пролетающий челик

наскоро собрав разбросанные слова, в пирамидки подходящие
уложил, и придал им видимость предложений.

мнение, сомнение,
затмение, попечение,
учение, имение, хотение,
умение, пение, восхождение

на смену жизненных впечатлений пришли мыслишки-размышления о
жисти в привременном потоке, оттеснив последних за ненадобностью.
кншно, хлобальные представления мешають жыть, тем паче, шо далек челик
от ентого политиканства, аднакоси, хочитси, фсеж, чого-й-то здравомысленного
и вразумительнаго.

выводы входами в лабиринт выходы из него предугадали, выводя безумцев разумом.
и концов не найти — так фсе запутано будить, дергай, не дергай, фсе одно неключимое.
дикое сочетание слов скрывало истину от любопытствуюсчего взгляда, прятало за
несуразностью неуравновешенности. карта сражения требовала реализации, денюшки
уплачены, а результатов нету, фсе, надоть, ужо, включать енту мясорубку. виток в
гонке вооружения приблизил человечество к заветной цели самоуничтожения всех скопом
и за раз. и шобы уморить поболе народца на планетке, надоть оружие уничтожения масс

применить в широком, так сказать, масштабе, шобы раз и фсе, ваши и наши не пляшуть.

укладывались в схему герои, как спички в коробку, как паззлы в картинку, как прокладки
в кран-буксу, как строчки команд в программу. экзотические болезни генетических уродов

внимание толпы развлекали, обозначая границу дибилизма аморального колыханий

монстра-социума. вместо головы — лампочка, шобы светить всихда и везде, до дней
последних, опьять жеж, сгорела — выкрутил, новую закрутил.

ассоциации превращались в облака тэгов, ползущих по небосклону челиковской душонки,
тщательно спланированной и мелкой. теория и практика челика разговаривали на непонятных

языках зачем-то, вводя в заблуждения последователей. живые напитки для буратино

поставлялись в обчество деревянных человечиков, страдающих животиками и несварением в

головах.

смени градус,
добавь давления,
немного холестерина — и ты уже не ты, а лошара

цывилизация толпу превращала в рабов монстра-социума, который брюхатил молодух
безжалостно, поддерживая народонаселение. отросся пучеглаз в обширность необъятную,
телесами обтряхивал облезлую шкуренцию, пугая противоречивостью. инетовское жулье
действовало методами пиратов начала 21 века, опустошая электронные счета. и пачиму
нету доверия народнаго к своим правителям, нипральна енто, фсе надоть поминять,
народец должон абажать своих управителей. дибильчиками обзывали друг друга малыши,
дэбилами — ребятишки постарше, дибилоиды — как-то так, молодежь обучаюсчаяся, вот и

незаметно так время обозначая.

дед мороз из
мыла, из дерева,
из тряпицы, нарисованный,
на пленке целлулоидной зафиксированный

сноб благоволил снисходительно попустить, нарочито приняв смиренную позу и, опустив
голову, усиленно молился. оне Бога под сибя фсе подминали, так казалоси има понятливее
будить, туточки решали и определитьси. забегая вперед, скажу, шо болезненными бывають
точки соприкосновения с действительностью нашим маловерием. в инете нету людей, есть
тока челики — образы, понимашь, которых родила их мать-наносущность.

ха-ха-ха,
хе-хе-хе,
хи-хи-хи,
хо-хо-хо

огнеборец натуральный пижонился, пижонился и допижонился — вертопраха прах ветром
унесло с колокольни. поиск мысли был сродни приключению детективному, а можит, и
путешествию в ином мире, или созданию своего, оченно умопомрачительного. воображение
исчо чого-й-то тамо дорисовывало слегонца, но память, увы, ужо не включалась на фсе

охватываюсчую мощю, повергая в уныние любителя былых приключений путешествий во времени.
плавали по морю кораблики, плавали в акияне субмаринины, плавали по небу облака.

виртуальная трепетная жисть зависила от нежного прикосновения пальчика модера, в миг

исчезала под обломками инфы. кажному своя судьба индейская будить и троллить енто
тако естесственно, шо и старость, нежность, обиды, тщеславие, просто, по ходу, суета

неполноценности. чо сказануть — дело десятое, и оно мине нать? с волками жыть — по
волчьи выть, так шо хочишь жыть — умей и повертетьси. и чо тута такого — ну поизображал

челик чуток, повыделывалси, типеря шо — фсю жисть в ентом подпространстве сидеть и не

шелохнутьси, не вздохнуть, так сказать, ни пернуть.

мыслью наталкивали, но не дотягивался он до сути, образом обозначали — не понимал никак,
обстоятельствами определили, дошло наконец. боялси и подумать, вот шо ежели мыслью моно

навредить, впрочим, лучше ужо софсем не думать. так вот гуляла фраза сама по себе, то есть

по башке, гуляла, гуляла и нагуляла мыслишку затрапезнейшего видона, сквернодурнопахнущую.
и видь, ни одна, даже самая ничтожная мыслишка, не желала общения с оставленным в туне

челиком