Дерзкая Диана

 

Я собираюсь что-то изменить однажды в своей жизни,
она будет по-настоящему хорошей,
будет иной, будет правильной…

«Man in the Mirror»

Michael Jackson

 

 

 

 

Адлер, 2004

 

 

Рев двигателя врывался в самое сердце, будто любимая мелодия, и будоража, и успокаивая одновременно. Она крепче сцепила пальцы на руле, вжалась в спинку сиденья. Осталось совсем чуть-чуть. Совсем немного. Казалось, будто она мчится вне времени, вне пространства. Только нарастающий, звериный рык и летящая навстречу серая лента трассы – вот ее реальность. Вкус победы уже ощущался на губах, как вдруг… Машина не слушалась больше, словно обезумев, рванула вбок, слетая с дороги. Завертело, закружило в смертельной воронке, со страшным скрежетом обрушилось небо, и вместо сладостной победительной улыбки на губах выступила боль… соленый привкус крови… она хотела сплюнуть и не могла… воронка закручивала все сильней, вынуждая закрыть глаза, покориться боли, смириться с поражением…

На время. Она помнила, как эта мысль мелькнула в голове спасительным балластом. Это только временная передышка. Она сможет все! Она победит! Пусть не сейчас…

 

 

Два месяца спустя

 

Лабиринт серпантина обрывался у набережной, дальше прямой широкий луч дороги вел прямо к старому заброшенному аэродрому. Даже прежние обитатели – крылатые машины – не были настолько шумны и опасны, как те железные звери, чей рев раздавался здесь сегодня. Обилие неона рождало мысль о празднике, фейерверках. Обжигали взгляд белые вспышки ксеноновых фар, подмигивали подсветкой днища и кузова. Моторы рычали плотоядно, то наращивая темп, то, словно облизываясь, начинали мягко урчать на одной ноте.

Вокруг любителей экстрима – нелегального развлечения «стрит рейсинг» воздух будто был пропитан опасностью и драйвом. Запах паленой резины смешивался с ароматами дорогих духов и элитных одеколонов; прозрачные капоты, под которыми кровеносными сосудами лежали хромированные патрубки, были похожи на узкие просвечивающиеся юбки местных красоток; рэп, доносившийся из бешеных буферов в багажниках, сливался с молодежным слэнгом, и одним фоном заглушал прибой, грохочущий где-то совсем рядом. Южный город, в котором самые темные русские ночи ложились на самые белоснежные горы и самые золотые пляжи, спокойно спал. А здесь только начиналось самое интересное.

Ровно в полночь к хору моторов присоединился новый голос. Прожорливый утробный рев ротерно-поршневого двигателя был слышен издалека. Через мгновение на площадке появилась красная «мазда» RX8. Казалось, раскосые глазки японки кокетливо стреляют направо-налево. Дверца распахнулась, и когда владелица машины показалась на публике, стало ясно, что тачка стопроцентно соответствует хозяйке. Экзотичная, ультрамодная, дорогая модель – так можно было сказать и о железном коне, и о девушке, которая взнуздала его.

Юная экстрималка, выпорхнув из машины, приняла небрежную позу, облокотясь на капот и давая возможность любоваться собой. Медовые кудри буйно вились, спускаясь ниже плеч по самый пояс, напоминая о диком винограде и блеске золота. Серьги с бриллиантами по пять карат сверкали и переливались всеми цветами радуги. Ангельская улыбка замерла на детских нежных губах, обрисовав ямочку на щеке. Но изумрудный взгляд был проницательным и дерзким. Казалось, семнадцатилетняя Диана или как все называли ее – Ди-Ди бросает вызов всему миру. Она была затянута в белую кожу, и яркий облегающий наряд, который на любой другой смотрелся бы вульгарно и вызывающе, только подчеркивал точеную фигурку Дианы и делал ее похожей на инопланетянку, гостью из будущего. Диана не боялась эпатажа, наоборот. Она будто пряталась за внешним шиком, прикрывалась, как щитом, своими безупречными формами, тонкими чертами лица, продуманным макияжем и стильными нарядами. Но, кроме внешности, ей было еще, чем гордиться, чем поражать воображение. И потому многочисленные местные красотки-пустышки едва сдерживали яд завистливых замечаний, следя за каждым движением Дианы и дожидаясь ее очередного выступления на гонках. Вот она резко развернулась, крутнувшись и продемонстрировав себя со всех сторон. Взмахом гордого подбородка поздоровалась с кем-то, а кого-то одарила персональной улыбкой. Поведя плечом, так, что по спине заструилось золото волос, будто сбросила невидимую мантию и снова села за руль. Двигатель устрашающе рыкнул, покорившись маленькой изящной ступне.

— Браво, малышка! – послышалось со всех сторон, когда Диана закрутила тачку «в пятаки». – Давай, сделай ее, Ди-Ди! Давай, малышка, покажи всем класс!!!

А завистники только скрежетали зубами. Мало кто в таком возрасте умел так управлять семью сотнями лошадок под капотом. Но настоящие профи понимали, что количество прожитых лет тут вообще не причем. Азарт и дерзость, сочетание творческой небрежности и точно выверенных движений юной лихачки завораживали всех, кто мог оценить по достоинству фигуры «высшего пилотажа», что проделывала она на бывшем аэродроме. Сорвав очередной шквал аплодисментов, Диана выровняла машину и тихо двинулась к автостоянке, по ходу раздавая в открытое окно улыбки. А в это самое время компания парней, миновав темный участок дороги, быстро оказалась на другой стороне и устремилась туда, где ревели моторы, звучал рэп и вспыхивал неон. В свете фонарей можно было разглядеть, что ребята подобрались более чем достойные. Завидные женихи. Не писаные красавцы – брутальные ребята, с шиком. Золотая молодежь в лучшем смысле этого слова. Модно одетые, статные, они уверенными шагами мерили дорогу, и было ясно, что также идут по жизни – красиво, твердо и энергично.

Трудно было выделиться среди таких ярких персонажей. И все же рослый мулат Амир казался особенным, самым колоритным. Идеальная фигура сразу привлекала внимание, навевая мысли об Аполлоне. Прическа, как у X-Zibit — brayded billy. Чувственный изгиб рта, алый и манящий на фоне смуглого лица, подчеркивал мужественный, твердый подбородок. Движения Амира были порывисты, широки, и во всем его облике ощущалась сила и страсть. Было заметно, что он привык командовать, никогда не старался сдерживать эмоции, действуя инстинктивно и эмоционально. Горячая кровь, будто обжигала его изнутри, толкая вперед и вперед. Но холодный рассудок всегда вмешивался вовремя и много раз выручал Амира. Когда компания вышла к автостоянке, разговор мгновенно переметнулся на машины. Каждый считал себя профи.

— О, смотрите, Армен поставил 20-дюймовые лапти! – оценил Амир новую низкопрофильную резину на «тойоте» приятеля.

— Будет теперь каждый камень задницей чуять, – хохотнул кто-то из парней.

— Зато заносит меньше!

Оставив за собой последнее слово, Амир устремился вперед. Но вдруг сбавил шаг, не сводя глаз со знакомой «мазды», чей нос торчал между геральдическим щитом «ауди» и «мерседес бра бус».

— Это невозможно!

Но мгновение, и – растерянность мулата сменилась яростью. Он резко развернулся к ребятам. Резко остановившись, Амир провел ладонью по лицу, будто снимая наваждение. Машинально сделал шаг, другой. Почти беззвучно шевельнул губами.

— Этого не может быть…

— Кто?! – львиный рык прозвучал бы нежней этого гневного вопля. – Кто сказал ей, что гонки сегодня?

Ярость его голоса вихрем сорвала улыбки и беззаботное выражение с лиц. Казалось, будто толпа съежилась. Все переглядывались оторопело и смущенно.

— Это я…

К Амиру шагнул бледнолицый толстяк. Круглая бритая голова его покаянно свесилась, словно футбольный мяч, замерший в углу ворот.

— Ты?! – было видно, что Амир едва сдерживается, чтобы не схватить младшего брата за грудки. – Ты в своем уме?

— Она так просила…. Я просто не мог ей отказать, понимаешь?

— Да это ты не понимаешь! Одного раза недостаточно?

Йоник зачарованно смотрел, как брат сжимает и разжимает кулаки. Выкрикнул порывисто:

— Хватит, Амир! Тогда просто отлетели колеса. Диана – первоклассный водитель, и ты это знаешь не хуже других…

Амир рявкнул в пухлую физиономию:

— Я знаю, что тогда она чуть не погибла!

Йоник, вздрогнув, отшатнулся.

— Но ведь не погибла же! – раздался звонкий голосок. — А ты рычишь, как тачка без глушака.

Он машинально опустил руки, выпуская Йоника. Тот встряхнулся, будто огромный воробей.

Диана, возникнув из темноты, кивнула ребятам.

— Всем привет.

— Ты соображаешь, что делаешь? – шагнул к ней Амир.

— Получше некоторых! – холодным тоном ответила сестра.

Ангельская улыбка и наивный взмах пышных ресниц несколько смягчили ее ответ. Но Амир слишком хорошо знал сестру и не поддался искушению поверить этим женским штучкам. Она просто развлекается. По большому счету, ей плевать на его мнение. Нет, безусловно, Диана привязана к нему, и уважает, и ценит, и готова ради брата на многое. Но все и всегда она делает по-своему, не считаясь с его советами. Да что там! Она к отцовским-то словам не всегда прислушивается! Эгоистка! Капризная, избалованная девчонка! Амир завелся с полуоборота, будто двигатель ее любимой «мазды». Диана видела, как на смуглом лице заходили вверх-вниз желваки, и взгляд темных глаз, словно выстрел, пронзил ее насквозь.

— Ну что ты, братишка! Все будет в шоколаде, — она сочла все же нужным успокоить его и снисходительно чмокнула в щеку.

Брат перехватил ее за руку, чуть ниже локтя, не церемонясь особо, придвинул к себе и задрал рукав. Жалобно звякнули массивные браслеты на запястье.

— В шоколаде, говоришь?! – снова «завелся» он. — А это?! Это ты уже забыла, да?!

На персиковой нежной коже краснел совсем свежий шрам. Диана резко выдернула руку и отпрыгнула от брата. Но он снова поймал ее, мягко и вместе с тем настойчиво ухватил за талию, а другой рукой откинул волосы. Открылась лебединая шейка, на которой блестела золотая цепочка с кулоном в форме двух сердец, усыпанная бриллиантами – подарок Амира на шестнадцатилетие. Амир грубо ткнул пальцем в тонкие белые отметины, бывшие царапины, еще не исчезнувшие бесследно:

— Ну, а это?!

— Хватит, Амир!

Диана гневно топнула ногой и, не рассчитав, попала каблуком прямо в ногу брата. Тот взвыл, запрыгав на одной ноге. Парни, до сих пор сдержанно беседовавшие в сторонке, не стерпели и хором загоготали.

— Идиотка! Ты же просто рискуешь однажды сломать себе шею! – с обжигающей болью в голосе произнес он.

Конечно, по сути, он был прав, и Диана понимала это, но никогда бы не призналась вслух. В тот день, когда случилась катастрофа, после которой она чудом осталась жива, ей в очередной раз пришлось выдержать стычку с братьями. Они – каждый на свой лад – убеждали ее не рисковать, оставаться на гонках лишь зрителем. Но ей жутко хотелось попасть в четверть финала, и она была уверенна в своих силах. А риск… Риск – благородное дело! Когда адреналин впрыскивается в кровь, будто окись азота в двигатель – это ни с чем несравнимые ощущения. Рывок. Полет. Легкое головокружение и одновременно четкость мыслей, удивительно яркие и свежие впечатления. Отказаться от этого Диана никогда не сможет. И не захочет никогда! Ну да, в прошлый раз ей не повезло. Принцип соревнований был прост – на отрезке улицы в 400 метров нужно было проехать вдвоем наперегонки. Такие гонки называются драг-рейсинг – кто сильней разгонится на короткой дистанции, тот и победил. И Диана разогналась! У нее все получилось, она шла впереди. Однако из-за какой-то нелепой случайности – или все же по чьему-то злому умыслу – железный конь вышел из повиновения, взвился на дыбы, и… случилось то, что случилось. Авария. Катастрофа. Бесславный проигрыш. Мало того, что Диана пострадала сама, так она еще до смерти напугала парочку влюбленных, попавшихся ей на пути. Хорошо, что они отделались только испугом. Ей же пришлось поваляться в клинике, и теперь братья еще сильней, чем когда-либо, принялись опекать ее. Но жить по чужой указке она не собирается. Ни сейчас, никогда!

— Это моя шея, братец, – заявила Диана, по-кошачьи грациозно выгнув спину, – хочу ломаю, хочу – нет! Пока!

И, не слушая больше ни возражений, ни уговоров, ни упреков, она развернулась и, цокая каблучками, удалилась. В полумраке светился двуглавый орел из кристаллов Сваровски, вышитый на куртке. Казалось, будто это ее крылья, и девушка вот-вот взлетит в ночное небо.

— Видели?! – восхищенно присвистнул Йоник, не скрывая гордости за сестру.

Амир бросил на него уничижающий взгляд, и толстяк сник.

— Ты просто болван! Наша сестра рискует жизнью, а ты писаешь кипятком от радости!

— Даже если я не буду писать, она все равно станет рисковать, — резонно возразил тот, но все-таки попятился на всякий случай.

Кто его знает, Амир еще не совсем остыл, и лучше держаться подальше. Того же мнения были и ребята, опасаясь за Йоника, они окружили его, будто случайно закрыв от брата.

— Она будет рисковать, а мы будем ссориться из-за нее, — с неожиданным спокойствием констатировал Амир.

— А вы не ссорьтесь, — подал кто-то совет.

— Тебе легко говорить, — вздохнул из гущи толпы Йоник, — Диана у нас свет в окошке, да, Амир? Наша принцесса.

— Это точно, — наперебой согласились парни, чуть не плотоядно облизываясь, — королева… богиня… э…

— Заткнитесь! – снова вскипел Амир. – Хватит слюни пускать!

Он в один момент преодолел толпу и сгреб брата в охапку.

— Надо остановить ее!

— Да как, черт тебя подери?! – Йоник быстро вырвался на этот раз, не желая слушать ахинею. – Это невозможно! Ты смог убедить ее, что впрыск азота опасен? Или она послушала тебя, когда каталась на лыжах по пушнине? Или когда прыгала с парашютом? А прошлые гонки? Ты и тогда уговаривал не участвовать, помнишь? Только ей по барабану!

— Да иди ты! — огрызнулся Амир.

Он знал, что брат прав. Но он также знал, был почти на 100% уверен, что авария произошла неслучайно. И хотя удар был явно рассчитан на кого-то из братьев, цель была так или иначе достигнута. Кто-то развинтил колеса, вот почему они отвалились, как только Диана достаточно разогналась. Враг явно остался доволен, подставив под удар их крошку, которую они обожали до умопомрачения. Амир все на свете отдал бы, чтобы узнать имя этого врага. Недругов у него всегда хватало, но кто конкретно подстроил катастрофу – вот в чем вопрос… Вопрос на лимон баксов, которых не жалко! Голос Йоника вырвал его из трясины размышлений:

— Ладно, братишка, не будем ссориться. Давай просто не спускать глаз с ее тачки, вот и все!

Амир медленно улыбнулся:

— Верно, Ник, так мы и сделаем. Не дадим шанса снова взять ее на мушку.

Диану не остановить. Если запрещать, контролировать, будет только хуже. Даже будучи малышкой, она не выносила ни малейшего давления, обо всем имела свое собственное мнение и высказывала его безапелляционно. Делала, что хотела. Говорила, что думала. Огромное состояние отца позволяло ей делать это совершенно безболезненно. Мало находилось людей, готовых спорить с Дианой. Своевольная девчонка с буйным темпераментом в любой момент могла превратиться в дикую фурию. Однако ее завораживали поэзия и чужие языки, и музыка, и эта способность тонко чувствовать любую красоту, красоту во всем, смягчала дерзкую сущность Дианы, сглаживала острые углы еще юношеского максимализма. Куда проще позволить ей самой распоряжаться своей жизнью, и стараться быть рядом, уберечь, предотвратить беду.

— Значит, так, оставайся здесь, — решил Амир и кивнул брату на «мазду» Дианы.

Йоник оперся на капот авто и, уставившись в звездное небо, стал едва слышно бормотать какой-то речитатив. Друзья понимающе переглянулись. Когда они скрылись из виду, Йоник, как настоящий рэпер, прибавил громкость, и на автостоянке зазвучало: «Дерзкая Диана, как же ты упряма! Как же ты упряма, дерзкая Диана! Как наносишь раны, Дерзкая Диана! Всех уже достала ядреная Диана!»

На залитой неоновыми огнями набережной, рэп-музыка грохотала еще громче, толпа парней окружала дикого ангела, будто взяв в плен. Однако все было наоборот – это золотоволосый ангел в белых одеждах пленил их. Без оружия и без малейших усилий. Диана просто улыбалась, и ямочка на ее щеке манила сильней, чем сокровищницы царей, а малахитовый блеск глаз светил ярче звезд. И смех звенел нежным, рождественским колокольчиком, отзываясь в сердцах. Диана купалась в мужском внимании, словно качаясь на волнах, наслаждаясь каждым восхищенным взглядом, каждым вздохом. Она острила, смеялась чужим шуткам, стреляла глазками, предвкушала гонку, скорость, азарт и всем существом чувствовала всепобеждающую силу жизни. Казалось, будто в ее жилах не кровь бежит, а бурлит река страсти. Обыденность – только этого боялась Диана. Остальное вызывало трепет, ужас пополам с восхищением, жгучее желание попробовать все, испытать на прочность себя и этот мир. Краем глаза Диана заметила брата и скорчила недовольную гримасу. Ну вот, только расслабилась среди друзей и школьных приятелей, как снова предстоит выслушивать занудство. Сейчас он опять станет отговаривать ее от участия в гонках! Но Амир на удивление повел себя, как истинный джентльмен. Проникнув в самую гущу толпы, состоящую из почитателей Дианы, брат наградил ее демонстративным поцелуем, вызвав у многих прилив зависти. К бархатной щечке красотки мечтал прикоснуться каждый второй. А то и каждый первый!

— Все в порядке? – осведомился Амир, холодно разглядывая смазливых приятелей сестры.

— О да, — Диана расхохоталась, такой воинственный и настороженный вид был у брата.

Амир, не поняв причин ее смеха, улыбнулся в ответ, и резкие черты красивого, будто выточенного из мрамора лица, смягчились. Если бы их не связывало кровное родство, его и Диану можно было бы назвать сногсшибательной парой. Жгучий высокий брюнет с шикарной мускулатурой, сексуальным ртом и проникновенными бархатно-черными глазами многих девушек заставлял краснеть от желания. Диана шла навстречу тем, кто осмеливался попросить знакомства с ним, и сводила брата то с одной, то с другой. Из детей Амир был самым старшим в семье, ему уже исполнилось 25. Быть может, солидный счет в банке и связи сделали его слишком уязвимым. Завидный жених в глубине души опасался охотниц за богатством. И удовлетворялся скоротечными романами – раз, два и готово. Очень удобно, как фаст-фуд. Никаких обязательств, никаких привязанностей, – да здравствует, свобода! Странно, но все ее братья несчастны в любви, думала Диана. Йонику не везет, вечно попадаются бестолковые гусыни! Амир сам никого не подпускает близко к сердцу. А Эмиль… Эмиль – младший из братьев, избалованный и немного инфантильный восемнадцатилетний красавчик! Старше Дианы на год и младше Йоника на три года. Упрямец и тот еще задира. Стоило Диане вспомнить о нем, и взгляд уперся в знакомую фигуру. Эмиль бродил между машин, упрямо сжав губы, словно выискивая кого-то. Диана хотела окликнуть его, но тут их глаза встретились, и она внезапно вздрогнула – столько тоски и какой-то отчаянной, злой бравады было во взгляде Эмиля.

Он приободрился, заметив ее, широко улыбнулся. Но для нее все равно оставалось очевидным, что брата что-то гнетет. Диана со смутной тревогой наблюдала, как тот приближается к ней. Как и Амир, он был очень смуглым, черноглазым, с воинственными чертами лица. Однако привлекательность Эмиля еще не сложилась полностью, мужественность не проступила во всей красе. Он был ярким, знойным юношей модельной внешности, картинка, да и только! Одет он был в свободную белую рубашку и обтягивающие кожаные брюки. Тоненькая щегольская бородка и баки призваны были подчеркнуть правильный овал лица. В капризном изломе губ, широком надменном подбородке, пронзительных темно-шоколадных глазах таились обещания неземного блаженства. И это блаженство он готов был дарить лишь одной, в то время, когда по нему сладко вздыхали другие представительницы слабого пола, следившие за ним не отрываясь. Чем ближе подходил Эмиль, тем отчетливей ощущала Диана волнение. С недавних пор она вообще чувствовала себя рядом с ним неуютно. Он, то раздражал ее, то смущал невероятно. Это чувство было, конечно, не таким сложным и всепоглощающим, как то, что она испытывала к мужчине своей мечты, к тому, кто владел ее снами и реальностью. Но все, же отношение Эмиля одновременно и завораживало Диану, и отпугивало. Она ловила на себе его взгляды и читала, как в книге: «Самая – самая! Самая любимая! Самая желанная на свете!»

Хотя у Дианы с братьями был только общий отец, это кровное родство вдребезги разбивало все надежды Эмиля. Он был влюблен, и совсем не умел сдерживать своих чувств. И Амир, и Йоник обожали Диану – она была единственной девочкой в семье, она была младшей, она была принцессой, звездой, их ненаглядной крошкой, о которой надо заботиться и которую надо опекать. Но в их отношении не было ничего сексуального, а вот Эмиль… Она снова обернулась к нему и увидела, что он словно бы почувствовал ее взгляд, обернулся на полдороге и посмотрел прямо ей в глаза. После чего помахал приветливо и свернул в другую сторону. Диана сама не знала, вздыхать от облегчения или обидеться, что брат не подошел…

Он с важным видом зашагал по проходу, чуть вразвалочку, опустив плечи. Его черные курчавые – как химическая завивка – волосы блестели, одна прядь небрежно падала на правый глаз, всем своим видом Эмиль демонстрировал уверенность в себе и в собственной красоте. Вот он присел на парапет, закурил и наблюдал, как парни вьются вокруг Дианы, будто мухи над вареньем. Ни один не был достоин ее. Ни один. О, еще поклонники! Надо сказать, что в Адлере собиралась эдакая международная тусовка – молодые люди едва ли не всех национальностей, учившиеся в России, съезжались на Черноморское побережье, чтобы и пообщаться, и посоревноваться. И «женихи» были на любой вкус, цвет и «фасон»…

Эмиль напрягся, разглядывая шумную компанию бразильцев, плотной толпой окруживших Диану и что-то весело, гортанно выкрикивающих. А вот и растаманы из Ямайки подошли к Диане. Всех-то она знает, обнимается, целуется. Тут же подвалила еще толпа африканцев. Трое ему были хорошо знакомы: нигериец Алекс, бразилец Марчелло и Филипп из Новой Зеландии — лучший друг Амира, стоит признать первоклассный танцор и стриптизер – все девчонки от этого мачо с копной афрокосичек на затылке без ума! Но Фил без ума только от одной девушки на планете — обладательницы целой армии поклонников! Ни для кого не секрет, что Филипп хочет встречаться с Дианой, он уже давно прокладывает к ней дорожку, как и многие другие его приятели. Фил готов на все ради любимой, но она как-то умело сторонится его, сводя их отношения к дружеским, и не более того. То и дело слышались взрывы хохота. Без сомнения, Диана — душа любой компании! Ну и ржут эти черные жеребцы, с ненавистью подумал Эмиль и снова вынул из пачки сигарету. Толпа пришла в оживленное движение, и он увидел еще одну группу незваных гостей из Африки. Это была африканская делегация из пяти человек – на вид пожилые дядьки, со сморщенными, будто печеные яблоки, физиономиями. Двое из них слишком выделялись из серой толпы. Один из них был в элегантном сером костюме – наверняка какой-то дипломат, при галстуке, с серебристым кейсом, а другой, наряженный в национальную одежду своего сенегальского народа, вызвал у Эмиля ядовитую усмешку. Детская пижама, да и только! А еще колпак на голове! В таком на горшок и спать, а не тусить с молодежью на гонках! Вот умора, подумал Эмиль, рассмеявшись (это было абсолютно в его духе – посмеяться над другими)!

Но усмешка сползла с лица Эмиля, когда этот самый африканец стал целовать Диане руки. Он делал это не торопясь, явно растягивая удовольствие. Эмиль тут же поменялся в лице, поднялся, яростно вдавил окурок в асфальт и, не раздумывая ни секунды, бросился к сестре.

Сколько можно?! Что они все липнут к ней?! Сейчас он задаст этому старперу жара!

Прищуренные черные глаза были нацелены на пожилого африканца, словно дуло двустволки:

— Эй ты! – он грубо ткнул в мужчину пальцем. – Отвали от нее!

Эмиль отпихнул обладателя «пижамы» и колпака, да так сильно, что тот едва устоял на ногах.

Мужчина недовольно что-то пробурчал по-французски. Диана подбоченилась, намериваясь высказать все, что она думает о манерах брата. Но тот только начал их демонстрировать. Он двинулся на африканца, и лишь вмешательство Алекса и Фила спасло старого ловеласа. Алекс встал между ними, африканец робко выглянул из-за его спины.

— Сумасшедший! – рявкнул он за широкой спиной Алекса. – Наркоман несчастный! Ты плохо кончишь однажды, попомни мои слова! Эмиль зарычал от гнева, пытаясь сдвинуть с места Алекса и добраться до цели.

— Вали отсюда, старый губошлеп! И чтобы духу твоего здесь не было!

— Остынь, братишка! Все под контролем, – засуетился около Эмиля Фил.

Диана сглотнула:

— Эмиль, ты че? Сбрендил? Ты в своем уме?! – покрутила она у виска пальцем.

— Идем отсюда, родная!

Он решительно взял ее за руку. Диана пренебрежительно фыркнула и высвободилась из цепких рук брата.

— Никуда я с тобой не пойду, припадочный! Когда ты научишься себя вести, как люди? Ты че меня постоянно позоришь, лошара? Просто стыдно за тебя!

— Стыдно?! – опешил он.

Эмилю показалось, будто презрение из любимых изумрудных глаз вылилось, словно ведро помоев.

— Ты хоть знаешь, кто эти люди, кретин?!

— Не знаю и знать не желаю! Вижу, эта вонючка изрядно обслюнявила твои пальцы… – он вынул из кармана брюк платок и принялся старательно вытирать сестре руки.

Диана, вытаращив глаза, смотрела на Эмиля, не шелохнувшись.

— Чтоб с порошком их вымыла, ясно тебе?! – продолжал возмущаться он, — хотя знаешь, пожалуй, я сам это сделаю, пока заразы какой не подцепила от этого старого извращенца!

От слов брата у сестры пересохло в горле, но она потребовала извиниться:

— Сейчас же извинись перед господином Бабсом Диопом!

Эмиль скрипнул зубами и уточнил шипяще:

— Перед этой дряхлой обезьяной?! — он нагло рассмеялся сестре в лицо, — за кого ты меня принимаешь? Я? И еще извиняться перед этим синюшным баклажаном? Да я лучше собственной мочи выпью, чем сделаю то, о чем ты просишь!!!

— Кретин! — Диана залепила брату смачную пощечину.

Бросив на нее испепеляющий взгляд, он стерпел обжигающую пощечину. Стерпел только потому, что это была она – Диана, любовь всей его жизни. Но будь на ее месте любая другая, он бы собственноручно придушил и захоронил на дне речки.

Алекс снова попытался угомонить Эмиля, положив руку на плечо и скорчив недоуменную гримасу. Дескать, не понимаю, что на тебя нашло, братишка!

— Возьми себя в руки, — посоветовал он, — порой ты переходишь все границы! И не будь ты сейчас наших кровей, я б тебя отделал, как следует! Ты не уважаешь черных, будучи рожденным от черной женщины, но имей хотя бы совесть и уважение к людям старше тебя! И вообще, в последнее время ты меня очень огорчаешь, братишка.

— Да пошел ты! Я тебе не брат и к черным никакого отношения не имею! – запротестовал Эмиль. – Я латиноамериканец! – горделиво произнес он. – Понятно тебе? Латиноамериканец!

— Пусть так, но от черной бабы! – напомнил язвительно Алекс.

Эмиль набросился с кулаками на Алекса.

— Как ты меня достал, черномазый! – заорал не своим голосом Эмиль, вцепившись мертвой хваткой в шею Алекса.

— Прекратите! – метнулась к дерущимся Диана и, схватив брата за шкирку, изо всех сил оттолкнула его в сторону.

— Бог, мой! Эмиль, что с тобой?! – воскликнула она, более не в силах себя контролировать. — Что ты творишь, в конце-то концов?! Что на тебя нашло? И впрямь обнюхался кокса или обкурился травки!

Диана чувствовала, как земля уходит у нее из-под ног, но ничего не могла с этим поделать…

— Извините, пожалуйста, господин Бабс Диоп, – затараторила она, резко обернувшись лицом к Диопу. — Мне ужасно стыдно за моего братца, – искренне оправдывалась она, искоса поглядывая на Эмиля, который буквально рвал и метал.

— Ну, надо же, никогда бы не подумал, что этот молодой человек ваш брат! – искренне изумился Бабс, переводя, недоверчивый взгляд с белой девушки на парня мулата.

Удивление было естественным и оправданным. Эмиль и Диана были совсем не похожи, скорее, противоположности друг друга, чем единокровные брат и сестра.

— Да-да,… увы, — быстро проговорила Диана, — это мой брат, поверьте, он не нарочно. Он просто…

— Он просто слишком ревнивый молодой человек, — не выдержал и выпалил одноклассник Дианы – Бобо. – Дело в том, что, дядюшка, — начал пояснять тот, — Эмиль страшно ревнует свою сестру ко всем! Он влюблен в нее! – у Бабса расширились глаза еще больше, а кожа на лице приобрела фиолетовый оттенок, — И от того у парня периодически слетает крыша, – с ядовитой усмешкой закончил он.

Диану передернуло от слов Бобо.

— Прекрати нести чушь! – она пригрозила кулаком. – Еще одно слово и ты нарвешься вот на этот кулак!

Бобо отстранился от Дианы. Эмиль едва открыл рот, чтобы заговорить с сестрой, как она полыхнула по нему таким гневно-обжигающим взглядом, что он счел за лучшее пока промолчать. Однако когда Диана обмолвилась, что Эмиль лично готов принести извинения за свое поведение, он выкрикнул запальчиво:

— Вот еще! И не подумаю!

Фил пихнул Эмиля в бок.

— Остынь, брат!

— Ты мне не брат! – злобно окрысился Эмиль.

Диана же одарила братца сладкой улыбкой, в которой явственно читалась угроза:

— Ты ведешь себя, как болван, — прошипела она, — тебе что, пять лет?!

Не слушая объяснений и возражений, она тут же отвернулась от него, и вновь принялась чирикать с родным дядюшкой своего одноклассника Бобо — Бабсом Диопом.

Мужчина уверял Диану, что все в порядке, и он вовсе не сердится. Наконец, пожелав ей удачи в соревнованиях, он еще раз приложился к изящной ручке девушки и исчез вместе со своими чернокожими товарищами. Эмилю пришлось сделать усилие над собой, чтобы не кинуться следом и не натянуть колпак потуже на уши этому дурацкому африканскому Казанове!

— Диана, ты, конечно, взрослая и все такое, — начал, немного успокоившись, юноша, подойдя к сестре вплотную, — но то, что ты вытворяешь с мужиками, это же…

— Не желаю с тобой разговаривать! – яростным шепотом оборвала она его.

Диана была страшно зла. Даже если интуиция не обманывает ее и правы друзья, намекающие на то, что Эмиль действительно влюблен в нее, это не оправдывает его! Слухи о совсем небратской любви поползли еще год назад, когда парень избил до полусмерти подающего надежды молодого спортсмена, который всего лишь раз сводил Диану на свидание. По большому счету, это и свиданием нельзя было назвать – парень всего лишь взялся обучать ее нырянию с аквалангом. И сам в итоге пошел ко дну… Он стал инвалидом, и отцу Эмиля пришлось заплатить немалую сумму, чтобы оплатить больничные счета несчастного и «отмазать» сына от ответственности.

Тогда Диана старалась никак не комментировать ситуацию, но школа бурлила, обсуждая этот случай. Диана заявила, что братья всегда были ревнивы к мужчинам, претендующим на ее внимание. Она и саму себя убеждала, будто причина только в этом, но со временем розовые очки спали, чувства Эмиля стали практически очевидны. Сейчас ей внезапно стало жаль его. Вид у брата был совершенно потерянный, словно у незаслуженно наказанного ребенка.

— Ладно, — смягчилась она, — мир.

И протянула ладонь. Эмиль вместо того, чтобы пожать ее руку, быстро заключил сестру в блаженные объятья. Хоть эта привилегия была доступна ему! Пусть всего лишь несколько мгновений, – чудесных, незабываемых, восхитительных! – но он украдет их у судьбы! Объятья, невинные поцелуи, рукопожатия – все эти мимолетные проявления родственных чувств возбуждали его невероятно, доводили до экстаза и вместе с тем и до бешенства. Ведь продолжить этот путь нельзя… невозможно. Диана высвободилась. Эмиль подавил вздох разочарования. И в этот момент, наконец, участники соревнований были приглашены к старту.

— Удачи тебе, милая, — от души пожелал брат. – Помни. Эмиль с тобой и сердцем, и душой!

Диана улыбнулась и уверенной походкой направилась к своей машине. Она не сомневалась в своем успехе. В своей победе! И те, кто смотрел ей вслед заворожено или завистливо — неважно, могли наблюдать летящую походку победительницы. Победительницы жизни! А что? Жизнь действительно баловала ее – с детства обожание близких, всеобщее поклонение ее красоте и талантам, роскошь, окружающая везде и повсюду, благодаря, конечно, папиным капиталам. Это были отличные составляющие для успеха, и даже сомнений не возникало, что так будет всегда, и ее победы только преумножатся со временем! Вкусив сладость подобных мыслей, Диана устроилась за рулем, горделиво выпрямив спину. Услышала, как объявлен старт, и направила свою лошадку между «понтиаком» и «БМВ». Одарив своих соперников чарующей улыбкой, Диана разглядела в пестрой толпе Йоника – его трудно было не разглядеть, такую громадину, облаченную в ярко-красный атласный балахон и широченные штаны.

— Вот чертовка, все-таки добилась своего! — усмехнулся он одобрительно, заметил, как Диана помахала ему и даже послала воздушный поцелуй.

Диана прибавила громкость, слушая любимого певца – Майкла Джексона, звучала композиция «Jam». Пальцы, обнимающие руль, забарабанили в такт мелодии. Его музыка ее вдохновляла и настраивала на позитив! Jam. It ain't too much stuff. It ain't too much. It ain't too much for me too. Jam…

Наконец, у машин появилась Роксана — стройная девица-азиатка, обтянутая мини-юбкой из латекса и блестящей майкой того же материала. Она подняла руки, готовясь дать команду к старту. Воздух сгустился, атмосфера была накалена до предела. Возбужденные рэпом из ревущих колонок, ревом моторов и предстоящим зрелищем, болельщики азартно выкрикивали что-то, подпрыгивали на месте, подначивали друг друга. И в этой неразберихе и толкотне было что-то дикое, немного первобытное, что невероятно забавляло Диану. Веселый азарт, драйв полностью овладели ей. Все это она ни за что на свете не променяет – она королева бала, несомненно!

Когда Роксана опустила руку, стрелки тахометров мгновенно взлетели в красный сектор, и машины участников сорвало с места. Вскоре тачки исчезли в ночной мгле, а восторженный гул толпы потянулся за ними шлейфом.

Йоник взволнованно бродил вдоль скамейки взад-вперед. Амир, напротив, не трогался с места, замерев, как изваяние. Эмиль где-то в глубине толпы скрежетал зубами от собственной беспомощности и эгоизма – была б его воля, он бы усадил Диану рядом с собой и вообще никуда бы не отпускал! JAM! JAM! — выстукивало сердце. JAM! JAM! – гремели мощные колонки!JAM! JAM! — еще ритмичнее!

Братья и друзья держали за Диану кулаки. А она между тем летела по трассе, наслаждаясь скоростью. По бокам от нее неслись еще две молнии, но Диана вскоре вырвалась вперед. Сначала – совсем немного. Секунда, другая, и расстояние между ней и соперниками возросло. Диана не сдержала ликующего вопля, но тут увидела инспектора ГИБДД, машущего у обочины полосатым жезлом.

— Это ты мне?! – вслух произнесла она и рассмеялась от всей души. – Да меня сам черт теперь не остановит!!!

И она понеслась дальше, чувствуя себя ведьмой на метле, очаровательной колдуньей, всемогущей и соблазнительной.

Ее соперники тоже не прервали заезд, однако Диана уже настолько обошла их, что догнать ее было нереально. «Мазда» первой миновала финишную прямую и без передышки помчала дальше свою прелестную хозяйку, чтобы избежать встречи с патрульным «жигуленком», который с противным завыванием преследовал гонщиков.

Победа Дианы была зафиксирована и встречена бурными аплодисментами и восторженными воплями. Это стоит отметить!

 

***

Элитный ночной клуб «Багира» снаружи выглядел так же впечатляюще, как и внутри. В свете неоновой стильной вывески бились фонтаны, зеркальные двери отражали блестящую мраморную плитку перед входом, пальмы, увитые иллюминацией. Диана сладко зевнула, выходя из машины. Однако уже спустя минуту, оказавшись в клубе, почувствовала прилив бодрости. Скорость – это одно. Рэп – совсем другое. Но это ее любимые развлечения, и жалко тратить время на сон, когда ты так молода, и при всем еще совсем свеж вкус очередной победы на губах! А впереди – новый драйв, зажигательная музыка, перченый речитатив, восхищение зрителей и собственный экстаз.

Диана — заядлая тусовщица, была желанной гостьей в любом ночном клубе города и края, но в клуб она приехала не просто расслабиться и оттянуться в кругу друзей, она приехала отметить свою победу. На сцене уже выступали местные заводилы — рэперы, среди них были и ее братья, тоже рэперы: Амир и Йоник, к ним-то и рвалась присоединиться Диана. Управляющий клубом подскочил к ней у самых дверей и проводил до кулис. Диана буквально выпрыгнула из одежды, пританцовывая на ходу, накинула новый сценический наряд, спрятала волосы под широкой стильной кепкой и выскочила из гримерки. Через минуту зеркала в зале отразили сногсшибательную очаровашку в широченных брюках на сексапильных бедрах, усыпанных большими и маленькими стразами Сваровски, и облегающем коротком топе, выгодно подчеркивающем грудь. Она была похожа на Шахерезаду, но только несколько секунд, пока стояла неподвижно.

МС, он же и солист группы «Пророки» Йоник объявил: «Итак, леди и джентльмены! Встречайте неподражаемую и восхитительную малышку Ди-Ди и шоу-балет Черные Псы!», и как только зазвучала ритмичная музыка, восточная красавица будто исчезла со сцены, уступив место девчонке-зажигалке. Кепка придавала ей задорный вид, открытая полоска загорелого плоского живота завораживала всех представителей сильного пола – даже охрана время от времени впадала в экстаз и забывала о своем назначении, а зрители восторженно свистели, прорываясь на сцену к озорной красотке. В ярких вспышках, на фоне чернокожих, мускулистых танцоров — ее закадычных друзей, мелькало стройное, манящее тело, а сексуальный голос немного хрипло читал перченый речитатив собственного сочинения.

Диана будто растворялась в оглушительном реве колонок, в ослепительном свете мерцающих огней. Ведомая инстинктом, отдавшись целиком и полностью во власть музыки, она грациозно и в то же время по-кошачьи мягко скользила вдоль сцены. Мир переставал существовать в такие мгновения. Диана как всегда обворожительна, недосягаема и сногсшибательна! Прежние очертания реальности появились, только когда Диана, закончив выступление и потусовавшись немного с друзьями, вышла на автостоянку. Йоник провожал ее, расталкивая на ходу назойливых поклонников, от которых не было покоя ни ему, ни его брату Амиру.

— Плиз, пригони, мою малышку, — сказала Диана, вдруг протянув брату ключи от своей машины.

— А ты? – удивился Йоник, одновременно отталкивая локтем увязавшегося поклонника сестры, который путался у нее под ногами.

Диана кивнула на мощную фигуру мотоцикла, замершего в противоположной стороне парковки.

— А! Ты его так и не забирала? – понял брат и озабоченно добавил, – только смотри, дождь начинается, не гони слишком…. Обещаешь?

Диана скорчила рожицу, означающую, как ей надоели нравоучения. И чмокнув пухлую щеку братца, направилась к мотоциклу.

— А ты куда разогнался?! – Йоник ненавидел ухажеров своей сестры, но больше всего он терпеть не мог прилипал, которые охотились за ней в надежде затащить в постель.

— Я к ней… Мне с ней надо… — буровил что-то нечленораздельное парень. Йоник попытался задержать настырного поклонника сестры, но тот долго не церемонился с ее братом, возможно, он и не подозревал, что этот толстяк ее брат, он просто-напросто оттолкнул от себя Йоника и обложил его матерной бранью у бывалых зевак на глазах. Йоник не из тех, кто станет терпеть к себе такое отношение, наотмашь двинул кулаком в челюсть по наглой физиономии, не смотря на то, что ухажер-прилипала был порядком старше его. Тот от одного мощного удара свалился кулем и застонал. Его подвыпившие дружки были тут, как тут. В мгновение ока завязалась драка. Йонику не привыкать драться, он не раз мутузил таких, как эти, дрался то за сестренку защищая ее от всяких недоумков, то за братьев мулатов — отстаивая их честь в межрасовой перепалке. Профессионал, он в одиночку расправился с семерыми нападавшими, они отлетали от него, как мячи от ракетки. Уложив смельчаков на тротуарной дорожке в ряд, как солдат – по стройке смирно, Йоник потирал довольно руки и приговаривал:

— Вот так-то лучше! Отдыхайте, хлопцы. Свежий воздух пойдет вам на пользу, — речитативом закончил он и быстрым шагом устремился внутрь клуба.

Начал накрапывать дождь.

 

***

Дождь настиг ее в пути, и грозил превратиться в ливень, как часто бывает в южных приморских городах. Однако сжалился и смолк внезапно, позволив пронзительному ветру просушить влажные волосы лихой наездницы. Диана гоняла без шлема и плевать хотела на то, что братья могли узнать о ее безалаберности. В железной каске никак нельзя почувствовать свободу, летящий навстречу горизонт или стремительные виражи серпантина, движение прохладного воздуха, нельзя услышать песни ветра и дождя.

Байк летел на скорости 150 км, редкие встречные водители успевали разглядеть только золотой шлейф волос и сигналили от избытка чувств. Диана миновала хорошо освещенную улицу и пансионаты, выросшие вдоль набережной за последний год, как грибы после дождя. Короткий путь к дому лежал через узкую гравийную дорожку, в конце которой виднелся лишь один тусклый фонарь. Как обычно, Диана решила рискнуть и не объезжать малоприятное и опасное место. Впереди загадочно мерцали свежие лужи и вдруг мелькнули две фигуры запоздавших прохожих, девушка сбросила скорость, чтобы не обрызгать их ненароком. Подъехав ближе, она разглядела, что это мужчины и, судя по зигзагам и кренделям, которые они выписывали, — сильно пьяные. Да к тому же оба немаленьких размеров. Диана усмехнулась и двинулась дальше совсем медленно, будто пешком, опасаясь, как бы гуляки не врезались в нее. Оба явно передвигались на автопилоте. В следующее мгновение она поняла, что это не так. Во всяком случае, один из них что-то видел и даже немного соображал. Раскинув руки, мужик встал посреди дороги и призывно запел:

— О, о, о! Зеленоглазое такси-и-и-и!

— Это не такси, Федя! – поправил его спутник, демонстрируя, что тоже чуть-чуть и в некоторых местах еще вменяем. – Это м… м… м…

Диана посигналила, пытаясь согнать их с дороги, но мужики пылко обсуждали ее мотоцикл, загородив проезд.

— Не м…м… а мопед!

— Не мопед, а мото… мото… ЦИКЛ!

— Какой цикл?! У кого цикл?! Ой, — вдруг разглядев Диану, пьяный толстяк, снова распахнул объятия, — а за рулем-то баба!

— Не баба, — вновь полез спорить второй, — а девушка!

— Дедушка?! Ты че пил, Колян?!

Диане порядком надоел этот тупой спектакль, и она уже готова была помять толстые рыхлые бока, лишь бы прорваться мимо. Но тут один из придурков схватился за руль, а второй попытался обнять девушку.

Она подпрыгнула на сиденье от омерзения.

— Убери руки, ханурик!

— Не груби, девушка! – обдав ее перегаром, с трудом промямлил алкаш, — Давай кататься вместе! А то мы ели… тьфу… мы пили… идти, в общем, тяжело нам!

— Отвали, пьянь! – заорала Диана, когда второй дебил стал пристраиваться позади нее.

Эта попытка тоже вышла у него неудачной, и тот, что держал руль, по-лошадиному заржал, увидев, как его приятель съехал с байка прямо в грязь.

— У, падла, — обиженно прогудел толстяк, ухватившись за багажник и с трудом поднимаясь, — ну, держись, – проговорил он с выжидательной улыбкой на красном лоснящемся лице. – Сейчас ты у меня попляшешь!

В его маленьких, заплывших жиром глазках, сверкнул огонек необъятной злобы. И, крепче схватив багажник, он принялся со всей дури раскачивать мотоцикл. Диана едва не упала, но, собравшись с силами, рванула байк вперед и оказалась на свободе. Обернувшись, она показала средний палец уродам и прибавила скорость. Вслед понеслись ругательства. Ее трясло от негодования, но страха не было. Еще не хватало испугаться пьяных кретинов! Плешивые чучела! Толстозадые свиньи!

Нет, ярость не выплевывалась вместе со словами! Губы сами собой сжимались от бешенства и бессилия. А почему, собственно, – бессилия?! Диана решительно остановилась, развернулась на узкой тропке и, прибавив газу, рванула назад. На высокой скорости она пронеслась рядом с алкашами, с ног до головы окатив их из лужи. Развернулась, и на обратном пути повторила номер на бис.

— Надо, надо умываться, — весело прокричала Диана, — по утрам и вечерам!

Отплевываясь, жутко матерясь, мужики забились к обочине, явно опасаясь, что она так будет ездить до утра. Но Диана уже мчалась к дому, чувствуя, как на сердце полегчало. Может быть, мстить за оскорбление не слишком благородно, но видит бог – так полезно бывает иногда!

 

***

Этот город был манящим и сочным, будто запретное яблочко из рая. Словно слепленный рукой ребенка, он тянулся вдоль берега и уходил высоко в горы, окутанный паутиной тонких дорог, в белоснежную пену облаков. Ультрасовременные небоскребы как мега-конструкторы высились рядом с замысловатыми деревянными домишками, уютно смотрелись террасы, увитые виноградом и плющом. Играя всеми красками радуги, сверкали и переливались под знойным солнцем плоды, ягоды, изумрудно блестела листва, шумели на ветру гигантские пальмы. И, словно ограненный этим великолепием, лежал у ног громадный сапфир моря. Не было ничего чудесней на свете, чем засыпать и просыпаться под шум прибоя! Выглянуть из окна и смотреть, как искрится вода, как волны ласкают берег, будто самый нежный, самый страстный возлюбленный, и с тем же пылом сливаются в поцелуе море с горизонтом, — не расцепить взглядом.

Дивные картины открывались из особняка, принадлежащего отцу Дианы. Да и сам дом представлял собой чарующее зрелище. Единственное во всем Краснодарском крае трехэтажное белокаменное чудо архитектуры, будто само собой вырастало в чаще буйной зелени. Аккуратный ковер газона лежал перед лестницей, огражденный пальмами и гранатами. С разных сторон слышался плеск маленьких фонтанчиков, звенящих, будто колокольчики, нежно и ненавязчиво. Живые орнаменты цветов, замысловатые узоры из камней и ракушек, выложенные вдоль дорожек, радовали глаз. Веселые искусные скульптуры расставлены тут и там – такса, призванная служить лавочкой, слон, подпирающий дерево, обезьянка с бананом в глубине сада. Роскошь – откровенная, безудержная, — поражала воображение и внутри особняка. Богатый вестибюль с мраморными полами, блеском ажурных ламп и атласной стеганой мебелью вел к двум гостиным, разделенным позолоченной аркой, и столовой. В холл второго этажа поднималась витая широченная лестница, с перилами, украшенными орнаментом. Блеск зеркал, тяжелые позолоченные рамы старинных картин, часы с маятником в человеческий рост окончательными штрихами завершали портрет дома.

Спальня Дианы – нежно-кремовая, будто розочка на торте, богато обставленная, устремленная окнами на море, — тоже была украшена картиной. О, это была самая необычная картина в доме!

Амир в обнимку с Йоником, а рядом Эмиль, изображенный в профиль отец семейства – Адам, и Диана собственной персоной в белоснежном сарафанчике с бретельками из молочного жемчуга. А напротив нее – еще один персонаж, чье присутствие превращало семейный портрет в картину с неправдоподобным сюжетом. Сам Король поп-музыки, Майкл Джексон протягивает Диане, смущенно улыбаясь, белую розу, Девушка смотрит на него изумленно, будто восклицая: «Не может быть! Майкл, ты ли это на самом деле?» И самый загадочный момент – на картине присутствует еще один брутальный мужчина, в длинной белой шубе, он повернут спиной к зрителям, и потому остается инкогнито. Не портрет, а целая история! Впрочем, так и есть, Диана рассказала художнику фрагмент своего странного сна, который долго не давал ей покоя. И только заполучив картину с этим необычным сюжетом, она почувствовала некоторое облегчение. И отец, и братья, и друзья нередко простаивали перед картиной, гадая, причем здесь Майкл Джексон и кто этот человек в роскошной шубе? Диана сама ломала голову над этими вопросами, но чаще как-то отстраненно, как будто не сомневаясь, что рано или поздно ответы найдутся. Сейчас ее не интересовали никакие вопросы, она была полностью во власти сладких грез. Белоснежный балдахин над огромной постелью бережно защищал ее сны от солнечных лучей, уже набравших силу в это теплое апрельское утро. Кроме того, покой хозяйки стерегли два огромных черных добермана. Словно статуи, псы замерли на овечьей шкуре возле окна. Их короткая шерсть переливалась на солнце и еще ослепительней сверкали кристаллы Сваровски на ошейниках. В холле послышался чьи-то шаги, и опытные охранники тут же насторожились, сменив расслабленные позы на боевые стойки. Дверь неслышно приоткрылась, и псы умиротворенно улеглись на коврик. На пороге спальни один за другим появились братья Дианы.

— Подумать только, она еще спит! – тихо возмутился Амир.

— Так умоталась за ночь, — объяснил Йоник.

— Бедняжечка, — умиленно прошептал Эмиль и приподнял балдахин над кроватью сестры.

Диана лежала на боку, словно ребенок, подложив ладонь под щеку. Волосы медовой волной растеклись по подушке, и Эмиль едва сдержался, чтобы не сгрести их, не запустить руку в самую гущу и не притянуть их обладательницу к себе – крепко-крепко! Он только вздохнул тяжело.

— Чего это ты? – покосился на него Йоник и переложил на туалетный столик торт и шампанское, тоже подошел взглянуть на сестру.

— Красотулька, не правда ли?!

— Принцесса! – серьезно оценил Амир.

— Просто ангел! – вздохнул Эмиль еще горше.

Это определение старшие братья не приняли, разом хохотнув и лукаво переглянувшись.

— Ангел, как же! – усмехнулся Амир. — Когда спит зубами к стенке!

— Во-во, — согласился средний брат. – Это ты точно подметил, братишка…

Йоник оборвал самого себя на полуслове, снова заметив странное выражение в глазах Эмиля. Тот явно любовался Дианой не как младшей сестренкой! В его взгляде сквозило желание… да что там, откровенная похоть. Йоник больно ткнул брата в бок локтем и прошипел, чтобы он убирался отсюда.

— Ты чего?! – изумился Эмиль. – Почему это я должен убира…

— Потому что!

— Ты че, баклан?! Че пихаешься?!

— Молись богу, чтобы я ошибся!

— Да в чем, черт тебя подери! Ничего не понимаю!

Вот кто действительно ничего не понимал, так это Амир. Хотя он был старшим, но не слишком разбирался в тонких материях и разглядеть какое-то особое выражение в глазах или почувствовать что-то неладное, было ему не дано. Йоник – другое дело. Толстяк нюхом чуял, инстинктивно, как маленькие дети или дикие звери, ощущал приближение опасности или фальшь, да и просто чужое настроение мог распознать на сто процентов. Ему очень не нравились собственные подозрения!

— Правда, в чем дело, Ник? – вмешался старший брат. – Ты чего завелся на пустом месте?!

— Если бы на пустом… ладно, проехали… мне просто показалось…

Йоник от всего сердца надеялся, что это именно так. Иначе он порвет Эмиля на куски, без всяких объяснений!

Амир присвистнул вдруг, кивнув на сестру.

— Ты смотри-ка, даже ваши вопли ее не разбудили!

— Ди! – позвал Эмиль, и протянул было руку, чтобы погладить шелковистое, загорелое плечо, вырвать из объятий Морфея свою прелестную девочку, но Йоник резко отпихнул его.

— Сестренка, просыпайся! – скомандовал Йоник.

Диана нехотя открыла глаза и обвела компанию мутным взглядом. Она легла почти на рассвете, так что спала всего несколько часов, и сейчас была совершенно не готова к приему гостей.

— Выход там, – сонно пробормотала она, махнув рукой в направлении двери, — увидимся завтра!

Верные доберманы насторожились, почуяв агрессию в голосе хозяйки. Если нарушают ее покой – даже родные братья! – следует проявить служебное рвение. Они замерли, ожидая команды. Вообще, если бы Диана не была столь расслабленна и беспомощна, она и без собак выгнала нахалов-братьев вон из спальни. Она терпеть не могла, чтобы в ее комнату входили без стука. Да еще и разглядывали ее с утра пораньше! Братья сильно рисковали.

— Диана, — решился на попытку Амир, но в ответ сестра завернулась с головой в одеяло.

Йоник пожал плечами, будто призывая засвидетельствовать, что другого выхода нет, и, сдернув одеяло, крикнул сестре почти в ухо.

— Вставай, соня-засоня!!!

Диана подскочила, схватившись за голову.

— Ты охренел?! Я сплю! Все вон!

Вместо того чтобы испугаться и броситься наутек, парни расхохотались.

— С днем рождения, — ласково произнес Амир, — мы желаем тебе всегда оставаться такой же милой, белой и пушистой сестричка…

Диана окинула его недоверчивым взглядом, потом посмотрела на Эмиля, на Йоника, затем заметила торт и шампанское на туалетном столике.

— Разве сегодня седьмое апреля? Бог мой, я совсем забыла…

Ее смущенная улыбка и нежный взгляд под трепещущими золотистыми ресницами ввели братьев в заблуждение. Это было так наивно с их стороны, даже глупо! Столько лет знать свою сестру и допустить, что можно остаться безнаказанными за бесцеремонное вторжение, разглядывание и вопли в самые уши! Болваны, о чем они думали?! Пока Эмиль открывал шампанское и разливал его по бокалам, пока Амир цветисто и замысловато плел поздравительную речь, а Йоник разбавлял ее шутками, Диана с рассеянными видом разглядывала торт, водила по бокам серебряной лопаточкой.

— Какая красота, — покачала головой именинница, — но вот досада, я, же на диете!

— Брось, Ди, ты великолепна! – пылко оборвал Эмиль. – Тебе никакие торты не страшны!

— Ну, уж нет! Я одна точно не справлюсь! Вот Йонька у нас такой большой, что обязательно должен мне помочь. Правда, Йонь?

— Что ты! – испугался он. – Мне-то уж точно нельзя!

— Можно! И даже нужно! – решительно заявила Диана и, резко развернувшись с куском торта в руке, закричала, прицеливаясь, — получай свою порцию! Это тебе за крики!

Толстяк соображал быстрее, чем двигался. Желая увернуться от мстительной руки сестрицы, он сбил Амира, а тот повалился на кровать. Там их и настиг кусок торта, который они раздели по-братски: старшему досталось в лоб, а младшему в подбородок.

Оба взвыли, заглушая довольный хохот Эмиля. К нему-то и развернулась Диана, держа в руке второй кусок.

— Нет, Ди, — подняв руки, словно сдаваясь, закричал Эмиль, — я вел себя паинькой… я не вопил… не шумел… я вообще не хотел идти к тебе раньше обеда!

— Приятного аппетита! – не слушая его, пожелала добрая сестра.

И попала точно в цель – размазав крем по щекам, бисквит угодил прямо в рот Эмилю. Парень хрюкнул что-то неразборчиво, принялся отряхиваться. А тем временем очнулись старшие братья и, сговорившись за спиной именинницы, окружали ее с двух сторон. Однако Диана с кошачьей ловкостью увернулась от объятий одного и спасла торт от толстых рук другого, прыгнув в другой конец комнаты под защиту доберманов. Псы залаяли, принялись игриво наскакивать на братьев, с ходу разобравшись, что предстоит веселая развлекуха.

— Ну, погоди, Ди-Ди! – грозился Йоник, очищая остатки кремовых розочек с физиономии.

— Да уж, держись, — мстительно щурился Амир, выцарапывая орешки о фрукты из густой курчавой шевелюры.

Прыжок, и ему удалось отхватить от торта добрую половину.

— Ура! Мы вооружены! В атаку!

С визгом Диана заметалась по комнате, уворачиваясь от «угощения». Амир оказался не очень метким стрелком, куски торта художественно украсили балдахин, крем стекал вдоль зеркала и его капли даже угодили в пасть доберману, а вот виновнице торжества ни крошечки не досталось! Зато Йоник поймал ее саму в свои крепкие объятия!

— Держу! – заорал он ликующе!

Эмиль рванулся на помощь Диане, решив забыть, как обошлась с ним коварная сестрица. В благодарность за свое освобождение Диана крепко обняла его за шею и… Эмиль думал, сейчас последует поцелуй… Эмиль закрыл глаза и машинально вытянул губы…

— Фрр! – заурчал он словно трактор, очутившись лицом в блюде с тортом.

Йоник от хохота совсем обессилел, поэтому Диане не составило труда отправить его следующим на встречу с тортом. Стоило Эмилю поднять голову, как его место занял Йоник. Затем они поменялись ролями. Диана упустила момент, когда сзади к ней подобрался Амир, и … ей тоже пришлось отведать вкусного тортика! Вконец обессилев, ребята завалились на кровать, и некоторое время просто лежали, лениво перебрасываясь словами. Потом Диана опомнилась и шуганула всех со своей постели.

Спустя час перед ней простиралась бирюзовая морская гладь, невозмутимый простор до самого горизонта, сверху припорошенный белыми перистыми облачками, а по бокам окаймленный золотисто-зеленой оправой Сочинского побережья. Город – ее любимый, обожаемый город! – остался позади. Большая отцовская яхта, обитая внутри красным деревом и оборудованная по последнему слову техники, мягко, как колыбелька, покачивала Диану и ее гостей. Ветер был тихий, нежный и теплый, и так красиво надувал белый парус, что дух захватывало. Казалось, яхта сейчас приподнимется, взлетит, и станет низко парить над морской бездной, словно гигантская чайка.

— Дельфины, дельфины! – крикнула Диана, заметив гладкие черные спины, блеснувшие на миг под солнцем и снова исчезнувшие в воде. Она захлопала в ладоши. Ну и что из того, что этих превосходных пловцов, этих веселых, доверчивых добряков она встречает часто и даже плавает время от времени вместе с ними?! Все равно каждый раз – как чудо! Такие гладкие, такие стремительные…

Диана любовалась дельфинами, широко раскрыв глаза. А Эмиль в этот момент любовался самой Дианой. От желания перехватывало горло, страсть стучала в висках, мешая соображать. Эмиль забыл, что находится среди гостей, в гуще толпы, на празднике у сестры. Он едва сдерживался, чтобы не броситься к ней, заключить в свои объятья и утащить в каюту, как древний человек утаскивал в пещеру древнюю женщину. Диана, не подозревая о чувствах брата, склонилась к самой воде, пытаясь погладить дельфинов. Когда ей это удавалось, звонкий смех звучал в унисон с попискиванием дельфинов.

— А ты знаешь, что они никогда не спят? – восхищенно произнесла она, оборачиваясь к Амиру, который стоял подле нее и подтрунивал, как над ребенком.

Брат удивленно вскинул брови.

— Правда?!

— Правда, правда, — закивала всезнайка Диана, — отдыхает только половина мозга, попеременно – то одна, то другая. Они же все время в движении, понимаешь?

Она вздохнула, устремив взгляд в призрачную даль. В прекрасное далеко.

— Всегда в движении, — повторила Диана задумчиво, проникновенно.

— Как ты, — машинально сравнил Амир.

Они посмотрели друг на друга и улыбнулись. Диана хотела вернуться к гостям, но неожиданная идея пришла ей на ум. Одна из тех сумасшедших идей, из-за которых Диану и прозвали Ди-Ди — Дерзкая Диана. Она выпрямилась и развернулась спиной к гостям.

— Что ты… — произнес Амир и закашлялся, не в силах продолжать, лишь спустя миг прохрипел, — ты что?!

Неуловимое движение, и длинный белоснежный сарафан упал к ее ногам. Диана стояла, прямая и тонкая, как струна — персиковая кожа искрилась на солнце, густая медовая шевелюра рассыпалась по спине, тонкие загорелые руки были подняты к шее. Из одежды на Диане остались только жемчужная диадема на голове и трусики-стринги. Никто из гостей еще не успел ничего понять, и только Амир шумно переглатывал, пытаясь прийти в себя, и Эмиль с другого конца яхты расширенными глазами наблюдал за любимой, не в силах сделать ни шага. Околдованный! Мгновение, легкий всплеск, и Диана исчезла в ультрамариновых водах. Амир подскочил, гости зашумели, Эмиль подбежал к поручням и отмер.

— Сумасшедшая! – раздался шепоток, и в нем явственно слышался восторг.

Кто-то присвистнул, кто-то от избытка чувств захлопал в ладоши. Только Йоник и Амир обеспокоено переглядывались, пока Диана не появилась, наконец, на поверхности. Она плыла, держась за маленького дельфина, и у обоих было совершенно одинаковое счастливое и лукавое выражение лиц.

— Ты спятила?! – заорал Амир. — Сейчас же вылезай!

— Вода 20 градусов! Кому сказано, вылезай! – возмущался Йоник.

— Пфы, — был им ответ.

Не было на свете ничего прекрасней этого мгновения! Свободное от одежды тело обнимала вода, ласкали мягкие волны, и каждой клеточкой ощущался упоительный, трепетный, первобытный экстаз единения с природой. Однако, рано или поздно, пришлось возвратиться к цивилизации.

— Хорошо, что отец ждет нас дома! – буркнул Амир, когда Диана поднялась из каюты, где приводила себя в порядок. – Он бы тебе задал…

Диана снисходительно улыбнулась. Отец возмутился бы, конечно. Быть может, выругался, смущенный ее поступком. Но и только. Он обожает ее. И не только он! Взять хотя бы Филиппа… Яркий мужчина, горячий, стройный, подобно древнегреческого богу, подарил ей сегодня сногсшибательный эротический танец. Для нее одной звучала музыка и выделывались такие замысловатые па, что дух захватывало!

Когда ветер стал прохладнее и закат окунул свой багряный диск в бездну моря, ребята решили вернуться на берег. Яхта помчалась быстрей. Диана стояла на корме и любовалась немыслимой, волшебной красотой. Блаженство и покой ложились на душу, будто тихие волны на песок.

Морская прогулка завершилась, солнце давно зашло за горизонт, а праздник был в полном разгаре. Среди гостей, особо не разделяя их шумного веселья, ходил молчаливый черноволосый мужчина с проседью на висках. На вид ему далеко пятьдесят, происхождения он был греческого, но с русскими корнями. Не красавец, но с очень выразительными чертами лица, яркими, чуть навыкате глазами, чувственным ртом и квадратным подбородком. Адам, отец Дианы, глава семьи, чрезвычайно состоятельный, амбициозный, азартный человек. Родился Адам в Греции, но вырос в Манхэттене, получил образование в Англии и России, после того как успешно сделал карьеру политика в Вегасе, он ввязался в гонку за свободное место в сенате от Нью-Йорка, но проиграл. Зато разбросанный бизнес, который у него был по всей Европе, и в России, конечно, начал стремительно набирать обороты и вскоре он покинул Штаты и вернулся на родину своих давних предков — Россию, где и обосновался со своими детьми.

Любимое развлечение Адама – казино Монте-Карло и Лас-Вегаса, в общей сложности, оно-то и позволило ему так преумножить капитал, что он имел все самое лучшее, как за границей, так и в самых дорогих городах мира. Частные самолеты, вертолеты, профессиональный бодигард. К его услугам президентские номера в пятизвездочных отелях и VIP-обслуживание, он привык к беспрекословному повиновению, высокомерно взирает на большую часть населения, которое бездарно тратит жизнь в бедности и будничных заботах. Адам ценит каждую минуту существования, каждый миг стремится заполнить смыслом, радостью или азартом, опасностью или красотой. Это унаследовала и Диана – его любимица. Отец балует ее сверх меры и, в отличие от сыновей, к ней необыкновенно щедр. Мужчины, как считает Адам, должны сами пробиваться в жизни, поэтому, если братьям нужна крупная сумма, только Диана может попросить за них, иначе парни останутся вообще ни с чем. Никто из детей не знает точно, чем занимается отец. Бизнес его касался сразу нескольких областей, и они не старались вникнуть, что является приоритетом. У каждого было свое призвание, а частная жизнь отца оставалась в некоторой степени загадкой. Также ребята понятия не имели о том, насколько весело и ярко проводит время Адам, оставшись без семьи. Самые экзотические красавицы дарили ему любовь и внимание. Высокопоставленные лица считали за честь сыграть с ним партию в теннис, гольф или прокатиться на лыжах. Адам умел и любил веселиться, никогда не скупился на развлечения и готов был прыгнуть с парашютом в бассейн, наполненным шампанским, или спеть караоке на крыше небоскреба с обнимку с какой-нибудь телезвездой, лишь бы не чувствовать скуки, прогнать занудную повседневность.

Сейчас он наблюдал за молодежью, которая пришла поздравить его дочь, и оставался в тени. Сегодня – ее день, праздник юности, красоты, наивности. Но Адам уже четко видел, что Диана похожа на него и азартом, и страстностью, и бесконечной, неистовой жаждой жизни. Внешность она, конечно же, унаследовала от матери – та была настоящей красавицей. Правда, ее красота была более нежной и мягкой, будто смутный набросок, а Диана яркая, ослепительная. Улыбка всякий раз появлялась на его смуглом лице, как только дочь появлялась в поле зрения. Как он любит свою крошку! И сделает все, чтобы она была счастлива, всегда счастлива, как теперь! С неохотой, но он все же признал, что сыновья потрудились на славу. Организацию праздника для сестры они взяли на себя, и как ни был Адам строг к ребятам, готов был поставить «отлично». Диана светилась от восторга. Шоу открыл африканский этнический коллектив «Luxury Africa» во главе с шаманом племени. Загудели барабаны джембей, началась первобытная пляска, а через несколько упоительных минут дикую Африку сменила Бразилия под зажигательные мелодии румбы и самбы, длинноногие танцовщицы в перьях и блестках довели публику до экстаза. Диана наслаждалась шоу и танцевала сама, не в силах устоять на месте. Следом на сцену выскочили тучные, но чрезвычайно веселые и энергичные женщины – началось «шоу толстушек». Коронный эротический танец леди больших размеров подарили Эмилю, доведя парня практически до умопомрачения. Смущенный в начале, он потом так вошел в раж, загоревшись желанием продемонстрировать свои таланты Диане, что отплясывал до упада. И был награжден аплодисментами наряду с толстушками!

Затем настала очередь реггей – поклонники Боба Марли были в восторге. Растаманы чувствовали себя, как у бога за пазухой, блаженно покуривали травку, качаясь на волнах в компании обольстительной именинницы. После началось пиротехническое шоу, и на сцене под космическую ритмичную музыку появились полуобнаженные девицы в костюмах с различными световыми эффектами. Парни восхищенно свистели и улюлюкали, Диана хлопала в ладоши, пораженная шикарным зрелищем. Вдруг музыка стихла на секунду, и раздался бой старинных часов. Когда они пробили двенадцать раз, ночное небо за окнами украсили вспышки фейерверка. Гости были приглашены во двор, чтобы во всей полноте насладиться картиной. Именинница следовала впереди на золотой колеснице – Йоник и Амир сопровождали сестру, а она крепко обнимала их за плечи. В саду, помимо феерического зрелища разноцветных огней, дожидался своей очереди трехъярусный торт с семнадцатью свечами. Когда гости вкусили торта, Амир громко хлопнул в ладоши и осветился самый дальний угол сада. В цепи неоновых огоньков на невысоком постаменте Диана увидела отцовский подарок – долгожданную красную «феррари».

— Ура!!! – с детской непосредственностью вскричала девушка и бросилась обнимать отца. Вновь было открыто шампанское, наполнены бокалы, и в честь именинницы снова звучала торжественные речи и добрые пожелания.

Постепенно сад опустел, в доме воцарилась тишина. Некоторые гости остались ночевать. Филипп, взбодренный душем, вдруг ощутил, что спать совсем не хочется. Тем более что в холле вдруг раздался задорный цокот каблучков. Диана направлялась в спальню. У Филиппа перехватило дыхание, когда он понял, что она будет спать всего в нескольких метрах от него! Нельзя упускать такую возможность! Сейчас или никогда – он признается в любви самой желанной девушке на свете, и… Надежда на взаимность вспыхнула в нем с новой силой, и Филипп решительно вышел в холл. В одно мгновение, послушав тишину, в которую уже погрузился дом, он прокрался к спальне Диане. Он опасался, что будет закрыто и придется объясняться через запертую дверь, умолять девушку впустить его. Но все оказалось куда проще. Филипп покрутил ручку, и дверь послушно, бесшумно приоткрылась. Однако сделать больше одного шага парню не удалось. Доберманы встретили его тихим, но чрезвычайно выразительным рычанием. Филипп быстро пробормотал какую-то глупость, вроде обещания вкусных котлет и других прелестей собачьей жизни, но верные сторожа даже ухом не повели. С отчаяния парень замахнулся на них, и тут же раздался оглушительный лай. Филипп задом выпрыгнул в коридор, прикрыл дверь и рванул к себе в комнату, чертыхаясь. На всякий случай он запер дверь на замок. Кто его знает, насколько далеко могут пойти эти песики в служебном рвении! Счет был 7-0 в пользу собак, правильно понимающих свое назначение в этом роскошном особняке!

 

***

Диана проснулась около девяти утра, и уже спустя минуту весь дом знал об этом. Огромный особняк сотрясался от низких частот. И братья, и отец давно привыкли, что по утрам их будит ни кто иной, как Майкл Джексон. Диана открывала окна и настраивала колонки на такую мощность, что и соседние дома вполне могли насладиться музыкой поп-Короля. Пританцовывая и подпевая, Диана накинула шелковый пеньюар и вышла на балкон. Свежесть апрельского утра коснулась ее щек мягкими солнечными лучами, растрепала ветерком спутанные со сна волосы. Синяя даль моря пленяла, завораживала — недаром говорят, что на воду можно смотреть бесконечно! Диана оперлась на перила и застыла, любуясь видом. К красоте невозможно привыкнуть, каждое утро было прекрасно по-своему, прелесть морского разноцветья поистине безгранична: то ярко-васильковая ослепительная гладь, то темно-лиловое, возмущенное волнами неистовство стихии, то нежные жемчужные всплески. У берега покачивались яхты, между пальмовых зарослей возвышались черепичные крыши, сбоку вдалеке виднелась серая лента серпантина, поднимающаяся в пучину облаков. В той же стороне, совсем далеко, заслоняя горизонт, будто молочная пенка, белели величественные горы. Диана вздохнула, оглядев любимый город. Все как надо. Все отлично. Лучшего места нет на земле! Особенно, когда звучит Billy Jean! Девушка вернулась в комнату «лунной походкой» напевая: «She was more like a beauty queen from a movie scene. I said "Don't mind, but what do you mean…» И вдруг увидела в дверях любопытную шимпанзе. Диана немного убавила звук и сказала:

— О, кто пожаловал! Майя, ты снова хулиганить пришла? – шимпанзе корчила смешные рожицы. — Если так, то лучше сразу уходи. А если хочешь остаться, веди себя прилично!

Проказница гостья, одетая в прелестное красное платье в белый горох, робко потопталась на пороге и вошла. Диана строго погрозила:

— Ну, смотри, я тебя предупредила!

Обезьянка чуть вразвалочку подошла к ней и протянула цветок. Это был обычный нарцисс – сорванный в палисаднике перед домом. Диана благодарно кивнула.

— Спасибо… Э, нет, подлиза, так не пойдет!

Майя не успела с комфортом устроиться в постели хозяйки и пролистала всего страницу журнала «Vogue», как была согнана самым беспощадным образом.

— Куда это ты залезла! Слазь! Давай иди, принеси-ка лучше мне ручку! – велела Диана.

Обезьянка покорно пошлепала к позолоченной тумбочке, на которой стояла огромная клетка с белым попугаем какаду, достала розовую коробочку в форме сердечка и вытащила из нее розовую ручку. Коробку же аккуратно вернула на место. Диана протянула руку. Но шимпанзе, крепко зажав в своей лапе ручку, спрятала ее у себя за спиной.

— В чем дело, Майя?

Майя выразительно покосилась на кровать, где лежал журнал. Диана едва сдержалась от смеха:

— Тебе нужен журнал? Но он совсем новый, я его еще сама не читала…

Опустив голову, Майя поковыляла обратно к тумбочке, явно намериваясь вернуть ручку на место. Диана захлопала в ладоши.

— Браво, маленькая шантажистка! Иди, ты добилась своего.

Церемония обмена совершилась. Диана получила ручку, Майя – вожделенный журнальчик.

— Только не смей вырывать страницы! – предупредила девушка.

Красотка в платье в горошек уселась читать на край постели, а другая красавица – настоящая красавица! – уютно устроилась на широком подоконнике. Перед ней лежала пухлая тетрадь. Это была святыня – ее дневник. С тех пор, как ей исполнилось тринадцать лет, Диана привыкла все важные события доверять ей – этой тетрадке. Возможно, оттого, что у нее не было настоящих надежных друзей, помимо братьев, конечно. С детства Диану окружали завистники, сплетники и просто те, кто готов был попользоваться ее популярностью себе на благо, и трудно было в этой массе негатива и лицемерия различить искреннее расположение. Приятелей, естественно, хватало. Полно было людей, которые уважали ее. Поклонников было хоть отбавляй! Но девушке нужно не только мужское восхищение. Лишь бумаге могла она довериться полностью, и лишь дневнику Диана открывала свою душевную тайну. Сюда она записывала все мысли о нем – мужчине своей мечты! — изливала свою боль, надежды, мечты. И даже стихи сочиняла, вернее, они сами лились, эти строчки о любви. «Посвящается любимому Майклу Джексону».

 

***

Как же ты дорог мне!

Если б ты только знал,

Мир бы застыл у порога,

И радугой вновь засеял!

 

***

Я бы прильнула к тебе…

А ты бы нежно обнял!

Я бы призналась тебе…

А ты бы сладко поцеловал!

 

И вот это тоже было о нем, но написано в минуты тоски, звериной тоски, когда хочется выть на луну от безнадеги, от нереальности встречи и недоступности счастья.

 

***

Ты, как звезда, недосягаем,

Твоя улыбка – для других,

И никогда мы не узнаем,

Что создан мир для нас двоих…

 

***

Океаны и моря – все за тебя!

Леса и степи – ради любви навеки!

Горы сверну, но я к тебе приду!

Лишь с тобой одним, я быть хочу!

 

***

Где-то поют метели,

А где-то пропели капели,

А в сердце моем бушует ураган,

Порыв любви – лесной пожар!

 

***

Высоко, высоко, над землею,

Буду птицей парить над рекою,

Тенью стану твоей и пойду за тобою,

Быть по жизни хочу лишь с тобою!

 

***

Всем сердцем ты желанный

Самый, самый славный!

любимый и неповторимый

Самый, самый милый!

 

***

В твоих глазах печаль застыла,

И мне уныло стало вдруг,

Что сердца слышен каждый стук

тук – тук, тук — тук!!!

 

***

Слова, слова, слова…

Опять, кругом идет моя голова!

Одна, одна, одна…

Любовь твоя спасает меня!

 

***

Нет на свете ничего

Дороже счастья твоего,

Я живу лишь для того,

Чтобы тебя любить.

 

Возможно, это была вовсе даже не любовь, во всяком случае, не та любовь, что растиражирована в книжках и фильмах, — романтическая, дарящая неземное блаженство, окрашенная исключительно в светлые тона и не имеющая преград. Уси-пуси, как называли это некоторые особо циничные личности у них в школе, или – розовые сопли. И не идолопоклонство, через которое проходит любой подросток, закупая билеты на концерты кумира, собирая постеры и пребывая в экстазе каждый раз, когда удается приобрести новый диск. Нет, Диана не сходила с ума от радости, слушая его песни, и не лезла на стенку от тоски, что не может увидеться с ним прямо сейчас! Ее чувство было трудноопределимо. Да особо она и не пыталась разобраться в себе, это самокопание было отнюдь не в привычках Дианы.

«Мужчина моей мечты – он заставляет меня радоваться и тосковать, задумываться о смысле жизни, надеяться на лучшее, а главное — верить в себя и любить этот мир таким, каков он есть. У Майкла великолепный голос, отменный вокал, изумительные песни, замечательные клипы, он прекрасный танцор… Выдающийся человек! Во всей галактике, лучше Майкла для меня НЕТ!»

Майкл Джексон был для нее словно продолжением ее самой… вот и все. Так просто. Или так сложно. Диана воспринимала это как данность, не пытаясь осмыслить или оценить. Сейчас, не написав еще ни строчки, она спрыгнула с подоконника и снова сделала музыку погромче – Майкл Джексон «Remember The Time»: «Помнишь ли ты, как мы полюбили? Мы были так молоды и невинны тогда. Помнишь ли ты, как все это начиналось — это просто казалось раем, так почему это закончилось? Помнишь ли ты, как той осенью мы были вместе все дни напролет? Помнишь ли ты, как мы держались за руки? В глаза друг другу мы смотрели… Скажи мне, помнишь ли ты то время, когда мы полюбили? Помнишь ли ты-то время, когда мы впервые встретились. Помнишь ли ты-то время, когда мы полюбили? Помнишь ли ты-то время? Помнишь ли ты, как мы говорили — оставались на телефоне всю ночь до рассвета. Помнишь ли ты всё то, что мы говорили, например — "Я так люблю тебя, я никогда не отпущу тебя". Помнишь ли ты, как той весной каждое утро пели птицы…»

Голос Майкла проникал в самую глубь ее души, брал в ладони ее сердце и убаюкивал, убаюкивал, как ребенка, будто обещал, что все на свете преодолимо и все идет к лучшему, только к лучшему. Запись в дневнике Дианы: «Песни Майкла Джексона подходят под все случаи жизни, словно ежедневный календарь. В них есть осень – дождливая и сумрачная; зима – холодная, с долгими вечерами, когда есть время подумать; лето – беззаботное и пылкое. Весна – пора надежд, расцвета, свежих идей и новых затей, всепоглощающей нежности и сладостной истомы».

Но, кроме чувственных наслаждений, Майкл Джексон открывал ей дорогу к самой себе и к миру. Его слова о свободе и равенстве, о правах, о личности, о добре и зле находили отклик в душе Дианы, рождали ясное понимание того, что любой человек на земле – это целая вселенная.

«Каждый раз, слушая его песни, я поражаюсь, насколько этот человек – казалось бы, чужой, незнакомый и такой далекий в пространстве, — слился со мной, как глубоко проник в мою жизнь и овладел моим внутренним миром. Я его обожаю! Я им не перестаю восхищаться! Для меня он… лучик солнышка в окошке… Я люблю его таким, каков он есть. Люблю его, так сильно, как никого иного на этом свете. О, Майкл, если бы ты только знал это. Если бы ты только знал о моей любви к тебе. Как бы тогда ты поступил?»

Кто Он?! Гость из будущего иль просто миф фантастический?

Кто ответит мне на этот вопрос мистический?

Кто Он?! Странник иль просто волшебник?

Незнакомец иль просто кудесник?

Кто Он?! Инопланетный посланник?

Пришелец таинственный. Иль может воин космический?

Кто Он?! Для тебя? Для меня? Для него? Для нее? А для них?!

Он тот. Кто мечтал сделать мир чуточку добрее,

Он тот. Кто верил в чудеса и даже в Питера Пена!

Он — человек! Великий гений! Несравненный — Майкл Джексон!

«Стихотворение «Кто он?!» посвящается всем поклонникам Майкла Джексона. Автор Диана Сегал».

Целых пять лет, кроме записей о Майкле Джексоне в дневнике, Диана писала ему письма – довольно много и часто. Ни разу она так и не получила от него ответ, но искренне верила, что он читает их, просто не имеет времени ответить. В конце концов, она никогда не просила об этом напрямую. Хотя мечтала именно об этом, а еще о том, что они обязательно встретятся. Она верила в чудеса, как и сам кумир! Она знала, что ему ничего не стоит приехать за ней! Вот так просто, взять и приехать однажды за ней. Она откроет дверь и уведет его на пороге ее спальни. Он увезет ее с собой в фантастический, волшебный мир грез, туда, где две судьбы – ЕГО и ЕЕ — сольются воедино и она, наконец, ему скажет то, что уже давно собиралась сказать…

Диана снова устроилась на подоконнике, отложила пока дневник и начала писать новое письмо Майклу Джексону: «Здравствуй, Майкл! Вчера мне уже исполнилось семнадцать. Я стала еще на год старше, но пока как-то не особо ощущаю этого. День рождения удался на славу, спасибо братьям, постарались. Отметила дома в кругу семьи и друзей, получился просто сногсшибательный, феерический праздник. Жаль, что не было тебя рядом в этот день. В целом у меня как обычно все замечательно! А как у тебя?..»

Шум за дверью заставил девушку прерваться. Диана подозрительно прищурилась, но не шевельнулась с места. Раздалось царапанье, дверь приоткрылась и показалась черная мордочка с блестящей пуговкой – носом. Диана рассмеялась от удовольствия.

— Боничка! Заходи, милая!

Виляя пикированным хвостиком, в комнате возникла очаровательная собачка породы доберман. Спустя мгновение она уже сидела на подоконнике, рядом с хозяйкой. Боня обожала это место, и всегда вольготно устраивалась тут, когда Диана делала домашнее задание, писала письма или просто заполняла свой дневник: «Майкл, я знаю, тебе сейчас нелегко. Все эти обвинения в твой адрес откровенный бред, просто мерзость! Родной мой, ты держись, слышишь? Помни, твоя армия поклонников и я, мы все с тобой. Не забывай дорогой мой, вместе мы – сила! Всем уже давно известно, что нужно от тебя этим людоедам – банкротство! Они жаждут твоего разорения! Знаешь, конечно, нельзя спасаться бегством, ведь ты – гражданин своей страны, но знай, что ты всегда можешь рассчитывать на меня, ты всегда можешь приехать ко мне. Я живу в Сочи – это небольшой городок на юге России, где есть самое главное – солнце, море и горы! На солнце можно валяться и греть косточки. Морская вода смывает любые печали. А в горах просто дух захватывает и кажется, что ты вот-вот взлетишь! Майкл, приезжай, правда! Россия – щедрая душа, особенно у нас, на юге. Люди добрые, улыбчивые, солнечные, как и сама здешняя природа. В Сочи самые темные ночи! А дендрарий какой! А аквапарки! И еще есть обезьяний питомник, мы обязательно сходим с тобой туда. И попробуем чай в чайных домиках. И спустимся в таинственные пещеры и залезем в древние дольмены – это жилища первобытных людей, знаешь? Сходим на водопады и к горной речке. Возьмем удочку, и если повезет, ты сам поймаешь нежнейшую вкуснейшую форель. Запалим костер на берегу… Майкл, ты только представь, — закат, отблески огня в воде, струйка дыма поднимается вверх, а мелкие камушки – галька называются, — щекочут нам пятки. Приезжай, и оставайся навсегда! У нас огромный дом, и места хватит всем. Отцу строили особняк по спецзаказу, второго такого не найдешь. Бассейны, сады, вокруг горы.… В доме три огромные гостиные, одна в марокканском стиле, два салона барокко и неоклассицизм, десять спален для гостей, так что места хватит всем!!! И вообрази, в нашем доме уже дважды снимали кино. Приезжали французы и итальянцы. За домом — шикарный сад, а чуть дальше — чудный пруд, в котором плавают настоящие белые лебеди…»

Диана выглянула в окно, словно проверяя, на месте ли они – прекрасные птицы. Пара лебедей плавно скользила по воде, будто танцевальный дуэт в обтягивающих, белоснежных костюмах.

«…Не помню, говорила тебе или нет, но еще у меня живет шимпанзе, как твой чудик Баблз. Обезьянку мне подарил отец на десятилетие, хотя я тогда просила у папы ягуара. Но он сказал, что это опасно, правда, вскоре привез мне из Южной Африки мини-львенка! Его зовут Яшенька. Сейчас это уже огромный лев. Недавно мы с папой передали Яшеньку в московский зоопарк…».

Диана потрепала Боничку и вздрогнула вдруг от громкого крика. Это подал голос белый желто-хохлатый какаду.

— Замолчи, Тишка! Ты мне мешаешь!

— Тишка, Тишка – коротышка, а Дианка похожа на мартышку! – тут же прорекламировал попугай. – Ха-ха-ха! Хо-хо-хо! Ой, не могу, сейчас от смеха помру!

И, будто напрашиваясь на аплодисменты, какаду принялся расхаживать по жердочке туда-сюда и важно раскланиваться, привлекая к себе внимание, чуть ли не пританцовывая.

— Очень смешно! – притворно возмутилась Диана. Погоди у меня, вот допишу письмо и разберусь с тобой, — пригрозила она кулачком и стала заканчивать письмо:

«…приезжай, Майкл. И мой отец, и мои братья будут рады твоему приезду. Обнимаю тебя крепко-крепко и целую в щечку. Будь благословен, мой прекрасный человечек. Искренне любящая тебя, Диана Сегал. 8 апреля 2004».

Убрав дневник и письмо в надежное место – под кровать в свой сундучок, Диана отправилась завтракать. Стакан морковного сока и любимый пармезан – что еще нужно, чтобы начать день в гармонии с собой и всем миром! Ах да, еще шутки Амира под аккомпанемент пошловатых частушек Йоника! И дружеский гогот их приятелей Алекса, Бобо. Ну и конечно, комплименты Фила!

— Всем привет, — на террасе объявился Эмиль, и с этого момента Диана уже не чувствовала себя так уютно и раскованно. С каждым днем брат все больше смущал ее и раздражал ласково-печальными взглядами.

— Как спала? – нежно поинтересовался он.

И взяв в плен руку Дианы, сначала поцеловал ее, потом стал медленно гладить пальцы. Девушка вырвала руку, но Йоник уже разинул рот от негодования, заметив эту картину.

— Я спала отлично, — с некоторой нервозностью ответила Диана, — как обычно!

Она быстро покончила с завтраком, и сказал:

— Я в детский дом. Кто со мной?

Филипп и Эмиль, словно первоклашки, разом подняли руки.

— Тогда через пять минут встречаемся здесь же. Я только переоденусь.

Диана поднялась, за ней поспешил последовать Эмиль. Однако его перехватил Йоник, и, дождавшись, пока сестра выйдет, заявил:

— Ты никуда не поедешь, шустрила!

— Это еще, почему же?!

— Потому! У нас репетиция!

Йоник набыченно смотрел на брата.

— Разве не вечером?

— Нет! – отрезал Йоник. – Вечером выступление в клубе.

Эмиль скрипнул зубами, вернулся на свое место и тут только заметил сияющее лицо Филиппа. Ему было с чего сиять! Он-то поедет с Дианой. Причем они останутся наедине!

Черт побери все на свете! И клуб, и репетицию, и этого смазливого Аполлона, который явно облизывается на Диану, как кот на сметану…

— Э… Фил… — решил схитрить Эмиль, — а может быть, и ты останешься с нами?

Филипп кашлянул:

— С вами? Но Диана…

— О, она сама справится! – нашелся Йоник. — Она самостоятельная девочка. А ты… тебе лучше остаться…

Филипп недоуменно поднял брови:

— Зачем?!

— А мы после репетиции собирались сыграть в баскетбол. Верно, ребята? Так что давай с нами, — неожиданно поддержал братьев, похлопав, Фила по плечу:

— Правда, оставайся, будет весело!

Заметив колебание Филиппа, который явно не хотел обижать друзей, Эмиль торжествовал. Никакой поездки наедине не будет! Диана принадлежит ему, только ему, пусть пока она еще не понимает и не готова принять этой истины, но он добьется своего. А Фил тут не причем, пустое место. Да и другие тоже – никто не сможет встать у него на пути, иначе он за себя не ручается!

 

***

Глаза крошки быстро наливались слезами, маленькие губки сложились трубочкой и раздался тонкий писк, похожий на комариный. Малыш был так слаб, что даже зареветь в полный голос не мог.

— Ну вот, начинается, — прошептала нянечка, закрывающая за Дианой дверь.

Девушка стиснула зубы, сама, стараясь не разрыдаться, но не выдержала и все-таки вернулась снова. В пятый раз! Так повторялось из месяца в месяц, в каждое ее посещение Дома малютки. Здесь обитали самые маленькие «отказники» или сироты – с рождения и до трех лет – и эти карапузы, не зная родительской ласки, почти не имея представления о нежности и персональной доброте, встречали Диану шумным восторгом, а провожали со слезами. Она старалась уделить внимание каждому, но ведь это невозможно! И тот, кого Диана брала на руки или обнимала крепче остальных, вцеплялся в нее мертвой хваткой. Никакими уговорами нельзя было убедить ребенка попрощаться с ней, не нужны были ни конфеты, ни мультики, ни мама Стеша – Степанида Вячеславовна, директор Дома малютки, которая души не чаяла в своих воспитанников.

Злые языки поговаривали, что Степанида – любовница отца Дианы, потому он и дал денег на ремонт детского дома. Другие намекали, что таким образом он просто отмывает доходы. Третьи обвиняли саму Диану в поисках дешевой славы, мол, занимается благотворительностью в надежде походить на свою знаменитую тезку – принцессу Диану. Некоторые газеты подхватывали эту версию и склоняли на все лады: «Дочь греческого олигарха стремится затмить собой весь мир, прославиться любым доступным способом!». И, несмотря на то, что другие издания называли Диану «девочка-позитив» или просто «солнышко», девушке было несколько обидно. И по большому счету ей плевать, что думают о ней люди, тем более незнакомые. Но просто каждый раз, читая или слыша гадости о себе, она вспоминала, как познакомилась со Степанидой Вячеславовной. Диане казалось, что любой на ее месте тоже полюбил бы эту женщину, посочувствовал ей и стал бы помогать по мере возможности! Потому что та занималась святым делом – воспитывала сирот!

Стоило Диане услышать про них, — лишь несколько страшных историй из калейдоскопа искалеченных судеб! – и свои собственные печали стали казаться мелкими, пустыми. А потом Диана впервые пришла в Дом малютки. Это было два года назад, ей едва исполнилось пятнадцать, и она была совсем наивной, трепетной и совершенно ничего не знала о детях. На первый взгляд она не сумела различить ни одной мордашки – пестрая карусель завертела ее, закружила, принесенные подарки вырывались из рук, отовсюду доносились радостные вопли или недовольные визги, когда дележка становилась несправедливой. А потом от толпы отделилась девочка. У нее были ручки-спички и ножки, как у олененка, слегка подгибались. Личико малышки было бледным, а глаза ярко сияли.

— Мама, — отчетливо сказала девочка и, уткнувшись Диане в колени, обвила ее ноги крепко-крепко.

Диана хотела сказать что-нибудь, объяснить, рассмешить,… но в горле как-то запершило, и она не смогла вымолвить ни слова… Она смотрела на маму Стешу, которая тоже была окружена ребятишками, и молила взглядом о помощи, а добрая женщина в ответ только развела руками.

— Это тяжело, — сказала она потом, — тяжелее всего остального! Попробуй оторваться, уйти, когда тебя так обнимают, да? Легче вовсе не приходить…

Диана согласна кивнула.

С тех пор прошло два года. Она, конечно, могла бы просто давать деньги. Но она приезжала, приезжала, чтобы потом, надрываясь от невыплаканных слез, оторвать от себя тонкие ручонки.

Старый особняк, в котором находился дом малютки, разваливался на глазах. Старинные рамы покосились, лестница осыпалась под ногами, а с потолка сыпалась штукатурка, и проводка была в аварийном состоянии. Малыши мерзли, часто болели. Диана попросила отца применить кардинальные меры, и вскоре на берегу Черного моря выросло новое здание для обездоленных крох. Конечно, Диана понимала, что никакие деньги в мире не вернут малышам маму и папу, и не помогут приобрести новых родителей, но… любому ребенку нужны игрушки, вкусная еда, теплая постель и удобная одежда. И хотя бы чуточку человеческого тепла – это Диана могла давать без отцовской кредитки. И давала! А слава – как писали в газетах! – не волновала ее. В конце концов, существовало множество способов завоевать популярность – и проще, и красивей. Диана занималась женским боксом, иностранными языками и танцами, гоняла на машинах и выступала в ночных клубах, — у нее была куча возможностей стать знаменитой. Дом малютки меньше всего подходил для этих целей!

Пятая попытка увенчалась успехом, и Диане удалось успокоить маленькую Ксюшу и вместе с нянечкой отвлечь ее мультиками, а потом потихоньку сбежать. В этом ощущалось малодушие, но видит бог, иначе будет больней и взрослому, и ребенку, — это все равно, что по кусочкам отрубать псине хвост. Едва Диана оказалась на улице, как подал голос мобильный телефон.

— Дыня, ты где? — домашним прозвищем назвал ее Йоник, что было редкостью, и сразу насторожило ее.

— В Доме малютки. А что?

— Давай домой сестренка.

— В чем дело, Ник?

— Наш Маугли снова угодил в самое пекло!

Чертыхаясь, девушка понеслась к машине, и дорогу до дома преодолела в считанные минуты. За час-полтора ее отсутствия только одно могло произойти, чтобы так напугать Йоника! Диана гнала машину и ресницами смахивала подступающие слезы. Она догадывалась, какое зрелище ожидает ее дома. И угадала, черт побери! Эмиль лежал на кровати с перевязанной головой и фиолетовым фингалом под глазом. Если бы это оказалась мальчишеская драка, обыкновенная разборка между парнями, — о, какой бы счастливой была Диана. Но ее надеждам не удалось сбыться.

— Снова петушился? – стараясь, чтобы голос звучал беззаботно, спросила она.

И, присев рядом с ним на краешек постели, она мягко коснулась его виска. Эмиль прикрыл глаза на мгновение. Боль отступила под ее нежными пальцами, и ярость, и страх улетучились.

— Ну да, пару раз заехал в наглые нацистские морды, — произнес Эмиль в тон сестре.

Она, однако, не разделила его легкомыслия. Подскочила и забегала по комнате, как гончая.

— Господи, да когда же это кончиться?!

Диана резко развернулась к Эмилю.

— А где Амир?

— Заяву пишет. Да, ты не волнуйся, с ним все в порядке.

Это мне всегда достается, мысленно добавил Эмиль. Где-то в глубине души он догадывался, что лезет на рожон не только из чувства справедливости или по другим благородным мотивам. Страсть не давала покоя, требовала выхода, и со всей дури он бросался в бой, словно озверевший дикарь. Только таким же дикарям было под силу остановить его. Сегодня так и случилось.

— Я сегодня, наконец, воочию встретился с этой паскудой… с их главарем, – задумчиво признался Эмиль.

— Ну и? – напряглась заметно Диана. – Кто он такой?! И почему беспредел учиняет всюду?!

Эмиль похлопал по кровати, приглашая ее вернуться и продолжить беседу, глядя друг другу в глаза. Диана села, испытывая странное чувство. Когда она видела брата после очередной потасовки, что-то инстинктивное, материнское пробуждалось в ней, хотелось прижать его к себе, успокаивать, баюкать, ласкать. Но сейчас, кроме этой извечной женской жалости, в ней всколыхнулось что-то еще – наводящее тревогу, смутное, незнакомое. Будто девятый вал, поднималось это неведомое ощущение, и Диана ничего не могла поделать, чтобы остановить его. Эмиль смотрел на нее и зорким взглядом влюбленного видел все – ее колебания, опасения, недоумение, ее злость на саму себя, что не в силах разобраться. Он решил протянуть ей руку помощи и вновь заговорил о потасовке, хотя обычно избегал подробностей. Не женское это дело!

— Он ублюдок, хренов отморозок! А его шайка, кучка идиотов без кола, без двора! И к скинхедам они не имеют никакого отношения! Эти похлеще скинов милая. Настоящие бандиты, они не только преследуют черных, но и грабят на улицах, контрабандой занимаются и многими другими нехорошими вещами. Их нетрудно узнать. Они одеваются во все черное, каждый из них помечен — на шее справа есть тату в виде буквы «Н».

— И что это значит?

Эмиль криво ухмыльнулся.

— Нагаевец. Предводителя их зовут – Нагай.

— Нагай? – поморщилась Диана. – Он что не русский еще вдобавок?

— Русский, чертяка! Прикинь, эта гнида мне так грозила… так грозила! Будь он проклят тысячу раз! Мерзавец! Чуть было не захлебнулся от злобы и ненависти, когда выплевывал мне в лицо угрозы. Типа он вырежет всех цветных в городе, а черных кастрирует, чтобы не оставляли здесь своего потомства. Сколько ненависти было в его глазах, сколько! И откуда у него столько ненависти к нам? За что он нас так ненавидит? За что?! Что же это творится на белом свете?! Где же справедливость?! Где закон? Это что ж получается, без пушки выходить теперь опасно на улицу?! Мерзавцы нагаевцы! – он начал колотить себя.

— Успокойся, родной! – пыталась унять его Диана. – Не горячись!

— Тварь! Мразь! Отморозок хренов! Ох, извини, малышка, меня занесло…

Она нервно кусала губы, пытаясь переварить услышанное.

— Что ты родной, можешь не извиняться. Я бы нашла для этого скота и похуже слова! Да дело и не в словах, братишка…

Короткое слово «братишка» резануло Эмиля, будто оплеуха.

Братишка?! К черту! Как ему надоело! Ведь еще миг назад он видел в ее глазах совсем не родственные чувства!

Он отвернулся, стараясь сморгнуть подступившие слезы. Этого только не хватало! Так опозориться!

— Что, Эмиль? Тебе плохо? – засуетилась Диана.

Вот именно, еще как плохо! Но вслух он, конечно, пробурчал, что все в порядке. Просто, дескать, закружилась голова.

— Давай я отдохну, милая. Поговорим завтра.

— Конечно, конечно.

Ее поспешность обозлила Эмиля окончательно. Когда за Дианой закрылась дверь, он бессильно стукнул кулаком по бортику кровати, сцепил зубы, прикусив край подушки. Ну что ему делать, что?! Он сходит с ума по ней и видит взаимность в этих прекрасных зеленых глаз. Эмиль уверен, что прекрасное, неодолимое безумие – их общий удел. Диана тоже любит его!

Кое-как прошла ночь. Эмиль просыпался то от боли, то от эротических грез, где все было доступно и реально: и аромат ее кожи, и тяжесть волос, и нежность губ. Диана тоже спала неважно, обеспокоенная ранами брата – душевными и физическими. В дневнике она сделала несколько записей: «…То, что в последнее время происходит в моем городе, меня совершенно не радует. Группировка отморозков орудует на территории Большие Сочи, вот уже как три года. Эти сволочи не дают прохода моим братьям, только потому, что они мулаты. Их чернокожие друзья страдают не меньше. За последний месяц уже трижды было совершенно нападение на моего братишку Эмиля. Его синяки не успевают заживать. Нагаевцы хладнокровные ублюдки и нет на них управы, вот, что обидно больше всего! Мне бы очень хотелось встретиться с этим подлым Нагаем, который так старательно пытается запугать черных и цветных. Кстати, почему его зовут Нагай? Почему у него такое прозвище? Возможно, он сам не русский, тогда почему учиняет здесь свои порядки? На такую «не русскую» рожу могут найтись и другие блюстители порядка. Но где же они? Те праведные блюстители? Я верю, они есть. Отец как-то сказал мне очень умную фразу: «Запомни, дочка, на сильных, всегда находятся сильнейшие. Так было и будет всегда!» Я согласна с моим отцом. И все-таки, как же быть? Как положить конец этим притеснениям?»

Вечером Диана заходила к брату сменить повязку и покормить любимым французским супом «Буйябэс». Но, проглотив еду, Эмиль тотчас сделал вид, что уснул. Ему больно было смотреть на ее терзания. Диана вышла и только под утро примчалась снова, волнуясь за его состояние. Эмиль спал. Повязка снова была влажной, и девушка аккуратно размотала бинт, стараясь не причинить боль Эмилю и не разбудить его. Диана покончила с перевязкой и попыталась нащупать на тумбочке ножницы, чтобы отрезать бинт. Их не оказалось на месте, недолго думая, Диана склонилась к Эмилю, сверкнули белоснежные зубки. Он проснулся от ее горячего дыхания. И, открыв глаза, окунулся в изумрудный омут ее взгляда. Эмиль боялся пошевелиться, чтобы не спугнуть этот чудный призрак, он тихо спросил:

— Что ты делаешь?

Диана ощутила, как сердце камнем упало куда-то вниз живота, и разом ощутила непонятную слабость во всем теле. Но виду не подала.

— Отгрызаю бинт, — как ни в чем не бывало, ответила она.

— Ты голодная? – попытался пошутить Эмиль.

— Очень, — отозвалась Диана, стараясь, чтобы голос не дрожал.

Она завязывала узелок, и пальцы все время соскальзывали, и бинт норовил съехать со лба Эмиля прямо ему на нос, и в другое бы время и с кем-то другим это выглядело, наверное, забавно и весело. Но сейчас… От Эмиля остро пахло опасностью, потом, животной страстью и вместе с тем такая бесконечная нежность светилась в его глазах – будто луч света в кромешной тьме. О, господи, помоги мне, машинально подумалось Диане.

— И я, — вдруг прошептал Эмиль, — и я голодный.

Он явно имел в виду не завтрак. Не обед и не ужин!

Ее волосы щекотали его шею. Грудь была всего в миллиметре, и казалось, вот-вот коснется его торса, — Эмиль даже приподнялся немного, чтобы ускорить это мгновение. Но в последнюю секунду Диана отодвинулась.

— Все!

С повязкой было покончено.

— Ну, я пойду, — быстро проговорила Диана, — позавтракаю, а потом надо ехать, у меня сегодня куча дел, и вообще…

— Диана, — чуть слышно произнес Эмиль.

— Да? – как-то по-детски отозвалась она, обернувшись к нему.

Их глаза встретились, и тут она увидела, этот озорной огонек в глазах брата! Он взял ее за руку и притянул к себе. Она чувствовала, как сердце колотится в его груди. И внезапно она осознала, к чему бы все это. Улыбка тот час исчезла с ее лица.

— Не надо, Эмиль! – замешкалась она, боясь натворить глупостей. — Пожалуйста, не смотри на меня так…

— Диана… милая… — хрипло произнес он, глядя прямо в ее опущенные густыми ресницами глаза, которые всегда оказывали на него гипнотическое воздействие. – То, что я чувствую к тебе не передать словами…

Больше всего она боялась попасть в щекотливую ситуацию! И попадала всякий раз! Как назло! Так или иначе, она словно притягивала к себе неприятности! Она легонько прижала руку к его губам и в полном смятении покачала головой. Его голос казался таким завораживающим, что она более не могла сопротивляться ему. Ее влекло к нему, и трудно было противостоять его ласкам.

— Я… я больше так не могу… ты сводишь меня с ума, — словно греясь, он приложил ее пальцы к щеке.

Она отказывалась верить в происходящее.

— Эмиль… — не в силах пошевелиться, простонала чуть слышно она, – пожалуйста. Не надо. Я не…

Он быстро прижал ей палец к губам. Его лицо оказалось совсем близко. Он видел все по ее глазам – она хотела его, только боялась признаться себе в этом. Боялась проявления своих чувств.

— Малышка, хватит обманывать себя, — тихо произнес Эмиль и медленно, жутко медленно провел пальцем по ее бархатной щеке и, шумно вздохнув, добавил, — я вижу, ты хочешь, того же что и я, так давай же доставим, друг другу удовольствия! — он пылко припал к сладким бутончикам ее алых губ. Его поцелуй – настойчивый, вкусный, невероятно нежный – довел Диану до головокружения. Она закрыла глаза, закинула руки на плечи Эмилю, раскрылась ему навстречу. Когда он запустил руку под лифчик, по телу девушки пробежала дрожь, дыхание у обоих стало прерывистым.

— Я люблю тебя, — шептал сквозь сладкие поцелуи Эмиль.

Диана отвечала тем же, торопливо расстегивая ему одна за другой пуговицы и вглядываясь в каждую частичку его мускулистого тела. Прикосновения ее становились все более настойчивыми, и Эмиль невольно застонал. В следующий миг со второго этажа послышался сильный грохот, будто шкаф грохнулся, затем раздался громкий смех и топот, Диана на ватных ногах отскочила от Эмиля, будто очнувшись.

— Ди…Постой! – прерывисто дыша, проговорил Эмиль. — Не уходи!

Диана пошатнувшись, сглотнула почувствовав себя не в своей тарелке.

— Я люблю тебя! – продолжал он. — Быть может, моим поступкам нет оправдания, но это лишь из-за любви к тебе, Ди. Куда же ты… милая?! Не уходи, прошу тебя.… Не бросай меня! Ты мне нужна сейчас, как никогда…

Она рассеянно качала головой, рассыпав золото волос по плечам. Молча, отступила к двери, пятясь, и глядя заворожено на распухшие губы Эмиля.

— Ди! Давай поговорим! Вернись! Позволь мне объясниться с тобой!

Он приподнялся на локтях, и тогда она пустилась бежать. Как безумная! Впрочем, нет-нет, она вполне в порядке! Все под контролем! Ей просто надо прогуляться, остыть, подышать свежим воздухом. Диана постаралась взять себя в руки и не мчаться, как паровоз. Не удавалось. Кажется, с руки слетел золотой браслет, и она чуть не сшибла горничную с уставленным яствами подносом. Кажется, она опрокинула пуфик в гостиной. Кажется, она врезалась об дверной косяк и теперь у нее наверняка будет шишка или фингал, как у Эмиля.

Эмиль… Нет! Нельзя! Невозможно! Не думать об этом! Эмиль только что признался в любви! Он сам-то отдает себе в этом отчет?!

Диана свернула с лужайки, запыхавшись, огляделась и спряталась за беседку. От кого? Вполне вероятно, что от самой себя…

Эмиль выскочил следом за ней в сад.

— Котенок, ты где?!

Она запаниковала, услышав его голос. Словно загнанный зверь стала метаться туда-сюда, ища выход. Перелезть через забор? Прорыть туннель? Раскинуть руки и попытаться взлететь? Или просто успокоиться и объясниться! Они же разумные люди! Однако сердце колотилось где-то в горле, все тело горело, а в голове было пусто и холодно, словно не осталось ни единой мысли.

— Вот ты где, — вздохнул совсем рядом Эмиль, — Диана… любовь моя…

Диана вздрогнула и машинально отступила. Он – тоже машинально! – протянул руки и подхватил ее. Широко распахнутыми глазами, в которых не вмещалось все отчаяние, охватившее ее, она смотрела на Эмиля.

— Прости меня, — пробормотал он, так нежно, так сладко, так искренне.

Она хотела что-то сказать, но голос не повиновался ей. Хотела вырваться, но сладкая истома словно связала по рукам и ногам.

— Малышка…

Он прижал ее к беседке, с нежной силой обхватив тонкие запястья. Чувствуя себя зажатой в тиски, Диана яростно замотала головой, обретая способность сопротивляться.

— Ты вся дрожишь! Не бойся!

Черный блеск его взгляда стрелой пронзил изумруды ее глаз. Диана замерла, будто зачарованная. Они стояли так близко, что казалось, будто ее сердце колотится в его груди.

Эмиль взял ее лицо в ладони, бережно, словно величайшую драгоценность вселенной. Диана не понимала, что с ней. Он – ее брат! Она твердо знала, что не может, не должна испытывать к нему даже подобие тех чувств, что сейчас бурлили в ней горной рекой, грозя утопить, накрыть с головой, навеки вечные лишить покоя!

Не может и не должна… но тот поцелуй в его комнате… повторить бы его хотя бы разок… еще один разок… Диана запрокинула голову. Эмиль склонился к ней, держа ее в крепких объятиях. Губы раскрылись сами собой – она жадно вдыхала запах его кожи. И мир снова перевернулся. И стало одно дыхание на двоих.

— Ди, малышка, — спустя несколько волшебных мгновений прошептал Эмиль, — любимая, я давно тебе уже хотел сказать…

— Ты просто гавнюк! – закончил за него Йоник. – Долбанный засранец!

Вздрогнув, Диана увидела в двух метрах от них Йоника, чуть дальше Амира, а на крыльце дома их друзей: Алекса, Марчелло, Филиппа, Бобо и других ребят. И выражение их лиц оставляло желать лучшего.

— Вот черт, — буркнул Эмиль.

Йоник направлялся к Эмилю, яростно размахивая пухлыми руками.

— Ты совсем спятил, мерзавец?! Тебе шлюх мало?! На родную сестру метишь запрыгнуть?! Ах, ты ж кобель, ну, держись у меня! Сейчас я тебе покажу кузькину мать, чертов ты засранец! – орал Йоник.

Амир бежал следом, и было заметно, как крепко тот сжимал кулаки.

— Эмиль, беги, — шепнула Диана, вдруг осознав, что сейчас может произойти непоправимое.

— И не подумаю! – ответил он, крепко сжимая ее ладонь в своей руке.

Эмиль повернулся к братьям – спокойный и уверенный в себе. Но мощный удар Йоника в челюсть заставил Эмиля пошатнуться. Диана заслонила его, крича:

— Нет, Йоник! Не смей! Не надо! Это не то, о чем ты подумал!

— Отойди, Дыня! Не суйся под горячую руку! — бешено брызжа слюной, велел ей Йоник.

Филипп оттащил Диану чуть в сторону, она упиралась.

— Да пусти ты меня идиот! – брыкалась Диана, как одержимая.

Толстяк, багровый от злобы, чуть не придушил младшего брата, навалившись на него всей своей огромной массой и сжав огромные ручищи на горле. Вмешались подоспевший Амир и его дружки, но вместо благоразумия самый старший проявил настоящее зверство. На глазах Дианы Амир и Йоник вдвоем избивали младшего брата Эмиля, уже не стоявшего на ногах. Алекс, Фил и остальные ребята попытались утихомирить распылившихся братьев, но безуспешно, другие прибывали в недоумении.

— Сволочи! – орала истерично Диана. – Ненавижу вас, изверги!

Фил схватил Диану, она укусила его за палец, вырвалась и понеслась к садовому шлангу. Мощный напор ледяной воды сбил Амира с ног. Йонику вода хлыстнула по лицу, так что он взвыл:

— Сумасшедшая! Что творишь?!

Диана бросила шланг, всхлипывая, подбежала к Эмилю. Он прятал в ладонях свое окровавленное лицо. Рана на голове снова открылась, и оттуда тоже рекой лилась кровь.

— Звери! – прошипела она, обиженная на весь белый свет.

Диана попыталась поднять брата, но тот беспомощным кулем повис в ее руках. Она призвала на помощь друзей Амира, но никто из них и с места не шелохнулся, мол, семейная ссора – решайте сами! Позвала охрану, но Йоник, страшно матерясь, запретил долговязым типам в черных костюмах и близко приближаться. Амир поддерживал брата во всех его действиях. Диана была слишком раздавлена, чтобы сию минуту показать, на что способна, и поставить их на место. Главное сейчас – это Эмиль. Эмилюшка, ласково звала она его…

Ливень обрушился на них, и в считанные секунды они промокли насквозь. Сцепив зубы, Диана все-таки взвалила Эмиля на себя, перекинув его руку через плечо и медленно потащила к дому, искоса поглядывая на братьев и их дружков. Эмиль застонал, но попытался перебирать ногами, чтобы хоть немного помочь сестре.

Когда Амир с Йоником вошли в дом, Диана сидела, вся в слезах в гостиной на диване возле Эмиля, держа того за руку и целуя его щеки, успокаивая.

Йоник сделал к ним шаг:

— Не могу поверить в это...

— Заткнись! – оборвала его сестра, поднимаясь на ноги.

— Ди, ты понимаешь, что?… — подхватил инициативу Амир.

— И ты заткнись! – отрезала она.

Другие свидетели сцены оставались в стороне, лишь недоуменно переглядывались. Диана сверкала глазами, как разъяренная львица. Встала между братьями и Эмилем, прихватив металлическую статую в половину своего роста.

— Размозжу вам тыквы, если сделаете еще, хоть один шаг к нему!

— Ты сошла с ума, — возмутился Амир.

— Нет, это вы сбрендили! – огрызалась она, не на шутку грозя запустить в него статуэткой. – Не подходи, Амир! Не подходи! Я не шучу, засранец!

— Я?! – рявкнул старший брат. – Это я-то засранец?! А ты тогда кто после этого?… Ангел?! Ты себя повела, как дешевая потаскуха! Как у тебя только совести хватило целоваться с братом? Бесстыжая твоя душа! Грязная Диана!

— Это не ее вина, — зарычал злобно Йоник, косясь на Эмиля. – Поверь мне, братишка. Я видел, как этот сукин сын смотрел на нее! Я так и чувствовал – не к добру все это, не к добру! Так оно и есть. Это он ее соблазнил!

Амир потер руками лицо, словно не желая видеть ни Эмиля, ни Диану, словно не веря своим глазам.

Отчаяние захлестнуло Йоника, ненависть к брату переполняла душу. Йоник уверенно направился к нему, выкрикивая на ходу:

— Я убью его! Я сверну ему шею! Чертов плейбой! Сосунок! Она же наша сестренка… наша кровинка… извращенец! Маньяк! Если Адам узнает об этом, он из него отбивную котлету сделает! Через мясорубку пропустит на фарш!

Диана в этот момент угрожающе подняла статую богини Афродиты:

— Не подходи, Ник! Не подходи к нему, иначе я за себя не отвечаю!

— Да уйди ты с дороги!

Метровая статуя, пролетев пару метров, попала Йонику в голову, и он рухнул, как подкошенный. Амир кинулся к брату. Фил и остальные поспешили на подмогу.

Диана замерла, не сводя глаз с Йоника.

— Я убила его, — прошептала чуть слышно Диана, отступая.

Крупная дрожь сотрясла ее.

— Господи, что я наделала?

— Живой! — объявил старший брат, прощупав пульс.

Амир поднял суровый взгляд на Диану и покачал головой, тем временем Алекс, Фил и Бобо попытались поднять Йоника и перенести его на соседний диван, ребята с трудом подняли его.

Диана бросилась к Йонику и проверила пульс.

— Пульса нет! – истерично заорала она, тормоша брата за руку. — Пульса нет! Амирчик, что делать?! Господи…Что я натворила?! Я его убила! Я убила его!

— Скорую! Срочно! – выкрикнул кто-то из дружков Амира.

— Успокойся, пульс есть! Просто он без сознания, — заверил Амир ровным голосом. – Диана, иди к себе, отдохни…

— Нет, – замотала она головой. – Никуда я не пойду.

— Сдуйся, я сказал! – прокричал, чуть ли не по слогам старший брат.

Закрыв лицо ладонями, Диана заплакала, опустилась на колени между камином и креслом. В этот самый момент Йоник приподнялся, взглянул на Диану, удовлетворенно улыбнулся, показал большой палец Амиру, подмигнув ему, и снова принял прежнюю позу. Все ребята довольно переглянулись, радуясь хорошо устроенному театру, и уверенно продолжали подыгрывать главной героине. Диана выглядела такой покинутой, такой маленькой, беззащитной девочкой. Каждому из ребят хотелось ее утешить, обнять, приласкать, ведь ей действительно было плохо. Она страдала очень сильно. Это было видно невооруженным глазом. Фил бросился к Диане, дабы утешить ее, но Амир вовремя успел перехватить друга.

— Не смей этого делать Фил! Пусть поплачет! Ей пойдет это на пользу.

А вот Бобо, ему все по барабану! Это идеальный момент утешить любимую девочку, приласкать ее и расположить к себе! Напрасно он на это надеялся! Диана оттолкнула от себя Бобо. Раз и навсегда дала понять ему, что не нуждается ни в чьих ласках. Она прекрасно может позаботиться о себе сама!

Пока не приехала скорая, Диана ползала на коленях, разрываясь между Эмилем и Йоником. Обоим промывала раны, накладывала повязки, и что-то с нежностью мурлыкала то одному, то другому. Она любила братьев одинаково. И очень страдала из-за случившегося. Наблюдая за сестрой, Амир боялся, как бы Диана и в самом деле не тронулась умом после этого инцидента. Когда все утряслось более или менее, Амир сказал ей то, что не давало ему покоя:

— Ты понимаешь, что только ты виновата в случившемся?! – сдавленно говорил Амир.

Диана виновно опустила глаза.

— Да. Виновата, — выдохнула она, — и теперь буду, проклята за это вовеки веков, – в полной растерянности проговорила Диана, всхлипывая.

Сердце в груди старшего брата сжалось от слов младшей сестренки.

— Э-э-э, котенок, не говори так, пожалуйста, — он притянул сестренку к себе, — у тебя есть шанс все исправить. Мы все порой совершаем необдуманные поступки, а потом жалеем об этом. То, что произошло, должно послужить тебе хорошим жизненным уроком. Это какая-то нелепость. Ты и Эмиль… У меня в голове просто не укладывается, как такое вообще возможно?! Ладно, что случилось, то случилось, все в прошлом, не будем его ворошить. Вычеркнем раз и навсегда! И начнем жизнь с чистого листа, договорились?

— Договорились! — повиснув на шее брата, пробормотала Диана.

Амир проводил сестру до ее спальни, поцеловал в щеку и с угрюмым выражением лица удалился. Весь оставшийся день Диана скрывалась у себя в комнате, не показываясь даже ради того, чтобы узнать о самочувствии братьев. А ночью кошмары завладели ей с полной силой, не давая уснуть. Диана ворочалась в постели, потом ходила из угла в угол, будто окаянная львица в клетке. Поняв, что не уснет, она достала дневник и записала: «Не знаю, что со мной происходит. Перестала понимать себя. Мне так стыдно! По законам божеским и человеческим нельзя любить родного брата, как мужчину. Нельзя, но я…я позволила ему полюбить себя, позволила себя поцеловать. И теперь не знаю, как мне теперь с этим жить дальше?». Она закусила губу, перестав писать. Нет, Диана не любила Эмиля. Точнее, любила, но все же… Она снова склонилась над тетрадкой: «…Я будто разрываясь на части. Его поцелуи – самое прекрасное, что случалось со мной в этой жизни. Его поцелуи – самый ужасный грех, за который мне невероятно стыдно. Остается только вымаливать прощение, и смириться с неизбежным. Я не должна думать о нем! Это немыслимо! Но мне больно от одной только мысли, что он никогда больше не поцелует меня. А мне так хочется прикоснуться к его теплым губам снова и снова. Боже, что со мной творится? Мне кажется, что теперь мы с ним больше, чем просто брат и сестра. И все-таки, это было здорово, просто обалденно. Господи, прости меня, грешницу, умом я осознаю, что зашла слишком далеко, но когда слушаю свое «глупое» сердце, ничего не могу с собой поделать! Помоги мне, Господи!» Диана хотела поставить точку, но вместо нее на бумагу упала влажная соленая капля. Девушка сама не заметила, что плачет. Она включила музыку – тихо, чтобы не разбудить никого. И мягко, еле слышно комнату наполнил голос Майкла Джексона. «You Are Not Alone»: «Прошлой ночью я думал, что слышу, как ты плачешь, просишь меня прийти и обнять тебя. Я слышу твои мольбы, я буду нести твою ношу, но сначала мне нужна твоя рука, и тогда сможет начаться вечность. Каждый день я сижу и спрашиваю себя, как могла любовь ускользнуть прочь. Что-то шепчет мне на ухо, говоря: "Ты не один, ведь я здесь с тобой, даже если мы далеко друг от друга, я останусь здесь. Ты не один, я здесь с тобой, хотя мы далеко и врозь, ты всегда в моем сердце, ты не один". Шепни три слова — и я прибегу, и, девочка, ты знаешь, что я буду здесь, я буду здесь...»

Диана ставила эту песню, когда особо остро чувствовала одиночество. Проникновенные слова и чувственная мелодия не раз заставляли ее проливать слезы, заставляли думать о своих поступках, переосмысливать их, открывать путь к себе. Но сегодня слез не было. Только невероятная боль сжимала ей сердце, будто истекающее кровью. Никогда еще она с такой силой не мечтала увидеть Майкла! Он был нужен ей, как никогда, он бы понял ее – единственный на свете! Как он нужен ей сейчас…. Как нужен! Композиция «You Are Not Alone» сменилась следующей — «Speechless», в эту же секунду дверь открылась, и на пороге спальни возник Эмиль. В его глазах было столько любви, что у Дианы дух перехватило, будто опутывая их невидимыми нитями и приближая друг к другу, хотя оба не двигались с места. Она знала слова песни наизусть, но сейчас они по-новому отзывались в душе, будто придуманные только что его создателем – специально для них двоих — «…твоя любовь волшебна – вот что я чувствую. Но у меня просто нет слов, чтобы это объяснить. Утрачено изящество тех слов, которыми можно выразить страсть. Но есть бесконечное множество способов объяснить, сказать тебе, что я чувствую. Но я безмолвен; безмолвным становлюсь я при тебе. Хотя я с тобой, я где-то далеко и ничто не кажется реальным. Когда я с тобой, у меня нет слов, я не знаю, что сказать. Моя голова кружится, как карусель, и молча, я молюсь… Беспомощным и лишённым надежды – таким я чувствую себя. Нет никакой уверенности, но всё возможно, если Господь на моей стороне…»

И вот музыка стихла.

— Прости меня, — произнес Эмиль в обрушившейся, как водопад, тишине. – Прости, что причинил тебе страдания, я… не хотел, – говорил он искренне, глядя на нее полными боли глазами.

Они стояли друг против друга, и все благие намерения улетучились из головы Дианы. Ей хотелось только одного – до боли вжаться в это сильное, юное тело, всем сердцем открыто насладиться любовью в этих черных, как ночь, глазах. И вновь почувствовать его дыхание на своих губах. Рука непроизвольно потянулась к нему, однако Диана поспешно одернула ее, боясь, что от ее прикосновения ему будет еще хуже.

Боже, помоги мне!

— Это ты меня прости, — ответила за Диану ее горькая тоска.

Он ушел, прихрамывая. Он оставил ее. Диана сжала кулаки. О, как бы ей хотелось с такой же силой зажать в тиски собственное глупое сердце, которое не давало ей ни минуты покоя!

 

***

Бобо, сын сенегальского посла, учился вместе с Дианой, и только из-за нее был отличником, стараясь произвести лучшее впечатление. Но напрасно, — ни уровень интеллекта, ни робкий флирт не интересовали Диану. Ровное расположение к нему с годами не менялось. Только сегодня, когда ребята вместе ехали в школу на автомобиле Дианы, Бобо вдруг почувствовал, что изменилось что-то. Она была необычайно возбуждена и разговорчива. Не сразу он догадался, что это всего лишь защитный панцирь, — после вчерашнего Диана чувствовала неловкость и старалась скрыть от него свое смятение. Бобо и сам, вспоминая сцену поцелуя Дианы с Эмилем, ощущал жуткий стыд, словно был виноват в чем-то. А может, и правда виноват?! Он стал лишним свидетелем, очевидцем того, о чем Диане, наверное, хотелось забыть.

Они подъехали к школе. Это было самое обычное среднее образовательное учреждение, здание которого требовало капитального ремонта, учителя страдали от маленькой зарплаты и хамства учеников, а ученики в свою очередь вкушали прелести армейской дедовщины, каши из отрывочных знаний и вымогательства педагогов.

Диана сама решила учиться здесь, а не в элитной гимназии или специализированном лицее. Конечно, пропасть между ней и основной массой школьников была огромной. Но вот же и родители Бобо привели его сюда, хотя он был далеко не представитель так называемого среднего класса. И Эмиль учился вместе с сестрой, потянувшись за ней в «народ».

Бобо не осмелился открыть Диане дверь. Она выпорхнула из машины сама, и он покорно двинулся следом. У дверей их встретили дежурные из параллельного 11 «А». Грозная и противная толстуха Марина Баранова по прозвищу Боржоми наводила трепет одними только арбузными грудями четвертого размера, втиснутыми в цветастую блузку. Ее вполне можно было принять не за ученицу, а училку – хоть и молодую, но страшную до жути! Вся школа – от первоклашек до старшеклассников – опасалась связываться с этим динозавром в юбке. Ее верная «шестерка» Анна высокая, как каланча, и рыжая, как ржавый гвоздь. Всегда торчала рядом, готовая вступить в очередную перепалку или поддержать любую тупую шутку Боржоми.

— Сменку показывайте, — потребовала толстуха, криво ухмыльнувшись при виде Бобо. И чуть оттеснив парня в сторону своим мощным бюстом, Боржоми издевательски прошипела:

— Что, все обхаживаешь свою прынцесску, уголек?

— Надеешься, она будет с тобой?! – поддержала толстуху подруга.

Бобо лучезарно улыбнулся Боржоми.

— А ты что, ревнуешь, мой пупсик?

Прыщеватая физиономия стала пунцовой от гнева.

— Я тебе щас покажу пупсика! Че, самый смелый, что ли?

Она наступала, как танк. Со стороны было смешно, но Бобо подозревал, что Боржоми элементарно может раздавить его, как прыщик, что красовался на ее носу. Он ловко отпрыгнул в сторону, и совершенно случайно подставил толстухе подножку. Грохот свалившегося метеорита вряд ли произвел бы такой эффект! Секунду-другую царила тишина, а потом школа содрогнулась от хохота. Смеялись запуганные и ненавидевшие Боржоми малыши-первоклашки, ржали ребята постарше, хихикала уборщица, гоготал проходивший мимо физрук. И даже Анна едва сдерживалась, чтобы не улыбнуться. Туша Барановой распласталась на полу в коридоре, будто подстреленный бегемот.

— Ну, погоди! – прошипела она, поднимаясь.

Был бы Бобо один, он бы давно сбежал, чтобы не нарываться на дальнейшие разборки с этим чудищем. Но присутствие Дианы не позволило так поступить. Стараясь не спешить, он шел рядом с девушкой.

— Попадешься ты мне еще! – неслось ему вдогонку. – Разуй глаза, недоумок! Ты с извращенкой рядом топаешь, не боишься замараться?! Эта гламурная коза с родным братом шашни водит! Тебе ни хрена не светит!

Тирада возымела действие. Диана резко развернулась и пошла обратно, не говоря ни слова. Бобо перехватил ее руку:

— Постой, Ди, ты куда? Она же это все от злости!

Диана прошипела ему в лицо:

— Как ты мог, Бобо? Всем уже растрепал про меня с Эмилем! Я знать тебя больше не желаю и ноги твоей, чтоб больше не было в моем доме!

— Ты что, Ди?! – он поднял руки, будто сдаваясь. – Я ничего никому не говорил! За кого ты меня принимаешь?

Она не слушала его. Она была уже возле краснощекой бегемотихи, которая чуть не лопалась от беспомощной злобы.

— Ну, что, прынцессочка? Ты имеешь мне что-то сказать?

— Имею! Если ты не прикусишь свой язык, чертова поганка, я размозжу тебя по стенке!

«Шестерка» Анна презрительно фыркнула рядом. Но Диана не обращала на нее внимания.

— Тоже мне, напугала! – хмыкнула Анна.

— А ты не шелести зубами, рыжий стос, — велела ей Диана.

Диана, хоть и была раза в два миниатюрнее, силы и ловкости у нее хватило, чтобы прижать сплетницу Боржоми к стенке.

— Убери от меня свои лапы! Чокнутая!

Диана угрожающе сощурилась.

— Ну-ка повтори! – ее руки уже вцепились мертвой хваткой в толстую шею Боржоми.

От злости, она вонзила острый каблук прямо в ногу толстой коровы, и ту спасли только плотные туфли, однако, от боли она все-таки взвизгнула пару раз. Диана ослабила хватку, и Боржоми вырвалась.

— Сволочь, — едва слышно прошипела она, — ты у меня еще попляшешь за это!

Но Диана уже ушла, в ее планы не входила полная дрессировка Боржоми. Десять лет она сохраняла нейтралитет, считая ниже своего достоинства связываться с этой уродиной, стоявшей на одной ступени развития с макакой из зоопарка. Просто вчерашний день выбил ее из колеи, и Диана не сдержалась.

Она считала вопрос исчерпанным.

Но Боржоми была иного мнения. После уроков она со своими подружками поджидала Диану у ее же машины. Девицы были жутко отвязные, как и их предводительница.

Восемь против одной. Вооруженные дубинками и настроенные весьма решительно. Правда, никто из них, кроме Боржоми и Анны, не знал, кого они конкретно ожидают, и по какому поводу будет очередная разборка. Однако стоило на школьном крыльце появиться Диане, как заледеневшее лицо толстухи все объяснило.

— Черт, Баранова, я что-то не поняла, – встрепенулась брюнетка с задорным ежиком. — Мы кого ожидаем, ее, что ли? – уточнила она, кивая в сторону школы.

— Именно, — скривившись, злобно кивнула Боржоми, не сводя с Дианы глаз. — Пора уже поставить на место эту гламурную шлюшку!

От нетерпения и жажды мести ее потряхивало, да так, что грудь ходила ходуном. Препротивное было зрелище!

— Тогда я пас, — брюнетка отшвырнула палку в кусты.

Ее примеру последовали остальные, все, кроме Анны и Боржоми. Девицы отошли в сторону.

— Вы охренели? – оторопело возмутилась толстуха, следуя за ними.

— Мы не тронем Диану, она нам ничего плохого не сделала! – был ей ответ.

И, хотя многие завидовали Диане – ее богатству, а тем более ее красоте, — но сводить с ней счеты из-за Боржоми не желали.

— Безмозглые! – бесилась она. – Трусливые овечки!

Девицы невольно попятились, сбившись в кучку. Страстная ненависть в голосе Боржоми внушала ужас и отвращение. Но ее подружки были вовсе не из тех, кто терпит унижение.

— Как ты нас назвала? – выступила вперед мужеподобная блондинка в джинсовом комбинезоне. – Это мы-то безмозглые?!

Толстуха уперла руки в боки и притопнула ногой. От этих телодвижений кусты акации вздрогнули, будто от сильного ветра.

— Безмозглые сучки, вот вы кто!

— Сейчас же извинись! – послышалось из толпы, которая плотным кольцом незаметно окружила Боржоми.

— Мы ждем! — выступила вперед девушка с явно иудейской внешностью, и гордо расправив иссиня-черную шевелюру, выжидающе уставилась на Боржоми.

— Перед вами? – язвительно усмехнулась она. – Кто вы такие?! Валите-ка отсюда лучше, дешевые потаскухи, и старайтесь не попадаться мне на глаза!

Толпа зло загудела.

— Угрожаешь? – спросила сама высокая, с длинными золотистыми волосами и фигурой фотомодели.

Боржоми от гнева и растерянности выглядела еще отвратительней, чем обычно. Девушки зло поносили ее и хаяли на глазах у Дианы. Матершинница Боржоми не могла этого более терпеть и ринулась в драку, отстаивая свое имя.

Бандитки отлупили Боржоми, как следует, и удалились, весело напевая что-то непечатное.

— А ты что стоишь?! Что не ушла с этими? – рявкнула Боржоми, заметив у себя под боком Анну.

— Ты моя подруга, — усмехнулась та. – На черта они мне сдались!

Боржоми довольно и громко загоготала и так дружески хлопнула ту по плечу, что она скрючилась от боли и, как верный раб, опустив голову, последовала за своим коварным предводителем.

После школы Диана прямиком поспешила к себе. Ей не терпелось освежиться, принять прохладный душ и сменить одежду. В коридоре она столкнулась с Эмилем, он как раз выходил из своей спальни. Диана остановилась.

— Привет, – ласково улыбнулась Диана.

— Привет, милая… — просиял брат.

— Как ты себя чувствуешь? – робко поинтересовалась сестра, погладив Эмиля по щеке.

— Уже лучше… — он перехватил ее руку и горячо поцеловал ладонь. — В школе не спрашивали, почему меня не было?

— Думаю, никто даже и не заметил твоего отсутствия.

Физически ощущая боль брата, Диана хотела его утешить, но не знала, как правильно это сделать.

— Ты куда-нибудь собираешься вечером?! – внезапно спросил он, оборвав ее мысли.

— Да вообще-то нет, – смущенно пожав плечами, ответила она, – хотя Йонька сегодня собирается на пляже вечеринку замутить, не хочешь пойти?

— Нет! – болезненно скривился он, — надоел этот шум, гам, бесконечные буги-вуги, пьянка, рэп, эти местные шлюшки в бикини! Сколько можно?! Хочется немного спокойствия. У меня есть идея получше, как провести вечер…

Диана вопросительно на брата.

— Считать на небе звезды? — негромко рассмеялась она.

— Тоже идея! – дружелюбно улыбнулся он. — А давай вместе кино посмотрим какое-нибудь? – он нежно погладил ее по плечу, так что по телу девушки побежали мурашки.

— Кино? – неподдельно удивилась она, наслаждаясь его прикосновениями.

— Угу! – просиял он, проведя кончиком пальца по овалу ее лица, открыто восхищаясь ее естественной красотой, ее поразительной энергией. – Кино! Мы уже давно с тобой не смотрели фильмов вдвоем. Если хочешь, я сам приготовлю нам сладкий попкорн, что скажешь?

Диана, не отрываясь, смотрела на Эмиля. Раньше она и представить себе не могла, что будет таять от прикосновений брата, от его бархатного голоса, от его нежных и ласковых слов. Красота Эмиля пленила и завораживала. Еще немного и казалось, она бросится ему в объятия и зацелует.

— Ну что ж, давай… — согласилась она. — У кого будем смотреть, у тебя или у меня?

— Решай сама!

Диана в упор смотрела в глаза Эмилю. Немного колеблясь, он властно притянул ее к себе и нежно поцеловал ее губы, мягкие, как лепестки только что распустившегося цветка. Диана негромко застонала, на удивление она была покорна и совсем не сопротивлялась, не отталкивала его, хотя разум ей без конца напоминал: «Стоп!», «Он твой брат!», «Остановись!». Отстранившись от Эмиля, она посмотрела брату в глаза.

— В шесть, я зайду к тебе, идет? – промурлыкала она.

— Идет! – просиял в ответ он. — Я буду ждать тебя в шесть у себя, – черные глаза загадочно вспыхнули. – Э… Ди, ты это… только не говори братьям, что мы собираемся вместе смотреть фильм….

— Без проблем, – заверила его Диана. – Никому ничего не скажу. Обещаю!

Эмиль, широко улыбнувшись, кивнул, и на этом они поспешно разошлись. Диана пошла к себе, а Эмиль скрылся за дверями своей спальни.

Запись в дневнике Дианы, сделанная сразу после того, как она вернулась от Эмиля: «К Маугли я пришла, как мы и договаривались – ровно в шесть. Черные кудри, ах эти соблазнительные, жгучие кудряшки, они были мокрые, видно, он только что принял душ, — с кончиков волос стекали капельки воды и растекались по смуглым оголенным плечам. Мельком взглянув в его лицо, я с трудом сдержалась от желания обнять его, прижать к себе. Из одежды на нем были только голубые драные джинсы, он такой секси-бой в них. Как можно не влюбиться в такого? Эмиль задернул на окнах плотные шторы, и в комнате заметно стало темно, темно как в кинотеатре. Мы удобно устроились на его кровати, подложив под спину кучу маленьких подушек. С помощью пульта управления он включил DVD-плеер и нежно обнял меня за плечи, приготовившись к просмотру фильма. Как только пошли титры, я уже догадалась, какой фильм, мы будем смотреть. Поначалу было дикое желание подняться и уйти. Но я не отважилась сделать это только ради него! «Голубая лагуна» — великолепный фильм! Дважды просмотрела его сама, как минимум шесть раз с Эмилем. И вот снова я вынуждена смотреть этот фильм! С меня хватит! Это последний раз, поклялась себе я. Эмиль помешался на этом фильме. Время от времени Маугли поглядывал на меня своими жадными глазами. О, боже! От него веяло таким обжигающим жаром, что я боялась пошевелиться, чтобы не спровоцировать его. Сидела тихо, как мышь, не шелохнувшись, тупо уставившись в экран телевизора. Мысли скакали в моей голове и путались, а бедное сердце готово было выпрыгнуть из груди от того, как он меня буровил своим взглядом.… Зачем он так со мной? Видя, что я сижу, как мумия, не реагируя на него, он терзался. Маугли притянул меня к себе, но я попыталась отстраниться, он не препятствовал — неохотно ослабил хватку. Минут пять мы сидели, не касаясь друг друга. Только изредка Эмиль поглядывал на меня украдкой. Потом Маугли достал из-под кровати жестяную коробочку, в ней лежала травка «тай», изредка он баловался ей. Да, что греха таить, абсолютно все в нашем доме, кроме меня, ей баловались, даже отец, когда хотел расслабиться, выкуривал ее. Я отказывалась курить не потому что не хотела, а потому что не умела. Маугли уговорил меня попробовать покурить. Перед его уговорами было трудно устоять, своим взглядом он буквально гипнотизировал меня и заставлял подчиниться ему. Я курнула. Понравилось. Затянулась снова и снова. Немного расслабившись, осмелилась положить ему голову на плечо. Он взглянул на меня, довольно улыбнувшись, и обнял за талию, дымя дурманящей травой. Как-то вдруг стало так спокойно на душе, и я полностью расслабилась в объятиях Маугли, мне даже захотелось петь, что-то я даже промурлыкала. Маугли тоже что-то нечленораздельное мурлыкал мне на ухо. Все мои сомнения и тревоги куда-то улетучились, и я незаметно дала волю своим рукам. Он поймал на себе мой лукавый взгляд и нежно провел указательным пальцем по моим губам, а после чмокнул в щеку – один раз, второй и третий! Фильм тянулся бесконечно долго. За сюжетом я уже не следила, да и он, впрочем, тоже, взгляд его был прикован ко мне. Прижавшись к его груди, я заметила, как его соски напряглись, и меня бросило в жар. Его горячая рука легла мне на бедро. Не сдержалась, и первая поцеловала его в губы, сама от себя не ожидала такого порыва. Но дальше поцелуя дело не пошло, хотя Эмиль и был перевозбужден, он на удивление не был напорист. Напористой была я. А Эмиль боялся меня спугнуть, видимо, потому и не предпринимал поспешных действий, а я тянула резину, играя с ним, как опытная кошка с глупым мышонком! Все его дразнила и дразнила, а теперь меня совесть мучает. Зачем я так с ним поступаю? Сама не понимаю. И хочется – и колется, и папа не велит. Обхватив его за талию, положила, голову ему на грудь, и не заметила, как уснула в его объятиях. Страшно захотелось спать. Мне даже что-то снилось. Но что конкретно, не помню. Когда же проснулась, обнаружила себя укрытой атласной простыней, моя голова лежала на подушке. Эмиль сидел рядом и смотрел на меня. Его лицо излучало счастье. Безмерное счастье. Незаметно для обоих оказались в пылких объятиях друг друга. Он, так горячо шептал мне на ухо красивые слова любви, что кругом голова шла. В его страстных объятиях я боялась потерять равновесие и провалиться в сладострастную истому. Страсть на грани исступления! Мы целовались с ним, целовались… И я понимала, что нет ничего на свете важнее, чем поцелуи моего красавца МАУГЛИ! В его страстных объятиях я чувствовала себя такой маленькой и невесомой, а главное — дико желанной и горячо любимой! Нам обоим казалось, что мир вокруг нас перестал существовать. О, это было божественно прекрасно! Полная потеря контроля! Нам не хотелось останавливаться и кто знает, может быть, мы и не остановились, если бы в дверь не постучали. Йоник! Он как почувствовал, что-то… он тарабанил по двери в тот самый момент, когда оставалось совсем не много до того момента, когда девочка – становится женщиной!

Йоник – мой спаситель! Спас меня в очередной раз от неминуемой гибели. Эмиль не хотел останавливаться, не хотел отрываться от меня. И я тоже не хотела, оба перевозбужденные, взмыленные. Но… Йоник все барабанил и барабанил в дверь, — ему нужны были какие-то диски, которые Эмиль брал у Йоника и не вернул. Эмиль был вынужден, открыть дверь брату, а меня укрыть от его глаз. Маугли спрятал меня в ванной, прилегающей к его спальной комнате. Стоя за пестрой ширмой в ванной, я молилась богу, что бы Йонька не задумал искать меня там. На его вопрос «где Диана?», Эмиль ответил, что он понятия не имеет, где я шатаюсь, больше вопросов не последовало, и брат ушел. Я очень боялась повторения, того, что было в прошлый раз, когда Йонька увидел наш поцелуй с Эмилем. Спасибо моему любимому толстячку за то, что пришел вовремя. Спасибо ему, что не позволил мне совершить ошибку, о которой 100 % я бы пожалела. И почему разумом я все это понимаю, а сердцем нет?! Сейчас у меня на душе творится полная неразбериха. В какие-то моменты своей жизни я перестаю понимать себя, не отдаю себе отчет в тех или иных поступках. Возможно, именно это и называется переходным возрастом. Сейчас уже полночь, а я все никак не могу разобраться в чувствах к своему брату. Брату, как смешно это звучит! Знал бы сейчас об этом мой отец, выпорол бы, как сидорову козу! И быть может, правильно и поступил, чтобы неповадно было вешаться на брата. Если, конечно, он мне действительно брат. В чем у меня теперь большие сомнения. И все-таки, люблю я Эмиля или нет? Безусловно, люблю, хотя бы, потому что мы выросли вместе под одной крышей. Он мне не чужой. И чужим никогда не будет. Влечет меня к этому Маугли — со страшной силой, с тех самых пор, как он стал делать мне знаки внимания, а началось все, когда мне было 13 лет, в тот жаркий июльский день на пляже, когда мы с ним загорали… Я его попросила намазать мне спину солнцезащитным кремом, он взял бутылочку и принялся растирать крем по спине, спускаясь к ягодицам. Когда я спросила у него, что он делает, он испуганными глазами посмотрел на меня и бросился прочь, его поведение меня рассмешило, тогда я и представить себе не могла, что брат запал на меня… Может у нас это любовь? Кто знает? Определенно точно, я влюблена в него, но боюсь наделать ошибок. Для себя я решила – буду выдержанной, больше не останусь наедине с Маугли, пока не разберусь в себе. 12 апреля 2004».

 

***

Вечером следующего дня Диана и Эмиль здорово повздорили на пляже, их общие друзья стали свидетелями ссоры между сестрой и братом. Диана флиртовала с бразильцем Риккардо, а Эмилю это не понравилось, в порыве гнева он оскорбил подающего надежды футболиста, завязалась драка. Эмиль нападал на Риккардо, как петух на курицу. Диане пришлось влезть в самое пекло и увести брата домой. Целые сутки после этой драки на пляже Диана отказывалась общаться с братом. Еще бы! Эмиль ведь сломал бразильцу нос и стилетом продырявил тому плечо. За ужином брат с сестрой буравили друг друга свирепыми взглядами, даже Адам это заметил, хотя на самом деле «буравила» только Диана, а брат ее бездарно копировал. Диана из принципа не шла на контакт с Эмилем и заявляла, что ей не о чем говорить с балбесом, не умеющим держать свои эмоции при себе! Своим поведением она надеялась оттолкнуть от себя Эмиля, надеялась, что он перестанет любить ее и всюду преследовать, контролировать. И чем больше она отталкивала Эмиля от себя, тем сильнее он любил ее и желал быть с ней, и только с ней.

Вернувшись после школы, Диана приняла прохладный душ и, облачившись в коротенькие шортики и топ, завалилась на кровать с любимой книжкой в руках — она перечитывала роман Кони Мейсон «Шейх», когда услышала знакомую мелодию. Песня Майкла Джексона «Heartbreaker» доносилась из спальной Эмиля: «Лживые глаза, её бёдра как бы говорят «давай, возьми меня». Только она знает, как далеко она может зайти в своей низости. Она произносит слова, которые управляют моим разумом. Куда бы она ни пошла, я знаю, что мои глаза следуют за ней. Она послала воздушный поцелуй, я клянусь, он был предназначен. Только для меня; она говорила это своим телом. Её единственная цель – захватить полный контроль. И я не могу поверить, что я не могу сказать ей «нет»…

Песня «Сердцеедка» предназначалась Диане и только ей одной. Как только песня заканчивалась, Эмиль воспроизводил повтор песни, и так раз десять подряд, пока у Дианы не сдали нервы.

«…Эта девушка – я не могу с ней сладить. Я должен был знать, что она сердцеедка. Эта девушка – я не могу с ней сладить. Я должен был разглядеть в ней сердцеедку. Эта девушка – я не могу с ней сладить. Я должен был видеть, что это сердцеедка. Эта девушка – я не могу с ней сладить. Я должен был разглядеть – она сердцеедка… Она ведёт игру с таким невинным лицом. Я не знал, что её главное занятие – разбивание сердец. Её поступки цепляют меня за живое и подвергают испытаниям. Я был удивлён, что так попался. Теперь она думает, что я никогда не догадаюсь. И она будет играть, пока я не отпущу её, но я надеюсь, что со временем она, наконец, поймёт – я включился в её игру, и она так, же обыграна…»

Дверь в спальню брата сестра открыла дерзко — ногой. Эмиль, распластавшись на кровати, наслаждался музыкой. Его взгляд был печально-рассеянный и устремлен в белый потолок, окаймленный по углам золотистым кружевом. Перекрестив на груди руки, Диана оперлась плечом о стену и молча, принялась выжидать, когда брат заметит ее присутствие. Когда начался очередной припев, Эмиль решил прибавить громкость и тут заметил ее.

— Привет, — как-то засуетился сразу он, приподнялся. — Уже вернулась? Ну, что там интересного в школе?

Диана строго посмотрела на брата.

— С башкой у тебя все в порядке? – проигнорировав его вопрос, дерзко спросила она, сжимая кулаки, дабы не наброситься на брата.

— Послушай, если ты пришла меня пилить, то лучше уходи! – указал он на дверь. — На душе и так паршиво, а тут еще ты! Не доставай меня, Ди, своими дурацкими вопросами. А лучше поди-ка и поцелуй меня, чтобы я успокоился. У меня и так нервы на пределе.

Присутствие Эмиля, становилось невыносимым, один его вид туманил сознание. Взяв себя в руки, Диана ответила брату неприличным жестом – вытянула средний палец и четко, словно по слогам проговорила:

— Еще только раз услышу эту песню, твои колонки мигом полетят в бассейн, ты меня понял?!

На этих словах она развернулась и ушла прочь. Эмиль чувствовал себя оскорбленным и униженным, он-то, наивный, полагал, что она обнимет его, приласкает, позволит поцеловать себя. Что ж, раз так, Диана, — получай! Не успела сестра дойти до своей спальни, как снова послышалась эта же песня, но звучала на этот раз она еще громче. Диана отчаянно сжала кулаки, ринулась к нему, но дверь в его спальню оказалась заперта. Она готова была придушить братца собственноручно, но тут разум подсказал ей «беги!» и она побежала из дома. Выбежав во двор, прыгнула в свою «феррари» и уехала прочь. Увидев, что сестра покинула дом, Эмиль в гневе схватил журнальный столик и швырнул его об стену. Он рычал и метался по комнате, как загнанный в клетку зверь. Эмилю нужна была Диана, ее понимание, тепло, любовь…. Но Диана этого не хотела понять, она отвергала его, сторонилась, была чертовски холодна и непреступна, и это злило парня еще больше! Но теперь из его спальни на весь дом разливалась другая песня Джексона «Dirty Diana»: «Ты никогда не заставишь меня остаться, так что избавь меня от этого груза, я знаю каждый твой шаг, так почему бы тебе не оставить меня в покое. Я был здесь много раз, но я был слишком слеп, чтобы видеть, что ты соблазняешь каждого мужчину. В этот раз ты не соблазнишь меня. Она говорит: "Все в порядке. Эй, милый, делай то, что тебе нравится. У меня есть то, что ты хочешь, я — то, что тебе нужно". Она смотрит мне глубоко в глаза, она прикасается ко мне, чтобы начать, она говорит, что нет пути назад, она уверена, что я попался… Грязная Диана… Оставь меня...»

 

***

Желтый автомобиль модели «ламборгини» поравнялся на светофоре с автомобилем Дианы. Пока девушка наслаждалась прослушиванием песни Майкла Джексона «The Way You Make Me Feel», обкуренный типец за рулем бесцеремонно разглядывал ее.

«Эй, красотка на высоких каблуках, из-за тебя у меня лихорадка, какой я еще не знал. Ты просто само очарование, мне нравится то, как ты ходишь, как говоришь, как одеваешься. Я чувствую твой жар за милю, я посажу тебя в мою машину, и мы поедем развлекаться.  Лишь поцелуй меня, детка, и скажи мне дважды, что ты единственная для меня. Тем, что ты заставляешь меня чувствовать, ты по-настоящему заводишь меня. Ты сбиваешь меня с ног, мои одинокие дни закончились. Мне нравится то чувство, что ты даришь мне, только обними меня, детка, и я в экстазе. Я буду работать с девяти до пяти, чтобы покупать тебе вещи, чтобы ты была со мной. Я никогда еще не был так влюблен, только пообещай, детка, что будешь любить меня вечно. Клянусь, я постараюсь, чтобы ты была довольна, ведь ты единственная для меня…»

— Эй, чика!

Диана неохотно повернула голову. Самовлюбленный беззаботный фраер лет тридцати пяти оскалился в тупой улыбке. Его короткие редкие волосы были осветлены до предела, в ухе сверкал крупный брильянт, а на руке «Rolex», — точно такие же часы, как у старшего брата Дианы.

— Я тебе не чика, — сквозь зубы процедила она и хотела было закрыть окно.

— Ну, извини, детка! Погоди! Давай познакомимся?

Диана с презрением посмотрела на блондинчика.

— Да на черта ты мне сдался, обдолбыш?! – развеселилась она. – Что мне с тобой делать прикажешь?! Хочешь, что б друзья на смех меня подняли?!

— Да я месяц уже не торчал, детка! Айда со мной в клуб сегодня!

Диана скорчила презрительную гримасу.

— С тобой? Ты в своем уме? Нет, ты не в моем вкусе!

— Это почему же?!

— Какой-то ты больно стремный!

— О, малышка, я от тебя в улете! Как тебя зовут, детка, давай знакомиться?

Ответом было указание пути, по которому ему следовало отправиться. Однако это не смутило блондина. Он продолжал к ней откровенно клеиться, весь прямо плавясь от страсти и хохоча над собственными тупыми шуточками. Загорелся зеленый, и новенькая «феррари» унесла хозяйку вдаль. Но «ламборгини» вскоре нагнала их, нагло нарушив «двойную сплошную» и чуть не сбив зазевавшегося пожилого пешехода. Диана выругалась вслух и снова бросила тачку вперед. Она оставила далеко позади распетушившегося кретина, однако через пару кварталов уже знакомая желтая машина снова замаячила в зеркале. Диана занервничала, при каждом его приближении показывала средний палец, но это только заводило блондина пуще прежнего. Он заливался смехом и посылал ей воздушные поцелуи. Минут сорок они носились по городу, и в конце концов Диана подрезала его, окончательно разозлившись.

— Чего тебе, придурок?!

— Да запал на тебя, не втыкаешь, что ли? Скажи, что мне сделать, чтобы ты согласилась сходить со мной в клуб?

Диана выразительно подняла глаза к небу. Зануда достал ее, к тому же он был совершенно не в ее вкусе, и – что хуже всего! – накачанный дурью! Она хотела послать его, но в голове мелькнула интересная идея.

— Только прикажи! Любое желание исполню, – молитвенно сложил руки блондин.

— Есть такой типец, Нагай. Слышал?

— Ну, слышал, и что? Он-то тебе зачем?

— Говорят, у него закрытый клуб для избранных имеется.

— Есть такое дело. Клуб для своих. А что? – он недоверчиво приподнял бровь.

— Я хочу попасть туда. Организуешь, пойду с тобой.

— Ты меня на понт не бери, детка.

— Как знаешь! – Диана развернулась, чтобы уйти, но тот резко ее остановил.

— Ладно. Давай пойдем!

Диана улыбнулась ему демонически. И эта улыбка не сулила ничего хорошего!

Договорившись встретиться в половине двенадцатого, Диана и блондинчик на этом разъехались.

 

Она вышла из душа и теперь стояла, совершенно нагая, перед большим зеркалом, прикидывала, какой образ выбрать на сегодняшний вечер и, слушая песню Майкла Джексона «Bad», напевала: «Ты в моих руках, я скажу тебе правду – лишь покажись при свете дня. Я говорю тебе, что я чувствую – собираясь причинить боль твоей душе, не нужно стрелять, чтобы убить. Давай, давай, доверь это мне, правильно… Я даю тебе возможность на счет три показать свою сущность или оставить все как есть. Я говорю тебе — следи за своим языком, я знаю, во что ты играешь, что ты есть такое. Говорят, что нет ничего невозможного, и для меня это действительно так. Но, друзья, вы еще ничего не видели, подождите, пока я закончу… Потому что я плохой, я плохой, ты знаешь, я плохой, я плохой, ты знаешь это, ты знаешь, я плохой, я плохой, ты знаешь это и целый мир должен ответить прямо сейчас, чтобы сказать тебе еще раз — кто плохой...»

Да, выбрать, что-то подходящее из одежды оказалось нелегко. Ей предстояла не просто тусовка, а рискованное приключение… нет, Диана оборвала собственные мысли, это и не приключение вовсе! Приключения – это весело, немного жутковато, но прикольно и оставляет приятные воспоминания. А вот встреча с Нагаем грозит настоящими неприятностями. Он – бандит и ублюдок, расист и поганая сволочь, которой следовала бы отрезать язык и … и еще кое-что! Ух, она с удовольствием бы это проделала!

Диана оглядела себя придирчивым взглядом. Маленькие крепкие груди были словно наливные яблочки, осиная талия венчалась аккуратным, сексуальным пупком, ноги были безупречно стройны и длинны, все тело покрывал соблазнительно-мягкий загар. И все это предстояло упаковать так, чтобы не вызвать никаких лишних подозрений до поры до времени. Диана привыкла выбирать себе разные образы, это было своего рода игрой, но под ней скрывалось все, то, же неизбывное одиночество – Диана прятала свое «Я» под разными масками, развлекалась, шокируя народ или доводя до исступления особо впечатлительных мужиков. В школе она обычно стремилась выглядеть неприступно, как королева среди многочисленной челяди. Сложные прически, тщательный, но неяркий макияж, простые, но супердорогие наряды, классический маникюр и минимум украшений. Эта продуманная скромность сводила с ума парней и заставляла сохнуть от зависти девчонок. Безупречная фигура, правильные черты лица позволяли Диане что угодно творить со своей внешностью, и любой эксперимент оборачивался удачей. На гонках или в клубе ей нравилось выглядеть задорным чертенком, наряженным в коротенькие юбочки или шортики, причесанным так экстравагантно, что невольно открывался рот при его появлении. Многие мужики даже забывали закрывать его!

Иногда она выглядела паинькой, невинной принцессой – золотые косы, наивный взгляд зеленых глаз, просторный сарафан до пят, звон тончайших браслетов на запястьях. И все равно оборачивались вслед! Неуловимый шарм любого ее обличья заставлял вздыхать, таять от вожделения, мечтать о новой встрече. Но сейчас ей, ни к чему это природой заложенное кокетство. Она не собирается соблазнять Нагая, чтобы потом придушить его. Придушить?! А это мысль. Диана покосилась на кожаный ремешок, переброшенный через полотенцедержатель. Нет, пистолет все-таки надежней!

Она поняла, что зря теряет время. Быстро накинув халат, Диана выскочила в холл, подбежав к окну, выглянула во двор, щедро освещенный фонарями. Машин не было. Во всем доме она одна, не считая прислуги. Отлично! Образ она придумает позже, а пока надо спешить и добыть себе оружие. Диана зашла в отцовский кабинет и, не включая свет, чтобы не привлекать внимание охраны, подошла к столу. Луна стала ее сообщницей, ярко осветив все, что нужно. Диана потянула ящик, но пистолета в нем не оказалось. Странно, неужели отец переложил? В нижнем тоже не было, а средний вообще оказался запертым на замок.

— Ёперный театр! – протянула она и опустилась в кожаное кресло.

Надо что-то придумать – раз ящик закрыт, значит, пистолет точно там!

Диана вскочила, осененная идеей, бесшумно прокралась к себе в спальню, прихватила из маникюрного набора пилочку дл ногтей и вернулась обратно. Чувствуя себя «медвежатником», она поковырялась пилочкой в замке. Ничего не выходило! Сложная профессия – взломщик. От усилий на лбу выступила испарина, но вот дело сдвинулось с мертвой точки, а еще через мгновение замок поддался. Диана выдвинула ящик. Перед ней была стопка документов, среди которых пистолета не оказалось.

— Черт! Почему же ты тогда был закрыт? – возмущенно обратилась она к ящику. – Что такого ценного в этих бумажках?!

Она присела на корточки и стала перебирать лист за листом. Ей попалась папка с надписью «Личное дело».

— Сотрудников, что ли, пасет? – подумала она об отце.

Да нет, на это служба безопасности имеется.

Диана открыла папку и сразу же наткнулась на знакомую мордашку – с фотографии в правом верхнем углу листа улыбался пухлощекий темноглазый карапуз лет трех-четырех. Это был Йоник. Но почему, же тогда текст под фото гласил по-английски: Доминик Гомес. Диана потрясла головой. Для полного эффекта даже встала и переложила бумаги с колен на стол. Посмотрела еще раз. Перевела взгляд на луну. Вернулась к документам.

Все на месте. Ничего не изменилось. Доминик Гомес.

И это – про Йоника! Полнейший бред!

Она стала наобум вытаскивать листы из папки. И на одном увидела еще одно родное лицо. Под фото Амира было записано — «Матар Карим».

— Уроженец Туниса?! – вслух изумилась Диана. – Полный бред!

Она ущипнула себя за щеку, но реальность происходящего была очевидной. Это не сон. Не кошмар и не кино про шпионов. Это происходит на самом деле.

Но если Йоник – не Йоник, а Амир – не Амир, то вполне возможно, что она – это не она и Эмиль – не Эмиль. Чувствуя близкое умопомешательство, Диана снова опустилась в кресло и постаралась прийти в себя. Через миг она решительно поднялась, намериваясь найти правду и о себе. Судорожно перелистывая страницы, Диана вдруг услышала голоса братьев за дверью и чертыхнулась. Как не вовремя! Стараясь не шуметь, она быстро собрала бумаги, запихала обратно в ящик, закрыла замок и осторожно выскользнула из кабинета. В коридоре Диана столкнулась с Эмилем. Видимо, видок у нее был тот еще, потому что парень сразу насторожился.

— Что случилось? С тобой все в порядке?

Диана сглотнула и быстро закивала.

— Все нормально.

— Уверена?

Диана огляделась по сторонам, будто боясь, что стены имеют уши. Впрочем, теперь она ни в чем не была уверена – быть может, на самом деле в этом доме полно жучков, кто знает?! Она взяла Эмиля за руку и повлекла за собой в спальню. Заинтригованный, он спросил:

— Да что произошло, милая?

— Я думаю, что отец – на самом деле не отец! – выпалила Диана, закрыв дверь в свою комнату. – То есть ненастоящий наш отец!

Она плохо соображала, и, пытаясь сконцентрироваться, быстро налила себе сока и выпила залпом. Эмиль наблюдал за ней со странным выражением лица.

— Ты меня слышал?!

Он кротко кивнул. Она поймала его взгляд на своем распахнувшемся халате. Стремительно затянулась потуже и воскликнула:

— О, боже, Эмиль! О чем ты только думаешь!

— О тебе, малышка! Ты сводишь меня с ума, Ди! Не могу перестать любить тебя. I just can't stop loving you. I just can't stop loving you. And if I stop, then tell me just…. what will I do? Ты знаешь, кто поет эту песню?

Диана сердито отмахнулась и, сев на край постели, принялась раскачиваться из стороны в сторону.

— Прекрати Эмиль! Я серьезно, я нашла бумаги…и в них черным по-белому сказано… Эмиль, о, боже! Я не знаю, что и думать…

У нее был вид потерянного ребенка. Эмиль присел рядом, взял в ладони тонкие ледяные пальцы.

— Ты вся дрожишь, Ди! Перестань, милая, нечего так пугаться. Это ж ведь счастье, какое, что мы с тобой не брат и сестра!!!

— А кто же?! – отчаянно выкрикнула она, отстранившись от него.

— Соседи. Просто соседи.

— Соседи? Да ты с ума сошел, Эмиль!

Она вскочила и забегала по комнате.

— Тоже мне нашел соседку!

В голове была невероятная каша – недоумение, подозрения в адрес отца, злость на Эмиля, жалость к братьям, да и к себе тоже.

Она же так и не нашла сведений о себе!

Нет, это невыносимо! И так неправдоподобно! Мексиканский сериал просто какой-то… это не может происходить с их семьей….

Голос Эмиля вырвал ее из размышлений.

— Я понимаю, каково тебе, милая.

Диана остановилась и в упор посмотрела на брата.

— Ты знаешь что-то?! Эмиль, не молчи, скажи мне, я уверена, ты что-то знаешь!

Он встал рядом, взял ее руки в свои и хрипло признался, что тоже видел эти документы. Диана покачала головой.

— Ты думаешь, они настоящие?

— Я не думаю, я уверен, — неожиданно заявил он.

— Но я не понимаю! Что скрывают от нас? Зачем? Почему?

— О, Ди, как ты наивна, — усмехнулся Эмиль и притянул ее к себе, но Диана вырвалась.

— Ну, объясни, на черта ему набирать себе чужих детей?

— Откуда мы знаем, может быть, на карту поставлены очень большое состояние! Понимаешь? Мы ничего не знаем о нем, о так называемом нашем папане! Он внезапно исчезает и также неожиданно появляется, он явно ведет двойную жизнь! Чем он вообще занимается, как зарабатывает, где пропадает месяцами? Что ты знаешь о нем?

Диана смущенно пожала плечами. Она пробормотала, что отец просто удачливый бизнесмен.

— Ну, конечно! У него столько на счетах, что не снилось, ни одному олигарху!

— Откуда ты знаешь?! Замолчи! Ты просто сбрендил, окончательно сбрендил!

— Ди, опомнись! И прекрати себя вести, как упрямая овечка!

— Я не овечка, а вот ты баран, если так наговариваешь на нашего отца и…

Слова замерли на губах Дианы, когда Эмиль зажал ей рот поцелуем. Отстранившись и глядя прямо в ее поднятые к нему глаза, он ухмыльнулся и заговорил серьезным тоном:

— Возможно, он твой отец, но не мой! Посмотри на себя, послушай себя – ты стопроцентно дочь Адама, расчетливая и бессердечная, такая же, как и он!

— Эмиль, да как ты смеешь, так говорить?!

Он не слушал ее и не хотел брать свои слова назад. Он говорил и говорил, не умолкая, не давая ей возможности возразить. Горечь потоком мутной реки хлынула из красивого рта, била с такой силой, будто на дне души открылись разом все шлюзы. Эмиль говорил, что рос без родителей, что, будучи сыт и одет, никогда не чувствовал отцовского плеча рядом, не говоря уж об отцовской любви и понимании. Только братья всегда были рядом с ним. И вот недавно оказалось, что это и не братья вовсе… во всяком случае, по крови они стопроцентно чужие…

— Я не видела никаких бумаг о тебе, Эмиль, — задумчиво сказала Диана, — и обо мне там тоже ничего нет.

— Правильно. Мои документы я стащил, странно, что папаша еще этого не заметил, наверное, ему дела до них нет, лежат себе да лежат. Зато они помогли мне провести собственное расследование!

Он рассказал, что узнал, будто его мать не бразильянка, как рассказывал ранее Адам, а мексиканка. А отец – русский, живет в Краснодаре, бомжует и страшно пьет.

— У него старая хата в районе ХБК, баба – такая же пьянь. Писец, Ди! Если бы ты его видела. Это мрак, но это факт … — на глазах Эмиля выступили слезы горечи за своего никчемного отца.

Диана слушала, кусая губы.

— Да ну? Не может этого быть!

Негодование волной поднималось в ней. Эмиль говорил, что нашел отца и тем самым заставил того вспомнить свою разгульную молодость. Оказалось, что тот гулял с одной девицей – студенткой из Мексики, та залетела и родила ребенка, которого бросила в роддоме. Сама она быстренько свалила в Мексику, а ее хахаль якобы сначала растерялся, не мог взять пацана на воспитание. Но спустя время опомнился и пришел за сыном, а ему сказали, что мальчика усыновил грек. Некоторое время Диана задумчиво смотрела на брата, а он на нее.

Она встряхнулась. Нужно мыслить разумно, не паниковать и не сидеть, сложа руки, как перед экраном.

— Знаешь, меня смущает один момент, — деловито произнесла она, овладев собой, — как твоему отцу могли дать сведения о тебе? Насколько мне известно, информация об усыновителях недоступна никому. И откуда у твоего папани взялись деньги, чтобы подкупить персонал?

Эмиль смотрел на нее расширяющимися глазами. Взгляд его переполнялся отчаянием и восхищением одновременно.

— Да уж, Диана, ты точно его дочь! Какое самообладание! Ты хладнокровна, как и твой папаша!

Его слова задели ее за живое. Но она даже глазом не моргнула.

— Эмиль, покажи мне документы, – потребовала она.

Он в тон ей попросил, чтобы она пообещала кое-что.

— Что же?

Эмиль обхватил ее за талию и прижал к стене. Его прикосновение вызвало у нее целую бурю чувств. Диана изо всех сил уперлась брату в грудь, безуспешно пытаясь вырваться из его объятий.

— Ты уедешь со мной, как только убедишься, что я говорю правду?

Эмиль взял Диану за подбородок и слегка приподнял его, судя по взгляду, остановившегося на ее губах, он собирался осчастливить любимую поцелуем. Ну, нет, не тут-то было, Диана изо всех сил оттолкнула от себя Эмиля.

— Покажи бумаги! – потребовала она.

— Ты просто кремень, Ди! – он брезгливо поморщился. — Ты хотя бы понимаешь, как мне тяжело?!

Его колотило отчаяние. Не думая о последствиях, он высказывал ей все, что наболело. О своей любви, об одиночестве, о том, что у него никогда не было сестры и она ему даром не нужна, а нужна Женщина — единственная и любимая Женщина на свете для него – Диана!

— Твое каменное сердце однажды дрогнет и разобьется, Ди, — пророчески, надрывно звучал голос Эмиля, — ты поймешь, что такое любовь. Я буду ждать этого мгновения, хоть год, хоть тысячу лет! Ты все равно будешь моей! Только моей!

Банальные слова, но они жгли ее огнем. Он развернулся и в два шага достиг двери.

— Эмиль, — жалобно глядя на брата, она протянула руки к нему, не сдерживая слез, — не уходи! Постой! Давай поговорим! Мне так плохо…

Но даже это не остановило его. Дверь захлопнулась.

Она осталась одна. Наедине со своими мыслями и печалью.

 

***

— Хеллоу, детка, — обрадовано завопил давешний настырный поклонник, — следуй за мной!

Диана величественно кивнула.

«Феррари» красной стрелой полетела за тачкой блондина. Диана практически не следила за дорогой, погруженная в тяжкие размышления о своей находке — документах, найденных в отцовском кабинете. Но вскоре взяла себя в руки, — сейчас вовсе не время для этого! У нее была конкретная цель на сегодняшний вечер – Нагай. Цель-то была, а плана не было. Даже никаких более-менее разумных мыслей на этот счет не появлялось. Гнев и ненависть клокотали слишком сильно, заглушая все остальные чувства, в том числе и инстинкт самосохранения. По большому счету Диана сознавала, конечно, что рискует, но готова была на этот риск хотя бы даже для того, чтобы плюнуть бандиту в физиономию. Естественно, было бы куда лучше взять кувалду и просто-напросто проломить его безмозглую, гнилую башку! Ну, или застрелить к черту, и дело с концом! Да вот беда, если там кучкуется вся банда, то Диану и близко к главарю не подпустят. То есть подпустят, но предварительно отнимут и пистолет, и кувалду. А задушить его голыми руками у нее вряд ли получится…

Может, все-таки пробиться к нему, сделать так, чтобы их оставили наедине, и с глазу на глаз поговорить с ним?! Побеседовать. Провести диалог. Нет, совершенно очевидно, что эти переговоры пройдут вовсе не в теплой и не в дружественной обстановке. Если только Нагай сразу даст клятву больше не преследовать метисов и черных. Наивная девочка, посмеялась Диана про себя. Тут она заметила, что блондин стал притормаживать, и через миг уже парковалась рядом с ним у заброшенного двухэтажного здания.

— Как доехала, моя козочка? – подскочил блондинчик.

— Это и есть клуб Нагая? – игнорируя его вопрос, уточнила девушка.

Галантный кавалер кивнул и, выплюнув жвачку, предложил даме руку. Диана пренебрежительно фыркнула и направилась вперед. Блондин обескуражено любовался ее походкой, потом рванул следом.

— Погоди, погоди! Ты же со мной! Ты – моя девушка!

Диана резко остановилась, посмотрела на него снисходительно. Метр с кепкой. И ее сто семьдесят плюс десять сантиметров шпильки. Отличное сочетание! Шикарная пара!

— Ладно уж, — вздохнула Диана.

Блондин скорчил гримасу – это означало улыбку. Человеку непосвященному могло показаться, что он страдает запорами.

Он взял Диану под руку и повел вперед. Обогнув развалины старого дома, они вышли на пустую площадку. С одной стороны доносился рокот прибоя, с другой шелестели огромными листьями пальмы.

Диана вырвала руку.

— Ты куда меня привел?!

— В клуб. К Нагаю. Как просила.

С каждым словом блондин улыбался все шире, казалось, лицо его сейчас лопнет по швам.

— Просто туда на машинах не пускают, — объяснил он быстро, заметив, что Диана готова вцепиться ему в физиономию, — вон, гляди.

И он махнул рукой в сторону пальм, в чаще которых виднелись огни. Диана сделала шаг, другой и увидела хорошо освещенный, похожий на средневековый замок дом. Он производил жуткое впечатление, навевая мысли о привидениях и страшных тайнах. Диана машинально поежилась.

— Замерзла, моя козочка? – заботливо приобнял ее блондин.

Она вырвалась, но пошла рядом с ним к входу. Чем ближе она подходила, тем отчетливей проступал силуэт замка, будто угрожающе надвигаясь. Он был построен на горе и, казалось, вот-вот рухнет и погребет под своими развалинами все живое. У мощной дубовой двери их встретил одноглазый бородатый громила с желто-зеленой блестящей довольно крупной змеей. Мужчина хриплым голосом потребовал карту. Блондин протянул ему VIP-карту постояльца.

— Проходите, пожалуйста, — изучив ее вдоль и поперек и не теряя при этом тупого выражения лица, охранник впустил гостей.

Витая мрачная лестница вела в подвальное помещение. Как в подземелье. Или в пещеру Али-Бабы. По стенам этого подземелья вились настоящие лианы и кое-где переливались прекрасные орхидеи.

— А что наверху? – спросила Диана, машинально принижая голос до шепота. – Притон наркоторговцев?

— Нет, логово самого Нагая! — блондин усмехнулся горделиво, будто был архитектором. – Внизу его клуб, а сверху он правит балом! Это частный клуб. Очень дорогой и элитный. Идем. Сейчас сама все увидишь!

Диана зашла внутрь и сразу убедилась, что место не похоже на другие, необычайно мрачное и вместе с тем внушающее что-то наподобие восторга. Прохладный воздух был наполнен цветочными ароматами. В царстве полумрака, то тут, то там вспыхивали язычки свечей, озаряя длинный коридор, по бокам которого располагались номера или комнаты. Вместо дверей висели полупрозрачные ширмы, добавляя таинственности. Негромко, но настойчиво звучала какая-то комическая музыка. Одним словом, как в покоях Кощея Бессмертного или Змея Горыныча!

Девушка в темном длинном балахоне приветствовала Диану радушной улыбкой и протянула новую упаковку носков.

— Наденьте, пожалуйста, это.

— Зачем?! – удивилась Диана.

— У нас не принято ходить в обуви.

Неплохое начало, подумала Диана, усаживаясь на скамейку. Ее кавалер уже разулся и стал еще меньше ростом. Девушка исчезла за ширмой, а когда появилась снова, в руках держала дорогое шампанское и упаковку презервативов.

— С бананом или с абрикосом, с чем предпочитаешь, детка?

Диана закашлялась, блондин нежно постучал ее по спине, не переставая глупо улыбаться. Бесспорно, улыбка красит человека, но не в таких количествах и не такого качества! Диана поняла, что не выдержит больше ни секунды рядом с ним:

— Слушай, я должна заглянуть в дамскую комнату. Где тут туалет?

— По коридору до конца и налево. Тебя проводить?

— Спасибо, не стоит, — Диана улыбнулась ему в ответ, хотя его оскал вызывал только желание влепить оплеуху, — жди меня тут.

Блондин изобразил нечто вроде реверанса:

— Как скажешь, моя королева!

Диана выскользнула в коридор и быстрым шагом, стараясь передвигаться бесшумно, пошла вперед, то и дело оглядываясь. Странная музыка, похожая одновременно на вопли утопающего и зубовный скрежет, наводила трепет. Старинные светильники загадочно мерцали в полумраке, освещая черный мраморный пол и стены. Уборная, в которой вскоре оказалась Диана, тоже выглядела жутковато и экстравагантно. Выкрашенная в ярко-алый цвет комната, посреди которой стояли черные унитазы и серебристые раковины. Услышав в коридоре голоса, Диана прильнула к двери. Ничего интересного не услышав, она осторожно выглянула. Коридор был пуст. Диана вышла, огляделась и увидела еще одну дверь рядом с туалетом. Табличка над ней гласила «Посторонним вход воспрещен». Конечно, она плевать хотела на эти надписи!

Ей повезло, дверь оказалась не заперта, и Диана оказалась в другом коридоре – этот был полностью красный. Пол был зеркальным, как и потолок.

— Отпад, — не удержавшись, вслух прошептала девушка.

Ступая тихо и грациозно, как кошка, она двинулась по полу, будто обагренному кровью, настороженная и готовая в любой момент рвануть назад. Музыки здесь было почти не слышно, где-то монотонно гудел сердитый голос. Впереди обнаружилась хрустальная лестница, и Диана догадалась, что это – прямая дорожка в логово Нагая. То, что нужно! Рисковать, так по-крупному! Диана осторожно пошла на звук гневных выкриков. За одной из дверей, той, что была расположена ближе всех к водяному занавесу, напоминающему джунгли, голос стал отчетливей и появился второй, оправдывающийся и испуганный.

-Все сделаем! Не беспокойтесь, босс!

Диана затаила дыхание, замерев за дверью. Теперь ей было слышно все – от первого до последнего слова. Первый голос – скрежещущий от злости, будто металлом по стеклу резал слова:

— Сколько раз можно вам говорить балбесы, все должно выглядеть так, будто кавказцы и негры сами сводят межу собой счеты!.. бу-бу…бу-бу…бу-бу…

Послышался другой мужской голос:

— Этого больше не повторится, Нагай. В следующий раз мы сделаем все так, что комар носа не подточит!

— Надеюсь на это! Ладно, а теперь ступайте! И позовите мне Хромого, пусть приберется здесь, пока я принимаю душ.

Диана услышала, как второй послушно пролепетал в ответ: «Будет сделано, босс!».

Сообразив, что сейчас в коридоре появятся прихвостни Нагая, она судорожно огляделась в поисках укрытия и, легко скользнув по зеркальному полу, нырнула за темную ширму, висевшую в углу около колонны. Это была узкая пустая ниша, и Диана замерла внутри, съежившись. В коридоре раздались тяжелые шаги. Вот они стихли. Вот совсем удалились. Хлопнула дверь вдалеке и повисла тяжелая тишина. Диана, боясь вздохнуть, вылезла из ниши. Была, ни была! Сейчас или никогда! Он же сказал, что идет в душ, и это ее шанс. Впрочем, четкого плана все еще не было, но зато каждым нервом ощущалось предчувствие победы. Она приоткрыла дверь, за которой слышала голоса. Шагнула осторожно, на цыпочках, словно на раскаленный песок. Откуда-то сбоку, где, вероятно, была ванная, доносились плеск воды и басовитое пение. Диана поняла, что пора действовать. Она изнутри заперла комнату на ключ и спрятала его в карман. Из сумочки достала складной нож, а в другую руку взяла со столика бутылку из-под виски. Заняв исходную позицию за дверьми у ванной, девушка приготовилась ждать. Но, устраиваясь, она случайно заделала торшер, и тот грохнулся на стеклянный столик. Диана чертыхнулась сквозь зубы. Из ванной донесся сердитый бас:

— Хромой, ты? Чего шумишь там?!

Как Диана и рассчитывала, спустя мгновение в комнате появился разъяренный огромный распаренный детина в полотенце на бедрах. Нагай собственной персоной. Лет тридцати пяти или около того, он выглядел довольно внушительно: литые мышцы, лысый череп правильной формы, сексуальная бородка, хищно раздутые ноздри орлиного носа. Если смотреть издалека, можно было принять его за крутого перца – холеный, накачанный. Хотя многие детали портили первое впечатление о нем. Диана заметила это, еще когда впервые увидела его – на сайте, где под фотографией были расположены лозунги: «Вперед, Россия!», «За Россию!», «Славяне с нами!» Нацист и выглядел нацистом – презрительно скривившиеся тонкие губы, гадливое выражение лица, узкие змеиные глаза. Уродливый шрам на левой щеке вызывал омерзение, как и тату на шее. Сейчас к тому же Диана увидела многочисленные татуировки у него на спине. Рисунки были странные, непонятные нормальному человеку. Ругательства застряли в глотке Нагая, потому как в бок весьма ощутимо ткнулось лезвие ножа.

— Двигай к стулу! – скомандовала Диана.

Ответом ей было конское ржание – Нагай расхохотался, услыхав угрозу, произнесенную девичьим голоском. И резко повернулся, чтобы разглядеть крошку, посмевшую так шутить с ним. Диана ожидала нечто подобное и, отскочив назад для лучшего замаха, ударила бандита бутылкой по голове. Однако Нагай увернулся, удар пришелся по касательной и лишь удивил его, да еще и лишил полотенца, которое съехало на пол. Потирая висок, Нагай спросил хмуро:

— Что тебе надо в моем доме?

Он попытался поднять полотенце, но Диана оказалась шустрей.

— Я тут для того, чтобы разобраться с тобой, говнюк! Не делай резких движений, стой смирно, дверь заперта, и никто тебе не поможет.

Взгляд Нагая из удивленного мгновенно сделался угрожающе-ледяным.

— Ты в своем уме, пташечка?! Ты что ж это думаешь, сможешь выйти отсюда так же легко, как пришла?

Диана помахала полотенцем, другой рукой с ножом сделав выпад в сторону бандита.

— Более чем! Садись на стул и привяжись!

Нагай в ответ хмыкнул.

— Садись на стул, тебе сказала! – прикрикнула Диана. – И прибереги свои убийственные взгляды!!!

— Ты знаешь, кто я? – в его глазах бушевала ярость, а на загорелых скулах перекатывались желваки.

— Конченый нацист! Пошевеливайся давай, а то я за себя не отвечаю!

— Отдай полотенце, — хмуро произнес Нагай, вдруг почувствовав себя идиотом перед девкой, имевшей над ним некую власть, в его же жилище.

Диана усмехнулась, разглядывая его поникшее достоинство – ни дать ни взять сдутый воздушный шарик. Ткнула ножом в его сторону, как указкой:

— Это твое будущее, Нагай! Такое же безжизненное, как твой мягкий член!

Диана неожиданно ощутила приступ бесбашного веселья. Она забавлялась от души, с наслаждением наблюдая за тем, как здоровый и сильный мужчина, которого она застала врасплох, смущен своим внешним видом и унижен в глазах незнакомки.

— Да ты охренела вконец! – взбеленился он.

Собирался было нагай броситься на Диану, но она помахала ножом в воздухе. Мужчина следил за ее движениями, угадывая профессионала. Кто бы ни была эта девка, она явно пришла к нему не шутить.

Под прицелом яростно горящих кошачьих глаз Дианы мужчина уселся и полотенцем привязал себе ноги к стулу. Но в тот момент, когда она хотела завязать ему руки за спиной, Нагай извернулся и оттолкнул Диану. Она чиркнула ножом по широкой обнаженной спине, бандит зашипел от боли и попытался освободиться. Но Диана не медлила, попавшимся под руку торшером она огрела его по голове, и мужчина рухнул к ее ногам, оглушенный. Некоторое время Диана выстраивала мизансцену – подбирала музыку, тащила Нагая к дивану, а потом кое-как забросила безжизненное тело на кровать.

Спустя минуту Нагай пришел в себя оттого, что ему в лицо брызгали холодной водой. Он увидел перед собой все ту же сумасшедшую девицу, а себя ощутил распятым – руки и ноги были крепко-накрепко привязаны к витым спинкам кровати. Нагай окинул ее разъяренным взглядом и попробовал дернуться, — бесполезно. Тогда он заорал, но Диана с таинственной улыбкой и с ремнем в руках приблизилась к нему. Через мгновение бандит хохотал от щекотки.

Диана наслаждалась эффектом, водя ремнем по его пяткам.

— Господи, да, что тебе от меня нужно? – задыхаясь от болезненного смеха, взмолился бандит.

— Ого, — Диана сделала вид, что удивлена, — убийцы тоже вспоминают имя божье! Вот так чудеса!

— Что ты хочешь от меня?! – простонал он совершенно без сил.

— Чтобы ты оставил в покое мирное население!

— Даже и не мечтай!

Диана замахнулась, как следует и вмазала Нагаю ремнем по лицу, рассекла губу.

Это было дерзко. В духе Дианы!

— А ты и впрямь крутой как яйца или корчишь из себя такого?

Нагай взвыл, как собачонка, на глаза выступили слезы боли. Диана сделала музыку погромче. Играл «Рамштайн». Диана снова подсела к нему на краешек кровати.

— Ну! Продолжим разговор, хомосапиенс?!

— Ты просто конченная психопатка! Тебе живой отсюда не уйти!

— Не шелести зубами сопливый козел! — она замахнулась и врезала ремнем по его груди.

— Чокнутая! – раздался разъяренный рев. – Я тебя придушу сучка!

Диана дважды повторила процедуру без слов.

— В порошок сотру! Стерва! — рычал от боли Нагай. – И перестань глазеть на мой…! Чего пялишься на него?! Чертова мазохистка!!!

Диана снова замахнулась:

— Заткнись и не хами!

— Стой, стой! Ладно, выкладывай, чего тебе надо от меня?!

— Ты знаешь! – зашипела она.

— Кто ты такая, черт возьми?! Мордашка твоя мне уж больно знакома, — вдруг произнес Нагай, облизывая кровь с губ.

— Меня зовут Диана. Я дочь Адама Сегала! Ты наверняка слышал о моем отце. Он известная личность в этой стране.

Нагай прищурился. Точно! Это она! Он вспомнил ее. Вспомнил ту ужасную автокатастрофу, которая приключилась с ней по вине его людей. Авария предназначалась не для нее, а для ее брата Амира, на которого Нагай уже давно зуб точит.

— Что от меня тебе надобно?

— Для умственно отсталых повторяю. Я требую, чтобы ты прекратил преследовать цветных и черных! Оставь в покое моих братьев и друзей, тварь!

Нагай громко рассмеялся. Это был жуткий, наводящий ужас и страх смех.

— Смейся, смейся, — спокойным тоном проговорила Диана, подходя к огромному зеркалу во всю стену в серебряной оправе, — но не забывай, — она повернулась к нему, — хорошо смеется тот, кто смеется последним! Если ты не остановишься, я обещаю превратить твою жизнь в ад! — Диана демонстративно разглядывала себя со всех сторон в зеркальном отражении, а Нагай буквально впился в нее глазами, любуясь неземной красотой этой редкостной стервочки, — однажды я вернусь и подорву твой притон! — зловеще пообещала Диана и направилась к двери.

Он бешено завопил:

— Эй, ты куда?! – заорал он. — Развяжи меня! Вернись сейчас же!!!

Резко обернувшись, она показала ему неприличный жест и с гордо поднятой головой покинула комнату. Послышался срежет ключа. На кровати совершенно беспомощный остался лежать один из самых страшных бандитов в городе и крае – голый, распятый и униженный. Звать на помощь ему было стыдно. Он был готов на куски порвать эту чертовку, но от беспомощности только скрежетал зубами.

Диана выбралась из притона и часам к четырем утра была дома. Машин во дворе не наблюдалось. Классно, мельком подумала она, значит, братьев нет, и не будет дотошных расспросов о том, почему был недоступен ее сотовый, и где она шлялась всю ночь. От усталости и всех переживаний она едва доползла до спальни. В это время у себя в комнате Амир отошел от окна и затушил в хрустальной пепельнице сигарету. Он видел сестру, но не собирался задавать вопросов. Слава богу, она вернулась домой целая и невредимая!

На следующее утро Диану разбудил яркий солнечный свет, пробивающийся сквозь шторы, но она не хотела просыпаться. Всю ночь проворочалась в своей постели, тревожные мысли ей мешали расслабиться, и поэтому никак не удавалось заснуть, а уснула лишь под утро. В спальню сестры незаметно проник Эмиль. Присев на краешек кровати, он нежно коснулся ее щеки.

— Как ты красива, бог мой… — с любовью в глазах шептал он, – сладенькая моя… солнышко.

Диана перевернулась на спину и открыла глаза.

— Что ты тут делаешь? – сонным голосом спросила она.

— Сторожу твой сон, – нежно промурлыкал он и убрал влажный завиток, прилипший к щеке.

— У тебя нет занятия поинтересней? – нахмурилась она зевая.

— Диана…- он нежно коснулся ее плеча, — любимая… — скажи, что мне сделать, чтобы ты поверила в искренность моих чувств?

Не дожидаясь ответа, он положил ей на грудь голову, с блаженством на лице прикрыл глаза.

Ее сердце часто забилось, кровь быстрее побежала по венам.

— Эмиль… Эмиль, прошу тебя не надо! – заерзала она, сгорая от чувственного жара. Уперлась руками ему в грудь и стала отчаянно бороться. Он неохотно отстранился от нее, и тогда она увидела, как в глазах братца пляшут бесенята. Ей стало жутко, не по себе.

— Похотливый меланхолик! – произнесла она резче, чем хотела.

— Ты хоть понимаешь, как сильно я люблю тебя, Диана?! – воскликнул он с напряженным от злости лицом.

Диана резко села:

— Не смей прикасаться ко мне! Уйди от меня! Уйди, черт побери, иначе я за себя не отвечаю!!!

Словно оглушенный, он не слышал ее, жадно набросившись, принялся целовать все тело, за что схлопотал смачную пощечину. На лице тут же появилось воинственное выражение. Он пытался спрятать обиду, потому и отодвинулся от нее. Сердце девушки разрывалось на части от боли, от его боли, которую брат не мог скрыть. Она была немногословна, и все же извинилась за пощечину, потянулась к нему из жалости. Глядя на нее с любовью, он прижал ее к своей фланелевой рубашке. Господи, ну почему это все происходит с ней, думала Диана, смахивая со щеки слезинку. Почему брат так настырно домогается ее любви? Она видела, как он страдает и убивается из-за нее, но ничем не могла ему помочь. От этого мучения на душе кошки скребли, и кругом шла голова. Страсть брата к сестре! Невыносимо для обоих! Несколько минут они сидели, прижавшись друг к другу. Он жадно вдыхал запах ее тела, гладил по волосам и шептал, какая же она все-таки сладкая девочка, ее сердце неистово билось в груди, а в горле стоял ком. Это состояние ей нисколько не нравилось, но прогнать Эмиля ей не хватало духа, ее тянуло к нему и, оставаясь с ним, вот так наедине, Диане с трудом удавалась контролировать себя, дабы не поддаться на его уговоры заняться с ним любовью.

— Мы созданы друг для друга… у нас все будет хорошо, — так нежно и так сладко шептал он, что у нее перехватывало дыхание. — Вот увидишь, мы окончим школу, и уедем отсюда, подальше ото всех… далеко-далеко, на необитаемый остров, у нас родятся дети, — Эмиль гладил ее, и на какой-то момент ей стало так хорошо, что она закрыла глаза, наслаждаясь его сексуальным и чарующим слух голосом. – Кого ты хочешь, мальчика или девочку? Я хочу, чтобы у нас было двое детей… маленькие принц и принцесса… Ди, любимая, ты будешь самой счастливой, я все сделаю для нас… все возможное и невозможное…

За дверью послышался шум и громкие голоса братьев Амира и Йоника. Диана напряглась. В дверь, как и предполагалось, постучали. Эмиль, обеспокоенный, засуетился. Диана подскочила на ноги так резко, что закружилась голова.

— Лезь под кровать! – приказала она.

Он послушно полез под кровать.

— Войдите!

Дверь приоткрылась, и в комнату со смехом ввалились братья – Амир и Йоник.

— Доброе утро, сестренка! – первым поприветствовал сестру Йоник.

— Доброе…

— Уже проснулась? – Амир взъерошил ей волосы.

— Как видишь, Амирчик, я уже на ногах! – сладко зевая, ответила она.

Обхватив затылок сестры ладонью, Йоник смачно чмокнул ее в щеку и с разбегу запрыгнул на кровать. Развалился на ней, словно ленивый котяра.

— Что-то стряслось? – смущенная ранним визитом поинтересовалась Диана.

— Да нет, просто мы хотели с тобой поговорить… — начал Амир.

— По поводу..?

Братья многозначительно переглянулись, будто о чем-то договариваясь.

Амир шагнул к сестре:

— По поводу Эмиля.

Диана закатила глаза, откидывая с лица прядь волос:

— О, боже! Снова Эмиль! Ну, сколько можно?

— Сколько нужно! – отозвался Йоник, швырнув подушки к изголовью, откинулся на них.

Диана наигранно прокашлялась. Как она может говорить об Эмиле, если он лежит у нее под кроватью и все слышит?!

— Мы хотели сперва поговорить с ним, — начал было тактично Амир.

— Но его не оказалось дома,- закончил Йоник.

Амир обнял сестру за плечи и усадил рядом с собой на кровать.

— Нас очень огорчает поведение нашего брата Эмиля, – серьезным тоном заявил Амир.

— И как бы глупо это не звучало, ты всему виной, сестренка, – усмехнулся Йоник. – Да-да! И не смотри на меня такими глазами!

Диана не верила своим ушам.

— Я?! – ее изумление было настолько неподдельным и искренним, что братья заколебались. — Да вы в конец оборзели, как я погляжу!

Она слушала их с ужасом на лице и отчаянно мотала головой.

Потом резко отстранилась от братьев.

— Достали! Не хочу больше слушать этот бред! Я иду в душ, а когда выйду, надеюсь вас здесь не увидеть!

Амир окинул сестру подозрительным взглядом. Она же в ответ дерзко посмотрела на Амира, затем шмыгнула в ванную, сильно хлопнув дверью. За дверью тут же послышался шум воды, но братья не спешили покидать комнату сестры. Они перемалывали косточки своей младшенькой и зло отзывались о брате Эмиле, который, по их мнению, воспринимался ими не больше, чем гадкий утенок, при этом совершенно выживший из ума.

Сцепив зубы, Эмиль нервно сжимал и разжимал кулаки, лежа под кроватью. С трудом сдерживался, чтобы не набить морды братьям за то, что те о нем злословили.

 

Во дворе дома Диана уселась на качели с учебником в руках. В школе по истории они проходили обширную тему «Бурные тридцатые годы» и к завтрашнему дню необходимо подготовить на эту тему доклад. Итак, параграф первый – «Фашизм в Германии». Занимательная тема, улыбнулась Диана, и принялась читать. Мысли путались и сосредоточиться на чтении не удавалось. Она нутром чувствовала, что ей буровят спину. Предположить, кто бы это мог быть, не составило особого труда. Эмиль! Кто же еще?! Неугомонный, он наблюдал за сестрой из окна своей спальни. Из-за пристального взгляда братца сосредоточиться на изучении материала не получалось. Она не хотела поднимать глаза, но все-таки не выдержала и посмотрела на окна его спальни. Хоть он и спрятался за шторкой, она его засекла, и ее сердце отчасти ликовало! Но внезапно настроение Дианы сменилось. Ей стало грустно. Она рванула в дом.

Диана ожидала, что он придет к ней, а она его отчитает и выставит за дверь, но он так и не пришел, а через короткий промежуток времени она услышала во дворе дома музыку, громкий смех и всплеск воды. Подбежав к окну, она откинула занавеску и увидела шумно плескающихся в бассейне друзей Амира. Диана подглядывала за ребятами и ловила себя на мысли, что это занятие куда интереснее, чем изучение фашизма. Наконец, показался и Эмиль! О, боже! На нем были маленькие розовые нейлоновые плавки. Облизнув губы, Диана припала к окну. Он подошел к бассейну, что-то сказал ребятам, те громко заржали и послушно отплыли в разные стороны. Эмиль, изогнувшись аркой, нырнул в бирюзовую воду бассейна. Диана коснулась указательным пальцем губ и задумалась, наблюдая за пловцом. Проплыв от края до края, Эмиль нырнул под воду и некоторое время не появлялся – Диана уже была готова бить тревогу! Сердце сжалось в груди, но тут, же с его появлением оно подпрыгнуло к самому горлу, как пружина.

Бог мой! – только и смогла выговорить она. Эмиль вылез из воды с довольной ухмылкой на устах, и тут Диана впервые отметила для себя, что у брата отменные ягодицы, да и вообще, он весь такой ладный и складный. Расправив защемившиеся сзади плавки и перекинувшись парочкой фраз с бразильцами, Эмиль оттолкнулся от доски, изящно перевернувшись в воздухе, бултыхнулся в воду. Диана была вынуждена признать, что ее брат самый, самый классный парень во вселенной…

— Что же ты делаешь со мной, Эмилюшка?… — горячо прошептала она, резко задернув шторку.

Теперь, очевидно, ее злила собственная слабость при мысли о брате.

 

***

Ее дразнили «серой мышью», отбирали вещи и деньги, били и всячески издевались. Таких, как она, хватало во все времена, в любом городе, в любой школе. И хотя она не носила очки, не кичилась своими пятерками, ее бедность и старомодная одежда не настолько бросались в глаза, чтобы служить причиной для насмешек, именно Лиза Тихонова стала изгоем в классе. Иной раз она мечтала, чтобы ее просто игнорировали. Но нет – кроме таких ботаников и «синих чулков», как она, в любом коллективе подростков найдется дикая, беспринципная, трусливая и властная сволочь, как Баранова. Боржоми обожала издеваться над людьми, особенно над теми, от кого нельзя было ожидать отпора. По большому счету она была труслива, как исподтишка нападающий койот. Покорность, боязливое ожидание удара доводили Боржоми до исступления. И даже те, кто не особо боялся Баранову Марину, — нормальные ребята – обходили Лизу стороной и смотрели на нее свысока, презрительно, хоть и с сочувствием. Никому не приходило в голову заглянуть ей в глаза, огромные васильковые глаза, в которых читались тоска и одиночества, заслонявшие красоту. Никто не догадывался, насколько преображает улыбка это тонкое фарфоровое лицо, чья неброская прелесть могла бы покорить любое сердце. Лиза и сама не знала этого. День был как день, только небо заволокло тучами и снова начал накрапывать дождь. Уроки кончились. Большинство ребят уже разбежались. Лиза брела по школьному двору, аккуратно обходя лужи. Внезапно она насторожилась, как лань, почуявшая охотников. Подняв взгляд, Лиза увидела Баранову, усмехающуюся всего в метре от нее. Толстуха Боржоми проговорила с нарочитой ласковостью:

— Эй, ты! А ну-ка, поди сюда, божий одуванчик.

Лизу тут же окружили «шестерки» Боржоми, среди которых были Анна, Рита и Роксана, сама же толстуха, криво ухмыляясь, поманила Лизу пальцем.

— Иди, иди, а то худо будет.

Не успела Лиза подойти, как Баранова резко схватила ее за шкирку, словно несчастного котенка, и насильно наклонила лицом к своим грязным сапогам.

— Поможешь отмыть? Да что я спрашиваю, — громко рассмеялась она, — конечно, поможешь! Ты же у нас безотказная, верно я говорю, девочки?

Девчонки восторженно загудели. Лиза покорно висела в руках Боржоми, даже не пытаясь сопротивляться. Если меньше дергаться, меньше достанется. Она знала по опыту. Сопротивление заводит их и тогда уж бьют в полную силу! На фоне Боржоми она вообще казалась очень маленькой, хрупкой девочкой, как фарфоровая кукла.

— Ну, вперед! – приказала Баранова и тряхнула ее. – За работу, я сказала!

Лиза заплакала. Во рту пересохло.

— Что, оглохла?! – скомандовала Роксана. — Давай пошевеливайся, тебе говорят!

Лиза достала платочек, и послушно принялся очищать обувь злобной толстухи. Девицы подгоняли ее, грязно матерясь и хохоча. Роксана достала мобильный телефон и стала фиксировать все на камеру, одновременно комментируя происходящее. Заметив «операторшу», Боржоми выпрямилась, остальные взвыли от восторга.

— Снимай, снимай! – поддержала Боржоми. – Будет что выложить в интернете!

— Во-во, — промычала Роксана, как недоразвитая. – Эту сявку мы уже столько раз снимали, и так и эдак, что, по-моему, ее морду знает каждая собака в интернете!

Боржоми заржала, как лошадь. Лиза сглотнула и зарыдала.

— Девочки, надо забацать сюжет поострей, — подала идею Рита.

Боржоми ехидно прищурилась, прикидывая, чего бы такого пожелать.

— Ха! Придумала! А пусть наш божий одуванчик разденется! — велела Боржоми.

— Точно! Точно! – поддержала ее Анна. – Неплохая идея!

В глазах Лизы застыл страх, она смущенно огляделась по сторонам.

— Девочки, вы что? Господи… за что мне все это?

— Давай, раздевайся! Будешь нам позировать, серая мышка! Глядишь, и благодаря нам еще известной порнозвездой станешь! – воскликнула Боржоми.

Девчонки рассмеялись.

Ну же, кому говорят?! – рявкнула Роксана, — и, подскочив к Лизе, изо всех сил толкнула несчастную в грудь. – Раздевайся, дрянь, хватит сопли жевать! И в позу становись, пока у меня батарейка на телефоне не села, овца драная!

Тихонова не устояла, села прямо в лужу, больно ударившись об асфальт и заплескавшись грязью по самые уши. От унижения и боли она расплакалась. Девицы довольно ржали. Им доставляло это неимоверное удовольствие!

— Какая же неуклюжая эта мразь! – с ненавистью в глазах проговорила Боржоми и плюнула Лизе в лицо. – Поднимайся, тварь!

Лиза пыталась встать, но ее снова жестоко пихнули обратно в лужу. Вся мокрая, грязная, она жалобно поскуливала и, уже не имея сил подняться, ползала на четвереньках.

— А ну, стоять! Стоять, кому говорят?! – бешено орала Боржоми, пытаясь раздеть девушку. – Не дергайся!

В это время Диана с Эмилем убирались в классе – по графику они были дежурными. Елозя тряпкой по подоконникам, Эмиль невольно стал очевидцем избиения Лизы.

— Эмиль?! – окликнула брата сестра. — Может, хватит уже пялиться в окно?! Иди лучше воды принеси! — В ее голосе чувствовались нотки раздражения, а это и понятно, она не смогла ответить по истории на вопрос учителя и провалила доклад, откуда ей было знать о внешнеполитических целях фашистов и тем более о способах их достижения, если из-за Эмиля ей даже не удалось вчера прочитать параграф.

Всему виной брат! А отсюда и злость на него! А ему все по барабану, его даже не расстроило, что он заполучил очередную двойку по истории! В последнее время он вообще на учебу забил! Все, что его интересовало — это капоэйра, без которого он ни дня не мог прожить, и единственная девушка на планете – Диана!

— Займись-ка лучше делом! – скомандовала она в очередной раз.

— Да, блин, Ди! – хохотнул задорно Эмиль. — Не могу оторваться! Там девки дерутся, – он распахнул окно и высунул голову. — Гляди-ка, Боржоми снова завелась. Ну и бешеная же эта толстуха. Совсем оборзела!

Диана озадаченно посмотрела на брата и молча, продолжила ровнять стулья.

— Ты только погляди, что они с ней вытворяют!

— С кем вытворяют?

Он попытался вспомнить имя одноклассницы с параллельного класса.

– С этой!… ну… как ее?! Одевается вечно как старуха, в тряпье из секонд-хенда! Ходит как бабуля, черт знает во что одетая!

Диана безразлично пожала плечами. Ее мало интересовала судьба какой-то там худышки, которая одевается при всем как старуха! Но все же она подошла к окну из любопытства. Не более того! Да, картинка была не из приятных! Припомнилась Диане недавняя стычка с Боржоми, и ярость конкретно взяла ее за горло. Бездействовать, — значило задохнуться от праведного гнева! Диана выскочила из класса, как ошпаренная. Эмиль поначалу даже ничего не понял. Однако прошло несколько минут, он забеспокоился и снова выглянул в окно. Слов, конечно, ему было не слышно. Но он отлично видел, как Диана разогнала толпу зевак и вклинилась в самую гущу обезумевших баб. Вот она что-то прокричала, сделав неприличный знак рукой в сторону Боржоми.

— Выкуси! – эмоционально продублировал Эмиль, припав к окну.

Вот она помогла подняться той бедняжке, что валялась в луже на потеху злобным фуриям. Вот снова орет на них, размахивает руками.

И вдруг огромная туша Барановой несется в ее сторону, и Диана вместе с безымянной худышкой-неваляшкой Лизой падает в лужу. Задыхаясь от возмущения, Эмиль уже мчался на помощь Диане.

Тем временем Диана уже встала и пошла на Баранову:

— Ну, сволочь, берегись!

Огромная туша могла запросто раздавить Диану. Но та ловко увернулась, сделала подсечку, и слоновьи ноги подкосились. Баранова бултыхнулась в грязь с такой силой, что брызги долетели до самых дальних зрителей.

— Шоу окончено, — объявила Диана толпе зевак, — рассосались все, бегом! Я кому сказала?! – прокричала она.

— Хрен тебе, овца! – завопила Баранова и снова бросилась на нее.

Ногти мегеры впились в шею Дианы, от дикой боли она едва не потеряла сознание. Все приемы были забыты, Диана, словно дикая кошка, прыгнула на Баранову. До крови царапая наглую физиономию, Диана не забывала работать ногами, колотила куда попало и наслаждалась, слушая вопли Боржоми. Толстуха пыталась отвечать, но Диана больше не ощущала боли, даже когда мощные лапы задевали по ней. Адреналин действовал как обезболивающее, а в мозгу Дианы тем временем звучала композиция Майкла Джексона «Beat It»: «Showing how funky strong is your fighter. It doesn't matter who's wrong or right. Just beat it, beat it. Just beat it, beat it. Just beat it, beat it. Just beat it, beat it…»

Эмиль со шваброй, будто с палицей наперевес, появился во дворе, спешил на помощь сестре. Но она и сама отлично справлялась. Подружки Барановой пытались оттащить ее в сторону. Но Диана, повиснув на Боржоми, ногами отпихивала любую из тех, кто осмеливался подобраться ближе. Эмиль разогнал их, ловко размахивая шваброй. Диане снова удалось повалить толстуху на землю. Она оседлала ее, крепко вцепилась ей в волосы и заорала:

— А теперь переходим к водным процедурам! — и окунула раскрасневшуюся ряху в лужу. Баранова булькала и пускала пузыри, словно младенец.

Повторив операцию раз пять, Диана засандалила тостухе поджопник. Боржоми подпрыгнула, пролетела пару метров и тут ее догнала швабра Эмиля. К счастью, он кинул ее, а не стал использовать как дубинку, иначе со злости забил бы подлую толстуху до смерти. А так Боржоми отделалась огромным синяком на спине. Но она поднялась, протянула руку к швабре. И тут в дело включилась бедная овечка Лиза. Юркнув мимо Боржоми, она схватила швабру и унеслась, будто ее и не было. Растерявшись, Боржоми огляделась. Ее войско зализывало раны. Эмиль крыл их матом. Диана, порядком встрепанная и грязная, воинственно притоптывала ногой. Ее победоносного взгляда Баранова вынести не могла. С отчаянным безумным ревом она кинулась на девушку. Но Диана ловко увернулась, и Боржоми благодаря собственной инициативе поскользнулась и опять брякнулась в лужу.

— Там тебе и место, жирная свинья! – припечатал Эмиль.

Позор толстухи был запечатлен любопытными на камеру. Она окончательно и бесповоротно возненавидела Диану. Но, кроме опасного врага, Диана приобрела сегодня верного друга – робкую Лизоньку, способную на настоящую преданную дружбу.

 

***

Старинные часы в гостиной показывали 22.00. Амир и Йоник засобирались в ночной клуб, у них сегодня выступление. Сестра ехать с братьями наотрез отказалась, сославшись на головную боль. Но Йоник был уверен, что головная боль это всего лишь предлог, чтобы остаться дома. И хотя Эмиля дома не наблюдалось, оставлять без присмотра сестру Йоник не хотел. Он не доверял Эмилю. А Диана в свою очередь вела себя неадекватно по отношению к брату и потакала тому во всем, считал Йоник.

— Ты едешь с нами!

Диана недовольно посмотрела на него.

— Я тебе уже сказала, что никуда не поеду!

— Ты едешь с нами, и точка! – решил за нее Йоник.

— Ты че, дебил? Я тебе русским языком говорю, что никуда не еду!

— Дома ты не останешься!

— Это мы еще посмотрим! – усмехнулась она.

— Иди, собирайся! – настаивал он.

— И не подумаю! – стояла она на своем.

— Дважды тебе повторять я не стану.

Диана хмыкнула и перевела взгляд на Амира, который перебирал компакт- диски, искал какие-то минусовки.

— А ты что молчишь, Амир?! Скажи ему, что я никуда не поеду! Выступать сегодня не собираюсь!!!

— А тебя никто и не просит, – не глядя на сестру, отвечал Амир, — посидишь час, другой и поедем домой. В чем проблема?

— Ага! Час другой! Как же, знаю, я этот час другой! Вы будите отвисать там до шести утра с телками, а мне что там делать, свечку вам держать? У меня школа. И вообще, я неважно себя чувствую.

Йоника разразил истеричный смех.

— Что ты ржешь?! – воскликнула разраженным голосом Диана.

— У тебя пять минут, чтобы собраться, — торопливо проговорил Йоник, взглянув на свои наручные часы «ролекс», — мы ждем тебя в машине.

Диана замотала головой:

— Я не еду! Амир, скажи, чтобы этот идиот от меня отстал!

Йоник нервно расхаживал по персидскому ковру, что-то недовольно бурча себе под нос.

— Тебе трудно поехать с нами? – пристально вглядываясь в глаза сестры, поинтересовался Амир.

— Представь себе, трудно!

— Почему? Я могу узнать?

— Можешь! – выдохнула Диана. – У меня критические дни! – соврала она и глазом не моргнула. — Вопросы еще будут?

Амир понимающе посмотрел на сестру. Он ей поверил.

— Идем, — кивнул он брату и устремился прочь из гостиной, — а то опоздаем.

— А как же она? – смутился Йоник.

— Она останется дома, – на ходу отвечал Амир.

Йоник был зол на сестру и даже хотел ее стукнуть по голове, но противоречить старшему брату не решался. Не хотел с ним сориться, уважал его очень.

Диана же, одержав победу, ликовала! Но оставаться дома она и не собиралась, для себя она уже все решила: сейчас нарядится и поедет в клуб «Терра Бразил», где Эмиль преподает капоэйро. Надо спешить! У нее не так много времени! Клуб закрывается в 23.00!

Эмиль будет рад меня увидеть, думала Диана, спеша к нему.

В ее одежде был легкий оттенок вызова и флирта, но это ее ничуть не смущало – она привыкла поражать, удивлять и заставлять трепетать мужские сердца. Клуб находился в центре. От дома до центра ехать не больше десяти минут. Она прибыла за тридцать минут до закрытия. Поджидала братца у центрального входа в клуб. Вот вышли бразильцы — капоэйристы – друзья Эмиля, затем показались девчонки бразильянки. Ах, Эмиль солнечный ты мальчик, ну где же ты, вздыхало глупое сердце Дианы? В крови Эмиля кипят ритмы самбы и румбы, ну кто скажет, что он не один из них, глядя на темнокожих бразильцев, думала про себя Диана! Поклонник Бразилии и Рональдо! Дамский угодник и вечный романтик! Ну, где же ты застрял, Эмиль, волновалась Диана, озираясь по сторонам. Тем временем приветливые бразильцы окружили Диану со всех сторон. Послышалась португальская и русская речь. Пришлось выйти и поздороваться с ребятами. А тут, как раз и Маугли показался! А он-то не один – с ним какая-то чернокожая красотка! Ростом около шести футов, все при ней — стройная, поджарая, яркая. Эмиль нежно обнимал девушку за талию, и они быстрым шагом направлялись к его «БМВ». Эмиль был так увлечен этой длинноногой красоткой, что у себя под носом не заметил автомобиль сестры и ее саму.

По идее Диана должна была бы радоваться, что братца появилась девушка, но неожиданно для самой себя она сделала новое открытие – она убийственно огорченна! Диана в полном смятении! Впервые в жизни она не знала, что делать. Она приревновала собственного брата к бразильянке. Пойти и надавать этой сучке тумаков, чтоб не прижималась к Маугли, или наорать на брата, заставив его краснеть перед этой вешалкой?! А с какой стати она должна все это делать?! Она ведь не глупая девочка и может обойтись без скандалов. Лучше будет сделать вид, что ничего такого не произошло, и молча уехать. Но нет! Это не в характере Дианы! На сердце тяжко, чтоб взять вот так и уехать спокойно. Она должна ему отомстить! Или хотя бы поставить его на место! Оглянувшись по сторонам, Диана выделила для себя самого симпатичного и колоритного из бразильцев. Им оказался Марчелло Каэтано. На вид ему дашь не больше двадцати пяти, хотя на самом деле ему уже за тридцать. Он капоэрист, а еще он прекрасно играет на барабанах и танцует самбо.

— Эй, Марчелло! – окликнула Диана парня в желто-зеленой футболке стоящего в кругу своих друзей. – Можно тебя на минутку?

Марчелло подскочил к Диане. Единственный минус! Этот улыбчивый парень совершенно не знает английского, а по-русски говорит отвратительно, но, тем не менее, он старался и пытался говорить исключительно по-русски.

— Oi, Marcello! Como vai?

Приветствуя Диану, Марчелло застрекотал на родном португальском.

— Дружище, Марчелло, не собираешься ли ты случайно сегодня в Копакабана?

— Я… Да… Копакабана, — закивал он головой, — я Копакабана ехать сейчас. А ты? Ты хочешь тоже Копакабана?

— Да! Конечно!

— Правда? – искренне удивился он.

Диана кивнула.

— Тогда давай, ехать Копакабана с Марчелло. Все ехать… там танцевать… красивая румба, самба…и Марчелло и Диана… Марчелло рад танцевать с Диана самба. Если Диана хотеть Марчелло. Будет жарко Копакабана!

— Несомненно, будет жарко! – отозвалась Диана, с трудом заставляя себя улыбнуться как можно шире. – Еще как будет жарко! – заговорщицки подмигнула она ему.

Они сели в машину и уже через семь минут были около клуба «Копакабана». Подавляющее большинство посетителей — туристки со всей России. Бразильцам и другим любителям самбы и румбы нравилось это место, и оно было вне конкуренции – единственное в городе.

Под руку с Марчелло Диана вошла в клуб. Ее встретили дружелюбные улыбки друзей Марчелло. Гостеприимный хозяин клуба – пожилой кубинец разместил гостей за отдаленным столиком в укромном уголке. Пока Марчелло пошел к бару, чтобы заказать себе ром, а девушке персикового сока, Диана пристально разглядывала посетителей, пытаясь отыскать среди них своего брата Эмиля. К счастью или, к сожалению, Эмиля в клубе не наблюдалось!

— Марчелло хотеть танцевать с Диана! – восторженно раздалось над ухом Дианы.

Диана застенчиво улыбнулась. Марчелло протянул ей стакан персикового сока.

— Благодарю, Марчелло, — вежливо сказала Диана и, сделав глоток сока, поднялась. – Ну, что ж, я готова!

Обнажив свои белые ровные зубы, Марчелло взял Диану за руку и повел на танцплощадку, где уже отплясывали колоритные пары под зажигательную латиноамериканскую музыку. Оба мгновенно подхватили ритм. У бразильца Марчелло он был в крови, а профессиональная танцовщица Диана легко и непринужденно нырнула в привычную для себя стихию. Музыка и танцы – ее жизнь! Она уже давно так не веселилась и не отплясывала, как сегодня, без остановки, без перерыва, она зажигала с Марчелло и не думала останавливаться, позабыв об Эмиле и всех проблемах, которые свалились за это время на ее плечи. Она танцевала и танцевала и не хотела останавливаться, Марчелло молил свою партнершу о передышке, но она его не отпускала от себя, пока… пока ее взгляд не упал на знакомую фигуру в толпе. Фигура эта дышала свирепой угрозой. Эмиль стоял, перекрестив на груди руки, и в упор смотрел на гибкие и стройные тела партнеров. Внутри Эмиля бушевал огонь, он до синяков забил себя в грудь кулачищами. Это его женщина! Его! Он готов свернуть шею даже лучшему другу за свою женщину. Эмиль с трудом сдержался, чтобы не наделать глупостей. Диана видела выражение лица брата. И ее это забавляло! Когда композиция была окончена и выдалась недолгая пауза, Диана прижалась к Марчелло и попросила, чтобы тот ее поцеловал. О, Марчелло отказать такой девушке, не мог. Он приблизил свои губы, чтобы поцеловать Диану. В это время лицо Эмиля потемнело от ярости. Он шагнул на танцпол и в одно мгновение оказался рядом с ними. Силой вырвал сестру из объятий бразильца и притянул к себе. Бешено вращая глазами, Эмиль обматерил друга по-португальски – на единственном иностранном языке, которым он владел в совершенстве. Марчелло с недоумением смотрел, то на Эмиля, то на Диану. Но Эмилю было плевать на всех и на все. У него чесались кулаки, но здравый смысл пришел вовремя!

— Проклятье! – зарычала Диана, высвободившись из рук Эмиля.

Он насмешливо скривил рот, повернувшись к ней. Она с трудом сдержалась, чтобы не влепить ему пощечину. Подобная ухмылка кого угодно могла привести в ярость, а Диану, так особенно!

— Ты что себе позволяешь?! – заорала она.

— Соблюдай дистанцию, сестренка, — прошипел он.

Вздернув подбородок, она прошипела в ответ:

— Не смей так делать больше никогда, ты слышишь меня? — она решительно повернулась к Марчелло и взяла его ладонь.

Эмиль схватил Диану за руку прежде, чем она успела вырваться.

— Диана, идем домой!

— Черта с два! – она оттолкнула брата от себя, да так сильно, что тот чуть не упал со сцены, — никуда я с тобой не пойду!!! – Марчелло растерялся, чувствуя себя виноватым в перепалке между сестрой и братом, и все же в любой момент он был готов вступиться за прекрасную Диану. — Ты мне не папенька, чтобы решать, когда мне идти домой! — дерзко прорычала сквозь зубы она, грозясь ударить брата.

Ласково улыбнувшись, Диана сказала Марчелло, — идем, солнце, прогуляемся по набережной. Марчелло засуетился, — а ты гаденыш, не смей за нами следить, понял?! – крикнула она через плечо, пригрозив брату кулаком.

Соблазнительно покачивая бедрами, Диана проследовала за Марчелло на выход. Марчелло смущенными глазами озирался по сторонам, ища поддержки в глазах своих земляков. Но те настороженно переглядывались и шептались, не понимая, из-за чего весь сыр-бор!

Домой Диана вернулась с восходом солнца. Всю ночь влюбленный в свою сестру брат не сомкнул глаз, дожидаясь ее в гостиной. В его жилах вскипала кровь всякий раз, когда он набирал ее номер, а ему в сотый раз отвечали: «абонент вне зоны действия сети» — последний раз, когда он снова набрал и услышал голос оператора, он разбил сотовый о стену. Эмиль был уверен, сестра специально отключила телефон, чтобы он не доставал ее звонками. Он злился на себя за то, что позволил сестре уйти с лучшим другом. В Марчелло он не сомневался, тот безобидный малый и пальцем не тронет малышку Диану… а вот этой девчонке палец в рот не клади! Она на все способна… Бог свидетель, как же тяжко у него на сердце этой душной ночью!

 

***

В школьном туалете для девочек происходила очередная расправа над Лизой. Три отмороженные девицы под предводительством Боржоми мстили однокласснице за тот позор, что недавно потерпели в грязных лужах. Шум перемены заглушил бы любые ее вопли. От сознания собственного бессилия голос исчез совсем. Лиза понимала, что надо сопротивляться, бороться, но… не могла…

Жестоко расправившись с Лизой, девицы друг за дружкой почти бегом выскочили из туалета, довольно хохоча. Растрепанная, заплаканная, в облаке жутких миазмов Лиза тоже вышла оттуда, пошатываясь от унижений и головокружения. Ребята, мимо которых она шла, быстро отходили в сторону, кривясь и морщась. Лиза не замечала, как по щекам у нее бегут слезы. Она двигалась как сомнамбула, держа в голове единственную мысль: «немедленно утопиться, повеситься, броситься под колеса, лишь бы избавиться раз и навсегда от позора!». На выходе из школы она едва не сбила с ног Диану.

— Смотри, куда идешь!

Зловонный запах тут же ударил в нос, и Диана помахала ладошкой перед лицом.

— Кто навалял?! Фу, какой отвратительный запах! Эй, — до нее дошло, кто сейчас прошел мимо, и мелькнула догадка, что бедную девицу снова обидели, — эй, как там тебя… Лиза!

Та не останавливалась и вообще никак не реагировала на окрики. Диана догнала ее на крыльце и резко развернула к себе.

— Боже, Лизонька, что с тобой?! Что произошло?

Искреннее участие в голосе Дианы, изумленно-распахнутые глаза, в которых не было пренебрежения или отвращения, только глубокое желание помочь, — это сломило плотину, слезы уже не текли ручейками, а хлынули горной рекой. Лиза закрыла лицо руками. Диана пыталась узнать, в чем дело, задавала вопросы, строила разные версии. Толпа любопытных вокруг росла, хотя запах стоял невыносимый.

— Пойдем-ка, — решительно сказала Диана, приобнимая Лизу за плечи.

— Ку-куда? – затряслась она еще сильней.

— К директору, вот куда! Надо разобраться!

— Не… не надо! Я никуда не пойду!

— Как она может с ней обниматься, от нее ведь так дерьмом разит?! – прошептал кто-то в толпе.

— …Во-во… с ума сойти! – доносилось из толпы.

Лиза разразилась потоком новых рыданий, Диана обвела присутствующих негодующим взглядом.

— Лучше бы платок подали умники!

Тут подоспел Эмиль, он протянул сестре носовой платок, и тут же отпрыгнул назад, косясь на Диану сочувственно и печально.

— Ну, пошли, — подтолкнула она Лизу.

По дороге допрос с пристрастием продолжался. Лиза вынуждена была назвать тех, кто издевался над ней в туалете. Догадки Дианы оказались верны, она удовлетворенно кивала.

— У Михал Михалыча как раз урок в их классе. Подожди-ка.

Оставив Лизу, Диана ногой толкнула дверь в кабинет.

— В чем де… — начал, было, директор и осекся, будто подавившись, он почувствовал, как желудок прилип к ребрам. Пока директор откашливался, рыжая бестия, сверкая глазами, подскочила к Боржоми, сидевшей за первой партой. Учебник несколько раз опустился на голову девушки, прежде чем она сообразила, что пора спасаться бегством. Диана не дала ей такой возможности, подставив подножку. Весь класс заворожено притих, ошеломленные ребята, как и Михал Михалыч, не двигались с места. Боржоми попыталась подняться с пола, Диана помогла ей, схватив за волосы. Когда та оказалась стоявшей на коленях, Диана принялась бить ее лицом об свое колено. Это у нее здорово получалось! Как в крутом боевике! Окровавленную физиономию было хорошо видно всем. От этого зрелища Рита упала в обморок, а Анна бросилась наконец-то на помощь подруге. Не тратя лишних слов и не делая лишних движений, Диана профессионально уронила Анну броском через бедро, так что та въехала носом в угол учительского стола. Директор вышел из комы, завопив хриплым голосом:

— Прекратить! Немедля! Сегал, вы меня слышите?!

Диана и не подумала, швыряя чей-то рюкзак в лицо Барановой. Михаил Михайлович бросился разнимать девочек, но, получив ногой в пах, резко передумал. Кто-то догадался позвать охрану. Вечно дремлющий омоновец оказался в кабинете спустя лишь несколько минут. Это были незабываемые мгновения для компании Боржоми! Боец попытался оттащить от них Диану, но она дралась, словно разъяренная пантера. Охраннику пришлось скрутить ее, заломив руки за спину.

— Убери от меня лапищи!

— Стой спокойно, и уберу!

— Спокойно?! У тебя спокойствия на всех хватает, осел! В школе хрен знает че твориться, а ты ни ухом, ни рылом! Сидишь тут, яйца мнешь, да штаны протираешь! На кой черт тебе вообще зарплату дают?!

— Сегал! – раздался возмущенный вопль директора. – Прекрати сейчас же так разговаривать!

— А что, неправду говорю?!

Директор обмахивался платком, пытаясь самого себя привести в чувство. Махнул охраннику, будто прощаясь.

— Немедля! Всех в мой кабинет! Будем разбираться!

— Чего разбираться, Михалыч! – бушевала Диана, пытаясь вырваться из рук охранника. – Вы ничего не делаете! А эти суки, — последовал пинок под зад Боржоми, — как издевались над слабыми и беззащитными, так и издеваются, — последовал кивок в сторону двери, где стояла Лизавета.

Директор и подтянувшиеся на шум скандала педагоги очумело переводили взгляды с Дианы на ее поверженных одноклассниц.

Позже в кабинете директора Лиза робко рассказывала, что случилось. Баранова, ухмыляясь, отводила глаза, Анна жалась в угол, опасаясь Дианы, Рита с мертвенно-бледным лицом нюхала ватку с нашатырным спиртом, а учителя качали головами и цокали языками. Затем, оставив учениц под охраной омоновца и физрука, педагогический состав удалился на совещание и, через некоторое время, был объявлен результат: исключить из школы Диану Сегал и Марину Баранову за то, что они ведут себя неадекватно, вызывающе дерзко и неуважительно по отношению к другим. Услышав приговор, учащиеся старших классов принялись так громко возмущаться, что директор испугался бунта. Подумав еще немного, учителя оправдали и Диану, и Баранову, взяв с них честное слово, не проявлять в будущем таких агрессивных мер по отношению друг к другу, а обращаться напрямую к директору.

— Обещать ничего не стану, — сразу заявила Диана, пока эта дрянь… – она ткнула пальцем в Боржоми. — …Эта! – ткнула пальцем в Анну, — … и эта! – в Риту, — не будут исключены из школы, а покуда они будут здесь ошиваться, я вынуждена быть всегда начеку, имейте это в виду!!! – высказалась она и, набросив на плечи свою джинсовую курточку, покинула кабинет директора с высоко поднятой головой. Дерзкую Диану никто не стал удерживать.

 

Шло время, и страсти стихали понемногу. Во всяком случае, так думала Диана. Она научилась справляться с тем непонятным чувством, которое испытывала к брату. Нет, не подавлять его, а просто жить с ним, смириться и жить. По правде говоря, это все же мало походило на любовь. Страсть, быть может. Влечение тела, властный зов плоти… да, и только. Диана была сильной – сильной именно духом! – и хотя эта борьба с самой собой выматывала ее, она выигрывала сражение за сражением. Ей помогла эта странная история с документами – размышления об истинном положении вещей в их семье отвлекали настолько, что ни на что другое буквально не оставалось сил. Сейчас отец был дома, и проверить подлинность документов, затеять собственное расследование не представлялось возможным. Но Диана решила, что при первом, же удобном случае она разберется с этим.

В школу она приехала к третьему уроку, и все равно умудрилась немного опоздать – на физкультуру уже все переоделись, в раздевалке царила тишина. Диана достала пакет со спортивным костюмом, купленным по дороге в школу, и стала переодеваться. Она была в одних трусиках, когда вдруг кто-то обхватил ее со спины – крепко и нежно одновременно. Страстный и жаркий шепот перебил на взлете ее крик:

— Привет, малышка… — он сгреб ее в охапку, коснувшись губами мочки ее уха.

Диана шумно сглотнула. В висках словно заколотил молот, по всему телу растекся медовый жар – сладкий и горячий. Миг. Всего лишь мгновение. Его губы пробежались по изгибу шеи. Потом по подбородку, и прямо ей в губы. Диана не имела на это право, она должна была взять себя в руки и она это сделала.

— Отпусти меня, Эмиль, – решительно потребовала Диана, изо всех сил пытаясь контролировать свое дыхание. Ее сердце так сильно колотилось, что казалось, ребра вибрировали. – Зачем ты пришел?!

— Поздороваться с тобой, милая, — перебирая пальцами ее волосы, шептал он, прерывисто дыша, — я соскучился, увидел на парковке твою тачку и сбежал с поля, как мальчишка.

Диана осторожно выскользнула из его объятий. Обижать брата она не хотела, но продолжать дарить ему надежду – чересчур опрометчиво.

— Послушай, Эмиль… — запинаясь, начала она говорить, озираясь по сторонам.

Выражение его лица заставило ее замолчать. Эмиль смотрел на ее грудь, словно зачарованный, пуская слюни от возбуждения. Диана взвизгнула, догадавшись, наконец, прикрыть обнаженную грудь рукой.

— Болван! Врываешься! Обнимаешься! Черт-те что!

Она тараторила, а сама искала футболку, и от злости все никак не могла найти, хватаясь то за кроссовки, то за носки.

— Тьфу ты!

— Ди, милая, успокойся, — произнес Эмиль пересохшим голосом, — все хорошо, я только хотел …

— Что ты хотел, Эмиль?! – строго спросила она, резко обернувшись к нему лицом.

— Я хотел сказать… — заключив ее лицо в ладони, Эмиль заглянул в ее бездонные глаза. – Сказать, что я люблю тебя больше жизни!

— О, боже! Эмиль! Зачем ты так со мной? — она закрыла лицо руками.

Диана не знала, кричать ли от досады, стонать ли от жалости. Вселенская тоска его взгляда, казалось, сейчас потопит их обоих. Немного погодя, Диана обхватила брата за бока и лбом прижалась к его груди, качая головой, будто не веря самой себя. Эмиль нежно гладил ее шелковистые волосы. Диана не понимала, что с ней творится, а он все говорил и говорил, признавался ей в любви.

— Диана, на всем свете нет милее, нет дороже тебя. Ты любовь моя. Мне так тяжело без тебя. Родная, скажи, скажи, для чего мне жить, если я не могу быть с тобой? – в печальных глазах Эмиля застыл этот режущий слух вопрос. – Лучше подохнуть, чем так мучиться.

Голова шла кругом. От прикосновений брата трепетало все тело. Она ведь все решила! Разложила по полочкам – это брат, это табу, это должно пройти и пройдет! Но снова и снова игра с огнем завораживала ее, притягивала и манила. Она сама была этим огоньком, влекущим несчастного мотылька, который летит на свет и вот-вот обожжет себе крылья… Пусть! Пусть! Лучше вспыхнуть и сгореть в раз, как мотылек, чем тлеть долго и безрадостно.

Она подняла голову, открывшись для поцелуя, словно цветок на рассвете. Эмиль задрожал и приблизил свои губы – властно поцеловал. Оба не слышали, как скрипнула дверь в раздевалку. Анна – их одноклассница – зашла переодеться, но почти сразу передумала, сообразив, что найдется занятие поинтересней. Девушка решила попробовать себя в роли папарацци. Замерев за углом, она достала мобильный телефон и настроила камеру. Конечно, качество съемки оставляло желать лучшего, и ракурс был выбран не слишком удачным, и слова не всегда можно было разобрать. Но – смысл происходящего был очевидным. Сестра и брат зажимались в раздевалке. Причем детали этой душераздирающей сцены убивали наповал – сестра была полуголой, а брат отчетливо признавался в любви, насильно домогался ее, сетуя на судьбу за то, что она сотворила с ними! Резкий перезвон школьного звонка словно ударил током обоих. Диана отскочила от Эмиля, прикрывая рукой грудь. Папарацци, дрожа от нетерпения, спешила поделиться сногсшибательной новостью, выскочила в коридор. Ей показалось недостаточным просто продемонстрировать «кино» одноклассникам.

На следующий день видео гуляло по просторам интернета! Видео было размещено также и на школьном портале, на котором частенько зависали учащиеся, ища нужную информацию на сайте. Диана поначалу не заметила ничего подозрительного. На нее и раньше тыкали пальцем, пораженные экстравагантным костюмом или прической. Ей и раньше отпускали вслед ехидные шуточки, которые она снисходительно оставляла без внимания. Так королевы проходят мимо шутов и паяцев. Но на этот раз любопытные, осуждающие, насмешливые взгляды просто прожигали насквозь. Диана отловила самого нахального пацаненка, тыкающего в нее пальцем.

— Ты что-то имеешь мне сказать? – прищурилась она, держа его за лацканы школьного пиджачка.

Мальчуган смело дернул плечами, освобождаясь, и потряс в воздухе сотовым:

— Во! Тут и говорить нечего!

— Ты о чем, козявка? – не на шутку напряглась Диана.

Тот отскочил, будто кузнечик, подальше. Крикнул, явно подражая кому-то:

— Ну, настоящая порнозвезда!

— Что?! – опешила Диана. — Что ты сказал, мелюзга? А ну-ка пойди сюда…

Диана смущенно огляделась, прикидывая, чем бы пульнуть в обнаглевшего малявку. В толпе таких же мелких пацанов уловила шелест:

— Это она, точно она! Да, я вам говорю это она… Диана Сегал!

— Да в чем дело, блин?! – в ее глазах появилось затравленное выражение, а в голосе звучала паника. – Что происходит, мне кто-нибудь может объяснить?

Разозлившись окончательно, она поймала еще одного за шкирку и бесцеремонно отняла мобильник, в который малявка пялился с таким интересом.

Диана не сразу узнала на экране себя. И даже не сразу сообразила, с кем это она. А сообразив, стала яростно жать на кнопки.

— Где ты это взял?! – спросила Диана хозяина телефона, предварительно уничтожив запись.

— На школьном сайте, – незамедлительно ответил школяр, усмехаясь.

— О, господи, — простонала она, осознав масштабы катастрофы, — этого только мне не хватало!

Стыд, отвращение, чувство вины – все смешалось в голове, и этой вязкой кашей будто залепило разум. Диана никак не могла сосредоточиться и понять, как решать проблему. Хотелось немедленно придушить Эмиля. А самой выпить чашечку цианистого калия. Нет, нет, нет, прежде всего четвертовать того ублюдка, который вчера оказался вместе с ними в раздевалке! Вот как! Она зашла в класс, и разом смолкли разговоры. Насмешливые взгляды одноклассников вместо приветствия обрушились на нее, будто снежная лавина. Диана гордо вскинула голову. «Шестерка» Анна в окружении одноклассниц разглядывала Диану особенно интенсивно, шепчась и посмеиваясь. Когда очередной взрыв хохота сотряс их телеса, Диана не выдержала и подошла к ним.

— Что смешного?

— Ничего! – кривясь промямлила одна из девиц.

— Смех без причины признак слабоумия, в курсе?

— А секс с родным братом признак чего?! – парировала Анна.

Глаза Дианы вспыхнули. Лишь мгновение понадобилось ей, чтобы оценить победный блеск в глазах ехидной одноклассницы, сложить воедино детали и подробности.

— Так это была ты, дрянь такая?! Как я сразу не догадалась?..

Она набросилась на Анну, повалила ее на парту и принялась мутузить кулаками. Боржоми от неожиданности только шлепала губами. В классе поднялся гвалт. Кто-то из мальчишек предлагал делать ставки, другие вопили, что надо остановить драку, третьи подзуживали сцепившихся девчонок «Ату ее, Ди-Ди, ату!». Анна справилась с эффектом неожиданности и отбивалась вполне резво, Диана же расходилась все сильней, — словно мельница, работала кулаками и ногами. Никому неохота было подставляться и разнимать бешено орущих, озверевших девчонок. Боржоми боялась встревать в драку, придя в себя, побежала за помощью к учителям, она понимала, что вмешиваться бесполезно. Диана тем временем вырвала у одноклассницы Анны внушительный клок волос и разорвала в клочья новую блузку. На подмогу Анне пришли одноклассники и с трудом развели девчат по разные стороны.

— Ты мне за это еще ответишь! — сквозь зубы шипела Анна, как ядовитая змея, со слезами на глазах отступая, ее трясло неимоверно.

— Да пошла ты, — парировала Диана, — кикимора болотная! Корчишь тут из себя чиксу гламурную! Тоже мне нашлась тут цаца, ни рожи, ни кожи, а все туда же! Имей в виду, посмеешь строить козни против меня либо репутацию мою подсерать, я тебя найду, и тогда пеняй на себя! Пощады тебе не будет! А теперь, вали, давай! Пошла вон из класса!

Учителя вместе с директором школы, подоспевшие на выручку и готовые любыми действиями прекратить безобразие, замерли в дверях. Только головы торчали, словно театр марионеток. И рты у голов были открыты, а глаза навыкате от изумления. Кое-как марионетки пришли в себя и даже стали делать какие-то замечания, отдавать распоряжения. Но их никто не слушал. Диана торопливо подорвалась, видя, что Анна не собирается покидать класс, схватила ее за шею и вытолкала в проем коридора.

— Вот и все, театр окончен! — захлопала в ладоши Диана. — Теперь можем начинать урок, — разрешила она, усаживаясь за свою парту…

 

…Вернувшись из школы, Диана бегом преодолела двор, шарахнула входной дверью и, взлетев по лестнице, укрылась в своей комнате. Наконец-то она одна! Не хотелось никого видеть и слышать, все внутри клокотало от ярости! Даже недавняя стычка с Боржоми и очередная собственная победа в словесном поединке не принесли особой радости. Достали все до чертиков! И эта история с видеозаписью просто добила – как будто мало ей завистников! Сплетни теперь возросли просто до немыслимых размеров. Казалось, по всем школьным закоулкам только и шепчутся о них с Эмилем, придумывая невероятные подробности и смакуя детали. При мысли об этом Диана начинало подташнивать. Скорее бы закончить школу и никогда не видеть больше мерзопакостных физиономий сплетниц и лживых сочувствующих улыбочек! От злости она не сразу заметила, какой кавардак творится в комнате. А когда обвела взглядом свое жилище, ярость возросла в десятки раз. Занавески порваны, учебники разбросаны, и всюду валяются вырванные страницы, вся косметика выпотрошена… а на постели… черт подери! – кучка дерьма!

Диана замерла на секунду, а потом рванула прочь из спальни, на поиски виновника. Ну, сейчас он у нее попляшет! Сейчас она как следует оторвется, по полной программе! Выместит свой гнев на этом маленьком засранце! Преступник нашелся, где и ожидала Диана – в комнате хозяина – Йоника. Как ни в чем не бывало, замечательной красоты котяра сидел на кушетке и вылизывал роскошную шерстку. При виде девушки он как-то по-человечески съежился, будто понимая, зачем она явилась.

— Ну, привет, Красавчик, — произнесла она голосом, не сулившим коту ничего хорошего.

Справедливости ради надо заметить, что Диана много раз пыталась подружиться с любимчиком брата. Йоник повсюду таскал животину с собой, выкормил его сам молочком из бутылочки, нянчился с ним, будто с малым дитем. Кот отвечал ему тем же, ластясь к хозяину и выполняя нехитрые трюки – прыгал на колени по зову, коротко мявкал на команду «голос». Был и вправду смышлен, но отчего-то невзлюбил Диану. При любом удобном случае Красавчик норовил проникнуть в ее комнату и напакостить! Если же Диана оставляла в гостиной сумку, то могла распрощаться с ее содержимом – кот грыз косметику, закатывал глубоко под диван или кресла ключи, портил тетради.

Диана пыталась наладить отношения, подкармливая Красавчика вкусным и норовя почесать ему за ушком. Но тот, принимая подарки, оставался шкодой. Сегодня ему не повезло. Диана была слишком зла, чтобы спускать подобное с рук. Точнее, с лап! Подхватив кота, она зашла в ванную к брату, взяла машинку для стрижки и, крепко спеленав хулигана, чтобы не царапался, аккуратно его побрила, оставив только «шапку» на голове и «сапожки» на лапах.

— Теперь ты не Красавчик, — удовлетворенно проговорила Диана, выпуская кота на свободу, — теперь ты настоящий уродец.

Тот несмело мяукнул, словно понимал, о чем речь.

Диана вышла, навела порядок в комнате, а когда вернулся Йоник, направилась посмотреть его реакцию. Она тихонько встала у двери, не выдавая себя. Выражение лица у брата было непередаваемым. Ужас, жалость, понимание – все смешалось в его глазах. Он наверняка догадывался, кто проделал такое с его любимцем, и понимал, за что.

— Эх ты, бедняга, — проговорил Йоник, гладя на лысое тельце.

Диана отошла от двери со смешанными чувствами. Конечно, кот – безобразник и исчадие ада! И так не вовремя подвернулся ей под горячую руку сегодня. Но в глазах брата стояли самые настоящие слезы, и Диане было жаль его. Йоник любил своего питомца, и сейчас страдал, наверное, еще больше кота. Пожалуй, ей было даже стыдно за содеянное. Брат ничего не сказал ей, когда они встретились за ужином. Диана решительно поднялась из-за стола, почти ничего не съев. Она знала, что должна как-то исправить ситуацию и думала, как поступить. Девушка направилась в спальню брата, подманила кота – это стоило ей больших трудов! – и измерила его. После чего она поехала в самое крутое ателье города и заказала шубку из соболиного меха для любимца брата. Вечером Диана нашла Йоника валяющимся в обнимку с котярой перед телевизором.

— Извини меня, братишка, — выговорила она, заходя в комнату.

При звуке ее голоса бедное животное дернулось и хотело смыться подальше, но Йоник обхватил любимчика покрепче:

— Не бойся, Красавчик, видишь, Диана все поняла и больше тебя не обидит!

Он улыбнулся сестре.

— Все нормально, Ди. Не бери в голову…

— Ты простишь меня?

— Не вопрос, Ди! – убедительно ответил Йоник поднимаясь.

— Знаешь, братишка, а давай устроим сегодня вечеринку на пляже?

— В качестве перемирия? – хитро подмигнул он и заключил сестру в крепкие объятия.

— И для поднятия настроения!

Так они и сделали – закатили грандиозную вечеринку прямо на берегу моря. Весь вечер гремела из мощных колонок зажигательная музыка, народ танцевал, веселился до упада. Когда совсем стемнело, разожгли громадный – до небес! – костер.

Диана сидела на песке, задумчиво переводя взгляд с пламени на далекие звезды, слушала шум волн. Обняв себя за колени, она думала о том, что в этот момент делает ее кумир. Ее сердце, душа рвались сквозь время и пространство – к нему. Она мечтала увидеть его, хотя бы раз… обнять его… прижаться крепко-крепко … или хотя бы подержать за руку. Только бог знает, как сильно желала Диана встречи с Майклом Джексоном и как сильно она хотела подружиться со своим кумиром, и стать ему самым лучшим и преданным из друзей!

 

***

Мелкий дождь начал моросить до того, как она появилась на школьном крыльце. Внутри у нее все дрожало от страха и отвращения, но Диана знала, что показывать этого нельзя. Ее окружала толпа обкуренных, злобных мужиков крепкого телосложения. Им плевать, что она – девушка, что она – красива, молода, хочет жить, что у нее есть деньги, которые можно взять и отнять, и не брать на душу другой грех – более тяжкий. В глазах этих скотов было только одно – готовность наброситься. Так смотрят на добычу дикие звери.

Вот так среди белого дня на школьном дворе – и попасть в лапы хищникам! Бред, пронеслось в голове у Дианы. Она осторожно осмотрелась. Ну, конечно, они не посмеют ничего сделать! Тут полно народу! Вон первоклашки скачут, вот курит типец из параллельного класса, а сейчас и ее одноклассники выйдут. Так что отморозкам Нагая ничего не светит! Расплата пришла! И, несмотря на все рассуждения о белом дне и о толпе народа возле школы, Диане стало как-то даже немного жутковато. Страх приковал ее к тротуару, она не в состоянии была шелохнуться. Крепкие парни с перекошенными от злости лицами приближались, все теснее обступая ее. Позвать на помощь? Пробить круг, боднув головой первого попавшегося?

— Замрите, — раздался вдруг знакомый бас, прервав ее сомнения.

Толпу рассекло, как морскую волну мощным носом трансатлантического лайнера. Диана увидела Нагая, того самого – противного и надменного.

— Что, не ожидала? Думала, твои художества останутся безнаказанными?

Он насмешливо погрозил ей пальцем. Чуть не перед самым носом. Диане волей-неволей пришлось отшатнуться.

Нагай подхватил ее, огромной лапищей обняв за талию.

— Не прикасайся ко мне! – прошипела она.

— Ах ты, киска. Кис-кис, кис-кис — потешался он, протянув другую руку к лицу девушки.

Диана укусила его за палец, одновременно коленкой ударяя в пах. Нагай успел увернуться, иначе ей пришлось бы худо. Покушение на мужское достоинство любого превращает в Годзиллу и Терминатора, вместе взятых.

Толпа его прихвостней угрожающе зарычала. Кольцо вокруг Дианы сжималось. Один из нагайцев выдернул из кармана руку, в которой сверкнуло лезвие складного ножика. Взмах руки и в считанные секунды острие распороло ей рукав блузки, но тело осталось невредимым. Нагай жестом остановил своих стервятников, отгородив Диану собой от них.

— Дикая кошка, — проговорил он, потрясая укушенным пальцем. — Что ты себе позволяешь? Ты хоть понимаешь, с кем имеешь дело?!

— Я дел с чмошниками не имею, — огрызнулась она. — Убирайтесь вон!

— Я бы на твоем месте так не геройствовал!

С каждым словом губы Нагая сужались, превращаясь в тонкую угрожающую нить. Однако в глубине его глаз плескался довольный смех. Смелые люди всегда ему нравились. Особенно девушки. Особенно такие красавицы, как эта. Впрочем, Нагай не встречал похожих на нее, вот что главное! А она его заводила и притягивала одновременно, в ней он видел что-то необычное и таинственное, загадочное и нечто невообразимое!

Зная босса и четко улавливая его настроение, один из парней подошел и прошептал Нагаю что-то. Тот ухмыльнулся, кивнул, не сводя глаз с Дианы. Она настороженно ждала. Она ждала с той самой ночи, когда нанесла Нагаю первый визит. Ждала расправы, зная, что он не спустит подобное с рук. И вот, кажется, дождалась.

— Говорят, ты гонщица заядлая…. Любишь гонки? Отвечай же, не тяни резину!

Диана равнодушно пожала плечами, не улавливая связи.

— Ну, люблю, и что?

— Предлагаю пари.

— Да иди ты!

— Послушай вначале, что я тебе скажу, малышка Ди. Если выиграешь – я обещаю, что мои люди больше и пальцем не тронут никого из твоего окружения. А проиграешь…

— Согласна, — быстро ответила Диана, не сомневаясь в своей победе. – Где и когда?!

Но Нагаю хотелось произнести вслух все условия сделки.

— Если ты проиграешь, будешь моей… мм…

Он сладко облизнулся, наслаждаясь замешательством изумрудных глаз.

— Моей наложницей!

Как припечатал он. Но Диана оставила за собой последнее слово, развернувшись уже на ходу.

— Это мы еще посмотрим!

Спустя несколько часов на Мамайке собрался блатной народ. Музыкальные колонки содрогались, а тусовщики дрожали в предвкушении незабываемого зрелища. Диана на своей «феррари» въехала на площадку, когда ее братья уже были там. Амир и Йоник, как, впрочем, и всегда были против участия Дианы в гонках. Категорически! А влюбленный в Диану Эмиль успел поведать репортерам, чем и зачем собирается заниматься его знаменитая городу сестренка. Завтрашние газеты будут пестреть заголовками типа «Юное создание бросило вызов самому Дьяволу!».

— Возьми мою бэху, — убеждал Диану Йоник, но девушка не хотела менять свою машину на «БМВ». Однако Алекс убедил ее. У него был «порше», на таком же автомобиле Нагай собирался участвовать в гонках, и Диана, недолго думая, решила, что это справедливо – одинаковые тачки имеют равные шансы. Поблагодарив Алекса, она получила в ответ дружеский поцелуй в щеку и ключи от автомобиля.

— Хорошая девочка! – подмигнул ей Алекс.

Пока Диана шла к машине, сотни глаз провожали ее. С развивающимися на ветру волосами, в черном кожаном костюме, красных ботфортах и красных ажурных перчатках, она смотрелась очень эпатажно. Диана умела носить свою красоту и преподносить ее каждый раз по-новому. Братья с гордостью переглядывались. Нагай, заметив ее, присвистнул, вылез из машины и подошел к автомобилю, за руль, которого села Диана. Он чуть не по пояс влез в открытое окно.

— Куколка, ты великолепна! Знаешь, с того дня, как ты навестила меня, я жду не дождусь, когда ты вновь вернешься!

Диана искоса на него посмотрела, не сказав ни слова.

Он послал ей воздушный поцелуй и добавил:

— Жду не дождусь встретиться с тобой в моей постели!

Из его глаз сочилось столь откровенное, столь мощное желание, что Диана отвернулась, брезгливо скривившись.

— Не дождешься!

— Это мы еще посмотрим! – гоготнул он.

Посмеиваясь, Нагай отошел к своим отморозкам, которые набыченно наблюдали за Дианой и ее братьями, толкавшимися поблизости.

Машины поравнялись у стартовой площадки, замерли. Нетерпеливо, дикими жеребцами, всхрапывали моторы. Диана сосредоточенно смотрела перед собой, настраиваясь на гонку. Вдруг передняя пассажирская дверца открылась, и Диана увидела Эмиля. Он быстро юркнул на сиденье рядом и, как ни в чем не бывало, пристегнул ремень.

— Ты что тут делаешь? – оторопела Диана.

— Сижу, вот что! Гонки — опасная штука, и я решил, что всегда теперь буду делить эту опасность с тобой.

Эмиль говорил одновременно, как капризный ребенок, привыкший получать свое, и как мужчина, твердо уверенный в том, чего он хочет.

Диана возмущенно пнула его в бок.

— Да ты что?! Вали отсюда!

Она «завелась» с пол-оборота!

— Ты что, оглох?! Я кому говорю?!

— Никуда я не пойду. Мы едем вместе. Или никто не едет!

Внезапно Эмиль сменил тон на плаксиво-жалостливый, и лепетал без остановки:

— Ну, пожалуйста, не прогоняй меня, я буду молчать, я не стану мешать тебе, я просто люблю тебя и хочу тебя защитить, и все время быть с тобой. Ну же, не злись, милая…

Диану передернуло. Чувствуя, как в голове что-то лопается от этих стонов, Диана ладонью закрыла ему рот и помотала головой. Мол, хватит болтовни! Но брат не послушал ее, взял в ладони ее пальцы, ласково пожал. Звук выстрела раздался одновременно с очередной тирадой Эмиля. На счет «три» моторы заглушили его любовную песнь, а через миг Диана так разогналась, что Эмилю больше и не хотелось разговаривать. Он увидел, что Нагай опережает их, хлопнул с досадой по колену. А Диана, сжав руль, неслась вперед. Некогда тратить время на эмоции! Это самое бесполезное занятия в мире! Жить здесь и сейчас – вот кайф! И снова движение, скорость, азарт будто вливались в кровь живой водой, наполняли каждую клеточку, придавали смысл каждому мгновению.

— Ура! – завопил Эмиль.

Диана обошла Нагая, до финиша оставалось несколько сотен метров.

Между тем старшие братья обнаружили отсутствие Эмиля.

— Он хотел ехать с Дианой, — припомнил Амир.

— Вот гаденыш, — покачал головой Йоник.

Хотя между ними с Дианой произошло объяснение, и она коротко и внятно дала понять, что отношения с Эмилем – чисто братские, и тот поцелуй ничего не означал, Йоника все же напрягало их общение, Эмилю он так и не доверял.

Он трясся от страха за сестру и от раздражения на младшего брата, а в кармане у него задрожал сотовый, — сплошная вибрация!

— Смотри!

Йоник показал Амиру экран телефона, на котором высветилась надпись «отец».

— Ну и что? Ответь же ему!

— Да? А если он спросит, где Дыня, что ему ответить?

— Придумай что-нибудь! Спать легла… душ принимает…

Йоник послушался.

— Да, пап. Привет. Да все отлично. Мы дома. Что делаем? Так, это… спать собираемся. Какой шум? Нет, ничего не шумит…. А, так связь не очень, видимо… Ах, крики… — мямлил Йоник, — это… это просто шум…

Йоник умоляюще смотрел на Амира, потрясал руками и подпрыгивал на месте. Брат сжалился и подсказал:

— Телевизор! Баскетбол!

— По телеку баскетбол смотрим, пап! – Йоник утер выступивший пот со лба. – Да, пап, как раз напряженный момент. Диана? А что Диана? Она спит давно. Да, она теперь рано ложится. У нашей принцессы завтра контрольная работа по алгебре! Почему это странный голос? Нет, со мной все в порядке. Да нет, я не обкурился, с чего ты взял? Все пучком, отец! Расслабься! Просто устал немного. Значит, послезавтра прилетаешь? О кей, без проблем, встретим тебя в аэропорту с Амирчиком. Пока-пока.

Йоник отключил телефон, вздохнул с облегчением и пихнул брата в бок. Амир больше не сдерживался, захохотал в голос.

— Совсем не умеешь врать, братишка! – отсмеявшись, заявил он.

— Думаешь, он мне не поверил?

В это время Адам, отец семейства и по всем документам человек достойный и респектабельный, сидел в лучшем казино Лос-Анджелеса, попивая коньяк, жуя сигару и обнимая шикарную даму. Крупье, почтительно кланяясь, объявил:

— Ставки сделаны, господа.

Прожигатель жизни, отъявленный ловелас и Казанова, удачливый игрок – Адам Сегал в этот момент, как и обычно, был уверен, что только он способен вести двойную жизнь и обманывать детей. А дети давно подросли и врали по-крупному. Его принцесса, любимица, его золотая девочка, вместо того чтобы почивать в своей теплой постельке, летела по широкой безлюдной улице. Ее соперник был близко, совсем близко, а через пару секунд вырвался вперед. Диана не уступала. Некоторое время они мчались в шахматном порядке, чередуясь. Впереди был овраг, дальше – поле и узкий мостик. Диане удалось вырваться вперед и держать значительную дистанцию. Но Нагай снова догнал ее, боковым зрением она видела его ухмыляющуюся физиономию. Она вытянула руку и показала средний палец, намеренно зля бандита. Ей это удалось! От злости Нагай совершенно перестал соображать. Он направил машину прямо на тачку Дианы, пытаясь выпихнуть ее на обочину. От удара Эмиль съежился и заорал что-то невразумительное. Диана тоже напряглась. Поведение Нагая не лезло ни в какие ворота! Сукин сын, что он себе позволяет?!

— Вот наглая рожа! – выругалась Диана. – Ну, мразь, щас ты у меня попляшешь!

Она снова оторвалась от него. Но после моста Нагай догнал ее.

— Диана, остановись! – незнакомым голосом завизжал Эмиль, когда машина содрогнулась от нового удара в бок.

Диана только на миг повернула голову, встретилась взглядом с глазами Нагая – в них сверкали молнии.

— Ага, урод, взбесился!

Она нажала на газ.

Эмиль затрясся в истерике, его охватила паника:

— Мы же убьемся! Не делай этого, Диана! Не надо! Остановись!

— Заткнись, Эмиль! – не сдержалась она.

— Он снова… он опять… Тормози! – с губ сорвался леденящий душу крик.

Эмиль как полоумный метался из стороны в сторону, Диана боялась, как бы он не выпрыгнул из машины на ходу или не учудил еще чего-нибудь. Она резко выбросила руку, попала брату по уху.

— Ты что?! – взвыл он.

— А ты?! Хватит ныть! Сиди смирно!

В этот миг снова раздался удар. Диана хладнокровно топтала газ, не уступая Нагаю ни сантиметра дороги. Эмиль поскуливал, как собачонка, свернувшись калачиком от страха. Тачка Нагая таранила автомобиль Дианы, будто взбесившийся носорог свою добычу. Но добыча ловко уходила прямо из-под носа!

— Выкуси, мразь! – со вкусом выговаривала Диана, окинув его уничтожающим взглядом, помохав средним пальцем. – Не видать тебе победы, как своих ушей! Тебе конец, сволочь!

Ее слова стали пророческими. Доли секунды ей хватило, и проницательная Диана успела уловить страх в глазах Нагая и уже нисколечко не сомневалась в своей победе. Сумасшедшая, она не мыслит свою жизнь без риска! До финиша оставалось десять метров. Девять. Диане удалось вырваться. Восемь. Обогнать! Семь. Оставить позади мерзавца! Шесть. Пять. В душе она уже ликовала! Обратный отсчет завершен. Финишная ленточка порвана. Диана – победитель. Эмиль вывалился из двери и тут же поделился с асфальтом своим недавним ужином. Где-то позади раздался страшный скрежет, но в это мгновение Диану ослепили вспышки фотоаппаратов, оглушили местные репортеры и восторженный рев зрителей. Восхищенная толпа окружила ее, будто ласковое море, понесла куда-то. В экстазе зрители не сразу сообразили, что второй участник гонок разбился. Машина Нагая немного раскачивалась, лежа на боку, а сам водитель бесчувственно замер, истекая кровью. Диана содрогнулась, увидев эту сцену, но когда прибывшие врачи «скорой» погрузили тело на носилки и обнадежили прихвостней нациста – «да живой, живой!», угрызения совести улетучились. Она победила! Это главное!

— Ой, Лизонька, а ты что тут делаешь?!

Опьяненная победой, Диана была ласкова, как никогда, и готова обняться со всем миром. Лизу она заметила в стороне от толпы зрителей. Та скромно теребила в руках свой огромный баул, служивший школьной сумкой.

— Пришла поболеть за тебя, как и все. Я видела тебя там, у школы, с этими…

Лиза вдруг всхлипнула.

— Я хотела помочь тебе, спасти тебя, как ты меня, но…

— Хватит ныть! – решительно оборвала Диана. – И запомни, меня не надо спасать! Лучше поехали, оторвемся! Отметим мою победу, а?

— Ну что ты! – испуганно подпрыгнула Лиза. – Куда я поеду? Как?!

Диана засмеялась и потащила девушку за собой. По дороге им встретились Амир с Йоником, которым, конечно же, непременно хотелось лично поздравить сестренку, но заодно и отчитать за рискованные фортели, что она выкидывала. Диана не вслушивалась, тащила Лизу вперед и на ходу объясняла братцам, что им некогда.

— Встретимся в клубе!

Диана сделала ручкой, усадила упирающуюся Лизу в машину и плавно тронула свою лошадку.

— Диана, что ты придумала? – робко пробормотала Лиза. – Я не могу с тобой поехать, я же… смотри…

Она развела руками – виновато и скорбно.

— Что – ты?! – нахмурилась Диана. – Инвалидка? Уродка? Ну же, отвечай! Нет? Так и помалкивай! Ноги, руки есть, остальное покупается!

Она рассуждала, как отец. Она привыкла к этому, с детства вкушающая мораль подобного рода – купить можно все! Весь мир у твоих ног, детка, — внушал отец. Ты – принцесса!

После победы у нее было благодушное настроение и хотелось, чтобы все радовались вместе с ней. А тут страдающая, закомплексованная Лиза! Чего она там стесняется? Юбки своей старомодной? Кофточки затрапезной? Вот умора!

Когда машина въехала во двор, Лиза наивно захлопала в ладоши:

— Какая красота, прямо как на картинке!

Она действительно видела такие дома только на страницах журналов или в рекламе по телевизору. На парковке перед особняком стояло несколько авто, Лиза не знала марок, но внешний лоск машин говорил сам за себя – девушка только восхищенно ахала.

— Ты здесь живешь? Это твои машины?

— Братьев. Я живу с отцом и с братьями, — уточнила Диана. – Ну, пойдем, не зависай.

Лиза чувствовала себя Золушкой. Понятно, конечно, что Диана вовсе не принц, но что-то от крестной – волшебной феи — Лиза в ней усмотрела. Умом девушка понимала, что сама Диана вряд ли приложила руку к этой роскоши, но все, же одноклассница казалась ей высшим существом, сказочным персонажем.

Спальня Дианы привела Лизавету в окончательный восторг. Особенно рисованная на стене картина с Майклом Джексоном.

— Ты фанатка Джексона? – осторожно поинтересовалась Лиза.

— О, да! Майкл – моя первая и, наверное, последняя любовь, — она с нежностью в глазах коснулась рукой его нарисованного лица. — …Ты даже и представить себе не можешь, как его музыка вдохновляет меня. С ним… вернее, с его фотографией, я делю все свои радости и невзгоды. Он повсюду со мной. Он как мой талисман. Знаешь, раньше я думала, что это не любовь, но теперь понимаю, что это не просто любовь, а первая наичистейшая любовь в моей жизни.

Лиза приподняла от удивления бровь.

— В школе поговаривают, что ты хотела взять фамилию Джексон, это правда?

Диана возмущенно посмотрела на Лизу.

— Бред какой! Зачем мне это?! – она снова перевела взгляд на картину. — Как же мне надоели эти сплетники!

Лиза буровила Диану своим проницательным взглядом.

— Ладно. Не злись ты так… И все-таки интересно, — она закатила глаза.

— Интересно что?

-Интересно, если бы ты встретилась с Майклом и … он вдруг предложил бы тебе выйти за него, ты бы согласилась?

Вопрос Лизы застал Диану врасплох! Ее бросило в краску. Облизнув губы, Диана застенчиво улыбнулась и потупила взор.

— Знаешь, Лизок, если бы это случилось, то я бы, наверное, была самой счастливой на свете! Но сомневаюсь, чтобы он позвал меня замуж, — она с грустью в глазах улыбнулась подруге, — для него я слишком молода, да и потом у него есть семья, дети. А вот жить с ним под одной крышей и заботиться о нем, делить с ним радости и невзгоды, быть всегда рядом, поддерживать его во всем я бы очень хотела! Знаешь, для меня Майкл — необыкновенный человек, самый замечательный. Он самый добрый, самый воспитанный, самый ласковый, самый милый, самый нежный, самый скромный, самый застенчивый, блин, он самый, самый, все его положительные качества я могу перечислять до бесконечности. Майкл так любит детей, природу, животных… У него щедрое сердце. Ну как его можно не любить?! Майклушечка – радость моя, солнце, луна! – в этот момент глаза Дианы светились необъятным счастьем. — Майкл покорил миллиарды людей своим талантом, своей уникальной музыкой, своими пластиками, своей притягательностью! Он поистине величайший человек на планете. Мое желание — чтобы он всегда был счастлив и никогда не грустил.

— Ты не ответила на мой вопрос, дорогая, – напомнила с легкой улыбочкой Лизавета. – Скажи просто, да или нет, – продолжала допытываться она. — Если бы он все-таки позвал тебя замуж, вышла бы за него?

— Так, все, хватит вопросов! – засуетилась Диана, на этот вопрос она не намерена была отвечать. — Идем! — схватив Лизавету за руку, увлекла за собой в другую комнату. Позолоченные двери в гардеробную распахнулись. И Лизавета ахнула от восторга! Это была мечта любой девушки. Воплощенная мечта! Целая комната, полная самых разнообразных нарядов. На стеклянных полках, словно в бутике, разложены майки и футболки, джинсы и свитеры, на вешалках пестрели сарафаны, платья, куртки, плащи и шубы. Хрустальная вертящаяся полочка уставлена обувью – кроссовками, босоножками, сапогами, туфельками.

— Ух, ты, — повторяла Лиза, прикладывая ладошки к щекам, — ух ты!

— Давай, выбирай! – предложила Диана.

— Только без обид, да? – предупредила она. – Ни в коем случае не придумывай, что я тебе с барского плеча скидываю ненужное барахло.

Лиза недоуменно смотрела на нее, не веря своей удаче.

— Ты? Мне? Хочешь сказать, что я могу выбрать что-то отсюда?!

— Лизонька, солнышко, только побыстрее, если мы хотим попасть в клуб. Или стоп, ты ведь наверняка хочешь принять душ, а? А еще лучше ванну… Ладно, выбирай, а я пока наберу тебе воду!

Лизе показалось кощунственной мысль о том, что хозяйка этой роскоши будет что-то делать специально для нее, бедной и забитой неудачницы. Но остановить Диану она не посмела. И спорить не стала, когда та потащила ее в ванную. Оставшись одна, Лиза скинула одежду и погрузилась в джакузи, полную пены и лепестков роз. Она вздрогнула испуганно, когда вдруг погас свет, но тут же расслабленно, тихонько рассмеялась – над головой раздвинулся потолок и замерцали маленькие звездочки на черном бархатном полотне, а на стенах вспыхнули старинные лампы в виде свечей. Сказка, да и только. Лиза едва удержалась, чтобы не ущипнуть себя, — проверить, сон это или происходит на самом деле. Когда она выбралась из ванны и обернулась приготовленным Дианой махровым полотенцем, кучка одежды бросилась в глаза. Ее одежды! Здесь она выглядела так же неуместно, нелепо и оскорбительно, как мусорный бак в царских палатах! Лиза схватила одежду в охапку и выскочила из ванной.

— Диана! Диана!

— Что ты кричишь? Иди переодеваться.

— Я не могу! Я пойду домой. Спасибо, но я…

— Опять стоны! – Диана закатила глаза, силком усадила Лизу на кровать. – Перестань бычиться, Лизок! Расслабься и получай удовольствие. Ты, кстати, сделала классный выбор!

Диана кивнула на платье цвета морской волны, которое отобрала Лизавета.

— Ты очень добрая, — пролепетала Лиза, — но это все не для меня, я не могу, и я должна идти!

Диана пристально посмотрела на нее. Девушка не играла, нет! Не притворялась скромницей, не хотела, чтобы ее уламывали. Она на самом деле считала себя недостойной этих нарядов и внимания, боялась сделать что-то не так, стремилась поскорее сбежать, вернуться в свою жизнь.

— А куда ты торопишься? – внезапно поинтересовалась Диана. – Кто тебя ждет?

— Бабушка, — улыбнулась доверчивая Лиза, — только бабулечка меня ждет!

Улыбка настолько преобразила ее лицо, что Диана смущенно закашлялась. Оказывается, Лизавета – красавица! Как странно, что никто никогда этого не замечал, как несправедливо, что за внешней коростой неурядиц, будничных хлопот, бедности на гране нищеты не видно истинной прелести, настоящей сути человека. И дело вовсе не в правильных чертах лица! Улыбка вспыхнула, словно лампочка, озарила человека изнутри.

Диана улыбнулась в ответ. И только. Как мало порой нужно, чтобы понять друг друга. Найти точки соприкосновения. Просто радоваться вместе. Лиза внезапно поняла, что дерзкие, даже грубоватые манеры Дианы скорее маска, чем сущность. Защитная реакция, как у самой Лизаветы – слезы. С этого мгновения словно рухнула невидимая преграда, разбилась и рассыпалась стеклянная стена предрассудков, разделявшая их.

Уже при полном параде, обе девушки встали у зеркала и несколько мгновений молчали, разглядывая друг друга. Полные противоположности, они, однако были чем-то похожи внешне. Только Диана выглядела ярче, острей, эффектней. А Лизавета словно сошла со страниц старинных фотоальбомов – изящная, тонкая, полная достоинства и изысканной простоты.

— Смотри, вон там косметика, — прервала молчание Диана, — рисуй лицо и спускайся, о’кей? Туфли и сумочку в тон я тебе приготовила. Жду в гостиной.

Диана деликатно оставила гостью одну, почувствовав, что Лиза в полном смятении от собственного отражения в зеркале. Когда она была готова и вышла из спальни, Диана в гостиной смотрела клип Майкла Джексона «Триллер», уютно устроившись на полу возле камина. Рядом примостился Эмиль. Стараясь не привлекать внимания вечно серьезного и вдумчивого Амира, который, развалившись на диване, сидел с газетой в руках, Эмиль нежно гладил Диану по волосам. Она уворачивалась и шипела, как кошка. Из столовой, что-то жуя на ходу, вошел Йоник, и в этот же момент сверху донесся сдавленный вскрик, а потом грохот. Все разом повернули головы. На ступеньках, неловко подогнув ногу, сидела Лизавета.

Она не привыкла ходить на высоких каблуках, и когда Йоник бросил случайный взгляд на лестницу и заинтересованно улыбнулся Лизавете, та окончательно сконфузилась, подвернула ногу и растянулась. Она готова была провалиться сквозь землю от стыда и даже не слышала, что ей кричит Диана. Через секунду рядом с собой Лиза увидела того самого парня, что разглядывал ее.

Йоник приобнял ее, помогая встать.

— Ты не ушиблась, милашка?

Никто никогда не называл ее милашкой прежде! Помидорный сок залил Лизины щеки и лоб. Смущенная, раскрасневшаяся, в полном смятении, она и не подозревала, насколько очаровательна сегодня. Йоник откровенно залюбовался ею, Амир разглядывал с доброжелательным интересом, Диана улыбалась торжествующе и заговорщицки. Только Эмиль с какой-то настороженностью поглядывал на гостью, переводя взгляд с нее на Диану. Одолев неловкость, Лиза спустилась в гостиную, опираясь на локоть Йоника. Диана познакомила ее с братьями, и вскоре дружная компания отправилась в клуб. По случаю победы Дианы в гонках здесь собралась куча ее поклонников, но и завистников тоже хватало. Среди прочих была пара девиц, которые ненавидели Диану, но зато обожали ее братца – Эмиля. Экстаз от музыки, танца, движений сотрясал Диану точно разряд электрошока, но еще сильней она сама заводила публику. Однако, закончив свое выступление и уходя со сцены, она заметила Эмиля в объятиях тех двух цыпочек, с которыми он откровенно зажимался на глазах толпы.

— Грязные сучки, — пробормотала вслух Диана, сама не ожидая от себя такой реакции.

Она оказалась в зале и была подхвачена толпой почитателей, которые наперебой хотели выразить восхищение, угостить шампанским, пригласить на танец. На некоторое время Диана потеряла Эмиля из вида. К тому же ей нужно было позаботиться о Лизе. Сначала Йоник вовсю опекал девушку, но теперь был его номер в шоу, и Лизавета потерянно в одиночестве зависала у барной стойки. Диана пробралась к ней, отвязавшись от парней.

— Скучаешь?

— Ой, Ди! – обрадовалась Лиза. – Ты так классно выступала, как звезда! Просто потрясающе!

На сердце Дианы стало тепло от этих простых, искренних слов. Женской благодарности она практически не знала в своей жизни. Девочки, девушки, женщины – словом, представительницы слабого пола — завидовали ей, в глаза могли восхищаться, а за спиной чаще всего обвиняли во всех смертных грехах, лишь бы принизить. Диана не верила в женскую дружбу, раз и навсегда уяснив, что женщины – по жизни все соперницы. А она сама была совершенством, значит, соперничать с ней невозможно! Вот они все и бесятся, думала Диана. Но Лиза-то не бесилась, не лицемерила, не пыталась влезть в душу и нагадить исподтишка! Она не вписывалась в привычные представления Дианы о женских особях. И это радовало. Диана всегда радовалась открытиям, даже маленьким. Они с Лизой молча, чокнулись, отсалютовали друг другу бокалами и выпили вина. Внезапно улыбка исчезла с лица Дианы. Девушка вновь увидела Эмиля.

— Ты что? – заметив напряженную гримасу подруги, спросила Лиза, и проследила за ее взглядом.

Эмиль двигался в такт музыке, а рядом извивались все те же две девахи. Он был великолепен в рассеянном свете неона – стройный, загорелый, с обнаженным торсом, завораживающе-плавными движениями, падающей на глаза задорной мальчишеской челкой. Маугли, которого хотелось немедленно приручить. Или проучить! Диана сердито отодвинула от себя бокал. По правде говоря, хотелось швырнуть им в стену, но она сдержалась. Еще не хватало, чтобы кто-то заподозрил о ее чувствах к нему! Она и сама толком не понимает своих чувств к этому эгоисту, и все-таки! Все решено! Они – брат и сестра! Уже столько негатива свалилось на нее из-за Эмиля, что пора взяться за ум, выбросить из головы любой намек на…

А на что, собственно? Занятая своими переживаниями, Диана не замечала, что Лиза смотрит на Эмиля примерно так же, как и сама она. Даже с большей нежностью. С откровенным желанием и восхищением. Было бы куда лучше, куда безопасней, если бы Диана проявила обычную проницательность. Все могло сложиться иначе, если бы она заметила, почуяла, догадалась. Но этого не случилось. Диана была поглощена в пучину собственных сомнений и страхов, сокровенных мечтаний и душевных терзаний. Она решительно поднялась.

— Пошли развлекаться! – потянула за собой Лизу.

Уверенно и красиво двигаясь, Диана оказалась рядом с братом. Словно в шутку, по-дружески стала обвивать его руками, то приближаясь, то удаляясь. У Эмиля мгновенно пересохло в горле. Он ее боготворил! Девицы отступили на задний план, словно растворяясь в тумане. Одна Диана была перед ним. Только Диана. Всегда – Диана! Его любимая! Любовь всей его жизни!!!

Он что-то шептал, зная, что она не услышит, но не в силах остановиться. Заметив движение его губ, Диана рассмеялась – победоносно, ликующе! Он принадлежит ей! Весь – от кончиков пальцев до этих манящих губ, вкус которых ей уже знаком и так привлекателен! Никто не смеет отнять его!

Напоминание о том, что они брат и сестра мелькнуло в голове и испарилось. Мысль о том, что ее ревность недостойна, нелепа и не имеет оправданий, пронеслась и пропала. Догадка о том, что это все лишь игра с ее стороны – игра кошки с мышонком – пронзила Диану и заставила болезненно поморщиться.

— Что? – Эмиль подхватил ее. – Тебе больно? Что-то случилось?

— Нет, все в порядке! – проорала она ему в ухо и отступила, вырвалась. – Развлекайся, братишка!

Она резко развернулась и ушла к барной стойке. Эмиль хотел двинуться следом, но тут заметил Лизу, которая топталась неподалеку. Ее потерянный вид смутил его, вызвал сострадание. Эмиль по большому счету тоже был брошен, потерян, не нужен никому. Диана лишь дразнила его, он чувствовал это. В самые острые моменты она вдруг уходила, уплывала прямо из рук. От злости он не находил себе места.

— Потанцуем? – нагнувшись к Лизе, предложил он, искоса наблюдая за Дианой в окружении чернокожих друзей старшего брата.

Лиза испуганно дернулась, покраснела, залепетала что-то невнятное. Ее смущение доставило Эмилю несказанное удовольствие. Поклонниц, сходивших с ума от него, всегда хватало. Но каждая новая приятно щекотала, нервы и утешала его самолюбие. Пусть знает! Пусть видит! Не только ее обожают и вожделеют. Конечно, все это было о Диане. Легко обнимая Лизу за осиную талию, Эмиль смотрел в спину той, что считала себя его сестрой. По загару плеч скатывались золотые реки волос, гордая спина хранила королевскую осанку, дерзкий профиль в бликах огней казался выточенным из мрамора. Боже, как он любит ее! Как желает! А та, которую Эмиль держал в объятиях, легонько покачивая и совсем не замечая, влюблялась с каждой минутой, с каждым движением в брата своей лучшей подруги.

 

***

Пришлось назваться его племянницей, иначе не пустили бы! Злая от этого, Диана решила не церемониться с потерпевшим совершенно, ни капельки! Хотя и до этого ее намерения нельзя было назвать добрыми.

Свеженькая, как утренняя роза, с трогательными косами по бокам, в белом халате она выглядела ангелом. Невинное создание для людей незнакомых. Милый чертенок для близких и родных. Дьяволица для тех, кому не поздоровилось стать ее врагом.

Пациент, занимающий палату 36, как раз относился к последним. Причем самым непримиримым, можно сказать, смертельным. Диана зашла без стука и удовлетворенно хмыкнула, увидев поверженного неприятеля. Правильней было бы назвать его мумией, да еще и подвешенной к потолку. Не за горло, нет, всего лишь за ногу. Кроме конечности, были забинтованы торс и голова — одни глаза и рот остались в первозданном виде. Из носа торчали прозрачные трубки, сбоку нависала капельница, несколько проводков шло к мониторам. Зрелище впечатляющее, для Дианы – особенно приятное.

Когда она вошла, глаза пациента были закрыты. Через мгновение он открыл их – бессознательные, мутные. Еще миг, и взгляд обрел устойчивость, сфокусировался на Диане, тут же заполнился изумлением, затем яростью, вперемешку с отчаянной тоской. Так глядит собака, узнав своего мучителя. Но собака на поводке, на железной цепи, с которой не сорвешься. Деться некуда, побег – нереален. Остается только выть от безысходности.

— Привет, Нагай, — Диана улыбнулась специально припасенной улыбкой, — а тебе идет гипс, прячет эти твои мерзкие татушки, и даже делает похожим на человека.

Взгляды их сошлись в непримиримом поединке и, казалось, даже воздух вокруг раскалился от напряжения.

— Чего пришла? – процедил он сквозь зубы.

— Навестить больного изуродованного дебила, — отчиталась Диана, с трудом держа себя в руках, чтобы не рассмеяться, присела на край кровати.

Нагай дернулся неловко, ойкнул от резкой боли. Была б его воля, он бы скинул эту девку, накостылял бы ей в прямом и переносном смысле! А еще лучше – сбежал бы подальше! Эх, были бы ноги целы… А то одни неприятности от этой козы! Конечно, красивая она, кто спорит. Но – стерва, это еще мягко сказано.

— Слышь, ты? Проваливай, а? – почти жалобно простонал он.

— Фу, как невежливо! – сверкнув зелеными глазами, вполне дружелюбно проговорила она. — А я тут тебе цветочков принесла!

Диана распахнула халат, достала трогательный букетик ромашек. Нагай, увидев их, шумно сглотнул, не зная, что и думать.

— Куда же поставить?

Диана озадаченно огляделась. Заметила на тумбочке пластиковый стакан с водой.

— Не надо мне никаких цветочков! – взмолился Нагай, бешено вращая глазами и от собственной беспомощности пребывая на грани истерики.

От этой крали всего можно ожидать! Уж он-то теперь точно знает!

— Надо, еще как надо, – усмехалась она. — Ты ж козел! Вот и жуй! – злобно проговорив, она резко сунула ромашки в стакан и быстро вышла из палаты, хлопнув дверью. Да так сильно хлопнула, что стакан зашатался на краю тумбочки и свалился на грудь бандиту. Ромашки украсили его, словно посмертный венок. Нагай заерзал, пытаясь сбросить мокрые цветы, но доерзался только до того, что какие-то важные проводки отцепились от него, на мониторе предупреждающе запипикало, в груди засаднило, и со слезами на глазах он даже вспомнил, что у него, оказывается, есть сердце…

 

…Диана, конечно, знала, что есть такие районы в Сочи. Они есть в любом городе – бедные, запущенные, так и разящие рабочим потом, сивухой и безысходностью. Но она знала чисто теоретически. В Сочи как-то особенно не хотелось думать об этом, верить, что нищета и убогость существуют здесь наравне со стройными рядами модных бутиков, стильных клубов и ресторанов, с изысканной простотой соломенных хижин на 100 гектарах площади или с монументальной красотой мраморных лестниц, ведущих во дворцы на берегу моря. Здесь, под сверкающим топазом солнца, в двух шагах от сапфиров и жемчугов морских волн! Здесь, где большую часть года царствуют тепло, зелень, радужные краски лета, где курортники оставляют все честно и нечестно заработанное, где целыми днями напролет звучит музыка, шумит прибой, звенит детский смех, а ночами пение цикад смешивается с веселым хором лягушек и перекликается с задорным караоке из ближайшего кафе. Это город-праздник. Праздник каждый день! И тем сложнее представить, что кто-то тут несчастен и беден. Диана оказалась как раз в таком месте, где бедность лезла из всех щелей и безрадостность существования была очевидной. Она пришла к Лизе в гости. Точнее, их с Лизой привезла «феррари», оскорблено чихнувшая в конце пути. Тачка-аристократка не привыкла к раздолбанным дорогам и узкому серпантину, по сторонам которого свисали серые простыни, что хозяйки повесили сушить на ветру. На горке лепились друг к другу деревянные старые домики, тесно жались бараки, кое-где из труб шел дым.

— Как называется это место? – оглядываясь, спросила Диана.

— Шаумяновка.

— А зачем топят? Ведь тепло…

— Готовят. Тут не везде газ проведен.

Диана посмотрела на Лизу пристально, стараясь догадаться, не обидела ли своими расспросами. Но Лизавета улыбалась светло и безмятежно. Это был ее дом, она его не стыдилась и не пыталась приукрасить. Шагнув в гущу зелени, Лиза увлекла Диану за собой, и вскоре они очутились рядом с покосившейся избой. Диане пришлось немного согнуться, чтобы пройти внутрь. Тут пахло деревом, немного – сыростью и чем-то очень аппетитным, вроде теплой свежей сдобы.

— Это бабулька плюшек напекла, — догадалась Лиза, приглашая гостью на кухню.

И правда, под большим льняными полотенцем оказалось блюдо с румяными плюшками. Лиза накрыла его снова и позвала:

— Бабуля! Ты где?

— Наверное, в огороде, — объяснила она Диане и снова потащила ее на улицу.

Бабушка Лизаветы, действительно, пропалывала траву на маленьком огородике. С одной стороны его подпирали хозяйственные постройки, с другой валялась старая детская ванночка, в которой плавали, крякая от удовольствия, утки.

— Ох, Лизок, — увидев внучку, запричитала старушка, опершись на тяпку, — ты что-то припозднилась, где была-то, или случилось чего?

— Да нет, бабуль, все в порядке. Мы с Дианой просто гуляли.

Лиза кивнула на Диану.

— Это Диана, моя одноклассница.

Бабушка посмотрела внимательно, с доброжелательным интересом.

— Очень приятно, а я – бабушка Агафья.

Старушка вытерла руки о цветастый передник, повязанный поверх платья. Диана тоже разглядывала старушку – она была как с картинки из книжки «Русские сказки». Маленькая, плотная, с седыми прядями, выбивающимися из косынки, чуть сгорбленная. Круглое лицо все в морщинках. На ногах плотные красные гольфы и зеленые галоши с засохшей грязью.

— Ну, пошли, пошли в дом. Я вас сейчас солянкой накормлю, самое время-то пообедать!

— Нет, бабуль, спасибо, мы ели!

— Как ели? – встревожилась бабушка. – А солянку с перышками зеленого лука, да со сметанкой домашней?

Она повернулась к Диане.

— Зелень своя. Огурчики вон из теплицы!

— Нет, нет, спасибо большое! – вежливо отклонила предложение Диана.

Лиза уверила бабулю, что они с удовольствием выпьют чая с плюшками и медом. Что они и проделали незамедлительно. Диана, прихлебывая из большой кружки ароматный чай и прикусываю нежнейшую плюшку, испеченную в русской печи и просто таявшую во рту, осторожно оглядывалась. В доме, как выяснилось, было всего две небольшие комнатки. В кухонном проеме виднелась часть большой – старинный телевизор на тумбочке, трюмо, круглый стол и большие, тяжелые стулья. Вторая, поменьше, была спальня – Диана, когда проходила мимо, заметила большую железную кровать с периной и узкий диванчик со множеством подушек, прикрытых вышитыми салфетками. Кухня впрочем, тоже поразила ее воображение, напомнив о сказочных персонажах и музейных редкостях. Здесь налево от входа возвышалась настоящая русская печка, в углу стояли иконы – Божьей Матери и Николая Угодника, светилась лампадка, в чулке, подвешенном к потолку, хранился лук, а под половицами Диана разглядела железный крюк.

— Что там? – шепотом поинтересовалась она.

— Подпол, — пояснила Лиза.

Везде была чистота, чувствовалась твердая хозяйская рука. Но еще острее ощущалась бедность, почти нищета.

После чаепития Лизавета показала Диане самое сокровенное – свои рисунки. Она словно открывалась вся, без остатка, без слов говорила: «Вот я, какая есть, и все, что есть у меня, я готова делить с тобой!». Диана рассматривала пейзажи – тонкую и нежную акварель, восхищалась Лизиным мастерством, но думала о другом. Почему такая несправедливость? Почему жизнь так жестока к одним и так благоволит к другим? Почему в мире нет равенства и благоденствия?

Наивные мысли, детские. Но Диана не стыдилась их, как не стыдилась и слез, внезапно побежавших по щекам и напугавших Лизавету. Она засуетилась вокруг Дианы, не зная, что думать и что делать.

— Ничего не надо, — остановила ее Диана, вытирая лицо, — я просто задумалась…

— Ничего себе задумалась! Ты же чуть не рыдала!

Диана отмахнулась и одной фразой изложила причину своих слез. Лиза тяжело опустилась на стул.

— Что ж тут поделать, — пожала она плечами, — как говорится, каждому свое.

— Ну почему, почему?! – упрямо твердила Диана, неизвестно кому адресуя свой вопрос. – Почему одним – все? А другим – ноль, зеро, пустота?!

— Почему «пустота»?! – не согласилась Лиза. – У меня, например, есть мать-алкоголичка и чудесная, заботливая бабуля. У других тоже хоть что-то или кто-то имеется. Ты уж не загибай… Каждому свое в этой жизни.

— Ты просто бодришься, — не поверила Диана, — что-то… кто-то… а если хочется всего и сразу, много счастья и радости, а?

— Кому хочется, тот добивается, — тихонько произнесла Лизавета.

Диана смотрела на нее с восхищением и сочувствием одновременно. В таких условиях, постоянно униженная Боржоми и ее шестерками, безразличная к остальным, без друзей и подруг, Лиза, оказывается, была твердым орешком, оптимисткой и яркой личностью!

— Слушай, Лиза, а давай в центр махнем, прошвырнемся по магазинам? — легкомысленно предложила Диана, желая развеять грустное и философское настроение.

Лизе не хотелось огорчать подругу – свою первую и единственную настоящую подругу! Но принимать ее жалость она тоже не могла.

— У меня нет денег на покупки, — отрезала она.

Диана положила руку на ее хрупкое плечо.

— Лизок, забей! У моего отца денег хватает, мы вдвоем можем одеться с ног до головы, он и не заметит!

— Нет, Дианочка, даже не уговаривай.

Лиза гордо выпрямила плечи.

— Черт! – рассердилась Диана. – В конце концов, сделай приятное своей бабуле! Порадуй на старости лет! Пусть увидит тебя принцессой – красиво одетой, с модной прической, уверенной в себе и ухоженной, ну!

Тут Диана попала в точку. Она же всегда добивалась того, чего хотела. И Лизина гордость не пострадает, и дело будет сделано.

— А что я скажу бабушке? – уже по дороге спохватилась Лиза. – Откуда деньги взяла на наряды?

— Ну, придумаем что-нибудь, — улыбнулась Диана, — к примеру, я тебе помогла подработку найти шикарную – на дому …

За три часа путешествия по бутикам, где Диану знали и прыгали перед ней на задних лапках, у Лизы уже все плыло перед глазами. Сначала она была скованна, зажата, жутко нервничала, когда Диана начинала гонять продавцов и капризничать, требуя то одно, то другое, то чашку кофе, то питьевую воду с Альпийских гор. Но, видя, как расслабленна подруга и как старается угодить ей персонал, Лиза решила, что так и нужно. Она здорово веселилась, наблюдая, как консультанты наперегонки мчались выполнять указания Дианы, чуть не дрались из-за комиссионных, опутывали покупательниц паутиной наглой лести и комплиментов, источали фарисейские медовые улыбки.

— Они не нас любят, — шептала Диана, — они денежки любят.

И она, и Лиза одинаково относились к этому чувству. Любить бумажки?! Эта страсть заслуживала только презрения!

Зато девочки развлеклись, приоделись, затем расслабились в салоне красоты, заказав тайский массаж, сделав маникюр и педикюр, всяческие очищающие и освежающие маски с экзотическим содержимым. Стилист предложил Лизе сделать стрижку каре, и под уговоры Дианы она согласилась. Через полчаса из зеркала на нее смотрела стильная, элегантная, обворожительная блондинка.

Когда они с Дианой вышли из салона красоты, прохожие оборачивались вслед. И если Диана привыкла к повсеместному обожанию, то для Лизы это было совершенно новое, упоительное ощущение. Из гадкого утенка она превратилась в прекрасного белоснежного лебедя.

На следующий день в школу девушки поехали вместе на черном «ягуаре» Амира. И по приколу оделись одинаково – кипельно-белые зауженные брючки, сверкающие сахарного цвета топы, розовые туфли на высоком каблуке и розовые кепи. Старшеклассники сдержанно сплетничали за их спинами, причем парни явно оценили по высшей шкале преображение Лизы, а вот девицы готовы были от зависти выпрыгнуть из собственных брюк и юбок. И кусали локти от досады, что сами не подружились с Дианой. Ради такого проявления дружбы можно и потерпеть закидоны этой высокомерной сучки, говорили они. А Боржоми со своими подружками выражались еще острей, без единого печатного слова. Впрочем, к Диане их речь практически не имела отношения. Почему-то большую ненависть вызвала именно Лиза – вчерашняя дурнушка, бедняжка, униженная и оскорбленная. Ее волшебное преображение компания отвязных девок приняла, как вызов.

 

***

Она шире раздвинула ноги, подставляя солнцу внутреннюю поверхность бедер, смазанную маслом для загара. Сегодня погодка выдалась отменная и Диана не упустит момента понежиться под ласковыми лучами солнышка.

Когда Эмиль вышел из бассейна, Диана смотрела на него сквозь темные стекла солнечных очков. Она чувствовала, что брат хочет подойти, но из-за Амира не решался этого сделать. Развалившись около Дианы на шезлонге, старший брат прибывал в компании растаманов, блаженно раскуривающих марихуану. Прикольные, конечно, эти пиплы — растаманы, но Эмиль их не понимал и понимать не хотел! А также не одобрял, что сестра водится с растаманами. Что касается Амира, то ему нравились эти красно-желто-зеленые береты и дреды, а Йонька и сестренка считали их наимилейшими людьми с открытым сердцем, потому видимо они частенько зависали в особняке, слушая реггей.

Перед тем как снова прыгнуть в воду, Эмиль послал сестре воздушный поцелуй. Она улыбнулась ему, благо, этой коварной улыбочки не заметил старший брат, а то бы снова началась резня. Сотовый Амира периодически звонил, но отвечать он не спешил, а когда все-таки решил ответить, в трубке послышались короткие гудки.

Эмиль окунулся, проплыл от края до края и вышел из бассейна, глядя на Диану. Она видела в его взгляде нечто такое, от чего у нее снова стало замирать сердце. Набросив на плечи халат, она устремилась в дом. Кое-какое время Эмиль потоптался во дворе и рванул вслед за Дианой. Она ждала брата в его же спальне. Он не скрывал радости увидеть ее в своих покоях, поэтому с ходу заключил в крепкие объятия. Диана взяла брата за руку, и они сели на кровать. Минуту они, молча, и неподвижно сидели и смотрели друг на друга, потом Диана заговорила:

— Чего ты хочешь от меня, Эмиль?

— Тебя! – твердо заверил он.

— Да пошел ты! – она встала и хотела уйти прочь. – Достал!

Эмиль перегородил ей собой дорогу.

— Стой, Ди!

— Эмиль, послушай… — упершись ему руками в грудь, попыталась его отодвинуть от себя.

— Нет, Ди, это ты послушай… — перебил он, не дав ей возможности договорить, и заключил в свои страстные объятия. – Я устал. Пойми, родная, я не могу так больше жить, изнывать от жажды прикосновения, отказывать телу в естественном желании. Это невыносимо!

— Заведи себе подружку для утех! – фыркнула она.

— Позволить себе случайный секс? О, нет, Ди! Это не для меня!

— Ну почему случайный? Заведи себе постоянную партнершу, в чем проблема?

— В тебе! Мне суки не нужны. Мне нужна любимая. Мне нужна ты родная.

— А ты мне не нужен … извини. Ничем помочь больше не могу.

Эмиль сник. Он считал, что Диана не стремится даже понять его. Он намекал ей, что не хочет заниматься с ней сексом, пока она не полюбит его. Он желал, чтобы она разделяла его страсть. Он не хотел ее принуждать насильно. Он желал всем своим сердцем, чтобы она подарила ему себя и приняла его душу и тело в дар.

Эмиль встал у нее за спиной и принялся вытаскивать шпильки из волос.

— Что ты делаешь? – насторожилась Диана.

— Ты мне больше так нравишься. Я люблю, когда твои волосы распущены… и лежат по спине, вот так, как шелковый коврик.

Она смотрела на брата, как завороженная.

— Кстати, хотел тебе сказать, что мне не нравятся эти… твои новые дружки из Ямайки… Они теперь всегда будут тут ошиваться, да? Я уже устал менять после них воду в бассейне! И потом они так храпят, громко по ночам, что я всю ночь уснуть не могу.

— Во-первых, эти ямайцы друзья Амира, а во-вторых, что ты имеешь против моего общения с ними?

— Они мне неприятны, вот и все!

— Вот как?

— Да! Особенно этот, жираф с кошмой на башке. Может, у него вши? Наверняка есть вши! Он вообще, когда в последний раз голову мыл? Ненавижу эти дреды! Ненавижу растаманов! И их Боба Марли!

— Эмиль, мы уже как-то говорили с тобой на эту тему… пожалуйста, давай не будем ее касаться вновь! Эти парни прикольные. Они интересные, веселые, разносторонние, мне нравится с ними общаться…

— Чем же это они прикольные интересно?! Как вообще тебе могут нравиться эти маргиналы по жизни?! Что ты нашла в них? Тьфу! – Эмиль брезгливо скривился.

— Не кипишуй братишка!

— Не могут найти себе место в обществе! – продолжал злиться он. — Дуют травку целыми днями и не хрена не делают. Нашли себе тут пристанище! Жрут и срут понимаешь ли тут в нашем доме, чертовы бездельники!

— Пусть живут, как хотят! Они наши гости!

— Гребанные растаманы с ярко выраженной любовью к миру, – окончательно разгневался Эмиль. — Жизнь — счастье. Счастье — в травке. Травка — на Ямайке! Может, тебя отправить на Ямайку, а?!

— Побывать на Ямайка — всегда была моя мечта. И дело вовсе не в травке. Эти ребята вполне нормальные челы!

— Нормальные?! Да они все извращенцы! Мне ли не знать, кто они! Фиг знает, что им в башку стукнет, когда они обкурятся! Я переживаю за тебя. Не доверяю я этим наркоманам! Поубивал бы их!

Эмиль положил ей на плечо руку, она скинула ее и строго посмотрела на брата.

— Ты все сказал?

Он смущенно кивнул.

— А теперь послушай меня, дорогой мой. С кем хочу, с тем и дружу, запомни это. И впредь перестань осуждать моих друзей, иначе мы с тобой здорово поссоримся.

Высказалась она и ушла, оставив его один на один со своими смутными мыслями.

Пока Диана была на пляже с друзьями, Эмиль пробрался в ее комнату. Он проделывал подобное не впервые, повинуясь инстинктам и своему преступному чувству к сестре. Все, что касалось ее, вызывало болезненный, страстный интерес. Он много раз рылся в ее вещах, разглядывал нижнее белье, украшения. Эмилю казалось в эти мгновения, что он становится ближе к ней. Все эти вещи касались ее тела, и он, перебирая их в руках, вдыхая запах Дианы, чувствовал головокружение от восторга. Сегодня ему на глаза попалась шкатулка, которую Диана обычно прятала под кровать. Эмиль попытался открыть ее, но та оказалась под замком. Он долго и упорно искал ключ, перерыв все в комнате и стараясь при этом не оставлять следов. В конце концов, ему это удалось. Дрожа от волнения, Эмиль открыл шкатулку и обнаружил в ней драгоценное сокровище – дневник Дианы!

Разлегшись на ее кровати, он углубился в чтение. Уже спустя несколько мгновений Эмиль был в шоке от прочитанного. Он, естественно, знал о том, что сестра поклоняется Майклу Джексону. Да что там, весь дом был в курсе, — Диана постоянно слушала его композиции, смотрела клипы, собирала фотографии. Один его портрет чего стоил! Но слова, обращенные к кумиру, потрясли Эмиля. Сестра писала о своих чувствах так, как он хотел бы, чтобы она обращалась к нему, только к нему! Бешеная ревность толчками поднялась к горлу, требуя выхода. Перед глазами все плыло от ярости, обиды, вожделения. Эмиль понял, что должен предпринять что-то, иначе сойдет с ума от этого наплыва чувств. Как она посмела! Как она могла?! Надо раз и навсегда отбить у нее охоту писать письма другому мужику! Эта мысль завладела им целиком и полностью, и к утру у Эмиля был готов план. Первым делом, еще не позавтракав, он поехал на почту и купил конверт. Обклеил его иностранными марками, чтобы создалось впечатление, будто письмо пришло из Неверленда – поместья Джексона, как он знал. Затем Эмиль кропотливо составил текст самого письма и отправился к переводчику. Нужно было найти такого, чтобы не проговорился, но самое главное – чтобы перевод был дословным и за душу берущим! Эмилю с блеском удалось осуществить свою затею. Сам он знал английский слабовато, но оценить перевод было вполне в его силах. Довольный, он запечатал конверт и приступил к следующему этапу. Нанял человека для роли почтальона, и в одно прекрасное утро собственными глазами наблюдал, как служанка приняла якобы заказное письмо для Дианы. Эмиль помчался в гостиную, где Диана вместе с Йоником смотрели ужастики и лопали поп-корн, в общем, весело проводили время, ни о чем не подозревая.

— Вам письмо, — сообщила служанка, отдавая конверт.

Эмиль мстительно улыбнулся, глядя, как сестра изменилась в лице, прочитав обратный адрес.

— Что там такое, Ди? – встревожился Амир, входя в комнату и тоже заметив странное выражение в глазах Дианы.

— Все в порядке? – озаботился и Йоник тоже.

Диана вдруг запрыгала по комнате.

— Все просто супер! – закричала она, махая конвертом. – Это от Майкла! Представляете, он все-таки ответил мне, ответил!!!

Братья переглянулись недоуменно, недоверчиво. Йоник потребовал, чтобы она тут же вскрыла конверт и прочитала вслух.

— Это же надо! – повторял он. – Живая легенда ведет переписку с нашей сеструхой! Обалдеть!

Диана прижала конверт к груди и закатила блаженно глаза.

— Нет уж, братцы, извините, но это мое личное дело! Читать при вас я не собираюсь!

Йоник взвыл, что это несправедливо.

Амир ласково взял сестру за руку:

— Да ладно тебе, Ди, вряд ли в первом же письме он пишет что-то такое интимное, чего нельзя озвучить при всех! Сделай одолжение, прочитай нам!

Эмиль, пряча злорадную усмешку, присоединился к просьбам. Диана, в конце концов, уступила им и открыла конверт. Она начала читать чуть не с благоговением, как молитву. Смысл слов не сразу дошел до ее сознания. Тон письма ошарашивал – холодные, безликие выражения падали в душу, как камни! Ее кумир писал, что ему осточертели фанатки, особенно такие прилипчивые, как Диана! Он требует, чтобы она больше никогда не беспокоила его пустой болтовней и выбрала другой объект для обожания.

Окончание письма Диана читала уже со слезами на глазах. Строчки плыли перед ней, но она не могла остановиться, вглядываясь в каждое слово, пытаясь найти хоть какую-то зацепку, надежду. Однако все было ужасно, просто кошмарно…

«…Не только твои письма, но и ты сама – просто пустышка! В тебе нет ничего, что могло бы привлечь меня!» На этих словах Диана вспомнила, что посылала кумиру свои фотографии, и вот как, оказывается, он оценил ее внешность! Она захлебнулась рыданиями и дальше уже читала про себя, не в силах справиться с голосом: «Ты не в моем вкусе! Да и вообще вряд ли найдется человек, которому понравилась бы подобная тебе разукрашенная кукла! Поэтому повторяю, не пиши мне больше никогда! Надеюсь, ты не совсем тупая и поймешь хотя бы это. Твоя писанина – пустая трата времени, бумаги и чернил!». И подпись – «Майкл Джексон».

Слезы ручьем капали на письмо. Диана скомкала его, запульнула в камин и взбежала по лестнице к себе в комнату. Никогда в жизни ей не было так больно, как сейчас. Она бросилась на кровать и долго плакала, мучительно всхлипывая. Вновь и вновь в голове всплывали строчки письма. Каждое слово ударяло в самое сердце. Братья барабанили в дверь, пытаясь прорваться к ней, хоть немного успокоить, но Диана не реагировала. Ей было безумно стыдно и перед ними, и перед самой собой. Но особенно – перед Майклом! Он – ее идол, тот, к кому стремилась ее душа. Тот, кому она доверяла безоговорочно, и кто, казалось, читает ее мысли, поет песни, созвучные ее сердечному ритму, — предал ее. Рыдая, она на ощупь схватила с прикроватного столика лампу и со всей силы запулила ее в зеркало напротив постели. Раздался звон. Никогда больше это чертово стекло не отразит ее – страшную, никчемную дуру!

А пока его сестра страдала, Эмиль торжествовал победу. Вместе с братьями он немного потусил у нее под дверью, убедился, что действительность превзошла все ожидания – Диана, всегда такая сильная, сдержанная, не дающая себя в обиду, ревела! Эмиль мысленно потирал руки. Стараясь скрыть ликование, он спустился по лестнице, вышел во двор и только тут, вдали от чужих глаз, позволил себе радоваться от души. Пройдясь колесом по свежескошенной траве, Эмиль прямо в одежде бухнулся в бассейн.

До поздней ночи Диана не выходила из комнаты, не желая никого видеть и не с кем обсуждать случившееся. Дождавшись, пока все уснут, она выскользнула на террасу и тут, устроившись в кресле-качалке, долго смотрела в звездное небо. Она устала плакать, да и не в ее характере было бесконечно лить слезы и жалеть себя. Включился здравый смысл. Холодно и беспощадно Диана еще раз взвесила каждое слово письма, которое навсегда врезалось ей в память. И чем больше она думала об этих жестоких строчках, тем больше убеждалась, что Майкл не мог так написать. Даже если он на самом деле счел ее пустышкой и дурнушкой, ему бы и в голову не пришло использовать те выражения, что были в письме! Майкл – добрый, отзывчивый человек, и он бы никогда не обидел девушку оскорбительным тоном, не стал бы пренебрежительно и так свысока отзываться о незнакомке, тем более о незнакомке, которая так сильно любит его. Диана вовсе не утешала себя такими предположениями. Это была всего-навсего логика. Ну не мог написать подобное мужчина ее мечты, ласковый и веселый, душевный и тонко чувствующий, любящий животных, детей. Нет, нет и еще раз нет! Как она могла поверить хоть на миг, что Майкл способен на такое?! Скорее всего, это какое-то нелепое недоразумение. Или? Неожиданная догадка пришла ей в голову. Вероятно, кто-то из его окружения, завистник или недруг, каковых у Майкла полным-полно, подделал ответ. Ведь она не знает его подчерка, и любой мог написать за него. Зачем? Да просто от злобы, зависти, просто выплеснуть свой собственный негатив…

Утром она включила телек и как раз попала на новости, в которых сообщалось, что «Майкл Джексон отвергает обвинения! Майкл заявил, что не признает себя виновным ни по одному из десяти пунктов обвинений, которые предъявил ему судья округа Санта-Барбара, штат Калифорния, США. Он отверг обвинения в преступном заговоре и развратных действиях…».

Диана приникла к экрану, печально вглядываясь в лицо кумира. Его взгляд был полон горечи и грусти. Он был словно отражением ее глаз. Они одинаково чувствовали, мыслили. Диана в очередной раз убедилась в этом. Она перевела взгляд на письмо, все еще комком валяющееся в глубине камина. Подошла и решительно подожгла его. Пусть от этой мерзости и следа не останется в доме! Глядя, как скукоживается, чернея, бумага, Диана вдруг ощутила, что какая-то часть ее души тоже обратилась в пепел. Нет, она по-прежнему любит Майкла, она не может иначе, да и не хочет. Но что-то сломалось в ней. Об этом Диана написала в своем дневнике уже поздно вечером: «Я знаю, что это письмо – просто жуткая подстава, — писала она, — теперь я уверена в этом и не верю не единому слову оттуда! Майкл не такой человек, чтобы обидеть девушку! Я люблю его, как прежде, и всегда буду любить. Он – мой кумир! И однажды я смогу сказать ему об этом в глаза, и знаю, что он ответит мне с нежностью, на которую только способна его открытая, добрая душа…»

Она уснула в обнимку с дневником, умиротворенная.

На следующий день Эмиль решил убедиться в своей победе окончательно и бесповоротно. Теперь он знал, кому доверяет Диана самые сокровенные мысли – дневнику! И парень, не особо раздумывая, вновь влез в комнату сестры. Уже привычным способом он нашел ключ, открыл заветную шкатулку и принялся читать последнюю запись. Каково же было его удивление и негодование, когда смысл слов, записанных вчера Дианой, дошли до Эмиля. Он кипел от злости. Значит, ничего не вышло?! Она по-прежнему питает к Джексону самые нежные чувства?! Эмиль вскочил на ноги, скомкав дневник сестры и намереваясь порвать его на мелкие кусочки. В этот момент в комнату вошла Диана. Она поняла все с первого взгляда. Будто сложилась картинка, в которой раньше не доставало самой главной части.

Эмиль!

Вот кто всему виной! Вот кто влез в ее душу, не просясь, вломился, как вор! А потом воспользовался плодами своей подлости, зная самые тайные переживания Дианы, написал письмо от имени ее кумира!

— Ах ты, гад! – тихо, но убедительно проговорила Диана, и, одним прыжком пересекая комнату, влепила брату пощечину.

Она вырвала драгоценный дневник из его рук, затем снова ударила Эмиля, и за шкирку, будто провинившегося щенка, выкинула из комнаты. Он даже не сопротивлялся. Диана захлопнула дверь и в тот же день вызвала мастеров, чтобы поставить замок в свою спальню. Никогда и никто больше не вломится к ней без спросу. И никогда больше она не сможет доверять Эмилю. Даже отчасти, даже в мелочах ему теперь нет доверия! Гнусный поступок брата отдалил их друг от друга. Но, с другой стороны, Диана ощущала некое удовлетворение. Ведь на самом деле Майкл не писал тех страшных слов и не думает так о ней, — теперь-то уж она знала это наверняка. Однако, так или иначе, Диана больше не писала ему писем. Боль тех первых минут после прочтения письма была настолько сильной, что не забывалась до конца, не стиралась из памяти. Лишь в дневнике Диана продолжала описывать свои чувства к кумиру.

 

***

Под звуки «Speed Demon» Майкла Джексона машина Дианы неслась в направлении Краснодара. «Я направляюсь к границе, вот что у меня на уме. И ничто на самом деле не имеет значения, я должен успеть. Смотрю в зеркало заднего вида – идет ли он по моим горячим следам, приближается ли он. Я чувствую жар у себя за спиной. Демон скорости. Я мчусь по трассе. Я должен оставаться впереди. Демон скорости. Лечу по хайвэю, все должно быть, по-моему. Демон скорости, разум, словно компас, я ни перед чем не остановлюсь. А он говорит: "Прижмись к обочине, парень, и возьми свой билет". И ничто меня не остановит. Никакие светофоры. Я мчусь посередине трассы. Я должен просто сжечь эту дорогу…»

Композиция «Демон скорости» была одна из любимых, девушка во весь голос подпевала, постукивала пальцами по рулю в такт музыке, так что многочисленные серебряные браслеты на запястьях подрагивали и мелодично звенели. Многим казалось, что Диана перебарщивает не только с фанатичностью к Джексону, но и с украшениями. Но ей плевать хотелось на мнения окружающих. Ей нравится – вот главный критерий выбора. Она жила и одевалась, как хотела. И все это делало ее яркой и непоколебимой среди сверстников. Она двигалась с той скоростью, с которой считала нужной, и плевала на правила других! Она такая, какая есть, — настоящая!

Мимо проносились дома, коттеджные поселки, богатые особняки и покосившиеся избушки. Затем пошли поля и рощицы. Всего четыре часа за рулем, — а то и меньше! – и Диана в столице Краснодарского края. Она торопилась на выступления КВН, в которых участвовали все краевые школы. Диана не сомневалась в победе своей команды, лидером которой являлась все три месяца тщательных репетиций. На спидометре была отметка 220 км, и Диана не собиралась сбрасывать газ. Однако через мгновение машину вдруг понесло в сторону. Судорожно сжав руки на руле, Диана с усилием воли отогнала ужас, сцепила зубы, но все же тоненько взвизгнула, и ее красивое лицо перекосилось от страха. Кое-как машину удалось остановить. Визг тормозов, словно скрежет железа по стеклу, резанул слух. Промелькнуло всего несколько секунд, но еще долгие минуты Диана сидела за рулем неподвижно, приходя в себя. Наконец, она решилась, отстегнула ремень безопасности и вышла из машины. Оказалось, что левое переднее колесо проколото и сильно спущено. Диана яростно пнула по нему ногой.

— Пипец! Только этого мне не хватало!

Действительно, ситуация оставляла желать лучшего. Она ни в коем случае не должна опоздать на КВН! Иначе….

Диана огляделась – в обе стороны дорога была безнадежно пуста. Но вот на горизонте появилась попутка – серый запорожец. Кажется, такие называют «горбатыми». Забавная машинка, подумалось Диане. Интересно, есть ли у его владельца домкрат. Когда запорожец приблизился, стало ясно, что он – не серый, а белый, только страшно замызганный. Диана отчаянно замахала руками, будто была утопающей, а запорожец – спасателем. За рулем сидел старичок в огромной фетровой шляпе, из-под которой виднелся длинный уныло повисший нос и такие же унылые усы, делающие его похожим на моржа. Морж этот оказался примитивным и злым животным. Чуть притормозив и разглядев Диану и автомобиль, он испуганно приоткрыл старческий рот, сдвинул шляпу еще ниже и так газанул, что Диане отпрыгнула на обочину. Пролетев мимо нее торпедой, запорожец вскоре скрылся из глаз.

— Чертов драндулет! – выругалась Диана, от бессилия топнула ножкой и показала средний палец. – Ну и катись колобком! Скатертью дорожка!

Никто не видел ее пассов. И никому не было дела до ее неприятностей. Сотовый телефон здесь не ловил, сколько она не пыталась. Осталось только что на дерево залезть, чтобы телефон ожил! Но и деревьев вокруг не было – сплошные поля! Машины проезжали редко, и в основном встречные, некоторые сигналили, разглядев девушку, но на этом знаки внимания исчерпывались. Ни один не остановился помочь!

Диана устроилась на капоте и запрокинула лицо, к небу, как-то по-детски щурясь от солнечных потоков нисходящих на землю. Пышные облака проплывали над ней, словно стадо диковинных небесных животных. Вон то, похоже на слона, решила Диана. А это – на слоненка. Протопал динозавр. Прополз огромный удав. Диана развеселилась от собственных фантазий и подумала, что иногда не вредно и притормозить, остановить вечное движение, вот как сейчас. Ветерок приятно холодил щеки и шелестел колосьями пшеницы, закатное солнце валилось за горизонт изнеможенно и вальяжно, будто румяная русская баба. Немало прошло времени, прежде чем безмятежность вдруг была нарушена гулом моторов. Диана лениво повернула голову и увидела целую колонну мотоциклов.

Девушка спрыгнула с капота и запрыгала, замахала руками. Ехавший впереди байкер – бородатый мужчина, закованный, как в доспехи, в черную кожанку с железными нашлепками – остановился. За ними притормозили остальные. Шикарное зрелище нарисовалось на трассе. Железные кони, оседланные рисковыми брутальными парнями, внушающими трепет, восторг и зависть. Женское сердце при виде таких само собой рвется из груди, чтобы пристроиться за могучей спиной, дабы почувствовать вкус свободы и ветра на губах.

— Что случилось, красавица? – спросил байкер, спрыгнув с мотоцикла.

— Да вот колесо спустило.

— Запаска-то у тебя есть?

— Конечно, — хмыкнула Диана и открыла багажник.

Бородачу поспешили на помощь двое друзей, и вскоре брутальной внешности мужчины оперативно принялись за работу. Остальные устроились на обочине, потягивали пивко и рассматривали Диану. Она же в свою очередь открыто любовалась байкерами. Среди них у нее еще не было друзей, но, судя по всему, скоро появятся. Диана не упустит такой шанс. Байкеры всегда казались ей родными по духу, такими же, как и она сама — дерзкими, крепкими, свободолюбивыми и своенравными. Теперь она увидела, что среди них встречаются еще и настоящие джентльмены – добрые и отзывчивые.

В окружении высоких, красивых мужчин Диана чувствовала себя, как рыба в воде – божественно прекрасной и уверенной в своих силах, в своей неотразимости. Так было с самого детства. Она всегда предпочитала дружить и общаться с мальчишками. Бегать в догонялки, стрелять из рогатки, лазать по крышам высоток и деревьям, прыгать в воду с тарзанки, нырять с пирса – все это было намного ближе ей и интересней, чем играть в куклы или скакать через скакалку. При этом Диана умудрилась сохранить и приумножить природную женственность. Хотя многие считали ее просто-напросто вульгарной, но сама Диана не сомневалась в себе. Да, она выглядела ярко, порой дерзко, сверхмерно гламурно, а иногда и вызывающе! Ну и что?! Просто жизнь в ней бьет ключом!

— Ну вот, готово! – завинтив до упора последний винт, объявил бородач.

Он разогнулся и встал перед Дианой в полный рост – добродушный здоровяк с хитрым блеском в серых глазах.

Диана улыбнулась:

— Прямо не знаю, как вас благодарить.

— Твоя прелестная улыбка, красавица, — лучшая награда для нас, — лукаво посмеиваясь, произнес байкер, вытирая грязные от мазута руки.

— Спасибо, — со скромным видом пай-девочки ответила Диана и улыбнулась еще шире.

Бородач рассмеялся гулко, басовито, явно угадав, что скромница – та еще штучка:

— Как тебя зовут, милое создание?

— Диана.

— О, венец творенья – Дерзкая Диана! – неожиданно пропел байкер цитату, из какого-то старого мюзикла.

— Вообще-то друзья зовут меня просто Ди, — добавила девушка, — а вас?

Байкер принял важный вид, притворно сдвинул брови и надул щеки.

— А меня зовут Святослав Архипович. Но для друзей я просто … Святой!

Он расхохотался довольно, глядя в изумленное лицо Дианы. На заднем фоне посмеивались и его друзья.

— Ну что ж, очень приятно, — с достоинством произнесла Диана и протянула ему руку.

Байкер осторожно взял ее за тонкое запястье, перебрал нежные пальчики и, перевернув ладошкой вниз, неожиданно поцеловал.

— Взаимно, красавица. Взаимно…

Диана вдруг страшно смутилась, почувствовала, как ее бросило в краску, и отступила. Бородач же, как ни в чем не бывало, поинтересовался, куда она держит путь. Узнав о школьном КВНе, он вдруг страшно заинтересовался, признался, что давно мечтал попасть на подобное мероприятие. Он обернулся к остальным.

— Правда, ребята?

Ребята нестройно загудели, что так и есть, и что сами они тоже не прочь посмотреть на веселых и находчивых школяров. Диана даже растерялась от такого напора, но быстро сориентировалась и предложила всей компании следовать за ней.

На фоне синего неба и желтых полей красная «феррари» неслась впереди, будто высунутый язычок шаловливой девчонки. Почетным эскортом была колонна мотоциклов, оседланных экстравагантными лихими наездниками.

Внезапно Диана притормозила, приведя в замешательство своих новых друзей. Но вскоре они увидели причину – на обочине проселочной дороги дымился «запорожец». Морда машина была сплющена о широкий тополь.

Диана поспешила к старичку, который замер рядом на пеньке. Знакомая шляпа съехала на затылок, чудом держась на седой с проплешинами голове. Глаза были полуприкрыты, усы уныло подрагивали. Может, у деда посттравматический шок? Или вообще инфаркт долбанул?

— Эй, дед, ты в порядке? Что произошло?

Старик открыл глаза.

Слава богу, в сознании, мелькнуло у Дианы.

— Ох, внученька! Тормоза отказали у этой старой Колхиды, видишь? Как теперь до дома добраться, ума не приложу!

Он зашатался из стороны в сторону, будто китайский болванчик. Диане стало безмерно жать старикашку. В конце концов, может, он не нарочно промчался мимо нее – не заметил или уже тогда тормоза плохо работали, а он ничего и поделать не мог. Впрочем, даже если он просто не захотел или элементарно испугался притормозить, что с него взять? Не мстить же теперь за это?!

Хотя, конечно, она рискует опоздать на школьный концерт, но ведь риск – благородное дело!

— А далеко ехать-то?

— Да не, недалече, — засуетился старик, поднимаясь и натягивая потуже шляпу, — совсем близко. Подкинешь?

Диана кивнула в ответ и оба устремились к ее автомобилю.

В машине, когда старик устроился на соседнем сиденье, Диана вдруг заметила, какие у него молодые, задорные глаза, которые так и светились от благодарности.

Байкеры за ее спиной обменялись понимающими взглядами. Прежде чем взревели моторы, Святой задумчиво произнес:

— Благородная дивчина!

— Бесспорно! – соглашались за его спиной друзья.

В дороге старик развлекал Диану нравоучениями о том, как важно любить и беречь природу. Вскоре они свернули на ту улицу, что он указал, от нее проехали к опушке леса. Диана сбавила ход, недоуменно оглядываясь.

— Это ваш дом? – кивнула она на крайнюю хату, оставшуюся позади.

— Не, милая, дальше. Я вон там живу!

Старик махнул рукой в сторону непроглядного густого леса.

Спятил, что ли старик решила, было на миг Диана.

Дед хитро щурился, наблюдая за выражением ее лица.

— Нет, я пока в здравом уме, – залепетал неожиданно старик. — Просто живу наедине с природой, отшельником, как говорится. Как будешь в моих краях, заходи, не стесняйся. На рунах тебе погадаю!

Диана нетерпеливо заерзала, уже не чая избавиться от деда. А тот вдруг махнул по-молодецки.

— Да что там руны! Я тебе и без них все скажу!

— Я в гадания не верю дедушка. Кроме бога никто не знает будущего.

Старик проницательными глазами посмотрел на Диану и нежно взял ее за руку.

— Хм, и все-таки позволь, — он взглянул на ее ладонь.

Диана усмехнулась, но, встретившись с серьезным и в то же время загадочным взглядом старика, побледнела. Ей стало жутко не по себе от того, как он на нее смотрел, от его сурового взгляда, руки похолодели в одно мгновенье.

— Ой, что тебя только не ждет впереди! – закатив глаза, начал было говорить старик. — Жизнь твоя сплошной круговорот Диана! Много бурь у тебя впереди и много новых открытий. Взрослая жизнь уже не за горами, не о ней ли ты так мечтаешь, дитя мое? Будь бдительной — мой тебе наказ и оставайся такой же доброй и отзывчивой девочкой, и тогда все твои желания, и даже самое сокровенное, исполнятся. Не бойся ничего, трудности – только закаляют характер, они нужны нам, как воздух и вода! Но остерегайся змия! – старик изменился в лице, побледнел, будто что-то страшное увидел, — не веди двойной игры, иначе все обернется против тебя. Змий не дремлет – помни это. Приласкав его однажды, он вонзит в тебя свой яд. Гони змия от себя, пока не поздно, иначе потом локти будешь кусать от душевной боли и разочарования…

Диана слушала, как завороженная. Старик все говорил что-то и говорил, пристально вглядывался в ее глаза, а потом, практически не разжимая губ, сказал:

— А теперь поезжай с богом и пусть твой ангел-хранитель бережет тебя от всех бед и невзгод.

Руки покрылись гусиной кожей от слов старика. Диану и слова вымолвить не могла, тряхнул крупный озноб. А дед, не прощаясь, прытко, больно уж по-молодецки, как-то выскочил из машины и устремился через дорогу в сторону темного леса. Диана повернулась к окну, но старика не увидела. Куда он делся? Прошло всего пара секунд! Он не вот так быстро пересечь дорогу и домчаться до леса! Кто он такой?! Ей стало жутко не по себе. Она потерла лицо, стараясь избавиться от наваждения, но напрасно. Образ старика преследовал ее, слова его звенели в ушах настойчивым эхом. Всю дорогу Диана думала о нем и том, зачем, собственно, он появился рядом с ней?! Пытаясь развеяться, она стала придумывать самые невероятные теории. Он – ее переодетый поклонник, который просто хотел заинтриговать. Или шпион, готовый сотрудничать с первым встречным. Или шут гороховый, артист погорелого театра, которому неважно, что за игру не платят, просто играет и все! Еще была версия о том, что старичок занимается бизнесом – приманивает, таким образом, клиентов для гадания на кофейной гуще или на тех же рунах. А что, люди с ослабленной нервной системой легко поведутся на такого рода таинственность. Да и еще немало важный факт, если ей не изменяет память, то старик ее назвал по имени. Это уже через чур! Перекрестившись, Диана прибавила газа и включила музыку Майкла Джексона.

Отвлекшись, Диана превосходно справилась с собственными страхами и даже не заметила, как путь завершился. Здание Дома культуры маячило впереди. Она припарковала машину и вместе с новыми друзьями вошла внутрь. Школьное мероприятие было в полном разгаре, свободных мест в зрительном зале не осталось, включая балконы, все было занято, так что байкерам пришлось расположиться вдоль стены у самой сцены. На некоторое время внушительные фигуры в кожанках и черных косынках стали объектом всеобщего внимания. Но вскоре зазвучала ритмичная музыка и на сцену выскочили четверо парней. Это были профессиональные танцоры, среди которых был и брат Дианы – Эмиль, — настоящий виртуоз! Ребята умело воплощали на сцене бунтарский дух улиц, головокружительно вращались и демонстрировали невероятные акробатические трюки. Зал ахал от восхищения, аплодисменты не смолкали.

Диана тем временем пробралась за кулисы. Навстречу ей попалась девица в национальном индийском костюме. Это была «шестерка» Барановой — одноклассница Рита.

— Чего тебе? – удивилась Диана, когда та попыталась задержать ее.

— А ты еще не в курсе? Тебя отстранили за опоздание.

— Вовремя надо приезжать! – вмешалась в разговор Роксана.

— Кто посмел?! – глаза Дианы угрожающе сверкнули. – Никто не сможет мне помешать выступить, ясно вам?!

Она вернулась в зрительный зал, подошла к первому ряду, но дальше движение застопорилось, как в городской пробке в час пик. Тут сидели учителя краснодарских школ, гимназий и лицеев, вернее, не сидели, а стояли, пытаясь помешать ученикам прорваться к сцене с фотоаппаратами и кинокамерами. Считалось, что преподавательский состав таким способом блюдет дисциплину и наводит порядок. Диана яростно заработала локтями, прокладывая себе дорогу. Но тут ощутила, как чья-то крепкая рука вцепилась ей в локоть и настырно потащила куда-то. Диана вырвалась, обернулась и увидела перед собой классную руководительницу – Светлану Сергеевну. Невысокая, худая, как палка, с острым лицом хорька, училка предпенсионного возраста смотрела на ученицу через увеличительные стекла очков, чуть ли не брезгливо, поджав губы и сморщив нос, будто плохо пахло.

— Ты куда ломишься? Разве тебе еще не сообщили, что ты отстранена?

Диана ощутила, как волна глухого раздражения поднимается в ней. Она собиралась возразить, но классная не могла остановиться, злорадно повторяя:

— Выступать ты сегодня не будешь! Я отстранила тебя!

— Как отстранили? Я… мы с ребятами… мы готовились к этому мероприятию целых три месяца, вы что?!

— Я распустила твою команду! Свободна!

— Да как вы посмели?! – взорвалась Диана. – Это же просто подло с вашей стороны!

— Твои грязные танцы и стишки для слабоумных здесь неуместны. Там твое место, блудница!

Она ткнула худым пальцем в сторону последнего ряда, где расположились ребята, которые не принимали участия в КВН.

— Свободна! – снова повторила та с презрительной ухмылкой на лице.

Диана сглотнула, стараясь успокоиться и не накинуться на училку, не начать пинать ее прилюдно, не вырвать остатки волос, которая та тщетно прикрывала париком. Очевидно, что Светлана Сергеевна недолюбливала ее и раньше, но как-то все же держала себя в рамках, хоть и придиралась постоянно по пустякам. Диана все эти годы пыталась не обращать внимания на злыдню-учительницу. Ходили слухи, что отец Дианы соблазнил училку лет двадцать пять назад, обещал жениться, но, что называется, «поматросил и бросил». У красавца мужчины восточных кровей таких невест наверняка был не один десяток, а целый легион! И вот, подумать только, злопамятная истеричка вместо того, чтобы «сеять разумное, доброе, вечное» изводила Диану, желая отомстить за свою поруганную любовь. А теперь и вовсе слетела с катушек и сорвала номер! Жесть!

— Мы обе знаем, что дело не в танцах, верно? – взяв себя в руки, спокойно произнесла Диана.

Собственная правота придавала ей сил и невозмутимости. Физиономия же Светланы Сергеевны покрылась багровыми пятнами от возмущения.

— Вы ненавидите моего отца и потому постоянно пакостите мне! – продолжала Диана, даже не стараясь понизить голос. – А ведь вы сами виноваты, что он дал вам от ворот поворот. Подумали бы, как стать лучше, а вы вместо этого окончательно превратились в злобную, ненавидящую мир женщину!

Смачная пощечина внезапно обожгла щеку Дианы. Она побагровела, оторопев, коснувшись лица, автоматически подалась вперед, сжав кулаки.

— Старая мегера, вот вы кто после этого! – процедила сквозь зубы Диана.

Ей ничего не стоило сбить с ног в конец обнаглевшую училку! Но девушка взглянула на несчастную женщину свысока, однако с достоинством. Светлана Сергеевна не выдержала ее взгляда, беспомощно всхлипнула и через секунду, рыдая навзрыд, понеслась к выходу.

— Беги, беги, старая выдра! – вдогонку ей выкрикнула Диана, окончательно смутив своим поведением педагогов, наблюдавших за Дианой и Светланой Сергеевной.

Учителя, возмущенные поведением Дианы, шептались. А ей было наплевать, что о ней судачили! Ей не привыкать! Она не из тех, кто будет тупо стоять и молчать, глотая слезы, она будет защищаться всегда и всюду! Потому что она – Диана Сегал – борец за право!

Ясно, что жизнь у выдры не удалась, рассуждала про себя Диана. Что ж, жалеть стерву она не собиралась. Каждому свое! Вот только настроение было подпорчено. Сколько сил, сколько выдумки и энергии было потрачено на репетициях. И такой облом?! Ну, уж нет, она не может этого допустить. Она всегда побеждает, всегда добивается того, чего хочет.

Диана улыбнулась. Назло всем и всем проблемам улыбнулась! И тут вспомнились слова из одной песенки Майкла Джексона: – «Улыбайся, даже если твое сердце болит, … улыбайся, даже если оно разбито».

Улыбнувшись, она решительно двинулась за кулисы, но тут знакомая, берущая за душу, мелодия остановила ее. Диана посмотрела на сцену. Занавес раздвинулся, перед зрителями предстал пародист Майкла Джексона. Вспыхнули прожектора, освещая хорошо загримированное лицо одноклассника Дианы – Алиева. Зал взорвался аплодисментами, лучи света скрестились, и Алиев запел под фонограмму. У Дианы защемило сердце. Все, что касалось Майкла Джексона, было для нее… дорого, слишком дорого, чтобы просто так стоять и смотреть, слушать его голос….

Все, что касалось Майкла, было свято! И эта композиция – особенно. Каждый раз, слушая ее, Диана не могла сдержать слез. Сладковатый голос певца взывал о любви и мире на всей земле. Песня «Earth Song» брала за живое любого, кто знал английский язык: «Что с рассветом, что с дождем, что со всеми теми вещами, которыми, как ты сказал, мы обладали? Что с полями сражений, есть ли еще время, что со всеми теми вещами, которые, как ты сказал, были твоими и моими? Ты когда-нибудь переставал замечать всю ту кровь, что мы пролили прежде? Ты когда-нибудь переставал замечать эту кричащую Землю, эти плачущие берега? Что мы сделали с миром, посмотри, что мы сделали. Что со всем тем миром, который ты завещал своему единственному сыну? Что с цветущими полями, есть ли еще время? Что со всеми теми мечтами, которые, как ты сказал, были твоими и моими?»

Диана закрыла глаза, впуская мелодию и голос любимого в самое сердце. И на миг, на одно волшебное, неповторимое мгновение ей показалось, что на сцене действительно Майкл Джексон. О, боже, если бы это было правдой, если бы это было так! Она бы бросилась в его объятия и умоляла бы его со слезами на глазах никогда-никогда-никогда не оставлять ее! Она готова сопровождать его везде и всюду, быть рядом в трудную минуту, поддерживать во всем и радовать каждый раз его сердце, приятными мелочами.

«…Ты когда-нибудь переставал замечать всех этих детей, погубленных войной? Ты когда-нибудь переставал замечать эту кричащую Землю, эти плачущие берега? Я привык мечтать, я привык смотреть вверх на звезды, а теперь я не знаю, где мы, я только знаю, что мы уплыли далеко…»

Диана не спешила открывать глаза, не хотела отдаться разочарованию. Ее мокрые от слез щеки блестели. Она подпевала едва слышно, покачиваясь в такт музыке. Бог мой, как же приятен твой чудный голос.

«…Эй, что с завтрашним днем?  (Что с нами?) Что с морями? Небеса падают вниз, я даже не могу дышать. Что с истекающей кровью Землей? Чувствуем ли мы ее раны? Что с самой природой, это лоно нашей планеты. Что с животными? Мы превратили царства в пыль. Что со слонами, мы потеряли их доверие? Что с кричащими китами? Мы опустошили моря. Что с тропическими лесами, сожженными вопреки нашим мольбам? Что со святой землей, раздираемой на части разными вероучениями?..»

Майкл! Майкл! Майкл! – взывало сердце девушки. – Майкл! Майкл! Майкл! – выстукивало оно все ритмичнее и ритмичнее.

— О, Майкл! Нет равных тебе! О, славный ты мой человечек, какие же сильные у тебя песни… — шептала она, едва шевеля губами.

«…Что с простым человеком, можем ли мы дать ему свободу? Что с умирающими детьми, неужели ты не слышишь, как они плачут? Где мы сбились с пути? Кто-нибудь, скажите мне, почему? Что с младенцами? Что с этими днями, что со всей их радостью…»

Но тут настроение зрителей явно изменилось, послышалось хихиканье, заговорщицкий шепот. Диана открыла глаза и пристально уставилась на сцену в ожидании подвоха. И действительно, вскоре появились новые участники шоу – одноклассники Дианы в белых халатах и с носилками в руках. Ребята изображали медиков из психиатрической клиники и это у них прекрасно получалось. Одноклассник, пародирующий Майкла Джексона, отпрыгнул от обладателей отутюженных белых халатов, явно опасаясь за свою судьбу. Медбратья бросились вдогонку с очевидным намерением поймать и запихнуть его в смирительную рубашку. Зрители топали ногами и свистели, довольные зрелищем. Возможно, единственным человеком в этом зале, кого не забавляло происходящее на сцене, была Диана. Она опешила, потом разозлилась и, вне себя от гнева и возмущения, стала пробираться к сцене.

Да что они себе позволяют?! Кретины несчастные! Недоумки чертовы! Смеяться вздумали, шуты гороховые! Они и мизинца его не стоят! Сейчас она им покажет! Всем и каждому покажет, как издеваться над ее кумиром! Весь зал гогочет, заливается смехом, и никто не понимает, как это гадко и подло. В каждой шутке есть доля правды. Что ж, одни показывают, а другие верят! Это что ж получается? Показывая эту глупую сценку, они хотят сказать, что Майкл Джексон…. неполноценный, невменяемый, сумасшедший, спрашивала себя Диана, пробираясь к сцене?! Ну, уж нет! На это закрывать глаза она не станет. Всем. Всем кто посягнет на имя и честь кумира, она покажет кузькину мать! Сейчас вы увидите, на что способна эта девушка за честь Майкла Джексона! Сейчас она вам задаст жару! Держитесь!

Диана взобралась на сцену и пошла в атаку. Ее решимость могла бы сломить стену, ее отвага могла бы разбить эскадрон, ее дикая свирепость могла бы соперничать с яростью хищницы-пантеры. Она защищала свою МЕЧТУ! — любимого певца, самого любимого мужчину на этом свете! Когда Диана появилась на сцене, все решили, будто так и надо. Шоу продолжается. Стройная, сексапильная, в стильном наряде, она привлекла к себе сотни вожделенных взглядов, которые постепенно наполнялись ужасом и оторопью. Резким движением Диана схватила одного из «медиков» за грудки, одним рывком разорвала на нем халат и, заехав коленкой в нос, отпихнула от себя. Парнишка выл, держась за лицо, сквозь пальцы сочилась кровь. Девушка даже не взглянула на него, надвигаясь на следующего участника.

— Ты что, Ди?! Сгинь, номер сорвешь! – еще не поняв в чем дело, затараторил второй «эскулап».

Диана схватила гитару, брошенную пародистом Майкла Джексона, и залупила несчастному по макушке. В ушах зашумело. Он сложился пополам, схватившись за голову. Следующий удар пришелся в грудь. На его счастье, очки уцелели. Без них он стал бы абсолютно беспомощен. Парень рванулся вперед, выбрасывая кулаки в сторону. Диана толкнула его дважды в грудь, пнула кулаком в плечо и собой придавила к стенке. Ее рука все сильнее и сильнее сдавливала ему горло. Прижатый к стене, он заплакал. Тут Диана ослабила хватку и поддала пинка под зад, да так сильно, что тот, пролетев метра три, споткнулся о провода и упал.

Ослепленная гневом Диана понеслась дальше, но артист пришел в себя и решил мстить. Поднявшись, он схватил ее за рукав, занес кулак для удара, но Диана профессионально увернулась, поднырнув ему под руку, резко развернулась и мощным ударом в пах заставила смельчака осесть на пол. Он вслух проклинал тот день, когда согласился участвовать в этом шоу. Третий участник в белом халате, не будь дураком, давно смылся за кулисы, не желая разделять несчастную участь товарищей.

Что касается Алиева — пародиста Майкла Джексона, то он забился в угол и прятал лицо под черной шляпой. Вероятно, надеясь, что Диана его здесь не обнаружит. Дрожал он при этом не хуже осинового листа на ветру. Он знал, на что способна эта девица в гневе. Публика скандировала восхищенно и взволнованно, требуя продолжения шоу. Многие знали, что Диана не только каратистка, но и отличная танцовщица. Никому в голову не пришло, что происходящее на сцене – жесткая импровизация. Народ жаждал зрелища! И чем больше будет унижения и боли, тем шоу удачнее. Кровь должна стынуть в жилах! Шоу должно щекотать нервишки, не больше, не меньше!

Ди-Ди!!! Ди-Ди!!! – все скандировал и скандировал зал. – Ди-Ди!

Она взяла в руки микрофон и обратилась к публике:

— Вы наверняка удивлены тому, что здесь произошло. Что ж, я удивлена не меньше! От себя хочу сказать следующее. Я никому не позволю срамить имя моего кумира! Майкл Джексон наидобрейшей души человек и он не заслужил того, что здесь устроили эти шакалы! Васечкин! Сверчков и Якушев, вы слышите меня?! Не смейте попадаться мне в школе на глаза! За Майкла Джексона, я вам уши по … — но тут звук отключили и далее сказанное Дианой, было едва слышно первым рядам. Она постучала по микрофону, огляделась по сторонам. Кто-то отключил звук. Пародист, сообразив, чем может спасти номер, подбежал к Диане и поклонился ей, мол, благодарю за свое спасение. Диана не успела решить, плюнуть ли ему в физию или пнуть, как следует, что согласился участвовать в этом паршивом спектакле, как вдруг на сцену стали выползать мускулистые, бритоголовые парни с ирокезом на голове выкрашенным в иссиня-черный цвет – все на одно лицо, будто матрешки. Диана напряглась, догадавшись, что они явились по ее душу. Но ладно бы это были охранники! Нет, она узнала отморозков Нагая. А вот и он сам – тот, кого меньше всего она ожидала увидеть здесь и сейчас.

— Что кукла, не ожидала? — насмешливо спросил он. — Что за хрень ты здесь устроила?! Почему людям мероприятия срываешь?! Училок своих обижаешь? Да что ты вообще о себе возомнила, защитница цветных?!

Унижение в больнице, видимо, пошло ему на пользу. Всего за несколько дней Нагай уже был способен самостоятельно передвигаться. Правда, лицо его украсилось еще одним мерзким шрамом. Диана, заметив его, небрежно фыркнула:

— Откуда ты взялся, покалеченный?! Хочешь повторения?

— Не ты ли, полукровка, мне его устроишь? – он болезненно поморщился.

— Не смей меня так называть, ублюдок! – она решительно сделала шаг вперед и шмякнула его по лицу, залепив обжигающую пощечину.

Нагай поднял руку, явно намереваясь хватить Диану за волосы.

— Ах ты, дикая, патлая кошка! – прошипел он. – А ну-ка иди сюда, сейчас я тебе покажу…

— Убери лапы, — вдруг раздался басовитый приказ, и между бандитом и девушкой возникла мощная фигура.

— Т-ты? — пробормотал изумленно Нагай, — какой черт тебя сюда принес?

— Если хоть один волосок упадет с головы этого нежного создания, будешь иметь дело со мной!

Да, знал бы Святой, какое это нежное создание и что оно вытворяло это создание, оставшись один на один в доме Нагая. Святой не повышал голоса, не угрожал, он был само спокойствие, однако прихвостни Нагая будто бы усохли на том самом месте, где стояли, и сам главарь банды невольно отступил назад, заметно прихрамывая при этом. Диане, по правде говоря, было глубоко безразлично все это. Мелкая суета, не более. В голове было пусто и гулко. Сердце ныло, словно едва затянувшаяся ранка. Но она нашла в себе силы подойти и поблагодарить Святого. Он хотел что-то сказать в ответ, однако на сцену уже лезла охрана, и байкер счел за лучшее удалиться, подхватив Диану на руки. Краем глаза она заметила братьев, растерянно наблюдающих за ней. С другой стороны в нее метал молнии Нагай, беспомощно стуча костылем в стену.

А ей плевать! — на всех и на все! Казалось, в этот день на нее навалились все беды мира, словно страшное цунами снесло ее мысли о будущем, надежды, мечты, светлую веру в добро и в чудеса. Она знала, завтра все будет не так. Оптимизм вернется к ней. Азарт разгорится снова. Жажда жизни охватит, как прежде. Но сегодня ей хотелось побыть одной, прислушаться к себе. Глухое отчаяние овладело Дианой, и мир вокруг показался враждебным и унылым.

 

***

Ну, конечно, ради своего Джексона она готова на все!

Совсем с ума выжила! От злости Эмиль ничего вокруг не видел, красные пятна ярости горели перед глазами. Потом выяснилось, что это – красный свет светофора.

Ну и черт с ним! Он гнал домой, и ему некогда останавливаться по каждому пустяку. Сейчас будет трасса, как здорово, что там нет никаких светофоров! Вот уж где он оторвется! Впервые в жизни Эмиль стал понимать Диану – почему она так любит гонять. А он, дурак, боялся раньше, боялся и за нее, и за себя! Нет, черт возьми, скорость – это кайф, и Диана была права!

Влететь бы в какую-нибудь стену и разбиться к чертям собачьим!

Хотя бы тогда, может, она вздрогнет… вспомнит о нем… пожалеет…

Как горели ее глаза, как трепетали ее ресницы, как дрожали губы! И это все ради этого старца, которому сто лет в обед и который едва не рассыпается на запчасти! Черт бы побрал этого Джексона! Полезла на сцену, раскидала артистов, закатила скандал! Совсем крыша поехала! И все ради кого? Ради этого старче! Ради этого писклявого Джексона?! А он-то и сам даже не сразу врубился, в чем дело! Но теперь-то ясно! Майкл Джексон! Майкл Джексон! Всегда только он у нее на первом месте! Совсем помешалась на нем! Зла не хватает на эту Диану!

Если раньше Эмиль думал, что Майкл Джексон – просто детское увлечение Дианы, кумир, какие бывают у всех во все времена, то сегодня он окончательно убедился, что его любимая сохнет по нему. Конечно, Диана – не такая, как все! Конечно, она не похожа на других, ну и ладно, Майкл Джексон – ее единственная слабость, умом Эмиль понимал это, но сердце понимать отказывалось. Сегодня Диана перешла все границы! Она плакала из-за него! Дралась из-за него! Кто бы мог подумать?! Не уж-то это любовь?! К черту все! Зачем ломать себе голову?! Будь проклята ее любовь к Джексону! Эмиль жал на газ еще и еще, стараясь хоть как-то выплеснуть свою ярость, обиду, ревность.

Домой он приехал часа за три – не приехал, а долетел. На крыльях ненависти. Братья были в Краснодаре вместе с Дианой, отец где-то за океаном — снова рубил капусту, Эмиль знал, что будет в одиночестве, и готов был предаться тоске по полной программе. Сейчас он надерется, как свинья, потом пойдет в комнату Дианы, уткнется носом в ее подушку, вдохнет аромат ее духов…

Слюнтяй! Он знал, что в такие минуты недостоин ее, но куда ж деваться?! Порвать в клочья ее шмотки?! Разгромить спальню?! А что… это мысль…

Эмиль взбежал по лестнице, охваченный безудержной злобой, руки сами собой сжались в кулаки. Вдруг взгляд упал на узкую полосу света, которая выбивалась из двери гостевой комнаты, рядом со спальней Дианы. Разве у них гости?! Он что-то не припоминал такого. Эмиль хотел постучать, но передумал. Ярость полыхала в нем, и даже здорово, что сейчас подвернулся под руку кто-то, на кого можно перекинуть этот пожар. Кто бы это ни был! Эмиль по хозяйски распахнул дверь.

На кровати разметавшись, скинув одеяло по пояс, спала прекрасной красоты девушка. Худые руки трогательно сложены в локтях, будто она сдавалась. Короткие светлые волосы топорщились на подушке. Сквозь полупрозрачную комбинацию видна была грудь – крепкая, упругая, с пухлыми нежными сосками, будто вишенки. Эмиль шумно сглотнул. Он узнал Лизавету, но не понимал, что она тут делает. Впрочем, об этом он и не думал. Машинально он сделал шаг вперед. И вдруг сообразил, куда ведет этот путь. К той, что наивно сопела в гостевой кровати. К той, которая стала лучшей подругой Дианы, почти сестрой. К сладкой мести. К реальной мести. К телу, которое дарует ему свободу от ярости и гнева. Пусть только на миг!

Эмиль присел на край кровати и только сейчас заметил на тумбочке, стоявшей рядом, лекарства и стакан с молоком. Так вот в чем дело, Лиза, вероятно, приболела, потому и на КВНе ее не было. Диана, добрая душа, наверное, предложила подруге переночевать здесь. Хотя, нет, Эмиль вспомнил, что Диана говорила о большем – звала Лизу переехать насовсем, а та вяло сопротивлялась, больше выпендривалась, возражая, что не оставит одну бабушку. Или дедушку. Или тетушку. Да какая разница, впрочем!

Он не помнил точно, что и как. И плевать хотел на это! Главное – она здесь. Такая нежная, теплая, манящая. Эмиль вспомнил вдруг, как в последнее время Лиза смотрела на него. Вряд ли это ему показалось, просто раньше он не придавал значения ее взглядам. Полным неги и призыва, обожания и вседозволенности. Она готова была пойти за ним на край света – вот что это значило! Эмиль выругался на себя, почему он не понял этого прежде?! Эта девочка могла бы дать ему передышку, маленький глоток свободы. Ладно, еще не поздно. Вероятно, его разглядывания разбудили ее. Лиза открыла глаза, сонные и беспомощные, как у котенка.

— Эмиль?! Что ты тут делаешь?

— Тихо. — Эмиль приложил палец к ее губам. — Я пришел тебя лечить.

— Но…

Она приподнялась на локте, попыталась нащупать одеяло, прикрыться. Но губы Эмиля уже были близко, уже атаковали ее, отрезая все пути к отступлению. Лиза опрокинулась на подушку, счастливо улыбаясь.

 

***

До выпускного вечера оставалась совсем немного. Хандра давным-давно отпустила Диану, она была во всю поглощена подготовкой к этому событию и мечтами о будущем. Июнь был горячим, а июль обещал быть по-настоящему жарким! Ее ждет новая жизнь, новые планы, новые друзья и новые открытия… скорей бы!

Время от времени вспоминался тот старик-предсказатель. В его устах фраза «новая жизнь» звучала угрожающе, и Диана старалась гнать от себя эти видения. С ней ничего страшного не случится! Она защищена, застрахована от всех бед, она – принцесса, красавица и умница! Проблемы не пугают ее, а несчастья – от них убережет ангел-хранитель!

— Динок, о чем задумалась? — вырвала ее в реальность Лиза.

Девушки были в бутике, выбирали наряды для выпускного бала.

— Ты в последнее время такая серьезная… — заметила Лизавета.

Диана хмыкнула.

— А ты, наоборот, все ха-ха ловишь! Хихикаешь без остановки, словно обкуренная!

Лиза рассмеялась, подтверждая это. Диана была уверенна, что наркотики здесь не причем, потому и шутила, не боясь обидеть подругу. Та явно что-то скрывала, что-то хорошее.

— Влюбилась? – высказала догадку Диана.

— Ага, — счастливо улыбаясь, согласилась Лиза.

Ей давно хотелось все рассказать Диане, еще с той ночи, когда Эмиль пришел впервые. Ей не терпелось разделить свой восторг с подругой, но… Лиза не была уверена, как Диана отнесется к этому.

— И кто счастливчик? – спросила Диана.

Лиза колебалась. В школе она не раз была свидетельницей, как Эмиль смотрит на Диану, как разговаривает с ней. А теперь у них дома он будто старался избегать сестру, да и Лиза сама была в таком состоянии, что не замечала ничего вокруг, и вряд ли поняла сейчас, как Эмиль на самом деле относится к Диане, что на самом деле между ними происходит. Тот случай в раздевалке, запечатленный на камеру. Страсти-мордасти, да и только! Лиза была уверена, что это просто сплетни. Даже фотомонтаж или что-то в этом духе. В конце концов, они же брат с сестрой! Но еще она знала, что не пара Эмилю. Быть может, Диана разозлится. Или сам Эмиль… Почему он не рассказывает никому о Лизе, об их чувствах?

— Так что? Вернее, кто? – напомнила о себе Диана. – Давай-ка выпьем по чашечке горячего шоколада, и ты расскажешь мне все подробно.

Королевским жестом, отпустив продавщицу, Диана выплыла из бутика. Лиза последовала за ней. Краем уха она вдруг услышала обрывок разговора между продавцами: «Завтра пятнадцатое… наконец-то, зарплату дадут…». Машинально Лизавета открыла дверь, шагнула на улицу. Только тут смысл сказанного дошел до нее. Пятнадцатое число! Почти месяц они с Эмилем… любили друг друга. Любили без помех и практически без остановок.

О боже!

— Лизок, ты идешь? – окликнула Диана.

Лиза, спотыкаясь, догнала ее. Быть может, это ложная тревога, думала она по дороге в кафе. Просто какой-то сбой, уговаривала себя. Так бывает! Ну, правда же, бывает. Все будет хорошо. Все наладится.

— Ты должна мне все рассказать, — Диана взяла ее под локоть, — кто он, какой, как вы познакомились. Я давно замечаю, что ты стала другой, изменилась очень сильно, и глазки горят, и губки блестят… Ну что ты, подружка, как привидение увидела, колись давай.

Она тормошила Лизавету, а у той в голове крутилось, как заезженная пластинка – «это ошибка, просто ошибка…».

— Динулька, ты извини, я вспомнила сейчас, — затарахтела Лиза, чувствуя, что краснеет, — сегодня у бабушки… юбилей… то есть не юбилей, а она просила,… в общем, мне надо бежать… хорошо?

— Ничего хорошего, — нахмурилась недоуменно Диана, — что случилось-то? Ты за минуту переменилась в лице раз двадцать.

— Э… Я… Мне…

Лизе было очень стыдно. Впервые она врала подруге, той, что стала для нее роднее сестры, ближе матери! Но сначала нужно убедиться, что это – ошибка, а потом она все расскажет, правда-правда. Она больше не может держать это в себе!

Кое-как уговорив Диану не поднимать панику, Лиза умчалась. Диана, пожав плечами, одна отправилась в кафе. В конце концов, у каждого свои секреты. Как бы ни были они откровенны друг с другом, как ни открывали души нараспашку, но и сама Диана, и Лизавета оставляли нетронутыми некоторые уголки, особо сокровенные. Это нормально. Ни один человек, ни распахнется до конца перед другим. Душевный стриптиз еще ни к чему хорошему не приводил, ведь во всем нужны границы разумного!

Пока Диана пила шоколад и отшивала свежих поклонников, Лизавета, пунцовая как рак, купила в аптеке – подальше от дома! – тест на беременность, приехала домой и убедилась, что ЭТО – не ошибка.

Слезы отчаяния и восторга катились по щекам. Лиза стояла в туалете – дощатой будочке — с мисочкой в одной руке и с тестом в другой. Две полоски! Она не чувствовала ни зловония, ни неудобства собственной позы. Казалось, будто она парит над всеми земными проблемами и делами. Нужно сказать Эмилю, вот что! Она рванула наружу, готовая лететь к нему на крыльях любви и счастья. Однако тут же вспомнила главное – Эмиля нет в городе. Он уехал с братьями договариваться по поводу нового клуба в Ростове.

Лизавету наполняла гордость, немыслимая радость и необъятный страх. Что он скажет? Что подумает Диана? И все остальные? А бабушка, что будет с ней? Но, в конце концов, они любят друг друга и уже почти совершеннолетние. Конечно, рановато еще, но ведь они оба вполне сознательные, взрослые, разумные личности. Эмиль так вообще совершенство! Он справится. Он все решит, как надо!

Она напишет ему смс-ку, иначе от чувств и эмоций, ее переполняющих, просто лопнет! Лиза уже достала сотовый, подаренный Дианой, но, повертев его в руках, не стала набирать текст. Такую новость нельзя доверять телефону, нет! Она наберется терпения, дождется его и расскажет обо всем, когда они будут наедине, в ее спальне, где она зажжет свечи, включит тихую медленную музыку. Все должно быть идеально. Все так и было. Идеально снаружи, но внутри… внутри оказалось не так.

Спустя пару дней, когда Эмиль вернулся, Лиза навещала бабушку, и встретиться им не удалось. Когда же Лиза вернулась в особняк, выяснилось, что Эмиль снова умчался куда-то с друзьями. Диана обмолвилась, что это связано с подготовкой к выпускному вечеру, но подробностей не сообщила, а Лиза постеснялась выспрашивать. Странно, что он не позвонил, думала она. Беспокойство царапала ее немного, но эйфория не совсем отпустила, и Лиза большую часть времени попусту витала в облаках, не в силах рассуждать разумно.

Диана была более здравомыслящей и проницательной. Она догадывалась, что Эмиль скрывается от Лизы, пытается отвязаться от настойчивой поклонницы, как поступала сама Диана с навязчивыми кавалерами. Ничего не зная об их отношениях, Диана видела лишь верхушку айсберга – влюбленность Лизы и досаду Эмиля, которому эта влюбленность была не нужна. В глубине души Диана торжествовала победу. Такая девушка, как Лизавета, — вернее, такая, какой она стала недавно, — любого парня могла свести с ума. Нежная, красивая, скромная, добрая, с детской непосредственностью и умением выслушать, отзывчивая и мудрая, — просто кладезь достоинств. И все это она готова была подарить ее брату! А он по-прежнему вздыхал по ней, по Диане. Что греха таить, это льстило. С чисто женским коварством Диана ловила его взгляды, смущенные и досадливые, когда Лизавета пыталась обратить на себя его внимание. Потом она поняла, что у Лизы есть поклонник. Возможно, парень из ее нового окружения, из тех, с кем познакомила ее Диана. Она была рада за подругу. Жаль только, что Лиза ничего не рассказывала о своих личных отношениях. А быть может, это и правильно! Ведь тогда бы разговор само собой вышел и на Эмиля, а Диана не готова была обсуждать с ней братца. Возможно, если бы он отвечал на чувства Лизаветы, Диана бы закрыла глаза на его прежнее отношение к себе, забыла бы, заставила бы себя радоваться за влюбленных. Но главное в том, что Эмиль не хотел Лизу, не хотел ее любви! Значит, он, как и раньше, принадлежит Диане!

Руки прочь! И пусть это глупо, подло, противоестественно, но так она чувствовала – Эмиль всегда был в ее жизни, была его любовь, и по собственной воле отказаться от этого восхитительного чувства обладания – увольте! Она против! У Лизы все наладится. Ее парень наверняка любит ее, и это главное. Лучше так, чем самой сходить с ума от любви, женщина, по сути, должна позволять себя любить, она же дичь, а мужчина – охотник. И меняться местами вовсе ни к чему! Лиза вскоре поймет это. Ничего хорошего не вышло бы из их отношений с Эмилем, даже если бы он ответил ей, как большинству своих поклонниц. Диана знала, что таким образом он тешил свое самолюбие. Дурачок! Будто бы бросал ей вызов – смотри, за мной очередь, я нарасхват, я пользуюсь успехом… Видимо, Лизу он пожалел, и правильно сделал! Не хватало еще, чтобы, воспользовавшись чувствами девушки, он превратил бы ее в безвольную игрушку в своих руках. Нет, Эмиль так дорожит Дианой, что даже к ее подруге испытывает благоговение. Диана была в этом уверена и спокойна за Лизу.

Напрасно…

 

***

Наконец-то была собрана нужная сумма! Лиза с придыханием ждала этого дня, и теперь восторженно, благоговейно пересчитывала деньги. Это были не просто бумажки, это был символ! Не зря Лизонька трудилась, после школы подрабатывая нянькой в доме богачей. В принципе дети ей нравились, но эти ее подопечные были избалованны донельзя, и ей пришлось на самом деле вкалывать, пытаясь их приструнить и хоть немного призвать к дисциплине. Но она знала, ради чего старается!

По предварительной договоренности Лиза направилась в художественную мастерскую, где ей присоветовали найти портретиста. Теперь, когда на руках были деньги – и немалые! – можно было говорить предметно. Лиза описала картину, которую хотела бы получить в итоге. Около месяца художник работал над ее замыслом, то дополняя какие-то детали, то ретушируя ненужное. Девушка постоянно ездила в мастерскую, контролируя процесс. И, наконец, портрет был готов! Прямо от художника, который навел на картину последний лоск, Лиза направилась к Диане. Она собственноручно вручила подруге запакованную картину.

— Что там? – весело поинтересовалась Диана.

Лизонька только загадочно улыбнулась.

— Смотри сама.

Диана распечатала подарок, и первое что увидела, была надпись на оборотной стороне картины – «Дорогой сестренке с любовью от Лизаветы».

Диана подняла взгляд на названную сестрицу.

— Спасибо, милая моя! – Диана кинулась ее целовать.

— Да ты посмотри портрет сначала, — смеясь, напомнила Лиза.

— Конечно, конечно!

Диана перевернула тяжелую картину, поставила на тумбу возле окна и отошла. В солнечных бликах предстало перед ней чудесное виденье. Это был портрет мужчины – ее кумира! Майкл был изображен в царском одеянии и на самом деле выглядел коронованной особой. Его красота, блеск, неординарность внешности подчеркивал царский наряд – роскошные панталоны охватывали стройные бедра, черная мантия, будто шкура добытого зверя, лежала на плече, белоснежный высокий воротник охватывал шею, демонстрируя гордую посадку головы и царственную осанку. В руках Майкл держал корону – символ власти! Но и без нее, по одному только выражению его лица, по взгляду можно было прочесть – это властитель дум! Художнику удалось передать своеобразную улыбку Майкла, его взгляд, и вес таинственный флер, что окутывал этого человека – живую легенду.

Диана оформила портрет в роскошную раму и повесила в гостиной над камином. Нельзя было передать словами ее благодарность Лизоньке, которая так угадала с подарком! Гости дома с тех пор так и столбенели перед картиной. Причем многие задавали один и тот же вопрос Диане:

— Это ваш дедушка в молодости?

— Разуйте глаза народ! – злилась Диана, вознося руки к небу. – Вы что, в самом деле, не узнаете его?!

И когда она, с восхищением произносила имя своего обожаемого кумира, челюсти посетителей отвисали, а взгляды жадно, с новым любопытством впивались в портрет.

Однажды Диана лазила по просторам интернета и просматривала сайты посвященные творчеству Майкла Джексона. Ее тут же осенила идея, которая требовала немедленного воплощения! Не сходя с места, Диана позвонила Лизе, и когда та примчалась к ней, подруга показала несколько вариантов уже готовых дизайнов сайта. На следующий же день был выбран окончательный вариант, и сайт посвященный творчеству Майкла Джексона заработал. Лиза помогала названной сестре, общалась на форуме с поклонниками звезды. Уже за неделю работы сайт посетило несколько тысяч человек, а постоянных завсегдатаев набралось около 500! За пару недель количество друзей возросло до 1700! Диана не останавливалась на достигнутом. Она решила встретиться с новыми друзьями в реале и сняла для этих целей самый элитный в городе ночной клуб. Предварительная подготовка заняла некоторое время. Диана решила поразить воображение фанатов, стремилась достичь совершенства во всем! Она сама написала песню, посвященную Майклу, и сняла клип. И вот в назначенный час в клуб набился народ, чтобы уже с первых минут стонать от восхищения и наслаждения. Всех присутствующих объединяла любовь к кумиру и восторг перед Дианой – девушкой, которая собрала их вместе и так чудесно все организовала! Стены клуба украшали фотографии Майкла Джексона разных лет – начиная с детского возраста и заканчивая самыми свежими снимками. Братья помогали Диане – Йоник стоял за ди-джейской стойкой, Амир был ведущим вечера. Звучали исключительно композиции в исполнении Джексона. Его фанаты, собравшиеся со всех городов России и ближнего зарубежья, практически профессионально танцевали «лунную походку», под караоке пели его песни. Были здесь и пародисты, и двойники звезды. И все они испытывали безумную благодарность к Диане, сумевшей объединить их. По важному случаю, она даже придумала особый дизайн футболок, в которых теперь щеголяли все без исключения — на белом фоне, на груди было вышито золотой нитью лицо Майкла Джексона, а на спине выписаны его инициалы и блестела красно-золотая корона из страз Сваровски. Но главный сюрприз ждал впереди. Под конец вечеринки свет в зале погас, сцена тоже была поглощена тьмой. Вот загорелся огромный экран. Зазвучала плавная, нежная музыка, и зрители увидели начало клипа – летящую на фоне звездного неба девушку во все белом, с крыльями за спиной. Лицо ее было скрыто маской, украшенной перьями и драгоценными камнями, которые переливались и сверкали всеми цветами радуги. Затем по команде Йоника на сцене зажглись сотни чайных свечей, и в их таинственном блеске появилась Диана, в том же образе прекрасного ангела. Она была красива неземной, фантастической красотой. Белоснежный наряд – атласный корсет из расшитых жемчужин и мини юбка того же цвета подчеркивали точеную фигуру, белые ботфорты расшитые стразами – стройные ножки. Обнаженные руки нежно-медового загара были украшены многочисленными широкими браслетами, на лебединой шейке красовалось роскошное ожерелье из жемчуга. Несколько кокетливых завитков свободно струились вдоль лица, по-прежнему скрытого маской. Когда Диана сняла ее, все просто взвыли от восторга. Ее ангельское личико покрывал специальный макияж с блестками и стразами. Весь облик девушки говорил о неземном происхождении, прелестница казалась недоступной, далекой, как звезда, и такой же притягательной! И в унисон ее красоте звучала мелодия, горьковато-печально и одновременно сладостно лились слова песни.

 

Помни, что ангел твой

За тобою идет повсюду,

Просто живи и пой,

А любовь сотворит чудо!

 

Помни, что ангел твой

Боль успокоить может,

Лишь оставайся самим собой,

Пусть беда тебя не тревожит!

 

Помни, что ангел твой

Тоже сердце имеет

Но лишь коснется тебя рукой…

Навеки вечные окаменеет…

 

Знай, что за этот миг

Ангел отдаст свои крылья,

Чтобы все, чего ты в мечтах достиг

Стало отныне былью…

 

Рядом с тобой навсегда

Останется мое сердце,

В самые сильные холода

Поможет тебе согреться!

 

Сердцем желанный!

Помни, об этом мой славный,

Ангельским сердцем хранимый,

Лишь ты навеки мною любимый....

 

Всем было ясно, что песня посвящена Майклу Джексону. Трогательные слова проникали в душу каждого, а на глаза наворачивались слезы. Диана пела о том, что ангел – в образе красивой девушки страдает вместе с любимым человеком, пытаясь уберечь его от боли, защитить от одиночества, спасти от бед. Но ангелу не дано разделить земные тягости любимого, и лишь однажды, не в силах превозмочь любовь, ангел обнял любимого и в то же мгновение замерз, превратившись в хрустальную статую, рассыпался бриллиантовой пылью, подхваченной в тот же миг ветром…

 

Рэп: (Йоник)

Ангельское сердце все поет и поет,

О самой, самой чистой любви к человеку,

И каждый раз, зажигая на небе свечи

Ангел молиться в ночной тиши,

Глядя на звезды, ангел мечтает,

Представляет себя человеком,

А по ночам ему снятся красивые сны

о самой, самой прекрасной и чистой любви…

 

Рэп: (Амир)

Любовь волшебна, она творит чудеса!

Любовь нужна всем нам, без нее нельзя!

И нет ничего чудесней на всем белом свете,

чем быть любимым своим ангелом хранителем…

 

Припев. Детский хор и Диана:

 

Сердце ангела… сотворит чудеса… (сотворит чудеса)

Сердце ангела…успокоит боль… (успокоит боль)

Сердце ангела… прогонит печаль… (прогонит печаль)

Сердце ангела… знает, что такое любовь… (сердце знает, что такое любовь)…

…Чистая любовь… (чистая любовь ангела к человеку)

Ангел поет о любви… (Ангел поет о любви)

Чистая любовь… (чистая любовь ангела к человеку)

Ангел поет о любви… (Ангел поет о любви)

Ангел поет о любви… (Ангел поет…)

Поет о любви… (О любви человеку)…

И помни, Майки, отныне ты теперь не одинок! (Помни Майки, ты не одинок).

Твой ангел всюду будет рядом! (Твой ангел будет рядом)

Ангел уймет твою душевную боль (О, да, уймет душевную боль)

И сердечко твое вновь засияет! (Вновь засияет, вновь засияет…)

Сердце ангела поет о любви…

(о, да, сердце ангела… поет, поет о любви, о любви…)

Поет о любви, о любви ему одному…

(Оно поет… поет о любви ему поет…)

Сердце ангела поет о любви…

(О, да, сердце ангела…сердце ангела)

О любви поет…

(О любви все поет и поет…)

Поет о любви…

(Ангел поет… поет…поет о любви)

О любви поет Ма-аайклу-у Дже-ее-ксону-у…

 

— Да, благословит тебя господь наш король! – сказала Диана и поклонилась.

И слова, и исполнение были безупречно талантливы. Песня цепляла за живое, щемяще-нежный образ ангела в воплощении Дианы покорил всех присутствующих. Даже Эмиль, всегда цинично настроенный, безуспешно пытался сдержать слезы.

После выступления Диану едва не носили на руках, благодарили и превозносили до небес. У нее появилось много новых хороших и преданных друзей, и все эти ребята, так же, как и она, восхищались Джексоном. Было решено, что фанаты под ее руководством будут встречаться как можно чаще и устраивать подобные выступления. В глубине души каждый мечтал, чтобы их кумир увидел это и гордился ими. Ведь именно он сплотил их. Творчество Майкла не могло оставить равнодушными людей с открытым сердцем, веселых и отзывчивых, способных чувствовать настоящую музыку, искусство, и самим создавать, созидать добро.

 





***

Нагай запал на эту чертовку Диану, он чувствовал, что нашел свой идеал — женственную девушку, которая одновременно умеет командовать и быть сильной. Притом она фантастически привлекательна и сексуальна! Однако шансы заполучить ее весьма невелики, и Нагай понимал это. Они по разные стороны баррикад: он – бандит, головорез, ненавидит цветных и ведет весьма сомнительный образ жизни. Она же — нежный цветок, растущий в великолепной, роскошной оранжерее. Хотя, у этого цветка полным-полно колючек! Нагай уже успел убедиться, что Диана – борец за свободу и равенство и отстаивает свои взгляды чрезвычайно агрессивно!

Что же делать, ломал голову Нагай? Что делать с самим собой и своими чувствами, такими незнакомыми, непривычными?!

Ему даже негде встретить ее, их пути вообще не пересекаются! Разве что самому сунуться в петлю – прямо в клуб, где она тусуется со своими цветными друзьями… но это – чистой воды авантюра! … Нагая одновременно возбуждал подобный риск и пугал страшно! Раньше, если он и рисковал, то только ради своих принципов или ради денег. А сейчас-то речь идет о девке!

Хотя такое определение Диане совсем не подходит! Он станет называть ее куколкой, малышкой, звездочкой… Воображение Нагая разыгралось, рисуя прелестные картины их с Дианой объятий и ласк. Он готов был взорваться от нахлынувших эмоций. Страсть настойчиво требовала выхода, и бандит решился все-таки на рискованный шаг – вечером он в одиночку направился в клуб, где обычно тусовалась Диана. С первых же мгновений ему пришлось тяжело – жутко раздражала музыка: Нагай не переносил рэп, он предпочитал лишь Мерлина Менсона.

Четкого плана у него не было, ему просто хотелось пообщаться с Дианой, по-человечески поговорить. Ее фееричное выступление окончательно повергло Нагая в растерянность. Он нутром чуял, что девушка еще и сногсшибательно талантлива. Как же к такой подобраться?!

— Привет, — вот и все, что сумел произнести он, когда каким-то образом очутился возле нее.

Диана недоуменно приподняла бровь. Она никак не ожидала увидеть этого типа здесь, на своей территории. Нагая мгновенно окружили ее друзья и братья. Эмиль рвался в бой одним из первых, он даже не желал выяснять, зачем собственно явился этот ублюдок!

— Я хотел бы поговорить с тобой, — скованно произнес тот, глядя на Диану просительно.

Смущение в голосе Нагая было столь удивительным, что в толпе раздались смешки. Бандит чувствовал себя экзотичным диким животным в зоопарке, которого все разглядывают и на которого бесцеремонно тычут пальцем.

Диана фыркнула презрительно.

— О чем нам с тобой разговаривать?

Он потерянно огляделся, понимая, что в толпе никакой беседы не получится.

— Мы можем встретиться в другом месте? – тихо попросил Нагай, склоняясь к ее лицу. – Пожалуйста! Тебе нечего бояться, я просто хочу поговорить…

Диана равнодушно пожала плечами.

— Ладно. Завтра, в полдень. В кафе «Черри»!

Она с изумлением увидела, как Нагай расцвел в улыбке. Физиономия у него была ужасно глупая и беспомощная, словно у месячного щенка, перед которым поставили миску с молоком.

— Спасибо, — вымолвил бандит не своим голосом.

Диана только покачала головой. Может, у него травма? Сотрясение мозга случилось, например, подумала она мимоходом. Долго размышлять об этом сукином сыне ей вовсе не хотелось. Но краем глаза Диана заметила, как уже на выходе Нагая нагнал Эмиль. Слов она не слышала, но догадалась, что сейчас произойдет. И точно – брат ткнул бандита в спину, явно провоцируя на драку. Однако тот, вероятно, понимая, что его шансы на чужой территории равны нулю, только отмахнулся и поспешил прочь. Эмиль не отставал. Диана ринулась к ним, не желая новых разборок. Она едва поспела, чтобы спасти Нагая от неминуемого поражения. К Эмилю подключились Йоник и Амир, да и остальным не терпелось врезать бандиту, как следует! Диана ворвалась в гущу потасовки, дернула Нагая за руку и буквально поволокла за собой. Когда они очутились на улице, девушка сквозь зубы приказала ему убираться.

— Здесь порвут тебя на куски. И будут правы. Только я не хочу смотреть на это отвратительное зрелище!

Нагай трясся от ярости, но ничего поделать не мог. Ему оставалось только спасаться бегством. В благодарность за спасение он хотел было поцеловать Диане руку, но та дернулась с отвращением во взгляде. Он вздохнул, откладывая этот исторический поцелуй на потом. Она будет моей, пронеслось у него в голове. Это становилось навязчивой идеей. Едва Нагай сел в машину, как толпа оказалась рядом, и Диана уже не могла никого остановить. Вслед ему летели бутылки, камни, и Нагай в панике нажал на газ. Еще долго пыль стояла столбом…

— Что ему было нужно от тебя? – хмуро спросил Амир, когда стало ясно, что Нагая не догнать.

— Да ничего особенного. Просто извинялся за то недоразумение в Краснодаре.

— Недоразумение? – завопил Эмиль. – Да этот ублюдок…

— Прошу тебя, перестань, — поморщилась она, — не опускайся до его уровня!

Но братья еще долго неистовствовали, намереваясь задать бандиту хорошенькую трепку. Диане больших усилий стоило удержать их.

На следующий день, как договорились, они встретились с Нагаем в кафе. Он преподнес ей шикарный букет чайных роз. Она была польщена, но виду не показала. Она чувствовала, что все это неспроста и была готова к любому повороту событий.

— Хватит ходить вокруг да около, Нагай! Говори, что тебе от меня надо!

Но он только промямлил что-то невнятное и застенчиво улыбался, как полный идиот.

Диана решительно поднялась. Ей надоел этот спектакль.

— Погоди! Постой! – закричал Нагай на все кафе. – Я это… Ты меня того… То есть, я тебя того… Блин. Вот!

Он выхватил из кармана маленькую бархатную коробочку и протянул девушке.

— У меня серьезные намерения! – четко выговорил бандит заученную фразу.

Диана, косясь на него насмешливо, открыла коробочку.

— Настоящие бриллианты! – хвастливо заявил Нагай, когда она достала кольцо и стала разглядывать его.

— Тебя обманули! – хмыкнула Диана, уж кто-кто, а она разбиралась в камушках и дешевую бижутерию никогда не носила. – Или ты хочешь обмануть меня? Это такие же бриллианты, как ты – король Англии!

— Я не король, — растерянно пробормотал Нагай, — и не арабский шейх, но поверь, я много чего могу!

— Например, подарить девушке дешевую подделку! – договорила за него Диана с усмешкой.

Она пальцем поманила официантку и, не глядя на Нагая, передарила очумевшей от счастья девице его букет и кольцо. После чего встала, сохраняя царственную осанку, и покинула кафе. Нагай обалдело смотрел ей вслед. Его кинули! Впервые в жизни он испытал такое унижение! Эта красотка насмехалась над ним, над его чувствами, посмела пренебречь его подарками и знаками внимания!

Диана обломала его по полной программе. Жесть! Очень долго Нагай не мог успокоиться. В тот день в кафе он напился до чертиков, а потом, придя в себя, стал преследовать Диану буквально по пятам. Он гонялся за ней на авто, соревнуясь наперегонки, встречал после школы, караулил у бутиков и салона красоты! Всюду, куда бы она ни пошла! Любовная лихорадка поглотила его целиком и полностью, превратив в беспомощного идиота. Зато город в это время мог вздохнуть спокойно – бандитские разборки прекратились, количество преступлений сократилось, воцарилась тишь да благодать! Нагай был занят только одним, забросив все дела! Диана – вот кто полностью завладела его разумом и сердцем! Ради их будущего он иной раз подумывал даже о том, чтобы завязать со своим темным прошлым! Готов был бросить нелегальный бизнес, смириться с присутствием в Сочи цветных, стиснуть зубы и стать пай-мальчиком.

Он засыпал Диану цветами каждый день, как по расписанию – утром, в обед и вечером. Она уже подумывала открыть цветочный магазин…

Не получая никого отклика, кроме презрения, Нагай озверел. Теперь, наоборот, город всколыхнула новая волна преступлений: разбои, грабежи, избиения цветных. Особенно доставалось братьям Дианы и их черным друзьям, которых люди Нагая выслеживали… нет, братьев Дианы не избивали, побаиваясь Адама, но доставали беспрестанно и мешали спокойно жить. Нагай словно с цепи сорвался, мечтая отомстить за свои оскорбленные чувства. Новая идея завладела им – Диану надо похитить и сделать своей рабыней! Раз она не хочет принять его любовь по доброй воле, значит, он просто заставит ее сделать это. Однажды Нагай караулил ее возле школы. У его автомобиля неожиданно выросла бочкообразная фигура Боржоми.

— Диану ждешь? – хмыкнула толстуха. – А она давно уже выскочила через запасной выход!

— С какой стати я должен тебе верить?!

— Дело твое. Я только хотела помочь…

В глазах Боржоми бандит безошибочно прочел ненависть к Диане, зависть. Понятно, чего она добивается – чтобы Диане было плохо! И видит в Нагае союзника, не зная его настоящих чувств. Впрочем, она действительно может помочь, понял он.

— Ну-ка садись, — приказал Нагай.

Автомобиль ощутимо прогнулся с той стороны, куда брякнула толстуха свои телеса.

— Хочешь заработать? – спросил Нагай таким тоном, что возражения не принимались. Боржоми заворожено кивнула, только сейчас осознав, что сидит в машине опасного головореза. И, хотя они были одного поля ягодки – он и Боржоми, — коварные, беспринципные, отнюдь не страдающие благородством, понятно, что Нагай рангом повыше и его следовало опасаться.

— Слушай меня и делай, как скажу. Отблагодарю по-царски.

Нагай быстро ввел толстуху в курс дела, описав план, который придумал буквально на ходу, решив воспользоваться ненавистью Боржоми к Диане. Ее одноклассница внимала ему, чуть не открыв рот. Ей льстило, что такой человек обратился за помощью к ней. Да и возможность отомстить Диане за все унижения была просто потрясающая!

На следующий день приступили к выполнению плана. Боржоми должна была заманить Диану в ловушку, и до определенного момента все шло, как задумали. Однако толстуха не учла одного обстоятельства – кроме врагов, у Дианы были и друзья! Боржоми сама упустила свой шанс, лопухнулась – перед началом уроков в раздевалке она в деталях растрепалась перед своими «шестерками», что устроит Диане веселую жизнь и по-черному подставит ее. Этот разговор слышала Лиза, которая, естественно, все передала подруге. Диана, предупрежденная об опасности, придумала ответный ход. Она ничем не показала, что в курсе происходящего, и согласилась на предложение Боржоми пойти в кафе, где якобы они выпьют на мировую. Толстуха должна была подсыпать в вино Дианы снотворное, но, не дожидаясь, пока та уснет, двинуть на выход, где будет ждать ее Нагай. Он предполагал, что справиться со спящей царевной будет просто. Однако все пошло кувырком для бандита. Диана созвонилась со Святым, и во главе с ним несколько байкеров ждали Нагая с другой стороны кафе, до поры до времени, не проявляя себя. Сделав вид, что пьет с толстухой на брудершафт, Диана потихоньку дала друзьям отмашку. Нагая взяли тепленьким, расслабленным, никак не ожидающим нападения. Байкеры были рады отомстить за Диану, да и за самих себя, которым быки Нагая постоянно мешали жить – то колеса проткнут, то попусту украдут мотоциклы.

Нагаю не только банально разукрасили физиономию, но и выставили полным посмешищем. Святой дал своим ребятам добро на полную свободу действий и те оторвались на всю катушку! С фонарями под обоими глазами, в одних трусах, с табличкой «Я – моральный урод!» Нагая оставили посреди центральной улицы привязанным к столбу. Он рычал от бессильной злобы и унижения, особенно, когда прохожие – в основном это были приезжие туристы — останавливались и, смеясь, снимали морального урода на видео или камеру сотового телефона.

Боржоми боялась освобождать Нагая самостоятельно и только созвонилась с одним из приятелей бандита. Примчавшиеся по ее зову бандиты освободили своего главаря, который не замедлил накинуться на них, чтобы хоть на ком-то отыграться. Он рвал и метал, под горячую руку попались несколько любопытных прохожих и злополучная толстуха, Нагай понял, что именно ей обязан провалом операции. Боржоми пыталась убежать от справедливой кары, но безуспешно. Бандит надавал ей зуботычин, наорал так, что бедняга чуть не оглохла и обогатила свой словарный запас новыми непечатными выражениями, а позже от Дианы тоже получила по полной программе. Больше никогда Боржоми не рисковала связываться с лихой одноклассницей – себе дороже! Впрочем, и Нагай понял, что лучше держаться от Дианы подальше! Что и говорить, она — огонь-девка, но, видно, ему не судьба приручить ее! Да и вряд ли вообще найдется подобный смельчак! Нагай на время покинул Сочи, чтобы вдали зализать раны – душевные, моральные и физические.

 

***

Этой ночи с нетерпением ждали все – и учителя, и выпускники. Преподы радовались, что расстаются наконец-то с наглыми учениками, пусть придут новые, но эти – эти больше не будут трепать им нервы. Вчерашних школьников ожидало большое светлое будущее. Взрослая жизнь. Ни тебе уроков, ни звонков, ни записей в дневнике! Лафа! Наконец-то!

Словом, выпускной – знаменательное событие. Вино и знаменитая русская водка лились рекой. Кое-где и косяки забивались. После официальной части все вообще словно с ума посходили, крыши сорвало окончательно и бесповоротно. Ученики пили с учителями на брудершафт, русичка зажигала с физруком, и лапищи его лежали у нее на заду. Директор храпел носом в салате «Дамский угодник». Родительский комитет в полном составе отплясывал на сцене в обнимку с ди-джеем и школьным ансамблем, кто-то лизался по темным углам, а кто-то переходил и к более активным действиям.

Лиза с Дианой тоже были навеселе. Лиза до этого момента не пробовала спиртного, не считая пару бокалов шампанского как-то под Новый год. Сейчас ей нельзя было пить, она знала – из-за ребенка, но и неполного бокала вина хватило, чтобы закружилась голова, и все вокруг виделось в радужном свете. Даже тот факт, что до сих пор ей не удалось поговорить с Эмилем, казался судьбоносным, посланным свыше. Значит, так надо! Вот сегодня, сейчас – самый подходящий момент. Они вступают в новую жизнь в полном смысле этого слова, они готовы, открыты новым испытаниям и надеждам.

— Ты куда? – поинтересовалась Диана, когда Лиза вдруг вышла из общего круга танцующих.

— Приглашу твоего братца на танец, — призналась та, — а он какой-то смурной.

Эмиль и правда, выглядел не слишком весело. Туго ему пришлось в эти дни – Лиза по-прежнему жила у них, и избегать ее было очень трудно. Поначалу он и не задумывался, во что выльется эта связь. Прежние отношения с девицами строились по принципу «мы ничего друг другу не должны»! А с Лизой все было сложней. Ее наивно распахнутые ресницы, ее манящие доверчивые губы, нежный и страстный шепот, — все в ней будто бы опутывало невидимыми нитями, лишало воли и усыпляло бдительность. Он становился мягким, податливым рядом с ней. И это пугало! И раздражало до крайности! Эмиль не мог допустить, чтобы кто-то подавлял его. Кроме Дианы, разумеется. Она, лишь она была достойна властвовать над ним, только ей он бы подчинился беспрекословно.

Лиза внезапно стала невероятно бесить его, и чтобы в пылу не наговорить ей мерзостей, приходилось прятаться, сбегать из собственного дома, отключать сотовый, придумывать глупые отговорки. Но – сегодня все кончится! После выпускного их пути разойдутся, ведь не останется же она в их доме! Она наверняка уже приглядела себе какой-нибудь техникум или что-то в этом духе. А они с Дианой вместе уедут куда-нибудь за океан, как он давно мечтал! И все, больше никто не помешает им — ни ее воздыхатели, ни его навязчивые поклонницы! Но настроение было на нуле. Всеобщее веселье раздражало, ведь он-то пока расслабиться не мог! А тут еще Лиза – кажется, снова идет к нему. И как назло никого вокруг! Черт, куда же деться?!

— Эмильчик, милый, потанцуем?

О, да она надралась!

— Ты пьяна, — обвинил он.

— Нет, — загадочно улыбаясь, возразила Лиза, — мне нельзя пить. Ну, пойдем же, пойдем. Мне надо кое-что сказать тебе, что-то очень важное…

Он позволил увлечь себя на танцплощадку. Взглядом нашел Диану, кружащуюся в толпе. Как обычно она выделялась на фоне других, простых смертных, будто звезда на небосклоне. Для него – всегда первая, самая яркая, самая желанная — звезда!

— Эмиль, ты слушаешь меня? — вдруг послышалось рядом.

Про Лизу он забыл. А она между тем стояла рядом, и именно ее он обнимал за талию, и ее руки лежали у него на плечах. Эмиль отдал бы все на свете, чтобы Диана так смотрела на него – с отчаянной любовью, всепоглощающей страстью и заботой, тревожно и кротко.

— Я слушаю музыку, — ответил он.

Лиза опустила голову. Как ни была она наивна и пьяна своей любовью, новым смыслом существования и мечтами, ее сердце – влюбленное сердце! – было зорко, как никогда. Она видела, как Эмиль смотрел на Диану. Зря она надеялась, что это прошло, что это – лишь сплетни или всего-навсего братская привязанность.

Лиза отдала бы все на свете, чтобы Эмиль так смотрел на нее — с отчаянной любовью, всепоглощающей страстью и заботой, тревожно и кротко.

Насмешка судьбы. Шутки богов. Злая ирония жизни.

— Эмиль, — позвала Лиза, еще надеясь на что-то. Цепляясь за прошлое, которое было живо еще неделю, еще месяц назад. Такой короткий миг блаженства!

— Эмиль!

— Ну что? – с досадой откликнулся он. – Что тебе надо от меня?! Как ты меня достала уже!

Это решило все.

Сами собой промелькнули перед глазами подробности последней недели, незначительные детали, которым она не придавала значения. Его исчезновения, вечная занятость, раздраженный тон.

Господи, какая она была дура! Это у нее – любовь! А у него, у него всего лишь развлечение, кратковременная забава. Действительно, забавно и смешно – получить прямо под боком бесплатную шлюху! Вот кем она сейчас себя почувствовала – игрушкой, которой попользовались и выбросили за ненадобностью. Что ж, поделом! Надо же быть идиоткой, чтобы поверить, что такой парень, как Эмиль, по-настоящему заинтересуется такой, как она! Надо быть кретинкой, чтобы вообразить, будто за месяц, за несколько упоительных – для нее! – ночей, проведенных вместе, он привяжется к ней, станет дорожить ею, да еще и обрадуется неожиданному известию – ребенку! Сюрпрайз. У нас будет малыш!

Не будет, не будет, не будет!

Лиза, выпустив Эмиля из объятий, вытерла кулачками слезы, выступившие на глазах. Эмиль невольно отступил, почувствовав свободу. Она осознала, ясно и окончательно, что тяготит его. Взорвавшись рыданиями, Лиза бросилась прочь. Эмиль хотел бежать следом, расспросить, успокоить, просто предложить носовой платок и сочувствие. Но остановился вдруг, будто наткнувшись на невидимую преграду. Пусть. Пусть поревет и все поймет, горькая правда лучше, чем сладкий обман, так ведь?!

Совесть чуть куснула его, напоминая, что всего лишь месяц назад он сам поманил эту девочку, первым начал лгать. Но броня, железные доспехи цинизма, самолюбия и страсти к Диане, защитили его от этих жалких укусов. Эмиль пошел к столу, опрокинул в себя еще бокал вина – какой по счету?! – и направился к Диане.

Ночь висела за окнами, словно черное покрывало, под которым так уютно и тепло, под которым можно успокоиться, наплакавшись всласть. Спрятаться от всего мира. Или сплестись в объятиях, слиться воедино, услышать сердцем, как бьется сердце любимой… Она была чертовски красивой – самой красивой девушкой во всей школе, во всем городе и крае, да что уж там — в целом мире! На ней было фантастическое платье, вызывающее восторг у окружающих! Это было не просто платье, а произведение портновского искусства, уж подобрать наряд по случаю она умела! У платья был весьма глубокий вырез, идущий от ключицы до пупка, приоткрывая ложбинку на груди. Открытый лиф был расшит тысячами кристаллами Сваровски, ярко сверкающими на фоне темно-синей ткани, лиф туго облегал тонкую талию, а изысканная материя выгодно подчеркивала россыпь блестящих золотых волос девушки. На изящных ножках были туфельки на шпильках, так же в стразах Сваровски, а руки увиты восточными браслетами под цвет платья. Звезда, да и только!!! Ей и корона не нужна, она и так королева – его королева!

— Ди, поехали домой.

— Что ты, Эмиль! Еще рано! Я хочу веселиться! Такая ночка классная, куда нам торопиться!

Он обхватил ее за талию.

— Ну, я же не говорю, что пора ложиться спать! Мы ведь можем прекрасно повеселиться и дома.

— Да? – Диана пьяненько рассмеялась и пропела. – Дома, дома, дома…

— Можем искупаться или развлечься фейерверком. – заманивал Эмиль, — покидаться подушками, распотрошить отцовский бар, погонять на тачках по ночному Сочи, а? Что скажешь?!

— У! – только и вымолвила Диана, слушая брата.

Она едва стояла на ногах, сломленная алкоголем, суетой последних дней и сегодняшним адреналином. Новая жизнь, новая жизнь – вот что билось в ней предчувствием, острым, как нож, стоявший у горла.

— Эх, ладно! Поехали, братишка, — она повисла у него на плече, но вдруг остановилась и огляделась, — а где наша сестренка?

— Кого ты имеешь в виду? – сердито буркнул Эмиль.

— Ты знаешь, — она потрепала его по щеке. – Где наша Лизонька? Моя любимая подруженька…

— Понятия не имею!

Диана заулыбалась шире. Понятненько. Братец злой, братец ревнует. Наверное, увидел Лизу с ее ухажером. Странно, что Диана еще ни разу не наткнулась на них, любопытно все же – кто он?! В любом случае, хороший парень – Лиза бы не стала общаться с ублюдком.

— Мы идем? – поторопил ее Эмиль.

И пока Диана всерьез не озаботилась поисками подружки, он обхватил ее за талию и повел к выходу. Она хохотала, как в детстве. Беззаботность вскружила голову не хуже шампанского…

 

Они подкараулили ее в туалете. Как только Лиза вошла туда, три девушки рванули следом, удостоверившись, что больше никого нет поблизости. Боржоми с разбегу ударила Лизу между лопаток, так что та пролетела от входа к противоположной стене и уткнулась носом в батарею. Нос распух мгновенно, из ноздрей закапала кровь. Лиза подставила ладони, боясь испачкать платье. Платье было шикарное – белоснежное, как у невесты, но короткое, с заниженной талией, подчеркивающей тонкую фигурку. Не зря они с Дианой неделю ходили по бутикам, выбирая что-нибудь эдакое!

— Что вам от меня нужно? – Лиза кое-как поднялась и обернулась.

Ей бы заорать! Ей бы головой вперед пробивать себе путь к свободе! Но Лиза так изменилась в последнее время, что бегство казалось ей трусостью. Крик о пощаде виделся чем-то вроде унижения.

И по большому счету ей было все равно. Эмиль не любит ее, не любил никогда! По сравнению с этим все – мелочь, ерунда, пустяк.

Боржоми махнула подружкам, давая знак начинать. Анна и Рита схватили Лизу за плечи, одна зажала ей рот, другая достала веревку. Лиза кусалась и царапалась – скорее по инерции, — но девки были явно сильней. Матерясь, они связали ей руки.

— Давай, тащи ее к унитазу! – приказала Баранова.

Лиза уперлась, заработала локтями, пытаясь отпихнуть озверевших садисток.

— Не дергайся, сучка, хуже будет! — пообещала Боржоми, подталкивая ее к унитазу, где воняло чье-то не смытое добро.

Она сопротивлялась, как могла, насколько хватало гордости и силы духа, но ее били по-настоящему, не играючи. Под коленки, так что они подкашивались. По ребрам, так что внутри что-то трещало. Перед глазами пошли розовые, синие круги. Обжигающий удар по щеке привел ее в чувство.

— Лопай дерьмо, падаль! – раздалось рядом с ухом.

Увидев кучу, Лиза замотала головой, замычала, теперь уже силясь закричать во весь голос, но бесполезно. Впрочем, шум выпускного, веселье и музыка заглушили бы любые ее вопли. Она вспомнила о ребенке. Ей стало страшно. И беспомощность навалилась вдруг тяжким грузом, придавив к земле, сокрушительно и беспощадно сломив дух. Словно сдулся воздушный шарик.

— Ну-ка! Давай! Что, вообразила себя принцессой? Хренова золушка! Подружке своей подражаешь? Нет уж, говноедка, твое место у параши!

Анна схватила ее за волосы и ткнула в унитаз. Тошнотворный запах ударил в лицо, Лиза закашлялась, и ее вырвало.

— Фу! Проблевалась, дура! Идемте отсюда, девочки!

Все трое синхронно зажали носы. Рита кивнула на пленницу.

— А руки? Развязать надо.

— Я к ней не прикоснусь, — Боржоми отпрыгнула в сторону.

Анна следом. Рита достала из сумочки лезвие и чиркнула по веревке, освобождая Лизу. Друг за дружкой они почти бегом выскочили из туалета.

Лиза осталась лежать на холодном грязном кафеле. Растрепанная, в дерьме и собственной блевотине, со следами крови на лице. Спустя мгновение красное пятно расползлось понизу белоснежного платья.

 

…Глупо хихикая, Эмиль подбежал к встроенному бару, расположенному напротив камина, отворил нижнюю дверцу и достал бутылку шампанского – кажется, третью по счету! Диана взвизгнула. Ей было безумно весело. Пробки от шампанского уже валялись рядом с дверью в гостиную и около телевизора. Эмиль пугал ее нарочно, прицеливаясь то в вазу, то в экран, то в окно. Раздался выстрел, Диана подпрыгнула, пробка упала где-то, вино, искрясь, полилось в бокалы. Эмиль поманил Диану, но та, играясь, взбежала по лестнице.

— Не догонишь, не догонишь…

— Отлично, твой шампусик, Ди, достанется мне! – он отпил из бутылки глоток, другой.

— А виски мне! – Диана показала из-за спины плоскую бутылку.

— Когда ты успела? – восхитился Эмиль и бросился к ней.

Диана скрылась за дверью своей спальни. Эмиль ввалился следом. Она включила музыку, плавно покачиваясь, и, когда раздался голос Майкла Джексона, стала подпевать, держа бутылку, как микрофон. Эмиль в этот раз не чувствовал к Джексону ни раздражения, ни ревности. Алкоголь примирил его со всем миром. Сладкое томление, предчувствие, надежда на взаимность кружили юноше голову. Эмиль с бокалами в обеих руках порадовал Диану «лунной походкой». Она бурно аплодировала, поставив бутылку. Затем бросилась обнимать танцора, и, конечно же, пролила на него шампанское. Или он сам пролил, пылко отвечая на ее объятия. Бокалы были отставлены, бутылка тоже.

— Скорей, раздевайся, — приказала, хохоча, Диана, — а то рубашка прилипнет!

Эмиль тоже смеялся, будто сумасшедший, свихнувшийся от задорной красотки, которая была как никогда весела и еще более прекрасна, чем всегда. В какой-то момент оба резко замолчали. Комната, казалось, ощутимо наполнилась электричеством. Будто маленькие молнии искрились повсюду. Эмиль притянул Диану к себе. Его обнаженный торс прижался к ее груди, и она почувствовала, как соски мгновенно напряглись. Ей было и стыдно, и сладко одновременно. Эмиль коснулся губами ее мочки, спустился по шее к плечу, еще ниже. В вырез платья скользнула его рука, и грудь оказалась в плену его пальцев, а потом губ, горячих губ, нетерпеливых и настойчивых. Диана обхватила руками его голову, перебирала волосы, дрожа и едва стоя на ногах. Исходившее от Эмиля мужское обаяние обволакивало Диану, лишая ее всякой способности к сопротивлению. Она уже ощущала, как будто внутри нее что-то росло, набухало, стремясь найти выход наружу.

Эмиль подтолкнул ее к кровати. Миг – она раскинулась на простынях, а он придавил ее сверху всей силой, всей своей страстью. Голова девушки шла кругом, когда Эмиль дотронулся губами до ее упругих сосков и принялся высасывать их сладость. Она всем телом выгнулась ему навстречу, в крови ее уже полыхал огонь. И тут Диану словно обожгло что-то, ей стало жутко неуютно в собственной коже! Нежные поцелуи и ласки Эмиля взывали к ответу, но Диана застыла, наблюдая за мускулистым телом брата, поражаясь его томному желанию, которое вот-вот выплеснется наружу.

— Эмиль! – тяжело дыша, вдруг воскликнула Диана. – Прошу тебя, остановись!

— Не могу! – глухо отзывался он на ее мольбу. — Девочка моя! Я люблю тебя! Нам ведь так хорошо вместе. Ты же хочешь меня, я же вижу это… Расслабься, больно не будет…

Лавина его горячего шепота обрушилась на нее, круша на своем пути разумные доводы и здравый смысл. Диана отвечала на его поцелуи, всем телом тянулась к нему, чувствуя только нарастающее возбуждение. Одежда была скинута и кучей валялась на полу. Простыни были смяты. Подушки сброшены. Диана почувствовала себя распростертой под Эмилем — голой, податливой, взмокшей от желания и нетерпеливых движений.

— Нет! – она снова завопила, сбросила его с себя и поползла по кровати, словно встать была не в силах. А так и было! Но, мгновенно протрезвев, Диана ощутила стыд и яростное желание надавать самой себе пощечин. На этот раз они зашли слишком далеко, слишком!!!

Эмиль поймал ее за руку, развернул, как куклу, второй рукой прижав к постели.

— Диана, солнышко, перестань! Мы взрослые люди… чего ты испугалась? Рано или поздно это должно было случиться! Все твои ровесницы уже давно живут половой жизнью, а ты до сих пор девочка-целочка! В старых девах решила остаться?!

Диана отрицательно покачала головой.

— То-то же! – он принялся покрывать ее горячее тело жадными поцелуями. – Сладенькая моя… Солнышко… расслабься…

Эмиль так долго ждал этого момента, последние ночи он почти не спал, сгорая от желания завладеть Дианой.

— Остановись, прошу тебя! – требовала она отчаянным голосом.

— Я так долго ждал… сладенькая моя… желанная… единственная…

Он целовал ее, но теперь поцелуи жалили, будто укусы пчел, а его объятия казались железными тисками, из которых хотелось вырваться на свободу. Она металась под ним, но ее сопротивление возбуждало еще больше, Эмиль ничего не соображал и даже не почувствовал боли, когда Диана укусила его и даже когда влепила ему пощечину. Он был уже совсем близко к цели, задыхался от восторга и упоения, не слышал ни ее рыданий, ни шагов на лестнице, ни гневных выкриков.

 

Эмиль пришел в себя на лестнице, куда его за шкирку вытащил отец. И тут же снова потерял сознание – теперь уже по-настоящему. Адам так избил сына, что слугам пришлось тащить бесчувственное тело Эмиля в спальню.

Амир и Йоник держали дверь, не пуская Диану к брату. Она рыдала, в припадке ярости бросалась на них, пытаясь прорваться и вступиться за Эмиля. Ведь виноваты оба, ни только Эмиль, но и она тоже… Когда же способность соображать вернулась к ней, Диана возблагодарила бога, что братья с отцом вернулись так, кстати, хотя собирались приехать только завтра.

Адам спешил поздравить своих детей с выпускным и хотя бы немного времени уделить им в эту незабываемую ночь. Эту ночь действительно никто из них не забудет! Чудовищное зрелище, представшее глазам отца, так и будет стоять перед ним всю жизнь! Без стыда и совести Эмиль, оседлавший собственную сестру, спешил совершить непоправимое, за что жестоко и поплатился.

Диана обессилела от слез, от всех потрясений. Оцепенев, она сидела на постели, зажав руки между колен, когда вошел отец с ремнем в руках. В этот самый момент ей показалось, что в его присутствии комната словно съежилась. Адам прирожденный лидер, это чувствовалось с первого взгляда, а острота его взгляда завораживала и пугала одновременно. Смуглое лицо скривилось от злобы и беспомощности и стало еще темнее, но, несмотря на все это, она была уверена, что до рукоприкладства отец не опустится!

— Марш отсюда! – велел он сыновьям, и Йоник с Амиром исчезли из комнаты.

— Взрослая стала?! Свободу почуяла?! На остренькое потянуло, да? – орал Адам, тряся ремнем у нее перед самым лицом.

— Как ты могла?! Где была твоя голова?!

Диана подняла глаза на отца. Вся горечь мира была в ее взгляде. Адам возвел глаза к потолку, не выдержав взгляда дочери, и стремительно вышел из комнаты.

— Доигрались, — пробормотал Йоник, не глядя на брата.

Они сидели у постели Эмиля, бесчувственного, всего в синяках и кровоподтеках. Сам виноват! У Йоника чесались руки добавить еще от себя. Амир – тот более сдержан, — но и у него вырывались, время от времени проклятья. Так прошла тревожная ночь, и наступило утро – пожалуй, самое безрадостное утро в семействе Сегал. Адам безразличным голосом сообщил детям, что отправляет Эмиля в Афины, на лечение в психиатрическую клинику. Мол, там ему самое место. Диана зарыдала, хотя думала, что слез со вчерашнего дня не осталось. Она бросилась вслед за отцом, который решил, что все точки расставлены, и спешил покинуть помрачневший дом.

— Папа, это я виновата! Только я! Он вовсе не болен! И …

— Что ты сказала?!

Адам затащил дочь в кабинет, бросил, как котенка, в кресло.

— Ну-ну! Продолжай!

— Понимаешь…. Я играла с Эмилем, – каждое слово давалось ей с трудом, но Диана знала, что должна сказать правду. — Я знала, как он относится ко мне и что чувствует, но не пыталась остановить его, а только… раззадоривала его. Понимаешь?

Возможно, только сейчас она сама осознала это до конца. Но так и было на самом деле. Она все время оставляла ему надежду. И вот к чему это привело. Катастрофа. Но ведь, с другой стороны…

— Отец, мы же почти совершеннолетние, — вытерев слезы, спокойней заговорила Диана, — и по большему счету ничего страшного не случилось, рано или поздно…

— Ты в своем уме, Диана?! – зарычал Адам. – Твой собственный брат тебя чуть не обесчестил, а ты…

— Папа! Эмиль уверен, что вовсе не брат мне!

— Что?! – лицо Адама исказилось. — Что за бред ты несешь, дитя мое?!

Она, распаляясь все больше, возмущенная его гневом и безапелляционностью, выкрикнула в глаза все, что так долго не давало ей покоя. Подозрения. Недоверие. Даже версию о том, что и она – не его дочь. Подкидыш. Приемыш. Как все они – Эмиль, Амир, Йоник. Просто вложение папочкиных денег, не более того!

Она вскочила, выкрикивая ему в лицо обвинения. И тут отец ее ударил. Впервые в жизни он поднял на нее руку! Голова Дианы качнулась от пощечины, слезы сами собой брызнули из глаз.

— Не желаю слушать в моем доме подобный бред! – отчеканил Адам. – Если кто-то сомневается в моем отцовстве, так я силой никого не держу! Выход там! — указал он на дверь.

Диана расправила плечи, решительно двинулась в указанном направлении.

— Знай, если ты уйдешь сейчас вот так, — бросил в спину отец, — ты можешь не возвращаться! Никогда! Живи, как знаешь!

— Я всегда так жила! – возразила она, сверкнув изумрудами глаз.

Адам топнул ногой:

— Хватит мне дерзить!

— Уеду!

— Уезжай! Мне все равно!

Диана многозначительно на него посмотрела.

— Вот возьму и уеду.

— Уезжай!

— В США!

— Да хоть на северный полюс к пингвинам! Только имей в виду, от меня ты и копейки больше не получишь!

Адам был уверен, что, лишив дочь финансов, она передумает куда-либо уезжать. Но Диана не из тех. Она презрительно фыркнула. Деньги! Жалко, конечно, и «феррари», и этот особняк, и кучу прелестных нарядов, и яхту. Перечислять можно до бесконечности. Но ведь не в этом, же счастье, черт подери! Он прав, этот старый лис, надо мотать в Штаты! Там Майкл, там свобода! Она будет работать. Подумаешь – деньги. Она шла к дверям, и каждый шаг становился все тверже и тверже. Пусть она разбита, раздавлена случившимся, пусть оскорблена собственным отцом, пусть собственный брат чуть не изнасиловал ее, пусть она сама едва не поддалась соблазну, пусть в голове кавардак и неразбериха. Все равно она выйдет победительницей из любой передряги, потому что уверена, что там — за океаном ее ждет новая счастливая жизнь!

 

***

Диана хотела попрощаться с Лизой, объяснить ей, поделиться с подругой хотя бы горсточкой боли. Она несколько раз набирала номер ее мобильного и, не дождавшись ответа, поехала к Лизавете домой. Бабушка, утирая платочком слезы, рассказала, что случилось. Не тратя времени, Диана поехала в больницу.

Деньги все же много значат в нашем суетном мире. Благодаря им, Диана узнала, что Лизу положили на сохранение, и проникла в палату к подружке. Однако врачи опоздали – у Лизы случился выкидыш.

— Возможно, это и к лучшему, — услышала Диана разговор медсестер, — девчонка молодая, явно не замужем, к чему ей ребенок…

Наверное, хахаль и избил, привезли ее в таком виде, что мама не горюй! Прямо в школе отмутузил, не побоялся, подонок!

Диана стиснула зубы и вошла в палату.

Лизавета, бледная, с безжизненными губами и отстраненным взглядом, лежала вытянувшись, словно покойник. Даже руки на груди сложены крест-накрест. Диана содрогнулась.

— Лизонька, милая, прости меня! – кинулась она к ней.

— За что? – прошелестела Лиза. – Ты тут не причем!

— Меня не было рядом!

— Ты не сможешь всю жизнь защищать меня, — произнесла Лиза и отвернулась.

Диана тронула ее за плечо.

— Может, ты и права. Но отомстить за тебя я смогу. Кто он?! Только скажи мне!

— Он?! – не поняла Лиза.

— Этот подонок, что заделал тебе ребенка, а потом испугался! Ведь это он сотворил с тобой…

— Нет, нет, — поспешно проговорила Лиза и даже попыталась встать, чтобы выглядеть убедительней, однако тут же без сил откинулась на подушку. – Это не то, что ты думаешь! Это сделал не он! Не он!

Диана пробормотала ругательства. Лиза так благородна, даже в этот момент, после всего, что с ней случилось, она защищает мерзавца, выгораживает его, наверное, чувствуя отчасти и свою вину. Ведь поверила ему, отдалась … Как Диана…

Нет, Диана не могла допустить, чтобы подружка так терзалась. Она принялась утешать ее, убеждая, что все мужики – козлы, вернее, многие, и если уж произошла беда, то только они, их черствость, их эгоизм всему причиной. Надо только найти в себе силы быть честной и идти до конца, отплатить за все несчастья тому, кто в них повинен!

— Назови мне имя! – умоляла она.

Лиза давно уже плакала, молча и безудержно, крупные слезы катились по щекам, словно горошины. Она мотала головой, отказываясь отвечать, и соленые брызги летели в разные стороны. Диана была упряма и всегда добивалась своего. В конце концов, она решила действовать хитростью. Она тоже заплакала, хотя могла и сдержаться. Они рыдали вдвоем, и Диана сквозь слезы рассказала, что уезжает – далеко, надолго, возможно, что и навсегда. Только о причине отъезда она умолчала.

После прощаний и обещаний о переписке, о звонках, о вечной дружбе Диана снова потребовала назвать имя негодяя, обещая не мстить ему, а просто поговорить с ним, воззвать к совести, ведь ей не на кого оставить Лизу.

— Бабушка будет со мной, — сказала Лизавета, — а что касается мерзавца… он не знал о ребенке, я не успела сказать ему!

— Тогда почему он избил тебя?! – изумилась Диана.

— Это сделал не он, Ди!

— Кто же тогда?! – сощурилась Диана. – Кто?!

И не дождавшись ответа, она вскочила.

— Черт! Какая же я дура! – вскрикнула Диана. – Это же случилось в школе?

— Диана, — оборвала ее Лиза, — не надо, прошу тебя, не делай глупостей. – Она вцепилась ей в руку и посмотрела умоляющим взглядом.

— Это сделали они? – требовательным голосом спросила Диана.

Лиза пришлось не только признаться, но и поведать подруге, что с ней проделали одноклассницы.

Выслушав, Диана склонилась, чтобы поцеловать Лизу. На мгновение взгляд ее затуманился, губы дрогнули. Но когда Диана выпрямилась и шла к двери, лицо ее приняло обычное выражение решимости, азарта и вызывающей дерзости.

Как славно! Как здорово обрести цель! Пока она не сотрет в порошок этих сучек, она никуда не уедет!

Подумаешь, папочка выбросил ее вон из жизни! Подумаешь, бедный братишка окажется в психушке! Каждый сам отвечает за дела рук своих! И как бы там ни было — жизнь продолжается!

И хотя самосуд далеко не лучшее средство для прояснения ситуации, отступать она была не намерена!

Месть – такое сладкое блюдо! Диана облизнулась, входя в старый двор, увитый виноградником. Именно здесь жила одна из ее бывших одноклассниц – Боржоми. Не составило труда вызвать ее на улицу, якобы для разговора. Не тратя лишних слов, Диана профессионально уронила толстуху броском через бедро, так что та въехала носом в угол лавки. Схватив какую-то коробку, валявшуюся рядом, Диана нахлобучила ее Барановой на голову. Посыпались окурки, мусор, комья земли. Диана принялась молотить ногами по толстому заду. Боржоми мотала башкой, мычала, рыдала и орала что-то несуразное. Откуда-то сбоку послышались голос и чьи-то шаги. Диана не стала рисковать, еще разок наподдав по Барановской хребтине, она произнесла несколько непечатных выражений и исчезла из поля зрения.

Следующую жертву Диана застала на берегу моря, где обычно тусовалась местная молодежь. Анна распивала пивко в компании каких-то отморозков. Диана, дружелюбно улыбаясь, отозвала ее в сторонку. Анна подозревала что-то, но все же пошла, не желая выставлять себя трусихой. Диана заманила ее к общественному туалету, заговаривая зубы, втолкнула внутрь.

— Хотели искупать мою подругу в дерьме? – процедила она.

Анна завизжала, сразу сообразив, что ей грозит. Но Диана с такой силой пихнула ее, что будочка содрогнулась, а девица села прямо в очко, залитое мочой и загаженное до предела. Анна зажала нос, забыв, что надо звать на помощь.

— Что, плохо пахнет, да? А от тебя самой так просто смердит, тварь!

С этими словами Диана схватила ее за волосы и стукнула об колено. Мгновенно физиономия Анны обагрилась кровью.

— Ты, кажется, собралась в театральное училище поступать, овца несчастная?! – прошипела Диана. – Вряд ли тебя возьмут с переломанным носом … и беззубую!

Для верности она еще несколько раз пихнула коленом в ненавистную рожу, а потом парой хуков вделала Анне по челюсти с обеих сторон. Смачный треск подтвердил ее намерения – зубы явно раскрошились, да еще, возможно, и челюсть сломана. Хорошая работа, похвалила себя Диана, выходя из кабинки.

Она была безмятежна и холодна, действуя четко, организованно. Завтра, уже завтра ее тут не будет, и эти проблемы навеки уйдут от нее, и эти лица уплывут в прошлое. Но сегодня ей нужно разобраться со всеми. Она не могла бросить Лизу на произвол судьбы, оставить все как есть. Ярость перекипела в ней, Диана поняла, что нет ничего хорошего в пылких эмоциях – та страшная ночь была началом нового открытия! Лучше действовать на трезвую голову, хладнокровно, спокойно и уверенно. Как робот. Как запрограммированная на успех машина.

Иначе – разочарования, боль, потери….

Сжав кулаки, она двинулась вперед. К третьей участнице. Но ту, вероятно, успели предупредить. Диана нигде не могла отыскать ее. Ладно, это мелочи, всего лишь физическое воздействие. Неужели они думают, что на этом она остановится?! Глупые сучки! Это только начало! Деньги и связи отца пока еще в ее власти, и пусть это последний день, но этого достаточно! Никогда еще Диана не пользовалась ни тем, ни другим во вред. Значит, самое время, ведь она начинает новую жизнь! У нее все будет новым – дом, друзья, принципы! Она не оставит в своей броне ни единой трещинки, никто и никогда больше не сможет обидеть ее, задеть… никто и никогда!

Слезы? Нет, это просто начался дождь… Иногда и в жарком июне бывает дождь, с грозой и молнией, со страшными перекатами грома. А ей не страшно, ей уже ничего не страшно. Вперед и только вперед! Она была прекрасно знакома с ректором университета, куда собиралась поступать Боржоми. Было достаточно только заикнуться, что абитуриентка Баранова в свое время мелко напакостила их семье, и милый дядечка пообещал, что студенткой ей не бывать никогда! За понимание он получил кругленькую сумму.

До вечера Диана еще многое успела – договориться с водителем мусоровоза, который устроил небольшую аварию прямо у дома Анны, и – надо же случиться такой напасти! – нечаянно нажал не на ту кнопку, так что содержимое бачков попало во двор, а часть и в открытые окна занесло ветром. Мусоровозчик был щедро вознагражден. Пока карточка, выданная отца и щедро им же пополняемая, действовала без отказа, но Диана понимала, что Адам вот-вот аннулирует ее. Надо было поспешить закончить все дела до завтра.

Она послала к Рите двух приятелей рэперов, и те с блеском выполнили свою задачу – перебили витрину и испортили весь товар, что предлагала покупателям Ритина мать, частный предприниматель. Пусть думают, что конкуренты бесятся!

Напоследок Диана навестила Боржоми. В доме было тихо, только поскуливал от скуки пес. Барановы явно отбыли в больницу, лечить покалеченную дочку. А классно, что родичи толстухи не догадалась спустить собаку с цепи. Иначе Диане пришлось бы нелегко. Сейчас она просто зашла в ближайшую аптеку, песик слопал колбаску со снотворным и уснул. Диана привычным движением вскрыла замок пилочкой для ногтей. Убедившись, что в доме никого нет, она накидала на деревянный пол газет, вылила припасенный керосин и подожгла.

Скажите спасибо, что не ночью! Она же не зверь все-таки и не убийца! Она просто мстит за подругу!

Собака не успела проснуться, когда Диана покинула двор. Кажется, все. Пламя уже вырывалось из окон. Чтобы не успели загореться соседние дома и пристройки, она прямо сейчас позвонит пожарным. Успеют. Никто, кроме чертовой толстухи, пострадать не должен! Но что-то угнетало ее, висело над душой, как проклятье, брошенное в спину. Что она сделала не так?! Неправильно? Да черт с ними, с правилами! У нее своя игра и свои правила! Не нравятся ее правила – пусть не лезут в ее жизнь! Не давая себе ни секунды свободного времени, не единой возможности остановиться и задуматься, Диана кучу дел переделала за остаток вечера и даже кусочек ночи прихватила. Понятно, что ей не спалось! Она написала длинное послание Майклу Джексону. Жаль, что сейчас он не в Америке, а ведь Диана только ради него всегда и рвалась туда. Но теперь он сослан из страны, и бог знает, когда вернется. Она писала, что будет ждать его, что все наладится, и никогда нельзя терять надежду! И они обязательно… обязательно – выйдут победителями.

Она написала и Лизе, единственному человеку, который дорог ей и которому от нее ничегошеньки не надо! Даже братья всегда чего-то ждали от нее – послушания, ответной любви, объяснений своим поступкам. А Лиза просто любила ее, и все. Верила ей. Жаль, что они не могут уехать вместе, но у Лизы есть еще старенькая бабушка, о которой надо заботиться. Это у Дианы никого нет! Никого больше нет! Черт, опять слезы…

Луна встала прямо в окне, жарко плеснув своим светом. Глаза слипались, и она уснула тяжким, как морок, сном. Запись в дневнике Дианы: «Во сне я будто бы проснулась. Луна теперь, как красна девица, сияя, на глазах шевельнулась и сдвинулась чуть левее, косо протянув сквозь пыль свой холодный луч. Я поднялась с постели и босыми ногами поспешила к распахнутому окну. За окном доносился шум деревьев, тянуло ночной прохладой и сыростью. Выпрыгнув из окна и не коснувшись ногами земли, я молниеносно, как птица, взлетела к небесам. Паря под бархатным, усеянным блестящими звездами небом, я ощущала полную свободу. Казалось, будто я всегда умела летать. Вот так, как сейчас – легко, непринужденно, невесомо. Воздух свежий, сочный, так и наливаются ноздри. Невозможно надышаться! Какая благодать, думала я про себя, пролетая над спящим Сочи. Какое счастье лицезреть этот город глазами птицы! А может, в прошлой жизни я была птицей? Вдруг впереди свет полоснул серебряным лучом, и на горизонте показался заснеженный Эверест. И тут же я увидела, как из земли вырастают старинные храмы, церкви, мечети — маленькие и большие, узкие и широкие. И вот я, вся такая красивая, во всем белом, как невеста, стою над самым утесом высоко-высоко на горе и гляжу на розовато-оранжевое зарево. Мои волосы нежно раздувает и теребит подол сарафана ветер. Красота вокруг меня неописуемая, аж дух захватывает! Я видела весь мир, как на ладони. Сахару и караваны, пустыни и океаны, озера и моря, леса, поля, горы и реки, разные города. Это было волшебно прекрасно! Я не заметила, как повалил снег. Огромные снежинки закружились в ночном небе. За считанные секунды вокруг меня стало все белым-бело. Снежная пелена укутала планету – превратив ее в хрустальный шар. Мне не было холодно, хотя горы вокруг меня уже были скованы льдом и свисали огромные глыбы, переливались на свету замерзшие сосульки розовато-голубоватых оттенков. Немного погодя моему взору открылась другая картина: внизу бушевал леденящий душу океан, воды которого были чернее тучи. И не было ему ни конца, ни края. Мне стало жутко, не по себе, и я съежилась, то ли от страха, то ли от зябкого холода. Обернулась назад, в надежде на спасение. Но спасения ждать было не откуда. Хотя, приглядевшись, увидела: на горе, на винтовой тропе, чуть ниже меня стояли люди в черных одеяниях. Ох, и мерзкие их были лица, бессмысленные, глаза светились в ночи, как у кошки, в руках их факелы горели. Один из них, тот, что был в черном плаще с цилиндром на голове, взметнул руками и на моих глазах обратился в летучую мышь с огромными клыками. Подлетел ко мне и застыл в воздухе, скрестив на груди свои синюшнее ручищи, пристально стал изучать меня. Глаза его красные, будто кровью налитые, кожа бледная – как у мертвеца. Меня бросило в дрожь. Я замахнулась на него острым лезвием меча (не понимаю, откуда у меня взялся меч). Крылатый монстр отстранился чуть правее. Блеснув своими нечеловеческими глазами, оскалился ядовито, зарычал, демонстрируя мне свои острые клыки, как у волка в пасти. Потом снова подлетел. Расхохотался в лицо мне, да так громко, что я чуть не оглохла. Его смех был ужасен — тяжелый, свинцовый и в то же время агрессивный. Ужас! Где-то вдалеке послышался перезвон церковных колоколов. Я лихорадочно огляделась по сторонам. Люди, стоявшие внизу, исчезли. Вдохнув полной грудью, я попыталась взлететь. И улететь прочь с этого жуткого места. И тут понимаю, что взлететь не могу! Что происходит? Почему не получается взлететь, паниковала я. Ведь совсем недавно я прекрасно летала. Ноги одеревенели. В жилах застыла кровь, внутри похолодело все. Я невольно дернулась и, оступившись, кулем понеслась вниз. В пучину бездны! Другая часть меня – моя душа успела выскочить из меня – своего тела. Она подошла к самому краю и, о боже, так отчетливо я ее видела! Душа моя – прозрачная, как кристально чистая слеза. Я уносилась прочь, стремительно быстро. Подсознательно понимала — сопротивления бесполезны. Нет! Нет! – раздался плачущий голос моей души. — Не уходи! Останься! Еще не время! И чем ближе я приближалась к земле, тем отчетливее ощущался запах горелой резины. Казалось, еще немного и от этого удушливого запаха я задохнусь. Вот-вот потеряю сознание. Веки тяжелеют. Глаза закрываются. И мне уже все равно. Так или иначе. Смерть – неизбежна. Подо мной бурлил океан. Я отчетливо слышала, как ненавистно шумят его волны – скорее всего, я утону, мое тело станет кормом для рыб, мелькнула обжигающая мозг мысль. И никто никогда не найдет мое тело в глубинах ОКЕАНА. И братья мои никогда не узнают, как трагически погибла их сестренка. О боже, взмолилась я, позволь мне их еще разок увидеть, моих братьев. Амирчик — солнце! Йонька — зайка! Эмильчик – радость моя! Отец – я так люблю тебя!!! Я вас всех очень люблю, — рыдало мое сердце, выстукивая ритмично имена каждого из них. Осталось совсем чуть-чуть. Совсем немного и все закончится, успокаивала я саму себя, теряя силы с каждой секундой. То ли мираж, то ли ведение… В полете я смотрела вниз и больше не видела под собой океана. Это уже был вовсе не океан, это была раскаленная огненная лава. Огонь. Кругом огонь и запах гари. Это извержение вулкана! Плавится земля и клокочет. Где-то вдали слышатся плач и человеческие вопли. Что это? Ад?! Испуг сменился спокойствием. Наступило трезвое безразличие ко всему происходящему. И тут я слышу, как раздается ясный отчетливый, очень красивый по звучанию мужской голос: «ДИАНА — ДИТЯ ЗЕМНОЕ!!! ОТ СУДЬБЫ НЕ УБЕЖАТЬ – ЧЕМУ БЫТЬ, ТОГО НЕ МИНОВАТЬ!» – мысли закружились в хороводе слов, меня сильно пробил озноб, будто лед приложили к сердцу. Я с трудом приоткрыла глаза, яркий свет ослепил меня. Мой отец настойчиво теребил меня за правое плечо. « — Просыпайся, дочка!» – будил меня отец. « — А то опоздаешь на самолет!». Открыв глаза, я была готова броситься ему на шею от радости. И вовсе не потому, что боялась проспать свой рейс на Москву, а потому что СТРАШНОЕ – оказалось всего лишь кошмарным сном!»

Ранним утром Диана вылетела в Москву в сопровождении личной охраны Адама. Она могла бы сопротивляться, но это казалось недостойным – опускаться до споров с отцом. Он боялся, что дочь сбежит к брату в Грецию, — как глупо так думать! У Эмиля своя судьба. Он достаточно взрослый, чтобы самому решать, как жить дальше, и достаточно сильный, чтобы осуществить это. А она пойдет своим путем, только своим. И одна! Отцовские псы – никто, пустое место, Диана избавится от них при первой же возможности. Кредитная карта, как она и предполагала, была аннулирована.

Спустя несколько часов «боинг» поднимал ее в небо вместе с другими пассажирами, чтобы пронести тысячи километров над океаном и доставить в Нью-Йорк. Диана пристегнулась, включила плеер. Вот все, что у нее осталось от прежней жизни – голос Майкла Джексона. Ах да, еще чемодан с тряпьем – всего один чемодан от целой комнаты нарядов! И в кошельке – несколько жалких купюр и общее фото с братьями. И, главное – неистребимая вера в себя!

Полет показался долгим и нудным. Диана настолько привыкла к вечному движению и драйву, что вынужденное бездействие наводило тоску. Ей было о чем подумать, но безумие последних дней не давало сосредоточиться, опустившись камнем на дно души и всколыхнув тину. Только обрывки мыслей в голове. Пунктирно. Болезненно. Подонок Нагай. Разборки. Гонки. Свихнувшийся от любви братец. Чертов КВН. Жгучая пощечина Адама. Ссора. И снова – Эмиль! — и так – до бесконечности. Все смешалось в голове. Одиночество навалилось на нее, словно враг. Не хватало воздуха. Впервые в самолете Диане стало плохо, она едва не потеряла сознание – благо, стюардесса успела вовремя принести нашатырного спирта и крепкого чаю. Диана пришла в себя. И может быть, зря, потому что мысли побежали по кругу. А в иллюминаторе – туман, сквозь гущу которого пробиваются черные клочки земли и синие прожилки рек. А вокруг – американская речь, и только соседка, кажется, русская. Из тех, что забивают эфир бессмысленной трепотней. Довольно плотная дамочка лет пятидесяти с внушительным бюстом и силиконовыми губами. Они у нее не закрывались ни на минуту — если русская не говорила, то пила. К концу полета задермоколенная баба дошла до кондиции «все люди – братья!», лезла к Диане обниматься и всерьез озаботилась ее будущим.

— Ты к кому-то летишь? – поинтересовалась она прокуренным басом.

— К Майклу… Джексону!

— О-о-о?! А..! – баба округлила глаза и, кажется, даже протрезвела немного. – Шутница! Я тоже тебя повеселю. Вот слушай анекдот. Две блондинки летят в самолете и одна другой говорит: «Ой, смотри-ка, у самолета крылья трясутся, наверное, отвалятся сейчас! – Дура, — говорит другая, — он же ими машет!».

Диана улыбнулась из вежливости. Хоть баба и противная, и анекдот ее тупой, но воспитание давало о себе знать.

— Так если серьезно, тебя кто-нибудь встречает, деточка?

— Никто, – пожала она плечами. — Я сама по себе.

Диана постаралась, чтобы дружелюбный тон скрасил резкость ответа. Но дамочка была настолько увлечена выпивкой и собственными рассуждениями, что не обратила внимания на явное нежелание девушки поддерживать беседу.

— Я – Любовь, кстати, — представилась она, — но для тебя, я просто, тетя Люба, — и затараторила дальше, — эмигрировала, между прочим, сто лет назад и знаю Нью-Йорк, как свои пять пальцев, а тебе как раз пригодится набраться опыта, понимаешь? Мы – русские. Должны держаться друг друга, помогать по возможности, так ведь? Я тебя приглашаю!

Диана хотела сделать вид, что не понимает. Вежливо улыбалась и поддакивала с отсутствующим видом. Но тетя Люба прилипла, как банный лист к заднице!

— Ничего не хочу слышать. Никаких возражений. Иначе – обижусь!

Было бы смешно, если б не так грустно! Ну, какое ей дело до обид незнакомой пьяной бабехи?! Диана собралась было дать окончательный отпор, мысленно подбирая вежливые и одновременно решительные выражения. А потом вдруг подумала – почему бы и нет?! В ворохе тоскливых, безрадостных мыслей, как в куче жухлой листвы, вдруг мелькнул зеленый веселенький росток – с чего-то ведь надо начинать! Чем плоха эта баба, в конце то концов?! Так или иначе, нужно где-то жить и действительно набираться опыта. И главное – побыстрее сбросить с себя груз прошлого, он, как гиря, тянет ко дну! А ей нужно плыть дальше, вперед, возможно, и против течения!

Самолет пошел на посадку. Пристегнув ремень, Диана отвернулась к иллюминатору и поцеловала нательный крестик. Нет, она не боялась, но все же было жутковато. Одновременно весело и нервозно, словно кто-то щекотал само сердце, и оно не билось в ровном темпе, а перестукивало то длинно, то коротко.

Объявили посадку. Но Диана не вздохнула с облегчением. Внутри нее словно нарастала бравурная мелодия, какой-то марш или безумный канкан. Коленки подкашивались, в горле пересохло. А сердце неслось вскачь в каком-то сумасшедшем ритме. Тетя Люба что-то тарахтела рядом, указывала куда-то, пыталась помочь и подсказать.

Аэропорт Кеннеди, как все аэропорты мира, был похож на огромный муравейник – шумный, бестолковый с виду, но со своим особым ритмом и организованностью. Жизнь кипела вокруг, била ключом. Куда-то спешили бизнесмены, с деловым и сосредоточенным видом прижав к уху мобильные, а другой рукой ухватив кейс. Суетились бестолковые туристы, галдели и глазели по сторонам, как любопытные сороки. Смеялись дети, озабоченно переговаривались мамаши с папашами. Степенно вышагивали сотрудники аэропорта. Блестели неоновые вывески, весело искрились огромные лампы, мигало табло с расписанием, бежали эскалаторы. Движение, активность, напор, — это было так в духе Дианы! Она в прямом и переносном смысле обрела почву под ногами.

Ну, здравствуй же, госпожа Америка, здравствуй! Бодрое настроение продержалось всего минуту. Оказавшись в такси вместе с неугомонной тетушкой Любой, Диана едва не разрыдалась. Седое небо клочками свисало над ней, с трудом прорываясь сквозь шпили небоскребов. Солнца не было в помине! Будто в американских триллерах, самых жутких и мрачных – бесцветные, безликие стены домов, словно строй солдат. Нагромождение зданий – ни архитектуры, ни стиля, ни смысла! Грохот, вой сирен, страшный смог над городом. Трудно было словами описать ее самочувствие. Диана будто хлебнула изрядную порцию коктейля – сто граммов тоски, капля разочарования, приправленные недоумением и страшной усталостью. Убойная смесь! Госпожа Америка, вы ли это?! Дама в серых одеждах, длинных и бесформенных… С унылым лицом — небом, без единого проблеска улыбки – солнца!

Такси ехало довольно долго, и Диана все надеялась увидеть другую картину, но смены декораций так и не произошло. Все вокруг было чужое, неузнаваемое, хотя Диана столько читала о Нью-Йорке, столько смотрела фильмов, репортажей! Мрачная погода усугубляла душевное состояние, словно в унисон мыслям, закапал дождь, небо окончательно заволокло тучами. И это в июле! Когда в Сочи – лучшем городе мира! – блестит под солнцем лазурь моря, радует глаз многоцветье фруктов, освежающе дует бриз, кружит голову аромат цветов. О, господи, как далеко она ото всего этого, и как неправдоподобно теперь все это…

Теперь ее реальность – чужая речь, застывшие, как у манекенов, улыбки, прожорливые пасти метро, сумрак улиц и унылый простор площадей, будто падаешь в бездну! Злобные небоскребы, заслоняющие небо. Город, скрывающий горизонт. Слез не было, Диана держалась изо всех сил. Но внутри, про себя она оплакивала и свое прошлое, и свои детские мечты. С первых шагов Нью-Йорк заставил ее повзрослеть — стремительно и основательно. Сочи – веселый, солнечный, легкий, сам собой манит играть и беситься, беззаботно валяться на пляже, радоваться жизни. А этот чужой город – будто в противоположность, — смрадный и серый, серьезный и безрадостный, полный хлопот, тоски и одиночества. А может быть, ей только так казалось.

Такси остановилось. Тетя Люба, наконец, замолчала. Правда, всего на миг, расплачиваясь с водителем. Диана попыталась внести свою долю, но новая знакомая остановила ее. Показала на убогий двухэтажный кирпичный дом. Такие были незаметны на фоне гигантских офисных зданий и супермаркетов. Но здесь, вероятно, был целый район жалких построек – еще пара-тройка подобных привалились по бокам.

— Ты тут живешь? – уточнила Диана.

— Точно, — оскалилась тетя Люба.

Ну что ж, добро пожаловать в гетто, Диана! Она с ужасом осмотрелась по сторонам.

Подняться на второй этаж старого дома оказалось не так-то просто — лестница была завалена мусором, коробками, ящиками, банками из-под краски. Света скудной лампочки хватало только на то, чтоб не споткнуться на следующей ступени и прочитать матерные надписи на стенах. Стараясь не касаться ничего, Диана поднялась за своей покровительницей. Та была остановлена пожилым крупным негром на площадке между первым и вторым этажом.

— Ну, явилась, наконец-то! Где мои бабки?

Он энергично жевал жвачку, открывая белоснежную челюсть, и требовательно хмурил брови.

— Вот, чмо еще, как же ты мне надоел, черномазый — пробормотала тетя Люба по-русски, — не успела на порог ступить, сразу бабки ему подавай!

— Я жду, — поторопил чернокожий, не поняв ни слова, и тут заметил Диану, — а это кто?! — маслянистым взглядом он ощупал ее с ног до головы, одобрительно поцокал языком.

— Моя племянница, — перешла на английский язык тетя Люба.

— А вы, юная леди, по-английски говорите или только вид делаете?

Прежде чем Диана успела ответить, ее новая знакомая фыркнула небрежно:

— Отстань! Не говорит она! И не понимает!

— О, ну ничего, скоро выучит, — чернокожий одобряюще подмигнул Диане.

Спорить и возражать ей показалось бессмысленно.

Тетя Люба, наконец, открыла дверь своей квартирки, и все трое зашли в тесную захламленную прихожую. Пока хозяйка расплачивалась с домовладельцем, Диана осматривала комнаты. Их оказалось всего две, плюс крохотная кухня и санузел. Стены по всей квартире были выкрашены в блеклый грязно-серый цвет, старая обшарпанная мебель расставлена кое-как, а по углам, словно качели, свисала паутина. В общем, тот еще клоповник! Диана скорчила брезгливую гримаску и уже пожалела, что воспользовалась приглашением эмигрантки. Деньги на первое время были, может, стоило заняться поисками жилья самостоятельно? С другой стороны, она всегда и везде стремилась обзаводиться знакомыми и приятелями. Дружелюбие еще не подводило ее! Быть может, эта тетя Люба не так уж и плоха, если не напивается каждый день и делает хотя бы минимальные передышки в своей бестолковой болтовне! Посмотрим, решила Диана.

— А можно принять душ? – спросила она, когда хозяйка освободилась.

— О’кей, — расплылась та в улыбке, — конечно, конечно!

Она проводила Диану в тесную душевую кабинку. Эх, а Диана так мечтала о ванне с джакузи, о пышной пене и горячей воде, в которой растворятся хотя бы на миг все тревоги! Понежиться, согреться, после напиться горячего зеленого чаю…

Ей вспомнилась шикарная ванная комната в отцовском особняке. Диана снова едва удержалась от слез. Который уже раз за сегодняшний день! Это уж слишком! Хватит, приказала она себе. Решительно открыв кран с холодной водой, она быстро ополоснула лицо, достала свое полотенце, сумочку с туалетными принадлежностями и почистила зубы. Диана уже собралась лезть под душ, когда обнаружила вдруг, что забыла купить шампунь. Ее тюбик был пуст. Она огляделась, но не нашла ничего подходящего в ванной. Пришлось заворачиваться в полотенце и тащиться в комнату. В узком коридорчике Диана вдруг замерла, словно наткнувшись на стену. Внутренний голос весьма уверенно приказал: «Стоп!». Она постояла секунду-другую, переводя дыхание. И тут услышала тетю Любу, которая шпарила по-английски с кем-то по телефону. Диана ушла бы незамедлительно, подслушивать – не в ее привычках. Но смысл сказанного задержал ее покрепче лассо. «…Если бы ты ее только видел – слюнявчик бы тебе понадобился! Да ты не перебивай, послушай меня! Ей не больше семнадцати, самый смак! Приезжай как можно скорей, оцени сам, уверена, она принесет тебе кучу денег…» Хозяйка ходила по комнате, курила, стряхивая пепел прямо на пол, и обсуждала судьбу Дианы, как нечто само собой разумеющееся. Из дальнейшего разговора Диана поняла, что тетя Люба самая, что ни на есть проститутка, ни больше, ни меньше! Старая, опытная потаскуха! «…Да клянусь тебе, у нее здесь никого нет! Какие проблемы? Никаких проблем не возникнет. Гарантирую!». Тут женщина внезапно обернулась, вероятно, почувствовала пристальный взгляд Дианы. Уставилась на гостью выжидающе, настороженно. Диана призвала на помощь все мужество и артистизм, изобразила легкомысленную улыбочку и утомление во взгляде.

— Забыла шампунь кинуть в сумку. У вас случайно не найдется?

Тетя Люба улыбнулась расслабленно, сказала, что сейчас принесет. Диана вернулась в санузел, присела на край унитаза, не поднимая крышку. Вот так дела, подумала Диана, я в Америке, сижу на чужом, обшарпанном толчке, и при всем при этом меня еще собираются выставить на панель без моего же согласия. И это – в первый день моего приезда! Что же тогда будет дальше?!

 

***

Около полуночи тетя Люба упаковала себя в профессиональную форму, пожелала гостье спокойной ночи, а сама якобы отправилась навестить больную подругу. Так она объяснила. Девушка сделала вид, что наивно верит. В ботфортах, в ажурных челках, узкой кожаной юбке, в яркой рубахе с глубоким вырезом, из которого буквально вываливалась силиконовая грудь, да еще и с боевой раскраской на морщинистой физиономии только и навещают больных подруг! Диане страшно повезло – так она считала во всяком случае. Она-то уж собиралась бросаться в рукопашную с хозяйкой и выбираться на свободу, а та свалила сама. Значит, можно обойтись без кровопролития.

Однако Диана рано радовалась. Выждав некоторое время после ухода женщины, девушка с чемоданом подмышкой двинула следом и обнаружила, что старая блядь не так уж глупа, как могла показаться.

Дверь была заперта. Это было последней каплей. Диана поставила чемодан, оседлала его и зарыдала. Ну что она сделала плохого?! Почему все это сваливается ей на голову?! За что?

Нью-Йорк — город ее мечты и с первых минут на нее окрысился! Эта жизнь вдруг стала невыносимой, горькой, как самое отвратительное лекарство. А ведь раньше, совсем недавно, у жизни был восхитительный, свежий, ободряющий вкус. И как всегда, пришел на помощь Майкл Джексон! Его песни, его сладковатый голос зазвучали в душе Дианы. Словно он оказался рядом, протянул ей руку помощи и увлек за собой, шепча своим сладковатым голосом: «Ты не одна, Диана, я здесь, с тобой, хотя мы далеко и врозь, ты всегда в моем сердце, ты не одна…».

Так, все, хватит! Вставай и не кисни, велел ей внутренний голос. И слезы не успели высохнуть, как она решительно поднялась. И даже отошла подальше от двери, намереваясь разбежаться, как следует. Но передумала, — вдруг на шум явится тот, кто окажется на стороне хозяйки, или еще хуже – вызовут полицию. Диана достала маникюрный набор и, насмешливо хмыкнув, принялась за дело. Пилочка не подвела ее, американский замок поддался, как множество других русских замков. Диана оказалась на первом этаже, остановилась, раздумывая. Вряд ли стоит в одиночку разгуливать по ночному Нью-Йорку, решила она. И постучала в дверь домовладельца, который проживал этажом ниже. Чернокожий встретил ее улыбкой, тихонько присвистнув.

— Пришла практиковать со мной английский, малышка? – пошутил он. – Или может, хочешь провести со мной ночку?

— Ни то, ни другое! – снисходительно улыбнулась Диана. – Подскажите-ка лучше, где можно найти жилье?

Мужчина невозмутимо отметил, что у нее прекрасное английское произношение, а насчет жилья осведомился, чем девушку не устраивает его дом.

— Люблю простор, — дерзко заявила Диана. – Итак, у вас есть, что мне порекомендовать? – смягчилась она немного в голосе. — Получите комиссионные, – мягко намекнула она.

При упоминании комиссионных чернокожее лицо утратило невозмутимость. Он махнул Диане, приглашая войти, и достав мобильный, исчез в темноте коридора. Через минуту появился вновь.

— Есть у меня одна знакомая, она сдает жилье. Вот ее номер. Но это дорого тебе обойдется.

— Спасибо, — сказала Диана, забирая бумажку с номером телефона и адресом.

— Мой процент, — напомнил чернокожий, протягивая ладонь.

Диана достала пятьдесят баксов, он взял и покачал головой.

– И это за мои труды?

— Что, мало?!

— Это Нью-Йорк, деточка! – заржал мужик.

— Черт! Ну, вот еще полтинник.

— И еще сотню гони, — торговался тот, — в конце концов, такие цыпочки, как ты, зарабатывают гораздо лучше таких стариков, как я!

Диана не стала больше спорить и отдала, сколько требовалось. Ей не терпелось уйти отсюда.

— Это недалеко, — на прощание утешил хозяин дома, — квартал отсюда, можешь пешком дойти.

Ночной город показался Диане еще ужаснее. Силуэты небоскребов впереди и по сторонам выглядели устрашающе, рекламные огни горели, будто глаза хищников. В каждом прохожем виделся грабитель и бандит. И дождь – дождь лил, не переставая, но как-то невразумительно и особенно противно – мелко, колюче. А зонта у нее не было! Как-то даже не думалось, что летом понадобится зонт! Быстрым шагом Диана добралась до нужного места. Домик был посимпатичней прежнего – с ухоженными клумбами и целым фонарем. Крыльцо выглядело, как на открытках: чистенькое, с аккуратными ступенями, и резными перилами. Мелодия звонка заставила Диану вздрогнуть. Точно такая же звучала у них в доме всякий раз, когда приходили гости.

Ностальгия, такая сладкая боль…

— О, господи, — вместо приветствия произнесла пожилая, темнокожая женщина, открыв дверь.

Печальное зрелище предстало перед ней. Девушка – почти девочка, с влажными от дождя волосами, в джинсах и футболке, намокшей и прилипшей к телу, с покрасневшим от холода носом. Сумка через плечо. Тугой чемодан, привалившийся к ноге, как верный пес. Упрямый взгляд зеленых глаз.

— Здравствуйте. Извините, что побеспокоила вас в столь поздний час.

— Проходи, детка, проходи, скорее! Такая скверная погода!

Хозяйка оказалась сердобольной только на словах. Показав Диане квартиру на втором этаже и взяв полную плату за месяц – почти все деньги, что были у Дианы, — она спустилась обратно к себе, оставив квартирантку наедине с горестными мыслями, кожаной мебелью и пустым холодильником. Диана подумала, что на родине бы ее непременно усадили за стол, напоили горячим чаем, расспросили о жизни и поделились бы своими невзгодами. Странно было даже представить, чтобы такая вот кумушка-наседка где-нибудь в России осталась безучастной к судьбе молодой девушке. Наоборот! Сколько бы советов, сколько добрых слов вылилось бы на ее голову! И пусть там, на Родине подобное виделось вмешательством, нудным и бессмысленным, сейчас Диане с улыбкой вспоминалось о таких тетушках. Да что там тетушки, весь народ практически поголовно обладал сверхъестественной способностью к сочувствию, сопереживанию. Особенно на юге, в родном Сочи, где солнце делало людей добрее, а буйные краски и ласковое море превращали каждого в жизнелюба и гуманиста.

Сочи… само слово вызывало шквал эмоций…

Чтобы отвлечься, Диана обозрела просторы холодильника и вспомнила, что последний раз ела еще в России. Это вдруг рассмешило ее. Как и мысль о том, что отныне она будет ходить вверх ногами! Кто-то из писателей-эмигрантов именно так сформулировал это, ведь земля-то круглая!

Она просто покатывалась со смеху. Пусть сейчас ей не с кем разделить не своего веселья, ни крова, — настанет время, когда все будет иначе. Диана достала пижаму, чтобы улечься спать в чужой постели в чужой стране. И — как привет из прошлого, с далекой Родины – зашуршал в чемодане конверт, который Диана туда не клала. Она быстро вскрыла его и, глотая слезы, прочла: «Сестренка, все будет хорошо! Помни, мы любим тебя! Желаю удачи. Твой брат Амир!». Господи, всего несколько слов, а так приятно…

Взглядом, затуманенным от печали, она наткнулась на пакет, тоже незнакомый и неизвестно как оказавшийся у нее в чемодане. Радость колыхнулась в груди. Вот это да! В пакете оказалась плитка самого лучшего российского шоколада, упаковка ее любимых орехов, сыр, сухарики и зеленый чай. Ясно без слов, что это – дело рук Йоника. Эх ты, толстячок, с нежностью подумала Диана, и чуть было не расплакалась от счастья. Только он мог позаботиться, чтобы у сестры оказался стратегический запас. Голодная смерть отступила перед лицом братской любви!

Диана вернулась на кухню, включила электрический чайник, ополоснула чашку и, заварив чаю, устроила пир горой. Даже в этих незамысловатых действиях было что-то новое, пугающее и бодрящее одновременно. Ведь раньше все готовое подавала горничная, и на кухне Диана появлялась только затем, чтобы дать указания насчет обеда или ужина. А теперь она сидела одна за небольшим круглым столиком, пила чай, грызла орешки и сухарики, лакомилась шоколадом. Одна. Независимая и самостоятельная. Вот ты оказывается какая, взрослая жизнь – была ее последняя мысль перед тем, как сон овладел ею.

 

***

Утро снова было сердитое, хмурое, словно здесь, на другом краю земли, солнце напрочь позабыло о своих обязанностях. Диана выпила чаю и отправилась изучать окрестности. Ее ждал величественный Нью-Йорк, город соблазнов, бескомпромиссный и жесткий, парадоксальный и многоликий. Диана попыталась настроить себя на прогулку. Ожидала открытий, чуть ли не чудес. Ведь это ее давняя мечта – оказаться здесь! Встретиться с Майклом Джексоном и начать новую жизнь!

И вот она медленно шла по Бруклину, впитывая краски и запахи чужбины. Все тускло, уныло, невзрачно. Что снаружи, что внутри – тоска, будто все печали мира сгустились в одном месте и смогом повисли над ней. Диана шла сквозь этот смрад, бензиновую гарь, сквозь толщу собственных воспоминаний. Сочи – целая вселенная, сияющая и жаркая, улыбчивая и жизнерадостная. И целые созвездия освещали путь – великодушный отец, заботливые братья, друзья-рэперы, сумасшедшие поклонники и лучшая подружка — Лизонька. Проблемы, пусть тяжкие, хотелось преодолевать, а не волком выть от безысходности, как теперь. Решительным шагом Диана продолжила прогулку по городу. Вскоре она увидела вывеску парикмахерской. Новая жизнь — новая прическа! Эх, была, не была! Диана зашла и, оглядевшись, поздоровалась с юным созданием, чрезвычайно похожим на гея – таковым он и являлся. Создание обладало большими голубыми глазами, нежной кожей, длинными светлыми волосами, но при этом явно мужской фигурой, облаченной в узкие темные джинсы и розовую майку. Уселась в кресло, элегантно закинув ногу на ногу, сказала она:

— Чем короче, тем лучше!

Гей осторожно потрогал золотистые пряди.

— И ты намерена такие волосы отстричь? – возмутился он тонким голосом.

— Делай, что говорят!

Диана знала, как общаться с обслуживающим персоналом. Высокомерный тон, не допускающий возражений, взгляд в сторону, поджатые губы. Иначе никто твоих требований и не услышит! Но парикмахер, хоть и забеспокоился, все же рискнул спорить. Несколько минут он уговаривал Диану пойти на компромисс, потом отвернулся к столику с журналами, видимо, в поисках нужной модели. Диана воспользовалась моментом, схватила со стола ножницы и, зажав покрепче копну волос, отстригла основную массу.

— Ох, — гей по-женски всплеснул руками.

Диана расхохоталась, тряхнула короткими прядями, натянула беретик и быстрым шагом покинула парикмахерскую.

Ноги сами собой отмеряли шаги, взгляд лениво скользил по сторонам, но Диана не отмечала ничего занимательного. Ну дома, ну мосты, ну шпили небоскребов. Подумаешь! Все равно Майкла Джексона нет в этой стране, он где-то далеко, в Бахрейне…

Надо было лететь туда, к нему, а не в этот смурной город без солнца!

Только она подумала так, как сквозь низкие облака пробился луч. Лучик надежды на благополучное будущее! Он осветил вывеску в сквере, перевести которую на русский язык не составило труда: «Хозяевам нагадивших собак грозит штраф 100 долларов». Диана немного приободрилась, даже повеселела. Хотя скверы и парки в Сочи были намного прекрасней, чем этот, все же лучше так, чем голые тротуары, здания из бурого кирпича с узкими окнами, бесконечные серые ленты дорог.

Она вспомнила жизнь в Сочи, полную азарта и энергии, казалось, сияло все, к чему она прикасалась. Жила в роскошном особняке, раскатывала на крутой тачке, выступала в клубах, отец и братья готовы были на все ради улыбки на ее лице. Все искали с ней возможности познакомиться, осыпали комплиментами, восхищались красотой, от поклонников отбоя не было, да… бесспорно – лучшие дни в ее жизни! А что теперь? Одиночество? Страдания? Воспоминания о прошлой беззаботной жизни?

Слезы выступили на глаза и стремительными ручейками побежали по щекам. Такой одинокой и никому не нужной она не чувствовала себя никогда. Мима пробегали люди, пролетали автомобили, все куда-то спешили, и в этом бешеном ритме она внезапно ощутила себя невидимкой. Никому не было до нее дела.

Диана вынула из кармана плеер и нажала на кнопку «play», полилась музыка, – песня Майкла Джексона «Smile»: «Улыбайся, даже если твое сердце болит, улыбайся, даже если оно разбито, и когда облака в небе, держись… Если ты улыбаешься, когда тебе страшно и грустно — улыбайся, и может быть, завтра ты обнаружишь, что все еще стоит жить, если ты просто. Освети свое лицо радостью, спрячь все следы печали, хотя слезы могут быть уже так близко. Это время, когда ты должен продолжать улыбаться, что толку в слезах. Ты обнаружишь, что все еще стоит жить, если ты просто… Улыбайся, даже если тебе страшно и грустно, улыбайся, и может быть, завтра ты обнаружишь, что все еще стоит жить, если ты просто улыбаешься. Это время, когда ты должен продолжать
улыбаться, что толку в слезах, ты обнаружишь, что все еще стоит жить, если ты просто улыбаешься…»

«О, Майкл! Если бы не твоя музыка, я бы, наверное, сошла с ума от отчаяния. Я чувствую себя такой одинокой, такой покинутой и никому не нужной в целом мире. Одиночество переполняет мое сердце и это так ужасно! Теперь этот мир видится мне совершенно иным, чем раньше – мрачным и до тошноты горьким. Кажется, еще немного и слезы горечи перекроют мне доступ кислорода, и я, задохнувшись, умру. Возможно, умереть — сейчас это был бы наилучший вариант. Единственное, что спасает меня сейчас – это ты. Ты мой родной человечек – твои песни, твой сладковатый голосок, который я могу слушать бесконечно…. Ты… ты для меня все и говорю об этом, не кривя душой, ты ворвался в мое сердце и ослепил своей красотой, оглушил своим голосом. Ты здесь, везде и всюду… в дыхании ветра и в шуме дождя… в свечении далеких звезд и в капле утренней росы… в космической пыли и морском прибое. Ты навсегда в моем сердце. Я так сильно люблю тебя. О, Майкл, если б ты знал, как мое одинокое сердце жаждет встречи с тобой, я просто схожу с ума! Мне так не хватает тебя…»

Смахнув с глаз слезы, Диана присела на лавочку и бросила взгляд на кафе напротив. На открытой террасе сидел за столиком жирный африканец, смачно пожирая курицу-гриль. Диана невольно сглотнула и отвернулась. В животе предательски заурчало. Чай и орехи, конечно, хорошо, и с ними от голода не помрешь, но как, же хочется чего-то существенного! Например, кусочек мяса… Она пошарила в карманах, но, кроме мелочи, ничего не обнаружила. Диана перешла дорогу, оказавшись в Восточном Бруклине, и сразу же пожалела об этом. Узкие, темные переулки были грязными и полными чернокожих подозрительного вида парней. У одного в руках она даже заметила пушку. Не особо дружелюбные взгляды парней черного квартала преследовали Диану всю дорогу, и она машинально прибавляла шаг. Весьма продолжительное время ей просто некогда было смотреть по сторонам, Диана только и думала, как бы смыться отсюда побыстрей. Вдруг у нее на пути возник чернокожий курчавый парнишка лет двадцати пяти, облаченный в широченные, приспущенные штаны и пеструю футболку.

— Привет, малышка! – заговорил он торопливым голосом. — Зелень не нужна?! Бери, недорого отдаю!

По глазам парня было заметно, что он под кайфом, впрочем, как и его черная банда, стоявшая поблизости.

— А ты ничего, цыпочка! – пробормотал он, оценивающе рассматривая ее со всех сторон и присвистывая. – И попка у тебя, то, что надо! Откуда ты такая взялась? Живешь неподалеку или случайно забрела? Ну, же детка, колись, давай.

Диана промолчала.

— …Идем со мной за угол, не стесняйся, я тебе кое-что интересное покажу, — парнишка схватил Диану за руку. – Такого ты еще не видела, уверен!

— Отпусти меня!

— Малышка, ты слишком хороша, чтобы тебя вот так взять и отпустить. Маленький Дейк проснулся, как только увидел тебя, детка! Теперь он мне не даст покоя целый день, сечешь, к чему я клоню?

— Да иди ты! Дай пройти, — спокойно попросила Диана, внутри обмерев от страха.

Одной рукой парень обнял Диану за талию, а другой ущипнул ее за щечку.

— Куда же ты спешишь так? Идем со мной… У меня дури навалом… че ломаешься?

Диана развернулась к нему и сердито сверкнула глазами, хотя страх переполнял ее душу. Она знала, от таких отморозков чего угодно можно было ожидать, но и молчать она не могла, не в ее характере. Диана искренне улыбнулась парню, стараясь не нагнетать атмосферу, и вежливо пояснила, что спешит. Пару секунд он смотрел на нее, не моргая, смотрел прямо в глаза, будто пытался прочитать, говорит ли та правду либо просто боится его. Диана не отводила взгляда, моля его отступить по-хорошему, и вот он, наконец, сделал шаг назад. Не успела она вздохнуть с облегчением, как он прильнул к ней и прошептал на ушко:

— Ну, хотя бы поцелуй его, не обломаешься, а потом можешь валить хоть на все четыре стороны!

От этих слов у Дианы перехватило дыхание. Она чуть было не обматерила нахала-извращенца, но, взяв себя в руки, стерпела сказанное им. Заняла выжидательную позицию, закусив нижнюю губу, она прошлась по нему своим высокомерным взглядом с ног до головы, словно оценивая способности этакого мачо. А парнишка был ничего, внешне даже очень приятный – высокий, подтянутый, с выразительными чертами лица и все же не в ее вкусе!

— Ну, детка, ты еще та штучка, я смотрю! О’кей, малышка, сама напросилась…

Парень резко взял руку Дианы в свои руки и облизал ей ладонь, так, как будто это была не ладонь, а самое сладкое в мире мороженое. Он проделал это с таким чувством, с таким блаженством на лице, так проникновенно, что толпа его обкуренных дружков загалдела, натаскивая его на небывалые подвиги, они стали прыгать, свистеть, лаять, галдеть, выкрикивать, что-то несуразное. Диане почему-то вспомнился Эмиль и его лицо в гневе, когда кто-либо из ее поклонников пытался за ней поухаживать на его глазах. Ох, чтобы сделал с этим нахалом ее братец, если бы увидел нечто подобное! Да, этот малый еще тот бандюган! Диана стерпела выходку чернокожего парня, когда тот закончил лизать ладонь, щекоча ее языком, Диана ухмыльнулась. Не сводя глаз с парня, брезгливо поморщилась, ладонь вытерла о его же брюки и твердой походкой пошла вперед, сжимая и разжимая кулаки, готовясь вступить в любой момент в смертельную схватку, если этот лизун не оставит ее в покое. Но, к ее большому удивлению, лизун остался позади. Бросив взгляд через плечо, дабы убедиться, что так и есть, Диана ускорила шаг, дабы поскорее покинуть злачный гетто, где ее оценивающе провожали пристальные взгляды черных людей и слышались выстрелы из пушек, от коих она вздрагивала то и дело, ускоряла шаг! Она шла так быстро, что ей казалось, будто все остальные вокруг замерли на месте. Девушка поймала себя на мысли, что прогулка по гетто в некоторой степени придала ей бодрости. И тут, словно луч света во мраке, мелькнули крупные и яркие русские буквы – «МАТРЕШКА». Даже слезы навернулись на глаза от неожиданности. Диана решительно смахнула их, что-то слишком часто в последнее время она ревет и ноет! Еще пара десятков шагов, и Диана повсюду увидела родные слова – «КОЖА И ГАЛАНТЕРЕЯ», «ПЕЛЬМЕННАЯ», «ПРОДУКТЫ». Ну конечно, как она сразу не догадалась – это же широко известный Брайтон-Бич! Диана улыбнулась – на этот раз искренне, освобождено. Как приятно сознавать, что на чужбине есть русские — такие, как она, милые и понятные соотечественники. Она направилась к одному из магазинчиков, решив, что тут можно и нужно попросить о поддержке. Наверняка, какая-то работа найдется для нее. Или хотя бы добрый совет. Да в любом случае здесь она сможет просто поболтать, отвести душу.

Но в какой-то момент вспомнилась вчерашняя проститутка. Диана словно споткнулась, резко остановилась и, избегая смотреть на вывески, повернула в другую сторону. Не станет она навязываться и рисковать! Не будет ни о чем просить, и ждать добра тоже ни от кого не будет! Она сама справится со своей жизнью! И общения ей тоже не надо, в конце концов, она долгие годы только и делала, что общалась. Быть может, настало время побыть одной и научиться радоваться этому одиночеству…

В глубокой задумчивости шагнула она на перекресток. Реальность напомнила о себе резким визгом тормозов. В метре от перепуганной, бледной, как смерть, Дианы остановилось черное чудовище. Девушка не сразу сообразила, что это всего-навсего джип «хаммер». Впрочем, не успела она вздохнуть с облегчением, как дверь машины распахнулась, и наружу вылез снежный человек. Огромного роста, с лицом цвета пережаренной котлеты, глазами навыкате и трясущимися от злобы припухлыми губами.

Диана хотела бежать, но ноги будто приросли. Монстр-гигант приближался к ней со словами: «…shit…», «…bullshit…». Тут она сообразила, что это всего на всего лишь обыкновенный афроамериканец, коих здесь немало, просто он габаритный здоровяк, одетый в ярко-оранжевые широкие брюки и белоснежную лохматую куртку с люрексом. Незнакомец бесцеремонно схватил ее за плечи, встряхнул, как следует, и поинтересовался, жива ли она. Диана уже сомневалась в этом – так сильно ее трясли! Она попыталась сосредоточиться, но перед глазами маячили массивные золотые цепи на груди мужчины и россыпь бриллиантов на толстых пальцах. Одним словом, богатенький Буратино!

— Ты в порядке?! Я тебя не задел?! – допытывался настойчиво он. — Да не молчи же, скажи что-нибудь!

— Да отпусти же ты меня! – потребовала Диана. – Прекрати трясти! — и тут же мрачно пошутила по-русски. – Права купил?! Машину купил?! А ездить забыл купить?!

— Что?! – не понял громила, на мгновение, ослабляя хватку.

Диана вырвалась, показала средний палец и отпрыгнула в сторону.

— Вот что! Ездить научись!

— Поедем, Орандж! – высунулся из джипа темнокожий парень с торчащими в разные стороны косичками.

— Нет, ты это видел, Джонни?! — взревел тот. – Ты видел, что мне эта соплячка показала? Дожился, мать твою! – продолжал возмущаться он, глядя в сторону дерзкой девчонки. Ну, держись у меня! Ща, я тебе покажу, ща я тебе так задницу надеру, детка, что мало не покажется!

Диана решила, что самое время делать ноги. Тот, кого называли Орандж, рванул за ней, совершенно неожиданно для себя. Он страшно перепугался, когда чуть не сбил эту птаху, а сейчас с такой же страстью разозлился на себя, что не сбил ее вовсе. Бешеный темперамент гнал здоровяка вперед, хотя громила с трудом представлял, что будет делать с этой пигалицей. Ну не убивать же, в самом-то деле! Но проучить нахалку – надо!

Поначалу Диана рассердилась на собственную глупость и мчалась, ругая саму себя за детскую выходку. Но адреналин ударил в кровь, через сотню метров девушка уже летела, как на крыльях, упиваясь своей дерзостью и азартом погони. «Нас не догонят!», само собой звучало в голове.

— Стой! Все равно догоню, хуже будет! – вопил преследователь.

Полил дождь, как из ведра. Их разделяло столь малое расстояние, что Диана слышала каждое его матерное слово. Нервы были на пределе! Она ринулась в узкий проем подворотни, пробежала еще несколько ярдов и шмыгнула под арку, решив, что там будет выход на другую улицу, но оказался тупик – дворик со старым зданием с выбитыми окнами и кирпичная стена метров десять высотой.

Мерзкая погода всех разогнала по домам, окрестности гетто заметно опустели, словно вымерли все до одного, едва уловимо из открытого окна второго этажа доносился рэп. Диана смахнула рукавом пот и из последних сил, хватаясь за соломинку спасения от чернокожего здоровяка, заметалась из стороны в сторону, не зная, что предпринять и куда податься, ее обезумевший взгляд рыскал в надежде на помощь, искать которую не имело смысла. Назад ходу не было. Пришлось спрятаться за мусорными бачками. И вовремя!

— Эй, ты! – загрохотало совсем рядом. – Выходи!

Диана никак не могла отдышаться, а тут еще отбросы, тошнотворная вонь, да и сам воздух был влажный, противный, будто липкий, она сжала губы, перекрывая порывистое дыхание, и присела на корточки за мусорным баком, пригнув голову. Под ногами хлюпала грязь, и Диана никак не могла устроиться поудобней. Она прекрасно осознавала свое положение, не питала иллюзий насчет исхода погони и все же не собиралась сдаваться, надеясь на то, что этот громила за мусорку побрезгует сунуться.

— Чертовка, выйдешь сама? Или тебя за уши придется тащить, мать твою?!

Громовой голос приближался. И хотя в нем не было особого гнева, а только раздражение и некое удовольствие от почти завершенной погони, Диана вся тряслась от страха.

— Ага! Вот ты где?!

Диана вздрогнула и попятилась вдоль кирпичной стены. Мгновение, и она оказалась зажатой между стеной и человеком-горой. Он смотрел на нее пристально, большими-пребольшими черными глазами, буквально впившись в лицо. Взгляд был победоносный, с искорками лукавства.

— Ну что, попалась, чертовка?!

Диана взбеленилась, заработала ногами и руками, пытаясь вырваться.

— Dickhead! Пусти меня, маньяк несчастный!

Но мужчина был раз в сто сильней, если не в двести. Ее сопротивление раззадорило его. И к тому же у него была пушка — пистолет девятимиллиметрового калибра —  boo-yackaa, как говорится пиф-паф и дело с концом! Но гангстер об этом и думать не мог!

— Ах, как хороша, чертовка! – восхищенно улыбнулся он, демонстрируя свои великолепные белоснежные зубы.

На своем веку ему доводилось встречать немало красивых женщин, но это юное создание с первого взгляда поразило воображение избалованного гангстера. Нежная кожа, розовый бутон губ, огромные изумрудные глаза, волосы – огонь, и фигурка – чудо! — и при всей этой прелести такая дерзость, такая страстность в каждом движении и вздохе! Нечто невообразимое! Он, не раздумывая больше, склонился к ней и впился широким ртом в нежные губы. Диана что есть сил, застучала кулачками по широким плечам. Но объятья чернокожего были словно железные тиски. От отчаяния она укусила его за нос, и мужчина аж подскочил от неожиданности и окрысился от боли.

— Что творишь?!

— Знай свое место!

Диана брезгливо кривилась и вытирала рот, яростным взглядом прожигая громилу. Тому впервые в жизни стало неловко перед девушкой. Чтобы скрыть смущение, он заговорил уверенно и надменно:

— Да ты хоть знаешь, кто я такой?

— Не знаю, и знать не желаю! – отрезала Диана, как всегда в своем духе, гордая и неприступная.

Мужчина остолбенел от ее наглости. Ему — известному рэперу миллионы девиц готовы были стирать носки и рубашки, и есть с его рук, и все отдать на свете за один лишь его поцелуй! Он – кумир, предмет вожделений многих женщин, он – звезда, а тут вдруг какая-то шмакодявка едва не откусила ему нос в ответ на поцелуй!

Было от чего впасть в анабиоз!

Внезапный крик с балкона привел его в чувство. Чернокожий мальчишка лет десяти обрадованно скандировал:

— Орандж! Смотрите, там Блэк Орандж! Вот это да!

Громила поднял голову и машинально помахал рукой поклоннику. Вслед за мальчуганом на других балконах стали появляться любопытные жильцы. Все черное население этого квартала узнало своего кумира и радостно приветствовало его. Диана, которая собралась было бежать, пригляделась к мужчине. Перехватив ее внимательный взгляд, он самодовольно усмехнулся, становясь похожим на павлина, распустившего хвост.

— Теперь понимаешь, с кем имеешь дело? Я – знаменитость! А ты так со мной подло обошлась! Прощенья тебе нет!

— Да ну? – Диана расхохоталась ему в лицо. – Ты и есть Черный Апельсин?!

Рэпер смутился этому непонятному озорному смеху юной незнакомки. Он уже было хотел ее спросить, к чему этот глупый вопрос, как тут на голову, словно помои, свалился другой вопрос.

— Просто умора! Чувак, ты уверен, что не страдаешь дальтонизмом? Апельсины бывают только оранжевыми. Но чтобы черными? – артистично закатила глаза Диана и вновь взорвалась смехом.

Рэпер отшатнулся, почувствовав себя оплеванным. Диана продолжала веселиться:

— Бог мой! – обхватила обеими руками голову. — Черный Апельсин! Это ж надо так назваться. Ха-ха-ха! – смеялась она заливисто и не могла остановиться. — Назвался бы лучше синим баклажаном! Или нет! Куда лучше — гнилым бананом! А ты даже на киви в кожуре не дотягиваешь, болван!

На лице рэпера застыло мрачное выражение. Гордо вздернув подбородок, Диана перекинула свой рюкзачок через плечо и, не обращая больше внимания на застывшего с отвисшей челюстью громилу, перешла на другую сторону улицы.

Поклонники толпой окружили рэпера, он машинально раздавал автографы, а сам все думал о словах сказанных дерзкой девчонкой. Взгляд его случайно упал на лужу возле мусорного бака, — там что-то блестело. Мужчина нагнулся и поднял ключи с брелоком, на котором был указан адрес. Через двадцать минут Черный Апельсин стоял возле двухэтажного кирпичного дома. Диана шла пешком, поэтому появилась тут только спустя полтора часа. Прогулка вымотала ее, — усталая, голодная, продрогшая до костей, Диана едва передвигала ноги. Оказавшись на крыльце, она стала шарить в рюкзаке, потом в карманах. Ключей не было. С досады Диана готова была наделать глупостей, но тут раздался уже знакомый громоподобный бас:

— Ты не это случайно ищешь?

Только тут она заметила джип, припаркованный возле дома. Опираясь на капот и улыбаясь ей, стоял Орандж, позвякивал ключами. Ее, кстати, ключами!

Диана, молча, подошла и протянула руку.

— Случайно это.

Глаза Дианы метали молнии, но Орандж продолжал дразнить ее, то, приближая руку с ключами, то отдергивая.

— Их нашел Гнилой Банан! – ударив себя кулаком в грудь, торжествующе произнес Апельсин, дразня Диану.

— Отдай ключи!

Диана серьезным взглядом окинула Черного Апельсина.

— Че, нравится играть в кошки-мышки? – невозмутимо уточнила она, не спуская с него пристального взгляда.

Рэпер поджал губы, поняв, что над ним насмехаются. Будто бы эта девчонка, а не он, была старше лет на двадцать, умудренной жизнью и спокойно-равнодушной в отличие от него, которому доставляло огромное удовольствие резвиться, будто ему не сорок, а все пятнадцать.

Он вернул ключи. Диана вежливо поблагодарила и скрылась за дубовой дверью. Вскоре на втором этаже зажегся свет, за шторами мелькнула тонкая тень. Репер невольно улыбнулся. Она его задела, чего греха таить! Хотелось бы ему узнать эту фурию поближе, но сейчас, видимо, не самый подходящий момент. Он сел в машину, но не успел тронуться с места, как увидел притормозивший у дома полицейский автомобиль. Следом припарковался «понтиак». Из первой вышли два офицера, из второй показались видная говорливая бабища и чернокожий здоровяк, в котором Орандж сразу признал нью-йоркского сутенера по кличке Битый. Рэпер теперь не спешил уезжать. Дерзкой незнакомке явно грозили неприятности, и ему хотелось узнать, какие именно, потому он занял выжидательную позицию, притаившись в своем джипе, уставился на окна, за которыми то и дело мелькали их тени.

Поначалу это даже забавляло ее, казалось похожим на известную передачу на родном ТВ – «Розыгрыш» или что-то вроде того. Но вскоре стало ясно, что, ни копы, ни русская проститутка, ни шутят. Диана ошеломленно переводила взгляд с одного на другого, разглядывая непрошеных гостей. Суть их визита сводилась к одному – Диану обвиняли в краже драгоценностей у старой шлюхи. Та, дескать, приютила юную соотечественницу, а взамен получила такую черную неблагодарность!

Ясно было, что все это подстроено. Диана быстро соображала – адрес наверняка дал ей домовладелец, а та, видать, решила отомстить Диане за побег. Чернокожий здоровяк, незнакомый Диане, скорее всего и есть тот самый сутенер, которому потаскуха звонила и предлагала приехать, оценить товар. Полицейские наверняка куплены. Это и на родине встречается повсеместно, так почему бы в Нью-Йорке не было подобной практики?! Если все так… задница, полная задница…

Ситуация – просто кошмар! Диана шипела, как кошка, пытаясь доказать свою невиновность.

— Что вам от меня надо?! Чего вы добиваетесь?

Тетя Люба избегала смотреть ей в глаза, но настаивала на своем. Типа, драгоценности на руках и шеи Дианы принадлежат ей! Криво ухмыляясь, сутенер подтверждал ее показания. От такой наглости просто дух захватывало! Хотелось броситься на старую потаскуху и выдрать у нее остатки седых волос, которые та скрывала под париком. Сутенеру зарядить между ног, так, чтобы забыл, чем отличается от баб!

Но – слишком рискованно. Диана призвала на помощь все благоразумие и сдержалась, ведь попадать в кутузку ей вовсе не хотелось.

Пришлось отдать драгоценности. Только крестик она отстояла, зажав в ладони и выкрикивая:

— Только посмей тронуть, старая грымза, и я за себя не отвечаю!

Тетя Люба махнула рукой, изображая благородство.

— Пусть оставит себе!

Конечно, остальное добро было на значительную сумму, русская бабень считала себя отомщенной, с горящими глазами перебирая золотые украшения с бриллиантами.

Оставшись одна, Диана решила принять ванну, смыть грязь и уныние последних часов, отчаяние, городскую пыль, запах гари, которым, казалось, пропиталась вся насквозь. Но раздался стук в дверь. Оказалось, сегодняшние беды еще не кончились. Хозяйка безапелляционно потребовала освободить жилплощадь.

— Я не желаю давать приют воровкам! – объяснила она, не глядя на Диану.

Девушка хотела рассказать правду, объяснить, как все было на самом деле. Но язык отказывался повиноваться. Оправдываться было унизительно. Она, молча, сложила вещи под пристальным взором домовладелицы.

— Верните мне мои деньги, — потребовала Диана на выходе.

— Ну, уж нет, милочка, — женщина решительно указала на дверь, — считай это моральной компенсацией, в моем доме из-за тебя побывали копы, а это – настоящий стресс для меня!

Диана покачала головой, отказываясь верить своим ушам. В два счета ее буквально разули и раздели до нитки. Одна стерва утащила драгоценности, другая присвоила деньги за квартиру, в которой Диана даже не могла переночевать. Но что оставалось делать? Драться с пожилой афроамериканкой? Угрозами вернуть свою собственность? Эх, была, не была, не станет она делать ни того, ни другого! Не будет опускаться до подобных разборок, оставит все на совести этих людей.

«ДА ЗДРАВСТВУЕТ ГОСПОЖА АМЕРИКА! Твоя физиономия с первых минут знакомства оказалась не прекрасным ликом и не благородным лицом, а настоящим звериным оскалом. За что ты так сурова ко мне? Что я тебе сделала? Какие еще сюрпризы готовишь ты?! Когда поставит Нью-Йорк очередную подножку? И насущный вопрос – где ночевать?»

Диана сошла с крыльца, остановилась под светом блеклого фонаря и огляделась. Странно, но знакомый черный джип все еще торчал поблизости. Неужели этот Апельсин решил всерьез приударить за ней?! Или выслеживает ее с другими намерениями?

Она уже ничему не удивится! Впрочем, будем надеяться, что он тут по другому делу, успокоила себя Диана. Но не тут-то было, — громила вылез из машины и направился прямиком к ней.

— Что от тебя нужно было копам? – хмуро поинтересовался он, перекрестив на груди руки.

— А ты кто такой, мой папочка, чтобы я перед тобой отчитывалась? – съязвила Диана.

— Нет. Но я вижу, у тебя проблемы, детка! Ты ведь сбежала из борделя, не так ли? И тебе наверняка необходима помощь, разве я не прав?

От этих вопросов Диана мгновенно вспыхнула, как порох, и кинулась на обидчика.

— Что?! Сбежала из борделя?! – с ужасом на лице повторяла она. – Да за кого ты меня принимаешь?! Хватит! Пожалуйста, хватит с меня на сегодня! Я устала. Я так, больше не могу!

Колотя его острыми кулачками, забыв о приемах карате и просто выплескивая накопившуюся злобу, боль, разочарование, Диана внезапно зарыдала в полный голос. И припала к широкой груди, с которой свисала весомая золотая цепь.

— Ну, ну…перестань! Ты это… не надо так… — промямлил Апельсин, гладя золотые мягкие пряди.

Он бормотал, что не хотел обидеть ее, просто тот мужик с копами был известный в узких кругах сутенер, вот и сам собой напросился вопрос. Хотя и так ясно, что она – не продажная девица. А – тонкая штучка.

— Сам ты штучка, — всхлипывала Диана, не в состоянии реагировать адекватно, а только по-детски огрызаясь.

Она позволила усадить себя в машину и вскоре оказалась дома у известного рэпера. Наконец-то привычная роскошь окружала ее. Черный Апельсин на самом деле был популярен в Америке, и это выражалось не только во всенародной любви, но и в громадных гонорарах, которые тот получал и которые позволяли ему жить на широкую ногу.

— Сама видишь, квартира огромная, — с уже знакомым самодовольством произнес он, — так что если ты не захочешь, мы даже можем не пересекаться.

— Это ты о чем?

— Тебе же негде жить, правильно я понял?

Диана впилась в него пристальным, проницательным взглядом, пытаясь отыскать подтекст в его словах. И что же он понял, интересно? Хочет соблазнить ее? Или просто пожалел, как бездомного котенка? Ни одно, ни другое не устраивало ее! Лучше ночевать под забором, чем стать объектом чьей-то жалости!

Черный Апельсин смотрел открыто, как человек, которому нечего скрывать.

— Там ванная. Там столовая. Ты голодная, кстати?

Будь что будет, решила Диана. И с энтузиазмом кивнула в ответ на этот вопрос. Голодная, еще какая голодная!!!

Ужин был шикарным. Апельсин вел себя вполне пристойно, травил анекдоты, не всегда понятные Диане, сам хохотал над ними, рассказывал о своей карьере, о творчестве и практически не задавал вопросов. Что и требовалось! Диана была благодарна ему.

Покончив с едой, они перебрались на кухню, отделенную от столовой лишь барной стойкой. Апельсин потягивал пиво, а Диана налила себе сока, немного покрутилась на высоком стуле, забывая обо всех неприятностях и заботах. На сегодня, во всяком случае.

Далеко за полночь решили расходиться. Диана убирала со стола, Апельсин поставил диск со своими песнями. Она двигалась в такт, заряжаясь его драйвом. Было понятно, отчего он стал столь популярным – зажигательная музыка служила прекрасным фоном для резких, смачных выражений, на грани цензуры, горьковатой иронии, брызжущей из каждого слова энергией. Громкие аплодисменты вернули ее на землю. Оказывается, позабыв о посуде, Диана исполнила феерический танец, повергнув Апельсина в настоящий экстаз.

— Ты просто супер, детка! Настоящее сокровище! Пойдешь ко мне в команду? На подтанцовку? А?

— Обсудим это завтра, — дипломатически ушла от ответа Диана.

Быть у кого-либо на подтанцовке ей не улыбалось. Либо на первых ролях, либо никак! Но обижать нового друга не хотелось, а то, что они непременно подружатся с Апельсином, теперь казалось очевидным. Он – просто чудо, талантливый, яркий, какие ей всегда импонировали. Ну и что, что они из разных поколений и разных стран? Взаимопонимание рождается на иной почве, и не имеет никакого отношения ни к национальности, ни к возрасту, ни к социальным слоям. Диана уснула, спокойная за свое будущее. Она не знала, что будет делать, но была уверена, что не пропадет!..

Проснулась Диана первой, приняв ванну с розовой пеной, побродила по огромной квартире. С балкона, больше похожего на аэродром, обозрела окрестности. Почему-то отсюда Нью-Йорк выглядел привлекательным и даже элегантным. А может, все дело было в том, что этим утром развеялись тучи, и небо было солнечным, умытым, жизнерадостным, как мордашка карапуза. Диана заглянула в большую комнату, заставленную аппаратурой, — это была настоящая домашняя студия, именно здесь рэпер записывал свои хиты. Диана покрутилась перед зеркальной стеной. Отражение радовало ее сегодня. Оптимистическая улыбка, задорные короткие волосы, словно соломенная стружка или лучики солнца, от света которого еще ярче блестят зеленые глаза. Ядовито-синий топ подчеркивает загар, безупречные ноги облачены в джинсы с заниженной талией, так что открыта полоска живота. Диана вертелась перед зеркалом, танцевала в тишине, а потом стала читать речитативом с нарастающей динамичностью, эмоциональностью:

 

Мы приходим в этот мир,

Свободные, как птицы.

Кто-то может взлететь,

А кто-то разбиться.

 

Кто-то будет ползти,

Потеряв свои крылья,

Разбросает мечты,

И смешает их с пылью.

 

Я не стану стучать,

В закрытые двери,

Я буду молчать,

Если мне не поверят!

 

Пусть черных полос,

Грозит череда -

Никого ни о чем,

Не просить никогда!

 

И, взлечу, и буду парить!

Пусть весь мир разобьется на части,

Я найду тебя, чтобы любить,

У нас на двоих — одно счастье…»

 

Она не слышала, как скрипнула дверь. Черный Апельсин вымолвил у нее за спиной:

— Браво, детка! Можешь перевести?

Диана смутилась, но не показала вида. Повторила песню на английском языке. Рэпер смотрел на нее с нарастающим интересом.

— Классная вещь. Чья?

— Моя, — просто сказала Диана.

Апельсин вытаращил и без того большие глаза. Диана невольно рассмеялась – такой уж нелепый и забавный видок у него был.

— Я же тебе говорила, что тоже люблю рэп! – пояснила она, отсмеявшись. – Так что отомри!

— Что? – не понял тот.

— Ничего, — она махнула рукой, — пойдем завтракать?

Они премило болтали за завтраком, но с лица Апельсина не сходило странное выражение. Будто он напряженно думал о чем-то приятном, будто сделал какое-то необыкновенное открытие. И действительно, после завтрака рэпер загадочно произнес:

— Знаешь, Ди, у меня на тебя большие планы.

Смущенный ее негодующим взглядом, поспешил объяснить, что имеет в виду вовсе не сексуальные утехи или что-то подобное. Диана сменила гнев на милость, но уточнять ничего не стала, как не стала, и выяснять подробностей. Вчера он предлагал подтанцовку, сегодня в восторге от ее речитатива, видимо, решил заказать ей тексты к своим песням. Так или иначе, это слишком туманно. Она радовалась тому, что есть сейчас, и запретила себе думать о будущем. До поры до времени.

Апельсин показал ей город – с лучшей стороны. Сводил на Бродвей, провел на свой концерт. Он знакомил ее со своими приятелями, водил по ресторанам, развлекал, веселил, иногда внезапно и надолго замолкал, но и в тишине им было комфортно, смущение не сковывало их. Диана знала, что это дорогого стоит – умение молчать вдвоем и не тяготиться при этом друг другом. Незаметно они сблизились, насколько могут сблизиться русская семнадцатилетняя девочка и повидавший жизнь со всех ее сторон чернокожий рэпер. Диана доверяла Апельсину, уже не думала о том, надежный ли замок в той комнате, где она ночует, и куда податься в случае, если хозяин квартиры станет домогаться ее. Апельсин сам удивлялся своим чувствам. Вожделения как не бывало, скорее, он испытывал к этому дикому котенку что-то вроде отцовских чувств. Трепет, восторг, постоянное стремление уберечь юное создание от проблем.

Однажды Диана рассказала о первом дне в Нью-Йорке. Во всех подробностях. Так Апельсин узнал, наконец, что нужно было от нее полицейским и Битому. Правда оказалась настолько нелепой и ужасающе несправедливой, что он едва усидел на месте.

На следующий день за ужином Апельсин выложил на стол несколько футляров.

— Это тебе, — сказал он, робея перед ней, как школьник.

Диана нахмурилась. Ей казалось, с любовными притязаниями покончено. А тут – явно драгоценности, знак особого внимания. Заметив ее смятение, Апельсин поторопился открыть футляры.

— Это все твое, видишь? Я только вернул их.

Она ахнула. Глаза разгорелись, как у ребенка, получившего подарок от Деда Мороза и убедившегося, что чудеса случаются. Как в сказках!

— Как?! Откуда?! Ты нашел их в скупке?

— Холодно, — улыбнулся Апельсин.

Диана торопливо ощупывала каждое украшение, разглядывала ласково, будто теплое, живое существо. Наверное, таковыми они и являлись для нее. Ведь каждое – чей-то подарок, привет с родины, эхо прошлого. Они были дороги ей не тем, что сделаны из драгоценных металлов! Каждый камушек хранил воспоминания о родных руках, о нежных пожеланиях близких и друзей. Каждая цепочка, каждый браслетик таили в себе соленый привкус моря, пыл южного солнца.

— Спасибо тебе, — прошептала Диана, глядя на рэпера проникновенно и с искренней благодарностью.

Ее взгляд с лихвой окупил его старания. Но Диана продолжила расспросы, и некуда было деваться от ее любопытства. Впрочем, Черный Апельсин и сам был не прочь похвастать. Он рассказал, что узнал адрес того сутенера, и вместе со своими ребятами прибыл к нему в бордель, когда «главнокомандующих» не было на месте. Он лично отобрал у старой потаскухи драгоценности Дианы, а ребята всласть оторвались, громя бордель.

Диана окончательно признала, что они – одного поля ягодки. Апельсин – ее брат по духу. Или как там, у Киплинга – «мы с тобой одной крови, ты и я!».

Они решили отметить это событие в элитном ночном клубе Нью-Йорка. Пели и пили, танцевали и кутили до самого рассвета. Апельсин сдался первым, захрапев на кожаном диванчике. Вокруг еще дрыгалась молодежь, каждый второй был под кайфом. Диана отшивала поклонников – безобидных, но дотошных, как комары. Чувствуя, как в голове от перенесенных потрясений и драйва взрываются бомбочки, она вышла на свежий воздух.

Наверное, за ними следили. А может быть, этим уродам просто повезло, и все произошедшее было лишь страшной случайностью, насмешкой судьбы. Диана так и не узнала точно.

К ней подошли сзади и без лишних слов заломили руки. Девушка взвизгнула, однако тотчас мощная лапища закрыла ей рот. Диана почувствовала острый клинок на шее.

— Пикнешь, зарежу!

Сердце рухнуло вниз, к ногам. А оттуда взлетело ракетой к самому горлу, и Диана испугалась, что сейчас ее вырвет, и сердце выпадет прямо на мостовую. Было страшно, как никогда в жизни. И больно. И противно до жути! Она не успела, как следует обдумать свое положение, как перед глазами появился высокий мужик во всем черном. Взгляд его не сулил ничего хорошего. Умелый взмах руки, и Диана без сознания кулем свалилась к его ногам. Мужчины подняли ее и перетащили в машину.

Вся операция заняла не более минуты. Диана пришла в себя от дикой головной боли. Казалось, череп сейчас треснет! Она сжала виски ладонями. Зловонный запах ударил в нос, где-то капала вода, жужжала старая проводка. Диана заставила себя открыть глаза, осмотреться. Свеча догорала в углу, тускло освещая тесную каморку, заваленную рухлядью. На мокрых стенах клочьями висела паутина. Под ящиками что-то подозрительно шуршало. Раздался отвратительный писк.

— Черт! – завопила Диана. – Крысы!

И точно, мерзкими грызунами кишело вокруг. Они, не стесняясь, бегали туда-сюда и, казалось, вот-вот бросятся на нее. С минуту девушка сидела, будто оцепенев, на раскладушке.

Затем взвизгнула, подскочила, запрыгала, как сумасшедшая.

— Помогите, помогите, помогите! – на одной ноте кричала Диана.

Только писк был ей ответом. Писк и противный топот маленьких лапок, и шуршание длинных скользких хвостов по полу, по стенам.

Казалось, она вот-вот умрет от разрыва сердца.

— А-а-а!

Диана бросилась к двери и принялась что есть мочи колотить в нее руками и ногами. Готова была и головой биться! Лишь бы спастись от мерзких тварей! Наконец, ее усилия были вознаграждены. Дверь распахнулась, Диана бросилась на шею спасителю. Но высокий мужчина, молча, отпихнул ее от себя, да с такой силой, что девушка упала на пол, к деревянным ящикам. За его спиной возник напарник. Оба были в камуфляже, за поясом у них чернели пистолеты. Диана сглотнула, поднялась, стараясь не смотреть вниз, где кишмя кишело от крыс. Один из охранников неожиданно заговорил по-русски:

— Чего распрыгалась, куколка? Не уж то мышек испугалась?

Насмешка в его голосе взбесила Диану. Она подбоченилась и дерзко спросила:

— Вы кто такие?

— Не видишь что ли? Бандиты, — честно признался тот, — похищаем таких вот цыпочек, как ты, и продаем на черном рынке. Очень выгодное дело!

Он приблизился к ней вплотную. Второй тоже сопел неподалеку. Диана поняла, что серьезно попала. Один неверный жест, одно лишнее слово – и ей крышка! У мужиков разве что слюна не капала…

Инстинкт подсказал ей, что нельзя отводить глаза. Как в клетке с хищником. Как при встрече с диким зверем на воле. Нельзя. Иначе – смерть! Она в упор смотрела на небритого, накачанного мужика, прямо в мутные глаза. На квадратном лице в оспинах выделялся нос, шишковатый и красный, при каждом движении он дергался вверх-вниз, будто согласно кивал. Это развеселило Диану. Она искренне, от души рассмеялась. Бандиты недоуменно, настороженно переглянулись.

— Я бы на твоем месте не радовался, — хмуро произнес тот, что стоял дальше.

— А ты видел своего дружка, а? – наивно хлопая ресницами, осведомилась она. – Посмотри, посмотри!

Диана коснулась кончика своего носа. И обратилась к обладателю большого носа:

— Ты шнобель-то свой видал? Не мешает при разговоре?!

Мужчина на миг смутился, машинально дотронулся до носа.

— Думаете, герои?! – напирала Диана. – Думаете, я вас боюсь?! А черта с два! Вы, чмошники, хотите меня прямо здесь и сейчас?! Что ж, валяйте! Я первоклассная проститутка, в день по сотни пропускаю через себя… Ну, что же вы стоите? Возьмите меня, давайте ж!

Как всегда, Диана была дерзка, непокорна, в голосе ее звучал вызов! Она рывком разорвала на себе блузку, обнажив упругую грудь. И наступала, наступала. Мужчины, как завороженные, смотрели они на торчащие розоватые соски, будто в прицел двустволки.

— Да пошла ты, — пробормотал один, попятившись назад.

— Дешевка, — промямлил другой.

Напарники дружно оказались за дверью.

— Куда же вы?! – возмущалась Диана. – Жалкие чмошники!

— Не охота мараться, — послышалось уже за запертой дверью, — тебя из черного квартала привезли, а там заразы выше крыши!

— А ты не боись, гляди пронесет! – отзывалась она, колотя изо всех сил по двери. – Ну, а ежели нет, на кой черт тебе так долго жить? Какая польза от тебя в этой жизни?! Жалкий ты человечек!

Мужчины ушли, и Диана торжествующи перевела дух. Пронесло! Что ж теперь самое время оценить ситуацию. Почему ее похитили? Хотят выкуп? Но кто знает, что она здесь? Даже отец отозвал своих верных псов еще в московском аэропорту! Значит, это не русские, вернее, не те русские! Это кто-то из ее новых знакомых! Снова та проститутка? Вряд ли у старой бляди такие связи! Это ж настоящая мафия! Русские бандиты! Что им нужно? Почему это происходит с ней?!

Нет ответов на вопросы! Диана чувствовала, что ходит по кругу, снова возвращаясь к одним и тем же загадкам. Чем она так провинилась? Будто проклятая, к которой липнут все неприятности и преследуют беды и несчастья! Она не успела, как следует обдумать, за какую вину это наказание послано свыше, как дверь снова открылась. Махнув пистолетом, охранник велел ей выйти. Сначала они шли по мрачному коридору, потом поднимались по узкой лестнице. По дороге Диана лихорадочно обдумывала план побега. Но мужчина твердо упирал ей в ребра дуло пистолета, и отмахнуться от такой угрозы было невозможно.

Диана оказалась в маленьком, но ярко освещенном кабинете. За столом сидела грузная тетка лет шестидесяти. Подтолкнув Диану к ней, охранник остался за дверью.

— Садись, — велела тетка и кивнула в сторону ширмы у окна.

Диана с любопытством заглянула туда. За ширмой стояло гинекологическое кресло.

— Зачем? – хмуро произнесла Диана, пятясь обратно к двери. – Я не собиралась к гинекологу!

— У тебя пять минут, — безразлично предупредила врач, надевая на руки одноразовые перчатки, — иначе тебя усадят силой.

Диана хотела возразить, хотела закричать. Но ком стоял в горле. Она откашлялась и сказала:

— Бог мой, вы ведь женщина… У вас наверняка дети есть… Ну, пожалейте меня! Господи, что происходит? Что вы собираетесь со мной делать?!

— Садись, говорят!

— Мой отец очень богатый человек! Клянусь, если вы мне поможете бежать, он вас так отблагодарит, что вы и думать забудете об этой грязной работе!

Женщина подошла к маленькой дверце, постучала. Оттуда появилась еще одна особа в белом халате. У нее были красные руки мясника и ледяная корка вместо лица. К такой бабище явно бесполезно взывать о помощи! Диана поняла, что пора действовать. В считанные секунды она превратила кабинет в поле боя, смахнув со стола бумаги, опрокинув графин с водой, разбив какие-то колбы. И все же женщины справились с ней – у них был немалый опыт! Силой усадив Диану на гинекологическое кресло, они заставили ее раздвинуть ноги, привязали. Действовали слаженно и точно, как профессиональные садисты. В рот Диане сунули кляп и заклеили скотчем.

Толстуха вытерла пот со лба, ножницами разрезала трусики на девушке и молча, приступила к своим обязанностям. Ее помощница совершенно невозмутимо приводила кабинет в порядок, приговаривая:

— Шмара! Все вы продажные крысы! Наглые, грязные и вонючие!

Но ее невозмутимость смыло, будто волной, когда врач-гинеколог произнесла изумленно:

— Она – девственница!

Женщины уставились, друг на дружку оторопело.

— Как девственница? – прогремела прокуренным баритоном толстуха.

— Да, вот так! Видать попутали девчонку. Что ж, это не наше дело. Не забудь главное, напомнить про наш процент!

Та успокоила, что не забудет ни в коем случае.

Диана все это время глядела в потолок с застывшими от слез глазами. Она не станет плакать, вот еще! Все это происходит не с ней! Это всего лишь дурной сон, который скоро закончится! И как только он закончится, она вернется домой к братьям, которые всегда ее защищали, попросит прощения у Адама, и все станет, как и прежде! Ей казалось, еще немного и горькие слезы обожгут кожу под глазами.

На удивление, она осталась безучастной, когда ее развязали и кое-как привели в порядок. И когда снова волокли по лестнице, но не в подвал, а наверх. Только оказавшись в богатых хоромах и увидев перед собой подобие нормального человека, Диана пришла в себя.

— Вы что себе позволяете, животные?! – завопила она в лицо мужчине в элегантном костюме, который сидел в кожаном кресле с сигарой.

Толстуха и охранник, сопровождавшие Диану, тупо развели руками. Дескать, сами видите, как тяжело нам пришлось. Мужчина надменно усмехнулся. Он был одним из боссов, а значит, мог себе позволить не думать о таких мелочах, как доставка товара. Его задача – правильно упаковать и выгодно продать.

— Чего она вся в царапинах? Что вы с ней делали? – поинтересовался он, глядя на Диану своими бесцветными рыбьими глазами.

— Кошка драная! – подобострастно улыбаясь, пояснила толстуха. – Все руки покарябала. Весь кабинет загадила, меня всю…

— Заткнись! — оборвал ее босс и подошел вплотную к Диане.

Девушка была вне себя, ей было плевать на последствия, и как только мужчина оказался в пределах досягаемости, она попыталась лягнуть его, одновременно выкрикивая русские ругательства. Увернувшись, босс влепил ей такую пощечину, что в ушах зазвенело, а на щеке остался красный след от его лапы.

— Молчать, сучка! – процедил он ей в лицо на чистом русском.

Ледяной тон подействовал еще более устрашающе, чем обжигающий удар. Диана замерла, ее полные слез глаза застыли, она с ненавистью глядела ему в лицо. Но через миг она снова готова была сражаться за себя в словесном раунде.

— Вы ответите за все! Изверги! Я засажу вас за решетку!

Диана верещала, как одержимая.

— Заткнись, — велел босс, — ты – никто, ты это понимаешь?! У тебя даже нет права на слово… — он ехидно улыбнулся, оголяя пластмассовые зубы, — чертова ты потаскуха!

С этой минуты реальность потеряла четкие очертания. Никто, билось в голове. Никто, никто – отстукивало сердечко. Да, что ж это такое?! За что ей все это?! Ради чего бороться? За что бороться? Она – никто! Действительно, пустое место, против целой армии подонков она никто. Букашка, которую в любой момент могут раздавить – стереть с лица земли!

Тем же вечером Диану доставили в Лас-Вегас, предварительно, как настоящую рабыню, заковав в кандалы – тонкие, но прочные позолоченные цепи. После нудной езды она оказалась в роскошном особняке, где проходили торги живым товаром, а именно рабынями. До дверей черного входа ее довел американский амбал, а там приняла холеная женщина – латиноамериканской внешности, на вид лет сорока. Она проводила Диану в ванную, там вымыла, словно беспомощного котенка, натерла ароматическими маслами и переодела в белоснежный, невесомый пеньюар. Дальше Диана попала в руки к стилисту и визажисту, и они поработали над ней на славу! Взглянув в зеркало безразличным, мимолетным взглядом, Диана некоторое время глаз не могла отвести от собственного отражения. Она выглядела роскошно, величественно, словно настоящая принцесса! Но табличка на груди была будто тюремный номер. «Virgin» — девственница, гласила она, и словно камень на шее тянула Диану в пропасть, на дно, где нет уже ни боли, ни стыда, ничего…

Коренастый загорелый человек в смокинге появился в комнате, где наводили лоск на живую куклу.

— Хороша крошка, — восхищенно присвистнул он, — слов нет! Оставим ее на десерт! Думается мне, я уже знаю, кто станет обладателем этого чудного создания – наш почтеннейший шейх из Саудовской Аравии!

Он повел Диану через широкий, ярко освещенный коридор, и вскоре они оказались в просторном зале, где Диана едва сдержала вздох изумления. Здесь была целая толпа таких же девушек, как она, — рабынь в красных пеньюарах, но с кандалами на ногах. Слезы ужаса, жалости навернулись ей на глаза, хотя Диана была уверена, что утратила способность чувствовать что-либо. Ее не оставили вместе с остальными, а отвели в отдельную комнату, где приставили охранника. Человек в смокинге доброжелательно указал на столик, уставленный различными яствами.

— Отдохни пока, перекуси! Я вернусь за тобой через час.

Значит, отсрочка. Мелькнул проблеск надежды. Диана немного воспрянула духом и пригляделась к охраннику. Это был молодой русский парнишка среднего роста, с хищным носом, как у коршуна, но с добрыми глазами. Диана судорожно соображала, как воспользоваться сложившейся ситуацией. Она бросила взгляд на вазу с фруктами, подошла и взяла грушу.

— Извини, у тебя ножика не найдется? – Спросила Диана охранника.

Он колебался, медленно оглядывая ее. Достал раскладной ножик из кармана брюк и неохотно протянул Диане. Она поблагодарила его, одарила восхитительной улыбкой и, усевшись в кресло напротив, стала лакомиться грушей. Парень заворожено наблюдал за ней. Отрезав от фрукта очередной тонкий ломтик, Диана облизнулась, но будто передумав, протянула охраннику. Тот шумно сглотнул. По его виду было очевидно, что разум отказал ему на отрез.

— Русская?

Диана кивнула головой, ей хотелось спросить у него, как он догадался, но тот сам ответил.

— Русские девушки самые красивые в мире. Ангелы.

Парнишка застыл, глядя на Диану с сожалением. Уж он-то был наслышан о печальных судьбах этих невольниц.

— Как же ты умудрилась сюда попасть, красавица?

Диана метнулась к парню, чтобы поведать ему, как все случилось, и просить о помощи, как вдруг дверь распахнулась. На пороге возник здоровенный детина в той же форме, что и обладатель орлиного носа.

— Пересмена, — объявил он, входя.

Первый охранник покинул комнату, при этом едва не врезался в косяк, не спуская с Дианы глаз. Она быстро спрятала нож в широкий рукав роскошного пеньюара. Новый американский секьюрити смотрел непримиримо, явно не был настроен идти на контакт. Что ж, самое главное достигнуто. Теперь у нее есть оружие! И живая она не дастся!

Вскоре по рации поступил сигнал доставить наложницу Диану на торги. Охранник знаком показал ей двигаться к выходу. Они шли по широкому длинному коридору в полной тишине, только цепи тонко, как колокольчики, звенели. Диана оказалась за кулисами, где проворные дамы нацепили ей на спину большие белоснежные крылья из натуральных перьев и попытались выпихнуть на сцену, откуда доносилась бравая мелодия. Слезы унижения затуманили взгляд. Нервы сдали окончательно. Диана уперлась пятками в пол, отчаянно завизжала, сопротивляясь.

Это было сродни битве одуванчика с танком. Нелепо. Априори проигрышно.

Опытные охранники налетели со всех сторон, заломили руки и, зажав ей нос, влили в Диану какую-то жидкость. Она хотела выплюнуть, но рефлекторно была вынуждена сделать глоток, иначе задохнулась бы.

Горло обожгло. Видимо, это был какой-то напиток на спирту, но не чистый алкоголь, а что-то другое.

— Иди. А то будет хуже! – посоветовал женский голос.

Музыка грянула веселей, тяжелые бархатные шторы раздвинулись перед Дианой. Не помня себя, она очутилась на сцене. Над ней вспыхнул яркий свет софитов, вокруг плыла туманная дымка.

— Итак, уважаемые господа! – прозвучал далекий, будто нереальный голос. – Долгожданный лот номер сорок. Обратите внимания на этого прелестного ангела!

Слезы стыда и беспомощности катились по ее щекам. Зрители в зале сливались в одну сплошную массу. Окажись у нее в руках сейчас пулемет, Диана без раздумий перестреляла бы всех! Всех, черт возьми, до единого!

Злость придала ей сил. Она встала ровнее, до боли распрямила тоненькие плечи. Что бы там ни было, а сломить ее не удастся! К тому же у нее есть нож – последний шанс, ее путь к свободе! Одно верное движение, и все будет кончено. А издеваться над собой она никому не позволит!

Туман рассеивался, фигура девушки вырисовывалась все отчетливей, один из прожекторов осветил ее бархатное личико. Холеные физиономии богачей расплывались в довольных улыбках. Действительно, ангел! И фигурка роскошная, и кожа нежная, и глаза – так и горят, будто у кошки! Русская красавица! Девственница!

Справа на небольшом подмостке рядом со сценой Диана увидела мужчину с молоточком в руках. Он-то и восхвалял ее достоинства, набивая цену.

— Умница! Прелесть! Настоящая газель! Рост сто семьдесят. Вес пятьдесят три килограмма. Глаза – изумрудные. И стартовая цена за это чудо – двадцать пять тысяч долларов. Итак, всего двадцать пять тысяч долларов. Кто больше, господа?!

На мгновение кошмарность происходящего опутала Диану с головы до ног. Она словно воспарила над залом, взглянула на все со стороны. Кто эта бедная девушка, вся в белом, с диадемой на голове и крыльями за спиной?! Очень знакомое лицо!

Диана стряхнула наваждение. Безумие было в полушаге от нее. Страшным усилием воли она прогнала его, лучше кошмарная реальность, чем сладкие иллюзии!

Тем временем со всех сторон сыпались выкрики:

— Тридцать тысяч!

— Сто тысяч!

— Триста тысяч!

Диана силилась сосредоточиться, хотела разглядеть лица богачей, чтобы хоть как-то отвлечь сознание от черных мыслей. Но софиты ослепляли ее. Сумма росла с каждой секундой, и вот достигла колоссальной отметки.

— Миллион!

Диана напрягла зрение, пытаясь разглядеть сумасшедшего, который готов был выложить целое состояние, лишь бы стать обладателем живой игрушки.

— Миллион долларов – раз! Миллион долларов – два! – распорядитель аукциона чуть не выпрыгивал из штанов от возбуждения. – Ми…

— Три миллиона! – перебил чей-то невозмутимый голос.

Господи, кто эти люди?! Зачем она им?! Почему они готовы выложить такие деньги за нее?! Что они с ней собираются сделать потом?! Торги продолжались, шла ожесточенная борьба между двумя претендентами на обладание земным ангелом. Диана уже не хотела видеть их лица. Она знала – это сами демоны! Демоны – пришедшие по ее душу! Никто другой не станет так торговаться за человека, за живого человека!

— Пять миллионов!

Атмосфера в зале накалялась, звучали невероятные суммы. Оба конкурента, боровшихся за судьбу девушки, прожигали друг друга насквозь ненавистным, злобным взглядом.

— Десять миллионов!

— Двадцать пять миллионов!

Сильный удар молотка вернул Диану в реальность.

— Двадцать пять миллионов долларов — раз! Двадцать пять миллионов долларов — два! Двадцать пять миллионов долларов — три! Продано господину за одиннадцатым столиком! Черный Апельсин с трудом поборол в себе вспыхнувшую ярость. Он намерен был выкрасть Диану любым путем, даже если ему придется пристрелить этого чертового богача, заплатившего за нее столь высокую цену.

Диана пошатнулась, она была на грани обморока. Теперь не на что было надеяться. Длинными ногтями, впившись в запястье, она привела себя в чувство, быстро достала нож и в тот момент, когда «покупатель» шагнул к сцене, она полоснула по запястьям, вскрыв себе вены. СТОП-КАДР. Все застыли, глядя на ангельской внешности девушку. Кровь полилась. Перепуганная толпа богачей двинулась к сцене.

— Врачей! Скорее! – кто-то выкрикнул из толпы.

Страшная суматоха поднялась в зале. Диана потеряла сознание и не видела, как мужчина, отдавший миллионы за право обладания ей, рухнул на колени и обнял ее со слезами на глазах, пытался привести в чувство.

Его менее удачливый конкурент тоже взбежал на сцену с округленными глазами. Это был Черный Апельсин, оказавшийся на торгах неслучайно, а благодаря своим вездесущим ищейкам, которым удалось узнать, где держат Диану и какую судьбу ей уготовили. Он боролся за подругу до последнего. Но его соперник по торгам — пожилой яркий брюнет — оказался куда богаче рэпера!

И теперь этот мультимиллионер утирал слезы рядом с бездыханным телом дочери. И все твердил:

— Диана! Диана, девочка моя, милая…

Услыхав, что магнат называет ее по имени, Апельсин невольно вздрогнул.

— Ты кто такой?

— Адам Сегал, — ответил он осипшим голосом, – ее отец.

Черного Апельсина перекосило, капельки пота скатились по широкому лицу. Такого поворота рэпер никак не мог предвидеть! Апельсин засуетился, подхватил Диану на руки, прижал к своей широкой груди и серьезным голосом произнес:

— Нам нельзя терять ни минуты, папаша!

— Ее нужно доставить в больницу как можно скорее.

— Что ж, тогда поспешим!

Апельсин и Адам в окружении личных телохранителей торопливо двинулись на выход.

Видок у Адама был растерянный, слезы устилали глаза, он выглядел потерянным и разбитым, казалось, он еще не до конца осознавал масштаб произошедшего, но оперативность Апельсина и четкий план действий невероятно поддерживали отчаянного папашу.

Уже несколько часов они сидели в светлом больничном коридоре, напоминавшем скорее вестибюль ультрамодного отеля, а не медицинской клиники: белоснежные стены и мраморная напольная плитка, белая пластиковая мебель, белые кожаные диваны, белые греческие ковры флокати и белые светильники. Апельсин нервно барабанил пяткой, сидя на неудобном пластиковом стуле. Адам то и дело вставал и принимался ходить туда-сюда, как загнанный в клетку лев. Ожидание для обоих выдалось долгим и мучительным. Адам покосился на часы, стрелки которых приближались к полуночи. Ему страшно было представить, что случилось, если бы он не приехал на эти проклятые торги! Обычно он являлся туда не чаще, чем пару раз в год, и совершенно с противоположной целью, чем остальные. Купленных девиц он попросту отпускал на свободу, но некоторые из них сами не хотели уходить, не зная, как отблагодарить своего спасителя – оставались.

Но, несмотря на благородные цели, Адам не мог часто бывать на торгах живыми людьми. Даже ценой свободы этих бедняжек! Будь его воля, вообще обходил бы подальше такие мероприятия! Но бизнесмен его уровня вынужден был вращаться в таких кругах. И за все приходиться платить! И вот сегодня он едва не поплатился собственной дочерью! Самое же ужасное заключалось в том, что именно на таких торгах он познакомилась с ее матерью. Эта юная красавица была первой, кого он освободил, выкупив, словно какую-то вещь. Освободил для того, чтобы стать ее первым мужчиной и отцом Дианы. Адам никогда не рассказывал дочери эту страшную правду, отделываясь общими фразами о красоте Марии, ее доброте, наивности, преданности. Он вообще многое скрывал от Дианы.

Когда случилась эта мерзкая история с Эмилем, и не успел самолет подняться в московское небо, как Адам сильно пожалел о своем решении позволить ей покинуть Россию. Его девочка, его принцесса – одна в далекой стране, без денег, без друзей и родных! Гнев затмил рассудок, иначе нельзя было объяснить столь суровое наказание! Конечно, она мечтала об Америке! Но разве так она хотела уехать, разве таким образом жаждала познакомиться с этой страной и с этого начать новую жизнь?! Адам ругал себя, хотя не привык к самобичеванию и долгим размышлениям. Чтобы хоть немного отвлечься и снять груз вины с души, он приехал на торги, в надежде откупиться от терзаний совести свободой одной из несчастных рабынь. И вот тебе раз! Нет слов, чтобы описать, что почувствовал отец, увидев дочь на сцене! Ужас! Позор! Боль отчаяния! И страх, безумный страх, что кто-то может обойти его, ведь в зале было полно похотливых и бесцеремонных богачей!

Стукнула дверь, вырывая Адама из воспоминаний. В коридоре появился человек в белом халате. Вид у него был измотанный.

— Что, док?! – кинулся отец к врачу. – Как она? Как моя девочка?

— Спит. Потеряла много, очень много крови.

— Может, нужен донор? – встрял Черный Апельсин, и Адам бросил в его сторону грозный взгляд – кто, как не родной отец будет лучшим донором для своего дитя!

— Спасибо, мы уже сделали переливание, – устало улыбнулся врач, — вам самим следует отдохнуть, в таком состоянии пользы вы ей не принесете.

И отец, и друг Дианы отвергли это предложение, так и продежурив в больнице до утра. Затем они выпили по чашечке кофе в ближайшем кафе, разговорились уже вполне миролюбиво. Апельсин поведал Адаму, как познакомился с Дианой. Адам пустился в воспоминания, чуть не со слезами повествуя о детстве своей дочери. А потом заговорил о настоящем, да так разошелся, что даже кулаком зарядил по столу. Он был твердо намерен увести Диану в Россию, как только она придет в сознание и будет в состоянии перенести полет. Апельсин сомневался, чтобы этот номер удался. Рэпер уже довольно хорошо знал Диану, чтобы предположить ход событий. И хотя отец знал свою дочь еще лучше, упрямство было их фамильной чертой, — Адам был уверен, что настоит на своем.

Неизвестно, чем бы кончилось это противостояние. Но этого не случилось – Адам, не без осторожного влияния Черного Апельсина, — внезапно понял, что не может показаться дочери на глаза! Какие бы ни были его намерения, Диана не должна знать, что он бывает на таких мероприятиях. Он и так уже достаточно испортил отношения с ней, и рисковать больше нельзя.

— Ты очень помог ей, парень, — сказал Адам, пожимая на прощание чернокожую руку, — будь уверен, я в долгу не останусь, можешь звонить в любое время дня и ночи! Только исполни одну мою просьбу – не говори моей дочери, что я был здесь!

Рэпер – этот опытный, много что повидавший малый, — понимающе кивнул.

Адаму осталось только договориться с врачом, что и он сделал с присущим ему размахом – доктор лично получил кругленькую сумму, да еще и на счет больницы были переведены немалые деньги. После этого все просьбы и пожелания этого завидного бизнесмена, отца и вечного холостяка выполнялись на сто пятьдесят процентов! Полностью удостоверившись, что Диана в безопасности и что ей предоставлены лучшие условия, Адам вернулся в Россию. Чувство вины гналось за ним по пятам, будто привидение. Но он привык справляться с подобными мелочами. Работать по двадцать часов в сутки. Развлекаться до потери сознания. Все вернулось на круги своя. Изредка приходили смс-ки от Черного Апельсина, и Адам – хоть и не вполне! – но удовлетворялся этими сведениями. Дочь жива, здорова, обеспечена, окружена комфортом. Что еще надо для счастья?

Буквально вернувшись с того света, Диана не ощущала ничего сверхъестественного. Высшая истина не открылась ей. Прозрение не наступило. Внутри все кипело от ярости и жажды мщения. Привычная дерзость вернулась к ней вместе с сознанием, и с каждой секундой все быстрей и быстрей гнала кровь по жилам, требуя возрождения, взывая встать и двигаться вперед. Встать так сразу Диана была не в состоянии. Зато вовремя подвернулся под руку Апельсин, чтобы на него она могла выплеснуть накопившуюся энергию. Он настаивал, что приставит к ней охрану, а после выхода из клиники будет сам сопровождать ее всюду! Диана повторяла, что все произошедшее – только случайность. Конечно, в какой-то мере она сама нарывается, лезет на рожон, притягивает неприятности. Дерзит и грубит! Не подчиняется никому и ничему!

Но это в крови от рождения. Непокорность, дерзость в ее характере, и только это спасает от окончательного краха, удерживает в шаге от пропасти. Это выделяет ее из толпы. Это вселяет надежду на лучшее будущее, — необыкновенное и чудесное. И это, именно это нравится ему! Именно это притягивает в ней.

Апельсин был вынужден согласиться, заткнуться – фигурально выражаясь! – со своей опекой, и лишь в глубине души бояться и переживать за русскую девочку, которую еще месяц назад он и знать не знал!

Первое время после клиники Диана жила у него, а спустя пару месяцев съехала, несмотря на все его возражения. Диане хотелось полной независимости. Зарабатывала она в одном из клубов Апельсина, освоив профессию ди-джея. Конечно, Диана могла бы петь или танцевать, или даже писать тексты для своего чернокожего друга, но ей хотелось попробовать чего-то нового. То же самое было с университетом. Она выбрала факультет международных отношений, хотя раньше никакого отношения не имела к этому, и в политике не разбиралась.

Дни шли за днями, — ослепительные, насыщенные, такие разные. Ночи тоже были полны драйва и ярких впечатлений. Нью-Йорк уже не казался сумрачным, хотя наступила осень, и все чаще небо заволакивало тучами, и ветер пробирал до костей, и стучал в окно мелкий, противный дождь. Но погода мало на что влияла. Если хотелось улыбаться – Диана улыбалась, а если плакать – плакала. Ни солнце, ни дождь были не причем. Все зависело от нее самой, и только. Она училась быть взрослой, принимать себя такой, какая она есть. Как и прежде, были моменты, когда приходилось несладко, когда нужно было отстаивать свое право на выбор и на свободу. Диана, как раньше, не шла на компромисс. Но теперь в ней появилась мягкость – нет, не величие души, свойственное мудрым старцам, не снисходительность, а женская лукавость, игривость. Женственность раскрылась в ней в полную силу. И черты дикой кошки сгладились немного — остались грация и завораживающий взгляд, со временем все более загадочный, глубокий.

Она изучала себя, изучала мир, перед сном ее излюбленной книгой была – БИБЛИЯ, и вот, наконец, она исподволь постигла истину о том, что счастье – не где-то там, на горизонте, — оно в нас самих, и гнаться за ним на край света бессмысленно…

 

***

«Фараон» — это был самый популярный ночной клуб в Майями, и Черный Апельсин решил почтить его своим присутствием. Диана, конечно, сопровождала его. С некоторых пор она практически не расставалась со своим новым другом – писала для него песни, и выступала вместе с ним, и развлекалась. Зажигательная ночь как-то незаметно приблизилась к завершению – небо на востоке уже пламенело зарей, когда Апельсин и Диана вышли к парковке. Оба устали, но были довольны собой и друг другом.

— Может, пройдемся? – с улыбкой предложила Диана. Она знала, что приятель откажется. Звезде не пристало шляться по улицам.

Апельсин только развел руками в ответ и ткнул пальцем в ожидающий его кортеж из пяти машин. Водители и охрана ждали рэпера.

Диана вздохнула и села в белый «мерседес», рядом с водительским местом. Вот она, обратная сторона славы, подумалось девушке. Невозможно просто так прогуляться! Ни на минуту нельзя остаться без внимания и сопровождающих лиц! К тому же, и ей было прекрасно известно это, охрана Апельсина была не только необходимым антуражем и этаким декоративным украшением. Это было продиктовано суровой необходимостью. Среди рэперов Восточного и Западного побережья не утихала вражда, иной раз оборачивающаяся настоящей кровопролитной бойней. Апельсин был известен, популярен, и у него было полно врагов и завистников. Кроме всего прочего, ему даже приходилось носить бронежилет.

Апельсин сел за руль и тронул машину с места. На первом же светофоре с его тачкой поравнялся черный «БМВ» старой модели, из которого моментально выскочили четверо мужиков в масках и с автоматами наперевес.

— Жми на газ! – завопила Диана, еще толком не понимая, что происходит.

Все еще горел красный свет. Апельсин не успел послушать Диану. Раздались звуки выстрелов. Диана увидела, как на груди репера расползается багровое пятно. Сипло выругавшись, Апельсин постучал себя по голове:

— Забыл, именно сегодня забыл этот дурацкий бронежилет!

На этих словах он потерял сознание. Диана ошеломленно хватала ртом воздух. Со всех сторон к ним мчалась охрана, но телохранители падали, как подкошенные, сбитые меткими стрелками в масках.

Диана поняла, что следующая пуля достанется ей. Она действовала словно на автомате, навалившись на раненого Апельсина и дотянувшись ногой до педали, нажала на газ. Одновременно перехватила руль из рук приятеля. Уже набрав скорость, Диана кое-как спихнула рэпера и заняла его место. В зеркале увидела, что «БМВ» преследует их, и тут же снова услышала выстрелы.

Апельсин застонал рядом, приходя в себя.

— Что происходит? Где мы?

Он попытался сесть.

— На пути в ад! – крикнула Диана. – Да пригнись ты, идиот!

Грубость всегда деликатной, воспитанной подруги испугала Апельсина пуще преследователей. Он, молча, стиснул ее руку на руле, не зная, как еще показать свою благодарность. Диана ловко маневрировала по узким улочкам, затем с бешеной скоростью вылетела на трассу, преодолела мост и, еще пометавшись по городу, затаилась в тихом переулке.

— Ты просто ас, сладенькая моя! – восхищенно промолвил Апельсин, когда машина притормозила.

Его сильно тошнило, кружилась голова, и не столько от кровопотери, сколько от бешеной гонки.

— Ты как? – повернулась к нему Диана.

— Живой, и это главное, — слабо улыбнулся он, — и только благодаря тебе!

Собравшись с последними силами, рэпер сел поровней, взял ладонь Дианы в свои огромные ручищи и бережно прикоснулся к ней губами.

— Спасибо, — проникновенным голосом сказал он.

Она засмущалась вдруг.

— Интересно, где мы находимся? Я этот район совсем не знаю, — затараторила Диана, оглядываясь.

— Ты хоть понимаешь, что спасла нас? Какая к черту разница, где мы! Мы живы, детка, живы! Ты просто чудо! И в следующее мгновение Черный Апельсин расцеловал ее, невзирая на раны. Диана только слабо отбивалась, чувствуя на щеках его слезы. Большой сильный мужчина плакал от радости у нее в объятиях. Диана гладила его по голове, пока он немного не успокоился.

Рэпер, намного старше ее, повидавший на своем веку всякого, циничный и закаленный в борьбе за славу, за свободу, неожиданно понял, что прежде не встречал такого человека, как эта хрупкая девушка. Он по достоинству оценил ее отвагу и мужество, ее мастерство и умение держать себя в руках. Это дорогого стоило!

— Почему они это делают? – вдруг прошептала она.

Рэпер с горечью проговорил, что эти люди живут в крови и умирают в крови. Это их религия, их смысл жизни – уничтожать других и губить собственные души.

— Жаль их, — еще тише произнесла Диана.

Он покосился недоуменно. Но тут же понял, о чем она. И сердце его наполнилось печалью, а разум – гордостью за свою дружбу с такой девушкой, как Диана. Другая бы на ее месте билась в истерике, паниковала, а эта… Мало того, что она спасла их шкуры! Так еще думает о тех, кто стал тому виной! Сочувствует их кровавой судьбе…

Апельсин чувствовал, что Диана проникла в его душу глубоко и прочно, как нечто, не поддающееся осмыслению, но, безусловно, прекрасное…

 

Осень прошмыгнула, как мышь, незаметно и быстро. Серая нью-йоркская зима сменилась яркой весной, а весна – пылким и влажным, как поцелуй юнца, летом. И снова пришел сентябрь, и снова худел календарь, а потом был повешен на стенку новый. Но и этот быстро облетал, словно ветром сдувало листы.

В следующем, 2007 году Диане должно было исполниться 20 лет. Все чаще она задумывалась над этим. Прекрасная дата. Волнующая. А что вокруг? И что внутри, в ней самой? Чего она добилась в свои двадцать лет?

Интересная работа, учеба на перспективном факультете, новые друзья, куча поклонников — многие из которых надоедливы, как мухи. И это все?

— Ты очень изменилась, — часто повторял в последнее время Апельсин.

Он любил ее и понимал. Возможно, от того, что в его чувстве было больше отеческой заботы и тепла, чем он сам осознавал. Диана заводила его, впервые полгода знакомства он чуть с ума не сошел, пытаясь добиться близости с ней. Но постепенно накал страстей снижался, рэпер все чаще видел в Диане не дикую кошку, которую хочется приручить, а котенка, которого хочется погладить и напоить молоком. Разница в возрасте, видимо, давала о себе знать. И чем независимей становилась Диана, тем заботливей вел себя Черный Апельсин, будто отец подросшей дочери, что гоняет от нее женихов и подает горячее какао, и ведет разговоры «о смысле жизни». Он не желал признавать, что она сама в силах справиться с проблемами. Но в остальном понимал ее, как никто! Он гордился ей! И с каждым новым днем чувствовал, как становится все мягче панцирь ее дерзости, вульгарности и эпатажа, надменности и любви к экстриму.

Она не «прогибалась под изменчивый мир», нет! Она по-прежнему подстраивала его под себя, вертела обстоятельствами, как хотела, да и людьми тоже! Диана научилась делать это искусно и тонко, что окружающие даже не замечали давления. Характер ее закалился в американской действительности, Диана стала крепче духом, выносливей, сдержанней. Но парадоксальным образом изгибы ее души стали, будто отражением ее изящных, женственных форм, таких волнующих и таких нежных, что невозможно было оторваться. Ее внутренний мир, прежде резкий, колючий, готовый ощетиниться в любую минуту против любого врага, теперь был морем – манящим и гладким в штиль, угрожающим и неистовым в непогоду.

Она не знала точно, чего хочет. Не была уверена, что изначально выбрала правильный путь. Но сворачивать было не в принципах Дианы, она двигалась вперед, только вперед – в этом виделся смысл.

И еще оставалась мечта. Майкл Джексон. Он, как прежде, занимал в ее сердце особое место, — там, куда никому другому не было входа, там, где хранила Диана самые откровенные, самые дерзкие свои желания. Она взрослела и не была уже той восторженной, открытой девочкой, которая писала кумиру наивные письма и с трепетом в душе ожидала от него ответа. Чувство ее стало глубже, полней, хотя реального Майкла Диана не знала и четко понимала теперь, что пока это знакомство не состоится, ее ощущения — только ее ответственность. Только ее боль и радость. Лишь ее воображение, фантазии, мечтанья.

Черный Апельсин был не только ее другом, он был звездой и с каждым годом становился все популярней. Ему было по силам устроить встречу – самую долгожданную встречу в ее жизни! Диана знала это, и все три года в Америке готовилась, ждала, молилась. Мечты сбываются — она верила в это! Здесь ее вера стала осмысленной, как будто осязаемой, более взрослой и мудрой.

Очертания главного события уже наметились, проступили в тумане. А тем временем Диана развлекалась, Апельсин таскал ее всюду, гордясь и любуясь своей подругой. Он познакомил ее с массой знаменитостей, ввел в круг именитых голливудских звезд – рэперов, музыкантов, актеров, и Диана влилась в него так быстро и так органично, что все только диву давались. Она была душой любой компании, — не просто девочкой-зажигалкой, как раньше, — Диана очень выросла интеллектуально, поддерживала и светскую беседу, и разговоры на профессиональные темы – опыт ди-джея многое дал ей. Воспитанной девочкой она была и раньше, но теперь Диана становилась настоящей светской львицей – элегантной, безупречной, с королевскими манерами. Она как губка впитывала в себя новые знания, чего бы они ни касались – музыки, политики, искусства, и вскоре в элитных кругах уже слыла самой обольстительной интеллектуалкой. Или – самой умной обольстительницей. В общем, открытием года.

Но…

В кратковременные периоды, когда они оставались наедине, без шумных компаний, Черный Апельсин вдруг замечал тоску в прекрасных зеленых глаз.

— Тебе плохо? – недоверчиво спрашивал он.

Обычно она соглашалась.

— Ностальгия, — объясняла коротко, — это бывает, ты же знаешь!

Но все чаще он не верил. Что-то другое мучило Диану, его великолепную Диану – само совершенство.

Диана лишь смутно догадывалась, чего ей не хватает. Славы? Она известна, как профи ди-джей и как яркая звездочка среди маститых голливудских звезд! Денег? Она зарабатывает более чем прилично, пусть без той роскоши, которой окружал ее отец, но зато – сама! Тепла? Но вокруг столько друзей, готовых согреть улыбками и ободряющим словом!

Так чего же, чего?!

Любви, шептала чуть слышно ее сердечко.

Не той любви, в пламени которой сгорали ее многочисленные поклонники. И не той, что питал к ней Апельсин. Любви не к ней, Диане. А того чувства, что поселится в ее душе. Любви к реальному человеку, земной и вечной, нежной и пылкой, всепобеждающей и всеобъемлющей.

Диана была уверенна, что так она любит Майкла Джексона. Она любовалась им, уважала его, трепетала от одной только мысли о встрече с ним. В его песнях она находила ответы на все свои вопросы. Его музыка находила отклик в любом настроении, радость ли, печаль, разочарование или угрюмая злоба против несовершенства мира и чужой ненависти. Он по-прежнему оставался ее единственным возлюбленным кумиром, но любовь творит чудеса – Диана верила, что рано или поздно он приблизится к ней, звезда упадет ей прямо в ладони.

И все же любви не хватало. Будто время от времени перекрывали кислород, и Диане вдруг казалось, что она заблудилась в тумане, что никто не ждет ее, и земля вот-вот ускользнет из-под ног.

Рождались грустные стихи и смутные желания. Прижаться к твердому плечу. Коснуться живых, ласковых губ шепчущих о любви. Ощутить чью-то властную силу, довериться, вручить ключи от собственного сердца. Вместе смеяться. Засыпать не одной. Молчать сообща.

Диана никогда бы не призналась, что – одинока. А, по сути, так оно и было. Отец отвернулся от нее. Братья были далеко, как и лучшая подруга. Новые американские друзья — даже лучшие из них – не могли заполнить пустоту в ее душе.

И любовь… любовь так и оставалась несбыточной мечтой.

— Чего тебе не хватает? – Иной раз вспыхивал Черный Апельсин. – Ты красива, умна, чертовски обаятельна и пользуешься бешеной популярностью! Да любая телка за такое отдаст…

— Я не телка, — перебивала Диана хладнокровно.

— Извини, — он скисал, не умея утешить ее, приободрить, не понимая главного в ней.

— Да все в порядке, — улыбалась Диана, и Апельсин думал, — лучше бы заплакала!

В слезах – облегчение. А Диане было тяжело, он знал. И однажды ему пришлось пересилить себя, подавить свою ревность, задушить несбыточные мечты, ради любимой пойти на самопожертвование. Диана рассказывала ему о Майкле Джексоне, не открывалась до конца, но Апельсин все понял сам. Рэпер понимал, к чему может привести их встреча. Но взялся устроить ее.

Диана до поры до времени не знала ничего, он готовил сюрприз. И вот однажды, чудесным летним утром, когда Нью-Йорк баловало солнышко, и океан шумел вдали весьма дружелюбно, Черный Апельсин явился к дому Дианы.

— Что так рано? – недовольно пробурчала она, впуская его в квартиру. – Ты же знаешь, я всю ночь в клубе. В семь утра только доползла до кровати!

Она была такой хорошенькой – в розовой пижаме, растрепанная, с припухшими со сна губками. И такой сердитой! Просто прелесть!

— А сейчас одиннадцатый час! – бодро заявил рэпер, любуясь Дианой.

— И это повод для веселья?!

— Оденься, умойся, а я пока сварю нам кофе! У меня потрясающая новость, лучше бы тебе привести себя в порядок, чтобы в полную силу оценить ее!

Диана вытаращила сонные глаза. Чернокожий приятель выражался как в дипломатическом корпусе, что-то явно случилось с ним!

Через пять минут, свежая и благоухающая, Диана уселась в кресло-качалку на кухне.

— Ну, выкладывай!

— Завтра ты вылетаешь в Лос-Анджелес. Вот билеты.

— Что, какая-то интересная тусовка? – не удивилась Диана.

Черный Апельсин приготовился насладиться эффектом от следующей фразы. Он представил, как вспыхнут ликованием любимые, изумрудные глаза, как приоткроются губы от удивления. Ее благодарность – вот все, что нужно ему! Ее счастье – высшая награда для него.

А может быть, она его поцелует… поцелует не обычным, легким дружеским поцелуем, а проникновенно, с признательностью и сердечным пылом… ну вдруг?

— Не тусовка, Ди. – выпалил он, впиваясь взглядом в ее лицо. — Ты летишь туда, чтобы лично познакомиться с Майклом Джексоном. Я решил устроить вам встречу, как и обещал когда-то.

Секунду она смотрела на него, не моргая. Внезапно встала, подошла к окну и замерла, повернувшись к Апельсину спиной. Пушистые локоны закрывали позвоночник, спускаясь до аппетитной упругой попки. Рэпер отвел взгляд, чтобы не соблазняться формами подруги.

— Ну, что скажешь?

Она обхватила себя руками за плечи, словно пытаясь согреться.

Резко обернулась по направлению к Апельсину.

— Большое спасибо!

— И все? – выдохнул он разочарованно.

— Подожди. Я сейчас.

Словно ветерок скользнул по кухне – Диана выбежала прочь, Апельсин услышал, как стукнула дверь в ванную.

Она стояла перед зеркалом. Все было, как обычно – красивое лицо с правильными чертами, шикарные волосы, фигура – отпад.

Почему секунду назад ей стало так страшно?! Страшно до жути! Чего она испугалась? Самой себя, вот чего!

«Он увидит меня – и сбежит на край света! Он увидит меня – и презрительно скривится! Он увидит меня и…».

Сломя голову она ломанулась обратно, на кухню.

— Милый, — Диана очень редко звала так Апельсина, всего пару раз за годы знакомства, — милый, как ты думаешь, я сильно потолстела?!

— Что?!

Он аж подскочил, едва не врезавшись лбом в люстру.

— Где, ну где ты потолстела?! Твоя фигура – совершенна, Диана!

— Это потому что ты любишь меня, — буркнула Диана и покрутилась на месте, — гляди, тут и тут я явно прибавила!

— Дурочка, — ласково усмехнулся Апельсин, подозревая, чем вызвана такая буря.

Долгожданная встреча с кумиром выбила почву у нее из-под ног. Снесла башню! Чтобы Диана и в чем-то сомневалась! Чтобы Диана и смотрела вот так – неуверенно, робко?! Он не узнавал ее! Диана была поглощена разглядыванием своих рук.

— Палки! Червяки! – она потрясла ими в воздухе. – Худые клешни, да и только! Майкл будет разочарован мной…

Апельсин пробормотал себе под нос, что она совсем с ума сошла. Диана услышала и погрозила кулаком.

— А что? – не испугался он. – То она потолстела, то она похудела! Чем еще недовольна?!

— Всем! Ты что, не понимаешь?! Если мне завтра лететь, то… А! О!

До нее вдруг дошел еще один аспект этой новости.

— Апельсин! Блин! – от гнева Диана заговорила по-русски и выговорила даже несколько непечатных выражений. – Мне же совершенно нечего надеть!

— Что, что?

— То самое!

Повторять на английском языке было некогда, она уже мчалась в комнату, а через мгновение, когда Апельсин зашел следом, в него полетели из шкафа юбки и блузки, джинсы и свитера, майки и сарафаны.

— Ну, смотри сам, совершенно нечего выбрать! Ты что, не мог раньше сказать?! Почему надо было тянуть до последнего?! Это же… Это же встреча всей моей жизни, как ты не понимаешь?! И я не могу! Не могу вот так взять и полететь на встречу!

Она бросилась на него с кулаками. Это уже была настоящая истерика. Смущенный поведением подруги, рэпер обнял ее своими огромными черными ручищами, прижал к себе, зашептал что-то ласково и неразборчиво. Некоторое время они стояли, тесно прижавшись, друг к другу, и это были самые счастливые мгновения в его жизни. Он баюкал Диану, не желая отпускать никуда и никогда! Она всхлипнула в последний раз и высвободилась.

— Знаешь, Апельсинчик, это ведь мечта всей моей жизни!

— Знаю, — он откашлялся, — потому и устроил.

— Спасибо тебе. Правда, спасибо огромное! Я никогда не забуду.

— Хватит, Ди! Я помогу тебе собраться. Ни о чем не волнуйся!

Он был благороден, неподражаем. В который раз за все время знакомства Диана пожалела, что не может ответить на его чувства. За этим человеком она была бы, как за каменной стеной! Но – ее сердцу нужна была не стена, а что-то другое…

…Майкл… Майкл Джексон…

Диана вдруг поняла, что существует гораздо пугающий вариант, чем все предыдущие вместе взятые. Наиболее реальный. Он не сбежит и не скривится при виде нее.

Он просто ее не заметит!

У Майкла так много поклонниц, что она всего лишь затеряется среди них в толпе, как песчинка в пустыне или капля в океане. Вот чего следует опасаться! Армия девиц, что сходят с ума по нему, затопчет ее, заслонит, огромной волной вынесет прочь, так что даже возможности не будет пробиться к его сердцу! Пусть даже самой этой армии не будет поблизости, но ведь Майкл привык к поклонению, к обожанию, ко всему красивому! Да он через минуту забудет о существовании той, которая летела к нему через океан, которая много лет ждала этой встречи с ним, писала письма, просыпалась и засыпала с его голосом, распознавала себя в его песнях…

— Боже, — прошептала Диана, — боже, что же мне делать?! Как поступить?

Она увидела Апельсина – терпеливого и готового поддержать во всем. Но сейчас он только раздражал ее.

— Я должна побыть одна, Апельсинчик. Прошу тебя, не обижайся!

Диана буквально вытолкала его за дверь, а сама уселась по-турецки прямо на ковре в спальне. С минуту покачавшись, будто в молитве, она вскочила, обулась и выбежала вон из квартиры.

Океан – вот что ей нужно, вот кто ей нужен сейчас. Старший брат моря, аромат Родины, долгое эхо в душе.

Погода была отличная, и побережье по этому поводу усыпано телами. Но Диана знала укромный уголок, где можно было побродить в одиночестве. Мелодия прибоя отзывалась в сердце сладкой болью, хотелось плакать и смеяться невпопад.

Диана села на песок, обхватив руками колени, и смотрела вдаль, за горизонт, туда, где сейчас ночь, и в огромном доме на берегу моря спит бородатый человек с зелеными, как у нее глазами. Где заводит молодежь в элитном клубе толстячок-бодрячок, неунывающий и очень добрый Йоник; а в столичном угаре носится между бизнесом и многочисленными любовницами красавец-мулат Амир. Туда, куда вернулся с чужбины смуглый мачо с шоколадными глазами, чтобы тосковать без нее, без Дианы, и вновь сходить с ума от своей преступной, грешной любви Эмиль. Туда, где сражается с бедностью и одиночеством хрупкая блондинка, отважная и наивная Лизавета.

Диана смотрела туда, в далекое далеко. Хотя ее мечта теперь – наконец-то! – была так близка, как никогда.

Она решительно поднялась и пошла прочь. На песке остались следы ее ног, но волны жадно слизали их.

Вечером Диана позвонила Апельсину и сказала, что не поедет в Лос-Анджелес. Он тут же примчался к ней. Расхохотался, увидав в прихожей сложенные чемоданы.

— Ну и шуточки у тебя! – покачал рэпер блестящей лысой головой.

Диана чмокнула этот бильярдный шар. И пояснила, что вовсе не шутит.

— Я возвращаюсь домой, — кивнула она на чемоданы, — в Россию.

Черный Апельсин потерянно прислонился к стене…

Апельсин провожал Диану в аэропорт и с каждым метром, который проезжало такси, чувствовал, как приближаются слезы. Не мог справиться со спазмами в горле. Диана деликатно отвернулась, глядела в окно, прощалась с городом.

— Почему ты все-таки отказалась поехать? – рискнул задать вопрос репер, когда уже объявили посадку.

— К Майклу? – она улыбнулась, хотя было нелегко говорить об этом. Но Апельсин заслужил откровенность, его любовь была для Дианы огромной поддержкой. И Диана объяснила, как умела. Что не пережила бы равнодушия кумира. Что ей нужно все или ничего. Она даже вспомнила известную фразу – «Бойтесь своих желаний, иногда они исполняются»!

— Вот что-то похожее я почувствовала, когда ты сказал, что завтра я увижусь с Майклом Джексоном, — сказала она другу, — сказка должна оставаться сказкой!

Слушая внимательно подругу Апельсин то и дело качал головой.

Диана убедила его, что это – не бегство от самой себя. Что не страх подгоняет ее, и не близость мечты рушит все планы. Просто она устала от Америки и хочет домой. Ей нужна ее семья, ее родина, ее город.

Диана не врала ему, все разложила по полочкам. Только об одном она умолчала. О странном, неясном ощущении поспешности, — так бывает, когда у тебя важная встреча с незнакомым человеком, и будильник уже прозвенел, и кофе выпит, и ключи торчат в замочной скважине, а пальцы вдруг начинают дрожать, и сердце вдруг ухает куда-то в пустоту, и ты боишься опоздать. Очень боишься! От этого незнакомца многое зависит, а ты еще не знаешь – кто он, какой, как сложится ваша встреча, какое первое слово скажет он, и что ответишь ты. Ни с того ни с сегодня ноги делаются ватными, испарина выступает на лбу, но в душе будто бы звучит волшебная мелодия, давняя, полузабытая, связанная с чем-то значимым. И ты бежишь, торопишься, и кажется, словно за следующим поворотом сама судьба ожидает тебя.

Диана чувствовала что-то вроде этого. Не в силах ни описать, ни осознать до конца, она старалась не обращать внимания на эти ощущения, и пока не села в самолет, это ей вполне удавалось.

Но чужая страна, приютившая ее и многому научившая, осталась внизу. Друзья, работа, квартира в престижнейшем районе Манхэттена, шум океана, Бродвей и Бруклинский мост, голуби на Брайтон-Бич и зловещее нутро нью-йоркской подземки, — все, все, все это уже позади, в прошлом. Здешние заботы, проблемы, будни и праздники, слезы и смех осели в памяти, и самолет все дальше уносил ту реальность, американскую мечту.

Она все сильней ощущала нетерпеливое, страстное желание ступить на родную землю. В ушах словно звенел тот самый будильник. Скорей, подгоняла Диана самолет, скорей!

Она никого не предупреждала, никто не знал о ее возвращении, кроме Лизы. Подруге Диана звонила накануне, они вообще частенько созванивались и были в курсе дел друг друга. Только ей Диана доверяла полностью, и только с ней хотела разделить восторг возвращения. Но почему, же тогда казалось, что ее ждет кто-то, еще… ждет не абстрактно, всегда, а именно сегодня и сейчас, ждет с таким предвкушением, с таким неистовым пылом, что этот трепет передается ей через океан…

Больше того, Диана вчера действовала интуитивно, как по наитию. Она не помнила, как решила лететь, как покупала билет и собирала вещи. Словно что-то вело ее… что-то? Или кто-то?!

Наконец, внизу показались посадочные огни Шереметьево. Диана точно знала, что в Москве ее некому встречать, что еще предстоит суета в аэропорту, ожидание, одинокое и тоскливое. Она твердо была уверенна, что торопиться некуда, но почему-то оказалась впереди всех пассажиров, то и дело оглядывалась, получая багаж, и доставала мобильный, проверяя, не пропустила ли звонки или смс-сообщения.

Она, кажется, даже не осознала, что возвращение уже состоялось. Три года, три долгих года ее родина была далеко! Сколько слез ностальгии, сколько тоски! О, как она скучала! Представляла, с какой жадностью будет слушать родную речь, вглядываться в лица соотечественников, вновь открывать для себя свою страну.

И вот она здесь. И вместо всего этого только смотрит вокруг со странной смесью надежды и отчаяния.

Наконец, все формальности были закончены, и Диана рванулась к выходу, словно со дна океана к поверхности, к голубому небу и золотому песку! Быстрей, еще быстрей. Она прибавила шагу, она почти бежала. Она больше не уговаривала себя, что спешить некуда, она просто подчинилась бесплотному голосу, зовущему ее.

Ей всего-то и нужно было, что купить билет на ближайший рейс до Адлера. И набраться терпения до вылета. Но она неслась куда-то мимо кассы со всем багажом, — растрепанная, взмыленная, очень бледная. Изумрудные глаза казались огромными на осунувшимся лице, губы дрожали, готовые сложиться в счастливую улыбку. Как вдруг откуда-то сбоку появилась стремительная, большая тень, и Диана лбом угодила во что-то твердое и горячее. Ругательство повисло у нее на языке.

— Упс! Извините! – пролепетала тень, оказавшаяся при ближайшем рассмотрении высоким, как баскетболист, и очень смуглым молодым мужчиной, на вид лет двадцати восьми — тридцати.

Какой красавчик, подумала Диана.

Какая красотка, подумал парень.

— Пожалуйста, извините, — повторил он, смущенно улыбнувшись, — разрешите помочь вам!

Она потерла лоб и тоже засмущалась, только сейчас разглядев, куда именно врезалась. На парне была майка с довольно широким вырезом, открывающим грудь. Эта самая грудь почему-то привела Диану в неописуемое замешательство. Она закусила нижнюю губу, забегала глазами, захлопала ресницами и, словно первоклашка, принялась теребить поясок сарафана.

— Не надо мне помогать! – промямлила Диана, не отводя от мулата глаз. — Спасибо! То есть… и вы извините!

Ого, и что это такое с ней? То есть с ее языком?! Почему это не надо помогать, когда куча вещей, и никто не встречает? И за что – спасибо?! И почему – извините, если это он врезался в нее!

Своей крепкой широкой грудью цвета кофе с молоком – взял да и врезался!

— Я все-таки помогу! – проговорил парень вкрадчивым бархатным голосом и поднял одну из ее сумок.

Диана облегченно вздохнула, словно отпущенная на волю. Однако, то, что она теперь не пялилась на его грудь, не помешало ей думать все о том же! Каково было бы прижаться… обнять… поцеловать…

Эту самую грудь!

Она сошла с ума! Просто сошла с ума!

— Вам куда? – повернулась к ней причина ее безумия.

— Туда, — не глядя, махнула Диана, стремясь только к одному – избавиться от искушения разглядеть его целиком и полностью.

Мулат почему-то не подчинился сразу. Наоборот, он вдруг застыл на месте и с улыбкой уставился на Диану, словно завороженный.

Черт, черт, черт! Она не накрашена толком! И сарафан наверняка помялся в полете! И африканские косички далеко не лучшая ее прическа, конечно, стильная и ей идет, слов нет, но если бы Диана знала, что в аэропорту встретит его…

Его!!!

Пришлось ущипнуть себя, чтобы хоть немного начать соображать! Что за умопомрачение?! В конце концов, это всего лишь парень. Пусть даже и самый симпатичный на свете. Ну, познакомиться с ним, делов-то! Обычный парень! Обычный парень между тем глядел весело и внимательно. Будто говорил: «привет, красотка, как здорово, что мы с тобой встретились!»

Диана позволила себя ответить на этот взгляд. И утонула в черной бездне его миндалевидных глаз. Это была не опасная темнота и не пугающий мрак. Это не был ни омут отчаяния, ни колдовские пугающие озера, ни темные воды забвения или печали.

Это была самая кромешная, непроницаемая антрацитовая ночь перед рассветом, когда вот-вот вспыхнут первые утренние звезды и забрезжит рассвет. Это был океан нежности и радостной надежды. Его глаза. Целый мир, зарождающаяся вселенная. Темные густые ресницы окружали ее. На скулах проступала щетина, — Диане безумно захотелось потрогать ее, провести ладонью осторожно, погладить, будто ежика!

Господи, да что с ней творится такое! Кто объяснит? Она же спешила! Гналась, как сумасшедшая, куда-то, а теперь зависла с этим очаровательным и любезным незнакомцем. Который разглядывает ее также бесцеремонно, как и она его!

— В чем собственно дело?! – Диана топнула ножкой, стараясь вернуть себе привычное присутствие духа. – Что вы уставились?! У меня нос отвалился? Или третий глаз открылся?

— Нос — это у Гоголя, — продемонстрировал свои познания в русской литературе мулат, — а третий глаз вам не нужен, у вас и эти два как целое море и я боюсь, что еще немного, и утону…

Он покраснел, выпалив все это. Диана впервые видела, как краснеет чернокожий – ладно, пусть мулат! Смуглые щеки вспыхнули пламенем, и лоб зарозовел — дивное зрелище!

— Мерси за комплимент, — Диана изобразила книксен, исключительно из смущения, — мне надо бежать!

Рывком она вернула себе сумку, которую он было заграбастал. И, толкая чемодан с каким-то безумным остервенением, снова побежала вперед. Черный океан его глаз не обжигал ее, не рванулся следом испепеляющим огнем. Диана ощутила его взгляд, как опору, и оглянулась на миг. Действительно. Незнакомец смотрел на нее, стоя невозмутимо, как скала, а толпа обтекала его со всех сторон – в аэропорту все спешили, суетились, боялись опоздать. А он зачарованно смотрел на нее – подбадривая, обещая, прощаясь – все сразу!

Уже стоя в очереди за билетом Диана уговаривала себя образумиться, притормаживала фантазию, как умела. Ей бы под ледяной душ. Ей бы чаю горячего, освежающего! Что еще за бредни! Один взгляд – подумаешь, взгляд! А напридумывала черти что! Да на нее еще не так смотрели! И не такие красавцы! И вообще надо было взять у него номер телефона! То есть оставить свой!

Ну и что, что не просил?! Постеснялся, может! Или не успел – она удрала так энергично, что только пятки сверкали! Где же он, где?!

Ну, все, пропала Диана – она запала на этого мулата!!! Голова пошла кругом окончательно!

Хватит, приказала себе Диана. Это похоже на раздвоение личности. Она разговаривает сама с собой, причем на весьма странную тему – почему не пленился ею незнакомец с блестящими агатовыми глазами… вот так бред?!

А может быть, это адаптация?! Ну, точно! Она ведь отвыкла от родного климата, от местного времени и ритма. Уф, надо было сообразить сразу… а то глаза… губы… ресницы… грудь… Все смешалось в голове! И руки… руки – такие пальцы, что хочется ткнуться в них носом, будто котенок, потереться щекой, приникнуть бедной усталой головушкой. Нет, это невыносимо! Ей нужно выспаться, принять ванну, нужно оказаться дома как можно быстрей, иначе… Иначе она прямо сейчас бросится разыскивать этого незнакомца – цвета кофе с молоком, с глазами, как ночь, с губами, обещающими необъятное счастье.

 

— Ой, Дианочка, я тебя не узнала сразу! Ты прямо в мулаточку превратилась!

Это сравнение заставило Диану смутиться. Тотчас вспомнился парень в Шереметьево. Впрочем, по большему счету он и не забывался всю дорогу от Москвы до Адлера!

— Лизонька, ты тоже очень изменилась, — быстро проговорила она, — такая красотулька, просто загляденье!

Они обнялись. Лиза действительно расцвела – ее добрые глаза сияли, губы улыбались, во всем облике чувствовалась томная нега молодой женщины, неопытной, но уверенной в своей силе. Она была вся будто соткана из солнечного света – беленькая, тоненькая, очень хрупкая. Рядом с ней Диана действительно выглядела мулаткой – ярко-зеленые озера глаз на смуглом лице, африканские косички до копчика, выкрашенные в русый цвет, подчеркивающий загар, просторный белый сарафан до пят, открывающий шоколадные плечи и руки.

— Нет, ты посмотри, посмотри на себя, — восхищенно цокала языком Лизавета, — это невозможно, но ты стала еще красивей! С ума сойти!

— Да брось! Сама такая! – хохотала Диана. – Давай, расскажи о себе!

Диана знала, что Лиза успешно учится на заочном отделении в Краснодарском вузе, работает и живет в Сочи – по-прежнему со своей старенькой бабушкой. За три года раны затянулись, — и душевные и физические, Лиза рассказывала, что за ней ухаживают многие достойные юноши, а то и солидные мужчины. Каждый хорош на свой лад. Но своего единственного она еще не встретила. И не торопится пока.

— Ну что рассказывать? Сама видишь – погода классная, лето в разгаре, так что счастье, вот оно! Море, солнце и песок!

— Какая ты стала оптимистка, Лизок! Молодец!

На такси они добрались до Сочи, всю дорогу болтая и хохоча без особых причин. Просто им было хорошо вместе, легко, словно и не было расставания!

— Слушай, у меня есть план! – заговорщицки подмигнула Диана подруге. – Сейчас мы едем ко мне, приводим себя в порядок, а к вечеру закатимся в клуб и наведем там шорох! Если вдруг братья дома, будешь отвлекать! Не хочу до поры до времени раскрывать свой приезд.

— Да как же я их отвлеку-то? – Лиза хихикнула. — Стриптиз на лужайке исполню?

— А что, это мысль!

Но до подобного все же не дошло. Девушкам везло – в особняке никого не было, кроме прислуги.

Диана ожидала, что у нее будут подкашиваться колени на подступах к дому. Думала, что в горле пересохнет от избытка чувств и рыдания сдавят грудь. Но вместо этого лишь гулкая пустота была в голове и в сердце. Дом как дом. Богатый, даже роскошный. Ну да, здесь масса воспоминаний, здесь ее спальня – все на своих местах! – здесь ее отец, братья – все, кроме Эмиля, которого отец после клиники отправил учиться в Краснодар. Словом, тут – важная частичка ее самой.

Но, вероятно, не самая главная и не самая лучшая частичка. Никакого трепета Диана не испытала, поднимаясь по родной лестнице к родным дверям.

— Давай бегом, — поторопила она Лизу, и вскоре девушки уже болтали, валяясь на кровати, перекусывали фруктами и примиряли наряды, которые смирно дожидались хозяйку на прежнем месте.

Прислуга, должно быть, удивилась, увидев дочку хозяина, но вида никто не подал. Диана предупредила и горничную, и охранников, чтобы те пока молчали о ее появлении в доме. Мол, готовится сюрприз.

— Братья, наверное, на пляже, — предположила она, — в такую-то погоду дома просто не усидеть! Но вечером они точно будут в клубе, вот туда-то мы с тобой и заявимся!

 

Стильный парень лет двадцати с хозяйским видом разгуливал среди танцующих, как вдруг челюсть его сама собой отвисла.

— Диана! – окликнул Диану Бобо.

Конечно, она не услышала его. Извиваясь под музыку, Диана забыла обо всем на свете. Разве что образ смуглого красавчика из аэропорта маячил совсем рядом. Остальной мир канул в тартарары. Оказывается, вот чего не хватало ей в Америке! Этих стен, этих мелодий, этого чисто русского драйва, неповторимого и потому бесценного!

— Диана! – Бобо подошел ближе и гаркнул почти в ухо.

Она не сразу узнала его, вежливо поинтересовалась, что он тут делает.

— Я здешний арт-директор! А ты? Как сама, когда вернулась?!

Он тарахтел, не давая вставить ни слова. Потом заметил Лизу, пригляделся, и челюсть его отпала еще ниже. Бедная Золушка сделалась принцессой, — как после такого не верить сказкам?!

— Девочки, это надо отметить! Прямо сейчас!

Бобо потащил их к барной стойке. Лизавета засмущалась вдруг, а Диана смеялась и подшучивала над ней. Кажется, одноклассник всегда интересовал ее подругу. Они выпили по коктейлю, поболтали о том, как складывается взрослая жизнь. Бобо все повторял, как ему повезло, — он не сомневался, что Диана выступит сегодня в клубе. Услышав это, Диана расхохоталась. Она сто лет не танцевала на сцене – были дела поважней, работа, учеба, новые развлечения отнимали все силы и время.

— Ты что! – Бобо сделал круглые глаза. – Отказываешься?! Не дури, Диана, всем известно, что лучше тебя нет и не было! Покажи класс, пусть эти мартышки учатся!

— Мартышки, говоришь? – притворно улыбнулась Диана.

Бобо кивнул на взмыленных девиц, изображающих на сцене танцовщиц гоу-гоу. Но Диана смотрела мимо них, на вход – двери как раз распахнулись, впуская новых посетителей. Это была большая, яркая компания парней и девушек. Впереди шел черноглазый шоколадный брюнет, прямо так и излучающий магнетизм. Диане показалось, что девчонки в толпе хором вздохнули, чуть не облизываясь.

Эмиль тонко, свысока улыбался. На его локте висела белокурая стервочка, чей нрав был виден сразу и издалека по капризно надутым губам и хищно раздувающимся ноздрям.

За ними шла пара девиц, которые глядели в рот рослому красавчику лет тридцати. Он был элегантно, с иголочки одет, смотрел снисходительно, как взрослый, очутившийся в детсаду.

Амир, чуть не вскрикнула Диана. Старшего брата она всегда любила больше других, вернее, как-то особенно. Последним ввалился коротко стриженый толстяк в красно-черном балахоне и такого же цвета широких штанах. Вот кто не меняется, промелькнуло в голове у Дианы. Славный, наивный, такой простой и бесхитростный Йоник. Как он кидался на Эмиля, защищая ее! Верный и добродушный пес!

Ух, как же она любит их всех, даже Эмиля, причинившего столько боли и страданий! Неожиданная идея пришла ей в голову.

— Я согласна, — повернулась Диана к бывшему однокласснику.

— Супер! – обрадовался он.

— Но только не танцевать, — она хитро улыбнулась.

— А что же? – опешил Бобо.

Диана показала ему глазами, — что! Парень проследил за ее взглядом, недоверчиво покачал головой.

— Зачем тебе это?! У нас работают профи, народ так и валит, сама видишь! Диана, танцуешь ты здорово, лучше всех, но зажигать за…

— Заткнись, Бобо! – она хлопнула его по плечу. – Готовь публику, а уж я ее зажгу так, что мало не покажется.

Через минуту на месте ди-джея стояла стройная девушка в коротеньких белоснежных шортах, подчеркивающих безупречные формы загорелых бедер, и свободной рубашке, завязанной на талии, так что открывался бриллиантик, вставленный в пупок. В зале звучал сногсшибательный микс, и с каждым мгновением народ заводился все больше, да и сама Диана чувствовала знакомый подъем, ритмично двигалась, так что косички ее подергивались в такт, притягивая взгляды со всех сторон.

Братья пока не видели ее, их компания зависала в баре, лениво потягивая коктейли. Музыка стихла на мгновение, Диана поставила диск со своим лучшим миксом, а сама вышла на сцену. Бобо был вне себя от восторга, мысленно потирал руки, подсчитывая прибыль.

Зал вновь наполнила мелодия – сначала плавная, задушевная, она нарастала, как волны в шторм – неотвратимо. В воздухе ощутимо пахло опасностью, экстримом, азартом. И среди всего этого танцевала Диана. Ее движения были полны истомы и неги, но скорость росла, темп увеличивался, и тонкая высокая фигура уже вертелась вихрем, впитывая жадные восхищенные и любопытные взгляды.

Кто-то у стойки бара заинтересованно приглядывался к происходящему на сцене.

— Не может быть, — послышался чей-то шепот, – вы только взгляните на сцену! Кто это? Диана?

— Да это она, точно она, — донеслось с другой стороны.

Йоник повернулся на голос, потом машинально перевел взгляд на сцену. И подавился оливкой, кашляя так громко и надсадно, что едва не заглушил музыку. Амир крепко дал по широкой спине брата.

— Все? Или добавить? – спросил участливо.

Тот со слезами на глазах лишь помотал головой, безостановочно махая в сторону сцены, где сводила с ума зрителей чертовка Диана.

Амир пожал плечами, но послушно обернулся. Дальше последовала немая сцена из «Ревизора». Братья тупо глядели на Диану, потом друг на друга, и снова на Диану, и опять… Эмиль в этот момент целовался со своей подружкой, — вяло и лениво, словно вот-вот собирался заснуть. Амир тряхнул его за плечо, так что девица недовольно отлепилась.

— Ну что?!

Амир молча, ткнул пальцем в сторону сцены. Черные ресницы Эмиля захлопали с такой быстротой, словно собирались оторваться и взлететь! Глаза едва не вывалились из орбит.

— Ди! – завопил он, стряхивая с себя подружку, будто пакет с мусором. – Ди! Ты вернулась, Ди!

— Полоумный, — прошептал Йоник, когда Эмиль рванулся к сцене, сшибая на своем пути все и всех.

Амир только усмехнулся.

Они любовались сестренкой издалека, время от времени переглядываясь, словно делясь впечатлением. Трудно поверить, но она стала еще прелестней. Совсем взрослая, настоящая женщина! И женщина необыкновенная, — яркая, пылкая, с перчинкой, как тот речитатив, который она сейчас исполняла.

Эмиль рвался на сцену, не мог сдержаться, но его не пускала охрана. Его и еще несколько пылких поклонников Дианы, которые все эти годы помнили о ней и страдали от неразделенной любви. Среди посетителей клуба были и ее давние завистники, и враги, и те, кто считал ее своим другом. Все они перестали танцевать, сгрудились у сцены и жарко обсуждали, действительно ли Диана перед ними, и как так случилось, что она выглядит еще ярче и круче, и где она была, и почему вернулась. Словом, ночка обещала быть интересной и очень жаркой! Такое событие!

Закончив выступление, Диана легко спрыгнула со сцены, и тотчас десятки рук протянулись к ней. Ее качали, словно звезду, настоящую звезду! Диана хохотала, погружаясь вновь в пучину обожания и поклонения.

— Сестренка!

Амир и Йоник перехватили ее у поклонников, принялись обнимать и тискать со всех сторон, словно убеждаясь, что она – живая, настоящая.

— Диана! – к ней прорвался наконец-то и Эмиль.

Потный, встрепанный, словно только что из схватки с врагом. Глаза у него влажно блестели в темноте. Братья расступились, давая ему подойти к Диане. Йоник смотрел настороженно, Амир был настроен более великодушно, он полагал, что прошлое осталось позади, и ничего страшного, если Эмиль с Дианой будут общаться и строить новые отношения.

Диана почувствовала на талии крепкие ладони Эмиля, а на щеке – его теплые губы. Он будто обволакивал ее страстью и нежностью. Никакого ответного трепета Диана не ощутила, да и не могла! Она никогда не любила его, как мужчину, была увлечена им, — но не больше! А сейчас его объятья были даже в тягость ей, она ощутила их настойчивость, ожидание взаимности, обещание чего-то большего.

А ей это было не нужно!

Диана мягко отстранилась, стараясь, как всегда, впрочем, не обидеть брата ни словом, ни жестом. Но все, же она была безумно рада, что он постоянно живет и учится в Краснодаре, а не здесь, в Сочи. Так безопасней. Отец был прав, когда настоял на таком варианте.

— Где ты пропадала, Ди?! – слышалось со всех сторон. – Что новенького отмочишь? Мы так скучали по тебе. Говорят, ты в Штатах все это время жила? Это правда?

В этом безудержном любопытстве была изрядная доля зависти и даже ненависти – глухой злобы против ее смелости, ее красоты, ее богатства. Многие считали Диану баловнем судьбы, наблюдая издалека за ее проделками, восхищались, но и злорадствовали одновременно, когда фортуна отворачивалась от нее или в жизни что-то не ладилось.

— Ого, вот так сюрприз! – услышала она средь шума знакомый приятный голос, дрожащий от радости.

Перед Дианой стоял Фил – брутальный темнокожий красавчик, Аполлон, да и только!

— Дай-ка я расцелую тебя! – смело предложил он, распахивая ей навстречу свои объятья.

Диана с удовольствием позволила. Она была рада видеть старого приятеля, и обожание в его глазах, и знакомые лукавые искорки импонировали ей, напоминая о прошлом – далеком и светлом.

— А я?! Я тоже хочу! – хохотал кто-то из парней, пытаясь оттолкнуть Фила, и занять его место.

В зале, казалось, нечем было дышать от всеобщего возбуждения. Подружки Эмиля и Фила, ранее даже не знакомые, теперь смачно обсуждали в сторонке наглую Диану. Прилетела звезда на их головы! Чертова стерва!

— Смотри, как эти перцы пялятся на нее, — одна кивнула на мужчин у барной стойке, которые с жадностью разглядывали Диану.

Импозантный очень загорелый и белозубый брюнет лет тридцати пяти загляделся на Диану в тот момент, когда наливал себе пиво в бокал. Драгоценная жидкость лилась мимо. Девицы расхохотались. Мужчина перехватил их взгляды и что-то спросил по-английски.

— Черт, не поняла, — с досадой поморщилась одна, — быстро лопочет!

Приятель брюнета – по виду тоже иностранец, — сказал с акцентом:

— Мой друг спрашивает, кто эта русская красавица?

Девицы переглянулись с нарастающей яростью. Обе готовы были кинуться на мужика, чтобы объяснить, кто тут настоящая красавица! Но подружка Фила с неожиданным спокойствием заявила вдруг:

— Говорят, шлюшка ви ай пи класса! Красивая, конечно, но у вас денег не хватит даже на минуту ее времени…

Девица незаметно подмигнула своей новой знакомой, которая в восхищении уставилась на нее, сообразив, куда та клонит.

Иностранец поцокал языком, что-то быстро сказал соседу. Тот хмыкнул насмешливо. И решительно двинулся к Диане. Девицы двинулись следом, предвкушая, что сейчас будет.

— Извините, мисс, — обратился к Диане тот, что понимал по-русски, — можно вас на минуточку, мой босс имеет к вам беседу…

Диана высокомерно оглядела обоих. Эмиль не хотел отпускать ее, готовый как в прежние времена броситься на ее почитателей. Взмахом руки Диана остановила его.

— Я сама отвечаю за свою жизнь. Запомни это, — прошипела она ледяным тоном так, чтобы слышал только он.

Ей было любопытно, и она согласилась переговорить с иностранцем. Они отошли в сторонку. Хихикающие стервы наблюдали за ними. Друзья и приятели Дианы тоже толпились неподалеку. Музыка заглушала отдельные слова, но было слышно, как брюнет что-то неразборчиво сказал по-английски, улыбаясь Диане. Его дружок хотел было перевести, но Диана оборвала его резким окриком. Как раз в этот момент ди-джей решил отдохнуть, и музыка стихла. Английский язык Дианы звучал совершенно и звучно:

— Тебе дали неверную информацию обо мне, и я оторву тебе яйца, если ты не скажешь, кто это сделал!

По залу прокатились смешки и возмущенные вопли. Кто-то просил дать перевод, кто-то бросился на выручку Диане, братья уже тянули руки к наглому иностранцу. Но Диана всегда справлялась сама со своими проблемами. Одной рукой она вылила содержимое бокала на приятеля брюнета, второй схватила за лохмы его самого, да так крепко, что у того брызнули слезы из глаз. Он только и повторял на английском:

— Фак, фак, фак!

— Ругаться в общественном месте – верх бескультурья! – Диана по-английски наставляла его на путь истинный. – Ну, я жду! Имена, явки, пароли! Кто тебе сказал про меня эту чушь? Ну же, отвечай!

Товарищ хотел прийти на помощь извивающемуся брюнету, но Амир с Йоником уже подоспели и крепко держали его. Иностранец колебался, будто решал, стоит ли рассказывать ей правду, но, видя, что сопротивление бесполезно, кивнул в сторону двух девиц, замерших от ужаса.

— Они? – удивилась Диана. – Да я их знать не знаю! Что за размалеванные куклы?

Кто-то жарко зашептал ей в ухо, чьи это подружки. Тогда Диана понимающе улыбнулась. Ее улыбка не предвещала ничего хорошего. Эмиль уже спешил увести свою кралю отсюда, зная, чем грозит ей дальнейшее промедление. Фил тоже пробирался к подружке, чтобы задать ей хорошенькую трепку. Оба не успели. Толпа как по команде расступилась. Диана оказалась рядом с двумя идиотками, напустившими на себя невинный и одновременно вызывающий вид.

— Привет, птички. Что-то вы не то пропели! За это можно и крылышек лишиться, знаете?

Все это она машинально произнесла по-английски. И этот факт сразил девиц наповал, так же как и большинство окружающих. Акцент у Дианы отсутствовал полностью, зато была непринужденность речи и поразительное хладнокровие. Девушки переглянулись с явным испугом. Диана засмеялась и повторила по-русски. При этом ее взгляд стал еще более невозмутимым, а губы презрительно сжались в узкую линию.

— Пошли! – подоспевший Фил потянул свою подружку прочь, зная, на что способна Диана в гневе.

Вторая девица, сообразив, что остается в одиночестве, резко развернулась и чуть не бегом кинулась к выходу.

— Ты куда?! Мы же не договорили! – окликнула Диана.

Она огляделась и быстро стащила со стены длинный жгут, на котором болтались звездочки и ангелочки – украшения.

Клуб наполнился ровным гулом, как пчелиный рой. Диана ловко сделала петлю и бросила лассо. В Америке она дружила не только с голливудскими звездами, но и с ковбоями. И это не прошло даром! Мгновение, и петля обвила шею беглянки, скользнула ниже, ниже и – в зале взвился общий вздох! – затянулась на ногах. Девица смачно плюхнулась физиономией между ног какого-то мужика, сидевшего за барной стойкой. Мужик довольно хрюкнул. Публика взорвалась хохотом.

Диана задумчиво произнесла:

— Ну и кто тут из нас шлюха?!

— Черт! – пробрался, наконец, к ней Эмиль. – Что ты вытворяешь?! Не успела появиться, и…

— Ди-Ди! Ди-Ди! – скандировал зал, перебивая его. – Дерзкая вернулась! Да здравствует Диана!

Эмиль схватился за голову. Вернулась его погибель. Он ничего не мог с собой поделать, он даже не подошел, чтобы помочь своей девушке встать, просто напрочь забыв о ней.

Фил судорожно размышлял, как бы избавиться от подружки, и проводить Диану домой.

С другого конца зала за Дианой наблюдал, пожирая ее глазами, лоханувшийся иностранец. А она веселилась от души, наслаждаясь поднятым переполохом. И все бы хорошо, вот только отношение Эмиля смущало ее. Да еще напрягала предстоящая встреча с отцом. Адам был счастлив видеть дочь. Сознание вины не отпускало его с тех пор, как он оставил ее в США, взяв слово с Черного Апельсина не упоминать о его присутствии. Он даже зачастил в церковь, где отчаянно молился и дал что-то вроде клятвы или обета, что перестанет играть в казино. Однако это было слишком тяжело для него, и мало-помалу Адам снова стал желанным гостем самых крутых казино.

Диана вернулась, с ней все в порядке. Но что-то в ее взгляде заставляло его задуматься. Будто бы она знала или подозревала о чем-то таком… нелицеприятном… Адам прогонял эти мысли, но то и дело натыкался на взгляд дочери – холодный, полный разочарования взгляд. Он не понимал, в чем дело, а спросить не смел. Боялся разрушить иллюзию спокойствия, душевного тепла, семейного счастья.

Нет и не было никакого семейного счастья!

Эмиль учится в Краснодаре в КГУ. Йоник уже давно отучился и балду в Сочи пинает, устраивает различные тусовки на пару с Амиром. И все они чужие ему, далекие, непонятные. А его девочка, его принцесса? Она тоже скоро уедет опять, и Адам понимал, что это нормальный ход вещей. Ей нужно учиться, строить свою жизнь. Девочка выбрала Москву, самый престижный университет – МГИМО, и он сделает все, чтобы поддержать ее!

Вот только это тоска в ее глазах, эта холодность – откуда и почему?

Сделаю ей подарок, решил Адам, промучившись без сна до утра. Собственно, он и так завалил ее подарками в день приезда, но ведь подарков много не бывает! Ему даже в голову не пришло, что он стремится купить хорошее отношение дочери. На ее счет в швейцарском банке он положил сумму, на которую можно было запросто прикупить остров в Тихом океане. Эти деньги Диана получит, когда ей исполнится 25 лет, и станет не просто состоятельной, а очень богатой женщиной. Тем временем остальное состояние, ее отца медленно, но верно утекало сквозь пальцы – Адам заметил, что все чаще стал проигрывать. Вот только остановиться уже был не в силах!

У нее оставалось не так уж много времени на развлечения, поэтому Диана была настроена решительней, чем обычно. Просто так валяться на пляже было скучно, — и она побила всю компанию заняться серфингом. В Америке этот вид спорта неплохо давался ей. Здесь стоило больших усилий уговорить Лизу, которая порывалась остаться на берегу в кругу зрителей и болельщиков. Бобо – который с недавнего времени отлично вписался в их тусовку, — взялся объяснить Лизавете на практике, что серфинг — это неопасно.

Спустя некоторое время они неслись под парусом и самозабвенно целовались. Диана краем глаза увидела подругу и бывшего одноклассника. На мгновение ветер сделался жарким, ярым, безжалостным, словно раскрыл пасть огнедышащий дракон. Диана засмущалась так, что покраснела. Хотя, казалось бы, — с чего? Подумаешь, целуются двое. Конечно, Лиза – подруга, ее судьба Диане небезразлична, но вовсе нет причин впадать в панику и стыдливо отводить глаза.

И все же Диана едва удержала парус. Голова кружилась, сердце бешено колотилось в груди, как бывает в предчувствии чего-то неожиданного, но радостного, в предвкушении восторга и впечатляющих открытий.

Внезапно, будто сотканный из солнечного марева, перед ней встал образ того парня из аэропорта. Мускулистый, поджарый, цвета кофе с молоком – он появился перед ней совсем, обнаженный. Лишь на миг, на секунду! Но этого хватило, чтобы Диана едва не свалилась в воду.

В конце концов, она выбралась на берег, страшно сердитая на себя. Этот мулат просто покоя ей не дает в последнее время! Надо влюбиться, вот что! Надо завести себе кого-нибудь, так дальше продолжаться не может! Она сбежала, отказалась от встречи с Майклом Джексоном, вновь обрекла себя на одиночество, а сил-то уже не осталось!

Быть любимой, быть предметом обожания – это совсем не то, что любить… любить самой…

Чтобы сбросить оцепенелость и выкинуть из головы фантазии, Диана пару раз ополоснулась в задорных, не слишком больших волнах, и затеяла новое развлечение – ныряние с аквалангом. Среди ребят нашелся спец, желающие забились в машину, и компания двинулась в путь. По дороге было добыто снаряжение, и уже минут через сорок тусовка переместилась к дикому пляжу, туда, где среди скал бродят непуганые чайки по огромным валунам, где в лазури у берега плещутся мальки, и тишину нарушает только прибой и шум сосен на высоком берегу. Диана ныряла с аквалангом не впервые, но каждый раз у нее дыхание захватывало от волшебного зрелища морского дна. Это было ни с чем несравнимое удовольствие, замешанное на некой доле опасности и азарте. Красочное зрелище плюс абсолютная тишина делали дайвинг ни на что не похожим – казалось, что вся вселенная принадлежит только тебе, вся эта красота у твоих ног!

Вдоволь нанырявшись, ребята затеяли шашлыки, а после пиршества на свежем воздухе всех так разморило, что решили остаться ночевать под открытым небом. Развели костер, свалили в кучу все барахло, что было в багажниках, спальники, одежду. Было в этом что-то странное, парадоксальное, эпатажное – золотая молодежь города, которой под силу купить вскладчину целый завод или пятизвездочный отель, тусила на природе в естественных условиях.

Диана шуганула Фила, который не отлипал от нее весь день – впрочем, как и остальные дни! Он нравился ей, забавлял ее, и легкий флирт с этим веселым красавчиком доставлял Диане истинное наслаждение. Но – не больше.

Постепенно стихли голоса, и только ровный шум прибоя нарушал тишину. Диана не спала, глядела в звездные дали, сияющие и бесконечно далекие. Чернильная ночь вновь напомнила ей о парне с темными глазами, и острая нежность пронзила сердце стрелой. Где он сейчас? Кто он? Почему им суждено было встретиться лишь на миг и расстаться, не успев осознать – влечение это или нечто большее?…

Раньше она замечала, что мир – переменчив. Теперь твердо знала, что мир – это отражение наших собственных планов и надежд, прошлого и настоящего. Мир – это то, что видит каждый из нас. Теперь Диана понимала, что меняется она сама. Жизнь не казалась больше ярким калейдоскопом событий и лиц. Жизнь была дорогой, — то узкой тропкой, то широким шоссе, но чаще всего – бегущим к невиданным вершинам серпантином. С крутыми виражами, жесткими изломами, с постоянным риском падения и захватывающим дух видом по сторонам.

Диана сама выбрала этот путь, хоть и не знала, куда он ее приведет в итоге – но именно это дерзкое восхождение было ей по душе!

На следующее утро она придумала новое развлечение. Компания уехала от скалистых берегов к ровным галечным пляжам. Здесь они наняли моторку и, взяв в прокат водные лыжи, кинули жребий – кому первому наслаждаться катанием. Выпало Филу. Остальные подбадривали его с берега, а он, красуясь перед Дианой, выписывал круги – довольно успешно! Но слишком долго! Диане надоело ждать. Она договорилась с хозяином еще одной лодки, и вышла в море.

— Что она опять задумала? – беспокоилась Лизавета. – Надо было с ней поехать.

Две моторки устроили гонки, только вот на хвосте одной из них болтался Фил, уже не слишком уверенный в своих силах, а на второй… Разглядев, что происходит на второй, ребята на берегу завопили хором.

— Сумасшедшая!

Диана спустилась на воду без лыж! Чтобы удержаться в таком положении, нужно раскочегарить моторку до бешеной скорости. Диана взмахнула рукой, «зрители» ахнули, хозяин лодки широко перекрестился, потрогал увесистую пачку денег, что дала ему эта эсктрималка, и решился.

Фил был единственным, кто не сразу увидел, что происходит. Он все высматривал Диану в лодке, стараясь изображать пируэты покрасивей и порискованней. Как вдруг обнаружил, что Диана тоже несется вслед за моторкой в столбе водяной пыли. Со стороны эти двое смотрелись просто потрясающе. Акробатический этюд, да и только! Но оценить всю прелесть смогли бы только посторонние. Лиза едва не лишилась сознания от беспокойства за подругу, Бобо откачивал ее, Йоник в беспомощной злобе скакал по берегу наподобие толстого горного козленка. А ребята-танцоры из его группы, боясь попасться под горячую руку, убежали в тень деревьев и переживали оттуда.

Фил все пытался догнать Диану, схватить, скрутить, и еще лучше – связать! И доставить на берег – целую и невредимую. Но она носилась на такой скорости, что его план никак не удавался. Наконец, нервы у владельца лодки не выдержали, он порулил к берегу. Диана – совершенно счастливая, обессиленная, растянулась на песке. Она не слышала ни причитаний Лизаветы, ни ласковых упреков Филиппа, ни яростных криков брата. Хорошо, конечно, что Амира и Эмиля не было с ними! Иначе вряд ли Диане удалось сохранить спокойствие. Так или иначе, волнение улеглось, и выяснилось, что ребята сами не прочь попробовать погонять наперегонки на пятках.

Диана лениво наблюдала за ними. До обеда этой развлекухи хватило, но потом она отчаянно заскучала. Парни ради хохмы решили отправиться ловить рыбу на пирс, Бобо вовсю кадрил Лизавету, а Диане было совершенно нечем заняться!

— Можно я покатаюсь? – спросила она Фила, который безуспешно пытался развеселить ее, исполнив канкан в наряде из водорослей.

Тачка Филиппа была очень прикольной – военный джип без верха, да еще и амфибия. Диана не знала точно, что там такое происходит с колесами или подвеской, но машина держалась на плаву, будто лодка. И ей захотелось испытать это самой. Фил, конечно, пустил ее за руль, и уселся рядом, любуясь азартным блеском изумрудных глаз. Диана была неотразима в шортиках в обтяжку и белоснежной майке-разлетайке, которая при каждом движении, открывала загорелую полоску живота. Светлые волосы лежали свободно, подчеркивая нежный рисунок лица.

— И куда ты хочешь ехать? – уточнил он хриплым от желания голосом. – Надеюсь, не в город? Может, махнем вон туда, за гору?

Да уж, ему явно хотелось найти местечко поукромней. Диана замотала головой, рассмеявшись.

— Вперед и только вперед! – ответила она и решительно нажала на газ.

Впереди было море. Фил напрягся слегка.

— И что ты намерена там делать? Рыбу пугать?

— Не пугать, а ловить!

Конечно же, и как он не догадался сразу! Обычная рыбалка была не по ней – тихо, нудно и бездейственно.

Машина плавно вошла в воду, и уже через миг Диана почувствовала, что как бы парит… плывет… сказочные ощущения, в общем! Вроде на колесах, а на самом деле, по волнам! Отпад!

— Эй вы, — закричала она, подплывая к пирсу, — спорим, что мы больше наловим?!

Парни разинули рты и едва не выронили удочки.

— Чертовка, ну чертовка, — восхищенно повторял Йоник.

— Может, хватит? – взмолился Филипп, когда машина оказалась за буйками.

— Ты что?! Давай хоть метров на пятьсот отойдем!

На самом деле они отошли на семьсот, а то и на целый километр. Диана вдруг вылезла из-за руля, забралась в кузов и замахала руками.

— Эге-гей!

— Мы не перевернемся? – опасливо смотрел за борт Фил. Он и думать забыл, что хотел уединиться с Дианой. Ее безрассудство охладило его пыл, Филипп думал только о том, как выйти из этой передряги с наименьшими потерями. Кто знает, что еще взбредет в голову этой дерзкой девчонке!

— У тебя, кажется, была сеть, — сказала Диана, — доставай и вперед! Мы должны победить!

— Да, но как ты себе это представляешь? Тут и рыбы-то нет!

— Нет?! А это кто?!

Диана обняла его за шею и наполовину вытолкала в окно. В прозрачной бирюзовой воде Фил увидел быстрые стайки рыб.

— Обалдеть! – поразился он.

— Эй, на борту! – вдруг услышали они.

Диана подняла голову и рассмеялась, увидев катер морской охраны. Он подплыл бесшумно и стоял так близко, что можно было разглядеть выражение лица мужчины в форменном жилете. Удивление, это слабо сказано. Мужик мигал безостановочно, словно не мог поверить своим глазам.

— Здрасти, — приветливо помахала рукой Диана.

— У вас это… плавсредство зарегистрировано?

— Не-а, — беспечно ответила она, — но мы готовы заплатить штраф, если нужно!

Мужик попался принципиальный, и, придя в себя от изумления, денег брать отказался. Только настаивал, чтобы они уплыли отсюда. Мол, не место! Не положено!

Диана сделала вид, что подчинилась, направила тачку к берегу, но как только катер исчез, снова остановилась. Джип мерно покачивался на воде. С берега вдруг посигналили. Диана и Фил разом повернули головы и синхронно расхохотались. На берегу стояла машина ГИБДД. Инспектор, вылезши наружу, в полном недоумении чесал затылок своим полосатым жезлом. Так она и забавлялась. То участвовала в ночных гонках по городу, то сплавлялась на горной речке. То мчалась на мотоцикле, соперничая с ветром. То зажигала в клубе, сталкивая лбами своих почитателей, и равнодушно взирая на их потуги привлечь внимание. Ей никто не был нужен! Обожаемый Майкл Джексон остался далеко, но его песни, его голос заменяли самых лучших парней, стоили десяток тех, кто увивался за ней. Эмиль застрял было в Сочи, чтобы иметь возможность бить морду всякому, кто приблизится к ней. Но отец настоял на его отъезде в Краснодар, чему Диана была бесконечно рада. С поклонниками она сама разберется, а вот болезненную страсть брата ощущать на себе становилось все тяжелей.

Замаливая грехи, отец подарил ей самую крутую тачку в мире – «бугатти». Диана приняла это, как само собой разумеющееся. А неприятели за ее спиной совсем уж распустились, брызжа ядовитой слюной от зависти.

Лето катилось к закату, по времени, но не по существу, — сезон в Сочи длился почти полгода. Однако в сентябре Диане предстояло вернуться к учебе. Она продала квартиру в Краснодаре, которую еще в школьную пору приобрел для нее отец, добавила своих сбережений и собиралась обзавестись гнездышком в Москве. Столица ждала ее. Последние деньки Диана гуляла на свободе, в родном, любимом городе.

— Ты знаешь, что в Краснодаре выставка авто? – однажды как бы невзначай спросил Фил.

Ему все хотелось остаться с ней наедине, отгородиться от компании, но не получалось – братья, то один, то другой всюду преследовали Диану, подружка тоже не хотела расставаться с ней.

А тут – такой шанс! Если ей захочется, они вдвоем поедут на эту выставку!

Диане хотелось, еще как хотелось! Оказалось, что выставка уже открылась, и тем же вечером они выехали из Сочи. Фил нарочно подгадал, чтобы Йоник был занят, а у Лизы свидание с Бобо. Итак, сбылась его мечта – они с Дианой вместе! Он целиком завладел ее вниманием! Зная, как она любит Майкла Джексона, в машине включил диск с его записями, заслужив благодарную улыбку Дианы. Все шло по плану, он был настроен весьма решительно, и уверен в своей победе. Он добьется своего, — Диана станет его девушкой!

Он остановил машину в пригороде Краснодара, в небольшом немецком поселке. Здесь продавали автомобили и мотоциклы из Японии. Разнообразие и мощь представленных экземпляром поражали воображение. С широко распахнутыми глазами Диана ходила вдоль рядов, оглаживала гладкие бока авто и рогатые головы мотоциклов. В какой-то момент Фил взял ее за руку, а Диана была так увлечена, что даже не заметила этого!

Но вдруг откуда-то с боку к ней приблизился огромный человек, с ходу обнял и заорал в ухо:

— Да ты ли это?!

Диана вырвалась, намереваясь треснуть здоровяка по лбу. Но в следующий миг разглядела знакомую бороду и веселый прищур добрых глаз.

— Святой! – радостно воскликнула она. – Вот так встреча!

— Красотка Ди! Прелесть, где ты пропадала все это время?! Мы тебя всюду искали! Вот ребята обрадуются!

Фил стоял в стороне, как оплеванный. Скольких трудов стоило увезти ее одну из города! И – нате вам! Какой-то Святой! Всех-то она знает, и повсеместно знают ее! Даже среди байкеров друзья, черт бы их всех побрал!

— У нас в Тамани скоро байк-шоу, — услышал Фил бородача, — так ты приезжай обязательно, ладно?

— С удовольствием!

— А сегодня как насчет ужина? – он покосился на Фила. – Правда, не в ресторане, а на природе. Но зато в компании двадцати двух мотоциклов, кстати, парочка совсем новеньких, отсюда.

— Да запросто, — улыбнулась Диана, — с тобой, хоть на край света!

Святой довольно потирал руки. Фил уныло курил сигарету за сигаретой. А Диана наслаждалась жизнью, которая так и кипела вокруг нее. Казалось, все раз и навсегда вернулось на круги свои – друзья, тусовки, скорость, вечное движение.

Даже самой себе, даже в глубине души она не признавалась, что это не главное. Важно, конечно. Но еще не все! Жизнь могла бы повернуться к ней другой стороной, совсем незнакомой. И если бы Диана могла, она сама бы развернула ее так, но пока это единственное что было недоступно!

Она не была здесь три года, и конечно, за это время многое изменилось. Теперь Детский дом и Дом малютки находились в соседних зданиях, и переезд малышей, изменения в их жизни были не так глобальны и болезненны, как раньше.

Единственное, что осталось прежним – острая, как нож, тоска в глазах ребят. Они все были разные: кто-то веселый и шустрый, кто-то смирный, с загнанным выражением лица, кто-то задумчивый философ. Но тоска – одна на всех, — чернела в глубине взгляда.

Диана не могла оставаться с малышами долго, кое-как успокоив их, она решила познакомиться с ребятами постарше – из детского дома. Они оказались посдержанней — целоваться не лезли, на руках не висели, хотя тоже окружили ее со всех сторон и каждый пытался привлечь внимание к себе.

То же знакомое выражение безысходности и отчаяния было в их глазах. Как они все ни хорохорились, как ни пытались показаться перед незнакомой «тетей» во всей красе, уверенные, что она пришла удочерить или усыновить кого-то из них. Воспитатели и нянечка не в силах были сдержать этот единый порыв произвести благоприятное впечатление.

Диана отчаялась – тут было гораздо тяжелее, чем с малышами.

Вдруг она заметила тень на подоконнике за шторой. Было странно, что кто-то не участвовал во всеобщем «концерте».

— А там кто? – спросила она потихоньку у воспитательницы, кивая на окно.

Женщина шепотом ответила, что это Оскар – отказник-мулат, которого дети считают настоящим изгоем из-за цвета кожи.

Диана решительно направилась к окну и резко отдернула штору. На подоконнике, прижав подбородок к коленям, сидел мальчишка лет шести-семи. Он был очень смуглый и курчавый, как юный Пушкин.

— Привет, ты Оскар? – улыбнулась Диана.

Толпа за ее спиной замерла. Казалось, воздух сгустился от зависти и лютой злобы.

— Оскар, – он кивнул. – А ты? Для мамочки ты слишком молода и хороша!

— Я – Диана, — сказала она таким тоном, словно это все объясняло.

У парнишки было острое, решительное лицо, твердый взгляд – внимательный, даже настороженный, как у зверька, готового к обороне каждый миг. Но губы – веселые. Диана представила, как озарится эта мордаха от улыбки, свободной, широкой, искренней.

Она быстрым жарким шепотом спросила у воспитательницы, можно ли погулять с Оскаром в парке. Наедине.

Их отпустили.

В полном молчании Диана и мальчик вышли наружу. День был пасмурный, крапал мелкий колючий дождик. Диана взяла Оскара за руку, но он вырвался – твердо, с невозмутимым спокойствием.

— Пойдем в машину, — предложила несколько обескураженная Диана.

— В машину?

Он огляделся, у ворот стоял только один автомобиль – «бугатти» Дианы.

— Это что, твоя?! – изумился мальчик, и его независимость и взрослость, будто ветром сдуло. Перед Дианой скакал веселый, жизнерадостный олененок.

— Это же самая дорогая тачка в мире, да?! Самая крутая, да?! Я видел по телеку, у этого… американского актера… такого, с плечами! Во! Красота, просто отпад!

Куда девался сдержанность и невозмутимость! Диана расхохоталась, ей хотелось взлохматить кудри Оскара, но она не отважилась. Только чуть подтолкнула его к машине. Его привели в восторг двери, которые открывались наверх, а внутри – глубокие сиденья и четырехточечные ремни безопасности.

Попросив разрешения, Оскар стал внимательно изучать возможности автомобиля. Диана наблюдала за ним, изумленная, оглушенная собственными чувствами. Будто ей открылось что-то очень важное, и вместе с тем простое, легкое, вечное. Какая-то банальная истина. Почему она вообще позвала этого парнишку с собой?! Зачем он ей?! С малышами понятно. Им хватало ежеминутных впечатлений, и хотя расставаться было тяжело, короткие встречи, наполненные весельем, подарками, нежностью, взбадривали карапузов, радовали. Все воспитатели хором убеждали ее в этом. Но Оскара трудно назвать несмышленышем. Он уже не малыш, которого можно отвлечь игрушкой или мультиком.

— Ты в школу ходишь? – спросила Диана.

— Ага. Первый класс закончил. А вот это что за кнопочки?

Она объясняла, думая о своем.

Быть может, сразила его обособленность? Все дети скакали вокруг нее, а этот независимо смотрел в окошко!

Наверняка его обижают, даже бьют, но вид у Оскара не затравленный и не пугливый. Диана в первую же минуту знакомства ощутила что-то вроде уважения к нему – один, сирота, чужой даже среди ребят, непохожий на них.

— Так что, хочешь покататься?

— Спрашиваешь!

Диана сделала пару кругов вдоль парка, чем привела Оскара в окончательное восхищение.

— Диана, ты звезда?! – спросил он, восторженно глядя на нее черными, выразительными глазами.

— В каком смысле?!

— Ну, у тебя такая крутая тачка! Одетая, как кинозвезда! Ты наверняка богатая и знаменитая, так?

— Можно и так сказать, — она пожала плечами, и посмотрела на мальчика очень внимательно, — а разве это важно?

Оскар прикусил губу, глубоко задумавшись. Потом внятно и твердо произнес:

— Нет!

Диана решилась все-таки и ласково растрепала его кудряшки. Мальчишка не сопротивлялся, только игриво боднул ее ладонь, и рассмеялся задорно. Диана поняла, что пропала! Улыбка Оскара, как она и ожидала, была потрясающей – солнечной, доброй и одновременно дерзкой, будто мальчишка бросал вызов всему миру.

— Я приеду к тебе завтра, — пообещала Диана на прощанье, — будет хорошая погода, и мы обязательно погуляем, договорились?

Оскар отсалютовал ей и побежал в дом. Диана порадовалась, что он не стал смотреть вслед автомобилю. Она понимала его стремление к независимости, он был ей близок по духу, как никто из взрослых!

А еще… он был очень похож на того славного парня из аэропорта.

Неделя за неделей стояла замечательная погода. Диана возила Оскара по городу и вдоль побережья, учила плавать и читать, катала на каруселях и электрических машинах, а в тихих переулках давала порулить и на своей шикарной тачке. Оскар с каждым днем становился все более раскрепощенным, уже не боялся показать свою привязанность к Диане, позволял целовать себя в щечку, обнимать при встрече, хотя и считал это телячьими нежностями. Диана познакомила его с Амиром и Йоником, и частенько они проводили время все вместе – два смуглых мужчины, мальчик-шоколадка и озорная белокурая красотка. Вскоре Диана даже стала ревновать Оскара к братьям, видно было, что ему очень сильно не достает мужского внимания, и он готов был целыми сутками кататься на мощных плечах Амира, слушать пространные речи Йоника, вникать в объяснения насчет автомобилей, скорости, музыки, и рассуждать на чисто житейские темы.

Диана не сразу осознала, что это – счастье. Счастье — смотреть на Оскара, когда его, хохочущего и ликующего, Амир закидывает на плечи и несет в море. Счастье – слушать, как смело спорит маленький мулатик с большим. Счастье – тихонечко поправлять свитер Йоника, накинутый на Оскара, когда тот задремал в машине по дороге из парка.

И ревность ушла, будто не было. Диане было хорошо от того лишь, что хорошо Оскару. У нее будто появился еще один брат – младший, самый любимый. Она чувствовала, что становится уязвимой, зависимой от его улыбки, понимающего взгляда темных глаз, от его капризов и ночных кошмаров. Когда Оскар впервые остался ночевать у нее, Диана была вынуждена среди ночи перенести его из гостевой в свою спальню. Мальчик был весь в поту, дрожал и всхлипывал без остановки. Худое, коричневое тельце вздрагивало в ее руках, Диане совсем не было тяжело, но слезы катились по ее щекам – безмолвные и беспомощные слезы. Она не могла изменить прошлое Оскара. Но она могла помочь ему в будущем. И самое главное – у них было общее настоящее.

— Тебя обижают в детдоме? – как-то спросила Диана.

Оскар был не из тех, кто жалуется на судьбу. До сих пор он ни разу не упомянул о своих недетских горестях. Да и сейчас явно не спешил отвечать начистоту, отводил глаза и пыхтел набыченно.

— Я не прошу тебя ябедничать, — пояснила Диана, — мне просто нужно знать!

— Зачем? – он пожал плечами. – От того, что ты узнаешь, это не переменится.

Порой такие вот его рассуждения сбивали Диану с толку. Словно ему не восьмой год, а девяносто восьмой!

— Значит, все-таки обижают, — вздохнула Диана.

— Они думают, я – другой!

— Так и есть. Ты – другой, непохожий на них.

— Нет! – жарко возразил Оскар. – У меня такая же кровь, такое же сердце, я знаю! Внутри мы одинаковые! От них отказались, и от меня тоже! Нас всех бросили!

— Дело не в этом, Оскар.

Диана крепко-крепко прижала его к себе – маленького, недоверчивого, готового ощетиниться на весь мир. Сколько их таких – мулатов, ходит по этой стране? Непохожих на других, виноватых лишь в том, что у них другой цвет кожи!

А Майкл Джексон?! Было время, и он тоже страдал точно также из-за цвета своей кожи, а потом еще и от зависти, ненависти, подлости глупых и мелких людишек! А Эмиль? Амир? И их друзья!

— Ты не похож на них, — прошептала она мягко, стараясь проникнуть в самое сердце мальчугана, — ты совсем другой, и не, потому что чернокожий! Просто ты разумный и независимый, ты никогда не обидишь слабого, так ведь?

Оскар кивнул. На глазах его блестели капли. Но это было не стыдно – плакать рядом с Дианой. Она понимает, она не станет насмехаться!

— Только все равно, если бы я был белый, они бы не стали издеваться, — вымолвил он упрямо и зло.

— Не знаю. Не уверенна.

— Ты хорошая. И Амир хороший. И Эмиль тоже. Я бы взял вас с собой и поехал жить в Африку! Там где все такие, как я!

— О, нет, малыш! – Диана взяла его плечи, чуть отстранила, чтобы взглянуть в бездонные черные глазенки. – Бегством не изменишь положение. Главное не место, а люди! Клянусь тебе, можно сделать так, чтобы люди не обращали внимания на цвет кожи, а смотрели друг другу в души! Понимаешь о чем я?

Он честно помотал головой. Диана засмеялась, взъерошив мальчугану волосы.

— Ну, не бери в голову! Просто запомни, никогда не сдавайся!

— А я и не думал! – важно заявил семилетний карапуз и прильнул в крепкие объятия Дианы.

 

***

В Тамани на байк-шоу собралось сотни людей, атмосфера чем-то напоминала уличные гонки – дерзкие, азартные, ядреные. Но здесь было больше свободы – простор над головой, небо вместо крыши, ветер в ушах. Диана и раньше чувствовала это, гоняя на рогатом железном звере, но сегодняшний вечер стал для нее настоящим открытием. Ее окружали рисковые парни, закованные в кожанки, рычащие мотоциклы, пыль столбом, сквозь которую пробивались яркие вспышки неона. То, что вытворяли байкеры, было недоступно пониманию, но так зрелищно и сногсшибательно, что не хотелось думать, как им это удается. Диана видела, как байк несется на одном колесе, будто резвый конь, готовый перепрыгнуть препятствие. Открыв рот, она смотрела, как другой пустился юзом. Третий взлетал в небо и опускался так плавно и гибко, словно был кошкой, а не железным зверем весом в полтонны.

Рок-музыка оглушала, спецэффекты ошарашивали, и было видно, что здесь собрались в некотором смысле безумцы, страстные любители экстрима. Диана не выдержала, она не привыкла быть просто зрителем. Когда Святой подошел узнать, как ей нравится шоу, она взмолилась дать ей мотоцикл.

— Ну, рискни, — улыбнулся он и пошел договариваться с распорядителем.

Диана грациозно запрыгнула на байк. Стройные ножки в высоких сапогах прижались к железному стану. Черный кожаный костюм облипал ее фигуру, подчеркивая каждый изгиб, а по спине струилось белое золото волос. Свет и тень. День и ночь. Ангел на земле. Байкеры, как один, повернули головы к ней. Их подружки заметно нервничали, строя догадки, откуда взялась эта блондинка.

Трасса освободилась, Диана вывела байк, надела шлем, и, дождавшись команды, газанула, так что рев оглушил зрителей. Черная молния с белоснежным покрывалом волос мчалась вдоль дороги. У финиша Диана рискнула повторить трюк, вдохновивший ее, и поставила байк на одно колесо. Ей удалось удержать равновесие, и тогда она пошла дальше – проехалась в таком положении метров десять. К финишу Диана подъехала, оглушенная аплодисментами и бурными криками восторга.

— Наш человек, — хлопали ее по плечу, когда Диана слезла.

Но только она сняла шлем, как панибратское отношение сменилось на нечто более романтическое. Святой торжественно предложил Диане руку и провел ее на сцену, где вручил корону.

— Великолепная Диана объявляется королевой этого года среди байкеров!

Мужчины одобрительно загудели, засвистели, заулюлюкали.

Диана смущенно, и радостно улыбаясь, изобразила легкий поклон. Святой отстранил микрофон и склонился к ее руке, чтобы поцеловать. Его борода приятно щекотала кожу. Диана встретилась с восхищенным взглядом байкера.

— Это еще не все, — объявил Святой, — разрешите, ваше величество, вручить вам главный подарок!

Диана растерянно кивнула. На сцене появился серебристо-черный зверь с мощной фигурой, широкими плечами и величественной рогатой головой. Хотелось немедленно приручить его, но только далеко не каждому это было под силу.

Харлей Девидсон! Настоящий Харлей Девидсон! Диана радостно взвизгнула, и как девчонка, повисла на шее Святого, заболтала ногами, чмокнула колючую щеку.

— Ну ладно тебе, — засмущался тот, — давай-ка лучше это… круг почета!

Дважды упрашивать не пришлось – Диана вскочила за руль, толкнулась, и, съехав со сцены, быстро поехала по кругу. Она держала неизменную гордую осанку, и в рядах байкерах то и дело слышались фразочки типа «Да она и есть настоящая королева!», «Знать королевских кровей девчонка!», «Да, смотри, как она держится и как она умело управляет мотоциклом!». Диана грациозно подъехала и остановилась. Мужчины с уважением и вожделением смотрели на нее…

 

***

С каждым днем Диана все больше привязывалась к маленькому Оскару. И, что удивительно, ее братья тоже благоволили к мальчугану. Однажды солнечным утром за ним в детдом приехал Амир, чтобы забрать Оскара на выходные. Они купались в бассейне, дурачились, слушали Доктора Албана.

— У тебя какая песня любимая? – спросил парнишка и тут же сам ответил. – Моя – «Рожденный в Африке»!

Амир согласился, что это классная композиция.

Пока Диана с Йоником ездили за продуктами, к малышу и Амиру присоединился Эмиль. Хотя он ревновал мальчика к сестре, но в последнее время смягчился, старался сдерживаться. Вот и сегодня все трое вполне мирно смотрели телевизор, обсуждали клипы. Однако, стоило показаться Диане, Оскар забыл обо всем и обо всех, повиснув на ней, будто обезьянка. От его былой сдержанности не осталось и следа, мальчик ластился к девушке, заглядывал в глаза. Его взгляд, казалось, молил: «Не оставляй меня, будь всегда со мной, не отдавай никому-никому!!!». Нет, он не жаловался, ни словечком не проговорился, каково ему живется в детдоме, хотя с приходом новой директрисы, порядки стали в тысячу раз строже. А к Оскару вообще придирались по всякому поводу, и если раньше, только сами ребята постоянно третировали маленького мулата, то теперь донимала и директриса. Мало того, что эта злобная тетка ненавидела детей, просто в силу своего вздорного характера, так еще и решила на них зарабатывать. Одних она продавала «на органы» заграницу, других – в публичные дома, извращенцам и педофилам. Естественно, никто не знал об этом, и не подозревал, что за страшные дела происходят за закрытыми дверями детского дома. Эти крохи никому были не нужны, никто не интересовался их судьбой. Так продолжалось до тех пор, пока однажды Диане не запретили видеться с Оскаром. Директриса, вероятно, не знала, кем является девушка на самом деле, да и не задумывалась особо. Ей поступил выгодный заказ на смуглого мальчика, и, подвергнув его всяческим медицинским освидетельствованиям, она решила, что лучшей кандидатуру не найти. Деньги сулили немалые, так что эта гадина рассчитывала просто избавиться от мулата, предварительно оборвав все связи его с внешним миром.

Однажды приехав к мальчугану, Диана нарвалась на строгий запрет, и только ее хорошие отношения с воспитательницей, позволили узнать правду. Не всю, конечно, а лишь выверенный вариант. Воспитательница рассказала, что директор почему-то против их встреч с Оскаром, и она лишь может в последний раз позволить им увидеться, чтобы попрощаться. Диана не стала спорить, хотя точно знала, что никому не позволит отнять у нее мальчика.

— Ты, почему такой грустный? – спросила она, заметив, что тот отводит взгляд и молчалив еще больше обычного.

Оскар лишь подал плечами. Диана ласково взяла его за подбородок и тут увидела на худенькой шее синяк. Трясущимися пальцами она быстро задрала футболку и, несмотря на сопротивление мальчугана, тщательно осмотрела его. Все тело Оскара было в ссадинах.

— Кто это сделал? – сглотнув, быстро спросила Диана.

Мальчик лишь потупился. Он не хотел, быть доносчиком, и считал, что сам должен разобраться с обидчиками.

Диана бросилась к воспитательнице.

— Сколько можно! Что тут у вас происходит вообще?! – закричала она на женщину. – Почему никто не вступиться за него?! Вы воспитатель, черт подери, или коновал?!

Та попятилась от ее напора.

— В чем дело, Дианочка?

— В том, что у вас тут твориться беспредел!

Воспитательница, которая была отчасти замешана в грязных делишках директрисы, дико испугалась, решив, что Диана откуда-то узнала страшную правду.

— Подожди, Дианочка, подожди, не кричи! Я все объясню. Конечно, сейчас на очереди Оскар, но мы что-нибудь придумаем!

— На какой еще очереди?!

Какое-то подозрение мелькнуло у Дианы. Она машинально огляделась.

— А почему детей стало меньше?

— У нас карантин, — быстро соврала воспитательница, — остальные в лазарете!

Диана нахмурилась и, сжав кулаки, приблизилась к женщине.

— Это вы сейчас отправитесь в лазарет! Быстро отвечай, где ребята?! И на какую очередь поставили Оскара?

— Так это… я не совсем в курсе… — проблеяла она.

Но Диана не отступала, ее уже было не остановить. Она и раньше, с приходом новой директрисы, замечала некоторые странности. А теперь этот нелепый запрет на их встречи с мальчуганом! Что-то тут твориться неладное!

В буквальном смысле, прижав воспиталку к стене, Диана вынудила ее рассказать ту часть правды, в которую та была посвящена. Особых подробностей, конечно, эта тетка не знала, но свою долю за посредничество получала исправно. Диана пообещала заплатить в десять раз больше, чтобы та держала до поры до времени язык за зубами.

— Да, пожалуйста, — поджала губы воспитательница, — только ты все равно ничего не изменишь! У той все куплено – и милиция, и органы опеки, не подкопаешься!

— Посмотрим, — бросила на ходу Диана.

В тот же день она забрала Оскара к себе. Но вечером в особняк прибыла директриса с участковым и представителями властей. Никаких доказательств гнусной аферы у Дианы пока не было, и ей ничего не оставалось, как отдать мальчика. Прижав его на прощание, она шепотом сказала на ухо:

— Ничего не бойся, я скоро приду за тобой!

События разворачивались стремительно. Как всегда, Диана действовала эмоционально, но решительно и бесстрашно. С верными друзьями той же ночью они проникли в детдом, обезоружив и связав охрану. Диана не боялась нарушить закон – главное было освободить Оскара, не допустить его исчезновения. Взломав кабинет директора, она забрала документы мальчугана, и спрятала его на даче приятелей, оставив его под присмотром Йоника.

Диана понимала, что вечно скрываться они не смогут, нужно было предпринять что-то кардинальное. Она обратилась за помощью к отцу.

— Ужас, конечно, — задумчиво произнес Адам, услышав историю о продаже детей, — но что ты предлагаешь? Действовать законно бесполезно, у нас нет никаких доказательств и оснований для ареста этой сучки!

Диана остановила его взмахом руки и поведала свой план. Адам восхищенно присвистнул, когда она закончила. Воображения и выдержки его девочке не занимать!

Несколько дней они потратили на подготовку, а затем к директрисе приюта обратился «новый покупатель». Это было подставное лицо, которого нашел Адам. Диана была уверенна, что вопрос упрется только в деньги – жадная стерва не упустит возможность заграбастать сумму вдвое больше, чем ей обещали за Оскара прежде. «Новый покупатель» в ходе переговоров дал понять, что ему требуется мальчик-мулат лет семи-восьми. Директриса, действительно, не устояла. Она дала отворот-поворот прежнему заказчику, срочно наняла людей, чтобы найти Оскара. Диана «помогла» ей в этом. Мальчика якобы нашли, злобная баба уже потирала руки в предвкушении выгодной сделки. Милиции дана была отмашка, и директрису взяли с поличным прямо на месте преступления, когда она, получая заветную сумму, предоставила покупателю «товар».

Оскар отменно сыграл свою роль, предупрежденный, что это всего лишь спектакль. Все произошло стремительно быстро. Уже спустя полчаса после прибытия главных участников, на месте встречи никого не осталось. Директрису увезли в наручниках, и это зрелище весьма позабавила мальчугана. Праздновать победу отправились в шикарный ресторан. Оскар впервые попробовал шампанское, — Диана позволила ему пару глотков.

На следующее утро измученный парнишка проснулся в особняке, чтобы уже никогда больше не возвращаться в прежнюю жизнь.

Через некоторое время Диана с негодованием узнала, что «продавщице» дали всего десять лет. Была бы ее воля, она упекла эту сволочь пожизненно! Но все хорошо, что хорошо кончается! Так или иначе, главное сделано – Оскар на свободе и рядом с Дианой, своей обожаемой Дианой! И оба они не намерены были больше расставаться друг с другом…

 

…В столицу она решила ехать на своей «бугатти». Поездка заняла меньше суток – Диана гнала не по федеральным трассам, а «огородами», как подсказали друзья-байкеры.

Квартира, которую она выбрала по объявлению, располагалась недалеко от центра, на Поклонке. Это было одно из ее любимых мест в Москве. Окраины казались серыми, безликими, слишком тихими, а вот центр – другое дело! Как бы его не застраивали, не завешивали рекламными растяжками, как бы не впихивали небоскребы и Макдоналдсы на каждом шагу, центр города воспринимался отдельным государством – уютным, светлым, за зелеными шторами листвы. В то время, как весь город был словно на дне огромной кастрюли, и солнце редко заглядывало сюда.

До встречи с риэлтором еще оставалось время, и Диана остановилась прямо у Поклонной горы, достала из багажника ролики и с удовольствием вспомнила детство. Отдыхая, она любовалась городом – конечно, не Воробьевы горы, но кое-что можно было разглядеть и отсюда – тонкие, как свечи, многоэтажки, сосновая чаща на прежней Сталинской дачи, зеркало пруда рядом с проспектом Вернадского.

Квартира оказалась более чем подходящей, и смотреть остальные даже не было смысла. Двухэтажная квартира-студия с гулким холлом, огромной кухней-гостиной, эркером, двумя спальнями и джакузи – все, как нравилось, Диане блестело хромом и никелем. Прямые, четкие линии дизайна, никаких рюшечек и оборочек, кожаные диваны, остов барной стойки, керамогранитные полы с подогревом, — изысканная роскошь для избранных.

Диана подписала контракт, расплатилась и сразу же осталась обживаться. Перед посещением института, она приняла душ и с аппетитом перекусила, чувствуя приближение новой жизни. С каждой минутой ей становилось все веселей, словно в душу ворвалась быстрая, жаркая мелодия хип-хопа.

В институте тоже все сложилось удачно, удалось быстро покончить со всеми формальностями и даже немного побродить по главному зданию. И вот к вечеру, свободная от дел и готовая к открытиям, Диана мчалась по столице на своей шикарной тачке, каждым нервом ощущая бурлящее движение жизни.

Три города были в ее судьбе. Сочи – родной, праздничный, жаркий. Нью-Йорк, где она окончательно повзрослела. И вот – Москва. Вульгарная, ханжеская, безжалостная хищница, способная слопать тебя без остатка в один присест, сломать, покорежить, подмять под себя. Здесь волчьи законы – каждый сам за себя! Здесь словно кислота разъедает истинную суть вещей, и остается только внешний лоск, бесконечная суета, безликие и равнодушные толпы прохожих.

И вместе с тем это город победителей. А Диана как раз победитель! Это ее город, она была уверенна в этом. Столичной мясорубке она не по зубам, а вот московский ритм – это то, что ей нужно! Она всегда жила в этом темпе, и теперь будет как рыба в воде.

Однако пробки несколько поубавили воодушевления. Диана была убеждена, что через пару недель узнает все тайные переулки и пути-дорожки, где можно срезать путь, и выбраться на свободу. Но пока предстояло томиться в бензиновой гари и беспрерывном гуле. Как только затор поредел немного, и можно было тронуться с места, Диана наудачу свернула в какой-то проулок. Уже темнело, у старой пятиэтажки тускло горел один фонарь, а чуть дальше во дворах вообще была темень. Диана спешила выехать отсюда, но все-таки боялась прибавить скорость – дети и старики еще могли появиться во дворах. Незачем рисковать. Вот у них в Краснодарском крае классный закон – после 22.00 комендантский час, несовершеннолетним выходить на улицу запрещено. По радио зазвучала песня кумира «Why You Wanna Trip On Me»: «У нас явно больше проблем, чем нам нужно — есть жестокость банд и кровопролитие на улицах, есть бездомные люди, у которых нет еды, нет одежды на их спинах, и нет обуви на их ногах. Есть пристрастие к наркотикам в умах слабых людей, у нас так много коррупции, жестокости полиции, у нас есть уличные проститутки, гуляющие в темноте. Скажите мне, что вы делаете, чтобы остановить это? Почему вам нужно приставать ко мне. Почему вам нужно приставать ко мне…»

Диана прибавила громкости. Но тут, же радио вдруг, как назло, заглохло, и девушка услышала тишину за окном. Она была не готова к этому безмолвию в столице, которая вечно томилась бессонницей – шумной и яркой, богатой и нищенской, с ресторанным блеском и помоечными разборками бомжей. Диана безрезультатно понажимала кнопки магнитолы, чертыхнулась и подбавила газку. Но тут за окном послышались крики. Она машинально повернула голову. В глубине темного двора между лавочками толпа мужиков устроила драку. Диана хотела проехать, но тут разглядела, что это была вовсе не драка, а избиение – семеро парней крутились на месте, словно исполняя первобытный танец, дрыгали ногами и руками, а на земле валялся еще один – их жертва. Вызывать ментов бестолку, подумала Диана. Самой связываться – глупо! Посигналить? Так вряд ли это их напугает! Как бы потом булыжники по стеклам не полетели! Она решила плюнуть и проехать мимо. Ну, мало ли, может, мужик сам нарвался. Она ведь не Робин Гуд, чтоб спасать всех подряд. И не Крепкий Орешек! Тут внезапно зажегся свет в окне на первом этаже, осветив место действия. Диана прищурилась, чувствуя, как знакомый холодок бежит вдоль позвоночника. Она знала, что теперь не отступится. Парень, лежащий на земле и предпринимающий вялые попытки отбиться, был мулатом. Как ее братья – Амир и Эмиль!

— Бей черномазого! – подтверждая ее догадку, раздалось в глубине двора. – Мочи суку, Вано! Мочи! Ишь ты, понаехали, выродки! Мало вам своих джунглей, да?!

Ярость затуманила глаза, кулаки сами собой сжались. Но что было делать? Из оружия только газовый баллончик, и его не хватит на всех!

Диана вздохнула глубоко, собираясь с духом, и газанула. Почти четыреста лошадок взревели под капотом. Нагаевцы – а это были явно они – обернулись на звук. Диана отпустила сцепление, рванув «бугатти» прямо на них. Машина легко перескочила бордюр и, угрожающе рыча, неслась на врагов. Те бросились в россыпную. Диана резко вильнула, притормозила у лежащего парня, открыла пассажирскую дверь и крикнула:

— Быстро! Залезай!

Мулат не шевелился, только слабо застонал.

— Дьявол! Моя нога…

Она перегнулась через сиденье, подтянулась на руках и наполовину вылезла из машины. Подцепив парня подмышки, Диана потащила его внутрь. Он весил, должно быть, целый центнер, и был совершенно неподвижен. Испарина выступила на лбу, и Диана поняла, что не справиться – такого быка одной не под силу затащить!

Ей было жаль его, но и злилась она невероятно! Опять ввязалась в передрягу! Сейчас нагаевцы очухаются, разглядят ее и поймут, что никакой опасности для них она не представляет.

Так и случилось.

— Да это баба! – заорал кто-то из них ненавистным голосом. – Пацаны, нас обвели вокруг пальца!

Посыпались непечатные ругательства. Из темноты выдвинулись угрожающие тени. И у Дианы, видимо, открылось второе дыхание, — она все-таки втащила парня в машину, захлопнула дверь, едва не дав ему по уху, скакнула на свое место и бросила тачку вперед. Очень вовремя – в окно уже стучала мощная лапа, и по капоту били со всей дури.

Диана ехала поначалу, не разбирая дороги, и «бугатти» трясло на дворовых кочках. Мулат полулежал, свесив голову на грудь, но на очередной кочке его так подбросило, что он завалился на Диану.

— Бедняга, — пробормотала она, отпихивая его осторожно, но настойчиво.

В зеркале заднего вида мелькнули фары приближающейся «копейки». Диана поняла, что это по ее душу, и все-таки вывернула к нормальной дороге. Кроме «копейки», нагаевцы оседлали джип и на двух машинах пытались догнать дерзкую девчонку, посмевшую отнять у них жертву. Как только Диана выехала на шоссе, стало ясно, что им это не удастся. Она мчалась быстрее ветра, подгоняемая азартом и острым чувством жалости к незнакомцу. Она могла бы ехать еще быстрей, но курчавая голова, прижатая к ее боку, мешала. Мулат все не приходил в сознание. Диана даже подумала, не отвезти ли его сразу в больницу, и стала рыться в справочнике в поисках подходящего адреса, но тут раздался слабый стон.

— Давай, давай, поднимайся, — подбодрила она, сворачивая с дороги и притормаживая.

Диана достала бутылку с водой, набрала в рот и, ладонями прижав уши незнакомца, приподняла его и фыркнула в лицо. Он реагировал вялыми стонами. Диана включила свет в машине и повторила операцию еще пару раз. Совершенно неожиданно, когда она уже отчаялась, черные ресницы дрогнули, и парень открыл глаза… глаза, полные страдания и отчаяния.

И тогда она узнала его.

И он мгновенно узнал ее.

— Привет, — ласково улыбнулась Диана, — ты живой?

— Кажется, да, — грустно улыбнулся парень, но лукавые искорки уже плясали, отметила для себя Диана, когда он на нее посмотрел.

Бедолага выглядел таким уставшим и мучительно красивым, что дикое желание прижать его к груди и пожалеть вспыхнуло с неодолимой силой. Диана поспешно отвела взгляд, чтобы не соблазняться, а то еще немного, и ей не чем будет дышать!

В это же мгновение самым мистическим образом заработало сбившееся по волне радио, оборвав тишину голосом Майкла Джексона, — зазвучала композиция «I Just Can’t Stop Loving You». Диана машинально сделала громче, и сердце еще учащеннее забилось в груди: «Майкл: Каждый раз, когда дует ветер, я слышу твой голос. И я произношу твое имя. Шепот утром, наша любовь пробуждается, небеса радуются твоему приходу… Ты знаешь, что я чувствую, это не может быть неправильным, я так горд, говорить "я люблю тебя". Твоя любовь дарит мне огромную радость, я хочу быть рядом. Это время продлится вечно, любовь — это ответ. Сайда: Я слышу твой голос, ты — мой выбор, ты принес любовь. В моем сердце рай, в твоем зове я слышу арфы и пение ангелов. Ты знаешь, что я чувствую, это не может быть неправильным, я не могу жить без тебя. Майкл: Я просто не могу удержаться. Сайда: Я чувствую, что мы принадлежим друг другу. Майкл: Мне не стоит жить, если я не смогу быть с тобой. Майкл и Сайда:
Я просто не могу перестать любить тебя, я не могу перестать любить тебя, а если перестану, то что, скажи, тогда я буду делать? Сайда: Ведь я просто не могу перестать любить тебя. Майкл: Ночью, когда сияют звезды, я молюсь, что найду в тебе истинную любовь. Сайда: Когда утро разбудит меня, ты придешь и возьмешь меня? Я буду ждать тебя. Майкл: Ты знаешь, что я чувствую, я не остановлюсь, пока не услышу твой голос, произносящий "да". Сайда: Да… Это не может быть неправильным. Майкл: Это чувство так сильно. Сайда: И мне не стоит жить, Майкл и Сайда: если я не могу быть с тобой»

Некоторое время Диана качала головой в такт мелодии, и внезапно обмерла, заметив, что незнакомец занят тем же.

— Тебе нравится Джексон? – воодушевленная песней, поинтересовалась Диана.

— О-о-чень! Очень нравится. Я его фанат с пяти лет. Джексон самый клевый, поверь мне. Он мой вдохновитель! Обожаю. Все его песни знаю наизусть. Смеяться будешь, но под его музыку просыпаюсь и засыпаю. Самый лучший, самый достойный чел на свете. Я приклоняюсь перед ним. Знаешь, порой мне кажется, будто он знает ответы…

— …на все вопросы, — закончила Диана.

Они переглянулись понимающе и улыбнулись.

— Как тебя зовут?

— Джим. А тебя?

— А меня Диана.

— Как странно, — промолвил задумчивым голосом он.

— Что именно?

— Да, все! В таком огромном мегаполисе встречаемся второй раз, наши имена начинаются на одну и ту же букву. Тебе не кажется это странным?

На минуту они замолчали, искоса и с неким подозрением наблюдая друг за другом. Потом все-таки Джим не выдержал и заговорил первым:

— Знаешь, тогда, в аэропорту я хотел догнать тебя, — признался он, смущенно улыбаясь, — я лучшего друга провожал на родину, расстроился, вот и не видел ни черта вокруг… а тут ты… Я, правда, очень хотел тебя догнать, но…

— Я тоже, — перебила она, мало что соображая.

Джим удивленно приподнял бровь.

— Тоже хотела догнать меня?! — его губы растянулись в лукавой улыбке.

— Что ты! – тут же смутилась Диана. — Хотела, чтобы ты догнал меня! – как можно бодрее проговорила она, хотя признание далось ей нелегко.

Вот какая путаница у них получилась! Диана страшно засмущалась вдруг, чего никогда в жизни с ней не случалось. Больше всего в таком непривычном для нее состоянии она боялась сморозить глупость! И потому суетилась, стараясь скрыть это изо всех сил. Его лицо было совсем близко от нее. Как же он красив, думала про себя Диана, слишком красив, чтобы она могла спокойно на него смотреть и соображать, не выдавая себя.

— У тебя кровь идет, а мы болтаем о какой-то ерунде! Ну-ка, дай я посмотрю.

На самом деле кровь запеклась, пока они уносили ноги от нагаевцев. Алая корка была под носом, в уголках рта и немного вокруг уха. Странно, что Диана не заметила ничего этого раньше. И куда только смотрела? Ах да, ясно куда – прямо в глубину черных глаз!

— Вот сволочи, — пробурчала Диана, — они чуть ухо тебе не оторвали.

— Ну не оторвали же! – оптимистически заявил Джим.

— Шайка недоумков, — зло проговорила она и решительно достала из аптечки бинт, пузырек со спиртом и пластырь.

— Это еще зачем? – нахмурился он.

— Дезинфекция! Подвинься, пожалуйста.

Джим шумно сглотнул, но с удовольствием подчинился. Диана смочила бинт в спирту и поднесла руку к лицу цвета кофе с молоком. Пальцы дрожали. Она призвала на помощь всю силу воли, сосредоточилась на ранах.

— У тебя нежная кожа, — тихо и медленно произнес Джим, наблюдая за ней с любопытством.

Диана неслышно перевела дыхание.

— Да?

— Да.

Диана внимательно посмотрела на Джима.

— А еще твои волосы пахнут морем, — выдохнул он.

Господи, что он со мной делает, мелькнуло в ее голове!

— Вне всякого сомнения, я ведь южная девочка! – нашлась тут же она.

— А еще… ты очень красивая, — задумчивым голосом добавил он.

— Перестань болтать! – нарочито грубо оборвала она, старательно избегая его взгляда.

— Как скажешь, — сказал он, довольно улыбаясь, закатив глаза.

Все я пропала, думала Диана. Пропала, пропала, пропала – с какой-то отчаянной, бесшабашной веселостью она приняла это, как свершившийся факт.

— Диана, посмотри на меня, — сказал настойчивым голосом Джим.

Пышные ресницы распахнули ему навстречу бездонные изумрудные глаза. Губы дрогнули в чуть заметной улыбке. Время замерло. Вселенная сузилась до размеров машины, где в тускло освещаемом салоне нашли друг друга – МУЖЧИНА и ЖЕНЩИНА.

«Don't Stop 'til You Get Enough» — чудесная композиция в исполнении их кумира — Майкла Джексона, звучала для них: «Это чувство такое приятное, лихорадка, температура растет, энергия — это сила, это клятва, которая заставляет это происходить, она не спрашивает, почему. Так придвинься ближе к моему телу, просто люби меня, пока не будешь знать, как сохранять эту силу, не останавливаться, не останавливайся, пока не будет достаточно, продолжай вместе с этой силой, не останавливайся, не останавливайся, пока не будет достаточно. Прикоснись ко мне, и я чувствую, что я в огне, ничто не сравнится с любовным желанием, я таю, как горячий воск свечи, ощущения так приятны там, где мы сейчас, так позволь любви нести нас сквозь время, я не буду жаловаться, ведь это сила любви. Продолжай вместе с этой силой, не останавливайся, не останавливайся, пока не будет достаточно, продолжай вместе с этой силой, не останавливайся, не останавливайся, пока не будет достаточно. Сердечная боль — презренный враг, вечная любовь светится в моих глазах, так позволь любви нести нас сквозь время, я не буду жаловаться, ведь твоя любовь — это то, что нужно…».

Джим поправил прядь белокурых волос, и его ладонь осталась лежать на плече Дианы. Она же придвинулась ближе к нему, затаив дыхание.

— Ты чертовски классная девчонка… — сказал Джим.

— Ну, это не новость!

— Да-а?

— Да! А что, ты так удивляешься?

— Ты будешь моей, спорим?

Диана закатила глаза.

— Я тебя умоляю…

— Не стоит, я уже все решил, — оборвал он ее не позволив договорить. – В тебе есть нечто такое, что влечет меня к тебе детка. Извини, что я так прытко и прямолинейно говорю, но это правда.

— Что, правда?

— Ты мне безумно нравишься. Хочу тебя. Точнее, быть с тобой, – сглотнул он, — всегда.

Диане явно не хватало воздуха от его слов, но своих чувств выдавать она не собиралась. Пока не собиралась.

— Я должна разобраться с твоими ранами! – заявила Диана с некоторым сожалением. – Не возражаешь?

— Да что с ними разбираться? До свадьбы заживет, – с юмором проговорил Джим, притянув красотку Диану к себе.

Диана понимающе улыбнулась ему в ответ. Остаться бы вот так навеки – вместе с ним, так рядом, так близко, что слышно каждый вздох и каждое движение сердца! Господи, только бы он не догадался, что я в него втюрилась, думала Диана.

— Ты местная, москвичка? – спросил Джим.

— Собираюсь ею стать, а вообще с юга, из Сочи. Слышал про такой город?

— Ну, как же, конечно! – задорно прищурился Джим.

Диана поинтересовалась, откуда приехал он. Джим ответил коротко:

— Ямайка.

Диана улыбнулась ему:

— То-то я гляжу на тебя и думаю, кого же ты мне напоминаешь!

Джим рассмеялся.

— Вспомнила! – обрадовалась Диана. — Шегги! Точно Шегги! Вы как две капли воды с ним похожи!

— Ну, да есть малость…

— Малость? – нахмурилась Диана. – Да ты его копия.

— Или он моя!

— Вы случайно не родственники?

— Нет, не родственники. На самом деле черт бы побрал эту копию! Ни ты первая мне об этом говоришь, детка! Мои друзья на Ямайке меня так и зовут, Шегги – лохматый! Да и здесь многие, кто знаком с творчеством его, путают меня с оригиналом. Прикинь, однажды на Красной площади меня окружила толпа старшеклассниц, девчонки визжали, толкались, обнимали меня, просили автограф – я сначала офигел, столько красоток и все хотят со мной сфоткаться, прижаться ко мне! Я был в шоке по приезду, а потом одна из них говорит: « Эй, Шегги, а ты в каком отели остановился? Зайка, если хочешь, мы поедим к тебе и развлечемся?!» Признаться я охринел от такого предложения! Девчоночка симпотная, все при ней и сама себя предлагает, казалось бы возьми ее и сделай что тебе захочется, но когда она назвала меня Шегги, я разозлился и тут же сделал ноги. А потом еще на Охотном ряду атаковали, на Парк Победы, на Измайловском рынке, там вообще не давали прохода – пришлось лыбу давить, глядя в объектив камер. Мы с Шегги очень схожи, ты права, словно кровные братья, но признаться мне не по себе, когда меня зовут его прозвищем и без конца напоминают о нашем сходстве.

— Звезда, — тут же нашлась Диана.

— Да, не дай бог, носить чужую маску….

— А здесь — учишься? – продолжала интересоваться она.

Он кивнул, не отрывая глаз от ее лица, — сосредоточенного, торжественного и прекрасного, как у принцессы.

— Я еще не сказал тебе спасибо, — лукаво улыбаясь, проговорил Джим. Диана не успела возразить или улыбнуться в ответ, — сердце сжалось от несказанной нежности, с которой Джим прикоснулся губами к ее ладони. Он задержал ее руку в своей – на долгие мгновения, на вечность!

— Благодарю тебя, — прошептал Джим, глядя своими проницательными черными глазами прямо в душу Дианы, – что не проехала мимо и спасла мне жизнь. Ты мой ангел- хранитель, – как бы припечатал он и поцеловал ей руку. – Будь благословенна, Диана.

Она сдерживалась из последних сил, чтобы не упасть ему в объятья. Чуточку благоразумия! Ну, хотя бы капельку! Ведь они совсем незнакомы…

— Чувство такое, будто знаю тебя всю жизнь, — эхом на ее мысли отозвался Джим.

— Давай покатаемся, — предложила Диана, чтобы немного разрядить обстановку.

Она снова сделала музыку громче, так чтобы они оба могли насладиться голосом Майкла Джексона. В движении все оказалось действительно проще и легче, напряжение отпустило Диану. Они болтали, словно давние закадычные друзья, и с каждым мгновением убеждались, что вылеплены по одному образцу и подобию. Не имели значения ни национальность, ни язык, ни культура, ни цвет кожи, никакие пресловутые социальные лестницы! Джим родился от чернокожего мужчины и белой женщины, потерял обоих родителей в раннем возрасте и рос почти в нищете. Все, что с младенчества окружало Диану, было ему недоступно и незнакомо. По существу, они были не просто из разных миров – с разных планет! И, несмотря на это, были словно продолжением друг друга.

— Ты любишь животных? – спросила Диана. – У меня дома целый зверинец, а тут в Москве еще никого, вот думаю, кого бы завести…

— Жирафа, — смеялся Джим, когда в ответ на его вопрос Диана перечислила, кто жил в особняке ее отца. – Жирафа у тебя еще не было! Или крокодила!

— Фи! Лучше слона.

— А что, это мысль! Когда поедим покупать?

Оба рассмеялись. На этом содержательная беседа прервалась. Какой-то лихач на автомобиле «опель» попытался подрезать «бугатти». Диана, естественно, воспротивилась.

– И откуда ты такой взялся? – нежно удивилась она и ринулась в бой.

Перестроившись на его полосу, она перебросила передачу вниз и утопила газ в пол.

Джим мгновенно почувствовал сумасшедшее ускорение. Взглянул на Диану с уважением. Еще бы, девушка не только умна и очаровательна, но и отлично, без особых усилий, одной рукой управляет автомобилем.

Она поймала его взгляд, и счастливая улыбка появилась на ее губах. Руки уверенно крутанули руль, Диана влезла перед «опелем», а потом резко ударила по тормозам. Сзади испуганно взвизгнули покрышки. Мельком Диана увидела в зеркале панически вытянувшееся лицо «чайника».

Удовлетворенно хмыкнув, она снова бросила машину вперед, жестко перестроилась и, виляя между машинами, помчалась дальше по МКАДу. Настроение поднималось прямо пропорционально скорости, и Диана, позволив себе плюнуть на ограничения, зашустрила по рядам.

Небо розовело на горизонте, обещая погожий солнечный денек. Диана подвезла Джима к его дому в Бибирево. Как-то так получилось, что они не обсуждали, почему и зачем он живет именно здесь, и где конкретно учится. Те долгие часы, что они провели наедине, разговор то и дело скакал, будто они мчались на конях по широкой степи, и ветер свистел в ушах, и безудержное веселье было – одно на двоих! Запекшимися губами он снова и снова касался ее пальцев, перебирая их в своей крепкой ладони.

— Диана, с тобой так легко быть самим собой, – в его голосе звучали нотки надежды на продолжение. – Ты необыкновенная девушка. Я раньше таких, как ты, никогда не встречал. Правда-правда! Ты такая естественная, простая, веселая. С тобой легко, ты интересный, разносторонний человечек, что большая редкость. Здесь, в столице, русские девушки высокомерные, хитрые, ненавижу девушек, которые держат пальцы веером и думают о себе бог весть что.… На лице тонны макияжа и затуманенный взгляд, как у сфинкса, смотрят на тебя, будто ты пещерный человек и в жизни ничего не видел. А вот ты другая. Хорошая, смелая и добрая девушка.

Бархатистый голос Джима завораживал Диану, по телу пробежался электрический разряд, и ей жутко захотелось коснуться его прекрасного лица, обнять, прижаться и никогда от себя не отпускать. Ей казалось, что еще не много и она сойдет с ума! И вот он вдруг неуверенно приподнимает руку и проводит кончиком указательного пальца по ее щеке. От его прикосновения Диану бросило в жар. Слова прощания так и застряли в горле.

— Ну, все, все, мне пора, Джим!

— Да, конечно…

— Пока.

— До завтра!

— Спокойной ночи. То есть доброе утро!

Они рассмеялись. Джим достал мобильный телефон.

— Продиктуй мне свой номер, пожалуйста.

Диана назвала и здешний, московский номер, и сочинский, и домашний – на всякий случай! Джим поймал ее взгляд – серьезный и выжидательный, — и почувствовал, как бешено, бухает сердце, двести двадцать в минуту, не меньше! Наконец, его горячие губы нежно прикоснулись к ее губам. То, как Диана отреагировала на его прикосновение, оказалось неожиданным для обоих. Диана трепетала! Горячая кровь прилила к губам, дыхание стало порывистым – одним на двоих. Джим не мог больше сдерживаться! Но… Он напугает ее до смерти, если прямо сейчас не броситься прочь. Надо успокоиться, взять себя в руки, хотя единственное, чего он хочет сейчас – целовать и целовать безостановочно эти сладкие бутончики алых губ прекрасного ангела!

Джим резко вышел из машины, едва не врезавшись затылком в крышу, и быстро двинулся прочь, прислушиваясь к шуму мотора. Диана смотрела ему вслед, не в силах уехать, пока он не скроется из вида. Он остановился вдруг, а через миг завибрировал ее сотовый.

— Да?! – воскликнула Диана с блаженной улыбкой.

— Это я, – произнес самый долгожданный голос на свете. — Я жутко скучаю по тебе! Жду не дождусь, когда снова увижу тебя!

— Я тоже, — тихо призналась она и послала ему ответный воздушный поцелуй.

Они улыбнулись, друг другу сквозь стекла машины. И Диана все-таки тронулась с места, а Джим, помахав ей, двинулся к дому с блаженной улыбкой на устах. Первые лучи солнца озаряли его лицо – это было лицо счастливейшего человека на свете.

 

***

Джим едва удержался, чтобы не позвонить Диане, как только проснулся. А просыпался он каждый день в шесть утра – летом, пока не было лекций, нужно было работать в два раза больше, откладывать на зиму. Поэтому с утра до обеда он вкалывал на рынке, таская тяжеленные тюки, а по вечерам выступал в клубе. Привычно окатив себя ледяной водой, чтобы окончательно взбодриться, Джимми побрился, выпил кофе и выбежал из дома. До метро пешком было не слишком близко, — получалась вполне оздоровительная пробежка. Сегодня вагоны были совсем пустые – суббота, у многих выходной. Джим вольготно вытянул ноги, сунул наушники в уши и прикрыл глаза. На «ВДНХ» в поезд вошли два парня лет двадцати пяти, небритые, в черных спортивных костюмах. Джим нутром почуял опасность. Он выключил CD-плеер.

И тут же один заявил второму, кивая на ноги Джима:

— Слушай, ну ни пройти, ни проехать из-за этой черной швали!

Второй молча, пнул мулата. Джим вскочил в боевую стойку. Завязалась драка. В пустом вагоне было полно места для маневра, но быстрое движение мешало, как следует вмазать по ненавистным нацистским физиономиям. На следующей станции парням удалось вытащить Джима из вагона. Он здорово разозлился и безостановочно молотил кулаками-наковальнями. Силы у Джима хватало, и двум придуркам пришлось бы худо, если бы в дело не вмешался поддатый мужик на станции.

— Давай, давай, мочи его! Ишь ты, понаехали, черномазые! Бей суку!

В глазах то и дело сверкало от боли, но Джим не сдавался. «They Don’t Care About As» — стучало в голове, собрав всю силу и мощь в кулаки, он отбивался: «Избивайте меня, бейте меня, вам никогда не сделать меня отбросом, ударьте меня, пинайте меня — вам никогда не получить меня».

Плеер наверняка пострадал в драке, и мелодия просто не могла так отчетливо звучать. Но она звучала! Джим слышал каждое слово. Им плевать на нас!!! Вот это правда. Так и есть, все озлобились на нас!

«…Бритоголовый, "мертвая голова" – все озлобились. Беспокойство, измышления, всеобщие голословные утверждения в полном комплекте в новостях. Все по уши в неприятностях– чернокожий человек, клевета бросает брата в тюрьму. Бейте меня, ненавидьте меня — вам никогда не сломать меня, принуждайте меня, пугайте меня — вам никогда не убить меня. Грабьте меня, судите меня. Все грабят меня, пинайте меня, ударьте меня, только — не смейте решать, черный я или белый»…

В какой-то момент Джиму послышался хруст. Ребро сломали, мелькнуло в голове. Но следом раздался свист и матерщина. Кто-то вызвал ментов, и расисты сочли за лучшее драпануть. Джим опустился на лавку, обессиленный. Подоспевший милиционер заявил:

— Сам виноват! Здесь свои порядки! А таких, как ты, — мент оценивающе взглянул на Джима, — у нас не особо жалуют!

И объяснять бесполезно, что страна – не чужая ему, это люди чужие…

Джим решительно полез в карман за телефоном. Ему нужно было услышать голос Дианы. Из головы даже вылетело, что в метро сотовый не ловит. Карман был пуст. Джим вскочил и огляделся. Черный остов мобильника валялся возле лавки. Крышка чуть дальше. И еще какие-то детали жалкой кучкой у самого края платформы. Джим поднял телефон, покопался в его внутренностях, надеясь на чудо. Но чудес не бывает! Сим-карта явно восстановлению не подлежала! Джим сжал голову руками и бросился вон из метро. Уж лучше бы ему на самом деле сломали ребро, а не сотовый! Оказывается, это был «Охотный ряд», и Джимми, выйдя наружу, увидел перед собой Красную площадь.

 

***

Диана проснулась в предвкушении счастья. Было около полудня. Она проверила телефон – десять вызовов от Эмиля, три от Фила и столько же от братьев и отца. Один раз звонил Оскар. Он не был навязчив – если она сразу не брала трубку, больше не перезванивал. И откуда такая деликатность в детдомовском ребенке, поражалась Диана каждый раз. Но сегодня удивляться было недосуг. Она быстро проверила сообщения – ноль. Она приняла душ, перекусила, подобрала наряд и сделала прическу, самозабвенно колдуя над волосами, словно готовилась к первому в жизни свиданию. Возможно, так и было. Быть может, это и есть первое настоящее – стоящее чего-то! – ее свидание!

Телефон она держала под рукой. Но он не звонил.

Тогда она решилась сама. В конце концов, она смелая, решительная и продвинутая девушка! Нет ничего страшного в том, чтобы первой позвонить парню.

«Абонент временно недоступен», услышала Диана.

Впервые в жизни она испытала трепет и жадное нетерпение, те самые, что описывались в романах, когда героиня сходит с ума от ожидания, глядит на часы и дрожащей рукой поднимает трубку, когда раздается долгожданный звонок.

«Абонент вне зоны действия сети».

И звонка не было! За окном вовсю разыгрался прекрасный, летний день, а звонка все не было! Диана перезарядила телефон, пошаталась по квартире, не зная, чем себя занять, переделала прическу, достала новый костюм, обновила маникюр. Звонка не было! Не было, черт побери все на свете! Ладно, только без паники, велела она себе. Джим просто крепко спит после ночных разговоров, а батарейка в его сотовом села. Надо подождать до вечера! Когда наступил вечер, она сказала себе, что надо подождать до ночи. Возможно, он готовит сюрприз. Пригласит ее в ночной клуб, например. Но сидеть в квартире было уже невозможно! Диана рванула кататься по городу, и к сумеркам пробилась на Красную площадь.

 

За мощными стенами Кремля чернело небо, набрякшее тучами и предстоящей грозой. Плеер все-таки выжил в схватке, хотя если бы он пострадал вместо телефона, Джим был бы счастлив! Но приходилось довольствоваться тем, что есть, и это было не худшее – песни Майкла Джексона. Они всегда помогали ему. Дождь хлынул в тот момент, когда Джим услышал в наушниках: «Я бродил под дождем, маска жизни кажется безумной, быстро и внезапно попадаешь в немилость, солнечные дни кажутся такими далекими. Тень Кремля подавляет меня, могила Сталина не позволит мне быть свободным. Это все продолжалось, продолжалось и продолжалось, я хотел бы, чтобы дождь оставил меня в покое. Каково это, каково это когда ты один и холодно внутри… Как чужой в Москве, как чужой в Москве»…

Дождь набирал силу, хлеща по щекам, как пощечины. Джимми шел вдоль Кремлевской стены, в чужом и холодном городе, где никто его не ждал, и никому не было дела до него. Мимо спешили редкие прохожие, прикрываясь зонтами и капюшонами. Не поднимая головы, он шел и шел, не зная, куда и зачем. Словно не замечая дождя, медленно прошла девушка в прозрачном дождевике. И тоже – мимо. Дождь был всего лишь отголоском ее слез. Диана купила у метро дождевик и двинулась дальше, вдоль Кремлевской стены. Ей было все равно, куда идти и зачем. Она не смотрела по сторонам. Она глядела вглубь себя, прямо в глаза собственной печали. Они прошли в метре друг от друга, не узнав, не увидев, не почувствовав. Лишь толкнулись сердца с перебоем. Но с каждой секундой все дальше и дальше разводила их судьба.

Ночь прошла в обнимку с телефоном и собственными комплексами. Никогда в жизни Диана так не страдала. Для нее вдруг стало очевидным, что такой красавчик, как Джим, наверняка пользуется успехом у девушек и уже забыл о своей очередной «жертве»! А она тут чуть не плачет, идиотка! Правда, утро развеяло эти сомнения, и свежесть юного солнечного дня немного взбодрила Диану. Она привычно улыбнулась своему отражению в зеркале. Она – красавица, умница, и ей все под силу! Просто произошло недоразумение, какие-нибудь мелкие неприятности. Она поедет к Джиму сама и сметет любую преграду на своем пути, будь то толпа из его поклонниц или его собственная гордость. Она ему покажет! Она его приручит! Ей хочется увидеть его, а Диана всегда добивается того, чего хочет!

И вот ее «бугатти» в сером спальном районе. Диана не помнила точно номер дома, искала по внешнему виду, а здания оказались все похожими друг на друга, как в старой советской комедии. Наконец, место показалось знакомым. На узкой лавочке – две старушонки хищного вида, ясно, что местные сплетницы.

Диана выскочила к ним и сразу взяла быка за рога.

— Это черный-то? – затарахтели бабки, шумно перебивая друг друга, едва расслышав вопрос Дианы. – Такой лохматый, большой? А на кой тебе этот негр нужен? Ты представь, какие у вас дети-то будут, ну! Гляди, яка дивчина, на экзотику ее потянуло?! Своих что ль мужиков тебе мало?!

— В какой квартире он живет, знаете?

— Ну, как не знать! На третьем этаже, налево!

— Направо, — возразила другая.

— А я говорю, налево!

Диана не стала слушать их спор, метнулась по лесенке и через минуту уже звонила попеременно, то в левую квартиру, то в правую. На всякий случай, она позвонила даже в ту, что располагалась прямо. И плевать на соседей! Она приехала к Джиму и найдет его!

Однако не открывали, ни там, ни тут. Диана огляделась, решая, можно ли подождать в подъезде, но не рискнула и стала спускаться к машине, намереваясь просидеть хоть вечность, но добиться своего! На первом этаже ее догнала толстозадая деваха с мусорным ведром.

— Это ты к Никитиным трезвонила? – спросила она.

— Я ищу Джима. Парня-мулата! – отрезала Диана.

— А, негра! Огонь-мужик, что ни говори! Только он тут больше не живет. Вчера хозяйка приезжала, выгнала его в три шеи за несвоевременную оплату жилья, орала тут, как резанная, на весь подъезд.

— Понятно…

Диана прибавила шаг, стараясь не расплакаться, но вдруг резко остановилась.

— А куда он поехал, не знаешь?

— Да откуда! У такого, поди, в каждом дворе по бабе! Знаешь, как про негров говорят, агрегат у них во….

Деваха развела руками, показывая агрегат.

Диана сквозь зубы прошипела:

— Да, пошла ты, дура озабоченная!

Она выскочила из подъезда, прыгнула в машину и рванула с места так, что лавочка с бабульками покачнулась.

Оставаться в Москве она больше не хотела, по крайней мере, пока. Надо было прийти в себя. Возродиться, как птица Феникс. Диана знала только один способ – движение, скорость. Она домчалась до родного города в считанные часы, и лихорадочный румянец на ее щеках многое сказал братьям. Амир настоял, чтобы Диана легла в постель и как следует отдохнула, не помышляя ни о каких развлечениях пару дней. Каково было его удивление, когда она безропотно подчинилась!

Оскар читал Диане вслух, и у него получалось уже вполне прилично. Только после двух страниц Диана все равно уснула, будто провалилась в спасительное забытье. А утром привычная жажда деятельности охватила ее. Она смоталась с Оскаром по магазинам, где оставила кучу денег, наряжая его и загружая игрушками.

— В сентябре я уеду учиться, — сказала Диана, — так что видеться, часто не получится. Правда, есть кое-какой вариант…

Она замолчала, ожидая расспросов. Она никак не могла привыкнуть к недетской сдержанности Оскара. В житейских вопросах он был невозмутим, как маленький Будда.

— Ладно, это потом видно будет, — продолжила Диана.

Пакеты и свертки заполнили «бугатти», Оскар выглядел очень стильно – этакий маленький разбойник, любимец фортуны, настоящий очаровашка. В ювелирном Диана даже прикупила ему цепочку с брюликами.

Когда они приехали в клуб, где братья записывали новый трек, присутствующие встретили стильную парочку аплодисментами. Заслышав музыку, Оскар не мог усидеть на месте, начал танцевать, да так мастерски, будто обучался этому искусству с пеленок. Все были поражены, включая и Диану. Вечером Оскару доверили выйти на сцену, и он смотрелся органично, словно вырос здесь, а голос мальчика звучал звонко, задорно и вместе с тем завораживающе. Публика была в восторге. Рождение таланта – зрелище довольно редкое!

После выступления Амир торжественно вручил свежеиспеченному рэперу стодолларовую бумажку.

— Давай купим нашим мороженого! – предложил Оскар Диане.

И даже на миг у нее не мелькнуло подозрения, что он хочет таким образом подкупить детдомовских ребят, добиться, наконец-то, их расположения. Нет! Диана понимала, что Оскару хочется разделить со сверстниками свой триумф. Позже выяснилось, что он даже не сказал, что лакомство было приобретено на его деньги.

Диана чрезвычайно гордилась своим маленьким другом – его благородством, умением все схватывать на лету, тягой к свободе. Общение с ним отвлекало ее от черных мыслей, заставляло забыть о Джиме. Они бегали наперегонки, гоняли футбол, купались и загорали, и время летело незаметно.

Она старалась не оставаться одна, но все-таки изредка садилась за руль любимого «харлея» и мчалась, выбирая пустынные трассы, жадно глотая ветер и выбрасывая из головы глупые, несбыточные мечты.

Однажды она остановилась возле торгового центра, а когда вышла обратно, мотоцикла не было. Диана впала в ярость, но ничего поделать не могла. Разве что пожаловаться Святому!

— Не переживай, — сказал он и вопреки ее ожиданиям пообещал найти байк. Увы, Диана уже распрощалась с ним навеки.

— На твоем байке наша метка, — пояснил Святой, — так что мы по-любому его обнаружим.

Бородач сдержал свое слово, через пару дней Диане позвонили и назначили встречу в парке у фонтана. Первым делом она заметила свой байк и обрадовалась ему, как живому другу. Потом увидела двух байкеров и парочку изрядно потрепанных ими типов – в рваных штанах, с фингалами, они смотрелись живописными бандитами. Один вдруг насмешливо цыкнул и заметил, ни к кому конкретно, ни обращаясь:

— Вот Нагай-то обрадуется!

Диана встрепенулась, с притворным изумлением спросила:

— О, он еще живой?! Он вас навел, да?

— Это ты у него спроси!

— И спрошу! Я его не боюсь, не то, что ты! А пока передай, что он мне должен за моральный ущерб! И моли бога, чтоб на моем «харлее» не было ни царапинки! Иначе я тебе кишку вспорю!

Байкеры переглянулись одобрительно и синхронно показали Диане большой палец. Она улыбнулась, взлетела на мотоцикл.

 

… С каждым днем надежда таяла, таяла, будто мороженое на солнце, оставляя липкий след в душе. Не звонил и не позвонит! Только Лиза догадывалась, что происходит с подругой. Оскар был слишком мал, остальные – не так близки ей. Да и подруге Диана не могла открыться целиком и полностью, была не в силах признаться, что парень кинул ее. Продинамил! Как не раз она сама динамила влюбленных в нее мальчишек и взрослых мужиков. Быть может, это судьба мстит? Какой-то злой рок увел от нее человека, с которым было легко. От взгляда, которого обмирала душа, встреча с которым сулила так много! Все или ничего. У нее вышло – ничего, пустота, ноль!

— Дианочка, ты так похудела! – то и дело замечала Лизавета, тревожась за подругу. – Ты сама не своя!

— Ерунда, — отмахивалась она, с ужасом ожидая дня, когда придется уехать в Москву.

Это раньше, до встречи с Джимми, она предвкушала начало новой жизни в столице. Драйв, гламур, текила рекой, рэп, новые клубы, тусовки, друзья. Учеба в элитном вузе. Отличные перспективы. А теперь все это ни к чему!

Тут останется самое важное! Лизавета и Оскар. Море и пальмы. Дом и братья. Хотя Амир, может быть, вскоре присоединится к ней, ведь у него в Москве свой бизнес – конфетная фабрика.

— А может, тебе и не ехать никуда? – как-то предложила Лиза, словно прочитав ее мысли. – Ты ведь не рвешься туда, да? Ну не так, как раньше… я же вижу…

— Я никогда не отступаю, — медленно произнесла Диана в ответ.

Это не обсуждалось больше. Она поедет и точка!

Суета первых дней учебы захватила ее, будто засосало в стремительный водоворот. Но Диана осваивалась очень быстро, и вскоре опять появилось свободное время. Время для размышлений и тоски. Почему в ее жизни все так скверно?! Не успеешь вздохнуть свободно, как опять какая-нибудь напасть! Не успеешь с парнем познакомиться – в первый раз с таким, что сердце уходит в пятки, а душа, наоборот, рвется в поднебесье! – а его и след простыл!

Что это такое?! Чем она виновата?! В чем грешна?! И нет мамы, чтобы всплакнуть, уткнувшись в родное плечо, спросить совета, доказывать собственную правоту и взрослость, и право на выбор, и услышать привычное, всепобеждающее – «все будет хорошо!». Возможно, потому что знала о ней совсем мало. Они не успели встретиться в этой жизни – мама умерла совсем юной, при родах. Отец все время лишь повторял, какая та была красавица, и как Диана похожа на нее. Сама Диана не могла убедиться в этом, у нее была только единственная фотография – черно-белый снимок отвратительного качества, где молодая девушка с изумительной, доброй и скромной улыбкой стоит вполоборота к Адаму Сегалу, явно любуясь им. Это фото Диана вставила в золотую рамку и хранила, как самую драгоценную семейную реликвию. Единственное вещественное доказательство, что у нее была мама… И все… Диана очень-очень-очень редко вспоминала о матери. Что бесполезно душу рвать?! Даже Оскар мудрее ее в этом смысле.

Но сегодня накрыло. При мысли о том, что она больше никогда не увидит Джима, хотелось рвать и метать, рыдать и рвать на себе волосы, лечь на дорогу и больше не вставать, влезть на самую высокую гору и прыгнуть без парашюта, распахнув руки, будто распятая. Конец. Точка.

Она знала, что другого такого не будет в ее жизни! Другого такого просто нет. Этот – единственный. И он ушел! Почему от нее уходят самые близкие, самые важные, самые дорогие?! Что с ней не так?! Она шла, не разбирая дороги. Лекции давно закончились, на тусовку в каком-нибудь клубе не хотелось, и Диана решила прогуляться. Однако от тоскливых мыслей нельзя было убежать, в какую сторону ни иди! И погонять в Москве невозможно – кругом сплошные пробки! Хорошо, что сегодня вечером приезжает Святой со своими ребятами. С ними явно не будет скучно! Она едва дождалась часа-икс, прыгнула в «бугатти» и поехала встречать друзей.

— Ну что, — потирая огромные ладони, произнес Святой, едва оказавшись на столичной земле, — надо перекусить!

Диана заявила, что вокзальные забегаловки – фуфло, и взялась показать байкерам город, а заодно и полакомиться в приличном заведении. Ребята одобрили этот план, забрали байки из грузового вагона и задали шороху по столичным улицам. Ради такого случая Диана оставила машину на стоянке, чтобы покататься на мотоцикле за спиной у Святого.

В центре, затарившись пивом, они решили пройтись пешком. Диану, как свою королеву, несли на сцепленных руках, меняясь по двое. Она довольно хохотала.

— Если я не пожру щас, отброшу копыта! – заявил Святой.

Диана кивнула на вывеску бара через дорогу.

— Давайте сюда зайдем. Вроде прилично.

Она ошиблась – в баре царил беспредел. Байкеры, зайдя внутрь, увидели чернокожих парней, которые яростно отбивались от расистов. Дым стоял коромыслом, разбитые стулья валялись на полу, столы были перевернуты, зеркала разбиты. Бармен прятался за стойкой. Администратора держал за грудки шкафообразный парень в черном. Святой едва успел выставить Диану наружу, чтобы ее не задели.

— Всем ша! – заорал байкер. – Что тут происходит?

В толпе он разглядел вдруг знакомую физиономию.

— Нагай! А ты что тут делаешь, щучий хвост?!

Нагай огляделся, думая, как бы свалить. Но Святой поманил его пальцем.

— Подойдите-ка ближе, я не кусаюсь!

Диане в этот момент надоело стоять одной, да и любопытно было. Она открыла дверь и просунулась внутрь потихоньку, решив, что если драка еще в разгаре, надо вызывать ментов. Хватит уже чернокожим геройствовать! Эти нацистские рожи способны на все! — еще порежут кого. Она обомлела от тишины, воцарившейся в клубе, но, увидев Святого и Нагая, поняла, в чем дело. Нагаевцам, видно, мало было черноморского побережья, они приперлись выяснять отношения с московскими цветными. На подмогу местным нацистам, сволочи!

А тут – Святой! Да еще с командой такой! Конечно, Нагай тут же наложил в штаны! Куда ему тягаться с байкерами!

— Я спросил, что происходит? – повысил голос Святой.

— Да вот товарищи чужеземцы на нас напали… — голосом пай-мальчика заявил Нагай.

Святой недоверчиво хмыкнул:

— Сомневаюсь. Ну-ка, вели своим псам навести здесь порядок. Мои ребята голодны.

Нагай неохотно подчинился.

— И не забудь оплатить ущерб хозяину бара, — усмехнулся в бороду Святой, — учти, я проверю.

Нагай что-то буркнул в ответ.

— Не понял, что бормочешь там?

— Все сделаю, — сквозь зубы процедил Нагай.

Его прихвостни тем временем, держась на безопасном расстоянии от байкеров, поднимали столы и стулья, наводили порядок в помещении. Диана пришла в себя от удивления и занималась раненым, что лежал у самой двери. У чернокожего студента шла из носа кровь, и Диана, приложив платок, поддержала ему голову, велев запрокинуть ее повыше. Тут и увидел ее Нагай.

— Ты?! – он отшатнулся, не веря своим глазам.

Диана была, как обычно, хороша и свежа. И смотрелась здесь, словно роза посреди обычной поляны, заросшей осокой да примитивными одуванчиками.

— Я!

Она поднялась, подбоченилась и сказала Нагаю несколько непечатных слов, выражая свое мнение к этим разборкам.

— Пусть оплатит лечение ребят и угостит их пивом, — крикнула она Святому, не удостоив больше Нагая и взглядом, — так будет справедливо.

Святой щелкнул пальцами. Нагай достал бумажник, раскрыл. Диана выхватила его.

— Не жмись, все рано считать не умеешь! Хоть раз твои грязные деньги пойдут на пользу! Свободен!

Чуть не рыча от унижения, Нагай со своей свитой исчез. Местные нацисты тоже потихоньку покинули бар. Диана помогла парню с разбитым носом подняться, ей на выручку уже со всех сторон спешили чернокожие ребята. И вдруг знакомый до боли, родной голос произнес:

— Ди! Ангел мой…

Она обернулась, зажмурилась, словно боялась поверить, а в следующий миг увидела высокого курчавого парня. Он хлопал ресницами и беззвучно шевелил губами. Но Диана услышала его и бегом помчалась навстречу. Он рванул между столов так, что едва не свернул себе шею.

Они затормозили в полуметре друг от друга.

— Привет, — счастливо улыбаясь, выдохнула она.

Ему страстно хотелось обнять ее, прижать е к себе, но Джим не решился этого сделать, чтобы не напугать ее.

— Вот так встреча! Не думал и не гадал тебя еще когда-нибудь увидеть.

— Что ты тут делаешь?

— Ужинаю! – улыбнулся Джим разбитыми губами.

— Вижу, ты снова попал в передрягу! А у меня даже аптечки с собой нет.

— Ерунда, – вздохнул он. — Переживу. Главное, что мы встретились. Фантастика! И это в таком огромном мегаполисе… судьба нас третий раз сводит. Офигеть! Кто посмеет сказать, что это не судьба?

Диана вдруг засмущалась, закусив нижнюю губу. Несколько секунд они озадаченно смотрели друг на друга, после чего Джим заговорил:

— Ты прости меня, что не позвонил… тогда… — ему с трудом давались слова, – дело в том, что у меня телефон … украли, — сдавленно промямлил Джим, — вот, поэтому не мог тебе позвонить.

Улыбка с лица Дианы исчезла.

— А ты ждала? Ты ведь ждала моего звонка, ну же признайся… — было видно, что его волновало это и даже очень.

— Вот еще! — фыркнула она, отведя в сторону взгляд.

— Ждала, ждала, — прищурившись, проговорил Джим. — Вам меня не провести, о, моя прекрасная леди!

Они снова замолчали, глядя друг на друга внимательно и серьезно. Джим не стал больше сдерживаться, обнял хрупкие плечи и притянул к себе. Диана не чуточки не сопротивлялась. Она так истосковалась по нему – почти незнакомому, но такому родному!

Они обнимались, и вновь обретенная надежда на счастье заставляла сердца биться в унисон, и неоновые вспышки уцелевших ламп плясали вокруг хороводом, словно отгораживая их от всего мира. Его губы коснулись ее, и нежность хлынула через край. Поцелуй длился вечность, проникая в самое сердце, касаясь каждого уголка души, обещая блаженство впереди. Подкашивались ноги, и Диана ухватила Джима за плечи, будто цепляясь за спасательный круг. Страстные, ласковые, невозможные слова шептал он ей на ушко на родном языке, но, не понимая смысла, она чувствовала кожей их значение и глубину. А потом они снова и снова целовались. И все вокруг плыло мимо в розовой дымке.

Диана и Джим не расставались с того вечера. Святой, похохатывая, благословил их, предупредив, что с таким забиякой Диана еще хлебнет приключений, хотя и сама она – далеко не паинька! Словом, два сапога пара. Однако он был не совсем прав. Тот вечер был скорее исключением, чем правилом. У Джима просто лопнуло терпение, и он согласился с друзьями участвовать в разборках. Но по жизни ему претило это – выяснять отношения с помощью мордобоя. Он был настоящий пацифист. Кроме того, исключительный романтик и добряк. Диана не уставала удивляться, открывая все новые и новые стороны его натуры. Ее поражало, что можно сохранить такое доброе отношение к людям в мире, озлобленным против него! То и дело Джима задевали – в метро, в магазинах. Куда бы они ни пошли! У него не было средств поддерживать тот образ жизни, к которому привыкла его возлюбленная, и Диана пришлось пойти на уступки – иногда ездить с ним в общественном транспорте или обедать в обычной столовке. Оказывается, там вкусно кормили! Просто ничего гламурного и блестящего не было. Диана не считала проблемой их различное социальное положение. Она не думала о будущем, но в принципе была согласна, что с «милым рай и в шалаше». Кроме того, она была уверенна в нем! Человек, который вкалывает на двух работах, учится в институте, стремится улучшить жизнь, обязательно добьется своего! Но сам Джим страдал из-за того, что не мог достойно обеспечить подругу. Быть может, отчасти поэтому он старался не торопить события. Они только узнавали друг друга. Гуляли по Москве, развлекались, катались на роликах, словно подростки, и им было весело, хорошо вместе. Дальше объятий и поцелуев дело не шло. Диана сама не знала, хочет она серьезных отношений с Джимом или нет. Для нее семья – святое. Она считала, что выходить замуж нужно исключительно по любви, один раз и навсегда. Она не хотела торопить события, несмотря на то, что очень была влюблена в Джима. Пока надо подружить, присмотреться, а дальше время покажет, объясняла она своему возлюбленному, и он был вынужден с ней согласиться.

Однажды Джимми пригласил Диану в клуб, где выступал. Решился. При его стеснительной натуре это было непросто. Диана была поражена – ее парень оказался настоящим талантом! Талантищем! Он изумительно двигался и читал рэп лучше, чем кто бы то ни было. Во всяком случае, так казалось Диане. Она откровенно любовалась и гордилась им.

— Ты обязательно должен выступать соло! Я знаю только одного парня, который переплюнет тебя в этом, — Диана лукаво улыбнулась, когда Джим ревниво поинтересовался, кто это.

— Его зовут Оскар, — сказала она, — ему семь лет.

Раньше как-то не было подходящего случая, а сейчас Диана рассказала подробно о парнишке, которого полюбила всем сердцем. Она была уверена, что и Джим примет Оскара, как родного.

— Но если серьезно, — Диана сменила тему, — есть в Америке один чел, который сопоставим с тобой по манере исполнения. Черный Апельсин, слышал о таком?

— Нет, — Джим пожал плечами, — какой толк вообще говорить об этом. В любом случае, чтобы пробиться, нужны деньги и немалые. Мне не заработать столько, даже если я брошу институт!

Диана не стала возражать и предлагать свою помощь. Джимми был горд невероятно и вряд ли допускал даже мысль о том, чтобы его спонсировала девушка. Диана отложила свои мысли и планы на будущее. В конце концов, она всегда добивается того, чего хочет! Так или иначе! Рано или поздно!

Джим достоин выйти на большую сцену, уж она-то знает, в Америке она повидала разных звезд, и ее парень был на голову выше всех их, вместе взятых!

Возможно, чувство к нему затуманило ее взгляд, и Диане все виделось словно сквозь розовые очки. И немудрено! Джим был так трогателен в своих заботах по отношению к ней, так сдержан в обществе, которое то и дело шпыняло его, так красив и так очарователен, так весел и так умен! Однажды поздним вечером он пришел на свидание с пищащим комочком под курткой, — оказалось, что не мог пройти мимо замерзающего маленького котенка. И вместо концерта они отправились к Диане домой приводить кроху в чувство, хотя на билеты Джим копил две недели, и им обоим очень хотелось попасть на выступление восхитительной певицы Бейонс.

— Но ведь котенок живой, — безоружно улыбаясь, говорил Джим, — а музыка – даже самая лучшая, — всего лишь музыка, она не нуждается в тепле и молоке, не правда ли?

От его слов – таких простых и задушевных – слезы наворачивались. Диана никогда не была особо сентиментальной, но Джим будил в ней самые лучшие чувства, о которых она даже не подозревала! Открывая его, она и в себе открывала что-то новое, неизведанное. Рядом с ним Диана становилась благородней, сдержанней, мудрее. В каких-то вопросах Джим был наивен, как ребенок, даже Оскар поступал бы разумней! И Диана чувствовала ответственность за него.

Как за котенка, только в сто раз – нет, в миллионы! – сильней.

А котенок, названный Блек, потому что был черен, как ночь, отъелся, отогрелся и превратился в настоящего хулигана. Он драл обои, кресла и диваны, кусал провода, но при этом так урчал и ласкался, подставляя надутый животик, что сердиться на него было невозможно. Джима он обожал, а Диану побаивался. Успокаивался котенок, только когда в квартире звучала музыка, и она наполнялась голосом Майкла Джексона.

— Наш чел, — смеялся Джим, наблюдая, как черный клубок покоится в кресле, слушая Короля поп-музыки.

 

***

Новый год они встретили вчетвером – Диана, Джим, Блек и Оскар. Мальчика в Сочи посадили в самолет братья Дианы, а в Москве встретили всей компанией, включая котенка. Оскар был в восторге и от полета, и от яркой столицы. А потом Диана достала билеты на Кремлевскую елку, и Оскар еще несколько дней ходил под впечатлением, будто оглушенный. Он был сказочно, невероятно счастлив.

С Блеком они сразу подружились, а вот к Джиму парнишка отнесся настороженно. Ревность говорила в нем. Ведь было очевидно, что его обожаемая Диана живет так далеко от Сочи теперь из-за этого красавчика! Из-за него она бросила Оскара!

Диане стоило больших усилий объяснить, что он не брошен, что она не забыла его и ни на кого не променяет. Этот Новый год повторится еще много, много раз, говорила она Оскару. А Джиму однажды призналась:

— Я решила попросить отца, чтобы он усыновил мальчика. Конечно, это не то, чтобы я сама оформила опекунство… но мне никто не позволит… ни за какие деньги, я ведь одинокая и очень молодая!

В голосе ее звучала настоящая горечь.

— А если бы ты была замужем? – вдруг спросил Джим.

Диана покраснела неожиданно для себя и попросила сменить тему. Она была не готова обсуждать это. Конечно, Джим классный, ей хорошо с ним. Но любит ли она его?! Диана точно не знала. Никто не мог дать ей гарантий, ответить на все вопросы, расставить все точки над «и». Она сама должна решить, а это, оказывается, так трудно!

Подождем, нам спешить некуда, — так решила Диана.

На рождественские каникулы они поехали в Сочи. Во-первых, ей очень хотелось познакомить Джима с братьями и друзьями. Во-вторых, было запланировано путешествие в горы. Джим никогда не был в горах зимой, и это послужило для Дианы лучшим стимулом. Она покажет ему настоящую красоту, она подарит ему ощущение полета!

Ей так хотелось сделать его счастливым! Он столько перенес горя, столько страдал, что при мысли об этом собственная жизнь казалась Диане безоблачной и бесцветно-благополучной. Ведь она только развлекалась, гналась за острыми ощущениями, сама нарывалась на неприятности. А Джим все это время боролся за жизнь, за само право существования. Вгрызался в судьбу, как в кость, рвал на клочки обстоятельства, и складывал новую картинку – из серых будней создавал яркую, цветную реальность.

 

***

— Ну почему я не могу поехать с вами? – ныл Оскар, настырно теребя Диану за руку, хотя ему все было разложено по полочкам.

Иногда он становился, неуправляем и очень капризен. Все-таки возраст сложный.

— Успокойся, пожалуйста, — внушительно произнес Джим, — мы ведь недавно все вместе ездили на турбазу, ты прекрасно покатался на лыжах…

— Ага, а теперь вы снова идете, — обиженно протрубил мальчишка, — а меня не берете! Почему?

— Мы едем взрослой компанией! Причем, парами, — Джим заговорщицки подмигнул, — вот найдешь себе пару, будем и тебя брать, а пока ты ведь девочками не интересуешься, сам говорил…

— Говорил, – всхлипывал Оскар.

— Ну вот, пока оставайся за главного и следи, чтобы Йоник много сладкого не ел! – подмигнул мальчугану Джим.

Джимми и брат Дианы переглянулись, с некоторых пор они понимали друг друга с полуслова. Йоник ухватил идею нового друга, улыбнулся Оскару и пообещал свою долю сладкого отдавать ему. Пока они тусили в клубе, репетировали и делили сладкое, четверо друзей отправились в поход. Алекс с Лизой, которые стали практически неразлучны со дня их знакомства, и Джимми с Дианой были твердо намерены победить горные просторы. Горнолыжные трассы на Красной поляне уже были освоены, Алекс убеждал приятеля:

— Джим, если ты не увидишь дикую природу, считай, ты не был в горах! Я тебе такую красоту покажу, обалдеешь!

— Вряд ли!

Джимми обнимал Диану и был уверен, что краше ее улыбки в мире нет ничего. Но против прогулки не возражал, на Красной поляне ему давно хотелось побывать.

 

… Настроение у всех было отличное, в салоне звучала музыка Майкла Джексона – «Smooth Criminal»: «Когда он вошел через окно. Это был звук крещендо. Он вошел в ее квартиру, он оставлял следы крови на ковре. Она спряталась под столом, он мог видеть, что она беззащитна. Она бросилась в спальню, она была сбита с ног, это была ее судьба. Энни, ты в порядке? Как, Энни, ты в порядке, Ты в порядке, Энни? Энни, ты в порядке, ты в порядке, Энни? Энни, ты в порядке? Ты скажешь нам, что ты в порядке? В окне есть знак, что он избил тебя — крещендо, Энни. Он вошел в твою квартиру, он оставлял следы крови на ковре, потом ты убежала в спальню, ты была сбита с ног, это была твоя судьба…»

А за окнами проносились дивные пейзажи заснеженных гор Кавказа. Подъем был крутой, от серпантина просто дух захватывало, — с одной стороны чернели пропасти, с другой нависали скалы, а впереди сверху радовали глаз молочные вершины, будто взбитые сливки в исполинской чашке кофе. Дорога, по которой они уехали, была чрезвычайно ухабистой и трясучей. Диана была за рулем, Алекс подсказывал маршрут, вообразив себя опытным гидом. Джим и Лиза, не отрываясь, смотрели в окна.

— Это же объездная, тут даже опытные водилы не ездят, — спохватилась Диана на очередном повороте.

— Это еще почему?! – недоуменно воскликнул Алекс.

— Да, говорят, всякие аномалии, и дорога не ахти какая.

Алекс настаивал, что надо свернуть и двигаться дальше. Диана возражала, что это опасно. Джимми решил поддержать Алекса, считаясь с мужской солидарностью. Опасность – стихия мужчин!

Лиза не встревала в спор, так что Диана осталась в меньшинстве.

— Ты что, боишься? – подначивал Алекс Диану.

— Моя девушка ничего не боится! – жарко возразил Джим.

— В конце концов, мы ведь поехали за приключениями! – заявила она и тронула машину дальше.

Объездная так объездная!

— Давайте сводку погоды послушаем. Вроде бы ничего сверхъестественного не обещали, но перестрахуемся…

Алекс неохотно включил радио. Встревоженный голос диктора ворвался в салон кабины: «… сбежали сегодня ночью и теперь, по данным МВД, скрываются в предгорьях Кавказа. Как стало известно нашему корреспонденту, все они – рецидивисты, особо опасные преступники. Бандиты вооружены, от их рук погибли утром начальник УВД, ранено семь человек, в том числе пятеро гражданских…»

Несколько минут в салоне слышался только рев мотора, после чего Диана машинально сбавила скорость, переглянулась с Джимом, в зеркало перехватила испуганный взгляд Лизаветы и изумление в глазах Алекса. Он присвистнул, но бодро заметил:

— Горы Кавказа – слишком абстрактное понятие, они сейчас могут быть где угодно, хоть за тысячу верст отсюда.

— Конечно, — воодушевленно подхватил Джим, стремясь успокоить перепуганных девушек, — менты всегда паникуют!

Как бы там ни было, настроение было подпорчено. Радостное возбуждение Дианы и Лизы сменилось унынием. В машине воцарилось гнетущее молчание. Джимми с Алексом попеременно пытались развеселить прекрасный пол, но их шутки производили гнетущее впечатление. Даже приближающиеся снежные кручи не радовали уже. Стало заметно холодней, и Диане пришлось включить печку в машине. Солнце светило высоко и ярко, от чего белоснежные склоны сверху казались розовыми, будто карамельки.

— Черт! — Диана резко ударила по тормозам.

Посреди дороги валялось дерево – исполинская сосна.

— Обвал, что ли, был? – задумчиво произнес Алекс, выходя из машины.

Диану кольнуло нехорошее предчувствие. Они с Джимом настороженно переглянулись, и он заметил странным голосом:

— Странный обвал…

— Смотри, дерево, словно подпилено, – ткнула она в него пальцем.

— Ну, может, ветер сильный был, — пробормотала Лиза, — а дерево уже старое, дряхлое...

Они выбрались наружу на помощь Алексу. Но как только ребята взялись за дерево, звук выстрела резко ударил по ушам.

— Стоять! – раздалось за спиной с легким кавказским акцентом. – Руки вверх!

Все подчинились, боясь сделать лишнее движение. Ненависть в голосе не давала никаких шансов на спасение. Ребят окружили четверо небритых, устрашающего вида мужчин кавказской внешности. У одного в руках был нож. Другой держал наперевес автомат. Их гортанные выкрики доносились, будто издалека.

— Вы двое! – скомандовал один из бандитов, указав рукой на Алекса и Джима, — отошли на край дороги быстро! На счет три! Друг за другом, по очереди!

Ослушаться – значит распрощаться с жизнью. Алекс и Джим исполнили приказ, испуганно переглядываясь. Время растянулось, словно белый туман, окутывая их, лишая сил и надежды на спасение. Темные глаза бандитов бешено метались, оглядывая то девушек, то парней.

— А эти цыпочки ничего, — произнес один из бандитов, с вожделением разглядывая Диану и Лизу, — может, возьмем их с нами, что скажешь, Ахмед? Уже год, как не имел бабы в своей постели.

Взгляд бандита был прикован к Диане. Когда тот приблизился к ней, Диана невольно поморщилась и бросила на Джима сердитый взгляд. Джим раздраженно посмотрел на Ахмеда, затем на Алекса. Диана схватила Лизу за руку и решительно шагнула к Джиму. Джим незаметно взял любимую за руку, крепко сжал ей пальцы. Джим словно говорил ей: «Держись, малышка! Я с тобой!» Казалось, еще немного и Джим набросится на похотливого кавказца, он с трудом держал себя в руках. Джим мельком переглянулся с Алексом и указал глазами вниз, под самые кручи, откуда виднелись верхушки деревьев.

— Катись, — прошептал он едва слышно Диане.

Ее взгляд был изумленным, недоверчивым. Диана не была уверена, что правильно поняла Джима. Катиться вниз?! Да она свернет себе шею!

Но тут Джим перевел взгляд на бандита с автоматом, и Диана догадалась, о чем идет речь. Их убьют! Расстреляют прямо сейчас, через пару шагов! Вот о чем хочет сказать Джим!

— Встать вдоль дороги! – скомандовал один из отморозков. – Быстро!

Диана увидела, как Джимми кивнул Алексу, а тот быстро схватил Лизу за плечо. В тот же миг раздался крик:

— Вперед!!!

Диана сгруппировалась и прыгнула, не глядя. Дальше все происходило с молниеносной быстротой. Словно время сжалось испуганно, покатилось вместе с ними под гору – быстрее, быстрее. Наверху остались смертельная опасность, крики, выстрелы. Впереди была только боль – в бока впивались сосновые иглы, шишки, пеньки, сучки, камни. Все тело ныло, но остановить движение было не под силу. Тем временем мощный мотор взревел, джип развернулся и покатил по извилистой дороге.

— Детка! Ты жива?! – откуда-то сбоку долетел обеспокоенный голос Джима.

Парализованная страхом, Диана слабым голосом ответила, что вроде жива.

— Попробуй остановиться. Уже можно.

Она попыталась схватиться рукой за какую-то корягу, но только ободрала до крови ладонь. Гора была очень крутой, все четверо летели вниз кувырком, бессильные перед законом земного притяжения.

Наконец, их вынесло на ровную поверхность, словно волной на берег. Кое-как поднявшись, ребята оглядели себя и друг друга. Одежда была порвана, лица в ссадинах и кровоподтеках, на головах – словно стога сена.

— Повезло нам, — оптимистично заявил Джим, вытаскивая из белокурых прядей Дианы соринки и травинки.

— Ну да. Лучше уж в синяках, чем трупешниками! – поддержал Алекс.

Лиза покачнулась, от его слов едва не упав в обморок.

Диана нашла носовой платок и принялась стирать кровь со лба и подбородка Джима. Она делала это молча и сосредоточенно. Осознать произошедшее ребятам было явно пока не по силам. Обрабатывая ссадины Джима, она поймала себя на мысли, что ее влечет к Джиму как-то по-новому, и, взглянув в его черные глаза, девушка жарко покраснела.

— Что же нам теперь делать, ребята? – то и дело твердила отчаянным голосом паникерша Лизавета.

Диану осенило вдруг.

— Мобильный!

Но ее телефон остался в машине, на подзарядке.

— А я свой потеряла, — чуть не плача, сказала Лиза, вытряхнув содержимое карманов, — наверное, когда падала…

У парней мобильники остались целы. Но Джим, понажимав кнопки, разочарованно протянул:

— Не берет!

— Да, у меня тоже связи нет, — вздохнул Алекс, — значит, так, можно спуститься вниз и ждать попутки, но Диана, по-моему, говорила, что тут редко ездят машины.

— Что же тогда? – с паникой в голосе спросила Лизавета.

— Идти наверх, а потом через лес, вперед и вперед. Километров через двадцать мы на Красной поляне. Там цивилизация.

— Алекс, а ты уверен, что знаешь направление? – подозрительно прищурилась Диана.

Он стукнул себя в грудь.

— Да я тут все тропки знаю! Как свои пять пальцев! И если мы пойдем через верх, должна появиться связь! На вершине сообщим в МЧС, где мы, и нас непременно спасут.

Джимми добавил, что не надо забывать про бандитов, пострадать от которых могли и другие. Надо как можно быстрее предупредить местных!

Ребята двинулись в путь, решив перевалить через гору. Путь был не то чтобы далекий, но очень опасный и чрезвычайно тяжелый. Пройдя всего несколько сотен метров вверх, они убедились, что снег покрывает все вокруг и сугробы становятся все выше. Идти по пухляку было изрядно трудно – ноги проваливались по колено, снег забивался в обувь, и все уже дрожали от холода.

— Мы погибнем, — вдруг громко всхлипнула Лиза, — мы просто замерзнем здесь и все! – простонала она, закрыв рот ладонями. – Господи, я не хочу умирать… не хочу…

Диана резко оборвала ее:

— Перестань, Лиз, не трать время на нытье!

— Нельзя останавливаться, — поддержал ее Джимми.

Алекс, как мог, помогал Лизе, а потом ему на смену пришел Джим. Диана шла сама, отказавшись от помощи.

— Сил у меня много, — заявила она, — а вот одежды мало! Я бы не отказалась сейчас от валенок и тулупа!

Лиза слегка улыбнулась. Парни рассмеялись. Джим перехватил холодные пальцы Дианы, отогрел их своим дыханием и прошептал:

— Ты чудо, крошка! Я тебя обожаю!

От этих приятных слов и робкого взгляда любимого, в котором воплотилась вся нежность этого мира, сил у Дианы прибавилось еще во стократ!

— Спасибо милый, — робко проговорила она, не сводя с него глаз.

Джим, молча, протянул ей свои варежки. Она взяла, поблагодарив его, поспешно надела их. Он прижал ее к себе и сказал:

— Мы непременно выберемся отсюда, детка. Верь мне.

— Ребята, вы только посмотрите, какая вокруг красота! – неожиданно воскликнул Алекс, стараясь разогнать грустные мысли. – Как в сказке!

Красота действительно была необыкновенная. Вековые деревья держали на своих руках целые сугробы снега и, вздрагивая от малейшего ветерка, посыпали землю, будто сахаром. Сквозь чащу проглядывали силуэты гор – одни черные, поросшие лесом, будто щетиной, другие девственно чистые – укрытые пухлым снегом, как периной. Тишина завораживала. Казалось, в мире никого и ничего нет, кроме этой красоты. Снег слепил глаза, и над всей этой сказочной картинкой пламенел закат.

— Красиво, конечно, — пробурчал Джим, — но ведь смеркается…

Не успел он договорить, как где-то вдалеке раздался вой. Ребята машинально остановились и сгруппировались. Лиза схватила Диану за руку и прижалась к ней.

— Это что еще такое?!

— Волки, — невозмутимо и в то же время насмешливо сообщила Диана, — такие серые, с ушками и длинным хвостом.

— Они… они нас съедят?! – промямлил Алекс, обеспокоено озираясь по сторонам.

— Ну, ты же не Красная Шапочка! – попытался свести все к шутке Джим, хотя сам болезненно побледнел от страха.

Из оружия у них только шпильки в прическе Дианы. Есть еще зажигалка, фонарик – хорошо, что он висел на ключах Алекса! – и у Джима отличный ремень с тяжелой железной пряжкой. Пожалуй, если долбануть волка между глаз, будет толк! Но если стая волков… Им придется туго, на самом деле туго!

Лиза билась уже в настоящей истерике, и эхо от ее воплей летало по округе. Диане пришлось влепить подруге парочку пощечин.

— Вставай и пойдем! От твоих криков волки не исчезнут! Хотя если ты хочешь их оглушить, то на правильном пути… Ты этого хочешь?

Лиза слабо улыбнулась. Сделала шаг, другой и снова остановилась.

— Вот и умничка! Алекс, помоги девушке, что стоишь, как вкопанный?!

Сама Диана тоже еле передвигалась. Ноги отказывались повиноваться, озноб сотрясал все тело. Джим, заметив ее состояние, подхватил девушку на руки. Как она ни сопротивлялась, он не отпускал ее. Сил на споры не было. Алекс тоже забросил Лизу на плечо, будто мешок. Не до церемоний! В горах быстро темнеет. Вскоре чернота накрыла все вокруг, будто крыло гигантской птицы.

Джим включил фонарик. Ноги утопали в снегу, ребята брели вперед, не разбирая дороги. Но вот, отогнув занавес тьмы, на сцене неба появилась луна – полная и яркая, настоящая прима ночи. Заискрились тут и там, будто у нее на подтанцовке, звезды. Джим выключил фонарик, экономя батарейки. Света сейчас вполне хватало.

— Я пойду сама, — решительно заявила Диана, и ему пришлось отпустить ее. Джим вырвался вперед, за ним едва ковыляли остальные. Лиза снова принялась стонать и охать. Диана вполголоса ругала ее за пессимизм.

— Сюда! Скорей! – раздался вдруг ободряющий голос Джимми. Они поднажали и через некоторое недолгое время вышли из густой чащи леса — оказались на белоснежной поляне. Лунный свет посеребрил все вокруг, но в снегу будто блестели еще и настоящие бриллианты, переливаясь всеми цветами радуги. Охраной возвышались кругом плечистые тени деревьев. Ребята ахнули. Но не красивое зрелища обрадовало их, — посреди поляны стоял деревянный сруб. Подобие тропки вело к нему. Вслед за Джимом все оказались у двери.

Джимми постучал, потом решительно потянул дверь на себя и зашел. Внутри висел полумрак и пахло дровами. Джим щелкнул зажигалкой.

— Ого, — обрадовался он, — тут еще и петька имеется!

— Сам ты петька! – расхохоталась Диана. – Печка, дурачок!

Она прижалась к нему порывисто, взъерошила волосы, и от мимолетной ласки Джим весь затрепетал, позабыв тревоги и горести этого дня.

— Печка так печка! – проговорил он, довольно улыбнувшись ей.

Ей подумалось, что ни у кого больше она не видела таких добрых глаз. Какой же он все-таки обворожительный и милый!

— Женщины ищут провизию, — скомандовал Алекс, — мужики разжигают огонь!

— Вообще-то всегда было наоборот, — возразила Лиза, от радости позабыв, что ноги не шевелятся и нос отморожен. – Мужики добывали пропитание…

— Во-во, — поддержала подругу Диана, — а женщины как раз поддерживали огонь в пещерах!

Перешучиваясь и посмеиваясь, ребята дружно хлопотали по хозяйству, затопили печь, нашли керосиновую лампу и при свете обнаружили кучу съестных припасов – сухари, крупы, сухофрукты, сушеную рыбу.

— Народ, да мы живем! – восторженным голосом пропел Алекс, потирая руки.

— Это чудо, ребята, просто чудо! – соглашалась Диана. – Сам бог нам помогает, — она перекрестилась и поцеловала нательный золотой крестик.

Однако готовить не было сил. Пожевав сухариков и сухофруктов, все четверо повалились на широкую кровать, накрылись брошенными тут же фуфайками и заснули крепким, здоровым сном.

 

Диана проснулась от тяжести. Открыла глаза и увидела темную, крепкую руку Джима поперек своей груди. Будто так и полагалось. Диана открыла глаза и встретилась с его взглядом. Казалось, он говорил — жаль, что мы не одни! Губы Джима дрогнули. Диана выскользнула из его объятий, опасаясь, как бы они не зашли слишком далеко!

Снаружи была такая красота, что дух захватывало. Морозный воздух, казалось, сковал все кругом, заколдовал деревья, сугробы, небо. Словно на открытке даль была сияющей и прекрасной, а совсем рядом стоял недвижно густой лес, в зарослях которого запутывались солнечные зайчики. Снег аппетитно скрипел под ногами, когда Диана сделала несколько шагов.

— Гуляешь?

Джим обнял ее сзади, привалил к своей груди. И Диана с удовольствием прислонилась, расслабившись. Они долго стояли так, глядя на горизонт, где в туманной дымке возвышались горы.

— Смотри-ка, там еще какой-то сруб, — вдруг заметила постройку возле избы Диана.

Они подошли, осмотрелись. Тут был дровяник, а в сарае обнаружилась куча нужного инструмента: молотки, топоры, гвозди и многое другое.

— Наверное, здесь лесник живет или егерь, – предположила Диана. — Нам просто повезло, у него здесь есть все необходимое.

— Продержимся, — Джим тоже был настроен оптимистично.

Диана заметила в углу лыжи. Одни покороче, другие – подлиней, как на заказ.

— Прокатимся, Джим?

— Давай после завтрака, — он улыбнулся, — мы же не ели толком со вчерашнего дня!

Они вернулись в избушку, по дороге то и дело целуясь. Когда Алекс и Лиза проснулись, ребята все вместе поели, наварив каши и сотворив что-то вроде компота из сухофруктов. Настроение у всех было отменное, надежда на спасение упрочилась в сердцах, и жизнь засияла всеми красками.

— Мы там лыжи обнаружили, — сообщила Диана, — так, что можем покататься по парам. Я хочу сделать из Джима настоящего аса!

Джим заявил, что готов на все. С таким-то тренером, как Диана!

— На Красной поляне ты уже освоился, брат, — хлопнул Алекс его по плечу, — так что тут будет проще! Азы ты знаешь. Удачи!

Джим горел нетерпением остаться с Дианой наедине. Ему было все равно – учиться кататься на лыжах, испытывать космический корабль или лезть на Эверест – лишь бы вместе с любимой Дианой!

Диана выбрала площадку посвободней, где деревья росли не так плотно, и скомандовала:

— Вперед!

Ветер засвистел в ушах. Джим старался догнать Диану, вынашивая коварный план заключить ее в свои объятья где-нибудь среди белого безмолвия, и, плюнув на лыжи, заняться поцелуями.

Несколько раз ему это удавалось, но через минуту Диана вырывалась. Ей нравилось убегать – вечный женский инстинкт! А в нем вспыхнул мужской инстинкт — охотника, преследующего добычу! Поначалу Джим осторожничал, кричал, чтобы Диана не уезжала слишком далеко, то и дело тащил ее обратно, наверх, предпочитая держать в поле зрения избушку.

— Трусишка, — смеялась Диана, — боишься потеряться, да?

В его глаза сверкнули молнии.

— Я не за себя боюсь, малышка!

Диана виновато потупилась, а он с притворной сердитостью схватил ее, прислонил к дереву и осыпал поцелуями. Но вот прелестная дичь снова освободилась, и охотнику пришлось преследовать ее.

Диана неслась по склонам, ловко увертываясь от деревьев. Она была грациозна, как лань, стремительна, как серна, и прекрасна, как королева! Джим даже сбросил скорость, выпрямившись и позабыв про палки. Одна из них зацепилась за какой-то сучок, Джим едва удержался на ногах. Пухляк провалился под ним, и Джимми оказался по пояс в снегу. Невольно он выкрикнул ругательство.

Диана скользила легко и свободно, как вдруг услыхала крик. Она обернулась. Обернулась всего на миг и не увидела, что впереди обрыв. Диана резко затормозила, но нога соскользнула вниз.

— Джим! – позвала Диана, чувствуя, что стремительно падает куда-то.

Джим карабкался из ямы, когда раздался встревоженный крик Дианы. И он заспешил изо всех сил, понимая, что кричала она неспроста. Беда! С Дианой что-то случилось! Одна только мысль об этом удесятерила его силы и прибавила ловкости. Спустя мгновение Джим уже ехал вниз, внимательно глядя по сторонам, и звал Диану. Наконец, он услышал ее голос где-то внизу. Джим подъехал к краю склона, нагнулся. Диана барахталась в снегу, не имея возможности встать.

— Сними эти чертовы лыжи! – приказал Джим. – Отцепи крепления, ну же!

Диана послушалась, и Джим вздохнул было с облегчением – ничего страшного не случилось, она жива и цела, все остальное поправимо. Но тут Джим заметил кое-что, отчего волосы на голове у него встали дыбом. Всего в метре от Дианы склон осыпался, обнажив землю, ветки, прошлогоднюю траву. И сейчас этот завал вдруг пришел в движение, будто наступало землетрясение.

В глазах Джим был выраженный страх, на скулах зашевелились желваки.

— Беги! – заорал он не своим голосом.

Откуда-то он, южный человек, уроженец Ямайки, догадался, кого потревожила Диана. Хозяина леса!

Раздался страшный рев, от которого Диану словно подбросило. Джим прыгнул с обрыва, удержался на ногах и, схватив Диану за плечо, резко поднял. Хорошо, что она не успела все-таки снять лыжи!

Из заваленной медвежьей берлоги, которую обрушила Диана, появилась черная мохнатая голова, следом – страшные лапы с такими же страшными когтями, что на мгновение ребят будто парализовало от страха.

— Скорей! – Джим подтолкнул Диану.

Они бросились в чащу, подгоняемые ужасным ревом. Джимми на миг оглянулся и едва не упал: медведь хоть и неуклюже, вразвалку, но довольно быстро двигался следом за ними. Панически соображая, Джим не нашел ничего лучшего, чем бросить в зверя лыжной палкой. Словно древнее копье просвистела она в морозном воздухе, и лес содрогнулся от медвежьего рыка.

— Ты молодец! – крикнула Диана, краем глаза разглядев, как раненый медведь, покачиваясь, поднимается снова.

— Я дурак, — возразил Джим, — он разозлился и теперь не оставит нас в покое.

— Нет, Джимми, мы оторвемся!

Впереди, уже совсем близко маячил следующий склон. Диана была права – осталось поднажать немного, и зверю не догнать их. Человек – царь природы! И даже царю леса нечего тягаться с ним!

Джим с облегчением съехал с горы, не особо торопясь. Рядом тяжело дышала Диана. Они переглядывались весело и почти счастливо. Смертельная опасность миновала. И чтобы там ни было впереди, сейчас они заслужили отдых! И главное – много-много сладких поцелуев!

Сколько времени прошло, прежде чем Диана оторвалась от Джима, — неизвестно. Губы у обоих припухли, взгляды затуманились страстью. Они были так поглощены друг другом, что даже не думали всерьез о том, что произошло. Между тем ситуация была катастрофическая. Избушка егеря осталась где-то позади. День перевалил за середину, и солнце скоро сядет, и лес погрузится во мрак, оставив двух влюбленных в таинственной, романтичной темноте и полной неизвестности!

Они элементарно заблудились! У них с собой не было ни корочки хлеба, ни фонарика. Только зажигалка в кармане у Джима.

— Тебе страшно? – спросил он.

— С тобой нет!

Однако голос Дианы все же дрогнул. Ей не страшны с Джимом любые опасности, но обидно погибнуть такой молодой и такой… счастливой…

— Мы должны выбраться, ангел мой! – твердо сказал Джим и заскользил вдоль склона.

Диана двинулась следом. Прошло около двух часов. Иногда они съезжали вниз, иногда карабкались наверх, решив, что последуют плану Алекса и будут пробираться через горы на Красную поляну. Диана определила направление по ветру, и была убеждена, что они на верном пути. Однако вскоре оптимизм у них поубавился. На горизонте одна за другой появились тучи, солнце не успело закатиться за горизонт, — его поглотила отвратительная серость. Ветер крепчал, вздыбив сугробы и забиваясь за воротник.

— Надо что-то делать, — решил Джим, — нет смысла идти вперед. Будет буря, и нам лучше переждать ее где-то!

— Но где?

— Построим шалаш или… погоди, у меня идея!

Он огляделся и заметно повеселел. Они остановились на верхушке невысокого холма, и Джим решил, что здесь может быть сотовая связь. Он выбрал самое высокое дерево, отстегнул крепления и, приводя Диану в восторг, полез наверх. Она подбадривала его веселыми криками. Джимми лез, как обезьянка, ловко и быстро.

— Ну что?! – закричала Диана, когда он превратился в едва различимую фигуру.

— О, офиногенно! – раздался радостный вопль. – Тут такая красота!

— Офигенно! – поправила Диана. – А телефон-то ловит?

— Да!!!

Джим сидел на ветке, держа руку на излете, и, услышав характерное попискивание, чуть не заплясал от счастья. Едва удержавшись, он стал наобум нажимать кнопки. Сквозь завывания ветра услышал сигнал, долгожданные гудки!

… Когда Джим спустился с дерева, уже окончательно стемнело. Диана прыгала вокруг, стараясь согреться.

— Рассказывай.

— У меня был только номер твоего брата, Амира. А он в Москве. Но он обещал нам помочь! Он сказал, что дозвонится спасателям. А сам вылетит первым же рейсом!

— Конечно! Как же без него, — улыбнулась в темноте Диана. – Что будем делать сейчас?

Она старалась держаться весело, но в душе уже зарождался страх. Со всех сторон подступала ночь, — и это была самая меньшая из бед. Ночевать в лесу не хотелось! А в снежную бурю — особенно!

Джим быстро чмокнул ее в нос.

— Ты никогда не сдаешься, помнишь?

Диана прошептала, что так и есть. Но сейчас выхода она не видела. Она вообще ничего не видела! Во мраке завывало нечто страшное, непобедимое.

— Где лыжи? – спросил Джим, и она едва удержалась, чтобы не стукнуть его за это глупое беспокойство о каких-то там лыжах.

— Вон, у дерева! Зачем они тебе? Никак покататься собрался, на ночь глядя?

— Не язви! – послышался треск. – Иди, помогай!

Диана пошла на голос. Джим протянул ей что-то и включил зажигалку. Диана увидела в своей руке закругленный обломок лыжи.

— Копай, — сказал Джим.

— ЧТО???

— Мы выроем яму и переждем там метель!

— Где, в яме?! Ты сдурел, Джим?

— Кто из нас живет у гор? Ты или я? Неужели никогда не слышала, как спасаются во время пурги? Под снегом теплее, чем на поверхности! Так что копайте, милая леди! За работу!

Он выпалил все это единым духом да с таким остервенением, что Диана больше не спорила и не задавала вопросов. Они стали молча и яростно рыть. Пока метель не набрала полную силу, им удалось выкопать значительную яму. Джим работал руками, как лопатами, прихлопывая снег сверху, чтобы он не осыпался. С Дианы пот лился ручьем.

— Полезай, — велел он, и ей пришлось подчиниться, хотя было еще страшней, чем при встрече с медведем.

Похоронить себя заживо?!

Только безграничное доверие к Джиму заставило Диану послушаться.

— А ты куда? – завопила она, услышав шаги Джима.

— Хвороста наберу хоть чуть-чуть.

Она дрожала – от страха, от холода, пока он не вернулся с хиленькой охапкой веток. Поломанные лыжи тоже прихватил с собой. Только когда Джим оказался рядом, Диана немного пришла в себя и огляделась. Пещерка получилась ничего себе, уютная.

— Теперь сделаем крышу, — объявил Джим и… заделал отверстие целиком и полностью.

— Как же мы дышать-то будем?!

— Вот так! – он придвинул ее к себе и крепко поцеловал, заставляя забыть обо всем на свете.

Потом Диана таращила глаза в темноту, а Джим, деловито насвистывая, занимался обустройством жилья. Поломал палки и лыжи на мелкие щепки. Попросил у Дианы платок и вылил на него бензин из зажигалки. Обернул платок вокруг палки и, пользуясь им, как факелом, разжег крошечный костер.

Диана залюбовалась мужественным смуглым лицом.

— Ты мой спаситель, — прошептала она.

Некоторое время они наслаждались друг другом, целуясь и ласково шепча обычные глупости влюбленных. Но костер погас, дрова кончились. Холод подступал со всех сторон.

— Нам надо подождать совсем немного, — уговаривал Джим, — я читал, такие бураны не бывают подолгу, метель стихнет, мы вылезем и обязательно найдем избушку! К тому же нас тоже ищут, Амир засек мой мобильный, координаты у спасателей будут.

Он заговаривал Диану, не давая возможности всерьез задуматься о будущем. Прошло еще около получаса, и Джим рискнул выбраться на поверхность. Метель действительно стихла, их зацепило самым краешком смертельно опасной снежной бури. Джим раскопал выход пошире и на руках вынес Диану наружу.

— Пусти, я пойду сама, — слабым голос заявила она.

— Все сама, — ворчливо заметил он, но был рад, что к ней вернулась жажда деятельности.

Они медленно побрели в гору, надеясь до темноты найти избушку. Джим принялся вдруг орать, призывая Алекса и Лизу откликнуться, но Диана остановила его, заметив, что от крика в горах иногда случаются обвалы. Он послушно замолчал, но через несколько шагов не сдержал радостного вопля:

— Смотри, вон берлога! Мы близко!

Диана быстро закрыла ему рот рукой, сделала страшные глаза.

— Ты что?! Опять хочешь его разбудить?! Давай-ка на цыпочках и вокруг…

— А вдруг собьемся снова?

— Не собьемся!

Она увлекла его за собой. Джим подчинился и, как выяснилось, зря. Где-то совсем рядом грозно, неумолимо прозвучал вой.

— Только этого нам не хватало! – прошептала Диана.

Джимми схватил ее за руку, сжал холодные пальцы, будто бы говоря – не бойся, я с тобой! Но она все-таки боялась. Спастись от медведя, от снежной бури, и попасть в лапы к волкам – нелепо и ужасно! Однако вполне реалистично, учитывая быстрое наступление сумерек и безнадежность их с Джимом положения.

— Может, снова закопаемся? – предложил он, прислушиваясь.

— Ну, уж нет! Сидеть и дрожать, ожидая, пока тебя найдут и слопают?! У нас даже не будет возможности убежать!

— Да и копать нечем, — заметил он.

Вой приближался, и казалось, зазвучал теперь со всех сторон. Вдруг из-за огромной сосны блеснули два огонька. Диана и Джимми, не сговариваясь, бросились бежать.

— Мне не почудилось? – задыхаясь, спросила Диана. – Это правда был волк?

— Или волчица. Не трать силы на болтовню, двигайся!

Он схватил ее за руку, но так было неудобно бежать, тогда Джим немного приотстал, чтобы видеть Диану и в случае погони прикрыть собой. А погоня была – вой снова приближался, и неровные тени скользили между деревьев, пугающе близко. Джим оглянулся, прикидывая количество врагов.

— Ох, Джим! – раздался вдруг испуганный вопль.

Джимми едва не поседел, увидев, что Диана выбежала к горной речке, и, вероятно, соскользнув с берега, теперь едва держалась на небольшой льдине. Не мешкая ни секунды, он отломал какую-то корягу и с ней наперевес шагнул в воду.

— Хватай, детка!

Но Диана даже не смотрела на него. Ее взгляд был устремлен за спину Джима, в глубину леса, туда, где-то и дело вспыхивали хищные глаза и уже явственно видны были волчьи силуэты. Бурный поток разломал льдину, Диана в последний момент успела прыгнуть на следующую и теперь оказалась далеко от Джима. Он рванулся следом, тыча корягой впереди себя. Диане удалось схватиться за край палки, и Джим изо всех сил потянул ее, но Диана потеряла равновесие и упала в ледяную воду.

Волки вышли из леса, нутром чуя, что добыча близка. Но Джим мгновенно сориентировался, подхватил Диану на руки и в два прыжка пересек горный поток. Ему повезло, что глубина здесь была небольшая, да и течение не такое бурное, как в середине. Здесь река только брала начало, и Джим, с Дианой на руках поднявшись в гору, снова пересек ее, теперь уже похожую на обычный большой ручей. Волчий вой остался где-то позади. Джим прерывисто дышал, стараясь идти ровно, но ноги подкашивались, и он, то и дело проваливался в снег.

— Не спи! Нельзя спать! – командовал он.

Он тряс ее за плечи, целовал, бил по щекам. Ничего не помогало. Диана леденела на глазах, губы ее посинели, ресницы покоились неподвижно, покрытые инеем.

— Открой глаза, милая… ангел мой, пожалуйста, открой глаза, не засыпай, ты слышишь?! Детка, только не отключайся…

Джим лихорадочными движениями растирал ей пальцы, щеки, теребил мочки ушей. И горячо, безостановочно молил:

— Не умирай, только не умирай! Диана, любимая… девочка моя!

Из последних сил он тащился и тащился в гору, и вот впереди мелькнул огонь. Джим закричал, падая в сугроб, но не выпуская из рук драгоценную ношу.

Алекс выбежал ему навстречу с самодельным факелом. Он что-то говорил, о чем-то спрашивал, но Джим не мог реагировать адекватно.

— Ее нужно согреть! – раздался голос Лизы. – Немедленно, иначе это плохо кончится!

Все вместе они донесли Диану до бани, положили на лавку. Тут было жарко натоплено, и горячий воздух будто разгонял кровь в жилах. Алекс хотел увести Джима, чтобы Лиза могла помочь Диане, но та вдруг открыла глаза, прошептала:

— Джимми…

— Да, ангел мой.

— Останься…

— Я здесь… Я с тобой…

Изумрудные глаза снова закрылись.

Джим торопливо расстегнул пуговицы на ее куртке, рванул вниз молнию на свитере, щелкнул застежкой бюстгальтера, стащил ботинки и джинсы. Чуть не рыча от жалости к любимой, от собственной беспомощности, потому что обледеневшие пальцы не слушались его, Джим раздел ее и перенес на полати. Затем налил в огромный чан кипятка, добавил совсем немного холодной воды и осторожно посадил Диану вовнутрь. Тонкие руки висели плетьми, гордая головка поникла, и лишь тихое движение груди говорило о том, что Диана жива.

Едва стоя на ногах от усталости и переживаний, Джим все же смог вытащить Диану из бадьи с водой, ласково обтереть полотенцем великолепное тело. И снова уложил ее на горячие полати. Порозовевшие губы дрогнули. Диана, наконец, открыла глаза.

— Мы живы, Джим, — она улыбнулась вопреки всем бедам и опасностям и прижалась к нему всем телом. Джим накрыл ее губы поцелуем. А ее тело – своим. Он знал, что только его любовь спасет ее. И он дарил эту любовь, отдавал всего себя без остатка! Его пыл, его страсть, огненная лава его сердца безумным потоком обрушилась на Диану, ломая ледяную корку, растопив дыхание смерти. Диана распахнула глаза и близко-близко увидела спасительную темноту его взгляда. Неожиданно поняв, что на ней ничего нет из одежды, и она лежит под ним совершено обнаженной, Диана залилась краской. Она чувствовала, как сердце колотится у него в груди, чувствовала его так сильно, как никогда. Для себя она уже все решила — она готова отдаться ему целиком и полностью, прямо сейчас, если он пожелает. Она была уверена, что теперь никто, ничто и никогда не разлучит их!

— Я люблю тебя, — горячо и уверенно шептали губы Джима между нежными, робкими поцелуями, — ангел мой… любимая моя девочка… солнышко… душа моя…

Каждое сказанное слово им было чистой правдой – Джим очень сильно любил Диану. И не мог представить себе жизни без нее. Это была чистая любовь. Джим жаждал подарить ей ночь любви, ночь неизъяснимого наслаждения, но не знал, готова ли принять все это Диана. Он покрывал ее тело страстными поцелуями. Она отвечала тем же. Их сердца учащенно бились в унисон доносившейся откуда-то издалека чудесной мелодии, песни Майкла Джексона – «The Lady In My Life»: «Сегодня ночью не будет темно — Леди, наша любовь будет сиять (зажигая этот свет). Просто доверься моему сердцу. И встреть меня в раю (пришло время). Девочка, ты для меня – все чудеса этого мира,
Сокровище, которого не отнимет время. Так слушай моё сердце. Ложись рядом со мной. Позволь мне наполнить тебя моими мечтами. Я сделаю так, чтобы тебе было хорошо. И, детка, долгие годы. Я буду любить тебя всё больше с каждым днем. И я обещаю тебе сегодня. Что ты всегда будешь леди в моей жизни. Расслабься в моей нежности. Давай сделаем эту ночь незабываемой. Девочка, мне нужны твои нежные ласки. Потянись к фантазии. Два сердца бьются в экстазе. Иди ко мне. И я буду тебя согревать. В тенях ночи. Позволь мне прикоснуться к тебе с любовью. Я могу сделать так, что тебе будет хорошо,
И, детка, долгие годы. Даже когда мы будем старыми и седыми. Я буду любить тебя всё больше с каждым днём. Потому что ты всегда будешь леди в моей жизни».

Горячие волны пробегали по всему телу, заставляя содрогаться его против воли.

— Детка, я так сильно тебя хочу, что мочи нет более сдерживать себя!

— Так чего же ты ждешь, любимый? – ей страстно хотелось познать этого мужчину, испить его, проникнуть в самую глубь его сердца, но больше всего ей хотелось ощутить его внутри себя. — Возьми меня, Джимми, – тяжело шептала она. — Люби меня! – страстно прижимаясь к нему, она доводила Джима до сладостного изнеможения, пробуждая в нем все больше и больше чувственности. Джиму все труднее и труднее было сдерживаться, он коленом раздвинул ей ноги. По телу девушки пробежала приятная дрожь. В глазах Дианы пылало желание, не меньшее, чем его собственное. Она открылась ему навстречу, готовая насытить страсть горящую в глазах любимого человека.

— Детка! – он заставил ее смотреть себе в глаза. — Ты уверена, что хочешь этого? — Джим понимал, как нелегко ей перейти пропасть, все еще разделяющую их. — Не пожалеешь потом о случившемся? – спрашивая ее в очередной раз, Джим хотел окончательно убедиться, что он действительно нужен ей.

— Ни за что не пожалею! – заверила его Диана.

Инстинктивно положив руки ему на плечи, она почувствовала, как под ее ладонью напряглись стальные мышцы.

— Джимми… — выдохнула она, толком не соображая, что хочет сказать или, о чем просить, а вернее, она спешила его предупредить, что это у нее впервые и тут же ее пронзила острая боль.

У Джима перехватывало дыхание. Диана уперлась ему ладонями в бронзовую грудь и попыталась вывернуться.

— Мне так больно, любимый… — простонала она и зажмурилась, чтобы он не заметил ее слез. – Пожалуйста, сделай что-нибудь… — он губами нежно собрал соленые слезинки на ее щеках.

— Спокойно, спокойно, детка, все хорошо, просто постарайся расслабиться… — ласково шептал он, сметая последние преграды невинности, Джим вошел в нее еще глубже и застыл, давая ей время привыкнуть к нему. Как прилежная ученица, Диана послушно расслабилась. Джимми слегка замедлил движения, боль тут же сменилась томительным ожиданием. В невинности своей возлюбленной девушки Джим ощущал неведомую прелесть – такую чистую и упоительно сладкую, что ему хотелось кричать от безграничного восторга. Он первый у нее! Первый, радостно выстукивало его счастливое сердце! Джим никогда еще не испытывал наедине с женщиной такой полноты чувств. Он был ласков и нежен с любимой, она ощущала его заботу, каждой клеточкой своего тела, поэтому отдавалась его страстной ласке с превеликим наслаждением. То они взмывались на гребень волны, то извергались вниз, даруя друг другу непередаваемые наслаждения и немыслимое блаженство. Диана ощутила, как ее тело охватил всепожирающий огонь. Ничего подобного она даже и вообразить не могла! Наконец, Джима сотрясла крупная дрожь, а затем нечто подобное произошло и с ней самой. Для обоих это было волшебно.

 

***

Спустя сутки Диана очнулась в мягкой постели в благоустроенной палате. Как выяснилось, спасатели подоспели во время – Джим дал правильные ориентиры, их нашли сравнительно быстро. По дороге Диана потеряла сознание, а потом долго спала. В клинику ее поместили на всякий случай, учитывая возможность обморожения. Но все обошлось. Алекса и Лизу тоже обследовали и отпустили еще накануне. Никто не пострадал серьезно, учитывая, какие опасности им грозили, — это просто чудо!

Из клиники Диану забирали Джим и братья. Она отказалась возвращаться домой, в особняк Адама. Просто заявила:

— У меня другие планы!

И никакие уговоры, требования, просьбы не поколебали ее. Амир с Йоником так и не смогли добиться ответа – что собственно она собралась делать.

А Диана собралась замуж, только и всего! Она твердо была уверена, что Джим – ее судьба! Ее суженый навеки веков.

Пока она еще лежала в клинике, он купил билеты на Ямайку и поставил ее перед фактом.

— Мы побывали в твоем краю, теперь летим в мой!

Диана с удовольствием подчинилась. И уже перед выпиской из клиники, когда Лиза по ее просьбе принесла необходимые вещи, когда болезненный румянец сошел со щек Дианы, и слабость прошла без следа, Джим вдруг опустился на одно колено возле ее постели и произнес осипшим голосом.

— Ты выйдешь за меня, ангел мой?

Она взяла его лицо в ладони и с нежностью, заглянув в глаза, ответила:

— Да, любовь моя, конечно, я выйду за тебя!

Итак, они летели на Ямайку. После всех испытаний они заслужили спокойный отдых на жарком побережье, где солнце позолотит загаром их тела, а море зацелует солеными поцелуями. И именно там они станут мужем и женой!

Реальность превзошла все ожидания. Диана шагнула на ямайскую землю и с первых же шагов будто попала в рай – страну вечного лета. Негрил – курортное местечко на юго-западе страны было словно создано для романтики и уединения на лоне природы. Сначала они разместились в отеле «Idle a while» на пляже изумрудного острова. Негрил Диане понравился своим спокойствием, расслабленностью и удивительно красивыми закатами.

Утром Диана и Джим отправились на Мэйфид Фоллс — джакузи в джунглях, заехали на «дачу» к старому приятелю Джима, тот показал свой новый домик с запасами засушенной травы, растущие бананы — ананасы-аки и тростник. Далее они поехали в Мобэй — 1.5 часа вдоль моря. Поселились на Хипстрип. Весь день провалялись на маленьком частном пляже — Доктор Кейв. В маленьких кафе на побережье они слушали «рага» — «карибский рэп». Рага действует на ямайца как гипноз, — пояснял Джим, — его слушают постоянно, это очень модно!

Джим водил Диану в шумные бары и уютные рестораны, где с вечера до утра не смолкала музыка и царила обстановка непринужденности и веселья. Он познакомил свою красавицу со всеми друзьями. Они закидали Диану комплиментами и восхищенными взглядами. Вместе с друзьями влюбленная парочка каталась на лодке, пробираясь сквозь заросли мангровых рощ, нависающих над водой, занимались подводным плаванием, посещали водопады на реке Даннс-Ривер и даже побывали в густом тропическом лесу! Купались в Голубой Лагуне, той самой, где снимали одноименный фильм о юных влюбленных. Здешние воды славились омолаживающим эффектом, и, хотя они слишком холодны, Джиму с Дианой после горных приключений так не показалось!

Огни отеля делались все более далекими и более тусклыми. Держась за руки, они прогуливались вдоль берега; Диана шагала по полосе прибоя, так что волны накатывались ей на ноги, приятно холодя кожу. Потом Джим увлек ее за собой в укромный уголок под роскошной пальмой, за песчаным холмом. Стянув с себя рубашку, он притянул Диану к себе, повалив на песок. Засыпая свою девушку поцелуями, он горячо шептал:

— Кто у меня самая сладенькая девочка на свете?

— Я! – заливисто смеясь, отвечала Диана, делая вид, будто сопротивляется страстным поцелуям Джима.

— Верно! А кто у меня самая любимая на свете? – прижимая ее руки к земле, настойчиво продолжал интересоваться он.

— Я!

— О’кей! А самая, самая желанная на свете? – запустив руку под лифчик от купальника спросил он.

В этот момент откуда-то издалека послышалась приятная мелодия, песня «Break Of Dawn». Будто сам Майкл Джексон пел для них, для них двоих: «Возьми мою руку, почувствуй прикосновение своего тела, прильнувшего к моему. Ты и я, занимаемся любовью еще одну ночь всю напролёт. Я помню, как ты и я шли через парк вечером,
Поцелуй и прикосновение, ничего особенного, пусть так будет, пусть начнётся. Люби меня больше, никогда не оставляй меня одного в доме любви. Люди разговаривают, люди говорят, что у нас это всего лишь игра».

 

 

 

Она перевернула Джима, оседлав его, уперлась коленями в песок по сторонам от его бедер и пристально посмотрела ему в глаза.

— Диана Сегал! – серьезным голосом проговорила она.

— Верно, детка! — кивнул Джим, восхищаясь сидящей верхом Дианой, полунагой, залитой лунным сиянием. — Ты самая-самая. Самая любимая и самая желанная девочка на свете. Я люблю тебя.

— Я тоже люблю тебя, милый.

— Навсегда?

— Навсегда, любимый!

— Пока смерть не разлучит нас?

— Пока смерть не разлучит нас.

Джим властно поцеловал Диану в губы.

«…О, я никогда не отпущу тебя, иди сюда, девочка,
Давай же займемся любовью до самого рассвета. Я не хочу, чтобы солнце светило, я хочу заниматься любовью. Лишь это волшебство в твоих глазах и в моём сердце. Я не знаю, что мне делать, я не могу перестать любить тебя. Я до самого рассвета не остановлюсь. Возьми мою руку, почувствуй испарину – да, ты все еще заставляешь меня волноваться,
Позволь мне следовать ритму, успокоить тебя, взять тебя в путешествие. Здесь работает воображение, мы никогда не были здесь. Хотела ли ты когда-нибудь помечтать о тех местах, которых ты никогда не знала? Рассвет — но нет солнца в небе. Рассвет – я вижу его в твоих глазах. Рассвет, девочка, ты должна понять. Так я люблю тебя, позволь мне показать тебе, что я твой мужчина. Рассвет… Давай не будем ждать, солнце взошло, давай встанем и выйдем наружу. Это день, новый день, давай вдвоём пойдём гулять и играть. Давай пойдём в парк, заниматься любовью до темноты. Можешь ли ты двигаться, можешь ли ты утолять это чувство. До самого рассвета, и ты знаешь, что это правда…»

Джим много рассказывал о своей родине, и Диане передалась его боль, его страдания, когда тот был ребенком, но, несмотря на все это, он любил Ямайку.

— Как видишь, черное население здесь – настоящие бедняки. Тут же кормятся только за счет туристов. Уж если попался кто из приезжих, не отпустят без покупки! Или бери такси! Или кури марихуану! Ну, еще секс-услуги предлагают. И, конечно, африканские косички. Он грустно улыбался, добавляя, что отсутствие волос не проблема, ямайцы берутся приклеить любому той длины, что захочешь.

— С одной стороны, здесь классно. Потрясающая природа, лагуны, пляжи, подводный мир, скалы, травка, раслабон, по полной программе. А с другой стороны — полная разруха и ужасная нищета. Если заметила, полное отсутствие белых. – Джим печальными глазами снова посмотрел на Диану, она погладила его по плечу. — В крупных городах криминал. А в некоторые районы нос сунуть страшно. Вот ее реальность! – тяжело вздыхая, пояснял Джим, нежно обнимая любимую за талию. — Добро пожаловать на Ямайку! – торжествующим голосом пропел Джим и увлек Диану за собой в мангровые заросли, чтобы насладиться сладкими поцелуями любимой. И всюду, где только можно было найти укромный уголок, они занимались любовью – самозабвенно, пылко, с упоительной нежностью.

Один из друзей Джимми был барменом, другой выступал в том же заведении, исполняя ямайский рэп. Они и Джима уговорили, как в старые добрые времена, забраться на сцену. Зажигательный речитатив полился в микрофон, заставляя зрителей притоптывать в такт и вслушиваться в каждое слово. Диана с гордостью поглядывала вокруг. Ее жених просто сражал наповал! Многие местные, а тем более туристки взирали на красавца мулата с вожделением. Но Диана знала, что его сердце принадлежит только ей!

Потом звучала музыка Шегги – композиция «Angel» и Джимми, с Дианой прижавшись, друг к другу, покачиваясь, танцевали. После Джим взобрался на сцену и исполнил песню «Hey Sexy Lady» из репертуара все того же Шегги. А утром в день отлета их обвенчал католический священник. Свидетели были из числа приятелей Джима. Красивый обряд проходил прямо на пляже, в обрамлении пальм, диковинных растений и в шуме прибоя.

— …Согласна ли ты, Диана, стать женой Джима и хранить ему верность, пока смерть не разлучит вас?

— Согласна.

— Согласен ли ты, Джим, стать мужем Дианы и беречь ее, и хранить ей верность, пока смерть не разлучит вас?

— Согласен.

Джим довольно улыбался, надевая ей колечко с маленьким бриллиантом. Его рука была такой сильной, теплой, а голос таким нежным, родным, многообещающим, слова «чтить, любить и лелеять» звучали искренне и красиво. Диана нуждалась в нем, в его любви и заботе, ни один мужчина не сможет ей заменить Джима. Теперь Диана замужняя женщина, самая счастливая, любящая и любимая.

Еще долго это сладкое эхо звучало у Дианы в голове, и дивные картины острова вставали перед глазами, как наяву. Ямайка страна удивительных контрастов. Но самолет уже мчал новобрачных в Россию, а там дни и ночи полетели все стремительней, наращивая темп с каждой секундой. Уже заканчивались рождественские каникулы, и пора было возвращаться в Москву, строить новую жизнь, налаживать быт, решать повседневные проблемы. И тут перед самым отъездом Дианы и Джимми в Сочи прилетел Адам. Он словно почувствовал что-то, подолгу беседовал с дочерью, не хотел отпускать ее от себя ни на минуту. Диана решилась и рассказала отцу – ему одному! – о свадьбе на Ямайке. Его лицо побелело от гнева. Он взял кубинскую сигару и гильотинку для сигар, Диана поняла — отец взволнован новостью.

— Я думал, он просто твой друг. Один из многих твоих друзей. Ну, спит, ест, ну, живет, в конце-то концов, в нашем доме! Но чтобы… — выпустив клуб дыма, он покачал головой. — Доченька, ты меня удивляешь… да что там! Ты меня просто убиваешь!

— Чем же, папа? – Диана пожала плечами. – Мне двадцать лет, я взрослая девушка, и нет ничего странного в моем замужестве.

Несколько долгих мгновений Адам молчал, буровя дочь тяжелым взглядом. Его сигара разгорелась; столбик пепла на ее конце становился все длиннее и длиннее, пока, в конце концов не отвалился.

— Черт! – ругнулся Адам, опалив себе брюки. — Я все понимаю, солнышко. А как же я? — смахнув пепел с прожженных брюк, он посмотрел на дочь. – С моим мнением ты не считаешься? Ты даже не сообщила, что выходишь замуж. Нет, нет.… Так дело не пойдет!

Лицо Дианы напряглось.

Адам взял дочь за руку, притянул ее к себе, усадил на колени и сказал:

— Надо сделать все, как подобает. Должна быть настоящая свадьба. Официальная. Ты меня понимаешь?

Диана хотела было сказать, что ей все равно. Их брак с Джимом и так был законен и правомерен, а для нее так вообще любая официальная процедура – просто игра. Красивый ритуал, не более! Куда важней была их клятва в сугробе. Их объятия между жизнью и смертью. Их поцелуи на грани пропасти. Но одно соображение помешало высказать отцу свое мнение. Диана усмехнулась, озаренная кое-какой идеей.

— Ладно, отец, я сделаю, как ты говоришь. В конце концов, мне самой хочется устроить шикарную свадьбу, собрать всю родню и друзей, закатить пир на весь мир!

— Вот это по-нашему! – обрадовался Адам, хотя в глубине души не ожидал, что строптивая дочь так быстро согласится. Но ямаец Джим по большому счету устраивал его – непьющий, спокойный, работоспособный малый, и притом не сводит с Дианы влюбленных глаз.

— О’кей. Только и ты исполни одну мою просьбу, папа, — решительно сказала Диана.

— Какую просьбу, доченька? — отец внимательно посмотрел на дочь.

— Дело в том, что я хочу усыновить мальчика. Ты его знаешь, — это детдомовский мулат Оскар.

Адам нахмурился:

— Что значит усыновить? У Джима какие-то проблемы по этой части? У вас… у вас не будет своих детей? – осторожно поинтересовался он смягченным голосом.

— Будут! – заверила Диана. — Но не так скоро! И вообще речь не об этом, – положа голову отцу на плечо, продолжила она. — Я хочу воспитывать Оскара… Я люблю этого малыша, как родного, и хочу, чтобы он был рядом со мной. Теперь я замужняя женщина, и усыновление вполне реально. – Диана умоляюще посмотрела отцу в глаза. — Просто помоги мне. Помоги, чтобы после свадьбы я сразу же могла забрать мальчика с собой в Москву.

— Что ж, ладно, — машинально согласился Адам. – Просьба дочери для отца закон.

Диана обрадовалась и расцеловала отца.

— Спасибо, папочка! Ты самый лучший папка на свете!

Ловка дочка, ловка! Своего не упустит! Он восхищался своей принцессой. И готов был на все, чтобы поддерживать с ней добрые отношения. Другое дело, что капитал таял на глазах. На усыновление, конечно, хватит. На свадьбу тоже. А вот потом надо что-то решать.

Джим улетел в Москву, чтобы договориться насчет их с Дианой отсутствия в вузах и оформить академический отпуск для себя. Ему нужно было много и упорно работать. Ведь расходы на свадьбу брала на себя семья Дианы, а допустить этого он не мог. В долг еще куда ни шло! Но потом ее содержание должен обеспечивать он, законный супруг! А не папа или братья, и не сама Диана! Она говорила с Джимом два раза в день. Она звонила ему, как только просыпалась, а он – перед сном. Они с нетерпением ждали дня, когда станут законными супругами.

Пока он был в столице, Диана окунулась в предсвадебную суету. Они с Лизой побывали во всех свадебных салонах города и даже съездили пару раз в Краснодар. Там, правда, им испортил настроение Эмиль, которого братья предупредили о приезде Дианы.

— Ди, опомнись! – едва увидев ее, принялся орать он. – Что ты творишь со своей жизнью?!

— А что?

— Амир сказал, что ты собралась замуж! За этого типа с Ямайки!

Диана подтвердила, что так и есть. Эмиль чуть не рвал на себе волосы и вообще имел полубезумный вид.

— Нет, Ди, не надо, не делай этого, я тебя люблю. – Умоляющим голосом просил Эмиль. — Я люблю тебя, а ты все портишь! Ты – моя судьба, моя любовь, мы связаны друг с другом, и ты будешь моей, только моей! Я тебя не отдам ему! Ни за что! Никогда!

— Эмиль, успокойся!

Если бы не Лиза, она бы как следует, отлупила братца, так он надоел со своими причитаниями и завываниями. Но подруга вовремя остановила Диану, усадила в машину, и они уехали.

— Не порть себе настроение, — посоветовала Лизавета, — он просто расстроен.

— Он просто болен, — пробурчала раздраженно Диана.

Но вскоре приятные хлопоты вновь захватили ее целиком, она и думать забыла о младшем братце. Распорядитель сбился с ног, стараясь выполнить каждое желание невесты. Диана то и дело созванивалась с Джимом, советуясь и спрашивая, чего конкретно хочет он. Жених только посмеивался:

— Я хочу тебя! Остальное неважно.

Наконец Джимми вернулся в Сочи, и вскоре наступило самое долгожданное событие в жизни! Как и полагается, жених, и невеста не виделись накануне свадьбы. Джимми жил в гостинице. Тем утром Диана была особенно прекрасна и неотразима. На ней самое роскошное свадебное платье, сшитое на заказ, все усыпанное бриллиантами, блеск которых, однако, не в силах затмить сияние счастливых зеленых глаз. Длинные белые перчатки подчеркивали изящные руки, сотканная из стразов Сваровски фата обрамляла тонкие черты лица и богатую копну волос, завитых в очаровательные кудряшки. На щеках девушки играл легкий румянец, а глаза блестели, как никогда.

Диана выглянула в окно. Сад за домом, где должна была состояться церемония, выглядел потрясающе. Народа было полным полно.

Хлопнула дверь, вошла подружка невесты – Лизавета с небольшим букетиком нежных розовых розочек в руках.

— Динулька, ты просто прелесть! – воскликнула она. – Самая красивая на свете из невест!

— Спасибо, милая! – искренне улыбнулась Диана и добавила задумчиво, — и самая счастливая, вот что главное!

Они поболтали немного, но вскоре Диана начала нервничать – ожидание с трудом давалось ей.

— Ну, позвони ему, позвони, — поторопила ее Лиза, — может, пробка вдруг…

Диана достала мобильный. В дверь постучали, и вошел Амир.

— Ты великолепна, сестренка! – с порога заявил брат, восхищаясь сестрой. — Разреши тебя поцеловать! – он распахнул свои объятия и обнял ее, поцеловал в одну щеку, затем в другую. — А когда все начнется-то? Гости интересуются…

Диана расправила плечи и перевела взгляд на Лизу, будто та знала ответ на вопрос. Амир тоже посмотрел на Лизу. Та смущенно пожала плечами.

В двери снова постучали, и на пороге возник Алекс.

Алекс восхищенно присвистнул:

— Ди, ты божественно красива! – он двинулся к ней и заключил ее в объятия. — Я так рад за тебя, малышка Ди! Дай-ка я тебя поцелую!

Улыбнувшись другу, она поблагодарила его и охотно подставила щеку, одну, затем другую. Наградив Диану смачными поцелуями, он поправил невесте фату, искренне восхищаясь ей.

Диана продолжала нервно давить на кнопки мобильного.

— Не отвечает, — процедила она едва слышно. – Где же он? Почему не берет трубку?! Ну же, Джим, любовь моя возьми трубочку.… Где ты, зайка?

Амир и Алекс настороженно переглянулись. Брат выхватил телефон из рук сестры.

— Стоп! Невесте нельзя нервничать, возьми себя в руки, сестренка, выпей сока. Я сейчас же дозвонюсь ему. Ты только не волнуйся, родная, все будет в ажуре!

Но и Амиру это не удалось. Джимми не отвечал на звонки. В комнате повисла напряженная тишина. Снова раздался стук, на пороге возникли Эмиль и Филипп. Оба выглядели паршиво, но, забыв про обоюдную вражду и ревность, заговорили почти одновременно:

— Ну и где наш женишок? – ухмыльнулся Фил.

— Никак передумал жениться на моей очаровательной сестренке? — вторил Эмиль.

— Иль после мальчишника никак прийти в себя не может? – язвил Фил, подмигивая Эмилю.

– Во-во! Вчера Джулия так задницей крутила перед ним на шесте, что тот чуть не… полный писец!

— Прекрати чушь нести! – прорычал Амир, схватив брата за грудки.

Диана повернулась к старшему брату и вопросительно посмотрела на него.

— Вчера был мальчишник? Почему я об этом ничего не знала?

Амир виновно опустил глаза.

Эмиль захихикал.

— Могу предположить, чьих это рук дело! – резко произнесла Диана, с ненавистью в глазах глядя на эгоиста Эмиля, запустила в него подушкой.

Лиза серьезно посмотрела на Алекса. Тот поднял руки вверх:

— Спокойно, детка, ничего такого, о чем ты сейчас думаешь, не было, – он обнял Лизу за талию, — я был пай-мальчиком и вел себя прилично, верь мне.

— Смотри у меня, — пригрозила Лизавета кулачком. – А то от тебя и мокрого места не останется.

Все дружно рассмеялись. Слабо улыбнувшиссь, Диана задумчиво посмотрела на подругу.

-Алекс демонстративно наградил Лизу поцелуем в губы.

Диана нервничала. И это было видно всем, она не находила себе места, металась по комнате туда-сюда, а Эмиль все подливал и подливал масла в огонь.

— Что, сестрица, ямаец поматросил и бросил тебя?! – немного отступив, с коварной усмешкой на лице Эмиль принялся ходить вокруг сестры кругами. – А я ведь тебя предупреждал… но ты не хотела меня слушать! Вот и получай теперь!

— Хмм…- задумчиво проговорил Фил и взглянул на наручные часы, — пять минут четвертого, а он, во сколько должен был приехать на церемонию? В половине одиннадцатого?

— В двенадцать! – ответила за Диану Лиза.

— Попользовались тобой, Ди, и в кусты, – продолжал констатировать факты Фил. — А ты, наивная, еще на что-то надеешься? Ну, жди… жди.

— Идем, Фил, — положа руку на плечо другу, сказал Эмиль, искоса поглядывая на Диану, — до нее это туго доходит! Один черт, этой свадьбы уже не бывать. Да, и мудило этот вряд ли появится после такого конфуза! Отец его и близко на порог не пустит!

Обнявшись, Эмиль и Фил дружно рассмеялись, решительным шагом направились на выход. Диана не стала тратить время на слова, резко развернулась, схватила со столика вазу с цветами и пульнула в направлении двери, где стояли Фил и Эмиль. Вода выплеснулась в физиономию Эмиля, цветы повисли на плечах Фила.

— Отныне ты не брат мне! – завизжала она не своим голосом. – А ты не друг! Уматывайте! И больше никогда не смейте попадаться мне на глаза, кретины!

— Ди, да мы только… — начал оправдываться Фил, как ни в чем не бывало.

— На выход, я сказала! – с отчаянной горечью в голосе произнесла Диана, указывая рукой на дверь. — И чтобы духу вашего больше здесь не было!

Коварная улыбка Эмиля быстро превратилась в оскал:

— Что?! Что ты кипятишься? Правда глаза колет, да?! Ну! Давай, давай, иди, побей меня!

Диана ринулась к Эмилю, резко схватила его за грудки и отшвырнула в сторону с такой силой, что он пролетел пару метров, пробив головой зеркало в позолоченной раме. Послышался звон битого стекла, на персидский ковер полетели осколки. Эмиль взвыл от адской боли. Осколок стекла ранил его в плечо.

Началась суматоха, крики.

— Убирайся, пока я не прикончила тебя! – орала истерично Диана, готовая нанести очередной сокрушительный удар.

Амир поддержал сестру и поспешил выставить за дверь Эмиля и Фила. Эмиль сопротивлялся, как мог, не желая покидать комнату любимой, но перед силой и напором старшего брата и Йоника, который вовремя подоспел, устоять было не реально. Эмиль побаивался Йоника, от одного его взгляда он дрожал, как осиновый лист, ибо тот за сестру мог так пригвоздить, что мало не покажется, но, несмотря на это, Эмиль всегда лез на рожон, доказывая окружающим, а главное Диане, что он никого не боится. Слово за слово и между братьями завязалась потасовка, которая переросла в драку. Йоник массивным кулаком пнул Эмиля в плечо и тут же схватил за горло, грязно матерясь, прижал к стенке. Придавленный, как щенок, Эмиль понимал, что ему не вырваться. Это конец. Фил вступился за Эмиля, за что тут же поплатился. Один удар и Йоник припечатал Фила к стене, тот, как обмякшая кукла, сполз по ней вниз. Йоник с такой силой сдавливал горло младшему брату, что еще немного и хрустнут позвонки. Диане, Амиру и Алексу с трудом удалось оттащить Йоника от Эмиля.

На истеричный крик Дианы и шум битого стекла сбежалась вся прислуга дома во главе с Адамом, и хотя в его тоне не было издевки и злорадства, взгляд будто говорил «я так и знал!». Диана едва сдерживалась, чтобы не наброситься и на отца. Ни черта он не знал! И никто не знает! Что-то явно случилось, что-то плохое… Джим не мог ее бросить. Вот так, просто взять и бросить. Не мог! А с другой стороны, лучше бы бросил. Лучше бы он сейчас был далеко отсюда, но целый и невредимый, чем… Лучше его предательство, чем беда! У нее было тяжело на сердце. Диана не успела додумать мысль до конца, затрезвонил мобильный. Она схватила телефон, но Амир оказался проворнее.

— Давай-ка я отвечу, сестренка! – ласково улыбнувшись и подмигнув, сказал брат. – Слушаю! – деловито поднесся трубку к уху, произнес он. – Да, да говорите! – сдвинув брови, продолжал он, изменяясь в лице. — Да! Где?! О, мой, бог… Да-да! Да! Хорошо, мы сейчас выезжаем!

Она слышала все. Связь была отменной. Каждое чертово слово абонента на том конце линии!

— Диана! Доченька, куда ты?! – рванулся следом отцовский крик.

Застучали каблуки, — наверное, Лиза бежала за ней. Раздался тяжелый топот, вероятно, и братья спешил вдогонку за сестрой. Подхватив подол пышного платья, Диана неслась, не разбирая дороги. По телефону сообщили, что Джим попал в аварию. Это случилось напротив центральной почты. Дымящийся перевернутый лимузин окружала толпа милиционеров и людей в белых халатах. Место аварии было оцеплено, но Диану не остановило это. Распихав уличных зевак, она пробралась к широкой ленте, натянутой вокруг, задрала свое белоснежное платье и перепрыгнула. Она была босиком – скинула туфли где-то, ведь бежать на каблуках было не очень удобно. Ротозеи вовсю пялились на босоногую растрепанную девицу в свадебном платье. К ней подошел милиционер, но Диана не обратила на него внимания. Она увидела Джима в тот момент, когда его укладывали на носилки. Диана метнулась к карете скорой помощи, крича:

— Он жив?! Жив?!

— Отойдите, девушка! Посторонним сюда нельзя.

— Ответьте же мне?! Он жив? – в голосе ее дрожали слезы, — Джим! Джимми! Дорогой… отзовись!

Она видела сама, но не хотела, не желала этому верить! Джим лежал бездыханно, неподвижно, лицо его было окровавлено, белоснежный костюм заляпан кровью, руки безжизненно свисали до земли.

— НЕТ! – леденящий душу крик Дианы взметнулся к небу. – Только не умирай, Джим!!! Любимый, только не умирай! Не оставляй меня! — дыхание в голосе сбилось окончательно. — Я не переживу этого, любимый!

«Heaven Can Wait» — Майкл Джексон: «Скажите ангелам «нет», я не хочу оставлять мою девочку одну. Я не хочу, чтобы кто-то другой обнимал тебя. Я воспользуюсь этим шансом. Детка, я останусь, Небеса могут подождать. Нет, если бы ангелы забрали меня с этой земли. Я бы велел им вернуть меня обратно к ней. Я воспользуюсь этим шансом, может быть, я останусь. Небеса могут подождать. Ты прекрасна, ты удивительна, невероятна, я так тебя люблю. Ты прекрасна.
Каждый мгновение, проведённое с тобой, просто чудесно. Любовь моя к тебе, девочка, невероятна. И я не знаю, что бы я стал делать, если бы не мог быть с тобой. Мир бы перестал существовать, и каждую ночь я молюсь. Если Господь придёт за мной раньше, чем я проснусь. Я не пойду, если не смогу видеть твоего лица, не смогу прижать тебя к себе. Что бы хорошего было в Небесах?»

От слез, она плохо видела, все поплыло перед глазами, страх сковал тело, и Диана рухнула, как подкошенная, на колени посреди широкого проспекта. Она молилась. Кто-то поднял ее, что-то говорили ей. Она ничего не соображала, сраженная горем. Но едва двери скорой помощи, куда погрузили остальных потерпевших, стали закрываться, Диана рванулась вперед.

— Подождите! Я должна ехать с ним! Это мой муж!

Отчаяние в голосе заставило медиков впустить Диану. Она присела возле Джима, шепча молитвы и ласковые слова. Вся жизнь с ним – будто долгие, долгие счастливые годы! — летела у нее перед глазами. А рыдания костью застряли в горле. «…Если бы ангелы пришли за мной, я бы сказал им «нет». Немыслимо – чтобы я сидел на облаках, а ты была совсем одна. Время шло бы дальше, ты продолжала бы жить. А я бы постарался повернуть время вспять и спуститься обратно к моей девочке. Не мог бы смотреть, как кто-то целует, прикасается к ней,
Не мог бы вынести, что кто-то любит тебя так, как мы любили друг друга. Что хорошего было бы в Небесах? Если бы ангелы пришли за мной, я бы сказал им «нет»… О нет, не могу быть без моей девочки. Я не уйду, без неё я бы сошёл с ума. О нет, я думаю, Небеса подождут. Просто оставьте нас в покое, оставьте нас. Пожалуйста, оставьте нас…»

Эмиль вместе с остальными приехал к месту аварии вслед за Дианой. Он видел, как упала она на колени. Он слышал, как она душераздирающе кричала. Безысходная, вселенская тоска в ее голосе сразила его. Эмиль осознал, что наделал. Это он за безумные деньги нанял приезжих гонщиков, чтобы те устроили аварию. Результат, мог оказаться каким угодно – вплоть до обычного, легкого ДТП. Но ребята постарались на славу, успели смыться и выполнили заказ на отлично. Свадьба не состоится! Жених не способен на нее прийти! Его чудовищный план осуществился! Эмиля колотил нервный озноб, болезненный смех срывался с губ и слезы отчаяния от одной только мысли, что Диана ему никогда принадлежать не будет – душили его. С женихом-то он разобрался, а вот с невестой… и с их проклятой любовью, которая стоит как кость в его горле… Потеряв Джима, она все равно не полюбит его, Эмиля. Почему это только сейчас стало очевидным? Он все же не смог сдержать смеха – сумасшедшего, визгливого. Эмиль сходил с ума от любви к сестре. У него начались галлюцинации!

Свадьба его принцессы, его единственной дочери сорвалась, она убита горем и практически поселилась в клинике. А жених не приходит в сознание уже третьи сутки! Кроме того, будто мало всех этих напастей, еще кредиторы озверели, и партнеры по бизнесу палки в колеса вставляют! Все чаще и чаще ему сыпались ультиматумы, что он должен завязать с игрой, иначе вылетит из дела. Адам уже потерял больше половины своего состояния, медленно, но верно уплывала сквозь пальцы оставшаяся часть. Благо, Диана не в курсе, что свадьбу пришлось устраивать на — те деньги, что он положил на счет ей. Теперь счета нет. Хорошо, что он не успел рассказать о нем дочери. В тот же вечер у Эмиля случился нервный срыв, он пришел в больницу, где лежал Джим и прямо там начал выяснять с Дианой отношения, впервые в жизни он поднял на нее руку – ударил по лицу, и чуть было не изнасиловал ее, благо вовремя подоспели медперсонал. Адаму снова пришлось отправить сына в Грецию под присмотром охраны, чтобы не сбежал и не навредил его дочери. Будто проклятье преследует его семью, думал при этом Адам, со слезами на глазах вспоминая тот дождливый апрельский день, когда он приехал в краснодарский приют, чтобы усыновить очередного ребенка-отказника. Карапузов было так много, что Адам растерялся. И тут его взгляд остановился на очаровательном карапузе с большими миндалевидными черными глазами и смуглой бархатной кожей. Он был самым спокойным из всех детей. Руки сами собой потянулись к нему. Взяв этот крохотный комочек на руки, Адам не желал больше с ним расставаться – усыновил, а ровно через год на свет появилась – Диана, родная и всем сердцем любимая дочь.

 

***

— Вы бы поехали домой, — мягко проговорила медсестра, — поели, умылись, переоделись… а там, гляди, муж придет в себя, увидит вас такую да испугается!

Конечно, милая девушка шутила. Но с некоторых пор Диана не воспринимала шуток. Она вообще ничего не воспринимала! Окружающая действительность сузилась до размеров палаты, где главным стал пугающе черный прибор, на мониторе которого бежала слабая волна. За два дня уже несколько раз эта волна грозилась стать прямой, безжизненной линией. Диана искусала губы в кровь, бросалась врачам в ноги, умоляла, ругалась, сулила денег, но они были просто люди и совершать чудеса не умели.

— Организм борется, — заявлял главврач, — состояние критическое.

Они и так пошли на уступку – разрешили ей находиться в палате, даже ночью. Лиза привезла еду и необходимую одежду, но от одного вида съестного Диану тошнило, а переодеться не было сил. Амир перезнакомился со всем медперсоналом, нянечек снабжал шоколадками, медсестер – купюрами, хирургу под окна пригнал новый «порше», за что врач его чуть не отмолотил, оказавшись благородным человеком. Диана не знала ничего этого, реальный мир не интересовал ее. Раз Джим без сознания, то и ей делать нечего здесь. Она окуналась в воспоминания, забываясь в прошлом, находя в нем успокоение и надежду.

Однажды утром ресницы Джимми слабо дрогнули.

— Сюда! Сюда! – завопила Диана, забыв, что для вызова медсестры нужно нажать на кнопку. Хорошо, что зашла Лиза и сразу сообразила, как действовать. Прибежавшие врачи вытолкали их обоих. Диана, наконец, позволила себя переодеть, в какой-то пустой палате подруге пришлось самой стаскивать с нее роскошное свадебное платье, потому как Диана была не в состоянии пошевелить ни рукой, ни ногой. Лиза натянула на нее джинсы, свитер, причесала и заставила умыться. Диана словно застыла. Она боялась спугнуть надежду. Она боялась поверить в чудо.

— Ешь! – Лиза поставила перед ней какую-то снедь. – Ты должна держаться! Ты нужна Джиму!

— Да, – твердо сказала Диана, понимая, что так и есть, и это – самое главное.

Преодолевая отвращение, она поела, внимательно оглядела себя в зеркале и подкрасилась. Прежняя красота лежала на лице, будто маска. А под ней была истинная Диана – молодая несчастная женщина, из последних сил цепляющаяся за надежду. Ничего, сказала она себе, сжав кулаки, я выдержу. Жизнь привела ее сюда, в эту клинику, где на грани неба и земли ее муж, ее любимый, ее Джимми. Но жизнь – это не только обстоятельства или чья-то злая воля. Это, прежде всего – ты сама, твоя сила и вера! Диана решительно распрямила плечи и вышла из палаты.

Под вечер Джим пришел в сознание, и уже на следующий день врачи разрешили необходимую операцию. Она прошла успешно. Джимми повторял потом, что у него, как у кошки, семь жизней. Он бодрился, держался молодцом, хотя Диана видела, как ему больно. Швы быстро затягивались, следов на лице не осталось, и вскоре он выглядел таким же красавчиком, как прежде. Но вот душевные терзания не лечились так быстро! Джим винил себя во всем! Чего-то не предусмотрел… где-то проглядел… ошибся и не смог уберечь любимую от горя. Его самолюбие пострадало в аварии сильней, чем тело! А тут еще Диана добавила масла в огонь. Едва врачи разрешили, она увезла Джима в Москву, и там, не теряя времени, взялась штурмовать продюсерские центры.

— Ты у меня очень талантливый, — твердила она Джиму, — ты должен пробиться на сцену, а я тебе помогу, милый! Я так хочу, чтобы твоя мечта осуществилась. Я всем сердцем желаю, чтобы ты стал известным певцом.

От этих разговоров Джим терял самообладание, жестким голосом заявлял, что ему не нужна нянька, и он сам все решит. Диана не понимала, в чем ее ошибка. Она хотела помочь! Но муж был против, его гордость страдала невероятно от стараний Дианы устроить его сценическую судьбу и добиться денег на раскрутку.

Весной к ним переехал Оскар, и напряжение между молодоженами немного схлынуло. Джим совсем уже оклемался, вернулся в институт и вкалывал на прежней работе в клубе. Диана устроила Оскара в престижную школу, училась сама и помогала в учебе мальчику. Казалось, ее дни были сплошь наполнены знаниями – самыми разнообразными. В качестве развлечения ребята частенько ходили в кино – на самые примитивные, даже глупые комедии, над которыми не нужно думать. Они отдыхали в зрительном зале, едва не засыпая перед экраном. Лишь Оскар следил за развитием сюжета, а потом взахлеб пересказывал «родителям». Конечно, ни папой, ни мамой он их не величал. Диана была просто Дианой для него, да и Джима мальчик звал просто по имени. Со стороны они выглядели, будто братья и сестрица. А внутри этого странного сообщества зарождались уже настоящие семейные отношения. Случались ссоры, даже скандалы, бывало, что Диана отчитывала Оскара за плохое поведение и нелепые капризы, или Джим снова срывался, доказывая, что ему не нужны походы жены по кровопийцам продюсерам. Ему все виделась в этом протянутая рука нищего, будто Диана просила денег на паперти, ни больше, ни меньше!

Диана устала объяснять, что это не так. В конце концов, тайком от него, она обратилась за помощью к отцу. Адам вертелся, как уж на сковородке, вынужденный отказать своей любимице. Ведь денег на самом деле у него не было! Ни единого лишнего доллара и сказать об этом он не решался! Стыдно ему было перед дочерью!

Диана дала объявление о продаже «бугатти», и, заполучив деньги, долго готовила к этой новости Джима. Вопреки ожиданиям, он не устроил сцены, даже голоса не повысил. Только взглянул на любимую печально своими черными, бездонными глазами.

— Ангел мой, ты напрасно сделала это!

— Ну почему, любимый, почему?! Ты должен выступать! Теперь у нас есть возможность снять клевый клипец, привлечь продюсеров! Важен первый шаг!

— Важно, кто его сделал, — возразил Джим.

— Дорогой, перестань терзать себя! Эти расходы окупятся во сто крат!

Ее непоколебимая вера в него, в его талант не давала Джиму уйти, хлопнув дверью. Хотя много раз хотелось сделать это! Ну, какой мужчина допустит, чтобы женщина содержала его, оплачивала его будущее, строила за него жизнь?! Он не альфонс! И никогда им не будет!

Мужское самолюбие было уязвлено, и Джим понимал, что между ними, так или иначе, возникла трещина. Он любил Диану самозабвенно и нежно, и всегда будет любить, но… Она слишком импульсивна, она привыкла управлять жизнью сама, а он – не игрушка в ее руках!

Джим позволил снять на ее деньги клип. Вложился полностью в него, работая днем и ночью, репетируя до потери пульса. И клип получился шикарным, он взорвал музыкальные каналы, поразил воображение продюсеров и зрителей. НО! Но отдача получилась минимальной. Никто не хотел брать на себя ответственность в России за рождение новой звезды из Ямайки, а те, кто готов был все-таки рискнуть, предлагали такие зверские условия, что Джим вынужден был отказаться от условий контракта. Люди, от которых зависело продолжение его артистической карьеры, не хотели давать «зеленый свет» чернокожему исполнителю. У Джима не было ни друзей в шоу-бизнесе, ни тем более влиятельных покровителей. «Ваши песни – не формат!», заявляли ему. Но он-то знал, что дело не совсем в этом, а в том, что он черный!

Джим совсем пал духом. Но не такова была Диана. Она уже дала объявление о продаже квартиры, чтобы иметь возможность снять следующий клип Джимми. И постоянно подбадривала мужа, помогала ему. Она готова была на все ради любимого. Взглянув в страдальческие глаза Джима, Диана ощутила укол боли.

— Дорогой, не расстраивайся, не вешай нос… — лаская мужа по кудрявой голове, с любовью говорила она. – Твой час еще не пробил, любовь моя, но он непременно пробьет, поверь мне, так всегда бывает! Вот смотри, что пишет Ла Тойя, – Диана открыла книгу Ла Тойи Джексон «Living with the Jackson family» на нужной странице и зачитала, — однажды Майкл заявил: «Я добьюсь, что люди во всем мире признают меня и скажут: «Я люблю Майкла Джексона и его музыку, а какого цвета у него кожа, все равно». Вот как, Джим! А знаешь, почему Майкл добился всего?

Джимми вопросительно посмотрел на Диану.

— Потому что он верил в свою победу. И ты… ты не должен отчаиваться…

Джим понимающе кивнул и прижал жену к себе.

— Ты только не унывай любимый, — шептала она, — мне сердце подсказывает, что однажды ты проснешься богатым и знаменитым!

Джим вздохнул.

— Да будет так!

— Аминь.

— Аминь. – Джим взял Диану за руку, — иди ко мне детка, — он притянул ее к себе. – Я тебе доверяю. Доверяю тебе свою жизнь.

Диана попыталась, было что-то сказать, но не успела, потому что Джим, запустив ей руку в волосы, властно поцеловал в губы.

 

***

Постепенно все разошлись, весьма довольные собой и регей пати, которая удалась на славу. Остались только самые близкие приятели-ямайцы Джима. Впрочем, Диана уже успела подружиться с ними. Это были очень интересные, разносторонние ребята, спокойные, миролюбивые и веселые.

Поначалу маленькая компания слушала музыку, допивала коктейли, а потом кто-то предложил прогуляться по ночной столице. Москва лежала у ног – яркая, несмотря на ночь, теплая, уютная.

— Кто-нибудь что-нибудь желает? – предложил Джим, когда они поравнялись с круглосуточным супермаркетом неподалеку от дома.

— Минералки бы, — попросила Диана.

— О, хорошая мысль, — поддержал ее Сэнди, самый младший и самый шебутной.

— А я пивка бы выпил, — мечтательно протянул Марк, друг и дальний родственник Джима, добродушный, немного полноватый молодой человек.

Джим шутливо хлопнул его по животу.

— Вот оно, твое пивко!

Смеясь, ребята двинулись к магазину. Диана осталась на улице вместе с Дилоном, — еще одним ямайским растаманом. Он как раз закурил сигару и входить в помещение не хотел, а девушка решила составить ему компанию.

— Бери всего и побольше, — с улыбкой напутствовала она мужа.

Джим обернулся, кивнул, тоже улыбаясь.

Какое-то странное предчувствие на миг заставило сердце Дианы сжаться. Но она отогнала дурные мысли – все плохое позади, с Джимом ей нечего бояться.

Джим в этот момент входил в супермаркет, не подозревая, что идет прямо навстречу судьбе.

Впервые секунды ни он, ни ребята поначалу не сообразили, что происходит. Какой-то гвалт стоял в магазине, доносился дикий, нечеловеческий хохот, будто из клетки макак в зоопарке, и время от времени раздавался страшный грохот.

Марк рядом с Джимом сквозь зубы выругался на родном наречии. Сам Джим тоже едва сдержался, чтобы не выпалить крепкое словцо.

И было отчего!

Четверо здоровяков в натянутых на физиономии чулках, с одинаково приплюснутыми носами, устроили настоящий погром среди полок. Ужас происходящего не сразу дошел до ребят. Картинка сложилась словно пазл. В одном углу бугай с пушкой за спиной избивал ногами пожилого рыжеволосого мужика. Джим узнал в рыжем хозяина магазинчика, — не узнал даже, а отметил частью сознания. В противоположной стороне увидел еще двух бандитов – один набивал товарами огромную спортивную сумку, другой забавлялся тем, что громил витрины холодильников. В следующий миг Джим разглядел еще согнутую фигуру в таком же чулке на голове. Этот издевался над посетителями – их было немного: подвыпивший юнец с красным носом и белым от страха лицом и супружеская пара, в которой Джим узнал своих соседей по квартире. Женщина была глубоко беременна, но даже ее выпирающий живот не послужил защитой – высокий сутулый урод глумился над ней, лез в лицо своей страшной мордой в чулке, выл, ощупывал бедра и груди. Муж только корчился от злого бессилия, — у бандита в руке была пушка. Казалось, прошла вечность, пока все эти подробности выстроились в голове и образовались в четкую картину. На самом деле с момента прихода ребят в магазин пролетел десяток секунд. Бандиты пока не успели заметить вновь прибывших — слишком были заняты своим интересным делом.

Кровь бросилась в лицо Джиму, кулаки сжались будто бы сами собой. Он сделал шаг к тому, который измывался над женщиной, и тут увидел букву Н, вытатуированную на бычьей шее. Нагаевец, понял парень. Джим, не раздумывая, пнул ногой бандита. Тот, не ожидая нападения, пролетел вперед метра на три и, издав булькающий звук, врезался в витрину молочных продуктов. На шум отозвались все участники действия. Раздался страшный мат, угрозы, грохот, звук падающего тела. Краем глаза Джим увидел, как метнулись на подмогу его друзья. Он не успел задуматься, что они делали до этого момента, да и вообще никаких мыслей в голове не осталось. Сердце билось где-то у горла, не было ни страшно, ни жутко, только одно опасение пульсировало в висках – как бы не убили, а то Диана расстроится! Это было глупо, нелепо, но ничего другого в голову не лезло, Джима беспокоило только это. Руки, ноги, все тело будто действовало само по себе, автоматически. Он прятался от выстрелов, приседал, в какой-то момент даже полз. Хаос царил вокруг. Казалось, что они с друзьями просто неожиданно попали в самое пекло какого-то гангстерского блокбастера. Нереальность происходящего ошеломляла. Так, на автомате, Джим вышиб у одного из громил пушку, другого отправил в нокаут, но от третьего чуть не схлопотал пулю в лоб.

Вовремя увернувшись и утащив с собой в укрытие того красноносого бледного паренька, Джим вдруг, словно в замедленной съемке увидел, как в противоположной стороне магазина, за баррикадой витрин, падает Марк. Маленькая рана в его виске росла прямо на глазах, ширилась, багровела, и еще до того момента, как тело друга коснулось пола, Джим понял, что это – все. Конец.

— Марк! – завопил он и дернулся, чтобы вскочить.

Парнишка рывком вернул его на место. Кругом раздавался стрекот. У громил, по всей вероятности, было полно боеприпасов.

— У них на всех хватит, — хмуро выговорил юнец, — сейчас и тебя нашинкуют, лучше не дергайся!

— Так и будем сидеть, как бараны? – прошипел Джим, стараясь не думать о Марке.

Может, обойдется?

Может, показалось?!

Следующая внятная мысль была о Диане. Лишь бы у нее хватило ума убежать или хотя бы держаться подальше от магазина…

Не успел он подумать об этом, как входная дверь распахнулась. Первым влетел Дилон, за его спиной Джим разглядел встревоженное лицо жены. И все сместилось у него в голове. Уже не размышляя, не опасаясь ничего, он бросился вперед – заслонить, уберечь любимую. Дилон в этот момент уже скручивал одного из нагаевцев. Звуки выстрелов стихли. Тишина звенела в ушах. Джим увидел, как Диана ловким движением подсекла бандита, бросившегося к выходу. Огромная туша стала заваливаться прямо на нее, но Джим уже подоспел и, рыча, откинул тело громилы в сторону.

— Сзади, Джим! – вскрикнула Диана.

Он успел обернуться и врезать следующему ровно между глаз. Но тут адская боль ударила его в плечо, в голове, будто что-то взорвалось, и темнота накрыла Джима.

Когда он очнулся, Диана была рядом, держала его за руку, стоя на коленях. Рядом Дилон и Сэнди скручивали двух нагаевцев.

— Ты в порядке? – сипло спросил Джим.

Диана коротко кивнула, отирая слезы со щек. Джим сел, озираясь. Плечо болело нещадно, но это казалось лишь досадной мелочью.

— Где Марк?

Жена отвела взгляд. Он рывком встал. За витриной, где упал его друг, чтобы больше никогда уже не встать, лежало еще тело. Джим стиснул зубы, чтобы не закричать от бессилия. Это была женщина, которой уже ничем нельзя было помочь. Ее ребенку не суждено было родиться.

Джим почувствовал, как Диана стиснула его ладонь холодными пальцами.

— Они ответят, — прошептала она, — за все ответят!

— Двое ушли, — чужим металлическим голосом произнес Дилон и вылил себе на голову бутылку минералки.

Джим проделал то же самое, но легче не стало. Огромным усилием воли он подавил желание проломить черепа двух оставшихся, корчившихся под ногами у его друзей гадов. Никогда еще не испытывал он подобной ярости.

Словно услышав его, Сэнди пнул одного нагаевца, стащил с его головы чулок и стал запихивать в рот.

— Жри, сука! Жри, падаль!

— Перестань, — кинулась к нему Диана, — так мы сами озвереем!

Она приложила мужу к раненому плечу бутылку из холодильника и велела позвонить в милицию.

— Я уже позвонил, — сообщил хозяин магазина, выползая из-под каких-то ящиков. Он был весь в крови, но держался довольно стойко. Видимо, его били не крепко, а просто издеваясь, забавляясь и растягивая удовольствие. Со стороны кассы раздался вдруг невнятный стон. Это пришел в себя сосед Дианы и Джима, теперь уже вдовец. Ребята переглянулись, думая об одном и том же. Ему сейчас должно быть хуже всех.

Диана, шумно сглотнув, кинулась поднимать несчастного. Где-то недалеко завыла сирена.

 

***

Диана думала, что никогда не забудет ту страшную ночь и тот момент, когда из магазина раздались выстрелы. Джим, ее Джим, был там, и первая мысль была о нем. Но горе других людей, чужая беда заслонила собственный страх и переживания. Надо было действовать, некогда было бояться и переживать.

Тогда в магазине Диана подчинилась инстинктам, велевшим бороться. Она не умела отсиживаться в тени, прятаться. И позже ею руководили они же. Джим восхищался ее мужеством и тем непрошибаемым спокойствием, с которым Диана шла к цели. Ни слезинки она не проронила больше, перевязывая его и друзей, провожая в последний путь едва знакомую соседку, навещая в больнице ее мужа. Все ее существо требовало активности, а переживания были скрыты глубоко внутри.

Именно она стала инициатором масштабной демонстрации, именно она подняла на ноги весь МГУ, поставила на уши общественность и СМИ. В столице и прежде случались подобные погромы, однако обыватели, возмущаясь и страшась, так ничего и не предпринимали. Диана не возмущалась. Глядя, как она организует сокурсников, или рисует плакаты, или созванивается со знакомыми журналистами, чтобы поднять волну в прессе, Джим вспоминал ее в тот момент, когда наперерез ей выскочил громила в маске. Его жена не знала сомнений и страха. В борьбе за правое дело, как ни пафосно это звучало, Диана стояла до последнего. И в схватке с бандитом, и в жаркой дискуссии по поводу нацизма, и в организации шествия и благотворительного концерта. Она делала все, что в ее силах. Джим любовался ею, поддерживал, как мог и как умел, в глубине души страшась за любимую, как никогда в жизни. Теперь он точно знал, что спокойной жизни рядом с Дианой не будет никогда. Она создана для иного. А он на сто процентов уверился, что создан для того, чтобы оберегать ее и быть рядом в любой момент, чтобы ни случилось. И он был. Он шел рядом, держа ее хрупкое запястье, по московским улицам, среди тысяч других людей, которых собрала его жена. Он нес транспарант – один из сотни подобных – с надписью «NO MORE WAR». И, обнимая свою любимую, Джим смотрел с высоты Воробьевых гор на город, который был так враждебен к нему, и вдруг открылся с другой стороны. Это она, Диана, открыла его перед ним, будто распахнула двери в другой мир. Ее отвага была безгранична, она помогла Джиму поверить, что возможно все! Диана собрала народ, заразила всех своей жаждой справедливости, праведным гневом. Вместе с другими, в числе первых, она призывала к равенству и братству, и была уверена, что однажды этот мир и впрямь станет светлым и дружественным.

Джим с улыбкой наблюдал, как подтягиваются к студентам МГУ ребята из других вузов, да и обычные прохожие. Никто не оставался равнодушен.

— Ты молодец, — шепнул он жене, нежно поправляя выбившийся из прически локон.

— Это не все, — задумчиво сказала она в ответ, и он увидел, как решительно вспыхнули ее глаза, — на следующей неделе мы устроим концерт, благотворительный концерт в память о погибших…

Джим прижал любимую к себе, крепко-крепко. Ее сила духа и решимость в сочетании с наивностью и хрупкой женственностью сводили Джима с ума. Он знал, что у нее все получится, и что она делает это не напрасно. Заряд такой силы не проходит бесследно! Диана не чувствовала ни усталости, ни отчаяния. Даже когда все валилось из рук или на ее страстные призывы в ответ звучали насмешки чиновников. Много раз за эти дни она услышала безразличие — «Эти разборки не первые и не последние!». И все же она не отступала. Времени и сил на переживания не оставалось, горечь отступала. Только больно было за мужа, который потерял родственника. Но Джим держался, и Диана гордилась им.

На концерте, который ей, минуя все препоны, все-таки удалось организовать, они выступили дуэтом. Вместе с известными русскими певцами и певицами, шоуменами и ведущими, вместе с ее братьями, которые специально примчались с юга, Джим и Диана исполнили одну из лучших песен. Это был их способ борьбы со злом, их вызов темным силам. Они пели всей душой – искренне, проникновенно, и в то же время мягко и ненавязчиво, словно оставляя выбор за каждым. На этом же концерте Джим выступил соло с песней Майкла Джексона «Мы – это мир» и своей композицией «Мой брат». Вкрадчивым нежным голосом муж Дианы говорил в этой песне о дружбе и любви, о том, что неважен цвет кожи, национальность и даже вероисповедание, а важна мирная жизнь – залог счастья всех людей на этой прекрасной земле! Прямая трансляция концерта шла во все страны, на Красной площади собралось больше трех тысяч зрителей.

Адам, который в это время развлекался в Монако, повернулся к экрану ТВ как раз в тот момент, когда Диана перед заключительной песней, обратилась с речью ко всем людям на свете. Она говорила неторопливо, негромко, но очень внушительно. Диана просто и искренне призывала покончить с войнами и распрями, научиться ценить мирное небо над головой, спокойствие, возможность учиться, работать, развлекаться и веселиться, не мешая друг другу. Сделав звук погромче, Адам с жадностью и восторгом ловил каждое слово дочери. Он сделал знак своим партнерам по игре, и все замерли. Притихли.

— Моя девочка, — шептал Адам, стараясь незаметно утереть слезы.

В ту же минуту прослезился и Апельсин, сидя дома перед телевизором в компании рэперов. Именно в этот самый момент благодаря Диане родился новый хит. В Сочи взволнованно приникла к экрану толстая девица – Боржоми. И концерт, и особенно обращение Дианы что-то всколыхнули в ее душе, и позже, вспоминая тот день, она с уверенностью могла сказать, что именно тогда все изменилось в ее жизни. Потому что сама она изменилась в лучшую сторону. А Лизавета, слушая Диану, лишь качала головой – она всегда знала, что подруга – необыкновенный человек! Концерт не прошел мимо и группировки Нагая. Кто-то смотрел в одиночку, другие собрались компаниями и ржали под пивко и дым марихуаны. Ни один не признал бы вслух, что происходящее на сцене как-то задевает, цепляет за живое… но именно с того дня в рядах нагаевцев почему-то наступило смятение и они заметно поредели. На самого Нагая объявили настоящую охоту правозащитные организации. Вскоре после концерта, устроенного Дианой, его логово в Сочи спалили дотла, а сам он едва успел спастись. Нагай был уверен, что именно Диана совершила поджог, но ему только оставалось кусать локти, не имея возможности отомстить дерзкой девчонке. Бандит бежал из города, не встретив сочувствия и поддержки даже у бывших товарищей. И, хотя его так и не нашли, Диана справедливо полагала, что нагаевская организация похоронена раз и навсегда. В этом деле была поставлена красивая точка, когда двум убийцам, учинившим погром в супермаркете, был вынесен приговор: пожизненное заключение.

 

***

— О боже, это чудо! – воскликнула Диана, открыв однажды утром газету.

Целая полоса была посвящена музыкальным событиям, и вот среди прочего упоминалось, что в столицу приезжает американский репер Черный Апельсин.

— Что такое? – перегнулся через стол Джим.

Диана развернула страницу, откуда с фото сияла до боли знакомая ей широкая улыбка репера — Черного Апельсина.

— Помнишь, я рассказывала тебе, о нем!

— Конечно, помню, — без особого энтузиазма заметил Джим, — твой американский дружок…

— Джим, он – звезда! И я уверена, если, я его попрошу, он поможет тебе!

— Ангел мой, я тебя умоляю, — Джим протестующе выставил ладони, — я не хочу, чтобы мне помогали, особенно твои американские дружки! Если суждено пробиться, я пробьюсь! Сам! Без чьей-то там помощи.

Тут в столовую вбежал Оскар, взъерошенный спросонок, но уже с лукавой улыбкой на заспанной рожице.

— Ты почему еще в пижаме? – с притворной строгостью сдвинул брови Джим. – А ну бегом переодеваться! Давай, кто вперед?!

И они помчались по квартире, круша мебель и приводя в восторг отчаянно мяукающего котенка. Диана осталась в одиночестве, задумчиво рассматривая фото рэпера. Что бы там Джим не говорил, судьба зависит от людей, а не наоборот. Она возьмет дело в свои руки. Она добьется своего, чего бы это ей не стоило!

Встреча с другом произошла по высшему разряду. Черный Апельсин принимал Диану в шикарном президентском номере, был искренне рад известию о ее замужестве и выразил горячее желание познакомиться с мужем прекрасной Дианы. Любопытство терзало его – кто мог завоевать такую девушку, что за счастливчик?! Но прежде чем состоялось знакомство, Диана побеседовала с Апельсином о возможностях Джима, «прощупала почву» и уговорила друга действовать якобы от своего лица, скрывая всяческое ее участие в этом деле. Она дала рэперу записи Джимми, и тот с ходу определил и профессионализм парня, и несомненный талант.

— Так чего же он упрямится?! – Воскликнул Апельсин. – Почему не хочет, чтобы ему помогли?

Диана с горечью и одновременно с пылкой нежностью объяснила, что ее Джимми очень гордый.

— Понятно. Всего хочет добиться сам. Но ты не переживай, что-нибудь придумаем, такому способному парнишке надо помочь!

Черный Апельсин слов на ветер не бросал. В тот же вечер они с Джимми познакомились, и рэпер внушительно заявил:

— Если хочешь знать мое мнение, у тебя большое будущее, дружище!

Джим поблагодарил его и уже по собственной инициативе, робко попросил Черного Апельсина принять участие в его судьбе. Диана потирала руки! Наконец-то этот упрямец и гордец понял, что нужно двигаться вперед и цепляться за любой шанс, чтобы победить в этой жизни!

Черный Апельсин с удовольствием проговорил:

— А что, Джимми, может быть, ты хочешь быть на разогреве перед моим выступлением?

Джим едва не подпрыгнул от радости.

— Да! Да, конечно хочу!

Он встретился взглядом с Дианы, в его глазах светилась безграничная любовь, понимание, благодарность.

Времени для репетиции почти, что не оставалось, но, несмотря на это, Джим выдал такой разогрев, что публика стонала от восторга. Черный Апельсин тоже был доволен – он не видел в Джиме конкурента, а искренне радовался за парня. Про Диану и говорить нечего: она была счастлива. Мечта любимого сбылась!

Они лежали в обнимку в постели, обессиленные после ночи любви, и смотрели, как рассвет пробирается в комнату сквозь шторы.

— Ангел мой, — прошептал Джим, приподнимаясь на локте, — мне надо поговорить с тобой.

Диана ответила ласковой улыбкой.

— Апельсин готов взять меня с собой, — нерешительно проговорил Джим, — в Америку. Он обещает помочь. Он даже готов стать моим продюсером, представляешь?!

Лишь мгновение Диана хранила молчание. Лишь на миг горло сдавило от слез. Она быстро справилась с собой.

— Что ж, милый, ты же этого хотел. Мы оба хотели.

— Да, но ты… Оскар… что будет с вами? Я не скоро начну зарабатывать, понимаешь? Придется продать твою квартиру здесь, ты готова?

— У меня уже есть покупатель, — призналась Диана, — тебе ведь нужны будут деньги на первое время.

Джим поднялся, подошел к окну и долго стоял неподвижно, словно отвернувшись от всего мира. И все так же, спиной к ней, он холодно произнес:

— Ты хочешь сказать, что продала квартиру, чтобы содержать меня?

— Джимми, не надо! – взмолилась Диана.

— Я-то думал, вы с Оскаром поедете со мной. Будет трудно, конечно, но мы будем вместе! Я выкручусь как-нибудь!

Диана с нежностью промолвила, что он неисправимый романтик, и подошла к мужу, обхватила твердую, упрямую спину.

— Мы будем только мешать тебе! У Оскара тут школа, новые друзья… я тоже учусь… да и работать надо, ты прав. Тебе нельзя сейчас отвлекаться, рваться на части! Ты должен думать о будущем! О нашем прекрасном будущем!

Джим круто развернулся, чтобы окунуться в глубину изумрудного взгляда.

— Я люблю тебя, ангел мой. Встреча с тобой подарок судьбы, я не устану это повторять. Ты умница. Я тебя люблю. Очень. Очень сильно.

Он коснулся ее губ с трепетом и страстью. Прошла вечность, прежде чем они оторвались друг от друга.

— Я вернусь за тобой. Богатым и знаменитым! – пылко воскликнул Джим, и взгляд его затуманился от надежд, перспектив, будущих побед.

Диана крепко обняла его и рассмеялась. Она ни секунды не сомневалась в том, что так оно и будет!

 

***

Джим готовился к поездке, когда на него и Диану обрушился страшная новость – 29 июня не стало в живых Майкла Джексона. Весь мир скорбел вместе с ними, миллионы поклонников по всему свету сходили с ума от горя. Диана перенесла это стойко, как все удары судьбы. И хотя ее сердце разрывалось от боли, разум отказывался поверить в случившееся.

Однажды в полном одиночестве она сидела на берегу моря, в то время как невероятно красивый закат окрашивал горизонт багрянцем. Слезы катились по щекам, словно соленые брызги прибоя. Диана машинально оттирала их, думая о Майкле. Она не могла смириться с утратой, все ее существо протестовало, будто произошло нечто невероятное, фантастическое, чему не место в реальной жизни! Он не мог умереть, просто не мог и все! Диана не могла представить, что его больше нет, что они так и не встретятся никогда! Господи, почему же, когда была возможность, она упустила тот шанс?! Придумала какие-то отговорки, улетела в Россию, хотя Майкл был так близко…

— Господи, — она подняла к небу заплаканные глаза, — скажи, что это неправда! Быть может, это просто чья-то злая шутка, или очередной пиар-ход, жестокий и грубый, но всего лишь выдумка и не более! Господи, сделай так! Пусть что угодно, только не его смерть!

Она с таким пылом взывала к Всевышнему, ждала какого-то намека, знака, словно от этого зависела ее жизнь. В какой-то степени так оно и было. Ведь ее судьба, ее путь был всегда связан с Майклом! И что же теперь? Пустота? Но ее сердце чувствовало иное – в нем трепетала, словно слабое пламя свечи на ветру – надежда на чудо…

Диана пристально вглядывалась в небо, и вдруг в какой-то момент ей показалось, будто зарево заката это вовсе не солнце, а прекрасный лик мужчины. Добрая улыбка, сияющие глаза… Она отчетливо видела его! Это был никто иной, как Майкл Джексон! Лишь на мгновение рассудком она усомнилась в этом, но душа уже радостно пела, заглушая все вокруг. Он жив! Пусть его лицо только показалось, привиделось ей, но это же тот самый знак, которого она ждала. Диане необходима была эта вера, иначе жизнь теряла всяческий смысл…

Она услышала голос Джима, окликающего ее. Солнце стремительно окунулось в воду и погасло, — на юге ночь наступает стремительно. И когда муж подошел к Диане, было уже совсем темно.

— Ну, как ты, детка?

Он пытался разглядеть ее лицо и угадал в полумраке, что она улыбается.

— Майкл жив, — сказала Диана шепотом и приникла к мужу.

Джим понял ее по-своему.

— Конечно! Легенды не умирают, о них помнят вечно, особенно такие, как Майки!

Он страдал, как и многие фанаты Джексона, однако, не чувствовал так остро, так тонко, как сама Диана. Она открыла было рот, чтобы объяснить свою теорию, рассказать о видении, но не стала этого делать. Диана только покрепче прижалась к мужу, поглядывая из-за его плеча на горизонт. Туда, где скрылось солнце. Возможно, Майкл так же ушел в неведомые дали, просто устав от жизненных тревог и путей, свернул на другую тропу. А если так, то однажды они смогут встретиться. Дороги для того и существуют, чтобы пересекаться и сводить людей вместе. Во всяком случае, она верила в это свято.

 

***

Узнав, что она продала машину и квартиру ради карьеры мужа, Амир с Йоником наперебой грызли Диану целый месяц, а то и дольше!

— Как ты могла допустить, чтобы он уехал?! — возмущался Амир.

— Да еще с твоим баблом! – с досадой в голосе твердил Йоник.

— Если ему повезет, станет популярным и забудет тебя! Думаешь, вернется за тобой? Баб, что ли, там мало?! – продолжал рычать Амир, обеспокоенно глядя на сестру, которой нечего было ответить либо она просто не желала отвечать, оставаясь на своей волне.

Лиза не была столь категорична, но и в ее мягких речах звучал тот же мотив. Диана не отвечала, не защищалась. В конце концов, если случится, как они предсказывают, так ей и надо! Значит, заслужила! Стало быть, и, правда, она – проклятая!

Чтобы не слушать печальных прогнозов, Диана все меньше и меньше общалась с близкими ей людьми. Вскоре они и сами лишили ее такой возможности — Амир укатил в Новую Зеландию, куда мечтал отправиться еще в детстве, а Йоник уехал в Австралию. Оба пытались оставить ей денег, помочь, но Диана так грубо отшила их с этим, что братья не рискнули настаивать. По большому счету, они были спокойны за нее. Диана не глупышка, свое не упустит, и раз уж продала машину и квартиру, наверняка оставила что-то про запас. Так они рассуждали, не зная истинного положения вещей.

У Дианы осталась совсем небольшая сумма, которую она потратила на аренду квартиры. Теперь они с Оскаром перебрались в спальный район на окраине Москвы. Денег на такси не было, так что Диана каждый день отправлялась в институт на метро, а потом тряслась в трамвае или троллейбусе. Ее прекрасная норковая шубка страдала от этого приблизительно так же, как гордость. Чтобы сберечь и то и другое, шубку Диана продала, а гордость спрятала подальше. У нее была цель – дождаться мужа! И еще не менее важным было поставить на ноги Оскара, и Диана готова была на все, чтобы не забирать мальчика из элитной гимназии, где преподавали лучшие педагоги и учились одаренные дети.

Ради приемного сына Диана распрощалась с остатками гордости и позвонила отцу, чтобы попросить денег. У братьев не взяла – у них самих немного, а вот отец другое дело! Он не обеднеет! Как же она ошибалась! Адам проигрывал в Монако последние жалкие крохи своего состояния. Все, что осталось у него – особняк в Сочи, но и тот был заложен.

— Извини, принцесса, — сказал он дочери, — но сейчас трудные времена, ничем не могу тебе помочь!

Признаться, Диана была ошарашена. Впервые в жизни папочка отказал ей. Это словно отсекло последнюю ниточку, связывающую ее с прошлой жизнью. Она больше не была избалованной любимицей фортуны. Она – взрослая женщина, которой нужно думать о будущем и зубами вгрызаться в настоящее. Диана устроилась на работу в ночной клуб, и до четырех утра крутила диски, как в Америке, вот только ни прежней беззаботности, ни приятных знакомств не было в ее жизни. Публика попадалась разная, но чаще всего надменные представители золотой молодежи столицы вели себя так, словно были пупами земли. Непристойные предложения сыпались на Диану, как из рога изобилия. Конечно, встречались и вполне порядочные парни, но даже легкий флирт уже не интересовал Диану. Какой-то огонек погас в ее душе, словно и не горел никогда. Ей не интересны стали эти игры: легкие улыбки, туманные обещания, обжигающие взгляды. И дело не только в верности, которую она хранила Джиму. Тот задор, то пламя жизни, что обжигали ее изнутри и всегда влекли в пучину дерзких приключений, теперь оставили лишь пепел воспоминаний. Она была одна, совсем одна. Не считая Оскара, конечно! Но он – ребенок, и его тепло не могло согреть одинокое женское сердце, в котором еле теплилась надежда и горела любовь. У ее любви, у ее тоски было одно имя – Джим. И не с кем не могла она разделить свою ношу, поплакаться или просто посплетничать, чтобы развеяться, расслабиться. Словно ледяное дыхание постепенно охватывало ее всю, замораживало, покрывало сердце коркой льда. И только один человек на свете мог отогреть ее – Джимми! Лишь первое время после его отъезда Диана наивно полагала, что справится со всем без потерь, что хватит силы перенести разлуку достойно и спокойно. Быть может, со стороны так оно и казалось. Но ей всегда было плевать на окружающих, на внешнюю сторону дела, а вот внутри. В душе она страдала неимоверно!

Джимми, — шептали губы, еще непослушные спросонок.

Джимми, — стучало сердце в одном ритме день за днем.

Джимми, — изнывала душа, погружаясь во мрак ночи, и последнее, что видела Диана перед тем, как закрывались сонные глаза – любимое лицо цвета кофе с молоком. Постель была холодна, слишком просторна для нее одной. Время, казалось, остановилось, — Диана не замечала ни летней истомы, ни красок осени, ни белоснежной зимы. Но она шла сквозь свою боль, и ничем – ни словом, ни тоном, — ни разу не дала понять мужу, как ей тяжело. В телефонных разговорах – а звонил всегда он, ведь Диана не могла позволить себе таких расходов! – она подробно расспрашивала его о выступлениях, о новых песнях, а сама рассказывала об успехах Оскара, старательно обходя вниманием собственную персону.

Оскар – молодец, он все понимал! Он не жаловался, когда приходилось тащиться на маршрутке в другой конец города, волочь на себе огромный ранец, возвращаться в пустую квартиру, когда Диана уже отправилась на работу, и разогревать самому себе ужин. Хорошо еще, что в гимназии занимались до вечера, и кроме уроков организован был для учеников разнообразный досуг! Проникновенный детский взгляд будто преследовал Диану повсюду, — с любовью и сочувствием мальчик смотрел на приемную мать, не зная, чем помочь, чем облегчить ее страдания. Однажды он сам предложил сменить школу.

— Тебе разонравилось в гимназии? – допытывалась Диана. – Обижают? Или новый учитель придирается? Что случилось, в конце концов?!

— Ничего. Я просто подумал, что эти деньги… ты могла бы на них купить билет и слетать проведать Джима.

В этом безыскусном стремлении поддержать ее был весь Оскар. Душа его рвалась Диане навстречу, готовая одарить теплом, ответить добром на все заботы. Диана едва сдержала слезы в ответ на его слова. Не хотелось расстраивать мальчика, да и самой уже надоело горевать!

— Джим приедет за нами сам! А пока мы не должны ему мешать! – Решительно заявила она. – Он работает, а короткие встречи, знаешь ли, только растравляют душу. Понимаешь?

Оскар яростно помотал головой, так что кудряшки разлетелись в разные стороны. Диана обняла его, прижала к себе и долго еще они сидели рядышком, шепча слова утешения, ободряя и веселя друг друга.

А в следующем месяце Диана вынуждена была заложить все драгоценности, чтобы оплатить учебу сына. Это было спасением на короткий срок, потом она дождалась каникул, и помчалась с Оскаром в Сочи, рассчитывая забрать свой шикарный гардероб и часть украшений, что остались в доме отца. Больше надеяться было не на что!

 

***

Охранники все были новенькие, она не видела ни одного знакомого лица. И немудрено, больше полугода Диана не была здесь!

— Вы к кому?

— Я дочь хозяина, Диана.

Здоровяки у ворот переглянулись недоуменно. Диана нетерпеливо топнула ножкой.

— Позовите Клару или Симу, — назвала она горничных.

Один из охраны пожал плечами. Другой небрежно сплюнул:

— Да это прежних хозяев прислуга. Они уволены давно!

— В смысле? – нахмурилась Диана. – Как это «прежних»?! Кто уволил?

Не собираясь больше выслушивать бред, она решительно отпихнула ошеломленных парней и направилась к дому, а те вынуждены были последовать за ней. Оскар вприпрыжку завершал шествие.

— Дамочка, вы нарываетесь на неприятности!

— Сам ты дамочка! – огрызнулась Диана.

На крыльце в это время появилась пышногрудая матрона лет сорока и две бледных девицы. Они о чем-то щебетали капризными, тонкими голосами, а матрона – вероятно, их мамаша, — тщетно пыталась вставить словечко. Заметив Диану, все замерли.

— Здравствуйте, — вежливо поздоровалась Диана, — вы гости Адама? Я его дочь.

Девицы прыснули. Мамаша выпятила грудь еще больше.

— Мы не гости! Я – хозяйка этого дома!

У Дианы мелькнула сумасшедшая мысль, что отец женился на этой толстой корове. Она вдруг почувствовала, как рука Оскара сжала ее пальцы, и, встретившись с сыном взглядом, прочла в его глазах недоумение и страх.

— Не бойся ничего, малыш, — прошептала Диана.

Она решительно поднялась по ступеням. Девицы глядели на нее свысока. Ясное дело, у Дианы давно уже не осталось денег на одежду из бутиков! Эти надменные богачки с ходу оценили ее недорогой прикид, простую прическу, скромный маникюр.

— Кто бы вы ни были, уйдите с дороги, — процедила Диана, обращаясь к толстухе, — я пришла за своими вещами.

— Что?! За какими вещами?! Дом продан вместе с мебелью и другим имуществом. Будьте любезны удалиться, милочка!

Диана яростно сверкнула глазами.

— Я вам не милочка!

Женщина сделала знак охране, и мужики, потупясь, были вынуждены подчиниться. Один взял Диану за локоть. Другой тронул за плечо Оскара. Мальчик вырвался, и хотя внутри дрожал от страха и неизвестности, не понимая, что происходит, но дерзко выкрикнул:

— Не смей обижать Диану!

Она не знала, плакать или смеяться, понимая в этот момент, что этот темнокожий мальчишка – лучшее, что было дано ей в жизни! И кто сказал, что родство определяется по крови?! Нет, их близость дороже родственных уз, их понимание крепче, а любовь – ценней!

— Не бойся, малыш, — сказала Диана, — меня никто не тронет.

Она высвободилась от хватки охранника и направилась к воротам. Но через пару шагов резко развернулась.

— Хочется всего лишь пару слов вам сказать, — быстро проговорила Диана и снова взлетела по ступенькам.

Чтобы не слышал Оскар, она почти шептала, но пыл в ее голосе звучал громче крика. Девицы во главе с мамашей съеживались с каждым словом. Диана всего лишь желала им привести себя в порядок, иначе ее шикарные наряды не будут смотреться на таких ободранных курицах. Оскорбленная мать очнулась первой и вновь призывала охрану, но тут Диана заметила на террасе лейку. Не теряя времени даром, Диана подхватила ее и устроила новым хозяевам неплохой душ. Охранники не сильно торопились, потешаясь над глупыми гусынями не меньше самой Дианы. Хозяйка орала благим матом, девицы скрылись в доме. Диану взяли под локотки и выдворили прочь. Из сада, где прошло ее детство и юность. Из дома, где она была так счастлива и впервые познала, что такое боль. Ну и пусть, пусть! Пусть у нее не было больше красивых и дорогих шмоток, пусть лебединую шейку уже не украшают жемчуга и бриллианты, и золотые браслеты не звенят на тонких запястьях, и маникюр она делает себе сама, и такая роскошь, как автомобиль или икра на завтрак, ей недоступны.

Но она по-прежнему выглядит принцессой. Нет, уже – королевой! Она хороша и свежа, как раньше. И ее дерзкий, острый язычок жалит обидчиков без промаха. А зеленый блеск ее взгляда прожигает сердца насквозь. И эти гордячки смотрели хоть и свысока, а все же – с долей зависти. Им, действительно, хоть и впору придутся наряды Дианы, но красивей и элегантней не сделают, не превратят лягушек в цариц! Так думала Диана, шагая за руку с Оскаром по родному проулку, где раньше пролетала на машине за пять секунд. Рассуждения эти не служили ей утешением, а просто были констатацией факта. Диана никогда не жалела об утерянном богатстве, о возможностях своего отца, дарующих ей все привилегии VIP-класса. Сегодня есть, а завтра – нет. Похоже, это завтра для него наступило.

Чтобы узнать наверняка, она позвонила Адаму.

— Отец, это правда, что ты продал особняк?

На том конце провода раздался невнятный ответ, потом шипение, треск, и связь оборвалась. Если все так, как она предполагает, дела – плохи. Возможно, даже на мобильнике у него уже не хватает средств! Где уж тут жалеть о платьях и туфлях!

Диана повидалась с Лизой, и в тот же вечер они с Оскаром вылетели обратно в Москву.

Чтобы оставить мальчика в гимназии, был один только выход, и Диана сама ушла из института. Она могла попробовать перевестись на бюджетное отделение, но рассудила так: все равно придется работать вдвое больше, чем прежде, и времени на учебу не будет. Вместо очередного – последнего! — взноса в вуз, перед самыми госэкзаменами, Диана оплатила обучение Оскара за полгода. И вздохнула спокойно. Главное сделано!

Она устроилась в магазин одежды, и теперь с восьми утра до пяти вечера проводила время среди дорогих шмоток, но не имела возможности приобрести, ни одну из них. Это печалило ее меньше всего на свете. Звонки от Джима были все реже, однажды позвонил Черный Апельсин и долго извинялся, что забыл о ней и что ее мужу приходится так много работать.

— Зато потом… — повторил он не один раз волшебную фразу.

Потом – звучало многообещающе. Но Диана уже, ни на что не рассчитывала. Она жила сегодняшним днем. В одиночестве, в постылой бедной квартирке, вкалывая на двух работах и засыпая над тетрадками Оскара, у которого нужно было проверить домашнее задание. Не хватало времени, сил, денег. А тут еще директор магазин стал приставать к ней особо рьяно. Первое время Диане удавалось отшучиваться, держать себя в руках, чтобы не вцепиться в лоснящуюся самодовольную физиономию. Но с каждым днем он становился все настойчивей и наглей. Пришлось уволиться. Ничего подходящего не было на бирже труда, а ждать долго Диана не могла – подходил очередной платеж за квартиру, да и зима была на носу, Оскару нужна была теплая одежда, обувь. Он рос быстро, как все мальчишки, и все горело на нем. Диана не жалела о своих нарядах, о своих утраченных благах, но время от времени ей невыносимо жаль было Оскара, который не успел толком распробовать вкуса роскошной жизни. Теперь ни дорогих игрушек, ни походов в рестораны и развлекательные центры, ни дополнительные студии по интересам Диана не могла ему обеспечить. Она утешала себя тем, что ребенок сыт и одет, и радуется китайской машинке с рынка и обычной шоколадке. Не найдя ничего более приемлемого, Диана устроилась горничной в гостиницу. И почти сразу пожалела об этом. Чаевые были неплохие, почти половина зарплаты дополнительно, но как, же тошно было терпеть клиентов! Каждый второй мужик норовил ущипнуть ее за попку или прижаться к груди. Или словесно унизить. Или, наоборот, окатить потоком слащавых комплиментов. Когда очередной постоялец попытался уложить ее в койку, Диана не выдержала и разбила о его лоб вазу с цветами. Он отделался синяком и легким испугом, она потеряла работу.

Она чувствовала, будто с каждым днем земля уходит из-под ног. Сильная, самоотверженная личность, Диана была, прежде всего, женщиной. И больше всего на свете ей не хватало опоры, стены. Жутко — до слез, до спазмов в горле, до боли в сердце, до крика! — не доставало Джима. А он жил в беззаботном неведении. Работал, как каторжный, но это была любимая работа, и он занимался ею самозабвенно, с полной отдачей, и был счастлив, что есть такая возможность. Спал, как убитый, едва коснувшись подушки. Дни летели за днями в безумном темпе, не давая ни единого шанса остановиться и задуматься. Слишком много дел! Лишь время от времени появлялась свободная минута позвонить жене. Но и тогда Джимми оставался, как и большинство мужчин, глух и слеп.

Мужчины не понимают намеков, тонкой игры слов, не умеют угадывать и чувствовать настроение. Им не дано уловить импульс, идущий от сердца, ощутить необъяснимый трепет, связь с любимой. Джим просто радовался, слушая ее голос. Мечтал о том, как снова посмотрит в ее глаза, почувствует вкус ее губ. Он любил ее, скучал по ней, но такова была его мужская природа – добывать мамонта! Эго было сильно в нем, сильнее любви, страсти, нежности и всего прочего, и оно звало в бой, — побеждать! Он хотел добиться чего-то в жизни и делал все для этого.

Ему недосуг было вслушиваться в голос Дианы, допытываться до истины. А она и рада была, искусно выдавая вымысел за действительность, где-то приукрашивая, о чем-то умалчивая, в чем-то откровенно обманывая. Когда-то Диана называла мужа гордецом, но сама была не меньшей гордячкой. Она не могла жаловаться на судьбу никому, даже Джиму! Или – тем более Джиму! Потому что лишиться его уважения, не увидеть больше пылкого восхищения в любимых глазах было хуже любой пытки, и Диана не согласилась бы на это ни за что на свете!

Однажды по музыкальному каналу она увидела один из его новых клипов, — совершенно шикарный! И поняла, что Джим на пути к своей мечте, совсем близко к цели. Она не станет помехой ему сейчас, она дает ему полную свободу. И Диана по-прежнему вдохновенно врала, что все в порядке. А Джим и не догадывался о страшных переменах в ее семье, в их с Оскаром положении. Вновь и вновь прокручивая клип, который записала на видео, Диана думала о том, что они с Джимом поменялись местами. Он становится богатым и знаменитым, а она падает все ниже, в пропасть бедности и бесправия. Но даже забота об Оскаре не могла заставить ее изменить своим принципам. Диана усыновила его сама, это было только ее решение, и ее ответственность.

 

***

Однажды вечером позвонил отец, и Диана с удивлением услышала в его голосе панические нотки.

— Эмиль сбежал из Греции! – сообщил Адам. – Ты должна быть очень осторожна, он неадекватен и опасен! Держись от него подальше, поняла?

— Хорошо, — легко согласилась Диана.

— Даже на телефонные звонки не реагируй!

Отец явно чего-то недоговаривал, но выпытывать подробности ей было неинтересно. Все, чем жила сейчас Диана было связано лишь с Джимом и Оскаром.

Однако Адам оказался прав, вскоре Эмиль попытался связаться с ней. Услышав его голос по телефону, она, как и обещала отцу, дала отбой. А потом скинула сообщение с требованием не беспокоить ее. Ей и в голову не пришло, что Эмиль не успокоится. Он столько уже всего наворотил, что пора было остановиться, но Диана стала для юноши идеей-фикс, ее образ преследовал во сне и наяву. Эмиль действовал дальше, расчетливо преследуя свою добычу. Ради встречи с Дианой он не раз преступил закон и даже пошел на убийство: при побеге с Греции Эмиль перестрелял охрану отца. Чтобы выжить и приехать в Москву, он постоянно воровал, а то и устраивал вооруженное ограбление.

Приближался ноябрь, а вместе с ним и холода. На улице было мерзко, холодно, неуютно. Эмиль не знал точного адреса любимой, ему только было известно, что она снимает квартиру где-то в районе Речного вокзала. С маниакальной настойчивостью Эмиль день за днем, ночь за ночью просиживал у входа в метро, замаскировавшись под ханурика. И однажды ему повезло – он увидел ЕЕ!

Диана не узнала брата в опустившимся бомже и не заметила слежки. А он проводил ее до дома и узнал номер квартиры. На следующий день Эмиль, приведя себя в порядок, явился к ней домой. Диана в это время бегала по городу в поисках работы, Оскар только что пришел из гимназии и, не подозревая ничего плохого, впустил Эмиля, к которому относился как к брату.

Они мирно болтали и пили чай, когда в замке заскрежетал ключ.

— Мамочка пришла! – радостно заверещал мальчик, бросаясь в коридор.

С некоторых пор он только так и называл Диану. И был предупредителен и нежен с ней, словно маленький джентльмен.

— Ты что, мама? – удивился он, заметив, как Диана побледнела и остановилась, как вкопанная, в коридоре при виде Эмиля.

Диана перевела дыхание и взяла себя в руки. Больше всего ей хотелось выгнать брата взашей, но делать это при маленьком Оскаре было нельзя!

— Привет, родная, — бросился ей навстречу Эмиль.

Его горячие объятия вызвали у нее неприязнь, но Диана сдержалась. После ужина она категорическим тоном вызвала Эмиля на разговор, предложив наедине прогуляться. Оскар недовольно остался дома.

— Зачем ты приехал? – устало спросила Диана, когда они очутились на улице. – Как тебе вообще удалось сбежать из Греции?

Эмиль захохотал, будто вспомнив что-то забавное.

— Так я пристрелил охранников! Как бешеных собак – пиф-паф, и готово! Ты бы видела, как они корчились, ублюдки, гончие Адама!

Диана отшатнулась. Он не шутит, поняла она. Ее брат действительно превратился в убийцу! Она всей кожей чувствовала исходящую от него опасность, но была уверена, что ей-то ничего не угрожает. Она ошибалась! Эмиль в тот же миг прижал ее к стене и попытался поцеловать. Как Диана ни сопротивлялась, ему это удалось, но она отреагировала мгновенно, залепив ему смачную пощечину.

— Убирайся к чертям собачьим! – процедила она сквозь зубы, отскочив от брата.

— Но я люблю тебя… — беспомощно пролепетал тот.

— А я люблю Джима! Только Джима, ясно?! Тебя я никогда не полюблю, как мужчину, и никогда не любила! У меня есть муж, мой единственный! А ты и в подметки ему не годишься! Выпалив все это, Диана вдруг наткнулась на тяжелый взгляд Эмиля, глаза его, казалось, полыхают от ненависти! Она пожалела о своей несдержанности. Человек, стоявший перед ней, был явно болен! Он психически неуравновешен и способен на что угодно!

Диана резко развернулась и бросилась прочь. Эмиль кинулся следом. Она забежала в подъезд и буквально влетела на свой этаж. Только заперев дверь на все замки, Диана отдышалась.

Однако она рано расслабилась. Эмиль не желал отступать, не прошло и минуты, как он оказался в подъезде, и уже барабанил в дверь. Его крики разносились по всем этажам, и соседи стали высовываться на шум и справедливо возмущаться.

— Ты че, пацан, совсем охренел? – показался на площадке мужик с пивным брюшком. – Че людям спать не даешь, че орешь-то, как психопат?!

От последнего оскорбления Эмиль совсем обезумел.

— Пошел ты! – огрызнулся он.

Диана в дверной глазок увидела начало потасовки. Она вдруг сообразила, что Эмиль не только съехал с катушек от страсти, но еще и явно под кайфом. Ей вспомнился его застывший взгляд, расширенные зрачки… Жуть, да и только! На секунду ей стало жалко брата. Но ничем помочь ему она не могла. Эмиль сам нарывался на неприятности!

На подмогу мужику выскочила и его жена – тетка в бигуди, со сковородкой в руке. Она визжала, словно недорезанная свинья, заглушая мужские разборки. Подтянулись и другие соседи. На площадке организовался настоящий митинг. Эмиль прыгал в центре, вынув из кармана нож. Подойти к психопату никто не решался.

— Звоните в психушку! – крикнул кто-то. – Этого дебила лечить надо!

Эмиль аж захлебнулся от ярости, услышав такое. Давая выход ненависти, он бросился на пузана и со всей дури пырнул его ножиком в брюхо. В пронзительной тишине безумец вдруг тоненько заскулил, осознав, что натворил. Народ с единым вздохом расступился, напуганный донельзя. Эмиль бросился прочь из подъезда. От растерянности никто не удерживал его. Вокруг царил полный хаос. Наконец, сообразили все-таки вызвать милицию и врачей. Жена пострадавшего визжала с новой силой.

А Диана все это время сидела возле двери, крепко прижав к себе Оскара…

 

Она боялась оставаться в этой квартире, решив, что появление Эмиля по любому свяжут с ней и спросят за него с нее же! Ранним утром, собрав скудные пожитки, они с Оскаром съехали. Денег оставался минимум, и им пришлось снять койку-место у какой-то бабки, сдающей углы командированным. Условия здесь были адские, однако Диана даже не замечала этого, тревожась за сына, за брата, да и за того бедолагу с дыркой в пузе! Она так переживала, что не выдержала однажды и решилась на разведку. У соседки со второго этажа Диана с облегчением узнала, что мужик остался жив и уже выписался из больницы. Купив на последние деньги коробку конфет и шампанского, Диана отправилась к пострадавшему.

— Чего явилась? – недоброжелательно встретила ее жена соседа.

— Вот… я тут принесла гостинцы…

Диана чувствовала себя неловко, но вручила-таки пакет с покупками. Тетка заорала на весь подъезд, что они не нищие и не нуждаются в подачках! Она выхватила бутылку и жахнула ее об стену. Диана остолбенело, смотрела, как растекается шампанское по грязному полу. На шум выскочил пузан. Увидев, что случилось, он принялся орать на жену, жалея о выпивке. Супружница не осталась в долгу, осыпав его отборной бранью. Их перепалка доканала Диану. Она кинулась вниз по ступенькам, жалея о том, что пришла, проклиная брата и свою собственную судьбу.

Она спустилась в метро, не видя дороги перед собой. Ее толкали, но Диана не ощущала этого. Слезы застилали глаза. Был бы рядом Джим, думала она, и ничего бы этого не случилось! Как ей хотелось прижаться к нему, рассказать обо всем, выплакаться на родном плече… Но он далеко, и она не имеет права трепать ему нервы, мешать строить карьеру, налаживать связи. Он должен быть спокоен за нее и только тогда сумеет чего-то достичь. А она должна быть сильной и справляться со всем одна!

Одна – какое горькое слово! Она проглотила ком в горле, вытерла слезы и тут вдруг… увидела перед собой Эмиля. Он заходил в соседний вагон метро. Диана рванула за ним, не думая, зачем, собственно, это делает. Кровь бросилась в голову, Диана вцепилась в рукав брата и потянула назад.

— Стой, чертов придурок, и слушай меня! Не смей больше появляться рядом со мной, понял?! – она визжала, словно последняя истеричка, понимала это. Но ничего не могла с собой поделать.

— Оставь меня в покое! Не смей приближаться, иначе я тебя за решетку упеку!

Диана трясла его, молотила кулаками, а Эмиль, молча, глядел на нее, бешено вращая глазами. Кто-то пытался оттащить девушку в сторону, остальные пассажиры в шоке таращились на нее. В какой-то момент Диана вытерла слезы и отрезвленным взглядом посмотрела перед собой. Парень, которого она приняла за брата, был просто похож на него! Это был вовсе не Эмиль! Перед ней стоял курчавый, черноволосый, незнакомец, по всей вероятности, молодой таджик. Осознав это, Диана расплакалась пуще прежнего. Ей было невыносимо стыдно.

— Ну, перестань, перестань, хватит, — услышала она женский голос рядом.

Немолодая женщина гладила ее по голове. Парень присоединился к утешениям. Выяснилось, что это сын и мать, и Диана рассыпалась в извинениях перед ним, отчаянно икая от слез.

— Может, помочь чем? – спрашивал юноша участливо. – Денег тебе надо?

Диана только качала головой.

— Ну, все равно, вот мой номер, если что, звони. Помогу, чем могу, серьезно! Меня зовут Джамал.

— Очень приятно, — отреагировала она, вспомнив свой любимый роман «Шейх» с героем, которого звали так же. Подумав, спросила, не знает ли он кого-то, кто сдает квартиру.

— Есть вариант, — оживился Джамал, покосившись на мать, — давай завтра встретимся и все обсудим.

Диана с радостью согласилась. Хватит психовать, решила она, надо подумать о будущем! Им с Оскаром нужно жилье и деньги!

… На следующий день Джамал, встретившись с Дианой, повез показывать ей квартиру. Увидев строящийся дом в районе Москва-Сити, Диана несказанно удивилась. Выяснилось, что жилье таджика в подвале, и все в нем напоминало притон. Когда они вошли, Диана вспомнила кварталы гетто в США. Впрочем, даже в сравнении с ними это убожество выглядело ужасно! Бедные люди, подумала Диана о тех, кого встретила здесь. Таджики – в основном мужчины в возрасте от 30 до 50 – провожали ее вожделенными взглядами, что-то стрекоча на своем языке. Их встретила мать Джамала – Наргис. Она приготовила плов по-таджикски и пригласила гостью к столу. После угощения Диана, поблагодарив хозяйку, напомнила Джамалу о цели визита. Он повел ее смотреть «апартаменты».

Это была крохотная каморка, в которой помещался только полусгнивший диван, а с потолка свисала голая лампочка. Окон не наблюдалось, да и воздуха почти не ощущалось! Зато вверху вдоль стен тянулись мощные трубы, с коих капала вода. Еще был ковер с иероглифами на арабском – сура из Корана. Нищету и сырость не окупали даже новенький плазменный телевизор и навороченный музыкальный центр. Впрочем, жить можно, решила Диана.

— Сколько? – спросила она.

— Почти даром. Штука в месяц.

Диана поморщилась.

— Можно и бесплатно, — предложил Джамал.

— Бесплатный сыр бывает только в мышеловке, — усмехнулась Диана, — какие условия?

— Будешь помогать моей матери по хозяйству.

Отвечая, он незаметно приблизился к ней, взял за подбородок. Диана не успела опомниться, как губы Джамала коснулись ее. Она грубо оттолкнула парня, да с такой силой, что тот шмякнулся на диван.

— Огонь-девка! – довольно засмеялся Джамал.

Диана мысленно отругала себя. Она на чужой территории и после такого поведения может вообще не выйти из притона. Надо хитрить и выкручиваться. Ну почему она снова вляпалась в историю?!

— Я согласна! – торжественно объявила Диана, решив сменить тактику.

— На что? – прищурился он.

— Жить здесь… с вами… с тобой…

Он поднялся, снова оказался рядом. Диана ощутила запах его одеколона, мимоходом отметив, что Джамал выглядит ухоженным по сравнению с другими таджиками. Это объяснялось просто: он не работал, как они, на стройке, а занимался мелким воровством.

— Это говорит о том, что ты согласна быть моей женщиной? – недоверчиво спросил он.

— Да, — едва вымолвила она.

Слышал бы ее Джим!

— Тогда докажи! – усмехнулся таджик, глазами стрельнув в сторону дивана.

В следующее мгновение он повалил Диану, расстегнул молнию на ее куртке и стал бесцеремонно лапать. Она согнула колено, чтобы двинуть ему по причинному месту – и будь что будет! Но тут за дверью раздался какой-то шум, крики, и Джамал выскочил из комнаты, как ошпаренный. Это было ее спасение! Диана кинулась прочь, на бегу застегиваясь. Во дворе дома она наткнулась на драку – толпа русских и таджиков выясняли отношения. Джамал командовал, но сам в пекло не лез. Диана стремглав бросилась бежать. Дома первым делом она стала собирать вещи, чем вызвала у Оскара кучу вопросов.

— Мы снова уезжаем? Почему? Зачем? Куда?

Диана прижала его к себе и попросила не тратить время на расспросы, а собираться. Расплатившись, они покинули квартиру, а у подъезда попали прямо в объятия Джамала. Тот был в сопровождении двух молодых парней. Приторно улыбаясь, таджик взял у Дианы чемодан.

Она была в полном смятении. От отчаяния хотелось выть!

— Твой сын? — Джамал кивнул на Оскара.

Диана ответила кивком. Мужчина протянул мальчику руку и представился. Оскар настороженно ответил.

— Пошли, — велел Джамал и направился к машине – старому «жигуленку». Двое парней, как почетный эскорт, встали по бокам от Дианы и Оскара. Она поняла, что сопротивляться бесполезно.

Но только – пока! Так решила она и двинулась за таджиками, взяв сына за руку.

 

Наргис постелила им в самой дальней комнате, Джамал спал рядом на матрасе, будто сторожевой пес. Тут же на раскладушке легла и его мать, а еще десяток таджиков разместились на полу, укутавшись в тряпки. Храп стоял невообразимый! Диана не могла заснуть. Обдумывала планы побега. Утром, отправив сына в школу, — Джамал вызвался проводить мальчика, — Диана осталась с Наргис наедине. Женщина занялся стиркой, и Диане невольно пришлось помогать. Воду надо было таскать из соседнего дома, и Диана с ведрами наперевес чувствовала себя, как в пьесе абсурда. На кой черт она все это делает?!

По дороге за ней увязался вонючий бомж. Он шел так близко, что ощущался запах мочи и блевотины. Диану едва не тошнило, она пыталась отвязаться от него, замахивалась, ругалась, но маргинал не отставал. Тогда девушка окатила его ледяной водой и бросилась наутек. Новоявленный морж бросился за ней, матеря на все лады. И вдруг застрекотали выстрелы. Диана резко обернулась и увидела, как оседает на асфальт окровавленный бомж. Метрах в пяти от него стоял Джамал с пушкой в руке и довольно ухмылялся.

— Знаешь, я давно хотел пристрелить эту вонючку, — сообщил он, заключая ошарашенную Диану в объятия, — только повода не было, а тут такая прекрасная возможность!

Диана дрожала от страха и отвращения, но сохранила самообладание. В следующий момент она выхватила кольт из рук таджика и дулом ткнула его в грудь.

— Не двигайся, иначе следующая пуля окажется в твоей тупой башке!

Диана решительно наступала. Пришла очередь Джамала трястись от страха, он ничего подобного от нее не ожидал!

— Малышка, ты … я ведь …

— Заткнись и пошевеливайся, мать твою! Ты че, и вправду возомнил себе, что я лягу с таким отморозком, как ты, в койку?! Ну, ты и болван!

— Детка…

— Заткнись и ступай, пока я не разукрасила стены этого дома твоими же мозгами!!

Она завела его за угол, и они спустились в подвальное сырое помещение, откуда она таскала холодную воду для его матери. Там и закрыла Джамала под замок, а сама бросилась к метро.

После того, как Диана встретила Оскара, им нужно было подумать о ночлеге. Обратиться было не к кому, денег ни гроша! Впервые в жизни им пришлось провести ночь на Казанском вокзале, словно настоящим бомжам! Милиционеры не раз цеплялись к Диане, проверяя регистрацию, но хотя бы с этим было все в порядке.

Опасность подкарауливала с другой стороны – тут же, буквально в двух шагах от них ночевал и Эмиль, скрывающийся от правосудия. В фуфайке и вытянутых трико, натянув до бровей грязную шапку-ушанку, он совершенно преобразился. Но теперь это был не просто маскарад, Эмиль на самом деле вынужденно бомжевал. Сквозь сон он услышал голос Дианы и решил, что она ему снится, но, приоткрыв глаза, увидел ее наяву. Это было чудесное виденье для Эмиля! Он стал следить за возлюбленной, стараясь не выдать себя. Впрочем, Диана не узнала бы брата в таком обличье. Провожая Оскара в школу, Диана невольно подсказала Эмилю, как действовать. Он подкараулил мальчика после занятий и где хитростью, где силой увел с собой. С той же целью явились к школе Оскара таджики во главе с Джамалом. Эмиль действовал на их глазах, и они не рискнули сразу же отобрать Оскара у него. Джамал просто велел проследить за ним. Диана в панике явилась по звонку брата к блочной пятиэтажке на краю города.

— Где Оскар?! – завопила она, кидаясь на Эмиля.

Кто-то отстранил ее. Запыхавшийся Джамал, подоспевший вслед за девушкой, сам вышел вперед.

— Вот именно, где Оскар? – наступал он на Эмиля.

— Это что за черт? – строго спросил Эмиль у Дианы, не теряясь при виде таджика и его подручных.

— Чокнутый таджик! – зло бросила Диана в ответ. – Отвечай мне, где мой сын!

— Диана, детка… — перебил ее Джамал.

Глаза Эмиля сузились от злобы.

— Детка?! – он бросился на таджика с кулаками. – Я тебе покажу детку!

Завязалась драка, а вернее, избиение, потому что с Джамалом было еще четверо парней. Диана не могла просто стоять и смотреть, как мутузят ее брата. К тому же он был нужен ей, чтобы узнать, где ребенок. Она кинулась в гущу потасовки. Джамал крикнул своим, чтобы «его» девушку не смели трогать. Диана подхватила булыжник и действовала им весьма энергично, разбивая ненавистные физиономии таджиков. Однако силы все равно были неравны. Тогда отчаявшаяся девушка вспомнила про кольт – вот что ей мешало все это время, оттягивая карман! Она молниеносно выхватила оружие и наставила на парней. Поначалу в пылу драки никто не отреагировал.

— Стоять, суки! – заорала Диана, привлекая внимание.

Таджики очумело уставились на пистолет.

— Да ты не выстрелишь! – хохотнул один из них. – Кишка слаба!

Диана нажала на курок, без лишних слов прострелив смельчаку ногу. Тот взвыл. Она уже не могла остановиться, паля под ноги таджикам. Те незамедлительно исполнили какой-то первобытный танец, подпрыгивая и топоча, чтобы не остаться без пальцев. Наконец, Джамал завопил, перекрикивая шум, что они сдаются. Задом, словно полчище раков, таджики отступили, а потом, не сговариваясь, бросились врассыпную.

— Пойдем, милая, — нежно проговорил Эмиль, словно ничего и не было. У Дианы не осталось сил спорить. Она молча последовала за ним, надеясь, что у брата хватит совести не кинуть ее, а привести к Оскару. Так и случилось. Эмиль решил, что Диана больше не станет сопротивляться. Он привел ее в подвал, где спал на грязных матрасах Оскар. Диана, подавив рыдания, села возле сына, и так просидела всю ночь, карауля его сон. Эмиль пристроился рядом, и она не возражала. Все так запуталось! Ни денег, ни вещей, никаких перспектив, — сплошное отчаяние! А еще эти гонки и перестрелки! Диане так хотелось почувствовать рядом человеческое тепло…

Утром они с Эмилем спокойно все обсудили.

— Прости меня за все, — вполне нормальным тоном попросил он, — давай забудем плохое и начнем все сначала! Тебе нужно сейчас, чтобы кто-то был рядом, так почему не я? Я стану заботиться о вас!

Увидев недоверчивую гримасу на лице Дианы, он поспешно добавил, что пальцем ее не тронет.

— Я и с кокаином завяжу, честно! – клялся он на полном серьезе. — Только останься со мной!

Других вариантов, собственно, у Дианы и не было. Она согласилась. Более того – ночью они с Эмилем пошли на «дело». Как ни ломала голову Диана, а другого выхода не придумала. Нужно было кормить сына, найти более-менее нормальное жилье, а быстро раздобыть денег можно только таким способом. Диана стояла на шухере, а Эмиль, угрожая продавцу пистолетом, выгреб все деньги из кассы. Словами не передать, как Диане было стыдно! Она не могла найти себе оправдания, и все же вынуждена была пойти на этот шаг.

На следующий день они сняли квартиру, купили еды и все необходимое. Вскоре Диане удалось устроиться на работе кассиром в кинотеатр, туда же потом она помогла пробиться и Эмилю. Быт налаживался. Но совесть нестерпимо мучила ее, и однажды, получив аванс, Диана отнесла конверт с деньгами в ограбленный магазин и подсунула продавцу. Она также сходила в церковь, исповедалась, и муки совести немного отпустили ее.

С Эмилем они жили вполне мирно, он был инициатором всяческих развлечений, хорошо ладил с Оскаром и сдерживал свою страсть к Диане. Но так было лишь до поры до времени. В одно обычное утро Эмиль проснулся раньше, приготовил завтрак и решил разбудить Диану. Они с Оскаром спали за занавеской, которая делила комнату на две части. Мальчик уже ушел в школу, Диана, проводив его, снова прилегла. Эмиль заглянул за занавеску и шумно сглотнул – Диана была такой сладкой, сонной; в коротеньких розовых шортиках и белой майке, через которую просвечивали соски, она раскинулась на кровати, будто маня к себе, говорила «Ну же, что стоишь? Возьми меня, я вся горю от желания! Возьми меня и делай со мной все, что тебе захочется!»

Долгое воздержание доводило его до безумия, он не удержался, провел ладонью по ее упругой попке. Диана улыбнулась во сне. Ей снился Джим. Эмиль прильнул к ней, поцеловал плечо, потом шею… Она потянулась к нему, считая, что ее ласкает муж. У Эмиля кругом пошла голова, на лбу выступила испарина. Он стал быстро скидывать с себя одежду, одновременно осыпая поцелуями податливое тело Дианы. Она тяжело дышала, а когда губы его скользнули вниз, устремляясь в ложбинку между грудей, сердце ее затрепетало, как подстреленная птица, и тут она открыла глаза и увидела перед собой лицо брата.

— Ты что?! Ты же обещал! — Диана резко вскочила.

— Милая… любимая… солнышко… — невпопад бормотал Эмиль, сгорая от желания, оседлал Диану.

Она отбивалась руками и ногами, царапалась и кусалась, но Эмиль, будто пиявка, присосался к ее губам. Руками он бесстыдно шарил по ее телу, разорвал на ней майку и шорты, старался раздвинуть ей бедра. Он был сильней, он явно побеждал. Диана отчаянно боролась, но все шло к тому, что называется банальным изнасилованием.

Еще немного и Эмиль силой получит желаемое! На глаза Дианы выступили горькие слезы отчаяния, она молила остановиться, но он не намерен был этого делать. Он завладеет ей, так или иначе. Они не слышали, как хлопнула дверь, и как в комнату вбежал Оскар, у которого отменили пару уроков.

— Ах ты, гадина! – закричал мальчик, сообразив, что происходит. – Что же ты творишь?! Уйди от нее! Не смей обижать мою маму!

Он бросился на помощь матери, шарахнув Эмиля портфелем по голове. Эмиль выругался и кинулся на Оскара. Диана словно озверела, бросаясь наперерез брату, заступаясь за своего детеныша, она почувствовала, как прибывают силы. Эмилю пришлось бежать с поля боя, не доведя дело до финального конца. Когда он покинул квартиру, Оскар от напряжения и страха расплакался. Диана, забыв о себе, утешала ребенка, крепко прижимая к себе. С этого самого момента все снова пошло наперекосяк. Она решила уйти от брата, но пока не было вариантов. Эмиль держался на расстоянии, стал выпивать, сделался мрачным и молчаливым. Диана копила деньги, чтобы начать самостоятельную жизнь. Она бы убежала и без денег, если бы знала, что Эмиль не только выпивает, но и снова принимает наркотики. Мало того, в ее еду он стал подмешивать микроскопические дозы запрещенных препаратов. Постепенно доза увеличивалась. Эмиль решил, что если не силой, то хитростью, но овладеет Дианой! Превратит ее в рабыню, безвольную куклу.

Диана чувствовала, что с ней не все в порядке, но считала, что просто слишком выматывается на двух работах (чтобы быстрей скопить денег, она по утрам разносила почту, мыла подъезды, хваталась за любой приработок). Настал день, когда она не смогла выйти на улицу, не было ни сил, ни желания. Оскар плакал, видя, что с Дианой творится неладное, но даже его слезы не могли ничего изменить. Она была полностью во власти Эмиля и наркотиков. Он забрал у нее документы и спрятал в подвале у знакомого бомжа, а там их постигла печальная участь – маргинал напился, и сгорело все, включая паспорт Дианы. Теперь она была бесправна, но даже не знала об этом… Эмиль связывал ее, и – то избивал, то кормил с ложечки, то ласкал, а то принимался оскорблять, как последнюю потаскуху. Он окончательно помешался, не зная, как совладать со своей страстью. Диане же все уже было безразлично…

А в это время Джим делал карьеру, снимал новые клипы, ходил по разным тусовкам. С Черным Апельсином они отправились на остров Барбадос, чтобы заняться новым совместным проектом. Джима окружали девицы модельной внешности – черные, белые, мулатки, и каждая норовила прижаться к нему поплотней. Джим думал только о Диане, то и дело доставал ее фото, любовался женой и даже разговаривал с ней. Но по сценарию клипа он должен был целоваться с другой девушкой – сексапильной блондой. Поначалу Джиму плохо удавалось это, режиссер бесился и, в конце концов, велел подмешать главному исполнителю виагру. Дело пошло на лад. Сказалось долгое воздержание, действие лекарства, и Джим немного расслабился. После нескольких дублей его окончательно прорвало: он чувствовал только невыносимое желание овладевать женским телом. Едва дождавшись конца съемок, Джим накачался спиртным, тут-то и взяла его тепленьким та самая блондинка. Он шептал имя любимой, но сексом занимался с другой. Проснувшись рядом с чужой женщиной, Джим ощутил ужасный стыд.

— Я возвращаюсь к жене, — заявил он наутро Апельсину.

Рэперу стоило больших трудов уговорить его не делать подобной глупости. Джиму было так совестно, что он даже не отваживался поговорить с Дианой по телефону. Пока его терзал стыд и всяческие сомнения, Диана чахла в компании Эмиля. Он не отпускал ее ни на шаг, все больше подсаживая на наркотики. Оскар, который уже ясно осознавал, что происходит нечто ужасное, не знал, что и делать. Он позвонил Йонику в Австралию, но мобильный того не отвечал. Номера Амира в телефонной книжки Дианы не нашлось. Зато мальчик нашел координаты Черного Апельсина и решился позвонить рэперу. Но была одна проблема – Оскар плохо знал английский. Все, что он мог – поздороваться и назвать свое имя. Однако, надеясь на чудо, он все же соединился с Апельсином.

В тот момент рэпер вместе с Джимом отмечал день рожденья друга в Куршавеле. Было полным-полно народу, гудела музыка, красотки сновали из угла в угол, высматривая добычу покрупней. Благо среди них нашлась девица с Украины, она-то и помогла в дальнейших переговорах мальчика и черного исполнителя. Когда Апельсин понял, кто звонит, и услышал в трубке слезы отчаяния, он выхватил из толпы украинку, которая как раз пела русскую песню.

— Знаешь русский? Переводи! – велел рэпер, сунув ей телефон.

Узнав, что Диана в опасности, рэпер поспешил на подмогу, извинившись перед именинником и сославшись на срочные дела. Джиму он соврал, что должен решить дела личного характера. Через пару часов Апельсин вылетел в Россию на частном самолете, прихватив украинку в качестве переводчицы. Она объяснила, где будет ждать его Апельсин. С ее же помощью мальчик и рэпер смогли объясниться позже, и Апельсин от гнева едва мог усидеть на месте, пока они добрались до дома, где Эмиль держал Диану.

Рэпер сам влетел в квартиру, велев телохранителям и Оскару с переводчицей оставаться за дверью. От увиденного кровь бросилась ему в голову – Эмиль насиловал Диану, привязав ее к кровати. Она не могла сопротивляться и походила на куклу.

— Ах ты, щенок! – заревел Апельсин, кидаясь на безумца.

Он мутузил его со всей дури, швыряя об стену. На шум влетела охрана, но рэпер приказал всем выйти вон, чтобы никто не видел Диану в таком ужасном виде. Оставив окровавленного Эмиля валяться без сознания, он перерезал веревки, освободил подругу и понес в душ. Ледяная вода привела ее в себя. Она открыла мутные глаза, увидела Апельсина и заплакала. Зрелище этих немых, крупных слез потрясло Апельсина, он готов был придушить Эмиля собственными руками. Но знал – это не спасет Диану. Апельсин сразу увидел, что она под действием наркотиков, и понимал, что главное – вернуть девушку в нормальное состояние. Он увез подругу в отель, вызвал специалиста-нарколога, и на следующий день Диана уже выглядела бодрячком. Однако это было ненадолго. К вечеру ей стало хуже, требовалась доза. Диана канючила, словно младенец:

— Дай, ну дай, я знаю, у тебя есть…

Рэпер, который и сам баловался наркотой, все же не имел этой зависимости, и сейчас растерялся. Он не мог оставить Диану в таком состоянии, но и в больницу отправлять не хотел. Снова понадобилась помощь специалиста. Однако Апельсину нужно было возвращаться, а Диана была еще так беспомощна и слаба, что требовала неустанной заботы.

— Ты летишь со мной! – решил он. – Будешь рядом с Джимом…

Услышав имя любимого, Диана залилась слезами. Ей было так стыдно, что жить не хотелось. Сквозь рыдания она призналась, что изменяла мужу, что теперь она грязна, погрязла в грехе… Апельсин утешал ее, уговаривал, что во всем виноват только Эмиль! Но все же поехать с ним к Джиму девушка отказывалась. Гордость была сильней ее! Раз муж еще не приехал за ней, значит, время не настало. Апельсин отчаялся убедить ее.

— Одну я тебя не оставлю, — заявил он, — давай тогда кого-то вызовем тебе в помощь.

Диана на миг задумалась. Братья далеко, у каждого своя жизнь. Отец после разорения в жуткой депрессии, ему самому нужна поддержка.

— Есть у тебя хорошая… надежная подруга? – спросил рэпер.

Диана слабо улыбнулась, сразу вспомнив о Лизе.

— Есть, больше чем подруга. Сестра!

— Звони ей! – приказал Апельсин.

Как не сопротивлялась Диана, которой не хотелось обременять Лизу, ей пришлось послушаться. Апельсин снял для них квартиру, встретил Лизу в аэропорту и дал ей четкие указания о любой опасности сообщать ему. Он также рассказал о наркотической зависимости Дианы и попросил не давать ей денег. Когда он уехал, Диана решила, что уговорит подругу. Но хрупкая Лиза оказалась крепким орешком и твердо стояла на своем – наркотиков Диана больше не получит! Она перерыла весь дом, просила, умоляла, требовала, но ей так и не удалось получить, ни копейки на дозу. Ее страшно ломало, и первые сутки были ужасны. Наутро Лиза повела подругу в церковь. Они обе молились почти целый день. Диана исповедалась, стало немного легче… Лишь те, кто прошел подобный ад, могут понять, насколько ей пришлось тяжело! Однако она сумела победить! Прошла неделя, вторая… Диана полностью овладела собой. Но вскоре ее ожидало новое испытание. Однажды за завтраком Диана почувствовала тошноту и метнулась в туалет. Ее безудержно рвало. Когда, пошатываясь, она вышла в коридор и потеряла сознание, Лиза вызвала скорую.

— Вы беременны, — сообщил на следующий день врач, разглядывая результаты анализов, и добавил, увидев панику в лице девушки, — что, дать направление на аборт?

Диана спрятала лицо в ладонях. Почему даже это великое счастье – ребенок! – у нее связано с болью и отчаянием?! За что судьба так сурова к ней?! Всю ночь она не спала, размышляя и молясь. Как бы то ни было, крошка в ее животе ни в чем не виноват! Диана не могла лишить его жизни. Она решила оставить ребенка.

 

***

Прошел еще месяц, и счастливый Джим возвращался в Москву к жене и сыну, ни о чем не подозревая. Лиза к тому времени уже улетела в Сочи. Дверь ему открыл Оскар, да так и повис на Джиме, плача и смеясь одновременно.

— А где Диана?

— На заправке, — бесхитростно ответил мальчуган, — она сегодня в ночную смену…

— Что?! – Джим округлил глаза. – На кой черт она работает, если я посылал вам деньги?!

Оскар хотел объяснить, что получать их они не могли, потому что Диана только-только восстановила документы. Но тогда надо было бы рассказать все – про Эмиля, таджиков… Словом, долгая получилась бы история. Мальчик только бросил беспомощный взгляд на Апельсина, который стоял в дверях за спиной Джима. Рэпер все понял и попросил Джима не психовать и не выяснять с ходу все подробности.

— Поехали за ней! – скомандовал Джим.

На миг установилась тишина, и все услышали, как нетерпеливо колотится его сердце…

…Большими красивыми хлопьями снег кружился в морозном воздухе и падал на стылую черную землю. Город являл собой настоящую рождественскую открытку, — всюду веселые разноцветные огни, украшенные елки, утопающие в сугробах улицы. В предпраздничной суматохе тает озлобленность и усталость, улыбки то и дело вспыхивают на лицах. Приятные хлопоты – подарки, меню к новогоднему столу, наряды и украшения, открытки и телефонные звонки, елочные игрушки — будто бы сплотили народ, и бедняков, и богачей, и белых, и цветных, ведь Новый год отмечают во всем мире! На автозаправке к северу столицы было не протолкнуться. Как и всюду в Москве – пробка. Но привычная остервенелость отпустила водителей. Очередь из машин тиха. Сыплет снег, и на крышах авто появляются маленькие сугробы.

Диана давно на работе, она устала, замерзла, и даже теплый комбинезон не спасает. На голове у нее красная кепка, надежно укрывающая от снегопада роскошную золотую гриву волос. Диана приплясывала, дожидаясь, пока очередной водитель подвинет машину к бензобаку. Странно, но холод не бодрил, она все зевала и зевала, то и дело потирала глаза рукой, норовила прислониться куда-нибудь, хоть минуту побыть в сладостном бездействии. Но машин много, веренице их нет конца. Вот подъехала «феррари», Диана рассеяно вставила пистолет в бензобак, приняла плату из приоткрытого окна. В последний момент она успела разглядеть девицу за рулем – яркую гламурную блондинку. Сверкнул в ухе бриллиант, на пальце – колечко с изумрудом, хищный маникюр. «Феррари» отъехала, и Диана равнодушно отвернулась. Ну да, раньше она сама была такой, и разъезжала на такой же тачке, и носила такие камушки – а, то и подороже! Что с того? Что было, то прошло! Диана заправляла следующую машину. Стекло опустилось, и она привычно протянула руку за деньгами.

— Ты ли это, Ди-Ди? – прямо в лицо ей расхохотался Нагай. – Глазам своим не верю!

Она не удивилась. Ей было все равно. А его кривило от злорадства.

— Что, обломала тебя жизнь? Крылышки подрезала? Может, подкинуть тебе деньжат на бедность? Совсем осунулась бедняжка Ди.

— Езжай отсюда, — с ледяным спокойствием проговорила Диана, — а то окочу тебя бензином да подожгу.

Нагай замолчал, как подавился. Он помнил все, с ней шутки плохи, правда, лучше не связываться! Его тачка отъехала. Диана, ежась от зябкого холода, направилась к следующему клиенту.

А снег все сыпал и сыпал, словно соль на раны. Она думала, что вот-вот упадет от усталости и бессонных ночей, ей нужен перерыв, но машин слишком много, а ее сменщик запаздывает, и начальство просто не отпустит ее с рабочего места. Еле передвигаясь, Диана поплелась к белому лимузину «линкольн». Вот громадина, машинально пронеслось в голове, просто бесконечный какой-то! С трудом отыскав бензобак, она приладила пистолет и увидела, как открывается задняя дверь. Будто в замедленной киносъемке, Диана смотрела, как на землю ступают ноги в дорогих безупречно чистых ботинках, а потом появляется человек в белой шубе до пят. Он повернулся к ней лицом, но Диана словно боялась поднять глаза, посмотреть на незнакомца.

Между ними два шага и снег, снег, снег…

— Здравствуй, ангел мой!

Мгновения хватило Диане, чтобы охватить взглядом его мощную фигуру, мощную золотую цепь на груди, эксклюзивный костюм, новую прическу, сияющие драгоценностями пальцы. Это неважно, это мелочи, Диана жадно вглядывалась в лицо, в любимые глаза. Ночная тьма поглотила ее, очаровывая и маня.

— Диана, я приехал за тобой, как обещал! Я вернулся, любимая моя!

— О, Джим!

Она готова броситься в его распахнутые объятья, но замерла вдруг на месте, словно испуганная лань, застигнутая охотником. Диана вспомнила, как выглядит – огромный красный мешковатый комбинезон, скрывающий ее точеную фигурку, кепка до бровей, мешки под глазами. Неухоженные руки, познавшие тяжкий труд. Безнадега во взгляде.

— О, нет, Джим, нет, — она отступила от него, закрыв лицо ладонями.

Джим лишь на миг растерялся, но потом понял все. Схватил ее за руки, с бесконечной нежностью поцеловал каждый пальчик, каждую впадинку на ее ладонях.

— Посмотри на меня, это я, твой Джим! Да, я изменился… и ты тоже.… Но милая, я люблю тебя, как и прежде! Не стоит стесняться своего вида…

Ее опрокинутое лицо было мокрым от слез, Джим собирал губами эту горечь, в душе клянясь, что больше никогда в жизни не станет причиной ее печали, никогда не допустит, чтобы она так страдала!

Они смотрели друг другу в глаза, в душу, и без слов понимали, что время пришло. Время любить. Время открыть свое счастье. А вокруг гудели машины, глазели любопытные из окон, суетился народ. Кружились снежные хлопья, заслоняя собой, небосклон и звезды, и луну, и весь белый свет был усыпан снегом, как сахарной пудрой новогодний торт.

Джим повез жену в самый роскошный отель, осыпал подарками и поцелуями. После бурной ночи любви Диана опомнилась только под утро. Не замечая слез, катящихся по щекам, она тихо сказала:

— Я не могу улететь с тобой, Джимми…

— Как так? – не понял он. – Ты хочешь, чтобы мы жили здесь?

— Нет.

— А где тогда? На Ямайке? – довольно улыбнулся он. — В принципе, там тоже здорово, но…

Он приподнялся на локте и только тут заметил, что она плачет.

— Что с тобой, родная? – нежно произнес Джим, вытирая ее слезы.

Диана отвела взгляд. Она могла бы соврать или смолчать, но жить с любимым, зная, что предала его, было не по ней! Между ними не должно быть никаких тайн!

Диана рассказала мужу обо всем. Теперь уже он – битый жизнью, сильный молодой мужчина едва сдерживал рыдания. Так больно было ему за нее, так невыносимо горько…

— Это еще не все, — охрипшим голосом сказала Диана, — я ношу ребенка Эмиля, и… и аборт делать не буду!

Джим не сразу осознал эти слова. Когда же смысл дошел до него, от отчаяния Джиму хотелось рвать и метать. Не думая, что творит, он схватил бутылку шампанского и запулил в стену. Диана с рыданиями выскочила из номера. Джим бросился следом.

Они оказались в лифте наедине.

— Милая! Солнышко! – Джим упал на колени. – Я просто в шоке, извини! Я не смог удержаться! Напугал тебя, да? Ну, прости, прости меня, глупца, родная… Ты не виновата! Ни в чем!

Она ревела, всхлипывая, говорила, что ничего не выйдет, теперь он никогда не простит ее…

Обняв ее колени, запрокинув голову и глядя прямо в любимые глаза, Джим убеждал ее в обратном. Не нужно никакого прощения, если они любят друг друга. Его гневная вспышка ничего не значит!

— Я просто слишком сильно люблю тебя, мне так больно было слышать о твоих страданиях! Все наладится, Ди!

— Нет, нет, родной, все упущено, все слишком запутанно… — горькие слезы устилали ее глаза. – Все не так, как должно было быть… — отчаянным голосом продолжала бормотать она. – Да и потом, этот ребенок…

— Это наш ребенок! – твердо закончил за нее Джим. – Мы забудем все плохое, мы будем счастливы!

Она хотела бы верить в это, но не могла. Муки совести терзали ее, Диана казнилась так, будто сама была причиной всех бед, свалившихся на нее.

— Я словно проклята! Приношу только несчастья, и себе, и другим!

— Это не так! Я без тебя умру! Ты нужна мне, ты – мое счастье! Я живу лишь затем, чтобы любить тебя! Только тебя, родная!

— Но я изменила тебе, у меня будет ребенок от другого мужчины, и ты не сможешь забыть об этом никогда!

Джиму пришлось рассказать ей о девушке с Барбадоса, чтобы снять с Дианы тяжкую ношу вины. Он тоже не святой! Диана страшно побледнела, услышав о его измене.

Джим взял ее лицо в ладони, нежно-нежно поцеловал в висок.

— Выходит, мы квиты, — пробормотала она.

— Родная, в жизни всякое бывает, святых здесь нет. Мне больно… за себя… за тебя, но, детка, давай не будем забывать о самом главном! О нашей любви! О наших детях! У нас есть Оскар, и будет еще малыш – наш малыш! Никто не узнает правды, клянусь тебе! Я люблю тебя, только тебя, и всегда буду любить и твоего дитя полюблю, как своего родного! Я его уже люблю, потому что… — он с нежностью в глазах, положил руку на ее живот, — он здесь, в твоем чреве… — со слезами на глазах продолжал Джим, — он маленький… и он… он ни в чем не виноват.

Диана бросилась Джиму не шею, они стали жадно целоваться.

— Прости меня… — прерывисто шептала Диана, отрываясь от его губ, — я люблю тебя.

— И я люблю тебя, детка! Давай забудем все это, родная, и начнем жизнь с чистого листа.

Они продолжали целоваться, между тем Джим все это время машинально жал на кнопки, и лифт ездил вверх-вниз, словно символ их жизни с ее паденьями и взлетами. Когда лифт вновь остановился, и двери наконец-то распахнулись, персонал отеля и его постояльцы встретили супружескую пару бурными аплодисментами, заставив их тем самым краснеть и смущаться.

 

***

Оскар восседал на мощных плечах Апельсина, словно маленький падишах. Диана под руку с Джимом шла позади и счастливо улыбалась. Телохранитель открыл дверь роскошного «мерса», который должен был отвезти всех в аэропорт. В тот момент, когда Джим усаживал Оскара, а Диана проверяла билеты и паспорта, раздался безумный крик.

— Ты не поедешь с ним!

Все разом обернулись, словно в замедленной съемке. У машины стоял Эмиль с пистолетом в руках. Неизвестно каким образом ему удалось вычислить Диану. Сумасшедшие коварны и хитры, и в погоне за своей идеей фикс преодолевают все препятствия. Так было и с Эмилем. В его безумном взгляде можно было прочесть, что он способен на все!

— Малышка, вернись ко мне! Ведь нам было так хорошо! А он… он никогда не полюбит тебя, как я!

Джим, молча, направился к Эмилю, явно намереваясь обезвредить его. Охрана постепенно взяла его в кольцо. Но Эмиль, будто не замечал этого, его глаза были устремлены на Диану. Она стояла, не жива, не мертва, но заметив, что муж уже слишком близко от дула пистолета, вздрогнула и прошептала:

— Джим, не надо, милый! Отойди, пожалуйста!

— Убери пушку, придурок! – завопил Черный Апельсин, не выдержав более напряжения.

Эмиль перевел дуло на него.

— А ну заткнись собачье дерьмо, пока я тебе башку не снес!

Диана тронула Апельсина за рукав, показывая, чтобы он не спорил.

— Прошу тебя, детка, идем со мной! – снова взглянул на нее умоляюще Эмиль.

Краем глаза Диана уловила осторожные движения мужа. Он подбирался к Эмилю и готов был прыгнуть на него, обезоружить. Диана вся дрожала от страха за любимого. Она не сдержала крика:

— Нет, Джим, нет, стой!

Эмиль вздрогнул и навел пушку на Джима.

— Слушай ее, кретин! Оставайся на месте!

— Эмиль, перестань! – взмолилась Диана.

— Не могу! Я люблю тебя! – по его смуглому лицу покатились слезы, страдание исказило красивые черты. – Если ты не будешь со мной, то ни с кем! Я убью тебя! А потом его! – он кивнул головой в сторону Джима. — А затем и себя, так и знай!!! Не бросай меня, Ди! Я не могу без тебя… ты все для меня в этой жизни… ты и вода и воздух. Скажи, может человек жить без них? То-то же, не может…

Диана шагнула к брату, намериваясь успокоить его и отобрать пушку.

— Пожалуйста, Эмиль, не разрушай мою семью!

— Твоя семья это я! – заорал он, потрясая пистолетом, и снова нацелился на Джима. – Ублюдок! Если бы не ты, она была бы моей! Только моей! Сдохни, сволочь! – брызжа слюней орал, он не своим голосом. – Сдохни паскуда! Ненавижу тебя! Ненавижу!

Он нажал на курок. Оглушительно прогремел выстрел. Диана бросилась к мужу, заслоняя его собой. Одновременно Апельсин прыгнул на Эмиля, подкравшись сзади. Но пуля все, же настигла Диану, и плечо словно опалило огнем. Она машинально подняла руку, чувствуя, как сочится кровь между пальцами. И тут Эмиль выстрелил снова, уже не целясь и ничего не соображая. Диана мгновенно задохнулась — адская боль пронзила грудь, ноги подкосились, в ушах зашумело, будто на большой высоте, и мир вокруг померк. Она не слышала отчаянных рыданий Оскара, не видела побелевшего лица Джима, склонившегося над ней. От ее глаз скрылся побег Эмиля, который спасся от пуль Апельсина и телохранителей, но по роковой случайности попал под машину, бросившись бежать через дорогу. Визг тормозов, страшный звук падающего тела – все это ускользнуло от ее сознания. Снег багровел от крови. А для Джима все вокруг окрасилось в черный цвет. Он держал в руках ослабевшее тело любимой, не замечая своих слез, и крика, застывшего на губах. Время словно остановилось… Вдруг его пальцы ощутили слабый стук. И будто стрелки часов сорвались, тронулись с места, отсчитывая секунды новой эры.

— Она жива! – завопил Джим не своим голосом. – Оранж, скорей, помоги мне! Скорую!

 

***

Соленый дождь застилал глаза, она попыталась открыть глаза, но не смогла. Невыносимая тяжесть давила на грудь, Диана чувствовала, что задыхается, и с каждой секундой погружается все глубже в боль, в отчаяние, в страх. Что с ней?! Где она?! Нужно всплыть на поверхность, сделать глоток воздуха, но сил не было совершенно! Она тонет… гибнет… Смутное воспоминание промелькнуло в голове. Несколько лет назад, казалось в другой жизни, она уже стояла на краю пропасти, было в шаге от гибели. Это были гонки, несчастный случай, который чуть не унес ее в далекое далеко. А сейчас, что происходит сейчас? Почему так больно и страшно?

Словно сквозь толщу воды до нее донеслись голоса. Один был знакомый, жутко родной. Услышав его, Диана почувствовала на губах соленые брызги, и только сейчас поняла, наконец, что это не море, не вода, а ее собственные слезы.

— Не говорите ей пока о ребенке, док! Ей нельзя волноваться!

— Сам понимаю, парень, ты уж не учи…

— Джим, — прошептала Диана в этот момент и как будто в жутком мареве увидела метнувшуюся к ней тень.

Она с трудом разлепила ресницы и сфокусировала взгляд. Слезы покатились чаще, быстрей. Перед ней стоял любимый.

— Милая, солнышко! Все хорошо, я здесь!

Он бросился было обнять ее, но врач предостерегающе положил ладонь ему на плечо.

— Не плачь, моя любовь, не плачь, — прошептал Джим, склоняясь к ней, и сам глотая подступившие к горлу рыдания.

— Что ты сказал про ребенка? – слабым голосом спросила Диана.

— Ничего.

Джим отвел глаза.

Все было ясно без слов. Диана прикрыла веки, ощущая водопад слез на лице. У нее не было сил остановить их, не было сил вообще ни на что. Зачем она очнулась?! Зачем всплыла на поверхность вновь?! Чтобы снова ощутить боль, чтобы познать вкус новой потери?! Она больше не может выносить этого! Диану затрясло. Монитор, к которому она была подключена, отразил тревожные показатели. Доктор засуетившись, выставил Джима из палаты, сменил Диане капельницу. Следом ворвалась медсестра с какими-то таблетками, и Диана покорно выпила лекарство. Хотя на миг мелькнуло желание выплюнуть. Перестать бороться и просто лежать, дожидаясь, пока перестанет биться сердце, истерзанное болью. Слезы все катились и катились, медсестра заботливо промокала ей щеки. Неизвестно сколько времени прошло, прежде чем Диана снова очнулась. На этот раз она увидела перед собой Амира, и решила, что это галлюцинации. Что ж, неудивительно после всего случившегося!

Видение заговорило, разрушив ее умозаключения.

— Сестренка! Ты что это плачешь?! Тебе радоваться надо! Выжила чудом, провалялась пять дней в коме! Врачи говорят, ты была на волосок от … Ну ладно, не будем… Давай о радостном поговорим!

Она не реагировала. Ни единый мускул не дрогнул в лице, глаза смотрели в одну точку, и только тонкие ручейки слез говорили о том, что Диана еще жива.

— Ну что же ты? – отчаянно проговорил Амир.

Немое горе сестры потрясло и напугало его больше рыданий и истерик. Он сжал ее ладонь.

— Как ты здесь оказался? – спросила Диана равнодушно, будто только заметила его.

— Джим позвонил мне, и я сразу прилетел. Йонька тоже тут.

— Ты не приходила в себя, но врачи говорили, что это нормально, большая кровопотеря, а особенных травм нет, так что перестань рыдать и…

— Я потеряла ребенка.

Она произнесла это обыденным тоном, каким сообщают о погоде. Амир вздрогнул.

— Вы … вы с Джимом ждали ребенка?

Диана вкратце поведала, как на самом деле сложились обстоятельства. Теперь врать было ни к чему! Какая разница, если ребенка нет?! Ее ребенка! Ее малыша, которого она уже любила, которого ждала, несмотря ни на что!

— Ах, он подлец, — прошептал Амир треснутым голосом, узнав, кто был бы отцом.

В другом состоянии Диана не стала бы ничего рассказывать. Но сейчас ей было все равно. Она словно говорила о ком-то другом, не о себе. И обращая свою жизнь в сухие, безликие предложения, укладывая в слова события последних месяцев, она не ужасалась, не жалела себя, не ругала Эмиля, да и вообще ничего не ощущала. Будто испытывала себя на прочность – почувствую что-то или нет?! Оказалось, — нет. Ей было все равно. Амир же, напротив, едва не начал крушить все в палате. Еле сдержавшись и кое-как попрощавшись с сестрой, он вылетел в коридор, где ждал своей очереди Джим. Амир налетел на него с кулаками.

— Это ты во всем виноват, чертов ублюдок!

Джим ошарашено отскочил от разъяренного парня.

— Сволочь, если бы не ты, ничего не случилось бы! Тебе доверили ангела, самую прекрасную девушку на свете, а ты не смог защитить ее!

Амир орал и тряс Джима, словно кутенка. Тот не сопротивлялся, изумленный до глубины души. И только когда получил удар поддых, стал защищаться. Ему на выручку подоспел Йоник, который в ожидании встречи с сестрой, бродил по клинике неподалеку.

— Опомнись! – закричал он, крепко стиснув Амира и оттаскивая его от Джима.

— Это он! Он во всем виноват! – надрывался тот. – Этому гаду важней его чертова карьера, а не Диана! Он бросил ее, понимаешь, Йонька?! Пока он там распевал свои тупые песни, она здесь… С ней знаешь, что… Да что толку теперь об этом говорить!.. Будь ты проклят Джим! Будь ты проклят тысячу раз!

И он снова кинулся к Джиму. Йоник с трудом удержал брата на месте. Он был шокирован не меньше Джима, но сохранял какие-то крохи самообладания и благоразумия.

— Ребята, мы все устали, перенервничали, давайте выпьем мировую.

— С ним?! – Амир презрительно ткнул пальцем в Джима. – Сам пей! А я клянусь, что урою этого дебила по полной программе! Я отомщу за Ди, за ее боль, за все ее страдания!

Всегда уравновешенный, уверенный в себе, Амир выглядел сейчас просто психопатом. Новости, которые вывалила Диана на его голову, потрясли его до глубины души. Он был настолько взбудоражен, что не мог нормально соображать. Не спросил про Эмиля, не думал даже отыскать его и потребовать объяснений или выместить злобу на нем, а не на муже Дианы. Почему-то именно Джим вызвал такое негодование.

Оттолкнув Йоника, он ткнул Джима в грудь и злобно прошипел:

— Клянусь, что сделаю все возможное и невозможное, чтобы разлучить вас! Она забудет тебя очень скоро, можешь быть уверен! Вычеркнет из своей жизни, понял?

С этими словами, резко развернувшись, Амир покинул клинику.

Джим стоял, как оплеванный. Его раздирали противоположные чувства. Он жутко переживал за любимую, ему не в чем было себя упрекнуть, но в какой-то момент слова Амира задели его за живое – вспомнилась та девица, с которой он провел ночь, вспомнились деньги, которые дала Диана на раскрутку его первого клипа… Что ж, возможно, Амир прав. Он недостоин Дианы! Ему было стыдно, горько от этой мысли. Йоник же, обескураженный произошедшим и заметив расстроенное лицо Джима, похлопал его по плечу:

— Не переживай, брат! Все утрясется.

— Да, да, — невпопад пробормотал он, — не понимаю, с чего Амир набросился на меня, мы вроде всегда ладили. Конечно, у нас с Дианой не все было гладко, но я люблю ее, и когда с ней… когда она…

Голос его сорвался, на глазах выступили слезы. У доброго Йоника сердце сжалось от сочувствия. И вдруг его осенило. Он знал кое-что, о чем не ведали ни Диана, ни Джим.

— Знаешь, Джимми, — задумчиво произнес он, — а ведь Амир просто сорвался и все, ты попался под горячую руку, не более того! На самом деле, он вовсе не думает, что ты и правда виноват.

— Как же не думает..

Йоник перебил его.

— Да ты послушай! Я только сейчас понял. На него свалилось слишком много, понимаешь!

Тут у любого башню снесет!

Джим хотел возразить, что он тоже переживал за Диану, но это же не повод бросаться на людей. Однако, Йоник не дал ему и рта раскрыть. Он рассказал Джиму печальную правду о том, что Амир вовсе не является сыном Адама Сегала. Когда это открылось самому Амиру, он утратил почву под ногами, сорвался в Австралию. Это далось ему нелегко. И хотя он довольно сдержанно, что было характерно для него, поведал обо всем Йонику, тот понял, насколько тяжело брату.

— Ну, то есть не брату, — поправил Йоника сам себя в этом месте, — между нами, как выяснилось, нет кровного родства, однако, я всю жизнь люблю этого балбеса!

Он обезоруживающе улыбнулся.

— Так что ты на него зла не держи! То, что случилось с Дианой, его просто доконало, вот он на тебя и наскочил.

— Да уж, — протянул растерянно Джим, — тут сам черт ногу сломит, в ваших отношениях!

— Вот, вот, все запуталось – жуть!

Они продолжали разговаривать, все также эмоционально, стресс сказался на обоих, и никто из них не заметил, что дверь в палату, приоткрывшись на какое-то время, тихонько закрылась опять. Диана с великим трудом поднялась с постели, намериваясь поговорить с врачом, и застыла у входа, услышав рассказ о старшем брате. После всего пережитого ей казалось, что уже ничего не сможет взволновать ее, затронуть душу, будто присыпанную пеплом. Однако, будто от резкого порыва ветра, раны в сердце, еще не зажитые, открылись вновь, закровоточили. Было больно узнавать правду вот так – случайно, мимоходом, исподтишка. Значит, отец врал ей, врал Амиру! Никому, никому нельзя верить!

Она вернулась в постель, уже не чувствуя прежнего равнодушия к миру и к жизни. Только безмерную усталость и боль за брата, который на самом деле и братом-то не доводиться! Прав Джимми, — сам черт ногу сломит в их судьбах. Почему все складывается так нелепо и страшно? Где заблудилось их счастье?

На другом этаже клиники лежал в кровати перебинтованный, в гипсе Эмиль – настоящий виновник произошедшего. Его трясло в лихорадке, первое, что он почувствовал, придя в сознание – ломку. А потом навалилась адская боль! Голова раскалывалась, и немудрено – у него была сотрясение мозга и большая гематома. В ногу, поврежденную при аварии, вставлен железный штырь. Когда Йоник навестил брата, врач категорически заявил, что инвалидной коляски тому не избежать. И выписка не грозит Эмилю раньше, чем через месяц, да и потом предстоит долгий курс реабилитации и физиотерапии. Йоник заплатил доктору, оставил солидные чаевые медперсоналу, и больше не приходил к брату, не в силах побороть отвращение. Он не знал подробностей, да и знать не хотел, но было достаточно того факта, что перестрелку затеял Эмиль. Йоник всегда осуждал его за некоторое безумие в отношении к Диане, а теперь это перешло всяческие границы!

Остальные тоже не стремились навещать Эмиля. Даже Адам, спеша к своей малышке, вспомнил о младшем сыне лишь в связи с его сумасшедшим поступком, а беспокойства вовсе не почувствовал. Ужасная тревога за Диану затмила все. Кроме перестрелки было еще нечто, что не давало покоя Адаму. Надо же было так случиться, что именно в это время его кредиторы окончательно озверели, выставив немыслимые условия и пообещав заняться вплотную его семьей. Дианой в первую очередь. Адам знал, что это серьезные люди, им, наверняка, уже известно о случившемся, и ничего не стоит найти им его дочь – беспомощную, беззащитную. Известный вор в законе, которому Сегал должен был крупную сумму, держал под своим началом настоящих профессионалов, так что опасения Адама были весьма основательны. К ним примешивалась и смутная тревога из-за Амира, обиженного на весь свет из-за случайно всплывшей истины о своем происхождении. Адам боялся, что приемный сын способен на какую-нибудь глупость или, наоборот, на изощренную месть. Приходилось признать, что он совсем не знает человека, которого растил с детства. Эти страхи подгоняли Адама, и все же он смог приехать в Москву лишь к тому моменту, когда Диана уже пришла в себя. Дела Сегала были слишком запущены, чтобы одномоментно все бросить.

— Тебе не кажется, что Апельсин ведет себя как-то странно? – однажды спросил Джимми у Йоника, когда они уже привычно прогуливались в коридорах клиники.

Йоник ответил недоуменным взглядом.

— В смысле?

— Он стал избегать меня после того, как Диана пришла в себя. Будто скрывает что-то. Или … не знаю в общем, но что-то тут не так…

Джим нутром чуял людей, но ему, ни за что было не догадаться, что на самом деле Апельсину было стыдно, что он не сумел защитить давнюю подругу. Джим сам испытывал нечто подобное, однако, даже мысль о сходных чувствах у Апельсина не приходила ему в голову. Кто для репера Диана? Подруга, пусть давняя, но всего лишь подруга. Джимми и не подозревал, что Апельсин испытывает к Диане что-то иное, кроме дружеского расположения. Для Черного Апельсина настали черные времена. Он терзался муками совести, клял себя последними словами, что не смог уберечь свою драгоценную девочку! Все эти годы он любил ее, безнадежно и тихи, отойдя в сторону и не мешая ее счастью. Знакомство с Джимми убедило репера, что Диана нашла достойную пару для себя, однако, влюбленное сердце время от времени жутко саднило. Как бы хотел Апельсин оказаться на месте этого мулата! Но те редкие случаи, когда Диана нуждалась в нем, окупали сполна его страдания. Апельсин чувствовал, что его жизнь неразрывно связана с ней, пусть они далеки друг от друга, но Диана доверяет ему и всегда может рассчитывать на него. Гордость наполняла его, если он мог, хоть чем-то помочь ей. И вот случилось так, что даже это он потерял! Не сумел заслонить от беды, не смог прийти на выручку той, что дороже всего на свете! Апельсин чувствовал себя никчемным, ни на что не годным, казалось, будто жизнь прожита напрасно и уже никогда он не сможет радоваться, веселиться. Только одно могло спасти его от ада на земле. Только одна она… Он был уверен, что еще есть шанс сделать Дианой своей, и тогда ж он точно больше не допустит, чтобы она страдала!

Ни задушевные беседы с Йонькой, ни объятья мужа, ни ободряющие наивные пожелания Оскара не проникали в сознание Дианы так глубоко, как им хотелось бы. Ничто не могло расшевелить ее. Отчаяние затопило душу. В ночь перед выпиской Диана не спала. Физически она полностью оправилась, но сама себя не чувствовала полноценным человеком. Словно умерло что-то очень важное в ней. Исчезло, испарилось, превратив ее в незнакомку для самой себя. Диана вглядывалась в зеркало и не узнавала своего отражения. Боль притупилась, но желания жить так и не возникло. Ее пугало собственное равнодушие, но ничего поделать с этим она не могла. Часто приходили мысли о Джексоне. Вот кто умел бороться до конца! Она должна стать такой же – сильной, не смотря ни на что, отважной! Но как? И главное – зачем, ради чего?! Диана не видела цели. Сломленная, подавленная, она лежала без сна на больничной койке и безрадостно думала о том, что завтра будет новый день, еще один, а за ним придет следующий, но счастья они не принесут. Да и что такое счастье? Пустой звук… Нечто неосязаемое, необъяснимое. Диана включила компьютер – Джимми принес ей в клинику ноут, чтобы она не скучала. Он знал, что, блог, который уже несколько лет вела его жена, заменил ей дневник. Она не могла не писать, это стало привычкой. Размышления обо всем на свете, философские вопросы, описания забавных или странных случаев из собственной жизни Диана помещала на страничках своего блога. Это находило большой отклик, на ее странице в «Live Jornal». В «Живом Журнале» тусовалось огромное количество народу, друзей прибавлялось с каждым днем. Впрочем, неприятелей тоже хватало. Важно было то, что ее записи не оставляли равнодушными. Где-то ироничные, в чем-то нежные и подкупающе искренние, слова Диану задевали многих, и пройти мимо было уже невозможно. Последнюю запись она сделала несколько дней назад, а теперь перечитывала написанное: «Мир стал таким унылым, серым, словно все краски смыло безрадостным монотонным дождем. Вот бы взять и тоже исчезнуть. Чтобы потом появиться, как радуга – свежей, яркой, другой… Я жду чуда, какого-то чуда! Мне уже не десять и не пятнадцать, но как, же хочется верить в чудеса! Особенно сейчас!».

Она услышала, как дверь в палату приоткрылась, и решила, что это медсестра зашла проведать ее. Но свет из коридора осветил высокую фигуру в черном. Медперсонал носил синие халаты. Диана приподнялась на локте, силясь разглядеть лицо вошедшего.

— Вы кто? – спросила она без удивления, хотя время было явно не для посещений.

— Оставайся на своем месте, — раздался тихий голос, не то мужской, не то женский, — всему свое время.

Диана откинулась на подушке. Нечто подобного она ожидала. Какого-то вмешательства извне. У самой не было ни сил, ни желания менять жизнь. И вот пришло спасение. Или погибель.

 

***

— Сегодня мамочку выписывают! – едва проснувшись, заорал Оскар на всю квартиру, что снимал для них Джимми.

Радостное возбуждение не покидало мальчика, пока он умывался и завтракал. В нетерпении он подпрыгивал у дверей, пока Джим брился.

— Ну что ты возишься!

— Хочу выглядеть на все сто! – весело ответил Джим, его тоже переполняло счастье.

Наконец-то все беды позади. Они снова будут вместе, и все будет хорошо! Он был уверен, что боль от потери ребенка уляжется рано или поздно, жизнерадостная натура Дианы возьмет верх, и все вернется на круги своя – их любовь, надежды на будущее, совместное творчество.

У клиники их ждали Йоник и Адам. Амир так и не появился с того памятного дня, когда затеял скандал. Апельсин почему-то запаздывал.

Адам был с охраной и явно нервничал, посматривая по сторонам и ожидая в любую минуту нападения братков. Джим ничего вокруг не замечал в радостном предвкушении начала новой жизни.

— Вы ждите здесь, — приказал он, раздавая всем приготовленные букеты и воздушные шары, — я приведу ее.

Он хотел пригласить музыкантов, но Оскар предупредил, что это перебор.

По ступенькам Джим летел, будто на крыльях счастья. Медсестра с улыбкой пропустила его в отделение.

— Может, нужна помощь? – спросила она.

— Сами справимся, — весело прокричал Джим, чуть не вприпрыжку скача до палаты.

Он распахнул дверь и позвал:

— Любовь моя!

Тишина была ответом. Пустая кровать перед глазами. Джим постучал в туалет.

— Ты здесь солнышко?

Он заглянул туда и снова оглядел палату. Напротив кровати висело небольшое зеркало. Джим только сейчас понял, что с ним что-то не так. Губной помадой на нем были выведены слова. Джим машинально прочел вслух: «Я собираюсь что-то изменить однажды в своей жизни. Она будет по-настоящему хорошей. Будет иной. Будет правильной…»

Он не сразу понял, что это из песни Майкла Джексона «Человек в зеркале». Джим опустился на кровать и обхватил руками голову. Несколько страшных мгновений он не мог двинуться с места, будто подкошенный новым ударом судьбы. Потом паника бросила его вперед. Начались гонки по всей клиники, Джим поставил всех на уши, — от главврача до последней уборщицы. Адам призывал его к благоразумию и убеждал действовать чуть цивилизованней, но Йоник поддерживал брата сестры и тоже вопил на всех благим матом. Виданное ли дело, — исчез пациент накануне выписки! По лицу Оскара между тем текли молчаливые слезы. Ни у кого не осталось сил утешать малыша. Все были заняты поисками, руганью и разными версиями.

Адам был уверен, что дочь похитили. Йоник подозревал, что не обошлось без Амира. А потом решил проверить на всякий случай Эмиля, и едва не разнес клинику, узнав, что пропал и он. Сами врачи были в шоке! Человеку пророчили инвалидную коляску, а он взял да и пропал! Чудеса! Йонька не знал, что и думать. Джимми же думал только о том, как найти Диану. Ему было неважно, кто причина всех бед, кто увел или обманул его девочку! Да это мог быть кто угодно – безумный Эмиль, обиженный Амир или Черный Апельсин, такой странный в последнее время. Или кто-то еще, кому не давала спокойно спать мысль об их счастье, кто хотел разрушить жизнь Дианы, и его заодно! Главное – вернуть ее, во что бы то ни стало! В сотый, должно быть, раз он перечитывал послание, оставленное на поверхности зеркала. Быть может, Диана сама написала эти слова? Возможно, в этом таилась разгадка, какой-то намек. Он прислонился лбом к зеркалу и заплакал, стиснув кулаки.

 

***

Диана посмотрела в иллюминатор, но не вниз, где остались родные и близкие, где просыпались города и шла обычная жизнь, а вперед – туда, где лежала в думке белая пена облаков. Ее будущее было также туманно и призрачно. Убежденная, что ее похищение устроили люди отца, чтобы спастись от кредиторов, Диана позволила увести себя из клиники, согласилась на время улететь из страны. Она боялась за Оскара, за Джима, и во что бы то ни стало, должна была обезопасить их, а значит, держаться пока подальше.

Двое молчаливых охранников сопровождали ее, устроившись в хвосте самолета. Диана обернулась к ним, внезапно ощутив страшное одиночество. Они были единственное, что связывало ее с прошлой жизнью. Все, что было ей дорого, осталось далеко. И еще неизвестно, вернется ли когда-то…

Из салона бизнес-класса неожиданно появилось несколько странных фигур. Диана перевела на них недоуменный взгляд. Три женщины, укутанные в черную одежду с ног до головы, не спеша прошли к пустующим креслам. За ними следовали двое мужчин. Диана поежилась, когда одна из незнакомок села рядом. Она покосилась на неприятную соседку. Черный силуэт выглядел ирреально. Хиджаб, вспомнилось Диане, вот как называется этот наряд. Она вдруг подумала, что под ним с таким же успехом может скрываться и мужчина. Видны же только глаза. Кстати, очень красивые, выразительные темно-карие глаза. В этот момент взгляд его, будто пронзил ее насквозь. Диана была так растерянна, что не могла понять – смотрят ли эти глаза с ненавистью или с любовью. Но в любом случае, так не глядят на незнакомого человека! Ей стало страшно, но и весело одновременно, внутри все сжалось от какого-то странного предчувствия. Диана вспомнила, что так и не увидела лица человека, вошедшего к ней ночью. И разговаривали они только намеками да и в полголоса. Странные события, как ни крути! То ли просто так складывается, то ли чья-то уверенная рука так направляет ее жизнь. Но чья? Кто был тот человек? А если она ошиблась, и это вовсе не посланник Адама? Что, если ее обманули? И что же ждет ее впереди? Кто за всем этим стоит?! Диана вздрогнула, вновь ощутив на себе взгляд темно-карих глаз. Нет, он не чужой, поняла она через секунду. Эти глаза она уже где-то видела. Сердце бешено заколотилось в груди, в горле пересохло. Дрогнувшей рукой Диана нажала кнопку на СД-плеере, голос Джексона зазвучал близко-близко: «Я начинаю с человека в зеркале, я прошу его изменить его привычки. Лучше изменись! Никакое другое послание не могло бы быть яснее — если ты хочешь сделать мир лучше, посмотри на себя и изменись. Ведь когда ты закрываешь свое сердце… Ты не можешь закрыть свой разум! Тот человек, тот человек… с того человека в зеркале… Тот человек, тот человек, тот человек, я прошу его изменить его привычки. Ты знаешь… этот человек. И никакое другое послание не могло бы быть яснее — если ты хочешь сделать мир лучше, посмотри на себя и измени что-то…»

Проникновенные песни Майкла успокаивали ее душу, слушая музыку кумира, Диана любила поразмыслить о своей жизни и помечтать, но теперь, что размышления, что мечты о блестящем будущем давались ей с трудом. Мысли о том, что она летит в Бахрейн с незнакомцами, не давали ей покоя. Данное положение вещей и завораживало и настораживало ее одновременно, особенно взгляд этих печально-сладковатых карих глаз, которые время от времени, то и дело поглядывали на нее украдкой. Теперь Диана отчетливо понимала, что это вовсе ни конец, а начало чего-то нового в ее жизни…