Весенняя ночь

Двери электрички разомкнулись, и немногочисленные пассажиры высыпали на платформу, залитую вечерним солнцем. Не успел ещё последний  человек выйти из пропахшего табаком  тамбура, а скрипучий женский голос уже поспешно чеканил: «Следующая остановка — Фаустово. Осторожно, двери закрываются.»
Вагоны дрогнули, и под мерный, нарастающий гул двигателя, поплыли от платформы. Спустя несколько секунд на ней остался лишь отголосок шума электрички, но и он растворялся в этом неисчерпаемом море.
Море Тишины.
Упоительный весенний вечер спустился на опустевший полустанок. Его не портил даже грязный снег, не успевший истлеть днём. Солнце расплылось по небесному ватману сочной оранжевой краской, а его жёлтый диск совершенно не смазывался по краям. Чёткий контур небесного светила заставлял думать, что оно вырезано из картона. Необычного картона, согревающего необъятную Вселенную.
Но это всё было не просто вечером в тихом дачном массиве. Рыжий закат, пение птиц и прелый снег были лишь прелюдией, плавным вступлением к Ночи, которая уже через несколько часов воцарится в мире. И, надо признать, вступлением достойным. Всё вокруг восхищало, кружило голову, заставляло парить в ореоле идей- светлых и восхитительных. Но при этом вечернее пространство не брало себе ни капли того, за что отвечала Ночь. Каждому своё, как говорится.
Через полчаса замаячила знакомая уже много лет улица, знакомый дом. Долгий путь завершился. Теперь можно было не спеша осмотреть знакомое, в общем-то, до сантиметра пространство. Осмотреть и понять, что здесь всё иначе, чем на станции.
Там тишина раз в час нарушалась стуком колёс, гудками и механическим голосом, объявляющим название текущей станции  и станции следующей.Летом в дневное время тишина близ полустанка и вовсе исчезала – рядом было большое, относительно чистое озеро. Людей с округи набиралось немало, несмотря на то, что кто-то усердно ставил плакаты «КУПАТЬСЯ ЗАПРЕЩЕНО» рядом с этим и соседним озёрами. Какие плакаты, когда жара за 30, а рядом столько прохлады и свежести?! Поэтому мини-курорт жил, по берегам вырубали камыш и насыпали песок, создавая новый пляж. Плакаты продолжали ставить, но стояли они до первых любителей шашлыков.
А здесь, на небольшом участке в 6 соток, тишина была повсюду. Даже собственные шаги не нарушали её. Даже звуки электропилы со стройки на одной из дальних улиц не могли осквернить безмолвие. Здесь Тишина была единоличной правительницей, и  было кристально ясно, что так будет всегда. Во всяком случае, пока ты жив.
Солнце уже спряталось за высоким частоколом сосен, разливая в небе остатки своей гуаши. Чем ближе смотришь к верхушкам деревьев, тем сочнее проступало небо уже не оранжевым, а именно красным. Огненный шар солнца  медленно скрывался за горизонтом.
Можно было, конечно, залезть на вышку с бочками и проводить его. Но место, отведённое в душе для вечерней симфонии, было заполнено.Надо было оставить что-то и для Ночи.
А она пришла совершенно внезапно. Поймать взглядом невидимую границу Света и Тьмы – дело непростое, если вообще возможное. Меж тем всё происходит  по законам природы — на земле нет ничего абсолютно чёрного и абсолютно белого, нет абсолютных злодеев и нет совершенно святых людей. Людей…
Перед глазами, словно карточная колода, раскрываются лица. Одни видны отчётливо, другие безвозвратно стёрлись, оставшись смутными силуэтами. Друзья и враги, негодяи и герои. Их не так много, но даже среди них наверняка нет абсолютных. Все люди серые по натуре — в них и добро, и зло давно уже смешались, тем самым приспособив к жизни…
Об этом говорили и говорят многие, но сил признать это самому нет. Потому что хочется жить не по законам мира, а по законам справедливости. Только справедливость имеет право делить человечество на иссиня-чёрных и кристально белых. Поэтому лица, которые всё ещё стоят перед глазами, снова делятся на две неравные группы. Друзья возвращаются в выступы памяти, прочно закрепляясь в ней, а враги и предатели сбрасываются в глубины воспоминаний. Выбросить их совсем, увы, невозможно.
Если в голове роятся такие мысли – значит, Ночь уже окончательно стёрла остатки дня и укутала мир своей прохладной мантией. Искры разожжённого костра раздвинут всепоглощающую темноту, и можно снова понять, как изменился мир…
Звуки поездов в ночной тишине — это совершенно непохожее на день явление. Грохот колёс сливается в один целый грубый звук, врывающийся в Ночь куда более бесцеремонно, чем что-либо. Редкие гудки. Поздние электрички.Если слух достаточно острый, можно услышать пресловутое «Осторожно, двери закрываются».И кажется, что говорится это для Ночи, которая входит в пустой вагон, задумчиво едет вдаль, выходит на конечной или узловой. И при этом ничего не меняется. Ведь Ночь – везде, Ночь погружена в себя и не понимает различий в участках мира, такого беззащитного, такого беспокойного. Такого самонадеянного и слабого.
Тревожный ветер гонит размазанные облака и колышет оголённые ветки яблонь. Костёр давно догорел. Пора спать.
И снова удивляешься, как готовясь к встрече и рассчитывая место для каждого мига, так быстро насыщаешься ночным безмолвием?
А потом понимаешь- человек слишком слаб перед необъятным, перед нематериальным, перед тем, что породило когда-то всё самое прекрасное, чем наполнен его мир.