Кинжал дьявола. Глава 1.

На город тихо опускались сумерки. Появились первые звезды. Легкий ветерок осторожно трепал каштановые волосы девушки, стоявшей на балконе роскошного дома и одетой в бледно-лиловое платье. Её глаза были чуть приоткрыты, гибкий стан  тела слегка покачивался, видимо, она вспомнила один из военных романсов. Но война закончилась, и ждать ей больше некого, все её друзья и родные вернулись домой живыми.

Девушка неожиданно вздрогнула, чуть слышно вскрикнув. На балкон вышел молодой человек и накинул ей на плечи камзол, нежно прижав к себе. Я поёжился, похолодало, пора домой.

 

 

Под ногами звонко хрустел снег. Иди мы к асхарцам, то наверняка попали бы под обстрел. Именно так в эту суровую зиму многие восемнадцатилетние мальчишки, подобные мне ученики Гвардии, прощались со своей беззаботной жизнью, так и не получив гвардейский аттестат.

— Ну, Александр, давай поторопимся, недолго уж осталось, — весело пробурчал товарищ капитан. Сэр Гарольд Швайн, капитан третьего пехотного полка, в котором я имею честь служить, был одним из самых прославленных полководцев этой войны, холодной и жестокой. Капитан всегда любил повторять «Недолго ещё осталось», и однажды под самый конец войны, все действительно было так. А пока до этого было далеко, мы сражались со смехом и плясками, сражались за свою Родину.

Впереди всё отчетливей слышались обрывки солдатского романса, и вот уже появилось небольшое поселение – несколько палаток и костер, вокруг которого сидели солдаты и несколько девушек. Они-то и пели. Капитан вышел на поляну, я вслед за ним. Песня умолкла.

— Капитан третьего пехотного полка, сэр Гарольд Швайн, — отрапортовал капитан вышедшему из самой крупной палатки генералу Дарану.

-  Лейтенант третьего пехотного полка, граф Александр де Корвин, — представился вслед за ним я. Некоторые девушки вздрогнули от слова «граф».

— Добро пожаловать, — улыбнулся генерал, — Вольно! Александр, присоединяйтесь к ужину, а вас, сэр Гарольд, я попросил бы представить мне отчет ваших боевых действий.

— Есть, товарищ генерал! – Капитан подмигнул мне и последовал вслед за генералом.

Я уселся возле костра, и почти мгновенно в моих руках материализовались миска с похлебкой и чашка с чаем.  Пока я ел, девушки затянули один из самых печальных романсов про мальчишку – гвардейца, который не вернулся из первого боя.  Когда я закончил, миска и чашка также чудесным образом исчезли из моих рук. Среди солдат появилось неожиданное оживление.

 К костру подошла невысокая девушка, завернутая в вязаный платок, под которым проглядывался овечий тулупчик, и тихо-тихо запела:

— На заре вышел в поле солдат,

   На заре он и голову сложит… -  её голос показался мне странно знакомым, словно в голове повернули определенный выключатель. Девушка подняла свои глаза и пристально посмотрела на меня. Да, это была она. Это была Мария!

— Почему ты мне не написал?
              Почему ты весточку мне не прислал?

  Неужели разлюбил меня?

  Неужели ты погиб от страшного огня?

Я медленно поднялся и под удивленными взглядами солдат и девушек подошёл к Марии. Девушка всё так же пристально смотрела на меня. Я её крепко обнял. Девушка перестала петь и прижалась ко мне. Послышались всхлипывания. Она плакала.

 

 

 

Я торопился, как мог, но все равно опоздал к ужину. Воспоминания нахлынули на меня, словно цунами,  и уносили с собой всё дальше и дальше. Тяжелая дубовая дверь ворот, протяжно скрипнув, отворилась, пропуская меня внутрь старой усадьбы, с древнейших времён принадлежавшей моей семье. Я вошел в дом и тяжело вздохнул.

— Александр! – бабуля была сердита, видимо снова с дедом повздорили. – Где тебя черти носят?

Ну все, капут. Раз бабуля забыла о манерах, пиши пропало.  Я поспешил ретироваться в свою комнату, но наученную войной бабушку так просто не обманешь.

— А ну стоять! – Я быстро замер по стойке смирно. Бабуля осмотрела меня со всех сторон.

— Вольно! – она улыбнулась одной из самых обворожительных улыбок, и глаза её заслезились. – Видела бы тебя твоя мама. – Бабуля обняла меня и отправила к себе.

Моя мама, великая герцогиня Анастасия Аланширская, графиня де Корвин, была очень сильной и мужественной женщиной, смело защищающей свою честь и честь своей семьи. В годы войны мама работала санитаркой, но вскоре вступила в ряды партизан. Эту маленькую и юркую женщину очень ценили за быстроту и слаженность в ведении разведывательных действий.

После встречи с Марией меня снова перекинули на передовые линии, и вскоре после поражения у Лиловых гор, тех самых, что были окутаны вечным и загадочным лилово — голубым туманом, я попал в плен к асхарцам, как и большая часть нашего батальона. Мама вместе с парой партизан помогли нам бежать оттуда, но саму её убил старый асхарец, метнув кинжал ей в сердце. Тогда весь партизанский отряд оплакивал эту благородную женщину. Мама стала божеством, не только в нашей, но и во многих других семьях, чьи дети были вытащены из вражеского плена, благодаря её плану и её действиям. После похорон маму посмертно наградил сам король Королевским орденом первой степени за мужество, храбрость и отвагу, проявленные в бою.

Мамины портреты висели у нас почти во всех комнатах, в моей тоже. Я посмотрел на маму, на её грустные, задумчивые  глаза и радостную, сверкающую улыбку, встал, поклонился ей и потушил свечи.

— Спокойной ночи, мама, — так всегда говорил я ей перед сном.

«Спи сладко, мой мальчик», — отвечала мне она.

Я вздохнул и лег спать.

Утро не заставило себя ждать. Оно пришло, принеся с собой бархатный туман и чириканье жаворонков. Заря еще только занималась, но я вместе со всем домом проснулся, ведь сегодня во дворце бал в честь помолвки принцессы.

Мария выходит замуж. Интересно за кого? Король сам выбирал для неё жениха, и его имя было строго засекречено, никто, кроме короля,  ещё не знает, кто станет мужем принцессе, будущим королем. Сама Мария тоже не знает. И это печально. Я помню, как она рассказывала, что выйдет замуж по любви, что у неё будет самый лучший муж и двое замечательных детишек – мальчик и девочка.

Но это было так давно, намного раньше войны, незадолго до ухода в Гвардию. Тогда Мария любила Дмитрия, как и все девчонки. И Елена тоже была влюблена в него. Поэтому они часто ругались. Подерись они сейчас, я бы не удивился, наверно Мария ещё любит Дмитрия, тот ведь теперь таким красавцем стал. Нет, я ни капельки не завидую этому надменному блондину с небесными глазами, он ничуть не изменился с нашего детства. Все такой же замечательный лучший друг. Так уж вышло, что мы с ним сдружились, можно сказать, с самых пеленок. Наши мамы дружили с детства, да и поместья располагались совсем рядом.  Так мы и дружили. Мария всегда ходила с Алисой, младшей сестрой Дмитрия. Может именно поэтому замкнутая Мария и дружила с ней, а может, девушкам действительно было весело вместе.  Еще с нами всегда веселился Василий, младший брат Николая, этот неугомонный мальчуган нечасто выручал нас в самые трудные минуты игрушечной войны, он был нашим самым лучшим разведчиком.  Ваську я запомнил как маленького хвастунишку, он младше нас всего на четыре года, и он единственный из нас, не считая девчонок, не воевал. Он был определен в тринадцатый стрелковый полк, который во время войны находился на другой стороне планеты, проходил практику, так что вовремя к войне они поспеть не могли. На Ваську это не смущало, в следующем году он вернется из Гвардии в чине офицера, он всегда мечтал стать военным. И ему это удалось.

— Александр, ты собрался? Карета готова. – Бабушка уже зовет меня, а я даже и не начал собираться. Так, рубашка, брюки, камзол, сапоги, шпага. Готово.

— Иду.

Я спустился по лестнице. Бабушка была одета в роскошное голубое платье, красиво оттенявшее её глаза. Золотистые локоны были уложены в причудливую прическу. В общем, выглядела она довольно моложаво. Дед одет в камзол с множеством орденов и вельветовые брюки, заправленные в сапоги. Шпага с золотым эфесом висела сбоку.

— Ну что ж, идемте. – Дед подхватил бабушку под ручку и повел к карете. Я отправился вслед за ними.

До дворца не так уж и долго ездить, но подумать успеется о многом. Готов ли я смириться с тем, что Мария больше не моя? Вообще – то, она никогда и не была моей, да и относилась она ко мне всего лишь как к другу.  Хотя я ведь ничем не хуже Дмитрия. Высокий, сероглазый шатен с богатой родословной. Кто их, этих девушек, знает?

Наконец, мы приехали к дворцу. Гостей собралось много. Ни на одном балу их ещё не было столько. Видимо, захотелось на будущего короля посмотреть, как же иначе. Сам ведь только за этим и приехал. И Марию хочу увидеть. Жутко хочу увидеть.

— Прошу, — лакей открыл мне двери, словно какой-то щепетильной дамочке, я зашел. Внутренне убранство дворца поразило меня в самое сердце. Да, давно меня здесь не было. Последнее, что я о нем помню, это голые, немного сероватые стены, означающие панихиду по матери Марии. Королева Изабелла была еще совсем молодой, двадцатипятилетней красавицей, и нисколько не постаревшей, несмотря на тяжелое рождение дочери. Мария очень сильно переживала смерть матери, помню, как она ходила всегда со слезами на глазах, а ведь девчушкой она была храброй и никогда не плакала!

— О, Александр! – ко мне подошёл его величество.

— Здравствуйте, — низко поклонившись, я посмотрел на него.

— Рад тебя видеть, а где же госпожа Розалия?

— Бабушка была где-то здесь, — растерянно пробормотал я, все же совсем не следил за ней.

— Хорошо, — король подмигнул мне, шутливо поклонился и пошёл дальше.

Я посмотрел ему вслед, да, его величество совсем не изменился: он оставался все тем же стариком, немного веселым и растерянным. Я прошел в зал, народу тьма. Медленно оглядывая собравшихся, я искал глазами Марию. Но не нашел. Видимо, девушка появится чуть позже. Зато я нашел Елену, которую не видел с начала войны.

— Елена! – Я  окрикнул её, девушка обернулась, роскошные черные волосы описали круг и легко легли на спину хозяйке.

— О, Александр! – Елена искренне улыбнулась, не сомневаюсь, она была рада меня видеть. – Давно не виделись, друг!

— Да уж! Где ты пропадала-то? – Елена снова улыбнулась и начала рассказывать мне о своей скучной жизни. Теперь, когда отец признал её наследницей трона, девушка целыми днями изучала политологию, иностранные языки, экономику, математику и правописание. Да уж, ей не позавидуешь!

Пока она рассказывала о жизни в Маландии, я беззастенчиво разглядывал её. А посмотреть было на что! Когда-то Елена была маленькой пухленькой девчушкой с жиденькими черными волосиками, но теперь! Даже не знаю, что сказать. Она стала настоящей женщиной: высокая, стройная, с ужасно прямой спиной и красивой грудью, выглядывающей в вырезе платья. Роскошные черные волосы были рассыпаны по спине и украшены потрясающей золотой диадемой. Глаза, некогда маленькие и бегающие, теперь стали огромными. Такие чарующие серо-голубые глаза, слегка задумчивые, но манящие в свою глубь. Губы у неё стали пышными и такого легкого оттенка, что мне захотелось их поцеловать, прикоснуться к ним. Я проследил глазами к тонкой шее, потом снова грудь, тонкая осиная талия, которую выгодно подчеркивало одетое на девушке темно-синее платье с красивым кружевом и жемчугами. Я поднял глаза выше, и снова мой взгляд приник к её груди.

Елена, заметив мой взгляд, удовлетворенно усмехнулась.

— Что, нравится? – голос девушки прозвучал слегка насмешливо.

Я еле заметно кивнул.

— Ну, еще увидимся, — Елена слегка покраснела, видимо, смутилась моего взгляда. Вся спесь с девушки тут же сошла,  им она, круто развернувшись и полоснув волосами по моему лицу, пошла вглубь зала.

— Дамы и господа, — раздался голос короля. – Я бы хотел представить вам мою дочь, несравненную принцессу Марию. Прошу!

Я поднял глаза на лестницу и впал в ступор. Мария была не похожа сама на себя. Когда вчера я заходил к ней, девушка была этакой скромницей, не снимала вуали, хотя в присутствии графа, выходца из одной самой близкой королю семьи, была обязана  это сделать. Я не обижался на неё, ведь теперь она стала девушкой, которая к тому же скоро выйдет замуж.

Сейчас же принцесса была не такая. Она была одета в лиловое платье, украшенное жемчугом и кружевами, подчеркивающее её талию и молодую грудь. Повезло же её будущему мужу. Мои колени стали подгибаться, как только я посмотрел на её губы. Теперь я никогда не смогу их поцеловать. Девушка заметила меня и покраснела, видимо, ей было неловко за вчерашний случай. Действительно, зачем было прятать все вчера, если сегодня я все равно все увидел. Хотя, может, я слишком откровенно на неё смотрю, вот ей и неловко, вот она и смущается. Я перевел взгляд на короля.

— Иди сюда, — он галантно подал руку Марии. – Итак, вот она, наследница королевского трона, принцесса Мария.

Зал дружно взорвался. Именно так, взорвался. Со всех сторон послышался одобрительный гул, где-то даже поздравляли с помолвкой, хотя еще ничего объявлено не было. Король поднял правую руку, зал угомонился и затих.

-  Итак, я собрал вас здесь, как вы уже, наверно, знаете, чтобы объявить о помолвке моей дочери. – Пока его величество говорил, Мария бледнела с каждым его словом. Как я её понимал. Я тоже не хотел этой свадьбы. Не хотел отдавать Марию, хотя она моей никогда и не была. – В общем, хочу представить вам, леди и господа, жениха Марии, будущего короля Эдоллии. Встречайте, Александр Генрих Аланширский, граф де Корвин, герцог Фаланский.

Зал громко зааплодировал, все уставил на меня. Так, стоп. Король только что сказал моё имя? Я помолвлен с Марией? Я осторожно посмотрел на девушку, та побледнела еще больше. Но не от страха или смущения. Мария злилась. Злилась по-настоящему. На меня? На своего отца? На кого?

Зал тем временем превратился в гудящую толпу. Сам не понимая как, я оказался рядом с королем на возвышении, где располагался его трон.

— Ну что, Александр, — он взял меня за руку и, подведя к Марии, вложил её руку в мою. – Владей. – Сказал он это так, словно девушка была какой-то вещью, не нужной ни ему, ни кому-либо еще. Мария, побелев ещё сильнее, сжала мою руку, чуть не сломав мне пальцы. И откуда у такой хрупкой барышни такая силища? Король тем самым продолжал – А теперь вальс.

Мария улыбнулась мне одной из своих самых обворожительных улыбок и, почувствовав мою слабость от пережитого шока, повела меня в образовавшееся в зале пространство. Это наш с ней первый вальс.

— Нет, Саш, — тихо прошептала она. – Помнишь, когда-то мы с тобой уже танцевали? Только вот не вальс. – Она словно прочла мои мысли.

— Помню, давно это было.

Тогда, много лет назад, до войны, когда я приехал в город на каникулы, я попал на один из «домашних» балов, которые так любил устраивать его величество. На этих балах обычно присутствовали лишь члены королевской семьи и близкие приближенные. Танцевали обычно все подряд. Тогда мне довелось танцевать с Марией мазурку. Танец немного странный и мне не очень понравился, но Мария так заливисто смеялась, что я готов был сквозь землю провалиться, но лишь бы она всегда была такой.

Я кружил девушку в танце, она, блаженно закрыв глаза, улыбалась. Её волосы легко развевались вокруг. Время остановилось. Я видел только её, чувствовал только её, обнимал только её. Скоро принцесса станет моей женой. Случилось все то, о чем я так давно мечтал. Только почему мне так одиноко? Оттого ли это, что Мария меня не любит, или оттого, что Елена не сводит с меня своих серых глаз?

— Ну, вот и все, — сказала Мария, когда вальс кончился. Меня тут же окружили дамы, всячески стараясь пригласить на следующий танец.

— Александр, позволь мне, — ко мне подошла Елена, как только заиграла музыка вальса. Остальные девушки отступились, а стоило мне вывести Елену на вальс, как в глазах Марии сверкнул хищный огонек. Она ревнует меня к Елене? Ну что ж, это вполне очевидно, девушки всегда соперничали.

— Да расслабься ты, — в душе Елена все еще была той заносчивой девчушкой, — Не смотри ты на Марию, пару танцев тебе можно и с другими девушками танцевать, такова традиция! – Елена подняла вверх указательный палец, я рассмеялся, она тоже. Вот так мы и танцевали этот веселый вальс.

Потом я еще несколько раз танцевал и с Еленой и с Марией, причем вторая все время молчала, а первая болтала без умолку, и еще с несколькими девушками. Алисы на балу не было. Боюсь, девушка очень огорчена нашей с Марией помолвкой. Но я не могу идти против слова короля, к тому же, Алису я совершенно не любил.

Объявили последний, заключительный вальс. По правилам его я должен был танцевать с Марией, но ко мне подскочила Елена и увлекла за собой, окутав меня сплошным туманом. Помню только налитые злостью глаза Марии.

Очнулся я, лежа в постели у себя дома. Как я там оказался – не помню. Все в сплошном тумане. Помню, как поехал на бал. Помню, танцевал с Марией, а дальше… 

Я встал, посмотрел на часы, мирно отсчитывающие время, которое верно и неизбежно приближалось к полудню.  На стуле, стоявшем возле кровати, лежал вычищенный камзол и записка от бабушки: « Александр, в два часа пополудни прием во дворце в честь твоей помолвки. Удосужься не опоздать. Бабушка». Вот черт! Вспомнил! Я же помолвлен с Марией! Только почему все в тумане?

Я спустился вниз.

— Господин, не желаете ли позавтракать? – ко мне подлетела Фатилия, наша служанка.

— Не отказался бы.

-  Проследуйте в столовую. -  Фатилия поклонилась и осторожно пошла в кухню за моим завтраком.

Я прошел в столовую, уселся за стол. Когда — нибудь, вот так за одним столом,  будем сидеть мы с Марией, тогда мы будем уже одной семьей.  Пока я думал, мне подали овсяную кашу, которую так любила моя мама. Не знаю почему, но каждое воскресение у нас была именно овсяная каша на завтрак. Так пошло еще с тех пор, как мама была хозяйкой этого дома. Многое из того, что было при ней, сохранилось и сейчас. Не хватает только одного. Мамы.

Поев каши, размышляя при этом о маме, я медленно поднялся из-за стола и поднялся в свою комнату. Старые часы отстучали час дня. Пора собираться. Я понятия не имел, чем вчера кончился бал, но знал, что сегодня случится что-то не поправимое.  Надев камзол и пристегнув шпагу, я спустился вниз. Карета была готова.

Сев в карету, я задумался. Моя голова переполнилась разными мыслями, хорошими и не очень. Самое первое, что меня волновало, так это то, что вчера произошло на балу. Если бы я вспомнил хоть что-то! Да, король объявил о нашей с Марией помолвке, потом мы с ней танцевали… Ах да! На балу была Елена! И с ней мы тоже танцевали. И все. Больше вспомнить ничего не получается.

Вот показался и дворец. Белые башни величественно возвышались над зеленым лесами, опутывающими город, дворец и, пожалуй, всю страну. Да, нередко нашу страну называли Страной зеленых лесов. Помню, малышами гуляли здесь, по деревьям лазали. Интересно, а теперешние дети играют тут?

— Добрый день, господин, — когда я выходил из кареты, мне учтиво поклонился придворный лакей. – Его величество ждет вас.

Судя по его словам, я опять опоздал. Хм, пора бы отучиваться от этой привычки, как-никак на наследнице трона женюсь.

Внутреннее убранство дворца в который раз поразило меня. Знаю, что интерьер обустраивала покойная королева Анастасия, мать Марии. Роскоши как таковой здесь не наблюдалось, но была та искренняя гордость своей семьей и своей страной, присущая её величеству. Стены обычно были выкрашены в кремовый или белый цвет,  но в некоторых помещениях встречался и нежно-лиловые тона.  Мебель скромная, хоть и изящно украшенная золотом.

Её величество умерла, когда Марии не было и трех лет, но я очень хорошо запомнил эту женщину. Одевалась она всегда просто, но изысканно,  так что сразу было понятно, что она – королева, правящая нашей великой страной. Точнее, формально она не правила, а всего лишь занимала место рядом с королем, но держала себя всегда так, словно жизнь государства зависела от неё одной. Нет, она никогда не хвасталась и не задавалась. Помню, мама моя её очень любила.

— Ваше величество, прибыл его светлость Александр Генрих Аланширский, граф де Корвин, герцог Фаланский, — объявил лакей, открыв дверь в большую залу для заседаний.

Его величество ходил по зале взад-вперед вдоль стола, за которым сидели множество придворных графов, герцогов и прочих. Среди них я заметил и свою бабушку. А вот Марии здесь не было.

— А, Александр, проходи, — король пригласительным жестом и обворожительной улыбкой всячески показывал, что считает меня полноценным членом своей семьи.

— Да. – Честно говоря, я очень струсил, испугался и растерялся. Нет, конечно, я часто бывал в высшем свете, часто встречался с всякими титулованными личностями, но еще никогда, ни разу, эти встречи не были посвящены лично мне.

— Александр, Мария просит у тебя извинений, но она спустится немного позднее. – Сегодня король был учтив со мной, хотя, как и всегда. Просто сегодня его отношение было каким-то особым, необычным и непривычным.

  — Позвольте мне начать? – с места поднялся маленький тучный человечек,  подпоясанный широким ремнем с огромной пряжкой, подчеркивающей выдающийся живот человечка. Я его знал, это сэр Уильям Гарсон, наместник Королевской Гвардии и крупный землевладелец.

— Ну что ж, начните, — король шумно, но изящно опустился в кресло во главе стола, за которым мы сидели.

— Так вот, что я думаю, Александр бесспорно хороший молодой человек, имеющий довольно богатую родословную и огромную семейную казну. Так вот, он наследник двух древних родов, бесспорно довольно богатых. Так вот, — он начинал меня раздражать этим своим «так вот», честно, надоел до чертиков. – Так вот, — он сделал паузу, — что я думаю, этот человек недостоин править такой страной, как наша любимая Эдоллия. Разве я не прав? – И с чувством выполненного долга он уселся на свое место.

— Знаете,  — сказал вдруг тощий и длинный человек в странной шляпе, немного сутуловатый, наверно, из-за своего роста. – Я вынужден полностью согласиться с сэром Гарсоном, поскольку Александр ещё слишком молод, он все ещё маленький мальчик, держащийся за юбку матери, и как она могла такое допустить? Как мать могла допустить такого неразвитого сына?

Тут уж я не выдержал.

— Прекратите оскорблять мою маму, вы её совсем не знали!

— Александр, — король встал, подошел ко мне и, мягко положив свою руку мне на плечо, усадил на место. – Да, ты прав, твою маму он не знал, но все же доля истины в его словах есть. Ты ещё несколько мал для правления Эдоллией, но ведь сейчас от тебя требуется совсем не это. Я искал достойного мужа для своей дочери, и стать им можешь только ты.

Я сидел с лицом, пожалуй, краснее помидора. Похвала от короля. Нечасто такое услышишь. Если честно – никогда. А тут… Сэр Гарсон сидел тоже красный, а тощий, словно мыло проглотил, вдруг резко побледнел и, встав с места, вдруг громко крикнул:

— Черте — что творится в этом месте! – И быстро убежал за дверь, словно испарившись. Я повернулся к его величеству, тот лишь пожал плечами.

— Ваше величество, — с места поднялся лорд Аркун, довольно молодой рыжеволосый мужчина, владелец почти всех мельниц страны. – А почему именно Александр? Не целеобразней ли было бы выдать её высочество замуж за принца?

— А, лорд Аркун, рад слышать это от вас. Действительно, для страны было бы немногим выгоднее отдать мою дочь замуж за одного из тех напыщенных юнцов, воспитанных в дворцах великих держав. Вспомните-ка, чем для нас закончилась попытка допустить свадьбу моей дочери и принца Асхарии. А ведь тогда она планировалась лишь в общих чертах.

— Да, ваше величество, вы совершенно правы. Но не считаете ли вы Александра слишком молодым, чтобы стать мужем вашей дочери?

После этих его слов у меня возникло навязчивое чувство, что на сегодняшнем собрании все настроены против меня. Кажется, я догадываюсь, к чему клонит лорд. Он сам желает стать мужем Марии.

— Да, Александр. Я тоже так думаю, но оскорблять многоуважаемого лорда на собрании – дело, не достойное настоящего графа.

— Извините меня, ваше величество. Прошу извинить меня, ваша светлость, — я поклонился королю и лорду и решил даже не думать ни о чем. Со мной такого не случалось, чтобы я мысли вслух говорил. Видимо, все-таки волнуюсь, ведь это мое первое собрание.

— Понимаете ли, лорд, моя дочь сама молода.  К тому же, она всегда делает по-своему. А сейчас она желает выходить замуж лишь по любви. По-моему, Александр – лучшая кандидатура для неё. В данной ситуации, выдавать её высочество замуж за более старшего по возрасту мужчину я считаю немыслимым. И прошу это мнение не оспаривать, — закончил король, заметив, что лорд уже собрался привести множество доводов на свою точку зрения.

— Да, ваше величество.

В зале воцарилось глубокое молчание.

— Что же касается принцев, то мне кажется, что моей дочери лучше выходить замуж за знакомого и близкого ей по духу человека. Думаю, мы с вами понимаем, что в данном случае принц из далеких стран совершенно не подходить. Да Марии он и не нужен.

Все собравшиеся закивали и заговорили, соглашаясь с королем. Сквозь говор остальных я увидел приободряющий взгляд бабушки и услышал: «Молодец, внук!» А может, мне лишь послышалось. Король поднял правую руку.

— Я думаю, других мнений мы сегодня уже не услышим. – Медленно заговорил король после минутного молчания. – Мария, видимо, сегодня нас не обрадует своим посещением. Итак, совещание закончено. А ты, Александр, будь добр, навести свою невесту и будь с ней понежнее. – Король улыбнулся усталой улыбкой и вышел из зала.

М-да, собрание получилось довольно быстрым и немного странным.

— Саш, я поеду без тебя, — бабушка мягко обняла меня, — Удачи!

Медленно поднялся по лестнице, пытаясь утихомирить свое разбушевавшееся сердце и успокаивая дыхание. Вот она, заветная дубовая дверь. Я тихонько постучал три раза.

— Кто там? – голос был мужской, незнакомый. Дверью я вроде не ошибся.

— Граф Александр, нареченный жених её королевского высочества принцессы Марии.

В покоях раздался шорох, и дверь отворилась. Мария стояла у окна, отвернувшись на виды сада, в своем лиловом платье, накинув сверху шерстяной платок. Рядом с ней в кресле сидел мужчина, светловолосый, по возрасту не старше меня, одет он был в яркие шелковые ткани. Он посмотрел на меня своими странными глазами – правый был светло-карим, янтарным с кровавыми прожилками, а левый совсем другого цвета, левый был небесно-голубой, почти как у Марии.

— А, Александр, входи, — бархатным, зазывающим голосом он манил к себе, выражение лица его было насмешливо, скорее даже хитро и немного коварно.

Я вошел.

— Итак, ты, значит, жених Марии? – Мужчина начал расхаживать по комнате, то и дело бросая взгляды, полные любви, но какой-то отцовской любви, на Марию. Я кивнул. – Вот значит как. Ты мне не говорила, — он медленно подошел к Марии и нежно приобнял её за плечи. Девушка что-то прошептала ему в ответ. Ни один мускул на моём лице не дрогнул, но, как мне кажется, мужчина почувствовал исходящую от меня ревность и некоторую неприязнь. Он ей тоже шепнул что-то, видимо веселое, поскольку Мария, звонко рассмеявшись, вырвалась из его объятий и повернулась ко мне.

Сказать, что я был удивлен, значит не сказать ничего. В томной, предвечерней темноте комнаты сверкнули два багровых, налитых кровавой яростью, но в то же время какой-то грустной и нежной любовью, глаза.

— Дурак! – воскликнула Мария и опрометью выскочила за двери.

— Шоу началось! – Мужчина рассмеялся и исчез. Буквально растворился в воздухе.

Голова моя страшно гудела, словно кто-то в ней поковырялся. Надо было бежать за Марией, но этот странный тип, исчезнувший в воздухе, что мне делать? Итак, Александр, успокойся, надо искать Марию.

Тишина, стоявшая в комнате, да, пожалуй, и во всем дворце, пугала. Неизвестно что творилось в этом месте. Солнце, сверкнув последними лучами, исчезло за верхушками ближайшего леса, где так часто мы маленькими играли в разбойников, в войнушку, да и во много других замечательных игр.

— Ты приди и спаси,

Ты найди и забудь,

Ты эту кару неси

И нас не забудь.

Ты иди сквозь туман,

Ты иди сквозь дожди,

Не ведись на обман

И свободы дождись.

Так, совсем маленькой девочкой, Мария пела песню. Тогда, в один из самых теплых июльских вечеров, незадолго до Великой войны, Маша стояла на балконе пробормотала что-то любовь и осторожность, точных слов было не разобрать, а потом запела. Сначала тоненько так, осторожно, а потом все громче. Голос, её нежный девичий голос, врезался мне в душу и остался там навсегда. Маша пела эту песню, закрыв глаза и прижав свои маленькие ручки к груди. Она что-то чувствовала, чувствовала что-то плохое, но в тоже время и хорошее, светлое.

Возможно, эту песню никто не должен быть слышать. Даже я. Да, я подслушал. Я забыл свою панамку на полу домика, в котором мы всегда играли всей нашей большой компанией. Мама знала, что ночью в дубовой роще никого кроме соловьёв нет, и спокойно отпустила меня сбегать за панамкой. Но я не думал, что увижу там Марию в своем лиловом платье, которое так ей шло. Что говорить, лиловый цвет ей и сейчас идет.

Я тогда прибежал к домику, вдруг слышу – там кто-то ходит. Я осторожно выглянул во входное отверстие и удивился, увидев там лиловое платьице Маши. Девчушка осторожно шла к балкону, прижав к груди мою панамку. Я хотел было последовать за ней, но передумал и просто спустился с дерева. Постояв немного под входом, я осторожно, чтобы не напугать Машу, прошел под деревом и сел прямо под балконом. Я слышал, как девочка что-то бормотала, а потом запела. Именно эту песню, я помню.

— Ты приди и спаси,

Ты найди и забудь,

Ты эту кару неси

И нас не забудь.

Ты иди сквозь туман,

Ты иди сквозь дожди,

Не ведись на обман

И свободы дождись.

Маша тогда так и ушла домой с моей панамкой.

Я встала и, оглядевшись, решил было идти за девушкой, как вдруг увидел ту самую панамку. Мою старую панамку, одетую на плюшевого медведя, которого я подарил Марии на её десятилетие.  Она хранила панамку все эти годы, все эти одиннадцать лет. Маша…