Милиционер Абдулла-ака и операция «Кормящая сиська»

Недавно наш старый-престарый друг, милиционер Абдулла-ака получил долгожданное повышение по службе – он теперь стал начальником отдела РУВД, причём Отдела по Соблюдению Прав Человека. Теперь его полномочия и возможности значительно расширились, а статус, соответственно, поднялся. Откуда, казалось бы, не возьмись, возникли у него сразу новые навыки и знания в области ведения оперативно-розыскной и следственной деятельности, а также проведения отдельных профилактических мероприятий. Возросший авторитет соответствовал дополнительным денежным поступлениям в его семейный бюджет, чему просто невозможно было не радоваться. Естественно, что Абдулла-ака решил непредвзято продемонстрировать общественности свое служебное рвение на новой стезе и развил при этом бурную, кипучую деятельность в данном направлении. Пускай теперь все в районе убедятся, что борьба за соблюдение Законов с этого дня будет проходить серьезно и неукоснительно, это им всем не какая-нибудь временная кампанейщина – это навсегда! Вот и сейчас в своем кабинете он проводил разъяснительно-пропагандистскую и консталтингово-рекламную деятельность в разрезе неукоснительного повышения роли органов правопорядка в укреплении прав и свобод граждан на собственно конкретном примере. Примером тем служил некий гражданин, доставленный сюда оперативниками, мужчина вполне интеллигентного вида. Он сидел на стуле со связанными за спиной руками, но почему то с огромной алюминиевой кастрюлей на голове. На его нос сползли разбитые очки, сам же этот орган дыхания неестественно распух и приобрёл нездоровый сиреневый оттенок. Короче, вид у этой личности был явно бомжеватый, а разъяренный и взопревший от усердия Абдулла-ака всё пинал и пинал его ногами, норовя при этом попасть по почкам или хотя бы по животу. Мужчина корчился от боли, жалко поскуливал время от времени, но не сопротивлялся, иначе бы ему немедленно приписали статью Уголовного кодекса о сопротивлении представителю власти. Все в стране чётко знали – с милицией шутки плохи!
— Ты, глупая скотина, когда же, наконец, поймешь, что милиция теперь борется за твои, подонок, права, за твои свободы! Чтобы ты, негодяй, жил вольготно, чувствовал себя в безопасности и осознавал, как счастливы все люди в нашей стране под руководством всеми любимого Президент! – орал милиционер, дробя при этом несчастному остатки зубов. А тот на самом деле всего лишь имел неосторожность перейти дорогу там, где через час или даже может быть больше часа должен был промчаться на огромной скорости президентский кортеж. Само собой разумеется, бдительные сотрудники безопасности резко и бескомпромиссно свинтили террориста и передали его в РУВД, прямо в руки Абдулле-аке, чтобы тот выяснил, почему-таки этот лох нарушает права и свободы главы государства?
– Неужели вы все, дангасалар, не понимаете, что конкретно и милостиво даровал вам Наш Президент своею Конституцией, какими правами вы, несчастные, теперь располагаете?! И при этом дарованное право на свободное перемещение по территории государства тобою было нарушено – ты угрожал праву нашего Президента спокойно доехать до дома после долгой и утомительной работы! Наверное, ты, шакал, служишь западным спецслужбам, которые так и хотят уличить наше государство в нарушении прав человека?! Сознавайся, собака!
Кабинет был увешан плакатами по теме, рассказывающей о том, как правоохранительные органы чтут Конституцию и самоотверженно защищают граждан. Взирая на них даже у самого бессердечного могли выступить на глазах слезу умиления и захлестнуть радость жизни –ах, в такой светлой и прекрасной стране мы достойно живём! А грамоты в деревянных рамочках свидетиельствовали, что данное РУВД признанно самым правовым среди правоохранительных органов и в этом, несомненно, была заслуга Абдуллы-ака.
Однако беседа клеилась плохо. Задержанный был немногословен, видимо, скрывал свое диверсионное задание, не хотел поделиться явками и паролями.
— Нет, я не лентяй-дангаса, работаю по мере возможностей, — выдавил из себя интеллигент, однако милиционер ему не поверил – такова уж была специфика его профессии – не доверять человеку, доставленному в РУВД в любом качестве. – Я, ака, обычный учитель в школе...
— Чему же ты учишь детей, мерзавец? Как ты можешь кого-то учить, если сам нарушаешь права?! А как ты исполнил право избирать Наше Руководство? Скотина, признавайся, кого ты избирал во время президентской кампании – нашего Президент или его врагов-оппонентов? Чувствую нутром, своей милицейской совестью чувствую, что ты воспользовался своим правом в ущерб нашей демократии, нашим национальным традициям! Ты, видно, мечтал подломить колени нашему народу, сделать его зависимым от врагов из-за рубежа, заставить нас быть хуже всех! – продолжал разъяснять политику государства в области демократизации Абдулла-ака, при этом уже своей дубинкой совершая массаж ног и рук сидящему на стуле. – Вот скажи мне: я с тобой сейчас мило беседую или же тебя безжалостно пытаю?
Интеллигент понимал, что пытки в милиции невозможны по определению, потому что все милиционеры крайне, даже болезненно человеколюбивы, совестливы, высоконравственны, они вообще самые мирные существа на свете, уважают законы, и поэтому честно сказал:
— Конечно, беседуете...
Однако Абдуллу-ака просто так не проведешь, он знал, что сидящий на стуле таким хитрым образом пытается уйти от ответственности, скрыть свою подлую преступную деятельность, запудрить мозги следствию и не заплатить штраф за нанесенный экономический ущерб. Всем ведь давно известно, что эти учителя – скрытые диверсанты на самом деле, просто не всех их пока удаётся взять за жабры. Не зря, ведь, сам начальник РУВД Усербай-ака говорил, что находящиеся на свободе люди – это прямая недоработка органов правопорядка, а не заслуга самих людей. Ибо они с рождения, по своей генетике, ещё со времён Адама и Евы несут на себе печать первородного греха, и уже за это их следует поголовно сажать в тюрьма или штрафовать.
— Не ври! Ты, выйдя от нас, знаю — сразу же пойдешь к западным наймитам – к так называемым «правозащитникам» и пожалуешься, что тебя незаслуженно избивали, пытали, мучили в РУВД, так? – орал в ухо бедолаге начальник отдела, пытаясь при этом это самое ухо отделить от головы. Волосы, кстати сказать, были вырваны с корнями еще раньше. – Вот сейчас я пропущу через тебя электрический разряд – и ты потом станешь кричать, что это, якобы, была пытка?! И что я нарушал твои права на справедливый суд, на тайну переписки и телефонных сообщений, на свободу местожительства и так далее… Я прав?!
— Нет, ака, нет, в жизни так не скажу… – уже выдыхался интеллигент, почти теряя сознание под градом обрушившихся на его тело ударов – Абдулла-ака разошелся не на шутку – впервые ему попался такой злостный нарушитель прав и свобод человека, и потому трудно было удержаться от справедливого возмездия.
— Врешь, скотина! Ты знаешь, что я защищаю права человека?
— Да, ака, знаю, ведь я тоже, извиняюсь, человек...
Милиционеру показалось, что он ослышался. А когда прокрутил в памяти сказанное, то ошалел:
— Чего-чего, собачий выкормыш? Ты – человек? Ты – враг народа! Единственный человек, чьи права и свободы мы, милиция, защищаем – это Наш Президент! А ты, мерзавец, просто крыса или даже, ха-ха-ха, таракан! И не смей, гад, называть себя человеком!..
В этот момент дверь открылась и в кабинет вошла местная красотка Гуля-майорша, коллега Абдуллы-аки, тоже, между прочим, уважаемая милиционерша в районе. Все криминальные элементы ее хорошо знали и потому побаивались. И не зря – она своею твердой рукой безжалостно наводит порядок и утверждает справедливость там, где враги хотят устроить хаос и междоусобицу, посеять недоверие к правительству и реформам Президента. В связи с этим к ней часто приходят, скажем так, «со спонсорской поддержкой и добровольными взносами» отдельные бизнесмены, хозяева ближайших ресторанов и кафе, спортивно-оздоровительных организаций и дискотек. И горе тому из них, кто проигнорирует законную власть в лице майорши — таким потом предстоит отдыхать на нарах много лет в местах не столь отдаленных. Фотография Гули-красотки висит на Доске Почета и свежие цветы к дверям её кабинета всегда приносят те, кого вот-вот должны вызвать по повестке на допрос к самой же этой доброй и милой Гуле-опе.
— Абдулла-ака, вас наш шеф, Усербай-ака к себе требует, — ласковым голосом сказала она при этом с явным неудовольствием поглядывая на сгорбившегося на стуле интеллигента. Мужчина сей майорше явно не понравился своим не джентльменским поведением – он не встал при виде дамы и не поцеловал ей ручку, как это принято в приличном обществе, каким и являлось любое РУВД. Поэтому Гуля-майорша на скорости провела профилактическую экспресс-беседу с возмутителем нравственных устоев по своей методе. Для этого ей понадобилась всего лишь одна восьмихвостовая плетка, с которой Гуля никогда не расставалась. Когда это неотёсанный и грубый мужлан признал свою неправоту и невоспитанность, она вытерла белоснежным платочком свой взмокший от усердия лобик, загадочно улыбнулась и вышла.
Вслед за ней потянулся из кабинета и Абдулла-ака, обещав интеллигенту вскоре вернуться и продолжить содержательный обмен мнениями. Тот не услышал, так как пребывал в полной отключке – уж очень он устал от воспитательного процесса, и лишь лужа крови пополам с мочой у его ног свидетельствовала об отдельных проблемах здоровья...

…В кабинете шефа шло очередное производственное совещание. Весь стол был уставлен бутылками импортных коньяков, виски и текилы, украшали его также несколько ляганов плова и хасыпа. На скатерти в изобилии покоились белоснежные лепешки, покрытый мелкими капельками воды гроздья винограда….
Свежевыпеченная, прямо из тандыра румяная самса, бразильский чёрный шоколад, благоухающие неземным ароматом палочки шашлыка, салат из нежнейших огурцов и помидоров, а также многое другое, то, что обычно вкушает начальственный состав милиции на совещаниях у главного в РУВД. Два заместителя храпели прямо в креслах, видимо, устав от только что начавшейся дневной работы, их непомерно круглые животы-барабаны колыхалось в такт дыханию, от запахов разящих изо ртов дохли наповал пролетавшие мимо неосторожные мухи. Третий «сотрудник» лежал на диване, но не один – Абдулла-ака ненароком разглядел бесстыдно обнажённую женскую задницу, но кому она принадлежала оставалась для него загадкой. Еще один заместитель – по хозяйственно-финансовой части – доверительно распивал водку с Усербаем-ака и вел умственный разговор о сложностях современного экономического развития:
— Совсем оборзели эти предприниматели – игнорируют, видите ли, благоприятный инвестиционный климат, созданный в нашем районе в рамках политики Нашего же Президент, разбегаются, как крысы, в соседние республики. Все меньше и меньше, увы, добровольных взносов поступает в родную им милицию, некому оплачивать загранпоездки их благодетелей, в смысле – нас, а также учебу наших детей в иностранных вузах, не хватает, опять же, средств на покупку иномарок...
— Да, знаю, — хмуро произнес Усербай-ака, выпивая залпом стакан кристальной водки «Финляндия» и закусывая это дело этаким скользким маринованным грибочком. – Третьей жене никак дом достроить не могу – четыре этажа заложил, а на два дополнительных не хватает бабла. Да и на своем участке бассейн расширить хотел, но тоже стройка встала, блин! Чувствую, враги где-то рядом работают, подрывают устои нашей реальности, хотят вернуть нас в рабское прошлое, подломить нам колени...
— Да-да, Усербай-ака, своими реформами наш любимый вождь вызвал зависть, лютую злобу и зубовный скрежет у врагов, — вздыхает заместитель и кланяется ростовому портрету Президент висящему на стене между гербом и флагом страны. – Переманивают они отдельные наши пытливые умы и сноровистые руки к себе за границу, эксплуатируют наши трудовые ресурсы… Но мы не должны им поддаваться...
— Вот-вот, и я об этом, поэтому и вызвал всех вас, — подчеркнул Усербай-ака и помахал рукой вошедшему Абдулле-ака: — Заходи, заходи, дорогой, дело к тебе есть первостепенной важности. Садись, подключайся к совещанию, — и начальник РУВД налил подчиненному в полный до краёв граненный стакан российской водки «Упорхнувший стерх», и подвинул ляган ещё нетронутого плова. Естественно, милиционер не смел отказаться от такого предложения и стал быстро-быстро наверстывать упущенное, в смысле – наворачивать за обе щёки. Когда в его ненасытное брюхо перекочевала добрая половина яств со стола, он тут же осознал все вопросы, что ставились перед РУВД вышестоящей организацией и вник в суть поставленной перед ним задачи. Потому и начал издалека:
— Эх, Абдулла-ака, не просто живется нашему трудолюбивому и гостеприимному народу, — начал глава РУВД, подливая снова в стаканы. – Всё мировое сообщество хочет помешать нашему развитию, всякие там мониторинги гады проводят, санкции организуют. Вот, к примеру, недавно одна такая организация заявила, что наши дети не должны собирать хлопок! Вы можете себе такое представить?
— Как это так! – поперхнулся Абдулла-ака. Его лицо побледнело, зрачки расширились, даже пальцы от негодования задрожали. – Какое кощунство! Ничего святого у них нет, на наши древние традиции и культуру посягают! Ведь каждый ребенок с яслей осознает, что собирать хлопок на благо государства – это его право, его решение, его свобода, всё, что закреплено Конституцией! Если дети не станут собирать наш богатый урожай, то они встанут на путь преступлений, начнут курить, пить, увлекаться продукцией массовой культуры, проникать в Интернет на запрещенные сайты, слушать вражеские голоса!!! Нет, мы не можем такого допустить!
Мысль товарища поддержали все находившиеся в кабинете, даже женщина, та, что продолжала между делом ласкать милиционера на диване.
— И об этом говорит наш самый уважаемый и умнейший академик Рустамжон Абдуллаев, который напечатал на сайте «Фундаментальная хрюкономика» свою статью о волюнтаризме...
— Волонтёрстве, Усербай-ака, — поправил его зам по хозяйственной части, который глушил уже шестой стакан водки и никак не мог тормознуть. Грызло его сознание того, что хозяйственные показатели РУВД в этом году не превысят прошлогодних, и многие гуманитарные проекты, в частности, строительство собственной гостиницы, ему придется заморозить.
Глава РУВД одобрительно кивнул:
— Точно, о волонтёрстве. Что наши дети, а также и врачи, инженеры, рабочие – все они есть добровольцы по уборке урожая во славу страны и для блага семьи Президент, дочери которого желают приобрести себе новые особняки в Испании, США, Эмиратах, Сейшельских островах, Швейцарии, Новой Зеландии. А как они это могут сделать, если горожане, тьфу, все волонтеры, не станут исполнять свое право на труд? Право — согнувшись в три погибели собирать хлопок! – с возмущением воскликнул Усербай-ака и хлопнул ладонью по газете, где была та самая статья и фотография какого-то бородавчатого мужика в профиль, с носом очень похожим на свинячий пятак, а также с колпаком паяца на голове. Причем так сильно, что даже на фотографии клацнули зубы академика, а свиное рыло сморщилось. – Я согласен с мнением признанного корифея Абдуллаева, который по праву называет такой труд нашей национальной традицией, корни которой уходят в прошлое, когда народ боролся за независимость и лелеял надежду. Какую? Да что скоро придет к ним справедливый правитель в лице нашего Президента!
Тут все вскочили и немедленно отдали честь портрету. Даже голая женщина отдала честь, хотя до этого отдавала ее всем находившимся в кабинете в порядке живой очереди. Абдулла-ака наконец-то вспомнил эту жопу – это была та самая задница оперативной работницы по исполнению особо секретных заданий, и однажды она такое «задание» уже выполняла …. с Абдуллой-акой, прямо в его кабинете по правам человека. На столе, на составленных стульях и просто стоя на корточках….
— Враги хотят поднять шум по поводу, якобы, начавшегося хлопкового рабства, но мы обязаны сделать все так, чтобы не допустить диверсий на территории нашего района, — продолжал Усербай-ака, засадив между делом ещё один стаканок. – Пограничники не пропустят никаких инспекторов из разных там международных организаций, даже дипломатам запрещен выезд из столицы...
— Это хорошо...
— Конечно, хорошо, все по закону. Но вот в чем дело. Им, врагам, помогают изменники в нашей среде!
— Это беременные что ли? – не понял Абдулла-ака. Он вспомнил другую женщину, что по собственной неосторожности «залетела» после …кхм-кхм …. воспитательной работы в его кабинете и теперь требовала признания отцовства. Хорошо ещё, что закон был на стороне милиции, и женщину посадили по статье организация террористических актов и оскорбления народа путем гнусной клеветы в Интернете.
— Нет, я про других – про журналистов и правозащитников, тех, что своими статьями буквально льют воду на мельницу наших врагов, крутят жернова диверсий против нашего демократического строя и гражданского общества! – пояснил Усербай-ака. – В нашем районе выявлен один такой вредитель и наймит.
— Расстрелять его – и дело с концом! – поделился идеей Абдулла-ака. – Есть же право на расстрел...
— Это право, конечно, хорошее, но мы не можем им воспользоваться, — с сожалением констатировал факт глава РУВД. – Прошли те времена, когда расстреливать разрешалось без следствия и суда. Теперь наши исконные милицейские свободы урезаны путем международного давления, — и тут Усербай-ака опять вздохнул. Все мрачно покачали головами, вспоминая прошлые веселые деньки, когда, бывало, пулеметами расчищали дорогу среди толпы недовольных, и после этого в районе сразу начиналась стабильность и благополучие во всем.
— Стоит важная задача – временно заблокировать этого журналюгу… чтобы он не мог своими лживыми статейками лишить наш народ счастья собирать хлопок путём всеобщего волонтёрства! И чтобы потом международные всякие там организации не закидали Дом Президента письмами с гнусными требованиями и оскорблениями!
— А как? – поинтересовался Абдулла-ака. – Как же это сделать?
Глава РУВД с удивлением посмотрел на него:
— Слушай, а для чего я тебя вызвал на совещание, трачу, видите ли, на тебя пищевые ресурсы милиции, причём с моего стола? Думай – ты же начальник отдела по правам человека! Твоя задача – лично обеспечить право жителей района на мирный сельскохозяйственный труд! Не раз ведь ты прежде находил удачные способы, так и сейчас сообрази!
— Мне, ака, нужна бы еще пара стаканов вашей «Финляндии», чтобы мыслями придумать, — попросил милиционер. Усербай-ака – добрая душа! – не мог отказать в этом своему подчиненному и налил требуемое для соответствующей интенсификации мыслительного процесса. Когда стаканы были опустошены, Абдулла-ака уже имел в голове план и рассказал о нем всем находившимся на важном совещании. Ему в помощь нужна была всего лишь одна «женщина по особым поручениям», пусть хотя бы та, что тем временем обнимала заместителя на диване. Но тот, не вставая и не отрываясь, категорически высказался против:
— Нельзя, она со мной ещё не закончила миссию...
— Тогда возьми Гулю-майоршу, она – тоже классный специалист по антидиверсионной работе, — предложил Усербай-ака, и с этим трудно было не согласиться. Абдулла-ака с радостью взял ее в помощники.
После обсуждения и уточнения отдельных деталей, было решено запускать в дело операцию под кодовым названием …… «Кормящая сиська».

…Журналист Гречкин абсолютно беспечно шел по улице в сторону автобусной станции, откуда курсировали рейсовые маршрутки до райцентров, а соответственно и до хлопковых полей. В руках он привычно сжимал фотокамеру, за плечом висела сумка. Гречкин планировал написать очерк о том, как местные власти бесцеремонно принуждают к «волонтерскому» труду медсестер и врачей районной больницы, в то время как больные страдают без медицинской помощи – понятное дело, что же это, если не клевета на реальность?! Естественно, что только с точки зрения властей. Однако осуществить задуманное журналист не успел. К нему неожиданно подскочила этакая худущая, но больно шустрая женщина, сразу же бесцеремонно толкнула Гречкина в бок и визгливо, дурным голосом заголосила:
— Вай дод! Эй, люди добрые! Убили! Смотрите! Этот негодяй хотел меня изнасиловать! Меня, честную женщину! Помогите!
Гречкин с изумлением посмотрел на истеричку:
— Эй, ты чего? Я ж тебя знать не знаю!
Та продолжала орать, размахивая бюстгальтером явно «не первой свежести» и уже собирая вокруг толпу любопытных:
— Этот подлец сорвал с меня лифчик, захотел высосать все молоко, что я держу для моего грудного ребенка! Этот алкаш, сифилитик хочет убить моего сыночка путем голода! Спасите, помогите! Где милиция?!
Народ засуетился. Откуда-то возникли старушками с плакатами в руках, на которых уже было написано: «Не позволим подлецу Гречкину позорить матерей и женщин!», «Насильнику – нары навечно!», «Безопасность женщинам от гнусного молокососа Гречкина!». Они встали полукругом возле журналиста и Гули-майорши, исполнявшей роль «несчастной матери».
— Милиция! Милиция! Остановите убийство! – послышались гневные крики. – Он покушался на ребенка! Этот педофил!
Журналист заволновался и попытался пояснить всем собравшимся людям, что это вранье, что он впервые видит эту женщину и к ней уж точно не прикасался. Но люди мало верили ему, так как женщина демонстрировала разорванный лифчик, а это уже неопровержимое вещественное доказательство того, что мужчина на самом деле хотел высосать все молоко. Даже появились свидетели, утверждавшие, что Гречкин и раньше нападал на женщин и до смерти высасывал из их грудей молоко… Тут подскочили милиционеры и шустро скрутили преступника. Абдулла-ака торжественно объявил зевакам, что они сейчас стали свидетелями того, как преступник хотел умертвить ребенка голодной смертью и обесчестить его мать, но правосудие, конечно же, воздаст ему по заслугам. Гречкину заломили руки, надели наручники и взяли под стражу. Толпа ликовала. Зрители аплодисментами провожали закованного в наручники представителя вражеской прессы в уже заранее подогнанный автозак. Представитель официальной прессы уже делал репортаж с места событий...

…Через три дня Абдулла-ака принес в кабинет начальника протоколы допросов и материалы, свидетельствующие о преступной деятельности журналиста Гречкина.
— Он во всем признался, — торжественно заявил милиционер, даже не пытаясь стереть кровь с рукавов. – Я обеспечил ему право на честный рассказ о преступной его жизни и деятельности, о намерении стать серийным убийцей женщин и грудных детей. Он признанный педофил, некрофил-молокосос! Ярый эксгибиционист! – с трудом прочитал по бумажке.
Усербай-ака на радостях сразу же от души похвалил подчиненного и предложил ему отметить это дело хорошим обедом, который уже был ему доставлен из ближайшего ресторана, оказывающего постоянную «волонтерскую» помощь патронирующему РУВД. Пока Абдулла-ака наслаждался обедом, его начальник просматривал документы, а потом вдруг озадаченно произнес:
— Слушай, тут может загвоздка одна получится...
— Какая?
— Обвинение состоит в том, что этот Гречкин хотел вампирским способом высосать молоко из груди Гули-майорши. Но ведь у нее и сисек-то нет – я это знаю, так как перед принятием на службу сам тестировал ее груди. Доска – два соска… Судья может не поверить...
На что Абдулла-ака спокойно ответил:
— Конечно, нет. Ведь Гуля-майорша – это мужчина-трансвестит...
У Усербая-аки челюсть отвисла.
— Но вы не беспокойтесь, Усербай-ака, ведь судья – он наш, в недалёком прошлом из милицейских, он и проверять не станет, даст этому врагу народа по максимуму – двадцать пять лет лишения свободы с последующим расстрелом и конфискацией! А причитающийся гонорар за выполненную операцию мы отдадим нашей Гулечке. Чтобы она, наконец, вшила себе большущие силиконовые сиськи… для выполнения в последующем подобных этой операций против самых проклятых врагов народа!
Усербай-ака согласился и сказал, что с такими, как милиционер Абдулла-ака и Гуля-майорша, наша страна может быть спокойной за свою независимость и демократические реформы.
(автор благодарит Ядгара Норбутаева
за литературную обработку текста)