Русские в кибуце

Русские в кибуце.
 
Предисловие.
    Думаю, что читателю будет интересно окунуться вместе со мной в атмосферу жизни в кибуце в начале алии из СССР в Израиль в  начале 90-х. Классики марксизма мечтали о коммунизме — и во многом кибуц является воплощением их идей. Сионисты мечтали о создании еврейского государства, освоении земель Израиля и свободном еврейском труде,- именно этим занимается кибуц.
   Повесть о том, как в действительности жилось обычной еврейской семье с 2 детьми из Киева в кибуце.
 
 
Кибуц.
 
   — Юлька, давай пойдём сегодня после работы в бассейн с детками!
   — Отличная идея, Генка! У нас сегодня, кажется, нет дежурств, а я вчера, в воскресенье, здорово утомилась на кухне — мы готовимся к свадьбе наших кибуцников. Это будет что-то грандиозное в пятницу. Они собираются провести её вокруг бассейна, будут не меньше тысячи гостей, танец на лошадях и на тракторах, а в конце – грандиозный салют.
   — И шикарная бесплатная обжираловка. Примерно как и в прошлый раз, мне тогда очень понравилось. Особенно эти ёлки-горы с фруктами и сухофруктами, а сколько видов мяса, пирожных!  Я тогда немного переел, не удержался.
   — Що занадто, то не здраво. Зато следующий день у тебя был разгрузочный.
   — Да, Юлька! И ещё было внеочередное дежурство на мойке. Сколько еды мы выбрасываем! Можно было бы открыть отдельную свиноферму за счёт пищевых отходов кибуца. Жаль, что евреи не едят свинину. Слушай, а не пригласить ли нам на эту пятницу друзей? Жанну с Яшей, Эллу и Яна с детками?  Погуляем с ними по кибуцу, пойдём в пещеры и лес, а вечером после свадьбы они на своих машинах поедут домой в Кармиэль.
   — Согласна. Здорово! Им очень понравилось у нас в прошлый раз, особенно отличный концерт в нашем клубе с участием известных израильских артистов и местной самодеятельности.  Почему бы нам ещё раз не воспользоваться гостеприимством кибуца? Если они нам платят минимум, то мы без угрызения совести можем брать от них всё, что можно. Позвоню им сегодня с работы. 
  — Хорошо. Не забудь насчёт бассейна сегодня. Анечка, Борька, вы готовы? Мы выходим.
   Мы вместе вышли из нашего каравана и пошли на работу, по дороге заведя детей в кибуцный садик.
 
   Моя жена Юля работала в кибуцной столовой поваром. Ей нравилась эта шумная и весёлая атмосфера постоянного движения, потому что у неё был очень непоседливый характер. Не случайно она не смогла долго удержаться в киевском проектном институте, перейдя на более живую работу в страхагенты.
   Я работал в кибуце оператором на заводе Пластопил, который делал всевозможные пакеты и плёнку. Нельзя сказать, что я был счастлив от этого после работы инженером-программистом на киевском вычислительном центре, но как временное решение наших проблем, это вполне годилось. В душе я чувствовал, что несмотря на все удобства и заманчивый коммунизм, мы вряд ли сумеем прожить в кибуце всю жизнь.
 
   Приехав в Израиль в разгар алии из Советского Союза в 1990 г., мы поселились в северном поголовно- русскоязычном городе Нацерет-Илит, известном благодаря соседству с родиной Иисуса Христа – полностью арабским Назаретом. Наш город хоть и небольшой, но симпатичный, молодой, расположенный на вершине галилейских гор, благодаря чему выделялся свежим чистым воздухом и прохладой. Главные проблемы первых лет жизни в Израиле — выучить иврит, найти работу и дать наилучшее развитие деткам. Сделать это в переполненном русскими репатриантами городе было очень непросто. Работы почти не было, а тем более, по специальности. Квартиры всё время дорожали как на съём, так и на продажу. Садик, куда мы отправляли детей, учась ивриту в ульпане, не выдерживал никакой критики. Мы долго думали, как нам лучше устроиться в Израиле, и решили, что лучше всего для начала немного пожить в кибуце. Там мы сумеем подрастить деток, выучить иврит, ознакомиться с новой страной и израильтянами, начать работать и зарабатывать. Лучшего варианта, чем кибуц, трудно было для этого найти. Мы стали искать варианты, но сделать это было нелегко. В это же время мы познакомились с уроженцами страны, так называемыми сабрами, очень интеллигентными и порядочными евреями Раном и Эсти, которые, собственно, и помогли нам попасть в кибуц. Ещё будучи в Нацерет-Илите, мы сумели купить там на репатриантскую ссуду небольшую дешёвую трёхкомнатную квартиру, в которой жил мой отец во время нашего пребывания в кибуце.
 
   Тот, кто думает, что кибуц- это почти то же, что и советский колхоз или совхоз, будет совершенно неправ. Я бывал много раз в украинских совхозах во время своей учёбы в техникуме и институте. Мы помогали местным ленивым и неорганизованным жителям собирать урожай, который потом по большей части сгнивал на продовольственных базах или доходил до горожан в очень ущербном виде. Основная мысль, которая мною тогда владела — когда я, наконец, уеду оттуда и вернусь в город? Я не представлял себе, даже теоретически, что смог бы жить в колхозе или совхозе. Не мог смириться с низким уровнем культуры колхозников, с примитивным образом их жизни, грязью, неустроенностью и непродуманностью буквально на каждом шагу, тяжёлой физической работой и нищенскими заработками. Не случайно большинство молодёжи там спивается, а кто поумнее — просто сбегают в город.
  
   Главное, чем отличаются кибуцы от колхозов — это прежде всего люди. Даже не современные производства, капельная системы орошения, передовые методы и всё прочее, а прежде всего — моральная атмосфера, царящая в кибуце. Это умные, интеллигентные и интересные люди, живущие и работающие в нём. Первое ощущение после того, как нас проверили на интервью и приняли в кибуц, у меня было: мы попали в коммунизм. Именно тот, о котором мечтали наши классики во главе с Лениным, но которые увели Советскую страну в совершенно другом направлении. И хотя я вначале очень плохо понимал иврит, но наше общение с кибуцниками, а особенно с пожилыми пионерами кибуцного движения, доставляло мне огромное удовольствие. Большинство основателей нашего кибуца Азореа были евреи-сионисты из Германии, успевшие приехать в Палестину в конце 30-х годов. Они выкупили эти пустынные малолюдные земли за большие деньги у арабов и создали кибуц. Мне рассказывали, что им тогда приходилось иногда выкупать те же земли по 2, а то и по 3 раза. Хитрые арабы подписывали договора с евреями о продаже земли, но не указывали всех своих братьев-землевладельцев, и приходилось платить им тоже. Многие кибуцники были последователи известного еврейского сионистского философа Мартина Бубера, который приехал вместе с ними в Израиль из Германии. Я никогда раньше не слышал об этом человеке, хотя изучал философию и историю в институте, много читал исторической и художественной литературы, разные журналы и газеты. Как многообразен мир и как слабо мы его знаем! Мартин Бубер сумел убедить сотни или даже тысячи германских евреев приехать в Израиль, чтобы на своей земле строить новую жизнь, сионистское государство и кибуцы. Фактически он спас жизнь этим людям от неминуемого Холокоста. Это были обычные немецкие евреи, бывшие инженеры, врачи, музыканты и торговцы. А сам Бубер до 1951 был профессором социологии Иерусалимского университета, а в начале 60-х годов — первым президентом Академии наук Израиля.
 
   Большинство кибуцников ездили по территории на велосипедах, и мы тоже с удовольствием пользовались этим удобным транспортом. Смешно и удивительно было видеть пожилых людей, которые упорно и сосредоточенно нажимают на педали своего двухколёсного друга. Только самые пожилые обитатели кибуца пользовались четырёхколёсными колясками с моторчиком. До самого преклонного возраста они работали на разных производствах практически добровольно, хотя могли бы и не работать. Всем членам кибуца было гарантировано полное обеспечение и обслуживание в старости, свой угол и медицинский уход.
 
   Мы, как и все остальные кибуцники, могли бесплатно пользоваться всем имуществом и удобствами кибуца: автомашиной (нам выдали ключик от ящика с ключами от всех машин), большим бассейном, прачечной, клубом-кинозалом,  симпатичным зоопарком, историческим музеем и другими службами. Нас обучали ивриту в местном ульпане, а кроме того, каждая новая семья получила семью кибуцников в роли наставников и советчиков. Мы постепенно очень сблизились с этими душевными и отзывчивыми людьми — Гилядом и Мирьям Гросс. Множество раз мы были у них дома, а они у нас, часто беседовали на разные темы и проявляли искренний интерес друг к другу. Они никогда на нас не давили и не указывали, как нужно поступать, но всегда отвечали на всевозможные, и подчас странные вопросы, да и сами интересовались нашей жизнью в Киеве, воспитанием детей и другими вопросами .
 
   Мы любили посещать местный магазин, в котором большинство продуктов было абсолютно бесплатно, кроме мяса, сыров и деликатесов. В длинном списке бесплатных товаров числились кофе, сиропы, гигиенические средства и презервативы. Последние были особенно популярны у местной и заезжей молодёжи. Покупки мы делали, как в обычном супере, набирая товары в корзину, только на кассе сообщали свой номер счёта в кибуцной кассе, и эту сумму списывали с наших денег. Получали мы не много, около 500 долларов на семью, причём не имело значение, сколько детей в семье и есть ли они вообще. Мы умудрялись немного экономить и покупать себе разные вещи и электротовары в разных местах.
   Жили мы в пластмассовом домике-караване на 3 комнаты, стоящем в уютном лесистом месте на краю кибуца.  Рядом стояли ещё девять таких же караванов, где проживали такие же, как и мы, русскоязычные семьи. Вода и электричество были бесплатны, а наш кондиционер, который мы купили сразу после приезда в Израиль, постоянно работал, когда кто-либо из нас находился дома. Нам возвращали деньги за любые поездки на автобусе по Израилю, чем мы очень интенсивно пользовались, посещая родных, друзей, или просто гуляя. Иногда кибуц организовывал бесплатные автобусные экскурсии по Израилю, на которые мы с удовольствием ездили с детьми.  В конце каждого года мы получали книжечку с длинным списком дисциплин чуть ли не по всем сферам жизни, которые можно было изучать еженедельно в соседнем кибуцном центре, куда нас доставляли на специальных автобусах.
   Ну и, конечно, ещё одно преимущество нашей новой жизни – это бесплатное питание в огромной и аккуратной столовой. Кибуцное питание нам очень нравилось, и первые 2 года мы немного балдели от него и иногда объедались, как бы компенсируя то, что недоели в Киеве. Не все блюда мне нравились, но почти всегда был большой выбор мясных, салатов, десерта и всего прочего. Мне очень нравился творог коттедж на завтрак и разные каши, я перепробовал все сорта мяса и гарниров на обед, а на ужин мы мурлыкали, когда перебирали различные сорта йогурта. Каждую пятницу вечером мы всей семьёй празднично одевались и торжественно шли на прекрасно сервированный ресторанный обед, заканчивающийся концертом или новым кинофильмом. Не хочешь кино — можно посидеть с друзьями и кибуцниками в кофейной, обсуждая актуальные проблемы. Надоели знакомые лица — можно посмотреть дома телевизор с множеством каналов, в том числе и на русском языке. Вообще не хочешь идти на праздничный ужин? – можно прийти со своими кастрюльками в специальный пункт раздачи и получить всю эту вкуснятину и для себя, и даже для своих гостей. Ну чем тебе не коммунизм?!
 
   В нашем кибуце Азореа, который находится на севере Израиля в Израэльской долине, было много разных направлений производства, как и в других кибуцах. У нас были обширные территории, на которых в основном сеяли хлопок. Этим делом занимались человек 15 из почти 400 кибуцников. Я видел, как чётко и эффективно несколько комбайнов собирали урожай и складывали его в огромные копны, покрытые плёнкой, которую делали на нашем же заводе. Такое же поле хлопка в Египте или Узбекистане убирали бы вручную тысячи человек.
   Я слышал, хотя и не видел, что наш кибуц владел апельсиновой плантацией. Обычно апельсины или бананы в Израиле убирают иностранные рабочие из Тайланда и Филиппин, а в кибуцах — в основном учащаяся там молодёжь из разных стран. Из-за тяжёлой физической работы под солнцем всё меньше желающих было там работать, и постепенно это популярное раньше направление начало умирать. Зато в нашем кибуце было много всего другого, например, искусственные водоёмы с рыбой. Вот там с удовольствием работала местная кибуцная молодёжь. Из десятков оборудованных по последнему слову техники водоёмов вылавливали огромное количество большущих рыб разных видов. Выращивали там также красивейших декоративных рыб разнообразных цветов и размеров. Помню, как однажды мы на заводе Пластопил получили заказ из Ирландии или Исландии  на производство особо прочных прозрачных полиэтиленовых пакетов для таких рыб. Я поинтересовался, и мне рассказали, что такие заказы получают почти ежегодно, потому что старые рыбы зимой умирают, и их обновляют новыми из Израиля. Одна такая красивая рыба могла стоить до 100 долларов и больше.
   В левом крыле нашего кибуца находится огромный коровник. Не знаю точно, но примерно на тысячу коров. Их содержали в оборудованных местах, кормили специальным кормом, а все их отходы собирали тракторами и вывозили на поля как ценное удобрение. Ну и, конечно, удои этих отборных коров были очень высокие. Их доили в специальном чистом помещении, под музыку, с вентиляторами и т.д. Не жизнь- сказка для этих коров, но и довольно тяжёлая работа для трудящихся там кибуцников, среди которых были и наши олимы из Союза. На окраине нашего кибуца располагалась крупная лошадиная ферма и небольшая цветочная оранжерея.
 
   Но всё же главное направление как нашего, так и большинства других кибуцов – это промышленное производство. Основные наши предприятие – это плёночный завод Пластопил, на котором работало около 100 человек; большая мебельная фабрика с выставочными залами на продажу, где были заняты порядка 30 сотрудников; лаборатория стандартов Израиля, небольшой заводик по производству оптики и ещё несколько более мелких предприятий и мастерских. Тогда, когда успешно развивалось определённое направление, туда вкладывали больше денег, покупали новейшее оборудование, принимали на работу опытных специалистов и т.д. Когда появлялся спад, то это направление получало меньше субсидий, но всё же его не закрывали, а ждали своего часа.
   Кроме промышленных и сельскохозяйственных производств, в нашем кибуце были ещё разные обслуживающие комплексы: столовая, прачечная и химчистка, ремонтная мастерская, медперсонал для жилого комплекса пенсионеров и больных, преподаватели иврита для молодёжного центра добровольцев и многое другое. Всё вместе оно представляло собой как бы маленький автономный городок. Для управления всем этим сложным хозяйством существовала куча разных комиссий, куда входили только члены кибуца. Все решения они принимали голосованием, а важные вопросы выносили на общее собрание кибуца. У меня создалось впечатление, что этих комиссий было больше, чем самих кибуцников, потому что каждый из них участвовал в нескольких комиссиях.
 
   Почему израильтяне начали создавать кибуцы и жить там? Этому есть много логичных причин. На заре создания государства Израиль кибуцы в основном были средством защиты евреев от враждебных арабов и способом выживания на новой земле. Необходимо было осваивать земли и развивать сельское хозяйство, чтобы банально прокормить массы прибывающих из Европы спасшихся от Холокоста евреев. В Израиле существуют не только сельскохозяйственные кибуцы, но и самостоятельные хозяйства мошавы, где каждая семья владеет землёй и домом в частном порядке. Один из многих таких мошавов находится сразу за выездом из нашего кибуца Азореа. И ещё много различных типов поселений встречаются в Израиле. Так же, как нет одинаковых людей, а у двух евреев есть минимум три мнения на один и тот же вопрос, так и нет в Израиле двух похожих кибуцов. Мало того, что они занимаются буквально всеми вопросами современной жизни, от самого передового компьютеризированного сельского хозяйства до предприятий науки или зон отдыха, кибуцы также делятся на несколько групп, отражающих многопартийный характер Израиля. Кроме того, есть небольшая группа религиозных кибуцов и крупное движение сугубо светских, есть кибуцы с преобладанием выходцев из определённых стран, и различающиеся по географическому принципу. Настоящая еврейская каша, но очень организованная, очень продуманная и имеющая общие фонды. В то же время, кибуцы почти полностью независимы друг от друга и не имеют центрального руководства. Кибуц решает большинство насущных проблем семьи, максимально облегчает жизнь живущих там людей. От человека требуется добросовестная работа и особое чувство коллективизма, а большинство человеческих потребностей предоставляет сам кибуц. Многие молодые израильские пары хотели бы жить в кибуце, но далеко не всех принимают туда. Критерии очень жёсткие — это и нужная профессия всех членов семьи, и возраст, и наличие детей, и хорошее здоровье, и многое другое. Но даже наличие всего этого перечня не гарантирует поступления в кибуц. Иногда просто нет работы или жилья, а в другой раз собрание кибуцников решит не принимать новых членов и кандидатов, и это будет законом.
 
   Не секрет, что у многих кибуцов оказались серьёзные финансовые проблемы, и этому есть много причин. Зачастую это неудачное планирование, большие внутренние расходы, подчас неэффективное производство и многие другие факторы. Однажды я оказался в Тель-Авиве на семинаре репатриантов-кибуцников. Помимо различных лекций, нам рассказали, что в 80-е годы в Израиле была очень высокая инфляция, которую позже с трудом преодолели. При этом ссуды, которые получили почти все кибуцы от государства и банков, резко выросли, в разы. Разумеется, это очень больно ударило по всему кибуцному движению. Даже удачные прибыльные хозяйства вдруг оказались полными банкротами. Разумеется, государство помогало и помогает кибуцам, позволяет им продолжать свою важную и полезную для Израиля деятельность. Во многих странах сельское хозяйство убыточное, но его необходимо поддерживать, чтобы обеспечить население в продовольствии. То же относится и к некоторым приграничным хозяйствам, необходимым с точки зрения безопасности. Многим кибуцам понадобилось дать отсрочку в несколько лет, чтобы они сумели выздороветь и начать приносить прибыль, и лишь небольшое количество полностью разорившихся и бесперспективных кибуцов было ликвидировано.
   В Израиле существуют специфические законы, запрещающие распродавать земли государственные и из еврейского земельного фонда Керен Каемет, который был создан ещё до образования Израиля на деньги евреев диаспоры. Наверно, это хорошо, потому что иначе эти земли могли бы выкупить арабы на саудовские нефтедоллары, и тогда у евреев просто не осталось бы своей земли в Израиле.
 
   Кибуцы постоянно развиваются и видоизменяются, меняют свои формы и функции, в зависимости от разных обстоятельств. Когда я впервые появился в производственном цехе завода Пластопил, то подавляющее большинство рабочих там были кибуцники и их дети. Постепенно кибуцники переходили на более лёгкие работы, а их место за станком занимали наёмные рабочие, из которых большинство составляли новые репатрианты из Советского Союза, или как нас называют в Израиле, русим. Как правило, у проживающих вблизи или внутри кибуца русим, было высшее образование, семья, дети, ссуды и стремление работать хорошо и много.
 
    Работали у нас также несколько друзов, среди которых, как я узнал позже, были бывшие или настоящие осуждённые, отбывающие срок в тюрьме Мегидо, расположенной неподалеку. Добирались на работу они самостоятельно на автобусах или своих машинах, а зарабатывали не меньше минимальной зарплаты. Друзы мало чем отличались от других работников, и кибуц давал им возможность стать на правильный путь незадолго до выхода на волю. Сидели они или за наркотики, или за продажу оружия.
 
   Был период, когда кибуцные дети воспитывались почти изолированно от своей семьи, но позже кибуцники пришли к выводу, что всё же лучше жить вместе с детьми. Это была своеобразная революция в сознании, потому что раньше считалось, что кибуц обязан освободить человека от семьи для продуктивной работы и отдыха. Но разве полноценное счастье и отдых может быть в отрыве от детей? Лучше поздно это понять, чем никогда. Возможно, что для осознания этого, необходимо было пройти и такой интересный период.
   Я обратил внимание, что многие кибуцники стремятся не утверждать что-либо категорически. Находят уклончивые выражения на актуальные проблемы, пытаются оправдать любые необычные поступки людей, любят спорить и обсуждать разные вопросы. Их хлебом не корми — дай поговорить.
   Несмотря на то, что кибуц — это воплощение равенства, всё же внутри его существует своеобразная элита и люди, пользующиеся большим авторитетом. Очевидно, это естественное явление, потому что люди априори не могут быть одинаковые. Некоторые быстро получали хорошую квартиру в удобном месте на территории кибуца, а большинству приходится ждать этого десятки лет. Одни часто путешествуют по миру, а у других просто нет на это денег. В большинстве их домов есть все необходимые для жизни удобства, но у небольшого числа ощущается пустота и заброшенность, они живут несколько другими идеями и образом жизни, даже будучи членами того же коллектива внутри кибуца.
   Политические воззрения кибуцников тоже сильно изменились. Если раньше подавляющее большинство искренне голосовало за левые и крайне левые партии, поддерживающие права арабов и серьёзные территориальные уступки, то постепенно многие изменили своё мнение, начали голосовать за правые партии и другие движения.
   Первые кибуцники были обязаны работать исключительно в своём кибуце, но позже поняли абсурдность этой идеи, и многие начали работать в городе на различных производствах или в университетах. Некоторые из них очень преуспели на этом поприще, добились больших карьерных успехов вне кибуца, но при этом живя в кибуце и будучи его членом.
 
   Финансовое положение кибуцников тоже неодинаковое. Несмотря на то, что им под страхом исключения запрещалось ранее иметь дополнительную прибыль и не делиться ею с коллективом, многие нашли различные лазейки, благо банки в Израиле свято хранят конфиденциальную информацию и не передают её никому без суда. Если даже мы могли иметь банковский счёт, помимо счёта в кибуце, то немудрено, что и другие кибуцники могли и имели счета в банках.
   Многие кибуцники имели отличные квартиры в центре Израиля или в других местах, но обязательным условием своего вступления явлалась передача кибуцу любой крупной собственности, и в первую очередь, квартир. Мне часто доводилось слышать, что многие кибуцники  очень сожалели этому своему решению. Но обратного пути уже не было, квартиры были или проданы, или сдавались, либо использовались кибуцем в своих нуждах, и получить их назад было невозможно. При подписании договора с кибуцем мы получили возможность 7 лет думать перед принятием решения по поводу вступления в члены кибуца, с автоматической передачей ему всех прав на свою квартиру.  
   Если кибуцник решит выйти из кибуца и переехать в другое место жительства, то это в принципе возможно, но у него будет очень мало средств для того, чтобы купить там квартиру. Кибуц сделает всё возможное, чтобы бывший хавер остался практически голый и босый. Многие кибуцники мечтают выйти из кибуца, но не имеют возможности или достаточной смелости для этого. Кибуц, как спрут, постепенно опутывает своих членов и их детей, создавая огромные сложности для выхода из этого круга. Тем не менее, очень большое количество кибуцной молодёжи, не обременённое долгами и обязанностями перед своим кибуцем, вырываются из него посредством женитьбы, учёбы или новой работы. Некоторые отсталые кибуцы буквально опустели после повального бегства своей молодёжи, желающей найти себе более перспективную и интересную жизнь. Но мы, новые и совсем свежие репатрианты из относительно очень бедной страны, не дошли даже до той ступеньки развития, до которой давно дошли многие совсем молодые кибуцники. И всё же, нам было удобно жить в кибуце и воспитывать там своих детей. Мы были в самой низкой точке своего восхождения в Израиле, и нам предстояло подниматься всё выше и выше, используя все доступные нам средства.
 
   Довольно быстро я освоил работу на заводе. Вначале поработал в цехе экструдеров, производящих плёнку разной толщины, а потом, не задерживаясь в типографии, оказался в цехе готовой продукции. Там работали довольно современные машины, способные выпускать всевозможные пакеты или намотанную на бобины плёнку любых видов. Небольшую часть продукции покупали в Израиле, а основная масса шла за рубеж. Мы делали пакеты для сбора бананов, хлопка и другой продукции, пакетики с замочками, особо прочные, для электронных деталей, для медицины, для разной упаковки и ещё много разных других видов всех мыслимых размеров. Никаких особых сложностей из-за недостаточного знания иврита я не чувствовал.
  
   Минимум 2 раза в месяц меня вызывали на дежурства, который я обычно делал в местной столовой. Дежурства во внерабочее время — это неотъемлемая часть кибуцной жизни, и никто от неё не увиливал. Чем-то это напоминает субботники, но очень отдалённо. Я хорошо помню, как несколько раз работал рано утром с одним из видных израильских политиков, деятелем кибуцного движения. Он учил меня готовить для кибуцников манную кашу и яйца — всмятку и крутые. Я быстро освоил эту важную работу, и вскоре мне доверили делать её самостоятельно.
   Мы оба были любопытные и разговорчивые, поэтому неудивительно, что большую часть времени дежурства мы умудрялись занимать актуальными политическими беседами. При этом я защищал идею кибуцов, а деятель почему-то считал её неперспективной и постепенно умирающей. Мне это было очень странно слышать, мы как бы поменялись ролями. Определённо, что у этого деятеля было гораздо больше информации об Израиле и кибуцах, в которых он прожил десятки лет, а я проникся любовью к этому необычному обществу людей. Мне очень интересно было с ним общаться, хотя почти по всем вопросам у нас были разные мнения. Во-первых, он, как и большинство кибуцников, голосовал за крайне — левую партию Мерец, поддерживающую коммунистов и выступающую за права арабов. Во мне это вызывало почти автоматическое отторжение. Как можно поддерживать коммунистов после всего того, что они натворили в СССР! Сколько миллионов человеческих жизней у них на совести, до какого низкого уровня жизни они довели страну и людей! Этого я не мог простить коммунистам. А он считал, что в Израиле эта формула с социальными благами может работать совсем иначе, чем в СССР. Я не соглашался, мы вдавались в историю, в философию, в литературу, и в итоге время шло очень быстро и интересно. Самое главное, что мы ни разу не испортили нашу кашу и яйца.
 
   В другой раз я дежурил на автоматической мойке посуды, а рядом со мной стоял,- я не верил своим глазам,- Моше, бывший директор нашего завода Пластопил, которого перевели на другой важный пост в секретариате кибуца. Серьёзный мужчина, с очень загорелым морщинистым лицом и крупным носом. Естественно, мы разговорились. Я не мог не спросить его, как он попал в кибуц, чем он занимался. Он мне рассказал, что был лётчиком, и во время войны с Египтом Судного дня в 1973 г. попал в плен. Как он провёл там время, я постеснялся спрашивать, но мог себе представить, что было настоящим чудом не умереть. После заключения мирного договора с Египтом в 1979 г. Моше обменяли на несколько сот арабов, и он поселился в кибуце. Он рассказывал мне о войнах Израиля, о наших победах и потерях. Говорил скупо, но останавливался на самых важных и интересных моментах. Сколько всего ещё не раскрыто и не описано! Я его в основном слушал и спрашивал о войне, смотрел на него как на настоящего героя из легенды. Какие потрясающие люди живут рядом со мной! А тарелки, кстати, Моше складывал очень ловко.
 
 
 
Русское гетто кибуца.
 
   Когда в начале 90-х годов в Израиль хлынула алия из СССР, кибуцы не могли не среагировать на это. Они открыли программу “Второй дом на Родине”, в рамках которой мы, собственно, и оказались в кибуце. Вместе с нами в кибуц Азореа были приняты ещё 9 семей из СССР. Каждая семья получила караван для проживания и такие же права, как у остальных кибуцников, кроме права голосования. Мы все работали на разных производствах в кибуце и получали одинаковую минимальную зарплату, из которой удерживали примерно три четверти в пользу кибуца. У нас был статус наёмных рабочих- репатриантов. Вообще-то наёмных рабочих кибуц не принимал принципиально, но для нас сделал исключение. Позже на заводе начали появляться наёмные рабочие, а спустя 2 года большинство рабочих на нашем заводе стали наёмные. Со второго года проживания мы все перешли в статус кандидатов в члены кибуца, и в этом статусе пребывали больше года.  Мы все жили в одном месте, немного в стороне от центра кибуца и на возвышенности. У всех семей, кроме одной, были дети, а ещё в одной семье их было четверо.
   С этой русскоязычной семьёй произошла неприятная история, закончившаяся большим скандалом на весь Израиль, благодаря напечатанной о них статье в нескольких израильских газетах. Я очень хорошо знаю эту семью – трудолюбивых Беллу и Давида, а также их четверых проблематичных детей. Каждый раз, когда мы приходили в гости в их караван, нам не удавалось с ними нормально поговорить из-за постоянных криков их детей. Они постоянно дрались между собой, а родители их разнимали, часто поднимая голос,- просто настоящий дурдом. Мне жалко было Беллу и Давида, и я понимал, что жизнь в кибуце для них является настоящим подарком и отличным выходом в их положении. После того, как их младший сын сильно укусил моего сына, наши отношения стали вовсе минимальными.
 
   Следует отметить, что всеми нашими русскими семьями в кибуце курировала опытная секретарь мадам Имра. Вначале всё было культурно и удобно, но постепенно её чрезмерная любознательность и навязчивость начали надоедать всем нам. Особенно накалились наши отношения с Имрой, когда она бесцеремонно начала проверять содержание наших холодильников и вмешиваться в воспитание детей. Ей почему-то не нравилось, что наши дети Анечка и Борька изучают русский язык и математику с нами и с помощью компьютера. Излишней деликатностью она не страдала, поэтому почти всё, что думала, она нам говорила. Я с Юлькой её внимательно слушали, но не соглашались, и продолжали делать всё по-своему. Ссориться с Имрой мы не хотели, потому что жить в кибуце нам нравилось, и до поры- до времени, нас такой порядок вещей устраивал.
 
   И вот, спустя более двух лет успешного проживания в кибуце Азореа русской колонии, наши многодетные родители неожиданно объявили Имре, что у них намечается пятый ребёнок, Белла забеременела. Так они ей и сказали, что очень любят детей, хотят их рожать и воспитывать, и в этом видят смысл своей жизни. Для Имры и многих других кибуцников это прозвучало как гром среди ясного неба. Как это так! Мало им четверых проблемных детей, так они хотят пятого, и всех повесить на шею кибуца. Так они не договаривались, это перебор, кибуц не заинтересован в многодетных русских семьях. Тогда уже возмутились Белла и Давид, и не долго думая, позвонили в редакцию ивритской газеты. Газета с удовольствием опубликовала большую статью с убийственным заголовком: ”Кибуц Азореа не разрешает русским рожать!”. Это была настоящая бомба для нашего кибуца! Имра восприняла эту статью как настоящее предательство и нарушение договора этой семьи с кибуцем. Она пришла к Белле и долго с ней разговаривала, но все остались при своём мнении. Тогда Имра поставила вопрос об отчислении этой семьи из Азореа. Мнения резко разделились, а некоторые колебались и не могли определить своё отношение к этой истории. Я тоже не понимал ни тех, ни других. С одной стороны, евреи хотели рожать ребёнка, и это хорошо и даже патриотично. С другой стороны, нужно было принимать во внимание те условия, в которых они жили в кибуце и на которых кибуц принял их к себе, а также проблемы с другими их детьми. Странная ситуация. В дело вмешалась также русскоязычная пресса, и к нам приехал известный журналист Ситников. Он подробно расспрашивал каждого из нас по поводу этой семьи. Я ему правдиво рассказал всё, что знал о них, а также своё мнение о кибуце. Когда я начал отвешивать комплименты кибуцу, наше интервью быстро завершилось. Вскоре появилась большая статья в самой известной русской газете Израиля о конфликте, бушующем в нашем кибуце Азореа. Газетам всегда нравится писать о конфликтах, при этом судьбы людей их не очень волнуют. А вдруг бы эту семью выгнали из кибуца в никуда? Что бы они тогда делали с пятью маленькими детьми? Журналист однозначно принял позицию русской семьи и довольно резко критиковал кибуц. Закончилось всё дело тем, что спустя пару месяцев Олина семья, благодаря кибуцу, получила большую 4-х комнатную государственную квартиру в городе Афула, куда они переехали жить и работать, и все этому были рады.
 
   Одной из самых необычных семей нашего русского гетто была семья Перцовских с двумя детьми. Казалось бы, мы были почти в одинаковых условиях, но почему-то постоянно и я, и другие ребята ощущали невероятную надменность, и даже грубость со стороны Михаила Перцовского. Я даже подумывал о том, не родственник ли он Шимона Переса, который тоже был родом с Белоруссии, но урезал свою фамилию от Перских. Нормально разговаривать с Михаилом было невозможно, он каждой фразой стремился унизить меня,- будь то знание иврита, израильской жизни, либо какие-то технические моменты на работе. Для того, чтобы не сорваться и не нахамить ему в ответ, мы с Юлькой решили просто не разговаривать с ним, хотя с его женой мы общались нормально. Как ни странно, но кибуцникам нравился нагловатый метод общения Михаила, и они высказывались о нём весьма положительно. Всё же он обладал нестандартным мышлением и гибким умом, постоянно стремился отличиться и показать себя с самой лучшей стороны, доказать всем, что он самый лучший во всём. И его подход начал срабатывать. Может быть, он действительно был такой умный — не знаю, но в моём сознании умный человек должен быть всё же более скромным, чтобы не вызывать к себе раздражения или ненависти.
   Михаилу доверили вначале самый сложный и производительный станок на нашем заводе Пластопил, и постепенно он с ним справился. Дальше он предложил руководству завода найти заказчиков наших кулёчков на территории бывшего Советского Союза, и умудрился преуспеть в этом нелёгком деле. Не всегда его идеи воплощались в жизнь, но он постоянно что-то предлагал, разрабатывал, советовался со специалистами, и его не могли не заметить. Намного раньше всех других русских, семья Перцовских вступила в члены кибуца и получила отличную новую квартиру в хорошем месте недалеко от горного ручья. Я уверен, что многие кибуцники завидовали им, ведь обычно они ожидали новую квартиру десятки лет, но собрание решило дать её русским, потому что посчитало их перспективными и очень полезными для кибуца. Я слышал, как некоторые кибуцники восхищались Михаилом, считая его чуть ли не гением. Михаилу очень нравилось исполнять роль гения и представителя завода, и он стал большую часть времени проводить не в Израиле, а в поисках заказов за рубежом.
 
   Мы сдружились с соседней русской еврейской семьёй из 3-х человек, нашими ровесниками Инной и Сашей. Очень приятные и доброжелательные ребята, с ними всегда было приятно проводить время и обсуждать различные актуальные темы. В кибуц они попали примерно по тем же соображениям, что и мы, но раньше жили в центре Израиля. Жизнь в центре страны очень дорогая даже с одним ребёнком, плюс почти полное отсутствие иврита и невозможность найти нормальную работу. Куда бедному еврею податься?- лучше кибуца трудно придумать для себя, а главное — для ребёнка. Саша удачно утроился электриком в кибуце, а Инна — в лабораторию стандартов. Кроме этого, они сумели договориться с кибуцем, чтобы им разрешили пользоваться собственной машиной для поездок к родителям. Несмотря на все удобства и преимущества, Саша никогда не скрывал, что жить в кибуце он не собирается, и когда дети немного подрастут, они вернутся в город. Инна долго сопротивлялась и боролась с Сашей, но в конце концов, и ей постепенно надоела размеренная, ленивая и небогатая жизнь в кибуце.
 
   Немаловажным фактором для нас, евреев из Союза, всегда являлось образование. Мы привыкли вкладывать в детей, давая им максимально возможный уровень развития и образования, чтобы они смогли в будущем сделать удачную карьеру и достигнуть чего-то хорошего в жизни. Я всегда знал, что еврею необходимо быть на несколько голов выше и умнее, чтобы занять ту должность, на которую претендует местный житель, будь то во Франции, Германии, Советском Союзе или любой другой стране мира. Нигде нас не любят, везде нам завидуют, иногда бьют или убивают, и почти повсюду есть антисемитизм. Это чувство страха и стремление вырваться из него, добиться большего за счёт своих знаний и умений, дать максимум своим детям,- очень крепко въелось в головы большинства евреев. Желание обеспечить своим детям лучшую жизнь, было одним из важных поводов нашего решения переехать жить в Израиль.
   Условия, предоставляемые детям в кибуцном садике, можно было назвать почти идеальными. Ничего подобного в городе невозможно было получить, во всяком случае, за реальные для нас деньги. На 1 воспитательницу в нём было 5-6 деток, в отличие от 10-15 в городском. Каждый день у наших деток был бассейн, прогулки, подготовительные уроки, отличное питание и многое другое. Кибуц очень заботился о своих и не своих маленьких детках, и многие городские родители мечтали отправить своего ребёнка в кибуцный садик, даже за огромные деньги. Нашим деткам очень нравилось ходить в свой садик, во всяком случае, ни разу они не плакали и не капризничали, направляясь туда. Общение со сверстникам на иврите помогло им очень быстро выучить язык, и вскоре мои дети весело щебетали на иврите, и даже порой отказывались говорить по-русски. Обычно я обращался к Борьке по-русски, а он мне отвечал на иврите. Мы прекрасно понимали друг друга, но нам обоим было легче общаться таким образом.
   В отличие от прекрасного садика, кибуцная школа явно проигрывала городской, и прежде всего, по уровню преподавания основных предметов. Математику, физику и английский преподавали там откровенно слабо, и очень многие кибуцные дети не получали удостоверения об окончании школы. Складывалось впечатление, что кибуцникам не выгодно было давать хорошее образование своим детям, потому что они после этого просто-напросто уйдут из кибуца, чтобы учиться дальше или устроиться на более интересную и более оплачиваемую работу в городе. Нам было странно осознавать, что еврейский кибуц не был заинтересован дать максимально лучшее образование своим детям. С одной стороны, каждый кибуцник вроде бы хочет этого, а с другой стороны, прямые интересы кибуца диктуют обратную политику: учиться поменьше, чтобы потом остаться в нём и работать на простых должностях. По-моему, это одно из основных противоречий, из-за которого большинство кибуцной молодёжи покидает родные пенаты.
   Мы с Юлькой не могли не думать о наших детях, и перспектива их обучения в кибуцной школе нас мало прельщала. Куда они смогли бы после этого идти учиться или работать? А если бы они решили продолжить учёбу в университете, то для этого понадобилось бы решение собрания кибуца. И кому бы кибуц дал предпочтение — бывшим русским репатриантам, или своим родным детям? Ответ, думаю, напрашивался сам собой. Это не могло не волновать нас, когда мы обдумывали наши дальнейшие планы.
 
   В целом, наши отношения с кибуцниками были вполне доброжелательные. Мы с ними постоянно общались на работе и на отдыхе, при этом наш иврит постоянно улучшался. Если вначале я с трудом понимал на иврите, то спустя 2 года почти свободно разговаривал и общался. Многое из кибуцной жизни становилось мне понятнее. Оказалось, что дети основателей кибуца мало в чём похожи на своих родителей, и у нас с ними почти не было общих интересов. То ли им было неинтересно с нами, то ли наоборот, а может, мы стояли как бы ниже их по социальному статусу, но близких отношений с ними, как правило, не возникало.
   Что касается третьего поколения кибуцников, то их было очень мало. В нашем кибуце было очень развито такое явление, как женитьба кибуцников на иностранцах, благо молодых волонтёров из разных стран Европы и Америки у нас было предостаточно. Волонтёры жили в кибуце по специальной программе, в рамках которой они учили иврит, работали в кибуце и путешествовали по Израилю. В Азорее у них были постоянные вечеринки и дискотеки, на которых они весело проводили время, общались и довольно часто женились. Родители молодых были не против свадьб. Более того, некоторые из них даже видели в этом способ выбраться из кибуца и переехать в Америку, Францию или Голландию. В результате всего этого, количество кибуцной молодёжи катастрофически снижалось. После шикарных свадьб в кибуце молодые, как правило, уезжали из Израиля. Небольшая часть молодёжи училась в израильских вузах, и совсем уж незначительное количество малоспособных молодых людей работали на кибуцных производствах. Нечего удивляться тому, что постепенно в кибуцах оставались или люди за 40, или совсем маленькие дети. Поэтому наш кибуц, как и многие другие, экстренно нуждался в здоровых молодых руках в возрасте от 20 до 35, и алия из СССР была как нельзя кстати.
 
 
 
Анюта и светило.
 
   В тот день, когда мы решили пойти в бассейн с детками, мы с Юлькой забрали их из кибуцного садика, и я сразу заметил, что наша Анечка выглядела неважно, периодически кашляла. Я потрогал её головку и понял, что у неё поднялась температура. Мы направились домой в наш караван ближайшей дорогой через центр. Навстречу нам шла местная медсестра, которая недавно переехала жить в Азореа из Америки, выйдя замуж за кибуцника. Я не любил обращаться к ней за помощью, потому что не чувствовал к ней особого доверия, да и поводов, на счастье, просто не было. Она тоже обратила внимание на состояние Анечки и пригласила нас в свой кабинет. Быстро осмотрев дочку, она выписала лекарство и подробно объяснила, как его принимать.
   — А Вы уверены, что стоит давать антибиотик 6-летнему ребёнку? – спросил я.
   — Я точно знаю что делать в таких случаях. Обязательно принимайте это лекарство,- ответила сестра милосердия.
   — Мы обязательно сделаем так, как Вы советуете,- сказала Юлька.
   Конечно, мы и не собирались выполнять указание кибуцного медицинского светила. Даже не допускали мысли, чтобы приучать маленького ребёнка к антибиотикам без достаточных оснований. Юлька начала отпаивать дочку тёплым молоком, я сбегал в магазин за лимонами и мёдом, короче, уже на следующее утро Анечка выглядела совершенно здоровой, и мы отправили её в садик.
   Через 2 или 3 дня мы опять случайно встретились с этой сестрой.
   — Как дела?
   — Всё в порядке,- ответил я.
   — Действительно всё в порядке? — уточнила она.
   — Да, всё хорошо. Анечка чувствует себя нормально, ходит в садик.
   — А лекарство, которое я ей выписала, она принимала?
   — Да Вы знаете, мы обошлись без антибиотиков. Давали ей много молока с мёдом, чай с лимоном, и всё быстро прошло.
   — Как это так, что не давали ей лекарство?- сразу поменяв тон, переспросила светило.
   — Вы что, имеете диплом врача, как у меня? Изучали медицину? Какое право вы имели не выполнять мои указания?! Я сегодня же сообщу об этом вашему куратору Имре и в садик. Это безобразие!
   Мы с Юлькой очень удивились такой реакции местного светила, но ни о чём не жалели. Ради здоровья дочки нам никакие сестры были не страшны. Уже на следующий день к нам пришла Имра и стала расспрашивать об Анечке. Мы ей всё откровенно рассказали и поделились своими сомнениями по поводу методов лечения детей в кибуце.
   Сами того не осознавая, мы совершили страшное преступление: мы ослушались указаний. Тем самым, мы перешли в категорию “непослушных”, и результаты этого не замедлили сказаться. Я почувствовал, что некоторые кибуцники, с которыми мы раньше улыбались и беседовали, стали отводить от нас взгляд. Спустя примерно месяц состоялось собрание членов кибуца, где рассматривался вопрос о переводе семей репатриантов в статус кандидатов в члены кибуца, и наша кандидатура набрала меньше 20% голосов. Даже многие из симпатизирующих нам кибуцников, как потом выяснилось, проголосовали против. Это означало то, что срок нашего пребывания в кибуце приближается к концу, что и случилось вскоре по взаимному согласию.  Я не могу сказать, что мы были очень опечалены этим событием, скорее наоборот. За 3 года проживания в кибуце Азореа мы выполнили свою программу-минимум: подрастили деток в хороших условиях, выучили иврит до уровня нормального общения и полного понимания, лучше узнали Израиль и израильтян, немного заработали, а главное — более уверенно стали смотреть на своё будущее в этой удивительной, непонятной, опасной, и всё же прекрасной стране. Мы были очень рады тому, что нас вначале приняли в кибуц, но не менее довольны тому, что вовремя его покидаем. Мы планировали переехать в северную столицу Израиля- Хайфу, поступить на профессиональные курсы и далее искать подходящую работу. Детки успели подрасти в кибуце, и им будет лучше учиться в городской школе. Мы были также очень рады тому, что успели вовремя купить квартиру в Нацерет-Илите, которую собирались продать, а купить другую в Хайфе. Будущее уже не страшило, а скорее манило яркими праздничными огнями. Мы были признательны кибуцу за всё, что он нам дал, но чувствовали, что сможем добиться гораздо большего вне кибуца.
 
   Спустя несколько лет я случайно узнал, что из 10 русских семей в кибуце Азореа осталась только одна семья Перцовских, а остальные уехали в город из-за различных экономических и социальных причин. Не смогли прижиться в кибуце, почувствовали себя чужим телом, несмотря на почти полный коммунизм.