Ареал: История 7. Представление

 Северный Волк, которого звали Аркадий, и который был, безусловно, добрейшим из волков, и Северный Олень, который, безусловно меньше всего являлся оленем, пришли в Ареал утром, когда зверята по большей части спали.
 Аркадий нёс гитару, а Северный Олень нёс вещмешок. Встретил их Ёжик, который в какой-то момент решил что одной учёбой сыт не будешь, а надо бы ещё начать бегать по утрам.
 Итак, утром пришли гости, и утром же пошёл гулять Ёжик (он пока ещё только решил начать бегать, но бегать не начал, поэтому пока просто гулял). Стоит ли удивляться что они встретились?
 Может и стоит, конечно, но мы не станем.
 А станем мы считать это событие неизбежным, раз уж оно произошло, что называется, задним числом.
 Первым увидел Ёжика Северный Волк, и поприветствовал его громким рыком, как у Северных Волков принято.
 Ёжик подошёл.
— Здравствуйте… — сказал он, косясь на волка.
— Здравствуй, — согласился Олень, — здравствуй, по возможности всегда. Мы странствующие Северные Воспевалы, из бесславных родов, хотели бы показать небольшое представление, если жители этого селения не склонны воздерживаться от зрелищ, и если вы не заняты сейчас более важными делами. Оплатой нам послужат ваше кратковременное признание, ваше сиюминутное восхищение, и немного еды, а более нам ничего не надо. Вас же ожидает немало сюрпризов.
— Я не знаю, наверное большая часть с удовольствием посмотрит на спектакль...
— Милый Ёжик, если я что-то ещё понимаю в зверях, не проводишь ли тогда нас пока что куда-нибудь в тепло?
 Ёжик проводил, как водится, в столовую, где был тёплый суп, и отправился обходить дома, приглашая всех на восток Ареала, где располагалась Сцена. Сцена ютилась под открытым небом, была несколько ветхой, но, кажется, безопасной, а напротив неё находилось девять рядов грубо сделанных скамеек. В Ареале никогда не было столько народа, но плотник Морж (Моржом, конечно, был Пол), когда делал скамейки, так увлёкся, что сделал их ровно вот столько.
 Пришли не все, но многие, были и Мальчик И Девочка, и Лосёнок, и Зайка, и Лисичка, и даже Кошка, и многие жители Ареала. Не пришёл, конечно, Неумеха, не пришли Белки, и ещё несколько голов, ранее не упоминавшихся даже мельком. Волчонок не собирался идти, но решил, что если он не придёт, о нём подумают плохо, и пришёл.
 И вот, на сцену вышли Северный Волк и Северный Олень. У Северного Волка Аркадия в лапах была гитара, а у Северного Оленя был рожок. Они начали играть медленную, немного дискомфортную музыку, полную смутных полунамёков на что-то слишком очевидное что бы быть понятым.
Музыка не прекратилась, а пантомима началась. Пантомима изображала Лисёнка, спотыкающегося и падающего, но встающего и идущего на Край Света, замёрзшего до полной потери чувствительности, и полностью сроднившегося со своим походом, утратившего способность думать о чём-то кроме Лисички. Он был своим движением и своими мыслями, а самого Лисёнка как будто и не было, и музыка, хотя и была тревожной, давала понять что всё к лучшему, а в памяти Лисёнка жила приснившаяся ему однажды птица, хотя он и не знал уже давно о ней.
 Музыка всё не кончалась, но стала тише, и Северный Волк прорычал:
— Труппа Вносящих Смерть завершает представление.
 И музыка иссякла, и впервые стало непонятно как она звучала одновременно с пантомимой, если актёры не двигались с места и всё играли, и как пантомима могла содержать в себе всё, что содержала, если она была действительно пантомимой.
— А почему такое мрачное название? — Спросил Мальчик.
— Почему вы считаете его мрачным? — Удивился Северный Олень.
— Люди же, — высказался Лосёнок, — у них так принято.
— Смерть это ясность. Становится понятно что считать себя собой — большая ошибка, отделять себя от окружающего — заблуждение, и мы все всегда были частью кхм… всего, и ничего больше. Вот и мы привносим ясность, хотя, конечно, намного меньших масштабов, и принесли вам несколько подарков. Не заостряйте внимание, это название придумали не мы, это просто традиция.
— Погодите… Я вас не понял.
— Ну, хотя эта мысль очень простая, понять её могут в полной мере только Лисички, и Кошки.
 Все посмотрели на Кошку.
— У Кошек, — продолжил Северный Олень, — девять жизней, и все они происходят одновременно, верно?
— Да, — подтвердила Кошка, — в настоящее время я нахожусь в девяти местах сразу. Поэтому кошки несколько рассеянны.
— Расскажи что-нибудь, — попросил Ёжик.
— Охотно. Например… Одну из моих жизней сейчас любит один львёнок. На самом деле не обязательно всем моим жизням быть кошками, и эта никакая не кошка, а он никакой не львёнок, во всяком случае не больше, чем дракончик, но поскольку та, которая говори с вами — кошка, она воспринимает все свои жизни в кошачьих понятиях, и ей кажется что речь идёт о кошке и львёнке. Её любит этот львёнок, и всем известно, что он будет любить её вечно, и ей, кажется, нравится этот львёнок, а они всё равно всё больше порознь. И им, похоже, никогда не сойтись в полной мере. Но в этом нет ничего особенно печального. Львёнок будет грезить о кошке, и будет счастлив каждый раз, как ему представится возможность посмотреть на неё с нежностью, или почувствовать на себе её взгляд. А кошка… Она будет иногда приходить к львёнку, а иногда не будет, потому что кошкам дано гулять самим по себе, и любой другой давно бы уже обозлился на неё, но львёнку дано любить кошку, потому что он той же породы, и всё понимает, и хотеть что бы ей было хорошо. И она это очень ценит.
— Я слышал про девять жизней, но я представлял себе это не так… Ничего особенного, конечно, но они все знают что… — Зайка запнулся, не сумев формулировать вопрос.
— Нет. Об этом знаю только та я, которая сейчас говорит с вами.
— Вот оно как… А вот такой ещё вопрос, — Обратился Зайка к актёрам, решив что побеседовать с Кошкой можно всегда, а эти рано или поздно уйдут, — откуда вы узнали про нашего Лисёнка? Или это просто похожий Лисёнок?
— Ваш Лисёнок, ваш, иначе зачем бы мы его вам показывали? А откуда узнали? Из нашего представления, — ответил Северный Олень.
— И… — Волнуясь заговорила Лисичка, — С ним всё в порядке, это точно?
— Ну насколько можно считать что с замёрзшим зверьком всё порядке… Он, во всяком случае, жив, и полон решимости дойти да Края Света. Точнее он не то что бы полон решимости, ему уже не нужна никакая решимость, он уже просто идёт туда, как падает брошенный камень.
— А он… Он дойдёт?
— Ну кто же его знает, дорогуша, такие вещи сокрыты и от нас, и практически от всех. Потерпите немного, он наверняка дал вам какой-то обет?
— Нет...
— Ну как же "нет", милочка, как же нет, Лисята всегда обещают что-то, когда идут на край света. И никогда не забывают — понимаете, он обязательно даст вам понят, что он дошёл.
— Ах да, он обещал...
— Не надо подробностей, душечка, не надо, мы всё равно их не запомним. Просто ждите знака. Он сообщит вам если дойдёт, и сообщит, если погибнет в пути. В любом случае пока вы не знаете. чем всё кончилось, ничего не кончилось.
— А вы, — заговорила Девочка, — бывали там? Вы знаете как там?
— На Краю Света? Там крайне светло. К сожалению, сейчас мы не будем говорить про Край Света, это не входит в программу сегодняшнего представления...
— Но ведь оно кончилось?
— Совсем нет. Наше представление вообще не имеет гадкой привычки завершаться, оно только иногда прикидывается завершившимся, но довольно неубедительно. А что вы хотите, его придумали столь скромные персоны, к числу достоинств коих не относится талант писать сценарии, и даже играть их, а только одно желание писать и желание играть. Безусловно, этого мало, но мы просим о снисхождении. Между тем начался второй акт, второй действие, и теперь, что бы публика не заскучала, мы примем её в участники действа, хотя, сказать по секрету, от этого ничего не изменится, и всё останется так же, как и было. Но довольно слов, к делу. Мы просим пройти к нам — Северный Олень посмотрел на Аркадия.
Аркадий спрыгнул со сцены, закрыл глазки и обнюхал всех зрителей по очереди. А потом взял за лапку Зайку и повёл на сцену.
— Ничего особенного, — смущённо сказал Зайка, оказавшись на месте.
— Мы не умеем гадать по линиям жизни и по шерстинкам, но умеем вносить ясность, умеем знать больше, чем знают остальные и делиться теми знаниями, которыми можно делиться, и которые касаются напрямую вас, — Объявил Северный Олень, — И делаем лишь то, что умеем. Почтенная публика, обратите внимание, сейчас прозвучит диалог, из которого ничего не будет понятно. Мой друг, у вас есть одна блестящая, довольно редкая возможность — вы можете стать Зайкой Мая.
— А что такое Зайка Мая?
— Зайка Мая это воплощение весны, её конечной цели, её пересечения с летом. Вы сможете устроить Большой Май, и научиться выращивать летние подснежники, и по вашему зову будут приходить Пляшущие Духи. Это яркая возможность, но за неё приходится дорого платить — тридцать дней, и ещё один день вы будете владеть этой силой, а потом она сменится горькими сожалениями о утраченном, от которых не избавиться. Ваша память ополчится на вас, вы станете нервным и печальным, и будете пребывать в тоске до конца своих дней.
— А это стоит того?
— Стоят ли долгие годы тоски и жизни прошлым ослепительного мига возможности заглянуть краем глаза в вечный праздник, и подарить его едва различимую тень всем, кто пожелает принять такой подарок? Зачем спрашивать об этом скромного актёра, который впервые видит вас, и никогда не знал в полной мере что такое Большой Май, ответить на это можете только вы сами.
— И как этому научиться?
— Если вы решите, вы узнаете как научиться.
— Рассказывайте...
— Нет… ну при чём здесь я? Если вы решите научиться, вы начнёте видеть всё, что нужно видеть, и узнавать всё, что нужно знать. Это непростая, кропотливая работа, но если вы будете верны решению, вы достигнете желаемого за несколько лет, и однажды устроите большой праздник.
— Вы говорите вы не знаете что такое Большой Май?
— Я могу рассказать как он выглядит, но сами посудите, разве это важно? Большой Май это прежде всего состояние, которые вы испытываете и дарите, а уже потом Пляшущие Духи и летние подснежники, и всё прочее.
— Я подумаю...
— Подумайте. А пока вы можете вернуться на своё место, а мой коллега Аркадий найдёт следующего участника представления.
 Аркадий вновь спустился в зал. Он побродил среди затихших зрителей, не замечая как смотрит на него Волчонок. В глазах его читалось "меня, меня", и Аркадий совсем уже было поддался внушению, сделал несколько шагов в нужном направлении, но — нет, отвернулся и пошёл дальше. На глазах волчонка проступили слёзы, и ему захотелось демонстративно встать и выйти, но он даже не смахнул влагу — побоялся привлечь внимание движением. Аркадий оглянулся на него, и привёл на сцену Лосёнка. Лосёнок всё это время сидел в зале с недовольным видом, ему казалось что происходит какая-то глупость, и, уже во всяком случае лично он не собирается принимать во всём этом какое-то участие, даже если его будут очень упрашивать. Но возразить он не смог, поморщился и поднялся на сцену, что бы и там выглядеть рассеянным и недовольным, озираясь, как будто желая сбежать.
— Вы хотите что бы я рассказал и про вас?
— Ну раз уж вы меня вытащили...
— У вас тоже есть дивная возможность. Вы можете полететь в Космос, на Марс, и встретить там Аэлиту. Сначала вам придётся подрасти и стать Лосём, конечно, потому что такое может совершить только Лось, пока вы слишком юны для этого.
 Аркадий взял гитару, прошёлся по струнам, и все поняли что только что видели Аэлиту, но не рассмотрели — не подумали вовремя что это надо сделать, а теперь уже больше не получится. Как-то так получилось что она появилась сразу в прошлом, не заглянув в настоящее и будущее. Мальчик сжал руку Девочки, и она ласково посмотрела на него. Лосёнок огляделся, и спросил
— И что будет потом?
— Потом будет расставание и горькие сожаления.
— А зачем мне это, если в результате я получу только горькие сожаления?
— Это вам решать. Мы только говорим о том, какие возможности у вас есть, какие дороги открыты для вас.
— Но это де нечестно. Теперь, когда я её видел, мне, конечно, захочется её видеть.
— Не обязательно. Вы уже её почти и не помните.
 Лосёнок задумался. Выходило что действительно он помнит только еле уловимое ощущение, что видел кого-то, и от этого ощущения было так легко отмахнуться, достаточно найти какое-то дело, которое будет казаться более важным. Всё так просто. Хотя нет, просто не всё, оставалась одна сложность — понять надо ли отмахиваться. Получается, что он делал нечто подобное почти всю жизнь, ведь различить когда он видел Аэлиту невозможно — только что? Два года назад? Больше? Но что в этом плохого, в том что он отмахивался от этого чувства, разве он сейчас чем-то недоволен, разве жизнь его сложилась не наилучшим образом? А ведь понятно уже сейчас, что если ему приспичит всё-таки полететь в какой-то космос, ради какой-то там Аэлиты, то это мероприятие потребует значительных усилий, и повлечёт за собой немалые хлопоты, и заведомо не окупится.
 Лосёнок обвёл взглядом сидящих в зале. А всё-таки, может быть важно увидеть её? Мало ли что говорят артисты, может быть и не будет никаких сожалений и расставаний, может всё сложится как нельзя лучше, если только не позволять всему складываться самостоятельно, а сложить всё самому, если хорошенько подготовиться, всё рассчитать и учесть, принять необходимые меры, и совершить всё необходимое? Наверняка есть кто-то, какие-нибудь специалисты, которые помогут ему, если он правильно возьмётся ими руководить. Если они будут достаточно компетентны, а иного Лосёнок не допустит, то всё может получиться как надо, разве нет?
 Аркадий вежливо и мягко, но неуклонно сгонял Лосёнка со сцены, а тот всё планировал и репетировал повелительные речи и обращения к специалистам. Надо не забывать иногда их журить, а иногда -хвалить. Это очень важно не увлекаться ни тем, ни другим. Обязательно тогда всё получится.
 Северный Олень обратился к зрителям:
— Это только два примера, но каждый из вас может совершить однажды нечто небывалое и уникальное, полностью меняющее жизнь и перечёркивающее всё, что было прежде. Каждый из вас. Возможно, кому-то покажется несправедливым, что мы рассказали только двоим, что именно им дано, но если вы захотите, вы поймёте всё про себя. Надо только-только захотеть, и сразу станет понятно на каком из праздников жизни ждут именно вас. Конечно, придётся поработать, а тем из вас, кому работать не придётся, те, кому достаточно остановиться и пожелать, придётся больше заплатить. Но свой большой праздник предусмотрен для каждого, вам только надо решить, готовы ли вы отдать за него всё-всё. На этом наше скромное представление завершается, и нам пора двигаться дальше. Нам очень понравилось у вас, и мы будем очень скучать и наедятся, что не причинили неудобств, но время пребывания здесь минуло безвозвратно.
 Артисты зашли сначала в столовую, где набили мешки едой. В мешки помещалось много еды, и при этом мешки совершенно не увеличивались в объёме.  Ёжик, наблюдавший за этим даже не удивился такому чуду, размышляя о том, что думает обо всём этом Зайка, что Лосёнок, что Мальчик, и что, в конце концов думает об этом он сам. Когда-нибудь, когда он подрастёт он тоже узнает что уготовано для него, и, возможно, решится отдать это самое всё ради того, что ему там уготовано. Потом артисты попрощались с Ёжиком и отправились из Ареала.
 Сначала их догнал Зайка.
— Скажите… А Лисёнок, получается, именно за этим и ушёл? За своим Большим Праздником?
— Нет. Лисёнок отдаёт всё-всё, и свой Большой Праздник в придачу.
— А зачем?
— Ну, это знает только он сам, и то вряд ли. Только не вздумайте обсуждать это с Лисичкой. Кажется, Лисёнок отхватил ещё и кусочек ей праздника. Во всяком случае обсуждать с ней Лисёнка точно не стоит, вы её только расстроите.
— Ничего особенного, понятно. А скажите ещё, всё-таки, как мне понять что делать что бы стать Зайкой Мая?
— Сначала надо решить надо вам это или нет, вот и всё.
— Ну ладно, но хотя бы скажите, как это выглядит со стороны?
— Как Большой Май, — Вклинился в разговор Аркадий, и в голосе прозвучало раздражение, — вы задаёте вопросы, на которые должны отвечать сами.
— Но вы сами его видели?
— Мы его устраивали.
— Но… Ведь вы сказали что не знаете...
— Не знаем, не знаем, — улыбнулся Олень, — ну и что с того? Мы устраивали не для себя.
— Я вас не понял, но, наверное, ничего особенного. А всё-таки что, потом вообще не будет никакого просвета?
— Ну почему же. Потом будет обычная жизнь. Но вы будете всё время вспоминать свой праздник.
 Зайка озадаченно отстал, а за артистами уже бежал Волчонок.
— Постойте! — кричал он. — Постойте же! Постойте! Почему вы не рассказали обо мне? Я же так хотел… Я же тоже заслужил...
— Ты иди пока, я догоню — сказал Аркадий Северному Оленю.
 Никто не знает, что сказал в этот раз Волк Волчонку, только вернулся к себе Волчонок озадаченным, и долго не показывался. Мы пока придержим эту информацию, потому что она пригодится для будущих сказок, а сейчас она несколько преждевременна.
 Потом Волчонок уснул, и ему приснилось что звёзды в небе образуют не ковши и прочие фигуры, вернее они всё ещё образуют вроде бы обычные созвездия, но теперь он вроде как увидел, что на самом деле в рисунок надо объединять по другому признаку. И увидел Волчонок, что на небе начертана Волчица. Она смотрела ласково и понимающе, и впервые за многие годы ему стало тепло и уютно, спокойно и легко.
 Жители Ареала расходились по делам и домам, обдумывая увиденное. Девочка улыбнулась Мальчику, и увидела Кошку. Девочка попросила Мальчика подождать, и кинулась к Кошке.
— Слушай, я про то, что ты рассказывала.
— Мрр?
— А могут это быть люди? Спросила взволнованно Девочка.
— Люди? Отчего же нет. Очень похоже, во всяком случае, живут они среди людей.
— И они никак не могут быть вместе?
— Ну почему же. Ели захотят — будут.
 Кошка посмотрела на девочку, и заметила слезинки в уголках её глазок. Недовольно махнула хвостом.
— Ну что ты плачешь? Неужели я так скверно говорю? Это очень красивая история, возможно — самая красивая история любви на свете, уж во всяком случае одна из красивейших. Их не надо жалеть, даже если у них всё сложится не так уж хорошо, им надо завидовать. Львёнку — за то, что он нашёл свою любовь, а Кошке — за то что её так полюбили. Львёнок даже придумал как подарить кошке звезду, но немного не сложилось, хотя Кошка, кажется, осталась, кажется, довольна. Мне иногда легче разобраться в нём, чем в ней, хотя оба они достаточно непросты.
 Девочка вытерла слёзки и переспросила:
— Самая красивая история?
— Самая красивая.
 Кошка помахала хвостом и пошла восвояси. Девочка посмотрела ей вслед и пошла к Мальчику.
 Ёжик думал о том, как интересно, наверное, вот так бродить по миру, и показывать всем как оно всё на самом деле обстоит, неверно это и есть их праздник? А какой же праздник будет у Ёжика? Очень не терпится узнать.
 И снова заступает на свою вахту всё тот же снег — каждый раз новый, и каждый раз всё тот же, старый приятель и владыка этих мест. Где-то далеко через точно такой же, хотя и совершенно иной снег пробирается сейчас Лисёнок на свой Край Света, и становится понятно что он обязательно доберётся.