Земля изначальная Книга 2 Наследие

ЗЕМЛЯ ИЗНАЧАЛЬНАЯ
 
 
 Каждый человек достаточно велик для того,
 чтобы вместить в себя Бога
 
Книга 2
«Наследие»
 
Игорь Пиляев
 
Аннотация
 
         После возвращения из Шамбалы начинающего мага Стаса Рогозина ждет путешествие в далекое прошлое, к самим истокам становления арийской культуры в долинах Аркаима. Осмысливая и постигая давно утраченную и забытую историю человечества, бросая вызов изначальным силам стихий и древним богам, главному герою предстоит осознать уникальность Земли в системе мироздания. От того, сумеет ли Архонт понять цель, смысл и изначальную миссию расы людей на планете, природу и первопричины грядущей катастрофы, во многом зависит судьба цивилизации в будущем.
 
Пролог
 
         Мелкий холодный октябрьский дождь упрямо барабанил в лобовое стекло автомобиля. Монотонно работали стеклоочистители, пытаясь смыть водяную пелену и предоставить хоть какой-то обзор внешнего мира. Смотреть, собственно, было не на что. Промозглая сырая погода, вездесущая водяная пыль, висящая в воздухе в виде тумана и моросящего уже который час дождя, никак не способствовали выработке эндорфина[1] или поднятию настроения в целом.
Стас не любил осень и никогда не понимал великого поэта, сочинившего: «Прекрасная пора, очей очарованье…». Ключевым словом в этом стихотворении было «увядание» – пусть и пышное, но все-таки «увядание», а следовательно – неизбежное старение с вытекающими отсюда неутешительными последствиями.
         Саша когда-то назвала его неисправимым пессимистом – наверное, она была права… Сашка… Перед глазами возник образ зеленоглазой девчонки с пепельно-рыжими волосами, вздернутым носиком и всегда надутыми губками, выражавшими всю гамму чувств и переживаний. Ради нее, собственно, он и сидел третий час в машине, припарковавшись напротив центрального входа в медицинский институт.
Сквозь пелену дождя и неспешное движение щеток Стас пытался рассмотреть студентов и других людей, проходящих бесконечным потоком сквозь массивные входные двери главного корпуса института. Но среди весело щебечущих девушек, бегущих под разноцветными куполами зонтов к автобусной остановке, знакомой подтянутой фигурки он не видел. Хотя точно знал, что Сашка находится здесь, в этом здании. До боли знакомая искра ее ауры мерцала в сознании, периодически перемещаясь этажами огромного корпуса… Надо ждать.
Прошло два месяца с момента возвращения Стаса из Шамбалы в родной и знакомый мир, еще не тронутый тленом разрушения, еще живущий надеждой на бесконечное и счастливое будущее. Мир, который даже не подозревал, что его ждет через неполных два года.
Сейчас, несмотря на мерзкую осеннюю погоду, все вокруг было наполнено энергией жизни, желаний, надежд, стремлений и душевных порывов. Эта невероятная гамма чувств и ощущений явственно витала в воздухе, ею была целиком наполнена вся энергетическая матрица окружающей действительности. Мир был живым и счастливым… Однако уже сейчас неосознанно он балансировал над пропастью на тонком стальном канате. И восстановить потерянное равновесие ему не удастся никогда, остался всего лишь миг до того рокового момента, когда вся эта сложнейшая биоэнергетическая конструкция рухнет в пучину боли, агонии и страха.
Из всего семимиллиардного населения планеты Стас один знал точную дату и время начала конца, и это знание давило на него свинцовым грузом, требовало действовать, вопреки желаниям и здравому смыслу. Счастье возвращения, встречи с любимой женой и дочерью, простые и незамысловатые радости спокойной семейной жизни быстро прошли, сменившись тягостным ощущением незаконченного дела. Его вновь звала дорога. Нити судьбы, которыми руководил великий кукловод, требовали движения вперед к неведомой цели. Однако именно отсутствие полного понимания конечной цели, как и способа ее достижения, вводило Стаса в некий психологический ступор, лишая сил и желаний, вызывая апатию и депрессию.
Даже самый близкий человек – любимая жена Валя – похоже, совершенно не понимала его и до конца не верила в невероятное приключение, произошедшее с ним. Стас долго и подробно рассказывал Валентине все перипетии его трехмесячного пребывания в будущем, но, уже заканчивая свой рассказ, поймал ее беглый взгляд. В этом взгляде было все: боль и сострадание, желание помочь и защитить, испуг и страх; в нем была настоящая любовь, но не было одного – веры. Превозмогая себя, он незаметно коснулся сознания жены и понял: Валя считает его рассказ галлюциногенным бредом, результатом хаотических процессов, происходящих в поврежденном ударом молнии мозге. Она готова была броситься на помощь, оберегать его, сделать все зависящее от нее, но поверить она не могла – или просто не хотела.
Иногда ему самому начинало казаться, что все произошедшее с ним – просто дурной сон или бред воспаленного сознания, и его жена абсолютно права. Вот только летающие в воздушном хороводе по комнате предметы личного туалета и легко вспыхнувшая молодая одинокая сосна в лесу мешали окончательно принять эту мысль. Никуда не пропала и возможность телепортации, как и многие другие паранормальные способности, обретенные им после этих событий. Все это Стас не раз проверил на практике, лишь эксперименты с торсионными полями[2] времени пока проводить не решался.
Однажды ночью он весьма основательно поработал с энергетической оболочкой жены, поправив линии и узлы ауры еще достаточно крепкого, но уже тронутого годами тела. Стас старался запускать процессы регенерации не лавинообразно, а очень медленно и осторожно, с долгосрочной перспективой изменений, но, видимо, где-то перестарался. Об этом ему поведал удивленный взгляд жены, рассматривающей себя утром в зеркале, хотя явных и видимых изменений он найти не мог. Валя, покрутившись у трюмо, бросила озадаченный взор на притворявшегося спящим мужа и, ничего не сказав, убежала на улицу.
Как-то незаметно и монотонно пролетело и закочилось лето. Пришел дождливый сентябрь, который сменился таким же дождливым, но еще и холодным октябрем. Большую часть времени Стас проводил у компьютера, иногда ловя себя на мысли, что просто не видит ни текста, ни изображений, мелькавших на экране. Смущал взгляд Вали, полный сочувствия, жалости и сострадания, но совсем лишенный понимания. От этого взгляда хотелось бежать, и он сбежал в свой столичный дом. Еще через неделю пришло понимание очевидной истины: от самого себя никуда не убежишь!
Решив множество мелких хозяйственных проблем, возникающих в нежилом доме с удивительным постоянством, Стас собрал в багажник нехитрый скарб и отправился обратно к жене на дачу.
Сегодня утром, поднявшись с кровати и глядя в серую дождливую мглу осеннего рассвета, так напоминавшего то недалекое будущее, в котором он побывал, он вдруг неудержимо захотел увидеть Сашку. «Ведь она должна быть рядом. Если через два года она будет интерном, значит, сейчас она студентка последних курсов медицинского института». Стас сам до конца не понимал, зачем ему нужна эта встреча – и нужна ли вообще. Та Сашка из будущего его никогда раньше не знала и не видела, и вправе ли он сейчас менять течение истории? Но, решив поддаться минутному порыву, он побрился, пробормотал что-то невнятное Вале, сел в машину и отправился в город.
Наконец сквозь мокрое и запотевшее лобовое стекло он увидел размытый, но такой знакомый силуэт. Стас не мог ошибиться, это была Сашка. Не та Сашка, которую он знал два года спустя. Этой миловидной девушке еще не пришлось испытать боль и горечь потерь, страх и слезы унижения, но это была, несомненно, она. Он смотрел на знакомую фигурку, одиноко бредущую под зонтиком в направлении автобусной остановки, аккуратно обходя большие лужи, смотрел – и не знал, что делать. «Зачем он сюда приехал? Чтобы лишний раз убедиться в том, что все, что произошло с ним, – не сон, не галлюцинация? Чтобы увидеть человека, который был ему дорог не так давно или станет дорог совсем скоро – в будущем?» Ответов не было, и Стас сделал то, чего делать было никак нельзя.
– Девушка, вас подвезти? Ноги ведь промочите, – Стас медленно подъехал к автобусной остановке и открыл пассажирское стекло автомобиля.
– Я к незнакомым мужчинам в машину не сажусь! – Сашка гордо и так знакомо вздернула носик.
– Мир так изменчив, Александра Игоревна! Сегодня мы не знакомы, а завтра, может случиться, будем лучшими друзьями.
– Вот когда наступит это завтра, тогда и поговорим. Не знаю, откуда вы знаете мое имя, но мне уже пора. И, между прочим, ваш автомобиль мешает подъехать к остановке автобусу, – Сашка, свернув зонтик, побежала к автобусу, который остановился позади его машины, и исчезла в дверном проеме.
Стас проводил взглядом габаритные огни автобуса, которые постепенно растворились в мутной пелене дождя. «А ведь девчонка права. Завтра еще должно наступить. Будущее должно быть у каждого человека на этой планете, и только мы сами вправе распоряжаться своей судьбой. Только наши мечты, желания и стремления могут являться той движущей силой, которая, преодолевая липкий кисель времени и пространства, формирует из ткани мироздания несуществующее еще завтра». Теперь Стас точно знал, что ему нужно делать. Только сейчас ему стало понятно, для чего была нужна встреча с девушкой, которой еще только предстоит сыграть важную роль в его прошлом будущем.
 
Глава 1
«Протолес»
 
         – Что ж это за напасть такая? Бродят, прыгают, лес тревожат… Не чащоба, а проходной двор какой-то. Совсем мир с ума сошел! Никакого уважения от этих людишек нету, не говоря уже о почитании или страхе… А ведь он меня слышит, – в монотонном бормотании вдруг прорезалось некое удивление.
         Стас сидел на мягкой подстилке из листвы и хвои, потирая ушибленное колено. Прыжок в прошлое можно было считать вполне удачным, если бы не сложности приземления, или как там называется точка прибытия у путешественников во времени. Даже падение с трехметровой высоты, смягченное лохматыми лапами огромного кедра, особо его не расстроило. Отправляясь в прошлое на пять тысяч лет назад, вполне можно было ожидать и более серьезных неприятностей при выходе из портала. Вот только монотонное старческое бормотание, возникающее в голове, несколько смущало незадачливого путешественника. В пределах видимости никого, способного воспроизводить членораздельную речь или хотя бы ее транслировать, Стас не обнаружил. Здесь вообще что-либо обнаружить было весьма непросто, вокруг был ЛЕС. Именно «ЛЕС» – большими буквами!
В глубоком детстве ему довелось несколько лет прожить в восточносибирской тайге. Служить также пришлось на сопках Дальнего Востока. Но даже детские и юношеские воспоминания, изрядно приукрашенные молодым и романтически настроенным сознанием, не шли ни в какое сравнение с тем, что сейчас открывалось его взору: «Разве это – береза? Разве может быть у березы ствол диаметром более двух метров? И какова тогда высота такого дерева? А вот эта двухметровая травка, судя по структуре листа, – папоротник?»
Стас обернулся и поднял голову. Ствол гигантского кедра, так нежно принявшего на себя вес его тела, терялся где-то в необозримой высоте. Именно оттуда, свысока, он вдруг явственно ощутил на себе пристальный изучающий взгляд.
– Как-то не очень приветливо здесь гостей встречают. Видишь же, человек попал в непривычную обстановку. Ему, можно сказать, моральная поддержка и помощь требуется, а вы, господин хороший, ворчите себе под нос о почете и страхе. – Стас напряг все свои ментальные рецепторы и увидел среди зелени гигантский силуэт бородатого и лохматого старика, фигура которого почти полностью сливалась с окружающей буйной растительностью. – И, кстати, старче, невежливо на гостя так вот свысока смотреть.
– А тебя, мил человек, в гости никто и не звал. Незваный гость, как известно, – хуже кикиморы[3], – произнесло, проявляясь из воздуха, удивительное лохматое существо, резко уменьшившись в размерах до нормального человеческого роста.
О существовании снежного человека Стас, конечно, слышал и где-то приблизительно так его себе и представлял. Вот только внутренние ощущения подсказывали ему, что данное создание едва ли имеет хоть малейшее отношение к роду приматов. Из одежды на нем была только шерсть. Ее, надо признать, было невероятно много. Густой длинной шерстью было покрыто все кряжистое тело лесного жителя, только крючковатый нос да горящие желто-зеленым огнем глаза несколько разнообразили лохматую монотонность. Несмотря на отсутствие одежды, половую принадлежность определить не представлялось возможным по причине отсутствия вторичных половых признаков либо их тщательной маскировки. Впрочем, первичных Стас тоже не наблюдал.
– Как величать вас, уважаемый? Вы уж простите, но ранее мне не приходилось встречаться с представителями вашего рода. Посему прошу снисхождения, ежели в чем-то покажусь вам ханжой и невежей, – Стас встал и сопроводил свою торжественную речь вежливым полупоклоном.
– Ты смотри-ка, как он изъясняться-то может, – лохматый озадаченно поскреб длинным изогнутым ногтем у себя за ухом. – Дык, хозяин здешних мест, стало быть, я – Лесовой. Неужто не признал?
– Леший[4], что ли? – теперь уже Стас удивленно уставился на старика-лесовика.
– Как ни назови, суть от того не меняется. Но владения на сотню верст вокруг тут мои. И все живое, да и неживое тоже, мне подчинено. Выходит, что я хозяин тут. Да вот так и зови меня – Хозяин! – Леший принял горделивую позу, уперев передние лапы в некое подобие талии, выставив вперед правую ногу и важно вскинув вверх крючковатый нос. Вероятно, именно так ему представлялась поза величия, достойная почитания и поклонения.
– Хозяин – барин. Пусть будет – Хозяин, – Стас еще раз вежливо поклонился, сделав изысканный взмах несуществующей шляпой.
Данный жест невероятно понравился Лешему, он даже подпрыгнул от восторга. А в нижней части лохматой физиономии образовался провал с желтыми клыками, который должен был означать улыбку.
– Ну, так рассказывай, мил человек, почто потревожил мои владения? Откуда и куда путь держишь? И что это за способ путешествия у тебя такой – ако белка, по елкам скачешь?
– Издалека я, Хозяин, можно сказать – из другого мира. Пять тысяч лет и зим должно пройти, прежде чем мой мир появится на этой земле.
– Из будущего, значит. То-то, я смотрю, на здешних человечков ты мало похож. Одежка на тебе непутевая, да и меня рассмотрел сразу. Там у вас что, все такие глазастые будут?
– То есть путешествием во времени тебя не смутить? – Стас удивленно воззрился на лохматого старика. – И часто тебе приходится встречаться с хронотуристами?
– Не ведаю я, кто такие хронотуристы. А будущее и прошлое подвластно в той или иной степени некоторым моим сородичам, почему бы и вашему племени таким чудесам не обучиться, особо ежели через пять тысяч лет? Я вот лет сто назад одного вашего волхва[5] встречал, так он мне о возможном будущем рода людского много баек порассказал. Сказочник, одним словом.
– Погоди-ка, Хозяин. Давай по порядку попробуем. Я ведь предупреждал, что во многих вопросах невежа, уж не обессудь. Начнем сначала. Какого роду-племени ты сам-то будешь?
– Это смотря в каких масштабах. Вот ежели, к примеру, этнически – то из лесных я буду. Но сдается мне, что тебя более глобальные проблемы интересуют. Другому миру мой род принадлежит и другим законам подчиняется. Это сейчас наши миры пересеклись, потому и общаться можем, а так – разные мы с тобой, человек, очень разные.
– Надо так понимать, что ты житель иного измерения. Ну, допустим… Это понять можно. Непонятно другое. В данный конкретный момент времени мы с тобой находимся где? В моем измерении или в твоем?
– И там, и тут. Но больше все-таки в твоем, человек, потому как мой мир в твоем проявляется, в то время как людишкам ходу к нам нету. Хотя, – Леший внимательно посмотрел на Стаса, – сдается мне, тебе-то как раз дороги во многие миры могут быть открыты. Али ошибаюсь?
– И много таких миров сейчас на Земле проявляется? – Стас проигнорировал вопрос лесного жителя.
– Веер реальностей находится в постоянном движении. Миры пересекают друг друга достаточно редко, но к вашей Земле тянутся постоянно. Мне лично приходилось встречать здесь жителей пяти миров, но, полагаю, их куда больше. Многие слои недостаточно переплетены и связи слабы, а некоторым просто не нравится ваш мир.
– Тебе, значит, нравится?
– Красивый мир. Лес живой и сильный. Энергии вокруг много, очень много. Племя ваше вот только неугомонное, непоседливое какое-то… Все куда-то спешите, чего-то хотите, сами ведь не знаете чего. По лесу бегаете, зверя и птицу истребляете. Ладно бы ради пропитания, коль уж так устроены, так ведь чаще просто забавы ради жизни лишаете!
– Тут с тобой не поспоришь. Уничтожать жизнь – в этом мы здорово поднаторели. Ну, а скажи, друг Хозяин, где здесь поблизости мои соплеменники обитают?
– Да встретить вашего брата нынче везде можно. А ежели верст[6] двести на запад пройдешь, то в медвежьей долине, у горы Аркаим[7], раскинулся целый город. Поди, несколько тысяч душ обитает там. Люди это место Кайле-градом[8] кличут. Там уж лет двести Богумир[9] правит.
– Неужто люди так долго живут в этом времени?
– Век людской недолог и нить жизни непрочна, да только Богумир не совсем человек, насколько я понимаю.
– Кто же? Один из жителей параллельных миров?
– Да нет, он рожден в твоем мире. Сила в нем нечеловеческая. Да ты и сам ведь из той же породы будешь. Чего спрашиваешь-то? – Леший внезапно замолчал. – Мать моя русалка[10]… – Шерсть на загривке старика вдруг встала дыбом. – Ты уж извини меня, ничтожного, не сразу рассмотрел я тебя, Белый Князь! – Лесовик медленно опустился на колени и поцеловал землю у ног Стаса.
– Ты в своем уме, Леший? Кому поклоны бьешь? Ты же здесь Хозяин!
– Прощения прошу, Владыка, за гордыню мою. Не признал, виноват. Почитай, пять веков Белых Князей не видывал, думал, все вы к звездам ушли… – Леший дрожащей лапой указывал на левое запястье Стаса, на котором белым пламенем горел знак Коловрата[11].
 – Вот ты о чем, – Стас поправил задравшийся рукав куртки. – Странно, в моем времени это храмовое тавро вело себя поспокойнее. Хорошо, опустим детали. Что тебе известно о людях, помеченных этим символом?
– Странный ты, Князь, ежели не шутишь, конечно. Неужто сам не ведаешь, что на запястье у тебя знак Архонта[12] Внутреннего круга горит? Или поучить старика Лешего решил? Твое право, не спорю.
– Давай предположим, что у меня временная амнезия[13]. Коль я личность, столь почитаемая тобой, просто отвечай на мои вопросы, не вдаваясь в подробности – и, по возможности, постарайся избегать дебатов.
– Мудреные слова глаголишь, Великий, да на то ты и Князь Света. Про Архонтов мне не много известно. Племя великих богов, рожденное в этом мире и покинувшее его. Вечные странники и скитальцы во времени и пространстве. Существа без жалости и сострадания, но в то же время лишенные гнева и злобы. Я лишь однажды встречал одного из них. Давно это было – пять веков, почитай, прошло.
– Ежели они уроженцы этого мира, почему ты, существо из другого измерения, испытываешь такое почтение и преклоняешь колени перед представителями этого рода?
– Род белых владык велик. Некоторые из Асов[14] и по сей день бродят по этому миру, приняв на себя ношу местных богов, но Архонтов было всего двенадцать, и я был абсолютно уверен, что они давно покинули эту область пространства. А как не почитать неуправляемую Стихию? Ведь любой из вас мог просто уничтожить целый мир, проходя мимо, не испытывая при этом ни эмоций, ни переживаний, возможно, даже не заметив содеянного.
– И часто они уничтожали миры?
– Не часто. Может, и не уничтожали вовсе. Но то, что они властны над любым миром и измерением, где бы ни ступила их нога, известно всем. Может, именно поэтому никто и никогда не пытался встать у них на пути. Впрочем, – лапы старика опять задрожали, – я вот, несчастный, оказался на пути одного из них. К чему мне готовиться, Владыка?
– Для начала ответь на несколько моих вопросов. Я, собственно, сюда явился в поисках одного человека. Волхв Ярополк мне нужен. Слыхал о таком? – Стас воспроизвел мыслеобраз седого высокого старца и попытался передать его лесному жителю.
– Волхвов ныне много развелось. Почитай, в каждом городище[15] свои капища[16] имеются. А как же богам служить без этой братии? Только мелкий и жалкий это народец в подавляющем большинстве своем, кровососы на теле деревенской общины. Того, кто тебе нужен, я не знаю, но ведаю, что верст за сорок отсюда на восток отшельником живет волхв Силомир. Давно живет и много знает – может, чего и подсказать сможет. Я-то в ваших человеческих делах не особо силен.
– Как к нему попасть? Дорогу укажешь?
– Дорогу указать не сложно, да только тебе-то она к чему? Покажу место, сам найдешь.
 Яркий мыслеобраз небольшой землянки на лесном холме у быстрой горной речки возник в голове Стаса.
– Спасибо, Хозяин. Кстати, я так понимаю, в здешних местах много твоих соплеменников обитает. Ты уж не сочти за труд предупредить их о моем присутствии.
– Да это и в моих интересах будет. Пришибешь еще кого сгоряча… Только тут ведь не все мне подвластны. Водяные да болотные – эти сами по себе будут. Попадаются иногда и вовсе зловредные твари.
– Спасибо и на том. А с проблемами будем разбираться по мере их возникновения. И еще одно. Кроме своих сородичей, постарайся особо обо мне не распространяться, лишняя популярность ни к чему.
– Понял, Князь. Все сделаю, как велишь! – Леший, как показалось Стасу, облегченно вздохнул.
– Спасибо за теплый прием, Хозяин. И удачи тебе!
Стас открыл портал и через мгновение оказался на невысоком холме, у подножия которого стремительно несла свои воды небольшая горная речка. Землянка на пригорке с бревенчатой крышей-настилом, поросшей травой и мхом, была пуста. Стучать в деревянный лаз или звать хозяев смысла не имело. Владелец сего незамысловатого жилья находился в трех километрах отсюда и возвращался домой в сопровождении спутника. Все это Стас понял, едва появившись на небольшой поляне. Путешественник решил не торопить события, присел на огромный трухлый пень, который одиноко торчал у самого обрыва.
Журчание небольшой, но достаточно стремительной горной речушки умиротворяло и создавало особый звуковой фон, позволявший расслабиться и осмотреться. То, что он оказался где-то в районе Южного Урала, Стас понял сразу, едва его взору предстали горные вершины, полностью покрытые дремучим лесом. Задавая координаты точки выхода из временного портала, Рогозин планировал оказаться где-нибудь в районе среднерусской возвышенности, но, видимо, интервал временного прокола был слишком велик, а практики проведения расчетов этой самой точки выхода у него и вовсе не было. «Какая, собственно, разница? Все равно я ведь понятия не имею, где искать Ярополка. Язык, как известно, до Киева доведет».
Существует ли за тридцать веков до рождества Христова хоть какое-то поселение на месте нынешнего Киева, Стас понятия не имел, но главное, что вокруг существовала жизнь. Причем жизни было чрезвычайно много. Из-за согнутого ствола огромной старой березы выглянуло полупрозрачное существо явно женского пола, звонко рассмеялось и исчезло в зарослях кустарника, взмахнув напоследок гривой белых волос. Волосы были замечательными, искрящийся водопад ниспадал до самого пояса и, что примечательно, служил единственным предметом одежды, прикрывшим стройное девичье тело. Проводив взглядом упругие женские ягодицы, чудесным образом растворившиеся среди густого и, надо полагать, колючего кустарника, Стас задумался.
Это явно был его мир – его Земля. Но к этому миру еще предстояло привыкнуть. Здесь всего было много. Прежде всего, невероятно много первичной магической энергии, нитями которой было пронизано все окружающее пространство. И этой первозданной энергией мог свободно пользоваться не только он – маг-недоучка из будущего. Эту небесную манну черпали многочисленные существа, населявшие параллельные измерения и свободно разгуливающие в этом времени по его прародине. Стас не без оснований подозревал, что далеко не все из них являются дружелюбными и миролюбивыми созданиями.
Потянувшись мысленно к энергетической матрице, он позвал своего друга. Бич послушно материализовался и удобно устроился на левом предплечье, прикрыв собой ярко горящий знак Коловрата. Рубиновые глаза на рычащей голове тигра, служившей рукоятью хлыста, горели радостным алым пламенем. Жезл силы, его личное оружие, его верный товарищ, созданный им не без помощи волхва Ярополка, находился в своем мире и на своем привычном месте и, судя по всему, был весьма рад этому факту. Стас раскрыл правую ладонь, и на ней заплясал огонек пламени, быстро превращаясь в раскаленный добела шар живой плазмы[17]. «К такому количеству энергии еще надо привыкнуть. Да и вообще с экспериментами стоит повременить», – мудрая мысль пришла Стасу вместе со столбом пара, который поднялся из осушенного русла речушки, куда он отправил свой файербол[18], не зная, как избавиться от созданного сгустка чистой огненной энергии.
Вода с шипением заполняла оплавленную каменную чашу двухметровой глубины, пытаясь скрыть следы беспечных экспериментов метателя файерболов. Стас очень рассчитывал, что к приходу хозяина землянки русло речушки примет свое изначальное положение, и ему удастся избежать серии ненужных вопросов, на которые и ответов-то у него не было. Для верности он создал вокруг себя небольшое силовое защитное поле. «Мало ли чего здешним магам в голову придет». В том, что волхвы должны относиться именно к магической братии, он почти не сомневался. Кроме того, ему очень не хотелось раньше времени раскрывать свои возможности, пользоваться которыми он толком еще и не научился. Собственно, поисками учителя в этой довольно специфической области знаний он и был сейчас занят.
В зарослях кустарника, куда совсем недавно исчезло полупрозрачное обнаженное и довольно соблазнительное существо, ярким зеленым огнем загорелись две пары глаз. Стас, не шевелясь, смотрел на двух волков, медленно выходящих из плотной стены то ли малинника, то ли терновника. Волками этих зверей можно было назвать с большой натяжкой, это были ОЧЕНЬ большие волки. «Сказка об Иване-Царевиче и сером волке, может, и не сказка вовсе. На такой зверушке и впрямь скакать можно». Стас приготовился к неизбежной схватке. Два громадных зверя с густой серой, а на загривках – и седой шерстью внимательно, как-то совсем не по-волчьи смотрели на него. А затем, вопреки всем ожиданиям, развернулись и исчезли в темных зарослях первобытного леса.
«А ведь за пять тысяч лет измельчали не только деревья, но и волчья порода выродилась. Интересно, а представители рода людского в этом времени тоже с атлантов ростом? Или, может, это были не совсем стандартные экземпляры местной фауны?» Никаких аномалий, кроме отсутствия злобы, в аурах зверей Стас не ощутил, и причислять их к разряду сверхъестественных существ не стал. Решив не загружать себя бесполезными вопросами, внимательнее присмотрелся к окружающей действительности. Волхв и его спутник были совсем рядом и уже приближались к кромке леса. Вот только видел их Стас исключительно ментальным зрением. Никакого шума продирающихся сквозь непроходимую чащу людей не было вовсе. Удивляться ему уже надоело, и он просто поднялся с пенька и приготовился к встрече.
Вышедший на опушку старик был удивительно похож на Ярополка, разве что пониже ростом. Видимо, гигантомания окружающего мира людской род все-таки обошла стороной – рост волхва никак не превышал 170 сантиметров. Длинные седые волосы перехвачены на лбу плетеной веревкой, такой же веревкой подвязано грубое рубище, доходившее почти до пят. На ногах – некое подобие сандалий из толстой кожи, обмотанной веревками. В руках – неизменный символ русских волшебников, посох. Ясные голубые глаза внимательно рассматривали Стаса из-под лохматых белых бровей.
А вот рядом с волхвом стояла на редкость примечательная личность. Спутник старца оказался спутницей, и Стасу пришлось приложить некоторые волевые усилия, чтобы не раскрыть рот от удивления. Женщин такой невероятной, неземной красоты ему встречать не приходилось, да и видеть тоже. Ростом девушка была чуть выше волхва, возможно, за счет копны иссиня-черных волос, струящихся волной до самого пояса и перехваченных на лбу обручем из белого металла. Длинная, до лодыжек, светлая рубаха из какой-то достаточно легкой ткани была затянута на талии кожаным ремнем, на котором в ножнах покоился кинжал с рукоятью изысканно тонкой работы. Некое подобие полусапожек из грубой кожи защищало изящные тонкие ступни девушки.
В руках красавица держала рогатину, а за спину был перекинут огромный лук. Не композитный, а согнутый из цельного куска темного дерева. Подобные луки использовались на спортивных соревнованиях в его времени. «Какой же надо обладать силой, чтобы выстрелить из такого оружия? Особенно учитывая длину стрел, торчащих из колчана на втором плече». Мысль улетучилась столь же быстро, как и пришла, лишь только Стас встретился с взглядом девушки. В этих бездонных, искрящихся смехом зеленых омутах можно было утонуть, раствориться, потерять волю… Широко посаженные раскосые малахитовые глаза гипнотизировали, проникали в самую суть его естества, подчиняли и обольщали одновременно.
Стас усилием воли сбросил с себя невод навеянного очарования и еще раз, теперь внимательнее, взглянул на черноволосую красавицу. Девушка была потрясающе красива, такой правильности форм и линий природа просто не могла создать. Ни один скульптор не способен был изваять такое совершенство. А вот взгляд лесной амазонки несколько изменился. Веселые смеющиеся искорки плавно перешли в некое подобие удивления и озадаченности. Даже тонкие дуги бровей слегка изогнулись, образовав легкую морщинку на переносице.
– Силомир, тебя навестил очень интересный гость. Будь же гостеприимен! А мне пора. Обо всем остальном договорим позже. Будь здрав, волхв. И тебе, путник, удачи на тропе. – Звонкий мелодичный голос девушки еще звучал в ушах Стаса, а ее фигурка уже растаяла в стене кустарника.
– Ты почто буянишь у моего скромного жилья, чародей? Зла в тебе не вижу, но силу ты огромную использовал, не пойму только, для чего? Меня, как ты уже понял, Силомиром кличут. А ты чей будешь? – уверенный низкий голос старика гулким эхом отразился от стены леса.
– Станиславом меня зовут, отче. Тебя искал. За советом пришел. А насчет чародейства – это случайно получилось, не рассчитал маленько. Ты уж извини. Ущерба особого вроде не нанес, омут вот разве что в речке организовался, так это только на пользу, – Стас склонил голову в приветствии.
– Омут, говоришь, – старик подошел к обрывистому склону холма и внимательно посмотрел на искореженное русло речушки. – Омут – оно, конечно, неплохо. Будет где искупаться в жаркий полдень. Да вот мне другое интересно, чем же это ты пятьсот пудов[19] гранита испарил? Не поделишься со стариком?
– Так энергии у вас тут в избытке. Говорю же, не рассчитал. Выбрось из головы. Лучше скажи, что за красавица рядом с тобой была? Отродясь таких женщин не видывал.
– Видать, издалека ты, чужеземец, коль Девану не признал. Хотя, – волхв на минуту задумался, – на нее-то ты тоже впечатление произвел, что само по себе уже чудно. Скажем так, Девана – местная владычица. Да ты ведь не по этому поводу старика навестил, говори уже – зачем пришел?
– Не больно приветливы вы, отче.
– Так и гость незваный. Впрочем, ты прав. Проходи в землянку, грибной юшкой угощу, меду чуток имеется, а так на разносолы не рассчитывай, скромно живем.
Силомир поднял деревянный люк землянки и по небольшой грубо сколоченной лестнице спустился внутрь темного помещения, Стас последовал за ним. В нос ударил запах сырости и плесени, застоявшейся гари, грибов и каких-то незнакомых трав. Неяркий мерцающий свет лучины осветил бревенчатые поросшие мхом стены небольшого квадратного помещения размером примерно четыре на четыре метра и высотой не более двух метров. Подземная обитель волхва напоминала скорее погреб, чем жилье. О том, что оно обитаемо, свидетельствовали сложенный в углу из грубых камней очаг, не имевший дымохода, небольшая деревянная лавка да грубо сколоченный стол.
Волхв споро разжег огонь и подвесил на рогатинах глиняный горшок. Остро запахло дымом. Определенная тяга присутствовала. Оказывается, в потолке землянки, сложенном из крупных жердей, существовало вентиляционное отверстие, позволявшее дыму хоть частично покидать это неказистое жилье. «Вот это и называется топить по-черному. Чем же он тут зимой дышит, когда огонь нужно поддерживать круглосуточно?» – с этой мыслью Стас присел на лавку и осмотрелся.
Скарба в жилище было немного. Пара скрученных шкур крупных животных, служивших, видимо, и матрасом, и одеялом. Небольшой деревянный бочонок в углу, несколько глиняных горшков различного размера, пара таких же глиняных кружек и мисок на столе да несколько холщевых котомок, запихнутых под лавку. Единственным украшением помещения служили многочисленные пучки разнообразных сушеных трав, щедро развешенные по всем стенам.
– Небогато живешь, волхв, – Стас за обе щеки уплетал деревянной ложкой густую грибную похлебку с неизвестными кореньями, придававшими бульону невероятный аромат и вкус. – А супчик необычайно вкусный, надо признать. Рецептом не поделишься?
– Рецепт нехитрый. Грибов не жалей да чуток корешков разных. А богатство волхвам ни к чему. Знания и понимание сути и природы вещей – наше богатство и наша сила. Да ты подливай похлебки, в горшке, чай, осталось еще. Потом медком побалуемся да и поговорим спокойно.
– Мед сам готовишь? Или благодарные поклонники дары приносят? – Рогозин с удовольствием прихлебывал сладкую хмельную жидкость из огромной глиняной кружки.
– Бортничаю[20] помалу, а медовуху[21] сварить – дело не мудреное. Живого люда давненько не видал, почитай, лет тридцать уж, как из-под Кайле-града ушел. Так что подношений разве что от нечисти лесной ожидать стоит. Но от них, пожалуй, дождешься. В мире живем – и то ладно. Давай уже по делу, чародей Станислав. Зачем пожаловал и кто надоумил – ежели не секрет, конечно?
– Леший посоветовал. А ищу я волхва одного. Ярополком кличут.
– Значит, и с хозяином леса общий язык нашел. Странно, не любит он род людской. А имя Ярополк в наше время – не редкость, да только волхвов с таким именем я не знаю.
– А если так? – Стас создал яркий образ Ярополка, постаравшись вместить в него все, что осталось в его памяти, и транслировал напрямую в мозг Силомира.
– Силен, – старец даже привстал со скамьи, удивленно глядя на собеседника. Затем на какое-то время задумался. – Не зря, видать, Девана на тебя засмотрелась да, как лань пугливая, ускакала. Больно твой Ярополк на Богумира похож, да только не он это. Богумир хоть и полубог, да далеко ему до твоего волхва.
– Так что посоветуешь, отче? В Кайле-град добираться? А может, красавица Девана чего подскажет?
– Девана ежели пожелает, то подскажет, но то не от нас с тобой зависит.
– А Богумир? И кто такой полубог?
– Богумир – сын Дажьбога[22] и Марены[23], внук Сварога[24].
– Так почему он полубог, ежели родители – боги, а дед – так и вовсе старшой в роде?
– Бывает и на старуху проруха. Так уж получилось, что у двух богов родился сын смертный. Неведомы мне причины того. Неведомо и кого в Богумире больше – человека или бога. Силы в нем много, тут уж родители постарались. Да только не место смертным в Ирии[25]. Потому и пришел он в Медвежью долину с женой своей Славуней, где двести лет назад основал Кайле-град. Но ведает Богумир многое, а ежели чего и не знает, так спросить есть у кого. Матушка его, Мара, по первому зову приходит, чует вину перед чадом своим. А у богини Смерти нити людских судеб в руках. Кому, как ни ей, всей полнотой знаний обладать.
– Как-то нет у меня пока желания с местными богами дискутировать, а с богиней Смерти в особенности. А это еще кто такой? – Стас уставился в темный угол, где из-за деревянного сундука выглядывало маленькое лохматое существо с острыми ушками и любопытными светящимися глазками. Поняв, что его заметили, существо вышло в круг света и церемонно поклонилось.
– А, да это Шиш[26]. Нечисть домовая. Тварь безобидная, но любопытная до чрезвычайности. Да к меду больно уж охоча, – Силомир плеснул в большую ложку немного хмельного напитка и поставил на пол перед чертенком. – Пей, коль уж компания бражничает. Ты, мил человек, все вопросы задаешь, а не скажешь ли старику, откуда сам-то такой взялся?
– Издалека я, волхв. Можно сказать, из далекого будущего этого мира.
– И насколько далекого, позволь узнать? – Стас уже начинал привыкать к тому, что сам факт путешествия во времени здесь особо никого не удивлял. Видимо, местное население к различным чудесам было привычно.
– Пожалуй, веков через пятьдесят мое будущее наступит.
– Не близок путь. Сам время осилил али подсобил кто? Ведь и богам здешним не по плечу его преодолеть. И какое оно – это твое будущее?
– Печальное, Силомир. Нет будущего у рода людского через пять тысяч лет. Исчезнет жизнь с лика земного.
– Чудные слова твои, ведун[27]. Разве можно уничтожить жизнь? Душа ведь бессмертна и нетленна, а тело для нее – всего лишь временное пристанище в постоянном движении Совести между правью[28] и навью. Погибнуть могут тела, но не души, а следовательно, и жизнь.
– Может, ты и прав, волхв, да только люди в моем времени придерживаются несколько иной философии.
– Каким словом ни назови учение, разве это меняет суть?
– А тебе, Силомир, известна эта самая суть? Зачем мы пришли в этот мир? В чем смысл бесконечного скитания души, ежели ты прав и она бессмертна?
– Сложные вопросы задаешь, чародей. Нет у меня на них ответа. И никто тебе на них ответа не даст. Может, в поиске его и кроется суть бессмертного пути душ наших.
– В твоем времени, волхв, боги ходят по земле. Им можно не только молиться. Насколько я понял, с ними можно просто поговорить. Неужели и они не знают ответа на этот вопрос?
– Боги рождены бессмертными как телом, так и душой. Им не всегда понятны цели и задачи собственного бесконечного существования, что уж говорить о нашем племени. Задавал я в молодости им такой вопрос, да ответа вразумительного не услышал.
– Спасибо за приют, Силомир, и за угощение спасибо. Пора и честь знать. Напоследок выполни просьбу малую. Представь подробно в своих мыслях расположение Кайле-града, а я срисую.
Стас увидел очертания города, расположенного у подножия невысокой горы в долине, на берегу стремительной речки. Три ряда деревянных стен окружали город правильными кругами. Внешняя стена имела девять ворот, промежуточная – шесть, а внутренняя, окружавшая детинец[29] Богумира, – всего три входа.
– Возьми напоследок подарок, чародей, – волхв достал из котомки длинное рубище из грубой ткани, – больно твой наряд необычен для этих мест. И удачи тебе, ведун.
Солнце уже начало опускаться за высокий гребень неизвестной горы, окутывая лес призрачными, плывущими вечерними сумерками. Неясные тени и размытые очертания придавали и без того нереальному лесу сказочные контуры. Лес был наполнен жизнью и звуками. Где-то совсем рядом истошно заорал глухарь, прямо над головой Стаса на стволе могучего ясеня дятел выбивал барабанную дробь. Бесшумно раздвинув заросли кустарника, на поляну у лесного озера вышла молодая лань и удивленно посмотрела на незваного гостя, при этом не испытывая особого страха. Однако решив все-таки вечерний водопой перенести в другое место, не спеша развернулась и так же бесшумно исчезла среди густой молодой поросли.
Стас решил не начинать знакомство с центром здешней цивилизации на ночь глядя, а переночевать в окрестностях города, на берегу живописного лесного озера. Образ данной поляны он также срисовал в сознании Силомира и успешно телепортировался сюда прямо из землянки старого волхва. Не испытывая особой необходимости в тепле и пище, он, тем не менее, решил развести костер. Огонь всегда создавал некое подобие уюта, позволял сосредоточиться и обдумать дальнейший план действий.
Необходимо было признать, что выбор временных и пространственных координат точки выхода при создании временного портала практически полностью оказался делом случая. Вопреки здравому смыслу, он решил в этот раз положиться исключительно на интуицию, которая и привела его в горы Южного Урала, перенеся на пять тысяч лет в прошлое.
Рыжая белка с огромным пушистым хвостом бесшумно спрыгнула ему на плечо со ствола сосны и внимательно посмотрела прямо в глаза. Естественный природный страх перед более крупным существом у зверька совсем отсутствовал. Впрочем, у Стаса создавалось ощущение, что в этом времени звери еще не воспринимали человека как своего основного врага, принимая его за равное себе создание. Со стороны озера раздался громкий всплеск и, как показалось Стасу, звонкий девичий смех. Справедливо полагая, что ночные купания вряд ли вошли в моду у здешней молодежи, Стас усилил ментальное защитное поле и внимательно осмотрелся.
Жизнь вокруг него просто кипела. Кроме огромного количества лесных жителей, вышедших на ночную охоту либо спасавшихся от ночных хищников, вокруг было нечто иное. Стас ощущал присутствие множества созданий, обладавших мощным энергетическим потенциалом. Идентифицировать кого-либо из них он затруднялся, поскольку ранее ни с чем подобным не сталкивался, соответственно, не мог определить и степень опасности. В районе озера светился десяток искорок разума, но явно не человеческого. Ментальные поля существ были на порядок мощнее человеческих и имели совершенно иную спектральную составляющую.
Присутствие более или менее мощных энергетических полевых структур ощущалось буквально повсюду. Практически каждое взрослое дерево обладало своей энергетической матрицей, которую в той или иной мере можно было назвать разумом. Совсем запутавшись в попытках классификации, Стас сформировал вокруг себя мощную волну благожелательности, безопасности, доброты и выбросил ее вовне. На мгновение лес замер. Неестественная тишина оглушила его, а затем в бликах языков пламени из воздуха проявилось полупрозрачное существо, постепенно принимая очертания очаровательного создания, явно женского пола.
– Кто ты, чародей? Почто души девичьи тревожишь? – произнесла высокая стройная девушка с копной соломенных волос, ниспадавших волной на плечи и прикрывавших обнаженную правую грудь. Левую грудь они не прикрывали – и, надо сказать, правильно делали, поскольку столь идеальной формы женской бюста Стас давненько не видывал. Впрочем, все остальное тоже было достойно внимания, ибо было предоставлено для обозрения в своей первозданной нагой красе. – Да и негоже пялиться так откровенно на девушку. Неприлично это. Али не ведаешь?
– Ты кто? Русалка? – Стас попытался закрыть рот и придать лицу хоть сколько-нибудь осмысленное выражение.
– Русалки от твоего ментального удара на дно озера, как осенние листья, попадали. Как бы не утонули, – девушка звонко и весело рассмеялась. Видимо, собственная шутка ей чрезвычайно понравилась. – А я – Берегиня здешнего леса.
– Берегиня – это добрый персонаж или злой? И ты кто, человек или дух лесной, принявший форму красавицы? – Стас понимал, что его речь не отличается налетом изысканности и интеллекта, но ничего более умного в голову ему просто не приходило. Нагая красота лесной красавицы разгоняла кровь по его телу, перемещая ее куда-то в область паха, и он сильно подозревал, что дело здесь не только в мужской физиологии.
– Ты прав, я дух лесной, но тело у меня очень даже человеческое, – девушка в мерцающем свете костра поднялась на носки ног и несколько раз быстро обернулась вокруг своей оси, разметав белым диском копну шелковистых волос. – Вот посмотрю, как вести себя будешь – может, сочту нужным предоставить тебе шанс убедиться в этом. А где грань между добром и злом, то мне неведомо. Да думаю я так, что и ты этого не знаешь. А не хочешь ли ты, чародей, представиться красной девице?
– Извини, Берегиня. Растерялся добрый молодец. Очаровала. Станиславом меня люди кличут. Да только я бы на твоем месте заканчивал колдовать, ты и без чародейства слишком соблазнительна.
– Так это я больше по привычке. Сама понимаю, что чарами тебя так просто не проймешь. Вон какую защиту на себя накинул.
– Ну, да… – Стас с сомнением опустил взгляд в область паха.
– А это и не чародейство вовсе, – девушка расхохоталась. – Это два начала, мужское и женское, друг к другу стремятся. Самая великая волшба в вашем мире. И тайна самая великая – изначальная, – Берегиня плывущей, раскачивающейся походкой обошла ярко горевший костер и подошла к Стасу. – Сними защиту, человек, я зла причинить не могу по определению, а рядом со мной и никто не посмеет.
Вопреки здравому смыслу, пожарной сиреной визжащему в его голове, Стас уменьшил защитное поле до уровня своего физического тела и поддался обаянию лесной нимфы. Тело девушки, к его огромному удивлению, оказалось теплым и шелковистым, пальцы – нежными и умелыми, уста – сладкими и мягкими, а язык – вертким и настойчивым. С силой сжав упругие ягодицы и потеряв всякий контроль над собой, Стас резко и напористо вошел в лоно ночной гостьи. Окружающий мир исчез.
Волосы цвета соломы несли в себе аромат свежескошенного сена, бархатная кожа благоухала лесными ландышами, тело девушки горело огнем и непостижимой первобытной энергией. Обвив гибкими лианами ног Стаса за талию, Берегиня двигала бедрами в танце страсти. И этот танец был в полной гармонии с энергетическими полями обступившего их леса, он отражал первозданную сущность окружающего мира и того существа, которое сейчас делило с ним себя и свою любовь. Когда мир проявился вновь, он взорвался миллиардами разноцветных огней, звуков, красок и ощущений. Кульминационный выброс энергии был такой мощи, что застонали стволы соседних сосен. Берегиня, вытянувшись в струнку каменной статуей, замерла на Стасе, сжав в себе изо всех сил возбужденную, извергающую семя плоть мужчины.
Копна соломенных волос девушки покоилась где-то в области его паха, длинные пальцы нежно ласкали живот и грудь Стаса.
– Ты ведь чуть меня не убил, колдун, – медленно и очень тихо произнесла девушка, – кабы не русалки, сгорела бы.
– Ты о чем это? – не понял Стас.
– Я живу энергией любви. Вы, люди, – удивительные создания. Вы можете формировать совершенно невероятный вид энергии – поле любви. Но делиться ею способны только во время полового акта, точнее, во время кульминации.
– Хочешь сказать, что ты вампир?
– Энергетический. Кровь я не пью и жизни не лишаю. Дарю плотские утехи, взамен беру немного энергии. Ведь все равно она растворяется в общей энергетической матрице Земли.
– Человеку это наносит вред?
– Нет. Кроме небольшого психологического истощения, ничего больше. Но обычный человек не так много и отдает энергии. Во время обычного акта любви с себе подобными происходит обмен энергетических полей и взаимная подпитка. Я же могу отдать только плотскую радость. Но с тобой все оказалось не так. Кто ты, чародей?
– А что не так? Мне вот лично понравилось. Да и никакого психологического истощения я как-то не ощущаю. Ты вот если будешь продолжать в том же духе, – Стас дотронулся до ласкавшей его грудь руки, – то нам, пожалуй, придется повторить.
– Нет, – девушка испуганно отпрянула, со страхом глядя на начинавшую набирать силу мужскую плоть. – Ты меня убьешь.
– Да объясни ты толком!
– Я почти не могу противиться желающему меня мужчине. Но то количество энергии, которое выбрасываешь ты, меня просто испепелит. И сбросить ее мне уже будет некуда.
– Это ты о чем?
– О русалках.
– Они что, тоже занимаются сексом с людьми? Я думал, только целуются да на дно в омут тянут. У них же хвост должен вроде быть?
– Все мы в той или иной степени вампиры. Только одним достаточно простой жизненной энергии вашего мира, а некоторым необходимо специальное питание. И поверь, такие, как я и русалки – это еще не самый худший вариант.
– Так, а что насчет секса с русалками? – Тема Стаса явно заинтересовала.
– Вот ведь ты неугомонный! Им сейчас не до секса. Они, как и я, на месяц вперед им наелись. Но, в принципе, конечно, возможен акт любви с русалкой. И хвостов у них никаких нет. Дело в том, что русалки хуже контролируют себя и вполне могут высосать всю жизненную энергию из мужчины, особенно если ее не очень много. Да, и чуть не забыла – они ведь и понести от человека могут.
– А ты? – Стас обеспокоенно приподнялся.
– Я – нет. Расслабься, – девушка весело рассмеялась. – Я, по сути, материализованный сгусток энергии. Русалки же имеют человеческие тела, погибшие в воде и захваченные моими дальними родственницами. Так что в будущем будь осторожен. Русалка ребенка любым способом попытается вернуть отцу – не отвертишься.
– Спасибо за науку.
– На здоровье. Только никакая русалка любви с тобой просто не выдержит. Ты выжжешь энергетическую сущность, а без нее русалка – это всего лишь холодный труп утопленницы.
– Постараюсь впредь сексом заниматься только с себе подобными.
– Это когда научишься отличать нас от себе подобных, – Берегиня обольстительно провела ладонью вдоль своего тела – от упругих грудей до треугольника светлых волос внизу живота. – Шучу, шучу. Прости. Привычка – вторая натура. Скажи лучше, откуда ты такой взялся, Станислав, и чего ищешь в наших краях?
– Издалека. А ищу учителя. Волхва одного – Ярополком зовут. Не встречала такого? – Стас транслировал образ седого старца.
– Не встречала. Но энергетическая матрица твоего учителя очень странная, не похожая на человеческую. И, главное, – Берегиня на секунду задумалась, – старая очень или невероятно мудрая.
– Что ты имеешь в виду?                                          
– Люди столько не живут. Даже если они волхвы. Мы хорошо разбираемся в полевых структурах, ибо сами являемся таковыми. Так вот, твой волхв – не человек. Такую матрицу или ауру могли бы иметь Асы, но он и к ним отношения не имеет. Разве что Богумир, но он еще слишком молод, по сравнению с этим старцем.
– Внешность иногда бывает обманчива.
– Я не о внешности речь веду, а об истинном возрасте. В биополе человека нет седых волос или старческих морщин. И ошибиться почти невозможно. Ярополк и Богумир – не одно и то же лицо. Но что-то мне подсказывает – встреча с последним тебе необходима.
– К нему путь и держу. А скажи, красна девица, коль ты так хорошо разбираешься в людских душах, что обо мне сказать можешь?
– Скажу, ежели защиту снимешь. А то, как черепаха, в панцирь забился, одни коготки торчат изнутри.
– Ну, смотри, коли интересно, – Стас полностью убрал ментальную защиту, обнажив свою энергетическую оболочку.
– Ох! – тело девушки в каком-то неестественном конвульсивном прыжке отлетело в сторону метров на пять и начало терять четкие контуры. Затем, секунду поколебавшись, как в прямом, так и в переносном смысле, вновь обрело знакомые очертания. Присев на корточки по ту сторону костра, Берегиня внимательно посмотрела на Стаса. – Так ведь не бывает. Кто ты? Демон? Да нет же – человек. Но как?
– Мадам, вы слишком импульсивны. Нельзя ли как-то попроще, без спецэффектов? Годы-то уже не те, так и до инфаркта довести можно.
– Годы? А сколько тебе лет, чародей?
– Так не молод уже. Сорок пять стукнуло. И чего ты там такого необычного узрела?
– Ты лучше защиту свою ментальную вовсе никогда не снимай. Тем паче, ежели сам не понимаешь, что под ней находится.
– И чего же там такого необычного находится? Мне думалось, что свое биополе я кое-как изучил.
– Ты нежить[30], но и человек одновременно. Ты молод, ты еще даже не родился, но твой возраст исчисляется миллионами лет! В тебе бушует ураган страстей, неуправляемая, неконтролируемая сила, способная испепелить этот мир, но ты о ней даже не подозреваешь. Ты наивен, как младенец, но в тебе бурлят все знания и мудрость этого мира. Ты не бог, но здешним богам далеко до тебя. И что самое удивительное – ты всего этого даже не осознаешь. Так не бывает, но я верю своим глазам. Берегись, чародей. Ты могуч, но и беззащитен одновременно. Мне страшно находиться рядом с тобой, а раньше я не знала, что такое страх.
Сквозь мерцающие алые языки догорающего костра образ девушки начал медленно таять и растворяться в ночном воздухе.
– Ну, накаркала! А так все хорошо начиналось. И имя такое красивое – Берегиня...
Стас задумчиво смотрел на еще колышущиеся воздушные струи, оставшиеся после исчезновения очаровательной ночной гостьи. Гигантские стволы окружающих его деревьев замерли в немом ожидании. Протолес, еще несколько минут назад кипевший ментальной энергией различных мастей и окрасок, настороженно притих, почувствовав страх своей Берегини.
– А ведь что-то важное она сказала. Что-то очень важное. Вот только что?
Рассвет забрезжил розовой туманной дымкой на востоке, а Стасу так и не удалось вычленить из длинного ночного разговора ту основную мысль, которая не давала ему покоя.
 
Глава 2
«Кайле-град»
 
С первыми лучами утреннего солнца, накинув поверх своей одежды подаренное волхвом рубище и затушив догорающие угли костра, Стас выдвинулся в сторону города. Обойдя озеро по болотистому и заросшему молодой порослью березы берегу, оказался у подножия невысокого холма, на котором раскинулось небольшое поселение. Пять полуземлянок назвать городищем или деревней было довольно сложно, но жизнь тут явно присутствовала. На отвоеванной у леса поляне, расчищенной от пней и прочей лесной флоры, не разгибая спин, трудилось пять человек, одетых в такие же вретища[31], как и у него самого. Жители поселка усердно рыхлили черную землю замысловатыми деревянными устройствами, которые в это время должны были представлять собой некое подобие мотыги[32].
Присмотревшись, Стас понял, что копошащиеся в земле крестьяне являются исключительно представительницами слабого пола. Мужская особь, как и положено, сидела в стороне на трухлявом выкорчеванном пне, медленно потягивая что-то жидкое из кувшина, и руководила процессом, изредка давая ценные указания. В отличие от женщин, мужичок был одет в грубые холщовые штаны, перетянутые на поясе веревкой, топорно сплетенные лыковые лапти – и, собственно, это были все детали его нехитрого гардероба. Длинные давно не мытые и оттого совершенно бесцветные волосы были перехвачены на лбу пеньковой веревкой. Соломенного цвета бородка торчала неопрятными пучками в разные стороны, дополняя и завершая общую картину неухоженности и, как показалось Стасу, полного безразличия к собственной персоне.
– Бог в помощь, – произнес Рогозин, подходя к руководителю садово-полевых работ.
– Это смотря какой бог. Нынче их столько развелось, что и сами волхвы уже толком разобраться не могут, кто за что отвечает, – произнес, обнажив ряд гнилых пеньков, которые, вероятно, когда-то были зубами, мужик-лапотник. Личность лесного гостя на него особого впечатления не произвела, ибо, окинув того мимолетным взглядом, продолжил не спеша прихлебывать из кувшина нечто, источающее невероятную вонь. – Вот ежели, к примеру, Велес[33]. Его бы помощь нам не помешала. Дождей, почитай, дней десять уже не было. Да и земелька выдохлась изрядно – скоро, видно, придется покидать эти места.
– Как к Кайле-граду пройти, мил человек? – Стас решил не обращать внимания на явное недружелюбие председателя местной сельхозобщины.
– Дело нехитрое. Лесок пересечешь, там тракт. По нему версты две пройдешь, в самый раз к воротам и выйдешь. А вы чего уставились? Али Бадзулы[34] не видали? Так ежели и не видали – вам оно ни к чему. Работайте! – Последняя часть монолога относилась к женщинам, прервавшим свое монотонное занятие и с нескрываемым любопытством поглядывавшим на нежданного гостя.
Пройдя метров триста сквозь редкий и светлый сосновый лес, Стас вышел на поляну, поросшую высокой и густой травой. У корня поваленного бурей дерева обнаружился небольшой родник с прозрачной и леденящей зубы водой. Напившись, Стас присел и задумался: «Тот факт, что деревенский мужик ничего необычного в его образе не нашел, еще ни о чем не говорит. Его внешний вид, скорее всего, вызовет в городе удивление и излишнее внимание». Если одежду покроя XXI века достаточно основательно прикрывало длинное рубище, оставляя на всеобщее обозрение только ботинки армейского образца, то вот аккуратную стрижку и гладко выбритое лицо скрыть было сложнее.
Справедливо рассудив, что парикмахеры и стилисты в этом времени еще не должны быть особо востребованы, Стас решил слегка поэкспериментировать со своим телом. Это оказалось предельно просто. В этом мире любая, даже самая сложная работа с силовыми линиями биополя давалась на редкость легко. Манипулируя собственным энергетическим полем, он только сейчас обратил внимание на то, что его аура претерпела некоторые существенные изменения. Она не поменяла характерные только для него черты энергетической матрицы, но стала в несколько раз больше и, главное, ярче. Кроме того, это уже был не замкнутый силовой кокон, а целостная энергосистема, связанная с окружающим миром бесконечным количеством тонких искрящихся нитей.
Отрастив себе за пару минут длинную и, как ему показалось, не слишком аккуратную бороду, Стас взглянул на свое отражение в луже, образованной бьющим источником. Из подернутого рябью водного зеркала на него смотрел незнакомый мужик с длинными наполовину седыми волосами и такой же бородой. Борода ему особенно не понравилась, ибо оказалась достаточно редкой и какой-то козлиной – что, впрочем, было быстро исправлено за счет активации спящих волосяных луковиц. Выломал молодую березку и соорудил себе некое подобие посоха, решив, что образ волхва или, на худой конец, помощника оного будет наиболее подходящим в данной ситуации: «Мало ли среди этой братии чокнутых – глядишь, и у меня прокатит».
С этими мыслями Стас наконец выбрался на тракт, коим здесь именовалась двухсторонняя колея, накатанная колесами повозок и копытами лошадей. «Интересно, что из себя данный автобан будет представлять в дождливую погоду?» – додумать он не успел, поскольку сзади раздался топот конских копыт, и через минуту мимо него промчалась кавалькада из пяти всадников. На него никто не обратил ни малейшего внимания, и если бы Стас не отскочил на обочину, то, скорее всего, был бы просто сбит с ног. Решив, что замаскировался достаточно удачно, он направился вслед ускакавшему отряду.
Обогнув очередную гору, местная автомагистраль вывела его в зону прямой видимости конечной цели его сегодняшнего путешествия. Кайле-град открылся ему с высоты небольшого холма, гордо раскинувшись в долине на берегу достаточно крупной реки. Назвать данное поселение мегаполисом язык не поворачивался, но по сравнению с виденной два часа назад деревней это был, несомненно, город. На невысоком земляном валу была расположена внешняя стена, представлявшая из себя двойной деревянный частокол[35].
Пространство, находящееся за деревянной стеной, было застроено уже виденными Стасом полуземлянками. Незамысловатые жилища были разбросаны совершенно хаотично. За исключением относительно прямых улиц, соединявших внешние ворота с воротами внутренней стены, никаких архитектурных замыслов в городище не наблюдалось вообще. Внутренняя стена была каменной, и что особо удивляло – это была широкая и мощная каменная стена. Подобные стены вполне органично смотрелись бы в средневековье, но выглядели совершенно невероятно за три тысячи лет до Рождества Христова. Вот за этим монументальным каменным сооружением и начинался собственно сам город.
Одно- и двухэтажные деревянные срубы, а также многочисленные хозяйственные постройки, были расположены в некотором геометрическом порядке. Разделяли все эти архитектурные нагромождения узкие извилистые улицы, ведущие к высокому холму, находящемуся в самом центре города. Именно на этом холме, за высоким частоколом, и располагалась резиденция местной власти, представлявшая из себя высокий, никак не менее трех этажей терем и множество построек поменьше.
Медленно спускаясь с горы, Стас наблюдал за копошащейся на окружающих город полях людской массой. Что именно произрастает на многочисленных участках возделанной земли, разобрать было сложно, но, несомненно, присутствовали злаковые, а также овощные культуры. В стороне, почти у самой кромки леса, паслись многочисленные стада овец и более крупных животных, похожих на коров, но покрытых мощным слоем шерсти. По реке сновало множество лодок, представленных в основной своей массе долбленками[36], что позволяло сделать вывод о наличии рыбного промысла.
– Кто такой будешь? За какой надобностью пожаловал в Калицу? – У распахнутых ворот дорогу Стасу преградил невысокий, но невероятно широкий в плечах воин.
– А что, ныне путников в город не пускают? Я волхв-отшельник, служу Стрибогу[37] на дальнем капище в лесу. А в город пришел за советом к братьям своим волхвам. Да богам здешним поклониться хочу. Али и с паломников мзду[38] за вход нынче берут?
– Мзду берем только с купцов да с товара. Святому человеку не грех и подать. Ни кошеля, ни котомки, вижу, нету, – с этими словами страж протянул мелкий осколок какого-то темного металла, служившего здесь, вероятно, аналогом денежных знаков. – Помолись своему богу за Ратмира да его семью.
– Спасибо, мил человек. Не подскажешь, где нищему страннику остановиться можно на ночлег?
– Завтра ярмарка в городе. Все постоялые дворы купеческим людом заняты, да и не по карману они тебе будут. Просись на постой во внешнем городище, авось кто и приютит. А то прямо к своим собратьям иди в священную дубраву – чай, без крова и трапезы не оставят.
Решив не торопить события и не рваться сломя голову к местному правителю, Стас присел на поваленный ствол дерева у невысокого заборчика и погрузился в раздумья. Подумать было о чем. Прежде всего, наличие товарно-денежных отношений несколько не укладывалось в его первоначальные планы и требовало их значительной корректировки. «Если здесь ходят денежные знаки, – Стас с сомнением посмотрел на грубо обрубленный кусочек пластины, скорее всего, изготовленной из серебра, – следовательно, их необходимо раздобыть». Роль бессребреника[39] могла существенно осложнить его пребывание в здешнем центре местной культуры и торговли.
Хрестоматийных способов получения денежных знаков Стас знал два: заработать или украсть. И оба его решительно не устраивали. Какой вид услуг здесь пользуется спросом, он понятия не имел, а уж тем более вызывал серьезные сомнения факт наличия у него необходимых навыков для оказания этих самых услуг. Второй способ, кроме морального неприятия, мог весьма плачевно закончиться, и опять же, именно в связи с отсутствием необходимых навыков. Стас вспомнил Шамбалу и кристалл Мироздания. Формула «2 гамма-кванта = 1 электрон»[40] сама собой возникла в сознании, вместе с подробной инструкцией по ее применению.
Вот только ему помнилось, что в горных пещерах Гималаев попытка превратить воду в вино, а камень – в хлеб, окончилась полным фиаско[41]. Но ведь он тогда еще не побывал в храме Странствий и сразу взялся за сложные многокомпонентные структуры. Знание начальной химии подсказывало ему, что получить однородный металл с молекулярной массой в 107,8 единиц под названием «серебро» значительно проще. Несложные манипуляции с силовыми линиями витавшей в изобилии магической энергии по преобразованию ее в кристаллическую решетку металла с плотностью 10,5 г/см3 привели к совершенно неожиданному результату.
С достаточно громким хлопком, буквально из воздуха, на противоположном конце его импровизированной лавочки сформировалась серо-стальная металлическая глыба. Вес самородка[42] был никак не меньше тонны, и только полное отсутствие зрителей спасло новоявленного творца от ненужной ему славы и известности. С удивлением разглядывая здоровенный кусок металла, почти полностью вдавивший ствол дерева в землю, Стас задумался. Демпинг[43] местного валютного рынка явно не входил в его стратегические планы, и со свалившимся на голову богатством надо было что-то делать.
Отколов для себя пятикилограммовый кусочек, остальную часть серебряного валютного запаса телепортировал на знакомую ему поляну у озера, предварительно определив точку выхода в трех метрах ниже уровня земли. Преобразование массивного осколка в тонкие и узкие полосы особых трудов не составило. Вид и точные характеристики местной валюты Стас успел срисовать в сознании стража у ворот. А здешняя денежная единица представляла собой просто полоску серебра весом около ста граммов и именовалась куной.
Разменная монета отламывалась или откусывалась от основной пластины в произвольных пропорциях. Эти осколки также имели свободное хождение на местном валютном рынке, и стоимость их определялась на глаз или на вес – тут познания стража были несколько размыты. Радовал и тот факт, что денежный знак не имел абсолютно никаких степеней защиты, что избавляло совесть Стаса от мучительных переживаний. Как известно, фальшивомонетчество подрывало основы государственной власти и являлось во все времена тягчайшим преступлением.
Тем не менее, понимая, что даже одна куна – это невероятно большие деньги в нынешнем времени, Стас почувствовал себя Крезом[44]. Примерную ценовую политику местной экономики он также почерпнул из небогатых воспоминаний встреченного у ворот воина. Приведя в исходный вид свой экспериментальный плацдарм, новоявленный Рокфеллер[45] уверенной походкой направился к воротам, ведущим во внутренний город.
Проход сквозь ворота каменной стены оказался совершенно свободен, и Стас без как каких-либо препятствий вступил на узкие улицы города, ограниченные с обеих сторон высокими деревянными заборами. Последние в большинстве случаев были выполнены из толстых бревен, зарытых в землю в виде частокола, и сами по себе представляли мощное укрепление. «Мой дом – моя крепость» – хотя совершенно непонятно, от кого в этом времени существовала необходимость обороны. Остановившись у высокого двухэтажного терема с коньком на крыше, украшенным изящным деревянным лебедем, Стас по некоторым признакам определил, что это и есть постоялый двор.
О том, что заведение относится к системе общепита, однозначно свидетельствовала болтавшаяся деревянная вывеска с небрежно нарисованным кольцом колбасы. В раскрытых настежь воротах сновала многочисленная челядь, разгружавшая повозки и тащившая огромные баулы внутрь необъятных амбаров, что вполне могло свидетельствовать о наличии в ассортименте и гостиничных услуг. Поймав за полу рубахи пробегавшего мимо пацана, Стас попытался обратить на себя хоть какое-то внимание.
– Постой, пострел. Можно ли в этом славном доме хорошо покушать да переночевать?
– Ты бы шел во внешнее городище, бродяга. Авось там кто ковш воды да ломоть хлеба подаст. Здесь постоялый двор для купеческого люда да воев. Тебе год батрачить придется, чтобы здесь одну ночь переночевать! – Наглая рыжая морда, усыпанная веснушками, презрительно рассматривала небогатые одежды путника.
– Ступай немедля и позови хозяина, умник малолетний.
– Больно надо! Ежели хочешь, чтобы взашей погнали дворовые, иди и сам зови Митрофана.
– Да где ж тебя манерам-то учили… А ну-ка марш вперед за хозяином! – Слабый ментальный посыл Стас сопроводил увесистой затрещиной, что моментально возымело действие, и мальчишка вприпрыжку помчался к деревянному крыльцу.
– Ты почто руки распускаешь, путник? Али неясно тебе толкуют, что не по карману тебе постой тут? – Широкоплечий коренастый мужик с черной как смоль бородой уверено спускался с крыльца, вытирая жирные руки о фартук. Сбоку и чуть сзади семенил наглый мальчишка и что-то обиженно толковал хозяину, кивая в сторону Стаса.
– Так ты бы цену сначала назвал, хозяин, опосля вместе и решим, по карману али нет.
– Десятина куны за ночь, – не раздумывая, соврал бородатый. Реальная цена, как уже догадался Стас, была раз в пять меньше. Мужик на секунду задумался и почесал затылок огромной лапой. – Ну, это, конечно, за светлицу[46] и с полным пансионом[47]. Ярмарка завтра – сам понимаешь. Остальные комнаты все купцы приезжие разобрали да их челядь.
– Врешь, поди. Да ладно. Десятина так десятина. – Стас протянул Митрофану пластину серебра. – Забронируй-ка, мил человек, мне свои апартаменты на пару дней. – Дрожащие руки местного ресторатора поднесли к удивленным глазам невероятное богатство.
– Чай, ограбил кого на большой дороге? Ну, да то не мое дело. Таким гостям мы завсегда рады. Проходи, господин. Воды нагреем, девки вымоют тебя с дороги, маслами разотрут, а там и трапеза скоро. Стол в светлице накрыть али в общем зале? – Митрофан низко поклонился и очень ловко отломал руками пятую часть серебряной пластины. Еще раз поклонившись, вернул оставшуюся часть куны. – А ты чего рот раскрыл? А ну-ка проводи дорогого гостя в светлицу! – Ценные указания были предназначены рыжему мальчугану и сопровождались затрещиной такой силы, что предыдущая оплеуха могла показаться пацану легким поглаживанием.
– Тебя как величать, болезный? – Вопрос Стас адресовал мальчишке, усиленно растиравшему злосчастный затылок. – И часто головой работать приходится?
– Беляном кличут. Белослав то бишь. Ты уж не гневись на меня! Не распознал я под рубищем господина знатного. А Митрофан скор на расправу, частенько достается. Да я уже привык.
– А скажи, Белян, где здесь одежу приличную раздобыть можно? Такую, чтобы и к Богумиру за стол не стыдно сесть было.
– Какое платье господин желает? Купеческое, одежу для воев, а может, княжье одеяние? – пацанчик вопросительно смотрел на странного гостя.
– Предположим, воинское одеяние интересует, да только побогаче – не дорожное, а выходное.
– Завтра ярмарка. Там все можно было бы дешевле купить. Но ежели срочно надобно, то можно и в лавку сбегать да все необходимое выбрать, – Белослав остановился и задумался, производя в уме сложные математические подсчеты. – Я так думаю, за половину десятины куны все можно взять. Все самое лучшее, – уточнил малолетний предприниматель.
– Слушай сюда. Сейчас проводишь меня в номера. Возьмешь денег, сколько надо, и бегом в лавку. Чтобы через час вся амуниция была в светлице! Да, и оружие не забудь.
– Какое господин оружие желает? Ежели меч боевой, так то надо к кузнецу идти али на ярмарке завтра выбирать. А если кинжал, к примеру, то и в лавке найдется.
– Сгодится и кинжал.
– Это еще на треть десятины куны потянет. Но это очень хороший кинжал, – калькулятор в мозгу парнишки уверенно подсчитывал возможную прибыль. – Может, еще чего господин желает?
– Сумку дорожную да кошель поясной, пожалуй.
– Все будет сделано. Не извольте волноваться, – Белян скорехонько отрезал невесть откуда взявшимися огромными ножницами кусок серебряной пластины и растворился, оставив Стаса посреди светлицы.
Светлицей данное помещение именовалось исключительно из-за наличия маленького оконца, прорубленного в сосновых бревнах и затянутого мутной пленкой непонятного происхождения.
– Желает ли господин омыться после дальней дороги? Купель готова. – Две румяные светловолосые девицы стояли у входа, низко и почтительно склонив головы. Из-под рассыпавшихся по лбу челок сверкали озорные искорки девичьих взглядов, отнюдь не свидетельствующие о благочестии и скромности.
– Господин желает.
Помыться действительно не помешало бы. Стас подозревал, что бани на Руси в это время еще не изобрели, и кроме элементарной гигиены, ему был интересен сам процесс помывки, особенно в такой компании. Баня в местном исполнении представляла собой гигантскую дубовую бочку с горячей водой, куда его, аккуратно раздев, и поместили. Одна из девушек, легко и изящно скинув с себя длинное платье, запрыгнула к нему. Вторая, тоже раздевшись, выполняла функцию душа, поддерживая необходимую температуру в емкости и периодически поливая воду на головы купальщиков. То ли в это время вообще не существовало никаких моральных запретов и ограничений, то ли девушки специально были подготовлены для подобных мероприятий, но процесс омовения обещал быть весьма приятным и пикантным.
Тщательно вымыв все без исключения части тела и выдворив разомлевшего и удовлетворенного Стаса из уральской офуро[48], местные нимфы приступили к процессу умащения его тела какими-то пахучими маслами. Данное мероприятие изрядно смахивало на тайский боди-массаж в исполнении двух славянских красавиц, при этом границ гостеприимства не наблюдалось вовсе. Несколько утомившись от чрезмерного женского внимания, Стас отправил Богумилу и Здебору выполнять свои основные обязанности по дому, предварительно одарив их кусочками серебра. На входе уже полчаса топтался Белян с огромной охапкой одежды.
– Господин, хозяин спрашивает, куда трапезу подавать. Сюда, али вниз спуститесь? Ежели не возражаете, прислуживать будет Богумила. Или вам Здебора больше приглянулась?
– Ужинать буду внизу. А скажи-ка, Белослав, тут всех гостей так горячо встречают? – Стас кивнул на входные двери.
– Это ты про девок, что ль? Так за ту деньгу, что ты Митрофану заплатил, тут полгорода баб собрать можно. Это, конечно, ежели здоровья хватит, – слегка задумавшись, произнесло молодое дарование. – Коли желание имеется, могу смотрины вечером организовать за малую плату.
– Обойдусь как-нибудь без услуг сводника. Помоги лучше одеться и разобраться со всем этим барахлом.
Облачившись в широкие шаровары и легкую льняную рубаху, с трудом натянув на ноги некое подобие высоких кожаных сапог, именуемых чеботами, Стас критически осмотрел себя. Несмотря на незамысловатость и простоту, одежда была достаточно удобной и двигаться не мешала. Гардероб дополняла кожаная куртка с нашитыми металлическими пластинами в районе груди и предплечий, служащая скорее разновидностью защитного панциря, нежели атрибутом верхней одежды. Скрепя сердцем пришлось надеть и этот бронированный китель, весивший никак не меньше пяти килограмм. Последней деталью гардероба был широкий кожаный пояс, к которому Белослав приторочил кошель и длинный кинжал с богато украшенной каменьями костяной рукоятью.
Нож особенно заинтересовал Стаса – не столько богатой и изысканной отделкой, сколько качеством металла. Судя по замысловатым разводам на матово-серой поверхности лезвия, это был булат[49], что само по себе было невероятно в этом времени. Кроме того, клинок был отлично сбалансирован и, кроме ножевого боя, вполне годился для метания. Пришлось поддаться на уговоры Беляна и накинуть поверх одежды безрукавный плащ, вотолу, с воротом, отороченным мехом горностая. Учитывая произведенную чуть ранее Здеборой стрижку волос и бороды, Стас выглядел как минимум былинным богатырем. По крайней мере, именно так считал малолетний кутюрье[50], крутившийся все это время вокруг него.
В просторном зале трапезной ярко горел очаг, сновали дворовые девки с огромными кружками и блюдами, нещадно воняло гарью и жареным мясом. Белян проводил его к небольшому столику, стоящему несколько в стороне от основной массы веселящихся хмельных посетителей. Там его уже поджидала старая знакомая Богумила.
– Господин желает чего-нибудь особенного, али подавать то, что имеется? – девушка хитро поглядывала на Стаса.
– А чем гостя может порадовать местная кухня?
– Запеченный молочный поросенок, студень, белорыбица, караси в сметане, почки заячьи тушеные, перепела жареные, окорок из оленины копченый, ушица из осетра, – девушка уверенно загибала изящные пальчики и останавливаться не собиралась.
– Стоп, стоп, стоп. Мне все это и за месяц не съесть. Неси-ка, пожалуй, блюдо от шеф-повара и кувшин меда.
– Поросенка, значит, желаете? – уточнила Богумила.
– Неси поросенка. – Есть ему вовсе не хотелось, но осмотреться и понаблюдать за местной публикой стоило.
В заведении было весьма людно и шумно. Разношерстные компании уже достаточно давно тренировали организм изрядными дозами хмельного меда и браги, видимо, готовясь к завтрашней ярмарке. Стас старался прислушиваться к окружающему шуму, поскольку явно ощущал угрозу, еще не понимая толком, откуда она может исходить. Источник обнаружился достаточно скоро.
Компания кряжистых мужиков, сидевшая невдалеке от него, начала шумно ругаться, изображая ссору, не замедлившую перейти в показательный кулачный бой. То, что это именно имитация драки, сомнений не вызывало – слишком никудышными актерами были местные хулиганы. Усилив защитное поле, Стас решил покинуть гостеприимный зал. Участвовать в местных разборках и тем самым активно влиять на события своего далекого прошлого никак не входило в его планы. С сожалением взглянув на недоеденного поросенка, покрытого румяной поджаристой корочкой, Стас стал подниматься из-за стола.
Летящий в горло нож он заметил периферийным зрением и инстинктивно начал уклоняться, хотя в этом не было никакой необходимости. Силовое поле, окружавшее его тело, легко выдерживало автоматную очередь, выпущенную в упор, и огромный тесак, брошенный умелой рукой, никакого вреда ему причинить, естественно, не мог. Удивленные такой поразительной неточностью своего собрата, драчуны на секунду остолбенели, а затем рванулись к нему, на ходу выхватывая ножи и короткие мечи. Тело, как это и бывало раньше в минуты критической опасности, начало работать раньше, чем его мозг смог выработать хоть какой-либо план действий.
В боевых единоборствах подобное состояние называется «темп», и Стасу не раз приходилось его испытывать. К сожалению, входил в него он всегда непроизвольно, и регулировать уровень и время нахождения в нем никак не мог. Пространство, как обычно, стало вязким, воздух – густым и не таким прозрачным, движения противников – плавными и ненормально медленными. Рука выхватила кинжал из ножен и уже устремилась к опережавшему всех рыжебородому крепышу, достававшему из-за спины короткий и широкий меч. Но тут что-то пошло не так.
– А вот то, что Вы сейчас намерены предпринять, молодой человек, является совершеннейшей и, главное, непростительной глупостью. Не в моих правилах вмешиваться, но хотел бы все-таки предупредить Вас о некоторых возможных последствиях столь опрометчивых действий, – данную тираду невозмутимо произнес высокий мужчина, одетый в безупречный черный костюм-тройку и материализовавшийся на стуле за столом Стаса.
– Но как? – Стас пораженно переводил взгляд с денди[51], одетого по моде XXI века, на застывшие каменными изваяниями фигуры атакующих мордоворотов. Окружающее его пространство очень смахивало на музей восковых фигур мадам Тюссо[52]. Щипать себя за обнаженные части тела Рогозин не стал и молча присел на свой стул, что никоим образом не отразилось на окружающей обстановке.
– Сразу отвечу на глупый и наивный вопрос, который так явно читается на Вашем благородном челе. Я не останавливал время. Его остановить невозможно. И я полагал, что Вы уже осведомлены о данном непреложном факте, являющемся аксиомой текущего Мироздания.
– Но как это возможно? И кто Вы такой? – Стасу с трудом давалась членораздельная речь, а упорядочить хоровод мыслей и вовсе не получалось.
– Кто я такой, не столь важно. Гораздо важнее – кто Вы такой, уважаемый Станислав Николаевич? И по какому такому праву вмешиваетесь в естественный ход истории? Что же касается первой части вопроса, то механика данного действа весьма проста и незамысловата и доступна даже Вам, насколько я понимаю. Я всего лишь вырвал Вас в одно из бесконечных измерений Веера, где действуют совершенно иные законы, в том числе иначе направлена и координата времени.
– Но зачем?
– Видите ли, господин полковник, элементарная математическая модель Ваших дальнейших действий в данной конкретной ситуации неизбежно ведет к лишению жизни пятерых представителей человечества. Надо признать, никчемных и жалких экземпляров, но, тем не менее, являющихся ключевыми, я бы даже сказал, узловыми звеньями данного временного континуума[53]. Временной парадокс[54], так сказать, или эффект бабочки[55]. Я полагаю, Вам знакомы подобные термины?
– Весьма приблизительно.
– Это и неудивительно. Уничтожение этих невзрачных личностей неизбежно приведет к непоправимым изменениям будущего, а точнее, Вашего настоящего. Хочу  заверить, для Вас лично оно существовать просто перестанет – как, впрочем, и Вы сами. Но, тем не менее, свобода выбора для меня священна, и я всего лишь предупреждаю Вас о возможных последствиях. Вы же вправе поступать так, как Вам заблагорассудится.
– А откуда такая забота о моей скромной персоне? – Мысли Стаса наконец замедлили свой спринтерский забег и начали выдавать хоть какие-то логические цепочки.
– На этот вопрос, с Вашего позволения, я тоже отвечать не буду. Или отвечу в трех словах. Скажем так – мне стало интересно.
– Но как Вы меня нашли? Я ведь сам точно не знал, куда отправляюсь.
– О, это было просто. Вы же, господин Рогозин, что тот слон в посудной лавке. Оперируете силами космического масштаба для производства каменного топора. Одна Ваша ночь с Берегиней чего стоила. Но это еще можно было бы принять за некую мощную ментальную аномалию, тут такое иногда случается. А вот воспроизвести полторы тонны чистейшего серебра, просто нагло скрутив энергетическую матрицу пространства, мог только такой самородок, как Вы.
– У меня почему-то создается ощущение, что Вы не относитесь к категории почитателей моего таланта, друзей или хотя бы лиц сочувствующих.
– Друзей? У меня нет друзей. У меня не может быть друзей, – господин в черном весело и громко захохотал. – Хотел бы я посмотреть на тех, кто возжелает стать моим другом. Но Вы любопытный экземпляр, полковник, и мне интересно досмотреть этот спектакль до конца. Не разочаруйте меня и не сойдите преждевременно с дистанции.
– Уж как-нибудь постараюсь. Вашими молитвами, – Стас сделал попытку ментально прощупать собеседника, вложив в сканирующую волну почти все имеющиеся у него силы, но натолкнулся на непробиваемую стену. Промелькнувшие мимолетные ощущения говорили о том, что перед ним находится нечто глобальное, имеющее космические масштабы и силы.
– Не смешите меня, Станислав Николаевич. Нам еще предстоит встреча. И я с нетерпением буду ждать ее, но пока Вы к ней совсем не готовы. Напоследок хочу предупредить Вас. Мир в этом времени очень молод и малолюден, почти каждая живая и особенно разумная тварь в нем может иметь ключевое значение для дальнейшего хода истории. Будьте осторожны! А еще лучше – возвращайтесь в свое время. Того, что Вы ищете, здесь нет.
– А Вам и это известно?
– Мне известно почти все, – как-то грустно произнес незнакомец. Он исчез почти сразу, только взгляд, отражавший бездну и первородный хаос, еще долю секунды самостоятельно жил в пространстве.
Вместе с исчезновением незнакомца пропала и восковая неподвижность окружающего мира, а следовательно, возникла необходимость в активных действиях. Отбросив в сторону нож, Стас уже сжимал в правой руке, как всегда, своевременно появившийся Бич. Использовать его в этот раз он был намерен исключительно по прямому назначению, то есть как орудие пастухов и ковбоев. Видимо, все происходило достаточно быстро и, похоже, весьма эффективно. Работая в «темпе» кнутом, он наносил мощные хлесткие удары в болевые точки противника, обездвиживая и парализуя последних. Никакого существенного вреда здоровью местных киллеров[56] нанесено не было, но желание буянить у них должно было возникнуть не ранее чем через пару дней.
Когда время утратило вязкость и вернуло свой привычный бег, Стас осмотрел поле боя. Прошло не более трех секунд реального времени, и большая часть посетителей не успели даже удивиться, поскольку так и сидели с раскрытыми ртами. Легко считав из замутненных алкоголем мозгов корчившихся на полу хулиганов реальные цели и мотивы их нападения, Стас поманил пальцем хозяина заведения. Митрофан, подобострастно кланяясь, поспешил покинуть свой наблюдательный пост и направился к столу столь дорогого гостя.
– Чего желает витязь[57]? Все мои запасы к Вашим услугам. Любое пожелание исполню, только намекни, господин. И прости покорно за недоразумение. Сей же час вызову стражу. В яму да на кол таких негодяев надобно. Самое место им там.
– А скажи-ка, Митрофан, неужто тебе мама в детстве не говорила, что жадность – то великий порок? И ты за пару кусков презренного метала готов лишить жизни своего гостя? Богов не боишься?
– Что за мысли тебе в голову, витязь, лезут? Как мог даже подумать обо мне такое?
– Видишь ли, господин хороший, я в силу своей врожденной интеллигентности так подумать, естественно, не могу. Но вот в голове этого рыжебородого обормота, – Стас пнул ногой ближайшее корчащееся тело, – именно такие мысли и бродят.
– Мудрено говоришь, витязь. Да сможешь ли доказать вину мою?
– Мне ее доказывать надобности нет. Я в том и так убежден. И для того чтобы наказать тебя примерно, суд присяжных мне также не нужен. Но мысль отдать этих татей[58] в руки здешнего правосудия мне по душе, – Стас нагнулся и вытащил из кармана бородача тонкую полоску серебра. – Думается мне, под пыткой в остроге[59] они быстро объяснят, что подвигло их напасть на мирного посетителя. Как думаешь, Митрофан?
– Не губи, господин! Нечистый попутал, – руки трактирщика мелко затряслись, а губы вдруг побелели. – Дай шанс искупить вину. Век повинен буду!
– Чистосердечное признание смягчает вину, но не избавляет от наказания. Ладно, это я так… – Недоуменный взгляд Митрофана свидетельствовал о том, что тот не понял ни единого слова. – Слушай меня внимательно. Этих лишенцев убрать отсюда и желательно как можно дальше, но только чтобы и волос с их голов не упал. Проверю.
– Сей час все будет исполнено. Не изволь волноваться, витязь.
– А я и не волнуюсь. Волноваться будешь теперь ты. Усвой, что ежели со мой хоть какое-то недоразумение случится – к примеру, мышь ночью пробежит и разбудит – сочту за твой злой умысел. – Митрофан покорно и уныло кивал. Стас, не особо рассчитывая на сознательность древнего представителя сферы услуг, закрепил свои слова ментальной кодировкой. Теперь можно было спокойно насладиться слегка остывшим молочным поросенком.
Остаток вечера и ночь прошли на редкость спокойно, если не считать настойчивых попыток Беляна сосватать ему на ночь «прелестниц красных да умелых необычайно», исключительно за символическую плату. Выдворив малолетнего сутенера[60], а заодно и Здебору с Богумилой, чересчур уж долго и старательно взбивавших его перину, Стас решил, что на сегодня впечатлений хватит, и отдых он заслужил. Местный домовой[61], важно прошествовав мимо его ложа, вдруг остановился и насторожился, а поняв, что его хорошо видят, поспешил ретироваться. На этом ночные приключения закончились, и, добросовестно проспав всех петухов, глаза Стас открыл, когда солнце уже вовсю пыталось пробиться сквозь мутную пленку его захудалого оконца.
У стен детинца гудела и веселилась ярмарка. У Рогозина создалось ощущение, что торги здесь – дело третье, если не пятое, а вот различного рода развлечения – на самых первых местах. Скоморохи танцевали с медведями и гудели в дудки, по пояс голые мужики боролись в пыли, вторая пара упражнялась в кулачном бою, лучники стреляли, ратники дрались на мечах, шум и суета стояла вокруг просто потрясающая. С трудом пробираясь сквозь бесконечные ряды прилавков и веселящийся хмельной народ, Стас краем глаза заметил группу верховых, одетых особенно богато.
В центре вооруженных мечами и луками всадников на горячем гарцующем скакуне Стас с удивлением узнал Девану. В мужском камзоле с развевающимися на ветру волосами, украшенными диадемой, разгоряченная скачкой или зрелищем, она выглядела потрясающе. Рядом с ней на крупной вороной лошади сидел высокий мужчина в дорогих одеждах и плаще, отороченном мехом снежного барса. Гордая осанка вкупе с золотым обручем, украшенным горящим на солнце камнем, свидетельствовали о принадлежности всадника к роду владык. Что-то очень знакомое привиделось Стасу в правильных чертах и ясных голубых глазах местного повелителя.
Протиснувшись сквозь плотную толпу зевак, Стас выяснил, что развлечением для горожан здесь является метание ножей, которые в изобилии лежали на деревянной скамье у барьера. Ратники, да и просто горожане за небольшую плату вдохновенно упражнялись в искусстве владения клинком. Вот только с мишенью дело обстояло не совсем привычно. К грубо сколоченному из досок щиту был крепко привязан оборванный мальчишка, державший в разведенных руках веревки с подвешенными яблоками. Непоправимых для здоровья ран на теле еще не наблюдалось, но несколько кровоточащих порезов уже сочились алой кровью.
– Кто еще хочет попробовать удачу? Чешуйку ставишь – три заработаешь. Дважды в яблоко попадешь – пять чешуек в прибыток пойдет. Поранишь татя – три чешуйки штрафа, – вещал лохматый крепыш с голым торсом и перекатывающимися буграми мышц.
– А ежели прибьем мальчонку? – раздалось из толпы.
– Коли насмерть – треть десятины куны заплатишь.
– За что ж такие деньги платить? Конокрад к смерти и так приговоренный.
– Не нравится – не лезь. Да добрым людям веселиться не мешай.
– А коли яблочко я с его головы собью, каков прибыток будет? – звонкий как колокольчик голос принадлежал Деване, одним прыжком соскочившей с лошади и уже стоящей у барьера.
– Десять чешуек, госпожа, да только риск велик.
– Не тебе мне о риске толковать. Иди, ставь яблоко, – красавица взвешивала в руке плоский метательный нож.
Ножи были дешевыми, выкованными скорее для потехи, чем для настоящего боя, и, что самое главное, совершенно не сбалансированными. Это Стас понял в тот момент, когда кусок стали после короткого замаха был выпущен в свой смертельный полет рукой Деваны. Траектория полета сама собой рассчиталась, и тело вошло в «темп». Ему нужно было не только успеть метнуть нож, но и метнуть его очень сильно и, главное, снизу вверх. Пространство поплыло, но даже в замедленной съемке нож Деваны двигался слишком быстро, намереваясь пробить лобную кость чуть выше переносицы паренька. И только за несколько сантиметров до цели клинок Стаса догнал нож воительницы, чуть изменив линию его полета.
Изысканный кинжал Стаса по самую рукоять вошел в деревянный щит, срезав прядь волос на макушке парня. У ног живой мишени уже растекалась небольшая лужица. Нож Деваны вибрировал на три сантиметра выше, пригвоздив к доске спелое краснобокое яблоко. Густые капли сладкого сока медленно капали на покрытый испариной лоб парнишки. Толпа замерла.
– Кто посмел? – гневный взор лесной амазонки встретился с взглядом Стаса и замер.
– Госпожа, так не считается. Это же не по справедливости. Это же разорение сплошное получается! А ну-ка, покажите мне этого вредителя. Тьфу ты, метателя. Я рога-то ему быстро пообломаю, – причитал устроитель аттракциона, направляясь к Стасу.
– Чем ты недоволен, скоморох? – яростный взгляд Деваны обратился на мгновенно притихшего мужика.
– Так ведь ножичка-то два было. Не по уговору ведь…
– Что ты хочешь лично мне предъявить? – теперь разъяренным стал не только взгляд, но и голос девушки.
– Так ведь, – мужик в задумчивости чесал затылок огромной пятерней, – вам, госпожа, предъявить, вроде как, и нечего. А вот он, – толстый указательный палец устремился в сторону Стаса, – он чешуйку взноса не вносил, стало быть, кидать кинжал права не имел.
– А коли предъявить нечего, клади на стол десять чешуек. Одну возьми себе как взнос за доброго молодца. Он ведь промахнулся. Али нет? – последний вопрос был обращен больше к Стасу, но огорченный до крайности мужик принял его на свой счет.
– Все так, госпожа. Кругом вы правы. Ой, разорение-то какое… – продолжая вполголоса причитать, местный устроитель смертельного шоу все-таки выкладывал на стол маленькие кусочки серебра.
– Братец Богумир! А не пригласишь ли ты этого славного витязя, посмевшего стать у меня на пути, к себе вечером на пир? Сдается мне, неспроста он мою тропу уже второй раз пересекает, – просьба, хоть и высказанная с улыбкой, больше напоминала приказ, и Богумир с готовностью кивнул.
– Отличный бросок. Впечатляет. Как величать тебя, воин? – ясные голубые глаза внимательно рассматривали Стаса.
– Станиславом кличут.
– Издалека ли к нам в Кайле-град прибыл, Станислав?
– Издалече, князь.
– Не желаешь говорить – дело твое. В моем городе любому путнику завсегда рады. Окажи честь мне – отужинай в кругу моей семьи и близких мне людей. Не откажи.
– Благодарю, Богумир. Сочту за большую честь принять твое приглашение.
Кавалькада резко развернулась и галопом направилась к высоким воротам детинца, а Стас еще долго ощущал на себе внимательный изучающий взгляд лесной красавицы. Побродив около часа по шумной ярмарке и приобретя по баснословной цене отличный короткий и легкий меч, выкованный из того же булата, направился к постоялому двору.
Богумила и Здебора были начеку и с удовольствием оказали ему посильную помощь в подготовке к вечернему пиру, заключавшуюся в процессе омовения его тела от ярмарочной пыли. В нюансы местного этикета его посвятил всезнающий Белян, естественно, за «символическую плату», и с последними лучами вечерней зари Стас выдвинулся в сторону детинца.
Тронный зал князя Богумира, где были накрыты столы для торжественной трапезы, представлял собой просторное и, что удивительно, достаточно светлое помещение. Холодное оружие в дорогой отделке было в изобилии развешено на стенах, шкуры и многочисленные охотничьи трофеи дополняли интерьер зала и притягивали взгляд. Но Стас в данный момент был не готов отдаваться созерцанию голов вепрей и благородных оленей, все его мысли были сосредоточены на одном человеке. Оторвать взгляд от фигуры черноволосой красавицы было выше его сил.
Девана, на этот раз одетая в легкое и богато украшенное каменьями платье, выглядела женственно и оттого казалась еще более прекрасной. Золотая диадема с большим сверкающим диамантом в центре и свисающими до плеч височными кольцами подчеркивала иссиня-черный цвет пышных волос, заплетенных в две косы. Колье из огромных изумрудов на смуглой коже груди сверкало зелеными бликами и оттеняло цвет малахитовых глаз красавицы, которые весьма пристально рассматривали вошедшего гостя. Девана что-то шепнула князю и направилась к Стасу, неуверенно топтавшемуся у входа.
– Проходи, чародей Станислав. Чувствуй себя как дома. Составишь мне компанию за пиршественным столом? А то ведь здесь галантных кавалеров не хватает, да и сыскать интересного собеседника непросто, – Девана легко и непринужденно взяла Стаса под руку и повела к группе, окружавшей князя. – Я приношу свои извинения за то, что не представилась в лесу, но, полагаю, Силомир исправил мое упущение и просветил тебя.
– В общих чертах. Кроме того, что Вы, сударыня, являетесь местной владетельницей и зовут Вас Девана, волхв ничего ценного в информационном плане не сообщил.
– Хитер старый отшельник, – девушка звонко рассмеялась. – Ну, да, может, так и лучше. Должна же быть в женщине загадка. Ты вот лучше скажи, витязь, почто на ярмарке не в свое дело вмешался?
– Так убила бы мальчонку, госпожа.
– Пожалел, значит. Интересно… А ведомо ль тебе, что это тать малолетний? И что он к смерти приговоренный? Может, я его от страданий хотела избавить.
– Может и так, Девана. Да только сдается мне, что хотела ты покрасоваться воинским умением перед толпой, да ножичек попался непутевый. Вот это мне ведомо. Да и негоже казнь в потеху превращать.
– Да ты наглец, чародей, – Девана остановилась и пристально посмотрела прямо ему в глаза. Даже сквозь плотную защиту силового поля Стас почувствовал мощь ментального поля красавицы. – Это становится совсем интересно, – как-то разочарованно произнесла девушка. – Но в любом случае – спасибо. Не пристало Деване мимо цели ножи метать.
Ассортимент подаваемых блюд на княжеском столе отличался от того, что предлагали Стасу в трактире, лишь количеством и качеством приготовленных яств. Кроме Деваны, внимания на него особо никто не обращал, поскольку все были заняты чествованием князя, княгини и их дочерей, имевших странные и чем-то знакомые имена: Древа, Полева и Скрева[62]. Именно у Полевы сегодня были именины, что и послужило поводом для застолья. Положение его очаровательной соседки по столу было не до конца ясным, но прежде чем обратиться к князю, гости внимательно смотрели на Девану, как бы испрашивая ее согласия.
Девана весело и беззаботно болтала, поддерживая разговор с княгиней и ближайшими соседями по столу, но Стас ощущал постоянное напряжение в биополе девушки. Сканировать ауру красавицы он не рискнул, понимая, что имеет дело не с простым человеком, а с очень сильным паранормом,[63] и сосредоточил свое внимание на Богумире. Личность князя с первого взгляда не давала ему покоя. Он не мог быть Ярополком, в этом Стас был уверен, но слишком много было общего. Тот же знакомый пристальный взгляд голубых глаз, те же интонации в голосе, только молодом и мощном.
Линии и рисунок ауры, как и отпечатки пальцев, у каждого человека сугубо индивидуальны, это Стас усвоил давно. Биополе Богумира было очень мощным и ясным, но это была аура другого человека, имевшая много общего с полем волхва, но не его. «Возможно, Богумир – дальний родственник Ярополка», – в таком случае предмет его поисков находится не здесь, не в этом временном отрезке. «И где же, интересно, мне его искать? Если я буду беспорядочно прыгать по вектору времени, ни к чему хорошему это не приведет. И спросить-то не у кого. Разве что у Деваны, но откуда ей знать? Да и не проста она, эта красавица амазонка».
– Чародей, о чем думу думаешь? Чего чело нахмурил? Али яства здешние тебе не по нраву? Может, компания неподобающая собралась? Ты говори, не стесняйся, – прервала размышления Стаса Девана.
– Как могли Вы такое подумать, госпожа? Я просто очарован Вашей небесной красотой и искрометностью разума, достойного богини. Вот и растерялся бедный путник в столь блистательном обществе. – Стас ощущал периодические попытки девушки пробить его ментальную защиту, пока безуспешные, но достаточно настойчивые и, главное, разнообразные по структурам атак.
– За комплимент спасибо, Станислав. Да только о своей красоте я осведомлена, а вот насчет разума – уж сомневаться начинаю.
– С чего бы это, сударыня?
– Больно уж ты непрост, витязь. А кто ты, понять никак не могу. Со мной такого раньше не бывало, а я ведь ежели чего захочу – завсегда поставленной цели добиваюсь. Может, сам о себе поведаешь?
– Что может интересного рассказать странник, окутанный пылью дорог, столь высокородной и образованной госпоже?
– Твой выбор – твое право. Завтра рано утром князь охоту на вепря устраивает. Я тебя лично приглашаю. И не вздумай отказать даме, чародей. Посмотрим, каков ты в деле. Я полагаю, ты не только ножи метать горазд?
– Я ведь издалека прибыл, прекрасная Девана, мне обычаи здешней охоты неведомы. Но за приглашение спасибо. Вот только рано вставать придется, да и добираться в детинец к началу охоты неблизко.
– Переночуешь здесь. Князь, я полагаю, горницу дорогому гостю выделит и необходимый почет и уважение обеспечит. – Звучало это как приказ, не подлежащий обсуждению, и возражать Стас не решился.
Званый ужин, тем временем, продолжался под выступления скоморохов и нестройное пение румяных девиц, не обладавших выдающимися вокальными данными, что, впрочем, совершенно не мешало хмельным гостям. Уже совсем за полночь, по молчаливому кивку князя, гости стали расходиться, и Стаса проводили в его покои. Оказанный князем почет и уважение заключались в молчаливом желании сопровождавшей девицы разделить с ним ложе, что та и продемонстрировала, одним движением избавившись от нехитрой одежды. Понимая, что отнюдь неспроста Девана настояла на его ночлеге в детинце, Рогозин выпроводил упирающуюся девку, желавшую во что бы то ни стало выполнить волю князя. Отстегнул меч и, не раздеваясь, прямо в одежде лег в кровать, положив обнаженное оружие справа от себя.
 Организм Стаса обычно не нуждался в сне, черпая энергию для восстановления потраченных сил из окружающей среды, и при желании он мог не спать достаточно долгое время. Но вот именно сегодня его неудержимо клонило в сон, веки наливались свинцовой тяжестью, тело стало ватным, создавалось ощущение, что сам бог сна – Гипнос – со своим сыном Морфеем стоят у изголовья его кровати. Неимоверным напряжением воли Стас сбросил с себя пелену морока и, превозмогая внезапно нахлынувшую усталость, сел на кровати, одновременно призывая Бич.
То ли ему действительно удалось справиться с навеянным мороком, то ли Бич придал сил, привычно устроившись в ладони левой руки, но взгляд прояснился. Вот только то, что он увидел, совсем его не порадовало. В пяти шагах, у самого входа в его покои, присела огромная белошерстная волчица, приготовившаяся к прыжку. В «темп» он вошел, как всегда, интуитивно, поняв это только по сгустившемуся в кисель воздуху. Но, как оказалось, не он один мог разгонять организм, ускоряя все жизненные процессы. Зверя плотный воздух ничуть не затормозил, и волчица продолжала двигаться все так же быстро. Очень быстро. Змеевидная петля кнута поймала туловище волка уже на излете прыжка, скрутив его огненной спиралью и отбросив в сторону.
И все же острые как бритва когти достали Стаса, разорвав кожу на левом запястье вместе с холщовой повязкой, прикрывавшей светящийся знак Коловрата. Его поразила не сила и размеры волка. Шок вызывал тот факт, что силовое поле, легко выдерживающее ранее мощь раскаленной магмы в жерле вулкана, оказалось бессильным перед зверем. Волчица корчилась на полу в огненных объятиях Бича, но сдаваться не собиралась, и исход этого поединка был вовсе не предопределен. Превозмогая силы первозданной энергии Жезла, зверь все-таки встал на все четыре лапы и, оскалив пасть, сделал шаг к Стасу.
Паниковать было поздно. Понимая, что его небольшой арсенал магического оружия в данной ситуации особой пользы не принесет, Стас безнадежно взял в правую руку короткий булатный клинок. Кровь с левого запястья крупными каплями падала на деревянный пол – и, казалось, ее вид и запах придают волчице новые силы. Зверь, превозмогая боль, вновь начал приседать, готовясь к прыжку, и Стас, схватив рукоять меча обеими руками, поднял его над головой. Нанести удар ему было не суждено. Впрочем, он был почти уверен, что пользы от меча в данном поединке не будет никакой, и держал его над головой больше от отчаяния, прекрасно осознавая безнадежность ситуации.
Но тут выяснилось, что в его арсенале имеется и другое оружие. С натяжкой его можно было даже назвать психотропным[64]. Слабо светившийся до этого знак Храма Мироздания вдруг вспыхнул ослепительным белым светом, отражаясь в зеленых глазах волчицы. Видимо, для зверя знак Коловрата значил многое. Волчица тут же прекратила атаку и, присев на задние лапы, прохрипела не приспособленной для человеческой речи волчьей гортанью:
– Арх-х-х-хонт!
А дальше начались совершенно невероятные метаморфозы[65]. Об оборотнях[66] вообще и волкодлаках[67] в частности Стас, конечно же, слышал и благодаря современному кинематографу даже хорошо представлял сам процесс превращения. По его глубокому убеждению, преобразование человека в животное и наоборот ничего общего с эстетикой иметь не могло и должно было сопровождаться судорогами и клочьями шерсти, летящими в разные стороны. Действительность оказалась значительно прозаичней и, к приятному удивлению Стаса, менее эффектной. Белая волчица покрылась серебристым туманом, и через мгновение перед ним предстала присевшая в пикантной позе обнаженная Девана!
– Освободи, Князь, – все еще хрипло прошептала девушка, глазами указывая на обвитые вокруг тела кольца Бича. Жезл послушно прыгнул в левую руку Стаса. – Архонт! Тринадцатый Архонт! – теперь уже более уверенно произнесла Девана, вставая во весь рост перед Стасом.
Девана была прекрасна в мужской одежде. Мила, очаровательна и неповторима в женской. Но естественная обнаженная красота идеального женского тела производила просто неизгладимое впечатление. Это было неимоверное сочетание женственности, свойственное античной эллинской скульптуре, и роденовского[68] эротизма. Хрупкости и невероятной силы, которой дышал каждый мускул, рельефно играющий под смуглой гладкой кожей. Понимая, что, по меньшей мере, неделикатно столь пристально разглядывать обнаженную девушку, оторвать взгляд от этого тела Стас просто не мог. Девану, судя по всему, нагота нисколько не смущала, она пристально и внимательно разглядывала Стаса, а затем, опустившись на одно колено, произнесла:
– Приношу свои нижайшие извинения, Князь. Но позволь узнать, как…
– Стоп! – Стас поднял левую руку, прервав на полуслове разговорчивую красавицу. – Коль уж мне представилась такая возможность, позвольте, вопросы начну задавать я. Для начала встаньте с колен и накиньте мой плащ. Вы, несомненно, очаровательны в любом виде, но, знаете ли, это несколько отвлекает.
– Спрашивай, Архонт, ты в своем праве, – девушка изящно накинула на плечи вотолу Стаса, не преминув продемонстрировать плавные изгибы своего тела, и, лукаво улыбнувшись, присела на деревянный табурет.
 – Начнем сначала. Кто ты такая, Девана, и почему напала на меня?
– Неужели Белому Князю не известно, кто такая Девана? – брови девушки удивленно изогнулись.
– Давай сразу договоримся. Я спрашиваю – ты отвечаешь. Комментарии оставим на потом.
– Я богиня охоты Девана[69], жена бога лесов Святобора[70], дочь Перуна[71] и Дивы-Додолы[72], внучка Сварога[73], – выпрямившись и гордо вскинув голову, произнесла девушка.
– И на кой столь именитой богине понадобился странник, никому вреда особого не причиняющий? – за наигранной иронией Стас попытался скрыть удивление и некоторый внутренний трепет.
– Еще раз прошу прощения, Архонт, за то, что посмела нарушить твое инкогнито[74]. Мне следовало бы догадаться, что оперировать такими силами простое существо не в состоянии. Убивать я тебя не хотела и не собиралась. Но женское любопытство и самолюбие покоя не давало. Просто хотелось разобраться в природе твоего естества. Тем более что в последние дни участились случаи мощного возмущения энергетической матрицы Планеты на этом участке пространства.
– Почему ты сказала – тринадцатый Архонт?
– Твои вопросы меня смущают, Князь. Архонтов во все времена было двенадцать. После разрушения Гипербореи и консервации Храма Странствий смены Белых Князей не происходило. Все они, за исключением Святогора[75], давно покинули этот пространственно-временной континуум. Да и Святогор последнее время крайне редко навещает Землю. На тебе горит знак Коловрата, следовательно, тебя принял Храм, а это значит только одно – ты новый тринадцатый Архонт, что само по себе уже невероятно.
– Ты хочешь сказать, что вы – боги и бывшие жители Гипербореи – не имеете доступа в Храм Странствий? – Стас от удивления даже привстал.
– Я отвечаю на твои вопросы, Князь, не высказывая удивления по поводу твоей неосведомленности, но, может, тебе все-таки стоит кое-что прояснить мне? Неужели тебе не известно, что механизм кристалла Мироздания в священной горе Меру[76] может быть запущен только высшими Архонтами Внутреннего круга – Белыми Князьями? И с их уходом вот уже почти миллион лет мы лишены доступа в Храм. Нам неподвластно время, мы лишены былого могущества и величия. Мы вынуждены влачить жалкое существование на этой планете, являясь лишь пастухами для стада жалких людишек – никчемной пятой расы человечества. Но ты не можешь не знать всего этого.
– Могу, богиня. Могу. Ведь я всего лишь представитель многочисленного стада жалких людишек, как ты изволила выразиться.
– Что? Ты человек? Не лемуриец[77], не атлант, не гипербореец[78]? Просто человек? – Девана возмущенно вскочила с табурета, ее зеленые глазища метали молнии. От резкого движения плащ соскочил с плеч, обнажив высокие налитые груди с остро торчащими коричневыми сосками, бурно вздымавшиеся от волнения. – Но как?
– Девана, я настоятельно прошу, накиньте плащ, и если Вас не затруднит, завяжите завязки. Поскольку я человек, то ничто человеческое мне не чуждо, а это направляет ход моих мыслей в совершенно иное русло. Насколько я понял, Вы женщина замужняя, и негоже постоянно дефилировать[79] обнаженной перед посторонним мужчиной, пусть он и всего лишь человек. Нам здесь в компании только вашего супруга Святобора сейчас не хватает, – Стас с улыбкой смотрел на возмущенную гордую богиню, казавшуюся сейчас в своей обнаженной красоте не такой уж и грозной. Но по-прежнему – безумно соблазнительной.
– Святобор здесь ни при чем. Я женщина свободная, – немного успокоившись, сказала Девана. Плащ она поднимать не стала, но спустя секунду на ней возникло вечернее платье. – В таком виде я не столь сильно отвлекаю течение твоих мыслей, Князь?
– Спорный вопрос. Но пока давай его оставим. Мне, вероятно, стоит кое в чем тебе признаться, богиня, иначе мы долго будем разговаривать на разных языках. Да и совет мне твой нужен.
Следующие полчаса Стас излагал Деване свою увлекательную и запутанную историю. Девушка, на удивление, слушала очень внимательно, только изредка задавая наводящие вопросы, что само по себе говорило о немалой выдержке и интеллекте. Изрядно утомившись работать языком в режиме почти сплошного монолога, Стас наконец остановился и поглядел на живую и такую настоящую богиню. Девана внимательно и как-то грустно смотрела на него. Медленно встала с табурета, подошла к кровати и погладила его по взъерошенным недавней потасовкой волосам, а затем присела рядом.
– Ноша Архонта тяжела. Она нелегка и для существ несоизмеримо более могучих, нежели люди, таких как последние лемурийцы, но Храм и кристалл Мироздания признали тебя. Ты не задавался вопросом, зачем?
– Только этим вопросом и задаюсь денно и нощно. Вот с ответами дело, как всегда, обстоит не так хорошо, как хотелось бы. Хотя ответ, казалось бы, напрашивается сам – для того чтобы спасти этот мир от гибели. Но тогда возникает целая серия новых вопросов, и прежде всего – каким образом я могу его спасти?
– А ты задай себе другой вопрос. Стоит ли спасать этот мир?
– Ты это серьезно? Миллиарды человеческих жизней и судеб. Бесконечное множество разнообразнейших живых форм. И все это уничтожено в одно мгновение по велению чьего-то злого гения. Разве это справедливо? Разве это не изначальное зло?
– Как же ты молод и наивен! Зло и добро неотделимы друг от друга, как свет и тьма, порядок и хаос. Но хуже того, зачастую зло – как раз и есть настоящее благо и добро. Весь вопрос в том, под каким углом рассматривать эту проблему.
– С такой позицией я уже сталкивался, и неоднократно. Мне она напоминает софистику[80], а в ней я не силен. Но мое внутреннее «Я», мое сознание, моя душа, если хочешь, подсказывают мне, что когда беспричинно гибнут миллиарды невинных людей – это, несомненно, есть зло.
– Понимание этого приходит с годами. Когда живешь тысячи и сотни тысяч лет, начинаешь многое воспринимать иначе. Но у тебя этого времени нет. Святогор прав. Тебе нужен учитель. И, насколько я поняла, он уже ждет тебя.
– Так за этим я и явился сюда!
– Может, тебя это и удивит, но тот, кого ты ищешь, находится совсем рядом, только это еще не он…
– Девана, я устал от постоянных загадок и двусмысленностей.
– Ярополк – это Богумир. Точнее, Богумир станет Ярополком примерно через полторы тысячи лет. Я покажу тебе, где примерно его искать. – Череда ярких образов медленно проплыла в сознании Стаса, намертво фиксируясь в его перегруженном мозгу.
– Спасибо, Девана. Мы с тобой еще встретимся?
– Мне уже сотни тысяч лет. Надеюсь, каких-то полторы тысячи годков для меня проблемы не составят. Позови, коли нужда придет. А может, и сама тебя найду, мало ли, что вздорной женщине вдруг в голову взбредет. Мне ведь, Князь, в ласке отказать непросто, коли сильно захочу, – зеленый малахит раскосых глаз метнул в сторону Стаса лукавые искры.
– Еще один вопрос напоследок, богиня.
– Спрашивай, человек.
– Меня вчера на постоялом дворе навестил странный гость. Насколько я понял, всей вашей божественной братии во главе со Сварогом время не подвластно? Но это существо было явно из моего времени. И, главное, знало обо мне почти все. Кто это может быть?
– Только лемурийцы и первые лемуро-гиперборейцы были в состоянии преодолевать время усилием воли, без каких-либо приспособлений. Даже Архонты опосредованно пользовались силами кристалла Мироздания, хоть при этом и могли находиться сколь угодно далеко от Храма. Так что суди сам, Князь, с кем тебе пришлось столкнуться. Если я все правильно понимаю – это существо невероятно древнее и такое же беспредельно могущественное.
– Но ведь и мне время подвластно без помощи вашего кристалла.
– Так ведь и ты – современник динозавров, хоть и стараешься казаться молодым и наивным, – Девана грустно улыбнулась и стала медленно растворяться, превращаясь в струи колышущегося воздуха. – До скорого свидания, Белый Князь Станислав, – прошептало легкое дуновение ветерка, ласково коснувшись щеки бывшего полковника.
 
Глава 3
«Века Богумира»
 
Материализовался Стас в кромешной тьме, утонув по колено в мокром чавкающем мху. Переставлять ноги в топкой почве было крайне затруднительно, а сосредоточиться и разобраться в окружающей обстановке после выхода из временного портала и вовсе невозможно. Включив все резервы зрения, обнаружил в тридцати метрах перед собой небольшую возвышенность, поросшую чахлыми и в основной своей массе засохшими березами. Телепортация сложностей не составила, и он с удовольствием ощутил под ногами твердую и устойчивую почву. Присел на гнилой поваленный ствол дерева и попытался осмотреться.
Винить Девану было не в чем, выданные ею координаты были весьма приблизительны, а вот самому уже надо было бы давно привыкнуть к возможным неожиданностям при выходе из порталов. Стас включил свой биолокатор – и тут же выключил. Вокруг кипела жизнь. Чужая, непривычная и, главное, невероятно агрессивная. Десяток существ, явно энергетического происхождения, неслись к нему журавлиным клином, заходя в атаку по всем правилам воздушного боя. Даже включенное на всю мощь защитное поле не особо ослабило их атаку, и ему пришлось выбросить вовне достаточно мощный сгусток энергии.
Это подействовало, и стая огромных серых мышей с детскими человеческими головами рассыпалась, несколько злобных существ упало в окружающее болото и забилось там в агонии. Атака шла на всех уровнях. В ментальном поле его пытались спеленать гипнозом, усыпить, навести морок, арсенал воздействия был на редкость разнообразен. Криксы[81] – слово само возникло в сознании, но от понимания того, кто его атакует, легче не стало. Голод, всепоглощающий, неутолимый голод – это была единственная различимая и осязаемая мысль тварей. Они не просто проголодались – они были вечно голодны.
Выступать в качестве позднего ужина для столь несимпатичных созданий желания не было ни малейшего. Стас решил изменить общую стратегию защиты и принялся метать в мечущихся крикс небольшие файерболы. Энергия чистой плазмы явно не пришлась по вкусу пикирующим мутантам, и, потеряв в первозданном огне еще пяток своих собратьев, остатки потрепанной эскадрильи поспешили ретироваться. Передохнуть ему не удалось. Лишь только в воздухе растаял свист, скрежет и клекот так и не утоливших свой голод крикс, как откуда-то сбоку раздался женский плач. Резко повернувшись, Стас раскрыл рот от удивления.
По пояс в черной, покрытой ряской воде стояла черноволосая обнаженная красавица и молитвенно протягивала к нему руки. В мокрых прядях волос запуталась осока и какие-то сиреневые цветки, зелень ряски и водорослей казалась необычайно яркой на бледной коже девушки. Высокие полные груди томно вздымались в такт словам, произносимым глубоким грудным голосом.
– Спаси, добрый молодец! Не дай девице красной пропасть в болоте гнилом. Помоги. Протяни мне руку… – Низкий гортанный голос убаюкивал, навевал негу и желание немедленно идти к девушке. Возбужденные соски на необычайно красивой женской груди сулили неземное наслаждение.
– С чего бы это красным девицам ночью по болотам шляться? Тем паче голыми, комаров пропасть вокруг, – пробурчал Стас, стряхивая с себя навеянный морок. Тем не менее, желание рассмотреть поближе столь выдающиеся формы не прошло, и Стас, накинув на грудь девицы энергетическую петлю, одним рывком выдернул ее на сухую траву подле себя.
Очередная метаморфоза весьма неприятно поразила его. С девушкой до пояса все было в порядке, ниже пояса, как спереди, так и сзади, тоже все выглядело весьма пристойно, если не сказать больше, а вот дальше… Даже хвост русалки его бы особо не удивил, но гусиные или куриные лапы, оканчивающиеся огромными ластами с черными перепонками – это было слишком даже для этого чокнутого мира.
– Мерзость-то какая, – прошептал Стас, намертво спеленав энергетическими нитями извивающееся тело. – Ты кем будешь, болезная?
– Отпусти. Задушу! Утоплю! Душу навсегда покоя лишу, – шипела, продолжая корчиться и дергать куриными ножками, болотная фея.
– Сударыня, я понимаю, что невежливо мужчине стоять в присутствии лежащей обнаженной дамы, но ежели Вы сей же час не угомонитесь, то из ваших стройных ножек я сделаю копченые куриные окорока. – Стас зажег в ладони маленький файербол и поднес к лицу несостоявшейся соблазнительницы. – Повторяю вопрос. Ты кто такая?
– Болотница[82] я. Омутница, лапотница – называй как хочешь. Да только сейчас придет мой господин и сотрет тебя в порошок, тело отдаст на съедение болотным червям, а душу твою пакостную выпьет до остатка, – продолжало шипеть неугомонное создание, тем не менее, с опаской поглядывая на горящий в руке Стаса язык белого пламени.
– Ну, вот давай вместе и подождем твоего господина. А пока костер разведем, больно уж тут у вас сыро и мерзко. – Стас набросал кучу валежника, в изобилии валявшегося вокруг, и, легко воспламенив его, разжег большой и яркий костер.
Языки пламени жадно с шипением лизали сырые ветки и поленья, отбрасывая причудливые блики света на окружающее Стаса болото. Вокруг было полно тварей всевозможных мастей и расцветок, но то ли пламя костра, то ли природная осторожность заставляли их держаться на некотором расстоянии от непонятного человека. Топ-модель местной трясины тоже притихла – видимо, жар костра вызывал у водных жителей природный страх перед изначально антагонистической стихией.
– Отпусти супругу мою, чародей. По-хорошему прошу. Негоже в чужих владениях буянить, – густым басом произнес седой невысокий кряжистый старик с широким желтоватым лицом, медленно выходя из черной воды на невысокий берег островка.
– По-хорошему, говоришь? А ежели не отпущу, тогда что? Я как-то добрых помыслов в поступках и намерениях твоей суженой не усмотрел.
– Убей его, батюшка. Это враг наш. Убей скорее! Изведет он нас всех, – опять начала шипеть и извиваться девица.
– Цыц, бесстыжая! – Старик даже притопнул ногой, свирепо глядя на спутанную женушку. – А ты, чародей, хоть и силен, да у любой силы предел имеется. Коли сам с тобой не справлюсь, кликну всю нежить болотную, всю рать водяную на тебя подниму. Сдюжишь ли?
– Не знаю. Может, и стоит попробовать. А там поглядим. Больно уж вы негостеприимные какие-то.
– Убей его! Враг он. Убей! – продолжала увещевать мужа Болотница.
– Естество у нас такое. Голодны больно, а некоторые – так и глупы безмерно, – Багник[83] взглянул на враз притихшую девицу. – Людишек рядом вовсе нет, почитай, за двадцать годков ты первый здесь объявился. И то, вишь, сколько шуму навел. Может, договоримся, чародей?
– А что ты можешь предложить, старик? У меня вон твоя непутевая красавица-женушка имеется в качестве обменного товара, а ты чем меня заинтересовать можешь?
– Сквозь топи провести могу, болото большое, почитай, бескрайнее. На вопросы твои ответить могу – вижу, есть они у тебя. Мертвой водицы[84] могу с собой налить – пригодится.
– Болото твое мне не помеха, а вот вопросы имеются, тут ты прав. Посмотри на этого человека, – Стас создал выпуклый образ Ярополка и транслировал его Багнику, – коли подскажешь, где его искать, так и быть, отпущу твою любвеобильную супругу.
– Знамо где обитает сей волхв, – после минутного раздумья произнес хозяин болот. – Сам не встречал, да соседи ведают. Далече отсюда, но место указать могу. Отпускай Милаву.
– Ты смотри, у нее и имя имеется… – Стас освободил девушку от энергетических пут. Болотница подскочила и, сверкая ягодицами, бросилась в грязную жижу болота. – Ну, показывай место, Багник.
Череда ярких образов пронеслась в голове Стаса. Темный сосновый бор. Небольшой чистый и стремительный ручей у подножия высокого каменного утеса. И черный провал – вход в пещеру. На гладком валуне в белом рубище с посохом в руках сидит Ярополк и, подняв ладонь ко лбу, внимательно смотрит в его сторону.
– Дорогу указывать тебе, похоже, надобности нет, так возьми дар небольшой от меня. – Старик протянул ему кожаный мех. – Мертвая водица – ныне редкость немалая. И бывай здоров, чародей, зла на Милаву не держи, истосковалась она по человеческой душе. – Багник развернулся и медленно пошел в черную резко пахнущую сероводородом воду болота.
Ярополк ловил в ручье форель. Несколько полукилограммовых рыбин уже бились у его ног. Стас с интересом наблюдал за необычной рыбалкой, выйдя минуту назад из портала на высоком утесе. Небольшое удилище из ствола молодой березки, нить, заканчивающаяся крючком и блестящей на солнце приманкой, составляли всю нехитрую снасть рыбака. А вот сама рыбалка требовала ювелирной точности и мастерства. Крючок находился в постоянном движении, играя на грани слияния двух стихий, и подсечь рыбу, атакующую добычу уже в воздухе, было непросто даже для опытного рыбака. Очередная добыча, переливаясь всеми цветами радуги в лучах восходящего солнца, неистово забились у ног древнего волхва.
– Чего стоишь, спускайся, – не поворачивая головы, произнес старец. – Улов знатный, сейчас юшку рыбью готовить будем. Соли случайно с собой нет? А то мои запасы давно истощились.
– Ну, здравствуй, Ярополк. Долго же тебя искать пришлось. – Стас спрыгнул с пятиметрового утеса, мягко, по-кошачьи приземлившись на песчаном берегу ручья.
– Таков твой путь. Не всегда мы выбираем дороги, зачастую они сами ведут нас. Матушка моя Мара нитями судеб людских играть любит. Но моя судьба уже давно не в ее власти, а твоя доля ей и вовсе неведома.
Перед Стасом действительно стоял Богумир, с которым он расстался только вчера, крепко пожав на прощание руку. Вот только это был не всесильный князь Кайле-града, овеянный милостью богов, а невероятно древний и такой же мудрый волхв Ярополк. «Каково это – прожить восемнадцать веков? Бессмертие – это дар или проклятие? Какую мудрость мира можно вместить в себя за такой срок? И в чем она заключается? Не в том же, чтобы, познав вершины власти и славы, жить отшельником в лесной глуши…» – Стас молча рассматривал седого старца.
– Мысли твои мне ведомы. И ответы на все вопросы у меня имеются. Да только спешить нам теперь уже некуда. Мое время подходит к концу, а над тобой оно и вовсе не властно. Собирай улов, и пойдем в мою обитель уху готовить, там и поговорим спокойно. – Ярополк, смотав леску на удилище, уверенной походкой направился по крутой тропинке на вершину утеса.
Прихлебывая наваристую, но совершенно несоленую уху, Стас внимательно рассматривал лесное жилище волхва. Пещера углублялась в гору и имела три сообщающихся и довольно просторных залы. Сразу за входом находилось небольшое помещение, служившее отшельнику чем-то вроде прихожей и кухни одновременно. Здесь был расположен хитро сложенный очаг, имевший сложную вытяжную систему. Рядом валялась приличная вязанка дров и множество различного скарба – вероятно, совершенно необходимого для жизни в лесу. Пройдя сквозь неширокий лаз, занавешенный лосиной шкурой, можно было оказаться в спальных покоях, совмещенных с кабинетом. Тут в изобилии присутствовали шкуры медведей, разостланные на полу и развешанные на стенах, имелся и грубо сколоченный деревянный стол.
А вот третье помещение вызывало немалое удивление, и прежде всего невероятной природной функциональностью. Это была своего рода ванная комната. Небольшой подземный ручей низвергался водопадом из глубины горы, образовывая на дне пещеры небольшое озерцо с прозрачной и чистой водой. И хоть температура воды едва превышала пять градусов по Цельсию, использовать ее можно было не только для питья. «Учитывая сложившиеся обстоятельства, волхв неплохо устроился. Практически трехкомнатные апартаменты с естественным водопроводом и подземной канализацией. Жить, конечно, можно. Вопрос – для чего? Зачем могущественному магу и бывшему князю прятаться в лесной пещере?» – Вопросов было много, но Стас не спешил их задавать, полагая, что рано или поздно хозяин сам расскажет все, что сочтет нужным.
– Ярополк, это, конечно, не столь принципиально, но объясни мне, неразумному, зачем мы едим пресную уху, если есть реальная возможность создать сколь угодно большой запас соли? Формула нехитрая, я ее даже из школьного курса химии помню – NaCl. Не хочешь сам, давай я поколдую. С серебром в прошлый раз у меня ведь получилось.
– С последней нашей встречи на берегу великой реки ты стал намного сильнее, Станислав, и свидетельством тому – полуторатонный самородок, найденный невдалеке от Кайле-града. Вот только беда в том, что не могу то же самое сказать о твоих умственных способностях. Например, эксперименты с материализацией волновых полей полторы тысячи лет назад привели к обвалу денежной системы целого государства.
– Ну, я же не специально. И потом, это был первый эксперимент. Да и спрятал я самородок надежно. И вообще, когда это было? А сейчас у нас уха несоленая. Щепотка соли что, тоже обрушит местную экономику?
– Во-первых, я не уверен, что ты в состоянии создать именно щепотку соли. С твоей гигантоманией мы вполне можем оказаться на дне соляного карьера. А во-вторых, возбуждение энергетической матрицы, столь характерное для твоей «ювелирной» магической практики, неизбежно приведет сюда весь пантеон местных богов, которые, кстати, тебя давно ждут и ищут.
– Им-то я зачем?
– Это отдельная история, но о ней позже. А сейчас, будь добр, усвой первое правило. Никаких экспериментов с энергетическими полями и тонкой материей без моего разрешения, по крайней мере, до тех пор, пока не научишься дозировать уровень воздействия и маскировать свои действия! Шорох на болотах ты и так изрядный навел.
– Сам-то почему без приправ сидишь? Покажи мастер-класс.
– А это еще одна отдельная, грустная и невероятно длинная история. Последние пятьсот лет я лишен возможности прямого воздействия на волновые поля мироздания. В моем арсенале осталось не так уж и много, – совершенно спокойно и даже несколько отстраненно произнес древний волхв.
– Ясно. Соль – белая смерть. Будем потреблять исключительно здоровую пищу. А вот скажи мне, сенсей[85], как и чему ты меня собираешься учить, если сам не можешь оперировать магией?
– Не могу – еще не значит, что не умею или знаю как.
– Похоже, тебе нужно многое мне рассказать, Ярополк. Я готов слушать. Мы ведь никуда не торопимся, насколько я понял?
– Сейчас чай заварим. Рассказ предстоит длинный.
– Чай, естественно, будет без сахара, – уныло констатировал Стас.
 
***
Если Ярополк и утратил возможность прямого воздействия на первозданную магическую энергию, то яркие образы передавать он явно не разучился. Перед взором Стаса проплывали годы и века правления первого царя-жреца, сына бога и Прародителя Богумира.
Более чем за три тысячи лет до рождества Христова в Ирийских горах у бога Весны и Солнца – Тарха Дажьбога – и богини Зимы и Смерти – Марены Свароговны – родился сын. Марена и Дажьбог наделили его тайной двойного бессмертия — духовного и телесного. Богумир остался смертным, но жизнь его могла длиться бесконечно. Но смертным было не место в Ирии, и потому Богумир вместе с женой Славуней оставили Ирийскую гору, предпочтя жизнь в явленном мире, выбрав радости и беды плотской преходящей жизни.
Семейство Богумира пришло в священную Медвежью долину, недалеко от высочайших гор Южного Урала – Иремель[86] и Ямантау[87], вблизи Медведь-горы Аркаима, где ими был заложен святой Кайле-град. Переселяясь из этого города, потомки князя основывали города с созвучными именами: в Средней Азии — Хиву[88], на Кавказе — Кияр[89], на Днепре — Киев. Так на Урале и в южноуральских степях образовалось царство Богумира.
Первые пятьдесят лет правления он потратил на совершенствование оружия: научил людей выплавлять металлы, ковать доспехи и мечи. Следующие пятьдесят лет он выделывал шелка, меха и полотна, изобрел ткацкий станок. Затем занялся градостроительством, для чего приручил демонов-дэвов[90], которые ему покорились и стали возводить стены городов и прекрасные дворцы. Царь Има[91] учил людей пахать, сеять, жать, печь хлеб, а также делать из глины посуду.
         После Богумир занялся наведением порядка в государственных делах. Прежде всего, он разделил народ на сословия: жрецов, воинов, ремесленников и земледельцев, а также основал вечевое и княжеское правления. Но самым большим его достижением оказалось то, что он овладел секретами врачевания и узнал тайну телесного бессмертия. Так он себя и своих приближенных вознес на один уровень с богами. Потому и прожил более 1800 лет, но это оказалось и его великим грехом. Ибо, познав тайну телесного бессмертия и тем более сделав ее доступной многим людям, он принизил и отверг бессмертие духовное.
         Государство Богумира росло, процветало и развивалось. Значительно опережая существовавшие в то время племена в знаниях, науке и искусстве ведения войны, войска князя легко завоевывали соседей, расширяя владения. Уже на семисотом году правления завоевательные походы родов Богумира, направленные во все стороны света, привели к захвату практически всей Евразии. Многочисленные потомки царя основывали новые династии и племена, неся миру вместе с новыми знаниями реки крови и слез. Дружины ариев[92] дошли до Индии и Африки, где основали высшую касту тамошнего общества – касту брахманов[93], хранителей древней мудрости.
         На протяжении девяти веков столицей разросшейся империи Богумира оставался неприступный и великий Кайле-град, а сам князь и правитель постепенно в глазах своих подданных приобретал статус бога. По легендам того времени, он смог живым вознестись на небо, где три года служил у престола Всевышнего. Потому и получил в дар от бога Вышня[94] «Ясную книгу», в коей заключены гимны богам, поющиеся во время жертвоприношений. И с этой книгой он спустился к людям.
Так он стал равен богам, его начали почитать наравне с Крышнем[95], Велесом и Колядой[96], которые также принесли от престола Всевышнего Святые книги. Гордыня никогда не знает границ, и он стал требовать, чтобы его почитали «главным над всеми богами», то есть не только сыном бога, но и самим Всевышним – сыном, равным отцу. После сих слов и дел многие племена и народы смутились. Одни повергли статуи старых богов и поставили в храмах изображения царя Богумира. А иные не захотели подчиняться сему нововведению. Пришло время религиозных междоусобиц.
Терпение богов Ирия, долгое время наблюдавших за вознесением своего неугомонного отпрыска, в конце концов, лопнуло, и не последнюю роль в этом сыграла красавица Девана. Честолюбивая богиня охоты, всю жизнь мечтавшая о престоле Олимпа, открыто встала на сторону царя Имы и призвала остальных своих братьев и сестер последовать ее примеру. Держава Богумира стала распадаться от религиозных междоусобиц. Дело дошло до того, что нашлись ближайшие сподвижники Богумира, которые пришли на поклон к самому Чернобогу[97], дабы он встал царем земли киммерийской и навел там порядок.
Началась долгая война сторонников Богумира и Чернобога. Более ста лет бушевали битвы на огромных пространствах Евразии в горах и на равнинах от Вавилона до уральского Кайле-града. После многих сражений войска Имы потерпели поражение. Кайле-град был разграблен и покинут. Начались ужасные века правление дракона Зохака[98], воздвиглось царство Чернобога. Богумиру пришлось бежать в Китай, где через сто лет по договоренности со своим отцом Дажьбогом было имитировано его убийство. Взамен оставленной ему жизни боги по приказу Сварога отобрали у Богумира возможность оперировать первичной магической энергией.
В Китае его запомнили как первопредка Юй. Он строил каналы, учил китайцев ремеслам и искусствам. Основал древнекитайское государство, разделил Китай на провинции и оставил после себя арийскую династию первых китайских императоров – Ся[99].
 
– Да, Ярополк, здорово тебя помотало, и наворотил ты немало за полторы тысячи лет… – Стас уже пятый час, не перебивая, внимательно слушал пятнадцативековую историю становления цивилизации своего народа. Масштабы происходящего и почти геологические отрезки времени с трудом укладывались в сознание жителя двадцать первого века, но не верить волхву оснований не было. – Я так понял, ты являешься прародителем не только всех славянских и европейских племен, но и китайцы с индусами – тоже твои прямые наследники?
– Не совсем. В Индии моими прямыми наследниками можно считать только касту браминов. Она довольно замкнута и потому сохранила мою гаплогруппу[100] в относительно чистом виде. В Китае продолжателями моего рода были только члены династии Ся, из которых к твоему времени почти никого не осталось. В Европе также присутствие моей метки в ДНК не слишком ярко выражено. Относительно чистую Y-хромосому с нуклеотидом[101] R1a1 несут только славянские народы, проживающие на территории России, Украины и Белоруссии – естественно, в твоем времени.
– Откуда такие познания в генетике? Это же новая отрасль естествознания даже для моего времени, – от удивления Стас даже привстал. – Или ты тоже в состоянии путешествовать во времени?
– Время неподвластно даже нынешним богам, тут ты, необходимо признать, абсолютно уникален. А знания эти принадлежат не мне – они твои, – Ярополк спокойно улыбался, прихлебывая давно остывший чай.
– Но я сам понятия не имею обо всех этих галопо, гаполо, как ты там сказал? А,  гаплогруппах.
– Вот тут ты ошибаешься. Наш мозг устроен так, что поступающая извне информация никогда и никуда бесследно не исчезает.
– Зачем нужна информация, которую невозможно вспомнить или использовать?
– Человеческая память – всего лишь набор отмычек к бесконечному количеству замков его сознания, и умение пользоваться ими – великое искусство. В основном, именно этому нам с тобой и предстоит учиться. Знаниями ты обладаешь и так сверх всякой меры.
– Ты хочешь сказать, что человеческий мозг в состоянии запомнить бесконечное количество информации?
– С некоторыми допущениями можно сформулировать и так. Резервы нашего мозга настолько велики, что для обычного человека они остаются неисчерпаемыми, как минимум, на протяжении двух тысяч лет жизни. С тобой, правда, несколько иная ситуация.
– Ты о родовой памяти?
– В общем, да. Активация родовой памяти – явление крайне редкое. Я за свою жизнь подобного не встречал, но теоретически данный процесс должен проходить в два этапа. Первоначально запускается механизм пробуждения дополнительных пар ДНК, происходит их постепенное становление и развитие. И только когда сознание объекта полностью готово, происходит передача и запись огромного массива информации, который, по сути, представляет собой не сами знания, а, скорее, ключи к ним. Своего рода картотеку.
– Сколько же это занимает времени?
– Трудно сказать. Я не встречал представителей рода людского, получивших когда-либо этот дар. Атланты и гиперборейцы его имели от рождения, с некоторыми ограничениями. По моим подсчетам, человеку на подготовку может понадобиться от тридцати до ста лет жизни. Ты же все получил одномоментно и лавинообразно. Я полагал, что в таком случае человек должен просто сойти с ума, но, видимо, сработал некий защитный механизм, принцип действия которого мне пока не ясен.
– То есть в моем мозгу сейчас записана вся память человечества, начиная от моего прародителя, то бишь тебя?
– Если бы так, – Ярополк задумчиво смотрел в глаза Стасу. – Мое рождение всего лишь результат невероятной генетической мутации. Мои родители – гиперборейцы, а, следовательно, ты носитель памяти всего мира – с момента его сотворения!
– И что мне с этим делать? И, главное, кто это со мной сотворил? Ты же сам говорил, что служил у престола Всевышнего, даже книжку написал. Давай просвещай.
– Для того чтобы написать книгу, вовсе не обязательно лично прислуживать Творцу. Ушел на три года в пещеру схимником, дабы не мешали думать – вот и сотворил несколько гимнов в стихах да десяток правил для своих верноподданных. Остальное люди сами додумали. Что же касается тебя, то подобные эксперименты под силу проводить если и не самому Всевышнему, то кому-то не менее могущественному. А вот для чего? На этот вопрос тебе, видимо, придется найти ответ самому.
– Ну, допустим. Чему же ты собираешься меня учить, если во мне и так сосредоточены все знания мира?
– Прежде всего, терпению и умению концентрировать свое внимание и мысли, а уж после перейдем к рассмотрению и систематизации содержимого твоего мозга и сознания. А теперь мне необходимо пару часов отдохнуть – я, в отличие от тебя, всего лишь простой человек, причем весьма преклонного возраста.
– Ярополк, все хотел спросить, – уже в спину направляющемуся к шкурам старцу бросил Стас, – каким боком во всей твоей многовековой истории нарисовалась Девана?
– Что, не дает покоя молодцу красна девица? – пробурчал, не оборачиваясь, волхв. – Многих с ума свела эта неугомонная богиня, и тебе этой участи, похоже, не миновать. В изгнании она – уже, почитай, лет триста. Бродит где-то по лесам. Да только найдет она тебя – не сомневайся. Скоро найдет. Ибо знакомы вы близко и ведомо ей, где ты должен находиться сейчас, но главное – нужен ты ей больно.
– Зачем нужен-то?
– Такие личности, как Девана, никогда от своих честолюбивых планов не отказываются. А ей трон Сварога с раннего детства по ночам снится. Ты же в ее руках можешь стать сверхоружием в борьбе за власть над Ирием.
– Мне только не хватало стать игрушкой в руках взбалмошной бабы!
– Ну-ну, не хорохорься. Отказать Деване иногда бывает ох как непросто, особенно нормальному здоровому мужчине.
– Довелось самому испытать ее чары? – ехидно поинтересовался Стас.
– Дай поспать старику. А сам пойди вон по лесу прогуляйся, рассвело уж совсем. Да, и постарайся никуда не влезть за пару часов. Места тут глухие, но с тебя станется, – пробормотал, укладываясь, древний волхв.
Лес дышал утренней свежестью и прохладой, капли росы диамантами чистой воды сверкали в первых лучах восходящего солнца. Вековые кедры и ели, слегка покачивая мохнатыми лапами, радостно встречали восход светила, насыщая воздух свежим ароматом хвои. Радужная форель в фейерверке разноцветных сверкающих искр выбрасывала гибкие и мощные тела в воздух, начав свою утреннюю охоту. Стас глубоко вдыхал насыщенный кислородом и озоном воздух древней Земли – такой прекрасной, девственно чистой и непорочной.
«Что же мы сотворили с тобой, Матушка, как сумели за столь короткий срок осквернить и уничтожить эту первозданную красоту? Вырезали и выжгли леса, закатали в бетон и асфальт нивы, отравили токсинами и кислотами реки и озера, залили нефтью и бензином океаны и моря… Даже саму атмосферу умудрились превратить в коктейль из ядов и химикалий! Может, права древняя богиня? Стоит ли спасать такое человечество? Достойны ли жизни и существования неразумные дети, в погоне за величием мысли уничтожившие собственную мать?» На эти вопросы ему еще предстоит найти ответ, а сейчас Стас просто наслаждался, вдыхая полной грудью воздух Земли Изначальной.
 Начались дни учебы, которые плавно перетекали в недели и месяцы. Назвать их скучными Стас не мог, ибо Ярополк был хорошим учителем и обладал невероятным объемом знаний, навыков и умений. Но главное – методика обучения старого волхва не состояла из одних правил и инструкций. Бывший князь Семиречья[102] лишь высказывал предположения, развить которые должен был сам ученик. Прежде всего, ему пришлось усвоить азы практической магии, которая, собственно, базировалась на трех китах: воображении, эмоции и чувстве.
Эмоция являлась силой, которая управляет всеми действиями. Под ней подразумевалось ощущение сильного желания того, что ты хочешь вызвать; желание, которое не сковано какими-либо ограничениями в своем проявлении.
Воображение производит сам результат. Объект, созданный и поддерживаемый воображением мага, приводится в движение силой эмоционального возбуждения и начинает существовать в астральном мире независимо от своего создателя.
Чувство – это умение сформировать в себе ощущение того, что предметы, созданные с помощью воображения, реальны. Это ощущение реальности – переключатель, который переносит символ из астрального мира в материальный.
Теоретически все выглядело предельно просто, а учитывая некоторый имеющийся опыт трансформации чистой энергии в материальные объекты, Стас был абсолютно уверен, что проблем с данным видом творчества у него не возникнет. Но тут неожиданно выяснилась маленькая, но существенная деталь.
Оказывается, для того чтобы материализовать, например, работающий электрический утюг, необходимо не просто его вообразить, пожелать и почувствовать. Нарисовать себе воображаемый утюг может каждый, а пробовал ли кто-нибудь представить его в подробнейших деталях? Не просто в деталях сборки, а на уровне структуры атомных и молекулярных решеток каждой отдельно взятой мельчайшей детали этого довольно нехитрого прибора.
У ног Стаса на зеленой траве валялось полтора десятка механизмов, отдаленно напоминающих ручные кофемолки, ни одна из которых даже не думала выполнять предназначенные для нее функции.
– Теперь мне понятно, почему человек разумный отказался от магии. Это не наука и даже не искусство – это сплошное недоразумение, – проворчал Стас, крутя в руках очередной блестящий и, естественно, неработающий макет кофемолки.
– Зато грибная юшка у нас теперь, несомненно, пересоленная, – весело проговорил Ярополк, черпая из котелка деревянной ложкой наваристый грибной суп. – Вот с серебром и златом у тебя тоже неплохо получается – жаль только, на хлеб его не намажешь. Да и хлеба-то нет, – заключил Ярополк.
– Юшка не пересолена, а нормально посолена. Это вы тут привыкли сыроядением заниматься. Ни соли тебе, ни перца. Как вообще можно это пресное варево употреблять? Ярополк, ну допустим, у меня есть необходимые знания – я, правда, еще не знаю, как их достать из архива. Но как тогда остальные маги работают, не имея такой энциклопедии в мозгу?
– Основная проблема творческого процесса заключается не в том, как сотворить, а в том, что именно ты собираешься создать. И это касается не только магии. Именно поэтому маги материализуют только те предметы, структура и предназначение которых им предельно ясны. Вот скажи, зачем тебе кофемолка, если кофе здесь нет и в обозримом будущем не предвидится? Я уже молчу про утюг.
– За кофеем можно было бы и смотаться. Бартер[103] с ацтеками устроить, например. Вон черники сколько вокруг. Когда еще Колумб туда доберется, а я по утрам привык к чашечке ароматного кофе, желательно сорта робуста[104]. Сколько можно воду из ручья хлебать?
– С твоей изящной магией только по континентам и мотаться. Сколько уже говорить можно, прежде чем лезть в астральные слои[105] и оперировать энергетическими ресурсами такого уровня, создай маскировочную сеть вокруг себя! Разбей уровни воздействия на мельчайшие составляющие, рассей энергию влияния.
– А я чем, по-вашему, занимаюсь, сенсей? Ты лучше мне объясни, царь царей, где мои неисчерпаемые запасы знаний? Почему я не в состоянии сотворить элементарный механизм? Что же тогда говорить о живых организмах?
– Эко ты куда замахнулся! Давай-ка с живыми организмами мы повременим пока, сдается мне, до уровня Творца тебе хоть и малость, но подрасти придется. Твои астральные[106] и тонические[107] тела уже достаточно развиты для работы с энергоинформационными слоями, первичные навыки маскировки тоже вроде как усвоил. Полагаю, можно начинать разбираться с твоим наследием. Кстати, что ты там говорил насчет специй? Создать перец ты вряд ли еще сможешь, но вот вырастить, полагаю, уже в состоянии. Только солить и перчить уху вечером я сам буду.
– Может, все-таки с кофейного дерева начнем? Тоже мне, сибарит[108]-затворник выискался. И о чем ты вообще толкуешь, астральные тела, тонические – это что, аура человека, его энергетическая оболочка?
– Я пользуюсь терминологией, характерной для твоего времени, и то, что тебе неизвестны данные понятия, лишний раз свидетельствует о «широте» твоего кругозора. Аура – это эфирное тело, представляющее собой наиболее плотную из иноматериальных оболочек человека. Оно неразрывно связано с физическим телом, обеспечивает его целостность и жизнеспособность, отражает его состояние. Опыт воздействия на него ты уже имеешь, а вот с остальными телами нам еще предстоит научиться работать.
– С остальными? Звучит так, как будто это еще не все… – В воображении Стаса уныло замелькали десятки лет, которые ему придется потратить на осознание всех этих премудростей и тем паче – обучение им.
– Кроме непосредственно физического тела и трех вышеперечисленных, человек обладает еще мутабельным, стихийно-статическим[109] и стабильно-трансцендентным телами. В комплексе они представляют собой Высшее «Я» человека, первые тонкоматериальные оболочки его Монады[110]. Эти тонкие тела многомерны, но находятся они в таких временах и пространствах, что воспринять и почувствовать их во всей полноте человеку практически невозможно.
– Если невозможно почувствовать и, главное, воспользоваться, зачем голову-то забивать? И так чехарда полная!
– Чехарда у тебя не в голове, а в мыслях, эмоциях и, главное, желаниях. Эх, мне бы прежние силы – я тебе шестую чакру[111] враз бы выправил! Глядишь, и учеба споро двинулась бы в нужную сторону.
– А вот чакры мои трогать не надо, будь добр, со своими разберись. Продолжай лучше про мутатабельность и эти…. Как ты вообще выговариваешь такие мудреные слова?
– Мутабельное[112] тело, неуч. Так вот, в человеческом организме отсутствуют механизмы адекватного восприятия такого рода энергий, а в человеческом сознании просто нет категорий, способных отразить и, главное, понять воспринятое. Лишь иногда слабые отражения мельчайших долей этих тел воспринимаются людьми как проблески высшей интуиции, как внутренняя направляющая, вектор цели, указывающий путь духовного совершенствования.
– Мне моя высшая интуиция прямо говорит, что надо немедленно идти и ловить рыбу, иначе мы не только без специй, но и вообще без ужина останемся. Лекция очень познавательная, но поскольку данная область знаний на практике малоприменима, предлагаю перейти к вещам более приземленным. Например, к перцу.
– Посмотри на свое левое запястье, неугомонный маг-недоучка.
– Знак Коловрата в вашем мире, несомненно, вещь весомая и авторитетная, но я его уже видел не раз.
– Это не только знак Высшего Архонта Внутреннего Круга, это еще и знак того, что в тебе проснулась третья скрытая пара ДНК и вот-вот готова проснуться четвертая. Что, в свою очередь, означает то, что ты в состоянии напрямую работать со своими высшими энергетическими телами, осталось только узнать Имя. – Голос волхва был монотонен и спокоен, но ясные голубые глаза уже начинали метать молнии раздражения.
– Боюсь выглядеть окончательным невеждой в твоих глазах, многоуважаемый наставник, но меня мама в детстве Стасиком назвала и через восемнадцать лет в церкви окрестили так же. Меня лично оно вполне устраивает, и менять я его пока не намерен.
– Господи, надеюсь, мне воздастся в следующей жизни за мое нечеловеческое долготерпение. Я веду речь об астральном или энергетическом имени, мои наследники в современной тебе Индии называют его мантра[113]. Истинное имя – это призыв. Такое звукосочетание, частота вибраций которого соответствует частотным характеристикам тонкоэнергетического потока, исходящего от какого-либо объекта.
– Оно есть у меня изначально или его еще нужно заслужить? А у тебя оно есть, ты сам-то свое Имя знаешь? И вообще, что дает знание Имени?
– Знание чужого истинного Имени дает власть над человеком, объектом или существом – неоспоримую, всеобъемлющую власть. Знание собственного Имени – это ключ к использованию высших тонкоматериальных оболочек. Это «точка входа» в иные пространства, энергетические слои и измерения.
– Ну вот – это уже может иметь некоторое практическое применение. Давай отсюда поподробнее. Ты, случайно, не знаешь, где запрятан телефонный справочник с астральными именами? – Стас посмотрел на уже начинавшего закипать старца. – Шучу я, шучу. Свое-то личное, сокровенное имечко хоть как узнать, расскажешь?
– Ты его уже знаешь. Только с помощью истинной мантры можно воспользоваться торсионной иглой и совершить прокол времени.
– Кажется, я догадываюсь, о чем ты речь ведешь, мудрец. И если вся загадка состоит в собственной резонансной частоте[114], то мне известно и мое, и твое имя, и вот этого кедра тоже.
– Ну, наконец-то, мой гениальный ученик, ты начал мыслить в правильном направлении. Только резонансная частота физического тела – это всего лишь малая толика астрального имени, вторая и основная его часть состоит из частотных характеристик тонкоэнергетических оболочек объекта. Чем более высокоорганизован объект, тем сложнее эта часть. При твоих возможностях считать ее труда не составит. Ну, а для существ, наделенных Монадой, имеется и третья часть мантры – собственно, само уникальное Имя. И закодировано оно в том самом стабильно-трансцендентном поле[115], из которого состоит последняя оболочка нашего тела. – Ярополк перевел дух и, хитро прищурившись, произнес: – Да, чуть не забыл, истинное Имя человека представляет собой довольно сложную композицию музыкальных октав[116], которую нужно непременно правильно пропеть, точно во всей полноте воспроизведя все звуки.
– Ну, конечно. Я и не сомневался, что без подвоха тут не обойдется. Мы же легких путей не ищем, так? Да по моим ушам еще в глубоком детстве стадо медведей парадным маршем прошагало. Вы, уважаемый сенсей, часом уроки сольфеджио[117] не даете? Эти мантры случайно в стихах не декламируются, хорошо бы в белых[118]?
– Человек, стремящийся к вершинам совершенства, должен гармонично развиваться во всех направлениях. А музыка – это разум, воплощенный в прекрасных звуках, это откровение более высокое, чем вся мудрость богов, – вдохновенно изрек Ярополк явно срисованные из сознания Стаса мысли неизвестных ему философов.
– Вот Вы, уважаемый аксакал[119], пока подумайте о прекрасном и вечном, тем паче обстановка располагает. Вон закат какой великолепный! А я пойду сеточку из ручья достану. Кто-то же должен заботиться о приземленных вещах, о хлебе насущном, например. Да, чуть не забыл, ты, Ярополк, случаем астральное имя красного перца не ведаешь? Пропел бы вечерком, глядишь – и уха бы пряной вышла. – Ворчливое бормотание по поводу его отвратного поведения вообще и неспортивной рыбалки сетями в частности еще долго доносилось с утеса.
 Как-то незаметно пролетело лето и первая часть осени. Природа раскрасила ярким багрянцем леса Уральских предгорий, отдавая последние силы буйству красок, знаменуя завершение своей активной фазы и готовясь к долгой зимней спячке. По некоторым второстепенным признакам, Стас начал понимать, что подходит к завершению и процесс его обучения у древнего волхва. Он не ощущал прилива новых сил и возможностей, но могущество его возросло несоизмеримо, и прежде всего за счет полученных навыков и знаний.
Точнее, знаниями он обладал и ранее, но вот грамотно пользоваться ими научился совсем недавно. Огромный, неисчерпаемый поток сведений хранился в информационных полях различных уровней. Семьдесят процентов времени, отведенного на учебу, были как раз посвящены систематизации той картотеки, что хранилась в его изможденном мозге. Теперь воображаемая кофемолка представала у него в сознании в виде сложнейших компонентов из атомных и молекулярных структур металла, полимеров и дерева. За счет почерпнутых сведений из области кристаллографии, химии, физики и механики все эти элементарные частицы, атомы и молекулы складывались в довольно простой, но, главное, функционирующий механизм.
Работа с элементами живой природы оказалась еще проще, хоть и требовала значительно более серьезных затрат энергии. Молекулярная химия, биология и генетика давали достаточно сведений для формирования генетической и молекулярной цепочки любого растения и в перспективе даже живого организма. Слишком серьезные затраты энергии требовались на дальнейшую материализацию, причем они были прямо пропорциональны количеству производимого продукта. В результате недолгих эмпирических[120] исследований Стас усвоил, что гораздо проще, быстрее и, главное, «дешевле» вырастить необходимый продукт.
Кофе сорта «робуста» теперь дразнящим ароматом пробуждал его каждое утро. Готовил его Ярополк, невероятно увлеченный как самим процессом помола и заварки кофе, так и непередаваемыми вкусовыми свойствами этого уникального продукта. В качестве курсовой работы Стас соорудил небольшую гидроэлектростанцию, перегородив выше по течению ручей и создав метровой высоты запруду. Энергии воды было явно недостаточно, и генератор, рассчитанный на мощность в 50 КВт/ч, едва выдавал десятую часть номинальной нагрузки. С самим генератором пришлось здорово повозиться, но с пятой попытки удалось материализовать вполне работоспособный экземпляр.
Ярополку ужасно нравились все прелести цивилизации, и он восторженно воспринял электрический свет вкупе с электроплитой и электрообогревателем. В ходе экспериментов с электричеством выяснилось и еще одно уникальное свойство электромагнитных полей. Оказалось, что электроэнергию можно легко преобразовывать в магическую энергию, причем в соотношении примерно один к ста. Волхв это объяснял абсолютным дефицитом данного вида энергии в здешнем мире и возбужденно цокал языком, когда Стас, пропуская электромагнитное поле генератора через себя, за пару секунд материализовал два мешка зеленого кофе. Но самое главное, что работа с электромагнитными полями абсолютно никак не отражалась на общей энергетической матрице планеты и, следовательно, была абсолютно незаметна и не пеленгуема.
– А скажи-ка, мой великомудрый ученик, существуют ли в твоем мире устройства для хранения столь ценной энергии или ее необходимо постоянно производить за счет сил стихий? – Ярополк увлеченно рассматривал электрический чайник, крутя его в руках.
– Правильный вопрос задаешь, волхв. Аккумуляторы существуют, но они настолько громоздки, тяжелы и маловместительны, что вести речь об автономном и, главное, мобильном источнике питания вряд ли стоит. Хотя я подозреваю, что теоретические разработки в этой области наверняка велись в моем времени, и отсутствие ощутимых результатов – скорее вопрос конъюнктуры[121], чем бессилия ученых.
– Поясни-ка подробнее. Уж больно мудреные слова ты изрекаешь. Даже считывая твои мысли, я не все понял.
– Это сложно и самому понять, не то что объяснить. Видишь ли, открытие легких, дешевых и, главное, емких элементов для хранения электрической энергии неизбежно приведет к качественному скачку в развитии технологий, а соответственно, радикально изменит расстановку сил, особенно в экономике и политике. Например, неактуальными могут стать такие энергоносители, как нефть, газ, уголь.
– Разве это плохо? Насколько я понял, вы, что те кроты, изрыли Землю-матушку и опустошили ее за каких-то двести лет, попутно загадив все, что могли, и даже больше.
– Тут ты, несомненно, прав. Но сильные мира сего, точнее, мира моего, никогда не откажутся от власти, даже если цена этой власти – гибель всей цивилизации, в том числе и их самих. Понять это непросто, но так уж мы устроены.
– Это понять как раз несложно. Да и нет ничего нового под луной. Власть – великое искушение и соблазн, и не каждый в состоянии пройти это испытание достойно. Я вот лично не сумел. Закон кармы[122] обойти невозможно.
– О чем это ты сейчас толкуешь, Ярополк? Разве мало ты сделал для этого мира, для последующих поколений и цивилизации в целом. Разве мы, твои далекие наследники, не должны быть тебе благодарны хотя бы за сам факт своего существования?
– Кто знает… Возможно, то, что происходит в твоем времени с планетой и цивилизацией в целом, всего лишь одна из причинно-следственных связей моей непомерной гордыни. Закон кармы может проявляться на всех уровнях организации материи, и формы его проявления различны, а зачастую и непостижимы.
– А вот теперь давай поподробнее. Что такое карма, мне примерно понятно. А что собой представляет закон кармы, мне видится весьма смутно.
– Закон кармы – это закон причинно-следственных связей, изначальная необходимость любых форм материи следовать Основному космическому закону. Если предельно упростить его нормы и применить к человеку, то можно истолковать как закон возмездия или воздаяния.
– То есть каждому воздастся за дела и поступки его. Так, что ли?
– Ну, не совсем. Даже при предельном упрощении он все равно звучит значительно шире. Речь идет о том, что любое действие, желание или мысль человека представляют собой причину, которая неизбежно влечет за собой соответствующее следствие в виде определенных обстоятельств его судьбы.
– Тогда какое отношение имеют твои действия и поступки к событиям, произошедшим спустя пять тысяч лет?
– Ты опять пытаешься все упростить. Любое внутреннее или внешнее движение является кармообразующим, и поскольку человек обитает в определенной среде – природной, социальной, тонкоэнергетической, постоянно реализуемые взаимодействия связывают его с другими живыми существами многочисленными нитями кармической зависимости. Так индивидуальная карма вплетается в общие узоры кармы эгрегора[123].
– Ну, допустим. Я могу понять, как происходит негативное или позитивное влияние одного индивидуума на весь социум[124] или эгрегор. Но при чем здесь другие поколения?
– Закон кармы охватывает весь диапазон тел человека, поэтому действие на одном из тонких планов может вызвать следствие на другом. Кроме того, сроки реализации следствия какой-либо причины, порожденной человеком, не ограничены рамками его жизни. После смерти физического тела карма человека, «записанная» в специальных кармических клише[125], сохраняется и определяет как посмертную судьбу человеческой души, так иногда и условия существования его будущих наследников.
– Ты хочешь сказать, что если моя далекая прабабка согрешила с усатым гусаром, расплачиваться за ее блуд придется мне или моим детям?
– Бывает и такое. Хотя это слишком уж примитивно. В подавляющем большинстве случаев закон кармы реализуется на протяжении одного поколения. В исключительных случаях возникает кармическая зависимость, вплетающаяся в общую карму социума или генетический код рода. Это может зависеть от личности или уровня первичного воздействия.
– А, ну вот теперь понятно, ты-то у нас личность колоритная. И за столь немалый срок своей плодотворной деятельности дел наворотить успел немало. Но вообще-то мне подобные законы не особо нравятся. Бабуля, значит, сексом занималась, развлекаясь в свое удовольствие, а я отвечать должен? Нести, так сказать, кармическую зависимость? Лично я возражаю.
– Возможно, у тебя еще будет шанс придумать свои, более гуманные и справедливые законы, – как-то печально произнес волхв, пристально глядя в глаза Стасу. – А что касается аккумуляторов, ты хорошенько подумай. Где-нибудь они наверняка уже созданы. Да и к прогулке по Розе Миров ты вполне созрел. Возможность преобразования любой энергии в этом мире доступна только тебе, и это твой козырный туз в рукаве.
– Главное – не единственный, – звонким насмешливым голосом произнесла Девана, выходя на поляну из молодого березняка в сопровождении своих неизменных спутников – огромных серых волков. – Я так полагаю, у нашего молодого князя ныне по четыре туза в каждом рукаве. Кваском лесную путницу угостите, али не рады гостье? Чего, братик, глазами сверкаешь?
Прошедшие полторы тысячи лет никак не сказались на внешности Богини. Девана была по-прежнему божественно красива и так же желанна. Даже мужской наряд и накинутая на плечи хорошо выделанная шкура огромного медведя не могли скрыть природной грации и утонченных линий изящного и сильного женского тела. Два огромных волка присели в стороне, видимо, не особо доверяя собеседникам своей хозяйки. Их зеленые, такие же, как у лесной богини, глаза сквозь узкие вертикальные щели зрачков внимательно следили за каждым движением Стаса и волхва.
– Давненько я тебя не видывал, сестрица. Почитай, лет триста уже прошло. Удивительно только, откуда это у тебя такое долготерпение образовалось? Я полагал, что ты на второй день тут объявишься, ежели не в первый. Как же сил-то хватило полгода ждать? – угрюмо произнес Ярополк, который, судя по всему, особой радости от встречи с родственницей не испытывал.
– Время многому учит. Хоть терпение и не является одной из моих добродетелей, я все-таки постаралась не мешать вашему общению. Не хотела отвлекать Архонта от постижения премудростей твоей науки, братец. – Девана лукаво улыбнулась и пристально посмотрела на Стаса. – Ну, с Богумиром все понятно, есть у него причины на меня зло таить – и весомые, надо сказать. А ты, князь, неужто не рад меня снова лицезреть, али постарела я за истекшие века? Может, наряд тебе мой не по вкусу? В нашу последнюю встречу, помнится, твой взгляд ой как много выражал!
– Если мне память не изменяет, в последнюю нашу встречу Ваш наряд, сударыня, отсутствовал как таковой, если не брать в расчет клочья волчьей шерсти. – Стас продолжал внимательно рассматривать богиню, осторожно сканируя ее энергетические оболочки. И это ему удавалось! Причем скрытно и без особого напряжения, несмотря на мощную ментальную защиту девушки. – Квасок вчера закончился, а новый еще не поспел. Но кофейком угостить можем. Напиток в здешних краях редкий, можно сказать, экзотический. Ты же не возражаешь, Ярополк? – скорее констатировал, чем спросил, Стас.
– Ты, Богумир, зла на меня не держи. Все давным-давно мхом поросло. Да и самого себя обманывать не стоит. Я ведь только подстегнула тебя к борьбе за власть, но право выбора священно, и оно у тебя было. Не так ли, Царь Има? – Девана с удовольствием прихлебывала горячий и крепкий кофе, который Стас заварил собственноручно. – А напиток действительно хорош. Где, ты говоришь, эти зернышки произрастают? – Вопрос был адресован Стасу.
– Кругом ты права, богиня, – хмуро произнес волхв. – Я свою вину не умаляю, за что покорно несу бремя ответственности. Чего, похоже, не скажешь о тебе. Но ответь мне на один вопрос, прекрасная Девана, как же наша с тобой вселенская любовь? Куда она пропала, да и была ли вообще?
– Вот что тебе покоя не дает, древний царь! Если тебя это хоть как-то утешит, то скажу честно – я тебя любила. Да ты и сам не мог этого не заметить, чай, не младенец человеческий. Но время все лечит, а века врачуют и такие болезни, как любовь. Тебя ведь сейчас не великое чувство гложет, а все та же гордыня покоя не дает? Признайся хоть сам себе. – Девана спокойно и уверенно смотрела в глаза Ярополку.
– Зачем явилась? Архонт понадобился? Новые козни задумала? – Глубоко спрятанная и веками взлелеянная обида не покидала мудрого старца.
– Не скрою, есть у меня планы на Белого Князя, – спокойно и уверенно произнесла красавица, – да только сегодня я здесь не за этим.
– Неужто просто в гости заехала? Ушицей побаловаться? – никак не мог успокоиться Ярополк.
– Нет, учитель. Богиня пришла предупредить об опасности. По крайней мере, она именно так считает – и, похоже, абсолютно искренне. Рассказывай, Девана, что там надумал ваш великий дед Сварог? – невозмутимо произнес Стас.
– Впечатляет, – удивленно вскинув глаза на Стаса, протянула Девана. – Я даже не почувствовала воздействия. Многому ты научил Архонта, Богумир. Но он прав, Сварог бросил на поиски Станислава все силы. Он уже знает, что Белый Князь здесь, и, думаю, очень скоро найдет вас.
– Зачем я понадобился вашему деду? Скучно ему стало в тронном зале Шамбалы? Али испугался чего?
– Почти угадал, князь. Тут намедни объявился старший братец Сварога – Архонт Святогор. Повздорили они сильно. Трон Ирия ведь по праву принадлежит именно Святогору, хоть и не нужен ему. Я при их беседе не присутствовала, да и в Ирий давненько доступа не имею, но земля слухами полнится. Покидая тронный зал, предрек Святогор скорый приход Мессии[126] и свержение богов с Олимпа. А когда один из Высших Архонтов что-либо предрекает, относиться к этим пророчествам стоит со всей серьезностью.
– Неужто Сварог меня за Мессию принял? – рассмеялся Стас. – Не слишком ли много чести? Да и откуда он вообще обо мне узнал? Твоя работа, Девана?
– Ты, князь, хоть и могуч, но глуп безмерно. Коли в мозгу поковыряться у меня сумел, должен понимать, что не в моих интересах тебя деду сдавать. Наследить ты успел изрядно. Даже я тебя вычислила, чего уж про высших богов говорить.
– Так что нужно от меня Сварогу? – повторил вопрос Стас.
– То мне неведомо. Может, на свою сторону привлечь хочет, а может, и уничтожить попробует, пока ты окончательно в силу не вошел. С него станется. Я бы на твоем месте спряталась на время.
– Глуп ваш дед. Какой из меня Мессия! Они и без меня объявятся в скором времени. Уже через тысячу лет родится Будда[127], через полторы – Христос, а через две – Магомет[128]. Приходит конец вашему правлению в этом мире. Даже в этих краях через две тысячи лет о вас и вспоминать не будут, славя единого распятого Бога – Христа. И именно это предсказывал Архонт своему брату.
– Девана права, – хмуро произнес Ярополк. – Я научил тебя всему, что знал сам, дальше – дело техники. Ты силен, потенциально неизмеримо сильнее Сварога, но на сегодняшний день тебе с ним не справиться. За ним стоят сотни тысяч лет опыта и знаний, вся мудрость древней и великой Гипербореи, а также все его многочисленное божественное потомство.
– Да не собираюсь я воевать с вашим дедом! И бежать никуда не буду. Я ответы на свои вопросы еще не нашел, а в своем времени мне их и вовсе никогда не сыскать.
– Сварог может тебя уничтожить, и он это сделает, не разбираясь, Мессия ты или нет, – упрямо гнул свое Ярополк. – Не хочешь возвращаться домой – укройся в этом мире. Ты в состоянии это сделать. Но даже мы не должны знать место твоего схрона[129].
 
Глава 4
«Князь хрустальной горы»
 
Стас стоял на ровной скалистой площадке, расположенной на высоте пятидесяти метров над мирно шумевшим внизу лесом. Горное плато с трех сторон заканчивалось обрывистыми стенами, в некоторых местах имевшими даже отрицательный уклон. С северной стороны плоскогорье было ограничено еще одной отвесной стеной, вздымавшейся на высоту около ста метров и представлявшей собой начало длинной и высокой горной гряды. Мощный поток воды, отвесно падавшей с семидесятиметровой высоты, разбивался о гранитное основание площадки, рассеивая в воздухе мириады брызг. Водяная пыль, пронзенная первыми лучами восходящего солнца, создавала целый каскад искрящихся радуг.
Водная масса, стекая дальше по отвесным скальным стенам плато, давала начало небольшой, но стремительной речушке, которая, прорезая прямой лентой лесную чащу, через пять километров впадала в довольно крупную и полноводную реку. Окружающий пейзаж был потрясающе, нереально красив. Сочетание ярких и сочных осенних красок с мерцающей серебристым инеем зеленью хвои дополнялось переливами многочисленных радуг, и в целом создавалась просто фантасмагорическая[130] картина. Подобную красоту не смог бы передать кистью даже самый гениальный художник. Но не это больше всего поражало Стаса.
Вся окружающая его местность просто дышала Силой. Энергией был напоен сам воздух. Эфирными струями она поднималась из недр самой Земли. Огромные в три обхвата сосны, ели и кедры достигали просто неимоверной высоты в этих местах. Здесь он мог черпать энергию в любых количествах, оставаясь незаметным и не пеленгуемым.
Вот уже третий день Стас непрерывно перемещался в пространстве, старательно запутывая следы. Он создавал сотни и тысячи порталов, направляя их по разным векторам пространства и времени. Сотни энергетических фантомов, детально копируя рисунок его ауры, перемещались по Земле и иным измерениям во всех направлениях. В энергетической матрице планеты царила такая вакханалия[131], что разобраться в ней не смогли бы и все олимпийцы, вместе взятые. Первоначально он планировал устроить себе убежище где-нибудь в джунглях Африки или прериях Америки, но, случайно остановившись у подножия отвесной скалы, решил изменить свои планы.
Земля щедро делилась с ним своей жизненной силой, но Стас решил создать свой, независимый от окружающей среды источник энергии. Водопад был продолжением подземной реки, вырывавшейся на свободу из жерла пещеры, расположенной в отвесной скале на высоте около семидесяти метров над уровнем плато. Мощность водного потока в это время года давала надежду на то, что эта водная артерия не пересохнет летом и вряд ли замерзнет даже в самые сильные морозы.
Не слишком много времени ушло на обустройство огромного желоба в гранитных и базальтовых породах отвесной скалы, который сконцентрировал и скрыл в себе весь поток подземной речки. Сила падающей с высоты семидесяти метров воды передавалась на легкие, но невероятно прочные титановые лопасти, вращавшиеся и приводившие в движение огромный металлический вал. С обеих сторон к валу подключались генераторы переменного тока, каждый из которых был рассчитан на 100 КВт мощности. Энергии потока падающей воды вполне хватило для работы генераторов с номинальной нагрузкой. Если с самими генераторами проблем не было, опыт их создания Стас уже имел, то вот в целом с конструкцией гидроэлектростанции возник целый ряд вопросов.
Пришлось эмпирически подбирать толщину и прочность несущего вала, поскольку трижды он просто не выдерживал нагрузки при подключении генераторов и лопался. Сложности возникли и с самим подключением генераторов к вращающемуся валу, и только приминение гидромуфты[132] позволило решить эту проблему. Стас не был полностью уверен в том, что использование им энергии и жизненной силы Земли может остаться абсолютно незамеченным, и спешил закончить процесс установки электростанции. Тем не менее, работа заняла почти трое суток без перерывов на сон и отдых. Завершающим аккордом была маскировка лопастей вала и генераторов естественными скальными породами.
Став обладателем собственного практически неисчерпаемого источника бесценной в здешних местах энергии, Стас немного успокоился. Мощное силовое поле, структуру которого разработал сам новоявленный механик, огромным куполом накрывало всю скалу и часть прилежащего к ней леса. Суть идеи была проста и потому гениальна. Этот мир еще не знал электромагнитных полей, и Стас создал совершенно новое поле, скомбинировав его из трех видов энергии: электрической в чистом виде, магической, преобразованной из электромагнитной, и собственной энергии Земли. Скрутив энергетические нити этих полей в хитрые узоры и петли, он получил защитный кокон невероятной мощности, который был в состоянии работать автономно, подпитываясь от сил Земли и генераторов переменного тока.
Творческая деятельность пришлась ему по вкусу – и, сидя на голой скале под силовым куполом в относительной теперь уже безопасности, Стас решил поупражняться в созидательных процессах и дальше. Площадь скалистого плато составляла около полутора гектаров, и для начала он испарил несколько миллионов тонн горной породы, образовав огромную выемку внутри. Теперь периметр площадки ограничивали естественные стены высотой в три метра и примерно такой же толщины. Большая часть оставшейся внутренней площади была отведена под озеро, которое уже начало постепенно заполняться водами подземной реки. Избыток воды должен был равномерно распределяться по всему периметру плато, переливаясь через многочисленные отверстия, и плавно стекать вниз по его отвесным стенам.
Энергия, уходящая на выпаривание плотных горных пород, понадобилась просто огромная, и ему пришлось периодически отключать защитное силовое поле. Чуть позже пришло понимание очевидного факта: для обустройства и, главное, нормального функционирования задуманного им жилища мощности двух генераторов будет явно недостаточно. И на следующий же день в отдаленном ущелье Стас занялся строительством ветряных электростанций.
Узкое горное ущелье напоминало аэродинамическую трубу[133], в которой постоянно гулял сильный и злой ветер. И уже через три дня оно ощетинилось мачтами пятнадцати ветряков, уверенно преобразовывавших силу пораженного такой наглостью ветра в столь необходимую Стасу электроэнергию.
Накрыв ветряную электростанцию полем той же природы, Стас стал обладателем дополнительного мегаватта мощности, что сразу же упростило и значительно ускорило работы по проходке горных пород. Проведение, установка и маскировка мощных медных магистральных линий, соединявших электростанцию с будущим жилищем, проблем не вызвали вовсе. К началу первых декабрьских морозов многоуровневые апартаменты Стаса, спрятанные глубоко в скале, были практически готовы.
Огромная каменная глыба с помощью мощных электромоторов, редукторов и подшипников плавно отъезжала в сторону, открывая вход в пещеру у самого подножия скалы. Здесь находились два лифта: грузовой и пассажирский, служившие для сообщения между пятью уровнями, расположенными по вертикали через каждые десять метров в скальных породах. Собственно, предназначение для первых четырех уровней Стас еще не придумал, и они представляли собой огромные залы с блестящими оплавленными стенами.
Жилым был лишь последний верхний уровень, слегка возвышавшийся над поверхностью самого плато, а потому имевший окна и двери, выйдя из которых, можно было оказаться на берегу рукотворного озера. Здесь Стас постарался воплотить в жизнь все свои представления о комфорте, столь близкие жителю двадцать первого века. Блестящие зеркалами и шлифованными мраморными панелями ванные комнаты вполне могли составить конкуренцию лучшим мировым отелям его времени. Кухня, наполненная всевозможной техникой, блестящей посудой и утварью, смотрелась совершенно неестественно и вызывающе на фоне стен из дикого камня. Кабинет и несколько спален были заполнены добротной массивной деревянной мебелью. Сочетание в интерьере всех известных ему стилей от ампира[134] до хай-тека[135] ничего общего со вкусом не имело, но Стас к этому и не стремился.
Основная задача, которую перед собой ставил бывший полковник, заключалась вовсе не в благоустройстве жилища и обеспечение максимального комфорта. Стас тренировал и оттачивал свои способности, и создание очередного рабочего кухонного комбайна в значительной степени шлифовало его мастерство. Он с улыбкой рассматривал многочисленную бытовую технику, мебель и прочие милые сердцу, но совершенно бесполезные в его нынешнем положении предметы домашнего обихода. Избыток вырабатываемой электроэнергии через многочисленные конвекторы[136] уходил на отопление огромного помещения, и в недрах скалы было не просто тепло, но иногда и невыносимо жарко.
В один из особенно морозных ясных декабрьских дней Стас с удивлением увидел свое обиталище со стороны. Поглощенный процессом созидания благ современной ему цивилизации, он не обращал особого внимания на окружающую обстановку. В легкой колышущейся морозной дымке скальный массив, ставший его домом, казался плывущим в океане айсбергом, мириадами искр отражая от своей ледяной поверхности лучи зимнего солнца. Излишки воды из озера, растекаясь по отвесным стенам, замерзали, не успевая достичь подножия горы. Этот процесс под руководством яростных ветров породил огромные ледяные наросты, причудливыми сказочными фигурами опутавшие все три отвесные стены скального плато.
Над заснеженными вековыми кедрами и елями огромным сверкающим бриллиантом чистой воды возвышалась мерцающая всеми цветами радуги хрустальная скала. Это была фантасмагория в своем первозданном природном виде, и это был результат его труда. Не многочисленные унитазы, биде и кухонные комбайны, а случайно, неосознанно сотворенная красота, так естественно и гармонично вписавшаяся в окружающий мир, радовала глаз и сердце начинающего творца.
– Любуешься своим творением, Белый Князь? – вдруг раздался за его спиной низкий хриплый голос. Стас резко обернулся и с удивлением увидел уже знакомую кряжистую фигуру Лешего. Не того, которого он встретил, впервые ступив на Землю этого первозданного мира, но, несомненно, одного из представителей именно этого вида существ. – Лепота[137], бесспорно. Мы давненько за тобой приглядываем. Лысую гору норами изрыл, в волчьем ущелье чудных великанов наставил, да и не пройти сквозь него теперь никак. Странный ты, князь, но зла в тебе не чую вовсе. Энергии у матушки-Земли черпаешь изрядно, так ведь и возвращаешь ей сторицей.
– Будь здрав, Хозяин леса. Чего раньше в гости не заглядывал? – Стас с улыбкой рассматривал мохнатого старика.
– Почто на рожон-то лезть? Мы силу Архонта издалече чуем. От таких, как ты, лучше подальше держаться – здоровее будешь.
– Так зачем сейчас нарисовался, Леший?
– Лесной народ послал слово держать перед тобой, княже, – Лесовик почтительно склонил голову.
– Ну, коли ты посол, так и принимать тебя следует подобающе. Может, ко мне домой заглянешь, трапезу со мной разделишь, заодно и новоселье с соседями обмоем?
– Мне сподручнее тут, среди леса слово молвить. За приглашение благодарствую, да ты уж не обессудь, князь.
– Говори тогда свое слово. Чего нежить лесная от меня хочет?
– Народ лесной интересуется, надолго ли ты тут обосновался, князь? Чего ждать от тебя дальше? И не опасно ли рядом с тобой оставаться? Больно места здесь сильные, покидать жалко.
– Чем же ценны для вас эти места?
– Здесь место выхода Силы. Говоря твоим языком – узел сплетения сразу нескольких миров Веера Реальностей.
– Ну, предположим. Учитывая, что вы энергетические вампиры в подавляющем большинстве, ваше желание остаться здесь я понять могу. Но какую угрозу для вас представляю лично я?
– Архонт сам по себе угроза. А ежели его действия и поступки нам неясны, то это уже стихийная угроза. Потому и интересуемся.
– Не ведаю я, Леший, сколь долго здесь пробуду. Может, день, а может, и век, времени у меня достаточно. Но добрым соседям рад завсегда, и зла от меня не ждите. Коли беда придет – помогу. Вот только в ответ службу мне сослужите. Как далеко владения твои простираются, Хозяин?
– Почитай, верст на двести в каждую сторону, ежели хрустальную гору за центр взять. А какую службу служить придется, князь?
– Служба нехитрая. От горы этой хрустальной – всем глаз отводить. В места сии любопытных людишек не пускать. Все, что в миру происходит да вам ведомо становится, мне немедля доносить. Да о моем присутствии здесь ни словом, ни мыслью никому не обмолвиться. Коли все правильно исполните, будет между нами мир и согласие. Слукавите – на себя серчайте опосля. Я доступно излагаю?
– Уразумел, князь, чего ж тут не понять. Служба нехитрая, все исполним, не сомневайся. Да только неспокойно мне, Архонт. Неспроста ведь Белому Владыке таиться приходится. Ежели бы все в моей власти было – бежал бы отсюда без оглядки.
– Успеешь еще ноги сделать, Леший. Чего паниковать-то раньше времени, – Стас протянул руку Хозяину леса.
– Не мне, убогому, против воли Владыки идти. Позови, князь, коли нужда будет, – Леший опустился на колени и почтительно поцеловал протянутую для рукопожатия руку.
Зима все активнее вступала в свои права, метровым слоем снега укрыв окружающие леса и склоны гор, заморозив ручьи и реки, превратив предгорья Урала в белый, безмолвный заснеженный мир. Большую часть времени Стас проводил в оборудованной им на четвертом уровне лаборатории. Жаркий огонь в огромной печи, раздуваемый кожаными мехами, багровыми бликами отражался в оплавленных стенах гигантского овального зала. Многочисленные колбы и реторты[138] с разноцветными и время от времени бурлящими жидкостями в беспорядке стояли на столах, верстаках и полках. Со стороны это помещение выглядело обителью сумасшедшего алхимика, исступленно пытающегося создать свой философский камень[139].
Заниматься проблемами трансмутации[140] камня в золото Стасу не было никакой необходимости, хотя подобные эксперименты он тоже проводил, и они оказались предельно простыми. Изменение молекулярной и кристаллической решетки металлов давалось проще всего, но сейчас его интересовали вопросы, ответы на которые находились в самых потаенных уголках его памяти. Он проводил многочисленные эксперименты с первичной материей, пытаясь создать живое или хотя бы условно живое существо. Зачем ему понадобился свой Франкенштейн[141], он пока до конца не понимал, но подсознательно ощущал острую необходимость в создании голема[142].
Естественно, он даже не помышлял о роли Творца и никак не рассчитывал вдохнуть в мертвую материю сознание – скорее, речь шла о создании некоего робота-помощника. «В конце концов, получился же у папы Карло Буратино. По производству големов-Колобков вообще прямая и доступная инструкция имеется. Как там, в сказке: взяла старуха крылышко, по коробу поскребла, по сусеку помела и наскребла муки горсти две… Говорят, даже у Менделеева свой голем имелся – Эфемерон, чем мы-то хуже?» Тем не менее, его заготовки из различных материалов оживать пока не спешили, как не спешил и Стас переходить к прямому использованию сказочных инструкций.
Суть создания послушного и правильно запрограммированного помощника заключалась в прямом использовании магии стихий и прежде всего той стихии, из материала которой создавался сам голем. А для того чтобы он был подвижен, мобилен и автономен, необходимо было гармоничное взаимодействие и сочетание энергетических полей всех четырех существующих стихий планеты. Задатками стихийного универсального мага Стас обладал изначально, и обратиться за поддержкой к силе какой-либо стихии особого труда не составляло. Мог же он легко черпать силы у земли, огня, воды и ветра. Но в данном конкретном случае оказалась необходима помощь самих стихиалий[143]. И Стас знал, как их позвать.
В целом, магия как своеобразный симбиоз[144] глубинных знаний природы вещей и искусства не требовала никаких заклинаний или сложных пассов, как это часто любят представлять в современном кинематографе. Опытный маг напрямую оперировал магической или иной энергией исключительно силой сознания, воображения, чувств и воли, но в случае со стихиалиями все-таки имелся древний ритуал, обойтись без которого даже самому великому магу было сложно.
Элементали[145], являясь сущностями тонкого плана, имели Монаду и свою эволюционную задачу, по сути, являясь существами разумными, но кроме того – это были изначально древние создания. Свидетели сотворения мира, они существовали вне времени и пространства, точнее, могли существовать одновременно в различных пространственно-временных континуумах. Это была самоорганизовавшаяся в разум энергия первичных стихий. Разум, возникший самостоятельно и спонтанно, а не по чьей-то воле. Разум настолько древний, что старше его мог быть только изначальный, первичный Хаос[146].
Стас стоял на небольшой поляне в двух шагах от водопада, образованного речушкой, берущей начало на его скале. Поток воды, стремительно падавший с высоты трех метров, не замерзал даже при нынешних морозах. В ста метрах ниже по течению речушка впадала в полноводную реку, долина которой давала достаточно свободного пространства для того, чтобы даже в тихий морозный день здесь гулял легкий ветерок. Разведя яркий костер на очищенной от снега поляне, маг счел подготовительные мероприятия законченными.
Протянув руки к огню, на древнем, давно забытом даже нынешними богами языке, Стас произнес уверенным голосом фразу, примерно звучащую как: «Повелеваю к движению. Здесь моя сила. Подчинись, Саламандра[147]». Встав на одно колено у шумящего потока и опустив руку в ледяную воду, на том же языке нежно попросил: «Прошу, Ундина[148] – соприкоснись с моей силой». Распахнув куртку, обнажив грудь и голову, встав лицом к резко усилившемуся ветру, громко и повелительно выкрикнул: «Приди, Сильф[149], услышь мой зов и подчинись». Затем, распластавшись на голой земле, тихо прошептал: «Цверг[150], прими частицу моего тела и моей силы. Прибудь ко мне». Надрезав палец кинжалом, уронил каплю алой крови в ярко вспыхнувший костер, в потянувшуюся к нему воду реки, на согретую теплом его тела землю. Взмахнув рукой, развеял брызги крови по уже бушевавшему в долине реки ветру.
– Давно нас не подчиняли человеческие сущности. Не могу сказать, что безумно рад вновь услышать древнюю формулу, но, признаюсь, доля любопытства имеется, – прошелестело в мозгу Стаса. Одновременно из струй ветра сформировалась фигура юноши с развевающимися, будто крылья, волосами, колышущаяся и прозрачная, как сам воздух.
– А мы со Стасом знакомы давно. Еще с подземных озер Шамбалы. Близко познакомились, надо сказать. И воспоминания приятные остались, не скрою, – кокетливый голосок был похож на журчание ручья, как и сама струящаяся, полупрозрачная фигура обнаженной девушки, стоящей по щиколотку в ледяной воде.
– Ты, сестрица, когда повзрослеешь уже? Все мысли у тебя про блуд да про удовольствия, – хрипло проворчал маленький бородатый человечек, казалось, выросший прямо из земли. – Чего это Саламандра к нам в гости не спешит? Али напутал чего, чародей? – гном[151] внимательно рассматривал Стаса.
Костер ярко вспыхнул, выбросив в небо сноп искр, и из него стайкой в разные стороны разбежались десятки маленьких горящих белым ослепительным пламенем ящериц. Закружившись в хороводе и немыслимом танце вокруг костра, взметнулись в воздух ярким фейерверком, который тут же был подхвачен резким порывом ветра. Уже через секунду рядом с Сильфом, обдавая всех жаром, танцевала языками живого пламени фигура девушки, сотканная, казалось, из самой плазмы.
– Заждались, родственнички? Давненько мы вот так вместе не собирались. Кое за кем уж и скучать начала, – рассмеявшись, весело произнесла Саламандра, протягивая руки к Сильфу.
– Ты, сестрица, без спецэффектов обойтись никак не можешь, – ворчливо пробормотал Дух земли. – Да ладно уж, природа у тебя такая – непоседливая. Зачем позвал нас Архонт, то нам известно, – обращаясь к Стасу, заговорил гном. – Коль добрался до древнего заклятия и, главное, сумел его произнести – поможем решить твою проблему, хоть это и не проблема вовсе.
– Видишь ли, князь, – прошелестел Ветер, – мы не очень любим друг друга и стараемся встречаться с глазу на глаз как можно реже. Сестрицу Саламандру я, конечно, чрезвычайно рад видеть, но вот Ундина и, главное, этот старый ворчливый карлик меня раздражают до невыносимости. Так что предлагаю с формальностями покончить по возможности максимально быстро.
– Я тоже тебя рада видеть, братец, – обращаясь к Сильфу, игриво пропела Ундина. – Своих глиняных или деревянных солдатиков ты мог бы оживить и сам, князь. Для этого всего лишь нужна капля мертвой воды. А пользоваться изначальными силами стихий они бы и так смогли, ведь их создатель – ты.
– Ладненько, пообщались маленько, и будет. Иди, лепи своих человечков, князь. Будет в них сила немалая. Али еще чего надобно? – гном вопросительно посмотрел на молчащего Стаса. – Ну, вот и хорошо. Дел невпроворот. Бывайте здоровы, – Цверг исчез, растворившись в земле.
– До встречи, Стас, я тебя теперь часто навещать буду. Да и ты обо мне не забывай. Особо когда с девицами в воде развлечься надумаешь, – весело хохотнув, Ундина рассыпалась водопадом брызг и ушла вместе с потоком воды под лед.
– Хоть и зол я на тебя, Архонт, да больно уж ты личность занятная.
– Чем же я тебе-то не угодил, Сильф? – Стасу наконец удалось вставить слово в непрерывную перебранку соскучившихся по общению родственников.
– Работать на себя заставил, не спросив моего желания. Любимое ущелье ветряками загородил, разгуляться негде. Да, впрочем, вы же все такие – человеческое племя. До встречи, князь, зови, коли нужен буду, – взметнувшись небольшим торнадо в небо, Сильф исчез.
– А ты что скажешь, Саламандра? Как-то уж больно ты спокойна, не так я себе представлял изначальный Дух огня, – Стас внимательно разглядывал дышащую жаром первородного пламени девушку.
– Сильф был прав, мы не очень любим друг друга, но еще меньше любим представителей твоего рода, Стас. Человек постоянно пытается нас подчинить своей воле и заставить работать на себя. Ты сегодня провел древний, очень древний обряд, сам до конца не понимая всех его последствий. И мои драгоценные родственники не стали тебя посвящать в мелкие детали.
– А есть и детали? Мне, собственно, нужны были только работоспособные големы.
– Со своими «буратинками» ты вполне можешь разобраться и сам, дело-то копеечное: создал программу подчинения и развития, прописал навыки, умения, параметры, спрыснул мертвой водичкой – и готово. Ты же сегодня не просто вызвал элементалей – ты провел древний, как сам мир, обряд подчинения стихий. И мне до сих пор не до конца понятно, как ты умудрился справиться с энергетическими полями такой силы.
– Ты хочешь сказать, что мне подчинены стихии? И при необходимости я могу обратиться к вам за помощью? – такого результата Стас не ожидал и был приятно поражен.
– Можешь. Хоть ко всем вместе, хоть к каждому по отдельности. Достаточно лишь позвать, произнеся Имя. Но учти, что, воззвав к активной помощи, ты не всегда сможешь нас остановить. Даже мы сами иногда теряем контроль над своими первозданными силами, составляющими нашу сущность. А это может привести к катастрофе. – Девушка подошла к Стасу, который, несмотря на защитное силовое поле, ощутил нестерпимый жар изначального Огня, несколько секунд внимательно смотрела ему прямо в глаза, а затем вспышкой яркого пламени исчезла в языках взметнувшегося костра.
– И ты серьезно полагаешь, что появление сразу четырех элементалей в одном месте может остаться незамеченным? – улыбающаяся Девана материализовалась в двух шагах от Стаса, кокетливо, по-кошачьи потянулась и, опираясь на рогатину, продолжила: – Нынешнее вече[152] первородных сущностей вызвало такую бурю в тонких полях планеты, что твое предыдущее эффектное исчезновение с сотнями фантомов кажется сейчас детским баловством…
– Я тоже необычайно рад тебя видеть, богиня, – прервал Стас Девану, но на этот раз он говорил совершенно искренне, потому как за истекшие месяцы вынужденного отшельничества изрядно соскучился по простому человеческому общению.
– Давай оставим обмен любезностями на потом. Гончие псы Сварога уже идут по следу. На твое счастье, я оказалась рядом, да и лучше всех остальных знаю твою неповторимую манеру творчества. Нам нужно бежать, и лучше всего уходить по временной координате.
– Нет, Девана. Я тебя приглашаю к себе в гости. У тебя ведь на генетическом уровне заложен запрет на использование торсионных полей времени, разве не так? Я бы на твоем месте не спешил с подобными экспериментами.
– Но нам необходимо немедля укрыться. У тебя есть убежище? Куда ты меня зовешь, Стас? – уверенности в голосе Деваны слегка поубавилось, послышалась даже растерянность, столь несвойственная ей ранее.
– Да сварганил[153] по случаю шалашик. Думаю, Сварогу он не по зубам будет, – улыбаясь случайному каламбуру, произнес Стас.
– Уверен? – Девана явно не разделяла веселья Стаса.
– Вот заодно и проверим вместе. Случая провести экспериментальные испытания как-то не подвернулось до сих пор. Пойдем. Кофе и теплый прием я гарантирую. А остальные проблемы будем решать по мере их возникновения.
Они стояли у подножия скалы на ледяном зеркале замерзшей реки и любовались бликами света, отраженного от хрустальных ледяных фигур, сотканных по прихоти ветра, воды и мороза. Конечно, именно природа проявила весь свой гений и величие творца, изваяв замысловатые ледяные фигуры, украсив хрустальными барельефами его нынешний дом. Но все же Стас ощущал и свою причастность к этому немыслимому по замыслу и гениальному по воплощению шедевру и с нескрываемой гордостью наблюдал за восхищенной богиней охоты. На самом краю своего ментального локатора Стас ощутил движение и, взяв Девану под локоть, повел к начавшим отъезжать воротам.
– Прошу в мое скромное жилище, богиня. Погода портится. К вечеру метель начнется. Да, и сразу приношу извинения за беспорядок и некоторую незавершенность объекта, я гостей не ожидал. – Стас открыл двери лифта и, пропустив девушку вперед, вошел следом. – Чуть не забыл, в нашем направлении достаточно быстро движется довольно крупный объект. Правда, он еще верст за сто отсюда. Не знаешь, кто бы это мог быть?
– Обычно на поиски Сварог посылает грифонов[154]. Сами по себе они не очень опасны, хоть и сильны, но нюх у них потрясающий, и по следу идут до конца. – Девана с удивлением и восторгом рассматривала стены лифта и шахты, трогая руками лакированную обшивку дверей. – Какова структура защитного поля? Я никак не могу разобраться. Насколько оно надежно?
– Это мы скоро узнаем. Минут через двадцать, я думаю. Насколько я понял, грифон – всего лишь ищейка, нападать он не будет, но вот сможет ли нас заметить – это мы сейчас и проверим.
Огромная черная птица с туловищем собаки плавно кружила над местом его недавнего общения со стихиалиями, сделав три круга по снижающейся спирали, взмахнула гигантскими крыльями и уверенно направилась в сторону скального массива. Защитный кокон изменил свои полярные настройки, и со стороны плато должно было выглядеть как обычный заснеженный кусок скалы, причем это должно было происходить во всех спектрах видения. Размах черных с перламутровыми прожилками крыльев могучей твари составлял около пятнадцати метров, и Стас невольно залюбовался мощью и гармонией, воспроизведенной в симбиозе зверя и птицы.
Со свистом грифон промчался прямо над их головами, не обратив на одинокую пустынную скалу ни малейшего внимания. Пролетев менее чем за минуту несколько километров, забеспокоился и замедлил полет. Затем развернулся и помчался в обратном направлении. Вновь начал кружить над расчищенной от снега поляной, теперь уже расширяя круги по горизонтальной спирали. Окончательно успокоившись, Стас пригласил гостью в апартаменты верхнего уровня, тем более что его прогноз по поводу погоды начинал оправдываться.
– Теперь мне понятно, почему люди твоего времени отказались от магии, – произнесла Девана, изумленно разглядывая многочисленные технические приспособления, коими изобиловали все комнаты его жилища. – Где в твоем тереме скромная девушка себя в порядок привести может? Я ведь так понимаю, ты меня на ужин пригласил, князь? Негоже за званый стол даме в портках[155] да медвежьей шкуре садиться, – в голосе богини зазвенели знакомые насмешливые нотки.
– Да тут целых три ванных комнаты! – Стас раскрыл двери и не без гордости провел Девану в помещение, блестевшее мрамором и зеркалами. – Вот только с предметами женской гигиены могут возникнуть проблемы, я как-то об этом не подумал, – уже несколько смущенно произнес хозяин.
– С гигиеной я как-нибудь сама разберусь, – весело рассмеялась девушка. – Богиня я, или как? Иди лучше подумай, чем гостью угощать будешь, я как-то амбаров не заметила, да и поваров тоже.
А вот с угощением действительно возникла проблема. Вся его многочисленная кухонная техника служила больше декорацией, чем использовалась по прямому назначению. И причина тому была одна – полное отсутствие продуктов. Увлеченный своими магическими экспериментами, Стас в целях экономии времени полностью перешел на энергетическое питание. Исключение составлял разве что кофе, небольшой запас зерен которого все-таки имелся на кухне. Ударить лицом в грязь, тем более перед очаровательной богиней, было никак не возможно, и Стас в спешном порядке начал творить.
 Мясо и рыба были отброшены сразу как слишком сложные для воплощения и требующие, кроме соответствующих знаний и опыта, невероятных затрат энергии. Даже с фруктами дело обстояло не так просто. Вырастить можно было буквально все, и вырастить быстро, но вот насколько быстро? Перенаправив на себя большую часть энергопотока от работающих на полную мощность генераторов, Стасу удалось за десять минут сотворить десяток бананов, большую гроздь винограда, горсть фиников и слив, огромный ананас и пару плодов манго. Он уже почти заканчивал материализацию изысканного бургундского вина «Жевре-Шамбертен» в десятилитровой оплетенной лозой бутылке, как процесс был прерван пронзительным воплем богини.
– Стас! Это твои штучки?! – Разъяренная Девана стояла в проеме ванной комнаты, уперев руки в осиную талию. Ее вечерний туалет состоял из роскошных аспидно-черных волос, в беспорядке разметавшихся по смуглым плечам и вздымавшемуся от негодования бюсту. – Если это шутка, то предельно неудачная.
– О чем вы, богиня? – Стас с трудом оторвал взгляд от плоского живота девушки и тонкой черной дорожки, бегущей вниз и обещающей неземное наслаждение.
– Здесь ничего не работает! – Богиня наконец заметила взгляд Стаса, плавно поднимающийся от живота к ее груди. После некоторой паузы Стас заставил себя взглянуть в ее зеленые глаза, метавшие молнии. Схватив огромное махровое полотенце, девушка обмотала его вокруг груди. – Не ра-бо-та-ет! – по слогам повторила Девана.
– Что не работает? – Стас разочарованно взглянул на полотенце, скрывшее столь очаровательное тело. – Вода есть, горячая тоже течет, – комментировал он, откручивая многочисленные вентили на смесителях. – Что тут может не работать, новое же все – не пользованное практически?
– Магия не работает, идиот! Или ты прикидываешься? Поиздеваться решил?
– А, – Стас хлопнул себя рукой по лбу, – я же забыл предупредить. Здесь нельзя напрямую обратиться к первичной энергии, поле блокирует подобный доступ. Но можно пользоваться энергией преобразования.
– Я не умею преобразовывать энергию. Боги не умеют пользоваться магией преобразования, – еще больше распаляясь, гневно прошипела Девана. – Немедленно сними свою защитную блокировку!
– Да запросто. – Стас развернулся, собираясь уходить. – Только хотел бы напомнить про злую птичку, которая размахивает семиметровыми крылышками тут неподалеку.
– Стой! Но мне нечего надеть, – девушка растерянно посмотрела на холщевые порты, рубашку, шубу и шкуру, кучей лежащие на полу. – И потом, я себя в порядок привести не могу. Макияж и все такое… – Девана совсем расстроилась, ее губы начали мелко подрагивать.
– Мне бы ваши проблемы, сударыня. Я вот не знаю, чем вас угостить, а вы о макияже думаете. Если вас это хоть как-то успокоит, могу сказать, что и без лишней штукатурки вы выглядите просто потрясающе. Что касается вечернего наряда, то, к сожалению, я не силен как модельер, и могу предложить разве что вот этот халатик. – Стас легко материализовал зеленый атласный халат и протянул девушке. Разворачиваясь, бросил через плечо: – Хотя, как по мне, имея такое тело, нет необходимости надевать и его.
– Это очень непривычное ощущение, – произнесла Девана, вскоре опустившись в мягкое кресло и укутав ноги пледом. – Ощущение беззащитности. Странно. И страшно. Что это за поле такое? Как ты его создаешь? Ведь под ним боги будут бессильны.
– Может, это и полезно. Иногда почувствовать себя в шкуре человечка, вынужденного рассчитывать только на свои силы, на свою хитрость и изворотливость, – пробурчал Стас, раскладывая на столе фрукты и разливая вино по фужерам.
– Тебе этого не понять. Мы рождены такими. Отнять нашу силу не способен никто. Так было всегда! До сегодняшнего дня. – Девана, согрев в руках тонкие стенки бокала, пригубила тягучую темно-красную жидкость с ярко выраженным ароматом черной смородины и лакрицы, мускуса и меха. – Необычайно вкусное вино! Может, Сварог прав, и тебя действительно необходимо уничтожить. Ты представляешь опасность для всех нас, – на секунду задумавшись, девушка взглянула в глаза Стасу. – Ощущение полной наготы перед обезумевшей толпой.
– Тебе не стоит никого опасаться здесь, и в первую очередь меня. Как не стоит бояться и богам. Я сюда пришел не за троном Ирия. У меня уже была возможность его занять в том далеком будущем, до которого, слава Творцу, вы не доживете на этой Земле. Я пришел в твое время, богиня, только за знаниями и опытом, поиск ответов на мои вопросы – вот все, что меня интересует в этом мире.
– Так ли это, князь? – Девана бесшумной походкой дикой кошки подошла к Стасу сзади и, запрокинув его голову, впилась поцелуем в губы. – Не так уж я и беззащитна, даже будучи обнаженной. И ты в этом сейчас убедишься. – Халат девушки отлетел в сторону, а ее гибкое сильное тело плавно и как-то незаметно переместилось к нему на колени.
На улице завывала метель, и разгневанный последними событиями Сильф бросал заряды колючего снега в неприступную хрустальную скалу. В безумной и бессильной ярости разочарования, вызванного потерей следа бывшей так близко добычи, высоко в облаках кружил грифон. Два сплетенных в экстазе тела не ведали и не хотели знать о том, что происходит вокруг них. В этот миг для них существовала только одна Вселенная, наполненная пылающей страстью, желанием повелевать и отдаваться, безумной похотью сильных не признающих запретов тел и нежной лаской сплетенных эфирных полей. Девана предавалась любви самозабвенно, с пылкостью юной девы и опытом женщины, повидавшей почти все за сотни тысяч лет своего существования.
Девана знала все потаенные и самые сокровенные желания мужчин, легко чувствовала и предугадывала их, неудержимо идя навстречу и сразу беря инициативу в свои руки. Для нее не существовало табу и границ, ее сильное гибкое тело не знало усталости, а изощренные фантазии воплощались в жизнь столь неистово, что Стасу иногда становилось страшно. Умело манипулируя сексуальными энергетическими полями, плавно меняя позы и способы физического воздействия, ей удавалось невероятно долго сдерживать возбуждение и взрыв сладострастия у Стаса. Балансируя на грани, идя по самому лезвию бритвы, отделявшей их от упоительного мгновения экстаза, она умело закручивала их энергетические оболочки в эротический танец полей. И когда два тела с диким слившимся криком забились в конвульсиях оргазма, когда разрывающаяся от напряжения плоть выбросила в горячее лоно богини тугую струю семени – Вселенная рухнула.
Сколько Стас находился без сознания, он точно не знал. Как он оказался в спальне на широченной кровати, тоже вспоминалось с трудом. Рядом лежала неподвижная, но по-прежнему невообразимо прекрасная и желанная Девана. Легкая жилка трепетала в районе солнечной артерии, мокрый от пота локон черных волос окружал ореолом еще напряженный и возбужденно торчащий коричневый сосок. Стас провел пальцами по мокрым бедрам девушки, нежно прикоснулся к влажной и наполненной кровью плоти, возбужденно торчащей в нижней части лобка. Судорожная волна сладострастия и неги прокатилась по телу девушки снизу вверх, выгнув его дугой, легкий вздох – и Девана открыла глаза.
– Ну, что же ты молчишь, Белый Князь? Так ли уж беспомощна богиня, пусть и лишенная всех своих сил? Али не по вкусу тебе любовь древней гиперборейской княжны? – Девана нежно перебирала свои локоны тонкими изящными пальцами и внимательно смотрела на него.
– Любовь? – Стас пристально взглянул в глаза девушки.
– Ах, вот ты о чем? Да, Архонт, мы с тобой разного племени, и понятия о любви у нас разные. Гиперборейцы способны любить – но только разумом, а не сердцем. Нас это чувство не способно затмить и ослепить. Мы не совершаем безумных поступков ради любви. Мы не способны на самопожертвование ради этого чувства. Мы разные, князь. Богумир, рожденный богами, этого никак не хотел понять. Но ты, кажется, способен.
– Понять – да. Принять – нет. Рожденный богами Богумир был человеком, и волею случая или иронией судьбы в него была заложена искра Творца. Которая и есть Любовь. Что с ним?
– Он ушел в пещеры Тибета. После твоего исчезновения его нашел Велес, и они очень долго общались. О чем, не ведаю, но последние его слова были: «Возможно, я все-таки искупил свой грех, и мне будет дарован покой». О чем это он, не знаешь, случайно?
– Догадываюсь. Только теперь ты вряд ли сможешь это осознать – ведь Богумир за восемнадцать веков жизни окончательно стал человеком. – Девана пристально смотрела на Стаса.
– Я не все тебе рассказала, князь. Века Богумира закончились, ныне миром правит Чернобог. Орды кочевников из китайских и монгольских степей движутся на запад, уничтожая все на своем пути. Опасность грозит не только потомкам Богумира, но и самим богам Ирия. Кайле-град доживает свои последние дни. Только ты в состоянии их остановить. В тебе течет кровь Ярополка и Гипербореи, в тебе заложено наследие древнего мира. Ты обязан встать на защиту своей Отчизны от полчищ саранчи. Нельзя позволить осквернить эту землю кровосмешением с наследниками желтых атлантов. – Зеленые глаза Деваны потемнели и, казалось, заметали молнии – столь искренними были слова и негодование богини.
– Кто ныне правит Кайле-градом? – тихо спросил Стас.
– Прямой предок Богумира – Арий-Оседень[156].
– Видишь ли, богиня, во мне течет кровь не только прародителя Богумира, но и этой желтой саранчи, как ты изволила выразиться. А это говорит только об одном – экспансия[157] кочевников неизбежна и должна состояться в любом случае, – глядя прямо в глаза девушке, спокойно произнес Стас.
– Но ты же в состоянии изменить ситуацию. В твоих силах сделать этот мир чище. Оставить всю эту благодатную землю в руках чистокровных ариев! – Разгневанная Девана даже вскочила с кровати.
– Возможно. Но, активно вмешавшись в естественный ход истории, я могу радикально изменить будущее этой Земли. Само мое существование может оказаться под угрозой.
– Ты трусишь?
– Нарушение причинно-следственных связей в прошлом может привести к необратимым последствиям не только для меня, но и для всего живого на этой планете. Я, например, могу не родиться в будущем и, как следствие, перестать существовать здесь и сейчас. Я очень глубоко погрузился по вектору времени, здесь даже малейшее воздействие на окружающий мир, нарушающее естественный ход событий, может привести к моему физическому устранению. Даже если бы я захотел вмешаться – я могу просто не успеть это сделать.
– Зачем нужны силы, равных которым нет среди богов, если ими нельзя воспользоваться даже для малых дел… – Опечаленная Девана разочарованно присела на край кровати.
– Ну почему же нельзя? Вот это великолепное вино изготовлено из винограда, выращенного на солнечных холмах несуществующей еще Франции, рецепт его приготовления будет создан через две тысячи лет. Но наслаждаться мы им можем прямо сейчас. А торсионные поля времени – слишком тонкая субстанция, чтобы бездумно играть с нею в азартные игры. Ты не задумывалась, почему Архонты закрыли для вас вход в Храм Странствий?
– Но ведь для тебя он открыт. Ты можешь не только сам туда войти, но и провести меня с собой? – Девана всем телом нежно прильнула к нему и с надеждой заглянула в его глаза.
– У людей стремление к власти обусловлено, как правило, двумя причинами: эгоизмом, удовлетворением от осознания самого факта, что тебе подчиняются, либо желанием сделать что-то полезное для окружающих. Ты же богиня, существо почти всемогущее, что движет тобой, Девана? – Девушка отпрянула от него, взгляд сразу стал холодным и пронзительным, каждый мускул заиграл на сильном и молодом теле.
– Я рождена править, а не влачить жалкое существование в изгнании. Трон Олимпа должен принадлежать мне, и он будет моим! – Голос богини звенел от ярости, напряжения и гнева.
– Зачем тебе трон? – устало спросил Стас. – Тебе возводят алтари и приносят жертвы, тысячи людей поклоняются, почитают и молят тебя о милости. Ты невообразимо красива, умна и обольстительна, разве это не власть в умелых женских руках? Разве жить, творить добро и красоту, помогать бедным и убогим, оберегать и хранить этот прекрасный мир – недостойная цель существования, даже для богини?
– Я ошиблась в тебе, Архонт. Ты мыслишь категориями людского племени. Тебе никогда не познать истинного величия. Даже обладая силой богов, ты остаешься рабом, связанным оковами человеческого сознания. Грифон улетел, сними защитное поле, князь – я ухожу.
– Двери этого дома всегда будут открыты для тебя, Девана, даже если меня здесь не будет, – грустно произнес Стас струям колышущегося воздуха, оставшегося после исчезновения богини.
…Уже три месяца Стас не покладая рук трудился над созданием големов. Новость о нашествии кочевников, принесенная богиней охоты, подтвердила его опасения и породила мысль о создании собственной дружины. Никаких завоевательных походов он, естественно, не планировал, но необходимость в обороне могла возникнуть в любой момент – и не только от диких орд, идущих с востока. Кроме того, явно ощущалась нехватка информации и сведений о происходящих вокруг событиях. Принимая во внимание возможные боевые задачи, которые могли в перспективе быть поставлены перед его воинами, Стас решил не мелочиться и остановился на пяти сотнях бойцов.
Собственно, количество значения не имело, достаточно было разработать алгоритм для одного голема, а его многократное копирование было просто делом техники и ограничивалось разве что наличием и объемом мертвой воды. После некоторых размышлений он взял за основу тактику и стратегию войск Древней Греции и остановился на такой боевой единице, как фаланга[158]. Он был не до конца уверен, существует ли подобный боевой порядок в нынешнем времени, но хорошо помнил, что через тысячу лет македонские фаланги разгромят персов, и на протяжении еще полутора тысяч лет будут взяты за основу армейских построений всей Европы.
Первый гоплит[159] был давно готов и стоял в отведенной для него нише. С амуницией и вооружением пришлось изрядно повозиться, преобразовывая их под реалии текущего времени. Наличие в предгорьях Урала войска, одетого в бронзовые кирасы[160], кнемиды[161] и античные шлемы, никак не вязалось с принципами безусловной маскировки, и Стас остановился на воинской одежде, виденной им в Кайле-граде. Прочность и надежность брони не имела никакого значения, поскольку голем по определению был неуязвим для всех видов холодного оружия, она скорее являлась театральным реквизитом. Усовершенствовать пришлось лишь шлем, прикрыв переносицу и лицо откидывающимся тяжелым крестообразным забралом – создавать каждому голему свое индивидуальное лицо было слишком даже для его творческой натуры.
Вооружен гоплит был небольшим овальным щитом, сужающимся к низу, по функциональности он напоминал македонский и мог крепиться на плече, по форме был ближе к местным. А вот по качеству изготовления – это было изделие XXI века, созданное из композитного алюминия, которое не просто являлось средством индивидуальной защиты, но и могло использоваться для атаки, имея остро заточенную канву. Из атакующего оружия воин имел короткий булатный меч и длинное пятиметровое копье, явно нехарактерное для местных дружинников, но необходимое для боя в строю фаланги. Осмотрев результат своей работы, Стас остался доволен: если не особо присматриваться, то голем мог вполне сойти за воина-дружинника местного удельного князя.
Еще два вида големов стояло в нишах. Первый представлял собой абсолютную копию кочевника, образ которого Стас срисовал, телепортировавшись на минуту в далекие монгольские степи. Шума он наделать успел много, потому как выход из портала открылся прямо в загоне с овцами, но зато хорошо рассмотрел несущихся на него во весь опор низкорослых воинов. Изначально этот голем представлял собой воина легкой конницы, но основной его задачей была разведка. В вооружении такого бойца непременным атрибутом был короткий композитный лук, а вот с холодным оружием Стас проявил самодеятельность. Две черных рукояти коротких мечей ниндзято[162] с небольшими закругленными гардами[163] торчали из заплечных ножен голема.
Последним базовым юнитом[164] его будущей непобедимой дружины был лучник. Учитывая его прямое предназначение как представителя войск дальнего боя, особо усердствовать над маскировкой и вообще скульптурной эстетикой Стас не стал. Голем выглядел весьма странно. Более двух метров роста с широченными плечами и кистями рук, болтавшимися у самых щиколоток, он чем-то напоминал неожиданно выпрямившегося шимпанзе.
Зато стоявший рядом двухметровый блочный лук[165] был гордостью Стаса. Карбоновые[166] плечи и моноблоки эксцентрики[167] вкупе с туго натянутой кевларовой[168] тетивой обеспечивали прицельную дальность стрельбы полутораметровой углепластиковой[169] стрелой с тяжелым раскрывающимся титановым наконечником на расстояние в семьсот метров. Правда, для выстрела из подобного оружия требовалась невероятная сила, острота зрения и, главное, соответствующая длина передних конечностей.
Решение вопроса о создании голема-коня Стас временно отложил до лучших времен, заказав Лешему табун лошадей. Морально этический аспект конокрадства его не особо беспокоил, так как предполагалось экспроприировать[170] данное имущество у потенциального противника, то бишь у кочевников. На подданных Хозяина леса возлагалась также забота о содержании и кормлении табуна.
Базовые программы для каждого вида войск, включавшие максимальное количество необходимых навыков и умений, физических кондиций и морально-психологических качеств, тоже были готовы. Сейчас же Стас корпел над созданием программы для воеводы своей дружины. Суммировать все три основные узкоспециализированные программы было несложно, но это был особый юнит, от которого требовалось не только умение стратегически и тактически мыслить, но и способность самостоятельно принимать решения. Учитывая масштабы поставленной перед собой задачи, Стас старался максимально накачать информацией программную оболочку, а также заложить гибкие коммуникационные связи между подпрограммами и возможность дальнейшего самообучения.
 Понимая, что основная задача дружины и ее предводителя – это уничтожение противника, учитывая специфику программ и кондиции самих големов, насущно встал вопрос о возможности потери над ними контроля. В голову пришла мысль о трех законах робототехники[171] Айзека Азимова[172], но в его ситуации они явно были неактуальны. После достаточно долгих размышлений Стас заложил каждому голему программу самоликвидации, активирующуюся в случае отказа выполнять указания руководства. В случае ее срабатывания отключалась подпитка стихийных сил, и голем превращался в кусок глины.
Решив подстраховаться, Стас разработал целый ряд резервных программ так называемых гражданских специальностей, в которых как раз и использовал вышеназванные законы робототехники. Собственно, эти программы были как раз основными, поскольку боевые способности юнита включались только на период военных действий, и активировать их мог либо он сам, либо воевода. В мирное время гоплиты фаланг имели специальности землепашцев, скотоводов, шахтеров, строителей, поваров, истопников, разнорабочих и просто прислуги. В конников были заложены программы охотников, собирателей и рыбаков. Только лучники имели одну функцию – охраны замка – и постоянно находились в режиме боевого дежурства.
Проезжая верхом на лошади вдоль идеально ровного строя своего войска, Стас не мог не испытывать удовлетворения от проделанной работы. Результат кропотливого трехмесячного труда предстал перед ним в виде дружины, разбитой на три фаланги по сто бойцов в каждой, конной сотни и сотни лучников. Промаршировав в парадном смотре мимо Стаса и Колояра – так звали новоиспеченного воеводу, – войска замерли, образовав на ледяной глади реки пять геометрически правильных квадратов. В лучах заходящего солнца сверкали отполированные забрала шлемов, бронзовые окантовки щитов и наконечники копий.
– Колояр, как считаешь, какому войску может противостоять данная дружина? – не поворачиваясь, спросил Стас.
– Если речь идет об обороне в данной конкретной местности, даже без учета силового поля, дружина в состоянии успешно сдерживать осаду войск численностью не менее пятисот тысяч воинов, – не раздумывая глубоким баритоном произнес чернобородый воевода. – Организованных и обученных армий подобной численности в данный конкретный исторический период на Земле не существует, – на секунду задумавшись, закончил он.
– А в чистом поле? – Стас специально задавал размытые неконкретные вопросы, проверяя логику мышления своего военачальника.
– Боевые действия на открытой или пересеченной местности в условиях активной обороны или атаки дружина в состоянии успешно вести с войсками противника численностью не менее двадцати тысяч человек.
– А если речь пойдет о богах и прочих магических существах?
– Для полной и объективной оценки результатов возможных локальных боевых конфликтов недостаточно данных по тактико-техническим характеристикам вооружения и кондиции войск условного противника. Дружина в состоянии эффективно сражаться с любыми объектами, подверженными материальному воздействию, – ничуть не смутившись провокационному вопросу, отрапортовал Колояр.
– Ладно, умник, принимается. Слушай вводную. Два дня на проведение учений в условиях, максимально приближенных к боевым. Проверить кондиции каждого бойца в отдельности, отработать согласованность действий групп и подразделений. Работать ночью и днем, условный противник – конный и пеший, а также комбинированный в различных вариантах. Все должно проходить в условиях абсолютной маскировки. Задача ясна?
– Так точно, князь.
– По окончании учений – доклад, устранение возможных недоработок и полное перепрофилирование на резервные программы. Пора готовиться к весенне-полевым работам.
– Задача ясна.
– Хорошо, что ясна. Действуй, а я пошел отдыхать. Да, воевода! Отряди кого-нибудь на охоту, больно уж шашлыка хочется. Надоело электричеством питаться, да и винцо осталось после ухода Деваны…
 
Глава 5
«Арий-Оседень»
 
Стоя на одинокой скале, Стас с ужасом наблюдал за происходящим внизу. Это была уже третья его попытка проникнуть в миры Веера Реальностей. Первый прыжок вывел в мир абсолютного тумана и слизи, которыми была пропитана сама атмосфера, точнее, то, что ее заменяло: это был аморфный мир, здесь не было тверди и воды, не было ничего. Это был страх, первозданный ужас, пронизавший каждый атом, каждый кирпичик, лежащий в основе этой безжизненной реальности. Страх сковал тело, скрутив судорогой каждую мышцу, мозг, зажатый в тиски непреодолимого ужаса, потерял способность мыслить и рассуждать. Видимо, сработал некий защитный механизм – Стаса выбросило из этого слоя реальности в лабораторию в недрах хрустальной горы.
Два дня Стас приходил в себя, пытаясь разобраться в случившемся и восстановить пошатнувшуюся психику. От липкого страха, проникающего в самые глубины сознания и оплетавшего тело, не спасала никакая защита. Даже спустя сутки Стаса от одного воспоминания об этом путешествии начинало трясти. И только погрузившись в глубинные слои информационных полей и открыв двери знаний древней Гипербореи, он понял истину: желающий обрести свободу в масштабах всего Творения, желающий сделать для себя доступными все Миры, которые сотворил Бог, не может рассчитывать на успех, не пройдя ад.
Существа миров Веера Реальностей меньшего радиуса испытывают ядовитую ненависть ко всему новому в их жизненном пространстве, но миновать эти миры, путешествуя в иные измерения, просто невозможно. Искусство перемещения между пластами иных реальностей заключается лишь в возможности до минимума сократить время, когда приходится дышать адским воздухом. Но этому искусству следовало научиться, одних знаний было мало, и Стас, преодолевая себя, спустя пять дней решился на новый прыжок.
Повторный эксперимент вряд ли можно было назвать успешным, хотя Стас продержался в новом мире почти полминуты, прежде чем нестерпимая, немыслимая боль отключила сознание и выбросила тело в лабораторию. Это был мир сплошного огня, боли и страдания. Раскаленные камни и потоки лавы перемешивались с огненными смерчами, яркие километровые языки пламени вырывались из-под ног и уносились в багровые небеса. Среди всей этой вакханалии в хороводе ужаса и страха носились некие энергетические субстанции, единственным ощущением которых была Боль и вечная мука.
Три дня Стас не мог заставить себя вновь открыть портал между мирами, он сутками изучал информацию, хранившуюся в дальних уголках библиотеки древнейших цивилизаций, постигая тонкое искусство управления торсионными полями. Сложность заключалась в ювелирной настройке частоты торсионной иглы, в совмещении ее с потоками тонкой магической субстанции – первопричине материи и энергии, – в синхронизации частот с резонансом собственного тела и энергетических оболочек. Только умелое использование всех первичных сил и энергий могло позволить Стасу пронзать миры Веера, лишь мимолетно касаясь сознанием реальностей нижнего уровня. Но пройти все круги Дантова[173] ада было просто необходимо.
Этим миром правил голод, ненасытный неутолимый и алчный. У подножия скалы пожирали друг друга бледно-розовые твари, отдаленно напоминавшие гигантских дождевых червей. Вся эта кишащая масса из огромных скользких трехметровых тел, слизи, крови, внутренностей и экскрементов жила своей мерзкой тошнотворной жизнью. Волна отвращения согнула Стаса пополам в неудержимых позывах рвоты, когда у его ног огромный раздутый червь лопнул, выбросив наружу сотни существ поменьше, пожиравших его плоть изнутри. На них, заглатывая целиком и разрывая на части, разбрасывая вокруг ошметки тел и зеленой слизи, накинулись более крупные твари.
Голод витал в липком и густом воздухе, подавляя сознание, эмоции и желания. Все, кроме одного – неудержимого желания есть, насытиться, набить чрево чем угодно и как угодно. Даже окружающая мерзость отходила на второй план, но Стас, собрав в кулак остатки воли, активировал торсионную иглу, пронзая пространство. Выйдя из портала, он с облегчением вздохнул, мучительное чувство голода слегка отпустило, но не исчезло, и Стас жадно вгрызся зубами в копченый олений окорок.
Порой у него возникало непреодолимое желание прекратить свои путешествия – настолько посещаемые им миры были отвратительны и негостеприимны. Но то ли привычка, то ли накапливаемый опыт позволяли ему проходить каждый круг с меньшими эмоциональными нагрузками и затратами жизненных сил. Нужно было признать и то, что расширяющиеся круги Веера Реальностей по мере погружения уже не несли в себе такой отрицательный заряд негативных сил и эмоций. В одном из серых пыльных миров, населенном странными видами кристаллической формы жизни, Стас обнаружил уникальное устройство, своего рода энергетическую ловушку.
Кристаллоиды[174] питались и существовали за счет поглощения энергии электромагнитных полей, которой на этой планете было в избытке, поскольку здесь непрерывно бушевала пыльная буря, сопровождаемая постоянными разрядами гигантских молний. Проходя мимо каменного цветка, Стас, почувствовав электромагнитное поле неимоверной напряженности, на секунду остановился. Исследования заняли много времени, но были не напрасны. Уникальное устройство было не чем иным, как аккумулятором невероятной емкости, способным без потерь накапливать в себе тысячи гигаватт энергии.
Трудно было даже до конца представить ценность этой находки – симбиоза кремниевых и углеродных соединений, сплетенных гравитационными полями в единый механизм. Несмотря на полное отсутствие в атмосфере планеты кислорода, Стас решил задержаться здесь для более подробных исследований, полностью перестроив структуру своего тела. Учитывая соотношение размеров каменного цветка и его емкости, вполне можно было говорить о создании портативного и невероятно емкого мобильного аккумулятора, а это открывало Стасу огромные перспективы.
Свою находку он использовал для создания в толще пород на дне озера колоссального аккумулятора, способного вобрать в себя электрическую энергию мощностью не менее шестисот тераватт[175]. Это были потрясающие объемы, ведь, например, пиковая мощность среднего удара молнии составляет не более 1 ТВт. А принимая во внимание соотношение преобразования электромагнитной энергии в магическую, емкость его импровизированного накопителя энергии и вовсе переходила в разряд, который сложно даже вообразить. Дело было за малым – зарядить этот аккумулятор.
Генераторы вырабатывали энергию с большим избытком, который раньше просто сбрасывался, а сейчас был перенаправлен на кремниевые и углеродные пластины аккумулирующего устройства. Но даже при полном обесточивании всех потребителей время, необходимое для полной зарядки этой «батарейки», составляло, по самым оптимистическим подсчетам, семьдесят тысяч лет! «Так, пожалуй, можно и состариться, не зарядив ее», – Стас невесело смотрел на листок с простейшими расчетами.
«Но, с другой стороны, вся эта гигантская емкость – всего лишь мощность нескольких сотен молний, а на улице уже март, не за горами весенние грозы». Создать и установить десяток молниеуловителей на вершинах соседних гор и замаскировать их, было несложно. Пришлось лишь повозиться с расчетом и прокладкой мощных медных токоотводов, способных выдержать разовую нагрузку в несколько тераватт, их подключением и устройством предохранителей, но и с этой задачей Стас успешно справился. Оставалось дождаться первой грозы и на практике проверить работоспособность всей конструкции.
Ответить, зачем ему может понадобиться такой объем энергии, Стас и сам бы не смог, им скорее двигал азарт и энтузиазм изобретателя, поглощенного своей идеей.
Увлекшись, он совершенно не замечал, что происходит вокруг, а посмотреть стоило. Весна уже полностью вступила в свои права, звонкой капелью и веселым щебетом птиц пробуждая от зимней спячки многочисленных лесных обитателей. Потемневший талый лед, проталины снега, пестревшие свежей зеленью травы, россыпь первых подснежников и голодный рев проснувшегося медведя говорили о пробуждении природы.
– Ну, чего мнешься, Колояр? Давно дежуришь у дверей? – Стас выбрался на площадку у озера и сладко потянулся, разминая затекшие мышцы. – Ты смотри-ка! Уже совсем весна, а я и не заметил. Докладывай, воевода.
– Разведчики приносят тревожные вести. Орды кочевников покидают зимние стойбища и начинают двигаться на запад. Разрушены и разграблены городища Исиней и Родники, через пару дней пятнадцать тысяч всадников Курангарда встанут у стен Синташты.
– Что же ты молчал до сих пор?
– Князь велел не беспокоить, – спокойно пророкотал невозмутимый голем.
– Князь велел… Мало ли что князь велеть изволил! Надо было доложить по всей форме. Воевода ты или кто?
– Семь часов тридцать две минуты назад от вас последовало прямое указание «Валить отсюда…», – далее последовала длинная тирада, из которой условно цензурными были только слова «бородатая немытая козлиная рожа». Стас удивленно уставился на невозмутимого воина, сумевшего тонко и со всеми оттенками передать колоритный монолог своего господина.
– Ну, это… – смущенно начал Стас. – Значит, занят был. Настойчивее нужно быть, Колояр, если дело неотложное. Уяснил?
– Так точно, князь! – вытянулся воевода.
– Когда этот недоделанный Тамерлан[176] со своими нукерами[177] будет у стен Кайле-града?
– С учетом пересеченного рельефа местности и уровня оказываемого сопротивления не ранее, чем через двадцать дней.
– А что ему может противопоставить князь Оседень?
– Дружина Ария и его сыновей – это не больше трех тысяч всадников. Плюс ополчение горожан и близлежащих селений. То есть князь сможет выставить не более семи-восьми тысяч.
– Твой прогноз, воевода?
– Это будет зависеть от выбранной тактики. В случае глухой обороны город сможет выдержать осаду в течение двух, максимум трех месяцев. Если князь решит выйти в открытое поле, что более вероятно, то поражение неизбежно.
– Ты уверен? Может, он покинет город, не принимая бой?
– Разведчики докладывают, что в Кайле-град собираются войска со всех ближних и дальних городищ. Сейчас ничто не указывает на намерение правителя оставить город. Расчетная вероятность полного поражения Ария и уничтожения города составляет девяносто восемь процентов, – по-прежнему невозмутимо пробасил воевода.
 – Странно. Мои скудные знания древнейшей истории говорят о совершенно ином развитии событий. А как же эпическое переселение ариев на запад, в Европу? – Стас задумчиво почесал затылок. – Известно, кто у него в воеводах?
– Их много, но во главе боевых дружин стоят его сыновья Тур и Сармат, родной брат Порыш и его сын Печенег. С севера подходит дружина его племянника, Руса.
– Известные все имена… Если все эти великие мужи полягут в сече, кто же станет родоначальником славянских и не только племен? Как-то сказочка не складывается. Собирайся-ка, друг Колояр, в дорогу, будешь меня сопровождать в Кайле-град. Видимо, пора пообщаться с наследниками Богумира, хоть пока и не знаю, к чему это приведет.
 
***
Тронный зал Шамбалы выглядел празднично и богато. Разноцветные солнечные блики, отражаясь от покрытых позолотой сталагматов[178] и многочисленных зеркал, создавали призрачные голографические картины и фигуры. Зал был заполнен людьми, которые парами и поодиночке прохаживались по огромному помещению, рассматривали затейливые картины и узоры на каменных стенах исполинской пещеры, собирались в группы и что-то живо обсуждали. Картина была мирной и напоминала дипломатический прием в крупном посольстве, если бы не некоторые странности. По обе стороны от огромного каменного трона, застланного шкурами бенгальских тигров, каменными изваяниями, сложив за спину могучие крылья, сидели два грифона.  Два таких же четырехметровых пса с головами львов замерли у входа в тронный зал.
Люди не обращали на странных зверей никакого внимания – вероятно, просто потому, что странностей в зале и так хватало. На витых каменных барельефах спинки трона сидели два Алконоста[179], державшие в руках свитки и цветы лотоса. Водопады белоснежных волос, украшенные золотыми коронами, окаймляли прелестные женские лица, за спиной сверкающими плащами ниспадали перламутрово-бирюзовые крылья. В каменной анфиладе[180] позади трона разместился хор, состоящий из пяти птиц Сирин[181] и четырех Гамаюнов[182], выводивших ангельскими голосами тихую мелодию.
Сами многочисленные гости были не совсем людьми, хоть внешне никак не отличались от них. Прекрасно сложенные, идеально пропорциональные тела, точеные профили гордых лиц вдохновили бы любого скульптора. От лучших представителей человечества гостей отличал лишь рост – мужчины были 4-5-метровыми, их спутницы – 3-4-метровыми. Одежды не пестрили разнообразием: все гости были в обтягивающих трико стального цвета и плащах. Отличались лишь аксессуары – посохи  всевозможных форм и размеров, мечи, ножи и усыпанные драгоценными камнями пояса.
Мелодия голосов ангельских птиц усилилась, стала торжественной и внезапно оборвалась. Зал притих, все повернулись к трону, на котором медленно проявился высокий седой старец в белых ниспадающих одеждах. Ничто не говорило о его принадлежности к роду владык, кроме властного взгляда из-под нахмуренных седых бровей. В руках старец держал огромный двуручный меч с очень тонким, горящим алым пламенем лезвием и богато отделанной рукоятью, которую венчал исполинский алмаз, гранями мерцающий в отраженных лучах света. 
– Братья, дети и внуки мои, – зычным голосом, многократно отраженным высокими сводами, начал повелитель. – До меня доходят слухи о сумятице и беззаконии, творящихся на землях Яви, о скверне, поселившейся в душах людей. Для того и собрал я вас в священных чертогах Ирия у подножия трона владык. Говори, брат мой Хорс[183].
– Великий Сварог, на Земле воцаряется хаос, – молодой высокий мужчина в черном с золотом плаще почтительно склонил голову, увенчанную золотистыми кудрями волос. – Влияние нашего великого брата Чернобога, повелителя Нави, находит все большее отражение в сердцах и душах людей. Орды продолжателей рода желтых и черных атлантов, сметая все на своем пути, движутся с востока и с дальних южных континентов.
– Не нам с вами обсуждать деяния повелителя Нави, такой порядок установлен Всевышним. Велес, говори ты.
– Мы сами виновны в происходящем на Земле, – чрезвычайно худой старец с длинной седой бородой в черно-белом плаще гордо выпрямился, опираясь на деревянный посох. – Наша непомерная гордыня привела к тому, что правнуков твоих, Сварог, могут поголовно вырезать в Яви.
– Твои мысли, взгляды и идеи мне ведомы, Велес. Но ты прекрасно знаешь, что мы не могли позволить Богумиру и моей взбалмошной внучке занять трон Ирия.
– Ценою тому стала гибель всей империи Богумира, империи твоих прямых потомков, Сварог, способной завоевать все континенты этой планеты и нести белый свет знаний Гипербореи через века, славя своего великого предка… – Велес, вновь сгорбившись, направился к выходу из зала, не замечая расступающихся перед ним богов.
– Перун, подойди ко мне, – Сварог задумчиво и угрюмо смотрел вслед уходящему своенравному богу. – Хочу тебя послушать, сынок. Что думает бог-воин о происходящем в Яви?
– Отец, князь Кайле-града обречен на поражение, если мы не поможем ему, – перед троном, опираясь на огромный топор, сверкавший отполированной сталью, стоял высокий мощный мужчина с седыми волосами и ярко-рыжей бородой.
– Ты прекрасно знаешь, что мы не можем прямо вмешиваться в дела людей. Таков изначальный порядок, и Белбог[184] с Чернобогом стоят на его страже. Не стоит испытывать мое терпение, Перун, и заставлять выслушивать прописные истины. Скажи-ка лучше, где твоя непокорная дочь? Я приглашал ее сегодня к себе.
– Девана здесь, отец, – опустил глаза Перун.
– Почему же я ее не вижу среди присутствующих? – прогремел Сварог.
– Ты не хуже меня знаешь характер своей внучки, Сварог. Девану пришлось доставить сюда силой. Она под охраной двух Моголов[185] в нижних покоях, – с горечью произнес грозный воин.
– Ну, коль доставили, ведите сюда. Совсем мир рушится, если своих внуков приходится приглашать с помощью исчадий ада, – процедил сквозь зубы повелитель Ирия.
– Привет, дедуля, – у трона в сопровождении двух величественных черных птиц с горящим адским пламенем взглядом появилась невозмутимая Девана в своем неизменном лесном одеянии. – Зачем понадобилось великому Сварогу блудное дитя?
– Не устала еще по лесам да дубравам носиться, внученька? – нахмурился повелитель, но в его горящих глазах читалась нескрываемая радость, ведь Девана, несмотря на все раздоры, была его любимой внучкой. – Может, настала пора остепениться и вернуться в лоно семьи?
– Ты, дед, говори, зачем меня сюда силой эти два ворона притащили? – Девана кивнула на невозмутимых Моголов. – Мне мои чащобы милее этих расфуфыренных рож во главе с тобой.
– Не ты ли рвалась на мое место? Не ты ли хотела занять трон владык? Не тебе ли власть над этими расфуфыренными рожами с малолетства покоя не дает?
– Послушай, Сварог, будем считать, что любезностями мы уже обменялись. Давай переходить к делу, только сначала убери этих падальщиков, от них могильным холодом веет.
– Знаю я, внучка, что водишь ты дружбу с неким чародеем, недавно неведомо откуда объявившимся в здешних краях. Не поведаешь ли родственникам своим близким, что это за чудо такое? Какого роду-племени? И почему даже всесильная Мара не может взять в руки нить его судьбы? – Сварог качнул пальцем, и оба Могола немедленно растворились в воздухе.
– Ну, я примерно так и думала, – грустно вздохнула Девана. – Станислав всего лишь человек, и я никак не могу понять, отчего среди сонма великих богов учинился такой переполох?
– Простую людскую душу не видит Богиня Смерти? Простого человечка не могут выследить уже, почитай, три месяца десяток грифонов? Не темни, Девана, давай начистоту. Несмотря на твой зловредный характер, здесь все тебя любят, и зла никто не желает.
– Это как раз очень спорно. Насколько мне известно, Велес пытался выпытать у Богумира информацию о его ученике. Что сказал старый волхв?
– Богумир предпочел уйти из этого мира, толком ничего не объяснив. Одни туманные намеки. Но царь Има, несмотря на наше родство, был человеком, в твоих жилах течет кровь Гипербореи, и негоже богине покрывать человеческое племя перед своими братьями.
– Дед, я тебе ничего не смогу рассказать об этом человеке, прежде всего потому, что сама его до конца не понимаю. Одно могу сказать точно: прямой угрозы тебе и окружающим тебя холуям он не представляет. Если бы дела обстояли иначе, не сомневайся, я бы воспользовалась этим обстоятельством.
– Ты по-прежнему дерзка и непокорна. Исчезни с глаз моих. И если я узнаю, что ты опять строишь козни – берегись, Девана, легким испугом ты больше не отделаешься, – взбешенный бог встал с трона и ударил о каменный постамент острием меча. Вспыхнул сноп искр, явственно запахло озоном. Девана растворилась в легком мерцающем мареве.
– Сварог, не стоит полагаться на мнение Деваны. Богиня ветрена и не всегда способна здраво оценить ситуацию, – вперед выступил высокий седой старец с накинутым на плечи голубым плащом, который, по сути, представлял собой сложенные за спиной невесомые крылья. – Неявная и непонятная угроза опаснее, чем страшный, но знакомый враг. Стоит прислушаться к словам твоего родного брата Святогора. Архонты не бросают слов на ветер, даже в гневе.
– Найдите мне его! – тихо, но грозно произнес Сварог, опускаясь на трон. – И тебя, Стрибог[186], это касается в первую очередь. Где твои вездесущие сыновья? Если уж ветрам не под силу справиться с этой задачей, то, видимо, мне самому придется спуститься в мир Яви.
 
Стас с Колояром стояли на холме, у подножия которого в долине горы Аркаим раскинулся такой знакомый ему и одновременно совершенно чужой Кайле-град. Пролетевшие века явно не улучшили вид города, частокол был полностью разрушен, значительно расширились в глубь постоянно вырубаемого леса поселения, состоящие из полуземлянок. Ощущение общего вырождения и деградации злым невесомым духом витало над древней столицей Богумира. Каменные стены, некогда окружавшие величественный внутренний город, были полуразрушены и местами залатаны. Покосившиеся деревянные срубы таверн и трактиров пустыми глазницами окон уныло смотрели на грязные узкие улочки.
Даже сама природа изменилась не в лучшую сторону за минувшие пятнадцать веков. Как-то ниже и тоньше стали исполинские некогда кедры и ели, поблекли сочные травы, заилилась стремительная полноводная река. Не было радости и веселья во взглядах уныло бредущих вдоль пыльного тракта горожан, не обращающих никакого внимания на двух богато одетых и хорошо вооруженных всадников. Два хмурых дружинника, стоявшие у вежи[187] и безразлично наблюдавшие за движущимся людским потоком, равнодушно потребовали с конников полкуны за въезд и, получив мзду, потеряли к ним всякий интерес.
– Прочь с дороги! Разойдись!
Кавалькада из пяти человек во весь опор неслась по узкой улочке внутреннего города, разбрасывая немногочисленных горожан копытами лошадей и кнутами. В центре каре из четырех охранников на статной вороной лошади скакал высокий белокурый воин в доспехах, сверкавших в лучах заходящего солнца золотом и бронзой. Взмах и свист кожаного хлыста, рассекающего воздух, Стас услышал раньше, чем успел понять, что удар предназначен ему. Каменная, как в прямом, так и в переносном смысле рука Колояра, встала на пути кожаной змеи. Воевода позволил ей обернуться кольцами-удавками вокруг запястья, а затем легким незаметным движением вырвал кнут вместе с его хозяином из седла лошади.
Одетый в тяжелые металлические доспехи воин еще тяжело ворочался в дорожной пыли, пытаясь прийти в себя после удара, а оставшиеся дружинники после секундного оцепенения уже выхватывали короткие булатные мечи.
– Колояр, показательный бой с нагрузкой в треть от номинала. И чтобы ни одной царапины, – успел скороговоркой шепнуть он спрыгнувшему с лошади и вставшему в боевую позицию голему.
В течение последующих трех минут Стас смог по достоинству оценить боевые возможности своих далеких предков, наблюдая за разворачивающимся поединком. Одетые в двадцатикилограммовые доспехи воины двигались легко и свободно, фехтуя тяжелыми мечами, словно легкими учебными рапирами. Такого виртуозного владения холодным оружием Стас от дружинников не ожидал, и у него мелькнула мысль, что, возможно, Колояр ошибается в своих прогнозах. Впрочем, вспомнив уроки истории, он тут же изменил свое мнение. Тактика боя у кочевников принципиально иная. Даже самый профессиональный воин ничего не сможет противопоставить десятку мчащихся нукеров, способных отправить на ходу точно в цель две стрелы в секунду.
Несмотря на невероятное мастерство бодигардов[188] знатного воина, их кондиции не шли ни в какое сравнение с навыками Колояра, впитавшего в себя все знания, умения и лучшие традиции боевых искусств народов мира за прошедшие пять тысяч лет. Трое оглушенных дружинников, тяжело ворочаясь в пыли, уже составили компанию своему товарищу, но их хозяин, соскочив с лошади, только готовился к бою. С легкостью одной рукой, вращая мельницу тяжелым двуручным мечом, он одновременно раскачивал тело в маятник и начинал вводить себя в состояние берсеркера[189]. Изменение психологического состояния воина Стас ощутил моментально и, уже начав беспокоиться за его жизнь, дал мысленную команду голему: «Немедленно обезоружить и обездвижить!»
– Невежливо, уважаемый, вот так с мирными прохожими обращаться. Что ж вы сразу кнуты в ход пускаете? – спокойно проговорил Стас, соскакивая с лошади и подходя к зажатому в тиски каменных рук голема воину.
– Как смеет чернь на князя руку поднимать? – прохрипел воин, стальные доспехи которого уже начали сминаться, сжимая грудную клетку и мешая дышать.
— Колояр попусти чуток, а то не ровен час ребра князю поломаешь. Негоже Арию такого воина терять, особо нынче. – Стас внимательно посмотрел  на высокого, по нынешним меркам конечно, белобородого воина с ярко-голубыми глазами. – А тебе княже не мешало бы хорошим манерам поучиться да спесь свою поубавить — чай не в своем хлеву глотку дерешь.
– Прикажи своему холопу немедля отпустить меня, – чуть спокойнее, но с тем же гонором проговорил князь.
– Твое счастье, мил человек, что Колояр у нас – личность не особо обидчивая и на всякие непотребства внимания не обращает, – Стас кивнул воеводе, давая знак отпустить воина. – Может, все-таки представишься? Как-никак, а рыцарский турнир ты проиграл вчистую.
– Кто посмел на князя Руса и его воев руку поднять в святом граде? Отвечай немедля, незнакомец, – подняв меч и гордо вскинув голову, глядя прямо в глаза Стасу, произнес князь.
– Вот оно что, – Стас даже закашлялся от неожиданности. – Тогда, конечно, понятно. Ежели Рус, то ничего другого и ожидать не стоило, – Рогозин задумчиво усмехнулся своим мыслям. – Меня Станиславом величают, и есть у меня небольшое дельце к твоему дядюшке Оседню. Так что направляюсь я к нему в детинец, и сдается мне, что нам с тобой по пути, князь. Не соблаговолишь ли проводить меня со спутником к своему родственнику, а заодно и представить? Я так полагаю, что вместе с тобой процедура борьбы с местными бюрократами-дармоедами может существенно упроститься.
– Какого ты роду-племени, Станислав? Пристало ли светлому князю Русу следовать рядом с тобой? И кто этот вой, столь искусный в ратном деле?
– Боже ты мой, – протянул Стас. – Все мы тут одного роду-племени, я бы даже сказал, родственники в некотором смысле. – Стасу вспомнилась лекция Богумира о гаплотипах и гаплогруппах. – Княжеского роду я, а это мой воевода – Колояр.
– Извиняй, князь, за дружинников моих, сгоряча они. Не подумавши да не разглядевши, кнуты в ход пустили, за что уже наказаны твоим витязем, – в голосе Руса прозвучало почтение, впрочем, едва заметное на фоне нескрываемой злости и обиды за такое унизительное поражение. – Чай, на клич Ария отозвался. Славным воинам войско Кайле-града завсегда радо. А где дружина твоя, князь? – более подозрительно осведомился собеседник.
– Будет в том надобность – будет и дружина. А насчет твоих телохранителей, так это нам хорошо знакомо. Сперва с кулаками в драку, а уж опосля токмо мысль может посетить: на кого, да и зачем, собственно. Да так уж мы устроены. Дружинникам твоим, сдается, помощь надобна?
– Сами до детинца доковыляют, лоботрясы, – князь зло посмотрел в сторону пытавшихся встать в партер воинов, а затем, сплюнув, церемонно произнес: – Не будет ли возражать светлый князь, если я лично стану сопровождать его к терему правителя Кайле-града?
– Светлый князь не изволит возражать, – через плечо бросил Стас, легко вскакивая в седло.
Прежде чем отправиться с воеводой в Кайле-град, Стас сутки  настойчиво и упрямо раскручивал запутанную нить знаний, пытаясь разобраться в непростой истории становления и развития евроазиатских народов. Более глубокое погружение в древнейшую историю, отпечатанную в его генной памяти, существенно меняло все привычные взгляды на исторические штампы, которыми пользовалось человечество его времени. Крылатая фраза вождя мирового пролетариата Ленина о том, что «историю творят самостоятельно миллионы и десятки миллионов людей», вызубренная за партой, теперь вызывала вполне обоснованные сомнения.
Приняв за основу и постулат[190] тот факт, что знания, записанные в его генной памяти изначально объективны хотя бы потому, что они имели место быть, Стас пришел к выводу, диаметрально противоположному лозунгу незабвенного Ильича. Историю творили не люди — ее меняли и многократно переписывали политики и вожди, касты и кланы, подгоняя под свои геополитические нужды. Историей как дешевой проституткой пользовались в угоду своим амбициям, сиюминутным планам, и она, как та же потасканная девка, мало в чем отражала свой настоящий облик и истину происходивших на этой земле событий.
Официальная история славянских племен берет свое начало с V-VI веков нашей эры, представляя наших предков в виде диких родовых племен, обитавших в лесостепной зоне Центральной и Западной Европы в эпоху раннего средневековья. Но уже за три тысячи лет до того момента, когда на острове в центре нынешнего Парижа друиды поставили свое первое капище, за две с половиной тысячи лет до основания вечного Рима, в предгорьях Южного Урала существовало царство Богумира.
Держава со своим языком и письменностью, с глубочайшими знаниями астрономии и математики, с развитой системой государственного управления, дисциплинированной и хорошо обученной армией. Страна, к рубежу второго тысячелетия до нашей эры покорившая всю западную и ближневосточную часть континента. Народ, ставший прародителем множества европейских и азиатских племен и наций. Религия, легшая в основу всех основных духовных течений мира – все это было предано глубокому забвению.
Стас волею случая или по капризу злодейки-судьбы оказался в узловом периоде древнейшей истории своего народа, в периоде, положившем начало созданию и формированию той геополитической карты Евразии, которая окончательно сформировалась уже в его времени. И имя этому периоду было – великий исход ариев из Семиречья. Вот только «сказочку кто-то пытался здорово переделать». Подготовка Оседня к сражению с кочевниками и его неизбежное поражение могло радикально изменить расстановку геополитических сил на материке на ближайшие тридцать пять веков.
Из арсенала знаний Стаса однозначно следовало, что Оседень должен был двумя потоками повести народ Ариев из Семиречья на запад. Часть отделившихся родов, возглавляемых князем Русом, должна была направиться на запад, обходя Каспийское море с севера. Второй же поток под предводительством Ария и его сыновей Тура и Сармата должен был двигаться в том же направлении, огибая Каспий с юга.
По имеющимся у Стаса сведениям, роды Руса и его брата Севы, обогнув Каспий с севера по степям и предгорьям Северного Кавказа, дошли до Асгарда[191] на Дону. Часть осела на этих землях, ассимилировавшись[192] с местным населением, этнически близкими наследниками Богумира. Вторая часть переселенцев, ведомая самим князем, двинулась на север, где в дальнейшем основала племя русов[193].
Волна переселенцев во главе с Оседнем дошла до берегов моря, названного ими в честь своего предводителя Аральским, то есть морем отца Ария. Арии-массагеты[194] на протяжении двух тысяч лет жили на этих землях. Далее, двигаясь на юг вдоль побережья Каспия, они вышли к высоким горам, которым дали имя Алатырских, позже переименованных в Аль-бурдж, а ныне – Эльбрус[195]. Вторгшись в Среднюю Азию, переселенцы завоевали один из величайших городов того времени Алтын-град – ныне холм Алтын-депе[196], полностью разрушив его и положив начало нынешней иранской нации.
В течение последующих пятидесяти лет Оседень с остатками родов своих соплеменников двигался на юг, преодолевая ожесточенное сопротивление многочисленных местных племен, и окончательно осел на землях нынешней Палестины, став родоначальником иудеев. Это открытие просто потрясло Стаса – оно подрывало все основы христианской религии, заложенной в Новом и Ветхом Завете. Традиционный библейский царь Давид[197] и его сын Соломон[198] оказались самим Арием и его сыном Сарматом. Отсюда следовало, что в венах прямого потомка Давида – Иисуса Христа – текла кровь его протопредка Богумира! Внуки Оседня и родные братья Арий и Моск, возглавлявшие род ариев-хиберов, в Торе и Библии стали Аароном[199] и Моисеем[200].
В целом Стасу были понятны мотивы этой глобальной исторической фальсификации, он даже понимал, каким образом она происходила, поскольку авторы того времени не слишком пытались скрыть ее следы. Винить античных владык и их историков современному человеку было не в чем – история подгонялась под нужды того времени, плавно и незаметно теряя зерно истины. Так постепенно Арий и Сармат превратились в героев иранского эпоса Феридуна[201] и Седьма[202], а позже были отождествлены иудеями с Давидом и Соломоном. Кушанское царство[203], расположенное в то время на севере Индии, постепенно стало священной библейской землей Куш[204], впоследствии отождествляемой с Египтом, а гора Эльбрус была заменена Синаем[205]. Арийские легенды были восприняты и успешно искажены иудеями наряду с легендами шумеров, халдеев и прочих народностей в период зарождения и становления Израиля.
Но даже не факт безосновательного и беспочвенного забвения славных деяний своих древних предков сейчас беспокоил Стаса. Сам ход истории, ее изначальное движение находилось под угрозой, как и его собственное существование. Рогозин был неразрывно связан с той историей, которую он знал и помнил, пусть она была несправедливо искажена и исковеркана, но это была его история. Это был мир, который он знал, в котором он жил и который любил. И пусть неизвестный демиург[206], даже из самых благих побуждений, пытается создать новый, более справедливый мир, меняя ход самого времени, – это будет чужой мир. Трезво все оценив и прекрасно понимая угрозу, которая могла возникнуть в результате его вмешательства, Стас все же принял окончательное решение ехать на встречу с владыкой Кайле-града.
– Кто ты, чужеземец, и чем так поразил моего строптивого племянника Руса, что он соизволил ходатайствовать о предоставлении тебе личной аудиенции? – На Стаса изучающе смотрели карие глаза высокого, хорошо сложенного, но уже совершенно седого мужчины.
– Назваться можно любым именем, но здесь меня зовут князем Станиславом. А пришел я в твои покои для того, чтобы задать один простой вопрос: как ты, великий князь, собираешься победить пятнадцатитысячную орду кочевников? Что ты сможешь противопоставить хорошо обученным всадникам Курангарда?
– Не знаю, откуда тебе известны данные о численности войска кочевников, но ты прав, их действительно значительно больше, чем воинов у стен святого города. И, тем не менее, каждый витязь наших славных дружин стоит троих недорослей-нукеров.
– Я сегодня за стенами детинца видел твоих дружинников в деле, и могу честно и открыто сказать, что равных им в честном и открытом бою нет. Но ответь, Оседень, приходилось ли тебе сталкиваться в бою со степными воинами, знакома ли тебе их манера ведения боя?
– Ранее степняки не смели заходить так далеко на запад и прямой угрозы для нас никогда не представляли, кроме редких одиночных набегов. Но дух Ариев силен, и волею богов мы разобьем орду черной саранчи, посмевшую попрать нашу землю.
– Никто не сомневается в непоколебимом духе и воинском искусстве твоего войска, князь. Но тактика и стратегия ведения боя легкой конницей принципиально отличается от всего того, что вы знаете и к чему привыкли. Не будет никакого честного боя. Быстрые и легкие лучники станут кружить вокруг твоего войска стаей воронья, посылая из коротких луков тучи стрел, которые неизменно найдут свою цель. Уже через два часа после начала боя в твоих отнюдь не сплоченных дружинах возникнет паника, еще через полчаса воины побегут и все поголовно будут вырезаны нукерами Курангарда. В открытом бою у тебя нет ни единого шанса, князь, – Стас с грустью посмотрел на опустившиеся плечи правителя, и без его наставлений понимающего всю безысходность ситуации.
– Откуда тебе все это знать, чужестранец, с какими мыслями ты пробрался в мой град? Даже если ты в чем-то и прав, то войско всегда сможет отступить за неприступные стены Священного города и держать осаду сколь угодно долго, – глаза князя гневно сверкали, сама мысль бесславного поражения была ему чужда и неприемлема.
– Давно ли ты видел свои неприступные стены, Оседень? Может, они и были такими пятнадцать веков назад, но сейчас их фортификационная[207] ценность ничтожна. Простой анализ ситуации свидетельствует о том, что при самых благоприятных обстоятельствах Кайле-град сможет выдержать осаду не более трех месяцев.
– Зачем ты прибыл ко мне, князь Станислав? – грозно произнес Арий.
– Видишь ли, есть у меня идея предложить тебе единственно правильный выход из ситуации, который заключается в одном слове – бежать. Бежать без оглядки на запад. Спасать свою жизнь и тысячи жизней своих соплеменников.
– Как смеешь ты предлагать мне предательство? – рука князя схватилась за эфес меча.
– В некоторых случаях вовремя предать – это означает предвидеть, – тихо, почти про себя пробормотал Стас.
– О каком предательстве ты говоришь, Оседень? – уже в полный голос проговорил он. – Разве спасение тысяч жизней твоих соотечественников – это предательство? Разве исследование новых земель и основание новых городов – не достойная цель для предков великого Богумира? Разве сохранение самого рода Ариев не важнее княжеской спеси и гордыни? – Стас повысил голос, присовокупив к нему толику ментального воздействия – понимая, что убедить упрямого князя будет непросто.
– Мудры слова твои, странник, – немного успокоившись и присаживаясь на край лавки, произнес Оседень. – Если уж быть до конца честным, то подобные мысли не раз приходили мне в голову, да только  неосуществимы они. Не можем мы оставить землю предков и святой город на поругание. Да и куда идти? Что ждет нас в новых землях – очередные войны? Сможет ли род Ариев выжить в этих неведомых далях?
– На западе есть высокие горы, за которыми садится солнце, в их долинах стоят величественные храмы богам, воздвигнутые потомками Богумира и Яруны[208]. Там живут такие же Арии, как и вы. Плодородные долины у Алатырь-горы смогут прокормить твой народ и дать ему приют. Но тебе и твоим сынам судьбою предназначен другой путь. Ты пойдешь дальше на юг, неся свет знаний и семя Ариев народам пустыни. Ты станешь основателем наций, племен и народностей, десятки твоих имен будут воспеваться в балладах и сагах на протяжении тысяч лет и навсегда останутся в истории, – Стас дополнял свою проникновенную речь красками гипнотического воздействия, пытаясь заложить в сознание князя легкую незаметную кодировку.
– Перестань колдовать, вещун. Твои слова и так доходят до моего сердца и находят в нем отклик, но не благодаря твоему чародейству. – Стас пораженно уставился на оказавшегося далеко не таким простым князя. – То, что ты не простой путник и неслучайно оказался здесь, я уже давно понял, потому и терплю тебя доселе. Но правильнее будет, ежели ты откроешь свое истинное лицо и мысли передо мной, так мы быстрее сможем прийти к согласию. Так кто же ты?
– Ты мудр, владыка, иначе и быть не могло, – со вздохом произнес Стас. – Я не принадлежу этому миру и этому времени, я буду рожден только через три с половиной тысячи лет. Я твой далекий потомок, представляющий то будущее, которое сейчас целиком и полностью зависит от тебя. – Ему очень не хотелось полностью раскрывать карты перед мудрым правителем, но иного пути убедить упрямого князя он уже не видел.
– Дивные вещи ты изрекаешь, незнакомец, – Оседень вновь встал и медленно обошел Стаса, внимательно рассматривая его со всех сторон. – Трудно в это поверить, ибо даже наши боги не в состоянии справиться со временем и едва могут лишь одним глазком заглянуть в будущее. Ты же утверждаешь, что тебе подвластны нити самого Хроноса[209]. Позволь спросить, как я могу тебе верить? Как не усомниться мне в твоих словах, пусть и идущих от самого сердца?
– Ну, что ж, именно это мне хотелось делать меньше всего, – уныло пробормотал Стас, поднимая рукав куртки на левом запястье. Горящий белым ярким пламенем знак Коловрата отразился в удивленных глазах князя.
– Архонт, – пораженно пробормотал он. – Что ж, это существенно меняет дело, хоть нисколько его и не упрощает. – Нужно было отдать должное выдержке и хладнокровию князя, ничуть не растерявшегося и не утратившего нить разговора. – Но позволь узнать, Белый Князь, и не сочти за дерзость, к чему столь длинная беседа со мной, коли в твоей власти просто приказать мне действовать так, как тебе угодно?
– Видно, не научился еще приказывать. Я, видишь ли, Архонт начинающий. А если серьезно, то хотелось бы, чтобы ты сам принял решение, Оседень, от него зависит слишком многое.
– Непросто будет убедить князей отступиться и покинуть священный город предков, – задумчиво проговорил Арий. – А некоторых – так и вовсе невозможно.
– Если ты имеешь в виду Руса, то его путь лежит в другие земли. Он не будет сопровождать тебя в походе, а пойдет севернее, но в городе он не останется – это равносильно самоубийству. Князь Рус горд и строптив, но явно не глуп.
– Орда кочевников – это легкая мобильная конница. Мне же придется отступать с обозом, отягощенным скарбом, женщинами и детьми. Даже с учетом сопротивления оставшихся городищ и незнакомой для них местности нас догонят и уничтожат максимум через месяц.
– По моим данным, у тебя в резерве – около восемнадцати суток, прежде чем войска Курангарда подойдут к стенам города. Кроме того, для орды это не завоевательный рейд, а скорее большое переселение, и она, так же как и вы, отягощена обозом. Но в одном ты прав: время дорого, и решение нужно принимать незамедлительно.
– А что скажут на это боги? Я не видел никаких знаков. Ни за, ни против.
– Боги тебя поддержат, как мне кажется, поскольку это явно в их интересах, но прямо вмешиваться не будут, так что помощи от них не жди.
– А ты, Архонт? Ведь ты не бог – ты человек, наделенный силой богов. Почему бы тебе не вмешаться и не остановить нашествие орды?
– Я и так вмешался. И еще неизвестно, что из всего этого получится. Экспансия кочевников имела место в истории, и это только одна из первых волн переселения азиатов на запад континента. Уничтожив орду, я активно вмешаюсь в причинно-следственные связи, которые могут изменить до неузнаваемости мой мир, если вообще не уничтожат его. Кому-то я уже это объяснял, – пробормотал Стас, вспоминая Девану.
– Значит, и ты будешь просто сторонним наблюдателем? И рассчитывать на помощь нам неоткуда? – Оседень пристально смотрел на Стаса, ожидая ответа.
– Вообще, князь, рассчитывать в этой жизни стоит только на себя. Но уж если я вмешался и стою сейчас перед тобой, то постараюсь довести начатое до конца. Я не буду воевать и уничтожать кочевников, но постараюсь их максимально задержать. Это все, что я могу обещать и сделать для тебя, владыка.
– И это немало, Архонт. Народ Ариев не забудет содеянного тобой. А сейчас тебе лучше покинуть город, мне предстоит очень сложный военный совет. – Арий Оседень, не прощаясь, развернулся и направился к выходу. Он принял непростое для себя решение, но теперь ему предстояло убедить в его правильности своих многочисленных князей и дружинников.
Стас стоял на небольшой поляне у лесного озера, где почти год назад, по его субъективному времени, произошла ночная встреча с очаровательной Берегиней. В памяти еще были свежи воспоминания о могучем, наполненном жизнью лесе, источающем энергию и силу, о нежном, пахнущем полевыми цветами теле Берегини, на губах еще оставался вкус полыни от ее поцелуев. Но в этом мире минуло пятнадцать веков – и мир изменился!
Конечно, лесная чаща не шла ни в какое сравнение с хилыми лесопосадками времени Стаса, но, тем не менее, уже потеряла ощущение первозданной мощи протолеса. Заилилось и превратилось в болото чистое лесное озеро, вместо белого песчаного пляжа теперь стеной стоял осот. Болото ежегодно отвоевывало у леса все новые и новые метры земли, превращая их в чавкающую трясину, заполненную черной, покрытой ряской вонючей водой.
Стас позвал… Нет, он не произносил вслух имена и прозвища нужных ему существ, он не звал и не кричал – он очень тихо, но властно произнес истинные Имена водяного и лешего. Невысокий, какой-то весь квадратный, длиннобородый старикашка, покрытый водорослями и ряской, вышел из болота и опустился перед Стасом на колени. Через несколько секунд появился мохнатый хозяин леса, сверкая желтыми глазами, и также опустился рядом со своим водяным сородичем. А спустя минуту из порталов вышли полтора десятка представителей местной нежити, покорно преклоняя колени у ног Стаса.
– Зачем позвал, владыка? Повелевай – и мы повинуемся! – нестройный хор голосов заполнил окружающий лес.
– Просьба у меня к вам будет, уважаемая нечисть. Непростая просьба, но чрезвычайно важно ее исполнить в точности.
– Попросить нас мог и Архонт, никто бы не посмел отказать Белому Князю, – тихо, но уверенно произнес совсем седой леший, стоявший на коленях в первом ряду. – Ты же произнес наши Имена, теперь приказывай!
– Как вам будет угодно. Унизить или оскорбить никого из вас у меня намерения не было, – уловив некоторую обиду в голосе Хозяина леса, начал Стас. – У восточных отрогов здешних гор сосредоточена орда кочевников, собирающаяся напасть на Кайле-град. До первых морозов вы должны задержать их в этих лесах. До наступления зимы они не должны пересечь хребты Уральских гор.
– Это несложно, Архонт. Погубить столько человеческих душ мы, может, и не сможем, но уничтожить половину войска – реально, – весело произнес еще не старый водяной из второго ряда.
– Вот в этом и заключается сложность стоящей перед вами задачи, – грозно начал Стас. – Я запрещаю вам убивать этих людей. Только путать следы, водить по бесконечным лесным тропам, нагонять страх и тоску. У вас огромный арсенал, можете применять все, кроме физического уничтожения.
– Мы все поняли, Белый Князь. Непростую задачу ты перед нами ставишь, но мы постараемся исполнить твою волю, – произнес леший из первого ряда. – А сейчас позволь нам удалиться.
– Ундина, – тихо позвал Стас, повернувшись лицом к болоту после того, как нестройная толпа леших и водяных растворилась в колеблющихся струях воздуха.
– Не мог найти местечко посимпатичнее для рандеву[210] с дамой? – До Стаса донесся капризный голос из зарослей камыша. – Ненавижу эти болота. Ряска, опять же. Отвратительно, – струящееся полупрозрачное тело обнаженной водной Стихиалии, пропуская сквозь себя стебли камыша, остановилось у кромки черной воды.
– И я рад тебя видеть, Ундина. Поверь, никакая ряска не в состоянии испортить истинную и непревзойденную красоту очаровательной женщины, – Стас низко поклонился явно польщенной комплиментом Стихиалии.
– Извинения приняты, – кокетливо улыбнулась полупрозрачная красавица. – А теперь излагай, зачем позвал?
– Просить о помощи позвал, госпожа. Нужно задержать орду кочевников в этих горах хотя бы до наступления зимы, но при этом по возможности обойтись без человеческих жертв.
– Так не бывает, милый. И рыбку съесть, и сапожки не замочить. Я – дух водной стихии. Ты ощущаешь, как это слово звучит, что оно означает? Стихия – это неконтролируемая сила природы.
– Если бы она была неконтролируемая – тебя бы здесь не было. Я прошу, Ундина, – Стас стал на одно колено. – Выполни мою просьбу именно в том виде, в котором она изложена.
– Так уж и быть, исключительно ради тебя и твоей галантности, да еще в память о незабвенных минутах, проведенных в Шамбале, постараюсь максимально усилить свое присутствие здесь. Но учти: это потребует от меня серьезных усилий и затрат времени, так что будешь должен, Архонт.
– Отдавать долги такому прекрасному созданию – одно удовольствие, – Стас протянул Ундине цветок лотоса. Девушка, звонко рассмеявшись, рассыпалась мириадами водных брызг.
– Сильф, – тихо произнес Стас, поворачиваясь лицом к заходящему солнцу.
– Спасибо, князь, что не позвал нас вместе. Терпеть не могу свою озабоченную и взбалмошную сестрицу, – трепещущие струи воздуха соткались в эфемерную воздушную фигуру юноши с развевающимися прозрачными волосами.
– Сильф, твоя помощь нужна. Не только мне, но всему роду людскому, – устало начал Стас, присаживаясь на старый трухлявый пень.
– Не утруждай себя, Архонт, я все уже знаю, – хитро улыбнулся юноша. – Не мог же я пропустить такое событие – романтическое свидание сестрицы Ундины с Белым Князем. Ну, подслушал, чего тут такого, – колеблющаяся фигура юноши слегка отпрянула под возмущенным взглядом Стаса.
– И что скажешь?
– Да помогу, конечно, куда же мне деваться! В горах, правда, особо не разгуляешься, но неприятности твоим кочевникам я гарантирую.
– Спасибо. Насчет жертв ты тоже слышал?
– Тут Ундина отчасти права: тонко контролировать силу стихии непросто, но я постараюсь. Хотя, конечно, – юноша на секунду задумался, – стопроцентной гарантии дать не смогу. Уж не обессудь.
– И то неплохо.
– Да, князь, чуть не забыл. Сюда во весь опор несутся сыновья Стрибога – Посвист и Полуденик[211]. Моя материализация в этом мире никак не может пройти для них незаметно, ибо они сами – суть воздушной стихии. Не знаю, интересно тебе это или нет, но Сварог повелел им разыскать тебя и доставить к нему, – Сильф лукаво улыбнулся, вопросительно глядя на Стаса.
– Я в гости хожу только по личным и вежливым приглашениям, – угрюмо произнес Стас. – Благодарю, Сильф, и попутного тебе ветра.
– До встречи Архонт, – фигура юноши растаяла. – Но я, пожалуй, тут чуток покручусь, вдруг чего интересного произойдет, – почти неразличимо прошелестел легкий ветерок.
– Колояр, давай, дружище, домой собираться. На сегодня мы план по общению перевыполнили, и вступать в дебаты с двумя молодыми ветреными богами у меня нет ни сил, ни желания, – произнес Стас, открывая портал.
 
Глава 6
«Immortals[212]»
 
Веер представлял собой бесконечное множество миров, иных измерений и параллельных реальностей с невероятным многообразием типов материи, взаимно проникающих друг в друга и движущихся во времени в различных направлениях с различными скоростями. Например, реальность или пространство обычного человека движется по поверхности Земли, вместе с Землей движется вокруг Солнца, вместе с Солнцем движется вокруг центра Галактики. Такую совокупность движений совершает любой человек с нормальным диапазоном восприятий, заключенным в определенную полосу.
Но даже имея чрезвычайно широкий диапазон восприятия и неограниченную возможность совершать путешествия во времени и пространстве, представить себе четкую структуру самого Веера Стас не мог. Не проливал свет на этот вопрос и огромный багаж знаний, находящийся в его распоряжении. Как выяснилось, ученые его времени, дорабатывая эйнштейновскую модель мира и развивая идеи теории относительности, давно пришли к мнению, что число Вселенных бесконечно. К тому же, каждая из них имеет разную степень кривизны времени и пространства, что дает возможность этим мирам бесконечное число раз пересекаться в бесконечном числе точек. Но это была чистая теория, не дающая прямых ответов на простые вопросы и не позволяющая путем логических умозаключений создать хотя бы приблизительную карту миров Веера Реальностей.
Стас начинал понимать древних гиперборейцев, в большинстве своем посвятивших исследованию Веера всю свою бесконечную жизнь, ибо объект исследования сам был бесконечен. Но логика древних исследователей принципиально отличалась от человеческого мышления. Цель, которая стояла перед его далекими предками, охватывала две категории: узнать и понять. Причем последняя категория была вовсе не обязательна в случае, если какие-либо явления не поддавались осмыслению. По сути, жители древнего материка были собирателями знаний ради самих знаний.
Мозг их потомков был устроен несколько иначе – человеку объективно необходимо было: узнать, понять, примерить на себя и непременно применить. Причем все четыре критерия были абсолютно обязательны, поскольку чистое абстрактное знание, не имеющее практического воплощения, людьми пятой расы отбрасывалось как неактуальное либо откладывалось на пыльные полки архивов до лучших времен. Впрочем, любознательный и прагматичный человеческий мозг достаточно успешно находил применение любым, даже самым экзотическим знаниям.
Стас с нескрываемым ужасом на миг представил себе, что могло бы произойти, если бы непоседливые человеческие умы его времени получили прямой доступ к знаниям Кристалла Мироздания или выход в информационные поля планеты. Его современникам вполне хватило Оппенгеймера[213] с его Манхэттенским проектом, а также соотечественников самого Стаса – Сахарова[214] и Лаврентьева[215], чтобы на протяжении пятидесяти лет ежеминутно с трепетом ожидать появления новой Хиросимы.
Несмотря на все изменения, произошедшие с ним за последнее время, Стас был обычным представителем своей расы, и его, естественно, интересовал вопрос практического применения полученных знаний. Прежде всего, в свете предотвращения глобального катаклизма, ожидавшего планету в его будущем. Ответы на вопрос, как предотвратить, у него уже были, и вариантов было множество – начиная с прямого воздействия на материальные космические объекты и заканчивая изменениями самого хода истории и версий развития цивилизации на планете. Оставалось найти ответ на вопрос: нужно ли предотвращать? Имеет ли он право вмешиваться? А для этого необходимо было, как минимум, понять причины, приведшие к катастрофе в XXI веке, и найти режиссера этого апокалипсического[216] спектакля.
Его многочисленные путешествия по мирам Веера были интересны и познавательны. Формы жизни, встречаемые им, были порой просто невероятны и с трудом воспринимались сознанием. Стас научился проходить слои реальностей нижнего уровня почти незаметно, лишь едва касаясь рассудком тягучей тьмы и безысходности, которыми они были пропитаны. Заниматься подобными исследованиями можно было в течение веков и тысячелетий, расширяя свой кругозор и совершенствуя сознание, но ответ на стоящие перед ним вопросы находился на его родной планете, это он начинал понимать все отчетливее.
– Не может глиняный истукан стрелять из лука лучше богини охоты. Это априори[217] невозможно, – разъяренный голос Деваны, заглушая шум падающей воды, донесся до Стаса, только что вышедшего из портала на верхней площадке отвесной скалы рядом с генераторами. Девушка, разрумянившись от возмущения и интенсивно жестикулируя, что-то доказывала невозмутимо стоявшему рядом Колояру. – И потом, разве это лук? Это же баллиста[218] какая-то, – Девана подошла к огромному блочному луку.
– Данная конструкция лука разработана во второй половине двадцатого века. Ее ключевой особенностью являются моноблоки эксцентрики, расположенные на концах плеч, которые перераспределяют нагрузку тяги таким образом, что к концу она очень сильно ослабевает. В результате, хотя нагрузка конкретно этого лука может доходить до 120 кг, лучник может спокойно стоять с натянутым луком, ощущая не более 10 кг. Кроме того, блоки осуществляют более «правильный» разгон стрелы, когда нагрузка на нее растет с увеличением скорости, что сильно снижает стартовую деформацию и повышает КПД лука, – менторским тоном вещал Колояр.
– Да чушь все это. Моноблоки, деформация… Шишку на кедре видишь? – Девана рукой указала на огромный кедр, росший в трехстах метрах от края скалы. – Сейчас я без всяких эксцентриков ее собью. И если твоя каменная обезьяна сможет повторить подобный выстрел, то я готова слушать твои нудные лекции хоть весь день напролет.
Слова у Деваны, как обычно, с делом не расходились – и, заканчивая предложение, она уже поднимала свой лук, изготавливаясь для стрельбы. Стас, с любопытством наблюдавший сверху за разыгрывающимися событиями, перехватил у Колояра управление големами и дал команду самому отдаленному лучнику, расположенному метров на сто дальше от цели. Выстрел стрелок произвел с секундной задержкой, и только войдя в темп, Стас смог по достоинству оценить мастерство сотворенных им бойцов.
Баллистические характеристики стрелы и параметры лука многократно превышали возможности огромного, мощного, но все же обычного лука богини. Да и кондиции самого голема были приспособлены именно под этот вид оружия. Легкая углепластиковая стрела поразила цель на миллисекунду раньше стрелы Деваны, разорвав на части титановым наконечником большую кедровую шишку.
– Это что было? – взбешенная Девана резко развернулась к Колояру. – Кто из них стрелял?
– Стрелял семнадцатый номер, – Колояр невозмутимо указал на лучника, стоящего в отдалении на самом углу стены.
– Дурацкие шутки! Яблочко от яблони недалеко откатилось. Каков хозяин, таких и слуг себе настругал. Тот ножички кидает, теперь эти вот с луком опозорили, хорошо хоть, никого живого вокруг нет – такой срам для богини охоты… – Девана разочарованно опустила лук на землю. Затем повернулась к Колояру и тихо прошипела: – А ты ежели кому хоть словом обмолвишься, я из тебя горшок глиняный сотворю. Понял меня?
– Здравствуй, Девана. Рад тебя видеть в добром здравии и хорошем настроении, – произнес Стас, проявляясь за плечами красавицы. – Ты, как всегда, обворожительна, особенно в гневе. Только на Колояра свою ярость тратить не стоит. Во-первых, его сознание лишено эмоциональной составляющей, а во-вторых, команду голему отдавал лично я. Все недосуг было проверить их в деле, а тут такой случай – лучший стрелок нынешних времен в гости пожаловал.
– Даже не знаю, что лучше: оскорбление от глиняной куклы стерпеть или от зарвавшегося, возомнившего о себе невесть что человечка, – меча молнии зелеными глазищами, произнесла черноволосая красавица.
– Я тоже за тобой очень соскучился, богиня, – Стас поцеловал руку девушки.
– Спасибо, что оставил ключик от своего замка, – чуть остыв и смягчившись, тихо проговорила Девана. – Да, и вынуждена признать, выстрел был просто потрясающий. Мои поздравления, Архонт. Вот только вопрос у меня – для какой войны ты такое войско сотворил? Ты же у нас вроде как пацифист[219] великий, али изменилось что?
– Да, если честно, и сам точно не знаю. Это, скорее, результаты творческих экспериментов, – Стас провел рукой вдоль стен, где стояли големы-лучники. – О непосредственном практическом применении дружины я как-то еще не думал.
– А придется… – Девана внимательно взглянула ему прямо в глаза.
– Ты же знаешь мое отношение к данному вопросу. Воевать мне в своем прошлом никак нельзя.
– Даже с богами?
– С твоими родственниками? Сварог мне что, войну объявить решил? Не слишком ли много чести для простого смертного?
– Может, и так, да только пророчество Святогора ему покоя не дает. Детки Стрибога нашли твою хрустальную гору, и завтра Сварог со своими холуями будет здесь. Какое решение примешь, Белый Князь?
– Решение? Для начала позволь, богиня, пригласить тебя на ужин. В этот раз мне есть чем тебя угостить. Может, как войско мои глиняные дружинники еще и не состоялись, но вот охотники и рыболовы – знатные получились. А какие из них куховары – это мы с тобой сегодня и проверим. Не желаешь окунуться с дороги? – Стас сбросил с себя одежды и, разбежавшись, прыгнул с трехметровой стены в ледяную воду озера.
– Нашел дуру, – проворчала Девана, наблюдая, как Стас, отфыркиваясь, мощными гребками рассекает прозрачную студеную воду горного озера. – Стоило за тридевять земель лететь, чтобы в холодной воде купаться. Меня вполне и джакузи устроит. Когда еще мои дражайшие родственнички додумаются до всех прелестей научно-технического прогресса… Надо пользоваться моментом. – Богиня направилась в сторону каменных хором Стаса.
Огромный обеденный стол в большом зале ломился от яств. Преобладала, конечно же, дичь, консервированная всевозможными способами. Копченые, соленые, сушеные окорока и балыки, приготовленные как из лесного зверя, так и из различных видов рыбы, радовали глаз своим разнообразием. Стас сам был поражен тому количеству и изобилию снеди, которую его разведчики сумели заготовить за столь короткий срок.
Молодой дикий поросенок, целиком зажаренный на вертеле, еще дымился пряным ароматом и был покрыт поджаристой румяной корочкой. Небольшая белорыбица, всего около метра в длину, была запечена в глине и сочилась жиром на огромном серебряном блюде. Для полного комплекта на столе не хватало зелени, овощей и фруктов, материализацией которых Стас и был занят в данный момент.
– Ты хочешь всю свою глиняную дружину за стол усадить и накормить? – пораженная Девана, стоя возле стола, расширенными отудивления глазами рассматривала ассортимент блюд. – Откуда столько разносолов? И, главное, кто их есть будет? Мы с тобой все даже попробовать вряд ли сможем.
– Я все никак не привыкну к педантизму Колояра. Дал команду накрыть стол по высшему разряду – вот и получайте результат. А, так это еще не все? – Стас, выпучив глаза, уставился на десяток гоплитов, строем входивших в зал и выстраивающихся позади стола в шеренгу. На согнутой в локте левой руке у каждого из них было перекинуто белоснежное полотенце. – Колояр, это еще что такое?
– Обслуживающий персонал, – невозмутимо произнес воевода. – Пришлось повозиться с периферийным программным обеспечением, но я справился. На данный момент это почти идеальные официанты. – Если бы Стас точно не знал, что это невозможно, ему бы показалось, что в интонации воеводы сквозит гордость.
– Значит так, мажордом[220] недоделанный, двоих хватит с головой. Остальных отпустить. Да, и пусть принесут из лаборатории бутыль с водкой – мне нервное напряжение снять надо, бургундское для этого не очень подходит. Богиня, прошу к столу. Предлагаю начать трапезу немедля, а то еще неизвестно, что у Колояра может быть запланировано в полном перечне процедур, выполняемых «по высшему разряду». Будет нам сейчас вместо романтического ужина торжественный прием в Букингемском дворце[221]. – По невозмутимой физиономии воеводы вполне можно было предположить, что Стас если и не попал в точку, то крайне недалек от истины.
– А ты, Архонт, неплохо устроился в новом и непривычном для тебя мире. У Сварога в чертогах Ирия немногим краше. А твоя купальня, как ты там ее называешь, сауна – вообще выше всяких похвал. Давно такого удовольствия не получала от, казалось бы, простого процесса омовения. Это кто же такое чудо изобрел?
– Да все те же непоседливые человечки. На Руси первые бани, или влазни, появятся еще веков через пятнадцать-двадцать, у греков и римлян существенно раньше, но там, кажется, без парных. Хамам[222] на Востоке тоже еще веков двадцать ждать придется, так что на данный момент вещь, можно сказать, эксклюзивная[223].
– А что это вы соизволите пить, князь? – Девана с любопытством наблюдала, как Стас налил в большую серебряную рюмку из запотевшего графина белую прозрачную жидкость. – И почему даме не предлагаете?
– Я и забыл. Вы же водку еще здесь не изобрели! Видишь ли, Девана, в моем мире данный напиток женщины употребляют крайне редко. Тем не менее, приношу свои извинения. – Стас налил тягучую жидкость в рюмку и протянул богине. – Покрепче вина будет и на вкус не очень, но гораздо эффективнее.
– Дрянь! – закашлявшись и хватая ртом воздух, прошипела Девана. И потянулась за бокалом вина, намереваясь запить.
– Гурманы[224] рекомендуют водку закусывать, – Стас протянул девушке кусочек холодной буженины, одновременно придерживая рукой бокал с вином.
– Разве это возможно употреблять внутрь? Огненная вода, да и только – она часом не горит?
– Вы недалеки от истины, богиня. Я, правда, не пробовал еще, но если все сделал правильно, то должна гореть. – Стас вылил на стол несколько капель и, щелкнув пальцами, выбил искру. Легкие полупрозрачные языки голубого пламени заплясали на столе.
– Ладно, Стас, давай перейдем к делу, – уже слегка захмелевшим голосом начала Девана. – Что ты собираешься предпринять в связи с намечающимися на завтра военными действиями? И, кстати, водочки еще плесни… – Щеки богини покрылись румянцем, и она с проснувшимся аппетитом набросилась на приличный кусок белорыбицы.
– Разве мне нужно что-либо предпринимать? Это же Сварог у нас атакующая сторона – вот пусть и предпринимает, а мы посмотрим. – Стас разлил по второй рюмке водки. – Хочу предупредить, мадам, водка – напиток коварный, с непривычки можно и наклюкаться.
– Это ты кому, богине рассказываешь? Да я за все свои сотни тысяч прожитых лет отродясь пьяной не бывала, у нас метаболизм[225] иной! – Девана уверенно опрокинула стограммовую стопку и потянулась ложкой к вазе с белужьей икрой. – Ты что, действительно так уверен в своих силах, или рассчитываешь на возможности силового поля?
– Да ни в чем я не уверен, Девана, завтра посмотрим. Я так думаю, что смыться отсюда мы с тобой всегда успеем, но вдруг представится шанс пообщаться с твоим славным дедом. По третьей?
– Наливай, – Девана разухабисто манула рукой, явно входя во вкус.
– Я, кстати, хотел поинтересоваться: воинство Сварога уязвимо для стрел и мечей? – Стас разлил остатки водки из графина и кивнул в сторону новоявленных официантов. – Повтори, раз уж пошла такая пьянка.
– Отчасти уязвимы, – Девана на минуту задумалась, собирая воедино расплывающиеся мысли. – Боги первого круга – эти вряд ли. А вот младшие и всякие разные вспомогательные зверушки – ежели, конечно, хорошо постараться, то теоретически уязвимы. Где этот твой умник воевода-мажордом? Как лекции про эксцентрики читать, так он тут как тут, а как водки даме подать, так днем с огнем его не сыщешь! Вообще вы там, в будущем, молодцы, – язык девушки уже изрядно заплетался, – столько полезных вещей изобрели: лук из эксцентриков, холодильник, сауну, водку, опять же… – Девана внимательно рассматривала пустую рюмку, покачивая ее перед носом.
– Девана, дорогая, может, с водкой стоит притормозить? Я ведь тебе еще ничего про похмелье не рассказывал, – Стас предпринял слабую и заранее обреченную на провал попытку остановить пьянку.
– Негоже князю скаредничать, особо ежели богиню потчевать изволишь. Наливай…
– Понятно, – обреченно произнес хозяин и потянулся за третьим по счету запотевшим графинчиком.
Почти половину пути в спальню Девана преодолела самостоятельно, если так можно было назвать полувисячее положение на шее у Стаса и многозначительные нашептывания заплетающимся языком о предстоящей бурной ночи. На полпути к спальне слабые признаки сексуальной активности исчезли вовсе, сменившись размеренным сопением, и разомлевшую от чрезмерного злоупотребления крепкого алкоголя богиню пришлось транспортировать в опочивальню на руках. Решив, что Девана не слишком огорчится, проснувшись утром обнаженной, а выспаться может при этом значительно лучше, Стас, не особо раздумывая, раздел девушку и уложил на широченную кровать.
– Колояр! – идти в обеденный зал было лень, и Стас мысленно позвал воеводу прямо из спальни.
– Слушаю, князь, – голем появился через несколько секунд, при этом не забыв деликатно постучать в дверь спальни.
– Там завтра небольшая война намечается. Условный противник – Сварог и его банда. Тактико-технические характеристики, как и количество войск противоборствующей стороны, известны крайне плохо. Наша боевая задача – глухая оборона. Теоретически возможна контратака. Просчитай к утру варианты и все подготовь, а я спать хочу. Девана кого хочешь до белой горячки довести может, даже ничего активно не предпринимая.
– Будет исполнено, князь, – воевода развернулся и направился к выходу.
– Да, и без острой необходимости не буди, – вслед уходящему помощнику крикнул Стас. – Есть у меня обоснованное подозрение, что утро будет тяжелым. И не у меня одного…
 Похмелье – состояние, испытываемое после употребления алкоголя в количествах, превышающих способности организма нейтрализовать их. Оно же – «бодун», оно же – «алкогольный абстинентный синдром», оно же – «синдром зависимости от алкоголя, состояние отмены».
Стас из последних сил напрягал мозг, занимаясь аутотренингом[226], одновременно терзая тело водными процедурами в ледяном озере. Тем не менее, обрести душевное и эмоциональное равновесие никак не удавалось, ибо мозг постоянно порывался выйти из-под волевого контроля и начинал работать совершенно самостоятельно. И фраза, принадлежащая герою романа Булгакова, все чаще и чаще приходила в голову: «Лечить подобное подобным», – постепенно и крайне настойчиво формируя в сознании образ запотевшего графина и тарелки с солеными огурцами.
Никак не способствовал умиротворению и трубящий где-то внизу рог, многократно усиленный горным эхом и отдающий колокольным набатом в пропитанном алкогольными парами мозге. Принять волевое и окончательное решение Стасу помогло созерцание уныло бредущей к озеру Деваны, укутавшейся в белую простыню. Отсутствующий взгляд, помятая физиономия, мешки под глазами, вкупе с взлохмаченными и спутанными черными кудрями, производили неизгладимое впечатление и радикально меняли образ очаровательной богини, делая ее более похожей на обычную, земную женщину. Сказать, что Девана стала менее очаровательной или желанной, Стас бы не решился – тонкая простынь не скрывала, а, скорее, подчеркивала все изгибы и формы идеального женского тела. Богине было плохо, и с этим нужно было что-то делать. Данная мысль окончательно победила все волевые потуги сознания Стаса, и он заорал во всю глотку:
– Колояр!
– Что это было, Стас? Что случилось ночью? У меня ноет все тело. Ты что, воспользовался моей беспомощностью? Почему я ничего не помню? – монотонно бормотала Девана, присев на камень у кромки воды и уныло глядя на приближавшегося пловца. – Это все твои чары, да? Решил отомстить мне, так?
– Это не чары – это все водка. И позволь напомнить, я тебя предупреждал о возможных последствиях. Насчет воспользоваться – подобная мысль в голову приходила, не скрою. Вот только надолго не задержалась, видимо, ошарашенная количеством присутствующих там паров спирта. – Стас внимательно наблюдал за парой вооруженных до зубов гоплитов, выносивших из здания небольшой сервированный столик и направлявшихся в их сторону. – Сейчас будем лечиться. У нас еще военная кампания на сегодня по расписанию. Слышишь, родственнички твои уже второй час в рог дудят?
– Я думала, это у меня в голове гул стоит. Ты что, предлагаешь опять пить это зелье? – Девана со страхом уставилась на разлитую в рюмки прозрачную жидкость.
– Придется, дорогая, иначе мы проиграем кампанию, не успев ее начать. Лично у меня в голове ни одной тактической мысли нет, не говоря уж о стратегических… – Стас дрожащей рукой потянулся к своей рюмке.
 – Колояр, – жалобно протянула Девана, видимо, рассчитывая на моральную поддержку невозмутимо стоявшего рядом воеводы.
– В процессе переработки алкоголя в организме человека образуется ядовитое токсическое вещество ацетальдегид[227], которое вызывает грубое нарушение кислотно-щелочного баланса, что, в свою очередь, приводит к тошноте и учащенному дыханию. Кроме того, химическое воздействие ацетальдегида и самого алкоголя на организм приводит к повышенной чувствительности нервной системы, – спокойно начал свою лекцию воевода. – Именно поэтому прием небольших доз алкоголя наутро может создать мнимый краткосрочный эффект улучшения общего самочувствия организма, и…
– Закрой рот, – рявкнула Девана, одним махом опрокидывая рюмку с водкой и зачерпывая большой ложкой пробойную щучью икру[228].
– Ну вот, теперь можно приступить к обсуждению планов и стратегии ведения нашей небольшой локальной войны, – уже более уверенным тоном произнес Стас после второй рюмки водки, живительным огнем растекавшейся по его желудку. – Кстати, не хочу показаться назойливым, богиня, но я бы все-таки рекомендовал вам облачиться в доспехи. Ваша нагая красота – страшное оружие, но, боюсь, нам не с кем будет воевать, ежели вы в таком виде появитесь на крепостной стене, – Стас с удовольствием наблюдал за появившимся в глазах девушки живым блеском.
– Ты хам, князь, и дурак, к тому же, – ожившая Девана встала и потянулась, сбрасывая с себя простынь. – А ночью представившимся шансом надо было воспользоваться по максимуму, когда еще он повторится, и будет ли вообще? – Богиня без разбега взметнула в воздух сильное гибкое тело и натянутой струной вошла в ледяную воду озера, практически без всплеска и брызг.
– Колояр, – Стас повернулся к неподвижно стоявшему воеводе. – Докладывай. Ты же уже третий раз порываешься изложить обстановку.
– Ваше эмоционально-психическое состояние не позволяло адекватно оценить тактическую составляющую разработанного мною за ночь плана обороны. Я подозреваю, что и в данный момент ваши мысли далеки от объективной оценки сложившейся обстановки. – Колояр кивком головы указал на мелькавшие упругие ягодицы Деваны, увлеченно нырявшей в прозрачной стылой воде.
– А вот умничать не надо. Я тебя не для этого на свет породил. Говори уже! – Стас с трудом оторвал взгляд от пленительных контуров водяной нимфы, в которую чудесным образом превратилась лесная богиня.
– На текущий момент времени диспозиция возможной атакующей стороны выглядит следующим образом. На опушке леса сосредоточено два десятка персонажей, вероятно, относящихся к магической элите войск противника, поскольку последние осуществляют непрерывный зондаж защитного силового поля. С воздуха территорию контролируют ориентировочно сорок созданий, активных действий пока не предпринимающих. Наблюдаются значительные возмущения в магическом, гравитационном и геомагнитном полях Земли. Существенно активизированы силы стихий, особенно воздушных. Создается общее ощущение, что противник проводит разведку, заняв выжидательную позицию.
– Как реагирует защитное поле на ментальное воздействие олимпийцев?
– Атакующая сторона до сих пор не поняла структуры поля. Защитный кокон в настоящее время потребляет всего тридцать процентов энергии генераторов, но, тем не менее, успешно справляется с физическим и ментальным воздействием.
– Насколько мы можем усилить напряжение поля?
– Если использовать энергию аккумулятора – то на три порядка.
– Дислокация наших войск?
– Конная сотня находится в резерве и замаскирована в лесу, в трех километрах в тылу противника. Три фаланги гоплитов расположены на первых уровнях и в течение пяти минут смогут организовать боевое построение у стен скалы. Сотня лучников заняла боевые посты на крепостной стене, все цели в зоне поражения, по команде готовы открыть стрельбу и уничтожить противника.
– Уничтожить стрелами богов, я полагаю, будет непросто, а вот попробовать свое мастерство на воздушных целях, пожалуй, стоит. Но только по команде. Иди, Колояр, на стену, мы сейчас присоединимся. – Стас повернулся в сторону озера. – Девана! Заканчивай водные процедуры. У нас следующим номером утренней программы – война с твоими родственниками. Действо обещает быть интересным.
Стас с Деваной и Колояром стояли на смотровой площадке крепостной стены. На опушке леса вальяжно расположились почти два десятка колоритных личностей в развевающихся плащах различной окраски. С высоты скалы это больше напоминало пикник на природе, чем активные боевые действия. И если бы не все нарастающее напряжение в магических и ментальных полях, сцена бы выглядела вполне мирно. Собравшиеся на поляне боги были вполне уверены в своих силах и, похоже, рассчитывали на прямую, лобовую атаку. Стас не ощущал никаких посторонних сил или замаскированных резервов, что подтверждали и данные, поступающие от его разведки.
– Девана, прошу вас прокомментировать данную боевую дислокацию. Я так понимаю, вы хорошо знакомы с этими персонажами и их боевыми возможностями. – Стас повернулся в сторону богини, облаченной в свою неизменную медвежью шкуру, которая служила ей и плащом, и боевыми доспехами одновременно.
– Что тут комментировать… На опушке сейчас собрались все старшие боги и, вероятно, ждут самого Сварога. Видишь группу в центре, это Велес, Стрибог, Макошь[229], Лада[230], Леля[231], Дива[232] и Дый[233]. Чуть в стороне боги второго поколения: Ярило[234], Волх[235], Даждьбог, Семаргл[236], Хорс и мой папаша Перун. Еще одна группа, у самой кромки леса, это Морена, Жива[237], Доля[238], Троян[239] и Коляда[240]. Собственно, почти все в сборе, за исключением вассалов Чернобога. В воздухе кружат уже знакомые тебе грифоны, хорошо хоть Моголов нет. Да, в лесу чувствую Алконостов и Гамаюнов, но эти в бой вступать не будут. Вот вроде и все.
– Представительная компания собралась, однако. Какова стратегия ведения боя у твоих родственничков?
– Трудно сказать, они крайне редко действуют все вместе. Как правило, каждый из них владеет в большей степени одним видом магии или способностью управлять стихией, и для начала они будут действовать каждый самостоятельно. Могут, конечно, объединить силы и попытаться в лобовую атаковать грубой магической волной.
Слова Деваны оказались почти пророческими. Чуть вперед вышел Перун, и ситуация сразу резко изменилась. Черные грозовые тучи с невероятной скоростью стали затягивать небосвод над скалой. Уже через пару минут первый разряд молнии ударил в защитный купол, раскрасив его мириадами бегущих огненных линий и сразу сделав видимым. Разряды молний участились и уже били в защитный кокон непрерывным потоком, наполняя воздух резким запахом озона.
– Колояр, каков уровень зарядки аккумулятора? – сквозь непрерывный грохот прокричал Стас.
– До начала атаки не превышал пяти процентов от номинала, но сейчас неуклонно растет. При нынешней интенсивности разрядов полной зарядки может достичь в течение получаса.
– При достижении семидесяти процентов зарядки отдать максимум нагрузки на силовое поле. Если громовержец и дальше будет продолжать в том же духе, придется сбрасывать энергию через молниеотводы. – Стас посмотрел на веер ветвистых молний, вбивающих в купол водопад энергии. – Силен твой папаша, только, сам того не понимая, он нам сейчас неоценимую помощь оказывает. Как думаешь, Девана, на сколько его хватит?
– При такой интенсивности еще минут на пятнадцать максимум. Ты полагаешь, поле выдержит? – богиня с опаской смотрела на горевший всеми цветами радуги и гудевший от напряжения купол силового поля.
– Оно только укрепится. Если твой отец продержится еще минут пятнадцать, то нам, пожалуй, все боги вместе взятые уже не страшны будут.
Грозовая вакханалия продолжалась еще девятнадцать минут и прекратилась так же внезапно, как и началась. Низкие черные тучи неестественно быстро разошлись под мощными порывами ветра, и лучи яркого весеннего солнца осветили поле боя. Если не считать сотни тысяч гигаватт энергии, в считанные минуты выброшенных в одну точку, обстановка особых изменений не претерпела.
Насколько Стас понял, теперь в игру вступил Стрибог со своими сыновьями. Судя по клонящимся к земле стволам вековых сосен и кедров, за пределами купола бушевал ураган, никоим образом не находящий отражения внутри силовой оболочки. То ли силы иссякли у богов ветра, то ли Сильфу надоело попусту буянить у скалы, а может, стихиалий вспомнил о древнем обряде подчинения, но ветер стих столь же внезапно, как и гроза. В стане противника наступило некоторое замешательство, и боги сбились в кучу, видимо, проводя совещание.
Зато в бой вступила авиация. Две стаи грифонов журавлиными клиньями заходили в атаку. Стас не совсем понимал, в чем смысл подобного штурма и на что рассчитывают грифоны, но отдал команду Колояру открыть огонь по воздушным целям, одновременно меняя полярность силового поля. Сотня стрел взметнулась в воздух, и ни одна из них не прошла мимо цели. Особого ущерба мощным птицам они не нанесли, но боевой порядок рассыпался. С десяток грифонов, плавно кружа, начали опускаться на землю. Три птицы, потеряв ориентацию, врезались в купол защитного поля и теперь медленно сползали вниз, остальные отступили.
– А вот и Сварог изволил явиться, – Девана указывала пальцем на высокого мощного старца в белых одеяниях с золотым венцом на голове и длинным мечом в руках.
– Колояр, насколько мы сможем расширить радиус защитного поля? – Простая до гениальности мысль пришла в голову Стасу.
– Без потери защитных свойств – еще на пятьсот метров. Вы предлагаете вытолкнуть полем нападающих в лес? – Колояр вопросительно взглянул на Стаса.
– Нет. Я предлагаю всю эту божественную братию заключить внутрь силовой оболочки.
– Но в таком случае нам придется на пару секунд вообще отключить силовой кокон. Кроме того, мне не до конца понятна тактическая составляющая данного плана, – воевода непонимающе смотрел на своего князя.
– Если этот маневр удастся, все эти надутые индюки будут перед тобой беспомощны, словно слепые котята, – расхохоталась Девана. – Как я сама не догадалась!
– Колояр, лучникам – беглый огонь в сторону леса. Ты перенастраиваешь поле. После изменения параметров и повторного подключения – стрельбу прекратить, но цели держать под прицелом.
– Выполняю! – Колояр начал мысленно отдавать соответствующие распоряжения.
Стасу представилась возможность на деле оценить реальную скорострельность и мастерство своих големов. Прежде чем первая стрела достигла цели и врезалась в индивидуальное защитное поле, созданное богами, в воздухе уже находилось семь стрел, выпущенных каждым стрелком. В течение долгих пяти секунд между скалой и опушкой леса образовался сплошной черный воздушный мост из легких углепластиковых стрел. Свист рассекающих воздух титановых наконечников прекратился вместе с легким хлопком включившегося силового поля.
– Ну вот, а теперь мы можем пойти пообщаться с твоими родичами в тесной и непринужденной остановке, – весело проговорил Стас, наблюдая за растерянными лицами божественного войска, вокруг которого внезапно исчезла оболочка их личного силового поля. – Девана, ты как, имеешь такое желание или предпочитаешь тут подождать?
– Просто вся горю от нетерпения, вот только рюмочку опрокину, там внизу вроде еще оставалось чуток.
Из плавно отъехавших каменных ворот медленно и торжественно выходили фаланги гоплитов, выстраиваясь в боевые порядки и сверкая отполированной бронзой щитов и шлемов. Перун сделал шаг вперед и вскинул над головой огромный топор, но был вынужден его опустить, удивленно разглядывая древко, усеянное десятком еще звенящих огромных черных стрел. Еще три сотни стрел воткнулись в землю у ног богов, образовав идеально правильную линию, недвусмысленно показывая черту, которую не стоило пересекать. И только потом в проеме скалы появился Стас в сопровождении Колояра и Деваны.
– Рад приветствовать вас, гости дорогие, в моей скромной обители, – весело начал Стас. – Хоть и незваные вы, но, тем не менее, почет мне оказали немалый, явившись сюда всем сонмом. Были подозрения, что не с добрыми намерениями вы пожаловали, да не оставляю я надежды, что развеете вы мои неоправданные опасения. Али я не прав, Сварог?
– Вот ты каков, чародей… – Сварог с гордо поднятой головой выступил вперед. – Перехитрил старика. Не зря, видно, я опасался тебя. Неужто полагаешь, что без магии мы совершенно бессильны?
– Пристало ли великим богам вступать в рукопашную схватку с глиняными куклами? Я бы на твоем месте, великий бог, пять раз подумал, прежде чем принять такое решение.
– Чего ты хочешь, чародей? Судя по тому, что тебя сопровождает моя непокорная внучка, трон Ирия я потерял. – Голос Сварога был ровным и уверенным, ни одной ноты сомнения и растерянности не прозвучало в его словах. Миллионы прожитых лет были за плечами великого гиперборейца. Бог проиграл, но он умел проигрывать.
– Видишь ли, Сварог, трон Шамбалы слишком велик для моей пятой точки, а прекрасным ягодицам Деваны было бы уютнее находиться в объятиях пуховых перин, чем на твоем жестком каменном седалище. По крайней мере, это мое личное мнение. – Стас поймал на себе гневный взгляд взбешенной спутницы. – Меня мало интересуют ваши придворные интриги, но пообщаться с тобой в непринужденной обстановке за бокалом хорошего вина я бы не отказался. Не побрезгуешь ли ты разделить трапезу с простым смертным, великий бог? – Стас внимательно наблюдал за невозмутимым лицом Сварога, на котором не отражалось и тени эмоций.
– Ты победитель – тебе и условия диктовать. Позволишь ли сопровождать меня моему брату Велесу?
– Почему бы и нет? В хорошей компании и вино слаще кажется. Я полагаю, великий пантеон богов не откажется от легкого пикника на лоне природы, пока мы со Сварогом обсудим некоторые детали предстоящего джентльменского соглашения. К сожалению, мое скромное жилище не приспособлено для приема столь знатных гостей и, главное, в таком количестве, поэтому заранее приношу извинения за простоту и непрезентабельность банкета.
Стас отдал команду Колояру накрывать столы прямо на поляне у кромки леса, а сам в сопровождении Деваны и двух древних богов направился к проему в скале. Пока десяток гоплитов накрывали в столовой трапезу и готовили помещение к дипломатическому приему на высшем уровне, знатные гости Стаса с нескрываемым удивлением рассматривали технические чудеса его жилища. Рукотворная красота каменной чаши озера привлекла внимание Велеса, и он, цокая языком, обходил его по обрывистому берегу. Сварог же чрезвычайно заинтересовался големами-лучниками, внимательно рассматривая и крутя во все стороны необычный лук. Одна Девана обиженно сидела за складным столиком на пляже и с нескрываемой тоской рассматривала пустой графин из-под водки.
– Прав был Святогор, – почти прошептал владыка Ирия. – Ежели ты и не мессия, так оттого не менее опасным остаешься. Коли люди смогут достичь такой силы и власти над природой, нам, богам, не место на этой Земле… – повернувшись к Стасу, уверенно и властно проговорил: – Веди в свои чертоги, чародей, я готов к разговору.
Напряжение в обстановке за столом начало спадать только после третьего бокала бургундского. Девана порывалась продолжить вчерашние возлияния, но Стас, опасаясь за здоровье девушки и решив в зародыше пресечь распространение алкоголизма среди богов, водку со стола убрал, заявив, что запасы огненной воды на сегодня исчерпаны. Велес, несмотря на то что имел вид глубокого старца, был наделен живым умом и невероятной любознательностью и с жадностью поглощал новые знания, стараясь вникнуть в саму суть незнакомых для него процессов. Сварог, угрюмо сидевший за столом, тем не менее, исподлобья тоже внимательно рассматривал окружающую обстановку.
– Будем считать, что минимальные дипломатические нормы приличия соблюдены. – Стас поставил на стол бокал после третьего тоста за здоровье дорогих гостей. – А теперь мне кто-нибудь объяснит, с чем связан столь пристальный интерес к моей скромной персоне и на каком основании сегодня произведена попытка аннексии[241] моей суверенной[242] территории?
 – Неизвестное и неизведанное явление, угрожающее вечному престолу Ирия, проще уничтожить в зародыше, чем веками разбираться с последствиями его воздействия на мироздание. Таковы законы власти, и не мною они придуманы, – хмуро изрек Сварог.
– Спорный постулат, но примем его в приблизительном допущении. Чем же конкретно, уважаемый Сварог, моя персона представляет угрозу для вашей каменной табуретки?
– Ты очень силен, человек. И твоя сила растет с каждым днем. Ты не вписываешься в привычный уклад этого мира. Само твое присутствие здесь меняет течение времени и ход истории. И даже если сейчас ты не помышляешь о власти, рано или поздно эта мысль придет тебе в голову. Не допустить беды легче, чем устранять ее последствия.
– Я так полагаю, убеждать вас в том, что я не мессия из пророчества Святогора, смысла не имеет?
– Богумир рассказывал Велесу о скором приходе авеши[243] Всевышнего в человеческом облике, но это будет через десятки веков, а ты сейчас и здесь. И ты – человек.
– В одном ты прав, Сварог. Я никак не могу вписываться в этот мир, поскольку меня в нем попросту не существует, я здесь всего лишь тень, гость из далекого будущего этой Земли – и именно этот факт является для вас абсолютной гарантией моей безопасности. Ибо существуют законы мироздания, которые не под силу обойти ни людям, ни богам. Любое мое активное вмешательство в естественный ход истории этого времени может потянуть за собой причинно-следственные нити, которые в конечном итоге исключат сам факт моего рождения в будущем, а, следовательно, я не смогу существовать и здесь – в прошлом.
– Так вот почему Мара не видит нитей твоей судьбы, – задумчиво пробормотал Велес. – Ты еще даже не родился. Это существенно меняет дело, но никоим образом его не упрощает, поскольку сразу же возникает целый ряд новых вопросов. Но сначала ответь мне на один. Арий-Оседень принял решение покинуть и сдать Кайле-град не под твоим ли влиянием? Ни один из вариантов развития судьбы этого народа не вел к такому результату, Арий просто не мог отказаться от сражения и должен был неизбежно его проиграть. – Велес явно оживился и теперь внимательно наблюдал за Стасом.
– Неужели решение Ария не соответствовало вашим геополитическим интересам?
– Несомненно. Но если это твоих рук дело, то как это соотносится с теорией невмешательства?
– Да, Стас, – Девана в гневе вскочила со своего места. – Ты же мне отказал, когда я просила помочь ариям. Пел тут какие-то песни об «эффекте мотылька» и разных «парадоксах».
– «Эффекте бабочки», – автоматически поправил Девану Стас.
– Да хоть гусеницы зеленой, ты на вопрос отвечай. Кто Оседня заставил с позором покинуть священный город? Предать землю предков?
– Девана, к чему столько пафоса? Во-первых, ты просила не о помощи Кайле-граду, а об уничтожении орды кочевников. Разницу улавливаешь? Во-вторых, я не заставлял Ария, а всего лишь побеседовал с ним. И самое главное, я не изменял течение истории, а всего лишь восстановил ее естественный ход, в противном случае мы бы сейчас не пили это прекрасное вино.
– Ты хочешь сказать, – Велес на секунду задумался, но сразу продолжил: – Что в твоей субъективной памяти заложено именно такое развитие событий? – Стас молча кивнул. – Но, в таком случае, кто-то должен был вмешаться и попытаться изменить прошлое!
– Вот с этим нам и предстоит разобраться. Может, вы, уважаемые гости, подскажете мне, кто в этом мире в состоянии преодолевать время и влиять на историю в масштабах всей планеты?
– Ты, например, – Велес хитро взглянул на Стаса. – Еще Архонты. Но Белые Князья уже давно покинули эту Вселенную. Все, за исключением Святогора.
– Тецкатлиопокс, – тихо произнес Сварог. Но Стас обратил внимание на то, как вздрогнули Велес и Девана, услышав это имя.
– Может, и меня, неразумного, просветите?
– У этого существа множество имен, которые не имеют, собственно, никакого значения. Это одна из самых первых монад на этой планете, по сути – Дух, заключенный в форму. Наш общий древний предок – Первочеловек, если хочешь.
– Насколько древний?
– Его дух существовал с момента сотворения мира, – слово взял Сварог. – Но индивидуализация на этой планете произошла примерно восемнадцать миллионов лет назад. Ему под силу многое, если не все. Как правило, он не вмешивается в процессы, предпочитая роль стороннего наблюдателя, но если его что-то заинтересует…
– То остановить его не под силу никому, – закончил Стас за своего гостя. – Я правильно понял?
– В общем, да. Но на моей памяти такого не было никогда. Даже во время войны с Атлантидой он не вмешивался, даже когда мир находился на грани полного уничтожения, он спокойно наблюдал за происходящим. Я себе с трудом представляю, событие какого масштаба должно произойти, чтобы это древнейшее создание соизволило обратить на него свое внимание.
– Хорошо, я понял. Проблемы необходимо решать по мере их возникновения. Давайте пока оставим в стороне вопросы вселенского масштаба и перейдем к нашим земным делам. Что дальше будем делать, уважаемые боги?
– Мы сейчас в твоей власти, и ты волен поступить с нами по своему усмотрению, но если ты оставишь нам свободу, сможешь ли ты спать спокойно, будешь ли ты уверен в своей безопасности в дальнейшем?
– Зачем мне лишать вас свободы? Зачем мне трон Шамбалы? Через две тысячи лет вы и так покинете эту Землю, а еще через полторы на ней и вовсе никого не останется. По меркам продолжительности вашей жизни – это вовсе не срок. Я могу уйти отсюда в другое время, другие миры или измерения в любой момент, и никто из вас не в состоянии этому помешать, так чего мне опасаться? Я всего лишь человек, и мне небезразлична судьба человечества. Я люблю эту Землю и пытаюсь найти ответ на вопрос, как ей помочь. Я уже был чертогах Ирия, но даже ваш Кристалл Мироздания не дал мне ответа, так зачем мне власть над священной горой Меру?
– Ты богохульствуешь, чародей, – оба бога разом вскочили из-за стола. – Твоя сиюминутная победа над нами кратковременна и случайна, это никоим образом не дает тебе права глумиться над нашими святынями! – Глаза Сварога метали молнии. – Человек не в состоянии проникнуть в Храм Странствий.
– А Архонт? – Стас закатал рукав куртки на левой руке, и белый свет Коловрата заплясал в расширенных от ужаса глазах богов.
– Эффектно, князь. Нет слов! – Девана, одним глотком допив стакан вина, захлопала в ладоши.
– Как давно ты знала о том, что он Белый Князь? – поворачиваясь к Деване, прогремел Сварог.
– Давно, дед. Давно! Уже, почитай, полторы тысячи лет как знаю, – с нескрываемым злорадством заявила богиня. – И тебе, старому пню, пыталась когда-то это растолковать, да разве ты услышал, разве внял? Чванливый царь богов, тебе же золотой трон дороже судьбы Земли, судьбы своих детей и внуков. Неужели ты до сих пор не понял, что наше время безвозвратно ушло? Что давно уже наступила их эпоха? Богумир был твоим внуком, но он был человеком и вел свой народ и твоих потомков к свету знаний и процветанию, к тому, о чем давно забыли вы в своих золотых чертогах. Ты не поверил своим внукам и уничтожил Богумира, ты не поверил своему единокровному брату и вот теперь сидишь с позором за столом победителя. Твое великое бессмертное воинство сейчас угощается и пользуется гостеприимством человека, во власти которого находится их и твоя судьба. Это ты называешь величием богов?! – Девана была прекрасна в ярости. Горящие зеленые глаза метали молнии, грудь тяжело вздымалась от гнева, волосы рваными локонами разметались по плечам.
– Да как ты смеешь, девчонка?! – взревел Сварог.
Стас явственно ощутил мощную ментальную волну. Даже здесь, лишенный магической поддержки, бог оставался сильнейшей личностью и могучим паранормом, и ему пришлось приложить некоторые усилия, чтобы погасить сметающий все на своем пути вал пси-энергии, направленный на Девану.
– Успокойся, Сварог, – Велес взял бога за рукав и кивком головы указал на стул. – Девана горяча и несдержанна, но она ведь твоя единокровная внучка. Ее речь наполнена гневом и болью, но она несет то зерно истины, которое мы обязаны были заметить еще двадцать веков назад. То, что Храм признал в человеке Архонта, меняет многое, если не все.
– Но это произошло не вчера и не сегодня, это произойдет в далеком будущем, – Сварог явно не собирался сдавать позиции.
– Не забывай – Храм многомерен. Он существует во многих измерениях и мирах, но, главное, он расположен вне времени, и совершенно неважно, когда именно он избрал тринадцатого архонта. – Велес вновь встал и почтительно склонил голову перед Стасом.
– Не хочешь ли ты присягнуть на верность новому владыке Ирия, Велес? – с усмешкой произнес Сварог.
– Ты слушаешь, но не слышишь, брат. Трон Ирия изначально принадлежит Архонтам, и ты его занимаешь только потому, что Белые Князья отказались от власти земной. Владыки Внутреннего Круга миллионы лет назад поняли, что им на смену пришла другая раса, и благоразумно уступили ей место, попытавшись искупить свою вину.
– Но люди слабы, их души переполнены алчностью и пороком, их устремления нацелены на удовлетворение самых низменных природных инстинктов. И ты предлагаешь добровольно отдать им в руки власть над нашей родной Землей?
– Посмотри вокруг. Архонт только скопировал все это из своей памяти, но сотворили эти чудеса те самые люди. Да, наши потомки не идеальны, но в них заложена искра Творца. Сварог, власть над этой планетой уже в их руках, и самое яркое тому подтверждение находится сейчас с нами за одним столом. – Велес поднял глаза на Стаса.
– Дед, ты меня, неразумную, прости за дерзость, – Девана встала и покорно склонила голову. – Я люблю тебя и уважаю. Но, в отличие от многих из вас, я последние тысячи лет провожу среди людей, а не в заоблачных чертогах. Велес мудр, и он прав – наше время уходит. Мимолетное общение с Белым Князем очень многое изменило в моем мировоззрении. Мы очень близки с людьми генетически, мы можем иметь общее потомство. Даже в чистокровных браках Асов рождаются люди, и Богумир – яркий пример тому. Но мы слишком разные по духу, и очень скоро придет то время, когда мы не сможем сосуществовать рядом. Лучше это понять и признать сейчас. Мне тяжело об этом говорить, но ничтожные человечки сильнее нас, ибо они способны любить. Ради этого они готовы совершать безумные поступки, которые не подчиняются логике и принципам целесообразности. Любовь движет их творческим потенциалом, который сметает все преграды на своем пути. Их стезя познания нелегка и терниста, но они упрямо идут вперед, преодолевая невозможное, зачастую просто потому, что не понимают изначальную непреодолимость этих преград. Покажи мне хоть одного Аса, добровольно принесшего себя в жертву ради идеи или любви… – Девана устало опустилась на стул после столь эмоциональной речи. На несколько минут за столом наступило тягостное молчание, а затем тяжело и медленно поднялся Сварог.
– Если Белый Князь изволит нас отпустить, мы бы предпочли удалиться. Нам нужно многое переосмыслить и обдумать. Я в присутствии Велеса и богини Деваны признаю свое поражение и торжественно клянусь не предпринимать никаких действий против Архонта Внутреннего Круга. Мне нет необходимости произносить данную клятву, ибо Архонт неприкасаем по определению, но в данном случае попраны все законы мироздания. Предо мною Архонт – Человек, и посему я клянусь, – Сварог вытянул вперед правую руку. – Велеса и тебя, Девана, прошу засвидетельствовать мою клятву. – Девушка и старец встали, положив ладони своих рук на кисть Сварога. Электрический разряд огромной мощности пробил три скрещенных ладони, наполнив воздух легким запахом горелого. Боги почтительно склонили головы перед сидящим на стуле Стасом.
– Ну, вот и отлично, – Стас встал. – Не знаю, зачем нужно было ладони жечь, но вам виднее. В качестве знака доброй воли прими, Сварог, от меня небольшой подарок. – Из воздуха материализовался увесистый мешок с кофейными зернами и изысканная, отделанная золотом кофемолка. – Чашечка хорошего кофе утром существенно стимулирует мозговую деятельность и дает заряд бодрости на весь день.
– Позволишь ли иногда навещать тебя, князь? – почтительно произнес Велес. – Мне не дают покоя многие вопросы, но сейчас не время для их обсуждения.
– Добрым гостям всегда рад! – Стасу явно импонировал вдумчивый и рассудительный Ас.
– Девана, – Сварог повернулся к богине, – твое изгнание закончено. Ты можешь в любой момент вернуться в Ирий, – поколебавшись пару секунд, произнес: – И прости меня, внучка… – Девана кинулась деду на шею.
– Почти как в мексиканской мыльной опере, – одними губами прошептал Стас, но девушка что-то расслышала и вопросительно посмотрела на него. – Нет-нет, продолжайте, это я так – мысли вслух.
Бессмертное воинство Сварога, в отсутствие своего предводителя, чувствовало себя вольготно и раскованно. Многочисленные запасы провианта были добросовестно уничтожены, а поскольку Стас не пожалел для гостей крепкого вина и водки, то и боевой дух оказался также на высоте. Волх и Семаргл, обнаженные по пояс, боролись в высокой траве, демонстрируя налитые мышцами тела, сплетенные в схватке греческой борьбы. Леля и Ярило о чем-то мило ворковали, расположившись на плаще у самой опушки леса. Троян и Коляда увлеченно дегустировали водку, и, судя по осоловевшим взглядам и заплетающимся языкам, уже изрядно набрались. Остальная компания под общий смех и шутки продолжала обильное возлияние.
Несколько комично смотрелись полтора десятка гоплитов, с белыми полотенцами на левой руке и невозмутимыми глиняными лицами. Взвод официантов добросовестно обслуживал многочисленные столы и постоянно подливал зелье в бокалы гостей. Уже перевалившее за полдень солнце яркими бликами отражалось в забралах замерших шеренг трех фаланг, полукругом окружавших поляну для пикника. Присутствие дружины Стаса никоим образом празднованию не мешало, на них просто никто не обращал внимания. Чуть поколебавшись, Стас отключил силовое поле, но, кроме Сварога, этот факт никто не заметил, как, впрочем, и присутствие самого Сварога тоже.
– Благодарю за гостеприимство, князь, и позволь нам удалиться, – Сварог еле сдерживал гнев, возникший при виде вдрызг пьяного божественного воинства. Девана с Велесом молча улыбались.
– Будь здрав, Сварог. Буду рад видеть тебя в гостях. Да, и береги Шамбалу, через три с половиной тысячи лет она нам очень пригодится.
Поднятый вверх меч владыки Ирия окутался зеленым пламенем, пространство заколебалось, подернулось дымкой, и все немногочисленное воинство бессмертных богов растворилось в колышущихся струях полупрозрачного воздуха.
– Кому-то завтра наутро гарантировано похмелье, – произнес звонкий мелодичный голос позади Стаса. – А в совокупности с трубным ревом взбешенного деда еще и непереносимая головная боль. Скажи, князь, а в качестве лекарства можно только водку использовать, или квасок с брагой тоже сгодятся?
– Я думал, ты помчишься в Шамбалу после примирения с дедом, – Стас удивленно обернулся на голос и с нескрываемым удовольствием посмотрел на тонкую изящную фигуру девушки, окутанную лучами заходящего солнца.
– Должен же у славного победителя богов остаться хоть какой-то трофей! У тебя есть повторный шанс воспользоваться моей беспомощностью, так сказать, реализовать право сильного. Что это за победа такая, ни одного убитого и покалеченного, никого не ограбили и не снасильничали? – лукаво произнесла красавица. В бездонных зеленых омутах ее глаз, подернутых томной дымкой, таилось обещание неземного блаженства. – И потом, ты меня обманул. Водка у него закончилась. А это что такое? – Девана схватила со стола графин с остатками прозрачной жидкости и весело рассмеялась.
 
Глава 7
«Бус Белояр»
 
 – Какая красота, – голоса Деваны Стас не слышал, он просто считывал ее мысли.
Вот уже несколько минут они находились на околоземной орбите под защитой мощного силового поля, питающегося энергией портативного аккумулятора. После долгих уговоров богини Стас скрепя сердце согласился совершить совместное путешествие в будущее. И не просто в его будущее, а именно в тот трагический момент истории Земли, который послужил началом заката цивилизации человечества на планете. Возможно, ему самому было необходимо вновь пережить все те чувства и эмоции, которые уже начали стираться и сглаживаться, принимать некую абстрактную форму. Относительно безопасное существование среди вековых древних лесов, ежедневное решение насущных проблем отодвигали на второй план неотвратимость катастрофы, переводя ее в ранг теоретической субстанции, затушевывая и размазывая острые грани.
Атмосфера голубой планеты светилась феерическим светом, переливаясь всеми цветами радуги. Северное сияние мерцало в районе экватора и на полюсах, но они были, вероятно, единственными зрителями этого невероятного светового шоу. Геомагнитные полюса земного шара уже совершили свой сногсшибательный кувырок, погрузив в глубокий сон все человечество. Проснуться суждено будет только каждому десятому из всего семимиллиардного населения Земли.
Мощнейшая электромагнитная буря, вызванная солнечным штормом, бушевала над всей планетой, планомерно выжигая тончайшие электронные приборы, созданные гением человека. Но ни сам электромагнитный импульс, ни последовавшее за ним лавинообразное движение геомагнитных полюсов особых природных катаклизмов на поверхности Земли не вызвали. Знакомые с детства очертания материков и океанов мирно проплывали под ногами космических туристов. Где-то далеко внизу еще высятся небоскребы Манхэттена, величественно и гордо возвышается над Парижем Эйфелева башня, раскинув руки, еще парит над Рио-де-Жанейро статуя Христа Спасителя.
Комета FED, распушив огненный хвост, на огромной скорости еще только приближалась к древнему спутнику Земли и должна была встретиться с ним в смертельном поцелуе через каких-то тридцать-сорок минут. Менее чем через час для планеты и всего живого на ней наступит точка невозврата, событие, после которого существование жизни на Земле будет неизбежно обречено на полное уничтожение.
– Стас, но ведь они вот-вот столкнутся. Неужели ничего нельзя предпринять? – губы Деваны беззвучно шевелились, но слова набатом звучали в голове Рогозина.
– Сейчас у меня не хватит сил изменить траекторию кометы, она уже попала в зону действия гравитационного поля Луны, да и гравитация самой Земли чересчур сильна.
– Неужели совсем ничего нельзя сделать? Давай вернемся в прошлое, должен существовать способ, я уверена! – богиня почти кричала.
– Способы существуют, и не один, но мы сюда не за этим прибыли. Прежде чем столь грубо вмешиваться в процессы галактического масштаба, хорошо бы понять и осознать причины того, что происходит здесь и сейчас.
– Мы что, будем просто наблюдать за тем, как на наших глазах уничтожается Земля? Это же колыбель разума, это мать, породившая меня и тебя, это наша Родина, в конце концов.
– Да, Девана, мы будем сегодня просто зрителями. Именно за этим мы сюда и прибыли. Но поскольку я эту картину уже видел, пусть и в другом ракурсе, предлагаю сменить декорации и принять непосредственное участие в представлении.
Атомный авианосец «Джордж Вашингтон» величаво рассекал воды Тихого океана. Бегущие за бортом волны легкого летнего шторма никак не сказывались на металлической махине, имевшей в длину 360 метров и более 90 метров в поперечнике. Несколько необычно выглядел этот исполин, в гордом одиночестве размеренно бороздивший морские просторы, без надлежащего эскорта. Лишь на самом горизонте едва светились одинокие огни крейсера сопровождения – жалкие остатки 7-го американского флота. Необычная тишина стояла на громадной палубе плавучего аэродрома.
Шеститысячный экипаж корабля был погружен в беспамятство, и только отчасти сохранившаяся автоматика да безотказно работающие атомные реакторы силовой установки позволяли судну оставаться на ходу. Многочисленные корабли эскадры сопровождения еще сутки назад рассеялись по безбрежным просторам океана, покинув своего флагмана и потеряв управление.
Стас стоял с Деваной у самой кромки взлетно-посадочной полосы, под их ногами на глубине восьмидесяти метров размеренно перекатывались гребни волн Тихого океана. Ровный гул работающей силовой установки, ярко горящие бортовые огни, многочисленные вращающиеся локаторы – все говорило о том, что плавучий город жив. Но в живых на корабле, по оценкам Стаса, оставалось едва ли человек триста, и те были погружены в состояние глубокого сна.
– Что это, Стас? Где мы? – пораженная девушка испуганно смотрела на огромные тридцатитонные якоря.
– Перед тобой, Девана, вершина технического и военного гения человечества. Это военный корабль, на борту которого находится около семидесяти летательных аппаратов и шесть тысяч членов экипажа. Ядерные реакторы силовой установки позволяют ему без дозаправки двигаться в течение 18 лет. Опреснительные установки вырабатывают полторы тысячи тонн воды. Это автономная подвижная крепость, способная вести военные действия с целыми странами. Ядерные боеголовки, лежащие сейчас в арсеналах трюмов, могут за несколько минут уничтожить целые континенты.
– Это все придумали вы, люди? Или это какая-то особая магия?
– Девана, оглянись. Прислушайся к себе. В этом мире практически нет первичной магической энергии. Ты здесь абсолютно беспомощна. И все же, ты права, все это, – Стас обвел пространство рукой, – действительно магия. И имя ей – человеческий гений. Все это сотворено кропотливым трудом миллионов людей, создано и разработано пытливым умом тысяч талантливых инженеров. Но самое главное заключается в том, что этот железный монстр, этот плод титанического труда создан исключительно для войны, для уничтожения себе подобных.
– Но зачем?
– Этот вопрос задавали и задают себе многие философы. Ответов на него они тоже придумали немало. Но, видимо, истину мы так и не нашли, в противном случае мы бы с тобой сейчас не наблюдали вот эту картину… – Стас развернул девушку лицом на восток, где над самым горизонтом бескрайнего моря в наступающих вечерних сумерках уже светился полупрозрачный лик Луны.
Яркая горящая стрела кометы была направлена своим острием в старую ночную спутницу Земли, и через мгновение две космических красавицы слились в смертных объятиях. С такого расстояния, на фоне раскрашенного Северным сиянием неба, катаклизм выглядел как-то игрушечно, не по-настоящему. В первый момент Стасу даже показалось, что ничего страшного не произошло, поскольку, когда глаза обрели способность видеть после первой яркой вспышки, Луна по-прежнему висела над горизонтом.
Только через несколько долгих секунд повторная вспышка озарила ослепительным светом горизонт и темные воды Тихого океана, скрыв в пылающем огне спутник Земли. Несколько минут горизонт на востоке пылал, создавая фантасмагорию причудливых световых очертаний и переливчатых фигур. И только когда безумная игра света и огня начала стихать, в небе запылали контуры двух лун, окруженные ореолом разлетавшихся во все стороны осколков.
А еще через пару минут в атмосферу врезались первые метеориты, раскрасив небо праздничным фейерверком и небывалым салютом. Подобное зрелище с трудом поддается описанию, его и воспринимать воочию было почти невозможно, поскольку мозг не мог в полной мере охватить и оценить весь грандиозный масштаб происходящего действа. Несмотря на ранний летний вечер, вокруг резко стемнело, но это только добавило яркости краскам разворачивающегося светопреставления.
 Первая горящая звезда с разрывающим барабанные перепонки воем врезалась в океан километрах в девяти от исполинского корабля, подняв в воздух гигантский столб пара и кипящей воды. Стоя на палубе, они в немом удивлении наблюдали за небывалым превращением мирного морского пейзажа в кипящий огнем и паром ад. В застывших зеленых глазах богини отражались тысячи падающих звезд, и когда палуба железного гиганта впервые ощутимо качнулась на огромной волне, Стас открыл портал пространственно-временного туннеля.
Две огромных непрерывно вращающихся в противоположных направлениях и сужающихся навстречу друг другу энергетических воронки поддерживали в парящем невесомом состоянии огромный диамант. Расположенный в центре слияния гравитационных, электромагнитных и торсионных полей кристалл переливался и сверкал, пропуская сквозь себя энергетический потенциал галактики среднего размера. Уровень сил, бушевавших внутри этих водоворотов, и разнообразие энергетических составляющих, из которых были сотканы эти титанические песочные часы, практически не поддавались осознанию и восприятию.
– Сегодня что, день исполнения желаний? – Зрачки Деваны, еще расширенные от созерцания невероятной картины апокалипсиса, теперь отражали блеск граней огромного вращающегося кристалла. – Это то, о чем я думаю?
– Да, богиня. Ты же всю жизнь мечтала об этом. Мы сейчас в Храме Странствий, и прямо перед тобой Кристалл Мироздания. Что будешь делать?
– А нужно что-то делать? – задумчиво спросила девушка. – Разве что желание загадать. Когда еще такой случай представится – Алатырь-камень[244] лицезреть?
– Почему бы и не попробовать? Я, правда, не уверен, что Кристалл способен исполнять желания – особенно женские. Это ведь даже не искусственный интеллект, я бы его скорее отнес к категории сверхмощных компьютеров. Да и вообще я полагал, что Алатырь – это гора, расположенная где-то на Кавказе в районе Эльбруса?
– Алатырь – это не просто гора или камень – это сакральный[245] центр мира. Он триедин, потому что означает путь Прави между Явью и Навью. Он двуедин, потому как и мал, и велик, и легок, и тяжел одновременно. Он – един, ибо в нем объединены все миры. Он непознаваем, подобно Прави. Это изначальный камень.
– Не слишком ли все сложно? Насколько я понял речи Святогора, в том далеком будущем Кристалл Мироздания – это резервное хранилище знаний, правда, очень емкое, ну и по совместительству своего рода машина времени и пространства.
– Вы, люди, склонны все упрощать, находить во всем практическое применение, а то, что не укладывается в рамки вашего сознания, тут же откладываете в сторону на неопределенное время. И вынуждена признать, это скорее ваш дар, чем проклятье. Кристалл Мироздания, конечно же, не живое существо, но это и не бездушная машина. Это источник силы, необузданной первозданной силы, способной зажигать и гасить звезды. Он не исполняет желания как таковые, тут ты прав, но он выполняет команды.
– И кто же является оператором этого ноутбука?
– Только тот, кто несет на себе руну Алатырь, – Девана нежно дотронулась до левого запястья Стаса.
– Коловрат? – Стас еще раз взглянул на светящуюся белым холодным пламенем свастику.
– Руна Алатырь – это руна центра мироздания, руна начала и конца всего сущего. Это та ось, вокруг которой вращается борьба сил Порядка и Хаоса; это закон равновесия и возвращения на круги своя. Вечный круговорот событий и неподвижный их центр. В этом и заключается тот сакральный образ, который ты носишь на своей руке.
– Заковыристо, однако. А скажи-ка мне, богиня, вот ты всю жизнь стремилась попасть в Храм, сейчас ты здесь. Что такое сокровенное может исполнить этот кристалл, ради чего стоило бы бороться тысячи лет?
– Власть, Стас! Всеобъемлющая, неограниченная власть над всей Вселенной. Могущество, которое не снилось богам. Разве тебя оно не прельщает? Неужели не щекочет нервы возможность контролировать движение звезд и галактик, распоряжаться судьбами людей и богов?
– Ты знаешь, нет! Ловля форели в горном ручье с Богумиром меня радовала больше, чем перспектива командования армией богов. Ведь у власти есть и другая сторона медали – ответственность, а это немалая головная боль. И потом, прежде чем контролировать и руководить, хорошо бы понимать, как, зачем и для чего.
– Странный ты, князь, но, может, именно поэтому Храм и пометил тебя руной Алатырь. Ты во многом прав, меня всю жизнь интересовала власть ради самой власти и величия. И поняла я это не сегодня. Просто вот он, источник неисчерпаемой силы – рядом, только протяни руку. Извини, не удержалась. Ты ведь привел меня сюда для того, чтобы проверить?
– Да нет. Просто хотел исполнить мечту очаровательной женщины. Наверное, не стоило этого делать. Ведь когда исполняются самые заветные и сокровенные желания, в душе остается разочарование и пустота.
– Мы сейчас в каком времени?
– В твоем настоящем. Объективно минуло не более двадцати минут с момента старта.
– Ты можешь меня отсюда отправить в тронный зал Ирия? Хотелось бы поговорить с дедом.
– Конечно. Ответь только на один вопрос. Этот ваш первочеловек, Тецкатлиопокс, кажется, – Стас с трудом вспомнил и выговорил сложное имя. – Он тоже является носителем руны Алатырь?
– Ты хочешь узнать, может ли он войти в Храм Мироздания и управлять Кристаллом? Нет. Но он сам является носителем сил, сопоставимых по мощи с теми, что бурлят в Камне. Ты полагаешь, это он режиссер той постановки, которую мы наблюдали двадцать минут назад?
– Не уверен, но не исключаю такой возможности. Помнишь, в Кайле-граде я тебе рассказывал о странном госте?
– Стас, это ведь для тебя прошел год субъективной жизни, а я прожила полторы тысячи лет… Конечно, не помню. Но если ты полагаешь, что встречался с Тецкатлиопоксом, то я тебе не завидую.
– Мне должно быть очень страшно?
– Дело не в этом. Ты не можешь еще до конца осознать мощь Кристалла, а это создание оперирует силами того же порядка. Никто из моих родственников никогда не встречался и не общался с ним, а некоторые из нас прожили на этой планете больше миллиона лет. Практически невозможно постигнуть и понять, какие эмоции и чувства движут этим древним духом, но то, что в основе его мировоззрения лежит всеобъемлющая скука и вселенское безразличие, сомнений не вызывает. И если это он принял решение уничтожить человечество на этой планете, то помешать ему исполнить задуманное будет практически невозможно.
– Даже с помощью Кристалла?
– Не знаю, Архонт. Никто и никогда не пытался противостоять ему. Но никогда ранее он и не пытался предпринимать активных действий. Он всегда стоял над суетой этого мира, приняв роль безразличного и бесстрастного наблюдателя.
– Может быть, мир изменился? Хотя не факт, что мы говорим об одном и том же существе.
– Хотелось бы верить, – Девана задумчиво и грустно смотрела в глаза Стасу.
– Что будешь делать, богиня?
– Пойду на поклон к деду, он отличный старик и я его люблю. Здесь моя семья и мой народ. Сколько можно скитаться с волками по лесам?.. А ты, Архонт? Куда направишься ты?
– Искать свою судьбу, Девана. Искать ответы на извечные вопросы. Может, это и донкихотство, но кто-то поставил мне тавро, которое ты называешь руной Алатырь. И я хочу узнать, кто и, главное, зачем. А еще я хочу получить ответ на вопрос, зачем мы пришли на эту землю. Зачем люди любят и страдают, созидают и творят, ненавидят и уничтожают себе подобных? Только для того, чтобы в один прекрасный момент быть смытыми с лика земли морской волной? Я не верю, что в этом заключался великий замысел Творца. И я найду ответы на свои вопросы.
– Ты неисправимый романтик, тринадцатый Архонт, – одними губами прошептала Девана, а потом нежно поцеловала Стаса на прощание. – Мне будет тебя не хватать. – Последние слова отразились эхом от купола огромной пещеры, в центре которой высился каменный трон Властелинов Ирия.
 
***
Германарих был стар. И хотя жизненные силы еще поддерживались в его увядающем теле магией и целебными настоями придворных друидов, его мозг устал бороться за эту жизнь. Великий король необъятной империи вестготов, протянувшейся от Дуная до верхнего Поволжья и от Балтийского до Черного моря, устал от жизни, от постоянной борьбы и бесконечных венных компаний. Покорив половину мира, достойный сын своего отца Агиульфа из династии Амалов[246] не испытывал ничего, кроме бесконечного безразличия и глухой тоски. Лишь одна утеха оставалась в жизни стодесятилетнего старца – и это были женщины!
Поразительно, но именно упругие прекрасные молодые тела его многочисленных жен и наложниц могли привести умирающее тело и утомленный мозг в тонус, дать толчок и стимул к дальнейшему существованию. Его гарем насчитывал почти три сотни жен, неисчислимое множество наложниц и рабынь – и, несмотря на возраст и испещренное морщинами и шрамами старческое тело, Германарих был невероятно силен в постели. Вот и сейчас, проснувшись, он ощутил невероятное напряжение в чреслах. Нащупав правой рукой упругие ягодицы молодой наложницы атаулки, властно потянул ее к себе и грубо по-хозяйски вошел в лоно девушки, разрывая нежные ткани еще не до конца оформившегося юного девичьего тела.
Через некоторое время, удовлетворенно откинувшись на шкуры своего необъятного ложа, шлепком тяжелой ладони оттолкнул от себя скорчившееся от боли и слегка попискивающее создание. Две другие рабыни, также ночевавшие с ним и исправно служившие утехой его похоти вчера вечером, уже массировали его плечи и растирали виски. Девчонка атаулка, превозмогая боль и глотая слезы, наклонилась над его пахом и языком слизывала остатки семени и крови, приводя хозяйство своего властелина в надлежащий вид.
Пребывая в приподнятом расположении духа, кряхтя встал с постели, накинул легкий атласный халат и дернул за шнур, вызывая прислугу. В распахнувшейся двери, согнувшись в почтительном поклоне, появился его первый визирь и главный советник Мардигорд в сопровождении многочисленной челяди, несшей серебряные подносы с завтраком. Пока рабы занимались омовением его тела и облачением в царские одежды, Германарих вкушал сочную мякоть спелой дыни, сладкий сок которой стекал по его бороде, пачкая бесценные парчовые наряды.
– Ты чего глаза прячешь, Мардигорд? Я стар, но не глуп. Выпрямись и говори.
– Беда, владыка… – Руки придворного мелко дрожали, отбивая барабанную дробь на медном подносе. – Не вели казнить за плохую весть.
– Говори, – король отложил ломоть дыни и пристально посмотрел на своего советника.
– Твоя жена, Сунильда, – заикаясь, начал Мардигорд.
– Продолжай, – угрюмо произнес король.
– Бежала ночью из гарема, – прошептал визирь.
– Поймали? – почти равнодушно спросил Германарих, но глаза его стали наливаться кровью. Вопрос женской верности всегда был для него болезненным, и об этом была прекрасно осведомлена вся его многочисленная свита.
– Погоня идет по их следу. Мы непременно их поймаем и доставим к тебе, государь. Но это еще не все, – придворный вновь замолчал, не решаясь продолжить.
– Если ты разучился говорить, то я сейчас вот этим ножом вырежу твой поганый бесполезный язык и скормлю его псам.
– Рандвер, твой сын, – обреченно начал Мардигорд. – Он бежал вместе с нею.
– Они умрут страшной смертью! – Многочисленные подносы и посуда разлетелась в разные стороны. – Но тебя, Мардигорд, ждет еще более страшная кара, если к полудню ты не приведешь их ко мне. А теперь пошли все прочь.
Сунильда была сестрой князя Руксоланов Буса Белояра, старого и верного союзника Германариха во всех его неисчислимых завоевательных походах. Несмотря на то, что Лебедь – такое имя она носила в своем родном городе Кияр – была невероятно красива и стройна, их брак носил скорее династический характер, призванный укрепить дружбу двух великих народов. Покорив половину континента, обратив в рабство народы галиндов, чуди, мери, мордвы, вандалов, языгов, тайфалов и многих других, названия которых он стер из памяти и истории Земли, Германарих не смог избавиться от одного комплекса, приобретенного в далеком детстве.
Великой империей, под натиском которой дрожали границы священного Рима, правил человек, которому в далеком детстве отказала в женской ласке простая рабыня. Во главе непобедимого стотысячного войска стоял полководец с глубоко ущербным эго[247], с надломленной психикой, но в то же время наделенный железной волей и гением разрушителя. Владыка Готланда[248], воздвигнувший на руинах Боспора[249] свою столицу Данпарстадир, в безумном гневе и ярости метался по каменным коридорам дворца.
Они стояли на коленях у подножия его трона, избитые, ободранные, с кровоточащими ссадинами и ранами, но не сломленные. И именно осознание этого факта лишало великого правителя последних капель здравого смысла и рассудка, порождало волну необузданного неконтролируемого гнева.
– Раздеть ее! – глухо прорычал Германарих. Налитыми кровью глазами он наблюдал за тем, как с девушки срывают остатки одежды, итак превратившейся в лохмотья, а затем медленно встал с трона. – Насиловать ее будет здесь, в тронном зале, вся стража по очереди и вместе. Насиловать непрерывно, в течение шести часов. На глазах у этого ублюдка, – кивок в сторону сына, – и всей придворной челяди.
– Но, владыка, – Мардигорд, склонившись к уху короля, попытался что-то прошептать, но звонкая оплеуха оборвала его речь, и визирь, схватившись рукой за правую щеку, попятился назад от трона.
– На закате этого недоноска оскопить и повестить на крепостной стене. – Король перевел мутный взгляд на тонкий стан девушки. – Сунильду же, после того как она сполна насытится любовью, протащить по камням на рыночную площадь и в присутствии всего города привязать к хвостам четырех диких кобылиц. – Германарих устало встал с трона и, шатаясь, поплелся к потайной двери, ведущей в его личный кабинет.
– Как ты посмел меня перебить, Мардигорд? – Великий гот хмуро смотрел на коленопреклоненного министра.
– Прости, повелитель.
– Теперь говори. Мы одни. Я спокоен и готов тебя выслушать.
– Твоя воля исполнена, и не мне указывать великому правителю на допущенные ошибки, тем более что исправлять их уже поздно. – Несмотря на позу, выражавшую крайнюю степень покорности, в голосе придворного вельможи явно ощущалась обида от нанесенного оскорбления.
– Поясни. И можешь встать.
– Бус Белояр и князья Руксолани никогда не простят тебе нанесенного им оскорбления.
– Лебедь моя жена. Я вправе поступать с нею так, как мне угодно. И она сполна заслужила свою участь.
– Ты вправе был ее наказать или убить. Но, Великий, ты нанес публичное оскорбление княжне древнейшено арийского рода, стерпеть подобное унижение наши старые союзники не смогут.
– Руксолань слаба. Пришло время разрушить их святой град Кияр. Как союзники они меня больше не интересуют.
– Поход на антов[250] значительно ослабит нашу армию. Они прекрасные воины, и мы не просто лишимся верных многолетних союзников, но и понесем серьезный урон в этой войне. Ослабленное государство может стать легкой добычей для внешнего врага.
– Кто может угрожать Готланду? Зажравшийся и погрязший в разврате Рим? Империя, которая возводит на престол 14-летнего мальчишку-извращенца, искренне считающего себя мужской проституткой? Каждый народ достоин своего правителя, и Элагабал[251] – яркое тому подтверждение. Священная империя обречена, несмотря на мудрое прошлое правление Константина[252], и мой карающий меч готов вскоре обрушится на жирные и масляные рожи самодовольных патрициев[253] и сенаторов.
– За уральскими хребтами собираются в орды племена хионитов[254]. Лазутчики доносят об очень крупных скоплениях гуннов.
– Кочевники, дикари? Не смеши меня, Мардигорд. Что могут эти плосколицые обезьяны противопоставить могучему войску Германариха? – Король встал из-за рабочего стола. – Готовь войско к войне с антами, мы нападем сами. Я же хочу насладиться редким и сладостным зрелищем.
Доску из-под ступней сына Германарих выбил собственной ногой и равнодушно наблюдал за краткосрочной агонией корчившегося в судорогах тела со сломанными шейными позвонками. Моча, смешанная с кровью, капала на мостовую из кровавой раны, оставшейся на месте оторванных гениталий. А по грязной каменной площади, лежащей у ног грозного правителя, уже тащили обезумевшую от боли и унижения, растерзанную сотнями стражников, но еще живую Сунильду. В помутневших голубых глазах отражались бегущие облака, уже окрашенные в багровые тона заходящим солнцем. Жуткий последний крик боли разрываемой на части арийской княжны был поглощен ревом обезумевшей от вида крови и дымящихся внутренностей толпы. Народ славил своего вождя, своего предводителя, своего кумира и идола – великого Германариха.
 
В далекие студенческие годы Стасу довелось с группой студентов-скалолазов побывать на лыжных курортах Домбая[255]. С тех самых юношеских лет у него возникла любовь к Кавказу, к гордой красоте покрытых снегом вершин, к невероятному контрасту окружающей природы. Субтропики в горных долинах сменялись густыми сосновыми лесами и альпийскими лугами по мере подъема, а после и вовсе переходили в голые каменные склоны. Высочайшие вершины были покрыты белыми шапками снега до самой поздней весны. Многочисленные ущелья прорезаны стремительными водными потоками и грохочущими водопадами. Монотонная непрерывная работа ветра и воды создала причудливые скальные образы, застывшие каменными изваяниями на пустынных отрогах Северного Кавказа.
До времен того знакомого по восторженным юношеским ощущениям Кавказа планете еще предстояло прожить шестнадцать веков. А сейчас Стас бодрой походкой передвигался по извилистой горной дороге в четвертом веке нашей эры. И все же горы менее подвержены изменениям, чем леса и поля, их незыблемость и монументальность могли успешно соперничать и противостоять самому великому разрушителю Земли – времени. Была середина марта, и на высоте в полторы тысячи метров еще лежал плотный слой снега, а белая двуглавая вершина Эльбруса еле просматривалась в пелене низко плывущих облаков.
На обширном ровном, как стол, горном плато, расположенном у подножия двуглавой горы, раскинулся величественный каменный город, поражавший своими размерами и непривычной для этого времени архитектурой. Просторные каменные одно- и двухэтажные дома, смыкаясь друг с другом, образовывали многочисленные геометрически правильные улицы и переулки, которые, в свою очередь, делили город на кварталы и сектора. Общее количество строений оценить было сложно, но, по самым скромным расчетам, их было никак не меньше 10 тысяч, а, следовательно, население города могло составлять около 50 тысяч человек.
В центре города, как и положено, за высокими каменными стенами возвышался замок правителей Кияр-града – столицы Руксолани, последнего оплота некогда могучей цивилизации чистокровных белых ариев на этой планете. Заснеженный город производил неизгладимое впечатление, но не на него был устремлен взгляд одинокого путника.
Чуть в стороне на вершине высокого холма возвышался храм, представлявший собой четырехгранную пирамиду. Грани пирамиды органически вписывались в окружающую местность и казались естественным продолжением склонов небольшой горы. Прозрачный колеблющийся горный воздух вкупе с низкой облачностью создавал эффект невесомости, и титаническое сооружение казалось парящим в воздухе, напоминая столь знакомую картину, виденную Стасом в пещерах Шамбалы. После недолгих раздумий он направился к подножию холма, явно имевшего культовое значение. 
Оставив позади одинокий менгир[256] с мастерски высеченным на его вершине лицом витязя, Стас ступил на широкую мощеную дорогу, ведущую к подножию горы. Несколько смущала относительная безлюдность окружающей обстановки. Совсем пустынным город и окрестности назвать было нельзя, но встречающиеся одинокие путники и горожане выглядели угрюмо и напряженно, старались, не поднимая глаз, побыстрее прошмыгнуть мимо незнакомца. У каменного входа, выполненного из огромных базальтовых глыб, стояли два стражника и представитель жреческой касты, облаченный в белые одежды свободного кроя. При приближении Стаса священнослужитель встал и почтительно склонил голову.
– Рады приветствовать тебя в Кияре Антском, пророк Станислав, – жрец низко склонился и поцеловал протянутую Стасом руку. – Верховный жрец храма Солнца давно дожидается тебя.
– Как вы могли прознать о моем прибытии? – Стас пораженно остановился, отдергивая руку. – Я час назад и сам не знал, куда отправлюсь.
– Пять лет назад Велес изрек в храме пророчество, суть которого сводилась к тому, что за день до весеннего солнцестояния года 2157 Трояновых веков в Кияр явится великий чародей и пророк по имени Станислав. Его появление будет ознаменовано лунным затмением и сотрясением недр земных, его приход принесет неисчислимые беды народу антов и завершит Сварожий Круг[257], – священнослужитель монотонно излагал пророчество, медленно поднимаясь по каменной лестнице, вырубленной прямо в скале.
– Ну, старый лис, удружил. Попадись только мне, я бороду-то твою козлиную повыдергиваю, – прошептал, закипая, Стас. – Что еще напророчил этот древний и столь одаренный олимпиец?
– Велес полагал, что ты, Великий, в состоянии остановить разрушающую силу непобедимых полчищ готов, защитить древний святой город. А еще он говорил, что ты будешь противиться и не захочешь этого делать, но никто, кроме тебя, не в состоянии нам сейчас помочь. Мы пришли. – Молодой жрец остановился у тяжелой дубовой двери.
В центре большого овального помещения, расположенного на самом верхнем уровне огромной пирамиды, стоял богато накрытый каменный стол. По обе стороны от него расположились два одинаковых деревянных стула с высокими резными спинками, а непосредственно напротив входа в низком поклоне встречал гостей седой как лунь старец. Стас осмотрелся, помещение явно было предназначено не для приема высоких гостей – скорее всего, это была некая обсерватория или своего рода алтарь. Глубокие прорези в толстых каменных стенах были ориентированы строго по сторонам света и служили, вероятнее всего, для наблюдения за звездным небом. В просторном помещении было немногим теплее, чем на улице, но волхвы на это обстоятельство не обращали ни малейшего внимания.
– Верховный жрец Храма Солнца и всей Руксолани – Белозор, – распрямляясь, представился высокий и худой старец. – Позволь предложить тебе, пророк, скромную трапезу. Не обессудь за столь непритязательное угощение, тяжелые времена ныне наступили. Нет уж того могущества у страны антов.
– Сдается мне, старый лис Велес не только предрек мое появление, но и описал мою внешность? – Стас присел за стол и потянулся к кувшину.
– Достаточно подробно, досточтимый, но и без этого мы бы узнали тебя. Сейчас в городе, кроме женщин, детей, стариков и калек, никого не осталось.
– Рассказывай, жрец. Я прибыл издалека. И то, что здесь произошло или еще только должно случиться, мне известно весьма приблизительно, – Стас отхлебнул из серебряного кубка достаточно приличное виноградное вино.
– Бус Белояр вместе с князем Словеном уже наголову разбиты в сече и захвачены в полон войсками Венда Амала, а вместе с ними – и семьдесят князей арийских. Сегодня ночью они будут преданы распятию и жестокой смерти. После этого войско готов двинется к священному городу, чтобы окончательно стереть с лика земного арийский род.
– Венд Амал? Не слышал такого имени. Королем вестготов был Германарих примерно в этот период времени, или я ошибаюсь?
– Великий король был убит Бусом и Златогором год назад за злодеяния и надругательство над сестрой Белояра. Венд Амал – его сын, и по матери он сам вендского арийского рода.
– Если так глубоко копать, то готы – такие же арии, как и вы. Может, более ассимилированные с иными европейскими народами, но предок-то у вас общий – Богумир.
– Ты прав, чародей. Но род Белояров ведет свое начало от прямых потомков Богумира и Ария Оседня, пришедшего в наши края много веков назад из священного Аркаима. Готы же давно утеряли наследие предков, забыли своих богов и изначальные святыни.
– Чего же вы хотите от меня? Сражение уже проиграно. Спасти Белояра и антских князей?
– О том тебя могут заклинать жена правителя Эвелисия Ярославна да его мать Милида, которые уже третьи сутки молятся здесь внизу. Я же прошу об одном. Коли ты действительно пророк и тебе ведомо будущее, наставь на путь истинный, укажи дорогу потомкам Богумира и Ария.
– Хитрец Велес, поставил меня в неловкое положение. Я не знаю, откуда ему стало известно о моем появлении в этом месте и в это время, с этим еще предстоит разобраться. – Стас на какое-то время задумался, пытаясь восстановить в памяти исторические события текущей эпохи.
– Разве от всевидящего ока всемогущих богов, повелителей Прави, может что-либо скрыться в мире Яви? – седой старик осторожно задал вопрос и внимательно смотрел на Стаса.
– Всевидящие, всемогущие, – язвительно начал Стас. – «Стрелочники» они обыкновенные. И тебе, верховный жрец, это должно быть известно лучше всех остальных. Почему бы тебе не попросить помощи у богов?
– Велес объяснял мне, что дела человеческие должны решать сами люди. Но еще он сказал, что ты тоже человек.
– Тут он прав. Вот только проблема в том, жрец, что, будучи человеком, я тоже не могу вмешаться в естественный ход истории – и, прежде всего, потому, что мне ведомо ее дальнейшее развитие. Например, я совершенно точно знаю, что готы под предводительством Германариха разбили племена антов. Если я не ошибаюсь, сейчас 368 год от Рождества Христова?
– Рождества кого? – удивленно воззрился на Стаса старый волхв.
– Не хочешь ли ты сказать, что ростки новой религии еще не добрались до здешних мест? Иисуса распяли почти четыреста лет назад. Даже прошлый император Рима Константин уже был христианином, – Стас, в свою очередь, вопросительно смотрел на жреца.
– Видимо, ты речь ведешь об Ихтисе[258] Спасителе, – задумчиво изрек старец. – Его последователей действительно много ныне бродит по землям киммерийским[259], проповедуя единого Бога. Но ведь его не распяли, а столбовали, то есть повесили на древе. Ихтис Ставрос[260]. Я правильно тебя понимаю, чародей?
– Очень даже может быть, – теперь уже Стасу пришлось глубоко задуматься. – А ты, значит, говоришь, что Буса Белояра и семьдесят князей должны сегодня распять на крестах. И насколько я понял молодого волхва, мое появление здесь будет ознаменовано лунным затмением?
– Я не настолько невежествен, чтобы сопоставлять твое появление с естественными природными явлениями. Полное лунное затмение действительно начнется сегодняшней ночью и будет продолжаться с полуночи до трех часов завтрашнего утра, но оно было рассчитано задолго до пророчеств Велеса.
– Видишь ли, Белозор, сдается мне, что через некоторое время образ твоего князя в умах народов этого мира соединится в единое целое с еще одним потомком Ария Оседня, образовав лик того самого Иисуса Христа – Сына Божьего. А, следовательно, я никоим образом не могу вмешиваться в происходящее, поскольку это может нанести непоправимые последствия для будущего этой земли, – Стас несколько секунд подумал, а потом произнес: – И если Велес об этом знал, то я начинаю понимать его план, ибо наступает закат их правления на этой планете.
– Эвелисия и Милида будут убиты горем. Я не обещал им спасение сына и мужа, но ты должен понять женщин. Надежда у них умирает последней.
– Я сожалею и глубоко сочувствую их горю, волхв, но спасти Белояра не имею права. Моя память утверждает, что он действительно был казнен готами, а, следовательно, это и есть объективная истина, – печально произнес Стас.
– Коли тебе ведома истина, чародей, подскажи, что делать народам Руксолани? Что говорит по этому поводу твоя память? Есть ли у нашей страны шанс подняться из руин?
– Шанс выжить есть всегда, – грустно проговорил Стас, – но порадовать тебя мне нечем. Буквально через три года царство антов и словенов, как, впрочем, и готов, будет разрушено и уничтожено. Величественные города и храмы будут стерты с лица земли.
– Неужто в этой войне не будет победителей?
– Из-за Уральских хребтов уже надвигаются орды кочевников гуннов под предводительством царя Баламбера[261], и на ближайшие сто лет эта земля, как и вся Европа, будет безраздельно принадлежать им. Еще не родился Аттила[262], великий вождь варваров, но и его приход неотвратим, как неизбежно и окончательное поражение вечного Рима.
– Неужто Сварожьи дети будут полностью стерты с лика планеты? – в глазах мудрого старца блестели слезы. – Безрадостные вести ты принес с собой, чародей.
– Уходите вверх по течению Днепра, прячьтесь по лесам и болотам. Гунны – степняки, они не приспособлены для войны на пересеченной местности. В среднем течении Днепра на землях родственных вам полян[263] на девяти холмах уже стоит городище, носящее то же имя, что и твой священный город.
– Ты говоришь о деревне Киев в землях князя Словена?
– Да, Белозор. Именно там через пятьсот лет вновь возродится великое царство ариев. Тяжело будет рождаться, в муках и страданиях, но такова судьба наследников Великой Гипербореи. И если за пять веков в лесах и болотах вы сумеете сохранить крупицу знаний и зерно истины, потомки будут вам благодарны.
– Если твои слова произнесены не ради утешения, то это дает нам луч света и надежды. Благодарю тебя, Станислав. Коло Сварога сегодня завершает свой полный оборот, наступают времена Чернобога, но ежели есть шанс у внуков Богумира и Ария выжить и не сгинуть во тьме веков – его надо использовать. – Верховный жрец встал из-за стола, гордо выпрямил свою сухую старую спину, а затем низко до самой земли поклонился Стасу.
Стас уже начал было подниматься из-за стола, чтобы выявить почтение гордому, несломленному горем старцу, как прозрачный горный воздух в каменной комнате заколебался, и из образовавшегося портала вышел еще один убеленный сединами старик. Неизменный черно-белый плащ и деревянный посох, увитый замысловатой резьбой, не позволяли ошибиться в идентификации личности нового гостя, даже со спины.
– На ловца и зверь бежит, – пробурчал Стас, вставая из-за стола. – Велес, тебе немедля придется мне очень многое объяснить. И, прежде всего…
– Я тоже тебя рад видеть, Архонт, – древний бог, перебивая Стаса, слегка склонил голову в приветствии. – Но все-таки предлагаю наши сугубо личные взаимоотношения обсудить чуть позже, когда мы останемся наедине. Встань, Белозор, – Велес обратился к упавшему на колени жрецу, – и вели подать еще один стул. Я полагаю, радушные хозяева пригласят меня разделить с ними трапезу?
– Как может великий и мудрый бог в этом сомневаться? – Верховный жрец опрометью бросился за дверь.
– Как ты узнал, что я именно сегодня появлюсь здесь? – исподлобья глядя на бога, хмуро спросил Стас.
– Ты сам мне об этом рассказал, почитай две тысячи лет назад, – лукаво улыбнулся Велес.
– Ты хочешь сказать, что, вернувшись назад в прошлое, я встретился с тобой и рассказал о том, что был в Кияре? – Пораженный Стас замолчал.
– Именно. – Велес невозмутимо налил в пустой бокал вина.
– Но, в таком случае, я должен был тебе рассказать и о том, что отказался спасать Белояра?
– Рассказывал. – Бог бросал фразы отрывисто, потягивая и смакуя вино.
– Так какого рожна ты тут напророчил? – Стас начинал закипать.
– Надо же было попробовать. Вино замечательное! – Велес даже прищурился от удовольствия.
– Подожди. Но ведь если предположить, что отсюда я вернусь в прошлое и встречусь с тобой, то еще до того как рассказать тебе о своем путешествии в Кияр, мне уже будет известно, что ты о нем и так знаешь? – Стас задумчиво почесал затылок. – А если, допустим, я передумаю тебе об этом рассказывать, то, следовательно, изменю будущее, то бишь сегодняшний настоящий день? И тебя сейчас за столом не будет и пророчества твоего тоже не будет. Но в моей памяти ведь все это останется, – вслух рассуждал Стас, уже начиная путаться в построении логической цепочки умозаключений. – Бред какой-то. Так ведь можно до бесконечности петлять.
– Может, именно поэтому наши далекие предки лемурийцы и наложили генетический запрет на путешествие во времени для своих потомков, – подняв указательный палец, многозначительно изрек древний бог.
– Но ведь на Архонтов этот запрет не распространяется? Да и на самих лемурийцев, насколько я понял, тоже?
– Архонты путешествуют во времени, используя мощь Кристалла Мироздания, который позволяет точно рассчитать и предусмотреть все возможные последствия и степень воздействия на окружающий мир, – поучительно начал Велес. – Лемурийцы сами по себе представляли мощнейшие вычислительные машины и руководствовались давно забытыми тайными знаниями мироздания, а также оперировали невероятными потоками энергии. Кроме того, они находились в полном единстве с окружающей Вселенной, и даже теоретически не могли причинить ей какой-либо урон. Ты же, князь, уж прости старика, словно тот слепой котенок в темной комнате, мечешься по времени и пространству, натыкаясь на стены. И я глубоко удивлен, как это до сих пор ты еще не разрушил существующий порядок вещей и не вверг Вселенную в хаос.
– Темнишь ты, уважаемый бог. Ведь твое пророчество направлено именно на то, чтобы я предпринял попытку изменения естественного течения времени и истории. Потому как ты, как никто другой, четко понимаешь, что несет за собой нынешнее распятие Буса Белояра, и при этом не боишься Хаоса?
– Хаос и так давно поселился в душах людей, – почти прошептал Велес. – Но ты прав, я действительно решил попытаться использовать тебя и изменить реальность. И, как мне кажется, в лучшую сторону. Сильное государство ариев в союзе с готами на долгие века сохранит ведические знания и предотвратит распространение новой веры по землям предков. Ты в состоянии это сделать, и я еще раз попытаюсь тебя убедить оказать помощь своему народу.
– Не стоит этого делать, бог, – устало промолвил Стас. – Я уже говорил твоему жрецу и повторю тебе: через три года Уральский хребет пересекут полчища гуннов и, сметая все на своем пути, дойдут до берегов Атлантики. Могучий вечный Рим падет ниц к ногам Аттилы и будет платить ему непосильную дань золотом. Вам не остановить новую религию, ибо Мессия рожден и уже принес себя в жертву ради любви к своему народу. Под его знаменем на Земле прольется море крови, под лозунгом «Не убий» иезуиты[264] сожгут на кострах сотни тысяч ни в чем не повинных людей, с воплями «Возлюби ближнего» монахи и попы будут выжигать каленым железом ведические знания и веру в вас – своих предков и богов. Поверь, я не в восторге от той истории, которую знаю и помню, но это история Земли, и я не вправе менять ее, как бы мне того ни хотелось.
– Может, ты и прав, Архонт, – задумчиво произнес Велес. – И нам действительно пора покинуть эту Землю, как это сделали многие из нас. Девана, кстати, пять веков назад ушла со Святогором, и за ней последовали многие молодые боги. – Старик вопросительно взглянул на Стаса. – Может, все-таки есть слова, которые способны тебя убедить в обратном, князь?
– Однажды, в том далеком будущем, Святогор сказал, что время очень капризно и не любит вмешательств. Кроме того, сам временной поток обладает огромной инерцией[265], которая исправляет любое воздействие, возвращая течение в привычное русло. Начав сейчас корректировать исторические процессы, этим придется заниматься постоянно и непрерывно, и вот это действительно может привести к полному хаосу. – Стас сделал большой глоток вина и поставил бокал на стол. – Что я там тебе еще рассказывал две тысячи лет назад о сегодняшнем дне?
– Ты присутствовал на казни Белояра.
– С тобой или без?
– Говорил, что был там один.
– В таком случае, предлагаю прервать трапезу и отправиться туда вместе. А о том, что ты был со мной, Велес, я тебе две тысячи лет назад рассказывать не буду, – усмехнулся Стас. – Я еще подумаю, стоит ли тебе вообще что-либо рассказывать.
В горах ранней весной сумерки наступают резко и внезапно. Покрытые снегом склоны уже отражали холодный свет полной луны и предоставляли не лучший обзор для двух путников, одиноко стоящих у подножия холма. Стасу и Велесу вовсе не нужно было яркое освещение, чтобы во всех деталях рассмотреть последний акт завершающейся трагедии. Вдоль укатанного снежного тракта в два ряда стояли высокие кресты, срубленные на скорую руку из анисового дерева, растущего вокруг в изобилии. Грубо откованными ржавыми гвоздями к поперечным перекладинам были прибиты кисти рук живых еще людей. Капли алой крови медленно капали из разорванных вен и сухожилий, окрашивая багряным цветом белый снег, с каждой минутой обескровливая тела, унося с собой остатки жизненной силы и энергии.
У каждого креста стояли по два хорошо вооруженных воина, державших в одной руке ярко горящий смоляной факел, а в другой – древко длинного копья. И сквозь этот строй, освещенный адским мерцающим огнем факелов и сопровождаемый стонами умирающих боевых товарищей, с огромным крестом на плечах, медленно переставляя босые ноги, шел последний царь Руксолани – Бус Белояр. Готы не поскупились на крест для властителя антов – четырехметровое вертикальное основание было выстругано из кедра, а массивная перекладина – из древесины благородного кипариса.
Сгибаясь под тяжестью ноши, уже далеко не молодой Бус начал тяжелый подъем на холм, у подножия которого стояли наши герои. Подгоняемый уколами копий, он медленно тащил на своих плечах тяжелое орудие собственной смерти, белая древесина которого отражала голубой свет полной луны и алые блики пламени факелов. Ни одного звука не сорвалось с уст гордого князя, когда массивные гвозди, разрывая плоть и сухожилия, соединили кисти его рук с кипарисовой перекладиной. Только слабый глухой стон раздался свысока, когда готы водрузили крест в вертикальное положение, и под собственным весом начала рваться его плоть. Две тонкие струи алой горячей крови окрасили в кумачовый цвет нетронутый снег Кавказа, расплавили его своим теплом и моментально впитались в мерзлую землю, оживляя ее после долгой зимней спячки.
Вместе с первым стоном Белояра на яркий круглый лик Луны стала наползать черная тень – начиналось полное лунное затмение, начиналась новая эра, начинался новый Сварожий Круг. Когда Луна оказалась закрытой на три четверти, среди войска готов произошло замешательство, горящие факелы заметались было в панике, но бойцов быстро успокоили их командиры. Это были суровые и дисциплинированные воины, закаленные в многочисленных боях и сражениях, привыкшие встречать смерть в лицо, но и умевшие уважать ее. На высоком вороном жеребце сквозь строй живых еще мертвецов мчался всадник в черных матовых доспехах с высоко поднятым, сверкающим в бликах пламени мечом.
– Белояр! – Вождь готов остановил коня, вздыбив его у подножия креста. – Я пошел против воли богов, уничтожив твой народ, и знамение об этом говорит яснее любых оракулов. – Венд вскинул руку с мечом в сторону почти полностью срытого диска Луны. – Но я выполнил волю отца и ни о чем не жалею. Ты был храбрым воином и мудрым правителем, мы не раз сражались бок о бок с тобой, пусть же и смерть твоя будет достойной и навсегда останется в памяти поколений. – Предводитель готов взмахнул рукой, и семьдесят стонов слились в один, семьдесят разорванных наконечниками копий сердец перестали биться. – Мы уходим домой. Я не трону Кияр и позволю провести обряд погребения, – негромко проговорил победитель, разворачивая лошадь.
Стас с изумлением наблюдал за разворачивающимся действом. Не одновременная смерть семидесяти арийских князей поразила его, не мрачная окрашенная кровью и алым пламенем картина массового убийства потрясла его воображение. Ему уже не раз приходилось наблюдать отделение эфирных, ментальных оболочек от физического тела, и всегда это явление вызывало у него некую дрожь, поскольку было связано с непознанным и необъяснимым, с тем, что будет после того как… Сейчас же семьдесят светящихся энергетических фигур, еще полностью сохраняющих формы физических тел, не спешили покинуть эту грешную землю и медленно кружили над местом казни.
– Скажи, Велес, человеческие души всегда попадают в междумирье? Что может их задержать на этой Земле в их эфемерном энергетическом состоянии? Ты это видишь? – Стас кивком головы указал на хоровод полупрозрачных тел.
– Вижу, Архонт, вижу. Я не слишком силен в этом вопросе. Очень важное незаконченное дело может задержать душу на пути к реинкарнации[266] или восхождению на иной уровень бытия. Это случается редко, но бывает, а так чтобы массово, я и не припомню. – Велес внимательно рассматривал крест, который воины готов уже уложили на землю. – Возможно, некая общая идея, незавершенный замысел, объединяющий определенный социум. Тебе лучше с такими вопросами обратиться к Чернобогу, он у нас хозяин Нави и специалист в этой области. Правда, неохоч до разговоров, но с тобой, может, и поговорит… – Старый бог продолжал задумчиво смотреть на крест, с которого уже сняли мертвого князя.
– Насколько я понял, Венд Амал изменил свои планы, и Кияру сейчас не грозит уничтожение? Белозор же полагал иначе, – Стас вопросительно посмотрел на Велеса.
– Было предсказано полное уничтожение столицы антов, но в пророчествах вполне может быть сдвиг на несколько лет. Если ты речь ведешь о нашествии кочевников в ближайшее время, то, скорее всего, именно им предстоит разрушить древний город.
– А чего мы уже полчаса таращимся на этот крест? – Стас наконец отвлекся от созерцания парящих в беспорядке душ умерщвленных князей и обратил внимание на стоящего у креста Велеса.
– Странные видения кружатся в моей голове при виде этого креста, – задумчиво проговорил мудрый бог. – Море крови, боли и страданий принесет он на эту землю, но вместе с тем возродит в человеческом племени вселенскую любовь и великую веру, раскроет перед людским сознанием новые невиданные горизонты.
– Ты, наверное, меня невнимательно слушал час назад, бог. Не об этом ли я толковал тебе в Храме Солнца?
– Я слышал тебя, Архонт, но не могу до конца понять, какое отношение имеет казнь Белояра и этот крест к новой религии, вытеснившей богов Олимпа в Римской империи и уверенно расширяющейся на север?
– Каноны[267] христианства только создаются, четыре канонических евангелия[268] уже написаны, но в них Иисуса повесили, а не распяли. Сути это принципиально не меняет, но сдается мне, что основной символ будущей мировой религии сейчас лежит у наших с тобой ног. Так что, Велес, мы с тобой, можно сказать, присутствуем при эпохальном событии.
– Мудрено излагаешь, князь, но оттого понятнее не становится.
– В моем времени каждому ребенку известно, что в день распятия Иисуса на Голгофе[269] произошло полное лунное затмение, ну вот точно такое, как сейчас, – Стас указал рукой на слабо светящуюся корону вокруг черного диска Луны. – Я вот точно припомнить не могу, но, может, тебе известно, могло ли быть полное лунное затмение 368 лет назад?
– Нет, не было никакого затмения в тот год, – несколько секунд подумав, уверенно произнес Велес.
– Мессию распяли или повесили?
– Конечно, повесили, его ведь и зовут в народе Ихтис Ставрос, что в переводе с их языка означает «повешенный на столбе».
– Через пару веков слово «Ставрос» в переводе с греческого, кроме вертикального столба или кола, получит и второе значение – крест. А Мессию будут величать Иисус Христос. И именно крест, на котором распяли сына божьего, станет одной из важнейших реликвий новой религии.
– Но его же повесили, какой крест? – Старый и мудрый бог никак не хотел воспринимать очевидных истин.
– Вот этот, – начиная раздражаться, Стас ткнул пальцем в лежащее у их ног орудие казни. – Понимаешь, Велес, в настоящее время религия уже не является объективной реальностью, отражением сил природы или явлений стихийного порядка. Каноны христианства пишутся и создаются в угоду сильным мира сего и преследуют свои корыстные цели. То, что произошло почти четыреста лет назад, уже изрядно стерлось из памяти Святого и Великого Собора[270]. Но такое событие, как распятие семидесяти арийских князей, во главе с царем антов, да еще в момент полного лунного затмения, не могло пройти мимо отцов церкви. Вот они слегка и отредактировали Священное Писание[271] для того, чтобы придать ему больше величия. По крайней мере, это моя личная точка зрения, на абсолютную истину не претендующая.
– Чудны дела твои, Всевышний, – пробормотал Велес.
– Ты еще перекрестись, – не без злого сарказма прокомментировал Стас. – Я так понимаю, нам тут делать больше нечего. Вон уже волов в телеги запрягают. Пора уходить.
– Куда направишься теперь, Архонт?
– Вернусь в прошлое и попытаюсь объяснить одному чрезвычайно любознательному богу, что иногда бывает вредно и, главное, небезопасно изрекать необдуманные пророчества, – Стас усмехнулся. – Бывай здоров, Велес.
 
Глава 8
«Владыка Нави»
 
– Папка, привет!
Ошарашенный Стас стоял посреди ромашкового поля. Легкий летний ветерок доносил пьянящие запахи свежескошенной травы, слегка отдающие горечью полыни. Резкий головокружительный запах магнолии растворялся в невероятной гамме разнообразных цветочных ароматов, в которой явственно различался дух цветущей черемухи и сирени, благоухающих лилий и ландышей. Несмотря на невероятную смесь благовоний, общее ощущение было немыслимо приятным и отчасти невесомым. Слегка кружилась голова от легкой эйфории и некоторой сказочности окружающей обстановки, но мысли при этом оставались четкими и трезвыми. Мозг пытался втиснуть увиденное в рамки логических умозаключений, объяснить, понять, осмыслить, но получалось это крайне плохо.
 Посреди небольшой лужайки на плетеном соломенном коврике сидела белокурая девочка, на вид восьми-девяти лет от роду, и весело играла с молодым волчонком. Хищное млекопитающее семейства псовых, беззаботно и радостно кувыркалось в траве, пытаясь стащить у девчонки сиреневые тапочки. В небольшие косички цвета спелой пшеницы были вплетены цветки ландыша и ромашки, которые казались необычайно свежими и абсолютно живыми. Огромные карие раскосые глаза сверкали искорками смеха и в то же время внимательно изучали Стаса, проникая в самые глубинные и потаенные уголки его сознания. Казалось, что этой курносой круглолицей девчонке с пухлыми детскими губками известны все тайны бытия, ей не нужно было строить сложные логические цепочки, чтобы понять природу явлений и суть процессов. Она просто знала. В ней была заключена изначальная мудрость Вселенной.
– Папка, чего ты замер? – Девочка встала, подошла к Стасу и взяла его за руку. – Я страшно рада тебя видеть.
– Кто ты, дитя? Почему называешь меня папкой? – Стас так и не смог до конца прийти в себя. Впервые за все его многочисленные путешествия по Вееру Миров он попал в реальность, где встретил представителя человеческого рода, и это оказался ребенок, вдобавок ко всему называющий его своим отцом.
– Потому что ты папка и есть. В смысле, отец, – беззаботно прощебетала девочка. – Я тебя тут уже давно дожидаюсь. Воды с нектаром хочешь? – Из воздуха материализовался запотевший стакан с янтарной жидкостью. – Только маленькими глоточками пей, она холодная, горлышко можешь простудить.
– Мне гланды в детстве удалили, – автоматически пробормотал Стас. – Подожди, какой нектар? Ты кто такая? – Стас присел и внимательно взглянул в карие бездонные глаза.
– Какой же ты скучный и, главное, непонятливый! Я же сказала – дочка я твоя. Пойдем уже. Серого мама дома ждет, ему кушать пора, – девочка кивком головы указала на волчонка. – Я тебя в гости к себе приглашаю. – Взяв Стаса за руку, маленькая фея настойчиво потянула его к видневшейся невдалеке опушке леса.
– Но моя дочка сейчас находится в другом месте и выглядит она не так, как ты, – Стас ощущал себя полным идиотом. – Или, может, я чего не знаю? – В голове со скоростью курьерского поезда стали проноситься лица многочисленных подруг его бурной молодости.
– Вот ты такой большой вырос, седой вон уже весь, а такой глупенький! Физиологических сестричек и братиков у меня на твоей Земле тоже хватает, тут ты постарался на славу, – девчушка прыснула в кулак. – Только я на Земле не рождена еще. А теперь уж и не знаю, стоит ли мне там рождаться?
– А это что, от тебя зависит?
– А то!
– Подожди, давай попробуем зайти с другой стороны… – Стасу всегда с трудом давалось общение с детьми. – Где мы с тобой сейчас находимся?
– Это мой мир. Я его сама придумала и создала. Красиво, правда? Тебе здесь нравится? Если хочешь, мы вместе можем что-нибудь переделать.
– Ты сама создала целый мир? – Стас остановился и пораженно воззрился на малолетнего Творца.
– А что тут такого? Не сидеть же в пустом и скучном междумирье, ожидая, когда вы там на Земле разберетесь со своими вечными проблемами.
– Ладно, если я папа, то кто тогда твоя мама? Или в этом мире маму иметь вовсе не обязательно?
– Удивляюсь я тебе, папка, ну как можно без мамы? Мама непременно нужна. В нашем с тобой случае мама Валя – это твоя жена, которую ты уже и забыл, поди, в поисках своей правды. Все мечешься по мирам, ответы на какие-то мудреные вопросы ищешь, а они ведь на поверхности лежат, ты их просто не замечаешь, – совсем по-взрослому произнесла девочка.
– То есть ты душа, или как там – монада, нашего с Валей нерожденного ребенка? – Всерьез воспринимать происходящее становилось все сложнее, и Стас решил играть по тем правилам, которые ему навязывали, не выказывая больше своего удивления.
– Не совсем так. То, что ты понимаешь под словом «душа», еще можно принять в некотором допущении, а вот насчет нерожденного ребенка, – девочка на секунду задумалась, – пожалуй, нет. По крайней мере, не в том смысле, который ты вкладываешь в это слово. Скучный ты, папка. Мы уже почти пришли. Смотри, это мой дом!
На берегу небольшого лесного озера, образованного бьющими из-под земли ключами, стоял деревянный домик, совершенно невероятной архитектуры. Только фантазия ребенка, не ограниченная рамками знаний и общепринятыми догмами, могла создать подобный шедевр. Ажурная деревянная конструкция представляла собой органическое продолжение трех гигантских дубов, служивших ее угловыми основаниями. Переплетение многочисленных лиан, увитых цветами всевозможных форм и раскрасок, образовывало естественные стены сооружения. Мощные раскидистые кроны деревьев представляли собой живую крышу и защищали жилище от возможной непогоды, если таковая в этом мире вообще существовала.
Из озера вытекал извилистый ручей с прозрачной студеной водой, которую жадно пили два молоденьких оленя, а по соседству расположилась большая серая волчица, не обращавшая ни малейшего внимания на потенциальную пищу. Невероятное количество птиц населяло ветви огромных деревьев и прилегающую рощу, но их щебет был ненавязчив и гармонично дополнял маленький лесной рай. Порхающие в изобилии огромные разноцветные бабочки и стрекозы в веселом хороводе кружили над полянами, заросшими цветами и ковылем. Стас зачарованно наблюдал за феерической картиной всеобщего счастья и гармонии, понимая полную абсурдность открывшегося перед его взором зрелища.
 – Но ведь это невозможно. Это противоречит всем законам природы! – Стас, давший себе слово ничему не удивляться, тем не менее, пораженно рассматривал окружающую его идиллию.
– О чем ты, пап? Я ведь маленькая еще. Я этих ваших законов и не знаю вовсе. Тебе что, не нравится мой домик?
– Нравится. Но как все это сочетается и уживается вместе?
– Ты о чем? – вновь переспросила девочка голосом, полным недоумения.
– Хотя бы о них, – Стас указал пальцем на пару молодых оленей и волчицу, спокойно кормящую своим молоком их давешнего спутника, волчонка.
– Серый проголодался, молочко у мамы сосет.
– А что будет, когда мама проголодается? Или она святым духом питается?
– Захочет кушать – пойдет в лес охотиться, здесь дичи полно, – беззаботно произнесла хозяйка лесного рая.
– Ага. Следовательно, убийство себе подобных не исключается в этом мире всеобщего равенства, счастья и благополучия?
– Не убийство, а охота. Ради пропитания, – нравоучительно произнес белокурый ангел. – Я, правда, просила охотиться подальше от моего дома – зверушек жалко. Я сначала вообще хотела всех создать травоядными, но ведь они тогда будут бесконтрольно размножаться, травку и цветочки все скушают и вытопчут. Неправильно это.
– А откуда ты знаешь, что в этом мире правильно, а что нет?
– Просто знаю – и все.
– А не скучно тебе одной в целом мире жить?
– Почему ты решил, что я одна? Нас много, просто здесь мой домик, кусочек личного пространства. Мы ведь не ограничены в пространстве и можем общаться с себе подобными. Можем путешествовать, ведь мир так красив и интересен, и он необъятен.
– Из нашего с тобой сумбурного общения я понял только одно. Ты представляешь собой невоплощенную в физическое тело духовную субстанцию, к рождению которой некоторым образом причастен и я.
– Не скромничай, папка. Самым прямым образом причастен.
– Ну, допустим. Если даже не вдаваться в детали процесса твоего рождения, сразу уточню, абсолютно мне непонятные, то остается на повестке один простой вопрос – зачем? Какова цель твоего существования?
– Вот вы, взрослые, все по полочкам хотите разложить, все вам нужно разжевать и объяснить. Просто принять на веру совершенно очевидные истины у вас никак не получается. А ты сам можешь ответить на свой вопрос применительно к себе? Зачем ты рожден, какова цель твоего существования?
– К сожалению, нет, – вынужден был констатировать Стас. – Но я всего лишь человек, а ты – по сути, дух.
– Эх, папка, конечно же, мы рождены для того, чтобы воплотиться в физическое тело на Земле и пройти долгий и мучительный путь совершенствования через многочисленные перевоплощения и реинкарнации. Вот только с Землей у вас не все в порядке последнее время.
– Это мне как раз хорошо известно, но вот…
– Папуль, пойдем пить чай, – девочка перебила Стаса и, вновь взяв его за руку, потянула к своему волшебному домику. – Ты знаешь, последнее время многие из нас не хотят идти на Землю и всячески противятся этому. Я их не осуждаю, каков смысл потери личности и индивидуальности при земном воплощении в теле младенца на столь короткий срок?
– Ты о многом заставляешь меня задуматься, дочь, – Стас впервые употребил это слово по отношению к девочке и на секунду замолчал, осмысливая его. – Последнее время я полагал, что в младенцев переселяются души умерших ранее людей…
– Ты прав. Но население Земли неуклонно растет, и рождаемость на сегодняшний день явно превышает смертность. Ты не задавался вопросом, откуда берутся свободные души? Особенно с учетом того, что земной путь души не бесконечен, и рано или поздно, но она переходит к выполнению иных задач на уровнях внеземного плана.
– Я считал, что сотворение монады или, если хочешь, бессмертной духовной единицы – это исключительно прерогатива Творца, – задумчиво проговорил Стас. – Что она изначально богорожденная либо богосотворенная. Ты заставляешь меня усомниться в самих основах.
– Смешной ты, папка. Каждый день на Земле рождается 365 тысяч людей, и умирает 160 тысяч человек, получается, что каждый день население планеты увеличивается на 200 тысяч особей. Даже с учетом многочисленных реинкарнаций, остается около 70 тысяч свободных, незанятых, если хочешь, пустых физических оболочек. Неужели ты думал, что у Творца стоят конвейеры по производству людских душ, каждая из которых – яркая и неповторимая индивидуальность?
– Но, в таком случае, почему душа не зарождается вместе с телом в лоне матери? Это было бы логичнее и, главное, проще.
– На самом-то деле все еще проще, папуль. Душа рождается только в результате акта любви, и рождается сразу – это плод сплетения особых энергетических полей, присущих только людям. Физическая оболочка, или эмбрион,[272] зачинается в результате соития, полового акта, и эти два процесса – далеко не всегда идентичны, надеюсь, ты с этим согласишься. Вы ведь уже научились детей в пробирках зарождать, неужели ты полагаешь, что в стеклянной колбе может быть пробуждена к жизни монада, маленькая частица Творца?
– Странно слышать подобные речи от маленькой девочки… – Стас был поражен невозмутимым спокойствием, с которым девчонка излагала вселенские сакральные истины, шумно прихлебывая горячий чай.
– Мой внешний вид – это всего лишь оболочка, форма, которая наиболее подходит для встречи дочери с отцом. Новорожденная душа изначально обладает истинным знанием, и в своих последующих физических воплощениях только накапливает опыт и расширяет круг восприятия. А правду говорят, что Земля очень красивая? – Девочка отставила в сторону чашку с чаем и с нескрываемым любопытством смотрела Стасу прямо в глаза.
– Правду, доченька. Вот только хворь ее одолела неизлечимая. Тяжело ей сейчас.
– Ты должен ей помочь, папка. Я очень хочу все увидеть своими глазами. – В радужной оболочке карих глаз отражалась вселенская любовь и боль, страдание и понимание. Эти глаза еще не научились скрывать своих истинных чувств и лукавить. – Да, и навещай меня иногда. Я ведь тебя очень люблю и буду скучать.
Попадание в фантастический мир своей дочери произошло совершенно случайно, по крайней мере, Стас так считал до общения с девочкой, и было результатом его первого эксперимента по совмещению векторов времени и пространства при создании торсионной иглы портала. Теперь Стас уже начинал сомневаться, что точка выхода была им выбрана «наудачу», хотя временная координата совпала достаточно точно, он действительно планировал попасть именно в свое время. Но вот тот факт, что из бесконечного множества миров Веера Реальностей он оказался именно в мире своей дочери, явно к разряду простых совпадений отнести было нельзя.
В какую точку пространственно-временного континуума ему необходимо вернуться, Стас знал предельно точно, но то ли отсутствие опыта, то ли эмоциональный стресс после общения с дочерью привели к неожиданной ошибке. На этот раз именно по вектору времени. Задавая временные координаты точки выхода из портала, он всегда старался сдвинуть их немного вперед, опасаясь встречи с самим собой в прошлом. Что именно может произойти в подобном случае, он точно не знал, но в одном фантастическом фильме слышал фразу: «Два идентичных объекта, принадлежащих разным временным отрезкам, не могут существовать одновременно в одной точке пространства и времени». Проверять на практике достоверность этого пусть и сомнительного постулата особого желания у него не было.
Стас, выйдя из портала на крепостной стене своей «хрустальной скалы», широко раскрыв глаза от удивления, созерцал открывшуюся с высоты птичьего полета картину. Судя по стоящей в предгорьях Урала погоде, сейчас было позднее лето либо ранняя осень, листва на деревьях еще не начала набирать осенние краски, но уже потеряла яркую весеннюю свежесть. Зато окрестности замка претерпели за время его отсутствия самые радикальные изменения. Лесная чащоба была вырублена на два-три километра вглубь по окружности с центром, которому условно соответствовало его жилище. Освободившееся пространство было успешно приспособлено для нужд ведения приусадебных хозяйств, коих Стас навскидку насчитал не менее сотни.
Вдоль речушки, берущей начало у отвесных стен горы, теперь пролегал мощеный тракт, ведущий к устью реки, где расположилась обширная деревянная пристань – и, судя по суете, там оживленно велась торговля. Многочисленные поля, засеянные злаковыми культурами, переливались на солнце янтарно-золотыми волнами, на бесконечных огородах копошились люди, собирая созревшие корнеплоды. Именно люди. Не големы-разведчики, не переодетые гоплиты, а настоящие живые представители пятой расы человечества.
Из труб добротных деревянных срубов вился легкий дымок и доносился дразнящий ноздри запах жарящегося мяса, чуть в стороне раздавался стук молота о наковальню. Запряженная в повозку сивая лошадка упрямо тащила в гору несколько огромных бревен, подгоняемая кнутом крестьянина. Картина была до умиления мирной и беззаботной. Эдакая идиллия крестьянского быта славянской глубинки. Можно было долго любоваться деревенской экзотикой, если бы не одно обстоятельство – это был не его дом: по крайней мере, отправляясь в путешествие, он его оставлял совершенно другим.
Резко развернувшись, Стас моментально осознал тот факт, что, несмотря на все сомнения, терзавшие его душу, он все же попал именно в свою обитель. Вольготно развалившись в шезлонге, расположенном у самой кромки озера, под тенью опахал из павлиньих перьев принимала солнечные ванны обнаженная черноволосая красавица. В точеных линиях безупречного женского тела, покрытого бронзовым загаром, в полной естественного эротизма позе не узнать Девану было невозможно, и у Стаса в очередной раз перехватило дух от созерцания невероятной и в чем-то нечеловеческой красоты богини.
Два гоплита в полном боевом облачении совершали размеренные движения огромными опахалами. Яркие павлиньи перья создавали плавающую тень, а движения струй теплого воздуха, прогретого послеполуденным солнцем, нежно ласкали шелковистую кожу Деваны. На небольшом столике в запотевшем медном ведерке со льдом виднелось горлышко откупоренной глиняной бутылки, тут же стоял изящный серебряный фужер. Чуть в стороне и сзади в почтительной позе истукана-мажордома застыл его воевода и по совместительству управляющий – Колояр. «Мир контрастов, – пришла в голову мысль. – Наверху пятизвездочный отель, внизу крестьяне и навоз».
– Шикарно устроились, богиня, – Стас очень осторожно телепортировался со стены и проявился у ног Деваны в позе Будды. – Не скрою, вид отсюда открывается потрясающий. Куда там старику Хефу[273] со своим «Плейбоем». Не шевелитесь, прошу вас, дайте же насладиться мгновением истины и непорочной женской красоты.
– Хам и наглец! – Девана, разомлевшая на солнце, от неожиданности едва ли не взлетела в воздух. Все-таки кондиции тела гиперборейской княжны существенно превышали все допустимые человеческие пределы. Приземлившись с изяществом и гибкостью кошки у ног Стаса, раздраженно уставилась на нарушителя ее покоя. – Как минимум, невежливо подкрадываться к женщине, особенно если дама занята вопросами личной гигиены.
– Как по мне, то дама занята в данный момент исключительно откровенным нудизмом[274]. Принимая во внимание личности присутствующих здесь гоплитов и Колояра, их, так сказать, глиняный статус, тему эксгибиционизма[275] я поднимать не буду, и то только в связи с отсутствием в здешних краях квалифицированного психоаналитика, – Стас перевел дух. – Но что самое интересное, все это непотребство, которое вы высокопарно называете «личной гигиеной», происходит на моей законной территории и без малейшего моего на то согласия и разрешения.
– Стас, как я рада тебя видеть! – Девана, ничуть не смущаясь своей наготы, еще раз подпрыгнула и бросилась ему на шею. – Ты где пропадал столько лет?
– А сколько, собственно?
– Тебя не было здесь восемь лет, – Девана чуть отстранилась от него и заглянула в глаза. – Ты что, сам этого не знаешь?
– Да вот чуток ошибся в расчетах. Я смотрю, тут многое изменилось за это время. – Стас еще раз внимательно окинул взглядом потрясающие сексуальные формы девушки и через секунду материализовал из воздуха две полоски ткани яркой тигровой раскраски. – На вот, примерь, это тебе небольшой подарочек из будущего.
– Что это? – Девушка удивленно крутила в руках два тонких кусочка материи. – Это что, носят в твоем времени? И на куда, извините, это надевается?
– В моем времени это называлось бикини[276]. Что-то вроде купального костюма. Придумали янки[277] во время войны, исключительно из соображений экономии материи, но позже этот вид купальников стал необычайно популярен среди женщин. – Стас задумался. – Я все-таки сильно подозреваю, что всеобщей славой он обязан субъективному, но достаточно справедливому мнению сильной половины человечества. А надевается это так. – Он помог натянуть миниатюрные стринги[278] на упругие бедра девушки и с трудом завязал тесемки верхней части слегка тесноватого купальника. А затем критически осмотрел богиню.
– Колояр, немедленно тащи сюда зеркало! – завизжала Девана. После пристального изучения своего отражения во всевозможных позах и ракурсах, хитро прищурившись, богиня заявила: – Весьма оригинальное решение. Уверена, наши зазнавшиеся матроны по достоинству оценят данное новшество. Но, знаешь, князь, у меня такое ощущение, что в этом купальном костюме я выгляжу значительно более голой, чем была без него.
– Вынужден с вами согласиться, богиня. – Стас задумчиво рассматривал божественную фигуру девушки. – Это какой-то необъяснимый побочный эффект, когда наличие одежды обнажает больше чем ее отсутствие. Девана, хватит уже вертеться у зеркала, присядь и спокойно расскажи мне, что тут произошло за время моего вынужденного отсутствия. И с какой радости у подножия горы несанкционированно раскинулось поселение крестьян? Кто разрешал?
 – Прямой запрет на временное расселение беженцев в зоне дислокации вверенного мне объекта в полученных мною инструкциях отсутствовал. Исходя из норм и принципов частного права: «Что не запрещено – то разрешено», мною было принято решение не препятствовать миграции местного населения из зон военных конфликтов в восточной части уральского хребта. Первые поселения были основаны у подножия горы семь лет назад, и поскольку прилегающая местность находится в зоне ответственности вверенных мне войск, а также временно проживающих здесь существ из других измерений, и, соответственно, является абсолютно безопасной…
– Стоп! – Стас поднял руку, останавливая словоохотливого воеводу. – Я понимаю, Колояр, что ты соскучился по общению, но постарайся впредь быть более лаконичным. И объясни мне, пожалуйста, что теперь нам с этим вот делать? – Рогозин указал рукой в направлении стены. – Сколько их там обустроилось, кстати, за это время?
– В настоящее время население городища, имеющего самоназвание Белокнязевка, составляет 716 особ, из которых 213 мужчин и 370 женщин половозрелого возраста, остальные дети. Кроме того, 112 особей женского пола находятся на сносях. В распоряжении коммуны имеется 109 хозяйств с прилегающими полями и угодьями, две кузнецы, мельница, сталеплавильный цех, три торговых судна, причал и корчма для приезжих. Поголовье крупного рогатого скота и лошадей насчитывает до 800 голов и постоянно пополняется, кроме того, имеются три отары овец и…
– Колояр, я тебя зачем создавал? Какова основная задача и цель твоего существования? – Стас начинал закипать.
– Разработка тактики и стратегии управления вверенными мне войсками в условиях возможных локальных конфликтов. Вторичная программа – обеспечение жизнедеятельности и полноценного функционирования вверенного мне объекта, а именно – жилых и производственных помещений под условным наименованием «хрустальная гора», – вытянувшись по стойке смирно, невозмутимо изрек воевода-мажордом.
– Так какого хрена ты из себя председателя колхоза тут корчишь? – Стас уже не на шутку разошелся. – Я тебя по-человечески спрашиваю, на кой мне эта головная боль в виде особей половозрелого возраста и их детей, вместе с поголовьем крупного рогатого скота?
– Объективная оценка сложившейся ситуации, а также длительное отсутствие руководящих указаний позволили мне прийти к выводу, что наиболее целесообразным устройством общества будет раннефеодальная монархия с элементами более перспективного внутриобщинного республиканского управления, основанная на мистическом авторитете и стоящая на фундаменте таких же возможностей. – Девана истерически захохотала, согнувшись пополам и схватившись за живот. Стас ошалело смотрел на своего воеводу, не произнося ни слова. Колояр, между тем, невозмутимо продолжал: – Общая оценка норм института феодального права давала мне законную возможность ввести оброк[279] как основную повинность вассалов перед сюзереном. В результате чего удалось существенно разнообразить рацион кухни и полностью заполнить склады продуктами длительного хранения. Кроме того, на каждом дворе лежит повинность отработки одних человеко-суток в календарный месяц на усмотрение сюзерена[280]. По данному виду налога имеется большая задолженность, поскольку до сегодняшнего дня она была не востребована. Законодательно также закреплено право феодала[281] на «первую брачную ночь[282]», до настоящего времени также не использовано в связи с отсутствием механизма реализации. Задолженность по данному виду повинностей имеется и учтена, но ее взыскание несколько проблематично… – Секундное замешательство, и Колояр продолжил: – По причине приведения субъекта права в ненадлежащую форму.
– Это все?! – зловещим шепотом спросил Стас.
– В крайне сжатом варианте – да. Имеются еще некоторые аспекты духовно-мистического плана, подлежащие…
– Уйди. Уйди с глаз моих, не то я прямо сейчас отращу тебе «механизм реализации» и с превеликим удовольствием оторву его! – Стас грозно навис над отшатнувшимся воеводой. – Девана, прекрати ржать наконец, кроме того что смех без причины – отнюдь не признак большого ума, это еще может привести к спазму косых мышц живота.
– Ты ведь еще не знаешь, как Колояр реализовал фундаментальный принцип мистического авторитета, – сквозь слезы, задыхаясь от истерического смеха, пробормотала Девана.
– Что?!
– Это надо видеть собственными глазами. Предлагаю совершить небольшой променад[283] в соседний лес. Тут недалеко, – все еще всхлипывая, но уже немного успокаиваясь, проговорила богиня.
Они стояли вдвоем на широкой светлой поляне, окруженной со всех сторон могучей дубравой. В самом центре на хорошо освещенном и изрядно утоптанном участке было организовано капище неизвестного бога. Огромный пятиметровый деревянный истукан, вырезанный из цельного ствола старого кедра, символизировал собой некое грозное божество. Незамысловатая резьба обозначала размытые черты лица, для пущей достоверности раскрашенные яркими красками. Вокруг капища в изобилии были разбросаны огромные валуны и обглоданные до блеска черепа коз, быков и лошадей.
На двух белых камнях по обе стороны от истукана сидели два очаровательных создания – то ли жрицы капища, то ли амазонки, несшие почетный караул. Первое предположение казалось более правдоподобным, поскольку для караульных они были слишком слабо вооружены. Все их оружие, как и одежда, начиналось и тут же заканчивалось цветочными венками, украшавшими белокурые головки. При виде возникших из мерцающих и колышущихся струй воздуха Стаса и Деваны жрицы немедля бухнулись на колени. При этом кланялись они, похоже, не им, а именно деревянному идолу, поскольку белокурые головы жриц были обращены как раз в сторону столба, предоставив для обозрения путникам совершенно противоположные части тела.
– Оригинально, – Стас с трудом отвел взгляд от упругих налитых ягодиц представительниц прекрасной половины местной общины. – Может, Колояр не так уж и перестарался со своими нормами феодального права?
– Ты не туда смотришь, уважаемый, – Девана ехидно ткнула его локтем в бок.
– А? Чего? А это еще что такое? – Стас, приложив немалые усилия, наконец оторвался от созерцания столь обольстительных частей женского тела и обратил более пристальное внимание на деревянного идола. – Это что за божок? И почему у него такие очаровательные жрицы?
– Имя этого бога – Стас-Яр, – богиня продолжала ухмыляться.
– Не знаю такого. Но почему у него такой огромный фаллос? – Стас наконец рассмотрел искусно вырезанный из дерева и отшлифованный до блеска фаллический символ, возбужденно торчащий из нижней части столба. – Интересно, чем это они тут с ним занимаются? – Он вновь попытался сосредоточить все свое внимание на коленопреклоненных жрицах, но Девана была начеку.
– Тебе что, тестостерон[284] в голову ударил или ты прикидываешься? – прорычала она. – Стас-Яр – это ты. А вот эти две нимфы – твои жрицы. Их тут, между прочим, десятка полтора наберется. О том же, что они вытворяют с этой деревяшкой, – Девана ткнула пальцем в фаллос, – мне даже вспоминать стыдно.
– А ты, значит, наблюдала? – Стас еще не до конца осознал всю издевку в речи Деваны. – Как это я? Этот истукан – это я? С таким вот членом? Глиняные мозги Колояра что, совсем остекленели? Развоплощу или переплавлю! – Обалдевший Стас еще раз, теперь уже в новом свете, осмотрел огромного деревянного истукана. – Он что, здесь в одиночестве совсем с ума сошел?
– Вот это вот, – богиня постучала прутиком по торчащему фаллосу, – и есть символ фундаментального мистического авторитета, каким видит его Колояр. Кстати, хочу заметить, фаллический культ[285] присущ почти всем древнейшим религиям, и сильно подозреваю, что сохранился и до твоих времен, ибо он посвящен порождающей силе жизни. Люди этой эпохи очень часто, особенно ранней весной, предаются торжественным массовым сексуальным излишествам, которые, в их понимании, должны вызвать усиленную половую производительность самих богов хлеба, плодов и скота. Так что, Белый Князь, твой мажордом далеко не так глуп, как может показаться, вот только бремя этой сомнительной славы, – богиня указала пальцем на округлые ягодицы жриц, – теперь придется нести тебе, о великий и могучий Стас-Яр. Смотри не надорвись!
– Ладно, пойдем ужинать, – Стас еще раз, с некоторым сожалением, окинул взором соблазнительные позы юных жриц. – Посмотрим, что нам предложит в качестве трапезы наш новоявленный феодал и законодатель религиозных догм[286].
Обозревая уставленный яствами огромный стол, Стас был вынужден отчасти признать правоту своего помощника. Если раньше довольствоваться приходилось в основном продукцией собирателей, охотников и рыболовов, то теперь на столе красовалась разнообразная выпечка. Приятно дополняли его всевозможные салаты, в глиняном горшке дымилась какая-то каша, в кувшинах, судя по всему, был налит холодный квас, брага и некое подобие местного пива. Но самое главное новшество заключалось в том, что гоплитов-официантов заменили три розовощекие молодые девицы, сноровисто накрывавшие на стол и, вероятно, прошедшие ускоренный мастер-класс у всезнающего мажордома.
Девана критически осмотрела деревенских девок и, по-хозяйски усаживаясь за стол, заявила:
– Как по мне, то глиняные истуканы в качестве обслуги имели несомненные и неоспоримые преимущества, и прежде всего в том, что не умели разговаривать, – последняя реплика относилась к девицам, которые, барражируя вокруг стола, бросали на Стаса многозначительные взгляды и при этом непременно прыскали в кулак. – Но, принимая во внимание объективную необходимость поддержания изрядно пошатнувшегося за последние годы фундаментального мистического авторитета, – Девана язвительно улыбнулась, – вынуждена признать целесообразность присутствия здесь этих трех соблазнительных самочек.
– Девана, заканчивай язвить, – устало пробормотал Стас. – Мне на сегодня впечатлений более чем достаточно. А если тебе не дает покоя эротическая составляющая нововведений Колояра, то, во-первых, ты присутствовала при всем этом и могла, в отличие от меня, оказывать некоторое влияние на происходящие процессы. А во-вторых, если тебя так волнует мой «авторитет», то у меня имеется альтернативное предложение: заняться его восстановлением с гиперборейской княжной и по совместительству богиней прямо сейчас и на глазах у представительниц местной общины. Я думаю, что после подобного действа он, то бишь «авторитет», ни в каком дополнительном подтверждении нуждаться не будет долгое время.
– Заманчивое предложение, – хитро прищурив глаза, проворковала зеленоглазая бестия. – А не боишься, князь, что я его могу и принять? Как-никак, восемь лет тебя не видела. Шучу я, шучу, – рассмеялась девушка. – Бокал хорошего вина и легкий ужин перед ночными утехами еще никому не мешал. К чему торопиться?
– Девана, у меня вообще-то к тебе серьезный разговор имеется. Ты не могла бы мне организовать встречу со своим родственником, Чернобогом? Кем он тебе приходится, двоюродным дедом?
– Что ты забыл в мире мертвых, князь? – Взгляд богини враз посуровел. – Чернобог мне не родственник и вовсе не брат Сварога, как принято считать у людей. Он – один из немногих древних Иерархов[287] Большого Круга, оставшихся в этой реальности, не Архонт, конечно, но фигура заметная и, главное, если так можно сказать, нелюдимая.
– Что, так сложно записаться к нему на прием? Велес мне как-то говорил, что у меня шанс пообщаться с ним имеется. Весь вопрос в том, как его найти?
– Чернобог крайне редко поднимается в мир Яви. Но, как ни странно, ты обратился по адресу. Хоть я и не его внучка, но старый Иерарх испытывает ко мне теплые чувства, и часть его темной силы присутствует во мне. Еще, конечно, Мара могла бы составить для тебя протекцию, но обращаться с просьбой к самой Смерти – не знаю… – Девана на секунду задумалась. – Тебе действительно нужна эта встреча?
– Мне кажется, да. Хотя я последнее время вообще ни в чем не уверен. Если ты не хочешь сопровождать меня, может, просто укажешь координаты его резиденции?
– Навь – это миры наваждений и иллюзий. Там нет четких координат, там вообще нет ничего точного и конкретного. Навь не подчиняется логике и законам мироздания, там существует только закон притяжения подобий, который и формирует зыбкую структуру этой реальности.
– Я много путешествовал по мирам Веера Реальностей, был и в нижних ее слоях. Приятного там мало, конечно, но так, чтобы совсем без координат?
– Ты был в реальных мирах в иных измерениях, если хочешь, но Навь – особая реальность, отличная от всего, что ты видел.
– И в чем отличие?
– Это иллюзорная реальность, созданная мыслями, желаниями и фантазией людей. Вы сами являетесь постоянными творцами миров Нави и их проводниками. И, так же как и ваши мысли, миры Нави неустойчивы и неуравновешенны – это миражи, отпечатки сознания, иногда далеко не самых лучших представителей вашего рода.
– То есть попасть самостоятельно в миры Нави невозможно?
– Ну почему же? Например, можно умереть, и ты сразу окажешься там. Можно заснуть, и твое подсознание будет путешествовать по самой структурированной части этой реальности – Снави. Тебе, вероятно, и в осознанном состоянии под силу преодолеть барьер между нашими реальностями, но для начала нужно там побывать, а для этого необходимо, чтобы тебя туда позвали, хотя бы раз открыли портал.
– Зайцем или безбилетником, значит, никак не получится? – Стас внимательно слушал богиню, хоть и пытался шутить, но серьезность, с которой Девана рассказывала о царстве мертвых, начала передаваться и ему. – В таком случае, должна же быть где-то на Земле касса по продаже билетов в чертоги Чернобога?
– Иерарх обитает в самой отдаленной области Темной Нави Йотунхейме[288], попасть туда можно, но только вместе со мной, поскольку я там уже была, и только через определенный портал, расположенный на капище Чернобога. Должна сразу сказать, что отправляться туда в гости не имею ни малейшего желания.
– Что, все так плохо?
– Сама по себе Темная Навь – это область темных сил. Угасание творческих способностей, апатия, слепые страсти одолевают каждого, кто попадает туда, вызывая страх и злобу. Там нет места творчеству, только подражание и приспособление, граничащее с искажением действительности. Там обитают души неупокоенных людей, неспособных что-то исправить в прожитой жизни. Это мир существ древней тьмы, лишенных созидательных способностей и нуждающихся в потреблении чего-то готового, например, живого человеческого сознания.
– Какая-то слишком угрюмая картина получается. Сам собой возникает вопрос: зачем древнему гиперборейцу выбирать место обитания в столь мрачной среде? Или общество себе подобных ему ближе по духу?
– Чернобог не олицетворяет абсолютное зло и хаос как таковые, он является неотъемлемой частью мира, воплощением тех законов, без которых невозможно само существование мироздания. Хотя, конечно, столь длительное пребывание в подобном окружении неизбежно накладывает отпечаток даже на очень сильную личность. А Йотунхейм выбран им в качестве резиденции именно потому, что представляет наибольшую опасность для миров Яви. Законы Йотунхейма неподвластны никакой логике. Попытка их понять – это начало мутации твоего сознания в сознание Йотуна[289], причем очень быстрой мутации, и противостоять этому явлению крайне непросто, особенно человеческому рассудку.
– Это действительно так опасно?
– Ты, я полагаю, способен противостоять их воздействию. Тут главное – все принимать как есть и не стараться понять непонятное, объяснить необъяснимое. В целом для человечества эти создания несут прямую и очень серьезную угрозу, ибо они не порождения зла и тьмы, а скорее существа, наделенные совершенно иным образом мышления и восприятия мира. Эти две расы несовместимы изначально, и прорыв Йотунов в эту реальность неизбежно приведет к Рангареку[290], – Девана замолчала, внимательно глядя на Стаса. – Знакомое слово?
– Апокалипсис?
– Что-то вроде того, если я правильно понимаю твои мысли. Так вот, Чернобог является очень серьезным сдерживающим фактором для Йотунов, поскольку он – один из немногих сильнейших магов древней Гипербореи, кто сумел пропустить сквозь свое сознание их мировосприятие и при этом не утратил собственную личность. Но отпечаток это на него наложило, несомненно, и общаться с владыкой Нави, поверь, очень непросто. Кроме того, там ты будешь полностью в его власти и, я думаю, ничего ему противопоставить не сможешь. Готов ли ты рискнуть, Архонт? Даже мое присутствие рядом не гарантирует твоей безопасности – Иерарх непредсказуем.
– Ты знаешь, Девана, в этом мире я всего лишь тень, отражение. А в моем времени твой Рангарек уже свершился, пусть и без участия Йотунов, так чего мне бояться? У нас говорят: «Двум смертям не бывать, а одной не миновать».
– Ну, смотри, князь. Тогда предлагаю отправиться прямо сейчас. Разомлев от ласк в постели, я точно не решусь на встречу с Чернобогом.
Они находились в глубоком ущелье на дне русла давно пересохшей или изменившей свое течение реки. Одинокая черная скала возвышалась острым шпилем над отвесными стенами ущелья. Пятиметровый частокол из обугленных бревен окружал полукругом зев пещеры, оставляя лишь узкий проход. Внутри частокола вся земля была усеяна костями животных. На многочисленных таких же обугленных кольях висели оскаленные черепа, в том числе и человеческие. Сама энергетика показалась Стасу странной и непонятной, здесь явственно ощущался холод смерти, магия иного мира. Энергетическая матрица была пронизана новыми, непривычными кроваво-красными нитями.
В центре небольшой, но достаточно высокой пещеры стоял каменный кумир Черного Бога, тщательно выкрашенный в черный аспидный цвет. Лишь яркие серебряные усы оттеняли темную монотонность идола. Стас поразился искусству резьбы по камню – детали лица божества были проработаны с невероятным мастерством, как правило, нехарактерным для данной эпохи. Жертвенный камень был испещрен многочисленными выщерблинами и явно неоднократно использовался по своему прямому назначению.
– Веселое местечко, – констатировал Стас. – Но выглядит несколько запущенным, ты не находишь?
– Это древний храм Чернобога, – Девана была непривычно серьезна и задумчива. – Он не используется для ритуалов уже более тысячи лет, еще со времен Богумира, но здесь расположен один из стационарных и хорошо защищенных порталов в Йотунхейм. – Пристально взглянув в глаза Стаса, она спросила: – Ты не передумал, Архонт? Людям, а в особенности – живым людям, не место в Нави.
– Девана, кончай нагнетать обстановку. Считай, что я уже достаточно испуган и подготовлен для встречи с Владыкой подземного царства, – Стас обнял девушку за талию и прижал к себе. – Может, в столь тесном контакте с тобой меня не сразу испепелят. Давай уже открывай свою дырку.
Зыбкое, плывущее пространство открылось их взору сразу после выхода из портала, ощущение невообразимой тоски, безысходности, переходящей в абсолютное безразличие, давило на рассудок и погребало под собой все чувства. Неимоверным усилием воли и далеко не сразу Стасу удалось скинуть с себя окутавшую и начавшую поглощать его сознание пелену морока. Только выровняв резонансную частоту своего тела с частотой окружающей среды и подняв ее до значений, чуть превышавших 3 Герца, он смог осмотреться. Сквозь пелену медленно рассеивающегося серого тумана начали проступать размытые очертания и контуры предметов окружающего мира.
В центре помещения или пространства, поскольку стен у этого зала попросту не было либо они терялись в серой мгле, на небольшом постаменте возвышался каменный трон, казалось, созданный из застывших потоков лавы. В черном плаще, чуть сгорбившись и подавшись вперед, на этом престоле восседал сухой старец с длинными черными волосами и такой же черной бородой, абсолютно не тронутой сединой. В левой руке он держал кривой и замысловато изогнутый посох, нижним концом которого шевелил копошащуюся у его ног кучу муравьев, сороконожек, червей, тараканов и прочей гадости. Взгляд аспидных глаз с огненными зрачками замер где-то в районе переносицы Стаса и, по субъективным ощущениям, медленно вкручивался в его черепную коробку.
– Рад тебя видеть, девочка, – раздался скрипучий, хриплый голос, и с первыми его звуками над троном Чернобога яркими языками пламени вспыхнула перевернутая руна Мира[291]. – Приветствую и тебя, тринадцатый Архонт. Давно хотел посмотреть на человека, которого принял Храм Мироздания.
– Прости, Владыка, за то, что потревожили твой покой и явились к тебе без приглашения, – Девана низко поклонилась, затем, подойдя к трону и спокойно опустившись на одно колено прямо в копошащуюся кучу насекомых и червей, поцеловала руку Чернобога. – Позволь представить тебе моего спутника. Белый Князь и тринадцатый Архонт – Станислав, – Девана подошла к Стасу и, взяв его за руку, потянула к трону, явно намереваясь проделать с ним аналогичную процедуру целования сморщенных фаланг старца.
– Оставь его, Девана. Люди его времени живут по другим законам и выражают свое почтение несколько иначе. К тому же, он хоть и молодой, но – все-таки Архонт. Да и представлять его особой нужды нет, твоя тетка Мара мне все уши прожужжала, в красках описывая детали молниеносной военной кампании твоего деда, – Чернобог слегка скривил тонкие синие губы, что, вероятно, должно было означать улыбку.
– Приветствую тебя, Владыка Нави, – Стас почтительно склонил голову. – Позволь узнать, откуда тебе известны обычаи и нравы моего времени? Или на жителей этой реальности не распространяются запреты на хронопутешествия?
– В этом мире практически нет никаких запретов, но как тебе, вероятно, известно, я Иерарх Гипербореи, и Навь лишь отчасти проникла в мое сознание, но никак не в гены. В этом мире иллюзорно все, в том числе и торсионные поля времени, а миражи возможного будущего можно лицезреть, не вставая с этого камня.
Сквозь сплошную пелену серой мглы начала прорисовываться голографическая картинка большого современного города с таким узнаваемым для людей его времени символом, как Эйфелева башня. Яркая горящая полоса разрезала бледное марево, затем еще одна, и вот уже все небо было в сплошном звездопаде, а древний город – в огне. Гордое творение Эйфеля закачалось – не от прямого попадания, а, скорее, от сотрясения земной коры – и, на секунду задумавшись, переломилось пополам, окутавшись клубами серой пыли.
– Что это было, Владыка? – Девана пораженно смотрела на исчезающий в мутной дымке горящий город.
– Это будущее, девочка. Это мир нашего гостя – Станислава Николаевича Рогозина. Мир, в котором не будет места древним богам. Мир, в котором гений человека познает тайны Вселенной и покорит природу, тем самым полностью уничтожив ее. Присядь, князь. – За спиной Стаса появилось деревянное кресло с высокой резной спинкой. – И ты, Девана, тоже. О чем ты хотел меня спросить, бывший полковник? Что заставило тебя прийти в мир мертвых? Это небезопасно даже для Архонта, поскольку ты по-прежнему остаешься человеком, – хриплый голос чуть дрогнул. – Пока еще живым человеком.
– Мне довелось давеча встретиться с душой, или монадой, моей нерожденной дочери и побывать в созданном ею лично мире. Это был не сон, не наваждение? И если так, то где этот мир существует? Тут, в Нави?
– Навь – это мир мертвых, обиталище человеческих душ, находящихся в состоянии посмертия, то есть в промежутке между смертью физического тела и новым воплощением, если, конечно, такая необходимость имеется. Душа твоей дочери не может находиться здесь, ибо она еще не жила и не умирала. Новорожденные монады обитают в Веере реальных Миров либо создают там же свои собственные миры.
– Твои чертоги, уважаемый Чернобог, здорово напоминают христианский ад, ты уж извини за подобное сравнение. Неужели после смерти физической оболочки всем без исключения душам уготована участь прозябать в этой серой мгле?
– Мне немного знакомы основные догмы нерожденной еще религии, – задумчиво проскрипел старик. – Ад, рай, чистилище – все вместе это и есть Навь, но в реальности все намного проще и сложнее одновременно. Навь безгранична и многослойна, она имеет массу вложенных структур, отличающихся различными уровнями плотности. Здесь нет ада или рая в том смысле, который ты вкладываешь в эти понятия. Очень приблизительно и условно можно выделить три вида посмертия: восходящее, горизонтальное и нисходящее. Маршрут движения душ умерших зависит не столько от наличия отклонений или, если хочешь, грехов, сколько от плотности и качества самой души. В слои зоны Темной Нави души попадают крайне редко – и это, как правило, уж вовсе бесперспективные монады, а в Йотунхейме, где мы с вами сейчас находимся и который так напоминает тебе христианский ад, обитают совершенно иные создания, чуждые самой природе человечества.
– А кто определяет маршрут движения душ? – Стас замолчал, собираясь с мыслями. – Говоря иными словами, есть ли здесь высший суд или иная организация, способная объективно оценить поступки человека по делам его земным или хотя бы по намерениям?
– Крепко, однако, ваше сознание зомбировано новыми веяниями современных религий, – губы Чернобога вновь скривились в некоем подобии улыбки. – Место в посмертии для души полностью определяется наиболее стойкими побуждениями, чувствами и желаниями, заключенными в ней самой.
– Ты хочешь сказать, что мы сами определяем свое место в твоем мире?
– С тобой сложно говорить, Архонт, мы мыслим разными категориями, и ты меня изрядно раздражаешь своими глупыми вопросами. Я попытаюсь объяснить тебе очевидные истины твоим языком, но исключительно из любопытства к тебе лично и теплых чувств к этой непоседливой девчонке, – Чернобог приподнял свою клюку и указал в сторону Деваны. – Но постарайся не выводить меня из состояния равновесия.
 – Я приму это к сведению, Владыка, но, может, ты все-таки соблаговолишь ответить на мой вопрос?
– Соблаговолю, – старик пробовал на вкус явно понравившееся ему слово. – По своей структуре сознание человека представляет собой торсионное поле определенных параметров и одновременно является частью сознания Вселенной, которое, в свою очередь, также состоит из первичных торсионных полей. Основным законом этого мира является закон притяжения подобий – и, подчиняясь ему, душа притягивается в наиболее близкую ей плоскость Нави. Зачастую случается так, что разум человека вовсе не хочет попасть в это место, но «животная» душа оказывается сильнее его и принимает решение самостоятельно. Так понятнее?
– В общем, да. Но неужели разум высокоорганизованного существа не в состоянии подавить свои животные инстинкты и эмоции?
– Грубые и сильные чувства, так тщательно скрываемые вами в вашей физической жизни, в пределах тонкого мира высвобождаются и становятся необузданными. Душа теряет некий внутренний стержень стабильности физического тела, и господствующее положение среди чувств начинает занимать страх. Страх неизвестности и неопределенности, боязнь встречи с нематериальными сущностями тонкого мира, ужас нового состояния после смерти, трепет перед возможной болью – со всем этим может справиться только очень сильная личность.
– Получается, что неисправимый, но бесстрашный грешник, например грабитель, вор или убийца, обладающий сильным характером и хорошо структурированным сознанием, в твоем мире имеет несомненное преимущество перед праведной, но слабой личностью?
– Я тебя предупреждал, князь, и напоминаю еще раз – не забывай, с кем ты разговариваешь. Я являюсь ипостасью[292] зла и тьмы в нашем пантеоне, но в то же время я – неотъемлемая часть этого мира. Зло неразрывно связано с добром, как и свет с тьмою, хаос с порядком, жизнь со смертью. Эти два архетипа[293] являются основой самого существования мироздания, заложенной при его сотворении, и я полагаю, что тебе это хорошо известно. Впрочем, твой вопрос мне понятен, хоть он и неверно сформулирован, речь ведь идет о Законе Кармы?
– Закон возмездия, – Стас на какое-то время глубоко задумался. – Можно попытаться сформулировать вопрос, исходя и из этого закона. Каким образом кармическое клише физического существования отражается на дальнейшей судьбе души в мире посмертия?
– Кармические нити человеческой души очень плотно переплетены с кармическими связями этнических и более крупных эгрегоров и во многом определяют многообразие возможностей посмертного существования души, а зачастую – и длительность пребывания в моем мире. Разброс значений очень велик – от нескольких лет до нескольких тысяч лет, есть же души, в силу различных причин реинкарнирующиеся крайне редко.
– Как-то размыто звучит – впрочем, как и все, что нас окружает здесь, – Стас осекся, уловив сверкнувший взгляд Чернобога и съежившуюся рядом фигурку Деваны. – Не обращай внимания, Владыка – издержки воспитания или отсутствия такового. Скажи лучше, каков средний срок пребывания души в твоем царстве в период между реинкарнациями?
– Нет таких средних значений. – Похоже, терпение Чернобога иссякло, ибо серая мгла вокруг начала сгущаться, окрашиваясь во все более темные, местами красные тона. – В нынешнем времени душа может воплотиться в своем роде или племени уже через два-три поколения, в твоем будущем этот срок может составлять от 50 до 500 лет. В случае глубокого погружения или, наоборот, подъема в высшие сферы эти сроки могут быть продлены до нескольких тысяч лет. Душа же, полностью исчерпавшая свою Карму физического плана, покидает Навь навсегда и переходит к выполнению иных космических задач. Скажи, Архонт, я полностью удовлетворил твое неуемное любопытство, ибо мне с трудом удается сдерживать себя?
– Почти, – невозмутимо провозгласил Стас. – Последний вопрос, если позволишь?
– Говори, – сквозь зубы прошипел черный старец.
– Что случится с твоим царством, если человечество на этой планете будет стремительно и поголовно уничтожено?
– Перенаселение и дальнейший коллапс[294].
– Но ведь душа бессмертна?
– Душа – да. Навь – нет.
– Но что будет тогда с…
Договорить Стас не успел, серая вязкая мгла стремительно начала наливаться чернотой, а затем резко свернулась вокруг него и Деваны, втягивая их в черную воронку огромного смерча. Ощущение мощнейшего ментального удара расплавило мозг и ввергло сознание в беспамятство. В себя он пришел, лежа у жертвенника в черной пещере с ощущением дикой головной боли – давно уже забытым ощущением, и, надо сказать, крайне неприятными. Рядом тихо стонала Девана.
– Ты псих. Ты просто ненормальный. Самоубийца! – Девана попыталась принять вертикальное положение, но после двух неудачных попыток откинулась на спину. – Идиот.
– Полностью согласна со своей племянницей, – высокая черноволосая женщина, чем-то немного напоминавшая саму Девану, вдруг проявилась из воздуха и, присев на жертвенный камень, принялась внимательно рассматривать Стаса.
– Мара, – еле слышно прошептала Девана, – ты пришла за ним?
– Девана, как я могу забрать то, что еще не родилось в этом мире? Не глупи. – В голове Стаса вдруг сразу и резко просветлело. – Но познакомиться со столь редким экземпляром я давно мечтала.
– Невероятно рад знакомству, – пробормотал Стас, потирая все еще ноющий тупой болью затылок и поднимаясь на ноги. – Я так понимаю, Смерть собственной персоной, и главное – в свободное от основной работы время?
– Потрясающе, – весело улыбнулась Мара. – После столь хамского общения с Чернобогом и его ментальной пощечины у него еще осталось чувство юмора и силы на шутки!
– А вам очень идет улыбка, мадам. Девана, – Стас протянул девушке руку, помогая встать на ноги – Я смотрю, у вас с теткой много общего, и не только в чертах характера.
– Даже не думай об этом, – прошипела богиня. – А вы, тетушка, по какому поводу пожаловали?
– Да вот спешила лицезреть ваше рандеву с Чернобогом, да чуток не успела. Один бушующий ураган да разъяренного Темновита там и застала. Ты же знаешь, в таком состоянии ему на глаза лучше не попадаться. Но посмотреть на человека, налившего скипидара под хвост Сварогу и доведшего до исступления Владыку Нави, я была просто обязана. – Мара встала с камня и склонилась перед Стасом в изящном реверансе[295].
– Хватит кривляться, тетушка, не к лицу вам это.
– Откуда тебе знать, девочка, какое у Смерти может быть лицо? – грустно и задумчиво произнесла Мара, пристально глядя Стасу прямо в глаза.
– А с тобой, камикадзе[296] недобитый, у меня будет особый разговор, – девушка интенсивно растирала виски. – И чтобы я еще хоть раз согласилась на твои авантюры! Тетушка, – Девана повернулась к Маре. – Вы же не останетесь в обиде, ежели мы вас с собой приглашать не будем?
 – Зачем же меня приглашать, девочка? Ни к чему это. Придет время, я и без приглашения, сама в гости приду, – тихо прошептала богиня Зимы и Смерти вслед закрывающемуся порталу.
 
Глава 9
«Рюрик Людбрандсон Трувар»
 
Начало осени на юго-восточном побережье Ладожского озера выдалось теплым и солнечным. Легкий бриз нежно шевелил волосы Стаса и наполнял воздух прибрежной тайги озерной влагой. Бескрайние просторы водяной глади, подернутой легкой рябью, терялись за горизонтом. Собственно, это еще было не Ладожское озеро. В 865 году от рождества Христова оно носило название «озеро великое Нево» и являлось неотъемлемой частью торгового пути «из варяг в греки». Яркие представители этих самых варяг[297], расширив от удивления глаза до размеров чайного блюдца, замерли в немыслимых позах при виде появившегося из воздуха Стаса.
Торговое судно, представлявшее собой удивительную смесь кнорра[298] и боевого дракара[299] викингов[300], успешно переплавлялось через шумные пороги реки Волхов артелью местных бурлаков[301]. Дюжина купцов и их помощников расторопно руководила погрузкой многочисленных тюков на телеги и дальнейшей их транспортировкой вверх по течению реки. С десяток белокурых воинов, вальяжно развалившись на прибрежной гальке, не слишком внимательно слушали пузатого монаха, одетого в серую рясу с капюшоном и вдохновенно о чем-то проповедовавшего. Портал открылся непосредственно перед святым отцом и, похоже, в самой торжественный части его проповеди, потому как Стас успел уловить слово «изыди» и узреть воздетые к небу руки.
Необходимо признать, что служитель культа, в отличие от воинов-охранников, значительно быстрее пришел в себя и вполне адекватно отреагировал на сложившуюся ситуацию.
– Демон, – зычный трубный рев чем-то напоминал призывный зов лося в брачный период, – враг рода людского. Губитель душ наших праведных.
– Ну и почему сразу демон? Почему, например, не Святой Георгий? – Стас попытался разрядить обстановку шуткой, но то ли он слишком мало внешне походил на Святого Георгия, то ли ему попался очень воинствующий монах, только его шутка ни малейшего успеха не имела.
– Изыди, Сатана! – Воинствующий анахорет[302], осеняя себя и Стаса крестными знамениями, медленно двинулся в его сторону. – Воины, не дайте погубить души свои незрелые. Вступите в бой с посланником Дьявола, изгоните с земли праведной исчадье ада! – продолжал вещать громогласным и хорошо поставленным голосом монах.
Незрелые души воинов уговаривать долго не пришлось, ибо, в отличие от трудно впитываемых догм христианства, призыв «бей вражину» был прошит у них в подсознании с малолетства и выполнялся на уровне рефлексов. Девять рослых бородатых бойцов, под громогласные вопли монаха, стали довольно быстро приходить в себя, доставая мечи и боевые топоры. Буквально через пару секунд Стас был окружен весьма агрессивно настроенными и отлично подготовленными викингами, справедливо исповедовавшими принцип: «сначала бей, а потом знакомься». Колдовать под аккомпанемент лосиного рева святого отца явно не хотелось, и Стас, накинув на себя защитный кокон, со вздохом вытащил из заплечных ножен меч, вводя организм в темп.
Уровень подготовки морских бродяг и искателей приключений был выше всяких похвал, и даже обладая многократным превосходством в скорости и искусстве фехтования, Стасу пришлось изрядно повозиться. Стараясь не наносить ранений, он поочередно выключал бойцов точечными ударами в болевые точки. Прорвавшись к вопящему монаху, не удержался и врезал ему плашмя по темечку, что заставило последнего прервать неудержимый рев и временно погрузиться в нирвану[303]. Через пару минут перед ним остались два бойца, но по субъективным ощущениям они стоили всех остальных вместе взятых.
Высокий стройный обнаженный по пояс белокурый воин с невероятной скоростью вращал сразу двумя мечами и, похоже, сам находился в состоянии темпа, что весьма Стаса удивило. Вторым был рыжебородый гигант, ростом никак не меньше двух метров, вооруженный огромным топором с широким острым лезвием, инструктированным серебром, и также обнаженный по пояс. С гигантом Стас разобрался сразу, метнув нож рукоятью вперед в правую подмышку поднятой в замахе руки с топором, что привело к моментальной парализации передней конечности и шоковой боли, выведшей соперника из боя.
А вот с блондином пришлось фехтовать на мечах около двадцати секунд, и только впитанное генной памятью искусство древних витязей и несомненное превосходство в скорости позволило разоружить берсеркера. Но, даже оставшись без оружия, воин продолжал наносить смертельные удары, демонстрируя великолепную технику рукопашного боя. Особое удивление у Стаса вызвало наличие волновых ударов с вектором приложения усилий, направленных на сердце, печень, селезенку и даже мозжечок. Если бы не защитное поле, успешно поглощавшее смертельные удары, неизвестно чем бы мог закончиться этот необычный поединок. Отбросив в сторону меч, Стас молниеносно провел серию концентрированных ударов по болевым точкам, соединяя их болью в единый меридиан, отключая поочередно все конечности неугомонного противника.
– Ну вот, а ты говорил – демон. – Он поднял меч, вытер его о полу рясы монаха и воткнул в ножны. – Самый что ни на есть натуральный Георгий Победоносец. Вот только копьем бы не мешало обзавестись. – Стас пнул ногой попа в рыхлые ягодицы, одновременно корректируя сознание монаха и воинов, стирая память о своем необычном явлении. – Вставайте, отче. Уж солнце в зените, пришла пора полуденной молитвы.
– Кто ты, ярл[304]? – Невероятно быстро пришедший в себя после серии парализующих ударов викинг встал и, почтительно поклонившись Стасу, опустился на одно колено, протягивая ему оба своих меча. – Прими мое оружие как дань победителю.
– Оставь их себе, воин. – Стас смотрел в ясные голубые глаза викинга. – Как звать тебя, берсеркер? Откуда такое мастерство в сече и кулачном бою?
– Величают меня Оттар[305], сын Льета.[306] Воинскому искусству сызмальства отец обучал, с ним же и в походы ходил во славу Одина. И ты первый витязь, сумевший одолеть меня в честном бою за последние десять лет.
– Имена викингов говорят сами за себя. Страх войска и сын ужаса. Колоритно, ничего не скажешь. А на берегах Нево чего забыл? Неужто такой воин на купеческий кнорр простым стражем нанялся?
– Отцовский фьорд[307] давно разорен войсками короля Карла Лысого[308], дракар потоплен. Добираюсь до Ладоги. Хочу наняться в дружину конунга[309] Рерика[310] Трувара[311], владетеля Рустингена[312], и попытать счастья в землях словенов[313]. А как величать тебя, досточтимый ярл?
– Зови меня, – Стас на секунду задумался, – ну, к примеру, Асбранд[314].
– Славное имя, и вполне достойно великого воина. Откуда и куда путь держишь, ярл Асбранд? Не желаешь ли примкнуть к нашей ватаге и вступить в дружину конунга? Рерик не скуп на дирхемы[315] и женщин.
– С дружиной мы, пожалуй, повременим. Но ежели до Ладоги компанию мне составите – не откажусь. Насколько я понял, конунг Рерик – христианин? Да и среди вашей языческой компании представитель Церкви Христовой присутствует. – Стас указал пальцем на приходящего в себя и поскуливавшего монаха. – О каких женщинах ты речь ведешь, Оттар?
– Неужто вера и женщины как-то связаны, почтенный ярл? – искренне удивился молодой викинг. – Тем более что народы, населяющие эти земли, в большинстве своем языческой – нашей веры. Разница только в богах. Хвала Одину, девы Чуди[316], Веси[317] и Словении необычайно красивы и доступны. А сей служитель новой церкви вот уж второй месяц развлекает наше однообразное путешествие своими проповедями да пением псалмов. Веселый малый, и глотка у него луженая.
– Слова святого писания непременно проникнут в темные души варваров и дадут ростки истинной веры, аки прорастают по весне зерна пшеницы. – Святой отец, держась рукой за затылок, с трудом принял сидячее положение и воззрился на Стаса. – Ты какого роду-племени будешь, сын мой, и какой веры?
– Правильного роду я буду и столь же правильной веры. Сам удивляюсь, но, похоже, мы с тобой одной веры будем, отче.
– А почто лицо, облаченное высоким духовным саном, огрел по самой маковке своим мечом железным? – Хитрые маленькие глазки буравили Стаса, и ему на мгновение показалось, что его ментальная кодировка не очень-то подействовала на далеко не простого монаха.
– Случайно, святой отец. Можно сказать, машинально. Принял ваш трубный глас за зов четвертого ангела. Решил было, что настало время Страшного Суда, хотел перекреститься, да вот эти вот нехристи помешали. – Стас указал рукой на приходящее в себя воинство викингов. – Посему крестное знамение пришлось мечом творить, вот вам нечаянно толика благодати и перепала.
– Речи твои отдают богохульством, сын мой. Сдается мне, ты вовсе не благочестивый воин войска Христова, и душа твоя требует моей неусыпной опеки и неустанной молитвы. А к благодати, ниспосланной твоим мечом, не мешало бы приложить чего-нибудь холодного, вон какая шишка вскочила. И горло промочить тоже надобно, пересохло совсем от неустанных трудов, молитв и проповедей. – Монах внимательно присмотрелся к куче скарба, лежащей у ног столпившихся викингов, и, подумав, обратился к рыжебородому гиганту: – Стейн[318], не осталось ли в твоих мехах толики водицы родниковой, утолить жажду страждущего и невинно пострадавшего служителя божьего?
– Вы, святой отец, вчера вечером, распевая псалмы, два меха вина франкского приговорили, да полбочонка браги за борт вылили, борясь с зельем бесовским. Утром водицу из озера пришлось хлебать, – угрюмо проворчал великан, подбирая с земли огромный топор.
– Как сказано в Евангелии от Марка: «…Ничто, входящее в человека извне, не может осквернить его, но что исходит из него, то оскверняет человека».
– То-то, я смотрю, вас всю ночь рвало, отче. Скверну исторгали, или, может, это морская болезнь вас так одолела? – включился в разговор Оттар.
– Оттар, когда вы планируете причалить в Ладоге? – Стасу изрядно надоело слушать ворчливого попа, явно мучавшегося жесточайшим похмельем.
– Думаю, к вечерней зорьке будем в городе. Тут недалече – верст десять вверх по течению. Купцы уже весь груз, почитай, на корабль перетащили. – Молодой викинг, поставив руку козырьком, рассматривал копошащихся у высокого борта купцов и грузчиков.
– Святой отец, я предлагаю сейчас подняться на борт корабля, а вечером обещаю вам за свой счет облегчение в виде кувшина доброго вина. – Стас развернулся и зашагал в сторону ладьи.
– Да пребудет с тобой милость господняя, праведный христианин! Ибо сказано в Библии: «…Иди, ешь с весельем хлеб твой, и пей в радости сердца вино твое, когда Бог благоволит к делам твоим», – под веселый хохот воинов прогрохотал трубный голос монаха в спину Стаса.
Кувшином вина дело не ограничилось, и шумная компания искателей приключений, под монотонный рев псалмов отца Маркуса, разбила о стену припортового трактира уже седьмую пустую трехлитровую глиняную емкость. Из весьма противоречивых и сумбурных рассказов изрядно пьяной варяжской братии Стас усвоил, что в нынешнем смутном времени Ладога является едва ли не основным культурным центром всей Европы. Коренное население, представленное в основном финноугорскими народностями, было разбавлено норманнскими и скандинавскими племенами, представителями Чуди, Веси, Ями[319] и Словении. После призыва местными старшинами на княжение в Ладогу конунга Рустингена Рерика и освобождения последним города от десятилетнего ига викингов сюда хлынули сплошным потоком и бывшие земляки князя.
Таким образом, Ладога к концу IX века представляла собой развитой центр торговли, контролировавший сорокакилометровую полосу порогов нижнего течения Волхова, и являлась форпостом великого торгового пути «из варяг в греки». Стас напрягся и мысленно проложил этот непростой торговый маршрут, послуживший едва ли не основным источником развития и формирования Древнерусского государства. От Балтийского моря он проходил по реке Нева, Ладожскому озеру, реке Волхов, озеру Ильмень, реке Ловать. Затем волоком до реки Западная Двина, далее опять же волоком до реки Днепр, и только потом выходил в Черное море, по которому вдоль побережья Болгарии достигал Константинополя.
Великан Стейн заплетающимся языкам пытался поведать былинную повесть о том, как одиннадцать лет назад он вместе с нынешним шурином конунга Рерика Хельги[320] ходил в поход в здешние места и прибивал щит к вратам Ладоги. Из сбивчивых рассказов перебивающих друг друга флибустьеров, под гул непрерывающихся проповедей совершенно пьяного монаха, Стас кое-как понял, что в настоящее время готовится большой поход в Словенские земли, вверх по течению реки Волхов. Именно с этим связано массовое нашествие в Ладогу разного рода наемников, рассчитывающих, помимо высокой платы за ратное умение, также и на приличную добычу при разграблении богатых словенских городищ.
– «И похвалил я веселье, потому что нет лучшего для человека под солнцем, как есть, пить и веселиться: это сопровождает его в трудах во дни жизни его, которые дал ему Бог под солнцем», – громогласно изрек отец Маркус, перекрывая общий шум трактира, и тут же рухнул головой в блюдо с пшеничной кашей.
Видимо, последняя сакраментальная фраза знатока библейских догм все-таки дошла до пропитанного парами алкоголя сознания викингов, поскольку воины, потребовав у трактирщика еще вина, решили продолжить веселье. Ну, а какое может быть веселье без доброй драки, и какая приличная драка может начаться без достойного повода, а что извечно на Руси, да и во всем мире служило поводом для баталии? Конечно, женщина.
Чумазая девка, разносившая кувшины с вином, неожиданно стала объектом пристального внимания гиганта Стейна, который, не особо вдаваясь в нормы этики или морали, усадил ее к себе на колени, задрав грязную рубаху и обнажив упругие белые ягодицы. Стасу показалась, что местная официантка особых возражений не проявила и весьма благосклонно отнеслась к напористому ухаживанию такого заметного кавалера, как рыжебородый гигант, но, похоже, возражения имелись у сидящей за соседним столом компании.
Судя по внешнему виду, это были представители дружины местного князя, и, ощущая себя хозяевами ситуации, они никак не могли позволить заезжему пирату надругаться над честью дамы. По крайней мере, удар, нанесенный одним из дружинников полным дешевого вина глиняным кувшином по белокурой макушке Стейна, Стас попытался объяснить для себя именно этим мотивом. Необходимо признать, что, кроме великолепного визуального эффекта в виде разлетающихся глиняных осколков и красных брызг, какого-либо существенного урона здоровью Стейна данный благородный порыв дружинника не нанес. Бережно посадив девушку голыми ягодицами на осколки кувшина, викинг схватил благородного рыцаря в охапку и подбросил в воздух. Проделав замысловатую траекторию, защитник дамской чести приземлился плашмя на деревянный стол своих собутыльников, нанеся непоправимый урон имуществу трактира.
Сцапав за шиворот святого отца, Стас передислоцировался к дальнему одиночному столику, расположенному в глубине помещения, и принялся с любопытством наблюдать за разворачивающимся сражением. Виновница сей баталии также находилась рядом и с визгом и прыжками, отдаленно напоминавшими выступления группы поддержки в современном бейсболе, сопереживала своему кумиру. Понаблюдав несколько секунд осоловевшим взглядом за невероятными па фанатки Стейна, монах глубокомысленно изрек: «…И нашел я, что горче смерти женщина, потому что она – сеть, и сердце ее – силки, а руки ее – оковы. Добрый пред Богом спасется от нее, а грешник уловлен будет ею», – после чего, свалившись с табурета в угол, громогласно захрапел.
Стас не переставал удивляться невероятным кондициям бойцов этого времени. Легенды о былинных витязях и богатырях на деле оказывались не такими уж и фантастическими. Кроме отличной физической подготовки, потрясающего искусства рукопашного боя, впитанного едва ли не на генном уровне, многие бойцы явно обладали сверхвозможностями ментального плана. Две дюжины яростно дерущихся мужчин только на первый взгляд действовали беспорядочно и хаотично. Внимательно присмотревшись, Стас понял, что как минимум пятеро из них работают в темпе, не позволяя приблизиться к себе многочисленным соперникам и непрерывно сменяя оборонительные позиции на стремительные контратаки, направленные сразу по нескольким векторам.
Чем бы закончилась эта образцово-показательная демонстрация боевых умений и искусств, Стас спрогнозировать затруднялся. По субъективным ощущениям, кроме разгромленной мебели трактира, особого урона для здоровья никто из участников групповой драки не понес. Но, видимо, и ущерб, нанесенный имуществу питейного заведения, должен был иметь свои границы, поскольку в дверном проеме появились новые действующие лица. Высокий широкоплечий воин в остроконечном шлеме и чешуйчатой кольчуге держал в руках обнаженный двуручный меч. Уверенная поза, дышащая силой и явной мощью, подкрепленная, к тому же, десятком вооруженных дружинников, окруживших полукругом своего предводителя, моментально угомонила боевой пыл драчунов.
– Хельги! – Стейн, небрежно отбросив в сторону своего соперника, с ревом бросился к предводителю и заключил его в объятия, явно намереваясь переломать последнему ребра.
Драка прекратилась сама собой столь же стремительно, как и началась. Видимо, выброс адреналина в кровь, а также экстремальные кратковременные физические нагрузки возымели некий отрезвляющий эффект, ибо буквально через пять минут попойка началась практически с нуля. Даже святой отец Маркус раскрыл почти трезвые глаза и, потребовав кружку вина, многозначительно провозгласил: «И не упивайтесь вином, от которого бывает распутство…» После чего одним махом осушил полулитровую емкость. Не особо расстраиваясь, Стас профинансировал выставленный трактирщиком счет за нанесенный заведению ущерб, щедро отсыпав десяток серебряных дирхемов, достаточное количество которых он успел материализовать еще на торговой ладье викингов.
– Хельги, а мы с ватагой как раз поутру к тебе собирались. Дошел до нас слух, что конунг на юг в поход собирается. Чай, крепкая рука да зоркий глаз нелишними в дружине будут? – Наливая родственнику конунга кружку вина, уверенно произнес Оттар.
– Слава о твоем ратном искусстве идет впереди тебя, славный Оттар, старому другу и пройдохе Стейну также место в дружине отыщется, а вот остальных воев еще проверить в деле надобно. – Залпом опрокидывая в себя кружку, степенно проговорил Хельги.
– Неужто ты сам не видел нас в деле только что? – Стейн вскочил с лавки и, вскинув в воздух деревянную кружку, провозгласил: – Други, поднимем бокалы за здоровье славного Хельги и конунга Рерика!
– Ломать мебель в трактирах – не велико искусство, надобно на вас всех в сече да ратном бою посмотреть, опосля и обсудим все.
– Тут нынче собрался народ, не раз проверенный в ратном деле, а вой Асбранд, – Оттар кивнул в сторону Стаса, – сегодня по обедне так и вовсе один всю нашу ватагу во главе с отцом Маркусом, почитай, за пару минут в честном бою на землю уложил.
– Неужто и впрямь возможно такое? – Хельги пристально и внимательно посмотрел на Стаса. – Не слыхал я о витязях, способных в честном бою Оттара победить. А так, чтобы вместе со Стейном и прочими? Стейн, как же ты, старый вояка, допустил такое? – Воевода перевел взгляд на рыжебородого гиганта.
– Поскользнулся я, – промямлил, потупившись, гигант. – Чего ржете, обормоты? – взревел Стейн в ответ на дружный хохот собутыльников. – Я когда только собирался поскользнуться, вы уже все с раскрытыми ртами на земле валялись – ну, кроме Оттара, разве что.
– Вон оно как, – задумчиво протянул Хельги. – А что тебя, досточтимый Асбранд, привело в Ладогу? Неужто и ты хочешь на службу к конунгу Рерику податься?
– Нет, воевода, у меня дорога иная. Ратное дело не по душе мне. Вольный путник я.
– Вольный путник с полным кошелем полновесных дирхемов, с добрым мечом за плечами, да еще и в бою искусный? Не тать ли часом лесная? Чем на пропитание зарабатываешь, Асбранд?
– Ведун я, славный Хельги. От нечисти лесной жителей деревень да городищ избавляю. От хворей разных слово заговоренное имею. Да и многое другое ведаю. Тем и живу. Как видишь, небедно.
– Борьба с нечистью и нежитью – дело богоугодное, – прогудел успевший уже повторно захмелеть монах. – Да только бороться надобно силой веры да крестом животворящим. А ты, сын мой, сдается, к колдовству склонный, хоть и знаком со Святым Писанием. Я это еще там, у Ладоги почуял, – Маркус почесал заметную шишку на затылке, – опосля ниспосланной тобой благодати. А колдунам место на костре очищения, ибо противны они вере истиной.
– Ты, святой отец, с кострами-то повремени, чай, не на папских землях находишься! – повысил голос Хельги. – В здешних местах твою непомерно болтливую и благочестивую голову могут в момент на жертвенный камень в капище Чернобога уложить, так что язык попридержи.
– Свят, свят, свят, – трижды перекрестился монах и уткнулся носом в кружку.
– А скажи-ка мне, Асбранд, коль ты столь мудр и учен – ведомо ли тебе будущее?
– Наше будущее в руках наших, и мы ежесекундно творим его сами. Тебя, воевода, на словенском языке часом не Олегом кличут?
– Есть такое дело. В тех землях, куда конунг с походом собрался, мое имя действительно звучит как Олег, – кивнул головой воевода.
– И собрались вы с Рюриком к Ильмень озеру в верховья Волхова? Хотите основать новый град в богатых словенских землях?
– Откуда планы конунга тебе ведомы, Асбранд? Вынужден признать, что прав ты, только конунга Рериком кличут.
– Это пока. Как и тебя – Хельги. Совсем скоро вы станете Рюриком и Олегом, – задумчиво проговорил Стас, внимательно рассматривая будущего легендарного князя Киевской Руси. – И веру словенскую примете, и богам здешним поклонитесь, от Христа отказавшись.
– Богохульствуешь, колдун! – заревел враз отрезвевший монах. – Изыди, Сатана! – Маркус неистово осенял крестным знамением себя и присутствующих, норовя попасть тяжелым оловянным крестом меж глаз Стасу.
– Вон ты куда замахнулся, ведун, – тихо произнес Хельги, кивком головы указав на монаха. Два догадливых дружинника тут же подхватили разъяренного служителя церкви под локти и оттащили от стола. – А что еще о будущем поведать можешь, мудрый Асбранд?
– Не всегда полезно человеку знать свою судьбу. Да вот только тебе, Олег, славный путь ею предначертан. На века и тысячелетия останешься ты в памяти предков. И путь твой лежит на юг, далеко на юг, где тебе предстоит прибить к вратам великого града еще один щит[321].
– Добрые дела пророчишь, ведун, за такое слово вещее и награды не жалко. – Воевода потянулся к тугому кожаному кошелю, висевшему на поясе.
– Ведуну ни к чему княжьи дары, – машинально проговорил Стас и запнулся, а затем безудержно расхохотался. Мысль, пришедшая в голову, поражала своей абсурдностью, но приходилось признать, что легендарным волхвом, воспетым в поэме великого поэта, оказался не кто иной, как он сам – Станислав Николаевич Рогозин.
– Над чем смеешься, ведун? Ты мудр и силен, но насмехаться над воеводою княжеской дружины не позволено никому. Коль отказываешься от даров, отдай серебро другам своим. – Хельги бросил на стол жменю дирхемов.
– Не серчай, воевода. Не над тобой я глумлюсь. Над собственной глупостью насмехаюсь. Благодарю за гостеприимство и компанию, но, видно, пришло время нам с вами расставаться. – Стас встал из-за стола и вежливо склонил голову.
– Куда же ты, на ночь глядя, направишься? – в два голоса спросили Оттар и Хельги, поднимаясь вслед за Стасом. – Переночуй в корчме, а поутру двинешься в путь. Такого воя любой купец с радостью к себе на ладью возьмет, а кораблей на пристани, почитай, с десяток стоит.
– Мне чащоба и ночь не страшны – ведун я, али как? Да и трава на любой лесной поляне мне милее и мягче соломы в трактире. Тебе же, Олег, на прощание хочу процитировать отрывок из еще не написанной поэмы еще не родившегося поэта:
«Так вот где таилась погибель моя!
 Мне смертию кость угрожала!
 Из мертвой главы гробовая змия,
 Шипя, между тем выползала;
 Как черная лента, вкруг ног обвилась,
 И вскрикнул внезапно ужаленный князь[322]».
– О чем это ты, ведун?
– Думай, князь, – бросил Стас через плечо, выходя сквозь пустой проем выбитой двери трактира.
С лесной поляной Стас, возможно, и погорячился, а вот огромный стог пахучего сена ему с успехом заменил мягкую перину и постель в теплую осеннюю ночь. Выйдя поздним вечером из трактира, он поначалу даже пожалел о принятом решении покинуть компанию пьяных викингов, поскольку сам еще четко не представлял своих планов на будущее. Рассудив, что утро вечера мудренее, открыл портал и, совершив два прыжка вверх по течению реки, обнаружил отличный песчаный пляж, а на опушке леса – стог скошенной и уже высушенной травы. Откуда-то с юга доносился слабый шум порогов, следовательно, где-то поблизости могла быть деревушка или небольшое городище. Естественное водное препятствие для торговых судов в эти времена и на такой реке служило неплохим источником доходов для местных бурлаков.
Просканировав территорию и не обнаружив в соседнем лесу никакой явной угрозы – видимо, это было слишком шумное и людное место для нечисти, – под размеренный шелест листвы и дурманящий запас полевых трав Стас провалился в сон. Разбудил его женский плач и невнятное бормотание, раздававшееся со стороны песчаного пляжа. Решив, что с выводами по поводу местной нечисти он явно поторопился, Стас, кряхтя, выбрался из стога на ярко освещенную полной луной лесную опушку. У самой кромки воды аккуратной стопкой была сложена холщевая рубаха, а на мелководье, распустив по плечам волосы цвета соломы, на коленях стояла молодая девушка и, как показалось Стасу, молилась.
Белое не тронутое загаром женское тело в блеклом свете полной луны отдавало синевой, и в сочетании с распущенными волосами и погруженной в воду нижней половиной тела принять ее за жительницу речных глубин не составляло особого труда. Связываться с водной нежитью не было ни малейшего желания, и Стас уже было развернулся, собираясь снова забраться в свое теплое лежбище, как его сознания слегка коснулась чужая мысль. И мысль эта была не слишком характерной для русалки, поскольку необходимо было обладать совсем уж безумной фантазией, чтобы представить себе мавку[323] или водяницу[324], собирающуюся утопиться.
Судя по всему, девушка отличалась характером решительным и твердым, поскольку ее действия не особо расходились с мыслями, и в следующий миг гибкое тело, оттолкнувшись от песчаного дна, стремительно поплыло к центру реки. Стасу уже во второй раз за сегодняшний день пришлось вводить себя в состояние темпа и мчаться гигантскими прыжками от опушки к пляжу, на ходу сбрасывая заплечные ножны и тяжелую куртку. Даже в десятки раз ускорив свое движение, догнать девушку он не смог, и пришлось нырять в холодную воду стремительной реки.
Только с третьей попытки он увидел корону белых волос, развевающихся над головой медленно погружающейся на дно женщины, уже успевшей заполнить свои легкие речной водой. Сделав стремительный рывок в глубину, он смог ухватить правой рукой густые кудри утопленницы и включить портал. Уже сквозь начавшийся струиться в портале слой воды ему привиделись протянутые в мольбе девичьи руки и послышался жалобный многоголосый плач. Разбираться, померещились ли его затуманенному кислородным голоданием мозгу жительницы водных глубин, или действительно русалки оплакивали свою несостоявшуюся подругу, у него времени не было.
Перекинув через колено безвольное женское тело и сделав несколько интенсивных толчков скрещенными ладонями в области грудной клетки, он смог вызвать позывы рвоты. Освободив легкие от речной воды и прокашлявшись в течение минуты, девушка села на песок и посмотрела на Стаса еще мутными, ничего не понимающими глазами.
– Сударыня, я, конечно, на благодарность не претендую. И прекрасно понимаю, что явился невольной помехой в осуществлении вашего грандиозного замысла… – Стас стаскивал с себя одежду и выкручивал ее. – Я даже не спрашиваю, что легло в основу столь глобальной идеи, но скажите мне, неужели утопление – это самый простой и безболезненный способ лишить себя жизни? Вот никогда не понимал, как человек может сам по доброй воле заставить себя утонуть? Есть же инстинкт самосохранения, в конце концов, он просто обязан был заставить физическое тело бороться за свою жизнь, даже против воли хозяина. – Рогозин подобрал свою сухую кожаную куртку и накинул на голые плечи девушки.
– Сын, – синими дрожащими губами пробормотала деву шка.
– Что – сын? – Стас чуть поправил нити ауры девушки и вплеснул в нее толику энергии, согревая и успокаивая хрупкое тело.
– Умер, но не мертвый. Пятый день уже пошел. Не дышит, но и не холодеет, теплый лежит. – Озноб девушку отпустил, и она начала говорить более внятно и связно. – Мужик сбежал.
– Хорошего мало, конечно, но ведь детская смертность в это время – явление нередкое, почитай, из пяти только один и выживает. А то, что мужик сбежал, так тоже не повод себя жизни лишать. Ты девка ладная, неужто нового мужика не найдешь да детей ему еще не нарожаешь?
– Соседи все одно на вилы поднимут. Они сына нежитью считают, сегодня ночью и убьют его, да и меня тоже. Потому и муж сбежал. А как я могла кровинушку свою оставить? Да только все одно жизни не будет, вот и решилась сама руки на себя наложить… – Девушка согрелась и, выговорившись, разрыдалась.
– Слезами делу не поможешь. Ты, дорогуша, рубашку свою накинь, в отличие от моей одежды, она сухая. И представь себе дом свой и сына, посмотрим, что за хворь такая приключилась.
Разогнав десяток чумазых мужиков, столпившихся у неказистой полуземлянки, расположенной на самой окраине небольшой деревеньки, Стас осмотрелся. Судя по витавшей в воздухе ауре злобы и ненависти, народные мстители действительно пребывали тут явно не с благими намерениями, и подоспел он весьма вовремя. Применять к бурлакам какие-либо меры силового или физического воздействия не пришлось, при виде материализовавшейся односельчанки в объятиях мокрого воина местные мужики тут же проявили чудеса невиданной скорости, в секунду растворившись в ночных сумерках. Разбор возможных последствий подобной мистификации Стас решил оставить на потом и, согнувшись вдвое, попытался протиснуться в узкий лаз землянки.
Милена споро разожгла пару лучин, и в колеблющемся неярком свете на лавке в углу Стас рассмотрел мальчика, лет семи-восьми от роду, с бледным лицом мертвеца, закрытыми глазами и сложенными на груди руками. Парнишка явно был жив, еле заметный нитевидный пульс прослушивался, но сердце билось с интервалом пять-семь ударов в минуту. Слабое дыхание тоже ощущалось. Неестественно суженные в темноте зрачки на свет никак не реагировали, отсутствовала и реакция периферийной нервной системы на внешние раздражители.
– Парнишка в коме[325], – пробормотал Стас. – Но почему? Что предшествовало такому состоянию? Травмы были, особенно головы? – обратился он к хозяйке, присевшей у изголовья мальчика и судорожно сжимавшей его руки.
– Да кто же его знает! Пять дней назад из лесу пришел с лукошком ягод, лепешку пшеничную съел и боле не вставал.
– Может, чем отравился в лесу? – неуверенно предположил новоявленный терапевт.
– Василько с измальства в лесу. Там и вырос. Ему любая ягода на болотах знакома. Как же можно отравиться? – удивленно подняв на него глаза, спросила Милена.
– Василь? Он что, крещеный?
– Да, муж настоял. Сказал, что новая вера нынче в почете. Сам конунг Ладожский, и тот в новую веру обратился. А так-то с рождения его Вышатой кличут.
Стас более внимательно присмотрелся к ауре мальчика, но никаких фатальных отклонений не обнаружил, судя по энергетическим линиям, тело парнишки было вполне здорово, только изрядно ослаблено пятидневным голоданием. Сосредоточившись и слегка напрягшись, Стас увидел и остальные тонкоматериальные энергетические оболочки ребенка, а вот с ними как раз было не все в порядке. Зыбкое стихийно-статическое тело едва просматривалось в общей энергетике парня и стремилось куда-то в глубины иных измерений, явно намереваясь покинуть этот бренный мир.
Мысленно потянувшись за ним, Стас внезапно оказался в серой пустоте, пронизанной вкраплениями металлического цвета и мерцавшей алыми искрами плавающих огней.
– Зачем в гости пожаловал, Архонт? – Бархатный голос раздался из пустоты, и перед Стасом материализовалась скамеечка с сидящей на ней Мареной. В руках богиня Смерти держала большой клубок нитей с воткнутыми в него золотыми спицами.
– Не чаял тебя здесь увидеть, Мара, и не могу сказать, что рад этой встрече. – Стас попытался под деланным равнодушием скрыть удивление и некоторую растерянность.
– Не тушуйся, князь, я привыкла. – Скрыть самые потаенные чувства от этой женщины, видимо, было попросту невозможно. – Кому приятно Смерть воочию лицезреть? Только ведь в этом клубке твоей нити еще нет, чего же тебе бояться? Мог бы ради приличия на меня и как на женщину взглянуть. Неужто хуже я твоей Деваны ненаглядной? – Марена встала и, резко крутнувшись вокруг своей оси, разметала веером иссиня черные густые волосы.
– Любая гиперборейская княжна всегда даст сто очков вперед самой очаровательной человеческой женщине, – Стас говорил искренне, ибо Мара действительно была поразительно красива и стройна, но красотою мрачной, демонической, притягивающей и пугающей одновременно. – Вот только давай, богиня, не будем играть в «свет мой, зеркальце, скажи…». Лучше ответь, куда это меня занесло на этот раз?
– Скучный ты ухажер, Архонт, и чего только Девана в тебе нашла? Мы с тобой в царстве Чернобога, да и мое оно тоже. – Мара на секунду задумалась, внимательно рассматривая Стаса. – В одном из верхних миров Нави.
– Но ведь мальчик еще не мертв, а я шел по нитям его души. Что же он делает в твоем мире?
– Тебе, Белый Князь, не следовало бы вмешиваться в мирские дела этого времени, чай, и сам понимаешь, чем это может грозить. Вот ты час назад отобрал у меня душу Милены, не имея на то никакого права, а теперь, значит, за душой мальчонки пожаловал? – Мара выплела из клубка тоненькую, не толще человеческого волоса нить и посмотрела на Стаса.
– Зачем тебе парнишка, он-то и пожить не успел вовсе?
– Ты совершаешь ту же ошибку, что и все люди на Земле. Не я определяю судьбы людские, не я принимаю решение, жить или умереть, я всего лишь привожу в исполнение приговор, но без меня сама жизнь на Земле была бы невозможна. Ведь Смерть – это не конец всему, а только начало, переход к другой жизни или обретение свободы в другой реальности. Ведь после зимы всегда наступает весна.
– Ты знаешь, Мара, эти теологические премудрости мне почти год вбивал в голову твой сын Богумир… – Стас заметил, как вздрогнула и напряглась грозная богиня. – И я тебя прошу во имя любви, во имя материнской любви, – зрачки Мары расширились и налились красным светом, – оставь этому ребенку жизнь. Пожалей его мать, которую я невольно вырвал из твоих владений.
– Не переходи черту, Станислав, ты не в своем хрустальном замке, – голос Марены срывался от едва сдерживаемого гнева. – Я любила своего сумасбродного сына, и не моя вина в том, что он родился человеком. Родился смертным.
– Твой сын родился с великой и бессмертной душой, и все человечество склоняет голову перед ним. В отличие от вашего гордого племени, он знал, что такое любовь и сострадание. Я прекрасно осведомлен о секрете его невероятного долголетия, потому и прошу тебя в память о нем – оставь жизнь этому мальчишке.
– Я никогда не понимала, что он нашел в тебе, – задумчиво проговорила богиня, теребя пальцами тончайшую, вот-вот готовую лопнуть нить жизни мальчика, – и почему добровольно отказался от власти и от жизни вообще? Тебе это, случайно, не известно, Архонт?
– Он очень любил жизнь, но больше жизни он любил человечество. И ради этой любви он ушел из жизни – неужели вы, кичливые князья Гипербореи, так до сих пор этого и не поняли?
– Любовь? Вы – люди – вкладываете в это слово нечто всеобъемлющее, творящее и созидающее, непонятное нам. – Руки Мары безвольно опустились, отпуская тонкую нить. – К мальчику на болоте присосалась Крикса, она и сейчас дистанционно пьет его жизненные соки и энергию. Иди вдоль фиолетовых нитей его мутабельной оболочки, и ты найдешь ее. Убив тварь – освободишь мальчика.
– Спасибо, Мара. Ты великодушна, хоть это и звучит абсурдно. – Стас опустился на одно колено и поцеловал холодные длинные пальцы Смерти.
– Но запомни, Архонт, – устало и как-то совсем равнодушно произнесла богиня, – то, что ты спас Милену – это полбеды, ее нити судьбы допускали такой вариант развития событий. Но Вышата должен был умереть сегодня ночью, либо полностью истощившись, либо от ножа своих соплеменников. Посмотри сюда, – Мара пальцем подцепила еле заметный волосок, – его нить жизни не тонка и слаба, как ты сейчас полагаешь, она просто исчезает из этого мира.
– Что это значит? Он в любом случае умрет? – Стас, уже собиравшийся покинуть этот хмурый мир, остановился и вопросительно взглянул на Марену.
– Умрет? Скорее, наоборот. И ответственность за это событие целиком лежит на тебе, Архонт. Ведь твоей нити тоже нет в этом клубке, – последние слова долетели до слуха Стаса отдаленным шепотом исчезающей в портале богини Смерти.
Жирная полуметровая летучая мышь с перекошенным детским лицом сидела на болотной кочке и кряхтела от удовольствия. Голод, вечный всепоглощающий голод на какое-то время отступил. Вот уже пятые сутки она наслаждалась пусть и относительной, но сытостью. Энергетика семилетнего мальчугана оказалась на редкость мощной и питательной, и крикса пыталась растянуть удовольствие, смакуя и тщательно переваривая душу ребенка, блаженствуя от эфемерного состояния насыщенности. Эйфория быль столь велика, что злобная и обычно осторожная тварь утратила всякую бдительность и не обратила внимания на легкий хлопок открывающегося портала. Ей повезло, она умерла в плазменном огне фаербола, даже не успев понять, что произошло, умерла счастливой и сытой.
Мальчик открыл глаза и слабо вздохнул, Милена с громкими рыданиями упала ему на грудь.
– Вы бы, мамаша, вместо того чтобы слезы на рубаху парня проливать, водицы ему испить дали, а еще лучше – бульончика или ушицы. – Стас отряхивал с себя болотную грязь и ряску. – И потом, где у вас тут стиральная машинка? Как я в таком виде поутру на глаза людям покажусь?
Оставлять Милену с сыном в деревне было нельзя, это Стас понимал, но и взваливать на свои плечи подобную обузу не было ни малейшего желания, как и объективной возможности. Мелькнула мысль перебросить их в далекое прошлое, в район своего хрустального замка, но подобное вмешательство в естественный ход событий также могло быть чревато, особенно с учетом многозначительных намеков Марены.
После Ладоги он собирался навестить Древний Новгород, но теперь, пообщавшись с будущим киевским князем, решил свое путешествие произвести не только в пространстве, но и во времени. Подготавливать девушку к хроноброску никакой необходимости не было, поскольку после чудесного выздоровления своего сына Милена смотрела на Стаса как на сошедшего с небес бога и удивляться ничему явно не собиралась.
Они стояли на высоком берегу все той же реки Волхов, только в 170 верстах выше по течению. Вышата крепко держался за подол мамкиной рубахи и расширенными от удивления глазами смотрел на окружающий его мир. Волхов, питающийся водами озера Ильмень, даже в своем верхнем течении представлял собой стремительную и полноводную реку, на обоих берегах которой раскинулись небольшие поселения.
Они находились на левом, западном берегу реки, где с высокого холма просматривался укрепленный частоколом детинец, расположенный чуть выше по течению и стоящий особняком от общего городища. На жилище правителя или князя детинец походил крайне мало, ибо, по сути, представлял собой обнесенную высокой изгородью площадь с каменным капищем и деревянными идолами в центре.
Остановившись в портовом трактире и сняв за немыслимые деньги отдельную комнату, Стас в первую очередь решил определиться с судьбой своих спутников. Перебросив себя в прошлое на два года, он, безбожно соря деньгами, выкупил у местной общины изрядный кусок земли и, с трудом найдя артель строителей, договорился о возведении большого дома со всеми причитающимися к нему постройками.
Существует категория людей, над которыми не властно ни время, ни пространство. Прорабы и строители относились именно к ней и мало изменились за прошедшие века и тысячелетия. Это стало очевидно, когда он появился на стройке два месяца спустя.
– Где Космята? – поинтересовался пораженный заказчик у валявшихся на завалинке вдрызг пьяных работяг. Строительная площадка за истекшие два месяца существенных изменений не претерпела и являла собой двадцать соток перерытой земли, обнесенной колышками и добросовестно опутанной бичевой.
– Так в кабаке, за материал торг ведет, – проблеял мужик, с трудом оторвав от земли заросшую голову. – Ужо который день, – добавил, чуть подумав, строитель, все-таки узнав хозяина.
Прораб по имени Космята обнаружился неподалеку в забегаловке, и находился он в состоянии не менее плачевном, чем его подопечные. Обнявшись за плечи с заезжим купцом, они в два голоса выводили замысловатую песню, смысл слов которой явно ускользал от Стаса, как, впрочем, и от самих исполнителей.
Будучи славянином, Стас прекрасно понимал загадочную русскую душу, и фраза типа: «Мне надо выпить и подумать» никакого внутреннего конфликта или душевных терзаний у него не вызывала. И именно глубокое осознание того факта, что ни за какие деньги эту братию заставить работать не удастся, подвигло его к применению не очень честного, но достаточно эффективного метода психологической кодировки.
Собрав пошатывающуюся, разящую луком и брагой артель во главе с их предводителем, Стас популярно объяснил, что своим поведением они навлекли гнев местного грозного божества, и теперь до окончания строительства дома пить алкоголь никак не смогут. А ежели попытаются бросить стройку, то пить не смогут и вовсе никогда. Под недоверчивые ухмылки и громогласное икание местного пролетариата он удалился и появился вновь только через месяц.
Ситуация изменилась коренным образом. Работа кипела с невероятным энтузиазмом во всех направлениях. Коробка терема, срубленная из огромных бревен, была практически закончена. Параллельно возводились многочисленные хозяйственные постройки. Даже вопрос оплаты не стоял так остро, как раньше. Трезвые и злые взгляды мужиков Стас ловил на себе со всех сторон, но моральный аспект дела его не особо беспокоил, как и угрызения совести.
Строительство продолжалось ударными темпами, опережая график едва ли ни в два раза. Через девять месяцев на окраине поселка Людин, населенного в основном кривичами[326], высились барские хоромы. Особую гордость у Стаса вызывала баня, построенная по его личному проекту и являвшаяся для этих времен полнейшим ноу-хау[327]. Еще некоторого времени потребовало обустройство нового жилья, закупка необходимого скарба и утвари, различной домашней живности, а также наем обслуживающего персонала.
В целом на строительство, окончательную отделку и полное обустройство хозяйства ушло около полутора лет реального времени. Субъективного времени у Стаса весь этот трудоемкий и изматывающий нервы процесс занял около трех суток. Объективно же, например для Милены и Вышаты, прошло всего сорок минут, в течение которых Стас отлучался к трактирщику заказать в номер ужин.
– Милена, сегодня переночуем здесь, поздно уже, – начал Стас, усаживаясь за накрытый на скорую руку стол, – а завтра переселимся в другое место. Ты теперь хозяйка целого поместья со всей причитающейся инфраструктурой: свиньями, козами, коровами, дворовыми девками и прочей требухой.
– Ты приглашаешь нас в свой дом, господин? – дрожащим голосом тихонько спросила девушка. Как понял Стас, Милене было от роду всего двадцать три года. Удивляться, собственно, было нечему, в это время женщины рожали детей рано, и зачастую двенадцатилетняя девочка уже становилась женой, а вскоре и матерью.
– Нет, сударыня, теперь это твой дом. Купчая на землю оформлена на твое имя, как и весь остальной скарб. Так что владейте и наслаждайтесь жизнью. Серебра я тебе оставлю, хватит надолго, а там уж смотри сама. Девушка ты симпатичная, думаю, одна не останешься. Особо с таким приданым. За сыном только присматривай. Похоже, непростая судьба его ждет. Просто так смертные из Нави не возвращаются.
– Как же так, господин? Разве можно так? Да и за что богатство такое? – Милена совсем растерялась, забыв даже о снеди, на которую минуту назад смотрела голодными глазами. – Век тебе служить буду, любое желание исполню, только намекни! – Девушка, упав на колени, начала целовать руки Стаса. – Я ведь тебе и так по гроб обязана за жизнь свою и Вышаты, а тут еще и это…
– Прекратите причитать мадам! – Стас нервно отдернул руку. – Милена, ты же минуту назад слюной подавиться готова была. Садись за стол – ешь. И спать. Утомился я с этим строительным синдикатом[328].
– А ты, господин, что будет с тобой? Увижу ли я тебя еще?
– Не стоит обо мне думать, Милена. Моя дорога лежит в дальние страны, и пути наши через пару дней разойдутся. Таков уж мой удел.
Погасив масляные лампады, Стас, раздевшись, забрался на огромный матрац, набитый соломой, укрылся необъятным одеялом, сшитым из кусков звериных шкур, и провалился в забытье. Сон длился недолго. Разбудило его нежное прикосновение обнаженного женского тела, прижавшегося сзади к нему, а также ласковые касания кончиков пальцев где-то в области паха.
– Милена, в этом нет абсолютно никакой необходимости, – пробормотал еще окончательно не проснувшийся Стас.
Но девушка придерживалась принципиально иной точки зрения и была достаточно настойчивой в ее осуществлении. Кроме напористости, ему пришлось признать и наличие немалого умения, обусловленного скорее женской интуицией и природным темпераментом, чем богатым жизненным опытом. Решив, что сопротивляться в подобной ситуации будет, по крайней мере, глупо, Стас развернулся и обнял молодое полное энергии и страсти женское тело, отдавшись в полной мере извечному влечению плоти. Полностью измотанные и счастливые, заснули они только с первыми петухами.
Милена, восхищенно раскрыв рот, смотрела на обширное, вымощенное деревянными настилами подворье ее новых владений. Выстроившаяся в два ряда дворовая челядь[329] почтительно приветствовала свою новую хозяйку. Просторные комнаты светлиц с большими окнами, затянутыми слюдой, две огромные русские печи, сундуки с коваными медью углами и массивная деревянная мебель после лесной землянки казались ей как минимум жилищем богов. Впрочем, по поводу прямой причастности Стаса к категории небожителей у девушки не имелось ни малейших сомнений, об этом свидетельствовали восторженные взгляды, иногда бросаемые на него из-под длинных пушистых ресниц.
Оставив Милену с сыном осваиваться в новых владениях, знакомиться с богатым хозяйством и многочисленным обслуживающим персоналом, Стас отправился в детинец. Данное место имело скорее ритуальное значение и, кроме отправления обрядов, служило для обсуждения и решения насущных вопросов общины, являя собой прообраз будущего новгородского вече.
Уборочная страда подошла к своему завершению, и многолюдная толпа возвращалась с торжища[330], расположенного на противоположном берегу реки, как раз напротив детинца. Паромная переправа исправно пополняла людской поток, сплошной лентой поднимавшийся к древнему капищу. Многочисленные лодки и плоскодонки споро сновали вдоль берега и пересекали фарватер реки.
Южнее Людина, верстах в трех вверх по течению реки, располагалось еще одно небольшое городище, обнесенное высоким частоколом, откуда по проселочной дороге, оставляя после себя облако пыли, в сторону детинца галопом неслась небольшая кавалькада. Расталкивая неповоротливых, утомленных солнцем, рыночной суетой и брагой горожан, Стас пробрался к центру капища, где на жертвенном плоском камне готовились разрезать горло белой, как снег, козе. В самом центре стоял высокий, крепко сложенный и, несмотря на почтенный возраст, статный воин в богатых доспехах, инструктированных золотом и серебром.
Первая пришедшая Стасу в голову мысль была о «дежавю[331]» либо психическом помутнении, вызванном переутомлением. Прямо перед ним у высоченного деревянного идола Сварогу стоял князь Рус – племянник Ария Оседня. Состарившийся, заматеревший, но как две капли воды похожий на того самого Руса, с которым ему довелось схлестнуться на узких улочках Кайле-града в долине Аркаим. Удивляться чему-либо в этом мире Стас давно разучился, но даже самые фантастические гипотезы не могли объяснить продолжительность человеческой жизни в двадцать четыре века. Существовали исключения, например, в лице Богумира, но это был особый случай, не имевший к данной ситуации никакого отношения.
Его размышления о вечном были прерваны самым что ни на есть хамским образом. Земля под ногами качнулась, и только через мгновение он осознал, что находится в свободном полете. Сгруппироваться и развернуться в воздухе на сто восемьдесят градусов, а также ввести тело в состояние темпа было делом сотой доли секунды. Еще через миг острие кинжала проткнуло толстую кожу в области кадыка и замерло, окрасив булатное лезвие ярко-алой каплей крови, медленно стекавшей по змеевику холодной стали. На него сверху вниз смотрели расширенные от ужаса синие глаза гиганта Стейна.
– Стейн, сколько раз я тебе говорил, прежде чем работать мускулами, попытайся хоть слегка пошевелить извилинами, – раздался насмешливый голос, и от группы всадников отделился богато одетый воин, направляясь в их сторону. – Рад тебя видеть живым и здоровым, Асбранд, после стольких лет разлуки. Каюсь, не верил в твое уникальное ратное мастерство и уж вовсе не чаял воочию лицезреть подобное искусство.
– И ты будь здрав, Хельги, – склонил в приветствии голову Стас. – Тебя я тоже рад видеть, Стейн. Не могу не признать правоту воеводы, но мыслительный процесс – дело крайне тонкое и утомительное, не так ли, дружище? – Стас протянул руку викингу.
– Не Хельги, а Олег. Все, как ты предсказывал, ведун. Как видишь, уже и Сварогу жертвы приносим. Ежели и остальные твои пророчества сбудутся, вовек мне с тобой не рассчитаться, – уже тише для него одного произнес воевода. – Пойдем, представлю тебя Князю Новгородскому – Рюрику.
– Значит, уже князь, а не конунг, и Рюрик вместо Рерика, – задумчиво проговорил Стас. – А по какому поводу жертвоприношение старику Сварогу?
– Сын у князя сегодня родился, а у меня племянник. Почитай, пятнадцать лет боги деток конунгу не давали. Радость великая в княжеском доме – наследник как-никак. Пир в городище намечается, и ты, ведун, почетным гостем будешь. Даже не думай отказываться! – весело разглагольствовал Олег, идя рядом со Стасом и ведя под узды коня. С другой стороны, держась за все еще кровоточащее горло, молча угрюмо шествовал Стейн.
– Как нарекли младенца? – Стас вопросительно посмотрел в глаза Олегу.
– Ты же ведун. Угадай! Час назад только имя дали, никто его еще не может знать, кроме меня, Ефанды да князя. – Олег остановился и, взяв Стаса за плечи, посмотрел ему в глаза. – Ну же, Асбранд, по силам тебе такое чудо?
– Не велико чудо чужие имена отгадывать. Особо ежели малость историю в школе изучал, – почти шепотом добавил Стас. – Что-то мне подсказывает – нарекли вы младенца Игорем.
– Игорем? Да нет, ошибся ты, ведун. Ингваром мы его назвали. – Олег неожиданно остановился и, хлопнув себя огромной ручищей по лбу, уставился на Стаса.
– Ингвар[332], Игорь – чай, имя-то одно и будет, – прокомментировал густым басом молчавший до этого времени Стейн.
– «Устами младенца глаголет истина», – Стас похлопал Стейна по плечу и повернулся к Олегу. – Чего замер, воевода, у Стейна вон путь от рождения мысли до ее осознания куда более длинный, чем у нас с тобой, и то, видишь, сразу сообразил. Пойдем уже знакомиться с твоим шурином и князем по совместительству.
Стас смотрел в карие бездонные глаза основателя династии русских царей, правивших великой империей на протяжении более семи веков, и видел в них отражение еще более древнего рода, прямых потомков Богумира и великих князей Гипербореи. Историки его времени охрипли и сорвали голоса, обсуждая полулегендарную фигуру Рюрика, причисляя его то к норманнам, то к шведам и датчанам, а то и вовсе сомневаясь и яростно оспаривая сам факт его существования.
Действительность же была проста и очевидна – перед ним стоял правитель славян ободритов, князь Новгородский и прямой потомок племянника Ария Руса. Древняя Ладога и Новгород призвали на княжение варяга, который оказался прямым отпрыском древних русских князей и сам был более чистокровным арием-славянином, чем многочисленные племена его подданных, объединив которые, его потомки смогут вскоре возродить Великое Русское государство – Святую Русь.
 
Глава 10
«Креститель»
 
Стас очень любил этот город. Город цветущих дважды в год каштанов и неторопливых, никуда не спешащих доброжелательных жителей. Город, утопающий в зелени и прохладе парков, скверов и садов. Даже в самые знойные летние дни на шумных улицах деловой части столицы всегда можно было укрыться в тени раскидистых липовых аллей или посидеть за столиками в многочисленных уличных кафе, наслаждаясь прохладой легкого речного бриза. Как-то один знакомый пожилой иностранец – кажется, немец – произнес фразу, которая навсегда отложилась в его памяти, характеризуя этот город: «Я видел много зеленых городов. В мире масса городов с огромным количеством парков, садов и скверов, но Киев – это город, расположенный внутри парка».
Многострадальный город. Подобно птице Феникс[333], не раз восставший из пепла и полного разрушения. Непростая судьба досталась этой древнейшей столице европейского славянского государства, раскинувшейся по обе стороны могучей реки. Разрушенный и сожженный дотла полумиллионным войском Батыя[334] в 1240 году, а затем повторно в 1416 году войсками хана Эдигея[335], Киев не был сломлен и упорно восстанавливал купола своих древних церквей на высоких кручах Днепра. Находясь под четырехсотлетним игом завоевателей, коими выступали с завидной периодичностью то монголы и татары, то литовские князья и шляхта Речи Посполитой, город не утратил своих древних славянских корней.
Стас мог часами любоваться утонченной красотой линий Софиевского и Михайловского Златоверхого соборов или изысканными церквями Киево-Печерской Лавры, вид на которые во всем блеске позолоты их куполов открывался с набережной величественного Днепра. Можно было, не замечая времени, бродить по Андреевскому спуску – киевскому Монмартру[336], увенчанному золотом куполов Андреевской церкви, и рассматривать картины художников и фрески[337] мастеров древнего зодчества[338]. В такие минуты ему казалось, что вечность пришла навстречу, чтобы раскрыть свои секреты покоя, красоты и свободы. Сказочный наряд зеленых склонов весной, или белых, покрытых пушистым снегом зимой, шепот воды, свежий ветер, который наполняет грудь…
Таким этот город запомнился ему, таким он навсегда останется в памяти. Сейчас же его взору предстал совершенно иной Киев.
Стас стоял на вершине холма и с изумлением смотрел на расстилающийся перед ним ландшафт. Точку выхода из портала он задал ориентировочно в районе современной Михайловской площади, прекрасно понимая, что махины Михайловского собора в этом месте еще просто быть не может. Собора и не было, но культовое сооружение в виде огромного капища и деревянных языческих идолов присутствовало, что, собственно, было и неудивительно, поскольку основная масса храмов и церквей строилась на святых, намоленных местах.
Удивлял сам вид древнего города. Из школьных уроков истории Стас прекрасно помнил, что в конце Х века Киев являлся одним из самых крупных европейских городов, будучи столицей динамично развивающейся и постоянно расширяющей свои пределы Киевской Руси. Реальность выглядела несколько иначе и была, если можно так сказать, гораздо бледнее той красочной картинки, которую рисовало ему детское воображение. Весь город занимал не более 100 гектаров земли, обнесенной высоким двойным частоколом, и состоял преимущественно из невысоких срубленных зданий, разделенных узкими улочками. Встречались терема побогаче, принадлежавшие, видимо, местной знати, купцам или воеводам.
С высокого холма открывался роскошный вид на окрестности столицы, являвшие собой сплошную лесную чащу, прорезанную узкими грунтовыми трактами. Особенно поражал вид великой реки, мерно несущей свои воды в двух верстах восточнее крепостной стены. Днепр еще не раскинулся на несколько километров вширь, как это случится после сооружения Киевской ГЭС, а стремительно нес свои воды в сравнительно узком русле. И нынешний Подол, представленный в этом времени одинокими землянками, полями и огородами, выходил не к гранитной набережной, а к берегам полноводного ручья Почайны, являвшейся притоком Днепра. Непонятно, почему его называли ручьем. На вид это была полноценная река, впадавшая в своего старшего собрата и служившая естественной гаванью для многочисленных торговых судов и лодок.
Погруженный в свои размышления о бренности бытия и плотно закрытый от чужих глаз силовой оболочкой, усиленной мороком, Стас не сразу разобрался с тем, что происходило на его глазах. А события были явно заслуживающими внимания. Высокий широкоплечий мужчина в богатых княжеских одеждах, размахивая огромной боевой секирой[339], увлеченно рубил основание деревянного идола, изображавшего, по всей видимости, Перуна. Действия дровосека сопровождались одобрительным гулом окружающих дружинников и настороженным ропотом толпы, собирающейся у подножия холма. Поупражнявшись некоторое время с топором, воин передал секиру ближайшему дружиннику, а сам, вытерев пот со лба, взобрался на каменный жертвенник и поднял правую руку. Дождавшись относительной тишины, он громогласно произнес:
– Ежели кто не скажется сей миг на реке – богат, убог, нищий, работник ли – будет противен мне[340].
         Видимо, распоряжение горожанам собраться на берегу ручья Почайны было доведено до их ведома еще накануне, поскольку многолюдная толпа уже собралась в районе пристани и с нетерпением ожидала чего-то. Проявив чудеса красноречия, князь Владимир – а в том, что перед ним находится великий князь киевский, Владимир Красно Солнышко[341], Стас уже нисколько не сомневался – в сопровождении своих соратников направился к пристани. Толпа горожан явно почувствовала какой-то подвох, но, подгоняемая многочисленными дружинниками, неохотно последовала за великим князем.
         Стас стоял на опустевшем капище у поваленного истукана древнего бога и с нескрываемым любопытством наблюдал за разворачивающимся у его ног хрестоматийным действием, коему его современники придумают соответствующее громкое название – крещение Руси. Элементарная оценка происходящего говорила о том, что городской люд понятия не имел, с какой целью их горячо любимый правитель собрал народ на пристани. Не слишком возмутилась публика и последовавшему требованию князя забраться в воду, подтвержденному для особо непонятливых пиками дружинников.
         На улице стоял конец мая, и в знойный полдень толпа с удовольствием зашла в студеные воды Почайны, радуясь возможности охладиться. Что делает на пристани греческий монах, усердно размахивающий золотым крестом и кадилом[342], киевлян не особо интересовало. А вот возможность отдохнуть посреди рабочей недели и перспектива вволю пображничать посадский люд явно вдохновляла. Многочисленные откупоренные бочки с брагой, медом и вином уже стояли рядами вдоль пристани.
         Стас пораженно наблюдал, как тысячи его предков-славян весело плещутся в холодной воде в преддверии праздника, смывая с себя грехи язычества. Не понимая и не осознавая, что сим простым актом омовения они смывают в небытие тысячелетнюю историю своего народа, историю величия арийской нации. Что каждая капля холодной воды, стекающая с их мокрых волос, уносит с собой древнюю религию отцов и дедов, неразрывно объединявшую их с природой и самой Землей.
Им еще предстоит это осознать в полной мере, когда через два года дядька князя, Добрыня[343], и воевода Путята[344] огнем и мечом будут загонять в воды рек жителей Новгорода и Ростова. Им еще предстоит пройти пять веков гонений, унижений и преследований, познать смрад и гарь костров очищения Никона[345]. Но это все будет впереди, а ныне русский люд весело отмечал дарованный ему великим князем хмельной праздник.
         Стас в данный момент вовсе не склонен был рассуждать о пользе или вреде насильственного крещения Руси. Несомненно, с геополитической государственной точки зрения для молодого развивающегося государства это было событие, ставившее его в один ряд с могучей на то время Византией. Единая, общая с Европой религия открывала для Киевской Руси огромные государственные перспективы, и не признать этого было нельзя.
Вот только почему-то больно щемило где-то за грудиной. Не давала покоя мысль о том, что в этот эпохальный момент Русь теряет не только своих древних богов, но и нечто большее. Нечто несоизмеримо более важное, чем приобретенная сиюминутная политическая выгода. И лежащий у его ног идол отца Деваны – не просто деревянный истукан громовержца, а неотъемлемая часть русской души, ее культуры и самобытности. Сейчас на его глазах Владимир не просто свалил символ старой веры, он острым лезвием своего топора подрезал связки колосса, несшего в своих жилах кровь древней Гипербореи.
Мокрые, хмельные и радостные славяне на берегу ручья даже не подозревали, что сегодня они вместе с потом смыли свою историю, которая утечет с водами реки и напрочь сотрется через несколько веков. Ее усердно и многократно перепишут и перекроят добросовестные монахи в серых рясах на усмотрение, по прихоти и в угоду новым владыкам. На этих пергаментах незаметно и плавно исчезнут в небытие деяния их великих предков: Богумира и Ария, Белояра и Руса. Постепенно сотрется из памяти и станет мертвым великий язык ариев – санскрит[346], под слоем витиеватой кириллицы сгинет древняя сакральная руническая письменность. Незримо растворится само упоминание о великом народе и его сорокавековой истории, как вскоре воды Днепра поглотят и сам ручей Почайну, впитав его в себя.
Что-то отвлекло его от созерцания картины заканчивающегося крещения и начинающейся пьянки. Стас включил все зоны восприятия и рядом с собой под прикрытием силового поля узрел группу лиц, также с интересом наблюдавшую за царящим на реке хмельным весельем.
– Рад видеть вас в добром здравии и веселом расположении духа, особенно в этот значимый и весьма примечательный для вас момент. – Стас снял защитное поле и низко поклонился застывшим от изумления Сварогу, Велесу, Перуну и Маре.
– Ну конечно, Архонт. Как же без тебя? Как только в мире недоразумение какое, ты тут как тут, – первой пришла в себя Марена. – Давненько тебя не видали, все мотаешься меж миров и пластов времени? Ищешь свою правду?
– И ты вот это, – Сварог угрюмо мотнул головой в сторону реки, – называешь недоразумением, дочь?
– Или это? – поддержал папашу Перун, показывая рукой на сваленный деревянный истукан, символизирующий его собственную персону.
– А мне, дорогие родственнички, вот это все, – Мара широко развела руки, – до одного места. Я, если вы не забыли, – Смерть. А ее, милую, ни в этом мире, ни в будущем никто не отменял и не отменит. Мое существование не зиждется на одном почитании и поклонении, работа для меня всегда найдется.
– Не обольщайся, Марена, – тихо произнес Велес. – Перемены вскоре коснутся всех. И ни тебе, ни твоему любимому господину их не избежать.
– Шутить изволите, дядюшка? Не мне вам объяснять. Нет ни рая, ни ада, ни чистилища, как нет и страшного суда – есть только Навь. Вечная Навь. И вон тот чудик в серой рясе с кадилом и крестом, – Мара изящным жестом указала в сторону греческого священника, – ровно через месяц и три дня будет моим гостем во владениях Чернобога.
– Велес прав, – Сварог насупил брови. – Новая вера семимильными шагами поглощает этот мир. А сегодня сломлен последний рубеж и оплот нашего владычества на этой Земле. Скажи, Архонт, – Сварог посмотрел на Стаса, – тебе ведь, в отличие от Мары, ведомо истинное будущее, а не возможное? Когда этот разящий крест полностью поглотит души потомков Богумира?
– Недолго осталось, Сварог. Лет триста, я думаю. Тяжело будет насаждаться эта вера в славянские души. Огнем и мечом, кострами инквизиции и каторжными колодками. Целенаправленно и планомерно будет выжигаться из сознания твоих потомков память о древних богах.
– Я вот одного не пойму, – Перун задумчиво почесал затылок. – На кой Владимиру новая вера? Неужто он и впрямь осознал высоты и духовность христианского учения? Может, решил покаяться за грехи свои тяжкие?
– Удивляюсь я тебе, братец! – Марена от души расхохоталась. – Это его ты называешь высокодуховной личностью? – Кивок в сторону князя, стоявшего в окружении дружинников. – А как же три гарема общим числом восемьсот душ, и это не считая шести законных жен? А посаженный на мечи родной брат и растленная у трупа мужа жена-гречанка? А изнасилованная на глазах отца Рогнеда? А убийство будущего тестя перед лицом прилюдно опозоренной дочери? Десятки посрамленных боярских жен и попорченных девственниц, ежедневные пиры, пьянки, шабаши[347] и оргии[348] с дружиной в Белгороде и Вышгороде – это уж и вовсе детские шалости. И ты серьезно полагаешь, что этот бастард[349] может проникнуться великомученической религией?
– Никогда не поздно признать свои ошибки, – Перун вовсе не настроен был соглашаться с сестрой. – Девять лет назад Владимир реставрировал в Киеве наш пантеон богов. Может, еще не все потеряно, и через какое-то время он одумается?
– Вон ты о чем, громовержец, – Мара хитро посмотрела на брата. – Ведь этот славный князь тебя поставил во главу пантеона богов земли Киевской! Даже про нашего достославного батюшку позабыл. Кстати, все стесняюсь спросить, с чего бы это? За какие такие заслуги?
– Мара! – грозно одернул вконец развеселившуюся дочь Сварог. – Неважно, кто во главе пантеона стоит, важно, что он вообще стоит. – Владыка Ирия со вздохом посмотрел на сваленный истукан Перуна и добавил: – Стоял!
– Язва ты, сестрица, – не преминул поддеть Перун.
– Мне язвой по штату положено быть, должность такая – чай, не забыл? Да вот только мозги у меня от безделья не растеклись еще. Ну не может такой безудержный блудодей и кровожадный братоубийца, как Владимир, вдруг покаяться и стать святошей. Так не бывает. Это противоестественно. Ты вон у Архонта спроси. По вопросам будущего он у нас теперь эксперт, а не я. – Взоры богов обратились на Стаса.
– Беда… – Стас растерянно смотрел на олимпийцев. – Вынужден вас огорчить, госпожа Смерть. Примерно через триста лет князь Владимир будет канонизирован[350] и причислен к лику святых. Мало того, его признают равноапостольным[351] святым.
– Да не может быть такого! – Мара подошла вплотную к Стасу. – Поиздеваться над старушкой решил, Белый Князь? Я ведь еще своего дара не растеряла и судьбы людские вижу отлично. Ежели кто сомневается, предлагаю часов через пять отправиться в Белгород и убедиться собственными глазами в благочестии и святости нашего князя. Обещаю вам незабываемое и захватывающее зрелище.
– У него же жена молодая – царевна Анна. Да и сам он христианство год назад в Корсуне принял, – не унимался Перун. – Говорят, Анна – красавица писаная.
– Когда это тебе, братец, наличие супруги законной мешало с девками в поле да в стожках сена по весне баловать?
– Я себя святошей и не считаю. С тобой, Мара, поговорить – все одно что тухлой водицы испить! – Перун в сердцах сплюнул и отвернулся.
– Нескучная у вас семейка. – Стас задумчиво смотрел на разругавшихся в конец божественных родственников. – Одно радует – наличие неистребимого оптимизма. Не слишком обоснованного, конечно. А что касается Владимира, тут Мара, несомненно, права. Ни о каком осознании высоты христианского учения или желании хотя бы личного спасения и покаяния не может быть и речи. Выбор единой религии обусловлен исключительно государственной геополитической необходимостью. Я уж воздержусь от комментариев, как этот выбор вообще происходил. Христианство позволит князю укрепить и существенно усилить центральную власть, ибо сама церковь будет пропагандировать и насаждать идею богоизбранности государственной власти: «Как Бог царствует на небесах, так и князи избраны быте от Богов»[352].
– Чем же старая религия хуже? – подал голос молчавший до этого Велес. – Она ближе к природе, она естественнее и понятнее людям, демократичнее, наконец!
– Как сказал один мой современник: «Демократия – это не только когда ты их, но и они тебя»[353].
– Я вот сейчас не понял, – встрепенулся нарочито дувшийся до этого Перун.
– Не огорчайся, громовержец, его и в мое время далеко не все понимают. Сварог, скажи лучше, что дальше намерен делать весь ваш божественный Ирийский пантеон?
– Я не властен над помыслами детей и братьев своих. Каждый волен выбирать свой путь самостоятельно. В любом случае, звездные дороги для нас всегда открыты, и многие уже ушли странствовать по ним. В том числе и внучка моя, Девана. – Сварог внимательно посмотрел на Стаса. – Ты же был в Ирии в будущем, видел ли ты там кого-либо из нас?
– Нет, Сварог. Через тысячу лет в тронном зале я застал одинокое существо, не имеющее к вам никакого отношения. Но даже по моим субъективным ощущениям пещеры Шамбалы опустели задолго до моего появления в них.
– Вот ты сам и ответил. Прощай, Белый Князь! – Сварог внимательно посмотрел прямо в глаза Стасу. – Я желаю тебе найти ответы на свои вопросы и пройти до конца предначертанный путь. Одно хочу сказать, все ответы – в тебе самом.
– Стас, – Мара вызывающе взглянула на него, – лично я ни к каким звездам не собираюсь. И очень рассчитываю вскоре лицезреть тебя в гостях. Это ведь сейчас нити твоей судьбы нет в моем клубке, но для гиперборейской княжны десять веков – не срок. Будь готов! Как только родишься на этой Земле, уж я тебе покажу, кто тут настоящий кукловод.
– С нетерпением буду ждать встречи, – пробормотал Стас вслед схлопнувшемуся пространству, поглотившему в портале отверженных ныне богов.
Стас сам до конца не понимал, что подтолкнуло его отправиться в детинец князя Владимира в Белгороде, телепортировавшись на десять верст западнее Киева и на восемь часов вперед. В его времени на этом месте раскинется небольшой поселок Белогородка, являющийся ближайшим элитным пригородом столицы и плотно застроенный коттеджами и дворцами современных нуворишей[354].
Сейчас же здесь, на берегу речки Ирпень, стоял детинец, по своим размерам мало уступающий киевской резиденции князя. Это небольшое поселение в ближайшие годы обещало превратиться в крупный европейский город. Строительство оборонительных укреплений в виде глубокого рва и насыпного вала уже началось, и через пару лет Белгороду суждено было стать хорошо защищенной крепостью. Этому западному форпосту столицы Киевской Руси в будущем предстоит не раз отражать набеги печенегов и хазар, выдерживая многодневные осады. Разрушен он будет вместе с Киевом войсками хана Батыя, и более уже не восстановится в своем первоначальном статусе.
Устроившись в темном углу огромного тронного помещения, служившего князю для торжественных приемов, Стас с любопытством наблюдал за пирушкой, находящейся в самом разгаре. Марена действительно была права, описывая празднования князя, и нисколько не преувеличивала разгул страстей, бушевавших в этом зале. Владимиру на момент крещения Руси не было еще и тридцати лет. Став новгородским князем в десять лет, а великим киевским князем – в восемнадцать, этот молодой человек слишком рано получил неограниченную бесконтрольную власть, не успев выработать стойких моральных устоев и убеждений.
Испытание медными трубами не всегда было по силам и более мудрым мужам во все времена, чего уж говорить о безбородом юнце, находившемся под полной опекой и влиянием своего дяди и воспитателя Добрыни. Пьянка великого князя и трех десятков наиболее приближенных дружинников продолжалась уже несколько часов и в ближайшее время обещала перерасти в полноценную оргию. Около пятидесяти полуобнаженных, а то и вовсе голых наложниц в возрасте от двенадцати до восемнадцати лет шустро сновали между многочисленными столами и обслуживали хмельных воинов, подливая в их кубки вино. Вероятно, основная часть дружинников уже достигла необходимой кондиции, поскольку все чаще начинала требовать от обслуживающего персонала услуг несколько иного характера.
Стас заметил, как из-под деревянного стола вылезла совсем молоденькая девчушка, вытирая тыльной стороной ладони распухшие алые губы. Еще три обнаженных нимфы исполняли замысловатый танец прямо на столе, ритмично двигая упругими бедрами и удивительно ловко лавируя между чашами с вином и блюдами с дичью. В противоположном углу мелькали обнаженные ягодицы, оседлавшие колени кряжистого бородатого воина. Сам боец при этом что-то оживленно обсуждал с соседом, лишь изредка звонко шлепая огромной ладонью по белой коже невольницы.
На тронном возвышении в огромном деревянном кресле расположился сам великий князь, державший в одной руке богато украшенный каменьями золотой кубок. На его коленях восседали две очаровательные черноволосые девушки, одна из которых явно была гречанкой, а в жилах второй ощущалась примесь восточных кровей. Видимо, это были любимицы князя, ибо их полупрозрачные одежды отличались изысканностью и богатством. Поскольку князь был занят созерцанием развратной пирушки и при этом еще пытался слушать стоявшего за троном Добрыню, девушки с упоением предавались взаимным ласкам.
Вид полуобнаженных нежно целующихся и ласкающих друг друга гурий[355] произвел неизгладимое впечатление на одного из воинов князя, разбавив алкоголь в крови щедрой порцией тестостерона. Лохматый рыжебородый дружинник, уже успевший где-то потерять портки и облаченный в одну металлическую кольчугу на голое тело, шатающейся походкой направился к трону. Попытка схватить в охапку гречанку успехом не увенчалась и была в зародыше пресечена великолепным апперкотом[356], умело проведенным громадным воином, который стоял справа за спинкой кресла. Рыжебородый скандинав, преодолев силу притяжения Земли, прилежно отправился в глубокий нокаут[357], а Владимир, сопроводив взглядом замысловатую траекторию полета своего дружинника, вернулся к прерванному разговору.
– Любопытное зрелище. И, главное, весьма познавательное в плане понимания и полного осознания всей бездонной глубины и необъятности великой русской души. Не так ли, уважаемый Станислав Николаевич?
Рядом со Стасом совершенно бесшумно и незаметно вместе с изысканным деревянным стулом материализовался его старый знакомый. Черный небрежно расстегнутый смокинг, белоснежная накрахмаленная рубашка, ярко-алая бабочка и такого же цвета камербанд[358] смотрелись нелепо и дико в окружающей обстановке древнего детинца. И в то же время, этот изысканный вечерний мужской наряд совершенно органично дополнял целостную личность своего хозяина. Как и идеально уложенные волосы с легкими вкраплениями благородной седины, гладко до синевы выбритый подбородок и стрелка усов, венчавшая тонкие бледные губы.
Вот только глаза…Черные бездонные глаза, вместившие в себя первородный хаос и холод межзвездной пустоты, глаза, в которых светилось черное пламя необъятного разума и всепоглощающей воли. В этих омутах отражались вихри Вселенной, рождались и гибли в пучинах черных дыр звезды. На него сквозь немигающие зрачки смотрела сама бездна времен. Стас видел в них и свое жалкое отражение – мелкой букашки, вставшей на пути остановившегося на миг и задумавшегося о чем-то вечном исполина.
– Шикарный вид, господин Тецкатлиопокс[359]! – Стас в знак приветствия вежливо приподнялся со своей деревянной лавки. – Или вы предпочитаете иное имя?
– Имя не всегда отражает суть, если речь не идет об истинном Имени. Но вы правы, господин Рогозин – имя, данное мне древними ацтеками, произносится на языке почившей в бозе Атлантиды и не слишком благозвучно для слуха современного человека. Лично мне куда больше нравится имя Хейлель или Денница. Все-таки хитрые евреи во все времена отличались некоторой изысканностью и предусмотрительностью. «Свет утренней звезды» или «свет истины» – вы не находите, как мелодично и музыкально звучат эти имена?
– Осмелюсь предположить, что мне известны и другие Ваши имена, уважаемый Хейлель. Люцифер, Веельзевул, Баал-Зебуб, Мефистофель, Иблис, аль-Шайтан, и это далеко не полный перечень. Я уж не берусь перечислить массу красочных эпитетов, коих Вы удостоились за многомиллионную историю своего существования. Попробую назвать только самые красочные: Князь Мира Сего, Дух Восстания, Отец Гордыни, Высшее Олицетворение Зла, Властелин Воздуха и Востока. Надеюсь, я ничего не перепутал?
– Ваша раса склонна всему давать имена и названия, все описать и понять, загнать в рамки доступных вам догм и правил, даже если это невозможно априори. И, что самое удивительное – это вам иногда удается. – Хейлель вздохнул и зажег материализовавшуюся из воздуха кубинскую сигару. – Не желаете сигару, Станислав Николаевич? Рекомендую. Совершенно уникальный сорт табака, скатанный вручную на упругих бедрах кубинских креолок[360], – Хейлель протянул Стасу уже разожженную толстую сигару. – Что ж, коли Вы знаете, с кем имеете дело, тем легче нам будет разговаривать.
– Как на этот раз Вы вычислили мое местоположение в пространстве и времени? Неужели я так и не научился скрывать следы своих перемещений?
– Не могу не признать явный и очевидный прогресс в процессе Вашего обучения и овладения определенными навыками. Можете это расценивать как комплимент, господин полковник, но вынужден констатировать факт неимоверного и просто поразительного роста Ваших возможностей. Наша сегодняшняя встреча обусловлена исключительно простым анализом реальной истории. Вы просто не могли не появиться в этой ключевой точке истории арийского рода. Поверьте, кроме Асов, Вас и меня, сегодня здесь множество наблюдателей, и даже в этом зале мы с Вами отнюдь не единственные зрители. Разница между нами только в том, что, в отличие от всех остальных, нами движет не просто праздное любопытство. Ведь Вы уже для себя приняли некое судьбоносное решение, не так ли, Станислав Николаевич?
– И Вы, уважаемый Князь Тьмы, явились сюда сейчас, чтобы в очередной раз попытаться помешать мне? Или решили попросту уничтожить досадную помеху на своем пути?
– Под словосочетанием «очередной раз» Вы, пылкий юноша, вероятно, имеете в виду попытку легкой коррекции текущей реальности во времена Ария Оседня? Каюсь, есть такой грешок за мной. Но я склонен рассматривать сие деяние как небольшое испытание для Вас, которое, вынужден признать, – Хейлель слегка приподнялся, – Вы прошли весьма достойно.
– Небольшое испытание грозило мне полным физическим и духовным уничтожением, правильнее сказать – не рождением. И не только для меня. Речь ведь шла о судьбе многомиллионных потомков Ария!
– Не стоит драматизировать, – слегка поморщился Хейлель. – Как сказал мой большой поклонник и почитатель Данте Алигьери: «Каждый должен брать на свои плечи труд, соразмерный его силам, так как, если тяжесть его окажется случайно чрезмерной, то он может поневоле упасть в грязь». Коль уж Вы, уважаемый Станислав Николаевич, решили взвалить на свои хрупкие плечи заботу о судьбах человечества и всего этого мира в целом, должен же я был проверить крепость и ширину этих плеч…
– Я вовсе не считаю себя атлантом, удерживающим твердь земную, Творцом или Спасителем человечества. И не ставлю перед собой столь глобальных задач. Но полное уничтожение человеческой расы для меня является однозначным злом. И если у меня будет хоть малейшая возможность помешать этому злу, я постараюсь ею воспользоваться.
– Средства борьбы со злом зачастую могут оказаться значительно опаснее и хуже самого зла, представителем которого, как мне кажется, Вы весьма ошибочно считаете меня. Посмотрите, например, на сего достойного мужа, – Хейлель кивком головы указал на князя Владимира, оставившего пустые разговоры со своим дядюшкой и вплотную занявшегося очаровательными наложницами. – Разве эта развращенная личность – не прямое воплощение зла? Но в то же время Владимир заботится о величии государства, и сегодняшнее крещение – несомненное благо для страны. Но сколько зла простым людям принесет это благо? Вам сие ведомо не хуже меня. Если же посмотреть еще глубже, то станет очевидным, что нынешнее крещение – и есть изначальное зло, ибо оно лишило славянский люд связи с природой и со своими корнями. Что, в конечном итоге, приведет к тем плачевным последствиям, очевидцами которых нам с Вами доведется стать в двадцать первом веке. Ведь духовные потери чреваты, быть может, еще большими последствиями, чем разрушение природы, хищническое истребление лесов и обмеление рек. Но, собственно, именно об этом я и хотел с Вами поговорить. Не просветите ли Вы меня, почтенный Архонт, что именно Вы намерены предпринять в свете спасения рода людского и борьбы с вселенским злом?
– Что-то подсказывает мне, великий Веельзевул, – Стас обратил внимание, как собеседник слегка поморщился при звуках этого имени, – что события того трагического для Земли выходного дня в двадцать первом веке не обошлись без Вашего непосредственного вмешательства. Или я ошибаюсь?
– Что Вы, Станислав Николаевич! Конечно же, Вы правы. Весь вопрос в том, о каких именно событиях идет речь? Мне помнится, их было несколько. Может, и взаимосвязанных друг с другом, но все-таки несколько. Так какое именно событие Вы имели в виду? Давайте попытаемся их разграничить. Итак?
– Первое – это смена геомагнитных полюсов Земли, инициированная мощным солнечным штормом, что привело к гибели 80-85 процентов населения. Второе – смена траектории кометы, – Стас на секунду задумался, – вероятно, также в результате солнечного шторма. Ее столкновение с Луной и последующее полное уничтожение большей части спутника, что, собственно, привело к окончательному уничтожению всего живого и даже самой возможности жизни и выживания на Земле.
– И в какой из этих глобальных вселенских катастроф Вы готовы обвинить Вашего покорного слугу?
– Учитывая уровень тех сил, которыми Вы в состоянии оперировать, а также Ваши незаурядные возможности, я полагаю, что Вы вполне могли спровоцировать их все. Спусковым крючком, запустившим необратимую цепную реакцию, мог быть созданный Вами в нужное время солнечный шторм. Это как вариант.
– Звучит правдоподобно. Но подобный сценарий потребовал бы создания математической модели, учитывающей бесконечное количество случайных факторов, что, поверьте, крайне трудоемко и обременительно, хоть и возможно. Но суть даже не в этом. Вы не задавались простым вопросом – зачем? Зачем мне – Князю мира сего – лишать себя своего княжества? Над кем я – Высшее олицетворение зла – буду творить это самое зло, уничтожив сам объект сего деяния? – Люцифер встал и, окинув сверкнувшими холодным пламенем глазами просторный зал, тихо произнес: – Я предлагаю покинуть этот гнусный бал. Созерцание многочисленных одновременных актов соития нисколько не претит моим моральным устоям, но слегка утомляет своим однообразием. Не возражаете ли Вы, если мы сменим декорации и продолжим нашу весьма познавательную беседу в более живописном месте?
Скорее всего, это был не вопрос, а прямое руководство к действию, причем касающееся только самого Хейлеля, поскольку свои возражения Стас высказать попросту не успел. Многолюдный зал детинца растворился, и Стас едва успел усилить силовое поле, как они оказались на огромном ледяном метеорите где-то в далеком космосе. Пришлось в срочном порядке перестраивать организм, подключая иные системы жизнеобеспечения и потребления энергии. И только справившись с секундным замешательством, вызванным необходимостью мгновенной трансмутации почти всех органов, Стас смог наконец осмотреться.
Огромные кристаллы сапфирово-синего льда заполняли почти все окружающее пространство. Создавалось ощущение, что две одинокие фигуры, находятся на поверхности колоссального небрежно отшлифованного диаманта, светящегося изнутри голубоватым холодным светом. Отвесные скальные выступы сменялись глубокими ущельями, многочисленные друзы[361] прозрачных кристаллов были в изобилии рассыпаны прямо под ногами. Все это великолепие находилось в постоянной игре многократно преломленного холодного света, что создавало совершенно невероятную безмолвную фантастическую феерию.
– Браво, Станислав Николаевич! – чуть в стороне его спутник медленно захлопал в ладоши. – Вы окончательно рассеяли все мои сомнения. Отличная скорость адаптации и реакция на смену окружающей среды. Вынужден признать – Вы не напрасно провели все это время в своем далеком прошлом. – Стас прекрасно понимал, что звук просто не может распространяться в вакууме, и он слышит только мысли Хейлеля.
– Вас еще не утомили все эти эксперименты? Где на этот раз мы находимся?
– Потрясающе красивое место. Миллионы лет живу, и все не перестаю удивляться мощи и бесконечному разнообразию созидательной силы Творца. Мы с Вами, господин Рогозин, находимся на самой окраине нашей родной Солнечной системы, примерно на расстоянии в полтора триллиона километров от Земли. Видите вон ту яркую звездочку – это и есть наше Солнце. Это так называемое облако Оорта[362], являющееся источником постоянных неприятностей для всей Системы, поскольку именно здесь зарождаются и формируются долгопериодические кометы.
– Место действительно красивое, с этим нельзя не согласиться. Но, насколько я понимаю, Вы столь настойчиво пригласили меня сюда не только для того, чтобы вместе полюбоваться красотами здешних пейзажей и испытать мои адаптационные возможности?
– Несомненно. Хоть и это было немаловажно. Но я Вас попрошу обратить внимание на этот объект, – Хейлель указал рукой на медленно выплывающий из-за стеклянного переливающегося горизонта огромный каменный планетоид[363] или невероятно крупный астероид. – Перед Вами и есть та самая комета, которой предстоит за тысячу лет пройти пояс Койпера[364] и, претерпев на своем пути множество злоключений, встретиться в Вашем времени с Луной.
 – Вы хотите сказать, что земной апокалипсис – это всего лишь невероятная цепь случайностей и совпадений космического масштаба?
– Что Вы, уважаемый Станислав Николаевич! Вселенная не любит совпадений, особенно в больших количествах. Мне пришлось трижды исправлять траекторию этого камешка, чтобы он оказался в нужное время в нужном месте. Вы даже представить себе не можете масштабы вычислений и коррекций, проведенных Вашим покорным слугой, а также количество принятых в расчет факторов и степеней воздействия. – В голосе Темного Князя явно сквозили нотки гордости.
– Если Вы рассчитываете на аплодисменты, то совершенно напрасно. Я как-то не особо и сомневался в том, что события далекого и печального будущего целиком и полностью дело Ваших рук.
– И совершенно напрасно, должен заметить. Поверьте, ни к солнечному шторму, ни к смене геомагнитных полюсов, которая произошла бы так или иначе, Ваш покорный слуга не имеет ни малейшего отношения. Я всего лишь слегка отредактировал, на мой взгляд, несколько сырой план Творца. Доделал за него грязную работу, если хотите.
– По поводу Ваших личных взаимоотношений с Творцом я, пожалуй, воздержусь от комментариев, поскольку не слишком владею темой, но, может, Вы все-таки объясните мне, в чем заключался этот грандиозный план? Какова была необходимость глобального уничтожения всего человечества?
– Знакомы ли Вы, Станислав Николаевич, с теорией квантового перехода? В Ваше время в околонаучных кругах она была достаточно популярна.
– Крайне слабо. Это что-то вроде закона о «переходе количественных изменений в качественные»? Насколько я понимаю, речь идет о скачкообразном переходе человеческого сознания на более высокий духовный уровень.
– Ну, в приближенном допущении можно и так сформулировать. Под квантовым скачком в физике понимается мгновенный переход квантовой системы, то есть атома, молекулы, атомного ядра и твердого тела, из одного состояния в другое или с одного уровня энергии на другой. С квантовым скачком можно сравнить состояние клинической смерти, когда душа человека покидает тело, а затем возвращается обратно. – Хейлель на несколько секунд задумался, рассматривая испещренное бороздами каменистое тело проплывающего мимо планетоида, а затем продолжил:– Человек стал похож на гусеницу, которая пожирает и губит вокруг себя все, что попадает в сферу его интересов. При этом гусеница человеческого вида совершенно забыла, что она рождена в этом мире для того, чтобы однажды стать бабочкой.
– Вы хотите сказать, что смена геомагнитных полюсов и стала тем квантовым переходом, который так настойчиво пророчили человечеству многочисленные предсказатели и пророки? В этом и заключался план Творца?
– План Творца во всех деталях неизвестен даже мне, как это ни прискорбно. Но несомненное его достоинство заключается в том, что он обладает саморегуляцией и достаточной гибкостью. Творец оставил людей на Земле, наделив их даром «SoHm»[365], чтобы понаблюдать за тем, смогут ли они существовать самостоятельно. Но люди не в состоянии оправдать оказанное доверие. Люди не могут провести параллель между добром и злом, не знают, для чего они живут и кем являются на самом деле – и, в большинстве своем, занимаются саморазрушением. К тому же, все это происходит в «собственноручно» созданных рамках, которые ограничивают свободу во всех ее проявлениях. Люди вынуждены действовать «в рамках» и даже думать «в рамках». Они годами копят внутри себя дискомфорт, вызванный подавлением протеста, и не чувствуют ответственности перед природой и планетой за свои действия. Вам, кстати, известно, какое население в состоянии прокормить планета Земля?
– Я полагаю, достаточно большое. Резервы еще есть.
– Напрасно полагаете. Я не буду говорить о золотом миллиарде[366], но даже по самым скромным подсчетам, одному современному человеку с учетом регенерации и полноценного восстановления для жизни необходимо 3 гектара земли. Общая площадь суши составляет 15 млрд га. Под сельхозугодия теоретически пригодно 1,8 млрд га поверхности. Несложные расчеты свидетельствуют о том, что наша планета в состоянии комфортно содержать не более 4 миллиардов жителей. И, поверьте, это с учетом последних достижений науки и техники и при условии постоянной рекультивации[367] и восстановления земель.
– Но на Земле сегодня живет более 7 миллиардов человек! – Стас перебил неспешную речь Хейлеля, явно не желая соглашаться с приведенными расчетами.
– Вот именно, живет. Но Вы не задумывались, сколько из этого количества не живут, а выживают? Из 7 миллиардов почти 5 – это жители развивающихся стран. Из них 60 миллионов абсолютно безграмотны, 1 миллиард не имеет доступа к качественной питьевой воде, почти 3 миллиарда не имеют элементарных санитарно-гигиенических условий проживания. В этих странах ежедневно умирает 30 тысяч детей. Вы посмотрите на динамику роста численности человеческой расы. Население Земли достигло первого миллиарда в 1804 году. Для этого потребовалась вся предшествовавшая многовековая история! Но уже в 1927 году человечество удвоилось, еще через 33 года достигло трех миллиардов, а затем прибавляло по миллиарду спустя 14, 13 и, наконец, всего 12 лет! Что может ожидать планету через пятьдесят или сто лет? Молчите? Я Вам скажу – голод! Бесконечные жесточайшие войны за землю, ресурсы, продукты питания, и это в том случае, если человечество не уничтожит само себя раньше. А Вы не задавались простым вопросом: какие чувства обуревают вечно недоедающего человека? О чем думает мать, когда видит пухнущих от голода детей? Все самое черное и жестокое проснется в человеческих душах. Дантовский ад покажется доброй детской сказкой по сравнению с тем, что будет твориться на этой планете.
– Мрачные картины рисуете, сударь. Возможно, Вы в чем-то и правы. Мне непросто тягаться в теологии и интеллектуальных спорах со столь древним и могущественным существом. Но Вы меня никогда не убедите в том, что в планы Творца могло входить тотальное уничтожение своих детей.
– Речь скорее идет не об уничтожении, а о спасении. У Творца остался только один выход – закончить с неудачным экспериментом и перенести людей в другое измерение, возвысить человека над материальным и наладить гармонию во Вселенной.
– В Ваших высокоинтеллектуальных рассуждениях меня несколько смущает одна немаловажная деталь. Предположим, квантовый переход – есть суть Великого Плана Творца и изначальное благо, но ведь не все человечество перенеслось в иные миры и измерения. 15 процентов осталось на Земле. Не подскажете, с какой целью? Ведь это не много не мало, а целый миллиард жизней!
– К сожалению, отработать карму и уравновесить цифры своего энергетического кода можно только в материальном мире. Вне его возможно лишь осознать свои проблемы и наметить путь исправления ситуации. Человечество прошло длительный эволюционный период, в результате которого монады, пройдя сквозь череду реинкарнаций, должны были развить в себе все необходимые условия для жизни в иных мирах. Вынужден констатировать, что оставшиеся после квантового перехода на Земле люди – это несовершенные монады, неподготовленные и неспособные принять переход. Вам это должно быть хорошо известно, ведь Вы воочию могли убедиться, во что может превратиться человечество, сбросив с себя лоск цивилизации. И Вы сами можете ответить на вопрос, достойны ли будущего сии представители рода людского.
– Я полагаю, только сам человек вправе принимать решение, каким будет его будущее. Вы же все решили за всех, лишив целый миллиард мыслящих существ каких-либо шансов на выживание и дальнейшее будущее.
– А Вы знаете, каким это будущее могло бы быть? – Хейлель задумчиво и изучающе смотрел на Стаса.
– Нет, не знаю. Но это поправимо. У меня достаточно времени, чтобы посмотреть на него.
– Ошибаетесь. Вы, Станислав Николаевич, родились уже в измененной реальности, и для Вас существует только одно будущее, то которое Вы видели. Я же, будучи по натуре существом любопытным, прежде чем экспериментировать с этим камнем, просмотрел возможные варианты дальнейшей эволюции выжившего после перехода человечества. – Древний лемуриец замолчал, вновь сосредоточив взгляд на медленно плывущей каменной глыбе.
– И что? – не выдержал паузы Стас. – Все так печально и безнадежно? Никаких шансов?
– По теории вероятности, если время и пространство бесконечны, то любое событие, вероятность которого сколь угодно мала, но не равна нулю, не только может случиться, но и должно произойти обязательно. Иными словами, если бы существовала вечная обезьяна, которая вслепую будет вечно стучать по клавишам вечного компьютера, то, в конце концов, она непременно напечатает Илиаду. Но, к сожалению, в этом мире ничто не вечно.
– Даже Вы?
– Даже я. Вы ведь знакомы с таким термином, как энтропия[368]. Но суть не в этом, я извиняюсь за небольшое отступление от темы. Не могу сказать, что я тщательно исследовал все возможные варианты развития будущего, но и того, что увидел, мне было вполне достаточно. Выжившее после квантового перехода человечество в основной своей массе было представлено личностями с сомнительными морально-психологическими ценностями. Это, в свою очередь, неизбежно и гарантированно вело к деградации общества, к неминуемому падению до уровня первобытнообщинного строя. Но и это не самое страшное. Многочисленные атомные станции, химические заводы и гигантские запасы ракетного и ядерного топлива остались без должного контроля, что привело к непоправимому и необратимому загрязнению и без того еле живой природы. Как следствие – многочисленные, совершенно абсурдные и невероятные мутации. Существ, в которых превратились люди буквально через сто лет после перехода, уже нельзя было причислить к роду человеческому.
– Я не вижу смысла во лжи и склонен Вам доверять, уважаемый Хейлель, но Вы меня не убедили. Даже если человечество ждет столь ужасное будущее – это все-таки его будущее. Это тот путь, по которому ему предстояло пройти до конца, борясь за саму возможность своего существования. Не Вы ли в прошлую нашу встречу говорили о том, что право выбора для Вас священно? Так почему же Вы лишили людей этого права, вместо того чтобы попытаться помочь своим далеким потомкам, дать им пусть призрачный, но шанс?
– Вы ничего не путаете, господин Рогозин? Я ведь не положительный герой Ваших сказок и былин, а как раз наоборот. Мне, высшему олицетворению Зла, не пристало творить добрые дела, по статусу, так сказать, не положено.
– Мне кажется, это не совсем соответствует действительности. Вы рождены на этой планете, Вы такой же ее житель, как и миллиарды людей, только значительно более древний, мудрый и могущественный. Вы выбрали себе роль стороннего наблюдателя и миллионы лет равнодушно играете ее. За эти годы Вы стали выше Зла или Добра. Но почему бы не действовать исходя из позиций целесообразности, коль уж Вам безразличны судьбы Ваших далеких потомков?
– Ваша пылкость и горячность мне импонирует, но не вызывает ответных эмоций. Я живу восемнадцать миллионов лет! Это много, Станислав Николаевич, Вы даже себе представить не можете, какой это срок. Я устал! Мне глубоко безразличны страсти, обуревающие Ваши неугомонные сердца и души, я равнодушен к человеческим чувствам и страданиям. Скука и усталость – вот все, что наполняет мое сознание.
– Но ведь Вы можете изменить ситуацию.
– С этим вполне можете справиться и Вы. – Впервые за их долгий разговор в глазах Люцифера сверкнули искорки смеха. – Ведь это так просто. Вот оно, ядро будущей кометы, прямо перед Вами. При Ваших нынешних возможностях уничтожить его – дело нескольких секунд. Ну же, господин полковник, решайтесь.
– Но я полагал…
– Вы полагали, что я буду всячески мешать Вам это сделать? Помилуйте, зачем? Если Вы готовы взвалить на себя груз ответственности за судьбу человечества, я никоим образом не могу этому воспрепятствовать, да и, если честно, не имею ни малейшего желания. Вы меня изрядно обяжете, приняв подобное решение.
– К чему же тогда столь длинная беседа? И как быть с Вашей аксиомой о тупиковом варианте развития человечества? Или она не столь однозначна, как Вы изволили утверждать?
– У каждого Бога – своя правда, но она – лишь часть Предвечной Истины, непостижимой во всей своей полноте. Мне было любопытно наблюдать за Вами, Архонт. Активация Ваших способностей произошла спонтанно и непредсказуемо. Я до сих пор не разобрался, кто тому виной. Возможно, это просто защитная функция самого эгрегора планеты, а может, одна из боковых ветвей многоуровневого плана Творца. В этом мире не существует недостижимых вещей – будь у человечества больше настойчивости, Вы могли бы отыскать путь почти к любой цели. На сей ноте предлагаю прервать наше плодотворное общение, ибо принятие столь ответственного решения требует глубокого сосредоточения и осмысления, чем и предлагаю Вам сейчас заняться.
– Еще один вопрос, уважаемый Хейлель.
– Спрашивайте, Станислав Николаевич. – Собеседник, уже собиравшийся было раствориться в портале, повернулся лицом к Стасу.
– Чернобог мне сказал, что при массовом катаклизме, подобном тому, который ожидает Землю, Навь как измерение и область многомерного пространства не выдержит нагрузки и будет разрушена. Так ли это?
– Чернобог имел в виду именно катаклизм, а не квантовый переход. Эти два явления имеют совершенно разную природу. При переходе монады, минуя Навь, непосредственно устремляются к конечной цели своего кармического пути. Так что после смены геомагнитных полюсов Земли Навь сохранится. Прощайте, Белый Князь! – Хейлель растворился в прозрачном вакууме, оставив Стаса наедине со сверкающим ледяным безмолвием.
Он сидел на осколке ледяной глыбы и задумчиво рассматривал медленно проплывающую мимо махину планетоида, коему судьба в лице Хейлеля уготовила столь печальную участь. Конечно, это ледяной метеорит медленно и важно вращался вокруг своего каменного хозяина. Его застывшей неподвижной красоте также на роду была написана короткая, по космическим меркам, жизнь. Неумолимо, под постоянно усиливающимся притяжением звезды, планетоид направлялся вглубь Солнечной системы, где, пройдя сквозь многочисленные метеоритные пояса, преодолев гравитацию планет-гигантов, ему вскоре предстоит превратиться в комету.
Исчезнет окружающая его безмолвная ледяная красота, рассыпавшись мириадами сверкающих осколков, чтобы создать пышный королевский шлейф своей хозяйке. Да и самому каменному ядру будущей кометы предстоит далеко не легкий путь сквозь густо заселенные просторы Солнечной системы. Потеряв больше половины своей первоначальной массы, преодолев более триллиона километров, он все же неумолимо будет двигаться к своей конечной цели, неся смертельную угрозу для колыбели человечества.
Хейлель был прав. Стас действительно мог сейчас, сию минуту уничтожить планетоид, возможностей для этого у него хватало. И, сидя на сверкающем кристалле, он задавался вопросом, почему до сих пор этого не сделал. Конечно, это можно было сделать и в любое другое время. И он понимал, что это лучше и правильнее совершить, когда комета будет значительно ближе к Земле. Но еще ему вдруг открылась и иная совершенно очевидная истина. Он просто боялся! Та ответственность, которая ему в полной мере стала понятна только сейчас, после разговора с Князем Тьмы, неподъемным грузом давила на его плечи.
Перед его взором мелькали лица Сашки и Нади, Ковбоя и Викинга и многих других ребят, оставленных им в пещерах Шамбалы. Несомненно, они достойны иной участи, кроме уготованной им сытой деградации в гималайских подземельях. Что бы там ни говорил Хейлель о несовершенстве монад, они для Стаса оставались дорогими и близкими людьми, со своими судьбами, желаниями, мечтами и стремлениями. Он просто обязан был дать им шанс. В том, гибнущем мире он спасал свою жизнь и жизни людей, волею рока оказавшихся рядом с ним, ему некогда было задумываться о судьбах народов и всего человечества в целом. Сейчас у него время было, у него была бездна времени, и ему было страшно!
Ввергнуть Землю в пучину хаоса, диких первобытных отношений, приправленных радиацией и ядом химикалий, он мог прямо сейчас, одним движением руки. Дать второй шанс на выживание роду человеческому, дать возможность людям пойти по иному пути развития – все это, несомненно, благородно и возвышенно. Но кто ты такой, Станислав Николаевич Рогозин, чтобы брать на себя ответственность за судьбы всего человечества? Кто делегировал тебе подобные полномочия?
Захотят ли люди пройти сквозь череду испытаний, вкусить боль и ад мучений, захотят ли они измениться? Может, Вселенское Зло, уготованное человечеству древним и бесконечно мудрым Люцифером, покажется людям избавлением от страданий, которые может принести его несовершенное еще Благо? Вправе ли он самостоятельно принять решение за все человечество? Ведь смерти нет, в этом он уже смог убедиться сам. Душа бессмертна. И даже для тех, кто не смог преодолеть квантовый переход, не наступит полное забытье. Их будут ждать бескрайние просторы Нави, но там тоже существует жизнь! Что должно заставить его спасать остатки пятой расы, если сам Творец махнул на свое детище рукой?
Перед его взором очень медленно стал проявляться из воздуха образ Берегини, окутанный короной соломенных волос, пахнущих свежескошенным сеном и лесным ландышем: «Вы, люди, – удивительные создания. Вы можете формировать совершенно невероятный вид энергии – Поле Любви». Загадочно улыбающаяся хозяйка древнего протолеса растаяла, и на ее месте возникли карие раскосые глаза, сверкающие искорками смеха, глаза его нерожденной дочери: «Папка, ты не задавался вопросом, откуда берутся свободные души?». Круглое личико с двумя торчащими косичками и задорно вздернутым носиком начало таять, открывая взору диск скрывающегося за горизонтом планетоида.
Стас знал, как поступить. Последние сомнения растаяли вместе с растворившимися в пространстве карими глазами. Земля должна жить. Человечество обязано выжить, оно просто не имеет права исчезнуть с лика планеты! Голубой шар – это не просто одна из девяти планет Солнечной системы, населенная разумом – это симбиоз, единое живое существо, способное созидать жизнь и создавать новые монады, имя которому – Земля Изначальная!
 
Глава 11
«Ирий»
 
У подножия одинокой скалы с грохотом разбивались гигантские волны свинцово-серого океана. Порывы ветра, несшие с собой колючие кристаллики льда и хлопья пепла, смешанного со снегом, зло трепали распущенные волосы и больно впивались мириадами острых игл в открытую кожу лица. Этот неуютный и суровый мир мало походил на знакомую с детства Землю, и все же это была его родная планета. Что такое десять лет для Вселенной? Даже не мгновение, а нечто неизмеримо малое. Стас и не рассчитывал, что, телепортировавшись в будущее, отдаленное от момента катаклизма десятью годами, он застанет некие радикальные изменения в лучшую сторону. И все же бездушный, угрюмый вид колыбели человечества удручал и навевал неистребимую тоску.
Вот уже пятый час он мотался по планете, совершая прыжок за прыжком, открывая порталы во все известные ему точки земного шара – и не узнавал их, а чаще просто не находил. На месте Парижа бушевал ураган, поднимая на гребни волн холодного моря тысячи льдин и плавно раскачивая исполинские айсберги. Евразия была расколота на два небольших материка широким проливом. Оба эти незначительных участка суши были сплошь покрыты серым снегом и толстым слоем льда. Не существовало Азии и большей части Северной Африки, как и Японии, поглощенной бушующими водами Мирового океана. Полностью покрытой панцирем льда оказалась Канада и часть Северной Америки, а на месте Южной возвышался архипелаг одиноких островов.
Зато в районе экватора образовался совершенно новый грандиозный материк, который вобрал в себя центральную часть Африки, юг Индии, Мадагаскар и многие острова экваториального пояса. Бескрайние скалистые просторы нового континента простирались далеко на Запад и Восток и были сплошь покрыты стеной пепла и дыма, сквозь которую изредка пробивались вспышки многочисленных вулканов. Огромный горный массив высотой не менее двенадцати километров в центре материковой части нового континента прятал свои вершины среди сплошной облачности. Стас пораженно рассматривал отвесные скалистые ущелья новых гор, уходящие, казалось, в саму бездну и не имевшие дна.
Земля стерла со своего лика даже само воспоминание о человеке. За столь ничтожно малый срок полностью исчезли все следы цивилизации с тысячелетней историей. Отпечатки человеческого гения были поглощены солеными водами океанов, раскаленной лавой вулканов, скрыты под слоем пепла и многометровым панцирем ледников. Перед взором одинокого путника предстала мертвая, выжженная, обнаженная планета, и лишь в глубинах седого древнего океана еще теплились остатки жизни. Стас ощущал, что жизнь в грохочущих у его ног водах сохранилась, пусть и не вся, а в самых простейших формах, но она существовала и обещала через сотни тысяч лет дать новые поросли и возродиться во всей своей красе.
На месте бывшей высочайшей горной системы Земли сейчас расположились многочисленные острова довольно обширного архипелага. Именно к одному из этих клочков суши и был прикован мысленный взгляд Стаса. Он четко ощущал, что жизнь в пещерах Шамбалы, под защитой силового поля Кристалла Мироздания, сохранилась. Находясь на скальном уступе соседнего острова, он не мог различить деталей, но общий огонек коллективного человеческого сознания видел ясно и отчетливо. Вот только он никак не решался открыть портал.
Стас специально выбрал достаточно большой отрезок времени, по человеческим меркам, конечно, прошедший с того момента, как он покинул колонию. Некий психологический рубеж он преодолел еще на ледяном метеорите, и сомнений в правильности принятого решения не испытывал. Но здесь рядом, буквально в десятках километров, находились близкие и дорогие ему люди, судьбу которых ему также придется кардинально изменить. В той новой реальности, которая возникнет после уничтожения кометы, они также будут существовать с достаточно большой долей вероятности. Вот только ему предстоит лишить их целого отрезка прожитой жизни, о которой они даже не вспомнят, поскольку она для них просто не состоится.
Но ведь все эти десять лет они жили, боролись, любили и страдали, к чему-то стремились, рожали детей, возможность существования которых в новой реальности вовсе не однозначна. Вправе ли он? Червь сомнения вновь начал грызть глубины его сознания. Может, не стоило здесь появляться? К чему эти душевные терзания? Вернуться на ледяной метеорит или просто телепортироваться в Храм Мироздания, одним движением уничтожить комету и поставить себя перед свершившимся фактом. Поставить весь мир перед лицом новой неведомой реальности. Стас открыл портал…
– Какого хрена? – Молодой широкоплечий мужчина отлетел в сторону при появлении Стаса из портала. Силовое поле разворачивающегося пространства просто оттолкнуло оказавшегося чересчур близко к месту выхода парня, который теперь, сидя на пятой точке, потирал ушибленное колено. – Стас, ты?! – через секунду завопил, широко раскрыв глаза, совершенно незнакомый молодой человек, вскакивая на ноги и бросаясь к Рогозину с явным намерением заключить его в объятия. – Чего уставился? Не узнаешь? Это же я, Гришка! Гаврош!
– Гаврош? – не узнать озорные глаза его пятнадцатилетнего спутника было невозможно, и Стас раскрыл объятия. – Возмужал, ничего не скажешь! Просто Ален Делон. От девок, видно, отбоя нет?
– Бабы – они и в Африке бабы, чего о них базарить. Ты где пропадал все эти годы? И что это за прикид[369]? Ни фига себе ножичек! – Гришка пораженно смотрел на эфес меча, покоящегося в заплечных ножнах. – Ты что, в толкинисты[370] записался? Круто! А это так, бутафория[371], или настоящий? И фехтовать умеешь? А дай заценить[372]!
– У меня что, дежавю? Или годы не властны над твоим младенческим разумом? – Стас вытащил и протянул Гришке древний булатный клинок. – Осторожно, он еще и острый. Значит, добрались до самих нижних уровней? – Стас наблюдал, как великовозрастное дитя увлеченно рубит мечом стволы молодых бананов. – Ну хватит уже, дровосек. Рассказывай, что у вас тут нового? Где Сашка, Надя, Ковбой?
– Ковбой тут неподалеку, парой уровней выше. Сашка тоже там. А Надя… – Гришка явно замялся. – Черт, ты же ничего не знаешь.
– Удивительная сообразительность. Так, что с Надей случилось?
– Да не то чтобы случилось. Да жива она, чего ты дергаешься! Живее всех живых. Вот только она сейчас с Викингом. Старшая жена в его гареме.
– А чего ты мнешься, как девица красная? Меня ведь десять лет не было, а Надя из той категории женщин, которые и мужа из командировки дождаться не в состоянии. Если ты думал разбить мое сердце, то совершенно напрасно.
– Так-то оно так, да только все не совсем так… – вновь начал мямлить что-то невразумительное Григорий.
– Гриша, ты в мое отсутствие хоть какое-то время пытался уделить своему самообразованию? Создается ощущение, что за истекшие годы твой словарный запас претерпел совершенно невосполнимые потери. Сосредоточься и попытайся на человеческом языке объяснить, что у вас тут произошло.
– Так это… У нас тут перманентный[373] военный конфликт. Во!
– Браво, насчет самообразования беру свои слова обратно. А теперь по порядку. Кто и с кем воюет? И чего не поделили?
– Знаешь, Стас, это тебе лучше с Ковбоем поговорить, он у нас нынче за Наполеона. А Викинг – он, как это… Узурпатор[374], – чуть напрягшись, выдал очередной перл Гаврош.
– Так, ясно. А ну-ка вспомни, как выглядит и где расположена штаб-квартира вашего Наполеона. – Стас срисовал обстановку обширной пещеры из путаных обрывчатых образов сознания Григория, а затем, чуть помедлив, спросил: – Сашка тоже чья-то любимая жена?
– Не боись! – тут же встрепенулся юный сердцеед. – Сашка в тебя по уши влюбленная. К себе никого не подпускает. Все эти годы тебя ждала. Сначала, правда, с Надей вдвоем были, – Гаврош хитро и многозначительно подмигнул, – но опосля, как Надя к Викингу переметнулась, так одна и живет. Лет семь уже, пожалуй. Она у нас главврач госпиталя. Фифа важная, к такой на тележке не подкатишь.
– А ты, значит, пробовал?
– А то! Но-но, ты не газуй… – Гаврош настороженно попятился, видимо, что-то разглядев во взгляде собеседника. – Я что, один такой? Она дамочка видная. Фигура и все такое. Медикаменты, опять же…
– Ты здесь остаешься или со мной в штаб-квартиру?
– Я что, на дурака похож? На кой мне эти бананы, если там пьянка намечается? Конечно, с тобой!
Огромный стол был сплошь завален ватманами с нанесенными на скорую руку чертежами и многочисленными пометками и стрелками, выполненными жирным красным маркером. Пять человек склонились над этими планами и, подсвечивая себе шарообразной лампой, что-то оживленно обсуждали. Бесшумное появление Стаса и Гавроша осталось совершенно незамеченным поглощенными разработкой стратегических планов командирами. В начавшем лысеть бородатом подтянутом мужчине Стас с трудом узнал своего старого знакомого Ковбоя.
– Что планируешь, Ковбой? Ватерлоо[375] или Бородино[376]? Учти, в обоих случаях сражения для великого полководца закончились крайне плачевно. – Стас с любопытством наблюдал за медленно расширяющимися глазами Игоря. Кроме узнавания, в них отражалась целая гамма чувств и эмоций, многие из которых он бы предпочел не заметить.
– Вернулся, значит. Ну, здравствуй, командир. – Ковбой повернулся к своим боевым товарищам: – На сегодня все. Выставить усиленные посты. Смена каждые два часа. Резервный взвод – в полной готовности. Свободны.
– Я, пожалуй, тоже пойду, – тихонько проблеял, пятясь к двери, Гришка. – Чувствую, вам есть о чем поговорить.
– Кто разрешил тебе покинуть заготовку фруктов? Насколько мне помнится, у тебя было три наряда, и наказание устанавливал лично я.
– Так Стас же вернулся? На кой нам теперь эти бананы с авокадо? Мы ща Викинга в два счета сделаем.
– Исчезни, лишенец, – Ковбой развернулся лицом к Стасу и протянул руку. – Присаживайся, командир. Нам действительно есть о чем поговорить.
– Строг ты стал, как я посмотрю. Вылитый Че Гевара[377]! – Стас присел за стол и взглянул на многочисленные карты, которые являли собой схематические разрезы многоуровневых пещер Шамбалы и схемы самих уровней.
– Гаврошу что в мозг вложишь, о том он думать и будет. В противном случае, все его мысли направлены исключительно в одну сторону. За истекшие десять лет количество тестостерона в его крови только возросло, и это создает нам немалые проблемы. С чем пожаловал, Стас, и надолго ли?
– Гришка хоть и остался великовозрастным ребенком, но меня был искренне рад видеть, чего не могу сказать о тебе, Ковбой.
– А ты чего хотел, командир? Слез и объятий? Я это для Сашки оставлю. Думаю, скоро появится. Десять лет прошло, здесь многое изменилось.
– Все так плохо? С Викингом власть не поделили?
– Не знаю, что тебе успел рассказать этот оболтус, но все не так просто и однозначно. Я, если ты помнишь, к власти никогда не рвался. Меня другие ценности интересовали. И если ты заглянул к нам в гости не на один день, с удовольствием отдам бразды правления в твои руки. Только, что-то мне подсказывает, не за этим ты прибыл. Или ошибаюсь?
– Не ошибаешься, Ковбой… – Стас задумчиво разглядывал сильно постаревшего байкера и бывшего учителя словесности. Только глаза цвета чистого неба по-прежнему оставались живыми и напоминали о том парне, которого он однажды вытащил из лап Гасконца.
– Может, новости обнадеживающие хочешь сообщить? Неужели на Земле нашлось место для нас? Надоело, знаешь ли, гнить в этих подземельях.
– И тут я тебя порадовать не смогу. На этой планете и в этой реальности ничему живому места нет, и не будет еще ближайшую сотню тысяч лет.
– Так зачем ты появился, Стас? Вновь подарить нам искру надежды и исчезнуть навсегда? Я часто думал над тем, зачем мы здесь. Может, было бы честнее и правильнее захлебнуться соленой водой в гибнущем городе? Неужели ты не понимал, что у нас нет перспективы? Мы деградируем, командир. Мы превращаемся в зверей. Я филолог, но я десять лет не держал в руках книгу. Мои нынешние интересы ограничены тремя вещами: секс, еда и борьба. А знаешь, за что? За тот же секс и еду. Мы за десять лет превратились в первобытных пещерных людей, только те хоть иногда видели небо над головой и солнце. Пройдет еще пара десятилетий, и в свой очередной визит ты застанешь здесь слюнявых заросших тварей, копошащихся в своих экскрементах и беспорядочно сношающихся. Такую судьбу ты уготовил для нас?
– Нет, Игорь, вас ждет другая участь. Только хочу заметить, что десять лет назад мы вместе с тобой боролись за право жить, не рассуждая о том, что будет дальше. Мы просто хотели выжить, и вопреки всему нам это удалось. А уж то, как мы распорядимся этим шансом, целиком и полностью зависело от нас самих. Я никого не осуждаю, человек слаб, и выжить в замкнутом социуме дано не каждому. Но и обвинять в деградации, кроме самих себя, вам некого. Я все это время искал ответы на аналогичные вопросы – и, как мне кажется, нашел их. Вот только не уверен, что тебе они придутся по вкусу.
– О чем ты, Стас? Какие еще испытания нам уготованы? Что ты придумал за это десятилетие? Мне иногда кажется, что смерть была бы предпочтительней этого жалкого существования и ответом на все поставленные вопросы.
– В правильном направлении мыслишь, Ковбой. Только речь пойдет не о смерти, а об изменении реальности. Я лишу вас шанса на это жалкое существование, но попробую указать иной путь. Лучше или хуже он будет, покажет время. И, кстати, для меня прошло не десять лет, а чуть более года.
– Командир, я устал от загадок. Если хочешь говорить, излагай. Если нет – не стоит и начинать.
– У меня есть возможность предотвратить столкновение кометы с Луной в прошлом.
– А смену геомагнитных полюсов? – Ковбой, несмотря на мнимую деградацию, по-прежнему быстро соображал, на лету схватывая основную мысль.
– Нет, она произойдет. Этого изменить нельзя.
– Следовательно, если мы выживем после тех выходных, а мы же выжили… – Игорь на несколько секунд задумался. – То Земля будет по-прежнему пригодна к жизни?
– Да. В той или иной степени.
– Но тогда ведь… – Ковбой удивленно замер. – Не будет ничего из того, что произошло за эти десять лет?
– Но непременно будет что-то новое. И этот новый мир будет целиком и полностью в ваших руках.
– Это ведь равносильно смерти! Перезагрузка. Откат назад. Согласен, но для меня сегодняшнего – это просто смерть. Причем абсолютная. Я не встречусь с Машей, у меня не родится ребенок. Может, будет другая Машка и иные дети, но не те, которые мне дороги сейчас.
– Ты прав, Игорь. Именно поэтому я советую никому не распространяться об этом. Я прекрасно понимаю, что принять все это нелегко, но другого выхода нет. Вы здесь обречены. Все человечество в вашем лице обречено на медленную деградацию и смерть в этих пещерах. В качестве слабого утешения могу сказать только одно. Человеческая судьба – весьма инертна и, так или иначе, попытается направить своего подопечного по уже проложенному ранее пути. Так что вероятность встречи с Машей и рождения твоего ребенка весьма высока.
– Как это произойдет?
– Я не знаю, Ковбой. Это ведь не смерть в полном смысле этого слова. Вы просто исчезнете вместе с этим куском реальности. Амнезия, потеря памяти, только абсолютная и безвозвратная. Ты проснешься утром в постели и не будешь ничего помнить о будущем, для тебя оно еще просто не наступит. Это будет чистый лист бумаги – ненаписанный роман. Но ведь таких случаев множество в современной медицине.
– А ты?
– Что я?
– Ты будешь помнить?
– Да. Только не уверен, что мне от этого будет легче.
– Стас… – в дверном проеме стояла Сашка. Зеленоглазая девчонка с пепельно-рыжими волосами. Вот только волосы стали совсем пепельными, а глаза цвета морской волны затянула пелена слез. – Все, что я слышала, правда?
Перед его мысленным взором хороводом мелькали образы. Вот одинокая стройная студентка бежит под дождем к автобусной остановке. Чумазая голодная пацанка пальцами достает куски тушенки из жестяной банки и жадно заглатывает их, не жуя. Обворожительная морская фея, обхватив его тело стройными ногами, в упоении предается любви и экстазу в бурлящих водах подземного озера. Это все сотрется, исчезнет из ее памяти, этого никогда с ней не произойдет, но навсегда останется с ним.
Но ведь в его власти повторить все лучшее, что было в ее жизни за эти десять лет, уберечь и защитить от того горя и унижения, через которые ей пришлось пройти в агонизирующем городе. Он будет помнить. Он постарается ничего не забыть.
– Сашка, – Стас гладил пышные, почти совсем седые волосы рыдающей у него на плече молодой женщины, – все будет хорошо. Обещаю. В том новом мире я найду тебя. Найду раньше, чем это сделают уроды Сигизмунда. Найду раньше, чем ты встретишься с Лешкой. И его мы тоже найдем. И он будет жить.
– Я сильно постарела? – заплаканные глаза смотрели на Стаса с мольбой и немым укором. – Почему ты так долго не возвращался?
– Я шел своей дорогой. Длинной дорогой. Ты уж извини меня, малыш.
– Ты научился управлять временем?
– Скорее, преодолевать его вязкую структуру.
– Забери меня отсюда! Куда-нибудь в прошлое. В далекое прошлое. Мы опять могли бы быть вместе. Ты, я, Надя и все остальные. Ты же можешь всех забрать отсюда?
– Могу, Сашка. Но делать этого не стану. Реальность прошлого очень нестабильна, ее легко нарушить. И малейший, даже самый незначительный срыв естественного течения времени может привести к совершенно непредсказуемым последствиям. Вплоть до исчезновения тебя или всех нас как личностей. Поверь, это значительно хуже, чем смерть. Расскажи лучше, что у вас здесь произошло за эти десять лет? – Стас только сейчас заметил, что они находятся одни в большом помещении. Ковбой деликатно покинул их.
История, кратко изложенная Сашкой, была стара как мир. После его исчезновения колония Шамбалы в течение двух лет старалась поддерживать установленные им порядки и правила. Но постепенно вера в его возвращение стала угасать. Все реже проводились заседания Совета, которые стали по сути формальными и служили больше для утверждения и легализации принятых решений. А решения принимали два человека: Викинг, занимавший должность шерифа, и Оксана, выполнявшая функции административного руководителя. Как-то тихо и незаметно произошло полное замещение молодой и незрелой демократии авторитарным управлением.
С пассивного согласия членов Совета все больше и больше функций власти переходило к Викингу. Полный контроль над оружейным арсеналом, запасами пищи и топлива для электростанций, а также наличие хорошо подготовленной вооруженной команды позволило ему быстро и почти незаметно совершить переворот. Показательный суд и арест Оксаны стали последней каплей в переполнившейся чаше терпения колонистов. Примерно треть поселенцев под предводительством Ковбоя, Виктора и Сашки восстали против тирании Викинга и потребовали всеобщих выборов и возврата полномочий Совету.
Бунт был подавлен быстро и жестоко. Потеряв два десятка молодых жизней, часть колонистов укрылась на нижних ярусах пещерного города. Поскольку спелеологическими исследованиями руководил именно Ковбой, то у повстанцев в руках оказались все схемы и карты бесконечных пещер и лабиринтов Шамбалы. Даже при наличии минимального вооружения им удавалось весьма успешно контролировать около десятка нижних ярусов и отражать редкие атаки штурмовиков Викинга. Как справедливо заметил Гаврош, перманентные военные действия с переменным успехом продолжались уже более шести лет.
Назвать эту войну кровопролитной можно было с трудом. За шесть лет боевых действий с обеих сторон погибло едва ли пятьдесят человек. У Стаса создалось ощущение, что подобная ситуация вполне устраивала обе стороны конфликта, поскольку позволяла отвлечь население Шамбалы от насущных и более реальных проблем. А проблем хватало. Кроме озвученной Ковбоем все более заметной деградации, очень настораживала крайне низкая рождаемость. За истекшее десятилетие в колонии из пятисот человек родилось всего 38 детей. И с каждым годом рождаемость падала, а общее население Шамбалы также неуклонно снижалось.
Несмотря на почти полное отсутствие вирусных и иных простудных заболеваний, смертность в пещерном городе была достаточно высокой. Причиной тому была как затяжная шестилетняя война, так и крайне высокий травматизм, неизбежный в пещерных условиях жизни. Сказывалось и длительное отсутствие солнечного света, заменить который не могло даже искусственное ультрафиолетовое облучение в гигантской оранжерее гиперборейцев. Контроль над огромной теплицей позволял повстанцам вести контрабандную торговлю с жителями верхних ярусов. Тропические богатые витаминами фрукты обменивались на насыщенную белком водоросль спирулину[378], крайне дефицитные консервы и иногда даже оружие.
Но самой большой проблемой, по глубокому убеждению Сашки, было крайне неустойчивое и нестабильное психическое состояние жителей Шамбалы. Это в одинаковой степени касалось обеих противоборствующих сторон. Саша была по специальности хирургом, но ей пришлось в срочном порядке переквалифицироваться в психотерапевта, поскольку именно эта специализация требовалась подавляющему количеству пациентов. Глобальная ипохондрия[379], постоянно растущее число больных пресуицидальным[380] синдромом, зачастую ведущее к реальным актам самоубийства, не могли не беспокоить врача.
– Сашка, – Стас прервал монотонный, часто прерываемый всхлипываниями рассказ девушки. – Когда мы покинули город, нас было около пятисот человек. Сколько сейчас жителей Шамбалы?
– Трудно сказать. Сюда, вниз, шесть лет назад ушло сто сорок три человека. Сегодня, с учетом новорожденных, нас всего девяносто восемь. Как обстоит дело у Викинга, затрудняюсь ответить, но, думаю, не лучше. Там ведь, кроме всех перечисленных факторов, людей еще и казнят. Оксану пять лет назад прилюдно повесили. – Саша опять разрыдалась. – Стас, скажи, почему так? Откуда такая жестокость? Ведь ты всем нам дал второй шанс. Неужели для того, чтобы мы вешали друг друга?
– Человек жесток по своей природе. Одно древнее существо совсем недавно мне поведало, что после катаклизма на Земле выжили отнюдь не самые лучшие представители нашей расы. Викинг по характеру лидер, и он насаждает свое видение устройства социума, оптимальное, по его мнению. Невозможно оправдать казнь невинного человека, я и не пытаюсь этого делать, но понять логику Викинга вполне могу. Мне за это время пришлось повидать много жестоких правителей и тиранов. Как это ни прискорбно, но иногда горы трупов двигали вперед науку и прогресс в целом.
– И к чему привел нас этот прогресс?
– Ты совершенно права, Сашка. Движение человечества по техногенному пути развития завело нас в тупик, участниками кульминационной части которого мы и стали. Но, может быть, у человечества еще будет шанс осознать это и пойти другой дорогой – по крайней мере, я на это очень надеюсь.
– Ты правда меня найдешь в той новой реальности, которую хочешь создать?
– Обещаю.
– А как я тебя узнаю?
– А я скажу: «Девушка, Вас подвезти? Ноги ведь промочите!»
– А я отвечу: «Я к незнакомым мужчинам в машину не сажусь».
– Значит, ты помнишь?
– Конечно, Стас.
– Но ведь наша с тобой мимолетная встреча под дождем произошла после того, как я покинул вас… – задумчиво прошептал Стас.
– Для меня она существовала всегда. Как же тебе сложно жить, Стас, – Сашка присела к нему на колени и нежно поцеловала в щеку. – Знание и память – это очень тяжелый груз, а в твоем случае просто неподъемный. Я придумала! – Саша вскочила и принялась расстегивать блузку. Уловив его взгляд, залилась пунцовым румянцем и тихо проговорила: – Это не то, о чем ты подумал, хоть я и не против. Смотри, – она расстегнула маленькую золотую сережку, заколотую пирсингом[381] на ее пупке, и протянула Стасу. – Мне их подарил папа в пять лет. Одну я потеряла еще в детстве, купаясь в речке, а вторую вставила вот сюда в институте. Ведь в той, новой реальности, она у меня останется? – Стас молча кивнул. – Не потеряй ее!
– Не стоит ее застегивать, – Стас потянул к себе Сашку, которая в задумчивости теребила янтарные пуговки блузки.
Просторная штабная пещера на седьмом уровне была переоборудована под некое подобие тронного зала. Дизайнером, скорее всего, выступал сам Викинг, ибо определить стиль, в котором было оформлено помещение, не представлялось возможным. Невероятная смесь хромированного металла и кожи в разнообразнейших сочетаниях присутствовала в каждой, даже самой мелкой детали отделки резиденции. Громоздкое сооружение, изобиловавшее костяными деталями, обтянутыми кожей и скрепленными металлическими заклепками, по всей видимости, служило рабочим креслом для нового правителя Шамбалы.
Изрядно постаревший и располневший диктатор пораженно переводил взгляд с фигуры внезапно появившегося Стаса на свой замерший почетный караул. Гвардейцам Викинга нужно было отдать должное – реакция на внезапное появление Стаса из портала у них была великолепная. Висевшие на плечах стволами вниз короткие автоматы Узи[382] были вскинуты на линию огня в доли секунды, и десяток свинцовых пчел уже неслись в сторону незваного гостя. Стасу пришлось срочно уходить в другое измерение, а заодно и прихватить с собой местного владыку, который сейчас усиленно пытался привести в порядок свои мысли.
– Хай[383], Викинг! – Стас, улыбаясь, поднял в приветствии руку. – Шикарный кабинет ты себе организовал. О вкусах, конечно, не спорят, но ты не находишь, что все это несколько мрачновато и претенциозно?
– Явился, сенсей. – Викинг наконец пришел в себя и теперь внимательно рассматривал Стаса, оставив в покое застывшие фигуры своих верноподданных. – Нехилый прикид, Станислав Николаевич. Вот ведь незадача с тобой. Второй раз – и снова баг[384] вышел. А ведь я ждал тебя, Стас. Знал, что рано или поздно появишься. Готовился к встрече, можно сказать. Этих вот псов натаскивал. Реакция у них – дай бог каждому, но с тобой всегда полная затычка[385] получается. Я так понимаю, ты прибыл воздать каждому за деяния их?
– Что вы, Виталий Иванович! Судить людей по их делам, поступкам и даже по намерениям – занятие глупое и малоперспективное. Да и сам удел судьи меня никогда не прельщал. Исключительно любопытства ради хочу поинтересоваться – ты зачем Оксану казнил?
– Страх! – Викинг на несколько секунд задумался, а затем уверенно продолжил: – Только глубинный страх, от которого трясутся поджилки, может держать людей в повиновении. Только на всепоглощающем страхе зиждется незыблемая власть и дисциплина.
– А как же Ковбой, Виктор, Сашка и многие другие? Не испугались?
– Ковбой киксанул[386], и твоя челка[387] тоже. Можно было бесконечно ботанить[388] по пещерам, да только наши клубни[389] вовсе сопли распустили. Еще годик-другой, и мы бы тут все вместе креста давили[390]. Звездец[391] подходил полный, поверь. Я ведь помню, ты об этом на Совете что-то бубенил[392], да только никто не ожидал, что все так быстро обернется. Ты, спору нет, кастом[393]. Останься ты здесь, может, чего бы и вышло из этих скамейкеров[394], да только ведь и ты, командир, закозлил[395] не по-детски, уйдя в прохват[396]. Отара без пастыря[397] превращается в стадо, а мне нужна была стая.
– А стае нужна кровь, – подытожил вместо замолчавшего Викинга Стас. – Содержательная речь. Как тебя здесь вообще понимают? Или изучил уже народец сленг байкеров?
– Жить захочешь – и не тому научишься, – зло процедил Викинг. – Я при желании могу и по-человечески изъясняться. Если по совести, то Оксану мне жаль было, да только упряма она больно. Предлагал ведь ей бежать и уйти с Ковбоем, но ты же ее знаешь. – Викинг тяжело поднялся из своего царского кресла и, расправив широченные плечи, взглянул Стасу прямо в глаза. – Ну, чего же ты ждешь, Станислав Николаевич? Приводи приговор в исполнение. Оксану ты мне, может, и простил бы, а вот Надю – вряд ли. Тут двум настоящим мужикам объясниться непросто, и никакие аргументы веса иметь не могут. Да только не боюсь я смерти.
– Так ведь нет ее, Викинг! Нет никакой смерти! Есть только дорога. Бесконечная – и у каждого своя! Ты выбрал сложный и извилистый путь, но это твой выбор. А право выбора – священно. Я свой тоже сделал и сегодня замкну петлю. Пора исправить этот трабл[398], так ведь говорят в твоем мотобратстве? Хой[399], Байкер.
Стас открыл портал, одновременно возвращая Викинга в привычное измерение. Уже исчезая в колеблющихся струях пространства, краем глаза или периферийным зрением зафиксировал картину, которая наглядно демонстрировала действие Закона кармы во всей своей неотвратимости. Викинг, встав со своего трона, несколько сместил положение тела, подставив его под линию огня своих бодигардов. Спусковые курки черных автоматов Узи были нажаты еще до начала разговора, и теперь две коротких очереди продолжили свой временно приостановленный смертоносный путь. Дюжина свинцовых пуль калибра 9 мм врезались в большое и сильное тело рыцаря асфальтовых дорог, отбросив его на любимое кресло, разрывая плоть и освобождая вместе с брызгами алой крови непокорный дух байкера от тесных телесных оков.
Огромный диамант светился внутренним холодным огнем, переливаясь радужным спектром в петлях торсионных, гравитационных и еще бог знает каких энергетических полей. Бурлящая в воронках живая материя, силы вселенского масштаба, скрученные в исполинские песочные часы, завораживали и гипнотизировали. Кто мог создать этот гигантский компьютер, наделив его хозяев возможностями Творца? Для чего был сотворен этот уникальный механизм, способный зажигать звезды и менять само течение времени? Каким потенциалом должен был обладать создатель этого невероятного устройства и какими силами оперировать?
Перед взором Стаса предстала созданная кристаллом яркая голографическая картина Солнечной системы, находящейся во временной координате, отдаленной от момента катастрофы на два месяца в прошлое. Комета уже прошла орбиту Марса и неумолимо приближалась к Земле. Чуть подумав, Стас передвинул временную шкалу на сто лет назад. Теперь космическая красавица преодолевала пояс астероидов[400], окрашивая окружающий вакуум многочисленными фейерверками взрывающихся и сгорающих метеоритов. Решив для себя, что зона космоса, изобиловавшая множеством обломков, будет вполне подходящим местом для упокоения небесной путешественницы, Стас зафиксировал пространственно-временные координаты.
Вариантов уничтожения ядра кометы было множество, но победила природная любознательность, а наличие рядом такого помощника, как Кристалл Мироздания, просто подталкивало к проведению авантюрных экспериментов. Яркая вспышка осветила колеблющееся многомерное пространство Храма Странствий. И хоть незыблемость Кристалла и самого Храма не вызывала сомнений, Стас был поражен количеством выброшенной энергии от аннигиляции[401] всего одного атома антиводорода[402]. Пришлось обратиться к глубинным знаниям Кристалла, чтобы разобраться в структурах силовых полей, способных удержать от распада антивещество[403].
Через двадцать минут в гравитационной ловушке, окутанной сетью мощных торсионных полей, сжатый до кристаллического состояния, находился шар антиводорода массой чуть более килограмма. Стас задумчиво рассматривал висевший в воздухе светящийся холодным зеленоватым светом шарик размером с крупный апельсин. В этой небольшой сфере кипели силы, эквивалентные по мощности энергии взрыва 45 мегатонн тротила. Перед ним парила в воздухе одна из самых мощных бомб, когда-либо созданных человеком. Только «царь-бомба[404]», весившая почти 27 тонн, могла сравниться по разрушительной мощности с этим килограммовым апельсином.
– Не перестаю вам удивляться, уважаемый Станислав Николаевич, – за спиной Стаса совершенно бесшумно появилась огромная фигура Святогора. – Столь безумная и необдуманная любознательность присуща исключительно вам или она свойственна всему современному человечеству? Храм, как и Кристалл Мироздания, уничтожить практически невозможно, но даже с вашими далеко не ординарными способностями выжить в том аду, который может организовать вот этот шарик, будет весьма затруднительно. Или вам просто неведомо такое чувство, как страх?
– «Тот, кто ничего не боится, не менее могуч, чем тот, перед которым все трепещут», – процитировал Стас бессмертного Шиллера, поворачиваясь лицом к древнему Архонту. – Рад видеть тебя вновь, Святогор. Чем на этот раз обязан твоему визиту? И позволь поинтересоваться, как тебе удалось столь точно вычислить пространственно-временную координату моего местонахождения?
– Что касается последнего вопроса, то это довольно просто. Я ведь нахожусь в постоянном контакте с Кристаллом, и ваши весьма рискованные эксперименты с антиматерией не могли остаться мною незамеченными. Но вы уже мальчик взрослый, и не мне указывать тринадцатому Архонту на очевидную опасность игры со спичками. А вот наша очередная встреча обусловлена на этот раз исключительно желанием одной очаровательной, но весьма необузданной особы. – Святогор сделал приглашающий жест рукой, и из портала появилась зеленоглазая красавица.
– Стас! – Девана в обтягивающем серебристом трико, подчеркивающем каждый изгиб ее мускулистого и гибкого тела, выглядела, как всегда, великолепно и обворожительно. – Ты все-таки прошел свой путь до конца? На все свои вопросы нашел ответы? – Богиня охоты подошла к Стасу и нежно поцеловала его в губы.
– Человеческий мозг довольно странно устроен, Девана. Чем больше задач ему удается решить, тем более сложные головоломки возникают в его глубинах. Мне кажется, этот процесс совершенно бесконечен, и вопросы не закончатся никогда. Но на один я бы хотел получить ответ прямо сейчас, коль у нас такая представительная компания собралась. В чем состоит предназначение человека на этой Земле?
– Вы, уважаемый Архонт, формулируя вопрос, по сути уже дали на него ответ. – Святогор, улыбаясь, смотрел на Стаса. – Предназначение человека как дитя Создателя есть не что иное, как вечное состояние повышения своего сознания до уровня самого Творца. Вы наделены уникальным разумом, который вполне может достичь уровня, позволяющего вам своими силами целенаправленно создавать новые вселенные.
– «И сказал Бог: да будет свет. И стал свет[405]», – усмехнулся Стас.
– Напрасно иронизируете, Станислав Николаевич. Материя – это не что иное, как особым образом организованная пустота. И первоэлементы материи – это кванты[406] пустоты, находящиеся в регулярном упорядоченном взаимодействии между собой. Совокупность первоэлементов, способных вступить во взаимодействие, составляет протовещество. Эти свойства протовещества вполне можно использовать для получения энергии из вакуума и создания материи «из ничего». Азы ваших библейских истин покоятся на первичном знании основных абсолютных законов мироздания. Ведь вы только что создали антиматерию, – Святогор указал пальцем на парящий энергетический сгусток, – и сейчас намерены изменить текущую реальность. Разве подобные деяния нельзя отнести к Божьему промыслу?
– Стас, а ты абсолютно уверен в необходимости ее изменения? – Девана внимательно смотрела ему в глаза, проникая в самые глубины сознания. – Мир так разнообразен и прекрасен, в нем столько интересного и непознанного! С твоими возможностями перед тобой открыты любые дороги. Зачем тебе этот неподъемный груз ответственности?
– Милая Девана, ты же давно поняла, что мы, люди, другие, не похожие на вас создания. Что движущей силой, творческим началом у нас является не только разум и сознание, есть нечто большее, и имя ему – Любовь. Только Любовь позволяет разуму творить по-настоящему, а не складывать мозаику квантов протовещества. Только любя, можно создать жизнь, зародить монаду души, и только так ее можно сохранить на этой планете и в этой Вселенной.
Стас телепортировал силовой кокон с антивеществом в центр стального ядра кометы, одновременно ослабляя нагрузку сдерживающих гравитационных и торсионных полей. Несколько бесконечно долгих секунд голографическая картинка звездного неба в районе пояса астероидов никак не менялась, а затем в черном небе, усыпанном россыпью искр, запылала новая звезда. Ослепительно яркая точка загорелась на многомерном изображении в Храме Странствий. Новая звезда на мгновение вспыхнула в ночном небе Земли столетней давности, знаменуя собой начало новой реальности, начало нового неизведанного пути. Стас, Святогор и Девана молча смотрели на медленно гаснущую точку на звездной карте Солнечной системы.
– Ты сделал очень ответственный выбор, Архонт, – Святогор задумчиво рассматривал Стаса. – Время – лучший судья, но я бы не хотел оказаться на твоем месте. Девана, нам пора.
– Стас, возьми этот медальон. На память… – Девана протянула Рогозину небольшую золотую пластину, символизирующую диск Солнца. Затем, чуть подумав, прижалась к нему и страстно поцеловала в губы. – Мы еще встретимся, князь. Обязательно встретимся. Ведь замок на Хрустальной горе существует не только в нашем с тобой прошлом, он есть и в других реальностях. И я его нашла!
Проводив взглядом исчезнувших в портале древних гиперборейских богов, Стас перевернул медальон и прочитал пять строк, выгравированных древними рунами на золотой поверхности:
– Не начинай бой, если можешь победить без боя.
– Не причиняй боль, если можешь победить без боли.
– Не проливай кровь, если можешь победить без крови.
– Не отнимай жизнь, если можешь победить без смерти.
– Побеждай всегда.
 
 
 


 

[1] Эндорфин – представитель группы химических соединений, которые естественно вырабатываются в головном мозге и обладают способностью уменьшать боль, аналогично опиатам, и влиять на эмоциональное состояние. Приводит человека в состояние эйфории, его иногда называют «природным наркотиком» или «гормоном радости».

[2] Торсионные поля – физический термин, первоначально введенный математиком Эли Картаном в 1922 году для обозначения гипотетического физического поля, порождаемого кручением пространства. Название происходит от англ. torsion – кручение.

[3] Кикимора – русский и белорусский женский мифологический персонаж, обитающий в жилище человека, приносящий вред, ущерб и мелкие неприятности хозяйству и людям.

[4] Леший – дух, хозяин леса в мифологических представлениях славянских народов. Леший может представать в различных растительных, животных, человеческих и смешанных образах, может быть невидимым. Чаще всего предстает одиноким существом. Как хозяин заботится о лесе, охраняет его, является покровителем лесных животных.

[5] Волхвы (др.-рус. кудесники, волшебники, гадатели) – жрецы, мудрецы, звездочеты, предсказатели или маги, в древности имевшие большое влияние.


 

[6] Верста – русская единица измерения расстояния, равная пятистам саженям или тысяче пятистам аршинам (что соответствует нынешним 1 066,8 метрам).

[7] Аркаим – укрепленное поселение эпохи средней бронзы рубежа III-II тыс. до н. э. Расположено на возвышенном мысу, образованном слиянием рек Большая Караганка и Утяганка. Объект был назван по наименованию доминирующей над местностью горы, которая располагается в 4 км к югу от поселения.

[8] Кайле-град – город, упомянутый в «Веде славян» как Круглый град (Калица, Коло-град или Кайле-град).

[9] Богумир – он же Бог Имир, он же Йима. Согласно «Веде славян» и «Книге Велеса» – прародитель ариев-славян.

[10] Русалка – в славянской мифологии и фольклоре человекоподобное существо, преимущественно женского пола (или дух), связанное с водоемами, ржаными полями и лесом.

[11] Коловрат – основной символ Славянского Родноверия (Коло). Это светлый, солнечный (солярный) символ многих индоевропейских народов в виде восьмиконечного вращающегося креста – свастики.

[12] Архонт – высшее должностное лицо в древнегреческих полисах (городах-государствах).

[13] Амнезия – заболевание с симптомами потери памяти, особенно на недавние важные события, или неполных воспоминаний о произошедших событиях.

[14] Асы – в германо-скандинавской мифологии высшие боги. Согласно греческой мифологии – жители легендарной страны Гипербореи.

[15] Городище – название у словено-русов древнего (зачастую досредневекового) укрепленного поселения.

[16] Ка́пище – древнеславянское слово, которым обозначается пространство языческого храма, расположенное за алтарем и предназначенное для установки капей (статуй, изображающих богов) или иных сакральных предметов.

[17] Плазма – частично или полностью ионизированный газ, образованный из нейтральных атомов и заряженных частиц. Философы античности утверждали, что мир состоит из четырех стихий: земли, воды, воздуха и огня. Это допущение укладывается в современное научное представление о четырех агрегатных состояниях вещества, причем плазме, очевидно, соответствует огонь.

[18] Файербол – изначально в английском языке описывает природные явления, подпадающие под описание «огненный шар», например, вспышка огня, шаровая молния, болид (яркий метеор).

[19] 1 пуд равен 40 фунтам, с 1899 года один пуд был эффективно приравнен к 16,3804964 кг.

[20] Бортничество (от борть – дупло дерева) – бортевое пчеловодство. Первоначально добывание меда диких пчел из естественных дупел, затем разведение пчел в выдолбленных дуплах.

[21] Медовуха – алкогольный напиток, приготавливаемый из воды, меда и дрожжей. Существует точка зрения, что медовуха на самом деле являлась сладким напитком, состоящим из разведенного в воде меда, хотя такой напиток обычно назывался сытью.

[22] Дажьбог (др.-рус. Дажьбогъ) – один из главных богов в восточнославянской мифологии, бог плодородия и солнечного света.

[23] Морана (Марена, Морена, Мара, Моржана, Костлявая, Темная Богородица, Черно-Матерь) – богиня зимы, смерти, царица ночи, могучее и грозное божество славян. Дочь Лады и Сварога (Марена Свароговна), сестра Живы, Лели и Леля.

[24] Сварог (др.-рус. Сварогъ, Соварогъ) – согласно славянскому переводу хроники Иоанна Малалы — бог-кузнец, отец Даждьбога. По мнению некоторых исследователей — верховный бог восточных славян, небесный огонь.

[25] Ирий – в славянской мифологии обозначает Рай, Эдемский сад. Через Ирий протекает Молочная река, вследствие чего Ирий имеет название Беловодье.

[26] Шиш – домовой, бес, нечистая сила, живущая обычно в овинах. К Шишам посылают в гневе докучных и неприятных людей. Наконец, «хмельные шиши» бывают у людей, допившихся до белой горячки (до чертиков). Имя Шиша подходит также ко всякому переносчику вестей.

[27] Ведун, также вещун – в славянской мифологии – человек, одаренный сверхъестественной мудростью; слово происходит от «ведать» (знать).

[28] Явь, Правь и Навь — в современном русском неоязычестве «три стороны бытия» или «три мира славянского мифологического миропонимания». Впервые эта триада упоминается в Велесовой книге.

[29] Детинец (кремль, город) – центральная укрепленная часть русского средневекового города.

[30] Нежить (не живой) – собирательное название для всех типов человекоподобных духов: домовой, полевой, водяной, леший, русалка, кикимора и пр. Нежить присутствует в мифологии многих народов.

[31] Вретище – грубая, темная одежда из мешковидного полотна, козьего или верблюжьего волоса, надевавшаяся во времена печали, раскаяния, глубокого поста.

[32] Мотыга или мотыка – орудие, употребляемое при обработке почвы в лесах, садоводстве и сельском хозяйстве.

[33] Велес (Волос) – бог циклического движения, сын Рода. Бог торговли и зверей. Также известен как Хранитель стад. Символ — сноп зерна или зерно, связанное в узел. Священные животные и растения: вол, зерно, пшеница.

[34] Бадзула – в мифологии древних славян нечистый дух, который подталкивал людей к бродяжничеству.

[35] Палисад, или частокол – препятствие или стена из ряда столбов высотой в несколько метров, вертикально врытых или вбитых в землю вплотную или на небольшом расстоянии и соединённых между собой.

[36] Долбленка – долблёное вместилище (сосуд, колода) или лодка, улей.

[37] Стрибог – в древнерусском язычестве божество с не вполне ясными функциями — возможно, бог ветров или связан с атмосферой.

[38] Мзда – награда или возмездие, плата, вознагражденье, воздаянье; барыш, прибыток, корысть, добыча.

[39] Бессребреник – лик святых в Православной церкви, особо прославившихся своим бескорыстием, нестяжательством, отказом от богатства, щедростью ради своей христианской веры. Пример — святые Косма и Дамиан, Кир Александрийский.

[40] Если энергия гамма-кванта превышает удвоенную массу электрона 2meс2 = 1.02 МэВ, становится возможным процесс образования пары, состоящей из электрона и позитрона. Эффект Комптона.

[41] Фиаско (итал. fiasco) – абсолютная и унизительная неудача.

[42] Самородное серебро – встречается в природе значительно реже золота. Однако вес самых крупных золотых самородков исчисляется килограммами, а серебряных — тоннами. Самым крупным считается самородок серебра, который весил 13,5 т.

[43] Демпинг (англ. dumping — сброс) – продажа товаров по искусственно заниженным ценам. Демпинговые цены существенно ниже рыночных цен, а иногда даже ниже, чем себестоимость товара или услуги.

[44] Крез – царь Лидии, известный своим несметным богатством.

[45] Рокфеллер, Джон Дэвисон (1839-1937) – американский предприниматель, первый долларовый миллиардер в истории человечества.

[46] Светлица – главное помещение в крестьянском доме (горница) или парадная светлая комната в хоромах.

[47] Пансион – в гостиничном хозяйстве термин, используемый для обозначения формы питания, включённой в стоимость проживания; делится на полный и неполный, полупансион. Полный пансион включает завтрак + обед + ужин.

[48] Офуро (японская ванна) – бочка или прямоугольный ящик из дерева различных пород: корейского кедра, дуба, лиственницы. Традиционная глубина — 81 см, ширина — 1 м, длина — 1,4 м. Считается, что офуро способствует не только физическому очищению, но и духовному.

[49] Булат – сталь, благодаря особой технологии изготовления отличающаяся своеобразной внутренней структурой и видом («узором») поверхности, высокой твёрдостью и упругостью.

[50] Кутюрье – модельер очень высокого класса, определяющий стиль в моде и создающий высокохудожественные модели одежды и аксессуары к ней.

[51] Денди (англ. dandy) – изысканно одетый светский человек; щеголь, франт.

[52] Музей мадам Тюссо – музей восковых фигур в лондонском районе Мэрилебон, имеющий филиалы в 14-ти городах. Он был учреждён скульптором Марией Тюссо.

[53] Континуум – термин, которым в математике и философии обозначают несколько различных, но тесно связанных друг с другом понятий, употребляемых при анализе математической бесконечности.

[54] Временной парадокс – парадоксальная ситуация, возникающая в результате путешествия во времени в обратную сторону, когда при каких-то действиях в прошлом подобное путешествие не может быть предпринято. Например, путешественник во времени убивает своего дедушку – и, соответственно, уже не может родиться.

[55] Эффект бабочки – термин в естественных науках, обозначающий свойство некоторых хаотичных систем: незначительное влияние на систему может иметь большие и непредсказуемые последствия где-нибудь в другом месте и в другое время.

[56] Киллер (англ. killer — «убийца») – человек, совершающий убийство за вознаграждение от заказчика.

[57] Витязь – древнерусский воин, богатырь.

[58] Тать (таить) – вор, хищник, похититель, кто украл что-либо. Встарь «вор» значило своровать, смошенничать, сплутовать; а тать – прямое названье тайного похитителя.

[59] Острог – обнесенный стеной тюремный замок, тюрьма (устар.).

[60] Сутенёр или сводник — человек, занимающийся организацией проституции и получающий от этого доход.

[61] Домовой – у славянских народов домашний дух, мифологический хозяин и покровитель дома, обеспечивающий нормальную жизнь семьи, здоровье людей и животных, плодородие.

[62] Древа, Скрева и Полева – дочери мифологического князя Богумира, основатели трех родов на славянской земле: древлян, кривичей и полян.

[63] Паранорм – в данном контексте человек, обладающий паранормальными, необычными способностями.

[64] Психотропное оружие — гипотетическое оружие массового поражения, в основе действия которого лежит принудительное разрушающее или управляющее воздействие на человеческую психику и психику животных.

[65] Метаморфоза (от греч. metamórphosis) – превращение, преобразование чего-либо.

[66] Оборотень – мифологическое существо, обладающее способностью превращаться (оборачиваться, перекидываться) из человека в животное или наоборот.

[67] Волколак (волкодлак) – в славянской мифологии оборотень, принимающий образ волка: это или колдун, принимающий звериный образ, или простой человек, чарами колдовства превращённый в волка.

[68] Франсуа Огюст Рене Роден – французский скульптор, признанный одним из создателей современной скульптуры.

[69] Девана (Дзевана, Зевана) – славянская богиня охоты, которую люди представляли в облике красавицы, одетой в богатую кунью шубу, отороченной белкой; с натянутым луком и стрелами.

[70] Святобор (Святибор) – у западных и восточных славян – бог лесов и лесных угодий. Он предопределяет участь, жизнь и судьбу всех обитателей леса, обеспечивая гармонию и согласие в природе.

[71] Перун – бог-громовержец в славянской мифологии, покровитель князя и дружины в древнерусском языческом пантеоне.

[72] Дива-Додола (Перуница) – небесная богиня обильного плодородия, которая управляет дождем, грозами и молниями, супруга и помощница вышнего бога Перуна. К небесной богине Диве-Додоле имели право обращаться с просьбами только женщины-жрицы.

[73] Сварог – бог неба, атрибутивное имя Бога-Отца древнерусской ведической дохристианской Троицы (Сварог – Даждьбог – Стрибог), буквально означает «Творец» (от варить — «творить»).

[74] Инкогнито – скрытно, тайно, не раскрывая своего имени, под вымышленным именем.

[75] Святогор – в восточнославянской мифологии богатырь-великан. Относится к наиболее древним героям русского былинного эпоса. Родной старший брат Сварога, сын Рода.

[76] Меру (санскр.) – название горы, якобы находящейся в центре (или «пупе») Земли, где расположена Сварга, Олимп индийцев. В ней находятся «города» величайших богов и обители различных Дэв.

[77] Лемурийцы – представители третьей коренной расы, обитавшей на Земле. Они являются прямыми предками человечества.

[78] Атлант, гипербореец – в данном контексте жители легендарных и мифических материков-цивилизаций Атлантиды и Гипербореи.

[79] Дефилировать (от франц. defiler) – торжественно проходить, шествовать.

[80] Софистика (от греч. Sophisma – умение вести споры) – это субъективное использование относительности противоположностей, их взаимного преобразования.

[81] Криксы – один из низших уровней иерархии сущностей – примитивные создания, подчиненные только одной идее – питание.

[82] Болотница – водяная дева, живущая в болоте, в омутах и трясинах. Молодая женщина, увлекающая людей в болото, опасный для человека обитатель топей.

[83] Багник, болотняник – дух болота. Тождествен водяному.

[84] Мертвая вода — вид воды, распространенный в преданиях и мифах народов мира, обладает заживляющими свойствами. «Мертвой» также называют воду, приготовленную посредством электролиза.

[85] Сенсей (яп. – буквально «рожденный раньше») — уважительное японское обращение к наставнику, учителю, врачу и в целом к людям старшего возраста.

[86] Иремель – вторая по величине вершина Южного Урала, расположенная на северо-востоке Белорецкого района Башкортостана. Главные вершины – Большой Иремель с платообразной вершиной Кабан, высота 1582,3 м; Малый Иремель, высота 1449,4 м.

[87] Ямантау – «плохая гора» – горный массив в Башкортостане. Главные вершины – Большой Ямантау (1640 м) и Малый Ямантау (1510 м).

[88] Хива – город в Хорезмской области Узбекистана. Согласно археологическим данным, Хива была основана более 2500 лет назад одним из пророков.

[89] Кияр Древний – мифический славянский город в Приэльбрусье, основанный задолго до Рождества Христова. Упоминается во многих былинах и сказаниях разных народов мира. Его существование отчасти подтверждается находками археологических экспедиций 1980-х годов и 2001 года в центральной части Кавказа, у северного подножия Эльбруса.

[90] Дивы, дэвы – сверхъестественные существа, встречающиеся в иранской, славянской, армянской, тюркской мифологиях. Мифологический образ дивов распространен в фольклоре народов Кавказа, Урала, Малой и Средней Азии, Западной Сибири и др. Это злые духи, главным образом великаны антропоморфного или зооморфного вида. Большого роста, сильны, глупы.

[91] Има, Иман, Имир, Кимер, Йима, Яма, Ямал, Омоль, Джем-шид, Юй – имена Богумира в сказаниях и легендах разных народов мира.

[92] Арии – самоназвание исторических народов Древнего Ирана и Древней Индии (II—I тыс. до н. э.), говоривших на арийских языках индоевропейской семьи языков.

[93] Брахманы, или брамины (бог на Земле) – члены высшей варны индуистского общества.

[94] Вышень – Бог-Покровитель нашей Вселенной в Светлых Мирах Нави. Заботливый и могучий Отец Бога Сварога. Бог-Покровитель Чертога Финиста во Сварожьем Круге. Справедливый судья, разрешающий любые споры, которые возникают между Богами различных Миров или между людьми.

[95] Крышень – Бог-Покровитель Чертога Тура во Сварожьем Круге, его называют Небесным Пастухом, который пасет стада Небесных Коров и Туров.

[96] Коляда – Вышний Бог, управляющий Великими Переменами в жизни Родов Расы Великой и потомков Рода Небесного.

[97] Чернобог (черный Змей, Кощей, Темновит) – Повелитель Нави, Тьмы и Пекельного царства. Бог холода, уничтожения, смерти, зла; Бог безумия и воплощения всего плохого и черного.

[98] Зохак или Ажи Дахака – персонификация Дьявола или Сатаны в образе змия, в «Зенд Авесте».

[99] Ся – легендарная династия, согласно традиционным представлениям, правившая в древнем Китае в период с 2070 год до н. э. по 1765 год до н. э. Еще одна версия относит правление династии к 2700 году до н. э. Китайские археологи нередко связывают династию Ся с археологической культурой Эрлитоу.

[100] Гаплогруппа – группа схожих гаплотипов, имеющих общего предка, у которого в обоих гаплотипах имела место одна и та же мутация — однонуклеотидный полиморфизм. Генетические маркеры Y-ДНК передаются с Y-хромосомой исключительно по отцовской линии (то есть от отца сыновьям), а маркеры мтДНК — по материнской линии (от матери всем детям). Таким образом, мужчины являются носителями маркеров Y-ДНК.

[101] Нуклеотид – сложная химическая группа, встречающаяся в естественном состоянии. Содержит азотистое основание, соединенное с сахаром, и фосфорную кислоту. Нуклеотиды являются строительным материалом для нуклеиновых кислот (ДНК и РНК).

[102] Семиречье – юго-восточная часть Казахстана, расположенная между озерами Балхаш на Севере, Сасыколь и Алаколь на Северо-востоке, хребтом Джунгарский Алатау на Юго-востоке, хребтами Северного Тянь-Шаня.

[103] Бартер – способ торговли товарами и услугами в виде непосредственного взаимообмена этими товарами и услугами без использования денег (натуральный обмен).

[104] Кофе робуста – другое его название – конголезский кофе. Этот вид кофейных деревьев произрастает в экваториальных лесах, в бассейне реки Конго.

[105] Астрал – производная от латинского astra «звезда» – обозначает некую безмерную информационно-энергетическую составляющую пространства Вселенной.

[106] Астральное тело — одно из Тонких тел человека, построенное из материала Астрального слоя и проявляющее себя через эмоции. «Тело желаний» (Камарупа).

[107] Тоническое тело – одно из Тонких тел человека, отражающее весь набор интеллектуальных возможностей человека и многие его духовные проявления – от простейших умозаключений до самых универсальных способов мировосприятия.

[108] Сибарит – праздный, избалованный роскошью человек. В широком смысле – человек, живущий в роскоши, удовольствиях и праздности.

[109] Стихийно-статическое тело – наивысшая точка индивидуализации. Реакция на космические изменения. Внутренняя защита своего целого.

[110] Монада – согласно пифагорейцам, обозначала божество или первое существо, единицу или единое как неделимое. Позже — многозначный термин в различных философских системах Нового времени и современности, в психологии и эзотерике. В данном контексте – первичная, неделимая, бессмертная духовная единица, богорожденная либо богосотворенная.

[111] Чакры – в духовных практиках индуизма — центры силы и сознания, расположенные во внутреннем (тонком) теле человека. Шестая чакра находится в области внутренних половых органов. Ее функция двояка – с одной стороны, она заведует всеми проявлениями сексуальных энергий человека, с другой – занимается проведением и распределением энергий творчества.

[112] Мутабельность – изменяемость в связях, вызываемая экспериментально или возникшая вследствие каких- либо внешних воздействий. В астрологии – приспособляемость, многогранность, гибкость, готовность к переменам.

[113] Мантра («стих», «заклинание», «волшебство») — священный текст в индуизме, буддизме и джайнизме, как правило, требующий точного воспроизведения звуков, его составляющих. Отражает основные виды движения энергии.

[114] Собственная резонансная частота – это частота колебаний, с которой физическое тело начнет колебаться, будучи выведенным из состояния покоя внешней возбуждающей силой. Собственную резонансную частоту называют иногда частотой свободных колебаний.

[115] Стабильно-трансцендентное тело – Высшее сознание.

[116] Октава – музыкальный интервал, в котором соотношение частот между звуками составляет 1 к 2 (то есть частота высокого звука в 2 раза больше низкого).

[117] Сольфеджио – многозначный музыкальный термин, означающий: учебную дисциплину, предназначенную для развития музыкального слуха и музыкальной памяти.

[118] Белый стих – стих, не имеющий рифмы, но, в отличие от свободного стиха, обладающий определенным размером: белый ямб, белый анапест, белый дольник.

[119] Аксакал – глава рода, старейшина, почтенный пожилой человек у тюркских народов в Средней Азии и на Кавказе.

[120] Эмпирический – основанный на опыте, изучении фактов, опирающийся на непосредственное наблюдение, эксперимент.

[121] Конъюнктура экономическая – при капитализме – процесс воспроизводства в конкретно-исторических условиях во всей его совокупности и рыночном проявлении.

[122] Карма (санскр. — действие) – необходимая причина каких-либо событий или действий.

[123] Эгрегор – энергоинформационная система, которая синхронизирует группу людей или других организмов, объединенных по некоторому принципу.

[124] Социум – коллектив людей, характеризующийся общностью социальной, экономической и культурной жизни.

[125] Клише – иллюстрационная печатная форма, слепок высокой печати.

[126] Мессия (буквально — помазанник) – в ряде религий (прежде всего, в иудаизме и христианстве) ниспосланный богом спаситель, долженствующий навечно установить свое царство.

[127] Будда (буквально – просветленный) – имя, данное основателю буддизма Сиддхартхе Гаутаме (623-544 до н. э.), происходившему, по преданию, из царского рода племени шакьев в Сев.

[128] Магомет, правильнее Мохаммед (571-632 н.э.) – основатель ислама, имя его Абул Казем бен Аблаллах, родился в Мекке, сын корейшита Абдаллаха и Амины.

[129] Схрон – потайное помещение для длительного пребывания людей, прячущихся от властей.

[130] Фантасмагория – световые картины, фигуры, получаемые при помощи оптических устройств. Игра искусно соединяемых лучей света при помощи отражательных поверхностей.

[131] Вакханалия – неистовый пир, развратное празднество, исступленная попойка, дикий разгул.

[132] Гидравлическая муфта (гидромуфта, турбомуфта) – вид гидродинамической передачи, в которой, в отличие от механической муфты, отсутствует жёсткая кинематическая связь между входным и выходным валом, и, в отличие от гидротрансформатора, отсутствует реактор.

[133] Аэродинамическая труба – установка, создающая поток воздуха или газа для экспериментального изучения явлений, сопровождающих обтекание тел.

[134] Ампир («имперский стиль») — стиль позднего (высокого) классицизма в архитектуре и прикладном искусстве.

[135] Хай-тек («высокие технологии») — стиль в архитектуре и дизайне, зародившийся в недрах позднего модернизма в 1970-х и нашедший широкое применение в 1980-х.

[136] Конвектор – отопительный прибор, в котором тепло от теплоносителя или нагревательного элемента передаётся в отапливаемое помещение за счет естественной конвекции.

[137] Лепота (устар.) – красота, великолепие.

[138] Реторта – сосуд для перегонки разных веществ, жидкостей, каменного угля и проч.; обычно в виде шара с широким согнутым горлом.

[139] Философский камень – начало всех начал, мифическое вещество, способное дать своему обладателю бессмертие, вечную молодость и знания. Некое твердое или жидкое вещество, способное осуществить трансмутацию – превращение простого металла в серебро или золото.

[140] Трансмутация – превращение одного объекта в другой. Трансмутация в алхимии — превращение одного металла в другой. В физике – превращение одного нуклида в другой в результате одной или нескольких ядерных реакций.

[141] Франкенштейн – главное действующее лицо романа Мэри Шелли «Франкенштейн, или Современный Прометей» (1818), а также прообраз персонажей множества книжных, драматических и кинематографических адаптаций его сюжета.

[142] Голем – изначально: древний огромный боевой робот, якобы изобретённый евреем Моисеем. Человек из неживой материи (глины), оживлённый джедаями с помощью Силы (по другой версии — евреями с помощью подсобных средств).

[143] Стихиалии – сущности души природы, которые непосредственно организуют материал в структуры разной степени сложности

[144] Симбиоз – взаимовыгодные отношения двух или нескольких организмов разных видов.

[145] Элементаль – иногда также стихиаль — создание (обычно дух), состоящее из одной из четырех стихий: воздуха, земли, огня или воды, находящихся в равновесии посредством противоположностей.

[146] Хаос (раскрываюсь, разверзаюсь) – категория космогонии, первичное состояние Вселенной, бесформенная совокупность материи и пространства (в противоположность порядку).

[147] Саламандра – символ алхимического процесса обжига, она "живет в огне и питается огнем". Обычно изображается в виде маленькой ящерицы или бескрылого дракона, иногда с фигурой, похожей на человеческую или собачью, среди языков пламени. По-настоящему легендарное земноводное, встречающееся в мифах практически всех народов мира.

[148] Ундины – в фольклоре народов Европы (германские сказания, поверья народов Прибалтики, отчасти древнегреческие мифы) – духи воды, русалки.

[149] Сильфы – в средневековом фольклоре духи воздуха. Существо впервые описано алхимиком Парацельсом в качестве элементаля воздуха. Женских особей называют сильфидами.

[150] Цверги – существа, подобные карликам, природные духи земли и скал в древнеисландской, германской и скандинавской мифологии.

[151] Гномы – духи земли и гор. Народная фантазия представляет их в виде бородатых карликов с грубыми и смешными чертами лица. Персонажи в первую очередь германо-скандинавского фольклора, частые герои сказок и легенд.

[152] Вече – народное собрание в древней и средневековой Руси и у всех народов славянского происхождения до образования государственной власти раннефеодального общества – для обсуждения общих дел.

[153] Сварганить – означает сделать что-либо, сотворить и происходит от имени бога Сварога, Бога-творца.

[154] Грифон – мифическая могучая птица-собака, преграждавшая путь к Рипейским горам и охранявшая золото Ирия.

[155] Портки (разговорное) – то же, что и штаны; предмет верхней одежды, покрывающий нижнюю часть тела, в том числе каждую ногу отдельно, и закрывающий колени.

[156]  Арий-Оседень – мифическая личность, князь, возглавивший переселение славяно-арийских народов из Центральной Азии на новые земли.

[157] Экспансия – территориальное, географическое или иное расширение зоны обитания или зоны влияния отдельного государства, народа, культуры или биологического вида.

[158] Фаланга – боевой порядок (строй) пехоты в Древней Македонии, Греции и ряде других государств, представляющий собой плотное построение воинов в несколько шеренг. Стандартная фаланга состоит из десяти шеренг по десять человек в каждой.

[159] Гоплит – древнегреческий тяжёловооружённый пеший воин. Слово происходит от названия тяжёлого круглого щита – гоплон. Впервые появились в спартанской армии.

[160] Кираса – общее название важнейшего компонента старинного защитного снаряжения, прикрывавшего туловище человека и изготавливавшегося из металла или иных сравнительно жёстких материалов.

[161] Книмиды (поножи) – часть доспехов, которая защищает переднюю часть ноги от колена до щиколотки.

[162] Ниндзято, ниндзякэн или синобигатана –  меч, которым пользовались ниндзя. Это короткий меч длиной до 60 см. который зачастую переделывался из катаны или тати.

[163] Гарда – часть эфеса клинкового холодного оружия, служащая для защиты от удара кисти руки.

[164] Юнит — название боевой/рабочей единицы, предполагающей возможность управления, в компьютерных играх жанра «Стратегия» и «RPG». Часто под юнитом подразумевается любая «живая единица» — та, которая может самостоятельно перемещаться, вступать в бой.

[165] Блочный лук («компаунд») — современная конструкция лука, которая не имеет аналогов в истории. Создан в США в конце 1980-х годов. Ключевой особенностью конструкции являются два блочных механизма на концах плеч, которые перераспределяют нагрузку тяги таким образом, что к концу она очень сильно ослабевает.

[166] Карбон – полимерный композиционный материал из переплетённых нитей углеродного волокна.

[167] Эксцентрик – в технике вид валовой конструкции.

[168] Кевлар – пара-арамидное волокно, обладающее высокой прочностью (в пять раз прочнее стали).

[169] Углепластики – полимерные композиционные материалы из переплетённых нитей углеродного волокна, расположенных в матрице из полимерных (например, эпоксидных) смол.

[170] Экспроприация – принудительное безвозмездное или оплачиваемое отчуждение имущества, производимое государственными органами.

[171] Три закона роботехники – в научной фантастике — обязательные правила поведения для роботов, впервые сформулированные Айзеком Азимовым в рассказе «Хоровод».

[172] А́йзек Азимов (имя при рождении – Исак Юдович Озимов, 1920 г. р.,  Россия) – американский писатель-фантаст, популяризатор науки, биохимик. Автор около 500 книг.

[173] Данте Алигьери – итальянский поэт, один из основоположников литературного итальянского языка. Создатель «Божественной комедии», в которой построил строгую систему загробного мира с точки зрения католического христианства, представив его в виде 9 кругов, окружающих вмороженного в лед Люцифера.

[174] Кристаллоиды – некоторые белковые вещества, встречающиеся в растворимом состоянии, в клеточном соке растений обладают способностью кристаллизоваться. В данном контексте – кристаллическая форма жизни.

[175] Тераватт (ТВт) – единица измерения мощности, кратная производной единице измерения мощности в системе СИ ватту. 1 ТВт = 10 в 12 степени Вт.

[176] Тамерлан (Тимур, Тимурленг) – восточный правитель и полководец, один из величайших завоевателей в истории человечества. Родился 8 апреля 1336 года в окрестностях Самарканда. Имя «Тимур» по-тюркски и по-монгольски означает «Железный».

[177] Нукер – телохранитель, слуга, воин личной гвардии монгольских ханов, дружинник, военный слуга, воин личной охраны.

[178] Сталагмат – нарост, соединяющий потолок и пол пещеры, сросшийся сталактит и сталагмит.

[179] Алконост – в русском искусстве и легендах райская птица с головой и руками девы. Часто упоминается и изображается вместе с другой райской птицей – Сирин.

[180] Анфилада – ряд последовательно примыкающих друг к другу пространственных элементов, расположенных на одной оси.

[181] Сирин – в древнерусском искусстве и легендах райская птица с головой девы. Считается, что Сирин представляет собой христианизацию языческих русалок – вил.

[182] Гамаюн – в славянской мифологии вещая птица, поющая людям божественные песни и предвещающая будущее тем, кто умеет слышать тайное. Гамаюн знает все на свете. Когда Гамаюн летит с восхода, приходит смертоносная буря.

[183] Хорс – бог системного хаоса, сын Рода. Отвечает за движение и развитие всего мира: движение звезд и планет, смену дня и ночи, времен года и т. д. Привносит в этот мир порядок, но порядок настолько сложный, что чаще всего он воспринимается как хаос.

[184] Белбог – Бог Света, удачи, добра, счастья, справедливости, всех благ. Белбог – противоположность Чернобогу, в этом он един с Чернобогом, составляя с ним пару.

[185] Могол – могучая птица, живущая в подземном царстве, унесшая Сурицу с горы Березань, чтобы оживить Перуна. Летает между мирами, но подчиняется лишь Повелителю Нави – Чернобогу.

[186] Стрибог – бог, управляющий на Земле молниями, вихрями, ураганами, ветрами и штормами. Имя Стрибога восходит к древнему корню «стрег», что означает «старший», «дядя по отцу».

[187] Вежа – отдельно стоящая наблюдательная башня на Руси в IX-XIII вв.

[188] Бодигард – телохранитель, квалифицированный специалист, непосредственно обеспечивающий безопасность охраняемого лица.

[189] Берсерк или берсеркер — в древнегерманском и древнескандинавском обществе воин, посвятивший себя богу Одину. Перед битвой берсерки приводили себя в ярость. В сражении отличались неистовостью, большой силой, быстрой реакцией...

[190] Постулат — положение (суждение, утверждение), принимаемое в рамках научной теории за истинное в силу очевидности и поэтому играющее в данной теории роль аксиомы.

[191] Асгард – в скандинавской мифологии небесный город, обитель богов-асов.

[192] Ассимиляция – в социологии и этнографии потеря одной частью социума (или целым этносом) своих отличительных черт и их замена позаимствованными у другой части (другого этноса).

[193] Русь (русы) – народ, давший имя и составивший общественную верхушку гипотетического Русского каганата, а затем первого известного государства, объединившего восточных славян – Древнерусского государства.

[194] Массагеты – имя, используемое античными авторами для обозначения кочевых и полукочевых племен Скифии. Геродот писал, что, «по мнению некоторых, массагеты – это скифское племя».

[195] Эльбрус – высочайший горный массив Большого Кавказа в системе Бокового хребта. Представляет собой сложенный в основном андезитами конус потухшего вулкана на высоком цоколе из гранитов.

[196] Алтын-Депе – городище бронзового века (2300-1900 гг. до н. э.), обнаруженное на юго-западе Туркмении.

[197] Давид – второй царь Израиля, младший сын Иессея (Ишая) из Вифлеема (Бет-Лехема). Царствовал 40 лет (ок. 1005- 965 гг. до н. э. по традиционной еврейской хронологии).

[198] Соломон – сын Давида, третий иудейский царь. Блеск его царствования запечатлелся в памяти как пора высшего расцвета еврейского народа.

[199] Аарон – библейский персонаж, фигурирующий в книге Исхода, старший брат Моисея.

[200] Моисей (ок. 13 в. до н. э.) –  в Торе пророк, который вывел израильтян из Египта, где они пребывали в рабстве; ключевая фигура в книгах Исхода, Левита, Чисел и Второзакония. Часто в нем видят основателя иудаизма как религиозной системы.

[201] Фаридун, или Траэтаона – герой иранской мифологии и «Шахнаме», победитель дракона и царь из династии Пишдадидов, правивший 500 лет и разделивший мир между своими тремя сыновьями.

[202] Седьма – один из трех сыновей Траэтаона, царствовавший после его смерти.

[203] Кушанское царство – древнее государство на территории современной Средней Азии, Афганистана, Пакистана, Северной Индии, период расцвета приходится на 105-250 гг. н. э.

[204] Земля Куш – южный сосед Древнего Египта – известна в истории под названием Древняя Нубия. Была населена различными семито-хамитскими и кушитскими племенами.

[205] Гора Синай – гора на Синайском полуострове в Египте. Согласно Торе, на этой горе Бог являлся Моисею и дал ему скрижали с десятью заповедями.

[206] Демиург – в древнегреческой философии – божественный создатель чувственно воспринимаемого космоса; творец.

[207] Фортификация – военная наука об искусственных закрытиях и преградах, усиливающих расположение войск во время боя и называемых поэтому фортификационными постройками (от фр.  укреплять, усиливать).

[208] Яр, Яруна, Ярило – мифический прародитель Ариев, возглавивший их исход из северных земель в Азию. Восточнославянский мифологический и ритуальный персонаж, связанный с идеей весеннего плодородия и сексуальной мощи.

[209] Хронос – бог времени и само время в мифологии античных и многих других народов мира.

[210] Рандеву – свидание, назначенная встреча.

[211] Посвист – старший сын Стрибога, повелитель бури; Полуденик – повелитель легкого теплого дневного ветерка.

[212] Immortals (англ.) – бессмертные.

[213] Джулиус Роберт Оппенгеймер – американский физик-теоретик. Широко известен как научный руководитель Манхэттенского проекта, в рамках которого в годы Второй мировой войны разрабатывались первые образцы ядерного оружия; из-за этого Оппенгеймера часто называют «отцом атомной бомбы».

[214] Андрей Дмитриевич Сахаров – советский физик, академик АН СССР, один из создателей первой советской водородной бомбы.

[215] Олег Александрович Лаврентьев – советский, российский и украинский физик, доктор физико-математических наук, предложивший устройство водородной бомбы на основе дейтерида лития, а также способ получения электроэнергии в управляемой термоядерной реакции.

[216] Апокалипсис — откровение, светопреставление, конец света, пророчество. Библейская книга из «Нового Завета», содержащая пророчества о «конце света».

[217] Априори – знание, полученное до опыта и независимо от него (знание априори, априорное знание), т.е. знание, как бы заранее известное.

[218] Баллиста – античная двухплечевая машина торсионного действия для метания камней. Позднее в первых веках нашей эры под баллистами стали подразумевать стрелометы.

[219] Пацифизм – антивоенное миротворческое движение, представители которого выступают за прекращение практики военного разрешения политических конфликтов

[220] Мажордом (дворецкий) – старший лакей, управляющий в богатых домах. Майордом – государственная должность у франков.

[221] Букингемский дворец – официальная лондонская резиденция британских монархов и достопримечательность Лондона. Дворец предназначен для официальных церемоний, банкетов и приемов.

[222] Хаммам – турецкая баня, своим происхождением обязана римским термам. Название «хаммам» произошло от арабского слова «хам» — «жарко».

[223] Эксклюзив (разг.) – то, что является исключительным, неповторимым, единственным в своем роде.

[224] Гурма́н – ценитель и любитель тонких изысканных блюд или знаток напитков, в том числе и вин.

[225] Метаболизм (обмен веществ) — набор химических реакций, которые возникают в живом организме для поддержания жизни.

[226] Аутотренинг – особая методика самовнушения на фоне максимального мышечного расслабления. Одно из самых мощных средств восстановления эмоционального равновесия.

[227] Ацетальдегид – основной продукт расщепления этанола. Ацетальдегид образуется путем окисления этанола, причем реакция катализируется главным образом с помощью алкогольдегидрогеназы. Органическое соединение класса альдегидов с химической формулой CH3-CHO.

[228] Пробойная икра – освобожденная от пленок через специальное сито – пробой (грохотку). Только щучью икру делают пробойной.

[229] Макошь – богиня счастливого жребия. Вместе с дочерьми Долей и Недолей определяет судьбы людей и богов, плетя Нити Судьбы.

[230] Лада – богиня любви и красоты, Роженица Рода. Эта богиня почиталась практически повсеместно во всей Древней Руси.

[231] Леля – богиня лета как времени года и лета человеческой жизни – молодости.

[232] Дива – в славянской мифологии – богиня земли, супруга Дыя.

[233] Дый – бог ночного неба, родившийся в начале времен от козы Седуни.

[234] Ярило – в мифологии восточных славян бог солнца, весны, плодородия и любви.

[235] Волх, Волхов, Волховец – сын Ящера, выступал как бог-оборотень, бог охоты, подобный Велесу, возможно, и войны.

[236] Семаргл – бог огня и Луны, огненных жертвоприношений, дома и очага, хранит семена и посевы. Может оборачиваться священным крылатым псом.

[237] Жива – богиня плодоносной силы жизни, вечной молодости, юности и влюбленности, а также наивысшей красоты всей природы и человека.

[238] Доля (Среча) – славянская богиня счастливой судьбы, удачи и счастья. Богиня Доля – молодая Небесная пряха, младшая дочь богини Макоши и сестра богини Недоли.

[239] Троян – бог здоровья, целебных трав, знахарства. Троян связан с огнем и водой. Покровитель времени и пространства.

[240] Коляда – славяно-русский бог, солнце-младенец, бог зимних празднеств, бог начала новой жизни.

[241] Аннексия – насильственное присоединение (захват) всей или части территории другого государства или народа.

[242] Суверенитет – независимость государства во внешних и верховенство во внутренних делах.

[243] Авеша (санскр.) – изначально это явление, при котором происходит вселение в тело другого человека духовного существа.

[244] Алатырь-Камень (Латырь) – священный камень у язычников-славян. Упоминается во многих преданиях, былинах, сказках, сказаниях, летописях, заговорах и молитвах и т.д.

[245] Сакральное (священное, посвященное богам) – в широком смысле все, имеющее отношение к божественному, религиозному, небесному, потустороннему, иррациональному, мистическому, отличающееся от обыденных вещей, понятий.

[246] Амалы – полиэтничный правящий род позднеантичной Великой Скифии и ряда государств раннесредневековой Европы. Династия правила в Скифии и государствах остготов в I-V вв. н.э.

[247] Эго – согласно психоаналитической теории, та часть человеческой личности, которая осознается как «я» и находится в контакте с окружающим миром посредством восприятия.

[248] Готланд – один из крупнейших островов в Балтийском море, а также страна готов.

[249] Боспорское царство (или Боспор) — античное государство в Северном Причерноморье на Боспоре Киммерийском (Керченском проливе). Столица — Пантикапей.

[250] Анты – название славянских племен IV-VII веков, использовавшееся византийскими писателями.

[251] Элагабал – римский император из династии Северов, правивший с 8 июня 218 по 11 марта 222 г. Был провозглашен императором под именем Цезарь Марк Аврелий Антонин Август в 14-летнем возрасте.

[252] Флавий Валерий Аврелий Константин – римский император. В 323 г. стал единственным полновластным правителем римского государства, христианство сделал господствующей религией, в 330 году перенес столицу государства в Византий (Константинополь).

[253] Патриций – в древнем Риме – лицо, принадлежавшее к исконным римским родам, составлявшим правящий класс и державшим в своих руках общественные земли.

[254] Хиониты (гунны) — древний кочевой народ, вторгшийся в 70-х годах IV века из Азии в Восточную Европу, предположительно говоривший на восточноиранских диалектах. Впервые упоминаются под именем «хиониты» в IV веке римским историком Аммианом Марцеллином.

[255] Домбай – горная территория в Карачаево-Черкесии в бассейне Теберды на Северном Кавказе (Россия).

[256] Менгир – один из видов доисторических кельтских памятников, встречающихся в Бретани, Англии и Скандинавии. Это простой, неотесанный каменный столб, чаще всего четырехгранный, водруженный вертикально.

[257] Сварожий Круг (Сварожье Коло) – 25920 лет. Состоит из 180 Кругов Жизни (144 x 180 = 25920). Период полного оборота звездного неба, наблюдаемого с Земли.

[258] Ихтис – древний акроним (монограмма) имени Иисуса Христа, состоящий из начальных букв слов (Иисус Христос Божий Сын Спаситель). Часто изображалась аллегорическим образом — в виде рыбы.

[259] Киммерия – в античной историографии название северных областей известной тогда Ойкумены, в частности, территории Северного Причерноморья и Приазовья.

[260] Ставрос (stavros) – вертикальный столб, кол. В канонических Евангелиях нет упоминаний о том, что Иисус был распят, вместо слова крест (kryst) употребляется слово ставрос, подразумевающее акт столбования – повешения.

[261] Баламбер – царь гуннов второй половины IV века. По мнению некоторых исследователей, Баламбер происходил из рода Модэ. Баламбер упоминается только у историка Иордана в его труде «Гетика».

[262] Аттила – вождь гуннов с 434 по 453 год, объединивший под своей властью варварские племена от Рейна до Северного Причерноморья.

[263] Поляне – название восточнославянского племенного объединения, в эпоху расселения восточных славян поселившегося по среднему течению Днепра, на его правом берегу.

[264] Иезуиты, или Орден иезуитов – мужской монашеский орден Римско-католической церкви, основанный в 1534 году Игнатием Лойолой и утвержденный Павлом III в 1540 году. Официальное название – Общество Иисуса.

[265] Инерция – свойство материи, состоящее в стремлении каждой точки материального тела сохранять без изменения величину и направление своей скорости.

[266] Реинкарнация – буквально означает «повторное воплощение». Повторяющиеся рождения и смерти, через которые живое существо проходит в соответствии со своей кармической деятельностью.

[267] Канон – неизменная (консервативная) традиционная, не подлежащая пересмотру совокупность законов, норм и правил в различных сферах деятельности и жизни человека.

[268] Евангелие – жизнеописание Иисуса Христа; книги, в которых рассказывается о его божественной природе, рождении, жизни, чудесах, смерти, воскресении и вознесении. Наиболее ранними источниками, упоминающими четыре канонических Евангелия, являются Апостольские правила (IV век) и деяния Лаодикийского собора (364 год). В этих сочинениях по именам авторов называются четыре Евангелия: Матфея, Марка, Луки и Иоанна.

[269] Голгофа или Кальвария – «лобное место» – небольшая скала или холм, где был распят Иисус Христос.

[270] Собор – собрание светских и духовных чинов для совета и решения важнейших дел.

[271] Священное Писание — религиозные иудейские и христианские книги, составляющие Библию. Согласно христианскому вероучению, книги написаны «по внушению Бога».

[272] Эмбрион – организм животного и человека в ранний период развития; то же, что зародыш.

[273] Хью Марстон Хефнер – американский издатель, основатель и шеф-редактор журнала Playboy, а также основатель компании Playboy Enterprises. Прозвище — Хеф.

[274] Нудизм – течение, позиционируемое его адептами как философия жизни в предельно гармоничном единении человека с природой для оздоровления тела и духа и известное практикой совместной обнаженки.

[275] Эксгибиционизм – форма отклоняющегося сексуального поведения, когда сексуальное удовлетворение достигается путем демонстрации половых органов незнакомым лицам, обычно противоположного пола.

[276] Бикини – открытый женский купальный костюм, состоящий из двух отдельных элементов, один из которых прикрывает грудь, другой — пах и ягодицы.

[277] Янки – название жителей Новой Англии; позднее, в более широком смысле, — жителей США в целом. Термин получил распространение с XVIII века.

[278] Стри́нги – разновидность «мини»-трусов из одного или двух треугольников с очень узкой соединительной полоской на бедрах в виде полосочки ткани или резинки.

[279] Оброк – продуктовые или денежные платежи, выплачивавшиеся феодально-зависимыми крестьянами феодалам в качестве продуктовой (натуральный) или денежной (денежный) феодальный земельной ренты.

[280] Сюзерен – в Западной Европе в средние века крупный феодал – верховный сеньор территории (король, герцог, князь), являвшийся государем по отношению к зависимым от него вассалам.

[281] Феодал — землевладелец в эпоху феодализма (владелец феода).

[282] Право первой ночи – это обычай, который был широко распространен во многих культурах и заключался в том, что первую брачную ночь невеста проводит со своим хозяином, владельцем, важным социальным лицом, вождем племени и т.д.

[283] Променад – прогулка по городу. Слово часто используется как синоним прогулки, на манер прозы XIX века, когда французский язык был общеупотребительным в Российской Империи.

[284] Тестостерон – основной мужской половой гормон, андроген. Секретируется клетками Лейдига семенников у мужчин, а также в небольших количествах яичниками у женщин и корой надпочечников у обоих полов.

[285] Фаллический культ — обобщенное название группы верований различных древних (Ассирия, Вавилония, Эллада, Крит, цивилизации древних народов Америки) и современных культур (синтоизм в Японии, а также племена Африки, Южной Америки, Австралии и Океании), характеризующихся экстатическими ритуалами, посвященными порождающей силе жизни, символически представленной в виде фаллоса (мужского полового органа) или извержения его семени.

[286] Догма (мнение, учение, постановление) –  положение, принимаемое на веру как непреложная истина, неизменная при любых обстоятельствах.

[287] Иерарх («священновластный») – общее наименование для священнослужителей высшей степени церковной иерархии: епископа, архиепископа, митрополита, экзарха, патриарха.

[288] Етунхейм, Йотунхейм (то есть земля Етунов) – в германо-скандинавской мифологии — один из девяти миров, земля, населенная великанами-етунами.

[289] Етуны, йотуны – в германо-скандинавской мифологии — великаны (турсы) семейства Гримтурсенов, дети Имира. Етуны жили в Етунхейме, отличались силой и ростом и были противниками асов и людей.

[290] Рагнарек – в германо-скандинавской мифологии – гибель богов (судьба богов) и всего мира, следующая за последней битвой между богами и хтоническими чудовищами.

[291] Руна Мир или Руна Рода – выглядит как мировое дерево, соединяющее миры Яви, Нави и Прави, и олицетворяющее все мироздание в целом; также похожа на человека, который вскинул к небу руки. Одна из самых главных, светлых и добрых рун, которые используются в настоящее время для различных обрядов, гаданий, защитных оберегов и амулетов. Эта же руна существовала в германском и скандинавском руническом письме и носила название Альгиз.

[292] Ипостась – термин, используемый в богословии для обозначения одного из трех Лиц Триединого Бога: Отца и Сына и Святого Духа.

[293] Архетип – в аналитической психологии, основанной Карлом Юнгом – универсальные изначальные врожденные психические структуры, составляющие содержание коллективного бессознательного.

[294] Коллапс – разрушение какой-либо структуры под влиянием системного кризиса.

[295] Реверанс – традиционный жест приветствия, при котором женщина сгибает ноги, отводя колени в разные стороны и синхронно отодвигая одну ногу немного назад, одновременно выполняется наклон головы.

[296] Камикадзе (буквально – ветер богов) – летчик-смертник в вооруженных силах Японии во время Второй мировой войны, вступавший в бой с надводным кораблем противника на самолете одноразового действия.

[297] Варяги – по одной из версий – воины-дружинники из скандинавских стран, которых нередко именовали норманами. Согласно другой версии – выходцы с побережья Балтийского моря, родственные славянским племенам.

[298] Кнорр – основное грузовое судно викингов с парусом площадью 90 кв. м., осадкой 1,5 м и грузоподъемностью 40 тонн.

[299] Дракар (буквально — «корабль-дракон») – так сегодня принято называть боевой деревянный корабль викингов, длинный и узкий, с высоко поднятыми носом и кормой.

[300] Викинги – раннесредневековые скандинавские мореходы, в VIII-XI веках совершавшие морские походы от Винланда до Биармии и от Каспия до Северной Африки.

[301] Бурлак — наемный рабочий в России XVI — начала XX веков, который, идя по берегу, тянул при помощи веревок речное судно против течения.

[302] Анахорет – так называется человек, который ради христианского подвижничества живет в уединенной и пустынной местности, по возможности чуждаясь всякого общения с другими.

[303] Нирвана – в буддизме – понятие, обозначающее состояние освобождения от страданий.

[304] Ярл – высший титул в иерархии в средневековой Скандинавии, а также само сословие знати. Первоначально означал племенного вождя.

[305] Оттар – древнескандинавское имя, означающее «Страх войска».

[306] Льет – древнескандинавское имя, означающее «Ужас».

[307] Фьорд – узкий, извилистый и глубоко врезавшийся в сушу морской залив со скалистыми берегами. Длина фьорда в несколько раз превосходит ширину.

[308] Карл II Лысый – первый король Западно-Франкского королевства (Франции) с 843 года, король Швабии в 831-833 годах, король Аквитании в 839-843 и 848-854 годах, король Лотарингии с 869 года.

[309] Конунг – древнескандинавский термин для обозначения верховного правителя.

[310] Рерик (Хредерик) – древнескандинавское имя, означающее «Славой могучий».

[311] Трувар – скандинавское имя, соответствующее при крещении Георгию.

[312] Рустинген (Руслаген) – название южного побережья Швеции, населенного в древности племенами славян ободритов.

[313] Словене – самое северное восточнославянское племя, жившее во второй половине первого тысячелетия в бассейне озера Ильмень и верхнего течения Мологи и составлявшее основную массу населения Новгородской земли.

[314] Асбранд – древнескандинавское имя, означающее «Асов меч».

[315] Дирхем – древнейшая серебряная монета арабов весом 2,97 г чистого серебра. Ее начали чеканить с 695 г. для торговли с другими государствами.

[316] Чудь – собирательное древнерусское название ряда финно-угорских племен и народов, как правило, прибалтийско-финской группы.

[317] Весь — прибалтийско-финское племя, участвовавшее в этногенезе вепсов и карелов-людиков.

[318] Стейн – древнескандинавское имя, означающее «Камень».

[319] Ямь – название, которым новгородцы называли в средние века некоторые, очевидно проживавшие в Фенноскандии, народности. В соответствии с наиболее устоявшимся толкованием ямь была наиболее близка к жителям Хяме.

[320] Хельги – древнескандинавское имя, означающее «Святой». В русской транскрипции звучит как Олег.

[321] Прибить щит к вратам – обычай викингов и норманнов, означавший полную капитуляцию крепости без боя.

[322] А.С. Пушкин, «Песнь о вещем Олеге».

[323] Мавка — нежить, мифологическое существо женского пола, подобна русалке. Иногда так назывались и обычные русалки.

[324] Водяница – разновидность русалки, крещеная утопленница, не принадлежащую к разряду нечисти, а потому сравнительно добрая.

[325] Кома, коматозное состояние – угрожающее жизни состояние, характеризующееся потерей сознания, резким ослаблением или отсутствием реакции на внешние раздражители, угасанием рефлексов до полного их исчезновения, нарушением глубины и частоты дыхания, изменением сосудистого тонуса, учащением или замедлением пульса, нарушением температурной регуляции.

[326] Кривичи — союз восточнославянских племен, который в VI-X веках сложился в верховьях Западной Двины, Днепра и Волги. Главные города: Смоленск, Полоцк, Изборск

[327] Ноу-хау – обозначение технологических знаний, производственного опыта, практического умения изготовить что-либо.

[328] Синдикат – одна из форм монополистических соглашений картельного типа, преследующая цель устранить конкуренцию между монополиями в области сбыта и закупок сырья.

[329] Челядь — название зависимого населения в Древней Руси в VI-IX веках.

[330] Торжище – рынок, базар, место торговли, торг.

[331] Дежавю – психическое состояние, при котором человек ощущает, что он когда-то уже был в подобной ситуации, однако это чувство не связывается с конкретным моментом прошлого.

[332] Ингвар – древнескандинавское имя, означающее «Воин Бога изобилия».

[333] Феникс – мифологическая птица, обладающая способностью сжигать себя и затем возрождаться.

[334] Батый (Бату) Саин-хан (1207-1255) – монгольский хан, внук Чингисхана, второй сын Джучи, старшего сына Чингисхана, завоеватель западных и северных земель.

[335] Едигей, Эдигей (1352-1419) – темник Золотой Орды в конце XIV — начале XV веков. Основатель династии, возглавившей Ногайскую Орду.

[336] Монмартр – название 130-метрового холма на севере Парижа и древнеримского поселения. В 1860 году район стал частью города, дав название 18-му муниципальному округу. Холм Монмартр — высочайшая точка Парижа.

[337] Фреска – живопись по сырой штукатурке, одна из техник стенных росписей.

[338] Зодчество – то же, что архитектура.

[339] Секира – рубящее холодное оружие, одна из разновидностей боевого топора. Отличается лезвием в виде полумесяца, заточенного по выпуклой части, длиной до 30 см. Чаще всего секира делалась тяжелой, на длинной рукояти.

[340] Летописная фраза князя Владимира при крещении Руси в 988 году, согласно «Повести временных лет» Печорского монаха Нестора.

[341] Владимир I Святославич – князь новгородский в 970-978 годах, киевский великий князь, при котором произошло крещение Руси. Стал новгородским князем в 970 году, захватил киевский престол в 978 году. В 988 году выбрал христианство в качестве государственной религии Древнерусского государства. В крещении получил христианское имя Василий. Известен также как Владимир Святой, Владимир Великий, Владимир Креститель (в церковной истории) и Владимир Красное Солнышко (в былинах). Прославлен в лике святых как равноапостольный.

[342] Кадило – металлическая чаша с раскаленным углем и ладаном, подвешенная на цепочках. Используется во время христианского богослужения в храмах.

[343] Добрыня – воевода Владимира Святого, брат матери его Малуши.

[344] Путята – тысяцкий киевского великого князя Владимира Святославича.

[345] Патриарх Никон (мирское имя Никита Минин) – седьмой московский патриарх с 25 июля 1652 года по 12 декабря 1666 года, также имел титул Великого Государя.

[346] Санскрит – древний литературный язык Индии со сложной синтетической грамматикой. Само слово «санскрит» означает «обработанный, совершенный».

[347] Шабаш – торжественные ночные собрания ковена (по христианской терминологии, ведьм и других лиц) для совместного отправления обрядов, зачастую носивших ярко выраженный сексуальный характер.

[348] Оргия – групповое (от трех человек) половое сношение; религиозные обряды многих древних народов, связанные с культами богов, носившие сексуальный характер.

[349] Бастард – внебрачный сын от женщины неблагородного или незнатного происхождения.

[350] Канонизация – причтение усопшего подвижника к лику святых. В практике православных церквей органом, полномочным канонизировать то или иное лицо в лике святых, является обычно высший законодательный орган данной поместной церкви, то есть Поместный собор или Синод.

[351] Равноапостольный – наименование святых, особо прославившихся проповедованием Евангелия и обращением народов в христианскую веру.

[352] Фраза митрополита Никифора в послании к Владимиру Мономаху.

[353] Фраза Михаила Жванецкого.

[354] Нувориш – быстро разбогатевший человек из низкого сословия. Появление этого термина соотносится с буржуазными революциями в Европе.

[355] Гурии – в Коране – райские девы, которые будут супругами праведников в раю. Гурии обладают поразительной красотой, они покоятся на драгоценных коврах в роскошных вечно зеленеющих садах.

[356]Апперкот – классический удар из традиционного бокса; наносится кулаком по внутренней траектории наотмашь, при этом кулак повернут на себя.

[357] Нокаут – один из возможных исходов боксерского поединка. Заключается в том, что один из соперников получает удар, после которого он не может продолжать бой после счета от 1 до 10.

[358] Камербанд – широкий пояс для талии, который часто носят со смокингом. Первоначально стал носиться британскими офицерами в Индии, затем перешел в гражданскую парадную (вечернюю) одежду.

[359] Тецкатлиопокс (дымящееся/огненное зеркало) – в мифологии поздних майя и ацтеков одно из главных темных божеств (наряду с Кетцалькоатлем).

[360] Креолы – потомки европейских (испанских, португальских, реже — французских) колонизаторов, рожденные в смешанных браках с представителями негроидной расы и коренными народами Америки.

[361] Друза – минеральный агрегат, представляющий собой совокупность произвольно сросшихся между собой индивидов.

[362] Облако Оорта — гипотетическая сферическая область Солнечной системы, служащая источником долгопериодических комет. Инструментально существование облака Оорта не подтверждено, однако многие косвенные факты указывают на его существование.

[363] Планетоид – астрономический объект, который не может быть классифицирован однозначно как планета или астероид, а расположен где-то между ними.

[364] Пояс Койпера – внешний пояс астероидов, находящийся за орбитой Нептуна.

[365] «SoHm» (са-ыхм) – «Я есть Сам, или Реализуйтесь Сами» – последнее послание и вечное проклятие пятой расы (эзотерика).

[366] Золотой миллиард – метафора, описывающая имущественное неравенство между населением развитых стран (приблизительно 1 миллиард) и всего остального мира (примерно 6 миллиардов).

[367] Рекультивация – комплекс работ по экологическому и экономическому восстановлению земель и водоемов.

[368] Энтропия – понятие, впервые введенное в термодинамике для определения меры необратимого рассеивания энергии. Это сокращение доступной энергии вещества в результате передачи энергии.

[369] Прикид (сленг) – то же, что наряд; костюм, одеяние, одежда.

[370] Толкинисты (от Толкин) — фэндом поклонников книг Дж. Р. Р. Толкина, имеющий тесную связь с субкультурой ролевиков.

[371]Бутафория – поддельные муляжи, специально изготовляемые и употребляемые в театральных спектаклях взамен настоящих вещей.

[372] Заценить (разг.) – оценить, также иногда: насладиться, почувствовать.

[373] Перманентный – непрерывно продолжающийся, постоянный.

[374] Узурпатор – тот, кто незаконно захватил власть или присвоил себе чужие права на что-либо.

[375] Ватерлоо – населенный пункт в Бельгии, в провинции Брабант, к югу от Брюсселя. 18 июня 1815 года там была разгромлена армия Наполеона I английскими и прусскими войсками.

[376] Бородинское сражение – крупнейшее сражение Отечественной войны 1812 года между русской армией под командованием генерала М.И. Кутузова и французской армией Наполеона I Бонапарта. Состоялось 26 августа 1812 года у села Бородино.

[377] Эрнесто Че Гевара (полное имя Эрнесто Рафаэль Гевара Линч де ла Серна) – латиноамериканский революционер, команданте Кубинской революции 1959 года.

[378] Спирулина – род осциллаториевых цианобактерий (сине-зеленых водорослей), содержит до 70% полноценного белка, что в 1,5 раза больше, чем в соевых бобах.

[379] Ипохондрия – состояние повышенной фиксации внимания на проблемах собственного здоровья, характеризующееся полной убежденностью человека в наличии у него серьезного заболевания.

[380] Пресуицидалъный синдром — психологический симптомокомплекс, свидетельствующий о надвигающемся самоубийстве; этап суицидальной динамики, который может длиться от нескольких минут до недель и месяцев.

[381] Пирсинг – одна из форм модификаций тела, создание прокола, в котором носят украшения. Само понятие «пирсинг» может относиться как к процессу прокалывания, так и к отверстиям, сделанным посредством прокалывания.

[382] Узи – семейство пистолет-пулеметов, выпускаемых израильским концерном Israel Military Industries (IMI). Название «Узи» было дано в честь конструктора оружия Узиэля Галя.

[383] Хай (сленг байкеров) – привет.

[384] Баг (компьютерный сленг) – незаметный дефект, неисправность. Поломка, которую невозможно сразу определить, выявляется по ходу эксплуатации.

[385] Затычка (сленг байкеров) – патовая ситуация в споре или каком-либо деле.

[386] Кик (сленг байкеров ) – ручка стартера; киксануть – завестись, психануть.

[387] Челка (сленг байкеров ) – девушка-сторонница байкерского движения.

[388] Ботанить (сленг байкеров) – ехать не спеша, в свое удовольствие. Производная от слова «боты»: в них быстро ходить невозможно.

[389] Клубень (сленг байкеров) – член какого-либо клуба.

[390] Креста давить (сленг байкеров) – находиться в состоянии предельного алкогольного опьянения, как правило, в горизонтальном положении, с широко раскинутыми руками.

[391] Звездец (сленг байкеров) – эвфемизм матерного слова, часто используется как выражение полной безысходности от невозможности что-либо исправить.

[392] Бубенить (сленг байкеров) – говорить бессвязно, без определенной темы.

[393] Кастом (сленг байкеров) – заказной мотоцикл «не такой, как у всех», созданный по индивидуальному проекту.

[394] Скамейкер (сленг байкеров) – «не байкер», но затирающий всем про любовь к мотоциклам.

[395] Козлить (сленг байкеров) – ехать на заднем колесе.

[396] Прохват (сленг байкеров) – поездка.

[397] Пастырь – устаревшее – пастух. Религиозное – священник, руководитель и наставник паствы.

[398] Трабл (сленг байкеров) – поломка, неопределенное состояние, нехорошая ситуация и т.д.

[399] Хой (сленг байкеров) – пока, до свидания, прощай.

[400] Пояс астероидов – область Солнечной системы, расположенная между орбитами Марса и Юпитера, являющаяся местом скопления множества объектов всевозможных размеров, преимущественно неправильной формы, называемых астероидами или малыми планетами.

[401] Аннигиляция – в физике реакция превращения частицы и античастицы при их столкновении в какие-либо иные частицы, отличные от исходных. При столкновении одной из элементарных частиц и ее античастицы (например, электрона и позитрона) происходит их взаимоуничтожение, при этом высвобождается огромное количество энергии.

[402] Антиводород – связанное состояние антипротона и позитрона. Впервые атом антиводорода наблюдался в 1995 году в эксперименте SP20 на ускорителе LEAR в ЦЕРНе.

[403] Антивещество – вещество, состоящее из атомов, ядра которых имеют отрицательный электрический заряд и окружены позитронами – электронами с положительным электрическим зарядом.

[404] АН602 – «Царь-бомба», она же «Кузькина мать» – термоядерная авиационная бомба, разработанная в СССР в 1954-1961 гг. группой физиков-ядерщиков под руководством академика Академии наук СССР И.В. Курчатова. Самое мощное взрывное устройство за всю историю человечества.

[405] Ветхий Завет, Книга Бытия (гл. I, ст. 3).

[406] Квант – неделимая порция какой-либо величины в физике. В основе понятия лежит представление квантовой механики о том, что некоторые физические величины могут принимать только определенные значения.