та вода из тучи, что отражает в канавах небо, самый синий его кусочек

--------------------------------
Автор книги: Коледин Василий
Название книги: Та вода из тучи, что отражает в канавах небо, самый синий его кусочек
--------------------------------
«...Та вода из тучи, что отражает в канавах небо, самый синий его кусочек…»
Salvatore Quasimodo
Один мой приятель, я бы сказал даже друг, друг детства, с которым мы до сих пор довольно часто видимся, как-то во время нашей очередной встречи сказал мне: «Писать романы и прочую чушь может при желании любой человек, которого научили в школе писать и читать. Была бы мысль в голове, а изложить ее на бумаге таланта особого не нужно. Если б у меня нашлось время и желание, я бы написал много книг». Я, конечно, с ним не согласился. Отчасти не согласился. Писать и читать нас учили. Думать заставляли. Спору нет! Но, чтоб каждый, кто учился в школе, сел и написал книгу, которую будут читать?! Можно, конечно, что-то написать, на заборах тоже пишут. С этим спорить трудно. Пишут книги сегодня многие и много и даже очень, но читают вовсе не все и не все! Сколько печатается новой литературы! Сколько остается непрочитанных книг, которые забываются, не успев появиться! Посмотришь, кругом одни писатели и писательницы! Громко заявляют, что над чем-то работают в своих кабинетах, - творят! А пойдешь в магазин – купить нечего! Нет книги, которую хочешь прочитать, поставить на полку, а потом через какое-то время взять ее и опять прочитать, которую можешь дать почитать другу, а потом поговорить о ней. Поэтому я все же считаю, что должен присутствовать в писательском труде еще и какой-то элемент, при наличии которого, простая писанина превратится в книгу, которую будут читать сегодня, завтра, послезавтра.
Я, наверное, никогда не задумался бы над писательством, если не череда событий, которые приключились со мной совсем недавно. Эти события меня не просто поразили, они ошеломили и изменили меня. Я повзрослел, или даже больше, - я поумнел. После всего того, чему я стал свидетелем меня, во-первых, распирает желание поделиться увиденным и пережитым, а во-вторых, таким способом я упорядочиваю свои мысли и немного успокаиваюсь.
Сколько раз я собирался сесть и описать то, что произошло. Хотел сказать недавно, но рука не смогла напечатать неправду. С этого момента я клянусь писать только правду, ничего кроме правды! Поэтому ниже пишу: произошло довольно давно. Хотя кто может сказать, что такое давно? Давно ли родился твой ребенок, который вчера пошел в школу? Давно ли человек, отсидевший год в СИЗО, не был дома? Давно ли Он не видел свою любимую, если они расстались три дня назад? Можно еще и еще задавать такого рода вопросы и не получать на них однозначного ответа. Поэтому вернее будет написать, что это произошло шесть месяцев назад. Вот, и сразу же стало конкретно и сухо, по-деловому и неромантично. Здорово. Правда, излагая только правду и ничего кроме правды, есть вероятность скатиться к сухим сводкам или рапорту по команде и потерять последних читателей, которые только-только начали читать этот бред. А если не писать правды, то можно потерять доверие этих же читателей. Вот и лавируй, как можешь! Что ж буду стараться. Стараться писать просто, чтоб легко читалось, правдиво, чтоб читалось с пользой и с интересом. Но я не писатель, не мастер слова, поэтому заранее прошу прощение за мой стиль изложения, стиль непрофессионала, и даже не любителя. Быть может, кое-где меня тяжело будет понять, кое-где буду допускать неточности. Если, вдруг что-то покажется смешным, корявым или даже неграмотным в моем изложении, то вспомните, что я простой обыватель, который по воле случая столкнулся с событиями, не укладывающимися в его голове. Эти события, и только они подтолкнули меня к несвойственному для меня занятию.
Всегда тяжело начинать читать, еще тяжелее начинать писать. Долго думал, как подвести вас к тем событиям, о которых хочу рассказать. Думал. Думал.
Может начать с содержимого почтового конверта, который появился у меня вчера и который в данную минуту лежит перед глазами!? Конверт я получил в своем почтовом отделении, - это заказное письмо с уведомлением. Красивый с чудесными марками, проштампованный не нашими печатями, пакет из современного материала. Он из Италии, а конкретно из полицейского департамента Неаполя. Когда я его вскрыл, то внутри оказалось два документа. Один – письмо на мое имя от следователя signor Massimo Centuri, в котором он информирует о результатах расследования уголовного дела, возбужденного по факту убийства signora Bellini. Как часто бывает у нас, так случилось и в Италии, дело оказалось сложным и практически не раскрываемым. Висяк. Второй документ представляет собой копию завещания на имущество находящееся в одном заграничном городе, которое отныне может принадлежать мне, если я вступлю в наследство. Вот я и стал богаче! Горько! Больно. И было бы смешно, если б не было так грустно.
Но чтобы начинать с письма надо рассказать все с самого сначала! Поэтому я решил начинать с того… что мне сниться вот уже много ночей… сниться… снится?!
* * *
Очередной, какой по счету, уже не знаю, аэропорт. Суета. Шум взлетающих и приземляющихся лайнеров. Гул огромной толпы, снующих в разные стороны пассажиров. Множество электронных табло, то и дело обновляющих свою информацию. Чемоданы, сумки, тележки. Женский голос откуда-то с неба, говорящий на двух языках, один из которых мне знаком, а другой я учил в школе, но он так и остался для меня иностранным.
Девушка. Она стоит у стойки прямо передо мной. Симпатичная. Стройная. Она одета с шиком, каким обладают только итальянки и русские. На нее жадно смотрят мужчины. Я спокойно смотрю на нее. Девушка притягивает к себе взгляды, но только не мои. Я ее знаю. Мы вместе уже довольно долго. Мы не друзья, мы не любовники. Просто вместе путешествуем. Мы вместе, но не спим. Спала она с другим. Его уже нет, нет с нами. Это огромная трагедия для нее. Это большая потеря для меня. Но мы остались и жизнь продолжается!
Она протягивает в окошко стойки с надписью «passaporte controle»* (паспортный контроль) свой темно красный паспорт. Минута, другая. Красную книжицу изучают, вносят ее данные в компьютер. Ожидание. Томительное, нетерпеливое, нервное. Ну, скоро? Что там у вас? Компьютер завис что ли? Надо было идти к другой стойке, там быстрее. Макаронники! Нервный, нетерпеливый взгляд назад, на меня и на очередь. Переминающиеся от того же нетерпения с одной ноги на другую, стоящие за мной пассажиры. « Mi scusi, signora! Uno minuto! Per favore, bisogna aspettare!»**(извините, синьера! Одну минуту! Пожалуйста, надо подождать) – слышно, как звучат безразличием вежливые слова девушки за компьютером. Просьба подойти следующего из очереди. Еще минута, другая, третья. Ну, скоро?! Сколько можно ждать?! Как грибы после дождя вырастают из-под земли мужчина и женщина в темной форме с широкими лампасами на брюках, белыми ремнями и с огромными горящими факелами на фуражках. Берут из рук сидящей за стойкой девушки паспорт. Читают. Сравнивают со своими бумагами. Опять эта фраза: «Mi scusi, signora.» И потом… Что происходит?! Почему?! По какому праву?! Вы не имеете права!!!
Стальной блеск. Тонкие женские запястья. На фоне вокзального шума аэропорта два, тихих, почти одновременных щелчка, закрываемых наручников. Полицейские женщина и мужчина, аккуратно держащие ее за сцепленные руки. Смятение, непонимание, неверие, ужас, потом мольба и отчаяние в глазах. Люди, ждущие, проходящие, стоящие, внимательно разглядывающие и мимоходом увидевшие. « Неужели это правда?! Неужели это происходит со мной?!» «Нет! Это бред, это сон! Этого не может быть!» «Сейчас, вот, вот, скоро это закончится и отпустят!» Взгляд на меня. Негодование и призыв. «Почему ты ничего не делаешь?!» «Почему ты не идешь к нам и не помогаешь мне, почему они тебя отстраняют от меня, и ты остаешься стоять и разговаривать с другими полицейскими?» «Ты должен меня защищать!» Последний брошенный взгляд, в котором угасает надежда. Слеза. Я хорошо ее вижу, она увеличивается в размере, блестит и скатывается по щеке, оставляя после себя мокрый след. Одинокая слеза. Она одинока. Покорно, не сопротивляясь, опустив низко голову, спрятав лицо в волосах, девушка, сопровождаемая женщиной в форме, следует за полицейским-мужчиной. Бессилие. Мое бессилие. Я ничего не могу сделать, чтоб спасти ее. Все бесполезно. Все, что я знаю - все бесполезно. Я знаю, что все бесполезно! Я знаю, что в этой жизни уже не увижу ее никогда. Прости! Я не смог тебя уберечь, я не смог тебе помочь! Прощай! Прощай, уже навсегда!
* * *
Для того времени года было довольно тепло. Солнце иногда выходило из-за темненьких тучек и освещало все кругом. Я был в осеннем пальтишке, но не замерз. Ветра почти не было и от этого, казалось, было еще теплее.
Я прошел по деревянным мосткам и, когда они закончились, мои ноги увязли в светлом, почти белом песке. Песок был теплый, и это чувствовалось даже через надетую обувь. Проваливаясь по щиколотку, я побрел мимо рядов шезлонгов к черте прибоя. Чем ближе к нему подходил, тем громче звучала музыка волн, и ярче чувствовался запах моря. На берегу никого не было видно. Подойдя к ударяющимся о песок волнам, и, постояв минуту, я присел на стоящий рядом шезлонг. Слева и справа от меня тянулась длинная и широкая полоса пляжа. Пляжная полоса упиралась слева в невысокие горы, покрытые довольно густой растительностью, на которых, то там, то тут виднелись небольшие скопления беленьких домиков, покрытых рыжей черепицей. А справа пляжная полоса белой косой уходила далеко в море и заканчивалась маленьким городком, крыши домов которого были также покрыты черепицей ярко рыжего цвета. В том городке кое-где возвышались башенки с крестами. Когда солнце скрывалось за тучи-облака, песок становился серым как цемент, а море чернело и превращалось во враждебную среду. Но как только солнце вновь освещало прямыми лучами море и раскинувшуюся возле него бухту, картина сказочным образом менялась. Песок белел, а море приобретало лазурный цвет. Чайки парили над волнами, их стоны и вопли оглашали морскую гладь. Нигде я не видел такое множество чаек. Казалось, что переселившиеся в них души с криком рвались наружу, стремясь покинуть этот мир и вернуться в тот, откуда они были присланы.
На меня всегда благотворно влияет вид огромного скопления воды. Всегда хочется вдыхать и вдыхать этот соленый воздух. Сердце бьется сильней в восторге от этого зрелища. А как хочется летом, в жару разбежаться и прыгнуть в набегающие волны! Странно, но говорят, что человек всегда стремиться к морю. Оно у него в душе, он всегда мечтает о домике на его берегу. Спокойная и счастливая жизнь всегда связана с морем. Отчего? Может оттого, что кровь, по мнению исследователей, по своему химическому составу схожа с океанской водой. Что именно в этом необъятном виде водной стихии нас притягивает? Почему поэты слагают ему гимны? И в тоже время миллионы людей живут далеко от моря в тысячах, десятках тысяч километрах от него, миллионы людей его не видели ни разу в жизни. И они проживут всю жизнь, так его и не увидев. При этом люди, вероятно, будут счастливы и довольны своей жизнью. Я знаю много людей, которые, имея определенную сумму денег, с большим желанием потратят ее на приобретение каких-либо вещей, чем потратят на поездку к морю. Поэтому, может, мы неоправданно идеализируем свое отношение к морю, или это делают за нас все те же поэты да писатели, влияя на наш ум, душу и еще чего-то там.
Внезапно ветер подул с моря, и стало довольно холодно. Я глубже укутался в шарф и засунул руки в карманы пальто. Посидев еще, минут пять, встал и, поняв, что не теплеет, не спеша пошел к мосткам. Как только миновал дюны, ветер стих и вновь стало теплее. Я вышел на улицу с отелями, которую можно было с натяжкой считать приморским проспектом. В это время года она была пустынна, безлюдна, скучна и безрадостна. Редкие прохожие, как и я, кутались в поднятые воротники и, не обращая на меня никакого внимания, шли по своим делам.
Как мне нравится это чувство, когда ощущаешь себя иностранцем. Только сейчас, в этот момент, я вновь стал испытывать это чувство, чувство, которое всегда сопутствует мне вне Москвы. Это чувство свободы, и не только той свободы, когда никому нет никакого дела до тебя, а тебе плевать на окружающих. Плевать, что там далеко в Москве остались какие-то дела, плевать, что там делается правильно и неправильно. Плевать на постоянно растущие цены на все и даже на бензин на фоне снижения невысоких цен на нефть. Плевать на многочасовые пробки из-за перекрытия гаишниками кутузовского или других магистралей в связи с продвижением по ним к месту работы чиновников, больших и очень больших. Плевать на постоянную инфляцию вне зависимости есть ли кризис или его нет. Я ощутил себя в другом мире. В мире, далеком от привычного почти ста сорока миллионам, но существующего на самом деле даже, несмотря на старания некоторых из тех же сто сорока миллионов стереть его. Этот мир всегда был для меня чем-то недосягаемым, сказочным, а мечта о том, что в нем можно жить казалась несбыточной. Но есть люди, которые сказку делают былью. И вот когда совсем недавно появилась возможность приобрести квартиру здесь, я ею воспользовался и уже никогда не пожалел об этом. Это дало мне впервые настоящее чувство свободы и независимости.
Я шел по неширокой улице, которая извивалась таким странным образом, что порой думал, не заблудился ли, свернув на другую улицу. Но нет. Вот миновал знакомый отель и вышел на центральную площадь. Площадь представляла собой перекресток автомобильной дороги и широкого пешеходного бульвара. На бульваре росли красивые сосны с очень длинными иглами и еще какие-то ели, ветки которых были похожи на ершики для мытья бутылок. От площади оставалось уже минут пять ходьбы до дома, в котором и находилась моя квартира.
На площади было помноголюдней. Прохожие спешили в магазины, выходили из них. Торговцы стояли возле своих заведений и курили, поэтому я не обратил сначала внимание на стоящего на тротуаре справа впереди невысокого мужчину, который пристально смотрел в мою сторону. Лишь поравнявшись с ним, я почувствовал на себе его тяжелый взгляд. Наши глаза встретились и после непродолжительного взаимного изучения мы отвели друг от друга глаза. Вполне возможно, что мужчина просто осматривал всех проходящих и ничем меня не выделял из десятка проходивших мимо него людей. Но я не был уверен в таком объяснении. Что-то в его взгляде говорило об обратном. Именно меня он ждал и искал среди прохожих! Я почувствовал это всем своим нутром. Знаете, как это бывает, когда не нужно никаких слов! Просто ты чувствуешь, и это чувство перерастает в уверенность и знание. Я прибавил шаг, но никак не мог избавиться от мерзкого чувства страха, который холодком пробежал у меня по спине и стек потной влагой в сжатые кулаки. Спокойно, только спокойно! Мне показалось, именно показалось, что я кому-то интересен здесь! Да и что я могу представлять здесь, в другой стране, где я простой иностранец, без профессии и без больших денег! Нет! Мне показалось! Это нервы. Но новый приступ страха сковал меня. Я вспомнил аэропорт.
Выйдя тогда с паспортного контроля, я стал ждать багаж. Посмотрев на табло, и узнав, где будет выдаваться багаж моего рейса, я подошел к нужной ленте. Мой чемодан оказался не на ленте с багажом, как другие чемоданы и сумки пассажиров нашего рейса. Он стоял рядом с лентой до того как ее включили и показались первые вещи. Я в тот момент не придал этому значения. А сейчас вдруг вспомнил. Этому странному факту у меня не получилось дать объяснение. Странности первых дней моего пребывания в стране стали проявляться все четче.
Невольно я оглянулся, но того человека уже не увидел. Глупости! Ушел и не идет за мной. Однако спокойствие пока ко мне не вернулось. Через несколько минут я вошел в подъезд своего дома и поднялся на четвертый этаж.
В квартире был прохладно, и пришлось включить все кондиционеры на тепло. Вскоре теплый воздух наполнил всю квартиру. Я снял свитер и плюхнулся на диван возле кухонного блока. Подо мной зашуршала бумага. Это был листок из тетради в клеточку. На нем было написано твердым и красивым почерком « Я жду тебя сегодня в 22 часа в БОСКО». Меня вновь накрыла волна мокрого страха. Опять эта неизвестность. Но как попал сюда тот, кто это написал? Где он взял ключи? Один вопрос цеплялся за другой. Как они узнали, где я живу? Но самое главное – кто они? БОСКО был маленький ресторанчик национальной кухни. Я часто там обедал. Меня знали официанты и всегда усаживали меня за один и тот же столик. Но в БОСКО я бывал всегда один. Кто мог знать о моем посещении этого заведения?
Я достал из кармана и посмотрел на экран мобильного телефона. Нет, звонков не было и смс тоже. Часы мобильного показывали четверть шестого. У меня в запасе было почти три часа. За это время я должен был понять, что происходит и решить, что же делать дальше. Времени было немного, но оно было.
* * *
Из дома я вышел через два часа. Маленькая стрелка приближалась к восьми, а большая уткнулась в цифру три. Было уже довольно темно. Я свернул за угол дома и услышал сзади себя шум остановившегося у подъезда автомобиля. Хлопнули двери закрываясь после того как они выпустили двоих человек. Не знаю почему, но сразу понял, что приехали ко мне. Скорее всего, так происходит на подсознательном уровне, когда мыслительный процесс протекает быстро и не зависит от твоего желания. Дом в это время года пустовал. Из жильцов, проживающих в доме, почти никого не было. В апартаментах 37 оставалась жить зимой старушка англичанка, да еще в 71 номере кто-то жил, так как я вчера видел горящий вечером свет в их окнах. Поддаваясь какому-то странному чувству беспокойства, я прибавил шаг и вскоре свернул в ближайший закоулок. Потом еще повернул, пару раз, и только после этого перешел на размеренный прогулочный шаг.
Меня терзало желание вернуться и узнать, кто и зачем приехал ко мне. Но опыт и логика противились моему желанию. Никогда такого рода сюрпризы не приносили ничего хорошего. Да и нельзя было утверждать, что приехали все же ко мне. Это были только мои ощущения.
Неожиданно в кармане завибрировал мобильный. Достав его и посмотрев на высветившийся номер, я понял, что звонят с Московского номера.
- Я слушаю.
- Здравствуйте, это Вы? - голос был женский, довольно приятный, взволнованный и волнение было естественным, не наигранным. - Мне срочно нужно с Вами встретиться!
- Да, конечно, но я не в Москве!
- Я знаю! Я сейчас возле Ваших апартаментов.
Последние слова меня не просто удивили, они шокировали! Эта женщина мне была не знакома. Но она знала, что я не в Москве, она даже знала, где я!
- Что ж, тем лучше! Ждите, я скоро буду. – Я старался говорить как можно более спокойно и безразлично, но внутри меня все затрепетало.
Отключив вызов, я постоял с минуту и, развернувшись, пошел обратно. Рассуждения привели меня к выводу, что этот звонок связан с цепью последних событий.
Возле дома стояла черная Ауди А-6. У машины нервно курила невысокая светловолосая, видимо крашенная, женщина. Под пальто угадывалась стройная фигура, длинные ноги. Лицо ее выражало отчаяние. Левая рука была спрятана в карман темного пальто, подчеркивающего стройность ее фигуры. Заметив меня, она бросила тонкую сигарету и пошла мне навстречу.
- Я рада, что Вы согласились со мной встретиться!
- Ну, скажем, Вы были очень настойчивы! – ответил я и посмотрел ей в глаза, ожидая продолжения с ее стороны.
- Меня зовут Вика. К Вам мне рекомендовали обратиться наши общие знакомые. Я сестра Софии Ивановой.
- Очень приятно. Как София поживает? Как ее бизнес? Все нормально?
- Да у нее все хорошо. Она… она вышла замуж и переехала в Милан. Я рассказала ей о том, что со мной произошло. И она посоветовала срочно найти Вас. Вы последняя моя надежда!
Ее пальцы сжались в кулаки, и она посмотрела на меня такими глазами, что я, не задумываясь, сразу же согласился ей помочь.
- Ну что, поедем в Боско как и планировали? – спросил я, ожидая услышать, что именно она мне назначила там встречу. Но девушка посмотрела на меня с непониманием.
- А это где? Скажите, как и куда ехать и водитель нас туда отвезет.
- Да, но разве не вы хотели там со мной встретиться? – удивился я.
- Нет! Я впервые здесь! Я заказала у фирмы трансфер из аэропорта. Два часа назад самолет приземлился в аэропорту. Меня встретили и привезли по Вашему адресу! – вроде искренне ответила Вика.
- Хм… это довольно странно, но я как раз направлялся на встречу в Боско по чей-то просьбе. Кто об этом просил, не знаю. После того как Вы мне позвонили я подумал, что это Вы мне прислали записку.
- Нет! Я об этом впервые слышу!
- Что ж, тогда в Боско нам делать нечего! Где Вы намерены остановиться? – она протянула мне бронь отеля Европа. – Ясно, но сейчас отпустите водителя, и пойдемте ко мне. А там уже решим, как нам быть дальше.
Она подозвала водителя, который достал из багажника небольшой чемоданчик розового цвета на колесах с ручкой и вопросительно посмотрел на меня, давая понять, что готов его отнести ко мне домой. Я взял из его рук чемодан и заменил мятой купюрой небольшого достоинства.
Когда автомобиль скрылся в темноте, мы поднялись ко мне. Девушка скинула пальто, стянула сапоги на высоком каблуке и осталась в черном обтягивающем платье и тонких колготках. Я провел ее в холл и предложил выпить. Она согласилась и пока я доставал из бара бутылку коньяка и бокалы, испросив разрешения, села на диван, закурив одну из своих сигареток.
- Итак, Вика, рассказывайте! - сказал я, подавая на маленьком подносе пузатые бокалы со слегка прикрытым коньяком дном.
- Мне трудно решить с чего начать. – почти прошептала Вика. Затем она замолчала для того, чтоб сделать глоток из бокала. После чего без наслаждения затянулась сигаретой, выпустила в потолок дым и продолжила уже нормальным голосом. – Вчера я была у следователя. Он подозревает меня в убийстве и мошенничестве.
- А вы этого, конечно не делали!
- Да, я этого не делала!
- Вам предъявлено обвинение или Вы допрошены в качестве подозреваемой?
- Меня допросили и сказали, что я подозреваемая. Протокол, в котором я расписывалась, был протоколом допроса подозреваемого. Потом у меня взяли расписку, о том, что я не покину место жительства и буду являться по вызову следователя.
- В таком случае, почему Вы уехали? Ведь теперь Вам могут заменить меру пресечения подписку о невыезде на содержание под стражей!
- Но ведь я не виновата! Я говорила об этом адвокату! – может она и была искренна, но я привык, что все клиенты при общении со мной искренно верят в то, о чем говорят. А впоследствии оказывается все совсем не так.
- У вас был адвокат? Или, вернее, Вы пришли на допрос со своим адвокатом?
- Нет! Следователь познакомил меня с адвокатом, который уже был в кабинете.
- И Вы согласились?!
- Да, ведь без адвоката при таких обвинениях нельзя!
- Знаете, если было все так, как Вы рассказываете, то уж лучше бы все прошло без него.
Она залпом выпила оставшийся коньяк и, поставив бокал на столик, встала. Затем осмотревшись и увидев свой чемодан, подошла к нему. Покопавшись в его внутренностях, достала синюю тонкую папку. Потом вернулась на свое место и передала мне папку. Я ее взял. Затем плеснул в бокалы еще коньяка. В папке было несколько прозрачных файлов с документами.
Первый документ представлял собой договор о передачи права собственности на некое строение общей площадью тысяча пятьсот метров, расположенное в неком местечке на амальфитанском побережье. К строению придавался участок земли площадью двадцать тысяч квадратных метров. Договор был составлен на итальянском и английском языках. В графе покупатель или новый собственник оставалось свободное место. Я понял, что данный договор был на предъявителя. Кто внесет свои данные, тот и станет собственником.
В другом файле находилась справка одного уважаемого европейского банка. В справке говорилось о том, что месяц назад в банке был открыт такой-то счет на предъявителя и на него была перечислена сумма в размере двадцать три миллиона евро.
Со следующим документом я долго пытался разобраться, но безуспешно. Документ был выполнен рукописно чернилами красноватого цвета. Пожелтевшая толстая бумага говорила о его уважаемом возрасте. В начале и конце текста был нарисован красный крест, лучи которого заканчивались трапециями, внутри этого креста располагался белый обычный крест. Язык, на котором он был исполнен, никак не поддавался моему переводу. Это был не европейский язык. В конце документа стояла видимо дата изготовления числа 23 какого-то месяца 1769.
Повертев эти документы в руках, я вопросительно посмотрел на Вику. Она внимательно смотрела на меня и молчала.
- Я слушаю Ваши объяснения, Вика.
- Как Вы поняли, я в состоянии заплатить Вам за работу. Деньги на счете теперь принадлежат мне. «La casa» теперь тоже принадлежит мне по наследству. Но самый интересный и загадочный третий документ. Я понятия не имею о чем он, но именно он нужен тем, кто убил моего мужа. Поймав мой заинтересованный взгляд, она пояснила. – Следователь в прокуратуре, а потом и адвокат, спрашивали меня о бумагах, принадлежащих мужу. Следователь спрашивал, где они хранятся и есть ли среди них исторические документы. Я на допросе не знала о чем идет речь. Вернувшись домой, я заметила, что в доме побывал чужой – некоторые вещи находились не на своих местах. А пройдя в кабинет мужа, сразу же увидела, что все бумаги разбросаны, было похоже, что кто-то искал определенный документ. Я очень испугалась! После разговора с сестрой я стала собирать чемодан и, открыв его, увидела эту папку. Видимо муж положил ее незадолго до смерти. Вы видите мой чемодан. Тот, кто искал папку, не мог поверить, что мужчина может близко подойти к такой вещи!
- Ну а почему Вы решили, что искали именно этот документ? – спросил я скорее из желания услышать ее версию.
- Ну, во-первых, следователь спрашивал об исторических документах, а он, этот документ, довольно старый. И, кроме того, зачем класть простую бумажку к таким важным документам как эти?!
- Ясно. С документами ясно, а теперь расскажите, почему именно я? И что еще произошло странное в вашей жизни за последнее время.
- Знаете, я боюсь больше всего неизвестности. А в моем деле столько неизвестностей, что проще перечислить, что известно… Потом здесь есть какая-то большая тайна. Я не видела мужа вот уже два месяца. Он уехал, и мы не созванивались. Спустя два месяца я узнаю, что совершено его убийство, но трупа я не видела, на опознание меня не приглашали. И в довершение в убийстве подозревают меня, обвинив еще и в хищении чужого имущества о котором я узнаю из случайно найденных документов. Мы никогда не были богатыми. А уж о таких счетах в банках и домах, цена на которые захватывает дух, я и подумать не могла! Я женщина и меня легко обмануть, запутать, запугать. Ну и когда все настолько серьезно хочется видеть возле себя, по меньшей мере, честного человека. От сестры я знаю, что Вы именно такой. Сестре я доверяю, она доверяет Вам. Вот поэтому Вы. Плюс как говорят Вы еще и неплохой адвокат.
- Спасибо за доверие. Ну а какой объем и вид работ я должен выполнить? Что Вы от меня ждете?
- Я хочу, чтоб Вы помогли мне выпутаться из дела по обвинению в убийстве и мошенничестве и помогли получить принадлежащее теперь мне на законных основаниях имущество.
Она с каждой минутой становилась собранней и уверенней. Та растерянность, которая была впервые минуты встречи, постепенно растворялась.
- Я понимаю, что мое дело займет все Ваше время, и Вы будете вынуждены отказаться от всех других. Кроме того, возможно, придется работать круглые сутки. И еще, я не исключаю вероятность опасных случайностей. И я готова заплатить хорошие деньги. Но в наличности у меня не так много денег. Поэтому я предлагаю Вам один миллион евро по завершению работы и, все Ваши расходы с сегодняшнего дня буду оплачивать я. Вы согласны?
Я думал. Думал не о цене и не об астрономическом гонораре. Мозг работал над ситуацией. Она достала из своей сумочки ручку Паркер, вытащила из синей папки чистый листок бумаги и написала: « я, Виктория Иванова, проживающая по адресу: Москва, ул… Паспорт…. Выданный….. взяла в долг у … деньги в сумме один миллион евро которые обязуюсь вернуть ему по первому его требованию. Если таковое будет изложено в письменной форме и удостоверено надлежащим образом, то за каждый день просрочки обязуюсь выплатить 5% от суммы долга» и подписалась. Затем она достала свой паспорт и протянула его мне вместе с распиской.
- Хорошо! – наконец нарушил я молчание. – Но Вы должны отдавать себе отчет, что я не всесилен! И требовать от меня сверхъестественного нельзя.
- Договорились! Самое главное чтоб рядом со мной был порядочный человек, на которого я могу положиться и которому могу доверять! Вот, что мне нужно!
- Коль скоро начинаю работать, я хочу услышать от Вас как можно больше о Вашем муже. Кто он. Кем работал. Когда Вы познакомились и как. Мне это нужно чтоб хоть как-то понять, что же произошло.
Я удобнее устроился в кресле напротив Вики. Сделав очередной глоток коньяка, посмотрел на нее в ожидании рассказа. Она вновь достала сигарету, прикурила ее от бензиновой зажигалки, выпустила струйку дыма, посмотрела прямо мне в глаза и начала свой рассказ.
- С мужем мы познакомились почти пять лет назад. Как и где произошло это событие, надеюсь, не важно, поэтому упущу такие подробности. Он… был старше меня на тринадцать лет. До меня, до нашей свадьбы он был женат и у него была дочь. После первой встречи мы долго не видели друг друга и только спустя два месяца вновь увиделись на дне рождения нашей общей знакомой. После этой встречи мы стали встречаться регулярно, раз в два дня мы обязательно виделись. Он водил меня в рестораны с живой музыкой, мы ходили в театры, иногда кино, в общем и целом у нас была большая культурная программа. Про первую близость, извините, упущу. Время шло и мы все ближе, как мне казалось, становились друг другу. Так замечательно прошло полгода. Меня тогда напрягало в наших отношениях только нежелание с его стороны ходить по его друзьям. Он скрывал от них мое существование. Если ему звонили, он врал, говоря, что угодно, только не обо мне. Меня это злило. Ведь я всем поведала нашу историю, даже моему бывшему ухажеру. Меня не напугала его реакция! А он грозился убить Виталия и меня! А Виталий не мог сказать обо мне даже самым близким друзьям. Правда, потом он обмолвился, что с некоторыми из них он поссорился из-за меня, так как они не одобряли его связь со мной. К концу года знакомства я поняла, что наши отношения затягиваются. И для плавного завершения этих отношений предложила ему жениться на мне. Вы же меня понимаете, что после такого предложения мужчина, особенно женатый, растворяется и исчезает. Я же ни чем не рисковала! Или мы расставались, для приличия смахнув с глаз слезинку, или же я выходила за вполне перспективного человека! И то и другое меня вполне устраивало, – она поймала мой взгляд, видимо он показался ей осуждающим. Поэтому продолжила, объяснив свою слова. – Эх, если бы Вы знали, как нынче тяжело найти приличного мужчину! Одни из них лодыри, не добившиеся в жизни ничего и не имеющие никаких перспектив, другие алкоголики, мечтающие жить за счет жены, третьи маменькины сынки, четвертые, к сожалению, заняты! Ну и пусть, что у мужчины есть ребенок и даже несколько! Это не помеха! В конце концов, у некоторых их десятки от десятка браков. А сколько среди мужчин скупердяев! Вы даже представить себе не можете! Помню как-то пошли мы с одним в кино. Купил он попкорн и устроил скандал из-за того, что ему не додали на сдачу пять рублей! Как же было стыдно!.. Что-то я отвлеклась. Простите. Итак, на мое предложение, к удивлению Виталий пообещал развестись и жениться на мне. Я подумала, что это обычная мужская уловка, но через два месяца после нашего разговора он развелся. Развод был плохим… Болезненным… Жена его прокляла! И это было ужасно! Ее положили в больницу с нервным срывом. Он ее навещал, но она не хотела его видеть. Дочь тоже отвернулась от него, ей тогда было десять лет. Как-то вернувшись из больницы, он сказал мне на автомате « она убьет меня!» Я тогда подумала, что он имел виду ее поведение. А сейчас мне кажется, что может и другое. Короче! Мы поженились. Поначалу наша совместная жизнь меня занимала. Это был мой первый брак, и мне было забавно ощущать себя женой. Но женитьба и быт, о боже, как это банально, убивают все чувства. Мы уже почти никуда не ходили. Я сидела в квартире, которую он купил после свадьбы. А он все время проводил на работе. Бывало, приходил домой и в двенадцать и час ночи, когда я уже спала. До меня он работал в государственной структуре. Но после развода уволился и организовал свой бизнес, какой-то политический центр по изучению чего-то там. Он особенно не объяснял, а я особенно не спрашивала. Денег не хватало, мы экономили на всем. Я не могла себе позволить элементарного! Отсутствие денег и отсутствие мужа меня раздражало. И я частенько стала ему выказывать свое недовольство. Мы ссорились, он психовал и уходил куда-то. Потом возвращался и мы мирились. Однако наши ссоры пошли на пользу. Спустя год такой жизни у нас стали появляться деньги! Мы смогли ездить заграницу, сначала на отдых, потом просто так, за покупками в Европу. Я поняла, что бизнес стал приносить доход. Но у него стало много командировок и каких-то поездок. Он стал уезжать то в Украину, то в Беларусь. А перед тем как… ну в последний раз он уехал в Абхазию. В этих странах у него были какие-то проекты, как он говорил. Что это за проекты я не знаю. Но поверьте, о таких деньгах я даже подумать не могла! И еще, в последнее время он стал скрытным. Он и так много не говорил, но стал еще более молчалив, когда звонил телефон он либо сбрасывал вызов, уходил куда-нибудь и потом перезванивал, либо говорил, что не телефонный разговор, договаривался о встрече и уезжал туда. Он стал беспокойно спать. Мог часами лежать ночью и смотреть в потолок. На все мои вопросы отвечал: « меньше знаешь – крепче спишь». Но, даже, несмотря на это я не могла предположить, что все может так кончиться. Он уехал, не звонил, но он предупредил меня перед отъездом, что звонить будет очень редко, так как там связь будет плохая или ее совсем не будет. Я поэтому и не переживала. Он позвонил один раз, сразу после того как добрался, сказал, что все хорошо и позвонит еще только перед возвращением в Москву. Впрочем, он никогда часто из командировок не звонил. Только сообщал, как доехал. Вот, а позавчера мне позвонили из прокуратуры и попросили срочно прийти к ним. Я спросила, зачем и почему такая срочность, на что мне ответили, что это в моих интересах. Я, конечно, перепугалась, и опрометью бросилась в прокуратуру. Через час я уже была в кабинете следователя, где все и узнала, – она замолчала.
- Скажите, Вика. А следователь не сказал Вам, где и при каких обстоятельствах был обнаружен труп? Не предъявлял Вам постановление о возбуждении уголовного дела?
- Нет. Он просто сказал, что муж убит. Постановления мне не показывал и адвокат ни о чем таком не спрашивал его. Адвокат после того как мы вышли из кабинета сказал мне, что все узнает и перезвонит, записал мой телефон. Я спросила его о размере гонорара, а он ответил, что все будет зависеть от объема работы и поэтому перезвонит, когда все уяснит. Пока он мне не звонил.
- Как звали мужа? Фамилия и инициалы?
- Петров В.А. Я не меняла свою фамилию.
Я набрал на своем мобильном номер Димитрия и дождался, когда он ответит.
- Яша, вы спите-таки?
- Сергеич, ты обалдел, на часы посмотри! Тебе повезло, что я сегодня забыл трубу отключить! Ладно, я еще не совсем уснул. Что стряслось? Видимо что-то интересное раз в такое время!
- Ну, вообще ты прав, есть работа и интересная, – продолжил я и посмотрел на Вику, давая понять ей, что это уже срочно. – Дим, дуй завтра прямо с утра в прокуратуру. У них имеется дело по 105. Труп некого Петрова В.А. по делу в качестве подозреваемой допрошена Иванова Виктория ….
- Павловна… - уточнила Вика, поняв, что я не знаю ее отчества.
- …Павловна, жена убиенного. Выпиши ордер на ее защиту на предварительном следствии. Все, что только возможно сделай, но максимум информации получи! Всю информацию сбрось мне на мыло! Я буду ждать с утра! Деньги переведу на твой счет, – он, было, стал спрашивать о сумме, но я его перебил. – Достаточно за один день работы! Да, вот еще! Вложи в дело и мой ордер! Пусть будет оформлено мое официальное участие по делу. Все! Спи! Жду! – и я нажал отбой.
- А теперь, уважаемая Вика, когда по делу сделаны первые шаги, перейдем к не менее важной части работы. Дайте-ка мне папочку с тем непонятным документом.
Она передала папку со всеми файлами. Я достал загадочный текст и еще раз пробежался по нему глазами в надежде, что меня внезапно озарит какая-нибудь умная мысль. Но этого не случилось. Я положил его на диван так, чтоб свет падал на него наиболее эффективно и сфотографировал телефоном часть текста. Фотография получилась довольно четкой и все буквы хорошо читались. Затем в телефоне нашел номер своего старого знакомого, который увлекался изучением различных языков. Я его знал еще с тех пор, когда мы учились в институте. Правда, я - на юрфаке, а он - на инязе. Я часто к нему обращался, когда мне нужен был переводчик. Он переводил либо сам, либо предлагал другого специалиста. На этот раз, памятуя, что в Москве уже было два часа ночи, или утра (странно как быстро пролетело время!), я написал ммс с просьбой к нему помочь в распознании языка, на котором исполнен прилагаемый документ. Выполнив эту часть работы, сфотографировал полный текст документа. И потом на всякий случай сфотографировал все другие документы.
- Ну вот, Вика, считайте, что работа началась. Сегодня, сейчас мы уже ничего большего не сможем сделать. Надо ждать завтрашнего дня. Поступит информация по делу, а так же я надеюсь, нам помогут понять, на каком языке исполнен текст документа и о чем в нем идет речь. Вы, я вижу, очень устали, да и я не против уснуть. Давайте вызовем такси и отправляйтесь отдыхать. Завтра выспимся, а как только поступит информация, я Вам наберу и мы встретимся. Согласны?
Она кивнула головой. По ней и правда было видно, что она очень устала. Я позвонил и вызвал такси. Буквально через десять минут таксист уже звонил снизу. Я помог Вике спустить чемодан вниз и попрощался с ней.
* * *
Он пришел ночью. Я спал, когда почувствовал, как кто-то дотронулся до моего плеча и немного потряс его. Я открыл глаза и, не понимая где я, увидел его. Он сидел на краю кровати и смотрел на меня.
- Кто Вы? – шепотом спросил я. Страх окутал мое тело как пуховая перина. Стало жарко, и пот ручейками устремился на простынь. Страх был животный, не осознанный. Такой страх бывает обычно беспричинным, он как предчувствие беды. Как соприкосновение со смертью, когда ты отчего-то знаешь, что пришел твой конец.
- Не бойся меня, – голос был тихим, приятным и спокойно уверенным. Мне сразу же стало хорошо. Страх растворился, от него и следа не осталось. – Я пришел к тебе не впервые. Ты знаешь меня, только не помнишь. Я всегда рядом с тобой.
- Вы следите за мной? Зачем? Кто Вас об этом просил?
- Меня об этом никто не просил. Это моя работа. Я отвечаю за твою безопасность, скажем так. Я уберегаю тебя от непредвиденных и незапланированных опасностей.
- А что случилось сегодня?
- Пока не случилось. Но может. Ты в опасности. И прежде чем ты встретишь завтра, я хочу убедиться, что твой выбор будет только твоим выбором.
- Постойте, о чем Вы? Я ничего не понимаю! О Вике и ее деле?
- И о ней тоже. Это опасно. Они не простят тебе!
- Подождите, я ничего не понимаю! - я все еще спал и мысли мои никак не могли собраться.
Вдруг в комнату вошла Вика. Я не видел ее лица, не слышал ее голоса, но почему-то понял, что это была она. Девушка быстро подошла к нему и что-то стала шептать. Он ей отвечал, а она горячо стала спорить с ним и в чем-то обвинять. Я не слышал ни одного слова, но в голове у меня слова возникали сами собой. Она обвиняла его во вмешательстве в мою судьбу, а он возражал ей, отговариваясь тем, что он предоставляет мне выбор и что он мог просто запретить мне что-то делать. Я смотрел на них ошалело и пытался понять, что же происходит. Потом Вика замолчала и посмотрела на меня. Я полулежал на кровати, опершись локтями, и смотрел на них. Она подошла ко мне, коснулась рукой моего лба, мои руки не смогли удержать меня и я откинулся на подушку. Глаза закрылись, и я стал проваливаться куда-то глубоко в бездну. Еще не достигнув дна, услышал, как наверху поет Челентано. Он пел о несчастной любви. Спрашивал, почему она уже не она. Почему она не сказала ему раньше, что тот, кто не любит - никогда не будет любим. Музыка будто приближалась, она становилась разборчивей, громче и, в конце концов, превратилась в сигнал вызова на моем мобильном телефоне. Еще не открывая глаз, сквозь закрытые веки, я увидел солнечный свет, который весело заглядывал в окно спальни. Утро. Слава богу!
* * *
Я не успел взять трубку. Вызов прекратился и я не торопясь, стал приходить в себя. Это был сон. Но какой яркий! Таких снов мне не приходилось видеть. Я ощущал себя не спящим, настоящим. Кто это был? Что все это могло значить. Как же хорошо проснуться утром и понять, что те кошмары, которые казались явью, остались далеко-далеко, там, во сне. Хорошо, и ты знаешь, что не надо напрягаться и делать немыслимые, но необходимые вещи.
Звонок был от моего переводчика. В Москве было еще девять часов. Быстро он занялся моим вопросом. Пока я умывался, пришла смска от него же. Он просил посмотреть почтовый ящик. Включив компьютер и войдя в интернет, в своем ящике я прочитал его письмо: « привет, дорогой друг! Я получил от тебя ммс. Извини, что отвечаю только сейчас, но было уже поздно, когда я получил твое сообщение. Спал. Но тебе как всегда повезло. В институте у меня был арабский вторым обязательным. И долго не пришлось ломать голову. Этот текст на арабском языке, но с изложением латинскими буквами! Кусочек, что я получил, очень интересен! В нем говориться о какой-то книге, которая хранилась у капитана Бартоломеу Перештрелу. В свою очередь она у него появилась от голубоглазого Жуана, который служил самому Энрико Навигатору. Я бы мог перевести весь текст, если ты мне это доверишь. Очень интересные выражения, довольно старые и редко употребляемые слова. Откуда у тебя этот документ? Пиши, жду впервые с нетерпением».
Так. Я задумался. Это становиться очень интересным! Стало быть, какая-то книга! И интересует всех именно она, а не сам документ. Он лишь указывает, по-видимому, где ее искать. Крест. Где-то я его видел!? Жуан… Хуан… так… Жуан – португальское имя. Энрико Навигатор. Видимо речь идет о португальцах. Чем у нас славны были португалы? Путешествиями и открытиями. Может книга о том, что они нашли? Возможно. И я начал копаться в своих познаниях, сбросив до этого моему переводчику полный текст документа.
Около часа дня пришло письмо от Димитрия с изложением всего, что ему удалось выяснить. « Сергеич! – писал он. Мы вляпываемся в дерьмовое дело. Наша клиентка – суровая баба. Следак – вполне адекватный и не жаждет крови. Но все по порядку! Две недели назад в поселке Малаховка Московской области прорвало газотрубу. Жители ощущали запах и вызвали ремонтников. Те прошлись по линии и определили, что утечка вероятно в одном из домов. Было принято решение обойти все дома в районе. В десятом или одиннадцатом доме хозяев не оказалось. Работяги, не взламывая замки – все было открыто, вошли в дом. При осмотре дома была обнаружена утечка и отчлененная голова мужчины, которая была заспиртована в большой банке. Они вызвали милицию, в этот же день было возбуждено уголовное дело, производство по которому приняла на себя сначала областная прокуратура, а потом при наличии оснований она передала его в городскую. Суд-мед экспертиза дала заключение о том, что отчленение головы возможно прижизненно. Голова отчленена супер острым лезвием, причем одним воздействием (ударом). Давность и причину смерти установить пока невозможно. Дом принадлежит некому Старкевичу Вениамину Павловичу, который два года назад умер. Наследников у него нет, право наследования никто не заявил. Однако налоги и коммунальные платежи все оплачены. Соседи говорят, что дом никогда не пустовал, но кто в нем жил, они не знают, никогда никого не видели. Свет горел, калитка хлопала, дым из трубы поднимался. Они думали, что это наследники. Поскольку соседи сами нелюдимые, вопросов у них к новым хозяевам не возникало. Личность головы установили случайно, в доме при обыске обнаружили авиационный билет на имя Петрова В.А. Подняли всю документацию и сравнили голову с фото гражданина Петрова. Бывшая жена опознала. На банке обнаружили отпечатки пальцев одного человека. Провели обыск на квартире Ивановой, она новая жена трупа. В ходе обыска обнаружили документы на имя Петрова, в том числе загран и общегражданский паспорта на его имя. Вещи, принадлежащие убитому. Кроме того, сняли отпечатки пальцев с мебели, посуды и других предметов быта. Трассологическая экспертиза показала, что пальцы на банке с головой и некоторые пальцы с предметов из квартиры принадлежат одному человеку, предполагают, что твоей Вике. Хотят ее вызвать для того, чтоб отобрать образцы для проведения ряда экспертиз, но не могут ее найти вот уже три дня. Я врал, как мог, сказал, что она в клинике с сердцем. На что мне было заявлено – если в ближайшие дни не явится, будут выходить в суд с арестом. Так что думайте. Вот пока все, что удалось выведать. Но чувствую, что это далеко не все! Есть у них еще и этого еще очень много! Продолжу добычу, если будет оплата! Пока!»
Дело с каждым днем становилось сложнее. Вчера все казалось простой уголовщиной. Что еще получится выяснить по делу?! Говорит ли Вика правду или же она, как и все считает, что адвокат может и не знать всей правды? Надо будет поставить перед ней ряд вопросов. Итак, с чего начинать? С уголовщины или истории? Я вполне доверял своему другу переводчику и, сомнений в его молчании, у меня не было. Поэтому то и не долго думал отправлять ли ему полный текст таинственного документа. В конце концов, у меня не было больше человека, который бы мог помочь мне с переводом. А сомневаться в порядочности своего друга поводов не было. С другой стороны этот документ могли прочитать довольно много людей за то время, которое прошло с 1769 года. Он был адресован конкретному лицу, он хранился где-то и у кого-то, он как-то попал к убитому Петрову, который мог и наверняка показывал его еще кому-то. Наконец, Вика могла до меня его показать и даже перевести. Можно ли ей доверять? Пока я рассуждал, пришел перевод документа. Видимо мой «толмач» сидел у компьютера и ждал моего письма. И как только получил текст, бросился его переводить. Вот что он напереводил. «Мой Господин, да даст тебе господь здоровья на славу нашего ордена и нашего Великого дела служения Ему, нашему Господу. В канун большой беды выражающейся в окончательной секуляризации мне доверено важнейшее дело по поиску Великой книги. Расследование, которое мне поручено, продвигается с трудом. Этому препятствует время, истекшее с той поры. Мне удалось выяснить, что полученное Знание было настолько важно, что в королевстве оставлять Его было опасно, резиденция подвергалась опасности происков внутренних врагов, поэтому Святая тайна была передана Великим магистром Энриком Навигатором на хранение брату Зарку. За знанием был установлен постоянный надзор. Известно из докладов, что Зарко поручил ее хранение от неверных и слабых духом брату Бартоломеу Перештрелу. После смерти которого, все Знания жена, по неведению, передала носящему имя Христа. Оный, изучив Знание, направился по указанному пути. Но он не смог обрести благо Тайны. Знание перешло к его отпрыску именем Диего, а от него к Луису и не ушло из семьи. Об этом свидетельствуют и письменные отчеты братьев, находящихся рядом со Знанием. Ни один из временных владельцев Знания не смог им воспользоваться. После смерти Луиса по заданию Великого Магистра Мануэля, Знание, наконец, было доставлено в изначальное место. Интересующий нас предмет может находиться в настоящее время там, куда был доставлен, и где хранятся иные Тайны. С высочайшего соизволения я готов отправиться к истокам Нашего Дела и попытаться обнаружить Знание, после чего доложить о Его нахождении Моему Господину. Да прибудет Христос на земле. Брат Гонсалвеш.»
Да, пока мало, что понятно. Что ж придется посвятить много времени расшифровке этой загадки. Пока уголовное дело можно было отложить. Конечно, оно горело, но возвращаться в Россию я пока не хотел. Вика уехала и ее не экстрадируют. В рамках дела идет оперативная работа, в том числе и с участием Димитрия. Таким образом, пока бюрократическая машина в соответствии с уголовно-процессуальным законодательством набирает обороты, можно поднять культурный слой. Я набрал Викин номер. Она подняла трубку спустя два три гудка – видимо, ждала моего звонка.
- Вика, я получил кое-какую информацию. Может быть, Вы сможете подъехать ко мне через часик, другой, часам к четырем, к тому времени у меня будет больше поводов поговорить на интересующие темы, - я отключил вызов и погрузился в мир интернета.
Вынырнуть из глубин всемирной сети мне помог звонок по домофону. Приехала Вика. Она прошла в гостиную и, усевшись на вчерашнее место, закурила свои тонкие сигаретки.
- Итак, Вика, с чего мы начнем? С уголовного дела или с исторического ликбеза?
- А с чего предлагаете Вы? – устало и отрешенно спросила она.
- Ну, мне хочется не с уголовщины, тем более там пока информации не так много. Единственная моя просьба говорить мне правду.
- Я это и делаю…
- Тогда почему Вы не сказали о проведенном обыске у Вас на квартире? Вы присутствовали?
- Нет! Я впервые об этом слышу! Я Вам говорила, что кто-то рылся в квартире и в бумагах мужа, но это было без меня! – мне показалось, что она говорила правду.
- А про банку Вы что-нибудь слышали? – она посмотрела на меня с вопросом во взгляде, и я понял, что уточнять нет необходимости. – А про дачу в Малаховке Вы знали?
- Нет. Чью дачу? У нас не было никаких дач!
- Пока вопросов нет. Заниматься в настоящее время передачей Вам наследственного имущества нет возможности. Нет пока оснований для его получения и нет под рукой банка, который нам нужен. Поэтому перейдем к истории, – я посмотрел на нее. Она стала оживать, мои вопросы вывели ее из состояния апатии. – Вика, что Вы знаете об ордене Христа? – она пожала плечами. - А об их предшественниках рыцарях-тамплиерах? – она, молча, смотрела на меня, давая понять мне, что далека от истории. – Ну, тогда об остальных участниках нашего следствия Вы и подавно не знаете! Тогда начну с общей истории, а потом перейду к частностям. Тамплиеры – очень загадочный монашеско-рыцарский орден. Он оставил след в истории и такой след, что до сих пор его не могут стереть. Эти рыцари подозреваются во всех мыслимых и немыслимых авантюрах, совершенных со времен раннего средневековья. Говорят, они обладали помимо несметных богатств еще и мистическими артефактами, знали ответы на многие загадки истории. Сами они, то ли специально, то ли случайно говорили, что обладают тайными знаниями человечества, полученными то ли от царя Соломона, то ли от древних египтян, то ли от самого Гермеса, то ли добытыми ими на храмовой горе. Их богатство и сверхъестественная сила, которая могла подчинять даже королей, обернулась против них. В начале 14 века чаша терпения Римского Папы по имени Клемент пятый переполнилась и одним махом их слава осталась в прошлом. О тех временах много написано, в том числе и нашумевшим своими романами Дэном Брауном. Лишь немногим удалось спастись от преследований. И те немногие были португальцами. Хотя именно в Португалии впервые и обосновались тамплиеры. И именно здесь их не достала рука Папы. Правда они стали скромней, ушли в подполье и стали называть себя орденом Христа или Томарским орденом. Фактически он был вновь учрежден и учрежден самим королем Португалии Денишем спустя года четыре после разгона тамплиеров. Орден Христа считался правопреемником ордена рыцарей-тамплиеров. Правда, за свое существования орден поплатился. От былого величия почти ничего не осталось. Вернее так всем казалось. Дениш обязал рыцарей обетами бедности, безбрачья и покорности монарху. Последнее исполнялось безукоризненно, потому что Великими магистрами ордена в дальнейшем были в основном португальские монархи или их отпрыски. Так мы плавно подходим к некому Генриху Мореплавателю. Этот Генрих или Энрико по-португальски Навигадо, а наши его зовут Мореплавателем, был младшим сыном короля Жуана первого. Образованнейший человек, просветитель, им открыты различные учебные заведения, путешественник, который не покидал пределов королевства, открыватель новых земель и по совместительству Великий Магистр ордена Христа. Это была личность, о которой, мне думается, португальцы говорят с гордостью. Именно им или вернее с его участием были открыты Азорские острова, Канары, архипелаг Мадейра, острова Зеленого Мыса. При его участии исследовано западное побережье Африки. Те из португальцев, которые находились рядом с ним, также прославились благодаря нему. Был при нем соратник по имени Жуан Гонсалвеш, арабы прозвали его голубоглазым (зарко), правда, потом, в вечной войне с ними он потерял один глаз. Так вот честь первым ступить на землю острова Мадеры выпала ему. Говорят, что когда он и его команда спустились на берег, а это было довольно трудно. Берега острова скалистые. Они увидели перед собой непроходимые леса. Деревья росли буквально одно на другом. Открыватели попытались вырубить густой лес, но у них не вышло, тогда не придумав ничего лучшего, моряки подожгли лес на острове, а сами уплыли на материк. Пожар бушевал на Мадейре около семи лет! Вот сейчас бы на них экологов! Итак, Жуан Гонсалвеш Зарко, вернувшись после пожара на Мадейру со своими соратниками, основал город, который процветал. Рядом с Мадейрой обнаружился еще один остров поменьше – Порто-Санто. Часть этого острова Одноглазый отдал своему верному другу капитану Бартоломеу Перештрелу. Этому славному мореплавателю Зарко доверял все свои тайны. Подарок в половину острова был малой толикой благодарности. Женой Бартоломеу стала Изабелл Мониш. В браке родилась дочь – Фелипа Перештрелу э Мониш, которая в 1476 году вышла замуж за Кристобала Колона или … Христофора Колумба. Семейная жизнь, видимо, сложилась хорошо, родился мальчик Диего. И теща – Изабелл Мониш расчувствовавшись, отдала зятю весь архив, который остался от мужа. О том, что же получил Колумб ходят разные слухи, говорят, он получил подробную карту Америк северной и южной. Но были еще и книги. Книги секретные, тайные. Эти книги интересовали многих. Какие это были книги, сколько их было остается загадкой. Но с получением архива тестя Колумб вознесся до небес. Достаточно информации? – Вика сидела и очень внимательно слушала. Когда я закончил, она опять закурила.
- Я так понимаю, это было вступление.
- Ну, вообще да. Если Вы заметили, я по ходу рассказа записывал озвученные мной имена. - Я протянул ей листок со своими каракулями. – Посмотрите на них…, а теперь… – я достал заранее распечатанный текст перевода документа и протянул ей. – Посмотрите на это Ваше письмо и сравните встречающиеся имена. Смотрите «Великий Магистр… Энриком Навигатором на хранение брату Зарку, который поручил ее брату Бартоломеу Перештрелу. После смерти которого, все его знания жена передала носящему имя Христа». Христофор переводится как носящий имя Христа. Кроме того, речь в письме идет о сыне Колумба Диего и его внуке Луисе. Но самое главное, перед нами доклад, скорее всего, Великому Магистру ордена Христа или же какому-то очень высокому члену Томарского ордена о поиске какой-то загадочной книги. Они называют ее «Святой тайной» и « Знанием». В этой книге имеется какое-то послание, которое указывает путь его приобретения. И я так понимаю, Колумб отправился открывать не Америку и не путь в Азию. Он поплыл открывать иную тайну, доставшуюся ему случайно. Не понятно воспользовался Колумб Знанием или нет. Смотря, о чем была тайна. Но Вице-королем таки он стал! И потомки его поднялись высоко! Хотя в докладе и говориться, что они не воспользовались знанием. Видимо, по мнению докладчика, тайна не в карьере и богатстве, а в чем-то другом.
Вика оживилась. Она не выпускала изо рта сигаретку. Когда одна выкуривалась, появлялась новая. Я даже попросил ее пока воздержаться, а то дышать уже было нечем.
- А что это за книга? Как Вы думаете? – полушепотом спросила она.
- Эх, если б я знал! Но вероятно обладание ею стоит многого.
- А я так и не поняла, где она находится.
- Вот вопрос, на который у меня нет однозначного ответа! Они говорят о хранилище, истоках Дела. Но что это я пока не понял. Это может быть замок Кастро-Марим в современной Алгарве. Первоначально он был ставкой магистра. В начале 12 века был возведен Томарский замок, который был настолько хорош, что выдерживал неоднократные набеги мавров. Правда он много раз перестраивался, достраивался, но именно он впоследствии стал считаться официальной резиденцией ордена Христа или по названию замка Томарского ордена. Но возможно книга может храниться и на Мадейре или Порто-Санто. Видите в докладе говориться о том, что существовала какая-то опасность, и книга была перемещена в надежное место. Неслучайно упоминаются имена людей, чьи жизни тесно связаны с островом. Смотрите, на бумаге изображен крест с трапециевидными концами. Это крест ордена Христа. Точно такой же крест красуется на флаге острова Мадейра. Как Вы думаете отчего? Почему на Португальском флаге нет хотя бы маленького крестика? Слушайте, а ведь и на каравеллах Колумба, на парусах были нарисованы кресты! И на других испанских кораблях времен открытия Америки красовались кресты ордена! Меня только сейчас осенила эта мысль! Стало быть, Колумб плыл на каравеллах, принадлежащих ордену?! И официальная история о том, что он получил деньги и корабли от испанского короля, мягко говоря, заблуждение?! – я прервался, чтоб глотнуть кофе. – Если б было еще одно письмо, где докладчик оповещает о нахождении Книги на месте, возможно, мы могли бы больше узнать о хранилище. Либо есть другой вариант – посетить все места с этими географическими названиями и уже там попробовать найти книгу. Но я сомневаюсь, что мы сможем ее обнаружить в настоящее время. Да и как мы можем найти тайник! У нас нет ровным счетом ничего, чтобы указывало на его месторасположение! Кроме того, письмо датировано таким лохматым годом, что я не верю в возможность хранения книги в предполагаемом месте. И еще возражение, это письмо побывало в руках многих, многих людей. Я уверен, что у Вашего мужа оно оказалось не у первого. Но почему оно так интересовало и интересует неизвестных, неустановленных следствием лиц? Почему, возможно, по его вине был убит Ваш муж? Что-то не стыкуется. Не хватает какого-то звена!
Я замолчал. Вика внимательно разглядывала письмо и сравнивала его текст с распечатанным мной переводом.
- Интересно, почему текст письма на арабском языке, но латинскими буквами? Почему не на португальском или на каком-нибудь шифре?
- Ну, я думаю это и есть, по сути, шифр. К моменту написания письма времена реконкисты уже давно миновали. Арабов всех вывели и на полуострове воцарились только два языка – португальский и испанский. Вряд ли были люди, которые знали или помнили арабский. Поэтому изложение текста на нем должно было уберечь смысл письма от португальцев и испанцев, да и прочих европейцев. Ну, а арабы, предположительно, не должны были знать письменность европейскую. У них арабская вязь отличается от принципов европейского письма латиницей. Вот, скорее всего, самое простое объяснение и может претендовать на звание правильное объяснение.
- И все же мне не совсем понятен выбор именно арабского языка. Почему арабский, а скажем не коптский, не еврейский, не греческий?
- Ну, почему не еврейский, не греческий понятно из объяснения. Греки знают латиницу, а греческий знают многие священнослужители. То же самое и с евреями. Но, кроме того, так сложилось исторически. До восьмого века почти вся территория Пиренейского полуострова принадлежала арабам. Этот народ, между прочим, к слову, имеет общие корни с евреями. Правда скажи это арабу, и он будет в бешенстве. Однако ученые считают так. Народ древний и зародился на территории Аравийского полуострова. Уже во втором тысячелетии до нашей эры древнеарабские племена населяли этот полуостров. После рождения ислама был создан халифат, и начались грандиозные завоевания. Арабы дошли на востоке до Индии, и на западе до Пиренеи. Местные народы и народности быстро ассимилировались с арабами, приняли ислам, язык и культуру. А, кстати надо сказать, культура арабов заслуживает всяческого уважения. Этот народ родил много славных имен, которые навечно останутся в памяти человечества. Авиценна – Абу ибн Сина – великий врач, мыслитель. Знаменитые математики, великие поэты. Слышали же об Омар Хайяме? Так вот я не исключаю, что противник ордена, его извечный враг, арабский народ, мог повлиять на всю жизнь рыцарей. Чтоб успешно сражаться с противником надо его знать. Язык в том числе. Но самое главное, я так думаю, эта книга могла достаться ордену от арабов, может силой, может хитростью, может за деньги. Откуда она могла появиться у арабов – тоже объяснимо только на уровне догадок. Арабы тоже воевали и, как я говорил, завоевали полмира!
Внезапно мой телефон зазвонил одновременно с телефоном Вики. Я нажал кнопку ответа, и в ухо мне полилась музыка Инигмы. На мои «Але» никто не отвечал. Я прервал вызов. Вика тоже молчала, приставив к уху телефон. Видимо и у нее на том конце никто не говорил. Но она вызов не прерывала. Так молча, приложив трубку к уху, она простояла минуты две, а когда прервала связь, сказала, что ей необходимо уйти по срочному делу.
- Хорошо, а я пока еще пособираю информацию. Если что-то еще обнаружу или узнаю – позвоню Вам.
Она оделась, взяла сумочку и, попрощавшись, вышла. Я быстро открыл окна и в квартиру ворвался холодный свежий воздух. Приятно вдыхать легкими этот чудесный морской воздух, пропитанный солью и йодом. Я уже много лет не курю и всегда удивляюсь, что толкнуло меня закурить свою первую сигарету, и почему долго страдал от этой вредной привычки. Бросил курить я довольно легко и быстро, прочитав по совету старого друга книгу Алана Кара. Как только перевернул последнюю страницу, понял, что курение - это совершенно бестолковое, бесполезное и совсем неприятное занятие.
Когда стало холодно, я закрыл все окна и уселся перед телевизором. Что-то устал за вчера и сегодня. Думать о деле совсем не хотелось. В DVD вставил диск с любимым фильмом и забылся, наслаждаясь искусством. Фильм я видел уже раз десять, но он настолько мастерски был снят, что вновь и вновь смотрел его как в первый раз. Этот фильм, как и много других со временем люди причислят к классике кинематографии. Его будут смотреть и через сотни лет, как мы сегодня читаем Гомера, Лопе де Вега, Виктора Гюго и Толстого, как мы любуемся произведениями Микеланджело, Рембрандта, картинами импрессионистов, как слушаем и восхищаемся музыкой Бетховена, Баха, Чайковского.
Как я иногда жалею, (когда у меня мало денег), что не могу создать чего-то такого, что останется на века. Что сохранит мое имя для последующих поколений. Громкое желание! Так думают только юнцы, которые не столкнулись с бытовухой жизни. Но возможно эта мечта остается продолжительное время в людских головах, может даже до самой смерти?! Не прошло это желание даже в мои годы! Правда, здесь еще примешивается желание навсегда покинуть родину и иметь с ней только денежные, деловые контакты в виде получения дивидендов за произведения, созданные мной! А ведь все мы рождаемся для какой-то цели. Когда мы молоды, мы учимся и мечтаем, что добьемся успехов в карьере, будем известными, знаменитыми, о нас будут говорить, нами будут восхищаться. Но вот мы заканчиваем учебу, начинаем работать, а славы нет. Нет продвижения по карьерной лестнице. Проходит год, другой, приходят новые молодые специалисты. Смотришь, а один из них уже твой начальник, другой поднялся еще выше. А ты все там же. И ведь ты объективно понимаешь, что они не лучше тебя разбираются в работе. Просто у одного родитель занимает высокий пост, и он толкает своего отпрыска. Другой, и не имеет высокого родителя, но обладает удивительным умением залезть в задницу без мыла. Он наплюет на все принципы, которыми ты дорожишь. И, идя по головам, поднимается над тобой и за счет тебя. И вот жизнь летит русской тройкой, а ты чувствуешь, что летит то она мимо тебя. Еще немного и пролетит как скорый поезд и оставит тебя на вокзале собирать бутылки. Как-то, работая в Генеральной прокуратуре, стояли мы с Димитрием в очереди за зарплатой. Перед нами стоял старый работник ведомства. Седина и морщины. Он прослужил на уважаемом месте долгие годы. Мой друг толкнул меня и указал на порванную и протертую кое-где до дыр одежду старичка. Получив деньги, тот отошел от кассы, аккуратно сложил купюры и положил их в карман. «Вот, смотри! Он всю жизнь честно проработал на государство, не воровал, не брал взяток. Что он видел в своей жизни? Что он имеет сейчас на ее закате? Он уволится по старости и тихонько умрет, и никто его не вспомнит» - шепнул мне тогда мой товарищ. Потом мы узнали, что тот старичок умер и, никто больше о нем не вспомнил. Видимо, это грустное ощущение действительности и заставило меня в свое время бросить работу в Генеральной прокуратуре и уйти в никуда – в адвокатуру. Да, было сложно вначале. Считал копейки. Но потихоньку, помаленьку стал подниматься. И вот я не жирую, но имею достаток во всем. Имею возможность отказаться от непонравившегося дела и клиента. А это очень важно для моей совести и нервов. Но все равно нет, нет, а позавидую людям, создающим шедевры.
Наконец перышко, которое вначале фильма поймал главный герой, взлетело, подгоняемое порывами ветра. Оно стало подниматься над одиноким героем, похоронившим любовь все своей жизни, который сидит на обочине дороги и ждет своего единственного нежданно обретенного сына. Оно поднималось все выше и выше, над лесом, лужайками, маленьким американским городком, пока не исчезло за облаками. Пошли титры и я выключил телевизор.
* * *
Звонок Вики застал меня на балконе, где я смотрел на маленькие огоньки деревушек раскинувшихся перед моим взором на невысоких горах. Теплый ветер облизывал мое лицо. От удовольствия я закрыл глаза, а звонок неприятно меня встряхнул.
- Срочно приезжайте ко мне в отель! У меня страшная беда! – ее голос срывался на крик, но она старалась говорить очень тихо. Даже через мобильный чувствовалось, что она вся дрожит от страха, страха нечеловеческого, животного.
- Выезжаю! Где Вы? – почти крикнул я, быстро одеваясь и не расспрашивая о причинах ее звонка.
- Я возле своего номера в коридоре, – промямлила Вика.
- А номер комнаты?
- 455, четвертый этаж! – всхлипывала она.
Я отключил вызов и, бросив трубку на кровать, быстро натянул белый свитер и джинсы. Потом, уже выбегая из квартиры, на ходу влез в пальто. Выскочив из подъезда, я подбежал к проезжей части улицы. Было еще не поздно, поэтому машины проезжали часто. Но как по «закону подлости» ни одна не хотела останавливаться! Только двадцатая или двадцать пятая, после той, с которой я, для успокоения нервов начал считать, остановилась. До отеля Европа мы доехали за десять минут.
Отелем Европа называлось серое семнадцатиэтажное здание с разноцветными балконами. Здание было настолько невзрачным, что я подумал, что в нем идет ремонт. Водитель остановил машину у входа и я, расплатившись, стараясь не привлекать к себе внимания, вошел в холл. К моему удивлению внутри отеля было вполне прилично. Видимо совсем недавно там действительно был сделан ремонт. Стены были облицованы синим, довольно приятным пластиком. Стояла новая кожаная мягкая мебель. На стене висел большой плоский телевизор.
Хорошо. На ресепшен никого не было, видимо, дежурная зашла на минуту к себе в каморку. Жильцов и гостей также не было видно. Я прошмыгнул к лифту, тот был открыт. Пока мне везло. Поднявшись на четвертый этаж и выйдя из лифта, увидел одинокую фигуру Вики, которая стояла в торце коридора. Она увидела меня, и было кинулась мне на встречу. Я знаками приказал ей оставаться на месте. Когда я к ней подошел то увидел, что номер 455 был как раз в торце коридора.
- Что случилось? – спросил я тихим голосом.
- Там… там… труп! – таким же тихим, но очень взволнованным голосом ответила Вика, указывая на свой номер.
- Открой дверь, – прошептал я, забыв в тот момент о вежливости.
Она открыла пластиковым ключом дверь, и мы вошли в номер. Я старался ничего не касаться, чтоб ненароком не оставить своих следов. Номер был совсем небольшой и представлял собой стандартный номер всех приморский отелей. Маленький коридорчик со шкафами и дверью в ванную комнату. Потом небольшая комната с двуспальной кроватью, одним креслом напротив телевизора и столом у стены. Стеклянная стена или огромное окно отделяла комнату от балкона.
Уже из коридора я увидел страшную картину. Разбросанные по всей комнате, валялись какие-то шмотки. Они лежали на кровати, на полу, на столе. Пол был в лужах крови. Ее было много, столько много, что я подумал, а один ли труп в комнате. В кресле лицом к нам сидела женщина в гостиничной униформе. Ее руки аккуратно лежали на подлокотниках, ноги были сдвинуты и наклонены слегка в сторону. Голова был откинута назад на высокую спинку кресла. Казалось, что она присела и уснула. Шеи видно не было, так как вместо нее зияла огромная черная дыра. Как ни странно, но на трупе крови почти не было. Он был синюшного цвета, похоже было, что до того как женщина села в кресло, она долго ходила по комнате в поисках модной шмотки. И передвигаясь, выливала литрами свою кровь на пол, стараясь не запачкать казенную одежду, одетую на ней. Орудия преступления нигде не было видно. Оно должно было представлять собой предмет с очень острым и довольно большим лезвием. Не входя в комнату, чтоб опять таки, не оставить своих следов, я присел и заглянул под кровать, потом под кресло со столом. Там тоже было пусто, только кровь растеклась и туда тоже. Теперь уже более внимательно я посмотрел вокруг себя. В коридоре луж крови не было. Стараясь ничего не касаться руками, я ткнул ногой дверь ванной комнаты, а локтем включил свет. Дверь открылась. Все было в порядке за исключением набранной в ванну воды. Странно. Хотя, что собственно меня смутило? Убийца этим обстоятельством явно говорил, что жилец в момент убийства был в номере. Значит, кто-то настоятельно пытается подставить и изолировать Вику? Пройдя внутрь, я пальцем попробовал температуру воды. Вода была еще теплой. Дотронувшись до большого полотенца, мне стало понятно, что убийцей продуманы все детали. Оно было влажным.
- Вы принимали ванну? – шепотом спросил я.
- Нет! И воду я тоже не набирала, – так же тихо ответила Вика. - Я только пришла и увидела труп, после чего сразу же позвонила Вам.
- Где у Вас деньги и документы?
- Здесь, в сумке, с собой.
- Документы все? И паспорт, и все бумажки?
- Да!
Что ж, видимо, сама судьба подгоняет нас сначала заняться тайнами ордена, а уж потом всем остальным. В таком случае нам предстоит путешествие в португальские владения!
- Вика, слушайте меня очень внимательно! Сейчас я уйду один. Поеду на железнодорожный вокзал. Буду стоять возле касс. Спустя минут десять Вы тоже спуститесь в фойе и как можно незаметнее выйдите из отеля. Поймаете такси и приедете туда же, на вокзал. Никакие вещи не берите! Все оставьте в номере! Да, попросите таксиста остановиться возле банкомата и снимите тысяч десять - пятнадцать евро, если есть возможность, то и больше. У вас есть такая сумма? – она утвердительно кивнула головой.
После этого я посмотрел на часы и показал циферблат Вике. Она тоже посмотрела и опять кивнула, дав понять, что время засекла.
Хорошо, что коридор до сих пор был пуст. Не дай бог, чтоб нас увидели вместе. Это могло грозить мне кучей неприятностей. А уж каких, это я себе прекрасно представлял!
Лифт так и стоял на этом же этаже, будто дожидаясь меня. Видимо, за все время никто им не воспользовался. Спуститься до первого этажа хватило нескольких секунд. Двери отворились и выпустили меня в холл. Возле лифта стояли англичане и, о чем-то смеясь, разговаривали. Этот факт был уже не очень опасным. Мало ли кто спускался в лифте. Не ясно, с какого этажа, из какого номера. Да и внешность не запомнилась. Да, постояльцев в это время года не очень много. Но я все же надеялся на свое везение и английское отпускное невнимание. Это не немцы!
В холле кроме англичан у лифта мне никто больше не встретился. Пока все шло допустимо хорошо. Возле отеля я не стал останавливать такси. Прошел метров двести до третьего отеля на этой линии. Здесь стояли несколько автомобилей с шашечками на дверях. Первый же водитель согласился отвезти меня на железнодорожный вокзал. Можно, конечно было съездить сначала домой и взять чемодан с вещами, но я подумал, что не успею до приезда Вики. Поэтому, никуда не заезжая, мы с водителем через пятнадцать минут прибыли на вокзал. У кассы народ не толпился. Да и вообще на вокзале народу было мало. В центральном зале я насчитал пятнадцать человек. В основном это были местные жители, которые разъезжались по своим городкам. Стенд с расписанием поездов был кратким. С этого вокзала международных поездов не было. Ни прямых, ни проходящих. Необходимо было ехать в столицу, а оттуда в города Европы. Кассы торговали билетами на все внутренние направления этой страны. Такую информацию я узнал, уже сунувшись, в одно из окошек. Но в последний момент я передумал брать билеты. Лучше чтоб это сделала Вика! Я спросил про поезд в Вену и получил ответ, о котором знал заранее. На Вену поезда не ходят!
Если б я курил, то непременно скурил бы целую пачку сигарет. Волнение с ожиданием всегда заставляют что-то делать. Просто стоять либо сидеть и спокойно ждать невозможно. Все внутри свербит. Думаешь: «Черт! Ну, где же она?! Сколько можно ждать?! Она давно уже должна была появиться!» Смотришь на часы, а стрелки, будто бы стоят на месте. В такие моменты понимаешь, что время действительно относительно! Вот тебе и косвенное подтверждение теории Эйнштейна. Правда там все связано с космосом, лучами света и тому подобному. А здесь все приземленное, простое и знакомое каждому. Пять минут в моей ситуации, когда ждешь, опасаясь, когда ждешь с надеждой на что-то сказочное, либо когда ждешь приговора чему-то и пять минут, когда тебе хорошо, очень, очень хорошо, сказочно хорошо, когда думаешь по «Фаусту» Гете: «Остановись мгновенье! Ты прекрасно!». Это настолько разные пять минут! Между ними века! Между ними сотни тысяч километров!
Она подошла незаметно, и тронула меня за плечо. От неожиданности я вздрогнул. Хотя у нее была легкая рука. Такая рука не была похожа на десницу судьбы.
- Я уже начал беспокоиться.
- Такси долго не было. Меня никто не видел. Что будем делать?
- Сейчас вы купите билет до Nса на проходящий поезд. Поезд прибывает через тридцать минут. Его стоянка двадцать минут. Я, не дожидаясь Вас, поеду в аэропорт. Правда по пути заеду к себе и возьму кое-какие вещи. Вы, купив билет, пройдете на платформу, предъявите билет проводнику, и подниметесь в вагон. За пять минут до отправления Вы должны будете выйти из вагона и смешаться с другими пассажирами, которые будут на перроне. Ну и естественно при отправлении поезда в вагон уже заходить не будете. После отправления поезда, Вы берете такси и тоже едите в аэропорт. Там мы встретимся у стойки Австрийских авиалиний.
- А почему у нас такая конспирация, словно в каком-то детективе?
- Вика! На Вас уже вешают второе убийство! Остаться здесь грозит Вам длительным сроком заключения. Вычислить Вас полиции будет совсем нетрудно. Если с Вами засвечусь еще и я, то проблемы будут и у меня, а в таком случае оказать Вам помощь не получиться. Кроме того, второе лицо в любом преступлении, в любой стране – отягчающий признак. За группу лиц по предварительному сговору всегда дают больше!
Она вздохнула и покорно пошла к кассам. Я же вышел на привокзальную площадь. Было темно. Почему-то фонарей здесь не хватало. А таксистов было достаточно. Выбрав из них самого старенького и, назвав ему свой адрес, я сел в его такое же старенькое БМВ.
Старенький таксист и его старенькое БМВ никак не хотели ехать быстро. Он останавливался, пропуская пешеходов вне переходов, он останавливался на светофорах при первом подмигивании зеленого света, он выбирал путь намного длиннее того, который был бы короче. Я не сторонник скоростной езды, но сейчас меня это раздражало, но говорить об этом таксисту было нельзя.
В конце концов, кое-как через полчаса мы все же подъехали к моему дому. Я расплатился с ним, и он уехал. Дома меня, слава богу, никто не ждал. Видимо, мне и без того хватало сюрпризов и неприятностей! За два дня я столкнулся с двумя трупами, парой документов имущественного характера и одним историческим, который определит мою занятость на ближайшие полгода. И это как минимум. И все это после того, как решил отдохнуть от дел. Не думать о статьях и мотивах. Подышать морским воздухом вдали от суеты столичной жизни. Я столкнулся с возможностью заработать большие деньги и такой же реальной возможностью угодить за решетку, причем невинно.
Из вещей я взял мыльно-рыльные принадлежности, пару джинс, теплый свитер, пару носков и трусов, рубашку и на этом ограничился. Больше всего мне необходим был мой ноутбук, без которого в данном деле я никак не обойдусь. Его я положил в рюкзак. Туда же сунул толстенькую стопку распечатанных из интернета страниц со статьями по интересующей меня теме. Все остальное сложил в маленький чемоданчик на колесах.
Уже через пятнадцать минут состоялся звонок знакомому таксисту, который всегда меня обслуживал по прилету и провожал при вылете домой. Отвозил меня в аэропорт. А через еще пятнадцать минут мы пожимали друг другу руки возле его машины.
- Что-то быстро в этот раз, не успели приехать, а уже уезжаете.
- Да работа зовет! Надо улетать! – не соврал я.
По дороге мы разговаривали обо всем и ни о чем. Погода в этом году была немного теплее, чем в прошлом. Туристов приезжало больше и с каждым годом поток увеличивается. Все больше приезжает европейцев: англичан, шотландцев, ирландцев и конечно немцев. Кстати я впервые здесь стал обращать внимание на то, что великобританцы делят себя на составляющие народы острова, англичан, уэльсцев, шотландцев. Дорога заняла у нас сорок минут. Машина остановилась у терминала для вылетающих. Мы пожали друг другу руки, таксист получил свои заработанные деньги, а я свой чемодан и, надев на плечи рюкзак, вошел в здание аэропорта.
Возле стойки авиакомпании «австрийские авиалинии» никого не было. Табло с вылетами оповещало, что в ближайшее время аэропорт покинут самолеты на Москву, Вену и Лондон. В Вену летела компания «Австрийские авиалинии». Что ж, мне туда и надо. Я подошел к девушке в красном и купил один билет эконом класса на этот рейс. Мило улыбнувшись, девушка отдала мне электронный билет и стала меня инструктировать. Ни слова не поняв, я поблагодарил ее на чистейшем русском языке, и отошел от стойки.
Когда я увидел входящую Вику, то кивком головы указал ей на стойку с красной девушкой. Когда же она проходила мимо меня, негромко назвал ей номер рейса. Девушка слегка кивнула головой и пошла к стойке. Процедура повторилась. Через несколько минут, получив на руки билет, Вика отвернулась от стойки, и я медленно направился к креслам в зале ожидания. Регистрация, как и везде, начиналась за два часа до вылета. До нее оставалось еще три часа. Самых мучительных и сонных часов. Зато в Вене мы должны были быть утром. А это удобно. Вика прошла за мной. В зале ожиданий мы уселись рядом и молча, думая каждый о своем, просидели все оставшиеся три часа. Так, продолжая играть роль незнакомцев, мы зарегистрировались, побродили по залу вылетов, заглядывая в магазинчики «дюти фри» и, наконец, зашли в самолет. Наши места оказались рядом.
Когда самолет без задержки взмыл в небо, после молитвы о безопасности полета, я достал стопку с интернетовскими статьями, нацепил на нос очки и погрузился в изучение материала.
Первой статьей, которая была мной просмотрена, была статья об истории ордена тамплиеров. В статье излагалась история сначала монашеского, а потом скорее рыцарского ордена. Свое название орден получил благодаря своей первой резиденции. Рыцарям королем Иерусалима Болдуином было выделено часть замка tеmple, который находился на месте древнего храма Соломона. Отсюда тамплиеры, Храмовники, «бедные рыцари Иисуса из храма Соломона», «бедные братья Иерусалимского храма Соломона». Постепенно орден из воинствующего монашеского превратился в ростовщический. От него стали зависеть не только короли, но и сам Папа, что естественно повлекло почернение ордена и его уничтожение. Слухи о каких-то тайнах ордена, обладании высшим знанием, о том, что рыцари попрали христианство, по мнению автора, чистейший вымысел.
Другая статья была совершенной противоположностью первой. В ней говорилось о том, что тамплиеры к началу 13 века кардинально изменились. Власть в ордене захватили силы, связанные с каббалистами и манихейцами, последние внесли изменения в устав ордена, отменявшие послушничество. Было разрешено вербовать в орден лиц, отлученных от церкви. В результате этих изменений большую часть ордена стали составлять люди, откровенно враждебные христианству. Постепенно орден превратился в тайный союз поклонников сатаны. Тамплиеры вместе с показным исповеданием Христианства, по ночам стали покланяться сатане, в подземельях проводились тайные собрания. На собраниях совершались кощунственные обряды поругания христианских святынь, проходили «черные мессы».
Тамплиеры приняли новый устав, о котором знали только избранные, посвященные. Им запрещалось брать с собой устав под страхом смерти и кому-либо его показывать. Этим уставом рыцари признавали существование «высшего бога» - творца духа и добра и «низшего бога» - создателя материи и зла. Признавая двойственность божества, тамплиеры, однако поклонялись не «высшему божеству», а «низшему» - Бафомету, изображаемому с козлиной головой и бородкой и женской грудью. В тайны ордена посвящались не все, а только избранные. Они клялись под страхом мучительной смерти и проходили обряд посвящения. После клятвы, посвящаемый должен был отречься от Христа как от «лжепророка», топтать крест и плевать на него, а после отречения он целовал каждого своего брата по ордену « в уста и ниже пояса». После этого новоиспеченному показывали Бафомета и говорили: «верь в него, ему доверяйся, и благо тебе будет!»
Тамплиеры вели развратный образ жизни, а многие увлекались содомитскими пороками. Их дома превращались в дома терпимости и ужасающего разврата. Потеряв человеческий облик, тамплиеры начали вступать в союзы с отпетыми бандитами и убийцами. Так орден вступил в союз с якобы мусульманской сектой ассассинов (убийц). Обе секты преследовали одни и те же цели: разложить религии, к которым они якобы принадлежали. Обе секты носили одни и те же цвета – красный и белый.
Переполнив чашу терпения лидеров христианского мира, 13 октября, в пятницу 1307 года тамплиеры, находящиеся на территории Франции были внезапно арестованы по приказу короля. Следствие над ними продолжалось около семи лет. По словам историка Мишле следствие проводилось «безо всякого принуждения» «медленно, с крайней снисходительностью и мягкостью» кроме французского гроссмейстера допросу подвергся 231 влиятельный член ордена. Все они, в конце концов, признали факты: отречения от Христа, непристойные поцелуи, поклонение идолу Бафомета, наказание смертью за нарушения тайны ордена или неповиновение, содомитство, пользование самыми преступными средствами для обогащения себя и ордена, включая убийства, колдовство, ложные присяги.
В 1314 году главные преступники были казнены, остальные приговорены к тюремному заключению. Лишь немногие, которым удалось избежать правосудия, скрылись на территории других государств и вступили в другие ордены.
Я устал. Снял очки и потер глаза пальцами рук и ладонями. С одной стороны, справа от меня спала Вика. Слева – сидел мужчина лет сорока пяти. Какого он был роста, сказать трудно, скорее всего, среднего. Волосы волнистые, до плеч с заметной сединой. Его карие глаза смотрели грустно и с какой-то подколкой. Руки были маленькими, ухоженными, с двумя кольцами на левой руке. Он внимательно смотрел в мои листочки. Когда я их положил на колени, сосед обратился ко мне на русском языке, но с легким акцентом:
- Извините, я невольно видел, что Вы читаете. Вы интересуетесь историей ордена тамплиеров?
- Да, мне нужно сделать краткий доклад по истории ордена, поэтому приходится капаться в куче противоречивых сведений об ордене, – соврал я.
- Да, сейчас, после Дэна Брауна стало модно интересоваться историей ордена. Ему посвящают книги, фильмы. Все шушукаются о его тайнах.
- Наверное, но я интересуюсь по другому поводу.
- В таком случае разрешите мне Вам помочь. Вот Вы читали статью, основанную на допросах, полученных французами. А знаете ли Вы, что французский король требовал от всех королевских домов Европы арестовать всех членов ордена и расследовать их преступления. Германские земли отказались от каких-либо серьезных следственных действий, а Английский король нехотя, спустя продолжительное время после начала процесса во Франции, начал процесс в Лондоне, Линкольне, Йорке, потом Шотландии и Ирландии. На всех этих процессах члены ордена не признались ни в одном вменяемом им преступлении, за исключением права магистра исповедовать братию ордена. Осталось также неясным, как проходил обряд посвящения в рыцари. Так, на обвинения в попрании креста и плевках в него, один из допрошенных пояснил, что, возможно эти действия символизировали св. Петра, который трижды отрекся от Христа. Обвинения основывались только на показаниях людей, не являющихся членами ордена. Непонятно почему, но францисканцы – монахи одноименного ордена давали самые неприятные показания против тамплиеров. Следствием не дана была оценка тому факту, что ни у одного члена ордена не обнаружено статуй Бафомета или других идолов.
- Извините, я смотрю Вы специалист в области истории ордена! Интересно почему? – удивленно спросил я, выслушав его рассказ.
- Я по профессии врач, но история меня очень увлекает. Я не могу сказать, что я глубоко знаю историю монашеских орденов. Просто пару лет я занимался раскопками в Испании со своим другом археологом. Мы занимались раскопками на юге. Нашей целью было изучение реконкисты. Вот тогда я и нахватался кое-каких знаний.
- Вы так хорошо говорите по-русски. Вы русский?
- Простите, я не представился. Меня зовут Николай Петрович Миронофф. Я из семьи русских эмигрантов еще первой волны. Живу в Испании.
Я тоже представился ему и представил Вику. Но сказал, что мы с Викой хорошие знакомые и направляемся в Португалию, а потом и на Мадейру. Мы отдыхаем. Мне, как и ему очень интересна история. Поскольку я хочу совместить приятное с полезным, изучаю историю Португалии и в частности заинтересовался историей ордена Христа. Пока выяснил, что орден Христа это те же тамплиеры, которые находились на Пиренейском полуострове и плюс рыцари, бежавшие туда от французского судилища.
- Все начинают с малого, а потом эти истории затягивают тебя с головой и уже невозможно не изучать и не искать новые сведения. Я начинал также как и Вы. А потом мое занятие переросло в страсть. Я вот и сейчас собираюсь во Францию по делам клиники, но в свободное время хочу посетить Нормандию. Вы слышали что-нибудь о крепости Жизор во французской Нормандии?- оживился он.
- Нет, я не был в Нормандии. Но догадываюсь, что эта крепость хранит какие-то тайны храмовников.
- Вы правы. Жизор – крохотный красивый городок. Посередине городка стоит чудесный собор Сент-Эсташ. Но самое главное, там имеется старинный королевский замок, это мощная средневековая крепость в центре стоит массивная башня донжон. Во время последней войны смотрителем этой крепости был некий Роже Ломуа. В одном лице он был и сторожем, и экскурсоводом, и садовником. Его настоящей страстью было кладоискательство. Он искал клады везде. Перекопав всю землю вокруг своего дома, он добрался до предмета своей работы. Как-то он решил начать раскопки земляного вала, на котором стоит башня донжон. В ходе работы Роже наткнулся на стену, проломив, которую, он оказался в просторном зале размером тридцать на девять метров. Помещение украшали статуи Христа и двенадцати апостолов. Вдоль стен стояли двенадцать каменных саркофагов. А в центре помещения стояли тридцать огромных металлических сундуков. Как честный француз, Ломуа пошел в муниципалитет и рассказал о находке. Но к удивлению его не только не наградили, но еще и наказали за незаконное кладоискательство,- уволили.
История с Ломуа стала известна историку и писателю Жерару де Саду, который написал книгу, в которой изложил свою версию тайн тамплиеров. В частности он утверждает, что в замке Жизор хранится часть сокровищ и архивов тамплиеров. Он ссылается на материалы французского следствия против тамплиеров, в которых имеются показания двух рыцарей. Эти двое признаются, что накануне ареста из парижской цитадели ордена выехали 60 рыцарей на лошадях, тяжелогруженых вьюками, они сопровождали две огромные повозки. Груз этого каравана был перемещен на 18 галер ордена, ждущих в устье Сены. Куда он впоследствии делся, никто не знает.
В том же жизорском замке, в его подвалах, имеются странные надписи, высеченные на камне и выполненные на непонятном языке. Но самое странное, что там имеются рисунки дикарей в юбках из листьев и с перьями на голове, похожих на американских индейцев!
Книга Де Сада произвела сенсацию во Франции. По следам раскопок Ломуа прибыла группа специалистов из Парижа. Они пришли к выводу, что ход Ломуа грозит безопасности башни и, не долго думая, все закопали и забетонировали! С тех пор больше никому не удалось получить у французских властей разрешение на раскопки в Жизоре.
Я посмотрел на Вику. Она не спала, смотрела в иллюминатор, но я знал, что девушка внимательно слушала рассказ моего собеседника. Над нашими креслами воцарилось молчание.
Стюардессы в красных колготках разносили прохладительные напитки, вино и даже виски. Цивилизация! Это только на российских чартерах запрещено разносить алкоголь, но парадокс: пассажиры выходят из самолета в пьяном состоянии. Когда такая красная красавица наклонилась возле нас, Вика заказала себе бокал белого вина, а я попросил виски. Николя, посмотрев на меня и, сказав что-то про русскую традицию, заказал тоже виски. Мы выпили с ним за знакомство.
- А почему Вы летите в Вену, а не сразу в Лиссабон? – спросил меня Николай Петрович.
- В Лиссабон нет в ближайшее время рейсов. Да и мы пока не определились, с чего начнем. Может, полетим сначала на Мадейру, а потом на континент. Я знаю, что на Мадейру Австрийские авиалинии летают в числе немногих авиакомпаний. Вроде бы там очень сложная посадочная полоса. А, если не секрет, куда Вы летите?
- У меня в Вене объявилась маленькая квартирка. Еду вступать в наследство. Там жила моя прабабушка по материнской линии. Ей было сто три года. Наследников у нее кроме меня никого. Моя мать умерла три года назад, попала в автокатастрофу. А бабушка пропала во время второй мировой войны. Я единственный наследник. Законы наследования сейчас в России такие же, как и в Европе? – между прочим, спросил он у меня. Я утвердительно кивнул головой. – Вы надолго останетесь в Вене? Если хотите, мы могли бы встретиться и продолжить наше знакомство. Я мог бы провести вам экскурсию по Вене. Вы бывали раньше в Вене.
- Да, в Вене приходилось быть, – ответил ему я. - Но если я скажу, что мне она не понравилась, я не очень Вас этим обижу?
- Интересно! А почему? – удивился он.
Мимо проходила стюардесса с подносом, на котором стояли бутылки с виски и белым вином. Николя повернулся в проход и знаком подозвал к себе девушку. Она наклонилась к нему, и он на немецком языке попросил ее о чем-то. Она кивнула, улыбнулась и налила четыре стаканчика виски и два бокала белого вина. – Мы же русские! Нельзя останавливаться на одном тосте. Надо как минимум три! – он подал бокал вина Вике, потом поднес мне стаканчик с виски. Мы втроем чокнулись и выпили. После выпитого « самогона» я поморщился и ответил ему.
- Я считаю, что города – как люди. Они могут нравиться, могут не нравиться, в них можно влюбиться, а можно просто таки возненавидеть. По разным причинам. К примеру, я не люблю Санкт-Петербург. Да, да! Этот прекрасный исторический город, «северную Венецию» я не люблю! И по очень простой причине. У меня о нем остались очень неприятные воспоминания из-за того, что я был там глубокой осенью. Было холодно, мерзко, неуютно. Чувство холода и голода не способствуют наслаждению искусством. Когда ты вместо того, чтобы сидеть дома в тепле, бродишь, как бездомный по улицам пропадает весь интерес к архитектуре и искусству. Кроме того, центральные улицы кое-как были приведены в порядок, но стоило свернуть с них и пройти несколько кварталов вглубь, как ты оказывался в блокадном Ленинграде. Ничего не подсказывало тебе, что ты в двадцать первом веке. Серые, грязные обветшалые дома, на которых до сих пор сохранились надписи «кипяток», « осторожно, эта сторона при обстреле…», « вся власть временному правительству!». Это я уже шучу. Да, город исторический, но специально ехать в него больше не хочу!
А в отношении Вены, могу сказать, что это просто не мой город. Да, красив, да, много помпезности. Много красивых дворцов. Много статуй «аля Рома» и много золота. Но в то же время в центре города запах конского навоза. Куча, на каждом шагу, пивнушек. Открыто стоящие в метро наркоманы. В Вене нет той души, которая открывается тебе на маленьких улочках Рима, Милана, Неаполя. Нет того величия которое есть при взгляде на Колизей или форум.
- Ну, с Вами все понятно, Вы поклонник средиземноморья! А что скажет Ваша спутница? Вика, что Вы думаете о городах и как Вам Вена?
- А я проще отношусь к городам и Вена мне нравиться! Я люблю Вену! Я люблю пивнушки и люблю пиво!
- Вот это здоровый взгляд на жизнь! – воскликнули мы с Николя. – Давайте выпьем за здоровый взгляд на жизнь!
* * *
Командир корабля попросил занять всем свои места и пристегнуть ремни. Мы приступали к снижению. Погас верхний свет. В салоне стало тихо. Стюардессы присели на свои места и пристегнулись. Слышен был только шум турбин. О том, что самолет снижается, периодически говорило чувство, возникающее внизу живота. Вот уже пробили облачность, и стало видно приближение земли. Маленькие домики, дороги, пролески стали быстро увеличиваться. Вот мы почувствовали легкий удар от выпущенных шасси. Еще минут пять, и самолет плавно коснулся взлетно-посадочной полосы аэропорта Вены. Летчик нажал на тормоза, корабль стал сбрасывать скорость, правда, нас при этом нагнуло к впередистоящим креслам. Затем и это неудобство прекратилось. Самолет стал подруливать к подвижному рукаву.
Не было просьб не вставать до полной остановки. Не было просьб не торопиться. Все было строго по-немецки! Все сидели и терпеливо ждали приказа покинуть самолет. И вот в громкоговорителях мы услышали четкую команду командира. Все встали и, испытывая взаимное уважение, двинулись к выходу. Николя галантно помог Вике выйти в проход и пропустил ее вперед себя. Мы попрощались со стюардессами, поблагодарив их за приятный полет.
Паспортный контроль, а простой проход мимо австрийских мужчин и женщины в форме, оказывается, был именно он, мы прошли, даже не заметив его. Для граждан Евросоюза это простая формальность. У меня в паспорте имелась трехлетняя многократная виза, а у Вики была годовая виза. При прохождении контроля мы потеряли из виду Николя и решили, что он ушел по-английски. Как не крутили мы головами в разные стороны, так его и не увидели. Было немного жаль потерять нового интересного знакомого. Тем более знатока в вопросе, который для нас был очень важен.
С багажной ленты я взял свой чемодан, и мы почти налегке пошли к выходу из аэропорта. Каким же большим был терминал! Я такого еще не встречал. Огромный коридор с выходами на посадку был нескончаем. Справа и слева зазывали своими товарами многочисленные магазинчики беспошлинной торговли. Мы шли, шли, шли, пока, наконец, не спустились по эскалатору и не вышли к стеклянным дверям, выпускающим людей к автомашинам и автобусам. Уже на улице Вика остановилась, достала сигаретку и закурила. Я поставил свой чемодан рядом и стал ждать Вику, оглядываясь по сторонам, пытаясь увидеть такси.
Вдалеке слева было видно скопление автомобилей. От него отделился автомобиль и стал приближаться к нам. Поравнявшись с нами, автомобиль остановился, открылась задняя дверь, и из машины выглянул, а потом вышел Николя.
- Я знал, что пока вы возьмете багаж и найдете выход, пройдет много времени. Чтоб его не терять я постарался в это время взять такси. Нам всем в одно место – в Вену. А там я завезу вас в отель и поеду к себе. Садитесь! Тем более курить здесь нельзя! Это все ваши вещи?
Вика бросила сигарету и, улыбнувшись Мироноффу, первая села в такси. Я поставил чемодан и рюкзак в багажник и сел рядом с Викой. Николя сел на переднее сиденье и, по-немецки попросил ехать. Машина тронулась, и мы выехали за территорию аэропорта. Дорога в Вену лежала мимо каких-то заводских строений, полей, домиков маленьких и домиков, похожих на наши «хрущевки». Слева от нас по ходу движения протекала довольно грязненькая с зеленоватой водой, неширокая речка. Оказывается, это был Дунай. Через минут сорок такси въехало в город. Я его сразу же узнал, так как был в Вене проездом около года назад. Успел тогда посетить центр города и сложить о нем свое впечатление. В этот раз оно не изменилось. Окраины города не произвели на меня благостного впечатления. Что-то напоминало провинциальные городки ГДР. Мы проехали памятник советским воинам - освободителям и, через пять минут таксист остановился у отеля австрийской цепочки Austria trend.
- Друзья мои, я взял на себя решение вопроса с выбором отеля. Этот отель в двух станциях метро от центра Вены. А вот через дорогу вход в метро. Сам отель недорогой, но уютный, чистый, хорошие завтраки, неплохие номера. Я в нем всегда останавливался раньше. Но если вас он не устраивает, то скажите, в какой отель мне вас отвезти?
- Что Вы, Николай, мы очень Вам благодарны! – ответила за нас Вика. – Очень приятно было познакомиться с Вами. Я, надеюсь, Вы не забудете нас и посетите в ближайшие два – три дня пока мы будем здесь!?
- О, Вика, я тоже рад нашему знакомству. Я сей же час отправлюсь к нотариусу, решу все вопросы с наследством и заеду к вам. И мы пойдем гулять по Вене! Надеюсь, сил у вас хватит после бессонной ночи? До свидания, - он повернулся ко мне, пожал руку и, сев в такси и помахав нам рукой, уехал.
На ресепшен новых приезжих кроме нас не было. Мы быстро оформили два одноместных номера «сингл», которые располагались рядом. Затем поднялись в лифте на третий этаж и разошлись по номерам, договорившись, встретится через полчаса. Вика хотела посетить ряд магазинов, так как вещей у нее теперь не было.
Через полчаса, как и договаривались, мы на метро отправились в поход по магазинам. Я предполагаю, что был взят в качестве носильщика, потому что обратно мы оба возвращались, нагруженные как вьючные осел и ослица. Но зато проблемы с вещами Вики была решены. Я помог ей занести все пакеты в номер, после чего растворился. Материализовался я через минуту у себя в номере на кровати. Очень хотелось спать, поэтому раздевшись, я плюхнулся на кровать, провалился и забылся.
Сон обнимал меня около трех часов. Обнимал крепко, но мягко. Сны не снились, кошмары не мучили. Я просто отключился как радиоприемник и включился когда выспался. На часах было без пяти семь. Горячая вода в душе взбодрила меня и благословила на новые подвиги. Вскоре после принятия водных процедур, зазвонил внутренний телефон. Я подумал, что это Вика, но это звонил Николя.
- Я приветствую Вас! Как отдохнули?
- Спасибо Николя! Все прекрасно! Как Вы меня нашли?
- Элементарно, Ватсон! Я спросил на ресепшен, куда поселили двух замечательных молодых людей из России, прибывших сегодня утром. А поскольку никто больше сегодня не вселялся, то мне повезло, и я сразу же узнал ваши номера. Я посчитал неприлично звонить Вике, поэтому побеспокоил Вас. Какие у вас сегодня планы на вечер?
- Ах, Николя! Видно, что Вы человек старого воспитания! Сегодня в пост большевистской России девушек можно беспокоить в любое время. Не боясь нанести урон их репутации! Но спасибо за звонок мне. Я еще не видел Вику, но, думаю, мы будем рады провести с Вами этот вечер. Я мигом зайду к Вике и узнаю ее планы. Как мне Вас найти?
- Я буду ждать внизу, возле ресепшен.
- Прекрасно! – сказал я, положил трубку и направился к номеру Вики.
* * *
- О! Как Вы, мой друг, можете не любить Вену!? Этот город музыки, вальсов, парков, выпечки и вина. Столица Австрии - поистине космополитичный центр, здесь в течение многих веков существует взаимопроникновение культур различных наций и народностей, служащее источником интригующего и часто циничного характера венцев. С того времени, как римляне выбрали кельтское поселение на реке Дунай в качестве одной из самых важных центральных крепостей, «Виндобона», город, который сейчас известен нам как Вена, сыграл важную роль в истории Европы. Австрия выросла вокруг этого города и развилась в могучую империю. Столица стала показательным примером во время блистательного, пышного и шумного правления Габсбургской династии. Времена империи, несомненно, давно канули в лету, но многое из той эпохи сохранено жителями, ценящими традиции. Ну а что касается искусства, оно дошло до нас в практически первозданном виде благодаря культурному наследию, оставленному великими мастерами, взращенными на этой земле.
Великие музыканты – Гайдн, Моцарт, Бетховен, Шуберт, Брамс, Штраус, Малер и Брукнер – жили и творили в этом городе, их музыка до сих пор исполняется в концертных залах по всему миру! А в конце 19 века художники и архитекторы города, среди которых Густав Климт, Эгон Шиле, Оскар Кокошка, Иозеф Хоффманн, Отто Вагнер и Адольф Лоос, совершили художественную революцию, которая смела прошлое и открыла новую страницу для радикально-экспериментального искусства 20 столетия.
Вена – это город барокко! В то время как приезжие изучают церкви со статуями святых из золота и розовощёких херувимов, бродят по музеям, наполненными сокровищами или коротают время в одном из неизбежных кафе, у них создаётся впечатление, что со всех сторон их обволакивают пышность и насыщенность, подобная изысканным взбитым сливкам – излюбленному шлагоберу (Schlagobers) украшающему большую часть венской выпечки.
Стиль города действительно витиеватый и пышный. Здесь я с Вами соглашусь. Белые лошади, танцующие под элегантную музыку; богатая драпировка памятника императрице Марии Терезе, припорошенная снегом; изобильные декорации, украшающие интерьер внешне строгих городских домов; позолоченная статуя Иоганна Штрауса на могиле с зелёными деревьями; чувственная музыка Рихарда Штрауса; геометрическая мозаика орнаментальных полотен Густава Климта; медленная размеренная мелодия механических часов. Величественный, притягательный и волшебный город завораживает своих гостей шармом и аристократическим изяществом. Между прочим, только в Вене метрдотели всё ещё склоняются в поклоне, как бы приветствуя Габсбургского принца, а жеребцы Липицанеры танцуют замысловатые менуэты под музыку Моцарта. Это вальсирующий город! Как великосветская дама с превосходными манерами, Вена никуда не спешит. Попробуйте полюбить ее. Взглянуть на нее под другим углом зрения. Будет лучше, если, гуляя по её полным достоинства улицам и любуясь дворцами в стиле барокко, Вы не будете спешить.
Мы сидели в одном из многочисленных пивных баров Вены. Такой плотности пивных заведений на один квадратный метр я раньше нигде не встречал. Они находились даже по три в одном доме!
Стены бара, в котором мы решили посидеть, были прокопченные, будто совсем недавно здесь вместо электрических ламп горели факелы. Грубая деревянная мебель, липкие столы, по стенам развешанные какие-то автомобильные номера, зеркала заднего вида, флаги времен конфедерации. Несмотря на европейский запрет курения в общественных местах, все посетители курили. Все это, по мнению хозяина заведения, должно было настраивать посетителей на решение главной задачи - как бы выпить ведро пива. Пиво и впрямь было хорошим. Мне так показалось. Я не любитель этого пенного напитка, но по сравнению с московским пивом, это можно было вливать в себя.
Николя заказал нам по большому бокалу светлого пива, а себе бокал темного. На закуску у нас были большие тарелки сосисок «по-венски». Чем они отличались от наших сосисок «по-московски» сказать не могу. Одно слово - Венские! За уплетанием закуски и выпиванием пива мы постепенно вернулись к предыдущему разговору о тамплиерах. Получилось это как-то само собой. Николя спросил, не ищем ли мы клады тамплиеров. Мы ответили, что нет. И не верим в их существование. Он ответил, что зря. Я ввернул в разговор свое знание старинных артефактов и упомянул о святом Граале. На что Николя не преминул спросить меня, а знаю ли я что такое этот Грааль, на что я ответил «нет».
- Что же такое Грааль?! Сложно сказать однозначно и утвердительно. Неясная загадочная реликвия, несущая в себе неимоверную мощь? Об этом толком никто не знает. Ни один историк не говорит, что же это такое! Существует три основные версии. По одной из них, Грааль – некий камень, по другой – загадочная реликвия, похожая на Ноев ковчег, исполненная в золоте. Но самое распространенное мнение, что это чаша, из которой причащался сам Христос на Тайной вечере и в которую последователи собрали Его кровь, когда он был распят. Якобы этот кубок и копье, которым пронзили тело Спасителя, сохранил и привез в Британию Иосиф Аримафейский. Откуда же появилась легенда о Граале? Считается, что в ее основу положен христианский апокриф о прибытии в Британию Иосифа Аримафейского. По другой теории ее корни уходят в мифологию древних кельтов, еще предполагают, что сказание о Граале связано с тайным древним оккультным обществом, обладавшим сокровенными тайнами. Версия о кельтских корнях Грааля уходит в древний индоевропейский эпос о священном сосуде – символе жизни и возрождения. Впоследствии эта легенда обрела христианскую окраску. Самый первый вариант изложения легенды о святом Граале опубликовал в 1180 года поэт Крестьен де Труа, который утверждал, что данные он взял из древней книги, принадлежащей графу Филиппу Фландрийскому. К сожалению, сегодня это нельзя ни доказать, ни опровергнуть. В то время считалось, что автор не мог не основываться на каком-нибудь историческом документе. У де Труа рыцарь Персиваль Уэльский упоминает о святом Граале. Образ Персиваля основан на мифическом образе богатыря Придера, который тесно связан с магическим кубком, обладающим свойствами Святого Грааля. Согласно кельтским мифам к ним давно пришел с севера древний народ, который и принес с собой волшебную чашу, копье и меч. А уже в позднем эпосе, христианского периода эти предметы трансформировались в Святой Грааль, копье, которым ранили Христа и меч Эскалибур. О копье, кстати сказать, споров не ведется. Оно сегодня находится рядом с нами.
Вика невольно огляделась по сторонам, чтобы посмотреть, у кого в руках находилось копье.
- Не ищите его в пивнушке, милая Вика! Я имел ввиду, что копье находится в Вене. За ним была охота, ведь по легенде обладателю копья покорится мир. Копье находилось в руках у Гитлера, однако мир к его ногам так и не упал! Итак, дальше о Граале.
Как Грааль попал в Бретань, рассказал Роберт де Борн в своей поэме, написанной примерно в 1200 году. Он ссылается на какую-то старинную книгу, в которой говорится, что эту чашу, чашу Тайной вечери Иосифу дал сам Господь. Иосиф вместе со своей сестрой покинул Палестину и обосновался где-то далеко на западе и проповедовал там христианство. Таким образом, как и Крестьен де Труа, Борн связывает легенду о Граале с христианством. Однако, несмотря на такую популярность, Церковь никогда не признавала Грааль христианской реликвией. Де Борн ненароком раскрыл истоки легенды о Граале – евангелие от Никодима. Это Евангелие гностиков, которое не вошло в новый завет и считается еретическим. И именно в нем упоминается Иосиф, Грааль и копье.
Одновременно с де Борном свою версию легенды изложил Вольфрам фон Эшенбах, известный поэт того времени. Он сослался на «старинные источники» и на «одного провансальского трубадура, который написал свою повесть на арабском языке, живя в испанском городе Толедо». – В этом месте лекции мы с Викой переглянулись. Это напомнило нам о нашем письме. А Миронофф продолжал. - В своей версии он писал, что кубок хранится в одном рыцарском ордене Templaisen, в этом немецком названии легко угадывается искаженное название тамплиеров, неправда ли?
Еще имеется «Queste del Saint Graal» произведение неизвестного автора. Герой этого романа честнейший рыцарь Галахэд, совершив ряд подвигов, становится счастливым обладателем Грааля. После его смерти жители одноко европейского городка, название которого я забыл, оказываются свидетелями чуда. Спустившаяся с небес огромная рука Галахэда забирает кубок и уносит его высоко в горы. Это говорит о том, что Грааль скрыт от человеческих глаз. Но где? Одни догадки. Ответ на этот вопрос могли знать катары – последователи еретического учения, которое во многом могло быть схожим с тайным учением тамплиеров. В священном месте катаров – замке Монсюгер – якобы хранится нечто, заключающее в себе Великую тайну. Правда, возможно и там его нет, поскольку замок был взят французским королем в 1240 или 1244 году. Но тайна замка успешно вроде бы была спасена и перепрятана. Фашисты из общества Туле уже в двадцатом веке искали тайну катаров и в том же замке Монсюгер. Возглавил поиски некий Отто Ран, один из разработчиков нордической теории. Официально тайна раскрыта не была, но найденная система подземелий, ходов и пещер позволяет думать, что тайна может все еще находиться там. Впрочем, я в эту легенду не верю. В Европе есть немало мест, более подходящих для хранения тайн, чем замок Монсюгер.
За разговором мы заказали еще по бокалу пива. Оно явно было неплохим! Настроение улучшилось, Вена не была уже такой серой пивнушкой. Даже мама с двумя дочками лет одиннадцати и четырнадцати, сидящая за соседним столиком и лакающая вместе с ними пиво, не казалась мне уже такой противной алкоголичкой.
Миронофф, как мне показалось, положил глаз на Вику. Он был настолько галантен и старался угадывать любые ее желания, что этого мог не заметить только слепой. Когда она вышла в дамскую комнату, он обратился ко мне с вопросом:
- У Вас с Викой ничего серьезного?
- Нет! Николя, успокойся! Между нами только деловые отношения доверителя и поверенного. Поэтому не бейте себя по щекам и не ограничивайте условными рамками приличия.
Через час пиво стало не только булькать, но и действовать на голову. Мы раскрепостились, все перешли на «ты». Когда Миронофф предложил заказать еще пива, только покрепче, никто не отказался, и его предложение было одобрено безоговорочно.
Когда мы все же встали из-за стола, мои часы показывали около часа ночи, за нашими плечами было по пять больших бокалов пива. Каждый из нас не один раз спускался в подвальное помещение, где находились туалетные комнаты. Бармен проводил нас широкой арийской улыбкой и, как понял я, очень просил приходить к нему чаще.
На улице было холодно, но наша спитая пивом дружба грела. Миронофф взял под руку Вику. Я шел рядом. На улице было довольно тихо, только были слышны шуршание редко проезжающих автомобилей, приглушенный шум многочисленных баров и отдаленный гул открытого метро.
Когда мы прошли пару кварталов в сторону нашего отеля и перешли очередную пересекающую нам путь улицу, то стали приближаться к бару, из которого выплевывалась немецкая рок музыка, а вслед за ней вывалилось человек десять австрийских молодых людей арийской внешности. На них были кожаные куртки, на головах банданы, а в руках пивные бутылки и сигареты. У кого бандан на голове не было, не было и волос, они были выбриты. Юноши были крепкого телосложения, навеселе, если не сказать больше. Шагов за двадцать до бара мы попали в их поле зрения, особенно заинтересовала местную братву Вика. Они перегородили нам дорогу и весело, раздвинув руки, стали ждать нас, будто бы ловя рыбу руками. Все это сопровождалось пьяными выкриками на языке Гете, Манна, Шиллера и Гитлера.
Вика сильнее прижалась к своему ухажеру, а свободной рукой схватила меня за рукав пальто и притянула к себе. Поведение молодых людей не предвещало ничего хорошего. Мы невольно замедлили шаг, а шагов за пять и вовсе остановились. Толпа направилась в нашу сторону, обходя с флангов. Один гуляка, наиболее храбрый, почти вплотную подошел к Вике и стал, было, протягивать к ней руку, при этом вся компания что-то весело и задорно орала. Я не успел даже сообразить, что делать и как отреагировать, как, вдруг, Миронофф молниеносно нанес дебоширу сильный удар в лицо, от которого смельчак рухнул навзничь и остался лежать на асфальте без движенья. Пьяная толпа сначала опешила, а потом второй австриец, самый крупный из них, бросился на Николя, но тут же от полученного удара рухнул перед ним на колени. Мужчина схватился за лицо, по которому хлынула кровь. Все это произошло в считанные секунды. Мы все, в том числе и нападающие, впали в ступор. Никто не мог ни пошевелиться, ни вымолвить слова. Воцарилась тишина, прерываемая только всхлипыванием истекающего кровью громилы. Тишину нарушил голос нашего спутника. Этот голос звучал как гром с небес, он говорил на гаркающем немецком языке. Я не понимал, что он говорит, но мне хотелось встать по стойке смирно, вытянуться и исполнить любую команду. Миронофф произносил немецкие команды и с каждым словом, австрийцы сжимались и все больше походили на провинившихся школьников. Когда наш спаситель замолчал, оставшиеся на ногах побежденные и униженные австрицы, по одному стали подходить к нему, вставать на колени и целовать ему правую руку. После чего они как-то сами растворялись в темноте за нашими спинами.
- Пойдемте скорее отсюда, а то, не дай бог, нагрянет полиция! Вы, уважаемый адвокат, понимаете последствия встречи с ней.
Мы как по команде протрезвели и быстро кинулись вперед, добежав до очередной пересекающей улицы, свернули на нее и, пробежав квартал, опять свернули. Здесь Вика, а вместе с ней я и Миронофф перешли на обычный шаг. Все молчали. Я с Викой от того, что не могли дать объяснения увиденному, а испанский доктор, видимо, от того, что не хотел ничего объяснять. Так, молча, мы дошли до нашего отеля. На входе попрощались, пожали ему руку и оставили Мироноффа на улице.
* * *
Мы жили в Вене уже третьи сутки. Мне не терпелось заняться делом, но его не было. Я уже не просто не любил, я возненавидел Вену. Для себя решил, что если завтра, в крайнем случае, послезавтра мы не уедем из этого города, то уеду один в Москву. Там меня ждали дела. Да и надо бы поинтересоваться Викиным делом. Для меня дни тянулись монотонно и скучно. Я ничего не делал. Ходить по Вене мне надоело. Языка не знал. По магазинам ходить не хотелось. Хорошо было Вике. Она целыми днями и ночами пропадала с Мироноффым. Они ходили в венскую оперу, слушали вальсы Штрауса, познавали секреты венской кухни. Правда, они предлагали мне сопровождать их, но я понимал, что буду мешать, поэтому всегда находил какие-нибудь отговорки. О том случае с дракой мы не говорили. Его, вроде, как и не было. Я не знаю, говорила ли о нем Вика, но при мне не упоминала. Вечером, когда случайно застал ее в номере, я решил поставить ее в известность о моем решении.
- Ну, почему? Разве дела не могут подождать? Разве у нас пожар и надо торопиться? – спросила она.
- Вика, я напрасно проедаю Ваши деньги. Я адвокат и нанят Вами для выполнения определенной работы. Но эта работа не выполняется и она не выполняется не по моей вине. Если Вы хотите остаться в Вене, то, пожалуйста, но мне нужно тогда ехать в Москву и плотнее заняться уголовным делом.
- Хорошо! Я скажу Вам, когда мы уедем, сегодня вечером. Согласны?
- Договорились.
Она дала мне понять, что разговор окончен. Я вышел из ее номера и пошел в ресторан ужинать. Идти в город мне не хотелось. Почти все эти дни я питался в отеле и в город не выходил. Было холодно, и бродить по улицам Вены совсем не хотелось. В отеле было все, что мне необходимо. За чтением книги проходили часы. Канал RAI UNO демонстрировал для меня по вечерам интересные фильмы, с помощью которых я поддерживал свое знание итальянского языка на вполне сносном уровне.
Как она и обещала, вечером в одиннадцать часов, когда я уже собирался ложиться спать, раздался телефонный звонок.
- Вы еще не спите? – это была Вика. Ее голос был радостным и благожелательным. – Спускайтесь вниз! Мы ждем Вас.
Я был в джинсах и свитере, поэтому мне не пришлось долго одеваться. Закрыв ноутбук, взяв ключ и, хлопнув дверью, я пошел по коридору к лифту. Внизу в холле меня ждали Вика и Миронофф. Они очень мило шептались и улыбались друг другу. Увидев меня, Николай Петрович встал с кресла и пошел мне навстречу, широко и искренне улыбаясь.
- Здравствуйте, дорогой друг! Почему Вы нас игнорируете?
- Здравствуйте, Николя! Вы должны и сами догадаться! – намеком ответил я.
- Вы спрашивали, когда мы поедем дальше? Вот мы и решили завтра взять билеты и, если получится, то в тот же день вылететь. Николя пока не знает когда есть рейсы на Лиссабон. Но он узнает и закажет билеты. Кстати, Док согласился лететь с нами! – обрадовала меня Вика.
Я был удивлен. И это, видимо, было написано у меня на лице, потому что Миронофф поспешил пояснить слова Вики.
- Друг мой, у меня все дела в Вене переделаны. Я позвонил в Мадрид и хозяин клиники сообщил, что дело во Франции пока откладывается, поэтому он разрешил мне отдохнуть пару недель. Узнав это, Вика предложила мне вашу компанию, а поскольку вы очень милые и замечательные люди, я не смог ей отказать. Надеюсь, Вы не против мой компании?
- Что Вы, Николя! Я только рад. Тем более что лучшего собеседника во время скитаний по историческим местам и представить себе не возможно!
- В таком случае вы дадите мне свои паспортные данные, и я закажу билеты на Лиссабон. Вика говорит, что Вам совершенно безразлично с чего начать путешествие, с континентальной Португалии или с островов. А после мы внутренними авиалиниями сможем вылететь на Мадейру. Ну как Вы согласны, Метр?
- Я не против, тем более, если таково желание моего доверителя.
Меня интересовало только одно – рассказала ли Вика о цели нашего путешествия. Если да, то Миронофф ни чем не выдал своей осведомленности, я ему мысленно аплодировал. Но, в конце концов, если он будет нас сопровождать, то рано или поздно догадается и нам все равно придется ему все рассказать. А тот ли он человек, которому можно доверять? Мы знали его всего ничего! Да, он приятен в общении, много знает, хорошо разбирается в истории ордена, силен, как храбрый портняжка, одним ударом может уложить семерых, но не странно ли, что всеми этими качествами обладает врач? Не странно ли было наше знакомство? Случайна ли наша встреча? На этот вопрос ответа однозначного пока не существовало. Но бывает ли в жизни что-то случайное. Не все ли в ней имеет тайный смысл и какую-то нам не веданную закономерность? Или как говорят – все в жизни воля случая! Мы встречаем на своем пути множество людей, они идут нам на встречу, они касаются нас в метро, они смотрят на нас, они даже, бывает, разговаривают с нами, но мы увидели их и забыли и, возможно, больше никогда не встретились. А бывает и наоборот. Мы видим человека мимолетно, буквально несколько минут, но впоследствии мы идем с ним рядом по жизни до самой смерти. Поэтому вопрос о случайности или не случайности встречи с Мироноффым я больше себе не задавал. Если так угодно Небесам, Богу, Случаю и кому там еще, кто контролирует все наши поступки в жизни, то пусть будет так!
* * *
Лиссабон. Город – жемчужина всех португальских городов. Тот, кто приехал в него впервые, как это было с нами, увидит намного больше, чем ожидал! Город стоит на берегах реки Тежу, которая, мощно разлившись, вновь сужается перед своим соединением с океаном. Лиссабон, когда только смотришь на его топографическую карту, уже предстает разноликим городом. Дома простираются на много километров вдоль океанического побережья. Чтобы почувствовать этот город надо применить все органы чувств, только тогда ощутишь всю пестроту улочек, пивных, лавочек, звуков и запахов! В городе очень много красивейших парков, большой ботанический сад.
Всеми красотами этого прекрасного города мы начали любоваться сразу же, как приехали из аэропорта, который находился, чуть ли не в самом городе. До отеля добирались на такси минут тридцать. Миронофф настоял на том, чтобы остановиться в центре города. Ни Вика, ни я не возражали. Продвигаясь по узким улицам и любуясь этим чудесным городом из окна автомобиля, я не смог противится возможности наслаждаться этим великолепием каждую минуту нахождения в нем.
Таксист привез нас к отелю «Dom Pedro». Тот представлял собой большое современное здание, как говорят из стекла и бетона. Расположение отеля, как мы убедились позже, было фантастическим, он стоял перед торговым центром, всевозможными центральными ресторанами и всего в двух минутах ходьбы от площади Маркиза де Помбаль. Внутри здание было исполнено в классическом стиле, с большими зеркалами и красивой мебелью. В отеле был даже бассейн с подогревом. Отель соответствовал своим пяти звездам.
Я бросил вещи в номере, и, не принимая душ и не переодеваясь, пошел бродить по центру города. Выйдя из отеля, я пошел, куда глаза глядят. Оказалось, что вышел на набережную Тежу и на красивую площадь Праша ду комершиу, по-нашему - дворцовая площадь. В центре стоял памятник Жозе первому. С трех сторон площадь обрамляли здания, в которых размещались министерства и банки, а с четвертой – открывалась панорама на реку. Я дошел до арки, украшенной барельефами и статуями. Затем увидел площадь ратуши, которую украшала витая каменная колонна Пелориньо, символ городского правосудия, а в старину к ней привязывали как к позорному столбу. Улыбки истории! Потом добрался до района Белен. Увидел первое для меня сооружение в стиле «мануэлино» – монастырь Жеронимуш.
Мануэлино — это такой стиль архитектуры в Португалии, в 15 — 16 веках. Национальный вариант стиля Возрождения, или Ренессанса. Назван он по имени короля Мануэла Первого Счастливого. Это время было периодом высшего могущества Португалии, периодом ее расцвета как морской державы. Страна приобретает многочисленные колонии. Португальцы на морях не уступали ни испанцам, ни англичанам, то есть другим самым сильным мореходам мира. Естественно, это привело к интенсивному строительству.
В мануэлино смешаны элементы готики, мавританского стиля, ренессанса и экзотических мотивов. Можно говорить даже, что в этом стиле проявилось влияние индийского искусства. Этот стиль выражает как бы впечатления европейца, впервые увидевшего новый мир и неизвестные страны. Мануэлино можно сравнить с испанским платереско, особенно на ранней стадии развития. В нем также оформление построек решалось на основе плоской стены, богато украшенной деталями, но португальская архитектура оказалась «сочнее» и динамичнее. Она более насыщена образами. В ней явно был виден избыток роскоши.
Тут же, недалеко находилась Беленская башня, ранее бывшая маяком и сторожевой башней.
Устав от пройденного расстояния и увиденного, я возвратился в номер, принял душ, переоделся и собрался поужинать. Для приличия постучав в номер Вики, мне пришлось подождать несколько минут, пока она мне открыла. Мой доверитель был в номере. Странно, а я думал, они с Мироноффым уже давно гуляют по городу.
- Вика, мне нужно поговорить с Вами.
- Проходите, – она открыла дверь шире и впустила меня внутрь номера. Потом, когда я прошел, она закрыла дверь, прошла в номер вслед за мной и сказала: - Я слушаю Вас.
- На правах вашего адвоката, я хочу получить от Вас ответы на несколько моих вопросов, – она, молча, ждала продолжения.
- Доверяете ли Вы Мироноффу?
- Да, он кажется мне вполне заслуживающим доверия. Скажу больше – он мне очень нравится.
- Вы рассказали ему о настоящей цели нашего путешествия?
- Пока нет, но думаю сделать это в ближайшее время. Я ждала этого разговора и без Вашего одобрения не посмела все ему рассказать. Я поступила правильно?
- Вполне. Когда Вы собираетесь с ним поговорить?
- Он зайдет за мной через двадцать минут. Вы можете подождать его здесь, и мы вместе поговорим об этом.
- Хорошо, давайте подождем.
- Но, Метр, пожалуйста, о деле в Москве не упоминайте.
Она закурила, села в кресло и включила телевизор на музыкальный канал. Звук был установлен так, чтобы он не мешал разговору, а музыка была фоном. Я присел на второе кресло и стал листать какой-то журнал, который лежал на столике. Журнал изобиловал красивыми фотографиями португальской жизни. Там были и сцены из жизни португальских крестьян, выращивающих виноград, и фотографии старинных замков, красивые морские заливы с золотым песком и загорелыми, как шоколадки, рыбаками.
Раздался звонок внутреннего телефона. Вика, не спеша подошла к аппарату.
- Але, да Николя! Я жду,…Мы ждем Вас... Да, он у меня…. – она положила трубку и известила меня, что это звонил Миронофф.
Через минут пять в дверь постучались. Пришел Миронофф. Он был бодр и весел. От него исходила на всех нас положительная энергия.
- Как дела, Метр? Как настроение? Вы ходили гулять? Как Вам Лиссабон? Чудесный город, не правда ли? Это – не Вена! Как наша прекрасная дама чувствует себя? Ну, что пойдем ужинать? Куда?
- Николя, - обратилась к нему Вика, - мы хотим поговорить с Вами на очень серьезную тему. Ужинать пойдем позже. Ладно?
- Договорились. Я слушаю, - он сел в свободное кресло, в котором до него сидела Вика.
Девушка посмотрела на меня, давая понять, что разговор должен вести я. Я задумался, а с чего начинать? Про убийства, по просьбе Вики, решил не говорить.
- Николя, я думаю, Вы догадались, что наше путешествие не совсем праздное. Собственно говоря, зачем адвокату делать какие-то доклады об истории ордена. Он может писать доклады о праве, судебной практике, но никак не о рыцарях. Вы согласны? И думаю, вы догадывались о чем-то.
- Не в моих правилах лезть в чужие дела!
- Тем не менее, Вы уже в них влезли. Так вот, у нас имеется некий исторический документ, который ссылается на какую-то тайну, которую мы хотим попытаться раскрыть. Она связана, как я думаю, с орденом Христа.
- Я могу взглянуть на него, на тот документ?
Я кивнул и многозначительно посмотрел на Вику. Она достала из своего нового, уже голубого цвета, чемодана известную мне папку и передала ее Мироноффу. Я, было, хотел взять папку и достать из нее только один документ. Но Вика поступила грамотно. В папке и был только один документ, который датировался 1769 годом.
Николя достал его из файла и начал изучать. Мы молчали, ожидая, что с его стороны начнутся вопросы, и я приготовился показать ему полученный перевод. Однако, к моему удивлению, Миронофф не попросил перевод. Он молчал, смотрел на текст, и, казалось, легко его переводил. Минут через десять сказал:
- И вот с этим документом вы решили найти Тайну загадочной книги? Ведь в нем нет ровным счетом никакой информации для ее поиска.
- Вы прочли текст? – удивился я.
- Да, это не сложно, если знать арабский. А я, как вы помните, участвовал в изучении реконкисты и невольно узнал этот язык. Монахи часто использовали его в качестве шифра, излагая его на бумаге латиницей. Однако не хочу вас расстраивать, но с такими исходными данными, я бы не стал даже начинать поиски. О такого рода загадках говорят много, но, как и в вашем случае, говорят только об их существовании, а не о конкретном месте хранения. Помните, я вам рассказывал и про замок Монсюгер, и про другие тайны, но местонахождение хранилища никто не знает. Возможно, мы могли бы съездить и в Томар, и другие замки ордена, мы можем посетить Мадейру и Порто-Санто. Но все равно это подобно поискам иголки в стоге сена. Мы напрасно потеряем время, если, конечно, не считать пользы от общего ознакомления с достопримечательностями Португалии, – он замолчал и посмотрел хитро на нас. – Или вы не все мне показали? Признавайтесь!
Я пожал плечами, давая понять ему, что у нас, к сожалению, нет других указателей. Но меня ошарашила Вика. Она помялась несколько секунд, затем подошла к своему чемодану и извлекла из него, как и в прошлый раз, файл с какой-то бумагой. После этого фокуса, моя доверительница подошла к Мироноффу и подала ему этот файл. Я стоял как громом пораженный. Значит, у нее имелся еще один документ, о котором она мне не сказала!
- Вика… - попытался я что-то промямлить, но не найдя нужных слов, замолчал.
- Извините меня, Метр, – она стала меня так называть вслед за Мироноффым, который в шутку обращался так ко мне, – я хотела Вам показать его позже.
Тактичный испанец, решил сгладить неловкость, подошел ко мне и мы вместе стали разглядывать, полученный документ. Он представлял собой ксерокопию другого документа, который в свою очередь был выполнен на английском языке. Это был второй лист какого-то письма. Я понял это по цифре «2», которая стояла вверху листа. Текст я не перевел и даже не стал пытаться это сделать. Английский практически не знал. Внизу листа имелся рисунок, на котором был изображен прямоугольный камень с высеченным в центре крестом ордена Христа. Под крестом стояли слова: « Misterio aqui».
- Misterio aqui! – в один голос прочли мы с Мироноффым.
- Николя, Вы с английским дружите? – спросил я.
- Не так как с испанским, но перевести могу! Здесь говориться о том, что путем сверки данных, полученных от специалистов, работающих в архивах Испании, Португалии, Франции, Англии и агентов, проводивших оперативную работу среди известных археологов и исследователей древностей, представляющих различные европейские страны, а также некоторых лиц, близких к последователям ордена, возможно, установить местонахождение тайников Томарского ордена. Так, в частности, перед или возле входа в тайник, должна находиться каменная плита с изображением креста ордена и надписью «misterio aqui». Уточняю, плита говорит не о местоположении самих тайников, а лишь указывает на его близкое нахождение. То есть, этот камень говорит, что сам тайник рядом! Где могут находиться эти камни неизвестно!
- Как Вы думаете, что это за документ?
- Я боюсь ошибиться, но мне кажется, что это похоже на доклад агента какой-то секретной службы.
Вика молчала. Мы тоже замолчали и посмотрели на нее. Она вздохнула и тихо проговорила.
- Муж, мог общаться с такого рода службами. Я что-то в этом роде подозревала. Как этот документ попал к нему, сказать не могу, но возможно это и привело его к гибели.
- А где Вы нашли его? – спросил я.
- Там же, вместе с другими документами. Просмотрев его, я поняла, что он важней древнего манускрипта и спрятала его отдельно.
- Что Вы скажите теперь, господин Миронофф?
- А что говорить?! Я готов ехать с Вами и приступить к поискам книги. Даже если в ней нет сокровенных тайн, она сама по себе бесценна! Подумайте только! Книга, найденная в тайнике ордена Христа! Сенсация!!! Можете быть уверенными, что тот, кто найдет хотя бы один артефакт ордена, прославится на века! А в материальном плане будет обеспечен на сотню лет вперед. Я благодарен Вам за доверие и постараюсь не разочаровать вас!
Миронофф был возбужден, пылал как огонь в камине, только не потрескивал. Казалось, от его огненной энергии можно было прикуривать. Вика достала сигарету и подошла к нему. Я невольно представил, как она наклонилась к нему, словно к угольку и прикурила. Но она только взяла из его рук бумагу и положила ее обратно в чемодан.
- Метр, - обратился ко мне Миронофф, - мне почему-то кажется, что Вы в детстве должны были любить роман Стивенсона «Остров сокровищ». Все мальчишки должны были им зачитываться!
- Вы угадали Николя! Я даже одно время знал его, чуть ли не наизусть.
- Тогда хочу напомнить Вам сцену, когда Ливси и Трелони рассматривали полученную карту острова, – он замолчал, пытаясь вспомнить текст.
- «А что если перед нами карта пиратского клада? Ливси! Тогда мы немедленно снаряжаем корабль и отправляемся на поиски этого клада! Мы отберем его у пиратов!» – Приблизительно такие диалоги в той сцене, – попытался опередить его я.
- Вы правы Метр! Так вот я хочу сказать Вам словами Трелони – мы немедленно должны отправляться на поиски этой тайны!
- Подождите Николя! Уже поздно! А ужин?!
- Умеете вы, юристы, опустить человека на землю! Ладно, сегодня никуда не едем. Едем завтра! А сейчас я приглашаю вас на торжественный ужин в честь этого Великого события!
* * *
На следующий день с вокзала Ориенте мы выехали в Томар. Голова у меня раскалывалась! Во рту все пересохло и очень хотелось пить. Не лучше обстояли дела у Вики. Она выглядела грустной, уставшей и больной. Один Миронофф казался вполне здоровым и веселым. Он снова излучал оптимизм и надежду на лучшее. Глядя на него, я вспоминал известную рекламу батареек и невольно завидовал этому здоровому организму с большим запасом прочности. Я, непьющий и некурящий, чувствовал себя как разбитая телега, скрипел и ныл при каждом шаге. Ему же все было нипочем! Вчерашнее злоупотребление разными алкогольными напитками будто бы вовсе не сказалось на нем.
По предложению Николая Петровича мы решили до Томара заехать и осмотреть еще один замок ордена – Арморол. Это, во-первых, было почти по пути, во-вторых, там долгое время присутствовали высшие лица ордена, в- третьих, само расположение замка располагало к хранению в нем тайн. Ну и потом сам по себе замок очень красив и живописен, что не могло нам, любознательным туристам, не понравиться. Проехав приблизительно полпути до Томара, мы вышли на станции Энтронкаменте. Народу, то есть туристов, не было, но таксисты на станции стояли. Они, видимо всегда надеются на посещение этих мест туристами. Мы взяли одну из машин и поехали к замку. Таксист доставил нас до пристани на берегу Тежи. Здесь он нас высадил и показал на очень небольшую, но удивительно красивую крепость, стоящую на маленьком острове.
На пристани, дружно уткнувшись в песок, нас ожидали лодочки, гребцы которых, наперебой предлагали доставить нас в замок за умеренную плату. Миронофф подошел к одному из них и о чем-то его спросил. Тот покачал головой. Тогда наш руководитель отошел к другому. Только третий из них утвердительно махнул головой, после чего, Николя пригласил нас сесть в лодку.
- У Вас к ним какие-то особые требования? Боитесь, что Вас укачает, и заболеете морской болезнью? Почему только третий? – спросил я нашего доктора.
- Они, шельмы, дают только двадцать минут на осмотр замка, после чего уплывают либо с вами, либо одни. Этот за умеренную плату согласился подождать нас пару часов. Я думаю, этого времени нам хватит внимательно осмотреть замок и места, в которых может находиться известная теперь нам каменная плита. Мне кажется надо искать в подвальных помещениях и в стенах, где явно может находиться потайная комната. Надеюсь таких мест здесь не очень много.
Лодочник быстро доставил нашу команду на остров и даже помог всем сойти на берег. Мы оставили его в лодке, а сами пошли в замок. Впереди шел Миронофф, то и дело он помогал идти Вике, хотя в этом не было особой необходимости. Я замыкал наш караван. Тропинка, петляя по холму, привела к мосту и воротам замка. Солнце припекало и не верилось, что стояло самое суровое время года. Однако, как только мы вошли в замок и оказались среди древних стен, пропавших сыростью и временем, нас окутал холодный воздух. Голубое небо, яркое солнце и холодный воздух не сочетались между собой. Глядя на окружающее буйство красок и яркие лучи солнца как-то не верилось, что воздух может быть настолько холодным.
Остров, на котором расположен замок, небольшой, метров триста в длину и семьдесят в ширину. Замок расположен в его центре на высоте около десяти-пятнадцати метров над рекой. Само сооружение представляло собой крепость, состоящую из двух, соединяющихся между собой двориков и девяти полукруглых башен. В центре замка находилась десятая квадратная башня - Донжон. В этой башне имелось глубокое подземелье, в котором в средние века томились узники.
Мы обошли весь замок, внимательно рассматривая его стены. Исследовали все, что видели у себя под ногами и над головами. Однако, ничего напоминающего искомую плиту с крестом и надписью, так и не обнаружили. На осмотр, как и предполагал Миронофф, мы затратили около двух часов. Уже на выходе из замка Док подошел к стенду с историей замка и, прочитав на нем всю информацию, вернулся к нам, стоявшим неподалеку.
- Мы напрасно потратили столько времени на этот замок! В нем никак не мог находиться тайник. Смотрите, он совсем небольшой и буквально весь напоказ, здесь нет тайных закоулков, в которых может быть скрыта тайна. Замок много раз перестраивался, был частично разрушен землетрясением и в довершение ко всему принадлежит министерству обороны Португалии. А в этом случае военные, однозначно, его изучили досконально.
- Ну, что ж, в таком случае мы пополнили свои знания и полюбовались красотами, которые открывались с Донжона! – сказала Вика и нежно посмотрела на Мироноффа.
- Друзья мои, идемте к лодке. Нас ждет Томар! – оптимистично воскликнул герой ее нового романа.
- Николя, Вы сейчас мне напомнили Остапа Бендера, да и все мы похожи на героев «12 стульев». Вы читали эту великую книгу? – спросил я Мироноффа, который широко улыбнулся и утвердительно закивал. – Первый стул оказался пустым! Один против одиннадцати! Вперед к другим!
* * *
В Томар мы прибыли через час. Это время ушло на сборы, возвращение на другой берег и сам переезд. Лодочник ждал нас на прежнем месте, там, где мы его оставили. Он вмиг перевез нашу группу на большую землю. Найти таксиста не составило труда. Он-то нас и привез в городок, раскинувшийся у стен знаменитого замка. Отель был маленький, провинциальный, со своими плюсами и минусами. После современного пристанища в центре Лиссабона, местный отель показался тихим уютным постоялым двором. Но, как ни странно, почти все номера были заняты, видимо замок и его история интересовала не только нас. Одним из плюсов отеля был вид из его номеров. Открыв окно, можно было увидеть замечательные картины. Над черепичными крышами домов на вершине холма возвышались стены Томарского замка. Зеленые пальмы, деревья, и яркие цветы вводили в заблуждение о времени года. Казалось, что так может быть только весной и летом, но ни как не зимой!
Мы решили остановиться в Томаре на несколько дней. Замок был очень большим и углубленно изучить все его закоулки за один день невозможно. По приезду в отель, после оформления, получив на руки ключи от номеров, Миронофф взял на ресепшен подробную карту замка и, поставив свои вещи в холле возле кресла, стал ее изучать. Он что-то подчеркивал, обводил какие-то места ручкой, делал записи на полях карты и у себя в блокноте. За этим занятием я оставил его, а сам пошел к себе в номер. Вика тоже не стала оставаться, и мне пришлось помогать нести одну из ее сумок.
Утром, позавтракав тонко нарезанной жареной грудинкой, прекраснейшими спелыми ананасами, выпив крепкого и вкусного кофе с горячими круасанами, мы отправились на работу. По предложению все того же Мироноффа, а он со всеобщего молчаливого согласия стал нашим историческим руководителем, главной целью дня был осмотр стен замка по всему периметру, а также трапезная и прилегающие к ней помещения. Николя уверял, что для сегодняшнего дня этого вполне достаточно. Погода стояла теплая и солнечная, поэтому прогуливаться вдоль высоких крепостных стен было только в удовольствие. Мы шли по внутреннему периметру и внимательно разглядывали все, что находилось вдоль стен. Разговор был ни о чем, большее время мы шли и молчали, думая каждый о своем. Видимо от этой скуки и праздности, пытаясь нас вывести из сонливого состояния, Миронофф спросил меня:
- Метр, вот Вы адвокат. Мне кажется, довольно успешный. У Вас, я полагаю, есть своя клиентура, а, следовательно, и деньги. Скажите мне, сколько, по-Вашему, нужно человеку денег? Вернее сколько бы Вы хотели иметь денег для того, чтобы жить, не утруждая себя работой?
- Это довольно сложный вопрос! Я боюсь ответить Вам на него не искренне!
- И все же, попытайтесь, очень интересно Ваше отношение к деньгам!
Я на некоторое время задумался, пытаясь быстро сформулировать свои мысли. Однако вопрос был несколько неожиданным, что ответить на него сразу полно, и развернуто у меня не получалось. Тогда я попытался порассуждать вслух.
- Ну, во-первых, я не смог бы проводить праздно время, отведенное мне на земле. Я, честно, не могу ничего не делать. От безделья я впадаю в нервную болезнь и ищу себе хоть какое-нибудь занятие. Ну, предположим, я нашел себе занятие по интересам, но оно не приносит мне никаких денег. Оно мне нравиться, им я могу заниматься всю жизнь, но оно в материальном плане пустое. Так?
- Предположим так, Метр.
- Но! Вот вопрос, нужно ли мне самому вкладывать в это занятие деньги? Опять предположим, что оно не требует моих вложений. Тогда мне необходимы деньги на питание, одежду, культурный досуг, поездки на отдых, содержание недвижимости, автомобиль, который подлежит обмену каждые три года, обеспечение моей семьи, а это приличная сумма и с каждым годом она будет увеличиваться. Под семьей я понимаю как своих родителей, так и моих детей и внуков, кои будут рождаться. Вот, наверное, и все. В конечном итоге, сложив слагаемые, мы получим цифру. Но и она будет только приблизительной, так как человек чем больше имеет, тем больше хочет. Я не уверен, что, имея сегодня одну марку автомобиля, я не захочу завтра иметь другую, более дорогую, или поменять недвижимость одной страны на другую. Таким образом, получается, что назвать точную цифру я не смогу.
- Метр, условие заключено именно в том, чтобы назвать более-менее точную и окончательную сумму.
- Хорошо, пойдем другим путем. Поскольку постулат о том, что человеку всегда мало денег, нами принят, то будем исходить из того, что имеется и, оперируя этой суммой жить, не зарабатывая больше. В таком случае мне может вполне хватить сумма чистого дохода в размере около пяти тысяч евро в месяц. Но с оговорками.
- Какими?
- Если нет непредвиденных расходов, связанных с дорогостоящим лечением, затратами на юристов и тому подобное. Я говорю о ровной спокойной жизни. Я понимаю, что Вы пытаетесь выяснить, насколько я избалован и насколько жаден. Тот ли я человек, который мечтает только о бешеных деньгах, не зная, что с ними делать, и которому все мало. Нет! Я не из тех. Мне не нужно много бесполезных денег. Я согласен с выражением «голым человек пришел в этот мир, голым и уйдет из него». Я не жажду обладать огромным состоянием и не знать, как им воспользоваться. Очень большие деньги превращают жизнь в ад. В ад, в котором нет места для счастья! Ведь когда все есть и оно достается легко, нет желания иметь и его. В жизни наступает сытость, скука, печаль и пресыщение самой жизнью. Потом наркотики, адреналин и безвременная смерть. Еще Авиценна говорил, что удовольствие больше в предвкушении оного, чем уже в обладании им. Иметь много денег не значит быть счастливым. Счастлив тот, кто ничего не имеет, он знает цену жизни, он знает цену вещам и мелочам, он знает радость от приобретения вещи, которую долго жаждал. Как знает больной цену здоровью, одинокий знает, как дорожить дружбой и любовью. Насколько испытываешь больше радости, когда приходится приложить массу усилий для получения чего-либо, пусть даже какой-то мелочи. И как обыденно и скучно бывает, когда получаешь то, что досталось тебе просто и легко!
- Да, но разве не обидно потратить часть своей драгоценной жизни на добывание мелочей? Разве не лучше ли вместо этого направить высвободившееся время на ту же благотворительность?!
- Смотря, какие это мелочи. Для одного дом на Лазурном побережье – пустяк и мелочь, а для кого-то вкусно поесть – стоит полжизни! Все относительно! Но я твердо уверен, что человек рожден не для того, чтобы всю жизнь провести в поисках денег. Деньги – только средство к существованию. Есть в нашей жизни какое-то другое предназначение! Мы приходим сюда для чего-то чистого и светлого. Мы просто обязаны его искать здесь, на этой земле и найти! А деньги, еда, какое-то материальное благо – это все второстепенное, пустое, а может даже и специально данное, чтоб отвлечь нас от настоящего главного! Ведь помните, что говорил господь, не заботьтесь о дне насущном! Придет день будет и пища! А еще он говорил о том, что богатому попасть в рай сложнее, чем бедному.
- Как у Вас все получается, Метр! – вмешалась в наш диалог Вика. Она некоторое время слушала нас молча, только изредка поглядывая на меня и Мироноффа. – А может все намного проще? Может, жизнь дана для того, чтоб человек получал от нее больше удовольствий и, пусть они будут, в том числе и материальные, не только духовные. Может, мы приходим для того, что бы познать все блага, даруемые земной жизнью?! Может человек и уходит из этого мира голым, но он оставляет все, что нажил трудом своим детям, а те, в свою очередь, своим детям. А не безнравственно ли жить человеку только для себя? Не оставить своим детям ничего и обречь их на тяжелое добывание хлеба насущного?! Согласитесь, ведь когда человек сыт, одет, ему есть, где спрятаться от холода, тогда у него больше времени на осмысление своей жизни и на поиски истинного пути. Ему не надо тратить все время на низменные потребности.
- Может и Вы в чем-то правы. Но ведь многие из тех, кто бешено богат, не приносят никакой пользы и добра в этот мир. Ни один богатый художник не стал знаменитым после своей смерти, наоборот, только нищие при жизни прославились в веках, ни один великий философ не обладал несметными богатствами, - я задумался, подбирая еще примеры своего взгляда на жизнь. - Возьмем, к примеру, монахов. Они не думают о земных благах. Они молятся и работают, не желая заработать кучу денег и оставить их своим близким. Они заняты молитвами, а не удовлетворением низменных потребностей.
- Конечно, не будешь заботиться о своих детях, если тебе запрещено их иметь, – парировала Вика.
- Брэк! – скомандовал рефери. – Еще другой принципиальный вопрос. Метр, на что Вы готовы пойти ради денег? Очень крупных!?
- Я готов ради них работать долго, упорно, честно, не жалея своего времени и сил.
- А готовы ли ради них на то, что бы преступить заповеди Господа, данных им Моисею или же пойти на обычное преступление?
- Ох, Док! Вы ставите меня в неловкое положение! Смотря, какие заповеди преступить и какое преступление совершить!
- Ну, Метр! Если Вы забыли, то давайте я Вам напомню. Они звучат так:
1. Да не будет у тебя других богов перед лицом Моим.
2.Не делай себе кумира и никакого изображения того, что на небе вверху и что на земле внизу, и что в водах ниже земли, не поклоняйся им и не служи им; ибо Я Господь, Бог твой, Бог ревнитель, за вину отцов наказывающий детей до третьего и четвертого рода, ненавидящих Меня, и творящий милость до тысячи родов любящим Меня и соблюдающим заповеди Мои.
3.Не произноси имени Господа, Бога твоего, напрасно; ибо не оставит Господь (Бог твой) без наказания того, кто употребляет имя Его напрасно.
4.Помни день субботний, чтобы свято хранить его, как заповедал тебе Господь, Бог твой; шесть дней работай и делай всякие дела твои, а день седьмой — суббота Господу, Богу твоему. Не делай (в оный) никакого дела, ни ты, ни сын твой, ни дочь твоя, ни раб твой, ни раба твоя, ни вол твой, ни осел твой, ни всякий скот твой, ни пришелец твой, который у тебя, чтобы отдохнул раб твой, и раба твоя (и осел твой), как и ты; и помни, что (ты) был рабом в земле Египетской, но Господь, Бог твой, вывел тебя оттуда рукою крепкою и мышцею высокою, потому и повелел тебе Господь, Бог твой, соблюдать день субботний (и свято хранить его).
5.Почитай отца твоего и матерь твою, как повелел тебе Господь, Бог твой, чтобы продлились дни твои, и чтобы хорошо тебе было на той земле, которую Господь, Бог твой, дает тебе.
6.Не убивай.
7.Не прелюбодействуй.
8.Не кради.
9.Не произноси ложного свидетельства на ближнего твоего.
10.Не желай жены ближнего твоего и не желай дома ближнего твоего, ни поля его, ни раба его, ни рабы его, ни вола его, ни осла его, (ни всякого скота его) ни всего, что есть у ближнего твоего.
- Я никогда не пойду на убийство, вымогательство, разорение человека, не украду, почитаю родителей, стараюсь в седьмой день отдыхать, точно не создаю и не создам себе кумира, никогда не желал и вряд ли пожелаю имущество ближнего. Однако как адвокат в прекрасной стране, где все пропитано коррупцией, допускаю «благодарность за выполнение чиновником его же обязанностей».
- То есть, я так понимаю, даже ради многих, больших миллионов Вы не убьете?!
- Да, безусловно! Я не силен в науке о боге, будьте ко мне снисходительным! Могу только скромно высказать свое мнение о жизни и ее принципах. Мне кажется, что мы гости на этой планете. Век наш не долог и не надо доказательств, что мы обязательно уйдем. Тогда, к примеру, рассмотрим следующую ситуацию. Как гости мы пришли к своим соседям, скажем по этажу. Представляете?! – он кивнул. - Мы пришли к ним домой, поговорили, покушали, а потом убили их, нашли деньги и драгоценности, принадлежащие им. Поиграли ими в этом доме, поперебирали монеты, полюбовались чистотой бриллиантов, даже поносили их на пальцах, но вечером надо уходить и оставить все найденное там же, где мы и нашли его! Это непременное условие! С этими вещами не выпускают! Мы уходим, все оставляем. Скажите, зачем мы убили, украли, обездолили кого-то, принесли несчастье кому-то, если все конечно в этом мире и в том, другом за наши земные дела воздастся?! Вечером или завтра нас арестовывают и наказывают правоохранительные органы. Это если мы сами не осознали бессмысленность и жестокость содеянного. А если мы раскаялись и ужаснулись от того, что сотворили?! Какие муки и угрызения совести мы будем испытывать?! Не проще ли, не выгоднее ли жить в согласии с собой и окружающими, не совершать мерзостей ради трех минут сомнительного счастья?!
Я замолчал. Мне не хотелось больше в тот момент углубляться в философию буддизма, зороастризма, иудаизма и христианства. Не тот повод и не та обстановка. Не поминайте имя господа всуе!
Разговаривая, мы обошли все стены и осмотрели трапезную. Интересующих примет мы нигде не увидели. Время напомнило о себе подсасыванием где-то там, глубоко в желудке. Видимо, такое чувство ощутил не только я.
- Друзья мои, а не пора ли нам пообедать?- прервал наши рассуждения о смысле жизни Миронофф. - Время и проделанная работа располагают к трапезе и прямо-таки необходимому приему пищи. Возле замка я обратил внимание на маленький ресторанчик. Конечно, португальская кухня далека от идеала, но нам необходимо удовлетворить низменные потребности. Я бы согласился их удовлетворить даже куском свежего хлеба с вином. Как говорят итальянцы «vino e pane»(вино и хлеб) - простые вещи! Не так ли, Метр? Я видел, там была открытая терраса и с нее должно быть чудесный вид на этот городишко. Ну, вы поддерживаете мое предложение? Или желаете еще побродить по историческим камням в надежде утолить голод познания?
Мы согласились. Вика шла впереди, за ней Миронофф. Я шел почти рядом с ним. Невольно мой взгляд сопровождал стройную фигуру девушки. Странно - думал я, насколько женщины отличаются друг от друга. Одни рано стареют и в тридцать выглядят так, будто вся жизнь прошла, а другие и в сорок выглядят всего на двадцать с небольшим. На эти рассуждения меня подтолкнула Вика, ее внешность. Сколько ей? По документам ей тридцать пять, а на вид лет двадцать девять. Ноги стройны, место их срастания упругое и небольшое. Складок над ним не наблюдалось. Руки и шея тонкие и без морщин. Лицо. Оно красивое и молодое. На нем я ни разу не видел излишнюю косметику. Она настолько мало исправляла черты лица, что порой я думал, не забыла ли она это сделать. Но надо сказать, ей не было необходимости «рисовать» лицо. Волосы были густыми, длинными, приблизительно до середины спины и слегка волнистыми. Когда мы оказывались в людном месте взгляды мужчин, да и женщин тоже, невольно выделяли ее из окружения. Она со своим невысоким ростом возвышалась над людьми. Это было как чудо. Вокруг нее возникала пустота, а люди, словно в цирке смотрели на нее как на арену. Но самым странным было мое чувство к ней. Ее яркая привлекательная внешность почему-то не имела на меня никакого воздействия. Я отдаю отчет в том, что передо мной и со мной красивая девушка, но у меня ни разу не возникло желание станцевать перед ней брачный танец. Я чувствовал, как сотни людей при взгляде на нее готовы распушить перья и попытаться завоевать самку, а меня что-то останавливало и гасило нормальное мужское желание. Вот и Миронофф не смог устоять перед ее женскими прелестями и сдался. Как он ее вожделеет глазами! Мне стало даже немного смешно.
- Николя, Вы, я смотрю, очень проголодались! Может, подождете до вечера? А то вдруг кусок в горле застрянет, – сказал я ему полушепотом, намекая на его голодные взгляды, бросаемые на тело Вики.
Он понял, о чем я говорю и засмеялся. Впереди показался ресторанчик, о котором говорил Миронофф. На самом деле на террасе, прилегающей к нему, стояли несколько столиков, накрытых белыми скатертями. И, действительно, сидя за столом можно было любоваться черепичными крышами, верхушками деревьев и пальм, голубым небом, на котором так и не появилось ни одного облачка.
Вопреки желанию любоваться рукотворными и природными красотами, мы устроились внутри ресторанчика. Здесь был комфортно. Не было холодного ветерка, который нет-нет, да и пронизывал тело, несмотря на яркое солнце. Док сделал заказ за всех, и пока ждали, нам принесли бутылку красного вина, разлив его по бокалам, официант тихо удалился. В ожидании мяса и рыбы, мы сидели и молчали, разглядывая помещение и вид за окнами. Вдруг я заметил, что Вика напряглась, подалась всем телом вперед, глаза ее сузились, наводя на какой-то предмет фокус. Рука медленно поставила на стол бокал и поднялась над ним в сторону Мироноффа, вернее за него. Я посмотрел в указанном направлении. На стене ресторана, расположенной за спиной Николая Петровича висело несколько фотографий в рамках. На одной из них было запечатлено какое-то торжество на террасе знакомого нам ресторанчика. Ничего интересного в этом нет было. На другой фотографии красовалась стоящая женщина. Фото было либо старым, либо имитировало старину. На женщине было длинное платье начала двадцатого века. Женщина была красивой, но я был уверен, что Вика указывала не на нее. Вот! Вот, что увидела она! Мужчина и та же женщина стояли на берегу моря, волны с брызгами разбивались о каменистый берег. Сзади них находилась разрушенная стена кого-то старого строения. Стена была сложена из камней разного размера. Ее высота кое-где превышала средний человеческий рост. В стене я увидел большой камень, метр на метр размером, который скорее являлся каменной плитой, на которой был высечен крест ордена Христа, а под ним были видны какие-то буквы. Их невозможно было прочитать, так как старая черно-белая фотография не смогла ухватить свет и тени, и передать нам вид высеченных на плите букв.
Каким-то уж сильно боковым зрением я заметил, как Миронофф обернулся, посмотрел на стену и замер, пораженный увиденным. Втроем смотрели мы на старинную фотографию, не веря своим глазам и такой удачи. Боже! Так просто не бывает! Первым, как и следовало ожидать, вышел из оцепенения Миронофф. Он сначала робко зашевелился, потом заерзал на стуле, а затем негромко воскликнул:
- Друзья мои, мы невероятно везучие! Это фантастика! Так повезти могло только в кино! Вы отдаете себе отчет, что, возможно, это именно тот камень! Найти его не представиться особого труда, надо только расспросить хозяина этого заведения!
* * *
Вечером следующего дня, после возвращения в Лиссабон и размещения в прежнем отеле, я, наконец, заставил себя войти в интернет и просмотреть всю накопившуюся почту. В почтовом ящике значилось тридцать четыре непрочитанных письма. Я все просмотрел. Большей частью это были письма от клиентов, дела которых уже были закончены или находились на стадии завершения. Некоторые письма носили личный характер и только два письма заслуживали особого внимания. Одно из них было от Димитрия. « Здравствуйте, дорогой товарищ! – писал он. – Я понимаю, как Вы заняты и как дорога каждая минута Вашего драгоценного времени. Прошу Вас все же уделить моему письму немного времени, так как оно заслуживает того и это есть отчет о проделанной работе, за которую Вы так щедро меня вознаградили. Сразу же хочу уверить Вас, что я готов и дальше работать на Вас или на Ваших клиентов, если они будут продолжать оплачивать мой тяжкий труд!
Ну, а теперь о серьезном. Двадцать пятого числа Виктории Ивановой предъявлено заочное обвинение в совершении преступления, предусмотренного ч. 2 п.п. «а, б, д, к» ст. 105 УК РФ. Она была объявлена во всероссийский и международный розыск. Готовятся документы по линии интерпола. Вчера суд изменил меру пресечения нашей обожаемой клиентке на содержание под стражей. Как ты посмотрел, пунктов 105 очень много! И, наверное, ты думаешь, что они взялись с потолка? Ан нет! Все вытекает из дела, дорогой друг! Не буду тебя томить и доведу до твоих мозгов новую информацию. Вскоре после моего вступления в дело оперативники ЛОВД Шереметьево обнаружили на территории аэропорта два трупа. Один труп нашли в женском туалете зала вылета, в закрытой кабинке. Ему перерезали горло и направили струйку прямо в унитаз, чтоб не испачкать пол. Мужчину обнаружила уборщица. Труп второго мужика привезли в самолете чартерного рейса. Сначала предполагали сердечный приступ, но вскрытие показало, что налицо отравление сильнодействующим ядом. Прокуратура возбудилась по ч.2 ст.105 и немного разобравшись, быстренько смахнула это дело нашему следаку.
Вы спрашиваете меня, какое отношение имеют эти трупы к нашему делу? А я отвечу Вам! Во-первых, оба мужика умерли не своей смертью в день вылета Вики из Шереметьево. Второй был возвращен обратно в самолете, в котором уважаемая Вика улетела к Вам. Вы опять можете сказать, что чисто случайное совпадение! Но следователь так не считает. Оказывается, оба мужика работали в ЧОПе. Выполняли «наружку», как Вы думаете за кем? Конечно за Викой. В аэропорт приехали вслед за ней. После связи с шефом, одному из них было дано задание, продолжать наружное наблюдение и в самолете.
Таким образом, у нас нарисовалось уже три трупа. Все убийства тесно связаны с Викой, которая, в свою очередь, скрывается от справедливого меча правосудия где-то за пределами нашей горячо любимой Родины.
Вот самое важное, о чем я хотел Вас уведомить и, что произошло с момента моего последнего доклада.
Как Вам отдыхается? Какие нынче стоят погоды там, за краем земли? Много ли света, тепла, еды и питья? За сим, остаюсь преданным Вам и нашим клиентам».
Второе важное письмо было от моего переводчика. В нем он писал, что его навестили правоохранительные органы. Эти органы произвели в его квартире обыск. В результате данного действия у него был изъят компьютер и дорогой мобильный телефон. Ему объяснили, что обыск проводился по уголовному делу об убийстве. В компьютере у него, слава богу, не осталось письма ко мне с переводом старинного загадочного текста. Он, по хорошей привычке, стер его из памяти и почтового ящика, а в мобильном телефоне сохранилось только первое ММС, с отрывком текста.
Вот и первые ласточки! По делу всплывает моя личность. Хорошо все делать вовремя! Димитрий уже на первой встрече со следователем вложил в дело мой ордер на защиту Вики. Я официальный адвокат Вики. Мое ММС не должно вызывать подозрения. Все это в рамках оказания юридической помощи и засекречено соглашением!
Ситуация по делу Вики с каждым разом становилась сложнее и сложнее. На самом ли деле во всех убийствах замешана Вика? Смогла ли она хладнокровно убивать мужиков? Не просто мужиков, а обладающих профессиональной подготовкой. Убивать продуманно, если так можно сказать, грамотно, оставляя минимум следов. Нет мало на нее это похоже! Она показала себя испуганной и растерянной в отеле. Я видел, как она перепугалась, увидев пьяных австрияков. Неужели тогда на ней были маски?! Нет! Мне не верилось в столь замечательную актерскую игру. Тогда тот, кто организовывает все эти убийства очень страшный враг. Я не хотел бы встань на его пути!
Нужно ли говорить Вике о том, что я узнал? Расспрашивать ее о причастности к преступлениям совершенно бесполезно. Она не может о них знать, а если она их совершила, то не признается в этом. Сказав ей о содержимом письма, я ее расстрою или насторожу. В любом случае пользы от этого ни мне, ни ей не будет. Лучше будет ознакомить ее с делом чуть позже, после завершения нашего похода и переоформления собственности на ее имя.
С таким решением я лег спать. Завтра мы должны были вылетать на Мадейру. Билеты заказаны. Вещи собраны. К такому решению мы пришли после расспросов хозяина того самого ресторана. Оказалось, что мужчина и женщина приходились ему дедом и бабушкой. Они всю жизнь провели на островах Мадейры. Где именно они были сфотографированы, хозяин не смог сказать. Он только утверждал, что фотография сделана на одном из островов архипелага. Правда архипелаг состоял всего из двух населенных островов и нескольких необитаемых. Что это за остров, какое место запечатлено, осталось неизвестным. От родителей ему известно, что дед с бабкой не увлекались историей. Они никогда не искали ни кладов, ни приключений. Всю жизнь посвятили маленькому бизнесу и детям. Дальше архипелага за всю жизнь они никуда не уезжали. На Мадейре, в Фуншале у предков был ресторан и маленькая гостиница.
* * *
Фуншал, главный город острова Мадейра, поразил меня благоуханием своих улиц, скверов, парков и буйством флоры. Настолько богатой растительности я еще не видел нигде. Парки, скверы, территории фешенебельных отелей, фонтаны, цветы. Цветы всюду и везде, на кустах, деревьях, клумбах. Красные, розовые, белые, желтые. Это было просто чудо! Морской воздух смешивался с ароматами цветущих растений! В результате такой диффузии голова кружилась и просто балдела от вдыхаемого легкими сказочного воздуха. Казалось, что вдыхаешь густой аромат духов. Если бы мне сказали раньше, что такое может быть, я бы не поверил! Позже мы узнали, что сюда специально приезжают на месяц астматики, чтоб потом на год забыть о своей болезни.
Мы остановились в пятизвездочном отеле «Пештана Карлтон». Отель принадлежал всемирно известной португальской цепочке «Пештана», названной по фамилии ее создателя и нынешних владельцев. Он находился на высокой скале, которая круто нависала над океаном. К самому океану можно было спуститься на лифте. В отеле имелось три уровня бассейнов с морской подогреваемой водой. Если встать лицом к океану, то справа на другой скале виднелся старинный отель, в котором любил останавливаться еще Уинстон Черчилль, когда посещал Мадейру. А этот остров он посещал очень часто, так как был влюблен в него. Здесь, недалеко от столицы, в маленькой рыбацкой деревушке Камара де Лобош знаменитый англичанин рисовал свои акварели.
Справа открывался кусочек Фуншала, его порт и, где-то далеко-далеко, в дымке угадывалось очертание острова Порто-Санто, второго обитаемого острова архипелага.
Отель «Пештана Карлтон» располагался в десяти минутах ходьбы от порта, рынка и местного казино, то есть почти в самом центре города. Выйдя из отеля и, повернув налево, ты попадал в туристическую зону, край отелей и ресторанов. Повернув направо, вступал в сам город, с его жилыми комплексами, садами, парками, церквями и музеями.
Город раскинулся вдоль всей огромной бухты, а также далеко вглубь острова, до вершины гор, окружавших его. На самую высокую точку горы вела нитка фуникулера. По ней с частотой чуть ли не в одну минуту поднимались и опускались маленькие вагончики на несколько сидячих мест. Недавно отстроенные с помощью Евросоюза дороги, поражали своей современной фантастичностью. Это был гибрид между высоко висящими над ущельями мостами, похожими на римские акведуки и протяженными туннелями в скалах. По ним бесконечными потоками летели навстречу друг другу маленькие автомобильчики. В Фуншале насчитывается почти триста тысяч жителей, что составляет около семидесяти процентов всех жителей этого благодатного острова.
Когда спустя несколько дней после прилета мы проезжали мимо аэропорта, я понял, почему не все авиакомпании летают на Мадейру. Автомобильная дорога проходила по побережью и ныряла под взлетно-посадочную полосу аэропорта острова. Пилот лайнера должен обладать хорошими знаниями в своей профессиональной области и крепкими нервами. Взлетная полоса, почти половина ее, находилась на сваях и уходила далеко в океан. Самолеты садились с таким посадочным курсом, чтоб при посадке шасси касались той части полосы, которая находилась непосредственно на острове, а потом заканчивали торможение уже на другой ее части, которая выступала в океан. Наверное, у летчиков, могло возникать ощущение приземления на авианосце. Однако же туристов это должно впечатлять.
В день нашего прилета, уже вечером, мы собрались в номере у Вики, чтобы выработать распорядок пребывания на архипелаге. Для того чтоб изучить острова, историю и соответственно места возможных поисков, нам необходим был хороший гид. Он должен был обладать глубокими историческими познаниями, мобильностью, не болтливостью и легким характером. Миронофф предложил нам обратиться в туристические агентства, которых в Фуншале существовало огромное количество. В этом мы убедились уже в первый день пребывания.
- Извините, Николя, - возразил я, - но мне кажется, это будет неразумно. Мы вводим в курс дела нового неизвестного нам человека. Тогда придется ему довериться, а как он себя поведет неизвестно.
- Метр, но сами мы не сможем найти место, на котором сфотографированы предки ресторатора. Мы не знаем островов, мы не знаем дорог, мы не знаем даже приблизительно на каком острове надо искать.
- И все же я настаиваю, что нам нет нужды нанимать гида, хотя бы на первом этапе поисков. Мое предложение заключается в следующем. Мы берем машину и объезжаем остров вдоль побережья, сравнивая его виды с фото ресторатора. Ведь мы знаем, что рядом океан. Не найдя этого места на Мадейре, мы отправляемся на Порто-Санто и производим такие же действия там. Если же и там нас постигнет неудача, мы фрахтуем яхту и огибаем все, даже необитаемые острова архипелага.
Миронофф задумался, видимо, взвешивая все за и против. Он даже встал и походил с минуту туда и обратно.
- Что ж, я согласен с Вами. Это разумное предложение. В принципе история острова нам не очень важна, хотя неизвестно, что пригодится, а что окажется лишним.
Вика также согласилась с моими доводами. Мы подвели черту и решили с утра следующего дня арендовать авто и отправиться на поиски заветного места. Приняв окончательное решение, я и Миронофф разошлись по своим номерам, оставив Вику одну.
Одиночество и тоска подкрались ко мне сзади и тихонько стали тереться о мои ноги. У себя в комнате мне стало скучно и грустно. Остро захотелось разбавить мое вечное одиночество хорошим коктейлем. Просмотр телевизора меня не устроил. Я вышел из номера и спустился на этаж ниже. Там находился бар, в котором еще утром мы заметили рояль. Еще не дойдя до конца лестницы, я услышал тихую живую музыку. Сев на крутящийся высокий табурет у стойки бара, я заказал бокал сладкой Мадеры. Бармен быстро налил мне темно красного вина и, взяв знаменитый местный напиток, я отвернулся от стойки к роялю. Музыкант играл блюзовые композиции. Под них приятно было цедить густое и сладкое вино. Не думать о завтрашнем дне. Вино, как и все на Мадейре было густым, ароматным, сладким и насыщенным. Людей в баре не было. Несколько совсем седых и сморщенных старушек прошли мимо тапера, постояли, послушали и, аккуратно чтоб не рассыпаться, удалились прочь в свои номера. И здесь то же самое одиночество! Оно не оставляло меня.
Через некоторое время, когда мой бокал был почти пустым, я заметил, как на ступеньках винтовой лестницы показались стройные женские ноги в темных колготках и в туфельках на высоком каблуке. Обладательницей этих ножек оказалась не менее привлекательная женщина. Как и ее ноги, она была худенькой и стройной. Роста невысокого, темные, почти черные, волосы тяжело падали на открытые плечи незатейливого платья. Лицо со средиземноморскими чертами было довольно загорелым и красивым. Немного длинноватый нос никак его не портил. На вид ей было около тридцати. Она была одна и, спустившись по лестнице, направилась в мою сторону, вернее к бармену. Поприветствовав, из вежливости меня кивком головы, а его как старого знакомого, девушка что-то заказала ему, сделав заказ на португальском языке. Бармен быстро налил в конусообразный бокал жидкостей из разных бутылок, бросил в него соломинку и протянул свое творение девушке. Взяв коктейль, она села рядом со мной на свободный табурет и, обернувшись к пианисту лицом, стала слушать музыку и потягивать через трубочку содержимое бокала.
Спустя минут пять после своего появления, после серии взглядов и очаровательных улыбок, она обратилась ко мне на португальском языке с каким-то вопросом. Внимательно выслушав и как можно приятнее улыбнувшись, я ответил ей на итальянском, единственном иностранном языке, который я знал сносно.
-Mi scusi, signora! Non capisco! (Извините, синьора. Я не понимаю!)
- Oh! Lei italiano? ( О! Вы итальянец?)– радостно воскликнула она.
- No! Sono Russo! (Нет! Я русский!)
Она еще больше удивилась. Ее замешательство отразилось на лице. Видимо мой внешний вид и знание итальянского, а не английского языка повергло ее в сомнение по поводу моей национальности. Она замолчала, а потом вновь обратилась ко мне уже на довольно хорошем русском языке.
- Извините, я подумала вы итальянец. Вы очень похож на итальянца. А почему Вы знаете язык?
- Но ведь Вы тоже не русская, а знаете русский язык?
- Я работаю с русскими туристами, поэтому и говорю по-русски. А Вы не работаете гидом и недавно приехали на Мадейру. Отдыхать?
- Да, только сегодня. Вы обратили внимание на мое бледное лицо? Вы, я смотрю, хорошо загорели!
- Меня зовут Франческа. А как Ваше имя? – я тоже назвался и мы, улыбаясь друг другу, продолжили общение.
Оказалось, что на Мадейре пока очень мало русскоговорящих гидов, а количество туристов с каждым годом увеличивается, поэтому они пользуются огромным спросом и востребованы. Да, пока русских туристов намного меньше, чем англичан, австрийцев и других европейцев, но с каждым годом их все больше и пока не поздно многие занимают эту нишу в туристическом бизнесе. Учат русский и устраиваются гидами. Многие отели стали брать на работу русскоговорящий персонал. Правда, под русскоговорящим персоналом здесь понимали всех, кто когда-нибудь произносил русские слова. Я встречал туркменов, таджиков, армян, они все были «русскими». Франческа была урожденной итальянкой. Она уже окончила школу в Италии, когда ее родители переехали на Мадейру. Здесь Франческа поступила в университет на исторический факультет. Окончив его, девушка, после внезапной смерти родителей, уехала на материк и проработала там, в школе, в каком-то городке под Лиссабоном. А спустя пять лет преподавания истории португальским оболтусам, вновь вернулась на остров «к наследству своих родителей» - маленькой квартирке в Фуншале. Работы было мало, но ей повезло, ее взяли в местную крупную туристическую фирму гидом, однако поставили условие выучить русский язык. Она учила его сначала на курсах, а потом ездила на целых два месяца в Москву.
Я рассказал, что приехал в компании друзей. Мы отдыхаем и интересуемся всем, что связано с островом и его историей. Среди нас есть и испанец, правда он по национальности тоже русский. Ее это очень заинтересовало. Она даже предложила нам помощь в осмотре исторических мест Мадейры и Порто-Санто. Поблагодарив и пообещав обязательно воспользоваться ее предложением, я не особенно расстроился, когда подумал о причине ее предложений. В конце концов, каждый старается заработать на хлеб, и ее желание не было чем-то неприличным или из ряда вон выходящим.
После долгого молчания по вечерам, одиночества и скуки, мне было очень приятно найти себе собеседника, с которым хотелось говорить не только на рабочие темы. Было интересно и здорово иногда переходить на итальянский. Понимать, что не все еще забыто и стоит только возобновить языковую практику и все будет в полном порядке. Тем более было приятно, что мой собеседник очень красивая девушка. Она рассказала о своих впечатлениях, после пребывания в России, о Москве и о русских. Она рассказала о привычках португальцев, особенно интересно было слушать о жителях Мадеры. Они отличались от континентального населения, считали себя независимыми, поскольку у них был даже свой флаг.
Я с удовольствием смотрел на нее, когда она что-то рассказывала, мне нравилось, как она жестикулировала, как быстро менялось выражение ее лица. Вот оно веселое и задорное, а вот вдруг при словах о родителях на него набежали темные тучки. Мы заказали еще по бокалу, потом еще. Но опьянения не чувствовали. Нам и без него было хорошо и комфортно, по крайней мере, мне точно. Пианист давно закончил играть, закрыл крышку инструмента и ушел, а мы все сидели и болтали.
Около двенадцати часов ночи Франческа попрощалась, так как ей надо было еще ехать домой, а завтра рано вставать, туристы из России улетали ранним утренним рейсом в Вену. Мы договорились завтра встретиться. Она написала мне на визитке свой телефон и домашний адрес, а я на своей визитке написал ей номер комнаты, в которой остановился.
Проводив свою новую знакомую до выхода из отеля, постояв там и полюбовавшись ночным Фуншалом, я поднялся в свой номер и слегка пьяный, но довольный лег спать.
* * *
Утром наш коллектив встретился в ресторане отеля за завтраком. Местное время показывало восемь часов. Войдя в зал, я посмотрел по сторонам, выбирая, где бы присесть и увидел, как Вика машет мне рукой, а Миронофф поднимает в мою сторону тонкий бокал, наполненный, видимо, шампанским. Они сидели за небольшим столиком на четыре персоны, который стоял у окна. Из окна открывался чудесный вид на океан. Атлантика была тиха, величественна и спокойна. Я помахал им в ответ и, подойдя к уголку с бутылками шампанского, налил себе полбокала. Впоследствии мы прозвали его «русским уголком». Затем подошел и присел за столик с компаньонами.
- Здравствуйте, Метр! Как Вам спалось?
- Спасибо, Николя! Все чудесно, сон крепкий и здоровый. Как Вы? Какой у нас сегодня распорядок дня?
- Спасибо, тоже все хорошо! Предлагаю после завтрака собрать все необходимое для автомобильного путешествия и встретиться у ресепшен.
- Прекрасно!
Обменявшись любезностями, я встал и пошел к шведскому столу. Он был невероятно богат. Особенно меня поразили прекрасные спелые ананасы. Я набрал на тарелку разнообразной еды, в основном фруктов и вернулся за стол. Миронофф и Вика уже заканчивали завтрак. Миронов пил крепкий кофе, а Вика курила свои тонкие сигаретки.
Выкурив и допив, они пожелали мне приятного аппетита и, встав из-за стола, оставили меня в одиночестве.
Около десяти часов мы вновь встретились уже в холле у ресепшен. Все были готовы отправиться в путешествие по побережью острова. Миронофф вызвался пойти взять напрокат автомобиль, а мы с Викой остались ждать его в отеле. Вика вышла на улицу и там, сидя на лавочке курила. Я же взял на стойке ресепшен карту Мадейры и стал ее внимательно изучать.
Мадейра, представлял собой слегка вытянутый остров, размером приблизительно пятьдесят километров в длину и двадцать пять километров в ширину. Дороги не всегда проходили по его побережью. Кое-где они уходили вглубь острова и, видимо, с тех мест наблюдать береговую линию было невозможно. Наиболее продолжительное время можно было наблюдать берег на севере острова. Небольшую часть на юге. Восточное и западное побережье острова практически не имели автодорог. В какой-то момент я пожалел о своем предложении изучать острова с берега. Большую часть острова на автомобиле мы не сможем изучить.
- Ciao, Caro mio!(привет мой дорогой) – приветствовала меня Франческа, которая незаметно вошла в холл и, увидев меня, тихонько подошла ко мне сзади.
На ней были обтягивающие ее стройную фигуру голубые джинсы и рубашка с длинным рукавом. Я оторвался от карты. Она поцеловала меня запросто в губы, будто мы были знакомы как минимум несколько лет и, широко улыбаясь, присела рядом со мной.
- Изучаешь остров. Куда собрался поехать? Левады смотреть или Порто Мониш?
- Пока не решили. Мы с моими друзьями хотели проехать по всему побережью острова и полюбоваться видами, которые открываются на океан. Что ты можешь посоветовать?
- А где твои друзья?
- Один пошел за авто, а вторая сидит на входе, вон там, на скамье. Видишь?
- Эта та красивая блонди? – я утвердительно кивнул. – Я ревную! А вообще зря твой друг пошел за машиной. У меня «Пежо 206» и если вы возьмете меня с собой, то поедем на ней. Я сегодня отправила туристов и до следующих русских гостей у меня есть целая неделя! Как тебе мое предложение? Согласен?
- Я поговорю с друзьями.
- А разве не ты главный? У нас avvocato (адвокат) всегда главный!
В это время в холл вернулась Вика, увидев возле меня незнакомую черненькую девушку, она, было, замялась в нерешительности, не зная подходить ко мне или подождать пока я не останусь один. Но, поняв, что моя собеседница не собирается меня покидать, Вика решительно подошла к нам.
- Ciao! – приветствовала ее Франческа, когда Вика приблизилась. Она встала и протянула Вике свою тонкую изящную руку. – Меня зовут Франческа. Я подруга Вашего avvocato.
- Привет! Вика…, очень приятно! А когда Вы познакомились с этим юношей?
- О! очень давно! Вчера вечером! – засмеялась итальянка.
Они разговорились. О чем, сказать трудно, уловить нить женского разговора почти не возможно, будь то русские, итальянки, португалки. Я удивляюсь, как женщины быстро находят общий язык, тему для разговора и общие интересы. Всего через несколько минут Вика и Франческа, казалось, стали лучшими подругами. Они мило улыбались друг другу, видимо, еще и потому, что каждая считала себя интересной, и им нечего было делить. Уже к приходу Мироноффа Вика и Франческа стали закадычными подружками.
Миронофф, войдя в холл и, увидев нашу компанию, весело обратился к нам.
- Друзья мои и не мои! Hola! – отдельно приветствовал он Франческу по-испански. И потом, обращаясь больше ко мне, сказал, - Машину я взял, но мне дали ее только на сутки. Свободных нет! Все заказаны! Кто-то не явился и нам на сегодня повезло!
- Николя, не печальтесь! – сказала Вика. – Во-первых, знакомьтесь, Франческа, подруга Метра. А это наш испанец Николя! Франческа предложила нам воспользоваться ее автомобилем и дружбой! И мы очень ей за это благодарны. Она работает в туристической фирме и знакомит туристов с историей и красотами Мадейры. Лучшего спутника мы и представить себе не могли!
Таким образом, Франческа по обоюдному согласию легко влилась в наш коллектив. Пока мы еще не стали доверять ей все наши секреты, поэтому воспользовались моей версией про любознательных туристов. Но все преимущества нашего знакомства с итальянкой уже были на лицо. Миронофф уехал вернуть взятый им напрокат авто, а мы остались ждать его возле отеля. Когда он возвратился, наш коллектив уже вчетвером сел в маленькое «Пежо», Франческа за руль, я рядом, остальные сзади, и выехал на волнующую встречу с островом и неизвестностью.
Наша новая спутница решила начать осмотр острова с его южной и юго-западной части. Она предупредила, что мы проедем Камару де Лобош, потом поднимемся на самый высокий в Европе утес. Деревушка Камара де Лобош прославилась своей красивой бухтой и художником, который там рисовал. Франческа имела в виду Черчилля. Но кроме него деревня была знаменита и старинной церковью, одной из самых старых на острове. Это обстоятельство нас заинтриговало, и мы согласились сначала отправиться именно туда.
Дорога и вправду была восхитительна, она шла через весь Фуншал. Город покорил меня своей красотой. Эта красота была своеобразной. В ней не было блеска высотных новостроек, величия стекла и бетона или помпезности дворцов. Небольшие домики с черепичными рыжими крышами, казалось, прилипли к круто восходящим горам. Они утопали в пальмах, цветах, каких-то вьющихся растениях. Но чем выше мы поднимались, направляясь к скоростной трассе, чтоб выбраться из города, тем меньше становилось пальм и больше появлялось раскидистых лиственных деревьев и сосен. Франческа сказала, что каждый район Фуншала имеет свою церковь. По их частой смене, мы догадывались, что миновали очередной район. Вскоре, как ни странно напрочь отсутствовали пробки, мы выехали на скоростную трассу с односторонним движением и помчались сквозь туннели, коих было несметное множество. Умело крутя руль, девушка вертела головой по сторонам, показывая нам на красоты и, успевая рассказывать о достопримечательностях города и о его истории.
Через тридцать-тридцать пять минут мы оказались в порту рыболовецкого городка. Это и была деревушка Камара де Лобош. Оставив машину на стоянке, узенькой площадке, где с трудом могли разъехаться два автобуса, мы дружной гурьбой прошли по небольшой портовой площади. Здесь, на берегу и на причале, стояли рыболовецкие катера и яхты. Редкие труженики моря чинили и сушили орудия своего производства – сети. Быстро миновав рыбацкие суда, наша команда попала на узкую улицу, на которой и стоял старинный собор, если не ошибаюсь св. Марии. С момента возникновения этого поселения церковь служила морякам, уходившим в плавание, местом поклонения святым, покровителям моряков.
Собор нас не впечатлил. Хотя он действительно казался очень старым, но в нем не было и намека на кресты ордена. Поэтому мы быстро осмотрели внутреннее убранство, положили мелочь в коробку для пожертвований, перекрестились и вышли. Внешний осмотр также не дал никаких результатов. Отчего, пройдясь по улочкам деревушки и поглазев на местных рыбаков и их жен, наш поисковый коллектив вернулся к автомашине.
Дальше путь прошел через высочайший мыс, с которого открывался вид почти на все южное побережье Мадеры. Взглянув вниз, можно было убедиться, что никаких построек возле береговой линии не могло находиться, так как океан сразу же с разбега бился о высокую скалу. Со смотровой площадки, огороженной перилами, можно было почувствовать себя покорителем океанских просторов.
Мы стояли возле самого края утеса, глубоко вдыхали изумительный микс из соленого океанского воздуха и аромата эвкалиптов, а теплый ветер ласкал наши лица и трепал волосы. В какое-то время я почувствовал, что сзади ко мне подошла Франческа и прижалась всем телом к моей спине. Ее волосы заключили союз с моими волосами и, теперь уже вместе они стали бить меня по лицу. Прекрасная девушка нежно взяла мои руки и обвила ими свое тело, соединив их у себя на спине. Я не сопротивлялся, но был удивлен, если не сказать больше. Мы не были столь близко знакомы, чтобы так себя вести. Но я не отстранился и не отстранил ее, потому что мне стало очень приятно и спокойно. Я почувствовал себя уютно и умиротворенно. Было такое ощущение, будто рядом со мной стоит мечта всей моей жизни, с которой мы прожили вместе не один десяток лет. Величие океана превращало нас по отдельности в жалкие одноклеточные организмы, поэтому близость рядом второго организма превращало меня в более развитое существо.
Рядом возник еще один микроорганизм - Миронофф. С минуту он постоял, молча, тоже, видимо, любуясь открывающимся видом. А потом, как бы, между прочим, обратился к нам.
- Красиво… – сказал он, будто ни к кому из нас не обращаясь. – Время уже обеденное… Может, поедем дальше и по пути пообедаем?
- Да, конечно! – ответила Франческа. – Пойдемте. Посмотрели, баста. На Мадейре еще очень много таких прекрасных мест.
Она тихонько и, мне показалось, нехотя освободилась от моих объятий. Повернулась спиной к нам и легко пошла по направлению к стоянке автомобилей и автобусов. Здесь туристов было мало, и тишину нарушал только стрекот цикад. Эвкалипты благоухали и накрывали все пространство своей густой тенью. Вика ходила возле редких машин и собирала шишечки с эвкалиптов. Каждую поднятую шишечку она нюхала, а потом выбрасывала.
- Вика, возьмите несколько плодов и положите у себя дома. Не будете болеть, – посоветовала ей местная итальянка.
Когда все уселись в машине «согласно купленным билетам», наш водитель повернула ключ зажигания и машина рванула дальше по проселку, поднимая клубами пыль. А через несколько минут езды нас вновь приветствовала хорошая дорога.
Мы двигались вдоль побережья. Каждый из пассажиров внимательно всматривался в береговую линию. Но, к сожалению, нам не встречались места, хоть сколько-нибудь напоминающие необходимый пейзаж. Дорога шла то по самому берегу, который был высоким и крутым, то внезапно уходила в очередной туннель. Так мы доехали до деревушки под названием Галхета. Здесь Франческа сказала, что дорога уходит от побережья вглубь острова, в горы, затем, правда, она опять возвращается к берегу. Но дальше побережье еще скалистее и полосы прибоя нет ни сантиметра.
- Все берега Мадейры очень скалистые. Любителям традиционного пляжного отдыха здесь делать нечего, – пояснила она. – Мадейра, этот остров вечной весны, покоряет сказочной растительностью, своими чудесными скалистыми видами, парками, почти не проходимыми лесами, но никак не пляжами.
- А пообедать мы сможем в этом чудном месте? – спросил ее Миронофф. Видимо он был очень голоден.
- Конечно! Сейчас я остановлюсь возле какого-нибудь ресторана.
* * *
В отель мы вернулись в сумерках. Франческа остановила свой «пежо» у самого входа. Она взяла меня за рукав, и не отпускала пока Миронофф с Викой не вышли.
- Как ты сегодня хочешь провести вечер?
- Знаешь, у меня не было особых планов.
- Я сейчас уеду домой и вернусь к восьми часам. Я хочу быть с тобой. Ты не откажешься?
- Aspettaro (Буду ждать), – сказал я и захлопнул за собой дверцу маленького уставшего металлического зверя, который после этого взревел и резко стартовал с места.
В холле меня ждали для серьезного разговора Миронофф и Вика. Они сидели на диване и о чем-то разговаривали. Когда я вошел, Николя помахал мне рукой, прося подойти к ним.
- Метр, как Вам сегодняшний день?
- Он нерезультативен, но не все сразу. Будем изучать весь остров, а потом переедем на другой.
- Мне кажется, что на Мадейре нет того места. Вы видели, какие высокие и скалистые берега здесь! Может нам сразу перебраться на Порто-Санто?
- Вы извините меня, Николя, не подумайте, что я хочу затянуть с поисками, но мне кажется торопиться нельзя. Да, сегодня мы не увидели похожих мест, но мы не видели еще весь остров. А потом, мы разве куда-нибудь спешим? Вика, мы спешим и ограничены во времени? Или мы стеснены в средствах? – обратился я к своему доверителю.
- Нет, конечно, нет, Метр. Я тоже считаю, что торопиться не стоит. Надо быть уверенным, что Мадейра не тот остров, чтоб перебираться на следующий. И потом, мне нравиться здесь. И, я полагаю, Вам тоже…
- Если Вы намекаете на Франческу, то я считаю, что кроме всего прочего, она, очень нужна нам всем, как гид, как советник по истории и географии острова. Разве вы не согласны со мной?!
- Это бесспорно, Метр! Франческа, она послана нам свыше! И я рад, что Вы это почувствовали, – опять вступил в разговор Миронофф. – В таком случае, продолжаем осмотр Мадейры, а осмотрев все берега, вернемся к этому разговору. И еще, Метр, я полностью поддерживаю Вас в отношении к Франческе, – он хитро улыбнулся и скосил глаз на Вику, давая понять, что он чувствует к Вике то же, что я к Франческе и может понять меня и встать на мое место.
После этого разговора все разошлись по своим номерам. Я принял душ, вытерся, надел халат и, достав журнал, который я купил сегодня по дороге, решил почитать.
Франческа позвонила по внутреннему телефону в начале девятого.
- Ciao, Caro! (привет, дорогой!) Я жду тебя внизу.
- Спускаюсь, - сказал я, начиная одеваться, - uno minuto! (минутку!)
Поскольку подходило время ужина, и все развлекательные мероприятия еще не начинались, мы решили сначала поужинать, а уж потом решить куда пойдем.
Португальская итальянка согласилась с моим предложением посидеть в китайском ресторане. Мне никак не хотела нравиться португальская кухня. Рыба была невкусной, овощи - сырыми. Может мне просто не везло, и я со своими компаньонами так и не успел еще попробовать произведения настоящих португальских поваров. Но в тот вечер я испытать удачу не захотел. Признаться, и Франческа, как истинная итальянка, не стала хвалить португальцев и легко согласилась на здоровую китайскую пищу.
В Фуншале, как и во всей Европе китайских ресторанчиков было довольно много. Причем, они действительно принадлежали китайцам и работали там, на кухне только китайцы.
Франческа пришла в тех же джинсах, сменив только рубашку на легкий хлопковый свитер. Вечера все же были прохладными. Мы заказали овощные блюда, ассорти из морепродуктов и бутылку Мадейры. Мне понравилось это крепкое вино.
Моя спутница сегодня была не так весела как вчера. Сказывались то ли усталость, то ли набежавшие на звездное небо тучки, то ли какие-то другие тайные печали. Она грустно держала в руках бокал с вином и печально смотрела мне в глаза. Разговаривала она тихим голосом, да так, что мне приходилось иногда ее переспрашивать. Поэтому, для продолжения вечера мне пришлось приложить немало усилий, чтоб как-то вывести ее из такого состояния.
Слава богу, постепенно настроение ее как будто исправилось, и в глазах даже появилась искорка задора. Она рассказала несколько смешных случаев из ее детской жизни. Из ее рассказа я понял, что она очень любила своих родителей и до сих пор ей не хватает родительской любви, заботы теплоты, и она скучает по своим папа и мама. Отец носил ее на руках и с девчонки сдувал пылинки. Мать была более строгой, но именно она приняла активное участие в образовании дочери – отец был через чур уж добр к ней. Нет, она не росла в тепличных условиях. Она помогала матери по хозяйству, летом подрабатывала в теткином магазине и все деньги до единой лиры отдавала матери. Подружек у нее было не много. Ни в детстве, ни сейчас. После смерти родителей Франческа оказалась на этом свете совсем одна. Ни родственников, ни друзей. Тетка по материнской линии осталась в Италии, жива она или нет, ей не известно. Последний раз видела ее на похоронах в Неаполе. Девушке было всего двадцать лет, когда случилась та беда. Родители оставили только небольшую квартиру и то не в центре Фуншала. Каких-то сбережений не было. И вот она, совсем еще девчонка, вынуждена была искать работу и обеспечивать свое существование. Строгое католическое воспитание принесло свои плоды. Работа, по ее мнению, должна была быть честной, пусть даже мало оплачиваемой.
Наш разговор со стороны, наверное, казался довольно странным. Мы, то говорили на русском, то переходили на итальянский. Когда она не могла точно выразиться на русском, не знала нужных слов, она называла их на родном языке, а я переводил, конечно, если понимал. Франческа старалась запомнить новое и повторяла слова по нескольку раз. Я же старался больше говорить на итальянском, а она меня поправляла, если говорил неправильно.
Выйти замуж и повиснуть на шее мужа Франческа не хотела, у нее этого и в мыслях не было! Католичка! Да и не принято так жить в Европе. Только в России девушки ищут не любимого, а богатого, не друга, а спонсора. И только у нас считается, стерпится - слюбится. Деньги! Только они могут покорить современную российскую девушку. Спросите сегодня у россиянок кого они хотели бы видеть рядом с собой. Они все ответят: богатого, обеспеченного, без материальных проблем и так далее! Я не осуждаю их. Я просто это не приемлю. И когда я узнаю, что возможно и другое отношение к жизни и мужчине, то я невольно начинаю испытывать чувство уважения и откликаюсь добротой и симпатией к такой девушке. Возможно, кто-то подумает, что я не прав и все девушки думают только о материальном составляющем их будущего счастья. Но я не соглашусь! Я уверен, что есть еще такие «идиотки», которым важна душа человека и нужна любовь даже в шалаше! Деньги для них стоят на втором, если не на третьем месте. Франческа оказалась именно такой. И эта была правда! Я это чувствовал, а мое чувство наработано сначала годами следственной практики, а потом еще и адвокатской деятельности. Составляющие моей уверенности - это интуиция и логика, поступки и слова. Так вот все в поведении и рассказах девушки говорило в пользу того, что передо мной девушка, ждущая появления «алых парусов». Она платила в ресторанах за себя сама. Она отказалась сегодня от оплаты ее услуг, потому что не считала это работой. Хотя это было вовсе не так. Она жила по средствам, и об этом говорила ее внешность, одежда и привычки! У нее не было вещей, полученных каким-то иным способом кроме как купленных ею же и только на зарплату. Я вспомнил слова Жеглова: «а к девочке присмотрись! Правильная девочка!» Франческа была «правильной» тридцатилетней девочкой.
- Знаешь, я очень рада нашему знакомству. Почему-то меня тянет к тебе. В тебе есть что-то такое, что притягивает и располагает с первого взгляда. Может это спокойствие и уверенность в себе, а может привлекательная внешность. Но чем ближе и больше тебя узнаешь, тем чувство симпатии становится сильнее. Ты простишь меня за эти откровенные слова? – сказала она, поставив подбородок на ладонь руки и глядя мне прямо в глаза. Потом, помолчав немного, удивленно добавила. – Неужели ты русский?! Поверить не могу! Я подумать даже не могла, что буду знакома с русским, да еще и адвокатом!
Она взяла меня за руку и стала ее гладить. Было очень приятно. Я все сильней и сильней проникался к ней чувством симпатии и нежности. Мне захотелось рассказать ей немного о своей жизни, она слушала внимательно, иногда искренне удивляясь, переспрашивая в самых, казалось обыденных для русских людей местах, и цокала языком от изумления. Во многом наши взгляды на жизнь были схожими, и это было удивительно, если учесть, что мы родились и жили в разных странах и в разных политических системах, а еще у нас была и разница в возрасте.
- Наверное, уже пора уходить. Время позднее, а завтра вы хотите продолжить осматривать остров.
- Хотим, - вздохнул я.
- Ты меня проводишь?
- Да… - мне стало немножко грустно, - мы пойдем пешком (andiamo a piedi)? Мне не хочется торопиться. Жалко, что так быстро пролетело время.
- И мне тоже жалко, но ты ведь завтра не исчезнешь… Хорошо, пойдем ногами. Мне будет приятно. А ты не устанешь? Идти около одного часа.
- Вот и прекрасно, а обратно поймаю такси!
Мы шли прогулочным шагом, не спеша по набережной мимо маленького порта Фуншала. Небо растянуло, от набежавших вечером тучек не осталось и следа. Еле заметный бриз приятно пробежался по нашим вспотевшим рукам. На пирсе грациозно стояли яхты большие и маленькие, они покачивались и своими высокими мачтами чертили в ночном небе яркие созвездия. Было тихо, только легкие волны методично ударяясь о всяческие препятствия, издавали странные звуки, похожие на чмокание. Говорили мы мало, просто почему-то не хотелось нарушать молчание. Франческа прижималась ко мне, и я ощущал тепло ее тела. Обвивая ее тонкую талию, моя рука сжимала ее тонкую ручку.
Дом, в котором жила Франческа оказался на самом деле всего в тридцати минутах ходьбы от китайского ресторана. Метрах в трехстах за линией фуникулера. Это был небольшой трехэтажный дом с двумя подъездами. Его окружал металлический забор, за которым находился маленький дворик, во дворе которого стояли большие горшки с цветами. Здесь, перед калиткой, мы остановились, чтобы проститься до завтра. У меня не было в мыслях напроситься к ней в гости, а у нее – приглашать к себе. Желания у нас были, но воплощать их в жизнь мы не стали.
- До завтра… - она слегка прикоснулась к моим губам своими, и я почувствовал ее горячее возбужденное дыхание, затем отпустив мою руку, медленно пошла домой, не оглядываясь. «До завтра, моя нежданная! Dormi Amore La Situazone non e buona!» (Спи моя любовь ситуация не хорошая!) – вспомнил я песню Челентано. Ситуация действительна не была хорошей, появилась опасность влюбиться.
Я постоял возле дома еще минуты две и пошел в отель. Ловить такси мне не захотелось.
* * *
На следующий день около десяти часов утра мы вновь сели в «пежо» и отправились теперь уже на север острова. Франческа была молчаливой и только изредка комментировала проносившиеся мимо нас красоты и достопримечательности. Глядя на меня, она таинственно улыбалась. Вика с Мироноффым также больше молчали. Вика тоскливо смотрела в окно, а доктор что-то писал в своем мобильном. Вероятно, настроение у всех было подпорчено вчерашним днем. Что произошло вчера между мной и Франческой, я знал. Но, что произошло у Мироноффа с Викой?
Береговая линия севера острова мало чем отличалась от той, которую мы видели вчера. Хотя это не совсем верно. Да, скалы уходили своим основанием прямо в океан, не оставляя места для пляжа. Но эти скалы были покрыты очень густой растительностью. Довольно часто с них в океан срывались потоки воды. Водопадов было столько, что через десять минут пути мы уже перестали обращать на них свое внимание. Вода не утруждала себя стекать по определенным руслам. Она могла внезапно обрушиться на дорогу и обрызгать наше средство передвижения, что и произошло несколько раз. Именно поэтому дорога здесь считалась не самой безопасной.
В этот день мы исследовали все северное побережье. На западе доехали до Порто Мониж, а потом развернулись и помчались на восток, в городок Сантана, который увековечил себя в сувенирных магнитиках треугольными хижинами с соломенными крышами. В Сантане мы пообедали в ресторане с видом на океан и на высокие обрывы, заросшие густой растительностью. Отсюда Мадейра казалась суровым и неприветливым островом.
Осмотрев туристические достопримечательности, но, не увидев для себя самого интересного, к вечеру компания возвратилась в отель. Запал энтузиазма, зажженный в Томаре, постепенно угасал. Дни на Мадейре превращались в рутинное времяпровождение, монотонную работу. Казалось, только мне было не скучно, я наслаждался каждой минутой проведенной с Франческой. Почему грустили Миронофф и Вика, до меня так и не дошло. Но выяснять я не стал, в конце концов, это не мое дело. Мое дело – оказывать юридическую помощь своему доверителю.
На Мадейре мы провели еще два дня. Уже не надеясь на положительный результат поисков, наша четверка осмотрела и центр острова. Мы посетили прекрасное форелевое хозяйство, поднялись на самые высокие точки Мадейры, с которых можно было увидеть почти весь остров. Стоя на вершине, я никак не мог отделаться от ощущения, будто нахожусь между небом и водой. Границы между ними не было. Голубое небо сливалось с океаном и казалось, что остров парит в воздухе, а вместе с ним и я. Мы посмотрели на необитаемые островки – дизердыши, которые находились на восточной оконечности Мадейры. По словам Франчески, там никто не жил. На одном из них стоял маяк, который обслуживался автоматически, а на другой изредка приезжали орнитологи для изучения яйцекладок морских птиц.
Вечера я проводил в обществе итальянки. Мы ужинали, болтали, гуляли по Фуншалу. Поздно ночью - для меня, около двенадцати часов, я ее провожал до дома и шел в отель. Я чувствовал себя совсем юным и наивным. Еще бы! Я влюбился!
На пятый день, вечером, я собирался уже уходить, когда ко мне в номер постучался Миронофф.
- Метр! К Вам можно?
- Заходите, Николя! Я один.
Он прошел в номер и, кивнув головой на диван, как будто испрашивая разрешения сесть, сел.
- Метр. Надо решать вопрос с продолжением наших поисков, но уже на Порто-Санто. Здесь мы осмотрели все и искомого места уже точно не обнаружим.
- Я согласен с Вами. Но у меня есть сомнение, что мы найдем то место и на Порто-Санто. Вы видели, какие здесь на островах дороги. Они далеко от побережья и обнаружить сфотографированное место будет очень сложно. Может нам пора пересесть на водный вид транспорта и начать поиски с моря?
- А что, это дельное предложение. Но для того, чтобы не винить себя, мне кажется, сначала мы осмотрим Порто-Санто с берега, тем более что остров мал, а потом, уже там, решим вопрос с лодкой и начнем поиски на море.
Я согласился с его поправками. Вопрос об участии в дальнейших поисках итальянской девушки не поднимался. Мы оба считали ее участие необходимым.
- Метр, тогда поговорите сегодня с Франческой и решите, как и когда нам выезжать. А вечером зайдите ко мне и окончательно договоримся. Хорошо?
- Я так и сделаю.
Он ушел, а вслед за ним побежал и я, Франческа ждала меня в холле отеля. Мы поцеловались и, взявшись за руки и обнявшись, пошли гулять.
- Мне нужно поговорить с тобой.
- Я слушаю тебя, Amore mio! (любовь моя).
- Наши друзья осмотрели Мадейру и хотят переехать на Порто-Санто, побыть там денек, другой, а затем взять в ренту яхту и попутешествовать вокруг архипелага. Это возможно?
- Нет ничего невозможного! Когда они хотят отбыть с Мадейры?
- Завтра.
- Ты берешь меня с собой?
- Я очень хочу, чтобы ты согласилась побыть со мной…
- Я все организую… - она довольно улыбнулась и, крепче обняв меня, продолжила. - Утром я заеду за вами. Скажи, чтобы к шести часам спускались в холл.
Вечером я проводил Франческу раньше обычного и поймал такси. До отеля долетел за пять минут. Боясь побеспокоить Мироноффа поздним визитом, я постучался к нему около одиннадцати часов. Он еще не спал, открыл мне и пригласил внутрь. На нем были джинсы и короткий халат, такие халаты любили носить в дореволюционной России недорезанные после нее дворяне и интеллигенция. На меня пахнуло нафталином и еще чем-то историческим и нереальным. Я сообщил ему о договоренностях с Франческой. Миронофф достал из бара бутылку французского коньяка и налил нам по бокалу. Затем он закурил сигару и окутал приятным дымом все помещение. Я ни разу не видел, как он курит. Я даже думал, что он некурящий. Поэтому с интересом наблюдал за ним, пригубив благородный напиток.
- В чем дело, Николя? Вы курите?
- Друг мой, прекрасный коньяк без хорошей сигары пить нельзя! И Вы, отказавшись от настоящей кубинской сигары, совершаете большую ошибку!
- Ах, вот оно в чем дело! А я уж подумал, что Вы нервничаете и от этого взялись за сигарету.
Миронофф присел на стул, стоящий возле столика и, пуская клубы сизого дыма, сделал глоток коньяка. Потом он набрал номер телефона Вики и, дождавшись, когда та сняла трубку, изложил ей план на завтрашний день. После разговора с Викой, мы еще немного посидели, поговорили о красотах Мадейры и я, попрощавшись, ушел в свой номер. Миронофф был грустен, его печаль была похожа на вселенскую скорбь.
Усталость последних дней, наконец, сказалась на мне. Борьба со сном была проиграна, поэтому, валясь с ног, я расправил кровать, и пошел принять душ. После водной процедуры накинув на себя мокрого халат, собрался было уже залечь спать. Но только я вышел из ванной комнаты как зазвонил телефон. В трубке раздался голос Франчески.
- Amore mio! (любовь моя) Я могу подняться к тебе?
- Конечно! Ты знаешь, где искать мой номер? Я жду тебя.
Она прошмыгнула в номер, чуть только я приоткрыл дверь. На ней были все те же голубые потертые джинсы и свитер. Обняв меня крепко, Франческа немного волнуясь, сказала: - Я приехала, потому что мне стало очень одиноко дома… мне очень захотелось к тебе. И потом, завтра рано вставать всем, а мне еще раньше. Чтобы не терять время на сборы, я подумала, что может, ты пустишь меня переночевать у себя. И завтра мне не надо будет вставать очень рано. Мы встанем вместе.
В ответ я ее обнял и поцеловал в губы. Она откинулась назад, расслабилась и повисла на моей руке.
- Где твои вещи? – спросил я.
- Там, в машине, а ее припарковала на стоянке отеля. – она быстро скинула с себя одежду и, оставшись только в одних трусиках, юркнула под одеяло.
Я не успел опомниться, как из-под одеяла уже торчал длинный античный нос, и смотрела на меня пара карих глаз. Я снял халат и, бросив его на кресло, присоединился к своей нежданной гостье.
- Buona notte, Sole mio…(спокойной ночи, солнце мое) - прошептала она, зевая.
Франческа прижалась ко мне так сильно, как будто пыталась врасти в меня. Я просунул руку ей под голову и прижал к себе. Уже через минуту прекрасная девушка спала. Она немного подергалась, а потом спокойно как ребенок засопела со счастливой улыбкой на губах. Я прижимал ее к себе и слушал ее ровное дыхание, пока не уснул сам.
* * *
Ранним утром мы на старом «пежо» Франчески выехали из отеля в порт Фуншала. Было еще темно, и весь отель спал. Лишь слегка посерело небо, намекая на скорый рассвет. Стояла предутренняя тишина курортного города. Зевающий администратор за стойкой в холле. Предутренняя прохлада, от которой хочется опять в кровать под одеяло. Теплый ветерок и от него еле уловимый шум листвы на деревьях возле входа в отель. Шум работающего двигателя, шуршание покрышек и тихая музыка какого-то местного ФМ-радио в колонках автомобиля. Безлюдные улицы. Темнота в окнах домов. Яркие вывески казино, дискотек и светящиеся названия отелей. Вот нам встретились несколько девушек, возвращающихся домой после ночной жизни. Они уставшие и пьяные, отчего во всем их виде безразличие и только одно желание - поспать. Впереди порт. Порт не просто начинает оживать, он проснулся и живет уже давно, с середины ночи, когда первые баркасы ушли в открытый океан за урожаем в сетях. Рыбаки, грузчики, водители грузовичков, оптовики, все те, кто живет океаном и за счет океана. Рыбачьи лодки, вернувшиеся раньше других, с которых выгружают утренний улов. Здесь в ящиках почти все представители прибрежной океанской фауны. Целый ящик длинной тонкой рыбы с черной чешуей, это рыба Эшпада. В других ящиках какая-то мелкая рыбешка, похожая на кильку, полупустой ящик с крабами, а рядом на асфальте несколько огромных тушек Тунца. Над мачтами яхт носятся чайки и буревестники.
На причале стоит паром, который связывает Мадейру и островом Порто-Санто. Купив билеты, мы, договорившись встретиться в носовой части салона верхней палубы, разделились. Франческа встала в очередь из автомобилей и автобусов, которые заезжали в трюм парома. Вика осталась смотреть на разгрузку рыбного улова очередной шхуны. Я решил подняться на борт парома, а Миронофф, поскольку до отплытия оставалось еще полчаса времени, пошел в сторону рынка. Он собирался взять каких-нибудь тропических фруктов. Рынок был уже открыт и торговал не только морским товаром, но и овощами, фруктами, цветами, мадерой и другими местными винами. Хотя надо признать кроме мадеры других вин на острове не было. Все виноделы изготавливали только этот напиток. Во время наших путешествий по острову, Франческа рассказала нам, как впервые была приготовлена мадера и открыла нам глаза на некоторые тонкости ее производства.
Как и почти все хорошее, это вино было получено совершенно случайно. На острове уникальный климат и вулканическая почва, поэтому и виноград здесь имеет свои особенности. Самое главное он очень сладкий. Лучшими белыми винными сортами считают Мальвазию, Вердельо, Видо, Боаль, Серсиаль, а красными – Тинто Негра Моле, Батар и Ферраль. По преданию, когда первые колонисты стали производить местное вино, оно было довольно обычным. Но вот один торговец решил продать местное вино в Индию. Как он нашел покупателя, история умалчивает. Он занял много денег. Своих у него просто не было, так как в бизнесе был неудачником, и на всю сумму закупил уйму бочек вина. Этот чудак загрузил полный трюм бочками с вином и отправил корабль в долгое путешествие. По тем временам путь лежал через полмира. Надо было обогнуть всю Африку, дважды пересечь экватор, проплыть долгий путь по Индийскому океану. Прибыв в Индию, груз не нашел своего покупателя - заказчик помер, а других желающих приобрести вино не нашлось. И пришлось капитану корабля с тем же грузом возвращаться той же дорогой домой.
Когда злополучное путешествие закончилось и вино вернулось на родину, неудачливый продавец, узнав о случившемся и будучи уверенным, что вино превратилось в уксус, не имея больше денег и не зная чем возвращать долги, решил покончить жизнь самоубийством. По традиции всех преданий, пред смертью несчастный торговец, налил себе в бокал густой жидкости, надеясь, что просто отравится ею. Но оказалось, что вино стало превосходным. Он передумал умирать, а распродал всю партию чудесного напитка до последней капли. Это вино вызвало живой интерес у всех виноделов острова. Узнав об истории его возникновения, виноделы подумали, что секрет вкуса кроется в долгом помешивании вина, ведь корабль носило по волнам и содержимое бочек постоянно находилось в движении. Они соорудили качающиеся стеллажи, которые имитировали трюм плывущего по волнам корабля. Однако ни через месяц, ни через год такого же вина не получилось. Тогда они задумались над тем, что же могло послужить такому его чудесному перевоплощению. И, наконец, догадались, что все дело в высокой температуре. Корабль плыл через южные широты, и в трюмах было душно и жарко. Плыл корабль очень долго в одну, а потом и в другую сторону. За это время вино под тепловым воздействием немного сгустилось и приобрело вкус, который так всем понравился. Поскольку погода на Мадейре не всегда бывает жаркой и на солнце не получился бы необходимый эффект виноделы стали нагревать вино в бочках на огне. Именно таким образом в обиход вошло такое понятие как мадеризация вина.
В назначенное время все собрались в условленном месте. Пассажиров кроме нас было не много, поэтому мы спокойно расположились в мягких креслах, не утруждая себя поиском свободных мест. Точно по расписанию паром напрягся, загудел всеми своими внутренностями, кряхтя и покачиваясь, отплыл от узкой дорожки пирса. Затем неуклюже развернулся и, нехотя набирая скорость, побежал в открытый океан, унося в своем чреве десятка два автомобилей и автобусов, а вместе с ними нас и еще сотню пассажиров.
Путь от Мадейры до Порто-Санто составил около двух часов. Это было немного странным, учитывая, что согласно картам расстояние между островами приблизительно сорок километров. Скорее всего, скорость парома была не так велика, чтобы преодолеть его за более короткое время. В пути мы спали, вернее, старались спать. Я так заснул по-настоящему, когда мне на плечо положила голову Франческа. Минут за двадцать до окончания пути нас разбудили динамики громкоговорителей, предупреждающие об окончании путешествия.
На твердой земле мы оказались через полчаса. Франческа, оставившая нас в очереди на выход, подкатила почти сразу, как только сошли на берег. Мы сели в машину и поехали в отель. Итальянка предложила отель пятерку «Пештана Порто-Санто». Поскольку мы уже смогли оценить достоинства отелей цепочки «Пештана», то согласились сразу и безоговорочно.
В этот раз нам дали два двухместных номера. Во-первых, свободных синглов не было, а во-вторых, мы в них особенно и не нуждались. Пары у нас сложились.
В целом отель напомнил мне Египетское побережье Красного моря, те же бунгало, большая территория и куча бассейнов. Он представлял собой два ряда маленьких домиков в два этажа, так называемых бунгало. Между ними находились бассейны в виде каскада озер и речек. Через один из бассейнов перекинулся изогнутый мостик, пройдя по которому, можно было попасть на песчаный пляж, отделенный от отеля небольшими дюнами, заросшими дикими кустарниками и высокой травой.
Номера были просторными и удобными. Единственное, что меня озадачило и смутило, так это окно из студии в ванную комнату. Стена между комнатой и ванной имела большое окно, причем находясь в комнате и лежа на кровати можно было наблюдать за происходящим в ванной. Ранее я уже встречал такую конструкцию, но мне она никогда не нравилась. О чем я сказал Франческе.
- Окно, Sole mio, для того, чтобы ты всегда был у меня на глазах! Принимаешь душ, я вижу. Умываешься, я наблюдаю. Захотел в туалет, а я уже знаю! – пошутила она. – И не вздумай опускать жалюзи, а то буду думать, что ты мне изменяешь!
Разместившись в номерах, наша четверка успевала еще и позавтракать, поэтому мы договорились обсудить дальнейшие действия в ресторане. Франческа уведомила всех, что осмотреть остров весь, вдоль и поперек займет от силы часа четыре. В связи с чем, торопиться было некуда. Постояв в холле и, дождавшись, персонал, который развозил чемоданы по номерам, мы разошлись вслед за своими вещами по предоставленным апартаментам.
У Франчески с собой была небольшая спортивная сумка, в которой лежали туфли, платье, нижнее белье и какие-то сугубо женские предметы. Она быстро разложила нехитрый скарб и предложила свою помощь мне. Я поблагодарил, но сделал все сам, тем более мне не захотелось полностью опустошать свой чемодан, чтоб потом было меньше собирать, поэтому вытащил из него не все. Пока я занимался распаковкой, Франческа валялась на кровати, непринужденно болтала ногами и разговаривала то ли сама с собой, то ли со мной.
- Вот осмотрите Порто-Санто, а что потом? Здесь на архипелаге смотреть больше нечего. Если взять яхту, то проплыть все островки и полюбоваться со стороны океана на Мадейру хватить двух дней. Что потом, Caro? Улетите в снежную Москву?
- Пока не знаю, – сказал я, укладывая нижнее белье в шкаф.
- А у тебя много дел в Москве?
- Cuore mia! (сердце мое) Я сейчас работаю на Вику. Сколько мы пробудем на Мадейре, точно сказать не могу. Все зависит от ее желания и решения. В Москве меня ждет уголовное дело в отношении Вики. Как только мы закончим с делами по вступлению в наследство, думаю, сразу же отправимся в Москву, возможно, поеду только я один.
- Я молю господа, чтобы вы подольше оставались здесь. Мне будет плохо без тебя! Я сама себе удивляюсь! Что со мной?! Мне становиться очень страшно, когда я думаю о том, как останусь одна без тебя! Я просто не могу представить, что больше никогда тебя не увижу!
Я закончил с разборкой чемодана и посмотрел на нее. Она лежала на животе, опершись подбородком в согнутые руки и, смотрела в окно. Меня охватила волна нежности к этой девушке. У нее все было искренним и простым. Неужели после многих лет тяжелой жизни в одиночестве, когда ей не на кого было надеяться кроме как на себя, она не изменилась и не стала другой, изворотливой, приспосабливающейся к любым обстоятельствам, беспринципной. А может она осталась такой чистой и искренней именно благодаря тому, что ей пришлось пережить? Ведь бывают в жизни случаи, когда что-то происходит не благодаря чему-то, а вопреки тому. Мне вдруг захотелось ее обнять и прижать к себе как маленького ребенка. Я залез на кровать и лег на нее, но, не придавливая всей тяжестью тела, а так, чтоб почти весь мой вес распределился на мои локти. Она, почувствовав меня сверху, засмеялась, вывернулась и оказалась ко мне лицом. Ее руки обвили мою шею, тело приподнялось, мышцы напряглись, мгновение и мы перевернулись так, что теперь она уже оказалась сверху на мне, а я внизу. Потом ее губы обняли мои, секунда, вторая, третья… минута и это объятие превратилась в жаркий и долгий поцелуй.
- Ti amo… Cuore miо...Аmorevole mio…Perdersi d*animo! Voglio… voglio a te! (я люблю тебя… сердце мое…мой ласковый…. Смелее! Я хочу… хочу только тебя!) – шептала Франческа, расстегивая на мне одежду.
- Оra? No…in non questo momento… stasera, Amore mia…( Сейчас? Нет.. не сейчас, позже, сегодня вечером, любовь моя) – с трудом сопротивлялся я ее натиску.
Она, облитая как из ведра моей холодной рассудительностью, успокоилась, немного надула губки, отстранилась от меня и, встав с кровати, перед зеркалом начала расчесывать волосы.
- Конечно, ты прав. Прости меня за мою неаполитанскую несдержанность.
- Солнышко! Это ты прости меня! Мне безумно приятно с тобой. Я просто обожаю тебя! И только потому, что времени у нас мало, я позволил себе огорчить тебя!
Она закончила расчесываться, сняла с расчески пучок волос, скрутила его и бросила в мусорное ведро. Потом повернулась ко мне, сидящему на краю кровати, подошла. Я встал ей на встречу. Франческа, подойдя ко мне вплотную, обняла меня и нежно, по-матерински поцеловала.
- Все нормально, не волнуйся, я все понимаю. Пойдем, нас, наверное, уже ждут.
- Да, пойдем, а то очень хочется попить кофе и кушать!
Миронофф и Вика действительно уже ждали нас в ресторане. Справедливости ради, надо сказать, что пришли они за три минуты до нас. Сидя за общим столом, трапезничая вкусными закусками и находясь в хорошем настроении, мы договорились посвятить осмотру острова первую половину дня. Завершив его, отдохнуть в отеле по полной программе, до завтрашнего дня. Заняться фрахтовкой яхты решено было только завтра. Сегодня ломать голову о типе корабля и его экипаже никто не захотел. Может от того, что в глубине души каждый надеялся на сегодняшний успех.
Сразу после завтрака группа выехала на осмотр острова. Порто-Санто прилегал к Мадейре с юго-восточной стороны и был небольшим островком, который походил немного на очень широкий серп без ручки, даже скорее он был похож на молодой месяц. Вогнутая часть серпа являлась большой песчаной бухтой протяженностью около восьми километров. Именно на этом пляже и сосредоточились все немногие отели первой линии. За ними проходила дорога, за которой в свою очередь располагались отели четырех звезд, которых было еще меньше. Остров оказался полной противоположностью Мадейры. Растительность на нем оставляла желать лучшего. После шикарной Мадейры, с ее буйными парками, скверами, лесами и ботаническими садами на этот остров было больно и печально смотреть. Немного пальм, немного кустов на дюнах, совсем немного высаженных цветочных кустов, кактусы, хоть и цветущие, да выжженная трава. Зато длинный песчаный пляж являлся полным антиподом скалистым берегам большого соседа.
По прямой как линейка дороге, которая протянулась вдоль прибрежных отелей, мы доехали до одноименного городка острова. Он был настолько мал, что у меня с трудом поворачивался язык назвать его городом. Здесь, в его центре находились небольшая площадь, домик Колумба, в котором разместился музей, несколько сувенирных и один продуктовый магазин. Музей был по какой-то причине закрыт, отчего мы не смогли попасть внутрь домика. Осмотрев его снаружи, большинство из нас решили не посещать музей вовсе. Домик много раз перестраивался и от того сооружения, которое могло служить резиденцией родственникам Колумба, практически ничего не осталось. Рядом с ним стояла церковь, постройки начала двадцатого века, хотя путеводители утверждали, что она пятнадцатого века. Прочитав это, Франческа, молча, улыбнулась, но возражать не стала. Группа прошлась по коротким улочкам, поглазела на немногочисленное местное население и отправилась дальше.
Следующей нашей остановкой стала смотровая площадка на самой высокой точке Порто-Санто так называемой горе Pico Castelo. К ней вела, огибая гору серпантином, узкая дорога. Конечно, на самый верх горы мы не стали подниматься. Дорога туда не вела, да и смысла в этом не было. Отсюда открывался отличный вид на весь остров. Под нами лежал порт острова, который принимал паромы с Мадейры. Рядом с ним, покачиваясь на волнах, стояли яхты и катера. Они были огорожены искусственной насыпью. От порта шла дорога в столицу острова, часть этой дороги мы проехали от нашего отеля, а другую часть проехали при следовании в отель из морского порта. Дальше дорога скрывалась из виду на юго-западном окончании острова, как раз там, где заканчивался песчаный пляж. Северные берега острова были скалистыми и неласковыми. Здесь и волны были выше, и брызг больше, и строений никаких не наблюдалось. В центре острова имелся аэродром, связывающий между собой эти два населенных острова архипелага. Взлетная полоса ориентировалась строго на север и перечеркивала почти весь остров поперек. Так мы с высоты птичьего полета осмотрели весь остров. Интересно, что почти возле каждого мыса Порто-Санто торчал небольшой скалистый необитаемый островок. Северное побережье имело много маленьких островков, скорее скал, а запад и восток – по нескольку довольно больших островов, на которых стояли маяки.
- Вот вам и весь Порто-Санто, господа. Будем ли его осматривать на автомобиле?
- Милая Франческа, - ответил за всех Миронофф. - Вид конечно очень красивый, но на карте отмечено много других смотровых площадок. Нам хочется посмотреть в океан со всех. Тем более, Вы говорили, что это не займет много времени.
- Va bene! (прекрасно) Тогда приглашаю всех в машину, и продолжим путь!
Спустившись с горы, «пежо» помчался с сумасшедшей скоростью в шестьдесят километров в час по знакомой уже дороге к западному боку острова. Дорога заканчивалась еще одной смотровой площадкой. Пока мы глазели по сторонам, Миронофф уткнулся в стационарный бинокль за один евро. Он как бравый капитан осмотрел впереди лежащий остров и, видимо, сделал какие-то выводы. Затем он показал Франческе карту и попросил ее проехать по просеке до следующей площадки, с которой открывался другой необитаемый остров, на котором, согласно карте находился маяк. Все поддержали его просьбу и девушка, тряся нас по камням и ухабам, предоставила возможность осмотреть и другой островок. Он был меньше предыдущего по площади, пониже, но поскалистее. Осмотрев и его, Миронофф показал Франческе на карте еще один остров, который мы видели недалеко от порта, на восточном берегу. Итальянка кивнула и через полчаса мы стояли напротив указанного острова. И на этом необитаемом островке также был маяк.
Таким образом, мы осмотрели все берега Порто-Санто. Результат поисков приравнивался к нулю.
* * *
Мы лежали и молчали. Мое сердце еще не успело успокоиться после изумительно приятной физической и эмоциональной нагрузки. Оно колотилось уже не с такой частотой и силой как двумя минутами раньше, но удары были все еще сильными и громкими. Казалось, что громовые раскаты при сокращении сердечной мышцы были слышны не только мне, но и Франческе. Я чувствовал, что в такт ударам сотрясается кровать. Франческа лежала рядом, ее глаза были полны счастья. Я не смогу объяснить, почему уверен в этом. В комнате было темно, и в этом полумраке мне только казалось, что ее глаза светились. От тонких лучиков невидимого света в том месте, куда она смотрела, как будто светился потолок. Ее рука сжимала мою. Мы были вспотевшие, мокрые, усталые и удовлетворенные. Чувство нежности переполняло мое сердце. Держа ее изящную руку, я ощутил какое-то странное, незнакомое мне чувство единения с человеком, которого узнал совсем недавно.
- Я благодарю Господа, что он послал тебя на моем пути, – тихо сказала Франческа, нарушив наше недолгое молчание. – Удивительно, как только я тебя увидела, то мне сразу же захотелось с тобой познакомиться и быть всегда рядом. Мало того, желание познакомиться моментально переросло в желание узнать тебя настолько близко, как сегодня. Меня влекло к тебе уже на следующий день после нашей первой встречи. Меня влечет к тебе каждую минуту, каждую секунду! Это влечение, поверь, не только физическое, но и какое-то другое, чистое, духовное, что ли. Я не знала, что такое возможно. Не верила, что может существовать физическая жажда тела мужчины совместно с желанием слиться с ним душой. Вот это, наверное, и есть любовь. И мне будет горько осознать, когда ты уедешь, что мы больше никогда не увидимся. Мне будет больно и страшно, мне сейчас уже страшно подумать об этом, но я никогда не пожалею, что в моей жизни ты случился. Пусть я прошла где-то далеко по краю твоей жизни, но мы были вместе, пусть, даже совсем недолго. Это чувство сохраниться во мне на всю жизнь. Поверь, я не очень влюбчива. За всю мою жизнь у меня и было то пару мужчин. Я так пренебрежительно о них говорю потому, что они никак не могут сравниться с тобой. Я забыла об их существовании уже на следующий день. Ты - мой идеал! О таком как ты я мечтала маленькой девочкой. Такого как ты, я видела в грезах, когда читала любовные романы. Но разве я могла представить себе, что мой принц окажется не итальянцем, даже не португальцем, а каким-то русским! Я тогда и не знала, что есть такой народ, - русские. Когда чуть подросла, то узнала, что они страшные и жестокие. Ходят в шубах и пьют водку. Какими же бывают глупыми люди!
Я слушал ее полушепот и думал о том, что вот оно, то чувство, которое давно не посещало меня. Сказать, что знаком был раньше с ним, я тоже не мог. Мне только казалось, что когда-то испытал такое чувство. А было ли оно таким же? Был ли я готов ради него на все? Я уже не помню. Давно, очень давно, это было. Как долго я искал тебя! Здравствуй, моя мечта! Ты есть, ты приобрела не только смутные очертания, ты впитала и соединила в себя мои желания и мечты. Ты материализовалась, ожила и зажила своей жизнью, уже независящей от меня и от моих грез. Ты как бабочка из неказистых желаний, из гусеницы, скрутилась в куколку, а потом преобразилась и вспорхнула, помахав чудесными крыльями. Ты ожила, затрепетала на цветке, взвилась в воздух и полетела мне навстречу.
- Душа моя, если я начну тебе вторить и говорить, как я тебя всю жизнь ждал, как, наконец, свершилась моя мечта, то это будет похоже на фарс. Я опошлю свои и твои чувства. Разреши мне промолчать. Я только могу обнять тебя крепко-крепко, поцеловать жарко-жарко так, чтобы ты поняла, как сильны мои чувства к тебе.
Я прижал ее к себе и стал целовать сначала в шею, потом выше пока не добрался до ее губ. Объятия и поцелуи вновь пробудили во мне желание. Франческа мгновенно отозвалась на мои призывы и ласки. Мы вновь слились в единое целое.
Глубокой ночью, когда сил оставалось только на пожелание «спокойной ночи» и легкий поцелуй, мы все-таки уснули. Я спал плохо. Засыпая, ощущал рядом с собой тело Франчески, но проваливаясь в забытье, я терял его, ее душа уже улетела далеко-далеко, а тело еще было рядом, но готово было отвернуться от меня, отстраниться и начать существовать само по себе, как только я крепко усну. От этого страшного осознания возможной потери я просыпался, гнал от себя сон и прижимал к себе тело любимой, но засыпал вновь. Только с рассветом я полностью и бесповоротно отключился.
Проснулся я от того, что мое лицо щекотали чьи-то волосы и к нему прижимались влажные губы. Не открывая глаз, я постепенно возвратился в действительность. Через минуту мне стало ясно, что надо мной склонилась Франческа и целует меня то - в губы, то - в нос, то - в шею. Мое лицо невольно стало счастливым, а губы растянулись в улыбке счастья. Я был на седьмом небе от блаженного чувства долгожданной и вот теперь обретенной любви. Мои руки схватили девушку и притянули ее ко мне вплотную.
- Не вздумай меня изнасиловать! Я еще не умывалась и не принимала душ! Я грязная! Грязная девка! А ты – немытый неаполитанский мафиози, проведший ночь в портовом борделе! Нет! Ты еще хуже! Ты грязный адвокат, грязного неаполитанского мафиози! – игриво защебетала Франческа.
- Не буду, хотя это сверхсложная задача. Посмотри на меня внимательно. Разве ты не видишь, что преодолеть себя и побороть свои желания мне очень сложно! Живо иди в душ и немедленно возвращайся умытой!
- А я помучаю тебя. Мне ужасно не хочется оставлять тебя здесь, на кровати одного. Вдруг, я вернусь, а ты уже убежал! Вряд ли ты сможешь понять меня, но я впервые узнала блаженное чувство, когда просыпаешься, а рядом лежит и похрапывает твоя настоящая любовь!
- Обещаю, никуда от тебя не убегать! Никогда! Ты моя жизнь!
Она еще раз поцеловала меня в оба глаза и убежала в ванную комнату. Через секунду я услышал шум воды, вырывающейся из душевой лейки и нежный голос, поющий на итальянском языке какую-то незамысловатую веселую мелодию. Слов я не смог различить из-за шума воды. Наблюдать картину мытья тоже не мог, так как сам предыдущим вечером опустил жалюзи на окне. Сейчас я пожалел о сделанном. Но все равно довольный, закрыл глаза и стал слушать, доносящуюся из ванной песенку. Спать уже не хотелось, однако глаза закрывались сами собой. Сказывалась волшебная ночь. Франческа очень хорошо пела, и я поймал себя на том, что стараюсь подпевать мелодию, не зная слов ее песенки. Милый мой человек, как же я счастлив только от мысли, что ты у меня есть! Боже! Надо было прожить полжизни, чтобы только во второй половине встретить свое счастье!
* * *
Выбор яхты оказался довольно сложным делом. Во-первых, его осложняло большое разнообразие парусных и моторных яхт, которые предлагались в аренду. Яхты отличались друг от друга как по размеру и оснастке, так и по красоте линий бортов, количеством спальных мест и по качеству отделки внутренних помещений. Экипаж, «прилагаемый к яхтам», зависел от типа яхты, ее размера, количества пассажиров, их пристрастий и привычек, также важно было учесть на какое время яхта выходит в океан и какой путь предстоит ей преодолеть. Для арендодателя было важно, на какой срок мы хотим взять судно и где собираемся ночевать, на яхте или в отеле. Собираемся ли мы совершать ночные прогулки или в океан будем выходить только в светлое время суток. Будут ли стоянки на якоре или совершен только малый каботаж без остановок. Выбор был еще осложнен одним обстоятельством, о котором раньше мы даже не задумывались. Узнав о том, что мы русские, владельцы судов моментально взвинтили цены. До островов уже дошли слухи о бешенных русских, которые не жалеют своих легких денег, полученных от нефти, бьющей фонтанами прямо в центре Москвы и готовы выбрасывать их на ветер. Как не объяснял каждому судовладельцу Миронофф, что он не новый русский, а коренной испанец, они его не слушали и стояли на своем, не сбрасывая ни цента. Франческа, отведя торгующегося доктора в сторону, сказала, что цены раза в два выше обычных, поэтому следует торговаться и снижать сумму как минимум в два раза.
- Не вздумайте соглашаться на их условия, сейчас не сезон и они будут рады сдать судно за любые деньги, только бы не простаивать даром.
Миронофф с Франческой отошли еще дальше, и потом он позвал меня с Викой.
- Давайте обсудим, какой вариант с яхтой приемлем для нас. Милая Франческа, как Вы считаете, для того, чтобы осмотреть острова и островки возле Порто-Санто и Мадейры, сколько дней или суток нам необходимо?
- Я не матрос, могу только приблизительно ответить – дня два, если не покидать лодку. Если же наслаждаться морской прогулкой, останавливаться на некоторых островах, то, наверное, чуть больше. Все будет зависеть от ваших желаний.
- Ясно, но как нам лучше, ночевать в отеле или же на борту яхты? Вопрос в удобстве каждый вечер покидать яхту и добираться до отеля, а на следующее утро вновь приезжать в порт и продолжать осмотр.
- Николя, когда Вы задаете мне вопросы, не желая посвятить в свои планы, можно ли ожидать от меня точного, верного и нужного Вам ответа?
Миронофф и мы напряглись и одновременно посмотрели на Франческу. Она же прямо и спокойно посмотрела ему в глаза и без обиняков продолжила.
- Вы скрываете от меня, что заняты поисками кого-то или чего-то. Я не знаю, что это, и какое оно значение имеет для вас. Но только если бы вы хотели полюбоваться видами и красотами необитаемых островов, то вам бы хватило нескольких часов. Тем более что они все на одно лицо, скалы и ничего кроме них. Однако вы проехали всю Мадейру, весь Порто-Санто вдоль и поперек, осмотрели все близлежащие необитаемые острова с суши, а теперь планируете долгое и кропотливое изучение всех островов архипелага с океана. Потому что не нашли то, что искали! Как вы думаете, я совсем дурочка, и не догадалась, что вы в поисках чего-то, а не просто развлекаетесь. Через меня прошло много русских туристов, их интересуют только отдых, мадера и загар, - она замолчала, и пристально посмотрела на Вику, переведя взгляд с Мироноффа.
Все молчали, видимо, взвешивая ее слова и последствия сказанного. Я почувствовал себя очень неловко от того, что Франческа уже давно думала о нашем странном поведении, но ни словом, ни пол словом не дала мне это понять. Вслед за итальянкой я посмотрел на своих партнеров, ожидая от них откровенности. Пауза продержалась с минуту, а потом слово взяла Вика, как первопричина всего и как заказчик всей музыки.
- Ну, что ж! Мы просим прощения у Вас, милая Франческа, за нашу скрытность. Вы также должны понять нас, мы не могли посвящать в нашу тайну первых встречных. Извините, но до сегодняшнего момента мы ждали, когда поймем, что Вам можно доверять. И теперь с большим удовольствием хотим посвятить в тайну наших поисков, тем более посмотрите на Метра! Он готов съесть меня глазами, если я не раскрою Вам наш маленький секрет! Но Вы его простите, и поймите, он как честный человек и профессионал не мог раскрыть тайну своего доверителя.
Франческа, которая стояла возле меня, незаметно взяла мою руку и тихонько пожала ее в знак того, что она меня отлично понимает.
- Нас интересует некое довольно старое строение или его останки, которые могут находиться на одном из островов архипелага, - продолжала Вика. – У нас имеется фотография этого сооружения и развалин рядом с ним. Нам важно найти его и осмотреть. Не буду скрывать, что это очень важно, не будь это столь важным, вряд ли мы преодолели такой долгий путь… - она замолчала, обдумывая свои слова, взвешивая размер сказанного и, затем приняв решение, добавила. - Эти поиски связаны с историй ордена Христа и его тайнами.
- Можно ли мне взглянуть на фото, быть может я смогу облегчит ваши поиски и не вводить вас в лишние затраты. Возможно, я узнаю место, где был сделан снимок, – Вика повернулась к Мироноффу и попросила его показать итальянке фото.
Галантный мужчина извинился за то, что фото в настоящее время может показать только в своем мобильном телефоне. Он нашел его и передал телефон Франческе. Та долго рассматривала, увеличивая отдельные части фотографии, потом вернула телефон Николя.
- Мне кажется, вы на верном пути. Эта фотография явно сделана не на Мадейре. Маловероятно, что это Порто-Санто. Остров, на котором стоят развалины, малонаселен, либо необитаем, даже, скорее всего он необитаем. Крест на одном из камней говорит о том, что постройка времен открытия острова или времен первых поселенцев. Кресты на зданиях изображали члены ордера Христа, основные владельцы архипелага. Впоследствии этих излишеств уже не наблюдалось. Возможно на снимке остатки старого маяка. Мне известно, что маяки на дизертышах строили с самого открытия островов. Одно время старые маяки разрушали и на их месте строили современные. Может нам стоит посетить острова с маяками? Для начала. А потом, - продолжала она рассуждать, - парочка вряд ли могла забраться далеко от обитаемых островов. Они не моряки и посетили то место только в целях увеселительной прогулки или пикника.
- Так Вы считаете, что пока достаточно осмотреть острова с маяками?! – Миронофф развернул маленькую туристическую карту Порто-Санто и посчитал маяки. – Всего два острова с маяками. И, если не ошибаюсь, один остров с маяком возле Мадейры. Если мы возьмем катер, а не парусную яхту, то сможем их осмотреть за сегодняшний день, а потом вернуться к вечеру на базу, в отель.
- Я согласна, - вмешалась в разговор Вика, - Давайте возьмем на сегодня катер и осмотрим эти два острова. А если не найдем искомое, то завтра отправимся к островам возле Мадейры. Николя, мы Вам доверяем, возьмите катер на день. Вы сможете им управлять? Или Вы, Метр?
- Я смогу, Вика, – сказал Николай Петрович и покинул нас для возобновления переговоров с судовладельцами.
Когда он ушел, Вика закурила сигаретку и обратилась ко мне. – Спасибо, Метр, и извините меня, я думала, что Вы рассказали Франческе о целях наших поисков. Это мне урок, нельзя относиться к людям так, как к себе. Я бы уже давно все разболтала. Хотя Вы просто оправдали те разговоры о Вас и характеристики, которые Вам дают. Еще раз, простите!
Вскоре вернулся Миронофф. Он выглядел вполне довольным. Видимо ему удалось договориться.
- Господа, корабль снаряжен и ждет приказа отдать концы! Перед вами капитан, старпом, шкипер, рулевой и моторист судна, больше в команде никто не пригодится. Вика, я сторговался по вполне приемлемой цене. Прошу всех проследовать за мной на борт корабля. Его название – ЕА-937. Белый красивый катер с обтекаемыми линиями и надстройкой на палубе.
Мы проследовали вслед за доктором по пирсу до катера, который тот арендовал пока на один день, а вернее на сутки, так же как арендуют автомобили.
Катер был среднего размера, в длину около восьми метров, шириной около двух метров. Судно имело небольшую каюту со столом в центре. Каюта располагалась в трюме. Рулевая рубка находилась в надстройке, рядом с открытой палубой со скамейками по бортам. Здесь были все приборы для управления катером, руль, как в автомобиле, замок зажигания, спидометр, индикатор топливного бака, тахометр и еще какие-то приборы со стрелками.
Вещей у нас оказалось совсем немного, одна сумка. Поднявшись на борт, пассажиры устроились на палубе, а капитан, шкипер и так далее завел двигатель катера. Судно завибрировало, где-то с боку в воду вырвался сизый дымок выхлопных газов, образовавшихся от сгорания солярки и тихонько, на самом малом ходу, начало движение. Миронофф аккуратно вырулил со стоянки и, набирая скорость, катер вышел в открытый океан.
Как только мы оказались на открытом пространстве, где некуда было скрыться от гуляющего ветра, стало прохладнее и солнце перестало припекать. Я снял с себя джинсовую куртку и накрыл плечи Франчески. Она благодарно посмотрела на меня и укуталась в куртку. Ветер раздувал наши одежды. Волосы развивались как множество летающих змей, оголяя и вновь скрывая при этом лицо. Она сидела напротив меня. Я любовался этим римским профилем. Казалось, что древняя статуя ожила. Хотя нет, на статую Франческа была мало похожа. Фигура ее была стройнее, а лицо худее и прекраснее. Когда смотришь на древнеримские статуи, то не вериться, что они слеплены с живых людей. А передо мной сидела живая прекрасная римлянка. Иногда я ловил себя на мысли, что Франческа не итальянка, а просто наша русская девушка, только похожая на средиземноморскую женщину. Мне не верилось, что все мы и мужчины и женщины, независимо от национальности, места проживания, воспитания - просто люди, с общими заботами, горестями и надеждами, мы – совершенно одинаковые.
Франческа почувствовала мой взгляд и повернулась ко мне. Черные волосы затрепетали на ее лице, мешая ей смотреть на меня, поэтому она придержала их рукой. На губах появилась едва заметная улыбка. Джоконда, да и только! Она похлопала рукой по скамье рядом с собой, приглашая меня сесть рядом. Я пересел к ней. Она облокотилась на меня и, обнявшись, мы открылись встречному ветру. Франческа, видимо, переполняемая чувствами стала негромко читать стихи.
- BACI
О baci aventurosi,
Ristoro de' miei mali,
Che di nettare al cor cibo porgete;
Spiriti rugiadosi,
Sensi d'amor vitali,
Che 'n breve giro il viver mio chiudete;
О luce uscir di tenebroso inchiostro, О di spento carbon nascere arsura?
Servo di chi m'e serva, ecco ch'avolto Porto di bruno laccio il core intorno, Che per Candida man non fia mai sciolto.
La 've piu ardi, о Sol, sol per tuo scorno Un sole ё nato; un sol, che nel bel volto Porta la notte, ed ha negli occhi il giorno.
ПОЦЕЛУИ
Лобзанья, поцелуи,
Волшебных нег истоки,
Вы сердце нежным тешите нектаром,
Живительные струи,
Питательные соки,
Как дивно упиваться вашим жаром!
Рождали пламень, свет и жар даря? Где слыхано, чтоб тьма сияла ясно?
Я раб рабыни, пленник черных пут, которыми меня в неравном споре Объятьям белых рук не отдадут.
Ты солнце, ты на солнечном просторе взошла, взросла, чтоб здесь найти приют, Ты ночь в лице несешь и день во взоре.
Она замолчала, наполненная поэзией, чувствуя остро каждый порыв души. Я чувствовал то же, что и она. Мне вспомнились стихи Джиамбатиста Марино, и я на память ответил ей четверостишьем:
- Ricco naufragio, in cui sommerso io того, Poich'almen fur, ne la tempesta mia, Di diamante lo scoglio e '1 golfo d'oro!
Я потерпел крушенье, утопая в богатстве, самом бурном из морей, где риф алмазный, пристань золотая…
Вокруг, куда ни посмотришь, простирался океан. Только справа от нас все еще одиноко лежала протяженная бухта похожего на серп Порт-Санто. Чувство одиночества, которое возникало при взгляде на этот небольшой островок, потерянный посреди огромного океана, компенсировалось чувством единения наших душ. Прижимая к себе Франческу, я чувствовал себя более уверенным и не очень одиноким, хотя возможно это было самовнушение, в мире все призрачно и недолговечно. Только древний как мир океан и эти клочки скал, торчащие из него, могли поспорить с вечностью.
Катер, рассекая небольшие встречные волны, стремительно мчался к первому из трех намеченных нами необитаемых островов. Погода начала портиться, солнце спряталось за неизвестно откуда набежавшие то ли облака, то ли тучки. Стало еще прохладнее. А вскоре затянуло все небо, и стал накрапывать мелкий противный дождик.
Довольно быстро островок, наша первая цель, увеличился в размере. Прошло около двадцати минут, а мы подошли к нему совсем близко. Уже хорошо были видны каменные глыбы по его берегам. Ни растительности, ни даже мха на острове не оказалось. Метров за двадцать до берега Миронофф круто повернул лодку влево и снизил скорость до минимума. По инерции катер еще какое-то время продолжил быстро плыть, но постепенно его скорость снизилась, и вскоре он замедлил ее до требуемой. Плавно покачиваясь на прибрежных волнах, мы стали огибать островок в направлении хода часовой стрелки. Взгляды всех участников экспедиции были прикованы к скалистым обрывам, небольшим бухточкам, нагромождению какого-то мусора, лежащего то тут, то там на берегу. Мы проплыли маяк. Он, казалось, был построен не так давно. Поблизости не наблюдалось никаких старых построек или их останков.
- Будем спускаться на берег? – спросил меня Миронофф.
- Думаю, в этом пока нет необходимости. Если что-то здесь будет, то мы увидим это и с катера. Не зачем тратить время на бессмысленные высадки. Тем более погода так испортилась! – все поддержали меня, и катер продолжил огибать остров.
Между Порто-Санто и необитаемым островом расстояние было совсем небольшим, метров двести. Когда мы оказались между двумя островами, то попали в довольно стремительное течение, которое подхватило нас и понесло на скалы маленького островка. Мироноффу пришлось увеличить скорость и вырулить в противоположную сторону от него. Но он быстро справился с ситуацией, и катер послушно продолжил огибать необитаемый остров. Не доходя до точки, с которой мы начали осмотр, капитан развернул катер обратно в сторону порта, ко второму островку.
- Здесь мы закончим знакомство с первым таинственным островом, – уведомил он и, для пущей уверенности встав на ноги, стал разгонять катер.
Скорость достигла максимума. Ревя от напряжения, разрезая хмурые почерневшие волны океана, катер с чудесным именем ЕА-937, управляемый опытным капитаном, полетел навстречу со следующим островком.
* * *
- Смотрите!!! – первой закричала Вика. – Метр, смотрите! Вон! Вон там! Николя, остановите катер, давайте причалим к берегу! Вы видели стену! Вон, справа от того большого камня!
- Где?! Где, покажите! – вторя ей, закричала возбужденная Франческа. Я же внимательно стал разглядывать берег в направлении, указанном Викой.
Мы огибали уже второй островок и, миновав небольшой мысок, вошли в тихую маленькую бухточку. Здесь волн почти не было. Вода спокойно поднималась и опускалась, волны не ударялись с силой о берег, как это было в других местах. Далеко сзади остался маяк, с которого мы начинали осмотр, и половина уже исследованной береговой линии этого островка. Да. Вике не померещилось! Я действительно увидел развалины какой-то стены из черного вулканического камня. Место и впрямь очень походило на запечатленное на нашем фото! Миронофф старался понять, куда мы показываем и поэтому крутил головой на сто восемьдесят градусов, но никак не мог увидеть то, что увидели мы. Мне пришлось подойти к нему и указать рукой на то, что предстало перед нашими взорами.
- А! Вижу, вижу! Похоже, мы у цели! Метр, смотрите, впереди подходящее место для якорной стоянки. И вообще бухта очень удобная! Здесь, видимо часто причаливали небольшие суда. Как я сразу не подумал, что надо осматривать именно такие бухточки!
Он направил катер в сторону плоской площадки, которая как будто была создана природой специально для людей. Действительно, казалось, скала лежала нарочно так, чтобы суда могли спокойно причалить к берегу. Там же, на скале, был вбит ржавый железный стержень, видимо для удобной швартовки приплывающим сюда морякам. Но это уже было дело человеческих рук.
Миронофф выключил двигатель. Наш катер по инерции подошел и тихонько коснулся пристани. Я первым соскочил на берег. Капитан бросил мне канат, который был мною привязан к железному стержню. Потом я помог спуститься на берег нашим дамам. Миронофф сам спрыгнул, не дожидаясь помощи от меня. Бросив все вещи на катере, мы, ломая себе ноги, как можно быстро побежали к развалинам. Камни, по которым мы передвигались, были скользкими от моросившего дождика. До стены, казалось подать рукой, но достигнув ближайших обтесанных камней, валяющихся рядом со стеной, все изрядно запыхались.
Первым достиг стены конечно не по годам резвый Николай Петрович. Он сразу же начал осматривать все плиты. Буквально через минуту я услышал его зов. Голос археолога-любителя срывался от напряжения.
- Метр! Метр! Идите сюда! Вот Оно! – потом онтуже крикнул остальным, - Вика! Франческа! Идите сюда!
Я, на дрожащих от какого-то нового и незнакомого мне волнения, подбежал к нему, увидев боковым зрением, что Вика и Франческа следуют за мной. Русский испанец стоял в позе победителя одной ногой на камнях, а другой упирался в обтесанную каменную плиту. Плита была площадью приблизительно метр на полтора и шириной, около сорока сантиметра. На ее поверхности был высечен крест ордена Христа и под ним виднелись буквы, некоторые из которых просматривались с трудом, так как были полустерты и сбиты. Но зная, что на плите должно быть написано, мы прочитали надпись без малейшего труда: «misterio aqui».
- Друзья мои! «Мisterio aqui»! – как-то торжественно прошептал Миронофф.
Все стояли неподвижно как восковые фигуры музея мадам Тюссо. Неужели мы приблизились к одной из тайн последней человеческой цивилизации настолько близко, что остается только обойти все кругом и найти то потайное место, где долгие годы хранится секрет рыцарского ордена! Что это за тайна? Что скрывает от нас то небольшое расстояние, отделяющее от хранилища? Здесь, на этом маленьком островке давным-давно рыцари или их последователи спрятали от человечества одну или несколько из своих многочисленных загадок! Мы, люди, живущие много столетий спустя, почти нашли то место, где возможно похоронена тайна, а теперь можем найти и саму тайну! Мы почти нашли ее. Остается совсем немного! Страшно! Страшно от ответственности, которая ложится на наши плечи. Страшно от загадочного мрака, окутавшего это место. Страшно от неизвестности, которая готова раскрыться перед нами. Сможем ли мы правильно воспользоваться тем, что мы нашли, тем к чему стремились, на что потратили столько сил?
Первым прервал наше молчание Миронофф. Он обуздал свои чувства и обратился ко всем.
- Если верить нашим источникам, то мы находимся возле того места, где спрятана вещь, которую мы искали. Какие предложения? Продолжаем поиски самого тайника или же возвращаемся в отель, а поиски возобновляем завтра?
- Я полагаю, - первой отозвалась Вика, - что мы могли бы начать поиски тайника уже сегодня. Время пока у нас есть, темнеть начнет через три, три с половиной часа, и два часа можно спокойно посвятить этому занятию.
- Я согласна с Викой! – сказала Франческа. - Хотя, мне кажется, мое мнение не очень вас интересует.
- Ну, что Вы! Франческа! Вы равноправный член нашей экспедиции и Ваше мнение будет учтено наравне с мнениями других! – ответила ей Вика.
- Метр, почему Вы молчите?
- Я согласен со всеми. Мы можем начать поиски сегодня. Самое главное, чтобы мы не заигрались. Ночевать здесь мне бы не хотелось. Поэтому предлагаю ограничить поиски по времени. Скажем не три часа, а полтора, от силы два. Николя, как Вы считаете, где стоит искать тайник? – Миронофф задумался и стал почесывать небритый, видимо, уже несколько дней подбородок. А я, не дожидаясь ответа, продолжил. – Смотрите, здесь имеется бухта, и она будто случайно приспособлена для стоянки небольших судов. Удобный причал, вбитый стержень для надежного крепления судов. Останки какого-то строения, мне кажется, что это небольшой дом то ли хранителя, то ли рыбака. Но независимо от профессии человека, проживавшего в этом месте, он, скорее всего, знал о тайне. Иначе, зачем в стену дома помещать плиту, указывающую на близость тайника. Зачем обустраивать жизнь в столь неблагоприятном месте, когда совсем рядом более приветливый остров?! Вы следите за моей логической цепочкой? – все закивали. – Идем дальше. Оглянитесь по сторонам, кругом неприступные скалы, по которым смогут перемещаться только горные козлы, да скалолазы со специальным оборудованием. И только есть одно местечко, где человек сможет подняться по этим камням и пройти в центр острова. Обратите внимание, в некоторых местах, кажется, что имеются даже ступеньки. Я не скажу, что эта тропа протоптана миллионами ног, но это единственное удобное место для передвижения…
- … и Вы считаете, что нам просто надо отыскать тропинку, по которой легче всего пройти от этого места вглубь, и она-то приведет нас к самому тайнику?! – закончил мою мысль Миронофф.
- Вы совершенно правильно меня поняли, Николя! Вы согласны с моими рассуждениями?
- Поспорить с логикой очень трудно! Возможно, что устроители тайника поступили алогично, но нам исследователям неизвестности стоит подчинить свои действия сначала логике, а уж потом, если она не поможет, будем руководствоваться другими методами. Тем более, тайник не может находиться в доме или близко от него, это очень просто и вряд ли использовалась рыцарями.
- А я, в свою очередь, добавлю, что некоторые необитаемые острова архипелага имеют гроты и пещеры. Поэтому, нам стоит искать именно пещеру! – добавила свое мнение в общие рассуждения знаток местной истории и наш персональный гид.
- Брава, Франческа! – воскликнул Миронофф. - Итак, друзья, вперед! Метр, Вы не будете возражать, если я пойду первым?
- Нисколько! Я буду в арьергарде.
Мы, выстроившись цепочкой, первым пошел Миронофф, за ним Вика, потом Франческа, а я замыкал шествие, начали движение к великой неизвестности. Поднимаясь вверх по тропе, ноги скользили на мокрых камнях, поэтому то и дело приходилось хвататься руками за выступы и камни. Девушки стали шипеть и сетовать, что так они переломают все ногти, но с тропы все же не свернули и продолжали карабкаться по камням. Миронофф помогал Вике, подавая ей руку, а я сзади подталкивал Франческу. Так потихоньку мы поднимались по скале вглубь острова. Совсем скоро наш караван перевалил за вершину скалы и стал спускаться. Бухта скрылась из виду. Впереди торчали те же невысокие, ужасно неудобные для путешествия по ним, скалы, однако тропа огибала их и пряталась за одной из них. Мы спустились в низину и здесь тропа как будто раздваивалась. Не хватало только известного русского камня с традиционной надписью «налево пойдешь…и т.д.». Наш предводитель остановился, мы тоже.
- Метр, как думаете, куда следует повернуть? – спросил Николя.
Я осмотрелся. После распутья одна часть тропы вела прямо и поднималась снова вверх на следующую вершинку. Вторая часть уходила вправо, огибала выступ и терялась за большим камнем.
- Могу предложить повернуть направо. Лезть на очередную вершину что-то пока не хочется, может, пока давайте передохнем.
Услышав о моем предложении передохнуть, Вика достала сигарету и закурила. Удивительно, но запах сигареты в таком безрадостном и забытом людьми месте подействовал не одурманивающе, а даже наоборот. Серый дымок, поднимающийся вверх, на мгновение превратился в символ человеческой цивилизации. В этом запахе я почувствовал все величие нашей техногенной культуры. Оторванность от людей, которую я остро ощутил, когда бухта с качающимся катером скрылась за скалой, растворилась. Запах сигареты символизировал единение современного человека с общечеловеческой цивилизацией. Наше появление здесь – это приход новых конкистадоров. Нет, врешь! Наши люди проникнут и сюда, и нет на земле места, куда бы ни смог попасть наш современный путешественник.
- Девушки, постойте пока здесь, а мы с Метром спустимся за этот камень, – попросил наших спутниц Николя и, многозначительно посмотрев на меня, начал спуск вниз по правой тропе. Мне пришлось прервать свой отдых и последовать за ним.
Он спускался довольно резво, и я не успевал за этим новоиспеченным скалолазом. Буквально через пару минут Миронофф скрылся за уступом, и мне стало его не видно. Когда я тоже добрался до того места, где тропа исчезала, то обернувшись не увидел ни Вики, ни Франчески. Зато прямо передо мной возникло маленькое озерцо, видимо, с дождевой водой. Я зачерпнул ладонью немного воды и, поднеся к губам, попробовал ее на вкус. Она была пресной. Тропинка теснилась слева от природной чаши, прямо возле отвесной стены. За углом она вновь исчезала. Пройдя по узкому перешейку, я свернул за угол и внезапно передо мной вырос Миронофф. Он таинственно улыбался и не давал мне заглянуть за его спину.
- Метр, Вы не знаете, Вика взяла с собой водку?
- Не понял? Зачем?
- Да отпраздновать событие. Событие, которое бывает раз в жизни и то не у каждого человека! – он повернулся ко мне боком, и я увидел, что он скрывал от меня! За ним, в пяти метрах от нас зияла черная дыра пещеры.
- Господи! Неужели это Оно?! – вырвалось у меня.
- Скорее да, чем нет! Идемте, позовем девчонок.
Девушки спустились, словно на крыльях, на крыльях огромного любопытства. Уже через пять минут мы все стояли на небольшой площадке перед узким и невысоким, с человеческий рост, входом в пещеру.
- Девушки, у вас есть фонарик? – полюбопытствовал Миронофф. – Метр, у Вас не спрашиваю, вижу, что карманы не оттопырены.
Вика достала из кармана бензиновую зажигалку, а Франческа вынула телефон. Модель ее телефона Nokia была древней и, к счастью, имела функцию фонарика.
- Ну, что ж! Это уже кое-что! Не надо добывать огонь трением и искать выброшенные на берег обломки кораблекрушений! - пошутил Николя.
Исследователь реконкисты взял у Вики ее зажигалку, а Франческа передала мне телефон. Обе девушки взялись за руки и последовали вслед за нами в пещеру.
Внутри пещеры господствовала кромешная тьма. Николя высоко поднял зажженную зажигалку, чтоб как можно больше осветить внутреннее пространство пещеры. Я в свою очередь стал обводить пещеру тусклым лучом фонарика. Мы прошли дальше от входа и освободили пространство для освещения его солнечным светом, проникающим из прохода. Постепенно наши глаза привыкли к полумраку и внутри пещеры стали прорисовываться своды и почти все внутреннее пространство.
Пещера была небольшой, квадратов сто. Своды были не высокие, но пригибаться необходимости не было. Справой стороны от входа на нас из мрака смотрели две неясные фигуры с человеческий рост. Между ними мы заметили сводчатый проход и что-то напоминающее тяжелую дверь. Пройдя в сторону фигур и, осветив их всеми имеющимися под рукой, а вернее, в руках источниками света, оказалось, что на нас смотрели статуи людей. Рядом с одной из статуй валялся какой-то предмет прямоугольной формы, видимо, ящик. Подойдя к ящику, а это был он, и, посветив в него, мы увидели в нем с десяток факелов. Тот, кто был здесь последний раз, явно побеспокоился о последующих посещениях. Миронофф взял один из факелов, который представлял собой обычное древко, удобное для руки, на одном конце, которого была намотана ветошь. Тряпки, по всей видимости, были пропитаны чем-то вроде высохшего мазута. Все факелы были покрыты вековой пылью. Видимо, мы первые, кто посетил пещеру за последние несколько веков.
- Попробуем? – сказал Николя и поднес к факелу зажигалку. Через пару секунд факел разгорелся и осветил нас и пещеру неровным оранжевым светом. В этом древнем освещении наши лица казались еще больше растерянными и испуганными. По стенам пещеры затрепетали наши тени. Вслед за Мироноффым, я взял три древка и поджег их от его горящего факела, потом каждую горящую палку передал Вике и Франческе, оставив третий факел у себя.
В довольно ярком свете четырех факелов мы внимательно рассмотрели скальную полость, в которой находились. Она была создана природой, но доработана с привлечением человеческих рук. Так, проход с массивной дверью, скорее всего, дорабатывался каменотесами, а древняя деревянная дверь была навешена на петли, вбитые в каменные стены. Статуи оказались выполнены из известняка, а не из местного камня и изображали двух воинов крестоносцев времен реконкисты. На их щитах, которые были высечены стоящими у ног рыцарей, красовались кресты известного нам ордена. Под нашими ногами при каждом шаге поднималось легкое облачко пыли.
Миронофф подошел вплотную к двери и попробовал ее открыть. Она довольно легко подалась.
- Ничего удивительного! – сказал он, рассуждая, скорее для себя, чем для нас. – Какой смысл вешать здесь замки и запирать пещеру на ключ, как какой-то подвал. Она и так спрятана надежно, надежнее денег в швейцарском банке.
- Подождите, Николя, - попросила Вика. Она закурила сигарету и стала жадно затягиваться. – Я что-то очень волнуюсь!
- Конечно! Не будем спешить, - он повернулся в мою сторону и спросил меня. - Что Вы думаете, продолжаем исследование или же оставляем его на следующий день?
- Николя, а Вы сможете прервать увлекательное путешествие во времени, вернуться в сегодняшний день и спокойно уснуть?
- Нет! Что Вы! Какой сон! Мы на пороге величайшей тайны! Тогда продолжим!? Вика, можете не бросать сигарету, здесь не действуют законы Евросоюза, никто Вас не оштрафует.
Он открыл дверь как можно шире и, просунув в открытое пространство факел, шагнул вперед. Вслед за ним вошла Вика. Франческа схватила мою руку своей мокрой от страха ручкой и последовала за дверь вместе со мной.
Под ногами оказалась лестница, ее ступеньки повели нас вниз. По сводам коридора, по которому мы шли, бегали тени от наших тел. Удивительно, но здесь не было никакой паутины, которую обычно показывают в мистических фильмах, она не свисала с потолков, перекрывая проход. Шаги глухо отзывались маленьким эхо у нас в головах. Остановившись и осветив проход светом факела, я понял, что он прорублен в скале человеком. Миронофф, не останавливаясь, шел вперед, поэтому мы поспешили его догнать. Совсем скоро в неровном свете факелов мы увидели, что проход расширился, и лестница вывела нас в просторный зал. Он выглядел раза в три больше первого.
Все остановились и, подняв выше факелы, стали рассматривать открывшийся зал. Мы стояли плотно друг к другу, словно дети, пришедшие на неизвестный и страшный аттракцион в лунопарке. Нас окутал даже не страх, а какое-то неизвестное и очень сильное волнение. Это чувство я могу отдаленно сравнить с чувством, когда надо просунуть руку в дыру в земле. Есть надежда достать оттуда что-то интересное, но опасаешься того, кто может сидеть в этой дыре. Вдруг он укусит? Так и в пещере. Мы пришли за тайной, но испугались, как бы эта тайна не укусила нас смертельно.
Итак, мы увидели не пещеру, а рукотворный зал. Его стены и потолок были выложены обтесанным камнем. Сводчатые потолки устремлялись вверх на высоту около десяти метров. По стенам, как в старинных замках, на расстоянии приблизительно двух метров друг от друга висели подставки для факелов, в которых уже торчали приготовленные «светильники». В зале виднелись какие-то статуи возле стен, несколько высоких шкафов с книжными полками. В дальнем правом углу стоял огромный стол, на котором горой лежали какие-то неясные предметы. Пол под нашими ногами также был выложен каменными квадратными плитами и покрыт толстым слоем пыли.
После нашего относительно шумного прихода в зале воцарилась обычная для этого места тишина. Мы, молчали, крутили головами по сторонам, пытаясь убедиться, что опасности для нас никакой нет. Теперь только потрескивание огня в факелах нарушало вековую глубокую тишину.
- Надо зажечь весь свет, - прошептал Миронофф. Он почему-то стал говорить шепотом.
Вдвоем, оставив слабый пол на лестнице у входа, мы разделились и пошли поджигать средневековые бра. Мой друг зажигал слева, а я справа. Зал стал все ярче озаряться теплым мерцающим светом. Никаких ужасных монстров, готовых броситься на нас, как только мы пройдем глубже, в нем не оказалось. Все предметы обрели реальные очертания. Оказалось, что в помещении царил полный беспорядок. На полу валялись брошенные сотни лет назад свертки пергамента или это были свертки старой пожелтевшей бумаги. Справа, недалеко от стоящих девушек, лежал перевернутый стул с высокой резной спинкой. На таком стуле, вероятно, могли сидеть члены инквизиции и выносить смертные приговоры еретикам, посылая каждого из них на костер. Статуи превратились в обычные изображения фигур полуобнаженных греческих и римских красавиц. Проявились и стали гордо смотреть на нас бюсты каких-то бородачей. Там же округлилась полусфера старинного глобуса. Меня заинтересовали статуи. Всего их было расставлено около десятка вдоль всех стен. Мне показалось, что они выполнены из мрамора. У правой стены высветился узкий стеллаж, в котором разместились длинные копья, бердыши и другое оружие «среднего» боя. Шкафы с книжными полками, были почти в самом дальнем углу высотой около двух метров и довольно плотно набиты старинными книгами в кожаных переплетах.
Не смело, с опаской девушки маленькими шагами прошли в центр зала. Увидев, что мы с Мироноффым начинаем осваиваться в обстановке, они тоже немного осмелели.
- Метр, подойдите сюда! – позвал меня Николя, который стоял уже возле массивного стола.
Я приблизился к столу, держа факел немного в стороне так, что бы случайно упавшая искра не устроила пожар. Передо мной оказался старинный инкрустированный стол. Рядом со столом стоял стул, такой же, как валялся при входе. На столешнице лежало три толстых книги. Одна из них была открыта. В нее, видимо, несколько сот лет назад, рукописным способом заносился текст на латинице. Рядом с книгой лежало перо и чернильница с высохшим содержимым. Немного справа от места старинного писца находилась другая закрытая книга в серебряном с золотом переплете. По краям обложки тускло сверкали драгоценные камни размером с горошину. Камни не были обработаны и имели неправильную форму. В левой части стола были брошены скрученные папирусы и пергаменты. Один пергамент был развернут и заложен драгоценной шкатулочкой и маленьким кинжалом, чтобы рулон не скрутился вновь. На развернутой части пергамента виднелись очертания старинной карты, покрытой ровными линиями, изображавшими меридианы и параллели.
Миронофф взял в руки открытую книгу, закрыл ее, осмотрел со всех сторон, потом открыл на первой странице и попытался прочитать текст.
- Интересно, страницы из тонкого пергамента. Но как хорошо сохранились! Этот текст на португальском языке. Могу понять только в общих чертах. Лучше пусть попробует Франческа, будет более точно, – он передал книгу подошедшей итальянке, которая взяв, трепетно ее рассмотрела. А сам тем временем стал рассматривать другую старинную книгу в драгоценном переплете. – О! Это очень, очень старый фолиант! На древнееврейском языке или похожем на него. К сожалению, я ни слова не знаю. Но мне кажется, что тот, кто здесь работал, переписывал текст из этой книги и одновременно переводил его на португальский язык. Хотя я так сужу только по их взаимному расположению. Так удобно переписывать. Смотришь и черкаешь свой вариант.
- Вы совершенно правы, Николя! – сказала Франческа, листая переданную ей книгу. – На первой странице написано, что с разрешения Великого магистра изложенный в книге Знаний древний текст таинств, чудес природы, истории человечества со времен его создания, заклятий, заговоров и молитв будет переведен и переписан в эту книгу. Смотрите, в книге много глав. Первая о том, как великие силы создали вселенную и землю, потом о происхождении души и тела человека. Вот какие-то заклинания… Дальше молитвы, причем я не могу понять кому… здесь надо время, что бы разобраться.
- Как вы думаете, Николя, об этой книге шла речь в наших документах? – спросила Вика.
- Не знаю. Я так сразу сказать не могу. Надо изучить все и почитать, - он отодвинул бумаги и свитки и извлек какую-то прямоугольную пластину, довольно толстую и зеленого цвета. – О боже! Изумрудная скрижаль!
- А это что это такое?! – спросила девушка.
- О! Изумрудная скрижаль — это документ, который согласно легенде был оставлен Гермесом Трисмегистом на пластине из изумруда в недрах египетского храма или найденный на могиле Гермеса Аполлонием Тианским. Одна из распространённых версий толкования надписей «Изумрудной скрижали» гласит, что на ней записан рецепт алхимической «Великой Работы», то есть рецепт получения философского камня. Латинский текст скрижали был известен ещё в средние века. Впервые скрижаль была опубликована в 1541 г. в трактате «Об алхимии» Chrysogonus’а Polydorus’а, и этот латинский текст много раз издавался. Со ссылкой на более поздние издания он приведён в начале монографии Ю. Руска, являющейся до сих пор основным источником достоверных сведений о скрижали. Также были найдены две версии скрижали на арабском языке, предполагаемый греческий первоисточник не найден, - Док аккуратно держа пластину и вглядываясь в буквы, сказал – она на древнегреческом! Так вот он! Значит и он был найден и припрятан. Слушайте, как он звучит на русском.
- 1. Истинно - без всякой лжи, достоверно и в высшей степени истинно. 2. То, что находится внизу, соответствует тому, что пребывает вверху; и то, что пребывает вверху, соответствует тому, что находится внизу, чтобы осуществить чудеса единой вещи . 3. И так все вещи произошли от Одного посредством Единого: так все вещи произошли от этой одной сущности через приспособление. 4. Отец ее есть Солнце, мать ее есть Луна. Ветер ее в своем чреве носил. Кормилица ее есть Земля. 5. Сущность сия есть отец всяческого совершенства во всей Вселенной. 6. Сила ее остается цельной, когда она превращается в землю. 7. Ты отделишь землю от огня, тонкое от грубого нежно, с большим искусством. 8. Эта сущность восходит от земли к небу и вновь нисходит на землю, воспринимая силу высших и низших (областей мира). Так ты обретаешь славу всего мира. Поэтому от тебя отойдет всякая тьма. 9. Эта сущность есть сила всех сил: ибо она победит всякую тонкую вещь и проникнет всякую твердую вещь. 10. Так сотворен мир. 11. Отсюда возникнут всякие приспособления, способ которых таков (как изложено выше). 12. Поэтому я назван Триждывеличайшим, ибо владею тремя частями вселенской Философии. 13. Полно то, что я сказал о работе произведения Солнца.
Не внимательно слушая, поэтому ничего и не поняв, я отошел от стола. Мне захотелось осмотреть книжный шкаф, покинув общество у стола, я подошел к противоположной стене. Поочередно вытаскивая книги, осматривая их и заглядывая вовнутрь, я пытался понять, о чем они и на каком языке. Однако это занятие было не для меня. Я не знал ни одного языка, на котором они были написаны. Мне пришлось только догадываться, что некоторые из них были на греческом языке, некоторые смотрели на меня египетскими иероглифами. На полке, которая находилась на уровне пояса, книги отсутствовали, но вместо них стояли предметы, о предназначении которых можно было читать только в специальной литературе. Во-первых, взгляд остановился на хрустальном человеческом черепе. О таких черепах я читал. Они были найдены в латинской Америке, кажется, у Майя или Инков, а может и у Ацтеков. Точно не помню. Об их предназначении так ничего и неизвестно. Существует множество гипотез, но толком никто не знает. Во-вторых, я увидел деревянный гребешок. Почему он там находился, я не понял. Следующим предметом, на который упал мой взгляд, стал золотой браслет с большими красными камнями, и снова не обработанными. Здесь же лежали наконечник старинного копья, пустая запечатанная колба из стекла отвратительного качества, камень, похожий на метеорит и размером с мой кулак.
- Метр! Помните наш разговор о тамплиерах? – крикнул мне Миронофф. Он покинул место у стола и уже стоял возле какого-то бюста и внимательно рассматривал его с разных сторон.
- Да. Но мы много говорили о них. Какой именно? - почти прокричал я в ответ.
- По поводу допросов, пыток и грязного морального облика членов ордена.
- Помню! Вы тогда еще говорили, что французское отделение оклеветало себя, а на допросах в Англии ни один пункт обвинения не подтвердился!
- Да, да! Так вот, Метр, похоже, я был не прав! Идите сюда!
Я покинул шкаф и подошел к Мироноффу. Оказалось, что он стоял возле подставки, на которой находилась мужская голова с козлиной бородкой и рогами.
- Бафомет?! – вырвалось у меня.
- Он самый! Собственной персоной! Значит, все же нет дыма без огня! И церковь не придумала обвинения, а основывалась на фактах! Просто рыцари очень тщательно прятали эти ритуальные головы! – сожалел Миронофф. – Вот, Метр, пример как человеку всегда хочется верить в чистое, светлое и доброе! Вот он - символ сатанинского козла; обычно изображаемый в виде получеловека-полукозла или в виде человека с козлиной головой. Вот, смотрите перед нами человеческая мужская голова с козлиными рогами, волнистыми волосами, античным носом с горбинкой.
- Николя, а кто такой этот Бафомет? Вы упоминали о нем, когда говорили о судебных процессах в Европе, но кто он?
- Хм… Кто такой Бафомет? Очень трудный вопрос! Бафомет! Часто он ошибочно трактуется как символ КОЛДОВСТВА вообще. Действительно, этот символ используют сатанисты, поклоняющиеся дьяволу, но неоязыческие ведьмы, которые дьяволу не поклоняются Бафометом не пользуются. Происхождение имени Бафамет неясно. Возможно, это искаженное Магомет (Мухаммад). Английский историк колдовства МОНТЭГЬЮ САММЕРС полагает, что это имя представляет собой комбинации двух греческих слов, baphe и metis, и означает "поглощение знания". Бафомета также называют Козлом Мендеса, Черным Козлом и Козлом Иуды. В средние века считали, что Бафомет — это идол, изображаемый в виде человеческого черепа, мертвой человеческой головы или в виде металлической или деревянной человеческой головы с волнистыми черными волосами. Говорили, что этого идола почитает известный нам орден, считая его источником плодородия и богатства.
Помните, я говорил о французских рыцарях. Так вот только 12 из 231 рыцарей, допрашиваемых церковью, признались в том, что почитали Бафомета или что-либо знали о нем. Признавшиеся сказали, что их научили почитать этого идола в качестве бога и спасителя, но их описания Бафомета сильно разнились между собой: говорили, что у него три головы и четыре ноги; что он сделан то ли из дерева, то ли из металла, то ли нарисован; некоторые утверждали, что он позолочен.
В 1818 году среди забытых древностей Императорского Музея в
Вене были найдены несколько идолов, называемых головы Бафомета.
Говорили что это изображения гностического божества Мете, или "Мудрости". Возможно, самое известное изображение Бафомета нарисовано в XIX веке французским магом ЭЛИФАСОМ ЛЕВИ и называется "Бафомет
Мендеса". Леви соединил элементы дьявольской карты ТАРО с древним культом козла, существовавшим в египетском Мендесе, где якобы последовательницы этого культа совокуплялись с окрещенным козлом (точно так же, как, по словам церкви, делают ведьмы и дьявол).
У Бафомета Леви человеческое туловище с женской грудью, кадуцей (обвитый двумя змеями жезл Меркурия) в районе диафрагмы, человеческие плечи и руки, копыта, крылья, голова козла с пентаграммой на лбу и факел на макушке между рогами. Эти атрибуты, по словам Леви, представляют собой общую сумму Вселенной: разум, четыре ПЕРВОЭЛЕМЕНТА, божественное откровение, секс, материнство, грех и спасение. Белый и черный полумесяцы по обеим сторонам фигуры являются символами добра и зла. АЛИСТЕР КРОУЛИ назвался Бафометом при вступлении в Орден Восточного Храма, тайный сексуальный магический орден, образованный в Германии около 1896 года. Церковь Сатаны, основанная в 1966 году в Сан-Франциско, в качестве символа сатанизма приняла другое изображение Бафомета. Это изображение представляет собой козлиную голову, вписанную в перевернутую пятиконечную звезду, расположенную, в свою очередь, в двойном круге. На внешнем круге еврейские буквы по краям пентаграммы составляют имя Левиафана, огромного морского змея, который ассоциируется с дьяволом. При совершении ритуалов в Церкви Сатаны символ Бафомета вешается на стене за алтарем. Изображение Бафомета могут также носить в качестве медальона.
Я стал рассматривать знаменитый бюст. Голова принадлежала мужчине среднего возраста с тонкими чертами лица, носом с горбинкой, довольно красивыми глазами, густыми волнистыми волосами. Осмотрев его, я пожал плечами и побрел по всему периметру зала, рассматривая все, что попадалось мне на пути. Но какое-то беспокойство овладело мной. Это был не страх, просто сердце сжалось и мгновенно отпустило. Что-то сверкнуло у меня в голове яркой вспышкой и погасло. Пытаясь как всегда разобраться в себе, я начал анализировать и искать причину смутной тревоги, охватившей меня. Что-то закралось в душу и там поселилось. Мне очень захотелось покинуть это помещение. И даже больше, я пожалел, что вообще ввязался во всю историю. Обойдя зал, я вернулся к столу, возле которого так и стояли наши девушки и, посмотрев на часы, решил, что пришло время и пора возвращаться. Однако не это терзало меня. Но что?!
- Николя! – позвал я Мироноффа. Тот оставил очередную статую, возле которой стоял и подошел к нам. – Скоро стемнеет! Как будем выбираться с острова? Вы сможете маневрировать ночью?
- Вы правы. Надо закругляться! Сегодня мы сделали огромный шаг для нас и маленький шажок для человечества! – перефразировал он слова астронавта. – Франческа, берите книгу! Дома изучим ее. А остальное рассмотрим и поймем в следующий раз! Вика! Нам надо возвращаться!
- Да, конечно! – отозвалась моя доверительница.
* * *
Мы валялись на кровати у себя в номере. Франческа лежала на животе и листала взятую из пещеры книгу. Я лежал рядом, головой на ее ягодицах и смотрел в потолок. После нашего возвращения в отель члены тайного общества любителей загадок стали молчаливыми и замкнутыми. Каждый думал об увиденном. Вика, как она позже за ужином призналась, была несколько разочарована. Все оказалось не таким сказочным и мистическим, как представлялось ей раньше. Она думала, что на всех спустится благодать, вокруг голов появятся нимбы, и мы откусим от яблока познания. Миронофф напротив, был вполне удовлетворен. Он, старый археолог, довольствовался малым. Его восхищала степень сохранности древних книг, пыль веков, не потревоженная вот уже несколько столетий, возможность в последующем досконально изучить найденные книги. Он был уверен, что тайна, к которой мы стремились, и должна была выглядеть обыденно и просто. Я же ощущал себя несколько растерянным. Мне не понятно было, что дальше. Остаемся и ищем еще артефакты или на этом ставим точку и уезжаем в Италию, а потом в Москву. Больше всего в настоящее время меня волновала судьба наших отношений с Франческой. Что дальше? Мы любим друг друга, готовы ради любви бросить все и последовать за любимым или любимой на край света? Но кто и на какой край света поедет? Вот такие мысли лезли мне в голову в тот вечер.
- Солнце мое, - прервала чтение моя итальянка, - как ты относишься к бессмертию?
- Ты о чем? – не совсем понял я ее.
- Ну, ты хотел бы быть бессмертным? Жить вечно. Вечно наслаждаться жизнью, греться на солнышке, плавать в теплых водах океана, любить красивых женщин, путешествовать по прекрасному миру, вкушать плоды экзотических фруктов, пить чудесные напитки, пьянеть от нектара, получать наслаждение от произведений искусств. Ты хотел бы это чувствовать вечно?
Я немного призадумался, и чтоб пока не отвечать на вопрос самому, задал его же ей самой. – А ты, милая? Ты хотела бы?
- Я? Я хотела бы это, только если бы со мной рядом был ты, – ответила она сразу, будто уже задавала себе этот вопрос и знала ответ на него. – А если бы я была одна, то нет. Мне не нужна одинокая вечность! Все экзотические плоды вскоре прискучат, любая еда окажется однообразной и знакомой до мелочей, от солнца пойдут ожоги, кожа одрябнет, от соленой воды кожа потрескается и скукожится. Красавцы, тупые, безмозглые жеребцы, быстро надоедят. В отношениях с ними всегда будет повторяться одно и то же. Любовь, настоящая уйдет, как только умрет любимый. В сердце поселится вечная грусть и одиночество. Все произведения искусств покажутся скучными и неинтересными. Зачем мне такая вечность? Что я буду делать через сто, двести лет без тебя? Вечно скучать и страдать?
- А почему ты задала такой вопрос? – не отвечая, опять спросил я ее.
- Я по просьбе Вики и Мироноффа внимательно изучаю записи, сделанные в книге. Здесь помимо истории человечества и вселенной, имеются ответы на многие вопросы. Ответы, которые люди ищут всегда. Как обрести богатство, как покорить волю другого человека. В книге описан обряд, с помощью которого человек может стать бессмертным. Между прочим, скоро наступят все необходимые условия, при которых можно будет ожидать гарантированного успешного результата. Оказывается, это не так сложно! Отрекись от веры в бога, стань поклонником темных сил, как говорили, продай душу дьяволу и получишь бессмертие. Правда, нужно дождаться определенного расположения звезд, чтоб наступило полнолуние, иметь несколько магических предметов, совершить ритуал. И вот ты бессмертный! Что скажешь?
Я молчал. Кто-нибудь когда-нибудь задавал себе хоть раз этот или ему подобный вопрос? Задумывались ли Вы о жизни и о смерти? Жить вечно! Не правда ли соблазнительная перспектива, на первый взгляд. На первый взгляд! Боже! Это же здорово! Ты избавлен от смерти, от страха смерти, а поэтому живешь в свое удовольствие. Нет ощущения скоротечности времени, нет ужаса неминуемого ухода в никуда, нет горечи упущенных возможностей, нет сожаления о бесцельно проведенных годах! Никуда не спешишь, не надо трясти дерево, просто ждешь, когда фрукт созреет и сам упадет тебе к ногам. Человечество бьется над такой возможностью уже долгие годы. Это мечта всего людского рода. О, бессмертие! О нем рассказывают сказки, мифы, легенды. Вспомним хотя бы легенды о сфинксе, мифы древней Греции о греческих богах и титанах, сказки про нашего Кощея Бессмертного, историю вечного Жида, «средство Макропулоса». Генетики бьются, ищут и уже нашли ген, отвечающий за старение клеток. А для чего? Для того, чтобы человек как минимум жил долго и как максимум – вечно! Вот, кажется, еще чуть-чуть, еще не много и тайна вечной жизни открыта. Нет больше горя утрат близких! Мы все победили смерть! Мы все боги! А божественность только в вечности? Но разве природа глупее человека!? Разве она просто не смогла, не сумела создать что-то вечное?! Или не захотела? Она, Создатель всего сущего, не оставила ничего вечного. Камень и тот не вечен! Так почему мы, - ее жалкие создания, хотим превзойти самого Бога? Мое молчание, видимо, затянулось, и я прервал его кратким ответом.
- Сердце мое, я считаю, что мы и так бессмертны. Бессмертна душа наша. Тело умирает, а душа живет вечно! И ей родимой не может надоесть вечность! Ведь она испытывает все причуды мироздания как в первый раз! Вновь и вновь! Одни мудрецы говорят, что душа воплощается в другие, новые тела. Другие философы считают, что душа развивается в человеческом теле и переходит в другую высшую стадию. Но ни одни не считают благом вечную жизнь в одном теле. А бессмертие тела – это и впрямь от нечистого. Продавая душу дьяволу, ты приобретаешь бессмертие тела, а душа умирает. И что потом? Превращение в пыль? А до полного износа тела и его разложения страдания и болезни? Да и какая цель вечной жизни?! Познать мир?! А когда познаешь его, что дальше?! Вечная мука! Вот ад! И если есть ад, то он на земле! Ведь бог сослал Адама и Еву на землю не за отличные показатели в учебе, а за страшную провинность, ослушание божественного запрета! Да, ад на земле! Разве земная жизнь – это только наслаждение?! Нет! Земная жизнь – это горечь потерь близких, болезни, страдания физические, страдания душевные. Это войны, катастрофы, бедность, нищета, голод, холод. Да мало ли еще, какие мучения может преподнести жизнь. Жизнь может выдумать их огромное множество, о которых, сначала и не подумаешь. Порой трудно поверить, что кажущееся на первый взгляд наслаждения, могут стать страданиями! Ты, католичка по воспитанию и убеждению, согласна со мной? Ты веришь, в бессмертие души?
- Да, любимый! Я верю! Я верую в бессмертие души, а не тела! И я хочу прожить отведенное мне время и не более того! Я хочу прожить его рядом с тобой! Я хочу просыпаться рядом с тобой, каждый новый день встречать, проводить и провожать с тобой. Я хочу, не пугайся, чтобы у нас были дети, которых мы оставим после себя. Они, в свою очередь, оставят детей от себя, наших внуков. И эта цепь пусть продолжается после нашего ухода, как она продолжается уже много тысяч лет. А когда наступит тот день, когда надо будет уйти, я хочу проститься, поцеловать тебя и детей, закрыть глаза и тихо уйти, надеясь увидеть тебя вновь, пусть теперь уже в другом мире или в другой жизни!
- Тогда, Счастье мое, отложи эту древнюю мудрую книгу и иди ко мне! Я буду воплощать с тобой в жизнь опыт всех тех поколений, которые были до нас и оставили нам Великую мудрость жизни и бессмертия. Мудрость продолжения жизни, мудрость бессмертия, пусть даже не в наших телах. Но частицы наших с тобой жизней останутся в новых генах, которые мы создадим как боги. Они вновь сольются и образуют новые и так до бесконечности, и этот процесс будет повторяться уже после нас, но с нашей маленькой частицей, Частицей Бога. Иди ко мне, судьба моя! Моя равная мне богиня! Давай поработаем над нашим бессмертием!
Она послушно закрыла кожаный переплет, положила книгу на тумбочку и счастливая повернулась ко мне. Ее глаза горели божественным огнем любви.
- Я иду к тебе, мой Бог! Давай созидать!
* * *
Миронофф, и я лежали в шезлонгах возле бассейна и ловили теплые лучи солнца. В тот день было принято решение не посещать тайную пещеру ордена. Появилось много причин остаться всем в отеле и отдохнуть. Николай Петрович предложил посвятить день переводу изъятой из пещеры книги. И уже после этого продолжить поиски других тайн, которые лежали прямо у нас под ногами. Вика сослалась на плохое самочувствие и попросилась остаться в номере. Франческа объяснила, что ей необходимо время для перевода и, скорее всего, дня ей будет недостаточно. Однако когда я взял пляжное полотенце, собираясь устроится позагорать, она взяла книгу и тоже собралась куда-то уходить.
- Милая, ты со мной? – спросил я ее, желая узнать, куда она собирается пойти.
- Нет, любовь моя! – ответила Франческа, поцеловав меня нежно в губы. – Я иду к Вике. Проведаю ее и расскажу, что уже прочитала. Она очень просила зайти.
- Тебе взять полотенце? Или ты потом зайдешь в номер?
- Я потом зайду и возьму себе полотенце, отдыхай! Я недолго!
Теплое ласковое солнце, нежный шум воды, циркулирующей в замкнутой системе бассейнов, несколько англичан, греющихся, как и мы на солнышке, где-то вдалеке еле слышный шум океана, вкусные коктейли, холодное пиво, неспешный разговор. Это очень приятное времяпровождение.
- Вероятно, - говорил Миронофф, потягивая пиво,- с того времени, как человек создал письменность, обретя тем самым возможность общаться через века со своими далекими потомками, книги считаются одной из наиболее значимых материальных ценностей, одухотворенных людским разумом. Но во все века существовали книги, изучение которых считалось нежелательным и даже крайне опасным для простых смертных. Многие полагали, что даже само знание об этих книгах таит в себе что-то зловещее и всеми правдами и неправдами стремились отвратить умы непосвященных от "проклятых книг", скрывая подчас сам факт их существования. Вчера мы с вами только слегка коснулись тайны древних книг. Удача это или нет, время покажет.
В течение долгих столетий сокровенные знания существовали в преданиях, сообщаемых Учителем своим ученикам. Адепт, получивший посвящение в той или иной школе мистерий, давал клятву никому не передавать того, что ему довелось узнать. Следует заметить, клятва эта практически никогда не нарушалась. Слишком хорошо понимали древние всю меру ответственности за обладание знаниями о тайнах мироздания, о магических науках, а также некоторыми сведениями в области естественных и точных наук.
- Николя, ну а какие книги мы могли видеть в пещере? Как Вы думаете? – задал я ему вопрос, вспомнив шкаф и книги, которые я рассматривал, пытаясь понять, о чем они.
- После того как христианство стало господствующей религией в Европе, вне закона были объявлены практически все труды древних авторов, имеющие отношение не только к магическим, но и к естественным наукам. Сами же отцы церкви, наоборот, проявляли к эзотерическим знаниям немалый интерес, превращая порой монастыри в настоящие школы магии. В результате их усердия многие книги, написанные тысячелетия назад, благополучно дошли до наших дней. Там в пещере хранятся книги, известные и добытые рыцарями ордена. Какие это книги, мы выясним чуть позже. Скажу только с уверенностью, что излюбленными книгами средневековых европейских колдунов были сочинения евреев-каббалистов, авторство которых нередко приписывалось библейским патриархам, например, царю Соломону. Среди этих трудов, проникших в Европу благодаря населявшим Испанию маврам и евреям или привезенных крестоносцами из Палестины, наиболее известными и почитаемыми считаются "Ключики Соломона" и "Книга Абрамелина-мага". "Ключики Соломона", по преданию, написаны царем Соломоном для своего сына. Они переведены с древнееврейского на латынь. Позже, и на французский. Знания, содержащиеся в этом фундаментальном труде по церемониальной магии, давали их обладателю власть над всеми духами и демонами, посвящали его в тайны природы и мироздания и, помимо всего прочего, наделяли мага земными богатствами и почестями. "Ключики Соломона" традиционно делились на Большой и Малый ключи. Большой ключ, включающий в себя две книги, практически полностью был посвящен созданию специальных инструментов и артефактов для проведения магической операции, а также общей подготовке колдующего к этому непростому занятию. Малый ключ известен в среде магов и оккультистов под названием "Лемегетон" и состоит из пяти частей. Первая содержит исчерпывающую информацию обо всех злых духах и демонических существах - их имена, печати, а также способы их подчинения и принуждения к выполнению желаний мага. Вторая посвящена не только злым, но и добрым духам и ангелам. Третья и четвертая части содержат сведения по астрологии. Наконец, пятая часть, называемая "Новым искусством", состоит из молитв, которые Соломон возносил к Богу. Считается, что эта часть "Лемегетона" была дарована Соломону архангелом Михаилом, а многие молитвы в этой рукописи написаны самим Творцом. Я знаю еще об одной книге под названием "Книга Абрамелина-мага". Она была не столь известна, как "Лемегетон", что, впрочем, не мешало адептам оккультных знаний прибегать к ее помощи для достижения успеха в колдовских операциях. Большинство исследователей склоняются к мысли, что подлинным автором книги был некий маг, живший в XIV-XV вв. Соответствует ли ее предполагаемый возраст истинному, сказать не могу. Возможно, она могла бы находиться в пещере как одна из тайных книг.
- На чем же основана эта магия Абрамелина?
- В отличие от "Ключиков Соломона", уделяющих особое внимание проведению магических церемоний и ритуалов, изготовлению талисманов, пентаклей и наделенных магическими свойствами предметов, "Книга Абрамелина" связывает успех любой магии с использованием священных имен Бога, оккультных формул и анаграмматических предложений, созданных на основе правил каббалы. Особую роль в учении Абрамелина играют так называемые магические квадраты. Они обычно изображались на пергаменте или на бумаге и были разделены пересекающимися линиями на несколько секторов, в которые в определенной последовательности вписывались буквы, дающие в результате магическую формулу, не изменяющуюся от направления чтения: по вертикали, по горизонтали, слева направо или справа налево. В соответствии с каббалистическим принципом о взаимозаменяемости букв и чисел, вместо букв, в квадрат иногда вписывались числа, дающие одну и ту же сумму при сложении их по вертикали и по горизонтали. Автор "Книги Абрамелина" утверждает, что правильное применение магических квадратов наделяет мага практически безграничными возможностями - управлением стихиями и людьми, обретением богатств, умением делаться невидимым.
- Но, Николя, я чувствую какое-то противоречие. Многие книги, вернее их переводы дошли до наших времен и их можно довольно свободно приобрести. Почему те книги, о которых Вы говорите, до сих пор не уничтожены? И если все уже так хорошо известно, тогда почему все равно эти книги окутывает пелена таинственности? Зачем теперь скрывать тайные знания?
- Отчасти Ваш вопрос, уважаемый адвокат, правомерен. Действительно сегодня "Ключики Соломона", "Книгу Абрамелина", ряд других магических трудов можно приобрести совершенно свободно. Но значительная часть бесценных научных и оккультных трудов, зачастую созданных в глубокой древности, пропала бесследно. И, кроме того, никто не гарантирует Вам, что те переводы, которые продаются, являются достоверными и соответствуют первоисточникам. Можно еще долго спорить, явилось сокрытие тайных книг для людей благом или злом. Тайное знание неизменно скрывает в себе опасность, порой слишком серьезную, чтобы это знание можно было доверить непосвященному.
- Друг мой, Вы прекрасно владеете темой! Но пока я слышал только о европейской культуре. Известно ли Вам что-либо о русском наследии. Ведь ученые ищут библиотеку Ивана Грозного, а там, как считают, не меньше тайн и богатств, – спросил я, увлеченный лекцией, лежащего возле меня профи.
- Метр, Вы всегда мне льстите, преувеличивая мои скромные познания! Я не так силен в русской мистической истории, но кое-что, конечно, сказать могу. В то время как европейские маги зачитывались "Лемегетоном" и рисовали квадраты Абрамелина, русские колдуны и волхвы тоже не отставали от своих западных коллег по тайным ремеслам. На протяжении многих веков в народе имели хождение так называемые "проклятые" или "отреченные" книги, представлявшие собой, как правило, переводы с греческого и латыни и носившие нередко собирательное название "Черная книга". Об этой книге ходило множество самых пугающих, хотя и не всегда достоверных слухов. Например, считалось крайне опасным даже чтение "Черной книги" - к читавшему немедленно являлись бесы и требовали для себя работы. Если незадачливый чародей был не в состоянии подчинить демонов своей воле, они могли убить или покалечить его. Другие легенды приписывают обладание этой заклинательной книгой сподвижнику Петра I Брюсу, талантливейшему ученому и естествоиспытателю, слывшему в народе одним из наиболее могущественных колдунов. Утверждали, что перед своей смертью он замуровал книгу в стене Сухаревой башни в Москве, наложив заклятие, в соответствии с которым в случае разрушения башни и обнаружения книги должен был неминуемо наступить конец света.
- Николай Петрович, но, насколько мне известно, Сухаревскую башню снесли большевики в тридцатые годы! – аккуратно уточнил я.
- Хм…вполне возможно.
- Нет, уверяю Вас, так оно и есть!
- А книгу нашли?
- Насколько я знаю, нет.
- В таком случае вот Вам и ответ. Могу еще предположить, что заклинание было слабым и со временем оно утеряло силу, – с улыбкой парировал Миронофф. – Но продолжу. Филологи выделяют несколько трудов, составлявших "Черную книгу" и нередко фигурировавших как самостоятельные магические сочинения: "Рафли", "Шестокрыл", "Воронограй", "Остромир", "Золей", "Альманах", "Звездочеты" и некоторые другие. Как видно из названий, подавляющее большинство этих произведений содержало сведения по астрологии, искусству составления гороскопов, влиянию звезд и планет на земные события. К числу "проклятых книг" духовенство относило и небезызвестные "Аристотелевы врата" - переводное сочинение, авторство которого приписывалось Аристотелю. Помимо астрологии оно содержало некоторые сведения из других оккультных наук, а также из области медицины, физиогномики. Существовали еще "отреченные" книги, представлявшие собой своеобразные сборники примет, поверий, а также довольно ценные сведения народной медицины и знахарские рецепты. Например, "Зелейник" содержал советы и наставления по сбору лекарственных трав и приготовлению различных зелий, "Громовник", "Молниянник" и "Коледник" - приметы, связанные с погодой, "Путник" представлял собой сборник наставлений о том, как избежать различных неприятностей, в том числе демонического характера, в пути, а "Сновидец" был традиционным, знакомым практически каждому сонником. Однако, знания, содержавшиеся в "проклятых" книгах, были совершенно недостаточными для тех, кто всерьез занимался чародейскими практиками. Почти любой знахарь или ведун имел одну, а то и несколько "колдовских тетрадей" - уникальных рукописных магических дневников с заклинаниями, описаниями колдовских обрядов, примет и поверий, а иногда даже и легенд, древних сказаний или просто мыслей владельца тетради. Большинство практикующих магов на Руси, получив определенный набор знаний одного из своих предков, как правило, деда или бабки, на протяжении всей жизни занимались "повышением квалификации", обучаясь у более старых и опытных колдунов и записывая полученные знания в свой колдовской дневник.
Кстати, возвращаясь к своему коньку, добавлю, что аналогичная традиция была в ходу также у европейских и американских ведьм, последовательниц языческой колдовской традиции Викки, каждая из которых имела собственную "Книгу Теней" - рукописный сборник магических техник и рецептов. – Он замолчал, устав от долгой лекции. В его втором бокале, стоявшем на солнце, пиво нагрелось, и он поморщился. – А пиво все же приятнее пить холодным. Как раньше его пили теплым? Ума не приложу!
Вскоре пришла Франческа. На ней был чудесный купальник голубого цвета в стиле бикини. Он невероятным образом подчеркивал ее обожаемые мной формы и прекрасный загар. Итальянка накрыла шезлонг, стоящий справа от меня, пляжным полотенцем и легла на него.
- Ну как вы тут, не сгорели? – спросила она, контрастируя с нами, совсем беленькими, своим шоколадным загаром.
- Франческа, Вам не стыдно издеваться над нами? – буркнул Миронофф, отпивая из бокала потеплевшее пиво.
- Ну, как Вика? Что делали? – спросил я.
- У нее женские дни, так она назвала свое недомогание. Мы поговорили, я почитала ей несколько глав из книги. Между прочим, она заинтересовалась ритуалом Бессмертия.
- Почему Вы так решили? – приподнялся на лежаке несколько взволнованный Миронофф.
- Она все подробно записала, что я прочитала. Интересовалась, видела ли я в пещере магические предметы, о которых говориться в книге. Я сказала, что видела все необходимое. А еще она очень интересовалась, когда наступит ближайшее полнолуние, его точный час.
Миронофф опустился снова на шезлонг. По всему было видно, что он очень обеспокоен словами Франчески.
- А Вы, Метр, не заинтересовались этим ритуалом? – спросил меня Николя.
- Знаете, мы с Франсечкой, признаюсь, вели разговор на эту тему. И пришли к взаимному убеждению о пагубности такого ритуала. Мы решили прожить столько, сколько нам отведено. Не правда ли, милая?
- Tu, Amore mio, ha ragione! (ты, моя любовь, прав) – сказала Франческа, взяв мою руку в свою. – Caro, Я очень огорчена. Мне звонили с фирмы. Завтра утром я должна уехать на Мадейру. Приехали новые туристы. Они заказали тур по острову. Больше свободных гидов нет, поэтому меня вызывают.
- Ты надолго? – мое настроение мгновенно испортилось.
- Нет! Только на сутки. Послезавтра утром вернусь!
- Возвращайтесь скорее, милая Франческа, нам, особенно Метру, будет Вас не хватать! – сказал Миронофф, немного успокоившись, после того как узнал наше отношение к ритуалу из книги.
Мы еще некоторое время провели возле бассейна и как только солнце начало скрываться за облачками, которые внезапно набежали на голубое небо, разошлись по своим номерам. Миронофф, на всякий случай, если вдруг не получиться увидеться на ужине, попрощался с Франческой.
- Ну, а с Вами, Метр, мы обязательно встретимся завтра. Нам необходимо решать вопрос со следующим посещением пещеры, - сказал он, пожимая мне руку.
В тот вечер, мы действительно ни на ужине, ни после него, так и не увидели Мироноффа с Викой. Франческа порывалась зайти к ним и поинтересоваться как у них дела, но я ее отговорил. Не надо вмешиваться в личную жизнь других людей, пусть даже связанных с тобой великой тайной.
* * *
Утром, Франческа проснулась, когда я еще спал. Она недолго принимала душ. Услышав ее песни в ванной, для меня это стало уже привычным, я открыл глаза. Вчера мы специально легли пораньше, чтобы утром не так сильно хотелось спать. Когда она вышла, от нее веяло любовью, запах молодого прекрасного тела и флюиды влюбленности пробуждали во мне страстные желания.
- Ты уже проснулся! Спи, не надо меня провожать. Я же не навек уезжаю! Завтра утром, когда ты еще будешь в кровати, я вернусь.
- Но я, честно, выспался. Может, подождешь меня, я быстро умоюсь, оденусь, и мы вместе позавтракаем.
- Нет, Amore mio. Я уже опаздываю. Завтракать не буду – не успею на паром. Уже надо бежать! – она подошла к кровати, наклонилась ко мне и нежно поцеловала. От нее на моем лице остался сладкий запах духов. – Ciao!
- Ciao! Amore miа! Vedersi!
Она вышла, тихонько захлопнув за собой дверь. Оставшись один, я попытался заснуть, но как ни старался, ничего не получалось. Напрасно закрывал глаза. В голову лезли всякие мысли. То, почему-то, вспоминались прошлые удачные и не очень удачные дела, то мысли перескакивали на недалекое будущее. Усилием воли я заставлял себя думать о хорошем. Под хорошим я понимал счастье обретения Франчески, прекрасный отдых в отеле, теплую погоду, стоявшую на этих райских островах, далекую перспективу жизни без материальных проблем.
Пролежав, таким образом, до девяти часов, я встал, умылся, оделся и в одиночестве, что стало для меня уже не типичным, побрел на завтрак в ресторан. Ресторан находился в том же строении, в котором располагалась стойка с ресепшен. Поэтому, чтоб попасть на завтрак, неминуемо приходилось встречаться с дежурным администратором. Я не скажу, что это было как-то неприятно или стыдно. Нет. Это никоим образом не влияло на аппетит.
В то утро, проходя мимо, я обратил внимание, что возле стойки оформлялась небольшая группа гостей. В этом ничего не было странного. Мне довольно часто приходилось наблюдать заезд и выезд туристов. Может быть, я и не обратил бы ни какого внимания на эту группу, если бы не волнение, переросшее в страх непонимания. Я шел спокойным шагом, почти не глядя по сторонам. Но какое-то непонятное чувство любопытства заставило меня поднять глаза на приехавших людей. Среди них стояло несколько женщин разного возраста, два старичка, совсем седеньких и… Я сразу узнал этот взгляд. Холодный, пронизывающий тебя насквозь. Неприятный, пугающий своей силой. Я как кролик ответил на этот вызывающий взгляд.
Возле стойки, немного в стороне от женщин, вполоборота ко мне стоял мужчина и, коварно ухмыляясь, смотрел на меня. Он был неопределенного возраста, невысокого роста, с длинными темными волосами, с горбатым носом и черными глазами, одет по-летнему в джинсовые шорты и цветную рубашку. Его внешний вид не вызывал никакого ни опасения, ни отвращения. Это его взгляд заставил содрогнуться мою душу. Я сразу вспомнил, где его видел! Он был в тот день, когда ко мне приехала Вика. Именно мимо него проходил по улице, направляясь домой, и обратил внимание, что он смотрит на меня. Его взгляд тогда так сильно испугал меня! Я его не забыл!
Мои ноги ослабли, и чуть не подкосились. На ватных ногах, делая вид, что его не узнал, я прошел мимо и вошел в ресторан. В голове пульсировала только одна мысль, почему он здесь. Скорее не поддаваясь желанию спрятать голову в песок, чем из чувства отваги, буквально через минуту у меня возникло желание поставить точку в этом вопросе. Я решил выйти на ресепшен и напрямую спросить у этого человека, почему он преследует меня. В порыве решимости, резко развернувшись, я сделал несколько шагов до двери, дернул ее и вернулся в холл. Группа туристов все еще находилась там, но человек у стойки исчез. Я стал искать глазами интересующего меня человека, но не мог его найти. Его в холле не было. Пройдясь вдоль и поперек и, чуть ли не заглядывая каждому в лицо, найти его мне все-таки не удалось. Неужели мне все привиделось?! Нет, не может быть! Я четко его видел! Он стоял, смотрел на меня, и как в прошлый раз ухмылялся.
Новые гости отеля, оформив свое пребывание, получив электронные ключи, стали расходиться по номерам вслед за работниками отеля, уносившими их чемоданы и сумки. Холл быстро опустел.
- Доброе утро, Метр! – окликнул меня жизнерадостный Миронофф, который появился в холле после исхода старичков. – Как Ваши дела? Франческа уже уехала?
- Доброе утро, Николя… – приветствовал я его немного задумчиво. - Да, она уехала.
- Вы уже позавтракали? У Вас все нормально? Вы какой-то взволнованный или нет, потерянный!
- Все нормально… так…, Вам показалось… нет, я еще не завтракал. Пойдемте, позавтракаем, – пригласил я его в ресторан.
- Почему Вы один, где Вика? – спросил я Мироноффа, когда мы уже сидели за столиком и пили крепкий кофе. Мне завтракать не хотелось, и ароматный кофе из кофейника заменил плотный утренний прием пищи.
- Она все еще не в настроении. Говорит, что плохо себя чувствует. Однако согласилась сегодня ехать с нами в пещеру.
- Я тоже готов туда отправиться, но смотрите, как испортилась погода. Дождик моросит не переставая. Промокнем!
- Ну, не сахарные, не растаем! Вот только как нам добраться до порта? Авто у нас нет. Может арендовать его? Я не заметил, чтоб от отеля до порта курсировал общественный транспорт.
- Я тоже не видел никаких автобусов. Но мы можем взять и велосипеды. Вон сколько их стоит возле ресепшен! Либо, я уверен, мы можем заказать такси. На выбор! Если дождик прекратится, то я с большим желанием совершу поездку на велосипеде, если нет, то давайте поедем на такси!
Я пока не стал говорить ему о беспокойствах, страхах и сомнениях, мучавших меня. Не был готов объяснить происходящее. Как мне сформулировать свою тревогу, как объяснить, что конкретно меня пугает?! «Знаете, Николя, я тут увидел мужика, который косо посмотрел на меня, и мне это было неприятно. А еще, мне кажется, что он похож на другого мужика, которого я видел совсем недавно на улице». Бред! Причем, полный! Нет! Пока говорить о своих ощущениях рано. Они сначала должны обрести осязаемые формы. Или хотя бы я сам должен разобраться в происходящем, разложить все по полочкам и собрать факты в логическую цепочку.
После завтрака дождик не прекратился. Мы с Мироноффым заказали такси, которое уже через десять минут стояло у входа в отель. Мой друг по приключениям позвонил Вике в номер и сообщил о нашей готовности тронуться в путь.
В скором времени она появилась в холле. Выглядела девушка действительно неважно. Не нужно было быть врачом, что бы понять, ее болезнь - это не симуляция. Красные глаза, под ними мешки и нездоровый цвет лица, говорили о бессонной ночи и проблемах со сном.
- Вика, Вы уверены, что есть необходимость Вашего участия в сегодняшней экспедиции? – спросил я, оценив ее внешний вид и искренне пожалев. – Может, Вы доверите сегодня обследование части пещеры двум мужчинам?
- Нет. Я хочу с вами.
Однако ни двое мужчин, ни Вика в тот день в пещеру так и не попали. Приехав в порт и дойдя до стоянки катеров, нам удалось арендовать катер, получить ключи, заплатить за двое суток аренды, но выйти в открытый океан мы не смогли, нам это сделать запретили.
Неспокоен был океан. Волны, хоть и не большие, не девятый вал, но все же довольно опасные гуляли по простору водной стихии. С неба сыпался мелкий противный дождик. Но самым страшным для прогулки был сильный ветер, мало того, что его порывы достигали порядка пятнадцати метров в секунду, еще и его направление постоянно менялось. При такой погоде нам наотрез запретили выход со стоянки на нашем арендованном утлом суденышке.
Посожалев, повздыхав, мы вернулись на такси в отель. Время было обеденное, поэтому решили зайти и пообедать в ресторане отеля. Разговор не клеился. Вика всем своим видом показывала, что ей нездоровится, и она хочет в номер. Миронофф обхаживал ее, пытаясь предугадать любое ее желание. Мне стало скучно с ними, и я уединился в своем номере.
* * *
Видимо я очень крепко спал. Возможно, слышал шум возле двери в мой номер. Слышал стук в дверь, сначала монотонный, негромкий, с большими перерывами, потом все сильней, громче и с более короткими промежутками между ударами. Слышал. Но спал, спал крепко, не желая откликаться на посторонние шумы. Мне казалось, что тот звук звучал где-то далеко и ни как не относился ко мне. Потом во сне я услышал чей-то голос. Он звал меня. Голос замолкал, его сменял стук в дверь, а когда стук прекращался, вновь раздавался голос. Иногда и голос, и стук в дверь слышались одновременно. Наконец мне надоел внешний раздражитель, я стал просыпаться и понял, что это ко мне в номер ломится Миронофф.
- Метр! Метр! Откройте!!! Метр! Проснитесь! – кричал Николя, пытаясь меня разбудить.
Я встал и, не одеваясь, а так в чем спал, в трусах, открыл ему дверь. Он не просто вошел, он ворвался внутрь.
- Метр! Вика исчезла! – крикнул очень взволнованный испанец.
Я еще не отошел от сна. Его буйное поведение мне было совсем непонятно. Что он так волнуется? Ну, ушла, как я понял, Вика из номера. Но что в этом опасного? Мало ли куда она могла пойти! Разве это повод будить посреди ночи людей, врываться к ним в номер и буйствовать. В конце концов, это его проблемы, если от него ушла женщина! От меня тоже ушла женщина, еще утром, но я же не бужу людей и не кричу им в лицо об этом!
- Куда? Куда она ушла? Может просто вышла погулять по территории отеля? Давно Вы обнаружили пропажу?
- Вот уже час как я бегаю по отелю! Ее нигде нет! Она поехала в пещеру!!!
- Успокойтесь, Николя. С чего Вы это взяли? Уверяю Вас. Вы просто паникуете. Кстати, который час?
- Два часа ночи! Метр, Метр! Проснитесь же, наконец! Она взяла документы и ключи от катера. Заказала такси и уехала на нем! Это мне сказал мальчик на ресепшен. Метр! Вспомните, о чем говорила Франческа! Сегодня те самые условия, при которых можно провести ритуал обретения бессмертия! Через час и двадцать минут наступит полнолуние. Она задумала провести этот обряд! Это самое страшное, что можно сделать в жизни! Она потеряет другое бессмертие, истинное! Она обречет себя на вечные муки! Это катастрофа для меня! Я не смог ее отговорить! И я не смог ей помешать! Метр! Нам обязательно надо успеть в пещеру до начала обряда!
Я все еще не проснулся окончательно, но смысл его слов начал до меня доходить. Накануне Вика записала со слов Франчески обряд, после проведения которого, согласно книге, человек обретал бессмертие. Она живо интересовалась предметами, участие которых в таинстве обязательно. Видимо, у них состоялся разговор об этом обряде. Миронофф ее отговаривал от такого шага. Она не стала с ним спорить и, чтобы усыпить его бдительность, сделала вид, что согласилась с ним. Потом она дождалась, когда Миронофф уснул, собрала все необходимые вещи, оделась и тихонько ушла. Заказав на ресепшен такси, Вика поехала в порт, тем более катер был в нашем, то есть ее полном распоряжении.
- Метр! Не стойте как истукан с острова Пасхи! Одевайтесь! Или Вы хотите остаться и не поедете со мной?
- Да, да, Николя! Я еду с Вами! Одеваюсь, – я быстро нашел джинсы и рубашку, оделся и мы выбежали из номера, прихватив с собой мой рюкзак с фонариком, спичками из отеля, бутылкой с водой и теплым свитером.
Миронофф заказал с ресепшен такси, которое пришлось ждать около десяти минут. Наверное, мальчик, дежуривший в ту ночь, подумал, что все русские немного сумасшедшие.
Погода с утра не улучшилась. Все так же дул прохладный ветер, может, он был не таким сильным. Правда, и дождик прекратился. Однако тяжелые густые тучи висели над островом. За эти десять минут Николя не мог найти себе места. Он вышагивал взад и вперед, из стороны в сторону, постоянно смотрел на часы, хватался за сигарету, которую стрельнул у администратора. Когда автомобиль остановился у отеля, как ракета влетел внутрь салона, не дожидаясь меня, пытающегося выяснить по нашему ли вызову приехал таксист.
До порта мы домчались за семь минут. Таксист остановил машину у самого пирса, где были пришвартованы частные катера и яхты. Миронофф выскочил из автомобиля как угорелый, и бросился к будке с охранником. Но того не оказалось на месте. Будка была аккуратно закрыта на замок, а свет в ней выключен. Не опасаясь воров, которых на острове не было, охранник, видимо, ушел домой. Я догнал резвого доктора уже в конце пирса, куда он добежал в надежде увидеть арендованный нами катер. Та малая надежда, которую он еще питал пока бежал, полностью умерла уже за несколько метров до того места, где должен был находиться катер. Увидев пустое место, Миронофф резко развернулся, и побежал обратно. Он бежал и высматривал лодки, которые не были надежно сцеплены с пристанью замками. Я понял, что он собирается угнать лодку и на ней плыть к таинственному островку. Внезапно Миронофф остановился и стал внимательно рассматривать какое-то плавсредство.
- Метр! Бегите сюда! Я нашел лодку! – крикнул он мне, а сам влез на небольшой катер с навесным мотором и стал отвязывать его от пристани.
Я подбежал к нему и в нерешительности встал возле угоняемого катерка.
- Ну, что ж Вы? Метр?! Быстрее прыгайте! Время не ждет!!!
- Николя! Это преступление! Мы совершаем тайное хищение чужого имущества! – не нашел я ничего более уместного и умного сказать в тот момент. Мне самому стало от таких слов противно.
- Метр, дорогой, сейчас это не важно! Мы должны спасти человека! Мы разберемся с мелочами позже! Я куплю этот катер! Но потом! Сейчас нет времени и хозяина! Прошу Вас, быстрее!!! Дорога каждая минута! Пока мы с Вами будем плакать, и утирать сопли, все закончится и погибнет человек!
Он уже сидел в лодке и рассматривал ее мотор, потом дернул за шнур и со второго раза завел навесной двигатель, тот взревел и задымил солярочным сизым смрадом. Еще секунда и я прыгнул в лодку. Эх! Была, не была! Но товарища бросать нельзя!
Катер отчалил от пристани и, управляемый моим другом направился к островку. Где-то далеко шла гроза. Ее сполохи озаряли океан тусклым холодным светом. Там, на причале, где светили яркие фонари, было светло и зарницы не были так видны. Но как только мы вышли из искусственной бухты, природные электрические разряды стали нам единственным источником света, который озарял дорогу. Скорость нашей лодки была не высока. Миронофф выжимал из движка все, на что тот был способен, но все равно скорость была несравнима с той, когда мы плыли на первом катере. Волны были не высокие, но широкие, без барашков, они грациозно перекатывались, вздымая вверх и потом не спеша опускаясь. Может, мне казалось, но те волны, что я видел, скажем, в средиземном море были просто детками этих, океанских. Утлое суденышко, на котором мы вышли навстречу опасностям из такого родного дома, как подсолнечная шелуха болталось на огромных океанских просторах. Но Миронофф довольно уверенно и умело вел его к острову, иногда направляя нос катера на волну, а иногда игнорируя ее.
То ли непогода, то ли слабенький двигатель катерка, а может и какие-то новые течения не давали нам уверенно плыть к острову. Мы боролись с силами стихии и приблизились к цели только на несколько сот метров. Доктор был в гневе. Он ругался, на чем свет стоит, проклинал стихию, клял ходовые качества лодки, но никак не мог ускорить ее движение. Через час нашего трудного пути я понял, что мы опоздаем. Если Вика задумала то, о чем говорил мой друг, то она должна была уже приступить к обряду. Это понимал и Николя. Но он не опустил руки и упорно двигался к острову наперекор стихии и судьбе. Глядя на него, я испытывал чувство гордости за человечество в целом и за конкретного человека, который рискуя своей собственной жизнью, пытается спасти жизнь другого человека. Вот в такие минуты ты понимаешь, что человек это не всегда существо жадное до денег, слабое, эгоистичное и довольно мерзкое. Нет! Человек – это еще и существо гордое, смелое, готовое заплатить любую цену, только бы помочь себе подобному.
- Мы опоздали! – в сердцах воскликнул Миронофф. Я заметил, что на глазах у него навернулись слезы. Может это были и не слезы, а только брызги соленой воды. – Мы потеряли человека! Мы потеряли ее бесценную душу!
- Николя! Не опускайте руки! Мы можем еще успеть прервать обряд и не дать его довести до конца! – не веря особенно в свои слова, попытался я успокоить Мироноффа.
- Да, да, Метр! Конечно! Мы попытаемся успеть! – вновь стал обретать надежду мой друг.
Борьба продолжилась. Волны. Волны. Лодка поднимается и взгляду открываются новые, точно такие же, как и старые волны. Они вздымаются как невысокие горы, вытянутые как хребты и опускаются, оставляя нас в ложбинах и долинах. Сверху над нами нависло темное ночное свинцовее небо. Серые, почти черные тучи, в свете электрических вспышек они выглядят еще мрачнее. Кое-где тучи были рваными, низкими и тяжелыми. Мы одиноки в бушующем океане. В целом мире есть только я и мой друг. Все знакомые мне люди остались в прошлом. Были ли они на самом деле или они призраки? Призраки прошлого? А в настоящем есть только этот смелый мужчина, держащийся за ручку мотора и направляющий катер к скалистому берегу.
- Коля! Мы сможем причалить и не разбить лодку? Волны не выбросят нас на скалы? – как-то уж совсем по-дружески спросил я Мироноффа, но опасность всегда сближает людей.
- Не знаю… войдем в бухту… там, может будет тише…
Нам повезло. В бухте действительно было намного спокойней. Хоть волны и перекатывались через искусственный пирс, но не бились с такой силой как в других местах о камни. Вода только слегка захлестывала плоскую скалу и затем нехотя уходила.
Зайдя в бухту, Миронофф уменьшил скорость катера до минимума, а метров за пятьдесят до причала вообще выключил мотор. Лодка по инерции и подгоняемая волнами стала все равно довольно стремительно приближаться к берегу. Я невольно зажмурил глаза, когда мы приблизились к берегу на расстояние вытянутой руки. Через мгновение должно было бы произойти крушение. Однако я так и не услышал ожидаемого страшного треска разбиваемой о камни лодки. Раздался только негромкий скрежет пластикового борта о каменную плиту. Обрадованный этим обстоятельством, я открыл глаза и спрыгнул на берег. Миронофф бросил мне тонкий канат, который в тот же миг был привязан к уже знакомому железному штырю. Потом мой друг сам спрыгнул на берег.
- Метр, давайте затащим лодку на камни. На всякий случай, чтоб ее не разбило и причал сильной волной.
Когда очередная волна залила пристань тонким слоем воды, мы заволокли лодку на плиту. Так действительно было надежнее. Мало ли, вдруг придет сильная волна и ударит наше утлое суденышко о камни и, не дай бог, его разобьет!
Мы спустились с ровной скальной плиты на каменистую тропинку. Я оглянулся по сторонам. Ничего нового. Все, как и в прошлый раз. Камни, ничего кроме них. Вдали, при частых вспышках далекой грозы, уныло озарялись развалины старинного рыцарского дома. Миронофф схватил меня за руку и понесся, почти волоча меня за собой, по уже знакомой нам тропе.
Видимо, гроза постепенно приближалась к нашему островку, так как небо все чаще стало озаряться и иногда становилось так светло, что даже казалось, наступает рассвет. Стали явственнее слышны далекие раскаты грома. Промежуток между молниями и ударами грома становился все меньше. С одной стороны гроза помогала нам ориентироваться в пространстве ночью, вне населенного пункта и без фонарика, а с другой ее скорый приход мог промочить нас до костей, осложнить бег по скользким и острым камням, не говоря уже об обратном пути.
Мы бежали довольно быстро. Несмотря на ночное время суток, узкую каменистую тропу, неудобную обувь, волнение, охватившее нас, через минут десять мы все же добрались до входа в пещеру. Доктор остановился, чтоб отдышаться. Его грудь, впрочем, как и моя, высоко вздымалась, он запыхался, но спустя две минуты вновь готов был бежать спасать Вику.
У дубовой двери так и стоял ящик с факелами, правда, их количество после нашего первого посещения немного уменьшилось. Миронофф поджог два из них, один передал мне, после чего решительно шагнул в коридор, прикрытый крепкой дверью. Я последовал за ним.
* * *
Мы опоздали. Вики в пещере уже не было. На стенах, однако, все еще горели факелы. Скорее всего, Вика побоялась их загасить и понадеялась, что они со временем погаснут сами. В пещере с последнего нашего посещения ничего не изменилось. Все та же гробовая тишина, беспорядок, пыль и тайна. Вот только несколько каменных плит на полу в центре пещеры были очерчены неровной меловой линией. В центре очерченного пространства стояла подставка, на которой возвышалась голова Бафомета. Рядом с бюстом на полу лежали несколько предметов, среди которых я рассмотрел хрустальный череп индейцев майя, несколько пергаментных свитков, винную бутылку с какой-то жидкостью и еще несколько мелких, плохо различимых в тусклом свете факелов, предметов.
- Метр, все напрасно! Напрасно мы мчались по морям, по волнам. Мы все равно опоздали! – тяжело вздохнул Миронофф.
- Я это уже понял! Но скажите, как мы не встретили ее по пути?!
- Видимо она закончила обряд, когда мы еще плыли. Мы с Вами очень долго добирались до острова. Черт! Нам бы скоростную лодку, а не эту черепаху!
Мы прошли в центр пещеры. Здесь можно было внимательнее рассмотреть картину происшедшего. Так сказать, произвести осмотр места происшествия. Осмотреть следы на полу, которые принадлежали только Вике. Предметы, сдвинутые и принесенные сюда, и тут же оставленные. Доктор наклонился, и поднял с пола хрустальный череп.
- To be. Or not to be, - пафосно продекламировал он, потом пошел к шкафу и положил на его полку поднятый череп. – Метр, а Вы знаете что-нибудь об этом черепе?
- Так, совсем немного, только что они найдены в Америке и с ними творятся какие-то чудеса.
- Впервые такой череп был найден в 1927 году в Центральной Америке экспедицией известного английского археолога и путешественника Ф. Альберта Митчелл-Хеджеса. Предшествовали находке начавшиеся еще в 1924 году работы по расчистке древнего города майя во влажных тропических джунглях полуострова Юкатан (в то время — Британский Гондурас, ныне — Белиз). Тридцать три гектара леса, поглотившего едва угадывающиеся старинные постройки, для облегчения раскопок было решено просто выжечь. Когда дым окончательно рассеялся, участникам экспедиции открылось удивительное зрелище: каменные развалины пирамиды, городских стен и огромный, на тысячи зрителей, амфитеатр. Лубаантун, «Город упавших камней», — это название с легкой руки Митчелл-Хеджеса закрепилось за древним поселением. Прошло три года, и в очередную свою экспедицию Митчелл-Хеджес взял юную дочь Анну. Руководитель раскопок и не подозревал, что она станет для всех счастливым талисманом. В апреле 1927 года в день своего семнадцатилетия Анна обнаружила под обломками древнего алтаря удивительный предмет. Это был изготовленный из прозрачнейшего кварца и прекрасно отполированный человеческий череп в натуральную величину. Правда, у него не хватало нижней челюсти, но через три месяца буквально в десятке метров нашлась и она. Оказалось, что эта хрустальная деталь подвешивается на идеально гладких шарнирах и приходит в движение при малейшем прикосновении. Все бы хорошо, да с теми, кто притрагивался к этому черепу, начинали происходить странные вещи. Впервые это случилось с самой Анной. Как-то вечером она положила удивительную находку рядом со своей постелью. Как обычно, легла спать. И всю ночь ей снились странные сны. Проснувшись утром, Анна в деталях смогла рассказать все, что видела. А видела она ни много ни мало — жизнь индейцев тысячелетия назад. Поначалу она не связала эти сновидения с черепом. Но странные сны продолжали посещать девушку всякий раз, когда хрустальный череп находился рядом с ее изголовьем. И каждый раз это были новые подробности жизни древних индейцев, в том числе и ранее не известные ученым. Когда череп на ночь убирали подальше, сны прекращались. Но как только находка возвращалась к изголовью, яркие цветные и звуковые «фильмы» возобновлялись. Анна снова слышала разговоры индейцев, наблюдала за их повседневной деятельностью, за ритуалами жертвоприношений... В начале 60-х годов, уже после смерти отца, Анна решила передать череп для исследования специалистам: уж больно он был совершенен даже для таких искусных мастеров, какими были индейцы доколумбовых цивилизаций. Сначала изучением черепа занялся искусствовед Фрэнк Дордланд. При тщательном осмотре он обнаружил в нем целую систему линз, призм и каналов, создающих необычные оптические эффекты. Исследователя поразило то, что на идеально отполированном хрустале даже под микроскопом не было видно следов обработки. Он решил обратиться за консультацией в знаменитую фирму «Хьюлетт-Паккард», специализировавшуюся в то время на выпуске кварцевых генераторов и считавшуюся наиболее авторитетной по экспертизе кварцев. Результаты экспертизы потрясли не только искусствоведа. Во-первых, исследование, проведенное в 1964 году в специальной лаборатории фирмы «Хьюлетт-Паккард», показало, что череп был изготовлен задолго до появления первых цивилизаций в этой части Америки. Кроме того, горный хрусталь столь высокого качества в этих местах вообще не встречается. И уж совсем поразительное открытие — «допотопный» череп, вес которого составляет около 5 кг, изготовлен из цельного кристалла. Причем вопреки всем известным законам физики. Существует устойчивое мнение, что хрустальные черепа обладают еще и мистическими свойствами. Об этом говорят многие «контактеры». Так, выяснилось, что нечто подобное тому, что видела в своих снах Анна Митчелл-Хеджес, испытывали на себе и исследователи другого, так называемого «Британского хрустального черепа». Экстрасенсы и высокочувствительные люди дружно уверяют, что черепа навевают им особые, почти гипнотические состояния, сопровождающиеся необычными запахами, звуками и яркими зрительными галлюцинациями. Иногда, особенно в моменты глубокого транса, это были «странные видения из далекого прошлого, а возможно, и из будущего». Впрочем, не только особо чувствительные, но и обыкновенные люди утверждают, что временами видели, как череп в темноте начинал светиться или наполняться «белым туманом», а затем в нем появлялись «таинственные образы людей, а также гор, лесов, храмов «... тьмы». Что это — память о прошлых событиях, навсегда впечатавшаяся в кристалл? Особые резонансные свойства хрустальных черепов? А может, и то и другое?.. Откровения людей, переживших рядом с черепами такой мистический опыт, заставили историков внимательнее посмотреть на древние легенды. Особенно на те, которые рассказывали о странных ритуалах, связанных с хрустальными черепами. Например, о таком. Тринадцать священнослужителей в разных местах одновременно должны были вглядываться в «свой» череп. Предание сообщает, что таким образом жрецы могли увидеть любые тайны — не только то, что происходит в других местах, но и прошлое, и будущее, вплоть до конца света. А еще легенды говорили, что посвященные могли узреть в черепах день возвращения богов, в том числе и самого Кукулькана — белокожего бородатого «бога планеты Венера», который когда-то, «во времена полного мрака», спустился с небес и подарил индейцам знания: письменность, математику, астрономию, научил строить города, пользоваться календарем, выращивать богатые урожаи...
Я стоял возле головы Бафомета и меня сковал страх от того, что увидел, вспомнил, почувствовал и, наконец, понял.
- Николя! Я хочу Вам признаться… - начал я, когда Миронофф вернулся ко мне. – …Я видел Бафомета… несколько раз… в жизни, и совсем недавно, вчера… в отеле.
Он спокойно посмотрел мне в глаза. Ни один мускул на его лице не дрогнул. Голос его не сорвался и не стал заикаться.
- Метр, я, наверное, удивлю Вас, но я и сам его видел раньше. В том, что он предстал Вам накануне, нет ничего удивительного.
Я замер, как пораженный молнией, его слова, их смысл и тон, с которым они были произнесены, меня шокировали.
- Как понимать Ваши слова, Док?
- Видите ли, Метр. Бафомет – это некий символ знания, мудрости или посвящения в нее. Считают, что Тамплиеры избрали его своим божеством только в качестве символа или как олицетворение Гермеса Трисмегиста. Сам же Гермес Трисмегист истолковывался рыцарями, как совокупность всех философов древности (Платон, Аммоний Сакс и другие), иначе - как олицетворение божественной мудрости, а в древнеегипетской мифологии в точности такое же значение придавалось богу Тоту, который почитался египтянами как божество, принесшее в мир знание. Символ Бафомета - это и есть его изображение, а само название Baphomet сложено из предложения "Tеmpli Omnium Hominum Pacis Abbas" ("отец храма мира всех людей"): достаточно прочитать наоборот все заглавные буквы этого изречения.
- И все равно, я не могу Вас понять! Вы хотите сказать, что Бафомет это не воплощение дьявола, не сатана, а символ и его в природе нет. Но тут же говорите, что Вы его видели и не раз?!
- Как бы Вам это объяснить?! Отнеситесь к тому, что я Вам скажу, как к одной из версий, в частности моей, к которой я пришел путем логического осмысления. Возможно, Бафомет и существует как некая субстанция, воплощаемая в видимые и осязаемые структуры. Он, возможно, появляется там и тогда, когда человек сталкивается с какими-то запредельными знаниями. То ли он поощряет человека на раскрытие этих тайн, то ли предостерегает его и старается не допустить непоправимого, я сказать точно не могу. Как это происходит, почему, я не знаю! Но это происходит. Вспомните, когда Вы впервые столкнулись с ним?
- В тот день, когда на моем горизонте появилась Вика…
- Так…, а когда в крайний раз?
- Вчера…
- То есть в те моменты, когда должны были случиться знаменательные события, не правда ли?! Я скажу Вам больше! Ко мне он явился перед встречей с Вами…
- Черт возьми! Николя, может, Вы объясните мне, стоит ли его бояться или нет?
- Не знаю! На этот вопрос Вы сами должны себе ответить!
- Тогда объясните еще один момент. Если Бафомет - это практически Гермес, то кто тогда этот Гермес Трисмегист? – спросил я Мироноффа, совсем запутавшись в полученной информации.
- Гермес Трисмегист переводится как Трижды величайший – божественное имя, взятое, как уверяют некоторые источники, Высочайшей Сущностью космического уровня. Гермес известен так же под именами Тота, Луга, Набу, Меркурия и других. Считается, что Тот был одним из Посвященных Атлантиды, который после гибели острова перебрался в Египет, где занимался просветительской деятельностью, оставив потомкам в зашифрованном виде те знания, которые они тысячелетия назад еще не готовы были воспринимать. Эти знания в символах заключены в 22 Аркана – рельефы с иероглифами и рисунками, выбитые на стенах подземного храма. Карты Таро являются проекцией этих сверх знаний, данных Гермесом Трисмегистом. Согласно легендам Геремес жил в 4 тысячелетии до н.э. и прожил около 300 лет. Он был избран первым Верховным жрецом в истории Египта. Фактически подчинил себе всю законодательную власть и вел контроль исполнительной власти древнего Египта, сформировал устойчивый государственный механизм, проработавший не одно тысячелетие. Основу своего учения взял из Зороастризма. «Трижды великим» он был признан – как царь земной, философ-законодатель и Великий жрец. По другой версии – как познавший рай (небеса, духовное), ад (Землю, материю), человеческую суть (законы природы). Ему приписывается 42 книги (36 содержат всю философию египтян и 6 медицинских, хотя в некоторых источниках указывается 36000 книг), комплекс энергетической зарядки (“гимнастика Гермеса”, “Гимн Солнцу”), трансовый метод постижения “слова-света”, идущего от космического “начала-огня” (используется в традиции Ордена Розы и Креста), точный календарь. Гермес считается прямым создателем многих наук и искусств таких как медицина, музыка, математика, химия, алхимия, юриспруденция, магия, астрономия, астрология, риторика, философия, история, география, геометрия, анатомия, психология. Легенды приписывают Гермесу способность материализовывать любые вещи, способность управлять любым человеком и массами. До наших дней сохранились только 3 работы: “Изумрудная Скрижаль”, та, которая нами обнаружена и лежит сейчас на том столе, “Пастух людей” или “Божественный Пимандр”, “Книга Тота”. Считается, что остальные книги погибли при пожаре в Александрийской библиотеке.
Миронофф замолчал. Я тоже молчал, внимательно слушая его. Однако мне так и не стало ясно, почему я видел Бафомета и как мне к этому относиться. Неужели мы люди ничтожны в своих попытках познать истину? И как только мы становимся на верный путь, нами начинают манипулировать какие-то высшие силы?!
- Метр, давайте покинем это место. Мне что-то не по себе сегодня здесь. Что-то говорит мне, надо уходить. Я привык слушать свой внутренний голос, – он не гася факелы, не взяв ничего, направился к выходу. Обернулся ко мне, все еще стоявшему возле Бафомета и почти крикнул. – Поторопитесь же!
Я, чуть ли не бегом бросился за ним. Так все и оставив в пещере нетронутым, мы выбежали в грозу. Лил довольно сильный дождь. Миронофф, освещая дорогу еще горевшим факелом, стал карабкаться по тропинке вверх, к бухте, я еле поспевал за ним. Мой факел потух, и я хотел его оставить на тропе, но Док запретил мне это делать.
- Ни в коем случае! Вы же оставляете указатели для других, не прошеных гостей! Несите его с собой, потом, когда отплывем от острова, выбросим в океан.
Лодка под воздействием то прибывающей, то убывающей воды елозила по скальной плите в том же месте, где мы ее и оставили. На дне скопилось довольно много дождевой воды, но мы не стали ее вычерпывать. Навалившись вдвоем на корму, Миронофф и я столкнули ее в воду, и она закачалось на волнах, ударяясь о пристань. Док прыгнул в нее и стал заводить мотор, я последовал его примеру и, замочив ноги по колени, забрался в катер. Через пару минут двигатель взревел, и мы плавно вырулили со стоянки.
Стихия разбушевалась не на шутку. Гроза, наконец, накрыла острова архипелага, молнии сверкая и изгибаясь геометрическими кривыми, утопали в океане. В те же мгновения, когда ломаная линия соприкасалась с водной поверхностью, оглушительно бил в небесные литавры гром. Ветер завывал в ушах и не давал смотреть вперед, заливая глаза струями дождя. В этом шуме почти не был слышно работающего мотора лодки. Как только мы вышли из бухточки ко всем трудностям, с которыми мы боролись, прибавились еще и высокие волны, стремящиеся опрокинуть наше суденышко.
- Господи! Помоги нам! Мы, твои неугомонные создания, не умеющие жить спокойно, но любящие Тебя, даровавшего нам Жизнь, умоляем – проведи нас по этому бушующему океану и дай нам счастье ощущать жизнь еще некоторое время! – то ли молился, то ли причитал Миронофф при каждой приближающейся высокой волне. Я, не зная толком ни одной молитвы, повторял про себя только несколько строчек из «Отче наш»: « Отче наш, Ты есть на небесах… Да святится имя твое, да прибудет царствие твое… Господи! Спаси нас!!!»
Медленно наш кораблик обогнул необитаемый островок, он все еще оставался слева от нас, и его скалы постоянно угрожали нам, а впереди уже показался берег Порто-Санто. Мы повернулись кормой к волнам и с их помощью довольно быстро понеслись в сторону большого острова. Опасность еще не миновала, скалы вырастали то тут, то там и Мироноффу приходилось постоянно быть начеку, лавируя между бугорками суши.
Слава Богу, мы оставили скалистый берег островка слева сзади, и вот уже от Порто-Санто нас отделял только небольшой пролив. Я почувствовал легкое чувство успокоения, посмотрев на Мироноффа, заметил и на его лице тень уверенности в успешном завершении плавания.
Казалось, что все опасности остались позади, когда лодку ударило о подводные камни. В это же время огромная волна накрыла нас с головой. Я почувствовал, что мое тело покинуло лодку, меня просто смыло в океан и понесло как какую-то щепку по волнам. Не в силах сопротивляться я стал ждать конца. Он не заставил себя долго ждать. Меня с силой ударило о камни. Голова загудела, потом острая боль утихла и перешла в постоянную ноющую, а затылок защипало от соленой воды. Как только я собрался закричать, в рот хлынула горькая и жгучая вода. Ноги, обутые в мокасины, стали тяжелыми и потянули меня вниз. Я почувствовал нереальность своего положения, мне стало казаться, что все это только сон. Одна мысль пульсировала в мозгу – лучше бы мы остались в пещере или на острове! Затем наступила кромешная темнота и тишина. Стало неслышно ни шума ветра, ни грохочущих раскатов, только воздушные пузырьки, щекоча лицо и курлыкая, поднимались в другую, противоположную от моего движения сторону - на поверхность бушующего океана. А потом и вовсе все смолкло и воцарилась тишина.
* * *
Сон, кошмарный сон. Первое, что я почувствовал после пробуждения это головная боль. Чувства, связанные с возвращением в этот мир, действительно напоминали пробуждение ото сна. Воспоминания пришли не сразу, а только через минут пять. Постепенно, по чайной ложке всплывали картины прошлого. Все, что было до этого утра, казалось тяжелым, где-то даже кошмарным сном. Потом меня посетили первые симптомы жизни - тошнота и головокружение. Глаза были закрыты, но сквозь закрытые веки я увидел, вернее, почувствовал свет. «Значит еще жив… точно? … Да… после смерти не может так болеть тело…остается душа – бестелесная субстанция… она не болит так физически, только абстрактно…руки… шевелятся… ага, вот и ноги… как во рту пересохло… хочу пить…»
- Пить, дайте попить. – прошептал я и услышал свой голос как-то издалека.
Надо мной кто-то склонился, приподнял голову и поднес к губам стакан с водой. Вода не доставила особого облегчения. Однако после нескольких глотков пропала горечь. Исчезла сухость во рту. Кто-то, поняв, что я напился, опустил мою голову на подушку. Мне с трудом удалось открыть глаза и посмотреть вокруг, кося глазами и не двигая головой. Я лежал на кровати в светлой комнате. Больница – сразу же догадался я. Значит, меня спасли. Кто еще в палате? Кто меня поил? Медсестра? Девушка. Но не в белом халате. Рядом со мной оказалась Франческа. Она улыбалась, но ее глаза были полны слез. Отчего-то мне стало очень спокойно и уютно. Губы разъехались в стороны, образовав на лице подобие кривой улыбки. Она заметила ее.
- Он еще улыбается! Бессовестный! Нельзя оставить мужчин одних! – с комком в горле, сглатывая подступающие слезы, но улыбаясь, сказала девушка.
Постепенно приходя в себя и обретая власть над своим телом и конечностями, я почувствовал на безымянном пальце левой руки кольцо, которого ранее у меня не было. Ощупав его, а потом, поднеся к глазам, мне стало ясно, что кольцо не мое. Оно принадлежало Мироноффу! Он его носил на правой руке. Как оно могло оказаться у меня? Я его не брал. Хорошо это помню. Он мне его не давал, да и что за глупость давать поносить кольцо! А где сам Миронофф. Когда меня выбросило из лодки, он оставался в ней. Но лодку тогда сильно ударило о камни. Что произошло с ним?! Он жив?!
- Где Миронофф? С ним все в порядке? Он жив?
- Все хорошо, не волнуйся!
- Как… меня…нас нашли? Что было?
- Я тебе все расскажу, но не сейчас. Поспи. Тебе надо восстановить силы.
- Сколько времени я здесь?
- Всего лишь второй день. Вас нашли вчера. Закрывай глаза и отдохни. Я все тебе расскажу.
Я действительно почему-то очень устал, поэтому закрыл глаза. Голова, разбитая и забинтованная шумела, тело, покрытое многочисленными синяками и ссадинами, болело. При каждом легком шевелении оно отзывалось острой болью. Но я был жив! И это было чудесно!
- Ты побудешь со мной?
- Да. - Франческа взяла мою руку в свои, поцеловала меня и, сев рядом с кроватью, тихо расплакалась. Я этого не видел, но почувствовал. Мне не хотелось ее просить, чтоб она успокоилась и не плакала, зная, что это бесполезно. Это были слезы радости обретения. Обретения пропавшего любимого человека, обретения жизни, которая, только показавшись на горизонте, чуть было не ушла. Я и сам до слез был счастлив. * * *
Придя в сознание, я стал быстро идти на поправку. Уже вечером того же дня во мне проснулся зверский аппетит, вследствии чего Франческа организовала не больничный ужин, а настоящий итальянский пир. Она накормила меня чудной пастой с морепродуктами, пиццей и горой экзотических, а вернее тропических фруктов, все эти яства я запивал легким красным вином. Возможно, если бы не двухдневный голод, я бы не стал уплетать макароны за обе щеки, заедать их куском тонкого теста, покрытого томатным соусом и несколькими видами расплавленного сыра. Но в тот вечер все показалось мне очень вкусным. Девушка сама все это приготовила и принесла в палату в одноразовой посуде. Она поддержала компанию, и мы вместе, сидя на кровати, жевали пищу, запивая ее вином.
Закончив совместный ужин, Франческа, по моей просьбе и по моему напоминанию об ее обещании, убедившись в том, что я выздоравливаю, согласилась рассказать, все, что же произошло со всеми нами. Ниже следует ее рассказ несколько откорректированный мной.
После того, как Франческа уехала утром работать на Мадейру, она встретила группу русских туристов, которых повезла на экскурсию по острову. Люди оказались не очень любознательными, поэтому все мероприятие закончилось довольно быстро и рано, около шести часов вечера. Девушка переночевала дома и утром, как обещала, она на пароме вернулась на Порто-Санто. Оставив свой «пежо» на стоянке перед отелем, она полетела на крыльях любви ко мне. В полной уверенности, что я сплю, девушка тихонько прокралась в номер. Не заходя в комнату, Франческа приняла душ и, ожидая увидеть меня спящим, собиралась прыгнуть ко мне под одеяло и, прижавшись, уснуть на пару часиков. Но войдя в комнату еще мокрая, завернутая в банное полотенце, она увидела только пустую холодную кровать, на которой валялись некоторые мои вещи, оставленные, видимо, в спешке. Одеяло и подушки были разбросаны. По комнате то там, то здесь валялись мои носки, джинсы, другие вещи из гардероба. Все говорило о том, что я нервно искал подходящую одежду. Поэтому она сразу поняла, что я оставил номер внезапно и очень быстро. Изрядно разволновавшись, Франческа побежала к номеру Вики и Мироноффа. На ее стук дверь никто не открыл. Она стучала и кричала так громко, что разбудила соседей по номеру, старых англичан, которые сказали ей, что жильцов не видели с вечера, и они подумали, что соседи уже съехали. Тогда Франческа побежала на ресепшен. Нашла мальчика, который дежурил в ту ночь. Он рассказал ей, как ночью мы с Мироноффым искали Вику, как бегали по отелю, как он сообщил нам, что Вика уехала. Рассказал, что мы тоже заказали такси и поехали куда-то, что с того времени он нас больше не видел. Франческа конечно сразу же догадалась, куда мы могли поехать. Она поняла и причину такого поведения Вики и нашей реакции на это.
Собрав свою волю в кулак, Франческа рассудила, что пока ей лучше самой заняться нашими поисками и не подключать к ним посторонних лиц. Поэтому она, бросив кое-какие собранные на скорую руку вещи в сумку, прыгнула в машину и помчалась в порт.
Для Порто-Санто было еще довольно раннее утро. Порт, поскольку рыбаков на острове было немного, а их рабочий день уже давно закончился, дремал после прибытия и последующего отплытия парома с Мадейры. Народ, прибывший на пароме, уже размещался в отелях или отдыхал в своих родных домах. Другие посетители порта, которые приехали сюда для отплытия на Мадейру, уже стояли на палубах корабля, плывущего в обратную сторону и набирающего скорость в десяти километрах от Порто-Санто.
Обеспокоенная почти до нервного срыва, девушка припарковала машину на стоянке и побежала в марину, которая служила гаражным кооперативом для частных судов местного острова. Здесь, возле будки охранника, стояла группа рыбаков и что-то горячо обсуждала. Франческа остановилась рядом и прислушалась к их бурной беседе, часто разбавляемой ненормативной лексикой. Получая информацию и переводя некоторые слова на общедоступный португальский язык, она уяснила для себя, что этой ночью кто-то похитил катер у одного рыбака по имени Диего. Тот, обнаружив пропажу, не смог выйти в океан и во всем обвинял охранника, который якобы задремал на службе и не заметил воров. Этим же утром, возвращаясь с небогатым уловом, поскольку океан все еще бушевал, другой рыбак со своим сыном видел останки украденного катера на берегу, недалеко от порта, напротив необитаемого островка. Лодка была сильно разбита и непонятно как она вообще не пошла ко дну. Хотя, возможно, ее уже потом, после того как на ней добрались до берега, бросили там, и волны разбили ее о прибрежные камни. Кто мог совершить такое страшное преступление, они не знали. Воров на острове раньше не было.
Сразу же догадавшись, кто виноват во всем происшедшем, Франческа бросилась обратно к машине и поехала в полицию. Там она, представившись сотрудником крупной португальской туристической фирмы, а это было сущей правдой, сообщила о пропаже трех туристов, двух из России и одного из Испании. Поскольку острова живут в большей мере за счет туризма, полиция отреагировала мгновенно. Был создан штаб по координации поисков пропавших туристов. Моментально началась работа по сбору и анализу информации, касающейся прибывших туристов. Почти весь состав полицейского участка, а также инициативные группы, состоящие из местных жителей-активистов, были брошены на прочесывание побережья острова. В то же время местные рыбаки вышли в океан на своих лодках в поисках пропавших туристов или их тел на всех близлежащих островах. Уже готовились водолазные отряды.
Как всегда в дело вмешался обыкновенный случай. Семья рыбаков, которая в тот день поздно возвращалась с уловом эшпады, проходила довольно близко от нескольких рифов и скал, которые торчат возле необитаемого островка. Они-то и заметили сидящего по пояс в воде мужчину. То как он далеко сидел от пляжных мест, как он был одет и зачем туристу в столь ранний час купаться, вызвали у них интерес, и привлекли внимание сына рыбака. Он, управляя лодкой, подошел к рифу поближе и заметил, что мужчина держит за плечи еще одного, который, находился в бессознательном состоянии. Мгновенно сообразив, что с мужчинами не все в порядке, рыбаки подошли к рифу почти вплотную и вплавь перенесли незадачливых туристов в свою лодку. В лодке первый мужчина потерял сознание и их двоих доставили в местный госпиталь. Естественно сразу же было сообщено полиции, которая в свою очередь известила о факте обнаружения двоих пропавших мужчин представителю туристической фирмы, то есть Франческе.
В состоянии близком к умопомрачению, девушка кинулась в местный госпиталь. Ее не пускали к нам в палаты. С трудом она добилась, чтоб ее пустили ко мне, для чего медикам пришлось сказать, что мы супруги. И с этого момента моя родная уже не покидала меня.
Вику нашли полицейские. Она спокойно спала в маленькой каюте на арендованном нами же катере, на котором самостоятельно сходила к необитаемому острову и вернулась. После своего путешествия, после того, что ей пришлось испытать и пережить, она очень устала. В порт Вика возвратилась около четырех часов утра. Темнота еще не начала рассеиваться, шел дождь, сверкали молнии, а на борту катера было тепло и уютно. Шансы найти в тот час такси возле порта приравнивались к нулю. Стояла предутренняя пора, когда полуночники уже легли спать, а рыбаки и прочие утренние жаворонки еще не встали. Поэтому сообразив, что поехать в отель у нее не получится, Вика легла на узкой койке в каюте и в тот же миг, когда ее голова коснулась подушки, уснула мертвецким сном.
Полицейские, проводившие опрос хозяев всех яхт и катеров, выяснили, что катер, стоящий в конце пирса, арендовали трое туристов, среди которых была женщина. Эти трое еще днем хотели выйти на нем в океан, но сторож марины их не пустил, так как волнение было велико и приближалась гроза. Выяснилось так же, что ночью катер все же покидал марину и вернулся под утро. С разрешения хозяина катера, полиция поднялась на его борт и в каюте обнаружила спящую девушку. Та была удивлена появлению непрошеных гостей. Но, узнав о пропаже двух русских туристов и последующем их обнаружении в тяжелом состоянии на рифах, она сама разыскала Франческу. Убедившись, что речь шла обо мне и Мироноффе, Вика присоединилась к итальянке в ее дежурстве и провела всю ночь подле Мироноффа, которому, кстати сказать, было не намного лучше, чем мне.
Вот вкратце все те события, свидетелем которых мне не пришлось стать, но участником, которых я, несомненно, являлся, хоть и в бессознательном состоянии. Не выясненным оставался один важный вопрос, на который мне непременно хотелось получить ответ: откуда у меня на руке появилось золотое кольцо Мироноффа, что означают на нем таинственные буквы «V S V» и крест, удивительно похожий на крест ордена тамплиеров. Как оно попало ко мне?!
* * *
На следующий день я чувствовал себя намного лучше. Голова уже почти не болела, тошнота пропала, и я явно шел на поправку. Ночь провел сносно, почти все время проспал. Доктор заверил мою сиделку, что все идет очень хорошо. Франческа успокоилась и расслабилась, поэтому она решила сбегать в отель, чтоб принять душ и немного поспать. Я же, как только она убежала, собрался силами и пробрался в палату Мироноффа. Найти ее было совсем нетрудно, она располагалась рядом с моей.
Я приоткрыл дверь и заглянул к нему. Мой друг не спал. Он лежал и читал какой-то журнал. Вики в палате не было, скорее всего, она пошла в отель вместе с Франческой.
- Привет, Док! – поздоровался я с Мироноффым.
- Здравствуй, Метр! Я очень рад видеть тебя! Проходи, садись ко мне, – искренне обрадовался моему появлению Николя. – Как ты себя чувствуешь?
- Спасибо, Николя, уже намного лучше, – я сел на краю его кровати, а он приподнялся и подложил под спину подушку, чтобы было удобно полулежать.
- Извини, что я не встаю, что-то температура поднялась, видимо простыл в холодной воде. Хотят антибиотики начать колоть, – он закашлялся и пошутил. – Вот, не вру!
- Док, мне Франческа рассказала, что произошло после того, как меня смыло за борт! Я благодарен тебе за свое спасение! Я обязан тебе жизнью! Не знаю, что в таких случаях надо говорить. Кажется, чтобы не сказал, все будет не от сердца. Поверь, меня переполняют чувства!
- Не надо, Метр! Я все понимаю! Уверен, что ты бы сделал тоже самое!
- Но как у тебя это получилось?! Ведь когда я обернулся, перед тем как пойти ко дну, то увидел, что меня очень далеко отнесло от тебя. Как ты вообще нашел меня?
- Мне вообще повезло! Я держался за двигатель и поэтому волна, накрывшая нас с головой, меня не смыла. Когда я увидел, что тебя в лодке нет, а несет на рифы, то сразу же направил лодку в твою сторону. Тем более ты весело мне махал руками, зовя к себе, – он грустно улыбнулся своей шутке. - Доплыть до того места труда и времени не составило. Тем более ты старался держаться за риф. Близко мне на лодке никак не удавалось подойти к тому месту. А тут как назло ты выпустил из рук камни и пошел ко дну. Ничего не оставалось, как прыгать в воду и доставать тебя. Пришлось несколько раз нырять, ты, Метр, тонул ни как топор. Как-то зигзагами. Лодку, естественно, пока я нырял унесло и мы остались возле камней без плавсредства. Но и это было бы ерундой, если бы ни волны. Когда волна накатывала, я камни не отпускал, хватался еще крепче, набирал воздух и не дышал пока она не уходила. Боялся упустить камни, за которые держался, ведь без них мы бы утопли вдвоем. Ты, Метр, без чувств и я с тобой на руках! Доплыть до больших рифов не получилось бы. Я плаваю не очень хорошо один, а вдвоем вообще не умею. Вот и держался, чуть ли не зубами за те жалкие выступы в воде. Да! Ночка выдалась веселая! Не дай бог еще одну такую пережить! И ведь еще, если б мы позже уплыли с острова! Меньше бы оставалось времени до утра! Ну да если бы да кабы…
- И сколько ты болтался с моим телом в морской пучине? – спросил я пораженный его товарищеским подвигом.
- Светать стало часа через два. Около двух часов еще мы проболтались в светлое время. Но когда рассвело волны стали меньше, а потом вообще все стихло. Вот и выходит часов через четыре-пять нас подобрали рыбаки. Дальше уже не помню, отключился.
- …Док, я не знаю как тебе сказать… - хотел я высказать какие-то слова благодарности, но не мог найти подходящих, а кроме того к горлу подступил комок и глаза стали слезиться.
- Не надо, я больше пойму, если ты промолчишь…
Мы замолчали и просидели так несколько минут. Миронофф с закрытыми глазами, полулежа на кровати, а я рядом с ним, сглатывая слезы и сопли.
- Николя, могу ли я еще задать тебе вопрос?
- Ты по поводу моего кольца? – сразу догадался Миронофф.
- Да… почему оно на мне?
Он долго ничего не говорил, видимо, пытаясь сформулировать свой ответ. Я ждал и не мешал ему думать. Наконец, он закашлялся сухо и потом сказал.
- Метр, я не буду рассказывать тебе все, что связано с ним, с этим кольцом, ты не готов еще это понять. Хотя тебе и не дано, у тебя другая судьба! Я вообще не должен тебе ничего говорить и тем более не должен был давать это кольцо! Но, что сделано, то сделано, поэтому скажу только то, что ты можешь узнать без тяжелых последствий для себя. Это кольцо – не простое. Во-первых, оно очень старинное, ему около тысячи лет, во-вторых, оно обладает некими свойствами, о которых простой смертный и не догадывается. Это кольцо принадлежало одному из рыцарей, посетившему святые места. Где бы он ни был, что бы ни видел, оно всегда было с ним. Рыцарь тот участвовал вместе с тамплиерами во всех походах и был близок первым лицам ордена. Все артефакты, которые находили или добывали рыцари, проходили через него. Он касался их этим кольцом, и оно вбирало в себя силу неимоверную. По преданию, кольцо касалось и Грааля, и копья, и посоха Моисея, и креста, на котором был распят Иисус, все реликвии, побывавшие у тамплиеров, оставили свою частичку на этом кольце! Рыцарь не был магистром ордена, и ему не все нравилось в политике ордена, в том, как руководство трактует его задачи и как оно относиться к вере, поэтому он, состоя в членах ордена и находясь подле верхушки, пытался противостоять тем решениям, которые, по его убеждению, были противны Богу. В ордене у него были единомышленники и соратники, которые поддерживали его. Фактически он организовал, скажем, фракцию внутри ордена. С ней, с мнением рыцарей, входивших в нее, считались и магистр, и его товарищи. Фракция продолжала существовать даже после смерти того рыцаря. Символом той организации внутри ордена стало кольцо. Впоследствии это кольцо передавалось от одного рыцаря, занимающего главенствующее положение в отделении ордена, другому. Оно оберегало их от всех превратностей. Фракция, несомненно, приложила руку к роспуску ордена во Франции, к судебному процессу по заблудшим активистам ордена, и последующим их казням. С ее помощью церкви стали известны некоторые тайны ордена, которые легли в основу обвинения. Оставаясь самостоятельным отделением ордена в каждой стране, фракция сохранилась и в Англии, и Испании, и Португалии. Это была весомая сила внутри ордена, своего рода пятая колонна. Но она преследовала благие намерения. Не состояла на службе Папы, но помогала ему в управлении паствой, пусть даже и заблудшей. Фракция, как и орден, дожила до наших дней. Правда и орден и фракция претерпели значительные изменения.
Теперь о кольце. Оно наделено неизвестной нам силой, способной уберечь человека от разных бед, от смертей и других опасностей, способно излечить, казалось бы, неизлечимые болезни, и придать силу умирающему организму. Когда я вытащил тебя из глубины, ты уже не дышал. Делать искусственное дыхание было негде. Оказать первую медицинскую помощь я не мог. Оставалось только одно, проверить силу кольца. Через несколько минут ты закашлялся и задышал. И, как ты видишь, сила кольца оказалась великой, способной творить чудеса! Ты жив и скоро будешь здоров.
- Док, мне оно помогло, теперь я готов его отдать, чтобы оно помогло и тебе!
- Нет. Пусть пока остается у тебя. Мне оно в настоящее время не так нужно как тебе, – он посмотрел на меня и в его взгляде чувствовался приказ. – А в ближайшее время ты столкнешься с событиями, которые без ангела хранителя могут стать смертельными.
Я напрягся. Какое-то знакомое чувство стало овладевать мной. Я уже его не раз испытал, когда только начинали происходить все эти загадочные происшествия, приключения, а теперь злоключения.
- Док, объяснись. Ты хочешь сказать, что все беды еще впереди? Что еще может произойти?
- Послушай меня, Метр. Может то, что я скажу, вызовет у тебя недоверие, но постарайся отнестись к этому очень серьезно. Я узнал тебя уже довольно хорошо. Понял, какой ты человек и испытываю к тебе огромную симпатию. Возможно, если бы ты мне не понравился, то все произошло бы совсем не так. Я старался смягчать удары, которые предназначались тебе. Но помимо врагов, окружающих тебя, ты еще и сам враг себе… Не перебивай! Ты человек, который дав слово, старается его держать…
- Разве это плохо?! – все же вставил я.
- В данном случае, да! Ты ни при каких условиях не откажешься разорвать свое соглашение с Викой. А быть рядом с ней, значит подвергать себя большой опасности. Возможно, будь ты далеко от нее, ничего не изменилось бы, ты, как шел к своему концу, так и пришел бы к нему, но тогда существовал бы хоть какой-то шанс обмануть судьбу. Хотя маловероятно! Ничего от нас не зависит в этом строгом мире. Я знаю, что ты не веришь в обряд, который совершила Вика. Не веришь, что так просто можно обрести «бессмертие». Тебе кажется это детским лепетом, сказкой и так далее. Но ты не прав. Обряд работает и реален как солнце и луна, как мы с тобой и не зависит от нашего желания и мнения о нем! Если чего-то нам непонятно, это не значит, что этого не существует. Были люди, которые его совершали и жили долго, очень долго, скорее всего, есть люди, которые живут до сих пор. Я их не знаю, потому что все, находящиеся в момент совершения таинства с ними рядом, по какому-то неведанному закону умирают. Свидетелей совершения обряда не должно существовать. Не должно существовать и людей, которые даже просто знали о желании совершить его. Это как закон сохранения энергии. Если есть энергия, она не исчезает, а переходит в другую форму. Здесь иначе, если есть человек, решивший жить вечно, и создавший для этого необходимые условия, то все, кто был рядом или знали об этом, должны умереть! Эта тайна только того человека, который обрек себя на такую участь! Совершившие обряд люди могут жить бесконечно долго, пока функционирует их тело. Они умирают, только если разрушено тело. Болезни внутренних органов, потеря какого-нибудь не жизненно важного органа – не помеха. Человек может прожить с одной рукой, без обеих рук, без ног, без глаз, ушей… но он будет жить. А вот если тело, к примеру, сгорит, то и жизнь в нем прекратится. Короче говоря, пока есть тело, есть в нем жизнь. Душа полностью перевоплощается в тело. Когда у обычного человека тело умирает, душа отделяется от него и продолжает жить в другой форме. Здесь же, как таковой души нет! Есть тело, мозг, внутреннее я, но нет души. Это то, о чем думают материалисты и атеисты: Бога нет, души нет, есть тело, которое умирает и приходит конец всему. Вот почему Церковь и Святая Инквизиция сжигала ведьм, еретиков, неугодных ученых. Потому, что с потерей тела исчезает жизнь субъекта. Так вот, Метр, мы с Вами и Франческа тоже являемся свидетелями факта совершения обряда. Ты и я - главные свидетели, мы практически присутствовали при его совершении, вернее, мы знали о нем, помогали прийти к нему, потом наблюдали место его совершения. Мы знаем все о человеке, который его совершил, он находится с нами, рядом. Со мной так она проводит все свое время! Заботиться о моем здоровье! – он криво усмехнулся. - С тобой, пока вдалеке, за стенкой. Но настанет время, и она будет ближе к тебе. Мы первые и главные свидетели и уже испытали первую попытку применить этот «закон уничтожения свидетелей». Та гроза и тот шторм, с которыми мы столкнулись, были неспроста! Нам суждено было утонуть или погибнуть еще каким-нибудь иным способом. Но благодаря кольцу, его силе, мы выжили! Оно пока спасло нас. Надолго ли у него хватит сил?! Ведь попытки нас уничтожить на этом не закончились! Будьте уверены! Законы природы, это не человеческие законы, которые можно не исполнять! Они рано или поздно будут исполнены при стечении необходимых обстоятельств! А стечение обстоятельств будет происходить все чаще и чаще. За нами, а может и перед нами свершится закон в отношении Франчески! Как бы мы не противились этому, как бы ни старались уберечь ее от нежданных опасностей! Она обречена! Пока жива Вика, мы все обречены на преждевременную смерть!
- Док, я надеюсь, Вы ошибаетесь… - искренне и с верой в то, что говорю, воскликнул я. Ведь все было похоже на бред психически больного человека или на детские небылицы, которые мы рассказывали в пионерских лагерях ночью, укрывшись с головой одеялами: какие-то тайные обряды, волшебные кольца, обладающие магической силой, превращение души в тело, смерти свидетелей… бррр…
- Я тоже хочу надеяться на это! Но, к сожалению, знаю, что это правда… И еще, Метр, если вдруг, я уйду раньше тебя и ты останешься один…- я хотел начать возражать, но он прикрикнул на меня. - Да погоди же, не перебивай! Ни в коем случае не отдавай кольцо! Ни кому! Как бы тебя не просили! Кто бы ни просил! Оно должно быть всегда на тебе! Ты его отдашь только мне!!! О том, что это я, ты сразу поймешь. Пусть это кольцо оберегает тебя в последующем и будет доброй памятью обо мне, надеюсь, заслужил ее. А теперь оставь меня, я очень устал и температура поднимается – начинает морозить. Посплю. Пока. Увидимся завтра. И помни, о чем я тебя просил!
Миронофф закрыл глаза, видно было, что он очень устал. Разговор со мной дался ему очень тяжело. Он хрипло дышал и стал чаще подкашливать и все сильнее закашливаться сухим кашлем. Веки его глаз захлопнулись и он, так мне показалось, уснул. Я нежно, но по-мужски пожал его ослабленную руку, лежащую поверх одеяла, встал с кровати и тихонько вышел из палаты, оставив его одного.
Вернувшись в свою палату, я тоже лег в кровать и постарался уснуть, не думая о сказанном Мироноффым. Франческа еще не вернулась. Как маленький мальчик я свернулся калачиком и накрылся с головой. Мне было страшно! Поскольку полностью слабость еще не покинула меня, то я быстро уснул.
Утром, проснувшись поздно, я узнал, что ночью Миронофф умер. Франческа сидела рядом на кровати и со слезами в голосе сообщила мне эту страшную весть. Как можно было поверить в такое?! Еще вчера мы с ним разговаривали, а сегодня его не стало!
Через день местные патологоанатомы провели вскрытие. У молодого мужчины, который никогда не жаловался на здоровье и сам был медиком, обнаружили злокачественную опухоль или, проще говоря, рак легких. Как сказали медики, он уже болел не один месяц, возможно, что он и не знал о своем заболевании, потому что боли могли его не сильно беспокоить. Ускорило протекающую болезнь наше ночное приключение. На ее скоротечное развитие повлияла и холодная вода, в которой мы пробыли около пяти часов, стрессы и нервные переживания, и его вредная привычка курить много крепких сигар. Последнее меня особенно поразило. Миронофф почти не курил, я видел его курящим только один раз!
- Как же так? Как такое могло случиться? - тихонько причитала Франческа. Я то и дело невольно нащупывал кольцо на своем пальце. Слова моего друга начали сбываться! Боже, неужели это может быть явью!? Всю жизнь, сталкиваясь с материалистичностью мира, мне никак не верилось, что такое возможно в нашей техногенной жизни. Как мне хотелось лечь спать и проснуться, забыв все, что произошло.
* * *
Мы сидели в тени вечнозеленых деревьев на деревянной лавочке. Ярко светило южное испанское солнце. Под его лучами воздух прогрелся даже в тени. Стояла такая теплынь, какая бывает в наших широтах порой только летом. Рядом с местом, где происходили импровизированные русские поминки, тянулся недавно побеленный невысокий забор, отгораживающий маленькое кладбище от этого скверика. Кладбище, возле которого мы расположились, считалось просто христианским и на нем хоронили не только католиков, но и представителей всех других христианских религий. Я видел могилы и католиков, и протестантов и православных. Все необходимое для поминок мы купили после погребения в маленьком супермаркете, который торговал в десяти шагах от входа на кладбище. Подходящее место нашли сразу, оно как будто специально терялось в высоких кустах и стволах деревьев. Устроились мы удобно и не обращали ни на кого внимания, впрочем, и на нас никто не смотрел. Вика держала на коленях маленький поднос, на котором стояли одноразовые стаканчики, нарезанные лимон, сыр и ветчина. В правой руке она зажала стаканчик, доверху наполненный водкой. Рядом с ней стояла початая бутылка водки «Смирнофф». Франческа сидела слева от меня и тоже держала в руках пластиковый стаканчик, наполненный водкой наполовину. Я только что налил всем поминальный напиток.
- Давайте помянем и выпьем за хорошего человека. Пусть земля тебе будет пухом, Николя. Я благодарен судьбе, которая свела нас с тобой! Много людей мне встречалось в жизни, но ни о ком я не буду вспоминать так, как о тебе. Я благодарен тебе! Получается, что ты спас меня ценой собственной жизни. Если бы ты позволил мне утонуть, то сегодня жил, правда, мне не пришлось бы дышать и произносить эти горькие слова. Я так и не смог сказать тебе при жизни слова благодарности, ты просто не давал это сделать, да и я не знал, как выразить свои чувства языком. Я и сейчас не могу это сделать! Не придуманы еще слова, точно передающие переживания души. Кто-то сказал, что люди должны говорить не словами, а душами. Я хочу верить, что твоя душа слышит мою душу. Она, душа моя, говорит с тобой, кричит тебе, а я заикаюсь, несу бред и стараюсь не расплакаться! – я замолчал, сглотнул комок в горле и выпил. Мои спутницы сделали то же самое. Вика, не морщась и не закусывая, а Франческа заела выпитую жидкость кисло-сладким лимоном, как я ее научил.
Ритуал погребения закончился довольно быстро. Я несколько раз бывал на таких процедурах у нас в России. Мне всегда казалось, что на них всегда и все должны плакать, рыдать, выть. Произносить долгие слезливые речи. Выпивать на свежей могиле, и оставлять на ней после себя стаканы с водкой, закуской, десятки венков и букетов цветов. Но здесь же все свершилось спокойно чинно и без излишних слез и заламывания рук. Не было отпевания, к которому, как мне казалось, обязывает наша православная церковь, священник не ходил и не тряс кадилом, как я видел в кино. Скорее весь ритуал был больше похож на католическое погребение. Суровое, аскетичное, интеллигентное. Безусловно, все произошло так, как произошло, еще и потому что у Мироноффа не было своей семьи, не было близких и родных. Он, оказывается, был одинок на этом свете. Пришли только его друзья, но их оказалось очень много. Человек сорок. Они все считали себя очень близкими друзьями Мироноффа. Некоторые вместе с ним работали в госпитале, другие являлись друзьями детства. В числе его друзей были солидные, в дорогих костюмах, мужчины, знающие себе цену и скрывающие мотивы своей дружбы, были люди и попроще, те, кто костюм одевают несколько раз в жизни, по особо торжественным случаям. Среди провожающих также были и женщины, очень красивые и не очень, молодые и пожилые.
Все молчали. Изредка кто-то мог что-то шепнуть рядом стоящему, получить в ответ кивок головы и вновь потупить взор и опустить голову. Чувствовалось, что между собой присутствующие не близки, малознакомы или вообще совершенно посторонние друг другу люди и их свела вместе только смерть одного ими уважаемого человека. Видимо поэтому на нас не обратили особого внимания. Только сухие и вежливые поклоны в знак приветствия. Наше присутствие никого не интересовало, как не интересовало и присутствие других пришедших на это печальное мероприятие. Все были поглощены общим горем утраты.
Стоя возле свежевырытой могилы, я вспоминал последние дни на острове. Суету с депортацией тела, опросы полиции, слезы и стенания Вики. То, что предшествовало нашему появлению здесь.
После скоропостижной смерти Мироноффа я пролежал в госпитале еще три дня. Все мои анализы оказались в норме. Компьютерные снимки головного мозга тревог у врачей не вызывали. Головокружения стали редкими. Раны и ссадины затянулись и покрылись коростами, а синяки пожелтели. Франческа, все это время находившаяся подле, узнав мнения врачей, спросила меня:
- Милый, как ты намерен проститься с Мироноффым? Его тело послезавтра отправляют на родину. Где и когда ты хочешь с ним проститься? Что ты об этом думаешь?
- Я думаю, что мне надо ехать в Испанию, сопровождать Николя, и там его похоронить. Надеюсь, Вика думает также.
- Да, я с ней разговаривала. Она собирается лететь в Испанию, но одна, она считает, что ты пока слаб и тебе этого делать не стоит.
- Тебе же врачи сказали, что состояние мое нормализовалось, и держать меня здесь не имеет смысла. Я и сам чувствую себя намного лучше и уверен, что прекрасно перенесу и полет и похороны. Пойми, я просто не смогу не сделать этого! Я, которого он спас ценою собственной жизни! Я и до случившегося мог называть его другом. А уж теперь он для меня не просто друг!
- Я понимаю тебя! Поэтому взяла отпуск и лечу с тобой! – в ее голосе я услышал твердые нотки, говорящие, что ее слова не пустые, а за ними стоит взвешенное и обдуманное решение.
- Солнышко! Зачем? Я в порядке! Тебе не стоит этого делать, – хотя мне было приятно ее решение.
- Даже не пытайся меня отговаривать! Это бесполезно! Если вдруг ты не хочешь меня больше видеть и знать, я полечу еще и из-за Николя, которого я тоже знала и уважала и желаю с ним проститься! Мы итальянцы тоже люди, понимаем и чувствуем также как и вы, русские.
- Va bene…(хорошо) я не буду тебя отговаривать, тем более, что в душе я очень хочу чтоб ты была со мной, - вздохнул я с облегчением.
- Вот и прекрасно, а сейчас собирайся, и едем. Вика ждет нас в отеле, она собрала все твои вещи. Мы заедем за ней и потом поедем в порт. Нас и тело Николя на полицейском корабле доставят на Мадейру. А завтра днем мы вылетаем в Мадрид. Я обо всем договорилась.
Уже тем же вечером мы были на Мадейре. Вика, все еще заплаканная отказалась от предложения переночевать у итальянки и остановилась в том же отеле «Пештана Карлтон», а меня Франческа привезла на такси к себе домой. Ее машина осталась на Порто-Санто. Как она мне объяснила, что ждать паром неудобно, так как между вылетом самолета и прибытием парома на Мадейру было всего несколько часов и можно опоздать на самолет, поэтому она попросила свою знакомую впоследствии переправить «пежо» на Мадейру и оставить на стоянке.
Мы вошли в маленький дворик перед домом, и у меня заколотилось сердце. Сколько раз я провожал Франческу и ни разу не поднимался к ней. А вот сегодня она ведет меня к себе. Я вошел вслед за ней в светлое помещение на втором этаже. Это была маленькая двухкомнатная квартирка, площадью около пятидесяти квадратных метров. Крашенные одноцветные стены, преимущественно в белый цвет, скромная мебель, несколько черно-белых фотографий отца и матери в рамках, отсутствие каких-либо комнатных растений и животных. Впрочем, я понимал хозяйку. Ей постоянно приходилось работать и редко бывать дома.
Тем же вечером мы сидели в спальне. Франческа забралась на кровать и, укрывшись пледом, было немного прохладно, смотрела какой-то фильм по маленькому телевизору. Я, не понимал португальского языка, поэтому лежал и листал ее книжки, которые нашел в шкафу. Это были несколько книг на русском языке: Есенин, Пушкин «Повести Белкина» и Толстой «Анна Каренина», а также несколько книг на итальянском и португальском. Полистав Пушкина и Толстого, я остановился на сборнике Salvatore Quasimodo. Я раньше ничего не читал у него, и, вчитавшись мне, к моему удивлению, понравились несколько стихотворений:
SPECCHIO
Ed ecco sul tronco si rompono gemme: un verde piu nuovo dell'erba che il cuore riposa: il tronco pareva gia morto, piegato sul botro.
E tutto mi sa di miracolo; e sono quell'acqua di nube che oggi rispecchia nei fossi piu azzurro il suo pezzo di cielo, quel verde che spacca la scorza che pure stanotte non c'era.
ЗЕРКАЛО
И вот на ветвях раскалываются почки, и зелень — новее травы ласкает сердце, а ствол уж казался мертвым и словно в промоину падал.
И все принимаю за чудо, и я — та вода из тучи, что отражает в канавах небо, самый синий его кусочек, та зелень, что в почках таилась недавно — минувшей ночью.
Или еще одно довольно мелодичное стихотворение, над которым я долго бился с его переводом:
NEVE
Scende la sera: ancora ci lasciate immagini care della terra, alberi, animali, povera gente chiusa dentro i mantelli dei soldati, madri dal ventre inaridito dalle lacrime. E la neve ci illumina dai prati come luna. Oh questi morti. Battete sulla fronte, battete fino al cuore. Che urli almeno qualcuno nel silenzio, in questo cerchio bianco di sepolti.
СНЕГ
Нисходит вечер, разлучая с вами, о дорогие образы земли - животные, деревья, бедный люд, закутанный в солдатские шинели, и матери, которым нечем плакать. И, как луна, нас освещает снег с полей. О, эти мертвые. Стучитесь в сердца и души. Хоть бы кто-нибудь безмолвие нарушил воплем в этом, как саван, белом круге погребенных.
Конечно, на первый взгляд несколько непривычно звучат они для нашего слуха. Но вдумываясь и вслушиваясь, начинаешь понимать их мелодичность, ритмику, непривычную для нас философию и поэтичность образов.
- Тебе понравились стихи? – спросила меня Франческа, не отворачиваясь от экрана телевизора. Я удивился, как она смогла понять, что я читал.
- Как ни странно, да! Мне, привыкшему к лирике Пушкина, Лермонтова, Симонова, Есенина и Ахматовой, они показались сначала странными. Но в них надо вчитаться. А поняв и прочувствовав их, они покоряют своими образами и глубоким смыслом.
- Да, разность в поэзии говорит о разности наших культур. Я – представитель древней нации и цивилизации, которая покоряя народы мира, веками впитывала в себя их культуры, все их достоинства, открытия и успехи. А ты, потомок дикого и вольного племени, покорившего своим мечом часть мира моих предков. Мы с тобой как стихи поэтов наших очень разных стран. Мне сначала были непривычными Есенин и Пушкин, а вот тебе сначала Квазимодо. Но при искреннем желании понять культуру и мировоззрение того, другого, непохожего на тебя, он может открыться для тебя всеми своими гранями и засверкать как прекрасный бриллиант. Так и мы с тобой. На первый взгляд совершенно разные люди. Но с каждым днем мы становимся ближе и понятнее друг другу. Ты для меня открываешься с разных сторон и все больше и больше влюбляешь в себя. Я, патрицианка превращаюсь в рабыню какого-то обворожительного варвара! Я уже не представляю свою жизнь без тебя! А как я хочу верить в то, что и ты чувствуешь тоже, что и я! Что возьмешь меня в плен и рабство и не отпустишь на волю уже никогда!
- Поверь мне, я чувствую тоже, что и ты! Ты мечта моего взрослеющего детства и беззаботного юношества, мой идеал любви к женщине, который я искал всю свою прошедшую жизнь, но нашел его только в середине жизни и так далеко от родного края. Ты моя оставшаяся и хочу верить, что лучшая часть жизни!
- Продолжай! Воспевай меня, я люблю, когда ты так говоришь обо мне. У тебя получается очччень не плохо! Ты варвар, получивший образование, можешь доставить мне нерону наших дней минуты наслаждения и не только низменного, но и духовного.
- Каждый мужчина, поверь, каким бы он не был мужественным, сильным, холодным и непреступным или же наоборот, маменькиным сынком, тряпкой и размазней, где-то в глубине своей души мечтает о том, что встретит ту единственную, неповторимую, прекрасную, настоящую и истинную любовь! Они называют ЕЕ по-разному: Фата Моргана, вторая половинка, единственная, Звезда, Кончита, Джульетта, да мало ли еще как! Но много ли мужчин, которые честно скажут, что встретили такую единственную!? Уверен, их совсем немного, единицы! Тот, кто встретил такую, полюбил и стал любимым, - счастливчик! Я последнее время – счастлив, я присоединился к тем самым единицам. Ты – мой ангел-хранитель, оберегающий и любящий. Ты та, о которой хочется заботиться, которую я желаю в любую минуту. Та, которой хочу отдать все, что имею и даже больше! Я хочу целовать каждую клеточку, каждую частичку твоего тела, зная, что в нем заключена вся ты, твоя душа. Смотря на тебя, я испытываю «девятый вал» нежности и трепетности, который заливает, захлестывает меня с головой.
Она откинулась назад и легла головой на мои колени. Подняв руку и нащупав ею мою, она крепко ее сжала и не отпускала долгое время. Глаза любимой закрылись, а губы растянулись в блаженной улыбке. Отложив в сторону книги, я тоже закрыл глаза и вдыхал аромат ее волос. Мои пальцы утопали в красивой гриве ее волос. Я чувствовал, что она как кошка тихонько мурлыкала под моими руками, выгибая тело и выпуская коготки.
Наклонившись к ее лицу, с моих губ посыпались нежные поцелуи. Потом мои ласки стали откровеннее. Франческа скинула с себя всю одежду и плед, мы забрались под одеяло и продолжили выражать взаимную любовь уже голыми под одеялом. Как же горячи были ее поцелуи! Наши тела трепетали от несказанной страсти, а души сливались в единое целое.
На следующий день мы вылетели в Мадрид. В Испании гроб с телом Николя специальная служба доставила на кладбище, а через день было назначено погребение. Эта же служба сообщила о смерти Мироноффа всем известным его знакомым и поместила некрологи в некоторые печатные издания.
- Я хочу выпить, - после того как я наполнил стаканчики новой порцией водки, подняла бокал Вика, - за человека, который смог за такое короткое время стать настоящим другом, и не просто стать, а на деле доказать это! Но как у Высоцкого в песне: возвращаются все, кроме тех, кто нужней, возвращаются все кроме лучших друзей! Мне очень горько, что он уже не вернется к нам! Как бы мы того не хотели, как бы сильно не молились. И нет такой силы, чтоб вернуть человека оттуда! Мы расстаемся с любимым человеком навсегда только один раз в жизни – после его смерти! Метр, давайте помянем его!
Она залпом выпила и не стала закусывать. Я еще не успел опьянеть и стал переживать за благополучную доставку девушек в отель – они пили смело и бесшабашно. Поэтому, думая о последствиях, решил много не пить. Покосившись на стаканчик Франчески, я заметил, что она только пригубила водку. Это меня успокоило. Проблемы надо ждать только от Вики. Будто в ответ на мои мысли, Она взяла бутылку и сама разлила огненную воду по пластику.
- Франческа! Почему ты не пьешь? – пьяно и довольно грубо бросила она итальянке. – А, понимаю! Тебе все равно, умер Он или нет! Конечно! У тебя есть свой мужчина, да такой видный, заботливый, влюбленный! А какое тебе дело до других! Правильно!
- Вика! Держи себя в руках! Мы все скорбим! Не только ты! Поэтому будь любезна, заткнись!!! – гаркнул я на нее, внезапно вскипев. Еще бы! Я знал, кто виновник смерти Мироноффа.
Она сразу замолчала. Ее глаза сверкнули гневом, а может горем, заблестели и потом в них появились кристаллы слез. Она больше не стала сдерживать себя и впервые за последние дни разрыдалась. Слезы крупными каплями покатились по щекам и как сильный дождь закапали на ее джинсы. Я немного растерялся, виня себя в такой ее реакции, но поразмыслив, понял, что виной тому ее сильнейшее горе и я только сломал сосуд его сдерживающий. Франческа, готова была и сама расплакаться, глядя на Викины слезы. Она подсела к ней с другой стороны и стала гладить ее по плечу, что-то приговаривая на своем родном языке. Вика расслабилась. Она прильнула к груди итальянки, уткнулась в ее кофточку и, всхлипывая, полностью отдалась своему горю. Спина сотрясалась от рыданий, а руки обняли Франческу, которая продолжала ее гладить. Так мы и сидели пока слезы не закончились, а выпитая водка не выдохлась.
Солнце стало садиться. Редкие посетители кладбища потянулись к автобусной остановке и к своим автомобилям. Несколько непривычно было видеть как дряхлые старушки садились в свои авто и нажав на газ улетали домой. Но справедливости ради надо отметить, что некоторые старички и старушки все же стояли и ждали автобусы.
- Извините, это вы были с Николаем Петровичем в последние дни?
Я поднял голову и посмотрел на человека, который задал этот вопрос. Мужчина лет тридцати пяти – сорока. На нем был, как принято в Европе на такого рода мероприятиях, черный костюм, очень хорошо сидевший, такого же цвета тонкий шелковый галстук, особенно подчеркивающий его белоснежную рубашку. Короткая стрижка, черные волосы с проседью. Фигура и рост намекали, что мужчина не из робкого десятка и постоять за себя сможет, но держался он предельно учтиво и любезно.
- Да. С кем имею честь говорить? – вспомнил я диалоги из фильмов про господ дворян.
- Я друг Николая Петровича. Мы вместе с ним работали в госпитале.
Я еще раз внимательно его рассмотрел. Нет, его на похоронах не было. Это можно было сказать с уверенностью. Я запомнил всех присутствующих. Опоздавший? Инкогнито? Нет! Тогда кто?
- Я слушаю Вас. Простите за наше состояние и неблагообразный вид, но мы по русскому обычаю провожаем друга в последний путь.
- Еще раз извините меня за вторжение! Видите ли, в чем дело. В полиции мне показали полный список и все вещи Николая Петровича, которые прибыли с Мадейры. Но среди них не оказалось кое-каких предметов, очень важных для меня. И мне посоветовали обратиться к вам. Полицейские сказали, что вы находились вместе с Мироноффым до последних минут. Вот я и хотел у вас поинтересоваться, не видели вы их у него или при нем.
- О каких вещах и предметах идет речь?
- О! Это одна довольно старая книга на португальском языке, папка с несколькими историческими документами времен реконкисты и старое золотое кольцо, фамильная реликвия. О кольце особенно волнуются дальние родственники Николая Петровича. Последнее он всегда носил на руке. Но при погребении на нем не было этого кольца. И гробовщики меня заверили, что никаких колец на покойном они не видели.
Как только речь зашла о кольце, мне сразу же вспомнились слова Николя о том, чтобы я ни в коем случае не отдавал кольцо, никому и ни при каких обстоятельствах. Первым моим желанием было спрятать кольцо подальше, но я не мог это сделать на глазах этого подозрительного субъекта. Тогда я непроизвольно засунул руку, на безымянном пальце которой красовалось то самое кольцо, в карман брюк. Но через секунду вытащил ее, стараясь это сделать так, чтобы мужчина не увидел ни руку, ни, тем более, само кольцо.
- К сожалению, мы не сможем Вам ни чем помочь. Как бы того ни хотели. Все вещи Николая Петровича после его смерти описала полиция. Они были упакованы, опечатаны и прибыли сюда независимо от нас и без какого-либо нашего участия. Также мы не возьмемся утверждать, было ли на нем кольцо или нет. Если быть точным, то ни я, ни девушки, не обращали внимания на его кольца, поэтому если таковое и было на нем, то когда и при каких обстоятельствах оно пропало или исчезло, мы не знаем. Если Вы посетили полицию и интересовались там обстоятельствами смерти, то должны знать что он несколько часов провел в открытом океане. Возможно, Вам или его дальним родственникам стоит поискать кольцо там. Кроме того, книгу мы не видели по той простой причине, по которой я бы не пускал мало знакомых людей в свой внутренний мир. Я хочу сказать, что он никогда не делился с нами своими интересами и, тем более, никогда не показывал свои вещи. Извините нас, если мы Вас случайно чем-нибудь обидели.
- Жаль! Вы были моей последней надеждой. Теперь даже и не знаю к кому обратиться и что делать. Понимаете, если кольцом интересуются дальние родственники, то в возврате книги и старинных документов заинтересованы другие люди. Поскольку они передавали их мне, а я соответственно Мироноффу, то они требуют их возврата от меня! Но у меня этих предметов нет, в вещах покойного их тоже нет! Вот и получается, что всю ответственность буду нести я! Очень вас прошу, если что-то вспомните или появятся какие-нибудь мысли о судьбе всех предметов, то позвоните, пожалуйста, мне по этому телефону и я сразу же к вам подъеду, - он протянул мне свою визитку, которая была на испанском. Попрощался и оставил нас одних на все той же скамеечке.
- Кто это? – спросила Вика.
- Это, уважаемый мой доверитель, люди по нашу душу. Они знают все! И про книгу, которая храниться у Вас в чемодане. И про документы, которые, кстати, лежат рядом с книгой, и про кольцо, которое получено мной от Мироноффа! – ответил я, теребя на пальце кольцо.
- А что мы теперь будем делать? – спросила теперь уже Франческа.
- Пока определенно сказать не могу. Предполагаю только, что в Испании нам больше делать нечего! И чем дольше мы здесь будем оставаться, тем опаснее станет наше пребывание. Я знаю, что у моего доверителя в Италии есть кое-какая недвижимость, в обладание которой он хочет вступить. Есть еще в одном уважаемом банке, расположенном в маленьком государстве под названием Швейцария, хорошенькая сумма. Эту сумму моя клиентка тоже хочет получить и часть ее потратить по своему усмотрению. Поскольку соглашение не расторгнуто и она все еще моя клиентка, то я просто обязан исполнять взятые на себя обязательства.
- Да! Конечно! Мы отправляемся в Италию! – воскликнула Вика, как будто вспомнив о делах. – Франческа, я прошу тебя поехать с нами. У тебя отпуск заканчивается через две недели?
- Через десять дней.
- Время есть! Ты же не оставишь Метра одного!? Тем более я оплачиваю все расходы! Деньги пока у меня есть и будут еще. А потом, после выполнения соглашения вы можете переехать куда угодно и жить, не утруждая себя работой.
- Я поеду, если наш адвокат не будет возражать. А вдруг он запретит мне ехать! – улыбаясь, сказала Франческа и посмотрела на меня.
- Я не буду возражать, тем более Италия твоя родина! Сколько лет ты там не была?
- О! очень давно!
- Значит, решено! Отправляемся в Италию! – воскликнула Вика.
- Да! Завтра берем билеты и сразу же вылетаем! В Рим или Неаполь? – спросил я.
- В Неаполь! – ответила моя доверительница. * * *
Неаполь! Необыкновенный, живой, суетливый и яркий город. Жители этого мегаполиса обожают миф о происхождении своего любимого города. «Когда Бог раздавал людям прекрасные земли, неаполитанцы опоздали и им ничего не досталось. Тогда пришлось Господу отдать им кусочек рая». Однако у итальянцев, не жителей Неаполя, есть довольно язвительная поговорка: «Неаполь был бы прекрасен, если бы не неаполитанцы»! Кто-то из влюбленных в Италию сказал: "Кто не был в Неаполе, не видел зрелища народной жизни..."
Расположенный в великолепной живописной бухте на фоне Везувия Неаполь (по-итальянски Napoli, по-неаполитански Napule - "новый город") с античных времен прославлялся еще римлянами как одно из самых прекрасных мест на Земле. Великий город дарит атмосферу древней и глубокой культуры и, более того, - ощущение какого-то праздника, "умения жить", столь присущего неаполитанцам. Неаполь – еще и крупный город центральной Италии, это столица региона Кампания (Campania). Здесь проживает около одного миллиона человек, а вместе с жителями всего региона - почти 3 миллиона. Город расположен у подножия знаменитого вулкана Везувия - самого активного действующего вулкана Европы, уничтожившего и сохранившего до наших дней древние города Помпеи, Геркуланум.
Неаполь - итальянский город в самом традиционном представлении: город пиццы, оперы, бурлящих рынков, футбола, религии, знаменитой Софи Лорен, родившейся недалеко от Неаполя. Мафии, организованной преступности и мелких преступлений... Улицы города, буквально уставленные монументами, заполнены той толпой, что и делает Неаполь бурлящим человеческим ульем. Местная народная жизнь, часто подвергаемая критике и неприятию со стороны остальных итальянцев, и несравнима ни с чем другим. Нам предстала воистину экзотическая картина: на улицах царили контрабандисты, гуляки, бойкие "бамбини" и "рагацци", шипящие звуки местного диалекта, порок и в то же время святость! Похоже, что мы находились и не в Италии вовсе, однако, перед нами возник еще один, неповторимый лик Италии.
И все же, как не противоречиво мнение самих итальянцев об этом городе, Неаполь - душа Италии. Неаполь - это город искусства в изначальном смысле этого слова: искусство здесь рождается в самой почве, в самых простых аспектах быта, в народных песнях, танцах, кульминируя в замечательных памятниках архитектуры, живописи, ваяния. Большая территория исторического центра Неаполя складывается из древнего греко-римского города, развалин древнегреческих стен, городских ворот, замков, исторических зданий, собора (Дуомо), церквей, четырех больших парков (городской сад, парки Вергилия, Каподимонте, Флоридиана), музеев и галерей, а также жилых кварталов.
Оказывается, Неаполь – это еще и родина настоящей итальянской пиццы! Слово "пицца" происходит от латинского "питта", что означает лепешка. Франческа, как и остальные неаполитанцы, утверждала, что первая "настоящая пицца" была приготовлена именно в их городе. Ежегодно в Неаполе проводится праздник пиццы "ПиццаФест". Почти как в Германии пивные фестивали! Лучшие повара борются за первое место в приготовлении этой простой, но очень вкусной лепешки. Знаменитая пицца "Маргарита" была изготовлена в 1889 году специально для первой королевы Италии Маргариты Савойской (1851-1926), супруги итальянского короля Умберто Первого. В те времена эта душистая незамысловатая пицца считалась пищей бедняков. Но для королевы Рафаэло Еспозито - владелец лучшей неаполитанской пиццерии - изготовил особую пиццу: красные томаты, зеленая приправа базилика и белый сыр Моццарела. Эти три цвета символизировали итальянский флаг! Пицца очень понравилась Маргаритте, и Рафаэло Еспозито назвал эту пиццу в честь итальянской королевы. Помимо этого, в Неаполе готовят знаменитый итальянский кофе: крепчайший, на один глоток эспрессо, и восхитительный эспрессо с воздушной пенкой и корицей. Не забуду упомянуть и неаполитанское мороженое: земляничное, шоколадное, ванильное. Spumoni ("безе") - сочетание трех вкусов в одной порции мороженого впервые было смешано именно в Неаполе.
Здесь на каждом углу можно перекусить или плотно пообедать, совершить покупки, купить сувениры и путеводители по Неаполю и окрестностям. В квартале Borgo degli Orefici есть магазин местного производства, где продается золото и ювелирные украшения. В галерее Умберто множество лавочек и бутиков, где можно купить одежду, украшения, косметику, книги, путеводители, сувениры. Здесь же можно перекусить, поесть мороженное, выпить чашечку кофе. На via San Gregorio Armeno, улице, которую еще называют Кандини, находится характерный для итальянских городов "блошиный" рынок.
Неаполь - солнечный город... даже ночью. Здесь есть развлечения на любой вкус. В старом центре множество клубов, куда ходят в основном студенты. Много клубов также на Piazza dei Martiri, Piazza Amedeo и Piazza San Pasquale. Почти каждый вечер они заполнены народом. На San Pasquale di Chiaia, Lungomare Mergellina и Piazza Sannazzaro находятся самые модные клубы Неаполя и самые популярные винные бары. Не зная истории этого города его сложно понять, а еще сложнее - принять. Неаполь любят и ненавидят одновременно. Именно здесь понимаешь, что нет ничего более постоянного, чем временное, что смысл жизни - в ней самой!
Все это и многое другое мне рассказывала Франческа во время наших приятных прогулок по городу. Я чувствовал, как она влюблена в него! Ее глаза горели, когда она рассказывала его историю, объясняла нравы жителей, заходила в соборы и базилики, ела в кафе пиццу и пила кофе. Далеко от родины, хоть и на сказочных островах, она все равно скучала по нему. Возможно, к ее любви к этому городу примешивалась ностальгия, тоска по прошлому, по безоблачному и счастливому детству, по ушедшим родителям, по всему тому, что спустя годы кажется милым и дорогим.
Франческа, как цветок, расцвела. Она будто проснулась после зимней спячки. Казалось, на фоне других соплеменниц, она должна была бы раствориться, затеряться и поблекнуть. Но нет! Она стала еще краше и обаятельней. С ее губ не сходила счастливая улыбка. Она вернулась Домой! Как гостеприимная хозяйка, девушка пыталась нам, ее гостям, угодить и доставить приятные минуты и часы. Преследуя это желание, на третий день нашего пребывания в Неаполе, поздним вечером, лежа в кровати, прижавшись ко мне и выключив свет, она сказала:
- Любимый, ты побывал у меня. Теперь я очень хочу поехать к тебе!
- Ты хочешь в Руссию? – переспросил я ее.
- Да! Я хочу понять как ты жил, как прошло твое детство, что ты видел и с чем играл. Я хочу понять, как ты стал таким, какой ты есть. Пока мы не поехали, расскажи мне что-нибудь о твоей Родине. Я и ее хочу полюбить!
Я задумался. А люблю ли я свою Родину так, как Франческа свою? Или пусть не она, а как любой другой европеец любит и уважает свою Родину. К моему стыду я не смог сразу же ответить себе и почувствовать ту любовь, которая должна быть в сердце гражданина. Я подождал, но и через некоторое время любовь не пришла! Неужели я обычный космополит, без дома и Родины?! Человек, не помнящий ничего хорошего, не отвечающий взаимностью на добро? Черствый, эгоистичный и не благодарный?! Родина, которая взрастила меня, выучила, защищала и кормила, кинута мной и в прямом и переносном смысле. Ну а если и не было всего этого добра, что с того? Да и что это я все о каких-то благах! Разве все дело в том, что ты получил от страны, в которой родился? Разве мать любят только за то, что она дает?! Разве не обязаны мы любить ее только за то, что она подарила нам жизнь? Неужели мы не должны пролить слезу при виде качающихся на ветру березок?! Конечно, мы обязаны любить мать! Пусть она нас бьет за малейший проступок, пусть не кормит и держит в полуголодном состоянии. Пусть не одевает нас, и мы мерзнем холодной зимой на темных улицах, так как у нас нет своего дома. Пусть где-нибудь в подворотне она отдается первому встречному, который плевал на нее и на ее голодающих отпрысков. А он, негодяй и проходимец, забрав у нее последние копейки, полученные ею за сдачу бутылок, переспав с ней, требует от нас любви к себе, такой же, как и к ней. Конечно, мы обязаны ее любить! Она наша мама!
- Слушай же, мой ангел. Моя Родина – это большая, очень большая земля. Она очень разная. Есть красивые горы, в которых круглый год катаются на лыжах. Есть теплое море, в котором раньше купалась вся страна. Вода в нем не такая соленая как в океане или в вашем море. В центре страны растут леса. Их, конечно, сильно порубили, но пока не все вырубили. В них собирают грибы, ягоды, даже охотятся. Чем дальше на восток, тем лесов больше, они непроходимей, это тайга. Там же, далеко на востоке есть большое и глубокое озеро. Вода в нем, пока, самая чистая на планете. Но там построен комбинат, который мы запустим и загрязним это прекрасное озеро, потому что у некоторых людей еще мало денег. Моя Родина очень богата полезными ископаемыми. Они очень полезны нескольким сотням особо талантливых людей. Эти люди продают ископаемые вам и получают огромные деньги, которые оставляют у вас в банках. Народ моей страны богатый. Он богат красивыми песнями, великими писателями и композиторами, своей культурой. А когда человек культурный, то ему не важно, что он живет в землянке и кушает только картошку, выращенную на маленьком кусочке земли, который ему продали национальные лидеры. На севере страны всегда лежит снег, а на юге он бывает редко, только в холодные зимы. Сейчас на моей Родине зима. В Москве холодно, стоят морозы. Морозы – это когда температура воздуха опускается ниже отметки в ноль градусов. Вода замерзает и лужи, озера, реки покрываются льдом, а с неба падает снег. Снег тоже бывает разный. То он как мелкие иголочки вонзается в лицо, то идет крупными хлопьями, медленно опускаясь на землю. Вот задует легкий ветерок, и он закружит в танце, помчится как мальчишка в разные стороны, в поисках сугроба. А вот ветер еще подналяжет, задует, завоет и понесется снег будто бы наперегонки с тобой. Заметет дороги, накроет снежными шапками машины, деревья и крыши домов. Утром встаешь, еще темно, солнце спит, смотришь в окно, а кругом белым бело! Сугробы - словно жирный-прежирный слой крема на торте! И побежали дворники с лопатами наперевес строить снежные горы, - я замолчал, вспоминая эту картину.
- Радость моя, ты не останавливайся! Я уже в Москве, с тобой! Я хочу играть с тобой в снежки! Но у меня нет теплых вещей.
- Мы купим тебе все, что нужно! И валенки, и дубленку, и теплые варежки! Без них зимой никуда! Только в них можно выйти на улицу. Идешь по улицам Москвы, а кругом люди куда-то спешат. Изо рта вырывается пар. Они кутаются в куртки, дубленки и шубы. Снег скрипит под ногами, издавая звук… как при откусывании яблока. Маленькие церкви в городе, тоже покрытые снежным покрывалом, пронзают серые облака крестами куполов. Нахохлившиеся воробьи на ветках боятся замерзнуть и слететь вниз. И машины, море автомобилей, стоящих в пробках и выдыхающих клубы пара, стелящегося по земле. Вечером, когда город окрасится огнями, засияют подсвеченные дома, зажгутся гирлянды лампочек на растяжках улиц, мы пойдем с тобой на каток. Их много в Москве! Будет играть музыка, а мы резать лед, пусть даже и неумело. Твои и мои щеки станут красными от мороза, но ты почувствуешь небывалый прилив сил и веселья. А ночью под теплым одеялом так здорово спиться, - мне показалось, что Франческа дернулась. Я краем глаза посмотрел на нее. Моя путешественница уснула с улыбкой на лице.
* * *
Отель, в котором мы остановились, находился в районе, который почти примыкал к подножию Везувия. Не скрою, каждый раз уходя из отеля подальше от вулкана, я ощущал некоторое облегчение и успокоение, а возвращаясь в него с прогулки, испытывал легкое чувство неуверенности в завтрашнем дне. Помня о судьбе Помпей, как это ни смешно, я боялся засыпать. Мне чудились грохот и раскаты взрывов извергающегося вулкана. Я по-настоящему понял тогда выражение «жить как на вулкане»!
А на четвертый день нашего пребывания в Неаполе это выражение обрело еще и другую окраску. Мы только что возвратились в отель на арендованной для поездки в Равелло автомашине. В этот городишко мы собирались ехать по Викиным делам. Возле него, как объяснила нам абориген Франческа и находилась вилла, которая должна перейти в собственность моей доверительницы. Поставив авто на стоянку возле отеля, мы разошлись по номерам, чтобы собрать кое-какие вещи, необходимые в дороге. Путь предстоял не близкий, нам предстояло преодолеть около семидесяти километров в одну сторону и столько же в обратную.
Я с Франческой быстро собрались и по пути зашли за Викой. Дверь в ее номер была приоткрыта и мы, постучавшись, вошли. Девушка сидела на кровати. Перед ней, посреди комнаты валялся ее чемодан. Он был пуст. Зато вокруг него на полу лежали все вещи. Дверцы стола и шкафов были открыты и все их содержимое выброшено на пол. Мне стало ясно, что кто-то что-то искал.
- Вика, что пропало? - сразу же спросил я.
- Пока не знаю.
- Книга и документы на месте?
- Да, они на месте, в банковской ячейке. Я положила их туда в первый же день! А договор о передачи виллы лежит у меня в сумочке, я его взяла еще вчера и заполнила пробелы.
- Деньги?
- Деньги и паспорт всегда при мне!
- Что ж! И на том спасибо! Повезло! – с облегчением выдохнул я.
- Кто же это мог быть? – спросила итальянка. - Воры-соплеменники?
- Нет, мой Шерлок! Я думаю, что это привет из Испании. Вика! Собирайся! Едем! Превратим бумаги в осязаемое имущество! В полицию сообщать не будем, это бесполезно! Только хлопот не оберемся. Все! Едем!
Соррентийское и Амальфитанское побережья области Кампания были известны как престижные места отдыха еще во времена Римской империи. Славу им составили неповторимая по своей красоте изрезанная береговая линия и прозрачное море, утопающие в зелени лимонных и апельсиновых деревьев, целебный воздух и горячие термальные источники, возвращающие утраченное здоровье и молодость. Красота морских заливов этих мест давно воспета мировыми классиками литературы и живописи. Нет такой картинной галереи на планете, в том числе и у нас в России, где бы не нашлось "Вида на Амальфитанское побережье", "Заката в Сорренто" либо "Восхода в Неаполитанском заливе". "Вернись в Сорренто",- пел великий Энрико Карузо, и, видимо, неслучайно! Удовлетворяя свое желание показать этим русским все красоты своей Родины, Франческа предложила совместить приятное с полезным. Она сказала, что знает местонахождение виллы хорошо и доставит нас к ней очень быстро. Но прежде чем увидим виллу, мы просто таки обязаны ознакомиться со всем побережьем. Без этого трудно понять насколько сказочно приобретение Вики. Мы согласились, учтя еще и то, что все эти городки располагались друг от друга буквально в нескольких километрах.
Как нас везла итальянка, я не понял до сих пор. Мы, то ныряли в горы и тряслись по каким-то дорогам, казалось, сохранившимся со времен Великого Рима, то выскакивали на современные скоростные трассы и неслись по акведукам, обгоняя туристические автобусы. Заезжая в какой-нибудь городок, мы проносились по его кривым и узким улочкам, потом разворачивались и ехали уже в обратную сторону. Могу рассказать только то, что запомнилось в голове с комментариями нашего гида, водителя и хозяйки.
Сорренто – жемчужина Сорентийского побережья. Здесь отдыхают голливудские звезды, писатели, известные политики. Город расположен в живописном месте, на террасе напротив залива. С берега виден остров Капри. А над всем этим великолепным пейзажем возвышается Везувий.
Легенда гласит, что именно здесь хитроумный Одиссей обманул коварных сирен, живших у этих берегов. Еще со времен Римской империи Сорренто был известен как престижное место отдыха, здесь располагались виллы благородных патрициев.
Центр города, по которому мы ехали – площадь Тассо, даже в это время года была заполнена туристами. Мы проехали мимо улицы Корсо Италия с дорогими магазинами, барами и ресторанами, мелькнувшими в окнах нашего авто, мчавшегося под управлением истинной итальянки. Она отстранила меня от управления, объяснив, что здесь может безопасно ездить только коренной житель. И действительно, местные водители сплошь и рядом нарушали элементарные правила дорожного движения. Почти все машины были с какими-нибудь ранами на боках, лице и попе.
Побережье залива Салерно, называемое Амальфитанским, считается самым живописным местом в Европе. Среди прибрежных скал, омываемых лазурной морской водой, примостились уютные деревушки и городки, спускающиеся к заливам на горных террасах. Позитано, Прайано, Амальфи, Майори и Равелло.
Позитано расположен в 7 километрах от знаменитого Сорренто, в 60 километрах от Неаполя. Как и все остальные городки Амальфитанского побережья, Позитано террасами спускается к морю и так же известен еще с римских времен. По легенде он был основан самим богом моря Нептуном в знак любви к нимфе Пазитее. Упоминание о Позитано встречается в "Одисее" Гомера, а со времен средневековья в городке сохранились сторожевые башни, построенные для защиты от сарацинских пиратов. Богато украшенная черепицей крыша собора Матери является визитной карточкой городка. Центр курорта превращен в пешеходную зону, и автомобили оставляют здесь на парковках за чертой города. Живописные виды Позитано с крутыми средневековыми улочками и многоступенчатыми лестницами всегда привлекали сюда людей искусства – здесь бывали Пикассо, Стравинский, Стейнбек, Дзеффирелли.
Мы увидели небольшой порт, где пестрили рыбачьи лодки. Франческа, став нашим экскурсоводом, рассказала, что ранним утром на местном рынке можно купить свежайшую рыбу из утреннего улова. Вечер в Позитано можно провести на пляже, темный песок которого держит тепло жаркого лета. Или пройтись по магазинам, барам, ресторанам. Ну, а ночью отправиться в знаменитый танцевальный клуб The Africana.
Дальше, миновав Позитано, мы очутились в Амальфи - городке провинции Салерно. В средние века он был главным городом нормандского герцогства, могучей Морской Республики, где был составлен особый кодекс морского права (Tabula Amalphitana). Амальфи cегодня - один из самых известных, престижных и популярных курортов Амальфитанского побережья, столица бомонда и развлечений. Его многовековая история, красота пейзажей, море, архитектурные памятники представляют собой великолепное и неповторимое сочетание. Главной архитектурной достопримечательностью города является Кафедральный собор Святого Андрея с его величественной монументальной лестницей, состоящей из 57 ступенек.
- Один раз в четыре года, - рассказывала нам влюбленная в эти места девушка, - порт Амальфи превращается в своеобразный театр, где проходит традиционная регата, все участники которой одеты в костюмы средних веков. Летом в Амальфи проходит знаменитый лимонный фестиваль, посвященный этому фрукту и популярному ликеру — Limoncello. Природа и памятники прошлого формируют особую творческую атмосферу. Все здесь располагает к занятиям искусством. Это место обитания мировой творческой элиты, раскупившей прибрежные виллы и утесы. Ежегодно здесь организуют несколько международных музыкальных и кинофестивалей.
Вскоре мы достигли цели поездки. Равелло оказался таким же живописным курортом, как и все те, которые нам показала Франческа. Городок, оказывается, был знаменит на всю Европу изумительными видами на Средиземное море и Амальфитанское побережье. Окрестные живописные пейзажи вдохновляли в свое время на творчество Рихарда Вагнера и Эдварда Грига, Уильяма Тернера и Миро. Каждый год летом здесь проводится фестиваль симфонической музыки.
Равелло, это одно из немногих мест, где сохранилось большое количество средневековых вилл, некоторые из которых были переоборудованы в первоклассные отели. К одной из них мы неминуемо приближались. Проезжая мимо местных вилл, и гостиниц, я обратил внимание, что они часто размещаются на отвесных утесах, поднимающихся высоко над уровнем моря. Пляжи оказались в основном скалистые, и к ним, видимо, приходится спускаться на лифтах или по лестницам. «Страда», по которой нас везла Франческа, была узкой и петляла, вырисовывая рельеф местности. Впереди я заметил, что дорога, раздвоилась. Правый отросток убегал в горы, в тень вечнозеленых сосен. Наш шофер нажал на поворотник, и через несколько метров свернул направо. Еще с километр машина ехала по асфальту, но потом его сменила мелкая галька, и за нами потянулся пыльный шлейф. Вокруг, куда не посмотришь, уверенно торчали стволы деревьев, верхушки которых смыкались вверху над нашими головами.
- Ты уверена в правильности нашего пути? – спросил я, немного обеспокоенный тем, что поблизости не видно никаких строений.
- Si! Так же как был бы уверен ты, если бы вез нас по дорогам Подмосковья!
Через несколько минут пути автомобиль взбежал на лысый пригорок и остановился. Красивый водитель вышел, хлопнув дверцей. Я и Вика последовали ее примеру. Дорожная пыль, взбитая колесами автомобиля, еще кружилась в воздухе. Щебетали птицы, еле заметный ветерок пахнул ароматами хвои. Франческа подошла к краю дороги.
- Смотрите, - она показала рукой, куда нужно смотреть. – Вон, внизу лежит вилла «buona vicinata», та, которая нам и нужна. Кстати, Вика, это название переводится как «добрососедская».
Мы стояли с краю дороги, на обочине, прямо под ногами простиралась небольшая долина, поросшая густым хвойным лесом, упирающаяся одним краем в синеву моря. Впереди внизу, в нескольких километрах от нас раскинулся комплекс домов, покрытых красной черепицей. К нему, изгибаясь серпантином, и бежала дорога. Я насчитал три довольно больших двухэтажных здания и пять поменьше, одноэтажных. Дома утопали в сочной зелени апельсиновых и лимонных деревьев, на которых кое-где желтели и оранжевели неубранные, но давно созревшие плоды. Я и раньше знал, что цитрусовые плоды, неиспользованные в пищу, оставляют на деревьях. Это лучшее хранилище. Они не портятся и не гниют. Правда, чем дольше висят, тем больше становятся сухими. Возле центрального дома, сквозь листву я заметил кусочек голубого бассейна, о размерах которого трудно было судить с такого расстояния.
Вика достала сигарету и закурила. Она нервно затягивалась и выпускала дым так, словно куда-то спешила.
- Волнуетесь? – спросил ее я.
- Если честно, то да!
- Я понимаю Вас! Хотя, мне кажется, это приятное волнение. Вступление в наследство, право собственности на такое имущество!
Она докурила сигарету до половины и выбросила окурок, затушив его ногой. – Поедем?!
- Да! Садитесь в машину, – Франческа первая села и завела двигатель, газуя и ожидая, когда мы с Викой устроимся в салоне и закроем свои дверцы.
Спуск по извилистой дороге занял несколько минут, Франческа лихо вела машину, не сильно сбрасывая скорость на поворотах, но и не круто разгоняясь по прямой. При таком мастерском вождении мы незаметно преодолели расстояние до нужной нам виллы. Перед закрытыми воротами на частную территорию имелась небольшая стоянка для ожидающих машин. Сами ворота были литыми тяжелыми и массивными, скорее всего позапрошлого века. Возле них, с внутренней стороны территории, прохаживался большой, толстый с гладко выбритой головой, охранник. Он был в кожаной куртке и в голубых джинсах. Его руки по объему были равны моим ногам. Они ему явно мешали. Поэтому он постоянно чем-то их занимал. Громила то ковырялся в носу и в ушах, то нажимал толстыми, как сардельки, пальцами, кнопки на мобильном телефоне, который лишь изредка выглядывал из его ладоней. Его нисколько не заинтересовало появление маленького автомобиля, остановившегося напротив его поста. Он никак не дал нам понять, что видел нас и обеспокоен таким появлением.
- Oh! Come gorilla! (какая горилла) – тихонько, чтобы не услышал охранник, воскликнула Франческа, остановив автомобиль на стоянке.
- Как думаешь, - спросил я итальянку, - как к нему обращаться?
- Думаю очень вежливо! – улыбнулась она.
-Signore, mi scusi, posso vedere vostro padrone? (синьер, извините, могу ли я увидеть Вашего хозяина) – обратился я к нему, выйдя из машины и подойдя к решеткам ворот.
Горилла даже глазом не повела в мою сторону. Она лишь остановилась и, делая вид, что рассматривает ногти на руках, прислушалась к моему голосу.
- Эй, Pelato! Da qualche parte oste? (плешивый, где хозяин) – громче повторил я.
- Че те надо, макаронник? – наконец сквозь зубы выдавил из себя великан.
- Хочу видеть твоего хозяина! – произнес я по-русски. Охранник, немного опешив, не ожидал, что я его соплеменник, уже с интересом посмотрел на меня. – Мне нужен кто-нибудь из твоего начальства. Я представляю интересы нового хозяина этой виллы, вот мои документы! – и я показал ему адвокатское удостоверение в открытом виде.
- Не понял?! Какого нового хозяина?! – проревел он.
- Вот зови кого-нибудь и будем разбираться. Или я еду за карабинерами, возвращаюсь с ними, и тогда поиграем в маски-шоу!
Человек с большими мускулами и небольшим мозгом в голове задумался. Мыслительный процесс отразился на его лице, не обезображенном интеллектом. Оно сморщилось и нагрелось. Прошло несколько минут, прежде чем он достал рацию и включил ее на передачу. Затем охранник отошел подальше от ворот, видимо, чтоб я не услышал, о чем он говорит. Действительно я услышал только шум и кряхтение, которые прерывались его невнятными словами. Вскоре он вернулся ко мне.
- Щас, придет начальник охраны. Подождите! – уже немного вежливее сказал он.
Я ему кивнул головой и вернулся в машину. Мои спутницы сидели и не выходили из авто, но внимательно следили за мной и нашим диалогом с охранником. Вика курила, я еще у ворот обратил внимание на поднимающийся из приоткрытого окна, дымок ее сигареты.
- Позвал начальника службы охраны, – сообщил я, садясь в автомобиль. – Немного подождем, думаю, скоро появится.
- Это русские?! – спросила меня Франческа.
- Да. Как ни странно их видеть здесь!
- Мне кажется, что уже нет места на земле, где бы ни появились русские бандиты! – вздохнула итальянка.
- Сожалею, amore mia!
Через десять минут к охраннику подошел второй человекоподобный субъект. Начальник, - догадался я. Они о чем-то переговорили, при этом мой уже старый знакомый кивал головой в нашу сторону. Потом ворота медленно стали открываться. Начальник, не дожидаясь окончания процесса, протиснулся в образовавшуюся щель, и медленно, с достоинством направился к автомобилю. Я тоже не стал ждать, вышел и пошел ему навстречу.
- Это ты адвокат «нового хозяина»? – скорее вежливо спросил он. – А где сам хозяин?
- Да, это я. А сам хозяин, вернее хозяйка так же здесь, - услышав мои слова, Вика вышла из машины и встала рядом со мной.
- Тогда пойдемте со мной. Шеф ждет вас, - он, не рассчитывая на наши возражения, сразу же повернулся и зашагал за ворота на территорию виллы. Мы, - я, Вика и Франческа, которая закрыла автомобиль на центральный замок, засеменили вслед.
Первая горилла так и осталась дежурить у ворот, невозмутимо продолжая шагать из стороны в сторону. Территория виллы предстала перед нами во всей ее красе. Чувствовалось, что за ней осуществляется постоянный уход. Трава подстрижена, кусты и деревья имеют правильную геометрическую форму. Дорожки, выложенные вулканическим черным камнем, подметены и помыты. Мы прошли красивый прямоугольный бассейн, который я видел сквозь листву деревьев. Он оказался довольно большим, примерно двадцать пять на пятьдесят метров. Голубая вода шумела в нем даже в это время года, скорее всего она подогревалась.
Начальник охраны довел нас до двухэтажного домика, который стоял возле бассейна и, видимо являлся местом проживания шефа. Приоткрыв стеклянную дверь, он заглянул внутрь и громко сказал:
- Шеф! Я привел этих. Их трое, две бабы и адвокат, - потом повернулся к нам и сказал, - проходите!
Комната, в которую мы вошли, представляла собой гостиную для приемов. Она была заставлена мягкой мебелью, преимущественно кожаными креслами и диванами светло-бежевого цвета, между которыми стояли маленькие столики. В одном из кресел лицом ко входу сидел мужчина лет пятидесяти. Короткая стрижка, золотая цепь толщиной в палец, скромно выглядывала из-под расстегнутой на три пуговицы ярко синей рубашки. Хорошо питающийся живот, лениво лежал на его коленях. Мне отлично был знаком этот тип людей. Мы часто встречались с ними по работе.
- Проходите, господа. Присаживайтесь! – он указал на кресло и диван рядом с собой. – Хотите выпить?
- Спасибо, кофе, пожалуйста, - попросила Франческа.
- Всем? – он окинул нас взглядом, на который мы утвердительно кивнули и, не поворачивая все свое тело, а только слегка голову, приказал начальнику охраны, - Семен, скажи, чтоб принесли три чашки кофе.
Сам шеф потягивал виски со льдом из большого стакана, который был еще полным, но на столике уже стояли два пустых стакана.
- Итак, господа, что вы мне хотите сказать? – обратился ко мне здоровяк, при этом внимательно рассматривая мое лицо.
- Я представляю интересы нового владельца этой виллы. Ею с недавнего времени стала Виктория Иванова, - я рукой указал на Вику, - которая, хотела бы завершить сделку и получить законное право обладать данной недвижимостью. Все документы с нашей стороны подготовлены, осталось только заверить их нотариально. Нам бы хотелось знать с кем, мы имеем честь разговаривать, и на каких основаниях Вы здесь находитесь?
- Прекрасно! Могу ли я посмотреть на ваши документы? – я протянул ему копию договора дарения. Он внимательно просмотрел его и вернул мне. – А теперь послушайте меня! Некий господин, муж этой красавицы, задолжал уважаемым людям очень крупную сумму денег. Перед тем как покинуть этот мир, он оставил эту виллу в залог. Меня не волнуют ваши бумажки! Те, кого я здесь представляю, желают получить книгу, за которой охотилась Ваша доверительница и которая теперь у нее появилась! Как только мы ее получим, вилла перейдет к вам, и мы мирно попрощаемся. Но если вы не согласны и надумаете подключить местных мусоров, то ни виллы, ни просто жизни больше не увидите. Вы же адвокат и должны меня прекрасно понимать!
Девушка в форме горничной дорогого отеля вошла в комнату и принесла поднос, на котором стояли чашечки с ароматным кофе. Она расставила их возле каждого гостя и тихонько удалилась.
- Вот, что еще хочу Вам сказать. Если бы не Вы, - человек посмотрел на меня, - я бы, скорее всего, ни одного из вас не выпустил бы отсюда. Но благодарите бога, что все так хорошо для вас вышло. Вы меня, скорее всего не помните, зато я Вас хорошо запомнил и благодарен Вам. Поэтому я иду против здравого смысла и воли моих товарищей.
Я, еще, когда он только начал меня внимательно рассматривать, почувствовал, что где-то его видел раньше. А после его слов начал вспоминать. Нынешний шеф, а в прошлом браток среднего уровня, проходил по одному делу в качестве свидетеля, но у него была реальная перспектива получить приличный срок. По рекомендации своих товарищей на гране нервного срыва он обратился ко мне. Все в его жизни рушилось. Жена ушла, все имущество перешло к братве. Опера давили и грозили заключением. В итоге, после хорошо проделанной работы, этот товарищ остался в статусе свидетеля, а вскоре дело и вовсе прекратили.
Мы пили кофе и, сначала молча, его слушали, а потом, когда он закончил говорить, с любопытством разглядывали убранство комнаты. Чувство дурацкой никчемности не покидало меня. Как только я сталкивался с бесполезностью своей профессии, меня сразу же охватывало это ощущение. Законы, правоохранительные органы, документы, нотариусы – все это совершенно не нужно, когда сталкиваешься с конкретными ребятами. Они доходчиво объясняют, что спорить бесполезно и что чего стоит. И в тот момент я смирился с его доводами. Ни один карабинер, ни десять, ни даже полк, не спасет нас, если эти, крепко сложенные ребята, захотят лишить нас имущества, свободы и даже жизни. У них свои законы, которые эффективнее и вызывают большее уважение, нежели те, которыми руководствуются государства и их слуги, юристы.
- Я не смею больше вас задерживать, - сказал он, когда заметил, что мы больше не пьем кофе. – И я прошу, не глупите! Вы знаете, что эти люди не шутят и не любят когда шутят над ними. Я не знаю, чем им так интересна та книга. Но, видимо, она стоит очень многого, если они ее готовы обменять на эту прекрасную виллу. По мне так лучше этого места нет ничего. Подумайте, как лучше вернуть книгу. Мне кажется, ни одна книга, какой бы она умной и дорогой ни была, не стоит жизни! – о, если б он знал, как глубоко ошибается!
Позвонив по мобильному телефону и вызвав Семена, начальника охраны виллы, шеф из уважения даже встал, пожал мою руку и проводил нас стоя. Мы уже ориентировались на местности, но он не позволил нам самим уйти.
Автомобиль так и стоял возле ворот, а горилла, опять не обращая на нас внимания, теперь сидел на стуле и дремал. Доведя нас до открытых ворот, его командир также уважительно попрощался с нами.
- Вы знаете, я очень уважаю моего шефа. А поскольку он хорошо относиться к Вам, то и я хочу пожелать решить проблему мирным путем. Я ничего против вас не имею. До скорого!
Мои девушки сели в машину, Франческа завела двигатель, и автомобиль плавно тронулся с места, оставляя за собой облачка пыли.
- Что Вы скажите? – спустя некоторое время спросила меня Вика.
- Надо все взвесить! Пока не готов что-нибудь посоветовать. Все сложно. Ребята конкретные и клали они на местных. Замочат и разрешения не спросят. Я знавал их шефа, с которым мы сегодня встречались. Слова на ветер он не бросает.
- В полицию стоит обратиться или бесполезно?
- Пока не знаю… * * *
- Мне очень страшно, - прошептала Франческа и прижалась сильнее ко мне. Под одеялом было очень жарко, она вспотела, как и я. – Я видела сон. Любимый, скоро мы расстанемся. Мне страшно даже подумать о том, что больше тебя не увижу. А во сне я видела все как на Яву. Ты уходил, не оглядываясь, навечно, навсегда. Я это знала точно. А я оставалась, и слезы не давали мне дышать, я задыхалась, мне хотелось разорвать себе грудь. Я пыталась схватить тебя за руку и удержать, но мои руки не слушались меня. Я хотела крикнуть тебе, но в горле скопилась много слез и я только смогла прохрипеть.
- Поверь мне, я никогда, слышишь, никогда не расстанусь с тобой! Мы всю оставшуюся жизнь будем вместе. А сон, всего лишь сон. Он не может быть правдой. Он только дает понять человеку, что тот чувствует. Как можно предсказать самому себе свое будущее? Нет, сон не может быть вещим. Нам только кажется, что сны сбываются. Мы просто не можем объяснить происходящее, поэтому выдумываем толкование сновидений, гадание на картах, кофейной гуще, у нас у русских гадание на всем и всегда. Мы ничего не знаем, и нам только кажется, что мы это видели во сне или нам это нагадали. Спи и ничего не бойся. Я рядом. Буду тебя крепко-крепко прижимать к себе и никуда не отпущу, даже если ты сама захочешь уйти от меня. Спи, мы рядом и никто не сможет нас разлучить. Никакие бандиты, никакие мои клиенты не помешают нам быть счастливыми.
- Когда я была маленькой, мне часто снились всякие страшные сны. Я очень пугалась и, проснувшись среди ночи, брала свое одеяло, подушку и шла к родителям досыпать. Мама очень была недовольна моими ночными гуляниями и пыталась меня отучать. А отец всегда потакал мне и, когда я тихонько приходила к ним в очередной раз, он аккуратно двигался к маме, оставляя мне место рядом с собой. Когда я ложилась с ним рядом, он крепко меня обнимал, я мгновенно засыпала, и уже ничего меня больше не пугало.
- Я обниму тебя так же как обнимал тебя твой отец, а ты засыпай и ничего не бойся, - я поцеловал, обнял ее, и крепко прижал к себе.
- Я люблю тебя, - она потянулась, зевнула и вновь уснула.
На следующий день я проснулся поздно. Часы показывали одиннадцать. Франческа еще дремала, ее сон был некрепким и чутким, поскольку, почувствовав, что я проснулся и встаю, она слегка улыбнулась, но глаза не открыла. Возможно, я спал бы еще, но голод заставило меня встать и пойти умываться. Поскольку на завтрак мы все равно уже опоздали, и придется идти в кафе, расположенное возле отеля, мне захотелось постоять под душем. Теплая вода нежно стекала по лицу, забегая струйками в рот. Массируя щеки и веки струями воды, я отплевывался и пыхтел. Шум водной процедуры заглушал все посторонние звуки, и мне чудилось, что вокруг ничего нет, кроме воды, геля и меня. Я стоял и представлял, как с потоками воды с меня стекают все несчастья и беды. Видимо их свалилось много за последнее время, поэтому мне не хотелось заканчивать и выходить в этот жестокий мир. Когда, наконец, усилием воли я заставил выключить воду, то в образовавшейся тишине услышал, что моя девушка уже проснулась. Заработал телевизор. Из комнаты доносились звуки итальянской песни. Потом переключили канал, и диктор новостей стал рассказывать о событиях в мире. Умывшись и почистив зубы, вытерев себя насухо мягким полотенцем, я вышел из ванной комнаты. Франческа все еще лежала на кровати и внимательно смотрела телевизор. Транслировали новости региона Компания.
- Ты пойдешь умываться или боишься смыть красоту? – громко и весело обратился к ней.
- Тише! Дай послушать! – шикнула она на меня.
- Что-то очень важное? – не унимался я.
- Да!!! О вилле «Вuona vicinata»!
- О!!! – только и успел я сказать. Диктор говорил уже о погоде, и я не успел ничего услышать.
- Тебе интересно? – наконец вступила в разговор Франческа.
- Ну, и что там?
- Сегодня утром на вилле обнаружили пять трупов мужчин, предположительно проживавших там. В полицию обратилась женщина, работавшая на кухне. Она утром пришла на работу и уже возле ворот увидела труп охранника с огнестрельными ранениями головы. Женщина сразу же позвонила в полицию. По приезду полицией зафиксировано еще четыре смерти. Предполагают, что убитые принадлежали группировке русской мафии в Италии. Возможно это бандитские разборки, либо между русскими, либо между ними и итальянской «Коза ностро».
- Опаньки… - я сел на кровать, ноги сами подогнулись. – Выходит, и здесь мы наследили! Кто-то уж очень сильно желает нас подставить. Либо, что еще хуже, этот кто-то хочет таким способом нам помочь.
- Как ты думаешь, полиция будет подозревать нас? – забеспокоилась итальянка.
- Надеюсь, что нет, - неуверенно начал я, рассуждая вслух для нее. – Нас видела горничная, приносившая кофе. Возможно, нас видел еще кто-нибудь из обслуживающего персонала. Но могут ли они только на этом заподозрить нас?! Вряд ли! - сказал я для нее, не веря в свои слова. Скорее всего, именно мы окажемся первыми, кого будут искать. Нас видели, мы русские, так же как и убитые. Приходили к боссу и о чем-то с ним спорили. В ту же ночь после визита совершено массовое убийство. Следы покрышек автомобиля возле ворот. Отпечатки пальцев, оставленные на чашках кофе. Хотя нет! Чашки уж точно должны были помыть сразу после нашего ухода! Другие отпечатки, на мебели, дверях?! Но это ни о чем не говорит! Мало ли кто приходил! Покрышки? Но убийцы, скорее всего, пришли не пешком. А персонал? Они тоже приезжают на автомашинах. Но кто мог совершить такое?! Бандитские разборки? Наши же и убрали? Нет, не похоже. Зная местного шефа, я был уверен, что убили не свои. Тогда кто? Итальянцы? Тоже маловероятно. Местным наши бандюги не мешали, жили себе тихонько на вилле, никому дорогу не переходили и ждали, когда появится Вика. Оставался с моей точки зрения, один вариант – привет из Испании! Подумав над ним, я пришел к мнению, что он самый реальный. Куда бы мы ни приехали, с кем бы ни встретились, за нами везде наблюдали. Нас, то ли грамотно подставляли, то ли помогали нам убирать нежелательные помехи. В том, что за нами наблюдают, я был уверен. Неспроста комнату Вики обыскали, ища книгу и документы. Об этом могли знать только друзья испанца. Ладно! Не буду больше напрягаться. Исходных данных очень мало. Понадеемся на наше «авось» и будем ждать, что ситуация сама рассосется!
- Надо сказать Вике! – не одеваясь и явно намереваясь так, как есть, голой, идти к ней, сказала Франческа.
- Подожди немного, радость моя! Умойся хотя бы! – улыбнулся я.
- Ой! С такой жизнью, которая у меня последнее время, я сама не своя и забываю обо всем! – смутилась девушка, и пошла в ванную комнату голой умываться.
- Тщательно помой все места! – крикнул я ей вслед, чтоб хоть немного разрядить обстановку. Она моментально вернулась, накинулась на меня, повалила на кровать, жарко поцеловала в губы и снова убежала в душ.
Когда мы были умыты, одеты, подкрашены и готовы к завтраку я позвонил Вике, что бы узнать в номере ли она, и позавтракала ли. Оказалось, что она так же встала поздно и еще не завтракала. Сонным голосом девушка попросила зайти за ней через десять минут.
Через двадцать минут красивые девушки и я сидели в маленьком уютном кафе, которое находилось в двух шагах от отеля. Хозяин всегда был рад нашему приходу, весело болтал, улыбался, цокал языком, удивляясь моему итальянскому, и подмигивал Франческе в знак одобрения моей кандидатуры. Его жена, толстая темноволосая женщина, перекатываясь как утка, приносила нам заказанные блюда и удалялась, не произнося ни слова, а он стоял за стойкой бара и наблюдал за гостями, готовый броситься по их первому зову.
- Вика! У нас опять неприятности! – начал я, когда все заказанное оказалось на столе, и мы остались одни.
- Метр, когда ты так начинаешь, у меня душа уходит в пятки! Что на этот раз приключилось?
Все, что услышала и увидела, ей рассказала Франческа. Вика слушала, не прерывая ее, а потом, когда та закончила, обратилась ко мне:
- Чем нам это грозит?
- Ну, ничего хорошего я от этого не жду! Нас, вероятно, уже ищут. Наши приметы полиции известны. Неизвестны пока мотивы нашего посещения. Но узнав их, полиция посчитает их доводом против нас.
- Какие предложения?
- Предложения такие. Во-первых, не торопиться с нотариусом. Он никуда не убежит, договор у тебя на руках, зарегистрировать его можно в любое время. Если же мы сделаем это сейчас, то считай, отдадимся прямо в руки полиции. Во-вторых, нам следует отправляться в Швейцарию. В филиале банка мы не сможем получить ни цента. А время, потраченное на банк, может благоприятно сказаться на расследовании убийства на вилле. И, возможно даже, вернувшись через месяц, мы будем чистыми перед итальянским правосудием.
Я так думал на самом деле. Оставаться в Италии мне, конечно, хотелось, но всегда неудобное чувство долга заставляло-таки оставить свои желания и продолжить работу, за которую мне щедро заплатят. В конце концов, слетать в Берн, оформить все необходимые документы и вернуться, много времени не займет. Но вот вопрос, куда можно возвратиться? Сюда в Италию? Или пока на Мадейру? Пока здесь не разберутся с убийством.
- Франческа, когда у тебя заканчивается отпуск? – спросил я, взвешивая и обдумывая дальнейшие шаги.
- Через два дня. Мне обязательно надо съездить. Меня ждут, на мне группа туристов, которая приезжает в пятницу. С ними я пробуду с неделю, а потом, возможно, я смогу взять еще недельку.
- В таком случае, Вика, давай полетим послезавтра. Это реально. Ведь надо купить билеты, собраться. Вот все втроем и вылетим из Неаполя. Мы с тобой в Швейцарию, а Франческа – на Мадейру. В Берне сделаем все необходимое и прилетим в Фуншал. Там перекантуемся недельку, другую, а потом вернемся закончить дело с недвижимостью. Как мое предложение?
- Да, я согласна! – одобрила меня мой доверитель. – Франческа, может ты с нами? Зачем тебе эта жалкая работа за гроши?! Бросай ее! Я оплачу все расходы!
- Извини, Вика! Но я так не могу. Я обещала вернуться и на меня надеются. Сменщицы не будет, кто будет обслуживать?! Я подведу всех! Нет! Надо возвращаться! Да и потом, спасибо за предложение, но я не привыкла жить за чужой счет. А денег на поездки у меня уже нет.
- У вас в Италии все такие ненормальные? – удивилась Вика.
- Не знаю. Но я такая, какая есть и ничего не могу с собой поделать!
- Вика, - вступился я за свою любимую, - это только у нас, на далекой и любимой Родине, люди ни во что не ставят свое слово, данное ими же. Только у нас можно обмануть человека и не испытывать после этого никаких угрызений. Только у нас люди любят жить за счет других, не прикладывая со своей стороны никаких усилий для улучшения собственной жизни. У нас надеются на кого-то, только не на себя! – посмотрев на Франческу, я увидел, что та испытывала чувство неловкости от этого разговора, поэтому замолчал.
- Спасибо, Метр, напомнил, что я не в России! – ответила Вика.
Все кофе было выпито, а круасаны съедены. Я расплатился с хозяином заведения, пожелал ему фортуны и мы вышли на улицу. Солнце лишь изредка выглядывало из-за серых облачков. Однако дождя не предвиделось. Было тепло даже в пиджаке и рубашке под ним. Итальянцы уже спешили домой на обед. Не обращая внимания на нас, они проходили мимо, разговаривая между собой о проблемах, которые беспокоят, о погоде, такой переменчивой. Вика достала сигарету и закурила, остановившись в трех шагах от кафе. Мы из вежливости тоже остановились и ожидали курящую. Внезапно зазвонил ее мобильный телефон. Она оставила сигарету во рту, а сама стала искать телефон. Достала его и, нажав на прием, прислонила к уху. В течение нескольких минут Вика слушала кого-то, потом она спросила:
- Это все, что Вы хотели мне сказать? – потом помолчала, слушая ответ и, затем почти крикнула в трубку. – Я не боюсь! Не смейте пугать меня! Вы никогда не сможете этого сделать!!!
- Кто это? – спросил я на правах поверенного, когда она отключила вызов и бросила трубку в сумочку.
- Какие-то ублюдки решили меня запугать! Требуют от меня вернуть им все деньги, виллу и книгу! Не дождутся!
- Чем грозят-то? – уже из любопытства спросил я.
- Ну, чем?! Лишением жизни! Метр, едем покупать билеты! Вы свободны? А Вы Франческа? Тогда пойдем все вместе! – она бросила на асфальт и затушила сигарету туфелькой, повернулась в сторону центра и зашагала уверенная в том, что мы идем за ней.
* * *
На следующий день Франческа потащила меня в центр города за покупками. Она хотела купить разные сувениры своим соседям по квартире и коллегам по работе. Оказывается, у них тоже было принято привозить из поездок какие-нибудь безделушки.
- А что ты хочешь купить? – спросил я ее, недоумевая какие подарки она повезет на Мадейру, где как в Греции есть все.
- Хочу купить настоящий неаполитанский кофе. Только здесь умеют его обжаривать по-настоящему. Потом, какие-нибудь детские вещи, их хочу подарить дочке соседки, ей семь лет и она просто чудо! На работу куплю бутылочку лимончелло. Ну и еще то, что увижу, и если оно мне понравится.
До центра мы доехали на такси. Перед тем как погрузиться в атмосферу шопинга, итальянка решила еще раз показать мне ее любимый город. Она попросила остановить машину возле улицы Партенопе. Мы вышли и дальше пошли пешком. Улица приятно поразила меня своими домами, как сказала девушка, большей частью доходными и дорогими отелями. По ней мы прошли к набережной Борго Маринаро и живописному порту Санта Лючия. Здесь пестрили и теснились небольшие и уютные рыбные ресторанчики. Лодки и катера как нигде в Неаполе придавали этому району налет глубокой романтики, которую так любили изображать художники. В конце улицы Партенопе Франческа показала трехарочный фонтан "Иммаколателла" ("Непорочного Зачатия Девы Марии"). Отсюда открывался прекрасный вид на залив и Везувий, воспетый сотнями поэтов из разных стран.
- Ну, как тебе моя Родина? Нравиться? - спросила она, обняв меня за талию и встав лицом к заливу.
- Да! Это сказочно красиво!
- А Москва? Она тебе больше нравится?
- Любимая, это очень сложный вопрос. Москва моя родина, Неаполь – твоя. Ведь ты не будешь сравнивать эти разные города. Москва красива по-своему, к примеру, зимой, когда она вся в снегу, когда он еще и еще падает сверху, кружась и взмывая вновь вверх. Неаполь прекрасен летом, в яркое солнечное утро! Даже если он мне и нравиться больше, я все равно буду защищать свою родину. Такие мы уж дурные русские!
- Как бы я хотела побывать в Москве зимой! Я хочу увидеть снег! Я не видела снег! Ты же возьмешь меня зимой в Россию?!
- Да, солнце мое! Обязательно!
- Ну а теперь мы пойдем по маленьким кривым улочкам немного другого города, города местных жителей, а не туристов. Города с обшарпанными домами и вывешенным на их балконах постиранным бельем. Ты побываешь там, где соседки будут перекрикиваться стоя на своих балконах, там, где степенные неаполитанцы будут праздно проводить свою старость за столами и на скамейках возле домов, где будут припаркованы сотни маленьких стареньких авто, где черноголовые загорелые ребятишки, завидев иностранца, будут выпрашивать у тебя монетки, но чтоб не ниже евро, где стоит треск от сотни мчащихся скутеров. Это и есть настоящий город моего детства! Именно там я босоногой девчонкой бегала в магазин тетушки.
Я шел за ней, не беспокоясь о том, куда идем и зачем. Меня не покидала уверенность в том, что мы идем правильно и ни при каких обстоятельствах не заблудимся в этих узеньких улочках. На пути нам встретилась небольшая площадь, посреди которой бил такой же небольшой фонтан. Среди старинных домов, на стенах которых местами отсутствовала штукатурка, ютилась маленькая старинная базилика с колоколенкой и католическим крестом на крыше.
- Давай зайдем! – попросила Франческа. - Я давно не была в храме, не исповедовалась и не причащалась. Хочу помолиться! Ты можешь посидеть внутри, а можешь погулять по площади. Я не долго!
- Я с тобой!
- Хорошо, пойдем.
Внутри церкви было светло и даже просторно. Оказывается, внутренне убранство было намного богаче и интереснее чем могло показаться снаружи. Кроме прекрасных сводчатых потолков, мозаичного пола, старинных, натертых прихожанами до блеска дубовых скамеек, там были еще и искусные витражи. Солнечные лучи, веселыми зайчиками пробиваясь сквозь толстые синие, красные, желтые, зеленые стекла, образовавшие одну из сцен, описанных в Евангелие, отражались разноцветной картинкой на каменном полу базилики.
Войдя внутрь церкви, я, беря пример с истинной католички, подошел к чаше со святой водой, опустил туда руку и потом перекрестился на католический манер с преклонением одного колена. Чтоб не мешать Франческе, тихонько прошел в центр и сел на скамью. Она же прошла к одной из икон и, опустившись на колени, стала молиться. Здесь, в католическом храме, сидя на длинной лавке в среднем ряду и слушая тихие распевы монахов, доносившиеся из маленьких аудиоколонок, висящих на стенах, я ощутил настоящее умиротворение. Оно внезапно снизошло на меня как чудо, как благодать. Все тревоги, все заботы и страхи исчезли, растворились, остались за дверями этого храма. Я никогда не считал себя атеистом, а скорее причислял себя к верующим людям, не к бездумным фанатикам, а к осознанно верующим. Но, как и все представители моего поколения, мне до сих пор неизвестны ни церковные обряды, ни иконы святых, ни сама процедура богослужения, ни даже простые молитвы. «Отче наш», основная молитва христиан и та мной не выучена наизусть. Заходя в храм, я крещусь, думаю, молюсь и верю, но знаю, что делаю это скорее неправильно, по своему внутреннему убеждению о том, как это должно быть, а не по канонам церкви.
Видимо я очень углубился в себя, так как вздрогнул от неожиданности, когда рука Франчески коснулась моего плеча. Она без слов, только легким кивком головы в сторону дверей дала мне понять, что мы можем идти. Будто бы после глубокого сна, я встал и, чуть ли не зевая и потягиваясь, пошел за ней к выходу.
На улице нас встретило солнышко и теплый ветерок, дующий со стороны моря.
- Ты закончила? – спросил я девушку, глядя на ее светящееся и одухотворенное лицо.
- Да. Мне всегда так спокойно и хорошо на душе после молитвы. Ну, пойдем дальше?
- Пойдем, - взявшись за руки, мы прогулочным шагом оставили площадь, бьющий на ней фонтан, старинную церковь и вышли на узенькую улочку, которая через пять минут вывела нас на пересечение с широкой, по меркам Неаполя, улицей. Здесь было довольно многолюдно. Спешили по своим делам импозантные коренные жители. По той перпендикулярной улице стрекотали в разные стороны скутеры, управляемые не только молодежью, но и женщинами в возрасте. Звуки работающих двигателей мотороллеров иногда заглушали крики уличных торговцев и громкий говор прохожих, идущих мимо нас и размахивающих руками, и таким способом помогающих собеседнику уловить тонкости беседы. Уличные развалы, торгующие фруктами и овощами, здесь встречались через каждые сто метров. Франческа повернула направо, и мы пошли по мощеному тротуару вниз, в направлении моря. Она взяла меня под руку и, преклонив голову на мое плечо, прижавшись ко мне, шла счастливая и от этого чувства постоянно улыбающаяся.
- Давай зайдем в этот магазин! – она указала на приближающийся магазинчик мужской одежды.
- Как скажешь, душа моя, - мы зашли и огляделись. Справа висели костюмы, брюки, рубашки и галстуки. Слева расположились полуспортивные товары, джинсы, свитера, различные рубашки не под костюм, футболки и шорты. Я скорее для интереса, чем для покупки чего-нибудь, прошел в правый отдел. Посмотрел качество предлагаемых костюмов. Рассмотрел большой ассортимент сорочек и остановился возле галстуков. Мне особенно понравился один из них. Черный шелковый, он выглядел очень дорого. Посмотрев на цену, я в этом убедился. Еще побродив по магазину и пройдя в его левую часть, я посмотрел вокруг, ища Франческу. Та стояла и расплачивалась за какую-то покупку. Потом она подошла ко мне.
- Что-нибудь понравилось?
- Да вообще-то у меня все есть. Так, посмотрел. А ты что купила?
Она приоткрыла пакет из толстой бумаги с логотипом магазина и показала небольшую и плоскую коробку.
- Любовь моя, это тебе. И не смей отказываться! Если откажешься, я очень расстроюсь! Когда делаешь подарок от души, не принимаешь никаких возражений! Я хочу, чтоб ты это носил, но откроешь только в Москве! Пусть там с тобой останется память обо мне.
- Спасибо! Но напрасно ты тратишься! Ты всегда со мной, даже если тебя нет рядом! Ты в сердце моем!
- Вот и прекрасно, а теперь еще буду на тебе! Идем дальше!
Мы вышли на кричащую улицу, и пошли дальше в прежнем направлении. Все, что произошло потом, я вспоминаю как будто происшедшее не со мной. Вижу все не своими глазами, чужими, будто наблюдаю со стороны. Иногда меня не покидает ощущение того, что я поднялся над улицей и увидел все сверху, паря над местом трагедии разыгравшейся тогда. Видимо это результат сильнейшего стресса, психологического шока, а, возможно, еще и результат защитной реакции организма. Может быть, если бы не это состояние, я бы просто сошел с ума!
Я шел рядом с Франческой по тротуару, она прижималась ко мне, держа меня под руку. Скутеры беспрестанно юркали в разные стороны, и я совсем прекратил обращать на них свое внимание. Поэтому, когда очередной наездник в черной кожаной куртке мчался нам на встречу, я лишь мимоходом посмотрел на него и отвернулся в сторону магазинов. Но мой ангел, мой телохранитель заметила все! Она увидела, как человек в мотоциклетном шлеме с опущенным забралом достал одной рукой из сумки маленький автомат, как он направил его ствол в нашу сторону. В считанные доли секунды, в тот самый момент, когда на общем фоне шумной, кричащей улицы почти неслышно раздались выстрелы, Франческа, моя судьба, моя любовь, моя надежда на счастливую жизнь, повернулась ко мне и крепко обняла, закрыв от смертоносного человеческого творения своим телом. Я ощутил тепло ее молодого тела, пышущего здоровьем и желанием любви. Она так прижималась ко мне, когда засыпала, переполненная нежными чувствами. Ее глаза в тот момент смотрели в мои и будто говорили: «прости меня, я очень тебя любила, но это все, что я могу сделать ради любви». В миг, который, казалось, растянулся в полжизни, я почувствовал, как она два раза вздрогнула от ударов входящего в нее металла, преодолевающего сопротивление ее молодой плоти. Мне показалось, что я услышал, как две пули нехотя, скрипя тормозами, остановились по пути ко мне, задержанные хрупкими органами Франчески. Ее маленькое тело напряженное вначале как-то сразу обмякло и стало соскальзывать вниз. Глаза, любящие и преданные не отпуская мой взгляд стали стекленеть. Пакет с покупками выпал из слабеющей руки и из него вылетели коробочки и бутылочки, которые разлетелись в разные стороны. Я схватил ее под руки и, сев на тротуаре, положил голову девушки на свою руку, а тело прижал к груди так, как прижимают к себе маленьких детей. Я слышал, как вокруг кричали люди. Но с трудом понимал, что они кричат. Какой-то женский высокий, почти визжащий голос постоянно кричал у меня над головой «pronto soccorso! pronto soccorso! Polizia!» Кто-то совал мне какие-то вещи, как я понял, чтоб подложить Франческе под голову. Кто-то спрашивал, не ранен ли я. С моих губ срывалось лишь «No! No! Non so!»
Франческа открыла глаза, и у меня все затрепетало внутри в надежде, что еще не все потеряно и может быть, эта беда закончится благополучно.
- Солнышко, как ты? Больно? Потерпи, сейчас приедет скорая и все будет хорошо! – она собрала в себе почти все оставшиеся силы и улыбнулась. Ее кровь липким медом заливала мои джинсы и руки. Чистой и свободной рукой я убрал с ее лица испачканные волосы и стал его целовать, полагая, что ей будет легче.
- Не бойся…все будет хорошо…я не умру,- негромко и с трудом сказала она и, подняв руку, смахнула с моей щеки катившуюся слезу.
- Конечно! Конечно, не умрешь! О чем ты вообще говоришь!
Она немного помолчала, собираясь силами, которых с каждой минутой становилось все меньше и меньше.
- Я не спрашивала тебя раньше, надеясь, что ты сам мне все расскажешь потом. Но теперь и не знаю, когда это случится… Скажи, зачем Вы с Мироноффым поплыли той ночью на остров? За Викой? Вика свершила обряд?
- Да… он хотел помешать ей…
- Значит, ей уже не страшны… пули… А мне…я завидую ей… она может быть с тобой вечно… - она замолчала, закрыв глаза. Потом вновь их открыла. – Как страшно! Я боюсь! Милый! Я боюсь умирать… Вот ты и оставляешь меня…а обещал быть со мной всегда…
- Любимая, мы всегда будем вместе! Я не оставлю тебя!
- Прости… это я ухожу от тебя… ты сдержал свое слово…- она вновь замолчала, видно было, что ей все трудней дается разговор со мной. Она тяжело дышала и хрипела. Я чувствовал как воздух, вдыхаемый легкими, вырывался в проделанные на спине дырки, пузырясь струящейся кровью.
- Я не отпускаю тебя! Ты останешься со мной! Мы еще поедем в Москву, и ты увидишь снег, много снега… будет масленица, и мы будем делать блины, а потом их есть со сметаной и медом…будем кататься на коньках…
- Да…я очень хочу… но… в другой… раз…- она, испытывая сильную боль, сжала мою руку, а ее лицо перекосила судорога.
- Не уходи!!! Слышишь!? Не уходи!!! – плача и сглатывая слезы, прокричал я ей, сильнее прижимая к себе, будто стараясь задержать ее, остановить ее уход, не отпускать.
- Я здесь… пока… стараюсь…Боже!!! Гос-по-дии!!! Как больно!!! – вскричала Франческа.
- Aiuti qualcuno!!! (Помогите кто-нибудь) – в сердцах заорал я.
- Как же мало я была с тобой… как коротка жизнь… если бы… я бы не оставляла тебя ни на минуту… perche… perche la vita corta?! (почему жизнь коротка) – она стала мешать русские слова с итальянскими, видимо, устав от постоянного перевода слов на чуждый ей язык и только теперь возвращаясь к своим истокам.
Ее тело горело. От высокой температуры кровь уже не бившая родником, а вытекающая медленными струйками, свертывалась и густела, напоминая текущую расплавленную вулканическую лаву. Я не видел этого, но чувствовал ее на своей руке.
- Хорошо, что я зашла в церковь…теперь предстану перед Ним немного чище… – она начала заговариваться и бредить. - guardi, nevicata…come Mosca…( смотри снегопад как в Москве)
- Я прошу тебя, не уходи! Я не смогу теперь без тебя! Теперь, когда я познал радость жизни с любимым человеком! Когда жизнь стала понятной и привлекательной! Когда появился человек любящий меня, которого полюбил я!!! Пожалуйста! Умоляю тебя! За что Ты, Всемогущий и Беспристрастный наказываешь меня?! Что я сделал такое страшное? Прости хотя бы ЕЕ!!! Накажи меня!!! – я орал, обращаясь к небесам. Но Он молчал. Он знал, что делает. Он, Великий и Милостивый, Любящий нас! Он никогда и ничего не исправляет! Какое ему дело до наших страданий! Вся жизнь земная дана для страданий. Одни большие, другие меньше. Сегодня я обязан был получить и пережить самое большое в своей короткой земной жизни страдание! Да! Вся жизнь – страдание! А счастье, которое якобы мы иногда получаем, дано для более полного ощущения последующего страдания! Эта как клубника к шампанскому, - служит для подчеркивания вкуса! А настоящая любовь дает человеку почувствовать максимально сильнее страдание при ее потере.
- Ты все, что было светлого у меня в жизни… я рада, что хоть в конце, но встретила тебя… - Франческа с трудом подбирала слова, память ее оставляла.
- Parli italiano! Si, capisco te! (говори по-итальянски, я понимаю тебя) – попросил я ее.
- Voglio bere…( хочу пить)
Я знал, что вокруг нас люди. Они суетились, кто-то постоянно звонил в скорую помощь, требуя ее скорейшего прибытия. Кто-то принес воду и поставил бутылку рядом со мной. Я поднес к ее сухим и потрескавшимся губам бутылку, и она сделала несколько глотков. Потом закрыла глаза. Какая-то женщина склонилась над нами и что-то шептала, по-моему, она молилась.
Моя любовь лежала у меня на руке и тихонько уходила из жизни. Ее дыхание становилось тише и реже. Она впала в какое-то оцепенение. Глаза были закрыты. Бледное лицо, испачканное кровью, стало безмятежным. Франческа потеряла сознание.
Я услышал, как подъехала, голося характерной сиреной, машина с карабинерами. Кто-то из них подошел ко мне и, положив руку мне на плечо, искренне посочувствовал. Его напарники стали о случившемся опрашивать людей вокруг. Ни один из них не задавал мне никаких вопросов. Они прекрасно понимали мое состояние и старались из сострадания к моему горю пока не докучать мне.
Внезапно Франческа открыла глаза и, посмотрев на меня, улыбнулась. Я почти поверил, что ей лучше.
- Ты здесь… со мной…
- Конечно! Я буду всегда с тобой.
- Да… но потом… когда придет черед… я буду ждать… не спеши… там нет времени…там пустота… я буду иногда отпрашиваться… и приходить к тебе ласковым снегом…теплым дождем…помни меня… - мои слезы капали на ее лицо. Она слегка поморщилась, ощутив их соленый вкус на своих губах. – Не плачь… ты же настоящий мужчина…у тебя все будет хорошо…я позабочусь об этом…
- Останься. Не уходи. Ты нужна мне здесь, – твердил я шепотом.
- Ti amo…(я люблю тебя)… - она вдруг напряглась, ее тело натянулось как струна. – Addio! C”e una visita per me. Cio non e cosi pauroso. Addio! (Прощай! За мной пришли. Это не так страшно. Прощай!)
Франческа забилась в конвульсиях. Страшная дрожь пробежала по всему телу. Агония. Секунда, другая, третья… глаза ничего не видя и в то же время смотря в вечность, широко открылись, потом глядя на меня, губы скривились в гримасе ужаса и…смерть! То, что осталось после нее, мертвая плоть, измученная, растерзанная, обмякла, расслабилась, выпустив из своего чрева бессмертную человеческую душу. Вытерев очередную порцию соленой влаги, струящейся по моим щекам, мне показалось, что на ее лице появилось выражение какого-то блаженства. Слезы, до этого момента капающие из моих глаз, хлынули нескончаемым потоком, заливая все на своем пути. Те бастионы, которые удерживали мое нескончаемое горе, пали. Я зарыдал, проклиная все на свете.
Ко мне подошли люди в форме и в халатах. С моих колен забрали тело Франчески, уложили его на носилки и накрыли куском серой материи. Кто-то поднял меня с тротуара, взял под руки с обеих сторон и повел к машине. Я видел, как на меня смотрели десятки сочувствующих глаз. Многие из собравшихся прохожих и свидетелей, протягивали руки, пытаясь дотронуться до меня, в знак своего искреннего сочувствия. Одна женщина, видимо, собрав все вещи, которые выпали из пакета обратно в него, шла за нами и пыталась всунуть мне его. Мой сопровождающий взял его в свободную руку и повел меня дальше.
- Voglio a lei! (я хочу к ней!) – пытался сказать я своим сопровождающим, поняв, что они ведут меня в полицейскую машину, а не в карету скорой помощи, куда спрятали тело Франчески. Один из них оставил меня и направился к старшему наряда. Вскоре он вернулся, и меня отвели, а потом усадили в машину скорой помощи, рядом с накрытым телом моего мертвого спасителя. Дверь захлопнулась, заработал двигатель, и машина медленно под вой сирены двинулась с места. Мы остались наедине с милой. Взяв из-под покрывала худую, почти прозрачную руку, я продолжал безумствовать.
- Я не покину тебя! Я с тобой! Если ты рядом, слушай меня! Я люблю тебя! Я всегда буду любить тебя! Ты единственная моя! Моя судьба, моя лебединая песня, мой ангел! – я целовал мертвую руку, поливая ее никак не иссякающими слезами.
Я не могу сказать, как долго мы ехали. Мне помнятся только отрывки впечатлений, образы и картинки, словно все видел в бреду. Госпиталь. Приемный покой. Люди, увозящие носилки с телом. Медсестра, ведущая меня в кабинет. Мужчина-врач, осматривающий меня с ног до головы, пытающийся обнаружить на моем теле хоть какие-нибудь повреждения. Он осматривал и приговаривал: «bene», «va bene», «bellisimo». А я молчаливо ему подчинялся, думая, чего это ему все хорошо и прекрасно. Затем мне дали полотенце и отвели умыться. Я медленно и долго смывал с себя и с одежды кровь моей любимой. Она, разбавленная водой, приобретала ярко-красный цвет и убегала в отверстие раковины, а меня завораживало такое зрелище. Я стоял и тупо смотрел на красные потоки то ли крови, то ли воды. Наконец, вытерев лицо и руки, я вышел в коридор и сел в кресло. Сколько просидел сказать не могу, мне кажется – вечность. С мокрых волос на нос, на рубашку и на джинсы капала вода.
В какой-то момент ко мне подошел карабинер и что-то стал мне объяснять и долго монотонно говорить. Он смотрел на меня и ожидал моей реакции. Но я молчал, стараясь сконцентрироваться и понять, что ему нужно. До меня дошли только два слова «e morta!» (Она мертва)! Неужели это правда?! ОНА МЕРТВА?! И ЭТО, ВСЕ, ЧТО ПРОИСХОДИТ ВОКРУГ МЕНЯ НЕ СОН?! Постой! Кто я?! Страх сковал меня. Я не смог сразу же ответить себе на такой простой вопрос. Какой-то ступор парализовал мое сознание. Задав еще и еще себе тот же вопрос, я, наконец, ответил на него. Я – адвокат, приехал из России, здесь и в других местах был по делам своей клиентки! Слава богу! Сума не сошел! Так, теперь надо понять, что хочет от меня этот представитель итальянской власти.
- Mi scusi, signor! Вы что-то сказали? Или спрашивали? – обратился я к нему на его родном языке.
- Si! Я говорил, что синьора Франческа умерла. Вы хотите присутствовать при вскрытии или нет?
- Нет!
- Тогда, еще раз извините, но не смогли бы Вы проехать с нами в участок. Мы должны взять с Вас объяснение и составить протокол. Это не займет много времени. Потом наша машина доставит Вас обратно в госпиталь.
- Да, извольте.
- Еще один небольшой вопрос. Вам нужен переводчик? Я так вижу, Вы неплохо говорите по-итальянски?
- Да, мне нужен переводчик.
В полицейском участке в присутствии переводчика, который с горем пополам переводил мне вопросы, а скорее я ему помогал переводить мои ответы, пробыл около двух часов. Я рассказал все, что можно было рассказать, упустив наши приключения на Мадейре и посещение виллы «buona vicinata». Все было запротоколировано и мной подписано. В конце нашей беседы сочувствующий мне служитель фемиды сказал, что, к сожалению, у signora Francescа Bellini не осталось никаких родственников. Отец и мать умерли, и они похоронены на кладбище недалеко от Неаполя. Тетка тоже умерла, не оставив потомства. Поэтому он поинтересовался, буду ли я принимать участие в захоронении signora.
- Да, конечно! Я хотел бы, конечно, чтобы мне помогли с организацией, поскольку я иностранец и мне тяжело ориентироваться в традициях, но расходы я могу взять на себя.
- Не беспокойтесь. Всю организацию похорон и расходы возьмет на себя Итальянская Республика. И еще, Вы не знаете, имелась ли у signora Francescа Bellini какая-нибудь собственность?
- Да, насколько мне известно, у нее были в собственности апартаменты в Фуншале и автомобиль.
- Ясно, мы займемся этим вопросом и свяжемся с нотариальными конторами, возможно у нее имеется завещание на имущество. Да, вот что! Ее вещи! Возьмите все, что Вам дорого!
- Спасибо.
- Мы свяжемся с Вами и сообщим, когда и где состоятся похороны. А сейчас Вас отвезут, как и просили в госпиталь. Примите мои соболезнования. Да поможет Вам Господь! - он перекрестился слева направо, потом вызвал подчиненного и попросил его доставить меня по назначению. Тот, взяв под козырек, посмотрел на меня, ожидая, когда я встану и пройду за ним. Я встал, пожал протянутую руку моего недавнего собеседника и, получив от него пожелания крепиться, вышел вслед за ожидавшим карабинером.
Где-то в глубине души было приятно ощущать участие ко мне каждого итальянца, с которым я столкнулся в тот день. Их соболезнования были искренними, их желание облегчить мое горе - настоящим. Они все излучали неподдельные человеческие чувства. Мы русские отвыкли от этих пережитков социализма. А возможно ли сегодня такое у нас, в любимой стране?! Боже! Что случилось с нашим человеком?! Почему кругом бюрократия и цинизм, жадность наживы и безразличие к судьбе ближнего!? Люди! Опомнитесь! Мы же все люди и не застрахованы от несчастий! Давайте сочувствовать друг другу.
В госпитале результатов вскрытия я прождал недолго. Приблизительно через час ко мне вышел патологоанатом, мужчина средних лет, уставший и печальный, он отдал копию акта вскрытия. Зачем мне он был нужен, сказать трудно. Скорее всего, я просто старался что-то делать и занимать свой мозг работой. А может мне совсем не хотелось идти в пустой номер отеля, где я провел столько прекрасных часов с Франческой. Возможно, я боялся вдохнуть ее запах, витавший в комнате, увидеть ее вещи. Косметику, лежащую на комоде. Зубную щетку, торчащую из стакана и обнимающуюся с моей. Брошенные на подушку голубые джинсы, не потерявшие еще форму ее ног. Но я, конечно, знал, что рано или поздно мне это предстоит.
Оставаться в коридоре еще не имело никакого смысла, да и персонал косо посматривал на меня. Поэтому, как я ни откладывал свое возвращение, но взял себя в руки встал и направился к выходу.
- Signor, Lei ha dimenticato la borsa, (Вы забыли сумку) – окликнул меня приятный женский голос. Я повернулся. Ко мне навстречу шла молоденькая девушка, по всей видимости, медсестра, потому что была в форме госпиталя, но не во врачебном халате, да и молода была для врача. Она мило улыбалась мне, протягивая бумажный пакет с покупками, сделанными Франческой и отданный сначала карабинеру, а потом вложенный в мои руки какой-то заботливой женщиной.
- Grazie! - я взял из ее рук пакет и, собрался было уже развернуться и уйти, но девушка задержала меня.
- Signor avvocato, я понимаю, что это звучит немного странно, но я должна Вам передать привет от signora Francescа, - я остановился. Ее слова резанули острой бритвой мое раненое сердце, а она продолжила. – Со мной бывают некоторые странности. Иногда я слышу послания от недавно умерших людей. Не подумайте, что говорите с ненормальной. Я вполне нормальна, в общепринятом понимании этого слова. Просто обладаю странными способностями слышать послания параллельного мира. ОНИ, ушедшие из нашего мира, в первое время еще не ушли далеко и всегда хотят успокоить оставшихся на земле близких людей. Чем сильнее они хотят это сделать, тем лучше я их слышу. Смертельно раненная девушка, которую доставили сегодня, сказала мне, что ее зовут Франческа, она попросила найти Вас и сказать, что у нее все хорошо, она Вас любит, и будет любить всегда. Еще она сказала, что будет приходить к Вам, как и обещала.
- А Вы можете с ними разговаривать? Они могут Вас слышать? – спросил я, не особенно поверив ее словам.
- Конечно! Они слышат и меня и Вас! Они видят все, что происходит после их ухода. Signora Francescа видела, что с Вами происходит, и именно поэтому она нашла меня. Вы можете с ней говорить, она все слышит!
- Mille grazie! – я пожал ее загорелую ручку, контрастирующую с белым халатиком, и зашагал к выходу, а она так и осталась стоять в коридоре, провожая меня взглядом пока не скрылся за дверями лифта. Кто она? И можно ли ей верить? Скорее всего – нет. Просто девушка меня пожалела. Наверное, она считает, что ее сказки об общении с умершими успокаивают таких, как я. Пожалела. Я жалок? Ну и пусть! Какое мне дело до всех?! Я потерял смысл жизни! Для чего мне теперь жить?! Может рвануть к моей родной?
- Спасибо тебе, солнышко мое, что даже сейчас заботишься обо мне!
В отель я вернулся под утро. Мне страшно было оставаться с собой наедине, поэтому я долго и бесцельно бродил по полупустынным улицам Неаполя. Вид людей, спешащих домой, либо на работу, для которых мое горе было неизвестно, успокаивал меня. Чужие дома, в окнах которых кое-где горел свет, не навивали на меня тоски, а наоборот, их тихое семейное благополучие взращивало во мне ростки надежды на будущее, желания дожить с достоинством отведенное мне время. Думая о своей жизни и заглядывая в окна к неаполитанцам, я убедил себя, что смерти дорогих мне людей не должны быть напрасными, мне приказано жить долго.
Набродившись до состояния когда уже не чувствуешь ног, а язык готов положить на плечо, я поймал такси и вернулся в отель. В холле отеля, в кресле, сидя спала Вика.
- Signora ждет Вас с вечера, - кивнув в ее сторону, сказал мне дежурный администратор.
Услышав слова молодого человека, Вика открыла глаза и сонно посмотрела на меня.
- Где Вы были? Я искала вас целый день. Нам же завтра с утра ехать в аэропорт.
- Извини, Вика, но я завтра никуда не лечу.
- Почему?! А Франческа? Где она? Уже спит?
- … Франчески… больше нет…
Она вздрогнула и уже внимательно посмотрела на меня и, видимо, заметив, насколько я измучен, а присмотревшись еще внимательней к моей одежде, увидев на ней и засохшую кровь, сильно испугалась.
- Метр! Что случилось?! – в ее голосу я услышал неподдельную тревогу, страх за меня и боязнь услышать правду.
- Мы гуляли по городу…, неизвестные из автомата расстреляли Франческу. Они целились не в нее…, но она закрыла меня своим телом. Я из госпиталя… Вика, я устал и ужасно хочу принять горизонтальное положение.
Вика вскочила с кресла и подбежала ко мне. Взяв меня под руку, она довела меня до лифта. Мы поднялись на наш этаж и прошли в теперь уже только мой номер. Я чувствовал, что девушка искренне расстроена и сопереживает мне. Но отчего-то ее чувства не вызвали у меня никакой благодарности. Скорее всего, это было потому, что я знал, что все несчастья у нас от страшного желания, воплощенного ею в жизнь! Воплощенного не смотря ни на что, ни на какие трудности и препятствия, сопротивления врагов и уговоры друзей.
- Вика, спасибо. Извини, я очень устал и хочу остаться один.
- Да, я понимаю. Отдыхайте и не думайте об отлете. Мы никуда не летим.
- Спасибо, я готов буду полететь после похорон. Следователь сказал, что он сообщит о дне погребения, скорее всего это будет через два дня.
- Я буду рядом, если ты не против, - она пожала мне руку и вышла из комнаты.
Я остался один, совсем один. Мы всегда и везде одни. Мы – вселенные в бесконечном космосе. Вращаем звезды вокруг себя, своего центра. Живем ради них, ради себя. Есть только мы и наши планетарные системы. Только они зависят друг от друга, только они помогают друг другу, только они дороги нам. Только наши звезды светят нам. А рядом, в миллиарде световых лет, вращаются такие же вселенные, как и мы. Они так же излучают свет, так же вращают свои созвездия. Наблюдая за ними со стороны, нам кажется, что космос это не только мы, он бесконечен. Благодаря их иногда тусклому, иногда яркому сиянию мы не чувствуем себя одинокими в черном и страшном мире, мы знаем, что не одни, таких как мы много и от этого не очень страшно существовать. Но вот ближняя и знакомая вселенная взрывается, озаряя нас ярким, но последним светом. И наступает кромешная тьма. Нет больше привычных подмигиваний сотнями звезд. Есть только мрак и пустота. И космос становится большой черной дырой.
Все в номере напоминало о недавнем пребывании Франчески. На кровати и вправду валялись ее джинсы, она спешила в тот день и, примерив их, передумала одевать, поэтому небрежно бросила, чтоб убрать вечером. Но вечера не оказалось. Пройдя в ванную, я посмотрел на трусики, висевшие на сушилке и постиранные прошлым вечером. На умывальнике лежала ее косметика, кремы, жидкость для снятия лака. Ее зубная щетка стояла рядом с моей.
Одиночество. Чувство жалости к себе? Горе утраты любимого мной человека. Конечно! Все это соединилось в моей душе. Но я испытывал еще и большее чувство. Одиночество, жалость, горе, - это обычные состояния, изведанные миллионами людей, описанные и понятные всем. Мной завладело другое, более сильное чувство. Я будто бы остался один против всего мира. Мира, не привычного для нас с детства, в котором мы растем, живем и умираем. А мира неизведанного, нового, пугающего, своей непонятностью. После смерти Мироноффа, я почти поверил в его диагноз и отнесся к его словам несколько легкомысленно. Да и как можно верить в сказки! Однако после ухода Франчески его слова уже не казались мне бредом больного человека! Возможно, он был прав?! Тогда законы природы, о которых мы не знаем и не догадываемся, вершатся! Сколько их, которых мы не знаем?! Есть ли наука, которая способна их открыть и закрепить на листе бумаги, чтоб мы могли знать их и учитывать в своей жизни! Почему наши головастики-ученые открывали законы физики и химии, писали законы юриспруденции, но ни один не открыл и не написал законы жизни!? А ведь они нужнее! По ним мы живем! Не по первому закону термодинамики или закону о банкротстве! Эти законы вторичны! Первично существо, сущность всего сущего! Первичны божественные законы, если так понятнее.
Я вернулся из ванной в комнату. На комоде стоял бумажный пакет с купленными Франческой сувенирами. Взяв его и высыпав содержимое на кровать, я стал перебирать покупки. Вот мой подарок. Изящная картонная коробочка. Внутри галстук, прекрасный черный шелковый галстук, тот, что мне понравился, но стоил сумасшедших денег. Она все же его купила! Я достал его из коробки и поднес к лицу. Милая, я люблю тебя! Когда галстук оказался вновь в коробке на нем появились мокрые пятна от слез. Вот бутылка с кремообразной желтого цвета лимончеллой. Рядом сверкающий фольгой пакет настоящего дорогого кофе неаполитанской обжарки, даже сквозь вакуумную упаковку проникал запах бодрящего напитка. Вот всякие безделушки: магнитики, открытки с видами побережья, зажигалки. Все это она собиралась раздать на работе всем и каждому. Отдельно лежал сверток, красиво упакованный детский девичий костюмчик, его она собиралась подарить соседке по дому – семилетней чудо девчушке. Я сложил все покупки обратно в пакет, кроме галстука, он остался лежать на кровати, и вернул пакет на прежнее место, на комод. Потом аккуратно сложил джинсы Франчески, лежащие на кровати и положил их в ее сумку. Продолжая действовать на автомате, я собрал все вещи Франчески, находящиеся в ванной, и тоже сложил их в пакет. Потом собрал ее обувь, расчески, бижутерию и сложил также все в сумку. Вспомнив слова следователя о том, что могу взять те вещи, которые мне дороги, вынул бижутерию, но подумав немного, вернул ее обратно. Я решил оставить себе только галстук. Только он мне предназначался и только он будет мне дорог памятью о ней.
Где-то далеко зазвучали колокола. На звон откликнулись десятки других колоколов. Потом еще совсем рядом послышался громкий ответ на далекий звон. Еще и еще. Католические храмы проснулись и готовились к новому дню. Их перезвон наполнил воздух божественной благодатью. Люди благодарили Господа за новый день, который дан им вновь для познания жизни. В окна гостиницы протиснулся рассвет. Неаполь просыпался. Только сейчас я понял, как устал. Этот шум просыпающегося большого города подействовал на меня усыпляющее. Я лег, как был, в грязной одежде на кровать не расправляя ее. Закрыл глаза и почувствовал, что проваливаюсь в бездну.
* * *
Как и планировал итальянский следователь, похороны должны были состояться через два дня. В течение этих дней я неоднократно созванивался и даже один раз встретился с signor Massimo Centuri, так звали следователя. Он просил обращаться к нему просто по имени, но у меня не получалось. Итальянец был не молод, но и не стар. На вид около сорока лет. Но дело было даже не в его возрасте. Почему-то весь его внешний вид вызывал у меня уважение к нему и к власти, которую он представлял. Поэтому язык не поворачивался сказать ему «ты» и назвать по имени. На следующий день я отнес следователю собранные мной вещи, принадлежащие Франческе.
- Signor Centuri, могу ли я попросить Вас об одном одолжении? – спросил я, передавая сумку.
- Si! Sicuro!Lei puo!( Да, конечно). Я постараюсь помочь.
- Вот этот костюм Франческа купила для дочки своей соседки по дому, - начал я, доставая из сумки сверток. - Она очень ее любила и собиралась подарить его, когда возвратиться в Фуншал. Могли бы Вы отослать его той девочке? Пусть даже после смерти, Франческа подарит добро людям.
- А адрес Вы мне не скажите?
- К сожалению, я сам его не знаю. Поэтому и обратился к Вам. Мне известны возможности системы. Для нее не составит труда выяснить такую мелочь.
Signor Massimo улыбнулся и, похлопав меня по плечу, отложил сверток в сторону от сумки. Потом он достал из файла какие-то документы и, пригласив меня присесть, зачитал их. Оказалось, что он запросил нотариальные конторы Фуншала о наличии завещания на имущество Франчески.
- Ответ пока не поступил, просто не успели. Если Вы дадите мне Ваш адрес, то я мог бы Вам сообщить о результатах рассмотрения запросов и дела в целом.
- Пожалуйста, - я отдал ему свою визитку, написав на обратной стороне свой московский адрес. – Хотя мне не понятно зачем.
- Церемония состоится завтра в полдень. Я могу заехать за Вами. У меня дел не будет. По крайней мере, не предвидится.
- Mille grazie! Но, насколько я понимаю, это не входит в Ваши служебные обязанности?
- Не входит. Однако это мой человеческий долг, signora Francescа была итальянкой. После смерти близких она осталась одна. Ее некому проводить в последний путь. Только Вы, ее друг, но Вы русский, кроме Вас - больше никого! Вы не знаете, ни порядков, ни ритуалов. Но только Вы будете присутствовать! Мне кажется это не верно. Считайте, что мое присутствие – дань дальнего родственника. Итальянцы между собой – все дальние родственники.
- Еще раз, спасибо! Признаюсь, мне будет легче. Я боялся, что не найду кладбище или сделаю что-то не так.
- Тогда я заеду за Вами завтра приблизительно в десять часов. Если, вдруг, что-то у меня изменится, я обязательно сообщу заранее. Так что можете на меня положиться. Ciao!
- Va bene! Ciao! – мы попрощались, и я вернулся в номер, где лег и пролежал до утра. Именно пролежал. То ли спал, то ли думал, то ли вспоминал, - не знаю.
* * *
На следующий день после похорон мы с Викой приехали в аэропорт. Билеты на рейс до Берна были на руках. Настроение ни к черту. Но оставаться в Неаполе я не мог. Мне нужно было что-то делать, а не сидеть и горевать. Смена обстановки, решение вопросов доверителя, полет, - все это, я надеялся, хоть немного отвлечет меня от свершившейся трагедии.
Похороны прошли тихо и скромно. Signor Massimo Centuri заехал за мной, и отвез на кладбище. По окончании церемонии он незаметно исчез, и я остался наедине со свежей могилой. Слезы то и дело наворачивались на мои глаза. На кладбище стояли тишина и покой. Здесь, в таких местах мы находим свое успокоение. Никто из местных никуда не спешит, они достигли своего конца. И даже если они не достигли своей цели, то их достигла цель существования.
- Прощай, моя родная! Я оставляю твое тело, но не могу оставить твою душу. Я рядом, ты рядом. Мы вместе. Вчера, когда лег спать, я почувствовал, как ты пришла ко мне и легла рядом! Я знаю точно, я чувствую, я верю. Спасибо тебе за все! Спасибо за то, что ты была!
На выходе меня ждал тактичный следователь, который отвез меня обратно в отель. Мы попрощались. Я сказал ему, что вынужден выехать в Москву. Он еще раз пообещал держать меня в курсе дела.
Аэропорт жил своей жизнью. Кто-то прилетал, кто-то улетал. Толпы туристов из разных стран. Рейсы на электронном табло объявлялись один за другим. Прага. Лондон. Мюнхен. Париж. Москва. Пекин. Токио. Электронные табло вылетов и прилетов пестрили огромным количеством строк. Казалось, что самолеты выстраивались в очередь и не теряли ни секунды, только бы быстрее сесть или взлететь. Народ с тележками, чемоданами на колесиках, с сумками через плечо суетился или неспешно бродил. Все кресла в залах ожидания были заняты.
У стойки регистрации нашего рейса скопилась толпа итальянцев и швейцарцев. Регистрация уже началась, и очередь медленно продвигаясь, укорачивалась. Мы в числе последних зарегистрировались и получили посадочные талоны. Вика сдала свой чемодан в багаж, я не стал. Мой маленький чемоданчик легко умещался в салоне самолета и не доставлял ни мне, ни другим никакого неудобства.
До посадки оставалось время, и мы побродили по маленьким магазинчикам беспошлинной торговли. Разговор не клеился. Я молчал, думал о своем, и на ее вопросы отвечал однозначно, не утруждая себя рамками приличия. Вика старалась не напрягать меня своим присутствием, понимая мое внутреннее состояние.
Наконец, когда до посадки на Берн оставалось сорок минут и по диктофонам объявили ее начало, мы подошли к кабинкам паспортного контроля. Их было четыре и народу везде стояло приблизительно равное количество. Вике показалось, что в первую кабинку людей меньше, а очередь движется быстрее, поэтому она встала туда. Я пристроился за ней. Очередь за нами выросла, так как подходили другие пассажиры.
Контроль работал быстро и слаженно. Девушки в форме мгновенно проверяли паспортные данные и возвращали паспорта. Перед нами больше не осталось никого и Вика, переступив черту, подошла к стеклянной будке. Она протянула свой паспорт и стала ждать.
- Mi scusi, signora! Uno minuto! Per favore, bisogna aspettare! (извините, синьера! Одну минуту! Пожалуйста, надо подождать) – услышал я голос итальянской служащей. Вика отошла немного в сторонку и стала ждать. На ее место подошел мужчина, который стоял за мной и которого я пропустил вместо себя. Я решил подождать Вику, когда закончат с ней. Видимо что-то с визой.
Через минуту возле стойки паспортного контроля появились карабинеры. Мужчина и женщина. Мужчина подошел к двери в будку, взял у девушки паспорт Вики и стал сравнивать его с бумагами, которые он держал в руке. Женщина же встала рядом с Викой, показывая своим видом, что ей все безразлично, но я понял, в случае попытки к бегству она не даст убежать подозреваемой. Изучив паспортные данные и сравнив их с бумагами, карабинер повернулся, подошел к Вике и вежливо извинился.
- Mi scusi, signora! – и, не говоря больше ни слова, протянул ей паспорт. Вика хотела его взять, но человек в форме, молниеносно застегнул на ее запястьях непонятно откуда взявшиеся блестящие браслеты наручников.
По рации молодой карабинер вызвал еще кого-то и еще через минуту к ним подошли еще двое служителей закона. Вику, держа за руки, отвели немного в сторону от кабины паспортного контроля. Она смотрела на меня огромными непонимающими глазами. Все, что происходило вокруг нее, представлялось ей каким-то страшным сном.
Значит дело не в визе! Я переступил черту и подошел к представителям власти. Трое карабинеров стояли и о чем-то переговаривались между собой. Потом обсудив ситуацию, они собрались уходить. Мужчина, старший из них по возрасту и положению, посмотрев на меня, остановился и стал ждать, чем все закончится.
- Signor, sono avvocato russo. Questa donna e la cliente mia. Come sa problemi? (я русский адвокат. Эта женщина моя клиентка. Какие у нее проблемы) – сказал я, протягивая ему свое удостоверение и понимая, что оно бесполезно, а другого у меня нет.
Этот молодой человек в форме сержанта, взяв у меня удостоверение, покрутил его со всех сторон и вернул. Не прочитав ни слова на кириллице и не поняв, что это такое, карабинер с уважением отнесся ко мне. Видимо, все же из внутренних убеждений, врожденной культуры, уважения к личности любого человека и еще по каким-то неизвестным мне обстоятельствам, он объяснил причину происшествия.
- Signor avvocato, эту женщину русские подали в международный розыск. Инерпол разыскивает ее как по запросу все тех же русских, так и по запросам еще некоторых стран. Она обвиняется в ряде убийств. Кроме того ее приметы совпадают с приметами, женщины подозреваемой в недавнем убийстве под Неаполем. Боюсь, она не скоро освободится.
- Куда ее сейчас?
- До прибытия судебного следователя и сотрудников прокуратуры, она будет содержаться в комнате предварительного заключения аэропорта, потом в изолятор, до судебного решения об экстрадиции, либо останется на территории Италии и будет осуждена нашим судом, если подтвердятся подозрения в причастности к убийству под Неаполем.
- Могу ли я добиться с ней свидания, как Вы полагаете?
- Вряд ли! Вы же не являетесь ей ни родственником, ни супругом. Ваши адвокатские права на территории Итальянской Республики не действительны.
- Да, я понимаю!
Все это время Вика стояла в сторонке и с надеждой смотрела на меня и карабинера, пытаясь понять, о чем мы говорим, и удается ли мне его убедить. Я ощущал всеми клетками своего тела ее кричащий и зовущий на помощь взгляд. За все время она не произнесла ни слова. Ее воля была подавлена. Я чувствовал, что девушка в смятении, она не верит, что все происходит именно с ней. Ей кажется, что вокруг происходят вещи из сюрреалистического спектакля. Вот только занавес опустится и наступит антракт или даже вовсе конец представления. Но действие все продолжается и продолжается, оно никак не хочет заканчиваться. А может это правда, может реальность? Тогда что дальше? Неужели конец всему?! Конец надеждам на безбедную и легкую жизнь? Конец свободе? Конец надеждам на вечную жизнь? Нет! Только не на вечную жизнь! Она будет! Она будет вечной! Но этого ли она хотела?! К такой ли жизни стремилась?!
Мне кажется, что я слышу мысли девушки. Они сами собой возникают у меня в мозгу, будто я читаю страницы яркого журнала. «Зачем? Зачем столько сил я потратила? К чему все жертвы? Ради чего? Я не хочу так жить! Мне не нужна такая жизнь! Вечные муки! Вечная тюрьма! Подарите мне смерть! Я не хочу больше существовать на этом свете! Я хочу, чтоб моя душа покинула эту мерзкую оболочку! Отпустите меня! Я не хочу жить вечно!»
- Signor avvocato, scusi, мы должны идти. Обратитесь к своему итальянскому коллеге, я надеюсь, он Вам поможет!
- Да, я понимаю, извините и спасибо за помощь.
Группа карабинеров зашагала от паспортного контроля. На секунду, перед тем как ее стали уводить, Вика оглянулась и посмотрела на меня. Сказать, что в ее глазах я прочел ужас, - ничего не сказать. Ее глаза зияли черными дырами забвения. В них полыхал холодный огонь смерти. В них я увидел страшную бездну ада. Все смертные грехи человека смотрели на меня и, не видя меня, осознанно ужасаясь предстоящему наказанию, взывали ко Всевышнему. Они умоляли о неземном снисхождении и прощении, они просили даровать им смерть – конец всех мучений.
* * *
- Дим! Я прилетел. Сейчас встану в очередь на паспортный контроль, потом дождусь багаж, и выйду. Можешь выезжать. Очередь большая и движется медленно, так что выйду не раньше чем через час. Можешь не спешить. Как получу багаж, наберу тебя еще раз! – как только я подошел к очереди на паспортный контроль, то позвонил своему товарищу, с которым вчера договорился о встрече.
Мы приземлились в Домодедово. Чартерный рейс «трансаэро» практически не опоздал. Вылет, правда, на сорок минут задержали, но приземлились всего с десятиминутным опозданием. В Москве было холодно, но солнечно. По прилету мы не ощутили сразу всей прелести морозного утра. Самолет остановился у подвижного рукава, поэтому не было необходимости мерзнуть в автобусе.
Очередь двигалась очень медленно. Девушки чрезвычайно внимательно изучали паспорта прилетевших туристов. Улыбки на их лицах отсутствовали по определению. Не шутить же вы прилетели. Перед вами серьезная страна! Лидер по продажам голубого топлива. Это вам не Европы! Отсутствие железного занавеса еще не означает, что все граждане страны стали людьми. Люди в очереди, те, кто летал ни один раз, к таким встречам привыкли. Они готовы к таким встречам и стараются не обращать на это свое внимание и не тратить нервы. Те, кто впервые пересек рубежи великой родины, удивляются, а некоторые даже невольно, напевают песню Шевчука «Родина, еду я на Родину». По такому признаку новичков видно издалека. Именно поэтому при возвращении домой, я всегда сдаю свои вещи в багаж и стараюсь не иметь ручной клади. Стоять и ждать удобнее налегке.
Приблизительно только через час я прошел паспортный контроль и теперь стал ждать появления своего багажа. Торопиться мне было некуда. Выходной день. Пробок нет. Доеду быстро.
На удивление через десять минут я получил свои вещи и направился к выходу из здания аэропорта. Миновав таможенников, я вошел в зал прилета. Здесь как всегда стояла толпа таксистов и наперебой предлагала недорогую поезду до центра города.
- Такси.
-Нет, спасибо!
- Такси! Недорого!
- Такси! – проникновенно предлагали свои услуги трудящиеся владельцы авто.
- Куда ехать?
- Поедем? Есть два места!
Мотая отрицательно головой я, наконец, прошел через глубокий фронт встречающих все рейсы тружеников, и, оказавшись на свободе, глубоко вдохнул дым отечества. Мне он не понравился и, конечно, не стал более дорог, чем раньше. Десятки дымящихся сигарет не улучшали запах родины.
Пройдя подальше от здания аэропорта, я остановился возле шлагбаумов, перекрывающих въезд на автостоянку и выезд с нее. Здесь ко мне никто не приставал. Людей не было, и только машины проезжали мимо меня, оставляя позади впечатления от отдыха, работы и перелетов.
Морозец схватил меня за щеки. После зимнего тепла Европы он показался довольно злым. Хотя погода стояла дивная! Мороз и солнце, день чудесный! Огромные сугробы лежали на обочинах и никого не волновали. Набрав номер своего встречающего, я сообщил ему, что вышел и жду его.
Вот я и дома, после разлуки длинной в жизнь. Чью жизнь? Жизнь мою? Жизнь многих. Нет! Жизнь и мою и моей любимой. Разлука длинной в жизнь! А разве жизнь длинна? Разве она не самое короткое событие, которое только может быть у человека? Разлука. Что это? Долго не видеть что-то? Хотеть быть рядом, но находиться далеко? Или просто физическое отсутствие в течение определенного времени в определенном месте? Разлукой можно назвать только вынужденное разъединение с дорогим человеком, возможно, местом. Дорого ли мне это место? Дом всегда дорог! Дом. Дома! А дома ли я? Где мой дом? Место, где родился и вырос? Или место где живу большую часть года? Явно здесь не то место где комфортно и хорошо! Здесь я работаю. Но работать можно и в другом месте. Но по профессии только здесь! Да, по профессии. Нужна ли мне эта профессия? Пока, да. Я устал! Я хочу домой! Где ты, мой дом, моя крепость?! Где то место, где я буду счастлив?!
Внезапно сначала робко, потом смелее сверху посыпался и заискрился мелкий как пудра снег. Переливаясь всеми цветами радуги, он заслонил солнце. Стало немного темнее. И совсем стало неожиданностью, когда прямо из голубого неба пошел крупный, большими хлопьями снег. Подул маленький ветерок, и чудо природы, возникшее и преображенное из самого простого и многочисленного на земле, закружилось, завертелось в веселом танце. Снежинки с порывами ветерка то поднимались вверх, то, как кленовые вертолетики опускались, кружа и закручивая штопоры.
Я поднял к небу лицо и снежинки, теплые, ласковые, стали игриво целовать меня в глаза, щеки, нос, щекотать в ушах и за шиворотом, стали таять горячими поцелуями на моих губах. «Здравствуй, мы соскучились!» - шумели и кричали они. «Мы любим тебя!» - слышал я в их танце и порывах ветра. «Мы пришли к тебе, как и обещали!»
- Здравствуй, моя родная! Ты здесь?! Ты со мной! «…та зелень, что в почках таилась недавно — минувшей ночью».
Salvatore Quasimodo
* * *
VII. «Тот, кто откроет найденный склеп и сразу же не закроет его, к тому придет горе, и ничего не сможет доказать, даже если будет Королем Бретонским или Нормандским». * * *
Вот и пришло долгожданное утро. Забрезжил рассвет, сначала робко посеребрив потолок мира, а потом все смелей и смелей. Он, вернувшись в мир, разогнал темные краски и, малюя по небу светлыми тонами акварели, нарисовал утреннюю зарю. Утро. Это новый день, новые надежды, новый шанс все изменить. Шанс исправить допущенные ошибки, устранить неточности, объяснить непонятное, понять недосказанное. Ночь как морская волна, пенно нахлынула, шумно перекатывая гальку, и принесла с собой мусор страхов и раздумий. Отхлынув, она оставила их на берегу, пугать своими неясными мерцающими формами. А с приходом утреннего света эти страхи исчезли. Они приобрели ясные очертания и превратились всего лишь в отточенные цветные стеклышки, о которые невозможно даже порезаться.
Мужчина проснулся. Пробуждение стало для него спасительным, словно глоток воды для умирающего от жажды в пустыне…