Конопатый

 
Председатель: — Уважаемые господа, на сегодняшнем заседании мы рассмотрим деятельность Данилкина Александра Ильича, мэра нашего Смолинска. Пройдите на пьедестал, подсудимый. Нет, сидеть не полагается. Раз в год и постоять мэр может. И последнее – положите левую руку на карту города и поклянитесь лишь правду говорить, только правду. Слово предоставляется стороне обвинения. Мария Петровна, шапочку судейскую оденьте. Как – прическу испортите? Но эдак же… Это другое дело.
Обвинитель: — Ваша честь, мне хотелось бы услышать чистосердечные признания самого допрашиваемого, без утаек, по всем статьям неблаговидной деятельности. Скрытые факты я дополню из достоверных материалов особого подразделения.
Председатель: — Вам решать, Данилкин, какую позицию выбрать, советую искреннюю, саморазоблачительную, с раскаянием. У вас в руках регламент Высокого суда, а вы ухмыляетесь несуразно, нестриженным пришли, штаны низко опустили, зачем? Советую вам вслух почитать документ, дабы осознали ответственность.
Данилкин читает: — «Независимый Высший Суд (НВС) нашего города принял решение: проводить ежегодные слушания деятельности управленческого и законодательного персонала Смолинска в персональном порядке с соблюдением юриспруденции. Судебные решения НВС являются обязательными для всех инстанции. Шесть основополагающих постулатов, признанных всем человечеством, лежат в основе жизни каждого жителя Смолинска, а руководителей тем более». Мы, конечно, постулаты знаем, клялись на них при всем народе. Прошел год с того дня, подводим итоги. Итак, только чистосердечные, осознанные признания мои на НВС помогут избежать категоричных выводов. Очень надеемся на взаимопонимание. Это все, Ваша честь.
Председатель: — Так что, Александр Ильич, сами, значит, попытаетесь изложить, как на духу, говорите? Может и в последний раз, думаете? Ну-ну, посмотрим. Как угодно…
Данилкин: — Уважаемые господа, соизвольте выслушать пояснения к допущенным ошибкам в моей деятельности на посту мэра и последствия их. Начну, пожалуй, с главной заповеди: «Почитание Стариков». Не на словах, конечно. В мои планы на год значатся возведение двух домов престарелых, дополнительно к существующему. В процессе строительства несколько раз посещал действующий, где старички вяло ежедневно посещают лишь столовую, врача, туалет и постель, устремив постоянно взгляд в небо. Они очень усердно молятся, в надежде скорейшего ухода в мир лучший. Так более жить не желают, говорили они. Поэтому внес определенные коррективы в проект приютов. Да, уважаемая обвинитель, производственные кое-какие помещения добавил. Швейные машинки я там поставил, столярную, парикмахерскую… и другие. Компьютерную еще, забыл… В общем, на месяц сорвали срок...
— Обвинитель: — Был же проект, как у всех «божьих коровок». Нет, наломали. Старички отдыхать должны, а не кепки шить. Знаю вашего Ицковича с базара, ну, мастер, кепки, шапки шьет. Комнатушку выделили ему, чтоб кепки всем шить, даже без денег, как говорите. О коровнике не упомянули, курятнике, где бабки на рассвете вынуждены доить. Безобразия, подсудимый, это вам просто так с рук не сойдет, надеюсь…
Защита: — Мне хотелось бы в защиту...
Председатель: — Я вам в конце слово дам, уважаемый. Продолжайте, Данилкин..
Данилин: — Виноват, конечно, по закону, но в новом доме «Предбаннике», как его наши старички прозвали, на небо более выжидательно не смотрят, им некогда, они заняты жизнью. Далее обозначен вопрос «Лжесвидетельство». По этому пункту я заслуживаю самого сурового наказания, вплоть до лишения должности, ибо поступил трусливо тогда. Пятнадцатого числа, в октябре, на совещании у губернатора мой коллега из Колотово Михаил Ефремов выложил всё начальству: о безобразиях, коррупции и прочем. Это была правда жизни нашей. Я отмолчался, не поддержал. Мишу оклеветали, убрали. Я недоста…
Председатель: — Выводы нам делать. Продолжайте.
Данилкин, вздыхая: — «Не желай дома, ни поля его, ни раба, ничего, что ему принадлежит, ближнему». Наш город граничит с селом Масловка у Лесного озера. Со степной стороны – берег пологий, ровный, но заброшенный. Короче, мы с сельчанами самостоятельно границу сдвинули, взамен на два грузовика и трактор, что им дали. Конечно, это не законно, но благоустроили вокруг, мальков запустили, городским местом отдыха хотим...
Обвинитель: — Анархию не позволим в законопослушной стране устраивать, «мальков закупили», сельчан обобрали…
Защита, громко: — Обобрали, говорите, а сами не видели, как сельчане торговый ряд соорудили у пляжа и сами отдыхают у воды. Молчу, ваша честь.
Данилкин: — Далее постулат«прелюбодействие», выговорить трудно. Здесь у меня...
Обвинитель: — Можете не разглагольствовать, подсудимый, далее, ибо все стерильно по этой части у вас, следили. Даже подозрительно стерильно, господа, что в тридцать два года и ни-ни, не замечен. Может он того… Фактов, правда, нет пока…
Данилкин: — По этой части запутался, сказать не смею, не уверен… конопатый я, а она… красавица. Если бы только знать, как ко мне...
Председатель: — Пригласите свидетельницу Синельникову Зою Аркадьевну.
Данилкин: — Откуда знаете, ваша честь? Я не называл её…
Председатель: — Весь город давно это знает, акромя обвинителя, которая любовь лишь в постели ищет...
Обвинитель: — А другим путём и не определить, а тут компроматик близко-рядом.
Председатель: — Выведите Данилкина из зала заседаний. На оглашение вас пригласим. Что? Желаете свидетельницу Синельникову послушать? Зачем? Между вами же ничего…
Данилкин: — Я же должен, в конце концов, узнать ее… обо мне мнение...
Больничная палата. На кровати лежит наш герой, опутанный проводами. Рядом сидят Синельникова и заместитель мэра Зимина.
Зимина, зам мэра: — Наш-то мэр заморгал, из наркоза выходит, бредит судом каким-то, тебя упомянул. Очнулся, кажись, соображает где он… Алкаш же, выскочивший на дорогу, целёхонький, отсыпается, наверное, а наш конопатый левую руку всю искромсал, еле слепили. Ну, хватит реветь, подруга. Живой же. Ты уж говорила, что чуть не померла, когда сообщили… Надо ему няню подобрать, кого думаешь? Не молчи! А тут еще эта шумиха. Я же тебе говорила, что конопатый меня с папкой к полпреду президента послал. Не читала, но там хорошего мало, коль так зашевелились. Звонят твоему, приглашают приехать и т.д. Ну, я и сообщила, что в небольшую аварию попал, чтоб время выиграть… (Звонит мобильник). Зимина слушает. Да как сказать, гипс уже наложили. Когда говорите? Послезавтра. Обязательно передам. Да, Зойка, дела. Полпред президента приезжает к нашему, послезавтра. Что, сама за ним ухаживать будешь, если… согласится. Вытри ему лицо полотенцем, Зойка. Я к врачу побежала.
Синельникова: — Чему улыбаетесь? Глаза прикройте, а то просверлите. Что-что? И вам не стыдно такое просить? Лежите, сама справлюсь. Вот конопатый на мою голову…
Вошедшие врач и Зимина застали героев целующимися, нашли же время и место при таких событиях, а вы говорите дела поважнее…