Заблудившийся Гений

Виктор Адаменко так и не удостоился докторской степени. На заседании научного совета его тема «Применение принципов классической физики, теории теплоемкости и теплового излучения» вызвала лишь снисходительные усмешки. Сенсационное заявление о том, что расстояние между соседними частичками солнечной субстанции равно учетверенному значению длины волны электрона, не произвело на присутствующих особого впечатления. Сверившись с расчетами, они согласились, что на таком расстоянии не поместится ни один из известных химических элементов: ни водород, ни гений, ни железо, ни серебро – ничто. Да, это означает, что «тело» Солнца не является газовым шаром, а, вероятней всего, высокоэффективным жидким электронным кристаллом. Но что из этого, спросили они. Как данный факт может усилить обороноспособность нашей страны или улучшить ее экономику? 
Виктора поразила их легкомысленность. Солнце светит, греет, заряжает батареи – и будет с него? Лучше бы ты, посоветовали они, решил проблему электронных бурь. Вот тогда бы человечество сказало спасибо. 
Их бронированные мозги не могли охватить всю глобальность замысла. Древние египетские жрецы и славянские волхвы знали тайну Солнца, хоть и почитали его за божество. Они пели ему гимны. Передача текста и звука шла одновременно, посредством мысли, распространяемой в пространстве мгновенно. И Солнце не только «слышало» их, но и реагировало! С его помощью они могли управлять осью Земли, погодой и даже предотвращать некоторые космические катаклизмы. Если знания предков поставить на научные рельсы, то планета Земля превратится в цветущий Рай!
Расчет был довольно прост. Его теория ссовывалась на способности кристаллов накапливать память, которая формируется под воздействием вибраций извне. Это свойство широко используется при разработке технологий для формирования базы современной вычислительной техники и кибернетики.
Тщетно силился Адаменко убедить коллег в грандиозности перспективы своего открытия. Его идею признали небезынтересной, но не более того и издевательски посоветовали сократить диссертацию до заметки и послать ее в какой-нибудь околофантастический журнал.
Молодой ученый был взбешен, но все еще полон решительности доказать миру свою правоту. Однако «солнечную» тему пришлось временно оставить – трудно в одиночку дотянуться до небо. Затаив легкую обиду, он с головой погрузился в изучение малоизвестных свойств кристаллов.
Шло время. Эта тема настолько его увлекла, что практически стала смыслом его существования. Ошеломительные знания, полученные в ходе скрупулезных исследований, выходили за рамки официальной науки. Так, он пришел к выводу, что неорганические кристаллы люминоселикатов послужили моделью, по которой сформировались молекулы РНК и ДНК человека. Кристаллы живые, утверждал он. С виду холодные и бесчувственные, они рождаются, живут и умирают. Ведут борьбу за существование, осваивают пространство, вытесняют и пожирают друг друга. Устают и отдыхают. Умеют чувствовать и раздражаться, что характерно для живых организмов.
В конечном итоге он вывел определение: «Кристалл – это нейтральный объект, чья внутренняя структура отличается совершенством и равновесием. Если сознание человека войдет в контакт с правильно ограненным кристаллом, то последний начнет испускать вибрации, расширяющие и увеличивающие силу сознания его владельца».
С точки зрения обывателя, подобное утверждение явно попахивало мистикой. К тому же людям свойственно отвергать все, что не укладывается в общепринятые представления об окружающем мире.
Как и следовало ожидать, энтузиазм Виктора неизменно наталкивался на глухую стену непонимания и неверия. Для коллег из НИИ он стал кем-то вроде юродивого от науки – говорит интересно, забавно, не непонятно. Словом, чудак. Его стали избегать. Старались меньше общаться и реже видеть. Он стал замкнутым, раздражительным. Он начинал ненавидеть этих ограниченных, надменных, всезнающих умников».

Однажды зимой, гуляя по заснеженному скверу, Виктор поскользнулся на ледяной дорожке. От сотрясения мозга его спасла пушистая ондатровая шапка. Но он испытал другое, эмоциональное потрясение. Все еще лежа на боку, вглядываясь в едва различимое отражение в темном, холодном «Зеркале», он подумал о том, что вода ведь тоже имеет кристаллическую структуру… Эта ранее упускаемая очевидность натолкнула его пытливый ум на другую, пока еще смутную, но нехорошую мысль. Лицо его исказила злая улыбка…
Итак, доцент, кандидат наук Адаменко переключился на воду. Он перерыл тонны специальной литературы, завязал обширную переписку и вывернул наизнанку Интернет.
Ученый обнаружил в центрах кристаллизации снежинок беспрерывное движение. В тоненьких «трубочках», в которых вода не замерзала, устанавливалась такая же циркуляция, как в организме животных или растений. Словом, действовали те же закономерности, что при обмене крови или растительных соков. Все это подтверждало…
Эти изыскания отняли у него еще несколько лет жизни. Он погрузнел, а в волосах появилась благородная седина. От него ушла жена. Без скандалов и пошлых сцен, обреченно уступив место своей безжалостной сопернице – науке. С грустью глядя из окна на удаляющуюся фигуру женщины, которую когда-то безумно любил, Адаменко послал ей воздушный поцелуй, зажмурился и мысленно поблагодарил за смирение и понимание. Но через минуту, склонившись над окуляром электронного микроскопа, он начисто забыл о ее существовании.
Виктор Петрович стал питаться в столовой, т.к. его холодильник был вечно забит всевозможными реактивами и прочей несъедобной, ядовитой дрянью. Пустующая квартира постепенно превратилась во вполне современную лабораторию. Он тратил на оборудование все свои средства. Недоедал, недосыпал, но… был счастлив. Ведь результаты исследований могли приблизить его еще на один шаг к заветной мечте.
Из всех свойств воды его интересовало только одно – информационное. Опираясь на собранную им богатейшую базу данных, дополняя ее результатами своих опытов, он установил, что вода – всемирный компьютер. Она способна принимать, накапливать и при определенных условиях выдавать информацию. Вода чутко реагирует на психоэмоциональное состояние человека и прочие внешние раздражители. Она улучшает свои физические свойства от ласковых слов и портится от бранных. Например, после «прослушивания» концерта тяжелого рока, кристаллики воды, в замерзшем состоянии, были словно разворочены изнутри. Почти то же самое происходило с водой, если стакан всего несколько минут находился вблизи работающего компьютера или включенного «сотового» телефона. Только в этом случае в центре кристалликов образовывались пробоины, напоминающие воронки с рваными краями, как после взрыва бомбы. А вот от музыки Моцарта все происходило с точностью до наоборот. Кристаллы воды принимали красивую звездоподобную форму. Но особенно потрясла Виктора Петровича структура святой воды, пробу которой он взял из ближайшей церкви. Что делало ее такой идеальной?! Благостная атмосфера в храме, интонация священника, сама молитва? Адаменко провел сотни экспериментов и убедился: тембр голоса, душевное состояние и, конечно же, молитва творят с водой настоящие чудеса! Идеальной формы кристаллы «намоленной» воды несли в себе мощную энергию. Кроме того, он «заставляли» перестраиваться и изменяться «неправильных собратьев» и даже очищали пространство между собой от вредных примесей. Как такое возможно, он не понимал. Но ведь, пользуясь теплом, не обязательно знать устройство атомной станции. Важен результат.
Стало быть, водой можно управлять. А из чего в основном состоит человек? Из воды. И вот тут Виктор Петрович вплотную подошел к главной проблеме: можно ли словом исцелить, либо убить человека? Иисус мог исцелять, мог даже воскрешать из мертвых, если верить Библии. А способен ли кто-нибудь совершить противоположное?
Именно эта мысль озарила его тогда, много лет назад, когда он вглядывался в ледяную поверхность, о которую чуть не разбил голову.

Весну следующего года Виктор Петрович Адаменко встретил на живописном берегу озера Селенкен, что на северо-востоке Тувы. Он еще больше располнел, а сильно поредевшая шевелюра была покрыта серебром возраста. Он окинул свой город без сожаления. Продал квартиру со всем, ставшим теперь не нужным, барахлом. Невероятные, мало кому доступные знания он хранил в себе. Он прибыл на чужбину в поисках последнего элемента великой головоломки. Близость к разгадке тайны жизни и смерти сделала его одержимым.
Вряд ли Виктор Петрович замечал красоту и буйство природы, взгляд его был устремлен вдаль и прикован к маленькой черной точке, которая росла с каждой минутой. Всадник на вороном коне приближался. Возможно, ради только одной этой встречи, двадцать лет назад ничтожные люди не признали в нем гения, унизили и отвергли его дерзкий проект переустройства мира. Ради этой встречи он потерял жену, друзей, дом. Прищурившись, он мельком глянул на раскаленное Солнце и усмехнулся – он все еще верил в свою идею.
Всадник остановился неподалеку от Виктора Петровича. От одного вида загадочного гостя становилось не по себе. Заросший густой смоляной бородой тувинец, одетый в черный национальный костюм с золотой оторочкой, пристально буравил глазами седеющего чужестранца. Огромный скакун под ним нетерпеливо выбивал копытами мелкий песок. Ученый и шаман оценивающе уставились друг на друга. Видимо, удовлетворившись увиденным, тувинец спешился…
Они говорили долго, очень долго. Адаменко временами делал пометки в блокноте, что-то уточнял. Голоса их то стихали до шепота, то взлетали до крика…
О чем шла беседа – неизвестно, но, похоже, Виктор Петрович был чрезвычайно доволен ее результатом. К тому же он получил, пусть приблизительный, но более-менее достоверный маршрут дальнейших поисков…
Есть определенная, очень узкая каста людей, которых современным языком можно назвать «вербальными киллерами». Неустанно разыскивая их, пожилой ученый объездил всю Сибирь и Дальний Восток. Он также узнал, что подобные типы встречаются среди колдунов-староверов и буддистских знахарей. Благодаря неимоверному упорству он отыскивал тайные скиты и проникал в закрытые для всех мрачные дацаны.
Череда рискованных встреч с адептами грозного мастерства расшатала нервную систему Адаменко. Но о прекращении экспедиции не могло быть и речи. Он регулярно пополнял список наговоров и заклинаний на пятнадцати языках, диалектах и местных наречиях. Оказалось, что огромное значение имеет интонация. Чувство звукового резонанса весьма развито у народов, практикующих горловое пение,; алтайцев, хакасов, тувинцев, ненцев, эвенков. Высокие обертоны воздействуют на человека, запуская механизм разрушения организма. И не только на человека.
Изредка особо тщеславные шаманы демонстрировали ему свои способности. Так, после первого же произнесения особого звукоряда, растения увядали в течение нескольких минут. У подопытных собак развивались молниеносно прогрессирующие злокачественные заболевания.
После долгих опасных скитаний «багаж» Виктора Петровича состоял из более чем трехсот магических формул.
Изучив механизм формирования губительных текстов, он смог создавать их самостоятельно. Но Адаменко не был бы самим собой, если бы остановился на достигнутом. Ученик превзошел своих учителей. Из имеющихся в его распоряжении множества «убойных» заклинаний он синтезировал два. По-русски они звучали несколько странно, но зато имели поистине чудовищный эффект…
Как-то, пробираясь через тайгу к поселению раскольников, он неожиданно услышал за спиной приглушенное рычание. Резко обернувшись, он увидел перед собой огромного матерого волчару. Обычно они не нападают на людей в одиночку, но оскаленные желтые, крупные клыки, пылающие ненавистью глаз и вздыбленная на загривке шерсть не оставляли сомнений в намерениях серого разбойника. Их разделяло несколько метров. Человек и зверь. Разум и ярость.
Повинуясь могучему инстинкту самосохранения, Виктор Петрович использовал единственное свое оружие – голос. Он выкрикнул одну из заветных фразу, вложив в нее весь эмоциональный заряд души, всю надежду на спасение и ужас своего нынешнего положения…
Рычание прекратилось. Волк как будто очень удивился необычному поведению потенциальной жертвы. Он сделал один шаг в направлении наглеца, второй, остановился и…обмочился… словно досадуя на проявленную слабость, гордый хищник задрал морду к темнеющему небу и завыл. В этом вое сплелись смертная тоска и горечь поражения. Сегодня он проиграл свой последний, хоть и непонятный бой более могущественному врагу. Лапы стали дрожать и сгибаться, уже не выдерживая привычный вес мускулистого тела. Властелин леса опустился на брюхо и жалобно заскулил, захныкал, как беспомощный щенок. Он смотрел на человека, но в глазах больше не было злобы. Казалось, в них застыл немой вопрос: «Как ты мог сотворить такое со мной? За что?» По телу волка пробежала судорога, глаза потускнели, дыхание оборвалось.
Виктор Петрович рухнул на колени подле мертвого животного. Приподнял и прижал к себе его тяжелую голову. Так и сидел он, покачиваясь из стороны в сторону, оглушенный собственным злодеянием. 

Время – лучший лекарь. Позабыв пережитый кошмар, Виктор Петрович мирно поселился в заброшенной охотничьей избенке и завел скромное хозяйство. Древний лес заглушил амбиции по неудавшейся научной карьере. Глупо обижаться на недалеких, зашоренных цивилизацией людишек, манящих себя венцами творения.
Вольный поселенец завел дневник, в котором подробно описал свои приключения, всю историю, начиная с ученого совета. О кристаллах, о падении в сквере и уходе жены, о судьбоносной встрече с черным всадником, о долгих скитаниях и о… незримом поединке с волком. Единственное, о чем он не упомянул в рукописи, так это об успешном результате своих исследований. В тексте не было ни единой «убойной» фразы, которую порочный или ограниченный человек мог необдуманно использовать. Рабочие записи он благоразумно уничтожил.
Виктор Петрович увлекся бортничеством. Слава о волшебном вкусе и целебных качествах его меда прокатилась по близлежащим таежным селениям. Мед кК мед, удивлялся невозмутимый старик, хотя ему было лестно слышать подобные отзывы. Только одно обстоятельство омрачало жизнь седовласого отшельника. Порой к нему на заимку забредали непрошенные гости всех возрастов и национальностей, с лихорадочным блеском Вт глазах. Нет, их интересовали вовсе не пчелы. Другая, неутомимая темная жажда мучила их. Жажда тайных знаний. Ведь не только медом был знаменит Виктор Петрович. Кто же среди местных не знал величайшего колдуна тайги. Его поиски идеальной смерти не могли пройти бесследно. Вот и тянулись алчущие с просьбой взять их в ученики. Одних Адаменко выпроваживал быстро и тихо, другие же проявляли непомерную настырность. С ними приходилось сложнее.
Однажды утром, вернувшись с пасеки, он застал у себя дома двух чужаков. Рослые, широкоплечие. На охотников не похожи, хотя на плече у каждого по дорогому пятизарядному карабину-автомату. Виктор Петрович сразу же ощутил к ним неприязнь. Похоже, это чувство было взаимным. Да пришлые и е пытались скрывать ни своего отношения, ни цели визита. Видимо, прекрасно зная о его несговорчивости, они прямо потребовали отдать им дневник. При этом один из них, рыжеволосый, направил оружие на старика, предупредив, что при малейшей попытке произнести хоть слово, откроет огонь. Виктор Петрович легким кивком дал знать, что подчиняется требованию, и указал на стоящий в углу обшарпанный сундук. Для подстраховки, все так же держа под прицелом, ему залепили рот скотчем и умело связали за спиной руки…
; Этой романтической лабудой будешь зимой печь топить,; зло процедил второй мародер, ознакомившись с содержимым тетради.; Где записи с результатами твоих исследований, о которых ты говорил Самеду?
Действительно, позапрошлым летом, в разговоре с одним из старателей Виктор Петрович шутливо упомянул о работе над мемуарами. Но ведь он писал о своей жизни, полной увлекательных событий, а не о способах умерщвления. Ах, глупый, жадный Самед. Что же ты наделал!
Адаменко как мог жестами показал, что иной рукописи не существует… и получил удар прикладом в лицо.
; Отдай нам дневник и мы уйдем,; раздался откуда-то сверху далекий голос.
Кровь из рассеченного лба залила левый глаз Виктора Петровича и на полу, возле головы, успела образоваться небольшая красная лужица.
; Дневник,; буднично напомнил тот, что листал рукопись.
Виктор Петрович медленно перевернулся на спину.
; Ну что, договорились?
Нет, не договорились и никогда не договоримся, хотелось закричать старику. Даже если б существовали записи, не вам, низким существам, ими владеть. Вы даже не представляете, что за груз! Но, не имея такой возможности, он лишь отрицательно покачал головой.
; Что ж, пойдем длинным путем,; разочарованно протянул рыжий.; Когда передумаешь, просто кивни.
Виктора Петровича снова положили на живот. Он почувствовал, как стальные клещи сжали мизинец правой руки. Хрустнула фаланга. От страшной боли старик захрипел и прокусил себе язык. В глазах потемнело, а рот заполнился соленой жидкостью. Чтоб не захлебнуться, он вынужден был проглотить собственную кровь. Эх, а ведь мужчины не должны плакать…
Нет, не передумал…
Следующий палец…
Противный хруст…
Боль…
Стон…
Нет, не передумал…
Следующий…

Из кромешной тьмы над Адаменко склонилась оскаленная морда зверя.
; Вот если б ты решил проблему электронных бурь…; грустно сказал волк.
И что тогда, мысленно спросил Виктор Петрович. Он почему-то знал, что лесной брат умеет читать мысли.
; Тогда бы я был жив, а тебя не бросила жена.
; Значит, я все-таки убил тебя?
; Ну, это как посмотреть. Вообще-то, это было довольно подло с твоей стороны,; укоризненно заметил волк.; Ты не дал мне ни единого шанса.
; Но ведь ты хотел напасть на меня.
; А зачем ты пришел в мой лес? Заблудился?
; Я искал, я хотел доказать…
; Что смерть сильнее жизни?!; удивляясь, подхватил догадливый волк и засмеялся. – Для гения ты не очень-то сообразителен.
; Но разве мы с тобой не умерли?; озираясь по сторонам, поинтересовался Адаменко.
Их окружала бесконечная пустота.
; Ладно, упрямец, хватит валяться. Вставай и пошли,; нетерпеливо проворчал лесной брат.
Виктор Петрович поднялся на ноги. Руки не связаны, рот свободен, ни малейших следов пыток.
; Куда?; спросил он.
; Туда,; волк поворотом головы указал направление.
Как странно, почему он раньше не замечал этот сверкающий шар, так похожий на Солнце.
; А что там, конец путешествия?
; Ну ты даешь, ученый!; изумился зверь. – Это же начало величайшего эксперимента в твоей жизни! Заодно и узнаешь, так ли уж сильна смерть, как ты думал…
Человек и волк бок о бок пошли к пылающему сгустку энергии. Они удалялись. Очертания их фигур делались все меньше и меньше, пока извечный свет бытия не поглотил их целиком.