ДУРА...

ДУРА…
Взорвалась тишина житейская,
Твоим дурным визгливым пением,
И по звонку из управления,
К нам вдруг нагрянули менты,
Хоть их зовут  теперь полиция,
Они все с теми  же злыми лицами.
И как Навальный в оппозиции,
Я понял – нам теперь кранты.
Но разум у тебя не действует,
Ты посылаешь их по – матери,
И с поведеньем  в соответствии
Меня пихают  рожей в пол,
А я то что, я не в претензии,
Не тронули б горшок с гортензией,
Там я от этой дуры пенсию,
Зарыл и после прополол.
Еще б не сунулись в прихожую,
На свалку, как всегда, похожую,
Где я вчера в стиралку старую,
Зарыл в канистре самогон,
А в кухне, в банке с макаронами,
Лежит себе ТТ с патронами,
Его сменял на спирт в бидоне я,
Там  для жены один патрон.
Мне бы в герои – академики,
А ты меня вписала в пьяницы,
Вот объясняй теперь полиции,
Что все бухло – для личных нужд,
 
Но дурам объяснять не свойственно,
И ты сержанта бьешь по …собственно,
В то место, что назвали двоиственно,
Как орган, что кастратам чужд.
Вот и сидим теперь в полиции,
Я тут, а ты в соседней камере,
От этой двойственной позиции,
Страдает мой бунтарский дух,
Ну ладно б я был чье – то крышею,
Ну ладно б денежным парнишею,
А я лишь сыт духовной пищею,
И денег -  от рубля до двух…
Но выпустят – и мы обнимемся,
Хоть и назвал тебя я дурою,
И знаешь, жить беспечно примемся,
Ведь ты – мое второе я,
А что поешь – так пой, пожалуйста,
Пусть голос твой не всем понравится,
Но ты, как Кабалье – красавица,
В размерах. Монтсеррат моя!