Влияние Византии на формирование и развитие государства Киевской Руси

ГОУ ВПО «Вятский государственный гуманитарный университет»

Факультет управления

Научная лаборатория исследования систем государственного и
муниципального управления

Наумов Д.Б.

Влияние Византии на формирование и развитие государства Киевской Руси

Монография

г. Киров

2011

Н-34

Автор: Наумов Денис Борисович

Рецензенты:

Михеев В.А., доктор исторических наук, профессор кафедры политологии и
политического управления РАНХиГС при Президенте РФ (г. Москва);

Юшина Е.А., кандидат политических наук, доцент кафедры государственного
и муниципального управления и менеджмента ВятГГУ (г. Киров).

Наумов Д.Б.

Н-34 Влияние Византии на формирование и развитие государства Киевской
Руси. Монография. – Киров: Аверс, 2011. – 192 с.

ISBN 978-5-904327-24-8

Монография посвящена исследованию влияния Византийской империи на
формирование и развитие государства Киевской Руси. В работе проведен
анализ основных событий в истории Древней Руси с учетом византийского и
римского влияния. При изучении тех или иных исторических событий учтен
опыт государственного управления Византии, подавления восстаний, ведения
тайной и открытой войны с противником.

Книга адресована широкому кругу читателей: студентам вузов, аспирантам,
слушателям магистратуры, преподавателям, научным работникам и всем кто
интересуется вопросами происхождения российской государственности.

ISBN

Наумов Д.Б., 2011.

Вятский государственный гуманитарный университет (ВятГГУ), 2011.

Оформление. ООО «Издательство «Аверс», 2011

Все эти короны Стефанов, Ягеллонов, Палеологов весьма почтенные вещи,
пока лежат в исторических музеях древностей…. Если же они вздумают
скитаться по белому свету и смущать народ своим появлением в виде разных
оборотней, вампиров и вурдалаков, предъявляя свои исчезнувшие права на
то, что уже перешло во владение живых, то, чтобы успокоить их, ничего не
остается, как, по славянскому обычаю, вбить им осиновый кол, и чем
скорее, тем лучше…, чтобы на месте-пусте заиграла широкая, самобытная
славянская жизнь!

Н.Я. Данилевский, «Россия и Европа».

Введение.

В работах признанных ученых по древнерусской истории наблюдается явный
пробел до IX века, когда, согласно норманнской теории, выходцы из
скандинавского полуострова основали русское государство. В трудах ученых
до середины XIX века, таких как Ломоносов, Татищев, Щербатов, Шафарик,
Орбини и др., просматриваются попытки изучить историю славян первого
тысячелетия нашей эры. Но начиная примерно с средины XIX века такие
попытки уходят в область частных изданий, императорская наука отходит на
позиции норманнской теории и данный исторический период либо игнорирует,
либо пытается опровергнуть выводы, сделанные ранее. Такой же точки
зрения придерживается и советская наука, а вместе с ней и ученые всех
зависимых от СССР славянских социалистических государств.

Русский ученый Николай Данилевский (во второй половине 19 века) и
немецкий философ Освальд Шпенглер (в начале 20 века), известные своим
подходом к культурам и цивилизациям как к самостоятельным, целостным
организмам, независимо друг от друга пришли к интересному выводу. По их
мнению, «славянская» (Данилевский «Россия и Европа») или
«русско-сибирская» (Шпенглер «Закат Европы») культура, является
зарождающейся, формирующейся, будущее которой, еще во многом не
определено.

Но и Данилевский, и Шпенглер определяют общую протяженность жизни
цивилизации в 1000 лет, а стадию ее формирования в 500 лет. В то же
время, согласно норманнской теории (общепринятой, но в настоящее время
все чаще оспариваемой в трудах различных исследователей) русское
государство зародилось в IX веке, с приходом на славянские земли варяга
Рюрика. Получается, что к моменту написания Данилевским и Шпенглером их
работ отпущенный русской цивилизации тысячелетний срок уже истек.
Следовательно, в своих изысканиях они избирали иную отправную точку
образования российской культуры. Очевидно, что эти ученые не
рассматривают в качестве русской истории период правления Рюриковичей.

Оставим пока норманнскую теорию, укажем только, что, согласно ей, Рюрик
и его свита являются представителями одного из племен Скандинавского
полуострова, известных под общими названиями Норманны или Викинги. Здесь
есть сразу два бросающихся в глаза несоответствия.

Во-первых, Рюрик пришел не один, а с братьями Синеусом и Трувором, и
племя Рюрика называлось «Русь». Перечисленные имена и название племени
не соответствуют особенностям языка, на котором общались норманны. Ряд
исследователей (С.А. Гедеонов, А.А. Васильев) считает, что это было
славянское племя (мнение тоже весьма спорное). На территории России, в
отличие от Великобритании (действительно завоеванной в XI веке
норманнами, основавшими целую династию английских королей начиная с
Вильгельма-завоевателя), практически отсутствуют географические
названия норманнского типа.

Более предпочтительной является версия Л.Н. Гумилева, считавшего Рюрика
и его дружину представителями самостоятельно этноса россомонов,
впоследствии полностью смешавшегося со славянами. В пользу данной версии
свидетельствует отрывок из «Повести временных лет»: «…избрали князя от
Варяг, называемых Руссов; Варяги бо суть разных званий, яко Свиа
(Шведы), Урмани, Ингляне и Гути (Готы); а сии особно Варяги Руссы, (се
есть Фини) зовутся». Таким образом, Нестор прямо указывает на
самостоятельность этноса, подчеркивая, что варяги – обобщенное название
народов скандинавского полуострова и примыкающих к нему земель. Нестор
также указывает на то, что языки славян и руссов были идентичны. М.В.
Ломоносов считает варягов-россов народом, родственным пруссам,
аргументируя это схожестью имен их главного божества – Перуна у россов и
Перкуна у пруссов.

Во-вторых, у викингов девятого века не было никакого государства (в
современном смысле слова), а деятельность Рюриковичей свидетельствует о
существенном опыте именно государственного управления. При этом история
норманнского завоевания Англии создает уникальную правовую систему
англосаксонского типа, основанную на прецедентном праве, что было вполне
характерно для диких викингов. Россия же воспринимает романо-германскую
правовую школу, основанную на римском, в частности, византийском праве.


Кроме того, описана традиция знатных воинов племени Рюрика брить бороду,
отращивать длинные усы и окрашивать их в синий цвет, а также характерным
образом брить голову, оставляя «чуб» (достаточно вспомнить портрет князя
Святослава, приведенный византийскими историками Львом Диаконом и
Иоанном Скилицей), чего у норманнов не было. Данная традиция,
впоследствии была воспринята казаками и с некоторыми видоизменениями
дожила до XVII, XVIII веков (недаром казаки считали себя самостоятельной
нацией).

Строго говоря, слово «варяги» происходит от свейского «варги» – волки,
так называли воинов у норманнов (норвежцев), свеев (шведов), данов
(датчан). Но поскольку термин «варяги» используется в основном
применительно к древнерусской истории, допустим историческую фикцию и
условно, для простоты изложения, назовем племя Рюрика варягами.

Интересное сравнение норманнов и варягов дает византийский историк
Михаил Пселл в своем знаменитом труде «Хронография»: «италийцы и
тавроскифы, сам вид и образ которых внушали ужас. Глаза тех и других
ярко сверкали. Если первые подкрашивают глаза и выщипывают ресницы, то
вторые сохраняют их естественный цвет. Если первые порывисты, быстры и
неудержимы, то вторые бешены и свирепы. Первый натиск италийцев
неотразим, но они быстро переполняются гневом; тавроскифы же не столь
горячи, но не жалеют своей крови и не обращают никакого внимания на
раны. Они заполняли круг щита и были вооружены длинными копьями и
обоюдоострыми секирами; секиры они положили на плечи, а древки копий
выставили в обе стороны и как бы образовали навес между рядами». Здесь
историк приводит описание войска Исаака Комнина перед захватом
императорского трона. События относятся к середине XI века. Италийцами
Пселл называет норманнов, захвативших итальянские земли, тавроскифы –
устоявшееся для того времени у византийских историков название русичей.
В данном описании просматривается явное различие варягов и норманнов,
хотя несомненно и сходство, указывающее на родственность этносов.
Возможно, это сходство и породило ряд ошибочных выводов норманнской
теории. Примечательно также и то, что Пселл называет знаменитую
варяжскую гвардию византийских императоров «русско-варяжской»,
подчеркивая отличие русских варягов от норманнов.

Участие шведских воинов в походах русских князей объясняется тем, что
любимая жена Рюрика – Ефанда, была дочерью Урманского (область древней
Швеции) конунга, следовательно, князь Игорь (ее сын) был наполовину
шведом. Таким образом, родственные отношения со шведскими конунгами
позволяли русским князьям использовать военную помощь викингов.

Напрашивается вывод, что в рамках норманнской теории нам навязывают
чужую, а именно – британскую, историю происхождения государства.

Откуда же тогда взялось древнерусское государство? Рецепция
византийского права в России, в особенности церковного, наводит на мысль
о причастности к возникновению русского государства Восточной Римской
империи. Важно также и то, что в Древней Руси Константинополь называли
Царьградом, самим названием подчеркивая его верховенство. Ни один другой
город мира русичи не именовали на свой манер таким образом.

Строго говоря, государства, в современном понимании этого слова, у
древних славян не было, что не мешало им безбедно существовать и успешно
воевать с централизованными военизированными державами. Одна из версий
возникновения самого понятия «славяне», говорит о происхождении его от
слова «славные» после совместных с готами побед над Западной Римской
империей в IV-VI веках нашей эры.

Начиная с VI века, мы находим скромные упоминания о славянах в
современной истории, чтобы не упоминать о воинах с древним Римом,
которые шли с небольшими перерывами в I-VI веках. Славяне, вандалы и
готы, вместе разрушившие Западную империю, – это родственные народности.
Итальянский историк эпохи Возрождения Мавро Орбини в своей книге
«Славянское царство», приводит сравнительный словарь этих народов, чем
неопровержимо доказывает наличие у них общего корня. Государственной
идеологии указанных народов из современных понятий наиболее точно
соответствует анархия, а культура их многократно принижается
современными историками.

М.В. Ломоносов пишет: «И хотя Южные Славяне Козарам, как Северные
Варягам дань давали; однако без Монархии почитали себя вольными, что
весьма тому дивно не покажется, кто рассудит закоренелое прежде
упрямство Славян Новгородских противу самодержавной власти Московских
Государей».

Таким образом, самоорганизация древних славян коренным образом
отличалась от административно-командной системы государственного
управления в Российской империи и в СССР. Возможно, норманнская теория
была создана, чтобы скрыть успешный опыт самоуправления древних славян,
а также действительное происхождение российской государственности. Но
ст. 1 Конституции РФ гласит, что Россия есть демократическое
федеративное правовое государство с республиканской формой правления.
Следовательно, нас в данной работе политическая конъюнктура уже не
сдерживает.

Предметом предлагаемого исследования является влияние Византии на
процесс становления и развития государства Киевской Руси.

Задачей данной работы является анализ основных событий в истории Древней
Руси с учетом византийского и римского влияния.

В данной монографии при анализе тех или иных исторических событий будет
учитываться опыт государственного управления Византии, подавления
восстаний, ведения тайной и открытой войны с противником, изложенный в
книге Константина Багрянородного «Об управлении империей»,
«Стратегионе», произведении неизвестного византийского писателя,
переведенном и прокомментированном профессором Василевским, работах
византийских хронистов и историков, научных трудах по истории России и
Византии российских и зарубежных авторов XVIII, XIX и XX веков.

Выдержки из «Повести временных лет» для удобства восприятия будут
приводиться на позднеславянском языке в переводе классического историка
XVIII века В.Н. Татищева, обобщившего несколько списков летописей. Более
поздние переводы на русский язык, возможно, в угоду норманнской теории,
несут в себе уже существенные искажения первоначального смысла текста.

Глава I. Создание централизованного киевского государства

1.1. Участие славянских народов в политических

делах Византии до IX века.

В конце XX века известный британский историк Джон Норвич написал ряд
работ, посвященных истории Византии. Упоминается в них и
славяно-варяжский фактор.

Джон Норвич пишет: «в 577 г. огромная орда славян, насчитывавшая
примерно 100 000 человек, наводнила Фракию и Иллирию». Впоследствии
данное вторжение во многом повлияло на историю империи. В целом ряде
областей Византии славянское население смешалось с греками. Славянский
язык стал одним из основных в империи.

К периоду правления императора Тиберия Константина (578-582 г.г.) Норвич
относит создание в Византии элитного армейского корпуса набранного из
варваров и ставшего известным впоследствии под названием «варяжской
гвардии», которая насчитывала 15 000 воинов. Также Норвич указывает на
участие славян в войне Персии и Византии в 622-628 г.г. на стороне
персов.

Историк упоминает союз Византии с Хазарским каганатом в этой же войне:
«В то же время он (император Ираклий) обратил взор к одному из самых
значительных племен Кавказа – хазарам, поразив их кагана Зиебила
богатством подарков и обещав ему руку совей дочери Епифании. Зиебил,
чрезвычайно польщенный, отдал в распоряжение императора 40 000 человек.
К счастью для Епифании, каган к концу года умер». Война закончилась
победой Византии, но обе империи, ослабленные в битвах, оказались
неготовыми к столкновению с сарацинами.

После ряда сокрушительных поражений в битвах с арабами Византия все-таки
одерживает победу, блокирует дальнейшее распространение ислама и
возвращает себе часть потерянных территорий. Однако к этому времени
набирает силу Болгарское государство. В 680 году Византия терпит
поражение в военном походе против него и обязывается выплачивать
ежегодную дань болгарскому правителю.

В конце XVIII века в российской и западноевропейской науке
распространилась гипотеза о славянском (иллирийском) происхождении
византийского императора Юстиниана II. Гипотеза была хорошо обоснована,
однако в дальнейших трудах ученых упоминалась редко, или вообще
отвергалась. Не указывает на нее и Норвич, однако приводимые им события
лишь подтверждают данную гипотезу.

В 688-689 г.г. император Юстиниан II предпринял ряд удачных походов на
западные славянские земли, в результате которых он захватил Фессалоники,
осуществил массовое переселение славян на фему Опсикий на Южном
побережье Мраморного моря и усилил свою армию славянскими новобранцами.
Однако ошибки в налоговой политике привели во время возобновления боевых
действий с сарацинами в 691 г. к переходу на сторону врага 20 000
славянских воинов, в результате чего империя потеряла Армению.

Неудачная налоговая политика Юстиниана имела негативные последствия и
для него самого. Норвич пишет, что после десятилетнего изгнания Юстиниан
в 693 г. бежал, скрывался у хазарского кагана Изибура, взяв в жены его
сестру и поселившись в Фанагории (у входа в Азовское море). Но
преследуемый политическими противниками, был вынужден в 704 г. бежать и
оттуда. Юстиниан прибыл в Херсонес, где ему удалось набрать группу
сторонников, и направился к болгарскому правителю Тервелю с просьбой об
оказании военной помощи. Тервель ответил согласием в обмен на обещание
титула цезаря. Весной 705 г. болгарская армия подступила к стенам
Константинополя. Юстиниан с группой отборных воинов, используя систему
подземных ходов, проник в город и захватил власть, а Тервель получил
обещанный титул.

В 711 г. Юстиниан направил карательную экспедицию в Херсонес, где
хазарский каган поставил своего правителя – тудуна. Город был взят, а
тудун захвачен и вывезен в Византию, что привело к вступлению в Херсонес
хазарской армии. Юстиниан вернул тудуна в Херсонес вместе со свитой и
извинениями, которые должен был принести логофет Георгий Сирийский. Но
извинения не были приняты, свита вместе с логофетом была казнена
жителями Херсонеса, а тудун возвратился к кагану. Херсонес и другие
города Крыма заявили, что не признают более Юстиниана. На его место был
предложен находящийся в изгнании византийский военачальник Вардан,
который провозгласил себя басилевсом под именем Филиппика. Юстиниан
направил в Херсонес новую карательную экспедицию, но в самом начале
боевых действий в Крым вошла хазарская армия, и командир византийцев
патрикий Мавр присягнул на верность Филиппику. Новый император занял
трон, а Юстиниан был казнен.

Болгарский правитель Тервель сразу после переворота в Византии вновь
вторгся в пределы империи и дошел до Константинополя. Для отражения
захватчиков Филиппик Вардан использовал дополнительные войска из фемы
Опсикий, в которую ранее были расселены славяне. Нападение болгар он
отразил, но это решение стоило ему жизни – в 713 г. солдаты-опсикийцы
выкололи императору глаза. В 715 г. опсикийские войска вновь свергли
византийского императора Анастасия II и поставили на его место Феодосия
III.

Таким образом, в начале VIII века был создан прецедент участия в
византийских дворцовых переворотах славянских армий.

В 717 г. Константинополь был подвержен многомесячной сарацинской осаде.
Весной 718 г. осаждавших столицу империи арабов разбила армия болгар,
уничтожив 22 000 сарацинских воинов. Византийские летописцы скупо
комментируют данное событие, но на его основании можно сделать
предположение, что последнее вторжение болгар на территорию империи
закончилось мирным договором с обязательствами военной помощи.

Во второй половине VIII века отношения Византии с Болгарией снова
обостряются. Норвич считает, что только при императоре Константине
Капрониме было проведено не менее девяти военных кампаний против
Болгарии.

Серьезные разногласия между константинопольским и римским духовенством,
доходившие до открытой конфронтации, начались еще с конца V века, но
коронация короля франков Карла Великого римским папой в 800 г.
окончательно закрепила политический раскол церкви. Римская церковь,
устав от постоянного давления Константинополя, сплотила под своим
влиянием молодые западноевропейские государства и теперь могла
противопоставить их военную мощь силе Византии.

В 805 г. император Никифор I решил проблему западных земель, занятых
славянскими переселенцами. Он принял решение о принудительном заселении
туда греков-христиан, которые приобщили немногочисленных славян к своей
культуре.

Вначале IX века вновь укрепилась Болгария благодаря объединению
дунайских и трансильванских племен под руководством нового вождя Крума.
В 808 г. началась длительная война Болгарии с Византией, в ходе которой
в 811 г. в одном из сражений был убит император Никифор.

Любопытный факт имел место во время битвы близ Адрианополя в 813 г. –
анатолийские отряды на правом фланге византийской армии во главе со
своим командиром Львом неожиданно покинули поле битвы. Крум позволил им
уйти, а затем атаковал византийцев и выиграл сражение. В результате чего
Крум подступил к стенам Константинополя, император Михаил отрекся от
престола, а его место занял командир анатолийцев Лев. Норвич делает
предположение о сговоре Крума со Львом еще до битвы. Переговоры с
Крумом, осадившим Константинополь, проводил лично Лев, причем во время
них была предпринята неудачная попытка убийства болгарского правителя
византийцами. Разъяренный Крум не взял столицу империи, но уничтожил
все, что смог, в ее окрестностях и захватил Адрианополь, после чего все
10 000 жителей города были вывезены за Дунай. Крум не оставил мысли
взять Константинополь, он начал подготовку своего войска к штурму, но 13
апреля 814 г., в день, когда уже было назначено наступление, Крум
внезапно скончался от апоплексического удара. Сама собой напрашивается
мысль о традиционном для Византии способе решения такой задачи –
отравлении. В Болгарии начались внутренние политические проблемы, и
война была прекращена. Сын Крума Омортаг заключил с Византией мир на 13
лет и даже в 823 г. помог императору Михаилу подавить мятеж Фомы
Славянина.

Данные исторические примеры показывают крепнущую с веками связь Византии
со славянскими народами, что подчеркивает заинтересованность империи в
образовании на землях славян централизованных государств, с которыми
можно было бы вести диалог в рамках формирующегося международного права.
Однако таких государств на славянских землях не наблюдалось, основная
масса территории управлялась на демократических, свободных началах.

В VII-VIII веках Хазарский каганат обложил данью славянские племена, по
землям которых проходил путь «из варяг в греки». Византия была
заинтересована в установлении собственного контроля над этим торговым
путем. В современных археологических раскопках вдоль Днепра в культурном
слое конца VII века встречаются арабские монеты, количество которых
увеличивается к IX и X векам. Следует отметить, что хазары своих монет
не чеканили, а для расчетов использовали арабские.

Таким образом, наиболее заинтересованным государством в образовании
Киевской Руси была именно Восточная Римская империя. В более поздний
период на землях Древней Руси проявятся также и интересы Священной
Римской империи.

В данном контексте существенна оговорка М.В. Ломоносова: «должно мне
упомянуть о происхождении Рюриков от Августа Кесаря Римского, что в
наших некоторых писателях показано. Из вышеписанных видно, что многие
Римляне переселились к Россам на Варяжские береги. Из них по великой
вероятности были сродники коего нибудь Римского Кесаря, которые все
общим именем Августы, сиречь величественные, или Самодержцы назывались»,
традиции Древнего Рима могли усваиваться на Руси и через варягов.

1.2. Влияние Византийской империи

на процесс образования Киевской Руси.

В 856 г. императорский престол занял Михаил III, храбрый воин, но слабый
правитель. Подлинная власть в империи на протяжении последующих 10 лет
находилась в руках его дяди Варды, исключительно успешного в
государственных делах, что с лихвой компенсировало недостатки
императора. В 858 г. в Константинополе созрел очередной заговор с целью
свержения молодого императора, но Варда своевременно раскрыл его. Во
время принятия упреждающих мер ему пришлось сместить патриарха Игнатия.
По политическим мотивам на его место указом императора был назначен
Фотий, человек светский, что серьезно осложнило отношения с Римом. За
период с 20 по 25 декабря 858 г., стараниями Варды Фотий сделал
беспрецедентную в истории христианской церкви карьеру от простого монаха
до епископа и сразу же был интронизирован патриархом. Это, естественно,
вызвало серьезные возражения у папы римского, с которым у
Константинополя были и без того сложные отношения.

В этот же период налаживаются отношения Болгарии и государства Франков,
начинаются переговоры о крещении славян римской церковью.

В данных условиях создание нового государства, подконтрольного Византии,
со столицей в полянском городе Киеве, расположенном на торговом пути «из
варяг в греки», становится политически целесообразным. Сам Кий,
основатель Киева, согласно Нестору, неоднократно посещал Византию с
торговыми миссиями.

Классический историк Карамзин, ссылаясь на летописца Нестора, а также на
византийские источники, описывает военный поход на Константинополь двух
варягов, Аскольда и Дира, якобы отошедших от Рюрика, до этого
захвативших малый город Киев и, вероятно, навербовавших там войско. Дата
данного похода спорна. Нестор указывает на 866 г., Норвич – на 860 г.
Карамзин время похода не называет, ссылается на даты прихода Рюрика в
Новгород – 862 г. (взято у Нестора) и написания византийским патриархом
Фотием окружной грамоты – 866 г., располагая данное событие между ними.
Однако, если предположить верной дату Норвича, получается, что поход
Аскольда и Дира произошел еще до призвания Рюрика на северные славянские
земли.

С.М. Соловьев также ставит дату похода под вопрос, при этом отмечает
более ранние прецеденты крещения славянских князей, нападавших на
византийские земли: «Даже прежде еще Аскольдова похода, обыкновенно
относимого к 866 г., мы встречаем известия о нападениях руси на
греческие области и о принятии христианства некоторыми из русских
вождей: таково известие, находящееся в житии святого Стефана Сурожского,
о нападении на Сурож русского князя Бравалина и о крещении его там;
известие это относится к началу IX века, подобное же известие находим в
жизнеописании святого Георгия, епископа Амастрийского».

Стефан Сурожский скончался в конце VIII века. Сурож (ныне Судак)
–византийское владение в Крыму. В житии святого указывается, что Бравлин
захватил почти все южное побережье Крыма. Житие Георгия Амастридского
датировано 842 г. В тексте указано на высадку русичей на южном берегу
Черного моря и поход вглубь византийской территории с захватом города
Амастриды. Следовательно, угроза вторжений русичей ко времени похода
Аскольда и Дира уже становится актуальной для империи.

Патриарх Фотий в своей окружной грамоте к восточным епископам от 866 г.
пишет, что Константинополь был осажден с моря, что вызвало панику у
жителей города и окрестностей, называвших русичей по привычке скифами.
Далее в византийских источниках (и у Нестора) указывается, что патриарх
Фотий вынес на берег «тихого и спокойного» моря христианскую реликвию –
ризу Богоматери и опустил в воду, что привело к возникновению бури,
погубившей неприятельский флот. Фотий в своей грамоте пишет, что это
чудо помогло обратить врагов империи в христианство, которые немедленно
направили в Константинополь послов и требовали крещения. Согласно Фотию,
к моменту написания данного документа, Киев уже принял из
Константинополя епископа и священника.

Фотий указывает, что осада Константинополя произошла в отсутствие
императора Михаила, который, узнав о нападении, пробирался морем через
неприятельские суда, не смея отразить их силой и надеясь на чудо,
которое и не замедлило произойти. Заметим, что Михаила III называли
Нероном своего времени (сказывалось управляющее воздействие Варды), и
его отсутствие в Константинополе в условиях медленного продвижения
войска русичей вряд ли могло быть случайным. Отметим также, что
особенности крепостных укреплений Константинополя были таковы, что до
1203 г. (четвертый крестовый поход) город ни разу не был взят приступом
(имели место только захваты хитростью). А у русичей вообще не было
технологий для штурма крепостей такого класса. Зато у византийцев в
Константинополе имелась масса вооружения для отражения длительной осады,
в том числе баллисты, катапульты, греческий огонь, словом, весь арсенал
знаменитой древнеримской армии. Таким образом, потопить две сотни
(именно такое количество указывается в византийских источниках)
деревянных боевых кораблей славянской или норманнской постройки (типа
струги), вмещавших в совокупности до 8 000 воинов, для дежурного
константинопольского гарнизона не составило бы труда, и никакой
потребности в чуде армия Восточной Римской империи не имела. Достаточно
вспомнить подробно описанную Норвичем осаду Константинополя сарацинами в
717-718 г.г., в их войске было 80 000 сухопутных воинов, и флотилия
составляла 1800 судов. Арабская армия осаждала город около года, но так
и не смогла взять его.

Впрочем, потребность в чуде все-таки была – политическая, поскольку в
результате Константинополь получил в Киеве постоянное представительство
и массу единомышленников – новообращенных христиан. Киев в последующие
несколько столетий контролировал важный торговый путь «из варяг в
греки». Новообращенные христиане Аскольд и Дир заключили с византийским
императором мирный договор, текст которого, к сожалению, не дошел до
наших дней. Однако известен его смысл: киевляне обязывались более не
предпринимать враждебных действий против Византии и обещали военную
помощь империи в случае нападения на нее других варваров. Кроме того,
патриарх Фотий, к которому имелось обоснованное недоверие в Риме,
становится чудотворцем. В данном контексте Аскольда и Дира справедливо
подозревать в заблаговременном сговоре с Константинополем, возможно, они
даже пытались уговорить на данный поход Рюрика, но он, как известно, был
человеком умным и прекрасно понимал, что Константинополь ему не взять.

Следует отметить, что Фотий тоже имел репутацию выдающегося политика
своего времени, был сведущ в науках, и про него говорили, что нет уголка
знаний, оставшихся без его внимания (включая, разумеется, и предсказания
погоды). Существенно, что морские бури в Византии носили сезонный
характер, о чем, естественно, знали в Константинополе, но могли не знать
в Киеве. Непосредственно перед бурей, столь трагичной для киевского
флота, из Константинополя к киевским князьям были направлены
представители для ведения переговоров. Таким образом, византийцы могли
заранее предсказать грядущую бурю, а затягивание переговоров могло
позволить подставить под нее киевский флот, который еще не преодолел
знаменитую цепь, преграждавшую вход в бухту Константинополя и находился
в открытом море. Если развить данную гипотезу далее, то можно
предположить, что сам поход киевских князей был по времени «подогнан»
именно к сезону бурь. В пользу данного предположения также
свидетельствует факт, что во время бури Аскольд и Дир каким-то чудесным
образом оказались на берегу и наблюдали за гибелью своего флота со
стороны. Кроме того, в лагере князей непосредственно перед бурей и сразу
же после нее появлялся христианский проповедник, известный как Андрей
Юродивый, который склонял князей к крещению.

Карамзин упоминал, что Аскольд и Дир изначально направлялись в
Константинополь по каким-то своим личным делам и лишь в Киеве пришли к
решению о военном походе. Если вспомнить данные Ломоносова о развитых
контактах варягов с Римом (для славян не было разницы, западные римляне
или восточные, они их называли одним словом – ромеи), версия о
преднамеренном сговоре Аскольда и Дира с Константинополем выглядит
вполне убедительно.

Норвич иначе описывает указанные события. Он упоминает только о
проповедях Фотия в стане русичей, указывает, что, по византийским
источникам, именно благодаря действиям патриарха осада Константинополя
была снята, отмечает сомнительность данного утверждения. По его мнению,
более вероятно, что киевский флот отошел от Константинополя ввиду
бесперспективности его осады. Бурю, уничтожившую большую часть флота, он
вообще не упоминает, видимо, считая эти сведения недостоверными, иначе
ему пришлось бы в своей работе описывать чудо.

Норвич пишет, что через непродолжительное время после указанных событий
группа русских воинов высадилась на острове Теревинф, где в монастыре
был заточен предшественник патриарха Фотия – Игнатий. Русские воины
захватили монастырь, перебив не менее 22 монахов, однако Игнатию удалось
спастись.

Для тех, кто думает, что для девятого века такая политическая интрига
была бы слишком сложной, приведем гипотезу об отравлении Атиллы, широко
разошедшуюся на Западе в настоящее время. Известно, что племена гуннов,
пытавшихся завоевать Западную римскую империю в V веке, во многом
держались вместе именно за счет личности указанного полководца. Суть
гипотезы – в вербовке римским консулом Аэцием бургундской красавицы
Ильдико, у которой воины Атиллы вырезали всю семью. Ильдико сумела
понравиться Атилле, склонила его к женитьбе и отравила в первую же
брачную ночь (453 г.). Данная гипотеза не доказана, но Л.Н. Гумилев в
своей известной работе «История народа Хунну» также указывает на смерть
Атиллы в первую брачную ночь с Ильдико, хотя и обходит вниманием
возможность отравления. Гумилев пишет, что союз гуннских племен после
смерти Атиллы просуществовал меньше года, и варвары отступили от границ
Римской империи. Следует отметить, что самого Аэция в Риме очень не
любили, поскольку он являлся самостоятельной политической фигурой и мог
претендовать на трон. Аэций был собственноручно заколот императором
Валентинианом в 454 г., когда, как считал император, опасность вторжения
гуннов миновала. Современники этих событий говорили, что Валентиниан,
убив Аэция, отрубил себе левой рукой правую, поскольку на личных
контактах консула с вождями готских, галльских и других племен варваров
держалась вся пограничная политика Рима. И действительно, в 455 г. Рим
был захвачен варварами во главе с вандальским вождем Гензерихом.

Однако после падения Западной Римской империи, Восточная –
просуществовала еще тысячу лет. При этом дух Западной империи продолжал
существовать в лице римской церкви, получившей впоследствии название
католической. Соперничество западной и восточной христианских церквей
как политических сил в эпоху средневековья имеет прямое отношение к
формированию российской государственности. Западная римская империя,
погибнув де-юре, продолжала существовать де-факто. Фактически, Рим
продолжал управлять колониями варваров, оказывая через религию
существенное влияние на молодые европейские государства.

Норвич описывает, что в 863 г. византийская армия совершила военный
поход в Болгарию, в результате которого, Константинопольский патриарх
лично крестил болгарского правителя Бориса (в крещении Михаила). Нестор
относит данные события к 858 г., но дата Норвича более достоверна. В
течение 60-ых годов IX века (даты в различных источниках снова
расходятся) два византийских священника Кирилл и Мефодий прибыли в
Моравию и разработали на базе греческого алфавит, который до настоящего
времени, с некоторыми изменениями, лежит в основе письменности
славянских государств. Таким образом, была создана основа для
последующего культурного влияния на славянские народы.

Но новые политические перемены в Византии ослабили влияние империи на
славянское государство. В 866 г. в результате заговора был убит Варда, в
867 г. – Михаил III, трон занял новый император-самозванец Василий
Македонянин. В этом же году был низвергнут и выслан патриарх Фотий.
Началось правление новой македонской династии. Новый император в 70-ых
годах IX века сосредоточил свои усилия на войнах с сарацинами, где
достиг ряда существенных успехов. Что же касается миссионерских
начинаний в славянских землях, то Константинополь крестил Сербию и
Македонию, а Рим – Моравию и Хорватию. Соперничество церквей
продолжалось.

Вернемся к Рюрику и его потомкам. Рюрик скончался в 879 г., вручив
правление за малолетством своего сына Игоря брату жены Ефанды Олегу,
который уже в 882 г. захватил Киев и сразу же казнил Аскольда и Дира.
Причину этого Нестор умалчивает, называя казненных невинными. Карамзин
объясняет это дикостью нравов того времени. Но задумаемся, были ли наши
предки такими жестокими? Известно, что у древних славян за подавляющую
часть деяний, которые мы сейчас называем преступлениями,
предусматривался лишь денежный штраф – вира, а у вигингов – вергельд. За
что же Олег сразу казнил Аскольда и Дира, согласно норманнской теории,
своих соотечественников. Нестор указывает лишь на то, что Олег и его
приближенные подобрались к ним обманом, под видом купцов. Может быть,
Олег казнил их как «подсылов» Константинополя, а рука Нестора,
описывавшего эти события, была направлена Византией.

Можно, конечно, предположить, что Олег убил Аскольда и Дира в процессе
завоевания новых земель. Известно, что Олег из Новгорода к Киеву
двигался постепенно, захватывая земли по дороге (Нестор упоминает
Смоленск и Любеч), создавая военные опорные позиции и облагая данью
новые владения. Однако он везде достигал результата прямыми военными
действиями. И хотя Олег заменял местных правителей своими, об убийствах
князей летописи не упоминают. Во время прихода Олега в Киев город еще не
обладал развитыми фортификационными сооружениями, укрепил его уже
впоследствии сам завоеватель, так что особой нужды в военной хитрости
тоже не было. Традиции викингов (Олег был шведом) такого способа захвата
города тоже не предусматривали.

Карамзин пишет: «Тела несчастных князей были погребены на горе, где в
Несторово время находился Ольмин двор; кости Дировы покоились за храмом
св. Ирины; над могилою Аскольда стояла церковь св. Николая…».

С этого момента центр древнерусского государства перемещается из
Новгорода в Киев, религиозное представительство Константинополя в Киеве
Олег не тронул, и контакты русичей с Византией продолжались. Из
византийских источников, на которые ссылается Карамзин, известно, что в
902 г. Киев считался шестидесятым епископством в списке епархий,
зависевших от Константинополя. Более того, в это время уже 700 русских
профессиональных воинов служили во флоте Восточной римской империи.
Следует отметить, что княжеские дружины на Руси того времени составляли
в среднем по 200-300 профессиональных воинов. Таким образом, Византия
уже считала Киевскую Русь своей фактической провинцией. Но сам Олег так
не считал, впрочем, некоторые провинции Западной римской империи тоже
считали себя самостоятельными.

1.3. Историко-правовые аспекты военных походов на Византию киевских
князей Олега и Игоря

В 882 г. князь Олег перенес центр древнерусского государства в Киев,
находившийся под существенным влиянием Византии. Известно, что Олег
объединил под властью Киева обширные славянские земли. Отметим, что все
эти владения, включая Новгород, платили ему дань, то есть он значительно
укрепил создаваемое государство. При этом Олег существенно ослабил
позиции хазарского каганата, отобрав у него ряд племен – данников.

Кроме того, он значительно развил внешние связи Киева, в том числе
основал военные союзы. Именно начиная с княжения Олега можно с
уверенностью говорить об активном участии в делах Киевской Руси
норманнов, которые, выступили вместе с русичами в походе на Царьград в
907 г.

Поход Олега на Византию действительно соответствовал уровню поставленной
задачи, Нестор описывает спускавшийся по Днепру флот, насчитывавший две
тысячи легких судов, каждое из которых несло по 40 воинов, кроме того,
берегом двигалась конница. Это войско уже действительно могло навести
опустошение на окрестности Константинополя. Летописец Нестор «изображает
самыми черными красками жестокость и бесчеловечие россиян. Они плавали в
крови несчастных, терзали пленников, бросали живых и мертвых в море»,
здесь хорошо просматривается провизантийская направленность изложения
событий Нестором.

Константинополь Олег, конечно, не взял, он прибыл в Византию с другой
целью – заключение мирного договора. Сразу после достижения
предварительной договоренности, князь Олег отвел войско от
Константинополя и направил группу своих соратников к Византийскому
императору для подготовки текста соглашения.

Примечательным является упоминание у Нестора попытки убийства Олега,
которую князь разгадал и отказался от предложенной византийцами
отравленной пищи. При этом Нестор пишет, что греки приняли князя за
святого Дмитрия, посланного богом. Имело ли это событие место в
действительности, неизвестно. Но важно, что Нестор упоминает об
отравлении лидера врагов, как о типичном способе решения проблем для
Византии.

Далее следуют совершенно невероятные, с точки зрения современного
официального понимания ситуации, действия. Посольство князя Олега
(назовем вещи своими именами) садится за стол переговоров с
византийцами и предлагает им явно заранее заготовленный вариант мирного
договора, приближенные императора тут же предлагают свой вариант. После
чего, говоря современным языком, выносится протокол разногласий и
рождается до сих пор оспариваемый документ, в основном содержащий нормы
дипломатического права, касающиеся пребывания русских послов и иных
представителей Киевского государства в Константинополе.

Странно, после военных действий обычно следуют переговоры об изменении
границ, выплате контрибуции и т.п., а здесь обычный деловой договор.

Некоторую ясность в данную ситуацию вносит работа Джона Норвича «История
Византии». Автор в ней вообще не упоминает про поход Олега, хотя в
подробностях описывает предшествовавшие ему войны Византии с Болгарией и
с арабами. Данные кампании серьезно ослабили империю.

Отсутствие упоминания в работе Норвича о походе Олега может
свидетельствовать о незначительности данного события для Византии,
следовательно, военные действия, описанные Нестором, могли не иметь
места в действительности. Поход Олега мог являться лишь демонстрацией
военной силы молодого русского государства, возможно, с предложением
империи соответствующих услуг, естественно, за золото. Измотанная в
войнах с болгарами и сарацинами империя нуждалась в такой помощи.

Примечательны также особенности комментариев к «Повести временных лет» в
работе В.Н. Татищева «История Российская». Несторовские описания походов
на Византию Аскольда (Дира он считает вымышленным персонажем) и Игоря
Татищев комментирует с многочисленными ссылками на византийские
источники. Примечание Татищева № 56 к походу Аскольда имеет ссылки на
Кедрина, Зонара, Барония, Леона Граматика. В примечании № 104 к походу
Игоря Татищев ссылается на работы Барония, Кедрина, Леона Граматика.
Примечания Татищева к описаниям похода Олега в летописи не содержат ни
одной ссылки на византийские источники. Очевидно, что великий русский
историк никаких упоминаний о данном походе у перечисленных византийских
летописцев не обнаружил. Справедливости ради следует отметить, что
византийские хронисты не любили упоминать о военных неудачах империи и
часто их замалчивали.

Карамзин в своей работе также высказывает сомнение в подлинности
событий, описанных Нестором: «Но Олег вел с собой еще сухопутное войско:
Жители Бессарабии и сильные болгары дружелюбно ли пропустили его?
Летописец не говорит о том».

Л.Н. Гумилев в работах «От Руси до России», «Древняя Русь и Великая
степь», «Открытие Хазарии» прямо обвиняет Нестора в фальсификации данных
о походе Олега.

По преданию, на память о себе правителям Византии князь Олег оставил
щит, прибитый к воротам Константинополя, как бы говоря о возможности
своего возвращения. Событие весьма спорное. Впрочем, если рассматривать
щит на воротах Константинополя как знак того, что князь Олег берет город
под свою защиту, то такой факт мог иметь место в действительности.

В 911 г. князь Олег направил в Константинополь официальное посольство
для подписания исторического документа, известного как «Договор русских
с греками», который Карамзин в своем труде приводит довольно подробно,
со своими пояснениями, при этом он указывает, что договор мог быть
составлен и скреплен на двух языках – греческом и славянском. Поясняя
составление договора также и на славянском языке, Карамзин указывает,
что славяне уже давно служили Византии и некоторые из них находились
непосредственно в Константинополе в момент подписания договора.

Летопись приводит имена участников посольства: Карл, Фарлоф, Велмуд
(Веремуд), Рулав, Стемир (Стемид) (участвовали в первом посольстве),
Инегельд, Гуды, Руальд, Карн, Фрелаф, Рюар, Актеву, Труан, Бидкльфост
(появились вновь). С.М. Соловьев, анализируя их звучание, делает вывод о
возможной славянской принадлежности только двух из них: Велмуда
(Велемудра) и Стемира, и то под вопросом, остальные же он считает
скандинавскими. Причем оба возможных славянина относятся к первой миссии
(участники похода), среди вновь вошедших в посольство лиц – только
скандинавы. Соловьев, исходя из своего анализа, делает предположение,
что скандинавы ранее бывали в Византии, владели языком и знали обычаи
империи, поэтому именно из них было составлено посольство Олега.

Но посмотрим на содержание самого договора. Для современного понимания
он совсем не сложен. Хотя с первого взгляда он создает впечатление
договора двух независимых государств, при ближайшем рассмотрении он, по
сути, напоминает ряд федеративных договоров Российской Федерации с
национальными республиками, которые были подписаны до принятия
Конституции РФ, то есть, предусматривали известную долю
самостоятельности. Не будем углубляться в сферу конституционного права,
но сделаем вывод, что данный договор устанавливал правоотношения между
Византией и Киевской Русью и содержал ряд правовых норм, действующих в
сфере пересечения интересов двух государств. То есть в результате
данного договора Киевская Русь приобрела юридически оформленную
независимость от Византии.

Существование данного договора серьезными современными историками не
оспаривается, также не будем подвергать данный факт сомнению. Из чего
можно сделать вывод, что поход князя Олега к Константинополю в 907 г.
все же имел место, но носил не военный, а дипломатический характер.
Греческий историк XIX века А. Димитриу справедливо отмечает, что
структура договора Олега с Византией свидетельствует о его разработке
в империи, поскольку для славян IX века она слишком сложна. Он отмечает,
что, хотя греческие оригиналы договоров 907 и 911 г.г. и не сохранились,
структура славянского экземпляра, говорит о его подлинности, «записанные
у летописца договоры суть ближайшия копии со вторых экземпляров, которые
сопровождали греческие».

Договор был подготовлен, ослабленная империя была не готова к новой
военной кампании, «Император, одарив послов золотом, драгоценными
одеждами и тканями, велел показать им красоту и богатство храмов
(которые сильнее умственных доказательств могли представить воображению
грубых людей величие бога христианского) и с честию отпустил их в Киев,
где они дали отчет князю в успехе посольства». Иными словами, вновь была
начата планомерная идеологическая обработка.

Какова же была ситуация в интересующее нас время в самой Византии?

В правление императоров Македонской династии (867-1056 г.г.) наблюдалась
стабилизация внешнеполитического положения Византии. Источники Восточной
Римской империи отмечают как успехи завоевания территорий южнославянских
государств, южной Италии. Государство превратилось в
военно-бюрократическую империю с безусловной властью императора.

Византийский император являлся главой церкви. Высшие церковные иерархи
были ему подчинены. Церковные соборы в Византии собирались только по его
указу. Он утверждал постановления этих соборов и важные решения
церковных властей. Хотя в то время в Киевской Руси еще не было
полноценной митрополии, но епископская кафедра существовала. «В
постановлении императора Льва Философа (886-911 г.г.), современника
русского князя Олега (874-912 г.г.), о порядке церковных престолов,
подлежавших константинопольскому патриарху, упоминается уже русская
митрополия, поставленная на 61 месте».

Таким образом, с точки зрения Византийского императора, пока в Киеве
существовал епископ, Киевская Русь продолжала (и де-факто, и де-юре)
являться его провинцией. А договор он мог рассматривать лишь как свод
норм права в сфере пересечения интересов Константинополя с провинцией.
Немаловажно также и то, что текст договора 911 г. существенно отличается
от содержания соглашения 907 г., причем изменения внесены исключительно
в интересах Византии. А. Димитриу считает, что приведенный в летописи
текст договора не был ратифицирован Олегом. «Ни из самого договора, ни
из рассказа летописца не видно, чтобы этот последний акт ратификации был
соблюден». Отсутствие ратификации данного договора объясняет и то, что
его греческий текст не сохранился.

Если Олег отказался ратифицировать подготовленный в Империи договор, то
он становится уже не другом Византии, а врагом. Обратим внимание на год
смерти князя Олега – 912, а также на обстоятельства его гибели, точнее
на полное отсутствие каких-либо достоверных сведений о ней. Легенда о
коне и волхвах, так подробно описанная Нестором, вполне могла быть
рождена в умах аналитиков Византии для сокрытия истинных причин смерти
князя. Для славян того времени это объяснение вполне убедительное.

Князь Игорь – сын Рюрика, который заступил на княжение после смерти
Олега, был правителем слабым и Византию на текущем этапе вполне
устраивал. Хотя прямых данных, уличающих Византию в причастности к
смерти князя Олега мы не имеем, вспомним гипотезу об отравлении Атиллы
по указанию консула Западной Римской империи Аэция.

Примечательно, что немногословный в описаниях других событий того
времени Нестор, обосновывая предание о смерти Олега, приводит
пространное суждение о магических способностях волхва Аполлония
Тианского (правление императора Домициана). Такая ссылка вообще не
типична для православного летописца, хотя Нестор и оговаривается, что
подобными деяниями по попущению Господа укрепляется вера. В примечании
В.Н. Татищева № 94 к «Повести временных лет» прямо говорится о заведомой
ложности предания о смерти Олега.

Заступившему на княжение Игорю долгое время было не до Византии, слабому
государю после правления сильного всегда бывает трудно. Во-первых,
приходится соответствовать, а это не получается, во-вторых,
почувствовавшие слабину, недавно завоеванные племена пытаются отколоться
от государства. И то и другое выпало на долю князя Игоря. Кроме того,
появилась новая напасть – печенеги. Не будем описывать все особенности
этой известной народности, приведем лишь цитату, имеющую отношение к
исследуемому вопросу: «народ сей сделался ужасом и бичом соседей; служил
орудием взаимной их ненависти и за деньги помогал им истреблять друг
друга. Греки давали ему золото для обуздания угров и болгаров, особенно
же россиян…». Иными словами, Карамзин утверждал, что Византия, путем
подкупа печенегов, ослабляла славянские народы, а в особенности Киевскую
Русь. Византийский император Константин Багрянородный (908-959) в своем
труде «Об управлении империей», предназначенном в качестве пособия по
управлению государством для его сына – будущего императора Романа II
(948-952), прямо пишет о необходимости использования печенегов в своих
интересах и указывает на уязвимость для данного народа молодого русского
государства. Воистину, решение, достойное Древнего Рима. Карамзин также
упоминает участие воинов и кораблей Игоря в военном походе Византии на
Италию в 935 г., так что римский принцип «разделяй и властвуй» в данном
случае снова принес обильные плоды.

Причины начатой князем Игорем в 941 г. масштабной военной кампании
против Византии не вполне ясны. Многие историки утверждают, что он
искал военной славы своего предшественника, хотя более вероятна версия
«хазарского заказа», подробно изложенная Л.Н. Гумилевым в работах
«Древняя Русь и Великая степь» и «Открытие Хазарии». Гумилев, ссылаясь
на еврейского автора XII века, известного как «кэмбриджский аноним»,
описывает войну князя Игоря и Хазарского каганата 939-940 г.г. В данной
войне киевское государство потерпело поражение, и было обложено данью.
Гумилев делает вывод об инспирировании похода Игоря на Византию в 941 г.
каганатом. Хазарам было выгодно ослабить этой войной и Русь, и
враждующую с каганатом империю. Гумилев указывает на полное отсутствие у
русского государства причин для войны с Византией и утверждает, что
только зависимость от хазарского кагана могла толкнуть Игоря на военные
действия против империи. Гумилев также отмечает, что война Руси с
каганатом являлась частью Византийской военной кампании против хазар, и
подкрепляет данный вывод тем, что во время боевых действий хазарский
полководец Песах, отбросив руссов от берегов Азовского моря, вторгся в
Крым и захватил там три греческих города, то есть не воспринимал руссов
и греков как отдельных противников.

Во время похода на Византию в 941 г. Игорь терпит сокрушительное
поражение в морском сражении, из-за применения «греческого огня»,
проигрывает сражение и на суше. Соловьев С.М. в своей фундаментальной
работе «История России с древнейших времен» пишет, что Игорь пошел на
Византию с малыми силами, однако это является лишь предположением,
выдвинутым, возможно, с целью объяснения неподготовленности похода Игоря
на древлян в 945 г. характером князя.

Норвич описывает первый поход Игоря на Византию достаточно подробно,
чтобы доказать необоснованность версии о неподготовленности русичей. Он
описывает панику императора Романа I, поскольку основные военные силы
Византии в Константинополе отсутствовали. По его версии, победой в
первом морском сражении с флотом Игоря империя обязана исключительно
применению греческого огня, обратившего русичей в бегство. Далее он
описывает, как стратиг Варда Фока отвлекал внимание высадившихся на сушу
русских воинов до подхода крупных сил Иоанна Куркуаса, командующего
византийскими армиями Востока и победившего Игоря в сражении. Норвич
указывает, что для достижения победы во втором морском сражении
византийский флот постепенно прибывал к месту битвы эскадра за эскадрой
до тех пор, пока перевес в силе не оказался на стороне греков. Затем
русский флот был отрезан от выхода в открытое море и уничтожен греческим
огнем. При описанном раскладе нельзя назвать силы Игоря малыми, хотя
возникают серьезные сомнения в его способностях как полководца. Зато
хазары получают явную выгоду – связаны значительные силы Восточной армии
империи, представлявшей опасность для интересов каганата.

В 944 г. Игорь пытается взять реванш более крупными силами, компенсируя
недостаток талантов полководца количеством воинов, но Византия
откупается от подступившего русского войска, поскольку даже победа над
меньшими (но не маленькими) силами русичей в 941 г. далась империи
нелегко. Отметим, что сразу после переговоров с греками печенежская
часть войска Игоря отделяется и направляется воевать в болгарских
землях, по-видимому, для ослабления государства, так много докучавшего
империи с начала X века. В результате данных переговоров рождается новый
договор с Византией 944 г.

В целом данный договор напоминает предыдущий, но появляются новые
положения о взаимной военной помощи. Русь фактически обязуется охранять
греческий Херсонес и может рассчитывать на военную помощь его гарнизона
во внутренних войнах. В договоре закладывается обязательство Киевской
Руси предоставлять свое войско Византийскому императору по его
требованию. Этим договором фактически закрепляется военный статус
Киевской Руси как византийской провинции. А. Димитриу отмечает при
заключении данного договора соблюдение процедуры ратификации: «Игорь в
сопровождении своих людей отправился на холм, где стоял идол Перуна;
здесь все они, в присутствии византийских послов, сложили с себя оружие,
щиты и золотые украшения и произнесли требуемую клятву; крещеные русские
принесли присягу в церкви Св. Илии».

С.М. Соловьев, сравнивая договоры Руси и Византии, заключенные князьями
Олегом и Игорем, пишет: «Прежде всего мы замечаем, что договор Игоря не
так выгоден для Руси, как прежде договор Олегов; ясно виден перевес на
стороне греков; в нем больше стеснений, ограничений для русских; подле
закона русского имеет силу закон греческий».

Отметим факт, который сразу бросается в глаза – Князь Игорь умер в 945
г., как и Олег, вскоре после подписания договора с Византией.
Обстоятельства его гибели широко освещены. Но и здесь есть один
подозрительный нюанс – в византийских источниках они освещены подробнее,
чем в русских летописях. Может быть, и здесь была приложена рука
Византии? Империи был не выгоден подконтрольный хазарам князь на
киевском престоле.

1.4. Анализ попытки государственного переворота 945 г. в Киевской Руси и
его историко-правовых последствий

Согласно официальной версии, в 945 г. киевский князь Игорь был убит
древлянами из города Коростен при неудачной попытке вторичного сбора с
них дани. В предшествовавшие годы дань для киевского князя собиралась
воеводой Свенельдом, который был норманном и имел собственную дружину,
набранную в основном из своих соотечественников.

Согласно летописи, в 945 г. дружинники Игоря, жалуясь на бедность,
склонили князя к собственноручному взиманию дани. Осенью 945 г. князь
Игорь со своей дружиной отправился в землю древлян «…и, забыв, что
умеренность есть добродетель власти, обременил их тягостным налогом»,
при этом упоминаются бесчинства дружинников, которые усмиряли несчастных
данников только победоносным оружием. Пока вроде бы все логично, но
далее: «Еще недовольный взятою им данию, он вздумал отпустить войско в
Киев и с частию своей дружины возвратился к древлянам, чтобы требовать
новой дани».

Позвольте, конечно, можно предположить, что в эти времена Игорь очень
нуждался в средствах (как считается, для выплаты дани хазарам), однако
вспомним, что военный поход на Византию в 944 г. закончился откупом
Константинополя от войска русичей. То есть, битвы не было, а добыча
была, и немалая, византийцы в те времена очень щедро откупались от
захватчиков (преемственность политики древнего Рима). В 944 г. между
Византией и Киевом был подписан мирный договор, и дальнейших
широкомасштабных боевых действий не планировалось. Кроме того, напомним,
каких усилий стоило князю Игорю удержать завоеванные Олегом земли после
смерти последнего в 912 г. Маловероятно, что центробежные тенденции в
молодом Киевском государстве к 945 г. прекратились.

Из этого можно сделать два вывода. Первый более очевиден, поэтому мы его
приведем без дополнительных обоснований: для князя Игоря было
нецелесообразно возвращаться к древлянам для повторного сбора дани, к
тому же без основного войска, когда и первый поход уже обеспечивался
только силой оружия. Князь Игорь, хотя и имел существенные недостатки
как правитель, однако был человеком осторожным. Следовательно, он пошел
туда с другой, неизвестной нам целью, возможно, был заманен в ловушку
обманом.

Второй – у Византии был мотив ликвидации князя Игоря – это месть или
возмездие (зависит от мировоззрения). Поясним чуть подробнее. В работе
Карамзина упоминается участие князя Игоря с боевыми кораблями и воинами
в военно-морском походе Византии на Италию в 935 г., в работах Гумилева
– о совместных с империей боевых действиях против Хазарского каганата.
То есть византийский император воспринимал Киев как военного союзника и
как одно из своих епископств, зависевших от Константинополя. И вдруг
военная кампания 941 г., которую летописец Нестор описывает самыми
кровавыми красками, со всеми подробностями жестокостей русичей. А после
её провала – новая война 944 г., когда Византии пришлось уже откупаться
от варваров. Мотив налицо: для императора Игорь – предатель. Если к
этому добавить версию Л.Н. Гумилева о хазарском заказе похода –
мотивация Византии становиться совершенно очевидной.

Карамзин описывает убийство Игоря древлянами под предводительством князя
Мала из Коростена, и погребение его (этим же Малом) недалеко от места
убийства. Далее у Карамзина идет любопытнейшая ссылка: «Византийский
историк повествует, что они, привязав своего несчастного князя к двум
деревам, разорвали надвое». Из этой ссылки напрашивается уже вполне
обоснованное допущение, что при убийстве, а точнее, исходя из способа,
при казни Игоря присутствовал византийский представитель. Данное
убийство Игоря описывается даже в обращении Иоанна Цимисхия к
Святославу, приведенном византийским историком Львом Диаконом в шестой
книге его «Истории». Вероятно, сведения об обстоятельствах гибели Игоря
были широко известны в империи. В то же время «Повесть временных лет» о
способе убийства Игоря умалчивает.

Есть еще одно обстоятельство, объяснявшее свободное передвижение по
славянским землям «варяжского» князя Игоря, оно обычно умалчивается
историками – это его происхождение. В.Н. Татищев в своем труде «История
российская» утверждает, что Рюрик – сын средней дочери Умилы славянского
князя Гостомысла (правил до Рюрика), таки образом он варяг только
наполовину. Предполагается, что именно это родство и явилось причиной
его призвания на княжение после Гостомысла, Татищев указывает, что иных
достойных наследников у Гостомысла не было, его сыновья погибли в
сражениях. Такая версия призыва Рюрика на княжение выглядит более
правдоподобной, чем неспособность славян к самоуправлению, на которую
указывает Карамзин.

Иными словами, Игорь был прямым потомком Гостомысла и обладал законным
правом на княжение. Это объясняет и существование раздельных дружин
Свенельда (из викингов) и Игоря (смешенного состава из славян и
варягов). Отметим, что убийство князя, да еще путем разрывания двумя
деревьями явно не в традициях славян. А если русичи кого-то убивали по
политическим мотивам, то делали это просто, используя оружие, которое
было под рукой. Например, убийство князем Олегом Аскольда и Дира, а
также более поздние эксцессы: смерть Ярополка от рук людей князя
Владимира, убийство теми же древлянами Люта Свенельдовича. В последнем
случае убийство сына палача древлян – воеводы Свенельда имело гораздо
больше оснований для извращенной казни, чем повторный сбор дани Игоря,
но Лют был убит просто и без затей. Разрывание между двумя деревьями –
это уже не убийство, а казнь в стиле Византии.

Средневековый итальянский историк Мавро Орбини в своей нашумевшей книге
«Славянское царство» пишет, что Игорь был убит во время возвращения из
очередного дальнего военного похода, причем князя Мала называет именем
Мальдитт. В работе Орбини, конечно, много исторических неточностей, но
неславянское звучание имени древлянского князя, написанное пером лучшего
славяноведа своего времени, настораживает. В своей работе Орбини
довольно точно называл имена русских правителей, но иногда допускал
использование подлинного – скандинавского звучания имен некоторых
исторических личностей. А здесь Мальдитт – имя и не славянское, и не
скандинавское, непохоже на ошибку для такого историка.

После казни Игоря древляне предлагают Ольге – вдове Игоря стать женой
князя Мала. С точки зрения Византии это идеальное решение – поставить на
княжение в Киеве подконтрольного им человека. Однако княгиня Ольга не
одинока – с ней остались Свенельд со своей норманнской дружиной и
великий воин – варяг Асмуд, который вполне мог возглавить дружину Игоря.
Согласно летописям Нестора, при помощи Свенельда и Асмуда, Ольга
устраивает древлянам настоящую бойню. Расправа, описанная Нестором,
настолько кровава, что Карамзин его комментирует следующим образом:
«Здесь летописец сообщает нам многие подробности, отчасти не согласные
ни с вероятностями рассудка, ни с важностью истории и взятые, без
всякого сомнения, из народной сказки…», иными словами Карамзин считает
действия Ольги абсолютно неадекватными ситуации, а такому историку можно
доверять. Значит, или Нестор внес в свои летописи ложную информацию,
однако современные историки, кажется, не оспаривают данные факты, даже
Орбини в конце XVI века описывает месть княгини Ольги в тех же
подробностях, или сама ситуация была иной. Если Ольге стало известно о
казни Игоря по приказу византийского императора, ее расправа над
древлянами выглядит уже совсем иначе, она пытается уничтожить позиции
влияния Византии в своем государстве.

В пользу мнения Карамзина говорит и происхождение княгини, описанное
Татищевым: «она была рода прежних Князей Словенских, внука Гостомысла,
имя ее словенское Прекраса. Олег от любви во свое переименовал…»
(варяжская кровь киевского князя снова разбавлена славянской
наполовину). Олег, по Татищеву, был братом матери Игоря – Ефанды
(шведского происхождения), чем объясняется его столь затянувшееся
регентство и участие в браке племянника. Таким образом, Ольга была
чистокровная славянка знатного рода, и кровавая расправа над древлянами
могла быть вызвана только очень вескими причинами. Славянское
происхождение Ольги также начисто опровергает гипотезу современных
украинских исследователей, объясняющих сущность попытки государственного
переворота в Киевской Руси 945 г. исключительно отношениями славян и
варягов.

Еще один интересный нюанс. Русские летописи не упоминают о дальнейшей
судьбе претендента на княжеский престол – древлянского князя Мала,
который по логике событий должен был быть торжественно казнен
сторонниками Ольги. Он как будто просто исчез, нет упоминаний о нем и в
византийских летописях. Сама собой напрашивается версия, о бегстве Мала
в Византию, где он мог проживать под другим именем, после неудавшегося
переворота. Возможно, именно от Мала византийскому летописцу стали
известны подробности казни князя Игоря. О гибели Мала во время пожара в
Кростене пишет М.М. Щербатов: «В числе же погибших в сем случае
обретался и Князь их Мал», однако этот вывод может быть простым
умозаключением, которых в данной работе наблюдается много.

Немаловажен также факт, что дети князя Мала – Добрыня и Малуша
оставались в заложниках у княгини Ольги. Во второй половине XIX века
русским историком Д.И. Прозоровским была выдвинута гипотеза о пленении
князя Мала во время подавления древлянского восстания 945 г., и
заточении его в Любеченском замке, а также о захвате в рабство его детей
Добрыни и Малуши, которые прислуживали при дворе княгини Ольги.

Известно, что ключница Ольги Малуша была матерью князя Владимира, а
Добрыня его воеводой. Прозоровский делает вывод, что назначение на
правление Новгородскими землями Владимира при регентстве Добрыни было
возможно только при условии брака Святослава и Малуши. То есть в случае,
если Владимир был законным сыном Святослава. Конечно, взятие детей Мала
в заложники было бы вполне в духе того времени, но только в случае
нахождения на свободе их отца. Следует заметить, что за пленением князя
Мала могло последовать только одно событие – его торжественная казнь,
свидетельства о которой, несомненно, сохранились бы в летописях.
Прозоровский указывает, что Малуша в летописях упоминается, как дочь
Малко Любечанского, указывая, что Малко – это уничижительная форма имени
Мал. Но слово «Любечанский» можно трактовать, как любимый, в данном
случае дочерью, а Малко – как уменьшительно-ласкательную форму.
Маловероятно, что прозвище Любечанский пошло от понятия «узник Любеча».
Жену Святослава, родившую ему Владимира, называли Малой Древлянской.

Князя Мала ряд западных историков средневековья называет Малдиттом
Нискиной. Следует отметить, что в былинах Добрыня Никитич (идентичность
былинного персонажа и боярина уже давно не оспаривается), представляется
сыном Никиты Залешанина (из-за леса), то есть Никиты из земель за
древлянскими, это явная ссылка на иностранное происхождение отца
Добрыни.

Отметим также, что у древлян X века вообще не было князей, все вопросы
самоуправления решались коллегиально. Определенными зачатками властных
полномочий у древлян обладали только волхвы. Но власть волхвов носила
сакральный характер, князь Мал с ними никак не ассоциируется. Вывод
однозначен – князь Мал не был древлянином.

Интересная оговорка есть на эту тему у Татищева: «…Древлянского же князя
Минея Июля 15. Молодит или Нискиня. Степенная Новгородская и Стрыковский
видится, по Иакимову сказанию, порядочнее, Князь Мал сын Нискинин
именуют». Иными словами, имя адаптировано на славянский манер.

М.М. Щербатов также приводит несколько имен князя Мала: «… великую
Княгиню Ольгу волею или принуждением за Князя их Мала (Малдиса, Малдива,
Нискина; ибо разно его писатели называют)». Указанный древлянский князь
однозначно именуется Малом только с XIX века, то есть уже после
становления норманнской теории.

У древлян в те времена формой правления была демократия, летописцы
указывают, что казнь Игоря – это решение думы Коростеня. Древляне не
участвовали в походе князя Игоря на Византию в 944 г., отказались после
неудачи 941 г. Малдит Нискина до 945 г. мог вполне поселиться в
Коростене, приобрести значительный авторитет (сведущие в философии
византийцы это умели), и стать первым древлянским князем.

Процедуру ликвидации к княгине Ольге византийцы применить не пытались,
возможно, полагая, что Свенельд и Асмуд, потенциальные регенты при
малолетнем Святославе (фактически они его воспитывали вместо отца), не
станут союзниками Константинополя. Но в Киеве оставалось византийское
епископство, результат его работы проявился только через 10 лет,
все-таки княгиня была уже немолода и для обращения ее в новую веру
требовались значительные усилия. Но этот результат превысил все
ожидания, в 955 г. княгиня Ольга с многочисленным посольством отбывает в
Константинополь для принятия крещения. Визит Ольги в Константинополь
описывается византийскими историками во всех подробностях, но двумя
словами – посольство просто засыпали золотом. Крещение, разумеется,
состоялось, причем сам император Константин Багрянородный участвовал в
таинстве «восприемником от купели».

Кроме византийских источников Карамзин ссылается на древнерусские,
упоминая (как неправдоподобную) историю о предложении императором
Константином брака Ольге, но что та ответила отказом. По мнению автора,
эта история тоже выглядит неправдоподобной, но наводит на мысли, что в
Константинополе Ольга и Константин говорили не только о христианстве. И
действительно, сразу после ее возвращения в Киев, прибывают послы
Византии и требуют, ссылаясь на договоренность с императором, «войско
вспомогательное, хотели также даров: невольников, мехов драгоценных и
воску». Карамзин указывает, что Ольга послам отказала, сославшись на
слишком долгую ее задержку в гавани Константинополя – Суде, перед
приемом у императора. Возможно, это было простой отговоркой, возможно,
административная волокита империи действительно привела к задержке с
приемом, а возможно, славянка Ольга была возмущена требованием передачи
Византии невольников.

В данном контексте это не имеет существенного значения. Важно другое.
Карамзин отмечает, что, несмотря на это, «россияне, во все царствование
Константина Багрянородного, сына его и Никифора Фоки, соблюдали мир и
дружбу с Грециею: служили при дворе императоров, в их флоте в войсках, и
в 964 г., по сказанию арабского историка Новайри, сражались в Сицилии,
как наемники греков, с Аль-Гассаном, вождем сарацинским». То есть
требуемый результат был достигнут.

Немаловажным фактом является и то, что после крещения княгини Ольги в
955 г. и политического договора с византийским императором Добрыня и
Малуша изменили статус из рабов-заложников в свободных и уважаемых
людей. Многие современные историки настаивают именно на десятилетнем
сроке рабства Добрыни и Малуши, 945-955 г.г., как раз – 10 лет. После
этого Малуша приобретает статус ключницы, а это при дворе киевской
княгини была весьма уважаемая должность. Добрыня начинает упражняться в
военном деле – из него готовят будущего воеводу.

Вместе с тем, мы совсем упустили факт, что в то время, когда княгиня
Ольга занималась вопросами веры, Свенельд и Асмуд растили взрослеющего
князя Святослава, то есть воспитывали в лучших военных и языческих
традициях. И когда княгиня Ольга «спешила открыть сыну заблуждения
язычества … юный, гордый Святослав не хотел внимать ее наставлениям».
Святослав христиан не притеснял, не запрещал никому креститься, но сам
отвергал все их убеждения. Данная недоработка византийцев проявила себя
в дальнейшем самым ярчайшим образом.

1.5. Международно-правовые аспекты военных походов киевского князя
Святослава Игоревича

Киевский князь Святослав, взрослея, постепенно освободился от опеки
матери – княгини Ольги, укрепил войско и военными походами расширил
границы Киевского государства, присоединив к нему новые земли.

Джон Норвич в своей работе упоминает про участие русских воинов в
победоносном походе будущего императора Никифора Фоки в 960 г. на остров
Крит, где он сражался с сарацинами. После триумфального возвращения
Никифора в Константинополь император Роман II вместо поощрения, видимо,
по политическим мотивам, направляет полководца вместе с его армией в
новый поход на арабов, но уже на Восток, в котором тоже участвуют
русские воины. В 964 г. война империи с арабами возобновляется Никифором
Фокой (уже императором Византии) сразу на два фронта – на востоке и на
западе (арабские источники упоминают участие руссов на стороне империи),
военная кампания длилась несколько лет.

Святослав с привлечением большой армии печенегов проводит сокрушительную
военную операцию против Хазарского каганата, которая привела к смене
кагана на подконтрольного Святославу правителя. При этом печенежская
армия, связь которой с империей нами уже показана ранее, осуществляет
настоящее опустошение в хазарских землях. С этого момента хазары платят
дань киевскому князю. Фактически Хазарский каганат, старый противник
Византии, перестает существовать как самостоятельное государство и вновь
появится на страницах истории уже как данник арабов со сменой
господствовавшего у хазар иудаизма на ислам.

Примечательно, что в начале Х века хазары захватили пограничную
византийскую крепость Саркел (построенную в 30-х годах IX века), которую
Святослав взял приступом во время своего похода. Таким образом,
Святослав отомстил и за обиды империи, хотя и не спешил возвращать
крепость Византии.

Из труда Н.М. Карамзина мы узнаем, что болгарский поход Святослава был
инициирован византийским императором Никифором Фокой как месть болгарам
за непослушание: «не хотели препятствовать венграм в их частых впадениях
в Грецию». Посол византийский Калокир обратился к Святославу с прямым
предложением от Никифора, на что князь ответил согласием.

Джон Норвич в своей истории Византии пишет, что Никифор Фока в 965 г.
отказал болгарам в ежегодной дани, которая выплачивалась империей в
течение 38 лет. Эта дань выплачивалась с 927 г., с этого же года
болгарская церковь отказывалась подчиняться Константинополю. В 965 г.
византийские войска подошли к границам Болгарии и взяли несколько
крепостей. Но Никифор опасался на длительное время отвлекать
значительные силы от войны с арабами. Норвич пишет: «Никифор заключил
соглашение с великим князем киевским Святославом, который за изрядную
плату взялся покорить болгар; для Никифора это была посланная Небом
возможность раздвинуть свои и без того обширные границы до самого
Дуная».

Рядом историков Калокир описывается, как участник последних походов
Никифора Фоки на арабов, где он воевал вместе с руссами, отмечается, что
Калокир в ходе боевых действий овладел славянским языком и сдружился со
многими знатными русичами, чем и был вызван выбор именно этой
кандидатуры для посольства.

А.Н. Сахаров в своей книге «Дипломатия Святослава» указывает на
дополнительный мотив инициирования болгарского похода Византией –
намерение отвлечь внимание Святослава от завоевания части земель
Крымского полуострова, ранее захваченных хазарами. На Крымском
полуострове у Византии были свои интересы, недаром византийская
принадлежность Херсонских земель отдельно оговаривается в
русско-византийском договоре 944 г. Также Сахаров указывает на
собственные мотивы Святослава – начавшуюся вражду руссов с Болгарией.

Византийский историк Лев Диакон указывает, что Никифор Фока призвал
россов для войны с Болгарией, стремясь сохранить свою армию, которая, по
мнению летописца, несомненно, понесла бы большие потери в войне с
болгарами. Диакон приводит и размер оплаты похода Святослава – около 15
кентариев золота, это порядка 455 кг. Сумма для масштаба данного
военного похода незначительная, она соответствовала стоимости найма
примерно 3,5 тыс. воинов и являлась, скорее всего, только подарком
императора Святославу. А сам поход, вероятно, был осуществлен в рамках
оказания Киевской Русью военной помощи Византии в соответствии с
положениями договора 944 г.

Поход был удачным, Святослав в 967 г. завоевал болгарские земли и
задержался в Переяславце. При этом Святослав неосторожно объявил о своем
намерении перенести столицу русского государства в Болгарию. На такой
поворот событий император Никифор Фока явно не рассчитывал.

Как раз в это время печенеги осадили незащищенный Киев, и только
хитростью воеводы Претича удалось убедить кочевников снять осаду. Узнав
об этом, Святослав спешно вернулся в Киев. «Дерзость печенегов
требовала мести: Святослав отразил их от пределов России и сею победою
восстановил безопасность и тишину в отечестве».

Случайно ли печенеги осадили Киев во время отсутствия Святослава? Л.Н.
Гумилев в своей работе «От Руси до России» прямо указывает, что
император Никифор Фока приказал печенегам напасть на Киев, но на
конкретные исторические источники не ссылается. Сахаров считает версию
управления печенегами из Византии вероятной, но допускает, что
инициировать осаду Киева могли и болгары.

После отражения печенегов Святослав снова стал готовиться к походу в
Болгарию. Карамзин описывает, что отправиться в Переяславец Святослава
убедил бывший посол Никифора Калокир.

Норвич в своей работе приводит подробную хронологию событий, связанных с
данным походом Святослава. В январе 969 г. умер болгарский царь Петр,
престол государства занял его сын Борис. Вероятно, при смене власти
империя снова потеряла контроль над Болгарией.

Княгиня Ольга убедила Святослава остаться в Киеве до своей смерти, и
через три дня скончалась. Примечательно, что Норвич также указывает на
то, что княгиня Ольга препятствовала второму болгарскому походу
Святослава. Ее смерть он датирует летом 969 г. В византийских источниках
данное событие было также упомянуто.

После погребения Ольги ничто уже не мешало Святославу отправиться в
Переяславец. При этом он оставил княжить в городах русских своих
сыновей, положив начало проблеме раздробленности. В августе 969 г.
киевский князь вновь подошел к Переяславцу. Болгары встретили
Святослава новым войском, одолеть которое ему удалось только с большим
трудом, но он снова взял Переяславец. Святослав принял решение остаться
в занятом городе и развернул бурную политическую деятельность в Болгарии
и ее окрестностях, проще говоря, присоединил новые земли к Киевскому
государству.

Норвич указывает, что войска Святослава еще до наступления зимы 969 г.
заняли все болгарские земли до фракийской области империи, но пересекать
границу не стали. По хронологии Норвича, 10 декабря 969 г. в
результате заговора полководца Иоанна Цимисхия Никифор Фока был убит. К
рождеству трон Византии занял новый император. Примечательно, что Норвич
указывает на попытку варяжской императорской гвардии предотвратить
убийство Никифора, но воины не успевают к развязке событий и вынужденно
переходят на сторону Иоанна. Через короткий промежуток времени, не
дожидаясь наступления весны (киевские князья в X веке зимой в военные
походы не ходили), Святослав вторгается во Фракию.

Калокир, возможно, являвшийся сторонником императора Никифора Фоки,
или, как считает Гумилев, еще до смерти Никифора планировавший занять
его трон, предпринял попытку государственного переворота с
использованием вторжения варваров. Сахаров пишет, что такие прецеденты
имели место и ранее в истории империи, Норвич в своей работе указывает
на возвращение в 705 г. трона императором Юстинианом с использованием
болгарской армии, осадившей Константинополь. Учитывая, что Юстиниан
проник в столицу через секретный подземный ход с отборными воинами и
захватил императорский дворец, на тот же сценарий мог рассчитывать и
Калокир. Не будем забывать также и про находившуюся в Константинополе
варяжскую гвардию, которая могла перейти на сторону Калокира и
Святослава.

Именно Калокир мог организовать отравление княгини Ольги, чтобы
ускорить начало нового похода Святослава на Болгарию. Сахаров в своей
работе, так же как и Гумилев, придерживается версии, что Калокир хотел
свергнуть императора Византии еще до смерти Никифора, но Цимисхий его
опередил. При этом Сахаров ссылается на Льва Диякона, Норвич, никогда не
пропускающий в своей работе такого рода интриги, о таком пристрастии к
власти Калокира умалчивает. Лев Диакон, действительно, пишет, что именно
Калокир уговорил Святослава на второй поход в Болгарию, пообещав, что
болгарские земли отойдут к киевскому государству. Лев Диакон указывает
также и на то, что Калокир уговорил Святослава помочь ему в войне против
Византии для овладения императорским престолом.

Но другой византийский летописец – Иоанн Скилица указывает, что Калокир
уговорил Святослава на византийский поход уже позднее, после захвата
престола Цимисхием, что, в соответствии с хронологией событий Норвича,
более правдоподобно. Кроме того, вступление Святослава во Фракию по
времени совпадает с началом восстания Варды Фоки, что наводит на мысль о
согласованных действиях Варды и Калокира. Вероятно, поход Святослава
являлся частью единого замысла военной аристократии Византии по
свержению узурпатора Цимисхия, закончившегося неудачей.

Взошедший на престол Византии император, трезво расценив сложившийся
расклад сил как угрозу империи, «…требовал, чтобы россияне вышли из
Болгарии; но Святослав не хотел слушать послов и с гордостию
ответствовал, что скоро будет сам в Константинополе и выгонит греков в
Азию. Цимисхий, напомнив ему о бедственной участи ненасытного Игоря,
стал вооружаться, а Святослав спешил предупредить его».

Акция по свержению императора завершилась полным провалом, то есть
знаменитый поход Святослава в 970 г. в Византию, конечно, вошел в
историю, хотя вошел по-разному. Византийские и древнерусские источники
здесь прямо противоречат друг другу. Но в одном они сходятся, император
Иоанн Цимисхий остался на троне Константинополя, а Святослав вернулся в
Болгарию, проиграв ряд сражений византийским полководцам Варде Склиру и
Петру Фоке.

Весной 971 г. Иоанн Цимисхий уже собирался совершить хорошо
подготовленную карательную операцию против Святослава, оставшегося в
Болгарии, но внутренние проблемы вынудили его отложить кампанию. Этот
год императору пришлось потратить на подавление восстания Варды Фоки и
на налаживание дипломатических отношений с германским императором.

Но в конце весны 972 г. император предпринял ответный поход на Болгарию,
где в то время обосновался Святослав, и, проявив военное искусство,
достойное древнего Рима, в длительных и кровопролитных сражениях
практически полностью уничтожил войска русичей и всех союзников.
Святослав с остатками войска укрылся в г. Доростоле, где выдержал
многомесячную осаду. Взять крепость император не смог, но тщательно
заблокировал все подходы к ней. Сложилась патовая ситуация, в которой
Святослав решается на переговоры с Цимисхием. Как пишет Карамзин,
император был обрадован предложением Святослава, поскольку его войска
тоже были утомлены длительными сражениями и понесли большие потери, но
на переговорах явно доминировали византийцы. Император навязал русичам
краткий, но емкий мирный договор, по которому они оставляли византийцам
Болгарию; как и в договоре 944 г., признавали херсонские земли
византийскими; обязывались никогда не воевать против Византии и
выступать на стороне империи против ее противников. То есть Киев снова
признал свою фактическую вассальную зависимость от империи. При этом
император щедро одарил русичей, указав: «Мы, греки, любим побеждать
своих неприятелей не столько оружием, сколько благодеяниями». Далее
Святослав, делает роковую ошибку: «Возьмем их, – сказал великий князь
дружине своей: – когда же будем недовольны греками, то, собрав войско
многочисленное, снова найдем путь к Царьграду». Нетрудно догадаться, что
данное высказывание вскоре стало известно императору и, возможно,
предрешило судьбу князя.

В ряде источников отмечается, что Святослав покинул крепость с большим
войском (до 22 тысяч человек). Это была по-прежнему серьезная сила, и
император согласился на переговоры небезосновательно. Кроме того, как
раз в это время брат убитого Иоанном Цимисхием Никифора Фоки – Лев
сбежал из-под стражи и пытался захватить трон. Данные события требовали
присутствия императора в Константинополе, и Иоанн не мог продолжать
затянувшуюся военную кампанию.

Святослав направляется в Киев со своей дружиной и подарками императора,
а Свенельд возвращается с основным войском. При этом Свенельд прибывает
в Киев еще в 971 г., а Святослав зимует на острове Березань.

Гумилев считает, что раскол войска Святослава произошел на религиозной
почве, Святослав с язычниками пошел отдельно от христиан. Также он
делает вывод, что печенегов на Святослава направили киевляне. Но
напомним, что основное войско вел Свенельд – это был чистокровный
норманн и убежденный язычник. Видимо, здесь с Гумилевым нам придется не
согласиться. Придется не согласиться и с рядом других историков,
обвиняющих Свенельда в том, что он бросил Святослава с малой дружиной на
произвол судьбы.

Воевода Свенельд вырастил и воспитал Святослава вместо отца – погибшего
князя Игоря. Свенельд участвовал со Святославом во всех походах и
вместе с ним выстоял в Болгарии против имперской армии. Он просто не мог
его предать. Лучше обоснована другая версия, которой придерживаются
многие классические историки. Печенеги были предупреждены о продвижении
Святослава с богатыми дарами императора еще посольством Византии во
время переговоров после сдачи Доростола русичами.

Сахаров указывает, что, по византийским источникам, среди прочих
условий, оговоренных Станиславом и Цимисхием, была просьба повлиять на
печенегов, чтобы они пропустили русское войско на пути в Киев через свои
земли, но степняки отказали. Византийцы поясняли это тем, что кочевники
были злы на Святослава за мир с империей. Вероятно, на этих переговорах
византийцы добились именно того, чего хотели.

Святослав узнал о намерении печенегов, и, чтобы не погубить все русское
войско, приказал воеводе Свенельду вести его другой дорогой, а сам с
дарами императора и малой дружиной пошел через пороги. Печенеги
пропустили Свенельда, им нужна была не битва, а византийское золото.
Святослав же вынужден был зазимовать на Днепре.

Современный украинский историк Ярослав Шевченко в своей статье «Смерть
князя Святослава Игоревича произошла не на Хортице» описывает результаты
археологических исследований на днепровских порогах 1930 г. Он
указывает, что при исследовании Вознесенской горки (район Павло-Кичкаса)
найдено земляное укрепление, внутри которого был обнаружен
«вознесенский клад», содержащий большое количество золотых и серебряных
предметов явно византийского происхождения. Данная находка, по мнению
автора, является стоянкой князя Святослава по пути в Киев. А
византийские ценности, вероятно, и являются дарами императора. Следует
отметить, что варяжские дружины имели традицию при отсутствии
возможности уйти от неприятеля закапывать военную добычу в землю. Ни
один варяг ни под какими пытками, никогда не раскрывал тайну такого
схрона.

Гибель Святослава это полностью подтверждает, вся дружина князя погибла,
но тайна схрона умерла вместе с воинами. Клад пролежал в земле почти
тысячу лет. Не получив ожидаемой добычи, печенежский хан Куря сделал из
черепа Святослава чашу, видимо компенсируя этим факт, что ему так и не
удалось сломить великого воина.

Так, уже третий киевский князь не смог прожить и года после подписания
мирного соглашения с Византией. Напомним, что князь Олег подписав
договор 912 г., скончался в этом же году, князь Игорь – заключил договор
в 944 г. и был убит в 945 г. Византия, вновь связав Киевскую Русь
обязательствами, не прощала обид.

После описанной военной кампании Болгария отошла к Византии, Иоанн
Цимисхий вскоре вынудил болгарского царя Бориса формально отказаться от
престола. «Отныне Болгария становится имперской провинцией. Болгарский
патриархат был ликвидирован, подвластные ему епархии вновь перешли в
подчинение Константинополю. Иоанн дал Борису почетное звание магистра;
младшему брату царя, Роману, повезло меньше: его кастрировали. Это был
бесславный конец для династии Крума, которая не раз заставляла трепетать
Византию».

Таким образом, походы князя Святослава превратили некогда грозного
противника Византии – Болгарию, в новую провинцию империи.

1.6. Государственный переворот 980 г. в Киевской Руси

События, происходившие в Киевской Руси перед 980 г. классические
историки описывают очень скупо. Перед уходом в свой знаменитый поход
князь Святослав в 969 г. разделил русские земли между тремя своими
сыновьями, Ярополку достался Киев, Владимиру Новгород, а Олегу
древлянские земли. Как мы знаем, из похода он не вернулся, остатки
русского войска в Киев привел воевода Свенельд.

Летопись указывает на убийство в 975 г. на охоте молодым князем Олегом
сына воеводы Свенельда (регента Ярополка, правившего Киевом). Карамзин
утверждает, что Свенельд в отместку склонил Ярополка к походу на
древлян, в ходе которого молодой князь Олег погиб в 977 г. Далее
Карамзин, указывает, что князь Владимир, правящий на Новгородских
землях, опасаясь Ярополка, бежал к варягам. А Ярополк, воспользовавшись
этим, объединил русские земли. В 978 г. Владимир вернулся в Новгород с
норманнскими наемниками и, усилив свое войско поддержавшими его
новгородцами, в 980 г. пошел на Киев войной. Как таковых боевых действий
не было, а Ярополк был убит норманнами во время переговоров с
Владимиром. Таким образом, Русь была вновь объединена, но великим князем
уже стал Владимир.

Однако в действительности все было не так просто, «В княжение Ярополка,
в 973 г., по известию летописца немецкого, находились в Кведлинбурге,
при дворе императора Оттона, послы российские: за каким делом?
Неизвестно; сказано только, что они вручили императору богатые дары».
Очевидно, речь идет о торжественном праздновании пасхи при дворе Оттона
I в 973 г.

Оттон I – германский король саксонской династии после завоевания
северной и средней Италии в 962 г. основал новое государство с
религиозным уклоном – Священную Римскую империю, с этого же года
провозгласил себя императором. Король известен тем, что своими указами
назначал и снимал римского папу, для укрепления центральной власти
использовал административный аппарат римской церкви, опираясь на
епископов и аббатов. Умер в 973 г., вскоре после пышного праздника
Пасхи. Императором стал его сын – Оттон II, продолживший дело отца.

Л.Н. Гумилев в своей работе «Древняя Русь и великая степь» пишет, что в
959 г. княгиня Ольга, решив сравнить достоинства константинопольской и
римской церквей, направляет послов к германскому королю Оттону I с
просьбой прислать в Киев епископа и священников. В 961 г. в Киев
прибывает епископ Адальберт со свитой, но его миссия проваливается, и
уже в 962 г. он уезжает, при этом по дороге домой подвергается
нападению, в ходе которого погибает часть его приближенных.

Возможно, после епископа Адальберта в Киеве были и другие католические
миссионеры, их имена не дошли до наших дней. Но через непродолжительное
время после провала киевской миссии Адальберт получает сан архиепископа,
причем над западными славянскими землями.

Л.Н. Гумилев пишет, что до середины IX века римская и
константинопольская церкви были едины (в действительности, как мы уже
знаем из работы Джона Норвича, раскол наметился на несколько столетий
раньше). В 858 г. римский папа Николай I не признал нового
Константинопольского патриарха Фотия, за которым в 863 г. последовало
отлучение, не признанное на Востоке. В 867 г. римский папа был предан
анафеме Константинопольским собором, что положило начало окончательному
расколу церквей. В начале Константинополь уверенно доминировал над
Римом, но саксонская династия германских королей с середины X века
сделала Запад серьезным соперником Византии. Во второй половине X века
ряд западных славянских государств принял католичество, тем самым
признав вассальную зависимость от новой империи. Вполне логично, что для
Западной империи было выгодно обратить в католичество и Киевскую Русь.

Известно, что Олег и Ярополк были сыновьями Святослава и его жены
Ильдике (в Киеве ее называли Предславой), дочери венгерского князя
Ташконя. Венгрия впоследствии приняла католичество. Возможно, отношения
с двором Оттона были установлены через мать молодых князей, возможно, в
Киеве все-таки осталась какая-то римская миссия, но факт посещения в 973
г. посольством Ярополка Священной Римской империи в настоящее время
общепризнан. Более того, вскоре после этого (дата в различных источниках
варьируется с 977 по 979 г.г.) в Киев прибыло посольство римского папы
Бенедикта VII. Таким образом, налицо была подготовка Киева к крещению по
католическому обряду с последующим вассальным подчинением Священной
Римской империи. Но Византия была еще сильна, а у нее на Киевскую Русь
были свои планы.

Несмотря на брак императора Оттона II с византийской царевной Феофано, в
конце 970-х между империями начались боевые действия из-за спорных
владений Византии в Италии, которые греческая царевна потребовала себе в
приданное, что еще больше обострило отношения между Востоком и Западом.

С.М. Соловьев в своей работе указывает, что Олегу в момент убийства Люта
было только 13 лет, а Ярополку – 14, и делает справедливый вывод, что
принимать приписываемые им решения они не могли. За них это делали
регенты. При Ярополке был Свенельд, при Владимире – Добрыня. История
умалчивает имя регента Олега, но предполагается, что демократичные
древляне управляли им коллегиально. Вероятно, сопровождавшие юного Олега
на охоте древляне, узнав Люта, сами убили его как сына Свенельда, в
котором видели собственного врага. Свенельд это прекрасно понимал,
вследствие чего мести Олегу не последовало, поход на древлян состоялся
лишь через 2 года, да и то Олег в нем погиб случайно (упал с моста
вместе с лошадью и был задавлен). Возможно, Свенельд отомстил убийцам
сына без промедления, но в частном порядке, поэтому летописи этого не
упоминают. Поход на Олега был совершен Свенельдом, вероятно, с целью
подавления традиционных сепаратистских настроений древлян, смерть
молодого князя заранее не планировалась.

Происхождение боярина Добрыни ними уже анализировалось ранее. К
описываемым событиям он уже возмужал, был воспитан как знатный воин и
имел значительное влияние на своего родного племянника князя Владимира,
который был сыном Святослава и его сестры, ключницы княгини Ольги,
Малуши. Если предположить, что сын Малдитта Нискины Добрыня мог
поддерживать связь с Византией, например, через епископа, тогда еще
присылаемого исключительно из империи, то лучшей кандидатуры для
великого княжения в Киеве, чем Владимир, у Византии не могло быть.

Классические историки указывают, что Владимир с Добрыней бежали от
Ярополка к норманнам, где набрали дружину, достаточную для того чтобы
укрепиться в Новгороде. Но почему новгородцы пошли за Владимиром на
Киев? Ответ прост – свободолюбивые новгородцы, хорошо разбиравшиеся в
западной политике, не хотели быть вассалами Священной Римской империи.

Охотно приняли Владимира и киевляне, вероятно, по той же причине. Но
Соловьев описывает, что киевляне потребовали, чтобы Владимир отослал
норманнских наемников, что он и сделал. Причем Соловьев описывает, что
Владимир отослал наемников в Византию и отправил туда посольство, по его
мнению, чтобы предупредить об их буйном нраве. Но почему Владимир,
отправляет норманнских наемников в Византию, а не на родину? И что это
за посольство? Данное посольство должно было доложить византийскому
императору об освобождении Киева из-под влияния Священной Римской
империи и оказать заранее обещанную Добрыней военную помощь, викинги
Владимира участвовали в сражениях на стороне императора. Проблема с
взбунтовавшимися наемниками носила лишь характер прикрытия. В то время
молодой византийский император Василий закончил подавление восстаний
Варды Фоки и Варды Склира, однако оба мятежника остались живы, сохранили
значительную часть своего влияния и могли в любой момент выступить вновь
(что и произошло в последствии). Кроме того, новый самопровозглашенный
царь Болгарии Самуил сверг подконтрольных Византии предшественников –
Бориса и Романа, объявил свою страну независимой от империи и
восстановил болгарский патриархат. С 980 г. болгарские военные походы в
Фессалию стали регулярными. Империя остро нуждалась в военной помощи.

Таким образом, присланная Владимиром армия викингов существенно укрепила
позиции Василия на троне, а опасность слияния Киевской Руси со Священной
Римской империей была предотвращена.

1.7. Политические аспекты крещения Киевской Руси

В 980 г. киевским князем стал сын Святослава Владимир, объединивший
раздробленные новгородские, полоцкие, древлянские и киевские земли.
Вскоре после обретения власти Владимир вместе со своим советником и
воеводой Добрыней приступил к укреплению центральной власти на землях
Киевской Руси, а также к завоеванию новых территорий. С.М. Соловьев
отмечает, что в своих завоеваниях Владимир предпочитал покорять
неразвитые народы. Так в 985 г. на Востоке, победив в сражениях волжских
болгар, освободившихся от гнета Хазарского каганата, Владимир, по совету
Добрыни, заключил с ними мирный договор, но обложил данью ослабевших
хазар. То же самое произошло и на Западе, где мир был заключен с
католическими странами Чехией и Польшей, пользующимися покровительством
Священной Римской империи, но захвачены спорные земли Перемышль и
Червен. При этом Владимир взял себе в жены Малфриду Чешскую знатного
княжеского рода.

Н.М. Карамзин емко выражает, наверное, основную характеристику того
времени: «Самое разделение церквей, восточной и западной, имело полезное
следствие для истинной веры: ибо главы их старались превзойти друг друга
в деятельной ревности обращения язычников». Византия и Священная Римская
империя, с использованием религии, активно боролись за сферы влияния в
славянских землях.

Татищев, анализируя возникновение христианства на Руси, на первое место
ставит апостола Андрея, путешествие которого по славянским землям
считается неоспоримым фактом. То есть христианство у славян существовало
еще с первого века нашей эры, но оно носило мирный характер, допуская
сосуществование с другими вероисповеданиями. Кроме того, после апостола
Андрея славянские земли посещало множество миссионеров из Византии и
Рима. К X веку практически во всех крупных городах Древней Руси были
христианские церкви со своими приходами. В частности, Соловьевым
указывается на разрушение церкви Преображения Господня в Новгороде
воинствующими язычниками при их насильственном крещении воеводами
Добрыней и Путятой. Крещение Руси «огнем и мечом», с точки зрения
развития православия, носило скорее негативный характер, и его значение
в истории религии сильно преувеличивается.

Однако оно имело другое значение – политическое. Соловьев в своей работе
приводит обстановку того времени в западных славянских государствах. С
возникновением Венгерского государства и распадом Моравского прервались
связи западных славян с Византией. Соловьев пишет: «…западные славяне
должны были по необходимости примкнуть к западу и в церковном и в
политическом отношении…прекращалась связь западных славян с Византиею,
прекращалась также и непосредственная связь их с Римом, и они должны
были принимать христианство и просвещение из рук немцев, которые
оставались для них теперь единственными посредниками».

Чехия, Польша и ряд других славянских государств посредством
католической церкви стали вассалами Священной Римской империи. Чешское и
Польское епископства подчинялись архиепископу магдебургскому, которым
продолжительное время являлся известный в Киеве Адальберт, проваливший
миссию у русичей в 961-962 г.г.

Таким образом, с учетом брака Владимира с Малфридой Чешской, опасность
католического крещения Руси снова стала казаться реальной императорам
Византии. Пропагандистская работа империи по склонению князя Владимира к
православию широко освещена у классических историков, известно, что с
греками пытались соперничать представители ислама, иудаизма и
католичества.

Никто из классических историков внятно не объясняет причину того, почему
вообще Владимир решил сменить религию. Следовательно, будем исходить из
гипотезы, что миссионеры являлись к нему по собственной инициативе, а
значит, в разное время, а не все сразу, как принято считать. Известные
всем причины провала иудаизма и ислама комментировать не будем, в нашей
работе интереснее соперничество католицизма и православия. Причем
католики были отвергнуты сразу: «Князь ответствовал им: Идите обратно;
отцы наши не принимали веры от папы».

Сомнения в душу Владимира заронили лишь речи греческого проповедника,
которого Нестор не случайно назвал философом. «Наконец прислан был из
Греции Кирила Философ, который показав ясно Владимиру мерзость
Магметанской, распри Латынской и отвержение иудейской вер, говорил ему о
приятии греческаго Кафолическаго закону».

Однако князь не принял скоропалительного решения, «Владимир, отпустив
философа с дарами с великою честию, собрал бояр и градских старцев;
объявил им предложения магометан, иудеев, католиков, греков и требовал
их совета». Бояре ответили князю: «пошли разных людей в земли испытать,
который народ лучше поклоняется божеству». Что и было сделано. Излишне
было бы напоминать, что к этому времени самым влиятельным боярином при
князе был Добрыня. Мусульмане и католики не произвели достойного
впечатления на послов. По иному ситуация сложилась в Византии. «Да
созерцают они славу бога нашего! Сказал император и, зная, что грубый ум
пленяется более наружным блеском, нежели истинами отвлеченными, приказал
вести послов в Софийскую церковь, где сам патриарх, облаченный в
святительские ризы, совершал литургию». Результат не замедлил
сказаться. Послы были впечатлены настолько, что после доклада Владимиру
попросили их отпустить обратно в Константинополь.

Но Владимир, по-прежнему колеблясь, опять спросил мнения бояр и получил
ответ: «Если бы дурен был закон греческий, – говорили они, – то бабка
твоя Ольга не приняла бы его; а она была мудрее всех людей». Но
Владимир, вероятно, все-таки не имел первоначального намерения менять
веру.

Последовавший за этим поход Владимира на Херсонес Карамзин и Соловьев
называют поводом для крещения. Но Херсонес находился в Крыму, для того
чтобы попасть туда, нужно было пересечь степи, занятые печенегами,
однако никаких столкновений с кочевниками ни по пути к греческой
крепости, ни обратно не происходит. Следует заметить, что сам Карамзин
указывал на то, что печенеги часто нанимались Византией для тех или иных
целей. Выдвинем гипотезу, что сами греки обеспечили проход русичей через
земли печенегов. Следовательно, они были заинтересованы в походе на
Херсонес.

Предположим, что Византия инициировала поход Владимира в Крым именно
для окончательного убеждения его в необходимости крещения. В Херсонесе в
то время могли преобладать сепаратистские настроения, таким образом,
Византия могла решить сразу две проблемы.

Владимир осадил город, но взять его не смог. Защитники стойко держали
осаду. «Тогда один корсунянин именем Анастас пустил в русский стан ко
Владимиру стрелу, на которой было написано: «За тобою, с восточной
стороны, лежат колодцы, от них вода идет по трубе в город, перекопай и
перейми ее». Владимир, услыхав об этом, взглянул на небо и сказал: «Если
это сбудется, я крещусь» (Соловьев заменяет Херсонес более поздним –
Корсунь).

Город был взят, но Владимир не спешил креститься. «Владимир вошел в
город с дружиною и послал сказать греческим императорам Василию и
Константину: «Я взял ваш славный город; слышу, что у вас сестра в
девицах; если не отдадите ее за меня, то и с вашим городом будет то же,
что с Корсунем». Однако вслед за этим, вместо предполагаемого по логике
событий, справедливого гнева императоров, происходит обсуждение условий
выдачи царевны Анны – Василий и Константин потребовали крещения
Владимира. Князь согласился на крещение священнослужителями, которые
прибудут с царевной, императоры послушались и направили Владимиру
царевну Анну свитой.

Объяснение такому поведению императоров мы находим у Норвича, за полгода
до описанных событий Владимир, по договору Святослава с Византией,
направил императору Василию военный флот с 6000 скандинавских воинов,
который фактически решил исход войны с вновь восставшими Вардой Склиром
и Вардой Фокой. Однако боевые действия продолжались, и император был
остро заинтересован в поддержке Владимира. Думается, что эта военная
кампания и потребность в помощи Владимира и побудили империю к столь
бурной миссионерской деятельности в киевских землях.

Кроме того, Норвич описывает еще одно чудо, которое было явлено воинам
Владимира во время битвы близ Авидоса (за несколько месяцев до вторжения
киевлян в Крым). Во время боя Варда Фока подъехал к императору Василию,
державшему в руке икону Богородицы, для поединка и упал замертво, не
успев поднять оружие. При виде чуда мятежники обратилась в бегство, и
викинги перебили их. Такое событие не могло не оказать влияния на воинов
Владимира из войска Василия, рассказы о нем могли дойти и до киевского
князя. Это сражение имело место в апреле 988 г. Византийский историк
Михаил Пселл в своем труде «Хронография» пишет: «Царь Константин
хвастливо приписывал убийство узурпатора себе. Но большинство полагало,
что все это было результатом заговора. Яд, замешанный для него и выпитый
им, во время движения внезапно поднялся к голове, проник в мозг, вызвал
головокружение и падение. И был-де это приказ Василия, а выполнила его
рука виночерпия при мятежнике». По версии Скилицы, Варда Фока был
отравлен своим слугой Симеоном, которого царю Василию удалось подкупить.
Таким образом, византийцы не верили в божественность явлений, выдаваемых
их императорами за чудеса.

Но и после прибытия царевны Анны князь Владимир не спешил креститься.
Тогда византийцы предприняли решающий ход: «В это время, продолжает
предание, Владимир разболелся глазами, ничего не мог видеть и сильно
тужил; тогда царевна велела сказать ему: «Если хочешь исцелиться от
болезни, то крестись поскорей; если же не крестишься, то и не
вылечишься». Владимир сказал на это: «Если в самом деле так случится, то
поистине велик будет бог христианский», и объявил, что готов к крещению.
Епископ корсунский с царевниными священниками, огласив, крестили
Владимира, и когда возложили на него руки, то он вдруг прозрел; удивясь
такому внезапному исцелению, Владимир сказал: «Теперь только я узнал
истинного бога!» Видя это, и из дружины его многие крестились. После
крещения совершен был брак Владимира с Анною». Следует отметить, что
Соловьев настаивает на подлинности приведенных преданий.

Далее события развивались уже вполне предсказуемо: «Владимир вышел из
Корсуня с царицею, взял с собою Анастаса, священников корсунских…
Корсунь отдал грекам назад в вено за жену свою…в Корсунь же явился ко
Владимиру и митрополит Михаил, назначенный управлять новою русскою
церковию». Норвич, комментируя эти события, указывает, что русская
церковь изначально оказалась в подчинении константинопольской.

«Патерик Печорский повествует, якобы Россия пять раз крещение принимала.
Первое от апостола Андрея… Во второй раз… при Царе Михаиле Греческом, в
863 г. по требованию Святополка, Ростислава и Коцела… В третий раз… в
886 г. чрез посланного митрополита Михаила из Корнстантинополя…
Четвертое крещение щитают быть при блаженной Ольге… На конец, пятое сие
крещение воспоследовало при великом Князе Владимире, которым
Христианский закон в России и утвердился». Отметим, что даты в
«Печорском патерике» неточны.

Таким образом, христианство уже существовало на Руси уже на протяжении
девяти столетий. Князь Владимир сделал христианство в Киевской Руси
государственной религией, открыл имперским миссионерам прямую дорогу на
стратегическую для Византии территорию, обеспечил их княжеской защитой,
одновременно лишив русскую паству основополагающего библейского права –
свободы выбора своего пути.

Из истории известно, что князь Владимир стал фанатичным христианином и
крестил Русь насильно «огнем и мечом», но «христианство при Владимире,
как видно, было распространено преимущественно по узкой полосе,
прилегавшей к великому водному пути из Новгорода в Киев; к востоку же от
Днепра, по Оке и верхней Волге, даже в самом Ростове, несмотря на то,
что проповедь доходила до этих мест, христианство распространялось очень
слабо.… Самому князю принадлежит распространение христианства на запад
от Днепра, в странах, которые он должен был посещать по отношениям своим
к Польше; есть известие, что в 992 г. он ходил с епископами на
юго-запад, учил, крестил людей и в земле Червенской…». То есть особое
внимание было уделено крещению земель, граничащих с католическими, и
вдоль торгового водного пути «из варяг в греки», в стратегически важных
для империи местах.

Здесь же Соловьев приводит и политические результаты крещения:
«…показывает нам влияние духовенства прямо уже на строй общественный: не
в церковных делах, не о средствах распространения христианства
советуется Владимир с епископами, но о том, как наказывать преступников;
вместе с старцами епископы предлагают князю о том, куда употреблять
виры, заботятся о внешней безопасности, и князь соглашается с ними».

Князь Владимир, в отличие от своего сына – книжника Ярослава (будущего
автора Русской Правды), не проявлял большого пристрастия к чтению. Но в
период его княжения появился Церковный устав Владимира, достаточно
глубоко проработанный для того времени. При ближайшем рассмотрении
данного документа, становится очевидным, что он представляет собой
рецепцию византийского церковного права, а его фактическими авторами
являются княгиня Анна и приехавшие вместе с ней из Восточной империи
священники.

Таким образом, на данном историческом этапе в Киевской Руси византийская
дипломатия одержала полную победу над Священной Римской империей.
Римский папа неоднократно направлял к Владимиру своих епископов с
предложениями о союзе и принятии католичества. Киевский князь отправлял
к нему ответные посольства, «…но не для каких дальнейших видов, а только
для соглядания нравов и обычаев, дабы возмог от тех еще…». Таким
образом, Владимир не отказывал папе явно, оставляя надежду на переход
Руси под контроль Рима.

В деятельности первых киевских князей следует отметить несколько
основных общих элементов. Все они старались присоединить к Киевскому
государству новые славянские земли, то есть расширяли территорию страны.
Князья ввели административное управление на киевских землях и у
присоединенных славянских народов. Упорядочили сбор дани (налогов) в
виде повоза (добровольный привоз дани в Киев) или полюдья
(принудительный сбор налогов князьями на присоединенных территориях).
Практически все первые киевские князья заключали договоры с Византией,
включающие нормы военной помощи империи и правила международной
торговли. Самыми важными функциями древнего Киевского государства были:
защита торговых путей (в особенности днепровского), по которым ходили
византийские купцы, оборона восточных степных границ, помощь русскими
войсками Византии в ее многочисленных войнах, а также укрепление
христианства на Руси.

Таким образом, все нововведения киевских князей осуществлялись или в
интересах Восточной империи или по ее образу и подобию, что говорит об
однозначном доминировании Византии в процессе образования и становления
Киевской Руси.

Глава II. Влияние Византии на развитие централизованного

киевского государства

2.1. Внешнеполитические аспекты междоусобицы

в Киевской Руси в 1015-1025 г.г.

Русский историк Н.М. Карамзин в своей работе «История государства
Российского» описывает междоусобицу сыновей киевского князя Владимира,
разразившуюся после смерти правителя. Зачинщиком междоусобицы Карамзин,
как и многие другие классические историки, считает Святополка, сына
убитого варягами Владимира Ярополка, княжившего в Киеве до 980 г.
Указывается также: «Святополк, правитель Туровской области, женатый на
дочери польского короля Болеслава, хотел, по наущению своего тестя
отложиться от России…», за что был в 1013 г. заключен в темницу, вместе
с женой и германским епископом Реинберном. При этом Карамзин ссылается
на немецкого летописца Дитмара (Титмара Мерзебургского). Не будем
оспаривать личные мотивы усыновленного Владимиром князя, но,
предположим, что такие масштабные события не могут происходить по воле
одного человека.

Польский король Болеслав Храбрый в это время активно боролся за
независимость Польши от Священной Римской империи, и брак его дочери с
одним из молодых киевских князей мог быть выгоден Византии, через него
открывалась дорога в Польшу. Но немцы быстро осваивали политическое
искусство древних римлян. Отметим, что духовник дочери Болеслава
Реинберн был представителем той самой империи, с которой боролся король,
ведь Польша оставалась католической. Священник быстро разрушил
византийские планы на Польшу, инициировав тот самый неудавшийся заговор,
в результате которого Святополк попал в тюрьму. Зато у епископа теперь
было достаточно времени для психологической обработки Святополка.

Ссылаясь на этого же немецкого летописца, С.М. Соловьев добавляет, что в
1013 г., Болеслав заключил мир с немцами и при поддержке Германии и
печенегов двинулся на Русь. Это означало, что он признал свою вассальную
зависимость от империи. Титмар писал, что Болеслав так поступал
неоднократно. Далее Соловьев пишет, что во время похода печенеги
взбунтовались, и Болеслав приказал перебить их, возможно, это
обстоятельство и воспрепятствовало продолжению войны.

В 1015 г. после смерти князя Владимира Святополк, заметьте, бывший в
заключении, внезапно оказывается в Киеве. Смерть князя Владимира очень
скупо описывается летописцами, указывается лишь, что он внезапно заболел
и умер, когда собирался пойти в поход на другого взбунтовавшегося его
сына Ярослава, княжившего в Новгороде и отказавшегося платить дань
Киеву. Не будем уподобляться некоторым историкам, считающим, что Ярослав
виновен в отравлении князя Владимира. Вспомним, что вместе с ним в
Новгороде был сын знаменитого воеводы Добрыни посадник Константин,
который за ним присматривал. Учитывая, что отложиться от дани Ярослава
подговорили свободолюбивые новгородцы (они впоследствии еще не раз
примут за него решение), конфликт с отцом скорее имел несущественный
характер.

В смерти Владимира более всего были заинтересованы именно католики:
предполагалось, что великий князь завещает престол своему сыну Борису,
рожденному византийской царевной Анной.

Первое, что предпринимает Святополк, попав в Киев после попытки подкупа
боярства, это ликвидация конкурентов на престол – сыновей царевны Анны
Бориса и Глеба (по христианским законам единственных законных
наследников Владимира). А затем сына Малфриды Чешской Святослава,
который, не дожидаясь расправы, бежал в Венгрию (заметим, что в это
время войска византийского императора Василия II покоряли Болгарию) и
был настигнут уже в Карпатах. Вероятно, что он убил именно тех братьев,
которые могли рассчитывать на наиболее активную внешнюю помощь.

Следует отметить, что убийство сыновей греческой царевны Бориса и Глеба
поставило крест на отношениях Святополка с Византией. «Владимир час от
часу более прилепляяся к Христианскому закону, всех жен своих окромя
Греческой Царевны распустил». Нетрудно догадаться, что именно Борис и
Глеб готовились как правопреемники Владимира, и на них у Восточной
империи были большие планы.

Историки указывают, что для похода на Святополка, убившего его братьев,
Ярослав попросил помощи у новгородцев. Следует отметить, что
непосредственно перед этим Ярославом было казнено несколько знатных
новгородцев, перебивших в ссоре часть его варяжской дружины.
Маловероятно, что в данных обстоятельствах такой поход мог состояться по
инициативе Ярослава, скорее всего идея принадлежала именно новгородцам,
возможно, посаднику Константину. Но, так или иначе, поход состоялся. В
битве при Любече войско Ярослава одержало победу, в результате которой
Святополк бежал в Польшу, а Ярослав занял киевский престол. Историки
отмечают, что на стороне Святополка сражалось множество печенегов.

В 988 г. Киевская Русь, приняв греческое крещение, заключила и военный
договор с Византией. В результате чего, влияние на Русь Священной
Римской империи было практически сведено к нулю. При княжении Ярополка
печенеги не беспокоили Русь набегами, во всяком случае летописцы такие
факты не упоминают. Но после 988 г. кочевники развернули настоящую
военную кампанию. В летописях содержится целый ряд упоминаний о
кровопролитных сражениях воевод князя Владимира с печенегами.

Известно, что 971 г. после победы Византии над армией князя Святослава
Игоревича в Болгарии, империя заключила союз с печенегами и некоторое
время их контролировала. В чем причина активизации действий степняков в
провизантийской Киевской Руси? Предположим, что после смерти императора
Иоанна Цимисхия в 976 г., от имени которого выступал епископ Феофил,
возглавивший посольство к печенегам, кочевники сочли договор
исчерпанным.

В данном контексте интересен факт, что в 980 г. князь Ярополк, спасаясь
от войска Владимира, пытался бежать именно к печенегам, именно у них
впоследствии нашли приют приближенные князя, которым удалось скрыться от
викингов. Известно, что Ярополк симпатизировал Священной Римской империи
и обменивался посольствами с этим государством. Если предположить, что к
этому времени кочевники контролировались уже Западной империей, то факт
их активности во времена княжения Владимира Святославовича объясняется
заинтересованностью Германии в ослаблении союзника Византии – своего
соперника. С.М. Соловьев упоминает интересный факт, косвенно
подтверждающий нашу версию: «Об отношениях Владимира к печенегам
упоминает также немецкий миссионер Брун, бывший у печенегов в 1007 году…
Брун пять месяцев пробыл у печенегов, едва не погиб, но успел крестить
30 человек и склонить старшин печенежских к миру с Русью; когда он
возвратился в Киев, то Владимир по его просьбе, отправил к печенегам
сына в заложники и вместе с этим князем отправился епископ, посвященный
Бруном. Участь его неизвестна».

Подтверждение нашей гипотезы мы находим и в ответных действиях
Болеслава: «по его наущению печенеги напали на Киев; под самым городом
была злая сеча; едва к вечеру Ярослав мог прогнать варваров». В ответ
Ярослав идет войной на Польшу. Но кампания заканчивается неудачей.
Польский король, в очередной раз признал вассальную зависимость от
Генриха II, «в 1017 году Болеслав выступил в поход, усилив свое войско
300 немцев, 500 венгров и 1000 печенегов». Битву на берегах Буга Ярослав
проиграл, едва спасся сам и с остатками дружины укрылся в Новгороде.

Победитель Болеслав вместе со Святополком заняли Киев. Болеслав отослал
часть войска в Польшу, другую – разместил по городам русским. Далее
следуют события, которые приписываются историками Святополку. Во всех
русских городах, где были расквартированы захватчики, поляки практически
одновременно перебиты местным населением. Болеслав с остатками войска
бежит в Польшу, прихватив казну Ярослава и множество знатных заложников.
Совершенно очевидно, что Святополк здесь не при чем. После бегства
поляков он остался совершенно беззащитным. Такую операцию на Руси того
времени могла организовать только одна сила – византийская церковь,
имеющая разветвленный административный аппарат (империя не бросила свою
провинцию). Эти факты позволяют не согласиться с обвинениями классиков в
адрес настоятеля центральной киевской церкви Анастаса, который «умел
снискать и доверенность короля польского; сделался хранителем его казны
и выехал с нею из Киева». Вероятно, именно благодаря действиям Анастаса,
Болеслав далее не участвовал в междоусобице русских князей.

Соловьев описывает, что новгородцы вместе с посадником Константином
(Коснятином), сыном знаменитого воеводы Добрыни, буквально поймали
пытавшегося сбежать за море Ярослава, порубили заготовленные для
плавания суда и уговорили его идти войной на Святополка. Узурпатор был
разбит и бежал к печенегам, откуда вернулся 1019 г. с сильным войском.
Видимо, Священная Римская империя еще не отказалась от своих планов на
Русь. В жесточайшей битве на реке Альте печенеги были разбиты.

Святополк, по скандинавским преданиям, был убит норманнским воином
Эймундом; по русским источникам, погиб позже в пустынях Богемии; по
польским летописям умер при дворе короля Болеслава. М.М. Щербатов,
сравнивая перечисленные источники, приходит к выводу, что более
достоверные – польские. По ним Святополк прибыл ко двору Болеслава и
попросил о новом походе на Русь, король согласился с князем, но началу
войны помешала смерть претендента на киевский престол. В русских
летописях указывается, что Святополк занемог, тело его распухло, и он
начал страдать от иррационального страха, который приписывался гневу
божьему. Напомним, что на этот момент при дворе Болеслава находился уже
известный нам византийский подсыл Анастас. В арсенале Восточной империи
могли быть и такие яды, получилось и чудо, и ликвидация неугодного
политика.

За оказанную помощь Ярослав дал новгородцам финансовую льготную грамоту,
освободив их от податей Киеву. Однако иной оказалась судьба
новгородского посадника, в 1019 г. он был заключен Ярославом, а через
три года убит. Соловьев пишет: «Вместо себя Ярослав оставил в Новгороде
сначала сына своего Илью, а потом, по смерти его, – другого сына
Владимира и по смерти последнего – третьего сына Изяслава. В связи с
этими распоряжениями Ярослава находится известие о заточении и смерти
Константина, сына Добрыни: Ярослав, сказано в летописи, рассердился на
него, заточил в Ростов и потом на третий год велел убить в Муроме. Быть
может, Константин хотел большего для новгородцев за их услугу, чем
сколько давал Ярослав; быть может также, Константин, как дядя великого
князя, как сын Добрыни, хотел большего для себя».

Как видно, историк не находит очевидных причин гнева Ярослава, но можно
предположить, что Константин, как и его отец, был связан с Византией,
которой был выгоден захват власти Ярославом во избежание перехода
Киевской Руси под влияние Священной Римской империи. Если Ярославу стало
известно, что Константин не дал ему бежать к скандинавам по указанию
Византии, мотивация его гнева становится более понятной.

Ярослав после жестокой междоусобицы со своим братом Мстиславом в 1025 г.
заключил мирный договор, «…братья разделили Русскую землю по Днепр, как
хотел Мстислав: он взял себе восточную сторону с главным столом в
Чернигове, а Ярослав – западную с Киевом. «И начали жить мирно, в
братолюбстве, – говорит летопись, – перестала усобица и мятеж, и была
тишина великая в Земле».

Следует отметить, что войска Мстислава сражались на стороне Византии в
восточных войнах. Данные военные действия позволили империи к 20-ым
годам XI века присоединить к Антиохи не менее восьми новых фем. Таким
образом, Мстислав должен был быть тесно связан с Византией, в частности
с императором Василием. Он мог быть использован империей для усмирения
Ярослава вышедшего, из-под контроля Константинополя.

В решающей битве с Ярославом Мстислав применил новое византийское
построение войска: расположил пешее ополчение в центре, а конные дружины
Ясов и Касогов по флангам (крыльям), атаковал викингов Ярослава
центральной частью войска, воспользовавшись непогодой, заманил
скандинавов в ловушку – отвел назад центр и ударил с боков крыльями.
Результаты использования нового построения так изумили Мстислава, что
его слова вошли в историю: «Кто сему не рад видя храбрость мужей сих! Се
лежат северяне, а се варяги, собственное же мое войско цело есть».

Примечательно, что год внезапного примирения русских князей после
длительной и кровопролитной междоусобной войны совпадает с годом смерти
императора Василия, как будто управляющее воздействие на Мстислава
внезапно прекратилось. Константин VIII, сменивший императора Василия на
троне, и правивший после него Роман III не уделяли должного внимания
внешней политике, и в периоды их правления, вплоть до 1034 г., на Руси
не ощущалось существенного влияния империи. Это позволило укрепиться
князю Ярославу.

В 1025 г. умер король Польши Болеслав Храбрый, его сын Мечислав признал
вассальную зависимость от Священной Римской империи. Не упустил случая
воспользоваться ситуацией и киевский князь: «помирившись с Мстиславом в
1030 г., Ярослав снова предпринимает поход на Польшу, и берет Бельз. В
следующем 1031 г. оба брата – Ярослав и Мстислав собрали много войска и
выступили в Польшу, взяли опять города Червенские…». Таким образом,
западная граница Киевской Руси была восстановлена.

После смерти Мстислава на охоте в 1035 г., Ярослав правил всей
территорией Киевской Руси. В 1036 г. летописцы отмечают последнее
крупное нашествие печенегов, после кровопролитного сражения под Киевом
степняки были перебиты почти полностью. Соловьев пишет: «После этого
поражения имя печенегов хотя и не исчезает совершенно в летописи, однако
нападения их на Русь прекращаются». Впоследствии упоминания о печенегах
многократно встречаются в летописях Византии. В конце 40-ых годов XI
века кочевники переправились через Дунай и терзали набегами империю на
протяжении нескольких десятилетий. Возможно, данный этнос был почти
полностью уничтожен при столкновениях интересов Византии и Священной
Римской империи.

2.2. Деятельность Ярослава Мудрого по освобождению Киевской Руси из-под
влияния Византии

После смерти черниговского князя Мстислава в 1035 г. Ярослав Мудрый
вновь присоединил к русскому государству находившиеся под властью своего
брата земли. В этом же году Ярослав захватил также и Псков, заточив
своего младшего брата Судислава, княжившего в нем. С этого времени
Ярослав начал единодержавное правление в Киевской Руси.

Несмотря на раскол государственной власти, христианская церковь
сохраняла целостность, все епархии русских земель подчинялись киевскому
архиепископу Иоанну (1015-1037 г.г.). Русская церковь была разделена на
епархии еще при его предшественнике – архиепископе Леонтии. Оба эти
архиепископа, как и крестивший Русь при князе Владимире Михаил, были
греками и назначались Константинопольским патриархом. Киевскую церковь
того времени Митрополит Макарий охарактеризовал как находящуюся в
совершенной зависимости от Византии. Он писал: «Патриарх сам с
состоящим при нем Собором без всякого участия со стороны русских князей
и иерархов и избирал, и поставлял для России митрополитов, управляя чрез
них Русскою Церковию, и притом избирал и поставлял исключительно из
греков и, может быть, из южных славян, так что в числе 22 наших
тогдашних первосвятителей мы не знаем ни одного, несомненно русского,
который бы был поставлен самим патриархом».

В связи с этим Карамзин пишет: «Греки, сообщив нам веру и присылая
главных духовных пастырей, надеялись, может быть, чрез них присвоить
себе и некоторую мирскую власть над Россиею: Ярослав не хотел того и еще
в первый год своего единодержавия, будучи в Новегороде, сам избрал в
начальники для сей епархии Луку Жидяту…». Указанный Карамзиным Лука
Жидята был первым в истории нашей церкви русским епископом, поставленным
в 1036 г. по указу киевского князя без участия Византии. Для закрепления
достигнутого, а может быть, и для организации физической охраны нового
епископа Ярослав в 1038 г. направляет в Новгород на княжение своего
старшего сына Владимира.

Таким образом, сразу после объединения русских земель Ярослав начал
работу по ослаблению влияния Византии на Киевское государство.

Следующим шагом Ярослава в этом направление было учреждение церковной
митрополии в 1037 г., поставившее русскую церковь на ступеньку выше в
иерархии подчиненных константинопольскому патриарху епархий. До 1037 г.
в Киеве было только архиепископство. Однако митрополитом русской церкви
был назначен снова грек – Феопемт.

Митрополит Макарий писал: «Во главе всех Церквей Восточных и по
обширности своих пределов, и по внутреннему благосостоянию, и по власти
своих первосвятителей находилась Церковь Цареградская. С нею-то первою и
суждено было юной Церкви Русской войти в ближайшее и неразрывное
соотношение, потому что с самого начала своего Русская Церковь сделалась
одною из митрополий, подведомых Константинопольскому патриарху. Власть
этого первосвятителя по отношению к Русской Церкви, по толкованию
греческих канонистов, основывалась будто бы на 28-м правиле Четвертого
Вселенского Собора, которым предоставлено было Цареградскому патриарху
право не только рукополагать митрополитов для трех областей греческих —
Азийской, Понтийской и Фракийской, но и поставлять епископов для
иноплеменных народов, получивших оседлость в трех означенных областях
или к ним прилежавших, а Русь хотели считать прилежащею или, по крайней
мере, довольно близкою к области Фракийской».

Здесь Макарий прямо указывает на желание Византии видеть Киевскую Русь
своей провинцией – частью Фракийской области.

Возможно, чтобы далее ослабить влияние Византии на территории Киевского
государства Ярослав искал союзников на Западе. Данные его действия С.М.
Соловьев описывает достаточно подробно. В частности пишет о налаживании
отношений с польским королем Казимиром, для которого Ярослав предпринял
военные походы против Литвы и Мазовии, выгодные ослабленной Польше.
Указывает на брак Казимира и сестры Ярослава Доброгневы в 1043 г., после
чего польский король отдал Ярославу 800 пленников, взятых Болеславом.
Также Соловьев указывает на другие контакты Ярослава с Европой: «Есть
известия, более или менее вероятные, о брачных союзах Ярославова
семейства с другими владельческими домами в Европе: о браке Гарольда
норвежского на Ярославовой дочери Елизавете, короля венгерского Андрея –
на Анастасии, Генриха I французского – на Анне; о браке Всеволода
Ярославича на царевне греческой, дочери Константина Мономаха, также о
браке двоих неизвестных по имени сыновей Ярославовых на двух немецких
княжнах».

Таким образом Ярослав активизировал связи с католическим миром, что не
могло не вызвать негативной реакции Византии. Кроме того, Митрополит
Макарий указывал, что церковь болгарская «соделалась с 927 г.
независимою от Константинопольского престола под управлением
собственного архиепископа, избиравшегося из природных болгар, заключала
в себе в начале XI в. уже более тридцати епархий, и хотя с падением
царства Болгарского под власть Греческой империи в 1018 г. неизбежно
подчинилась церковному влиянию Византии, но, кажется, до самого 1056 г.
пользовалась правом избирать себе архиепископа из болгар».

То есть в рассматриваемый период у Византии уже был один прецедент
отпадения от церковной власти Константинополя крупной митрополии –
Болгарии, естественно, империя не могла допустить рецидива.

Летом 1040 г. в Болгарии началось новое восстание. Болгары изгнали
византийских наместников и вторглись в Северную Грецию. Болгарское
восстание было подавлено императором Михаилом IV, который в начале 1041
г. с триумфом вернулся в Константинополь, ведя за собой множество
пленных, в том числе и одного из зачинщиков – Петра Деляна. В конце
1041 г. Михаил скончался. После его смерти в Византии произошел
политический кризис с недолгим правлением Михаила V, завершившийся
воцарением Константина IX Мономаха. В этот период русичи находились в
составе варяго-русской дружины в Константинополе, служили в византийском
войске, имели в столице империи собственное подворье.

В начале 1043 г., когда в результате государственного переворота
императором стал Константин Мономах, патриарший престол занял Михаил
Керуларий, один из заговорщиков, который до этого не был даже простым
священником. Император Константин фактически передал светскую власть
новому патриарху, сам же в делах управления государством предпочитал не
участвовать, «то что происходило при Керуларии, представляется попыткою
соединить то, что уже раньше отделилось». Среди основных факторов риска,
представляющих опасность для империи, новым патриархом были названы
действия руссов на Черном море.

В 1043 г. греки спровоцировали русских купцов, бывших в Византии, на
ссору, в результате которой был убит один из русичей. В ответ Ярослав
отправил на Византию войско на кораблях под командованием своего
старшего сына Владимира и воеводы Вышаты. Во время морского перехода
войска началась буря, и большая часть кораблей затонула, возможно, греки
опять приурочили свою провокацию к сезону бурь. Часть войска была
вынуждена сойти на берег, и воевода Вышата возглавил 6000 спешившихся
русских воинов. Сразу же после бури к месту катастрофы подошел
византийский флот, но Владимир выиграл морское сражение и вернулся на
Русь, однако пешая часть войска была окружена греками при Варне и
захвачена в плен. По указанию императора Константина Мономаха большая
часть пленных русичей была ослеплена. Такие наказания практиковались в
Византии при подавлении восстаний и за измену Империи. Предполагается,
император был недоволен тем, что из ловушки удалось вырваться старшему
сыну Ярослава, наследнику киевского престола – князю Владимиру, однако
это не повод применять к русичам наказание, применявшееся к изменникам.
Вероятно, император рассматривал русичей как своих взбунтовавшихся
подданных. Михаил Пселл в своем труде «Хронология» озаглавил описание
данных событий – «Восстание россов», подчеркивая подчиненное положение
Киевской Руси перед империей. Историк включил данные события в одну
главу с описанием мятежа Льва Торника, называя последний «восстанием
против самодержца, еще более грозным, чем предыдущее». Пселл явно
считает эти события однотипными. Причем главари восстания Торника, так
же, как и русичи, были подвержены ослеплению.

Византийцы сумели извлечь из мирных переговоров, которые тянулись три
года, политическую пользу – другой сын Ярослава князь Всеволод женился
на греческой царевне – внебрачной дочери Константина Мономаха Анастасии.
С.М. Соловьев считает, что данный брак являлся условием для заключения
мира со стороны империи. Только после заключения мира пленные русичи
были возвращены на родину.

По-видимому, после заключения мирного договора отношения с Византией
оставались натянутыми, поскольку после смерти митрополита Феопемта в
1049 г. из Константинополя не последовало нового назначения главы
русской церкви. Данной ситуацией воспользовался Ярослав, который в 1051
г. организовал избрание первого в истории нашей церкви русского
митрополита Иллариона. Татищев в своей работе приводит перевод одного из
списков «Повести временных лет»: «По смерти Митрополита Рускаго, Ярослав
имея с греки великое несогласие, не хотя более Патриархам Цареградским
допустить над Русью властвовать и богатство истощать, велел собратися
Епископам Руским, и по правилам святых Апостлов избрав Митрополита
поставить». То есть Татищев приводит прямое указание Нестора на
намерения Ярослава ослабить влияние Византии в Киевской Руси.

Однако на протяжении последующих нескольких лет результаты деятельности
Ярослава в отношении обретения независимости от Византии начинают
рушиться. В 1052 г., сразу же после освещения собора св. Софии в
Новгороде, умер старший сын Ярослава Владимир. Обстоятельства смерти в
летописях умалчиваются, но на освящении церкви в Новгороде
присутствовали и представители Восточной империи, которые вполне могли
отравить князя.

В 1053 г. после рождения сына у греческой царевны и князя Всеволода
Ярославовича в Киев прибывает из Константинополя митрополит Георгий с
большой свитой. Официальная цель визита – обучение певцов в киевских
церквях пению на восемь голосов. Вскоре после этого тяжело заболел князь
Ярослав и в 1054 г. скончался. В отравлении князя, несмотря на явное
наличие мотивации у Византии, никто из историков империю не заподозрил,
видимо, ввиду преклонного возраста Ярослава. Но сразу после его смерти
Византийский Патриарх заменяет киевского митрополита русича Иллариона
греком Ефремом, который уже в 1055 г. по наговору вершит суд над первым
русским епископом Лукой Жидятой. Митрополит Макарий пишет: «Лука вызван
был в Киев и содержался там три года, пока не обнаружилась его
невинность, и клеветник не получил достойного воздаяния. Святитель снова
приял свою власть в Новгороде (1058), но чрез несколько времени в другой
раз отправился в Киев и на возвратном пути оттуда скончался на Копысах
(15 октября 1059 или 1060 г.)».

Отметим, что 1054 г. по инициативе константинопольского патриарха
Михаила Керулария произошел официальный разрыв восточной и западной
церквей. В сфере духовной власти патриархом введен
административно-полицейский режим, действие которого мы и наблюдаем в
описанных выше событиях.

Михаил Пселл указывает на участие русичей в битве при Полемоне в 1057 г.
между императором Михаилом VI и Исааком Комнином, таким образом,
возобновляется и военная помощь Империи.

Так за считанные годы Византия нейтрализовала все начинания Ярослава по
обретению независимости от империи. Следует отметить, что последние
события совпали по времени с периодом пика могущества
константинопольского патриарха Михаила Керулария, значительно
укрепившего церковное управление в империи и даже претендовавшего на
приоритет над светской властью и соединение в своих руках sacerdocium и
imperium – духовной власти и государственной. В итоге попытки подчинения
светской власти церковной привели к потере патриархом престола и его
гибели в конце 1058 г.

Из правовых нормативных актов, оставленных Ярославом, следует отметить
Церковный устав, в котором он также пытается ослабить влияние
константинопольского патриарха на русскую церковь; Русскую Правду и
Устав мостников.

В Русской Правде Ярослав в основном закрепляет устоявшиеся русские
правовые обычаи, чем проявляет свою независимость от империи. Вместе с
тем в данном документе подробнейшим образом регламентируется
рабовладение, что для славянского права не типично. Очевидно, здесь
Ярослав вынужден ввести нормативное регулирование навязанного Византией
нового явления.

Известно, какое внимание уделялось в империи дорогам, необходимым для
эффективного, централизованного управления провинциями. Устав мостников
явился прямым выражением интересов Византии в сфере дорожного
строительства в Киевской Руси.

2.3. Влияние Византийской империи на ход междоусобицы сыновей Ярослава
Мудрого

После смерти у Ярослава Мудрого осталось пять сыновей: Изяслав,
Святослав, Всеволод, Вячеслав, Игорь и внук от его старшего сына
Владимира, умершего еще при жизни Ярослава, Ростислав. По завещанию
Ярослава в 1054 г. киевский престол достался его старшему сыну Изяславу,
а не его любимцу Всеволоду, женатому на византийской царевне.

Младшим братьям достались: Святославу – Чернигов, Всеволоду –
Переяславль, Вячеславу – Смоленск, Игорю – Владимир-Волынский. При этом
Новгород был зависим от Киева, восточные области – от Чернигова, Ростов,
Суздаль, Белоозеро и Поволжье – от Переяславля.

В 1056 г. умер Вячеслав, на его место в Смоленск перешел Игорь, а
Владимир-Волынский достался молодому Ростиславу, до этого княжившему в
Ростове, но не сразу, а после смерти Игоря в 1060 г. По мнению С.М.
Соловьева, Ростислав остался недоволен выделенной вотчиной, возможно, он
рассчитывал на Смоленск. Летопись указывает, что после смерти Ярослава
Мудрого Ростислав получил первоначально Ростов и Суздаль. Нестор также
указывает на недовольство молодого князя новым уделом. Так или иначе, в
1064 г. Ростислав, собрав дружину, в которую вошли несколько известных
новгородцев, отправился в Тмутаракань, откуда изгнал своего двоюродного
брата Глеба Святославовича. Святослав привел в Тмутаракань войско для
восстановления на княжении своего сына, однако Ростислав уклонился от
битвы, покинул город, не дожидаясь подхода дяди, но как только он отбыл
обратно, молодой князь вновь захватил город и опять выгнал оттуда Глеба.

Молодой Ростислав обладал задатками великого князя и быстро стал
набирать влияние, но в 1065 г. был отравлен византийским представителем
в чине котопана (префекта), имя которого историки не называют. Н.М.
Карамзин и С.М. Соловьев, описывая указанные события, ссылаются на
«Повесть временных лет» (Нестор также не указывает имя отравителя). При
этом Карамзин пишет: «он (Ростислав) мог бы лучше других защитить
отечество и сохранить по крайней мере воинскую его славу».

Следует отметить, что Карамзин указывает, что отравитель Ростислава
прибыл из Тавриды, использовал медленно действующий яд (Ростислав умер
на восьмой день) и отбыл в Херсонес, где открыто заявил о содеянном, «но
херсонцы, гнушаясь таким коварством, убили сего злодея камнями». Данный
акт напоминает ликвидацию раскрывшегося тайного убийцы. Смерть
Ростислава ослабила общий потенциал претендентов на великое киевское
княжение, что было выгодно Византии, не заинтересованной в усилении
русского государства.

Княжеский стол в Тмутаракани снова занял Глеб. Карамзин указывает, что
Святослав сам не смог смирить Ростислава, поскольку был вынужден в это
время отражать более серьезное нападение. Полоцкий князь Всеслав (сын
брата Ярослава Мудрого Изяслава), считая власть Ярославичей незаконной,
в 1065 г. безуспешно осаждал Псков, а в 1066 г. взял Новгород. Согласно
Нестору, Изяслав, Святослав и Всеволод пошли войной на Всеслава и
пленили мятежного князя вместе с его сыновьями уже в 1066 г., поэтому
версия Карамзина спорна. Возможно, пассивность Святослава в отношении
Тмутаракани объясняется его осведомленностью в планах империи по
ликвидации Ростислава.

В 1065 г. дочь Святослава Черниговского Вышеслава была выдана замуж за
короля польского Болеслава. Этот стратегический ход в дальнейшем
поможет князю удержать киевский престол. Мнения классических историков о
том, чьей именно дочерью являлась Вышеслава, расходятся. Но изложенной
версии придерживались Татищев и Соловьев, и нам она кажется более
правдоподобной.

Новая опасность возникла для Руси с Востока, кочевые племена известные
нам под названием половцев вытеснили из степей печенегов и появились под
предводительством своего хана Болуша в окрестностях Переяславля уже в
1055 г. Но тогда кочевники лишь заключили мир с Всеволодом, и ушли назад
в степи. В 1059 г. Всеволод выступил в поход на половцев и вернулся с
победой. А в 1060 г. объединенное войско Ярославичей и Всеслава
Полоцкого совершило повторный, вновь успешный поход на половцев. В ответ
на эти походы половцы в 1061 г. совершили победоносный набег на земли
Всеволода и ушли в степи. Более масштабный набег половцев в 1068 г.
привел к поражению уже объединенного войска всех трех Ярославичей.
Половцы рассеялись по русской земле и начали грабежи. Нерешительность
Изяслава в данной ситуации привела к освобождению взбунтовавшимися
киевлянами князя Всеслава Полоцкого, томившегося в заточении. Всеслав
занял киевский престол, а Изяслав был вынужден бежать в Польшу. В это
время Святославу удалось собрать новое войско и отбросить половцев
обратно в степи.

Весной 1069 г. князь Изяслав, поддержанный войсками польского короля,
вступил в русские земли. Всеслав вышел с киевским войском ему навстречу,
но, опасаясь вступления в битву Святослава и Всеволода, бежал в Полоцк.

Изяслав после переговоров с братьями снова занял киевский престол.
Болеслав II с малой дружиной пришел в Киев, но, несмотря на явно
миротворческий характер миссии, его воины были перебиты на постое, так
же как и войско Болеслава I за 50 лет до этого. После чего король был
вынужден вернуться в Польшу. Ни один классический историк не дает
правдоподобного объяснения истребления поляков в 1069 г. Однако учитывая
возможный брак дочери Изяслава и императора Священной Римской империи
Генриха IV (данный факт достоверно не доказан), возможно, епископства
византийской церкви, распространенные по Руси, применили старые
инструкции на случай появления войск католических государств. То есть
задействовали алгоритм 1019 г., призвав паству к истреблению
захватчиков. В результате отношения Изяслава с польским королем
Болеславом II были испорчены, что сказалось в дальнейшем.

Примечательно, что в своем труде, дошедшем до нас под названием
«Церковное правило», митрополит Иоанн Добрый (управлявший русской
церковью до 1089 г.) «с великою ревностию осуждает тогдашнее обыкновение
князей российских выдавать дочерей за государей латинской веры».

Князь Всеслав, преследуемый Изяславом, бежал из Полоцка. На полоцкий
стол был посажен сын Изяслава Мстислав, однако он вскоре умер и его
заменил другой сын киевского князя Святополк.

Изяслав организовал гонения пособников Всеслава, примечательно, что
многие из преследуемых нашли убежище в Чернигове у Святослава. В
частности, Святослав укрыл у себя святого Антония – основателя
Печерского монастыря, преследуемого Изяславом как сторонника Всеслава.
Более того, Святослав далее не участвует в военных столкновениях с
Всеславом и уговаривает Всеволода также воздержаться от участия в
междоусобице. Здесь Святослав применяет византийские политические
приемы, что наводит на мысль о наличии у него советника из империи.

В 1073 г. Святослав и Всеволод вынудили Изяслава вновь бежать в Польшу,
причем без вооруженного столкновения. С.М. Соловьев объясняет это
возросшим влиянием Святослава в Киеве. Святослав занял киевский стол, а
Всеволод – черниговский.

Изяслав со своими сыновьями Святополком и Ярополком обратился за военной
помощью к королю Польши, но Болеслав отказал изгнаннику в помощи, более
того выслал его из своего государства. Данное поведение Болеслава
исчерпывающе объясняется Татищевым, по мнению которого польский король,
женатый на дочери Святослава Вышеславе, отказался идти войной против
тестя.

Тогда Изяслав обратился за помощью в Священную Римскую империю к
императору Генриху IV, обещав ему в случае успеха признать зависимость
Руси от империи. Генрих не отказал в помощи Изяславу, приютил его вместе
с семейством и направил в Киев посольство с требованием восстановить в
правах бежавшего князя. Однако принимавший посольство Святослав просто
откупился от императора. Политическая ситуация в Священной Римской
империи была сложной, в этот период Польша стала фактически независимой,
и император не имел физической возможности начать масштабную военную
кампанию в далекой Руси.

После провала попытки привлечь на свою сторону Генриха, Изяслав
обратился к римскому папе Григорию VII, пообещав подчиниться
католическому престолу. Григорий попытался склонить польского короля к
новому походу на Русь, но к этому времени молодые русские князья Олег
Святославович и Владимир Всеволодович со своими дружинами уже
участвовали в военной кампании Польши против союзницы Западной империи
Чехии. Таким образом, Святослав снова проявляет византийское
политическое искусство, упреждая возможные враждебные действия Польши
военным союзом. Указанное обстоятельство обрекло бы миссию Григория на
провал, если бы не своевольство молодых князей, заключивших мир с
чешским королем Вратиславом за выкуп в 1000 серебряных гривен.

Святослав характеризуется как недалекий, хотя и целеустремленный
политик. Но Всеволод был женат на византийской царевне Анастасии. Из
всего окружения Святослава только Анастасия была достаточно искушена в
приемах византийской политики для таких советов. Из данной гипотезы
следует, что не Святослав отговорил Всеволода от продолжения участия в
междоусобице с Всеславом, а наоборот – Всеволод Святослава. Возможно,
именно пересказанные Всеволодом идеи Анастасии и обусловили ключевые
политические решения Святослава.

В начале 1076 г. Святослав умер при подозрительных обстоятельствах:
«Святославу Князю Великому приключилась тяжкая болезнь от великих по
телу чирьев». Непосредственно перед началом болезни Святослава в Киев
прибыло посольство от византийского императора Михаила с просьбой о
военной помощи в походе на болгар и взбунтовавшихся жителей Херсонеса.
По настоянию Всеволода Святослав пообещал помощь, собираясь лично идти
на болгар, а Владимира сына Всеволода, хотел отправить в Херсонес.
Болезнь Святослава развилась еще при греческом посольстве, но князь в
помощи империи не отказал, пообещав вместо себя прислать сыновей.

После смерти Святослава Всеволод занял киевский престол, а на
черниговский стол поставил своего сына Владимира. Войска, направленные
Святославом на помощь императору Михаилу, были сразу отозваны. Михаил
через непродолжительное время после этого был смещен новым императором
Никифором, который на троне тоже не задержался. Был ли Святослав
отравлен одной из мятежных византийских партий, чтобы ослабить позиции
Михаила? Возможно. Слишком много совпадений свидетельствуют в пользу
этого предположения. Почему Всеволод отозвал войска, отправленные на
помощь Михаилу сразу же после смерти Святослава? Согласно Нестору, он
сделал это, получив весть о смерти Михаила и занятии престола
Никифором. Но смещение Михаила Никифором произошло лишь весной 1078 г.,
а Всеволод принял решение об отзыве войск в 1076 г. Вероятно, Всеволод
понимал, что Михаил недолго задержится на престоле и союз с ним не может
принести выгоды для русского государства.

Весной 1076 г. польский король вновь выступил на Русь в поддержку
Изяслава. После смерти тестя Болеслав уже не имел препятствий к этому
походу и внял указанию римского папы. Всеволод добровольно уступил
старшему брату киевский престол, а сам остался в Чернигове. Изяслав в
обмен на военную помощь уступил Болеславу Червенские города. Однако
Изяслав за помощь польского короля обещал римскому папе подчиниться
католическому престолу.

Всеволод предпринял поход против Всеслава на Полоцк, при этом он впервые
использовал для междоусобицы наемное половецкое войско. Изяслав отказал
детям своих умерших братьев в уделах, их земли были поделены между
детьми Всеволода и Изяслава. Молодые князья Олег Святославович и Борис
Вячеславович наняли большое половецкое войско и выступили против
Всеволода к Чернигову. Всеволод вышел навстречу с малым войском,
проиграл битву и бежал к Изяславу в Киев. Ярославичи с сыновьями
выступили к Чернигову, навстречу молодым мятежным князьям. Во время
битвы погибли Изяслав и Борис. Причем Борис погиб в бою, а Изяслав был
убит ударом в спину во время наставления готовящейся к бою пехоты
внезапно появившимся вражеским воином.

Летописи не делают прямых указаний на применение Всеволодом небольших
мобильных групп воинов для ликвидации военачальников противника, но его
сын Владимир, сын византийской царевны применял такую тактику как
минимум дважды, что будет описано далее. Анастасия привезла из Византии
целую библиотеку, были в ней и книги по военному делу. И Всеволод, и
Владимир хорошо читали на греческом языке и уделяли библиотеке царевны
существенное внимание. Следовательно, и Всеволод мог подослать верных
ему людей для ликвидации Изяслава. В результате этой комплексной
комбинации Всеволод получает данные ему Изяславом дополнительные уделы и
снова претендует на Киев.

Победа в битве досталась Ярославичам, Олег бежал в Тмутаракань. Всеволод
занял киевский престол, посадил своего сына в Чернигове, а племянника
Ярополка Изяславовича во Владимире-Волынском, выделив ему еще и Туров.

Можно предположить, что все эти события связаны единым замыслом
Всеволода, что использование половцев явилось примером для молодых
безземельных князей. Но такая версия требует дополнительного
обоснования.

С.М. Соловьев, комментируя действия Всеволода по утеснению племянников в
последний период властвования Изяслава, считает их неоправданным,
поскольку он в отличие от Изяслава не имел никаких личных мотивов для
этого, называет его виновником вспыхнувшей новой междоусобицы. Таким
образом, Соловьев косвенно подтверждает нашу версию.

Далее Соловьев описывает судьбу двух обделенных землями племянников
Всеволода. В 1079 г. Роман Святославович нанял половецкое войско и
выступил против Всеволода. Но Всеволод хитростью убедил половцев
отступить, при этом Роман был убит якобы в ссоре с половецкими вождями.
Здесь же Соловьев делает оговорку, что Роман был убит вовсе не
половцами, а хазарами, предполагая, что войско Романа было смешанным.
Сразу после этого, как пишет Соловьев, хазары пленили в Тмутаракани
Олега Святославовича и отправили его в Константинополь, откуда он был
вывезен в заключение на остров Родос. Здесь мы видим косвенные данные о
возможном применении Всеволодом мобильных групп из хазарских воинов,
такие же наемники по его указанию могли присоединиться к половецкому
войску, выступившему с молодыми князьями для войны с Ярославичами, и
убить князя Изяслава.

Соловьев подчеркивает очевидный факт, что это событие не могло иметь
место без указания византийского двора. После захвата Олега Всеволод
поставил в Тмутаракани своего посадника Ратибора, который удержался там
недолго, изгнанный другими безземельными князьями Давидом и Володарем. В
1083 г. Олег вернулся из византийского плена, снова захватил
Тмутаракань, причем не без помощи греков, и перебил предавших его и
Романа хазар.

Таким образом, из данных событий следует очевидное наличие связи с
Византией половецких и хазарских вождей. Также с довольно высокой
степенью вероятности, можно сделать вывод о связи с империей самого
Всеволода.

В 1083 г. в Киев прибыло посольство Священной Римской империи под
руководством епископа Адальберта (Олмуцкого) с просьбой оказать помощь в
войне против угорского короля. Всеволод в просьбе императору Генриху не
отказал, однако от фактических военных действий уклонился, отозвав уже
направленное в угорские земли войско. Вероятно, Всеволод не желал идти
на прямой отказ Генриху, но в то же время не хотел ссориться с
Византией, выступая на стороне Западной империи.

Из сильных князей, способных еще составить конкуренцию Всеволоду остался
только Ярополк Изяславович, имевший родство с императором Генрихом (его
сестра была замужем за императором). В 1084 г. объединившиеся молодые
князья Давид Игоревич, Володарь и Василько Ростиславичи выгнали
Ярополка из Владимира. Непонятно, откуда безземельные княжичи могли
взять войско достаточное для смещения Ярополка, однако дальнейшие
события вносят в это обстоятельство некоторую ясность.

Ярополк обратился за помощью к Всеволоду, который восстановил Ярополка
на Владимирском столе, но отдал Давиду Дорогобуж, на который претендовал
Ярополк. Молодой Изяславович счел себя оскорбленным и в 1085 г. начал
собирать дружину против Всеволода, но киевский князь его упредил,
направив во Владимир своего сына с войском. Ярополк вынужден был бежать
со своим семейством в польский (в то время) Луцк. Вскоре после этого в
польские земли вступило русское войско под командованием Владимира и
Давида и без боя захватило в Луцке семейство и имущество Ярополка. После
чего войско русичей отошло во Владимир, ожидая (по словам Нестора)
ответного польского военного вторжения. Владимирский стол отошел Давиду.

Следует отметить, что одновременно с этим, молодые Ростиславичи по
согласованию со Всеволодом отбили у поляков червенские земли,
уступленные Изяславом, в том числе Перемышль, где остался княжить Рюрик
Ростиславович. События вновь сложились в единую цепь комплексного
замысла Всеволода.

В 1087 г. Ярополк, не сумевший добиться от поляков помощи, вернулся во
Владимир для примирения с братьями, получил прощение от Всеволода, но
вскоре был убит одним из своих сопровождающих по имени Нерядец по пути
в Звенигород. С.М. Соловьев считает, что это убийство было подстроено
Ростиславичами, поскольку убийца бежал в Перемышль к князю Рюрику.

После смерти Ярополка Всеволод укрепил свою власть над захватившими
червенские земли князьями Ростиславичами, направив им в помощь
дополнительное войско под командованием своего сына Владимира и
племянников Святополка, Олега и Давида.

Как интересный факт здесь также следует отметить и то, что младшая дочь
Всеволода Анна в 1086 г. постриглась в монахини, а в 1089 г., после
смерти киевского митрополита Иоанна Доброго, Анна была направлена с
русским посольством к константинопольскому патриарху с просьбой о
назначении нового митрополита. В 1090 г. посольство возвратилось с вновь
назначенным киевским митрополитом Иоанном Скопцом. Таким образом,
Всеволод признал свою зависимость от византийского императора Алексея
Комнина. Н.М. Карамзин пишет: «Ярославичи возвратили
константинопольскому патриарху важное право ставить киевских
митрополитов: Георгий, приемник Илларионов, родом грек, был прислан из
Царьграда; устрашенный, может быть, раздором князей, он через несколько
лет выехал из нашего отечества. С того времени церковь российская до
самого падения Восточной империи, зависела от патриарха
константинопольского, и в росписи епископств, находившихся под его
ведением считалась семидесятым».

Иоанн Скопец был слаб здоровьем и вскоре умер, митрополитом был
поставлен Ефрем, управлявший русской церковью до 1097 г. Митрополит
Макарий в своем труде называет его русским иерархом, бывшим епископом
переяславским, посвященным в сан в Константинополе. Карамзин указывает,
что, по мнению ряда летописцев, Ефрем был греком. Карамзин также
отмечает, что при Ефреме снова возобновляются отношения русской церкви с
Римом, что косвенно подтверждает утверждение Макария.

Следует отметить, что междоусобицы русских князей совпали по времени с
периодом смуты в Византии после смерти Константина IX и до воцарения
Алексея Комнина (1055-1081 г.г.), ознаменовавшимся частыми дворцовыми
переворотами и крупными неудачами в войнах с внешними противниками, в
результате которых были потеряны значительные территории. Иными словами,
империи было не до русского государства. В этот период действия Византии
по оказанию влияния на ситуацию на Руси выглядят непоследовательными и
плохо подготовленными. Даже факт отравления молодого князя Ростислава
Владимировича получил всеобщую огласку, хотя ранее империя сохраняла в
секрете свои акции по ликвидации неугодных политических фигур.

Н.М. Карамзин пишет: «Изяслав и его братья соблюдали неразрывную дружбу
с греками и давали им войско, которое в частных внутренних неустройствах
поддерживало слабых императоров на троне. Знаменитый Алексей Комнин, еще
не государь, но только полководец империи, в 1077 г., смиряя мятежника
Никифора Вриения, имел с собою множество судов российских».

2.4. Византийское влияние на княжение Владимира Мономаха

Как пишет в своем знаменитом труде И.М. Карамзин, после смерти князя
Всеволода Ярославовича в 1093 г., киевский престол мог бы занять его
старший сын Владимир, но он уступил правление своему двоюродному брату
Святополку Изяславовичу, пояснив это тем, что Изяслав был старше и
правил прежде его отца. Владимир занял черниговский стол, а его младший
брат Ростислав – переяславский. Ход, на первый взгляд, странный,
поскольку по обычаям того времени престол должен был отойти к Владимиру.
Не будем приписывать Владимиру великодушие – черту не свойственную
правителям в целом и русским князьям средневековья в частности, а
попробуем разобраться в причинах его поступка.

С.М. Соловьев, ссылаясь на «Повесть временных лет», указывает, что
Владимир уступил престол Святополку во избежание междоусобицы, осознавая
всю пагубность ее последствий для своего княжения. Историк описывает ряд
последовательных действий Владимира по завоеванию репутации противника
междоусобиц и поборника правды.

Владимир учитывал неизбежность принятия непопулярного решения о
заключении мира с половцами. Половцы за мир с Киевом должны были
потребовать дань, а необходимое для войны войско, истощенное
междоусобицами, государство собрать не могло.

Таким образом, уступая престол Святополку, Владимир, сын византийской
царевны Анастасии, фактически переложил на его плечи ответственность за
прогнозируемые бедствия, сам же получил возможность увеличить свое
влияние. Дальнейшие события показали правильность его решения.

Византийское происхождение Мономаха и воспитание греческой царевной
проявляются уже в его молодые годы. Владимир, еще будучи черниговским
князем, при великом княжении своего отца Всеволода для того, чтобы иметь
возможность укрыться во время междоусобных войн, построил в Любече близ
Чернигова каменную крепость византийского типа. Замок имел несколько
рубежей защиты, обладал возможностью автономного функционирования в
течение года при численности гарнизона 200-250 человек. Затем князь
заказал собственную печать, где называл себя архонтом. Следует отметить,
что без греческих специалистов Мономаху не удалось бы построить такую
крепость, аналогов которой не было на Руси. Возможно, именно греческие
посланники добавляли к имени Мономаха византийский титул архонта,
подчеркивая его происхождение и намекая на зависимое положение от
Империи.

Здесь следует отметить, что Мономах – это не второе имя князя Владимира,
как некоторые ошибочно полагают. Михаил Пселл называет деда Владимира
императора Константина IX «последним по порядку побегом от корня древних
Мономахов», следовательно, Мономахи – это династия. Князя Владимира
называли Мономахом для того, чтобы подчеркнуть его императорское
происхождение.

Киевский князь Святополк, отказавшись от позорного мира с половцами,
заключил их послов в темницу, что привело к войне с кочевниками. Даже
помощь дружин Владимира и Ростислава Всеволодовичей не спасла русское
войско от поражения, в битве при реке Стугне погиб князь Ростислав, брат
Мономаха (от второй – пловецкой жены Всеволода). Святополк, потерпев еще
ряд неудач в боях, все-таки вынужден был заключить мир с кочевниками на
их условиях, при этом пытаясь примириться с половцами, он взял в жены
дочь хана Тугоркана.

В 1094 г. Олег Святославович, княживший в Тмутаракани, возглавил большое
войско половцев и осадил Чернигов. Не имея сил к дальнейшему
сопротивлению (в его дружине оставалось менее сотни воинов), Владимир
сдал город и удалился в Переяславль. Но и в Переяславле половецкие ханы
продолжали преследовать Мономаха.

В феврале 1095 г. дружина Владимира обманом истребила отряды ханов
Китана и Итларя, прибывших на мирные переговоры к Переяславлю. По
условиям переговоров Хан Итларь с приближенными находился в Переяславле,
ответным заложником с русской стороны был сын Мономаха Святослав,
отправившийся в стан Китана. После заключения предварительного
посольского договора основные военные силы ханов отбыли на Балканы для
войны с Византией. Отборные дружинники Владимира выкрали из стана хана
Китана юного Святослава, во время ночной вылазки перебили половецких
воинов, а затем убили и Итларя с приближенными. Это было неслыханным
нарушением посольских обычаев. Результатом этого могла быть только
беспощадная месть половцев. Поступок был неслыханным для Руси, но вполне
типичным для Византии.

Здесь следует отметить, что непосредственно перед выступлением ханов
Китана и Итларя, большая половецкая орда продвинулась к Константинополю
и остановилась близ Адрианополя, в одном переходе от византийской
столицы. Константинополь попросил помощи у Киева. Вероятно, целью визита
ханов было предотвращение возможной военной помощи империи со стороны
Руси. Их убийство было выгодно Византии, балканское войско половцев,
получив известие о смерти послов, отошло назад в степи. Армия Византии
разбила оставшееся в одиночестве войско кочевников под Адрианополем.

Византия в конце X начале XI веков страдала от постоянных нашествий
степняков и была заинтересована в военных походах русичей против
половцев.

После убийства ханов Владимир вместе со Святополком предпринял ряд
беспрецедентных успешных походов против половцев, чем обезопасил
Переяславль от немедленной расправы со стороны кланов погибших Китана и
Итларя. Владимир спешил, нужно было успеть уничтожить степные станы до
возвращения основных военных сил ханов с Балкан. Уже зимой 1095 г.
Владимир и Святослав нанесли сокрушительные удары по половецким землям.
Олег Черниговский в данных походах не участвовал, более того, укрывал у
себя бежавшего сына хана Итларя, чем вызвал вражду братьев против себя.

В этом же 1095 г. херсонесский гарнизон Византии совершил нападение на
русский торговый флот и захватил его. Святополк и Владимир отправили
посла к императору Алексею Комнину с претензией, но не получили
компенсации. Князья Владимир Мономах, Давыд Игоревич и Ярослав
Ярополчич, поддержанные дружиной Святополка, с отрядами торков и хазар
пошли походом на Херсонес. Византийский гарнизон был разбит у города
Кафы. После чего Херсонес был вынужден выплатить князьям компенсацию за
захваченный флот и выкуп сверх того. Вероятно, здесь речь идет об
эксцессе крымской колонии Византии, Херсонес не всегда безоговорочно
подчинялся императору, часто участвовал в различных восстаниях.

В 1096 г. половецкие ханы Боняк и Куря осуществили ответный набег на
русские земли и скрылись с добычей. Следом за ними выступил хан
Тугоркан, но был разбит под Переяславлем и погиб в сражении.

После несущественных стычек между сторонниками Олега и сложившегося
союза Владимира и Святополка, братья вновь обратились к самозваному
черниговскому князю с предложением мира, пригласив его в Киев для
переговоров. Но Олег отказался, что послужило основанием длительных и
кровопролитных междоусобных войн с привлечением половцев, уже со стороны
Владимира и Святополка. Междоусобица закончилась только в конце 1097 г.
мирным договором на Любечском съезде, по которому русские земли были
разделены между претендовавшими на них потомками Ярослава Мудрого.

Святополку достались Туров, Минск, Слуцк и прилежащие к ним земли, за
ним оставался и Киев. Владимир получил Переяславль, Ростов, Суздаль,
Смоленск. Святославичам оставили Чернигов, Муром и Тмутаракань, а также
северские земли. Чернигов отошел старшему в роду Давыду, Олегу отдали
Северу, Муром достался Ярославу. На волынской земле Давыду Игоревичу
оставили Владимир-Волынский, Ростиславичам – все червенские города,
Василько Ростиславичу достался Теребовль, Володарю – Перемышль. Следует
отметить, что по Любечскому договору Киев утрачивал над князьями прежнюю
власть.

Но не успели князья разъехаться по своим городам, как разнеслась новая
весть о том, что Святополк и Давыд Игоревич захватили Василька
Ростиславича и ослепили его. Зачинщиком злодеяния назывался Святополк, а
непосредственным исполнителем Давыд.

В последние годы князь Василько сумел создать сильное войско, вместе с
половецким ханом Тугорканом несколько раз ходил военными походами на
византийские земли. Незадолго до Любечского съезда Василько разработал
план объединения земель Польши, Болгарии и Волыни, таким образом,
напрямую угрожал интересам Византии. Информация о его замысле дошла до
Константинополя, и греческие послы встречались с князем Давыдом
Игоревичем, предлагая ему ослабить Ростиславичей. В данном контексте
немаловажно так же и то, что Василько был именно ослеплен, такое
наказание применялось в Византии к бунтовщикам и изменникам.

Святополк вряд ли мог быть инициатором этого злодеяния, но именно он был
в этом обвинен. Это событие ставило под угрозу с таким трудом
заключенный договор между князьями. Вскоре объединенные Мономахом войска
Владимира, Олега и Давыда Святославовича подступили к Киеву. Святополк
прямо ответил князьям, что Василько захватил и ослепил Давыд, а сам он
причастен к злодеянию лишь косвенно, тем, что не воспрепятствовал
захвату теребовльского князя. После длительных переговоров князья
сошлись на требовании наказания Давыда Игоревича, дружины Олега и Давыда
Святославовичей вернулись в свои города, а объединенные силы Владимира и
Святополка отправились на Волынь.

Не дойдя до Волыни, войска Святополка и Владимира повернули обратно,
обманутые посольством Давыда Игоревича, утверждавшим, что князь Василько
освобожден, восстановлен в Теребовле и простил своего обидчика. Событие
для того времени довольно странное. Хотя, если предположить, что до
князей дошла весть о византийском заказе казни Василько, действия
Святополка и Владимира выглядят вполне естественно: и тот и другой
искали дружбы с империей.

Но не поверил Давыду брат ослепленного князя – Володарь, который под
угрозой военной силы вынудил Давыда выдать Василько. После чего братья
заставили владимирского правителя выдать своих помощников, ослепивших
Василько, и казнили их. В 1099 г. на Волынь выдвинулось войско
Святополка, но не для примирения междоусобицы, а для возвращения земель
Киеву. Однако длительные бои с привлечение венгерских, польских и
половецких сил не привели к изменению расстановки князей. Мономах в
данной междоусобице не участвовал, что позволило ему еще укрепить свое
положение.

Только новый съезд князей в 1100 г. под Киевом свел Давыда Игоревича с
владимирского стола, который занял один из сыновей Святополка. Князья
постановили также отдать Святополку Теребовль, однако Василько покинуть
стол отказался. Для укрепления своих позиций на волынских землях
Святополк вступил в союз с Польшей и с Венгрией.

В 1101 г. под Саковом состоялись мирные переговоры русских князей и
половецких ханов, которые закончились заключением мира и отменой прежней
дани степнякам. Однако осенью 1102 г. половецкий хан Боняк нарушил
договор, совершив набег на Русь. В ответ весной 1103 г. по инициативе
Владимира Мономаха объединенное русское войско отправилось в степь,
разбило армию соединившихся ханов и совершило опустошительный рейд по
половецким станам. После этого степняки не беспокоили Русь набегами до
1105 г.

В противовес военной славе Владимира Святополк вступил в брак с
родственницей византийского императора Варварой. Мономаху удалось в
ответ сосватать свою дочь Марию за Леона (Льва) Диогена, сына бывшего
императора Византии Романа Диогена, смещенного Михаилом Дукой в 1072
г., и брата заговорщика Никифора Диогена, ослепленного по указу
императора Алексея Комнина в 1094 г. Таким образом, сильнейшие князья
Руси теперь представляли два враждующих императорских дома Византии.

Следует отметить, что Анна Комнина указывает на гибель Льва Диогена в
битве с печенегами в 1087 г. Однако Лев Диоген впоследствии неоднократно
упоминается в русских летописях. Возможно, в битве пал не Лев, а другой
сын Диогена Константин, на существование которого указывает Никифор
Вриенний в «Исторических записках», у Анны же, лично при данных событиях
не присутствовавшей, упоминаются только два сына Диогена: Лев и Никифор.
Сыновей Диогена за боевой дух называли львами, возможно, из-за этого в
ее работе возникла путаница. Никифор Вриенний указывает на гибель в
битве с турками в средине 70-ых годов XI века Константина Диогена.
Неточность хронологии и путаница в событиях – частое явление в
«Алексиаде» Анны Комниной.

В выступлении на половецкие земли 1111 г. Владимир Мономах применил
тактику крестового похода, о которой узнал от игумена Даниила,
длительное время пребывавшего в Византии. Использование в военном походе
христианской символики и священников, крещение плененных половцев
сделало его известным в Византии и в европейских государствах.

Кроме того, Мономахом было применено византийское боевое построение
армии с размещением в центре пеших воинов и конницы – по флангам
(крыльям), причем даже конные крылья прикрывались пешим строем
копьеносцев. В походном порядке русская армия делилась на полки,
наподобие римских легионов. При штурме стана Сугров Владимир применил
массированный обстрел укрепления зажигательными снарядами и стрелами.
Только после того, как не приспособленный к тушению больших пожаров
Сугров основательно разгорелся, Мономах пошел на приступ, превратившийся
уже в избиение метавшихся в панике половцев. В битве при Сольнице
Владимир расположил свою дружину так, чтобы направление ветра в
начавшейся буре было обращено в спину его воинам и в лицо врагу. Таким
образом, в военных действиях Мономаха просматривается явное
заимствование боевой тактики Византии.

К этому времени Мономах обладал уже большим влиянием, чем киевский князь
Святополк: был инициатором всех крупных кампаний против половцев.
Княжеские съезды как коллегиальный орган заменили едино-начальную власть
великого князя. Во время дележа добычи после битвы при Сольнице Мономах
своим решением отдал всю добычу князей простым воинам, алчный Святополк
не выступил против этого, хотя Владимир с ним не советовался.

Летом 1112 г. Мономах выдал свою дочь Евфимию замуж за короля Венгрии
Коломана, он, как и Святополк, искал союза с ближайшими европейскими
государствами. Однако угры исповедовали католичество, и такой брак мог
вызвать недовольство Византии. Во избежание этого еще до договора с
Коломаном, Владимир написал письмо в Киев греческому митрополиту
Никифору, в котором просил разъяснить, как латиняне откололись от
православия. Никифор ответил ему, подробным образом описав историю
раскола двух церквей, а также все заблуждения римской церкви. Завязалась
переписка, в ходе которой Мономах разъяснил Никифору полезность союза с
венграми.

16 апреля 1113 г. внезапно после праздничной трапезы умер киевский князь
Святополк. Русские князья в то время часто умирали после пира, видимо,
еще не успели перенять у Византии использование дегустаторов для
распознавания ядов. Старшими князьями были Олег и Давыд Святославичи,
Мономах по возрасту был только третьим, но восстание бедноты в Киеве
побудило столичное боярство позвать Владимира на княжение. Бунт был
вызван закабалением бедняков вследствие непомерно высоких процентов по
займам. Боясь новой междоусобицы, Мономах отказался занять киевский
престол в обход княжеской лествицы.

Восстание разрасталось, были захвачены и разграблены дома некоторых бояр
и ростовщиков-евреев, и киевская верхушка, заручившись поддержкой
митрополита Никифора, вновь отправила послов к Мономаху, уже не прося, а
требуя немедля занять престол. Требовали Мономаха и предводители
восставших, надеясь на справедливый суд над своими притеснителями. Среди
некоторых историков имеется мнение, что приближенные Мономаха
непосредственно принимали участие в восстании, и именно они склонили
чернь к призыву Владимира. 20 апреля 1113 г. переяславский князь прибыл
в Киев, поддержка митрополита Никифора означала одобрение кандидатуры
Мономаха Византией. После появления Владимира бунт сразу начал утихать.

На несколько дней Мономах удалился в Берестов, где за это время был
рожден знаменитый «Устав Владимира Всеволодовича», ограничивавший
проценты по займам, и лишь после этого остановился в Киеве. В этот же
день мятеж прекратился. Напрашивается предположение, что документ был
заготовлен Владимиром заранее. Вскоре он дополнил устав несколькими
статьями, еще облегчив положение смердов и холопов, чем взыскал
расположение киевской бедноты. Еще весной 1112 г. Владимир выдал свою
внучку – дочь Мстислава новгородского – за сына Святополка Ярослава,
княжившего во Владимире-Волынском, связав его со своим родом.

В 1113 г. объединенная орда донских и приднепровских половцев напала на
Русь. Приднепровскую орду вел хан Боняк, а донскую – хан Аепа,
породнившийся с Олегом Святославовичем. Возможно, старшие в роду
Святославовичи все же попытались ослабить Мономаха. Следует отметить,
что князь Олег Святославович еще во время своего византийского плена
женился на знатной гречанке Феофании Музалон и приехал с ней на Русь,
предполагается, что именно этот брак позволил ему освободиться, теперь
он рассматривался империей как альтернатива Святополку и Мономаху. Все
его действия, следующие после освобождения, были направлены в основном
на ослабление Мономаха: он строил союзы с половцами и избегал участия в
походах против них.

Именно Олег заключил договор с ханами Аепами. И именно он нес
ответственность за нарушение мира одним из них. Но на этот раз, несмотря
на свой возраст, Олег выступил вместе с Мономахом против половцев.
Половцы бежали, едва узнав о выступлении объединенной русской рати.

Анна Комнина в своей «Алексиаде» упоминает о многочисленных военных
союзах империи с половцами в войнах против печенегов в 90-ых годах XI
века, что говорит о возможности их использования и Олегом. Впоследствии
кочевники использовались Византией и в столкновениях с крестоносцами,
что вызывало возмущение христианских рыцарей. При этом она подчеркивает
ненадежность союзов с кочевниками, указывая, что император постоянно
опасался нападения половцев, их предательства и сговора с противниками.

К рассматриваемому моменту Византия уже имела устойчивые торговые связи
с половцами, степняки поставляли русских рабов на невольничьи рынки
империи. В каждом военном походе по русским землям на стороне того или
иного князя кочевники захватывали множество пленников, в том числе и
мирных жителей. Князья обычно рассматривали это, как часть платы
степнякам, имевшие место исключения были до того редки, что даже
указывались в летописях. Захваченных в таких походах пленников половцы
продавали в рабство в Византии.

Провизантийский летописец Нестор в «Повести временных лет», практически
не упоминает Мономаха, всю славу его побед над половцами отдавая
Святополку (коррекция летописи в пользу Мономаха была сделана по
указанию Владимира позже летописцем Сильвестром). Возможно, Византия
была недовольна женитьбой Мономаха на саксонской принцессе Гите – дочери
короля Гарольда, павшего в битве при Гастингсе. Не стоит отбрасывать
также и брака дочери Владимира и опального византийского царевича Леона.
Неспроста Мономах пред браком своей дочери с венгерским королем
Коломаном заблаговременно подготовил к этому митрополита Никифора.

Мономах закрепляет свои позиции на Волыни в средине 1113 г., сосватав за
своего сына Романа дочь Володаря Ростиславовича. Однако к концу года
венгерский король Коломан отправляет свою беременную жену – дочь
Владимира – в Киев с заявлением о нежелании продолжения брака.
Считается, что к этому событию приложил руку близкий с Коломаном сын
Святополка Ярослав. Но не следует расценивать этот акт Ярослава как
однозначно враждебный. В результате при киевском дворе оказался
единственный наследник венгерского престола сын Коломана и Евфимии
Борис, крещеный, естественно, в православие.

В мае 1115 г. при переносе мощей Бориса и Глеба в присутствии всего
прихода разгорелся спор между Мономахом, Олегом и Давыдом Святославичами
по поводу места размещения святыни. Разногласия были прекращены
митрополитом Никифором, который по жребию решил спор в пользу
Святославичей. В результате авторитет Мономаха был подорван.

В августе 1115 г. от болезни, которой он занемог еще в Киеве, умер Олег
Святославович, вместе с ним погибла и альтернатива Владимиру на киевское
княжение. Весной 1116 г. Мономах призывает сыновей Олега к походу против
донских половцев. Днепровские кочевники в это время были заняты в войнах
с Византией. Поход на Дон сорвал захват смоленских земель Глебом
Всеславичем – князем минским. Мономах вынужден был выступить для
пресечения междоусобицы.

В это время, в междуречье между Дунаем и Днестром византийский царевич
Леон готовил армию для смещения Алексея Комнина, к данной кампании он и
привлек днепровских половцев. Мономах поддерживал своего зятя в его
заговоре против византийского императора.

Летом 1116 г. Леон вторгся в Болгарию и захватил Доростол. Мономах
помогал ему тайно, надеясь захватить дунайские земли. Но Леон был убит
наемниками сарацинами, посланными домом Комнинов, и Мономаху для
закрепления успеха пришлось выступить самому.

Русичи появились в Болгарии раньше греков и в захваченные Леоном города
сели наместники Мономаха. Это было открытое противостояние Руси с
Византией. Еще до прибытия в Придунавье основных русских сил во главе с
князем Вячеславом Владимировичем греки выбили из захваченных городов
наместников Мономаха и встретили русичей на Днестре.

Одновременно с этим из донских степей вышли торки и печенеги, их вожди
просили киевского князя защиты от половцев, захвативших их станы.
Русское войско было отозвано из Придунавья и направлено на Дон. Поход
удался, половцы были отброшены за Дон. Но Придунавье осталось за
греками. Мономах укрепил союз с приднепровскими половцами браком своего
сына Андрея с внучкой Тугоркана. Здесь мы уже ясно видим, что донские
половцы осуществляли набеги в интересах Византии, а днепровские –
выступали против императора.

В 1117 г. Ярослав Святополчич в союзе с поляками попытался завладеть
волынскими землями Ростиславичей. В ответ Мономах осадил
Владимир-Волынский. Ярослав подчинился Владимиру, но в 1119 г. отослал в
Киев свою жену – внучку Мономаха, а сам бежал в Польшу. Мономах посадил
на Владимиро-Волынский стол своего сына Романа.

В 1118 г. Мономах начал готовиться к походу в Придунавье. Леон был убит,
но был жив его сын Василий – внук Мономаха. Владимир решил привлечь к
военной кампании союзных ему приднепровских половцев. Время для похода
было удачным, византийский император Алексей Комнин был тяжело болен. В
Константинополе шла борьба за корону между старшим сыном императора
Иоанном и мужем его дочери Анны Никифором, которого поддерживала
императрица.

Узнав о подготовке киевского князя к войне, в 1119 г. византийский
император отправил к нему своих послов во главе с митрополитом эфеским
Неофитом. Греки поднесли Мономаху символы императорской власти: венец,
хламиду, крест, скипетр и чашу. Эти дары обозначали признание царской
власти за киевским князем, то есть, фактически, русское государство
объявлялось независимым от Византии союзником, а русский князь
признавался равным императору. Причем Неофит собственноручно возложил
подаренный венец на голову Владимира и назвал его царем.

За два с половиной века до этого византийский император Константин
Багрянородный в своем труде «Об управлении империей» предупреждал своего
сына, чтобы он не дарил императорские святыни варварам, которые могут
использовать эти дары как свидетельство признания византийцами своей
независимости. Константин предупреждал своего наследника и против
заключения с варварами династических браков.

Однако империя начала XII века, истощенная в войнах с половцами,
турками-сельджуками, ослабленная крестоносцами и италийскими владыками,
была не в силах вести еще одну широкомасштабную войну. Послы предложили
Мономаху настоящий династический брак, ранее за русских князей
выдавались только внебрачные дочери императоров и данные союзы не имели
правовых последствий для Византии. Сейчас же предлагался брак сына
императора с младшей дочерью Мстислава Владимировича Доброгневой. В
обмен Мономах должен был оставить дунайские города, вывести оттуда
войска, отменить готовившийся поход.

Мономах, посовещавшись с сыновьями, решил согласиться на предложения
императора и отправил в Константинополь ответное посольство. К этому
времени русские земли были вновь объединены и приумножены под властью
Киева, и признание русского государства великой Византией довершило его
становление. Брак царевича и княгини был отложен из-за малолетства
жениха и невесты (на момент сватовства царевичу не было еще и 13 лет). В
1122 г. брачный союз состоялся, и внучка Владимира вышла замуж за
царевича Византии. Император Иоанн Комнин, очень нуждавшийся в военной
помощи, благодаря этому браку получил право на заступничество киевского
князя.

В «Повести временных лет» указывается имя императора Иоанна, женившегося
на русской княжне, его также приводят в своих работах Соловьев и
Костомаров, но Карамзин справедливо замечает, что, вероятнее, данный
брак состоялся с сыном императора Иоанна – Алексеем. На момент
интронизации Иоанну было уже более 30 лет, поэтому его женитьба никак не
могла быть отложена из-за малолетства, а его сын по возрасту вполне
подходит. К тому же на момент переговоров в 1119 г. Алексей Комнин уже
умер, и трон занимал его сын, следовательно, речь шла о женитьбе уже
внука покойного императора – старшего сына Иоанна и престолонаследника
царевича Алексея. Впрочем, на наши выводы это обстоятельство не влияет.

В 1119 г. внезапно умер сын Мономаха – князь Владимиро-Волынский Роман,
на княжении он был заменен другим сыном Владимира – Андреем, женатым на
внучке половецкого хана Тугоркана. Мономах наказал сыну упредить
возможные враждебные действия польского короля Болеслава. Андрей напал
на ближайшие польские владения и возвратился с добычей. В ответ Ярослав
Святополчич с польским войском напал на Червень, но был разбит войсками
воеводы Фомы Ратиборовича. При этом поляки понесли большие потери, и
Болеслав отказал в дальнейшей помощи Ярославу. Вероятно, Андрей
специально спровоцировал поляков на нападение и заманил их в ловушку
воеводы. На время Польша была нейтрализована.

В 1123 г. Ярослав вторично пришел на Волынь, уже при поддержке
венгерского короля Стефана. Венгры осадили Владимир-Волынский, но во
время осмотра городских стен Ярослав был убит двумя воинами Мономаха
скрытно подошедшими к нему. Это уже второе упоминание в летописях об
использовании Мономахом мобильных групп для решения специальных военных
задач. Король Стефан был так поражен случившимся, что поклялся взять
город или умереть, но воеводы вынудили его вернуться в Венгрию.

Мономах в последние годы действовал уже как самостоятельный политик
византийской школы. Его деяния положили начало философии и
государственному устройству будущей Российской империи, которая
унаследовала от Византии не только ее достоинства, но все без исключения
недостатки.

В конце весны 1125 г. в возрасте 72 лет естественной смертью умер
Владимир Мономах. Это был первый русский князь, которому Византия
простила свои обиды.

2.5. Княжение Мстислава Владимировича, как завершающий этап
существования централизованного Киевского государства.

После смерти Владимира Мономаха киевский престол занял его сын Мстислав,
иных претендентов на великое княжение не было. «Олег и Давыд
Святославичи умерли еще при жизни Мономаха; в Чернигове сидел младший
брат их, Ярослав, но этот незначительный князь не мог удержать
старшинства и в собственном роде; еще менее мог спорить с Мстиславом
Брячислав Святополкович, княживший неизвестно в каком городке в пинских
волостях. Но и более сильные соперники не могли быть страшны Мстиславу
при народном расположении к роду Мономахову, тем более что Мстислав
походил во всем на знаменитого отца своего».

После смерти Мономаха половецкий хан Бора подготовил набег на Русь с
привлечением переяславских торков. Брат Мстислава Ярополк упредил хана,
заперев предводителей торков в Переяславле, и разбил половцев. После
победы над половцами Ярополк казнил изменников торков. Переяславские
торки (полуоседлый народ тюркского корня) были вытеснены из степей
половцами и традиционно враждовали с этими кочевниками. Причина их
сговора с ханом Борой не ясна.

В 1126 г. Мстислав путем военных и дипломатических действий сумел
прекратить сложную междоусобицу князей Володаривичей на галичских
землях, в которой на стороне Владимирко участвовало войско венгерского
короля, а на стороне Ростислава – Васильковичи. В результате этого
Мстислав завоевал репутацию миротворца-заступника и поклялся защищать
слабых русских князей от утеснений.

?

¶

?

?

I

!I

ue

th

h‹

ha

ha

ha

ha

????????????

he}

@

b

t

„

?

?

?

Ae

?

E

h™

ho

h

h

h

h

’

1/4

?

’

?

o

oe

o

J

L

l

6l

 

¶

1/4

Ae

h–

h,

„

B

|

~

‚

„

?

Ue

h,

h,

h

h

h

h

h?

h

h

h

??

????????????

"

$

&

@

B

J

L

?

c

TH

:

n

z

?

A

hu

h¬'

hin

hin

hin

hin

????????????

h

hin

hin

hin

h

h

hi

hin

hin

hin

hN

hi

hin

????????????

hN

hin

hin

h

h

h-

?

????????????

"

f

?

?

h

hAEX

hAEX

h

h

hp

hPf

h?

h

h?

h

h

h?

/ не последовало, хотя, по обычаям того времени, Мстислав должен был
покарать Всеволода. К тому же незадолго до этого киевский князь поклялся
заступаться за обиженных князей.

Любопытный комментарий по этому поводу дает С.М. Соловьев: «В это время
в киевском Андреевском монастыре был игумном Григорий, которого очень
любил Владимир Мономах, да и Мстислав и весь народ очень почитали его.
Этот-то Григорий все не давал Мстиславу встать ратью на Всеволода за
Ярослава; он говорил: «Лучше тебе нарушить клятву, чем пролить кровь
христианскую». Мстислав не знал, что ему делать? Митрополита тогда не
было в Киеве, так он созвал собор из священников и передал дело на их
решение; те отвечали: «На нас будет грех клятвопреступления». Иными
словами греческая церковь выступила против наказания черниговского
узурпатора. Напомним, что Всеволод был сыном знатной гречанки Феофании
Музалон и в междоусобице применил тактику своего отца с привлечением
половцев. Не следует забывать и о том, что замужем за Всеволодом была
дочь Мстислава, что тоже было немаловажным фактором для прощения
молодого князя. К вотчинам Владимировичей при этом отошел Курск и
прилежащие к нему земли, таким образом, Святославичи были отрезаны от
половцев. Ярослав получил только Муромский стол. В результате
пассивности Мстислава в Чернигове был реставрирован оппозиционный центр
князей Ольговичей, что существенно ослабило верховную власть Киева.

Для укрепления своих позиций Мстислав начал войну против полоцких
князей, возглавляемых Давыдом Всеславичем, причем факт того, что за
одного из них – Брячислава Глебовича, занимавшего изяславский стол,
отдана замуж другая дочь Мстислава, никак не его решение не повлиял. В
«Повести временных лет» упоминается о военных вылазках полоцких князей в
пограничные волости Владимировичей, что могло послужить поводом для
похода. Кампания сложилась удачно для Мстислава, полочане во избежание
разграбления города выслали Давыда и попросили киевского князя утвердить
на полоцкий стол Рогволда Борисовича. Киевский князь согласился и
отозвал войска с полоцких земель.

В 1129 г. Мстислав собирает объединенные русские силы для войны с
половцами, но полоцкие князья (единственные из всех призванных)
демонстративно отказывают ему в помощи. Куда делся Рогволд «Повесть
временных лет» умалчивает, по мнению С.М. Соловьева: «Рогволда,
приятного Ярославичам, как видно, не было уже в это время в живых, и
старшинство по-прежнему держал Давыд». Мстислав, совершив
широкомасштабный победоносный поход на половцев, снова обратил внимание
на Полоцк, чтобы покарать отступников. «Полочане все Князям своим войны
противо Мстислава отреклись, и принудили их ехать в Киев перед суд»,
ранее мы не наблюдали фактов отказа населения каких-либо русских
территорий в военной помощи местному князю. А жители полоцких земель
традиционно участвовали в междоусобицах на стороне своего князя.
Очевидно, что влияние полоцких князей на своих землях к этому времени
было сведено к минимуму. Объяснение этому имеется лишь одно: в 1105 г.
была основана полоцкая епархия киевской церковной митрополии. За 24 года
епархия уже должна была укрепить свое влияние в Полоцке и вполне могла
склонить местное население к отказу от военных действий. Традиционно
сепаратистский Полоцк стал полноценным вассалом Киева.

Далее следуют совершенно неожиданные события: «Мстислав облича их пред
Князи, посадя в три судна, послал Днепром в Цареград, написав к
Императору Иоанну, зятю своему, чтоб их тамо велел содержать. Император
же приняв их определил им довольное на содержание, и послал в войско
бывшее противо Сарацин, где они с похвалою служили». Византийский
император Иоанн фактически принял целое оппозиционное семейство русских
князей. В рамках данного соглашения в Византию выехали Давыд, Ростислав
и Святослав Всеславичи, Василько и Иоанн Рогволдовичи с женами и детьми.
Император ничего не делал без учета интересов Византии. Высланные
полоцкие князья и их дети впоследствии активно использовались империей
на выходящих из-под контроля Византии русских землях. С этого момента
начинает практиковаться обучение русских князей в Восточной империи.
Вероятно, случайный опыт плененного князя Олега Черниговского, соперника
Владимира Мономаха, оказался удачным. Теперь империя могла опираться не
только на греческих священнослужителей, но и на представителей светской
власти.

Но если мотивация византийского императора здесь достаточно ясна,
остается непонятной причина высылки полоцких князей в империю. Летопись
называет вражду Киева и Полоцка природной и объясняет ее убийством по
указанию Владимира Великого князя Рогволда в 980 г. Учитывая то, что
старый Рогволд был варягом, а не потомственным полоцким князем, а также
то, что два рассматриваемых события разделяет почти полторы сотни лет,
такое объяснение выглядит неубедительным. Не могли иметь полоцкие
князья и своих интересов на половецких землях: мешала значительная
территориальная удаленность. Существенное значение здесь имеет
формулировка отказа Мстиславу: «Ты с Бонаком шолудяком здравствуйте оба,
и управляйтеся сами, а мы имеем дома что делать». Полоцкие князья сами
страдали от набегов, но не половцев, а Литвы, с которыми справлялись
самостоятельно. Но это соседство порождало не только войны, но и
контакты, в том числе и династические браки. К XII в. в литовских землях
активно действовали католические миссионеры, полоцкая епархия к тому
времени могла уже выявить данный фактор риска и охарактеризовать
полоцких князей как политически неблагонадежных. На территории Византии
они должны были пройти соответствующую обработку.

На полоцкий стол Мстислав посадил своего сына Изяслава. Но вместе с
княжеством он получил и новую проблему – соседство Литвы, которую ранее
успешно решали старые полоцкие князья. «Что половцы были для
Юго-Восточной Руси, то Литва была для Западной, преимущественно для
княжества Полоцкого. Присоединивши к волостям своего рода и это
княжество, Мстислав должен был вступить в борьбу с его врагами». Для
решения этой проблемы в 1130 г. Мстислав предпринимает успешный военный
поход на Литву.

В этом же году византийский патриарх назначает нового киевского
митрополита Михаила, родом грека, специально прибывшего в Киев из
империи (с 1126 г. кафедра был вакантной), а Мстислав выдал замуж за
венгерского принца Гейсу (будущего короля) свою дочь Елену. Брак дочери
Киевского князя с католическим принцем не мог не вызвать недовольства
нового греческого митрополита, но упоминаний об этом в летописях мы не
находим.

В 1131 г. Мстислав совершает новый поход на Литву, но он оказывается
менее удачным, литовцы уклонились от прямой битвы и, используя тактику
внезапных нападений, перебили часть русского войска на обратном пути.

В 1132 г. в возрасте 56 лет киевский князь Мстислав умер. «Мстислав,
Великий Князь в седмицу страстную занемог, а в пяток светлыя седмицы
апреля 14 дня скончался». Обстоятельства смерти в летописи и у всех
классических историков умалчиваются, однако 1132 г. – считается годом
начала распада единого древнерусского государства.

Классиками упоминаются лишь следующие факты. До конца жизни Мстислав
жалел, что, послушавшись священников, отступил от клятвы и не наказал
Всеволода Олеговича за захват Чернигова. В 1132 г. из Византии в Полоцк
возвращается Василько Святославович (сын одного из изгнанных Мстиславом
князей) и занимает стол.

За период болезни Мстислав успевает сделать завещание относительно
управления государством брату Ярополку, у которого не было своих детей.
Следовательно, во время болезни Мстислав осознавал неизбежность
собственной смерти. Для уровня медицины того времени предсказание
безвременной кончины маловероятно, к тому же придворные врачи, даже
будучи полностью уверенные в своей беспомощности, никогда не говорили об
этом своим пациентам, чтобы не отправиться в мир иной раньше них. А вот
действие яда в то время мог распознать даже сам Мстислав.

Митрополит Макарий упоминает о прибытии к князю Мстиславу
предположительно в 1132 г. трех искусных певцов из Византии для обучения
русских служителей церкви пению. Напомним, что перед смертью Ярослава
Мудрого в Киев тоже прибыла делегация церковников из Константинополя для
обучения церковному пению.

Был ли мотив у Византии для ослабления древнерусского государства?
Безусловно, был. После оказания Владимиром Мономахом помощи Льву Диогену
в боевых действиях в Придунавье и последовавших за этим мирных
переговоров влияние империи на русское государство значительно ослабло.
Кроме того, Мстислав Владимирович выдал свою дочь замуж за венгерского
принца, что снова связало Киев с католическим государством.

Император Иоанн Комнин, правивший Византией в 1118-1143 г.г.,
прославился тем, что восстанавливал старые позиции империи как в
военном, так и в политическом плане. Он ставил своей целью вернуть
Византии былую славу. В начале 20-ых г. XII века он спровоцировал
неудачную войну с Венецией, пытаясь вновь ввести таможенные пошлины и
отменить торговые привилегии республики. С 1130 г. по 1135 г. в успешных
военных кампаниях он отвоевал у мусульман территории, которые империя
утратила более чем за полвека. В 1135 г. Иоанн Комнин склонил главу
Западной империи Лотаря к военному походу на Сицилию, мешавшую
осуществлению его планов по завоеванию христианских государств Киликии и
Антиохии, территории которых ранее принадлежали Византии. В результате
оба указанных государства стали вассалами Восточной империи. В 1138 г.
войска Иоанна, усиленные крестоносцами завоеванных государств, выступили
против Сирии.

По мнению автора, основной мотив Византии в разрушении
централизованного киевского государства – экономический. На протяжении
X-XI веков одной из основных статей дохода русских князей и бояр была
продажа славянских невольников на византийских рынках. Постоянная
потребность Восточной империи в большом количестве рабов подчеркивалась
даже в Велесовой книге, в ней же указывалось на многочисленные хитрости,
к которым прибегали греки для захвата славянских невольников. Экономика
Восточной империи не могла существовать без постоянного притока рабов, а
основным их поставщиком в X и XI веках была Киевская Русь, «Когда
греку, обывателю Царьграда, нужно было купить раба, он ехал на рынок,
где «русские купцы проходящие челядь продают» – так читаем в одном
посмертном чуде Николая-чудотворца, относящемся к половине XI века».
Даже в Русской Правде наиболее детально проработан раздел, касающийся
обращения с живым товаром.

Со второй половины XI века на Руси развивается невольничье сельское
хозяйство. В связи с этим в конце XI – начале XII веков резко
поднимаются цены на рабов. Русская Правда Ярослава Мудрого позволяла
убийство невольника за любой удар, нанесенный свободному человеку.
Редакция древнего закона сыновей и внуков Ярослава уже запрещала это.
Возросший спрос на невольников в Киевской Руси резко сократил поставки
рабов на византийские рынки и, как следствие, увеличил цены на них.
Скачок цен на невольничьих рынках Византии мог являться одной из причин
экономического кризиса, имевшего место в империи, решить проблему
которого удалось только династии Комнинов в XII веке. Половцы
скомпенсировали нехватку рабов на невольничьих рынках, поставляя на них
русских пленников. Не менее активно работорговлей занимались и
участвовавшие в междоусобицах русские князья. По Русской Правде
захваченные в ходе боевых действий воины и мирные жители становились
рабами. Чем больше на Руси происходило междоусобиц с участием половцев,
тем ниже были цены на невольничьих рынках Византии.

К 1132 г. положение империи уже существенно укрепилось. В свете этого
гибель Мстислава вполне укладывалась в текущую стратегию Византии.

Глава III. Влияние Византии на политические процессы в Киевской Руси в
период феодальной раздробленности

3.1. Начальный этап утраты целостности Киевского государства

После смерти Мстислава по завещанию великого князя киевский престол
занял его брат Ярополк. Ситуация внушала надежды на продолжение
политической стабильности, имевшей место при Мстиславе Великом. Но, как
писал С.М. Соловьев: «спокойствие Руси кончилось смертию Мстислава; с
начала княжения Ярополкова начались усобицы, усобицы в самой семье
знаменитого князя братолюбца…». Причем новые междоусобицы принципиально
отличались от прежних – «Прежние усобицы проистекали главным образом от
изгойства, оттого, что осиротелые при жизни дедов или старших дядей
князья исключались не только из старшинства, не только не получали
отцовских волостей, но даже часто и никаких…, но теперь начинается новая
борьба, борьба племянников, сыновей от старшего брата с младшими
дядьми». Фактически началась борьба за власть и влияние, князья уже не
довольствовались имевшимися уделами, а старались захватить соседские
земли.

Попробуем проанализировать причины этих изменений характера междоусобиц.
Ярополк был бездетен, и Мстислав, оставляя ему киевский престол, поручил
и заботу о своих сыновьях. Мстислав завещал Ярополку сразу же после
вступления на великое княжение перевести в Переяславль своего старшего
сына Всеволода из Новгорода. Переяславский стол в то время считался
вторым после киевского – последней ступенью перед великим княжением.
Младшие Мономаховичи, Юрий Ростовский и Андрей Волынский, усмотрели в
этом попытку Ярополка оставить престол после своей смерти старшему
племяннику в обход княжеской лествицы и заключили союз против киевского
князя. Всеволод не правил в Переяславле и полдня – был выгнан своим
дядей Юрием Ростовским (впоследствии прозванным Долгоруким), который
воспользовался ситуацией. Ярополк через 8 дней изгнал Юрия и поставил на
переяславский стол другого Мстиславича – Изяслава, переведя его из
Полоцка. На полоцкий стол Ярополк попытался посадить третьего
Мстиславича – Святополка, но полочане его не приняли и предпочли
Василька Святославича, как нельзя вовремя вернувшегося из Византии.
«Тогда Ярополк, видя, что Полоцкое княжество, оставленное храбрым
Изяславом, умевшим везде приобресть народную любовь, отходит от
Мономахова рода, уладился с братьями: перевел Изяслава неволею опять в
Минск, единственную волость, оставшуюся у Мономаховичей от Полоцкого
княжества; потом, чтоб утешить его, придал ему еще Туров и Пинск, дал
ему много даров богатых; а Вячеслава из Турова перевел в Переяславль».

Однако Вячеслав хотя, «был неспособен действовать впереди других по
бесхарактерности и недалекости умственной», по неизвестной причине не
усидел на переяславском столе, он вернулся в Туров и выгнал оттуда
Изяслава. В результате Ярополк вынужден был пойти на новое соглашение,
он уступил переяславское княжество Юрию Ростовскому в обмен на его
прежний стол, вероятно, предполагая посадить туда Изяслава. Однако уже
дважды изгнанный князь Изяслав, возможно, опасаясь третьей неудачи,
захотел решить свою проблему силой оружия. Он уговорил своего брата
Всеволода вместе с новгородцами идти на область Юрия.

Ситуацией сразу же воспользовались Святославичи, они заключили союз с
недовольными князьями Мстиславичами и наняли половцев для похода против
Мономаховичей. Новгородцы не пожелали вступать в союз с Черниговом, и
Всеволод был вынужден отойти в Новгород, но к Изяславу присоединился
другой Мстиславович – Святополк.

Опасаясь нового выступления новгородцев, Ярополк направил туда киевского
митрополита Михаила. Всеволод Мстиславич вскоре выступил против Юрия
самостоятельно, но был разбит, после чего новгородцы отказались от него
и призвали на княжение из Чернигова Святослава Всеволодовича. Всеволод
Мстиславич пришел с повинной к Ярополку, который дал ему вышгородский
стол.

Олеговичи совершили опустошительный поход по киевским землям, после чего
было заключено перемирие. Олеговичи требовали у Мономаховичей: «Что наш
отец держал при вашем отце, того и мы хотим; если же не дадите, то не
жалейте после; если что случится, вы будете виноваты, на вас будет
кровь». В ответ на это Ярополк и Юрий собрали большое войско и
одновременно с этим отдали переяславский стол их брату Андрею, а его
прежнюю волость, Владимир-Волынский, Изяславу Мстиславичу, и, таким
образом, вывели его из союза с Олеговичами. Юрий вернулся в Ростов. Мир
со Святославичами был достигнут, но не надолго.

Центром раскола киевского государства явился Чернигов с правящими в нем
Ольговичами, сыновьями знатной византийки. Вероятно, создание этого
центра было запланировано Империей, еще в то время, когда греческие
священники отговорили Мстислава от похода на Чернигов.

В 1136 г. Всеволод Олегович вновь нанял половцев и с войском выступил к
Переяславлю. На помощь Андрею вышел Ярополк, но битва была проиграна
Мономаховичами, среди убитых был и опальный греческий царевич Василий
Диоген, сын Льва Диогена, который воспитывался у русских князей после
убийства отца. Во время битвы Олеговичи применили хитрость –
воспользовавшись стягом Ярополка, заманили в засаду киевскую дружину,
увлекшуюся погоней за обратившимися в бегство половцами. В эту ловушку
попали: «сам Тысяцкий и Давид Ярунович, Станислав Душкович и прочие
многие бояре киевские поиманы; внук же Владимиров Василько, сын Царевича
Греческого Леона, убит на месте». Таким образом, из летописи следует,
что засада могла быть организована специально для ликвидации царевича
Василия, как потенциального претендента на императорский трон.

Маномаховичи уклонились от мирных переговоров с Олеговичами и собрали в
Киеве новое войско. Всеволод Олегович подступил к Киеву. В «Повести
временных лет» говорится, что к миру с Олеговичами Ярополка склонил
митрополит Михаил. Данный мир был заведомо невыгоден Мономаховичам,
поскольку по нему были удовлетворены все требования Олеговичей. Таким
образом, империя через возможности церкви укрепляла раскол в киевском
государстве.

В 1137 г. «по просьбе Вячеслава велел Князь Великий Ярополк митрополиту
поставить в Смоленск Епископа перваго, и поставлен Мануил скопец Апреля
26. Оный пришел из Грек самтретей, были изящные певцы, и обучали людей
пению; потом Маия 6 другаго скопца Феодора поставил Епископом во
Владимир», те самые, которые прибыли из Византии перед смертью Мстислава
Великого. Еще два удела Мономаховичей оказались под прямым влиянием
Византии.

Воспользовавшись смутой, полоцкий князь Василько, три года проживший в
Византии, также отошел от Киева и создал второй центр раскола киевских
земель.

В 1138 г. новгородское вече выслало Святослава Ольговича, который
перешел на смоленский стол (куда прибыл новый византийский епископ).
Причиной этого явилось прекращение Мономаховичами торговли с Новгородом.
Практически была применена экономическая блокада. Новгород занял сын
Юрия Мономаховича – Ростислав. Всеволод Олегович, усмотрев в этом
ущемление интересов своей ветви, начал военные действия в Переяславском
княжестве, но объединенное войско Андрея и Ярополка, при поддержке
венгерского короля, приславшего 10 000 воинов, оказались сильнее, и
Ольговичи пошли на новые переговоры, по которым Новгород, Псков и
Владимир-Волынский остались за Мстиславичами. Следует отметить, что в
данном сражении Мономаховичей поддержали торки, выставив около 1000
воинов. Черниговских князей Ольговичей традиционно поддерживали половцы.

Многие историки считают, что в данный период военная сила Руси уже была
ослаблена, объясняя это набегами половцев в 30-е годы XII века, но
напомним, что половцы нападали и отходили внезапно, и неповоротливые
русские войска просто не успевали с ними сразиться. При этом
умалчивается война 1138 г. против Польши, в которой участвовали Ярополк,
Андрей и Вячеслав Мономаховичи при поддержке младших князей
Васильковичей и Володаричей. В этой кампании сильное в то время
католическое государство потерпело сокрушительное поражение от Руси.
Летопись отмечает применение в данной войне русским воеводой Зевом
скрытой разведки в расположении войск противника с захватом «языков».
Воевода Зев был учителем князя Андрея Владимировича, который в ключевом
сражении кампании проявил себя как выдающийся полководец. Возраст
воеводы позволяет предположить, что он сражался еще при Владимире
Мономахе, а его военное искусство, содержит в себе заимствования у
Византии. Именно результаты разведки Зева и полководческий талант Андрея
обеспечили победу русскому войску.

Здесь следует упомянуть о судьбе претендента на венгерский трон сына
дочери Мономаха Евфимии и короля Коломана – Бориса. При поддержке
Владимирко Галичского и поляков Борис пошел войной на Венгрию с целью
захвата трона. Но венгерскому королю Гейсе помогла Германия, Борис был
разбит немцами и бежал в Константинополь через Францию. Очевидно, для
Западной империи было важно не допустить Бориса до венгерского трона. По
неизвестной причине французский король не выдал Бориса венграм, неясна
также мотивация Польши при участии в данном походе на стороне Бориса,
возможно, в Западной империи также имелись центробежные тенденции.

Борис был женат на родственнице императора, «…воевал еще с Гейзою под
знаменами Мануила и был застрелен изменником, половецким воином, в 1156
г. Сын его, младший Коломан, известный храбростию, служил после грекам и
правительствовал в Киликии». В рассматриваемый период на территории
Киевской Руси ничего не оставалось без внимания Византии.

В 1139 г. сразу же после заключения очередного мира с Черниговом умер
великий князь Ярополк. На его место митрополит Михаил, заручившись
поддержкой киевлян, посадил Вячеслава Владимировича. Непонятно, почему
не Андрея или Юрия: эти князья были сильнее. Всеволод Олегович,
пользуясь слабостью нового великого князя, потребовал киевский стол
себе, и Вячеслав сразу же уступил его при посредничестве того же
митрополита Михаила. Всеволод занял киевский престол, а Вячеслав
удалился в Туров.

С.М. Соловьев объясняет это раздором в семье Мономаховичей, но в
результате последних перестановок на княжеских столах среди потомков
знаменитого Владимира было полное согласие. Однако захват киевского
престола Всеволодом состоялся. В «Повести временных лет» упоминается
договор Всеволода Олеговича с Изяславом Мстиславичем, заключенный
непосредственно перед захватом киевского престола. По данному договору,
Мстиславичи устранялись от участия в возможном походе на Киев Юрия
Долгорукого.

Летопись упоминает о том, что митрополит Михаил уговорил Всеволода не
нападать на Вячеслава, если он оставит Киев, и об отказе киевлян в
поддержке Вячеславу на случай военных действий с Олеговичами. Излишне
было бы напоминать, какое влияние на киевлян оказывал митрополит Михаил.
Вывод напрашивается сам собой: Михаил изначально предполагал захват
киевского престола Всеволодом Олеговичем в обход Мономаховичей. Не
исключено и осознанное участие в этой комбинации Вячеслава Мономаховича,
поскольку именно он вместе с митрополитом Михаилом склонил Ярополка к
установлению в Смоленске византийского епископа. Вероятно, на данном
этапе Византия была заинтересована в захвате киевского престола
Ольговичами.

3.2. Период киевского княжения Ольговичей

Принятие Всеволодом Олеговичем великого киевского княжения обозначало
начало нового передела земель. Первый спор возник между сторонниками
Всеволода Владимиром Давыдовичем и Игорем Олеговичем из-за черниговского
стола, который Всеволод обещал обоим князьям, но отдал Владимиру. Игорь
затаил обиду.

Первое событие, которое упоминает летопись после пира в честь занятия
киевского престола Всеволодом – возвращение еще двух опальных полоцких
князей из Византии, имена которых летописец не называет. «Ярославичи
обеих линий – Мономаховичи и Ольговичи теперь вместо вражды входили в
родственные союзы с полоцкими: так, Всеволод женил сына своего
Святослава на дочери Василька; а Изяслав Мстиславич отдал дочь свою за
Рогволда Борисовича». Следовательно, и Мономаховичи и Ольговичи искали
дружбы с полоцкими князьями, вернувшимися из империи.

Юрий Долгорукий, видя явную перспективу ущемления интересов своей ветви,
создает союз против Ольговичей и готовит поход на Киев. Новгородцы
отказали в поддержке Юрию и выслали Ростислава Мстиславовича, который
вынужден был перейти в Смоленск. Новгородцы просили у Всеволода князя
Святослава, тот обещал, но не успел прислать его. Юрий Долгорукий
захватил Торжок – значимый северный торговый центр, что немедленно
вызвало всплеск инфляции и беспорядки в Новгороде. Новгородцы были
вынуждены попросить у Юрия князя Ростислава обратно. Это свидетельствует
о том, что новгородцы явно не могли принять решение, к какому союзу
примкнуть, следовательно, Долгорукий представлял реальную альтернативу
Ольговичам.

Всеволод создает альтернативный союз с целью смещения Андрея
Переяславского, Ростислава Смоленского и Изяслава Владимиро-Волынского.
Сначала Всеволод пытался обманом выманить Изяслава из княжества, а когда
его замысел раскрылся, отправил на волынские земли войско для захвата
города. Изяслав, даже при поддержке Васильковичей и Володаричей, не
располагал достаточными силами для отпора агрессоров, но в войске
Всеволода был спровоцирован мятеж, и оно вернулось обратно.

Тогда Всеволод при поддержке Святослава Курского попытался сместить с
переяславского стола князя Андрея. Андрею удалось неожиданно напасть на
войско Святослава, а затем разбить и войско Всеволода. При этом его
воеводой (имя которого летопись не указывает) была применена разведка
боем, а князь Андрей снова проявил незаурядное искусство полководца. Был
заключен мирный договор, по которому переяславский стол оставался за
Андреем, но князь отказывался от участия в союзе Юрия. Кроме того,
Всеволод выступил посредником при заключении мира князя Андрея с
половцами.

В 1140-1141 г.г. в Новгороде произошла серия мятежей, в ходе которых был
выслан Ростислав, затем призванный туда Святослав Ольгович. Новгород
пытался занять нейтральную позицию к Мономаховичам и Олеговичам,
запросив на княжение Святополка Мстиславича. С этого времени фактически
начинается период демократии в Новгороде, князья уже не присылаются в
авторитарном порядке из Киева, а согласовываются с городским вече.

В начале 1141 г. умер переяславский князь Андрей, никаких обстоятельств
смерти князя летопись не указывает, кроме прибытия в Переяславль нового
греческого епископа Евфимия – активного политического деятеля. Не
приводит летопись и традиционного некролога, хотя в лице князя Андрея
Русь потеряла талантливого лидера, который мог составить конкуренцию и
Долгорукому и Ольговичам. Смерть князя Андрея послужила поводом для
нового передела русских земель. В Переяславль по указанию Всеволода
отправился из Турова Вячеслав. Туровский стол был отдан молодому
Святославу Всеволодовичу. Это назначение возмутило других Ольговичей –
Игоря и Святослава, был создан новый союз уже против Всеволода. В свою
очередь киевский князь укрепил свои позиции новым династическим браком –
дочь Всеволода была выдана замуж за польского князя, после чего
прекратились нападения Польши на западные русские княжества.

Игорь и Святослав Ольговичи решили захватить Переяславль, видимо,
рассчитывая на слабость Вячеслава, но он дал им неожиданно активный
отпор при поддержке Всеволода и Изяслава Мстиславича. Здесь снова
проявляется связь Изяслава и Вячеслава с Всеволодом, возможно, волынская
кампания был лишь отвлекающим маневром.

Всеволод расколол новый союз, сговорившись с Давыдовичами, «те
прельстились обещанием, нарушили клятву и перешли от Игоря и Святослава
на сторону Всеволода. Всеволод обрадовался их разлучению и так
распорядился волостями: Давыдовичам дал Брест, Дрогичин, Вщиж и Ормину,
братьям выделил: Игорю – Городец Остерский и Рогачев, а Святославу –
Клецк и Чарторыйск. Ольговичи помирились поневоле на двух городах и
подняли снова жалобы, когда Вячеслав по согласию с Всеволодом поменялся
с племянником своим Изяславом: отдал ему Переяславль, а сам взял опять
прежнюю свою волость Туров, откуда Всеволод вывел своего сына во
Владимир…» (буквально шахматная рокировка). Таким образом, новый союз
Всеволода обозначился окончательно.

Сразу после этого Изяслав предпринял дипломатический рейд по
Мономаховичам, «решился попытаться, нельзя ли помириться с дядею Юрием.
Он сам отправился к нему в Суздаль, но не мог уладиться, и поехал из
Суздаля сперва к брату Ростиславу в Смоленск, а потом к брату Святополку
в Новгород, где и зимовал». Долгорукий предпочел не участвовать в
конфликте, но вскоре в его отсутствие Ольговичи сами напали не его
земли.

Всеволод Ольгович завещал киевский престол своему брату Игорю в обход
княжеской лествицы, поясняя свое решение имевшими уже место аналогичными
прецедентами завещаний Мономаха и Мстислава. Меньшие князья поклялись в
верности Игорю. Летописец отмечает, что Изяслав Мстиславович возразил
киевскому князю, указав на обещание оставить престол ему. Здесь мы
видим, каким именно образом Всеволод получил поддержку Изяслава.

В 1143 г. Всеволод собирает русских князей для похода в Польшу с целью
оказания помощи принцу Владиславу в междоусобице. Владислав был женат на
дочери австрийского герцога Леопольда Агнессе, которая склоняла его к
укреплению центральной власти в Польше, однако данные действия в
разобщенном феодальном государстве привели лишь к междоусобице. «В этих
усобицах принимал участие Всеволод Ольгович, по родству с Владиславом,
за старшим сыном которого, Болеславом, была дочь его Звенислава, или
Велеслава». Игорь отговорил Всеволода от личного участия в походе в
связи с его состоянием здоровья, отказался от участия в военных
действиях и Изяслав, также сославшись на болезнь. Во время похода Игорь
начал переговоры с братом Владислава Болеславом и на его условиях
заключил мир. Болеслав обещал за это Игорю денежную компенсацию, пытался
обмануть, но все равно был вынужден выплатить контрибуцию, поскольку
Игорь взял в заложники несколько сотен мирных поляков. В результате
Владислав, оставшись без поддержки, был вынужден бежать в Германию.

Незадолго до изгнания Владислава галичский князь Владимирко помог ему
захватить польского вельможу Петра Дунина, которого тот разыскивал за
личную обиду. Захваченный Петр Дунин был с величайшей жестокостью казнен
в Польше. «Но из сего великое беспокойство в Польши произошло, и
Владислав более за сие свирепство изгнан». Входило ли изгнание
Владислава в замысел Владимирко, сказать трудно, но здесь его действия
одновременно с интригой Игоря приводят к одному результату.

Изяслав с целью нейтрализации действий Всеволода по передаче престола
Игорю попытался собрать военный союз Мономаховичей против Ольговичей, но
не достиг успеха.

Князь волынский Владимир Володаревич предпринял широкомасштабный военный
поход в Придунавье: «Владимирко Галицкий умиряся с братом Ростиславом,
обще с братавичи Васильковыми детьми воевались с Болгары и Греки, и
обладав всеми грады до Дуная, мир с Греки и Болгары учинил. По смерти же
брата Ростислава, хотя всю землю Червиговскую обладать, начал изгонять
братичев своих и сыновцов, поотнял города их: у Васильковичей Перемышль,
а у Ростиславичей Свениград и другие, оставя им по одному городу малому,
обвиняя их в том, что они ему на Болгар худо помогали». Таким образом,
сформировалась еще одна крупная военная сила на волынских землях.

Митрополит Макарий пишет, что дочь князя Володаря – сестра Владимирко,
была выдана замуж за византийского царевича, сына императора Алексея
Комнина. Карамзин также упоминает данный факт, указывая, что зятем
Владимирко мог быть сын Алексея Комнина Андроник или Исаак, но Андроник
погиб в раннем возрасте, поэтому более вероятно, что это был Исаак.
Указанный Исаак Комнин в 1143 г. при восхождении на трон Мануила Комнина
(его племянника) был пленен по указанию нового императора вместе с
другим Исааком – братом Мануила. Брат императора Мануила претендовал на
трон: «Скончался,— говорил он,— Алексей, первородный из братьев и
наследник отеческой власти; за ним последовал Андроник, второй после
первого; и он вскоре после того, как привез тело покойного брата из-за
моря, также окончил жизнь. Значит, ко мне теперь должен перейти римский
скипетр и по праву мне принадлежит власть», другой Исаак – родственник
князя Владимирко, возможно, способствовал ему. При этом могла пострадать
и сестра Владимирко. Время этого события совпадает с походом Владимирко
в Придунавье, в этом же году Мануил Комнин, закрепившись на троне,
освободил обоих Исааков, что для византийских императоров нетипично.
Владимирко прекратил военные действия в Придунавье. Напрашивается
гипотеза, что причиной похода Владимирко на византийскую провинцию
явилось притеснение его родственников в империи.

Всеволод пытался помирить Владимирко с младшими князьями Волыни, но
выполнять указания Киева отказался, более того, потребовал себе и
владимиро-волынский стол. В 1144 г. Всеволод собрал войско и выступил на
Владимирко. Волынский князь направил послов к Игорю с просьбой о
заступничестве и обещанием в дальнейшей поддержке Ольговича. Для Игоря
был выгоден такой союз. Войско Владимирко и объединенная рать Всеволода
были сопоставимы по силе, кроме того, волынцев поддерживали венгры.
Игорю удалось уговорить Всеволода простить Владимирко за контрибуцию в
1200 гривен серебра. При этом Владимирко сохранил свои завоевания на
Волыни.

В 1145 г. византийский митрополит Михаил покинул Киев и вернулся на
родину, нового митрополита из Константинополя не прислали. В этом же
году он поставил двух епископов: Онуфрия – в Чернигов, Козьму – в
Полоцк. Макарий комментирует отъезд митрополита Михаила следующим
образом: «В Никоновой летописи, в каталогах русских митрополитов и в
некоторых позднейших сочинениях говорится, будто митрополит Михаил II
удалился из России в Царьград и не хотел возвращаться на свою кафедру
вследствие постоянных междоусобий наших князей. Но в древних летописях
об этом нет ни слова. А если и допустить означенную причину — все же она
не может оправдать поступок митрополита».

В 1146 г. князь волынский Владимирко вновь начал враждебные действия
против Всеволода, который лично решил покарать бунтовщика и выступил с
войском на Волынь, однако поход не удался, и Всеволод был вынужден
возвратиться ни с чем. После возвращения из похода и без того больному
Всеволоду стало хуже, и он умер. В 1146 г. погода на Руси была аномально
холодная, летопись указывает, что на пасху выпал снег, глубина которого
затрудняла передвижение лошадей. Именно погодные условия привели к
неудаче похода Всеволода на Волынь. Рассчитывал ли Владимирко на смерть
больного Всеволода после похода, или просто надеялся на то, что его от
возмездия защитит непогода, неизвестно. Но в действиях галичского князя
уже слишком много совпадений с интересами Игоря.

Киевский престол занял, согласно завещанию великого князя, Игорь
Олегович. Но мнения киевской знати разделились, одни были согласны на
Игоря, другие отправили к Изяславу Мстиславичу послов с приглашением
занять престол. Изяслав был единственным из князей, кто не ответил на
посольство Игоря с просьбой подтверждения верности, «он же вскоре
сколько мог собрав войска, и взяв благословение от епископа Евфимия в
церкви святаго Михаила, пошел к Киеву».

По пути из Переяславля войско Изяслава существенно пополнилось за счет
противников нового киевского князя, том числе черных клобуков и
берендеев. Игорь призвал на помощь Владимира и Изяслава Давыдовичей, но
они не успели к началу битвы, князя поддержали только Ольговичи, он
потерпел поражение и потерял престол. Его великое княжение продолжалось
13 дней, новый киевский князь Изяслав заточил плененного Игоря в
монастырь святого Иоанна в Переяславле (под присмотром епископа
Евфимия), правление Ольговичей закончилось.

Следует отметить, что смещению Игоря предшествовали массовые беспорядки
в Киеве (как и перед приходом Владимира Мономаха), а Изяслава встречали
все крупные священнослужители столицы, если вспомнить еще и
благословение епископа переяславского Евфимия, получается, что за
государственным переворотом стояла византийская церковь. Игорь являлся
союзником Владимирко, и именно он сорвал картельную экспедицию на Волынь
в 1144 г. Владимирко, в свою очередь, был тесно связан с католическим
государством – Венгрией, что могло не устраивать Византию, не стоит
забывать и о его походе в Придунавье.

Тогда легко объясняется отъезд митрополита Михаила, болезнь Всеволода
началась еще до похода на Волынь, и его смерть была вполне предсказуема.
Завещание Всеволода в пользу Игоря тоже было оглашено заблаговременно.
Если предположить, что и бунт в Киеве был запланирован заранее, то
Михаил вполне представлял, что последует в ближайшее время. Возможно,
он действительно не хотел видеть развития событий во время переворота,
как указано в Никоновской летописи, возможно, просто не хотел подвергать
себя излишнему риску: народные волнения в деревянном городе часто
заканчивались массовыми пожарами.

3.3. Деятельность князя Изяслава Мстиславича по ослаблению влияния
Византии на Киевскую Русь.

13 августа 1146 г. киевский престол занял князь Изяслав. Он сразу же
призвал младшего Ольговича – князя Святослава Всеволодовича,
сражавшегося на стороне Игоря, и предложил ему союз. Святослав,
ожидавший расправы, а не мира, согласился на союз с Изяславом. Затем
новый киевский князь обстоятельно ослабил позиции Ольговичей в столице,
выслав преданных Игорю знатных горожан. Для обеспечения своей
безопасности от возможных враждебных выступлений Ольговичей Изяслав
заключил военный союз с венгерским королем, за которым была замужем его
сестра.

Оставшиеся князья Ольговичи подтвердили ранее заключенный союз с
Давыдовичами, но никаких активных действий против Изяслава не
предпринимали. Князья Давыдовичи только потребовали у Изяслава
освобождения Игоря, но поручиться за него отказались. Изяслав в свою
очередь заключил мир с половцами, лояльность которых свидетельствовала о
поддержке его Византией. После чего Давыдовичи направили к Изяславу
послов с предложением заключить союз против Ольговичей, и киевский князь
заключил с ними договор.

Князь Вячеслав Владимирович Туровский, узнав о падении Ольговичей, без
договоренности с Изяславом отбил все уделы, отнятые у него Всеволодом, а
также и другие земли. При этом туровские епископ и посадник пытались
склонить Вячеслава к захвату Киева. Изяслав, узнав об этом, «послав
брата Ростислава и сестренича Святослава с войски, немедленно все оныя у
Вячеслава отнял, и Туров взяв, епископа Иоакима и посадника Жирослава,
яко главных возмутителей в Киев привел, и посадил в заключение, а в
Туров сына своего Ярослава оставил». Мы видим, что в это время епископы,
лишенные единого управления (киевский митрополит по-прежнему пребывал в
Константинополе), начинают плести собственные политические интриги,
переяславский Евфимий выступал за Изяслава, а туровский Иоанн – против
него.

Последний из Ольговичей, князь Святослав, сумел войти в союз против
Изяслава с суздальским князем Юрием Владимировичем, «желающим может быть
и тогда уже, на раззорении сих двух Князей силу и власть свою основать».
Началось длительное военное противостояние Святослава Олеговича и
Изяслава. Святослав выдвигал главным своим требованием освобождение
Игоря. В это время заточенный в монастыре Игорь тяжело заболел и,
чувствуя приближение смерти, пожелал принять постриг. В монахи Игоря
посвятил епископ Евфимий, тот самый, который благословил Изяслава на
захват киевского престола. Сразу же после пострига Игорю стало лучше, и
болезнь отступила, но новоиспеченный монах уже не мог претендовать на
киевский престол. После пострига Игорь был переведен в киевский
монастырь святого Георгия. Так епископ Евфимий укрепил положение
Изяслава.

В 1147 г. князь Юрий Владимирович начал строительство Москвы. Для
закладки города Юрием было выбрано место жительства его любовницы – жены
суздальского тысяцкого Кучки. «Между всеми полюбовницами жена Тысяцкаго
Суздальскаго Кучка наиболее им владела, и он все по ея хотению делал».
Кучка не мог стерпеть измены супруги, заточил ее и попытался перейти на
службу к киевскому князю Изяславу. Но Долгорукий узнал об этом, приказал
убить Кучку, а дочь любовницы выдал замуж за своего сына Андрея.

В этом же году в Византии скончался киевский митрополит Михаил. «Получив
вскоре весть о кончине митрополита, великий князь Изяслав решился
поступить по примеру достопамятного предка своего Ярослава и в 1147 г.
собрал в Киеве Собор русских епископов с тем, чтобы они сами, без
сношения с Цареградским патриархом избрали и поставили для России
первосвятителя».

Татищев приводит речь Изяслава перед Собором, в которой князь говорит:
«чрез сию Патриархов в Руси власть, Цари Греческие ищут над нами
властвовать и повелевать, что противно нашей чести и пользе». Таким
образом, Изяслав публично отрекается от верховенства Константинополя над
Киевом. Почему? Ведь именно Константинополь помог ему занять престол.
Внятного ответа на этот вопрос нет даже у классических историков русской
православной церкви: считается, что Изяслав просто захотел независимости
от Константинополя. Митрополит Макарий в отношении последовавшего за
этим событием периода пишет: «Видимо, происходила борьба двух начал,
продолжавшаяся около двадцати лет (1147-1164 г.г.): начала
византийского, которое стремилось к тому, чтобы удержать за
Константинопольским патриархом полную власть над Русскою Церковию, и
начала русского, домогавшегося независимости Русской Церкви от
патриарха…».

Беглый обзор исторических событий того времени дает вывод о полной
нецелесообразности такой независимости для Изяслава, только что
занявшего престол. Достоверную гипотезу можно выдвинуть, если
внимательнее рассмотреть текст «Истории русской церкви» митрополита
Макария: «патриарх Михаил Оксит в 1146 г. добровольно отказался от своей
власти, преемник его Косьма Аттик вскоре после поставления низложен (26
февраля 1147 г.), а на место его избран Николай Музалон…».

Вспомним, кто спас из имперского плена черниговского князя Олега во
времена Владимира Мономаха, это знатная византийка Феофания Музалон,
мать Ольговичей, основных соперников Изяслава. Если предположить, что
патриарх Николай являлся близким родственником Феофании, принять от него
митрополита для Изяслава было бы равносильно политическому самоубийству.


В качестве нового митрополита Изяславом был предложен монах-затворник,
киевлянин Климент Смолятич. «На Соборе, который созвал великий князь
Изяслав для избрания и поставления митрополита Климента без сношения с
Константинопольским патриархом, нашлись епископы, которые назвали такой
поступок незаконным и не соглашались участвовать в нем.
Константинопольский патриарх, узнавший о возведении Климента на кафедру
митрополии русской, не хотел признать его в этом сане. Сам Климент
считал себя независимым от патриарха и в продолжение девяти лет своего
пастырства вовсе не поминал его при богослужении в молитвах. Некоторые
из епископов русских не захотели подчиниться Клименту как первосвятителю
до самой его кончины. Некоторые даже из князей не соглашались признать
его законным архипастырем и просили себе митрополита от
Константинопольского патриарха».

В летописи приводится речь черниговского епископа Онуфрия, в которой
говориться: «При Ярославе же поставили в Русь Епископы Митрополита: мы ж
имеем главу Климента Папы Римскаго». Татищев комментирует это следующим
образом: «Употребление сей головы на посвящение значило преимущество и
власть Папы Римскаго над церковию Русскою, и естли писатель в том разуме
сказал, то весьма неразсудно…». Историк считает, что летописец в данном
контексте мог иметь в виду подчинение русской церкви Риму, но утверждает
что это положение ошибочно. В летописи про митрополита Климентия
говорится: «Сей монах вельми был учен Философии и Богословии и учитель
церкви преславной, какова прежде в Руси не было, и многие книги к
научению народа написав издал». В своих комментариях Татищев указывает,
что до нас не дошло ни одной книги Климента Смолятича: «…может от
ненависти истреблены, как Христос сказал: неприятен Пророк по отечествии
своем». Таким образом, не будем пока отвергать гипотезу о возможном
частичном подчинении русской церкви римскому папе в период Климента
Смолятича. Отметим только, что в этом же 1147 г. папа Евгений III
инициировал начало второго крестового похода, который, как и первый,
существенно ослабил военные и политические позиции Византии. Приведем
также цитату из «Истории русской церкви»: «Климент, действовавший
согласно с волею великого князя Изяслава, до конца своего служения не
обращался к патриарху за благословением, не сносился с ним: таково,
значит, было твердое намерение великого князя и самого митрополита».
Следовательно, Изяслав сознательно разорвал отношения с
Константинопольским патриархатом.

Здесь следует также отметить, что новгородский епископ Нифонт, наиболее
активно выступавший против назначения Климента, за свою деятельность по
воспрепятствованию отделения русской церкви от Константинополя был
удостоен одобрительной грамоты от византийского патриарха Николая IV, в
которой сравнивался с первыми святыми отцами.

После появления независимого киевского митрополита к союзу Юрия и
Святослава присоединились Давыдовичи и Всеволодович. Русские князья,
ранее поддерживавшие Изяслава, отвернулись от него. Также данный союз
поддержали военной силой несколько половецких ханов, которые инициативно
предложили помощь Давыдовичам, империя силами степняков укрепила заговор
против мятежного князя Изяслава. Давыдовичи решили обманом пленить
киевского князя, но их замысел раскрылся, и попытка не удалась. Вскоре
после этого в Киеве, якобы во время беспорядков, был убит плененный
князь Игорь, формальный повод для захвата киевского престола перестал
существовать. Но это не предотвратило новую междоусобицу.

Князя Изяслава, кроме его родных братьев, поддержали венгры, торки и,
как ни странно, князь Вячеслав Владимирович. В 1148 г. Изяслав подступил
к Чернигову, но Юрий не поддержал Давыдовичей. Летопись дает
пространные, оправдывающие Юрия, рассуждения, которые сводятся к
стратегическому замыслу накопления сил в суздальских землях путем
сохранения в них мира: «хитрой был поступок Князя Георгия Владимировича
Суздальскаго, что он во все время продолжения вышеописанной войны, лишь
малыми помощами пламя оной возгнетал». Черниговские князья вынуждены
были заключить договор с Киевом.

Князь Юрий Владимирович потребовал от новгородцев, у которых ранее на
княжении сидел его сын Ростислав, клятвы вассальной верности, но
Новгород отказал ему, подтвердив свою верность Киеву. Следует отметить,
что из всех епископов, присутствовавших на соборе, только Нифонт
новгородский до конца стоял против назначения митрополитом Климента и
именно он возглавлял мирные переговоры с Юрием. Узнав о переговорах,
Изяслав заменил на новгородском столе своего брата Святополка (переведен
на Владимиро-Волынский стол) сыном Ярославом. Вскоре киевским князем был
пленен новгородский епископ Нифонт. Вероятно, верность новгородцев на
переговорах для Изяслава была не столь очевидна, как для летописца.

Юрий в это время продолжал боевые действия на новгородских и смоленских
землях, пытаясь заполучить Новгород, но новгородцы сохраняли верность
Киеву, тогда суздальский князь перенес свое внимание на Переяславль, он
собрал большое войско и в 1149 г. выступил против Изяслава. Киевляне
пытались уговорить Изяслава на мирные переговоры с Юрием, когда им это
не удалось, киевского князя стал склонять к уступкам епископ
переяславский Евфимий. В качестве условий мира Юрий требовал передачи
ему Переяславля. Во время битвы переяславское войско отступило,
отказавшись сражаться с Долгоруким, вероятно, воинов склонил к этому
Евфимий.

Битва была проиграна Изяславом, Юрий взял Переяславль и подступил к
Киеву. Киевляне отказали Изяславу в поддержке, и он вынужден был бежать
во Владимир-Волынский, Долгорукий вошел в Киев. После взятия города
Юрий сразу освободил заточенного Изяславом, новгородского епископа
Нифонта, выступавшего за подчинение киевской митрополии
Константинопольскому патриарху. Следует отметить, что исход боевых
действий решила измена переяславцев, вероятно, инспирированная епископом
Евфимием. Византийская церковь обеспечила победу Юрию Долгорукому.

Бежавшего на Запад князя Изяслава (вместе с ним ушел и митрополит
Климент) поддержали Венгрия (король Гейса II тогда воевал с Византией
(помогал сербам в восстании против императора), но все равно прислал
10 000 воинов), Польша (король Болеслав выступил со своим братом
Генрихом), и Чехия. То есть три католических государства, подвластные
римскому папе. Западной империи было выгодно отпадение Руси от Византии.
Не так неправдоподобно в данном свете выглядит приведенная нами ранее
версия о частичном подчинении Климента Смолятича римскому церковному
престолу. Короли Польши и Чехии сами повели войско, в состав которого
входили немецкие рыцари. При этом польский король Болеслав со своим
братом принцем Генрихом перед походом посвятили в рыцари многих русских
боярских сыновей. Мы видим не только военную, но и идеологическую
поддержку Изяслава Западной империей.

Долгорукого поддержали половцы, излишне было бы напоминать, что действия
Юрия были выгодны Византии. Поддержал Долгорукого также и Владимирко
Галицкий: его земли были под угрозой нашествия венгров, король Гейса II
собирался лично захватить Галич.

Война не состоялась, начались мирные переговоры, основной причиной этого
явилось внезапное вторжение в Польшу прусской армии. Следует отметить,
что перед этим, в 1148 г., племянница византийского императора Мануила
Феодора вышла замуж за австрийского герцога Генриха – брата германского
императора Конрада, друга Мануила, поэтому прусское вторжение в Польшу
могло быть инспирировано Византией.

По договору, Изяславу отошел Владимир-Волынский, его брату Владимиру –
Луцк, Киев остался за Долгоруким. Камнем преткновения стало условие
западных королей о передаче даней Новгорода князю Изяславу. Это
обозначало бы признание за княжеством политической и экономической
независимости от Киева. Очевидно, что уже тогда главы католических
государств были заинтересованы в переходе Новгорода под власть Западной
империи. Однако католики не стали настаивать на своем условии и отвели
войска.

Воспользовавшись ситуацией, Долгорукий решил захватить и волынские
земли, но поддерживавшие его половцы внезапно бежали. Вероятно, Византия
хотела сохранить хрупкий мир с западными государствами, которые,
усмотрев грубое нарушение договора, могли вернуть войска на Русь и
захватить волынские и галичские земли.

Несмотря на измену половцев, сын Долгорукого князь Андрей осадил Луцк.
Изяслав хотел выйти на помощь осажденным, но дорогу ему преградило
войско Владимирко Галичского. Западные союзники вывели не все войска, в
обороне Луцка участвовали опытные немецкие рыцари, обеспечившие
эффективную защиту города.

Во время осады Луцка Владимирко берется помирить Мстиславичей с
Долгоруким и добивается успеха, Андрей отходит от города. Луцк и
Владимир-Волынский остаются за братьями, более того, Изяславу передается
право сбора новгородской дани, то есть выполняется ранее выставленное
условие западных королей. В условия нового договора вошло взаимное
возвращение военной добычи.

Таким образом, Владимирко в одиночку решает дипломатический ребус в
интересах Византии. Напомним, что галичский князь, по нашей версии, брат
жены византийского вельможи Исаака Комнина – сына умершего Алексея
Комнина и дяди императора Мануила. Исаак Комнин к этому времени был
выведен из опалы и вполне мог решать дипломатические проблемы империи.

В конце 1149 г. второй крестовый поход закончился провалом, король
Сицилии Рожер и король Франции Людовик VII обвинили в неудаче кампании
императора Мануила и образовали антивизантийский союз с целью свержения
восточного монарха. В 1150 г. союз был поддержан римским папой, но
германский император Конрад разрушил планы заговорщиков, выступив на
стороне Мануила. В этом же году Мануил и Конрад разбили взбунтовавшихся
сербов и венгров, поддержавших повстанцев.

В 1150 г. днепровские половцы заняли Торческ, Долгорукий отказал в
помощи черным клобукам как пособникам Изяслава. Тогда из Торческа были
направлены послы к Изяславу с просьбой о помощи и обещаниями дальнейшей
поддержки. Послы склоняли Изяслава к походу на Киев. Следует отметить,
что переяславские торки до этого момента еще не были крещены русскими
священниками, как и многие другие языческие народы. По мнению В.Н.
Татищева, такая политика церкви была обусловлена экономическими
интересами государства: некрещеные неграмотные народы было легче
эксплуатировать. Вследствие этого торки могли представлять интерес для
католических миссионеров.

Изяслав выступил с войском, в которое входили венгерские воины, и занял
Пересопницу, Драгобуж и Торческ. Свои действия он объяснил обидой
учиненной ему Юрием при возвращении военной добычи по мирному договору.
Долгорукий, как только узнал о взятии Торческа, сразу же покинул Киев,
видимо, черные клобуки представляли в то время существенную силу.

Черные клобуки, как и берендеи, – тюркский народ, полуоседлое племя,
основавшее город Торческ. Черные клобуки и берендеи (и те и другие в
летописях часто именовались торками) были вытеснены из степей пловцами и
добровольно подчинились переяславскому князю, поскольку поселились на
русских землях с его дозволения. Слово «клобук» тюркское, имеет значение
«колпак», «шапка». Народность называли так за черные густые волосы. В
дальнейшем этот народ неизменно поддерживал Изяслава в его военных
походах.

Киевский престол занял Вячеслав, но как всегда ненадолго, следом за ним
в город вошел Изяслав, и старый князь вынужден был удалиться в Вышгород.
Изяслав пытался захватить и Переяславль, привлек к этому предприятию
переяславских торков, но они были разбиты сыновьями Долгорукого.

Узнав о захвате Киева Изяславом, на помощь Юрию выступил Владимирко
Галичский. Для обороны города Изяслав призвал Вячеслава, снова посадив
его в Киеве, теперь в столице сидело два князя. Также к военной кампании
Изяслав привлек половцев и торков. Вследствие измены половцев, которые,
скорее всего, выступили на стороне Изяслава только для вида, ключевое
сражение было проиграно киевским князем. Половцы составляли левое крыло
войска Изяслава, торки – правое, киевляне стояли в центре. Бегство
половцев разрушило все боевое построение, торки пытались убедить
Изяслава в необходимости отступления, но князь не послушался мудрого
совета. Вскоре после начала битвы побежали торки, а затем и киевляне.
Изяслав был вынужден оставить Киев, покинул столицу и Вячеслав. Киевский
престол снова занял Юрий. Владимирко помог сыновьям Юрия отбить города,
взятые Изяславом, захватил часть земель мятежного князя и вернулся в
Галич.

Побежденный князь Изяслав обратился к венгерскому королю с просьбой о
военном походе на Владимирко. Гейса II к этому времени уже проиграл
войну с Византией на Балканах, он собрал новое войско и вступил в
русские земли. Потерпев ряд поражений, Владимирко обратился к
венгерскому духовенству с просьбой о примирении его с королем.
Архиепископ Венгрии потребовал от него принять латинскую веру в обмен на
помощь, князь пообещал. Архиепископ ходатайствовал за князя перед
королем, и венгерские войска были выведены из русских земель. Здесь мы
уже явно видим истинный мотив западной помощи Изяславу. Король Гейса
вместо похода на Владимирко предложил Изяславу брак его младшего брата
Владимира с дочерью венгерского бана (один из высших чинов государства),
имя которого летопись не указывает. Бракосочетание состоялось, причем,
по мнению В.Н. Татищева, мог иметь место католический обряд венчания.

В конце 1150 г. император Мануил снова угрожал войной Венгрии, чем,
по-видимому, пытался отсрочить новое выступление Изяслава на Киев. Но
поход состоялся, венгерский король, не смотря на новую военную угрозу,
по личной просьбе князя Владимира выделил Мстиславичам 10 000 отборных
воинов под командованием семиградского воеводы. Князь Изяслав собрал
собственное войско, объединил с венгерским и выступил на Киев. К нему
присоединились также переяславские торки и киевляне, видимо, управление
Долгорукого устраивало не всех бояр. На помощь Долгорукому выступил
князь Владимирко Галичский, который соединился с войском Андрея Юрьевича
и искал битвы с Изяславом. Но Владимиро-Волынский князь уклонился от
сражения и сосредоточил свои усилия на захвате Киева, в чем и преуспел.
Долгорукий вновь бежал из Киева.

Изяслав опять занял киевский престол. Чтобы закрепиться в столице он
опять призвал на великое княжения Вячеслава, который должен был
исполнять лишь представительские функции, фактическое управление
государством брал на себя Изяслав. Вячеслав согласился. Венгерское
войско вернулось из Киева вместе с сыном Изяслава Мстиславом, который
должен был установить при королевском дворе деловые связи. В начале 1151
г. Вячеслав, сославшись на старость, передал власть над Киевом Изяславу.

После изгнания Изяслава из Киева на место русского митрополита был
выдвинут новый претендент Константин, который с большой свитой
отправился в Константинополь для утверждения. Патриарх согласился с
решением нового киевского князя. В каком году это произошло, в летописи
не сказано, не упоминается и о возвращении Константина. В конце 1150 г.
в летописи имеется запись о письме константинопольского императора
киевскому князю: «царь Мануил, ненавидяй чина монашескаго, писал ко
Изяславу, якобы монахи туне богатства имеют, и дабы монастыри разорить;
но Изяслав не принял совета Царскаго».

Эта запись может быть отголоском данных событий, поскольку посольство
Константина к патриарху преподнесло много даров от монастырей. Таким
образом, попытка смещения киевского митрополита непосредственно
предшествовала повторному захвату Изяславом Киева в 1150 г.

После возвращения в Киев Изяслав большое внимание уделил укреплению
войска, летопись указывает даже на факт закупки у Византии большой
партии оружия. Как Изяславу удалось организовать закупку оружия в
Византии, неизвестно, возможно, обманом, под видом поставки для
Долгорукого. Следует отметить, что письмо императора киевскому князю,
указанное выше, могло быть адресовано еще Долгорукому, поскольку именно
от него было отправлено посольство, получил послание Изяслав, и
летописец решил, что он являлся и адресатом. Князь, скорее всего,
воспользоваться ситуацией и в ответ на письмо отправил в Константинополь
киевских купцов для закупки оружия, в империи их могли принять за послов
Долгорукого. Возможно, сделка была заключена еще Юрием, и Изяслав лишь
воспользовался ее результатами. Маловероятно, чтобы в Византии осознанно
была продана такая партия оружия мятежному киевскому князю.

Весной 1151 г. Юрий вновь пошел войной на Изяслава при поддержке большой
орды половцев. Изяслав победил флот Долгорукого на Днепре, затруднив
высадку десанта, причем применил для этого корабли явно византийской
конструкции: «лодии с кровлями, что гребцов было не видно, закрыты
лубьем, и у каждой лодии на корме и на носу были правила, что могли не
поворачивая лодии туда и назад равно править, а стрельцы стояли на верху
в бронях», вероятно, князь закупил их в рамках указанной выше поставки
оружия. Византийские корабли, хотя и не имели на борту тяжелого
вооружения, решили исход битвы.

Примирению Изяслава с Юрием в ходе затянувшихся боевых действий активно
мешали выступившие на стороне Долгорукого половецкие ханы. Только после
того, как степняки в битвах понесли большие потери и войска Юрия были
разбиты, князья заключили мирный договор. Войско венгерского короля,
сопровождаемое Мстиславом Изяславичем, к основным военным действиям не
успело. Владимирко Галичский, который так и не сумел сразиться с
Изяславом, застал врасплох венгерское войско и разбил его, Мстиславу
удалось спастись. Галичский князь пленил венгерского воеводу, отрезал
ему нос и уши и отправил к королю Гейсе. Было нанесено тяжкое
оскорбление венгерскому трону.

В 1152 г. Изяслав решил отомстить Владимирко за все враждебные действия,
он призвал в помощь католиков: венгров и поляков. В свою очередь,
галичский князь опирался на поддержку православных народов: болгар и
сербов. Владимирко проиграл сражение. Решающую роль в битве сыграло
венгерское войско и личное участие короля Гейсы II, поляки ограничились
поддержкой Изяслава на словах, возможно, опасались нового прусского
вторжения. Используя ключевое положение венгерского короля в текущих
событиях, Владимирко направил послов к его архиепископу с просьбой о
примирении с Изяславом. Киевский князь и его сын Мстислав возражали
против заключения мира, но венгерский король при поддержке своего
архиепископа настоял на нем. Примечательно, что при заключении мира
Владимирко целовал присланный ему королем чудотворный крест святого
Стефана, из чего можно заключить, что он вновь пообещал венграм принять
католичество. Изяслав был против заключения мира, но Гейса настоял,
сказав ему, что если Владимирко поцелует этот крест и нарушит клятву, то
его накажет сам бог. Венгерский король Гейса II был активным участником
второго крестового похода и ярым сторонником папского престола, в
междоусобицах русских князей основное значение уделял интересам веры.

После ухода венгров Владимирко отказался выполнять условия мирного
договора (передачу Изяславу городов Бужеска, Шумска, Тихомля, Вышегошева
и Гонницы), однако венгерский король уклонился от немедленного наказания
галичского князя, сославшись на занятость войск: «смирив надменного
Владимирка, бывшего в тесном союзе с греками, король спешил к берегам
Савва отразить императора Мануила, Хотевшего отомстить ему за обиду
своего Галицкого друга».

После очередной попытки Владимирко поддержать Долгорукого, не
оставлявшего мысль сместить киевского князя, Изяслав направил в Галич
своего посла Петра Бориславича, который был свидетелем клятвы галичского
князя, с требованием отдать города по мирному договору. Договор
Владимирко так и не выполнил, городов не передал, предполагаемое
католичество тоже не принял. Владимирко отказал послу, сославшись на то,
что предложенный ему крест не соответствовал требованиям свидетельства
клятвы. Летописец указывает, что галичский князь сослался на то, что
крест был мал, а Петр отвечал ему, что сила божия во всех крестах едина.
Речь шла о католическом кресте (Владимирко целовал специально присланный
венгерский крест) и непригодности его при православном обряде. Петр
указал князю на клятвопреступление (нарушение крестного целования) и
удалился. В тот же день Владимирко в муках скончался от удара. Петр, в
течение суток ожидавший неподалеку в селе Большове, вернулся в Галич и
указал сыну Владимирко Ярославу на последствие клятвопреступления его
отца. Ярослав выразил свою лояльность Изяславу, однако городов так и не
передал, видимо, в чудо не поверил. Конечно же, про яд летописец ни
слова не сказал. Однако, с учетом обещания венгерского короля
представляется, что очередной русский князь был снова отравлен, на этот
раз уже стараниями Западной империи.

Изяслав пытался отвоевать галичские земли уже у Ярослава, но
кровопролитная война с большими потерями с обеих сторон не привела к
переподчинению городов. Гейса II в этой усобице уже не участвовал.
Летописец указывает на опасения Изяслава по поводу переговоров Ярослава
с венграми, с целью отвращения последних от участия в войне. Вероятно,
эти переговоры были успешными. Предложить венгерскому королю Ярослав мог
только подчинение Галича католическому престолу.

В начале 1152 г. умер германский император Конрад, его преемник Фридрих
Швабский, известный в истории под именем Барбаросса, впоследствии
коронованный как император Священной Римской империи, имел относительно
Византии прямо противоположные своему преемнику планы. Он сразу же
вступил в союз с римским папой. Но в средине 1153 г. скончался римский
папа Евгений III, через шесть недель после него Бернар Клервоский,
возглавлявший второй крестовый поход, основной противник Константинополя
в Риме, а в начале 1154 г. – и король Сицилии Рожер. Политическая
обстановка снова кардинально изменилась. Византийский император Мануил
уже не имел поддержки в Германии, но и его противники – Рим и Сицилия –
на время потеряли активность.

В 1151 г. в летописи упоминается о пленении в Полоцке князя Рогволда
Борисовича, несколько лет назад вернувшегося из ссылки в Византию и
занимавшего полоцкий стол. Летописец утверждает, что князь был пленен и
заточен в Минске жителями Полоцка, «Глебовича внука Всеслава взяли к
себе на княжение, и прислали ко Святославу Ольговичу прося, чтоб он был
Князю их во отца, и их оборонял, а они обещались ему во всем быть
послушными, и оное ротою утвердили». Как мы уже отмечали ранее, все
сосланные Мстиславом Мономаховичем в Византию полоцкие князья со славой
служили императору, наивным было бы полагать, что империя не
использовала их возможности впоследствии. Обращение Полоцка после
высылки провизантийского князя за поддержкой к Святославу Олеговичу
говорит о том, что он в данный момент выступал против интересов
Восточной империи, из летописи следует, что он в это время был связан
мирным договором с Изяславом.

В 1152 г. при подготовке нового похода на Изяслава Долгорукий не
направил посла к Святославу Ольговичу, как указывает летопись, во
избежание преждевременного разглашения информации о походе. Однако
Святослав явился основным союзником Юрия в данной междоусобице. Новая
военная кампания Юрия имела сомнительный успех, причем от ее продолжения
Долгорукого отговорил Святослав. Примечательно, что в отсутствие князей
половцы совершили набег на земли Святослава Ольговича. Любопытным фактом
также является и то, что от немедленного ответного удара, который
Изяслав собирался нанести по землям Святослава Олеговича, киевского
князя отговорил один из его союзников – Святослав Всеволодович.
Складывается впечатление, что в это время формируется еще один, уже
тайный, союз князей, настроенных враждебно к Византии. Данный союз
начинает формироваться с 1151 г., именно в этом году на патриаршем
престоле Византии Николая Музалона (предполагаемого родственника
Ольговичей) сменил Феодот II, что могло разорвать связи Ольговичей с
империей. Условно назовем данный союз «центристским». Входящие в него
князья отстаивали свою самостоятельность, уклоняясь от использования сил
как Восточной, так и Западной империй. В 1153 г. Святослав Ольгович,
заключил союз еще и с Изяславом Давыдовичем, объединив силы Черниговских
и Северских земель.

Оставшийся в одиночестве в результате нового перераспределения сил,
Юрий Долгорукий отказался признавать верховенство киевского князя,
создал новый полис государственной власти под названием Белая Русь с
центром в Суздале. Долгорукий объединил суздальские, рязанские и
муромские земли. Основал, кроме Москвы, еще Ярославль, Владимир,
Кострому и другие города, заложив основу будущему московскому
государству. Одновременно с этим Юрий осуществлял активные военные
действия против Изяслава и черниговских «центристов».

В 1154 г. киевский князь Изяслав взял себе в жены грузинскую царевну и
вскоре умер в возрасте 58 лет (13 ноября 1154 г.). Следует отметить, что
история христианства Грузии начинается с I века нашей эры, в V веке был
основан Антиохийский патриархат, которому административно подчинялись и
грузинские христиане. Антиохийский патриархат наиболее тесно был связан
с Константинопольским. В 1084 г. Антиохия была завоевана турками, в 1098
г. – отбита крестоносцами, основано относительно самостоятельное
Антиохийское государство. В 1100 г. был изгнан антиохийский патриарх
Иоанн Оксита и на его место поставлен латинский прелат Бернард, который
заменял антиохийских священников католическими. Антиохийская кафедра в
это время находилась в изгнании в Константинополе.

В результате повала второго крестового похода к 50-ым годам XII века
влияние крестоносцев в Антиохии было ослаблено, в том числе стараниями
византийского императора Мануила. С 1153 г. правителем Антиохии
становится Рено де Шатийон, заключивший с византийским императором
Мануилом мирное соглашение, согласно которому Антиохия признавала
вассальную зависимость от Византии и обязывалась поставлять воинов для
службы империи.

Кроме того, имперская провинция Трапезунд имела тесные контакты с
Грузией и обладала в кавказском государстве развитой сетью соглядатаев,
способных оказывать влияние на внешнюю и внутреннюю политику страны.

В XI веке и Грузия, и Трапезунд сражались с турками-сельджуками, но в то
же время воевали и между собой. Во время первого крестового похода
византийский император Алексей Комнин пленил грузинского царя Григория и
отправил его в Константинополь, где содержал в течение года, после чего
освободил и восстановил в правах. Но имперское обучение не привело к
оказанию на Григория должного влияния, и он снова пленен уже Иоанном
Комнином в 1119 г. Император Мануил поставил наместником в Трапезунде
Никифора Палеолога, выдающегося политика, представителя будущей великой
династии. В 1165 г. Палеолог выступил инициатором примирения Мануила с
царевичем Андроником, скрывавшимся от императора в Галиче, что говорит о
связях с древнерусским государством наработанных наместником.

Царевна прибыла в Киев с большой свитой, в которой исходя из имперских
политических традиций обязательно должны были быть соглядатаи Византии.

Таким образом, император Мануил обладал достаточными возможностями для
организации ликвидации князя Изяслава через Грузию. В одном году со
смертью киевского князя церковный престол Византии занял новый патриарх
Константин Хлиарин.

После смерти князя Изяслава Мстиславовича в Киев, возможно, для захвата
власти, пытался проникнуть Изяслав Давыдович Черниговский, находившийся
в сговоре со Святославом Ольговичем, но не был допущен старым князем
Вячеславом. Киевский престол занял брат Изяслава Ростислав Мстиславович.

В данный период Византия уже не в состоянии полностью контролировать
действия русских князей. Многочисленные междоусобицы вернули к жизни
начала древнерусской демократии, в политической жизни княжеств активно
участвуют бояре, духовенство и знатные горожане. Киевский митрополит уже
не в состоянии полностью контролировать епископов, многие из которых
(даже греческого происхождения) начинают плести собственные политические
интриги в месте со своими удельными князьями. В этих условиях возникает
необходимость создания и укрепления нового государственного полиса,
свободного от древних демократических тенденций.

Новый Владимиро-Суздальский полис с середины XI века начинает активно
развиваться, его князья уклоняются от военных действий на своей
территории, заключают самостоятельные союзы с половцами. В результате
владимиро-суздальские земли становятся привлекательными для заселения, и
на них начинают селиться люди из многих русских областей. Южнорусские
земли, напротив, испытывают на себе все тяготы междоусобиц и половецких
набегов, что приводит к активному оттоку населения.

Глава IV. Византийское влияние на процесс перемещения центра
древнерусского государства из Киева во Владимир

4.1. Борьба за киевский престол в 50-х – 60-х годах XII века

Вскоре после смерти Изяслава 8 декабря 1154 г. киевский престол занял
князь Ростислав Мстиславович. Митрополит Климент сохранил свой пост.

Князь Юрий начал готовить свое вторжение в Киев еще до смерти Изяслава.
В декабре 1154 г. большое войско половцев по указанию Долгорукого под
предводительством его сына Глеба подступило к Переяславлю, но было
отброшено. При этом до киевского князя была доведена информация, что в
половецком набеге повинен черниговский князь Изяслав Давыдович.
Ростислав решил сразу после Переяславля идти на Чернигов, но внезапно
после пира с боярами умер старый князь Вячеслав. Поход на Чернигов был
отложен. Ни один классик не заподозрил киевских бояр в отравлении
Вячеслава, хотя именно они попытались воспользоваться его смертью.
Летопись приводит даже недоумение князя Ростислава по этому поводу: «Я
вечер его оставил здорова, как то могло без великой причины статься?».

После похорон Вячеслава киевские бояре пытались отговорить Ростислава
идти на Чернигов, но он все-таки выступил. На подходе к Чернигову
киевское войско было встречено половецкой ордой под предводительством
князя Глеба Юрьевича, который не распустил войско после поражения под
Переяславлем. Возможно, его отступление было заранее запланировано и
являлось отвлекающим маневром, Ростислав не рассчитывал на участие в
сражении степняков. Перед битвой войско киевлян покинула дружина
переяславского князя Мстислава Изяславовича, что решило исход сражения.
Причиной этого были переговоры с Изяславом, на которых Ростислав просил
мира у черниговского князя и предлагал ему удел Мстислава — Переяславль.
Ростислав потерпел поражение и бежал в Смоленск.

Воспользовавшись ситуацией, киевский престол занял Изяслав Давыдович,
который всячески сглаживал негативные последствия массового участия
половцев в этой междоусобице. Изяслав силой отбивал у половцев пленных
русских, лишая степняков оговоренной доли добычи. В этот раз невольничьи
рынки Византии не получили ожидаемого наплыва живого товара, а Киев
перешел под контроль русских «центристов».

Переяславский стол отошел к Глебу Юрьевичу. Долгорукий закрепил свои
позиции на землях, граничивших с половцами. Теперь Юрий мог за короткое
время привлечь множество степных наемников. Позиции «центристов» в Киеве
оказались зыбкими.

В марте 1155 г. Долгорукий, открыто выступил на Киев. Святослав Ольгович
в поддержке Изяславу Давыдовичу отказал, рекомендовав ему сдать город
без боя. Юрий заключил договор с Ростиславом Мстиславичем, который уже
успел собрать войско против нового киевского князя. Ростислав признал
вассальную зависимость от Юрия и закрепил за собой Смоленск.
Присоединились к Долгорукому и Святослав Ольгович со Святославом
Всеволодовичем, «центристский» блок распался. Воспользовавшись
ситуацией, Долгорукий через епископа Нифонта посадил своего сына
Мстислава на княжение в Новгороде.

Изяслав, видя расположение сил не в сою пользу, добровольно уступил
киевский престол Юрию Долгорукому. Новый князь вступил в Киев 20 марта
1155 г., Византия возобновила контроль над Южной Русью.

О дальнейшей судьбе Климента Митрополит Макарий пишет: «Тогда немедленно
дано было знать в Константинополь, что в Киеве готовы принять нового
митрополита от патриарха, а Климент был изгнан во Владимир Волынский».
Новый митрополит Константин прибыл в Киев только в конце 1156 года, его
встречали греческие епископы Мануил Смоленский и Косьма Полоцкий.
Наиболее активный противник Климента Смолятича, новгородский епископ
Нифонт скончался, не дождавшись Константина.

Новый митрополит предал проклятию скончавшегося князя Изяслава, и начал
снимать священников, поставленных на посты Климентом. «Византийское
начало на этот раз превозмогло, и еще около ста лет Русская Церковь
оставалась по-прежнему в совершенной зависимости от Константинопольского
патриарха».

Заняв киевский престол, Юрий Долгорукий «щадил старинных друзей своих
половцев». В 1155 г. берендеи вместе с молодым князем Василько сыном
Юрия предприняли победоносный поход против кочевников, в ходе которого
пленили многих знатных степняков. Долгорукий пытался склонить берендеев
к освобождению пленников, но потерпел неудачу, берендеи потребовали
выкуп или обмен захваченных половцев, указывая, что, почувствовав
безнаказанность, степняки ужесточат набеги. Половцы обвинили Юрия в
неспособности оказать влияние на берендеев, и отношения киевского князя
со степняками резко осложнились. Следует отметить, что берендеи, как и
черные клобуки, как правило, выступали на стороне князей, настроенных
враждебно к Византии. Не исключено, что данный поход был осуществлен
специально, чтобы разрушить союз Долгорукого с половцами и ослабить его
позиции.

Как ни странно, на киевском престоле Юрий Долгорукий пользовался
поддержкой Ростислава Изяславича, в то время как другие два сына
Изяслава Ярослав и Мстислав искали поддержки против Киева в Польше.
Однако к 1157 г. Изяславу Давыдовичу удалось подговорить Ростислава на
союз против Долгорукого. Таким образом, Ростислав примкнул к
«центристам», а состоявшийся годом ранее брак сына Долгороукого Глеба и
дочери Изяслава Давыдовича не примирил князей. Позже к союзу против
Долгорукого примкнул также и князь Мстислав Изяславович Волынский.
Маловероятно, что он тоже примкнул к «центристам», скорее всего Западная
империя просто хотела использовать данный союз для свержения Юрия и
ослабления позиций Византии в Киеве.

В мае 1157 г. Юрий Долгорукий внезапно занемог после пира у осменика
Петрилы и через пять дней умер в возрасте 66 лет. Разгневанные киевляне
после смерти князя разграбили его дворец и загородный дом. О смерти
Долгорукого было немедленно сообщено Изяславу Давыдовичу, который вновь
поспешил занять киевский престол. Войска Изяслава и союзных ему князей к
этому моменту уже были собраны и ждали выступления. После недолгих
споров, освободившийся черниговский стол был отдан Святославу Ольговичу,
а Новгород-Северский – Святославу Всеволодовичу. В Южной Руси снова
одержала верх «центристская» партия, представлявшая интересы боярства.
Хотя летописцы прямо и не указывают на возможность отравления
Долгорукого, дальнейшие события косвенно подтверждают эту широко
известную гипотезу. Здесь отравление ключевой политической фигуры
осуществлено уже собственно русскими князьями и боярами, школа Восточной
и Западной империй начинала сказываться.

Князь Андрей Юрьевич, получив известие о смерти отца и занятии киевского
престола Изяславом Черниговским, объявил себя великим князем Белой Руси
и, подобно Долгорукому, отделился от Киева. Русь оказалась расколота на
два государства. «Древний первопрестольный град Киев, мать градов
русских, и великое княжение Киевское, самое главное и могущественное из
русских княжений, потеряли свое политическое значение. Взамен того на
севере России по державной воле Андрея Боголюбского возникла новая
столица — Владимир на Клязьме и образовалось новое великое княжение
Владимирское, которое вскоре возвысилось и над Киевским, и над всеми
прочими».

Византия, сталкиваясь с активным противодействием реализации своих
замыслов со стороны влиятельного боярства, была вынуждена перенести
центр управления Русью на северные земли, где были построены новые
города, населенные мастеровыми людьми, боярское влияние было слабее, а
княжеская власть – крепче.

В 1158 г. на полоцкий стол вернулся Рогволд Борисович, освободившийся из
заточения в Минске, при этом из Полоцка был выслан епископ Леонтий,
назначенный новым митрополитом Константином вместо Нестора, ставленника
Климента. Очевидно, князя Рогволда, побывавшего в империи, не устраивал
византийский патронаж.

В этом же году галичане обманом выманили Изяслава Давыдовича из Киева и
склонили его к походу против Ярослава Галичского, чтобы заменить его
Иваном Берладником. Киевский князь выступил с войском и одновременно с
ним на Киев пошли галичские и Волынские князья Ярослав, Мстислав и
Владимир, вступившие в сговор для смещения Изяслава. Примечательно, что
вместе с прозападным Мстиславом выступил всегда дружный с Византией
Ярослав Владимирович, вероятно, причиной этому послужила ссора
представителей родственной галичским князьям ветки династии Комнинов,
оставшейся в стороне от власти, с императором Мануилом. Возможно,
отголоском этой ссоры явилась и попытка заменить Ярослава Иваном
Берладником.

На стороне киевского князя выступили 20 000 половцев хана Баскарта, но
торки перешли на сторону западных князей. Летопись сохранила имена
изменивших Изяславу торкских вождей «Сему начальниками были Тудор
Сатмизович, Караско Мнязович и Караско Книн, желающие видеть на великом
княжении племя Владимирово» . Татищев в своих комментариях к летописи
указывает: «здесь имена начальников утверждают их турецкое
происхождение».

Поддержка половцами киевского князя может свидетельствовать о помощи,
оказываемой ему Византией. Вероятно, галичские бояре склонили центриста
Изяслава Давыдовича на сторону Восточной империи. Отметим, что торки не
в первый раз встают на сторону антивизантийской партии, возможно, они в
междоусобицах просто вставали на сторону, противную их исконным врагам –
половцам, не исключена также и связь их с родственными турками,
воевавшими с Восточной империей.

Киевский князь, понимая, что соотношение сил сложилось не в его пользу,
с поля битвы бежал, киевляне отступили, а половцы были разбиты. Западные
князья, воспользовавшись ситуацией, заняли Киев, они сослали митрополита
Константина в Чернигов и запросили снова Климента из
Владимира-Волынского. Также князья договорились посадить на киевский
престол Ростислава Мстиславича.

Неожиданно между князьями возникли разногласия из-за митрополита.
Мстислав настаивали на возвращении Климента, а Ростислав, уже
обработанный ставленником Константина – епископом смоленским греком
Мануилом, требовал оставления на месте назначенного патриархом
Константина. Князья сошлись на том, что потребуют у константинопольского
патриарха нового митрополита, и ни Климента, ни Константина возвращать
не будут. Митрополит Константин не пережил такого поворота событий и в
1159 г. умер в глубокой депрессии, завещав черниговскому епископу: «По
смерти моей не погребай моего тела, а, привязавши к ногам веревку,
извлеките меня из города и повергните псам на съедение». Что тот и
сделал по указанию черниговского князя Святослава Олеговича. Итак, наша
версия о том, что Олегович отошел от византийской партии подтверждается.
В пользу ее свидетельствует и договор с черниговским князем Ростислава
Мстиславича.

В 1159 г. половецкая орда вторглась в переяславские земли, но была
разбита войсками черниговских князей, возглавлявший набег хан Сантуз
убит в сражении. Ярослав и Владимир отбили другое нападение степняков,
вступили во владение кочевников и, отбив полон, возвратились с победой.
Одновременно с князьями переяславские торки совершили нападение на
половецкие земли и тоже возвратились с победой. Совместная деятельность
нового союза князей снова сократила приток товара на невольничьи рынки
Византии.

Дружеские Восточной империи правители пытались ослабить союз князей.
Изяслав Давыдович вступил с войском в черниговские владения, но не
достиг существенного результата. Иван Берладник атаковал центр торговли
с Византией Олешье, но тоже не добился успеха. Повторное вторжение
Изяслава в черниговское княжество, уже при поддержке половцев, снова
закончилось провалом. Князь был разбит черниговцами и торками,
половецкая орда уничтожена, а захваченный полон возвращен.

Новый набег Изяслава Давыдовича теперь уже на смоленские земли оказался
успешным: степняки захватили 10 000 пленных (в основном мирных жителей)
и сумели их вывести на невольничьи рынки империи. После этого князь
сумел заключить союз с Андреем Боголюбским, который предоставил в его
распоряжение войско во главе со своим сыном.

Не сумев победить союз князей силой, Изяслав решил воспользоваться
хитростью, через своих людей в Киеве и Чернигове ему удалось поссорить
Ростислава и Ольговичей. Одновременно с этим из Константинополя в Киев
прибыл новый митрополит Феодор, который также вряд ли поддерживал
Ростислава. Изяслав, воспользовавшись ситуацией, в 1161 г. сумел
захватить Киев, но продержался на престоле недолго, западные князья и
Ростислав вновь объединились и подступили к городу. Во время битвы князь
Изяслав Давыдович был изрублен торками. Иоанн Берладник сразу же после
смерти князя бежал в Византию, где и умер в Фессалониках.

Князь Ростислав вернулся в Киев. После гибели Изяслава вскрылись
обстоятельства его интриги, которая привела к ссоре Ростислава и
Ольговичей, князья примирились, а соглядатаи Изяслава подверглись потоку
и разграблению. Следует отметить, что этот вид древнерусского наказания
предусматривает продажу в рабство и конфискацию имущества, люди
Изяслава, способствовавшие в том числе и продаже русских пленников в
рабство, сами удостоились такой же участи.

Князь Андрей Боголюбский организовал большую карательную экспедицию
против донских половцев, в ходе которой русское войско понесло тяжелые
потери, хотя и половцев погибло не меньше. Затем половцы также совершили
набег на русские земли, но не на Суздаль и Владимир, которым следовало
отомстить в первую очередь, а на торков, в битве погибли воины, убившие
князя Изяслава, но кочевники были разбиты, а взятый полон возвращен.
Возможно, половцы мстили за разгром армии Изяслава Давыдовича, в которую
входило множество кочевников. Напомним, что все военные походы
провизантийской партии сопровождались поддержкой половцев.
Примечательно, что половцы не стали мстить Андрею Боголюбскому, империя
могла санкционировать его поход против кочевников для утверждения
авторитета молодого князя.

В 1162 г. произошло интересное событие в жизни русской церкви, новый
киевский митрополит отлучил от ростовской кафедры епископа Нестора и
продал должность некоему Леонтию, который не был священнослужителем.
Невежество и сребролюбие нового ростовского епископа привело к
возникновению и распространению Леонтьевской ереси и мздоимства среди
попов. Еретик был отлучен от сана черниговским епископом Феодором, но
не хотел подчиниться и по приказу Боголюбского был отправлен в Киев под
стражей. Митрополит отправил Леонтия в Константинополь к патриарху, где
еретик был заключен в монастырь. Нестор был восстановлен на ростовской
кафедре.

После этого эксцесса князь владимиро-суздальский Андрей Юрьевич отправил
послов к константинопольскому патриарху с просьбой поставить во
Владимире митрополита, независимого от киевского. Патриарх отказал
Андрею, подлинный текст ответа до наших дней не дошел, грамоту,
приведенную в Никоновском списке, В.Н. Татищев считает подложной.
Возможно, Византия не была заинтересована в образовании новой
митрополии, тогда Владимир окончательно бы откололся от Киева, что
могло ослабить влияние империи на Южную Русь. Не следует также
отбрасывать и скептическое отношение к патриархам императора Мануила,
пытавшегося развить новый русский полис государственного управления. В
Белой Руси длительное время оставалась только одна кафедра – ростовская,
ни в Суздаль, ни во Владимир епископы не назначались. Так патриархи
могли мстить императору за ущемление их интересов.

Возможно, отголоском этого стал отъезд в Константинополь в конце 1162 г.
сыновей Юрия Долгорукого Мстислава и Василько, вместе с матерью и
младшим братом Всеволодом. Братья были приняты императором Мануилом,
Василько получил в управление четыре византийских города на Дунае, а
Мстислав – область у Сколона, Всеволод по малолетству оставлен для
обучения при дворе. Татищев считает, что вторая жена Юрия Долгорукого
была византийской царевной, именно это позволило Юрьевичам прийти ко
двору Мануила, «Первая княгиня Юриева была Половецкая, а о ея кончине и
о втором браке Великого Князя не показано. По сему видится, что вторая
супруга Греческая Принцесса была и, по изгнании от пасынка, с детьми в
Грецию поехала, и чаятельно там же скончалась; ибо детей токмо
возвращение положено». Татищев первым выдвинул эту версию, позднее она
была подтверждена.

Такого же мнения, как Татищев, придерживался и М.М. Щербатов, он
называет даже имя греческой царевны – Ольга. Историк добавляет к князьям
еще и четвертого брата Михаила и, называя их изгнанными Боголюбским,
отмечает, что они вернулись после смерти князя Андрея. Щербатов не
единственный историк, который считает данных князей изгнанными. Также
писал Карамзин, прибавляя к ним еще и двух племянников – сыновей
Ростислава Юрьевича. Подобного мнения придерживаются и многие другие
ученые. Но, в летописи мы вновь находим упоминания о Всеволоде и Михаиле
еще за 5 лет до смерти Боголюбского, причем выступают они на стороне
князя Андрея, никаких признаков вражды по отношению к Владимирскому
князю не прослеживается. Вероятно, что Боголюбский не изгнал, а направил
братьев в Византию для обучения государственному управлению и военному
делу, результаты которого не замедлили сказаться на их последующей
деятельности. В летописи про изгнание князей ничего не говорится,
указывается только сам факт отъезда и ущемление их в правах на уделы,
причем последнее может являться умозаключением летописца. С началом
открытого обучения князей в Византии Белая Русь становится оплотом
империи на русских землях. Андрей Боголюбский на владимиро-суздальских
землях применял административно-командный византийский метод управления,
для его внедрения он даже построил новый город Боголюбов, населенный
мастеровыми, лишенный «демократических пережитков прошлого». Однако в
Суздале и Ростове старая демократическая система продолжала
существовать, и Юрьевичи постоянно сталкивались с ее противодействием в
самом центре своих земель.

В 1163 г. умер киевский митрополит Феодор. Князь Ростислав хотел на его
место снова поставить Климента и направил посла в Константинополь для
получения благословения патриарха. Но византийская церковь упредила его.
«Между тем в Константинополе, едва услышали стороною о смерти Феодора,
поспешили не только рукоположить, но и отправить в Россию нового
митрополита, Иоанна IV, вероятно, опасаясь, чтобы в Киеве не повторилось
того же, что было при Изяславе. Посол наш, шедший в Царьград, встретил
Иоанна в Олешье и принужден был воротиться, не исполнив поручения». Для
смягчения последовавшего гнева киевского князя патриарх направил с
митрополитом и посла с богатыми дарами. Ростислав дары принял, а вместе
с ними и митрополита Иоанна. «Так кончились долговременные смуты в
русской митрополии, начавшиеся избранием и возведением на митрополитский
престол Климента Смолятича. Право поставлять и присылать в Россию
митрополитов осталось за Константинопольским патриархом». Основным
результатом политической работы нового митрополита явилось участие
Ростислава и галичского князя Ярослава в войне Византии против
венгерского короля Стефана III. Венгрия слишком часто поддерживала
русских князей в борьбе против Восточной империи, и Византии было
выгодно поссорить короля Стефана с Киевом.

Новый киевский митрополит вел переписку с папой Александром III, в
которой сглаживал противоречия между римской и константинопольской
церквями. Учитывая то, что переписку начал Александр, а Иоанн лишь
ответил ему, мы предполагаем, что контакты с Римом мог установить еще
Климент Смолятич.

В феврале 1164 г. умер черниговский князь Святослав Олегович, его жена
распорядилась сохранить этот факт в тайне, пока в город не прибудет сын
князя Олег, но епископ Антоний (родом грек) сообщил об этом Святославу
Всеволодовичу, который немедленно потребовал княжеский стол себе. Олег
Святославу уступил, а сам занял Новгород-Северский. Мы видим, что
Византия уже перестала поддерживать князей Ольговичей, находящихся в
тесном союзе с Ростиславом. Князь Святослав Всеволодович, выступал на
стороне Боголюбского и больше устраивал империю.

В 1165 г. в Галич прибыл племянник византийского императора Мануила –
Андроник с жалобой на дядю, «он принят был правителем Галицы с
распростертыми объятиями, пробыл у него довольно долго и до того
привязал его к себе, что вместе с ним и охотился, и заседал в совете, и
жил в одном с ним доме, и вместе обедал». Византийский император был
возмущен поступком галичского князя: «Мануил, производивший свой род от
Комниных, отправился к тавроскифам напомнить их правителю о клятвенных
условиях, которые он заключил с царем, и укорить его за дружбу к
галицкому князю Ярославу, который, нарушив договор с римлянами и в иных
статьях, кроме того принял еще и удостоил дружбы Андроника».

Через некоторое время из империи прибыли два митрополита и уговорили
царевича вернуться, основным инициатором примирения, как уже говорилось
ранее, являлся Никифор Палеолог. Татищев комментирует это упоминание в
летописи следующим образом: «В Никоновском переправлено: прииде Андроник
Брат Царя Мануила Комнина, но он есть сын старшего брата Мануилова
Исака, и по нем малолетнаго сына его Алексия в торги задавя, сам престол
приял». Здесь, по мнению автора, правильнее Никоновский список: Андроник
являлся сыном другого Исаака Комнина – дяди Мануила, следовательно,
двоюродным братом императора. Именно с этим вельможей находилась в
родстве семья князя Ярослава. Таким образом, галичский князь оказал
поддержку будущему византийскому императору – своему родственнику.

Византийский император обратил сложную для Руси дипломатическую ситуацию
в свою пользу. Византийский историк Иоанн Киннам описывает, как Мануил
склоняет на свою сторону одного русского князя за другим (в том числе и
Ярослава Галичского), и в результате заключает с ними новый союзнический
военный договор, по которому киевский князь обязуется выступать против
врагов Византии, в особенности против Западной империи. В русских
летописях этот договор не упоминается. Здесь же Киннам упоминает о
прибытии в Восточную империю еще одного русского князя Владислава с
семьей и дружиной. Византийский император передал Владиславу бывшие
дунайские владения князя Василия Юрьевича – сына Долгорукого. Личность
князя Владислава однозначно не идентифицируется, но из указанного
примера видно, что практика обучения русских князей в Византии
продолжается.

В 1165 г. новгородский епископ Лука у киевского митрополита Иоанна
просил сан архиепископа с подчинением ему смоленской и полоцкой кафедр.
Митрополит ходатайствовал за Луку перед киевским князем, но Ростислав
сан утвердил, а в подчинении епископов отказал, укрепление новгородского
полиса было не выгодно ни Киеву, ни Владимиру.

В это время Византия частично утрачивает влияние на половцев, отмечаются
факты нападения кочевников на греческих купцов в русских землях,
активизируется деятельность русских князей по борьбе со степняками,
организуется княжеская охрана византийских водных караванов.

В 1167 г. Ростислав направился в Новгород для того, чтобы призвать к
порядку своевольных новгородцев. По дороге остановился в Смоленске,
откуда направился в Новгород, но, не достигнув его, от тяжкой болезни
слег в г. Великие Луки, там провел встречу с новгородцами и поехал
обратно, но, не доехав до Киева, князь умер. В мае 1166 г. скончался
киевский митрополит Иоанн. Новый митрополит Константин, выбранный
Ростиславом, прибыл после благословения из Византии в 1167 г.

4.2. Государственный переворот в Киевской Руси 1169 г.

После смерти Ростислава находившиеся в Киеве князья Владимир Мстиславич,
Рюрик и Давид Ростиславичи передали престол Мстиславу Изяславичу как
храбрейшему и сильнейшему из них. Поддержали Мстислава и переяславские
торки, киевский престол занял князь, негативно настроенный к Византии,
имеющий многочисленные связи с Венгрией и Польшей. Несмотря на
единодушие князей, перераспределение уделов и на этот раз не было
простым. Дошло даже до существенных боестолкновений с привлечением
Ярослава Галичского, поляков и торков. Но великодушие Мстислава помогло
по справедливости распределить княжества и прекратить усобицу. При
распределении уделов остались недовольные, и против Мстислава созрел
заговор под руководством Владимира Мстиславича, но был вовремя раскрыт,
а главный заговорщик прощен. Однако Владимир снова искал помощи против
Мстислава у торков и у других князей, в том числе у Андрея Боголюбского,
но нигде не нашел поддержки.

В первый год своего правления Мстислав успел прославиться активными
действиями против половцев, как самостоятельными, так и вместе с другими
князьями. В 1168 г. Мстислав собрал объединенное русское войско для
войны с кочевниками. Поход был успешным, князья освободили много русских
пленных, предназначенных для продажи в Византии, захватили богатую
добычу, потери понесли незначительные. Основной целью похода было
освобождение от степняков старого торгового пути «из варяг в греки».
Приднепровские земли были освобождены, вскоре воины Мстислава уже
встречали купеческий флот из Восточной империи. Но укрепление
прозападного киевского князя не устраивало Византию.

Вскоре после похода игумен Печерского монастыря Поликарп начал
теологическую дискуссию в отношении постов, в которую были втянуты
многие епископы и киевский митрополит. Накал споров нарастал, и было
предложено попросить константинопольского патриарха разрешить его.
Данное предложение вызвало неожиданную реакцию Боголюбского: «Андрей
Юрьевич писал ко Мстиславу, дабы Митрополита ссадить, и выбрать
Епископам инаго, и потом на соборе безпристрастно разсмотреть,
представляя, что от власти Патриархов в Руси великий вред и напрасные
убытки».

Была ли это ловушка для Мстислава, или это отголоски отношения
императора Мануила к Патриархату, неизвестно. Но киевский князь советом
пренебрег, избежав серьезных неприятностей. Автором идеи данного совета
Боголюбского был игумен суздальский Феодорец. Теологический спор утих
сам собой, киевский митрополит заточил его зачинщика Поликарпа, а
Феодорец отправился в Константинополь, где у патриарха получил
епископский сан в Ростове. Последнее обстоятельство вызывает такое
недоумение у В.Н. Татищева, что он считает грамоту патриарха о
посвящении ростовского епископа подложной. Если допустить гипотезу об
осмысленной провокации Мстислава Боголюбским, по согласованию с
патриархом, то все несуразности текста, подробно изложенные Татищевым в
комментарии № 499, легко объясняются. Яблоко раздора было брошено, и
даже отказ Мстислава от предложения Боголюбского отвратил от него
черниговских и северских князей, а также некоторых киевских бояр.

Новый союз против Мстислава создал Андрей Боголюбский, объединивший в
нем русских князей и половцев. В союз вошло 11 князей, включая Всеволода
Юрьевича, недавно вернувшегося из Византии. Поводом для заговора явилось
назначение на новгородский стол (по просьбе самих новгородцев) сына
Мстислава Романа.

В 1169 г. войска князя Андрея, под предводительством его сына Мстислава
в результате масштабного, кровопролитного штурма взяли Киев, город был
разграблен. Заточенный митрополитом зачинщик церковного раскола игумен
Поликарп был освобожден и возвращен в Печерский монастырь. Мстислав
Изяславович вместе со своим братом Ярославом с остатками войска смогли
уйти во Владимир-Волынский.

На киевский престол был посажен переяславский князь Глеб Юрьевич.
Боголюбский остался на прежнем месте, предпочитая управлять Русью из
Владимира. «Этот поступок Андрея был событием величайшей важности,
событием поворотным, от которого история принимала новый ход, с которого
начинался на Руси новый порядок вещей».

Неразберихой, возникшей при новом перераспределении уделов
воспользовался митрополит Константин, он сумел обвинить в ереси
ростовского епископа Феодорца, выступавшего против него ранее, создать
священнику невыносимые условия для службы и, в конечном итоге, довести
дело до его казни. Боголюбский не спас епископа от опалы митрополита,
тем самым подтвердив истину, что простым людям участвовать в интригах
властителей не следует.

В 1170 г. большая половецкая орда вступила на Русь якобы с целью
переговоров и заключения мира. Степняки разделились на два отряда, один
встал у Киева, другой – у Переяславля и одновременно потребовали на
переговоры Глеба. Киевский князь заключил мирный договор с половцами,
стоявшими у Переяславля, в это время другая орда начала грабежи на
киевских землях и захватила множество пленных. Князь Михаил Юрьевич
возглавил поход на воинственных степняков, при поддержке берендеев
разбил половцев, полон был освобожден, а крупная поставка невольников
сорвана.

В 1171 г. Мстислав Изяславович воевал с Глебом Юрьевичем. При этом
Глеба поддерживали половцы, а Мстислава снова торки. После одной из битв
половецкое войско, выступавшее на стороне Глеба, возвращалось в степи.
Его выследил один из младших князей – Василько Ярополчич и напал на
кочевников, но был разбит и бежал в Михайлов. Глеб, желая сохранить союз
со степняками, сам напал на Василько, взял Михалов, принудил молодого
князя принести половцам извинения, сжег его город и изгнал.

В августе 1171 г. Мстислав умер. Роман Мстиславович, получив известие о
смерти отца, удалился из Новгорода во Владимир-Волынский. Новгородский
стол по согласованию с Андреем Боголюбским занял Рюрик Ростиславович.

Свободолюбивые новгородцы не хотели подчиняться авторитарной системе
управления Боголюбского, и он, даже применив экономическую блокаду
Новгорода, так и не смог до конца подчинить себе древний город. Было
много недовольных и в других землях. Нежелающие подчиняться
владимирскому князю ремесленники, крестьяне, воины и даже бояре
объединялись в многочисленные группы и уходили на Восток, где скрывались
от княжеских тиунов в непроходимых северных лесах и половецких степях.
Первых называли ушкуйниками, передвигаться в диких лесах можно было
только по рекам, вторых – бродниками, они составляли конные степные
отряды и часто нанимались к князьям для участия в междоусобицах.

Примечательно, что в 1174 г. большая группа новгородских ушкуйников
основала на Вятке вечевую республику. Данное государственное образование
благодаря значительной территориальной удаленности от административных
центров Древней Руси просуществовало более 300 лет, вплоть до завоевания
Вятки московским царем Иваном III. Все это время Вятская республика
обходилась вообще без князя и избежала даже татаро-монгольского
нашествия. Строго говоря, с татарами вятчяне сталкивались, Казань
находится сравнительно недалеко от Вятки, но победа почти всегда
оставалась за жителями демократической республики. Данный исторический
пример показывает способность древних русичей к демократическому
самоуправлению без применения византийской авторитарной системы.

Как минимум до конца XVIII века датой основания Вятки считался 1174 г.,
но затем историки Российской Империи, вероятно, для того чтобы скрыть
факт эффективного самоуправления данной республики, оспорили эту дату
под предлогом ее неточности в древних летописях. Официальной датой
образования города стал считаться 1374 г. 200 лет истории вятской
республики были вычеркнуты из официальной науки. Согласились с этим
решением и советские ученые, представлявшие интересы новой
административно-командной системы. Мнение классических историков
Карамзина и Костомарова было проигнорировано, как и результаты
археологических исследований, показавших дату образования Вятки не
позднее конца XII века. Были проигнорированы и выводы современных
вятских ученых, вновь изучивших древние летописи.

Еще одним вектором приложения усилий Андрея Боголюбского в
рассматриваемый период были войны с Волжской Булгарией. Инициатором войн
был сам князь Андрей, булгары осуществляли преимущественно
оборонительную политику. Данный народ, вопреки распространенному
заблуждению, вел оседлый образ жизни, имел развитую культуру с
исповеданием традиционного Ислама и существенной угрозы для Руси не
представлял. Однако Боголюбский проявлял удивительную
целеустремленность, осуществляя набег за набегом в булгарские земли.
При этом князь Андрей нес ощутимые потери – булгарские города, в отличие
от половецких станов, были хорошо укреплены и часто имели каменные
стены. Некоторую ясность в этот вопрос вносит летопись, в которой
описывается поход сына Боголюбского – Мстислава на булгар в 1172 г., «а
пришед в Болгарскую землю, первое на Мордву, взял их шесть великих сел и
седьмой град болгарский, в которых могущих воевать побили, а жен и
детей побрали…, а Мстислав набрав плена и коней довольно…, опасаясь
болгарского войска, немедленно возвратился». Таким образом, речь шла об
обычном грабеже. Захваченные в плен булгары предназначались для продажи
в рабство. Жесткая по отношению к половцам политика целого ряда
«центристских» и прозападных киевских князей привела к сокращению
поставок невольников Византию, экономика империи требовала восполнения
дефицита.

В январе 1173 г. умер киевский князь Глеб Юрьевич. Киевский престол
занял Владимир Мстиславович, последний сын Мстислава Великого, союзник
Ярослава Изяславича и Ростиславичей. Киевское боярство отнеслось к
вступлению на престол Владимира негативно. Андрей Боголюбский тоже был
против этого и отправил к Владимиру посла с требованием уступить престол
смоленскому князю Роману Ростиславовичу, которому велел прибыть в Киев.
Владимир не послушался, но в мае 1173 г. скончался в возрасте 43 лет,
пробыв на великом княжении немногим более 3 месяцев. Причина смерти в
летописи не указывается. Не комментируют данный факт и классические
историки.

Киевский престол пытался занять Михаил Юрьевич, но Боголюбский запретил
киевлянам принимать его и велел дожидаться Романа Ростиславовича. Вскоре
Роман Ростиславович занял киевский престол.

В это время начинают всплывать обстоятельства смерти Глеба Юрьевича:
«Андрею дали знать, что брат его Глеб умер в Киеве насильственною
смертию и указали убийц: Григория Хотовича, бывшего, как мы видели,
тысяцким у Глеба, потом какого-то Степанца и Олексу Святославича».
Андрей поверил доносу и потребовал у Ростиславичей выдачи указанных лиц,
но Роман не послушался Боголюбского и оставил бояр при себе. Считается,
что Ростиславичи не поверили обвинению, но, более вероятно, что они
просто были на стороне заговорщиков.

В 1174 г. Боголюбский поставил в Новгороде, ранее платившем дань Киеву,
своего сына Рюрика. Ростиславичи возмутились этим и потребовали Новгород
обратно. В ответ Андрей снял Романа с киевского престола за
неповиновение и велел своему брату Михаилу Юрьевичу занять его. Однако
тот не поехал, по-видимому, обидевшись на прошлый отказ, а послал своего
младшего брата Всеволода и племянника Ярополка. Одновременно Боголюбский
потребовал, чтобы Давыд и Мстислав Ростиславичи покинули свои столы
(Вышгород и Белгород) и вернулись в Смоленск вместе с Романом. Из трех
Ростиславичей указание Андрея выполнил только Роман.

Давыд, Мстислав и Рюрик Ростиславичи направили послов к Боголюбскому с
предложением о примирении. Но Андрей ответил им только, что «он есть
старший во всех Князьях Руских и его должны все слушати».

Ростиславичи, не захотели принять власти Боголюбского, объединились,
заняли Киев и посадили на престол Рюрика (одного из братьев), при этом
были пленены князья Всеволод Юрьевич и Ярополк, а также преданные Андрею
бояре. Мы помним, что Всеволод в 1162 г. отбыл вместе со своими
старшими братьями и матерью в Восточную империю, где он проходил
обучение. Летопись вновь упоминает о нем при подготовке к штурму Киева в
1169 г. Таким образом, он пробыл в Византии около 7 лет, а затем
вернулся на родину.

Заняв престол, братья снова попытались управлять русскими землями из
Киева, в Смоленске остался лишь Роман, возможно, побоявшийся осушаться
Андрея. Чтобы ослабить Боголюбского, братья потребовали от князя Михаила
Юрьевича освободить Торческ, но он отказался. Ростиславичи осадили
город, и предложили князю в качестве условия мирного договора, перейти в
Переяславль, Михаил согласился, тогда братья отпустили из плена
Всеволода и Ярополка. Последнее обстоятельство косвенно доказывает, что
мирный договор был согласован Михаилом с Боголюбским.

Кто поддержал Ростиславичей при взятии Киева, летопись не указывает, но
вряд ли они бы смогли сделать это только своими силами. Вероятно, в это
время начал складываться новый союз против Боголюбского, участники
которого и были повинны в смерти Глеба Юрьевича.

Боголюбский потребовал от Ростиславичей освободить Киев, а князю Давыду
велел покинуть русские земли и выехать на свою родину в Берлядь (земли
между Днестром и Дунаем), то есть пытался применить изгнание. Андрей
получил отказ, в котором ему впервые ставилось в укор то, что он
обращается с князьями, как с подданными. При этом Мстислав велел остричь
голову и бороду посла, проявив полное презрение к приказу Боголюбского.
«Роковое слово подручник, в противоположность князю, было произнесено,
южные князья поняли перемену в обхождении с ними северного самовластца,
поняли, что он хочет прежние родственные отношения старшего к младшим
заменить новыми, подручническими, не хочет более довольствоваться только
тем, чтоб младшие имели его, как отца, по любви, но хочет, чтоб они
безусловно исполняли его приказания, как подданные».

Получив такой ответ, Андрей собрал войско для войны с Ростиславичами,
Давыда и Рюрика Боголюбский велел изгнать из Руси, а Мстислава пленить и
привести на княжеский суд. Возглавил войско Андрея его сын Юрий,
черниговскую рать, присоединившуюся к владимирскому войску, повел князь
Святослав Всеволодович. Ростиславичи покинули Киев без боя, Рюрик
укрылся в Белгороде, Мстислав – в Вышгороде, а Давыд отправился в Галич
за помощью к князю Ярославу. Вышгород был в осаде 9 недель, но взят не
был: подошли войска Ярослава Галичского, который намеревался занять
Киев. Ростиславичи уступили свои права на престол Ярославу, именно этот
князь мог являться главным заговорщиком нового союза. Летопись
указывает, что Ярослав заключил союз с Ростиславичами только под Киевом,
но, более вероятно, что это произошло намного раньше, не зря же Давыд
поехал за помощью именно к галичскому князю.

В войсках Боголюбского началась паника, князья опасались, что к
Ростиславичам примкнут еще и торки, и владимирская армия отошла на
Север, князь Андрей снова утратил свое влияние на южные земли.

В Киеве собрались князья нового союза: Рюрик, Давыд и Мстислав
Ростиславичи, Ярослав Владимирович Галичский и Ярослав Изяславович
Луцкий. На съезде по инициативе Ярослава Владимировича было решено
передать киевский престол князю Ярославу Изяславовичу. Мы снова видим
руководящую роль Галичского князя, что подтверждает нашу версию о том,
что именно он является главой заговора. Напомним, что Ярослав
Владимирович поддерживал своего родственника Андроника Комнина, который
в это время уже планировал занять императорский трон Византии. Незадолго
до описываемых событий Ярослав Галичский отослал от себя супругу –
сестру Боголюбского Ольгу вместе с сыном Владимиром, которые нашли
пристанище во Владимире. В результате князь Андрей был лишен своего
главного источника информации в Галиче. Ярослав пытался избавиться от
жены еще за несколько лет до этого, он завел любовницу Анастасию,
которая родила от него сына Олега, но галичане сожгли сожительницу князя
и принудили его вернуться к супруге. Не исключено, что в Галиче среди
заговорщиков были и люди Боголюбского.

Новый киевский князь сразу же принял послов от Святослава Всеволодовича,
который, ссылаясь на старый с ним договор, требовал удела в киевском
государстве. Но Ярослав отказал ему, тогда Святослав решил сам захватить
столицу. Черниговский князь даже вступил в Киев, когда Ярослав был в
отъезде, но одновременно с этим Олег Святославович подступил к
Чернигову, и Святослав вынужден был покинуть город, чтобы отстоять свою
вотчину. Ярослав обвинил сдавших город киевлян в измене и устроил
массовые грабежи, а между князьями был заключен мирный договор без
передачи уделов. Власть союза князей в Киеве удержалась, кроме того,
Рюрик Ростиславович даже сумел захватить новгородский стол, находившийся
до этого под влиянием Боголюбского, но не смог удержаться на нем.

4.3. Государственный переворот во Владимиро-Суздальском княжестве

В первой половине 1174 г. Боголюбский вместе со своими братьями
Всеволодом и Михаилом пытался создать новый союз против Ярослава на юге
Руси, Ростиславичи высказали ему свою лояльность, для вида попросили
киевский престол для Романа и сумели получить от владимирского князя
стратегическую информацию о подготовке похода на Киев.

В июне 1174 г. в Боголюбове был убит князь Андрей Юрьевич. Среди убийц
летопись называет Якима Кучковича (сына убитого Долгоруким тестя
Боголюбского), ключника Анбала Ясина, писаря Ефрема Моизича, руководил
заговорщиками знатный горожанин Петр Кучков. В одну ночь с Андреем был
убит и его любимец Прокопий. Указывает летописец и на соучастие в
убийстве князя его жены, которая накануне уехала во Владимир. Поводом
для убийства была казнь брата жены Боголюбского, вина которого в
летописи не указана. Всего в заговоре участвовали порядка 20 человек.

После убийства в Боголюбове начались беспорядки, жители, привыкшие к
жесткому управлению, оказались неспособны к самостоятельному
существованию. Были убиты многие княжеские слуги: посадники, тиуны,
отроки, меченоши, писари, а дома их разграблены, население города
проявило явное неудовольствие княжением Боголюбского. Грабежи начались и
во Владимире и были остановлены только служителями церкви, «остается в
сомнении, любим ли он был своими подданными, что само собою заключало бы
его милосердие и правосудие. Но оказанное небрежение о отмщении его
смерти, и грабеж его дома жителями города Боголюбска противное
показывают».

Дальнейшие события проясняют суть происшедшей трагедии. Бояре Ростова и
Суздаля потребовали на княжеский стол Белой Руси Ростиславичей, в обход
Всеволода и Михаила Юрьевичей. Владимир стоял за Михаила Юрьевича, но
Ростиславичи оказались сильнее, при поддержке Глеба Рязанского Ярополк
занял Владимир, а Мстислав – Ростов.

Незадолго до гибели Андрея Белую Русь посетили Ростиславичи под
предлогом переговоров с Боголюбским. Переговоры носили неконкретный
характер, но князья узнали о планах Андрея по новому захвату Киева и
могли, воспользовавшись ситуацией, подготовить заговор. Летопись
упоминает, что князь Михаил Юрьевич косвенно обвинял Мстислава и
Ярополка Ростиславовичей в организации убийства Андрея Боголюбского:
«как можете стыда и поношения в братии вашей избежать, что оных убийцов
приняли в свое защищение и советы? И кто не скажет, что вы в убийстве
стрыя вашего участники были, и для получения владения его с сими злодеи
прежде ссылались? Чему всяк видя ваши нынешние поступки поверить может».

Но без поддержки окружения Боголюбского заговор не мог состояться,
вероятно, что авторитарный метод управления, заимствованный Андреем у
Византии еще отторгался русичами, привыкшими к демократии, и очередная
казнь вызвала взрыв негодования, возможно, подогретый Ростиславичами.

Ярослав Изяславович покинул Киев и вернулся в Луцк, уступив престол
Роману Ростиславовичу. Вероятно, князья, находясь в сговоре, сделали
рокировку, чтобы успокоить киевлян, возмущенных грабежами Ярослава.

После захвата Белой Руси Ростиславичами их дружины начала грабежи,
которые вызвали народные волнения. Духовенство было ущемлено в правах,
отняты земельные угодья, разграблены приходы. Возмущенные жители
Владимира отправили послов к Михаилу и Всеволоду с предложением занять
княжеский престол. Юрьевичи заручились поддержкой черниговского князя,
который перед этим был атакован Олегом Северским и Ярославом
Изяславовичем (еще до уступки киевского престола Роману). Олег
Северский, лишившийся черниговского стола благодаря греческому епископу,
уже второй раз выступает в интересах антивладимирского союза князей.

В мае 1176 г. князья Юрьевичи и Святослав Черниговский, собрали войско и
выступили к Владимиру, Ростиславичи вышли им на встречу, но проиграли
сражение и бежали, Мстислав – в Новгород, Ярополк – в Рязань к князю
Глебу. Михаил занял Владимирский стол и первым делом восстановил
попранные права церкви. Всеволод занял Переяславль-Залесский. Вскоре
были казнены заговорщики, причастные к убийству Боголюбского, включая
супругу князя Андрея. «Таким образом, последний пригород, населенный
холопами-каменщиками, сделался опять стольным городом князя всей
Ростовской земли; князь опять освобождал себя из-под влияния городов,
которые привыкли решать дела на вече и приговоров этого веча должны были
слушаться города младшие». Так, шаг за шагом, уничтожалась древняя
русская демократия, заменяемая авторитарным византийским стилем
управления.

Для того чтобы выбить из Киева антивладимирский союз князей Юрьевичам
потребовалась комбинация всего лишь в два хода. В 1177 г. в киевские
земли вступила большая половецкая орда, были разграблены шесть торкских
городов, разбита армия Ростиславичей, после чего кочевники ушли в степи.
Таким образом, силы Ростиславичей были существенно ослаблены. Сразу
после ухода половцев черниговский князь Святослав Всеволодович подступил
к Киеву и, используя военное превосходство, занял киевский престол. Все
это выглядит как единый замысел, вероятно, согласованный с союзниками
Святослава князьями Михаилом и Всеволодом.

В этом же году Ростиславичи пытались взять реванш под Киевом, но
Святослав снова призвал половцев, которые вторично разорили торкские
земли, после чего князья заключили мирный договор и разошлись без битвы.
Очевидно, причиной примирения явился разгром половцами торков, союзников
Ростиславичей, без их помощи они не могли рассчитывать на победу.

В июне 1177 г. после продолжительной болезни умер владимирский князь
Михаил. Освободившийся престол при помощи ростовских бояр пытался
захватить Мстислав Ростиславович, но Всеволод успел войти во Владимир и
закрепиться в нем. Мстислав занял Ростов и заручился поддержкой Глеба
Рязанского, который совершил поход во Владимиро-Суздальские земли и сжег
Москву. Началась междоусобица, в ходе которой Ростиславичи проиграли ряд
сражений, а Глеб Рязанский с его боярами оказались пленены во Владимире.
Вскоре были схвачены и Ярополк со Мстиславом.

В летописи указывается, что по приговору Всеволода князья Мстислав и
Ярополк были ослеплены, как было принято поступать с бунтовщиками в
Византии, «злодейство, которое древние россияне заимствовали от
просвещенных греков…». Глеб умер в заключении, его сын Роман отпущен на
рязанский стол под условием вассальной зависимости от Владимира. «Таким
образом, кончилась борьба на севере в пользу последнего из Юрьевичей,
который стал так же силен, как и брат его Андрей, и немедленно пошел по
следам братним».

Татищев и Щербатов утверждают, что по указанию Всеволода Ростиславичам
только надрезали веки над глазами, чтобы вызвать кровотечение и
имитировать ослепление перед народом, летопись указывает, что князья
Мстислав и Ярополк чудесным образом прозрели в смоленском храме Бориса и
Глеба. Последующие действия Ростиславичей показывают, что они уже
находились в сговоре с Всеволодом, следовательно, владимирский князь мог
имитировать и наказание, и чудесное исцеление, для создания и укрепления
скрытых позиций влияния в стане своих противников. Почему та же
процедура не была применена и к рязанскому князю Глебу? Вероятно, его
вербовка не удалась, по некоторым данным несломленный князь был убит в
заключении людьми Всеволода. Его сын Роман был более сговорчив, но
слишком прямолинеен для выполнения функции соглядатая, поэтому был
просто отпущен на рязанский стол, другое дело – хитрые князья
Ростиславичи.

Здесь мы приведем цитату из произведения неустановленного византийского
автора XI века, известного как «Стратегион»: «Если ты находишься в
неприятельской стране, то пусть у тебя будут многочисленные верные и
деятельные соглядатаи, которых мы называем обыкновенно хусариями. Ты
должен через них узнать силу врага и его хитрые замыслы. Без соглядатаев
невозможно исполнять свою службу». Всеволод вырос при дворе императора
Византии, книги имперских мудрецов он читал вместо сказок и к тактике
ликвидаций лидеров противника, привнесенной в искусство древнерусских
тайных операций Мономаховичами, он добавил вербовочную работу в стане
врага.

Первоначально Всеволод применил возможности новых соглядатаев в своей
деятельности по укрощению строптивых новгородцев. Здесь он использовал и
Мстислава, и Ярополка, инициировал то их постановку на княжение, то
снятие, параллельно осуществляя походы на Новгородские земли. Когда
данная политика не принесла результата, Всеволод пытался использовать
экономические рычаги воздействия, но Новгород по-прежнему сохранял
значительную долю самостоятельности.

Дочь Мстислава была выдана замуж за Романа Рязанского, что позволило
Всеволоду в дальнейшем упреждать враждебные действия мятежного князя. В
июле 1179 г. после тяжелой и продолжительной болезни Мстислав умер в
Новгороде, одним соглядатаем у Всеволода стало меньше. Тогда Всеволод
выдал за сына киевского князя Святослава – Владимира свою племянницу –
дочь Михаила Юрьевича Пребрану и отправил его на новгородский стол.
Владимирский князь снова знал, что происходит в неспокойном Новгороде.

В начале 1179 г. умер князь Олег Северский, антивладимирский союз князей
был разрушен. В августе этого же года половецкий хан Кончак совершил
опустошительный набег на южнорусские земли, сумел уклониться от битвы с
войском киевского князя и взял большой полон. На византийские
невольничьи рынки вновь была отправлена большая партия живого товара.

4.4. Противостояние Киева и Владимира.

Какое то время Святослав и Всеволод находились в согласии, но киевский
полис стараниями опытного князя укреплялся, и к 1180 г. на Руси
сложилось два сильных центра Киев и Владимир, которые снова начали
соперничать. В 1180 г. Святослав, подобно старинным правителям Киева,
проводит в Любече съезд князей, которым сам руководит. Киев начал вновь
набирать силу.

В это время против Всеволода складывается союз молодых князей: Романа
Рязанского, Юрия Андреевича, Глеба и Владимира Святославичей.
Владимирский князь, благодаря своим многочисленным соглядатаям, узнал о
заговоре заблаговременно. Первым выступил Глеб Святославович и занял
незащищенную Коломну. Считается, что он ожидал там Романа Рязанского с
войском, но более вероятно, что в Коломну должен был прибыть Юрий.
Однако вместо него в Коломну прибыло войско князя Всеволода, и Глеб был
пленен. Возможно, Всеволод изначально направил сына Боголюбского к
молодым мятежным князьям, чтобы разрушить их планы. Узнав о пленении
Глеба, Роман отказался от выступления. Целью данных действий Всеволода
была провокация киевского князя Святослава на войну против Владимира.

До осуществления мести Всеволоду Святослав сначала должен был ослабить
Ростиславичей, он пытался хитростью захватить князя Давыда, но тому
удалось скрыться. Несмотря на неудачу с Давыдом Ростиславичем, в 1181 г.
Святослав, соединившись с братьями, вместе с Ярополком Ростиславичем
выступил на Всеволода, чтобы заставить его вернуть сына. Всеволод
уклонялся от прямых сражений со Святославом, укрепляя свои позиции
засеками. Нахождение в стане противника Ярополка позволяло владимирскому
князю заблаговременно получать информацию о продвижении войск
Святослава. В результате самым серьезным столкновением была перестрелка
на реке Влене, которая не принесла результата ни той, ни другой стороне.
На стороне Всеволода выступил и Юрий Андреевич, чем существенно
деморализовал войско противника. Владимирский князь мог себе это
позволить: в стане киевлян у него еще оставался Ярополк. Святослав
вынужден был отступить, Всеволод его не преследовал. Зато князья
Ростиславичи, объединенные Рюриком, встретили Всеволода с войском у
Киева. Победа досталась Рюрику, но Ростиславичи не потребовали Киевского
стола, а только Белгород с прилегающей к нему областью, Святослав
вынужден был согласиться на мир на этих условиях. Южный полис – Киев
вновь был ослаблен. Всеволод после этого также заключил мир со
Святославом и вернул ему сына, а Ростиславичи признали верховенство
Владимира. Не зря Всеволод столько лет прожил при дворе византийского
императора. Раскрытого соглядатая – князя Юрия Андреевича пришлось
отправить в Византию во избежание возможной мести со стороны Киева. В
дальнейшем князь Юрий участвовал в тайных акциях Восточной империи в
Трапезунде и Грузии.

Затем Всеволод вновь использует Ярополка на новгородских землях.
Новгородцы выделили Ярополку для княжения Торжок. Ростиславич
беспорядочными нападениями на земли Всеволода дал ему повод осадить
Торжок. Во время осады Ярополк более мешал осажденным чем помогал им, и
в конце концов склонил горожан к сдаче Торжка. Сам Ярополк для вида был
пленен и отправлен во Владимир. При этом новгородцы не смогли прийти на
помощь Торжку, потому что их войско вместе с князем Владимиром ушло к
Святославу. В летописи указывается, что Ярополк вскоре после пленения
умер от ран полученных при обороне Торжка. Но смерть и похороны
Мстислава Новгородского описываются летописцем в подробностях,
приводится даже пространный некролог, а гибель Ярополка никак не
комментируется. Предполагается, что похорон Ярополка вообще не было.
Некоторые историки считают, что Ярополк был убит в заключении по
указанию Всеволода, как и Глеб Рязанский, а тело его спрятано. Но более
вероятно, что он был отправлен в Византию как раскрытый соглядатай
владимирского князя, просто упоминаний о его дальнейшей судьбе, в
отличие от Юрия Андреевича, в хрониках империи не сохранилось. В
Византии он еще мог оказаться полезен.

В результате этой военной кампании Торжок – хлебная артерия Новгорода,
оказался в руках владимирского князя, вновь была применена экономическая
блокада северной республики, после чего новгородцы выслали княжившего у
них сына Святослава и уже сами запросили себе нового правителя у
Всеволода, мятежные земли перешли под власть Владимира, а Киев потерял
еще одного союзника.

В 1183 г. волжские булгары напали на владимирские земли. Следует
отметить, что Владимиро-Суздальское княжество осуществляло регулярные
военные рейды на земли волжских булгар, более того, Всеволод
потворствовал грабежам булгарских купцов на Волге, что и послужило
поводом для нападения. При подготовке ответного похода Всеволоду удалось
объединить русских князей и привлечь половцев. Примечательно, что в
начавшейся войне на стороне волжских болгар выступали торки, помощники
бывшей антивизантийской партии. Вероятно, ослабление волжских болгар
было выгодно Византии. Русичи осадили столицу Волжской Булгарии, но
взять ее не смогли, был заключен мир без уступок земель и выплат с той
или другой стороны. Правдоподобных причин снятия осады летописцы не
называют.

Возможно, от волжских болгар русичей отвлек польский король Казимир,
который в это же время захватывал галичские земли. Поляки выиграли
ключевое сражение и захватили Галич, для закрепления успеха Казимир
двинул войско на Псков, откуда был отброшен, но, Галич остался за ним,
куда он на княжение поставил своего племянника Мстислава. Вскоре
племянник Казимира был отравлен, после его смерти галичский стол
вернулся к Ярославу.

Примечательно, что в 1185 г. после смерти ростовского епископа Леона
киевский митрополит Никифор направил на вакантную кафедру византийца
Николая, но Всеволод не принял его и потребовал посвятить в сан
владимирского священника Луку. Митрополит Никифор был вынужден
согласиться с Всеволодом, отозвать Николая и посвятить поставить
ростовским епископом предложенного ему священника. К данному моменту
власть греческой церкви на русских землях существенно ослабевает, начало
этому было положено еще императором Византии Мануилом Комниным,
отдававшим явное предпочтение светской власти. Мануил заигрывал со
светскими властями Западной империи, что позволяло ему решать серьезные
политические проблемы. Непримиримый идеологический конфликт
константинопольского патриарха и папы римского существенно мешал
деятельности императора. После смерти Мануила в Византии начался
длительный политический кризис, и связь киевского митрополита с
Константинополем вообще стала нерегулярной. Никифор твердо стоял лишь на
принципиальных вопросах, касающихся, в основном конкуренции с Римом, по
мелочам же легко шел на уступки могущественным князьям.

В 1185 г. новое нашествие половцев ослабило позиции Южной Руси,
ослепленные первыми победами над степняками, молодые южнорусские князья
попали в ловушку и были захвачены в плен. В руках половцев оказались
Игорь Святославович Северский с двумя сыновьями, Всеволод Святославович
Трубческий, Святослав Олегович Рыльский. Набегами степняков были
уничтожены многочисленные селения. Игорь Святославович был женат на
дочери Ярослава Галичского, возглавлявшего антивладимирский союз князей
и остававшегося в оппозиции к Всеволоду. Вероятно, целью половецкой
военной операции являлся именно захват князя Игоря, который поддерживал
тесные отношения с тестем и даже примирил его с сыном Владимиром.
Летопись указывает на тщательную подготовку сражения со стороны
половцев, которые разделили русские полки и окружили их каждый по
отдельности. Особенное внимание уделялось кочевниками пресечению попыток
к отступлению русских войск. Изложенная тактика полевого сражения
коренным образом не соответствует половецкой военной традиции, кроме
того, летопись указывает на наличие у степняков большого количества
самострелов (арбалетов). Ранее половцы почти не использовали арбалеты,
поскольку их невозможно перезаряжать, сидя в седле скачущего коня.
Конечно, для расстрела окруженных полков арбалеты было применять
целесообразно, увеличенная по сравнению с короткими половецкими луками
дальнобойность и способность пробивать защитное снаряжение
изготовившихся к обороне русичей, позволила решить стратегическую задачу
пленения князей. Но для этого надо было весь ход битвы спланировать
заранее, да еще и заблаговременно закупить большую партию арбалетов в
Византии. Такой уровень подготовки к войне у кочевников раньше не
наблюдался. Однако если вернуться к описанию летописцем предыдущих
событий, картина обретает кристальную ясность.

Описывая предшествующие пленению князей сражения с половцами, летопись
указывает на использование тяжелого оружия Византии степняками хана
Кончака, «имея с собою мужа умеющаго стрелять огнем, и зажигать грады, у
коего были самострельные туги так великие, что едва 8 человек могли
натягивать, и укреплен был на возу великом. Сим он мог бросать каменья в
середину града в подъем человеку, и для метания огня имел особый
малейший, но вельми хитро сделанный». Здесь явно описываются катапульта
и греческий огонь, ранее империя не доверяла степнякам свои военные
секреты, а сейчас имеется явное указание еще и на специалиста,
обслуживающего вооружения. Если вероятность захвата половцами катапульты
еще можно предположить, то секрет состава греческого огня в Византии
хранился строго и в руки противника никогда не попадал. Использование в
данной кампании действующего огнемета, однозначно говорит об
инициировании войны Восточной империей. Вероятно, именно военные
специалисты Византии разработали и применили столь сложную для
кочевников операцию по захвату князей. Примечательно, что князя Игоря
пленил именно хан Кончак.

Следует отметить, что указанное византийское вооружение вместе с
обслуживавшим его воином попали в руки к киевскому князю Святославу,
который, несомненно, сделал такие же выводы. Святослав в союзе с другими
южнорусскими князьями развернул широкомасштабную военную кампанию против
подступивших половецких ханов, одновременно с этим осуществлялась
планомерная работа по выкупу плененных степняками князей и воевод.
Половцы потребовали огромные по тем временам суммы: за плененных воевод
по 200 гривен, за князей – по 1000, за Игоря – 2000. Причем хан Кончак
заявил, что не выпустит Игоря, пока все остальные пленники не будут
выкуплены. Были выставлены условия, заведомо невыполнимые для киевского
государства. Для спасения Игоря, на которого у киевского князя были
большие планы, приближенными Святослава была применена вербовка одного
из знатных половцев в стане хана Кончака. В ходе подготовки к побегу
стало известно, что половцы намереваются убить Игоря. Вскоре плененному
князю был организован побег, Игорь вернулся в Новгород-Северский.

Какие планы были у Святослава на его сына князя Игоря, летописи не
указывают, отметим только, что в 1185 г. был смещен и казнен последний
византийский император из династии Комнинов – Андроник, который был
дружен с тестем Игоря Ярославом Галичским, трон занял Исаак Ангел.
Примечательно, что перед арестом Андроник Комнин пытался бежать на
корабле в русские земли, но был схвачен сыщиками Исаака Ангела.
Интересный комментарий дает по этому поводу византийский историк Никита
Хониат: «Предположил же он бежать к тавроскифам, потому что все римские
области, равно как и владения других народов, считал для себя не
безопасными». Для нового императора, безжалостно расправлявшегося со
всеми своими оппонентами, которого профессор Г. Гельцер называл
«олицетворенной злой совестью», Русь, поддерживающая Андроника, стала
оплотом оппозиции.

Одновременно с этим, вместо того, чтобы помочь южным князьям в войнах с
половцами, Всеволод организовал новый победоносный поход против волжских
булгар, но к столице не подступал. Таким образом, в то время как позиции
Южной Руси ослабевали, Белая Русь укреплялась.

В летописи имеется упоминание о визите в 1186 г. в Новгород
византийского царевича Алексея, сына императора Мануила. Татищев
справедливо отмечает, что это не может быть Алексей II, но разумного
объяснения ситуации не приводит, называя византийского посла
самозванцем. Из истории Византии известно, что сын Мануила Комнина –
император Алексей II был задушен по указанию регента Андроника в 1184 г.
Сам Андроник, став императором, был казнен его приемником Исааком
Ангелом в 1185 г., на этом династия Комниных прервалась. У императора
Мануила был еще один сын Алексей – незаконнорожденный от его племянницы
Феодоры, но он был ослеплен и заточен еще Андроником и в 1186 г. не мог
приехать в Новгород. Описанному в летописи событию наиболее
соответствует внук императора Андроника Алексей Комнин, виночерпий при
Мануиле I, по «Истории» Никиты Хониата он был сослан Андроником в
«Скифию», бежал оттуда в Сицилию к королю Вильгельму I и склонил его к
войне с Византией, в ходе которой был пленен и ослеплен как предатель.
Датировка событий в византийских и русских источниках не совпадает (что
часто наблюдается даже по достоверно установленным фактам), но этот
Алексей Комнин вполне мог быть принят монахом-летописцем за императора
Алексея II. Учитывая его проримскую идеологию, этот царевич мог
агитировать новгородцев против Византии. Сразу после этого визита
Всеволод Большое Гнездо заменил в Новгороде князя Ярослава Владимировича
Мстиславом Давыдовичем, которого перевел из Смоленска. Вероятно, визит
Комнина имел некоторые успехи.

В 1187 г. умер Ярослав Галичский, стол занял его сын князь Владимир.
Ярослав завещал престол другому своему сыну Олегу, рожденному его
любовницей Анастасией. Но, после смерти Ярослава галичане изгнали Олега,
Владимир тоже не смог удержать власть, и вынужден был бежать в Венгрию,
Галич занял волынский князь Роман.

Венгерский король Бела, приютивший Владимира, долгое время жил при дворе
в Константинополе и был ставленником византийского императора Мануила,
который, после смерти своего противника рьяного католика Гейсы в 1161
г., успел нейтрализовать враждебное государство. Император в Византии
уже сменился, контроль над Белой был утрачен, но имперская политическая
школа быстро не забывается, и Бела, воспользовавшись ситуацией, занял
Галич и пленил Владимира. Роман искал помощи против венгров через своих
родственников у короля Польши Казимира, но не получил поддержки.

Князь Роман попытался вернуться во Владимир-Волынский, но младший брат
Всеволод Мстиславович не пустил его. Роман снова обратился за помощью к
королю Казимиру, который на этот раз выделил ему 3000 воинов с воеводой
Мешко, но штурм города закончился неудачей. Вернуться на волынский стол
Роману удалось только с помощью белгородского князя Рюрика
Ростиславовича.

Чтобы закрепиться на русских землях, венгерский король отправил посла к
киевскому князю Святославу, с просьбой направить в Галич сына на
княжение. Святослав хотел согласиться, но ему помешал Рюрик. Спор
разрешил киевский митрополит, велевший князьям объединиться и отбить у
католиков православный город. Но князья по дороге опять поссорились и
вернулись, не дойдя до Галича. Галичский стол занял сын Белы Андрей.

В 1189 г. безземельный князь Ростислав – сын связанного с Византией
Иоанна Берладника, умершего в Фессалониках, со смоленской дружиной
пытался выбить католического правителя из Галича, но в битве был тяжело
ранен и пленен. Жители Галича, видя героизм Ростислава, хотели
освободить его, но венгры, опасаясь перехода княжества под влияние
Византии, отравили раненного князя. На данный момент Западная империя
сохранила доминирование в Галичских землях.

В 1190 г. князь Владимир Ярославович бежал из венгерского плена и
обратился за помощью к главе Священной римской империи Фридриху
Барбароссе, который силами польских войск выбил венгров из Галича. При
этом Владимир обещал императору военную помощь и ежегодную дань 200
гривен, но после победы князь отправил посла к своему дяде Всеволоду
Владимирскому, прося у него защиты и покровительства. Всеволод просьбе
внял и направил послов в Западную империю и к русским князьям, с
заявлением вассальной зависимости Галича от Владимира. Фридрих никаких
действий против Владимира не предпринял, хотя фактически его, рьяного
католика, одного из самых активных крестоносцев, обманули, лишив города,
который мог бы отойти под власть римского престола. Очевидно, за
Всеволодом стояла держава, сопоставимая по силе с Западной империей, а в
XII веке было только одно такое государство – Византия. Вскоре после
этого император Фридрих Барбаросса отправился в 3-й крестовый поход и
погиб.

В контексте указанного события интересен тот факт, что в 1190 г.
грузинская царица Тамара развелась со своим мужем – сыном Андрея
Боголюбского Юрием (племянником Всеволода), и изгнала его из своей
страны за нравственные обиды, наносимые им царице. Юрий сразу же нашел
поддержку в Византии и с имперскими войсками из Трапезунда вступил на
территорию Грузии для возвращения себе престола. Юрий сначала захватил
трон, но затем был разбит, пленен, прощен и отпущен. После чего снова
вторгся в Грузию с византийцами и вновь потерпел поражение. В XI – XII
веках Византия и Грузия постоянно воевали из-за спорной области –
Трапезунда. После смерти грузинского царя Георгия Византии через свои
возможности влияния удалось добиться брака князя Юрия (отправленного в
империю Всеволодом в 1181 г.) с царицей Тамарой для ослабления влияния
грузинского царевича Давида Сослана. Но, вероятно, деятельность Юрия в
интересах империи на грузинском троне позволила Сослану занять его место
рядом с царицей.

В 1190 г. Святослав пытался вновь выступить против Ростиславичей,
пытаясь утеснить их в правах на вотчины, но за них вступился Всеволод и
инцидент был исчерпан. Тогда Святослав развернул новую военную кампанию
против половцев. Первый поход организовал князь торческий Ростислав
Рюрикович, он возглавил черных клобуков и разбил объединенную орду
четырех половецких ханов.

Святослав не мог сам принимать участие в данном походе, поскольку был в
ссоре с торками после репрессий в отношении одного из вождей черных
клобуков – Кунтувдея. Перед распрей с Ростиславичами Святослав по
наговору некоего Урная, тоже торка, пленил вождя черных клобуков и
освободил только по ходатайству Рюрика Ростиславовича. Но освобожденный
Кунтувдей не был выведен из опалы и бежал к половецкому хану Тоглию.
Объединенный отряд половцев и торков сжег имение Урная вместе с его
семьей. После этой акции Святослав общался с черными клобуками только
через Рюрика, что и явилось основной причиной ссоры с Ростиславичами.
Без согласования с Рюриком поход Ростислава на половцев не мог
состояться. Это говорит о том, что на данный момент, несмотря на
поддержку владимирского князя, Ростиславичи еще сохраняли определенную
долю самостоятельности от Всеволода. Впоследствии Рюрику удалось даже
убедить торка Кунтувдея перейти снова на сторону русичей, что позволило
князю заключить мир с лукоморскими половцами, кочевавшими на побережье
черного моря между Доном и Днепром. В последующие несколько лет походы
против половцев, организованные Рюриком были более удачны, чем военные
кампании Святослава. Рюрик начинает доминировать над Святославом в
политике, что вызывало вражду между князьями.

В 1194 г. Святослав хотел организовать поход на Рязань для решения
спорных вопросов на границах черниговских и рязанских земель, а также
захвата тмутараканских городов, но Всеволод запретил ему. Святослав
хотел ослушаться Всеволода, но после переговоров с владимирским князем
внезапно занемог и умер. Перед смертью Святослав принимал греческих
послов, прибывших для сватовства его внучки Евфимии Глебовны за
византийского царевича. Святослав «стал вельми ослабевать, и потемнился
зрак его, також и язык ослабел;…И осмотрясь нечто княгине хотел
сказать…». Супруге князя так и не удалось узнать, что хотел сказать
перед смертью Святослав. Симптоматика отравления налицо, но хронология
событий в летописи нечеткая и остается неясным, кто убил мятежного
киевского князя, люди Всеволода на переговорах или греческие послы.
Святослав перед смертью успел завещать киевский престол Рюрику
Ростиславовичу, несмотря на имевшуюся в последние годы вражду между
ними. Возможно, он считал, что Рюрик единственный из князей, кто может
сохранить Киевское государство.

После смерти в 1194 г. Святослава Всеволодовича влияние владимирского
князя на южных землях еще больше усилилось. Киевский престол во второй
раз занял князь Рюрик, к этому времени Ростиславичи уже в значительной
степени контролировалась Всеволодом. Таким образом, к концу XII века
Владимир фактически уже начал становиться центром управления всеми
русскими землями.

В начале правления новый киевский князь проявлял некоторые элементы
самостоятельности. Рюрик, без санкции Всеволода, передал пограничные
торкские города Торческ, Треполь, Корсунь, Богуслав, Канев своему зятю
Роману Волынскому. Владимирский князь разгневался на Рюрика за
самоуправство и потребовал торкские города себе. Рюрик был в сложном
положении, передавая города Роману, он совершил крестное целование в
том, что не отберет их обратно. Коллизию разрешил киевский митрополит
Никифор, освободив Рюрика от клятвы, торкские земли были переданы
Всеволоду. Здесь мы видим явную поддержку, оказываемую Всеволоду
византийской церковью.

Получив от Рюрика перечисленные города, Всеволод сразу же передал лучший
из них, Торческ, своему зятю – сыну Рюрика Ростиславу. С.М. Соловьев
считает, что Всеволод разработал эту схему по передаче городов
специально, чтобы поссорить Рюрика с Романом, внести раскол в группу
князей Ростиславичей. «Расчет был верен, ибо когда Роман узнал, что
Торческ взят у него и через руки Всеволода передан Рюрикову же сыну, то
начал посылать к тестю с жалобами, будучи уверен, что тот сговорился
нарочно со Всеволодом и отнял у него волость для того только, чтоб
передать ее своему сыну». Но более вероятно, что основным мотивом
действий Всеволода было намерение не допустить союза прозападного князя
Романа, имевшего тесные контакты с Польшей, с торками.

Но цель поссорить волынского князя и Ростиславичей тоже была достигнута,
Роман вступил в сговор с Ярославом Всеволодовичем Черниговским для
свержения Рюрика с киевского престола. Киевский князь узнал об этом и
обратился с просьбой о защите к Всеволоду, которую тот пообещал. Роман
узнал о поддержке Рюрика Всеволодом, но еще был не готов к войне и
отправился за помощью в Польшу. Король Казимир к этому времени умер, в
Польше шла борьба за власть и родственники Романа оказались на разных
враждующих сторонах. Роман примкнул к одной из партий в польской
междоусобице, но был ранен в битве, сражение проиграно, князь вернулся
ни с чем и вынужден был направить послов к митрополиту в Киев с просьбой
о мире с Рюриком. По ходатайству Никифора киевский князь простил Романа,
но не забыл о своих притязаниях Ярослав Черниговский: началась
междоусобица между Ольговичами и Ростиславичами, в которой Всеволод
своими переговорами с обеими сторонами стимулировал развитие конфликта.

В 1196 г. Ольговичи начали побеждать, и Всеволод вступил в междоусобицу
на стороне Киева, после чего сразу начал переговоры с Черниговом, снова
уровняв силы противников, применяя старый римский принцип управления
«разделяй и властвуй». Здесь он был уличен в своих политических играх
Рюриком, который даже отобрал у Всеволода данные ему ранее торкские
города. Но Всеволод сумел примириться с Рюриком и выпросил у него
Переяславль, куда посадил своего сына Константина.

В 1197 г. Роман Волынский разорвал договор с Рюриком и отправил в
монастырь свою супругу – дочь киевского князя, обвинив ее в шпионаже в
пользу Киева. Вскоре после этого умер князь Владимир Галичский, «оный
скончался не известно от чего: одни мнили от пьянства, другие
утверждали, что отравою уморен». Роман попросил галичский стол у
Рюрика, но киевский князь ответил, что единолично решить такой вопрос не
может, и пригласил его на съезд. Роман, не рассчитывая на положительное
для себя решение княжеского съезда, попросил помощи у своих
родственников в Польше, военная помощь князю была предоставлена на
условиях подданства галичского княжества польской короне. Польское
войско под командованием воеводы Николая и молодого князя Лешко
захватило Галич и посадило не княжеский стол Романа. Венгерский король
также хотел захватить галичское княжество, но поляки оказались быстрее.
На Руси снова появляется сильный князь, теперь уже полностью зависимый
от Западной империи.

Пред лицом новой опасности междоусобица между Киевом и Черниговом
потеряла политический смысл, но примирить князей Всеволоду удалось
только к 1201 г., когда западное княжество уже достаточно окрепло для
похода на Киев. Захватчиков поддержали торки и киевляне, Рюрик был
вынужден покинуть Киев. По договору между князьями киевский престол
занял двоюродный брат Романа – Ингварь Ярославович Луцкий. Рюрик потерял
престол в основном благодаря неожиданной измене торков, которые в этот
раз поддержали Романа. Рюрик десятилетиями нарабатывал дружеские связи у
торков, но они опять выступили против интересов Византии.

Вскоре после этого Роман совершил победоносный поход на половцев и отбил
большое количество русских пленников. Н.М. Карамзин указывает, что
данный поход был совершен по просьбе византийского императора Алексея
III Комнина, якобы для отвлечения степняков от набега на Фракию. В
Византии не было такого императора, Алексей III, который занимал в это
время трон, был из династии Ангелов, а не Комнинов. Алексей III
действительно гордо именовал себя Комнином, это прозвище мог
использовать бы в своей работе Карамзин. Но неясно, как мог князь
подконтрольный Западной империи откликнуться на просьбу Византии?
Восточная империя в рассматриваемый период воевала во Фракии с
болгарами, причем на стороне последних действительно иногда выступали
половцы. К сожалению, описывая данное событие, Карамзин на конкретные
источники не ссылается, а летопись указывает, что Роман пошел на
половцев, преследуя их после набега. Думается, что данное объяснение
мотивов Романа летописцем вполне исчерпывающее. Византийский историк
Никита Хониат описывает, как галичский князь Роман совершил поход на
половцев и предотвратил их выступление на Византию. Хониат пишет: «Может
быть, они подступили бы даже к земляным воротам Константинополя и
устремились против самой столицы, если бы христианнейший народ русский и
стоящие во главе его князья, частью по собственному побуждению, частью
уступая мольбам своего архипастыря, не показали в высшей степени
замечательной и искренней готовности помочь римлянам, приняв участие в
них, как народе христианском, каждый год несколько раз подвергающемся
нашествию варваров, пленению и продаже в рабство народам
нехристианским». Картина описана фантастическая, без сомнения, Хониат
взял эти данные из отчета киевского митрополита, который случайные
события выдал за свои наработки. Священник не мог показать в грамоте
патриарху, что прозападный русский князь Роман совершил поход на
половцев, поддерживающих Восточную империю против крестоносцев и
возвратил полон, предназначенный как всегда для продажи на византийских
невольничьих рынках.

В 1202 г. Рюрик, объединившись с Ольговичами, нанял половцев и захватил
Киев, город был отдан на разграбление кочевникам. После чего Рюрик
принес клятву вассальной верности Всеволоду и Владимиро-Суздальскому
престолу, такую же клятву принесли и черниговские князья. Киевская Русь
как самостоятельное государство перестала существовать. Роман также
направил к Всеволоду послов с заверениями о признании его старшинства, в
этом же году скончался польский король Мечислав Старый, которому
Галичский князь принес клятву верности в Западной империи.

В Польше началась новая борьба за власть, и Роман снова намеревался
участвовать в ней. В это время Галичский князь уже начал доминировать и
над Всеволодом. В 1203 г. после очередного похода на половцев князья не
поделили добычу, Роман сместил Рюрика с киевского престола и сослал в
монастырь, а сыновей его пленил и отправил в Галич. Хониат описывает
данные события следующим образом: «Сверх того загорелись тогда распри
между самими этими тавроскифами; именно, этот же самый Роман и правитель
Киева Рюрик обагрили мечи в крови своих единоплеменников. Из них Роман,
как более крепкий силою и более славный искусством, одержал победу,
причем также истребил множество коман, которые помогали в борьбе Рюрику,
составляя сильнейшую и могущественнейшую часть его войска» (Хониат
называет половцев команами).

С такими докладами патриарха Византия уже не могла управлять Русью –
слишком сильно искажалась поступающая из Киева информация, вероятно
именно у византийцев в России научились так приукрашивать отчеты.
Интересные в данном контексте факты приводит Хониат, описывая
неудавшийся штурм крепости Просак, захваченной болгарами во главе с
Хрисом в 1199 г. Штурм укрепления закончился неудачей, среди причин
которой были срыв поставки стенобитных орудий и лестниц в осаждавшее
крепость войско, а также переход на сторону противника византийского
наводчика баллисты, обеспечившего постройку и эксплуатацию данных
вооружений в Просаке: «Каменометные машины, которыми пользовались
варвары, произвели значительный урон в наших рядах, действуя чрезвычайно
метко и с удвоенною от падения с высоты силою; потому что распоряжался
метанием камней, отпускал винт и наводил пращу превосходнейший машинист,
прежде служивший на жалованье у римлян, но потом перешедший к Хрису, так
как у нас ему не выдавали жалованья» (Хониат, как и другие историки
Восточной империи, называет римлянами византийцев).

Мы видим, что система государственного управления Византии при
императоре Алексее Ангеле уже полностью разрушена, и ее состояние
вызывает определенные ассоциации с новейшей историей России. Династия
Ангелов не смогла стать достойным приемником политики Комнинов по
оказанию влияния на русские земли, если Исаак еще предпринимал
определенные шаги в этом направлении, то Алексей был уже совершенно
неспособен на такие политические действия.

Всеволод не противился решению Романа в отношении Рюрика. Разногласия
появились после того, как Роман направил всем русским князьям
предложения о новом построении киевского государства, по мнению В.Н.
Татищева, «сия форма правления подобна Немецкой Империи». Всеволод
отверг предложение Романа, «сказав, что того издревле не было, и я не
хочу преступать обычая древняго, но быть так как было при отцах и дедах
наших». Возрождение Киевского государства с западной формой правления не
состоялось. Роман покинул Киев, оставив на княжении опять Ингваря
Ярославича. Вскоре Всеволод уговорил Романа освободить сыновей Рюрика и
посадил одного из них, Ростислава, на княжение в Киев. Но Ростислав
перед отъездом дал клятву верности Роману и оставался под контролем
галичского князя.

Следует отметить пассивность поведения Всеволода Владимирского в
отношении действий Романа Галичского, в это время Византия начинает явно
проигрывать противоборство с Западной империей. События на Руси являлись
отражением ситуации, складывающейся на стыке интересов Западной и
Восточной империй.

Роман стал самым влиятельным на Руси князем, во время похода в Польшу в
1204 г., где он участвовал в борьбе за корону, его посетил посол
римского папы Иннокентия III и предложил принять католичество. Галичский
князь отклонил предложение папы. Приняв светскую власть Западной
империи, князь отверг духовную, этот отказ стоил ему жизни, во время
очередного похода в Польшу Роман был убит мобильной группой польских
воинов, после его смерти рассыпалось и объединенное им галицко-волынское
владение. Следует отметить, что группа воинов, ликвидировавшая князя
под видом поляков, практически вся была перебита дружиной Романа, шансов
на спасение убийцы не имели изначально, так действовали боевые монахи
Иннокентия III.

В 1204 г. франкские и венецианские крестоносцы взяли приступом и
разграбили Константинополь. Примечательно, что в русских летописях
данное событие описывается подробнейшим образом. Сын свергнутого
императора Исаака Ангела Алексей, бежал из плена благодаря помощи
венецианцев и отправился просить заступничества у германского короля
Филиппа – зятя бывшего восточного самодержца. Филипп направил Алексея к
Иннокентию III, готовившему четвертый крестовый поход, который изменил
первоначальный маршрут продвижения крестоносцев на востоке и отправил
царевича с войском.

В русской летописи указывается, что римский папа Иннокентий III строго
указал рыцарям уклоняться от боевых действий в Византии. Однако «забыв
Цесарево повеление, или тайно имея от Папы, яко злодея Греком,
наставление…», крестоносцы взяли город.

«Вскоре Царьград со всею областию покоря себе Балдвин овладел, и своих
Епископов поставили, книги Греческия забрав великое множество в
библиотеке Царской и Патриаршей, в Рим послали к Папе, а свои книги
поврежденныя и законы привнесли». Здесь подтверждается версия о том, что
взятие Константинополя было изначально запланировано в Риме, а Алексей
Ангел явился лишь поводом для похода. В последующие годы, вплоть до
восстановления независимости Византии, константинопольские император и
патриарх назначались крестоносцами из католиков – франков и венецианцев.
Восточная империя была подчинена папскому престолу Иннокентия III.

Среди историков XIX века, изучавших четвертый крестовый поход, было
распространено мнение, что основной причиной изменения направления удара
крестоносцев являлся сговор венецианцев с арабами (П. Митрофанов, Карл
Гопф и др.). Бесспорно, Венеция экономически больше всех выиграла от
взятия Константинополя. Безусловно, имел место и договор республики с
арабами, однако сомнительно, что римский папа Иннокентий III был обманут
венецианцами. «Сохранилось письмо папы Иннокентия III к русскому
духовенству, написанное по завоеванию Константинополя, в котором
ставилось на вид, что подчинение Риму Византийской империи должно
сопровождаться обращением в католичество и всей России».

Иннокентий III был самым сильным в Европе политиком своего времени.
Старый венецианский дож Энрико Дандало, с которым начинали переговоры
арабы, уже не имел прежних сил, зато сменивший его молодой участник
четвертого крестового похода Пьетро Дзиани, насладившийся всеми плодами
победы, прославился как изощренный политик. Таким образом начал тайную
сделку с арабами один дож, а закончил – другой, невероятная ситуация для
начала XIII века. Дож Венеции поддерживал связи с Римом через кардинала,
который при смене главы республики не менялся, именно он мог
координировать действия венецианцев.

Кроме того, сторонники данной теории считают, что венецианцы обманом
втянули в поход на Византию французского маршала Вильгардуена, с чем
категорически не согласны французские ученые, которые не считают своего
героя глупцом (Наталис де Вадьи, граф де Рион). Не следует также
сбрасывать со счетов и роль главы четвертого крестового похода Бонифация
Монферратского и германского короля Филиппа, который направил к папе
византийского царевича Алексея. Со всеми перечисленными лицами арабы
никак не могли договориться.

Таким образом, принять решение о штурме Константинополя мог только
Иннокентий III для того, чтобы раз и навсегда покончить с восточным
конкурентом. Никто никого не обманывал, крестоносцы сделали именно то,
что хотели, а предприимчивые венецианцы лишь воспользовались ситуацией.

Примечательно, что в русских летописях подробнейшим образом описывается
взятие Константинополя крестоносцами. Ни одному другому зарубежному
городу не уделяют столько внимания летописцы. Даже европейские историки
XIX века (Карл Гопф, Роберт де Клари), изучавшие четвертый крестовый
поход, считали русские летописи одним из основных источников по своему
вопросу. Объем текста о взятии Константинополя в летописи соответствует
описанию событий русской истории в данный период за два года. Из этого
следует только один вывод: Константинополь де-факто управлял Киевской
Русью, по крайней мере, до своего первого падения.

Заключение.

В данной работе мы доказали, что государство – Киевская Русь было
создано под непосредственным контролем Византии, его военные силы
регулярно использовались в интересах империи, что позволяло
Константинополю решить значительные внешнеполитические проблемы. Русские
князья, над которыми империя утрачивала контроль, заменялись более
лояльными лидерами.

Для укрепления государственного управления в Киевской Руси активно
применялась византийская христианская церковь. Князь Владимир
Святославович, приняв греческое христианство как государственную
религию, позволил усилить степень влияния византийской церкви в Киевской
Руси. Институт епископства в Киевской Руси использовался византийским
патриархом, как разветвленная сеть государственного управления.
Большинство епископов и почти все митрополиты в Киевской Руси
назначались константинопольским патриархом. Оба известных случая
назначения киевского митрополита без согласования с константинопольским
патриархом приводили к отставке главы русской церкви.

Для укрепления своего влияния в Киевской Руси Византия использовала
браки молодых русских князей с греческими царевнами, как династические,
так и обычные. Следствием данных браков явилось создание ключевых
позиций влияния в Древней Руси, таких князей как Всеволод Ярославович,
Владимир Мономах, Юрий Долгорукий, Андрей Боголюбский, Всеволод Большое
Гнездо.

С начала XI века на русских землях началось активное противостояние
католической и православной церквей, защищавших интересы Византии и
Священной римской империи соответственно, доходившее до открытых военных
столкновений в междоусобицах русских князей. Как Восточная, так и
Западная империи в военных столкновениях на территории Руси активно
использовали кочевые племена тюркского корня – печенегов, половцев,
торков и др.

В X, XI веках Киевская Русь являлась одним из основных поставщиков рабов
на невольничьи рынки Византии. К концу XI века развитие сельского
хозяйства привело к росту цен на невольников в Киевской Руси, что
вызвало нехватку рабов на рынке Восточной империи. Без рабского труда
экономика Византии не могла функционировать.

В первой половине XII века, во время ослабления империи, окрепшая
Киевская Русь временно вышла из-под контроля Византии, но вскоре путем
инициации новых княжеских междоусобиц зависимость была восстановлена. В
междоусобицах русских князей активно участвовали половецкие ханы.
Плененные русичи продавались степняками на невольничьих рынках Византии.
Новый приток живого товара привел к стабилизации цен на рабов в империи.
Активно занимались работорговлей и сами русские князья. По русскому
праву пленники автоматически превращались в рабов. В этих условиях
Восточная империя была заинтересована в поощрении междоусобиц в Киевской
Руси для стабилизации невольничьего рынка.

С середины XII века контроль Византии над Киевской Русью был затруднен в
связи с противостоянием древнерусских демократических сил авторитарному
княжескому управлению. Проблема была решена путем создания нового
административного центра – Владимиро-Суздальского княжества, в котором
упор делался на сильную верховную княжескую власть, а институты вече и
боярства постепенно уничтожались.

В XII веке перспективные русские князья проходили многолетнее обучение в
Византии, как в действующей армии, так и при императорском дворе. В
частности такое обучение прошел князь Всеволод Большое Гнездо, сын Юрия
Долгорукого, занимавший впоследствии владимирский престол на протяжении
длительного срока.

С конца XII века при династии Ангелов, государственный аппарат Византии
разрушается, и Восточная империя начинивает проигрывать Западной в
борьбе за влияние на русских землях.

Одновременно с первым падением Константинополя под ударами крестоносцев
в начале XIII века Киевская Русь перестала существовать как
самостоятельное государственное образование, будучи полностью подчинена
новому, владимирскому княжескому престолу. Белая Русь получает название
Великой, а южнорусские земли становятся Малороссией. Начинает
формироваться новая великорусская нация, характерные черты которой
(настойчивость, стойкость, развитая интуиция, нестандартность мышления,
уникальная способность к труду чрезвычайно высокой интенсивности пр.)
определяются суровыми природными условиями Севера.

Библиография.

1. Баласчев, Г. Новые данные для истории греко-болгарских войн при
Симеоне [текст]/ Г. Баласчев// Известия Русского археологического
института в Константинополе. – Т. 4. – София, 1899. – С. 189-220.

2. Барсов, Т.В. Константинопольский патриарх и его власть над русскою
церковию [текст]/ Т.В. Барсов. – СПб, 1878.

3. Бенешевич, В.Н. Очерки по истории Византии [текст]/ В.Н. Бенешевич. –
СПб, 1912-1913.

4. Бердников, И.С. Государственное положение религии в
римско-византийской империи [текст]/ И.С. Бердников. – Казань, 1881.

5. Брун, Л.Ф. Черноморье. Сборник исследований по исторической географии
Южной России [текст]/ Л.Ф. Брун. – Ч. I-II. – Одесса, 1880.

6. Василевский, В.Г. Древняя торговля Киева с Рогенсубргом [текст]/ В.Г.
Василевский// Журнал министерства народного просвещения. – СПб, 1888. –
С. 121-150.

7. Василевский, В.Г. О построении крепости Саркела [текст]/ В.Г.
Василевский// Журнал Министерства народного просвещения. – СПб, 1889. –
С. 273-289.

8. Василевский, В.Г. Советы и рассказы византийского боярина XI века
[текст]/ В.Г. Василевский. – СПб, 1881.

9. Васильев, А.А. Вопрос о славянском происхождении Юстиниана [текст]/
А.А. Васильев// Византийский временник. – Т. 1. – СПб, 1894. – С.
469-492.

10. Васильев, А.А. История византийской империи [текст]/ А.А. Васильев.
– Т. 1-2. – СПб, 1998.

11. Васильев, А.А. Славяне в Греции [текст]/ А.А. Васильев//
Византийский временник. – Т. 5. – СПб, 1898. – С. 404-438, 626-670.

12. Васильев, А.А. О древнейшей истории древних славян до времен Рюрика,
и откуда пришел Рюрик и его варяги [текст]/ А.А. Васильев. – СПб, 1858.

13. Велесова книга/ Пер. В.С. Гнатюка, Ю.В. Гнатюк. – М., 2008.

14. Вриенний, Никифор. Исторические записки [текст]/ Никифор Вриенний. –
М., 1997.

15. Гедеонов, С.А. Варяги и Русь [текст]/ С.А. Гедеонов. – М., 2011.

16. Гумилев, Л.Н. Древняя Русь и великая степь [текст]/ Л.Н. Гумилев.
СПб, 2009.

17. Гумилев, Л.Н. История народа хунну [текст]/ Л.Н. Гумилев. – СПб,
2009.

18. Гумилев, Л.Н. Открытие Хазарии [текст]/ Л.Н. Гумилев. – М., 2010.

19. Гумилев, Л.Н. От Руси до России [текст]/ Л.Н. Гумилев. – СПб, 2009.

20. Гумилев, Л.Н. Черная легенда [текст]/ Л.Н. Гумилев. – СПб, 2009.

21. Данилевский, Н.Я. Россия и Европа [текст]/ Н.Я. Данилевский. – М.,
2008.

22. Диакон, Лев. История. Пер. М.М. Копыленко [текст]/ Лев Диакон. – М.,
1988.

23. Димитриу, А. К вопросу о договорах русских с греками [текст]/ А.
Димитриу// Византийский временник. – Т. 2. – СПб, 1895. – С. 531-550.

24. Карамзин, Н.М. История государства российского [текст]/ Н.М.
Карамзин. – Ростов н/Д, 1994.

25. Киннам, Иоанн. Краткое обозрение царствования Иоанна и Мануила
Комнинов. Пер. В.Н. Каропова [текст]/ Иоанн Киннам. – СПб, 1859.

26. Ключевский, В.О. Русская история [текст]/ В.О. Ключевский. – М.,
2010.

27. Константин Багрянородный. Об управлении империей. Пер. Г.Г.
Литаврина [текст]/ Константин Багрянородный. – М., 1991.

28. Костомаров, Н.И. Русская история в жизнеописаниях ее важнейших
деятелей [текст]/ Н.И. Костомаров. – М., 2010.

29. Костомаров, Н.И. Севернорусские народоправства во времена
удельно-вечевого уклада [текст]/ Н.И. Костомаров. – Т. 1. – СПб, 1861.

30. Комнина, Анна. Алексиада. Пер. Я.Н. Любарского [текст]/ Анна
Комнина. – М., 1965.

31. Леонтьев, К.Н. Византизм и славянство [текст]/ К.Н. Леонтьев. – М.,
2010.

32. Лерберг, А.Х. Исследования служащие к объяснению древней русской
истории. Пер. Д. Языкова [текст]/ А.Х. Лерберг. – СПб, 1819.

33. Ломоносов, М.В. Древняя Российская история от начала Российскаго
народа до кончины Великаго Князя Ярослава Перваго или до 1054 года
[текст]/ М.В. Ломоносов. – СПб, 1766.

34. Лопарев, Х.М. Византийская Печать с именем княгини русской [текст]/
Х.М. Лопарев// Византийский временник. – Т. 1. – СПб, 1894. – С.
159-166.

35. Лопарев, Х.М. Старое свидетельство о Положении ризы Богородицы во
Влахернах в новом истолковании применительно к нашествию русских на
Византию в 860 году [текст]/ Х.М. Лопарев// Византийский временник. – Т.
2. – СПб, 1895. – С. 581-628.

36. Митрополиты Киприан и Макарий. Книга степенная царского родословия,
содержащая историю российскую с начала оныя до времен государя царя и
великого князя Иоанна Васильевича [текст]/ Митрополиты Киприан и
Макарий. –М., 1775.

37. Митрополит Макарий. История русской церкви [текст]/ Митрополит
Макарий. – Т. 1-3. – М., 1994.

38. Митрофанов, П.П. Изменение в направлении четвертого крестового
похода [текст]/ П.П. Митрофанов// Византийский временник. – Т. 4. – СПб,
1897. – С. 461-523.

39. Норвич, Д. История Византии [текст]/ Д. Норвич. – М., 2010.

40. Орбини, Мавро. Славянское царство. Пер. с итальянского Ю. Куприкова
[текст]/ Мавро Орбини. – М., 2010.

41. Павлов, А.С. Анонимная греческая статья о преимуществах
константинопольского патриаршества и древнеславянский перевод ее с двумя
важными дополнениями [текст]/ А.С. Павлов// Византийский временник. – Т.
4. – СПб, 1897. – С. 143-154.

42. Панарет, Михаил. Трапезундская хроника [текст]/ Михаил Панарет. –
М., 1905.

43. Патриарх Фотий. Окружная грамота к восточным епископам [электронный
ресурс]// HYPERLINK
"http://miriobiblion.byzantion.ru/photius/okr_posl.htm"
http://miriobiblion.byzantion.ru/photius/okr_posl.htm .

44. Полное Собрание Русских Летописей. – Т. 1. – СПб, 1846.

45. Прозоровский, Д.И. О родстве св. Владимира по матери [текст]/ Д.И.
Прозоровский// Записки Императорской Академии наук. – Т. 5. – СПб, 1864.
– С.17-26.

46. Пселл, Михаил. Хронография. Пер. Я.Н. Любарского [текст]/ Михаил
Пселл. – М., 1978.

47. Сахаров, А.Н. Дипломатия Святослава [текст]/ А.Н. Сахаров. – М.,
1991.

48. Сахаров, А.Н. Владимир Мономах [текст]/ А.Н. Сахаров. – М., 1995.

49. Сахаров, А.Н. Дипломатия Древней Руси [текст]/ А.Н. Сахаров. – М.,
1987.

50. Сахаров, А.Н. «Мы от рода русского …». Рождение русской дипломатии
[текст]/ А.Н. Сахаров. – Л., 1986.

51. Соколов, М.И. Из древней истории болгар [текст]/ Соколов М.И. – СПб,
1879.

52. Сокольский, В.В. О характере и значении Эпаногогии. Очерк по истории
византийского права [текст]/ В.В. Сокольский// Византийский временник. –
Т. 1. – СПб, 1894. – С. 17-54.

53. Соловьев, С.М. История России с древнейших времен [текст]/ С.М.
Соловьев. – Книга 1. – СПб, 1896.

54. Софийский временник или русская летопись с 862 по 1534 год. – Ч. 1.
– М., 1820.

55. Суворов, Н.С. Византийский Папа. Из истории церковно-государственных
отношений в Византии [текст]/ Н.С. Суворов. – М., 1902.

56. Татищев, В.Н. История Российская с самых древнейших времен [текст]/
В.Н Татищев. – Книги 1-3. – М., 1768-1774.

57. Терновский, Ф.А. Изучение византийской истории и ея тенденциозное
приложение в древней Руси [текст]/ Ф.А. Терновский. – Киев, 1875.

58. Успенский, Ф.И. Византийская табель о рангах [текст]/ Ф.И.
Успенский// Известия Русского археологического института в
Константинополе. – Т. 3. – София, 1898. – С. 98-137.

59. Успенский, Ф.И. Значение византийских занятий в изучении
средневековой истории [текст]/ Ф.И. Успенский// Записки императорского
новороссийского университета. – Т. 16, ч. 2. – Одесса, 1875. – С. 1-20.

60. Успенский, Ф.И. Военное устройство в византийской империи [текст]/
Ф.И. Успенский// Известия Русского археологического института в
Константинополе. – Т. 6. – София, 1900. С. 154-207.

61. Успенский, Ф.И. Император Василий Болгаробойца. Извлечение из
летописи Яхъи Антиохийского [текст]/ Ф.И. Успенский// Журнал
Министерства народного просвещения. – СПб, 1884. – С. 284-315.

62. Успенский, Ф.И. История крестовых походов [текст]/ Ф.И. Успенский. –
СПб, 1901.

63. Успенский, Ф.И. Образование второго болгарского царства [текст]/
Ф.И. Успенский. – Одесса, 1879.

64. Успенский, Ф.И. Партии цирка и димы в Константинополе [текст]/ Ф.И.
Успенский// Византийский временник. – Т. 1. – СПб, 1894. – С. 1-16.

65. Флоринский, Т.Д. Южные славяне и Византия во второй четверти XIV
века [текст]/ Т.Д Флоринский. – СПб, 1882.

66. Хониат, Никита. История, начинающаяся с царствования Иоанна Комнина.
Пер. В.И Долоцкого, Н.В. Чельцова [текст]/ Никита Хониат. – Т. 1-2. –
СПб, 1860-1862.

67. Шафарик, П.И. Славянския древности. Пер. О. Бодянского [текст]/ П.И.
Шафарик. – М., 1847.

68. Шевченко, Я. Смерть князя Святослава Игоревича произошла не на
Хортице [электронный ресурс]//
http://www.zabor.zp.ua/Statiy/History_Smert%20Cvatoclava.htm.

69. Щербатов, М.М. История Российская от древнейших времен [текст]/ М.М.
Щербатов. – Т. 1-2. – СПб, 1770-1771.

70. Членов, А.М. По следам Добрыни [текст]/ А.М. Членов. – М., 2004.

71. Энгельман, А. Об ученой обработке греко-римского права, с обозрением
новейшей его литературы [текст]/ А. Энгельман. – СПб, 1857.

72. Эссад, Джелал. Константинополь от Византии до Стамбула. Пер. П.В.
Безобразова [текст]/ Джелал Эссад. – М., 1919.

73. Яковенко, П.Я. К истории иммунитета в Византии [текст]/ Я.П.
Яковенко. – Юрьев, 1908.

Оглавление.

Введение.

Глава I. Создание централизованного киевского государства.

1.1. Участие славянских народов в политических делах Византии до IX
века.

1.2. Влияние Византийской империи на процесс образования Киевской Руси.

1.3. Историко-правовые аспекты военных походов на Византию киевских
князей Олега и Игоря.

1.4. Анализ попытки государственного переворота 945 г. в Киевской Руси и
его историко-правовых последствий.

1.5. Международно-правовые аспекты военных походов киевского князя
Святослава Игоревича.

1.6. Государственный переворот 980 г. в Киевской Руси.

1.7. Политические аспекты крещения Киевской Руси.

Глава II. Влияние Византии на развитие централизованного киевского
государства.

2.1. Внешнеполитические аспекты междоусобицы в Киевской Руси в 1015-1025
г.г.

2.2. Деятельность Ярослава Мудрого по освобождению Киевской Руси из-под
влияния Византии.

2.3. Влияние Византийской империи на ход междоусобицы сыновей Ярослава
Мудрого.

2.4. Византийское влияние на княжение Владимира Мономаха.

2.5. Княжение Мстислава Владимировича, как завершающий этап
существования централизованного Киевского государства.

Глава III. Влияние Византии на политические процессы в Киевской Руси в
период феодальной раздробленности.

3.1. Начальный этап утраты целостности Киевского государства.

3.2. Период киевского княжения Ольговичей.

3.3. Деятельность князя Изяслава Мстиславича по ослаблению влияния
Византии на Киевскую Русь.

Глава IV. Византийское влияние на процесс перемещения центра
древнерусского государства из Киева во Владимир.

4.1. Борьба за киевский престол в 50-х – 60-х годах XII века.

4.2. Государственный переворот в Киевской Руси 1169 г.

4.3. Государственный переворот во Владимиро-Суздальском княжестве

4.4. Противостояние Киева и Владимира.

Заключение.

Научное издание

Наумов Денис Борисович

Влияние Византии на формирование и развитие государства Киевской Руси

Монография

Редактор издания Саутина Е.В.



Татищев, В.Н. История Российская. Книга 2. М., 1773. С. 11.

Пселл, Михаил. Хронография. Пер. Я.Н. Любарского. М., 1978. С. 334-335.

Орбини, Мавро. Славянское царство. Пер. Ю. Куприкова. М., 2010. С.
120-126.

Ломоносов, М.В. Древняя Российская история от начала Российскаго народа
до кончины Великаго Князя Ярослава Перваго или до 1054 года. СПб, 1766.
С. 54.

Норвич, Джон. История Византии. М., 2010. С. 128.

Норвич, Джон. История Византии. М., 2010. С. 136.

Васильев, А.А. Вопрос о славянском происхождении Юстиниана.
Византийский временник. Т. 1. СПб, 1894. С. 469-492.

Ломоносов, М.В. Древняя Российская история от начала Российскаго народа
до кончины Великаго Князя Ярослава Перваго или до 1054 года. СПб, 1766.
С. 56.

Соловьев, С.М. История России с древнейших времен. Книга 1. СПб, 1896.
С. 112-113.

Патриарх Фотий, Окружная грамота к восточным епископам. HYPERLINK
"http://miriobiblion.byzantion.ru/photius/okr_posl.htm"
http://miriobiblion.byzantion.ru/photius/okr_posl.htm .

Карамзин, Н.М. История государства Российского. Т. 1. Ростов н/Д, 1994.
С. 110-111.

Карамзин, Н.М. История государства Российского. Т. 1. Ростов н/Д, 1994.
С. 115.

Татищев, В.Н. История Российская. Книга 2. М., 1773. С. 364.

Татищев, В.Н. История Российская. Книга 2. М., 1773. С. 381.

Карамзин, Н.М. История государства Российского. Т. 1. Ростов н/Д,
1994. С. 114.

Димитриу, А. К вопросу о договорах русских с греками. Византийский
временник. Т. 2. СПб, 1895. С. 540.

Карамзин, Н.М. История государства Российского. Т. 1. Ростов н/Д, 1994.
С. 120.

Барсов, Т.В. Константинопольский патриарх и его власть над русскою
церковию. СПб, 1878. С. 367.

Димитриу, А. К вопросу о договорах русских с греками. Византийский
временник. Т. 2. СПб, 1895. С. 544.

Татищев, В.Н. История Российская. Книга 2. М., 1773. С. 378.

Карамзин, Н.М. История государства Российского. Т. 1. Ростов н/Д, 1994.
С. 123.

Димитриу, А. К вопросу о договорах русских с греками. Византийский
временник. Т. 2. СПб, 1895. С. 548.

Соловьев, С.М. История России с древнейших времен. Книга1. СПб, 1896.
С.127.

Карамзин, Н.М. История государства Российского. Т. 1. Ростов н/Д, 1994.
С. 128.

Карамзин, Н.М. История государства Российского. Т. 1. Ростов н/Д, 1994.
С. 128.

Карамзин, Н.М. История государства Российского. Т. 1. Ростов н/Д,
1994. С. 129.

Диакон, Лев. История. Пер. М.М. Копыленко. М., 1988. С. 165-166.

Орбини, Мавро. Славянское царство. Пер. Ю. Куприкова. М., 2010. С. 112.


Карамзин, Н.М. История государства Российского. Т. 1. Ростов н/Д, 1994.
С. 130.

Татищев, В.Н. История Российская. Книга 2. М., 1773. С. 373.

Щербатов, М.М. История Российская от древнейших времен. Т. 1. СПб,
1770. С. 220.

Прозоровский, Д.И. О родстве св. Владимира по матери. Записки
Императорской Академии наук. Т. 5. СПб, 1864. С. 17-26.

Татищев, В.Н. История Российская. Книга 2. М., 1773. С. 388-389.

Щербатов, М.М. История Российская от древнейших времен. Т. 1. СПб,
1770. С. 214.

Карамзин, Н.М. История государства Российского. Т. 1. Ростов н/Д, 1994.
С. 135.

Карамзин, Н.М. История государства Российского. Т. 1. Ростов н/Д, 1994.
С. 136.

Карамзин, Н.М. История государства Российского. Т. 1. Ростов н/Д, 1994.
С. 136.

Карамзин, Н.М. История государства Российского. Т. 1. Ростов н/Д, 1994.
С. 137.

Норвич, Д. Краткая история Византии. М., 2010. С. 273.

Диакон, Лев. История. Пер. М.М. Копыленко. М., 1988. С. 92.

Карамзин, Н.М. История государства Российского. Т. 1. Ростов н/Д, 1994.
С. 139.

Диакон, Лев. История. Пер. М.М. Копыленко. М., 1988. С. 116-117.

Карамзин, Н.М. История государства Российского. Т. 1. Ростов н/Д, 1994.
С. 141-142.

Карамзин, Н.М. История государства Российского. Т. 1. Ростов н/Д, 1994.
С. 147.

Карамзин, Н.М. История государства Российского. Т. 1. Ростов н/Д, 1994.
С. 147.

Шевченко, Я. Смерть князя Святослава Игоревича произошла не на Хортице.
http://www.zabor.zp.ua/Statiy/History_Smert%20Cvatoclava.htm.

Карамзин, Н.М. История государства Российского. Т. 1. Ростов н/Д, 1994.
С. 286.

Карамзин, Н.М. История государства Российского. Т. 1. Ростов н/Д, 1994.
С. 153.

Карамзин, Н.М. История государства Российского. Т. 1. Ростов н/Д, 1994.
С. 157.

Соловьев, С.М. История России с древнейших времен. Книга 1. СПб, 1896.
С. 177-178.

Карамзин, Н.М. История государства Российского. Т. 1. Ростов н/Д, 1994.
С. 158.

Щербатов, М.М. История Российская от древнейших времен. Т. 1. СПб,
1770. С. 254.

Карамзин, Н.М. История государства Российского. Т. 1. Ростов н/Д, 1994.
С.159.

Карамзин, Н.М. История государства Российского. Т. 1. Ростов н/Д,
1994. С. 159.

Карамзин, Н.М. История государства Российского. Т. 1. Ростов н/Д, 1994.
С. 159.

Соловьев, С.М. История России с древнейших времен. Книга 1. СПб, 1896.
С.166.

Соловьев, С.М. История России с древнейших времен. Книга 1. СПб, 1896.
С.166.

Соловьев, С.М. История России с древнейших времен. Книга 1. СПб, 1896.
С. 166-167.

Пселл, Михаил. Хронография. Пер. Я.Н. Любарского. М., 1978. С. 20.

Соловьев, С.М. История России с древнейших времен. Книга 1. СПб, 1896.
С.167.

Соловьев, С.М. История России с древнейших времен. Книга 1. СПб, 1896.
С.168.

Норвич, Д. Краткая история Византии. М., 2010. С. 298.

Щербатов, М.М. История Российская от древнейших времен. Т. 1. СПб,
1770. С. 267-268.

Соловьев, С.М. История России с древнейших времен. Книга 1. СПб, 1896.
С.172.

Соловьев, С.М. История России с древнейших времен. Книга 1. СПб, 1896.
С.174.

Щербатов, М.М. История Российская от древнейших времен. Т. 1. СПб,
1770. С. 284-285.

Карамзин, Н.М. История государства Российского. Т. 1. Ростов н/Д, 1994,
С. 184.

Щербатов, М.М. История Российская от древнейших времен. Т. 1. СПб,
1770. С. 267-268.

Соловьев, С.М. История России с древнейших времен. Книга 1. СПб, 1896.
С. 187.

Соловьев, С.М. История России с древнейших времен. Книга 1. СПб, 1896.
С. 200.

Соловьев, С.М. История России с древнейших времен. Книга 1. СПб, 1896.
С. 200.

Карамзин, Н.М. История государства Российского. Т. 1. Ростов н/Д, 1994.
С. 190.

Соловьев, С.М. История России с древнейших времен. Книга 1. СПб, 1896.
С. 210.

Соловьев, С.М. История России с древнейших времен. Книга 1. СПб, 1896.
С. 204.

Татищев, В.Н. История Российская. Книга 2. М., 1773. С. 103.

Соловьев, С.М. История России с древнейших времен. Книга 1. СПб, 1896.
С. 206.

Соловьев, С.М. История России с древнейших времен. Книга 1. СПб, 1896.
С. 209-210.

Митрополит Макарий. История русской церкви. Книга 2. Т. 1. М., 1994. С.
3.

Карамзин, Н.М. История государства Российского. Т. 2. Ростов н/Д, 1994.
С. 201-202.

Митрополит Макарий. История русской церкви. Книга 2. Т. 1. М., 1994. С.
141-142.

Соловьев, С.М. История России с древнейших времен. Книга 1. СПб, 1896.
С. 208.

Митрополит Макарий. История русской церкви. Книга 2. Т. 1. М., 1994. С.
144-145.

Суворов, Н.С. Византийский Папа. М., 1902. С. 26.

Пселл, Михаил. Хронография. Пер. Я.Н. Любарского. М., 1978. С. 217-223.

Пселл, Михаил. Хронография. Пер. Я.Н. Любарского. М., 1978. С. 224.

Татищев, В.Н. История Российская. Книга 2. М., 1773. С. 110.

Митрополит Макарий. История русской церкви. Книга 2. Т. 2. М., 1994.
С. 15.

Пселл, Михаил. Хронография. Пер. Я.Н. Любарского. М., 1978. С. 326.

Карамзин, Н.М. История государства Российского. Т. 1. Ростов н/Д, 1994.
С. 221.

Карамзин, Н.М. История государства Российского. Т. 1. Ростов н/Д, 1994.
С. 221.

Карамзин, Н.М. История государства Российского. Т. 1. Ростов н/Д, 1994.
С. 237.

Татищев, В.Н. История Российская. Книга 2. М., 1773. С. 131.

Карамзин, Н.М. История государства Российского. Т. 1. Ростов н/Д, 1994.
С. 231.

Карамзин, Н.М. История государства Российского. Т. 1. Ростов н/Д, 1994.
С. 231.

Пселл, Михаил. Хронография. Пер. Я.Н. Любарского. М., 1978. С. 164-165.

Соловьев, С.М. История России с древнейших времен. Книга 1. СПб, 1896.
С. 359-361.

Соловьев, С.М. История России с древнейших времен. Книга 1. СПб, 1896.
С. 362.

Соловьев, С.М. История России с древнейших времен. Книга 1. СПб, 1896.
С. 364.

Татищев, В.Н. История Российская. Книга 2. М., 1773. С. 240.

Татищев, В.Н. История Российская. Книга 2. М., 1773. С. 240-241.

Татищев, В.Н. История Российская. Книга 2. М., 1773. С. 240.

Соловьев, С.М. История России с древнейших времен. Книга 1. СПб, 1896.
С. 365.

Татищев, В.Н. История Российская. Книга 2. М., 1773. С. 243.

Ключевский, В.О. Русская история. М., 2010. С. 78.

Соловьев, С.М. История России с древнейших времен. Книга 1. СПб, 1896.
С. 366.

Соловьев, С.М. История России с древнейших времен. Книга 1. СПб, 1896.
С. 366.

Соловьев, С.М. История России с древнейших времен. Книга 1. СПб, 1896.
С. 368.

Соловьев, С.М. История России с древнейших времен. Книга 1. СПб, 1896.
С. 367.

Соловьев, С.М. История России с древнейших времен. Книга 1. СПб, 1896.
С. 370.

Татищев, В.Н. История Российская. Книга 2. М., 1773. С. 252.

Татищев, В.Н. История Российская. Книга 2. М., 1773. С. 253.

Карамзин, Н.М. История государства Российского. Т. 1. Ростов н/Д, 1994.
С. 284.

Соловьев, С.М. История России с древнейших времен. Книга 1. СПб, 1896.
С. 388-389.

Соловьев, С.М. История России с древнейших времен. Книга 1. СПб, 1896.
С. 385.

Соловьев, С.М. История России с древнейших времен. Книга 1. СПб, 1896.
С. 365.

Соловьев, С.М. История России с древнейших времен. Книга 1. СПб, 1896.
С. 392.

Татищев, В.Н. История Российская. Книга 2. М., 1773. С. 473.

Татищев, В.Н. История Российская. Книга 2. М., 1773. С. 274.

Хониат, Никита. История. Пер. В.И Долоцкого. Т. 1. СПб, 1860. С. 63.

Митрополит Макарий. История русской церкви. Т. 3. М., 1994. С. 4.

Татищев, В.Н. История Российская. Книга 2. М., 1773. С. 283.

Татищев, В.Н. История Российская. Книга 2. М., 1773. С. 290.

Щербатов, М.М. История Российская от древнейших времен. Т. 2. СПб,
1771. С. 165.

Татищев, В.Н. История Российская. Книга 2. М., 1773. С. 300.

Митрополит Макарий. История русской церкви. Т. 3. М., 1994. С. 4.

Татищев, В.Н. История Российская. Книга 2. М., 1773. С. 301.

Митрополит Макарий. История русской церкви. Книга 2. Т. 3. М., 1994.
С. 3.

Митрополит Макарий. История русской церкви. Книга 2. Т. 3. М., 1994.
С. 7.

Митрополит Макарий. История русской церкви. Книга 2. Т. 3. М., 1994.
С. 2-3.

Татищев, В.Н. История Российская. Книга 2. М., 1773. С. 301.

Татищев, В.Н. История Российская. Книга 2. М., 1773. С. 479.

Татищев, В.Н. История Российская. Книга 2. М., 1773. С. 301.

Татищев, В.Н. История Российская. Книга 2. М., 1773. С. 480.

Митрополит Макарий. История русской церкви. Книга 2. Т. 3. М., 1994.
С. 7.

Щербатов, М.М. История Российская от древнейших времен. Т. 2. СПб,
1771. С. 180.

Татищев, В.Н. История Российская. Книга 2. М., 1773. С. 476.

Татищев, В.Н. История Российская. Книга 3. М., 1774. С. 479.

Татищев, В.Н. История Российская. Книга 3. М., 1774. С. 36.

Татищев, В.Н. История Российская. Книга 3. М., 1774. С. 43.

Карамзин, Н.М. История государства Российского. Т. 1. Ростов н/Д, 1994.
С. 322.

Татищев, В.Н. История Российская. Книга 3. М., 1774. С. 57.

Татищев, В.Н. История Российская. Книга 3. М., 1774. С. 85.

Митрополит Макарий. История русской церкви. Т. 3. М., 1994. С. 9.

Митрополит Макарий. История русской церкви. Т. 3. М., 1994. С. 3.

Карамзин, Н.М. История государства Российского. Т. 1. Ростов н/Д, 1994.
С. 330.

Митрополит Макарий. История русской церкви. Т. 3. М., 1994. С. 3.

Татищев, В.Н. История Российская. Книга 3. М., 1774. С. 115.

Татищев, В.Н. История Российская. Книга 3. М., 1774. С. 477.

Митрополит Макарий. История русской церкви. Книга 2. Т. 3. М., 1994.
С. 11.

Татищев, В.Н. История Российская. Книга 3. М., 1774. С. 487.

Татищев, В.Н. История Российская. Книга 3. М., 1774. С. 487-488.

Щербатов, М.М. История Российская от древнейших времен. Т. 2. СПб,
1771. С. 283.

Митрополит Макарий. История русской церкви. Т. 3. М., 1994. С. 11.

Митрополит Макарий. История русской церкви. Т. 3. М., 1994. С. 12.

Хониат, Никита. История. Пер. В.И Долоцкого. Т. 1. СПб, 1860. С. 167.

Киннам, Иоанн. Краткое обозрение царствования Иоанна и Мануила
Комнинов. Пер. В.Н. Каропова. СПб, 1859. С. 257.

Татищев, В.Н. История Российская. Книга 3. М., 1774. С. 488.

Киннам, Иоанн. Краткое обозрение царствования Иоанна и Мануила
Комнинов. Пер. В.Н. Каропова. СПб, 1859. С. 260-263.

Татищев, В.Н. История Российская. Книга 3. М., 1774. С. 161.

Татищев, В.Н. История Российская. Книга 3. М., 1774. С. 490.

Соловьев, С.М. История России с древнейших времен. Книга 1. СПб, 1896.
С. 490.

Татищев, В.Н. История Российская. Книга 3. М., 1774. С. 182.

Соловьев, С.М. История России с древнейших времен. Книга 1. СПб, 1896.
С. 504.

Татищев, В.Н. История Российская. Книга 3. М., 1774. С. 488.

Соловьев, С.М. История России с древнейших времен. Книга 1. СПб, 1896.
С. 506.

Щербатов, М.М. История Российская от древнейших времен. Т. 2. СПб,
1771. С. 341.

Татищев, В.Н. История Российская. Книга 3. М., 1774. С. 205-206.

Соловьев, С.М. История России с древнейших времен. Книга 1. СПб, 1896.
С. 521.

Карамзин, Н.М. История государства Российского. Т. 1. Ростов н/Д, 1994.
С. 378.

Соловьев, С.М. История России с древнейших времен. Книга 1. СПб, 1896.
С. 524-525.

Щербатов, М.М. История Российская от древнейших времен. Т. 2. СПб,
1771. С. 364-365.

Василевский, В.Г. Советы и рассказы византийского боярина XI века. СПб,
1881. С. 14.

Татищев, В.Н. История Российская. Книга 3. М., 1774. С. 265.

Татищев, В.Н. История Российская. Книга 3. М., 1774. С. 259.

Хониат, Никита. История. Пер. В.И Долоцкого. Т. 1. СПб, 1860. С. 437.

Бенешевич, В.Н. Очерки по истории Византии. СПб, 1912/1913. С. 150.

Татищев, В.Н. История Российская. Книга 3. М., 1774. С. 499.

Хониат, Никита. История. Пер. В.И. Долоцкого. Т. 1. СПб, 1860. С. 376.

Татищев, В.Н. История Российская. Книга 3. М., 1774. С. 306.

Соловьев, С.М. История России с древнейших времен. Книга 1. СПб, 1896.
С. 542.

Татищев, В.Н. История Российская. Книга 3. М., 1774. С. 327.

Карамзин, Н.М. История государства Российского. Т. 1. Ростов н/Д, 1994.
С. 409-410.

Хониат, Никита. История. Пер. Н.В. Чельцова. Т. 2. СПб, 1862. С.
245-246.

Хониат, Никита. История. Пер. Н.В. Чельцова. Т. 2. СПб, 1862. С. 246.

Хониат, Никита. История. Пер. Н.В. Чельцова. Т. 2. СПб, 1862. С.
220-221.

Хониат, Никита. История. Пер. Н.В. Чельцова. Т. 2. СПб, 1862. С.
221-222.

Татищев, В.Н. История Российская. Книга 3. М., 1774. С. 505.

Татищев, В.Н. История Российская. Книга 3. М., 1774. С. 338.

Татищев, В.Н. История Российская. Книга 3. М., 1774. С. 341.

Татищев, В.Н. История Российская. Книга 3. М., 1774. С. 343.

Успенский, Ф.И. История крестовых походов. СПб, 1901. С. 99.