Утро Пантеры

Просыпалось медленно.

И хотелось держать закрытыми глазки подольше.
И упругие лапки никак не хотели двигаться, только перламутровые коготки по инерции корябали его вчерашний образ, и белый кончик длинного хвоста выбивал лениво несложную дробь.
И кисточки на ушах не казались расчесанными.
И в гибком теле истомы было больше, чем бодрости.
И кошачья душа сладко мурлыкала, как-бы продолжая вечернюю песню. Только вчера эта песня звучала дробно громким переливом, будто туча цикад собралась в одном месте и сразу затянула свой разговор.
И опять и опять мягкий пушистый животик, и еще немного ниже, вспоминали нескончаемой судорогой бесконечный восторг растворивший вечер в ночь, и заставивший ее сократиться в оборот большой стрелки часов.
И эта судорога рождала пульсирующую истому, которая поднималась откуда-то изнутри этого самого ниже, наполняя все там непрерывной теплотой, и сама теплота, вместе со сладкой истомой разливалась бурными ручьями по уже голодному телу, заставляя его выгибаться в дугу, вырывая из сомкнутых уст глухой выдох.
О, боже, но почему вечер и ночь закончились так рано.
Где То, уже прожитое мгновенье, которое взрывает мозг на миллионы звезд, отражающихся в зрачках разноцветными всполохами разлетающегося огня, заставляя тело обрести невесомость, заглушая дикий протяжный стон в немой крик:
-Где ты, сладкий мой, где твои мягкие не знающие покоя любознательные лапы, где твой не прекращающий бег усердный язычок, раздвигающий пространство, и останавливающий время в нужном месте навсегда. Где твоя сила, которая могучим прессом сжимала горящую нежность, вместе с тем пространством, в полыхающую точку, и эта пульсирующая точка, вдруг сразу превращалась в огненный смерч, сжигающий податливое тело без остатка.
-Я хочу тебя.