Встреча с маньяком.

(Быль).

Описание:  Не выдуманная история о том, как молодая девушка мечтала встретиться с маньяком… и, однажды, встретилась.
 
Посвящение:  Посвящается тем, кто не понимает того, что у голодного хищного зверя разговор с жертвой короткий.
  

Случай, о котором пойдёт речь, мне поведала молодая женщина — жертва нападения маньяка-насильника. Произошёл он с ней, когда ей, нетронутой девчонке, было двадцать три года. Услышать же о том мне довелось от неё спустя четыре года и при следующих весьма забавных обстоятельствах.
 
Звали ту женщину Ольга Николаевна. Познакомились мы нежданно-негаданно. Наши жизненные пути пересеклись на Волжском речном вокзале в городе Горьком, ныне Нижний Новгород.
 
Тот летний день третьего июля, в который Судьба свела нас вместе, буквально с самого утра предвещал быть жарким. Солнце на чистом синем небе ещё было на полпути к зениту, но уже не просто грело, а чувствительно обжигало всё то, к чему прикасалось.
 
Стройной и по-молодёжному одетой Ольге Николаевне, несмотря на юный вид, не хватало тогда до двадцати семи лет одного месяца.
Мне до тридцати одного года – двенадцать дней.
 
Ольга Николаевна на момент нашего знакомства возвращалась к себе домой в город Киров из речного круиза, который совершила на туристическом теплоходе по маршруту "Горький – Астрахань – Горький". И ей предстояло из речного вокзала с двумя увесистыми дорожными сумками перебираться на железнодорожный вокзал, откуда поздним вечером ехать поездом "Горький – Киров". Покинув без всякого сожаления красивый, белоснежный трёхпалубный теплоход, она, еле волоча две сумки и с тоскливой грустью в душе, что всех встречают, а её никто и некому, медленно шла к стоянкам такси и общественного транспорта, раздумывая над тем, каким способом лучше всего отправиться на железнодорожный вокзал. Ввиду того, что денег после круиза из-за многочисленных покупок и экскурсий по волжским городам осталось у неё в наличии не очень много, а поезд на Киров отправлялся через двенадцать часов, и торопиться не было нужды, она вариант с такси отвергла. Тем более, ей — практичной женщине — лучше всего подходил вариант с трамваем, на котором тридцати пяти минутный путь до железнодорожного вокзала стоил три копейки. На такси пришлось бы отдать три рубля, равные в те годы четырём килограммам сахара на малиновое варенье.
 
Что касается меня, то я в этот день планировал скоростным теплоходом «Метеор» на подводных крыльях попасть в город Чкаловск, расположенный на берегу Волги в ста километрах выше Горького. И там встретиться с двадцати двухлетней девушкой, с которой не так давно подружился в междугородном автобусе, когда ехал из города Саранска, где волей обстоятельств, наши места оказались рядом на долгих шесть часов. В то же время, признаюсь честно, хотя впереди была «свободной» почти целая неделя, меня к ней особо не тянуло, поскольку её внешность, увы, была не в моём вкусе. Но, однако, соблазнился. Соблазнился тем, что жила она рядом с Волгой и пообещала организовать мне, страстному любителю рыбной ловли, все условия для рыбалки. До отправления «Метеора» в сторону Чкаловска требовалось ждать более семи часов. Отчасти именно поэтому, а отчасти по инерции и привычке тянутся ко всему прекрасному, увидев стройную красивую Ольгу Николаевну, поставившую на землю две сумки, чтобы передохнуть от непривычной тяжести, я тут же, не задумываясь, подошёл к ней и предложил помощь. Ольга Николаевна, заколебавшись, взглянула на меня и, встретившись с моими приветливыми, как потом она мне рассказала, умными, серо-голубыми глазами, в которых светилось лишь искреннее желание ей помочь, согласилась. Пока мы трамваем добирались до железнодорожного вокзала, Ольга Николаевна, оставшаяся более трёх лет назад вдовой и мечтавшая вновь выйти замуж, оценила меня со всех сторон и попала, как опять же потом призналась, под власть моей внешней привлекательности, красоты, спортивной выправки, обаяния. Понравилось ей и то, что я, не таясь, откровенно и непринуждённо рассказал о знакомстве с девушкой из Чкаловска, и что еду к ней в гости на несколько дней, чтобы порыбачить на Волге.
 
У Ольги Николаевны, похоронившей почти четыре года назад трагически погибшего мужа, до конца отпуска оставалось девять дней. Надежда повстречать в круизе хорошего мужчину не оправдалась. Туристами оказались в большинстве пенсионеры. А те, кто моложе, были с жёнами, детьми. А тут вдруг подвезло: судьба столкнула её со мной, довольно стеснительным, как ей показалось, приятным, обходительным и, в тоже время, жёстким, волевым, не старше тридцати лет, красивым мужчиной. И Ольга Николаевна твёрдо решила сей шанс не упускать, тем более, видела и чувствовала по моим улыбчивым глазам, лицу и застенчивому поведению, что внешне нравится мне. Поэтому в ответ, кратко и откровенно поведав о себе, она изъявила желание со мной познакомиться и проводить меня на речном вокзале в Чкаловск, так как её поезд "Горький – Киров" отправлялся ближе к ночи. Я возражать не стал. Наоборот, радовался в душе такому неожиданному, приятному и без всяких усилий со своей стороны повороту событий, но вида не подал.
 
Приехав опять на речной вокзал, Ольга Николаевна, в деловой голове которой уже созрел сценарий своих действий, легко уговорила меня, поскольку наши желания совпали, переправиться на противоположный песчаный берег реки Волги искупаться, с надеждой тайной показать всю привлекательность своей фигуры и женского тела, чтобы окончательно стать надо мной победительницей. И ей это удалось. Она действительно в купальнике фиолетового цвета, удачно гармонирующего с лёгким золотистым загаром на её чистой, нежной бархатной коже, пленила мои глаза и душу своим телом, гармоничными линиями фигуры, игриво-влюблённом поведением, и я, в итоге, в Чкаловск не поехал. Остался с ней.
 
Вечер и ночь мы провели, подобно молодой безумно любящей друг друга парочке, на набережной реки Волга. А на следующий день, закупив продукты, опять отправились на противоположный песчаный берег, где провели, пока стояла хорошая жаркая погода, ещё три золотых дня. Затем погода испортилась, стало ветрено, прохладно, заморосил нудный дождь. И Ольга Николаевна пригласила меня поехать в Киров погостить у неё, пообещав предоставить мне возможность порыбачить на реке Вятке.
 
В город Киров поезд нас привёз утром. Погода тоже оказалась ветреной, дождливой, серой. Однако в двухкомнатной квартире Ольги Николаевны было по-домашнему красиво, чисто и уютно.
 
Пока она готовила на кухне завтрак, я, удобно расположившись на диване в зале и под тихо звучавшую музыку из магнитофона, включенного Ольгой Николаевной, разглядывал с аккуратной осторожностью фотографии в её альбоме, который она, достав из книжного шкафа, любезно мне дала, чтобы не скучно было сидеть.
Приготовив на завтрак картофель с тушёнкой в глиняном горшочке и накрыв горшочек полотенцами, чтобы содержимое в нём как следует притомилось, Ольга Николаевна зашла в зал и подсела ко мне, закрывавшему на тот момент последний лист в альбоме.
 
— Володенька? — улыбнувшись, вопросительно посмотрела она на меня. – Вот ты сейчас проглядел мои былые фотографии в альбоме… и, однажды, рассказывал, что в детстве серьёзно увлекался художественной фотографией, даже был участником нескольких фотовыставок. Так вот, скажи честно. Неужели в них ничего загадочно странного не подметил? Какая я там?
 
— А зачем ты меня, Олечка, об этом спрашиваешь? – невольно улыбнулся я. – Сама же знаешь, что красивая, стройная, озорная. Любишь самолюбоваться собой и сладостно таишь, возбуждаешься, когда улавливаешь к своей фигуре, к своему облику повышенное притяжение и внимание посторонних глаз, особенно мужских.
 
— И всё! Больше ничего не заметил? – пытливо посмотрела Ольга Николаевна на меня. – А на лбу, либо ещё где-нибудь, неужели чего-то такого странного не просматривается, не высвечивается типа: «Не подходи! Убью!».
 
Засмеявшись, Ольга Николаевна подняла руку, отвела в сторону прядь волос, открыв высокий прямой лоб, и, внимательно посмотрев в мои глаза, очевидно надеясь, что в них вот-вот отразится то, о чём она сказала, с серьёзным видом спросила:
— Ну, что там, говори. Не скрывай!
 
— Ничего, Олечка, — весело улыбнувшись, пожал я плечами и отрицательно покачал головой.
 
— А ты приглядись, Володенька, повнимательнее, — сохраняя серьёзный вид, настаивает она. — Как специалист. Как художник по фоткам. Ведь раз увлекался художественной фотографией, значит способен более тонко чувствовать и видеть аномальные отражения от всего, что тебя окружает.
 
Я опять открыл альбом, ещё раз проглядел фотографии и снова, пожав плечами, отрицательно покачал головой:
— Странного ничего. Бросается в глаза лишь необыкновенно красивые черты лица, твой пленительно завораживающий взгляд, удачное цветовое сочетание волос, бровей, ресниц, зрачков, губ, кожи, и манящая к себе гармония контурных линий головы, шеи, плеч, рук, груди, туловища, ног, словом, всего тела.
 
— Следовательно, ты, Володенька, согласен с тем, что я и сейчас в свои двадцать семь лет очень красивая?
 
— Очень! – улыбнувшись, согласился я.
 
— И на фотографиях ты видел, какой была в двенадцать – четырнадцать – восемнадцать – двадцать лет? Ведь, правда, тоже красивая?
 
— Да, красивая, Олечка. Как васнецовская Алёнушка! – тоже, не кривя душой, подтвердил я.
 
— Спасибо, Володя! Хорошо! Тогда… — Ольга Николаевна загадочно усмехнулась и, доверчиво прижавшись ко мне, тяжело вздохнула: — Тогда выслушай меня, пожалуйста, дальше. Так вот, я действительно с детства, и особенно начиная с пионерского возраста, была красивой, стройной, озорной среди подружек и, в то же время, очень и очень стеснительной среди мальчишек девчонкой.
Это я сейчас за последние три года, находясь в активном поиске, в такую «оторви и выбрось!» шалаву превратилась. Поэтому не суди меня строго и прости за то, — нежно и ласково провела она своей мягкой ладонью по моему лицу, — что в первый же день нашего знакомства прямо на лавочке… да, не в каком-нибудь потаённом месте, а на высоком Волжском берегу почти под стенами древнего Нижегородского Кремля тебя, слишком стеснительного, на себя по сути затащила. Впрочем, признаюсь честно, ты у меня третий по счёту за последние два года. А раньше, кроме мужа, царство ему Небесное и пусть земля будет пухом, совершенно никого не было. И ни о ком, кроме него, не мечтала. То есть, не такая уж шалава. Причём, предыдущих двоих сама отшила, быстро поняв, что мне нужен мужчина не абы какой, не только приятной внешности, но и жёсткий, смелый, при этом умеющий ласково обращаться с женским телом, которого бы любила и, одновременно, побаивалась.
Короче говоря, в детстве, чуть — что, стеснительно прятала глаза, краснела, застенчиво и стыдливо опускала голову, как ты иногда со мной несмотря на свою взрослость. Поэтому с мальчишками не дружила, в любовь не играла, а когда окончательно подросла, почему-то постоянно не хватало смелости с каким-нибудь парнем подружиться, встречаться и всё такое, о чём не говорят и не учат в школе. К тому же эпоха тогда выпала на мою долю, да и, судя по всему, на твою тоже, слишком стеснительная и не такая фальшивая, как ныне. Плюс ко всему, жили мы в небольшом городке Яранске, где все были, и всё было на виду. Семья, в которой я росла, по житейским меркам считалась полноценной. Мама, папа, я, моя младшая сестра и брат. Однако, когда маме исполнилось тридцать шесть лет, а папе тогда стукнуло сорок, между ними, на почве интимных отношений, что-то не заладилось. И мама на вопросы родственников, своих подруг и знакомых: «Как жизнь молодая?» сначала полушутя, затем всерьёз, всё чаще и чаще говорила им: «Так себе. Не очень. Живу с надеждой, что когда-нибудь, где-нибудь в укромном тёмном месте нападёт маньяк и изнасилует, порадует так рано сексуально-осиротевшую женщину».
Шли годы. Мне перевалило за двадцать. Переехала жить в большой город. Научилась со вкусом одеваться. Стала, ну, просто красавицей, причём умной и образованной. Но так и не тронутой девчонкой. Хотя очень хотелось. Порой, даже очень, с каким-нибудь парнем или мужчиной тайком попробовать «перепихнуться». Увы, смелости на это как не было, так и не было. От чего на сердце было нередко одиноко, тоскливо. Часто приходилось испытывать неимоверную тягу к мужскому телу и, вспоминая былые мамины слова, мечтать о том, чтобы когда-нибудь, где-нибудь в тёмном укромном месте, напал маньяк и, подавив во мне невероятно стеснительную черту характера, изнасиловал, порадовал мою сексуально-перезревшую душу.
Со временем, такое навязчивое желание окрепло и укрепилось в сознании, не казалось абсурдным и неприемлемым. Благодаря ему, исчез страх ходить по тёмным безлюдным местам и боязнь прогуливаться в ночные часы по парку, подозрительно приглядываясь с опаской к редким прохожим.
Иногда были моменты, когда, идя в гордом одиночестве через очередное тёмное место, хотелось крикнуть в чёрную пустоту: «Эй, вы? Маньяки! Где вы?»
Возникла даже глупая, сумасбродная идея пригласить того, кто нападет, домой к себе и приручить… пожить с ним. А однажды, надо же дура, в церковь ходила: свечку толстую ставить, просить Николу Чудотворца и Николу Угодника помочь в исполнении моих помыслов.
Тем не менее, никто, как ни странно, на меня, красивую, молодую, стройную, модно одетую, не нападал, никто не пытался со мной заговорить, заигрывать, а тем более куда-то позвать, пригласить.
Имел место и такой постыдный, каюсь, случай. Пыталась, сама не знаю из-за чего такой порыв возник, позвать в кустики одиноко проходившего в сумерках через сквер мужчину. Смешно, но факт: заторопился он, и быстро-быстро пошёл, испуганно оглядываясь, прочь от меня. Словно на моём лбу крупными буквами горела дьявольская надпись: «Не подходи! Убью!», либо вид и взгляд был вампирши. В итоге, пришлось в таком томительном ожидании прожить ещё около двух долгих лет.
 
К сожалению, рано или поздно блестящая приманка неизбежно попадает на глаза хищнику.
Случилось это поздним летним вечером в тёплую сухую погоду, когда возвращалась от подруги через парк домой. В тёмном месте внезапно из-за дерева выскочил мужчина. Не успела я сообразить что к чему и опомниться, как он грубо схватил меня за волосы, приставил к моему горлу устрашающе блеснувший нож и произнёс с угрозой: «Молчи сука! Иначе прирежу!»
Охвативший страх парализовал меня. Не могла даже кричать. Вместо крика из горла вырвался лишь глухой хрип. Став безвольной тряпкой, я с ужасом притихла, ожидая своего конца… Затащив меня в ближайшие кусты и рывком за волосы повалив на землю, маньяк задрал мне на голову платье, разорвал лифчик и стал стягивать с моих ног трусы...
Вдруг он замер, начал брезгливо вытирать свои руки об моё платье со словами: «Дерьмо поганое! Обосралась сучка!». Встал затем. Зло пнул меня ногой под плечо и исчез.
Больше я о встрече с маньяком не мечтала, через парк и по тёмным местам не ходила.
Через несколько месяцев вышла замуж. Честно скажу: навязалась, потеряв стыд и совесть. Возраст подпирал. Двадцать три года перевалило. И, казалось бы, вышла замуж довольно удачно. Всё стало хорошо складываться. Да только оказалось не суждено мне с ним жить. Вскоре, видимо, была на то Господня воля, ты уже знаешь, что произошло.
 
— Да! Все мы смертны! – искренне сочувствуя ей, тяжело вздохнул я, – Особенно в нашей стране, где Его Величество Слепой Случай чувствует себя наиболее вольготно.
 
— Ну, а дальше, — усмехнулась Ольга Николаевна, — если сама активно инициативу не проявлю, меня опять три года все почему-то так и продолжают стороной обходить. Видимо, всё же, что-то есть. Какая-то отметина на лбу моём имеется. Погляди, пожалуйста, Володя, ещё раз на меня и мои фотки повнимательнее с учётом рассказанного.
 
— Пусть тот, кто туп и глуп, ищет тут проявление чего-то сверхъестественного, — улыбнулся весело я. – Слишком красивая и красиво, со вкусом одеваешься. От того и кажешься недоступной и неприступной. Так как трудно поверить, что такая принцесса… вдруг на тебе! Без мужа и любовников – поклонников. Попроще надо было одеваться, почаще бывать не среди людей, а в кругу людей. И как только свою жертву заприметила, блеснуть требовалось перед ним всей своей красотой и прелестью. Поверь, не устоял бы ни один. Клюнули бы. И, главное, не прогадали бы! Пойми, милая Олечка! Тебе же не девятнадцать, а двадцать семь лет. Пора уже научиться уметь концентрироваться в нужном направлении и в нужном месте, а не распыляться на авось, что кто-то случайно заметит, оценит. Но даже, если заметит, оценит… всё равно со вздохом сожаления пройдёт мимо, не догадавшись о твоём одиночестве и страстном желании с кем-то объединиться, даже с маньяком.
 
Ничего не сказав, Ольга Николаевна лишь улыбнулась и, взяв меня нежно за руку, потянула на кухню завтракать.
 
14 мая 2014 год.