хр 4

слов, кншно, много, но события-то происходят
и без них, о, реал, ты жесток, не милосерден, не дай
утонуть в словах. в поиске смысла, который никогда не
начинался и который, казалось бы, никогда не закончится.
впрочем, фсе вранье, фсему приходит конец, а этому поиску
тем паче многократно. вот так вот, на смену жизненных
впечатлений приходят мыслишки о жисти в ентом привременном
потоке, оттеснив скудоумные рассуждения за ненадобностью.

— а не спеть ли нам песенку
про 33 коровы, дорогая черепаха.
— нет, уважаемый, споем седни про
завтрашний поход, будь он не ладен

бучусик обскормыженный, благородство энтропийное мыслями
беззащитными обозначь, укроп просушенный, повешенный пообветритьси.
а шо вот, ежели наша политическая элита на чужого дядю робить, енто
харашо или плохо будить? и, грят, ужо качалиси, ветерком колыхаемые,
трупики полицайския. аднакоси, не учит енто время-времечко ничему
хорошему. вот опьять, грят, в дальней лесополосе повесили висельника,
иудушку доморощенного, осину испоганил токо. кншно, хунта, сочтены
твои часики, и подвесять такжи за ногу твоих представителей майданутых.
жил-был как-то некто, можит дажи оченно значительный, а потома кирдык
подошол к евонному — и ваши ужо не пляшуть коленками навыворот.
интерпретация фактов никоим образом не повлияла на мотивацию и
направленность установок при выполнении приказа. прастой расчетец в
следуюсчем и заключалси: живуть, мол, согласно статистике, мало, но
жилають, ваще, просто жыть. а как оно тамо было на самом деле — нихто и
не догадывалси, тока позвякивание колокольцев свидетельствало — ужо пора.
доходяги цеплялись за жисть, не хотелось помирать им, но добивала их жисть,
медленно, но верно. ты был, но тебя нет, память напоминает, что ты был, ум
противоречит. чуйство двигало остальной организьм, подчиняя превосходнейше
подсобные органы продуктивно.

ну пойте, пойте, соловушки национальные, славьте колонию вашу разлюбезную
за морем-акияном, клетку просторную, золоченую. и вроде бы одной
топографической картой пользовались, в одних школах учились, но почему-то
в разных местах оказались.

ты енто того, ну как его, ну
того самого, ну сам знаешь,
поди, ты енто не чухрай тут,
сам понимашь, ну, гляди

ну шо, ну шо, опьять абманули, обесчались умопомрачение и на тибе.

заколдобины стоеростовые,
раскоряжились, расфуфырились,
распирает их лень дурманная,
дурь особая, придурь злобная

вот и наступили, наконец, благословенные времена, кодысь у кажного появиласи
своя собственная атомная ракета. делитси енто вам не телитси, на живых и мертвых
поделимси кучно, взращивая гроздья гнева праведного. и будут оне культивировать
ентот сладкий фрукт свабоды, и принесут к нему чаяния своих сердец, и в едином
порыве выдохнут:«только ты, только ты наш повелитель», и упадет, и разобьется он,
и ента нежная сладость дурманом войдет в неокрепшие души.

предел в придел
перетекал, журча,
как будто ничего
и не случилось

собрать толпу позволил интэрэс, неважно чей иль чьих, увы, фсе было как всигда.
откель ноги растут, приглядись, славное прошлое, настоящее, будущее, навсегда.
челика так и подмывало пуститься во все тяжкие, но предыдущие удары судьбы
напоминали о себе шишками и ссадинами, сдерживая и укорачивая строптивого.
не, братан, херовая ента планетка, неча нам тута ловить, давай-кось ломанем
подале отседова, хошь бы и за тыщу световых лет.