Обернитесь

Холодный дождь с неистовой силой хлестал по окнам, ветер завывал,  даже было слышно, как он перебирает черепицу нашего дома…. Природа в нашем крае, словно сошла с ума. Такие ураганы для нашего города были редкостью, а уж для нашего района в парковой зоне и вовсе.  Отца как обычно не было дома, он слишком был занят «зарабатыванием всех денег мира», чтобы проводить с нами вечера. Тетя Мэгги, наша гувернантка, уехала к своему племяннику в Канзас… Без неё безусловно дом становился пустым и запахи блинчиков и сырников, такие теплые и уютные, мгновенно улетучивались и в дом ползли запахи леса – больше всего пахло соснами. С тех пор, как умерла наша мама, наш отец, полностью возложил и дом и нас, и наше воспитание на её пухленькие плечики. Мы её очень любили, и было это взаимно. У неё никого не было, кроме племянника, к которому она ездила каждые два месяца, да и у нас была только она. Все мамины сёстры и кузины после того, как её не стало, начали роиться вокруг нашего отца. Но поняв, что от этого железного человека не дождутся ни денег, ни поддержки, ни путевки в высшее общество, благополучно про нас забыли….
 Пробили восемь раз напольные часы из мореного дуба. Внутренняя дрожь пробралась наружу и толпы мурашек поползли по моей коже. Аманда…… ну где же ты??? Сестра ещё час назад должна была вернуться из колледжа, она никогда не опаздывала, а если и совершался поход по развлекательно-увеселительным местам, то мы всегда были вместе. Она была старше на два года, мы были самые близкие люди друг для друга. Я всегда знала, где она потеряла солнечные очки или зонтик, знала, что она обязательно проспит, забыв завести будильник. Право я даже не знаю, кто был старшей сестрой. На допросах тети Мэгги по поводу разбитых антиквариатов, мы стояли молча, дружно уставившись в пол. «Может, хотя бы в туалет по одной ходить будете»- смеялась наша мама.
 Железный гул прервал мои мысли о тревожном отсутствии Аманды. Поначалу шум послышался со стороны вертолетной площадки, я подумала: может наш папа отменил свою конференцию из-за нелетной погоды. Но затем он резко переместился на задний двор.
— Нет, не вертолёт. –подумалось мне. Я встала с дивана, стопы автоматически юркнули в меховые тапочки. Я направилась в столовую, откуда хорошо просматривался почти весь задний двор. Огромный …… то ли джип, то ли вездеход заглушил мотор, фары погасли. Чувство тревоги опять тихонько со мной поздоровалось.
— Но как охрана могла пропустить неопознанный объект? Тем более, что пост со стороны леса, откуда и прикатила агрегатина, был усилен вдвое, ещё с тех пор, как на маму напал волк, по локоть, разодрав руку. Ответ не заставил себя долго ждать. Из машины вылезли двое: мужчина и женщина. Женщиной, определённо, была моя сестра. Они быстрой рысью направились к заднему входу, мужчина заботливо держал над её головой кожаную куртку, пытаясь защитить от дождя. Через пару секунд, открылась дверь, и на пороге возникли они.
— Аманда, ну наконец-то!!! Я так переживала, уже не знала, что и думать??? почему ты не позвонила??? Вдруг, сам собой прекратился мой беспокойный щебет. Сестра сняла шапку, и пряди огненно-рыжих волос  рассыпались по её плечам. В моей голове возникли вопросы, которые почему-то я так и не смогла из себя выдавить. Еще утром, уходя в колледж, Аманда была пшеничноволосой блондинкой. Волосы, внешность, она так ими гордилась, говоря, что родилась типичной аристократкой голубых кровей. Она очень была похожа на маму. Действительно их красота была утонченной, уходила корнями, в далекое прошлое, где на стенах висели портреты хрупких женщин эпохи ренессанса. Она и под дулом пистолета бы не согласилась изменить в себе хотя бы одну молекулу своего образа. Взгляд скользнул по незнакомцу. Слова, ещё большим комом, встряли в горле. Его глаза…были светло серого или светло голубого цвета….точнее оттенка, цвета у них как такового и не было. Почти бесцветные, такие холодные, они пренебрежительно уставились на меня.
— Элис, сестрёнка, не стоило беспокоиться! Я с самого утра под надёжной защитой. Это Алекс! – с невообразимым умилением представила она своего спутника. Алекс, в свою очередь, попытался изобразить подобие улыбки. Так и не представив меня своей «надёжной защите», Аманда небрежно скинула мокрые ботинки и прямиком устремилась на второй этаж, скорее всего в свою комнату.
— Ну что ты стоишь, как вкопанный??? Поднимайся! Я ведь уже говорила — дома никого нет! Не прилично заставлять даму ждать! В отличие от Аманды Алекс неторопливо разулся и аккуратно поставил обувь справа от порога.  И мягкой, какой-то кошачьей походкой, последовал за ней.
 А я так и осталась стоять в нескольких метрах от порога, гадая сон это или не сон. Кровь ускорила свой ход, болью отзывались удары в висках. Воздуха катастрофически не хватало. Возможно, кому-то покажется: что тут такого? Подумаешь, сестра пригласила в гости своего парня. Но… Знаете, это как в Антарктике пальма, как Земля не круглая и не вертится. Это было за гранью реальности. Мне хотелось реветь как белуге. ПРЕДАТЕЛЬСТВО. Часы снова начали отсчитывать удары. Но даже через их громкое тиканье, и дождь, который всё ещё не стихал,  воздух прорезал резкий протяжный вой. Даже стены содрогнулись.
 
 
Глава 2.
На другом континенте, за высокими стенами монастыря, у подножия горы Кайлаш, монах преклонных лет, закрыв глаза, перебирал гранатовые четки. Несмотря на холод, он был облачен только в белую монашескую рясу.
— Саймон, ты уверен, что всё так просто? Бархатным голосом начал разговор монах.
— Да, Отец. Она очень ранима и истерична. Её человечность её же и погубит. Ждать осталось немного, нам не к чему растрачивать силы по пустякам.
— Ты слишком юн и амбициозен. Я не этому учил тебя всю твою жизнь. Подумай, Душа никогда не выбирала слабых, неспособных справиться с Предназначением.
— Душа – слаба, Отец. Одиннадцать её детей мертвы. У неё нет ни сил, ни времени искать достойных. Эта девушка – случайный выбор.
— А если она совершит прыжок? Тогда нам придётся не сладко. Мы вряд ли готовы к этому. Мы слишком были заняты устранением причин, не готовясь к возможным последствиям.
— Исключено. Её мать ни чему не успела её обучить. Мы следили и наблюдали за их жизнью от луны до луны.
— Да…… ваша наблюдательность, так и не привела нас к Книге.
 
— Книга? Какой в ней теперь смысл? Нет ни одного Светлого, способного её прочесть. Воцарилась тишина. Пальцы монаха перестали перебирать четки, остановившись на кроваво красной бусинке с изображением четырех шестерок.
— Сайлас, времени не так много, власти Китая могут принять решение не в нашу пользу. ООН настаивает на переносе монастыря. Да, провалом нам это не грозит, но уйдя с насиженного места, несомненно, обзаведёмся трудностями. Потребуются дополнительные силы, чтобы защищать Вход. У нас всего один Провидец, не забывай.
-Я могу лично проконтролировать ситуацию, если вы считаете,  Алекса ещё не достаточно сильным. Вылечу прямо сегодня.
— Прямо сейчас, Сын мой.
 Высокий, спортивного телосложения брюнет направился к снегоходу. На его красивом загорелом лице не было ни одной эмоции. Повернув ключ зажигания, он услышал прерывистый клокот мотора, рывки участились, а потом резко умолкли.  Мощный 4-тактный 3-цилиндровый двигатель не подводил ни разу за 6 месяцев. Заведя снежного железного коня во второй раз, Сайлас пулей уверенно рванул с места. Но впервые за долгие годы, сомнение всё же закралось к нему в душу. Хотя нет, не в душу,-в сознание. Души у Темного Рыцаря не было.
 
Глава 3.
Проснулась я от того, что резкий свет лампы дневного света неумолимо сверлил глаза. Помнится мне, что в нашей гостиной, где я вчера уснула, такого осветительного прибора не было никогда. Да и то, на чем я лежала, вовсе не было нашим диваном. Внезапно резкий запах спирта и ещё каких-то там врачевательных настоек заставил меня резко открыть глаза. Из далека послышались голоса. Они приближались. Речь стала разборчивой. Беседовали двое – мужчина и женщина.
-Мне очень жаль Мэридит…Мы сделали все, что было в наших силах, но травмы были не совместимы с жизнью. Послышались тихие всхлипы.
— Я знаю, это твой единственный сын. Черт возьми!!!-выругался, как мне стало понятно, доктор. Я много раз сообщал родственникам печальные новости, но сейчас мне особенно трудно. Я воевал с его отцом плечом к плечу. Мэридит, послушай, ему бы хотелось, что б ты его отпустила. Всхлипы сменились громким плачем.
Вдруг, вокруг меня противным писком запищали какие-то приборы, резкий белый свет сменился мигающим красным, всё как-то завертелось-закрутилось. На мгновение я закрыла глаза, поглубже вдохнула с надеждой, что когда я открою их снова, я буду лежать на кожаном диване в нашей уютно гостиной. Лежать и злиться на сестру, которая про меня забыла, в восемь часов, она должна была везти меня на вступительный экзамен. Потихоньку я начала приоткрывать глаза. Открыв их на всю «мощность», я увидела женщину довольно большого размера, она очень низко склонилась на до мной. По её сопению я поняла, что это собеседница доктора. Мускусный запах пота прокрался в ноздри. Я очень громко, как-то по-солдатски чихнула.
— Томми, мальчик мой!!! Хвала Всевышнему!!! Ты не мог оставить меня! Я знала! Теперь она принялась рыдать пуще прежнего, но уже похоже от счастья. Всем своим мягким телом она навалилась на меня. Ещё немного и она раздавила бы меня в порыве радости, если бы не тот доктор, с которым она разговаривала до того, как падать на меня.
— Мэри, тебе необходимо покинуть палату. Нам предстоит не легкая задача. Мы его можем потерять.
— Да к черту вашу задачу! Только что, там, в коридоре, ты просил похоронить моего мальчика и не печалиться! А сейчас, говоришь потерять? Господь, а не вы, сохранил мне сына! Я ни на минуту его не оставлю.
Было слышно, как санитары уводят Мэридит, вопившую во всё горло.
— Бедная женщина. Надо же так обдолбаться. – резко вырвалось у меня. Седовласый врач уставился на меня всеми четырьмя глазами. Да именно, через его очки, с толстенными линзами, казалось, будто у него глаз и вправду вдвое больше. А челюсть как будто поползла вниз.
— Томас, ты говоришь о своей матери. – сказал он по-отцовски строго. Теперь черед настал моей челюсти ползти вниз. – Возможно у тебя временная амнезия, такое бывает после столь тяжелых травм.
Еще один наркоман. Да, по глазам ведь видно, псих неуравновешенный. – подумала я, но вслух не произнесла.
-Мне нужно в туалет. –сказала я тихо.
-Санитары помогут тебе.
— Да я и сама могла бы справиться. – как можно вежливей попыталась ответить я. Доктор опять подозрительно и с боязнью посмотрел на меня и дав распоряжение мед персоналу, вышел.
Высокая медсестра прикатала кресло. На губах была ярко красная свежая помада. Как будто она наводила мэйк ап перед тем как войти в палату.
— Ну, солдат, сам усядешься или позволишь хрупкой девушке помочь себе?- сказала она это таким тоном, как будто упрашивала взять её себе женой.
Ещё одна истеричка с бурной фантазией. Я столько психов в одном месте  за всю жизнь не видела, сколько за последние пол часа.
— Нет, спасибо, я как-нибудь сама. – буркнула я.
С трудом сев на кресло,  и доехав до уборной, я сделала неимоверное усилие и привстала. Тело меня почти не слушалось. Зайдя в довольно просторную комнату с унитазом, умывальником, но без зеркала, я приготовилась справить нужду. Меня бросило в нервную дрожь.  Приподняв сорочку, в которую я была облачена, я увидела…… Боже…… Теперь мне казалось, что псих – Я. Я увидела штуку, которая явно принадлежала Томасу, никак ни мне, ни Элис. Я держала в руках пистолет, или пушку, или как там ещё его девчонки называют. В общем, я держала в руках половой член, росший из моего тела. «Или не моего» -пронеслось в моей голове. Мне стало нечем дышать. Хватая ртом ускользающий воздух я погрузилась во мрак.
 
Самолёт  авиакомпании American Eagle Airlines приземлился в аэропорту в 9. 30 утра. Саймон поспешно спустился с трапа. Почувствовав землю под ногами, он облегченно вздохнул. Нет,  сильный красивый мужчина не боялся полётов. Просто чувства, которые вызывали воздушные перемещения, ассоциировались с самым большим лишением его жизни – потерей родного дома. Выйдя из стен аэропорта, Саймон первым делом позвонил Алексу. В телефонной трубке послышались длинные гудки, чередуемые с потрескиванием. Будто, кто-то пролез в динамик и разжег костёр. Саймону казалось, что ответа не было, целую вечность. Его высокие скулы ритмично сокращались, а трубку он сжимал так, что кровь отлила от его запястий и они казались мертвенно белыми.
— Слушаю. – раздался в трубке сонный голос.
— Черт тебя дери! – почти взвыл Саймон. Ты выбрал не очень подходящее время для отдыха.
-  Ээ….Саймон, ты в Филадельфии? – испуганно спросил собеседник на другом конце «провода».
— Что у тебя? – проигнорировав вопрос Алекса, почти приказным тоном спросил он.
Приготовившись доложить о проделанной работе, бесцветноглазый юноша немного расправил плечи. Это было его первое серьёзное задание, и он выполнил его как нельзя лучше.
-Всё прошло как по нотам. — Самодовольно заявил он.
— Поподробнее.
— В шесть часов утра я спустился в гостиную. Она лежала на диване, было похоже, что она крепко спит.  Я достал пистолет, приготовился было исполнить твою последнюю инструкцию, но наклонившись над ней, вдруг понял, что уже несколько часов прошло с момента её смерти. Бедняжка, она или таблеток наглоталась или сердце не выдержало. Я вернулся в комнату, забрался в теплую постель её сестры и похоже уснул.
— Ты уверен, что она действительно мертва?
— Мертвее всех мёртвых, Саймон! Торжественно отчеканил убийца.
— Пусть её тело обнаружит сестра, и да….не светись там.
— Мне исчезнуть, когда начнется шумиха?
— Нет, Алекс. Тебе нужно немного задержаться.
На лице Алекса выросла гримаса недоумения. – Но, Саймон! Ведь всё случилось, как и сказано было в Пророчестве: «Ребенок двух Детей Великой Души явится на свет или самым немощным или самым наисильнейшим»…… что-то там, дальше не помню. К чему нам растрачивать силы и тянуть время, которого у нас не так много? Давай найдем последнего беглеца и дело в шляпе!
— Да как ты смеешь щенок! – неистово зашипел он. Говорить о Пророчестве и том, что стоит делать Совету! Ты даже не представляешь, чем грозит нам провал. Мысленно Саймон признал, что до самого вчерашнего дня сам был таким же напыщенным щенком. Он на протяжении многих лет с огромной верой и юношеским максимализмом боролся за свои идеалы, за общее дело, за то, чтобы снова вдохнуть жизнь в родной дом. И впервые к нему пришло осознание того, что не стоит не до оценивать  своих врагов, что всё было слишком легко. Он попытался отогнать от себя тревожные мысли. Но разговор с монахом Нима-щаго (немое солнце) накануне вылета не давал покоя его самоуверенности. Почему столь сильный и опытный воин истязает себя сомнениями? Она всего лишь на всего ребенок. Точнее была им. Необученная, не подготовленная, совершенно одинокая она не сумела бы совершить прыжок. Её тело, её Сущность, истлеет в земле, перестанет существовать, это лишь вопрос времени. Кремировать, можно её кремировать, это ускорит процесс, вернет нам уверенность. А её Светлая Душа погрузится во мрак, сгинет.

— Я остановлюсь в Loews Philadelphia Hotel. – уже спокойнее продолжил Саймон. Держи меня все время в курсе. И не став слушать ответные речи растерявшегося Алекса положил трубку.

 

По дороге в отель он попросил таксиста оставить его на площади Независимости и направился прямиком к павильону где ныне находился  Колокол Свободы. Надпись на колоколе «И объявите свободу на земле всем жителям её» обрела в его понимании какой-то иной смысл, чем прежде. Свобода, сладкое слово свобода. «Здесь мы всегда были пленниками, приговорёнными к смертной казни, Тёмными и бездомными» — подумалось Саймону.

 

 

 

 

 

Доктор Гершом Гарц словно маятник мерял расстояние от стены до стены мелкими шажками. Он заметно нервничал. Ему предстоял не легкий разговор. Ещё бы….Сообщить женщине, которую ты любил всю свою жизнь, что её сын повредился рассудком, а он великий доктор «всех времен и народов» даже не может найти причины. В дверь постучали. Доктор Гарц нервно вздрогнул и поспешил сесть в кресло. Постарался принять позу, как будто он так сидит с самого утра.

 

 

 

-Войдите. Дежурным тоном отчеканил Гершом. В кабинет вошла Мэридит. Она была намного спокойней, чем прежде, круги под глазами заметно уменьшились, щеки приобрели румянец.

 

 

 

-У тебя хорошие новости Док? – дружелюбно спросила она. – Когда я смогу забрать его?

 

 

 

— Боюсь, пока это не представляется возможным.

 

 

 

— Но как??? Недоумение и возмущение сверкнули в её глазах. Я видела, что мой мальчик уже на ногах, дома он оправится ещё быстрее.

 

 

 

— Тебе знакомо имя Элис О*Нил?

 

 

 

— Нет. Впервые его слышу? Но какое это имеет отношение к Томасу?

 

 

 

— Понимаешь, в результате удара головой….уф, черт возьми, как сложно то. – проворчал доктор. В общем твой сын бьется в истерике и утверждает, что он Элис О*Нил. Мэридит расхохоталась на весь кабинет.

 

— Ну Док, можешь смело выписывать его. У него всегда было отличное чувство юмора. Он просто выдумал это имя, чтоб подтрунить над тобой. В отместку за все те медосмотры, которые ты учинял ему ежегодно.

 

 

 

— Думаю тебе необходимо поговорить с ним самой, чтоб убедится, что юмором здесь и не пахнет Тем более по справочнику мы проверили: Элис О*Нил, во всей Филадельфии есть только одна девушка с таким именем и она мертва. Материнское сердце неистово заколотилось, Мэридит почувствовала что-то не ладное, но признать даже самой себе не смогла. Со стеклянными глазами она последовала за доктором.

 

 

 

Глава 5.

 

 

 

Утреннее Солнце ласково и виновато светило в окна спальни Аманды О*Нил. Девушка лениво потягивалась в постели. Юноша безмятежно спал рядом. Аманда несколько минут просто лежала и смотрела на него. Она думала о том, как она счастлива, как ей повезло, что вчера утром она чуть было не убила этого ангела. Как обычно опаздывая в колледж, она красилась за рулём. Парень одетый в черные кожаные штаны, с гитарой через плечо и ещё с каким-то музыкальным инструментом в руках прямо таки бросился ей под колёса, возникнув и ниоткуда. То есть несомненно откуда-то он возник, просто Аманда одной рукой придерживавшая руль, а второй лихорадочно ища перламутровую помаду  в огромных размеров сумочке, попросту не заметила его. Резко нажав на тормоз, после того, как она прилично зацепила пешехода, который переходил дорогу в положенном месте, Аманда на ватных ногах вышла из машины. Алекс лежал на животе с широко расставленными руками, казалось, он обнимал землю. Первыми мыслями светловолосой красавицы были мысли о её отце. Вспомнились все его нотации и наставления.: «Быть примером, заниматься благотворительностью, не светиться в злачных компаниях, ведь я не последний человек в штатах, вы моё лицо, вы всё, что у меня есть».  Незнакомец пошевелился и довольно быстро встал на ноги. Держась за голову, как бы нарочно не показывал своего лица. Увидев, что он цел и не вредим, приступу страха уступил место приступ невероятной ярости. Аманда была готова с кулаками набросится на пострадавшего.

 

 

 

— Ты в своем уме? Рейнджер недоделанный! – несвойственным своему воспитанию сленгом выругалась горе-водительница. Юноша отнял руки от лица и вопросительно посмотрел на неё. В его бездонных серо-голубых глазах отражался весь мир, вся вселенная. У Аманды перехватило дыхание.

 

— Купив права, ты не сможешь купить правила.- спокойно ответил ей Алекс. И подобрав с земли футляр, собрался уходить, полуприсев в реверансе в знак прощания.

 

— Нет, стой! Я – Аманда. — Протянув руку, прощебетала она.

 

— Я не имею к тебе никаких претензий Аманда. – всё тем же бархатным голосом отвечал он. Если позволишь, я пойду.

 

— Нет! – невольно вырвалось у неё. Ей до смерти не хотелось его отпускать. – Позволь я тебя подвезу. Твоя ноша не из легких, после удара, как будущий врач, я б не советовала тебе таскать такие тяжести. К тому же дождь собирается. – нелепо добавила она, указав пальцем на маленькое облачко средь ясного неба. Он рассмеялся хрустальным смехом, по-хозяйски закинув инструменты на заднее сиденье, уселся за руль.

 

— Ну садись, нарушительница! – кивком указал он на переднее сиденье. Аманда чуть было не задохнулась от возмущения, но послушно села на пассажирское место. Больно уж ей хотелось побыть с ним хотя бы ещё несколько мгновений. Весь день пролетел, как одно мгновение. До колледжа прилежная ученица естественно не доехала. Проколесив по городу до самого обеда, Алексу пришла идея устроить пикник на природе. Завязав Аманде глаза, он отвёз её в живописный уголок в окрестностях Филадельфии. Какими бы не были его дальнейшие намерения, но в этот день он подарил ей сказку. Они на что-то поспорили, на какую-то мелочь, но  блондинка проиграла и ей пришлось стать огненно-рыжей бестией. Внезапно нежные воспоминания проснувшейся влюбленной прервал душераздирающий крик, доносящийся из гостиной.

 

— Эли, детка, ну открой же глаза! Умоляю тебя! – рыдающе выкрикивала тетя Мэгги. Она должна была вернуться к вечеру, но все те же часы показывали 10.30, а она была уже здесь. – Я как чувствовала! –всхлипывала она. – Аманда! Брэд! Есть кто-нибудь? Сестра спустилась, накинув на себя первое что попалось, а точнее поднялось с пола, и опрометью помчалась в низ. Она увидела посеревшую от горя старушку и тело сестренки безжизненно застывшее на диване. Аманда медленно сползла по стене, присев на последнюю ступеньку лестницы из красного дерева. Грудь сдавила больная боль, разум категорически отвергал увиденное. Может, она ещё жива? – пронеслось в голове, но в этой же голове, у студентки медицинского колледжа возник ответ: Нет…Во время практики они часто присутствовали при вскрытиях, и отличить труп от не трупа Аманда могла. Почему-то старшая сестра была больше напугана, чем убита горем, она не могла подойти к дивану, даже смотрела с опаской. Тетя Мэгги напротив, обнимала и целовала бездыханное неподвижное тело. От её слез промокла вся кофта Элис. Рыдая, захлёбываясь слезами, она набрала 911. Аманда набирала отца. Немного времени спустя, она вбежала в спальню, и стала бегло одеваться. Алекс разыграл сцену только что проснувшегося счастливца. С голливудской улыбкой он протянул фразу: «Прелесть моя, ты меня покидаешь?»

 

— Моя сестра мертва. Похоже сердечный приступ.- изнемогая от душевной боли, прошептала Аманда. – Мы с тетей Мэгги поедим в больницу или морг, не знаю, куда заберут тело Элис, Алекс, прошу тебя, останься здесь до моего возвращения, ты мне очень нужен. Сев на кровать девушка разрыдалась и стиснув зубы в кровь прокусила нижнюю губу. Герой-любовник изобразил резкое пробуждение от услышанного, и на лицо наползла маска сострадания. Он нежно обнял Аманду за плечи, но резкий сладкий запах крови заставил его отползти на край кровати.

 

— Хочешь, я поеду с тобой? – спросил он, отходя к окну. Приоткрыв его, Алекс полной грудью вдохнул чистого воздуха, чтобы заглушить зов в пустом желудке.

 

— Нет, будь здесь. Аманда смахнула слёзы и вышла из комнаты. Алекс с радостью бы укатил отсюда сию же минуту, но по приказу Саймона должен был «оставаться какое-то время». За это он его сейчас чрезмерно ненавидел. Теперь придется до самых похорон вытирать слезки этой выскочке. Обвернувшись простынею, он спустился на первый этаж, через гостиную вошёл в кухню. Открыв холодильник, он достал два куска сырой говядины, вероятно заготовленных тетей Мэгги для отбивных с горошком. И прямиком отправил их себе в рот. Желудок радостно заурчал. Хм….вполне сойдет, подумал он, протягивая руку к третьему «стэйку».

 

 

 

 

 

 

 

Я только что прекратила биться в очередной истерике. От недавних рыданий моя диафрагма всё ещё нервно сокращалась. Техничка собирала с пола куски разбитого зеркала, в котором я увидела Томаса вместо себя. Закончив она вышла, следом за ней в палату с железным столиком вошел санитар. Судя по его поведению, он был новенький. Неумело передвигаясь и раскладывая медикаменты для капельницы, черноволосый медбрат наклонился на до мной.

 

 

 

— Элис, слушай меня внимательно. – прошептал он. Вон в той сумке (он указал на синюю спортивную сумку за ширмой столика) твоя одежда, как можно скорее переоденься и выходи следом за мной. Вы не представляете, как я обрадовалась, когда он назвал меня Элис. Меня словно ошпарило счастьем, будто целую вечность меня никто так не называл. Единственный адекватный человек в радиусе километра – подумала я.

 

 

 

— Что ты расселась, одевайся скорее!-прокомандовал санитар. Темные могут в любую минуту появиться здесь.

 

  — Темные????? Ещё один псих, мечтавший закосить под нормального! Что ты несёшь? Какие ещё Темные? Бред!

 

 

 

-Бред  детка, что ты теперь писаешь стоя, а Темные — реальность. Поторапливайся!

 

Я сидела и не могла пошевелиться. Мне предстояло выбрать между двумя сумасшествиями. Остаться здесь, среди тех, кто считает меня чокнутой или уйти с тем, кого окрестила чокнутым я. Разглядывая странного гостя, я пришла к выводу, что он был скорее всего мексиканцем. Тёмно-карие почти черные глаза, смуглая кожа, правильные черты лица: Да он просто прелесть – подытожила я. Жаль, странноват малость. Нет, на самом деле он был настолько привлекателен, что я сразу возненавидела его. На вид ему было не больше двадцати пяти, но в его глазах таилась какая-то вековая мудрость. Я была б не прочь просматривать его еще немного, но его строгий взгляд говорил: «Медлить не стоит, я могу развернуться и уйти». Темные…Вдруг опять прозвучало у меня в голове. Скорее всего, он имел ввиду какую-то секту, это значило, что он более или менее адекватен. Наверное, эта секта занимается отловом девушек, которые вдруг оказались парнями, рассмеявшись, подумала я. О, тогда мне действительно нужно поторапливаться.

 

-Раз ты уже знаком со мной, знаешь, мне бы не хотелось оставаться в долгу. Может, представишься? – скрывая волнение в своем голосе, спросила я.

 

-Пабло.- ответил он, протягивая сумку с одеждой.

 

-Почему я должна тебе верить, Пабло? – вдруг вырвалось у меня.

 

-Ты можешь не верить. Но всё же будет лучше убраться отсюда. Через пятнадцать минут начнется обход. Как только он закончил говорить, за дверью послышались шаги. Моя палата находилась в конце коридора, и стало ясно по усиливающемуся стуку каблуков, что шагающие направляются именно сюда. Я выхватила сумку из рук мексиканца и быстро зашвырнула её под кровать, жестом пригласив отправиться вслед за ней. Он не мешкая еле протиснулся под низкую медицинскую кушетку. Дверь отворилась, и в палату вошли доктор и уже знакомая мне, большая мягкая Мэридит.

 

— Томми, мальчик мой, ну как ты? – с неподдельным переживанием, исказившим лицо, поинтересовалась женщина.

 

— Я в порядке, мам. – еле повернув язык ответила я.

 

— Ну вот, доктор Гарц, в трезвом уме и светлой памяти, теперь я думаю, вы не станете нас здесь удерживать.

— На счет памяти, мам, это ты не совсем правильно. – Испугавшись, что она прямо сейчас на себе утащит меня из палаты, высказалась я. Думаю мне действительно нужно побыть здесь пару дней. Воспоминания как будто дымкой затянуты, я совсем недавно тебя вспомнила, не говоря уже об остальном. Лучше оставаться под наблюдением. Гершом очень подозрительно и пристально посмотрел мне в глаза, как будто спрашивая: «Какую игру ты затеяла,  ЭЛИС?». Не выдержав его атаки, я отвела взгляд.
— Пойдем, Мэридит, продолжим разговор в кабинете. – Продолжая смотреть на меня, произнёс доктор. Было видно, что женщине не очень-то хотелось уходить. Её желание остаться с единственным сыном, которого она чуть не потеряла, было естественным. Но человек в белом халате настойчиво повторил просьбу. Она наклонилась и крепко поцеловала меня в висок.
-До скорого, Томми. – ласково попрощалась мать. Как только их шаги стихли, Пабло аплодируя, выбрался из-под кровати.
-Браво! Томас, мальчик мой! – с издевательским сарказмом отчеканил он заранее продуманную фразу.
— Придумал пока лежал под кушеткой? — Съязвила в ответ я. На утку случайно там не наткнулся?
— Какую утку?
— Медицинскую конечно! Ты ж там санитара изображал, а не охотника. Улыбнувшись, он протянул мне сумку с одеждой. Открыв её, я вытащила и разложила на кровать джинсы не самого маленького размера, кеды,  черную футболку, солнечные очки и кепку с огромным козырьком.
— Отвернись. – Стеснительно попросила я. От звонкого приступа смеха мексиканца, задрожали стёкла.
— Элис, — сквозь смех выдохнул Пабло. – Элис, братишка, чего уж там я не видел?
Мне сделалось чертовски неудобно за необдуманно брошенную фразу. Действительно, зная, что внутри я Элис, видел то он, как и все – Томаса. Я геройски сбросила сорочку и потянулась к джинсам. Хотела было уже натянуть их, но… Хоть я и была не понятно кем, одевать джинсы без нижнего белья даже девушке в мужском теле не очень то хотелось. Я злобно посмотрела на Пабло. Он всё понял и как бы извиняясь, оправдался: — Я очень спешил! С остальным одеянием было полегче. Только от очков, вероятно помятых в сумке, кружилась голова.
  — Я выйду первым, досчитаешь до десяти и выходи следом! – скомандовал он. Выкатив перед собой столик со всеми медикаментами, он скрылся за дверью. Я начала отсчет. Один, два, три… Колени тряслись так, будто приговоренная к смертной казни я использовала единственный шанс на побег. Десять….Потянув вниз дверную ручку, я высунула нос в коридор. Санитар, стоявший у лифта, громко закашлял. Стало понятно, что нужно поторапливаться. Нахлобучив кепку почти на глаза, я ускорила шаг. Пабло нажал кнопку вызова, когда я с ним поравнялась, двери лифта уже отворились. Мексиканец закатил столик в лифт и отправил его на первый этаж, сами же мы отправились по лестнице. Чтобы пройти на служебную парковку, нужно было пройти добрых сто метров коридора. Для меня это было ещё большим испытанием, чем кеды сорок четвертого размера. Казалось всё «население» коридора смотрело только на меня. Как будто в любой момент мог раздаться голос доктора еврея, и здравствуй палата 47 б. Мне пришлось идти, почти закрыв глаза. Внезапно из приемной выкатили кушетку с тяжело-раненным пациентом, в суматохе нам удалось остаток пути относительно спокойно. Через узкую дверь, мы прошли прямо на подземный паркинг для служебных машин. Лжесанитар скинул с себя декорации и скомкав затолкал их в сумку, которую я, оказывается, держала в руках всю дорогу.
— Моя машина во втором ряду. Я пойду напрямик, а ты пройди так, чтоб не попасть под вон те две камеры. – сказал он указав на два столба. – остальные не работают. Я сделала всё в точности, как он сказал, и через минуту уже сидела на заднем сиденье машины марки Мэрсэдес Бэнс GL-класса.
— Ты б ещё карету с лошадьми заказал, чтоб нас вообще никто не заметил. – недовольно проворчала я.
— Мы поедим ко мне, там все спокойно обсудим. Ты не против? – спросил он, проигнорировав мои замечания.
— У меня есть выбор?
Пабло ничего не ответил, вдавив в пол педаль газа.
 
 
Закрыв дверь за Мэридит, Гершом Гарц устало бухнулся в кресло. Многое для доктора оставалось неясным. Сняв трубку, он позвонил на рецепшн.
— Пусть Бэти принесёт мне историю болезни Томаса Лонга. – тихо проговорил он. Через пять минут Бэти, как обычно без стука впорхнула в кабинет, и аккуратно положив перед доктором папку, выпорхнула, не проронив ни слова. Он углубился в чтение. Томас поступил в два тридцать ночи, с травмами не совместимыми с жизнью. Череп его был практически раскрошен, второй и третий позвонки раздроблены, плюс ушибы и гематомы внутренних органов. Об этом говорили рентгеновские снимки и результаты узи. На следующих страницах были объяснительные рентгенолога и узиста, где они признаваясь в своей некомпетентности, допускали возможность ошибки. «Снимки Томаса Лонга, вероятней всего были перепутаны со снимками других пациентов, поступивших этой ночью» — зачитал он вслух сам себе выдержку из истории. Ну, довольно разумное объяснение его мифического выздоровления. Да так и было. Снимки здорового юноши с рассечением мягких тканей височной части перепутали с…. И тут доктора осенило. Человек, чьи снимки лежали перед ним, сейчас должен был быть уже в морге. Но таких пациентов ни вчера, ни сегодня не поступало. Новость о летальном исходе, мгновенно бы прокатилась по всей больнице. Гершом Гарц крепко зажмурил глаза.
— Чертовщина какая-то! Похоже это снимки Томаса, и ничьи больше. – сказав в пустоту, он вышел из кабинета.
 
Глава 6.
Мы ехали по Броад стрит, стараясь не нарушать скоростной режим.
— Еще долго? – жалобно спросила я. От того, что мне приходилось сидеть, сложившись пополам, у меня затекли ноги. Сотни иголок врезались в стопы.
— Нет, немного осталось. – сочувственно ответил Пабло.
Полулёжа, или полусидя, я совсем не видела дороги. Но судя по рекламным щитам, и архитектуре это был не самый дешевый район нашего города. Мы опять въехали в подземный паркинг.
— Приехали, можешь выходить, но кепку не снимай.
Я с трудом распрямилась, все тело ныло и плохо слушало команды центральной нервной системы. Сдвинув кепку на глаза, я поплелась за своим «спасителем». Мы зашли в лифт, и на табло загорелась цифра 9. Пабло жил на девятом этаже. Я ненавидела цифру девять всю свою сознательную жизнь. Когда мне было 9 лет, умерла наша мама. Девятого сентября. Девятка для меня была моим числом тринадцать. Двери лифта распахнулись на девятом этаже. Внутри у меня что-то ёкнуло. Как я могла пойти с незнакомцем, несшим какую-то чушь. Вдруг он меня возьмет да и прирежет, а то ведь у Черных или как их там он обзывал, не получилось. Уверенность в том, что мне осталось совсем чуть-чуть, росла с каждой секундой. Девятка никогда меня не подводила своим зловещим постоянством.
— Дальше по лестнице. – скомандовал мексиканец молчавший от самой парковки. Мы вышли на лестничный пролет, и спустились вниз на два этажа. Мне стало смешно и стыдно за свое воспаленное воображение. Ловким движением он открыл дверь квартиры № 44 и резко впихнул меня.
— Не нужно светиться перед соседями. – Объяснил он свои грубые действия.
— Его квартира была просторной, светлой и странно обставленной. На двух огромных мраморных столах аккуратно валялись какие-то чертежи. Повсюду стояли какие-то макеты, статуэтки, картины. Не смотря на обилие вещей, квартира казалась довольно уютной.
— Чем ты занимаешься, помимо того, что спасаешь заблудшие души? – Поинтересовалась я.
— Я – архитектор.
Мои губы разомкнулись для озвучивания следующего вопроса, но Пабло аккуратно перебил меня: — Я чертовски голоден, да и ты, наверное, тоже. И вправду, я не могла припомнить, когда последний раз мой желудок встречался с пищей.
— Я пойду, займусь ужином, а ты можешь пока искупаться и переодеться. – гостеприимно предложил он. В платяном шкафу моя одежда, вся она чистая, бери, не стесняйся. Приняв душ, я пошла в спальню в указанном им направлении. Справа от двери стоял большой одежный шкаф-купе. Направившись к нему, я остановилась напротив зеркальных дверей. Казалось, прямо из шкафа на меня смотрела Элис О*Нил. Я подняла руку, она тоже подняла. Я опустила, и она опустила. ЭТО БЫЛО МОЕ ОТРАЖЕНИЕ. Я Снова была я!
— Пабло, Пабло скорее иди сюда! Он пулей прибежал на мои истошные крики.
— Пабло, посмотри, я снова Элис.- Протягивая руку в сторону шкафа и, глядя на него глазами полными слёз и счастья, прошептала я. Обернувшись, я встретилась глазами с Томасом, который удивленно смотрел на меня, вытянув вперед указательный палец. Я камнем упала на пол и разрыдалась.
— Ну, будет тебе Элис, перестань. Твое сознание не может всё еще принять, то, что ты теперь в мужском теле. Оно не отпускает твой образ. Это было просто видение.
Не знаю, как это объяснить, но он ка-то умиротворяюще действовал на меня. Теперешняя я была почти на голову выше чем Пабло, но, тем не менее, он без труда поднял меня с пола и усадил на кровать.
— Приди немного в себя, и пойдем уже поужинаем. – как-то ласково, по-братски произнёс он. Тебе предстоит услышать неслыханное. И дай тебе Великая Душа сил, чтоб не сойти с ума.
Мы сидели молча и смотрели в пустые тарелки. За время ужина никто из нас не проронил ни слава. Вероятно, он не знал с чего начать, а я вероятно, не знала с чего начать спрашивать.
— Даже не знаю с чего начать. – как в подтверждение моим мыслям сказал Пабло. – Может ты?
— Ммм… Ну начни так: давным давно или в незапамятные времена, или когда на Марсе яблони цвели. – съязвила Элис грубым голосом Тома. Глаза мексиканца округлились до предела и от лёгкого дуновения ветерка, казалось, упали бы в тарелку.
— Откуда ты про Марс знаешь? – с такими же выпученными глазами спросил человек, которого я всё больше ненавидела. С каждой его чудоковатой речью моя ненависть росла.
— Да так, просто, к слову пришлось. – скрывая нарастающую неприязнь в голосе отшутилась я.
— С этого, пожалуй, и начну. Глубоко вдохнув, он начал свое фантастичное, граничащее с безумством повествование.  Много миллиардов лет назад (по земному летоисчислению – уточнил он) народ планеты Марс, как сейчас принято её называть, жил и процветал. Население достигло апогея в своем совершенстве. Да, обитатели Марса здравствовали, а планета погибала. Изрытая до недр, израненная она молила о помощи, но марсиане были слишком заняты добычей полезных ископаемых, драгоценностей, чтобы услышать её крики о помощи. Великая Душа великой планеты тихо умирала. Правящая верхушка Марса истребляла все живое в поисках выгоды. Погоня за прогрессом и инновациями травила планету своими ядами. Умирали все Сущности, кроме основных. Пла…
— Стоп, стоп, стоп! – не дав ему договорить, остановила я несносный бред Пабло. – Слышать этого больше не могу. Если ты решил свести меня с ума, мог бы просто оставить в больнице. Поверить там, в переселение душ, и даже в этих,… как их там, — Тёмных, ещё куда ни шло, но в марсиан – это уже слишком! Пожалуй, мне лучше вернуться домой. – заявила я, собравшись уходить. Вопреки моим ожиданиям, сумасбродный мексиканец не соскочил с места в попытке меня остановить. Он даже не пошевелил пальцем. Ну что ж, придется проститься.
— Тёмные это и есть бывшие обитатели Марса. А ты Элис, можешь спокойно отправляться домой. Только где теперь он? Где твой дом? Думаю, тебе лучше вернуться в свою палату, ведь теперь тебе до конца жизни придется быть Томасом Лонгом. Ты умрешь, так и не узнав для чего ты совершила этот прыжок. И кто ты есть на самом деле.
Чертов сукин сын. Ведь в этом он абсолютно прав. Что меня ждёт? Девушку в теле мужчины? Пришлось признаться самой себе, что я сильно завишу от этого самодовольного, самоуверенного наглеца.
— Ой, да, извини, я забыла, ты ж единственный человек во всей вселенной, который знает тайну моего перелёта, ой извини ещё раз….ПРЫЖКА! – развернувшись на сто восемьдесят градусов, я присела на ещё не остывший стул. Только давай в этот раз ты начнешь с меня, про марсиан как-нибудь потом расскажешь. Хорошо?  Выкладывай, Кто – Я? И почему я ПРЫГНУЛА?
— Я не знаю. – извиняющимся тоном произнес Пабло.
Мои зубы заскрипели так, что было слышно на первом этаже. Мне хотелось разорвать его пополам.
— То есть ты не знаешь? – захлебываясь яростью, спросила я.
— Элис, пожалуйста, наберись терпения и выслушай меня. Если б это не было так важно, я б не стал тратить на тебя время.
— Давай, валяй. Только прошу, излагай голые факты, без всякой философии.
— Хорошо. Так, Вот. Великая Душа Марса умирала, и Смотрителем нашей солнечной системы было принято решение лишить марсиан Великой Души. То есть взять и забрать у их планеты Великую Душу в целях её сохранения.
— Так выходит, Смотритель нашей солнечной системы — это Господь Всемогущи? Правильно я тебя поняла?
— Нет. Понятие Господь появилось совсем недавно. А я тебе говорю о тех событиях, которые происходили намного раньше. Намнооооого раньше. – сказал она протяжно, чтоб четко дать почувствовать временную разницу. Поэтому назвать Смотрителя Богом, будет не правильно. Так вот, отняв Великую Душу у Марса, Смотритель вдохнул её в нашу планету. Семена жизни на нашей Голубой планете только прорастали. Сущности только начинали выходить из воды на сушу. Эра расцвета нашей земли началась с обретением ею Великой Души.
— А, марсиане? Чем это грозило зеленым человечкам?
— У каждой сущности есть душа. Будь то человек, или зелёный человечек, или марсианская собака. Душа каждого непрерывно связана с Великой Душой. Сущность, обладающая душой – Светлая. Забрав у планеты Великую Душу, Смотритель забрал душу у каждой её сущности. Без души они стали Темными.
— Всё равно, они же не погибли, или им как бы было не в кайф жить Темными? – не зная как построить вопрос спросила я.
— Да, конечно, они не погибли сразу. Пойми, душа бессмертна, душа каждого перерождается, со смертью сущности не наступает смерть души. То есть твое тело умирает, а душа перерождается, достается новорожденному, обретает новую сущность. Без души цивилизация обречена, бездушные, они не могли любить, прощать, ценить, дружить, а самое главное размножаться.
— У них, что? Репродуктивные органы отсохли? – опять глупо и грубо поинтересовалась я. Не то что бы я строила из себя невесть кого. Просто я не знала как себя вести, слыша подобно. Слишком большой объем чуждой мне информации должен был впитывать мой мозг.
— Нет. Просто не было смысла рожать нежеланных и не любимых детей. Кроме безмерного аппетита и желания удовлетворить свою  похоть, не осталось ничего. Разгром и хаос воцарились на Марсе. Великая цивилизация широкими шагами шагала во мрак. Правящей элитой, звавшей себя Великим Советом, было принято организовать экспедицию на Землю. Собрав добровольцев, они отправились на Землю, дабы вернуть Великую Душу.
— Ты говорил: Темные могут заявиться ко мне в палату. Темные – это марсиане.  Получается, марсиане среди нас? Но как мы живем, не подозревая об их существовании?
— Когда они прибыли на Землю, Смотритель мог их просто уничтожить, но не стал. Он позволил им дожить на земле свои жизни, только в земных сущностях, то есть, приняв человеческий облик. Они были такие же люди, как и мы, только без души. И умирая, они умирали навсегда.
— Ладно, у меня сейчас каша в голове, может постепенно до меня дойдет. Для меня сейчас важнее знать кто ты? И почему мой прыжок был чем-то сверхъестественным, ведь ты сам говоришь, что души перерождаются.
— Смотрителем было принято решение, выделить в помощь Великой Душе двенадцать прислужников. Они были призваны поддерживать гармонию и мир на нашей планете. Они называли себя Детьми. Детьми Великой Души. У каждого ребенка было свое Предназначение. Своя так сказать работа, которую он делал с тех пор, как наша Земля обрела Великую Душу. Наши сущности, то есть наши тела были бессмертны, точнее не подвержены воздействию времени. Несомненно, под физическим воздействием мы могли умереть, но тогда совершался прыжок. Мы могли переместиться в умирающую сущность, исцелив её и подарив жизнь.
— Как это? – уже окончательно запутавшись, спросила я.
— Мы не можем перерождаться, потому что, переродившись младенцем, не сможем выполнять Предназначение. Мы можем переселиться в тело человека, который вот-вот умрет, душа которого уже покинула тело. Проникая в новую сущность, мы как бы лечим её. Сломанные кости срастаются, раны затягиваются, а раковые опухоли исчезают. Совершать прыжки можем только мы. Двенадцать детей Великой Души. Души остальных перерождаются. Твоя душа должна была переродиться, переместившись в новорожденного, но вместо этого она прыгнула. Такого не случалось испокон веков. Ты не можешь быть одной из двенадцати, потому что я последний ребенок Великой Души. Одиннадцать убиты Темными.
— Ты сказал: вы бессмертны! Так как же вышло, что одиннадцать мертвы.
— Элис, об этом я расскажу тебе завтра, ну или через несколько дней, тебе нужно понять то, что ты уже знаешь. Этого хватает. Думается мне у тебя и так невесть что в голове творится. Он был прав. Смысл услышанного до меня туго доходил.
— Пабло. – как можно ласковей спросила я, боясь, что он не ответит. Последний вопрос. А кто ты? Каково твое Предназначение?
— Я Проводник, Паромщик. Я слежу за тем, чтобы каждая душа переродилась, соприкоснувшись с Великой Душой. Представ перед ней душа, очищается, теряя воспоминания о прошлой жизни. Вот почему я отыскал тебя. Возможно, поняв, почему это произошло, мы обретем шанс. Шанс не потерять Великую Душу. А теперь Элис, тебе лучше поспать.
Он сто первый раз был прав. Мне ужасно хотелось спать. Разговор порядком меня утомил. Сомнения истязали мой разум. Кто передо мной? Сумасшедший, начитавшийся фантастики или наивысшая форма жизни? Я попыталась разложить по полочкам мысли в моей голове, но получалось не очень. Тогда я с надеждой закрыла глаза и пожелала чтоб, открыв их, я оказалась Элис. Взбалмошной, беззаботной, без пяти минут студенткой. Открыв глаза я увидела все тоже самое. Потолок спальни, которую мне любезно предоставил Паромщик. Сам он устроился ночевать на коротеньком даже для него диванчике в гостиной. Оставив попытки изменить реальность, я принялась переваривать услышанное накануне.
— Так. – Произнесла я вслух. Значит, есть планета Марс. На ней была жизнь. Смотритель забрал у Марса и его обитателей Великую Душу. Они стали Темными. Вдохнув эту Душу в Землю, он сделал землян – Светлыми. Темные не хотели умирать и прилетели вернуть своё. Смотритель любезно позволил дожить им на Земле свои жизни. Так вроде кое-что уяснила. – сообщила я сама себе. У Души этой, как её? Великолепной, а нет же – Великой, было двенадцать детей и каждый выполнял свое Предназначение. На них не действовало время, и они не могли погибнуть. Но всё же погибли. Да, об этом мне Пабло расскажет завтра.
Но тут меня осенило. Темные, прилетев на землю много миллиардов лет назад (когда семена жизни только прорастали) давно должны были вымереть. Пабло мне врал. Я встала с постели, одеваться мне не пришлось, потому что раздеться я забыла и направилась в гостиную.
— Пабло, ты спишь? Че за всю вечность не выспался, да? – грубо потрепав его за плечо, выпалила я.
— Детка, на часах полчетвертого утра. Надеюсь у тебя что-то действительно важное. Сонным голосом пробурчал психопоромщик.
— Вот, ты сказал, Тёмные прилетели тогда, когда сущности только выходили из воды. Это было много миллиардов лет назад. Так?
— Да так. У тебя всё?
— Нет. Ты сказал, что Смотритель позволил им дожить свои жизни. Будучи Темными они не могли размножаться. Так как они дожили до наших дней? Они должны были сгнить к тому времени, когда человек начал заниматься охотой и собирательством.
— Элис, пожалуйста. Давай отложим разговор до утра.
— Что не успел ничего интересненького придумать?
— Уф, несносная девчонка. Слушай. Время это не шестьдесят секунд в минуте и не шестьдесят минут в одном часе. Время это гораздо более серьезная штука. Элис, время – это энергия, которая по-разному действует на разные предметы, Сущности. Даже люди: кто-то в сорок выглядит на тридцать, а кто-то на пятьдесят. На Темных наше земное время действовало медленно. За то время как люди прошли путь от пещер до ста этажных небоскребов, как сменились миллионы наших поколений, Темные ощутили на себе действие времени в незначительной степени. Дети стали взрослыми, взрослые – стариками, старики…Их не стало.
— Пабло, а почему мы должны потереть Великую Душу?
— Потому, что Смотритель больше не помогает нам. Он не вмешивается в дела земные. Он предоставил нам самостоятельно бороться с Темными за Великую Душу. И мы проиграли, почти. С момента сотворения человека, он оберегал нас, не позволял Темным хоть в какой-то степени вмешиваться в наше становление. Они просто существовали, как тени, как отражение в воде. Но теперь Смотритель нас оставил. И Темные объявили войну, открыли на нас охоту. – с болью, исказившей лицо тихо закончил мексиканец.
Вдруг мне стало понятно, почему Смотритель так поступил. Вдохнул в нас Души, а теперь оставил. Он не видел разницы между Светлыми и Темными. Мы убивали, истощали и травили планету, так же как и марсиане много-много лет назад. Мы не достойны Великой Души, мы не достойны, жить на Голубой планете. Наш аппетит растет с неистовой скоростью. С такой же скоростью мы приближаемся к вечному мраку. Что-то во мне кипело и бурлило. Мне хотелось взять огромный рупор и закричать на всю планету: «Остановитесь, у нас есть шанс». Но всё, что я могла сделать, это пойти в спальню и вздремнуть пару часов.
— Пабло, мои похороны, мы можем на них сходить? – спросила я, чувствуя, что если нам и стоит искать ответ на вопрос: «Почему я прыгнула», то начинать нужно именно оттуда.
— Это может быть опасно. – попытался отговориться Паромщик.
— Не опасней, чем умереть без возможности переродиться. – с боевым настроем в голосе ответила я.
Глава 7.
Проворочавшись до семи  утра, я выждала ещё полчаса и неуверенной рукой поднесла трубку к уху. На том конце провода ответила Аманда. Голос её был осипшим и уставшим. Глотая горькие слёзы, стремящиеся попасть именно в рот, я поздоровалась.
— Я — Элизабет Паркинсон. Одноклассница Элис. Я бы хотела прийти на прощальную церемонию. Когда она состоится? – вкладывая огромные усилия чтоб не разрыдаться, выдавила я.
— Элизабет, ты выбрал не подходящее время для шуток. – раздраженно ответила Аманда и бросила трубку.
Я больно стукнула ладонью в лоб. Надо же быть такой идиоткой, чтобы почти солдатским голосом представиться Элизабет. Да немногого бы я добилась в жизни, распрощавшись с Пабло. Ещё добрых минут сорок я нервно побродила по комнате, в ожидании пробуждения гостеприимного хозяина. Мне не хотелось ему надоедать своим нетерпеливым характером. Когда моей выдержке пришел конец, я дернула на себя ручку и вихрем очутилась в гостиной. К моему удивлению, Пабло уже в месте ночлега не было. Терпкий запах натурального кофе доносился из кухни. В желудке заурчало. Да, прокормить эту сущность было гораздо труднее, чем мою прежнюю. Будучи Элис, я могла позавтракать ближе к обеду. А это тело прямо «рыдало» от голода, когда на часах и девяти не было. Войдя в столовую, я застала мексиканца за приготовление завтрака. Запах был отменный, надо признать, что за миллиарды лет готовить он научился не так уж плохо. Взглядом он указал на стул, на который мне полагалось присесть. Я ехидно улыбнулась, и вероятно из вредности села на противоположный. Ровно через три секунды раздался треск, ножки стула разъехались по всем четырем сторонам света, и я плюхнулась на пол. Пабло разразился младенческим смехом. Он так заразительно и искренне смеялся. Мне пришлось очень больно прикусить кончик языка, чтоб не расхохотаться с ним за компанию. Поднявшись с пола, я все же села на указанное место….уж очень хотелось кушать. Пабло поставил передо мной тарелку с завтраком и наполнил чашку кофе. К великому моему удивлению горячий напиток он разлил прямо из какой-то чашки с ручкой. На вид лет ей было на порядок больше чем мне.
— Это кофеварка. – ответил он, глядя как я пялюсь на алюминиевый предмет в его руках. – Когда я пристрастился к кофе, кофейных аппаратов и в проектах не было.
Мне хотелось его много о чем расспросить. Но рот был до предела наполнен. Я проглотила всё за считанные секунды. Быстрее чем Пабло, намного быстрее.
— Пабло, ты сказал, что ты Паромщик, следишь, чтоб каждая душа, очистилась и переродилась, соприкоснувшись с великой душой. Извини, но когда ты спишь, кто этим занимается? – начала допрос моя любознательная натура.
По реакции мексиканца было видно, что мой вопрос ему не пришелся по душе. Он отодвинул в сторону тарелку с недоеденным завтраком и строго посмотрел на меня. – Элис, я терпелив. Очень терпелив. Но если ты не прекратишь издевательски относиться к каждому сказанному мной слову, моё терпение может кончиться. Всё же я отвечу. Каждая душа после смерти Сущности покидает тело, и она возвращается к истокам. Лишь соприкоснувшись с Великой Душой она получает право на перерождение, через очищение. И это происходит просто, потому что я есть. Потому что я – Проводник. Не будь меня, ни одна душа не найдет дороги и не получит новую жизнь. Это происходит во мне каждую тысячную доли секунды. И это необъяснимо. Это как кольца единой цепи. Так решено было Смотрителем. А теперь давай собираться на твои похороны. Может хоть что-то удастся выяснить.
— Я не знаю, когда и где пройдет прощальная церемония. – виновато ответила я. Я звонила домой, но сплоховала. Мне ничего не удалось узнать.
Паромщик, всё ещё сердито, небрежно положил передо мной несколько газет. Все они пестрили заголовками о моей внезапной кончине. Более солидные излагали голые факты, газетенки подешевле сообщали о загадочной и скоропостижной кончине. Но во всех газетах неизменным оставалось одно. Все они в один голос утверждали, что прощальная церемония состоится в погребальной часовне на кладбище Лорел Хилл. Да, можно было б и самой додуматься, откуда ветер подует.
________________________________________________________________________________
Доктор Гершом Гарц, выйдя из кабинета, не раздумывая направился в палату Томаса Лонга. Его чутьё, крепчавшее с годами, подсказывало ему, что по каким-то причинам, ему уже не удастся переговорить с Томом. Зайдя в палату, доктору сразу стало понятно по каким. Палата была пуста. И Доктор знал, что пациент из палаты 47 б, уже наверняка покинул стены его лечебницы. Вернувшись в кабинет, Гершом сразу же кинулся к телефону.
— Комиссар Чарльз, как ты, дружище? – произнес он после нескольких гудков. В трубке послышалось дружелюбное улюлюканье. Чарльз Рэмси относился к той категории друзей, которых можно было не видеть месяцами, но, тем не менее, именно они оставались истинными.
— Док, ты по делу или просто, вспомнил старого друга? – комиссарским голосом проворчал комиссар Рэмси.
— Я о тебе никогда не забываю, особенно когда ты нужен по делу. – сострил Гершом.
— Выкладывай, что за срочность.
— Может, после работы заглянем в какой ни будь бар. Там все и обсудим.
— Давай в восемь. В баркейд. (Barcade). Не забыл ещё как до туда добраться?
— Обижаешь шеф. В восемь как штык. – задорным голосом пропел доктор и положил трубку. Теперь ему предстояло самое сложное. Разговор с Мэридит. «Извини, Мэридит, твой сын сбежал. Правда я не знаю когда и как». — Прокручивал грядущий разговор Гершом. Подняв глаза к небу, на котором горели шесть ламп дневного света, он у пустоты попросил немного храбрости. Ровно через двадцать пять минут, после того как он положил трубку не дождавшись от взбешенной матери ответа, раздался стук в дверь. Багрово красная запыхавшаяся  Мэридит постучала скорей по привычке, чем из вежливости.
— Как!? Объясни мне, как ты мог упустить моего сына? – ещё не отдышавшись, задыхаясь от ярости, прокричала она.
— Мэри, у нас тут не тюрьма. – кротко ответил доктор.
— Да, точно, именно это мне и нужно было сказать тебе, когда ты отказался его выписывать! А теперь, Док, ищи его, где хочешь, хоть из-под земли доставай.
— Успокойся, послушай. Если бы он хотел вернуться домой, то он туда бы и направился. А если он захотел бы сбежать, он бы сбежал и из дома. Пойми он бежал не от меня и не от лечения. Может проблема в ваших отношениях? Ты слишком опекаешь его, Мэридит. Он уже не маленький мальчик, а ты готова кормить его с ложки.
— Это не твое дело. Я сама знаю, как и что делать. У тебя ведь нет детей, как ты можешь мне что-то говорить о воспитании? – неосторожно обронила мать Томаса. Через мгновение она поняла, что переборщила, задев за живое. И извиняющимся тоном добавила: « Хотя в одном ты прав, он наверняка уже дома, сидит и ждет меня».
— Я позвонил Чарльзу, он поможет ускорить поиски твоего сына. – Приняв немые извинения, сообщил Гершом Гарц.
— Спасибо. Но думаю, это лишнее. Если его нет дома, он наверняка у кого ни будь из друзей. Я сразу же тебе позвоню.
— Буду ждать. – На прощание проговорил доктор. Всё то же чутьё ему подсказывало, что ни дома, ни у друзей Томаса найти не удастся. До восьми ещё было пару часов времени. Он подошёл к столу и, усевшись в своё кресло «разбудил» уснувший компьютер. Установив соединение с интернетом, набрал в поисковой строке «переселение душ» и углубился в чтение.
 
Алекс проклинал всё на свете. Он ненавидел Саймона за то, что должен был вытирать сопли Аменде вплоть до самых похорон Элис. Невыносимо было выслушивать её, изображая сочувствие.  Мало того, ещё и отец Аманды проникся к парню. Да и гувернантка Мэгги обращалась с ним с какой-то особой заботой и теплотой. Все их вздохи и причитания раздражали до предела. На самом же деле главной причиной внутреннего дискомфорта юноши с прозрачными глазами был непонятный телефонный звонок. Звонил какой-то еврей. Представился доктором, но имени Алекс не посчитал нужным запомнить, на тот момент. На тот момент не посчитал, а после кусал локти, тщетно пытаясь вспомнить хотя бы фамилию. Звонок раздался примерно за час до приезда Мэгги. Аманда беспробудно спала, и трубку взял он. Спросонья ему показалось, что это Саймон его перепроверяет, но окончательно проснувшись, он пожалел о скоропостижном выводе. Еще больше он пожалел о своем небрежном ответе. Когда голос из трубки вежливо поинтересовался по этому ли адресу проживает Аманда О*Нил, Алекс с раздраженным равнодушием ответил, что она мертва. Алекс чувствовал неладное, напряжение росло, раздумья по поводу оповещения Саймона о странном звонке терзали его. Отогнав от себя мысли о происходящем во круг и внутри, он успокоил себя другой мыслью. Сегодня всё кончится. Тело предадут земле.
 
— Элис, поторапливайся. Нам не выгодно опаздывать. Нужно вместе со всеми затеряться в толпе. – с явным беспокойством в голосе поторопил меня Пабло.
— Да, я уже готова! – бодрым голосом ответила я, выходя из спальни. Пабло уставился на меня, как будто перед ним возник динозавр.
— Когда я любезно предоставил тебе свой гардероб, я не знал, что ты столь умело им воспользуешься. – Растерянно произнес он. И тут же развернул меня к огромному зеркалу на стене в гостиной. Черные джинсы плотно обтягивали ягодицы и ноги, черная хлопчатобумажная футболка обтягивала весь мой торс и повторяла каждую складку моего тела, причем доходила она лишь до пупка.
— Я не хочу, чтоб глядя на тебя, нас приняли за «супружескую пару». – То ли смеясь, то ли сердясь, отчеканил он, и скрылся за застекленной дверью спальни. Громко хлопнув дверьми шкафа-купе, он вышел, протягивая мне рубашку и брюки с идеально отглаженными стрелочками. Вся одежда была черной.
Первые несколько минут мы ехали молча. Потом тишину, как обычно нарушила я.
— Пабло, расскажи мне, как и почему погибли остальные Дети Великой Души? Он хотел было уже отмахнуться от моих расспросов, но когда я назвала остальных «Дети Великой Души», а не каким ни будь издевательски нелепым синонимом, его сердце оттаяло.
— Хорошо. Вижу твой юношеский сарказм, уступает место здравому смыслу. – Съязвил он и погрузился в воспоминания. Глаза и взгляд его стали такими глубокими, в них читалась боль.
Первым погиб Целитель. – Начал он исторически недоказанное повествование. Его Предназначением было исцелять неосновные Сущности. То есть не людей – они, как ты уже поняла, были основными. Когда Смотритель выбирал и решал, кому отдать право преобладать на Земле, он не сразу отдал предпочтение людям. Были ещё варианты: животные, растения и другие  Сущности. Знаешь, человек вовсе не произошёл от обезьяны, как утверждают сторонники дарвинизма. Скорее более уместной будет теория креационизма. Более верной и точно описывающей происхождение человечества является гипотеза о Мировом Разуме. Если называть Смотрителя именно так, то утверждения ученых, активно оспаривающих божественные теории, очень близки к истине. А останки древних людей, которые находят археологи, были вовсе не предками человека. Они были так сказать пробными экземплярами. Этапами на пути к идеалу.
— Но ведь их останки датируются различными эпохами?  — сделав вид молодого ученого, спросила я.
— То, что они умерли в разное время, еще не доказывает то, что и жили они в разное. Выбирая Сущности, Смотритель так же решал, как будет действовать на них энергия времени. Он создал несколько вариаций основных Сущностей и позволил им просуществовать определённое время. Но, в конечном счете, наидостойнейшими он счел именно людей современного типа. И именно людям, каждому человеку, должна была предназначаться одна душа. А остальные обладали одной душой на целое царство или семейство, или природную зону. Взять, например лес. На все его деревья, всех его обитателей, приходилась одна душа. Душу океана составляли все его растения и животные. Душа пустыни, Душа вечных льдов. Именно этим душам поклонялись язычники. Они уважали и почитали духов природы – Души природы. Предназначением его было исцелять раненную Душу, во время природных бедствий, взбушевавших стихий. Ведь во время лесного пожара, когда от огня гибло всё живое, не было другого новорождённого леса, в котором душа могла переродиться. Только он мог сохранить, исцелить Душу, вложив её в крохотное уцелевшее семя. Благодаря сохраненной Душе, лес возрождался, восставал из пепла. Когда Души Природы погибали в нескольких местах на разных континентах, Смотритель всегда помогал Целителю. Пока Целитель реанимировал пепелища, Смотритель  мог сохранить Душу пересыхающего водоёма, наделив его обитателей сверх способностями. Рыбы умеющие существовать лишь в воде, закапывались в песок и впадали в анабиоз, возрождаясь с приходом воды. Растения оставляли семена, умеющие пережить засуху. Эти примеры можно описывать бесконечно. Важнее будет заговорить о том, что внезапно Смотритель перестал принимать участие в так сказать «спасательных операциях». Он вообще перестал вмешиваться в ход событий.
— И как давно он отстранился? – поинтересовалась я, уже заранее зная примерный ответ.
— Это произошло в 1986 году. Сравнительно недавно. – Подтвердил Пабло мои догадки.
— Ты хочешь сказать, что за миллиарды лет Темные и на километр приблизиться не могли к Детям Великой Души, а за последние почти тридцать лет укокошили всех кроме тебя??? – С огромным интересом и боязнью за собственную жизнь спросила я.
— Получается так. – Голосом, звенящим горечью ответил он. Мы были не готовы к атакам. Может, даже изнежены заботой со стороны Смотрителя.
— Так почему именно 1986 год? – задала я конкретный вопрос, не дав Паромщику углубиться в болезненные воспоминания.
— В этот год двадцать восьмого апреля и погиб Целитель. В ночь на двадцать шестое апреля произошла авария на Чернобыльской атомной электростанции. Радиационному заражению подверглись более двух с половиной тысяч квадратных километров. Природа погибала, Души погибали. Каждый лесок, каждый пруд нуждался в исцелении. Целитель незамедлительно выехал на место аварии. Темные, следившие за нами многие века, последовали за ним. Целителю предстояла тяжелая и изнурительная работа. Почти вся территория, подвергшаяся радиации была уже Темной – Мертвой зоной без души. И знаешь, впервые за всё время своего существования Целитель не справлялся. Масштабы катастрофы были глобальны. А помощи ждать было неоткуда. Темным сразу стало понятно, что Целитель один, что по каким-то причинам  Смотритель не оказывает содействия. Тогда глава Совета приказал Темным солдатам схватить Целителя и доставить к нему. Он отчаянно сопротивлялся, изнеможенный он сражался из последних сил. В тяжелой схватке он получил смертельную для его тела рану, и приготовился к Прыжку. Прыжок для него был единственным и лучшим выходом из сложившейся ситуации, и скорее всего он сам себе нанёс  те смертельные раны. Прыгнув, он был бы потерян для Темных. Ведь не один год ушел бы на его поиски в новой Сущности. Но, увы… Находясь в мертвой зоне его душа не смогла прыгнуть. И погрузилась во мрак. Мы потеряли его. Земля потеряла его. Без него, на планете мертвых зон становилось всё больше и больше. Леса горели от не затушенных костров.  Гибли души морей, когда нефтяная пленка затонувших танкеров, душила своими смертельными объятиями все живое, гибли души пустынь, когда на военных полигонах уничтожали боезапасы. И в каждой такой мертвой зоне, мы были в смертельной опасности. Вот так мы стали смертными, наши Души стали смертными.
Пабло закончил своё печальное повествование, когда мы подъехали к кладбищу. В его глазах читалась огромная боль утраты и непонятная мне безысходность.
— Ну вот, мы вовремя! – произнёс он, заглушая мотор.
Часовня была сравнительно недалеко от центральных ворот. Мы почти синхронно вышли из машины и направились к небольшой толпе, явно державшей путь на мои похороны. Среди этого шествия было немало знакомых мне лиц, но где и когда я с ними встречалась, вспомнить не получалось. Как ни странно, приближение того момента, когда я увижу себя в гробу не вызывало никаких эмоций. Горестно было за родных, которым я не могу сказать, что я здесь, что не умерла,  что никто не умирает. Очень — очень хотелось обнять Аманду. За неё особенно болело сердце. Несмотря на последнюю её выходку, любить её я не переставала ни на секунду. Мне безумно хотелось её увидеть, и я во все глаза высматривала её среди всех «скорбящих». Среди тех, кто пришел проститься со мной, я к большому своему удивлению отметила Литисию. Литисия была моей одноклассницей, с которой дружны мы никогда не были. Более того, эта школьная зазноба  всегда подтрунивала надо мной с затаенной злобой. Оглядев её с ног до головы, я пришла к выводу, что этой вычурной моднице некуда было надеть свою новую черную шляпку. Вот она и пришла посмотреть, как придадут земле мое тело.
— Что за века на длинноногих блондинок не насмотрелся? – язвительно обратилась я к Пабло, не сводившему глаз с Литисии.
— Аам….о…Кто я? Да нет. Ты что! Просто это она так на тебя пристально смотрела, что я решил понаблюдать за ней! Пойдем, обойдем часовню вокруг. – Протараторил Пабло, переводя тему.
Не знаю почему, но мне безумно захотелось его ударить. И что он нашёл в этой кукле. У неё ведь на лице написано, что она является обладательницей самого маленького мозга на всём белом свете. Честно говоря, мне был непонятен приступ злобы, искрометно возникший в районе грудной клетки. Прибывая в своих мыслях, я на автопилоте следовала за мексиканцем. Мы обогнули часовню и остановились у правой её стены. Оттуда хорошо просматривался вход, и мы не находились на всеобщем обозрении. Хороший наблюдательский пост. Пару минут мы стояли молча, ничего интересного не наблюдалось. До наступления полудня оставалось ещё минут семь. Из часовни вышла девушка, и жестом поторопила собравшихся проследовать внутрь.
— Аманда. – выдохнула я. Сию же секунду глаза застелила пелена, и слезы градом грянули по щекам. Не в силах сдерживаться я зарыдала. Пабло, опять меня удивил. Он не стал читать нотации о том, что я могу привлечь внимание и что мне нужно поскорее взять себя в руки. Он просто крепко и в то же время тепло похлопал меня по плечу. Нужно отметить, что этот немой жест дружеской поддержки сделал своё дело. Рыдания мои прекратились, и глубоко вздохнув, я посмотрела на него, словно говоря: «Смотри, я уже не плачу».
— Давай, ты пойдёшь первой! Старайся не смотреть на Аманду. Смотри в землю, если не знаешь, куда определить свой взор. – Как ни в чем, ни бывало, скомандовал Пабло и слегка подтолкнул меня вперёд. Набрав полные лёгкие храбрости, я вышагнула из-за «укрытия». По совету Пабло стараясь смотреть на свою обувь. Неуверенной поступью все же приближалась к входу в часовню. Силой, заставив себя оторвать глаза от земли, я содрогнулась от страха, ужаса и недоумения. На том месте, где пару мгновений назад стояла моя сестра в печально одиночестве, возникло НЕЧТО. Я почувствовала сильные удары в висках, всё поплыло перед глазами, ноги подкосились.
— Да прекрати же меня поливать. – Зашипела я на мексиканца, усердно старающегося привести меня в чувства.
— Элис, наверное, лучше будет, если мы уйдем. Ты морально ещё не готова. Если ты, каждый раз приближаясь к семье, будешь падать в обморок, мы далеко не продвинемся в поисках ответов. – С пониманием в красивых почти черных глазах ответил Пабло, доставая и протягивая мне платок.
— Пабло, там, рядом с Амандой огромных размеров пёс. Он стоял на двух лапах. – Протирая лицо и шею любезно одолженным мне платком, спокойным до сумасшествия тоном сообщила я. – Хотя нет, он больше похож на оборотня, которых я видела в фильмах ужасов. Точно.
Паромщик недоумевая, выглянул из-за стены. Картина которую он узрел, была такова: на входе в часовню всё ещё стояла Аманда, любезно приглашая оставшихся пройти внутрь. По правую руку от неё стоял юноша, лениво принимавший участие в сей церемонии. Единственным, что могло хоть как-то «напугать» смотрящего, были глаза этого самого парня в черных кожаных штанах. Пабло вновь взглянул на Элис, которая сидела на земле, опиравшись о стену.
— Элис, тебе действительно нужно немного отдохнуть. Там нет никакой собаки. Ты бредишь. – Сказал Пабло, осторожно положив руку на лоб сидевшей девушки.
— Я брежу!? – Резко соскочив с ног, закричала я прямо в лицо наглому мексиканцу. – Значит одна особа, клятвенно уверяющая меня в существовании марсиан, не бредит? А я брежу?
— Элис, прекрати орать на всё кладбище. – Злостно прошептал он.  Ты и без этого получила запредельную дозу всеобщего внимания со своими припадками.
— Нет, почему ты не можешь поверить, что я видела ЭТО? Я и сейчас вижу этого щенка-переростка рядом с Амандой. – сообщила я, выглядывая из «засады».
— Это не возможно.
— То есть ты отрицаешь, существования подобных существ?
— Нет, я отрицаю твою возможность видеть их. – Задумчиво и как-то на распев ответил он.
Ответ Паромщика окончательно перепутал все мысли в моём мозгу. До последней секунды во мне теплилась надежда, что тот монстр всего лишь на всего плод моего воспаленного сознания. Но, похоже, сознание то моё было в полном порядке. Да и оборотень тоже был и был в полном порядке. Надо признать, грудь приятно согревало осознание того, что мир не так прост, каким кажется. Но что делать и как дальше жить, я представляла плохо.
— Ты мне чего-то не до рассказал? – спросила я у мексиканца, по реакции которого было ясно и понятно, что он знал больше того, что изложил в своем повествовании.
— Ну, самую малость. – Ответил Пабло. – Я даже представить не мог, что столкнусь с подобным. То есть, конечно, я знал, что с Тёмными в такой Сущности мы будем иметь дело, но что увидишь их ты — это не укладывается даже в моей видавшей виды голове.
— Ты хочешь сказать, что ты никого не видишь?
— Нет, я вижу обычного парня, с унылым лицом. Вот только глаза его неприятные. Они прозрачно-серые какие-то.
— Так это Алекс, он мне сразу не понравился. – пришла я к выводу, руководствуясь словестным портретом «от Пабло».
— Так ты его знаешь? – удивленно спросил мексиканец, а брови его в своем путешествии практически доползли до волос.
— Да, это внезапно возникший бойфренд Аманды. Но почему же он мне видится таким? – почти успокоившись и смирившись со всей странностью происходящего, поинтересовалась я.
— Я и сам бы хотел это знать. Единственным, кто мог видеть Темные и Светлые Сущности, был Провидец. Слушай, давай уйдем отсюда. Здесь не безопасно вести такие беседы. – Оглядываясь с опаской по сторонам, полу прошептал Паромщик.
— Ну, уж нет! – возмущенно запротестовала я. Моя сестра, рядом с этим монстром, а ты предлагаешь сбежать? Вперёд, тебя никто не держит, можешь идти, умолять никто не станет. В ответ на мои слова, мексиканец развернулся и собрался уходить.
— Пабло, стой!!! Ты не можешь меня вот так одну бросить! – забившись почти в истерике, крепко вцепилась ему в плечо.
— Элис, я последний Сын Великой Души! Моя смерть – конец всему человечеству, ты это понимаешь? Темный в десятке шагов от меня, это серьезный повод, черт тебя возьми, чтобы сбежать, забыв все принципы.
— А я? Что значу я? Кто я, со своими новообретенными способностями? – Самым, что ни на есть  проникновенным голосом, я спросила взволнованного мексиканца. Мой вопрос явно заставил Пабло задуматься. Наверняка, он привык жить в страхе, что и его настигнут, привык быть осторожным, привык думать только о себе. Но я – стала неожиданно возникшим обстоятельством, с которым приходилось считаться. Я стала светом в конце тоннеля, от которого он не мог теперь отвернуться.
— Ты хочешь, чтобы мы остались? – резко сменив и мнение и интонацию, спросил он.
— Да, пожалуйста. – Хочу поприсутствовать до конца. Я буду делать всё, что ты скажешь. Пабло молча кивнул в ответ.
Последними, кто зашёл в часовню были мы. Я героически миновала «звериный» пост, и, не взглянув на Аманду, села рядом с Пабло на деревянную скамейку со скрипучей спинкой. Плечом к плечу мы сидели как на иголках.
Нужно было отдать должное похоронному дому, которому была поручена организация моих похорон. Церемония получилась скромной и изящной. Не думала, что когда-нибудь это скажу, но мне понравилось. Даже очень. Гроб стоял с открытой крышкой и со скамьи, на которой мы сидели, хорошо просматривалась вся «панорама». Не смотря на то, что моё тело было холодным и мертвенно бледным, лицо сделалось особенно красивым. По причине скоропостижного ухода в столь юном возрасте одежды на мне были кремово-белые. А цветами от светло-розового до светло-голубого тонов было усыпано все свободное от людей пространство. Хотя большинство присутствующих было облачено в черные наряды, атмосфера в часовне оставалась светлой и свежей. Первым у стойки с микрофоном возникла фигура священнослужителя. Речь его я практически не слушала, копаясь в глубинах своего сознания. Когда ораторский пост принял мой отец, волей-неволей пришлось вынырнуть из тех мест, где я мысленно прибывала. Он как обычно был немногословен и скуп на эмоции. Вид у него был болезненно серым и отрешенным. Страдания истязали и его душу. Продолжая смотреть на папу, я пыталась вспоминать какие-то смешные и нелепые моменты из жизни, фильмов, откуда угодно, лишь бы не заплакать. Приложив неимоверные усилия, я с торжественным видом посмотрела на Пабло. Моя маленькая победа над эмоциями, над самой собой. Мексиканец даже ухом не повел, но я знала, он оценил, растущий во мне самоконтроль. Следующе была Аманда. Дрожащими руками, расправив помятый листочек с заранее записанным текстом, она громко разрыдалась. Не произнеся ни слова, она бросилась в объятья Алекса. Она прорыдала довольно долго, уткнувшись в его мохнатую грудь. Практически все то время, что произносила свою прощальную речь Мэгги, сменившая ее у микрофона. Последним поделился своими воспоминаниями и скорбью наш садовник Мартин, с которым мы были дружны с детства. Всем остальным пришедшим выразить соболезнования родственникам и друзьям мой отец, как мне стало понятно, любезно не предоставил возможности высказаться.
Возможность транспортировки гроба, в котором покоилось моё тело, тоже была предоставлена немногим. Доставкой деревянного ящика непосредственно к месту моего захоронения занялись шесть человек. Из них, в числе близких и знакомых мне людей были: разумеется, мой папа и Мартин, остальные четверо были, как мне показалось, работниками кладбища. За ними проследовала большая часть людей, собравшихся в часовне. И мы с Пабло с лёгкостью затерялись в толпе. По дороге мы не обмолвились не словом. Впереди, в шагах эдак в десяти, показалась свежевырытая могила. Шествие прекратило свой ход. Всё та же лихая шестерка, сняв с плеч нелёгкую ношу, поставила её рядом с вырытой ямой. Когда шедшие в конце люди поравнялись с остальными, священник начал читать молитву. Я же не сводила глаз с сестры и с постоянно лапающего её зверя. Как бы я его не призирала, но для Аманды он был единственным лучиком света, после смерти горячо любимой ею сестры. То есть – моей. Когда святые речи священника смолкли, Аманда О*Нил, подошла к краю ещё пустой могилы и низвергла в её холодные объятия белую розу, находившуюся в её руках на протяжении всей церемонии. Вслед за цветком отправился и плотно закрытый гроб. Я аккуратно пихнула в бок мексиканца.
— Уйдем. Мне не хочется здесь оставаться. – Тихонько прошептала я. Поняв, что зверюга не представляет особой опасности для Аманды, я решила побеспокоиться о нас. По его уставшему и недовольному виду было понятно, что он выполняет лишь наблюдательную функцию. К тому же не по собственной воле.
— Да, было бы не плохо. И как тебя это желание раньше не посетило? – съязвил Пабло. И мы направились к машине.
— Оу, детка. Ты не на чемпионате мира по легкой атлетике. Не нужно так бежать. Что ты за натура такая? Из крайности в крайность. – Проворчал, еле успевающий за мной Паромщик.
— Ну, уж простите, какая есть! Ты тоже не подарок.
Наша словестная дуэль продолжалась до самой машины. У меня был миллион вопросов к Пабло, но моя нарастающая ненависть к этому Двенадцатому не позволила задать ни одного из них. Презираю этого труса. Хотел сбежать от собаки, которая даже не лаяла в его сторону.  До самой квартиры Пабло мы ехали молча. Каждый был погружен в свои мысли. Понятия не имею, о чем думал он, но мои мысли наперебой щебетали и перемешивались в моем сознании. Честно признаться, от этого визита на собственные похороны я ждала какого-то чуда. В глубине души, я наивно мечтала, что моя душа, увидев мое тело, возликует и воссоединиться с ним. Весьма наивно, не правда ли? А собственно, почему бы и нет? Раз уж всё за гранью привычной реальности, почему же я не могла помечтать и об этом безумии. Мысли вернулись к оборотню. Для себя я с гордостью отметила, что от первоначального страха не осталось и следа. Я ощутила какой-то прилив сил и храбрости. Видимо воодушевляло меня так новообретенное тело, физическая сила которого была очевидной. Скорее всего, именно она пробуждала во мне замашки великого воина. Казалось, я могла бы перегрызть зверю глотку за любое грубое действие в отношении моей сестры. И… Пабло. Да, именно Пабло. Хотя он и раздражал меня в новой моей Сущности, тем не менее, мне было, за что ему быть благодарной. А благодарной я быть умела. Вспомнились лица отца и Мэгги. Здорово было, что я их увидела. Вот только их горестные лица не вызывали восторга. Потом я снова провалилась в раздумья о «высоком». О жизни за гранью, о жизни за пределом, о моей во всём этом роли. Кто я? Элис О*Нил? Томас Лонг? Я знала, что ответы есть только у Пабло, а если и нет, то он единственный кто поможет их раздобыть. Ну, это при условии, что все его небылицы – быль, а не небыль. Я впервые за все время езды взглянула на него. А он на меня. Растворившись в глубокой глубине его почти черных глаз, я поняла одно: врать он не смог бы. Если только недоговаривать. Ещё я очень сожалела, что у меня не было опыта общения с парнями. Возможно, если б я была не так безнадёжна на этом поприще, отношения у нас сложились не такие колкие. А может они вовсе и не были таковыми? Просто моя плохая привычка воспринимать всё в штыки, не прикусывая язычка, странным образом не захотела умирать с телом Элис О*Нил.
Вот мы опять на парковке. Вот мы опять в лифте. Вот мы опять в кухне, где совсем недавно я не веря своим ушам познавала тайны бытия. Кухня Правды. Или нет, кухня Истины, пожалуй, именно так я её и назову. Мне стало смешно и радостно. Хорошее настроение ещё громче поздоровалось со мной.
В кармане Алекса чуть слышно завибрировал телефон.
— Аманда, срочное дело. Это по работе. Я отойду на несколько секунд. – Уставшим голосом пробурчал уставший юноша.
— На несколько секунд. – Разрешающим тоном ответила девушка с осунувшимся лицом.
— Да, Саймон, слушаю. – Покорно заговорил он.
— Ты дал указания работникам кладбища? – требовательно раздалось из динамика.
— Да, Саймон. Гроб заколотят как ты и просил. Честно говоря, я не понимаю для чего это нужно. Ты думаешь, её душа не покинула тело?  Затаилась и ждет?
— Я не отрицаю такой возможности. Однозначно, совершить Прыжок она не могла,  для этого её должны были тренировать все двенадцать. Мне не дают покоя слова учителя: «Великая Душа не выбирала слабых». Вариант с «затаением» я рассматриваю как возможный. И… — он передумал говорить начатое. Это не телефонный разговор.
— Когда мы вылетаем? – голосом, звенящим от облегчения поинтересовался Алекс.
— Не мы. Я. Я вылетаю сегодня. Мой самолет через пару часов. А тебе придется задержаться до завтрашнего утра.
Алекс скрипит от негодования всеми своими зубами. Ещё один день в роли губки, неустанно впитывающей слёзы безутешной Аманды О*Нил. Он не знал кого он больше ненавидел. Её – такую наивную и искреннюю. Или его – своего «военачальника», через которого он не мог перепрыгнуть.
Я всё понял. – сдержанно ответил зверь.
Что ж. Не можешь изменить ситуацию, измени свое к ней отношение – настроил себя на позитив Алекс. Если хорошенько посмотреть на Аманду, она не самый худший экземпляр человеческой сущности. Пожалуй, до утра то я дотяну – мелькнуло в мыслях у симпатичного оборотня. Телефон завибрировал снова. Снова Саймон. Да что он ни как не угомонится.
— Да. — Уже без услужливого энтузиазма брякнул Алекс.
— Будь там на чеку. Так на всякий случай. – Не дождавшись ответа, Саймон кладет трубку.
— Сто раз да, командор! – грубо отвечает он, зная, что на том конце «провода» его уже никто не услышит. Но в памяти резко всплывает странный телефонный звонок. И вся ироничность улетучивается, глубоко откланявшись.
Глава 8.
Выйдя из «Loews Philadelphia Hotel» Саймон устроился на заднем сиденье такси, поданного ко входу. Уютно расположившись, он закрыл глаза и погрузился в мечты. В мечты о родном доме. К тому времени, когда Саймон родился, поверхность Марса уже была не пригодной для жизни. Он был ребенком, рожденным в недрах своей планеты. Он никогда не видел эру расцвета и всю красоту когда-то цветущей планеты. Но он мечтательно представлял её красоты по рассказам своего прародителя.
  — «Когда-то большая часть нашей планеты была покрыта буйной растительностью, кристально-чистыми водоемами, лучезарными льдами. А цветы…» И тут его дед загадочно закрывал глаза, словно до сих пор помнил и слышал их запах. «Цветы были самым прекрасным» — заканчивал он выдыхая. Саймон взглянул в окно: голубое небо и приветливое солнце, составляя бесподобный дуэт, радовали глаз. ……… Он не видел других планет, и, руководствуясь воспоминаниями деда и своим воображением, представлял первозданный Марс, каким-то похожим на Землю. Только прекрасней. Намного прекрасней. При мысли об отце своего отца Темный Саймон с трудом отправил подступивший к горлу ком восвояси. Дед Саймона умер совсем недавно. Умер на этой ненавистной ему планете. Его уход, стал сильным ударом. И к былому патриотизму Темного воина за «справедливость» присоединилась огромная, всепоглощающая ненависть к каждой молекуле на планете Земля. А сейчас? Неужели всё и впрямь так просто? Хотя, нет. Разве можно назвать простыми миллиарды лет томительных ожиданий? Жить, не живя, а наблюдая? Жить, осознавая, что смерть для тебя это конец. Конец потому, что у тебя отняли душу. И ты не получишь шанс на перерождение и финалом для твоей Сущности станет вечный мрак, о котором все говорят, но никто не вернулся из этого мрака к свету, и не поведал о его холоде.
 Саймон прибыл в аэропорт за час до вылета. Что-что, а ждать он умел. В зале ожидания было не очень людно. И он, расположившись в кресле, приготовился отдохнуть. Железная выдержка и вселенское спокойствие были его верными спутниками долгое время. Но сегодня ему почему-то не отдыхалось. Ноги так и норовили куда-то отвести своего обладателя. Саймон полу улыбнулся своему необоснованному беспокойству и встал с места. «Пожалуй, пройдусь».  — Решил он. Бессмысленно прослонявшись добрых пятнадцать минут, Темный патриот остановился около голубого экрана. На нем одно за другим мелькали лица, находившихся в розыске нарушителей закона. Сейчас, будет уместным, выразить огромную благодарность комиссару Чарльзу Рэсми. Именно благодаря ему, среди черно-белых фотороботов, разыскиваемых преступников, мелькал цветной портрет Томаса Лонга. После долгих уговоров доктора Гарца и третьей кружки пива, блюститель закона всё же согласился его немножечко нарушить. И вот, пожалуйста. Красавец и спортсмен Томас – звезда голубых экранов. Саймон буквально впился глазами в монитор в ожидании очередного «появления» заинтересовавшего его лица. Как выстрел в голову прозвучала немая надпись под фотографией юноши. «Страдает психическим расстройством после черепно-мозговой травмы. Мнит себя девушкой, отзывается на имя Элис О*Нил». Слова сомнения, произнесенные Отцом, эхом отозвались в его памяти. Вот. Вот они и сбылись. Но как? Неужели Смотритель снова помогает ничтожным людишкам? Или… Рассудительная речь монаха опять острым углом врезалась в подсознание. «Подумай, Душа никогда не выбирала слабых, неспособных справиться с Предназначением». Неужели Она могла? Как? Как слабая и обессиленная ОНА могла выбрать, самую Светлую, Чистую и Сильную душу? Ведь Темными были низвергнуты все Провидцы. Только с их помощью Великая Душа могла сделать выбор. «Что? Что же мы упустили?» — судорожно проносились мысли в сознании Темного воина. Он крепко сжал телефонную трубку. Нужно было поставить в известность Совет.
 
 
Усевшись на стул, ножки которого не разбегались в разные стороны, я приготовилась допрашивать мексиканца. В этот раз я знала с чего начать.
— Так, объясни же мне, о, Паромщик, как так получилось, что такие твари имеют место быть? – торжественно и с ехидством начала я разговор.
— Помнишь, я тебе говорил: Когда Смотритель выбирал и решал, кому отдать право преобладать на Земле, он не сразу отдал предпочтение людям. Были ещё варианты: животные, растения и другие  Сущности. Ты тогда не спросила, что за другие Сущности, ну я и решил не вдаваться в подробности. Ну, чтобы не повышать и без того зашкаливающий уровень недоверия к моей адекватности.
— Ну, теперь, похоже, мы поменялись местами.
— В смысле?
— Помнится, час назад ты считал меня неадекватной, не веря моим словам. Теперь можно по подробней обо всём и обо всех?
— Может, перекусим? – поистине голодным голосом спросил Пабло.
После его слов и моё дремавшее чувство голода соскочило и замаршировало. Еда. Еды мне хотелось, даже больше чем информации.
— Ты мог бы что-нибудь приготовить, не отвлекаясь от разговора. – Находчиво заявил урчащий от голода желудок Томаса Лонга.
— Макароны с сыром, сойдет? – гостеприимно поинтересовался он.
— Вполне.
— Другие Сущности. – Как бы озаглавив рассказ, начал свое повествование мексиканец. – Их было не мало: оборотни, вампиры, русалки, гномы, эльфы, колдуны и те, кого я даже не припомню. Они давным-давно канули в лету.
— Как это? Канули? Ведь тот зверь с моих похорон никуда не канул? Цел и невредим. Живёт и здравствует. Разве что морда недовольная. – Перебила я Паромщика своим любопытством.
— Элис, хватит уже ребячиться. Дослушай. А потом я отвечу, заполню пробелы в твоем понимании.
— Ладно, я больше не буду. – Почувствовав себя нашкодившей девчонкой, извинилась я.
Натирая сыр Пабло продолжил.
— Темные прибыли на Землю именно тогда, когда Смотритель был на распутье. Когда перед ним стоял выбор, кому отдать право преобладать. На планете в тот момент уживались несколько дюжин различных Сущностей. Пробных экземпляров, так сказать. Марсиане были всего лишь маленькими красными шариками, их Сущности радикально отличались от ныне существующих. Как говориться, с волками жить, по-волчьи выть. И Смотритель даровал им «образ и подобие» населявших планету Сущностей. Красные сгустки энергии, по воле Смотрителя, обратились людьми, вампирами и так далее. Спустя некоторое время, когда людям было отдано предпочтение, остальные Сущности постепенно вымерли. Перестали существовать. Вот и всё. Началась ЭРА ЧЕЛОВЕЧЕСТВА. – Пабло пожал плечами, как будто ему нечего было добавить.
— А Темные оборотни и прочие Твари дожили до наших дней потому, что энергия времени на них действовала ничтожно медленно? – торжественно заявила я, воспылав безмерной гордостью к самой себе.
— Быстро схватываешь. – Снова улыбнулся мексиканец.
— А почему ты не видел этого зверя? И не только ты. По-моему, одну меня он поразил своим великолепием, представ во всей красе.
— Видеть их могли только Провидцы. Только они могли видеть этих Тварей в их первозданном обличии. Для остальных же Смотритель скрыл их так режущее глаз не обыкновение.
— Сложно как-то. А нельзя было от них просто избавиться? Ведь они представляют реальную угрозу для людей.
— Чушь. Церковь, страх и Голливуд сделали их великим злом. Да, выглядят они иначе, питаются иначе, а в остальном… — Пабло замолчал. Знаешь, если бы смотритель выбрал их, а не нас. Опять пауза. То мы бы были ужасными монстрами, отнимающими у коровы молоко, которое должно было достаться её детям, у пчел – мед, которым они запасаются. Мы бы были чем-то из ряда вон выходящим, а не они. И что ты имеешь в виду под «избавиться»? Они были такими же творениями Смотрителя, как и люди. Он не мог взять и убить или изменить тех, кого когда-то создал. Даровав Темным Сущности, он не мог избавиться от них или переделать только по тому, что они «вышли из моды». Светлые Твари вымерли естественным путем, их души переродились в людях. А Темные доживают свои долгие жизни, завуалированными от нашего взора. Под эгидой голограммы привычной людскому глазу.
— Ох… — Вырвался из моей груди вздох удивления.
 Холодный дождь с неистовой силой хлестал по окнам, ветер завывал,  даже было слышно, как он перебирает черепицу нашего дома…. Природа в нашем крае, словно сошла с ума. Такие ураганы для нашего города были редкостью, а уж для нашего района в парковой зоне и вовсе.  Отца как обычно не было дома, он слишком был занят «зарабатыванием всех денег мира», чтобы проводить с нами вечера. Тетя Мэгги, наша гувернантка, уехала к своему племяннику в Канзас… Без неё безусловно дом становился пустым и запахи блинчиков и сырников, такие теплые и уютные, мгновенно улетучивались и в дом ползли запахи леса – больше всего пахло соснами. С тех пор, как умерла наша мама, наш отец, полностью возложил и дом и нас, и наше воспитание на её пухленькие плечики. Мы её очень любили, и было это взаимно. У неё никого не было, кроме племянника, к которому она ездила каждые два месяца, да и у нас была только она. Все мамины сёстры и кузины после того, как её не стало, начали роиться вокруг нашего отца. Но поняв, что от этого железного человека не дождутся ни денег, ни поддержки, ни путевки в высшее общество, благополучно про нас забыли….
 Пробили восемь раз напольные часы из мореного дуба. Внутренняя дрожь пробралась наружу и толпы мурашек поползли по моей коже. Аманда…… ну где же ты??? Сестра ещё час назад должна была вернуться из колледжа, она никогда не опаздывала, а если и совершался поход по развлекательно-увеселительным местам, то мы всегда были вместе. Она была старше на два года, мы были самые близкие люди друг для друга. Я всегда знала, где она потеряла солнечные очки или зонтик, знала, что она обязательно проспит, забыв завести будильник. Право я даже не знаю, кто был старшей сестрой. На допросах тети Мэгги по поводу разбитых антиквариатов, мы стояли молча, дружно уставившись в пол. «Может, хотя бы в туалет по одной ходить будете»- смеялась наша мама.
 Железный гул прервал мои мысли о тревожном отсутствии Аманды. Поначалу шум послышался со стороны вертолетной площадки, я подумала: может наш папа отменил свою конференцию из-за нелетной погоды. Но затем он резко переместился на задний двор.
— Нет, не вертолёт. –подумалось мне. Я встала с дивана, стопы автоматически юркнули в меховые тапочки. Я направилась в столовую, откуда хорошо просматривался почти весь задний двор. Огромный …… то ли джип, то ли вездеход заглушил мотор, фары погасли. Чувство тревоги опять тихонько со мной поздоровалось.
— Но как охрана могла пропустить неопознанный объект? Тем более, что пост со стороны леса, откуда и прикатила агрегатина, был усилен вдвое, ещё с тех пор, как на маму напал волк, по локоть, разодрав руку. Ответ не заставил себя долго ждать. Из машины вылезли двое: мужчина и женщина. Женщиной, определённо, была моя сестра. Они быстрой рысью направились к заднему входу, мужчина заботливо держал над её головой кожаную куртку, пытаясь защитить от дождя. Через пару секунд, открылась дверь, и на пороге возникли они.
— Аманда, ну наконец-то!!! Я так переживала, уже не знала, что и думать??? почему ты не позвонила??? Вдруг, сам собой прекратился мой беспокойный щебет. Сестра сняла шапку, и пряди огненно-рыжих волос  рассыпались по её плечам. В моей голове возникли вопросы, которые почему-то я так и не смогла из себя выдавить. Еще утром, уходя в колледж, Аманда была пшеничноволосой блондинкой. Волосы, внешность, она так ими гордилась, говоря, что родилась типичной аристократкой голубых кровей. Она очень была похожа на маму. Действительно их красота была утонченной, уходила корнями, в далекое прошлое, где на стенах висели портреты хрупких женщин эпохи ренессанса. Она и под дулом пистолета бы не согласилась изменить в себе хотя бы одну молекулу своего образа. Взгляд скользнул по незнакомцу. Слова, ещё большим комом, встряли в горле. Его глаза…были светло серого или светло голубого цвета….точнее оттенка, цвета у них как такового и не было. Почти бесцветные, такие холодные, они пренебрежительно уставились на меня.
— Элис, сестрёнка, не стоило беспокоиться! Я с самого утра под надёжной защитой. Это Алекс! – с невообразимым умилением представила она своего спутника. Алекс, в свою очередь, попытался изобразить подобие улыбки. Так и не представив меня своей «надёжной защите», Аманда небрежно скинула мокрые ботинки и прямиком устремилась на второй этаж, скорее всего в свою комнату.
— Ну что ты стоишь, как вкопанный??? Поднимайся! Я ведь уже говорила — дома никого нет! Не прилично заставлять даму ждать! В отличие от Аманды Алекс неторопливо разулся и аккуратно поставил обувь справа от порога.  И мягкой, какой-то кошачьей походкой, последовал за ней.
 А я так и осталась стоять в нескольких метрах от порога, гадая сон это или не сон. Кровь ускорила свой ход, болью отзывались удары в висках. Воздуха катастрофически не хватало. Возможно, кому-то покажется: что тут такого? Подумаешь, сестра пригласила в гости своего парня. Но… Знаете, это как в Антарктике пальма, как Земля не круглая и не вертится. Это было за гранью реальности. Мне хотелось реветь как белуге. ПРЕДАТЕЛЬСТВО. Часы снова начали отсчитывать удары. Но даже через их громкое тиканье, и дождь, который всё ещё не стихал,  воздух прорезал резкий протяжный вой. Даже стены содрогнулись.
 
 
Глава 2.
На другом континенте, за высокими стенами монастыря, у подножия горы Кайлаш, монах преклонных лет, закрыв глаза, перебирал гранатовые четки. Несмотря на холод, он был облачен только в белую монашескую рясу.
— Саймон, ты уверен, что всё так просто? Бархатным голосом начал разговор монах.
— Да, Отец. Она очень ранима и истерична. Её человечность её же и погубит. Ждать осталось немного, нам не к чему растрачивать силы по пустякам.
— Ты слишком юн и амбициозен. Я не этому учил тебя всю твою жизнь. Подумай, Душа никогда не выбирала слабых, неспособных справиться с Предназначением.
— Душа – слаба, Отец. Одиннадцать её детей мертвы. У неё нет ни сил, ни времени искать достойных. Эта девушка – случайный выбор.
— А если она совершит прыжок? Тогда нам придётся не сладко. Мы вряд ли готовы к этому. Мы слишком были заняты устранением причин, не готовясь к возможным последствиям.
— Исключено. Её мать ни чему не успела её обучить. Мы следили и наблюдали за их жизнью от луны до луны.
— Да…… ваша наблюдательность, так и не привела нас к Книге.
 
— Книга? Какой в ней теперь смысл? Нет ни одного Светлого, способного её прочесть. Воцарилась тишина. Пальцы монаха перестали перебирать четки, остановившись на кроваво красной бусинке с изображением четырех шестерок.
— Сайлас, времени не так много, власти Китая могут принять решение не в нашу пользу. ООН настаивает на переносе монастыря. Да, провалом нам это не грозит, но уйдя с насиженного места, несомненно, обзаведёмся трудностями. Потребуются дополнительные силы, чтобы защищать Вход. У нас всего один Провидец, не забывай.
-Я могу лично проконтролировать ситуацию, если вы считаете,  Алекса ещё не достаточно сильным. Вылечу прямо сегодня.
— Прямо сейчас, Сын мой.
 Высокий, спортивного телосложения брюнет направился к снегоходу. На его красивом загорелом лице не было ни одной эмоции. Повернув ключ зажигания, он услышал прерывистый клокот мотора, рывки участились, а потом резко умолкли.  Мощный 4-тактный 3-цилиндровый двигатель не подводил ни разу за 6 месяцев. Заведя снежного железного коня во второй раз, Сайлас пулей уверенно рванул с места. Но впервые за долгие годы, сомнение всё же закралось к нему в душу. Хотя нет, не в душу,-в сознание. Души у Темного Рыцаря не было.
 
Глава 3.
Проснулась я от того, что резкий свет лампы дневного света неумолимо сверлил глаза. Помнится мне, что в нашей гостиной, где я вчера уснула, такого осветительного прибора не было никогда. Да и то, на чем я лежала, вовсе не было нашим диваном. Внезапно резкий запах спирта и ещё каких-то там врачевательных настоек заставил меня резко открыть глаза. Из далека послышались голоса. Они приближались. Речь стала разборчивой. Беседовали двое – мужчина и женщина.
-Мне очень жаль Мэридит…Мы сделали все, что было в наших силах, но травмы были не совместимы с жизнью. Послышались тихие всхлипы.
— Я знаю, это твой единственный сын. Черт возьми!!!-выругался, как мне стало понятно, доктор. Я много раз сообщал родственникам печальные новости, но сейчас мне особенно трудно. Я воевал с его отцом плечом к плечу. Мэридит, послушай, ему бы хотелось, что б ты его отпустила. Всхлипы сменились громким плачем.
Вдруг, вокруг меня противным писком запищали какие-то приборы, резкий белый свет сменился мигающим красным, всё как-то завертелось-закрутилось. На мгновение я закрыла глаза, поглубже вдохнула с надеждой, что когда я открою их снова, я буду лежать на кожаном диване в нашей уютно гостиной. Лежать и злиться на сестру, которая про меня забыла, в восемь часов, она должна была везти меня на вступительный экзамен. Потихоньку я начала приоткрывать глаза. Открыв их на всю «мощность», я увидела женщину довольно большого размера, она очень низко склонилась на до мной. По её сопению я поняла, что это собеседница доктора. Мускусный запах пота прокрался в ноздри. Я очень громко, как-то по-солдатски чихнула.
— Томми, мальчик мой!!! Хвала Всевышнему!!! Ты не мог оставить меня! Я знала! Теперь она принялась рыдать пуще прежнего, но уже похоже от счастья. Всем своим мягким телом она навалилась на меня. Ещё немного и она раздавила бы меня в порыве радости, если бы не тот доктор, с которым она разговаривала до того, как падать на меня.
— Мэри, тебе необходимо покинуть палату. Нам предстоит не легкая задача. Мы его можем потерять.
— Да к черту вашу задачу! Только что, там, в коридоре, ты просил похоронить моего мальчика и не печалиться! А сейчас, говоришь потерять? Господь, а не вы, сохранил мне сына! Я ни на минуту его не оставлю.
Было слышно, как санитары уводят Мэридит, вопившую во всё горло.
— Бедная женщина. Надо же так обдолбаться. – резко вырвалось у меня. Седовласый врач уставился на меня всеми четырьмя глазами. Да именно, через его очки, с толстенными линзами, казалось, будто у него глаз и вправду вдвое больше. А челюсть как будто поползла вниз.
— Томас, ты говоришь о своей матери. – сказал он по-отцовски строго. Теперь черед настал моей челюсти ползти вниз. – Возможно у тебя временная амнезия, такое бывает после столь тяжелых травм.
Еще один наркоман. Да, по глазам ведь видно, псих неуравновешенный. – подумала я, но вслух не произнесла.
-Мне нужно в туалет. –сказала я тихо.
-Санитары помогут тебе.
— Да я и сама могла бы справиться. – как можно вежливей попыталась ответить я. Доктор опять подозрительно и с боязнью посмотрел на меня и дав распоряжение мед персоналу, вышел.
Высокая медсестра прикатала кресло. На губах была ярко красная свежая помада. Как будто она наводила мэйк ап перед тем как войти в палату.
— Ну, солдат, сам усядешься или позволишь хрупкой девушке помочь себе?- сказала она это таким тоном, как будто упрашивала взять её себе женой.
Ещё одна истеричка с бурной фантазией. Я столько психов в одном месте  за всю жизнь не видела, сколько за последние пол часа.
— Нет, спасибо, я как-нибудь сама. – буркнула я.
С трудом сев на кресло,  и доехав до уборной, я сделала неимоверное усилие и привстала. Тело меня почти не слушалось. Зайдя в довольно просторную комнату с унитазом, умывальником, но без зеркала, я приготовилась справить нужду. Меня бросило в нервную дрожь.  Приподняв сорочку, в которую я была облачена, я увидела…… Боже…… Теперь мне казалось, что псих – Я. Я увидела штуку, которая явно принадлежала Томасу, никак ни мне, ни Элис. Я держала в руках пистолет, или пушку, или как там ещё его девчонки называют. В общем, я держала в руках половой член, росший из моего тела. «Или не моего» -пронеслось в моей голове. Мне стало нечем дышать. Хватая ртом ускользающий воздух я погрузилась во мрак.
 
Самолёт  авиакомпании American Eagle Airlines приземлился в аэропорту в 9. 30 утра. Саймон поспешно спустился с трапа. Почувствовав землю под ногами, он облегченно вздохнул. Нет,  сильный красивый мужчина не боялся полётов. Просто чувства, которые вызывали воздушные перемещения, ассоциировались с самым большим лишением его жизни – потерей родного дома. Выйдя из стен аэропорта, Саймон первым делом позвонил Алексу. В телефонной трубке послышались длинные гудки, чередуемые с потрескиванием. Будто, кто-то пролез в динамик и разжег костёр. Саймону казалось, что ответа не было, целую вечность. Его высокие скулы ритмично сокращались, а трубку он сжимал так, что кровь отлила от его запястий и они казались мертвенно белыми.
— Слушаю. – раздался в трубке сонный голос.
— Черт тебя дери! – почти взвыл Саймон. Ты выбрал не очень подходящее время для отдыха.
-  Ээ….Саймон, ты в Филадельфии? – испуганно спросил собеседник на другом конце «провода».
— Что у тебя? – проигнорировав вопрос Алекса, почти приказным тоном спросил он.
Приготовившись доложить о проделанной работе, бесцветноглазый юноша немного расправил плечи. Это было его первое серьёзное задание, и он выполнил его как нельзя лучше.
-Всё прошло как по нотам. — Самодовольно заявил он.
— Поподробнее.
— В шесть часов утра я спустился в гостиную. Она лежала на диване, было похоже, что она крепко спит.  Я достал пистолет, приготовился было исполнить твою последнюю инструкцию, но наклонившись над ней, вдруг понял, что уже несколько часов прошло с момента её смерти. Бедняжка, она или таблеток наглоталась или сердце не выдержало. Я вернулся в комнату, забрался в теплую постель её сестры и похоже уснул.
— Ты уверен, что она действительно мертва?
— Мертвее всех мёртвых, Саймон! Торжественно отчеканил убийца.
— Пусть её тело обнаружит сестра, и да….не светись там.
— Мне исчезнуть, когда начнется шумиха?
— Нет, Алекс. Тебе нужно немного задержаться.
На лице Алекса выросла гримаса недоумения. – Но, Саймон! Ведь всё случилось, как и сказано было в Пророчестве: «Ребенок двух Детей Великой Души явится на свет или самым немощным или самым наисильнейшим»…… что-то там, дальше не помню. К чему нам растрачивать силы и тянуть время, которого у нас не так много? Давай найдем последнего беглеца и дело в шляпе!
— Да как ты смеешь щенок! – неистово зашипел он. Говорить о Пророчестве и том, что стоит делать Совету! Ты даже не представляешь, чем грозит нам провал. Мысленно Саймон признал, что до самого вчерашнего дня сам был таким же напыщенным щенком. Он на протяжении многих лет с огромной верой и юношеским максимализмом боролся за свои идеалы, за общее дело, за то, чтобы снова вдохнуть жизнь в родной дом. И впервые к нему пришло осознание того, что не стоит не до оценивать  своих врагов, что всё было слишком легко. Он попытался отогнать от себя тревожные мысли. Но разговор с монахом Нима-щаго (немое солнце) накануне вылета не давал покоя его самоуверенности. Почему столь сильный и опытный воин истязает себя сомнениями? Она всего лишь на всего ребенок. Точнее была им. Необученная, не подготовленная, совершенно одинокая она не сумела бы совершить прыжок. Её тело, её Сущность, истлеет в земле, перестанет существовать, это лишь вопрос времени. Кремировать, можно её кремировать, это ускорит процесс, вернет нам уверенность. А её Светлая Душа погрузится во мрак, сгинет.

— Я остановлюсь в Loews Philadelphia Hotel. – уже спокойнее продолжил Саймон. Держи меня все время в курсе. И не став слушать ответные речи растерявшегося Алекса положил трубку.

 

По дороге в отель он попросил таксиста оставить его на площади Независимости и направился прямиком к павильону где ныне находился  Колокол Свободы. Надпись на колоколе «И объявите свободу на земле всем жителям её» обрела в его понимании какой-то иной смысл, чем прежде. Свобода, сладкое слово свобода. «Здесь мы всегда были пленниками, приговорёнными к смертной казни, Тёмными и бездомными» — подумалось Саймону.

 

 

 

 

 

Доктор Гершом Гарц словно маятник мерял расстояние от стены до стены мелкими шажками. Он заметно нервничал. Ему предстоял не легкий разговор. Ещё бы….Сообщить женщине, которую ты любил всю свою жизнь, что её сын повредился рассудком, а он великий доктор «всех времен и народов» даже не может найти причины. В дверь постучали. Доктор Гарц нервно вздрогнул и поспешил сесть в кресло. Постарался принять позу, как будто он так сидит с самого утра.

 

 

 

-Войдите. Дежурным тоном отчеканил Гершом. В кабинет вошла Мэридит. Она была намного спокойней, чем прежде, круги под глазами заметно уменьшились, щеки приобрели румянец.

 

 

 

-У тебя хорошие новости Док? – дружелюбно спросила она. – Когда я смогу забрать его?

 

 

 

— Боюсь, пока это не представляется возможным.

 

 

 

— Но как??? Недоумение и возмущение сверкнули в её глазах. Я видела, что мой мальчик уже на ногах, дома он оправится ещё быстрее.

 

 

 

— Тебе знакомо имя Элис О*Нил?

 

 

 

— Нет. Впервые его слышу? Но какое это имеет отношение к Томасу?

 

 

 

— Понимаешь, в результате удара головой….уф, черт возьми, как сложно то. – проворчал доктор. В общем твой сын бьется в истерике и утверждает, что он Элис О*Нил. Мэридит расхохоталась на весь кабинет.

 

— Ну Док, можешь смело выписывать его. У него всегда было отличное чувство юмора. Он просто выдумал это имя, чтоб подтрунить над тобой. В отместку за все те медосмотры, которые ты учинял ему ежегодно.

 

 

 

— Думаю тебе необходимо поговорить с ним самой, чтоб убедится, что юмором здесь и не пахнет Тем более по справочнику мы проверили: Элис О*Нил, во всей Филадельфии есть только одна девушка с таким именем и она мертва. Материнское сердце неистово заколотилось, Мэридит почувствовала что-то не ладное, но признать даже самой себе не смогла. Со стеклянными глазами она последовала за доктором.

 

 

 

Глава 5.

 

 

 

Утреннее Солнце ласково и виновато светило в окна спальни Аманды О*Нил. Девушка лениво потягивалась в постели. Юноша безмятежно спал рядом. Аманда несколько минут просто лежала и смотрела на него. Она думала о том, как она счастлива, как ей повезло, что вчера утром она чуть было не убила этого ангела. Как обычно опаздывая в колледж, она красилась за рулём. Парень одетый в черные кожаные штаны, с гитарой через плечо и ещё с каким-то музыкальным инструментом в руках прямо таки бросился ей под колёса, возникнув и ниоткуда. То есть несомненно откуда-то он возник, просто Аманда одной рукой придерживавшая руль, а второй лихорадочно ища перламутровую помаду  в огромных размеров сумочке, попросту не заметила его. Резко нажав на тормоз, после того, как она прилично зацепила пешехода, который переходил дорогу в положенном месте, Аманда на ватных ногах вышла из машины. Алекс лежал на животе с широко расставленными руками, казалось, он обнимал землю. Первыми мыслями светловолосой красавицы были мысли о её отце. Вспомнились все его нотации и наставления.: «Быть примером, заниматься благотворительностью, не светиться в злачных компаниях, ведь я не последний человек в штатах, вы моё лицо, вы всё, что у меня есть».  Незнакомец пошевелился и довольно быстро встал на ноги. Держась за голову, как бы нарочно не показывал своего лица. Увидев, что он цел и не вредим, приступу страха уступил место приступ невероятной ярости. Аманда была готова с кулаками набросится на пострадавшего.

 

 

 

— Ты в своем уме? Рейнджер недоделанный! – несвойственным своему воспитанию сленгом выругалась горе-водительница. Юноша отнял руки от лица и вопросительно посмотрел на неё. В его бездонных серо-голубых глазах отражался весь мир, вся вселенная. У Аманды перехватило дыхание.

 

— Купив права, ты не сможешь купить правила.- спокойно ответил ей Алекс. И подобрав с земли футляр, собрался уходить, полуприсев в реверансе в знак прощания.

 

— Нет, стой! Я – Аманда. — Протянув руку, прощебетала она.

 

— Я не имею к тебе никаких претензий Аманда. – всё тем же бархатным голосом отвечал он. Если позволишь, я пойду.

 

— Нет! – невольно вырвалось у неё. Ей до смерти не хотелось его отпускать. – Позволь я тебя подвезу. Твоя ноша не из легких, после удара, как будущий врач, я б не советовала тебе таскать такие тяжести. К тому же дождь собирается. – нелепо добавила она, указав пальцем на маленькое облачко средь ясного неба. Он рассмеялся хрустальным смехом, по-хозяйски закинув инструменты на заднее сиденье, уселся за руль.

 

— Ну садись, нарушительница! – кивком указал он на переднее сиденье. Аманда чуть было не задохнулась от возмущения, но послушно села на пассажирское место. Больно уж ей хотелось побыть с ним хотя бы ещё несколько мгновений. Весь день пролетел, как одно мгновение. До колледжа прилежная ученица естественно не доехала. Проколесив по городу до самого обеда, Алексу пришла идея устроить пикник на природе. Завязав Аманде глаза, он отвёз её в живописный уголок в окрестностях Филадельфии. Какими бы не были его дальнейшие намерения, но в этот день он подарил ей сказку. Они на что-то поспорили, на какую-то мелочь, но  блондинка проиграла и ей пришлось стать огненно-рыжей бестией. Внезапно нежные воспоминания проснувшейся влюбленной прервал душераздирающий крик, доносящийся из гостиной.

 

— Эли, детка, ну открой же глаза! Умоляю тебя! – рыдающе выкрикивала тетя Мэгги. Она должна была вернуться к вечеру, но все те же часы показывали 10.30, а она была уже здесь. – Я как чувствовала! –всхлипывала она. – Аманда! Брэд! Есть кто-нибудь? Сестра спустилась, накинув на себя первое что попалось, а точнее поднялось с пола, и опрометью помчалась в низ. Она увидела посеревшую от горя старушку и тело сестренки безжизненно застывшее на диване. Аманда медленно сползла по стене, присев на последнюю ступеньку лестницы из красного дерева. Грудь сдавила больная боль, разум категорически отвергал увиденное. Может, она ещё жива? – пронеслось в голове, но в этой же голове, у студентки медицинского колледжа возник ответ: Нет…Во время практики они часто присутствовали при вскрытиях, и отличить труп от не трупа Аманда могла. Почему-то старшая сестра была больше напугана, чем убита горем, она не могла подойти к дивану, даже смотрела с опаской. Тетя Мэгги напротив, обнимала и целовала бездыханное неподвижное тело. От её слез промокла вся кофта Элис. Рыдая, захлёбываясь слезами, она набрала 911. Аманда набирала отца. Немного времени спустя, она вбежала в спальню, и стала бегло одеваться. Алекс разыграл сцену только что проснувшегося счастливца. С голливудской улыбкой он протянул фразу: «Прелесть моя, ты меня покидаешь?»

 

— Моя сестра мертва. Похоже сердечный приступ.- изнемогая от душевной боли, прошептала Аманда. – Мы с тетей Мэгги поедим в больницу или морг, не знаю, куда заберут тело Элис, Алекс, прошу тебя, останься здесь до моего возвращения, ты мне очень нужен. Сев на кровать девушка разрыдалась и стиснув зубы в кровь прокусила нижнюю губу. Герой-любовник изобразил резкое пробуждение от услышанного, и на лицо наползла маска сострадания. Он нежно обнял Аманду за плечи, но резкий сладкий запах крови заставил его отползти на край кровати.

 

— Хочешь, я поеду с тобой? – спросил он, отходя к окну. Приоткрыв его, Алекс полной грудью вдохнул чистого воздуха, чтобы заглушить зов в пустом желудке.

 

— Нет, будь здесь. Аманда смахнула слёзы и вышла из комнаты. Алекс с радостью бы укатил отсюда сию же минуту, но по приказу Саймона должен был «оставаться какое-то время». За это он его сейчас чрезмерно ненавидел. Теперь придется до самых похорон вытирать слезки этой выскочке. Обвернувшись простынею, он спустился на первый этаж, через гостиную вошёл в кухню. Открыв холодильник, он достал два куска сырой говядины, вероятно заготовленных тетей Мэгги для отбивных с горошком. И прямиком отправил их себе в рот. Желудок радостно заурчал. Хм….вполне сойдет, подумал он, протягивая руку к третьему «стэйку».

 

 

 

 

 

 

 

Я только что прекратила биться в очередной истерике. От недавних рыданий моя диафрагма всё ещё нервно сокращалась. Техничка собирала с пола куски разбитого зеркала, в котором я увидела Томаса вместо себя. Закончив она вышла, следом за ней в палату с железным столиком вошел санитар. Судя по его поведению, он был новенький. Неумело передвигаясь и раскладывая медикаменты для капельницы, черноволосый медбрат наклонился на до мной.

 

 

 

— Элис, слушай меня внимательно. – прошептал он. Вон в той сумке (он указал на синюю спортивную сумку за ширмой столика) твоя одежда, как можно скорее переоденься и выходи следом за мной. Вы не представляете, как я обрадовалась, когда он назвал меня Элис. Меня словно ошпарило счастьем, будто целую вечность меня никто так не называл. Единственный адекватный человек в радиусе километра – подумала я.

 

 

 

— Что ты расселась, одевайся скорее!-прокомандовал санитар. Темные могут в любую минуту появиться здесь.

 

  — Темные????? Ещё один псих, мечтавший закосить под нормального! Что ты несёшь? Какие ещё Темные? Бред!

 

 

 

-Бред  детка, что ты теперь писаешь стоя, а Темные — реальность. Поторапливайся!

 

Я сидела и не могла пошевелиться. Мне предстояло выбрать между двумя сумасшествиями. Остаться здесь, среди тех, кто считает меня чокнутой или уйти с тем, кого окрестила чокнутым я. Разглядывая странного гостя, я пришла к выводу, что он был скорее всего мексиканцем. Тёмно-карие почти черные глаза, смуглая кожа, правильные черты лица: Да он просто прелесть – подытожила я. Жаль, странноват малость. Нет, на самом деле он был настолько привлекателен, что я сразу возненавидела его. На вид ему было не больше двадцати пяти, но в его глазах таилась какая-то вековая мудрость. Я была б не прочь просматривать его еще немного, но его строгий взгляд говорил: «Медлить не стоит, я могу развернуться и уйти». Темные…Вдруг опять прозвучало у меня в голове. Скорее всего, он имел ввиду какую-то секту, это значило, что он более или менее адекватен. Наверное, эта секта занимается отловом девушек, которые вдруг оказались парнями, рассмеявшись, подумала я. О, тогда мне действительно нужно поторапливаться.

 

-Раз ты уже знаком со мной, знаешь, мне бы не хотелось оставаться в долгу. Может, представишься? – скрывая волнение в своем голосе, спросила я.

 

-Пабло.- ответил он, протягивая сумку с одеждой.

 

-Почему я должна тебе верить, Пабло? – вдруг вырвалось у меня.

 

-Ты можешь не верить. Но всё же будет лучше убраться отсюда. Через пятнадцать минут начнется обход. Как только он закончил говорить, за дверью послышались шаги. Моя палата находилась в конце коридора, и стало ясно по усиливающемуся стуку каблуков, что шагающие направляются именно сюда. Я выхватила сумку из рук мексиканца и быстро зашвырнула её под кровать, жестом пригласив отправиться вслед за ней. Он не мешкая еле протиснулся под низкую медицинскую кушетку. Дверь отворилась, и в палату вошли доктор и уже знакомая мне, большая мягкая Мэридит.

 

— Томми, мальчик мой, ну как ты? – с неподдельным переживанием, исказившим лицо, поинтересовалась женщина.

 

— Я в порядке, мам. – еле повернув язык ответила я.

 

— Ну вот, доктор Гарц, в трезвом уме и светлой памяти, теперь я думаю, вы не станете нас здесь удерживать.

— На счет памяти, мам, это ты не совсем правильно. – Испугавшись, что она прямо сейчас на себе утащит меня из палаты, высказалась я. Думаю мне действительно нужно побыть здесь пару дней. Воспоминания как будто дымкой затянуты, я совсем недавно тебя вспомнила, не говоря уже об остальном. Лучше оставаться под наблюдением. Гершом очень подозрительно и пристально посмотрел мне в глаза, как будто спрашивая: «Какую игру ты затеяла,  ЭЛИС?». Не выдержав его атаки, я отвела взгляд.
— Пойдем, Мэридит, продолжим разговор в кабинете. – Продолжая смотреть на меня, произнёс доктор. Было видно, что женщине не очень-то хотелось уходить. Её желание остаться с единственным сыном, которого она чуть не потеряла, было естественным. Но человек в белом халате настойчиво повторил просьбу. Она наклонилась и крепко поцеловала меня в висок.
-До скорого, Томми. – ласково попрощалась мать. Как только их шаги стихли, Пабло аплодируя, выбрался из-под кровати.
-Браво! Томас, мальчик мой! – с издевательским сарказмом отчеканил он заранее продуманную фразу.
— Придумал пока лежал под кушеткой? — Съязвила в ответ я. На утку случайно там не наткнулся?
— Какую утку?
— Медицинскую конечно! Ты ж там санитара изображал, а не охотника. Улыбнувшись, он протянул мне сумку с одеждой. Открыв её, я вытащила и разложила на кровать джинсы не самого маленького размера, кеды,  черную футболку, солнечные очки и кепку с огромным козырьком.
— Отвернись. – Стеснительно попросила я. От звонкого приступа смеха мексиканца, задрожали стёкла.
— Элис, — сквозь смех выдохнул Пабло. – Элис, братишка, чего уж там я не видел?
Мне сделалось чертовски неудобно за необдуманно брошенную фразу. Действительно, зная, что внутри я Элис, видел то он, как и все – Томаса. Я геройски сбросила сорочку и потянулась к джинсам. Хотела было уже натянуть их, но… Хоть я и была не понятно кем, одевать джинсы без нижнего белья даже девушке в мужском теле не очень то хотелось. Я злобно посмотрела на Пабло. Он всё понял и как бы извиняясь, оправдался: — Я очень спешил! С остальным одеянием было полегче. Только от очков, вероятно помятых в сумке, кружилась голова.
  — Я выйду первым, досчитаешь до десяти и выходи следом! – скомандовал он. Выкатив перед собой столик со всеми медикаментами, он скрылся за дверью. Я начала отсчет. Один, два, три… Колени тряслись так, будто приговоренная к смертной казни я использовала единственный шанс на побег. Десять….Потянув вниз дверную ручку, я высунула нос в коридор. Санитар, стоявший у лифта, громко закашлял. Стало понятно, что нужно поторапливаться. Нахлобучив кепку почти на глаза, я ускорила шаг. Пабло нажал кнопку вызова, когда я с ним поравнялась, двери лифта уже отворились. Мексиканец закатил столик в лифт и отправил его на первый этаж, сами же мы отправились по лестнице. Чтобы пройти на служебную парковку, нужно было пройти добрых сто метров коридора. Для меня это было ещё большим испытанием, чем кеды сорок четвертого размера. Казалось всё «население» коридора смотрело только на меня. Как будто в любой момент мог раздаться голос доктора еврея, и здравствуй палата 47 б. Мне пришлось идти, почти закрыв глаза. Внезапно из приемной выкатили кушетку с тяжело-раненным пациентом, в суматохе нам удалось остаток пути относительно спокойно. Через узкую дверь, мы прошли прямо на подземный паркинг для служебных машин. Лжесанитар скинул с себя декорации и скомкав затолкал их в сумку, которую я, оказывается, держала в руках всю дорогу.
— Моя машина во втором ряду. Я пойду напрямик, а ты пройди так, чтоб не попасть под вон те две камеры. – сказал он указав на два столба. – остальные не работают. Я сделала всё в точности, как он сказал, и через минуту уже сидела на заднем сиденье машины марки Мэрсэдес Бэнс GL-класса.
— Ты б ещё карету с лошадьми заказал, чтоб нас вообще никто не заметил. – недовольно проворчала я.
— Мы поедим ко мне, там все спокойно обсудим. Ты не против? – спросил он, проигнорировав мои замечания.
— У меня есть выбор?
Пабло ничего не ответил, вдавив в пол педаль газа.
 
 
Закрыв дверь за Мэридит, Гершом Гарц устало бухнулся в кресло. Многое для доктора оставалось неясным. Сняв трубку, он позвонил на рецепшн.
— Пусть Бэти принесёт мне историю болезни Томаса Лонга. – тихо проговорил он. Через пять минут Бэти, как обычно без стука впорхнула в кабинет, и аккуратно положив перед доктором папку, выпорхнула, не проронив ни слова. Он углубился в чтение. Томас поступил в два тридцать ночи, с травмами не совместимыми с жизнью. Череп его был практически раскрошен, второй и третий позвонки раздроблены, плюс ушибы и гематомы внутренних органов. Об этом говорили рентгеновские снимки и результаты узи. На следующих страницах были объяснительные рентгенолога и узиста, где они признаваясь в своей некомпетентности, допускали возможность ошибки. «Снимки Томаса Лонга, вероятней всего были перепутаны со снимками других пациентов, поступивших этой ночью» — зачитал он вслух сам себе выдержку из истории. Ну, довольно разумное объяснение его мифического выздоровления. Да так и было. Снимки здорового юноши с рассечением мягких тканей височной части перепутали с…. И тут доктора осенило. Человек, чьи снимки лежали перед ним, сейчас должен был быть уже в морге. Но таких пациентов ни вчера, ни сегодня не поступало. Новость о летальном исходе, мгновенно бы прокатилась по всей больнице. Гершом Гарц крепко зажмурил глаза.
— Чертовщина какая-то! Похоже это снимки Томаса, и ничьи больше. – сказав в пустоту, он вышел из кабинета.
 
Глава 6.
Мы ехали по Броад стрит, стараясь не нарушать скоростной режим.
— Еще долго? – жалобно спросила я. От того, что мне приходилось сидеть, сложившись пополам, у меня затекли ноги. Сотни иголок врезались в стопы.
— Нет, немного осталось. – сочувственно ответил Пабло.
Полулёжа, или полусидя, я совсем не видела дороги. Но судя по рекламным щитам, и архитектуре это был не самый дешевый район нашего города. Мы опять въехали в подземный паркинг.
— Приехали, можешь выходить, но кепку не снимай.
Я с трудом распрямилась, все тело ныло и плохо слушало команды центральной нервной системы. Сдвинув кепку на глаза, я поплелась за своим «спасителем». Мы зашли в лифт, и на табло загорелась цифра 9. Пабло жил на девятом этаже. Я ненавидела цифру девять всю свою сознательную жизнь. Когда мне было 9 лет, умерла наша мама. Девятого сентября. Девятка для меня была моим числом тринадцать. Двери лифта распахнулись на девятом этаже. Внутри у меня что-то ёкнуло. Как я могла пойти с незнакомцем, несшим какую-то чушь. Вдруг он меня возьмет да и прирежет, а то ведь у Черных или как их там он обзывал, не получилось. Уверенность в том, что мне осталось совсем чуть-чуть, росла с каждой секундой. Девятка никогда меня не подводила своим зловещим постоянством.
— Дальше по лестнице. – скомандовал мексиканец молчавший от самой парковки. Мы вышли на лестничный пролет, и спустились вниз на два этажа. Мне стало смешно и стыдно за свое воспаленное воображение. Ловким движением он открыл дверь квартиры № 44 и резко впихнул меня.
— Не нужно светиться перед соседями. – Объяснил он свои грубые действия.
— Его квартира была просторной, светлой и странно обставленной. На двух огромных мраморных столах аккуратно валялись какие-то чертежи. Повсюду стояли какие-то макеты, статуэтки, картины. Не смотря на обилие вещей, квартира казалась довольно уютной.
— Чем ты занимаешься, помимо того, что спасаешь заблудшие души? – Поинтересовалась я.
— Я – архитектор.
Мои губы разомкнулись для озвучивания следующего вопроса, но Пабло аккуратно перебил меня: — Я чертовски голоден, да и ты, наверное, тоже. И вправду, я не могла припомнить, когда последний раз мой желудок встречался с пищей.
— Я пойду, займусь ужином, а ты можешь пока искупаться и переодеться. – гостеприимно предложил он. В платяном шкафу моя одежда, вся она чистая, бери, не стесняйся. Приняв душ, я пошла в спальню в указанном им направлении. Справа от двери стоял большой одежный шкаф-купе. Направившись к нему, я остановилась напротив зеркальных дверей. Казалось, прямо из шкафа на меня смотрела Элис О*Нил. Я подняла руку, она тоже подняла. Я опустила, и она опустила. ЭТО БЫЛО МОЕ ОТРАЖЕНИЕ. Я Снова была я!
— Пабло, Пабло скорее иди сюда! Он пулей прибежал на мои истошные крики.
— Пабло, посмотри, я снова Элис.- Протягивая руку в сторону шкафа и, глядя на него глазами полными слёз и счастья, прошептала я. Обернувшись, я встретилась глазами с Томасом, который удивленно смотрел на меня, вытянув вперед указательный палец. Я камнем упала на пол и разрыдалась.
— Ну, будет тебе Элис, перестань. Твое сознание не может всё еще принять, то, что ты теперь в мужском теле. Оно не отпускает твой образ. Это было просто видение.
Не знаю, как это объяснить, но он ка-то умиротворяюще действовал на меня. Теперешняя я была почти на голову выше чем Пабло, но, тем не менее, он без труда поднял меня с пола и усадил на кровать.
— Приди немного в себя, и пойдем уже поужинаем. – как-то ласково, по-братски произнёс он. Тебе предстоит услышать неслыханное. И дай тебе Великая Душа сил, чтоб не сойти с ума.
Мы сидели молча и смотрели в пустые тарелки. За время ужина никто из нас не проронил ни слава. Вероятно, он не знал с чего начать, а я вероятно, не знала с чего начать спрашивать.
— Даже не знаю с чего начать. – как в подтверждение моим мыслям сказал Пабло. – Может ты?
— Ммм… Ну начни так: давным давно или в незапамятные времена, или когда на Марсе яблони цвели. – съязвила Элис грубым голосом Тома. Глаза мексиканца округлились до предела и от лёгкого дуновения ветерка, казалось, упали бы в тарелку.
— Откуда ты про Марс знаешь? – с такими же выпученными глазами спросил человек, которого я всё больше ненавидела. С каждой его чудоковатой речью моя ненависть росла.
— Да так, просто, к слову пришлось. – скрывая нарастающую неприязнь в голосе отшутилась я.
— С этого, пожалуй, и начну. Глубоко вдохнув, он начал свое фантастичное, граничащее с безумством повествование.  Много миллиардов лет назад (по земному летоисчислению – уточнил он) народ планеты Марс, как сейчас принято её называть, жил и процветал. Население достигло апогея в своем совершенстве. Да, обитатели Марса здравствовали, а планета погибала. Изрытая до недр, израненная она молила о помощи, но марсиане были слишком заняты добычей полезных ископаемых, драгоценностей, чтобы услышать её крики о помощи. Великая Душа великой планеты тихо умирала. Правящая верхушка Марса истребляла все живое в поисках выгоды. Погоня за прогрессом и инновациями травила планету своими ядами. Умирали все Сущности, кроме основных. Пла…
— Стоп, стоп, стоп! – не дав ему договорить, остановила я несносный бред Пабло. – Слышать этого больше не могу. Если ты решил свести меня с ума, мог бы просто оставить в больнице. Поверить там, в переселение душ, и даже в этих,… как их там, — Тёмных, ещё куда ни шло, но в марсиан – это уже слишком! Пожалуй, мне лучше вернуться домой. – заявила я, собравшись уходить. Вопреки моим ожиданиям, сумасбродный мексиканец не соскочил с места в попытке меня остановить. Он даже не пошевелил пальцем. Ну что ж, придется проститься.
— Тёмные это и есть бывшие обитатели Марса. А ты Элис, можешь спокойно отправляться домой. Только где теперь он? Где твой дом? Думаю, тебе лучше вернуться в свою палату, ведь теперь тебе до конца жизни придется быть Томасом Лонгом. Ты умрешь, так и не узнав для чего ты совершила этот прыжок. И кто ты есть на самом деле.
Чертов сукин сын. Ведь в этом он абсолютно прав. Что меня ждёт? Девушку в теле мужчины? Пришлось признаться самой себе, что я сильно завишу от этого самодовольного, самоуверенного наглеца.
— Ой, да, извини, я забыла, ты ж единственный человек во всей вселенной, который знает тайну моего перелёта, ой извини ещё раз….ПРЫЖКА! – развернувшись на сто восемьдесят градусов, я присела на ещё не остывший стул. Только давай в этот раз ты начнешь с меня, про марсиан как-нибудь потом расскажешь. Хорошо?  Выкладывай, Кто – Я? И почему я ПРЫГНУЛА?
— Я не знаю. – извиняющимся тоном произнес Пабло.
Мои зубы заскрипели так, что было слышно на первом этаже. Мне хотелось разорвать его пополам.
— То есть ты не знаешь? – захлебываясь яростью, спросила я.
— Элис, пожалуйста, наберись терпения и выслушай меня. Если б это не было так важно, я б не стал тратить на тебя время.
— Давай, валяй. Только прошу, излагай голые факты, без всякой философии.
— Хорошо. Так, Вот. Великая Душа Марса умирала, и Смотрителем нашей солнечной системы было принято решение лишить марсиан Великой Души. То есть взять и забрать у их планеты Великую Душу в целях её сохранения.
— Так выходит, Смотритель нашей солнечной системы — это Господь Всемогущи? Правильно я тебя поняла?
— Нет. Понятие Господь появилось совсем недавно. А я тебе говорю о тех событиях, которые происходили намного раньше. Намнооооого раньше. – сказал она протяжно, чтоб четко дать почувствовать временную разницу. Поэтому назвать Смотрителя Богом, будет не правильно. Так вот, отняв Великую Душу у Марса, Смотритель вдохнул её в нашу планету. Семена жизни на нашей Голубой планете только прорастали. Сущности только начинали выходить из воды на сушу. Эра расцвета нашей земли началась с обретением ею Великой Души.
— А, марсиане? Чем это грозило зеленым человечкам?
— У каждой сущности есть душа. Будь то человек, или зелёный человечек, или марсианская собака. Душа каждого непрерывно связана с Великой Душой. Сущность, обладающая душой – Светлая. Забрав у планеты Великую Душу, Смотритель забрал душу у каждой её сущности. Без души они стали Темными.
— Всё равно, они же не погибли, или им как бы было не в кайф жить Темными? – не зная как построить вопрос спросила я.
— Да, конечно, они не погибли сразу. Пойми, душа бессмертна, душа каждого перерождается, со смертью сущности не наступает смерть души. То есть твое тело умирает, а душа перерождается, достается новорожденному, обретает новую сущность. Без души цивилизация обречена, бездушные, они не могли любить, прощать, ценить, дружить, а самое главное размножаться.
— У них, что? Репродуктивные органы отсохли? – опять глупо и грубо поинтересовалась я. Не то что бы я строила из себя невесть кого. Просто я не знала как себя вести, слыша подобно. Слишком большой объем чуждой мне информации должен был впитывать мой мозг.
— Нет. Просто не было смысла рожать нежеланных и не любимых детей. Кроме безмерного аппетита и желания удовлетворить свою  похоть, не осталось ничего. Разгром и хаос воцарились на Марсе. Великая цивилизация широкими шагами шагала во мрак. Правящей элитой, звавшей себя Великим Советом, было принято организовать экспедицию на Землю. Собрав добровольцев, они отправились на Землю, дабы вернуть Великую Душу.
— Ты говорил: Темные могут заявиться ко мне в палату. Темные – это марсиане.  Получается, марсиане среди нас? Но как мы живем, не подозревая об их существовании?
— Когда они прибыли на Землю, Смотритель мог их просто уничтожить, но не стал. Он позволил им дожить на земле свои жизни, только в земных сущностях, то есть, приняв человеческий облик. Они были такие же люди, как и мы, только без души. И умирая, они умирали навсегда.
— Ладно, у меня сейчас каша в голове, может постепенно до меня дойдет. Для меня сейчас важнее знать кто ты? И почему мой прыжок был чем-то сверхъестественным, ведь ты сам говоришь, что души перерождаются.
— Смотрителем было принято решение, выделить в помощь Великой Душе двенадцать прислужников. Они были призваны поддерживать гармонию и мир на нашей планете. Они называли себя Детьми. Детьми Великой Души. У каждого ребенка было свое Предназначение. Своя так сказать работа, которую он делал с тех пор, как наша Земля обрела Великую Душу. Наши сущности, то есть наши тела были бессмертны, точнее не подвержены воздействию времени. Несомненно, под физическим воздействием мы могли умереть, но тогда совершался прыжок. Мы могли переместиться в умирающую сущность, исцелив её и подарив жизнь.
— Как это? – уже окончательно запутавшись, спросила я.
— Мы не можем перерождаться, потому что, переродившись младенцем, не сможем выполнять Предназначение. Мы можем переселиться в тело человека, который вот-вот умрет, душа которого уже покинула тело. Проникая в новую сущность, мы как бы лечим её. Сломанные кости срастаются, раны затягиваются, а раковые опухоли исчезают. Совершать прыжки можем только мы. Двенадцать детей Великой Души. Души остальных перерождаются. Твоя душа должна была переродиться, переместившись в новорожденного, но вместо этого она прыгнула. Такого не случалось испокон веков. Ты не можешь быть одной из двенадцати, потому что я последний ребенок Великой Души. Одиннадцать убиты Темными.
— Ты сказал: вы бессмертны! Так как же вышло, что одиннадцать мертвы.
— Элис, об этом я расскажу тебе завтра, ну или через несколько дней, тебе нужно понять то, что ты уже знаешь. Этого хватает. Думается мне у тебя и так невесть что в голове творится. Он был прав. Смысл услышанного до меня туго доходил.
— Пабло. – как можно ласковей спросила я, боясь, что он не ответит. Последний вопрос. А кто ты? Каково твое Предназначение?
— Я Проводник, Паромщик. Я слежу за тем, чтобы каждая душа переродилась, соприкоснувшись с Великой Душой. Представ перед ней душа, очищается, теряя воспоминания о прошлой жизни. Вот почему я отыскал тебя. Возможно, поняв, почему это произошло, мы обретем шанс. Шанс не потерять Великую Душу. А теперь Элис, тебе лучше поспать.
Он сто первый раз был прав. Мне ужасно хотелось спать. Разговор порядком меня утомил. Сомнения истязали мой разум. Кто передо мной? Сумасшедший, начитавшийся фантастики или наивысшая форма жизни? Я попыталась разложить по полочкам мысли в моей голове, но получалось не очень. Тогда я с надеждой закрыла глаза и пожелала чтоб, открыв их, я оказалась Элис. Взбалмошной, беззаботной, без пяти минут студенткой. Открыв глаза я увидела все тоже самое. Потолок спальни, которую мне любезно предоставил Паромщик. Сам он устроился ночевать на коротеньком даже для него диванчике в гостиной. Оставив попытки изменить реальность, я принялась переваривать услышанное накануне.
— Так. – Произнесла я вслух. Значит, есть планета Марс. На ней была жизнь. Смотритель забрал у Марса и его обитателей Великую Душу. Они стали Темными. Вдохнув эту Душу в Землю, он сделал землян – Светлыми. Темные не хотели умирать и прилетели вернуть своё. Смотритель любезно позволил дожить им на Земле свои жизни. Так вроде кое-что уяснила. – сообщила я сама себе. У Души этой, как её? Великолепной, а нет же – Великой, было двенадцать детей и каждый выполнял свое Предназначение. На них не действовало время, и они не могли погибнуть. Но всё же погибли. Да, об этом мне Пабло расскажет завтра.
Но тут меня осенило. Темные, прилетев на землю много миллиардов лет назад (когда семена жизни только прорастали) давно должны были вымереть. Пабло мне врал. Я встала с постели, одеваться мне не пришлось, потому что раздеться я забыла и направилась в гостиную.
— Пабло, ты спишь? Че за всю вечность не выспался, да? – грубо потрепав его за плечо, выпалила я.
— Детка, на часах полчетвертого утра. Надеюсь у тебя что-то действительно важное. Сонным голосом пробурчал психопоромщик.
— Вот, ты сказал, Тёмные прилетели тогда, когда сущности только выходили из воды. Это было много миллиардов лет назад. Так?
— Да так. У тебя всё?
— Нет. Ты сказал, что Смотритель позволил им дожить свои жизни. Будучи Темными они не могли размножаться. Так как они дожили до наших дней? Они должны были сгнить к тому времени, когда человек начал заниматься охотой и собирательством.
— Элис, пожалуйста. Давай отложим разговор до утра.
— Что не успел ничего интересненького придумать?
— Уф, несносная девчонка. Слушай. Время это не шестьдесят секунд в минуте и не шестьдесят минут в одном часе. Время это гораздо более серьезная штука. Элис, время – это энергия, которая по-разному действует на разные предметы, Сущности. Даже люди: кто-то в сорок выглядит на тридцать, а кто-то на пятьдесят. На Темных наше земное время действовало медленно. За то время как люди прошли путь от пещер до ста этажных небоскребов, как сменились миллионы наших поколений, Темные ощутили на себе действие времени в незначительной степени. Дети стали взрослыми, взрослые – стариками, старики…Их не стало.
— Пабло, а почему мы должны потереть Великую Душу?
— Потому, что Смотритель больше не помогает нам. Он не вмешивается в дела земные. Он предоставил нам самостоятельно бороться с Темными за Великую Душу. И мы проиграли, почти. С момента сотворения человека, он оберегал нас, не позволял Темным хоть в какой-то степени вмешиваться в наше становление. Они просто существовали, как тени, как отражение в воде. Но теперь Смотритель нас оставил. И Темные объявили войну, открыли на нас охоту. – с болью, исказившей лицо тихо закончил мексиканец.
Вдруг мне стало понятно, почему Смотритель так поступил. Вдохнул в нас Души, а теперь оставил. Он не видел разницы между Светлыми и Темными. Мы убивали, истощали и травили планету, так же как и марсиане много-много лет назад. Мы не достойны Великой Души, мы не достойны, жить на Голубой планете. Наш аппетит растет с неистовой скоростью. С такой же скоростью мы приближаемся к вечному мраку. Что-то во мне кипело и бурлило. Мне хотелось взять огромный рупор и закричать на всю планету: «Остановитесь, у нас есть шанс». Но всё, что я могла сделать, это пойти в спальню и вздремнуть пару часов.
— Пабло, мои похороны, мы можем на них сходить? – спросила я, чувствуя, что если нам и стоит искать ответ на вопрос: «Почему я прыгнула», то начинать нужно именно оттуда.
— Это может быть опасно. – попытался отговориться Паромщик.
— Не опасней, чем умереть без возможности переродиться. – с боевым настроем в голосе ответила я.
Глава 7.
Проворочавшись до семи  утра, я выждала ещё полчаса и неуверенной рукой поднесла трубку к уху. На том конце провода ответила Аманда. Голос её был осипшим и уставшим. Глотая горькие слёзы, стремящиеся попасть именно в рот, я поздоровалась.
— Я — Элизабет Паркинсон. Одноклассница Элис. Я бы хотела прийти на прощальную церемонию. Когда она состоится? – вкладывая огромные усилия чтоб не разрыдаться, выдавила я.
— Элизабет, ты выбрал не подходящее время для шуток. – раздраженно ответила Аманда и бросила трубку.
Я больно стукнула ладонью в лоб. Надо же быть такой идиоткой, чтобы почти солдатским голосом представиться Элизабет. Да немногого бы я добилась в жизни, распрощавшись с Пабло. Ещё добрых минут сорок я нервно побродила по комнате, в ожидании пробуждения гостеприимного хозяина. Мне не хотелось ему надоедать своим нетерпеливым характером. Когда моей выдержке пришел конец, я дернула на себя ручку и вихрем очутилась в гостиной. К моему удивлению, Пабло уже в месте ночлега не было. Терпкий запах натурального кофе доносился из кухни. В желудке заурчало. Да, прокормить эту сущность было гораздо труднее, чем мою прежнюю. Будучи Элис, я могла позавтракать ближе к обеду. А это тело прямо «рыдало» от голода, когда на часах и девяти не было. Войдя в столовую, я застала мексиканца за приготовление завтрака. Запах был отменный, надо признать, что за миллиарды лет готовить он научился не так уж плохо. Взглядом он указал на стул, на который мне полагалось присесть. Я ехидно улыбнулась, и вероятно из вредности села на противоположный. Ровно через три секунды раздался треск, ножки стула разъехались по всем четырем сторонам света, и я плюхнулась на пол. Пабло разразился младенческим смехом. Он так заразительно и искренне смеялся. Мне пришлось очень больно прикусить кончик языка, чтоб не расхохотаться с ним за компанию. Поднявшись с пола, я все же села на указанное место….уж очень хотелось кушать. Пабло поставил передо мной тарелку с завтраком и наполнил чашку кофе. К великому моему удивлению горячий напиток он разлил прямо из какой-то чашки с ручкой. На вид лет ей было на порядок больше чем мне.
— Это кофеварка. – ответил он, глядя как я пялюсь на алюминиевый предмет в его руках. – Когда я пристрастился к кофе, кофейных аппаратов и в проектах не было.
Мне хотелось его много о чем расспросить. Но рот был до предела наполнен. Я проглотила всё за считанные секунды. Быстрее чем Пабло, намного быстрее.
— Пабло, ты сказал, что ты Паромщик, следишь, чтоб каждая душа, очистилась и переродилась, соприкоснувшись с великой душой. Извини, но когда ты спишь, кто этим занимается? – начала допрос моя любознательная натура.
По реакции мексиканца было видно, что мой вопрос ему не пришелся по душе. Он отодвинул в сторону тарелку с недоеденным завтраком и строго посмотрел на меня. – Элис, я терпелив. Очень терпелив. Но если ты не прекратишь издевательски относиться к каждому сказанному мной слову, моё терпение может кончиться. Всё же я отвечу. Каждая душа после смерти Сущности покидает тело, и она возвращается к истокам. Лишь соприкоснувшись с Великой Душой она получает право на перерождение, через очищение. И это происходит просто, потому что я есть. Потому что я – Проводник. Не будь меня, ни одна душа не найдет дороги и не получит новую жизнь. Это происходит во мне каждую тысячную доли секунды. И это необъяснимо. Это как кольца единой цепи. Так решено было Смотрителем. А теперь давай собираться на твои похороны. Может хоть что-то удастся выяснить.
— Я не знаю, когда и где пройдет прощальная церемония. – виновато ответила я. Я звонила домой, но сплоховала. Мне ничего не удалось узнать.
Паромщик, всё ещё сердито, небрежно положил передо мной несколько газет. Все они пестрили заголовками о моей внезапной кончине. Более солидные излагали голые факты, газетенки подешевле сообщали о загадочной и скоропостижной кончине. Но во всех газетах неизменным оставалось одно. Все они в один голос утверждали, что прощальная церемония состоится в погребальной часовне на кладбище Лорел Хилл. Да, можно было б и самой додуматься, откуда ветер подует.
________________________________________________________________________________
Доктор Гершом Гарц, выйдя из кабинета, не раздумывая направился в палату Томаса Лонга. Его чутьё, крепчавшее с годами, подсказывало ему, что по каким-то причинам, ему уже не удастся переговорить с Томом. Зайдя в палату, доктору сразу стало понятно по каким. Палата была пуста. И Доктор знал, что пациент из палаты 47 б, уже наверняка покинул стены его лечебницы. Вернувшись в кабинет, Гершом сразу же кинулся к телефону.
— Комиссар Чарльз, как ты, дружище? – произнес он после нескольких гудков. В трубке послышалось дружелюбное улюлюканье. Чарльз Рэмси относился к той категории друзей, которых можно было не видеть месяцами, но, тем не менее, именно они оставались истинными.
— Док, ты по делу или просто, вспомнил старого друга? – комиссарским голосом проворчал комиссар Рэмси.
— Я о тебе никогда не забываю, особенно когда ты нужен по делу. – сострил Гершом.
— Выкладывай, что за срочность.
— Может, после работы заглянем в какой ни будь бар. Там все и обсудим.
— Давай в восемь. В баркейд. (Barcade). Не забыл ещё как до туда добраться?
— Обижаешь шеф. В восемь как штык. – задорным голосом пропел доктор и положил трубку. Теперь ему предстояло самое сложное. Разговор с Мэридит. «Извини, Мэридит, твой сын сбежал. Правда я не знаю когда и как». — Прокручивал грядущий разговор Гершом. Подняв глаза к небу, на котором горели шесть ламп дневного света, он у пустоты попросил немного храбрости. Ровно через двадцать пять минут, после того как он положил трубку не дождавшись от взбешенной матери ответа, раздался стук в дверь. Багрово красная запыхавшаяся  Мэридит постучала скорей по привычке, чем из вежливости.
— Как!? Объясни мне, как ты мог упустить моего сына? – ещё не отдышавшись, задыхаясь от ярости, прокричала она.
— Мэри, у нас тут не тюрьма. – кротко ответил доктор.
— Да, точно, именно это мне и нужно было сказать тебе, когда ты отказался его выписывать! А теперь, Док, ищи его, где хочешь, хоть из-под земли доставай.
— Успокойся, послушай. Если бы он хотел вернуться домой, то он туда бы и направился. А если он захотел бы сбежать, он бы сбежал и из дома. Пойми он бежал не от меня и не от лечения. Может проблема в ваших отношениях? Ты слишком опекаешь его, Мэридит. Он уже не маленький мальчик, а ты готова кормить его с ложки.
— Это не твое дело. Я сама знаю, как и что делать. У тебя ведь нет детей, как ты можешь мне что-то говорить о воспитании? – неосторожно обронила мать Томаса. Через мгновение она поняла, что переборщила, задев за живое. И извиняющимся тоном добавила: « Хотя в одном ты прав, он наверняка уже дома, сидит и ждет меня».
— Я позвонил Чарльзу, он поможет ускорить поиски твоего сына. – Приняв немые извинения, сообщил Гершом Гарц.
— Спасибо. Но думаю, это лишнее. Если его нет дома, он наверняка у кого ни будь из друзей. Я сразу же тебе позвоню.
— Буду ждать. – На прощание проговорил доктор. Всё то же чутьё ему подсказывало, что ни дома, ни у друзей Томаса найти не удастся. До восьми ещё было пару часов времени. Он подошёл к столу и, усевшись в своё кресло «разбудил» уснувший компьютер. Установив соединение с интернетом, набрал в поисковой строке «переселение душ» и углубился в чтение.
 
Алекс проклинал всё на свете. Он ненавидел Саймона за то, что должен был вытирать сопли Аменде вплоть до самых похорон Элис. Невыносимо было выслушивать её, изображая сочувствие.  Мало того, ещё и отец Аманды проникся к парню. Да и гувернантка Мэгги обращалась с ним с какой-то особой заботой и теплотой. Все их вздохи и причитания раздражали до предела. На самом же деле главной причиной внутреннего дискомфорта юноши с прозрачными глазами был непонятный телефонный звонок. Звонил какой-то еврей. Представился доктором, но имени Алекс не посчитал нужным запомнить, на тот момент. На тот момент не посчитал, а после кусал локти, тщетно пытаясь вспомнить хотя бы фамилию. Звонок раздался примерно за час до приезда Мэгги. Аманда беспробудно спала, и трубку взял он. Спросонья ему показалось, что это Саймон его перепроверяет, но окончательно проснувшись, он пожалел о скоропостижном выводе. Еще больше он пожалел о своем небрежном ответе. Когда голос из трубки вежливо поинтересовался по этому ли адресу проживает Аманда О*Нил, Алекс с раздраженным равнодушием ответил, что она мертва. Алекс чувствовал неладное, напряжение росло, раздумья по поводу оповещения Саймона о странном звонке терзали его. Отогнав от себя мысли о происходящем во круг и внутри, он успокоил себя другой мыслью. Сегодня всё кончится. Тело предадут земле.
 
— Элис, поторапливайся. Нам не выгодно опаздывать. Нужно вместе со всеми затеряться в толпе. – с явным беспокойством в голосе поторопил меня Пабло.
— Да, я уже готова! – бодрым голосом ответила я, выходя из спальни. Пабло уставился на меня, как будто перед ним возник динозавр.
— Когда я любезно предоставил тебе свой гардероб, я не знал, что ты столь умело им воспользуешься. – Растерянно произнес он. И тут же развернул меня к огромному зеркалу на стене в гостиной. Черные джинсы плотно обтягивали ягодицы и ноги, черная хлопчатобумажная футболка обтягивала весь мой торс и повторяла каждую складку моего тела, причем доходила она лишь до пупка.
— Я не хочу, чтоб глядя на тебя, нас приняли за «супружескую пару». – То ли смеясь, то ли сердясь, отчеканил он, и скрылся за застекленной дверью спальни. Громко хлопнув дверьми шкафа-купе, он вышел, протягивая мне рубашку и брюки с идеально отглаженными стрелочками. Вся одежда была черной.
Первые несколько минут мы ехали молча. Потом тишину, как обычно нарушила я.
— Пабло, расскажи мне, как и почему погибли остальные Дети Великой Души? Он хотел было уже отмахнуться от моих расспросов, но когда я назвала остальных «Дети Великой Души», а не каким ни будь издевательски нелепым синонимом, его сердце оттаяло.
— Хорошо. Вижу твой юношеский сарказм, уступает место здравому смыслу. – Съязвил он и погрузился в воспоминания. Глаза и взгляд его стали такими глубокими, в них читалась боль.
Первым погиб Целитель. – Начал он исторически недоказанное повествование. Его Предназначением было исцелять неосновные Сущности. То есть не людей – они, как ты уже поняла, были основными. Когда Смотритель выбирал и решал, кому отдать право преобладать на Земле, он не сразу отдал предпочтение людям. Были ещё варианты: животные, растения и другие  Сущности. Знаешь, человек вовсе не произошёл от обезьяны, как утверждают сторонники дарвинизма. Скорее более уместной будет теория креационизма. Более верной и точно описывающей происхождение человечества является гипотеза о Мировом Разуме. Если называть Смотрителя именно так, то утверждения ученых, активно оспаривающих божественные теории, очень близки к истине. А останки древних людей, которые находят археологи, были вовсе не предками человека. Они были так сказать пробными экземплярами. Этапами на пути к идеалу.
— Но ведь их останки датируются различными эпохами?  — сделав вид молодого ученого, спросила я.
— То, что они умерли в разное время, еще не доказывает то, что и жили они в разное. Выбирая Сущности, Смотритель так же решал, как будет действовать на них энергия времени. Он создал несколько вариаций основных Сущностей и позволил им просуществовать определённое время. Но, в конечном счете, наидостойнейшими он счел именно людей современного типа. И именно людям, каждому человеку, должна была предназначаться одна душа. А остальные обладали одной душой на целое царство или семейство, или природную зону. Взять, например лес. На все его деревья, всех его обитателей, приходилась одна душа. Душу океана составляли все его растения и животные. Душа пустыни, Душа вечных льдов. Именно этим душам поклонялись язычники. Они уважали и почитали духов природы – Души природы. Предназначением его было исцелять раненную Душу, во время природных бедствий, взбушевавших стихий. Ведь во время лесного пожара, когда от огня гибло всё живое, не было другого новорождённого леса, в котором душа могла переродиться. Только он мог сохранить, исцелить Душу, вложив её в крохотное уцелевшее семя. Благодаря сохраненной Душе, лес возрождался, восставал из пепла. Когда Души Природы погибали в нескольких местах на разных континентах, Смотритель всегда помогал Целителю. Пока Целитель реанимировал пепелища, Смотритель  мог сохранить Душу пересыхающего водоёма, наделив его обитателей сверх способностями. Рыбы умеющие существовать лишь в воде, закапывались в песок и впадали в анабиоз, возрождаясь с приходом воды. Растения оставляли семена, умеющие пережить засуху. Эти примеры можно описывать бесконечно. Важнее будет заговорить о том, что внезапно Смотритель перестал принимать участие в так сказать «спасательных операциях». Он вообще перестал вмешиваться в ход событий.
— И как давно он отстранился? – поинтересовалась я, уже заранее зная примерный ответ.
— Это произошло в 1986 году. Сравнительно недавно. – Подтвердил Пабло мои догадки.
— Ты хочешь сказать, что за миллиарды лет Темные и на километр приблизиться не могли к Детям Великой Души, а за последние почти тридцать лет укокошили всех кроме тебя??? – С огромным интересом и боязнью за собственную жизнь спросила я.
— Получается так. – Голосом, звенящим горечью ответил он. Мы были не готовы к атакам. Может, даже изнежены заботой со стороны Смотрителя.
— Так почему именно 1986 год? – задала я конкретный вопрос, не дав Паромщику углубиться в болезненные воспоминания.
— В этот год двадцать восьмого апреля и погиб Целитель. В ночь на двадцать шестое апреля произошла авария на Чернобыльской атомной электростанции. Радиационному заражению подверглись более двух с половиной тысяч квадратных километров. Природа погибала, Души погибали. Каждый лесок, каждый пруд нуждался в исцелении. Целитель незамедлительно выехал на место аварии. Темные, следившие за нами многие века, последовали за ним. Целителю предстояла тяжелая и изнурительная работа. Почти вся территория, подвергшаяся радиации была уже Темной – Мертвой зоной без души. И знаешь, впервые за всё время своего существования Целитель не справлялся. Масштабы катастрофы были глобальны. А помощи ждать было неоткуда. Темным сразу стало понятно, что Целитель один, что по каким-то причинам  Смотритель не оказывает содействия. Тогда глава Совета приказал Темным солдатам схватить Целителя и доставить к нему. Он отчаянно сопротивлялся, изнеможенный он сражался из последних сил. В тяжелой схватке он получил смертельную для его тела рану, и приготовился к Прыжку. Прыжок для него был единственным и лучшим выходом из сложившейся ситуации, и скорее всего он сам себе нанёс  те смертельные раны. Прыгнув, он был бы потерян для Темных. Ведь не один год ушел бы на его поиски в новой Сущности. Но, увы… Находясь в мертвой зоне его душа не смогла прыгнуть. И погрузилась во мрак. Мы потеряли его. Земля потеряла его. Без него, на планете мертвых зон становилось всё больше и больше. Леса горели от не затушенных костров.  Гибли души морей, когда нефтяная пленка затонувших танкеров, душила своими смертельными объятиями все живое, гибли души пустынь, когда на военных полигонах уничтожали боезапасы. И в каждой такой мертвой зоне, мы были в смертельной опасности. Вот так мы стали смертными, наши Души стали смертными.
Пабло закончил своё печальное повествование, когда мы подъехали к кладбищу. В его глазах читалась огромная боль утраты и непонятная мне безысходность.
— Ну вот, мы вовремя! – произнёс он, заглушая мотор.
Часовня была сравнительно недалеко от центральных ворот. Мы почти синхронно вышли из машины и направились к небольшой толпе, явно державшей путь на мои похороны. Среди этого шествия было немало знакомых мне лиц, но где и когда я с ними встречалась, вспомнить не получалось. Как ни странно, приближение того момента, когда я увижу себя в гробу не вызывало никаких эмоций. Горестно было за родных, которым я не могу сказать, что я здесь, что не умерла,  что никто не умирает. Очень — очень хотелось обнять Аманду. За неё особенно болело сердце. Несмотря на последнюю её выходку, любить её я не переставала ни на секунду. Мне безумно хотелось её увидеть, и я во все глаза высматривала её среди всех «скорбящих». Среди тех, кто пришел проститься со мной, я к большому своему удивлению отметила Литисию. Литисия была моей одноклассницей, с которой дружны мы никогда не были. Более того, эта школьная зазноба  всегда подтрунивала надо мной с затаенной злобой. Оглядев её с ног до головы, я пришла к выводу, что этой вычурной моднице некуда было надеть свою новую черную шляпку. Вот она и пришла посмотреть, как придадут земле мое тело.
— Что за века на длинноногих блондинок не насмотрелся? – язвительно обратилась я к Пабло, не сводившему глаз с Литисии.
— Аам….о…Кто я? Да нет. Ты что! Просто это она так на тебя пристально смотрела, что я решил понаблюдать за ней! Пойдем, обойдем часовню вокруг. – Протараторил Пабло, переводя тему.
Не знаю почему, но мне безумно захотелось его ударить. И что он нашёл в этой кукле. У неё ведь на лице написано, что она является обладательницей самого маленького мозга на всём белом свете. Честно говоря, мне был непонятен приступ злобы, искрометно возникший в районе грудной клетки. Прибывая в своих мыслях, я на автопилоте следовала за мексиканцем. Мы обогнули часовню и остановились у правой её стены. Оттуда хорошо просматривался вход, и мы не находились на всеобщем обозрении. Хороший наблюдательский пост. Пару минут мы стояли молча, ничего интересного не наблюдалось. До наступления полудня оставалось ещё минут семь. Из часовни вышла девушка, и жестом поторопила собравшихся проследовать внутрь.
— Аманда. – выдохнула я. Сию же секунду глаза застелила пелена, и слезы градом грянули по щекам. Не в силах сдерживаться я зарыдала. Пабло, опять меня удивил. Он не стал читать нотации о том, что я могу привлечь внимание и что мне нужно поскорее взять себя в руки. Он просто крепко и в то же время тепло похлопал меня по плечу. Нужно отметить, что этот немой жест дружеской поддержки сделал своё дело. Рыдания мои прекратились, и глубоко вздохнув, я посмотрела на него, словно говоря: «Смотри, я уже не плачу».
— Давай, ты пойдёшь первой! Старайся не смотреть на Аманду. Смотри в землю, если не знаешь, куда определить свой взор. – Как ни в чем, ни бывало, скомандовал Пабло и слегка подтолкнул меня вперёд. Набрав полные лёгкие храбрости, я вышагнула из-за «укрытия». По совету Пабло стараясь смотреть на свою обувь. Неуверенной поступью все же приближалась к входу в часовню. Силой, заставив себя оторвать глаза от земли, я содрогнулась от страха, ужаса и недоумения. На том месте, где пару мгновений назад стояла моя сестра в печально одиночестве, возникло НЕЧТО. Я почувствовала сильные удары в висках, всё поплыло перед глазами, ноги подкосились.
— Да прекрати же меня поливать. – Зашипела я на мексиканца, усердно старающегося привести меня в чувства.
— Элис, наверное, лучше будет, если мы уйдем. Ты морально ещё не готова. Если ты, каждый раз приближаясь к семье, будешь падать в обморок, мы далеко не продвинемся в поисках ответов. – С пониманием в красивых почти черных глазах ответил Пабло, доставая и протягивая мне платок.
— Пабло, там, рядом с Амандой огромных размеров пёс. Он стоял на двух лапах. – Протирая лицо и шею любезно одолженным мне платком, спокойным до сумасшествия тоном сообщила я. – Хотя нет, он больше похож на оборотня, которых я видела в фильмах ужасов. Точно.
Паромщик недоумевая, выглянул из-за стены. Картина которую он узрел, была такова: на входе в часовню всё ещё стояла Аманда, любезно приглашая оставшихся пройти внутрь. По правую руку от неё стоял юноша, лениво принимавший участие в сей церемонии. Единственным, что могло хоть как-то «напугать» смотрящего, были глаза этого самого парня в черных кожаных штанах. Пабло вновь взглянул на Элис, которая сидела на земле, опиравшись о стену.
— Элис, тебе действительно нужно немного отдохнуть. Там нет никакой собаки. Ты бредишь. – Сказал Пабло, осторожно положив руку на лоб сидевшей девушки.
— Я брежу!? – Резко соскочив с ног, закричала я прямо в лицо наглому мексиканцу. – Значит одна особа, клятвенно уверяющая меня в существовании марсиан, не бредит? А я брежу?
— Элис, прекрати орать на всё кладбище. – Злостно прошептал он.  Ты и без этого получила запредельную дозу всеобщего внимания со своими припадками.
— Нет, почему ты не можешь поверить, что я видела ЭТО? Я и сейчас вижу этого щенка-переростка рядом с Амандой. – сообщила я, выглядывая из «засады».
— Это не возможно.
— То есть ты отрицаешь, существования подобных существ?
— Нет, я отрицаю твою возможность видеть их. – Задумчиво и как-то на распев ответил он.
Ответ Паромщика окончательно перепутал все мысли в моём мозгу. До последней секунды во мне теплилась надежда, что тот монстр всего лишь на всего плод моего воспаленного сознания. Но, похоже, сознание то моё было в полном порядке. Да и оборотень тоже был и был в полном порядке. Надо признать, грудь приятно согревало осознание того, что мир не так прост, каким кажется. Но что делать и как дальше жить, я представляла плохо.
— Ты мне чего-то не до рассказал? – спросила я у мексиканца, по реакции которого было ясно и понятно, что он знал больше того, что изложил в своем повествовании.
— Ну, самую малость. – Ответил Пабло. – Я даже представить не мог, что столкнусь с подобным. То есть, конечно, я знал, что с Тёмными в такой Сущности мы будем иметь дело, но что увидишь их ты — это не укладывается даже в моей видавшей виды голове.
— Ты хочешь сказать, что ты никого не видишь?
— Нет, я вижу обычного парня, с унылым лицом. Вот только глаза его неприятные. Они прозрачно-серые какие-то.
— Так это Алекс, он мне сразу не понравился. – пришла я к выводу, руководствуясь словестным портретом «от Пабло».
— Так ты его знаешь? – удивленно спросил мексиканец, а брови его в своем путешествии практически доползли до волос.
— Да, это внезапно возникший бойфренд Аманды. Но почему же он мне видится таким? – почти успокоившись и смирившись со всей странностью происходящего, поинтересовалась я.
— Я и сам бы хотел это знать. Единственным, кто мог видеть Темные и Светлые Сущности, был Провидец. Слушай, давай уйдем отсюда. Здесь не безопасно вести такие беседы. – Оглядываясь с опаской по сторонам, полу прошептал Паромщик.
— Ну, уж нет! – возмущенно запротестовала я. Моя сестра, рядом с этим монстром, а ты предлагаешь сбежать? Вперёд, тебя никто не держит, можешь идти, умолять никто не станет. В ответ на мои слова, мексиканец развернулся и собрался уходить.
— Пабло, стой!!! Ты не можешь меня вот так одну бросить! – забившись почти в истерике, крепко вцепилась ему в плечо.
— Элис, я последний Сын Великой Души! Моя смерть – конец всему человечеству, ты это понимаешь? Темный в десятке шагов от меня, это серьезный повод, черт тебя возьми, чтобы сбежать, забыв все принципы.
— А я? Что значу я? Кто я, со своими новообретенными способностями? – Самым, что ни на есть  проникновенным голосом, я спросила взволнованного мексиканца. Мой вопрос явно заставил Пабло задуматься. Наверняка, он привык жить в страхе, что и его настигнут, привык быть осторожным, привык думать только о себе. Но я – стала неожиданно возникшим обстоятельством, с которым приходилось считаться. Я стала светом в конце тоннеля, от которого он не мог теперь отвернуться.
— Ты хочешь, чтобы мы остались? – резко сменив и мнение и интонацию, спросил он.
— Да, пожалуйста. – Хочу поприсутствовать до конца. Я буду делать всё, что ты скажешь. Пабло молча кивнул в ответ.
Последними, кто зашёл в часовню были мы. Я героически миновала «звериный» пост, и, не взглянув на Аманду, села рядом с Пабло на деревянную скамейку со скрипучей спинкой. Плечом к плечу мы сидели как на иголках.
Нужно было отдать должное похоронному дому, которому была поручена организация моих похорон. Церемония получилась скромной и изящной. Не думала, что когда-нибудь это скажу, но мне понравилось. Даже очень. Гроб стоял с открытой крышкой и со скамьи, на которой мы сидели, хорошо просматривалась вся «панорама». Не смотря на то, что моё тело было холодным и мертвенно бледным, лицо сделалось особенно красивым. По причине скоропостижного ухода в столь юном возрасте одежды на мне были кремово-белые. А цветами от светло-розового до светло-голубого тонов было усыпано все свободное от людей пространство. Хотя большинство присутствующих было облачено в черные наряды, атмосфера в часовне оставалась светлой и свежей. Первым у стойки с микрофоном возникла фигура священнослужителя. Речь его я практически не слушала, копаясь в глубинах своего сознания. Когда ораторский пост принял мой отец, волей-неволей пришлось вынырнуть из тех мест, где я мысленно прибывала. Он как обычно был немногословен и скуп на эмоции. Вид у него был болезненно серым и отрешенным. Страдания истязали и его душу. Продолжая смотреть на папу, я пыталась вспоминать какие-то смешные и нелепые моменты из жизни, фильмов, откуда угодно, лишь бы не заплакать. Приложив неимоверные усилия, я с торжественным видом посмотрела на Пабло. Моя маленькая победа над эмоциями, над самой собой. Мексиканец даже ухом не повел, но я знала, он оценил, растущий во мне самоконтроль. Следующе была Аманда. Дрожащими руками, расправив помятый листочек с заранее записанным текстом, она громко разрыдалась. Не произнеся ни слова, она бросилась в объятья Алекса. Она прорыдала довольно долго, уткнувшись в его мохнатую грудь. Практически все то время, что произносила свою прощальную речь Мэгги, сменившая ее у микрофона. Последним поделился своими воспоминаниями и скорбью наш садовник Мартин, с которым мы были дружны с детства. Всем остальным пришедшим выразить соболезнования родственникам и друзьям мой отец, как мне стало понятно, любезно не предоставил возможности высказаться.
Возможность транспортировки гроба, в котором покоилось моё тело, тоже была предоставлена немногим. Доставкой деревянного ящика непосредственно к месту моего захоронения занялись шесть человек. Из них, в числе близких и знакомых мне людей были: разумеется, мой папа и Мартин, остальные четверо были, как мне показалось, работниками кладбища. За ними проследовала большая часть людей, собравшихся в часовне. И мы с Пабло с лёгкостью затерялись в толпе. По дороге мы не обмолвились не словом. Впереди, в шагах эдак в десяти, показалась свежевырытая могила. Шествие прекратило свой ход. Всё та же лихая шестерка, сняв с плеч нелёгкую ношу, поставила её рядом с вырытой ямой. Когда шедшие в конце люди поравнялись с остальными, священник начал читать молитву. Я же не сводила глаз с сестры и с постоянно лапающего её зверя. Как бы я его не призирала, но для Аманды он был единственным лучиком света, после смерти горячо любимой ею сестры. То есть – моей. Когда святые речи священника смолкли, Аманда О*Нил, подошла к краю ещё пустой могилы и низвергла в её холодные объятия белую розу, находившуюся в её руках на протяжении всей церемонии. Вслед за цветком отправился и плотно закрытый гроб. Я аккуратно пихнула в бок мексиканца.
— Уйдем. Мне не хочется здесь оставаться. – Тихонько прошептала я. Поняв, что зверюга не представляет особой опасности для Аманды, я решила побеспокоиться о нас. По его уставшему и недовольному виду было понятно, что он выполняет лишь наблюдательную функцию. К тому же не по собственной воле.
— Да, было бы не плохо. И как тебя это желание раньше не посетило? – съязвил Пабло. И мы направились к машине.
— Оу, детка. Ты не на чемпионате мира по легкой атлетике. Не нужно так бежать. Что ты за натура такая? Из крайности в крайность. – Проворчал, еле успевающий за мной Паромщик.
— Ну, уж простите, какая есть! Ты тоже не подарок.
Наша словестная дуэль продолжалась до самой машины. У меня был миллион вопросов к Пабло, но моя нарастающая ненависть к этому Двенадцатому не позволила задать ни одного из них. Презираю этого труса. Хотел сбежать от собаки, которая даже не лаяла в его сторону.  До самой квартиры Пабло мы ехали молча. Каждый был погружен в свои мысли. Понятия не имею, о чем думал он, но мои мысли наперебой щебетали и перемешивались в моем сознании. Честно признаться, от этого визита на собственные похороны я ждала какого-то чуда. В глубине души, я наивно мечтала, что моя душа, увидев мое тело, возликует и воссоединиться с ним. Весьма наивно, не правда ли? А собственно, почему бы и нет? Раз уж всё за гранью привычной реальности, почему же я не могла помечтать и об этом безумии. Мысли вернулись к оборотню. Для себя я с гордостью отметила, что от первоначального страха не осталось и следа. Я ощутила какой-то прилив сил и храбрости. Видимо воодушевляло меня так новообретенное тело, физическая сила которого была очевидной. Скорее всего, именно она пробуждала во мне замашки великого воина. Казалось, я могла бы перегрызть зверю глотку за любое грубое действие в отношении моей сестры. И… Пабло. Да, именно Пабло. Хотя он и раздражал меня в новой моей Сущности, тем не менее, мне было, за что ему быть благодарной. А благодарной я быть умела. Вспомнились лица отца и Мэгги. Здорово было, что я их увидела. Вот только их горестные лица не вызывали восторга. Потом я снова провалилась в раздумья о «высоком». О жизни за гранью, о жизни за пределом, о моей во всём этом роли. Кто я? Элис О*Нил? Томас Лонг? Я знала, что ответы есть только у Пабло, а если и нет, то он единственный кто поможет их раздобыть. Ну, это при условии, что все его небылицы – быль, а не небыль. Я впервые за все время езды взглянула на него. А он на меня. Растворившись в глубокой глубине его почти черных глаз, я поняла одно: врать он не смог бы. Если только недоговаривать. Ещё я очень сожалела, что у меня не было опыта общения с парнями. Возможно, если б я была не так безнадёжна на этом поприще, отношения у нас сложились не такие колкие. А может они вовсе и не были таковыми? Просто моя плохая привычка воспринимать всё в штыки, не прикусывая язычка, странным образом не захотела умирать с телом Элис О*Нил.
Вот мы опять на парковке. Вот мы опять в лифте. Вот мы опять в кухне, где совсем недавно я не веря своим ушам познавала тайны бытия. Кухня Правды. Или нет, кухня Истины, пожалуй, именно так я её и назову. Мне стало смешно и радостно. Хорошее настроение ещё громче поздоровалось со мной.
В кармане Алекса чуть слышно завибрировал телефон.
— Аманда, срочное дело. Это по работе. Я отойду на несколько секунд. – Уставшим голосом пробурчал уставший юноша.
— На несколько секунд. – Разрешающим тоном ответила девушка с осунувшимся лицом.
— Да, Саймон, слушаю. – Покорно заговорил он.
— Ты дал указания работникам кладбища? – требовательно раздалось из динамика.
— Да, Саймон. Гроб заколотят как ты и просил. Честно говоря, я не понимаю для чего это нужно. Ты думаешь, её душа не покинула тело?  Затаилась и ждет?
— Я не отрицаю такой возможности. Однозначно, совершить Прыжок она не могла,  для этого её должны были тренировать все двенадцать. Мне не дают покоя слова учителя: «Великая Душа не выбирала слабых». Вариант с «затаением» я рассматриваю как возможный. И… — он передумал говорить начатое. Это не телефонный разговор.
— Когда мы вылетаем? – голосом, звенящим от облегчения поинтересовался Алекс.
— Не мы. Я. Я вылетаю сегодня. Мой самолет через пару часов. А тебе придется задержаться до завтрашнего утра.
Алекс скрипит от негодования всеми своими зубами. Ещё один день в роли губки, неустанно впитывающей слёзы безутешной Аманды О*Нил. Он не знал кого он больше ненавидел. Её – такую наивную и искреннюю. Или его – своего «военачальника», через которого он не мог перепрыгнуть.
Я всё понял. – сдержанно ответил зверь.
Что ж. Не можешь изменить ситуацию, измени свое к ней отношение – настроил себя на позитив Алекс. Если хорошенько посмотреть на Аманду, она не самый худший экземпляр человеческой сущности. Пожалуй, до утра то я дотяну – мелькнуло в мыслях у симпатичного оборотня. Телефон завибрировал снова. Снова Саймон. Да что он ни как не угомонится.
— Да. — Уже без услужливого энтузиазма брякнул Алекс.
— Будь там на чеку. Так на всякий случай. – Не дождавшись ответа, Саймон кладет трубку.
— Сто раз да, командор! – грубо отвечает он, зная, что на том конце «провода» его уже никто не услышит. Но в памяти резко всплывает странный телефонный звонок. И вся ироничность улетучивается, глубоко откланявшись.
Глава 8.
Выйдя из «Loews Philadelphia Hotel» Саймон устроился на заднем сиденье такси, поданного ко входу. Уютно расположившись, он закрыл глаза и погрузился в мечты. В мечты о родном доме. К тому времени, когда Саймон родился, поверхность Марса уже была не пригодной для жизни. Он был ребенком, рожденным в недрах своей планеты. Он никогда не видел эру расцвета и всю красоту когда-то цветущей планеты. Но он мечтательно представлял её красоты по рассказам своего прародителя.
  — «Когда-то большая часть нашей планеты была покрыта буйной растительностью, кристально-чистыми водоемами, лучезарными льдами. А цветы…» И тут его дед загадочно закрывал глаза, словно до сих пор помнил и слышал их запах. «Цветы были самым прекрасным» — заканчивал он выдыхая. Саймон взглянул в окно: голубое небо и приветливое солнце, составляя бесподобный дуэт, радовали глаз. ……… Он не видел других планет, и, руководствуясь воспоминаниями деда и своим воображением, представлял первозданный Марс, каким-то похожим на Землю. Только прекрасней. Намного прекрасней. При мысли об отце своего отца Темный Саймон с трудом отправил подступивший к горлу ком восвояси. Дед Саймона умер совсем недавно. Умер на этой ненавистной ему планете. Его уход, стал сильным ударом. И к былому патриотизму Темного воина за «справедливость» присоединилась огромная, всепоглощающая ненависть к каждой молекуле на планете Земля. А сейчас? Неужели всё и впрямь так просто? Хотя, нет. Разве можно назвать простыми миллиарды лет томительных ожиданий? Жить, не живя, а наблюдая? Жить, осознавая, что смерть для тебя это конец. Конец потому, что у тебя отняли душу. И ты не получишь шанс на перерождение и финалом для твоей Сущности станет вечный мрак, о котором все говорят, но никто не вернулся из этого мрака к свету, и не поведал о его холоде.
 Саймон прибыл в аэропорт за час до вылета. Что-что, а ждать он умел. В зале ожидания было не очень людно. И он, расположившись в кресле, приготовился отдохнуть. Железная выдержка и вселенское спокойствие были его верными спутниками долгое время. Но сегодня ему почему-то не отдыхалось. Ноги так и норовили куда-то отвести своего обладателя. Саймон полу улыбнулся своему необоснованному беспокойству и встал с места. «Пожалуй, пройдусь».  — Решил он. Бессмысленно прослонявшись добрых пятнадцать минут, Темный патриот остановился около голубого экрана. На нем одно за другим мелькали лица, находившихся в розыске нарушителей закона. Сейчас, будет уместным, выразить огромную благодарность комиссару Чарльзу Рэсми. Именно благодаря ему, среди черно-белых фотороботов, разыскиваемых преступников, мелькал цветной портрет Томаса Лонга. После долгих уговоров доктора Гарца и третьей кружки пива, блюститель закона всё же согласился его немножечко нарушить. И вот, пожалуйста. Красавец и спортсмен Томас – звезда голубых экранов. Саймон буквально впился глазами в монитор в ожидании очередного «появления» заинтересовавшего его лица. Как выстрел в голову прозвучала немая надпись под фотографией юноши. «Страдает психическим расстройством после черепно-мозговой травмы. Мнит себя девушкой, отзывается на имя Элис О*Нил». Слова сомнения, произнесенные Отцом, эхом отозвались в его памяти. Вот. Вот они и сбылись. Но как? Неужели Смотритель снова помогает ничтожным людишкам? Или… Рассудительная речь монаха опять острым углом врезалась в подсознание. «Подумай, Душа никогда не выбирала слабых, неспособных справиться с Предназначением». Неужели Она могла? Как? Как слабая и обессиленная ОНА могла выбрать, самую Светлую, Чистую и Сильную душу? Ведь Темными были низвергнуты все Провидцы. Только с их помощью Великая Душа могла сделать выбор. «Что? Что же мы упустили?» — судорожно проносились мысли в сознании Темного воина. Он крепко сжал телефонную трубку. Нужно было поставить в известность Совет.
 
 
Усевшись на стул, ножки которого не разбегались в разные стороны, я приготовилась допрашивать мексиканца. В этот раз я знала с чего начать.
— Так, объясни же мне, о, Паромщик, как так получилось, что такие твари имеют место быть? – торжественно и с ехидством начала я разговор.
— Помнишь, я тебе говорил: Когда Смотритель выбирал и решал, кому отдать право преобладать на Земле, он не сразу отдал предпочтение людям. Были ещё варианты: животные, растения и другие  Сущности. Ты тогда не спросила, что за другие Сущности, ну я и решил не вдаваться в подробности. Ну, чтобы не повышать и без того зашкаливающий уровень недоверия к моей адекватности.
— Ну, теперь, похоже, мы поменялись местами.
— В смысле?
— Помнится, час назад ты считал меня неадекватной, не веря моим словам. Теперь можно по подробней обо всём и обо всех?
— Может, перекусим? – поистине голодным голосом спросил Пабло.
После его слов и моё дремавшее чувство голода соскочило и замаршировало. Еда. Еды мне хотелось, даже больше чем информации.
— Ты мог бы что-нибудь приготовить, не отвлекаясь от разговора. – Находчиво заявил урчащий от голода желудок Томаса Лонга.
— Макароны с сыром, сойдет? – гостеприимно поинтересовался он.
— Вполне.
— Другие Сущности. – Как бы озаглавив рассказ, начал свое повествование мексиканец. – Их было не мало: оборотни, вампиры, русалки, гномы, эльфы, колдуны и те, кого я даже не припомню. Они давным-давно канули в лету.
— Как это? Канули? Ведь тот зверь с моих похорон никуда не канул? Цел и невредим. Живёт и здравствует. Разве что морда недовольная. – Перебила я Паромщика своим любопытством.
— Элис, хватит уже ребячиться. Дослушай. А потом я отвечу, заполню пробелы в твоем понимании.
— Ладно, я больше не буду. – Почувствовав себя нашкодившей девчонкой, извинилась я.
Натирая сыр Пабло продолжил.
— Темные прибыли на Землю именно тогда, когда Смотритель был на распутье. Когда перед ним стоял выбор, кому отдать право преобладать. На планете в тот момент уживались несколько дюжин различных Сущностей. Пробных экземпляров, так сказать. Марсиане были всего лишь маленькими красными шариками, их Сущности радикально отличались от ныне существующих. Как говориться, с волками жить, по-волчьи выть. И Смотритель даровал им «образ и подобие» населявших планету Сущностей. Красные сгустки энергии, по воле Смотрителя, обратились людьми, вампирами и так далее. Спустя некоторое время, когда людям было отдано предпочтение, остальные Сущности постепенно вымерли. Перестали существовать. Вот и всё. Началась ЭРА ЧЕЛОВЕЧЕСТВА. – Пабло пожал плечами, как будто ему нечего было добавить.
— А Темные оборотни и прочие Твари дожили до наших дней потому, что энергия времени на них действовала ничтожно медленно? – торжественно заявила я, воспылав безмерной гордостью к самой себе.
— Быстро схватываешь. – Снова улыбнулся мексиканец.
— А почему ты не видел этого зверя? И не только ты. По-моему, одну меня он поразил своим великолепием, представ во всей красе.
— Видеть их могли только Провидцы. Только они могли видеть этих Тварей в их первозданном обличии. Для остальных же Смотритель скрыл их так режущее глаз не обыкновение.
— Сложно как-то. А нельзя было от них просто избавиться? Ведь они представляют реальную угрозу для людей.
— Чушь. Церковь, страх и Голливуд сделали их великим злом. Да, выглядят они иначе, питаются иначе, а в остальном… — Пабло замолчал. Знаешь, если бы смотритель выбрал их, а не нас. Опять пауза. То мы бы были ужасными монстрами, отнимающими у коровы молоко, которое должно было достаться её детям, у пчел – мед, которым они запасаются. Мы бы были чем-то из ряда вон выходящим, а не они. И что ты имеешь в виду под «избавиться»? Они были такими же творениями Смотрителя, как и люди. Он не мог взять и убить или изменить тех, кого когда-то создал. Даровав Темным Сущности, он не мог избавиться от них или переделать только по тому, что они «вышли из моды». Светлые Твари вымерли естественным путем, их души переродились в людях. А Темные доживают свои долгие жизни, завуалированными от нашего взора. Под эгидой голограммы привычной людскому глазу.
— Ох… — Вырвался из моей груди вздох удивления.