Курортный городок

О чем можно поговорить в салоне самолета с соседом? Почти ни о чем. Во-первых, шум сильный и говорить приходится громко, во всеуслышание; во-вторых, нет стука колес и бутылки водки на столе с курицей. Это я все к тому, что путейные встречи много значили для нас в нашей жизни, да и время длительное в пути скрашивали. А спешка современная лишь попутчиков разъединила, общения лишила. За сутки в купе пассажиры на «ты» переходили после выкладки всех болячек о работе и семье, не без участия бутылочки той же. Ну и, конечно, иногда деловые контакты завязывались у попутчиков. Говорил уже об этом и повторяю, что успех в делах любого деятельного человека зависит от знаний законов страны и умения двигаться поступательно, не нарушая запретов. Нет, душещипательных сюжетов не будет, не к этому подвожу, а как систему свою, которая помогала в работе, строили «тогда» рассказать хочу. Забыл еще сказать, что мы «товарищами» в то время звались, все, женщины тоже, помните?

*

Так вот, в купе вагона поезда, следовавшего в Москву, было два пассажира: Дымов Илья, наш герой, и управляющий трестом «Курортстрой» в Васильевке Одесской области Воронин Михаил Иванович. Необходимо пояснить, что поселок Васильевка, расположенный на берегу Черного моря и Будакского озера, был отдан в аренду Молдавии на много лет под строительство санаториев и баз отдыха. Воронин четко разъяснил производственнику Дымову, что на новом курорте получают участки под строительство лишь правительственные учреждения и вузы республики. Заводам строиться не дозволено, есть письменное распоряжение. Трест же недогружен из-за отсутствия денег у хозяев огороженных участков. У заводов деньги есть, но… Вот такой ребус получается. Короче, Михаил Иванович может свести Дымова с институтом, который позволит на своей территории заводу корпус отдыха возвести на законных по договору основаниях, за какие-то гроши для институтских нужд.

Итогом этого купейного разговора стала закладка двух спальных корпусов и столовой на берегу Будакского лимана в Васильевке. Один из корпусов строился на деньги заводчан, как вы поняли, для института. Не переживайте, уважаемые, мой сказ не о технологии строительства и его передовиках, такую задачу перед собой не ставил. Хочу лишь немного коснуться специфики жизни в курортном городке, куда больные приезжают лечиться минеральными ваннами, грязью согревающей и другими местными достопримечательностями. Поведать же еще хочу о главной составляющей курортника – процедуре кратковременной любви, обязательной для всех возрастов. Да, не смейтесь, на курортах все душой молодеют, поэтому и жителям курортного городка, живущим в этой атмосфере, специфически живётся, каждый партизанит потихоньку.

При закладке первых фундаментных блоков присутствовали руководство завода, института и треста строителей. Речей не было, но отметили это событие хорошим сабантуем в ресторане. Все разъехались, остался лишь Дымов в Васильевке на неделю, чтоб свою команду небольшую набрать по надзору за работами. Дело в том, что Дымов на заводе ведал абсолютно всем, кроме выпуска продукции. Это значило, что здания, оборудование, вентиляция, связь и все прочее обслуживали технические службы под началом Ильи, поэтому в Васильевке нужен был грамотный спец, самостоятельный.

Илья недельный отпуск себе взял, чтобы определиться на месте. Начал он со съёма квартиры в поселке у хозяйки, которая ему двухкомнатную времянку сдала в аренду за небольшую оплату, как квартиранту долговременному. Безработных в поселке было немало, но вот строителя с образованием найти не удавалось, всех Илья опрашивал. Хозяйка домика, постучавшись, с сыном познакомила, капитаном милиции Онищенко Федором. Посидели, поговорили. Вот Онищенко и подсказал кандидатуру Мовкуна Григория, который сторожем работает, но он строитель, это точно. Прошлое, правда, с убийством жены связано. Восемь лет отсидел. Да, жену с любовником застал в постели. Мужика того отпустил, жене же голову отрезал, в милицию приволок сам, капитан в обморок. Не берут его на работу… Мозги же и руки у мужчины на месте.

Мовкун Григорий, конечно, удивился предложению на инженерную должность устроиться, долго колебался, но согласие дал после исповеди Дымова. Да, уважаемые, Илюшу в прошлом жена оставила, полюбив другого, как ему разъяснила. Два года назад это случилось. Нет, без дам обходится с тех пор, спокойно живет. Так появился на стройплощадке хозяин стройки, который, получив документацию, тщательно следил за качеством работ. Вечерком капитан к себе на ужин пригласил по просьбе жены Галины, двоюродной сестры Гриши Мовкуна. Ужин был добротным, много говорили обо всем, детишками хвастались, выпили хорошо, Илью поблагодарили.

— Опять ты за свое, Галина, нормальные у него глаза, не выдумывай. Понимаешь, Илья, – рявкал поставленным голосом капитан милиции, – моя жинка людей по очам-глазам определяет, человек ты или сволочь. Бред какой-то. Человеком тебя признает моя, ручается. Понял, Дымов? Обманут тебя в Васильевке, говорит, остерегайся, но и мы, друзья, не позволим…

На следующее утро хозяйка привела Дымову в гости молодую женщину, Лену Шумейко, которая рядышком проживает с ребенком трехлетним. Работа ей любая нужна, профессии нет, не успела еще. Ее кладовщицей приняли к Мовкуну, с окладом пока небольшим, но со временем… Его опять благодарили, а Лена, смущенно подойдя, промямлила, что если у Ильи охота будет до нее, то позвать может всегда. Илья промолчал, и девушка с опущенной головой ушла. Зато хозяйка не промолчала.

— Брезгуешь, Илюша, аль что? Не взятка это, а благодарность. Может, сектант ты? Что? После ухода жены никого не хочешь. Стерва, вот кто она. Такого парня бросить, дуреха.

— Рядом с вами, Нина Николаевна, все женщины серенькими выглядят, честное слово. Вот такую бы, как вы… молчу, коль слушать не желаете. Редкая притягательность у вас...

*

Вечером ужинали у Ворониных, в их апартаментах отдельно стоящего особнячка в центре поселка. Ужин проходил в нормальной семейной обстановке, все было вкусным и радовало глаз, но главным украшением дома сего была хозяйка Лидия Михайловна, которая своей необычайной красотой освещала застолье и все вокруг.

Разговоры за столом шли о литературе, фильмах и, конечно, об актерах. Еще хозяйка с очаровательной улыбкой на лице сообщила Дымову, что встречи с актерами на отдыхе проходят в ее санатории «Космос», где она главврачом трудится.

— Завтра, Илья, позвольте так называть вас, будет встреча с актером N из Вахтангова, милости прошу с Мишей ко мне в гости к восьми. Кстати, лет-то вам сколько, Илья? Тридцать, говорите! Отличный возраст. Муженьку моему пятьдесят два отмечали… Мне? Сама, Миша, скажу: тридцать восемь уже, с половинкой, дочери скоро восемнадцать будет, старая уже я. А вам, милый гость, советую не замыкаться в панцире, на курорте нашем достаточно симпатичных дам, могущих скрасить одиночество… Все, не буду, Миша предупреждал… Что, что? В моем обществе всегда рады находиться, говорите? Слышал, Миша, какой комплимент выдал тихоня твой, приятно слышать. И мы рады будем, до свидания!

*

Вечер был тихий, безветренный, луна светила вовсю. На скамейках в маленьком парке сидело много народу, курортники, наверное. Наш тоже сел на пустующую скамейку, развалился чуточку, на дальние огни засмотрелся недолго, ибо тут же подсевшая дама о себе напомнила своими вопросами:

— Я вас узнала, на процедуре промывания желудка встречались, помните? Как, не было вас… Меня Зоей зовут, а вас? Очень приятно. Скучаете? Нет, а я очень. Вечерами, конечно… Вы понимаете меня? Нет, не одинока, кавалера нашла в первый же вечер, Толиком зовут, встречаемся уже шесть дней. Да, сегодня решился – руку мне пожал и отодвинулся. Несмелый, говорю, мужчина попался… Я на мышцы позарилась, думала активным будет… Вы куда?

Илья резко поднялся и, разочаровав даму, быстро удалился. Дома его ждала хозяйка с сообщением, что Мовкун приходил и просил Илью на стройку придти утром, вопрос важный возник неожиданно. Посидели еще с Ниной Николаевной, хозяйкой, поговорили, чайку попили, сердечными делами квартиранта поинтересовались и спать пошли. Хорошо спалось ему здесь, да и дама глаз радовала видом своим.

На стройке же обнаружено было, что один корпус строящийся посажен ниже отметки уровня канализации и самотека не будет, понадобится принудительная перекачка. Внесли соответствующие коррективы в проект. И бесконечные согласования были еще со всеми организациями поставщиками энергии, воды, связью и т.д. В последний вечер Илья в санаторий «Космос» пришел на встречу с очень известной актрисой театра и кино. Представление не очень-то и было, ибо актриса сама своими словами и сказать-то путного ничего не смогла. Воронина не было, приболел. Илью познакомили с младшей сестрой Лидии Михайловны – Ольгой, симпатичной девушкой. Сама же Воронина, одетая в облегающее длинное платье с белым шарфом вокруг шейки выглядела ошеломляюще прекрасно, напоминала чем-то красавицу со стариной картины. После концерта Лидия предложила пешком домой пройтись, но Олечка пожелала на «Волге» скорее домой добраться, устала сегодня она. Вечер был хороший, и наша пара не спеша за интересной историей о возникновение курорта Васильевка минут за двадцать добралась до особнячка Ворониных, где их уже хозяин поджидал. Наутро Илья уехал.

*

На заводе о Васильевке напомнили в кабинете у генерального, где и замминистра отрасли сидел. В результате беседы деньги появились на строительство корпуса четырехэтажного с двухместными комнатушками со всеми удобствами. Полкорпуса перейдет затем в собственность управделами министерства. Да, машину выделили Дымову марки «Москвич» и разрешили чаще отлучаться по курортным делам. Стройка шла интенсивно, этажи быстро возводились, монтажники коммуникации прокладывали, а вот отделочников надо было найти на стороне. Воронин предлагал из Закарпатья пригласить спецов, он их знает, съездить вместе к ним обещался. Ну вот, опять несчастье случилось и неожиданно. Илья шел, поздновато правда, в хорошем настроении домой после просмотра любимого фильма «Закон есть закон», когда услышал вопиющий женский крик о помощи из-за угла. Приблизившись, увидел группу парней, назойливо пристававших к двум женщинам. Дело ночью было. Дымову велено было проходить мимо, с обещанием не трогать. Наш же в драку полез и был жестоко избит и окровавлен хулиганами. Лицо было сплошным месивом крови и мяса, живот же и пах, куда его били ногами, напоминали сплошной синяк с кровавыми бороздами. В больнице он без сознания лежал, издавая хриплые вдохи. Более двух часов понадобилось врачам, чтоб залатать и перебинтовать Илюшу, включая лицо.

— Привет, Илья, это я Онищенко Федор. Поймали мы их, бандюг. Спортсмены они из Пензы. Одного и ты уложил, не встает пока. Это жинка моя, Галина. Как ты, бедолага, на этих горилл попер? Прибить могли. Шаморин, доктор твой, говорит, что есть надежда. Держись, Илюша. Надо же…

На пятый день, когда сняли повязки с глаз, которые, слава богу, не пострадали, Илья очень доктора просил домой отпустить, а перевязки все одно хозяйка его квартиры делает, медсестрой она тут работает. Нина Николаевна так же подключилась с просьбой. Так Илюша в спокойной обстановке дома долечиваться стал, читал много и телевизор свой малюсенький смотрел. Лицо еще забинтованным было, о животе и ниже особо заботились. Он же потихоньку к работе вернулся, с Мовкуном часто встречался, с подрядчиками. Сегодня Воронины его навестили, гостинцев принесли. Доктор Шаморин к концу дня заехал, чтоб раны осмотреть. Довольным в целом остался, попросил по возможности жену Дымова пригласить для переговоров. Узнав об отсутствии жены, доктор проворчал что-то Нине Николаевне, добавив, что надо бы испытать это тонкое дело мужское, должна понимать… Капитан же, узнав от матери подробности, покряхтел и посочувствовал несчастному. А наутро, часиков в восемь, Галина пирожков принесла, накормила больного, помялась чего-то и, велев глаза прикрыть, тихо предложила совершить с ним остальное, что доктор велел, ибо обязана, из-за нее пострадал он. Илья же, прижав одеяло рукой, отнекиваться стал, на болячки сослался, на недомогание. Не приняли, как видите, благодарность женщины.

*

Гриша, в конце концов, получил предписание пожарника по стройплощадке, где главным условием при приемке корпусов и столовой было наличие пожарной емкости на несколько сот кубометров воды, насоса напорного. Илюша крякнул и попросил собрать данные про пожарника, уточнить, чем откупиться можно. Долго затем с Леной Шумейко беседовал, пытаясь из нее завхозиху сделать. Когда гости ушли, Нина Николаевна, конечно, Дымову о мужском деле напомнила, недалеким его назвала.

— Неужели сложно было Ленку привлечь для твоих процедур нужных, даже оплатить можно было. Молчишь, плевать тебе на здоровье. Что, неуверенность какая-то? Почему не получится? Закрыли тему, говоришь. И зря! Телевизор мой, точно, не работает, спасибо, что напомнил. Сейчас за Галиной сбегаю, и притащим его к тебе. Нет, ходить пока нельзя тебе. Все получится, сынок, увидишь, дай срок, конечно, жалко мне тебя. Вот так тебе лучше прическа пойдет, уверена. Так, я за Галиной...

Галина вежливо поздоровалась с «чудиком», как она нашего прозвала, спросила про самочувствие и поспешила уйти от обидчика. Ремонтировали на пару телик, так как пальцы левой руки Ильи еще в гипсе были. В правой руке он держал паяльник, которым спаивал детали, поддерживаемые руками хозяйки. Перед взором мастера маячили неуверенные ручки дамы с узлом от телика и разрез халата с пышной женской грудью на обозрение, поэтому наш герой с улыбкой перекидывал свой взгляд с конденсаторов на… сами понимаете, что. Вскорости телевизор заработал, посмотрели вместе концерт Зыкиной из Москвы, «Вести» и разошлись, молча, по домам. Перед сном Нина Николаевна перебинтовать пришла больного, в платье с закрытой шеей, умело все сделала и уже уходить собралась, добавив:

— Нехорошо смотришь на меня, Илюша, нехорошо. Кто позволил так меня разглядывать в мои-то годы? Может, эта немощь тебя толкает на старуху, дуру… Муж мой возвращается скоро, а ты такое. Простить просишь тебя? Как – уходить собрался? Калека же еще… Нет, мое дело. Утром поговорим, спать иди… Не пущу ночью. Между прочим, дождь пошел, сильный, в постель иди… Ну, дура я, а ты нормальный мужик, да? Слышишь, черт с тобой, смотри, сколько хочешь… Что? С тобой женщине прилечь предлагаешь? Мне значит? Очень просишь… Ненормальный! Но идти в дождь нельзя, Илюша, простынешь…

*

— Товарищ Дымов Илья, вынуждена сообщить, что четырнадцатая процедура, доктором предписанная, сегодня заканчивается, и наблюдаются улучшения, заметные, поэтому… Не знаю, спросить должна у доктора про дополнительные сеансы. Доволен, значит, лечением, говоришь? Доложу начальству. Сама также считаю, что продлить процедуры можно бы до… приезда муженька, сорок девять всего деньков осталось. Не постился мой Митяй там, точно знаю. А тебя, Илья, жалеют все, импотиком считают. Напоследок, слышь, Илья, добавлю, что кратковременный праздник в моей жизни заканчивается, спасибо тебе за все. Как, куда тебе? На процедуру ступай.

 

После ноябрьских хозяйка Нина Николаевна и ее муж Дмитрий уехали насовсем в г. Николаев, где он на судоремонтном заводе работал и квартиру получил в многоэтажке. Галина, жена капитана, свой домашний кавардак расширила за счет домика родителей мужа, ее разнесло ужасно, скандалила часто. Дымов остался на месте во времянке. Монтажные работы коммуникаций шли к завершению, ожидали потепления, чтоб отделочные работы начать силами приглашенной бригадой из Закарпатья. Завхоз Лена Шумейко вовсю мебель принимала многочисленную для столовой и спален. Мовкун Григорий ей помощь оказывал, по-моему, даже чуть ухаживал за молодой. Жизнь продолжалась.

Погожим днем на стройку Воронины заявились, как всегда изысканно одетые: он в синем костюме, белоснежной рубахе и галстуке моднющем, ее наряд не смогу описать, но она была сногсшибательна. Лидия Михайловна чистосердечно извинилась за реплику свою, что красивым женщинам среди импотентов делать нечего, они обречены. Виновница пыталась внушить Дымову, что к нему это не относится, ибо умел ценить прекрасное в прошлом, надеется, что и в настоящем сохранил этот дар. Короче, Ворониной удалось выбить солидные деньги на оснащение ее санатория современным оборудованием лечебного характера. Собралась посетить Одессу и Крым для ознакомления с передовыми учреждениями, но она всего врач лечащий, а не технарь. Вот Михаил Иванович и предложил Дымова оказать помощь его супруге, чтоб не опозориться с грошами. Конечно, Дымову не очень-то и хотелось к этому делу подключаться, желал подалее от манерной красотки находиться, да и дело не очень знал. Но долг, оказанный ему, в платеже нуждался, поэтому в ближайший понедельник на «Москвиче» в Одессу отправились главврач санатория «Космос» и технарь наш Илья.

Выехали очень даже рано, туман еще не рассеялся, видимость плохая была. Дама в машине пыталась бодрой казаться, шутила и улыбалась без повода, расспрашивала много про здоровье. На вопрос: можно ли касаться темы женщин в разговорах, Илья ответил, что о дамах предпочитает умалчивать, не отличился с ними в прошлом, а сейчас и не знает. Потихоньку разговорились, коснувшись тем личных. Особо Лида старалась сочувствие к беде Дымова проявить, поведав о своей интимной жизни. Должна же она кому-то открыться в конце концов, понятой оказаться хочет, чтоб не судачили зря. Прямо сейчас и изложит чужому практически человеку свою жизнь, молвила она.

— Вы, Илья, в жестокой драке пострадали своим здоровьем, лишившись очень чего-то важного по жизни, не будем уточнять чего, понимаем. Очень это обидно случилось в молодые годы ваши. Так вот, одна молодая девушка при первых родах вся порвалась по халатности медиков, живого места не оставили. Полуживую роженицу долго затем зашивали кое-как, что сказалось на заживление, естественно. Из-за острых болей «там» молодая попросила мужа выждать чуток, до заживления… и все. Случайно как-то ночью обнаружила Мишу в постели с сестрой, Олей, на моем месте. Я еще болела тогда, поэтому приняла предложение Оли: создать своеобразный союз. И все, Илья… Нет, не было мужчин более по жизни, дочка моя мне все заменила. Пусть текут, не обращайте внимания на слезы, душа отмывается. Остановите машину… Спасибо. Да одна, всегда одна…

Через некоторое время Лида с улыбкой подошла и сообщила, что ехать готова – Одесса ждет. И поскольку далее смолкла она, наш Дымов газу прибавил и повел машину к вокзалу знакомому. А здесь с таксистом договорился – дорогу указать к военному санаторию для офицеров высшего состава, за небольшую оплату. Начнем с того, что их, гостей приняли на приличных условиях. Лидию разместили в резервный люксовый номер, а Илью подселили к полковнику. Поужинав скромно в столовой, наши гулять пошли в город, где жизнь ночного города только начиналась. Вернулись в санаторий поздно и сразу на боковую от усталости. Экскурсию по санаторию с гостями проводила на следующий день зам по технике Лариса Орлович. Очень самоуверенная и яркая Лариса Антоновна, молодая особа в морской офицерской форме, показала установки доочистки питьевой воды на ионообменных колонках, установки качества подаваемого воздуха с ионизацией, несколько аппаратов, имитирующих бег, ходьбу и другие упражнения. С некоторыми экспонатами, сообщил наш дамам, он знаком по оздоровительным комнатам на заводе. Конечно, согласился он, может оказать помощь Ларисе в запуске и ремонте некоторых аппаратов, чем заработал широкую улыбку сопровождающей, телефон еще взяла у нашего Лариса Антоновна. В целом же поделился Илья результатом увиденного вечерком с Лидией за ужином:

-Это показуха безграмотная, рассчитанная на внешний эффект. Предлагаю последний день спорткомплекс «Черноморец» посетить, там оснащение другое, нужное, надеюсь.

*

Тренеры и врачи комплекса на высоте оказались, и за несколько часов наши курортники со списками нужного оборудования были, улыбались от чувства выполненного долга, на привоз заехали за покупками. Илья на козинаки налегал, даму угощал, шутил много. Вернулись в санаторий не поздно. Лидия до ужина отдохнуть пошла, Дымов с «Москвичом» солидно повозился, помыл его даже и прилег на заднее сидение чуток. Вернувшись в люкс, Илюша застал Лидию в постели еще с вольно сброшенным пледом. Он осторожно прикрыл даму и присел на стул, а дама, позевывая, дала понять, что отметила безразличие попутчика к ее обнаженному телу. Впервые с таким явлением столкнулась, учтет на будущее, если им вместе быть придется.

Ужин в столовой был праздничным, отмечали прощальный денек заезда этого, поэтому застолье нарядным и вкусным было: вино подали, оркестр играл, танцевали. Лариса Антоновна к их столу подсела, коньяк из сумочки достала, Илью клеила, танцевать пригласила. Одинокую красивую Лидию выпивший контр адмирал облюбовал, обнять пытался и другое, пока она на помощь не позвала. Ну и что же, опять драка приключилась, морячки на Илью поперли, грудь вилкой расцарапали ему, бутылкой огрели по плечу, промахнувшись, видимо, супом горячим облили.

Дрались все уже, били подряд и матросов и тех, кто без тельняшек. Лариса Антоновна со своей гвардией технарей всех утихомирила, врача хотела позвать к лежачему Дымову, удивилась, когда «красулька его» призналась, что докторша сама. Короче, лежачего в люкс занесли к Лидии, что рядом оказался, и медсумку туда принесли. И опять: его раздели, обмыли, чем-то смазали зеленым, сама докторша тоже испачкалась кровью и зеленкой, переодеваться стала свободно и неожиданно закричала, увидев намерения Илюши: «Вот сволочь, и вы туда же...»

*

У калитки большого подворья Григорий Мовкун позвонил, на зов появился мужчина немолодого возраста с армейской подтянутостью в фигуре, который взял у Гриши две двадцатилитровых канистры спирта, но вскоре вернулся сам.

— Акт приемки где, головорез, сюда подай! Печать поставлю. Свободен, ступай. Правильно, что сам принес, без свидетелей. Шефу привет передай, ждет небось. Это давно было, когда вместо установки пожарной емкости дорогостоящей спиртом откупались. Теперь канистры не берут, конверт больше в ходу солидный, прогресс…

Таким образом была поставлена последняя подпись в акте приемки в эксплуатацию двух спальных корпусов и столовой в поселке Васильевка. Директором нового курортного комплекса назначен Мовкун Григорий, чуть беременная Лена завхозом числится, Дымов в Москве проживает с осени, на сдачу объекта вот приехал. Воронин с трестом на ладан дышат, нет финансирования, обещают все. Лидия Михайловна на развод подала несколько месяцев назад, о причинах разное судачат. В гостях у нее сейчас дочка находится, из Киева приехала, где у бабули проживает.

— Мама, слышишь, опять телефон! Может, примешь его, на рассвете, говорит, уезжает, третий день добивается. Мамка, не молчи, он меня так просил встречу вашу устроить, что даже пожалела. Что? Смертельно оскорбил, говоришь. Вот и звонок. Да, слушаю вас, Таней меня зовут, дочь я ей… Нет, сами матери и поясните, за что так оскорбили ее. Открою дверь вам. С грудью-то что у вас? Кровоточит. Мамка, помоги ему, ты доктор!

— Опять пуля бандитская? Здравствуй, Илюша. Да у тебя рубаха в крови вся. Рубашку сама сниму. Чем тебя ткнули в грудь, стамеской? Тань, помоги рану свести, так и туточки. За что тебя они? Не знаешь. А я знаю. Смотри на этого типа, Таня, целого места на теле нет. Чаю налей ему, я бутерброды подам. Все письма твои читала, наизусть выучила. Нет, насильнику отвечать не хотела. Потом поймешь, дочка. Конечно, уволилась, еще на прошлой неделе, ты ж писал. Вещей, знаешь, много накопилось. Что? Из прошлого только дочку возьмём?.. Так, что сказать такого хотел, говори уже. Не прогоню я тебя, Илюша, чтобы ты не сказал. Конечно, согласная я замуж пойти, ребеночка жду. Нет, Таня, не сволочь он…