Тайна серебряной диадемы

Игорь шел сквозь густой сосновый лес. Колючие ветки хлыстали по лицу, но он не чувствовал боли. Неизвестно откуда, словно за кадром, раздавался чистый, сочный женский голос: «Помоги мне. Спаси меня». Игорь шел, подгоняемый этим голосом, но силы покидали его. И вот он уже падает на сырую землю и от беспомощности не может сдержать слёзы. Губы мелко дрожат и шепчут: «Прости меня, у меня больше нет сил». Но снова раздаётся мелодичный голос: «Посмотри на меня». Игорь с трудом поднимает голову и видит хозяйку голоса. Она стояла среди деревьев. Он заворожено смотрит на неё, не в силах оторвать взгляда. Если сказать, что она красивая, значит, ничего не сказать. Её чёрные, глубокие, как омут, глаза блестели, излучали такой невидимый, но сильный свет. Её густые, черные волосы свободно лежали на плечах и спине.
— Кто ты?
— Цицелия.
— Откуда ты?
Она махнула рукой на лес, который безграничным океаном простирался за её спиной. Она медленно подошла к нему, осторожно ступая по ковру опавшей хвои. Игорь заметил у неё на голове прекрасную серебряную диадему. Редкий солнечный луч, пробившись сквозь густую крону леса, упал на большой камень горного хрусталя в середине диадемы, и блеск озарил темноту этого унылого и мрачного леса. Она протянула ему руку:
— Помоги мне. Идём за мной.
Игорь протянул руку на встречу и коснулся её ладошки, но резко отдернул – она была ледяной.
— Нет! — прокричал Игорь  и проснулся.
Он скинул с себя одеяло и сел в кровати. Была еще глубокая ночь. Он включил бра и закурил:
— Боже, ну и сон мне приснился. — Он тряхнул головой. — Как живая, до сих пор ясно вижу её огненные глаза. Такие прекрасные! В жизни вряд ли можно встретить, что-либо подобное. А если и встретишь, то влюбишься раз и навсегда. Иначе и нельзя.
Больше он в эту ночь не смог уснуть.
 
Но на следующую ночь сон снова повторился в точности. Вновь Игорь видел умоляющий взгляд, зовущий куда-то вдаль. И только от холодного прикосновения её ладони он вынырнул из странного сновидения. И так продолжалось несколько дней. Игорь потерял покой. Он уже стал бояться уснуть. Да вот только усталость брало свое. Он проваливался в сон – и вновь она. Прекрасная как утренняя заря. Теперь сон получился с продолжением. Цицелия сняла с головы серебряную диадему и безмолвно протянула Игорю. Он невольно залюбовался этим произведением искусства, никак не меньше. Тончайшая работа, серебряная чеканка. Миллионы тонких стебельков переплетались, образовывая филигранно точный симметричный  орнамент, в центре которого блестел яркий камень горного хрусталя.
— Запомни. Найди. И верни мне. Спаси меня. — Тихо попросила героиня сновидений и растаяла в воздухе. И Игорь до самого обеда проспал безмятежным детским сном. Проснулся в бодром духе и приподнятом настроении. Сделал парочку гимнастических упражнений и принял прохладный душ. На душе сразу стало легче, хотя мысли о сне не покидали его.
— Где-то я уже видел подобную диадему. Но где?
Он бросился к книжному шкафу, где хранились не только книги, но и бережно подшитые газеты и журналы. Вытащил их на диван, и стал с таким рвением их пролистывать, словно от этого зависела его жизнь. Он смутно помнил, что когда-то натыкался на фотографию диадемы, хотя статью возможно и не читал. Иначе он бы наверняка запомнил её содержание. На память по годам рано было жаловаться. Так и есть! В одной из газет, в рубрике «Тайны природы», он увидел фотоснимок.  Точная копия той, что держал во сне сегодняшней ночью. С жадностью принялся прочитывать небольшую статейку под фотографией;
«Тайна серебряной диадемы»
В ста километрах от посёлка Таёжный, что расположенный в Якутской области,
местные жители наткнулись на человека. Он находился в бессознательном
состоянии. Бледный и сильно истощенный.  Рваная одежда, грубо сшитая из
меха животного больше напоминало одежду средневековья. По дороге в посёлок
человек пришел в сознание. Увидев людей, которые транспортировали его на
санях, он сначала сильно испугался и что-то быстро заговорил на не понятном
языке. Потом из многочисленных складок своей одежды он достал серебреную
диадему, махнул в сторону тайги и произнёс медленно: «Цицелия».
Это всё, что могли, к сожалению, запомнить местные жители из его речи.
По дороге странный человек скончался. Кроме дорогой диадемы при нём обнаружили
только кусок бересты, на котором начертаны не понятные знаки и иероглифы.
По мнению ученых, это был иноверовец.  Племя, которое ушло в глубь тайги
более ста лет назад. Больше от них не было никаких сведений. Остается
загадка: как он оказался здесь, и что означают странные иероглифы?
И серебряная диадема, и кусок бересты находятся сейчас в музее города Якутска.
Жители и гости столицы могут воочию лицезреть одну из нераскрытых
тайн современности.
 
— Вот это да! — воскликнул Игорь. — Фантастика! Даю голову на отсечение, что никогда не читал статью, никогда не слышал имени Цицелия. Да и фотографию диадемы видел мельком, так сказать краем глаза. Всё! Почему она мне сниться?
 Неожиданно на ум пришел тот факт, что в Якутске проживает старый знакомый по факультету журналистике. Игорь перерыл все свои записные книжки и отыскал-таки номер его телефона. Заказал переговоры, но только безрезультатно прождал весь день. Связь так и не состоялась. Зато ночью, во сне, к нему вновь явилась Цицелия.
 — Это моя диадема. Верни мне ее, и ты спасешь меня. Я долго бродила по свету, пока не отыскала тебя. Только ты способен на это. Только ты способен спасти меня. Единственный, кто даст свободу безгрешной душе.
 И вновь она прикоснулась к его руке, и вновь могильным холодом обожгло место прикосновения. Игорь проснулся и включил бра. Естественно, в комнате никого не было, лишь занавески качались от легкого сквозняка. Он подскочил к окну, оно было чуточку приоткрыто. И это только настораживало, ибо сам Игорь никогда не спал с открытыми окнами. От удивления даже испарина выступила на лбу.
— Что это? — спросил он сам себя, заранее зная, что ответа не найдет. Первым его желанием было чисто журналистским: написать большую статью с преувеличенными жуткими подробностями. Так, чтобы и у читателей кровь в жилах замирала. Но тут он ясно в ночном небе увидел её глаза. Огромные, в полнеба, глазище. И во взгляде было столько мольбы, столько боли и надежды, что у самого сердечко едва не выпрыгнуло из груди. Он вдруг понял одно: он должен помочь ей. Но как? Сам еще не знал. Остаток ночи пролетели без сновидений и приключений. А проснулся он с готовым планом в голове. Тут же позвонил в аэропорт и заказал билет до столицы Якутии. Потом в редакции второсортной газеты, где он трудился, взял отпуск за свой счет, обещая при этом по приезду целую серию интересных материалов. Отпустили легко, не задавая лишних вопросов.
 Через несколько дней Игорь приземлился в Якутске, где как раз начиналось короткое северное лето.  Первым делом он посетил друга, но его ждало большое разочарование: товарищ ушел в очередной трудовой отпуск и со всем семейством укатил куда-то на юг, на море. Но зато в гостинице ему повезло. Устроился быстро и без всяких проволочек. И тут же отправился в местный музей. Попал он незадолго до закрытия, поэтому и народу по залам ходило очень мало. Игорь в одиночестве стоял около витрины с диадемой и берестой.  Стоял и смотрел, а мысли в голове проносились вереницей и сходились все в одной точке – на Цицелии. Ну не как он не мог вычеркнуть из сознания навязчивые сны. Устав, он огляделся и заметил в тёмном уголке какое-то старинное кресло. Не особо задумываясь, уселся в него поудобнее и решил обдумать свои дальнейшие планы. Он так надеялся на помощь друга, теперь же приходилось всю ответственность брать на себя. Сам не заметил, как задремал. Проснулся лишь поздней ночью и очень удивился, что работники музея так и не заметили его. Свет проникал из-за окна, от уличного фонаря и падал прямо на витрину. Большим было искушением приоткрыть стекло и прикоснуться к диадеме. И он не стал противиться своим диким желаниям, тем более сигнализация либо не сработала, либо отсутствовала совсем. Диадема оказалась очень лёгкой и прохладной на ощупь. А дальше Игорь ничего не помнил. Словно затмение на него какое-то нашло. Очнулся он от такого состояния только ранним утром, у себя в гостиничном номере и ужаснулся: на столе лежали диадема и кусок бересты.
— Я что? Украл их? — он опустился на кровать, обхватил голову руками и забился в легкой истерике. А может, это была и не истерике вовсе, а что-то наподобие гипнотического транса. Потому как вновь его посетила Цицелия:
— Она у тебя. Теперь принеси мне её.
— Но как?
— Нагрей бересту. — И растаяла в воздухе.
Игорь очнулся, протёр глаза. Сбегал в ванную комнату и продержал голову под сильным напором холодной воды.
— Я больной. У меня паранойя, шизофрения.  Да меня необходимо упрятать в дом с желтыми стенами.
Он вернулся в комнату, с маленькой надеждой в душе, что на столе не окажется ни диадемы, ни бересты. Увы, они были. Он лег на кровать и стал ждать. Ждать когда же за ним придёт милиция, его арестуют, и отправят туда, где ему самое место. Время мучительно долго тянулось.  За ним так и не пришли.
— Была, не была. Семь бед – один ответ. От тюрьмы мне всё одно не отвертеться, так хоть тайну бересты я открою.
Он включил электрический камин и поднёс к нему бересту. По мере нагревания на ней стали проступать новые иероглифы и знаки. А вскоре они вместе со старыми знаками образовали обыкновенную рукотворную карту. Игорь быстро и профессионально перерисовал её в свой блокнот. Да, эта была настоящая карта, на которой был отмечен путь через тайгу от посёлка Таёжный до поселения иноверовцев. Он стал внимательно изучать её, не зря же в детском возрасте посещал кружок картографии и спортивного ориентирования. На карте было указано всё: и расстояния в метрах, и градусы поворотов тропы, и глубина болотных омутов, и густота леса. Если бы от нагревания не проявилась остатки карты, то вряд ли кто-нибудь когда-нибудь смог бы расшифровать её.
— А что, если мне рискнуть? Терять то теперь мне абсолютно нечего.
Он бросил взгляд на остывшую бересту, цельная карта вновь исчезла, оставив лишь на поверхности изначальные знаки и иероглифы.
 
Уже на следующее утро Игорь шеё по тайге, с каждым метром углубляясь в ее непроходимые чащи. За спиной висел рюкзак, с продуктами, радиоприёмником, компасом, спальным мешком. Первое время он шел бодро и быстро, делая лишь непродолжительные привалы. Ночами он крепко спал, без каких либо сновидений, что в последнее время с ним случалось так редко, что он стал забывать, как это бывает. Лишь порой его терзали сомнение: а не окончательно ли он сошел с ума? Но назад идти уже тоже не хотелось. Из передач радиоприёмника он узнал, что его уже разыскивают, что он объявлен во всесоюзный розыск.
— Что я оставил за собой? Комнатка в коммунальной квартире. Мизерная зарплата в газете, которая скоро прекратит своё существование из-за вечноснижающего тиража. Неудачи в личной жизни. Ничего нет. Пустота. Видимость жизненной деятельности. Возня, да и только. Так лучше погибнуть на пути к разгадке великой тайны. Мне бы только в живую увидеть её. Посмотреть в эти прекрасные удивительные сказочные глаза! А там и тюрьма не страшна, ни психбольница. Да там и сама смерть покажется сладкой. Лишь бы дойти, положить диадему у ног Цицелии и помирать можно со спокойной душой.
Чем дальше он продвигался в тайгу, тем труднее становилось делать это. Продукты заканчивались, батарейка сели, и компас начал шалить: стрелка гонялась по кругу и никак не хотела останавливаться. Постоянно дули пронзительно-холодные ветра, становилось трудно дышать, как будто он поднимался в горы, от комаров и гнуса не было спасения. Привалы становились частыми и длительными. Одно только утешало: карта была составлена очень точно и доступно.  Через пару дней он вдруг открыл для себя, что климат начал меняться, ветра перестали досаждать холодом, стало намного теплее и комфортнее. На его пути осталась преодолеть только одно препятствие: ни много, ни мало – сопка. И это где-то в середине тайги. Подъём просто выжал из Игоря последние силы. Он часто терял сознания, но невидимая сила толкала его продвигаться, не давая исполниться последнему желанию – просто лечь и умереть. Наконец-то он достиг вершины, на которой он не удачно оступился и покатился вниз с угрожающей скоростью. «Вот и всё» — мелькнуло у него в голове, прежде чем он потерял сознание.
Очнулся он не вскоре, но когда случилось это, он был просто поражён. Лежал он в небольшом лесочке, на высокой и сочной траве. Пели птички, порхали бабочки, бурно цвела полевая ромашка. Было такое ощущение, что он находился где-то на природе в средней полосе России. Но, ни как посередине тайги! Он краем уха уловил приятный шёпот ручейка. Собрав остаток сил, и пополз на шум. Холодная водица из родника оказала на него живительное действие. Он почувствовал, как силы возвращаются к нему. Но едва поднял голову от родника, он от удивления громко вскрикнул. Его как-то бесшумно окружили четыре мужика. Среднего роста, очень коренастые, одетые в шкуры оленей, словно первобытные люди. Картину дополняли луки и колчаны со стрелами, а так же копья, которые они держали на весу. Игорь поднялся и постарался, как можно добродушней улыбнуться. Один из дикарей кивком головы приказал следовать за ним. Жест был вполне понятен и Игорь не собирался сопротивляется им. Тем более, судя по карте, он достиг цели своего путешествия, а значит, попал в поселение иноверовцев. Шли они совсем не долго, и Игорь не переставал удивляться: как такое возможно – среди сурового климата вечной мерзлоты находится райский сад? Здесь даже яблони и вишни цвели. Они подошли к поселению, которое напоминало вековое жилище северных народов. Чумы, обшитые оленьими шкурами, собаки, дети, козы. Всё население высыпало на единственное открытое пространство, которое служило местному населению площадью, на котором решались все вопросы жития. Они что кричали на не понятном языке и яростно жестикулировали. Игоря подвели к самому большому и красиво оформленному чуму. Один из них вошел в чум, прихватив при этом рюкзак. Игорь тем временем осмотрел толпу. «Вот вы, какие иноверовцы! Вот я и нашел вас. Добрался-таки. Но где же ты, Цицелия? Я так долго шел к тебе. Неужели слух о моем пленении не достиг еще тебя? Почему не выйдешь? Не встретишь? В сновидениях ты была так настойчива. Хорошо, что диадему я спрятал за пазухой. Если что пойдет не так – она станет моим козырем»
В это время воин вышел из чума и знаком пригласил Игоря войти в жилище. Игорь отогнул край шкуры и вошел в чум. В жилище находились два человека. Один пожилой, но ещё в силе мужчина. А вот другого определить возраст было почти не возможно. Сморщенное лицо, густая белоснежная борода, такие же брови и волосы. Он держал в слегка дрожащих руках нарисованную Игорем карту и разглядывал её, сильно прищурив глаза. Другой не без интереса рассматривал радиоприёмник.
— Кто знает ещё об этой дороге? — вдруг спросил старец на русском языке, правда, с непонятным акцентом. Игорь был приятно поражен: было с кем поговорить на родном, русском.
— Никто. Я один.
— Садись, — приказал он.
Игорь сел на пол перед тлеющим костром, дымок от которого тянулся в отверстие отсутствующей макушки чума. Старец еще раз глянул на карту и бросил её в костёр.
— Тебе нет дороги назад, — пояснил он. — Теперь же поведай, зачем ты здесь? И где ты взял карту тропинки в наше царство?
— Её принёс ваш человек.
— Это Клод. Он жив?
— Нет.
Старец, как показалось, Игорю с облегчением вздохнул, прикрыл глаза, и что-то пробормотал, наверняка молитву.
— Если ты с миром, то можешь поселиться у нас. Иначе тебя ждет смерть. Подумай. Иного не дано. А теперь иди. Тебе поставят чум, дадут прислугу. Отдыхай  и думай. — И он, не смотря на прожитые годы, легко поднялся. Игорю пришлось последовать его примеру. Он понял, что разговор окончен, и он не имеет права настаивать на его продолжении. Он вышел на воздух. Толпа уже разошлась, только вооруженные мужчины всё еще стояли полукругом около чума. Один из них положил Игорю руку на плечо и повёл на край поселения. Там в спешном порядке только что сооружали чум. Перекрёстные балки обтянули шкурами, посередине вырыли небольшое углубление – для костра и приготовления пищи, рядом бросили пару шкур, которые заменяли и постель и стол. Вот и всё. Игорь завернулся в эти шкуры и уснул мёртвым сном. Усталость и напряжение сделали своё дело. Проснулся он от лёгкого шума, который производили две женщины. Они вовсю хозяйничали в его теперь жилище. Одна разжигала огонь первобытным способом, с помощью трения сухих палочек, другая строгала мясо от тушки молодого ягнёнка. Они даже не обратили внимания на то, что он проснулся и внимательно наблюдает за их действиями. Игорь попытался заговорить с ними, но женщины хранили молчание. И тогда он решился на последний аргумент, громко сказал:
— Цицелия. Где Цицелия?
Женщины разом вздрогнули, переглянулись, пошептались на непонятном языке. Одна выскочила из чума, другая же смотрела на Игоря с широко открытыми глазами, при этом как-то уж по-боевому сжимала в руке нож. Ужас читался на её лице. Прошло несколько минут, и в чум вернулась первая женщина, но с сопровождением вооруженного воина. Он подошел к Игорю и знаком приказал следовать за ним.
И вновь они пришли к дорогому чуму старца. Теперь он находился один, задумчив и гневен.
— Садись, — приказал он.
Игорь безропотно повиновался, почему-то он чувствовал полное безразличие к своей дальнейшей судьбе. Хотел он только одного: увидеть наконец-то ту, ради которой отказался от всего.
— Ты назвал имя внучки моей. Откуда ты её знаешь?
— Цицелия твоя внучка? — удивился Игорь. — Я хочу увидеть её.
— Ты храбрый человек. Но ты не ответил на мой вопрос.
— У нас ходят легенды о ней. Говорят, что она самая красивая среди иноверовцев.
Старец как-то сник:
— Она была их королевой.
— Была? — слово лезвием полоснули по сердцу. — Что значат твои слова? Она умерла?
Старец не сразу ответил на его вопрос, лишь после минутного молчания:
— Клод убил её. Он осмелился полюбить Цицелию, да её сердце оставалось безразличным к его чувствам. Он убил её. Скажи, а не было ли при нём серебряной диадемы?
— Была. — Игорю было уже всё равно. Он так стремился сюда с надеждой поближе познакомиться с хозяйкой его сновидений. Теперь же оказалась, что вся его затея яйца выеденного не стоит. Все жертвы оказались бессмысленными и бесполезными. Ради чего он перечеркнул всю жизнь свою?  Игорь протянул старику диадему. Легкая грустная улыбка коснулась его старческих губ.
— Теперь она попадёт в рай, — тихо, больше сам себе, сказал он, а потом обратился к Игорю. — А ты будешь жить. Мне по нраву твоя храбрость и прямота.
— Да зачем мне теперь жизнь?! — в сердцах произнёс Игорь. Но старец не расслышал его. Он сосредоточил всё своё внимание на диадеме. Непонятное волнение охватило его, и по щекам побежали слёзы. Игорь сам был на грани, чтобы по-бабски не расплакаться, но благодаря силе воли сдержался.
— Она приходила ко мне по ночам, в сновидениях, говорила со мной. Я даже чувствовал её дыхание и прикосновения. Она так сильно умоляла меня принести ей эту диадему, чтобы спасти её. Я чувствовал, что это не просто сон, это что-то большее. Что эта сама судьба подгоняет меня. И что же получается? Всё напрасно?
— Я всё расскажу тебе. Но не сейчас. Приходи ко мне завтра. Мне необходимо побыть одному. Охранять теперь тебя никто не будет. Ты свободен в нашем обществе. Иди.
Игорь ушел и долго бродил по посёлку в полном одиночестве. Ночь оказалась бессонной, не смотря на плотный и сытный ужин. Едва заря окрасила восток, Игорь направился к старцу.
— Я пришел.
Старец, молча, смотрел на него, и под этим тяжелым взглядом Игорь чувствовал себя неуютно. Было такое ощущение, что старец читает все его мысли, явные и тайные, даже те, о которых сам Игорь не подозревает.
— Раз я обещал тебе рассказать, то я сдержу своё слово. Более ста лет назад мой народ решил покинуть землю предков. Мы ушли в тайгу в поисках лучшей доли, и щедрой земли. Мы устали бороться за нашу веру, нас оставалась слишком мало. Долгими были наши скитания по тайге, но Бог услышал наши молитвы, и привёл нас в этот уголок среди болот и непроходимых лесов. Он окружен от внешнего мира горами, и природа хранит тут тепло солнце гораздо дольше. Тут мы и остановились. – Он замолчал, поник головой. Игорю даже показалось, что старик уснул, но не посмел потревожить его. Да и не потребовалось этого. Старик поднял влажные глаза и продолжил рассказ:
— А теперь о внучке. Она была самой красивой и доброй. Цветок среди племени. Её все любили и лелеяли. И глядя на неё, мне было безгранично больно думать о том, что пролетят года, она утратит свою красоту и, в конце концов, покинет этот мир, как все смертные. Я – потомок великих мудрецов, хранитель многих тайн, не подвластных простым смертным. Я хотел подарить своей внучке бессмертие. И мне это почти удалось. Взгляни на этот камень в диадеме: в нём заключена невидимая сила.  Существует точно такой же камень, с такой же силой. И вот только когда оба камня окажутся совсем близко друг от друга – наступит смерть.
— А где второй камень? — перебил старца Игорь, сжигаемый любопытством.
— Он на шейном украшении. Цицелия могла носить только одно украшение на себе, только так она приобретала бессмертие. Два украшения одновременно – смерть. Сейчас шейное украшение – у Цицелии. Второй камень принёс ты.
— Так она жива? — ничего, не понимая, и совсем запутываясь, спросил Игорь.
— Нет. Клод поразил её стрелой прямо в сердце.
— Но ты же сказал, что два камня – смерть.
— Не спеши, человек. Цицелия мертва, но лишь телом, бренной оболочкой. Её душа витает вокруг и мается. Великие мучения переносит она. Соединив два камня, мы отправит её чистую душу в рай. Она не обманывала тебя. Ты и, правда спас её от постоянных скитаний и мучений. Завтра я пойду к ней, и возложу диадему на прекрасные волосы её.
— А где она? Можно я пойду с тобой? Прошу тебя. Мне кажется, что я имею на это право.
— Я поговорю с ней.
— Поговоришь? — Игорь чувствовал легкое головокружение от всего услышанного.
— Я вызову её душу и поговорю. Лишь я, хранитель тайных знаний наших предков, могу разговаривать с душами умерших. И я узнаю, позволит ли тебе она проводить её в рай. Завтра, всё завтра, все ответы на рассвете. А теперь иди, мне надо готовиться.
Утром старый мудрец сам зашел за ним.
— Пойдём со мной. Я один войду в храм смерти, и узнаю волю её. Если она позволит, то и ты войдешь в священную обитель.
 
 Они вышли из чума, прошли вдоль всего сонного посёлка, и стали углубляться в лес. Шли долго, и всю дорогу старец хранил молчание, несколько попыток разговорить его у Игоря провалились. Да и он сильно не настаивал. Настроение у него было паршивое. Он думал только о своих несбыточных надеждах. Так неужели Цицелия в знак благодарности даже не позволит проводить её в последний путь. Где же тогда справедливость? Наконец-то они подошли к небольшой пещере, вход в которую был украшен золотыми и серебряными орнаментами.
— Стой здесь, человек. Дальше только посвященным путь безопасен. — И старей стал медленно спускаться по каменным ступенькам куда-то вглубь пещеры. Он отсутствовал довольно долго, и Игорь начал уже терять терпение. Нервы натянулись на опасной грани. И тут он услышал тихие шаркающие шаги мудреца.  Когда он вышел из подземелье, Игорь едва успел подхватить его. Старик совсем обессилел, и казалось, что он состарился еще на добрый десяток лет.
— Ну что? — вопрос прозвучал требовательно, не смотря на состояние здоровья старика.
— Вот, — мудрец протянул диадему. — Она просит тебя сделать это. Одень ей диадему. Иди до конца. Спаси её.
— Один? — Игорь чувствовал, что первобытный страх перед неизвестностью и необъяснимостью.
— Да.
 Игорь не смело ступил на первую ступеньку. Чем глубже он спускался, тем сильнее его охватывало волнение. Сколько времени продолжался спуск, он не знал, казалось, тому не будет конца. Но вскоре лестница привела его к каменной, приоткрытой двери. С замиранием сердца он вошел в комнату и прищурился он яркого света. Вся комната была украшена драгоценными камнями, и они отражали, переламывали солнечный лучик, который проникал в этот склеп откуда-то сверху. Посередине комнаты стояло два хрустальных гроба, в одном из которых лежала Цицелия. Игорь на ватных ногах подошел к нему и открыл крышку. Это была она. Казалось, что она просто спит, такая же красивая и прекрасная, не тронутая временем. Еще секунду и реснички вздрогнут, она вздохнёт полной грудью и откроет глаза. Увы, время шло, но ничего не менялось. На ее груди, лежал камень горного хрусталя, точная копия того, что был вделан в диадему.
— Я пришел к тебе, Цицелия. Я принес то, что ты так просила. Но я мечтал увидеть тебя живой, смеющейся, с озорными блесками в глазах. А теперь? Теперь мне совсем не хочется жить. Прощай! — он неожиданно сам для себя, склонился и прикоснулся к её губам. Они оказались теплыми, живыми. Игорь одел ей на голову диадему и закрыл крышку гроба. Её душа покинула этот бренный мир, и время, словно опомнившись, стало навёрстывать упущенное. Цицелия прямо на глазах стала стареть, лицо покрываться сетью морщин, а волосы белеть. Игорь вскрикнул и бросился вон. Он хотел сохранить её в памяти молодой и красивой. Старец жал его, Игорь подошел и опустился на колени.
— Я выполнил её волю. А теперь я прошу тебя: можешь ли ты, хранитель вековой мудрости, сделать так, чтобы и я сейчас же покинул этот мир и встретился с Цицелией там, в раю?
 Такая просьба, казалось, совсем не удивила старика.
— Возьми. — Он протянул ему маленький бурдюк, сшитый наверняка из кишки животного, потому как была видна в нём синяя жидкость. — Это яд. Цицелия предвидела это, и сама просила помочь тебе. Она будет ждать тебя у переправы.
— У переправы?
— У переправы в Рай. Второй гроб приготовлен для её возлюбленного. Это ты. Иди.
— Спасибо! — воскликнул Игорь и вскочил на ноги. — Прощайте!
И бросился виз по каменным ступенькам. Старец стоял и долго смотрел ему в след.
— Прощайте, дети мои. Спите спокойно. Сегодня же заложат вход в храм смерти, и никто и никогда не потревожат вас. Будьте счастливы. Будьте счастливы!