Серый цветок любви.

Я долгое время думала о том, что же в конце концов происходит вокруг. Мир за одно мгновение стал серым, безжизненным, пустым, но люди, точнее, силуэты этих людей, так и не поняли ничего, попросту не заметили. Одна я сидела на пригорке и слушала тишину. Теперь это была настоящая тишина. Ни птиц, ни плеска моря, что по обыкновению пенилось и бурлило внизу, ни крика, ни свиста. Безмолвная, пожирающая сознание тишина. А тени все бегали вокруг, мельтешили.
Я пыталась им рассказать обо всем, что мира больше нет, больше ничего нет кроме их силуэтов и меня, но они не слушали. Один лишь маленький мальчик подошел ко мне и, грустно улыбнувшись, сказал, что нас теперь никто не слышит, даже мы сами. Сказал, что мы просто силуэты на серой бумаге. "Но как же я слышу тебя?"- удивленно осведомилась я. Малыш погрустнел еще сильнее, и, присев рядом, беззвучно заплакал. Что же ты ничего не сказал мне, мальчик? Почему ты сохранил эту тайну? Неужели это ты превратил всех в серые силуэты?

Тени бывших людей все метались и метались вокруг нас, а мы с малышом сидели и смотрели на угрюмый бесцветный восход. Мальчик так и не проронил ни слова после нашего первого разговора.
Я захотела его рассмотреть получше, но ничего не вышло. Серые волосы сплетались с безжизненным телом такого же цвета, очерченным размытыми контурами. Наконец мне стало смешно.
Не знаю почему, но я рассмеялась на глазах у бегающих призраков. Я смеялась, а из глаз капали серые слезы, но их было невозможно заметить на моем бесцветном челе.
Вдруг тени остановились. Они угрюмо, сухо посмотрели на меня и в недоумении пожали плечами. Я, смеясь, прервала их бег вокруг чего-то несуществующего. Посмотрев на меня, силуэты
беззвучно зашевелили губами. Все вместе. Я уже не знаю что они говорили, ведь я не могу перемотать все воспоминания назад и прочитать по серым губам заветные слова.
Я уже вообще ничего не могу, ведь в тот момент, когда силуэты начали мне что-то шептать, из их глаз потекли такие же серые слезы, как и у меня. Они орошали белую бумажную землю, и она начала размокать и расходиться. Плачущие силуэты стирались и оставляли после себя лишь грязные разводы. Вокруг стало очень мокро и очень пусто. Я ощутила себя еще более одинокой, чем тогда, когда тени мельтешили вокруг. Но тут я вспомнила. Ко мне, дрожа, прижимался маленький мальчик. Длинными костлявыми пальцами он вцепился мне в рубашку, и зажмурившись, уткнулся носом в колени. Сквозь бурчание малыша, я различила слова извинения.

Я уже не помню, зачем он все это нарисовал, не помню и то, зачем он пришел именно ко мне и зачем вылил на лист стакан воды. Я не знаю почему он спас именно меня, этакого заморыша, нарисованного не заточенным карандашом, ведь раньше вокруг меня ходили и жили более красивые создания. Но он предпочел меня. Грустную девочку, тихо сидящую на пригорке у моря и думающую о том, что творится вокруг. Я неудавшийся, но все-таки полюбившийся рисунок.