Искушение

         ОН. Ускоренным шагом я приближался к своему дому, который манил меня спасительной прохладой. Вырвавшись из цепких лап полуденного зноя, привычно на ощупь стал подниматься по ступенькам полутёмного подъезда, придерживаясь за перила.
         ОНА. Вот почему не люблю ходить в гости к маме, так это из-за вечно перегоревшей лампочки в подъезде. Кнопка вызова лифта и та не загорается, так как малюсенькая лампочка в ней тоже умудрилась перегореть.
         ОН. Как только вошёл в подъезд, ощутил характерный волнующий  запах, а когда  у лифта разглядел молодую женщину с сумкой на плече и полиэтиленовым пакетом в руках, сразу догадался, что он исходит от неё.
         ОНА. Какой – то громила открыл входную дверь. Приближается.  Я пропала! С какой злорадной ухмылкой на мрачном лице этот тип пропускает меня в открывающиеся двери лифта. Что делать? Лицо у него какое-то застывшее, отрешённое. Вдруг, наркоман? А может маньяк? Ноздрями вон как шевелит, словно в предвкушении… Всё, это конец.
         ОН. Узнав, что этой, готовой от страха растечься по стенке лифта, особе подниматься всего лишь до шестого этажа, с сожалением нажал на соответствующую кнопку. Желая  разрядить обстановку, неловко пошутил, что нам ехать по пути.
         ОНА. На его лице, вроде как, разочарование отразилось. Ну, понятно, ему бы хотелось это удовольствие – безнаказанное созерцание невинной жертвы – растянуть до самого шестнадцатого этажа. А что означает брошенная им сквозь зубы фраза? Мне в лифте такого никто никогда  не говорил. Открыто дал понять, что я от него никуда не денусь? Ну, я и влипла!
ОН. Пытаясь успокоить женщину,  сложил руки на груди и прикрыл глаза, давая понять, что у меня нет злых намерений.
ОНА. Боковым зрением увидела, что он поднял руки. Может у Бога прощение просит за предстоящее преступление? Всё, я пропала!
ОН. Нет, не помогло, ещё больше сжалась от страха. Надо направить на неё позитивные мысли, подумать о чём — то приятном. Например, как удачно последний раз съездил с мужиками на охоту – такого крупного кабанчика завалили!..
ОНА.   Нет, ну до чего же у него отрицательная энергетика, он просто высасывает из меня последние жизненные силы. Точно! Как же я сразу не догадалась? Он – вампир! Сейчас как вцепится в шею… Что делать? Буду орать, так закричу, что у него барабанные перепонки лопнут. Пусть только тронется с места.
ОН. Впрочем, мне всегда не везло с женщинами. Очевидно, поэтому я стал неисправимым пессимистом и разучился улыбаться. Но сейчас, решив сделать исключение,  попытаюсь вспомнить, как смотрел на девочку Нину, когда меня посетила первая школьная любовь.
ОНА. Уставился на меня. Затылком чувствую. Может, хочет загипнотизировать? Не смотреть, только не смотреть ему в глаза. Ну почему лифт ползет, как черепаха?
         ОН. Всё, лимит попыток изменить негативное впечатление о себе исчерпан. И чего это женщины, когда оказываются наедине с незнакомым мужчиной, начинают так нервничать? Сразу пропадает желание обратить на себя внимание, гаснут рыцарские чувства и от досады хочется это, трепещущее от страха, жалкое существо придушить, чтобы сократить его мучения. Ну, согласитесь, какой смысл так волноваться в подобной ситуации, если не можешь каким либо образом повлиять на ход событий? Тут уж разумнее уповать на милость Божью. Вместо этого они своими страхами только провоцируют нас на непреднамеренные поступки… Всё, больше не в силах переносить этот возбуждающий аппетит запах. Сейчас решусь…
         ОНА. Ма-а…  Ой, голос пропал! Во рту пересохло! Язык не ворочается! Ноги подкашиваются!
         ОН. Ну, вот, приехали. Не успел.
         ОНА. Где взять силы выбраться из кабины?!
         ОН. И куда народ так торопится? Выскочила из лифта, как пробка из бутылки с шампанским. А вот, что она не смогла унести с собой, так это, не поддающийся описанию, запах. И пока я буду подниматься до своего шестнадцатого этажа, он останется со мной. Как бы я хотел сейчас растянуть время и насладиться вдоволь каждой секундочкой.
         Ведь этот аромат, заполнивший кабину лифта, напомнил мне о моём детстве, о деревне, в которой родился, о доме с русской печью. И седой дед и бабушка с шершавыми, но такими добрыми руками, нет, не явились в моём воображении. Скорее я, вдруг, ощутил их незримое присутствие рядом, словно далёкое прошлое коснулось меня своим крылом.
         Господи, до чего же разумно Ты нас устроил. Сколько прекрасных воспоминаний я успел пережить за столь короткое время, пока поднимался в лифте, вдыхая полной грудью чудесный волнующий аромат… малосольных огурцов и борясь с искушением выпросить хоть один, самый маленький.
         Только попробовать.