К О Л О Н И С Т Ы

Генерал Инзов И.Н.
 
Книга  вторая
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
Глава І
 
1767 год. Дворцовые апартаменты, погруженные в сумерки, хранили молчание и таили в себе какую-то загадочность. Зимний дворец, построенный во времена правления Петра Первого, был грандиозных размеров, с сотнями залов, покоев, всевозможных лестниц и переходов. Он стал для императрицы всея Руси Екатерины ІІ местом ее обитания. Прошел не один год с тех пор, как судьба предоставила  этой хрупкой  женщине возможность управлять огромной страной с  ее  многомиллионным   народом.
Екатерина пригрелась в теплой пуховой постели, пахнущей ромашкой и полевыми цветами. После тяжелого, напряженного дня, наслаждаясь покоем, она вспоминала то недалекое прошлое, которое хранила ее  память,  периодически всплывая и навевая грусть.
Когда-то приехав в Россию юной  пятнадцатилетней девушкой, Фикхен, так звали ее домашние, с большим интересом восприняла эту необъятную страну. Поначалу все пугало ее в этой незнакомой для нее стране: огромные просторы, да и сам народ. Еще дома, на родине, ей внушали, что Россия — это толпа безграмотных, полудиких и грязных варваров.  Богатым дворянам и  помещикам были безразличны судьбы их крепостных.  Жадные, жестокие и ненасытные — они интересовались только своим благосостоянием.  Екатерина не один раз задавала себе вопрос и не находила на него ответа: почему же  такая  богатая страна так бедно живет? Со временем она свыклась с обычаями и нравами новой для нее родины и полюбила ее. Ей было жаль этих людей, и Екатерина осознавала, что этой стране нужны реформы, которые изменят к лучшему  нищенское существование России.
Петр Первый был реформатором. Его жизнь была отдана на благо России и ее народу. Благодаря его стараниям было положено начало реформам по преобразованию боярской России в   европейскую державу. Однако человеческая жизнь коротка, и Петр не был исключением. Он только начал реформы по преобразованию государства российского, а стране необходим был продолжатель его начинаний. Нужен был умный правитель с твердой рукой и благими намерениями, который, посвятив себя этому нелегкому делу, смог бы навести порядок в стране.  Лишь искреннее желание изменить  жизнь своих подданных  к лучшему могло бы принести свои плоды. Контраст между очень богатыми, обладающими властью, и очень бедными, бесправными и беззащитными людьми, удивлял не только Екатерину, но и всю Европу. И уже после трех лет, проведенных в России под попечительством императрицы Елизаветы, юная Фикхен задумалась о том, а не ее ли это миссия превратить новую для нее родину в процветающее государство.
Сегодня  утром Екатерина почувствовала  себя несколько необычно. Такие ощущения ей уже приходилось  испытывать. Догадка мелькнула у нее в голове. «Неужели опять придется париться в бане и избавляться от плода?» -  расстроилась государыня.
Занимая высочайшее положение в России, Екатерина никогда не давала повода для обсуждения своей личной жизни. Как у любой женщины  ее возраста, у нее возникала потребность в физической близости и любовных ласках.  Екатерине нравились молодые, здоровые мужчины и она этого не скрывала. Но свидания всегда проходили под покровом большой секретности. Разглашение любой придворной тайны всегда  заканчивалось  плачевно. Не раз “болтунов” выдворяли из дворца, после чего они исчезали бесследно.
Внезапно Екатерина вспомнила, что в прошлый раз  придворный врач впредь запретил ей использовать баню для срыва беременности. Тогда, прибегнув к этому народному способу, она чуть не погибла. Сильное кровотечение с  потерей сознания испугали  не только доверенную камеристку, но и врача. Лишь своевременно принесенный лед из запасника, дал возможность избежать фатальных последствий. С этими мыслями Екатерина погрузилась в сон.
А в притихшем дворце еще долго слышались приглушенные шаги истопников,  проверявших  дворцовые  печки.
 
Глава ІІ
 
Утро в Зимнем Дворце обычно начиналось в пять часов утра. Первыми к своим обязанностям приступали истопники, численность которых была не менее полусотни. Ежедневные обозы с  дровами вереницей заезжали  во внутренний двор, где и разгружались. Затем дрова вносились во дворец, где истопники принимались за свою непосредственную работу. Дворцовые истопники во дворце использовали обувь с подошвой из войлока, дабы не шуметь и не повредить прекрасный паркет. И вот уже весело трещал и искрился огонь в печи,  дым, поднимающийся  над крышей дворца  известил о начале нового дня в городе. Затем на смену истопникам приходили многочисленные слуги, которые  мыли, убирали, наводили во всем порядок еще до того, как царственные особы появлялись из своих опочивален.
Проснувшись по обыкновению рано утром, Екатерина,   лениво потянулась.  Стоило Екатерине пошевелиться, как ее собачки, спящие неподалеку от кровати на шелковых подушках, вскочили на постель, радостно лая, виляя хвостиками и пытаясь лизнуть ее в лицо. Поиграв со своими любимицами, императрица протянула руку и позвонила. Услышав звон колокольчика, в спальню  тотчас вошли камеристка и парикмахер. Екатерина приступила  к туалету. Прополоскала  рот и  протерла  лицо кусочком льда. Потом, как обычно,  выпила чрезвычайно крепкий кофе. Тут же государыня продиктовала   своему секретарю поручения. Затем вернулась в спальню, где приближенные присутствовали «при малом пробуждении Ее величества»  в официальном помещении для туалета.  Екатерину одели  по-домашнему, вновь  причесали,   и день начался  как обычно.
 После вступления на престол Екатерина сразу же установила новые порядки при дворе, подчинив свой режим государственным делам. Ее день был расписан по часам, и распорядок его оставался неизменным на протяжении всего царствования. С 8 до 11 утра государыня принимала высокопоставленных чиновников и статс-секретарей. Дни и часы приема каждого должностного лица были постоянными. Такой режим она установила в первый день восхождения на трон, и он продолжался до того  момента, когда она слегла и не смогла подняться.
 Начинался рабочий день с  подробного отчета градоначальника обо всех событиях, произошедших в городе накануне.  Императрица вникала абсолютно во все до мельчайших подробностей: знала о пожарах, об эпидемической обстановке, о новых стройках, о приезде иностранцев, о ценах на рынках и о многом другом. Иногда она останавливала градоначальника взмахом руки и требовала разъяснений. Бывало, что такой отчет длился более часа.
Затем, не менее  двух часов Екатерина просматривала почту:  различные прошения и  письма от Губернаторов России, высокопоставленных  чиновников, министров, глав государств: императоров и королей. Многочисленная канцелярия на основании пометок государыни готовила ответы на письма, распоряжения, указы.
Как правило, каждый день был насыщен событиями, требующими личного внимания императрицы.
В полдень Екатерина обычно выезжала в город. Так, на прошлой неделе она  посетила Петропавловскую крепость. Это творение Петра Первого вызывало у императрицы гордость за своего предшественника. Ведь крепость была построена с целью обороны города со стороны моря. Ни одно судно не могло войти в реку Нева, при этом, не столкнувшись с неприступной крепостью, оснащенной мощными гаубицами, способными уничтожить любое судно. Петр ввел за правило, ровно в 12 часов дня, производить выстрел из пушки крепости. Въехав по деревянному мосту на территорию крепости, Екатерина оказалась в небольшом дворе, в центре которого возвышалась Петропавловская Церковь. Собор было грандиозным, высотой около 100 метров, на колокольне которого покачивались колокола. Купол  башни венчал золотой крест.
Войдя в церковь, Екатерина перекрестилась, по-крестьянски преклонилась перед иконами и, подойдя к саркофагу Петра Первого, поклонилась. Молча стояла государыня возле усыпальницы, а все ее мысли  были обращены к великому императору.  Петр был  ее кумиром, образцом мужества, стремления созидать, благодетельствовать своему народу. Император Петр и его деяния всегда оставались для Екатерины образцом монарха. Петра чтила вся Россия, любовь к нему жила в душе  каждого человека. Даже недоброжелатели России преклонялись перед этой  личностью этого неординарного правителя. Со временем Екатерина воздвигнет, недалеко от Зимнего Дворца, памятник своему кумиру – Петру Первому.
Сталкиваясь с многочисленными проблемами, особенно касающиеся   защиты Отечества, Екатерина, закрыв глаза, мысленно обращалась к  Петру за советом, и интуиция ее не подводила, принятое решение было верным.
Стремительно растущий город Санкт-Петербург требовал немало времени и средств. Когда-то заложенный Петром город продолжал строиться в соответствии с замыслами императора и архитектурными требованиями. Широкие улицы, большие площади, каменные дома, церкви, соборы, парки, каналы — все это было грандиозным, возведено с большим размахом и с видением планирования на много столетий вперед.
Екатерина очень любила р. Неву,  водная стихия которой  насыщала ее жизненной энергией и придавала ей силы. Эта река вдохновляла государыню на большие деяния. Нева оказывала магнетическое влияние, не только на Екатерину ІІ, но в свое время и  на Петра І.
Построенные во времена Петра здания, в том числе общественные, стали образцом для дальнейшего строительства города. Так постепенно столица преобразовывалась и становилась  похожей  на европейские города и соответствовала своему статусу. В   ежедневных поездках по городу Екатерина не только любовалась его величием, но и представляла, как бы она могла воплотить в жизнь свои планы развития столицы. За годы своего правления она многого добилась в реализации собственных замыслов.
Уже смеркалось, когда государыня после насыщенного делами дня вернулась во дворец. Все вокруг  затихало, становилось все тише и тише. Утомленная Екатерина готовилась ко сну. Мысли о беременности  не покидали ее. Подвергать свою жизнь опасности она не хотела, да и не имела на то права. Она также понимала, что родившийся ребенок становился реальным претендентом на Российский Престол. За годы жизни в России Екатерина прекрасно изучила и знала историю восхождения на престол каждого из  русских правителей. Убийства наследников, заговоры, обманы, подделки документов — все это применялось в борьбе для достижения своей цели взойти на престол. Да и восхождение Екатерины также ничем не отличалось от ее предшественников. Она осознавала, что каждый родившийся у нее ребенок  рано или поздно будет претендовать на трон.
Рождение очередного наследника увеличивало риск их борьбы между собой. Потому и рождение предыдущего сына Екатерина держала в глубочайшей тайне. Лежа в постели, она снова и снова сопоставляла факты, анализировала ситуации. Она склонялась к мысли родить ребенка, что исключало угрозу ее здоровью. Приняв такое решение, она решила завтра встретиться с придворным врачом, чтобы окончательно утвердиться в своих предположениях. Эти мысли будоражили Екатерину, и вот уже больше часа она не могла уснуть. Встав с постели, Екатерина набросила на себя шлафрок и подошла к столу. Свет лампады едва освещал комнату. На туалетном столике для нее всегда оставляли фрукты, и сейчас она съела кусочек ананаса.  Он не был  приторным, слегка с кислинкой и приятным на вкус, что  нравилось императрице.
Уже много лет приглашенные в Россию  иностранные садовники круглогодично выращивали в теплицах ее величества ананасы, малину, клубнику, бананы. Отпала необходимость ввозить из южных стран овощи и фрукты. Дворцовая кухня  была европейской, с царским размахом. Даже послы, приглашенные на обед к императрице, были удивлены изобилием блюд на столах. Осетры, икра, индейки, гуси, фрукты — перечню перемены блюд не было конца.
Присев  на кровать, Екатерина слегка взгрустнула. Затем отогнала от себя эти горькие  мысли  и стала обдумывать, что и как нужно сделать на завтра.  Окрыленная новыми планами и идеями, государыня мысленно похвалила себя и уснула. Поутру, закончив регламентные мероприятия, императрица отправилась в загородную поездку. Дорога была не близкая, но учитывая, что давно не была в загородном дворце Петра Первого, она двинулась в путь. Проезжая по улицам Петербурга, она обращала внимание  не только на прекрасные каменные дома, но и убогие хижины на окраинах. На пути встречались небольшие заводики, фабрики — это радовало ее: «Значит, у горожан была работа». Горожане, большинство из которых   были бедно одеты, увидев императорский кортеж, кланялись в пояс.
Процессия довольно быстро продвигалась  к Петродворцу. Сейчас здесь велись ремонтные работы,  на что и приехала взглянуть императрица. Комплекс работ производился как в самом здании, так и в парке. Управляющий едва успевал за стремительной походкой Екатерины, на ходу отвечая на все вопросы и докладывая о трудностях и проблемах. Екатерина выказала свое недовольство, строгим голосом пригрозила ему, но мысленно подумала, что дела обстоят неплохо, и при таком темпе реконструкции можно будет переезжать сюда на лето. В голове Екатерины промелькнула мысль о том, что неплохо было бы построить свой дворец, воплотив в камне свои замыслы. Ведь оставить после себя величественный дворец, как это сделал Петр, было бы неплохо, дабы свое имя прославить не только в делах, но и во дворцах. Эта мысль глубоко проникла в ее сознание, и она не раз возвращалась к ней. Несмотря на то, что Россия была еще бедна, казна опустошенная, Екатерина решила со временем возвести  дворец. Услышав о знаменитом французском архитекторе Растрелли, императрица планировала в свое время пригласить его в Россию.
Уже гораздо позже, став степенной, уверенной в своих силах правительницей, Екатерина пригласит к себе именитого зодчего, архитектора от Бога, и предложит ему взяться за строительство Екатерининского дворца за городом. Место для строительства, Царское Село, они выбрали вместе. О своих задумках и пожеланиях Екатерина рассказала знаменитому мастеру, а он воплотил ее мысли в величественный, необъятный дворец самой великой императрицы.
 
Глава ІІІ
 
А ныне, вернувшись поздно вечером из Петродворца, Екатерина вызвала врача. Осмотрев ее, он констатировал:
— Ваше Величество, Вы  беременны.
 Затем определил  ориентировочную дату родов. Екатерина молча выслушала врача, она понимала, что за любострастие надо платить. Но платить здоровьем она не собиралась, впереди ее ожидало долгих семь месяцев молчания и ограничения в своих прихотях. Екатерина была уже зрелой женщиной, ей исполнилось 39 лет.
И вот однажды, под вечер, начались схватки. Роды прошли быстро и безболезненно. Родился здоровый и крепкий мальчик. Екатерину радовало, что все уже позади и родился еще один не только ее сын, но и возможно будущий  сподвижник.  Новорожденного назвали простым русским именем Иван.
Только одну ночь младенец провел в постели матери-императрицы. Екатерина прижала его крохотное тельце к себе, к своему большому теплому телу, пахнущему травами, от чего малыш мгновенно заснул. А государыня еще долго смотрела на спящего сына, прислушиваясь к его дыханию,  запоминая каждую черточку его личика  и уже в мыслях прощаясь с ним навсегда.
Рано утром небольшая карета уже стояла у подъезда. Екатерина на прощание поцеловала малыша, сказала: “Благослови тебя Бог!” и передала ребенка своей фрейлине. Другого выхода у нее не было. Рождение ребенка было тайным, и он не мог оставаться в Петербурге. Малыша нужно было срочно удалить из дворца и   воспитывать вдали от столицы. Таким образом,  ребенок в будущем  хотя бы имел право на дальнейшую безбедную жизнь. Наследником мог быть  только один сын, законнорожденный Павел – будущий император.
Путь кареты был недалек, всего 54 версты от города. В глухой деревеньке новорожденного передали в обеспеченную крестьянскую семью. Приемной матерью для новорожденного Ванечки стала женщина по имени Марфа. Она тоже недавно родила. Молока  у нее было достаточно. И она вполне могла прокормить двух младенцев.   Марфе оставили крупную сумму денег на содержание приемного ребенка. Малышу предстояло  прожить здесь три года.  Приемная мать получила следующие указания:
-  сохранить тайну появления второго новорожденного в ее семье;
— ребенок должен расти здоровым и крепким.
  Марфа только молча кивнула головой. Да, в общем, слов от нее и не ждали.
И тут же карета исчезла из поля зрения Марфы. Прелестный здоровенький малыш остался лежать на руках у приемной матери, запеленатый в шелковое одеяльце голубого цвета. Ребенок скривил личико и заплакал. Марфа спохватилась:
— Ох, ты, Господи Боже мой. Ты же голодный.
Она приложила малыша к своей груди. Ребенок зачмокал и тут же успокоился. С этого момента Ванечка  стал для нее родным ребенком.
Время пролетало незаметно. Приемная мать не делала различия между малышами, и Ваня рос в ласке. Первые слова и детский лепет малыша были обращены к его приемной матери Марфе. Лесной воздух,  здоровая сельская еда способствовали развитию тела и духа мальчика. В годик Ванечка сделал свои первые шажочки. А  уже в два года Ваня вместе с мальчишками разгуливал по деревне, познавая с интересом жизнь, а она для него была неизведанной  и полной загадок. Еще дважды привозили из столицы деньги, интересовались мальчиком, его развитием и здоровьем.
Когда Ване исполнилось три года, та же карета подкатила к сельскому дому. Мальчика забрали у Марфы, и с этого времени у него началась новая жизнь, на протяжении которой его всегда сопровождала благотворительная «рука Санкт-Петербурга». Карета двигалась медленно. Российские дороги были ужасными. Дорожные ведомства обязаны были следить за состоянием дороги, но делалось это время от времени. Мальчик вцепился ручонками в поручень и качался в такт  движения кареты. Ваня впервые выехал из села. Он  с любопытством смотрел в окно кареты. Ему были интересны пейзажи за окном. Бескрайние леса, широкие реки с деревянными мостами. Время от времени они проезжали через деревни, вид которых навевал грусть. Ехать пришлось долго, но Ванечка не был капризным ребенком и мужественно переносил поездку. Более 300 верст преодолели за несколько дней.
Наконец  карета подъехала к дворянской усадьбе. Это был огромный дом с колонами, парадным входом, вокруг которого был разбит красивый парк и цветники.  Хозяином этого поместья являлся князь Юрий  Никитич  Трубецкой — очень богатый, влиятельный дворянин Пензенской Губернии. Домом занималась его супруга – княгиня Дарья Александровна. Женщина была очень набожной. В ее комнате иконы были развешаны до потолка. Устои его семьи отличались от дворянских семей  того времени, прежде всего, своей порядочностью, образованностью, высокой культурой отношений. Доброта, понимание, благотворительность — это неотъемлемые черты, характерные для семьи князя Трубецкого.
И вот  в эту добропорядочную  семью отдают трехлетнего малыша на воспитание. Как свыше было дано указание – до 15 лет. Трубецкие приняли мальчика в свою семью безоговорочно.  Ваня был красивым, хорошо сложенным ребенком. Не смотря на то, что до сих пор он рос в крестьянской семье, в нем чувствовалась «порода». Постепенно мальчик привыкал к новой для него обстановке, новым людям и новым порядкам. Князь Трубецкой сразу приставил к Ванюше персональную няню и гувернера. Малыш был еще слишком мал, чтобы с ним занимались учителя. С малых лет этот мальчик привык бывать и в лесу, и на речке.  Поэтому пока ему только прививали хорошие манеры и послушание.  Ребенок обладал тонкой и впечатлительной натурой,  и прекрасная, первозданная природа усадьбы услаждала взор  мальчика и  способствовала его  духовному развитию.
Имение Трубецких было расположено недалеко от реки Инза. На этой небольшой, но чистой речке Ваня вместе с детьми князя часто бывал в летние погожие дни. На семейном совете князя Трубецкого было принято решение своему воспитаннику дать фамилию Инзов, а отчество Никитович, в честь отца князя Трубецкого – Никиты Юрьевича. В Петербурге не возражали.  С этих пор у мальчика появилось  имя: Иван Никитович Инзов. С этим именем в дальнейшем связаны многие славные события в России.
Но впереди еще  было 12 лет беззаботного прекрасного детства. Кроме Ванечки в семье князя Трубецкого подрастало еще трое детей – две дочери и сын.  Дети дружили между собой и Ваня не чувствовал  себя чужим    в семье Трубецких.  Рос он смышленым мальчиком. Он понимал, что его                 положение в доме  необычно.  И часто   лежа в постели, Ваня  не мог заснуть. Его  мучили вопросы: «Кто же я такой и где мои настоящие родители?». Его приятели – мальчишки не раз задавали  ему эти вопросы,  на которые у мальчика не было ответа.  Не единожды случайно он слышал злословия в свой адрес товарищей по играм:
— Как думаешь, кто родители Вани? Судя по тому, что он воспитывается в  семье князя, наверное,  его  родители  высокопоставленные вельможи из Санкт-Петербурга.
Иногда Ваня слышал  себе в след и обидные слова:
— Подкидыш!
Мальчика расстраивало услышанное, но он никогда и никому не задавал никаких вопросов о себе. Вот и сейчас, грустно глядя в окно, он задумался о своем происхождении. В спальню мальчика неслышно зашла княгиня:
— Ваня, ты чего грустишь?  — спросила его Дарья Александровна.
Ваня встрепенулся, помолчал и все-таки  задал мучивший его вопрос:
— А Вы можете назвать  имена моих родителей? Кто они? Почему я живу не  с ними?
— Ванечка, — ласково обратилась к мальчику княгиня, -  Сейчас я не могу ответить на твои вопросы. Но точно знаю, что родители тебя любят. Они весьма высокопоставленные лица при императорском дворе, но пока не могут тебя забрать к себе. Они помнят о тебе.  Твои родители постоянно интересуются тобой и твоим здоровьем. Придет время и ты узнаешь их имена.
Вскоре с ним стали заниматься учителя, которые ежедневно трудились над воспитанием и просвещением ребенка. Инзов изучал французский и немецкий языки, математику, физику и другие науки. Мальчик обладал  хорошей памятью и способностями, так что учеба для него не была в тягость. Здесь он получил хорошее для своего времени образование в духе вольтерьянства, причем особое внимание было уделено естественным наукам. Свои детские и юношеские годы, проведенные в семье князя Трубецкого,  Иван всегда вспоминал с теплотой и  благодарностью. В этой семье к нему относились с любовью, и здесь он получил достойное воспитание образованного человека. В дальнейшем, прекрасная память, дисциплинированность Инзова способствовали становлению этого великого в будущем человека.
 
Глава ІV
 
Прошло 12 лет. Когда-то маленький мальчик превратился в стройного юношу, и наступило время прощаться со своей  приемной семьей. Грусть в его глазах свидетельствовала о том, что ему не хочется покидать гостеприимную усадьбу  Трубецких. Но жизнь не стоит на месте, предстояло дальнейшее обучение и впереди перед ним открывались новые возможности.
Кучер хлестнул лошадей, и карета понеслась по разбитым дорогам России. Прибыв в Москву, Иван сразу отправился в  университет и предоставил рекомендательные письма. Инзов тотчас был принят на первый курс пансионата при Московском университете. Материально он был обеспечен. Несмотря на отсутствие дворянского титула, положение Ивана Инзова всегда было особым. Никакой  предвзятости к нему со стороны преподавателей не было. Со своей стороны студент Инзов исправно посещал все занятия, а его способности позволяли ему  быстро  усваивать пройденный материал. Он был примером для студентов в познавании наук, дисциплины и исполнительности.
Жил Ваня при университете. Это было небольшое двухэтажное строение, в комнатах проживало по два человека. Питались в небольшом трактире за углом. Недостатка в деньгах Иван не испытывал, их постоянно привозили из поместья Трубецких. Как и вся молодежь, по выходным студенты посещали клубы, где играли в карты, а также балы у знатных вельмож. Скромная натура Инзова неприемлила такой вид досуга, однако, чтобы не выделяться из коллектива, изредка вместе с товарищами посещал их. Некоторые из сокурсников втайне завидовали его незаурядному уму, материальному достатку, внешней  красоте и стройности. Были среди них  и такие, которые обсуждали тайну его происхождения, но громко об этом не говорили, так как опасались последствий.
С наступлением летних каникул, Иван обычно отправлялся в далекую Пензенскую губернию, в имение  Трубецких. Его здесь любили и всегда с нетерпением ожидали. С приездом Ивана  весь дом приходил в движение. Прислуга с готовностью делала все, чтобы угодить юноше. Расположившись в своей комнате, он отдыхал после длинной дороги. Вечером на ужин собирались не только владельцы поместья, но и приглашались именитые соседи. Как-то так оказывалось, что Ваня всегда был в центре внимания. Он умел расположить к себе окружающих и с удовольствием отвечал на их многочисленные вопросы, касающиеся московской жизни. Поутру, позавтракав  парным молоком и вкусными пирогами с творогом, Ваня спешил на берег реки. Там его уже поджидала местная ребятня. Хоть и повзрослел за годы студенчества Иван, но ему доставляло удовольствие повозиться с мальчишками. А для них он был взрослым авторитетным другом. Вдоволь наплававшись в реке Инзе, наигравшись с мальчишками, он возвращался в имение. Здесь царил покой. Княгиня Дарья Александровна требовала соблюдение порядка  во всем. Обед всей семьей за круглым столом. Затем отдых, вечером игра в бильярд или в карты — все это было типичным дворянским укладом жизни. Через две-три недели, пресытившись  отдыхом, Ваня начинал скучать. Его тянуло в московскую жизнь,  жизнь большого города. Так незаметно проходило лето, и наступал тот день, когда кучер подавал карету, прислуга суетилась по дому, собирая Ваню в дальний путь. Ваня прощался со всеми домочадцами до следующего года.
 Годы учебы в университете пролетели незаметно.  Иван превратился в  красивого, статного  юношу. Наконец наступил тот день, когда в большом колонном зале университета выпускникам вручили дипломы. Инзов семнадцатилетним начал военную службу и уже через полгода получил офицерский чин, но не проходил ее в дальнейшем ускоренным образом, как делали многие знатные баре, и никогда не числился в гвардии. В младших чинах Инзову довелось несколько лет прослужить в Москве. Вскоре ему было дано рекомендательное письмо о переводе в Сумы.
 
Глава V
 
Итак, прибыв в Сумской легкоконный полк, Иван Инзов приступил к своим обязанностям. Поначалу воинская служба не прельщала Инзова, да он и ничего не знал о ней,  тем не менее,  служба давалась ему легко. Молодой офицер обладал большим запасом технических знаний. К тому же, будучи от природы очень чутким и внимательным человеком, Инзов оказался  заботливым командиром для  своих подчиненных, благодаря чему он  легко завоевал авторитет в армии. Подчиненные не только его любили, но и вверяли ему свои жизни. Ведь от командира во многом зависела жизнь солдата. А жизнь человека для Инзова была на первом месте. Принимая решение в бою, он, прежде всего, думал о жизни солдат.
   Тем временем, в российской армии началась масштабная реорганизация. Войска массово перевооружались. Похоже,  Россия готовилась к войне. Официально об этом нигде не сообщалось, но по многим признакам это было  очевидно.
В одну из формирующихся частей на должность унтер-лейтенанта  был переведен из Сумского полка двадцатилетний Иван Инзов. Не имея практического  опыта, тем не менее, Инзов отличался среди  сослуживцев своей  компетентностью в военном деле. Служить он  стал с интересом  и вникал в любую мелочь, касающуюся его службы. Инзов был  не по годам степенным и рассудительным человеком. Прежде, чем  принять какое-либо решение, он все тщательно обдумывал и взвешивал.  Вокруг него шептались, что он являетя  сыном высокопоставленного лица, при этом многозначительно  поднимали палец  вверх.  А молодой офицер, не обращая внимания на эти пересуды,  продолжал честно служить Отечеству.
Далее Иван Инзов продолжил свою службу штабным офицером. Поначалу ему это было интересно. Но со временем  Инзов заскучал. Ивану  захотелось принимать непосредственное участие в военных походах.  Ему доставляло удовольствие общаться с рядовыми пехотинцами. Непосредственность их мышления располагала к откровенным разговорам. Солдаты его ценили и уважали. Инзов, в свою очередь, был для них заботливым командиром. Панибратства не терпел, был требовательным, но справедливым. Ложь не приветствовал, бездельничанье не прощал. Так постепенно из молодого офицера формировался  военачальник. Через год Ивану Инзову  было присвоено звание  капитана. Ему стали доверять выполнение серьезных операций. А Инзов этому был только рад. Ему нравилось преодолевать трудности в  достижении цели.
Досуг Инзова отличался скромностью. С женщинами легкого поведения не общался, а других  здесь и не было. Гораздо большее наслаждение Иван получал  от созерцания красоты окружающей его природы, которую он очень любил. Вот сегодня был необычайный закат солнца, а вчера звездное небо заворожило его взгляд.  Из развлечений Инзов отдавал предпочтение лишь игре в карты. Однажды вечером, играя в преферанс с офицерами других рот, он заметил, что один из игроков спрятал карту в карман.
– Господин лейтенант, Вы по ошибке положили карту в свой правый карман мундира.
Лейтенант побледнел:
 – Что Вы себе позволяете? Я что, по вашему мнению,  шулер?
– Я этого не говорил. Но, прошу прощения, я все-таки это видел.
Лейтенант вскочил:
– Я вызываю Вас на дуэль, завтра же, — при этом швырнул перчатку в лицо Инзову. 
Дуэль была назначена на утро.  Оружие выбирали секунданты. Инзов хорошо владел револьвером, и  дуэль, как таковая,  его не волновала. Ему не давала покоя сама мысль о том, что придется стрелять в человека, причем не во врага, а в своего сослуживца. Это было против его принципов.  Он не мог выстрелить в человека. Вернувшись домой, Иван не находил себе места и просчитывал различные ситуации. Поужинал безо всякого аппетита и вскоре лег спать. Он долго ворочался в постели и не мог уснуть. Только под утро забылся тревожным сном.
Громкое пение соседского петуха известило о наступлении рассвета. Инзов моментально проснулся, быстро  встал, умылся, надел чистую  белую рубашку и, даже не позавтракав,  сел в экипаж. Кучер крикнул:
– Но, милые.
Лошади тронулись, и экипаж покатил  к месту дуэли.  Там Ивана уже ожидали секунданты. К нему быстро подошли друзья, стали его уговаривать мирно разрешить конфликт и отказаться от дуэли. Инзов был неумолим,  ведь была затронута  его честь.
     Отмерив шагами нужное расстояние от барьера  до барьера и проверив револьверы, секунданты дали команду:
– Сходитесь.
Иван поднял голову вверх. Над ним в бездонной   синеве неба проплывали белоснежные пушинки облаков. Как обычно, красота природы тотчас успокоила его взволнованную душу.
– Будь что будет, – подумал он, – от судьбы не убежишь.
Сделав несколько шагов вперед, он остановился у барьера и, повернувшись боком, стал ожидать выстрела дуэлянта. Еще ночью Инзов, ворочаясь  в постели, принял для себя решение, что стрелять в своего противника он не будет. Не он дал жизнь этому человеку, и не в его праве отбирать эту жизнь. Внезапно раздался оглушительный выстрел. Стая  ворон, громко хлопая крыльями, испуганно взлетела к небу. Инзов настолько внутренне был спокоен, что даже не вздрогнул. Осознав, что пуля прошла мимо, помедлив секунду, Инзов поднял руку с револьвером и выстрелил вверх. Поскольку условия дуэли предусматривали только по одному выстрелу, то на этом все и закончилось. Слава Богу, обошлось без жертв. Конфликт был разрешен, хотя руки друг другу дуэлянты так и не подали. Секунданты подбежали к Инзову и,  обняв  его,  посадили  в экипаж и тут же убыли на квартиру. Так  для Ивана Инзова закончилась эта неприятная история, запомнившаяся ему на всю жизнь.
Военная служба протекала однообразно. Опыт приходил с годами. За эти годы  Иван возмужал,  а  ежедневные физические тренировки сделали его тело более выносливым и физически сильным. Теперь это был уверенный в своих силах и знаниях офицер.  Инзов еще больше стал ценить человеческую жизнь, хорошо осознавая, что от того, насколько верными будут принятые им решения, во многом  зависит жизнь солдат. Изначально заложенные в нем качества, такие, как упорство в достижении цели,  стремление к познанию нового, человечность и уважение к людям, независимо от их сословия, только добавляли Инзову авторитета среди сослуживцев.  Иван осознавал, что военная служба – это не только мирная штабная работа, но и вполне реальные  боевые действия, а потому готовил себя к серьезным испытаниям.
 
Глава VI
 
Россия…Огромная держава. Страна контрастов. Где-то с первыми петухами вставали, занимались домашним хозяйством и будничными заботами. А кто-то только ложился в это время  почивать, утомленный  звуками мазурки. Кто-то вставал  под фабричный гудок, извещавший о том, что пора идти на работу. Трудиться на заводах приходилось от гудка до гудка по 12 часов, и платили за это копейки. Объединяло горожан и крестьян  только одно: то, что на завтрак у них, как правило, была краюха хлеба да квас. Удел женщин в городе был вести домашнее хозяйство, воспитывать детей, угождать кормильцу семьи. В сельской местности добавлялся еще и уход за скотиной, а также  работа в огороде.  К вечеру женщины уставали не меньше своих мужей. От безысходности тяжкого труда и постоянного безденежья  народ пил горькую. В дворянских же семьях всю работу по дому выполняла прислуга – из числа  своих же крепостных или наемных работников. Каждое  сословие привыкло к определенному образу жизни.  Дворяне не мыслили себя без каждодневных балов.  Здесь у них была возможность посудачить о соседях, обсудить  политические новости, поиграть  в бридж. Молодежь предпочитала  танцы. Тут  же свахи присматривали женихов для   барышень на выданье. Барышни обожали балы. И не важно, где этот бал проходил: в столице или помещичьей усадьбе в глубинке России. Молодая девушка могла выйти в свет лишь в сопровождении родственников и только на такой бал. Здесь она могла похвастаться новым модным платьем или шляпкой. Тут собирался высший свет общества. Только на балах у молодых людей была возможность познакомиться. Иногда знакомство перерастало  в сватанье, а затем и в венчание. Дворянские свадьбы справлялись  пышно. Приглашались сотни людей: родственники, друзья,  соседи.  Столы ломились от изобилия блюд. Запеченные осетры, гуси, куры, поросята,  всевозможные салаты и закуски, вино,  пирожные, фрукты – все это подавалось в неограниченных количествах. Любители поесть и выпить отводили душу. После обильного застолья гостей приглашали  в танцевальный зал. Музыканты, не переставая,  играли:  звучал вальс,  который сменялся  полькой, затем краковяк, мазурка. Гуляние продолжалось до поздней ночи, а то и несколько дней.  Потом это событие долго обсуждалось гостями. Всегда находился и кто-то недовольный, кому что-то да не понравилось. Затем опять следовала череда однообразных дней. Наступали будни.
С приходом осени в России стало чувствоваться, что грядут непростые события.  Что-то неуловимо тягостное и зловещее витало в самом воздухе. Ощущение было такое, как будто перед началом  грозы.  Никто и  ничего конкретного не говорил о предполагаемой  войне, но  это ощущалось  по некоторым, казалось бы, незначительным фактам. В городах с прилавков магазинов стали исчезать многие наименования продуктов. Заводы и фабрики  продлили продолжительность рабочей смены. На  предприятиях увеличивалось производство товаров, необходимых для обеспечения  армии.  Росли налоги. Но самым наглядным примером была мобилизация   в армию. В малых и больших городах была проведена  передислокация войск. Волновалось и гражданское население, и  военные: «Что  же их ожидает? Когда и с кем начнется война?»
На эти вопросы ответов пока не было. Когда в небольшой городок прибывало  сразу несколько тысяч военных, то,  естественно, для местных жителей это было большим и хлопотным событием. Офицеры всех рангов квартировались у горожан.
Вскоре начались военные действия. Фаворит императрицы, светлейший князь фельдмаршал Григорий Потемкин-Таврический, являющийся главнокомандующим войсками,  обосновался в Бендерах. Здесь был его штаб, сюда стекалась вся информация, здесь принимались решения, от которых зависела  победа в целом. Эта война послужила хорошей школой для многих будущих полководцев, где они сформировались как личности и имели возможность проявить свои лучшие качества.
Сейчас перед светлейшим князем стоял навытяжку молодой и симпатичный, подтянутый  офицер. Что-то неуловимо знакомое промелькнуло  в чертах его лица.
– Откуда родом, кто родители?  – полюбопытствовал князь.
Услышав ответ, был несколько обескуражен:
– Как нет родителей? А кто вырастил? Князь Трубецкой? Да, что-то такое припоминается. Когда-то я  об этом был наслышан. Так, значит, вы и есть тот самый воспитанник Трубецких? Ну что ж, думаю, что воспитание вы получили отменное, а вашу воинскую отвагу проверим на деле. Куда же вас определить? Вот что, отправляйтесь-ка  вы в распоряжение подполковника Нестерова. Ему как раз нужен помощник. Подполковник возглавляет подразделение охраны штаба армии.
Увидев в глазах Инзова разочарование и растерянность, сказал:
– Да вы не волнуйтесь, еще навоюетесь. На ваш век хватит.
– Слушаюсь, Ваше Превосходительство. Есть поступить в распоряжение подполковника Нестерова.
Снова пришлось молодому офицеру Ивану  Инзову с головой окунуться в штабную работу. Службу нес исправно, к сослуживцам относился ровно и с должным уважением, чем заслужил авторитет среди товарищей.  Офицерский состав и сам штаб располагались на территории крепости. Здесь же в маленьком домике  квартировался  Иван.
За пределами крепости был расположен лагерь младшего состава.  Ночевали солдаты в армейских палатках. Днем вновь призванные рекруты обучались военному делу, ну а «старики» оттачивали свои навыки. Так что будни проходили и для тех,  и для других в постоянной муштре. Не забывали и об оружии, которое чистилось, смазывалось, обстреливалось. Кухней занимались хозяйственные подразделения. Ночью в обязательном порядке выставлялись караульные, обеспечивая тем самым спокойный сон своим товарищам по службе и безопасность оружейного и продуктового  складов. 
Вот  сегодня  настал черед офицера Инзова заступить на дежурство. Иван вполне  освоился со своими новыми обязанностями. Теперь он уже не жалел, что находился в подчинении у подполковника Нестерова, который оказался хорошим наставником для молодого офицера. Ну, а Иван Инзов всегда был способным учеником. Служил с интересом, был требователен не только к себе, но  и к подчиненным. Выполнял все строго по уставу.  После развода караула Инзов зашел в караульное помещение, присел за письменный стол и сделал запись  о приеме дежурства. Время текло медленно. По уставу замена караула предполагалась через каждые четыре часа. Заглянув в дежурное помещение, он убедился, что подмена отдыхает. В назначенное время он с заменой направился на посты. Услышав традиционное: «Кто идет?», ответил: «Начальник караула».
Далее караульные сдавали пост, и замена приступала к своим обязанностям.  Эта процедура занимала   30-40 минут. Вернувшись в помещение,  дежурный офицер делал соответствующую отметку в журнале. Следующая замена караула – в 4 утра. Инзов мог бы по уставу отдохнуть, но чувство необъяснимой тревоги не покидало его, и он не позволял себе расслабиться.
А  в это время небольшая группа турецких лазутчиков, переодетых в русскую форму, пробиралась к крепости вдоль берега Днестра.  Ночь, как по заказу,  была темной. Месяц спрятался за тучами, только иногда вырываясь из их объятий, тускло поблескивая по водной глади  реки.  Берега хоть и были пологими, но густо  заросли  кустарником, что создавало идеальные условия  для незаметного подхода к крепости. Задача перед лазутчиками была поставлена сложная.  Необходимо было пробраться на территорию крепости, взорвать оружейный склад и уничтожить штаб армии. Лазутчиков выбрали из числа самых отважных янычар, к тому же обладающих смекалкой принимать решение, исходя из ситуации на месте. Турецкое командование возлагало большие надежды на эту операцию.  Лишив армию русских командного центра и оставив их без боеприпасов, турки предполагали тем самым  нанести значительный урон неприятелю и  обеспечить себе преимущество на данном этапе военных действий.   
Караульные, сменившиеся с поста,  крепко спали. Только дежурный офицер Инзов бодрствовал. Он вышел на свежий воздух. Вокруг царила тишина, прерываемая стрекотом  сверчков.  Со стороны реки раздавались звуки лягушиного «концерта». Постояв какое-то время возле караульного помещения, Иван  решил самостоятельно проверить посты. Время было позднее,  3 часа ночи, самое тяжелое время борьбы со сном. Подойдя к посту, он услышал окрик:
– Стой, кто идет!?
Назвавшись, командир спросил:
– Все  в порядке?
– Так точно, господин офицер.
Инзов, не спеша, проследовал далее. Подойдя к следующему посту, Иван насторожился. Его не остановили. И окрика от постового он не услыхал.
«Неужели спит часовой?»
Подойдя ближе, он увидел лежащего на земле  драгуна. Дотронулся до него и тут же  отдернул руку.  Постовой был мертв и весь в крови. Тело еще даже не успело остыть.
«Значит, враг, где-то неподалеку», — промелькнула мысль в голове.
Мгновенно достав пистолет, Инзов взвел курок и нажал его, но выстрела не последовало. 
Что же делать? Кричать бесполезно. До караульного помещения далеко. Объект без охраны. А он один и безоружен.
Инзов поднял карабин  драгуна, лежавший на земле,  взвел курок и нажал его. Звук выстрела  прогремел  в тишине, как гром среди ясного неба.  Через секунду Иван уже мчался к караульному помещению за подмогой. Навстречу ему выскакивали постовые с ружьями.  Территория крепости тут же осветилась огнями множества факелов так, что никто не мог бы спрятаться.  Раздались трели свистков караульных. По тревоге были подняты все подразделения крепости. Туркам бежать было некуда. Уже через полчаса  вражеские лазутчики были пойманы, связаны и предстали перед старшим офицером. Немедленно приступили к допросу. Переводчик задавал вопросы и тут же переводил ответы. Поначалу турки держались дерзко, отвечали  с усмешкой. Только когда услыхали слово «расстрел», изменились в лице и наперебой стали отвечать на все заданные  вопросы. А их было много.
Наутро представ перед генералом Кутузовым, Инзов доложил  о происшествии. Пожав ему руку, Кутузов обнял молодого офицера:
– Хвалю!  Молодец!
Такой была первая встреча Инзова со знаменитым полководцем, которая  запомнилась ему на всю жизнь. Иван Инзов вмиг стал героем дня. Многие из сослуживцев подходили к нему со словами похвалы, дружески  похлопывая его по плечу. Конечно, действия дежурного офицера Инзова не были случайностью. В этой ситуации он проявил не только  личную храбрость. Прежде всего, Инзов показал себя исполнительным и ответственным офицером. В крепости сейчас только и было разговоров об этом инциденте. Обсуждался он в высших армейских кругах. Обговаривали  поступок Инзова  и среди рядовых. За проявленную храбрость Иван Инзов был награжден своей первой медалью. Ему стали доверять особо  ответственные  поручения штаба армии.
В двух днях пути от Бендер располагалась крепость Очаков, которую вот уже год как осаждали русские.  Турки  стойко  оборонялись и крепость  сдавать не намеревались.   Иногда турецким шхунам удавалось прорваться к крепости со стороны моря. Доставляли в основном продукты и медикаменты, а также пополняли запас боеприпасов. Основным  проблемным вопросом, который невозможно было решить, являлась питьевая  вода. Единственный колодец в крепости не мог обеспечить ею гарнизон  в нужном количестве. И когда вопрос о питьевой воде вставал особенно остро, группа смельчаков на рассвете делала вылазки в степь на русские позиции. Там, набрав воды, турки еще и глумились над русскими солдатами, перерезали им глотки, а в доказательство отрезали ухо.  Подобный подвиг поощрялся  золотой монетой. Иногда лазутчики попадались, и тогда русские  расстреливали их на месте.
Зарекомендовав себя героическим поступком, Инзов теперь был удостоен чести выполнять особые  поручения  светлейшего князя Потемкина. В частности, ему доверяли доставлять пакеты с особо важными документами.   В такие поездки ему обязательно давали в сопровождение несколько человек охраны. Однажды,  выполняя в очередной раз особое поручение фельдмаршала, Инзов отправился по уже хорошо изученному маршруту к крепости Очаков. Охрана следовала за ним.  Осень уже  вступила в свои права. Днем солнце ласково согревало своими лучами землю, ну а ночью   было ощутимо прохладно. В этот раз Инзов о выполнении задания узнал уже под вечер, поэтому, проехав  полпути, решил не рисковать безопасностью  в ночное время и   остановиться на ночлег в небольшом придорожнем трактире.  В заведении посетителей не было. Хозяин радушно принял гостей и пригласил на ужин, состоящий из традиционных местных блюд.  Аромат жареного барашка наполнил трактир, и гости с аппетитом принялись за пищу, запивая ее местным красным вином. Плотно поужинав, все разместились на ночлег, не забыв предупредить хозяина, что выехать им необходимо на рассвете. Инзов, памятуя о задании, спал очень чутко и моментально вскочил на ноги от предупреждающего крика хозяина:
– Татары! Татары!
Сна как не бывало. Инзов и его охрана мгновенно оделись и взялись за оружие. Выглянув в окно, Иван увидел не менее  десятка татар, спешившихся  с коней и уже  направляющихся к харчевне. Было понятно, что они оказались в западне. Бежать было бессмысленно. Оставалось одно – обороняться.  Инзов приказал:
 – Будем встречать незваных гостей залпом  всех ружей. Внезапность — единственный наш козырь.
Инзов, приготовившись, стал у двери, держа в обеих руках по  пистолету. Уланы застыли у окон, ожидая команды офицера. Стрелять нужно было одновременно, по команде и без промаха. Дверь  отворилась,   и первые трое татар, весело переговариваясь, вошли в трактир и от неожиданности остановились. На них были направлены дула пистолетов. Инзов нажал на курки, и два выстрела слились в один. Двое татар, как подкошенные,  упали у дверей, перегородив проход. Третий  опрометью бросился назад во двор. Уланы выстрелили ему вслед, и  еще двое татар упали уже во дворе. Этих несколько минут Инзову хватило, чтобы  перезарядить пистолеты. Иван поменял позицию и выстрелил несколько раз из окна по переполошившимся татарам. Оценив явное преимущество стрелявших, уцелевшие  татары вскочили на лошадей и вихрем вылетели из негостеприимного для них двора трактира.  Преследовать их не имело смысла.  Инзов облегченно вздохнул:
– Слава Богу,  пронесло.
К концу дня  Иван Инзов  с охраной достиг  стен крепости   Очаков. Передав пакет и расположившись в лагере,  стал дожидаться  ответа. Пока было свободное время, Инзов немного  побродил по лагерю, а затем пристроился в окопе и, взяв в руки бинокль, стал наблюдать за крепостной стеной. Увидев вооруженного турка, который беспечно отдыхал на  башне крепости, Инзов, еще под впечатлением недавней перестрелки с татарами,  не выдержал и,  прицелившись,  выстрелил. Сраженный  наповал пулей турок упал. Инзову стало жаль убитого. «Наверное, я погорячился», – подумал он. 
Но Иван Инзов понимал, что это война, и в ней  выживает тот, кто первым нажмет на курок. Неожиданно  открылись ворота крепости, и группа турецких всадников бросилась на прорыв русских позиций. Инзов, сам того не желая, спровоцировал это столкновение.  Иван выхватил саблю из ножен, а пистолет и так был у него в руке. Завязался неравный бой, который продлился недолго. Турки явно не рассчитали свои силы, а просто поддались чувству мести за убитого товарища. Русские превосходили их количеством, шквал ружейных пуль разил наповал неприятеля. Турецкие воины захлебнулись в атаке, а оставшиеся в живых ретировались назад за крепостные ворота. Офицер Инзов впервые непосредственно встретил врага  так близко и принял  участие в его уничтожении. Вернувшись в Бендеры, он доложил об инциденте. 
Иногда по вечерам  молодые офицеры собирались в игорном клубе и  расписывали пульку. Молодежь могла себе позволить  выпить хорошего вина. Это отвлекало от военных будней. В один из таких вечеров состоялось знакомство Ивана Инзова с  капитаном Сергеем Тучковым. Между ними возникло чувство взаимной симпатии. Тонкая натура Инзова сразу распознала в капитане Тучкове родственную душу. Молодые люди подолгу беседовали на различные  темы. Они понимали друг друга с полуслова и с каждым днем их отношения  становились более дружескими. Граф Сергей, как оказалось, писал стихи, которые с удовольствием читал своему новому товарищу.  Иван был тонким ценителем поэзии, внимал каждому слову друга и по его просьбе давал оценку услышанному. Так по прихоти военной судьбы они  случайно оказались в одном месте и  подружились на долгие годы.
                                                
Глава VIІ
 
Приближалась зима, и затянувшаяся осада крепости Очаков требовала принятия кардинального решения.  И такое решение  было принято. В декабре все силы пятидесятитысячной  русской   армии  были брошены на штурм неприступной крепости.   Операцией руководил лично светлейший князь Григорий  Потемкин-Таврический.  Флот адмирала Ушакова штурмовал бастионы твердыни со стороны моря. Капитаны Инзов и Тучков находились  при князе Потемкине  в двух верстах от крепости. Погодные условия были сложными. Море штормило. Было холодно и ветрено. Артиллерийский обстрел продолжался  всю ночь, а на рассвете  под дробь барабанов войска двинулись на штурм крепости. Турки сражались отчаянно,  боролись за каждую сажень крепости. В плен не сдавались, это  противоречило постулатам  их веры во Всемогущего Аллаха. Но русские воины отважно шли в наступление и при этом намного превосходили численностью гарнизон крепости. Вскоре наступил переломный момент. Русские развернули свои знамена и под громкое «ура» пошли на решительный штурм. Гарнизон крепости дрогнул. Сопротивление было сломлено. Уже к концу дня неприятель  поднял белый флаг. Всю ночь в крепости горели костры, возле которых грелись  пленные. Турки ухаживали за своими  ранеными. Горами лежало трофейное оружие. Русские солдаты  радовались своей победе. Инзов и Тучков вошли в крепость, когда на улицах еще шли бои. Оба тотчас влились в бой и с саблей наголо,  обезоруживая турков, прокладывали себе путь к центру крепости.
На следующий день светлейший князь приказал всем штабным офицерам вернуться в Бендеры. 
Новый 1890 год Инзов встречал в узком офицерском кругу. Праздничный стол накрыли по-походному. Угощение было неприхотливым. На столе были рыба, баранина и местное виноградное вино.  Но молодежь и этому была рада. Все-таки они находились на военном положении. Вскоре из Санкт-Петербурга пришла депеша готовиться к весеннему наступлению на крепость  Измаил, что предполагало окончательное освобождение   территории Бессарабии от турецкого присутствия. До весны еще было далеко, а пока войска набирались сил на зимних квартирах.
Опостылевшие серые зимние дни постепенно становились короче. Ласковое солнышко уже грело по-весеннему и чаще радовало взор своим  появлением на небосводе. Снег почти сошел. Уже и птички щебетали по утрам звонко и весело. Пришло время армии под командованием князя Потемкина выполнять поставленную осенью  задачу – взятие крепости Измаил, стратегическое значение которой было очень велико. И вот в один из мартовских дней  светлейший князь  Григорий Потемкин на совещании объявляет:
– Настало время выступать в новый поход.
Тут же штабные офицеры подготовили  приказ: войскам двигаться в направлении  крепости Измаил.
Интенданты срочно стали пополнять  запасы провианта и фуража.  Из Бендер, Кишинева, Киева подтягивались войска, которые шли  колоннами. Весенние дороги еще не позволяли армии передвигаться быстро. Утомленные длительным переходом войска прибывали и прибывали. Пушки передвигались на лафетах, колеса которых под тяжестью орудий частенько грузли. И тогда пехотинцы дружно вытягивали их из грязи.  Армии не хватало коней, которых приходилось менять на протяжении перехода. Нелегко давалось переправа через  реки, которые являлись препятствием на пути продвижения войск. Приходилось строить деревянные мосты.
Фельдмаршал отдал приказ о  сосредоточении войск в двадцати верстах от измаильской твердыни.  Там же разбили лагерь. Передвижение русской армии не осталось незамеченным для турецких лазутчиков, которые не раз наталкивались  на вражеские стоянки и разъезды. Было понятно, что русская армия готовится к широкомасштабной баталии.
Крепость Измаил изначально строилась турками как одна из самых неприступных цитаделей. Крепостные стены достигали шести саженей в высоту, а ширина стен местами была около трех саженей.  Крепость состояла из четырех частей: Старой крепости, Цитадели, Табии и Новой крепости, которые были объединены общим планом. Укрепление окружал  мощный вал с семью бастионами, защищавший его с востока, севера и запада. Впереди вала зиял глубокий ров,  местами наполненный водой. Четверо ворот: Килийские, Бросские,  Бендерские и Хотинские – открывали вход в крепость. Южную часть прикрывал широкий Дунай. Около трехсот орудий, расположенных на крепостных  стенах,  служили мощной защитой от неприятеля и могли уничтожить не только  атакующую пехоту, но и любую флотилию на Дунае. На территории крепости находилась мечеть, в которой  мусульманские воины  имели возможность молиться Всемогущему Аллаху и просить у него защиты от неверных. На эту твердыню турки возлагали большие надежды. Только Измаил оставался опорой турок на Килийском рукаве Дуная. Турецкий султан Селим III издал фирман, обязывавший защищать крепость до последней капли крови. В нем правитель Османской империи предупреждал, что в случае сдачи Измаила каждый из его защитников, оставшийся в живых, будет казнен без суда и следствия. Сераскер гарнизона Айдозлы-Мехмет-паша хвастливо заявлял:
– Скорей Дунай потечет вспять, чем турки сдадут Измаил.
К тому же,  недавно крепость Измаила была тщательно ревизована иностранными специалистами. И вот уже четыре года, как немецкие и французские инженеры значительно укрепили этот «бриллиант» – так называли его сами турки. Да, действительно, Измаильская крепость, вне всякого сомнения, стала еще неприступней после  реконструкции. Тридцать пять тысяч янычар свободно могла вместить эта твердыня, и те могли годами воевать с противником, находясь за ее стенами. Хранилища крепости вмещали огромные запасы продовольствия. На ее территории располагалось несколько колодцев. И в случае осады защитники крепости не испытывали бы  недостатка ни в запасах провианта, ни в питьевой воде. Оружейные склады постоянно пополнялись боеприпасами. Так что своей мощнейшей крепостью турки гордились по праву. 
Только безрассудный полководец мог рискнуть штурмовать эту крепость. К более активной осаде Измаила князь Потемкин приступил поздней осенью. Для захвата крепости была выделена группа войск, насчитывающая 31 тысячу человек при 600 орудиях, и флотилия де Рибаса. И сейчас русская армия под командованием светлейшего князя Григория Потемкина-Таврического возобновила осаду крепости. Укрепив свои рубежи,  русские войска продолжали  методично ее обстреливать. Двадцать верст – большое расстояние, поэтому пушечные ядра не всегда достигали  цели. Подойти ближе не представлялось возможным, так как оснащенная мощными пушками измаильская твердыня не позволяла приблизиться к цели без того, чтобы не пострадали сами артиллеристы.  Действия русской армии под Измаилом оказались весьма нерезультативными. Взятие такой твердыни при малочисленности наших войск являлось весьма сложной задачей. Князь Потемкин был очень недоволен длительной осадой.
Наступило сырое и холодное время, а обогреваться можно было только у костров. Используемый  же для костров камыш  почти не давал тепла. Русские воины из-за постоянного холода начали массово болеть. В провианте ощущался  недостаток.  Войска находились в постоянном  напряжении  из-за  опасения внезапных турецких вылазок. В преддверии наступающей зимы русские военачальники Иосиф де Рибас, Иван Гудович, а также брат Потёмкина – Павел на военном совете, состоявшемся в начале декабря, решили снять осаду крепости:
  — Осада результатов не дала. Будем сниматься с позиции, и уходить на зимние квартиры. Сумасшедших среди нас нет, и нечего подвергать свои жизни таким испытаниям.
Так и постановили. Никто из генералов не  отважился  на штурм янычарской твердыни. Однако светлейший князь Григорий Потемкин с этим был не согласен. Политическое положение России и наступавшая зима требовали окончания войны, поэтому Потемкин, поразмыслив, решил обратиться к генерал-аншефу Суворову. Александр Суворов на то время находился в опале.   Понимая безвыходность ситуации,  светлейший князь Потемкин был вынужден издать Указ, в котором назначил генерал-аншефа главнокомандующим всех войск и приказал ему прибыть к Измаилу и    захватить крепость. Тут же вызвав к себе Инзова, фельдмаршал Потемкин протянул ему  запечатанное письмо и сказал:
– Немедля отправляйтесь в  город Галац. Вручите сей пакет генерал-аншефу Александру Суворову и проследите, чтобы тот немедленно отбыл в Измаил. Вам также надлежит  приехать  в Измаил.  По прибытии ставлю Вам задачу наблюдать за ходом событий и немедля  обо всем   сообщать мне лично.
Приняв  такое решение, светлейший князь Потемкин тем самым, с одной стороны, отводил от себя гнев императрицы, а с другой,  в случае неудачи при взятии Измаила, вся ответственность ложилась на Суворова.   Светлейший князь, надо сказать, недолюбливал этого острого на язык, хотя и талантливого генерала. К тому же, Григорий Потемкин не мог простить генерал-аншефу то,  что, в отличие от него самого, у Суворова до сих пор не было ни одного поражения. Слава русского полководца к тому времени распространилась далеко за пределы России.
«Вот теперь мы и посмотрим, каков этот хваленый Суворов», – подумал про себя Потемкин.
                                                          
Глава VIII
 
Дождливым декабрьским утром 1790 года  Александр Суворов верхом на лошади и в сопровождении донского казака прибыл к месту осады крепости Измаил. Инзов ожидал приезда Александра Васильевича уже здесь, на месте. Не успев приехать, генерал-аншеф Суворов переоделся в простой мундир, затем пересел на паршивую лошадку, дабы не привлекать к себе излишнего внимания, и в сопровождении одного лишь ординарца поехал осматривать крепость. Взобравшись на невысокий холм, полководец в подзорную трубу стал осматривать измаильские укрепления. Отсюда крепость была видна как на ладони: хорошо просматривались   бастионы и валы, за которыми упирались в небо шпили остроконечных мечетей и минаретов, виднелись красные крыши магазинов и складов. После обзора объехал крепостные стены по периметру. Вывод для себя Суворов сделал неутешительный, о чем в этот же день сообщил главнокомандующему Южной армии князю Григорию Потемкину:
– Крепость без слабых мест.
Такие крепости, как Измаил, считались в то время неприступными. Но не был бы Суворов тем Суворовым, если бы отступил перед трудностями. 
После этого генерал-аншеф  собрал совет военачальников. В основном это были знакомые ему лица. Каждый из членов  совета почтил за честь представиться именитому полководцу: генерал-майор де Рибас, генерал де Ришелье, генерал Кутузов, генерал-поручик Самойлов, генерал-поручик Павел Потемкин, генерал-майор Львов, полковник Платов… Более 30-ти высокопоставленных военных вставали и представлялись по очереди.  Этим боевым генералам, ранее воевавшим с ним плечом к плечу, генерал-аншеф Суворов мог вполне  довериться. Затем повисла пауза.  Генералы ожидали распоряжений. Почти каждый из присутствующих   лично знал Суворова, ну а те, кто не знал, – были наслышаны о славе этого невысокого, щупленького на вид человека, но такого мужественного и непобедимого полководца. Каждый из них   втайне был рад, что именно Суворову вверили штурм измаильской твердыни. Знали и то, что генерал-аншеф отсиживаться в штабе не будет, а сам поведет солдат в атаку. Войска хорошо знали генерала, солдаты его любили и беззаветно ему  доверяли свою жизнь. Суворов же в свою очередь зря людскими жизнями не рисковал. Победа была для него важна, но достигал он ее  благодаря своему  стратегическому  и тактическому таланту. Александр  Суворов принимал участие  более чем в  шестидесяти сражениях и ни разу не проигрывал битву. За ним закрепилась слава  непобедимого полководца.
– Господа генералы, – начал Суворов, – как вы знаете,  меня назначили главнокомандующим и приказали взять штурмом крепость Измаил. Задача, поставленная передо мной, усложняется погодными условиями. Зима наступает. Ночные морозы не дают возможности нашим солдатам нормально отдохнуть.  Люди болеют, а значит, и слабеют силы наших войск.  Мы не можем и дальше продолжать бесполезную осаду крепости. Взять Измаил для нас является делом чести.  Ну, что ж, господа, время пошло. Прежде всего, приказываю расположить штаб армии в Сафьянах. Там он будет  недосягаем на случай вражеского обстрела, но вместе с тем его расположение будет удобно  для координации управления войсками.
Иван Инзов, по приказу князя Потемкина, теперь неотлучно находился при штабе генерал-аншефа Александра Суворова и выполнял функции помощника начальника штаба.  Одним из заданий, которое   поручили  молодому офицеру, было возглавить отряд по рекогносцировке местности близ Измаила. Получив приказ и возглавив небольшой конный отряд, Инзов запасся необходимым количеством провианта,   боеприпасов и приступил к выполнению поставленной задачи. В первый день пути они продвигались на лошадях вдоль огромного водоема, на  карте он был обозначен как озеро Ялпуг. Инзов и раньше слышал от офицеров, что эти места очень красивы. Теперь он смог лично убедиться в этом:
— Боже, какое великолепие.  У меня от этой огромной водной глади просто перехватывает  дух.
Судя по всплеску воды, озеро изобиловало рыбой. Отряд с осторожностью пробирался вдоль берега, несмотря на то, что на пути следования населенных пунктов не встречалось. Здесь же на берегу сделали привал и, переночевав в палатках, поутру продолжили  путь. Опасаясь встретить разведку турков,   отряд  Инзова продвигался молча, только храп лошадей иногда раздавался в тиши. Через некоторое время на их пути повстречалось небольшое селение, на огородах которого были еще видны посадки табака.
Инзов достал карту и сделал  на ней пометку  – поселение «Табаки». Убедившись, что в этом районе турецких отрядов нет, Иван Инзов дал команду возвращаться назад. Напряжение спало. Теперь маленький отряд мог насладиться красотами первозданной природы южного края.  Возвращаясь к крепости Измаил, отряд Инзова сделал привал на пологом берегу озера Ялпуг. Присмотрев защищенное густым кустарником  место, Инзов отдал приказ разбить лагерь.
Несмотря на декабрьский вечер, вода в озере оставалась относительно теплой.  Природа этих мест отличалась от той, что наблюдалась в средней полосе России. На деревьях еще сохранилась листва, которая едва начала желтеть. По листве Инзов определил,  что здесь растут дикие оливковые деревья и айва.    Виноградные  лозы плелись среди кустарника. Даже инжир, кое-где сохранившийся на деревьях, хоть и засох, но был вполне съедобен. Иногда раздавался перепев птиц, в озере плескались  утки, плавно и высокомерно проплывали гуси, изредка встречались и пеликаны. По следам на земле можно было видеть,  что в этих местах водятся дикие  звери. Инзов даже заметил мелькнувший вдалеке силуэт косули.  Да, эта местность заслуживала внимания.  Такой красоты, несмотря на зимнюю пору,  Инзов в своей жизни не видел. По всей вероятности, благодаря величине самого озера, здесь создался мягкий микроклимат.
«Не напрасно за эти земли турки воюют не один век», – подумал Иван.
Еще долго он лежал, наслаждаясь покоем,   любуясь звездным небом и мечтая о будущем.
«Неплохо бы здесь доживать свой век  на старости лет», – уносился в  мыслях Инзов.
Сейчас он был молод и просто радовался жизни.
Что ждет его впереди? Любовь? Карьера?
А впереди  предстояла еще  долгая жизнь.   Победы в крупных  баталиях,  любовь солдат,  почет и уважение потомков – все это  ожидало его в будущем. Сейчас же,  глядя на звездное небо, он ничего не знал обо всем этом. Инзов просто служил, защищая свое Отечество. Сейчас он даже не задумывался о смерти, которая   подстерегала его  в каждом бою, в каждой схватке с врагом. С этими мыслями он незаметно  уснул крепким сном.
Утром, умывшись водой из озера и наскоро позавтракав, отряд направился в Сафьяны. Они убедились, что неприятеля  здесь нет, так что можно  не опасаться нападения  с тыла при штурме крепости. Прибыв в расположение штаба армии, Иван Инзов увидел тренировочный лагерь, в котором  активно велась  подготовка к баталии.
Суворов уже в течение шести дней вёл подготовку к штурму, в том числе обучая войска преодолевать макеты высоких крепостных стен Измаила. Для обучения солдат  были построены  такие же стены, ров и укрепления. Были изготовлены длинные лестницы, которые позволили бы перейти по ним через крепостные стены. И начались учения   солдат. Ежедневно они  штурмовали  эти  декорации, доводя свои действия до автоматизма.  После подъёма на стену солдаты обучались быстро колоть  и рубить  установленные там чучела, имитирующие защитников. С каждым днем мороз становился все сильнее, но предчувствие близкого окончания развязки затянувшейся осады придавало силы русским солдатам. Суворов  лично проинспектировал учения и в целом остался доволен: его обученные воины  делали всё как надо.
К моменту возвращения Ивана Инзова, выполнившего  задание,  двести пятьдесят  орудий уже  стояли на исходной позиции. Сотни лестниц, настилы из фашенины, бревна для настилов – все это было тщательно подготовлено и ожидало своего часа востребования.   И вот вскоре  вечером начался артобстрел, который продлился всю ночь.
Суворов точно рассчитал психологию врага. Оглушенный ночным обстрелом, неприятель был в явном замешательстве. В 5 часов 30 минут утра начался штурм крепости. Перед его началом по команде подожгли сырой камыш, росший вдоль одной из стен крепости,  и густой дым покрыл стены и башни.  Воспользовавшись этой ситуацией, девять колонн русских солдат двинулись на приступ.  Натренированные бойцы быстро перебросили через ров настилы, приставили лестницы к стенам и устремились вверх. Смельчаки быстро поднимались, и уже через считанные минуты на стенах крепости завязалась  кровавая  бойня с врагом. Натиск русских войск был стремительным и весьма мощным. Турки же не  сдавались  и отбивались до конца. Кровь лилась ручьями. К 8 часам утра большая часть  укреплений была занята, но сопротивление на улицах крепости продолжалось.  Почти каждый дом приходилось брать с боем. В районе центральных кварталов пал, отбиваясь саблей до последнего, доблестный сераскер Айдозлы-паша – на его теле русские насчитали 12 штыковых ран.
Инзов не был в рядах штурмующих, но в зачистке гарнизона он участвовал. Попав в гущу сражения на улицах крепости, Инзов не думал об опасности, он шел вперед,  прокладывая  себе путь саблей. Перед ним находился жестокий и безжалостный враг, поэтому, чтобы самому остаться в живых, от него требовалась решительность. Площадь крепости являла собой сплошное месиво из лежащих тел. Раненые и погибшие лежали  вперемешку.   Вокруг раздавались стоны: одни молили о помощи, другие просили Аллаха избавить их от мучений. Неожиданно для самого себя Инзов обратил внимание на одного из раненых. Это был турок средних лет с большими добрыми лучистыми глазами, взгляд которого молил о пощаде. Инзов невольно остановился.
– Господин, спаси меня, – обратился к нему раненый на ломаном русском языке,   – Я бедный рыбак, которого силой заставили воевать. Я никого не убивал, пощади меня. Я лишь хочу остаться в живых, чтобы прокормить свою жену и двух малолетних детей. Аллах да продлит ваши годы  за Вашу доброту.
Его речь была настолько жалобна и искренняя, что Инзов, против всяких правил, пожалел его и подозвал санитаров. Рана у турка оказалась не настолько тяжелой, чтобы он не мог передвигаться. Инзов написал короткую записку и, отдавая ее раненому, сказал:
– Уходи, тебя пропустят. Но помни о том, что Россия тебе не враг, и не воюй больше.
– Да хранит Вас Аллах. Клянусь, я запомню Вас и  Ваши слова на всю жизнь.
Воину, которого пожалел Иван Никитич, удалось выбраться из крепости и на бревне переплыть Дунай.
На следующий день улицы крепости еще продолжали очищать от турков.   Расположившись с охраной на ближнем пригорке на северо-западе от крепости, Суворов видел происходящее по обе стороны. Сидя на белом коне, он периодически опирался на стремена и привставал, что давало ему возможность видеть дальше. Пули сюда  не долетали, а в подзорную трубу было все видно как на ладони. Когда на стенах появились русские знамена и яркие мундиры солдат, Суворов отправил адъютантов узнать обстановку. Из донесений, полученных от командующих корпусов, Суворов понял, что штурм крепости проходит согласно  плану. Однако его обеспокоил рапорт молодого генерала Кутузова, командующего 6-й колонной, атакующей Килийские ворота.  Кутузов сообщал:
– Турки упорны, их сопротивление не дает возможности удержать восточные стены крепости. Если не будет подкрепления, то мы не сможем устоять. Имеем большие потери личного состава.
Тут же Суворов приказал писарю, разложившему бумаги на барабане, писать распоряжение генералу Кутузову.
 – Генерал, я Вас поздравляю с победой. Крепость почти в наших руках. Посылаю небольшой отряд для поддержки.  Вы  назначены комендантом крепости Измаил.         
Вызвав дежурного генерала, Суворов отдал команду направить Кутузову недавно сформированный отряд из  болгар. Этот небольшой отряд из 400 добровольцев, влившийся в состав  русской армии два месяца тому назад, изъявил желание участвовать в бою против турков. Сражались болгары бесстрашно и отчаянно.  Вероятно, та боль, которую  приносили болгарам притеснения от турецкого ига на протяжении трехсот лет, была выплеснута в действиях этих людей. Их поддержка для Кутузова была весьма своевременна. Под их стремительным натиском турки дрогнули. Некоторая часть измождённых и израненных турок сдалась. Шум битвы смолк, Измаил пал. Крепость была завоевана. Турецкие потери составили почти тридцать тысяч человек убитыми. Потери русской армии были значительно меньшими и составили четыре тысячи человек убитыми и  около шести тысяч ранеными. Были захвачены все орудия, 400 знамён, огромные запасы провианта и большое количество драгоценностей. Суворов принял меры для обеспечения порядка. Комендантом крепости, как и было обещано, стал Михаил Илларионович Кутузов.
Вскоре Инзова вызвали к Суворову:
– Вам предстоит срочно отправиться в Бендеры с донесением главнокомандующему Южной  армией   фельдмаршалу Потемкину. Депешу получите у начальника штаба. Обязательно возьмите с собой охрану. Уцелевшие  турки разбежались, но могут напасть по пути.  Будьте предельно  осторожны.
Инзов откланялся и вышел готовиться к отъезду. Быстро собравшись и взяв с собой четырех драгунов,  Иван Инзов, не мешкая, отправился в ставку светлейшего князя Потемкина. Путь предстоял не близкий – 160 верст, а сведения срочные, поэтому маленький отряд мчался, не жалея лошадей. В начале пути им встречались отдельные разрозненные отряды турок, но Инзов не ввязывался в бой. Через 50 верст степь была уже безлюдной.
Проскакав на лошадях всю ночь, только на следующий день Инзов предстал перед фельдмаршалом Потемкиным и  вручил ему пакет. Вытянувшись по стойке смирно, он не мог скрыть радостного выражения лица, так что было понятно и без слов, что одержана величайшая виктория.  Прочитав послание Суворова, Потемкин радостно улыбнулся:
–  Слава богу, свершилось!
От избытка эмоций светлейший князь обнял  Инзова:
– Благодарю за добрую весть.       
  По уставшему виду Ивана Инзова было понятно, что трудностей ему пришлось перенести немало.  Фельдмаршал тут же вызвал дежурного офицера. Им оказался давний друг Инзова майор Сергей Тучков. Инзов кивнул ему, но продолжал стоять по стойке смирно. Князь Потемкин  отдал распоряжение:
– Господин Тучков, определите нашего доброго гонца на отдых, а сами срочно готовьтесь к поездке в Санкт-Петербург! Измаил взят! Повезете императрице донесение. Отправление через час и не позже. Оба свободны.
Офицеры вышли из кабинета и только здесь обнялись. Для друзей эта встреча была неожиданной и радостной. Таким образом,  Инзов передал эстафету о победе своему товарищу. Теперь уже Тучков  спешно стал готовиться к отъезду. Решив вопрос с охраной сопровождения, уже через час он  устремился к столице.  Сергей Тучков вез известие о победе русского войска, которого все с нетерпением ожидали.  Война с Турцией для России была затяжной и кровавой. Наконец-то все завершилось.
 
Глава IX
 
 Прослужив в армии более 30 лет, пройдя путь от кадета до генерал-лейтенанта, Иван Никитич только со временем понял, что лишь защищая Отечество, прожил полноценную жизнь. Как оказалось, Инзов был создан для армии, и это дало ему возможность реализовать себя.
Его карьерный рост в армии был стремительным. Назначения от должности к должности опережало его возраст. И «рука Петербурга», его тайное происхождение не играли здесь никакой роли. Поскольку деловые качества Ивана Никитича и  приобретенный им военный опыт  были неоспоримы.
На международной арене создавалась неблагоприятная обстановка для России. Ее постоянно втягивали в войны, тем самым ослабляя экономику и мощь страны. Гибли сотни тысяч молодых людей. Адская машина войны была безжалостна. Инзов И.Н. принимал непосредственное участие во многих битвах. Он всегда стремился быть на передовой, смелый, непобедимый, храбрый воин.
В 1794 году Инзов был направлен  курьером  по особым поручениям в Санкт-Петербург. Прибыв в Императорский дворец по поручению командующего Репнина, он лично доложил Екатерине,  о победе русских войск при штурме Варшавы и подавлении восстания Тадеуша Костюшко. Императрица внимательно смотрела на этого молодого красивого офицера. Екатерина сразу же поняла, кто стоит перед нею. В материнских глазах светилась радость от встречи с сыном и восхищение, что он стал бравым офицером. Это была их последняя встреча. Екатерина  не смогла признаться Инзову в том, что она и есть его родная  мать и  сохранила тайну его рождения.  В ноябре 1796 года императрица неожиданно скончалась от инсульта. На престол взошел Павел І.
Воцарение Павла І никоим образом не повлияло на судьбу Инзова. В 1798 году он был пожалован в подполковники и направлен в Апшеронский мушкетерский полк.
После воцарения Павла І была образована Вторая антифранцузская коалиция. Россия и Австрия направили в Италию свои объединенные войска под началом Суворова. Апшеронский полк двинулся в поход одним из первых.
Одно из крупных сражений произошло летом 1799 года у города Нови. Здесь французская армия генерала Б. Жубера потерпела поражение и отступила к Генуе.
Апшеронский полк Российской армии находился в авангарде и принимал на себя первые удары врага, а также испытывал все тяготы и лишения похода. В одном из боев командир полка С.Т. Карпов был тяжело ранен. Атака стала захлебываться. В этот решающий момент подполковник Инзов взял на себя командование и уверенно повел полк в атаку. И победа была за апшеронцами. Иван Никитич Инзов за личное мужество, героизм и умелое командование полком 30 октября был награжден орденом Святой Анны 2-й степени с алмазами.
Между тем жизнь Апшеронского полка и его командира шла без особых изменений. Инзов по-прежнему много времени и сил отдавал службе. Полк был одним из лучших в русской армии. В 1804 году заслуги командира полка были отмечены императором.
А вскоре корпус русских генералов пополнился еще одним достойным военачальником. Иван Никитич Инзов был произведен в генерал-майоры и назначен командиром гренадерского полка. Было ему без малого 36 лет. Зрелый возраст. Отнюдь не скороспелый генерал. Но командовать этим полком Ивану Никитичу пришлось менее года.
В следующем году уже в должности дежурного генерала Инзов принимает участие в Аустерлицком и Кремском сражениях.  Какой бы пост не занимал он, будь то командир полка иди начальник дивизии, он всегда был на высоте положения и пользовался заслуженным авторитетом и уважением не только среди офицерского состава, но и среди  простых солдат. Генерал Инзов был хорошим тактиком, и его грамотные действия всегда приносили ему успех в операциях.
Не один год Инзов под командованием Суворова провел в военных походах в Италии и Швейцарии. Невероятно сложным оказался для русских войск переход через швейцарские Альпы, когда было проявлено невероятное мужество и воинская доблесть, как полководцев, так и солдат. Только благодаря военному гению Александра Суворова войска сумели пройти  через неприступные  горы. Эта кампания стала для Инзова важным этапом в его военной карьере. Он прошел прекрасную суворовскую школу военного искусства. Здесь в большей мере сформировался Инзов-военачальник. Позже Инзов часто вспоминал об этой славной  военной кампании под знаменами А.В. Суворова.
 
Глава X
       
Правление императора Павла І было недолгим. Его непоследовательные и  непредсказуемые действия, неуравновешенность характера привели, в конце концов, к государственному  заговору. В ночь с 11 на 12 марта 1801 года гвардейские офицеры совершили государственный переворот, во время которого император был убит.
После убийства Павла І на престол взошел его старший сын Александр, любимый внук Екатерины Великой. Император Александр І обещал править по заветам Екатерины ІІ. И вновь в стране начались перемены.
 Находясь на разных концах Европы, Россия и Франция не имели друг к другу территориальных претензий, поэтому могли быть в союзе, как против материковых государств, так и против морской державы – Англии. В результате Россия попеременно сотрудничала то с Великобританией, то с Францией. Такая политика России  приводила  к столкновению интересов при расширении сфер влияния в  Средиземноморье, в Черноморских проливах, а, следовательно,  в  морской торговле.   В середине 1807 года русские войска понесли серьёзные потери в ходе сражений под Фридландом. В результате Россия осталась без союзников. Такой ход событий вынудил Александра I подписать мирный договор с Наполеоном Бонапартом. По  этому соглашению русский император был обязан принять участие в континентальной блокаде территорий Англии. В последующие годы  Россия  присоединила к себе Финляндию и  еще ряд  территорий.
В то время Александр І начал готовиться к войне с Наполеоном. Великобритания, Россия, Австрия, Швеция, Королевство обеих Сицилий объединились в 3-ю коалицию против Наполеона. Основная роль возлагалась на русские и австрийские войска. Они должны были объединиться в Баварии, перейти Рейн и вторгнуться во Францию.
Три русские армии и три отдельных корпуса готовились выступить в поход. Главнокомандующим одной из армий стал Кутузов. А  дежурным генералом армии Кутузова был назначен генерал Инзов.
В 1812 году генерал-майор Инзов был назначен начальником 9 пехотной дивизии. Именно — начальником. Дивизиями тогда командовали начальники, в отличие от дивизионных командиров, т.е. командиров дивизионов.
Наполеон постепенно продвигался к российским границам. И Александр І, готовясь встретить завоевателя, в марте уже создал 3-ю резервную Обсервационную армию. Главнокомандующим армией был назначен генерал А.П. Тормасов. А Инзов 28 мая стал исполняющим обязанности начальника главного штаба армии.
Всю войну с Наполеоном Инзов провел на передовой, проявляя мужество и бесстрашие. Инзов исполнял обязанности дежурного генерала и потому неотлучно находился  при штабе главнокомандующего Кутузова. Находясь   в самой гуще  происходящих событий,  он как никто другой, мог оценить обстановку, складывающуюся на переднем крае.  Выполняя приказания Кутузова, он стремительно несся на позиции. Будучи на передовой, передавал  приказы главнокомандующего. Сам оценивал обстановку на месте и при необходимости корректировал ситуацию, а затем   мчался обратно. Возвращался с подробным  докладом  о ситуации на том или ином участке сражения. Генерал Инзов был уполномочен принимать самостоятельно те решения, которые требовали незамедлительного выполнения.  Вот и сейчас он стремглав скакал   на лошади к северному флангу, где французы прорвали оборону,  пытаясь овладеть позицией.
– Господин генерал, – обратился Инзов к начальнику дивизии, –  Вам предписано любыми силами удержать позицию. Я рекомендую выкатить пушки из редутов и прямой наводкой картечью обстрелять противника.
– Да, господин генерал, Вы правы.
Тут же начальник дивизии отдал приказ:
–  Выкатить пушки.
 Затем   вместе с Иваном Инзовым вышли  из штабной палатки. Вокруг все было в дыму от выстрелов и пахло пороховой горечью.  Запах крови  стелился над землей.   Грохот  выстрелов,  стоны раненых, команды офицеров – все слилось в один единый гул.   Картина сражения скорее напоминала конец света или извержение вулкана. Солдаты, привыкшие к этим звукам,   сидели в окопах в ожидании сигнала атаки.
Выкатив орудия, артиллеристы в упор стали расстреливать врага. Наполеоновские солдаты, словно споткнувшись о невидимую преграду, падали навзничь, образуя сплошной ковер из цветных мундиров. Не выдержав  мощного артиллерийского обстрела, атака французов захлебнулась, и они стали отступать.  Инзов с саблей в высоко поднятой руке, выскочил из укрытия:
– В атаку, вперед!   – повел пехотинцев в наступление.
Позиция  была удержана.
Через час он уже был в ставке главнокомандующего и  докладывал ему о выполнении приказа.  Получив новое распоряжение, Инзов спешил на другой фланг сражения и, если была в том необходимость, то снова личным примером вдохновлял солдат на атаку. Бывали случаи, когда генералу Инзову приходилось брать командование  дивизией на себя, так как ее начальник был ранен.  Выровняв ситуацию, он возвращался в штаб. Вечером, когда уже стихли звуки канонады,  Инзов прилег на траву и, устремив взгляд в чистое небо, только сейчас почувствовал неимоверную усталость от тяжести этого дня, длившегося, как целый год.  Войска также получили возможность передохнуть. Обе стороны были не в состоянии  продолжать бой. Поле стало усеяно трупами, а оставшихся в живых раненных санитары волоком выносили на себе.  Дым над полем сражения рассеялся, но запах пороха и крови  еще долго напоминал о минувшей битве.
Изгнав французов с родной земли, русская армия продолжала преследовать противника. Дивизия Инзова в составе армии под командованием Барклая-де-Толли участвовала во взятии Торна. В этих боях особо отличился лично начальник дивизии Иван Никитич, за что был награжден орденом Святого Георгия 3 степени.
А уже в октябре инзовские полки участвовали в Лейпцигском сражении, известном в истории как “Битва народов”. Это было одно из самых кровопролитных сражений, в котором участвовало более полумиллиона солдат многих европейских стран. За проявленное мужество в этой битве Ивану Никитичу было изъявлено Высочайшее благоволение.
После этого Инзов участвовал в осаде Магдебурга. В ноябре уже командовал отражением вылазок французов из Гамбурга.
А 26 сентября, после падения империи Наполеона, Австрия, Пруссия и Россия заключили Священный Союз. Главной целью Союза было обеспечивать незыблемость решений Венского конгресса. В 1815 году к Священному Союзу присоединилась Франция и ряд других государств.
Россия стала, пожалуй, наиболее сильной европейской державой, а Александр І — наиболее влиятельным правителем.
 
Глава ХI
 
Вернемся, однако, к Инзову. В августе 1814 года Иван Никитич был произведен в генерал-лейтенанты. Правители многих зарубежных государств удостаивали чести Ивана Никитича Инзова быть награжденным орденами  их государств.  Так  прусский король наградил его орденом Красного Орла 2-й степени.  Затем французский король Людовик ХVІІІ пожаловал Инзову орден Почетного легиона за человеколюбивое отношение к пленным. Очень редкая награда для того времени  и беспрецедентный по тем временам случай в истории.
Главная квартира армии разместилась в Тульчине. Первое время Инзов исполнял должность дежурного генерала 2-й армии, которой командовал тот же Беннигсен. Затем, был назначен исполняющим обязанности начальника главного штаба, а позднее Высочайшим приказом был утвержден в этой должности.
Тем  неожиданнее оказался для Ивана Никитича вызов в генеральный штаб Русской армии, который, судя по всему, не предвещал ничего хорошего. Инзов понимал, что в его возрасте ему просто предложат уйти в отставку. Ни его награды, ни  заслуженные звания,  ни подвиги на полях многих сражений – ничто не примут в расчет. Как профессиональный военный Инзов  осознавал, что в армии должны служить молодые, энергичные люди, способные переносить все тяготы военной службы.
– Что же меня ожидает? – мысленно  задавал он себе вопрос.
Но ответ он узнал только по прибытии в Санкт-Петербург.
Инзов прибыл в Санкт-Петербург поздней осенью. Ковром из желтых листьев были устланы улицы и площади  столицы. Несмотря на холодный промозглый ветер, на душе у Инзова было тепло. Он дома, на родной земле.  Сняв комнату в постоялом дворе, Инзов стал ожидать вызова в военное ведомство. Аудиенция  была назначена на 24 число, так что три дня были в его полном распоряжении. Иван Инзов любил этот северный город. Его всегда привлекали широкие проспекты столицы, архитектурные красоты ее величественных дворцов, каналы,   набережная Невы и множество красивейших мостов и мостиков.   Все было  мило его сердцу.  Разлука с Санкт-Петербургом всегда переносилась Инзовым тяжело. Этих три свободных от службы  дня были для генерала подарком судьбы. И сейчас, воспользовавшись этим случаем, он с удовольствием объехал город в экипаже. Отметил про себя, что столица стала еще краше, и это притом, что страна длительное время воевала. Чистота улиц говорила о многом. Ведь это столица государства. Хотя справедливости ради, следовало отметить, что, как и любая другая европейская столица, Петербург был городом контрастов.  И все-таки город Петра поражал своим великолепием.  Наконец, в назначенное время,  Инзов в парадной форме при всех регалиях явился в ведомство. Принял его уже преклонного возраста фельдмаршал Крылов. Это был известный военачальник, заслуженный полководец.
–  Рад Вас видеть, – воскликнул он.
Дружески обнявшись, они стали вспоминать  совместно проведенные дни во время военных действий в прошедшей войне. Потом перешли к официальной части. Несколько смущаясь,   господин Крылов обратился к Ивану Никитичу:
– Господин Инзов,  разрешите поставить вас  в известность, что согласно указу Его Императорского Величества вы оправлены  в отставку. Родина благодарит Вас за героизм и мужество, проявленное за время   службы Отечеству. Пришло время отдохнуть от битв и сражений. Наш Император предлагает Вам продолжить служить   Отечеству в новом качестве –  Наместника южного края. Кроме того,  вы назначаетесь главой Попечительного комитета об иностранных поселенцах южного края России. Это большая ответственность, но, думаю, Вам эта задача  по плечу. На завтра вам назначена аудиенция у Императора.
На следующий день, надев парадную генеральскую форму, Иван Никитич в точно назначенное время прибыл во дворец. Принял генерала лично император.  Войдя в кабинет императора, Инзов встал по стойке смирно. Александр внимательно посмотрел на  стройного, с приятными чертами лица генерала.   Форма была ему к лицу и мундир  из темно-зеленого сукна сидел на нем как влитой. Виски Ивана Никитича уже посеребрила седина, но взгляд умных и по-прежнему еще ярких  голубых глаз был спокоен.
– Ну что, генерал, остался без любимого дела?  Не горюй. Я предлагаю интересную работу. Поедешь на юг, в Бессарабию, Наместником края?  Правда, не скрою, придется тяжело. Да знаю, что трудностями тебя не испугать.  Край не обжит. Населяет его в основном беглый люд, большинство из которых, убийцы. Хотя, ты сам все знаешь. Ведь  ты служил в тех краях, мне докладывали. Укрепить границы империи на юге – это наша первостепенная задача. А осуществить это можно, только заселяя людьми этот край. Наши помещики тяжелы на подъем и на переезд не согласятся.  Нам следует хорошенько обдумать, как лучше это сделать. Строятся города Николаев, Херсон, Одесса, да и Измаил изменился. Тебе всего 50 лет, так что, думаю,  справишься. Моя поддержка у тебя будет, да и помощников тебе дам. Сам подбери себе сподвижников среди генералов-отставников. Ну что? О принятом решении сообщишь через моего адъютанта полковника Потапова.
Потом добавил, что верит в успех дела и просил Инзова, в случае согласия, приступить к работе в ближайшие дни.
На этом аудиенция у императора была закончена.
 
Глава ХІI
 
Когда-то, проходя службу в Тульчине, Иван Никитич интересовался событиями в Бессарабии. И  это неожиданное для него  предложение Императора показалось Инзову достойной заменой его военной карьере.
Вернувшись от Императора и оставшись наедине со своими мыслями Инзов взгрустнул:
— Как промелькнуло время. Мне уже пятьдесят лет. Позади насыщенная событиями жизнь в армии. Победы и поражения. Но успех все-таки сопутствовал мне. Походы в Европу, блистательная карьера. Сумею ли я жить в других условиях? Предложение Императора заманчиво, но смогу ли я справиться? Ведь управлять целым краем не так просто, даже если я генерал. С другой стороны, я уже не молод. И устал от бесконечных походов. Буду стараться оправдать доверие Императора. Думаю, что порученное дело интересное, но хлопотное.
Еще раз все взвесив,   Иван Никитич решил дать согласие занять пост наместника края.
  Получив в канцелярии соответствующие формуляры и распоряжения, дающие полномочия и власть, Инзов отправился на постоялый двор.
На следующий день  отправился в картографическое ведомство с целью получить хоть какие-нибудь карты юга России. Решив финансовые вопросы в министерстве, он отправился в карете еще раз прогуляться по городу. Ямщик был балагуром и много рассказывал о Санкт-Петербурге.
Еще несколько дней походив по ведомствам, Инзов решил ряд проблем. Он понимал, что часто бывать в Санкт-Петербурге у него не получится,  а большинство вопросов, касающихся проблем южного региона, решаются именно здесь, в столице. Инзову нужен был надежный помощник. Для этого идеально подходил  его бывший адъютант Сергей Николаевич Малевинский, вместе с которым они побывали в разных переделках. Инзов предложил ему уйти в отставку, уехать вместе с ним в Бессарабию и заняться совершенно новым для них делом. Сергей Малевинский, взвесив все «за и против», отважился на этот шаг. Он подал командованию рапорт об с отставке и, решив свои личные проблемы, решил ехать с Инзовым в новый необжитый край. Инзов был несказанно рад такому решению Малевинского.:
— Ну, дружище, нам с тобой теперь любая задача по плечу.
Ранним апрельским утром 1818 года соратники на  загруженной карете и имея на руках подорожную, выехали за заставу Санкт-Петербурга по направлению в Киев. Расстояние было не малым — 1200 верст. Путешествие предстояло не из легких. Сопровождали их карету четверо жандармов. Дорожная карета была громоздкой, но комфортабельной; в ней помещалась постель, а во множестве ящиков и сумок разнообразные принадлежности для дороги. Была ранняя весна, дорога еще не просохла от недавно сошедшего снега,  карету качало на ухабах, а потому продвигались медленно. Лишь монотонный звон колокольчиков успокаивал и убаюкивал путешественников. Ехали на перекладных. Для перемены лошадей и отдыха были устроены почтовые станции, но они были неблагоустроенны и неудобны. Да и  находились они  на расстоянии до 150 верст друг от друга.  На пути следования изредка встречались деревни, и тогда Инзов с любопытством прислонялся к окошку кареты. Как правило, располагались русские деревушки у речки, на фоне подлеска.  Это были деревянные дома с соломенными крышами, на окнах вместо стекол натягивали пузырь коровы, через который свет едва проникал в избу. Старые деревянные дома, полунищие крепостные крестьяне, голые, голодные дети — все это навевало грустные мысли.  Иногда на окраинах виднелись добротные дома. Изредка встречались на пути поместья богатых дворян. В целом, зрелище было, конечно, угнетающим: в большинстве своем нищая Россия   на фоне  помпезных крупных городов Москвы и Санкт-Петербурга.
— Почему одни богатые, другие бедные? Ведь в жизни от рождения до смерти перед Богом все равны. Сотни, тысячи крепостных должны всю жизнь работать на барина. Где справедливость?
За много лет службы в армии Инзов понял, что перед пулей все равны, она не выбирает ни богатого,  ни бедного. Решение принимает командир, и от его решения зачастую  зависит жизнь людей. Мера ответственности лежит на нем, командире. В гражданской жизни все зависит от количества денег. Купить можно все, даже человеческую жизнь. Эти мысли Иван Никитич пытался отогнать от себя, так как ему было тяжело смириться с этой жестокой реальностью.
На ночь карета останавливалась на постоялом дворе. Убогая комната, скудный ужин, длинная ночь, а утром снова в путь.
 
Глава ХІІI
 
 Внезапно Ивана Никитича осенила мысль о том, что он едет той же дорогой, по которой много лет назад Екатерина ІІ совершала свое длительное путешествие из Петербурга в Крым. Это путешествие было предпринято ею для того, чтобы  в Европе узнали о  военных  успехах России, но не из уст бездарных послов, а убедившись воочию,  что  держава закрепилась на берегах Черного моря. С этой же целью в поездку был приглашен  австрийский император Иосиф Второй. Окружение императрицы особенно тщательно готовилось к предстоящей поездке. Надо было предусмотреть все до мельчайших подробностей, ведь путь предстоял долгий  и нелегкий. Специально для путешествия было изготовлено свыше двухсот экипажей, при этом некоторые из них могли находиться и на полозьях, и на колесах. Сопровождающих было определено около  3000 человек, в том числе охрана, повара и прислуга.  Императорский поезд состоял из четырнадцати карет,  более ста  саней с кибитками и сорок запасных саней. Карета Екатерины Второй была рассчитана на  двенадцать персон и запрягалась сорока лошадьми.            По договоренности с австрийским императором Иосифом Вторым, Екатерина должна была встретиться с ним в Кременчуге.  Дальше в Крым они должны были ехать уже вместе. Обе стороны были заинтересованы в этой поездке. Иосиф Второй гордился тем, что такая мощная  Империя считается с ним, а Екатерина намеревалась  использовать его для распространения слухов о величии России и ее заслуг.
Маршрут путешествия был заранее разработан. Посетили златоглавый  Киев, в котором императрица задержалась на несколько месяцев, ожидая паводка. Из Киева государыня отплыла с небывалой пышностью.
Под Кременчугом на берегу Днепра Екатерина встретилась с австрийским императором Иосифом II. В Кременчуге Императрице очень понравилось. Вообще Екатерине во владениях князя Потемкина понравилось больше, чем у Румянцева.  Далее в Крым царственные особы следовали уже вместе. Только в Запорожье они опять пересели в кареты, которые уже переставили на колеса, хотя весенние дороги еще не позволяли двигаться быстро.
В Херсон Екатерина въехала в великолепной карете, в которой сидела  вместе с Иосифом II и Потёмкиным. Город удивил даже иностранцев, бывших в свите Екатерины. Практически достроенная крепость, большие казармы, адмиралтейство с богатыми магазинами, арсенал с множеством пушек, два линейных корабля и один фрегат на верфях, казенные здания, несколько церквей, частные дома, лавки, купеческие корабли в порте – все это свидетельствовало о неутомимой и успешной деятельности Потёмкина. Царственные особы почтили своим присутствием церемонию спуска кораблей. После пятидневного пребывания в Херсоне путешественники отправились в Крым.
Потемкин зачастую оставлял императорский поезд и на скакуне мчался  вперед проверить готовность дорог, а также – все ли на достойном уровне готово к приему императрицы. В каждом населенном пункте обеспечивалась массовость встречи, звенели литавры, играли трубы. К кортежу для охраны императрицы уже примкнул батальон гардемаринов. В больших городах были сосредоточены военные подразделения. Все делалось для безопасности царственных особ и представителей иностранных дипломатических миссий. 
     На въезде в Крым Императрицу ожидал значительный отряд татарских всадников, богато одетых и вооруженных. Таково  было  пожелание Ее Величества, чтобы во время  пребывания в Крыму ее охраняли татары. Достигнув Крыма, Екатерина вздохнула:
 – Я устала от поездки. Это утомительно.
 Она потребовала от Потемкина еще раз ознакомить ее c планом предстоящих встреч и  дальнейшим маршрутом  следования.
 Во второй половине мая Екатерина Вторая торжественно въехала в Бахчисарай. Этот город, без сомнения, был одним из важнейших, если не самым главным пунктом путешествия. Бывшая столица враждебного государства  теперь лежала  у ног  императрицы. Здесь и была первая большая остановка. Екатерина расположилась в  бывшем Ханском дворце. Бахчисарай основательно готовился к приезду Ее Величества. Хан-Сарай был подвергнут значительной реконструкции, так как предполагалось, что государыня пробудет  здесь три дня. Погода благоприятствовала вояжу монархини.
Путешественники наслаждались теплым крымским солнцем и любовались  белыми приземистыми домиками, разбросанными среди гор.  Они посетили все основные города Крыма, в том числе и вновь построенные Севастополь и Симферополь. Особо благоприятное впечатление произвел Севастополь. Это был город-порт, что для Ее Величества являлось задачей первостепенной важности. В Севастополе Императрица почтила своим присутствием поднятие флага на флагманском корабле Черноморского флота. Здесь она приняла морской парад.  В этом городе она видела будущность России как морской державы.  Был май,  природа расцветала, все кругом цвело и благоухало:  жасмин, лавровые деревья, розы.  Россыпи алых тюльпанов в степи  радовали взор путешествующих.
Всем увиденным Екатерина осталась вполне довольна. Прошло уже двенадцать дней ее пребывания в Крыму.  Напоследок, дав Высочайшие   распоряжения по дальнейшему  освоению Крыма,  государыня направилась  в Феодосию. Этот город был конечной точкой крымского путешествия. Екатерина со свитой посетила бывший ханский монетный двор. Здесь во время посещения в память о путешествии были изготовлены две золотые медали «Путь на пользу». Эти медали светлейший князь Потемкин подарил государыне Екатерине и австрийскому императору Иосифу. В Керчи на пароме  переправились через  пролив, и  в последних числах мая  царский поезд покинул Крым. Крымская часть тура императрицы Екатерины  была успешно завершена.
В дальнейшем, вернувшись из Крыма, императрица решила много вопросов по дальнейшему укреплению Крыма и юга России, их границ и заселения необъятного края.
Мысли Инзова вернулись к его путешествию.  До Киева добирались почти месяц. Ранним утром въехали в небольшой поселок Вышгород, что севернее Киева. Проехав вдоль Днепра по Куреневке, остановились у дуба, знавшего еще Екатерину. Загородные дома в этом месте предназначены были для летнего отдыха. Когда-то, много лет назад, путешествуя из Петербурга в Крым и остановившись у высокого дуба, Екатерина ІІ произнесла, обращаясь к Григорию Потемкину:
— Милый друг, кинь грусть. Посмотри, какая красота кругом.
С тех самых пор эту местность так и стали называть: Кинь — Грусть. Далее Бабий Яр и первые дома города. Киев славился своей красотой. Каменные добротные дома, широкие улицы — все это придавало величие городу. Величественные соборы, такие, как Владимирский, Софиевский. Древняя Печерская Лавра и Михайловский монастырь. Эти названия святынь были у Инзова на слуху. А сейчас он был потрясен великолепием этого пейзажа: золотые купола  на фоне зеленых парков у широкого Днепра. Остановившись на постоялом дворе, путники отдыхали до вечера, а поутру Инзов отправился с визитом  к губернатору. Поговорив на светские  темы и удовлетворив  любопытство престарелого генерала, Инзов перешел к цели своего посещения. Узнав причину, губернатор искренне удивился, но препятствий чинить не посмел:
— Ну-с, голубчик, поезжайте с Богом.
 
Глава ХІV
 
Оставшиеся 500 верст до Кишинева дались гораздо легче.  Весна уже окончательно вошла в свои права. Природа расцвела. Было тепло и уютно. Дороги подсохли, и карета катилась значительно быстрее. Вдохновленный близостью своей цели, отставной генерал мысленно анализировал и продумывал предстоящий план первоочередных мероприятий.  Жалование ему установили немалое, да и военный пенсион героя многих сражений и битв был достаточно большим. Но не это было определяющим в согласии Ивана Никитича возглавить южный регион России. Ему было интересно заняться новым и сложным для него делом.  Задачи перед ним были поставлены глобальные, но Иван Никитич давно научился  справляться с любой проблемой, тем более, что рядом с ним был его друг и сподвижник Сергей Малевинский. На него Инзов мог вполне положиться. 
Почти одновременно с отъездом Инзова из Санкт-Петербурга из разных округов   Болгарии, местное население продвигалось на север Болгарии к границе России на повозках, груженных домашней утварью. Дети и женщины сидели на повозках. Мужчины шли рядом. В основном это были городские жители, преследуемые турецкими захватчиками. Болгары приняли приглашение русских братьев поселиться на земли юга России. Правительство могущественной России было весьма заинтересовано в заселении  неосвоенных южных земель. Еще при Екатерине ІІ этот край был освобожден от властвования турков.  Границы государства требовали укрепления, а потому надо было срочно заселять этот край. Александр І понимал, что если эти земли будут заселены болгарами, то они и близко не подпустят турок. Таким образом, и граница будет надежно защищена, и земли не будут пустовать.
В те времена на юге России был лишь один молодой крупный    город Одесса.  Основателем и первым мэром города был француз Дюк де Ришелье. Участник Измаильской битвы, грамотный инженер заложил город на берегу моря. Город должен был со временем стать морскими воротами России. Петр Первый прорубил окно в Европу на Балтике, Екатерина ІІ планировала это  осуществить  на юге. Используя лучших инженеров из Европы, де Ришелье начал активно строить огромный город. Используя ракушечник, вырезаемый в катакомбах для строительства зданий, город рос как на дрожжах. Основным ответственным за строительство был француз де Рибас, сподвижник Дюка де Ришелье. Позже Попечительный совет будет переведен сюда из Кишинева.
 А пока,  Инзов не спеша  направлялся в Кишинев, затем, чтобы возглавить Попечительный комитет об иностранных поселенцах южного края России.  В этой должности Иван Никитич оставался до самой своей смерти в 1845 году. Комитет занимался управлением колоний на территории от Прута и Дуная до Кубани, и от Полтавы до Крыма – 286 колоний (из них 83 болгарских). Одновременно с 1820 по 1823 г. И Н. Инзов был полномочным наместником Бессарабии и с 1821 по 1823 г исполнял обязанности Новороссийского генерал-губернатора. В полувековом возрасте он получил возможность не воевать, а строить. Так начался этап  мирной жизни этого неординарного человека, посвятившего 27 лет своей жизни переселению и обустройству новых граждан России  — болгар, бежавших от Османского ига.  Долгий путь из Санкт-Петербурга до места назначения дал Инзову  возможность тщательно обдумать и наметить планы действий.
 За Кременчугом карета повернула влево по направлению к Елизаветограду. Ранее здесь  находилось главное управление колонистами юга России. Позднее совет был переведен в Кишинев. Туда и направлялся сейчас Инзов в качестве главы Попечительского совета. Кишинев  в те времена был небольшим провинциальным городом, но считался столицей Молдавии. Здесь располагались различные государственные учреждения. Инзов был председателем  Попечительского совета переселенцев юга России и Наместником края. Поселившись в арендованном доме у богатого молдаванина и представившись местному руководству и дворянству, Инзов спешно занялся решением многих неотложных вопросов. 
Дав согласие заняться этим новым и сложным для него делом, Инзов хорошо осознавал степень ответственности, которая отныне была возложена на него. Уже в июле большая группа переселенцев должна была пересечь границу, а еще не было определено конкретное место заселения. Организовав группу из чиновников и в сопровождении 24 жандармов в конце мая 1818 г. генерал Инзов И.Н. выехал из Кишинева на юг в сторону Измаила. Инзов бывал в этих краях еще в 1790 г. при завоевании крепости Измаил. Еще тогда Ему понравился этот зеленый красивый край на берегу озера Ялпуг с чистыми песчаными берегами, необъятными водными простора ми. До этого места было более 180 км, а он уже представлял себе поселение, где будет центр переселенцев.
Через двое суток, достигнув прекрасного озера, он дал команду остановить кортеж. Сюда прибыли специалисты по геодезии, архитектор, врач и клерки. Собрав всех, Инзов поставил перед ними конкретную задачу: изучить местность и определить возможность строительства города на этой местности. На все отводилось пять дней. Раскинув лагерь, обеспечив охрану, специалисты начали работу. Основным критерием было наличие питьевого источника для города. И вскоре на побережье озера было обнаружено множество подземных источников, выходящих наружу, стремящихся к озеру и пригодных для питья.
Озеро Ялпуг являлось основным аргументом в пользу строительства на его берегах центра поселения. Этот водный простор являлся самым большим пресным озером в Европе, его протяженность составляла 45 км, ширина до 5 км. Различные породы  рыбы,   раки, всевозможные виды птиц, которым изобиловало озеро привлекали  к нему местное население, живущих вокруг него.  На склонах озера холодные, чистые источники воды могли обеспечить город питьевой водой. Вокруг этого водного пространства расположился оазис буйной  растительности.
Склоны озера  были изрезаны оврагами, на дне которых ручейки от подземных источников наполняли этот водоем.   Овраги глубокие, местами до 30 метров,  с  каменистыми склонами, отдельные каменные глыбы весом до сотен тонн напоминали о своем вулканическом происхождении. Плоский камень оврагов можно было использовать при строительстве города. В ясную погоду в далекой дымке можно увидеть отроги карпатских гор, расположенных на территории Румынии.
Весной, в паводок, уровень воды в озере Ялпуг увеличивался за счет повышения уровня воды в Дунае и попадания дунайских вод в озеро. В северной части Ялпуга небольшая речка Ялпуг. Иван Никитич любил часами гулять вдоль берегов чудесного озера, наслаждаясь красотой пейзажа.
 
Глава ХV
 
Еще начиная с 1806 года немногочисленные группы беженцев из Болгарии переселялись на эти плодородные земли, свободные от уплаты налогов, эксплуатации помещиками.
Подготовив схематический план будущего города, проанализировав положительные факторы: наличие глины как материала для строительства, степи для земледельцев, наличие воды, специалисты однозначно дали заключение о возможности строительства города и заселении района. Экспедиция вернулась в Кишинев, а Инзов начал готовиться к приему переселенцев.
Первая волна переселенцев предполагала миграцию 25 тысяч болгар. Такое количество переселенцев — это целая армия. Как ее накормить, где им жить, где брать питьевую воду? Вопросы возникали и роились в голове у Инзова.  Он, как военный человек, всю свою жизнь сталкивался со всевозможными проблемами. Победить на поле битвы — этого было недостаточно, надо было содержать армию: одевать, кормить, поить, обеспечивать ночлег. Занимались подобными проблемами и великие полководцы Суворов, Кутузов. На новом для себя поприще И.Н. Инзов был сторонником развития фермерских хозяйств. А возникающие в процессе становления края материальные проблемы Инзов предполагал разрешить на месте.
Получив депешу из румынского г. Галаца о подходе колонны переселенцев, Инзов определил срок отбытия из Кишинева группы  для приема колонистов в Галаце и группы обеспечения в предполагаемом месте заселения в 45 км к северу от г. Измаил (в будущем г. Болград). В назначенный день Инзов ожидал переселенцев.
Группа по  приему переселенцев, прибыв к месту назначения, расположилась в военных палатках. Инзов также занимал палатку для жилья, кроме того у него было и служебное помещение. Основной задачей было разместить беженцев. К решению этой задачи подошли достаточно профессионально. Был подготовлен генеральный план улиц и площадей будущего поселения. Предполагаемые улицы должны были располагаться строго с севера на юг вдоль берега озера. Параллельно должна была вестись регистрация переселенцев и выдача им паспортов граждан России.
И вот настал тот момент, когда колонна первых переселенцев стала приближаться к приемному пункту. Первую партию приняли и определили для нее место расположения только к концу дня. Последующие два дня переселенцы продолжали прибывать. Июль — это середина лета. Край солнечный, с благоприятными климатическими условиями.  Погода баловала теплом и прибывшие болгары чувствовали себя достаточно комфортно. С пищей проблем не возникало: изобилие рыбы в озере, кустарники усыпаны ягодами.  Дикие абрикосы и оливы обильно плодоносят. Край благоприятный для земледелия, виноградарства, развития  овцеводства.      
 Инзов отдал распоряжение:
— Прошу прибывших людей сразу же поселять на закрепленные за ними участки земли в постоянное землепользование.
 Такое решение способствовало  обеспечению порядка. Жандармы помогали чиновникам сохранять порядок.  Прибывший к пункту приема переселенцев  врач с помощниками оказывали нуждающимся необходимую медицинскую помощь. Были установлены указатели возможного забора питьевой воды в родниках.
На четвертый день, утром, жандармы собрали народ в центре поселения. К ним вышел Инзов Иван Никитич. Это был стройный немолодой генерал с умным, красивым лицом. Он обратился к собравшимся:
— От имени правительства России я рад вас приветствовать с прибытием на новые земли и желаю  найти счастье здесь. Со своей стороны надеюсь, что вы будете законопослушными гражданами. А теперь я хочу  огласить Указ императора Александра І о привилегиях для вас.
Основные привилегии таковы:

1. Переселенцы являются свободными гражданами России и не могут  быть крепостными — это касается и их будущих детей, внуков и т.д.;



2. Переселенцы не будут призываться в армию;



3. Переселенцы освобождаются от уплаты большинства налогов  на срок   10 лет;



4. Переселенцам дается в пользование  бесплатно земля на поселение и, кроме того,  отдельно под сельские угодья.



 

Потом Инзов добавил:
— Также вам будет установлена норма землепользования. Со своей стороны мы будем оказывать посильную помощь в строительстве жилья и вашего благоустройства.
Болгары молча выслушали представителя власти – высокого красивого генерала. После этого чиновники ознакомили прибывших переселенцев с правилами проживания и ведения хозяйства. Иван Никитич внимательно смотрел на этих смуглых людей. Несмотря на явную  усталость на их лицах, было видно, что  люди приехали сюда для того, чтобы   мирно жить и трудиться.
В дальнейшем он не раз убеждался в том, что переселенцы оказались людьми трудолюбивыми, стремящимися к хорошей жизни, честными и порядочными. Их язык был немного понятен, но привыкнуть к особенности болгар говорить “да” и качать головой “нет” и наоборот он не никогда смог.
Не имея своей  семьи, Инзов всего себя посвятил колонистам, болгарам–переселенцам. Возглавив Попечительный комитет, который изъял управление колониями из ведения губернских властей, наделенный достаточно широкими административно-хозяйственными и юридическими полномочиями, он получил возможность влиять на государственную колонизационную политику. Инзов вникал в каждую мелочь, касающуюся жизни и быта этих свободолюбивых людей. Главным желанием отставного генерала являлось то, чтобы колонисты обрели на юге России новую Родину, жили в достатке и не знали горечи военных сражений.
Болгарские переселенцы прибыли в этот край не с пустыми руками. Большинство из них привезли сюда большую часть своего движимого имущества, в частности, овец, орудия для обработки земли, саженцы и семена многих растений, выращиваемых ими у себя на родине.   Немало средств Иван Никитич вносил из своих личных сбережений.
Обозы с лесом для строительства поступали из Прикарпатья. Во дворах возводили хозяйственные постройки, копали так называемые “бассейны” для сбора и хранения дождевой воды — так применялся здесь многовековой  накопленный  опыт коренных  болгар. Вода являлась большим дефицитом и служила источником жизни. “Бассейн” для воды копали глубиной до 4 метров в форме груши. Затем внутри глина смачивалась водой и руками заглаживалась. Внутри “бассейна” складывали сухую виноградную лозу от дна до верха маленькими стопками. Поджигали лозу равномерно от низа до верха. Стенки “бассейна” обжигались, дно очищалось. По желобам, с крыши, дождевая вода поступала в “бассейн”. Вода была пригодна для питья. В летнее время “бассейн” использовали как  своеобразный погреб. Ведро с продуктами опускали в “бассейн” на глубину до уровня воды. Холодная вода эффективно сохраняла продукты питания. За городом постепенно расчищались от травы степи под поля. Ведь весной надо было сеять, к этому шла подготовка.
Уже к осени в Болграде вырисовывались жилые  кварталы из построенных домов. Подвалы использовались для хранения продуктов на зиму, а иногда и для убежища отар овец. В “бассейнах” всегда была дождевая, питьевая вода.
 
Глава XVI
 
Переселенцы продолжали прибывать в Бессарабию. Вновь прибывших располагали вокруг центра заселения. К декабрю поток переселенцев прекратился,  так как наступила зима. И только весной, в конце  марта, стали поступать новые колонны повозок с людьми. Кроме болгар появились гагаузы. Это были  коренные турки, проживающие в Турции на границе с Болгарией. Эта народность была православного вероисповедания, за что преследовалась властями Турции. Большая часть, примерно десять тысяч гагаузов, переселилась на юг Бессарабии. Они осели в обособленных районах, сохраняя свой язык, культуру, обычаи.
Первые шаги по благоустройству поселения уже приносили свои плоды. Все это вселяло уверенность и переселенцам,  и Инзову, в том, что они избрали   правильный принцип обустройства.  Приобретенный опыт и накопленные знания передавались вновь прибывшим. Горожане избирали квартальных, т.е. лицо, ответственное за порядок в пределах квартала. Переселенные болгары были из разных районов Болгарии, но их объединял язык, обычаи и стремление  к независимости. Среди колонистов  были семьи, носящие фамилии  Стояновы, Азмановы, Пейчевы, Неновы, Младиновы и другие.
Уже через месяц работа кипела в каждом квартале, каждом дворе. Имея большой опыт полевой военной жизни, Инзов со своими помощниками чиновниками проводил разъяснительную работу по строительству домов. Также использовался опыт болгар. Как правило, выкапывали котлованы, т.е. подвальные помещения, выкладывался фундамент из местного материала, плоского овражного камня. Перекрытия изготовляли из стволов акации, сверху обмазывали глиной. Стены изготавливали из глины, полученной при рытье подвала. Глина в этом районе качественная и ее использовали как строительный материал. Перемешивая глину с соломой путем утаптывания до однородной массы, получали добротный стройматериал. Стены дома выкладывали за 3–4 дня. Затем потолочные перекрытия, обмазка и крыша. Предприимчивые мастера наладили изготовление, так называемой, турецкой черепицы. Она была проста в изготовлении, ею пользовалась вся Европа. При интенсивной работе строительство дома занимало до 2-х месяцев. При этом строительство осуществлялось, как правило, силами семьи. Инзов прикинул, что основное строительство можно закончить до ноября, т.е. до наступления холодов. Такая задача стояла перед переселенцами. Часть средств на содержание людей и на строительство Инзов получил еще в Санкт-Петербурге после встречи с императором, но этого было явно  недостаточно. Уже весной зазеленели огороды, вспаханы степи и засеяны поля, увеличились отары овец. Появился базар, на котором кипела торговля. Большую часть продуктов привозили из соседних поселений: Табаки, Каракурт, Кубей, Чишмилий. Постепенно налаживалась жизнь.
 Отличительной чертой болгар-переселенцев было  трудолюбие, а их навыки в сельском хозяйстве и привезённый с собой инвентарь помогли им быстрее адаптироваться к новым условиям жизни. Благодаря этому   почти заброшенные земли, на которых они поселились, вскоре превратились в цветущий край. Они были опытными земледельцами и животноводами. Инзов поддерживал требования переселенцев за предоставление им прав и привилегий «иностранных колонистов». Желание созидать являлось теперь основным делом жизни Ивана Инзова.
Прибыв в очередной раз в Болград, Инзов через посыльного вызвал Сергея Николаевича  Малевинского в  городскую управу для очередного  доклада о состоянии дел.
— Иван Никитич, рад Вас видеть в добром здравии. Докладываю: работа в городе ведется согласно плану. Немного не хватает строительных материалов, но обещают поставить. Рабочих рук достаточно. Болгары трудолюбивы. Не жалуюсь. Кстати, для Вас у меня  имеется небольшой сюрприз. Предлагаю пообедать у меня. Там и поговорим. Не возражаете?
Инзов был  в прекрасном расположении духа:
— Ну, конечно, поедем к тебе.
В полдень они вышли из городской управы и, усевшись в двуколку, направились к дому Малевинского.
Ближе к озеру Ялпуг, двуколка свернула к гуще небольших деревьев. Проехав не более полуверсты, остановились на небольшой поляне. Прямо перед ними возвышался небольшой   особняк. Это было, как в сказке. В два этажа, с колоннами, арочными окнами, балконами, остроконечными башнями. Небольшая лестница манила в дом. Инзов не ожидал увидеть такое зрелище и опешил:
— Да,  брат. Вижу, что ты даром времени не терял. Я был наслышан о строительстве твоего дома, но не ожидал увидеть такую красоту. Хвалю. Понимаю, что это было сложно  осуществить. Смотрится весьма изящно и необычно. А какая панорама открывается на озеро Ялпуг? Просто дух захватывает!  Ты просто молодчина!
Затем дружески похлопал Малевинского по плечу.
— Прошу в дом, -  пригласил Сергей Николаевич.
Инзов шагнул вслед за Малевинским в особняк. Внутри здание было таким же изящным, как и снаружи. Все было продумано до мелочей. Широкая лестница. Анфилада комнат. В стороне отдельная комната, которую Малевинский обустроил персонально для Инзова:
— Это Ваша комната. Я приготовил ее специально для Вас. Иван Никитич, Вы можете бывать здесь, когда Вам удобно и на сколько Вы захотите. Если будет такая потребность, то и весь дом к Вашим услугам.
Инзов был весьма растроган таким вниманием со стороны своего сотоварища.
В свободное время Иван Никитич увлекался сбором рукописей, монографий, книг. У него была большая личная библиотека. Кроме того, Иван Никитич очень любил историю, был увлечен мистическими сочинениями о тайнах загробного мира. В Молдавии у него была прекрасная оранжерея и птичник, где жили павлины, индийские петухи, журавли и многочисленные породы кур и уток.
 
Глава ХVII
 
Находясь в Кишиневе, Инзов встретился с молодым Пушкиным и тот некоторое время проживал у него. А дело обстояло следующим образом.
Александр І разгневался на юного поэта Пушкина за его  поэму «Вольность» и серию эпиграмм. Пушкину  грозили большие неприятности. Говорили даже о ссылке  в Сибирь или на Соловки.
Друзья поэта стали усиленно хлопотать за него. Жуковский  обратился к Каподистрия. Карамзин хлопотал перед вдовствующей императрицей Марией Федоровной, а также  перед Каподистрия. Хлопотали директор Царкосельского лицея Е.А. Энгельгардт, президент Академии художеств А.Н. Оленин и другие.
И дело Пушкина благополучно решили,  даже с письменной  резолюцией императора.
При этом максимально ускорили отъезд Пушкина. Известна его записка управляющему департаментом хозяйственных и счетных дел Коллегии иностранных дел:
— Император приказал вчера, чтобы коллегия выдала г-ну Пушкину, переводчику, тысячу рублей на дорожные расходы. Я прошу Вас, дорогой Поленов, сделать так, чтобы этот молодой человек смог получить эти деньги сегодня, с тем, чтобы ему выехать завтра  рано утром. Я хочу поручить ему срочную депешу для г-на генерала Инзова. Сделайте одолжение, поговорите об этом с графом Несельроде.  Он об  этом предупрежден. Мы были вместе, когда его императорское величество дал мне это указание.
И вот Александр Пушкин отправляется в ссылку в Кишинев на полгода.
Молодой Александр не думал о пище, о ночлеге, не размышлял о своей судьбе, так как денег у него просто не было. Ночевал в небольших дорожных трактирах. Дневные пейзажи за окном кареты не вызывали интереса. Вокруг была нищета, бедность. Жадные чиновники поглощали все,  оставляя вокруг пустоту и бедность.
Прибыв в Кишинев весной тысяча восемьсот двадцатого года, Александр Сергеевич Пушкин направился в резиденцию наместника края, в чье распоряжение он был предписан для дальнейшею проживания под надзором. Он был наслышан о подвигах генерала — участнике многих баталий, возглавляемых полководцем Суворовым. Инзов штурмовал крепость Измаил, командовал полками в европейских походах. Сейчас, будучи в отставке и находясь в южном крае России, возглавлял попечительный Совет по переселению болгар на земли Бессарабии. Пушкин, как и многие  именитые дворяне, был наслышан   о тайне рождения Инзова, но вслух никто не произносил имя его матери Екатерины Второй — это было тайной императорской  семьи. В представлении поэта генерал был жестким, бессердечным человеком, но позже он поймет, что ошибался.
Александр был из знатного рода, но  среднего достатка, закончив лицей в «Царском селе» он получил диплом, дающий право служить на государственной службе. Его стихи, напечатанные в Санкт-петербургских изданиях, получили громкий  отголосок и недовольство царской семьи. Пушкин, Указом царя был направлен на поселение в г. Кишинев условно. Никто тогда и не предполагал, что это продлится почти 7 лет. И сейчас, стоя перед дверью губернатора, у него мелькнула мысль: «Ох и достанется этому старикашке от меня». Войдя в большой зал, он увидел сидящего  за столом  статного человека в генеральской форме и опешил:
— Вот тебе и на!  А генерал-то еще в расцвете лет.
Инзов тепло и ласково встретил Пушкина. Чуткий и внимательный генерал быстро понял, в каком тяжелом финансовом положении оказался поэт. Вручив документы генералу, Александр воспользовался предложением и присел. Он острым взглядом осматривал кабинет и самого генерала, но придраться было не к чему. Изучив документы, генерал представился:
— Инзов Иван Никитич, наслышан о Вас и Вашем таланте. Где планируете проживать?  Чем бы хотели заниматься этих полгода?
Глаза Пушкина забегали в растерянности:
-  У меня нет средств, но я надеюсь получить их от тетушки, а заниматься думаю поэзией. Поселиться предполагаю на постоялом дворе, там дешевле.
Генерал нахмурился:
— Не следует дворянину жить на постоялом дворе. Я могу предложить Вам комнату в моем доме, Вы согласны?
Получив положительный ответ,  генерал вызвал адъютанта:   
— Сопроводить господина Пушкина ко мне домой, поселить в северную комнату, накормить. Ну-с, до вечера, господин Пушкин.
Такого поворота судьбы Александр не ожидал. Поначалу однообразие серых будней изо дня в день раздражали ссыльного. Молдавский язык был  ему не понятен. Люди метушились в основном на рынках. Вскоре местная знать  стала приглашать к себе  Пушкина на балы и ужины. Он выделялся среди горожан не только внешним видом, но и острым умом, умением общаться. Все это выделяло его среди местной публики и  подчеркивало его столичное происхождение.
Бывая с визитами у знати, Пушкин читал им стихи, рассказывал интересные столичные истории. Молодые дамы  были не равнодушны к столичному франту.  А вот мужская часть знати на балах избегали общения с Пушкиным, так как  интеллектуальное развитие  его было  выше их и это превосходство было заметным. Пушкин был молод и задирист и  зачастую в результате  на балах возникали ссоры. Пушкин  Кишинев  не любил,  в грубой форме высказывал свое мнение о коррумпированной верхушке общества Молдавии. В  письме к Вегелю Александр писал:
Проклятый город Кишинев!
Тебя бранить язык устанет.
Когда-нибудь на грешный кров
Твоих запачканных домов
Небесный гром конечно грянет,
И — не найду твоих следов!
Падут, погибнут, пламенея
И пестрый дом Варфоломея,
И лавки грязные жидов.
Так, если верить Моисею.
 
Пушкин и Инзов  любили вечерами коротать время у камина, делясь друг с другом своими мыслями и планами
Пушкин всю жизнь вспоминал «Инзушку» с нежностью.  Вот какую характеристику он дал ему в «Воображаемом разговоре с Александром Первым»: «…генерал Инзов добрый и почтенный человек, он  — русский в душе,  он не предпочитает первого английского шалопая всем известным и неизвестным своим соотечественникам; он уже не волочится, ему не 18 лет от роду: страсти если и были в нем, то уж давно погасли. Он доверяет благородству чувств, потому что сам имеет чувства благородные, не боится насмешек, потому что выше их, и никогда не подвергнется не заслуженной колкости, потому что со всеми вежлив, не опрометчив, не верит вражеским пасквилям».
А в зеркале Инзова отражение Пушкина было простым и ясным: «Он малый, право, добрый, жаль только, что скоро кончил курс наук» «Добрый малый» — таким мало кто видел Пушкина. И, тем не менее, Пушкин полюбил это свое отражение, оставив его жить  в поэзии.
В поездках по краю Инзов часто брал с собой Пушкина, у которого  там родилось более сотен новых стихов и поэм,  в том числе “Цыганы” “Кирджаки”, “Кавказская пленница”, “Бахчисарайский фонтан”, “Евгений Онегин». А живший у крыльца на цепи бессарабский орел, очевидно, навеял А.С. Пушкину строки: “Сижу за решеткой в темнице сырой. Вскормленный в неволе орел молодой”
Совместно проведенных почти четыре года были самыми прекрасными в жизни этих двух людей. Со свойственной ему мягкостью и деликатностью старый генерал действительно «наблюдал» за поэтом во все время их общения.  Он проводил с поэтом много времени в дружеских беседах, снабжал его книгами из своей библиотеки и одновременно зорко следил за его поведением в кишиневском обществе, не раз улаживая конфликты, порожденные юношески задорным, смелым и горячим характером Пушкина.
Используя свое право наместника, он сажал Пушкина под домашний арест, тем самым дуэль отменялась. Так Инзов не раз сохранял жизнь поэта.   На частые запросы высшего начальства о поведении Пушкина Инзов отвечал наилучшими аттестациями. Мало того, он успешно хлопотал перед начальством о материальных делах своего подопечного и добился выплаты ему жалованья, прекращенной было после высылки поэта из Петербурга. Видя, как душно и тесно становилось порой поэту в провинциальном кишиневском обществе, чуждый всякому формализму, генерал охотно отпускал Пушкина то в Киев, то в Каменку к будущему декабристу В.Л.Давыдову, то в Одессу, то кочевать с цыганским табором.
 
Глава ХVII
 
Однажды теплым майским днем карета Инзова, в сопровождении охраны, направилась из Кишинева в Болград. Поездка была необычна тем, что с Инзовым находился в карете молодой Александр Пушкин. Вот уже год, как поэт жил в доме Наместника края. Напросившись на поездку по Бессарабии, Пушкин рассчитывал на новые сюжеты и впечатления от  встреч с новыми людьми. Он был наслышан о переселенцах-болгарах. За окном кареты мелькали степные  пейзажи, небольшие горы на горизонте. Изредка встречались повозки кочующих цыган. Селения отличались от привычной для Пушкина русской деревни. Это вызывало у него интерес и любопытство. Прибыв в Болград, гости поселились в замке у Малевинского расположенного  на берегу озера Ялпуг. Вечером, после ужина, играя в покер, Пушкин высказывал свое восхищение увиденными картинами местности:
— Какая красота. Вот это озеро! А городок тихий и уютный. Иван Никитич, Ваша заслуга здесь несомненна. Да и жители, по всему видно, не сидели, сложа руки. Не ожидал, что будем жить в таком прекрасном замке. Тут, уже надо отдать должное, Вам господин Малевинский.
Поутру все вместе отправились прогуляться по городу. Зашли на местный рынок. Пушкин был поражен изобилием овощей и фруктов. Вернувшись в замок Малевинского, гости засиделись допоздна, не смотря на то, что Пушкин планировал утром поездку в Измаил к своему давнему приятелю Сергею Тучкову. За приятной беседой время пролетело незаметно.
Поутру Малевинский спросил у Александра:
— Ну, как спалось?
— Воздух здесь чистейший. Только комары спать не давали. А вообще здесь мне все понравилось. Это идеальное место для творчества.  Здесь отдыхаешь душой.
В полдень Александр отбыл в соседний Измаил. Инзов проводил его до кареты:
— Господин Пушкин, желаю Вам счастливого пути! И буду ждать Вас обратно с нетерпением.
Со временем, когда поэт захотел перевестись в Одессу, И.Н. Инзов не возражал только потому, что не считал себя вправе сдерживать его стремления. Хотя и печалился, расставшись с Александром.  «Зачем он меня оставил? – говорил Инзов… – Разве отсюда не мог он ездить в Одессу, когда захотел, и жить в ней сколько угодно. А с Воронцовым, право, не сдобровать ему».
Так наказание для великого поэта обернулось значимой вехой в его жизни. Бывая  в Одессе Инзов не раз встречался с Пушкиным, оба сохранили об этих встречах самые теплые и приятные воспоминания.  В последующие годы он издали внимательно следил за судьбой своего гениального друга и искренне горевал, узнав о его преждевременной гибели.
Передав права наместника края Воронцову, генерал Инзов оставался главой попечительного совета Бессарабского края, и им он оставался до конца своей жизни. Забота о горожанах, их благоустройстве всегда была в центре его внимания.  Одессу  Иван Никитич Инзов посещал теперь изредка. В Болграде  же он останавливался у Малевинского.  Ему нравилось здесь бывать.
 
Глава ХVIII
 
Но вернемся к деятельности Инзова в качестве Наместника края. Пробыв какое-то время и наладив работу на месте поселения колонистов,  Иван Никитич отправляется в Санкт-Петербург для доклада о проделанной работе и решении проблем. Представив полный финансовый отчет по формуляру, Инзов представил письменный отчет о ходе переселения и освоения земель. Отдельным рапортом Иван Никитич ходатайствовал о присвоении поселению статуса города и утверждении названия города — “Болград”, т.е. “болгарский град”. Через неделю ему вручили Указ императора о присвоении статуса города и названия “Болград”. Этим указом императора одновременно были признаны заслуги Ивана Никитича, а также предоставлялись льготы городу и горожанам. Это давало возможность финансирования из государственной казны, увеличения штатных чиновников, укрепляло границы юга.
В Санкт-Петербурге Иван Никитич встретился с однополчанами, героями войны 1812 года. Посетил знатных дворян. Ему все были рады, так как он был доброжелательным, приятным собеседником. Инзов много рассказывал о Пушкине, о провинциальной жизни, о красоте природы, и естественно о трудолюбивых переселенцах болгарах. В течение 2-х месяцев Инзо ходил по инстанциям,  решал вопросы в государственных учреждениях, оформлял документы, подбирал опытных служащих, специалистов для работы на юге.
Решив все вопросы по службе, объездив любимый  город на карете, вспомнив молодые годы, Иван Никитич ранним утром отправился в дальний путь к месту службы. Он понимал, что его ждут, он нужен людям, поверившим ему.  Он явно удовлетворен своей работой.
Ранней весной, в марте, карета генерала вновь двинулась в сторону Измаила. Он вез необходимые материалы для работы канцелярии, в т.ч. бумагу, часть своих книг, а также различные  инструменты, Обоз сопровождения насчитывал более 15 повозок.
Проделав нелегкий путь, Инзов прибыл в Кишинев и далее проследовал в г. Болград с новым важным известием. Прибыв на место, Инзов отметил для себя, что даже зимой не прекратилось строительство и работы по благоустройству города. Наладили свою работу чиновники. Весной продолжали поступать переселенцы, вновь прибывшие поселились и в будущем городе, и основали новые поселения, т.е. ближе к новым полям. Это было удобно для ведения сельского хозяйства, скотоводства. Уже строилось из камня здание местной канцелярии, поселение преображалось и имело черты города.
Встретившись с Малевинским, Инзов обратился к нему:
— Сергей Николаевич, завтра необходимо собрать на центральной площади взрослое население.
Назавтра Инзов лично огласил присутствующим  Указ Императора  о присвоении поселению названия –город Болград. Народ ликовал.  Женщины плакали от радости. За эти три года преобразился не только город, но и люди. Все чаще женщины стали надевать светлые одежды. Уверенность в своих силах и возможностях, надежда на Инзова преобразили этих, замученных турецким игом в Болгарии, людей. Переселенцы обрели новую родину, свободу. Рождались дети, росли сады, строились дома.
Приезжая в Болград, Инзов прежде всего, рассматривал накопившиеся нерешенные вопросы жизни города. Общаясь с колонистами в городе и районе, он все больше склонялся к мысли, что эти люди близки ему по духу. Честные, порядочные, активные в жизни, они брались за все: строили дома, осваивали поля, занимались скотоводством. Переселенцы полюбили свой город, озеро Ялпуг. Это были малограмотные люди, но гордые и свободолюбивые. Столетия турецкого ига не сломило их дух, они принимали все новое и хорошее, мечтали о счастливом будущем своих детей.
Город достигал планируемых масштабов, обрастал государственными структурами. Помимо регистрационных отделов, образовался управленческий городской аппарат. Людям выдавались документы на землю и недвижимость, появился банк, почта, суд и другие городские структуры. Жить становилось легче и интереснее. После победы над турками Болгария стала самостоятельно развиваться. Люди вздохнули от турецкого ига, началась эпоха возрождения, строительства новых городов. Поток беженцев в Болград прекратился, а переселенцы всегда помнили о своей родной Болгарии. Никто и никогда из числа переселенцев не жалел о том, что живет в Бессарабии. Это место стало родным, оно притягивало к себе, не отпускало, а взамен давало жизнь, полную материальных благ, прекрасной природы, доброго отношения людей. Этот маленький народ не забывал свои обычаи, язык, национальную одежду, кухню. Традиционно в рационе питания болгар было много овощей и продукты овцеводства:  овечья брынза, ягнятина. 
С момента переселения болгар в Бессарабию  развитие виноградарства со временем позволило наладить производство вина. Для болгар это было привычным ремеслом, они умели делать вино и слыли хорошими виноделами.
Иван Никитич был дальновидным человеком и понимал, что в будущем город Болград будет приграничным городом, и промышленность здесь развиваться не будет. Горожанам и жителям всего края, т.е. Бессарабии, будет нужна работа. Инзов видел этот край как аграрный, тем более климат здесь был уникальный. Развитие края Иван Никитич видел в виноградарстве, садоводстве, овощеводстве и овцеводстве. Развитие овцеводства обеспечивало жителей мясом, молоком и шерстью. Богатые пастбища, плодородная земля, климат позволяли решать эти проблемы. Инзов на свои деньги заказывал за границей саженцы сортового винограда, семена овощей, породистых овец и другое.
Организовав небольшой селекционный пункт, он наладил выращивание сортовых саженцев винограда, овощей, а затем все это продавалось населению. Так, за небольшой промежуток времени, 3–4 года, вся Бессарабия имела посадочный материал для сельскохозяйственных угодий, которые стали увеличиваться, выращивали практически все культуры, используемые в цивилизованной стране. Инзов выписывал литературу по сельскому хозяйству, изучал, советовал, помогал.
Болгары были рады достижениям в сельском хозяйстве. Они были трудолюбивыми, земля обрабатывалась с любовью. И их труд был вознагражден. Изобилие овощей, винограда, фруктов, мяса, рыбы было на рынках Болграда, Измаила.
Благополучная жизнь, человеческое отношение, свобода — все это способствовало возрождению свободолюбивого народа. Они поверили,  прежде всего, в себя, свои силы  и, конечно,    генералу Инзову. Переселенцы доверяли ему, любили его и даже готовы были отдать за него жизнь. Ведь это, благодаря стараниям  Ивана Никитича, они получили   возможность стать свободными,   счастливыми людьми и быть уверенными в завтрашнем дне.
Через пять лет Бессарабия была полностью обеспечена продуктами. Люди стали возить свой товар на продажу в г.Одессу, а позднее продукты начали  привозить в Киев на рынок, который стали называть “Бессарабский”.
Иван Никитич Инзов всего себя посвятил развитию южного края и оставался в этой должности до самой своей смерти. Возводились новые города. Чуть раньше под руководством генерала Тучкова началось строительство нового поселения. Генерал Тучков был известным военачальником, героем битвы 1812 года, ему было доверено строительство города рядом с полуразрушенной крепостью Измаил. Товарищ Инзова – генерал Тучков, как председатель градостроительного совета вынужден был возложить на себя еще и  функции градоначальника. Он справился с поставленной перед ним задачей.  Его  уважали и любили не только военные, но и граждане вновь возведенного города. Так впервые в истории России на юге возник новый город Тучков, который позже слился с поселком близ крепости и стал называться Измаил.
Город Измаил быстро застраивался. Выделялись деньги, привлекались специалисты из Одессы. Измаил был стратегическим местом, обеспечивающим охрану границы и судоходство по р. Дунай. Дунайский флот стремительно развивался. В Измаил были приглашены моряки из Одессы, Санкт-Петербурга, потоки русских специалистов заселяли город. Измаильцы также принимали участие в застройке  г. Болград.
Генералы,  боевые сподвижники Инзова,  возводили поселения и давали им имена по названиям битв в войне с Наполеоном. Так на карте России в Бессарабии появились города Бородино, Тарутино, Березино. В этих названиях  были увековечены  не только знаменитые битвы, но и память о людях, основавших эти города в южном крае России.
 
Глава ХIX
 
Европа, несмотря на многие поражения, продолжала воевать. 21 мая 1828 года император Николай Первый специально посетил  Болград, чтобы лично благословить 100-тысячное русское войско на освободительную войну за Дунай на стороне болгар против турков. Болгары  радостно встретили русские войска и поддержали их, взявшись за оружие. Эта война положила конец вековой жестокости турков и дала свободу болгарскому народу. В этой поездке по г. Болграду Императора Николая Первого сопровождал Инзов И.Н. Семь дней провел здесь император с семьей, ознакомился с городом и результатами  заселения края. Всему увиденному Николай Первый дал положительную оценку.
В 1833 году в г. Болграде началось строительство  кафедрального Спасо-Преображенского Собора. Возведение собора осуществлялось на деньги, которые были собраны  православной общиной. Строительство длилось пять лет и его возведение обошлось казне города  в 750 тысяч рублей. Николай Первый подарил собору 12 колоколов. Главным архитектором строения был Мельников А.И. (1784–1854). Увенчанный куполом собор, высота которого более пятидесяти метров, был задуман как высотный ориентир Болграда и его околиц. В алтаре храма хранился Указ императора от 28 декабря 1819 года о привилегиях болгарским переселенцам.
В 1839 году главное управление колониями открыло во всех болгарских колониях района начальные школы, а в г. Болграде, кроме начальной школы, землеройное училище.
Даже в преклонном возрасте Инзов не оставался безразличным к судьбе этого народа. Он любил Болград, любил здесь оставаться надолго, тут он работал и отдыхал душой и завещал похоронить себя в основанном под его “попечительством” городке Болграде.
Последние годы жизни Инзов болел. Осознавая окончание своего жизненного пути, Иван Никитич анализировал прожитую жизнь. С начала болезни он не работал, в основном лежал дома под наблюдением сиделки, периодически его навещал врач. Лежа в постели,  мысленно он возвращался в детство, службе в армии, походы и войны. Вспоминал он и свою единственную в жизни любовь. Был Инзов тогда молодым офицером. Он полюбил всем сердцем. Но не судилось им быть вместе. Родители девушки выдали ее замуж за богатого помещика. Так и остался с тех пор Иван Никитич холостяком. Не встретилась ему больше в жизни такая женщина, с которой бы он захотел связать свою жизнь. Перед глазами было начало переселения болгар. Первые дома, заботы и проблемы людей, жаждущих новой жизни. Он задавал себе вопрос: был ли он счастлив в этой жизни. Да, в детстве он был окружен заботой, семья Трубецких к нему относилась как к родному сыну. Годы учебы были интересны и полны общения и познавания. Служба в армии была полна романтизма, испытаний, хотя опасность сопровождала его все время. Успех по службе отмечался наградами, должностями, высокими воинскими званиями.
Героизм, смелость, добросовестное отношение к службе, забота о подчиненных позволили ему завоевывать их уважение. Вера в своего командира, в его опыт и умение воевать вдохновляло солдат и офицеров на героические подвиги и они побеждали. Крупнейшие европейские битвы были выиграны Русской армией. Свой вклад в это внес и И.Н. Инзов. Сейчас ему было вдвойне приятно это осознавать, хотя он был уже старый и немощный. Он снова и снова возвращался к воспоминаниям о далеких днях приема переселенцев, о трудностях и заботах, о радостях, ставших близкими людях, которые обрели новую родину, новую жизнь. В последние дни своей жизни Инзов мысленно перебирал основные события своей жизни: «Да. За всю свою жизнь я не сумел найти ответа на те вопросы, которые так остались для меня тайными навсегда. Кто же я? У меня не было семьи, у меня нет наследников, но есть переселенцы-болгары, которые стали мне близки. Я полюбил их. Этот народ заслуживает не только моей любви и уважения. Они жизнелюбы, трудолюбивы и отдают тепло своих сердец людям. Колонисты полюбили этот край. Думаю, что никакая сила не заставит их покинуть Бессарабию. Годы совместной жизни убедили меня в их искренности, благородстве, в высокой культуре отношений. Я оставляю этот мир с сознанием того, что все сделанное нами было не напрасно и будет иметь продолжение. Моя душа и мое сердце навсегда принадлежат   этому народу».
При всей своей самокритичности он не мог найти изъяна или быть неудовлетворенным своим прошлым, своей жизнью. Он понимал, что иначе он жить не смог бы. Он был рад, что прожил свою жизнь именно так. Это был его принцип жизни, он иначе не умел. Иван Никитич отдавал всего себя людям, проникался их проблемами, помогал и словом, и делом.
29 июня 1843 года в присутствии Инзова был заложен первый камень постройки церкви на территории городского кладбища.
В беседе с болгарами он изъявил желание “чтобы прах его после смерти покоился в Болграде”.
В 1844 году церковь была построена и освящена. По пожеланию Ивана Никитича, церкви дали имя святителя Митрофания. На открытии присутствовал и Инзов. Будучи больным, Иван Никитич сидел в кресле, а колонисты подходили и кланялись ему, выражая свою любовь и признательность.
 
Эпилог
 
В мае 1845 года И.Н. Инзов умер в г. Одессе, где был похоронен на центральном кладбище. Известие о его кончине потрясло всех болгар юга России.   Через год по просьбе старейшин 83 болгарских колоний, в знак выражения признательности заслуг покойного, через бывшего адъютанта Сергея Малевинского обратились к  императору  с просьбой  дать разрешение на перезахоронение  и перенести прах покойного из Одессы на Болградское кладбище, где была сооружена для этой цели усыпальница. Прошение колонистов было удовлетворено и для этой цели горожане изготовили катафалк для перевозки  праха. В ноябре 1846 г. посланцы от Болграда прибыли в Одессу. Путь предстоял нелегкий. Дорога до Болграда составляла более  230 верст. И весь путь посланцы несли на своих плечах гроб с останками И.Н. Инзова до своей “столицы”, чтобы захоронить их в церкви, которая стала его мавзолеем. Однако катафалк использовался по назначению только на время ночлега. Несли гроб с прахом покойного по очереди на плечах. Следом шли священники, а за ними ехали на телегах сопровождающие жители Бессарабии. От Спасо-Преображенского кафедрального собора, до церкви святителя Митрофания его провожали более 10 тысяч жителей Болграда и соседних колоний. Оставшиеся 500 метров до места захоронения болгары несли прах генерала Инзова на коленях. При захоронении праха И.Н. Инзова один из бессарабских болгар сказал: «И мы ляжем в эту землю, в которой хороним нашего бессарабского отца — Инзова. И пока живы, будем помнить его благодеяния. Нет на земле такого болгарина, который бы сделал столько добра своим одноплеменникам, сколько сделал для нас российский бай Иван Инзов”. По высочайшему соизволению, усердием и иждивением болгарских колонистов бренные останки И. Н. Инзова перевезены из Одессы и преданы земле в церкви святителя Митрофания в колонии Болграда в ноябре месяце 1846 г. На мраморной доске вырезана следующая надпись: «Здесь покоится прах божия раба Ивана Никитича Инзова, генерала от инфантерии, главного попечителя и председателя комитета об иностранных поселенцах южного края России. Родился 23 декабря 1768 г. Скончался в Одессе 27 мая 1845 г.
Умер глава попечительского совета, и совет прекратил свое существование. Но его деяния остались в памяти болгар-переселенцев. Иван Никитич Инзов дал поселенцам новую жизнь в новом их отечестве. Память о нем чтят все поколения.
Город Болград и все 85 поселений юга Бессарабии продолжают жить и сохранять язык и обычаи далекой Болгарии.
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
Горькое вино  Бессарабии
 
 
 
Книга третья
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
Глава 1
 
Тяжёлые, мрачные облака низко стелились над землёй, – казалось, что они ползут по крышам домов. Из-за  туч время от времени доносился глухой грохот. На короткий миг небо осветилось яркой вспышкой молнии. И вдруг  сплошной поток воды хлынул на землю. Грозы были нечастыми гостями в этом южном крае. Заслонившие солнце тучи тенями легли на холмы. Временами сквозь облака прорывались солнечные лучи, и тогда казалось, что зелёные поля окружены серебристой каймой. Но несколько мгновений – и тучи снова закрывали просветы в облаках, и всё темнело вокруг.
Горожане любили эти редкие дожди, они наполняли водой их домашние резервуары – «бассейны», пополняли воды озера, земля насыщалась живительной влагой и люди могли рассчитывать на богатый урожай – основной источник их существования.
Струи дождя сильно барабанили по крыше. От  этого шума Василий проснулся. Ему недавно исполнилось тридцать лет. Это был статный, красивый молодой человек. Он привык вставать рано, но каждый раз делал это нехотя. Хотелось понежиться в постели, закрыв глаза, помечтать о чём-то приятном, строить планы  на будущее и мысленно осуществлять их.
Вначале просыпаются первые петухи, затем остальные домашние животные. Требовательное мычание, похрюкивание и блеяние  напомнили хозяину о том, что их пора кормить.
Василий потянулся в постели, затем  встал и быстро умылся. Гроза постепенно утихала. Выйдя во двор, он залюбовался свежей, только что умытой изумрудной зеленью деревьев, на листьях которых  искрились и сверкали на солнце крупные  капли дождя.
Василий направился к хлеву и с головой окунулся в каждодневную монотонную работу, которая давала ему возможность содержать семью и  иметь средний достаток. Они жили в небольшом провинциальном городке на юге Украины, расположенном в нескольких десятках километров от границы с Румынией и на расстоянии сорока километров  от города Измаил, известного по громкому названию крепости не только в округе, но и во всей России.
Вот уже восемьдесят лет, как город Болград был обозначен на картах государства небольшой точкой. Хотя и малоизвестный в масштабах огромной Российской империи, он был популярен среди населения этого южного региона. Из уст в уста местные жители передавали историю переселения своих предков и сказания о героях далёких времён.
Болград был основан в 1821 году указом государя-императора  Александра Первого. Он стал  центром множества поселений, расположенных на территории Бессарабии. Переселенцы из Болгарии, бежавшие от жестоких преследований и притеснений со стороны  турецких властей, нашли в Бессарабии дружеский прием украинских братьев, что дало им возможность обосноваться в этом крае, работать для себя и на свою семью, жить в человеческих условиях, растить детей и внуков.
Болградцы всей душой любили свой маленький провинциальный городок. Покинув родину много лет назад, в этом крае они нашли не просто приют, а вторую родину. Расположенный на берегах большого озера, Болград утопал в зелени. Чистота, порядок и гостеприимство жителей были визитной карточкой этого многонационального города. Он не имел большой перспективы развития, так как в силу географического положения относился к числу приграничных населённых пунктов, и здесь не развивалась большая промышленность, а значит, не было большого количества рабочих мест.
  Большинство жителей Болграда были людьми не богатыми. Многие из них занимались ремёслами – трудились ткачи, портные, скорняки, сапожники, кузнецы и множество других специалистов, обеспечивающих нормальную жизнь. Именно эти небольшие, но многочисленные мастерские и цеха давали возможность местному населению иметь постоянный заработок. Мастеровые объединялись в артели и производили изделия, пользующиеся спросом у населения.
Привозные товары были дорогими и недоступными для большинства горожан. Поэтому сапожники тачали дешёвую обувь, портные шили разнообразную одежду. Кондитеры изготавливали различные сладости, выпекали торты и пирожные. Строители возводили дома, виноделы изготавливали вина и разные напитки. Все были заняты – каждый своим ремеслом.
Жители городских окраин отдавали предпочтение животноводству, в частности разведению овец. Скот пасся в мелколесье, в оврагах, на обочинах дорог. Овцы неприхотливы к корму: зимой питаются кукурузными стеблями, а летом травой. У них густая тёплая шерсть, позволяющая легко переносить стужу и морозы. В феврале у взрослого поголовья на свет появляются  ягнята. К маю, они подрастают и их забивают. Мясо молодого ягнёнка нежное и очень вкусное. Кроме того, обладает целебными свойствами, поэтому пользуется большой популярностью в этом регионе.
Начиная с апреля овец доят, из их молока приготавливают традиционные продукты: болгарскую брынзу и урду – сладкий творог. Это любимые продукты   местного населения. Они  придают  им здоровье и поднимают силу духа.  Осенью идёт отбраковка поголовья и на мясо режут двух-трёхгодовалых овец. Из этого мяса готовят зимнюю каварну, – залитое  жиром мясо хранится долго и  очень полезно для здоровья.
Летом взрослых овец стригут. Из шерсти прядут нити, а потом изготавливают ковры, покрывала, одежду и многое другое. Из шкур овец шьют дублёнки, безрукавки (киптар), шапки, в старые времена изготавливали лапти.
 Помимо овцеводства, население было  занято земледелием и овощеводством. Выращенные в Бессарабии овощи, в частности  болгарский перец, баклажаны, помидоры имели неповторимый вкус, поскольку южное  солнце насыщало их своей энергией.
Бедные горожане нанимались работать в магазины, владельцами которых были, в основном, богатые  евреи.
Городская управа следила за порядком, чистотой улиц и усадеб, правильным использованием печей для отопления.
Небольшой дом на окраине города, построенный ещё во времена переселения, достался Василию в наследство от отца. Здесь жили его дед и отец. В этом доме родился и вырос Василий. И всё здесь для него было родным и привычным. Он любил этот город – город болгар, с которым его судьба была неразрывна.   Василий был женат на Марии  –  стройной и миловидной женщине. Нелёгкий труд по хозяйству, рождение ребёнка и природная смуглость не испортили её красоту. С возрастом она стала более привлекательной.  Мария была всегда улыбающейся, жизнерадостной женщиной. С ней было легко и приятно общаться.
У Василия и Марии подрастал сын, который уже ходил в школу. Был он послушным мальчиком, не требующий больших забот.
Василий любил рыбалку и частенько уходил на берег озера. Там  он мог уединиться и, закинув удочку в чистую холодную воду в ожидании клёва,  погружаться в свои мысли и мечтать  о чём-то приятном. В принципе, Василий был вполне доволен своей жизнью, но что-то его  тревожило, и он не мог найти этому объяснения.
Однажды тёплым летним днём, приближаясь к своему любимому месту на берегу, он увидал, что неподалеку купается молодая девушка. Василий узнал  её – это была двадцатилетняя Оксана, жившая по соседству. Её родители два года назад переехали в Болград из Винницы. Отец Оксаны работал в городской управе, мать занималась домашним хозяйством.  Василий знал, что Оксана не была замужем, жила с родителями и работала в школе учителем.
Василий не стал привлекать к себе внимание девушки и, чтобы её не смущать, решил переждать, пока она оденется. Прилёг на траву, а высокий куст скрыл его от глаз девушки. 
Вдоволь накупавшись, Оксана вышла на берег. Она была одета в белую рубашку до колен, которая прилипла к телу, облегая его и подчёркивая стройную фигуру девушки. Василий не видел Оксану. Он смотрел в голубую даль неба, по которому проплывали белые пушистые  облака,  мечтая  о том, что когда-нибудь и он так же, как эти облака, увидит другие города, а может быть, и страны. 
Внезапно он услышал громкий крик ужаса. Василий мгновенно  вскочил  на ноги и бросился на звук голоса. Через секунду он увидел  полуголую девушку, лицо которой  было искажено от  ужаса и боли. Подбежав к ней, он увидел капли крови на её ноге и понял, что Оксану укусила гадюка. В этой местности змей водилось много, хотя кусали людей редко. По-видимому, девушка потревожила или даже наступила на змею, не заметив её в прибрежной траве, а та в ответ укусила.
Медлить нельзя – укус гадюки мог быть  смертельным. Василий быстро опустился на колени и, прильнув губами к  ноге девушки, стал отсасывать яд из раны. Ранка уже слегка опухла и покраснела. Как можно сильнее пережав руками ногу девушки, он продолжал отсасывать яд из раны еще в течение десяти минут. 
От страха и боли Оксана боялась пошевелиться.
Василий, чтобы не смущать девушку, надел на неё платье и, обняв за плечи, попытался успокоить.
Осознав случившееся, Оксана горько заплакала.
Василий приложил к ране ведомую ему от бабки лечебную травку, росшую неподалеку на берегу, и перевязал ногу девушки её платком.
Оксану необходимо было срочно отвести домой, но от испуга и боли девушка не могла встать на ногу. Тогда молодой мужчина взял её на руки, хотя та и попыталась отказаться: ей было неловко, что незнакомый мужчина будет нести её у всех на глазах.
Преодолев сопротивление и смущение Оксаны, Василий взял девушку на руки и понёс.  Расстояние от озера до дома Оксаны было большим, да ещё пришлось подниматься вверх по склону, но Василию  его ноша  казалась пушинкой. Девушка на его руках  была такой беззащитной и казалась хрупкой маленькой девочкой.
Внешне Оксана не была похожа на своих подруг. У неё были  светлые волосы, глаза и кожа. Изящество и грациозность Оксаны привлекали к себе внимание. Василий давно заметил её, несмотря на то, что девушка значительно моложе его, а он к тому же был женат. Василий не мог совладать с искушением  и частенько издалека любовался   Оксаной, когда она шла по улице. Сейчас же она была в его объятиях, и молодой мужчина не чувствовал тяжести и усталости. Запах, исходящий от её нежного тела, придавал силы, и Василий стремительно шёл к её дому.
Ему уже приходилось оказывать помощь пострадавшим от укуса гадюк, поэтому, войдя в  дом родителей Оксаны, он попросил срочно принести тёплую воду и соду, а затем тщательно промыл рану содовой водой. Приложил к ране свежую травку, забинтовал ногу и велел девушке не вставать с постели. Рассказав отцу о случившемся, Василий пошёл домой  – больше он ничем не мог помочь девушке. Он надеялся, что вовремя отсосал яд из раны, а молодой организм девушки справится с отравлением и она  выздоровеет.
Вернувшись домой, Василий рассказал жене о случившемся на берегу озера и предупредил сына, чтобы тот без родителей не бегал туда купаться. Только о своих чувствах, охвативших его, когда он нес  на руках   Оксану,  он умолчал.
На следующий день, справившись с домашней работой, Василий, не сказав ничего своей жене,  вышел на улицу и направился к дому, где жила Оксана. У калитки увидал  отца Оксаны.  По  его лицу было видно, что с девушкой  всё в порядке и нет причин для волнения. Василий поздоровался с ним и поинтересовался самочувствием девушки. Затем, придумав причину, сказал, что должен осмотреть рану и   вошёл в дом.
Оксана уже проснулась, но ещё лежала в белоснежной постели. Она была одета в белую ночную сорочку, обшитую кружевами, которая придавала ей царственный вид. Светлые волосы рассыпались по плечам.
Оксана не ожидала увидеть своего спасителя, щёки девушки зарделись.
После приветствия Василий объяснил свой приход необходимостью осмотреть рану. Вид её нежных ног взволновал  его, но он не показал вида. Сняв повязку, убедился, что отёк исчез, однако отчётливо были видны следы укуса. Промыв рану и наложив свежую повязку, Василий присел на стул и посмотрел на Оксану.
Девушка уже оправилась от смущения. Ее глаза светились благодарностью и восхищением. Оксана, действительно, испытывала сейчас эти чувства, но вместе с тем ей хотелось, чтобы этот заботливый,  высокий, плечистый  и  красивый мужчина оставался рядом с ней как можно дольше. Она давно приметила его, любовалась его ладной и стройной фигурой. Оксана ни с кем не делилась своими мыслями, никому не говорила, что влюблена, так как понимала, что Василий женат и у него растёт сын. 
И вот сейчас,  оставшись наедине, они оба поняли, что любят друг друга, и желание находиться рядом переполняло их.
Василий взял её нежную руку и поцеловал, сказал, что очень ждет её выздоровления. Большего они не могли себе позволить, оба были смущены создавшейся ситуацией, да и отец Оксаны мог в любую минуту войти в комнату.
Вернувшись домой, Василий увидал недовольное лицо своей жены. Только сейчас он осознал, что провёл рядом с Оксаной почти полдня.
Мария сразу заметила, что  глаза Василия светятся от счастья. Это её обидело, но она решила промолчать и не устраивать скандал. Только спросила:
— Ты ходил к Оксане? Как она себя чувствует?
  — Уже значительно лучше.
— Вот и хорошо. Завтракать уже поздновато. Пойдем обедать.
За столом оба молчали. Василий, не ощущая вкуса пищи,  мысленно  всё ещё был с Оксаной. Он вспоминал каждое слово, которыми они обменялись сегодня, и признался себе, что влюблён в девушку.  Осознав это, Василий  даже  растерялся. Теперь он не знал, что ему делать со своими чувствами. Ведь когда-то Василий любил свою жену. Сейчас у них подрастал сын, и  ему не хотелось огорчать Марию.
Проходили дни. Василий постоянно думал об Оксане, и только домашние заботы ненадолго отвлекали его от этих мыслей.
Через неделю он  случайно встретил Оксану на улице. На ней было красивое  платье. Тонкая ткань и покрой  выгодно подчёркивали красоту её фигуры. Остановились. Василий расспросил о самочувствии и, услышав ответ, что рана заживает, на мгновение радостно обнял её. Потом спросил Оксану:
-  Бываешь ли на берегу озера?
— Иногда бываю. Я теперь боюсь опять наступить на змею.
Оба понимали, что уже не могут дождаться следующей встречи, а потому договорившись увидеться через два дня, они разошлись в разные стороны.
Василий с нетерпением стал ожидать время встречи. Он постоянно думал о предстоящем свидании, был задумчив и рассеян. У него всё валилось из рук. Мария вопросительно смотрела на Василия, но он ничего не стал объяснять.
Те же чувства испытывала и Оксана. Умом она понимала, что её любимый женат, у него есть ребенок, и она не имеет права разбивать их семью.  Но  любовь к этому мужчине, зародившаяся более года назад, с каждым днём только усиливалась. Обуздать свои чувства, сдерживать их она была  не в силах.  Два дня для обоих длились, как вечность.
И вот наступил этот долгожданный день. С утра Василий старался переделать всю домашнюю работу, чтобы  к вечеру быть свободным. Как обычно, взял удочку и сказал, что идёт на озеро. Так было всегда. По  средам он ходил на рыбалку, а жена оставалась дома. Но сегодня Мария вдруг задала неожиданный вопрос:
 – Может, и я с тобой?
Её просьба  для Василия прозвучала, как гром среди ясного неба. Он не ожидал этого от жены и был в полной растерянности. Ведь его долгожданное свидание может не состояться!
Поразмыслив, Василий ответил:
— Я договорился  с другом отправиться рыбачить в дальнюю часть озера и для тебя это будет утомительно. Давай в другой раз.
Мария сердцем чувствовала, что муж от неё что-то скрывает, но тот подошёл к жене, нежно обнял и постарался её успокоить. Тем самым вопрос был решён: он идёт один.
Выйдя из дома, Василий направился в сторону Лимана, как в народе называли озеро Ялпуг, представлявшее собой огромный водоём протяжённостью более сорока пяти километров и шириной до пяти километров. Его берега были  изрезаны глубокими оврагами, в разных местах которых били источники чистейшей питьевой воды и звонкими ручьями неслись к огромному водяному простору, пополняя его. Именно на этих склонах болградцы выращивали изумительные сорта винограда. Только на этих каменистых грунтах красноватого цвета виноград приобретал неповторимый вкус и сочность. Вино, полученное из этих гроздьев, отличалось по вкусу и имело свой неповторимый аромат.
Подойдя к озеру, Василий понял, что он пришёл слишком рано и Оксаны ещё нет. Время у него было. В голове мелькнула мысль: «Не возвращаться же домой без улова». Забросив удочку, он удачно поймал несколько карасей. Через полчаса он увидел приближающуюся к нему Оксану. Василий быстро смотал удочку и устремился к ней навстречу.
Они зашли в ложбину, так как на открытой местности их могли увидеть. Остановившись друг против друга, они от волнения долго молчали. Наконец Василий спросил:
— Ты  как себя чувствуешь? Сошла краснота от раны?
Услышав ответ, что всё хорошо, Василий поблагодарил Бога за благосклонность к ней.
Присев на мягкую траву, они заговорили о своих чувствах друг к другу и даже о планах на будущее. Василий обнял Оксану, весь мир перестал для них существовать и их сокровенные мечты сбылись. Устремив свои взгляды в голубую лазурь неба, они наслаждались окружающей их природой и своей близостью.
Время пролетело незаметно. Багряный диск солнца  медленно исчез за горизонтом. На землю опустились сумерки. Влюблённым пора было расставаться.  Не доходя до первых строений, они торопливо  разошлись в разные стороны.
Дома Василий выложил на стол небольшой улов и, сославшись на усталость, ушёл в сад. Там в небольшом шалаше, улёгшись на сено, он наслаждался покоем и тишиной, а все его мысли были о любимой Оксане. Она  согрела его душу любовью, наполнила энергией и желанием созидать.
Несмотря на влюблённость, Василием  чувствовал себя  виноватым перед Марией. Он загрустил. Понимал, что предаёт свою жену, ведь они когда-то любили друг друга. Но  вот любовь прошла, хотя ему не в чем упрекнуть Марию. Она была для него хорошей женой и заботливой матерью для их сына. Всё это Василий понимал, но уже не мог изменить ситуацию. Зародившаяся любовь к Оксане полностью овладела его сердцем, поступками и всей его жизнью.
Мария  сердцем чувствовала, что с её мужем происходит что-то неладное. Василий был постоянно задумчив, перестал замечать и её, и сына. Он стал замкнут, неприветлив, всегда искал повод уйти из дому, и избегал любых разговоров  об их отношениях. Марии было очень тяжело, её сердце разрывалось от горя, но она решила сделать вид, что в их семье всё благополучно.
Встречи двух влюблённых продолжались до глубокой осени. Их влекло друг к другу, как магнитом.  Только находясь вместе, они были счастливы.
К концу октября  значительно похолодало, и начались моросящие дожди. На берегу озера встречи стали невозможны. Теперь Василий мог только случайно встретиться с Оксаной  на улице. Они обменивались взглядами и перебрасывались незначительными фразами.
Грипп «Испанка» обрушился на Европу и забрал жизни тысяч людей. Вымирали целые города, от этой болезни не было спасения. Люди были в панике.
Не минула  эта беда и болградцев. Уже в начале декабря  город был охвачен эпидемией. Врачи сбились с ног, помогая заболевшим, но не знали, как бороться с этим недугом.
Однажды вечером Мария почувствовала недомогание. Уже через несколько часов она вся горела от высокой температуры. К утру стало полегче, но она обессилела, и всё время просила пить.
Встревоженный Василий пригласил врача.
Осмотрев больную, тот огласил диагноз, как приговор:
 –  Испанка.
Этого страшного слова боялись все. Только двадцать процентов заболевших  выживало.
Болезнь Марии развивалась стремительно,  с каждым часом ей становилось всё хуже и хуже.
Василий не отходил от больной жены и, чем только мог, старался облегчить её страдания. Он протирал ее разгоряченное лицо влажным платочком. Смачивал водой растрескавшиеся от жара губы. Через три дня поздно ночью Мария, не приходя в сознание, умерла.
Василий был потрясён неожиданной смертью жены. Он  тяжело перенёс утрату и  винил себя в её смерти, ибо считал, что это он разгневал Бога, за что и был наказан. Но почему  умерла Мария, а не он покинул эту землю?
Похоронив жену, Василий замкнулся, перестал общаться и с родственниками, и с друзьями. Чувство вины  камнем лежало у него на сердце. Соседи Василия каждый день наблюдали, как он в любую погоду бредёт на кладбище. Даже мысли об Оксане отошли на второй план. С утра до вечера он занимался  домашним хозяйством и старался, как мог, заменить сыну умершую мать.
 
ГЛАВА  ІІ
 
Листая страницы календаря, время неуловимо бежало вперёд. Приближался одна тысяча девятисотый год. Никто не мог предугадать, что ожидает мир в новом столетии. Зато  все газеты наперебой печатали  о достижениях человечества. Предыдущее столетие особенно отличалось от прежних времён. Бурное развитие технического прогресса привело к глобальным открытиям в области физики, математики, географии, медицины и других наук. Человечество открыло электричество и в домах загорелись лампочки освещения. Впервые в мире заработал телеграф, стальные корабли и подводные лодки бороздили океаны, в воздух поднялись «гигантские птицы» — самолёты, автомобили на дорогах стали привычным явлением.
Железные дороги пересекли целые континенты. Первые фотоснимки, а затем и кино ворвались в жизнь каждого человека. Открытия в медицине позволили спасать миллионы обречённых людей с помощью  прививок и хирургического вмешательства. Медицина научилась бороться с  холерой, чумой и многими другими заболеваниями.
Для человечества стало нормой жизни стремительное развитие цивилизации, которая способствовала открытию  новых школ, гимназий, университетов. Людям казалось, что все эти достижения – предел фантастики и дальнейшие открытия  просто невозможны. Никто не  мог предугадать, что принесёт человечеству двадцатый век.
Но не все эти открытия и достижения дошли до южного региона под названием Бессарабия и её неофициальной столицы Болграда.
Из года в год переселенцы, когда-то покинувшие родную Болгарию, осваивали  и развивали этот край, который стал форпостом на юге России и выполнял защитные функции  на границе от вторжения турок.
Основателем  города Болграда был генерал Иван Никитич Инзов,  –  герой войны с французами 1812 года, участник битвы за освобождение крепости Измаил от турков и многих других европейских баталий, сподвижник Суворова и Кутузова. Более двадцати семи лет И.Н. Инзов был главой Попечительского Совета переселившихся болгар. За эти годы он стал для них «родным отцом», заботливым, чутким другом. Да и сам Инзов  за несколько десятилетий пребывания в Бессарабии полюбил трудолюбивых болгар.
Отсутствие промышленности компенсировалось развитием сельского хозяйства, что  давало населению возможность жить в достатке. Ближайший центр цивилизации располагался в двухстах километрах от г. Болграда. Это был большой промышленный город и  крупный морской порт Одесса.
Прошло восемьдесят лет с тех пор, как первые повозки переселенцев-болгар достигли этого края. Очевидцев того события среди теперешних жителей уже не было, но рассказы о них дошли до нынешнего поколения. Город Болград сохранил свою первоначальную архитектуру: улицы были прямолинейные, дома невысокие. В центре города возвышался красавец Спасо-Преображенский собор.  На окраине  располагался конный полк, в задачи которого входила защита южных границ России.
Иногда доходили слухи из Болгарии.  В каждом переселенце оставалась частичка того далёкого прошлого, и каждый задавал себе вопрос: а что там, на далёкой Родине? Ведь там, среди синих гор и цветущих роз оставались корни рода, жили родственники, звучал родной язык, и сохранились его обычаи.  Невидимая сила тянула в ту далёкую неизвестную родину.
 
Но болградцы продолжали жить на новой земле. Это была их новая родина, они здесь родились. Редко кто из молодёжи  покидал родной дом и уезжал на заработки в Измаил, Одессу или Кишинёв.
Так  однообразно, из года в год, горожане довольствовались тем, что есть, а о лучшей жизни только мечтали.
Городок жил своей размеренной жизнью. Вокруг были расположены многонациональные сёла. Здесь можно было встретить поселенцев гагаузов (православные турки), болгар, албанцев, греков и других национальностей.
 Переселенцы никогда не жили богато и довольствовались тем немногим, что  давала земля.
Бессарабия жила в ожидании наступления  нового столетия.  Здесь всё оставалось по-старому, как и восемьдесят лет назад. В домах горели лампадки, зимой не хватало топлива, не было работы. Только с приходом весны оживала природа и всё вокруг.
Однажды утром город проснулся, осознавая, что наступил новый двадцатый век. Каждая семья, как обычно, строила планы и возлагала большие надежды на наступивший новый год.
 
Прошла зима, наступила весна, но Василий, всё так же, был поглощён своим горем и по-прежнему не хотел ни с кем общаться.
Иногда он встречал Оксану, но, казалось, что он не осознавал, что это была его любимая.
На его лице ни разу не возникло даже подобия улыбки.
Оксана понимала  его состояние, сочувствовала ему, но не знала, чем может облегчить его горе. Она продолжала  любить его, оставаясь преданной, любящей, и страдала от невозможности быть вместе с Василием.
И только  в апреле они вновь случайно встретились на берегу лимана, на своём любимом месте. Берег покрывал зелёный ковер  из молодой травы. Густые заросли сирени укрывали их от людских глаз. Василий обнял Оксану, и скупые мужские слёзы появились в его глазах. Он говорил о своей любви к ней, о том, что Оксана для него самый дорогой человек. Поделился Василий с Оксаной и тем, что так мучило его вот уже четыре месяца. 
Они никуда не спешили, никого не боялись, оба были свободны. Их мечта быть вместе осуществилась, но  по христианскому обычаю они не могли обвенчаться раньше, чем через год после смерти жены. Василий договорился с Оксаной, что к разговору о свадьбе они возвратятся в конце года. Девушка, молча согласилась.
Василий  продолжал заниматься воспитанием сына. Домашние заботы теперь целиком легли на его плечи. Содержал скот, вел хозяйство, не брезговал никакой работой, а по средам влюблённые, как и прежде, встречались на берегу. Только здесь они чувствовали себя счастливыми. Гармония любви: ласки, нежные поцелуи, душевные слова наполняли их счастьем и давали  уверенность в будущем.
Дома Оксана никому не рассказывала о своей любви. Она скрывала от родителей отношения с вдовцом, у которого подрастал сын. К тому же Василий был бедным человеком. Они были разных национальностей и, самое главное, были из разного сословия. Отец не раз просил её быть осмотрительной и не завязывать знакомства с бедняками. Но вокруг жили в основном небогатые болгары, а Василий был тот человек, которого она полюбила на всю жизнь и не представляла своего будущего без него. За ним она готова была идти на край света, и ничто бы её не смогло остановить. Пока же она решила молчать и заранее не волновать своих родителей.
Наступило тёплое лето. Под жаркими лучами южного солнца созрели абрикосы, персики, налились соком яблоки и груши. Красными казались плантации от ярких помидоров, разноцветными красками пестрели поля, на которых вызревали болгарский перец, баклажаны, другие овощи. Большая часть  этого изобилия овощей и фруктов вывозилась на рынки крупных городов. Для жителей Болграда эта хлопотная пора года была основным источником дохода. Оставшуюся часть урожая закладывали на хранение, чтобы обеспечить себя продуктами на зиму.
В сентябре наступала пора сбора винограда. Лучшие сорта виноградной лозы, завезённые ещё Инзовым в первые годы освоения края, прижились здесь и теперь из этого винограда получалось вино высочайшего качества. Изготовленные здесь напитки конкурировали с крымскими и европейскими.
Также необходимо было позаботиться о корме для овец зимой, ведь большинство жителей занималось овцеводством. Тёплый климат, сочные травы, произрастающие здесь, способствовали разведению этих неприхотливых домашних животных. Бараний жир использовали в качестве лечебного средства: при простуде – растирали тело, при воспалении лёгких – принимали вовнутрь. Также это средство использовали при лечении болезней органов пищеварения. Из  овечьих шкур шили одежду, обувь, из шерсти ткали ковры, дорожки, делали одеяла.
Овца была кормилицей народа. Сложно было только  охранять отару, особенно зимой, когда голодные волки нападали даже на овчарни.
 Так без особых происшествий минул первый год нового столетия. В городе царило спокойствие, лишь иногда доходили слухи о революционных настроениях в центре России. Эти слухи не очень беспокоили болградцев, ведь происходящее далеко на севере и северо-востоке было так далеко от Бессарабии! Казалось, что размеренный спокойный ход жизни горожан ничто не может нарушить.
В конце февраля Оксана почувствовала изменения в своём организме и поделилась этой новостью с Василием. Они решили, что пора просить благословения родителей Оксаны на их брак, хотя понимали, что это будет непросто. Ведь отец Оксаны мечтал об образованном женихе  для своей единственной дочери и надеялся выдать  её замуж в богатую интеллигентную семью. Василий же хоть и был красивым мужчиной, но бедный, малообразованный, к тому же ещё и вдовец с ребенком на руках.
Однажды, выбрав солнечный погожий мартовский день, Василий с другом предстали перед родителями Оксаны. На ломаном русском языке Василий попросил руки их дочери, сказав, что давно её любит и хочет, чтобы она стала его женой. 
Родители  оцепенели от неожиданности.  Не такого жениха желали они своей красивой и образованной дочери. А перед ними стоял, переминаясь с ноги на ногу, черноволосый, смуглый и не очень молодой простолюдин. Родители Оксаны  и раньше видели его на улицах города, иногда здоровались. Помнили они, конечно, и то, что в свое время этому человеку они были обязаны жизнью своей дочери. Но не такого зятя они хотели видеть.  И никогда не думали, что судьба так жестоко   поступит с ними и  обманет их надежды  на обеспеченную жизнь дочери. В то же время они понимали, что Василий  не просто так пришёл свататься, а, по всей вероятности, уже получил согласие Оксаны.
Дочь стояла рядом и была бледной от волнения, но её глаза светились от счастья.
Родители молчали и не знали, как им выйти из этой щекотливой ситуации.
И тут отец Оксаны предложил неожиданный выход:

• Спасибо за оказанную честь, но прошу вас дать нам возможность обсудить этот вопрос. Приходите через неделю.



 

Сваты, молча, поклонились и ушли. Оксана осталась один на один с расстроенными родителями. Поняв, что её судьба зависит от их решения, она спокойно начала говорить:

 

• Мне уже больше  двадцати лет. Вы привезли меня в этот провинциальный городок на окраине нашей страны. Здесь вокруг только болгары, турки и албанцы. Я не могу себя изолировать от общества. Я знаю и понимаю этих людей, они добры и отзывчивы.  Несмотря на свою  бедность, это очень трудолюбивый народ. Я не могу всю жизнь быть одной. Вы прекрасно помните, что несколько лет назад я осталась жива только благодаря Василию. Ведь это он спас  меня от укуса змеи. Я полюбила его, хочу быть с ним и иметь от него ребёнка.



 

Последняя фраза заставила родителей призадуматься. Отец повторил  Оксане то, что уже услышали сваты:
— Мы с матерью всё обдумаем и в следующее воскресенье скажем о своём решении.
Мать Оксаны промолчала.
Следующая неделя длилась для Оксаны бесконечно долго, но она чувствовала, что родители не откажут ей. Всё это время Василий не виделся с Оксаной, хотя скучал без неё  и также с нетерпением ждал решения родителей. У него были сомнения: «Согласятся ли они?». От их ответа зависела его дальнейшая судьба.
Весна быстро набирала силу, уже появились первые виноградные листочки, зацвели абрикосы, потом яблони. Повсюду раздавались жизнеутверждающие трели птиц. С приходом весны стало веселее на душе у горожан, на их лицах появились улыбки. Долгая  зима осталась позади.
А для родителей Оксаны эта  неделя была не простой. Им предстояло принять ответственное решение, ведь для этого  небольшого городка брак между украинкой и болгарином был большой редкостью. К тому же Василий был бедным болгарином. Вызвав дочь на откровенный разговор и узнав, что та ждёт ребёнка, родители растерянно переглянулись. Последние сомнения отпали. Другого выхода избежать позора не было,  они готовы её отдать  замуж за  болгарина. С нетерпением дождавшись  воскресения, Василий вместе с другом явился к родителям Оксаны за  судьбоносным ответом. Те  встретили сватов сдержанно, но с ответом тянуть не стали и сразу сказали, что согласны на этот брак и благословляют их.
Оксана и Василий радостно переглянулись. Все сели за празднично накрытый стол. Пообедав и выпив вина, они начали обсуждать вопрос о предстоящей  свадьбе. Оттягивать событие  не стали и решили, что повенчаются в соборе через две недели. Свадебный стол решили накрыть в доме у невесты, так как у Василия не было возможности  принять гостей. Обговорили список приглашённых  и решили, что будет уместно пригласить только самых близких родственников.
Две недели дали родителям Оксаны возможность подготовиться к свадьбе. Василий, в свою очередь, продал несколько овец и на вырученные деньги приобрёл себе новую одежду и подарок для невесты.
В назначенный день, наняв свадебный экипаж, нарядный Василий в приподнятом настроении вместе с другом прибыл к дому невесты. На Оксане было белое свадебное платье. Лёгкая прозрачная фата обрамляла её лицо, сияющее от переполнявших чувств. В руках у невесты был небольшой букет свежих цветов. Скромный кортеж из трёх кабриолетов направился к Спасо-Преображенскому собору. Священник провёл церемонию венчания и объявил Василия и Оксану мужем и женой.
Поклявшись друг другу в верности и любви, молодожёны обменялись кольцами и поцеловались. Счастье переполняло их сердца. Сегодня осуществилось то, о чём они так долго мечтали и ещё дольше ждали. Теперь они никогда не разлучатся и будут  всегда вместе. Под малиновый перезвон колоколов новобрачные вышли из собора.
День был солнечным и казалось, что даже окружающая  природа радуется их счастью.
Сев в кабриолет, молодожёны с родителями и гостями оправились домой. Вечеринка была небольшой, нанятая прислуга подавала угощения, звучали тосты, поздравления и пожелания молодожёнам.
Когда гости разошлись, родители облегчённо вздохнули. Для них эта свадьба не была радостной, да и жених им совсем не по душе. Но что поделаешь, если дочь сделала свой выбор?
Переночевав у родителей, молодожёны, забрав вещи невесты и её приданое, направились к дому Василия. Они решили жить у него, ведь сын от первого брака  ещё мал, требовал заботы и воспитания. И потом, по болгарскому обычаю молодая жена должна жить  в доме у мужа.
После свадебных торжеств настали будни. Оксана в непривычной для неё  роли молодой жены и мамы осваивалась в доме у своего мужа. Многое здесь по сравнению с родительским домом было непривычным. Она продолжала ходить  на работу в школу.
Василий  старался облегчить жизнь Оксаны и вёл домашнее хозяйство: на нём был уход за домашним скотом, содержание сада и огорода, которые обеспечивали молодую семью зеленью и фруктами.
Поняв, что тех денег, которые платят Оксане в школе, семье не хватает,  Василий нанялся в строительную бригаду. Работа была тяжёлой, но хорошо оплачиваемой. Весь день Василий проводил на стройке, а утром и вечером приходилось заниматься домашним хозяйством. Оксана после работы в школе готовила для них еду и занималась с сыном Василия. Лишь  поздним вечером они могли вместе отдохнуть.
Иногда они  ходили к лиману. Здесь, как и раньше, отдыхали душой и телом.  Неимоверную зарядку давали водная гладь озера и изумительный пейзаж окрестностей: овраги, каменные глыбы, различные деревья и кустарники. Обнявшись, супруги  молча наслаждались журчанием родниковой воды, разноголосым хором лягушек, стрекотанием кузнечиков. Все эти звуки помогали им на время забыть тяготы жизни и обрести  душевный покой.
Незаметно пролетело лето. Уже был собран урожай, начало играть молодое вино. Семья ожидала первенца. Беременность Оксаны протекала легко и без осложнений. Несмотря на то, что она поправилась и стала  неуклюжей, она оставалась весёлой и жизнерадостной. Оксана уже не работала и  готовила приданое для малыша, который вскоре должен был появиться на свет.  Наконец наступил этот долгожданный день, когда Василию сообщили: «Оксана родила мальчика и чувствует себя хорошо».
Отпросившись на работе, молодой отец устремился домой. Там его встретили родители Оксаны и бабка-повитуха, которая, поздравив с рождением сына, показала ему младенца. Ребёнок безмятежно спал и казался таким маленьким и беззащитным, что Василию сразу захотелось взять его на руки и защитить от всех на свете бед. Он был горд, счастлив и не скрывал своих чувств. Новорождённого назвали Петром.
Малыш рос здоровым и спокойным мальчиком. Петя был очень похож на Оксану, такой же светлоглазый  и светловолосый. Родители Оксаны души не чаяли в своём внуке. Особенно любила его бабушка и большую часть своего времени проводила с маленьким Петей. Внук отвечал бабушке взаимностью. Уже через год Оксана вышла на работу, оставив малыша на попечение своей матери. 
Город жил привычной жизнью. Особых событий  не происходило.
Конный полк, расположенный еще в далекие времена на окраине города и выполнявший защитную функцию этого южного региона, стал его неотъемлемой частью. Офицерский состав проживал в городе на частных квартирах, и общение местного населения с офицерскими семьями давало горожанам возможность приобщиться к культуре других народов.
Болгарская молодёжь уже мыслила по-новому, хорошо владела  русским языком. После окончания школы   выпускники стали часто уезжать на учёбу в крупные города или устраивались там на работу
 
ГЛАВА  III
 
Незаметно прошло четыре года.  Семья Василия жила дружно, любовь и радость поселились в их доме.
Но в один из январских дней 1904 года неожиданно, без видимой на то причины сорвались со своего десятилетиями обжитого места старинные часы –  единственная ценная вещь в их маленьком небогатом доме.
И Василий, и Оксана поняли, что вместе с часами рухнул и их маленький уютный мир. 
В подтверждение этих пугающих мыслей пришло сообщение о нападении японской армии на российский флот в Порт-Артуре. Вскоре из Одессы прибыл курьер. По Болграду поползли слухи: среди молодых горожан будут набирать новобранцев для царской службы.
  Вечером к Василию пришёл полицейский и предупредил, что на следующий день ему необходимо явиться в участок.
Утром горожанам, явившимся в участок,  сообщили о призыве в армию. Придя вечером домой после работы, Василий сообщил Оксане неприятное известие:

• В среду, то есть послезавтра, меня и ещё девятнадцать призывников  отправляют в  Одессу.



 

Оксана очень расстроилась, у неё на глазах появились слёзы. Она любила своего мужа и не представляла себе жизни без него.
— Но почему призывают тебя, отца двоих маленьких детей?
— Японцы начали войну, а значит, нужны солдаты. Я бедный, не могу откупиться. А кто с бедным считается? Когда-то царь даровал болгарским переселенцам привилегии, но их уже давно отменили. Теперь болгары должны служить в армии, как и все граждане России. Вот и о моём долге вспомнили...
Два дня пролетели быстро. Василий старался переделать в  доме  всю мужскую работу, понимая, что без него некому будет починить забор, подремонтировать крышу. Он нанял человека, который будет ухаживать за овцами, так как без них Оксане с двумя детьми прожить было бы сложно. Единственное, что успокаивало его – это надежда на помощь родителей Оксаны.
Оксану же  волновала опасность, которая могла угрожать  её мужу. Ведь служба в армии даже в мирное время была полна неожиданностей, физических нагрузок и  опасностей.
Но судьбу не обманешь и не обойдёшь.
В назначенное время на центральной площади города собрались новобранцы и провожающие их родственники. Матери, жёны и сёстры не сдерживали своих чувств и плакали, провожая своих близких, которых уже посадили на большие подводы.
Все разместились на трёх повозках, при  себе имея, как им  велели, небольшие узлы с продуктами. В сопровождении посыльного колонна двинулась в сторону Одессы.
Василий грустно смотрел на быстро отдалявшийся родной город.  В голове была только одна мысль: «Как же без меня будут жить жена, старший сын и маленький Петя?»
Дорога была  в ухабах, самые глубокие из них после недавно прошедшего дождя наполнены водой, и колёса повозок периодически проваливались в ямы. Тогда новобранцам приходилось спрыгивать с подвод и помогать лошадям.
К вечеру, оставив позади десятки километров пути, колонна остановилась у  группы больших деревьев. Был объявлен привал до утра. Новобранцы, собрав хворост, развели костры, на которых приготовили ужин. Поев, стали готовиться ко сну.
Ночь была прохладной, но каждого новобранца согревали  мысли о родных, хотя неизвестность пугала.
С первыми лучами солнца все проснулись. Позавтракав и пополнив запасы воды,  колонна продолжила свой путь.
На третьи сутки кто-то из группы воскликнул: «Застава». Это на горизонте показались первые улицы и  дома на  окраине города Одессы. Дома были одноэтажные и не вызвали интереса со стороны призывников, но их было намного больше, чем на улицах Болграда. Через час появились двух-трёхэтажные дома – это уже был центр Одессы. Эти строения вызвали оживление среди новобранцев, так как большинство из них видели все это впервые.  
Неожиданно перед ними открылась панорама Чёрного моря. Оно было бескрайним. От этого зрелища захватило дух. У берегов на морских волнах покачивалось множество лодок. Большие суда были пришвартованы, к ним на борт огромные краны переносили грузы. Одесса являлась столицей южного края, была крупным морским портом. Множество людей трудилось на заводах и фабриках. В городе было большое количество всевозможных магазинов и магазинчиков, от разнообразия товаров разбегались глаза. Со всей огромной России стремились сюда сотни тысяч людей. Да и многие иностранцы, приезжая на южное взморье, понимали, что здесь можно не только быстро сделать карьеру, но и заработать большой капитал.
Подводы, скрипя колёсами, въехали в открытые ворота большого двора, за невысоким забором которого шумело море. В один ряд стояло несколько  невзрачных бараков-казарм – это был пункт  подготовки  новобранцев.
Прибывшие устали от тяжёлой дороги. Все разбрелись по двору в ожидании каких-либо указаний. Но уже зашло солнце, а им всё ещё  не поступило никаких указаний. Наконец к новобранцам вышел офицер и произвёл перекличку, после которой  было объявлено, что их ожидает стрижка, потом баня, затем выдадут обмундирование и лишь после этого поселят в казарму.
Форму выдали новую, ботинки были непривычными, но удобными.
Поздним вечером, пройдя весь ритуал, уставшие, но чистые новобранцы легли спать.
Василий, хотя и был утомлён длинной дорогой, а затем дневной суетой, долго не мог уснуть. Перед глазами стояла  Оксана с ребёнком.  Постепенно веки Василия отяжелели и он уснул. Спал крепко и без сновидений.
Утром спящих  разбудили громкие звуки горна. Прозвучала команда: «Подъём!».
Неуклюжие новобранцы бросились умываться, быстро оделись и выбежали на плац для построения. Группа офицеров стояла в сторонке и наблюдала за ними. На плацу построилось более трехсот человек из всех бараков.
Офицер чином постарше вышел вперёд и хорошо поставленным командным голосом объявил о том, что их ожидает в ближайшее время – это обучение военному искусству в течение трёх месяцев, затем служба в качестве морских пехотинцев. Может, даже отправят на войну.
Выданная им накануне  форма подтверждала сказанное. Тельняшки, морская роба со штанами были приятного цвета и удобно облегали тело. Лихо надетые  бескозырки красовались на стриженых головах новоиспечённых морских пехотинцев.
Раньше Василий никогда не видел море, но водные просторы озера Ялпуг всегда тешили его взор. Поэтому обрадовался, когда услыхал, что станет морским пехотинцем. А война… Так она где-то далеко, за тысячи километров отсюда. Может, и не попадёт на неё.  Начались тяжёлые будни обучения. Муштра на плацу была ежедневной и под палящим солнцем казалась нескончаемой. Кроме физической подготовки, новобранцев обучали стрельбе и рукопашному бою. Неотъемлемой частью учёбы было доскональное изучение оружия и  его практическое применение. Приходилось всему учиться днём и ночью, и курсанты очень уставали. Короткий перерыв ожидал их только на время обеда. Кормили хорошо, новобранцы быстро набирались сил и вскоре физически окрепли. Даже после трудного дня за ночь, погружаясь в сон, успевали отдохнуть и набраться сил для следующего дня.
Василий был не только сильным и здоровым человеком, но и сообразительным, и быстро освоил военную науку. Навсегда остались в его памяти слова командира:
— Хочешь остаться живым в бою – сам должен первым нанести удар. Одолеть противника можно хитростью, а не силой.
Эти слова Василию  потом частенько приходилось вспоминать в жизни.
После двух месяцев обучения Василию с товарищами дали увольнение в город на восемь часов. Группу из десяти человек возглавил унтер- офицер.
Прекрасная погода располагала к прогулке, лёгкий морской ветер приятно освежал разгорячённые лица матросов. Они гуляли по улицам Одессы и с интересом рассматривали город. Побывали у знаменитого оперного театра, прошлись по Дерибасовской, зашли на рынок, который  все знают как Привоз. Царившее там изобилие ошеломило их: сотни видов всевозможных рыб, моллюсков, креветок, необычные заморские фрукты и овощи. Казалось, что продавцы со своим товаром были  собраны здесь со всего мира.  
Среди продавцов Василий узнал и своих земляков-болградцев. Подойдя к ним, он назвал себя, и его засыпали вопросами. Расспросив о своих близких, Василий попросил:
-  Непременно передайте Оксане весточку обо мне. У меня все в порядке. Здоров. Только очень скучаю по ним.
По просьбе моряков, унтер-офицер привёл их на почту, где они долго и старательно писали письма своим родным.
Василий плохо владел русским языком, а уж грамота ему была совсем не по силам. Тем не менее, на корявом русском он написал жене о своей службе, о  том, как он страдает от невозможности обнять её вместе с сыном, о тех чувствах, которые испытывает к ней  и  о своей неизменной любви. Просил ждать его возвращения и передать от него поклон родителям.
Долгожданную весточку Оксана получила через две недели. Перечитывала каждую строчку письма по нескольку раз в день и  плакала от счастья.  Ей казалось, что это письмо ещё  хранит тепло рук Василия. Двухлетний мальчик во все глаза смотрел на свою плачущую маму и, не понимая причины слёз, гладил её по волосам, лепетал свои первые слова утешения.
Шло время. Новобранцы физически  окрепли, стали ловкими и умелыми. Их лица обветрились от морского ветра, загорели и приобрели бронзовый цвет. Теперь они выглядели настоящими моряками.  Они овладели искусством боя и осознали свою ответственность перед отчизной, свой долг защищать её от врага.
 В один из весенних дней старший офицер сообщил солдатам, выстроенным на плацу, что учёба закончена и в ближайшие дни их отправят на фронт.
Ошеломлённые этой  новостью матросы разбрелись по казармам.
Всю ночь Василий ворочался в постели и не мог уснуть. Он вспоминал Оксану и маленьких сыновей. Перед глазами стоял родной дом. Василий  мысленно представлял себе каждый уголок своего сада, покатые склоны берегов любимого озера Ялпуг. Здесь он провёл своё детство, вырос, и каждая пядь родной земли была ему дорога.
Уже к концу следующего дня более пятидесяти обученных морских пехотинцев колонной двинулись в сторону порта. У причала стояли огромные военные корабли. Даже одесситы ещё не видели таких больших, грозных суден. Моряков погрузили на одно из них. Вступив на борт корабля, они поняли, что начинается новая страница их жизни, полная тревог, неожиданностей и опасностей.
Построенный на верфях Николаева корабль соответствовал самым последним технологиям кораблестроения того времени – три палубы были оснащены смертоносными орудиями. Корабли могли вести дальний бой с кораблями противника, а также обстреливать берега отдалённых территорий. Тяжёлые артиллерийские орудия стреляли на десятки верст. Для многочисленных пулемётов предусмотрены специальные бойницы. Судна были оснащены современной телетайпной связью. Они могли бороздить не только моря, но и океаны. Запасы пищи и воды позволяли морякам быть в открытом море длительное время.  
 Здесь, на кораблях продолжалось обучение. На  занятиях вновь прибывшие пехотинцы узнали, что их задача состоит в обеспечении безопасности в ближнем бою, то есть препятствовать проникновению противника на корабль, а также при необходимости десантироваться на побережье и уничтожать противника. Кроме этого, морские пехотинцы помогали в бою подносить артиллеристам снаряды, а иногда и подменять их. Уже позже Василий испытал всю мощь этого военного судна.
Василий быстро освоился на новом месте службы. Спали пехотинцы в трюмах, в самой нижней части судна. Здесь меньше ощущалась качка, но сознание опасности не покидало их. Ведь в случае попадания торпеды или снаряда в борт судна у них не было шанса спастись, даже если бы судно стояло у причала. Вода в этих случаях сразу заполняет отсеки.  
Василий  постоянно грустил, ему было очень одиноко и тоскливо без семьи. Более молодым пехотинцам служилось легче – их семьёй сейчас были товарищи по службе. Он осознавал, что не в его силах изменить ход судьбы, а потому постепенно свыкся с обстоятельствами.
Простояв еще трое суток у причала, суда запаслись питьевой водой, углём и провиантом. Утром отшвартовались от берега, и вышли в открытое море. Большинство из пребывающих на борту впервые были в походе.
Через двое суток корабли уже проходили Босфор. Это было интересное зрелище. Сотни моряков вышли на палубы посмотреть на знаменитый пролив. Он действительно был очень узким. Требовался большой опыт и умение лоцмана, чтобы пройти среди десятков судов, идущих в противоположные стороны и множества снующих лодок,  мешающих продвижению. С двух сторон  пролива  располагался огромный город Стамбул – столица Турции. Множество мечетей  с круглыми башенками с полумесяцем на острие возвышались  над городом. Стамбул был огромен, но в основном это были одноэтажные дома.
Проход через Босфор занял не более одного часа, после чего оба корабля причалили к заранее отведённому месту у пирса. Морякам объявили, что корабли  простоят сутки.
Под вечер часть команды была отпущена на берег группами по десять человек во главе с унтер-офицерами или мичманами.
Так Василий впервые ступил на турецкую землю, в свое время принёсшую болгарам многовековое угнетение.
Бродя по узким улочкам Стамбула,  моряки увидели такую же нищету и бедность, что и у себя на родине. Стоило только остановиться, как моряков тут же окружала шумная толпа  многочисленных продавцов, которые хватали за руки, пытаясь продать им свой товар. Всё это было непривычным для глаз Василия.
Зашли и в винные подвальчики, где отдыхали и общались между собой матросы разных национальностей, каким-то немыслимым образом понимавшие друг друга.
Поздним вечером все вернулись на своё судно. Перед отбоем провели перекличку. Команде было объявлено, что российская экспедиция из двух кораблей пройдёт через Средиземное море, далее к ним присоединятся ещё пять кораблей Балтийского флота и эскадра возьмёт курс к берегам Японии, где примет участие в военной кампании.
Василию и его товарищам предстояло трёхмесячное плавание.
По пути следования суда не раз останавливались в крупных портах городов мира, чтобы заправиться топливом, пополнить запасы  воды и продуктов. Для моряков же представлялась возможность сойти на берег и ощутить твёрдую почву под ногами. 
Василию нравилось бродить по незнакомым улочкам новых городов, наблюдать за их  жителями.  В мыслях с ним всегда был образ  Оксаны, он часто её вспоминал, мечтал о благополучном возвращении с войны домой и встрече с ней.
Под конец перехода на кораблях было объявлено военное положение, так как в любое время они могли столкнуться с японскими кораблями.
В середине июня 1904 года корабли, на одном из которых плыл Василий с товарищами,  подошли к русским берегам Дальнего Востока.
К тому времени японские военно-морские силы уже имели большое преимущество на море и высаживали свои десанты на русские берега.
Вновь прибывшие морские пехотинцы сошли на берег и сразу же влились в ряды воюющих русских частей. Они заняли оборону против японских войск, часто переходили в контратаки, чем существенно улучшили положение на русско-японском фронте. Японцы боялись морских пехотинцев, так как знали, что те не отступают и безжалостно бьют врага.
Но силы были неравные, и японцы быстро восстановили своё превосходство. С беспрерывными боями они теснили российские войска к северу Южной Маньчжурии. В августе тысячами трупов российских воинов были усеяны маньчжурские сопки возле Ляояна, а в скором времени  Порт-Артур на несколько месяцев оказался в полном окружении.
Одним из тех, кто держал оборону в осаждённом городе-порте, был и болградец Василий.
Русские, не имея численного превосходства, не могли   оттеснить врага, но и японцы после тяжёлых потерь умерили свой наступательный пыл. Бои приобрели затяжной характер.
Прошло уже почти полгода с тех пор, как Василий десантировался на берег, и теперь, сидя в окопах, имел возможность хорошо изучить все особенности и повадки врага. Японцы отличались от европейцев маленьким ростом, жёлтым цветом кожи, узким разрезом маленьких, у огромного большинства близоруких глаз. Русские солдаты  уже знали, что японцы в бою фанатичны и безжалостны даже  по отношению  к своим воинам.
Бои между воюющими сторонами велись не очень активно. Японцы не имели сил для наступательных действий, но и русские не могли атаковать, так как их войска оставались малочисленными и плохо вооруженными. Солдат кормили плохо, питьевая вода была привозной и её запасов не хватало. Снабжение окружённых, как и  все военные действия, были организованы из рук вон плохо.
Иногда возникали перестрелки, но потери были минимальными. Только по неосторожности или случайно кого-то  могла задеть шальная пуля. Жизнь в окопах протекала вяло и однообразно.
Василий скучал по своим близким и часто, лёжа в окопе, смотрел в голубое небо, представляя родные места. С ним в  подразделении служило ещё несколько болградцев, всех их за глаза  называли «болгарами».
Однажды, отбивая очередную японскую атаку, Василий вдруг почувствовал резкую боль, пронизавшую его плечо. Ощупав его, он понял, что ранен. Силы быстро покидали Василия. На какое-то мгновение ему показалось, что он не ощущает своего тела. Губы и язык онемели, он даже не кричал, а, теряя силы, стонал от жгучей боли. Василий истекал кровью, но никто ему не мог помочь. Только после окончания боя, когда наступило затишье, санитары унесли его в тыл. Там, в палатке, хирург долго  ощупывал и осматривал его плечо. Сквозь пелену помутившегося сознания  Василий услышал заключение врача:
 – Надо оперировать.
Василию дали выпить стакан водки, и он провалился в темноту, сквозь которую ощущал, как ему разрезали рану и достали пулю.  Василий чувствовал неимоверную боль, всё тело хотело кричать и молить о пощаде, но он не мог  кричать, а только тяжело стонал.
Операция закончилась, плечо туго забинтовали. Его перенесли в палату, положили в постель и он уснул. Утром почувствовал себя гораздо лучше, хотя слабость была неимоверной, да и прооперированное плечо болело.
Врач на обходе сказал, что у него пулей задета кость, рана будет заживать не менее полугода, поэтому его постараются отправить в тыл, на большую землю. В одну из ненастных осенних ночей на небольшом боте при сильной болтанке его с группой других тяжелораненых под носом у японцев вывезли из окружённого Порт-Артура.
Пролежав в полевом госпитале около месяца, Василий немного окреп, но до полного выздоровления было ещё далеко.
Наступала зима одна тысяча девятьсот пятого года. Василию предложили: или жди весны, или сейчас отправляйся с продуктовым обозом на Урал. Поразмыслив, он решил не ждать весны.
Обоз состоял из более чем тридцати саней, которые везли на большую землю мороженую рыбу, красную и чёрную икру. Несколько саней были почтовыми и везли письма, на некоторых ехали выздоравливающие, списанные подчистую солдаты и матросы.
В Екатеринбурге и груз, и раненых перегружали на поезда, которые следовали в Москву и в Санкт-Петербург.
Путешествие до Урала заняло более трёх месяцев. Сани  были накрыты  шатром. Это немного спасало раненых от ветра и мороза. На привалах разводили костры, грелись и готовили еду. На ночь останавливались на постой в придорожных селениях, где спали покотом на полу. Дорога была очень тяжёлой, но никакие тяготы не могли остановить людей, стремящихся домой, на родную землю.
На больших перегонах, где не было возможности переночевать в селении, спали в санях,  дежуря по очереди и  поддерживая огонь в большом костре.  В  городах, которые изредка встречались на пути обоза, раненых подвозили к госпиталю, где  сёстры милосердия  обрабатывали  им раны и делали перевязки. Так изо дня в день они приближались к  конечной цели своего путешествия.
Увиденное Василием за время пути заставляло его задумываться о социальной несправедливости. Ему стало понятно, что государство не думает о своих гражданах. Коррупция и экономическая отсталость были по всей стране от Дальнего Востока до Москвы. В городах очень богатые люди жили в  роскоши, и многое могли себе позволить, а трудовой люд в городах и огромная масса крестьян в деревнях  прозябали в бедности, а иногда и голодали. Недовольство масс царским правлением высказывалось безо всякого страха.  Бедные люди говорили об этом вслух. Революционное настроение охватывало всю Россию.
Прибывших в Екатеринбург раненых солдат и матросов разными поездами отправляли в родные места.
Василия отправили в Москву, далее ему необходимо было пересесть на киевский поезд, а оттуда уже в  Одессу.
Василий впервые  в жизни ехал поездом. Всё для него было непривычным: и большая скорость, и стук колёс, и громкий гудок паровоза. Постепенно освоился. Его уже не пугала скорость поезда,   он  с удовольствием смотрел, как за  окном  поезда мелькают улетающие назад поселки и  пейзажи.
К Москве состав шёл двое суток. Время в пути для Василия прошло быстро, ведь в одном с ним  вагоне находились его сослуживцы, и  они быстро нашли  общие темы для разговора. С каждой промелькнувшей верстой он был всё ближе к родному дому.
В Москве следующего поезда пришлось ожидать более суток. Это время Василий решил использовать для ознакомления с городом. Гуляя по  широким, вымощенным камнем улицам, он не переставал поражаться большим многоэтажным домам, множеству церквей. Его внимание привлекло обилие памятников. Кремль поразил своим величием и грандиозностью сооружений. Москва оставила в памяти неповторимое впечатление.
 Уже в поезде, заняв верхнюю полку, он погрузился в мечты о том, как вернётся домой.
Рано утром состав прибыл в Киев. На площади перед вокзалом было многолюдно. Пассажиры  толпились  в ожидании своего поезда.
Дежурный сообщил, что поезд в Одессу отправлялся в семнадцать часов. Времени оставалось мало, и Василий решил зайти в трактир пообедать. Он заказал себе украинский борщ, вареники, сто  граммов водки и солёные огурчики. Уже забытый за время службы вкус почти  домашней пищи напомнил ему о тех далёких временах, когда его любимая Оксана готовила для него эти блюда украинской кухни.
Пообедав, Василий направился к своему поезду. Настроение было приподнятое. Его путешествие близилось к концу и вскоре его ожидала встреча с близкими ему людьми. Не развеяло приподнятого настроения даже известие о гибели в Цусимском морском сражении цвета Тихоокеанской морской эскадры, потопленной 14 и 15 мая 1905 года японскими военными кораблями в Корейской протоке.  
В вагоне Василий рассказывал  попутчикам о своём  участии в русско-японской войне, о японцах и особенностях этой нации. Его внимательно слушали, задавая многочисленные вопросы. За разговорами время в пути прошло незаметно.  По знакомым пейзажам  за окном Василий понял, что они приближаются к Одессе, где ему необходимо было явиться в комендатуру на регистрацию.
Прибыв в Одессу и оформив необходимые документы, Василий получил военный билет с отметкой о сроке службы и увольнении в связи с ранением. Теперь его уже ничто не задерживало в городе,  но не удержался, чтобы ещё раз не повидаться с полюбившимся ему Чёрным морем.
 
Залитая солнцем, украшенная белыми барашками пены огромная водная стихия встретила его шумом прибоя, пропахшим водорослями и морской солью ветром, и звонкими криками чаек.
Василий глубоко вдохнул пьянящий морской воздух и тихонько прошептал:
– Ну, здравствуй. Как видишь, пришёл к тебе живой.
Какое-то время постоял, сжимая в одной руке солдатский мешок, а в другой измятую бескозырку, потом повернулся к морю спиной и не спеша пошёл к заставе. Здесь у него был шанс встретить попутную подводу, направляющуюся в сторону Болграда.
Уже смеркалось.  Трезво размыслив, что в такое время суток он вряд ли кого-нибудь найдёт, договорился переночевать на постоялом дворе. Поужинав в трактире, Василий устроился на ночлег. Утомлённый бесконечной дорогой, мгновенно уснул. Ему приснилось, что он уже дома, Оксана хлопочет по хозяйству, он берёт её за руку, и они идут  на своё любимое место на берегу озера Ялпуг. Водяная гладь озера радует его взор. Обняв любимую женщину за плечи,  он  идёт с ней по глади воды...
 Рано утром Василий проснулся от непривычной тишины: не стучали колёса поезда, не скрипели полозья саней на снегу, не слышно звуков перестрелки.  Наконец-то Василий очутился на родной земле. Ещё чуть-чуть – и он обнимет жену и сыновей. Умывшись и позавтракав, пошел к заставе и стал ожидать попутную подводу.
Только к полудню появилась почтовая повозка, направляющаяся в Болград. Возница за небольшую плату согласился подвезти   Василия домой. Небольшой багаж Василия состоял из солдатского вещевого мешка, в котором у него находились георгиевский крест и медаль, заслуженные на японской войне, а также подарки для детей и Оксаны. Во Владивостоке на базаре он купил сыновьям две крупные океанские ракушки, а жене коралловое монисто и китайские шёлковые платки.  
Василий оплатил  проезд и  занял место в попутной повозке. Впереди его ожидали последние две сотни вёрст путешествия длиною более одного нестерпимо долгого, трудного и кровавого года.
Весна была в разгаре, вокруг зеленели поля. Дорога пролегала  вдоль  реки Днестр, и Василий любовался быстротой течения этой полюбившейся ему реки. Ещё в прошлый раз, когда ехал с новобранцами к Одессе, она поразила его воображение своей чистотой, извилистыми невысокими берегами, а также множеством лодок и небольших кораблей.
Извозчик остановил повозку, чтобы лошади могли передохнуть, и предложил желающим освежиться и поплавать в реке.
Василий с удовольствием воспользовался этим предложением. Он любил и умел хорошо плавать, так что через пять минут был на противоположном берегу, где мальчишки ловили рыбу. Отставной вояка подошёл к ним:
— Как улов? Клюет?
Ребятня с гордостью показала садки, в которых  барахтались караси, плотва и темно-зеленые с поперечными полосами окуни. Василий залюбовался этим зрелищем и не мог отвести взгляд. У него защемило сердце – так захотелось самому порыбачить. А ещё подумалось, что скоро на рыбалку вместе  с ним будут ходить его сыновья.
 Здесь, у берегов Днестра, начиналась родная Бессарабия, а впереди  лежала дорога на Болград. 
Чем ближе Василий подъезжал  к Болграду, тем чаще на полях встречались отары овец, охраняемые чабанами  с собаками. Некоторые отары насчитывали по тысяче и более голов.
Грациозность овец и красота завитков их шерсти всегда привлекали внимание Василия. Вот и теперь он с удовольствием наблюдал за  передвижением отары.
До Болграда оставалось ещё около  девяносто верст. Поскольку уже смеркалось,  решили сделать остановку и переночевать  в небольшом посёлке с неславянским названием Татарбунары. На постоялом дворе, куда они заехали,  было малолюдно. Все дружно сели ужинать, а потом разбрелись по комнатам для приезжих.
Василий прилёг и  долго не мог уснуть: перед глазами мелькали картины прошедшего года.
Внезапно ему пришла в голову  мысль: ведь по этой дороге ровно шестьдесят лет тому назад болгары на плечах несли гроб с останками Ивана Никитича Инзова. И сейчас Василий вспомнил, как много лет тому назад его дед Георгий рассказывал о тех далёких событиях. Тогда деду было двадцать пять лет. Он входил в число добровольцев, которых направили в Одессу для перенесения останков генерала Инзова в Болград.
Болгары решили, что  гроб с прахом понесут на плечах. В каждом посёлке, который встречался на пути следования,  процессия останавливалась, чтобы заменить несущих гроб новыми сильными парнями, а жители этих мест могли попрощаться со своим героем – человеком,  который дал им возможность начать новую независимую жизнь.
Все жители Бессарабии любили и чтили Инзова, не имевшего семьи, а полностью посвятившего свою жизнь вырвавшимся из турецкого рабства переселенцам. Поэтому и пронесли через всю Бессарабию его останки, чтобы захоронить в склепе, построенной по его инициативе церкви Святителя Митрофания. 
Дед давно умер, но его рассказ об этом событии остался в памяти Василия.
Незаметно для себя Василий уснул, чтобы ранним утром одним из первых сесть в повозку. Вскоре она  тронулась в путь, приближая своих пассажиров к месту назначения  – Болграду.
 
ГЛАВА  IV
 
И вот повозка остановилась в центре города. Вечерело. У Василия ёкнуло сердце: неужели уже через десять-двадцать    минут он обнимет Оксану, своих детей? 
Он не спеша оглянулся по сторонам. За период его отсутствия в городе ничего не изменилось. Ведь прошло не так уж много времени с тех пор, как в Одессу провожали двадцать молодых мужчин-рекрутов из Болграда,  а  вернулся хоть и  раненым, но живым пока только он один.
Однако  город его прибытие даже не заметил. Что такое судьба одного человека для города, пусть даже и небольшого.  Болград жил своей повседневной обычной жизнью, безразличный к тому, что после долгого отсутствия домой  вернулся отдавший долг отчизне Василий. Никто из горожан даже не догадывался, какие он перенёс трудности и страдания.
Весь день, хлопоча по хозяйству,  Оксана чувствовала какую-то непонятную то ли тревогу, то ли неосознанную озабоченность, которые пыталась отогнать. Она часто вспоминала мужа, и хотя с нетерпением ждала его возвращения,  понимала, что на Дальнем Востоке идёт война, что чудес не бывает и вернётся муж, судя из затянувшейся  войны, не скоро. Уже давно Оксана не получала весточек от Василия и  очень  переживала по этому поводу.
Грустя о муже, Оксана одиноко сидела при зажжённой свече, когда вдруг скрипнула калитка.
— Кто бы это мог быть? – тревожно подумала Оксана.
  И вдруг в сгущающихся сумерках увидела, что  по дорожке к дому идёт Василий! Слёзы  радости брызнули из глаз Оксаны, и она бросилась к нему навстречу.
Обнявшись, они долго стояли на пороге, успокаивая друг друга. Оба не могли поверить в то, что они опять вместе.
Опомнившись, Оксана повела мужа в дом. Василий за это время очень  похудел. Выглядел бледным и уставшим, так как ранение ещё давало о себе знать.
Пока Оксана собирала на стол, Василий затопил баньку. С наслаждением смыл с себя всю дорожную грязь,  а потом  с удовольствием надел чистую домашнюю одежду. 
От шума в доме проснулись сыновья. Старший был уже подростком и радостно приветствовал отца, а вот младший Пётр узнал его не сразу. Лишь немного спустя, признал и радостно бросился на шею.
Василий обнял за плечи старшего сына, затем взял на руки младшего и крепко прижал к себе.
Вот и сбылась его мечта... 
Оксана накрыла стол и семья, как в былые добрые времена, с удовольствием поужинала.
Спать легли поздно. Обняв любимую женщину, Василий говорил ей слова любви и нежности, рассказывал о своих мечтах. Они благодарили Бога за то, что мечты сбылись. Василий всегда верил в Бога, в его милосердие к людям, к его семье.
На следующий день к праздничному ужину были приглашены родители Оксаны, друзья и ближайшие соседи. Василий допоздна рассказывал о своих мытарствах, о войне с японцами, о России, о Москве, Киеве, Одессе. Все с интересом слушали и  задавали бесконечные  вопросы.
С войны бывший морской пехотинец  кроме наград привез не очень большую, но, как на их запросы, и не маленькую сумму денег. На какое-то время  их должно было хватить на жизнь, и супруги решили, что поначалу он не будет работать на хозяина. После ранения необходимо было полностью восстановиться. А вот ежедневная работа по домашнему хозяйству была вполне ему по силам.
В свободное время Василий  начал воплощать в жизнь некоторые из своих замыслов. Невдалеке от сада бил источник чистой прохладной воды. Даже зимой из него вытекал небольшой ручей и стремительно нёс свои воды вниз по склону, сбегал в овраг и нёсся с ещё большей скоростью к водяной глади озера Ялпуг. Василий сделал отвод от этого ручья к котловану, выкопанному в саду. Вода заполнила маленький водоём, а излишки по желобу отводились в овраг. Обложив берега камнями, Василий запустил туда карасей. Вокруг были посажены кустарники, саженцы слив, персиков, абрикос. В саду рядами рос сортовой виноград.
Засеяв небольшой огород, Василий стал выращивать овощи: перец, помидоры, капусту и всё, что необходимо было для  нужд семьи. Жарким летом, когда растения засыхали без воды, он использовал воду из водоёма для полива своего огорода, что дало возможность получить большой урожай. Для маленького города это было просто необходимо: иметь дома продукты и запастись ими на зиму.
Знакомые восхищались их хозяйством и многие перенимали опыт. Семья жила в достатке и любви.
Старший  сын Георгий, названный так в честь деда по отцовской линии, уже окончил школу и уехал из дома на работу в Измаил, где по началу жил у родственников его покойной матери Марии.  Домой приезжал редко и с отцом встречался от случая к случаю. Вскоре Георгий женился на болгарской девушке Стефании и переехал жить к ней.
Младший сын  Пётр в семь лет  пошёл в школу. Родители думали о его будущем и планировали в дальнейшем направить учиться в Одессу.
       Болградцы продолжали жить размеренной жизнью, происходящие в мире бурные события не касались их насиженного образа жизни. Даже отсутствие работы, больших денег не смущало их. Горожане занимались натуральным хозяйством, трудолюбие обеспечивало  их продуктами, как летом, так и зимой.
Местное население политикой не интересовалось, их устраивала спокойная, размеренная жизнь, радовали дети, хороший урожай, добрые соседи, любовь  любимого человека. Слегка наивные болгары думали, что так будет всегда. Они ни во что не вмешивались, не имели врагов. Так из года в год рождались и росли дети, умирали, передав свой жизненный опыт, старики.
Конец 1917 года принёс городу известия о свержении царя. В Болграде ничего не изменилось, люди продолжали вести ту же размеренную жизнь, но появилась тревога за будущее: что принесёт новая система?
Многочисленные партии пытались привлечь население на свою сторону. Но людям это не надо было. Из Одессы часто приезжали агитаторы, но их никто не слушал. Октябрьская революция окончательно поставила людей в тупик. Они не понимали идей большевиков, да и не хотели их понимать. Небольшая группа болгар провозгласила себя большевиками и возглавила в городе власть.
Новый 1918 год не предвещал особых перемен. Выпал небольшой снег, яркое зимнее солнце радовало души людей. Конный полк, базирующийся в  г. Болграде, ещё год назад был отозван в г. Одессу для защиты революционных идей. В городе оставалось не больше десятка полицейских. Это была вся защита Болграда.
Ночью по городу разнесся вой собак, который  предвещал беду.
К обеду горожане увидели, что со стороны Румынии вдоль озера появилась колонна конных людей и множество повозок. Они неспешно двигались  в направлении города. Прошёл слух: это румыны. Но почему? Ведь Россия  не может этого допустить.
Уже через час колонна растеклась по улицам города. Румынские солдаты занимали дома на поселение.
К вечеру в центр Болграда согнали жителей. Офицер на ломаном русском языке заявил, что румынские войска уже заняли всю Бессарабию и теперь эти земли присоединяются к Румынии. В дальнейшем это заявление подтвердилось. Воспользовавшись тем, что Россия ослабла в результате революции, а Украина к тому времени вообще не имела собственной армии, агрессивное румынское правительство ввело свои войска.
Оккупационная румынская армия тоже была слабой и плохо вооружённой, зачастую на вооружении были только  винтовки и незначительное количество артиллерийских орудий. Солдаты были малограмотны и слабо обучены, зато офицеры – с большим гонором. И вот такая армия не встретила абсолютно никакого сопротивления. Вся Бессарабия, от реки Днестр до реки Прут, была оккупирована за несколько дней. Протесты нового советского правительства не вразумили румын. По городу ходили слухи и домыслы о том, что Россию, как новое государство, мировое сообщество не признало, и войска многих стран ополчились против коммунистов.
Войска румын двинулись дальше захватывать новые территории, а в Болграде остались оккупационная власть и полк солдат.
Василий не выпускал жену на улицу. В городе было неспокойно. Часть русского населения, погрузив свои вещи, на подводах двинулась в сторону Одессы. Румыны не препятствовали этому.
Родители Оксаны тоже решили покинуть Болград.
Оксана убедила Василия, что они не должны рисковать ребёнком и  им необходимо на время уехать, ведь  всё это долго не продлится.
Василий со своей стороны объяснял жене, что не может бросить дом и уехать. Здесь родились и умерли его родители, это его родина и он не может покинуть её. Кроме этого, он не мог оставить на  разграбление хозяйство, овец.
После долгих и горестных размышлений на семейном совете решили, что Василий остается, а жена с сыном уезжают в Одессу.
Василий осознавал, что семью отправлять тоже опасно, но и здесь оставаться им нельзя. Он также мог бы уехать, но кому он там нужен: малограмотный, без специальности? Для семьи он станет обузой. Надежда была на родителей Оксаны.
 
Оставшись один в доме с кучей проблем, Василий поначалу растерялся. Всё легло на его плечи, только поспевай. Но надежда на быстрое возвращение родных вдохновляла его. Он поддерживал чистоту и порядок в доме, сам себе приговаривая: 
– Вернётся Оксана с сыном, а я их встречу у калитки и никогда не отпущу.
Режим у Василия был жёстким: рано вставал, целый день работал и только поздно вечером мог полежать и расслабиться. Как правило, вечером он плавал в своём водоёме, всполошив карасей, и лишь после того, взбодрённый, готовил себе ужин.
У него был только один друг Николай, с которым мог поделиться своими мыслями. Соседи заходили редко, но каждый раз восхищались садом, водоёмом, красотой цветов и деревьев.  Это был действительно райский уголок: множество валунов, различные экзотические растения создавали парковый ландшафт.
Василий гордился своим творением, а ведь многое он перенял, будучи в разных странах Азии и Востока.
Жители Болграда затаились. Улицы были безлюдны, только румынские солдаты гордо шагали, всем своим видом показывая презрение к местному населению, свою значимость, величие, преимущество перед горожанами. Румынские солдаты были одеты в военную форму цвета «хаки», штаны-галифе, ботинки и обмотки до колен. Такой вид солдат  вызывал у горожан  иронию и насмешку над армией победителей. Грязные, небритые, голодные, безкультурные, они галдели на своём языке, и их никто не мог понять.
Василий, видавший немало на своём веку, был поражён этой голодной армией. Румыны поначалу просто грабили жителей, особенно изымались продукты.
После ухода основных войск румыны приутихли. Новая власть объявила о том, что Румыния освободила свои территории, принадлежащие им со времён Дакии.  Все земли объявляются государственными и принадлежат Румынии. Желающие купить земли за городом могли приобрести их за определённую плату.
При таких условиях население оставалось без продуктов, без средств к существованию, только приусадебные участки кормили людей.
Земли сдавались в аренду, но стоимость оплаты составляла больше половины урожая. К сожалению, приходилось идти и на такие кабальные условия.
Действия новой городской власти были несправедливы и направлены против народа.
В сентябре открылись школы и две гимназии: женская и мужская. Преподавание велось только на румынском языке. Из Румынии прибыли преподаватели. Это был один из шагов румынизации края.
Предприимчивые румыны стали развивать мелкий бизнес. Открылись фотосалон, парикмахерские, кондитерские, множество магазинчиков. Возобновилась торговля на рынке. Сюда свозили из ближайших сёл продукты. Раз в неделю со всех окрестностей свозили коней, коров, овец, коз – это был так называемый «Конский базар». 
В город переезжали богатые румыны, вкладывали свои сбережения в развитие края. Открывались новые банки. Появилась потребность в открытии ателье по пошиву одежды, обуви и даже шляп. Постепенно внедрялась румынская мода. Горожане стали одеваться более изящно и модно.
Обучение в гимназиях было престижно, но за это надо было платить. Лишь состоятельные семьи могли позволить себе обучение детей в гимназиях. И только избранные могли учиться в Бухаресте. Общеобразовательные школы оставались бесплатными, но обучение ограничивалось лишь четырьмя классами.
Болградская больница не могла оказывать помощь в сложных случаях, и большинству больных приходилось ездить на лечение в Измаил или Галац. Медицинское обслуживание было плохим, больные зачастую умирали.
Василий не мог свыкнуться с мыслью, что он остался один, а его семья страдает далеко от родного дома. Он обращался к Богу: «Боже, объясни мне, чем я провинился, почему судьба бросает меня по всему свету,  в жернова войны, и когда, наконец, я дома, моя семья вынуждена  покинуть его  и скитаться?» Ответа на свои вопросы он не находил. Страдая от одиночества и тоски, Василий мечтал о встрече с женой и сыном. Он был благодарен судьбе за то, что надежда на встречу не покидала его.
Прошло несколько лет. Румыны обосновались  в Бессарабии основательно. Население края потеряло надежду на то, что это временно, и  русские когда-нибудь вернутся. Горожанам были выданы румынские паспорта. Теперь выезжать в Россию они не могли.
Почта работала с перебоями.  Письма  часто не доходили. Из редких дошедших весточках Василий знал, что его семья живёт в Одессе на Молдаванке вместе с родителями. Оксана преподавала в школе, а  её отец Иван Никитич работал в городской управе. Оксана писала, что на жизнь хватает, сын заканчивает школу. Учиться хорошо и хочет дальше продолжать учебу в университете, но еще не решил, кем хочет стать в будущем.   Оксана очень переживала по поводу их разлуки. Она скучала и надеялась на скорую встречу.
Читая эти письма, Василий страдал от своего бессилия изменить ситуацию. От знакомых он знал, что некоторые болгары умудряются пересечь границу и добираются до Одессы нелегальным путём. Но без русского паспорта они не могли там жить и возвращались. Однажды решившись на этот поступок, Василий скопил немного денег и на попутной повозке двинулся по одесской дороге. Погода благоприятствовала, да и кони оказались резвыми. Через два дня они приблизились к границе.
Василий соскочил с повозки  и пошёл в указанном извозчиком направлении. Ему предстояло обойти пограничный пост, пробираясь по плавням. Высокий камыш скрывал людей от пограничников. Дно было твёрдым, но местами вода доходила до колен, и тогда приходилось брести медленней. Вокруг звучало кваканье лягушек. Иногда о ноги ударялась рыба. Неожиданно появлялись водяные змеи, но обплывали Василия стороной. Идти приходилось по протоптанной узкой полосе. Под порывами ветра камыш иногда сильно бил в лицо, но желание дойти было непоколебимым. Более четырёх часов брёл Василий по плавням. Наконец камыш закончился, и путник вышел на твёрдую землю. Недалеко протекала река, он узнал её – это был Днестр.
Следуя  советам знатоков, Василий достал из рюкзака городскую одежду, переоделся и стал ждать попутного транспорта. Ждать пришлось недолго. Повозка направлялась в  Одессу и Василия согласились подвезти. К концу дня добрались к заставе. Это был въезд в город. Василий узнал эти места, хотя прошло уже шестнадцать лет с тех пор, когда он когда-то здесь был.
Красноармейский патруль остановил их и потребовал документы. У Василия дрогнуло сердце. Он знал, что за его поступок можно попасть в тюрьму. Румынский паспорт он спрятал за подкладку пиджака, показать его он не мог. Достав военный билет с отметками о службе в Одессе, участии в русско-японской войне и ранении,  он разжалобил солдат, объяснив им, что он болгарин и пробирается к родным: жене и сыну, которых не видел несколько лет. Рассказал, что румынские власти жестокие, безжалостные и не дают возможности встретиться с семьёй.
Выслушав Василия, патрульные отпустили его.
Поздно вечером, добравшись на Молдаванку и найдя нужный адрес, Василий постучал в дверь. 
– Кто там? – узнал голос жены. От волнения Василий не мог произнести ни слова.
Вдруг дверь открылась, на пороге стояла Оксана. Не верилось, что его мечта сбылась и он опять в кругу семьи.
Повзрослевший Пётр смущённо переминался с ноги на ногу. Счастливый Василий обнял их, на его глазах появились слёзы. До утра он рассказывал жене о румынской оккупации, о жестоком нраве захватчиков, их безжалостному отношению к местному населению. Сообщив о знакомых и друзьях, о городе, о домашнем хозяйстве, Василий объяснил, что вынужден жить здесь нелегально и скрываться от властей, иначе его арестуют. Потом начал расспрашивать, как Оксане с сыном живётся в Одессе.
На все дни, пока гостил Василий, Оксана взяла отпуск и сидела с ним дома, – они не хотели рисковать.
Через неделю муж с грустью сообщил, что ему пора возвращаться домой. Слёзы Оксаны останавливали его, но он объяснил, что жить здесь без документов опасно, а ещё что он очень надеется на освобождение Бессарабии.
Провожали Василия молча и с грустью. Каждый задавал себе вопрос: «Когда они встретятся снова?».  Их любовь была крепка, но судьба вновь их разлучала и  испытывала их чувства на прочность.
Добравшись до плавней, знакомым путём Василий перешёл границу. Два долгих дня на повозке добирался домой. Утомлённый дорогой, лишь только зашел в дом,  упал на кровать и слёзы тоски и беспомощности навернулись ему  на  глаза.  От бессилия Василий только крепче сжимал кулаки. Он воевал с врагом, перенёс все тяготы дорог, морей, океанов, а здесь ненавистные румыны лишали его своей семьи. От всего этого ему было невыносимо горько.
Утром его навестили знакомые и соседи.  Их интересовало, как живут по ту сторону границы и когда же придёт освобождение.
За время отсутствия Василия, накопилось много дел по хозяйству. Но воодушевлённый встречей с семьёй, он  с новыми силами принялся за домашние дела.  За две недели его отсутствия появились сорняки в саду и в огороде, надо было уделить внимание овцам, так как наступила пора стрижки, и много других запущенных дел. Василий  с рвением взялся за работу. Он иногда встречался с друзьями и, сидя в  корчме, обсуждал с ними румынские порядки. Все высказывали своё негодование и нежелание жить при таком режиме. Но дальше слов дело не заходило.  
Летело время, а румыны и не думали оставлять Бессарабию.
Летом 1924 года на площади в центре Болграда  установили стол и трибуну, согнали на площадь народ.  На ломаном болгарском языке глашатай объявил, что представители государства Бразилии приглашают желающих переселиться на необжитые бразильские земли.
Заманчиво звучало предложение получить пособие на каждого переселенца, дорога была бесплатной. С собой можно было взять багаж – по два места на каждого. В Бразилии обещали бесплатно землю, беспроцентный  кредит в банке   и много других преимуществ.  Ограничение для желающих переселиться  было только  одно: людей старше пятидесяти лет не брали. Документы  на переезд оформлялись в течение месяца.
Румынской власти было очень выгодно отправить болгар в Бразилию. Появился повод вытеснить местных жителей, а богатые бессарабские земли заселить румынами.
Жители Бессарабии не хотели покидать свои дома. За сто лет болгары сроднились с этим краем. Бессарабия стала для них новой родиной. Единственным желанием было освободиться от румын. Они не могли покинуть эти земли – земли, в которых на городском кладбище были похоронены их предки. Их «отец» и национальный герой – И.Н. Инзов, который помогал им, боролся за лучшую  жизнь для них, тоже  был похоронен в этой  земле.
Но кое-кого искус освободиться от румынского засилья подтолкнул к решению переселиться за океан. В назначенный день более трехсот семей, изъявивших желание эмигрировать в Бразилию, погрузились в повозки, и колонна двинулась в сторону Одессы. По договорённости с советской властью их пропускали к порту, а оттуда должны были доставить на океанском лайнере в Бразилию. Родину покинули, конечно, самые отчаянные – те болгары, которые  больше не могли переносить  невзгоды, которые принесла с собой  румынская оккупация.
Ещё долгие годы родственники, оставшиеся на родине, получали из Бразилии письма, а иногда и посылки. В письмах без прикрас описывались  сложности путешествия, а также трудности, которые ожидали  болгарских эмигрантов  в Бразилии. Ведь приходилось выделенные им бесплатно земли буквально отвоёвывать у джунглей. Выкорчёвывали деревья, очищали участки земли от камней, затем перепахивали и клочок за клочком отвоёвывали её у дикой природы. Так образовывались поля. Труд был, конечно, каторжный.
Но здесь, в Бессарабии, было тоже несладко. Жестокость румынского режима угнетала болгарское население Бессарабии.
Прошло еще семь лет и Василий вновь решил встретиться со своей семьей. Ему снова удалось пробраться в Одессу. Оксана была безмерно рада встрече. Петра дома не было. Он закончил школу, а потом военное училище и теперь служил  в советской армии. Незаметно для обоих пролетел месяц счастливой семейной жизни.  Вернувшись через месяц в Болград, Василий  затосковал. Годы проходят. Он уже немолодой человек. А его любимая Оксана так и не может вернуться домой. Василий  почти потерял надежду на какие-либо  перемены в своей жизни  и лишь по инерции продолжал хлопотать по хозяйству.
Он продолжал часто бывать на озере Ялпуг. Водяная гладь успокаивала Василия. В теплую пору он любил полежать на траве. В холодную – прислонялся спиной к дереву и задумчиво наблюдал за плавающими утками. Здесь, оставаясь наедине со своими  мыслями, он находил умиротворение.
 В своём саду, в созданном им райском уголке, Василий поддерживал  порядок. Теперь только красота природы радовала его, и общение с ней придавало ему  сил в этой безрадостной жизни.
Прошло уже двадцать лет с тех пор, как Румыния оккупировала Бессарабию. За это время болградцы свыклись с румынской властью и даже научились разговаривать на румынском языке. Молодёжь уезжала в Бухарест не только учиться, но и работать. Королевству Румыния удалось воплотить свои планы в жизнь. Население Бессарабии не протестовало и покорно сносило притеснения румынской власти. Россия не претендовала на земли Бессарабии, и, казалось, забыла о своих территориях.
Двадцать лет – большой срок. За это время выросло целое поколение. Поменялись и взгляды, и мировоззрение.
Только мир, окружающий Бессарабию,  не  был спокоен. Из газет болградцы знали о событиях в Германии, Испании. Фашизм в Германии угрожал мировому сообществу.  Вся Европа была на грани мирового военного передела.
Василий состарился, ему было уже около семидесяти  лет. И почти треть из них провел вдали от родных ему людей. За свои несбывшиеся мечты, за разорванную на две части семью и за горе, принесенное оккупантами тысячам других болгарских семей, он ненавидел румын.
Оксана часто писала мужу. Эти письма согревали душу Василия, он перечитывал их снова и снова и благодарил Бога хотя бы за эту возможность общаться с любимой женой. Из писем он знал, что сын  служит в армии, имеет семью и у них с женой двое детей.
        Василий был рад, что он дед, и мечтал о встрече с внуками. Он представлял себе эту встречу, и грустные глаза опять оживали.
В одном письме Оксана сообщила печальную новость: умер её отец. А через три месяца пришло новое скорбное известие: скончалась и мать. Оксана осталась одна. У сына давно уже своя семья и он служит вдали от Одессы. Молодость прошла, остались грусть и обида. Два любящих  человека прожили свою жизнь врозь и сейчас не могли быть вместе,  и тем самым скрасить свою жизнь хотя бы  на старость.
Тридцатые годы в Бессарабии отличались засухой, что приводило к столь же  частым неурожаям. Взошедшая ранней весной трава уже через две-три недели   выжигалась  беспощадным солнцем. Большинство посеянных культур вообще не всходило.  Целое лето  стояла жара и все вокруг сгорало.   Овцы остались без кормов. Многие овцеводы вырезали скот, так как его нечем было кормить.
 Горожане голодали, продукты исчезли с прилавков магазинов и на рынках.
Часть населения уезжала в Бухарест в поисках работы. Бедные слои населения варили траву, кору деревьев, очистки картофеля.  Городская власть – румыны, не желала помочь голодающим людям.
 Василий продержался благодаря тому немногому, что можно было собрать в саду и на грядках огорода. Поливая овощи, он сумел спасти часть урожая, и это помогло ему выжить. Несколько сохранённых овец давали молоко. Выручало рыбой озеро его судьбы Ялпуг.
Конечно, переживал и за Оксану с сыном, ведь даже в оккупированной румынами Бессарабии знали, что в Украине в первой половине 1933 года свирепствовал страшный голод, от которого вымерло огромное количество людей.
Но вот однажды ошеломляющая новость подняла на ноги всех болградцев: румыны бегут! Колонны солдат и гражданских румын двигались через город в сторону Румынии. Они шли днём и ночью четверо суток.  Вскоре поток колонн закончился, румыны ушли.
Было понятно, что грядут перемены.
Старшее поколение горожан с облегчением вздохнули:
— Слава Богу! Хуже, чем при румынах не будет!
Молодые болградцы  волновались, не зная, что их ждёт. Ведь они не знали другой власти, кроме как румынской. Им было страшно.
  — Это придут русские? – спрашивали они у стариков.
У старшего поколения теплилась надежда, что с приходом советской власти наладится жизнь: они помнили прежние времена. Знали, что русские по своему складу   доброжелательны. Многие помнили русский  язык. И все  надеялись на доброе к себе отношение.
Василий с нетерпением ожидал быстрейшего возвращения своей жены.
Город затих, а однажды из уст в уста полетело:
— Русские! Русские идут!
Народ высыпал на улицы. Все были празднично одеты в национальную одежду, русских встречали с букетами цветов. Хлеб и соль преподнесли красному командиру,  который приехал в открытой   легковой машине.  Это был высокий, красивый смуглый полковник.  Город ликовал, красноармейцев угощали вином. Резали баранов и прямо на центральной площади готовили мясо на больших кострах.
Это был тридцать девятый год, который принёс болгарам долгожданную свободу.
Василий находился в центре города и вместе со всеми встречал русских, надеясь, что среди них будет и его Оксана. Мечтал он о встрече, хотя и  понимал, что она не может приехать так быстро, ведь первыми шли войска. Радостный и в то же время опечаленный, он пошёл домой.
Где-то около полудня стукнула калитка, кто-то пришел. Василий выглянул в окно. По дорожке к дому шел военный, которого видел, издали, во время встречи Красной Армии на городской площади.
— Зачем он ко мне? – тревожно подумал Василий, но вдруг его осенило, — Неужели, Петр?
— Здравствуй, отец!
С этими словами сын, а это действительно был он, бросился навстречу. Слезы радости навернулись на глаза у обоих. Отец обнимал взрослого сына, а тот с нежностью и печалью смотрел на отца: годы разлуки до неузнаваемости изменили его.
Войдя в дом, они долго говорили о далёких днях их совместной жизни, о матери, о том, что каждый из них пережил за эти годы. Пётр сообщил, что мать сможет вернуться в ближайшие дни. 
Вскоре сын ушёл – его ждала служба. Русским войскам ещё предстояло идти к границе, а это шестьдесят километров пути.
Советская власть быстро налаживала новую жизнь в городе. Загородные земли вернули тем, кто их обрабатывал, закрылись частные магазины, кондитерские, парикмахерские. Их хозяева ушли в Румынию. Частная собственность была отменена. Вместо частных заработали государственные артели и магазины.
Новые порядки удивляли граждан.
В школах начали преподавание на русском  и болгарском языках, всё чаще стала звучать русская речь и в быту, хотя у себя дома, как и прежде, болгары продолжали говорить на своём родном языке.
 Уже через неделю после ухода румынских оккупантов стали возвращаться беженцы, которые много лет тому бежали от румын.
 Среди них была и Оксана. Вернувшись  домой, она  растеряно стояла посреди двора.  Затем бросилась на грудь Василия, обняла его и долго плакала от счастья. Только повторяла:
— Васенька, дорогой мой! Я дома!
  Годы не пощадили и Оксану. Она уже не была молодой и стройной. Перед ним стояла поседевшая с грустными глазами уставшая женщина. Но для Василия она осталась прежней  красивой и горячо любимой женой. Он с  гордостью водил её по саду, рассказывая о своём детище.  Оксана не скрывала восхищения красотой сада  и  поражалась трудолюбию своего мужа. Они долго не могли  наговориться. Рассказывали о своей жизни,  часто даже перебивая друг друга от избытка нахлынувших воспоминаний.
Бессарабию очистили от румынских захватчиков, налаживалась новая жизнь. Болгары были довольны порядком, человеческим отношением к себе. Открывались всё новые и новые артели.
Оксана  вновь захотела работать в школе. Василий получал пенсию и занимался домашним хозяйством. Георгий со своей семьей жил в Измаиле. Пётр служил в армии в Одессе, часто приезжал в Болград по делам службы, инспектируя  расквартированный здесь полк. Останавливался, конечно же, у своих родителей. По вечерам рассказывал им о жизни в большом городе.
Часто за полночь двое мужчин обсуждали политические события в стране. Василий высказывал опасения о  возможном начале войны, зная агрессивность румын и немцев. Петр же убеждал отца, что Красная Армия сильна, непобедима и бояться нечего.
Василий уже познакомился с семьей Петра: женой и двумя детишками.   Дети сразу же полюбили своего дедушку и привязались к нему. Теперь на летние каникулы внуки приезжали из Одессы в Болград и проводили с дедом Василием все свободное время. А он души не чаял в своих внуках. Теперь, как когда-то, он ходил на рыбалку на озеро, но уже со своими внучатами.
 
ГЛАВА   V
 
В середине дня  22 июня 1941 года радиоточки в центре города сообщили о том, что немецкая армия вероломно, без объявления войны начала военные действия против Советского Союза.
Весь город был потрясён, услышав ошеломляющее сообщение.
Болградский полк срочно передислоцировали к границе.
Вскоре стали слышны раскаты орудий. К вечеру на машинах привезли первых раненых и погибших красноармейцев. На городском кладбище местные жители   копали могилы, хоронили красноармейцев  и  ставили им кресты. На следующий день остатки полка вошли в город и, не останавливаясь,  продолжили путь в сторону Одессы. Было понятно, что русские войска отступают.
К вечеру горожане увидели приближающуюся колонну немецких мотоциклистов. Они  въехали в город и расположились на ночлег. Выбрав дома в центре города,  бесцеремонно занимали лучшие комнаты.
В последующие дни новые колонны автомашин и повозок заполнили город. Немцев не было, в основном румыны и итальянцы. Их различала не только военная форма, но и язык. Громкая эмоциональная речь итальянцев обращала на себя внимание. Большинство агрессоров, переночевав, двигалось дальше, к Одессе.
Через неделю поток военных колонн схлынул, в городе наступило затишье. Румыны вновь установили свою власть и стали навязывать свои порядки.  Болградцам привыкать к ним было несложно, ведь прошло всего два года, как румыны покинули Бессарабию.
Новый румынский порядок насаждался быстро и уверенно. В воскресенье тёплым днём горожан обязали явиться на окраину Болграда. Прямо в поле была построена трибуна, невдалеке стоял румынский военный самолёт. Устаревшая фанерная модель самолета подчёркивала низкий технический уровень  румынской армии. Бедность войска не позволяла ему передвигаться на машинах,  преимущественно использовался гужевой транспорт. А на вооружении имелись в основном карабины.
С трибуны румынский офицер через переводчика объявил:
— Я поздравляю вас с освобождением  от русской оккупации. Теперь в городе будет настоящий порядок и дисциплина.  Нарушители военного режима будут расстреляны.
Потом было объявлено, что с парашютом будет прыгать солдат Чаушеску. Самолёт взлетел, набрал высоту, и присутствующие увидели вдали раскрывшийся купол парашюта. Для  огромного большинства это зрелище было в диковинку. Ветер погнал парашют к толпе, и когда он приземлился невдалеке, все увидели, что вместо солдата был мешок с песком.
Утром громкий стук в дверь испугал Оксану. Василий бросился к дверям. У входа стоял румынский офицер и несколько солдат. На ломаном русском языке офицер требовательным тоном заявил, что им необходимо занять две комнаты, в которых они будут жить несколько дней.
Оттолкнув Василия, румыны вошли в дом. Осмотрев его и  выбрав лучшие комнаты, они обосновались там, как у себя дома. Один из солдат потребовал продукты для приготовления обеда. Не спрашивая согласия хозяев,  он безо всякого стеснения зарезал двух кур, в подвале взял необходимые овощи. К обеду, помимо приготовленных блюд, повар подал еще и вино из  хозяйского погреба.
Василий не  препятствовал. Он знал, что румыны считают себя высшей расой. Они жестоки и беспринципны, и  никакие разумные доводы не могут их остановить. Кроме того, простые солдаты были всегда голодны и ни перед чем не останавливались.
Через месяц после этих событий Оксану вызвали в румынскую комендатуру. Василий пошел вместе с ней, но его в охраняемое помещение не впустили. Ждал он ее до позднего вечера. Василий очень переживал. Оксана ведь уже немолода и у нее слабое сердце.
Оксану допрашивали:
— С какой целью тебя оставили здесь русские? Ты, наверное, шпионка. И где твой сын-офицер?
Женщина  объяснила, что живёт с мужем-болгарином, он уже пожилой человек,  и она не могла его оставить одного. Никакой связи с русскими у неё нет.
Продержав для устрашения в камере, её выпустили.
Дождавшись Оксаны, Василий обнял её и они, молча, пошли домой.
Военный гарнизон города состоял из нескольких сотен румынских солдат. Они должны были обеспечивать порядок и контроль во время прохождения войск через город. Но эти представители власти вместо соблюдения порядка грабили мирное население, отбирали продукты, конфисковывали вещи и домашнюю утварь. Отобранные вещи отправляли в Румынию своим семьям, считая это трофеем. 
Болградцев  возмущались, но  вынуждены были смириться.
Шли дни, недели складывались в месяцы, а те – в годы. Шла война, но и шла жизнь людей, приспосабливавшихся  даже к войне.
Тёплым весенним  вечером в саду под раскинувшим пышную крону абрикосом за столом ужинали Василий с женой и приглашённые соседи. Обстановка была непринуждённой, разговор шёл об урожае, о маленьких ягнятах, недавно появившихся на свет.
Постепенно разговор свёлся к событиям на фронтах.
Раненые румыны, итальянцы и немцы, получившие отпуск и  оправлявшиеся  к себе на родину для дальнейшего лечения, часто останавливались в  Болграде.  Их прельщала здешняя тишина, мирное отношение граждан, да и крепкое холодное вино в подвальчиках у местного населения. Подвыпив, они обсуждали  те реальные события, которые  происходили под Москвой, Сталинградом.
 Из этих рассказов местное население знало о настоящем положении  на фронтах. Услышанная правда полностью перечеркивала  пропаганду  о победах немецких и румынских войск.
Вечер был тихий и ничто не предвещало никаких неприятностей. Вдруг раздался женский крик, взывающий о помощи.
Василий с соседом бросились на крик. Это было недалеко, близ оврага, тянувшегося к озеру. Из соседних домов тоже выбежали мужчины. Толпа устремилась на помощь.
 Приблизившись к оврагу, они увидели болгарскую девушку, отбивавшуюся от румынского насильника. На ней было порвано платье, она отчаянно кричала и рыдала.
Румын, увидев, что на помощь девушке прибежали  мужчины, начал оправдываться, что он был на фронте, рисковал жизнью, был ранен и хотел расслабиться. Тем более, что девушка не возражала.
Василий с соседями скрутили насильнику руки, и повели его в местную комендатуру.
Утром сотни мужчин собрались на городской площади перед комендатурой с требованием судить виновного.
 Румынский офицер попытался убедить их, что насильник будет наказан, но  толпа не расходилась, и громкие голоса требовали немедленного  возмездия.
Вышел немецкий майор и через переводчика выяснил требования собравшихся. Узнав причину недовольства, офицер сказал, что немецкая армия с болгарами не воюет и поступок румынского солдата подпадает под трибунал. По его приказу солдата-насильника вывели на площадь. Он был напуган и лопотал о своей невиновности. 
Немецкий офицер громко объявил:
-  Немецкая армия не допустит насилия и беспорядков и по закону военного времени виновный будет расстрелян.
Немецкие солдаты схватили румына и поставили к стенке. Румынские солдаты попытались освободить своего сослуживца, но, увидев  немецкие пулемёты, направленные в их сторону, тут же опустили свои винтовки.
Короткая очередь скосила осуждённого румынского солдата. Люди быстро разошлись.
 
Василий с женой продолжали заниматься домашним хозяйством. Возраст, конечно, давал о себе знать, но великолепие их сада давало им и силу,  и здоровье. Они по-прежнему  часто ходили на берег озера Ялпуг. Это было их любимое место отдыха. Прибрежный простор, живописные берега и  чистый воздух тянули их сюда.
 Иногда в город заезжали на машинах немцы, останавливаясь в домах в центре города. Они своим поведением отличались от румынов. Прежде всего, немецкие солдаты   не проявляли агрессии к местному населению. Не позволяли себе грубостей.  Были вполне цивилизованы. Даже иногда предлагали менять свои галеты и шоколад на продукты: яйца, молоко, сыр, мясо. Изредка резали  лошадей, разводили костры и запекали куски мяса.
Румынские солдаты, напротив, вели себя варварски. Мародерствовали и проявляли жестокость по отношению к болградцам.
Порой  доходили сведения о больших битвах грохотавшей вдали войны.
Оксана с мужем часто вспоминали сыновей  и думали:
  — Где они? Живы ли?
Оксана частенько плакала, закрывшись в комнате.
Болградцы в годы войны голодали, ведь даже при неурожаях большую часть отбирали румыны. Зимой не было дров и угля. Топили печки кукурузными стеблями, сухой травой. Этот край всегда бедствовал зимой без топлива, а сейчас и подавно. Бывали случаи, когда старики замерзали в своих постелях.
К сорок четвёртому году всё больше   говорили о победах Красной  Армии. Румыны стали более покладистыми. С их стороны  прекратились преследования и грабежи. Всё чаще приходили подводы с ранеными румынами, направляющимися к себе на родину.
Болгары воспрянули духом. Горожане начали  говорить о возвращении русских.
Лето 1944 года выдалось жарким, и урожай собрали  небольшой. Люди запасались на зиму кто, чем мог, ведь понимали: война кончится нескоро. В начале сентября собрали виноград, сделали вино, резали овец – был праздник урожая, который  проходил  во всех сёлах и посёлках.
В один из этих дней поток повозок с румынскими солдатами и машин с итальянцами двинулся через Болград в сторону Румынии. Граница была  недалеко: до рек Дунай или Прут, а там и Румыния. Всего каких-то пятьдесят километров. Местные румыны отбирали у жителей повозки, нагружали награбленным добром и покидали город.
Немцы проигрывали войну. Об этом незадолго до своего ухода  говорили и сами румыны. Они проклинали немцев, которые втянули их в эту авантюру, забывая, что еще совсем недавно мечтали о захвате не только Бессарабии, но и всего юга Украины, мотивируя тем, что это земли их предков даков.
Последними через город прошли немцы. Были они уставшие и измождённые,  несмотря на то, что шли налегке. Большинство – почти юноши с испуганными глазами. Отступавшие говорили, что не хотят войны, им хочется домой в Германию.
В один из дней вдруг задрожала земля.  С разных сторон в Болград вошли десятки танков. Это Красная Армия догоняла отступающих врагов. Не задерживаясь в городе, бронированные колонны двинулись к границе, где только воды Дуная могли их остановить. 
Из колонны  громыхающих траками по булыжной мостовой  танков один свернул с дороги и направился к берегу Ялпуга. Около дома Василия  боевая машина остановилась и заглохла.  Из люка вылез высокий смуглый офицер и направился к калитке.
 
Оксана поспешила навстречу. Вдруг она остановилась и больше не смогла сделать ни шага: перед ней стоял Пётр. Уже немолодой, седой.
Родители с радостью встретили сына.  Встреча была недолгой. Умывшись и немного поев, он поспешил к танку.
– Я командую танковой дивизией, мы преследуем врага, – сказал Пётр на прощание.
Передав для экипажа узелок с продуктами, родители проводили сына, благословив его в добрый путь, вперёд, в Европу, где их ждали после многих лет оккупации гитлеровскими войсками порабощённые народы.
Миссия советских воинов была благородна, но полна сложностей и смертельной опасности. Ещё сотни тысяч солдат погибнут в уличных боях,  на полях и в горах Европы, а матери не дождутся своих сыновей.
Вечерами, собираясь в корчме за стаканом вина, старики спорили о политике, о скором освобождении, о мирной жизни.
Советская власть установилась быстро. Люди облегчённо вздохнули. Столько им пришлось пережить! Даже сладкое вино Бессарабии за десятилетия невзгод стало для них горьким.
В мае сорок пятого город радостно праздновал долгожданную Победу. С фронта возвращались солдаты. Некоторые шли дальше, некоторые оставались здесь, обретя в Бессарабии свою любовь, а со стороны болгар уважение и понимание
Возвратился и Пётр. Хотя был дважды ранен, но уцелел. Василий гордился своим сыном. На груди у него блестели многочисленные награды, а на плечах – генеральские погоны. Дальнейшая служба Петра проходила в Одессе, где его с нетерпением ждали жена и дети.
Василий и Оксана, наконец, обрели счастье на родной земле, у берегов прекрасного озера. Бури невзгод и испытаний пронеслись над их судьбой. Теперь они уже вместе навсегда. Только иногда супруги вспоминали о тех испытаниях,  через которые пришлось пройти  этому немногочисленному народу – болгарам. Но радушный украинский  народ всегда был им рад и помогал в этой нелёгкой жизни.
У болгар снова появилась уверенность в завтрашнем дне, в светлом будущем своих детей, а старики надеялись на спокойную старость. Колонисты  устали от различных потрясений, выпавшей на их долю и судьбы их детей. Столько бурных событий пронеслось  в истории этого небольшого приграничного города, любовь к которому передаётся болгарами-переселенцами из поколения в поколение.
 
ЭПИЛОГ
 
Прошло немного больше десяти лет после окончания войны. Болградцы жили мирной, размеренной жизнью. Работали артели, небольшие заводы, фабрики. В городе дислоцирововалась танковая дивизия численностью более десяти тысяч военнослужащих.
На городской окраине были построены казармы, ангары, склады. Два военных городка обеспечивали жильём семьи военнослужащих. Город застраивался, появился водопровод. Были заасфальтированы улицы и дороги.
Однажды глубокой октябрьской ночью 1956 года город проснулся от грохота танковой колонны. Это больше сотни бронированных машин  с ревом и скрежетом двигалось по улицам.
 Выли собаки, от страха плакали не только дети, но и женщины. Неужели опять война?  Кто отважился напасть на такую мощную державу?
К полудню  грохот прекратился. Из сообщений по радио местное население узнало, что венгерское правительство обратилось  к правительству СССР за военной помощью в борьбе с противниками социалистического пути развития Венгрии, а точнее – её полной  зависимости от военно-политического курса Советского Союза.
В течение суток вся Венгрия была заполнена войсками стран Варшавского договора, – созданного  в 1955 году военно-политического союза СССР и других государств, избравших социалистический путь развития
Болградская дивизия расположилась в Будапеште. Вооруженное  сопротивление венгров привело к многочисленным жертвам.  Уже через несколько суток в Болград стали доставлять цинковые гробы с погибшими. Болградцы сочувствовали горю сограждан, потерявших своих близких,  старались оказать им посильную помощь. Ещё не один год отзвуки венгерских событий напоминали о себе острой болью.
Танковая дивизия в Болград не вернулась, её заменила мотострелковая. Опять потекла мирная размеренная жизнь. Вновь прибывшие офицерские семьи принесли оживление в культурную среду города.
А через двенадцать лет новые потрясения всколыхнули Болградский военный гарнизон, да и всех болградцев. В ночь с 20 на 21 августа 1968 года была поднята по тревоге уже мотострелковая Болградская дивизия. Ее бросили на подавление попытки чехословацкого правительства и правящей в стране Коммунистической партии Чехословакии во главе с её первым секретарём А. Дубчеком выйти из-под диктата лидеров КПСС и Советского Союза, избрать свой собственный путь социального и экономического развития.
Болградская мотострелковая дивизия была в числе первых, кто вошёл в Прагу. История  повторялась. Множество цинковых гробов, доставленных в Болград, принесло в семьи погибших большое горе и слёзы.
После чехословацких событий  в Болград направили десантную дивизию. Военные в голубых беретах и красивой форме привлекали внимание молодых девушек, а мужественные десантники внушали уверенность в силе и непобедимости этих войск.
Всем казалось, что на этом испытаниям настал конец. Люди в церквях молились о благополучии для своих семей и мирной службе для молодых десантников.
Но в декабре 1979 года несколько частей дивизии, хотя и не так громко, как в 1956 или в 1968 годах, были отправлены сначала, говорили, в Среднюю Азию, и только позже прозвучало – в Афганистан, который на десять лет стал незаживающей раной страны и города. Из Болграда на необъявленную советско-афганскую войну убывали и отдельные военнослужащие, и целые батальоны. Обратно же большинство возвращалось инвалидами после тяжёлых ранений или болезней, а многие – в цинковых гробах.
После распада Советского Союза десантная дивизия была передислоцирована в Россию, а Украина своих воинских частей в Болграде не разместила. Военный гарнизон, существовавший в маленьком приграничном  городе при всех режимах и даже в разных государствах, прекратил своё существование. Хотя земли Бессарабии всегда входили в число  если не территориальных притязаний, то очень больших интересов ближних соседей.
Что  ожидает этот край? Время покажет.