Провинциалка

П Р О В И Н Ц И А Л К А
 
1. Я приезжаю в Москву.
 
Я тупо и в полной растерянности смотрела на пустой перрон. И ничего не могла понять. Потому что подобная ситуация оказалась для меня полнейшей неожиданностью.
Точнее, я не стала бы уверять, что этот злополучный перрон был абсолютно пуст. Это было, скорее, мое личное, так сказать, субъективное мнение, и, поскольку оно совершенно не соответствовало действительности, то всех остальных оно не касалось. На этом перроне в гордом одиночестве оказалась только я.
Я с затаённой завистью бросила взгляд на девушку, ехавшую в одном купе со мной, — правда, постаралась сделать это как можно более незаметно, поскольку мне стыдно было даже самой себе признаться в наличии у меня такого низкого чувства. И всё-таки не посмотреть на нее я не могла. Едва сойдя с поезда, она тут же попала в объятия встречавшего ее симпатичного молодого человека, и они долго стояли так, обнявшись, и, кажется, не в силах налюбоваться друг на друга. Машинально отметив про себя, что они весьма красивая и гармоничная пара, я снова вынуждена была вернуться в реальный мир и вспомнить о своей печальной участи.
Трое парней в солдатской форме оживленно спорили о чем-то неподалеку, изредка бросая в мою сторону плотоядные косые взгляды, от которых мне почему-то становилось сильно не по себе и хотелось побыстрее убраться отсюда подобру-поздорову.
В общем, всё в этом мире, похоже, было на своих привычных местах. И только меня, вопреки всем моим ожиданиям, никто не встречал.
Я стояла в полном одиночестве и беспомощно озиралась по сторонам в надежде на чудо. Но чудес на свете, кажется, не бывает, — по крайней мере, мне их пока ещё как-то наблюдать не приходилось, — а вот я со своими чемоданами и наивной провинциальной физиономией, судя по всему, представляла собой крайне легкую и весьма заманчивую добычу. По крайней мере, эта троица в солдатской форме, явно, именно так и посчитала, — и я вовсе не была уверена, что в случае необходимости сумею оказать им достойный отпор.
Поначалу я надеялась, что Эмма Гордеева, — та самая девушка, что позвонила мне в Переславль, и благодаря которой я в один миг все бросила и приехала, — просто немного запоздала. И я утешала себя мыслью о том, что сейчас она непременно объявится, извинится передо мной, и все будет в полном порядке. Правда, успокоения такие рассуждения мне приносили немного, потому что минуты бежали, — и, как мне казалось, очень быстро, — а я по-прежнему стояла одна на перроне, как беспросветная идиотка, совершенно не представляя, что мне теперь делать, и настойчиво проклиная саму себя за то, что не догадалась хотя бы сразу записать номер ее телефона. Но тогда, когда я с ней разговаривала, мне как-то даже и в голову не пришло спросить его, тем более, что я была на все сто процентов уверена в том, что она встретит меня на вокзале. В конце концов, это ведь было нужно именно ей, а не мне. И вот теперь я чувствовала себя потерявшейся в большом городе, и для меня, ни разу в своей жизни не покидавшей пределы своего родного крохотного тихого Переславля, это было, признаюсь вам честно, далеко не самое приятное ощущение, на которое я могла рассчитывать.
Но, по мере того, как незаметно проходило время, во мне росли нешуточный гнев и раздражение. А я вообще-то, надо заметить, человек довольно вспыльчивый и обидчивый, несмотря на мое внешнее спокойствие и кажущуюся безмятежность. Просто всё дело в том, что меня не так-то легко вывести из равновесия, но уж если кому-то это, в конце концов, удается, то пусть потом пеняет  только на себя. И я потихоньку начинала заводиться. Ну, а поскольку сразу выплеснуть своё раздражение мне было пока что попросту не на кого, то оно росло внутри меня, как снежный ком, ожидая возможности вырваться наружу. Хотя, как я подозревала, ему тоже придется ждать очень долго...
«Что она вообще воображает о себе, эта девица? — билась в моем мозгу довольно-таки злобная мысль, заставлявшая меня бессильно сжимать кулаки. — Что я буду ждать ее здесь до завтра?.. Может быть, мне раскинуть палатку прямо на перроне?..» И  больше всего меня выводило из себя осознание того, что я примчалась сюда, как сумасшедшая, на первом же поезде, едва успев собрать вещи, — и всё только потому, что однажды поздним вечером в моем доме раздался телефонный звонок, и незнакомая мне девушка, о которой я никогда в своей жизни не слышала, в течение целого часа, во имя всего святого, буквально умоляла меня приехать в Москву, обещая мне очень высокооплачиваемую работу, — да ещё и весьма солидное по моим меркам вознаграждение после ее окончания. Этот неожиданный телефонный звонок все перевернул в моей жизни и поставил с ног на голову. В моей скромной и даже робкой душе проснулся какой-то неведомый мне доселе дух авантюризма, видимо, унаследованный от каких-то неимоверно дальних предков-первопроходцев, ошарашивший не только моих родных, но и саму меня. Я всегда слыла тихой и послушной девочкой, — так стоит ли упоминать, что любительницей приключений я не была никогда, — и прежде, чем что-либо совершить, обдумывала свое решение, наверное, тысячи раз. Да и то не всегда могла самостоятельно решить, как мне поступить, и нередко обращалась за советом к своей сестре, которая хотя и была немного младше меня, но в жизненных вопросах слыла куда более практичной и обладала куда большим здравым смыслом, чем я.
Так что я даже и не представляю, какая именно муха меня укусила, но мне вдруг захотелось в корне изменить всю свою жизнь. И я, похоже, сделала это. Да еще с такой невероятной поспешностью, что любому нормальному человеку непременно пришла бы на ум поговорка о том, что поспешишь — людей насмешишь.
Конечно же, что греха таить, поначалу я упиралась, насколько хватило моих сил, которых на деле оказалось гораздо меньше, чем я предполагала, — потому что до сих пор я весьма ошибочно считала себя на редкость разумной и серьезной девушкой, не склонной ко всяческим глупостям и весьма сомнительным авантюрам. Но и Эмма не сдавалась, клятвенно заверяя меня, что никто другой, кроме меня, им для этой работы не подойдёт, и обещая, что, если меня не устроят какие-либо условия, я смогу сразу же вернуться домой, а все расходы, связанные с самой поездкой и временным проживанием в Москве, будут оплачены какой-то неизвестной мне солидной фирмой. При этом никто не станет предъявлять ко мне никаких претензий, и в самом худшем случае для меня все закончится небольшими бесплатными каникулами в столице. И мне, между нами говоря, ещё тогда следовало бы вспомнить о том, что бесплатный сыр бывает только в мышеловке.
Надо заметить, что эта девушка тоже отличалась редким упорством и завидным упрямством, и сопротивляться ей, особенно, с моим весьма незначительным опытом в спорах и ссорах, было практически невозможно. На каждое мое весьма решительное возражение она тут же находила новый контраргумент, и все начиналось с начала. В искусстве убеждения ей воистину не было равных, и, надо заметить, в конце концов, даже мне самой все мои возражения стали казаться надуманными и несерьезными.
Но окончательно ей удалось сразить меня, заявив, что от моего присутствия, возможно, зависят судьбы многих людей. А это, согласитесь, довольно весомый аргумент, устоять против которого оказалось действительно сложно. Особенно для такой романтически настроенной и склонной ко всяческим невероятным фантазиям двадцатилетней девушки. И, хотя я не в силах была даже представить себе, каким конкретно образом я могу спасти чьи-то жизни, — я и в своей-то собственной давно уже запуталась и не в силах была разобраться, — это оказалось довольно серьёзным доводом в пользу моего положительного решения, которое я к тому времени, под влиянием её красноречивых рассуждений, не буду скрывать, уже почти приняла. Ну, а поскольку терять-то мне все равно было нечего, — на тот момент я как раз в очередной раз осталась без работы и без каких-либо надежд найти ее в ближайшее время, — да и ситуация в моей родной семье сложилась на редкость сложная, я согласилась приехать. Всё-таки это было несравненно лучше перспективы снова на неограниченное время оказаться на шее у моего отчима, никогда не питавшего особой любви по отношению ко мне, и выслушивать бесполезные и не слишком утешающие слова поддержки и ободрения от моей младшей и временами куда более удачливой сестренки, прекрасно осознавая при этом, что в их правдивость не верит даже она сама.
Короче говоря, так я и оказалась в Москве. И вот теперь уже битый час стою здесь, проклиная судьбу, собственную беспросветную глупость и воистину беспрецедентное нахальство Эммы Гордеевой, так безапелляционно сорвавшей меня с насиженного места и бесследно исчезнувшей, похоже, без малейших угрызений совести по поводу моей достаточно печальной участи. А впрочем, ей, возможно, даже и в голову не приходило, что я могу оказаться совершенно беспомощной в такой вот нелепой ситуации.
Но стоять здесь до бесконечности было просто невозможно. Я и так уже привлекала ненужное внимание, поскольку любому человеку, имеющему хоть маломальское воображение, сразу же было ясно, что идти мне попросту некуда. И пора было положить этому конец, наглядно своим поведением доказав, что это весьма ошибочное суждение.
Мысленно распекая саму себя за наивность, излишнюю доверчивость и жадность и призывая на голову зловредной Эммы Гордеевой всевозможные кары и невзгоды, я подхватила свои чемоданы и направилась к выходу. И, о Господи, какими же тяжелыми показались мне в тот момент эти мои проклятые баулы!.. И какого черта, спрашивается, я набрала с собой столько вещей, — словно навек собралась покинуть границы цивилизованного мира и отправиться куда-нибудь на северный полюс, а не на пару недель в родную матушку-Москву!..
Мне предстояло пройти со своей неподъемной поклажей мимо военных, которые теперь, словно по команде, повернулись в мою сторону и смотрели на меня с таким отвратительным гадким выражением на лицах, что мне сразу стало очень даже не по себе. Я как-то не привыкла к тому, чтобы меня так откровенно разглядывали, и почувствовала себя совершенно беззащитной под этими их беспардонными пронизывающими взглядами. Я, пожалуй, не смогла бы на тот миг смутиться больше, даже если бы проходила мимо них совершенно голая. Наверное, во всем этом не было ничего особенного, — я даже в душе была более, чем уверена в этом, — и глупо было вообще обращать внимание на нечто подобное и уж, тем более, так мучительно переживать по этому поводу, но, очутившись в чужом незнакомом городе и встретив на первом же шагу что-то такое, к чему я ещё не привыкла, я сразу же почувствовала себя действительно жалкой провинциалкой, которой совершенно даже нечего делать в столице. А впрочем, что греха таить, — именно таковой я и была. Наивной провинциальной дурочкой, — без каких-либо преувеличений даже в своих собственных глазах.
Надеясь на лучшее и не желая никаких неприятностей, я попыталась как бы невзначай проскользнуть мимо военных, но краем глаза успела заметить, что они двинулись вслед за мной. Ну, вот, только этого мне ещё и не хватало для полного счастья!.. Но что мне было делать?.. Разве что притвориться, что я ничего не замечаю вокруг себя...
В принципе, тогда я ещё не думала всерьёз, что мне может угрожать какая-нибудь реальная опасность, но на всякий случай я ускорила шаг, чтобы поскорее выйти из душного здания вокзала на улицу. А это, надо заметить, оказалось не так-то просто с двумя оттягивающими мне руки стопудовыми чемоданами. И ничтожнейшее расстояние, которое любой нормальный человек преодолел бы за несколько секунд, показалось мне километрами!..
— Эй, красотка, а ну-ка остановись!.. — окликнул меня кто-то из парней, но я, естественно, и не подумала послушаться его. — Подожди-ка меня!
Ещё чего!.. Этот окрик словно придал мне дополнительные силы, и я ещё быстрее устремилась к выходу.
— Куда это ты так торопишься? — продолжал звать меня голос сзади. — Задержись хоть на минутку! Я просто хотел с тобой немного поболтать!
Я, не оборачиваясь, выскочила на улицу и вздохнула с облегчением. Заводить сейчас новые знакомства вовсе не входило в мои планы, — а тем более, такие вот более чем сомнительные знакомства. Но, очутившись, наконец, на улице, я почувствовала себя в полной безопасности. Яркое солнце на мгновение ослепило меня, и я застыла у самого входа, дожидаясь, пока мои глаза привыкнут к неожиданно яркому свету. На это потребовалось гораздо больше времени, чем я предполагала, — или же мне это просто показалось в силу моей растерянности и ошарашенности?..
По простоте душевной я совершенно забыла о преследовавших меня парнях и, как оказалось, совершенно напрасно. Потому что они-то даже и не думали обо мне забывать. Скорее, напротив. Возможно, мне ещё и удалось бы убежать от них, несмотря на мои тяжелые баулы, но эта моя непроизвольная задержка, явно, сыграла им на руку.
— А вот я и догнал тебя, крошка! — раздался прямо над моим ухом гнусавый голос, показавшийся мне самым отвратительным из всех, которые я когда-либо слышала. У меня даже мурашки пробежали от него по телу, и сразу как-то неприятно засосало под ложечкой, — видимо, просто от страха. — Хочешь, чтобы за тобой побегали? А что, я не против! Очень даже не против!
Горячая потная ладонь железным обручем сомкнулась вокруг моего левого запястья, и я почувствовала жуткое омерзение от этого прикосновения. Я обернулась и непроизвольно поморщилась от отвращения, хотя и дала себе мысленный зарок сохранять спокойствие и не показывать своих истинных чувств. Он, наверное, мог бы быть даже симпатичным, этот парень, — при определенных обстоятельствах, естественно, — если бы не тупой мутный взгляд из-под нависших не по возрасту кустистых бровей. Лично мне он напомнил неандертальца в полном рассвете сил. Он наклонился ко мне, улыбаясь во весь свой щербатый рот, и на меня дохнуло крепким винным перегаром. Меня даже передернуло, но он, похоже, не почувствовал ничего странного или подозрительного в моем поведении. Видимо, сделала я неутешительный вывод про себя, обычно девушки реагировали на него несколько иначе, нежели я. Но что я могла поделать?.. Он был явно не в моем вкусе.
Двое других парней тоже, не торопясь, приблизились к нам, оскалив свои мерзкие физиономии. Более отвратительных типов я в своей жизни еще не встречала. А впрочем, я уже начинала склоняться к выводу, что я вообще ничего ещё не видела в своей прежней тепличной жизни.
— Отпусти меня немедленно! — как можно более спокойно потребовала я и добавила с угрозой. — Иначе я буду кричать!
Я понимала, что мои слова прозвучали сейчас, по меньшей мере, нелепо и смешно, но как-то иначе сопротивляться и вырываться я не могла: ведь на моей уставшей руке, помимо неожиданно свалившегося на мою голову кавалера, по-прежнему висел еще и тяжелый чемодан. И осознание всего этого, явно, не добавляло мне оптимизма. У меня даже на мгновение промелькнула было мысль бросить вещи и бежать куда глаза глядят, но я пока постаралась сдержаться, оставив этот вариант на крайний случай. Пока ещё со мной не произошло ничего страшного, и, наверное, не имело смысла удирать, как испуганному зайцу, от трех перепившихся болванов на улице, полной людей, из которых, в случае необходимости, мне, наверняка, хоть кто-нибудь придет на помощь. По крайней мере, тогда я ещё искренне на это надеялась.
— А я и не держу тебя, крошка! — громко рассмеялся парень, и стоящие за его спиной дружки тоже захохотали, глядя на меня и, видимо, мысленно оценивая мои шансы освободиться. Я про себя сделала то же самое и пришла к весьма неутешительным для себя выводам.
Несмотря на удушливую июльскую жару, довольно редкую для нашего весьма умеренного климата, я моментально кожей почувствовала ледяной озноб. И неспроста, надо заметить, потому что ситуация, явно, выходила из-под контроля, и я не знала, как это предотвратить. Память услужливо напомнила мне, как все мои знакомые, — и малознакомые, и даже совсем незнакомые мне люди, — лишь только услыхав краем уха о том, что я уезжаю в такую даль, и поводом для этой весьма подозрительной поездки служит всего лишь сомнительный вечерний телефонный звонок, наперебой дружно пытались отговорить меня от этой нелепой затеи, рассказывая всяческие ужасы про грязную и развратную Москву, которая непременно проглотит с потрохами такую наивную и совершенно не приспособленную к трудностям жизни маленькую девочку, как я, и даже не подавится при этом. Там, — говорили они, — в этой чудовищной и страшной Москве, и шагу нельзя ступить, чтобы не вляпаться в какую-нибудь на редкость скверную историю, и мне еще повезет, если меня не убьют сразу, а всего лишь ограбят или изнасилуют, — что, впрочем, по ханжеским понятиям моих отставших от жизни почти деревенских соседей, было куда страшнее смерти. На тот момент я даже и не пыталась прислушиваться ко всем этим речам, казавшимся мне ужасно глупыми, — так же, как и люди, дававшие их, в моем воображении представлялись мне очень недалекими и пустыми. Но сейчас я не могла не вспомнить о них, потому что, судя по всему, их неблагоприятные прогнозы начинали сбываться, по крайней мере, в том, что касается последнего пункта всех этих предсказаний. Мы вчетвером стояли посреди шумной улицы, но это больше уже не казалось мне достаточным основанием для того, чтобы считать себя в относительной безопасности. Мимо нас по своим делам спешили толпы людей, но никто из них не обращал на нас ни малейшего внимания, хотя, я полагаю, со стороны должно было быть заметно, что происходит нечто не совсем обычное. А впрочем, кто знает, — возможно, для здешних улиц это действительно было вполне обыденное явление?..
Но, как бы то ни было, теперь, честно говоря, я уже вовсе не была уверена в том, что кто-нибудь из прохожих хотя бы пальцем пошевелит ради того, чтобы хоть как-то защитить меня в случае реальной опасности. Похоже, мои соседи — прорицатели оказались отчасти правы, и в большом городе действительно каждый был только сам за себя, и поэтому чужие проблемы здесь никого не интересовали. Значит, мне придется разбираться с ними самой. Вот только вопрос в том, как?..
— Эй, ребята!.. — раздался вдруг за моей спиной звонкий женский голос, и это, признаться, оказалось для меня приятной неожиданностью, потому что к тому моменту я уже успела окончательно разувериться в людях и потерять всяческую надежду на чью-либо помощь со стороны. — Оставьте-ка девушку в покое и займитесь-ка лучше чем-нибудь другим! Ладушки?
Я удивленно обернулась; мои преследователи, не меньше меня изумленные таким беспрецедентным вмешательством в их дела, тоже; и мы все вчетвером ошарашено уставились на черноволосую девушку в потертых джинсах и футболке, возникшую не известно, откуда. Но в моем сознании она просто с небес свалилась на помощь мне, в ответ на мои робкие и бессвязные молитвы. Я сразу же узнала ее по голосу и вздохнула с явным облегчением, поскольку теперь я больше была не одна. Передо мной стояла та самая Эмма Гордеева, которую я проклинала еще всего лишь пять минут назад, а теперь обрадовалась ей больше, наверное, чем второму явлению Христа народу, поскольку появилась она, надо заметить, в самый подходящий момент. Сейчас мне было даже страшно себе представить, что бы я делала в противном случае, потому что я прекрасно осознавала, насколько я была беспомощна в тот момент против любых проявлений хамства и насилия, которые могли бы угрожать мне со стороны этих перепившихся грубиянов.
— Привет, Алина! — улыбаясь, проговорила она, и её голос при этом прозвучал совершенно спокойно. Похоже, сложившаяся ситуация её вовсе не напугала. Несмотря на своё отчаянной положение, в тот момент я даже умудрилась ещё удивиться тому, что она так сразу узнала меня, хотя до той минуты мы не виделись с ней ни разу в жизни.
— Попрощайся с ребятами, — весело продолжала говорить она, — и пойдём! У нас слишком мало времени, чтобы тратить его сейчас на такие пустяки!
Рука на моём запястье сжалась ещё сильнее, как бы подтверждая тем самым какие-то особые права на меня. Я посмотрела на ухмыляющегося парня, явно не собирающегося отступать со своих позиций, и почувствовала отчаянье. Похоже, я слишком рано обрадовалась. Что могла сделать невысокая девушка не слишком крепкой комплекции против трёх здоровенных детин?..
Но я постаралась, чтобы мои чувства не отразились на моём лице, поскольку понимала, что это может лишь ухудшить моё и без того отчаянное положение. Я лишь перевела взгляд на Эмму и многозначительно пожала плечами, давая тем самым понять, что от меня в данный момент ровным счетом ничего не зависит. И, если она считает возможным как-то вытащить меня из этой дерьмовой ситуации, то ей и карты в руки.
Не переставая мило улыбаться, Эмма шагнула в нашу сторону и сунула под нос парню, держащему меня, какое-то удостоверение. Я не рассмотрела в тот момент, что именно это были за корочки, но этот её поступок произвел желаемый эффект. Если бы в её руке была зажата ядовитая змея, этот негодяй и то, наверное, не отшатнулся бы от нее с таким ужасом. Моё многострадальное запястье тут же снова оказалось на свободе, и я поняла, что могу беспрепятственно продолжать свой путь. Я невольно вздохнула про себя от невыразимого облегчения.
— Пойдём, Алина! — с прежней беззаботной улыбкой повторила Эмма. Похоже, она вообще была на редкость жизнерадостной девушкой, и я в душе невольно позавидовала её такому легкому характеру, поскольку мне самой это было совершенно не доступно. Впрочем, позже я поняла, что это моё первое впечатление было весьма ошибочным. — Этим ребятам ни к чему неприятности с законом! — добавила она словно в подтверждение своего предложения. — У них и своих проблем хватает!
Поскольку никто из парней действительно не предпринимал больше никаких попыток удерживать меня, я послушно шагнула следом за ней к припаркованной неподалеку "Ауди". Эмма весьма любезно помогла мне закинуть мои чемоданы в багажник, причем, в буквальном смысле этого слова. К счастью, у меня в них не было ничего особенно бьющегося, иначе могли бы возникнуть весьма серьезные проблемы. Но ей это, похоже, даже и в голову не пришло, а я в тот момент не стала заострять на этом внимание.
Когда машина тронулась с места, я решилась, наконец-то, обернуться и посмотреть на моих незадачливых кавалеров. Возможно, подсознательно я все ещё опасалась преследования или каких-либо новых пакостей с их стороны. Но совершенно напрасно. Они всё ещё стояли на прежнем месте и глазели нам в след с широко открытыми ртами, явно, до сих пор не в силах придти в себя и поверить в то, что птичка от них упорхнула. Видимо, моей странной спутнице удалось произвести на них неизгладимое впечатление, — как, впрочем, надо признаться, и на меня тоже.
Эмма проследила за моим взглядом, и на ее губах появилась озорная улыбка, которая, как я выяснила позже, свидетельствовала о крайней степени её удовлетворения.
— Да, видок у них ещё тот!.. — грубовато хохотнула она, выруливая на дорогу, и это её замечание почему-то слегка покоробило меня. — Хороший трюк!.. Чаще всего срабатывает, — конечно, когда имеешь дело не с отпетыми уголовниками, а с такими вот перепившимися идиотами! На настоящих бандитов эти корочки, наоборот, подействуют, как красная тряпка на быка!
Я не совсем поняла, что она имеет в виду, но догадалась, что речь идет о загадочном удостоверении, которое она показала тем парням. Чтобы не выглядеть совсем уж наивной простушкой, не способной двух слов от изумления связать, и при этом хоть как-нибудь поддержать разговор, я спросила:
— А где ты работаешь? В милиции?
Эмма почему-то посмотрела на меня, как на идиотку. Понадобится ещё немало времени, прежде чем я привыкну к этому ее взгляду.
— Нет, не в милиции, — удивленно покачала она головой. — Только этого мне не хватало!.. А с чего ты взяла?..
— Ну, ты же показала им какое-то удостоверение, и я подумала, что ты из милиции… — смущенно пробормотала я в полном замешательстве, чувствуя себя полной дурой под ее насмешливым пронизывающим взглядом.
Эмма вынула из кармана корочки и протянула мне. Я не без некоторой робости открыла это загадочное удостоверение и обнаружила, что, хотя снаружи оно и выглядит очень даже правдоподобно, внутри оно попросту пустое. Правда, это ничего не объяснило мне, а лишь ввело в ещё большее замешательство, потому что я не совсем понимала, к чему всё это.
— Подделка!.. — хмыкнув, пояснила Эмма, — видимо, в ответ на мой ошарашенный взгляд. — Довольно грубовато сработано, но, если особого опыта в подобных делах нет, можно по глупости принять за настоящее! Можешь оставить себя! — пресекла она мою попытку вернуть корочки ей. — У меня ещё есть, — и такое же, и ФСБ, и ещё куча всяких!..
— Хорошо, оставлю, — машинально пробормотала я, убирая фальшивое удостоверение в карман, и добавила для того, чтобы придать себе хотя бы видимость уверенности. — Теперь буду знать, как им пользоваться!.. Мало ли, когда ещё может пригодиться!..
Правда, сама я вовсе не была в этом уверена. И, судя по всему, Эмму мне тоже не удалось провести, и она прекрасно поняла, что воспользоваться им я не сумею ни при каких обстоятельствах.
— Можно было бы, конечно, просто дать им по морде, тем более, что они сами напрашивались! — сказала Эмма, как-то странно косясь на меня, и мне этот ее взгляд, надо признаться, почему-то совсем не понравился. — Терпеть не могу таких уродов!.. Просто мне не хотелось сразу с первой же минуты производить на тебя плохое впечатление и пугать тебя раньше времени! А то, не ровен час, ты сразу же бросилась бы обратно на вокзал и уехала бы домой!
— А ты думаешь, что справилась бы с ними?.. Со всеми тремя?.. — с невольным восхищением вырвалось у меня. Правда, в её словах было нечто, показавшееся мне оскорбительным, но, под впечатлением всех этих не совсем обычных событий, я тогда ещё пыталась не обращать на это внимания. А впрочем, наверное, зря. Таких, как эта девушка, необходимо сразу же ставить на место, если хочешь, чтобы они впоследствии относились к тебе с уважением.
— Подожди, через недельку ты и сама сможешь это сделать! — согласно кивнула Эмма, и на этот раз в её голосе прозвучали явные снисходительные нотки. — На самом деле это гораздо проще, чем кажется на первый взгляд! Необходимо только поверить в себя, — ну, и, естественно, усвоить кое-какие нетрудные приёмчики!
Я в сомнении покачала головой, надеясь на то, что это она говорит не всерьез. Физкультура даже в школе всегда была моим слабым местом, и поэтому я, наверное, в жизни не поверю в то, что когда-либо смогу победить в драке хотя бы одного мужчину, — не говоря уж сразу о троих!.. Признаться честно, мне вообще ещё ни разу в своей жизни не приходилось хоть с кем-либо меряться силами...
— Вот увидишь!.. — не сдавалась Эмма, и мне показалось, что она, как ни странно, действительно уверена в этих своих словах. А ведь она даже ничего обо мне не знала!..
— Дай нам недельку сроку, — продолжала разглагольствовать Эмма, — и мы сделаем из тебя второго Брюса Ли!.. Да, кстати, извини меня за опоздание! — вдруг спохватилась она. — Шеф задержал, и поэтому я никак не могла вырваться раньше!
— Ничего. Ты подоспела как раз вовремя, — выразила я вслух мысль, мелькнувшую у меня пятью минутами ранее, в тот самый миг, когда я впервые увидела её. Я даже больше действительно не сердилась на неё, несмотря на то, что на перроне я готова была метать на её голову громы и молнии!..
— Да уж, похоже на то!.. — довольно ухмыльнулась она, видимо, прекрасно осознавая, что без неё я действительно могла бы попасть в беду. — Одной тебе точно не выпутаться бы из этой дерьмовой истории!..
Она по-прежнему разговаривала со мной всё тем же снисходительным тоном, и это уже стало надоедать мне.
— Кстати, раз уж ты всё-таки решила, в конце концов, появиться, может быть, ты объяснишь мне, чем конкретно мне придётся заниматься? — решилась-таки я задать вопрос, который вертелся у меня на языке аж со вчерашнего дня, и мой голос прозвучал при этом неожиданно сухо. — А то из нашего телефонного разговора я так ничего и не поняла!..
— А тебе и не нужно пока ничего понимать! — недовольно буркнула Эмма.
— А всё-таки?.. — не сдавалась я. — Откуда ты вообще узнала мой телефон? И почему позвонила именно мне?
— Слишком много вопросов!.. — раздраженно поморщилась Эмма и ответила довольно уклончиво, видимо, пытаясь тем самым дать понять, что дальнейший разговор на эту тему нежелателен. — Подожди немного, пока мы с тобой не приедем в офис! Потом сама всё узнаешь и всё поймешь!
Её ответ меня, разумеется, совершенно не удовлетворил, но в тот момент мне оставалось лишь равнодушно пожать плечами и попытаться скрыть обиду. Я как-то не привыкла быть пешкой в чьей-то игре, — а тем более, в игре, правил которой я, явно, не знаю. Так что стоит ли удивляться тому, что навязанная мне сейчас роль была не особенно интересной, а непонятная и не совсем уместная скрытность моей собеседницы вообще наводила на не слишком приятные мысли и как-то не располагала к себе. Скорее, наоборот. И, если ещё секунду назад я была благодарна этой девушке за то, что она выручила меня, то сейчас я пришла к окончательному выводу, что она мне не нравится.
Признаться честно, у меня даже мелькнула мысль о том, чтобы, пока не поздно, вернуться домой. Вдобавок ко всему, появившееся в руках Эммы удостоверение, хоть и оказавшееся потом на поверку подделкой, произвело на меня не менее сильное впечатление, чем на тех парней. Я всё ещё помнила выражение их лиц в ту секунду, когда она им его предъявила, и, насколько я могу судить со стороны, сама я в тот момент выглядела ничуть не лучше, чем они. Не прибавило мне оптимизма и ее заявление о том, что у неё есть ещё такие же. Мне даже на миг пришло в голову, что я, похоже, вопреки всем своим принципам, впуталась в какое-то на редкость грязное дело, сдуру польстившись на баснословное, по моим меркам, вознаграждение, и эта мысль, надо признаться, не добавила мне оптимизма и не принесла желаемого успокоения и облегчения. По спине у меня пробежал неприятный холодок, и я с трудом удержалась от просьбы отвезти меня обратно на вокзал.
Видимо, все мои чувства слишком ясно отражались на моём лице, потому что Эмма без труда угадала мои мысли. Как у меня ещё будет возможность убедиться потом, она вообще была девушкой довольно прозорливой и от природы слишком разумной. Даже чересчур. Я встретилась в зеркале с ее проницательными глазами, поразившими меня своей небесной голубизной, — что так контрастировало с её чёрными, как смоль, волосами и придавало её лицу какое-то странное трогательное и беззащитное выражение, — и у меня при этом возникло не слишком приятное ощущение, что она видит меня насквозь. Вообще, во всей внешности этой девушки было нечто непонятное и вызывающее, что каждый раз приводило меня в неописуемое замешательство, стоило мне только хотя бы случайно взглянуть на неё. В ней присутствовала какая-то почти детская открытость и бесшабашность в сочетании с почти мужской грубоватостью и искушенностью. Я никак не могла до конца понять, что именно она из себя представляет. И поэтому не могла даже для самой себя решить, какие чувства она у меня вызывает: симпатию или же, наоборот, антипатию, граничащую почти с отвращением?..
— В чём дело, Алина? — неожиданно спросила она, очень внимательно глядя на меня и, казалось, читая все мои тайные мысли. — С тобой всё в порядке?
— С чего это вдруг такой необычайный интерес к моим чувствам? — сухо ответила я, не сумев скрыть своего раздражения. — Ещё минуту назад они тебя, похоже, совершенно не волновали!
В принципе, я не хотела разговаривать с ней таким тоном, но это получилось у меня как-то непроизвольно. Как я уже, кажется, упоминала, на самом деле я вовсе и не такая белая и пушистая, какой представляюсь на первый взгляд. А странное поведение моей спутницы и её насмешливый тон с какой-то непонятной мне тайной издёвкой был способен вывести из себя даже святого! Тем более, что я пока ещё ничем не заслужила такого отношения к себе.
— Слушай, Алина, ты не обижайся на меня, пожалуйста! — осторожно проговорила Эмма, видимо, прекрасно понимая на самом деле моё состояние. — И не подумай ничего плохого! Просто ты только что приехала, устала, наверное, с дороги, — да ещё это твое приключение на вокзале!.. И я просто не хотела сразу же забивать тебе голову нашими проблемами! Я подумала, что тебе надо сначала немного отдохнуть, поосвоиться, а уже потом я ввела бы тебя в курс дела! Но, если ты так настаиваешь, я могу прямо сейчас вкратце объяснить тебе, что от тебя требуется. Можешь не опасаться, — в этом нет ничего противозаконного, — хотя определённая степень риска, признаюсь тебе честно, всегда существует. За это, кстати, тебе и готовы заплатить такие деньги! Ну, так мне продолжать?
— Естественно! — отозвалась я. Или она ожидала от меня в тот момент другого ответа?..
— Всё очень просто, — проговорила Эмма. — Тебе всего лишь придётся изображать из себя девушку, на которую ты очень похожа. Вот, в принципе, и весь смысл твоей новой работы! По-моему, в этом нет ничего сложного! Как ты считаешь?
Признаться честно, в моей голове было немало предположений по поводу моей будущей работы, но вот о таком я как-то даже и не подумала!
— Но почему я должна изображать её? — недоумённо поинтересовалась я, ни капли не удовлетворённая такими более чем странными объяснениями моей спутницы. — Разве это так трудно, что она сама не может с этим справиться?
— К сожалению, уже не может, — покачала головой Эмма и добавила, как нечто совершенно естественное и само собой разумеющееся. — Она умерла пару дней назад! Очень неудачно всё получилось, надо признаться!
Она сказала это так спокойно, что у меня снова холодок пробежал по спине. Кроме того, её внимательные глаза неотрывно следили за мной в зеркало, явно, оценивая мою реакцию на свои слова. Нарочно или нечаянно, — но тем самым она недвусмысленно дала мне понять, что эта неизвестная мне несчастная девушка умерла не совсем естественной смертью, и мне, занявшей теперь её место, в принципе, может грозить то же самое. И, если она хотела напугать меня своими словами, то ей это, похоже, удалось.
— Как умерла? — непроизвольно переспросила я, и мой голос, помимо воли, дрогнул. И, надо заметить, у него были для этого достаточно веские основания!
— Так, умерла! — почти весело кивнула Эмма. Её, похоже, это происшествие не особенно расстраивало. То ли она тогда просто зачем-то пыталась создать у меня ошибочное впечатление о своей полной бесчувственности, то ли она и на самом деле была именно такой. — Понимаешь, так нелепо получилось… Несчастный случай… Автомобильная катастрофа, — пояснила она, наконец, и я невольно вздохнула с облегчением, потому что до той секунды я почему-то полагала, что эту девушку попросту убили. — Но дело в том, что о её смерти пока ещё никто не знает. И никто не должен узнать! Мы прилагаем неимоверные усилия для того, чтобы скрыть это. Понимаешь?
— Кажется, да, — кивнула я, хотя на самом деле ровным счётом ничего не понимала, и поинтересовалась. — И как же вы за эти пару дней умудрились отыскать меня? Надо заметить, путь от Переславля до Москвы не такой уж и близкий, а я — личность не настолько известная, чтобы сразу же выйти на меня!
Если я и надеялась в душе на то, что мои вопросы хоть на мгновение смутят ее, то я ошибалась.
— А мы и не искали тебя! — с готовностью призналась Эмма. — Мы давно знали о тебе!
Она таинственно замолчала, видимо, ожидая повторного вопроса. И я не стала её разочаровывать.
— И откуда же?
— Мы узнали о твоём существовании ещё несколько месяцев назад! — заявила Эмма. — Точнее, если говорить правду, то мы здесь совершенно ни при чём! Я могла бы, конечно же, навешать тебе лапши на уши по поводу того, с каким трудом мы вышли на тебя, и так далее, — но зачем?.. Дело в том, что Алёна как-то сама обмолвилась, что в этом мире есть девушка, похожая на неё, как две капли воды. Правда, тогда мы ещё не слишком поверили ей, потому что такие чудеса бывают редко… А кроме того, она была не самым честным человеком на свете… Но она даже знала твой адрес в Переславле. И вообще, можешь себе представить, она много чего о тебе порассказала, что потом, на поверку, оказалось полнейшей правдой! А я тогда как будто предчувствовала что-то… При нашей работе никогда и ни в чём нельзя быть уверенным наверняка… Вот я и записала твой адресок! И, как оказалось, не напрасно! Пришло время, и он нам очень даже пригодился!
Признаться, её слова запутали меня ещё больше.
— Но откуда, в таком случае, она-то меня знала? — ошарашено воскликнула я, донельзя удивленная её словами. — Ведь мы с ней даже не были знакомы!
В этом я могла быть уверена на все сто процентов. Я никогда в своей жизни не встречала девушку, похожую на меня, как две капли воды. Даже с моей родной сестрой у меня и то не было такого потрясающегося сходства!
— Вот уж чего не знаю, того не знаю!.. — обронила Эмма и ехидно пообещала. — Но при случае обязательно поинтересуюсь!
Честно говоря, я тогда была настолько взволнована всем этим, что даже не обратила внимания на её язвительный тон. Мне было сейчас не до такой ерунды, и, на фоне новых открывшихся мне проблем, быстро меняющееся настроение моей странной спутницы интересовало меня сейчас как-то меньше всего.
— Но почему вам так необходимо скрыть её смерть? И кому именно это необходимо? — настойчиво продолжала расспрашивать я, хотя и чувствовала, что Эмма не горит особым желанием удовлетворять моё любопытство. Но мне было сейчас наплевать на её желания. — Почему нельзя теперь оставить всё, как есть? От этого что-то изменится?
— О, Господи, сколько ненужных вопросов!.. — притворно закатила глаза Эмма, но я почувствовала, что она явно с трудом сдерживает своё раздражение. — Ни в коем случае нельзя, чтобы хоть кому-то стало известно о её смерти! Слишком многое сейчас поставлено на карту! Известие об этом разом погубит плоды многомесячной работы! Нам тогда придётся снова начинать всё с нуля, и невозможно даже представить себе, чем всё это закончится! По крайней мере, ничем хорошим, — уж это точно!..
— Но почему?
— Могут опять пострадать люди, прежде чем нам снова удастся разобраться с этими подонками! — обреченно поморщилась она и отрезала. — В общем, долго объяснять!.. Так, с ходу, тебе всё равно ничего не понять! Потом, в процессе работы, сама разберёшься, что к чему!
Из всего её монолога я, похоже, уловила одно только слово.
— Как ты сказала? С подонками? — чуть дрогнувшим голосом переспросила я, не будучи полностью уверена в том, что правильно расслышала и поняла её слова. Возможно, — мысленно утешала я себя в тот миг, — это просто своеобразная шутка, лишний раз подтверждающая необычную манеру поведения этой девушки и её весьма странное чувство юмора. Но я напрасно надеялась на это.
Эмма снова насмешливо улыбнулась, и выражение её лица лишний раз подтвердило мне, что я совершенно правильно поняла её. Казалось, каждое моё слово вызывало у неё снисходительность по отношению ко мне и чувство небывалого собственного превосходства, и осознание этого, без сомнения, тоже не прибавляло мне уверенности в будущем и оптимизма.
— Да, — подтвердила она как-то совсем уж равнодушно. Словно это было совершенно нормально и естественно. — Не содрогайся, пожалуйста, но это как раз тот самый контингент, с которым нам с тобой придется работать! И чем быстрее ты привыкнешь к этому, тем лучше будет для тебя же самой! Подонки всех мастей, убийцы, наркодельцы, сутенеры, проститутки и так далее. Стоит перечислять дальше, — или ты и так уже поняла?
— Нет, не стоит,- покачала я головой, боясь признаться даже самой себе, что это дело нравится мне почему-то всё меньше и меньше. — Так значит, это опасно?
— А ты как думала? — как-то совсем не по-доброму рассмеялась Эмма, глядя на меня чуть презрительно, хотя я и не понимала, чем конкретно вызвала у нее такие чувства. — Ты полагала, что тебе заплатят деньги просто так, за красивые глазки?.. Нет, дорогая моя!.. Тебе придётся их отработать!.. Каждую копейку!.. И не надейся даже на то, что это окажется легко и безопасно!
Её слова оскорбили меня до глубины души. Даже, скорее, и не сами слова, а та издевательская интонация, с которой они были произнесены. Тем более, что я, по-моему, пока еще ничем особым не заслужила такого отношения к себе. Эта девушка сразу же стала мне до безумия неприятна, и я не посчитала нужным скрывать это от неё.
— В таком случае, дорогая моя, вынуждена буду тебя огорчить! — сухо проговорила я, вкладывая в свои слова как можно больше яду и с трудом сдерживаясь при этом, чтобы попросту не послать её куда подальше открытым текстом. — Даже за ваше обещанное баснословное вознаграждение я не намерена терпеть от тебя оскорбления! И на этом, я полагаю, мы с тобой сейчас расстанемся! Останови, пожалуйста, машину!
На весьма выразительном лице Эммы на мгновение промелькнуло удивление, и она, похоже, решила слегка прикусить язычок.
— Слушай, Алина, не сердись! — примирительно улыбнулась она. Настроение у неё, похоже, менялось каждую секунду, и мне за ним было попросту не угнаться. — Извини меня, ладно? Я прекрасно знаю, что я язва и грубиянка, — мне постоянно все об этом говорят! Но что поделаешь, — такая работа!
Я ничего не сказала в ответ. Подождав пару секунд, она решилась развить свою мысль, видимо, действительно желая хоть как-то оправдать своё поведение:
— Когда на протяжении многих лет имеешь дело с мужиками, которые, к тому же, предпочитают разговаривать на языке оружия, невольно можно разучиться вести себя с благовоспитанными леди! Но и ты тоже прекращай строить из себя кисейную барышню, вздрагивающую от каждого грубого слова! Я и по телефону предупреждала тебя, что это опасно, так что не надо теперь делать вид, будто ты впервые слышишь об этом! Если хочешь заработать хорошие деньги, приходится идти на определённый риск, потому что за просто так тебе их никто не заплатит! А на мою манеру разговаривать, пожалуйста, просто не обращай внимания! — с усмешкой добавила она, по-прежнему как-то странно поглядывая на меня в зеркало. — Может быть, со временем ты привыкнешь, и тебя перестанет это шокировать!
Довольно странное оправдание, надо заметить, и ещё куда более странное объяснение!.. Но, что делать, — мне пришлось пока довольствоваться им.
— По-моему, я уже начинаю привыкать! — кивнула я в ответ, стараясь вложить в свои слова побольше сарказма и желая тем самым тоже уязвить её. — В конце концов, это не моё дело, и перевоспитывать тебя я, естественно, не собираюсь! Я лишь искренне надеюсь на то, что после этой вашей «работы» я не разучусь нормально вести себя с людьми и не превращусь в такую же грубиянку!
— О, насчет этого не волнуйся! — просто ответила она, похоже, вопреки моим ожиданиям, даже ничуть и не обидевшись. — Тебе это не грозит!
Я только так и не поняла до конца, было ли это в её устах оскорблением или комплиментом?.. А впрочем, какая разница?.. Я действительно уже начинала понемногу привыкать к этой её странной манере говорить.
— А куда мы сейчас едем? — спросила я уже более спокойно. В конце концов, на самом деле мне было совершенно безразлично, что она обо мне думает.
— Ко мне домой, — отозвалась Эмма. — Тебе, по всей видимости, придётся какое-то время пожить у меня.
Это известие оказалось для меня новостью, и я не сказала бы, что слишком приятной. Возможно, Эмма догадывалась об этом, — или же поняла по выражению моего лица, — потому что после секундной паузы она продолжила:
— Я понимаю, что ты, по всей видимости, едва ли станешь прыгать от радости, но так пока будет удобнее для всех нас. Надеюсь, что я не покажусь тебе чересчур неприятной соседкой! — В её голосе опять послышался смешок.- В конце концов, если это окажется именно так, то ты всегда сможешь перебраться к Андрею! Так что, как видишь, у тебя даже есть определённый выбор!
А у неё, явно, было определённое чувство юмора, пока ещё не замеченное мною.
— А кто такой Андрей? — полюбопытствовала я вслух, поскольку слышала это имя впервые.
— А это, можно сказать, твой основной партнёр! — с какой-то неожиданной затаённой злобой в голосе пояснила Эмма. — Алёна была его подружкой. Честно говоря, она была влюблена в него до беспамятства, — как, впрочем, и все женщины, на которых он когда-либо соблаговолял направить свой взгляд, — так что, смотри, будь осторожна! Как бы и тебя не постигла та же самая печальная участь!
— Ну, я уверена, что мне это не грозит! — сурово отрезала я. И на тот момент я действительно не сомневалась в том, что говорила. — А кто он такой, этот ваш Андрей? Убийца, наркоделец или сутенёр?
Эмма искренне расхохоталась в ответ на мои слова, хотя я вовсе и не преследовала тайной цели рассмешить её.
— Да нет, скорее, наоборот! — охотно пояснила она, наконец, угомонившись. — Он, вроде как, наш хозяин. Андрей Николаевич Тарасов, — прошу любить и жаловать!.. Между нами говоря, — Эмма почему-то чуть понизила голос, хотя в машине, кроме нас двоих, всё равно никого не было, и её слова не могли никак повредить ей, — он просто редкостный зануда с замашками супермена! Но для тебя, естественно, всё это не должно иметь ровным счётом никакого значения, потому что тебе предстоит лишь играть роль его подружки, а не на самом деле ею быть! Если ты, конечно же, не передумаешь, когда увидишь его!
В её словах при этом снова прозвучала явная издёвка и сомнение в твёрдости моего намерения.
— Не беспокойся, не передумаю! — решительно покачала головой я. — Я никогда не смешиваю работу и развлечения!
И тогда я действительно искренне так думала.
Машина остановилась около какого-то многоэтажного дома, и я поняла, что мы приехали. Эмма жестом подтвердила это, предлагая мне выйти из неё. Я про себя вздохнула с облегчением, потому что этот затеянный мною же самой разговор оказался не слишком приятным и уже начал понемногу утомлять меня.
Вылезая из машины, я вдруг почувствовала просто безмерную усталость. До той минуты я как-то даже и сама не осознавала своего состояния, но сейчас мне захотелось только одного: немедленно лечь и уснуть. И спокойно проспать часов десять кряду. И я уже предвкушала в душе, как смогу добраться до кровати и с удовольствием вытянуться на ней, забыв обо всех своих недавних проблемах. Мне действительно, — по простоте душевной, наверное, — почему-то казалось, что я это заслужила. Но не тут-то было!..
Жестокосердная Эмма разом разрушила все мои грандиозные планы. Едва занеся чемоданы и не успев даже толком разглядеть квартиру, где мне отныне предстояло жить, — причём, как я поняла, довольно продолжительное время, — я тут же была вынуждена снова сесть в машину. В моём горле булькали какие-то невнятные и даже не вполне осмысленные возражения, а машина уже рванулась с места, как будто за нами кто-то гнался. У Эммы, помимо всех прочих — и, похоже, весьма серьезных — недостатков была довольно своеобразная манера вождения, и я не стала бы утверждать, что пребываю от неё в восторге. Но она попросту не оставляла мне выбора.
— Может быть, ты скажешь мне, куда мы сейчас направляемся? — резковато спросила я, как только вновь обрела способность членораздельно выражаться, и повернулась к ней в ожидании ответа. — Или же это опять тайна, покрытая мраком?
Мне не удалось скрыть своего раздражения, — да я и не пыталась этого сделать, считая себя на тот момент всерьёз задетой, — но Эмма, естественно, не обратила на это ни малейшего внимания. Нет, право, такой толстокожей, как она, надо было умудриться уродиться, — и лучше где-нибудь поближе к Африке!..
— На работу, — куда же ещё? Ты же сама хотела сразу же войти в курс дела! — весело отозвалась она, выжимая, кажется, из своей бедной машины всё, на что она была способна, — и это на территории города!..
Я снова чуть не подавилась готовыми сорваться с губ словами возражения, а Эмма тем временем продолжала, как ни в чём не бывало:
— Надо же сразу же представить тебя начальству! А то нам обеим влетит под первое число!..
— А тебе не кажется, что мне надо было немного отдохнуть с дороги? — по-прежнему раздраженно проговорила я, всерьез мечтая о горячем душе. — Или хотя бы привести себя в порядок и переодеться?.. Тебе всё это не приходило в голову?
— У тебя нет сейчас времени на отдых! — неожиданно посерьёзнев, безапелляционно отрезала Эмма, и эта её очередная неожиданная смена настроения снова на какой-то миг вогнала меня в ступор. — А привести себя в порядок и переодеться ты сможешь и в конторе! Там есть для этого всё необходимое!
— Ну, что же!.. О'кей, — покорно согласилась я, решив больше не препираться и просто смириться с неизбежным.
Тем более, что другого выбора у меня всё равно не было. Моего мнения здесь, похоже, никто спрашивать не собирался.
А жаль. Вполне возможно, я могла бы посоветовать ей что-нибудь путное.
* * *
«Контора», надо признаться, произвела на меня весьма внушительное впечатление. И превзошла все мои робкие ожидания. Я-то как-то думала увидеть захудалую комнатёнку, в которой тысячу лет никто не удосуживался сделать ремонт, снимаемую под офис никому не известной маленькой фирмочкой. И кое-какие обрывки фраз Эммы подготовили меня именно к этому.
Но я ошибалась. Это оказалось огромное высотное здание, в котором не зазорно было бы разместиться даже международной корпорации. И это действительно была почти что международная корпорация, просто тогда я ещё не догадывалась об этом, а вредная Эмма  не посчитала нужным заранее открыть мне глаза.
— И это всё принадлежит вашей фирме? Всё это здание? — с истинно провинциальным восторгом недоверчиво поинтересовалась я, пытаясь на глаз прикинуть масштабы деятельности этой компании и понимая, что мне это попросту не удастся.
— Помимо всего прочего, и это тоже, — ответила Эмма, и на этот раз, как ни странно, без своей обычной усмешки. — Ты, Алина, лучше уж сразу привыкай ничему не удивляться, иначе ни на что другое у тебя попросту не останется времени!
Я перевела на неё недоумённый взгляд, ожидая продолжения. И она не обманула моих ожиданий.
— Старик — так мы называем про себя владельца нашей компании — сказочно богат. Никто даже не знает точно, насколько. В одной только Москве ему, по слухам, принадлежит пара ресторанов, гостиница, десяток магазинов и так далее. Я уже даже и не припомню, что конкретно. И это ещё не считая всего того, что находится в других городах! Его предприятия разбросаны по всей России, и большую часть времени он, как говорят, проводит в разъездах. Но здесь находится его основной офис, и мы тоже работаем именно здесь!
— И всё это принадлежит ему одному? — изумилась я, поражённая истинными грандиозными размерами организации, которую я поначалу, по простоте душевной, посчитала всего лишь маленькой фирмой. А впрочем, это и не удивительно. Ведь у меня до той минуты просто не было повода думать по-другому.
— О, Андрюше тоже, конечно же, иногда перепадают жирные куски, — ведь он, как никак, вроде бы, официальный партнёр Старика, — но на самом деле он — всего лишь рабочая лошадка, на которой здесь всё и держится! — с несколько презрительной усмешкой пояснила Эмма. — А все сливки снимает Старик. На самом деле его зовут Шатов Артур Алексеевич, — запомни на всякий случай, — вдруг пригодится! Это его империя, которую, как говорят, он создал сам, без чьей-либо помощи, и он здесь царь и бог! И не приведи Господь тебе когда-нибудь хоть на секунду усомниться в этом!
Я совершенно не поняла, что она пыталась мне всем этим сказать, но особенно раздумывать мне тогда было некогда. Мы с ней вошли в лифт и поднялись на самый верхний этаж. Эмма открыла передо мной дверь одного из кабинетов и, мимолетно убедившись, что он пуст, сказала:
— Вот здесь ты можешь спокойно принять душ и привести себя в порядок! Не волнуйся, тебе никто не помешает, — только постарайся, пожалуйста, побыстрее!
Я молча кивнула и вошла в кабинет.
— Да, кстати, — обронила вдогонку мне Эмма, — надеюсь, ты не будешь против того, чтобы переодеться! А то в таком наряде, какой на тебе сейчас, здесь у нас только древние старушки в церковь ходят! Для полного сходства тебе лишь платка на голове не хватает!
И она протянула мне груду какого-то тряпья.
Я уже открыла было рот, чтобы возмутиться её на редкость беспардонными и оскорбительными для меня словами, но тут же в немом изумлении невольно захлопнула его. То, что она мне протянула, даже человек с очень богатой фантазией едва ли решился бы назвать одеждой. А что касается меня, то я вообще была просто сражена наповал, разглядывая чисто символический топик, который, по моему твёрдому убеждению, гораздо больше открывал, чем прятал. Признаюсь честно, я до сих пор как-то даже и не подозревала, что в таком одеянии можно появиться на людях без опасения, что тебя тут же заберут в милицию.
О второй детали туалета я вообще предпочла бы умолчать, если бы мне не нужно было здесь всё же упомянуть о ней. То, что, по всей видимости, являлось юбкой, — поскольку по смыслу ничем другим быть просто никак не могло, — действительно представляло собой не слишком широкий пояс, едва ли оставляющий хоть какой-то простор для мужской фантазии.
Некоторое время я в полнейшей растерянности смотрела на всё это, попросту не представляя, что можно делать с таким чисто символическим одеянием. Я даже напрочь забыла о своём намерении возмутиться её предыдущей фразой.
— Но я никогда не носила подобных вещей! — в замешательстве попыталась возразить я, протягивая всё это ей обратно, но Эмма лишь отступила на шаг назад. — По-моему, появиться в этом на улице было бы попросту неприлично!
Эмма посмотрела на меня так, будто я в очередной раз сморозила несусветную чушь.
— Глупая, да здесь все так ходят! — с чувством собственного превосходства над моим провинциальным ханжеством заявила она. — Возможно, в твоём захолустном городке это и оказалось бы нарушением всех правил приличия, а здесь это посчитали бы лишь чуточку более смелым, чем принято!
— Но я никогда не носила ничего подобного! — снова беспомощно повторила я.
— И совершенно напрасно! – «утешила» меня Эмма. — Если Господь Бог по недоразумению дал тебе фигуру манекенщицы, то просто грешно прятать её под такой балахон, который на тебе сейчас! В общем, хватит болтать! Переодевайся быстрее! На всё про всё у тебя пятнадцать минут, — и ни секундой больше! Так что поторопись, а я пока пойду поищу Андрея! Надеюсь, он не успел ещё куда-нибудь смотаться отсюда!..
Последнее предположение она произнесла уже как бы про себя и вышла. А что касается меня, то я предпочла бы, чтобы они все куда-нибудь исчезли, — и, желательно, навсегда!..
Через четверть часа, облачившись в предназначенный мне наряд, я придирчиво рассматривала себя в огромном, во всю стену, зеркале, с удивлением для самой себя обнаружив, что выгляжу я в нём действительно неплохо.
У меня были длинные стройные ноги, показавшиеся мне практически бесконечными из-за чисто символической длины юбки, и очень тонкая талия. В принципе, я действительно обладала фигурой манекенщицы. И я даже непроизвольно удивилась тому, как это я раньше всего этого не замечала? А впрочем, чему тут было удивляться?.. Раньше мне попросту никогда не приходило в голову рассматривать себя в зеркале практически голышом!
В дверь постучали. Я бросила невольный взгляд на часы и поняла, что время, отведённое мне для переодевания, давно вышло. В действительности прошло уже даже чуть больше пятнадцати минут.
— Заходи! — громко сказала я, не оборачиваясь, будучи на все сто процентов уверена, что это вернулась Эмма, и не считая себя обязанной как-то особенно церемониться с ней.
Но, к сожалению, на этот раз я ошиблась. В зеркале я увидела, как на пороге кабинета появился светловолосый спортивного вида мужчина, лет тридцати с небольшим. Его возникновение было для меня полнейшей неожиданностью, так как я ждала всего лишь Эмму и никак не думала, что это может оказаться вовсе и не она. Я стояла спиной  к двери и как раз в этот момент пыталась хоть как-то привести в порядок свои волосы, растрепавшиеся после душа и всех этих поспешных переодеваний. И деваться мне в тот момент было совершенно некуда.
Мужчина неторопливо направился ко мне через весь кабинет, который, надо заметить, был размером с небольшой зал для совещаний. В полном замешательстве, совершенно не представляя, как вообще вести себя с ним, я медленно обернулась. Его светлые глаза широко распахнулись, словно он увидел перед собой привидение, и он, как вкопанный, моментально застыл на месте, будто соляной столп.
Признаться честно, я тоже словно окаменела, и поэтому несколько бесконечно долгих секунд мы с ним молча разглядывали друг друга. Честно говоря, я не чувствовала смущения, несмотря на то, что стояла перед ним практически в чём мать родила, и мне было ужасно интересно, что он может подумать обо мне, увидев меня в моём весьма символическом одеянии. Что же касается меня самой, то я лишь невольно отметила про себя, что он очень красив и, без сомнения, нравится женщинам. По крайней мере, что уж тут греха таить, мне он точно мог бы понравиться.
Мне трудно описать его внешность достаточно достоверно, но первое, на что я обратила внимание, это густые вьющиеся светлые волосы и большие светлые глаза, которые, несмотря на какое-то ошарашено — изумленное выражение, застывшее в них, тем не менее, признаюсь, произвели на меня впечатление. На какой-то момент я даже уже почти готова была утонуть в них, но, к счастью для самой себя, похоже, довольно быстро пришла в себя. Хотя в этом мужчине, не стану скрывать, на первый взгляд всё показалось мне просто идеальным, и я непроизвольно на миг усомнилась в своих собственных словах о том, что мне не грозит увлечься им.
Правда, он был не слишком высок ростом, но это отнюдь не портило его и компенсировалось очень широкими плечами, благодаря которым он выглядел достаточно внушительно. В принципе, рост был единственным незначительным недостатком в его почти совершенно безупречной внешности, и я практически не обратила внимания на такую мелочь.
Мысленно я отметила, что, поскольку я уже могу достаточно хладнокровно разглядывать его и даже делать какие-то свои выводы, то, следовательно, я уже полностью пришла в себя. Чего нельзя было пока сказать о нём самом.
Наконец, он тоже опомнился, хотя на это потребовалось ещё некоторое время. Я втайне понадеялась про себя, что, благодаря моей природной сдержанности, возможно, мои чувства были не так очевидны, как его, и, следовательно, не так бросалось в глаза произведенное им на меня впечатление. Но, как бы то ни было, в конце концов, он тоже справился с первоначальным шоком. На его губах даже появилась насмешливая улыбка, а серые глаза заискрились безудержным весельем.
— Боже мой, Эмма, да она же просто чудо! Я ожидал чего-то совсем другого! — восторженно воскликнул он, поворачиваясь к стоящей за его спиной девушке. Я даже и не заметила, когда она успела войти в кабинет следом за ним, — настолько, видимо, была занята разглядыванием самого симпатичного из всех когда-либо встречавшихся мне в моей жизни мужчин. Между тем Эмма, как всегда, насмешливо улыбалась и выглядела при этом весьма довольной его реакцией на меня, — а может быть, и моей на него, — как знать?..
— Где ты откопала это сокровище? — продолжал восхищаться незнакомец. — Неужели действительно в каком-то Богом забытом городишке?
— Поменьше эмоций, Андрюша! — язвительно посоветовала ему Эмма. — Ты ведь у нас, как-никак, всё-таки начальник!..
При этом я невольно обратила внимание на то, что она сама разговаривает с ним явно не тоном подчиненной. Впрочем, возможно, ей это было позволено.
— А потом, ты вгоняешь бедную девушку в краску! — добавила Эмма секунду спустя, — когда я уже решила было, что на этот раз поток пакостей иссяк. — Бедняжка, можно сказать, только что родилась на счет божий и ещё не привыкла к цветистым комплиментам столичных мужчин! Чего доброго, она, по наивности, может принять все твои слова за святую правду!
Наверное, мне следовало бы в очередной раз оскорбиться, но я уже настолько привыкла к её постоянным издёвкам и подколам, что на этот раз решила просто не обращать на неё внимания. Как говорится, на дураков не обижаются...
Андрей осторожно приблизился ко мне и начал придирчиво рассматривать меня со всех сторон, словно я была куклой. При этом я чувствовала себя полной идиоткой.
— Поосторожнее, пожалуйста, вертите меня! — сказала я, не слишком довольная подобным обращением и устав пытаться скрыть это от них. — Я ведь, вроде как, живая, — или вы этого не заметили?..
«Интересно, — промелькнула у меня при этом вредная мысль, — в Москве все такие ненормальные, как эта сладкая парочка, или же мне просто пока не везет?..» Впрочем, они оба  своими выходками вполне заслужили такое отношение с моей стороны.
Но Андрей после моих слов, кажется, окончательно пришел в себя и проговорил, улыбаясь немного смущенно и как бы оправдываясь:
— Ради Бога, Алина, извините меня! Ведь я не ошибся? Вас действительно зовут Алина?
— Нет, вы не ошиблись, — покачала я головой. — Меня действительно зовут Алина. Вот уже более двадцати лет.
— Просто то, что я увидел перед собой, поразило меня настолько, что я до сих пор не могу опомниться! — по-прежнему восторженно произнёс он, видимо, всё ещё пытаясь оправдаться передо мной. Но не совсем удачно. Потому что я так и не поняла, следует ли мне воспринимать его слова как комплимент или же наоборот. — Честное слово, я просто не ожидал ничего подобного! Алина, вы — просто чудо, и я безумно рад, что Эмме удалось разыскать вас и вызвать сюда!
— Вы восхищаетесь мною или моим неподражаемым сходством с вашей покойной подругой? — не удержалась я от колкости, хотя на самом деле мне хотелось просто тяжело вздохнуть.
— Эта малышка за словом в карман не лезет! — язвительно предупредила его Эмма, похоже, не слишком довольная моим поведением. — Так что ты с ней поосторожнее, а то неприятностей потом не оберёшься!
И откуда только в этой непонятной девушке было столько злости?.. Может быть, у неё была тяжёлая жизнь, сделавшая её такой стервой?..
— На самом деле я восхищен и тем, и другим! — совершенно игнорируя её, пояснил Андрей, и мне почему-то показалось, что он тоже не слишком обрадован ее словами. А впрочем, возможно, мне это действительно просто показалось, потому что в душе я хотела бы, чтобы это было именно так. — Вы действительно очень похожи на Алёну! Я слышал о вас раньше, но никак не ожидал, что вы действительно окажетесь полной её копией! Чёрт возьми, даже более того!.. Вы гораздо красивее, чем она!
Видимо, на моём лице появилось довольно скептическое выражение при этих его словах, потому что он тут же посчитал нужным пояснить:
— Алёну ужасно портило выражение её лица, которое всегда было мрачным и каким-то жестким, и толстенный слой косметики, который она считала необходимым наносить на себя даже дома! А уж на улицу она вообще не могла выйти не накрашенная и не понимала, что выглядит при этом попросту вульгарно и грубо. А вы… Я просто не верю своим глазам!.. У меня нет слов, чтобы описать вас!..
— Бедная Алёна!.. — тихо сказала я, только чтобы хоть что-то сказать. Почему-то эти его восхваления моей неординарной внешности, скорее, огорчали меня, нежели радовали. — Не думаю, что она была бы особенно рада сейчас услышать ваше мнение о себе!
— А я никогда я не скрывал его от неё, — спокойно пожал плечами Андрей.
— В таком случае, мне жаль её, — проговорила я. — Похоже, никого из вас даже не огорчает особенно её смерть! А ведь это ужасно!..
— Да, наверное… — задумчиво произнёс Андрей и чуть нахмурился, видимо, каким-то своим не слишком приятным воспоминаниям. Я понадеялась, что мне удалось хотя бы немного задеть его за живое. — Смерть — это всегда ужасно! Тем более, такая нелепая смерть!.. — добавил он и тут же поспешно перевёл разговор на другую тему. — Да, кстати, я ведь так ещё и не представился!.. Меня зовут Андрей.
— Андрей Николаевич? — нерешительно переспросила я, прекрасно помня слова Эммы.
— Для друзей просто Андрей! — покачав головой, улыбнулся он.
— А разве мы уже друзья? — чопорно поинтересовалась я, не слишком обрадованная такой фамильярностью в отношениях с начальством. — Не рановато ли?..
— По крайней мере, я очень надеюсь на то, что мы ими скоро станем! — по-доброму усмехнулся Андрей, ничуть не обидевшись на мои строгие слова.
На меня эта его фраза не произвела бы особого впечатления, если бы я не увидела краем глаза, как на мгновение перекосилось лицо Эммы. Она, явно, ревновала, потому что только ревность была способна так портить внешность людей. Про себя я невольно усмехнулась, догадавшись об этом. Оказывается, нашей язвительной, насмешливой и даже желчной Эмме не чуждо ничто человеческое!.. Но мне тут же стало искренне жаль её, потому что я поняла истинную причину её мгновенной антипатии ко мне. Она показалась мне на самом деле неплохой девчонкой, несмотря на всю свою показную грубоватость, и мне не хотелось бы, чтобы она видела во мне соперницу. Тем более, что я вовсе и не собиралась ею становиться, хотя Андрей, не буду скрывать, очень даже понравился мне с первого взгляда. Но я искренне полагала тогда, что, поскольку он мой босс, я не имею ни малейшего права видеть в нём привлекательного мужчину.
— Как ты думаешь, она понравится Старику? — ловко перевела разговор на другую тему Эмма. К тому моменту она уже полностью справилась со своими эмоциями; её голос звучал совершенно ровно и невыразительно; и, глядя в её непроницаемое лицо, я невольно гадала про себя, не померещилась ли мне та неожиданная вспышка ревности и неприязни. Но до сих пор я, вроде бы, галлюцинациями никогда не страдала.
Андрей задумчиво посмотрел на меня, явно, обдумывая свой ответ. Похоже, он вызывал у него какие-то затруднения.
— Трудно сказать наверняка, — вымолвил он, наконец, так и не придя, по всей видимости, к какому-то определённому мнению. — Он не любил Алёну, но искренне сожалел по поводу её гибели. Причём, он действительно переживал именно из-за неё, а не из-за того, что теперь придётся всё начинать сначала!
— Ты так думаешь? — с сомнением переспросила Эмма.
— Уж я-то знаю его! — отрезал Андрей, судя по всему, не слишком довольный и этим её замечанием. — Трудно предугадать заранее, как он отнесётся к Алине, тем более, что он ещё не в курсе наших планов… Возможно, нам всё-таки следовало с самого начала заручиться его согласием...
— Да уж, его согласием, похоже, заручишься!.. — снова не удержалась от сарказма Эмма.
Но, по всей видимости, Андрей тоже давно уже привык к её злому языку и не слишком обращал внимания на её выходки.
— И всё-таки, я не сомневаюсь, что наш план должен ему понравиться! — задумчиво проговорил он. — Потому что это — единственный выход в данной ситуации, и даже он, несмотря на всё своё упрямство, не сможет этого не признать! А что касается самой Алины… Я более, чем уверен, что она сумеет произвести на него благоприятное впечатление! Чёрт возьми, — неожиданно развеселился он, — да она и святого собьёт с пути истинного! А он, в конце концов, всего лишь обычный мужчина!
— Иногда я сомневаюсь в том, мужчина ли он вообще! — сухо заметила Эмма, и я различила в её голосе плохо скрытую ненависть. — И, по-моему, у меня есть все основания для этого! — добавила она со злобным сарказмом. — А ты так не считаешь?
Я поспешно перевела взгляд на Андрея, поскольку мне было очень интересно услышать его ответ. И, честно говоря, то, что произошло далее, очень сильно меня удивило. С губ Андрея медленно сползла улыбка, и я догадалась, что опрометчивые слова Эммы почему-то очень сильно сумели задеть его за живое. Светлые глаза его потемнели от гнева, и я с удивлением увидела около себя совершенно другого человека.
Происшедшая с ним метаморфоза была тем более удивительна, что тот, первый, показался мне всего лишь восторженным, мягким и даже, пожалуй, немного легкомысленным мальчиком. Признаться честно, я даже поначалу не восприняла его всерьез до конца. Но мужчину, стоящего сейчас рядом со мной, невозможно было посчитать мягким и простодушным даже при наличии изрядной доли фантазии. Это был суровый, мрачноватый и даже жесткий человек, который, вне всякого сомнения, по жизни привык повелевать и рассчитывал на беспрекословное подчинение.
Я смотрела на него с немым изумлением, не понимая ещё тогда, каким же он был на самом деле?..
— Слушай меня внимательно, дорогая! — резко проговорил он, и в его голосе прозвучали металлические нотки, от которых даже мне, постороннему наблюдателю, и то стало очень сильно не по себе, — поэтому я могу только представить себе, какую реакцию они могли вызвать в мятежной душе Эммы. — Если ты ещё когда-нибудь позволишь себе нечто подобное в моём присутствии, ты пожалеешь об этом! В конце концов, не тебе его судить, тем более, что ты его попросту не знаешь! Артур — не просто мой друг! Он — самый благородный человек из всех, с кем я когда-либо был знаком в своей жизни! И я не позволю тебе оскорблять его! Ясно?
Он замолчал и уставился на неё с таким выражением на лице, которое могло бы, наверное, напугать кого угодно, а не только его на редкость строптивую оппонентку. По крайней мере, мне так показалось, потому что у меня самой душа ушла в пятки, несмотря на то, что этот его грозный взгляд был обращен вовсе и не на меня.
Эмма слегка побледнела, но ничего не ответила. Похоже, на это не хватило смелости даже у неё. Правда, по ее горящим глазам и гневно закушенной губе и поняла, что ей и сейчас есть, что сказать, но, видимо, она достаточно хорошо знала Андрея, чтобы не рисковать понапрасну и не нарываться на неприятности. А в том, что он может ей их доставить, я даже и не сомневалась. Я поняла, что он не из тех людей, кто стал бы угрожать попусту, и в его словах был гораздо более глубокий смысл, чем я могла себе даже представить.
Так что, не было ничего удивительного в том, что даже неугомонная Эмма не решилась пойти сейчас против него. А кроме того, — по крайней мере, со стороны мне так показалось, — было очевидно, что все нападки Эммы на Артура Шатова были вызваны лишь её вздорным характером и не имели под собой никакой реальной основы. По крайней мере, было похоже, что особенно серьезных претензий у нее к нему не было, и, как показало будущее, это моё впечатление оказалось совершенно верным.
Но, как бы то ни было, а инцидент, похоже, был исчерпан. После нескольких весьма грозных и напряженных секунд Андрей снова повернулся ко мне, и глаза его неожиданно потеплели.
— Извините нас, Алина, — мягко проговорил он. — Мне очень жаль, что вы стали свидетельницей всего этого, но тут уж ничего не попишешь!.. Вообще-то, мы все здесь живём довольно дружно, — и у вас ещё будет возможность в этом убедиться, — но иногда возникают кое-какие проблемы, которые мы обычно весьма успешно решаем! В конце концов, каждый человек имеет право на своё собственное мнение, и я не могу никому заткнуть рот! Хотя и терпеть подобные выходки со стороны своих подчинённых не намерен!
При этих словах в его голосе снова зазвенел металл, и я совершенно правильно восприняла это, как ещё одно предупреждение чересчур разговорчивой Эмме, хотя обращался он в тот момент, вроде как, ко мне.
Я не знала, требуется от меня какой-то ответ или же нет, и поэтому просто неопределённо пожала плечами, давая тем самым понять, что не придаю всему этому особого значения.
— Ну, ладно, хватит об этом!.. — оборвал вдруг сам себя Андрей. — Пойдёмте, Старик уже ждёт нас!
Произнося слово "Старик", он хитро подмигнул Эмме, и по её ответной плутовской улыбке я поняла, что ссора действительно забыта. Меня это уже даже и не удивило. То, что Эмма — человек настроения, и меняется оно у неё довольно часто, я поняла уже давно. Очевидно, насколько я, по крайней мере, могу судить, Андрей Николаевич в этом плане был точно таким же.
Они торжественно провели меня в соседний кабинет, и я поначалу подумала было, что он-то как раз и принадлежит этому самому Старику, как они его между собой называли. Но я ошиблась. Кабинет оказался совершенно пустым. Он был совсем крохотным, но меня поразило обилие различной аппаратуры в нём, о предназначении которой я, естественно, могла только догадываться. Признаться честно, я вообще не слишком сильна в технике и с трудом могу пользоваться самым примитивным компьютером.
Но мои спутники в этом деле были, похоже, просто асы. Андрей подошёл к компьютеру и, совершенно не глядя, быстро нажал несколько кнопок. Похоже, эта процедура уже была отработана у него до автоматизма, но, тем не менее, это вызвало во мне новый прилив восхищения. Огромный экран вспыхнул, и я с удивлением для самой себя увидела на нём склонившегося над столом тщедушного лысенького человечка. На мгновение я, естественно, подумала было, что это и есть наш хозяин, и, признаться честно, даже испытала невольное разочарование от его убогого внешнего вида. Я вовсе не таким представляла себе легендарного Старика.
Но моё разочарование оказалось совершенно напрасным, и первые же слова человечка указали мне на мою ошибку. Услышав, видимо, какой-то неведомый мне сигнал, он оторвался от бумаг, поднял голову и вежливо улыбнулся.
— Добрый день Андрей Николаевич! Давненько что-то вас не было видно!.. — вкрадчивым тоном проговорил он.
— Здравствуйте, Павел Арсеньевич! — отозвался Андрей и без лишних церемоний тут же перешёл к главному. — Шеф на месте?
— Да, — кивнул Павел Арсеньевич.
— Соедините меня с ним, пожалуйста! — вежливо приказал Андрей.
— Минуточку!.. Соединяю!..
Я увидела, как его рука потянулась к клавиатуре компьютера, и в то же мгновение экран погас. Это получилось как-то так неожиданно, что я на миг даже почему-то растерялась. У меня ещё мелькнула было мысль, что несчастный Павел Арсеньевич ненароком перепутал кнопки и, вместо того, чтобы соединить нас с шефом, попросту отключился. Но я в очередной раз ошиблась.
— В чём дело, Андрей? — прогремел над нами необычайно властный чуть хрипловатый голос, от которого у меня, лично, даже мурашки по коже пробежали. — Я сейчас занят!
— Я, кстати, тоже! — спокойно отозвался Андрей.
— Выкладывай побыстрее, что там у тебя стряслось! — грубо приказал Шатов.
Я снова удивлённо покосилась на экран, на этот раз полагая, что произошла какая-то поломка, и неисправность вот-вот устранят. Иначе даже и быть не могло, ведь, как я уже поняла, здесь была весьма солидная организация, в которой работали серьёзные люди, и оборудование здесь было под стать им, — по последнему слову техники. Но экран по-прежнему был выключен, и это почему-то тревожило меня.
— Ну, для начала, здравствуй, Артур! — весело проговорил Андрей, которого этот властный голос, похоже, ничуть не устрашил, хотя даже обычно довольно хладнокровная, насмешливая и дерзкая Эмма сейчас стояла с каменным лицом и, явно, чувствовала себя не в своей тарелке. — И хотя бы попытайся произвести благоприятное впечатление на девушку! Она здесь человек совершенно новый, и ещё не знает, какой ты на самом деле грубиян!
Да, я бы не стала уверять, что такое странное начало знакомства особенно обнадёживало!.. Признаться честно, с каждым мгновением мне становилось всё больше и больше не по себе!
— Если эта ваша девушка и внутренне так же похожа на Алёну Иванову, как и внешне, то мне не стоит утруждать себя этим! — со злобным и крайне неприятным смешком отозвался Шатов. — А если же она другая, что тогда я совсем не понимаю, какого чёрта она здесь делает?
Я вспыхнула, наверное, до самых корней волос, — так это, кажется, говорится?.. Экран по-прежнему был выключен, и я не могла видеть лица этого подлого негодяя, но его голос мне сразу же не понравился, — и, как выяснилось теперь, не без оснований. Во время этого короткого разговора, больше похожего на некую словесную дуэль, Андрей и Эмма преспокойно уселись в кресла, стоящие вдоль стены. Я оглянулась на них с некоторой тоской, не зная, можно ли мне тоже присесть, и, памятуя о том, что в ногах правды нет, всё же решилась было последовать их примеру, но голос очень резко и безапелляционно остановил меня.
— А вас, девушка, я попросил бы постоять! — почти рявкнул он, и я от неожиданности даже подскочила на мечте. — Так мне лучше вас видно!
Я невольно подчинилась этому властному голосу, без сомнения, привыкшему к беспрекословному повиновению, хотя уже секунду спустя почувствовала себя из-за этого полной идиоткой.
— Как ты её находишь, Артур? — спросил Андрей, невозмутимо закидывая ногу на ногу и скрещивая руки на груди. Похоже, моё внутреннее состояние его нисколько не волновало. — Похожа, как ты считаешь?
— Да, бесспорно, очень похожа! — с каким-то нехорошим подтекстом в голосе согласился Шатов. — Но мне интересно было бы узнать, что конкретно вы задумали? И почему без моего ведома?
— Как ты полагаешь, её можно спутать с Алёной? — напрямик спросил Андрей, не пытаясь больше юлить, поскольку в этом явно не было никакого смысла.
— Без сомнения, можно! — очень холодно отозвался Шатов. От его голоса у меня, лично, просто кровь застывала в жилах, и я не понимала, почему на остальных он не действует так же убийственно. — Конечно, если соответствующим образом разрисовать её и научить себя вести! Правда, лично я очень сомневаюсь в том, что такое вообще возможно! Где вы откопали эту простушку? Пока что она больше напоминает воспитанницу монастыря урсулинок, и, я искренне полагаю, что ей следовало остаться там до конца её невинной жизни!
Я просто лишилась дара речь и задохнулась. Мне, несомненно, было, что сказать ему в ответ, но в тот момент я лишь беспомощно таращила глаза по сторонам, не в силах вымолвить ни звука, и тем самым наглядно подтверждая нелицеприятное мнение Шатова о моей персоне.
— Артур, согласись, всё это мелочи по сравнению с тем, что нам удалось её отыскать! — возразил в ответ на его слова Андрей, не особенно, похоже, смущенный такой весьма односторонней оценкой моих личных достоинств. — Самое главное — то, что она буквально копия Алёны! И нам безумно повезло, что она согласилась с нами сотрудничать, поскольку уговорить её оказалось весьма не просто!
— И кому же из вас пришла в голову эта крайне нелепая идея? — охладил его пыл Шатов. — Тебе или Эмме? Она, насколько я знаю, мастерица по этой части!
— Эмме, — несколько неохотно признался Андрей, видимо, осознавая, что в данном случае, скорее, подставляет свою сотрудницу, — или, точнее, подругу, как я не без оснований предполагала, — чем характеризует её работу с положительной стороны, и тут же добавил. — Но на этот раз я полностью с ней согласен!
— Почему вы сразу же не поставили меня в известность? — рявкнул Шатов, ничуть не смягчённый этим его объяснением. — Почему провернули всё за моей спиной?
— Мы решили, что лучше будет сразу поставить тебя перед фактом! — усмехнулся Андрей, которого весь этот грозный рык, по-прежнему, ни капли не смущал. — Иначе ты наверняка не позволил бы нам поступить по-своему!
— Это было крайне ошибочное решение! — Голос Шатова был просто убийственно злобным и при этом завораживающе ледяным. Не знаю, что на самом деле чувствовали при этом Андрей и Эмма, но лично у меня по-прежнему мороз продирал по коже от его звуков. — Как вы вообще отыскали эту девочку?
— Алёна откуда-то знала о ней, — пояснил Андрей. — Она сама рассказала об этом Эмме. Давно, ещё несколько месяцев назад. Поэтому, когда Алёна погибла, мы сразу же подумали, что сможем её заменить! Разыскать саму Алину не составило труда, — информация Алёны была совершенно правильной, — но зато Эмме пришлось потратить немало сил на то, чтобы уговорить её приехать в Москву! Но сейчас это для нас — единственный возможный выход из сложившейся ситуации, и ты не можешь не согласиться с этим! О гибели Алёны никто не должен знать, и, мне кажется, мы нашли ей достойную замену!
— Ты хочешь уверить меня, что эта девочка сможет изобразить из себя Алёну? — рыкнул Шатов. — Да ты, похоже, совсем рехнулся, — на пару со своей Эммой, которую я всегда считал не слишком далекой!.. — Из невидимых динамиков опять раздался короткий злобный смешок, от которого мне просто захотелось провалиться сквозь землю, а что касается Эммы, то она покраснела, как рак, и вжалась в кресло, словно тоже хотела стать невидимой. — Да ты только посмотри на неё! — продолжал оскорблять меня Шатов. — И как вам вообще в голову могла придти такая нелепая идея?.. У этой простушки на лбу написано, что она девственница, — а вы хотите превратить её в подобие Алёны!.. В общем, могу вам заранее сказать, что ничего у вас не получится! А кроме того, в сравнении с Аленой, она слишком толстая и неуклюжая!
Вот тут он, пожалуй, перегнул-таки палку! Я вспыхнула и буквально потеряла разум от ярости и унижения. Если бы этот проклятый грубиян оказался сейчас поблизости от меня, то я, наверное, просто набросилась бы на него с кулаками и била бы по его ненавистной роже, пока хватило сил! Ещё ни разу в своей жизни мне не приходилось чувствовать себя рабыней, выставленной на всеобщее обозрение на аукционе, — безропотным куском мяса, который каждый желающий может потрогать, повертеть и пощупать. Нет, такого обращения с собой я не потерпела бы ни за какие деньги! В один миг предложенное мне баснословное по моим меркам вознаграждение перестало мне таковым казаться, и я решила разом расставить все точки над «i».
Бросив один только гневный взгляд на Андрея, который выглядел сейчас очень смущенным и виноватым, — но мне не было никакого дела до его неискреннего раскаянья, — я, решительно сжав кулаки, шагнула к тёмному экрану, еще даже не до конца осознавая, что именно собираюсь сделать...
— Хотя, подожди!.. сказал вдруг Шатов совсем другим тоном, в котором, наконец-то, послышался явный интерес, что оказалось для меня полной неожиданностью. И всё-таки он по-прежнему был настолько властным, что я непроизвольно замерла на месте.
— Похоже, Андрей, ты прав! — согласился Шатов. — В ней действительно что-то есть! Посмотри-ка на нее сейчас!.. Она действительно точная копия Алены!
— А я в чём пытаюсь тебя убедить уже битый час? — недовольно отозвался Андрей.
— Да, ты прав! — подтвердил Шатов. — У неё даже глаза так же сверкают от гнева, — как у дикой кошки! И, если бы я впервые увидел её именно сейчас, я не наговорил бы всего этого! Да, признаю свою ошибку! Первое впечатление оказалось совершенно ошибочным, и теперь я вынужден согласиться, что в вашей — такой нелепой на первый взгляд — идее действительно что-то есть!
Правда, мне-то от этого его признания как-то было ни горячо, ни холодно. И моей ненависти по отношению к нему оно ни на грамм не уменьшило!
— Эта девочка — просто чудо! И ты ещё убедишься в этом! — пылко продолжал нахваливать свой товар Андрей, снова искоса бросая на меня виноватый взгляд и стараясь не замечать, что я при этом буквально киплю от возмущения. И он, явно, не догадывался, каких трудов мне стоит удержаться и не наброситься с кулаками, — на этот раз, уже на него! — Конечно, с ней ещё надо поработать, но она и сейчас уже почти полное совершенство! — продолжал он свои песнопения. — А уж после того, как мы с Эммой обучим её всему необходимому, от неё вообще нельзя будет глаз отвести! Это я могу тебе обещать на все сто процентов!
— Ну, что ж, возможно, всё так и будет… — задумчиво произнёс Шатов, и на этот раз я уловила в его словах какой-то оттенок сомнения и неуверенности. Но, ещё не решив толком, чем их можно было бы объяснить, я уже поняла, что мне, по всей видимости, всё это попросту померещилось. Потому что следующая его фраза мигом развеяла все мои странные ощущения и лишила иллюзий:
— А ну-ка, детка, пройдись-ка по кабинету! Я хочу посмотреть на тебя как следует!
Я не знаю, как это объяснить, по этот властный голос попросту заставлял слепо повиноваться ему, поэтому я, к удивлению даже для себя самой, непроизвольно сделала несколько шагов по кабинету, прежде чем спохватиться и остановиться. Потому что у меня, что бы он там ни думал обо мне про себя, всё же была какая-то гордость и самолюбие, и я вовсе не намерена была, как хорошо выдрессированная цирковая собачка, выполнять его команды!..
— В общем-то, неплохо, хотя и не особенно хорошо! — тут же резюмировал Шатов, и у меня снова возникло непреодолимое желание как следует треснуть ему. Правда, к сожалению, с этим оставалось подождать до лучших времён. — Но, в первую очередь, тебе, детка, следует научиться хотя бы немного вилять бёдрами, и вообще хоть как-то постараться выглядеть более сексуально и вызывающе, хотя я и понимаю прекрасно, что это для тебя непросто! Но сейчас ты больше всего напоминаешь чопорную старую деву, каковой ты, по всей видимости, и являешься, и двигаешься так, словно палку проглотила! А ведь тебе, я думаю, хорошо известно, что девица, которую тебе предстоит изображать из себя, была проституткой с десятилетним стажем! И выглядела она при этом, уж можешь мне поверить, соответственно!
Я, конечно же, слышала такую новость впервые. Ни Эмме, ни Андрею, видимо, даже и в голову не пришло предупредить меня об этом заранее. И сейчас они оба тактично отводили глаза в сторону, чтобы не встречаться со мной взглядами, потому что, я полагаю, прекрасно догадывались о том, что они могут прочитать на моём лице!
А возможно даже, они нарочно не сказали мне ничего конкретного, из весьма справедливого опасения, что тогда я уж точно не соглашусь играть эту нелепую навязанную мне роль. И сейчас, глядя на их виноватые физиономии, я больше склонялась именно к этой мысли. Хотя, честно говоря, что толку мне упрекать их в излишней и не совсем уместной сдержанности? Это только себя мне следовало ругать за мою простоту и глупость. Потому что, честно говоря, я и сама давно уже могла бы догадаться, кем была эта девица, играть роль которой я так опрометчиво согласилась! И понять это было вовсе и не трудно! Хотя бы по их странным улыбкам и полунамёкам, или даже по предложенной мне одежде, которую и одеждой-то можно было назвать, лишь имея чересчур развитое воображение! Так нет же!.. Я тогда была настолько наивна и бесхитростна, что нечто подобное мне даже и в голову не могло придти! И теперь мне, похоже, предстояло сполна расплатиться за свою глупость и жадность!..
А в принципе, интересно, когда же они вообще собирались рассказать мне обо всём об этом?.. Когда пришла бы пора выйти на панель?.. Господи Боже милосердный, в какое же дерьмо я умудрилась вляпаться?..
Видимо, пока все эти мысли пробегали у меня в голове, — а на это, естественно, понадобилось гораздо меньше времени, чем на то, чтобы рассказать о них, — в моих глазах тоже что-то промелькнуло, потому что Шатов, похоже, не будучи особенно недогадливым, — в отличие от меня, — тут же сделал из всего этого один-единственный, но весьма правильный вывод:
— Значит, не знаешь! Ну, что ж, тем хуже для тебя!.. – «утешил» он меня. — Прежде, чем согласиться на подобную авантюру, тебе следовало бы хотя бы разузнать обо всём поподробнее, а не бросаться в омут с головой!
Ну, это было уже слишком!.. Это было больше того, что я готова была вынести от этого негодяя!.. Я дерзко вскинула голову и уже открыла было рот, чтобы высказать подлецу всё, что я о нём думаю, не стесняясь в выражениях, но в первую секунду почему-то всё-таки замешкалась, а потом момент был уже упущен. Не обращая на меня ни малейшего внимания, Шатов тем временем продолжал говорить, и пытаться вклиниться в эту его речь со своими обвинениями, даже если они были и не совсем беспочвенными, было попросту глупо.
— Так, Андрей, встань-ка в проходе между столами! — зачем-то приказал он. — Посередине, примерно!
На лице Андрея отразилось весёлое удивление, но он не стал ни возражать, ни задавать каких бы то ни было вопросов, а просто сделал то, что ему велели, — то есть, встал между столами и повернулся в сторону выключенного экрана, видимо, ожидая новых распоряжений. И Шатов не заставил его ждать слишком долго.
— А ну-ка, детка, — обращаясь, уже, видимо, ко мне, продолжал он, — пройдись-ка, пожалуйста, мимо него и обратно! А мы посмотрим, как это у тебя получится!
Он настолько многозначительно подчеркнул голосом слово «пожалуйста», словно давал тем самым мне понять, что оно совершенно излишнее в данном случае, в особенности, по отношению к такой незначительной особе, как я, с которой можно совершенно не считаться, и, произнося его, он тем самым лишь делает мне очень серьёзное одолжение. И я прекрасно поняла всё это, но на фоне предыдущих оскорблений это тогда уже не показалось мне особенно существенным.
К сожалению, в тот момент я не почувствовала никакого подвоха в его словах, хотя его просьба и показалась мне на редкость странной и необычной. Но, поскольку он и вообще представлялся мне человеком неординарным, да и весь этот наш разговор едва ли можно было посчитать вполне естественным, то я тогда не придала этому особого значения. И решила, что выполнение этой его просьбы, — а точнее, приказа, — уже не может унизить меня ещё больше, чем всё то, что ему предшествовало.
Проход между столами был очень узким, и я, не совсем понимая, что конкретно от меня требуется, проходя мимо Андрея, невольно посторонилась, чтобы не задеть его.
— Стоп! В чём дело? — остановил меня раздражённый рык Шатова, снова заставив моментально подчиниться и замереть на месте. Чёрт возьми, я уже чувствовала себя полной идиоткой из-за того, что его грубые команды так действуют на меня, но никак не могла справиться с собой и не подчиниться ему по первому же требованию.
— Боже мой, покажите мне порядочную шлюху, которая так шарахается от мужчин, словно впервые их видит! — продолжал отчитывать меня этот самонадеянный нахал, и мне от звуков его голоса непроизвольно хотелось сжаться в комочек и стать совсем маленькой и невидимой. — Мы не в пансионе для благородных девиц, леди, так что хватит строить из себя бог весть что! Теперь ты — шлюха, и не забывай об этом ни на минуту! А ну, попробуй ещё раз!
Этот его язвительный монолог, похоже, действительно оказался последней каплей, переполнившей чашу моего терпения. Во мне всё просто вскипело, и в этот момент я ощутила себя способной на любую глупость, на любое безумие, лишь бы просто доказать всем этим наглецам, унижающим и оскорбляющим меня с такой лёгкостью, что я ничуть не хуже их!
Правда, чувства, обуревавшие меня в тот миг, можно было назвать весьма противоречивыми. Мне хотелось одновременно плюнуть на всё и убежать, затопать ногами и завопить или просто разреветься в голос от незаслуженной обиды. Но я сумела сдержаться. И, вместо этого, изобразив на своём лице самую слащавую улыбку, на которую я только была способна, изо всех сил виляя бедрами в разные стороны, — в весьма комичной попытке изобразить из себя непристойную женщину, — я подошла к Андрею, который тоже, явно, не предвидя подвоха, с довольным выражением на лице ожидал моего приближения. Наверное, ему тоже было просто интересно понаблюдать за тем, как я себя поведу. Что ж, мне удалось удивить его.
Подойдя к нему вплотную, я, неожиданно для всех, — и в первую очередь, наверное, для самой себя, — бросилась к нему на шею, прижимаясь к нему всем телом и стараясь выглядеть при этом как можно более обольстительной, — по крайней мере, насколько это было возможно в моём понятии. Честно говоря, я никак не ожидала от себя подобной смелости и, наверное, до самого последнего момента до конца не верила в то, что решусь выполнить задуманное. Но я действительно решилась на это и утерла нос им всем!
Вот вам, получите!..
На мгновение они все, похоже, просто онемели. Да я и сама была в неописуемом шоке от собственной дерзости и нахальства, но это, судя по всему, не шло ни в какое сравнение с теми весьма противоречивыми эмоциями, которые испытала эта отнюдь не святая троица.
Бедный Андрей от неожиданности пошатнулся, потерял равновесие и рухнул назад, увлекая меня за собой. Я упала на него сверху, совершенно того не ожидая и не успев хоть как-то подстраховаться. Повалиться на пол нам обоим, к счастью, не дал стол, хотя, по-моему, Андрей довольно сильно ушибся о его угол. Мне в этом плане, без сомнения, было гораздо легче и мягче, но, похоже, именно в тот момент я впервые до конца осознала, какую несусветную глупость совершила, и перепугалась до ужаса. Я немедленно вскочила на ноги и отпрыгнула в сторону, совершенно не представляя, что мне вообще теперь делать дальше и как выпутаться из этой дерьмовой ситуации, в которую я угодила из-за собственного идиотизма и желания кому-то что-то доказать, — что, как я теперь понимала, было совершенно глупо. Но дело было уже сделано, и теперь было поздно пугаться, шарахаться или, как сказал бы Шатов, изображать из себя недотрогу. Хотя, ума не приложу, удалось ли мне хоть немного стать похожей на женщину лёгкого поведения или же всё-таки нет?..
Некоторое время мы все молчали и не двигались, словно на всех столбняк напал, — а что касается меня, то я, похоже, старалась даже не дышать. Первой пришла в себя Эмма и громко расхохоталась. И звуки её смеха немного нарушили ту странную противоестественную тишину, наступившую в кабинете после моей неординарной выходки. Андрей, всё ещё полулёжа на столе, смотрел на меня широко распахнутыми от удивления глазами, но я, вопреки своим ожиданиям и опасениям, не увидела в них ни гнева, ни обиды, хотя вправе была рассчитывать именно на это. Но в них было только неподдельное восхищение и что-то ещё… Что-то такое, от чего у меня самой всё поплыло перед глазами, и почему-то промелькнула тщедушная мысль о том, что уж лучше бы он попросту рассердился...
Я залилась краской, наверное, с головы до пят. Так отчаянно я не краснела ещё ни разу в своей жизни, — даже в раннем детстве. Мне снова захотелось попросту убежать отсюда, исчезнуть, провалиться сквозь землю, но это было единственное, чего я как раз не могла пока позволить себе ни при каких обстоятельствах. Поэтому, изо всех сил пытаясь скрыть своё такое неуместное в данную минуту смущение, я дерзко вскинула голову и заговорила, пытаясь придать своему голосу должную резкость и сухость, с целью раз и навсегда поставить на место этого подлеца, вынудившего меня совершить подобную глупость, в которой я, похоже, буду раскаиваться еще долго:
— Ну, и что дальше? Теперь вы довольны? На этот раз я всё сделала так, как надо, или же мне ещё стоит поработать над собой?
— Да, пожалуй, теперь я вполне доволен! — примирительно и как-то неожиданно по-доброму усмехнулся Шатов, и я вдруг почувствовала, что вся моя злость и обида потихоньку куда-то испарились. И оставили вместо себя лишь крайнюю неловкость. Я буквально не знала, куда деться от охватившего меня жуткого стыда. И совершенно не представляла, как вести себя дальше.
— Из тебя выйдет толк, детка! — добавил Шатов после секундного раздумья, — словно это могло меня в тот момент утешить!.. — По крайней мере, я почти уверен в этом, — а я редко в чём-либо ошибаюсь! Андрей, сколько у нас времени на то, чтобы подготовить её, как следует?
— Минимум две недели, — ответил тот, всё ещё потирая ушибленную руку и не сводя с меня смеющихся глаз. — А там — как повезёт! Но я думаю, что где-то в пределах месяца мы сможем всё окончательно решить!
Похоже, на моё счастье, он ничуть не оскорбился и не обиделся на меня, — по крайней мере, выглядел он вполне весёлым, — но мне всё равно было как-то не по себе из-за моей вовсе не безобидной выходки. И я мысленно пообещала себе, что больше ни за что и ни при каких обстоятельствах не поставлю себя в такое глупое положение, — тем более, по собственной воле.
— В таком случае, ровно через две недели ты представишь мне тщательно проработанный план ваших дальнейших действий! — распорядился Шатов безапелляционным тоном. — И имей в виду, что он должен быть продуман до мельчайших подробностей, — иначе у вас обоих будут серьёзные неприятности! Тебе всё понятно?
— Всё, — кивнул Андрей.
— А сейчас отвезите бедную девочку домой! — приказал Шатов. — Она едва на ногах держится от усталости!
— Хорошо, — снова согласился Андрей.
— Тогда — до свидания! — попрощался Шатов.
Раздался какой-то щелчок, и я поняла, что на этом разговор окончен. Экран компьютера, к слову сказать, всё это время по-прежнему оставался тёмным, и это не могло не заинтриговать меня, не будь я тогда так расстроена и смущена всем происшедшим.
Терзаемая самым искренним раскаяньем, я подошла к Андрею, чувствуя себя, наверное, примерно так же, как должна была чувствовать себя провинившаяся школьница перед добрым учителем. Мне было стыдно и неловко одновременно, и я не знала, как теперь загладить свою вину перед этим человеком. Честно говоря, я вообще не представляла, как мне теперь себя вести.
— Извините меня, пожалуйста! — проговорила я тоном примерной девочки, от которого даже мне самой стало тошно, и я, вместо того, чтобы ощутить облегчение, почувствовала себя ещё большей идиоткой, — если это, конечно, было возможно. Но я действительно понимала, что должна хоть как-то оправдать своё поведение в глазах Андрея и извиниться за причинённую ему боль. — Я не думала, что всё так выйдет! Это получилось как-то само собой!
Судя по его улыбке, упрёков мне не следовало бояться, но всё-таки его поведение оказалось для меня полной неожиданностью. Андрей просто ласково дотронулся до моей щеки, и я внезапно почему-то испытала настоящее облегчение. Словно и не было всего того, что так тревожило меня ещё буквально секунду назад.
— Всё в порядке, Алина! — с доброй улыбкой проговорил он, и я невольно вздохнула про себя. — Я ничуть не обиделся на вас! И вообще, Старик, как всегда, прав! С нашей стороны было просто свинством тащить вас сразу же сюда! Как я сейчас понимаю, это действительно было глупой идеей! Конечно же, сначала вам необходимо было как следует отдохнуть и придти в себя, а уже потом приниматься за работу! Но теперь самое страшное позади! Сейчас Эмма отвезёт вас домой! Хорошо?
Его слова оказались ошибкой. При одном воспоминании о Шатове и о пережитом по его вине унижении меня снова захлестнула злость. На фоне собственного раскаянья моя обида уже как-то слегка поутихла, но сейчас, стоило мне только представить предшествующие всему этому события, как во мне сразу же вскипел гнев, и захотелось попросту кого-нибудь убить. Конечно, весьма желательно было бы, чтобы мне под руку подвернулся тот самый негодяй, который заставил меня через всё это пройти. Но, за неимением лучшего, Андрей с Эммой тоже вполне могли сгодиться на эту роль, поэтому я на их месте поостереглась бы вступать в какие-либо споры со мной. Но они, к сожалению, ещё слишком плохо знали меня.
— Нет, не хорошо! — процедила я сквозь зубы, чувствуя в душе всё нарастающую ярость. Её сила немного напугала даже меня саму, потому что она нахлынула на меня лишь теперь, когда всё, вроде бы, уже осталось позади. Что поделать, это была несколько запоздалая реакция на происшедшие события, но больше я действительно была просто не в силах молчать и сдерживаться. И уж, тем более, не желала больше делать вид, будто на самом деле ничего не произошло.
Андрей и Эмма повернулись ко мне с открытыми ртами, явно ожидая продолжения. Я не заставила их мучаться слишком долго.
— Мы заедем только за моими вещами! — отрывисто бросила я. — А потом, я надеюсь, вы отвезёте меня на вокзал!
Они оба с удивлением уставились на меня, не в силах поверить своим ушам. Похоже, они попросту не ожидали ничего подобного от скромной дурочки, над которой они все вместе весьма успешно издевались на протяжении последнего получаса. Но это были уже их проблемы. В конце концов, до вокзала я была в состоянии добраться и на такси, — в случае, если они не захотят подвезти меня.
— Алина, послушайте меня, пожалуйста… — начал было что-то говорить Андрей, но я довольно резко и бесцеремонно оборвала его, не в силах больше безропотно выслушивать всю эту чушь, которую они ещё пожелают попытаться навешать мне на уши.
— Нет, Андрей Николаевич, это вы послушайте меня, пожалуйста! – выпалила я и на мгновение невольно остановилась, чтобы перевести дыхание. – И послушайте внимательно!.. Мне очень жаль разочаровывать вас обоих, но, похоже, я не смогу быть полезной вам при всём своём желании! Я никому не позволю обращаться с собой, как с вещью, которую можно крутить, вертеть, ощупывать и, не стесняясь, делать свои выводы и торговаться насчёт цены! Я просто не позволю вам…
Тут я вынуждена была замолчать, чтобы снова перевести дух, потому что чувствовала по своему внутреннему состоянию, что ещё немного, и эта моя вспышка попросту перейдёт в банальную неконтролируемую истерику. Я и так уже с трудом сдерживала слёзы обиды, давно готовые хлынуть из глаз. А выглядеть в их глазах ещё и истеричкой мне не хотелось, — несмотря на то, что я сама уже успела составить обо всей этой теплой компании весьма нелестное мнение.
Вообще-то, признаюсь честно, вывести меня из себя довольно сложно, потому что, невзирая на внутреннюю вспыльчивость, я, тем не менее, всегда стараюсь держать себя в руках и по возможности не показывать своих негативных эмоций. Но этим славным ребятам весьма успешно удавалось бесить меня, причём неоднократно и на протяжении уже достаточно длительного времени. И я, наконец-то, поняла, что больше уже просто не в силах изображать из себя в угоду им скромную глупенькую провинциалочку, над которой они могут безнаказанно и беспрепятственно измываться и тем самым тешить своё самолюбие.
Во время этой короткой передышки я повнимательнее присмотрелась к ним и заметила, что Эмма наблюдает за мной с каким-то странным и нехорошим выражением в глазах. Признаться честно, оно мне здорово не понравилось, хотя мне и было на тот момент уже почти всё равно, что конкретно она может ещё обо мне подумать.
— Ну, и как?.. Ты всё сказала? – холодно поинтересовалась Эмма, воспользовавшись установившимся молчанием, и на этот раз в её глазах сверкнуло нескрываемое презрение. Честно говоря, это было более, чем странно, потому что, как мне казалось, я пока ещё ничем не заслужила такого отношения к своей скромной персоне. Чёрт возьми, — мелькнула у меня мысль, — да она, похоже, и на самом деле видит во мне какое-то отвратительное диковинное насекомое, с чувствами и эмоциями которого можно совершенно не считаться, и рассматривает меня именно с этой точки зрения. Я даже не сразу нашлась, что сказать ей в ответ, а она тем временем продолжала:
— Тогда пошли! Поехали домой! Похоже, тебе действительно необходимо как следует отдохнуть, — тогда ты, глядишь, и перестанешь закатывать эти свои дурацкие истерики по поводу и без повода! Проспишься и завтра всё увидишь уже совершенно в другом свете! Пошли!
На мгновение я просто ошалела, буквально сражённая наповал этой её непонятной и совершенно необъяснимой злостью, которой я при всём желании не могла найти пока никакого оправдания. Но особой глупостью я на самом деле никогда не страдала, и поэтому мне быстро удалось найти истинную причину этой её недоброжелательности по отношению ко мне. Как выяснилось, я тут была, вроде как, в принципе, даже совсем и ни при чём. И дело было даже и не во мне, а в Андрее, который стоял всего в двух шагах от меня, слегка облокотившись на всё тот же злосчастный стол, и, не отрываясь, смотрел на меня с таким нескрываемым восхищением в глазах, что я на миг даже почувствовала смущение. Наверное, именно тогда я впервые со всей очевидностью осознала, что нравлюсь этому пока ещё почти незнакомому мне мужчине. И, вопреки всем доводам рассудка, призналась себе в душе, что, окажись обстоятельства нашей встречи несколько иными, между нами вполне могло бы что-то получиться.
У меня не оставалось никакого сомнения в том, что зловредная Эмма тоже видела этот его весьма многозначительный взгляд, и я прекрасно понимала, что едва ли он мог ей особенно понравиться. И, не решаясь сорвать свою злость непосредственно на виновнике этого, — и уж, тем более, явно не смея откровенно выразить своё недовольство по этому поводу, — она не нашла ничего лучшего, кроме как наброситься на меня. Но ей не стоило этого делать, потому что я вовсе не была беззащитной овечкой и отлично умела постоять за себя, если это потребуется.
— Да ты, кажется, не поняла меня, Эмма? – ледяным тоном отчеканила я, с трудом сдерживаясь, чтобы попросту не послать её куда подальше, и предчувствуя, что мне всё-таки придётся сейчас это сделать. – Или у тебя проблемы со слухом? Но, специально для глухих и тупых, я могу повторить ещё раз. Я уезжаю домой. В Переславль. На этот раз до тебя дошло то, что я говорю, или нужны ещё какие-то дополнительные объяснения?
Эмма ошарашено всплеснула руками.
— Да эта девица, кажется, совсем спятила!.. – заявила она, поворачиваясь к Андрею в поисках поддержки, которую он, кажется, вовсе и не собирался ей оказывать. По крайней мере, у меня сложилось именно такое впечатление. – Нет, у неё явно не все дома! – возмущённо добавила Эмма, выразительно покрутив для большей очевидности пальцем у виска. – Она, похоже, воображала, что мы поднесём её кучу баксов на голубой тарелочке с золотой каёмочкой, а ей самой при этом не придётся даже палец о палец ударить! Так вот, детка, — она с явной издёвкой выделила это слово, и я ни на миг не усомнилась, что она сделала это потому, что именно так называл меня Шатов, — эти денежки тебе ещё придётся сначала заработать! И уж, поверь мне, сделать это будет не так-то просто!
Я посмотрела на неё, не веря собственным ушам, и в замешательстве слегка покачала головой. Нет, её язык, должно быть, по жизни причинял ей немало неприятностей!.. Едва ли я была первой, кого ей удалось с его помощью довести буквально до белого каления!.. И это не просто слова. Я действительно снова почувствовала, как во мне закипает лютый гнев, и с трудом сумела удержать себя в рамках приличия. Если уж я, человек достаточно сдержанный и уравновешенный, — по крайней мере, до сих пор я имела все основания считать себя именно таковой, — сейчас буквально умираю от желания придушить её собственными руками, — и, притом, немедленно, — то, право, я не могу понять, как ей вообще удалось прожить на этом белом свете так долго!.. И мне очень непросто было поверить в то, что я была единственной, кому приходилось бороться с таким весьма заманчивым желанием!..
— Засунь эти деньги себе в задницу, раз ты их так любишь! – грубо отрезала я и, честно говоря, даже сама себе поразилась. – Мне плевать на них, — так же, как и на всех вас! Я уезжаю домой! Разбирайтесь сами со своими проблемами, а я в ваших дерьмовых играх больше не участвую!
Да, этой весьма милой на вид девушке просто удалось разбудить во мне зверя!.. Я разной могу быть, но грубой бываю всё-таки нечасто. И эта моя вспышка удивила даже меня саму, — а вот на Эмму, похоже, тем не менее, не произвела особого впечатления, разве что лишний раз подтвердила мою полную никчёмность и ничтожность.
— Андрей, скажи ей!.. – с ноткой отчаянья в голосе воскликнула она, видимо, искренне надеясь, что он сумеет меня образумить. Но, несмотря ни на что, выражение её физиономии при этом ничуть не изменилось, и презрение ко мне было написано на ней всё так же ясно и недвусмысленно. – Она, похоже, совсем рехнулась!.. Поговори с ней сам!
Мне показалось, что при этих её словах Андрей чуть вздрогнул, как человек, которого чересчур резко вырвали из мира фантазий и опустили с небес на землю, к чему он, явно, пока ещё не был готов. Вот кому всё происходящее почему-то доставляло истинное удовольствие, хотя я и не могла понять причину этого и, следовательно, не была уверена в том, нужно ли мне рассердиться на него, — или же, наоборот, это его странное поведение лишний раз подчёркивает, что он, в отличие от той же Эммы, настроен по отношению ко мне достаточно доброжелательно. Впрочем, у меня ещё будет время найти ответ на этот свой вопрос.
Но сейчас он очень внимательно посмотрел на нас обеих, потом, словно нехотя, перевёл свой взгляд на Эмму, даже в эту минуту выглядевшую чересчур воинственно и злобно, и, кивнув в сторону двери, коротко бросил ей:
— Выйди!
Это, вроде бы, довольно безобидное слово было произнесено тоном, не допускающим ни малейших препирательств. Это было ясно даже мне, плохо знавшей этого человека. И уж, тем более, наверняка, было понятно Эмме.
Признаться честно, такого развития событий я как-то даже и не ожидала. Мне казалось, что они оба – одна команда, и, следовательно, должны держаться вместе и помогать друг другу. Злосчастная Эмма, похоже, тоже так считала, и поэтому приказ Андрея оказался и для неё так же полной и не совсем приятной неожиданностью. На её необычайно выразительном лице отразилась крайняя степень изумления, прежде чем она сумела справиться с собой и снова надеть на него пренебрежительную маску. Но, тем не менее, спорить с ним или как-то возражать она не стала. И, пожав плечами с деланным равнодушием и бросив на Андрея презрительный взгляд, явно не суливший ему ничего хорошего, Эмма молча вышла из кабинета, не забыв при этом изо всех сил хлопнуть дверью, — так, что она лишь чудом, наверное, не слетела с петель.
Я ожидала, что Андрей будет возмущён подобным поведением, но, к моему несказанному удивлению, он воспринял эту её далеко не безобидную выходку совершенно спокойно, будто бы и не произошло ничего из ряда вон выходящего. Да, похоже, правила субординации выполняются здесь не так жёстко, как следовало бы!.. И я не была уверена, что нахожу это вполне естественным и допустимым.
Как только грохот, вызванный уходом недовольной и обиженной Эммы, утих, Андрей подошёл ко мне и зачем-то взял меня за руку. На мгновение у меня промелькнула было мысль о том, что это тоже недопустимо, и мне следует немедленно пресечь подобные поступки, но почему-то я так и не решилась в тот миг это сделать. Возможно, потому, что теперь я видела перед собой уже вовсе не того восхищённого и с головой погружённого в собственные фантазии и грёзы человека, который находился рядом со мной ещё буквально минуту назад. Но теперь выражение его лица можно было посчитать всего лишь приветливым; голубые глаза смотрели  прямо и спокойно, а улыбка, хотя и была по-прежнему широкой, казалась сейчас не более, чем просто приветливой.
В общем, это был образ доброжелательно настроенного по отношению ко мне человека, а вовсе не влюблённого юноши, каковым он показался мне поначалу. И меня это его преображение, не скрою, даже несколько разочаровало.
— Может быть, перейдём на «ты»? – совершенно неожиданно для меня предложил вдруг Андрей. – А то все эти церемонии как-то всё слишком усложняют, ты не находишь?..
Я секунду поколебалась, взвешивая все «за» и «против», а потом всё-таки решилась кивнуть. Хотя, в моём представлении, это было явным нарушением правил приличия.
— Хорошо, — не слишком уверенно пробормотала я.
— Похоже, мне придётся взять на себя весьма неблагодарную обязанность! – секунду поразмыслив, не слишком решительно проговорил Андрей. И в тот миг он выглядел очень даже серьезным и озабоченным всем происходящим. – Артур Шатов – мой самый лучший друг, – попытался объяснить он. – Никогда не подумал бы, что мне может быть стыдно за него, но так уж получилось… Поэтому я, в первую очередь, очень хотел бы извиниться за него перед тобой!
Я ошарашено уставилась на него, поскольку как-то даже и не ожидала, что он может заговорить о Шатове. Но ничего пока не сказала в ответ. А он тем временем продолжал:
— Сегодня он вёл себя просто по-свински! Ты ничем не заслужила такого отношения к себе, и я представляю, что ты должна была почувствовать и подумать о нас! Вообще-то, признаюсь тебе честно, он всегда такой, — и, к сожалению, на это есть весьма серьёзная причина… Мы все уже давно привыкли к его поведению и практически не обращаем на это внимания, тем более, что общаться непосредственно с ним кому-то из сотрудников приходится крайне редко. Обычно все вопросы решаются через меня. Но нам сегодня просто необходимо было показать тебя ему, поскольку в данном случае без его согласия мы не могли начать действовать! Я обещаю тебе, что обязательно переговорю с ним и постараюсь объяснить ему, что так вести себя просто недопустимо! Ты здесь человек новый, и он мог бы, по крайней мере, немного попридержать свой норов! Но ты, пожалуйста, не сердись больше на него! Он очень сложный человек, но, если узнать его поближе, то понимаешь, что он не так уж плох. Постарайся простить его, хорошо?
Я снова не совсем решительно кивнула, хотя ещё минуту назад подобное согласие ему не удалось бы вырвать из меня даже силой. Но это получилось как-то само собой, против воли. И всё-таки общение с этим невыносимым Артуром Шатовым оставило в моей душе неизгладимый след, и это невозможно было просто так взять и всё забыть. И скрывать это от Андрея я не собиралась.
— А вы всегда разговариваете с ним подобным образом?.. – не удержалась я от мучавшего всё это время меня вопроса, кивая на компьютер. – Ну, я имею в виду выключенный экран и так далее…
Андрей невольно улыбнулся, видимо, прекрасно понимая, что конкретно я имею в виду.
— Нет, конечно же, не всегда! – покачал он головой, и мне показалось, что это моё предположение его даже немного развеселило. – Только в присутствии посторонних! Я – единственный человек, который имеет право входить в его кабинет! И, наверное, так будет всегда!
— То есть, посторонним, вроде меня, никогда не удастся взглянуть на этого великого человека? – с удивлением и даже возмущением поинтересовалась я.
— Дело не только в тебе! – покачал головой Андрей. – Никто никогда не видит его, кроме меня! Поэтому-то Эмма и бесится при одной только мысли об Артуре! Она работает здесь уже много лет, и ей кажется, что это признак недоверия по отношению к ней! Но на самом деле она здесь совершенно ни при чём! Сколько бы она здесь ни проработала и какое бы положение, в конце концов, ни заняла в этой организации, — в её присутствии экран всегда будет выключен!
Я молча переваривала полученную информацию, не в силах поверить в её правдоподобность.
— Но к чему такая таинственность? – изумилась я, как только вновь обрела способность говорить. – Я-то поначалу подумала, что всё дело именно во мне!
— Нет, ты здесь совершенно ни при чём! – снова терпеливо пояснил Андрей. – Всё дело в том, что Артур просто не хочет, чтобы его хоть кто-то видел! Не хочет, чтобы его знали в лицо! И никто, кроме меня, действительно никогда не встречался с ним лично!
Ну, уж это его заявление показалось мне совершенно неправдоподобным, потому что такого просто не могло быть на самом деле! Но, с другой стороны, у него, вроде бы, не было никаких оснований обманывать меня. Ведь, если он говорит неправду, я смогу очень быстро выяснить это и уличить его во лжи.
— Но почему? – продолжала упорно допытывать я, словно предчувствуя, что со временем мне будет крайне необходимо узнать это.
— На то есть немало причин… — задумчиво проговорил Андрей, внимательно глядя на меня и словно мысленно оценивая. – Просто так сразу и не объяснишь… Знаешь, Алина, может быть, я тебе расскажу об этом когда-нибудь потом…
— Когда? – не удержавшись, прервала его я. О хороших манерах я уже давно как-то и не вспоминала.
Андрей улыбнулся, похоже, ничуть не раздраженный моим не совсем уместным любопытством, и произнес:
— Наверное, когда узнаю тебя немного получше и окончательно пойму, что тебе можно доверять. Впрочем, я и сейчас уже почти уверен в этом, но всё-таки… Да, пожалуй, я могу пообещать тебе, что обязательно всё расскажу, как только буду уверен в тебе на все сто процентов. Но сейчас, прошу тебя, больше не задавай никаких вопросов.  Я просто не имею права пока ответить на них.
Он замолчал, глядя куда-то поверх меня. Признаться честно, все его объяснения показались мне более, чем неправдоподобными, и ничуть меня не удовлетворили. И поэтому я, всё ещё чувствуя себя обиженной и униженной до глубины души, не сумела удержаться от колкости:
— Теперь я, кажется, понимаю, почему Эмма так относится к господину Шатову! И, похоже, у неё действительно имеются все основания ненавидеть и презирать его!
Я обронила эту фразу в запальчивости и тут же пожалела о своих опрометчивых словах. Тем более, что Андрей после этих моих рассуждений посмотрел на меня как-то совсем уж серьёзно и даже, как мне показалось, с изрядной долей разочарования во взгляде. Мне даже померещилось, что в его глазах промелькнула какая-то непонятная мне грусть, и это произвело на меня гораздо более сильное впечатление, нежели любые упрёки или укоры. И мне сразу же почему-то стало безумно стыдно за свою несдержанность и излишнюю резкость, правда, на тот момент показавшуюся мне вполне естественной и оправданной.
— Эмма, к сожалению, далеко не всегда ведёт себя корректно… — тихо вымолвил Андрей, грустно покачивая головой. – Но сейчас речь идёт даже и не о ней… Знаешь, Алина, никогда не следует делать поспешных выводов о людях, с которыми ты едва знакома! Помнишь, как говорится, — не судите, да не судимы будете!..
— Нет, Андрей, ты совсем не так меня понял… — почему-то невнятно пробормотала я, чувствуя себя просто обязанной хоть как-то оправдаться в его глазах.
Но он словно и не расслышал моих слов.
— Это – самая ужасная ошибка, которую только можно допустить по отношению к другому человеку! – продолжал говорить он. – Да, я знаю, что Артур – очень сложный человек, но, поверь мне, Алина, он не всегда был таким! И стал таким не от хорошей жизни! На самом деле Артур – глубоко несчастный человек. Мне даже иногда кажется – самый несчастный человек в мире… Иметь так много, как имеет он, и при этом не сметь даже открыто появиться на людях…
Я, затаив дыхание, ловила каждое его слово. Я уже поняла, что с образом Артура Шатова связана какая-то ужасная тайна, и вполне естественное любопытство заставляло меня желать выяснить то, что, похоже, тщательно скрывается даже от таких давних и опытных сотрудников, как Эмма. На какой-то миг мне показалось, что сейчас Андрей слегка приоткроет завесу над этой тайной и тем самым удовлетворит моё любопытство. Но я ошиблась. И это было вполне естественно, потому что на самом деле я, конечно же, не могла ожидать, что этот человек в первый же день знакомства проникнется ко мне таким доверием и раскроет мне все свои секреты.
Андрей вдруг запнулся и замолчал, словно осознав неожиданно для самого себя, что и так наговорил уже слишком много лишнего. На его губах мелькнула виноватая улыбка, а на лице появилось смущённое выражение. И он явно избегал встречаться со мной взглядами, словно опасался, что я сумею прочесть в его глазах больше, чем он хотел бы мне открыть.
— Извини, Алина! – с искренним раскаяньем в голосе проговорил он. – Тебе, конечно же, всё это совершенно не интересно! Это – наши внутренние проблемы, и не стоит забивать тебе голову подобной ерундой!
— Ну, почему же, напротив! – живо возразила я, безуспешно пытаясь внешне скрыть терзавшее меня неуёмное любопытство, правда, насколько я могу судить, мне это совершенно не удалось. – Ты заинтриговал меня! Мне действительно очень хотелось бы понять, что на самом деле представляет собой твой друг, — хотя бы для того, чтобы суметь простить ему его грубость и в дальнейшем не держать на него зла!
Это на тот момент показалось мне вполне вразумительным объяснением. Но едва ли оно смогло обмануть такого довольно проницательного человека, как мой собеседник. Правда, секунду он колебался, словно раздумывая, достойна ли я такого доверия, но потом всё-таки решительно покачал головой. Я едва сдержала разочарованный вздох.
— Прости, Алина! – твёрдо проговорил он. – Но я действительно не могу сейчас говорить об Артуре! Просто не имею на это права! По крайней мере, пока… — Он снова сделал небольшую паузу, видимо, обдумывая свои дальнейшие слова, и продолжил ещё более решительным тоном. – Не сердись на меня за это, пожалуйста! Я не хотел бы, чтобы между нами с первого же дня установилась атмосфера взаимного недоверия, но это не моя тайна, и я не имею права обсуждать её с кем бы то ни было! Честно говоря, я сейчас вообще не могу понять, с чего я вдруг завёл этот разговор и начал говорить об Артуре! Я ещё никогда и ни с кем не обсуждал его!
— Всё началось с того, что ты попытался извиниться за него и объяснить его грубое поведение! – непроизвольно напомнила я ему. Эти слова сорвались у меня с губ прежде, чем я успела прикусить язык.
Но Андрей, вместо того, чтобы рассердиться, лишь склонил голову в знак согласия.
— Да, действительно! И всё-таки я зашёл слишком далеко! Его жизнь – это только его жизнь, и никто не имеет права вмешиваться в неё! Ты согласна со мною?
Я непроизвольно кивнула, в глубине души не до конца понимая, как он вообще вынудил меня согласиться с этими его словами. Но у меня сейчас просто не было другого выхода. А к тому же, у меня возникло какое-то странное ощущение. Я не знаю, насколько искренне он всё это говорил мне, но его старания увенчались успехом, а слова произвели на меня более, чем благоприятное впечатление. После такого, хотя и не вполне удовлетворительного, объяснения Артур Шатов уже не казался мне таким бесчувственным грубым животным, как поначалу. И я непроизвольно испытала по отношению к нему жалость и сочувствие, потому что теперь для меня стало совершенно очевидно, что он был глубоко несчастным человеком. И, если я пока еще и не ощутила симпатии по отношению к нему, то, по крайней мере, мою чувствительную душу согрело нечто очень близкое к этому. И я даже, кажется, забыла о своих обидах и испытала стыд за свою несдержанность и излишнюю агрессивность, поскольку теперь они стали казаться мне совершенно беспочвенными и лишёнными всяческих оснований.
Я непроизвольно улыбнулась про себя. Да, мой новый знакомый, похоже, обладал просто уникальным даром убеждения! Имея такого адвоката, можно быть спокойным не только за свою судьбу, но и за общественное мнение, которое для него не составит труда склонить в вашу пользу! И это было очевидно, поскольку даже меня, уверенную ещё некоторое время назад в том, что переубедить меня просто невозможно, он и то умудрился заставить поверить в какие-то мифические и почти невразумительные объяснения и простить человека, которого я минутой ранее готова была убить собственными руками!..
— Ему здорово повезло, что у него есть такой друг, как ты! – высказала я вслух эту свою мысль. – Надеюсь, он это понимает!
Андрей тоже непроизвольно улыбнулся в ответ и пояснил:
— У Артура нет других друзей, кроме меня. Поэтому я действительно единственный, кто может хоть в какой-то степени защитить его от уже сложившегося неблагоприятного мнения, и я в меру сил стараюсь это делать. Хотя, как ты сама понимаешь, на каждый роток не накинешь платок!
— Его здесь не любят? – осмелилась предположить я.
— Это было бы очень просто, — покачал головой Андрей. – Про Артура здесь ходит очень много слухов. У тебя ещё будет возможность познакомиться с некоторыми из них. Могу сказать только, что в них нет ни капли правды. Поэтому я и не пытаюсь пресекать их. Пусть люди гадают и строят свои предположения! В этом пока ещё нет ничего страшного! Тем более, что на самом деле правда гораздо более ужасна, чем любые нелепые предположения, и не дай Бог, если кто-нибудь когда-нибудь узнает её!..
Андрей снова на какое-то время замолчал. Я не торопила его, хотя все его объяснения лишь ещё сильнее подогревали моё вполне естественное любопытство. Но я больше не решалась задавать какие бы то ни было вопросы, вполне логично рассудив, что, если я действительно буду здесь работать, то, рано или поздно, я найду разгадку всех существующих тайн и, следовательно, сумею удовлетворить его даже без помощи самого Андрея.
— Да ещё и Эмма сегодня словно с цепи сорвалась!.. – добавил вдруг Андрей. – Даже и не знаю, что за бес в неё вселился!.. Я её такой ещё никогда не видел!
— В самом деле? – почему-то не поверила его словам я.
— В самом деле! – подтвердил он. – Она, вообще-то, неплохая девчонка, и ты ещё сможешь в этом убедиться! Немного грубоватая, но всё равно не плохая… Добрая, отзывчивая… А самое главное, на неё действительно всегда можно положиться и на все сто процентов быть уверенным в том, что она не подведёт! Не знаю, что такое вдруг на неё сегодня нашло…
Андрей отвёл глаза в сторону, якобы, в полном недоумении по поводу случившегося. Но по тому, как он старательно избегал встречаться со мной взглядами, я поняла, что он не искренен. Для того, чтобы почувствовать это, не надо было даже обладать особой проницательностью; достаточно было лишь немного разбираться в людях. Он не хуже меня догадался, что за бес вселился в Эмму, но, понадеявшись на мою невинность и неопытность, попытался скрыть это от меня.
Но я поддерживать его игру и изображать из себя наивную дурочку больше не собиралась. В конце концов, пора было ему до конца осознать, с кем он имеет дело.
— А мне показалось, что всё дело во мне! – невинным тоном решилась предположить я, сопроводив свои слова самой бесхитростной улыбкой, на которую я только была способна. Надо заметить, при необходимости я умела слегка подыграть, и это получалось у меня весьма убедительно. – Или, точнее, в тебе! – напрямик добавила я, мгновенно выходя из образа наивной простушки и посылая ему дерзкую улыбку, от которой он на мгновение даже опешил.
Несколько секунд Андрей оценивающе смотрел на меня, кажется, начиная, наконец-то, соображать, что я далеко не так проста, как можно предположить на первый взгляд.
— Ты думаешь, что она ревнует? – немного удивленно переспросил он, кажется, всё ещё не вполне доверяя своим глазам и ушам.
Я пожала плечами с деланным равнодушием, которого на самом деле не испытывала.
— Да я даже и не сомневаюсь в этом! – спокойно обронила я, вызывающе глядя на него. – По-моему, она влюблена в тебя!
Андрей ещё секунду разглядывал меня с выражением некоторого сомнения на лице, а потом вдруг улыбнулся и рассеянным жестом взъерошил волосы, что у него, как я поняла уже позже, являлось признаком крайней озабоченности. Интересно, — мелькнула у меня озорная мысль, — понял ли он, что со мной лучше играть честно, а не пытаться вешать мне лапшу на уши?..
— А знаешь, Алина, Алёнку действительно очень трудно сравнивать с тобой, несмотря на ваше потрясающее внешнее сходство! – проговорил он, наконец, и это было неоспоримым и вполне заслуженным признанием моих достоинств. Хотя и слегка запоздалым, на мой взгляд. – Ты гораздо умнее её и проницательнее! За те несколько месяцев, что мы были с ней  знакомы, Алёне ни разу даже и в голову не пришло, что нас с Эммой может связывать нечто большее, чем просто дружба! А ты раскусила нас в первый же день!
— А вас действительно что-то связывает? – спросила я, тщательно следя за тем, чтобы мой голос звучал спокойно и не выдавал буквально душивших меня противоречивых эмоций. Потому что, признаюсь вам честно, при этих его словах в моей душе словно что-то оборвалось. И мне стало по-настоящему больно.
— Мы с ней встречались одно время, — со вздохом признался Андрей. – Давно, ещё до моего знакомства с Алёнкой. А потом решили расстаться.
— Вот как… — пробормотала я. Ничего лучшего я в тот момент придумать просто не смогла, но при этом чувствовала себя обязанной хоть что-то сказать.
Андрей внимательно посмотрел на меня и, видимо, сделал какие-то свои выводы.
— Я её не бросал, если ты так подумала! – проговорил он. – Просто мы с ней оба так решили! Нам было непросто вместе… Наверное, правду говорят, что двум медведям в одной берлоге не ужиться!..
— Почему? – непроизвольно вырвалось у меня, — опять прежде, чем я успела прикусить язычок. Но я тут же опомнилась, и мне стало по-настоящему неловко из-за этого моего вопроса. – Ой, Андрей, извини!.. – тут же попыталась я хоть как-то исправить своё положение. – Это, конечно же, не моё дело, и я не собираюсь вмешиваться…
Я смущённо замолчала, не зная, что ещё можно тут сказать. Но Андрей в ответ лишь рассмеялся.
— Не стоит извиняться! – весело успокоил меня он. – Да и почему это не твоё дело? Ведь ты всё-таки теперь моя подружка, и в качестве таковой имеешь право знать все кошмарные подробности! Так что спрашивай обо всём, что тебя интересует, и не стесняйся!
Во время этого короткого шутливого монолога Андрей ласково дотронулся до моей руки, и от этого его прикосновения меня как будто ударило электрическим током. Я даже сама невольно поразилась этой своей реакции – слишком странной реакции – на почти незнакомого мне молодого человека. Пребывая в полной растерянности по этому поводу, я даже не сразу нашлась, что сказать ему в ответ.
Андрей явно поддразнивал меня своими словами. По его озорной улыбке я поняла, что он пытается обратить всё это в шутку, и на этот раз, не видя другого выхода из создавшейся довольно непростой для меня ситуации, я решилась подыграть ему. Поэтому я тоже дерзко улыбнулась ему в ответ и слегка покачала головой, непроизвольно отметив про себя, что Андрей Тарасов – довольно опасный тип, и мне необходимо держать с ним ухо востро.
В общении с мужчинами я действительно была не слишком опытной, и поэтому для меня на тот момент было просто жизненно необходимо, чтобы наши с ним отношения никогда не вышли за рамки обычной дружбы и обмена такими вот шутливыми репликами. Несмотря на всю свою наивность, я прекрасно знала, что представляет собой такой тип мужчин. По нему сразу же было ясно, что он привык менять девушек, как перчатки, а я вовсе не хотела, чтобы он причинил мне боль. А в том, что это случится, если я невольно поддамся на его провокации, я даже и не сомневалась. Несомненно, я могу увлечь его… на пару недель, — если мне, естественно, повезёт. А потом он найдёт себе другую жертву, а я уеду домой с разбитым сердцем…
Честно говоря, у меня впервые возникли такие мысли в отношении  почти незнакомого мне мужчины, и я не совсем отдавала себе отчёт в том, что именно явилось причиной этого. Впрочем, стоило ли на самом деле искать какую-то причину, объясняющую мои чувства? Я была всего лишь наивной неопытной девушкой, только понаслышке знавшей о таких вот красивых, богатых и уверенных в себе мужчинах, искренне полагающих, что перед ними не сможет устоять ни одна женщина в этом мире. Стоит ему только взяться за меня всерьёз, и… В общем, я совершенно не была уверена в том, что не совершу ошибки своих, без сомнения, весьма многочисленных предшественниц. Я всё ещё ощущала странный озноб от его прикосновения… И, прости меня, Господи, но я уже готова была отдать всё на свете за то, чтобы испытать нечто подобное ещё хоть один раз…
Это было совершенно необъяснимо. Но разве чувства подчиняются холодной логике и здравому рассудку?.. А кроме того, я не могла не признать в душе, что мне всё это очень даже нравится…
В общем, помоги мне, Боже, избежать умело расставленных сетей этого опытного и весьма умелого соблазнителя!.. Потому что на свой разум я уже больше, явно, не могла рассчитывать…
Мы посмотрели друг другу в глаза, и мне снова показалось, что между нами словно проскочила искра. Более того, по простоте душевной мне очень захотелось поверить в то, что он испытывает то же самое… Да, если я уже сейчас почти готова была потерять голову, то что же ждёт меня потом?.. Пожалуй, мне надо попросту поскорее бежать отсюда… пока я не натворила глупостей, о которых потом непременно буду жалеть…
— Не уезжай, Алина! – словно читая мои тайные мысли, тихо попросил меня Андрей, просто гипнотизируя меня своим взглядом. И, надо заметить, у него это неплохо получалось. По крайней мере, на тот момент моя воля уже была почти парализована. Я чувствовала себя кроликом, идущим прямо в пасть удаву.
Разумеется, я прекрасно понимала, что ступаю на зыбкую почву, но в тот миг по какой-то непонятной мне причине всё это уже попросту перестало иметь для меня какое-либо значение. И почему это у меня снова возникло ощущение, будто я тону в глазах этого едва знакомого мне мужчины?.. Это было на меня как-то совсем не похоже… Но мне всё стало уже безразлично. Всё. Кроме того, что я потеряла голову и почему-то счастлива от осознания этого…
— Не уезжай!.. – повторил он, и его голос прозвучал как-то очень ласково и многообещающе. Наверное, именно таким тоном искусные соблазнители и должны разговаривать со своими будущими жертвами. – Это я не из-за работы тебя прощу! – добавил Андрей, подтверждая тем самым мои предположения. – Просто мне самому очень хочется, чтобы ты осталась! Хотя бы на время! А там видно будет!.. Хорошо?
— Хорошо, — непроизвольно кивнула я, ещё не до конца осознавая, что именно заставило меня согласиться. Какая-то часть моей души испуганно кричала о том, что я совершаю ошибку. Но я приказала ей замолчать, безуспешно пытаясь уверить саму себя в том, что остаюсь только ради работы и обещанного вознаграждения, а вовсе не потому, что мне понравился этот человек.
Или же я просто пытаюсь сейчас убедить в этом саму себя, потому что на самом деле мне уже в тот миг всё было совершенно ясно?..
Андрей снова взял мою руку в свою и улыбнулся. И от этой его улыбки моё сердце забилось в груди, как сумасшедшее, и я даже всерьёз испугалась за него.
Еще никто и никогда в моей жизни не смотрел на меня так ласково, и я чувствовала, что ещё немного, и я просто растаю, как Снегурочка…
Или, может быть, у меня просто разыгралось воображение, и я, в силу своей беспросветной наивности, уже готова была принять желаемое за действительное?..
Впрочем, я была уверена, что у меня ещё будет возможность разобраться во всём и понять, кто есть кто.
 
2. Я начинаю работать
 
Мой первый рабочий день начался с самого настоящего кошмара. И, признаюсь, чуть было не стал причиной позорного бегства обратно в родной город.
Я привыкла в течение многих лет просыпаться от звонка будильника, причём, как правило, звонить ему приходилось довольно долго, и он успевал разбудить всех членов моей семьи прежде, чем добирался, наконец, до меня. И поэтому на следующее утро я не сразу сообразила, что именно со мной происходит. Эмма тормошила меня изо всех сил, но я лишь молча переворачивалась с боку на бок, пытаясь ускользнуть от её вездесущих рук, и продолжала себе спать. Я не испытывала никакого желания просыпаться в такую рань, и, поскольку мой сон, особенно в предутренние часы, обыкновенно бывает очень крепок, я почти не осознавала того, что происходит вокруг меня. Я твёрдо решила не просыпаться. И у меня это весьма успешно получалось. До поры, до времени.
— Эй, спящая красавица, проснись! – громко крикнула Эмма мне в самое ухо, видимо, отчаявшись привести меня в чувство более мягкими способами. – Вставать пора! Петушок давно пропел!..
Вот ненормальная!.. Как будто мне было какое-то дело до этого!..
Но на редкость настойчивая Эмма никак не унималась, и, в конце концов, ей удалось достичь в этом нелёгком деле определённых успехов. Я с трудом разомкнула словно налитые свинцом веки и взглянула на часы. Мне не сразу удалось сфокусировать на них свой мутный взгляд, а когда, наконец, я сумела-таки рассмотреть циферблат, то буквально застонала от отчаянья. Было ещё всего только восемь  часов. И, осознав это, я твёрдо решила, что ни за что на свете не проснусь!..
Но Эмма была полна сил и энергии и вознамерилась поднять меня на ноги во что бы то ни стало. Вот ведь ненормальная!.. – мелькнула у меня нелицеприятная мысль. Господи, да она явно в отместку за вчерашнее решила разбудить меня в такую рань!.. Но у неё всё равно ничего не получится!.. – решила я оттолкнула её руки.
— Эмма, оставь меня, пожалуйста, в покое! Я хочу спать! – пробурчала я раздражённо и не слишком внятно, снова поворачиваясь к стенке и упрямо закрывая глаза в тщетной надежде снова отключиться от её настойчивых приставаний. – Я вчера так устала со всеми этими переездами, что даже и  не заметила, как прошла ночь! Дай мне ещё пару часиков!
— А ну-ка давай вставай! – довольно резко прикрикнула на меня не сдающаяся Эмма. – У нас с тобой сегодня будет довольно напряжённый день, так что особенно тут разлёживаться некогда! И не забывай, что с сегодняшнего утра ты уже приступила к работе!
Это оказалось довольно веским аргументом, мигом развеявшим остатки сна. Я нехотя поднялась и, прихрамывая на обе ноги и пошатываясь, поплелась в ванную.
Но тут меня ожидал весьма неприятный сюрприз.
— Если ты намереваешься принять душ, то делать этого пока не стоит! – немного поразмыслив, крикнула мне вдогонку Эмма. – На это у нас ещё будет время после небольшой пробежки! А сейчас у тебя ровно пять минут на то, чтобы собраться, иначе я вытащу тебя из дома прямо в том, что на тебе будет надето!
Я так и замерла на пороге ванной комнаты с полотенцем в руках, не в силах поверить собственным ушам. Её слова, признаюсь честно, оказались для меня не слишком приятной неожиданностью. Когда я давала согласие на эту работу, о физической подготовке речь как-то не заходила, — иначе я, наверное, трижды подумала бы прежде, чем согласиться.
— Это обязательно? – дрогнувшим голосом переспросила я, надеясь в душе, что её слова – просто не совсем удачная шутка, порождённая её оригинальным чувством юмора. – Ну, пробежка, я имею в виду…
— Я поняла, что конкретно ты имеешь в виду! – весело кивнула Эмма, явно обрадованная моим очевидным замешательством. – Но это действительно обязательно! Нам с тобой придётся серьёзно поработать, так что даже и не вздумай отлынивать! Кстати, забыла спросить, а как у тебя вообще со спортом?
— Да никак, — с опаской пожала я плечами.
— Ты когда-нибудь бегала по утрам? – уточнила она.
— Никогда, — честно и откровенно призналась я. – Такая  глупость мне даже и в голову не могла придти!
— Да… Вот ведь незадача!.. – Эмма задумчиво нахмурила брови, сосредоточенно размышляя о чём-то своём, и у меня промелькнула было тщетная надежда на то, что всё ещё может закончиться для меня вполне благоприятно. Но тут же по изменившемуся выражению её лица я поняла, что она уже пришла к какому-то определённому решению, и оно было явно не в мою пользу.
– В таком случае, я не стану сегодня особенно насиловать тебя! Думаю, нам с тобой следует начать с двух километров!
Два километра?! Удивляюсь, как я попросту не подскочила на месте от ужаса!.. А впрочем, почему я в этом так уверена?.. Я ведь не видела себя в тот миг со стороны!
— Да ты что, Эмма?! – почти истерически завопила я, чувствуя настоящую неконтролируемую панику. – Ты хоть сама-то понимаешь, о чём ты говоришь?! Или ты просто издеваешься надо мной?!
— Почему? – недоумённо пожала плечами она, якобы, совершенно не понимая, в чём дело.
— Да я же умру на полпути, и вам придётся в дальнейшем обходиться без меня! – привела я последний аргумент, надеясь лишь на то, что он окажется достаточно весомым, чтобы избавить меня от выпавших на мою долю страданий. – Ты уверена, что вы сможете найти ещё кого-нибудь с моими внешними данными?
Я была уверена, что это заставит её отступить от её жутких намерений. Но мой страстный монолог, похоже, не произвёл на мою мучительницу ровным счётом никакого впечатления. В ответ она лишь искренне расхохоталась, явно наслаждаясь моим ужасом и замешательством.
В принципе, я ещё вчера заподозрила в этой девушке склонность к садизму и теперь имела все основания убедиться в этом предположении на своём собственном примере. Она безумно веселилась в предвкушении моих ожидаемых мучений, ничуть не заботясь при этом о моём состоянии, но мне самой было сейчас совершенно не до смеха. Два километра в моем понятии были таким немыслимо огромным расстоянием, что я так же абсолютно искренне была уверена в том, что мне попросту не выжить после подобного эксперимента над собой. Даже в школе на уроках физкультуры мне никогда не удавалось пробежать кросс. Я попросту падала бездыханной на полпути, и наш учитель ставил мне тройки просто из жалости, прекрасно понимая, что большего от меня всё равно не удастся добиться при всём старании. Но со стороны Эммы, как я уже догадывалась, жалости и снисхождения мне ждать не следовало. Она уже заранее предвкушала мои страдания, и они её только радовали.
— Ничего, не волнуйся, всё будет в полном порядке! – весело утешила меня она. Ну, что же, веселись, веселись, у тебя есть для этого все основания!..
— Ты уверена? – пробормотала я, холодея при одной только мысли о том, что меня ожидало.
— Да не пугайся ты так сильно! – расхохоталась она. – Я обещаю, что не стану особенно мучить тебя! Да, конечно, я понимаю, — два километра в твоём представлении — это, наверное, чересчур для начала, но что же делать?.. У нас слишком мало времени, а научить тебя нужно очень многому! Я даже и не знаю пока толком, с чего вообще начать! Ты, что, вообще никогда не занималась спортом? На полном серьёзе?
Я в отчаянье покачала головой. Что-либо говорить вслух или ещё как-то возражать я была уже просто не в состоянии.
— Ну, что я тогда могу тебе сказать?.. Тем хуже для тебя!.. – очень ободряюще заключила Эмма. Сделав таковой вывод, она с трудом сумела скрыть свою привычную усмешку, и теперь я уже на все сто процентов была уверена в том, что мои предстоящие мучения по-настоящему радуют её.
— Кстати, — как бы между прочим добавила она, — я не сомневалась, что ты забудешь захватить с собой спортивный костюм, поэтому купила его для тебя! Так, на свой вкус… Можешь считать это подарком! Померяй, — я думаю, что он тебе подойдёт! Ну, а если нет, — прошвырнёмся потом по магазинам вместе и подыщем что-нибудь более подходящее!
Ярко-красный обтягивающий спортивный костюм, который, как я понимаю, по задумке Эммы, должен был смотреться на мне очень сексуально, оказался последней каплей, переполнившей чашу моего терпения. При виде него мои нервы окончательно сдали, а моё чувство юмора, до сих пор ещё помогавшее мне как-то не воспринимать всерьёз всю эту нелепую ситуацию, попросту отказало. Окончательно и бесповоротно.
Я упала на кровать, прижимая этот злополучный красный костюм к груди, как самый драгоценный подарок, и истерически захохотала, не обращая ни малейшего внимания на потоки слёз, струящиеся по щекам.
* * *
Ну, что я могу добавить ещё ко всему вышесказанному?.. С этого дня и начались мои мучения. И, уж можете мне поверить, мало мне не показалось.
Зловредная и не знающая жалости Эмма будила меня ровно в восемь. Ну, что ж, мне следовало быть благодарной ей уже за это! С присущей ей склонностью к садизму, в которой я теперь уже и не сомневалась, мне было даже удивительно, как это она вообще позволяла мне спать! Признаться честно, я никогда раньше даже и не представляла, что желание придушить другого человека может быть настолько сильным! Двадцать лет своей жизни я прожила в совершенно тепличных условиях, как я теперь это понимаю, и даже не представляла, что на свете могут быть такие сильные чувства, как те, которые я научилась теперь испытывать. Но эта девушка просто будила во мне зверя, и я не представляю, как мне удавалось сдерживать себя до поры, до времени. Это требовало от меня просто неимоверных усилий. И я не знала, насколько ещё хватит этой моей железной выдержки…
Бедная Эмма и не представляла, что отныне живёт в вечной смертельной опасности. Впрочем, я подозреваю, что, даже если бы она об этом и догадывалась, это ничего не изменило бы. Потому что на самом деле эта девушка отличалась редкой отвагой, и это было ясно даже мне.
Сразу же после мучительного пробуждения меня ожидала ещё более жуткая пробежка. Избежать этого мучения у меня не было никакой возможности, хотя, что только я ни придумывала, чтобы обмануть мою надсмотрщицу!.. Боже мой, до сих пор я никогда даже и не подозревала, что бегать – это так ужасно трудно!.. Казалось бы, что тут сложного, — ноги в руки и вперёд!.. Но не тут-то было!..
Те, кто когда-либо оказывался в моей шкуре и кого заставляли бегать насильно, меня поймут. Остальные могут поверить на слово.
Чтобы жизнь не казалась мне раем, не знающая жалости Эмма каждый день упорно увеличивала дистанцию на сто метров, не обращая ни малейшего внимания на мои жалобы, возражения и даже слёзы. Временами мне казалось, что она вообще меня не слышит, — настолько мало значения она придавала всему тому, что срывалось с моих истерзанных уст. С таким же успехом я могла бы молить о пощаде бездушную машину, и, как я полагаю, это сравнение было для Эммы ещё слишком лестным! Своими заранее запрограммированными действиями она действительно напоминала мне машину, которая чётко выполняет заданную программу, ни на шаг не смея отступить от строгой инструкции. Наверное, даже если бы я упала замертво рядом с ней, это и то не нарушило бы её  намеченной работы. И она, ничуть не смутившись и не растерявшись, всё равно нашла бы возможность поднять моё бездыханное тело и заставить его функционировать в заданном ритме. Порой я действительно была уверена в том, что ей доставляет просто несказанное удовольствие мучить меня, и тогда моё желание при случае придушить её только крепко. И, боюсь, рано или поздно я действительно решилась бы на нечто подобное. И ничто не смогло бы меня тогда остановить.
Когда мы возвращались домой после изнурительной пробежки, она, не обращая внимания на то, что я едва передвигала ноги, давала мне ровно пятнадцать минут, в течение которых я должна была принять душ, переодеться и наскоро выпить чашечку чёрного кофе без сахара, которая и составляла весь мой завтрак. На мои весьма настойчивые заверения в том, что он такого скудного питания я вообще скоро попросту протяну ноги, Эмма с недобрым смехом отвечала мне, что до этого у меня в запасе ещё не меньше десяти килограммов. Правда, от меня упорно скрывали, в каком именно месте она их у меня  нашла. При росте сто семьдесят сантиметров, мой крайне избыточный вес составлял ровно шестьдесят килограммов, и назвать меня при этом толстой можно было, лишь имея чересчур буйную фантазию. Но, похоже, у Эммы как раз она и присутствовала.
Затем мы ехали в спортивный зал, где, после жёсткой часовой разминки на тренажёрах, с которых я, в конце концов, начинала попросту падать, Андрей и Эмма, позорно объединившись против меня, без малейшего зазрения совести отрабатывали на мне приёмы различных видов борьбы, видимо, в тщетной надежде на то, что я, непосредственно участвуя во всех этих баталиях, тоже чему-либо научусь. Но их надежды на это, следует признаться, оказались совершенно напрасными. Правда, уже через пару дней я весьма успешно освоила роль живой груши, но дальше этого, хоть убей, моё обучение не продвинулось ни на шаг. И меня попросту приводили в состояние бешенства лицемерные заверения Андрея и Эммы в том, что с каждым занятием у меня получается всё лучше и  лучше. Что конкретно у меня начинает получаться лучше после такого систематического избиения, они  объяснить были не в силах, а я сама, благодаря своей тупости, никак не могла понять. Разве что после нескольких занятий я научилась уже не так сильно вопить от боли и ужаса после очередного и весьма чувствительного удара. Так что, если я всё же чему-то и обучилась во время этих жутких экспериментов над моим телом, то только терпеть боль и переживать всё это молча. Но подобные навыки не шли ни в какое сравнение с тумаками, выпавшими при этом на мою долю по вине моих горе — учителей, в буквальном смысле слова вдалбливавших в меня эту совершенно ненужную и бесполезную, с моей точки зрения, науку.
В двенадцать часов мне полагалось отправляться обедать. До него мне удавалось дожить разве что чудом, поскольку даже усталость и побои не могли заглушить вопли моего избалованного желудка. Во время обеда мне, правда, разрешено было есть столько, сколько я хочу, но из моего и без того весьма скудного рациона были начисто исключены все продукты, имевшие несчастье показаться моим мучителям хоть немного калорийными. В результате чего моя радость была существенно омрачена тем, что питаться мне приходилось исключительно овощами и фруктами. Конечно, я весьма старательно и усердно набивала ими свой желудок, который при этом снова протестовал изо всех сил, разумно рассудив, что лучше уж это, чем совсем ничего. Но особого облегчения мне это, признаться, не приносило. Даже во время этого жалкого обеда чувство голода не оставляло меня ни на минуту, но эти терзания, поверьте, были совершеннейшей мелочью по сравнению с остальными выпавшими  на мою долю мучениями. Так что к ним я привыкла довольно быстро и даже сумела, — в определенном смысле этого слова, конечно, — смириться.
После обеда меня ожидал двухчасовой сеанс обучения английскому языку. Правда, я никак не могла уразуметь, где и когда он может мне пригодиться, — ведь о том, чтобы забросить меня в Англию, пока, вроде бы, речи не шло. А впрочем, кто знает, — возможно, это от меня, как всегда, попросту скрывалось. Честно говоря, я вообще не имела ни малейшего представления о том, к чему меня готовят, и при каких жутких обстоятельствах мне придётся применять свои полученные с таким трудом знания.
Итак, из всего остального процесса обучения именно английский язык казался мне наиболее бессмысленным занятием, но бедная Алёна, которую я теперь иначе, как недобрым словом и не поминала, вдобавок ко всем своим многочисленным недостаткам, как и всякая порядочная интердевочка, владела этим языком в совершенстве. И поэтому теперь овладеть им в таком же полном совершенстве предстояло и мне. Впрочем, к счастью для меня, за Андреем тоже числился подобный грешок, поэтому иностранным языком занимался со мной именно он. Страшно даже представить себе, что могло бы быть, если бы на его месте оказалась Эмма, для которой это было бы лишней возможностью поиздеваться надо мной!.. Я боюсь даже подумать о том, к каким весьма печальным – и для меня, в том числе, — последствиям это могло бы привести!..
Правда, хоть в одном мне повезло. В своём далёком детстве я тоже изучала в школе именно английский язык, что, надо признаться, значительно упрощало задачу Андрея. И, к удивлению для себя самой, я обнаружила, что курс школьной программы довольно прочно засел в моих мозгах. Так что Андрею нужно было только добиться от меня безукоризненного произношения и обучить некоторым оборотам речи, присущим только англоязычным гражданам. И я благодарила судьбу уже хотя бы за эту малость, а так же за то, что этой несчастной Алёне не пришло в её дурную голову выучить ещё какой-нибудь иностранный язык, — китайский, к примеру, — овладеть которым в столь сжатые сроки было бы для меня куда сложнее. Вот тогда бы я, наверное, попросту повесилась от отчаянья.
За эти два часа занятий я отдыхала и душой, и телом и благословляла своих мучителей за их трогательную заботу. Но всё хорошее, к сожалению, заканчивается слишком быстро, и после этого мы отправлялись в бассейн, из которого мне разрешали вылезти только после того, как я начинала захлёбываться и была не в силах уже даже придерживаться за бортики или же за буйки. Но мои мучители почему-то искренне считали, что ничто так не улучшает фигуру, как плавание, и поэтому, так как мне просто жизненно необходимо было дойти до полной степени истощения и, притом, в весьма сжатые сроки, эти ежедневные водные процедуры были для меня обязательны, и избежать их не представлялось никакой возможности.
Потом мы снова отправлялись в спортивный зал, но на этот раз всего лишь для того, чтобы научить меня «правильно двигаться». У меня никогда не было причин смущаться своей походки, но теперь выяснилось, что я хожу совершенно неправильно. О Боже милосердный, оказывается, для того, чтобы стать шлюхой, необходимо уметь делать просто всё на свете!.. Ну, неужели же эта несчастная Алёна не могла подобрать себе профессию попроще, не требующую стольких умений и навыков?..
Помимо всего этого, Эмма обучала меня «правильно» пользоваться косметикой, чего я, надо признаться, никогда даже и не пыталась делать в своей прошлой жизни, и теперь я смертельно боялась даже близко подходить к зеркалу, в котором видела совершенно чужое, незнакомое мне лицо. Эта размалёванная девица просто не могла быть мною!.. Но при этом даже я, несмотря на весь свой отрицательный настрой, не в силах была отрицать, что она очень красива. И мою измученную до крайней степени душу наполняло какое-то неведомое мне доселе чувство гордости за саму себя. Хотя, — и я прекрасно это осознавала, — гордиться здесь было особенно нечем, потому что моей заслуги в этом не было. Надо было, скорее, благодарить Господа Бога за такие исключительные внешние данные, которым я до сих пор почему-то не придавала никакого значения.
В общем, я прошла такую великолепную школу разностороннего мастерства, что, вне всякого сомнения, любая уважающая себя проститутка просто повесилась бы от зависти. Я вот только никак пока не в силах была понять, где и когда я начну применять на деле все эти полученные с таким неимоверным трудом знания?..
В довершении всего этого, словно мой трудовой день и так не был чересчур длинным, каждый вечер мы с Андреем отправлялись в ресторан или на дискотеку, хотя к тому времени я уже обычно едва волочила ноги от усталости и даже думать не могла о каких бы то ни было танцах и развлечениях. Но моё самочувствие, похоже, не интересовало даже его. Да, он был ничуть не менее безжалостным, чем Эмма, и теперь я уже ни капли не сомневалась в том, что, если я когда-нибудь попросту упаду бездыханной к их ногам, эта сладкая парочка преспокойно подыщет мне замену, и это весьма печальное для меня происшествие не вызовет у них ни малейших эмоций или чувств. И я могла только удивляться теперь, почему в первый день Андрей показался мне таким добрым и заботливым. Ни доброты, ни заботливости я теперь не могла разглядеть в нём, как ни старалась, и была уже почти уверена в том, что всё это мне лишь померещилось. И я поняла, что на самом деле он был способен, похоже, — так же, как, впрочем, и Эмма, — переживать лишь по поводу их общего дела. А на меня, как на живого человека, как на личность, в конце концов, им было попросту наплевать.
Да, видимо, правду люди говорят, что первое впечатление бывает весьма ошибочным, и мой герой на поверку оказался вовсе и не тем прекрасным принцем в белых доспехах, за которого я почему-то приняла его поначалу. Человек, с которым мне приходилось иметь дело сейчас, все эти дни был совершенно бесчувственным и абсолютно безжалостным по отношению ко мне. И от осознания этого мне временами хотелось плакать… Правда, на это у меня пока попросту не хватало сил.
Нет, конечно же, я была не права в отношении Андрея, и даже тогда, озлобленная, разочарованная и безумно уставшая, я всё же не могла не понимать этого. Я чувствовала, что ему на самом деле очень жаль меня. Правда, где-то в глубине души… Но я ясно видела это по его слишком напряжённому взгляду, неустанно следившему за мной, где бы я ни находилась, по тревожному выражению его лица, на котором временами отражалось сомнение в том, смогу ли я осилить очередную премудрость…Но даже от осознания этого легче мне всё равно не становилось. Наверное, потому, что самой мне было жалко себя куда сильнее, чем кому-то постороннему, и я искренне считала, что заслуживаю хоть немного доброты, заботы и милосердия со стороны окружающих меня людей, тем более, что на самом деле это я оказываю им услугу, добровольно согласившись на такие немыслимые испытания. Но в их глазах, как мне казалось, светился лишь ледяной расчёт, и осознание этого одновременно и жутко раздражало меня, и приводило в отчаянье. Хотя как-то протестовать против такого обращения я давно уже даже и не пыталась.
Согласно моему строжайшему расписанию, ровно в двенадцать ночи я обязана была очутиться в своей кровати, потому что спать мне было положено не менее восьми часов в сутки. Но те умники, которые составляли это чёртово расписание, совершенно не желали учитывать моё внутреннее состояние и полностью сбрасывали со счетов тот очевидный факт, что я всё-таки человек, а не механический робот, который можно отключить одним нажатием кнопки. И им, видимо, даже и в голову не приходило, что, упав на кровать, я ещё долго не могла уснуть, ворочаясь с боку на бок в постели, не в силах найти себе удобного места. Да его и мудрено было бы отыскать!.. Всё моё бедное истерзанное тело ныло так, словно оно представляло собой один сплошной синяк, и, в принципе, это сравнение было недалёким от истины, особенно, после наших неравных спаррингов в спортивном зале. В таких вот тщетных попытках лечь поудобнее проходили часы, а когда мне, наконец-то, всё-таки удавалось погрузиться в спасительный сон, оказывалось, что давно уже пора вставать. И всё начиналось сначала.
Правда, в некотором плане ничего не изменилось, и Эмме по-прежнему каждое утро стоило огромных трудов заставить меня очухаться. Но, в конце концов, ей это всё-таки неизменно удавалось. Меня иногда просто поражало её завидное терпение и настойчивость, потому что другая на её месте давно уже плюнула бы на такое неблагодарное занятие. После очередного бурного утреннего спора я умудрялась разомкнуть веки, сползала с кровати и потихоньку приходила в себя. Но при одной только мысли о том, что ждёт меня впереди, мне хотелось попросту завыть от отчаянья.
Без малейших преувеличений могу сказать, что это был просто какой-то неописуемый кошмар! Первые дни я вообще напоминала зомби. Моё тело и мой разум словно существовали в двух параллельных мирах. Я ничего не чувствовала, кроме боли во всех мышцах и суставах, двигалась, словно на автопилоте, почти не задумываясь о том, что именно я делаю, и практически совсем утратила способность здраво мыслить. Мне было так паршиво, что каждый вечер, укладываясь, наконец, спать, я на полном серьёзе мечтала о том, как это было бы хорошо: попросту не проснуться завтра утром и тем самым разом отомстить им за все вынесенные по их вине мучения и унижения.
Но я всё-таки просыпалась, вопреки всем моим желаниям. Снова и снова. И, казалось, конца – краю не будет всем этим непосильным для человеческого организма терзаниям…
Правда, потом стало чуть – чуть полегче, но даже это, вместо ожидаемой радости, вызвало у меня лишь удивление и недоумение. И, тем не менее, факт оставался фактом. Мой воистину железный организм понемногу приспосабливался ко всем этим чудовищным перегрузкам и даже начинал в меру сил функционировать в заданном темпе. Но это происходило как-то слишком медленно… А мои силы к тому времени были уже почти на исходе, и я не ждала уже больше от этой жизни ровным счётом ничего хорошего…
Признаться честно, если бы обстоятельства сложились несколько иначе, я давно уже попросту плюнула бы на все обещанные мне деньги и уехала бы домой. Меня пока останавливало только одно, но очень важное открытие. Мне ужасно нравился Андрей. Я пока даже и помыслить не могла о том, чтобы расстаться с ним так скоро, и именно это давало мне силы бороться с этим кошмаром наяву и не сдаваться.
Нет, я не была тогда ещё влюблена в него. Или, может быть, я просто пыталась в те дни убедить в этом саму себя, потому что изо всех сил пока ещё старалась сопротивляться этому охватывающему меня наваждению? Хотя, что греха таить, на самом деле пытаться было уже поздно… Вернее, если признаться честно, я и сама-то ещё не до конца осознавала, какие именно чувства испытываю по отношению к нему, и не была готова дать им какое-либо определённое название. Я не была уверена в том, любовь это уже или же ещё нет,- но факт оставался фактом. Он мне ужасно нравился. Как ещё никто и никогда в этой жизни.
Поначалу я действительно пыталась бороться с этим зарождающимся чувством. Я говорила себе, что у меня ещё с самой первой встречи сложилось такое впечатление, будто он меняет девушек, как перчатки, и мне от него просто жизненно необходимо держаться подальше, — если, конечно, я не горю желанием пополнить собой его коллекцию разбитых сердец. Кроме того, я внушала себе, что все эти дни он был со мной особенно безжалостным, и я частенько не в силах была сдержать горьких слёз по ночам, снова и снова невольно прокручивая в голове его жестокие слова и поступки, сказанные и сделанные в течение дня. Да, всё это действительно было так, и разумом я прекрасно всё это осознавала. Но, как я уже сказала, мой разум в те дни существовал словно где-то отдельно от моего тела.
Несмотря ни на что, я не могла не признать в душе, что он – самый интересный мужчина из всех, кого мне когда-либо приходилось встречать. Правда, мой опыт общения с сильным полом был, признаться, настолько мал, что об этом не стоило даже и упоминать всерьёз. И всё-таки он действительно был самым… Самым – самым…
В своей дикой беспросветной наивности я зашла даже намного дальше, чем предполагала поначалу. Потому что, видимо, по простоте душевной, я была на все сто процентов уверена в том, что тоже нравлюсь ему. Мне мерещилось, что я ясно вижу это в его светлых глазах, когда его взгляд с такой тревогой и волнением устремлялся на меня, слышу в его ласковом голосе, когда он зачем-либо обращался ко мне, чувствую в его нежных прикосновениях, даже если он всего лишь ненавязчиво брал меня под руку. И я льстила себе надеждой, что тоже нравлюсь ему, хотя прекрасно отдавала себе отчёт в том, сколько бедных девушек до меня хранили в сердце тот же самый прекрасный образ в той же самой наивной уверенности. Осознавая всё это, я, разумеется, почти не надеялась стать для него той единственной, ради которой он захочет, наконец-то, остепениться и остановиться. Или же всё-таки я именно на это и надеялась?.. Если это действительно было так, то я ещё большая идиотка, чем могу признать это даже перед самой собой. Потому что, как бы то ни было, а это давало мне силы жить дальше и не сломаться.
Но больше всего меня во всей этой ситуации поражала Эмма. Я уже написала немало нелестных слов в её адрес, которые отчасти были совершенно справедливы, но из этого ещё вовсе не следует, что мы с ней стали лютыми врагами. Честно говоря, поначалу я никак не ожидала, что мы вообще сможем хотя бы просто поладить с ней, — не говоря уж ни о чём большем. О каких бы то ни было дружеских отношениях с ней я даже и не мечтала. Но эта девушка оказалась совершенно непредсказуемой в своих чувствах и поступках.
Я вовсе не удивилась бы, если бы она сразу же возненавидела меня лютой ненавистью за то, что Андрей, явно, уделяет мне внимание, потому что я ясно видела, что она тоже любит его. Если у меня ещё поначалу и были какие-то сомнения в этом, связанные с её редкостным злобным сарказмом и внешней непредрасположенностью к проявлению каких бы то ни было искренних чувств, то со временем я убедилась в этом. И именно поэтому её поведение казалось мне совершенно необъяснимым.
Но то ли она давно поставила крест на каких бы то ни было отношениях с Андреем и уже ни на что больше не надеялась, то ли ещё что, — но она, похоже, вовсе даже и не разглядела во мне соперницу. Вместо этого она относилась ко мне довольно неплохо, и уже через несколько дней мы с ней стали подругами. В принципе, это произошло сразу же после того, как я привыкла ко всем этим немыслимым физическим нагрузкам и перестала видеть в ней какого-то жуткого монстра, осознанно стремящегося загнать меня прежде времени в могилу. И, по мере того, как шло время, наша дружба становилась всё крепче.
В конце концов, я стала доверять ей настолько, что даже решилась-таки однажды заговорить с ней на тему, которая давно меня интриговала. Правда, перед этим я провела в сомнениях и раздумьях немало дней, — прежде, чем действительно осмелиться на это. Мне почему-то казалось, — и, признаться, не совсем без оснований, — что они оба, — и Эмма, и Андрей, — упорно изо всех сил избегают разговоров об этом. А моё разыгравшееся воображение с каждым днём тревожило меня всё сильнее, поскольку я уже просто устала придумывать какие-то немыслимые объяснения происходящему в душе и желала, наконец-то, узнать правду, какой бы странной и, возможно, неприглядной она ни была.
Но с Андреем мы были ещё на тот момент не настолько близки, чтобы просто поговорить по душам, и поэтому я пока помалкивала, не решаясь даже подступиться к нему с этим вопросом. К тому же, я никак не могла сейчас начать этот разговор первой, потому что он, в принципе, в прошлый раз сам пообещал рассказать мне обо всём, когда придёт время. Но, видимо, это время пока никак ещё не приходило, а снова задавать ему какие бы то ни было вопросы на эту тему казалось мне пока просто признаком дурного тона. И мне оставалось только терпеливо ждать, когда же он заговорит сам, и молча надеяться на то, что это может вообще когда-либо произойти. Видимо, он сам не видел пока никаких оснований что-то объяснять мне, потому что больше никогда, даже просто в случайном разговоре, Андрей не упоминал Артура Шатова, и у меня не было ни малейшей возможности как-то подступиться к нему и выяснить то, что тревожило меня всё больше и больше. Я уже совсем отчаялась когда-либо услышать внятное объяснение от Андрея, и от осознания этого моё, как мне казалось, вполне естественное любопытство изводило меня ещё настойчивее.
Но с Эммой всё было теперь гораздо проще. Мне казалось, что мы с ней давно уже можем открыто говорить на любые темы, не опасаясь друг друга и не увиливая от ответа. По крайней мере, мне так казалось… И поэтому я смогла решиться поговорить с ней о том, что всё это время не давало мне покоя.
— Эмма, а кто такой на самом деле Артур Шатов? – спросила я её как-то, словно между делом, чувствуя, что больше просто не в силах сдерживать своё любопытство.
Честно говоря, задавая этот вопрос, я не ожидала никакой особой реакции. Но он, похоже, оказался для неё полной неожиданностью. Мне даже почудилось, что она едва заметно вздрогнула, и на её лице промелькнуло испуганное выражение, словно она опасалась, что кто-то ещё, кроме нас двоих, может услышать эти мои слова или её ответ на них. Но это длилось лишь мгновение, и я даже не могла быть на все сто процентов уверена в том, что мне это не померещилось, поскольку, в действительности, всё это могло быть попросту игрой моего чересчур распалённого воображения. И я действительно тут же усомнилась в этом, потому что уже в следующую секунду на её лице было написано лишь удивление и непонимание, а голос, когда она, наконец-то, соизволила заговорить, звучал совершенно спокойно и недоумённо. И никакими интонациями не выражал её истинных чувств.
— С чего это ты вдруг вообще о нём вспомнила? – спросила она. – Или это Андрей тебе что-то о нём рассказал?
— Нет, он вообще никогда не говорит о нём, — отрицательно покачала я головой. – Просто мне давно хотелось узнать о том, кто он такой. Ты, похоже, его не слишком любишь? Почему?
— Не слишком люблю? – недоумённо переспросила Эмма и почему-то вдруг отвела глаза в сторону, якобы увлекшись разглядыванием какого-то изъяна на её коротко подстриженных ногтях. – Да нет, вовсе нет! С чего это ты так подумала?
— Ну, мне так показалось ещё в самый первый день! – охотно пояснила я, почти физически ощущая её замешательство, которое она, тем не менее, изо всех сил пыталась скрыть, и совершенно не понимая его причины. Мои вопросы на самом деле казались мне совершенно невинными, а Эмма была слишком крепким орешком, чтобы чьё-то глупое любопытство могло так серьёзно её напугать. – Ты тогда не особенно лестно отзывалась о нём, и вы с Андреем даже чуть не поссорились из-за этого! – добавила я, в душе будучи на все сто процентов уверена в том, что уж эту-то сцену она никак не могла забыть.
— Ах, вот что ты имеешь в виду!.. И как это я сразу же не поняла, откуда ветер дует!.. – рассмеялась вдруг Эмма, но, как мне показалось, не совсем искренне и даже с видимым облегчением. В принципе, у меня создалось впечатление, что она, по какой-то непонятной мне причине, боялась моего объяснения, но эти слова её несколько успокоили. И всё-таки не до конца.
— Слушай, Алинка, я тогда, насколько я теперь припоминаю, была немного не в себе из-за того, что этот кретин Андрюха так уставился на тебя, словно в первый раз в жизни женщину увидел! – со своим привычным смешком пояснила она, уже почти полностью придя в себя.  Но я, уже достаточно хорошо зная её, почувствовала, что на этот раз её веселье несколько наигранное. – Он слишком пялился на тебя, как баран на новые ворота, а я рассердилась, вот и наговорила всякой ерунды!
Мне показалось, что таким образом она пытается ненавязчиво перевести разговор на другую тему, не смея прямо сказать мне об этом. Но меня провести было не так-то просто. И я, словно и не замечая этих её робких попыток, задала новый вопрос:
— А что ты на самом деле думаешь о Шатове? Он действительно не нравится тебе?
Похоже, Эмма, наконец, поняла, что от меня так просто отделаться не удастся, и поэтому проговорила чуть настороженно:
— Послушай, Алина, а какого ответа ты вообще от меня ожидаешь?
Меня, признаться, немного удивила такая постановка вопроса, потому что мне казалось, что свой вопрос я сформулировала достаточно чётко, и не понять его смысла было попросту невозможно. Но, поскольку Эмма вела себя так не понятно, я в ответ пожала плечами, стараясь при этом сохранить на лице как можно более равнодушное выражение, чтобы не отпугнуть её ещё больше, и пояснила:
— Да я просто хотела бы узнать, что он за человек! Ведь он, как никак, наш босс, и мне хотелось бы понять, что он представляет собой на самом деле!
Эмма презрительно поморщилась такому не совсем правдоподобному моему объяснению. И, наверное, на её месте я отреагировала бы примерно так же.
— Наш босс – Андрей! – довольно безапелляционным тоном заявила она, словно разом отметая любые мои возражения и предположения. – Шатов только фактически владеет всем этим, но настоящий наш хозяин – Андрей, и лично я подчиняюсь только ему!
— А как же сам Шатов? – не унималась я.
— А до него мне вообще нет никакого дела! Он практически ничего здесь не делает, только собирает урожай, а Андрей пашет с утра до ночи, чтобы вся эта шарашкина контора не развалилась к чёртовой бабушке! Именно он здесь всем руководит, а Шатов – фигура чисто номинальная! Но не дай тебе Бог хотя бы намекнуть на это Андрею, и он выльет тебе на голову столько дерьма, что ты захлебнёшься! Он почему-то предан Шатову душой и телом, и горе тому, кто осмелится хоть слово плохое сказать в адрес нашего великого руководителя!.. Честно говоря, дорого бы я заплатила за то, чтобы узнать, что именно их связывает!
— Общие интересы, — предположила я, поскольку такая версия показалась мне достаточно правдоподобной. – Общий бизнес…
Эмма задумчиво закусила губу, словно обдумывая мои слова.
— Да, возможно… — вымолвила она, наконец. – Честно говоря, поначалу я даже подозревала, что Андрюха – голубой, но с его многочисленными подружками этот вариант, вроде как, отпадает сам собой… А придумать ещё какое-то более или менее вразумительное объяснение я так и не смогла, хотя работаю здесь уже почти шесть лет!
— Шесть лет? – поразилась я.
— Да, — кивнула Эмма, и на её лице при этом отразилась явная досада. – И, можешь себе представить, за всё это время я даже не заслужила права узнать хоть что-то!.. Всё по-прежнему покрыто мраком, и иногда мне действительно становится так обидно из-за этого, что хочется просто плюнуть на всё и уйти! Я считаю, что такое их поведение – это просто проявление неуважения к людям, которые на тебя работают!
Я в сомнении покачала головой. Признаться, её слова мало, что прояснили для меня. Скорее, запутали меня ещё больше, потому что в глубине души мне был понятен её вполне справедливыё гнев. Наверное, если бы я проработала здесь так же долго, как она, и при этом по-прежнему оставалась бы в полном неведении относительно происходящего, я тоже чувствовала бы нечто подобное! Потому что уже сейчас, буквально после двух недель работы в этой фирме, я и то ощущаю какую-то ущербность оттого, что личность руководителя по-прежнему для меня покрыта мраком.
— А почему вы называете его Стариком? – ухватилась я за более лёгкий вопрос, потому что никак не хотела менять тему разговора, хотя и чувствовала, что Эмма не горит особым желанием продолжать его. – Он, что, такой старый?
— Да нет, почему?.. – неуверенно пожала плечами Эмма, и мне показалось, что сама она впервые задумалась над этим вопросом. – По слухам, ему лет сорок или около того… Хотя, кто знает!.. Возможно, на самом деле он гораздо старше, чем я предполагаю, потому что я как-то никогда не интересовалась этим… Никто из нас никогда его не видел! Так что, боюсь, никто ничего не может знать наверняка!..
— А разве это тоже тайна? – не унималась я.
— Да ещё какая страшная!.. – непроизвольно усмехнулась Эмма. – В принципе, всё, что связано с личностью Шатова, является страшным табу, и не дай Бог, если ты станешь здесь расспрашивать о нём! Слухи об этом могут дойти до Андрея, и тогда берегись!.. Впрочем, ты у него сейчас любимица, так что шею он тебе сильно мылить не будет, но отчитает – мало не покажется! Сама проклянёшь тот день, когда решила полюбопытствовать!
— Ну, уж ты-то, надеюсь, меня не выдашь? – насмешливо поинтересовалась я. В принципе, в отличие от неё, я вовсе не боялась, что какие-либо слухи о моём любопытстве могут дойти до Андрея. Скорее, я просто лишний раз хотела убедиться в том, что могу считать эту девушку своей подругой и доверять ей.
— Не волнуйся, не выдам! – тоже со смешком отозвалась Эмма. – Но даже и не вздумай  заговорить на эту тему с кем-нибудь ещё!
— А с кем ещё я могу заговорить?.. – пожала я плечами. – Я ведь до сих пор никого здесь не знаю, кроме вас двоих!
— Ничего, со временем всех узнаешь! – успокоила меня Эмма.
Я секунду размышляла над следующим вопросом.
— Эмма, а неужели это правда, что его никто никогда не видел? Андрей говорил мне об этом, но я, признаться честно, как-то не слишком поверила ему тогда. Неужели такое возможно?
— Возможно! – уверенно подтвердила Эмма, не колеблясь ни мгновения. – Ну, кроме Андрея, естественно, но уж он-то никому ничего не расскажет, — это точно! У Старика свои отдельные апартаменты с отдельным входом, и никто, кроме Андрея, не имеет права появляться там! Даже его секретарь, — ну, помнишь, Павел Арсеньевич, — и тот общается со своим боссом только через громкую связь!
С каждой новой её фразой этот разговор становился всё более таинственным и непонятным.
— Но почему? – удивленно воскликнула я, поражённая до глубины души. Я просто не могла представить себе, что человек может существовать в таких условиях.
Теперь уже Эмма пожала плечами. Похоже, она действительно была просто не в силах удовлетворить моё любопытство, которое с каждым ответом разгоралось всё сильнее.
— А кто знает?.. – зевнула Эмма, видимо, пытаясь тем самым показать, что ей смертельно наскучил весь этот разговор. – Поговаривают, что он очень уродлив… Или, по крайней мере, изуродован… Правда, всё это просто слухи, — но, как ты считаешь, что ещё может заставить человека скрываться от других людей?.. Хотя, это тоже было бы очень странно! Ведь он, с его-то деньгами, мог бы позволить себе любую пластическую операцию! В общем, не знаю! Не забивай себе голову этой ерундой! Потому что правду мы, наверное, так никогда и не узнаем!
— Тогда мне понятно, чем объясняется его грубость и озлобленность! – чуть подумав, проговорила я. – Когда человек вынужден жить в таких жутких условиях и скрываться от других людей, он невольно должен возненавидеть их всех!
Эмма немножко поразмыслила над моими словами и согласно кивнула.
— Да, наверное, ты права! Иногда мне даже кажется, что он нарочно унижает других людей, пытаясь отомстить им за какие-то свои собственные изъяны и недостатки! А может быть, и за что-то более существенное… Возможно, он стал калекой или уродом по вине других людей и теперь пытается так вот рассчитаться с ними… Но знаешь, Алина, — Эмма задиристо тряхнула головой, — мне ни капли не жаль его, как было бы, наверное, жаль любого другого человека на его месте! Он настолько грубый и злобный, что иногда это просто шокирует! Унизить, оскорбить, обидеть человека, – это для него настолько естественно, что все здесь давно уже привыкли к подобному поведению! При этом он даже, похоже, не замечает, что причиняет боль, — а возможно, даже делает это преднамеренно! Здесь все его ненавидят лютой ненавистью! Я только никак не могу понять, что конкретно может связывать Андрея с этим человеком! Хотя, конечно, общие деньги – это достаточно веская причина!..
— Андрей его защищает, — задумчиво пробормотала я, вспомнив наш с ним разговор в первый день. – Похоже, их действительно связывает довольно крепкая дружба!
— Да, — снова кивнула Эмма. – Вот это-то меня и удивляет больше всего остального! Ведь Шатов, если ты заметила, и к Андрею относится так же, как к любому из нас, несмотря на то, что он его партнёр, а не наёмный работник! И почему Андрюха это терпит, — я, лично, не могу понять! Ведь он не мальчик на побегушках, — он вполне серьёзный мужик, и посмел бы только кто-то другой заговорить с ним подобным образом!.. Он бы ему просто башку свернул!..
— А мне всё-таки его жаль! – призналась я, имея в виду Шатова, хотя и понимала, что мои слова прозвучат сейчас попросту глупо на фоне всего того, о чём мы только что говорили.
Если я хотела поразить Эмму этой своей фразой, то мне это, похоже, неплохо удалось. Её брови удивлённо взлетели вверх, синие глаза расширились и приобрели такое изумленное выражение, что я чуть было не рассмеялась над этим. Но она быстро сумела овладеть собой.
— Это более¸ чем странно! – с недоумённой насмешкой заявила она.- И тем более странно, что я своими собственными глазами видела, как ты была оскорблена его обращением с тобой в первый же день!
— Да и я, признаться, помню об этом! – пряча улыбку, кивнула я.
— Так неужели же ты уже всё это забыла и простила? – переспросила Эмма. – Я-то ведь хорошо знаю, что ты на самом деле вовсе и не такой ангелочек, каким кажешься!
— Ну, забыла – это вряд ли, — покачала я головой. – Но, наверное, действительно простила! Сама не могу понять, как именно это случилось, но мне действительно жаль его! Наверное, это слова Андрея так подействовали на меня! Он тогда, в первый день, попытался объяснить мне, что Шатов на самом деле не подонок, а просто глубоко несчастный человек! И я ему, похоже, поверила!
Эмма расхохоталась. Я не обиделась на неё за этот взрыв смеха. Я и сама, наверное, на её месте рассмеялась бы над таким наивным и нелепым объяснением!
— Алинка, милая, тебе не стоит слишком серьёзно относиться к Андрюшиным словам, и тогда ты сумеешь избежать множества разочарований! – безапелляционно заявила Эмма тоном знатока. – А иначе в один прекрасный день ты попросту уедешь отсюда с разбитым сердцем, и будешь ещё даже радоваться тому, что так легко отделалась!
— Ты так думаешь?.. – пробормотала я.
— Даже и не сомневаюсь в этом! – твёрдо подтвердила Эмма. – Признайся честно, он тебе нравится?
Теперь уже была моя очередь вздрогнуть от неожиданности и поморщиться про себя. Потому что вот как раз на этот вопрос я и не собиралась ей отвечать. Но за одно уже я была её насказано благодарна: таким образом Эмма довольно ловко перевела разговор на другую тему, возможно, избавив нас обеих тем самым от неприятностей.
К сожалению, мне так и не удалось хоть немного заглушить терзавшее меня жгучее любопытство, и я поняла, что Эмма действительно ничем не может мне здесь помочь. И после осознания этого вся история стала казаться мне ещё более странной и загадочной. Я по-прежнему ничего не могла понять, но теперь я знала точно одно: ответы на все интересующие меня вопросы я могу получить только у Андрея. Если он, конечно же, захочет мне их дать.
Но я почти не сомневалась, что, рано или поздно, сумею добиться своего.
А самое непонятное во всей этой ситуации заключалось в том, что сам Артур Шатов почему-то вызывал у меня слишком противоречивые чувства, и говорить о нём, как ни странно, оказалось очень тяжело. И, пожалуй, если бы кто-то другой завёл со мной разговор о нём, — так же, как я с Эммой, — я, наверное, так же смутилась бы и не пожелала его продолжать.
И это действительно было более, чем просто удивительно.
* * *
Но жизнь не стояла на месте. Дни сменяли дни со сказочной быстротой, а я по-прежнему лишь усиленно занималась своей физической подготовкой и недоумевала, когда же у меня, наконец, появится возможность использовать всё это в деле. Я даже до сих пор не представляла толком, чего конкретно ожидают от меня мои учителя, и, не в силах что-либо изменить, просто тихо и мирно плыла по течению, предоставляя другим право думать и решать за меня. И в какой-то степени меня это сейчас даже устраивало.
Все вечера мы с Андреем проводили в ресторанах и дорогих кафе, и с течением времени я уже всерьёз начала переживать по поводу того, что я слишком много развлекаюсь и никак не отрабатываю обещанное мне вознаграждение. Но, как выяснилось позже, всему своё время, и мне не стоило пока особенно беспокоиться из-за этого.
Моя «работа» началась на исходе третьей недели. И совершенно неожиданно для меня. По крайней мере, с утра этот день ничем не отличался от череды предшествующих ему, и я никак не думала, что он может закончиться как-то по-особенному.
Мы с Андреем сидели в ресторане, известном, наверное, своей оригинальностью и изысканностью на всю страну. Но, если поначалу посещение подобных мест было для меня в диковинку, — поскольку за всю свою жизнь я не бывала даже на обычной подростковой дискотеке, — и, попадая в рестораны, я, как идиотка, озиралась по сторонам с открытым ртом, то сейчас всё это уже не производило на меня ровным счётом никакого особого впечатления. К хорошему привыкаешь слишком быстро, и я не была в этом вопросе исключением. Поэтому я давно уже привыкла проводить все вечера подобным образом, и теперь никакой самый изысканный и уникальный интерьер не мог привести меня в трепет. Так же, впрочем, как и подаваемые кушанья, поскольку мне, из-за моей безумной диеты, почти ничего из них не перепадало.
Честно говоря, я до сих пор не совсем понимала, зачем Андрей тратит бешеные деньги на развлечения подобного рода. В первый раз, увидев поданный счёт, я испытала лёгкое головокружение. Теперь же я научилась с деланным равнодушием наблюдать за тем, как мой кавалер расплачивается суммами, которых я никогда и в руках-то не держала, и весьма успешно изображала из себя опытную светскую даму. Как говорится, хозяин – барин, и мне уже давно не приходило в голову не только возражать, но даже просто удивляться чему бы то ни было.
В этот вечер Андрей был каким-то странным, не похожим на самого себя, и я не могла не заметить этого. Обычно я привыкла видеть его сдержанным и хладнокровным, независимо от ситуации, но сегодня он заметно нервничал, и это невольно бросалось в глаза, — так же, как и его попытки изо всех сил скрыть это. Поначалу я не обратила на эти странности особого внимания, приписывая их обычной усталости или излишкам спиртного, хотя, как я уже давно заметила, пил Андрей крайне мало и, похоже, никогда не уставал. И поэтому, когда во время очередного танца он слишком крепко прижал меня к себе, — хотя обычно он вёл себя очень корректно и соблюдал вполне приличную дистанцию, — да ещё глядя на меня каким-то таинственным и очень интимным взглядом, словно мы на самом деле были любовниками, а не просто играли такую роль, я не выдержала и недоумённо спросила:
— В чём дело, Андрюша? Ты сегодня какой-то странный!
— Странный? – с весьма многозначительной улыбкой переспросил он.
— Ну, какой-то не такой, как всегда! – пояснила я свою мысль.
Он неожиданно обнял меня ещё крепче и наклонился к самому моему уху, — так, что, наверное, со стороны можно было подумать, будто он меня целует. Это не было мне неприятно, — скорее, наоборот, — просто я была очень удивлена его необъяснимым поведением и совершенно не понимала, что происходит. Я слегка отстранилась от него и попыталась посмотреть ему в лицо, но он держал меня слишком крепко.
— Ничему сегодня не удивляйся, Алина! – тихо прошептал Андрей мне на ухо, и я поняла, что вокруг меня действительно происходит что-то не совсем обычное. – Делай вид, что всё в порядке вещей! Хорошо?
— Хорошо, — прошептала в ответ я.
— А самое главное, — ради Бога, не вздумай сопротивляться, даже если моё поведение шокирует тебя! Вспомни всё, чему тебя учили, и постарайся по возможности это использовать! И, пожалуйста, не смотри на меня так испуганно! – Как раз в этот момент мне удалось, наконец, чуть ослабить его объятия и поднять на него голову, так что его предупреждение было весьма своевременным. – Когда ты смотришь так, ты совсем не похожа на Алёну! Твой взгляд должен быть… Ну, скажем, восхищённым!.. Ты безумно влюблена в меня! И не забывай, что ты – опытная проститутка, прекрасно знающая, как свести с ума любого мужчину! И помни при этом: я – твой любовник, ради которого ты бросила всё и предала людей, которые очень много для тебя сделали в своё время! Но ты настолько поддалась чувствам, что забыла про всё!.. Ну, давай!..
Это был просто какой-то заранее написанный сценарий, с которым меня, к сожалению, забыли  ознакомить перед спектаклем! И неожиданно мне почему-то стало очень смешно. Возможно, это просто было следствием ранее выпитого шампанского, а вероятнее всего, просто не выдержали слишком напряжённые нервы, но слова Андрея, — да и он сам, что греха таить, в этом совершенно неподходящем ему образе слащавого дамского угодника, — показались мне вдруг такими забавными, что я расхохоталась, как сумасшедшая. Но это был какой-то странный смех, напугавший даже меня саму! Я слышала его звуки словно со стороны и никак не могла поверить в то, что их издаю я сама. В принципе, у меня вообще было ощущение, будто я просто смотрю этот спектакль, а не играю в нём главную роль.
— Вот так-то лучше! Ты просто прелесть!.. – похвалил меня Андрей и вдруг поцеловал прямо в губы. И это получилось у него как-то совершенно естественно, даже обыденно, — само собой, — словно это и не был наш первый поцелуй, которого я так давно ждала.
Но для меня-то он действительно оказался полной неожиданностью. На мгновение я просто ошалела и словно оцепенела. Он впервые поцеловал меня, но, вместо того чтобы радоваться этому или протестовать, вместо того, чтобы почувствовать возбуждение или отвращение, я лишь с холодным изумлением отметила про себя, что этот его поцелуй какой-то ненастоящий. Ненатуральный. Дежурный, что ли. В общем, совсем не такой, о каком я могла бы мечтать. И о каком, что греха таить, я действительно давно уже мечтала и даже предвкушала в душе. А наяву ощутила лишь разочарование.
Я даже не могу точно сейчас объяснить, что именно показалось мне в тот миг неправильным и ненастоящим. Вроде бы, он впился в мои губы со всей страстью, и со стороны, наверное, это действительно должно было выглядеть именно так. Но я видела его глаза в тот драгоценный миг. И они, эти глаза, сохраняли совершенно спокойное выражение и, более того, цепко высматривали что-то по сторонам. И я всё поняла. Он просто играл свою роль. Как очень хороший и талантливый актёр. И осознание этого, признаюсь честно, безумно меня разочаровало.
А что касается меня самой… Я тоже словно наблюдала за всем этим со стороны, ни на секунду не веря в то, что это происходит со мной на самом деле.
— Что это на тебя вдруг нашло? – со смехом спросила я, когда он, наконец, оторвался от моих губ и весьма умело сумел изобразить приступ неудовлетворённой страсти. Я старалась говорить весело и беззаботно, пытаясь под этой не слишком умелой бравадой и насмешливостью скрыть своё разочарование. – Ты ведёшь себя сегодня, как сумасшедший!
Вместо ответа Андрей прижал меня к себе ещё крепче, и я, помня его предупреждение, не стала сопротивляться. Скорее, напротив, я с удовольствием прижалась бы к его сильному телу. Но от получения этого самого удовольствия меня удерживало одно: осознание того, что он делает всё это не по-настоящему.
Но в тот момент мне было уже почти всё равно. Я чувствовала какую-то странную лёгкость во всём теле. Казалось, стоит мне только посильнее оттолкнуться от пола, и я смогу взлететь, воспарить над этим залом, над всем миром, как птица. Мне хотелось танцевать, громко петь и смеяться, а таинственное поведение Андрея наводило меня на мысль о том, что я участвую в каком-то странном и пока ещё непонятном мне спектакле, в котором играю совершенно не известную мне, но далеко не последнюю роль. И мне это почему-то безумно нравилось. Более того, я буквально захлёбывалась от восторга, не узнавая саму себя.
Это действительно была не я. Эта хохочущая до слёз и явно подвыпившая девушка просто не могла быть мною. А я сама по-прежнему спокойно и трезво наблюдала за всем этим безобразием со стороны, ничему уже не удивляясь и ни во что не вмешиваясь.
— Что со мной, Андрюша? – почему-то не совсем внятно пробормотала я, в очередной раз спотыкаясь на ровном месте и наступая ему на ногу. В своём нормальном состоянии я обязательно смутилась бы из-за собственной неловкости и неуклюжести, но сейчас это лишь стало поводом для очередного приступа всё того же странного смеха. – У меня всё плывёт перед глазами! Мне кажется, что я пьяна!
— Угу! – весело кивнул Андрей, подтверждая мои наихудшие опасения. – Ты действительно пьяна! И, к тому же, здорово!
Это открытие рассмешило меня ещё больше, хотя, в то же время, слегка удивило. Потому что я-то точно знала, что просто не могу быть пьяной! За весь вечер я почти ничего не пила. Я вообще никогда не пью спиртного, разве что немного шампанского для бодрости!
— Но этого не может быть! – с возмущением высказала я вслух свою мысль. – Андрюша, это невероятно! Я за весь вечер выпила только один бокал шампанского! Не могла же я опьянеть с него!
— Ты права! Это совершенно невероятно! – легко согласился Андрей, широко улыбаясь и целуя меня в нахмуренный от недоумения лоб. Со стороны казалось, что всё происходящее ужасно забавляет и его тоже. – Ведь ты же не могла заметить, что я добавил тебе в шампанское кое-то покрепче! Я постарался сделать это очень осторожно!
Я снова нахмурила лоб, изо всех сил пытаясь сосредоточиться и поймать постоянно ускользавшую от меня мысль, но тщетно.
— Ты напоил меня? – ошарашено переспросила я, не в силах поверить собственным ушам. – Но зачем? Тебе нравятся пьяные женщины?
— Мне нравишься ты, Алина! – с весёлой улыбкой признался он. – Пьяная, трезвая, — любая! Ты мне просто безумно нравишься!
— Андрей, я серьёзно тебя спрашиваю! – попыталась было громко возмутиться я, но в моём нынешнем состоянии это, увы, получилось как-то невнятно и совершенно невыразительно. Это была какая-то нелепая пародия на возмущение.
— А почему ты думаешь, что я шучу? – усмехнулся он в ответ. – Да я ещё, пожалуй, ни разу в жизни не был так серьёзен! Ты очень нравишься мне! Я не обманываю тебя!
Я глуповато хлопала глазами, тщетно пытаясь вникнуть в смысл его слов. Тем временем танец закончился, и мы вернулись за свой столик, причём, я спотыкалась на каждом шагу и чувствовала себя при этом, как полнейшая идиотка. Я совершенно не понимала, в какую игру играет мой спутник, но мне всё это неожиданно вдруг разонравилось. И больше всего меня злило в этой ситуации то, что он отказывался толком объяснить мне, что происходит. Я снова попыталась было разозлиться на него, но мысли путались и ускользали, и уже через пару секунд я забывала, о чём только что думала.
Мой стакан с остатками шампанского, — или чего-то другого, более крепкого, — все ещё стоял передо мной на столе. Он был опустошён только наполовину, но я с отвращением отодвинула его в сторону, словно это именно он был во всём виноват.
— Зачем ты меня напоил? – снова грозно спросила я Андрея. – Ты же прекрасно знаешь, что обычно я почти не пью! Что всё это значит?
— Слишком много вопросов, дорогая! – рассмеялся надо мной Андрей, словно я ляпнула что-то очень глупое и забавное. – Вот сейчас ты мне, как никогда, напоминаешь Алёнку! Она тоже всегда была ужасно болтлива, — а уж стоило ей только хоть немного выпить, и её вообще было не остановить!..
Ну, зачем он так сказал?.. Мне стало по-настоящему обидно. Ведь вся проблема была в том, что я напилась не по собственной воле, — он сам напоил меня, — а теперь потешается надо мною и даже осуждает… Не знаю, почему, — видимо, в этом тоже сказалось действие алкоголя, — но в тот же миг мне стало так больно и обидно, что даже слёзы навернулись на глаза, и мне с трудом удалось сдержать их. Я до боли закусила губу, чтобы не разразиться пьяными рыданиями. И это тоже было совершенно необъяснимо. Ещё секунду назад мне хотелось громко смеяться, привлекая к себе внимание, а сейчас на меня неожиданно накатило такое же безудержное желание заплакать. И я вовсе не была уверена в том, что одно лучше другого.
Я отвернулась от Андрея, надеясь, что он не заметит моё жалкое состояние. Но я напрасно предполагала, что он преднамеренно обидел меня. Заметив мои слёзы, он взял меня за руку и с неожиданной нежностью проговорил:
— Прости меня, Алина!
В его голосе мне померещилась жалость, и это чувство почему-то показалось мне настолько постыдным, что мои слёзы моментально высохли, и я подняла на него уже совершенно сухие глаза, с трудом пытаясь сфокусировать взгляд на его лице.
— Зачем ты это сделал? – тихо, но требовательно проговорила я.
— Извини меня, — снова повторил он. – Наверное, мне следовало сразу же объяснить тебе, в чём дело, а не валять дурака! Сегодня тебе надо постараться вести себя так, как тебя учили! Неподалёку от нас сидит человек, который знал Алёну. Слишком хорошо знал… — По лицу Андрея пробежала тень, а голубые глаза мрачно сверкнули. Правда, он тут же взял себя в руки, и это выражение недоброжелательности мгновенно исчезло с его лица, но я успела его уловить. – Вот поэтому я и попытался напоить тебя! Это было естественное состояние Алёны. Трезвой я её практически никогда и не видел!
— А кто этот человек? – заинтересовалась я. Сейчас, когда я была под довольно-таки сильным воздействием спиртного, мне не было страшно. Скорее, наоборот. Я почувствовала странный энтузиазм и желание действовать, тогда как в своём обычном состоянии, скорее всего, попросту перепугалась бы до полусмерти.
— О, это большой человек!.. – горько усмехнулся Андрей каким-то своим воспоминаниям, и я впервые подумала о том, что, возможно, Алёна всё-таки была ему по-своему дорога. Раньше это как-то не приходило мне в голову, потому что он не был похож на мужчину, способного потерять голову от любви, — а тем более, от увлечения женщиной лёгкого поведения. – Алёнка жила с ним до знакомства со мной. А потом бросила его и сбежала, прихватив довольно крупную сумму денег. Я, к сожалению, узнал об этом уже только после её гибели. И именно из-за этих денег у нас теперь куча неприятностей. Никто не знает, куда она их дела. Мы ищем их, и он, естественно, тоже ищет их. До автокатастрофы мы собрали на него кучу компрометирующих материалов, но сейчас он полностью залёг на дно, и мы никак не можем их использовать.
— Андрей, а можно, я задам тебе один вопрос? – неожиданно осмелев, поинтересовалась я.
— Попробуй! – весело кивнул он, но в его глазах при этом почему-то промелькнула тревога. Видимо, он всерьёз опасался, что я могу спросить его о чём-то таком, что он не в силах будет мне объяснить. В принципе, я тоже тревожилась по этой же причине. Но всё же решилась.
— Может быть, я, конечно, ошибаюсь, но у меня сложилось впечатление, что вы с Шатовым – люди довольно-таки серьёзные, — издалека попыталась начать я. – Вы владеете недвижимостью, магазинами, ресторанами, предприятиями. Так?
— Почти, — осторожно согласился Андрей. – Мы имеем контрольные пакеты акций нескольких крупных компаний и предприятий. Впрочем, откровенно говоря, это почти то же самое.
— Тогда как же так вышло, что такой серьёзный человек, как ты, при этом сам лично занимается чем-то вроде расследования преступлений? Разве нельзя было нанять следственную группу, детективное агентство, в конце концов? Почему ты всё это делаешь сам?
— Потому что это дело слишком личное, — без обиняков пояснил Андрей. – Я не могу подключить к нему следственные органы, потому что в противном случае мы же сами окажемся по уши в дерьме.
— Вы как-то связаны с этими людьми? – догадалась я.
На этот раз Андрей ответил не сразу. Он несколько секунд молчал, видимо, обдумывая свои дальнейшие слова, и я уже всерьёз начала опасаться, что на этот раз перегнула палку со своим любопытством. Но Андрей поднял на меня глаза и спокойно проговорил:
— Были связаны когда-то. Давно. Когда ещё не знали, кто они такие. Лишь теперь, занявшись этим расследованием, мы узнали размеры этой организации и масштабы их деятельности. Но просто передать собранный материал в правоохранительные органы мы не можем, потому что у них тоже достаточно компромата против нас, чтобы засадить нас обоих лет на десять за решётку, хотя ни я, ни Артур не совершили никаких преступлений. Я пытаюсь расследовать это дело именно для того, чтобы сбросить петлю с собственной шеи. И отомстить людям, которые…
Неожиданно он запнулся и как-то странно посмотрел на меня, словно пытаясь сообразить, достаточно ли я трезвая, чтобы заметить это его замешательство. Что-то в его лице яснее всяких слов подсказало мне, что развивать эту тему не следует. И я решилась на этот раз послушаться собственной интуиции и сделать вид, что не заметила ничего странного или подозрительного.
— В общем, теперь мы совершенно ничего не можем сделать, и вынуждены ждать, когда они сами сделают первый шаг! – добавил Андрей, слегка изменяя тему разговора.
— И ты пытаешься заставить их сделать этот шаг, разгуливая со мной по ресторанам? – язвительно задала я вопрос, который давно уже вертелся у меня на языке. Но, будучи абсолютно трезвой, я, наверное, никогда не решилась бы спросить об этом, а сейчас мне было море по колено, и я чувствовала себя вправе говорить обо всём, что меня интересовало.
Андрей загадочно улыбнулся и покачал головой. На его лице появилось то же самое снисходительное выражение, которое поначалу так бесило меня у Эммы, а теперь похоже, всё чаще стало передаваться и ему.
— Какая же ты всё-таки смешная, Алинка! – насмешливо обронил он. – И донельзя наивная! В то время, пока мы с тобой разгуливаем по ресторанам, кто-то другой выполняет за нас всю грязную работу! Вот, к примеру, — ты никогда не замечала, что за нами постоянно наблюдают?
Я изумлённо качнула головой, поскольку это известие оказалось для меня полной неожиданностью, и переспросила:
— Как наблюдают?
— За каждым нашим шагом, — кивком подтвердил Андрей. – Днём и ночью, не оставляя нас одних ни на секунду. Особенно тщательно, естественно, следят за тобой, потому что ты – наше главное действующее лицо, и мы не можем тебя потерять! Спорим, тебе ничего подобного никогда даже и в голову не приходило?
— Действительно, не приходило, — честно призналась я, недоверчиво глядя на него. – А кто за нами следит? И почему я никогда этого не замечала?
— А ты никогда и не заметишь этого! – усмехнулся Андрей. – Эти люди – настоящие профессионалы! Не чета нам с тобой! Просто теперь, зная об этом, ты можешь быть совершенно спокойна за свою жизнь! Что бы ни случилось, — ты всегда находишься под надежной защитой!
— Неужели это действительно так необходимо? – удивилась я. Честно говоря, в душе я посчитала всё это чрезмерным и совершенно не нужным. Я ни на секунду не верила в то, что со мной может случиться что-то серьёзное, и до сих пор воспринимала всё происходящее, скорее, как забавную, хотя и очень непростую игру. И только сейчас до меня вдруг понемногу стало доходить, что эта игра достаточно серьёзна и ставки в ней очень высоки. Так высоки, что любая ошибка может оказаться попросту фатальной.
— Да, необходимо! – твёрдым голосом подтвердил мои догадки Андрей. – Ты же знаешь, что мы используем тебя в качестве приманки. Но мы ни в коем случае не собираемся рисковать тобой! Гибель Алёны – нелепая случайность, не имеющая к данному делу никакого отношения! Если бы она не скрылась от меня и не села пьяная за руль, — ничего этого не случилось бы!
— Скрылась от тебя? – недоумённо переспросила я.
— У неё был очень сложный характер, — осторожно попытался объяснить мне Андрей. – Она часто устраивала истерики. Во время одной из таких истерик она заявила, что ей необходимо в туалет, а сама выбежала на улицу, села в мою машину и уехала. Ну, а поскольку она была пьяная вдрызг, то катастрофа была просто неизбежна. Она не справилась с управлением, пробила ограждение моста и рухнула в реку.
— Какой кошмар! – с ужасом выдохнула я.
— Да, кошмар, — согласился со мной Андрей. – И, самое главное, абсолютно нелепый. Если бы не её собственная глупость, ничего не произошло бы. Но ты – человек в этом деле совершенно случайный. И в случае с тобой мы предусмотрели даже такие возможности!
— А Алёну вы тоже использовали в качестве приманки? – не удержалась я. Но, с другой стороны, раз уж мы вообще начали этот разговор, я чувствовала себя вправе узнать всю предысторию, которую до сих пор, похоже, от меня тщательно скрывали!..
Мне показалось, что мои слова заставили его поморщиться. Он явно не слишком горел желанием рассказывать мне про Алёну. Но я, пользуясь представившимся мне удобным случаем, пыталась извлечь из него как можно больше.
— Почему ты всё время переводишь разговор на неё? – несколько раздражённо отозвался Андрей. Мне даже показалось, что он с трудом удержался, чтобы не сказать что-то более резкое.
Я очень внимательно посмотрела на него, прекрасно понимая, чем вызвано такое его недовольство, и осторожно спросила:
— Тебе это неприятно? Ну, то, что я пытаюсь хоть что-нибудь разузнать о ней?
— Если честно, то не очень, — не стал скрывать он. – Я вообще считаю, что нет никакой необходимости лишний раз ворошить прошлое. Почему она тебя так интересует?
— Просто мне хотелось бы узнать о ней побольше, раз уж мне волею судьбы приходится играть её роль! – слегка пожав плечами, пояснила я. – Извини, конечно, если я задаю слишком много лишних вопросов, но для меня это действительно важно! Но, если тебе неприятно говорить об этом, мы можем сменить тему!
Андрей на мгновение задумался, то ли размышляя над моими словами, то ли осмысливая свой ответ, и, наконец, проговорил довольно жёстким и циничным тоном:
— С ней было довольно трудно иметь дело, потому что она была не особенно умна! А ничего другого о ней я как-то сейчас и не могу припомнить! Только постоянные скандалы да её истерики!
Я ошарашено уставилась на него, словно он открыл мне нечто действительно ужасное. Сказать, что его слова шокировали меня, — это не сказать вообще ничего.
— Ты так говоришь о ней, словно тебе действительно больше и вспомнить о ней нечего! – изумлённо пробормотала я. Признаться честно, мне почему-то было очень неприятно то, что он так отзывается теперь об этой девушке. Видимо, я просто непроизвольно ассоциировала себя с ней, и поэтому эти его фразы казались мне безумно жестокими. – Ведь в вашей жизни, наверное, было что-то и хорошее! Неужели же ты её совсем не любил?
Андрей насмешливо  взглянул на меня, словно я снова сморозила какую-то несусветную глупость, покачал головой и снисходительно обронил:
— Нет, конечно же!
Это его заявление снова задело меня за живое.
— Но ведь она была твоей любовницей! – возмущённо воскликнула я. – Или нет?..
Андрей пожал плечами, бросил на меня ещё один насмешливый взгляд и довольно цинично проговорил:
— Ну, и что из этого? Ты задаёшь странные вопросы, Алина! Для того, чтобы спать с женщиной, вовсе не обязательно любить её! Разве ты этого не знала?.. Нам было хорошо вместе, но ничего большего я никогда ей не обещал!
Это его объяснение понравилось мне ещё меньше, чем предыдущее. На мгновение мне даже захотелось прикинуться шокированной, тем более, что этот его не слишком добрый взгляд действительно задел меня, и от обиды у меня на секунду перехватило горло. Но, с другой стороны, если говорить начистоту, на самом деле шокирована я вовсе не была, — только лишь оскорблена и обижена, а это было уже совсем другое. Так стоило ли изображать из себя то, чем на самом деле я не являлась?.. В конце концов, мне было уже двадцать лет, и я давно уже не была наивной девочкой, смущающейся от таких неприличных намёков. Да и сам Андрей, без сомнения, вовсе не преследовал своей целью обидеть меня. Он действительно просто говорил то, что думал и чувствовал. И если я не была согласна с его мнением, — это были только мои личные проблемы!.. В конце концов, в этом мире каждый имеет право думать по-своему, и внушить свою точку зрения другому человеку попросту невозможно.
Я постаралась скрыть от Андрея, насколько неприятными оказались для меня эти его слова, и с усмешкой спросила:
— Типично мужская точка зрения, да? Меня это вовсе не удивляет! Я вот только как-то до сих пор не думала, что ты на самом деле такой циник!
— Почему ты считаешь, что я циник? – вопросом на вопрос ответил Андрей, гипнотизируя меня своим взглядом, и в его голосе я действительно различила нотки удивления. На его лице появилось какое-то странное загадочное выражение, смысла которого я тогда не поняла, хотя тщетно пыталась разобраться, что оно означает. – Я просто говорю то, что думаю. Не лицемерю и не притворяюсь, — спокойно добавил он. – А разве женщины думают иначе, чем мужчины?
Я секунду поразмыслила над его словами. В принципе, он действительно был прав, и я не могла не признать этого. Он действительно не лицемерил и не пытался обмануть меня, и эта его честность невольно импонировала, хотя и производила на меня несколько гнетущее впечатление.
— Наверное, нет, — ответила я, наконец, на его вопрос и неуверенно добавила. – Разве что, некоторые.
— И ты к ним относишься? — казалось, заинтересовался он, как-то слишком пристально глядя на меня и, похоже, действительно ожидая положительного ответа.
Я невольно рассмеялась и кивнула:
— Боюсь, что да!
Мне показалось, что он весь как-то сразу расслабился. По крайней мере, мелькнувшее на его лице на миг какое-то напряжённое выражение сразу же исчезло, и я с удивлением отметила про себя, что мои слова, похоже, ему понравились. Хотя, в принципе, странно было вообще и то, что он интересовался моим мнением в таком весьма щекотливом вопросе, и то, что я невольно смогла угодить ему своим ответом.
— Я рад этому! – просто сказал Андрей.
— Рад тому, что моя точка зрения не совпадает с твоей? – удивлённо переспросила я, почему-то не ожидая, что он решится признать это вслух.
Он кивнул, с улыбкой глядя на меня.
— Да. Очень рад.
— А разве это не должно было хоть немного расстроить тебя? – попыталась немного пококетничать я, стараясь вывести его на чистую воду и заставить показать свои истинные чувства. Правда, особенно кокетничать я ещё, видимо, так и не научилась, потому что мои слова не произвели на него желаемого эффекта. Но я всё же не удержалась, чтобы не добавить. – А мне почему-то казалось, что тебе это должно очень сильно не понравиться!
— Нет, — спокойно покачал головой он и, чуть придвинувшись ко мне и глядя прямо в мои глаза, очень серьёзно добавил. – Ради тебя я изменю свою точку зрения!
— Но это невозможно! – снова попыталась обратить всё в шутку я. – Человек не может измениться!
— А я постараюсь, — тихо, но очень твёрдо повторил он.
Самое удивительное во всей этой ситуации заключалось в том, что мне почему-то безумно захотелось поверить его словам. У меня опять возникло чувство, будто я тону в его бездонных глазах и утрачиваю чувство реальности. Андрей Тарасов, на редкость коварный и беспринципный соблазнитель, который только что так буднично и даже цинично рассуждал о любви, смотрел сейчас на меня так, будто бы кроме меня в этом мире для него никого не существовало. И я уже почти была готова поверить в это.
У меня закружилась голова, — и на этот раз, могу сказать со всей определённостью, вовсе не от спиртного. Нет, я, конечно же, прекрасно понимала в душе, что он не может быть сейчас искренним со мной. Сколько девушек до меня слышали те же самые слова и смотрели в те же самые бездонные глаза, — и сколько их ещё будет после меня!.. Да, я прекрасно понимала всё это. Я осознавала, что сейчас он просто хочет понравиться мне и произвести на меня впечатление. Но мне совсем не хотелось об этом думать…
В конце концов, имеет человек право хоть на минуту забыться и просто помечтать о счастье, даже зная насколько его мечты несбыточны?..
— Правда? – тихо переспросила я. Что ж, пусть даже всё это и обман, — но, Боже мой, какой сладкий!..
— Правда, — так же тихо, но по-прежнему очень серьёзно подтвердил Андрей, накрывая мою ладонь своей. И от этого его прикосновения меня словно током ударило.
Наши пальцы как-то незаметно переплелись. Это было совершенно невинно, — но, Боже мой, как приятно!.. И мне даже в голову не пришло, что следует положить этому конец. Я пока ещё не в силах была объяснить даже себе самой, почему так реагирую именно на этого мужчину. Но это уже случилось. И как-то препятствовать этому было уже поздно.
— Не думай обо мне плохо, Алина, — проговорил Андрей, и мне даже показалось, будто бы с его губ сорвался лёгкий вздох. – Я вовсе не чудовище, как тебе могло это показаться! Я просто обычный мужчина. И рассуждаю, наверное, так же, как большинство из них!
Я задумчиво смотрела на наши переплетённые пальцы, не в силах решиться их разомкнуть. Я не знала, как мне следует относиться к словам Андрея. Разум подсказывал мне, что необходимо просто перевести всё это в шутку и не показывать, насколько это для меня серьёзно. Но мне просто не хотелось. Напротив, я так желала бы поверить ему… Хотя бы на миг… А дальше пусть всё будет так, как будет!..
— При нашей первой встрече ты показался мне очень мягким и добрым, — призналась я, наконец, осознавая про себя, что подобные слова сейчас не слишком уместны, но всё же не в силах удержаться. – Но иногда ты бываешь очень жестоким! И я никак не могу понять, какой же ты на самом деле?
— Наверное, я и сам этого не знаю! – чуть подумав, усмехнулся Андрей. – Я тебя разочаровал?
Я неуверенно покачала головой. На этот вопрос я пока ещё не знала ответа, потому что попросту не была уверена в чувствах и эмоциях, которые вызывал во мне этот человек.
— Не знаю, — задумчиво проговорила я. – Я ещё не решила.
— Тебе кажется жестоким моё отношение к Алёне? – понимающе уточнил Андрей, чуть сильнее сжимая мои пальцы. – Поверь, ничего другого она действительно просто не заслуживала! И моей вины в этом нет! Скорее, наоборот, пока мы были вместе, я изо всех сил пытался хоть как-то помочь ей, научить её вести себя… Но у меня так ничего и не вышло.
— Я всё время невольно ставлю себя на её место, — с тяжелым вздохом призналась я, — и мне кажется, что всё это ты говоришь обо мне! И это, надо заметить, довольно неприятно! Я стараюсь контролировать каждое своё слово, каждый жест, но мне всё равно всё время кажется, что я ничем не отличаюсь от неё, и, говоря так о ней, ты имеешь в виду и меня тоже!
— Нет, Алина, что ты! – поспешно возразил Андрей. – Как ты могла даже подумать такое!
— А что ещё я могла подумать? – обречённым голосом поинтересовалась я.
— Ты и Алёна, — вы слишком разные, чтобы вас можно было даже поставить рядом, поверь мне! – быстро проговорил Андрей, чуть наклоняясь ко мне. – Судьба посмеялась, сделав вас похожими, действительно, как две капли воды, но она дала вам разные души! И ваше потрясающее внешнее сходство — ещё не повод отождествлять тебя с ней!
— И, тем не менее, я не могу не делать этого! – грустно вздохнула я, поскольку его слова не в силах были сейчас убедить меня. Слишком уж слабое это было доказательство того, что он будет относиться ко мне как-то иначе, чем к Алёне, на которую я была так похожа!
— Господи, Алина, да как тебе такое вообще могло в голову придти? — воскликнул Андрей, и на этот раз в его голосе мне послышалось нескрываемое раздражение. – Это же просто глупость несусветная!
— Мне так не кажется, — тихо покачала головой я.
Андрей немного помолчал, глядя на меня как-то слишком уж сурово, а потом вдруг очень мягко пообещал:
— Я никогда не буду говорить о тебе так, как об Алёне!
— Хотелось бы мне в это верить! – снова невольно вздохнула я, избегая его настойчивого взгляда. – Потому что, стоит мне только подумать  о чём-то подобном, мне даже плохо становится!
— А ты просто постарайся вообще не думать об этом! – с улыбкой посоветовал мне Андрей.
— Мне жаль её! – снова вздохнув, призналась я. – Она, должно быть, очень сильно любила тебя, если при таком отношении с твоей стороны всё равно была с тобой!
— Да, наверное, любила, — кивнул Андрей без малейших признаков раскаянья. Как-то очень легко и просто, словно речь шла и не о нём самом. – Но ведь я же не виноват в этом! Я никогда ничего не обещал ей! Как я тебе уже говорил, нам в какой-то период времени было просто хорошо вместе, — и больше ничего!
Он проговорил всё это так спокойно и равнодушно, что мне снова стало смешно. Похоже, он действительно просто не осознавал своей испорченности и избалованности. Этакий очаровательный негодяй, перед которым не может устоять ни одна женщина!.. И я, как ни грустно мне было это осознавать, похоже, тоже не являлась исключением из правил!..
— Ты ужасный эгоист, Андрей! – осуждающе нахмурила брови я, изо всех сил притворяясь возмущённой. – Впрочем, наверное, такой же, как и все мужчины!
— До недавнего времени я тоже так думал! И, признаться честно, это даже доставляло мне определённое удовольствие! – тихо промолвил в ответ Андрей, пытаясь поймать мой взгляд и заставить посмотреть ему в глаза. – Я далеко не святой, Алина, и прекрасно осознаю это! Но теперь в моей жизни всё совершенно по-другому! По крайней мере, мне так кажется! И мне даже кажется, что я сам стал теперь совсем другим человеком!
— Да ты что?.. – с недоверчивым сарказмом  обронила я и тут же прикусила язычок, испугавшись, что обидела его. Но он не рассердился на мои опрометчивые слова.
— Я понимаю, что тебе трудно в это поверить! – согласно кивнул он. – Я и сам себе не до конца верю… Просто, знаешь, раньше я действительно как-то не задумывался о чувствах окружающих меня людей. А теперь понимаю, что был во всём не прав…
Я испугалась кажущейся серьёзности этого разговора и попыталась свести всё к шутке:
— Надо же, как кстати ты это осознал!
— Ты не веришь мне? – растерянно спросил он.
Ну, естественно, я не верила ни одному его слову!.. В свои годы я прочла достаточно любовных романов и очень хорошо знала, как ведут себя опытные соблазнители со своими жертвами. И, надо признаться, у Андрея явно не хватало фантазии отойти от всех этих избитых стереотипов. Но я была вовсе не наивная дурочка, готовая поверить в его такое искреннее раскаянье и упасть в его объятия… Или же я как раз такая и есть?..
Я попыталась изобразить на своих губах уверенную улыбку знающей себе цену женщины и подтвердила его догадку:
— Ни одному слову!
Он снова не обиделся, а лишь взял мою ладонь обеими своими руками и тихо проговорил, глядя мне в глаза:
— Веришь… Потому что тебе хочется в это поверить…
Вот что значит непревзойдённый знаток женщин!..
Но я не могла отрицать одного: того, что выглядел он при этом действительно совершенно искренним, и мне ужасно хотелось поверить в то, что он говорит правду. И осознание этого заставило меня смутиться, покраснеть и снова отвести глаза в сторону.
— Знаешь, Андрей, наверное, сейчас не время говорить об этом… — неуверенно пробормотала я, не зная, как ещё перевести этот слишком сложный и неожиданный для меня разговор на другую тему.
Андрей рассмеялся над моим явным замешательством. Боже мой, вот ведь действительно коварный соблазнитель!.. Я тут места себе не нахожу от смущения, а ему всё происходящее кажется не более, чем просто забавным!..
— Алинка, милая, ты так серьёзно ко всему относишься, что я иногда просто не знаю, как вести себя с тобою! – покачал головой Андрей. – Расслабься же ты хоть немного!..
— А ты говоришь всё это просто в шутку? – в тон ему так же весело переспросила я, пытаясь под этим напускным весельем скрыть растерянность, вызванную его обидными для меня словами. Такой поворот событий мне совсем не понравился. Я чуть было действительно не поверила в его искренность, а он сам так бесцеремонно дал мне понять, что этого делать не следует, и, благодаря ему, я опять почувствовала себя просто сентиментальной идиоткой, возомнившей о себе чёрт знает что!.. И я поняла, что с этим давно пора заканчивать! Андрей Тарасов был недостижим для меня, и мне следовало всё время помнить об этом и ни на миг не поддаваться своим наивным мечтаниям!..
— Нет, — вопреки всем моим ожиданиям, спокойно возразил Андрей. – Я, наверное, ещё ни разу в своей жизни не был так серьёзен! Хотя, навряд ли ты сейчас сможешь в это поверить и будешь совершенно права!
— Хорошо, что ты хотя бы сам это понимаешь! – усмехнулась я.
И тут произошло что-то непонятное. Безоблачная улыбка на его лице вдруг сменилась выражением крайней озабоченности, и я догадалась, что случилось нечто серьёзное. Вот только пока не знала, что именно.
— События сдвинулись с мёртвой точки, — как бы между прочим заявил Андрей. – Тот тип, о котором я тебе говорил, звонит сейчас по мобильному телефону. К сожалению, отсюда я не могу разобрать слов…
Я просто лишилась дара речи. А Андрей, словно и не замечая этого, спокойно продолжал:
— Кстати, его зовут Виктор. Виктор Попов. Запомни на всякий случай, ведь подразумевается, что ты его хорошо знаешь!
Если бы меня в тот момент просто окатили ведром ледяной воды, я и то, наверное, была бы меньше ошарашена. Его неожиданные слова просто как-то совсем выбили меня из колеи, — особенно, на фоне того разговора, который мы с ним вели перед ними. Я так и застыла с открытым для какой-то очередной фразы ртом. Заметив мой изумлённый взгляд, Андрей слегка улыбнулся и попытался немного оправдаться передо мной:
— Что поделаешь, Алинка, при нашей работе, даже объясняясь в любви, нельзя ни на секунду ослаблять внимания! Иначе можно попросту лишиться головы!
— Что я должна делать? – тупо поинтересовалась я.
— Сейчас мы с тобой уйдём отсюда, — спокойно пояснил Андрей. – Постарайся вести себя как можно более естественно! Возможно, где-нибудь у гардероба мы с ним столкнёмся. Ты сразу же узнаешь его, если это произойдёт. Он невысокий ростом, лысоватый, в сером костюме. Больше здесь никого похожего нет, так что вряд ли ты ошибёшься! Возможно, он попытается заговорить с тобой, хотя я в этом очень сомневаясь. Но всякое может быть!..
— И что я должна сказать ему? – с ужасом в голосе спросила я.
— Что-нибудь, в зависимости от ситуации. Тут я целиком и полностью полагаюсь на тебя! В любом случае, как бы там ни вышло,  едва только ты увидишь его, попытайся сразу же сделать вид, что ты безумно испугана, но изо всех сил пытаешься это скрыть!
Я тупо кивнула. Пожалуй, сейчас я действительно была так напугана, что мне вовсе не было нужды притворяться. И теперь, когда действие алкоголя понемногу заканчивалось, я очень ясно начинала это осознавать. Так что притворяться испуганной мне, скорее всего, не придётся… А вот попытаться хоть немного это скрыть… Что ж, по крайней мере, я постараюсь приложить для этого все усилия!.. Только вот получится ли у меня хоть что-то?..
— Я постараюсь, — довольно опрометчиво пообещала я, понадеявшись в душе, что выгляжу при этом достаточно уверенной в себе, поскольку на самом деле я такой уверенности не испытывала. Хотя я и не надеюсь, что достигла в этих своих стараниях хоть каких-то успехов!..
Андрей очень серьёзно и даже как-то придирчиво осмотрел меня.
— У тебя всё получится отлично! – попытался он придать мне хоть немного твёрдости, которой мне, явно, сейчас не хватало. – Ничего не бойся! И помни всегда, что на самом деле ты сейчас в полной безопасности, и он ничего не может сделать тебе! А потом наши люди проследят за ним и выяснят, куда он отправился! А мы с тобой преспокойно поедем домой!
— Господи, как всё сложно! – выдохнула я. Несмотря на такое довольно простое объяснение, я чувствовала себя так, словно брожу в лабиринте, из которого нет выхода. И я на полном серьёзе боялась заблудиться в нём.
— На самом деле в этом нет ничего сложного! – со смехом успокоил меня Андрей. – Со временем ты привыкнешь к такому образу жизни! Да, кстати, — забыл тебя предупредить!.. Этот тип не знает о том, кто я такой. Вернее, он знает, конечно же, что мы с тобой любовники, — слегка поправился Андрей, и меня почему-то покоробило от этих его слов, словно он сказал нечто непристойное. Хотя мне давно уже пора было бы позабыть все эти свои провинциальные замашки и не вздрагивать от каждой фразы, имеющей несчастье показаться мне не совсем уместной. – Но он не догадывается, — продолжал Андрей, — по крайней мере, я надеюсь на это, — что я имею какое-то отношению к самому Артуру Шатову. И, по возможности, следует позаботиться о том, чтобы он никогда об этом не узнал!
— А сама Алёна была в курсе этого? – не удержалась я от очередного вопроса, связанного с личностью моей предшественницы.
— Нет, конечно же! – слегка поморщившись, покачал головой Андрей. Его явно уже начинала раздражать моя постоянная потребность напоминать об Алёне. – Иначе она никогда не согласилась бы участвовать в этом добровольно!
Мы встали, наконец, из-за столика. Я почувствовала, что меня начинает трясти от волнения в предвестии неминуемой встречи с тем человеком, о котором рассказывал мне Андрей. Я тщетно попыталась успокоиться и взять себя в руки, чтобы не подвести моего спутника, который, похоже, возлагал на меня слишком большие надежды, но из этого ровным счетом ничего не вышло.
Андрей снова обнял меня и поцеловал. И, несмотря на то, что я пребывала в состоянии жуткого стресса, я сумела ощутить, что на этот раз его поцелуй был совсем другим. Он был нежным, робким и, в то же время, необычайно настойчивым и исследующим. Жаль, что я была не в состоянии достойно ответить на него, но и без этого у меня закружилась голова и подкосились ноги. Наверное, это всё ещё сказывалось действие алкоголя, потому что никак иначе я не могла объяснить свою внезапную и неожиданную слабость. А я-то ошибочно полагала, что уже полностью протрезвела!.. Но, увы…
— Да, ещё, Алина, я хочу, чтобы ты знала одну вещь! – тихо проговорил мой спутник, отрываясь, наконец, от моих губ, но, в то же время, прижимая меня к себе ещё крепче, — вероятнее всего, для того, чтобы проще было шептать мне на ухо, не боясь, что кто-нибудь может подслушать его слова. – Сейчас я, конечно же, играю на публику. Но не совсем. Когда я тебя обнимаю, — я обнимаю именно тебя, а не Алёну! И целую я сейчас тоже именно тебя! Не её, а тебя! Понимаешь?
Я кивнула и в смущении уткнулась лицом ему в плечо. Не знаю, почему, но после этих его слов я почувствовала себя просто безмерно счастливой.
В этот самый миг мне почему-то припомнилось, как в первый день я совершенно искренне уверяла Эмму в том, что никогда не смешиваю работу и развлечения и, следовательно, ни в коем случае не могу увлечься своим партнёром и сослуживцем, который по совместительству является ещё и моим хозяином. Какой же наивной я тогда ещё была!.. Я просто не знала, что ждёт меня впереди! И Эмма, с её скептицизмом, расчетливой практичностью и непонятной мне тогда еще постоянной насмешливостью, оказалась совершенно права! Она сразу же предсказала мне, что я потеряю голову, познакомившись со своим будущим начальником! И я её действительно теряла… Помоги мне, Господи!..
Виктора Попова я узнала сразу же. Андрей довольно точно описал его, и никого другого, похожего на этого мерзкого типа, среди посетителей ресторана действительно не оказалось. Он стоял около гардероба и смотрел на меня такими глазами, что мне действительно стало очень сильно не по себе, так что мой испуг, я думаю, получился совершенно искренним и ничуть не наигранным. К счастью для меня, он даже и не пытался подойти ко мне или заговорить, но один его взгляд уже стоил всего остального. Если бы глазами можно было убить, то я, вне всякого сомнения, упала бы бездыханным трупом к его ногам.
Мы прошли мимо него и вышли на улицу. Перед моими глазами всё ещё стояло лицо Попова. У него были холодные маленькие глазки змеи, которые завораживали и притягивали меня, и я чувствовала себя как кролик, проходящий мимо удава. Я непроизвольно ещё крепче вцепилась в руку Андрея. Он ободряюще улыбнулся мне, видимо, прекрасно понимая моё состояние и пытаясь хоть как-то поддержать меня. Но облегчения это мне, к сожалению, не принесло.
И напрасно по дороге домой я пыталась вычислить тех, кто наблюдал за нами. Мне так и не удалось заметить хоть что-либо подозрительное. Не было никаких видимых признаков слежки, по крайней мере, очевидных для моего неопытного взгляда. Видимо, Андрей говорил мне правду относительно того, что здесь работали профессионалы высшего класса. И я понадеялась в душе на то, что, раз я не могу обнаружить никаких признаков слежки, то их не смогут обнаружить и наши противники.
При мысли о профессионализме своих товарищей по работе я почему-то ощутила какую-то безотчётную гордость при одном только воспоминании о том, что я теперь тоже, пусть и косвенно, но принадлежу к ним. И, хотя я этого на самом деле ещё ничем и не заслужила, на душе у меня стало как-то теплей и спокойней.
* * *
В тот незабываемый вечер, под влиянием всех своих весьма многочисленных впечатлений, которые всё ещё были слишком свежи в моей памяти, я впервые решилась позвонить домой.
Я всерьёз опасалась, что трубку возьмёт отчим, потому что вовсе не горела желанием разговаривать с ним и не знала, как поступить в этом случае: просто повесить трубку или всё-таки попросить его подозвать сестру. Мои отношения с этим человеком все годы нашего совместного проживания оставляли желать лучшего, и поэтому стоит ли удивляться тому, что мне вовсе не хотелось лишний раз общаться с ним. Но мне повезло. Пока я решала в своей душе такую сложную для меня дилемму, Ольга сама подошла к телефону, и это разом избавило меня от множества реальных и надуманных проблем.
— Оля, привет, это я! – поздоровалась я.
— Алишка!.. – закричала она в трубку вне себя от восторга, едва только заслышав мой голос. – Я так рада, что ты позвонила! Куда ты пропала? Как у тебя дела? Всё ли нормально?
Мы с Олей всегда были абсолютно разными, — до такой степени, что посторонние люди даже не могли сразу поверить в то, что мы сёстры. И дело было даже не только в чисто внешнем различии, хотя и оно тоже играло свою и довольно-таки значительную роль. Я была натуральной блондинкой с очень светлой кожей, не покоряющейся никакому загару, и голубыми глазами, а она – жгучей брюнеткой со всеми вытекающими из этого последствиями. И характер у Оли был под стать её внешности: взрывной и импульсивный. А я, как и положено людям моего типа, всегда отличалась внешним спокойствием и сдержанностью.
Но для нас обеих всё это не имело ровным счётом никакого значения. Несмотря на разницу в возрасте в три года, мы с Ольгой всегда прекрасно ладили, и я за всю нашу жизнь не могу припомнить ни одного случая, чтобы мы из-за чего-либо поссорились. Для меня не было человека ближе и роднее, чем моя сводная сестра, и я была на все сто процентов уверена в том, что она любит меня так же сильно, как и я её.
— У меня всё в порядке! – заверила я её. В принципе, это было правдой. – А как у вас дела?
— У нас тоже всё просто отлично! – весело прокричала Оля в трубку, — так громко, что я даже была вынуждена чуть отодвинуть её от уха из боязни оглохнуть. – Но куда ты пропала? Почему столько времени не звонила? Что у тебя за работа?
Я невольно рассмеялась, чувствуя, как забываются все мои проблемы, накопившиеся за этот трудный день. Мне так приятно было снова окунуться в эту атмосферу детства, о котором напомнил мне разговор с сестрой, что даже горло перехватило, и глаза защипало. Как всегда, мне было трудно вставить во время нашей беседы хоть слово. Оля задавала вопросы с неимоверной быстротой, но никогда не затрудняла себя ожиданием ответа на них, а тут же задавала следующие. И так могло продолжаться до бесконечности.
— Прости, Оля, просто я была очень занята, и у меня совсем не было времени на то, чтобы позвонить! – попыталась оправдаться я, с трудом вклиниваясь между двумя очередными вопросами. – Было очень много работы. Но сейчас уже стало немного полегче.
— У тебя действительно всё в порядке? -  почему-то недоверчиво переспросила меня Ольга. – Алина, ты не обманываешь меня?  У тебя по телефону такой странный голос!..
Да, моя сестра действительно очень хорошо знала меня, и провести её было непросто. А впрочем, я ведь действительно говорила чистую правду.
— Наверное, это просто помехи на линии! У меня действительно всё хорошо! – подтвердила я, стараясь говорить как можно более уверенно и удивляясь, почему это у меня не слишком получается. В конце концов, я ведь нисколько не обманывала её! У меня на самом деле всё было полностью нормально. Ну, а о моих весьма противоречивых чувствах к моему хозяину ей знать пока что было вовсе и не обязательно!.. По крайней мере, рассказывать ей о них сегодня я не собиралась.
— Просто я, наверное, немного устала! – добавила я секунду спустя для пущего правдоподобия. – Сегодня был очень напряжённый день!
— Мы все тут ужасно беспокоились за тебя: и я, и Павлик! – тут же поспешила «обрадовать» меня моя на редкость заботливая сестрёнка, и я на какое-то мгновение вообще пожалела о том, что позвонила ей сегодня.
Я поморщилась, с трудом сдерживаясь, чтобы не сказать ей в ответ что-нибудь резкое или даже грубое, хотя обычно при общении с сестрой у меня такого желания никогда не возникало. Но Павлик Рогов был единственным камнем преткновения между нами, если вообще таковое было возможно. И он был темой для отдельного разговора.
Мы с ним десять лет просидели за одной партой, и почему-то все наши знакомые ещё со школы считали его моим женихом. Все, — но только не я. Признаться честно, я не желала даже слышать ни о чём подобном, — а уж, тем более, даже помыслить не могла о том, чтобы действительно когда-нибудь связать с ним свою судьбу. Но мне почему-то никто не верил. Даже моя сестра Ольга, которая, вроде бы, знала меня гораздо лучше всех остальных и должна была прекрасно понимать, что у меня нет никаких оснований обманывать её. Но она, так же, как и все остальные, считала, что мы с ним вот-вот поженимся, и любые мои заверения в том, что этого никогда не произойдёт, просто не воспринимались всерьёз.
Именно этот вялотекущий роман, — иначе его никак было не назвать, — отчасти, и поспособствовал тому, что я с такой радостью восприняла предложение Эммы приехать в Москву. В противном случае я, возможно, никогда и не решилась бы на это. Но как раз на тот момент наши с Павликом отношения полностью зашли в тупик. Точнее говоря, на самом деле они из этого тупика так никогда и не выходили, но сейчас ситуация стала просто критической. Он горел желанием повести меня под венец, — и как можно скорее. А я не допускала даже мысли о замужестве с ним. Но, когда я пыталась поговорить с ним об этом вежливо и тактично, он, так же, как и все остальные, словно и не слышал моих слов. Или, точнее, попросту не хотел их слышать и не воспринимал всерьёз, будучи на все сто процентов уверен в том, что, в конце концов, сумеет уломать меня. Возможно, мне следовало объясниться с ним более решительно, — то есть, попросту послать его куда подальше, — но на это я пока как-то не могла решиться. Не хватало смелости, наверное, разом всё порвать и перечеркнуть надежды на счастье другого человека. Сбежать из родного города в Москву оказалось на тот момент гораздо легче. И забыть всё, как страшный сон.
А вот моя сестра, как мне всегда казалось, — и, признаться, не без оснований, — была тайно влюблена в Павлика с самого, наверное, раннего детства, хотя, несмотря на всю нашу с ней близость, никогда не признавалась мне в этом. И именно поэтому, из любви к нему, желая ему счастья и искренне заботясь о нём, она изо всех сил старалась подтолкнуть меня к нему, не желая понять моего странного, на её взгляд, поведения и не одобряя его.
— Как он поживает? – как можно более вежливо спросила я, хотя на самом деле мне хотелось сейчас попросту послать её к чёрту вместе с её Павликом. Кому она сейчас была нужна, эта моя проклятая вежливость?.. Это как раз из-за неё у меня и была куча проблем в жизни!.. Но я, в душе протестуя и не понимая, почему должна тратить время на бессмысленный разговор о моём неудачливом поклоннике, тем не менее, не смогла и на этот раз переступить через неё!..
— Плохо! – очень тяжело вздохнула Ольга, и я явно уловила в её голосе нескрываемое осуждение, которое она изо всех сил пыталась донести до меня. – С тех пор, как ты уехала, на нём просто лица нет! Ты не должна была так жестоко поступать с ним, Алинка! Ведь ты же знаешь, как он любит тебя!
Я опять с трудом сдержала тяжкий вздох. Больше всего меня раздражало в Павлике Рогове именно то, что он постоянно, по поводу и без повода, «терял лицо». И это было не просто ужасно, — иногда это бывало отвратительно и даже мерзко. Он постоянно смущался, причём, безо всякой видимой на то причины, краснел, бледнел, покрывался потом и пятнами, рассеянно переминаясь при этом с ноги на ногу и не в силах вымолвить ни слова. Бр-р!.. Меня передёргивало от отвращения при одном только воспоминании об этом, — так стоит ли объяснять, какие чувства я испытывала, когда мне приходилось находиться рядом с ним?..
Все эти годы я упорно не могла понять, что конкретно Ольга нашла в нём. На мой взгляд, в этом парне не было совершенно ничего привлекательного, — настолько он был робким, нерешительным и даже жалким. Правда, я слышала, что некоторым женщинам нравятся робкие и слабые мужчины, хотя и не в силах была понять, почему. Похоже, моя младшая сестрёнка была как раз из числа таких женщин, потому что она всегда относилась к Павлику с какой-то воистину материнской заботой и  участием. Что ж, возможно, ей это было просто необходимо. Как знать?..
— Оля, почему ты считаешь, что я жестоко поступила с ним? – терпеливо спросила я у неё, стараясь изо всех сил не показывать своего раздражения. Эта тема наших разговоров была извечной моей головной болью. И больше всего в данной ситуации меня удручало то, что я всё равно ничего не смогу ей доказать. – Ведь ты же знаешь, что я не люблю его! Я никогда не скрывала этого, — ни от тебя, ни от него!
— Да, ты всегда относилась к нему так жестоко! — обиженно возразила Ольга. Все мои слова и заверения совершенно ничего не стоили перед лицом этой её непоколебимой уверенности и настойчивости. – Но он-то любит тебя!.. Ты не должна была так бросать его! Это же просто несправедливо по отношению к нему!
— А сейчас ты попросту несправедлива по отношению ко мне! – не удержалась, наконец, от упрёка я.
— Но он же страдает! – почти простонала Ольга.
Я снова с трудом сдержала готовые сорваться с губ слова возмущения и едва не бросила трубку. Меньше всего я как-то была настроена выслушивать сейчас нравоучения от моей младшей сестры, — нравоучения, не имеющие, как мне казалось, ко мне ровным счётом никакого отношения. Тем более, теперь, когда в моей жизни, наконец-то, появился действительно стоящий мужчина, рядом с которым какого-то там Павлика Рогова даже и поставить-то было нельзя, — не говоря уж ни о чём другом!.. И, если я и раньше-то даже мысли не могла допустить о том, что между мною и Павликом может быть хоть что-то серьёзное, то теперь, познакомившись с Андреем, я и подавно не могла думать об этом. И я прекрасно осознавала: независимо даже от того, как сложатся наши отношения с Андреем, и выйдет ли из них вообще хоть что-то серьёзное, к прошлому больше нет возврата!..
— Оля, ты же прекрасно знаешь, что я никогда не поощряла его! – сухо обронила я, надеясь тем самым закрыть эту неприятную для меня тему. – Он мне никогда не нравился!
Но я слишком плохо знала свою младшую сестрёнку. Уж если она что-то вбила в свою хорошенькую кудрявую головку, заставить её отказаться от этого было просто невозможно.
— Если бы ты только видела, как он страдает! – продолжала настаивать она, видимо, надеясь тем самым вызвать во мне сострадание. Но напрасно. Я способна была испытывать по отношению к этому молодому человеку только жалость, граничащую с отвращением. – Мне так больно наблюдать за ним! Он такой несчастный!..
— Ну, так постарайся утешить его! – несколько грубовато посоветовала я ей. – Неужели тебе это не под силу? Я-то ведь знаю, что он всегда тебе нравился! Так что, давай, не теряйся!..
В трубке на несколько секунд воцарилось тревожное молчание.
— Алинка, ну, ты же знаешь, что он не думает ни о ком, кроме тебя! – возразила, наконец, Ольга. Она еще секунду помолчала, а потом очень нерешительно добавила. – Хотя, если честно, я уже пыталась! Но у меня ничего не получается! Я ему, к сожалению, ни капли не нравлюсь!
В её голосе прозвучало такое неподдельное отчаянье, что у меня отпали последние сомнения относительно её чувств к Павлику. Она действительно была влюблена в него, — и, пожалуй, даже гораздо сильнее, чем я предполагала, поскольку я всё-таки никогда не думала об увлечении своей семнадцатилетней сестры всерьёз.
— Ты красивая девушка, Оля! – попыталась я поддержать её, потому что действительно совершенно искренне желала ей счастья и была только рада её такому непонятному для меня выбору. – У тебя всё получится! Я уверена в этом! И теперь, когда меня нет поблизости, он обязательно обратит на тебя внимание! Вот увидишь!
— Ты думаешь?.. – с сомнением в голосе переспросила Ольга.
— Я уверена в этом на все сто процентов!
— Ну, ладно, давай не будем больше об этом! – неожиданно сменила тему разговора Ольга, и её голос при этом снова повеселел. Я обрадовалась такому повороту событий. Впрочем, я всегда знала, что, в отличие от меня, моя сестра была неисправимой оптимисткой. – Лучше расскажи мне о себе! Или о своей новой работе! Чем ты там сейчас занимаешься?
Вот это снова была моя жизнерадостная и никогда не унывающая сестрёнка!.. И мне было жаль только, что я не могла сейчас в полной мере удовлетворить её любопытство, потому что просто не имела права рассказывать ей о том, что происходило в моей жизни.
— Знаешь, Оля, это очень долгий разговор! – уклончиво проговорила я, не зная, как поаккуратнее уклониться от этой темы и при этом не обидеть сестру. – Я как-нибудь потом ещё перезвоню тебе и всё как следует расскажу, хорошо? А сегодня я просто хотела узнать, как у тебя дела! Я ужасно по тебе скучаю!
— И я тоже! – тут же отозвалась Оля. – Ты не волнуйся за меня! У меня всегда всё в полном порядке… — Неожиданно в голосе сестры появилась какая-то неуверенность, и она на мгновение запнулась, но тут же пришла в себя. – Ой, Алинка, подожди!.. Я чуть было не забыла сказать тебе самое главное!.. Тебе пришла посылка из Москвы! На следующий же день после того, как ты уехала!
Это было для меня, естественно, полнейшей неожиданностью. Тем более, что ни Андрей, ни Эмма ни о какой посылке не упоминали. А кроме них я в этом городе пока ещё толком никого не знала и поэтому не могла ожидать ни от кого ничего подобного.
— Из Москвы? – недоумённо переспросила я, не веря собственным ушам и почти не сомневаясь в том, что Оля просто что-то перепутала. – Посылка? А от кого?
Её ответ ошарашил меня ещё больше, потому что был уж совершенно невероятным.
— От какой-то Алёны Ивановой! – пояснила мне Ольга. – А кто это? Твоя новая подруга? Почему ты ничего не говорила мне о ней?
— Ну, в каком-то смысле, да. Это моя новая подруга, — пробормотала я, чувствуя, что меня охватывает непроизвольная дрожь. Да это было и не удивительно.
Новость, сообщённая мне сестрой, ошарашила меня настолько, что я не сразу пришла в себя. Значит, Алёна отправила мне посылку незадолго до своей гибели, естественно, ещё не зная о том, что, несколько дней спустя, я сама приеду в Москву и займу её место?.. Значит, она действительно меня знала?.. Мы были с ней знакомы?..
Господи, и что же всё это может означать? Я ничего не понимала. Что может быть в этой таинственной посылке с того света?.. Бр-р!.. Я чувствовала, что при одной мысли о ней меня мороз продирает по коже!..
— Оля, я хочу задать тебе вопрос, который может показаться тебе немного странным… — неуверенно проговорила я. – Ты никогда не встречала в нашем городе девушку, похожую на меня?
— Что? – изумлённо воскликнула Ольга.
— Ну, не видела ли ты когда-нибудь девушку, – или девочку, — похожую на меня? – снова спросила я.
— Нет, никогда! – ни секунды не задумываясь над ответом, сказала сестра. – Таких, как ты, больше нет!
— Спасибо, дорогая! – невольно усмехнулась я.
— Я говорю правду! – с жаром возразила Ольга, сообразив, что я приняла её слова за обычный комплимент. – Даже я и то ни капли не похожа на тебя! А ведь мы с тобой сёстры!.. А почему ты об этом спрашиваешь?
  — Да нет, это не важно… — смущённо пробормотала я и тут же добавила очень строгим голосом. – Слушай меня внимательно, Оля! Не хочу тебя пугать, но на самом деле всё это может оказаться очень серьёзным!
Сама я в этом больше даже и не сомневалась. Теперь только оставалось убедить в этом мою любопытную сестру и при этом умудриться случайно не перепугать её до полусмерти!
— Серьёзным? – дрогнувшим голосом переспросила не на шутку встревоженная Ольга. – В каком смысле, Алина?
— Да, это очень серьёзно! – подтвердила я. – В этой посылке может быть кое-что очень важное! Пожалуйста, спрячь её куда-нибудь подальше до моего возвращения, чтобы никто не мог её найти!
— Хорошо, спрячу! – пообещала Ольга.
— И никому не говори о ней! Поняла? – грозным тоном добавила я для пущей правдоподобности.
— Да, поняла! – с готовностью кивнула Оля. Похоже, она ничуть не напугалась, но зато безумно заинтересовалась. — А что такое ценное в этой посылке? Ты сама-то хоть знаешь об этом?
— Нет, точно пока еще не знаю, — призналась я. – Но кое-какие предположения есть. Мне надо только сначала кое-что уточнить. Ты кому-нибудь рассказывала об этой посылке?
— Никому… — как-то неуверенно промямлила сестра и призналась в моих худших предположениях. – Только Павлику… Но он никому не скажет! Я его предупрежу, чтобы он молчал!
Да, действительно почти совсем никому… А Павлик словно и не в счёт… Мне бы её уверенность в его выдержке, особенно, если учитывать моё невысокое мнение об этом молодом человеке!..
— Предупреди его обязательно! – с нажимом проговорила я. – Так, чтобы он понял! И не забудь! Это очень важно!
— Эй, Алинка, ты можешь на меня положиться! – сердито воскликнула Ольга, видимо, основательно задетая моим недоверием, которое она отнесла на свой счёт. – Ты же знаешь меня!.. Когда я тебя подводила?..
— Не обижайся, Оля, — вздохнула я. – Я знаю, что на тебя действительно можно положиться! Но вот насчёт твоего Павлика я, честно говоря, очень даже сомневаюсь! Не проболтался бы он кому-нибудь по глупости!..
— Не проболтается! – твёрдо заверила меня сестра. – Я за него ручаюсь, как за саму себя!
— Ну, что ж, хорошо, если так… — всё ещё не совсем уверенно пробормотала я, обдумывая про себя, насколько действительно можно было доверять этому моему бывшему поклоннику и оценивая свои шансы. – Знаешь, Оля, я не могу сейчас больше разговаривать! Но я тебе ещё позвоню как-нибудь на днях! Хорошо?
— Хорошо! – согласилась сестра. – И не волнуйся насчёт этой своей таинственной посылки! Она будет в целости и сохранности ждать твоего возвращения! Кстати, а когда ты собираешься вернуться домой?
— Скоро, наверное, — уклончиво отозвалась я. – Оля, я на тебя надеюсь!
— Не волнуйся, я тебя не подведу!
Мы попрощались, и я повесила трубку, задумчиво глядя на телефон. Слова сестры всё ещё звучали у меня в ушах. И старые, уже порядком надоевшие мне за это время вопросы снова лезли мне в голову, не давая покоя.
Откуда Алёна Иванова вообще знала обо мне? И как при этом вышло так, что я совершенно ничего не знала о ней? Неужели такое было возможно?..
А самое главное, зачем она послала мне эту таинственную посылку, как правильно охарактеризовала её моя сестра? Что вообще могло нас связывать с ней в этой жизни? И что может быть в этой посылке, которую я непременно получила бы, если бы не случайная гибель самой Алёны и не мой внезапный отъезд в Москву?
Я не могла себе пока даже представить этого. Впрочем, так же, как не могла ответить и на все остальные мучавшие меня вопросы. И у меня уже просто голова шла кругом от всего этого, и я чувствовала себя совершенно запутавшейся в своей жизни.
А ведь это были ещё цветочки…
 
3. Я влюбляюсь.
 
Раздавшийся в наступившей мертвой тишине звонок телефона показался мне неожиданно громким и пронзительным. Выведенная им из глубокой задумчивости, в которую я погрузилась после разговора с сестрой, я непроизвольно вздрогнула, прежде чем до меня дошло, что это всего лишь обычный телефон, а не нечто гораздо более ужасное. В первое мгновение я даже подумала по инерции, что это Ольга забыла сказать мне что-то важное и решила перезвонить. Но я тут же сообразила, что этого попросту не может быть, потому что она пока ещё не знала моего номера.
Значит, разумно рассудила я, это могла звонить только Эмма, которой до сих пор почему-то не было дома, или Андрей, у которого, вроде бы, не было особых поводов звонить мне, поскольку мы с ним только что расстались. Других вариантов для меня на сегодняшний день просто не существовало. Я пока ещё не успела обзавестись новыми друзьями в Москве и дать им номер своего телефона.
Моё сердце всё ещё билось слишком сильно от внезапного испуга. Я перевела дыхание, злясь на саму себя за такие слабые нервы, и взяла трубку.
Я не ошиблась в своём предположении. Это действительно был Андрей. И он был безумно взволнован, что вообще-то было для меня очень удивительно, поскольку я уже как-то привыкла видеть его всегда спокойным и сдержанным. Его умение сохранять хладнокровие в любой ситуации восхищало меня с самого начала, и сейчас я была даже несколько разочарована, осознавая, что он тоже не идеал.
— Алина, это ты? – взволнованно воскликнул он, как будто ему и так не было ясно, что это могу быть только я.
— Да, — удивлённо проговорила я в ответ.
— Слава Богу, хоть ты на месте! – с видимым, как мне показалось, облегчением вздохнул он. – С тобой всё в порядке?
Этот его вопрос удивил меня ещё больше. Мы с ним расстались всего полчаса назад, — если не меньше. Он лично довёз меня до дома и даже проводил до самой квартиры, — как, в принципе, делал ежедневно на протяжении этих трёх недель, — так что кому лучше, чем ему, было известно, что сегодня я вернулась домой в целости и сохранности!..
— Да, — снова кивнула я, не в силах скрыть своего удивления. – А в чём дело? Ты чем-то обеспокоен?
— Слушай меня внимательно, Алина! – очень серьёзно проговорил Андрей. Я вспомнила, что всего пять минут назад то же самое сказала своей сестре и почти в такой же ситуации, и, несмотря на уже осознанную мною серьезность положения, чуть было не прыснула со смеху. Видимо, я просто ещё не до конца протрезвела, — иначе как можно было объяснить эту мою столь неуместную в такой тревожный момент весёлость?..
— Сейчас ты положишь трубку рядом с телефоном и пойдёшь проверишь, заперта ли входная дверь! – продолжал говорить Андрей всё тем же очень серьёзным тоном, одновременно и забавлявшим, и пугавшим меня. – Если нет, то запрёшь её на все замки! Поняла?
В его голосе мне почудилось нечто зловещее, отчего вся моя весёлость быстро испарилась, и по тему пробежали мурашки. Да, если он хотел меня как следует напугать, то ему это прекрасно удалось. Только вот какую цель он преследовал таким своим поведением?..
— Да, поняла, — дрожащим от напряжения голосом отозвалась я и снова задала мучавший меня вопрос. – А что случилось, Андрюша?
— Я тебе после всё объясню! – нетерпеливо отрезал он, словно отмахнувшись тем самым от моих тревог. – После того, как ты запрёшь дверь, ты тщательно проверишь всю квартиру! Комнату за комнатой! Не торопясь! Заглядывай в каждый уголок, под кровати, в шкафы!.. Поняла?
— Да, но…
Он не дал мне договорить фразу до конца.
— Ты должна убедиться, что, кроме тебя, в квартире больше никого нет! – продолжал он, словно и не слыша меня. – Хорошо?
— Хорошо. Но ты всё-таки объясни мне… — снова начала было я, но на этот раз он просто безапелляционно оборвал меня.
— После! – рявкнул он. – Все объяснения будут после!
— Ладно, — смирилась я, понимая, что сейчас мне всё равно не добиться от него ничего большего.
— Погоди! – вдруг остановил меня Андрей, когда я уже почти было отправилась осматривать квартиру. – В первую очередь, возьми свой пистолет! Проверь, заряжен ли он! И не забудь, сними его с предохранителя! Запомнила?
— Да.
— Тогда действуй! И запомни одно, Алина: если увидишь хоть что-либо, отдалённо напоминающее живое существо, стреляй без раздумий! – командным тоном заявил Андрей, разом пресекая таким образом все мои возможные возражения. – Разбираться будем потом! Ясно?
— Ясно, — кивнула я, не пытаясь больше ничего возражать. Я была напугана и возмущена одновременно.
— И не вешай трубку! – добавил он, как будто бы я и сама не догадалась. – Сделай всё, как я сказал, а потом снова подойдёшь к телефону!
Он слов Андрея, за которыми крылось нечто большее, нежели просто обычные меры предосторожности, мне стало не по себе. Впрочем, наверное, так почувствовал бы себя любой человек, оказавшийся на моём месте, — даже гораздо более мужественный, чем я. А я вообще, похоже, особой смелостью не отличалась, поскольку при первых же намёках на опасность, — к тому же, пока ещё неведомую, — моё сердце в буквальном смысле слова ушло в пятки. И вернуть его на место пока не было никакой возможности.
Мои руки, крепко сжимавшие тяжёлый пистолет, дрожали так сильно, что я едва ли смогла бы попасть даже в очень большую мишень, возникшую у меня перед самыми глазами. Оружие, как ни странно, не придавало мне ни малейшей уверенности. Скорее, наоборот, пугало ещё больше, потому что я вовсе не была уверена в том, что сумею использовать его по назначению, если мне действительно выпадет такая возможность. А что толку тащить за собой заряженный пистолет, если заранее знаешь, что никогда не решишься из него выстрелить и, в лучшем случае, сможешь использовать его разве что как увесистую дубинку?.. Да и то лишь в том случае, если не умрёшь сразу же с перепугу!..
Я заперла дверь на все замки и тщательно осмотрела всю квартиру, — так, как и велел мне Андрей, — вздрагивая от каждого слышимого только мне шороха и ежесекундно наводя пистолет на какие-то мифические тени, мерещившиеся мне повсюду. Да, что греха таить, на этот раз моему так называемому напарнику удалось серьёзно напугать меня, — хотя и сделано это было, как я теперь понимаю, из самых благих побуждений. Но в тот момент осознание этого как-то совсем не утешало меня. И, только убедившись на все сто процентов в том, что всё действительно в порядке, и что ни в шкафах, ни под кроватями не прячется отряд громил с дубинками, я снова подошла к телефону, взяла трубку и окликнула дрожащим голосом:
— Андрей!..
— Да? – тут же отозвался он, но в его голосе на этот раз прозвучало явное облегчение. По всей видимости, тот неоспоримый факт, что я всё ещё жива и здорова, лучше всяких слов сигнализировал ему о том, что осмотр квартиры благополучно завершен, и ничего подозрительного в ней так и не обнаружено. И это его слегка успокоило.
— Молодец, Алина! – похвалил меня он. – Я всегда знал, что ты умная девочка, и не сомневался в тебе!
Если это и был комплимент, то мне он показался весьма сомнительным. Так следовало бы разговаривать с неразумным ребёнком, а я себя таковым уже давно не считала. Но я промолчала.
— Сейчас я подъеду, — продолжал говорить Андрей. – Буквально через десять минут. Дверь никому не открывай, — даже Эмме, если она объявится! Поняла, Алина? Даже если она будет требовать, чтобы ты открыла ей, — всё равно не делай этого и дождись меня!
— Но почему? – в полнейшем замешательстве воскликнула я. С каждой его фразой ситуация становилась всё загадочнее и опаснее.
— Потом! – снова резко оборвал меня Андрей. – И к телефону тоже больше не подходи! Даже если он начнёт звонить, — просто не обращай на это внимания! Договорились? Просто сиди спокойно и жди меня! У меня есть свой ключ. Я не стану звонить, а просто открою сам дверь!
Он по-прежнему разговаривал со мной, как с глупым ребёнком. Но на этот раз я даже не обратила на это внимания. После этих его слов я почувствовала самую настоящую панику, прекрасно осознавая, что, если бы не произошло чего-то из ряда вон выходящего, Андрей не стал бы так себя вести. Правда, я постаралась изо всех сил не показать, как сильно напугана, но я не знаю, получилось ли из этого хоть что-нибудь.
— Хорошо, — пообещала я, стараясь говорить спокойно, но всё-таки снова не удержалась, чтобы не задать всё тот же уже надоевший нам  обоим вопрос. – Но, может быть, ты всё же объяснишь мне сначала, что случилось? Ты напугал меня уже до полусмерти, и я просто не выдержу ещё десять минут ожидания!
В ответ я услышала прежнее, хотя на этот раз голос Андрея прозвучал гораздо более резко:
— Я сказал, приеду и всё объясню! Пока!..
В трубке раздались короткие гудки. Я была, пожалуй, сейчас слишком испугала, чтобы хотя бы рассердиться на него за такое обращение со мной, потому что в моём обычном состоянии такие ответы уже довели бы меня до полного бешенства. Но пока этого ещё не произошло. Всё было ещё впереди.
Едва я только положила трубку обратно на рычаг и приготовилась ждать, как телефон зазвонил снова. Я, совершенно правильно рассудив, что, кроме Андрея, это никто не может быть, схватила трубку, ожидая услышать ещё какие-нибудь новые распоряжения, а вместо этого из трубки раздался сердитый голос Андрея. И даже, я бы сказала, не просто сердитый, — по его интонациям я догадалась, что на этот раз, похоже, он был просто вне себя от бешенства.
— Я же сказал тебе не подходить к телефону! – рявкнул он так громко, что я чуть было не оглохла и предусмотрительно отодвинула злополучную трубку подальше от уха. – Почему ты никогда не случаешь меня?
На мгновение я просто лишилась дара речи от изумления и обиды. У меня даже слёзы навернулись на глаза.
— Но я же знала, что это ты! – отчаянно попыталась было возразить я, как только вновь обрела способность говорить. – Я думала, ты просто забыл мне что-то сказать!.. И нечего так орать на меня!..
— Сиди спокойно, — вот что я забыл тебе сказать! – прорычал Андрей ещё более грозно. – Черт возьми, бестолковая девчонка, неужели ты не понимаешь, что от этого зависит твоя жизнь?.. Не смей больше подходить к телефону!
— Да прекрати же ты орать на меня! – вскричала я в ответ, выведенная, наконец, из себя его словами и оскорблениями. – В конце концов, телефон ещё никого не убивал, и я не думаю, что буду первой! Чего ты вообще добиваешься своими дикими воплями? Если ты хотел перепугать меня до полусмерти, то можешь радоваться, потому что тебе это почти удалось! Попытаешься закончить начатое, или у тебя ещё какие-то планы в отношении меня?!
На несколько секунд повисло молчание. Достаточно тягостное, с одной стороны, но зато давшее нам обоим некоторое время на то, чтобы придти в себя.
— Ладно, Алина, извини меня! – примирительно проговорил, наконец, Андрей, и его голос при этом стал гораздо более мягким. – Извини, ради Бога! Просто я действительно очень волнуюсь за тебя! Я не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось!
Увы, его извинения произвели на меня куда более сильное впечатление, чем его злость. У меня из глаз хлынули долго сдерживаемые слёзы, и мне с трудом удалось подавить громкие рыдания.
— Приезжай побыстрее! – попросила я его и, помимо воли, мой голос дрогнул. И это явилось лучшим доказательством того, что мои нервы действительно были на пределе. – Мне страшно! – непроизвольно призналась я, не сумев сдержаться.
— Ничего не бойся! Всё будет в полном порядке! – тут же твёрдо заверил меня Андрей, надеюсь, уже пожалевший о том, что так сильно меня напугал. – Я скоро буду!
— Хорошо, — выдохнула я в трубку.
Разговор был окончен. Я повесила трубку на рычаг, почти без сил упала в кресло и только сейчас заметила, что всё ещё держу в руках пистолет, направленный на себя, — причём, держу его так, что просто чудо, как это он до сих пор не выстрелил. И это было уже не просто нарушение всех необходимых требований безопасности при обращении с оружием, которые Андрей и Эмма вдалбливали в меня особенно тщательно.  Нет, если бы я вовремя не опомнилась, это было бы, похоже, совершенно банальным самоубийством, и у меня мороз по коже пробежал при одной только мысли о том, чем могла закончиться подобная неосторожность и небрежность. Да, вот была бы на редкость интересная картина для приехавшего, наконец, Андрея!.. Я истерически хихикнула, представив себе нечто подобное, хотя, признаться честно, для смеха оснований было крайне мало. Просто мои не натренированные былыми трудностями жизни нервы, явно, не выдерживали подобных потрясений, и в этом не было моей вины.
Появившийся ровно через десять минут Андрей так и застал меня сидящей в кресле и сжимающей обеими руками пистолет, который я тут же чисто непроизвольно навела на него. Ну, что ж, надеюсь, что он хотя бы напугался!.. Потому что только его следовало винить сейчас за то, что он довёл меня до такого панического и почти невменяемого состояния.
— Слава Богу, с тобой всё в порядке! – спокойно, но с видимым облегчением в голосе проговорил Андрей. – Я ужасно волновался за тебя!
Не обращая, похоже, ни малейшего внимания на наведённый на него пистолет, он подошёл ко мне и без слов осторожно взял его у меня из рук. Чисто инстинктивно я в последний миг непроизвольно стиснула рукоятку, словно не желая отдавать его, и это лишний раз показало нам обоим, в каком состоянии находились мои нервы. Андрей без труда вытащил пистолет из моих конвульсивно напрягшихся пальцев и покачал головой.
— Да, похоже, я действительно здорово напугал тебя! – пробормотал он. – Извини меня, Алинка! Как ты сама?
В ответ я чуть было снова не расплакалась в голос, — так велико было напряжение этих последних минут. Я даже и не припомню теперь, была ли я ещё когда-нибудь в своей жизни так напугана? До этого случая, вряд ли. Хотя на фоне последующих событий всё это теперь кажется мне сущими пустяками.
Заметив непрошенные слёзы в моих глазах, Андрей присел на подлокотник моего кресла, обнял меня и принялся укачивать, как ребёнка. Я прижалась к нему и почувствовала, как сковывавший моё тело ужас постепенно куда-то уходит, и я понемногу успокаиваюсь в его надежных объятиях. И уже через несколько секунд я поймала себя на мысли о том, что мне больше не было страшно. Он был рядом, и я знала, что теперь со мной просто не может случиться ничего плохого. Я была уверена в нём на все сто процентов.
— Сейчас мы поедем ко мне домой, — проговорил Андрей мне на ухо. – Здесь тебе оставаться небезопасно! Хорошо?
— А как же Эмма? – внезапно вспомнила я про свою подругу и даже удивилась про себя, почему на фоне всех этих тревог я ни разу даже не побеспокоилась о том, где она. – Она тоже потом приедет к тебе или останется здесь? Для неё это тоже может быть опасно?
— Эмма?.. – задумчиво переспросил Андрей, как бы не до конца понимая, о ком конкретно идёт речь, и мне вовсе не понравились странные нотки, которые мне удалось уловить в его голосе. При этом его лицо тоже приобрело какое-то не совсем обычное выражение, и я сразу же заподозрила что-то неладное. И снова напугалась. – Интересный вопрос… — продолжал говорить Андрей всё тем же непонятным тоном. – А когда ты её в последний раз видела?
— Несколько часов назад, перед тем, как мы поехали в ресторан, — ошеломлённо припомнила я. – Когда я вернулась домой, её уже не было. А в чём дело? Что-то случилось?
Андрей устремил взгляд куда-то поверх моей головы, слегка пожал плечами и ответил:
— Эмма пропала. Никто не знает, где она. Я надеялся, что она, может быть, предупредила тебя о том, что собирается куда-то уйти!
— Нет, — испуганно пробормотала я.
Лицо Андрея словно окаменело, и у меня дыхание перехватило от жуткого, заползающего в душу ужаса.
— Тем хуже, — мрачно обронил он, и я не поняла, что он хочет сказать этой своей фразой.
— Ты думаешь, что она… — начала было говорить я и замолчала, запнувшись, попросту будучи не в силах вымолвить слово, вертящееся на языке. Это показалось мне в тот момент просто кощунственным, ведь у меня не было пока никаких оснований подозревать нечто подобное. Но правда была даже не в этом. На самом деле просто невозможно было представить себе Эмму, — жизнерадостную, грубоватую, дерзкую и неунывающую Эмму, — мертвой.
— Нет, это вряд ли, — покачал головой Андрей и снова почему-то отвёл глаза в сторону. Это встревожило меня ещё больше, потому что я догадалась о том, что он от меня что-то скрывает. – Скорее всего, они пронюхали, на кого мы все работаем, и похитили её, в надежде что-нибудь выяснить. Но это, конечно же, в лучшем случае…
Он замолчал. Я в ужасе смотрела на него. Если похищение, по его мнению, было «лучшим случаем», то я, лично, боялась даже предположить, что же может быть ещё хуже этого.
— А в худшем? – подтолкнула его я, чувствуя, что он вовсе не торопится что-то еще объяснять мне.
— А в худшем?.. – всё с тем же странным выражением на лице повторил за мной Андрей. – Невозможно даже представить себе, что может быть… Если, конечно, она не…
Тут он почему-то снова замолчал и, словно в нерешительности, закусил губу. Видимо, мысль, пришедшая ему в голову, была не слишком приятной. Но я ждала ответа. Мне просто необходимо было точно знать, что могло случиться. Потому что неизвестность в таких случаях пугает еще сильнее, чем самая ужасная правда.
— Что?.. Что ты хотел сказать? – поторопила его я спустя полминуты, понимая, что ему вовсе и не хочется договаривать свою фразу, и, если я сейчас попросту не настою на своём, то так никогда и не узнаю её окончания.
Неожиданно Андрей посмотрел мне прямо в глаза, похоже, раздумывая, стоит ли мне вообще об этом говорить. Но я была готова, если потребуется, силой вырвать у него признание, и, видимо, он понял это по решительному выражению моего лица. И поэтому у него просто не оставалось иного выхода, кроме как признаться мне во всём.
— Если, конечно, она сама не связана с ними! – закончил, наконец, он и снова пристально посмотрел на меня, без сомнения, оценивая мою реакцию на свои слова.
Да, признаюсь честно, эта его фраза была для меня, словно ушат ледяной воды, выплеснутый прямо на голову. У меня даже дыхание перехватило, и перед глазами на мгновение всё закружилось.
— Нет, что ты, Андрей! – в диком ужасе воскликнула я, не желая даже и думать об этом. И я действительно не допускала даже мысли о том, что Эмма может оказаться предательницей. – Этого просто не может быть! Как ты можешь так говорить?!
— Да нет, Алина, на самом деле я вовсе так и не думаю! – торопливо пробормотал Андрей, явно, просто пытаясь успокоить меня. Раз он заговорил об этом, значит, в душе он всё-таки допускал подобную вероятность. – Но, пойми меня правильно, при такой работе, как наша, нельзя полностью исключать такие варианты! В жизни всякое бывает, но, если Эмма действительно окажется невиновна, я первый попрошу у неё прошения за свои подозрения!
Я поняла, что он действительно говорит сейчас на полном серьёзе, и это не могло не возмутить меня до глубины души. Конечно, на самом деле я ещё слишком плохо знала эту девушку, но, несмотря на это, почему-то была уверена в ней на все сто процентов. Интуиция подсказывала мне, что она просто не может предать нас, а я привыкла доверять своему внутреннему голосу. И поэтому слова Андрея, много лет знавшего Эмму и, тем не менее, готового вот так, запросто, поверить в её вину, шокировали меня до глубины души.
— Ты не должен так думать о ней! – возмущённо воскликнула я, отталкивая его от себя. – Ты же давно знаешь её, и тебе должно быть хорошо известно, что она на это попросту не способна!
— Да, я давно и хорошо знаю её, — спокойно кивнул Андрей, и всё-таки я почувствовала, что при этом он остался при своём мнении, и мне так и не удалось убедить его отказаться от своих подозрений. – Но я так же знаю, что люди иногда меняются! – добавил он секунду спустя как бы в своё оправдание, и мне показалось, что, в первую очередь, он пытается уверить в этом даже и не меня, а себя самого. – Ей могли заплатить, в конце концов, и тогда она вполне могла бы…
— Нет! – решительно оборвала я его. – Только не Эмма! Я никогда не поверю в то, что она могла так поступить, и тебе не удастся убедить меня в этом! Я знаю её ещё всего три недели, но у меня ещё никогда не было такой верной подруги, как она!..
Я уже почти кричала на него и никак не могла успокоиться. Я чувствовала, что у меня начинается банальная истерика, — от отчаяния, от осознания своей собственной беспомощности и неспособности убедить его в том, что казалось для меня самой совершенно очевидным. Андрей тоже, по всей видимости, понял это, и, не желая продолжать дискуссию, снова прижал меня к себе и попытался успокоить, ласково поглаживая по волосам. И я действительно сразу же ощутила мгновенное облечение. От его близости и от его нежных прикосновений страх словно понемногу отступал, и, некоторое время спустя, я невольно поймала себя на мысли о том, что ещё никогда не чувствовала себя так спокойно и так защищено, как в тот миг в его объятиях.
И это было воистину потрясающее ощущение. Именно в тот момент я осознала, что, ради того, чтобы хоть когда-нибудь испытать нечто подобное, стоит жить на белом свете.
Однако все эти мои блаженные ощущения не проясняли ситуацию с Эммой и не уменьшали тяжесть обвинений, которые Андрей уже готов был обрушить на её невинную, как  была уверена, голову.
— Успокойся, моя маленькая!.. – тихо шептал он мне на ухо, и я действительно чувствовала, как ко мне приходит спокойствие и умиротворение. В его спасительных объятиях я чувствовала себя, словно в коконе, надёжно отгороженном от всего остального мира. – Всё будет хорошо, Алинка! Я тебе это обещаю!
Не задумываясь о последствиях, я обвила шею Андрея руками и уткнулась лицом ему в плечо. Естественно, он не возражал. А я закрыла глаза и на миг просто действительно позабыла обо всём на свете. Боже мой, никогда раньше я даже и не представляла себе, как же это здорово, когда рядом с тобой есть человек, на которого целиком и полностью всегда можно положиться!..
Несмотря на всю серьёзность ситуации, мои губы тронула невольная улыбка. Я непроизвольно вспомнила о том, что моя бедная сестрёнка пыталась говорить о своём несчастном Богом обиженном Павлике. Господи, как ни смешно сейчас вообще упоминать о нём, но, если бы рядом с ним я испытывала хотя бы сотую долю тех чувств, которые вызывал во мне этот мужчина, то я по своей воле не рассталась бы с ним никогда в жизни!.. Наверное, сама мгновенно подхватила бы его под руку и силой потащила бы в ЗАГС… Но в том-то и дело, — увы!.. – что в наших с ним отношениях не было даже ничего похожего. Я не испытывала к нему ни малейшего влечения, и его близость никогда не вызывала у меня никаких эмоций. Зато всё это мне сполна было суждено испытать с другим человеком… С последним, наверное, в этом мире человеком, в которого мне вообще следовало бы влюбляться!..
Так мы просидели с ним несколько минут. Я почему-то вовсе и не спешила покидать его такие уютные объятия. Да и сам Андрей тоже, похоже, не горел желанием отпускать меня. И это было просто здорово, несмотря ни на что.
— Всё в порядке? – спросил он немного погодя, и я поняла, что на этот раз моё время истекло. – Ты немного успокоилась?
— Да. Я в порядке, — уверенно кивнула я. — Просто мне немного страшно. За Эмму. Как ты думаешь, с ней всё будет хорошо?
В принципе, как я сейчас понимаю, было довольно странно задавать подобный вопрос человеку, который был так искренне уверен в её виновности. Но я не могла с этим смириться и желала заставить его посмотреть на это дело моими глазами.
— Всё будет хорошо! Я уверен в этом! – пообещал мне Андрей, и я изо всех сил попыталась поверить его довольно искренне прозвучавшим словам. – Но мы с тобой должны уйти отсюда. У подъезда нас ждёт бронированная машина. Наша с тобой задача: добраться до неё в целости и сохранности! Хорошо?
Я в немом испуге уставилась на него. Вся эта история с каждой секундой нравилась мне всё меньше и меньше. У меня появилось ощущение, будто мы окончательно потеряли контроль над ситуацией, а это, признаться, могло бы выбить из колеи даже человека гораздо более смелого, чем я.
— Это действительно так опасно? – с тревогой переспросила я, в глубине души всё ещё продолжая надеяться на то, что он слегка преувеличивает угрожающую нам опасность. Мне так хотелось, чтобы моё предположение было хотя бы отчасти справедливым… Но Андрей тут же разрушил все мои иллюзии.
— Для тебя – нет, — покачал головой он. – По крайней мере, у меня есть все основания надеяться на это! Ты нужна им сейчас живая, — иначе всё попросту теряет смысл! А вот мне действительно необходимо соблюдать осторожность, иначе дело может плохо кончиться! Так что сейчас, когда мы выйдем на улицу, нам с тобой придётся бежать наперегонки!
Я снова в ужасе выпучила на него глаза. Андрей произносил всё это почти весело, словно рассказывая мне о чём-то на редкость забавном, и это удивляло меня больше всего. Он как будто смеялся над возможной опасностью, но мне в подобной ситуации это казалось несколько кощунственным. Хотя, с другой стороны, я прекрасно понимала, что он просто пытается успокоить меня, стараясь представить всё это в таком свете. Со стороны казалось, что он действительно совсем не боится, — или, по крайней мере, весьма успешно делает вид, будто совсем не боится, чтобы не напугать меня ещё больше. И эта тактика сработала.
Неожиданно для самой себя, я вдруг поняла, что мне тоже больше совсем не страшно. И это меня даже уже не удивило. Рядом с этим человеком я могла ничего не бояться. Он был таким сильным и уверенным в себе, что это невольно вызывало восхищение; он, казалось, с таким завидным презрением относился к любой возможной опасности, что и у меня тоже откуда-то возникла полная уверенность в том, что рядом с ним со мной ничего не может случиться.
О, святая простота!.. Если бы всё в жизни было так просто!.. Но тогда я ещё не до конца понимала, во что ввязалась, и старалась относиться ко всему этому, как к какой-то детской игре в казаки-разбойники. И, как показало время, совершенно напрасно. Если бы я с самого начала осознавала угрожающую мне опасность, всё могло бы закончиться совершенно иначе.
Но, как бы то ни было, а сейчас нам  необходимо было идти. Я быстро собралась, покидав в сумку кое-какие вещи, которые могли бы пригодиться мне в ближайшие два – три дня, и оделась. Мы вместе подошли к входной двери. Я на мгновение удивилась, когда Андрей молча отстранил меня в сторону и осторожно чуть приоткрыл её, но быстро сообразила, что эта его предосторожность вполне оправдана. За порогом квартиры, похоже, никакой видимой опасности не наблюдалось, и всё-таки Андрей не спешил выпускать меня наружу. Он вышел за дверь первым, огляделся по сторонам и лишь после этого разрешил, наконец, выйти и мне. Я не замедлила к нему присоединиться.
Я ощущала лёгкую дрожь в коленях, но не от страха, а, скорее, от нервного возбуждения и переизбытка адреналина в крови. Мы осторожно спустились вниз по лестнице и выглянули из подъезда. Машина стояла буквально в пяти метрах от него, — подъехать ближе было попросту невозможно, — но, видит Бог, ещё никогда в своей жизни мне не приходилось преодолевать такого огромного расстояния, как тогда!.. В сравнении с ним любая марафонская дистанция показалась бы мне теперь сущим пустяком!
Не долго думая, Андрей толкнул меня так сильно, что я почти влетела в машину. Я даже не успела толком осознать, как именно это произошло. Незнакомый парень, сидящий за рулём, предусмотрительно открыл передо мной дверцу, и я опомнилась уже только внутри, осознав, что теперь я уже в полной безопасности. Я перевела дух и с ужасом стала наблюдать в окно за своим спутником.
Убедившись, что мне уже больше ничего не угрожает, Андрей бросил ещё один взгляд по сторонам, вышел из подъезда вслед за мной и быстрым шагом направился к машине. Но, с моей точки зрения, он всё делал слишком медленно, и считанные секунды, которые потребовались ему для преодоления этого ничтожно малого расстояния, показались мне бесконечными. Меня била крупная дрожь, и я едва сдерживалась, чтобы не окликнуть его и не поторопить. Каждый миг я ожидала, что грянет выстрел, и при одной только мысли об этом я уже чувствовала, что теряю сознание от дикого ужаса. Боже мой, что было бы со мной, если бы тогда действительно что-то произошло!..
А сам Андрей словно специально решил продлить мои мучения. Вместо того, чтобы заскочить в машину так же молниеносно, как и я, он ещё и обошёл её вокруг и открыл дверцу с другой стороны. К тому времени, когда это, наконец, произошло, я, наверное, была уже в полубессознательном состоянии от ужаса. Но вот он внутри, в целости и сохранности. Не успела я ещё осознать этого толком, как машина тут же рванулась с места на бешеной скорости. Меня с силой вдавило в спинку сиденья. На какой-то миг я даже почувствовала неожиданный приступ тошноты, который мне удалось подавить лишь ценой колоссальных усилий, и это, признаться, нисколько не улучшило моего самочувствия.
Я чуть не бросилась к Андрею на шею, рыдая от радости и облегчения. Не знаю, право, что в тот момент удержало меня от такого безумства.
— Господи, Андрюша!.. – почти закричала я в отчаянье, чувствуя, как непрошенные слёзы обжигают глаза и грозятся вот–вот хлынуть наружу. — Зачем было так рисковать?.. Это же просто глупо! Я чуть с ума не сошла из-за тебя!..
— А вдруг они действительно наблюдают сейчас за нами? – насмешливо проговорил Андрей, с деланным равнодушием пожимая широкими плечами, словно речь шла сейчас и не о его жизни, а о каком-то не стоящем особого внимания пустяке. – Не мог же я доставить им удовольствие и побежать!..
Господи ты Боже мой, какое глупое и  совершенно ненужное бахвальство!.. Я была просто в шоке от осознания этого! И не на шутку рассердилась.
— Решил вместо этого доставить им удовольствие убить тебя? – воскликнула я, мгновенно забыв обо всём на свете. Его поведение показалось мне настолько глупым и бессмысленным, что я вполне серьёзно решила, что он поступил так, желая нарочно поиздеваться надо мною. – Или просто захотел показать нам всем, какай ты смелый? Ну, что ж, молодец, — продолжай в том же духе!.. В следующий раз я буду знать, что за тебя не следует волноваться! Ты того попросту не стоишь!..
Да, похоже, в тот момент я действительно совсем потеряла голову от ужаса и волнения, если осмелилась разговаривать с ним таким образом!.. Но я и в самом деле её потеряла. И не только от страха.
Андрей несколько секунд очень внимательно смотрел на меня, и в его глазах появилось какое-то новое выражение. И оно меня почему-то смутило и заставило демонстративно отвернуться в сторону.
— Алинка, милая!.. – тихо проговорил Андрей, осторожно приподнимая мою голову за подбородок и вынуждая меня тем самым посмотреть на него. – Неужели ты действительно так волновалась за меня? Неужели я тебе не совсем безразличен?
От звуков его голоса всю мою злость как рукой сняло. Я почувствовала запоздалое смущение. Не знаю, почему этот мужчина так действовал на меня, но мне казалось, что он понимает моё состояние и весьма успешно использует его в своих целях. Впрочем, возможно, мне это просто так казалось, и на самом деле он действительно не подозревал, как я к нему отношусь.
Чтобы попытаться хоть как-то скрыть свои чувства, мне захотелось сказать ему в ответ что-нибудь резкое, легкомысленное и равнодушное, чтобы он понял, насколько безразличен мне, но я так и не смогла этого сделать. Просто не сумела. За свою недолгую жизнь я ещё не научилась толком ни флиртовать, ни кокетничать, и я решила, что сейчас неподходящее время для того, чтобы попытаться освоить эти, пожалуй, слишком трудные для меня науки. Вместо этого я нерешительно посмотрела Андрею в глаза и слегка покачала головой.
О Господи, посмотреть на него было явной тактической ошибкой с моей стороны!.. Я буквально утонула в его голубых глазах, как в бездонном омуте. И, что самое удивительное, сделала это с явным удовольствием.
Андрей в ответ лишь молча улыбнулся и крепко прижал меня к себе. И я в душе невольно возблагодарила Господа Бога за то, что моё неосторожное признание, похоже, не заставило его слишком уж возгордиться, как я опасалась.
Решив, что пытаться скрывать свои чувства теперь уже попросту поздно, я уютно устроилась в его объятиях и даже умудрилась немного задремать, пока мы добирались до его дома.
Несмотря ни на что, мне было сейчас легко и спокойно. Все перенесённые ужасы словно заставили меня заглянуть в собственную душу и понять, наконец, что именно я ощущаю по отношению к этому человеку. И, признавшись в этом самой себе, я испытала странную умиротворённость.
Мне было так хорошо, как ещё никогда в этой жизни. И я почему-то была уверена, что теперь все невзгоды попросту минуют нас, и будущее, которое ожидает меня, будет светлым и безоблачным.
Какой же я всё-таки была тогда ещё наивной идеалисткой!..
* * *
Квартира Андрея поразила меня до глубины души. Я как-то и не ожидала, что он живёт в такой роскоши, возможно, потому, что для меня он никогда не был хозяином и директором организации, в которой я работала. Он всегда вёл себя с нами, как с равными, и поэтому я ни на миг даже и не задумывалась о той пропасти, которая на самом деле нас с ним разделяет.
Конечно же, мне следовало бы догадаться, что, как партнёр таинственного Артура Шатова, он должен быть очень богат, но, поскольку для меня он был всего лишь моим напарником, я как-то никогда не задумывалась над реальными размерами его богатства. А оно превзошло все мои ожидания.
И вот теперь я, действительно как провинциальная идиотка, ошарашено озиралась по сторонам, пытаясь прикинуть хотя бы примерную стоимость его шикарных апартаментов, расположенных на трёх ярусах элитного дома в одном из самых престижных районов. Андрей с улыбкой наблюдал за мной. Моё явное замешательство, по всей видимости, в очередной раз изрядно позабавило его, и он даже и не пытался этого скрывать.
В один миг из близкого и почти уже родного человека он превратился для меня в недостижимого сказочного принца, и я вдруг вполне реально ощутила, что у этой сказки просто не может быть счастливого конца. В реальной жизни сказочные принцы не влюбляются в таких вот Золушек из провинции и уж, тем более, не делают им предложение руки и сердца. И мне не следовало ни на миг забывать об этом.
— Проходи, не стесняйся! – проговорил Андрей, делая рукой приглашающий жест, поскольку я, как истукан, застыла на пороге. – Чувствуй себя, как дома!
— Но не забывай, что ты в гостях! – пробормотала я, приходя, наконец, в себя от изумления и нерешительно делая шаг вперёд.
— Что? – удивлённо переспросил Андрей, видимо, не расслышавший моей реплики. А может быть, наоборот, слишком хорошо её расслышавший. – Что ты сказала?
— Ничего! – поспешно замотала головой я и, чтобы скрыть своё смущение, попыталась не совсем удачно пошутить. – А ты у нас, оказывается, завидный жених?
— А ты об этом и не догадывалась?  — с насмешливой улыбкой переспросил он, похоже, ничуть не задетый моим довольно-таки бестактным замечанием.
— Не об истинных размерах, — уклончиво обронила я, одновременно и злясь на саму себя за такое своё поведение, и испытывая какую-то непонятную тоску при одной только мысли о том, что всем моим мечтам, судя по всему, приходит конец. Что ж, нельзя не отметить, что это было вполне естественно.
Андрей на мгновение нахмурился, словно обдумывая мои слова, а потом на его губах неожиданно появилась широкая улыбка. Мне даже показалось, что он догадался о тех дилеммах, которые вдруг встали передо мной, и решил доказать мне, что я ошибаюсь. Он подошёл ко мне и взял меня за обе руки, прижимая их к своей груди. Я несмело подняла голову и поглядела ему в глаза, изо всех сил стараясь контролировать свои эмоции и вообще держать себя в руках, потому что я по какой-то не совсем понятной мне причине испытывала сейчас такое отчаяние, что готова была попросту разреветься в голос. Но уж этого-то как раз я ни в коем случае не могла себе позволить.
— Алина, всё это ничего не стоит! – тихо проговорил Андрей, но в его голосе прозвучали такие твёрдые нотки, что я как-то против воли поверила ему. – Мне лишь жаль, что я сам понял это слишком поздно!
Я в смущении опустила глаза, просто не зная, что ему сказать. Он понял меня и не стал ни на чём настаивать, а просто взял за руку и провёл в одну из комнат. Я старалась сдерживать своё прямо-таки фатальное любопытство и не глазеть особенно по сторонам, но это у меня плохо получалось. Как, впрочем, и всё, за что бы я ни пыталась браться.
— Я сейчас себя как-то очень странно чувствую! – признался вдруг Андрей, поворачиваясь ко мне.
Я удивлённо вскинула голову, ожидая продолжения, поскольку не совсем была уверена в том, что он хотел этим сказать. И он не заставил меня ждать слишком долго.
— Честно говоря, мне даже стыдно за себя! – после секундного колебания признался он. – Понимаешь, сейчас, вроде бы, вообще не время об этом думать… Эмма в беде… Нам с тобой самим, возможно, грозит опасность, и ещё не известно, чем всё это, в конце концов, закончится… Но мне хочется сейчас и думать, и говорить совсем о другом! Ты понимаешь, что я имею в виду?
Андрей очень внимательно посмотрел на меня, словно пытаясь прочесть все мои тайные мысли. Впрочем, я думаю, ему действительно не составило бы труда сделать это!
Он спросил меня, понимаю ли я, что он имеет в виду… О, да, я прекрасно это понимала!.. Настолько хорошо, что от осознания его близости у меня ноги сами собой подкашивались, и в голову лезли настойчивые мысли о том, как сильно он мне нравится, и на что я была бы готова пойти, если бы он только… Правда, на этом месте я усилием воли всё-таки останавливала этот поток мыслей. Но от этого ничего не менялось.
Я осмелилась поднять голову и посмотреть на него. Его голубые глаза так откровенно ласкали меня, что мне казалось, будто я действительно ощущаю его… Чувствую его прикосновения… Так, — сказала я самой себе, — по-моему, мне давно уже пора остановиться, потому что я и так зашла уже слишком далеко в своих мечтаниях!.. И при осознании этого я даже слегка покраснела и поспешно отвернулась, чтобы Андрей этого не заметил и не принял на свой счёт.
— И что же именно? – тихо спросила я, невольно пытаясь снова скосить под наивную девочку и не решаясь высказать вслух свои предположения. А может быть, мне просто захотелось услышать подтверждение своим догадкам из его уст?..
Андрей, как всегда, всё прекрасно понял и  не заставил меня долго ждать и мучиться в сомнениях.
— Мне хочется думать о тебе, — просто проговорил он, кончиками пальцев дотрагиваясь до моей щеки. И у меня при этом возникло совершенно необъяснимое желание прижать его ладонь ещё крепче. Но я пока удержалась. – О нас, — продолжал Андрей. Его руки, так легко и как бы мимолётно коснувшись моих губ, подбородка и шеи, легли на мои плечи, и мне больше всего на свете захотелось, чтобы он сейчас обнял меня. – Ты такая красивая… Я просто схожу с ума рядом с тобой!.. – Его слова звучали в моих ушах, как музыка. – Господи, Алина, ты хоть сама представляешь, насколько ты прекрасна?..
Нет, признаться честно, этого я как раз совершенно не представляла! Если уж говорить начистоту, то я вообще всегда весьма критично относилась к своей внешности и не замечала в ней ровным счётом ничего выдающегося. Но как приятно было услышать это от такого мужчины, как Андрей, и хоть на миг поверить в чудо!..
Я молчала, буквально заворожённая его мягким ласковым голосом. И дело было даже не в самих словах. Просто ещё ни  один мужчина в моей жизни не разговаривал со мной так. И я уже почти что была готова потерять голову…
Андрей дотронулся до моих волос, и это почему-то сразу разрушило всё очарование момента. Моя голова перестала кружиться как-то слишком резко, и даже огонь желания, по-прежнему горящий в его глазах, не мог уже спасти ситуацию. Я только лишь на миг представила себе, скольким женщинам при подобных обстоятельствах он говорил похожие слова, и мысль об этом сразу же отрезвила меня. И я пришла в себя и снова вспомнила о том, о чём, будь я чуть поумнее, мне не следовало бы забывать ни на минуту, особенно, прекрасно зная репутацию Андрея как опытного сердцееда. А я, несмотря на некоторый лоск, приобретённый за три недели жизни в столице, в душе по-прежнему оставалась всё той же наивной провинциальной дурочкой, и была уже почти что готова клюнуть на столь соблазнительную приманку.
— Не надо, Андрюша, — тихо сказала я и осторожно отстранила его от себя. Мне вдруг почему-то стало очень грустно, даже горько, и я не смогла скрыть от него своего внезапно испортившегося настроения.
Но Андрей, похоже, всё понял. И он, вопреки моим ожиданиям, нисколько не обиделся на меня, а, напротив, улыбнулся, подошел к встроенному в одну из стен бару, достал из него бутылку шампанского, ловко открыл её и разлил по бокалам пенящееся вино. Всё это было проделано совершенно молча, но я, как заворожённая, наблюдала за его действиями, почему-то не в силах отвести глаз.
— За нас! – тихо сказал он, протягивая мне бокал. Его светлые глаза при этом так и сияли, и я была просто не в силах устоять перед этим их блеском.
Я взяла бокал в некотором смущении и покрутила в руках, словно не решаясь выпить, а потом вдруг попросту махнула рукой на все доводы рассудка и запреты и эхом повторила слова Андрея:
— За нас!
И всё-таки мне было сейчас немного не по себе. И поэтому моя рука, ставившая пустой бокал на стол, слегка дрожала. Андрей тут же заметил это и заволновался.
— Тебе холодно? – встревожено воскликнул он, и мне показалось, что он действительно искренне обеспокоен моим состоянием. – Ты вся дрожишь! Дать тебе что-нибудь из одежды?
И я решилась, наконец, поднять голову и взглянуть ему в глаза. Возможно, я пока ещё слишком наивна и глупа для своих двадцати лет, но я всё-таки была уверена, что он говорит всё это не просто так, а действительно тревожится за меня.
— Нет, Андрей, мне не холодно! – тихо сказала я, чуть качнув при этом головой, и от собственной смелости у меня даже перехватило дыхание.
Но он снова всё понял. И, словно в ответ на мои тайные мечты и надежды, шагнул вперёд и крепко прижал меня к себе.
Да, я действительно мечтала о чём-то подобном, и всё-таки это оказалось для меня в тот момент полной неожиданностью. Я внутренне вся затрепетала от страха перед тем, что может последовать за этим пока ещё невинным объятием.
— Андрюша… — нерешительно попыталась было заговорить я, но он оборвал меня.
— Не говори ничего! Прошу тебя, Алинка! – прошептал Андрей, сжимая меня в объятиях ещё сильнее. – Не надо ничего говорить! Я боюсь того, что могу услышать! Боюсь, как ещё никогда в своей жизни!..
Меня тронул до глубины души тот факт, что этот сильный мужчина не стыдится признаться мне в своих страхах.
— А что ты сам можешь мне сказать? – так же тихо спросила его я, одновременно и желая ответа, и боясь его.
Но, вместо каких бы то ни было слов, он просто приподнял мою голову за подбородок и впился в мои губы. И я почувствовала, что у меня окончательно едет крыша…
В этот момент мне почему-то сразу припомнился Павлик и его неумелые поцелуи. Правда, теперь меня всё время не покидало странное ощущение, что всё это происходило в какой-то другой жизни и вовсе не со мной. Потому что в этой, реальной жизни, всё было совершенно иначе.
Павлик всегда целовал меня робко, осторожно, держась от меня на некотором расстоянии и даже не решаясь обнять. Правда, мы и целовались-то с ним от силы пару раз, — да и то как-то не всерьёз. Да что теперь говорить, — с ним всё было словно понарошку. И я сама словно и не жила до сегодняшнего дня.
Андрей обнимал меня до боли крепко, словно желая прижаться ко мне каждой клеточкой своего сильного тела. И эта боль, как ни странно, была мне приятна. Меня опьяняла его близость и сводило с ума исходящее от него тепло. Моя голова кружилась, ноги подгибались, и я ощущала себя плывущей по каким-то неведомым мне волнам в незнакомом бурном море…
В объятиях Андрея я, привыкшая быть для всех опорой, чувствовала себя маленькой и слабой, и это было, честно говоря, просто восхитительно. Он словно воплощал в себе всё то, что до сих пор было для меня эталоном силы и мужественности в этом мире, и я никак не могла поверить в свою удачу. Это было так нереально… И так прекрасно.
Наш поцелуй длился всего несколько секунд, но мне показалось, что прошла целая вечность. И мне с трудом удалось выкарабкаться из мира фантазий, в котором я утонула, и снова вернуться в реальный мир, со всеми его сомнениями и опасностями.
— Ты спрашиваешь, что я могу сказать тебе? – прошептал Андрей, уткнувшись лицом в мои волосы, и я затаила дыхание, ожидая ответа. Честно говоря, я уже не думала, что он снова заговорит на эту тему, потому что мне казалось, что этот наш поцелуй – и есть сам по себе ответ на мой вопрос. Но его последующие слова одновременно и разочаровали меня, и подарили надежду. – Ничего. Я сам ещё ни в чём не уверен, поэтому и не могу пока сказать тебе ничего определённого. Но, мне кажется, я просто потерял голову. В первый раз в жизни. И причина этого – в тебе!
Я ощущала его лёгкие поцелуи на лице, шее, и это было безумно приятно и возбуждающе. Его рука, до сих пор спокойно лежащая на моей талии, неожиданно поползла выше, и у меня на мгновение перехватило дыхание. Такого я действительно не испытывала ещё ни разу в жизни. Моё сердце билось, как сумасшедшее, под рукой Андрея, И я, прекрасно осознавая в душе, что давно уже пора остановить его, была попросту не в силах это сделать. Потому что я вовсе и не хотела останавливать его.
Мне казалось, что всё моё тело становится в его руках мягким и податливым, как воск, и мне безумно нравилось это непривычное и даже странное ощущение. И я хотела, чтобы всё это продолжалось как можно дольше. Ещё никогда в своей жизни я не чувствовала ничего подобного, и эти новые ощущения одновременно и пьянили меня, и пугали. Я была ещё слишком наивной и неопытной в том, что касалось отношений между мужчиной и женщиной, и попросту не представляла, как нужно вообще вести себя в такой ситуации. Я вообще не знала, как это должно происходить на самом деле.
Вторая рука Андрея сползла чуть пониже моей спины, и он прижал меня к себе так, что я своим животом ощутила силу его желания. И это ощущение тоже относилось к области новых и непривычных для меня, но, вопреки всем своим опасениям, не было мне неприятным. Напротив, на меня волной накатило какое-то странное неведомое мне доселе чувство… Захотелось просто закрыть глаза и отдаться своим желаниям, не задумываясь больше ни о чём и не пытаясь прогнозировать возможный благополучный исход…
И в этот самый момент я почему-то вдруг испугалась. Я даже и сама не могла себе объяснить, что послужило причиной этому. Только что, вроде бы, я буквально умирала от наслаждения, и вдруг откуда-то словно повеяло холодом, и я возвратилась в реальную действительность. И ужаснулась.
Наверное, в душе я просто всё-таки не была пока ещё готова к такому резкому повороту событий.
— Нет, Андрюша, не надо! – торопливо проговорила я, тщетно пытаясь отстраниться от него. – Пожалуйста, не надо этого делать!..
Передо мной стояла сложная дилемма. С одной стороны, я действительно была сейчас не на шутку испугана, но, в то же время, я смертельно боялась обидеть его своим отказом.
— Но ведь я же ещё пока ничего и не делаю! – насмешливо отозвался Андрей, продолжая тем временем ласкать меня. Но это длилось всего лишь пару секунд. На самом деле он, видимо, прекрасно понял моё состояние и не стал пугать меня ещё больше.
— Не бойся меня, милая! – добавил он уже вполне серьёзно, выпуская меня из своих объятий и отступая на шаг назад. – Я никогда ничего не сделаю против твоей воли!
И я поняла, что он действительно сдержит своё обещание, хотя могла только догадываться о том, чего ему это стоит. Потому что мне и самой было непросто попросить его остановиться.
Но в тот момент, когда он отстранился от меня, я ощутила почти болезненное разочарование и сама поразилась про себя собственной непробиваемой глупости. Мне следовало бы прежде самой толком разобраться в своих собственных желаниях, а потом уже требовать чего-то от другого человека. Но, честно говоря, все мои мысли и чувства сейчас настолько перепутались, что я сама не понимала, чего именно я хочу. А Андрей… Он просто не хотел обижать меня. И я  действительно была благодарна ему за это.
Андрей подошел к журнальному столику, налил себе стакан воды из стоящего на нём графина и залпом выпил его. Со стороны было заметно, что он с трудом умудряется держать себя в руках, и осознание этого в тот момент почему-то доставило мне радость. Мне действительно было лестно осознавать, что такой человек, как Андрей, едва сдерживается рядом со мной.
— Надо было лучше вылить это мне на голову! – весело пошутил он, возвращаясь ко мне, и моя радость как-то быстро сменилась злостью на саму себя за то, что я, не задумываясь о последствиях, довела его до такого состояния.
— Зачем? – пробормотала я, делая вид, что не совсем понимаю его.
— Чтобы хоть немного поостыть! – пояснил Андрей.
Я закусила губу от стыда и, кажется, даже чуть-чуть покраснела. Впрочем, этого я не могу утверждать наверняка, поскольку не имела возможности видеть себя со стороны, но я почувствовала жаркую волну, поднимающуюся от самой шеи вверх, по щекам, и с трудом подавила желание закрыть лицо руками, чтобы Андрей не увидел этого. Но он, похоже, не заметил ничего необычного, — или же попросту не обратил внимания на моё смущение, потому что оно давно уже стало привычным для него. Он просто взял меня за руку, подвёл к дивану и, прежде чем я успела опомниться и начать возражать, усадил к себе на колени. К тому моменту, как я пришла в себя, сопротивляться было уже попросту глупо и бессмысленно.
— Ты знаешь, о чём я думаю каждый раз, когда смотрю на тебя? – с нескрываемой нежностью в голосе спросил Андрей.
Естественно, это не могло меня не заинтересовать. В конце концов, я была в достаточной степени женщиной, — и жутко любопытной, и даже немного тщеславной. В общем, во мне всего было в меру, — и достоинств, и недостатков.
— И о чём же? – тут же спросила я.
— О том, как это всё-таки здорово, что Господь Бог создал женщин! – с улыбкой пояснил Андрей. Его ответ, признаюсь, более, чем удивил меня, и я широко распахнула глаза, ожидая продолжения. Он, видимо, понял это и не заставил меня ждать слишком долго, догадываясь, что я сгораю от любопытства.
— Без женщин было бы совсем трудно жить на белом свете! – со вздохом произнёс он весьма банальную истину, но в его устах она прозвучала откровением. – Особенно, без таких женщин, как ты!
Я с трудом сдержала усмешку. Естественно, я уже достаточно разобралась во всей этой ситуации, чтобы поверить хоть одному его слову! И, тем не менее, я почему-то действительно верила ему… Хотела верить…
И тут неожиданно на меня накатил какой-то совершенно необъяснимый приступ нежности. Мне ужасно захотелось прикоснуться к нему, обнять, поцеловать, и, преодолевая собственную стеснительность и робость, я решилась дотронуться пальцами до его щеки. На его лице отразилось сильнейшее недоумение, словно он попросту не ожидал от меня ничего подобного, но, похоже, против он вовсе не был. Ободрённая уже осознанием этого и стараясь не обращать внимания на его изумление, я провела рукой по его густым мягким волосам, запустила в них пальцы и слегка взъерошила их на лбу. И от этой, казалось бы, совершенно невинной, на мой взгляд, ласки, все тело Андрея напряглось, и он прижал меня к себе ещё крепче.
Я снова ощутила запоздалое смущение и мысленно строго отчитала себя за то, что, кажется, опять немного переборщила со своими экспериментами. Но в тот момент я просто не смогла удержаться и поддалась этому совершенно необъяснимому порыву.
— Ты – необыкновенная девушка, Алина! – прошептал Андрей, зарываясь лицом в мои волосы и целуя их. И я не могла не признать, что это тоже безумно приятно. Честно говоря, мне нравилось всё, что мы делали. – Ты хоть сама-то понимаешь, насколько ты замечательная?..
Нет, сама я этого, естественно, не понимала, но узнать нечто подобное было более, чем просто здорово, — особенно, когда это исходило от такого мужчины, как Андрей. Впрочем, не желая показывать ему, насколько сильное впечатление на самом деле произвели на меня его слова, я честно попыталась обратить всё в шутку, давая нам обоим последний шанс отступить и одуматься.
— И скольким же девушкам ты уже говорил нечто подобное? – насмешливо спросила его я, ожидая такого же шутливого ответа.
Андрей очень внимательно посмотрел на меня, словно размышляя над тем, сумею ли я понять его слова, и ответил вопросом на вопрос:
— Тебе честно сказать?
— Да, — как можно более бесшабашно кивнула я, на самом деле поражённая в самое сердце чувственными нотками, прорвавшимися в его голосе. – Желательно бы, конечно, честно!
Он снова чуть приподнял мою голову за подбородок, заставляя посмотреть на него, и очень спокойно и серьёзно проговорил:
— Ни одной.
Я невольно заглянула в его глаза и каким-то шестым чувством поняла, что он говорит правду. И это одновременно и обрадовало меня, и напугало. Обрадовало, — потому что я, честно говоря, даже и не ожидала от него такой глубины чувств. А напугало, — потому, что я не совсем ещё была уверена в том, что смогу ответить на них тем же. Я просто ещё не в силах была разобраться в себе самой и в своих собственных желаниях.
— Андрюша… — нерешительно проговорила было я, но он приложил палец к моим губам, тем самым вынуждая меня замолчать. Я в растерянности действительно запнулась и не осмелилась продолжать. Тем более, что я, в сущности, и не знала ещё толком, что именно собираюсь ему сказать.
— Поцелуй меня, Алина! – тихо попросил Андрей, призывно глядя на мои губы, но словно не осмеливаясь прикоснуться к ним.
Такой просьбы я как-то ожидала сейчас от него меньше всего. И просто не была к ней готова.
— Но я… — снова начала было что-то говорить я и опять замолкла, на этот раз по собственной воле, действительно не зная, что сказать.
— Пожалуйста, Алинка! – улыбнулся он в ответ на моё замешательство и добавил, чуть понизив голос. – Просто поцелуй один раз, — и ничего большего!
В конце концов, подумалось мне, он действительно не требует от меня ничего ужасного или противоестественного. Всего лишь один поцелуй. Совершенно невинный поцелуй, который мне и самой так хочется ему подарить… И я решилась…
Для начала я робко прикоснулась твёрдо сжатыми губами к его губам. И невольно остановилась на этом, не смея продолжать. Честно говоря, останавливал меня не страх перед самим действием, а лишь тот факт, что я попросту не знала, что мне следует делать дальше. Мой крайне небольшой опыт в этом вопросе ограничивался несколькими робкими поцелуями Павлика Рогова, — поцелуями, не доставившими никакого удовольствия ни мне, ни, по-моему, даже ему самому. По крайней мере, тогда мне действительно так показалось, и именно поэтому я и не решилась продолжить наши эксперименты. А Павлик слишком боялся хоть на чём-то настаивать.
Но Андрей был совсем другой. Он был красивый, сильный, сексуальный. И очень чувственный. По крайней мере, мне так казалось, хотя мой опыт в данном вопросе вообще не стоило учитывать. Но я была уверена в том, что не ошибаюсь.
И с ним всё было совершенно по-другому. Рядом с ним у меня подгибались колени, и я полностью теряла голову, как неопытная школьница, влюблённая в первый раз. А впрочем, что греха таить, для меня это и было в первый раз. И, что самое удивительное, мне всё это безумно нравилось. И ему, по-моему, тоже.  В этом, несмотря на всю свою неопытность, я просто не могла ошибаться.
— Ты мне очень нравишься, Алина! – проговорил Андрей, словно подтверждая мои тайные мысли. – Мне ещё никто и никогда так не нравился! Мне даже кажется, что я влюблён в тебя!
Моё сердце затрепетало при этих его словах, претворяющих в жизнь мои самые сокровенные надежды. Дыхание перехватило от немыслимой радости и ощущения какого-то воистину неземного счастья. Но всё-таки я была ещё слишком неуверенной в себе, чтобы как-то правильно ответить на это его признание, и самое большее, на что я оказалась способной, — это сделать вид, что я не верю ему.
— Только кажется? – с понимающей улыбкой переспросила я, снова пытаясь обратить всё в шутку и тщательно следя за тем, чтобы мой голос не выдавал охвативших меня чувств.
— Тебе, наверное, много раз объяснялись в любви? – ответил он вопросом на вопрос, внимательно глядя на меня и, видимо, именно этим объясняя моё не слишком серьёзное отношение к его признанию. – Ну, скажи честно?..
Такое предположение показалось мне ужасно забавным, — особенно на фоне воспоминаний о моей прежней жизни, — и я невольно рассмеялась. В какой-то момент мне даже захотелось слегка присочинить, — для пущей правдоподобности, — поскольку правда могла показаться ему попросту нереальной. Но я не стала этого делать.
— Ты не поверишь!.. – честно сказала я. – Но мне ещё никто и никогда не объяснялся в любви! Ты – первый!
Глаза Андрея расширились от изумления. Я оказалась права: он действительно был просто не в силах поверить в то, что я могу говорить правду.
— Да ты что?! Не может быть!.. – ошарашено воскликнул он, ероша рукой волосы, что у него, как я давно уже знала, означало крайнюю степень волнения. Выглядел он при этом безумно забавно, и я снова не удержалась от невольной улыбки, правда, поймав себя на не слишком весёлой мысли о том, что смеюсь я сейчас над самой собою. – Да нет, Алинка, ты не подумай, что я тебе не верю!.. – бормотал он, недоумённо качая головой. – Но такого просто не может быть!..
Я в ответ лишь пожала плечами, весело глядя на него. Эти воспоминания были не слишком приятными, но я поймала себя на мысли о том, что никакие грустные воспоминания больше не могут по-настоящему расстроить меня.
— Так неужели это правда? – снова спросил Андрей, слегка отстраняя меня от себя и пристально вглядываясь в моё лицо, словно пытаясь прочесть на нём искренний ответ.
— Действительно правда! – усмехнулась я, но на этот раз невесело, потому что меня несколько озадачила его реакция на моё признание. Это его искреннее недоумение меня одновременно и обрадовало, и огорчило. И поэтому, чтобы уж он не подумал, что я совсем невинная недотрога, я попыталась немного выправить ситуацию ещё одним признанием. – Правда, был один парень, — мы с ним ещё в школе за одной партой сидели, — которого все почему-то считали моим женихом!
Я добавила эту фразу и тут же удивилась, зачем я вообще об этом заговорила. Мне лишь хотелось, чтобы он перестал видеть во мне какого-то ангела и понял, что я обычная земная женщина. Но, признавшись в наличие жениха, я почему-то почувствовала себя крайне глупо. Наверное, на самом деле я заговорила об этом просто потому, что хотела увидеть реакцию Андрея на эти свои слова, — а возможно, даже попытаться вызвать у него ревность.
Что ж, я полагаю, что, отчасти, мне это всё-таки удалось.
— А, так жених-то у тебя, значит, всё же был! – воскликнул Андрей, многозначительно поглядывая на меня. – Почему же дело так и не дошло до свадьбы?
— Потому что на самом деле это было совсем не так, — спокойно покачала я головой и попыталась, насколько это, конечно, возможно, объяснить. – Просто все окружающие так думали. У нас ведь очень маленький городок, — сам понимаешь, все на виду… И то, что он с детства ухаживает за мной, все видели. Поэтому и полагали ошибочно, что свадьба между нами – дело решенное. Но я-то никогда не считала его своим женихом и никогда ему ничего не обещала!
— А сама ты влюблялась в кого-нибудь? – продолжал допытываться Андрей. Похоже, эта тема разговора не на шутку заинтересовала его, — хотя мне и было не понятно, чем именно. Лично я находила её совершенно скучной и не слишком приятной.
— Нет, — призналась я и с улыбкой добавила. – Если, конечно же, не считать певцов и актёров. В них я влюблялась безумно, как, наверное, и любая девчонка в подростковом возрасте. Помню, лет в четырнадцать – пятнадцать все стены в моей комнате были завешаны плакатами, — даже обоев не было видно! И тогда всё это казалось мне ужасно серьёзным!
Я невольно улыбнулась этим своим воспоминаниям. Теперь, по прошествии многих лет, всё это действительно представлялось мне смешным, наивным и бесконечно далёким. Но ведь было время, когда я действительно серьёзно переживала из-за этого и даже плакала от невозможности добиться любви своего кумира…
— Значит, у тебя никого ещё не было? – тихо спросил Андрей, пристально вглядываясь в моё лицо и словно пытаясь найти на нём искренний ответ на этот свой вопрос. Так вот к чему вели все эти бесконечные расспросы…
У меня снова перехватило дыхание, но на этот раз от смущения. Я просто не знала, что и сказать. На мгновение мне захотелось ответить ему какую-нибудь неопределённую банальность, из которой невозможно было бы заключить ни да, ни нет. Но я не смогла и просто покачала головой, не зная, правильно ли я делаю, признаваясь ему в этом, или же нет… Но я рискнула быть честной. И, как показало будущее, не проиграла.
Андрей прижал меня к себе ещё крепче. Но по его поведению невозможно было пока понять, обрадован он этими моими откровениями или же, наоборот, огорчён. И я, будучи слишком неопытной в таких вопросах, просто не знала, что и подумать.
— Ты разочарован? – нерешительно спросила я минуту спустя, и мой голос почему-то как-то странно дрогнул. И я впервые до конца осознала в душе, что разочаровывать его мне вовсе не хотелось бы. Но я по-прежнему не была уверена в том, что правильно поступила. Возможно, он теперь не захочет связываться со мной… Или же, наоборот, это ещё больше привлечёт его… Я не знала, что и подумать.
Андрей чуть отстранил меня от себя и заглянул в мои глаза. Как мне показалось, с неподдельным удивлением, хотя я ещё и не решила, чему конкретно можно его приписать: моим наивным признаниям или же последующему вопросу, который тоже сорвался с моих губ чисто непроизвольно?..
— Я счастлив, — просто сказал Андрей, и я поняла, что это – правда. – Честно говоря, на это я даже не смел и надеяться! Такая красивая девушка и в твоём возрасте, — это же просто нереально! В наше время так уже не бывает!
Я с трудом сдержала вздох облегчения. Ну, что ж, если он счастлив, то и я, наверное, тоже должна быть счастлива?.. Или же мне пока ещё рано радоваться?.. Да, похоже, я окончательно запуталась в своих чувствах!..
— Ты мне тоже очень нравишься, Андрюша, — осторожно призналась я, просто не зная, что ещё сказать и как нарушить слишком затянувшееся молчание. Мне не хотелось сейчас ни отталкивать его от себя, ни особенно обнадёживать. Я пока ещё и сама толком не знала, чего именно я хочу. – Правда, нравишься!.. Мне очень хорошо с тобой! Я ещё ни разу в жизни не испытывала ничего подобного!..
Мой словарный запас, похоже, иссяк. Что ещё можно было сказать ему в такой ситуации, я просто не представляла. Уж лучше бы я вообще не начинала этот разговор!..
— Просто пока ещё не время, да? – с улыбкой спросил Андрей, глядя на меня всё понимающими глазами взрослого и много повидавшего человека. – Не волнуйся, милая, я подожду! Столько, сколько будет нужно! И я не стану торопить тебя, пока ты сама не будешь к этому  готова!
Он встал с дивана, подошёл к окну и раздвинул шторы. За окном стояла уже глубокая ночь, и меня это слегка озадачило. Я не думала, что прошло уже так много времени с того момента, как мы покинули квартиру Эммы.
— Когда я был маленьким, я всегда любил смотреть на звёзды! – признался он вдруг, кивая на звёздное небо. – Смотрел и гадал, есть ли на какой-нибудь из них такие же люди, как мы? Мне ужасно нравилось фантазировать о том, как однажды за мной прилетят инопланетяне и заберут меня с собой в свой мир. А с тобой такого никогда не бывало?
— Можешь себе представить, бывало! – невольно улыбнулась я внезапно нахлынувшим воспоминаниям, о которых я, казалось бы, давно уже забыла. Господи, действительно, сколько лет назад всё это было!.. И, если бы Андрей случайно не заговорил об этом, я сама, наверное, уже никогда и не вспомнила бы все эти свои детские фантазии, казавшиеся мне на тот момент такими серьёзными и даже болезненными, а потом затерявшиеся где-то в памяти почти совершенно бесследно.
Андрей смотрел на меня с заинтересованной улыбкой, и я не удержалась, чтобы не пуститься в воспоминания.
— Я даже выбрала одну из звёзд, показавшуюся мне самой яркой, и сама почти поверила я то, что на самом деле я родилась на ней, а сюда, на Землю, меня послали с какой-то определённой миссией… И я ждала, когда же, наконец, мои сородичи вернутся за мной и заберут меня обратно…
И тут я запнулась, сообразив вдруг, что говорю, явно, о том, о чём не следовало бы рассказывать, и представила, каким нелепым бредом должны были показаться моему собеседнику эти мои рассуждения. Я боялась даже посмотреть на Андрея, ожидая увидеть на его лице насмешку и осуждение, — а то и что-нибудь похуже. Но он, казалось, нисколько не разочаровался во мне из-за этих моих странных рассуждений, потому что смотрел на меня с восторгом в глазах и слушал эти мои бредни с живейшим интересом.
— Ты, наверное, была очень необычной девочкой? – предположил он. – Хотел бы я знать тебя уже тогда!..
— Необычной?.. – переспросила я и задумалась, а потом кивнула. – Да, пожалуй! Мне тяжело было найти общий язык со сверстниками, и я фантазировала, что это происходит именно потому, что я совершенно не такая, как они. Правда, жилось мне тогда очень даже непросто… Однажды я даже рассказала своим одноклассникам, что я – инопланетянка. Целую историю выдумала, — причём, довольно правдоподобную! Сейчас смешно об этом вспоминать, но тогда я действительно была уверена, что со мной что-то не в порядке, раз я так сильно от них всех отличаюсь!..
— И они поверили? – непроизвольно улыбнулся Андрей, и меня поразил восторг, светящийся в его глазах. – В то, что ты инопланетянка?
— Вот это-то и самое забавное!.. — рассмеялась я. – Они действительно почти поверили мне! Нет, конечно же, они говорили, что я всё это просто выдумала, чтобы привлечь к себе внимание и выделиться. Естественно, мне удалось и то, и другое, хотя на самом деле это вовсе не было моей целью! Но после этого они стали относиться ко мне с каким-то… ну, страхом, что ли!..
— Страхом?.. – недоуменно переспросил Андрей, чуть приподнимая брови. Было заметно, что мой рассказ действительно заинтересовал и позабавил его.
— Ага! – давясь от смеха при этих воспоминаниях, казавшихся мне самыми забавными среди всех остальных, кивнула я. – Можешь себе представить такое?.. Конечно, они все дружно обвиняли меня в том, что я вру, но на самом деле они вовсе не были в этом уверены на все сто процентов! Напротив, даже им такое, вроде бы, совершенно неправдоподобное объяснение моих странностей казалось вполне естественным! Они смотрели на меня с таким страхом в глазах, словно опасались того, а не могу ли я и на самом деле оказаться инопланетянкой?.. Насколько я теперь понимаю, я действительно была достаточно необычной девочкой и слишком отличалась от окружающих меня людей!
— А между нами, оказывается, немало общего! – заметил Андрей, внимательно и с видимым удовольствием выслушав мой рассказ. – Я даже и сам не догадывался об этом до сих пор!
В его глазах полыхал такой огонь, что мне казалось, будто я чувствую его жар через всю комнату. И я поспешно отвела взгляд, чтобы он раньше времени не смог догадаться о моих чувствах.
— Ты думаешь? – переспросила я в ответ на его слова, просто для того, чтобы не молчать. Я ощущала себя неумелой и неопытной идиоткой, не способной даже нормально поддерживать разговор, и это было, признаться, не слишком приятное чувство. По крайней мере, оптимизма оно мне точно не прибавляло.
— Ты ещё сама убедишься в этом! – пообещал мне Андрей, глядя на меня очень красноречиво и многозначительно. И я прекрасно поняла всё, что он хотел мне сказать этим своим взглядом.
Но на этот раз я не отвела глаз, как делала до сих пор. Меня вдруг охватило какое-то странное чувство, которое я даже не в силах была ни понять, ни внятно объяснить. В конце концов, а что это я, собственно говоря, строю тут из себя недотрогу? – промелькнула у меня в голове легкомысленная мысль, и я даже сама ей удивилась, потому что это, вроде бы, было совсем на меня не похоже. Но она оказалась довольно навязчивой и прочно засела у меня в мозгу, словно какой-то внутренний голос, твёрдо вознамерившийся сбить меня с пути истинного.
Мне уже двадцать лет, — с некоторым отвращением припомнила я, — и продолжать оставаться девственницей в этом возрасте уже попросту смешно. И нелепо. И, самое главное, уже глупо. Все мои сверстницы давно уже открыли для себя прелести секса и безо всякого страха наслаждались ими. И только лишь я всё сидела и ждала своего прекрасного принца…
А что, собственно, я потеряю, если отдамся сейчас этому красивому сильному мужчине, который явно безумно хочет меня, и при одной только мысли о нежных руках которого меня охватывает чувство, близкое к блаженству?..
Всю свою сознательную жизнь я, как, наверное, и любая нормальная девчонка, мечтала о любви. И я почти не сомневалась сейчас в том, что Андрей действительно любит меня, — это же было так очевидно, хотя он и не решался пока заговорить о любви прямо. Но я была уверена в том, что для него это всё не просто так. Уверена на все сто процентов. Так что же мне ещё было нужно? На что большее я могла рассчитывать в этой жизни?
А самое главное, — для кого я, в принципе, себя берегу? Для Павлика, при одной только мысли о котором мне становится дурно? Но это же было просто нелепо, и я ни на миг даже и мысли серьёзной не допускала о том, что мы когда-нибудь можем быть вместе. Для своего будущего мужа?.. А это уже вообще попросту смешно. И как-то так старомодно! Словно в прошлом веке… К тому же, кто знает, может быть, я вообще никогда не выйду замуж? Тогда всё это вообще теряет всякий смысл…
А Андрей?.. Я постаралась поглубже заглянуть в свою собственную душу и попытаться разобраться с затаившимися там чувствами. И не смогла не признать, что Андрей мне очень нравился. Просто безумно. Рядом с ним у меня кружилась голова, и подгибались колени. И, если уж говорить начистоту, то он действительно чем-то был похож на принца из моих грёз. Конечно, это было смешно, потому что речь сейчас шла о реальной жизни, в которой, к сожалению, сказке не было места, но разве в этом действительно не было доли истины?..
Ещё ни один мужчина в моей жизни не нравился мне так сильно и ни один из них не будил во мне таких чувств и переживаний, как этот человек. Как-то незаметно за эти три недели он сумел проникнуть в моё сердце и занять в нём очень важное место. И, даже если для него это окажется всего лишь минутной прихотью, — во что, в принципе, я не верила, — то для меня это навсегда останется одним из самых прекрасных и волнующих воспоминаний, о котором я не смогу забыть до конца своей жизни. И никогда не пожалею, — в этом я тоже была сейчас уверена.
Так чего же я тогда ещё жду? Пришло время действовать.
И я решилась.
— Андрюша! – тихо позвала я его.
Он обернулся и посмотрел на меня. Очень внимательно и очень ласково. На его губах играла грустная полуулыбка, и у меня потеплело на сердце при одной только мысли о том, как эта его грусть скоро сменится радостью. По крайней мере, я очень на это надеялась. Потому что я безумно этого хотела.
Я нерешительно приблизилась к нему, остановившись буквально в полуметре, и замерла, не представляя, что сказать и что сделать. Я просто не знала, как поступают в таких случаях, и боялась сама проявить хоть какую-то инициативу, полагая, что она всё-таки должна полностью исходить от мужчины. Но всё моё тело вдруг стало слабым и податливым, и я поняла, что единственный для меня шанс остаться на ногах – это попросту упасть в его объятия. Что я и готова была уже сделать. Вот только он пока медлил их для меня раскрыть.
На лице Андрея отразилось явное недоверие. Он, естественно, всё понял при виде меня, и для него это оказалось полной неожиданностью. Но он, как загипнотизированный, шагнул ко мне навстречу. Его светлые глаза, казалось, плавились от полыхающего в них огня, и этот его взгляд действовал на меня просто опьяняюще, потому что мне всегда ужасно нравилось, когда он так на меня смотрел. Очень нежно, едва касаясь кожи, его пальцы пробежали по моим рукам от запястий к плечам, и от этих, вроде бы, пока ещё совершенно невинных прикосновений я вся затрепетала. Причём, и от страха, и от желания одновременно. И Андрей, похоже, прекрасно понял эту мою реакцию, потому что выражение его лица вдруг как-то медленно изменилось, и недоверие сменилось страстью.
Совсем близко от своего лица я увидела его чуть приоткрытые губы, из-за которых сверкали белые ровные зубы. И мне ужасно захотелось ощутить снова сладость его поцелуя. И, то ли я слишком красноречиво уставилась на них, то ли просто на моём лице что-то отразилось, что яснее всяких слов подсказало ему моё желание, но губы Андрея медленно начали приближаться ко мне. Я хотела что-то сказать ему, как-то объяснить своё неожиданное поведение, но попросту не успела этого сделать.
Целуя меня со страстью, от которой у меня тотчас же перехватило дыхание, Андрей расстегнул молнию на моей спине и спустил лямки платья, которые, казалось, послушно сами соскользнули по моим плечам от одного его прикосновения. Всё происходило, словно во сне. Мгновение спустя я ощутила его руки на своей груди, ставшей вдруг почему-то необычайно чувствительной к его ласкам. В первый раз в моей жизни мужчина так дотрагивался до меня, и сначала я чисто инстинктивно хотела отстраниться от него и прикрыться, хотя все моё тело буквально жаждало его ласк и прикосновений. Я даже и сама не понимала в тот момент, чем вызван этот неожиданный приступ стыдливости. Просто так получилось. Но Андрей, вопреки моим ожиданиям, даже и  не попытался на чём-то настаивать. Почувствовав моё состояние, уловив первые же признаки моего колебания, он тут же отступил, по-прежнему глядя на меня горящими глазами и пытаясь унять торопливое дыхание, но на его губах играла ласковая улыбка, и я поняла, что он ничуть не обижен на меня за мой странный испуг.
Но я моментально рассердилась на саму себя за такое нелепое и глупое поведение. И, преодолев последние сомнения, сразу же протянула к нему руки, словно пытаясь возвратить ту близость, возникшую между нами всего несколько минут назад и так грубо нарушенную мною. Андрей притянул меня к себе, обнял, но снова переходить к активным действиям пока не спешил, видимо, опасаясь снова напугать меня своей страстью. А я просто растаяла уже от одной только близости его сильного горячего тела.
Некоторое время мы молча стояли так, не шевелясь и не желая торопить события. Потом я решилась дать понять ему, что я вовсе даже не против продолжения. Я подняла голову и сама начала целовать его. Наверное, это получалось у меня не слишком умело, тем более, что я сильно напрягалась от волнения и осознания своей полнейшей неопытности в этом вопросе и чересчур волновалась при мысли о том, как он отреагирует на эти мои довольно смелые, на мой взгляд, действия, но тревожилась я, как всегда, напрасно. Потому что на самого Андрея эти мои робкие неумелые поцелуи произвели просто ошеломляющее действие. Поначалу я даже оказалась не готова к такому всплеску страсти у этого всегда сдержанного и хладнокровного человека. Но мне, пожалуй, следовало возгордиться тем, что я смогла пробраться через его непробиваемую броню и заставить испытать такие сильные чувства и эмоции.
Он задрожал всем телом, прижал меня к себе очень крепко и стал целовать с такой жадностью, что у меня снова закружилась голова. О Господи, я и не знала до сих пор, что любовь – это настолько потрясающее ощущение!.. Взбудораженная, напуганная собственными желаниями, находящаяся чуть ли не в полуобморочном состоянии от всех этих оказавшихся неожиданно сильными для меня эмоций, я изо всех сил старалась отвечать ему, пытаясь вложить в эти свои поцелуи все чувства, буквально переполнявшие меня и рвущиеся наружу.
Но тут произошло непредвиденное. На этот раз обратный ход дал сам Андрей. Совершенно неожиданно он вдруг остановился, чуть отстранился от меня и, пытливо глядя мне в глаза, хрипло проговорил:
— Ты действительно уверена, что хочешь этого, Алина? Ты точно не пожалеешь потом?
Честно говоря, ещё ни разу в своей жизни я не ощущала такой искренней уверенности в правильности принятого решения. Всегда и в любой ситуации меня преследовали какие-то сомнения и опасения. Но только не сегодня. Сегодня всё было иначе.
— Да, уверена! – не колеблясь ни секунды, ответила я, удивляясь тому, что мой собственный голос тоже прозвучал чуть хрипловато, видимо, от переизбытка чувств, и снова сделала шаг к нему.
Он встретил меня на полпути. И я снова буквально рухнула в его объятия.
Дальше всё происходило, как в красивом кино. Мне даже не верилось, что это действительно случилось со мной. Мне казалось, что я просто наблюдаю за всем этим откуда-то со стороны и не могу надивиться. Потому что в реальной жизни такое чудо было совершенно немыслимо.
Андрей подхватил меня на руки и перенёс на кровать. Я и не думала протестовать или сопротивляться. Мысленно я давно уже была готова к тому, что должно было произойти между нами, — более того, я хотела этого сейчас больше всего на свете. Андрей раздевал меня очень медленно, покрывая поцелуями каждый сантиметр моего тела, и я буквально таяла от его прикосновений и мечтала о большем. Под его опытными ласками я не чувствовала ни малейшего смущения и изо всех сил старалась отвечать на них и делать всё так же, как это делал он. То, что происходило сейчас между нами, было где-то за гранью реальности и казалось мне фантастическим и непостижимым. Какая-то изумительная биохимия, полнейшее слияние души и тела, в которое почти невозможно было поверить. Я чисто инстинктивно догадывалась, чего именно он ожидает от меня, и больше всего хотела, чтобы ему было так же хорошо со мной, как мне было хорошо с ним. Я была готова на всё ради того, чтобы доставить ему наивысшее удовольствие, и, казалось, ничто больше не сможет смутить меня или напугать. Всё моё тело буквально горело от желания, которое с лихвой восполняло недостаток опытности и делало её совершенно излишней. По крайней мере, именно такими были мои ощущения, запомнившиеся мне на всю оставшуюся жизнь, и мне казалось тогда, что Андрей разделяет моё мнение по этому вопросу и чувствует то же самое.
— Трудно поверить, что для тебя всё это в первый раз! – засмеялся он, на мгновение отрываясь от моих губ. – Ты сейчас ведёшь себя, как опытная искусительница!
В первый момент я не совсем поняла, комплимент это или же, напротив, осуждение, и нерешительно дрогнувшим голосом переспросила:
— Это плохо?
— Вот глупенькая!.. – рассмеялся Андрей и тут же поспешил успокоить меня. – Да это же просто замечательно! Я до сих пор поверить не могу своему счастью!
Этого признания было достаточно, чтобы я сразу же почувствовала себя абсолютно уверенной в своих силах. Единственный раз только я ещё испытала смущение, когда Андрей неожиданно для меня увлёк мою руку вниз и прижал её к своим джинсам. Я никогда ещё не дотрагивалась до мужчины так. Честно признаться, до сих пор я вообще никогда ещё не видела обнажённого мужчину, — только на картинках и фотографиях. И поэтому в первый миг я попросту испугалась. И не сумела сразу этого скрыть.
Моментально почувствовав моё смущение, Андрей тут же отпустил мою ладонь, видимо, не желая ни на чём настаивать. Но я к тому времени уже полностью пришла в себя и устыдилась этой своей нерешительности и робости. В конце концов, мы с ним собирались заняться любовью, и чем скорее я окончательно отброшу все свои детские предрассудки, тем, без сомнения, будет лучше для нас обоих.
Пытаясь извиниться за свой неожиданный и не совсем уместный испуг, я расстегнула его рубашку, целуя его так же, как до этого целовал меня он, вполне справедливо полагая, что те же самые ласки, которые были приятны мне, доставят удовольствие и ему тоже. В душе я надеялась лишь на то, что не сильно обидела его своим отказом дотронуться до него, и теперь была полна решимости исправить эту свою глупую ошибку. Сняв с него рубашку, я без малейшего смущения прижалась к нему, и от соприкосновения моей кожи с его кожей нас обоих словно электрическим током ударило. И это ощущение было настолько сильным, что у меня на миг даже перехватило дыхание, и я на некоторое время просто утратила всякое понятие реальности.
Мы оба непроизвольно замерли, наслаждаясь этим волшебным моментом и прекрасно понимая, что он уже никогда не повторится. Может быть лучше, может быть хуже, но так, как сейчас, больше уже не будет. Потом, слегка переведя дыхание, я, уже по собственной инициативе, опустила руку вниз и нащупала молнию на его брюках. Разумеется, помимо молнии я нащупала и всё остальное и невольно на миг зажмурилась, но тут же снова открыла глаза, надеясь про себя, что Андрей не заметил этот мой очередной приступ страха, который, к счастью, на этот раз очень быстро прошёл. Правда, мне всё равно было немного не по себе, но я изо всех сил старалась не показывать этого. В конце концов, в первый раз все, наверное, испытывают нечто подобное, и в этом нет ещё ничего особенно ужасного. Просто я больше всего на свете хотела сейчас доставить ему удовольствие, а не оттолкнуть его своей неопытностью и провинциальным ханжеством.
И всё-таки Андрей прекрасно понимал моё состояние. Наверное, сказывался огромный опыт общения с женщинами… О Господи, о чём это я опять?.. Разве мне об этом следует сейчас думать?.. Да мне нужно благодарить Бога за то, что мне достался такой чуткий и всё понимающий мужчина!..
— Давай, я сам! – шепнул он мне на ухо.
Я мгновение поколебалась и кивнула, прекрасно понимая, что так действительно будет лучше. Причём, для нас обоих. А доказать ему свои чувства я ещё смогу и другим каким-нибудь способом.
Андрей торопливо разделся и лёг рядом со мной. Я смотрела на него во все глаза, просто не в силах оторваться. В принципе, я и раньше видела его в такие моменты, когда на нём был минимум одежды, — например, в бассейне, — но никогда раньше я не обращала внимания на то, как он красив. Или, может быть, я просто смотрела на него тогда совсем другими глазами?..
Андрей протянул ко мне руки, и меня снова охватил лёгкий страх. Но на этот раз, вместо того, чтобы сжаться и попытаться отстраниться, я, наоборот, прильнула к нему и попыталась сама его обнять. Правда, я чувствовала себя какой-то неуклюжей и по-прежнему переживала насчёт того, всё ли я правильно делаю, но это были уже незначительные мелочи в сравнении со всем остальным.
— Ничего не бойся, любимая! – прошептал Андрей, успокаивающе поглаживая меня по волосам. – Я не сделаю тебе больно!
Я буквально растаяла от его ласковых слов и ощутила какую-то непередаваемую словами нежность к этому мужчине.
Мне захотелось сказать ему, что я тоже люблю его, — иначе как же ещё можно было назвать те воистину безумные чувства, которые я испытывала по отношению к нему, если только не любовью?.. Но я почему-то так и не смогла сейчас произнести эти слова вслух. Где-то в глубине моей души всё-таки затаился крохотный червячок сомнения, поэтому я и не решилась этого сделать. Я просто пока ещё не знала точно, что такое любовь на самом деле. И не была уверена в своих чувствах на все сто процентов. А вдруг я всё-таки ошибаюсь, и то, что я ошибочно приняла за влюблённость, на самом деле нечто совершенно другое?..
Андрей снова начал целовать и ласкать меня, и я опять буквально потеряла голову от страсти, опьянённая, поражённая до глубины души этими новыми, неведомыми мне ранее ощущениями. Меня переполняла невыразимая нежность к этому мужчине, которую я пока, в силу своей наивности и неопытности, просто не была способна передать ни словами, ни прикосновениями. Я просто растворялась в нём, в его безумных ласках и жгучих поцелуях, и мне хотелось большего. Мне хотелось действительно слиться с ним, стать с ним единым целым. Я мечтала об этом, как о каком-то наивысшем блаженстве, и уже была почти готова умолять его сделать, наконец, это, потому что он всё ещё медлил и, как мне казалось, никак пока не мог решиться. Возможно, он тоже ещё не до конца верил в происходящее. А что касается меня, то мне вообще казалось, что я сплю и вижу прекрасный сон…
Поэтому, когда Андрей, наконец, лёг на меня, я восприняла это без малейшего страха. Моим разумом сейчас управляло одно только лишь сильное, всепоглощающее желание. Он раздвинул коленом мои ноги и на миг замер, напряжённо глядя на меня и как бы снова спрашивая моего разрешения. Но я не колебалась ни секунды. Для меня самой всё было давно уже решено. И я, как мне казалось, была полностью готова к тому, что должно было произойти между нами.
— Да! – прошептала я, притягивая его к себе и пытаясь добраться до его губ.
Этого было достаточно. Большего поощрения ему и не требовалось. Тем более, что я интуитивно догадывалась, что он уже с трудом сдерживается.
Я почувствовала, что он входит в меня, и попыталась максимально расслабиться, чтобы избежать каких бы то ни было неприятных ощущений. Но всё равно резкая боль, пронзившая меня, оказалась слишком неожиданной и сильной. Я, конечно же, читала об этом в книгах и слышала от других девушек, но это всё равно почему-то оказалось для меня полной неожиданностью. Признаться честно, я просто в глубине души никогда не верила до конца в то, что в первый раз обязательно должно быть больно, и всерьёз рассчитывала на то, что мне удастся обойтись без этого. И именно поэтому, наверное, я и оказалась совершенно не готовой к чему-то подобному.
Я едва сдержалась, чтобы не вскрикнуть, но, видимо, на моём лице всё же отразились какие-то чувства, потому что Андрей всё равно ощутил это и замер, боясь пошевелиться. Его лицо было перекошено от страсти, глаза горели, но взгляд был взволнованным и вопросительным. И я поняла, что даже сейчас он готов остановиться и отстраниться по первому же моему слову, лишь бы не причинить мне ещё большую боль. Но, хотя сама я была несколько напугана этими неприятными ощущениями, я не была согласна прекратить это на такой вот печальной ноте.
Изо всех сил пытаясь изобразить на своих губах улыбку, чтобы не показать, как мне больно, — правда, я не совсем уверена, что в тот миг мне удалось сделать это достаточно достоверно, — я притянула Андрея к себе и обняла крепко – крепко, пытаясь таким образом дать понять ему, что останавливаться вовсе и не надо. Хотя, признаюсь честно, это стоило мне определённых усилий, потому что переступить через себя всегда бывает довольно трудно. Но я вовсе не хотела, что бы всё закончилось сейчас и так вот довольно трагически.
Андрей, казалось, понял меня и снова начал двигаться, сначала совсем медленно, видимо, боясь причинить мне ещё большую боль, а потом всё быстрее и быстрее, почти теряя контроль над собой и переставая сдерживать каждое своё движение. И мне ужасно нравилось это, поэтому я тоже изо всех сил старалась не отставать от него. Правда, поначалу я никак не могла приноровиться к ритму его движений, потому что попросту не знала, как отвечать на них. Но понемногу мне удалось приспособиться к нему и понять, что конкретно от меня требуется.
Я больше не чувствовала боли, — только возбуждение и какой-то безотчетный пьянящий восторг. Мне просто не верилось, что всё это действительно происходит сейчас со мной. В эти незабываемые минуты я точно знала лишь одно: ещё ни разу в моей жизни мне не было так хорошо, как сегодня. Я не знала, долго ли это продлится, — и повторится ли это когда-нибудь, — потому что это действительно было сказочно, а сказка не может стать явью, как бы нам этого ни хотелось. Поэтому, несмотря на то, что мне было безумно хорошо в те минуты, мне казалось, что такое безграничное счастье просто невозможно. И я стремилась в меру сил продлить эти волшебные ощущения и доставить такое же удовольствие любимому мужчине, чтобы потом, когда всё это окажется уже давно позади, нам обоим было, что вспомнить.
Да, я не оговорилась. Я действительно любила его. Я осознала это до конца, и скрывать свои чувства, тем более, от себя самой, больше не имело смысла. Да я и не собиралась больше притворяться. Я поняла, что не стоит пытаться провести ни себя саму, ни Андрея. Он заслуживал того, чтобы узнать об этом. Что бы ни произошло с нами потом, — в те минуты я действительно любила его, как только может любить женщина, отдающая мужчине то единственное, что она только может ему дать, и получающая в ответ от него гораздо больше, во много раз больше. Я на такое даже и не рассчитывала.
Именно так я чувствовала себя в те мгновения. И, несмотря ни на что, я никогда потом не пожалела о том, что они у нас были. Несмотря ни на что.
Потом, когда всё закончилось, мы ещё долго лежали, не разъединяясь, тесно прижавшись друг к другу, и меня буквально переполняло ощущение такого безмятежного счастья, которое просто невозможно было выразить словами. Да я и не стану пытаться сделать это, потому что наперёд знаю, что мне это всё равно не удастся. И я была готова провести всю оставшуюся жизнь вот так, рядом с этим мужчиной, который неожиданно сумел подарить мне такое наслаждение, о котором я не смела и мечтать. Я просто вообще не знала, что такое бывает.
Мне действительно казалось, что я попала в сказку. И, по своей наивности, я была искренне уверена в том, что эта сказка будет длиться вечно. Тогда я ещё не знала, что наша жизнь крайне непредсказуема и таит в себе ещё немало на редкость неожиданных сюрпризов. И не всё так просто, как иногда кажется на первый взгляд. Но откуда мне было знать всё это? Жизненный опыт приходит с течением времени, и я просто ещё не успела набраться его…
— Андрюша! – прошептала я, поднимая голову и глядя на него, как мне самой представлялось, с любовью. По крайней мере, именно её я и пыталась изо всех сил передать своим взглядом.
— Что? – лениво спросил он, снова целуя меня, и на несколько секунд я опять утратила способность здраво рассуждать. Но я уже больше ничему не удивлялась.
— Я люблю тебя! – сказала я, не в силах больше сдерживаться, после того, как этот показавшийся мне бесконечным поцелуй всё же закончился.
Я призналась в этом и неожиданно сама испугалась собственной смелости. А точнее, даже и не столько собственной смелости, наверное, сколько ожидаемой реакции Андрея на эти мои слова. Я, похоже, всерьёз опасалась, что его может это разочаровать.
Он прерывисто вздохнул и прижал меня к себе так крепко, что мне даже стало больно. Но эта боль была неимоверно сладкой. И я была готова терпеть её хоть всю жизнь.
— Я тоже люблю тебя, маленькая моя! – прошептал Андрей, покрывая моё лицо лёгкими поцелуями. От удовольствия я даже невольно зажмурила глаза. – Господи, если бы ты только знала, как сильно я люблю тебя! Я просто боялся говорить тебе об этом, потому что не знал, поверишь ты мне или нет! Но я полюбил тебя с самой первой минуты!
Я облегчённо вздохнула и спрятала лицо у него на груди. Всё, как всегда, оказалось вовсе и не так страшно, как я почему-то ожидала.
— Ты, наверное, говоришь это всем девушкам, с которыми занимаешься любовью? – не совсем удачно попыталась пошутить я, в надежде немного разрядить чересчур торжественную, на мой взгляд, обстановку. Потому что этот наш разговор становился слишком уж серьёзным и взрослым, а к этому я пока ещё как-то не была готова. Достаточно было уже и того, что я призналась самой себе, — ну, и ему, конечно же, — в том, что я люблю его.
Андрей дотронулся кончиками пальцев до моих губ, словно очерчивая их линию. На его лице застыло задумчивое выражение. Мне показалось, что он хочет что-то сказать мне, но по какой-то причине пока не решается. Это было несколько странно, — видеть его вот таким неуверенным в себе. И я попыталась придать своей физиономии самое заинтересованное выражение, чтобы, не дай Бог, ненароком не спугнуть его.
— Ты, наверное, мне не поверишь, Алина… — начал было говорить он и вдруг замолчал. Меня это в глубине души немного развеселило. Андрея трудно было назвать особо стеснительным или нерешительным, поэтому такое явное смущение на его лице выглядело неимоверно забавным.
— Я постараюсь, по крайней мере! – пообещала я, старательно пряча усмешку. Впрочем, я была уверена, что провести его мне не удастся, и он, как всегда, сумеет всё заметить.
— Я не говорил этого ещё ни одной женщине, — тихо проговорил Андрей. – Ты, конечно же, можешь мне не верить, но это действительно правда! И ты ещё убедишься в этом! – добавил он.
— Я верю тебе! – сказала я, целуя его в ответ. – Я тоже очень люблю тебя!
Теперь, когда я нашла, наконец, в себе смелость признаться, мне было приятно снова и снова повторять эти слова. В этом было нечто завораживающее… и необычайно интимное.
Потом мы с ним снова занимались любовью, и на этот раз всё получилось даже ещё лучше, чем в самый первый раз, хотя поначалу мне казалось, что лучше уже просто не может быть. Но с опытом, как я поняла, приходит не только умение чувствовать желание партнёра и способность подстраиваться под него, чтобы доставить ему большее удовольствие, — с опытом приходит ещё и понимание того, чего хочешь ты сам, и возможность получить желаемое.
Заснули мы с ним уже только под утро, так и не разжав объятий, довольные, утомлённые, но отнюдь не уставшие друг от друга и не пресытившиеся. Признаться честно, я чувствовала себя в буквальном смысле слова на седьмом небе от счастья и даже представить себе не могла, что всё закончится так быстро. Да и откуда мне было знать изначально, что счастье бывает так быстротечно?..
Как я теперь понимаю, именно в неведении своего будущего заключено высшее милосердие Господа Бога. Если бы нам заранее было известно всё, что нас ждёт впереди, едва ли мы могли бы тогда получать от жизни хоть какое-то удовольствие!
Мне показалось, что я ещё только сомкнула глаза, когда настойчивый и резкий телефонный звонок довольно грубо вырвал меня из того призрачного мира грёз, в который я только что погрузилась. Сон и реальное счастье настолько слились в моём воображении, что я спросонья даже не сразу смогла отделить одно от другого. И мне почему-то сразу же подумалось, что этот ночной – или, точнее, уже утренний, так как давно расцвело, — звонок не сулит нам ничего хорошего. И, как выяснилось позже, я была совершенно права в своих предположениях. Что ж, за эти последние недели у меня необычайно развилась интуиция, и я уже почти могла предугадывать события…
Разбуженный Андрей выругался вполголоса и ещё крепче прижал меня к себе, видимо, не собираясь брать трубку. И я была вполне солидарна с ним в этом вопросе, полагая, что после нескольких напрасных звонков телефон успокоится. Но он продолжал надрываться, распугивая предутреннюю тишину своим резким, на редкость неприятным зуммером. Звонил, явно, кто-то очень настойчивый, прекрасно знающий при этом, что мы дома, и решивший, во что бы то ни стало, добиться, чтобы мы ему всё-таки ответили. Ну, это надо же быть таким нахалом, чтобы с наглостью разбудить людей в такую рань и не успокоиться, пока не достигнешь желаемого!..
Некоторое время мы просто лежали, напрасно ожидая, пока это безобразие прекратится. Но через несколько минут Андрей, наконец, не выдержал, встал с кровати и взял трубку.
Я непроизвольно поморщилась от раздражения. В моём мозгу ещё успела промелькнуть мысль о том, что лучше бы он этого всё-таки не делал…
После первых же слов лицо Андрея стало совершенно непроницаемым, а светлые глаза сузились и вспыхнули каким-то холодным мрачным огнём. У меня сжалось сердце. Я поняла, что нехорошее предчувствие не обмануло меня, и внешний вид моего возлюбленного, как нельзя лучше, подтверждал это предположение. Это был уже совсем не тот человек, который ещё минуту назад так нежно и трепетно обнимал меня и прижимал к своей груди. И мне стало очень даже не по себе от осознания всего этого.
— Сейчас позову! – коротко ответил он кому-то и, прикрыв трубку рукой, указал мне на параллельный аппарат, установленный в той же комнате. – Это Виктор Попов. Он хочет о чём-то поговорить с тобой. Возьми трубку!
У меня внутри всё похолодело. Потому что я представления не имела о том, что мне вообще говорить.
Я встала и медленно завернулась в простыню, поскольку вместе с чувством страха во мне вдруг проснулась и моя извечная стыдливость, о которой я на какое-то время уже почти умудрилась забыть. Но она сама обо мне вспомнила, и в самый, надо заметить, неподходящий момент. И только после того, как я прикрылась, я подошла, наконец, к телефону, хотя к этому времени Андрей проявлял уже явные признаки нетерпения.
— Да! – проговорила я в трубку, стараясь, чтобы мой голос не дрожал, хотя на самом деле меня буквально всю трясло, — и не столько даже от страха, поскольку сейчас лично мне ничего не угрожало, сколько просто от ужасного волнения.
— Привет, крошка! – прогремел мне на ухо довольно неприятный голос, от которого я даже невольно поморщилась. – Узнаёшь меня? Или тебе стоит напомнить о том, кто я такой?
От тревоги я на мгновение просто лишилась дара речи и с трудом нашла в себе силы ответить:
— Узнаю.
— Вот и хорошо, что узнаёшь! – усмехнулся звонивший, и у меня мурашки пробежали по коже от его резкого язвительного смеха. – А то после нашей с тобой вчерашней встречи в ресторане я уж чуть было не подумал, что ты меня совсем забыла! А старых друзей забывать нельзя! – с нажимом добавил он, и в его голосе прозвучала очевидная угроза, которую невозможно было не различить.
Вообще-то, меня удивило, что он говорил с каким-то странным акцентом, но я никак не могла сообразить, к какой национальности можно было бы его причислить, поскольку на первый взгляд он показался мне похожим на русского. Вдобавок ко всему, у него была слишком быстрая речь, и мне с трудом удавалось улавливать смысл его слов. И при этом я совершенно не представляла, что же мне нужно говорить ему в ответ. В полном отчаянии, я беспомощно взглянула на Андрея, ожидая от него какой-либо помощи или хотя бы малюсенькой подсказки. Но он лишь ободряюще улыбнулся мне в ответ и кивнул, как бы давая тем самым понять, что всё пока идёт по плану. К сожалению, несмотря на его поддержку, у меня вовсе не было подобной уверенности. Да и откуда ей было бы взяться, скажите на милость?..
— Что тебе от меня надо? – выпалила я в трубку первое, что вообще пришло в тот миг мне в голову, не задумываясь о том, насколько глупо это может прозвучать в данной ситуации. Но я была настолько взволнована, что это уже не имело для меня никакого значения.
— Передай своему дружку, чтобы он даже и не пытался засечь, откуда я звоню! – предупредил меня Попов с какой-то почти невероятной злобой в голосе, от которой мне снова стало не по себе. – Это ему всё равно ничего не даст! А вот навредить может, и весьма существенно! Ясно?
Я снова в тревоге взглянула на Андрея. Он опять кивнул, словно подтверждая тем самым, что всё идёт по плану. Он выглядел сейчас совершенно спокойным, и я не могла не позавидовать его редкостному хладнокровию, поскольку меня саму всю трясло, и весьма ощутимо.
— Что тебе надо? — тупо повторила я. Просто для того, чтобы не молчать, а хоть что-то сказать.
— Ба, как неласково!.. – рассмеялся Попов своим хриплым резким смехом. – Раньше ты была со мной гораздо более приветлива, насколько мне помнится! А что же сейчас случилось?
Мне тоже захотелось рассмеяться в ответ. Причём, совершенно искренне. Правда, истерическим смехом. И он ещё спрашивает, что же сейчас случилось?.. Боже мой, и во что же я всё-таки умудрилась вляпаться?..
— А сейчас я не хочу с тобой разговаривать! – твёрдо проговорила я. На что я надеялась? Неужели на то, что он тут же бросит трубку, устрашённый моей явной недоброжелательностью?..
— Ах, не хочешь разговаривать?.. – снова рассмеялся он, и я даже слегка отодвинула трубку от уха, потому что мне казалось, будто этот его смех попросту бьёт по моим барабанным перепонкам. – Но я подумал, что ты, должно быть, захочешь узнать последние новости о своей дорогой подружке! Или я ошибся?
На мгновение у меня перехватило дыхание. Но на этот раз от тревоги за Эмму.
— Ты что-то знаешь об Эмме? – тут же вскричала я, но мой голос предательски дрогнул, выдавая моё внутреннее состояние. – Что с ней? Где она?
— О, как много сразу же появилось вопросов!.. – издевательски пророкотал Попов. – А поначалу и говорить-то со мной не хотела!..
— Что с Эммой? – упрямо повторила я, почти не надеясь, впрочем, на то, что он ответит мне правду. Но на этот раз, как ни странно, я ошиблась.
— Она жива, — ответил Попов. – И даже почти здорова. И, если ты хочешь, то можешь поговорить с ней! Она здесь, неподалёку! Хочешь, я её позову?
— Конечно же, хочу! – воскликнула я, не решаясь до конца поверить его словам. И на этот раз совершенно правильно. Потому что самый главный сюрприз он оставил напоследок.
— Если, конечно, она сможет дойти! – как бы между прочим заметил он.
У меня внутри всё похолодело. В его словах был явный намёк на то, что с Эммой далеко не всё в порядке.
— Что вы с ней сделали? – почти закричала я, вне себя от ужаса и отчаянья, ожидая уже самого худшего.
— Да ничего особенного, — не беспокойся ты так! – снова злобно рассмеялся Попов. – Но ты же знаешь наших ребят! Разве они могли удержаться?.. А у твоей подружки такая симпатичная попка!.. Вот они и обработали её на славу, — так, что она теперь еле двигается! Сейчас я её позову!
Комната закружилась у меня перед глазами, и я в отчаянье ухватилась рукой за журнальный столик, на котором стоял телефон. Мне показалось, что я сейчас попросту потеряю сознание. Впервые в жизни.
Словно почувствовав моё состояние, Андрей положил трубку параллельного аппарата, подошёл ко мне и крепко прижал к себе. И он сделал это вовремя, надо заметить. Я всё ещё пребывала в шоковом состоянии от слов Попова и уже ощущала, как от всего этого ужаса у меня подкашиваются ноги. Если бы он меня сейчас не поддержал, то я, наверное, попросту грохнулась бы на пол.
— Привет, Алёна! – услышала я, наконец, в трубке голос, который показался мне ужасно усталым и измученным. Если бы я не знала заранее о том, что это Эмма, я сама, наверное, никогда её не узнала бы.
— Эмма!.. – громко воскликнула я, с диким ужасом представляя, что ей пришлось пережить, — возможно, отчасти, и по моей вине. – Как ты?
— Да ничего, жива пока, — негромко вздохнула она. – Могло бы быть и хуже!..
По моим понятиям, ничего более ужасного с ней уже не могло произойти. Но ей, конечно же, было виднее.
— Что они с тобой сделали? – не удержалась я, хотя и понимала прекрасно, что задавать этот вопрос не следует. Но я была не в силах промолчать.
— Тебе подробно описать, — или как?.. – довольно злобно съязвила она, и я невольно вздохнула с облегчением. Что бы они с ней ни сделали, — её неукротимый дух всё ещё не был сломлен. И это было сейчас самое важное.
— Ну, хватит, девочки мои! Поговорили немного, — да и ладно! – снова раздался в трубке отвратительный голос Попова. – Хорошего помаленьку!
— Эмма!.. – не удержалась от беспомощного восклицания я, словно этим можно было хоть что-то изменить.
В трубке послышались странные звуки, напоминающие шум борьбы. Я поняла, что сопротивляющуюся Эмму попросту оттаскивают от телефона, и перепугалась за неё ещё больше. Как знать, не навлечёт ли она на себя своей непокорностью её большие беды, чем те, которые ей уже пришлось пережить?.. Хотя я по-прежнему полагала, что ничего более страшного с ней уже случиться не может.
— Ну, как видишь, с твоей подружкой всё в полном порядке! – вновь услышала я в трубке голос Попова и с трудом удержалась, чтобы попросту не послать этого подонка куда подальше. – Но её дальнейшая судьба зависит только от тебя! Если ты будешь послушной девочкой, то твоя подружка вернётся домой в целости и сохранности! А вот если ты снова начнёшь упрямиться, то твоя подружка тоже вернётся домой… — На этом месте он сделал мелодраматическую паузу. — Но только по частям.
Надо же, какой словарный запас!.. И какая склонность к дешёвым эффектам!..
— Что вам от меня надо? – выдохнула я в трубку. При этом моё недоумение было действительно искренним. Ведь я на самом деле этого не знала.
— Не строй из себя дурочку, Алёна! – неожиданно громко рявкнул вдруг мой грозный собеседник. И я даже непроизвольно вздрогнула от этого его окрика и вся сжалась. – Мы уже давно могли бы попросту пристрелить тебя, но вместо этого, как видишь, пытаемся договориться с тобой полюбовно! Хоть ты этого, явно, и не заслуживаешь!
Он сделал длинную паузу. Я уже открыла было рот, чтобы задать какой-нибудь новый нелепый вопрос, но он тем временем снова сам заговорил:
— Ты возвращаешь нам деньги, мы возвращаем тебе подружку! Как видишь, всё легко и просто! Договорились?
Ах, если бы это и на самом деле было так легко и просто!.. Но он даже и не знал, как ошибался!..
Я снова оглянулась на Андрея, взглядом прося у него помощи, потому что не знала, что мне говорить ему в ответ. На этот раз он, слава Богу, сразу же откликнулся на мой призыв.
— Скажи, что деньги надежно спрятаны, и тебе потребуются несколько дней на то, чтобы их раздобыть, — прошептал он мне на ухо. – Нам необходимо выиграть время!
Конечно, в глубине души я была благодарна ему за то, что он пришёл ко мне на помощь, но на самом деле легче от этого мне как-то не стало!..  Но я решила последовать его совету.
— Хорошо, — проговорила я в трубку. – Договорились! Но деньги спрятаны в надежном месте, и мне нужно несколько дней на то, чтобы их раздобыть! Раньше никак не получится!..
Я не без оснований ожидала резкого отказа и уже приготовилась добавить к вышесказанному ещё какие-то доводы в надежде убедить его в необходимости дать мне эти несколько дней, но это, как ни странно, не понадобилось.
— Хорошо! – как-то неожиданно легко согласился Попов, и это сразу показалось мне странным. Я едва сдержала нервный смешок. – Итак, подумаем… Сегодня пятница… Я позвоню тебе, скажем… в понедельник. Идёт? Надеюсь, к этому времени все вопросы будут улажены?
Я по привычке взглянула на Андрея, как всегда, ожидая подсказки. Он ободряюще улыбнулся мне одними глазами и кивнул, тем самым, похоже, приказывая согласиться с условиями моего собеседника.
— Идёт, — пробормотала я после секундного колебания. Оно, правда, получилось у меня несколько наигранным, но я посчитала, что соглашаться слишком быстро в таком случае нельзя. – Надеюсь, что к понедельнику я успею…
— Уж постарайся, пожалуйста! – ехидно  рассмеялся Попов. – В конце концов, это в твоих же интересах! О своей подружке можешь пока не беспокоиться! С ней всё будет в полном порядке!
— Обещаете? – невольно переспросила я.
— Естественно, если тебе не придёт в голову выкинуть какой-нибудь фокус! – с угрозой в голосе добавил он. – А если ты всё же это сделаешь, то будешь потом очень долго сожалеть о своей глупости! Я лично об этом позабочусь! Уж это я тебе точно обещаю!
В трубке раздались короткие гудки. Но я, всё ещё находясь под впечатлением предшествующего этому разговора, по-прежнему продолжала прижимать её к уху, словно надеясь ещё что-то услышать. Но напрасно…
Несколько секунд спустя Андрей выхватил у меня трубку и торопливо набрал какой-то номер. Я тем временем начала одеваться, не прислушиваясь к тому, о чём он говорит. Вообще-то, от природы я довольно-таки любопытна, и в любой другой ситуации обязательно попыталась бы подслушать этот разговор просто из интереса. Но сейчас я действительно пребывала в таком состоянии, что мне просто было всё равно. Я чисто механически выполняла какие-то движения, как автомат, и даже не пыталась задумываться хоть о чём-то.
Несколько минут спустя, видимо, закончив свой важный разговор, Андрей подошёл ко мне сзади и обнял меня за плечи. На это я тоже почти никак не отреагировала. Его прикосновения не были мне неприятны… Я просто была сейчас настолько погружена в свои невесёлые раздумья, что почти не почувствовала их.
— Давай, я тебе помогу! – предложил Андрей, застёгивая молнию на моём платье, до которой мне самой никак не удавалось дотянуться. Я покорно замерла на месте, давая ему возможность это сделать. Потом, не удержавшись, он уткнулся лицом в мои волосы, и, хотя в данный момент это показалось мне, явно, не совсем уместным, я снова промолчала и ничем не выдала своих чувств.
— Боже мой, Алинка!.. – страстно прошептал он. – Я просто не могу от тебя оторваться! Ты такая сладкая!..
Эти его слова словно растопили лёд в моём сердце, и я снова почувствовала себя живой. Я обернулась и обвила его шею руками, не в силах сейчас словами выразить буквально душившие меня чувства. Моё сердце разрывалось от страха и волнения, и мне было сейчас так плохо, что просто не высказать.
— Не расстраивайся, малышка!.. – попытался успокоить меня Андрей, заметив, конечно же, что я едва сдерживаю слёзы. Естественно, полностью придти в себя, благодаря этому, мне не удалось, и всё-таки, прижатая к его сильной груди, я почувствовала сейчас почти умиротворение. Но только почти. Потому что пугавшие меня мысли никуда не исчезли.
— Как я могу не расстраиваться?.. – беспомощно выдохнула я, всё ещё силясь сдержать готовые хлынуть из глаз слёзы. Пока мне удавалось справиться с собой.
— Переживаешь из-за Эммы? – понимающе переспросил Андрей, успокаивающе поглаживая меня по волосам.
Я кивнула, снова с ужасом представив себе то, что ей пришлось пережить, и с трудом выдавила из себя:
— Да.
— Слава Богу, что она жива! – как-то слишком спокойно констатировал Андрей, задумчиво глядя куда-то поверх моей головы. – Это сейчас самое главное! А уж потом мы придумаем, как вытащить её оттуда!
— Ты слышал, что они с ней сделали? – дрожащим голосом переспросила я. – Ты слышал?..
— Да, — кивнул он, подтверждая свои слова. – Это, конечно же, ужасно, но Эмма с самого начала знала, на что идёт! Естественно, мне ужасно жаль, что всё так получилось, но сейчас для нас самое главное то, что она всё ещё жива!
Его ничего не выражающий взгляд по-прежнему был устремлён куда-то в стену над моей головой, а голос звучал совершенно спокойно и даже как-то равнодушно. Словно то, что случилось, не имеет к нему никакого отношения. И я была уверена, что мне всё это не показалось.
В первый момент я просто не поверила своим ушам. И у меня, признаться, были для этого все основания. Андрей, почему-то до сих пор казавшийся мне таким чутким, таким добрым и всё понимающим, вдруг предстал передо мной совершенно в другом образе. Он рассуждал о том, что произошло с Эммой, так, словно и не случилось вовсе ничего особенного. Будто она была абсолютно чужим для него человеком, и его совершенно не интересовала её судьба. И это его непонятное и необъяснимое равнодушие меня не просто шокировало. Оно сразило меня наповал и произвело впечатление ещё более тягостное, чем даже вызвавшее его известие.
Но я не собиралась пускать это дело на самотёк.
— Мы должны немедленно что-то предпринять по этому поводу! – твёрдо заявила я, мысленно приготовившись стоять на своём до конца и всё-таки заставить Андрея как-то зашевелиться. Эмма была моей подругой, и я чувствовала ответственность за её судьбу. И была готова на всё ради того, чтобы помочь ей, — даже если при этом мне придётся испортить отношения со своим новоявленным любовником. – Нужно немедленно вытащить её оттуда! – пылко добавила я. – Мы просто не имеем права оставлять её в их руках!
— Я уже переговорил с нашими ребятами. Они засекли Попова и не спустят с него глаз! – попытался успокоить меня Андрей, но в его голосе я по-прежнему не расслышала казавшихся мне такими необходимыми эмоций. Он старался уверить меня в том, что всё будет нормально… Но на самом деле, как я поняла, не собирался пока предпринимать никаких особых усилий для того, чтобы вызволить Эмму из беды.
Я разгневанно вскинула на него голову, намереваясь возразить, но он опередил меня:
— Не волнуйся, мы вытащим её оттуда! Просто сначала надо всё как следует выяснить и обдумать все возможности!
Но я прекрасно поняла то, о чём он, явно, предпочёл умолчать. Всё то, о чём он говорил, намечалось ещё где-то в такой отдалённой перспективе, что Эмма могла попросту не дождаться помощи. А уж этого я никак не могла допустить! Я обязана была позаботиться о ней! Потому что, будь я сейчас на её месте, я уверена, что она попыталась бы сделать для меня то же самое.
— Нам нельзя терять ни минуты! – возмущённо воскликнула я и отступила на шаг в сторону, словно уже собираясь бежать выручать Эмму. – Она в опасности! Они могут снова…
На этом месте я невольно запнулась. Андрей тем временем схватил меня за плечи и легонько встряхнул, видимо, надеясь таким образом немного привести в себя и заставить успокоиться. К сожалению, этот его, в принципе, совершенно невинный жест вызвал во мне крайне противоречивую реакцию и заставил буквально закипеть от бешенства.
На свою беду Андрей не сразу это осознал.
— Пойми, Алина, мы не можем ничего сделать сейчас! – снова попытался объяснить мне он, но я не желала его слушать. – В конце концов, Эмма – не невинная девочка! Она с самого начала знала, на что идёт! Она справится! Поверь мне, с ней всё будет в полном порядке!
У меня возникло такое чувство, словно мне не хватает воздуха. Я не спорю, возможно, всё,  что он говорил, было действительно разумно и правильно, но проблема заключалась в том, что на меня всё это не могло произвести ни малейшего впечатления. Мне даже захотелось самой ударить его, чтобы хоть как-то достойно наказать за его холодность и бесчувственность. Но вместо этого я просто с отвращением вырвалась из его объятий и отступила на шаг назад. Если бы я могла в тот момент уйти, — и если бы мне, естественно, было, куда уходить, — я не колебалась бы ни секунды.
Но бежать мне от него было сейчас просто некуда. Не возвращаться же домой в Переславль!.. И поэтому я просто спросила, постаравшись вложить в свой голос как можно больше яду и сарказма:
— А если бы это случилось со мной, ты тоже сказал бы, что не произошло ничего страшного, и что я с самого начала должна была знать, на что иду?
Лицо Андрея словно окаменело. В прищуренных глазах сверкнула обида, челюсти сжались. И я испытала внутреннее облегчение, осознав, что он вовсе и не такой бесчувственный, каким пытается показаться.
— Если бы это произошло с тобой, я сошёл бы с ума, — неестественно ровно и спокойно проговорил он, не глядя на меня, а потом вдруг поднял глаза и таким же равнодушным голосом добавил. – С твоей стороны очень жестоко говорить мне такие вещи, Алина! Зачем ты так?
Его слова настолько контрастировали с его голосом, что я в тот же миг почувствовала угрызения совести и ощутила, как моё лицо заливает краска смущения. Чтобы хоть немного попытаться скрыть это, я снова шагнула в его объятия, уткнувшись лицом ему в грудь, и опять неожиданно для самой себя почувствовала долгожданный покой.
— Прости меня, Андрюша! – тихо проговорила я, испытывая просто жуткую потребность хоть как-то оправдать своё поведение. – Я не хотела обижать тебя! Просто я действительно ужасно переживаю из-за Эммы, вот и говорю всякие жуткие вещи! На самом деле я вовсе так не думаю!
Андрей погладил меня по волосам, и я в который уже раз поразилась тому, какие ласковые у него руки, и как легко они даруют мне покой и облегчение.
— И ты прости меня, любимая! – так же тихо вымолвил он, отбрасывая свою обычную сдержанность, и в его голосе я ясно различила раскаянье. – Я действительно был не прав и готов сейчас признать это! Но я хочу попросить тебя лишь об одном: давай постараемся больше не причинять друг другу боль! Хорошо, любимая?
Меня почти до слёз растрогало это ласковое обращение, и я смогла лишь кивнуть, прижимаясь к нему ещё крепче. Оказавшись в его надёжных объятиях, будучи прижатой к его сильному телу, я уже была готова сейчас согласиться с чем угодно, лишь бы это волшебное ощущение длилось вечно.
— И всё-таки мне очень хотелось бы узнать, куда Алёна могла деть эти проклятые деньги? – размышлял вслух Андрей, рассеянно перебирая мои волосы. – Если бы только удалось их найти, все проблемы были бы сразу решены! А так мы блуждаем во тьме, и нет никакой надежды увидеть свет…
— А не могла она кому-нибудь отдать их на хранение? – предположила я, искренне желая помочь ему. – Родственникам или подругам?..
— Родных у неё не было, — отрицательно покачал головой Андрей. – Она сама из детского дома. А что касается подруг, то с ними тоже глухо… Она порвала со всеми, когда познакомилась со мной. Можно определённо сказать, что тогда она действительно порвала со своим прошлым… К сожалению, об этих деньгах я узнал уже только после её гибели, иначе я никогда не допустил бы такой ситуации…
Я слушала его рассуждения и спокойно размышляла над его словами, раздумывая, что ещё можно было бы посоветовать ему в таком случае, но не в силах предложить ни одной путной идеи. И тут меня вдруг словно осенило. Я вспомнила свой вчерашний разговор с Ольгой, — а точнее, её слова о том, что, спустя всего несколько дней после моего отъезда, на моё имя пришла посылка от Алёны. Вчера это показалось мне странным, удивительным, поразительным, но, к сожалению, не навело меня тогда ни на какие путные мысли. И лишь сейчас до меня, наконец, со всей очевидностью дошёл весь смысл происходящего. И я поразилась собственной тупости и недогадливости.
Что же могло быть в этой таинственной посылке?.. Я задавала себе этот вопрос тысячу раз и не находила на него ответа. И действительно, что же могло в ней быть, если только не эти пропавшие деньги?..
Я даже немного отстранилась от Андрея, переосмысливая всё это и приходя, наконец, к столь очевидным для всякого разумного человека выводам. Я лишь не могла теперь понять, почему всё это сразу же не пришло мне в голову?..
— Что с  тобой? – взволнованно спросил Андрей, заметив, как я изменилась в лице.
— Кажется, я знаю, где эти деньги! – возбуждённо выпалила я, глядя на него ошарашенными горящими глазами и тщетно пытаясь собраться с мыслями.
Он аж вздрогнул и тоже от удивления изменился в лице. Естественно, подобное моё заявление было для него полнейшей неожиданностью. Да как, впрочем, и для меня самой.
— И где же? – осторожно спросил Андрей, видимо, попросту не доверяя мне.
Я снова быстро обдумала ситуацию и решила, что ошибки на этот раз быть не может. Я была уверена в правильности своей столь очевидной догадки.
— Вчера вечером я звонила домой сестре, — начала я свой рассказ. – И она сказала мне, что, через несколько дней после того, как я уехала, на моё имя пришла посылка от Алёны Ивановой. Я очень удивилась этому, но тогда еще не догадалась сопоставить факты.
— И ты молчала об этом? – возмущённо вскричал Андрей. Похоже, моё признание серьёзно задело его вместо того, чтобы обрадовать. Я понадеялась лишь на то, что ему не пришло в голову заподозрить меня в намеренье присвоить эти чёртовы деньги!..
— А о чём мне было рассказывать тебе? – слегка огрызнулась я в ответ, впрочем, прекрасно понимая, что его упрёк в корне справедлив, но не желая признавать этого вслух. – Мне это даже и в голову-то не пришло! Поначалу я просто удивилась рассказу сестры, но не придала этому особого значения. Лишь на всякий случай попросила Ольгу спрятать эту посылку, и никому о ней не рассказывать ни при каких обстоятельствах. Это она мне пообещала, и я попросту обо всём забыла, особенно, на фоне последующих событий. И только сейчас, когда мы заговорили с тобой о том, куда Алёна могла спрятать эти деньги, я вспомнила об этой странной посылке. И мне вдруг подумалось: а что ещё может в ней быть, если только не деньги? Я просто не представляю, что ещё она могла бы мне прислать! Впрочем, моё предположение, что она прислала мне деньги, тоже не выдерживает никакой критики… В общем, не знаю!.. А как ты сам думаешь?
И я вопросительно посмотрела на него, не сомневаясь в том, что он непременно согласится с моими доводами и простит мне то, что я невольно скрыла от него эту информацию.
Возмущение на лице Андрея сменилось радостной улыбкой. Похоже, моё предположение вовсе не показалось ему неправдоподобным. И, что было для меня ещё более важным, мне показалось, что он больше на меня не сердится.
— Ты просто золото, Алина! – весело воскликнул он и, поспешно чмокнув меня в щеку, — видимо, как я поняла, в знак благодарности, — снова бросился к телефону. Я сразу же предположила, что он собирается позвонить Артуру Шатову, потому что это было бы сейчас наиболее логично. И, как выяснилось позже, я не ошиблась, сделав такой вывод.
— Артур, доброе утро, это я, — сказал Андрей, когда на том конце провода, очевидно, наконец, сняли трубку. – Извини, что я звоню тебе в такое неурочное время, но дело важное и не терпит отлагательств! Мы с Алиной, кажется, знаем, где могут быть деньги!
Меня приятно удивил тот факт, что Андрей не попытался приписать честь этого открытия себе одному, что было бы, впрочем, тоже вполне логично, ведь он был, как-никак, хозяином. Но, тем не менее, он даже и не подумал сделать это.
Слов Шатова мне, к сожалению, не было слышно, — и это было довольно обидно. Этот загадочный человек по-прежнему будоражил моё любопытство, и я была готова дорого заплатить за то, чтобы проникнуть в его тайну. Но мне это никак не удавалось сделать.
— Незадолго до своей гибели Алёна послала Алине посылку, которую она, к сожалению, не успела получить, потому что уже уехала в Москву, — продолжал рассказывать Андрей. Шатов, судя по всему, внимательно его слушал и не перебивал, потому что плавный монолог Андрея пока не прерывался. – Алинка только вчера случайно узнала об этой посылке, когда позвонила домой сестре. Она, конечно же, удивилась, но не догадалась сопоставить факты. И только сейчас, когда мы стали обсуждать с ней эту ситуацию, она вспомнила об этом. И мы с ней подумали, что эти злосчастные деньги непременно должны быть в этой посылке!
В принципе, он всё изложил достаточно складно, — только лишь забыл рассказать о том, как жутко разозлился на меня, узнав, что я скрыла от него информацию об этой посылке.
Андрей на минуту замолчал, видимо, выслушивая ответ Шатова, а потом снова заговорил:
— Я решил, что мы с Алиной должны немедленно выехать в Переславль. Нет, охрана нам не нужна, — ведь об этом пока ещё никто не знает… Я полагаю, что мы справимся сами. Где сейчас Алина? – переспросил он с некоторой долей удивления в голосе. – Разумеется, здесь, рядом со мной! Хорошо, я сейчас передам ей трубку!
Андрей повернулся ко мне, знаком показывая, что Шатов хочет переговорить со мной. Я невольно попятилась, не сумев сдержать непроизвольного испуга перед этим человеком. Но Андрей лишь рассмеялся и вручил мне трубку.
Я взяла её не без некоторой робости, не решаясь заговорить. Вопреки всем доводам рассудка и оправданиям самого Андрея, этот непонятный человек по-прежнему внушал мне какой-то почти суеверный ужас. И даже ободряющая улыбка моего возлюбленного, пытающегося таким образом хоть немного успокоить меня, мало, чем помогла.
— Да! – спокойно проговорила я, изо всех сил стараясь контролировать свои эмоции и следить за своим голосом. Мне вовсе не хотелось, чтобы Шатов догадался о том, какие именно чувства он у меня вызывает. Это было бы дополнительным козырем в его руках, и я вовсе не горела желанием ему его предоставлять.
— Здравствуй, Алина! – на редкость вежливо поздоровался со мной Шатов, чего, в принципе, я от него почти не ожидала, хотя меня немного и покоробило то, что он по-прежнему обращался ко мне на «ты».
— Здравствуйте, Артур Алексеевич! – чопорно и церемонно проговорила я, пытаясь тем самым дать ему понять, что в наших отношениях недопустима никакая фамильярность. Но то ли он был совершенно непробиваемым, то  ли просто не желал понимать даже таких довольно прозрачных намёков, но на него это совершенно не подействовало.
— Алина, ты уверена, что никогда в жизни не встречалась с Алёной Ивановой? – сразу же взял быка за рога он.
Меня эта его фраза возмутила до глубины души своей несусветной глупостью. Но я честно попыталась сдержаться, стиснула зубы и просто ответила:
— Уверена.
— Тогда как же ты можешь объяснить эту непонятную посылку? – задал он новый вопрос, который, к сожалению, тоже вызвал во мне очередной приступ раздражения. – Едва ли Алёна могла послать что-то, — а тем более, такую крупную сумму денег, — совершенно чужому незнакомому человеку! Кроме того, откуда она вообще могла знать о твоём существовании?
Да, оказывается, не так уж много и надо, чтобы окончательно вывести меня из себя!.. А я-то ещё всегда гордилась своей сдержанностью и хладнокровием!.. Но сейчас, с каждым словом Шатова, я испытывала всё большую ярость и раздражение. В конце концов, — мелькнула у меня зловредная мысль, — я тут ему не нанималась шарады разгадывать!.. Пусть сам занимается этим на досуге, если ему больше нечего делать в этой жизни!.. А я найду для себя что-нибудь поинтереснее!..
— А как вы сами можете это объяснить? – вкрадчиво проговорила я в ответ, рассчитывая тем самым поставить его в неловкое положение. Раз он так любит задавать подобные вопросы, то пусть попробует сам найти на них ответы!.. – Вы, я думаю, имеете гораздо больший опыт в делах подобного рода! Как вы полагаете, откуда эта девушка вообще могла знать о моём существовании? И зачем она послала мне деньги? Неужели просто хотела позаботиться о моём будущем?..
— Ты совершенно напрасно злишься на меня, Алина! – спокойно произнёс Шатов, но этот его вроде бы примирительный тон раздосадовал меня ещё сильнее, потому что заставил почувствовать себя последней грубиянкой и язвой. – У меня действительно есть своя версия относительно всего этого! Я считаю, что вы с Алёной были как-то связаны в прошлом, просто, возможно, ты по какой-то причине не помнишь этого или же попросту не придала этому на тот момент значения! Но я не сомневаюсь в том, что вы с ней знакомы!
— Я не забыла бы девушку, которая похожа на меня больше, чем родная сестра! – возмущённо воскликнула я. – Даже если бы мы когда-то чисто случайно встретились с ней, я уверена, что сумела бы её запомнить! Так что ваша версия не выдерживает никакой критики!
— Стоп! – властно прервал он меня на полуслове, и я, как всегда, непроизвольно подчинилась. Похоже, это уже вошло у меня в привычку, — некий условный рефлекс, как у собаки Павлова, — и меня, признаться, это вовсе не радовало.
— Ты уверена, что знаешь всё о своих родителях? – резко спросил меня Шатов.
Мне этот его вопрос почему-то совсем не понравился. Мало того, что он по-прежнему разговаривает со мной грубо и не проявляет ни малейших признаков уважения, которое я, как я искренне считала, всё-таки заслуживала, — так он ещё и пытается лезть в мою личную жизнь!.. Какого чёрта он вообще себе позволяет?.. Я сказала ему, где могут быть пропавшие деньги, — хотя вполне могла бы вообще оставить их себе, и никто и никогда об этом не узнал бы!.. А всё остальное, — и уж, тем более, то, что связано с моей семьёй, — его вообще не касается!..
Но я опять, — уж не знаю, какими силами, — сумела сдержаться и не высказать всего этого вслух. И всё же мой ответ не мог полностью скрыть охвативших меня негативных эмоций.
— Скажу вам честно, Артур Алексеевич, о своих родителях я не знаю почти ничего! – довольно резко процедила я сквозь зубы. – И, более того, знать не желаю!
— Понятно, — как-то странно хмыкнул он вместо того, чтобы тоже рассердиться на меня за мой не слишком уважительный тон. – Но всё-таки, если ты хоть что-нибудь вспомнишь, Алина, то, пожалуйста…
Ободрённая тем, что он не разозлился на меня, — а может быть, рассерженная этим ещё больше, — я довольно грубо оборвала его, не дав ему даже договорить фразу до конца:
— Да, естественно, я сразу же сообщу вам об этом! Всего хорошего!
— Всего хорошего, Алина! – отозвался он, и в его голосе снова послышалась какая-то непонятная мне усмешка, почему-то показавшаяся мне ещё более оскорбительной, чем даже то полное отсутствие вежливости, которое он демонстрировал мне ранее.
В трубке послышались короткие гудки, и я в очередной раз рассердилась, — теперь уже на саму себя, — за то, что не успела повесить её первая. Но я почему-то так и продолжала стоять, сжимая её в руках. Да, сегодня я как-то вообще на редкость туго соображала, и это не могло не насторожить меня!..
Погружённая в свои невеселые думы, я даже не слышала, как сзади подошёл Андрей, хотя сразу же ощутила его присутствие у себя за спиной. Он — уже привычно, наверное, – взял трубку у меня из рук, положил её на рычаг и притянул меня к себе. Я с облегчением уткнулась в его грудь, и с моих губ непроизвольно сорвался очень тяжёлый вздох.
— Что случилось, Алинка? – улыбнулся он, видимо, действительно искренне пока не понимая причины моего расстройства. – Почему ты так тяжело вздыхаешь?
Как ни странно, наш разговор с Шатовым почему-то не показался ему особенно странным или заслуживающим внимания. А что касается меня, то сейчас, когда эта не слишком приятная беседа давно уже была закончена, на меня почему-то нахлынуло вдруг запоздалое чувство раскаянья. И я уже почти что была готова расплакаться от осознания того, как ужасно и непозволительно грубо я вела себя по отношению к этому человеку, сегодня практически ничем не спровоцировавшему меня на это.
— Прости меня, Андрюша! – прошептала я чуть слышно.
— За что? – казалось, искренне удивился он, чуть отстраняя меня от себя и с изумлением заглядывая в мои полные раскаянья глаза. – Что с тобой, Алина?
— За то, что я так грубо с ним разговаривала! – с очередным тяжёлым вздохом пояснила я. – Я даже и не знаю, что такое на меня нашло…
— Да всё нормально! – с улыбкой попытался заверить меня Андрей. – Не бери в голову!.. Я переживал насчёт того, что он может чем-нибудь обидеть тебя, — а уж никак не наоборот!
— А вышло, похоже, как раз наоборот! – с горячностью возразила я, не желая принимать его оправданий моему поведению. – И вовсе не всё нормально!.. – добавила я для пущей правдоподобности. Впрочем, признаться честно, я даже и сама себя сейчас не понимала и поэтому, естественно, не способна была внятно и чётко объяснить свои чувства. – Я была просто непозволительно груба с ним! Это было бы ещё вполне объяснимо в прошлый раз, когда он просто так, безо всякой причины, набросился на меня, но сегодня он ничем не заслужил такого обращения! Андрюша, я не знаю, что со мной! Наверное, у меня уже просто нервы не выдерживают из-за всех этих проблем!
И я снова тяжело вздохнула.
Андрей рассмеялся в ответ на мои страхи и подхватил меня на руки, видимо, желая таким образом хоть немного развеселить.
— Да успокойся ты, глупенькая, всё в порядке! – заявил он со всей убеждённостью. – Не зацикливайся ты на этом! Всё в полном порядке! Я уверен, что Артур даже вообще не придал значения этому вашему разговору! У него достаточно своих проблем, чтобы переживать из-за таких пустяков!
— Тогда он просто бесчувственный чурбан! – снова не подумав, брякнула я.
Андрей расхохотался, видимо, нисколько не обиженный моим бестактным замечанием. Как ни странно, казалось, его всё происходящее лишь забавляло.
Я снова прижалась к нему и обвила его шею руками. Господи, — думала я, — как же это всё-таки здорово, когда рядом есть человек, на которого всегда можно опереться!.. И всё же на душе у меня было неспокойно. И я никак не могла понять причину этого.
— У меня какое-то нехорошее предчувствие, Андрюша! – нехотя призналась я, надеясь на то, что он, как всегда, легко развеет все мои страхи. – Мне кажется, что всё это добром не закончится! Должно произойти нечто ужасное!
— Ну, что ты!.. Всё будет хорошо! – попытался заверить меня он. – Я обещаю тебе это! Ничего не бойся!
— Я постараюсь, — с унылым видом пробормотала я, ничуть не успокоенная его словами.
— Алина, поверь мне, всё будет хорошо! – глядя мне в глаза, снова пообещал Андрей. – Я люблю тебя! И я просто не допущу, чтобы с тобой случилось хоть что-то плохое!
— Я тоже люблю тебя, Андрюша! – проговорила я и снова не сумела сдержать тяжёлого вздоха.
— И поэтому ты грустишь? – подколол меня он.
— Нет, — покачала я головой. – Просто всё происходит так быстро… Я просто не успеваю уследить за событиями и поэтому, наверное, нервничаю… Я не знаю, как мне быть!..
Он, шутя, растрепал мои волосы и сказал:
— А ты не нервничай, глупенькая! У нас с тобой впереди ещё очень много времени, так что у тебя ещё будет возможность успокоиться и как следует разобраться в своих чувствах! По крайней мере, я надеюсь на это! И тогда всё встанет на свои места!
Я в ответ лишь кивнула, понимая справедливость его слов, но всё же не в силах поверить в них.
Время всё расставит на свои места. И покажет, что в тот день Андрей был прав и неправ одновременно. Но тогда я ещё не догадывалась об этом.
И уж, тем более, не предполагала, какие невероятные сюрпризы готовит нам наша жизнь!..
* * *
К несчастью, — а может быть, как раз к счастью для нас, — нам неведомо наше будущее. И мы не имеем возможности заранее заглянуть в него даже одним глазком. И только лишь наша интуиция порой подсказывает нам что-то, но мы, как правило, зачастую просто пытаемся отмахнуться от неё.
Могла ли только я в тот миг предположить, что в это же самое время моя сестра рыдает от ужаса под дулом направленного на неё пистолета, под ногами у неё, в луже крови, лежит изуродованное тело её отца, а Павлик Рогов, которого я – и не без оснований – всегда считала слабаком и трусом, несмотря на жуткую боль в переломанных костях, тем не менее, всё ещё пытается защитить её и прикрыть собой? В такой ужасной ситуации он повёл себя, как настоящий мужчина, — а у меня никогда не хватало ума заподозрить в нём хотя бы крупицу мужества… Зато Ольга, обожавшая его чуть ли не с пелёнок, считавшая его своим сказочным принцем, оказалась совершенно права насчёт него...
Но, увы, ничего подобного мне даже и в голову не могло придти. Я давно уже жила в другом измерении и даже и не вспоминала о той, прежней, жизни. И уж, тем более, никогда не думала, что эти две мои дороги снова могут когда-нибудь пересечься…
Это было бы просто невероятно.
 
4. Я попадаю в беду
 
Давно не крашенный пол вокзала в Переславле произвёл на меня гнетущее впечатление. Я словно снова против воли вернулась во времена своего тоскливого детства и впервые до конца осознала, насколько оно было безрадостным. А кроме того, я уже настолько привыкла к ярким огням огромной Москвы, что опять очутиться дома – пусть даже на короткое время – было особенно тягостно. Словно старая плёнка жизни отмоталась назад, и я, из благополучной и вполне преуспевающей столичной жительницы, снова превратилась в безнадёжную отсталую провинциалку. И осознавать это было для меня не просто тяжело. Это было немыслимо больно и страшно.
Я, наверное, только сейчас впервые до конца поняла, что никогда не собиралась возвращаться сюда. Да что там греха таить, — я даже и мысли-то такой не допускала!.. Мне каким-то чудом удалось вырваться отсюда, и я просто хотела бы теперь забыть всё это, как страшный сон.
Это мрачное место и раньше-то никогда особенно не нравилось мне, а сейчас, после нескольких часов в душной электричке, казалось, навсегда увозящей меня из просторной и светлой столицы в здешнюю грязь и серость, оно представлялось мне особенно отвратительным, — если, конечно, это вообще было возможно. Но почему бы и нет? Мне всегда было плохо здесь. У меня никогда не было ни друзей, ни полноценной семьи, ни каких бы то ни было надежд на будущее… И так было всегда, насколько я себя вообще помню, — так следует ли сейчас говорить о том, что я не просто так рванула в Москву за красивой жизнью? У меня, надо заметить, были для этого все основания.
Такси нам удалось поймать не без труда. Водитель, — этот человек прежде жил в соседнем доме, и я знала его с детства, — автоматически повёз нас в гостиницу. Он даже и не узнал меня, хотя мне почему-то всегда казалось, что он знает в лицо всех в этом городке. По крайней мере, когда он субботним вечером, с бутылкой пива, подсаживался к местным мужичкам, зашибающим домино во дворе, и начинал пичкать их незамысловатыми историями из жизни города, не только у меня, но и у всех окружающих создавалось именно такое впечатление. И, тем не менее, сегодня он едва удостоил меня мимолётным взглядом, словно видел в первый раз в своей жизни. А впрочем, кто я такая, чтобы он мог узнать меня?.. Я попросту слишком мало здесь значила… А кроме того, три недели столичной жизни превратили меня в совершенно другого человека, — и даже чисто вешнее, — так что удивляться и обижаться мне, пожалуй, не стоило. Скорее, надо было радоваться тому, что я так быстро и так далеко смогла уйти от своих истоков.
Во время нашей поездки по городу Андрей с любопытством оглядывался по сторонам. Было заметно, что окружающий пейзаж произвёл на него неизгладимое и отнюдь не неприятное впечатление. Что и говорить, — Переславль и в самом деле очень красивый городок, и даже я в своём нормальном состоянии с радостью признала бы это. Я не имела ничего против него. Просто я не была счастлива здесь. И эти мои сугубо личные переживания накладывали свои мрачные штрихи на окружающую нас обстановку.
Я даже любила свой город… Где-то в глубине души… Это был очень милый уютный провинциальный городок, весьма привлекательный для туристов… Но только не для человека, прожившего здесь не слишком счастливые двадцать лет своей жизни и сумевшего, наконец-то, с великим трудом вырваться отсюда!..
— А здесь довольно красиво! – заметил вслух Андрей, с восторгом обозревая окрестности. – Пожалуй, я не отказался бы пожить здесь недельку – другую на природе, — когда всё утрясётся!
В тот момент я была настолько погружена в свои собственные безрадостные мысли, что даже непроизвольно вздрогнула, не сразу уловив смысл его слов. А когда он, наконец, дошёл до меня, я почему-то почувствовала себя преданной и оскорблённой до глубины души. Впрочем, разумом я прекрасно понимала, что мне не стоит обижаться на Андрея. Какие у меня были для этого основания?.. Ведь он попросту практически ничего не знал о моей жизни здесь… Не мог знать… И он, скорее, хотел сделать мне приятное, похвалив мой родной город, а уж вовсе не обидеть меня…
— Вот именно, что недельку – другую!.. – сухо обронила я, не сумев сдержать свою злость, и уставилась в окно.
Андрей поначалу был, казалось, ошарашен этим моим достаточно резким и не совсем уместным замечанием. Но потом он внимательно посмотрел на меня и, кажется, догадался, что со мной что-то происходит. Он вообще был на редкость чутким и прозорливым человеком, и даже в своём теперешнем состоянии я не могла этого не признать. Как не могла не почувствовать за собой вины за эту свою совершенно неуместную грубость, которую он ничем не заслужил.
— Что с тобой, милая? – заботливо спросил Андрей, обнимая меня за плечи. – На тебя всё это действует слишком угнетающе?
— Да, — коротко кивнула я и снова отвернулась, не желая смотреть на него, чтобы не показать своей не совсем беспричинной злости. Впрочем, она не имела к нему лично никакого отношения. Просто я была расстроена и рассержена самим фактом своего возвращения сюда.
Но Андрея не так-то просто было провести. Решив во что бы то ни стало добиться от меня внятных объяснений, он решительно повернул мою голову к себе за подбородок, заставив посмотреть себе в глаза. Его лицо было озабоченным и встревоженным.
— Почему, Алина? – спросил он.
— Наверное, потому, что я никогда не была счастлива здесь! – тихо ответила я, снова пытаясь отвернуться, но он не позволил мне это сделать, по-прежнему придерживая мою голову за подбородок и пытливо вглядываясь в мои глаза.
Повисло неловкое молчание, которое мы оба не спешили нарушить.
— Тебе следовало раньше сказать мне об этом! – вымолвил, наконец, Андрей и тяжело вздохнул. – Тогда я не заставил бы тебя снова приезжать сюда! Я же не знал, что тебе это может быть неприятно!
Я тоже вздохнула и попыталась извиниться за свою грубость.
— Прости меня, Андрюша! – сказала я, с нежностью погладив его руку. – Ты ни в чём не виноват! Просто у меня сейчас плохое настроение! Наверное, мне действительно не следовало приезжать сюда! Но я не знала, что это будет так мучительно!
— Потерпи немного! – попросил меня Андрей и обнадёживающе напомнил. – Скоро ты увидишься со своей семьёй, и твоё настроение сразу же улучшится!
— Да, наверное, — кивнула я, изо всех сил стараясь, чтобы мой голос звучал достаточно твёрдо, и даже мужественно попыталась улыбнуться. Но на самом деле даже в этом я не была уверена на все сто процентов.
Я безумно скучала по своей сестре. До этого моего стихийного отъезда в Москву мы с ней практически никогда не расставались, и поэтому, естественно, я была очень рада её увидеть. Но при одной только мысли о том, что вместе с ней я снова буду иметь счастье лицезреть своего драгоценного отчима, мне становилось здорово не по себе. И осознание этого, надо заметить, не прибавляло мне оптимизма.
Я опять уставилась в окно, машинально отмечая знакомые с детства улицы. Да, мне не было приятно снова увидеть родные места. Я действительно никогда не была счастлива здесь, и теперь, казалось, каждое дерево стремилось напомнить мне о моём сером безрадостном детстве. Других, более приятных, воспоминаний у меня, к сожалению, не было. Да и откуда им вообще было взяться?..
Моя семья обитала в полуразвалившемся частном домике на самой окраине Переславля. От гостиницы до него можно было дойти за пять минут. Впрочем, для того, чтобы пересечь весь город, потребовалось бы ненамного больше времени… И мне вдруг стало безумно стыдно от осознания того, что Андрей увидит, в каких условиях я родилась и выросла. Конечно, это было просто нелепо, — ведь я не была в этом виновата. И всё-таки мне было как-то не по себе…
Когда мы вышли из гостиницы, в которой мы оставили свои вещи, я невольно поймала себя на мысли о том, что причина моего дурного настроения заключается вовсе и не в окружающем пейзаже, который, как уже заметил Андрей, и на самом деле был великолепен. Но на меня неумолимо давило какое-то мрачное предчувствие. Неотвратимое ожидание чего-то очень плохого, неустанно надвигающегося на нас. И я, уже привыкшая доверять своей интуиции, никак не могла заставить этот внутренний голос, предвещавший мне беду, хоть на мгновение замолкнуть.
Что-то было не так в этом красивом тихом городишке. Но только я никак не могла осознать, что именно. Вроде бы, всё по-прежнему оставалось на своих местах, и со дня моего отъезда ровным счётом ничего не изменилось. Неужели с тех пор прошло всего три недели?.. Мне казалось, что я не была здесь много-много лет…
Видимо, Андрей тоже почувствовал нечто недоброе в тишине здешних маленьких улочек. В конце концов, в этом не было ничего удивительного, — ведь у него, что ни говори, было гораздо больше опыта в делах подобного рода и, без сомнения, куда более развитая интуиция, чем у меня самой. Но если уж даже я подсознательно ощущала какую-то непонятную тревогу, то, естественно, он тоже должен был что-то заподозрить.
Правда, сам Андрей ни слова не сказал мне о своих опасениях или подозрениях, но я без слов поняла это по тому, как тщательно проверял он оружие в доставшемся нам гостиничном номере.
При виде его пистолета меня в первое мгновение, как всегда, передёрнуло, хотя я честно постаралась скрыть это. Несмотря на то, что на самом деле за последние несколько недель я научилась довольно неплохо обращаться с огнестрельным оружием, оно всё ещё пугало меня, — и, надо заметить, не без оснований. Я не могла даже допустить такой возможности, что мне когда-нибудь придётся самой воспользоваться им.
— Ты чего-то опасаешься? – спросила я Андрея, внимательно наблюдая за его действиями и не в силах скрыть собственную тревогу. – Думаешь, нам здесь что-то угрожает?
— С чего это ты взяла? – улыбнулся в ответ Андрей. Слишком широко и преувеличенно лучезарно. Возможно, ещё всего несколько недель назад, сразу же по прибытии в Москву, и я купилась бы на эту его красивую улыбку и не заподозрила бы под ней никакого подвоха. Но теперь я тоже кое-что повидала в этой жизни, набралась кое-какого, хотя и весьма незначительного, на мой взгляд,  опыта, и провести меня теперь было не так-то просто. По крайней мере, в тот миг ему это, явно, не удалось, и я прекрасно всё поняла.
— Но я же вижу! – многозначительно заявила я, с укором глядя на него. – Почему ты не хочешь объяснить мне, что тебя тревожит? Возможно, я сумела бы что-то подсказать тебе, ведь я всё-таки гораздо лучше знаю здешние места!
— Я не могу тебе этого пока объяснить! – покачал головой Андрей, задумчиво глядя в окно. – Просто на душе как-то неспокойно. Словно какое-то нехорошее предчувствие… Теперь я уже, пожалуй, начинаю жалеть о том, что не послушался Артура и отказался от охраны!
У меня мороз пробежал по коже при этих его словах. Если уж даже Андрей что-то почувствовал, значит, на самом деле, здесь что-то не в порядке. Ведь ему, в отличие от меня, не впервой участвовать в различных операциях, и его ощущения нельзя так просто сбросить со счетов и списать на неопытность и неуверенность в себе. Так что же тогда говорить обо мне?.. Мне в тот момент вообще было очень сильно не по себе, и казалось, будто впереди нас ждёт нечто ужасное…
— Может быть, вызовем сюда ещё людей? – дрогнувшим голосом предложила я. – Ну, для охраны, и вообще… На всякий случай.
— И потеряем на это целый день? — усмехнулся Андрей, качая головой. – А потом, наконец, выяснится, что все мои страхи яйца выеденного не стоят, и я умру от стыда из-за своей собственной трусости? Ты этого хочешь?
— Лучше уж умереть от стыда, чем на самом деле! – многозначительно проговорила я. Если бы я только могла в тот момент знать, насколько пророческими окажутся эти мои слова!.. Но, увы, никто из нас не может заглянуть в своё будущее!..
— Ну, уж нет!.. – с преувеличенной весёлостью воскликнул Андрей. – Я уверен, что всё это — пустые страхи! На самом деле нам нечего бояться!
— Андрей, у меня тоже какое-то плохое предчувствие! – не удержалась я, раздражённая его внешней беспечностью, под которой – и я прекрасно понимала это – крылось нечто большее. – Мне кажется, что должно произойти что-то плохое! Мы должны вызвать сюда ещё людей, а потом позвонить моей сестре по телефону и попросить её саму придти в гостиницу!
Андрей очень внимательно посмотрел на меня, как бы оценивая весомость моих слов. И они его вовсе не позабавили и не рассмешили, как я опасалась. Похоже, наоборот, он воспринял их слишком серьёзно, потому что тут же предложил мне:
— Тогда тебе следует остаться здесь! Я пойду один и сам переговорю с твоей сестрой. А потом, возможно, я приведу её сюда!
— Нет, Андрей, ты не знаешь мою сестру! – поспешно возразила я, слишком хорошо представляя характер Ольги. – Она с тобой и разговаривать-то не станет! Тем более, что она клятвенно пообещала мне, что никому не расскажет об этом проклятой посылке! И уж, можешь быть уверен, она своё слово сдержит!
— Ну, так уж и разговаривать не станет!.. – недоверчиво протянул Андрей и хитро покосился на меня. – Обычно я произвожу очень даже положительное впечатление на женщин! Почему ты считаешь, что твоя сестрёнка будет исключением из правил?
Я не удержалась и со смехом запустила в него какой-то подвернувшейся мне под руку подушкой. Не то, чтобы я всерьёз восприняла его слова и действительно обиделась, — но должна же я была хоть как-то выразить своё недовольство ими?.. Даже прекрасно понимая, что они произнесены лишь с целью немного поддразнить меня.
— Ревнуешь? – весело спросил Андрей, уворачиваясь от подушки и отправляя её обратно ко мне. – Ну, давай, признавайся! Ревнуешь?..
Я почувствовала неожиданное смущение и даже, кажется, слегка покраснела. Шутки шутками, — но неужели эта его фраза действительно вызвала во мне ревность?.. Это было бы просто смешно… Да и какие у меня вообще могли быть основания для такого сильного чувства, как ревность?..
— Да нет, не ревную, просто… — неуверенно пробормотала я, склоняясь над раскрытой сумкой со своими вещами и пытаясь сделать вид, будто я что-то в ней ищу. – В конце концов, — как можно более равнодушно добавила я, — я ведь не имею на тебя никаких прав!..
Я произнесла эту фразу и неожиданно для самой себя осознала, что я его действительно ревную. Нет, не к Ольге, конечно же, — я слишком доверяла своей сестре, чтобы быть уверенной наверняка в том, что она никогда не попытается увести у меня моего молодого человека. К тому же, я прекрасно знала, что она до безумия влюблена в своего драгоценного Павлика, а Андрей, насколько я могла судить, вообще был не в её вкусе. Да и он сам, — в этом я тоже была уверена, — никогда не завёл бы никаких отношений с моей родной сестрой. И, тем не менее, я действительно ревновала его. К тем женщинам, которые были у него до меня, и к тем, которые ещё будут после. И это, скажу вам честно, было не самое приятное чувство, и признаться в нём даже самой себе было особенно мучительно.
Андрей подошёл ко мне и обнял. И все мои тревоги тотчас привычно отступили на задний план.
— Ты имеешь на меня все права, дорогая! – тихо проговорил он мне на ухо и слегка прикусил мочку, что заставило меня непроизвольно рассмеяться. – Даже и не сомневайся в этом! Хорошо?
— Да я и не сомневаюсь, — отозвалась я.
— И ни о чём не волнуйся! – добавил он. – Всё будет в полном порядке! Я сумею защитить тебя!
О, в этом я даже и не сомневалась! Я была уверена в нём на все сто процентов! И мне даже и в голову не могло придти, что одной уверенности и веры может оказаться просто недостаточно.
— Я знаю, — так же тихо сказала я и добавила, — наполовину в шутку, наполовину всерьёз. – Ты – мой самый любимый супермен!
— Но, на всякий случай, тебе тоже нужно иметь при себе оружие! – мгновенно став серьёзным, заявил вдруг Андрей. – Мало ли, что может быть!.. Сейчас я покажу тебе, как оно прикрепляется!
И, не церемонясь особенно, он попросту задрал мою юбку и прикрепил к моей ноге кобуру с пистолетом. От неожиданности я ошалела настолько, что даже и не попыталась хоть как-то возразить. А кроме того, всё это произошло так быстро, что я не успела даже смутиться, не говоря уж ни о чём другом. И смущение, и растерянность, и недовольство, — все эти чувства я ощутила уже потом, когда особенно сопротивляться было уже поздно.
Кобура практически не мешала мне и почти не сковывала мои движения. Однако, признаться честно, ощущение оружия на моей ноге отнюдь не прибавило мне спокойствия и уверенности в успешном завершении нашей непонятной миссии!..
— Андрей!.. – только и смогла выдохнуть я, надеясь, что в моём голосе прозвучал должный укор и осуждение. – Ну, зачем ты так?.. Я прекрасно справилась бы с этим и сама, без твоей помощи!..
— Просто я всегда стараюсь совместить приятное с полезным! – рассмеялся Андрей, и в его тоне я не уловила ни капли раскаянья. Впрочем, уже неплохо зная этого человека, я его и не ожидала услышать. – Я беру от жизни всё и не задумываюсь!
— Да ты просто нахал!.. – не сумела я сдержать ответной улыбки, потому что сердиться на него было абсолютно невозможно. – С тобой совершенно немыслимо иметь дело!..
— Но ведь за это ты меня и любишь! – парировал он, прижимая меня к себе и крепко целуя. И я не могла не признать в душе, что он действительно прав. Но вслух я этого говорить не стала.
— Разве это не так? – переспросил Андрей, выждав пару секунд, но так и не получив от меня положительного ответа, на который, очевидно, весьма рассчитывал. – Ну, давай, признайся!.. Не молчи!..
Я снова смогла лишь рассмеяться в ответ и тоже поцеловала его. Иногда он вёл себя, как мальчишка. Впрочем, почему иногда?.. Он вёл себя именно так большую часть времени. И я не могла не признать, что он совершенно прав в своём предположении, и это мне в нём действительно очень даже нравится!
Пять минут спустя мы всё-таки вышли из гостиницы. Теперь я уже не ощущала прежней тревоги в душе. Мир стал казаться мне наполненным всяческими яркими красками, и ничто больше было не способно омрачить моего прекрасного настроения. Я была просто счастлива. Любовь сделала меня слепой и глухой к своему внутреннему голосу, и я не желала больше думать ни о чём дурном.
А зря. Именно это, в конце концов, нас и подвело. Мы настолько забыли обо всём на свете, погружённые в собственные чувства, что не сумели сразу распознать подстерегающую нас опасность.
Правда, Андрей всё-таки почувствовал что-то неладное, когда мы свернули на дорожку, ведущую к нашему дому. Он ничего не сказал мне, но я уже слишком хорошо знала его, чтобы сразу же не понять, что он чем-то встревожен. К тому же, я ощутила, что его рука, поддерживающая меня, как-то странно напряглась. Это было непривычно, и я с тревогой заглянула ему в лицо. Оно по-прежнему было совершенно непроницаемым в своём спокойствии, только взгляд голубых глаз стал каким-то острым и пронзительным, и у меня снова холодок пробежал по спине.
— Андрюша, в чём дело? – взволнованно спросила я своего настороженного спутника, и мой голос против воли дрогнул, хотя я ещё и не понимала, какая опасность нам вообще может угрожать.
— Какая машина у твоего отчима? – спросил вдруг меня Андрей, внимательно глядя на дорогу.
Этот его вопрос вызвал у меня лишь недоумение. Ничего более странного он сказать не мог. Правда, я ведь никогда не рассказывала ему, что мы едва сводили концы с концами, так что ни о чём подобном мы, разумеется, даже и не думали.
— Какая машина?.. – изумлённо переспросила я, ошарашено глядя на него и пытаясь понять, чем вызван этот странный вопрос. — Да никакой отродясь не было!.. Смешно даже подумать об этом!..
— В таком случае, у кого из твоих знакомых есть джип? – задал ещё более удивительный вопрос Андрей. Правда, мне давно уже следовало привыкнуть к этому и  ничему не удивляться.
— Ни у кого, — покачала я головой. – До приезда в Москву я даже и не представляла толком, что это такое! А почему ты спрашиваешь? – спохватилась, наконец, я, сообразив, что он задаёт все эти странные вопросы явно не просто так.
Андрей ответил не сразу. Он всё ещё разглядывал дорогу под нашими ногами, причём, как я понимала, старался делать это незаметно для окружающих.
— Потому что, судя по следам, которые я вижу, к вам пожаловали гости, встречаться с которыми для нас крайне нежелательно! – проговорил он, наконец, бросая аккуратный взгляд по сторонам.
— Гости?.. – ещё больше удивилась я, всё ещё не понимая, что он вообще имеет в виду. – У нас никогда не бывает гостей! Мы живём очень замкнуто и практически ни с кем не общаемся!
— Теперь всё это, похоже, в прошлом! – как-то слишком грубо отрезал Андрей, и я на мгновение лишилась дара речи от изумления.
Тем временем он решительно сжал мой локоть и увлёк меня на дорожку, параллельную дому. Несмотря на всё своё замешательство, я поняла, что мы уходим, и это снова изумило меня, потому что я твёрдо знала, что мне необходимо увидеться с сестрой. Но я всё ещё не догадывалась о причинах, заставляющих моего спутника вести себя так странно и не совсем понятно.
— В чём дело, Андрей? – с тревогой в голосе проговорила я. – Разве мы не пойдём к нам домой? Что-нибудь случилось?
— Слишком много вопросов, Алина! – тихо проговорил он, почти не разжимая губ, как индеец. – И не смотри на меня такими испуганными глазами! Постарайся улыбаться как можно более естественно! Вспомни всё, чему тебя учили!
Если он опять хотел напугать меня, то ему это в очередной раз удалось! О каких уж тут улыбках вообще могла идти речь!.. Меня буквально всю затрясло от страха, и, если бы не его железные пальцы, по-прежнему крепко сжимавшие мой локоть, я, наверное, понеслась бы прочь, как испуганный заяц. Ведь неизвестность зачастую способна напугать даже сильнее, чем реальная опасность!
— Поспокойнее, Алина! – с некоторой долей угрозы в голосе проговорил Андрей. – Со стороны должно казаться, что ты просто знакомишь меня с окрестностями! Немедленно возьми себя в руки и перестань дрожать!..
— Почему ты уводишь меня от дома? – испуганно пискнула я. – Мне необходимо увидеться с сестрой! Что происходит?
— Этого я пока ещё не знаю, — честно признался Андрей, продолжая тем временем уводить меня всё дальше от нашего дома. – Возможно, у меня это просто мания преследования! Но мы не должны идти туда!
Такой ответ, явно, не мог меня удовлетворить. Только напугал ещё больше и полностью лишил самообладания.
— Почему? – воскликнула я, боясь самостоятельно даже предположить причины, заставляющие нас уходить.
— Сейчас нам с тобой надо поскорее вернуться в гостиницу, не привлекая к себе внимания! – пояснил Андрей.
— Но там моя сестра! – в отчаянье вскричала я, забывая в тот момент о себе самой. – Если ей угрожает какая-то опасность, мы должны её предупредить!
— Возможно, никакая опасность ей пока не угрожает! – отрезал Андрей, пресекая все мои возможные возражения. – А мы сейчас должны, в первую очередь, позаботиться о себе!
Вот тут до меня, наконец-то, кажется, дошла вся серьёзность нашего положения. До этого я как-то не совсем понимала, куда он клонит.
— Андрюша, мне страшно! – невольно вырвалось у меня. – Что с нами теперь будет?
— Пока ещё рано бояться! – попытался успокоить он меня. – Возможно, у меня просто слишком разыгралось воображение, и на самом деле нам ничего не грозит! Главное, успокойся! И постарайся держать себя в руках, что бы ни случилось!
Что бы ни случилось!.. Это было весьма слабым утешением! Но я искренне попыталась последовать его совету.
Но, увы, это было вовсе не разыгравшееся воображение! И я смогла убедиться в этом ровно через секунду.
В воздухе мимо нас что-то пронеслось. Я не сразу поняла, что это такое, — просто почувствовала какое-то почти неуловимое движение рядом с собой и удивилась. Я повернулась к Андрею и уже открыла было рот, чтобы спросить его, что это было, но не успела.
Андрей как-то странно дёрнулся, замер на мгновение, а потом вдруг рухнул на землю, как подкошенный. Я остановилась, всё ещё не в силах понять смысла происходящего, потому что к такому я просто не была готова. И вдруг я с ужасом увидела, как на его белой рубашке под левой лопаткой разливается красное пятно, с каждым мгновением становясь всё больше и больше…
На какую-то долю секунды меня словно парализовало. Я не в силах была ни двинуться с места, ни закричать. Но уже в следующее мгновение, поняв, что произошло, я бросилась на колени перед ним и начала его тормошить, словно надеясь таким образом заставить его очнуться.
— Андрей! Андрей! – испуганно повторяла я, как заклинание. – Ты слышишь меня, Андрей?
Ценою неимоверных усилий мне удалось перевернуть его на спину. Он открыл глаза, словно услышав мои молитвы, и с трудом произнёс:
— Беги, Алина! Они ещё далеко! Ты успеешь уйти от них!
Ничего более ужасного со мной в моей жизни ещё не происходило. Но, вместо того, чтобы удариться в панику, что было бы вполне естественно в данной ситуации, я вдруг ощутила необыкновенное спокойствие. Моя голова работала на редкость ясно, и ни страх, ни неминуемая опасность не могли, казалось, её затуманить. Как ни странно, я чётко знала, что должна сейчас делать. Это, видимо, сказались, наконец-то, долгие дни утомительных тренировок, казавшихся мне когда-то такими бесполезными, тогда как сейчас я мучительно сожалела о том, что так невнимательно слушала своих учителей и так несерьёзно относилась к преподаваемым мне наукам, не понимая, где и когда смогу применить их на практике. И вот такой момент настал, и я, вместо того, чтобы запаниковать и впасть в отчаянье, трезво оценила сложившуюся ситуацию и попыталась найти приемлемый выход из неё.
— Обопрись на меня! – спокойно приказала я Андрею, изо всех сил стараясь его поднять, но мне это никак пока не удавалось. – Попытайся встать! – продолжала командовать я. – Помоги мне, чёрт возьми! Одной мне не справиться!
Мои грозные решительные слова, казалось, произвели на него впечатление. Он честно постарался встать на ноги, прилагая для этого неимоверные усилия. Мне больно было смотреть на него, но я понимала, что сейчас это необходимо. И всё-таки у него ничего не получилось, и все наши общие старания оказались тщетными.
— Я не могу, Алина! – почти простонал он, осознавая это. – Беги, я прошу тебя! Они не должны тебя захватить! Постарайся добраться до безопасного места…
Но было уже поздно. Я поняла это сразу же. Со всех сторон к нам приближались какие-то люди, и, даже если бы я и решилась бросить Андрея, мне всё равно не удалось бы спастись самой.  Я по-прежнему не испытывала страха; моя голова работала на редкость чётко, и она подсказывала мне, что бегство сейчас попросту невозможно. Мы были окружены. И надеяться нам было не на что, — только на самих себя. А это означало, что мы здорово влипли…
Андрею удалось, наконец-то, подняться с моей помощью, но он тоже прекрасно осознавал, что нам, похоже, пришёл конец. На открытом месте, где мы стояли, негде было даже укрыться от пуль. Все пути к отступлению были уже отрезаны, и нам оставалось только ждать развития событий. И, возможно, молиться, — если бы мы только умели это делать…
— Как глупо, чёрт возьми!.. – сквозь зубы пробормотал Андрей, крепко сжимая мою руку, чтобы удержаться на ногах. Но я не поняла при этом, пытается он меня поддержать или же, наоборот, ищет сейчас поддержки у меня. – Это я во всём виноват!..
Отчасти, он был прав. Но какой смысл винить сейчас в чём-то друг друга?.. Надо было искать какой-то выход из этой ситуации. А его пока не было.
Вооружённые люди обступили нас плотным кольцом, направив на нас дула пистолетов. Бесполезно было даже пытаться как-то сейчас сопротивляться. И ждать помощи нам тоже было не от кого. Похоже, мы действительно были обречены. И всё-таки, я никак не могла поверить в это.
— Бросай оружие! – приказал кто-то.
Андрей секунду колебался, как мне показалось, а потом вынул пистолет и молча швырнул его в сторону. Я беспомощно озиралась по сторонам, в тщетной надежде на то, что кто-нибудь из наших весьма немногочисленных соседей увидит это безобразие и догадается вызвать милицию. Но, похоже, надежды на это не было почти никакой. Соседние дома словно вымерли, и, кроме нас и наших преследователей, на улице больше никого не было.
Вперёд вышел черноволосый высокий человек в безукоризненном, видимо, сшитом на заказ, костюме. У меня ещё мелькнула забавная мысль о том, что он выглядит, как чикагский гангстер двадцатых годов. Но, впрочем, мне сейчас было вовсе не до смеха, и несколько комичный вид этого джентльмена не облегчал ситуацию и не делал её менее опасной.
— Надо же, какая приятная встреча! – проговорил он, обращаясь к нам. – И, самое главное, какая неожиданная!..
У него был тихий мягкий голос с едва уловимым акцентом, что как-то совсем не вязалось с происходящими событиями. Скорее, я могла бы ожидать, что он станет рычать, как голодный лев, а вместо этого, он очень даже напоминал цивилизованного человека. Хотя во всей этой ситуации цивилизованного было как-то мало.
Мне показалось, что у него такой же странный акцент, как и у Попова, и я невольно задумалась о том, к какой национальности они оба принадлежат. Несмотря на чёрные волосы, стоящий перед нами человек, вроде бы, не был похож на кавказца, да и говорил он как-то не совсем так… А впрочем, возможно, я ошибаюсь, — ведь какой из меня, к чёрту, специалист по кавказцам?..
— Отойди в сторону, Алёна! – с улыбкой произнёс он, но в его голосе явно прозвучала неприкрытая угроза. – С твоим дружком у нас будет отдельный разговор! Тебе не стоит сейчас путаться под ногами!
Я прекрасно осознавала, что перечить ему или ещё как-то сопротивляться попросту бесполезно, но просто пыталась выиграть время в надежде на то, что может подоспеть помощь. Поэтому, не отвечая, я ещё плотнее прижалась к Андрею, словно пытаясь загородить его собой от этих бандитов. Мне не было страшно, хотя я уже прекрасно понимала, что нас ждёт. Но я всё ещё не сдавалась. Мой мозг лихорадочно искал выход из этого положения, и пока что я была уверена, что нам с Андреем удастся что-нибудь придумать и как-нибудь обмануть всех этих людей. И даже его ранение пока ещё не доказало мне наглядно, что это попросту невозможно.
— Отойди, Алёна! – тихо сказал Андрей, и по его тону я поняла, что он сам, в отличие от меня, уже смирился с неизбежным. Меня это поразило до глубины души, потому что я считала, что мы просто не имеем права сдаваться. Я удивлённо заглянула в его глаза. Они были на редкость спокойны; я не разглядела в них ни страха, ни отчаянья; но в них ясно виделась такая безнадёжность и обречённость, что я тоже против воли чуть было не потеряла контроль над собой. Но мне быстро удалось взять себя в руки. В конце концов, мы оба пока ещё были живы. А значит, ещё была какая-то надежда. Вот только на что?..
Поэтому в ответ я лишь твёрдо покачала головой, всем своим видом давая понять, что ни за что не подчинюсь добровольно. Наивная!.. Как будто это могло их остановить!..
— Отойди! – резко повторил Андрей, выпуская мою руку. – Ты всё равно уже ничего не сможешь изменить!
— Вот именно, Алёна! – кивнув головой, поддержал его незнакомец, и на его губах появилась мерзкая ехидная улыбка. – Ты всё равно не сможешь спасти его! Лучше иди ко мне, моя крошка, и я позабочусь о том, чтобы с тобой ничего не случилось! Конечно, если ты будешь хорошо себя вести!
В его последних словах снова прозвучала явная угроза. По его знаку двое парней оттащили меня в сторону. Я отчаянно сопротивлялась, но это мне ничуть не помогло. И я сделала вид, что успокоилась, для того, чтобы ввести их в заблуждение этой своей внешней покорностью и, улучив момент, попытаться провести.
— Ну, вот мы с тобой, наконец-то, и встретились, Андрей Тарасов! – снова заговорил незнакомец, разглядывая моего друга как-то особенно пристально. – Не могу сказать, что особенно рад нашему знакомству, но выбирать не приходится! К тому же, я сейчас нахожусь в более завидном положении, чем ты!
— К сожалению, я вас не знаю! – спокойно проговорил Андрей, так же внимательно разглядывая его в ответ, и я поняла, что это правда. – Кто вы?
Незнакомец загадочно усмехнулся, словно знал нечто очень важное, но до поры до времени предпочитал об этом умалчивать, а потом многозначительно кивнул в мою сторону.
— А ты спроси-ка обо всём свою подружку! – насмешливо посоветовал он и улыбнулся мне. – Она-то очень хорошо меня знает! Нас с ней связывает немало общих воспоминаний! Не так ли, Алёна? – уточнил он, обращаясь уже только ко мне, и, пока я лихорадочно соображала, что бы ему такое на это ответить, чтобы он не сразу понял, что я тоже вижу его в первый раз в жизни, язвительно добавил. – Или, может быть, Алина? Как тебе больше нравится? Чёрт подери, вы с ней действительно так сильно похожи, что даже я не смог бы различить, кто есть кто!
У меня мурашки пробежали по спине от взгляда его прищуренных чёрных глаз. Вот теперь мне, пожалуй, стало по-настоящему страшно. И не только потому, что этот человек, по всей видимости, знал о нас всё, — и даже больше, чем мы сами. Просто где-то в глубине его змеиных глаз притаилась такая угроза, что мне действительно стало не по себе. Это были глаза прирождённого убийцы, и вот только теперь я ясно поняла, что у нас нет ни малейших шансов на спасение. И испугалась.
Я посмотрела на Андрея, надеясь обнаружить в его глазах поддержку, и у меня сжалось сердце, потому что мои надежды не оправдались. И даже его показное спокойствие и пренебрежение к опасности ни на миг не смогли обмануть меня. Он, так же хорошо, как и я, осознавал, что это конец. Но, тем не менее, встретившись со мною взглядами, он попытался хоть немного ободрить меня своим по-прежнему насмешливым взглядом. Но это было уже бесполезно.
И я всё поняла. Андрей просто не хотел пугать меня ещё больше, хотя сам давно уже ни на что не надеялся. Его рубашка насквозь пропиталась кровью из раны; он сам едва держался на ногах, и я ничем не могла помочь ему. Совершенно ничем…
Именно мысль об этом, как ни странно, вызвала во мне наибольшее отчаянье. Хотя, как я теперь понимаю, в нашем тогдашнем положении это было попросту нелепо. Но в тот момент это почему-то показалось мне самым страшным…
— У нас с Андреем Николаевичем старые счёты! – улыбаясь, продолжал объяснять незнакомец. В эту минуту я испытывала к нему такую сильную ненависть, что, казалось, могла бы удавить его голыми руками, если бы меня не удерживали с двух сторон его приспешники – амбалы. — Он затеял со мной нечестную игру, за что сейчас и поплатится! А ты смотри внимательно, девочка! И знай, что такой конец ожидает каждого, кто осмелится встать на моём пути!
Он нарочито медленным движением опустил руку во внутренний карман пиджака, вынул оттуда пистолет с глушителем и направил его на Андрея. Наше время, похоже, истекло, и предпринимать что-либо по этому поводу теперь было уже попросту поздно. Но я отмечала всё это лишь чисто автоматически.
Я никак не могла поверить в реальность происходящего. У меня возникло странное ощущение, что всё это – лишь дурной сон, и поэтому я просто наблюдала за происходящим со стороны. Сейчас я проснусь, и весь этот кошмар окажется позади!..
О, если бы всё было так просто!.. Но, увы…
Я смотрела, не мигая, на этого человека, и видела, как толстый палец медленно нажимает на курок. Всё происходило, как в плохом кино. Андрей тоже, не отрываясь, смотрел прямо в глаза бандиту, но на его лице ничего не отражалось. Ни страха, ни растерянности. Поскольку я по-прежнему наблюдала за происходящим словно со стороны, я смогла достаточно спокойно подумать о том, какие именно чувства он должен испытывать в этот момент? Но мне так и не пришло в голову ничего разумного. Правда, в моей голове промелькнула глупая и банальная мысль о том, что он, должно быть, видит в этих ужасных глазах свою смерть…
Что поделать, но моё чересчур пылкое воображение не оставляло меня даже в такие минуты!.. И мне сложно сейчас судить о том, хорошо это или же плохо. Возможно, именно это помогло мне пережить всё то, что выпало на мою долю, и не сойти при этом с ума.
Я не сразу поняла, что негромкий хлопок, прозвучавший в гробовой тишине, — это и есть выстрел. А когда, наконец, поняла, когда это дошло до меня со всей очевидностью, было уже поздно.
Андрея отбросило назад, но он сумел удержаться на ногах. Я видела, каких неимоверных усилий ему это стоило. И у меня ещё мелькнула глупейшая и бессмысленнейшая мысль о том, что лучше бы он не растрачивал свои силы так понапрасну. Хотя, если задуматься серьёзно, какое это имело теперь значение?.. Секундой раньше, секундой позже, — всё равно конец был неминуем… И я не в силах была ничего сделать для него…
Раздался ещё один выстрел. Он был таким же едва слышным, — ведь на пистолет был надет глушитель, — но на этот раз он показался мне громом небесным. Похоже, что до меня, наконец-то, начал доходить весь кошмар ситуации. До сих пор я словно наблюдала за всем этим со стороны, а не была непосредственным участником всех этих событий, но в тот миг я словно очнулась и всё осознала. И до меня, наконец-то, со всей ясностью дошло, что это – реальность, что это происходит с нами на самом деле, а не мерещится мне в каком-то ночном кошмаре. А я, застыв на месте, как соляной столп, даже и не пытаюсь сделать хоть что-нибудь, чтобы предотвратить это…
У меня в ушах прозвучал ужасный нечеловеческий вопль, заставивший невольно содрогнуться не только меня саму, но и всех остальных свидетелей этой сцены, которые невольно переглянулись и переступили с ноги на ногу.
— Андрей! Нет! Нет!!!
Лишь позже, некоторое время спустя, я поняла, что это был мой собственный крик. Но в тот момент я попросту не соображала ничего. Мои силы словно удесятерились, и я вырвалась из рук державших меня парней, буквально расшвыряв их в разные стороны. Они оказались на порядочном расстоянии от меня, тоже не в силах, похоже, сразу придти в себя, а я бросилась к лежащему на земле Андрею. Как ни странно, он был ещё жив, хотя до этого я не сомневалась, что уже опоздала. Наверное, он испытывал ужасную боль, но на его лице по-прежнему ничего не отражалось. Он держался из последних сил, — несомненно, только ради меня, чтобы не пугать меня ещё больше. Хотя, наверное, больше было уже просто невозможно…
— Андрюша, Андрюша!.. – плакала я навзрыд, не помня себя от отчаянья и ужаса и не представляя, что мне делать. – Андрюшенька, пожалуйста!.. Я прошу тебя!.. Пожалуйста, милый!..
Я даже и сама-то не знаю, о чём именно просила его в этот миг. Наверное, не умирать. Я не совсем отдавала себе отчёт в своих словах и действиях, но это беспокоило меня сейчас как-то меньше всего. Я лишь снова и снова повторяла его имя, как заклинание, и мне подсознательно представлялось, что, если я буду это делать, то он останется со мной… Но всё было тщетно…
— Алина… — прошептал он и даже попытался улыбнуться мне, хотя я могу себе представить, каких усилий это ему стоило. – Прости меня, милая… Не плачь…
Его глаза закрылись, и я поняла, что на этот раз действительно всё кончено…
— Нет! Нет! Нет!!! – как заведённая, кричала я, пытаясь растормошить его и вернуть к жизни и не понимая, что это уже невозможно. Но я была попросту не в силах поверить в то, что произошло. Я просто никак не способна была до конца осознать, что человека, которого я любила, больше нет… И он больше никогда не откроет глаза… Не улыбнётся мне своей улыбкой, от которой у меня всегда замирало сердце…
И тут меня вдруг словно током ударило. Я медленно поднялась на ноги, неотрывно глядя на этого мерзкого ублюдка, который тоже молча наблюдал за мной со своей отвратительной змеиной улыбкой на тонких губах. Я прищурилась и тоже внутренне усмехнулась, подумав о том, что недолго ему остаётся так вот улыбаться и радоваться своей победе. Потому что в этот самый миг я вдруг вспомнила о пистолете, прикреплённом к моей ноге. И всё остальное сразу отступило на второй план.
Конечно, странно, что я не подумала о нём раньше. Но я вообще, похоже, просто не в состоянии была тогда о чем-либо думать. Я видела всё как будто сквозь пелену тумана, словно утратив на какое-то неопределённое время ощущение реальности и действительно наблюдая за происходящим откуда-то со стороны. Это происходило не со мной. Это просто не могло происходить со мной…
Никто из этих ребят, похоже, тоже не понял толком, что именно случилось. По крайней мере, выглядели они в тот момент кучкой ошарашенных испуганных баранов, но мне не было до них никакого дела. Меня сейчас интересовали вовсе не они.
Я целилась в него, — в убийцу Андрея. Он заслуживал смерти, и я, не колеблясь ни секунды, была намерена пристрелить его тут же на этом же самом  месте. Но мне это почему-то никак не удавалось. Кто-то всё время загораживал его. Я не до конца понимала, что происходит вокруг меня. Я просто, не задумываясь больше ни о чём, снова и снова нажимала на курок, целясь в живую мишень, которой упорно удавалось пока что ускользнуть от меня, спрятавшись за спинами своих телохранителей…
Теперь всё происходящее ещё больше напоминало мне жуткий кошмарный сон. Но для меня реальность давно уже утратила своё значение. И поэтому, когда я вдруг ощутила резкую боль в затылке, я лишь с какой-то затаённой радостью успела подумать о том, что сейчас, наконец-то, проснусь. И испытала какое-то странное успокоение при этой мысли. Всё было кончено… Кошмар остался далеко позади… Сейчас я проснусь, и всё снова вернётся на круги своя…
Окружающий мир взорвался, разлетевшись на тысячи разноцветных осколков, и я куда-то улетела за одним из них, тщетно пытаясь его поймать…
Наверное, это и был тот загадочный туннель, ведущий на тот свет, про который рассказывают люди, пережившие клиническую смерть… По крайней мере, тогда я в этом была почти уверена…
Но, если честно, мне было уже просто всё равно…
* * *
Увы, но заоблачный мир вовсе не спешил принять меня в свои объятия!.. И очень скоро у меня появилась возможность в этом убедиться.
Туман перед глазами понемногу рассеивался, и я с некоторым удивлением обнаружила себя сидящей на стуле в какой-то незнакомой мне тёмной комнате. Сознание возвращалось ко мне очень медленно, и прошло ещё какое-то время, прежде чем я, наконец-то, начала понимать, что происходит вокруг меня. Я хотела было встать, но почему-то не смогла этого сделать. Подобный странный факт ни капли не испугал меня, только удивил ещё больше, потому что я совершенно ничего не понимала. Моя бедная многострадальная голова раскалывалась, мысли путались, и я не сразу сообразила, что привязана к стулу, на котором сижу. Причём, привязана очень крепко. В этом я убедилась, попытавшись было освободиться, но любое самое минимальное движение отзывалось в моей несчастной голове новым приступом боли, — боли настолько сильной, что моё сознание каждый раз грозило снова помутиться. И мне пришлось оставить эти бесплодные попытки и задуматься.
Судя по моим ощущениям, похоже было на то, что меня ударили по голове, и, притом, весьма основательно. Поэтому я вынуждена была пока прекратить все эти тщетные попытки хоть что-то понять и решила просто терпеливо ждать развития событий, — каким бы оно ни было. А в том, что меня не ожидает уже в этой жизни ничего хорошего, я больше ни на миг не сомневалась. Иначе, зачем было привязывать меня к стулу и оставлять здесь в таком беспомощном состоянии?..
И, в принципе, я была совершенно права. Хотя на тот момент это было плохим утешением.
Ждать мне пришлось не очень долго, но за это время я, кажется, даже умудрилась немного задремать. Честно говоря, иногда я просто поражаюсь крепости своей нервной системы, способной, похоже, без особого труда выдержать такие вот нечеловеческие нагрузки, которые кого-то другого, менее жизнестойкого, вполне могли бы свести с ума. Или даже в могилу. А мне, как ни странно, совершенно ничего не делалось.
Разбудил меня едва уловимый скрип двери. Я насторожилась и приготовилась к худшему, каким бы оно ни было. В комнате неожиданно вспыхнул яркий свет, и я тут же зажмурилась, чтобы не показать, что я давно уже пришла в себя. И, надо заметить, в моём состоянии было вполне естественно попытаться хотя бы  на немного отсрочить собственный конец. Хотя, — и я прекрасно понимала это, — он всё равно был неминуем, и я, возможно, только лишь продлевала свои мучения.
Судя по всему, вошедших было двое. К сожалению, я не могла видеть их, потому что не рисковала подглядывать даже сквозь ресницы, но зато могла беспрепятственно слушать их разговор и делать свои выводы.
— Неужели она всё ещё без сознания? – удивлённо спросил один из них, и у меня чуть было не хлынули слёзы из глаз: по голосу я узнала убийцу Андрея. Значит, мне так и не удалось пристрелить его, — а ведь у меня была такая чудесная возможность!.. Больше судьба мне, явно, не предоставит такого шанса, и осознавать это было больней всего…
— Похоже, ты слишком сильно врезал ей, Лёха! – добавил он секунду спустя, и я про себя невольно порадовалась своей удачной маскировке, благодаря которой мне удалось так легко провести их.
— Ничего с ней не случится! Сейчас очухается! – отозвался его собеседник. У него был грубый очень громкий голос, от которого у меня почему-то даже мурашки по коже пробежали. Мне сразу же представилось, что его обладатель должен быть здоровым детиной двухметрового роста. И, как покажет будущее, я почти не ошиблась.
— Ну, и девка!.. Огонь!.. – добавил он почти с восхищением, хотя сама я не могла пока взять в толк, чем тут можно было особенно восхищаться. – Она точно пристрелила бы тебя, если бы я вовремя не вмешался! А все эти твои ослы, которых ты называешь своими телохранителями, только рты пооткрывали от изумления! Странно ещё, что она не перестреляла их всех, прежде чем хоть один из них сообразил, что происходит!
Я тяжело вздохнула про себя и крепко сжала зубы, чтобы сдержать непрошенные слёзы, снова обжегшие мне глаза. Да, действительно, мне было, о чём пожалеть!.. И, похоже, жалеть теперь об этом я буду до конца своей жизни! Хотя, судя по всему, этот конец был уже довольно близок, и это могло служить единственным утешением для меня в данной ситуации. Так что особенно измучиться от осознания своей полнейшей ничтожности я, скорее всего, уже попросту не успею!
— Ну, уж всех-то не перестреляла бы!.. – с недовольством в голосе перебил первый, которому явно не понравились слова его собеседника.
— Да у неё просто времени на это не хватило! – грубовато хохотнул его товарищ. – Я давно уже говорю тебе, Руслан, что твои парни ни на что не годятся! Тебе бы ещё парочку таких ребят, как я, и ты мог бы ничего не опасаться! Я бы мог лично подготовить тебе таких телохранителей, с которыми не справился бы никто!
— А я и так ничего не боюсь! – отрезал Руслан и добавил с некоторой долей сарказма в голосе. – А потом, ну, где же мне ещё взять таких, как ты? Ты, Леха, у нас один в своём роде!
Лично мне такие его слова показались бы оскорбительными. Но, похоже, его собеседник не был способен улавливать такие нюансы голоса.
— Хорошо, что ты хотя бы это понимаешь! – довольно хохотнул Лёха, похоже, ничуть не обидевшись. Хотя, каких уж тут особых тонкостей восприятия можно было ожидать от человека с таким громовым голосом?..
— Что-то долго она уже без сознания! – снова вспомнил про меня Руслан. Ишь ты, какой заботливый нашёлся!.. – со злостью отметила про себя я. Честно говоря, я предпочла бы, чтобы этот негодяй вообще забыл о моём существовании! Но, увы, в данном случае моё желание вряд ли могло бы осуществиться!..
— Наверное, надо развязать её и перенести на кровать! – предложил Руслан.
— Какой же ты у нас добренький!.. – как-то не по-хорошему усмехнулся Лёха. – Эта шлюшка едва не отстрелила тебе яйца, а ты ещё и заботишься о её самочувствии!.. На твоём месте я свернул бы ей шею, не дожидаясь, пока она придёт в себя!
— Просто мне нужно ещё кое о чём поговорить с ней, — словно оправдываясь перед ним, проговорил Руслан, и это меня весьма удивило. – Вот я и боюсь, как бы она раньше времени копыта не отбросила!
— Невелика будет потеря!.. – отозвался Лёха. Я невольно задумалась о том, кто из них главней. По смыслу, мне казалось, что здесь всем заправляет как раз Руслан. Но тот, кого он называл Лёхой, явно, держался с ним без особого уважения; больше того, Руслан почему-то считал себя обязанным оправдывать перед ним своё поведение… Впрочем, я опять задумалась о чём-то совсем не о том. Мне сейчас следовало побольше размышлять о своей печальной участи, а не о своих… я даже не знала, как их назвать… тюремщиках, наверное.
— А впрочем, — продолжал Лёха, — ей действительно давно уже пора было бы придти в себя! Не может быть, чтобы я вырубил её так надолго! Сейчас разберёмся!..
Я услышала, как он приближается ко мне тяжёлыми шагами, и моё сердце забилось так сильно, что, казалось, они оба должны были бы его услышать. Но, к счастью, они оказались слишком глухи для этого. А впрочем, радость моя была преждевременной. Всё это было лишь кратковременной отсрочкой перед неминуемой расплатой, — и я прекрасно это осознавала.
Я старалась ничем не выдать себя, потому что больше всего на свете боялась, что они догадаются, что я давно уже очнулась. Конечно, я прекрасно понимала, что долго обманывать их мне всё равно не удастся, но утопающий хватается за соломинку, и для меня тоже благословенным был каждый миг, который мне удавалось отвоевать у смерти. Правда, ненадолго.
Но несколько увесистых пощёчин, неожиданно обрушившихся на меня, заставили бы проснуться даже мёртвого, и я, естественно, тоже не сумела сохранить свою маскировку, как ни старалась. Я вскрикнула от испуга, не удержавшись, и открыла глаза, прекрасно понимая, что терять мне теперь уже всё равно просто нечего. И пытаться притворяться дальше тоже не имеет смысла.
— Ну, вот она и в полном порядке, Руслан! А ты волновался! – раздался громовой голос над самым моим ухом, отчего я невольно содрогнулась и всерьёз испугалась за сохранность своих барабанных перепонок. Хотя, когда на кону стоит вся твоя жизнь, глупо, наверное, переживать из-за какого-то слуха!.. Но, что делать, такое вот странное у меня мышление!..
— Эта шлюшка просто притворялась! – добавил Лёха. – Странно, что мы с тобой сразу же не раскусили её!
Я подняла голову и увидела склонившееся над собой существо неопределённой породы. Если бы я не знала наверняка о том, что оно умеет разговаривать, я могла бы вполне успешно принять его за сбежавшую из зоопарка огромную мохнатую обезьяну, — настолько оно было лохматым и страшным. Я не смогла сдержать невольную улыбку на губах. Похоже, моё странное чувство юмора умрёт только вместе со мной, потому что мне явно никак не удавалось избавиться от него даже в такой опасной ситуации. Хотя, конечно, это было более, чем странно, потому что на самом деле мне было в тот момент вовсе не до шуток. И всё-таки я почти засмеялась…
Но, поскольку меня уже разоблачили, притворяться дальше не было нужды. И я решила действовать.
— Где я? – спросила я, с удивлением отмечая про себя, что мой голос звучит на редкость твёрдо и даже не дрожит. По всей видимости, — осознала я про себя, — мучительные уроки Эммы и Андрея всё-таки не прошли даром, и теперь, только благодаря им, мне удавалось сохранять потрясающее самообладание даже в такой жуткий момент. О том, что это могло быть попросту заложено во мне матушкой – природой, я даже и не задумывалась.
Руслан очень внимательно осмотрел меня с ног до головы своими мерзкими змеиными глазами и пояснил:
— После небольшой травмы, которую вы получили, я посчитал себя обязанным отвезти вас к себе домой! Надеюсь, вы оцените мои усилия и будете мне благодарны!
Неужели он говорил всё это искренне?..
— Непременно! – с ледяным сарказмом в голосе процедила я, жалея сейчас лишь о том, что нельзя повернуть время вспять и всё-таки пристрелить его. Но, увы, я упустила свой шанс…
Руслан насмешливо прищурился, словно оценивая меня, и вдруг проговорил, обращаясь к своему сообщнику:
— Леша, выйди, пожалуйста, из комнаты! Нам с этой девочкой необходимо побеседовать наедине!
Видимо, в моих глазах непроизвольно что-то отразилось, потому что он добавил, глядя на меня:
— Правда, милая? Нам ведь есть, о чём с тобой поговорить?..
В его вкрадчивом голосе прозвучало нечто такое, от чего мне на миг стало очень сильно не по себе, но я приложила все усилия, чтобы не показать этого. Правда, не знаю, насколько успешно мне это удалось.
Лёха с сомнением покачал головой, явно не слишком веря в способность своего друга самостоятельно справиться со мной. И это достаточно ясно отразилось в его голосе, когда он заговорил.
— Ты действительно хочешь этого? – недоверчиво спросил он. – Не пожалеешь потом?.. Я не уверен, что для тебя будет достаточно безопасно оставаться наедине с этой дикой кошкой!
Его слова здорово разозлили Руслана, и он, похоже, решил наглядно показать, кто здесь хозяин.
— Я сказал: пошёл вон! – рявкнул он, и в его голосе прозвучали такие угрожающие интонации, из которых можно было заключить, что он с трудом сдерживает свой гнев.
Но на верзилу это, как мне показалось, не произвело особого впечатления. По крайней мере, он совершенно спокойно пожал плечами и обронил:
— Как скажешь!..
С этими словами он вышел из комнаты, и ровно через секунду мы остались одни.
Почему-то я сразу же пожалела об этом. Какое-то шестое чувство подсказывало мне, что в присутствии этого Лёхи его хозяин может быть менее опасен, чем наедине со мной. А сейчас я почувствовала себя примерно так же, как если бы очутилась в клетке с тигром. И, отчасти, это именно так и было.
Руслан – теперь я знала, как его зовут – два раза обошёл вокруг меня, глядя на меня глазами хищника. Я с удивлением молча наблюдала за его ужимками. Правда, у меня попросту не было сейчас другого выхода. Не знаю, что конкретно он хотел изобразить этими своими выходками, потому что такое его поведение показалось мне, скорее, странным, чем опасным или угрожающим. Возможно, он просто рассчитывал заставить меня задуматься об ожидавшей меня участи и таким образом перепугать до полусмерти.
Как бы то ни было, но, если он действительно преследовал именно эту цель, то это ему прекрасно удалось. Я была ни жива, ни мертва от страха, хотя и пыталась храбриться до конца, потому что у меня попросту не было сейчас другого выхода. Но теперь в повадках Руслана мне действительно мерещилось нечто звериное, и моё весьма живописное представление о клетке с тигром оказалось как нельзя кстати. Он ходил вокруг меня, как хищник вокруг парализованной от ужаса жертвы, и я, естественно, обмирала от страха в ожидании своей участи, которая, без сомнения, должна быть просто жуткой.
Я не успела заметить, откуда в его руке появился нож. Да и какое это, в сущности, имело значение?.. Главное было уже то, что он там появился, и я не сомневалась, что он сумеет найти ему достойное применение. Весь его вид говорил о том, что он сейчас попросту изрежет меня на куски.
Моё предположение было недалеко от действительности. К счастью, я тогда могла ещё только догадываться об этом, а не знала наверняка.
Руслан склонился надо мной, зачем-то поднеся нож к самому моему лицу, и некоторое время очень пристально разглядывал меня, видимо, размышляя над таким весьма нелёгким вопросом, в какую часть моего тела его лучше всего вонзить. Несмотря на всё своё желание казаться мужественной и хладнокровной, я невольно зажмурилась, ожидая трагической развязки и едва удерживаясь от потребности завизжать во всё горло. И, я думаю, едва ли кто-то решится осудить меня за это. Но в тот момент самая мучительная смерть, наверное, была бы для меня уже более предпочтительна, чем это жуткое ожидание неотвратимого конца в совокупности с полнейшей беспомощностью и невозможностью хоть как-то повлиять на грядущие события.
— Какие у тебя красивые глаза! – сказал вдруг он, и его голос прозвучал в этот момент почти ласково. Несмотря на моё уже почти паническое состояние, я всё ещё способна была различать такие интонации и даже сумела удивиться этому неожиданному и, вроде бы, не совсем уместному комплименту. Поэтому мои красивые глаза невольно распахнулись и уставились на него в немом ожидании продолжения. И оно не заставило себя долго ждать.
— Я просто восхищаюсь ими! – секунду спустя снова заговорил Руслан. – Какой удивительный действительно небесно-голубой цвет! Я ещё ни разу в своей жизни ни у кого не видел таких поразительных глаз! Даже у Алёны был не такой красивый цвет!
Он снова обошёл вокруг меня и добавил с некоторым сожалением в голосе:
— Знаешь, девочка, будет очень печально, если мне придётся сейчас их выколоть!
Стоп. Приехали!.. Я едва сумела сдержать нервный смешок. Действительно, это было достойным окончанием такого пространного монолога о достоинствах моей внешности!.. Я, вроде бы, ожидала от него уже чего угодно, но, тем не менее, эти его слова оказались для меня полнейшей неожиданностью. И, если бы я не тряслась сейчас, как попавший в ловушку суслик, я, наверное, попросту расхохоталась бы!..
— А зачем? – наивно переспросила я, решив попытаться произвести на него впечатление недалёкой туповатой провинциальной дурочки, — что, в принципе, было для меня совершенно не трудно. Возможно, если мне удастся таковой прикинуться, то у меня ещё появится шанс на спасение?.. Хотя, вряд ли… Я думаю, что он давно уже понял, что я собой представляю, и составил обо мне заключительное мнение.
— Какой хороший вопрос! Но я и сам пока не знаю ответа на него! – рассмеялся Руслан и вдруг перерезал связывающие меня верёвки. Это был, надо признаться, несколько странный и необъяснимый жест, но мне в тот момент, честно говоря, было вовсе не до обдумывания истинных причин, побудивших его сделать это. Почувствовав себя свободной, я с удовольствием потянулась, пытаясь поскорее восстановить кровоснабжение в затёкших руках и ногах, но тут же опомнилась, осознав, что в данной ситуации это, по меньшей мере, не слишком осторожный жест. А поняв это, я тут же постаралась принять наименее вызывающую позу, чтобы не спровоцировать новых неприятностей.
Но, судя по всему, теперь это было уже несколько запоздалым решением. И я поняла это сразу же, стоило мне только бросить взгляд на Руслана. Он стоял всего в двух шагах от меня, и в его глазах уже разгорался огонь, значение которого трудно было не понять даже такой наивной простушке, как я. И этот огонь, явно, не сулил мне ничего хорошего. И поэтому напугал меня до полусмерти. Я почувствовала себя даже ещё хуже, чем тогда, когда была привязана к стулу и не могла освободиться.
Но пока он ещё не перешёл к активным действиям, и у меня оставалась надежда на то, что, может быть, всё ещё обойдётся. По крайней мере, больше надеяться мне было не на что. И на чью-то помощь тоже теперь рассчитывать не приходилось. О том, где я, мог знать только Андрей… А он уже ничем не мог помочь мне…
— Тебя, конечно же, интересует, милая моя девочка, как я узнал обо всём об этом? – спросил вдруг Руслан, и на губах его мелькнула хитрая улыбка. Он явно знал гораздо больше, чем я, и теперь горел желанием всё мне рассказать. – Но дело в том, что я вообще знаю гораздо больше, чем даже ты!
Он выжидающе уставился на меня, явно рассчитывая на то, что я задам наводящий вопрос. И я не стала обманывать его ожидания. Потому что прекрасно поняла, что он расскажет мне обо всём в любом случае, — даже если я и не пожелаю его слушать.
— Тогда, может быть, вы поделитесь со мной своими знаниями? – не удержалась, чтобы не съязвить, я, совсем забыв о том, что намеревалась поддерживать образ тупой провинциальной дурочки. Но теперь уже поздно было раскаиваться в своей несдержанности. Тем более, что, как я подозреваю, Руслан давно уже сделал обо мне все соответствующие выводы.
— Может быть, и поделюсь… — задумчиво проговорил он, по-прежнему продолжая весьма внимательно разглядывать меня со своей плотоядной усмешкой на губах. – Как же всё-таки вы похожи с Алёной! – добавил он. – Даже я, пожалуй, и то не смог бы сразу вас различить, хотя никто, наверное, не знал Алёну так хорошо, как я! Но это и не удивительно! Не догадываешься, почему?
— Нет, к сожалению, не догадываюсь! – отрезала я.
— Потому что на самом деле вы с ней – близнецы! – сказал Руслан. – Алёна – твоя родная сестра!
И, произнеся эти слова, он уставился на меня еще более пристально, словно пытаясь прочесть все мои тайные мысли.
Я не знаю, какой реакции он от меня ожидал. Возможно, в его понятии, я должна была обрадоваться, заплакать, грохнуться в обморок или что-то ещё в том же роде. И, если это действительно было так, то я, наверное, очень сильно его разочаровала. Потому что после его слов я не почувствовала ровным счётом ничего! И совершенно никак на них не отреагировала.
Даже самой себе со стороны я показалась прямо-таки какой-то совершенно непробиваемой и бесчувственной. Я только что узнала о существовании у себя сестры – близнеца, и ничего при этом даже не всколыхнулось в моей душе. Как будто в этом известии ровным счётом не было ничего удивительного для меня, и я каждый день узнаю нечто подобное!..
— Вы, вероятно, шутите? – сухо переспросила я, — просто для того, чтобы хоть как-то отреагировать на его слова, потому что он определённо ожидал какой-то особой реакции с моей стороны. Но я его, надеюсь, весьма сильно огорчила. На самом деле я прекрасно понимала, что это вовсе не шутка. Более того, это было единственным естественным объяснением всего происходящего. Просто, похоже, мой разум отказывался правильно воспринимать такую странную для него информацию.
— Ни в коем случае! – поспешно возразил Руслан и попытался слегка подначить меня. – Ты, должно быть, сильно удивлена? Наверное, это непросто, — вдруг в двадцать лет узнать о существовании у тебя сестры – близнеца?
В ответ я лишь безмолвно пожала плечами.
— Неужели ты никогда и не подозревала о чём-то подобном? – продолжал расспрашивать Руслан. Почему-то эта тема очень тревожила его, — похоже, даже сильнее, чем меня саму.
— Я вам просто не верю! – покачала головой я. Опять же просто для того, чтобы хоть что-то сказать. На самом деле я ни капли не сомневалась в том, что он говорит правду.
— И совершенно напрасно! – насмешливо заявил Руслан. – Потому что я знаю эту историю от самой Алёны! И, если тебе, конечно же, интересно, я могу тебе всё рассказать, — от начала до конца!
Я снова равнодушно пожала плечами, не проявляя особого стремления узнать эту, вне всякого сомнения, захватывающую историю.
— Ну, так мне рассказывать? – слегка выходя из себя, переспросил Руслан. Было заметно, что его раздражает моё равнодушие. Он, разумеется, ожидал совсем другой реакции на свои слова.
— Боюсь, что остановить вас мне всё равно не удастся! – презрительно скривилась я, прекрасно понимая, что на самом деле он буквально жаждет поведать мне эту душещипательную историю. Так же сильно, как я не желала этого.
— Ну, что же, слушай!.. – благосклонно согласился Руслан, словно позволив мне уговорить себя. – Ваша мать родила вас, не будучи замужем. Если я не ошибаюсь в подсчётах, ей на тот момент самой не было ещё и восемнадцати. Так что, в принципе, её испуг при появлении на свет двойни, отчасти, был вполне объясним!
Он на мгновение замолчал, возможно, ожидая от меня каких-то комментариев. Но, поскольку их не последовало, продолжал:
— Видимо, в тот момент она посчитала, что с двумя детьми ей одной будет попросту не справиться. Поэтому она и оставила себе только одну из девочек, а от второй отказалась прямо в роддоме. Правда, потом, несколько лет спустя, когда она всё-таки смогла наладить свою жизнь и вышла замуж, она сумела разыскать вторую девочку. Она несколько раз навещала её в детском доме и даже передавала ей деньги, но это вовсе не помешало Алёне возненавидеть вас обеих. Ещё тогда, в самом раннем детстве. Вашу мать – за то, что она её бросила, а тебя – за то, что ты оказалась более удачливой, чем она. В конце концов, она сбежала из детдома, добралась до Москвы и довольно прочно там обосновалась. На тот момент, можешь себе представить, ей было всего лет тринадцать – четырнадцать. Вот и вся история! – заключил он.
— Довольно печальная, — подвела свой итог я. – И мне очень жаль, что так получилось!
— Что же делать, — естественный отбор! – не известно, чему рассмеялся Руслан. – Выживают сильнейшие! Просто тебе повезло, а ей – нет! Но тебе, конечно же, никогда и в голову не приходило ничего подобного?
— Не приходило, — честно призналась я. Хотя вся эта история по-прежнему не вызывала у меня ровным счётом никаких особых эмоций. И это уже удивляло даже меня саму.
— И твоя мать ничего не рассказывала об этом? – не унимался Руслан.
— Нет. Никогда, — покачала я головой.
— И уж, естественно, ты никогда не думала, что твоя мать может оказаться способной на такой ужасный поступок? – продолжал допытывать Руслан с каким-то нездоровым любопытством. – Подумай только, а ведь на месте Алёны вполне могла оказаться ты! Это всего лишь случай спас тебя от такой судьбы!
— Всё равно я вам не верю! – упрямо проговорила я, не сомневаясь, однако, что на самом деле он говорит чистую правду. Просто мне хотелось немного позлить его. – Весь этот ваш рассказ выглядит со стороны слишком уж надуманным! И у вас нет никаких доказательств того, что вы говорите правду!
Он насмешливо уставился на меня, словно увидел перед собой нечто весьма забавное. Я уже прошла через это почти три недели назад, когда и Эмма, и Андрей смотрели на меня как раз так, и поэтому этот его взгляд не произвёл на меня ни малейшего впечатления. Я лишь отметила про себя, что вся эта история, по-моему, действительно развеселила его. И это было не слишком хорошо для меня.
— Ты просто не хочешь мне верить, — а это разные вещи! – тоном знатока заявил он. – Честно говоря, мне очень жаль тебя, бедная девочка! Мне не хотелось бы когда-нибудь узнать о своей матери нечто подобное!.. И я понимаю, как ты, должно быть, потрясена на самом деле!
Вот в чём я сейчас безумно нуждалась, так это как раз в его жалости!.. Пожалуй, это было самое оскорбительное чувство из всех, которые я вообще могла бы вызвать в другом человеке, — а уж тем более, в сложившейся ситуации. Кроме того, на самом деле я вовсе не чувствовала себя ни несчастной, ни потрясённой, и то, что кто-то ошибочно готов был приписать мне нечто подобное, меня ужасно задевало.
— Оставьте мою мать в покое! – постаралась проговорить я как можно более твёрдо и решительно, посчитав, что я всё-таки должна хоть как-то попытаться защитить женщину, давшую мне жизнь.
Чёрные брови Руслана удивлённо поползли вверх. Казалось, он действительно был искренне изумлён моими словами.
— Так ты ещё и защищаешь её?.. – удивился он, и на губах его мелькнула презрительная усмешка. – Поверь мне, она того попросту не стоит! Ты вот лучше хотя бы на миг представь, что судьба Алёны могла быть твоей судьбой! И как бы ты тогда отнеслась к женщине, которая обрекла тебя на это?
— Каждый сам выбирает свою судьбу! – безапелляционно отрезала я. – Никто не заставлял её идти на панель! И в том, что она стала проституткой, нет ничьей чужой вины!
— Насколько я знаю, у неё тогда попросту не было другого выхода! – пояснил Руслан. – И виновата в этом была только ваша мать! Это она, бросив её в младенчестве, обрекла её на такую судьбу!
— Какой бы ни была моя мать, не вам её судить! – возмущённо воскликнула я, выведенная из себя его не совсем беспочвенными обвинениями. – Вас всё это совершенно не касается!
— В принципе, я тебя даже немного понимаю! – снисходительно согласился со мною Руслан. – Мать есть мать, и, конечно же, ты чувствуешь себя обязанной защищать её передо мной! Признаться, в этой ситуации я совершенно не понимаю саму Алёну! После смерти вашей матери она возненавидела тебя больше всех на свете! Самой лютой ненавистью, — уж можешь мне поверить! Она жила только мыслями о том, как бы отомстить тебе за свою неудавшуюся жизнь! Можешь себе такое представить?
— Нет, не могу, — честно ответила я, однако, в глубине души неприятно уязвлённая тем, что могла вызвать такую ненависть по отношению к себе у другого человека, — тем более, у своей родной сестры. Наверное, это было первое осознанное мною чувство с той минуты, как я вообще узнала о её существовании.
— Она ненавидела тебя так, что жила только планами мести! – утвердительно кивнул Руслан. – Но, тем не менее, именно тебе она почему-то послала эти деньги! Вот что меня удивляет больше всего! Ты можешь как-нибудь объяснить это?
Это был как раз тот самый вопрос, который я уже тысячи раз задавала самой себе и на который никак не могла найти ответа. Да теперь, судя по всему, я так этого никогда и не узнаю.
— Я не представляю, почему она это сделала, — чуть подумав, отозвалась я. – Да и откуда я могу это знать?.. Ведь, если вы помните, мы с Алёной даже не были знакомы! И, в отличие, похоже, от неё самой, я вообще не подозревала о её существовании!
Он вдруг недоверчиво прищурился, словно имел основания догадываться о чём-то большем, и переспросил:
— Но так ли это было на самом деле?..
В этом его непонятном вопросе опять прозвучали какие-то странные вкрадчивые нотки, но я постаралась не обращать на них внимания. Хотя от этих его интонаций у меня мороз продирал по коже, и я инстинктивно догадывалась, что они не сулят мне ничего хорошего.
— Совершенно верно! – как ни в чём не бывало, кивнула я. По крайней мере, я старалась ничем не показывать ему, какое впечатление он на меня производит. Хотя нет ничего более трудного, чем скрыть свой страх от человека, который в тебе его вызывает. – Разве она не рассказывала вам об этом? Или же вы считаете, что она обманывала вас?
Он медленно приблизился ко мне вплотную и покачал головой, видимо, в ответ на один из моих вопросов. А потом вдруг резко сменил тему и заговорил совсем о другом:
— Ты знаешь, я любил Алёну. Я догадывался, что она мертва. Тебе известно, как это произошло?
Чёрт возьми, ну и ситуация!.. И надо же было так вляпаться!.. Меня нанимают для того, чтобы скрыть от окружающих смерть Алёны, а выясняется, что главная заинтересованная сторона давно уже обо всём догадывается!.. А моя самая основная проблема заключается в том, что я теперь не знала, как мне вообще вести себя. Отрицать всё? Или же, наоборот, признаться?.. Впрочем, и то, и другое было теперь глупо и бессмысленно. К сожалению, мои друзья забыли предусмотреть такой вариант развития событий и не проинструктировали меня должным образом!..
И всё-таки я выбрала второе, посчитав это наиболее приемлемым.
— Я и сама толком не знаю, что с ней произошло, — проговорила я, ощущая кожей тепло его тела, и от этого ощущения у меня мурашки забегали по спине. Он стоял слишком близко, и не обратить на это внимания было просто невозможно. У меня лишь оставалась смутная надежда на то, что это попросту случайность. – Мне только сказали, что она погибла в автокатастрофе.
— Жаль. Очень жаль… — задумчиво пробормотал он, и мне показалось, что пространство между нами наполнено электричеством. Возможно, причиной всему был только мой с трудом подавляемый страх, но мне представлялось, что достаточно одной – единственной искры, чтобы произошёл мощный взрыв. И мне бы вовсе не хотелось оказаться в его эпицентре…
Больше всего на свете я мечтала о том, чтобы куда-нибудь исчезнуть, — а лучше просто провалиться сквозь землю. Но, увы, судьба приготовила мне нечто иное…
— Она была славной девочкой! – снова заговорил Руслан после непродолжительного молчания. – Право, мне очень жаль, что с ней так получилось!..
— Мне тоже, — чуть слышно пробормотала я, чувствуя себя просто обязанной хоть что-то добавить к его словам.
Он оценивающе посмотрел на меня, словно пытался увидеть гораздо больше, чем это было возможно, учитывая, что на мне была юбка и блузка. Но, по всей видимости, ему это, отчасти, удалось, и от осознания этого и от его пронизывающего непонятного взгляда мне стало совсем не по себе.
— Вы действительно очень похожи с Алёной! – констатировал Руслан, снова окидывая меня внимательным взглядом с головы до ног. И по его лицу я поняла, что он остался весьма доволен увиденным, — для меня это было совершенно очевидно. – Но, знаешь, девочка, — продолжал он, — ты гораздо красивее её! Эти твои огромные наивные глазищи, твоё невинное личико, не испачканное косметикой… Да, ты гораздо красивее её!.. И, раз уж Алёны больше нет, ты вполне способна мне её заменить!
Возможно, для кого-то это и было бы комплиментом, но я, скорее, склонна была воспринимать его слова, как самое жуткое оскорбление. А тем более, его последнюю фразу, которая вообще звучала весьма недвусмысленно и пугала меня до полусмерти.
Но, прежде, чем я вообще успела что-либо сообразить, он схватил меня и прижал к себе. Я тщетно пыталась увернуться от его слюнявых губ, вертя головой в разные стороны. Но мне сразу же стало понятно, что он гораздо сильнее меня, и у меня нет никаких шансов освободиться. Правда, в какой-то момент мне всё-таки удалось изловчиться и оттолкнуть его от себя, но буквально на секунду. И уже в следующее мгновение я снова оказалась в его грубых объятиях.
— Отпустите меня! Немедленно! – наивно потребовала я, по-прежнему пытаясь уклониться от его поцелуев и изо всех сил упираясь кулаками в его грудь, чтобы хоть как-то сдержать его прыть. Тщетная попытка!.. Я могла лишь слегка отсрочить то, что меня ожидало, но предотвратить это была попросту не в силах.
Руслан в ответ только лишь громко расхохотался, будто я сморозила жуткую глупость, и, без малейшего труда преодолев моё слабое сопротивление, снова прижал меня к себе.
Я отчаянно сопротивлялась, пока хватило сил, но это было совершенно бесполезно. Он был сильнее меня во много раз, и в его руках я чувствовала себя слабой и беспомощной. И, самое главное, почему-то на него вовсе не действовали мои не совсем успешные попытки применить те весьма эффективные приёмы, которым меня с таким трудом обучили. Он был непоколебим, как гранитная скала, и так же непробиваем. А я в сравнении с ним была просто пигмеем рядом с великаном. В общем, короче говоря, я даже и опомниться не успела, как уже оказалась лежащей на кровати в самом что ни на есть неудобном для борьбы положении.
Чтобы не затруднять себя раздеванием и не тратить на него лишнее время, он попросту грубо сорвал с меня всю одежду. И тут на какое-то мгновение он показался мне достаточно уязвимым, и я снова попыталась было испробовать на нём кое-что из ранее приобретённого, — а точнее, изо всех сил ударила его коленом в пах. Мои учителя в своё время уверяли меня, что это очень эффективный приём, способный сразу же вывести из строя твоего противника. Но, видимо, я слушала их очень плохо, потому что так ничему у них и не научилась. И, вопреки всем моим ожиданиям, Руслану опять как-то без труда удалось избежать последствий этого удара, зато я получила за него несколько довольно увесистых пощёчин, от которых моя голова загудела и на какое-то время почти лишилась возможности соображать…
Правда, меня это не остановило. Я всё ещё продолжала сопротивляться, хотя и поняла уже давно, что дальнейшая борьба попросту бесполезна. Эту битву я уже проиграла. Его цепкие руки были повсюду, и у меня не было больше ни малейших шансов избежать того, что он мне уготовил.
Натешившись вволю, он чуть отстранился и, жадно пожирая меня глазами, начал медленно раздеваться сам. Я смотрела на него, как кролик на удава, и чувствовала себя бесконечно униженной и растоптанной. Но я всё ещё не сдавалась, хотя от его ударов моя голова ныла и гудела, и я уже не слишком хорошо соображала, что происходит вокруг.
При виде его голого тела меня затошнило от отвращения. Я не могла даже спокойно думать о том, что сейчас должно произойти. Мне казалось, что в тот самый миг, когда всё это случится, я просто умру. Иначе и быть не может… Мне этого попросту не пережить…
Пока он раздевался, я попыталась натянуть на себя какое-то покрывало в тщетной попытке хоть немного прикрыться, хотя и осознавала, насколько иллюзорна эта преграда. Но, не обращая на это ни малейшего внимания, он плюхнулся на меня с такой силой, что, наверное, только чудом не раздавил. А впрочем, даже в этом я сейчас не могла быть уверена, потому что почти совсем не чувствовала своего тела.
На тот момент я уже смирилась с судьбой и хотела теперь только одного: чтобы весь этот кошмар поскорее закончился. Вот он, без труда преодолев последнее лёгкое сопротивление, раздвигает мои ноги; ещё секунда, и…
Но, на моё счастье, всё вышло совершенно по-другому. Я не сразу даже поняла, что за неведомая сила подняла его с меня и отшвырнула в сторону. Не в силах поверить в происшедшее, широко раскрытыми от изумления глазами я смотрела, как незнакомый мне высокий черноволосый мужчина без лишних церемоний отпихнул ногой безжизненное тело Руслана, словно это был мешок с мукой, и, по всей видимости, не обращая на меня ни малейшего внимания, подошёл к шкафу. С минуту он рылся там, а я тем временем тщетно пыталась угадать, что он там ищет. Мне это так и не удалось, как не удалось и вообще понять, кто такой этот неизвестный мне человек и откуда он взялся здесь, в этой комнате, в самый последний момент, когда, казалось, спасения уже нет…
В этот миг он обернулся, и я, наконец-то, увидела его лицо. И у меня почему-то перехватило дыхание, и я застыла, не в силах ни пошевелиться, ни даже хотя бы что-то сказать.
Его трудно было назвать красивым или даже хотя бы просто привлекательным, но на этом необычном смуглом совершенно неподвижном лице очень выделялись глаза. Огромные, чёрные, необычайно выразительные, — они, казалось, жили своей отдельной жизнью. И, несмотря на своё паническое состояние, я не могла этого не заметить. Больше того, я не в силах была оторваться от них. Они притягивали меня, — но не как глаза змеи, которым невозможно сопротивляться, — а как два бездонным омута, в которых я словно утонула…
Несколько секунд он с явным удовольствием, — я бы даже сказала, с удовлетворением, — смотрел на то, как я пытаюсь хоть немного прикрыться жалкими обрывками своей одежды, и его странные глаза при этом насмешливо поблёскивали. Казалось, он находит всю эту ситуацию жутко забавной, но при этом слишком хорошо воспитан, чтобы сказать об этом вслух. И я не стала бы утверждать, что всё это произвело на меня особо радужное впечатление. Скорее, наоборот. Но мой язык словно прилип к нёбу, и я не в силах была нарушить это странное затянувшееся молчание.
— Одевайтесь скорее! – сказал он, наконец, и бросил мне ворох одежды. Я чисто автоматически поймала её, продолжая при этом, не отрываясь, смотреть на него. – Надеюсь, я не опоздал? – с прежней насмешкой добавил он, высоко подняв чёрные брови.
У него был приятный чуть хрипловатый голос, от которого у меня почему-то мурашки по коже пробежали. И мне показалось, что я уже где-то слышала его, но, хоть убей, не смогла сразу припомнить, где именно. Хотя даже в тот момент чисто подсознательно я почему-то сразу почувствовала, что для меня просто жизненно необходимо вспомнить это.
Впрочем, в одном я могла быть уверена наверняка: мы не встречались с ним раньше никогда в жизни. Потому что я просто не смогла бы забыть человека с такой на редкость необычной внешностью.
— Кто вы? – спросила я, прижимая к себе одежду и ощущая так себя как бы более защищённой.
— Ваш ангел – хранитель, — незамедлительно последовал весёлый ответ. Впрочем, ничего другого я как-то и не ожидала. – А вы что подумали?
Он по-прежнему не сводил с меня насмешливых глаз, и я никак не могла взять в толк, почему он так странно на меня смотрит. Под этим его взглядом я, наконец, почувствовала, что начинаю краснеть, и ощутила запоздалое смущение, поскольку ком одежды в моих руках, явно, служил плохим укрытием для моего обнажённого тела.
Моё смущение, как всегда, больше всего разозлило меня саму, и я, желая сорвать на ком-нибудь своё зло, неожиданно вспылила:
— Может быть, вы всё-таки отвернётесь?
Несколько запоздалая реакция, но, что делать, иногда я вообще на редкость туго соображаю. И это был как раз такой случай.
— Отвернуться? Зачем? – с усмешкой спросил он, снова высоко приподнимая брови в наигранном, почти комическом удивлении. – Я давно уже успел разглядеть всё, что только можно было! К тому же, должен вам заметить, что только сумасшедший по доброй воле сможет отказаться от такого весьма привлекательного зрелища! А я пока что в своём уме!
Я закусила губу от возмущения, понимая, что отворачиваться он не собирается, и осознавая, что я ровным счётом ничего не могу с этим поделать. Честно говоря, я на миг почувствовала себя ещё более беспомощной, чем тогда, когда была полностью во власти Руслана. С тем негодяем я могла, по крайней мере, бороться, пусть и не совсем успешно, а с этим я была совершенно бессильна. И полностью в его власти.
И, что самое главное, я не могла даже возненавидеть его за это, потому что прекрасно помнила, чем я ему обязана.
Делать было нечего, и я, стараясь попросту не обращать на него внимания, — насколько это было возможно, конечно же, — рассмотрела брошенную мне одежду и попыталась кое-как напялить её на себя, отчаянно сражаясь с застёжкой на мужскую сторону. И рубашка, и брюки, были, разумеется, мне безбожно велики, но особого выбора у меня сейчас не было. И это всё-таки было гораздо лучше, чем альтернатива. Тем более, что даже в одежде я ощущала себя голой под этим странным гипнотизирующим взглядом. Мне почему-то казалось, что он в буквальном смысле слова обладает способностью видеть меня насквозь, — и я была готова нацепить на себя хоть мешок из холста, лишь бы укрыться от этих безжалостных рентгеновских лучей.
Наконец, я была полностью одета. Разумеется, рукава рубашки и брюки мне пришлось несколько раз подвернуть, но, в сравнении со всеми остальными проблемами, это меня уже не смущало. Незнакомец внимательно рассмотрел меня с ног до головы и от души расхохотался, видимо, над моим внешним видом.
Я была серьёзно задета этим его бестактным смехом.
— Почему вы смеётесь? – с обидой в голосе воскликнула я, не сумев сдержать своего возмущения.
— Вы очень забавно во всём этом смотритесь! – добродушно пояснил он, явно пытаясь этим дружелюбным тоном загладить свою вину и примириться, но меня уже было не остановить этим его деланным благодушием. Я действительно была  рассержена, и не на шутку.
— Не нахожу в этом ровным счётом ничего забавного! – снова не удержавшись, достаточно резко ответила я. Впрочем, я хотела добавить что-то ещё, причём, гораздо более грубое, но тут, как всегда, в самый неподходящий момент, пробудилась моя задремавшая было на миг совесть. Я вдруг вспомнила, чем именно обязана этому человеку, и все мои обиды враз показались мне детскими и глупыми пред лицом всего того, от чего он меня только что избавил. И даже его несколько странные манеры уже не представлялись мне такими ужасными, как буквально ещё секунду назад.
И, пытаясь хоть немного загладить свою ничем не оправданную резкость, я уже гораздо более мягко проговорила:
— И всё-таки, вы так и не сказали мне, кто вы?
— Напротив, я уже ответил вам на этот вопрос! – по-прежнему насмешливо обронил он, видимо, ни капли не задетый моей грубостью.
— А если всё-таки серьёзно? – не унималась я. Несмотря на моё старание сдерживаться, его уклончивые ответы начали уже раздражать меня, и я боялась снова вспылить в самый неподходящий момент.
— А я никогда не шучу! – упрямо покачал он головой и улыбнулся. У него была странная улыбка; быстрая, словно мимолётная; вот только что, вроде бы, промелькнула на лице и тут же исчезла, и ты даже не можешь с уверенностью сказать, что она тебе не померещилась. Вот и я тоже уставилась на него в немом изумлении, не зная, показалось мне это или всё-таки было на самом деле. Но так и не пришла к какому-то определённому выводу, потому что его смуглое лицо уже давно снова стало неподвижным и непроницаемым.
Я продолжала смотреть на него во все глаза и задавать вопросы:
— Как вы сюда попали?
Он так же успешно продолжал уклоняться от прямых ответов и бесить меня.
— Через дверь.
Услышав это, мне захотелось просто завопить от злости, что есть мочи. Я поняла, что он попросту намеренно издевается надо мной, и его смеющиеся глаза яснее всяких слов подтверждали, что разговаривать серьёзно он со мной вообще не намерен. И заставить его это сделать я была, естественно, не в силах.
— Позвольте мне предложить вам руку! – галантно проговорил он, когда я окончательно привела себя в порядок и, насколько это было возможно в моём положении, поправила свою одежду. – Да, кстати, я совсем забыл предупредить вас о том, что через пять минут здесь будет милиция! Так что, если вы, естественно, не горите желанием встретиться с представителями закона и всё самолично им объяснить, вам надо спешить! Я скажу своему водителю, чтобы он отвёз вас домой!
— Домой? – с ужасом в голосе переспросила я и вздрогнула. Это слово, неожиданно вдруг ставшее для меня таким жутким, эхом отозвалось в моей душе. Я не желала возвращаться в Переславль!.. Я боялась сейчас даже подумать о том, что может ожидать меня там!.. Более того, я вообще, похоже, попросту не готова была вернуться сейчас в реальный мир с его ужасами… опасностями… кошмарами…
На мгновение я даже, кажется, испуганно закрыла лицо руками, словно пытаясь спрятаться от суровой действительности, но тут же спохватилась и опустила руки. Но полностью совладать с собой всё равно не смогла.
— Куда домой? – тупо переспросила я, словно не понимая смысла его слов и собираясь попросить отвезти меня, куда угодно… Но только не домой…
Но, как выяснилось, я действительно совершенно неправильно поняла то, что он хотел мне сказать. А он, в свою очередь тоже ничего не понимая, недоумённо уставился на меня, угрюмо нахмурив брови и явно изумляясь моему дикому испугу.
— В Москву, естественно! – чуть пожав плечами, отозвался он, и на этот раз его голос почему-то прозвучал немного раздражённо, словно его тоже рассердила моя тупость. – А вы что подумали?
Но его слова доходили до меня как-то слишком медленно. Несколько секунд я просто оцепенело смотрела на него, пытаясь сообразить, о чём вообще он ведёт речь, и вдруг от пришедшей мне неожиданно в голову мысли на моих глазах выступили слёзы, и я с трудом удержалась, чтобы не разрыдаться в голос от отчаянья.
— Андрей… — с ужасом прошептала я, словно только что опомнившись. Но я и в действительности как-то совсем забыла о нём, слишком поглощённая собственными неприятностями. – Этот человек… — Я дрожащей рукой указала на всё ещё лежавшего в углу Руслана. – Он убил Андрея…
— Да, я знаю это, — спокойно кивнул он в ответ. На его губах всё ещё продолжала играть не успевшая исчезнуть до конца улыбка, и это показалось мне не только возмутительным, — это показалось мне на тот момент попросту кощунственным. И вся моя зародившаяся было робкая симпатия к этому непонятному человеку тут же исчезла.
— И вы можете говорить об этом с улыбкой? – в жутком необъяснимом отчаянье воскликнула я, испытывая сейчас непреодолимое желание попросту ударить его, чтобы стереть с его лица такую неуместную в данный момент весёлость. – Вы действительно настолько жестоки и бесчувственны, — с жаром продолжала возмущаться я, — или же просто притворяетесь таковым?..
На этот раз мои резкие слова, похоже, подействовали на него, как ушат холодной воды. Эта неуместная улыбка моментально сползла с его губ, и его лицо сразу же стало серьёзным и непроницаемым. Он посмотрел на меня как-то очень странно, даже грустно, как мне показалось, и я поняла, что ошибалась, считая его совершенно бесчувственным. Он был способен на очень глубокие чувства, этот странный и непонятный человек, но, по неясной мне пока ещё причине, предпочитал скрывать их ото всех.
Он тихо спросил меня:
— Вам действительно был так дорог этот человек? Он был для вас больше, чем просто другом?
— Да, больше! Я любила его! – с вызовом в голосе вскричала я, с ужасом осознавая, как это трудно, как это мучительно больно, — говорить об Андрее в прошедшем времени. Разумом я прекрасно понимала, что его больше нет… Но сердце… Сердце никак не могло принять это и смириться. И мне всё время казалось, что это просто какая-то нелепая ошибка, и на самом деле он вовсе не погиб…
Самое удивительное во всей этой ситуации было то, что сердце меня не подвело, подсказывая мне истину, в которую я пока была просто не в силах поверить.
— В таком случае, поспешу вас обрадовать, чтобы вы не терзались больше! – сказал мой спаситель, и я вдруг поняла, что не всё так ужасно, как представлялось мне ещё буквально полминуты назад.
— Обрадовать? – неповинующимся языком пробормотала я.
— Даже странно, как это я не догадался успокоить вас сразу! Наверное, просто не поверил в серьёзность ваших чувств! – добавил он, и на его губах снова появилась улыбка, но теперь она была уже, скорее, горькой, нежели насмешливой, и это меня очень удивило. – Андрей жив. Он сейчас в больнице. Его состояние всё ещё внушает определённые опасения, потому что три огнестрельных ранения – это не шутка, но я думаю, что с ним всё будет в полном порядке! Он сильный, и он выдержит, — я в этом не сомневаюсь! Тем более, что все три пули удалось благополучно извлечь, и сейчас ему уже, в принципе, ничего не угрожает!
У меня промелькнула мимолётная обида из-за того, что он действительно столько времени мучил меня, прежде чем сказать правду и облегчить мои страдания, но, перед лицом охватившей меня радости и облегчения, она как-то быстро испарилась. В конце концов, глупо было обижаться на человека, который столько для тебя сделал! И уже в следующее мгновение я испытала лишь страстное желание броситься к нему на шею и попросту расцеловать его. Однако что-то удержало меня от такого необдуманного и довольно-таки бесцеремонного поступка. Я почему-то сразу осознала, что бросаться на шею этому человеку нельзя. Он этого не поймёт и не одобрит.
Я даже не могу объяснить, откуда у меня вообще взялись подобные мысли, ведь, в принципе, я совершенно не знала этого человека и вообще видела его в первый раз в жизни. Но я просто почувствовала это. И удержалась от каких бы то ни было бурных проявлений своей радости.
В принципе, момент всё равно был уже упущен, и теперь уже было просто поздно шумно выражать свой восторг по поводу чудесного воскрешения моего возлюбленного. И, действительно, как-то не совсем уместно. Стоящий рядом со мной человек был слишком необычен, и я на подсознательном уровне почувствовала, что вести себя с ним следует как-то иначе, чем со всеми остальными известными мне людьми. И я попросту растерялась.
Словно почувствовав в этот момент моё смущение и замешательство, и не вполне понимая их причину, он подошёл ко мне совсем близко, чуть приподнял мою голову за подбородок, заглянул мне в глаза и, увидев в них слёзы, грустно произнёс:
— Вы плачете… Почему вы плачете? Вы сейчас должны радоваться тому, что ваш друг остался жив!
Оказывается, я действительно плакала, даже и не осознавая этого. Я просто стояла, молча глотала слёзы, глядя на него, и не знала, что ответить. Все слова в тот момент казались мне какими-то банальными и невыразительными, и я чувствовала себя попросту неспособной объяснить при помощи них свои чувства. А впрочем, как я вообще могла хоть что-то объяснить, если я даже и сама-то толком не понимала, что конкретно я сейчас чувствую?..
— Почему вы плачете, Алина? – снова удивлённо повторил он, глядя на меня в полном замешательстве. – Ведь всё же теперь в полном порядке! Ни вам, ни вашему другу больше ничего не угрожает! Успокойтесь!
Я беспомощно кивнула, тщетно пытаясь взять себя в руки. Мне это, естественно, так и не удалось.
— Пойдёмте, я прикажу водителю отвезти вас прямо в больницу, и вы сможете навестить своего друга! – сказал мой спаситель, видимо, таким образом истолковав мои слёзы.
Я снова кивнула, потому что согласиться сейчас было гораздо проще, чем пытаться что-то объяснять. Но на самом деле я даже не знала наверняка, хочу ли я этого. Я просто не была уверена в том, смогу ли я это сейчас выдержать.
В этот самый момент в моей голове промелькнула ещё одна не на шутку встревожившая меня мысль.
— А как Эмма? – опомнилась вдруг я, не понимая, как вообще могла забыть о ней, и меня снова охватила тревога. – Что с ней? Вы сумели освободить её, или же ей всё ещё угрожает опасность?
Он покачал головой с мягкой улыбкой, от которой у меня почему-то замерло сердце.
— С Эммой тоже всё в полном порядке! Не волнуйтесь! Думаю, сейчас она уже у себя дома. Конечно, ей тоже нужно будет время, чтобы придти в себя, — как и всем вам, похоже, — но я надеюсь, что с ней все будет хорошо! Она – очень сильная девушка и сумеет пережить то, что с ней случилось!
Но страшные воспоминания снова нахлынули на меня, и на мгновение у меня даже голова закружилась от тревоги и необъяснимого ужаса за своих близких, которые тоже, вне всякого сомнения, должны были оказаться замешанными в эту грязную историю.
— А моя сестра? – воскликнула я, и у меня даже горло перехватило от страха, и следующую фразу я уже с трудом смогла прохрипеть. – Что с ней? Она в безопасности? Они ничего ей не сделали?
Он очень внимательно посмотрел на меня, как мне показалось, раздумывая, стоит ли мне вообще что-либо рассказывать, потом тяжело вздохнул и вдруг снова улыбнулся своей странной быстрой улыбкой.
— Извините меня, Алина! Я совершил ошибку! Я не хотел пока рассказывать вам об этом, чтобы дать вам время тоже успокоиться и придти в себя, но, раз уж вы сами на этом настаиваете, то так и быть! Наверное, с моей стороны было правильнее с самого начала объяснить вам, что к чему, а не заставлять теряться в догадках!
Я молча смотрела на него расширенными от страха глазами, боясь даже представить себе, что могло случиться.
— С вашей сестрой всё в полном порядке, — поспешил успокоить меня он, видимо, понимая, что это для меня сейчас самое главное. – Ей не причинили никакого вреда, хотя она всё равно очень напугана, и, я полагаю, может даже понадобиться помощь опытного психолога, чтобы помочь ей позабыть то, что ей пришлось пережить! Такой кошмар может оказаться губительным для психики даже гораздо более сильного человека, — так что же говорить о девочке неполных восемнадцати лет?..
— А мой отчим?.. – не удержалась я. Не то, чтобы я очень сильно переживала из-за этого человека, но всё-таки он вырастил меня, и мне не хотелось бы, чтобы он пострадал по моей вине.
— Ваш отчим… — Он быстро взглянул на меня, как бы пытаясь предугадать мою реакцию на свои слова, и, как мне показалось, нехотя отвел глаза в сторону. – Он мертв. Хотя, как мне говорили, вы с ним не особенно хорошо ладили, но от этого его смерть не становится менее ужасной!
Я невольно прикрыла рот рукой, словно пытаясь сдержать крик. Он понимающе кивнул головой и продолжил:
— Что же касается Павла Рогова, которого, как мне сказали, все почему-то считают вашим женихом, — то он тоже пострадал, и весьма серьёзно. У него несколько переломов, сильное сотрясение мозга и многочисленные повреждения внутренних органов. В общем, все и не перечислить!.. Он тоже сейчас в больнице, и ухаживает за ним, насколько мне известно, ваша младшая сестра. Вот так.
Он на секунду замолчал, видимо, собираясь с мыслями. Я тоже всё ещё не в силах была вымолвить хоть слово.
— Я не могу высказать вам, как мне жаль, что в ходе этой плохо разработанной операции пострадали ваши близкие!.. – с искренней болью в голосе добавил он. – Я так же сожалею и о том, что вы вообще оказались втянутой в эту довольно грязную историю! Я с самого начала был против вашего участия в ней, но что теперь зря говорить?.. Все виновные и без того уже наказаны, и наказать их сильнее уже просто, наверное, невозможно! Никакими деньгами нельзя исправить то зло, которое было причинено вам и вашей семье. Ну, вот, пожалуй, и всё. Больше мне нечего к этому добавить.
Этого было вполне достаточно. Я всё ещё смотрела на него расширенными от ужаса глазами, не зная, как реагировать и что вообще сказать ему в ответ. Я была в состоянии шока.
— В общем, я сожалею, — снова повторил он. – Очень сожалею о случившемся и очень вам сочувствую! И приношу свои извинения, потому что я тоже, хоть и косвенно, имел ко всему этому отношение!
И, не добавив больше ни слова, он просто вышел из комнаты, оставив меня наедине с собою осмысливать весь тот поток информации, который он на меня выплеснул. И, наверное, это было правильно с его стороны.
Я замерла, по-прежнему не в силах даже сдвинуться с места, пытаясь переварить всё услышанное и переживая одновременно за всех пострадавших в этой действительно на редкость скверной истории. Даже за своего отчима. Я никогда не любила его, — а временами даже можно было сказать, что я ненавидела его лютой ненавистью, — но всё-таки такого конца я ему никогда не пожелала бы. Это было неправильно. И несправедливо. И я чувствовала себя безмерно виноватой перед своими близкими за то, что невольно навлекла на них все эти беды и горести.
Да, соглашаясь поехать в Москву, я как-то меньше всего ожидала такого поворота событий, при котором могут пострадать мои родственники. И, несмотря на заверения спасшего меня человека в том, что моей сестре не было причинено никакого вреда, я всё равно чувствовала себя просто ужасно. И я не была уверена, в первую очередь, в том, смогу ли я сама справиться со всем этим, и не понадобится ли мне самой помощь в преодолении этого жуткого чувства вины.
Ведь мне предстояло жить с этим ещё долгие годы…
 
5. Я снова в опасности.
 
Я никак не могла сосредоточиться на лежащих передо мною бумагах, хотя мне было просто необходимо, наконец, покончить с ними и приняться за следующую пачку. Но моя несчастная голова была занята сейчас другими и, на мой взгляд, куда более важными проблемами, нежели разбор старых и никому не нужных документов, которые, как я прекрасно понимала, на самом деле никого не интересуют, и их до сих пор не выбросили только лишь потому, что бюрократия всё ещё очень прочно сидит в головах наших ответственных российских граждан, по-прежнему старающихся сохранить каждую ненужную бумажку в надежде на то, что когда-нибудь, — возможно, лет через двадцать, — она всё-таки может пригодиться.
А подумать мне сейчас было, о чём. Я только что вернулась из больницы. Сейчас, всего две недели спустя после ранения, Андрей чувствовал себя уже почти совсем хорошо. У него действительно оказался воистину железный организм, запросто перенесший три огнестрельных ранения, словно пустяковые царапины. Он сам был бы рад хоть сейчас уйти домой, но, к счастью для него, врачи в больнице были более разумны и осторожны, и поэтому не намерены были позволить ему совершить подобную глупость, которая вполне могла бы оказаться роковой для него.
Я приходила к нему каждый день и просиживала у него по нескольку часов, так что иногда медицинскому персоналу больницы даже приходилось намекать мне на то, что давно уже пора уходить. Но и таких прозрачных намёков обычно бывало не достаточно, потому что мы оба попросту не обращали на них внимания. Андрей по-прежнему оставался для меня единственным близким человеком в этом огромном городе, и возвращаться домой, в свою маленькую и пока ещё не слишком уютную квартирку, которую я сняла сразу же, как только вернулась в Москву, мне не хотелось. И мы с ним весьма успешно игнорировали эти робкие намёки медсестёр, потому что напрямую попросить меня удалиться, естественно, никто не смел. И это было достаточно разумно с их стороны, так как избавляло их от излишних выяснений отношений с таким необычным и, надо заметить, очень дорогим, – в плане денег, естественно, — пациентом, который временно оказался на их попечении.
Конечно же, Андрей с самого начала был категорически против того, чтобы я самостоятельно снимала квартиру, и настаивал на том, чтобы я жила у него всё то время, пока его не выпишут из больницы, — и обещал, в свою очередь, максимально ускорить этот процесс. Тем более, что потом, когда это, наконец, произойдёт, мы всё равно, естественно, будем жить вместе. Но я никак не могла согласиться с его, надо признаться, весьма разумными доводами и всё равно настояла на своём. И он вынужден был просто пока примириться с этим, надеясь наверстать упущенное в будущем.
В душе я прекрасно понимала, что Андрей прав, и поступить так, как он предлагает, было бы действительно разумно. Но, видимо, моё провинциальное воспитание и привитые на всю жизнь комплексы просто не позволяли мне согласиться с его весьма настойчивыми требованиями и подчиниться его уговорам. Для меня, чопорной двадцатилетней девицы, была не слишком приятной уже сама мысль о том, чтобы жить с мужчиной в гражданском браке, — ведь официально оформить наши отношения он пока ещё мне как-то не предлагал, — а уж просьба переехать к нему в его квартиру в отсутствие его самого вообще казалась мне попросту кощунственной, а потому – совершенно недопустимой. И как-то разубедить меня в этом было невозможно.
Я снова, в который уже раз, невольно углубилась в воспоминания о том, как всё это начиналось. Как только вся эта история с подменой так неудачно завершилась, передо мной встал весьма нелёгкий вопрос о том, что мне вообще делать дальше?.. Конечно же, я не собиралась возвращаться в Переславль; честно говоря, я даже мысли такой не допускала, хотя теперь, после гибели отчима, дом остался нам с сестрой, и, следовательно, я без проблем могла бы жить там вместе с ней. Но я желала остаться в Москве, чего бы мне это ни стоило. Дух столицы, казалось, уже проник в мою мятежную кровь, и я теперь уже не представляла, как вообще можно жить где-то ещё, — а тем более, в такой провинциальной глуши, в которой я провела все свои детские и юношеские годы.
Правда, с другой стороны, было одно обстоятельство, которое могло бы лишить храбрости и более решительного человека, чем я. Несмотря на моё горячее желание остаться в столице, я прекрасно понимала, как трудно мне будет найти здесь хоть какую-нибудь работу, — тем более, с таким весьма скудным образованием, как у меня. А точнее, с его полным отсутствием… Да не то что трудно, — я знала, что это будет практически невозможно. Даже в родном Переславле, где требования к кандидатам на вакантное место не столь высоки, мне и то никак не удавалось хоть где-нибудь серьёзно закрепиться, а уж в Москве, — и я прекрасно отдавала себе в этом отчёт, — у меня вообще не было никаких реальных шансов. Но даже это не могло меня остановить.
Конечно, существовала вполне реальная перспектива остаться в Москве, выйдя замуж за Андрея, но, во-первых, о замужестве он пока как-то не заговаривал, — хотя оно и подразумевалось между нами, но для меня всё это было где-то в весьма далекой перспективе. А кроме того, даже в этом случае, я не желала полностью сидеть на его шее, хоть и понимала, что он вполне способен содержать целый гарем таких, как я. Но мне тоже хотелось хоть чего-то добиться в этой жизни самой, прежде чем выскочить замуж и окружить себя кучей детей. И мне казалось, что и сам Андрей будет относиться ко мне с большим уважением, если поймёт, что я самостоятельная самодостаточная женщина, а не нищая содержанка, во всём зависящая от его прихоти.
Поэтому и не удивительно, что я была ужасно рада, когда Артур Шатов, — через своего секретаря Павла Арсеньевича, разумеется, — передал мне предложение продолжать по-прежнему работать на него. Это воистину было ответом Господа Бога на мои молитвы и, конечно же, наилучшим для меня вариантом, на который я не смела даже и рассчитывать.
И действительно, разве могла я хотя бы надеяться на то, что всемогущий Шатов позволит мне остаться в его организации, тем более, после этого полностью провалившегося – хотя и не по моей вине – задания?.. По моим понятиям, он должен был избавиться от меня — и как можно быстрее, — чтобы ничего не напоминало ему о постигшей его неудаче. А он, вместо этого, с готовностью пошёл мне на встречу и даже помог с работой.
Нет, право, на такой подарок судьбы я даже никогда и не рассчитывала!.. И я, естественно, была ему безумно благодарна за это и изо всех сил старалась отработать свой кусок хлеба. Только вот у меня возникало впечатление, что вся эта бумажная работа, которую мне подсовывают, на самом деле совершенно не нужна и придумана только лишь для того, чтобы хоть чем-то занять меня и оправдать назначенную мне зарплату. И это, признаться честно, как-то не особенно вдохновляло меня на новые подвиги.
Внезапно неожиданное происшествие отвлекло меня от моих не совсем радостных дум и заставило испуганно встрепенуться. На моём столе вспыхнула красная лампочка, и это было, надо заметить, весьма незаурядным событием. Этот сигнал означал, что меня вызывает сам Артур Шатов, и это не могло меня не встревожить.
За долгие две недели, что я уже проработала в этом кабинете, такое случилось впервые, и поначалу я была настолько ошарашена, что не сразу ответила на вызов. В голове вихрем пронеслись тысячи предположений, объясняющих, что могло понадобиться от меня Старику. И с такой же неимоверной скоростью они были отвергнуты все без исключения как совершенно неправдоподобные. Так и не сумев остановиться на чём-то конкретном, я лишь несколько секунд спустя включила компьютер, по-прежнему недоумевая, зачем я вообще могла потребоваться такому человеку, как Артур Шатов. Единственное разумное объяснение, пришедшее мне на ум, заключалось в том, что он недоволен моей чисто символической работой и не желает больше продолжать этот совсем не нужный ему фарс.
Естественно, мне даже и в голову не пришло, что он может захотеть просто поговорить со мной. Такое несуразное предположение даже и не проносилось в моих мыслях в числе всех прочих. И, если бы оно только осмелилось придти мне на ум, я тотчас же отвергла бы его, как самое нереальное и неправдоподобное из всех возможных.
Экран компьютера вспыхнул, и на нём появился секретарь Артура Шатова, Павел Арсеньевич. С ним у меня тоже пока ещё не было возможности познакомиться поближе, поэтому он, так же, как и его легендарный босс, вызывал у меня некий благоговейный ужас.
— Алина, с вами желает поговорить Артур Алексеевич, — сказал он, с любопытством глядя на меня. Похоже, он тоже никак не мог понять, зачем я понадобилась его боссу, а спросить об этом напрямую попросту не смел. – Вас соединить?
На мгновение меня охватила лёгкая паника. Моя первая встреча с Артуром Шатовым – если, конечно, это вообще можно было назвать встречей – моментально всплыла в моей памяти, да ещё с такой безукоризненной четкостью, словно это было лишь вчера, а не почти два месяца назад. За прошедшие с того незабываемого дня несколько недель я уже практически успела привыкнуть к мысли о том, что этот мой личный контакт с непредсказуемым и не слишком вежливым шефом был первым и последним. И навсегда остался где-то в прошлом. Но, увы… Мои надежды оказались несбыточными, и мой странный босс желал переговорить со мной.
Павел Арсеньевич наблюдал за мной с каким-то непонятным угодливым выражением на лице, которое могло означать всё, что угодно, и оно тоже, к сожалению, не прибавило мне оптимизма. Он терпеливо ждал, возможно, надеясь в душе на то, что я каким-нибудь образом попытаюсь избежать этого разговора.
— Соедините, — коротко приказала я, положив, таким образом, конец этим нагловатым разглядываниям, которые уже начали меня не на шутку раздражать.
Он кивнул в ответ, и я увидела на экране своего компьютера, как его рука потянулась к какой-то кнопке.
В тот же самый миг экран погас. Я не сразу сообразила, что так и должно быть, хотя прекрасно знала об этом и, казалось, уже была готова к такой ситуации. И всё-таки в самый последний момент я как-то умудрилась забыть о том, что простым смертным не разрешено лицезреть этого великого человека, и испытала удивление и раздражение одновременно. Вот теперь я, наконец-то, в полной мере осознала возмущение Эммы и её совершенно естественное недовольство подобной ситуацией. Всё это действительно было как-то унизительно, и даже я почувствовала себя полным ничтожеством, не достойным никакого доверия. И я легко могла представить себе обиду человека, отдавшего этой организации много лет своей жизни, поднявшегося до определённый вершин в своей карьере, и при этом так и не удостоившегося чести лицезреть своего таинственного шефа.
— Здравствуйте, Алина! Как ваши дела? – услышала я голос Шатова, и, хоть именно его я сейчас и ожидала услышать, я всё-таки невольно вздрогнула и с трудом удержалась, чтобы не оглянуться. Почти уже позабытые болезненные воспоминания снова всколыхнулись в моей душе при этих звуках, и я ровным счётом ничего не могла с этим поделать. Да и не хотела. Личность Шатова вызывала во мне интерес, — до определённого предела, — но этот интерес обрывался как раз там, где начиналась обида за его былое отношение ко мне. И я, не верившая, что теперь его мнение о моей скромной персоне могло хоть немного измениться в лучшую сторону, ожидала новой грубости или даже неприкрытых оскорблений. Хотя, признаюсь честно, я сразу же обратила внимание на то, что на этот раз он обратился ко мне на «вы», и не могла не посчитать это некоторой уступкой с его стороны, оказавшей на меня довольно положительное влияние.
— Здравствуйте, Артур Алексеевич! – как можно более вежливо проговорила я, изо всех сил стараясь, чтобы мой голос не выдавал моих истинных чувств к моему хозяину. Потому что всё-таки, несмотря на затаённую не проходящую обиду, без сомнения, я была благодарна ему за то, что он предоставил мне эту работу, и я смогла остаться в Москве вместо того, чтобы с позором возвратиться домой. И мне ни в коем случае не хотелось сейчас её потерять, — а я не без оснований подозревала, что желание Шатова побеседовать со мной может повлечь за собой только моё увольнение. Но, даже если это действительно было так, я не собиралась показывать ему, как это может быть для меня болезненно.
— Насколько я могу судить по вашему напряжённому лицу, моё желание поговорить с вами, скорее, напугало вас, нежели обрадовало! – как-то невесело усмехнулся Шатов, чем на мгновение лишил меня дара речи. Но, к сожалению, только на мгновение.
Не сомневаюсь, что этой своей фразой он пытался хоть как-то расположить меня к себе, и всё-таки ему не стоило этого говорить! Потому что я, в буквальном смысле слова, восприняла это его предложение как разрешение прекратить лицемерить и начать, наконец, говорить правду. И я не удержалась. Слишком уж велик был соблазн, и даже страх потерять работу не мог остановить меня.
— Просто я очень удивлена этим вашим странным желанием, и никак не могу понять, что заставило вас почтить своим вниманием столь скромную служащую, как я! – с сарказмом в голосе проговорила я, вложив в свои слова столько яду, что мне даже самой стало не по себе от этого, а мой грозный хозяин, по задумке, непременно должен был немедленно упасть в обморок от страха пред моим нескрываемым презрением и, следовательно, тут же отключиться.
Однако, не произошло, похоже, ни того, ни другого. То ли мой тон на самом деле оказался гораздо менее убийственным, чем я полагала, то ли мой шеф оказался просто более стойким к таким проявлениям антагонизма.
— Полно, Алина!.. Не стоит умалять свои заслуги! – рассмеялся он вдруг, и у меня неожиданно создалось впечатление, что я где-то уже слышала этот хрипловатый дерзкий смех. Причём, это ощущение было настолько сильным, что у меня на мгновение даже закружилась голова, и перехватило дыхание. – Не надо набивать себе цену! – добавил он. – Вы вовсе не считаете себя скромной служащей! И не думайте, что я настолько наивен, что смогу поверить вашей ложной скромности!
Я перевела дыхание, по возможности стараясь, чтобы со стороны моё не совсем обычное состояние не бросалось так сразу в глаза. Мне вовсе не хотелось, чтобы он догадался о том, что мне становится как-то не по себе от одних только звуков его голоса. Тем более, что я даже сама понимала, насколько это нелепо.
— Артур Алексеевич… — решительно начала было говорить я, но Шатов, в своей обычной властной манере, так же решительно перебил меня:
— Меня зовут Артур, Алина! Близкие друзья называют меня именно так!
На этот раз от удивления я действительно просто онемела. Нет, определённо, он сегодня полон сюрпризов! В прошлый раз он смертельно оскорбил меня, а сегодня с какой-то стати уже готов причислить меня к своим близким друзьям!.. Ну и ну!.. Могло ли мне такое даже присниться в  страшном сне?..
— А я имею честь относиться к ним? – не сумела я опять сдержать саркастической усмешки, про себя сразу же и однозначно решив, что никогда не доставлю ему такого удовольствия и не назову его по имени.
— Я полагаю, что да! – как-то очень спокойно и уверенно заметил он, и меня невольно передёрнуло от твёрдой решимости, прозвучавшей в его словах. – Или вы что-то имеете против этого?
У меня с губ снова сорвался нечаянный смешок, но на этот раз его, скорее, следовало бы назвать нервным. И это было лучшим доказательством того, в каком напряжённом состоянии я в тот момент находилась.
— Я так польщена, что даже и не знаю, что вам на это ответить!.. – не сумев скрыть презрительные нотки в голосе, заявила я. – Всё это так неожиданно!..
Шатов несколько секунд молчал, и этого времени мне вполне хватило для того, чтобы почувствовать себя отвратительной грубиянкой и начать испытывать раскаянье. Я даже и сама не могла до конца понять, почему я действительно так себя веду?.. Откуда во мне взялась эта необъяснимая даже мне самой стервозность?.. Тем более, что мне показалось, что человек и в самом деле, вроде как, старается проявить дружелюбие и наладить со мной отношения, — хотя, в принципе, ему действительно должно быть глубоко плевать на моё мнение о нём. А я, вместо того, чтобы хоть немного поддержать его, — ведь всё-таки, что ни говори, он был лучшим другом Андрея, и мне стоило попытаться, по крайней мере, не конфликтовать с ним в открытую, — встречаю в штыки все его попытки и словно нарочно стараюсь ещё больше настроить его против себя, наглядно показывая не самые лучшие стороны моего далеко не идеального характера!..
— Не надо язвить, Алина, — проговорил, наконец, Шатов после довольно продолжительного молчания, позволив мне за это время испытать все муки моей проснувшейся так не вовремя совести. – Это не ваш стиль, и вам это совершенно не идёт! Возможно, вы об этом даже и не догадываетесь, но все эти недели я пристально следил за каждым вашим шагом, и у меня действительно была возможность узнать вас, как следует, и оценить по достоинству! Более того, я считаю, что во всей этой истории именно вы показали себя действительно надёжным человеком, тогда как более опытные сотрудники допустили немало досадных оплошностей, приведших к фатальным последствиям! И именно потому, что у меня была возможность разглядеть все ваши неоспоримые достоинства, я и предложил вам продолжать свою работу здесь!
Этот его несколько витиеватый монолог, признаться честно, не на шутку меня удивил. Мне и в голову не пришло, что он вообще до сих пор помнит о моём существовании, не говоря уж о том, чтобы наблюдать за мной всё это время!.. К тому же, я вполне искренне полагала, что он предложил мне эту работу просто из жалости, считая меня пострадавшей стороной и прекрасно осознавая, что у меня попросту нет шансов устроиться куда-то ещё. Или, что было даже ещё более вероятно, его просто попросил о таком одолжении Андрей, не желавший, чтобы я возвратилась домой несолоно хлебавши. И я просто не знала, верить ли мне сейчас его словам или же нет…
— Но мне кажется, что за это время я не сделала ровным счётом ничего полезного! – честно призналась я, не сумев вовремя удержаться. Ах, это моё извечное простодушие, от которого просто нет спасения, и которое проявляется обычно в самый неподходящий момент!.. Но отступать было уже поздно, и я всё-таки добавила, хоть и понимала, что совершаю ошибку. – Даже не отработала тех денег, которые мне за это заплатили!..
Да уж, воистину, язык мой – враг мой!.. Эта пословица придумана как раз про меня! Найти более точное определение уже просто невозможно!..
— В таком случае, я могу оставить их себе? – быстро осведомился Шатов, и у меня от этой его фразы как-то неприятно всё сжалось внутри.
Это потом, уже позже, я поняла, что он сказал это нарочно, чтобы вывести меня из состояния некоторого ступора, в которое я погрузилась, едва узнав о его желании поговорить со мной. Но в тот момент у меня от неожиданности, по всей видимости, здорово вытянулось лицо. Я просто никак не ожидала, что он может сказать нечто подобное в ответ на мои неосторожно сорвавшиеся слова. Если бы я была хоть немного подготовлена к чему-то такому, я смогла бы сказать ему что-нибудь остроумное и не показать всей глубины своего замешательства. Но сейчас я просто не сумела и не успела это сделать.
Заметив мою не совсем адекватную реакцию, он тут же рассмеялся и, пока я не грохнулась в обморок от разочарования, поспешил успокоить меня:
— Не волнуйтесь, Алина! Я просто неудачно пошутил! Извините меня! Деньги уже переведены на ваш счёт, и вы можете в любой момент снять их! И я действительно искренне считаю, что никто не заслужил этого вознаграждения больше, чем вы!
Этой небольшой паузы мне вполне хватило, чтобы полностью придти в себя.
— Честно говоря, как ни странно, но меня это теперь не особенно волнует! – покачала я головой и вдруг поняла, что действительно говорю сейчас чистую правду, а не рисуюсь. Это было удивительно даже для меня самой, потому что до сих пор я как-то особенно не задумывалась об этом. – После этого случая я до конца поняла, что действительно не всё в этом мире можно купить за деньги! Хотя звучит это, наверное, донельзя банально!
— А правда частенько кажется чем-то банальным! – легко согласился со мной Шатов. – Но я, кажется, понимаю, что вы имеете в виду!
Его ответ удивил меня. Даже не сами слова, поскольку в них не было ничего необычного, а, скорее, тот дружелюбный тон, каким они были произнесены. Похоже, Артур Шатов действительно был готов пойти на мировую, и я не до конца была уверена, хорошо это или же, наоборот, плохо. И я не нашла ничего лучшего, кроме как просто поблагодарить его за понимание.
— Спасибо, — сказала я.
— Знаете, Алина, вы очень интересная девушка! – почему-то проговорил вдруг он, и я снова чуть не упала со стула от удивления. Всё это было слишком неожиданно. И я никак не думала, что грозный Артур Шатов когда-нибудь оценит меня по достоинству и даже будет готов признаться в этом. – Действительно интересная и очень необычная! – продолжал он говорить тем временем. – Честное слово, я никогда ещё не испытывал такого удовольствия от беседы с женщиной, как сейчас!
— Я должна воспринимать это, как комплимент? – опять съязвила я, пытаясь под этой бравадой скрыть свои истинные чувства. – Или же это снова просто шутка?
— Ну, не будьте же такой колючей, Алина! – расхохотался Шатов вместо того, чтобы обидеться. Признаться честно, сегодня он реагировал на всё как-то совсем не так, как я ожидала, и каждый раз очередная его фраза всё больше удивляла меня. – Боже мой, как с вами иногда бывает трудно!
— А я и не обещала вам, что со мной будет легко! – непроизвольно вырвалось у меня, — раньше, чем я успела прикусить язык.
В тот момент я вовсе не хотела грубить ему, честное слово! Но это получалось у меня как-то непроизвольно, само собой. И я не в силах была ничего поделать со своим ставшим вдруг дурным характером.
— Может быть, вы просто не хотите разговаривать со мной? – тихо и как-то очень серьёзно спросил меня Шатов после непродолжительного молчания. – Тогда скажите мне об этом прямо! Я не обижусь! Я понимаю, что был груб с вами прежде и вполне допускаю, что после этого вы не заходите иметь со мной никаких дел!
На мгновение я снова лишилась дара речи, — настолько поразили меня его слова. Я ожидала от него чего-нибудь плохого и никак не думала, что он действительно станет искать пути к примирению.
— Так вы сейчас связались со мной просто для того, чтобы поговорить? – с удивлением вымолвила я, наконец, когда пришла в себя, — а произошло это далеко не сразу.
— Да, — спокойно признался он. – А вы что подумали? Что я собираюсь причинить вам какое-нибудь зло?
— Даже и не знаю… — неуверенно покачала головой я, безуспешно пытаясь взять себя в руки и собраться с мыслями. – Я подумала, что у вас может быть какое-то поручение ко мне, или что вы просто недовольны моей работой здесь, или ещё что-нибудь в том же роде… Но я никак не ожидала ничего подобного…
Я замолчала, окончательно запутавшись и смутившись от осознания этого.
— Я очень доволен вами, Алина! – усмехнулся он в ответ на мои путанные объяснения. – Вы даже не представляете себе, насколько!..
В тот момент я опять не нашла ничего лучшего, чем просто поблагодарить его ещё раз:
— Спасибо.
— Пожалуйста, — вежливо отозвался он.
Я ещё машинально отметила про себя, что он сказал, будто доволен мной, а не моей работой, как я ожидала. Но тогда это как-то показалось мне несущественным. Хотя невольно и запало в память.
— Но, если вам не слишком всё это нравится, — снова заговорил Шатов, и на этот раз его голос почему-то прозвучал несколько неуверенно, что тоже весьма удивило меня, — тогда я не стану отвлекать вас от работы…
Я сообразила, что сейчас он попросту отключится, и вдруг поняла, что мне этого очень не хочется. Это открытие изумило даже меня саму своей неожиданностью, но это было правдой.
— Нет, что вы!.. – невольно вырвалось у меня, и я даже сама поразилась непроизвольной горячности этого своего восклицания. Но я действительно ужасно испугалась того, что он может отключиться, и у меня больше никогда не будет возможности поговорить с ним вот так, по душам. – Вы меня вовсе ни от чего не отвлекаете! – тут же поспешила заверить его я, тем более, что это действительно было чистой правдой. Я была только рада возможности хоть на некоторое время оторваться от своих опостылевших мне уже давно бумаг и переключиться на нечто гораздо более интересное.
— Честно говоря, на самом деле мне очень интересно познакомиться поближе с таким загадочным человеком, как вы! – добавила я для пущей правдоподобности.
Шатов негромко рассмеялся в ответ на мою порывистую и довольно бестолковую речь и предположил:
— Вы, должно быть, немало наслышаны обо мне?
— Да, достаточно! – искренне призналась я, не чувствуя в этом его вопросе никакого подвоха и не находя причин, по которым я не смогла бы ответить на него.
— И, готов побиться об заклад, вы не слышали ещё обо мне ничего хорошего? – весело проговорил Шатов. Он не спрашивал, — он просто констатировал этот непреложный факт, словно нечто само собой разумеющееся.
На мгновение эта его фраза снова вогнала меня в ступор, поскольку я всё ещё не привыкла к некоторым его странностям, но на этот раз я пришла в себя довольно быстро.
— Да, — честно призналась я, поколебавшись лишь секунду. Возможно, это был слишком прямолинейный ответ, но я подумала, что отрицать очевидное, в конце концов, попросту глупо. Этот человек, без сомнения, был гораздо лучше меня осведомлён обо всех ходящих о нём слухах, и, даже если бы я бросилась утверждать, что впервые о нём слышу, он всё равно не поверил бы мне. – Вы слишком таинственны и непредсказуемы, чтобы вас можно было любить! – осторожно добавила я, пытаясь слегка подсластить пилюлю и чуть смягчить общий эффект.
— Да,  я знаю об этом! – легко согласился он, подтвердив тем самым моё первоначальное предположение. – Но, честно говоря, до сих пор меня всё это не особенно волновало! Мне всегда было попросту безразлично то, что думают обо мне мои служащие! Я и не предполагал, что однажды всё это может измениться!
— Почему? – непроизвольно вырвалось у меня прежде, чем я сообразила, что этот разговор приобретает какое-то странное слишком личное направление. И я не была уверена в том, что хочу говорить с ним на эту тему.
— А Бог его знает!.. – беспечно, но как-то очень по-доброму отозвался Шатов. – Разве мог я когда-либо раньше предположить, что однажды возьму на работу девушку, которая окажется мне симпатична? И мне не захочется, чтобы она слушала все эти сплетни обо мне и думала обо мне плохо!
— Зачем вам это, Артур Алексеевич? – возразила я, и на этот раз, как ни странно, действительно совершенно искренне, поскольку его слова поразили меня до глубины души. – Я всего лишь одна из сотен, даже, наверное, тысяч ваших служащих! Какое вам дело до того, что я могу о вас подумать?
Я замолчала, ожидая ответа, и только после этого до меня вдруг дошло, насколько грубыми должны были показаться ему эти мои слова. Но что-то исправить теперь было уже попросту невозможно. Слово – не воробей, как говорится. Да я, честно признаться, и не жалела о сказанном, — разве что подумала о том, что мне следовало бы постараться быть повежливее с этим человеком.
— Меня зовут Артур, Алина! – спокойно и, кажется, опять ничуть не обидевшись на меня, произнёс Шатов. – Разве я вам сегодня этого ещё не говорил?
— Ну, хорошо!.. – согласилась я, никак не желая сдаваться, хотя разумом и понимала, что слишком перегибаю палку. – Так зачем вам это, Артур? Какая вам разница, как я к вам отношусь на самом деле?
— А чёрт его знает, зачем мне это нужно!.. – по-прежнему беспечно отозвался он, и я вдруг впервые заподозрила, что «Старик» на самом деле ещё совсем не старый человек. – Я и сам не могу этого понять, Алина! Может быть, потому, что вы мне просто нравитесь! А может быть, потому, что вы близки с Андреем, — а он, как вам, наверное, известно, мой единственный друг!
— Да, он говорил мне об этом! — призналась я, поскольку отрицать очевидное не было никакого смысла.
— Кстати, вы были сегодня у него в больнице? – спохватился вдруг Шатов. – Как он себя чувствует?
Эта тема разговора вовсе не была мне неприятна. Говорить об Андрее я могла бы сколько угодно. И я даже поймала себя на мысли о том, что непроизвольно улыбаюсь.
— Он уже встаёт, хотя ему это ещё и не разрешают! – сказала я. – Но он никого не хочет слушать!
— Это вполне похоже на него! – с весёлым полувздохом согласился Шатов. – Честно говоря, он всегда был слишком упрямым и своевольным, и это причинило ему немало неприятностей! И я очень надеюсь, что теперь, когда вы вместе, вы сумеете положительно повлиять на него!
Меня, признаться, несколько озадачило и даже немного смутило осознание того, что он, похоже, был в курсе всех последних событий. Конечно, о наших отношениях с Андреем многие догадывались, — в конце концов, та же Эмма, для которой всё это давно не было секретом, — но пока что никто – даже она – не говорил мне об этом прямо. И я вовсе не была уверена в том, нравится мне это на самом деле или же нет?.. Скорее всего, второе, — вынуждена была я признаться самой себе. Мне вовсе не хотелось бы, чтобы наши отношения стали предметом сплетен и обсуждений.
С другой стороны, может быть, Андрей сам рассказал ему обо всём? Я была уверена, что даже сейчас, когда Андрей в больнице, они продолжают как-то поддерживать связь между собой, — хотя бы разговаривают по телефону. И, возможно, Андрей поделился с другом своими планами на будущее?.. Этого я пока не знала. Но подумала, что мне следует обязательно спросить Андрея об этом. Потому что, если Шатов узнал обо всём от кого-то другого, это означало, что о нас уже поползли сплетни. А сплетен я, признаться, ужасно боялась. Возможно, кому-то это показалось бы смешным, но в глубине души я всё ещё оставалась целомудренной провинциальной девочкой, и мне вовсе не хотелось бы, чтобы все вокруг знали о моей связи с боссом.
— Вы полагаете, у меня что-нибудь получится? – осторожно спросила я, имея в виду его последнее утверждение. В том, что Андрей горит желанием позволить мне себя перевоспитывать, я тоже очень сомневалась. Как, впрочем, и в том, хочу ли я этого на самом деле. Он нравился мне таким, каким он был, и я вовсе не собиралась ничего менять в нём насильно.
— Не сомневаюсь! – уверенно заявил Шатов. – Кстати, вы тогда на самом деле считали, что он погиб?
— Да, — кивнула я и невольно нахмурилась. Это были не самые приятные воспоминания в моей жизни, и мне как-то не хотелось лишний раз возвращаться к ним.
— Это, наверное, очень тяжело, — считать, что близкий тебе человек погиб? – продолжал зачем-то допытывать Шатов, и меня неприятно поразило такое полное отсутствие такта. Я с трудом подавила в себе порыв попросту послать его куда подальше со всем его совершенно неуместным в данном случае любопытством.
Но я сумела сдержать своё раздражение, — хотя и не без труда, — и холодно проговорила:
— Да, это действительно очень тяжело. И ещё безумно страшно. Но мне не хотелось бы сейчас говорить об этом, Артур Алексеевич… Артур…
Я быстро поправилась, хотя произносить одно его имя – без отчества – мне было безумно трудно. Да и звучало оно как-то непривычно странно… Но я всё-таки сумела пересилить себя, — отчасти для того, чтобы просто отвлечь его от этой темы разговора, на которую мне вовсе не хотелось бы распространяться.
— Я вас понимаю, — тут же спохватился он. – Извините меня, пожалуйста, Алина! Кстати, а вы не могли бы выполнить одну мою просьбу?
— Да, конечно! – весьма опрометчиво согласилась я, не подозревая ничего дурного. Мне на миг даже показалось странным, что он, имея возможность приказывать мне, тем не менее, собирается о чём-то меня попросить. И я, наивная, почувствовала себя заинтригованной и даже польщённой.
— Пожалуйста, передвиньте свой стул чуть–чуть вправо! – проговорил он. – Я не вижу вас полностью на своём экране, и это не слишком удобно!
Его просьба меня несколько удивила и даже показалась немного забавной. Но я лишь слегка пододвинула свой стул и с совершенно невинным видом, попытавшись изобразить на своих губах самую милую и простодушную улыбку, на которую я только была способна, очень вежливо произнесла:
— Я тоже хотела бы вас кое о чём попросить!
— Буду только рад помочь вам! – вполне дружелюбно заверил меня он, но мне показалось, что под этой нарочитой доброжелательностью он снова прячет усмешку, потому что прекрасно понимает, о чём конкретно я собираюсь его попросить. Ну, что ж, тем лучше!.. Это только лишний раз свидетельствует о том, что он на редкость сообразительный и неглупый человек.
— Всё дело в том, что я не вижу вас вообще! – невинно проговорила я, посылая ему ещё одну широчайшую улыбку. – И поэтому мне крайне затруднительно вообще вести эту нашу на редкость увлекательную беседу! Нельзя ли как-нибудь решить этот сложный вопрос к нашему обоюдному согласию? Или я хочу слишком многого?
Шатов от души расхохотался, словно я сказала нечто очень забавное. Впрочем, возможно, так оно и было. Я не знаю.
— Милая девочка, вам, должно быть, уже говорили, что меня не видит никто, кроме Андрея! – напомнил он. – Так что, к моему величайшему сожалению, именно эту вашу просьбу я выполнить не могу!
— Да, я слышала о том, что вас никто и никогда не видел, — призналась я, недовольно хмуря брови. – Но неужели это действительно правда?
— Чистая правда, — подтвердил он. Но его голос прозвучал при этом как-то слишком весело, и он вовсе не показался мне человеком, страдающим из-за своего вынужденного одиночества.
— Но почему? – задала я новый вопрос. Мне ужасно хотелось разобраться в этой загадочной истории, потому что однозначно принять на веру ту версию, которую я слышала, я была не в силах.
— А как все остальные это объясняют? – полюбопытствовал вдруг он.
— Они говорят, что вы… — Я невольно запнулась, просто не представляя, как выразиться помягче. Слова, которые вертелись у меня сейчас на языке, показались вдруг мне слишком грубыми, а я вовсе не хотела обидеть его сейчас и тем самым разрушить нашу такую ещё хрупкую только зарождающуюся дружбу.
— Уродлив? – весело подсказал мне Шатов. И опять его голос показался мне слишком уж радостным и беспечным для человека, чей удел – вечное одиночество. – Вы это хотели сказать? Ну, смелее, Алина!..
Я снова замешкалась на мгновение. Меня крайне удивил тот факт, что он, похоже, вовсе даже и не переживал по этому поводу. Или, по крайней мере, весьма удачно делал вид, что не переживает. А ведь если это правда, если он действительно уродлив – или изуродован, — это же страшная трагедия… И об этом нельзя говорить так весело, словно надсмехаясь над самим собой…
— Да, — нерешительно призналась я. Мне всё ещё казалось, что излишняя прямота может ранить его, — конечно, в том случае, если это действительно так.
— Да, это правда, — совершенно бесстрастно подтвердил Шатов. – Я очень уродлив. Вам несказанно повезло, что вы не можете видеть меня!
И всё-таки, я не могла отделаться от мысли, что уж слишком он как-то легко об этом говорит… А впрочем, — тут же оборвала я саму себя, — что же он ещё должен теперь делать? Рыдать от горя, что ли?.. Это тоже не выход…
— Но… — не слишком решительно попыталась было возразить я, не в силах сразу найти подходящих слов. – Мне очень трудно разговаривать с вами, не видя вашего лица!
— Поверьте мне на слово, Алина, если бы вы его увидели, вам было бы ещё труднее! – спокойно пояснил он.
Меня это задело. Он словно намекал на то, что я слишком слабонервна и слабохарактерна, чтобы быть способной перенести такие довольно незначительные для меня потрясения.
— Я не из пугливых, если вы ещё этого не заметили! – несколько раздражённо возразила я, ни  на секунду не сомневаясь в том, что никакое уродство, даже самое страшное, действительно не способно напугать меня и выбить из привычной колеи.
— Охотно верю вам! – тут же легко согласился он. – Тем более, что, в свете последних событий, вы показали себя очень смелой и мужественной девушкой! Но всё же, я полагаю, нам с вами лучше не рисковать и не искушать судьбу! Я действительно очень хотел бы стать вашим другом, и для меня будет очень печально осознавать, что моя внешность вызывает у вас ужас или отвращение!
— Но я уверена, что это не вызовет у меня ни ужаса, ни отвращения! – снова воспротивилась я. – Неужели вы считаете меня настолько глупой, что всерьёз опасаетесь этого?
— Я просто никак не могу понять, почему моя несчастная внешность вызывает у вас такое любопытство? – слегка охладил он мой пыл.
И тут я неожиданно спохватилась, осознав, наконец, что навязанная мною тема разговора может быть попросту неприятна моему собеседнику.
— Вам, наверное, тяжело говорить об этом, а я настаиваю… — виновато потупившись, пробормотала я. – Извините меня, рада Бога, Артур! Я постараюсь впредь вести себя более тактично!
— Вам не за что извиняться передо мной! – успокоил меня Шатов. – К любому уродству, даже к самому страшному, в конце концов, привыкаешь! Вы согласны со мной?
— Боюсь, мне трудно судить об этом, — осторожно ответила я. – Ведь я даже не могу представить себе, о чём мы говорим!
— Тем лучше! – отрезал вдруг он и решительно сменил тему разговора. – Ладно, Алина, что это мы с вами всё обо мне, да обо мне?.. Это же, право, совершенно не интересно! Расскажите-ка мне лучше, как чувствует себя ваша сестра? И этот молодой человек, который был с ней, — кажется, его зовут Павел? Или я ошибаюсь?
— Нет, вы не ошибаетесь, его действительно зовут Павел, — ответила я сначала на последнюю часть его вопроса. – Ольгу я сегодня тоже успела повидать. С ней всё в полном порядке. К счастью, она отделалась только испугом, хотя и довольно сильным… А вот что касается Павлика… — Я на мгновение замолчала, собираясь с мыслями. Этот вопрос до сих пор был для меня весьма болезненным, потому что я всё ещё чувствовала себя безмерно виноватой из-за того, что он вообще оказался втянутым в эту историю. – К сожалению, он действительно здорово пострадал, и, как сказали врачи, потребуется не один месяц на то, чтобы он снова встал на ноги. Так что Ольге долго ещё придётся выполнять обязанности медсестры и сиделки в одном лице! Но, по-моему, ей это даже нравится!
— Мне очень жаль, что всё так получилось! – вздохнул Шатов. Похоже, он действительно искренне раскаивался. – Я и мысли не допускал о том, что могут пострадать ваши близкие! Иначе я никогда не дал бы разрешения использовать вас в этом деле! Поэтому я сразу же предупредил врачей, что оплачу любое самое сложное и дорогостоящее лечение, которое потребуется вашей сестре или этому молодому человеку!
Это было для меня сюрпризом, поскольку мне об этом ещё не говорили. Но, не зная, следует ли мне поблагодарить его за такую щедрость, — а я слышала, что на лечение Павлика действительно потребуется огромная сумма денег, — или нет, — поскольку на самом деле он тоже был виноват, хотя и косвенно, — я решила не заострять на этом внимание и продолжать разговор, как ни в чём не бывало.
— Ну, кто же мог знать, что Алёна окажется моей сестрой! – сказала я. – Если бы не это обстоятельство, то мои родственники остались бы в стороне! О них попросту никто и никогда не узнал бы!
— Да, вероятнее всего, это действительно так… — задумчиво проговорил Шатов и тут же задал новый вопрос. – А правда, что этот пострадавший юноша был раньше безумно влюблён в вас?
— Да, правда, — кивнула я, и на моих губах появилась невольная улыбка, вызванная этим воспоминанием. – Мы учились с ним в одном классе, и он всегда был влюблён в меня.
— А теперь он, если я не ошибаюсь, собирается предложить руку и сердце вашей сестре? – продолжал допытывать Шатов. – Неужели вас это не огорчает?
— Нет, — покачала я головой.
— Но, наверное, вам было немного обидно потерять такого преданного поклонника?
— Нет, не обидно! — снова возразила я и искренне призналась. – Напротив, честно говоря, меня всё это очень радует! Я сейчас просто безумно счастлива за Ольгу! Она любила Павлика, наверное, с самого раннего детства, а он никогда не обращал на нее внимания!
Это моё признание, по всей видимости, не на шутку заинтересовало Шатова, и он спросил:
— Так вы с сестрой, получается, вроде как, были соперницами?
— Вовсе нет! – поспешно запротестовала я. – Все наши знакомые действительно считали Павлика моим женихом, но я-то сама никогда не испытывала к нему никаких чувств! И Ольга прекрасно знала об этом! Но она настолько сильно любила Павлика, что ничего не хотела даже слышать об этом! Она думала только о том, чтобы ему было хорошо, и изо всех сил пыталась уговорить меня полюбить его!
— Вот даже как?.. – слегка подтолкнул меня Шатов, поскольку я на секунду остановилась, обдумывая свои дальнейшие слова.
— Да! – подтвердила я. – Мы с ней даже ссорились из-за этого, потому что она никак не желала поверить в то, что Павлик мне совершенно безразличен, и упрекала меня в том, что я веду себя жестоко по отношению к нему! Так что я действительно очень рада, что Павлик, наконец-то, сумел оценить её чувства! И я надеюсь на то, что они будут очень счастливы!
— Ну, что ж, в таком случае, я тоже надеюсь на это! – поддержал меня Шатов.
— Кстати, — спохватилась вдруг я, — а откуда у вас вообще такие сведения? Я сама узнала об этом только вчера и никак не думала, что кто-то ещё может уже знать об этом!
Шатов как-то загадочно хмыкнул в ответ на мои слова, и мне это показалось подозрительным.
— Ну, как бы вам это объяснить попроще… — начал было говорить он. – В силу некоторых особенностей я не могу появляться на людях, но, тем не менее, стараюсь всегда быть в курсе последних событий. Поэтому у меня имеется весьма обширная сеть осведомителей!
Я презрительно скривилась и не удержалась, чтобы не переспросить:
— Шпионов?
— Ну, можно и так сказать!.. – рассмеялся он, попытавшись придать своему голосу некоторую степень смущения, но я почему-то сразу же поняла, что оно неискреннее. Да он, честно говоря, и не старался особенно убедить меня в обратном. – В моём положении это – просто жизненная необходимость!
— Хм… — неопределённо хмыкнула я, не зная, как ещё реагировать на это его признание.
— Да, кстати, — словно только что вспомнил вдруг Шатов, — я так ещё и не выразил свои соболезнования по поводу гибели вашего отчима. Вам, наверное, не просто было пережить еще и это?
— Признаться честно… — нерешительно начала было говорить я и тут же пришла к выводу, что не имеет никакого смысла пытаться обмануть его. – Мы не были с ним особенно близки. Конечно, мне жаль его, просто как человека, и я никогда не желала ему ничего подобного, но… Я не могу сказать, что особенно переживаю по поводу его гибели. Хотя это, наверное, ужасно…
Я замолчала, не в силах сразу подобрать подходящих слов, достаточно точно отражающих мои мысли. Мне не хотелось бы выглядеть в его глазах бесчувственной мерзавкой, но и изображать из себя убитую горем преданную дочь я тоже не собиралась.
— Я слышал, что вы не слишком ладили, — помог мне сам Шатов выпутаться из этой довольно сложной ситуации, в которую я попала из-за собственного простодушия и нежелания притворяться. – Но неужели всё это действительно было настолько серьёзно?
— Мы ненавидели друг друга лютой ненавистью! – призналась, наконец, я, не видя больше смысла скрывать от него очевидное. – И так было всегда, насколько я себя помню!
— Неужели это действительно правда? – казалось бы, искренне удивился Шатов, хотя я и не сразу поняла, что именно могло так его поразить. – В таком случае, ваш отчим, должно быть, был просто чудовищем, хоть и не хорошо так говорить о мёртвых! Но другого правдоподобного объяснения я просто не в силах найти!
— Признаться, он действительно был не слишком приятным человеком! – с невольным вздохом согласилась я, и перед моим мысленным взором снова проплыли безрадостные лишённые любви годы моего детства и отрочества. – Даже Ольга, – и то не слишком любила его, хотя он и был ей родным отцом! Но поладить с ним действительно было совершенно невозможно!
— Не могу себе даже представить такого! – заявил Шатов. – Я имею в виду, что мне очень трудно поверить в то, что на этом белом свете нашёлся мужчина, который мог относиться к вам плохо!
— Представьте себе!.. – невесело усмехнулась я.
— Нет, разумом я, конечно же, могу допустить саму вероятность этого, — согласился Шатов, — но осознать до конца всё-таки не в силах! Это совершенно невероятно!
Я, наверное, удивлённо вытаращила глаза, не зная, как понимать эти его не совсем внятные слова, и спросила:
— Но почему?
— Да потому, что на самом деле вы просто очаровательны! – заявил он. – И вас просто невозможно не любить!
Я снова – в который уже раз за сегодняшний день – лишилась дара речи. Меньше всего я как-то ожидала когда-либо услышать комплименты от Артура Шатова. До этого нашего с ним разговора я вообще подсознательно молила Бога о том, чтобы мне больше никогда в жизни не пришлось иметь дело с этим человеком, и уж, тем более, никак не думала, что однажды ситуация может повернуться на сто восемьдесят градусов, и я услышу от него нечто подобное. Но у меня всё-таки хватило скромности сделать вид, будто я смутилась.
— Вы просто ещё очень плохо знаете меня! – пробормотала я. – Не такая уж я на самом деле и очаровательная…
— Ну, уж нет! Позвольте мне с вами не согласиться! – рассмеялся Шатов в ответ на мои неуклюжие попытки оправдаться. – Даже просто смотреть на вас – истинное удовольствие для меня! А уж я, можете мне поверить, повидал на своём веку немало женщин!.. А кроме того, вы сумели покорить Андрея, — и уже одно это само по себе многого стоит! Насколько мне известно, это не удавалось никому из ваших предшественниц! Андрея нельзя назвать легкомысленным, но к женщинам он никогда не относился серьёзно. За исключением вас.
— Может быть, вы просто не всё знаете о его жизни? – неловко попыталась пошутить я. – Возможно, на самом деле он вовсе и не такой, каким вы его считаете?
— А я и не претендую на то, чтобы знать о нём всё, но всё-таки кое-какие ключевые моменты его жизни мне действительно хорошо известны! – возразил в ответ на мои слова Шатов. – Андрей никогда не жил монахом, но ещё ни одной женщине до вас не удалось заинтересовать его настолько, чтобы он решился предложить ей руку и сердце! Так что разве можно после этого не согласиться с моими словами о том, что вы — само совершенство?
Я почувствовала, что краснею, хотя за последнее время, как мне казалось, я, вроде бы, уже полностью избавилась от своих нелепых провинциальных замашек. Но он был такой странный, этот Артур Шатов, и поэтому его слова и поведение приводили меня в крайнее замешательство. Я просто не знала, стоит ли вообще воспринимать всё это всерьёз, — или же эти его фразы – лишь ничего не значащая шутка, на которую не следует обращать внимания?.. Я опять почувствовала себя запутавшейся в каких-то странных лабиринтах слов, и не знала, как мне с честью выбраться из этой непонятной ловушки.
— Ну, вот вы и покраснели!.. – рассмеялся Шатов и весело добавил. – В вашем возрасте пора бы уже научиться спокойно относиться к комплиментам, а не пугаться их! Неужели вам их раньше никогда не делали?
Я чуть подумала, попытавшись припомнить, и отрицательно покачала головой.
— Пожалуй, нет. Там, где я жила, было как-то не принято делать комплименты!
— Бедные люди!.. – констатировал Шатов с весёлой усмешкой. – Мне просто безумно трудно поверить в то, что вы сейчас говорите правду!
— Даже и не сомневайтесь! – несколько мрачновато подтвердила я, почувствовав, что при этих не слишком радостных воспоминаниях моё настроение резко портится.
— Да, бедные люди!.. – повторил Шатов.
— Знаете, Артур, о чём я хотела вас спросить… — осторожно решилась я заговорить о том, что меня в данный момент занимало больше всего. – Вот я сейчас разговариваю с вами и вспоминаю нашу первую встречу, — если, конечно, это можно так назвать. В тот день вы были очень грубы со мной, хотя я, как мне кажется, ничем этого не заслужила. Теперь же вы, вроде как, пытаетесь причислить меня к своим друзьям, хотя я, опять же, ничем этого не заслужила и отличилась лишь тем, что сумела понравиться Андрею. Но у меня складывается впечатление, что сегодня я разговариваю совсем с другим человеком, нежели в тот, первый, раз. Почему вы вдруг так изменились по отношению ко мне?
— Это вам просто так кажется! – заявил он.
— Нет, не кажется! – упрямо возразила я. – И мне сказали, что вы вообще со всеми бываете так же грубы! Почему?
— Да что вы, Алина?.. Разве я мог быть груб с вами? – Он, вроде бы, старался говорить серьёзно, но я почувствовала, что он едва сдерживает веселье. Я, как всегда, сумела развеселить его, хотя мне всего лишь хотелось получить чёткий и внятный ответ на свой вопрос. – Не может даже быть такого! – продолжал посмеиваться Шатов. – Вы, наверное, меня с кем-то перепутали! Ну, признайтесь же, это так?..
Мне тоже почему-то захотелось рассмеяться в ответ и свести всё это к шутке, но я сумела сдержаться, прекрасно понимая, что как раз этого-то он и добивается. Но со мной у него эти игры не пройдут, и ему не удастся так легко отделаться от меня на этот раз!
— А всё-таки?.. – попыталась настоять на своём я. – Дело во мне? Или всё же в вас самом?
Он на несколько секунд замолчал, по всей видимости, обдумывая свой ответ, а потом спросил:
— Ну, а если говорить серьёзно, то вам, Алина, наверное, уже рассказывали, какой я невыносимый грубиян, и как плохо я обращаюсь со своими сотрудниками! Так чему же вы удивляетесь?
— Да, мне все об этом говорили, — тоже немного помедлив с ответом, призналась я, не став, правда, заострять внимание на том, кто конкретно рассказывал мне об этом, поскольку мне не хотелось доставлять лишних неприятностей ни Эмме, ни Андрею.
— Тогда что же вас сейчас удивляет? – притворился непонимающим Шатов. – Я действительно такой, каким меня все считают, так что нет ничего удивительного в том, что я был груб с вами! Я со всеми так себя веду!
— Даже с Андреем, — нечаянно сорвалось у меня с губ, — прежде, чем я успела сообразить, что этого говорить не следует.
— Даже с Андреем, — с оттенком сожаления в голосе подтвердил он после секундного раздумья.
— Но сейчас вы совсем не такой! – непроизвольно вырвалось у меня. – Так какой же вы на самом деле? Я никак не могу вас понять!
Я услышала, как он тяжело вздохнул. Но отвечать на мой вопрос он пока не спешил.
— Ну, а если говорить серьёзно… — произнёс Шатов лишь некоторое время спустя, — когда я уже отчаялась получить ответ на свой вопрос. – Как мне объяснить вам, Алина, чтобы вы это поняли?.. Тогда, когда я увидел вас в первый раз… Вы не знали Алёну, и вам несказанно повезло. Но, если бы вы были хоть немного знакомы с ней, вас не удивило бы мое грубое поведение по отношению к вам! Мне никогда ещё не приходилось встречать такой грубой, вульгарной и циничной женщины! Я сам достаточно груб и циничен, поэтому могу проявить некоторую снисходительность по отношению к недостаткам других людей, но, поверьте мне, Алина, до неё мне было ещё очень далеко! А вы…- Он снова на мгновение остановился, и мне почему-то показалось, что в этот момент он пристально разглядывает меня. По крайней мере, это ощущение было настолько сильным, что у меня даже мурашки пробежали по коже. – Вы внешне слишком похожи на неё, чтобы можно было сразу же догадаться, что на самом деле вы совсем другая! Ведь люди, так похожие внешне, обычно бывают похожи и внутренне…
— Понятно, — чуть слышно пробормотала я, — просто для того, чтобы хоть что-то сказать в ответ. Я даже и сама не могла объяснить себе, почему его слова произвели на меня такое сильное впечатление.
— Наверное, вы сильно тогда возненавидели меня, да? – спросил Шатов, и мне показалось, что в его голосе прозвучали несколько встревоженные нотки. Как будто ему и на самом деле вовсе не безразлично то, что я могла о нём подумать.
— Я даже хотела тогда сразу же уехать, — призналась я. – А лучше – просто убить вас!
Он как-то странно понимающе хмыкнул, и я подумала о том, что вызывать такие сильные чувства в других людях для него, явно, не впервой.
— И что же вас тогда остановило? – спросил Шатов.
— Андрей, естественно, — с усмешкой пояснила я. – Он так хорошо отзывался о вас, и я почти поверила в то, что вы на самом деле вовсе и не такой законченный негодяй, каким кажетесь!
— Андрей… — задумчиво пробормотал Шатов, и я не совсем поняла, почему в его голосе прозвучала грусть. – Он славный парень, Алина! Я очень рад за вас обоих и искренне надеюсь, что у вас всё будет хорошо!
— Вы давно знакомы с ним? – не сумела я сдержать проснувшегося вдруг любопытства. Но мне действительно ужасно хотелось узнать побольше о них обоих, и, поскольку сам Андрей пока что хранил гробовое молчание, я рискнула выяснить всё это у Шатова.
— Всю свою жизнь, наверное! – не задумываясь ни на секунду, ответил он. – Андрей – мой единственный друг! И единственный человек в этом мире, на которого я всегда могу положиться! Это очень много значит для меня, Алина, — особенно, в моём нынешнем положении, — хотя вам, наверное, сейчас этого просто пока не понять!
— Ну, почему же, напротив! – быстро возразила я, поскольку такая не слишком лицеприятная оценка моих умственных способностей даже слегка оскорбила меня, хотя я и понимала, что он вовсе не преследовал подобной цели. – Я слишком хорошо вас понимаю! В Переславле у меня совсем не было друзей, так что мне не понаслышке известно, что это такое!
— Для девушки с вашими достоинствами это, по меньшей мере, странно! – заметил Шатов. И в его голосе на этот раз явно прозвучало недоумение. – А вы не задумывались над тем, в чём причина этого? Может быть, вы сами предъявляете слишком высокие требования к людям?
— Думаю, что да! – кивнула я, потому что это на самом деле было так, и я всегда прекрасно это осознавала. – А потом, если говорить начистоту, я никогда и не нуждалась в каких бы то ни было друзьях! У меня всегда была Ольга, и мне этого было вполне достаточно!
— А Павел? – с усмешкой намекнул Шатов. – Он тоже всегда был у вас, как я понял?
— В принципе, да, — чуть помедлив, отозвалась я. – Хотя я никогда об этом не задумывалась. Мы с первого класса сидели с ним за одной партой, так что он тоже, получается, всегда был рядом! Но он мне, к сожалению, никогда не нравился, и я просто не в силах была воспринимать его всерьёз!
— Но при этом все почему-то считали его вашим женихом! – напомнил Шатов.
— Все, но не я, — вздохнула я, и этот мой вздох как-то против воли получился довольно-таки тяжёлым. Я словно вновь пережила все проблемы, заставившие меня покинуть родной город. – Вот поэтому-то я и обрадовалась возможности уехать из Переславля! В противном случае, я, наверное, едва ли решилась бы вот так всё бросить и укатить в Москву!
— Вот даже как? – заинтересовался Шатов, и его многозначительный тон заставил меня попытаться прояснить ситуацию ещё больше.
— Да! – кивнула я. – Это, признаюсь вам, достаточно утомительно: считаться невестой человека, за которого никогда не собираешься выходить замуж! У меня давно уже крыша ехала от такого положения вещей, а последний год вообще был одним сплошным кошмаром! Я уже просто начинала бояться выходить на улицу, потому что все знакомые тут же бросались спрашивать меня, когда же, наконец, состоится свадьба! И никто, самое главное, не воспринимал всерьёз мои слова о том, что этой свадьбы не будет никогда! Мне никто почему-то не верил, а меньше всех – сам Павлик! Даже Ольга, которая, казалось бы, всё обо мне знала, и то была совершенно искренне уверена, что в один прекрасный день я одумаюсь и выйду за него замуж!
— А с сестрой у вас, настолько я понял, всегда были хорошие отношения? – задал новый вопрос Шатов. Про себя я невольно удивлялась его настойчивости и стремлению узнать всё это. Мне казалось, что подробности моей личной жизни просто не могут интересовать кого-то ещё, кроме меня самой. Но всё-таки я ответила ему предельно искренне:
— Мы с Ольгой всегда были не разлей вода! Наша мама умерла десять лет назад, — мне самой тогда было лет десять, а Ольге – всего семь, — и мы с тех пор, по-моему, ни разу даже серьёзно не поссорились! Я всегда догадывалась, что она влюблена в Павлика, — хотя прямо она мне этого никогда не говорила, — но это никак не отражалось на наших взаимоотношениях! Никогда не было ни ревности, ни обид, вполне естественных, в принципе, в таких случаях. И для меня никогда не было более близкого человека, чем моя сестра!
— Да, вам просто повезло! – резюмировал Шатов. – Обычно любовь и ревность способны разлучить даже самых близких людей!
— Да, я знаю. Но мы с Пашей никогда не понимали друг друга. Я думаю, что Ольга чувствовала это, — по крайней мере, подсознательно. Может быть, она даже и сама понимала, что у нас с ним никогда ничего не получится, — просто не торопила события и терпеливо ждала своего часа! И дождалась, в конце концов!
— А что вы почувствовали, когда узнали о том, что Алёна – тоже ваша сестра, да ещё и близнец? – никак не мог угомониться Шатов.
На этот раз я не удержалась и всё-таки спросила его:
— А почему вы задаёте мне все эти вопросы? Неужели вам действительно интересно знать всё о моей личной жизни и о моих чувствах?
— Представьте себе, интересно! – заверил меня он. – И даже очень! Я вообще всегда стараюсь побольше узнать о своих сотрудниках, потому что, хоть я и слыву грубияном, но на самом деле мне вовсе не безразличны люди, которые на меня работают! А о вас вообще отдельный разговор! Я ведь уже, кажется, говорил вам, что вы мне интересны просто, как человек, как красивая женщина, в конце концов! И всё-таки, вы так и не ответили на мой вопрос! – снова вернулся он к прежней теме. – Что вы почувствовали, когда узнали обо всём? Только не пытайтесь, пожалуйста, опять уйти от ответа!
— Да я и не пытаюсь! – с улыбкой возразила я, стараясь на самом деле осмыслить свои чувства и эмоции и разобраться в них. В первую очередь, это было необходимо мне самой, и предыдущие две недели я только и делала, что пыталась понять саму себя. Но мне это так и не удалось. И сейчас я опять потерпела неудачу в своём стремлении.
— Вы спрашиваете, что я почувствовала? – повторила я вслед за ним и честно призналась. – Да ничего. Ровным счётом ничего!
— Вы даже не были удивлены? – поинтересовался Шатов.
— Знаете, нет, — покачала я головой, чуть подумав. – Напротив, я сразу же поняла, что это – единственное разумное объяснение тому, что происходит! Тот человек… Мне кажется, он изо всех сил старался очернить передо мной и Алёну, и мою мать, чтобы я возненавидела их обеих. Особенно мою мать… — Я на мгновение замолчала, задумавшись, а потом решительно проговорила. – Но, боюсь, ему это так и не удалось!
— Не удалось? – снова переспросил он, явно подталкивая меня продолжать, поскольку я опять неожиданно становилась, безуспешно пытаясь собраться с мыслями, которые почему-то разлетались в разные стороны.
— Не удалось! – твёрдо повторила я. – Алёну я совершенно не знала, поэтому я, как ни стараюсь, не могу почувствовать по отношению к ней ровным счётом ничего. Ни хорошего, ни плохого. Я её просто никогда не знала; её не существовало в моей жизни; и я при всём своём желании не могу испытывать к ней ни любви, ни ненависти. А что касается моей матери… Мои чувства к ней совершенно не изменились!
Мне послышался какой-то звук, который я приняла за нечленораздельное удивление, которое мой странный босс так и не решился высказать вслух. Поэтому я поспешила подтвердить уже сказанное и решительно добавила:
— Да, мои чувства к ней остались прежними! По отношению ко мне она была хорошей матерью, и я любила её! Я уже не слишком хорошо помню её, но я всё-таки помню, что она всегда заботилась обо мне, и мне было хорошо с ней! А Алёну мне сейчас просто искренне жаль! Ей не повезло в жизни, и я не могу не посочувствовать ей! Ведь я всегда помню о том, что, если бы не случайный выбор судьбы, на её месте могла бы оказаться я сама!
— Было бы очень печально, если бы вы оказались на месте Алёны! – весьма мудро заметил Шатов. Признаться честно, я и сама нередко об этом подумывала. – И я вижу просто волю провидения в том, что всё случилось именно так, как случилось!
— Просто мне повезло, а ей – нет! – пожала я в ответ плечами, ощущая при этом почти необъяснимую грусть. – Наверное, это действительно судьба!.. Я раньше никогда не верила в неё, а сейчас даже и не сомневаюсь в том, что она уже заранее предопределена для каждого из нас!
— Да, жизнь – сложная штука!.. – задумчиво пробормотал Шатов. – Порой она преподносит нам такие сюрпризы, которые невозможно даже представить себе… Вы не станете возражать, Алина, если я буду иногда разговаривать с вами? Вы – действительно на редкость интересная собеседница, а кроме того, вы мне просто очень симпатичны! И я рад, что судьба предоставила мне счастье познакомиться с вами! Так вы не будете против?
— Я буду только рада этому! – искренне согласилась я и уже приготовилась было попрощаться, потому что дело явно шло к этому, как вдруг новая мысль неожиданно пришла мне в голову, и я воскликнула. – Ой, Артур, подождите!.. Я чуть не забыла!..
— Что случилось, Алина? – встревожено переспросил он, и мне почему-то почудилось, что эта его неожиданная настороженность после совсем ещё недавней крайней доброжелательности напрямую связана с тем, что он угадал, о чём пойдёт речь. И я, с внезапно пробудившейся у меня удивительной интуицией, вдруг почувствовала, что ему не понравится мой следующий вопрос. Меня охватили сомнения в том, стоит ли мне вообще тогда заводить речь об этом, но я, постаравшись отогнать их прочь, всё же решилась заговорить:
— Я просто хотела спросить вас вот о чём… Тот человек, который спас меня… К сожалению, я даже не успела спросить его имени… Вы знаете, кто он?
Несколько секунд он молчал, и это ещё больше уверило меня в мысли, что я коснулась запретной темы. Но когда, наконец, он заговорил, мне послышалась в его голосе какая-то непонятная в данной ситуации и, вроде бы, совершенно неуместная насмешливость:
— Я знаю всех людей, который на меня работают, Алина. Что именно вы хотели бы узнать об этом человеке?
Такая постановка вопроса вызвала у меня некоторую растерянность, которую мне не сразу удалось скрыть.
— Да я просто хотела бы узнать только, кто он такой? – нерешительно пояснила я. – Я пыталась расспрашивать о нём, но на меня почему-то все смотрят, как на сумасшедшую, и говорят, что человека, соответствующего этому описанию, здесь нет! Возможно, я тогда была в таком состоянии, что не слишком хорошо запомнила его внешность, и теперь попросту неправильно описываю его… Но всё-таки это странно…
— Что именно кажется вам странным? – тихо спросил Шатов.
— То, что его никто не знает! – выпалила я. – Но ведь такого просто не может быть, правда? Хоть кто-нибудь должен был узнать его по моему описанию!.. Я уже даже и сама начала сомневаться в том, что мне всё это не привиделось! Но ведь я же не сумасшедшая, правда? Артур, скажите мне, кто этот человек?
— Неужели он даже не представился? – как-то неестественно глухо спросил Шатов. – Вам следовало спросить обо всём у него самого!
— В том-то всё и дело, что он не представился! – воскликнула я и почему-то почувствовала самое настоящее отчаянье. – Я была тогда в таком состоянии, что как-то не обратила на это особого внимания! Я спросила его, кто он; он как-то отшутился в ответ. А потом, на фоне последующих событий, всё это просто позабылось, и, когда я окончательно пришла в себя, я поняла, что даже не знаю, кто он!
— Тогда зачем вам знать это сейчас, Алина? – всё тем же странным скрипучим голосом проговорил Шатов. Правда, я никак не могла понять, почему мои расспросы вызывают у него такую непонятную реакцию. – Он пришёл к вам на помощь, когда вы нуждались в нём! А теперь у вас, как я вижу, всё в полном порядке, и он вам больше не нужен! Так что просто позабудьте об этом кошмаре, как о страшном сне, и больше никогда не вспоминайте! Хорошо?
Возможно, то, что он говорил, было вполне разумно. Но почему-то его слова в данный момент вызывали у меня лишь раздражение. И, если я раньше пыталась что-либо разузнать о своём таинственном спасителе просто из любопытства, то теперь, столкнувшись с таким противодействием, я осознала, что для меня просто жизненно необходимо выяснить, кто он такой на самом деле. Хотя бы просто из чувства противоречия. Я не желала, чтобы кто-то решал за меня, как мне жить, и была готова на всё ради того, чтобы добиться своего.
— Но я просто хотела бы встретиться с ним! – заявила я, постаравшись придать своему голосу побольше твёрдости и уверенности, чтобы моя решимость ни у кого не вызывала сомнения. – Я даже не успела толком поблагодарить его за то, что он сделал для меня!
— Я передам ему вашу благодарность! – резко оборвал меня Шатов.
На мгновение я даже растерялась. Этот человек, только что дружелюбно подшучивавший со мной и пытавшийся выспросить все подробности моей личной жизни, вдруг неожиданно снова превратился в чужого грубого незнакомца. И мне это, естественно, не понравилось.
— Имейте в виду, Артур Алексеевич, — тихо, но очень твёрдо произнесла я, — что, если он действительно работает здесь, то, рано или поздно, я всё равно найду его! И вы не сможете мне помешать!
— Даже и не пытайтесь это сделать! – неожиданно сухо проговорил Шатов, и мне даже показалось, что в его голосе прозвучало нечто, весьма напоминающее угрозу. Но, наверное, мне это просто померещилось, потому что не мог же он на самом деле угрожать мне?.. – Я непременно передам ему вашу благодарность, но это – всё! До свидания, Алина!
И, прежде, чем я успела что-либо ответить ему, он отключился.
Я задумчиво повертела в пальцах ручку, пытаясь собраться с мыслями. Он совершенно напрасно оборвал наш разговор таким образом. Это было огромной ошибкой с его стороны. У меня на языке крутилось ещё немало возражений и дополнений к нашей так некстати прерванной беседе. И, несмотря на то, что сейчас мне так и не удалось их высказать, я искренне была уверена в том, что наш разговор ещё не закончен, и мы в своё время ещё обязательно вернёмся к нему.
Но, что поделать, на сегодня всё действительно было закончено. И я должна была смириться с этим. Правда, я вовсе не соглашалась смиряться с его приказом, — а иначе это никак нельзя было назвать, — перестать разыскивать человека, спасшего меня две недели назад. Я прекрасно понимала, — точнее, мне так казалось, — почему Шатов запретил мне это. Но тут он просчитался. Я всегда делала только то, что считала нужным делать, и не собиралась никого слушать.
В общем-то, решиться пропустить мимо ушей это распоряжение и всё равно поступить по-своему было не так уж трудно. Гораздо сложнее было полностью придти в себя после этого разговора и попытаться хоть немного разобраться в своих чувствах. Вот в этом-то и заключалась настоящая проблема. Мои мысли путались, и я никак не могла собрать вместе все кусочки такой-то странной и таинственной головоломки. Я чувствовала, что вокруг меня происходит нечто непонятное и запутанное. Я прекрасно понимала это; более того, я ощущала это почти физически, но тогда ещё никак не могла до конца осознать, что именно меня беспокоит. В тот момент это было ещё, наверное, попросту невозможно, и я тогда ещё не осознавала всей глубины своих переживаний.
Эти надоедливые мысли, в которых я уже окончательно успела запутаться, не покидали меня и по дороге домой. Я всё пыталась в чём-то разобраться, что-то понять, но, к сожалению, совершенно безуспешно. Что-то ускользало от меня во всей этой ситуации, — нечто очень важное, что сразу же поставило бы всё на свои места, сумей я только понять, что же это. Но сделать это мне никак не удавалось, несмотря на все мои старания и терзания.
Видимо, моя голова была слишком занята всеми этими неразрешимыми загадками, и, вероятно, именно поэтому я и не успела сразу отреагировать, когда из-за угла на полной скорости прямо на меня вывернула машина. Я застыла на месте, словно парализованная неожиданно охватившим меня ужасом. Меня уже отделяла от неё всего пара метров, а я словно видела всё это откуда-то со стороны в замедленной съёмке и никак не могла пошевелиться, будто находясь в каком-то ступоре. Казалось уже, столкновение неизбежно, когда какой-то чёрный смерч отшвырнул меня в сторону и тем самым, похоже, спас мне жизнь. Машина пронеслась, как мне показалось, буквально в каких-то сантиметрах от меня и скрылась за углом, даже и не притормозив. И это было более, чем странно. Ведь водитель, несомненно, не мог не заметить, что едва не сбил человека. И, тем не менее, он поспешно скрылся с места происшествия, даже не убедившись, что с его предполагаемой жертвой всё в порядке, и ей не нужна хоть какая-нибудь помощь.
Я ошарашено потрясла головой, безуспешно пытаясь придти в себя. Чьи-то сильные руки подняли меня с асфальта и поставили на ноги. Я попробовала пошевелиться и с изумлением обнаружила, что у меня, похоже, даже ничего не сломано. В тот момент мне это показалось хорошим предзнаменованием, разом поспособствовавшем тому, что я снова обрела утерянную было способность соображать и здраво мыслить.
— С вами всё нормально? – услышала я над самым ухом знакомый хрипловатый голос, который до сих пор мерещился мне в моих ночных кошмарах. У меня мурашки пробежали по телу, но я так и не поняла, от страха это или от радости. – Всё в порядке? Вы не сильно ушиблись?
Мне показалось, что у меня на мгновение остановилось сердце, а потом заколотилось, как сумасшедшее, гораздо быстрее, чем ему было это положено. Я медленно, словно нерешительно, подняла голову. Знакомые чёрные глаза, смотревшие на меня, были очень грустными и полными тревоги. Но тогда я не пожелала задумываться над тем, почему у них такое непонятное выражение. Это был он. И ничто другое меня в тот момент просто не способно было заинтересовать.
— Вы!.. – обрадовано воскликнула я, вложив в это одно слово все свои эмоции, буквально душившие меня, и схватила его за руку, словно боясь, что он снова может исчезнуть. И я даже сама поразилась тому ощущению прямо-таки какого-то неземного счастья, охватившего вдруг меня в ту же самую секунду.
Он смотрел на меня так, словно пытался навеки запечатлеть в памяти каждую мою чёрточку. Потом вдруг неуверенно улыбнулся мне одними губами. Но его глаза при этом по-прежнему были печальными. Я, наконец-то, заметила это и удивилась про себя такому обстоятельству, потому что сама я совершенно не видела никаких особых поводов для грусти. Напротив, всё было просто замечательно. И я давно уже не чувствовала себя так хорошо, как в тот самый миг.
— Да, это снова я! – тихо проговорил он в ответ на моё дикое восклицание, которое, как мне показалось, даже немного смутило его. – И, похоже, опять, как нельзя, вовремя! У вас, я смотрю, просто дар попадать в подобные ситуации!
Но я не обратила ни малейшего внимания на его несколько саркастические слова. Мои мысли были сейчас слишком далеко от только что грозившей мне смертельной опасности. Я была способна в тот миг думать только об этом странном человеке, обладавшем удивительной способностью, словно по волшебству, появляться передо мной в самые жуткие моменты моей жизни.
— Но откуда вы взялись? – недоумённо воскликнула я, поскольку это было единственное, что меня тогда интересовало. – Я искала вас! Вы знаете об этом?
Он взял меня под руку, словно и не расслышав моих вопросов, и спокойно проговорил в свою очередь:
— Давайте-ка перейдём на тротуар, пока вас не попыталась сбить ещё одна машина! Вы позволите мне проводить вас домой?
— Да, конечно! – без колебаний воскликнула я, потому что это было как раз то, чего я желала в данный момент. И мне было даже странно, что он спрашивает у меня разрешения. – Но вы так и не ответили на мой вопрос!
Он бросил на меня насмешливый взгляд, словно хотел сказать что-то язвительное, но в самый последний момент удержался. Впрочем, он мог бы говорить мне сейчас всё, что угодно. Я была настолько рада нашей новой и такой неожиданной для меня встрече, что простила бы ему любую язвительность.
— Откуда я взялся? – со смешком переспросил он и покачал головой, словно изумляясь тому, что я спрашиваю об этом. – Просто, наверное, мне стало известно, что вы хотите видеть меня, вот я и пришёл! И, чисто случайно, мне, кажется, опять удалось спасти вас! Скажите честно, родители давно начали выпускать вас из дому без присмотра? Вы, похоже, совершенно не способны позаботиться о себе самостоятельно! Даже по сторонам посмотреть, прежде чем переходить через дорогу, — и то не можете!
Несмотря на очевидный сарказм, прозвучавший в этих его словах, они не были для меня ни обидными, ни оскорбительными. Возможно, потому, что за мнимой насмешливостью и язвительностью я без труда угадывала тревогу за себя. И, хотя говорил он в тот момент совершенно беззаботным тоном, явно пытаясь представить всё в несколько ином свете, чем это было на самом деле, его глаза смотрели на меня при этом слишком пристально и серьёзно. В них не было ни тени улыбки, привычно кривившей губы, и мне неожиданно пришло в голову, что вся эта ситуация, в целом, была куда более серьёзная, чем я могла даже подумать. И до меня, наконец-то, дошёл весь смысл происшедшего.
— Эта машина!.. – Я невольно даже содрогнулась всем телом от запоздалого осознания того, что могло бы со мною случиться, не окажись он в ту минуту рядом, и предположила. – Водитель, наверное, был просто пьян! Он даже не остановился, чтобы убедиться, что со мной всё в порядке!
Ничего другого мне в тот момент просто не могло ещё придти в голову. Я же вообще не понимала ещё тогда, насколько всё это может быть серьёзно.
— Нет, я так не думаю, — совершенно беспристрастно, хотя и слишком быстро опроверг он мои слова. Я в изумлении подняла на него глаза, пока ещё даже и не подозревая, что конкретно он имеет в виду. Но он тут же рассеял все мои сомнения и пояснил. – Скорее, наоборот! Я полагаю, что он был слишком трезв!
Пару секунд я ещё смотрела на него в полном отупении, а потом смысл его слов дошёл, наконец, до меня, и у меня мороз пробежал по коже. Но я не желала так быстро признаться в том, что я всё поняла. Точнее, если говорить начистоту, я просто не готова была в тот миг перед самой собой добровольно признать, что только что чудом избежала смертельной опасности. Подумать об этом было слишком страшно. Но сказать это вслух вообще было просто немыслимо. Произнесённые слова приобретали слишком реальные очертания, и от них было бы уже не спрятаться под покровом неопределённости.
— Что вы имеете в виду? – тупо пробормотала я, упорно отказываясь признать очевидное и стараясь не думать о том, что он может видеть меня насквозь.
— Вы же умная девушка, Алина! – спокойно проговорил он, пытливо глядя на меня своими чёрными глазами и, кажется, действительно обладая способностью читать все мои самые тайные мысли. – Конечно, я мог бы обмануть вас и поддержать вашу версию, но я не вижу в этом необходимости! Возможно, вы даже немного успокоились бы внешне, но ведь в душе вы всё равно продолжали бы тревожиться, потому что на самом деле уже давно обо всём догадались! Разве не так?
Он не спрашивал. Он утверждал. И я не могла противиться его пронизывающему взгляду.
— Вы хотите сказать, что кто-то пытался меня убить? Так? – чуть слышно пробормотала я, и мой голос при этом невольно дрогнул. В душе я действительно давно уже пришла к этому столь очевидному для меня выводу, но признать это вслух, как я уже говорила, было очень даже непросто.
— Не хочу пугать вас ещё больше, поскольку вы и так уже напуганы, но, похоже, это действительно так! – кивнул мой спаситель, и его чёрные глаза при этом прищурились и мрачно сверкнули. И он этого его слишком выразительного взгляда мне стало по-настоящему страшно.
— Но это же просто невозможно! – в отчаянье воскликнула я, в глубине души надеясь на то, что он немедленно опровергнет такие ужасные для меня предположения. – Кто может желать моей смерти? У меня нет врагов! Я здесь даже толком никого ещё и не знаю!
Он очень внимательно и очень серьёзно посмотрел на меня, и у меня в очередной раз возникло ощущение, что этот его взгляд обладает способностью проникать прямо в мою душу.
— Вы на самом деле так считаете? – с каким-то непонятным оттенком раздражения в голосе обронил он.
Я закусила губу и уставилась в пространство над его плечом. Я пыталась сейчас обдумать одновременно и сами его слова, и вообще всё то, что произошло со мной с момента моего приезда в Москву. Потом я снова посмотрела ему в глаза. По всей видимости, он знал гораздо больше, чем готов был мне сейчас сказать. Потому что я-то на самом деле ровным счётом ничего не понимала.
— Значит, меня теперь убьют? – тихо спросила я и неожиданно для самой себя поняла, что мне уже не страшно. Похоже, я просто устала бояться. Всему когда-то наступает предел. Даже страху.
— Ни в коем случае! – поспешно заверил меня он, и в его голосе прозвучала такая уверенность, которой он на самом деле просто не мог испытывать. – Не волнуйтесь! Я не позволю этому случиться! Я же ваш ангел – хранитель!
Эти его слова напомнили мне о том, что я так до сих пор ничего о нём и не знаю.
— Но кто же вы такой на самом деле? – спохватилась я, уцепившись за эту мысль, как за спасательный круг, потому что в омуте окружившего меня кошмара она, похоже, была единственной безопасной. – Я даже не знаю до сих пор вашего имени!
Он просто покачал головой и безапелляционно заявил:
— Оно вам и ни к чему!
Эти его слова разозлили меня так же, как и слова Шатова чуть ранее, а может, даже сильнее. И я поняла, что не желаю больше быть пешкой в этой их игре, которая мне даже и не нравилась и правил которой я никак не могла узнать. И теперь, похоже, пришло время прямо заявить им об этом.
— Но что такое вообще происходит вокруг меня? – рассерженно воскликнула я, просто не в силах продолжать сдерживаться. – Я уже просто запуталась во всём этом! Почему кто-то пытается меня убить? Вы знаете это? Мне кажется, что вы прекрасно всё знаете, просто по каким-то своим соображениям считаете нужным скрывать это от меня! Так ведь?
— Поверьте мне, Алина, мне и самому очень хотелось бы знать всё это, чтобы во всём разобраться и понять, как и от кого я должен вас защищать! – С его губ сорвался тяжёлый вздох, благодаря которому я поняла, что он, кажется, действительно говорит правду. По крайней мере, сыграть такую неподдельную тревогу на самом деле было бы непросто, — если, конечно же, он не является профессиональным актёром, а я так всё-таки не думала. – Сейчас я вынужден действовать вслепую, — добавил он, чуть помедлив. – И это меня здорово напрягает!
— И что же, по-вашему, я должна теперь делать на фоне всего этого? – с вызовом бросила я.
— Я обещаю вам, что приложу все силы для того, чтобы выяснить, кто стоит за всем этим! – решительно добавил он, совершенно игнорируя мою последнюю фразу. Впрочем, этого и следовало ожидать о моём случае.
— Но, объясните мне, к чему такая таинственность? –  из последних сил возмутилась я, чувствуя, что это уже просто предел моим возможностям. Я не в силах была сдерживаться… Но и сделать хоть что-то я тоже была сейчас не в силах. – Вы уже второй раз появляетесь в моей жизни внезапно, чтобы спасти меня, а потом исчезаете, и никто не может мне сказать, ни где вас найти, ни даже просто кто вы!.. Никто никогда ничего не слышал о вас, кроме Артура Шатова, — но он, как я понимаю, строго сохранит эту вашу тайну, чего бы ему это ни стоило! И что же мне делать? Если так пойдёт и дальше, то скоро я, пожалуй, действительно поверю в то, что вы – ангел!
— А разве вы ещё до сих пор не верите в это? – неожиданно весело расхохотался он, ничуть не устрашённый моим возмущённым голосом. – И совершенно напрасно! Я – ваш ангел – хранитель, и, пока я где-то поблизости, вам не стоит ни о чём беспокоиться! Я всегда сумею защитить вас!
Мы остановились около моего дома. За всеми этими непростыми разговорами я даже и не заметила, как мы до него дошли, и недоумённо посмотрела по сторонам, прежде чем осознала, что это уже конец пути.
— До свидания, Алина! – тихо сказал он, и в его больших чёрных глазах, устремлённых на меня, снова появилась грусть. — Если опять попадёте в беду, — только подумайте обо мне, и я сразу же появлюсь! Помните об этом!
— Скажите мне, хотя бы, как вас зовут! – в отчаянье воскликнула я, хватая его за руку и пытаясь удержать. Но это было попросту невозможно. Он осторожно высвободился и отстранился от меня.
— До свидания! – повторил он, махнув мне рукой на прощание, и исчез. Просто растворился в воздухе. Словно его и не было вовсе…
Я в полнейшей растерянности стояла одна около своего подъезда, пытаясь в тысячный уже, наверное, раз осмыслить всё происшедшее, и при этом не будучи даже уверенной в том, что мне всё это вообще не почудилось. Это было, как сон… Развеявшийся при первых солнечных лучах…
И всё-таки, я не спала. В моей жизни действительно что-то происходило. Нечто очень серьёзное и даже страшное, чему я пока не готова была даже найти названия.
И мне это, признаться честно, как-то не слишком нравилось. Скорее, наоборот, — и это было вполне естественно. Но я не в силах была пока что ничего изменить.
 
6. Я в замешательстве.
 
Я осторожно приоткрыла дверь в палату, стараясь, чтобы она не скрипнула, на случай, если Андрей спит. Хотя, на самом деле, это было более, чем невероятно, так что эта моя предосторожность была излишней. Потому что, по-моему, он вообще никогда не спал. По крайней мере, мне ни разу не удавалось этого увидеть.
И я, как всегда, оказалась совершенно права. Андрей сидел на кровати, хотя ему строго — настрого было приказано лежать, и со скучающим видом смотрел в окно. Полюбовавшись на него со спины несколько секунд и невольно отметив про себя, что он красив даже сейчас, на больничной койке и в пижаме, я тихонько подкралась к нему сзади и закрыла ему глаза руками.
Впрочем, я ни на секунду не усомнилась в том, что он сразу же узнает меня. Просто у меня вдруг неожиданно детство заиграло в одном месте, и мне захотелось немного пошалить.
— Это ты, Машенька? – очень ласково проговорил он, сжимая мои пальцы и незаметно поглаживая их, и, хотя я прекрасно понимала, что это тоже просто шутка, я на миг невольно ощутила настоящие муки ревности. – Да, такие нежные пальчики могут быть только у тебя! – со смешком добавил он, желая, видимо, подразнить меня.
Я легонько дёрнула его за ухо, почти в искреннем возмущении, и, пытаясь изобразить гнев, строгим голосом поинтересовалась:
— Кто такая Машенька, позвольте вас спросить? Ваша очередная поклонница?
Андрей повернулся ко мне и притворился смущённым и разочарованным. И это получилось у него так натурально, что я опять на миг испытала ревность.
— Ах, это всего лишь ты!.. – расстроено протянул он. – А я-то думал…
— Так я могу и уйти, если ты мне совсем не рад! — почти серьёзно пригрозила я, делая шаг в сторону. В принципе, если бы он меня вовремя не задержал, я и на самом деле смогла бы выполнить свою угрозу.
— Ну, уж нет!.. Я тебя никуда не отпущу! Даже и не надейся убежать от меня! – рассмеялся он и потянул меня за руку.
Это получилось у него так неожиданно, что я, не удержавшись, потеряла равновесие и плюхнулась прямо к нему на кровать, беспорядочно дёргая руками и ногами в тщетных попытках освободиться.
— О Боже, Андрюшка, что ты делаешь? – захлёбываясь смехом, с трудом выдохнула я, с некоторым страхом, правда, в душе размышляя о том, что с нами будет, если сейчас кто-нибудь войдёт в палату.
— Что я делаю? Целую тебя! Неужели это не понятно? – спросил Андрей, склоняясь надо мною и действительно припадая к моим губам.
Он начал целовать меня, — сначала осторожно, робко, а потом всё более страстно и неистово. Я невольно закрыла глаза и вся отдалась во власть этих будоражащих кровь чувств. Его поцелуи были настолько захватывающе – опьяняющими, что уже несколько секунд спустя я почувствовала, что полностью потеряла от них голову. Все проблемы отступили на второй план. Больше ничего в этой жизни не имело значения, — только этот сладостный пьянящий миг…
Не известно, к чему всё это вообще могло бы привести, если бы мы стали продолжать в том же духе. По крайней мере, ни к чему хорошему, — это уж точно. И я, прекрасно понимая это и тщетно пытаясь сохранить хотя бы остатки самообладания, решительно забарабанила кулачками по его спине, призывая его остановиться, пока не станет слишком поздно.
— В чём дело? – удивлённо спросил он, поднимая голову и с улыбкой глядя на меня. В его светлых глазах полыхал уже знакомый мне огонь, от которого мне стало очень тепло и как-то необычайно сладко. И я, в который уже раз, поразилась той власти, которую имел надо мной этот мужчина. – Я делаю что-то не так? – добавил он.
Он делал всё как раз так, как было нужно, но, по-моему, сейчас было не время  и не место сообщать ему об этом. И так для того, чтобы прервать этот наш поцелуй, мне потребовалась вся моя сила воли.
— Перестань, пожалуйста! – твёрдо заявила я и для пущей убедительности попыталась даже оттолкнуть его. – Прошу тебя, Андрюша, не надо больше!
— Чего не надо? – попытался обратить всё в шутку он. – Целоваться?
— Ну, ты же прекрасно понимаешь, что я имею в виду! – с невольным смешком — то ли радости, то ли отчаянья — воскликнула я.
— Но почему? – снова удивился он, недоумённо и очень ласково проводя пальцами по моей щеке. – Что случилось, милая? Тебе не нравится?
— Ну, конечно же, нравится! – тут же призналась я, не в силах больше возражать или лукавить. – Даже слишком нравится!
— Тогда я совсем не понимаю, в чём дело! – покачал головой Андрей, по-прежнему крепко сжимая меня в объятиях и явно не желая отпускать. Да и мне, глядя праве в глаза, вовсе не хотелось избавляться от них. Но мне тогда казалось, что это необходимо.
— Может быть, нам и любовью заняться прямо здесь? – попыталась возмутиться я, но, признаться честно, это получилось у меня совсем неубедительно.
— А что, я вовсе и не против!.. – засмеялся Андрей, снова нежно целуя меня. – А ты? Ты согласна?
О, да!.. Похоже, в тот момент я действительно была согласна уже на всё!.. Но ему было вовсе не обязательно знать об этом!
Поэтому вслух я лишь сказала:
— Не валяй дурака, Андрюша! А то я больше к тебе никогда не приду!
Я проговорила всё это и тут же пожалела о сказанных словах. Даже мне самой мой тон показался каким-то слишком уж сухим и учительским. Андрей обиженно надул губы и стал ужасно похож на мальчишку, у которого отняли любимую игрушку. Это получилось у него ужасно забавно, и я, глядя на него, сразу же подумала о том, что в детстве он, должно быть, был просто очаровательным.
— Твоё лицо вдруг стало таким сосредоточенным!.. О чём ты задумалась? – спросил Андрей, снова обнимая меня, и на этот раз я больше не посчитала нужным упрямиться и сопротивляться. Напротив, мне вдруг захотелось стать нежной и покорной… Насколько это, конечно же, возможно с моим упрямым характером.
— О том, каким ты был в детстве! – с мечтательной улыбкой на губах призналась я, представляя, как, должно быть, удивит его этот мой неожиданный ответ.
И я не ошиблась. Андрей нахмурил брови и недоумённо уставился на меня, словно только сейчас впервые увидел.
— Что ты имеешь в виду? – удивлённо переспросил он, выглядя при этом даже несколько смущённым и растерянным. Я рассмеялась, потому что на самом деле вовсе и не думала особенно пугать его.
— Я просто подумала о том, что в детстве, наверное, ты был жутко симпатичным! – пояснила я. – Так ведь? И, наверное, ты был ужасным шалуном, не дающим никому ни минуты покоя!
Андрей расхохотался, явно припоминая свои детские проделки, и честно признался:
— На самом деле я был жутко своевольным и избалованным. Постоянно хулиганил и вообще никого не желал слушаться. Но меня всё равно все просто обожали и баловали ещё больше вместо того, чтобы как следует отругать!
— Правда? – искренне поразилась я. Меня в моём не слишком весёлом детстве как-то всё больше ругали за дело и без дела, и никто не спешил баловать, поэтому в душе я по-хорошему позавидовала человеку, на долю которому выпало нечто совсем другое. Для меня это было удивительно и странно.
— Правда! – сверкая белозубой улыбкой, подтвердил Андрей. – Если хочешь, я могу как-нибудь показать тебе свои детские фотографии! Наверное, тебе понравится! Хотя, знаешь, — Андрей как-то таинственно наклонился ко мне и чуть понизил голос, — у меня есть по этому поводу гораздо более интересное предложение!
Он загадочно посмотрел на меня, словно ожидая вопроса. И я его не разочаровала, потому что мне на самом деле было очень любопытно узнать, что это он может предложить мне сейчас такое интересное?..
— И какое же это предложение? – спросила я.
— Давай заведём своего малыша! – заявил Андрей так спокойно, словно это было нечто само собой разумеющееся. – Если у нас получится мальчик, я приложу все усилия для того, чтобы он получился похожим на меня! Тогда ты воочию увидишь, каким я был в детстве, и не понадобятся даже старые фотографии! Но, признаться честно, — добавил он, — я совсем не расстроюсь, если это окажется девочка, похожая на тебя! Мне тоже ужасно интересно было бы узнать, какой ты была в детстве!
Произнося всё это, Андрей смотрел на меня так ласково и многозначительно, что я невольно почувствовала растерянность и смущение. Я как-то меньше всего сейчас ожидала того, что он может заговорить о детях. И была совершенно не готова к этому. Хотя разумом я и понимала, что этими своими неосторожными и неожиданными словами он меньше всего хочет обидеть или задеть меня. Напротив, тем самым он совершенно недвусмысленно давал мне понять, что видит во мне не просто случайную любовницу, а мать своих будущих детей. И мне следовало бы радоваться этому, а не смущаться и уж, тем более, не пугаться чуть ли не до беспамятства. Но мне всё равно стало как-то очень сильно не по себе от его слов. И я никак не могла понять причину этого.
Наверное, я просто пока ещё не была готова ни к рождению детей, ни даже к разговорам о них. Никак иначе я не в силах была объяснить своё странное состояние.
А может быть, во всём был виноват тот сумбур, который царил сейчас в моей бедной голове?.. Но, так или иначе, а моё только что минуту назад радужное настроение исчезло безвозвратно перед каким-то неведомым мне страхом перед будущим.
Андрей, как всегда, почувствовал моё состояние и прижал меня к себе ещё крепче, уткнувшись лицом в мои волосы. Он молчал, и я тоже пока молчала, хотя и осознавала прекрасно, что с каждой секундой это наше молчание становится всё более тягостным, и с течением времени нарушить его будет всё труднее. Но я была не в силах сделать это первая.
— Я обидел тебя? – тихо спросил Андрей, похоже, не на шутку задетый моей такой странной реакцией на свои слова. – Мне не стоило сейчас об этом говорить?
— Нет, ты вовсе не обидел меня… — рассеянно пробормотала я, безуспешно пытаясь разобраться в своих собственных чувствах и понять, что же именно меня так напугало и встревожило. – Просто это было для меня немного неожиданно… Правда, Андрюша, — уже чуть более уверенно добавила я, — я как-то совсем не ожидала, что ты можешь заговорить сейчас о детях!.. Ведь мы же с тобой пока ещё даже не женаты, да и вообще…
Я смущённо замолкла и в полнейшей нерешительности подняла на него глаза. На лице Андрея читалось явное удивление.
— Разве ты не хочешь иметь детей? – недоумённо спросил он. – Мне всегда казалось, что все женщины хотят этого! Разве нет?
— Хочу, наверное, — неуверенно согласилась я с ним, чуть подумав над этим непростым для меня вопросом. – Знаешь, Андрюша, может быть, это глупо, но…
Я снова умолкла в смущении.
— Но что?.. – поторопил меня он.
— Но я как-то даже никогда и не задумывалась об этом до сих пор! – призналась я. – И я не знаю, что тебе сейчас сказать…
— Просто ты ещё не готова к этому, да? – понимающе улыбнулся Андрей, и в его голосе, как мне показалось, прозвучало облегчение по поводу такого, хоть и невнятного, но довольно простого моего объяснения.
Я ещё секунду поразмыслила, стараясь заглянуть в своё сердце, и кивнула:
— Да, наверное. Понимаешь, Андрюша, в моей жизни всё сейчас происходит так стремительно… Ещё буквально два месяца назад я спокойно жила себе дома и ни о чём подобном и не помышляла. А теперь… Всё это так неожиданно…
Я опять замолчала, чувствуя себя при этом полной дурой, не способной двух слов связать, чтобы не запнуться.
— Да не волнуйся ты так! Я всё понимаю! – Андрей снова успокаивающе обнял меня и повторил. – Я всё понимаю. И я подожду, когда ты сама будешь готова к этому! Ты не бойся, я никогда не стану ни на чём настаивать! Я действительно подожду.
— А если ждать придётся очень долго? – непроизвольно сорвалось с моих губ прежде, чем я сумела удержаться.
— Я подожду, — спокойно повторил Андрей. – Столько, сколько будет нужно!
Облегчение, которое я испытала после этих его слов, было просто неописуемым. Я разом забыла обо всех своих тревогах.
— Я люблю тебя! – с благодарностью прошептала я, целуя его в губы. – Я так тебя люблю!..
— А я уж думал, что ты больше никогда мне этого не скажешь! – счастливо рассмеялся Андрей, с видимым удовольствием возвращая мне поцелуй. – Я тоже люблю тебя, солнышко моё! Какая же ты у меня ещё, оказывается, маленькая!..
Он был таким ласковым, таким родным… Он был словно частью меня самой… И мне было так хорошо с ним, что я просто боялась сама поверить в возможность такого счастья…
И правильно делала, как оказалось позже.
И всё-таки сейчас, несмотря на охватившее меня ощущение прямо-таки неземного счастья, мысли мои были очень далеко. Потому что, даже несмотря на радость нахождения рядом с любимым человеком, я не могла ни на минуту забыться и не думать о тех странных событиях, которыми теперь была наполнена вся моя жизнь… Я чувствовала себя полностью запутавшейся во всех этих неразрешимых проблемах, и, что самое печальное, мне не у кого было попросить помощи. Я не могла осмелиться рассказать обо всём Андрею, потому что не хотела тревожить его… А может быть, для моего молчания была ещё какая-то причина. Но тогда я ещё не осознавала этого до конца.
Андрею понадобилось не так уж много времени на то, чтобы почувствовать моё состояние. Мне вообще всегда было трудно что-либо скрывать от него.
— Тебя что-то тревожит? – спросил он вдруг, и я поняла, что мне не удалось провести его.
— Да нет, ничего особенного, — попыталась я отмахнуться от его тревог, но, поскольку Андрей продолжал смотреть на меня весьма настороженно, а его брови при этом сурово сдвинулись, я прекрасно поняла, что мне не удалось провести его этой нарочитой небрежностью. Поэтому я и решила рассказать ему хотя бы об одной не дающей мне покоя проблеме, в надежде на то, что, узнав о ней, он успокоится и не заподозрит, что за этим скрывается нечто гораздо более серьёзное.
— Знаешь, Андрей, я вчера разговаривала с Шатовым, — сказала я. – Это было для меня настолько неожиданно, что я до сих пор не могу полностью успокоиться и забыть этот наш с ним разговор!
Но я тут же пожалела о том, что вообще рассказала об этом, потому что Андрей, казалось, при этих моих словах встревожился ещё больше. Его лицо заметно напряглось.
— С Артуром? – взволнованно переспросил он. – А в чём дело? Он обидел тебя? Что ему было от тебя нужно?
— Да нет, что ты, он вовсе не обидел меня! – поспешила я его успокоить, поскольку поняла, как сильно встревожило и даже напугало его моё признание. – Он просто захотел поговорить со мной! Представляешь?
— Нет, — честно признался Андрей и для пущей убедительности покачал головой, всё ещё с тревогой глядя на меня. – Не представляю! И о чём же вы с ним разговаривали?
— Да так, обо всём, — довольно уклончиво отозвалась я, неожиданно вдруг обнаружив, что, несмотря на совершенно невинные и нейтральные темы, которые мы обсуждали с Шатовым, мне почему-то становится как-то не по себе при одной только мысли о разговоре с ним. А уж чего мне совсем не хотелось, так это рассказывать Андрею какие-либо подробности нашего разговора. Но я не знала, как теперь мне избежать этой темы. Я по своей собственной вине оказалась в такой неприятной ситуации и не представляла, как найти выход из неё. Поэтому я решила ограничиться тем, что мне показалось действительно совершенно безобидным.
— В основном, он спрашивал о тебе, — пояснила я. – И знаешь, Андрюша, он мне понравился! Мне даже показалось, что это совсем не тот человек, с которым я имела дело раньше. Вчера он был очень вежливым и дружелюбным, и мы с ним, вроде как, даже договорились быть друзьями!
Встревоженное выражение на лице Андрея сменилось медленной радостной улыбкой. Он словно не сразу поверил мне до конца, а когда всё же осознал то, что я ему сказала, то вид у него стал самый что ни на есть счастливый. И я поняла, что мои слова очень даже обрадовали его. В чём он и не замедлил мне признаться.
— Я рад, — просто сказал Андрей. – Я очень боялся, что два самых дорогих для меня человека могут не поладить! Ты даже и не представляешь себе, как для меня важно, чтобы вы действительно подружились! И как много это для меня значит!
— Догадываюсь! – улыбнулась я ему в ответ. – Ну, теперь ты можешь быть совершенно спокоен по этому поводу! И я, со своей стороны, обещаю тебе, что приложу все силы для того, чтобы поладить с ним! Если он, конечно, не будет больше обижать меня!
— Думаю, что не будет! – заверил меня Андрей. – Раз уж он сам сделал первый шаг, значит, он уже не пойдёт на попятный!
— Кстати, Андрей, а сколько ему лет? – задала я ему давно интересовавший меня вопрос.
— Тридцать шесть.
Его ответ меня изумил. Я почему-то всё-таки подсознательно ожидала, что Шатов гораздо старше. Возможно, во всём виновато было это его нелепое прозвище «Старик». Это оно как-то исподволь приучило меня к подобной мысли и ввело в заблуждение.
— А почему же вы тогда называете его «Стариком»? – выразила я вслух своё удивление, просто не в силах сдержаться.
Андрей задумчиво пожал плечами. Было заметно, что сам он нечасто об этом задумывался.
— Даже и не знаю, — недоумённо пожал он плечами. – Это как-то изначально так сложилось, что про себя мы всегда называли его «Стариком». Я теперь уже и не помню, кто первый так придумал.
— Неужели это правда, что его никто, кроме тебя, никогда не видит? – снова спросила я. Сколько бы раз мне не отвечали на этот вопрос положительно, я всё равно никак не могла поверить в то, что это действительно может быть истиной. Сама эта мысль уже казалась мне невероятной, и мне трудно было даже допустить возможность того, что это правда.
— В какой-то степени, — после секундного колебания, отозвался Андрей. Было заметно, что он не хочет говорить мне неправду, но и открыть истину он мне тоже пока не решается. – Просто его никто не знает в лицо, — добавил он. — Для него это очень важно.
— Но почему? – в который уже раз воскликнула я, поскольку эта версия была ещё даже более невероятной, чем та, которую я слышала раньше. – Что заставляет его скрываться от людей?
Андрей как-то очень внимательно посмотрел на меня, словно пытаясь прочесть какие-то мои тайные невысказанные мысли. Но ему не удалось это сделать, поскольку в данный момент у меня их просто не было.
— А ты не пробовала спросить об этом у него самого? – поинтересовался он, наконец, после небольшого размышления.
— Пробовала, — со вздохом призналась я, почему-то чувствуя себя при этом виноватой, словно я совершила что-то запретное.
Но, казалось, Андрей ожидал от меня как раз такого ответа. Возможно, он просто слишком хорошо знал меня, чтобы заранее предположить, что я не сумею удержаться от любопытства, раз уж мне представился такой удобный случай.
— И что он сам тебе сказал? – задал он новый вопрос.
Мы с ним, явно, поменялись ролями. Мне это, естественно, не могло понравиться. И, чтобы хоть немного изменить положение вещей, я ответила вопросом на его вопрос:
— А что мне скажешь ты?
— Я подтвержу любые его слова! – лукаво улыбнулся Андрей, пытаясь, похоже, всё обратить в шутку.
Но я была на это, как всегда, не согласна.
— Хитрый!.. – рассмеялась я и пригрозила ему пальчиком. – Ну, ладно, хорошо, я скажу тебе!.. Он признался мне в том, что он очень уродлив, но я ему, честно говоря, не слишком поверила! Так это правда, что он уродлив, или нет?
В глазах Андрея промелькнуло нечто, весьма похожее на удивление, и тут же исчезло. Но я всё же успела это заметить и прекрасно поняла истинное значение этого выражения. И теперь я ни за что на свете не поверила бы в миф об уродстве Шатова. Я и раньше-то всегда сомневалась в этом, а сейчас я на все сто процентов была уверена в том, что это всего лишь удобная отговорка, скрывающая нечто гораздо более серьёзное.
— Ну… — неуверенно протянул Андрей, так как я всё ещё ждала ответа, хотя и не надеялась на то, что он скажет мне правду. – Раз уж он сам тебе в этом признался… Тогда, наверное, можно и так сказать…
Но меня это его надуманное объяснение, признаться, не слишком убедило. И я решила быть понастойчивее. Даже если это принесёт мне вред.
— Что это значит, Андрюша? – воскликнула я. – Я тебя не совсем понимаю! На самом деле он вовсе и не уродлив, так ведь? Он сказал мне неправду, просто чтобы отвязаться от меня, да?
На лице Андрея ясно отразились сомнения. Он явно колебался, не в силах ещё решить, можно ли открыть мне эту страшную тайну, или же всё-таки необходимо пока сохранить её.
Я ждала, затаив дыхание. Но, к моему великому огорчению, он выбрал второе.
— Ну, я не сказал бы, что он так уж уродлив… — осторожно пробормотал Андрей. Если бы ситуация была не такой серьёзной, я, наверное, попросту расхохоталась бы. Было действительно очень забавно наблюдать за тем, как он с трудом подбирает слова, чтобы и меня не обидеть, и друга не подвести. И при этом ему всё равно не удаётся убедить меня в своей искренности.
— Но, если уж он сам так считает, то я не стану отрицать этого… — всё так же неуверенно добавил Андрей.
Я пристально смотрела на него, ожидая более правдоподобных объяснений. Его уклончивость была способна сейчас только лишь разозлить меня. Неужели он не понимает, что своими неопределёнными ответами только ещё больше разжигает моё любопытство вместо того, чтобы успокоить его?.. Я уже готова была задать ему этот вопрос, но просто не хотела ссориться с ним из-за постороннего человека, который, тем не менее, не на шутку интересовал меня. К тому же, теперь я уже на все сто процентов была уверена в том, что причина всей этой непонятной таинственности кроется вовсе и не в мифическом уродстве Шатова. А выяснив, наконец, это, я посчитала, что вполне имею право знать и всё остальное. И остановить меня в этом моём намерении могло только разве лишь чудо.
— А как ты сам считаешь? – не унималась я, рискуя вызвать его недовольство и даже разозлить его. Но я всё-таки никак не сдавалась.
Андрей снова пристально посмотрел на меня, и на этот раз я почувствовала себя под этим его взглядом очень даже неуютно, словно я и впрямь пыталась в чём-то обмануть его, а он может вот-вот это обнаружить.
— Это действительно так важно для тебя? – недоверчиво спросил меня он. И я вполне могла понять эту его недоверчивость. Действительно, с чего это я вдруг так заинтересовалась совершенно посторонним, вроде бы, человеком, — настолько, что даже рискую своими расспросами испортить отношения со своим возлюбленным?..
— Очень важно! – с необычайной пылкостью воскликнула я. – Поверь мне, Андрей, это не просто банальное любопытство! Мне действительно крайне важно это понять!
Мне снова показалось, что он колеблется, и я застыла в надежде наконец-то узнать всю правду. Но и на этот раз чувство долга по отношению к другу победило и не позволило ему проговориться.
— Алина, не сердись на меня, пожалуйста! – тихо, но очень твёрдо произнёс Андрей, и я поняла, что он принял окончательное решение, и обжалованию оно не подлежит. – Я действительно не могу пока тебе этого рассказать! Пойми, это не моя тайна, и я просто не имею права открыть её тебе!
Я всё поняла. И одновременно с этим почувствовала, наконец, угрызения совести из-за того, что так глупо вела себя и пыталась настаивать, требуя от него невозможного.
— Андрюшенька, это ты, пожалуйста, не сердись на меня! – попросила я, обнимая его за шею и целуя. – Я прекрасно понимаю, что не права, но это действительно было не просто любопытство! Вокруг меня происходит нечто странное, и никто не хочет объяснить мне, что это! И мне почему-то показалось, что, если я всё узнаю, то мне легче будет во всём этом разобраться!
— Что ты имеешь в виду? – уже не на шутку встревожился Андрей, которого мои слова, вместо того, чтобы успокоить, похоже, напугали ещё больше. – Что происходит вокруг тебя? Случилось что-то, чего я ещё не знаю?
Я в растерянности закусила губу, тут же пожалев о том, что вообще завела весь этот бессмысленный разговор, который только запутал нас обоих ещё больше. Он не мог ответить на мои вопросы, но ведь и я не в силах была рассказать ему обо всём, что меня тревожило! Так что мы, вроде как, были квиты. И я прекрасно понимала, что не должна была сейчас волновать и расстраивать его, и всё же словно какой-то бес попутал меня сделать это!.. А впрочем, к чему пытаться сваливать всё на беса?.. Виновата была во всём только лишь я одна!.. И осознание этого изводило меня, наверное, сильнее всего.
— Да нет, Андрюша, всё в полном порядке! – как можно более искренне попыталась заверить его я и тем самым исправить свою невольную ошибку, которая могла привести к куда более тяжёлым последствиям, чем я даже могла себе это представить. – Просто всё это так странно, что я даже немного запуталась! Вы все слишком таинственны, и это зачастую пугает меня и приводит в замешательство, — и так с самого первого дня! У меня уже просто нервы на пределе! Вот я и подумала: неужели нельзя просто объяснить мне всё так, чтобы я это поняла и не задавала больше лишних вопросов? Наверное, это было бы лучше для всех нас!
Андрей улыбнулся в ответ на этот мой довольно путанный монолог, но его улыбка почему-то показалась мне не особенно естественной. Скорее всего, он просто попытался изобразить её для того, чтобы тоже успокоить меня и заставить позабыть обо всех проблемах.
— Алиночка, милая моя, я обещаю, что обязательно объясню тебе всё, что тебя интересует! Просто подожди ещё немного, хорошо? Скоро я выйду отсюда, и мы разберёмся со всеми твоими проблемами! Ты веришь мне?
— Наверное, да, — после некоторого раздумья кивнула я, хотя на самом деле вовсе не была теперь в этом так уверена. Просто я не хотела больше расстраивать его. – Хорошо, Андрюша! Я подожду. Тем более, что у меня попросту нет другого выхода!
Другого выхода у меня действительно не было. И мы оба прекрасно понимали это. И так же хорошо мы оба понимала, что не совсем искренни друг с другом и пытаемся что-то скрыть. Меня, признаться, это очень беспокоило. По характеру я была достаточно честной и искренней, и вести себя иначе было для меня просто несвойственно.
Интересно, а что думал обо всём этом Андрей?.. К сожалению, я так никогда и не узнала об этом.
* * *
Стоит ли говорить, что, несмотря на этот довольно-таки непростой разговор с Андреем и его обещание, которое он повторял мне уже не в первый раз, я ничуть не успокоилась? К сожалению, я, похоже, была не из тех людей, кто способен научиться на собственных ошибках. Я же упорно совершала их вновь и вновь и не могла остановиться.
На следующий день, удивляясь собственной смелости, — или, точнее, собственному беспрецедентному нахальству, — я сама попросила Павла Арсеньевича соединить меня с Шатовым. Мне просто необходимо было сейчас переговорить с ним, потому что я попросту устала от всей этой неопределённости, а он, похоже, был единственным человеком, который мог более или менее расставить всё на свои места. Если моя интуиция не обманывала меня, — а за эти долгие недели я уже как-то привыкла обычно доверять ей чуть ли не на все сто процентов, — то даже Андрей, несмотря на все его многократные обещания рано или поздно всё рассказать мне, мог попросту, — я чувствовала это, — не знать многих интересующих меня фактов. Но зато, — и в этом я не усомнилась ни на миг, — о них прекрасно был осведомлён Артур Шатов. И вопрос сейчас был только в том, захочет ли он по доброй воле поделиться со мной этими своими знаниями?.. В этом я совсем не была уверена. И всё же решила рискнуть. Даже несмотря на то, что прекрасно понимала, как много поставлено на карту, и что в случае неудачи я могу потерять буквально всё. Работу, репутацию, любовь, — всё, что имело для меня значение в этой жизни. Но я чувствовала, что, если мне не удастся разобраться до конца в том, что происходит вокруг меня,  то я могу лишиться гораздо большего. Возможно, даже самой жизни.
Павел Арсеньевич удивлённо кивнул в ответ на мою просьбу, высказанную очень твёрдо и в приказном тоне, и экран привычно погас. А несколько секунд спустя я услышала голос Шатова, и внутри у меня всё сжалось от какого-то необъяснимого чувства страха, которое мне не сразу удалось побороть.
— Здравствуйте, Алина! Вы хотели поговорить со мной? У вас возникли какие-то проблемы?
Оказывается, решиться на этот разговор с Шатовым было гораздо легче, чем в действительности начать его. Вроде бы, я уже неоднократно прокрутила в голове всё то, что скажу этому человеку для того, чтобы убедить его быть искренним со мной и открыть мне истину. Но, несмотря на это, в нужный момент мой язык вдруг почему-то словно прилип к нёбу, и все путные мысли куда-то напрочь повыветрились, будто их и вообще не было. И от моей твёрдой решимости, способной в моём представлении свернуть горы, не осталось и следа.
— Здравствуйте, Артур… — сумела я вымолвить лишь после непродолжительного молчания, совершенно не представляя, с чего мне вообще начать. – У меня действительно возникли кое-какие проблемы, которые мне необходимо обсудить с вами! Я вчера была в больнице у Андрея…
Я старалась говорить решительно и твёрдо, чтобы он не догадался о моём истинном состоянии, но на этом месте я всё же непроизвольно запнулась. Шатов поспешил воспользоваться образовавшейся паузой, чтобы задать свой вопрос:
— И как он? С ним всё в порядке?
У меня создалось впечатление, что этим невинным безмятежным вопросом он пытается уберечь меня от ошибки. Но меня было уже не остановить.
— Да. С ним всё в порядке, — подтвердила я, ощущая, как снова возвращается ко мне моя былая уверенность. — Только вот он очень расстроен моим поведением. И мне, похоже, так и не удалось до конца успокоить его!
— А разве вы можете вести себя плохо? – снова попытался обратить всё в шутку Шатов. Он, без сомнения, заподозрил, что за этим моим странным и неожиданным желанием поговорить с ним скрывается нечто серьёзное, и сейчас изо всех сил пытался помешать мне совершить глупость. – Как-то мне с трудом в это верится! Очень хотелось бы увидеть нечто подобное!
— Увидите ещё, — всё впереди! – мрачновато пообещала ему я, раздражённая этой его, вроде бы, привычной насмешливостью. Но сейчас мне казалось, что он смеётся надо мной, и это вовсе не представлялось мне безобидным. – Просто теперь мне приходится кое-что скрывать от него, а он это чувствует! Понимаете, его не так-то просто обмануть! И, более того, мне вовсе не хочется это делать!
— Ну, так расскажите ему обо всём, в таком случае! – спокойно посоветовал мне Шатов, казалось, искренне не понимая, в чём причина моих затруднений. Да, его совесть была явно чиста. В отличие от моей. И я могла ему только позавидовать.
— Рассказать ему обо всём? – с некоторой злостью и раздражением в голосе переспросила я. – Но как, по-вашему, я могу это сделать?
Он ничего не ответил на мой вопрос, и, выждав ровно секунду, я добавила:
— И, к тому же, я вовсе даже не уверена, что это не расстроит его ещё больше! Как вы считаете?
— А в чём, собственно, дело? – удивился Шатов и, похоже, действительно искренне. – Я как-то не совсем понимаю, что конкретно вы имеете сейчас в виду!
— Известно ли вам, например, что позавчера меня снова пытались убить? – напрямую спросила я его, устав, наконец, ходить вокруг да около. В его положительном ответе на этот свой вопрос я даже и не сомневалась.
— Милая моя девочка, — усмехнулся Шатов, услышав эти мои слова, и эта его усмешка разозлила меня ещё больше, потому что снова заставила почувствовать себя круглой идиоткой. – Неужели я ещё ни разу не говорил вам, что мне всегда всё известно? И уж, тем более, то, что происходит с близкими мне людьми!
— Я не стала бы утверждать, что мы с вами как-то особенно близки! – огрызнулась я неожиданно даже для самой себя, и сама этому удивилась. В принципе, мне никогда не свойственна была подобная грубость.
— Извините, если мои слова вам неприятны! – спокойно проговорил Шатов, и мне моментально стало стыдно за эту свою вспышку, особенно подчёркнутую этой его строгой вежливостью. – И объясните мне, пожалуйста, что именно вас тревожит!
Я постаралась скрыть от него и своё раскаянье, и свои колебания.
— В таком случае, — продолжала я, как ни в чём не бывало, — вам, должно быть, известно, что я осталась жива только благодаря всё тому же человеку, который спас меня в прошлый раз? Если бы не он, — мне точно был бы конец!..
— Да, естественно, мне это тоже известно, — по-прежнему спокойно подтвердил Шатов. – И я очень рад, что ему опять удалось так своевременно придти к вам на помощь!
— Да уж, очень своевременно! – не смогла отрицать я, хотя в моём нынешнем настроении я была готова возражать против любой его фразы, даже если она казалась мне вполне разумной. – Как раз в тот день мы разговаривали с вами о нём. Он сказал, что вы передали ему это!
— Да, возможно, — согласился Шатов. – Я теперь уже не помню таких подробностей. А в чём дело? Вы что-то имеете против этого человека? Мне кажется, он опять появился в вашей жизни как нельзя вовремя!
— Слишком уж вовремя! – снова недовольно буркнула я, хотя и понимала, что это нелепо. Глупо злиться на человека за то, что он оказался рядом как раз в тот момент, когда нужно было спасти твою жизнь. Но я просто нервничала, не зная, как поаккуратнее перевести этот и без того непростой разговор на ещё более щекотливую тему, которая сейчас меня тревожила.
— Из-за чего вы так нервничаете, Алина? – недоумённо переспросил Шатов. – Я поручил этому человеку охранять вас. Пока он рядом, вам ничто не угрожает. Так что нет ничего удивительного в том, что в нужный момент он всегда оказывается рядом, чтобы помочь вам! Так что успокойтесь, пожалуйста, и толком объясните мне, что конкретно вас тревожит!
— Я абсолютно спокойна и ни капли не нервничаю! – с вызовом в голосе заявила я, но это, конечно же, было неправдой.
— Но я же вижу!.. – просто возразил он, и это действительно был, наверное, самый веский аргумент. – И при этом совершенно ничего не понимаю! Этот человек чем-то не угодил вам? Если это так, то я поручу вашу охрану кому-нибудь другому и позабочусь о том, чтобы он больше никогда вас не побеспокоил!
Мне было бы интересно узнать, он действительно ничего не понимает, или же просто изображает из себя такого недогадливого?.. Нет, на глупого он вовсе не был похож. Я, пожалуй, была склонна выбрать второе предположение, поскольку оно, на мой взгляд, было гораздо ближе к истине.
— Хорошо, Артур, вам я могу сказать то, чего я не в силах была объяснить Андрею! – решительно проговорила я, посчитав, что действительно пришло время объясниться по-человечески. – Когда кто-то спасает твою жизнь, а тем более, два раза подряд, невольно начинаешь испытывать к этому человеку элементарное чувство благодарности! Надеюсь, в этом вы со мной согласны?
— Вполне, — коротко ответил он и, секунду помолчав, добавил. – Благодарность – это совершенно естественное чувство в подобной ситуации! И всё-таки я не совсем понимаю, Алина, к чему вы клоните? Объясните, пожалуйста, мне толком, что вас тревожит, чтобы я мог успокоить вас!
Меня снова охватила злость от этого его лицемерия. Я не могла поверить в то, что он всё ещё так ничего и не понимает. Ну, что ж, — подумала я с некоторой даже яростью, — попробую объяснить ему ещё раз!..
— А если, к тому же, этот человек появляется и исчезает так внезапно, если он со всех сторон окружён такой таинственностью, что никто ничего о нём не знает, то как прикажете мне вести себя? – выпалила я на одном дыхании. – Я хочу, наконец, разобраться в том, что происходит вокруг меня! И вы должны мне в этом помочь!
— Я никак не могу понять, что конкретно вас смущает, Алина? – тоже несколько раздражённо проговорил Шатов. Похоже было на то, что весь этот наш разговор здорово выводил его из себя, и он с трудом удерживался в рамках приличия, — возможно, только ради своей дружбы с Андреем. Я не сомневалась в том, что, если бы не это, он давно уже послал бы меня куда подальше.
— Всё! – коротко пояснила я.
— Ну, что ж, начнём по порядку!.. – резковато предложил он. – Насколько мне известно, этот человек всегда был неизменно корректен в отношении вас! Я хорошо знаю его и поэтому могу говорить об этом так уверенно! Так что, если вы опасаетесь, что в один прекрасный день он потребует от вас благодарности за то, что сделал для вас, то могу сразу же успокоить вас на этот счёт!
— Да не в этом дело!.. – попыталась было вклиниться я, но он продолжал говорить, словно и не слыша моих возражений.
— Несмотря на некоторые… гм… странности своего поведения, — Шатов не сразу подобрал подходящее слово, которое действительно правильно охарактеризовало бы поступки моего таинственного незнакомца, — я могу уверить вас в том, что он – человек глубоко порядочный, и никогда не совершит того, что могло бы оскорбить вас!
Мне хотелось просто заскрежетать зубами от ярости. По-моему, этот тип уже начинал бесить меня своей показной тупизной!.. Но я старалась пока быть терпимой и сдерживать своё раздражение, поскольку прекрасно отдавала себе отчёт в том, что сейчас вовсе не время показывать свой далеко не ангельский характер. Я и так уже сумела достаточно сильно вывести его из себя, хотя и понимала прекрасно, что, если мне и удастся хоть чего-то добиться, то только при помощи спокойствия и выдержки. А их-то мне в этот миг как раз и не хватало.
— Не делайте вид, Артур, что не понимаете, о чём я сейчас говорю! – решительно отмела я все его возражения. – Дело вовсе не в том, что я боюсь этого человека, и вы, я думаю, прекрасно это осознаёте! Просто он мне интересен, и я хочу познакомиться с ним поближе, несмотря на то, что вы, похоже, изо всех сил стремитесь воспрепятствовать этому. Вот только я никак не понимаю, почему!
Я боялась признаться даже самой себе в том, что немного слукавила, произнося последнюю фразу. И, как оказалось, Артур Шатов тоже вовсе не был глуп. И он действительно прекрасно всё понимал. Правда, несколько секунд по окончании моей, пожалуй, излишне пылкой речи он молчал, а потом тихо задал как раз тот самый вопрос, которого я втайне боялась:
— А как же Андрей, Алина?
— Я не знаю, — честно призналась я, мужественно пытаясь скрыть собственные угрызения совести, — и в первую очередь, наверное, от самой себя. Этот вопрос действительно волновал меня… Но я не знала на него ответа
— Мне казалось, что вы его любите! – с мягким укором в голосе заметил Шатов.
Меня это разозлило ещё больше. В принципе, — думала я, — какое он вообще имеет право осуждать меня? Но он был другом Андрея, и поэтому я молча проглотила этот слишком очевидный упрёк. Если бы не это, я, наверное, просто послала бы его куда подальше и приказала не лезть в мою личную жизнь!
Если бы не это, то он сам попросту не стал бы со мной разговаривать… И я прекрасно осознавала это.
— Да, люблю! – с некоторым вызовом в голосе согласилась я, хотя, в принципе, я вообще не понимала, почему должна отчитываться перед ним сейчас и что-то ему объяснять. – Но это совсем другое… Всё совсем не так, как вы могли бы подумать… Я запуталась в своих чувствах… В общем, мне просто необходимо снова увидеть этого человека и поговорить с ним!
Я была настроена весьма решительно. Но его ответ просто сразил меня наповал.
— А мне кажется, что вам лучше больше никогда не встречаться! – сухо проговорил Шатов, и это прозвучало, как окончательный приговор.
Я буквально задохнулась от злости и отчаянья. Даже не знаю, какое из этих чувств тогда преобладала во мне?.. Злость на этого человека за то, что он пытается управлять моей судьбой, или отчаянье из-за того, что я действительно могу больше никогда не увидеть своего спасителя?..
Какое он вообще имел право решать что-либо за меня?.. Я не собиралась этого допускать!.. Просто не собиралась.
— Послушайте, Артур Алексеевич, а не кажется ли вам… — почти закричала я и лишь усилием воли заставила себя остановиться. Мне было непросто в тот миг сдержаться и не высказать ему в лицо всё то, что я о нём думала. Но я всё-таки сумела слегка поумерить свой пыл, потому что прекрасно понимала, что этим только сделаю себе ещё хуже. – Я понимаю, что Андрей – ваш друг, — продолжала я уже более спокойно, — но это ещё не даёт вам права вмешиваться в мою жизнь, а тем более, осуждать меня или диктовать мне, как я, по вашему мнению, должна поступать! Я уж как-нибудь сама разберусь в этом, без посторонней помощи, хорошо?
— Вы уверены в этом? – саркастически усмехнулся он, и в этом его тоне я признала прежнего Шатова – желчного и язвительного.
— Да, уверена! – холодно подтвердила я. – И я действительно люблю Андрея! А к этому человеку я не испытываю абсолютно никаких чувств! Я прямо говорю вам это, хотя и не понимаю вообще, с какой стати я должна отчитываться перед вами!
— Может быть, потому, что мы были друзьями? – очень тихо и мягко предположил он.
Но я не обратила на его слова ни малейшего внимания. Я была слишком занята сейчас своими мыслями, которые он снова попытался прервать.
— Мне необходимо увидеть этого человека! – заявила я. – Понимаете вы это или нет?
На последних словах мой голос чуть было снова не сорвался на крик, и мне опять стоило огромных усилий сдержаться.
— Я прекрасно всё понимаю, — неожиданно холодно проговорил Шатов, и от этого его тона у меня действительно словно кровь заледенела в жилах, и меня настиг новый приступ безудержного отчаянья. – Но я не думаю, что этот человек согласится ещё когда-либо впредь встречаться с вами!
— Но почему? – вскричала я, даже и не пытаясь скрыть своё состояние. – В чём дело? Я что-то сделала не так? Я обидела его?
— Дело в том, что он тоже друг Андрея, — пояснил Шатов, и на этот раз в его голосе прозвучал металл. – Он прекрасно знает о том, что вас с ним связывает, и не собирается стоять у вас на пути!
— Но нас с Андреем пока ещё ничего не связывает! – с жаром возразила я, чуть покривив при этом душою, поскольку я прекрасно понимала, что на этот раз всё-таки перегнула палку. Осознавала я так же и то, что, если я и дальше буду продолжать в том же духе, то, пожалуй, не только окончательно утрачу уважение самого Артура, но и лишусь Андрея, — а этого я, естественно, вовсе не желала. Что бы ни говорила я сейчас Шатову о том, что нас пока ещё ничто не связывает, — на самом деле своими отношениями с Андреем я дорожила больше всего на свете и ни в коем случае не хотела его потерять.
С другой стороны, я даже и сама не понимала толком, почему так упорствую в своём нелепом стремлении найти этого человека. Но я просто знала, чувствовала подсознательно, что для меня это сейчас просто жизненно необходимо. И, даже несмотря на такое яростное противодействие со стороны Шатова, отступать от намеченной цели я не собиралась.
— Ну, хорошо, если вы не хотите мне помочь, в таком случае, я найду его сама! – решила я использовать свой последний козырь, поскольку я только что осознала, что давно уже держу его в руках. – Я просто спрошу у Андрея, кто этот человек, и он поможет мне найти его!
За моими словами последовало продолжительное молчание, — настолько долгое, что я уже подумала было, что Шатова, наконец-то, рассердили мои угрозы, и он попросту отключился. Такой риск существовал всегда, и помоги мне Господи Боже, если это действительно случится!.. Разумом я прекрасно понимала, что веду себя безобразно по отношению к нему и заслуживаю за это серьёзного наказания, но ничего не могла с собой поделать. На какой-то миг желание снова увидеть моего таинственного незнакомца затмило в моей душе все остальные чувства, и мне было уже совершенно безразлично то, что может повлечь за собой это моё ослиное упрямство.
— Алина… — тихо вымолвил, наконец, Артур, и я сразу же по его тону поняла, что на этот раз, похоже, победила. Но привкус у этой победы был очень горький. – Так и быть, я всё передам этому человеку, и он, может быть, согласится с вами встретиться… Но за это вы должны пообещать мне выполнить одну мою просьбу!..
— Какую? – осторожно спросила я, боясь угодить в ловушку. С одной стороны, я сейчас готова была пообещать ему всё, что угодно, лишь бы добиться своего. Но, с другой стороны, в душе я смутно опасалась того, что он может потребовать от меня в обмен за оказанную услугу.
Шатов некоторое время молчал, словно собираясь с мыслями, а потом проговорил:
— Я прошу вас только об одном: чтобы вы никогда и ни при каких обстоятельствах не рассказывали Андрею об этом человеке! Договорились?
Пообещать ему это сейчас было бы очень легко. Но я хотела, в первую очередь, понять, что кроется за всем этим? Осознать до конца, что вообще происходит вокруг меня?..
— Но почему? – недоумённо спросила я. – Что в этом такого, даже если я и расскажу обо всём Андрею? Я не хочу ничего скрывать от него!
— Но ведь кое-что вы всё-таки от него скрыли! – каким-то уставшим голосом напомнил мне Шатов.
— Просто в силу обстоятельств! – заявила я. – Я не хотела расстраивать его раньше времени, поскольку пока ещё сама ничего не понимаю! Но я вовсе не собиралась вообще скрывать это от него!
— Не спрашивайте меня ни о чём больше, Алина! – проговорил в ответ Шатов и почему-то очень тяжело вздохнул. Я даже почувствовала на миг угрызения совести, потому что прекрасно понимала, что это именно я довела его до такого состояния. – Просто так надо! – безапелляционно заявил он. – Я выполню вашу просьбу, но только при условии, что вы выполните мою! Так мы с вами договорились или нет?
Я чуть подумала и, прекрасно осознавая, что у меня нет иного выхода, кроме как согласиться, кивнула:
— Договорились.
— В таком случае, до свидания! – очень сухо проговорил он, и я почему-то прекрасно поняла, что на этом наша едва зародившаяся дружба закончена. Я даже удивилась, почему он не сказал мне «прощайте».  И ещё больше меня удивило то, что он добавил, как бы в своё оправдание. – У меня очень много работы!
— До свидания! – тихо отозвалась я.
Мне стало очень грустно. И, может быть, именно тогда, под влиянием этой не совсем понятной грусти, мне впервые пришла в голову мысль, показавшаяся на тот момент совершенно невероятной.
И я быстро забыла о ней, потому что того, о чём я подумала, в действительности просто не могло быть.
Хотя, как показало время, в жизни происходят гораздо более странные события. И понять это мне предстояло уже очень скоро.
* * *
Я скучала на остановке, дожидаясь своего автобуса и безуспешно пытаясь привести в порядок свои мысли. Стояла невыносимая жара, непривычная для конца августа. Мне всегда казалось, что у нас в Переславле был более прохладный климат, — хотя, возможно, это было просто чисто субъективное ощущение, связанное с тем, что в городе жара переносится куда тяжелее, чем в той почти сельской местности, где я выросла и прожила почти всю свою жизнь. Но, как бы то ни было, а с непривычки я очень сильно страдала от такой погоды. К тому же, признаться честно, я безумно устала за этот показавшийся мне воистину бесконечным день и сейчас мечтала только о том, чтобы побыстрее попасть домой, — если, конечно, можно было считать домом ту крошечную бедную квартирку, в которой я сейчас обитала.
Но за всё это время я ни разу не пожалела о том, что предпочла её сказочным хоромам Андрея. Мне казалось, что эта маленькая, затерявшаяся в огромном городе квартирка даёт мне ощущение какой-то независимости от других людей, какую-то непонятную даже мне самой силу продолжать жить, несмотря ни на что, и не сдаваться под гнётом обстоятельств.
В принципе, это были довольно странные мысли. Но я и сама, как мне теперь уже казалось, была довольно странной девушкой, так что в них не было ничего особенно удивительного для меня.
— Какая сегодня жуткая жара! – словно в ответ на мои мысленные страдания, раздался позади меня мужской голос, обращавшийся, несомненно, ко мне, поскольку, кроме меня, больше на остановке никого не было. И, хотя я была вполне солидарна с ним в том, что касалось сегодняшней погоды, меня едва ли могла бы порадовать его навязчивость.
— Да, — процедила я сквозь зубы, не оборачиваясь и, как мне представлялось, совершенно недвусмысленно давая тем самым понять, что я вовсе не горю желанием продолжать этот разговор. Конечно, в таком случае, по большому счёту, мне следовало бы вообще воздержаться от ответа, и тогда у меня было бы больше надежд на то, что мужчина оставит меня в покое. Но моя врождённая провинциальная вежливость просто не могла этого допустить, и я, не удержавшись, всё-таки ответила, вопреки своей воле и всем доводам рассудка.
Но мужчина, ничуть не обескураженный, похоже, моей явной недоброжелательностью, не отступал, что, впрочем, было вполне естественно для данной ситуации. Я давно уже поняла, что, если хоть немного попытаться поддержать беседу с каким-нибудь подобным ухажёром – неудачником, то он ни за что не отступится сам по доброй воле, и, в конце концов, всё равно придётся попросту отшить его. Впрочем, тем хуже для него, потому что даже моя хвалёная вежливость, как известно, имела свои пределы.
— Я в первый раз вижу вас такой грустной! – заметил он. – В чём дело? Вас кто-то расстроил?
Поначалу я не придала его словам никакого значения, посчитав, что это всего лишь новый ещё незапатентованный способ привлечь к себе внимание.
— А разве мы с вами знакомы? – равнодушно переспросила я, руководствуясь всё той же извечной вежливостью. После этого я, наконец, обернулась и чуть не подпрыгнула на месте от неожиданности, лишившись на миг дара речи.
— Совсем немного, — улыбнулся он, и его чёрные глаза при этом задорно блеснули. – Если только это можно, конечно, назвать знакомством… Хотя немного изменённый голос, оказывается, способен ввести вас в такое заблуждение, что вы не захотите даже повернуться ко мне!
Похоже, он действительно флиртовал со мной, — или же мне это просто показалось, потому что очень хотелось бы, чтобы это было именно так?..
Но, как бы то ни было, а я ощутила странную дрожь во всём теле. Близость этого почти незнакомого мне человека действовала на меня как-то совершенно необъяснимо. Никогда в своей жизни я ещё не испытывала подобных чувств и не могла пока найти им названия. Но в его присутствии я просто, похоже, напрочь теряла способность мыслить здраво, — и, что самое странное, это меня даже ни капли не пугало!..
— Откуда вы взялись? – воскликнула я, непроизвольно хватая его за руку, словно опасаясь того, что он снова может попросту раствориться в воздухе, как в прошлый раз. – Я вас сразу и не узнала!
— Да я уж так и понял!.. – усмехнулся он своей совершенно необъяснимой усмешкой. – Кстати, мне кажется, что у нас нет нужды дожидаться автобуса! Моя машина поблизости, и, если вы, конечно, не против, я с удовольствием подвезу вас!
Это было больше того, о чём я осмеливалась мечтать. Но в ответ я смогла лишь слабо кивнуть.
Я буквально сгорала от желания задать ему тысячи вопросов и почему-то подозревая при этом, что ни на один из них я не получу внятного ответа. Но мне было сейчас совершенно всё равно. Он снова был рядом, а всё остальное попросту не имело значения. В его присутствии я словно становилась совсем другим человеком, и то, что мучило меня в моей реальной жизни, в этом измерении просто теряло свой смысл.
Мы молча сели в его тёмно-синий «Форд», припаркованный тут же, около остановки. Я заметила, что он искоса наблюдает за мной в зеркало, но не подала вида и ничего не сказала. Да и что я могла сейчас ему сказать?..
— Это Артур Алексеевич передал вам, что я хочу вас видеть? – спросила я его минуту спустя, поскольку он сам, явно, не собирался пока нарушать молчание. А оно становилось уже довольно тягостным. И, если бы оно затянулось, прервать его было бы ещё сложнее.
— Нет, он мне ничего не говорил, — чуть качнув головой, возразил он, словно даже немного удивившись такому моему предположению. – А разве вы хотели меня видеть?
Такого ответа я от него как-то не ожидала. И не была к нему готова. Поэтому он вызвал у меня искреннее недоумение.
— Тогда почему же вы здесь? – удивлённо воскликнула я, поворачиваясь к нему и с трудом удерживаясь, чтобы снова не схватить его за руку. Но мне просто хотелось таким образом убедиться в том, что он не привиделся мне, а действительно находится сейчас рядом со мною, живой, реальный и вовсе не похожий на бестелесного духа, какового он, кажется, пытался из себя изобразить.
Он пожал плечами с нарочитым, как мне показалось, равнодушием и ответил:
— А я и сам этого не знаю. Просто я хотел некоторое время понаблюдать за вами со стороны, но почему-то не удержался и подошёл. Хотя и понимал прекрасно, что совершаю ошибку. С моей стороны это было просто глупостью!
— Но почему вы так решили? – возмущённо вскричала я. И этот мой праведный гнев был вызван, в первую очередь, тем, что я совершенно ничего не понимала.
— Потому, — недовольно буркнул он. – Так зачем вы хотели меня видеть? Вы мне этого так ещё и не сказали!
— Сама не знаю, — повторила я его слова, потому что на тот момент они показались мне достаточно безобидными. – Просто, наверное, потому, что только рядом с вами я теперь чувствую себя в полной безопасности! Мне всё ещё немного страшновато, особенно после того случая. Вот поэтому, наверное, я и искала вашего общества!
Это было не совсем правдой. Но такое объяснение, казалось, вполне удовлетворило его. По крайней мере, он согласно кивнул головой и, не глядя на меня, проговорил:
— Ничего, не долго уже вам осталось бояться!.. Скоро Андрей выйдет из больницы, и вы не будете больше нуждаться в другом защитнике! Так ведь?
Меня охватил такой гнев, который я не смогла бы даже выразить словами. Чёрт возьми, да что они все, сговорились, что ли?.. Сначала Шатов изображает из себя святого праведника, а теперь и этот… как его там?.. Впрочем, какое это вообще имеет значение!.. Неужели же они все не понимают, что Андрей не имеет ко всему этому ровным счётом никакого отношения, и речь сейчас идёт вовсе и не о нём?..
Или же они оба, наоборот, слишком хорошо это понимали?.. Даже гораздо лучше, чем я сама?.. И поэтому пытались уберечь меня… Но от чего уберечь?.. Что могло мне угрожать?..
— При чём здесь Андрей? – сердито выразила я эту свою мысль вслух, не в силах больше сдерживаться и притворяться. – Я ведь говорю сейчас вовсе и не о нём!..
После этих моих не слишком осторожных фраз его лицо приобрело какое-то в буквальном смысле слова каменное выражение, но он ничего не сказал. Казалось, он целиком и полностью сосредоточился на дороге и перестал вообще замечать меня. Не зная, как следует вести себя в такой ситуации, я сочла за лучшее тоже замолчать, надеясь на то, что жизнь сама подскажет мне в дальнейшем, как я должна поступить.
Он остановил машину около моего дома. О Боже, неужели мы доехали так быстро?.. – мелькнула у меня прямо-таки какая-то паническая мысль. Я поймала в зеркале его внимательный взгляд, который теперь почему-то снова стал печальным, и неожиданно ощутила странное и совершенно необъяснимое желание расплакаться.
— Вы приехали, Алина! – сказал он безо всякого выражения, словно просто констатируя столь очевидный факт.
Как будто я сама этого ещё не заметила!..
— Я вижу! – несколько раздражённо отозвалась я, хотя и прилагала при этом все усилия для того, чтобы не показывать своих истинных чувств. Но это было ой как непросто!.. – Просто мы с вами ещё так и не договорили!..
Он по-прежнему очень внимательно смотрел на меня. И мне почему-то захотелось смущённо заёрзать на сиденье от этого его всё понимающего взгляда. Он словно проникал в мою душу и читал все мои грешные мысли… А их там накопилось немало.
— О чём? – с прежней затаённой грустью переспросил он. – Об Андрее? Мне казалось, что вы любите его! По крайней мере, вы сами так сказали мне! Разве уже вы не помните этого?
— Я всё помню! – почти резко оборвала я его и даже сама поразилась прозвучавшим в моём голосе ноткам отчаянья. – Но при чём здесь Андрей? Я говорю сейчас совсем о другом!..
Он вылез из машины, обошёл её вокруг и открыл передо мною дверцу. Ну, прямо истинный английский джентльмен!.. Впрочем, смеяться мне сейчас уже не хотелось, — разве что над самой собой и над собственной наивностью и глупостью… Больше всего на свете мне по-прежнему хотелось расплакаться. Хотя я и не понимала, с чего это вдруг у меня возникло такое совершенно необъяснимое желание?..
— Выходите, Алина! – тихо проговорил он, глядя на меня своими выразительными чёрными глазами, в которых светилась всё та же невысказанная грусть. – Мне уже пора! Да и вам тоже!
Я нехотя вылезла из машины и повернулась к нему, с тоской ощущая, как истекает отведённое мне время. И это ощущение было просто чисто физическим и причиняло мне неимоверную боль.
— Теперь вы снова пропадёте, да? – почти прошептала я. – И я больше никогда не увижу вас?
— Не волнуйтесь. Я всегда буду где-нибудь поблизости, — спокойно пообещал мне он. – Пока я вам нужен. Пока меня, в конце концов, не сменит Андрей!
Я чуть не застонала вслух от разочарования, потому что это уже просто переходило все допустимые границы!.. Он, что, действительно тоже такой тупой, — или же он так же притворяется ничего не понимающим, как несколькими часами ранее притворялся Артур Шатов?..
И тогда я дерзко вскинула голову и посмотрела на него в упор, пытаясь этим своим взглядом передать все тревожащие меня мысли и чувства.
— Неужели вы так ничего и не поняли из того, что я пытаюсь вам сказать? – обронила я, не сумев сдержать некоторого презрения, прозвучавшего в моём голосе.
Он наградил меня ещё одним долгим пристальным взглядом, от которого я, наверное, покраснела с головы до пят. Это был первый в моей жизни человек, чей взгляд я оказалась не способна выдержать. И я в смущении первая отвела глаза.
— Напротив, я слишком хорошо понял вас, Алина! – спокойно проговорил он, делая заметное ударение на слове «слишком». – А теперь прощайте!
После этой его фразы я, похоже, просто обязана была почувствовать себя последней шлюхой, привязывающейся к честным порядочным мужчинам. Не знаю, право, почему, но я себя ей так и не почувствовала.
И я решила идти ва-банк. Потому что другого выхода у меня уже просто не было.
— В чём дело? – с вызовом спросила я, совершенно позабыв при этом про гордость. Потому что, похоже, терять мне всё равно теперь уже было просто нечего. Я поставила на кон всё, — и могла всё проиграть. А вот потерять этого человека я больше не могла, — и именно в этот момент я осознала это совершенно ясно. И горечь от этого осознания заставила меня презреть чувство собственного достоинства и дерзко добавить. – Я не в вашем вкусе, да?
В его непроницаемом лице что-то неуловимо изменилось. Я не поняла, что именно произошло, но сразу же просто чисто физически ощутила эту перемену. В один миг он вдруг стал чужим и далёким. Только что он стоял рядом со мной, а теперь у меня возникло такое чувство, будто его здесь уже нет. И я тут же поняла, что это конец.
Я проиграла.
— Вы очень красивая девушка, Алина! – проговорил он, окидывая меня равнодушным взглядом знатока с ног до головы. Но это не было даже комплиментом, — это было совершенно беспристрастной констатацией столь очевидного факта, и без того не вызывающего ни у кого сомнений. – И вы мне очень нравитесь. Но нам с вами необходимо остаться просто друзьями!
Если бы он вместо этих слов попросту дал мне пощёчину, она и то не произвела бы на меня такого прямо-таки убийственного впечатления. Перед глазами у меня всё закружилось, и я почувствовала, что сейчас грохнусь в обморок. Прямо к его ногам. И, наверное, именно мысль об этом отрезвила меня и заставила взять себя в руки. Если бы не это, то я даже и не знаю, что могло бы со мною быть.
Такого страшного унижения я не испытывала ещё ни разу в своей жизни. Я даже и не знала, что так вообще может быть. Своим спокойным безразличием этот человек заставил меня, наконец-то, действительно почувствовать себя самой что ни на есть низкопробной шлюхой, путающейся под ногами у порядочных мужчин. И это было просто ужасно… Настолько ужасно, что и словами не выразить… И мне захотелось просто умереть…
С трудом сдерживая слёзы, я резко повернулась и пошла к дому. Всё уже было сказано. И добавить к этому мне было уже нечего. Да и не имело всё это больше никакого смысла.
У меня хватило сил и мужества ни разу не обернуться. Но в самом подъезде я остановилась и в полном изнеможении прислонилась к стенке, зажмурив глаза, из которых по щекам медленно заструились слёзы. Я ощущала сейчас такую неимоверную усталость, что не чувствовала себя способной даже подняться на лифте на четвёртый этаж и войти в свою квартиру. От слабости подкашивались ноги, но я всё равно никак не понимала, почему так быстро бьётся сердце, и почему мне по-прежнему так жутко хочется плакать…
Пока я вот так стояла, привалившись к стене подъезда в полном изнеможении, и не находила в себе сил даже думать о чём-то конкретном, из одной из квартир на первом этаже вышла молодая женщина и, не дожидаясь лифта, легко взбежала по лестнице на несколько этажей вверх. Я бездумно проводила её взглядом, но она сама, похоже, не обратила ни малейшего внимания на странную подозрительную особу, зачем-то подпирающую стенку у самой входной двери. Я долго слышала стук её каблучков и машинально считала этажи, которые она миновала. Второй, третий, четвёртый… Потом вдруг всё стихло, но поначалу я не обратила на это внимания, — поскольку, без сомнения, женщина собиралась заглянуть к кому-то в гости. А ещё несколько мгновений спустя раздался звон разбитого стекла и страшный, нечеловеческий крик, от которого я на миг просто оцепенела от ужаса и почувствовала, как у меня на голове шевелятся волосы.
Полная всяческих жутких предчувствий, которые только способно было вызвать моё буйное воображение, я выскочила на улицу. Но то, что я там увидела, превосходило все мои самые ужасные и мрачные предположения.
В двух метрах от меня, в луже крови, лежало тело той самой женщины, которая только что прошла мимо меня по лестнице. Я, словно в полузабытье, уставилась на неё, не будучи способной в полной мере осознать весь ужас происшедшего и поверить в него. И только тут я совершенно случайно обратила внимание на то, что платье на этой женщине было примерно такого же цвета, как и моё, а её распущенные светлые волосы тоже очень напоминают мои… И улица закружилась перед моими остекленевшими глазами…
Значит, на её месте должна была сейчас лежать я… И только лишь воля провидения уберегла меня от уготованной мне кем-то страшной участи… А вместо меня умерла эта ни в чём не повинная молодая женщина, у которой впереди была ещё вся жизнь…
Меня охватил дикий ужас, совершенно лишивший способности соображать. Я закрыла рот обеими руками, чтобы не закричать. Надо было бежать… спасаться… Но куда бежать?.. И от кого, самое главное?..
Кто-то подбежал ко мне сзади и обнял меня. Наверное, именно это спасло меня от мгновенного безумия, на пороге которого я в тот момент уже стояла. Я прижалась к обнявшему меня человеку, не видя его, но почему-то прекрасно зная, кто это. Во всём этом мире ужаса и страха это был для меня единственный спасательный круг, за который я ухватилась, как за последнюю надежду. И это действительно было так. Я почти ничего не видела перед собой и от страха совершенно утратила способность соображать. Меня всю трясло, и, если бы не эта его неожиданная поддержка, я, наверное, просто рухнула бы без сознания на тело этой моей невольной жертвы.
— Успокойтесь, Алина, ради Бога!.. – услышала я тихий ласковый голос, понемногу пробивавшийся сквозь окружившую меня пучину беспросветного отчаянья. – Успокойтесь, прошу вас! Всё будет хорошо! Стойте здесь, никуда не уходите! Я сейчас вернусь!
Я тупо кивнула, по-прежнему почти ничего не соображая, но при этом осознавая, что он просит меня никуда не уходить с этого места.
Убедившись в том, что я расслышала его и правильно поняла, он оставил меня и скрылся в подъезде.
Происшедшее, естественно, сразу же привлекло к себе всеобщее внимание. Вокруг собралась большая толпа народу. Кто-то бросился вызывать милицию и скорую помощь, хотя с первого взгляда было ясно, что женщина мертва, и никакая помощь ей уже не понадобится. Я тем временем немного пришла в себя, но, по-прежнему с неописуемым ужасом наблюдая за всем этим, я никак не могла избавиться от тяжёлой мысли о том, что именно я явилась непроизвольной причиной её гибели.
Естественно, сейчас, по прошествии нескольких лет, имея возможность неоднократно обдумать всё это на трезвую голову, я прекрасно понимаю, что моей вины здесь нет, и, если бы не вмешалось само провидение, на её месте действительно сейчас лежала бы я. Но тогда я чувствовала себя так, словно погубила её своими собственными руками. И никто не смог бы меня в этом разуверить.
Мне пришлось ждать довольно-таки долго, пока, наконец, снова не появился мой незнакомец. Он что-то сказал милиционерам, огораживающим место трагедии, и те в ответ согласно кивнули. После этого он подошёл ко мне, обнял меня за плечи и, заслоняя собой от любопытных зрителей, которые, казалось, инстинктивно почувствовали, что я имею непосредственное отношение к происшедшему, завёл в подъезд и проводил до квартиры. Я молча и безропотно подчинялась ему, потому что попросту не знала, что мне теперь делать и как мне быть. Я словно наблюдала сейчас за всем происходящим со стороны.
В моей квартире он усадил меня в кресло, налил в стакан немного коньяку, найденного в одном из кухонных шкафов, и протянул его мне, видимо, полагая, что мне необходимо выпить. Отчасти, он был прав.
Я так же безропотно взяла стакан и проглотила содержимое его двумя большими глотками, словно это была безобидная вода. Впрочем, я даже не задумывалась в тот миг над тем, что конкретно я пью. И, даже если бы он предложил мне сейчас яду, я точно так же без колебаний проглотила бы его.
Крепкий напиток с непривычки обжёг горло, но зато от него в голове у меня сразу же прояснилось. Я моментально пришла в себя и посмотрела на него уже вполне осмысленным взглядом.
— Как вы себя чувствуете? Вам стало немного получше? – заботливо спросил он, забрав у меня стакан, для чего ему пришлось почти силой разжать мои сведённые судорогой пальцы, и поставив его на журнальный столик. В его чёрных глазах светилась неподдельная тревога за меня, и это меня почему-то несказанно обрадовало, так как лучше всяких слов свидетельствовало о том, что он всё-таки испытывает по отношению ко мне определённые чувства. На что-то большее я в тот момент не смела даже и надеяться.
Я кивнула головой в ответ и с трудом выдавила из себя:
— Да.
— Это я во всём виноват!.. – Он сокрушённо стукнул кулаком по стене, словно это могло облегчить его состояние. – Я должен был предвидеть это и не спускать с вас глаз ни на секунду! Но мне даже и в голову до сих пор не приходило, что всё это может быть так серьёзно!..
— Эта женщина… — вспомнила я и невольно содрогнулась. Болезненные спазмы сжали моё горло, и мне с трудом удалось закончить свою мысль. – Её убили вместо меня… Это я виновата во всём…
— Вы ни в чём не виноваты! – раздражённо воскликнул он, но ту же спохватился, вспомнив о моём состоянии, и добавил уже гораздо более мягко, подтверждая мою догадку, поскольку скрывать это от меня всё равно было уже бессмысленно. – Да. Они приняли её за вас, поскольку вы были немного похожи с виду. Они убежали на крышу через чердак и, видимо, спустились с противоположной стороны дома. Я обнаружил там верёвки, но самих преступников уже и след простыл.
— Сколько их было? – тупо спросила я. Хотя, по большому счёту, какое это имело теперь значение?.. Они были… И это было сейчас самое главное.
— Двое, по всей видимости, — сказал он. – Но точно, естественно, я знать не могу. Это только лишь мои предположения.
Меня снова передёрнуло при мысли о том, что меня ожидало. У меня не было бы никаких шансов спастись. Точно так же, как не было ни малейших шансов на спасение у той несчастной, которая погибла вместо меня. И это было ужасно…
— Но кто они такие, эти люди? – ошеломлённо воскликнула я и уставилась на него, словно в ожидании ответа, хотя разумом я прекрасно понимала, что он сейчас просто не в состоянии мне его дать, при всём своём желании. – Почему они хотят убить меня?
Он тяжело вздохнул. И этот его вздох лучше всяких слов подтвердил мне всю отчаянность моего положения.
— Хотел бы и я это знать!.. – обронил он.
У меня снова мороз пробежал по коже, и я непроизвольно призналась:
— Мне страшно.
Он подсел на подлокотник моего кресла и обнял меня за плечи, но, даже оказавшись в таких желанных – как я именно в этот миг осознала – объятиях, я не почувствовала ни малейшего успокоения. Вся моя жизнь катилась куда-то под откос. И я бессильна была не только что-то изменить в размеренном ходе событий, но и даже просто понять, что конкретно вокруг меня происходит.
Да, два месяца назад я совершила большую ошибку, согласившись на эту странную авантюру, не принёсшую мне ничего, кроме опасностей и огорчений!.. И было ещё не известно, чем всё это могло закончиться…
— Ничего не бойтесь, Алина! – твёрдо проговорил он. При этом его чёрные глаза прищурились, лицо словно окаменело, и я вдруг впервые до конца осознала, что этот неизвестный мне и непонятный человек на самом деле может быть очень даже опасен. – Я не допущу, чтобы с вами хоть что-то случилось! Я вам это обещаю!
В своё время почти такое же точно обещание давал мне Андрей. Однако, он никак не смог предотвратить того, что произошло позже. Нет, я ни в чём не винила его… Просто, наверное, имея за плечами мой опыт, просто нелепо уже было верить таким обещаниям.
И всё-таки я ему поверила.
Я уткнулась ему в лицо и разрыдалась, как девчонка. Но даже слёзы, вопреки обыкновению, не принесли с собой ни облегчения, ни успокоения.
Мне было сейчас безумно страшно. И я больше уже даже и не надеялась на то, что всё это может закончиться благополучно для меня.
Потому что это было бы просто чудом. А чудес на свете не бывает.
 
7. Я потеряла голову.
 
Мы вчетвером: Я, Ольга, Павлик и мой всё ещё таинственный незнакомец, — если не считать ухаживающих за Павликом двух медсестёр, — уже целую неделю жили в огромном двухэтажном особняке где-то за городом. И сам этот дом, и огромный сад с бассейном вокруг него, и даже начинавшийся прямо за высокой оградой густой лиственный лес были словно из какого-то заграничного сериала о жизни миллиардеров. Но я почти не замечала окружающей меня роскоши. Я даже не знала, чей это дом; я совершенно не представляла, где он находится, но всё это больше не имело для меня ровным счётом никакого значения. И ни капли меня не волновало.
Потому что это была самая счастливая неделя в моей жизни.
Я словно заново родилась и впервые до конца осознала, что я действительно живу. И вся моя прежняя жизнь теперь казалась мне настолько далёкой и нереальной, словно это вообще произошло с кем-то другим, а не со мной. И мне было даже трудно сейчас представить, что всего лишь несколько дней назад всё было совершенно иначе. А теперь я словно очнулась от какого-то странного сна и увидела этот мир совсем в другом свете.
Всё произошло слишком неожиданно даже для меня самой. Когда я впервые поняла, что люблю его? Теперь я уже даже и не знаю этого. Да и какое всё это имеет теперь значение?.. Просто однажды утром – тёплым солнечным утром – я проснулась с чудесным ощущением и осознала, что в моей жизни произошло нечто прекрасное. Все неприятности как-то позабылись и отступили на задний план, и меня больше совсем ничего не тревожило. Даже то, что моей жизни угрожает опасность, — и то отныне не имело никакого значения, и я думала так совершенно искренне. Мне было легко и спокойно при мысли, что рядом со мной находится человек, на которого я могу рассчитывать в любой самой сложной ситуации, и я твёрдо знала, что он, если потребуется, отдаст жизнь ради того, чтобы спасти меня.
Но я вовсе не хотела, чтобы он жертвовал собой, — даже ради меня! Потому что он был нужен мне живой и здоровый. О Господи, как же он был мне нужен!..
Теперь мне стало совершенно безразлично то, что я ничего не знаю о нём, не знаю даже его имени. Он по-прежнему оставался для меня неразгаданной загадкой. Но, если поначалу я ещё стремилась что-то выяснить и понять, то теперь всё это просто потеряло весь свой смысл. Главное для меня было то, что он был здесь, рядом со мной; что я могла каждый день видеть его, разговаривать с ним. И больше мне ничего не было нужно.
Совсем ничего?.. О, нет, здесь я явно покривила душою!.. Он был нужен мне. Весь, целиком. И я не собиралась сдаваться, потому что знала, что это чувство взаимно, и что я тоже очень нужна ему.
Раньше я никогда даже и не представляла, как всё это бывает на самом деле. Первый раз в своей жизни я была по-настоящему влюблена, и весь мир вокруг меня приобрёл совсем другие краски и очертания. Я думала прежде, что люблю Андрея, и это действительно в какой-то степени было правдой, так что я не обманывала ни его, ни себя. Он был очень дорог мне, как только может быть дорог близкий, действительно очень близкий человек. Друг. Самый лучший друг, которого я буду любить вечно и которого никогда не смогу забыть. То, что было между нами, было воистину прекрасно, и я никогда ни на миг ни о чём не пожалела. Но такого по отношению к нему я никогда не испытывала.
Это чувство – безумное, всепоглощающее чувство – захватило меня целиком и полностью, и я была просто не в силах сопротивляться ему. Да и о каком сопротивлении могла сейчас идти речь?.. Я летела, как бабочка на огонь, и не желала для себя иной участи. Я мечтала сгореть в огне этой страсти, и ничто в целом мире не смогло бы удержать или остановить меня.
Он стал центром моей Вселенной, и я просто не способна была думать ни о чём другом. И я была уверена на все сто процентов, что, несмотря на его предложение остаться просто друзьями, его чувства ко мне были далеки от чисто дружеских. Я не знала, что заставляет его скрывать это, поскольку совершенно не видела никаких причин для такого странного поведения и была не в силах найти этому хоть какое-то разумное объяснение. Я искренне полагала, что на этом белом свете просто не может быть ничего такого, что могло бы помешать нашей любви.
О ней, правда, ещё не было сказано ни слова. Но я часто ловила на себе его внимательный взгляд. Слишком внимательный, чтобы выглядеть незаинтересованным, и слишком грустный, чтобы не выдавать его истинных чувств. И я была на все сто процентов уверена в том, что нравлюсь ему. Нет, больше, я знала наверняка, что он любит меня. Но почему-то считает себя обязанным скрывать это.
Почему? Этого я не могла уразуметь, как ни старалась. Но я твёрдо верила в то, что, какими бы ни были причины, заставляющие его так вести себя, вместе с ним мы всё преодолеем. И будем очень счастливы.
Конечно, теперь я понимаю, насколько я была наивна и безрассудна. Но тогда я совершенно искренне так считала, и ничто не смогло бы убедить меня в обратном.
Конечно, несмотря на всё своё опьянение этими чувствами, оказавшимися неожиданно сильными даже для меня самой, я не могла совсем не думать об Андрее. И когда, в перерывах между сладостными забвениями, навеянными мечтами о будущем неземном счастье, я всё-таки вспоминала о нём, меня начинали терзать угрызения совести. Да ещё настолько сильные, что мне хотелось плакать. Ведь он, — я это точно знала, — по-прежнему любит меня, ждёт встречи, надеется, строит какие-то планы на будущее… Как теперь я смогу сказать ему, что всё то, что было между нами, всего лишь ошибка с моей стороны, и никогда больше не повторится?.. Как он отнесётся к этому? Поймёт ли меня?.. Простит ли?.. Пожелает ли с этим смириться?
Да, мне было необычайно тяжело об этом думать, но эти мысли были единственным, что омрачало моё счастье в те сказочные дни. И я старалась поскорее забыть о них и полностью сосредоточиться на том, что происходит вокруг меня. И, главным образом, на том необычайном человеке, который был сейчас рядом со мной.
Ольга и Павел, которые не совсем ещё оправились от всего того, что пришлось им пережить, — отчасти, и по моей вине, — находились под постоянным присмотром опытных врачей. Выздоровление Павлика, насколько я поняла, происходило не так успешно, как это можно было предполагать, и гораздо медленнее. Повреждения, полученные им, оказались слишком серьёзными, и было просто чудом, что он вообще сумел выжить после этого. Конечно же, на то, чтобы восстановить теперь его здоровье, уйдёт немало времени, но их обоих это, похоже, не слишком смущало. Ольга ухаживала за своим возлюбленным, как самая опытная и заботливая медсестра в мире, и я не сомневалась, что с её помощью Паша скоро полностью придёт в себя и встанет на ноги. По крайней мере, они оба свято верили в это, и эта их вера была настолько заразительна, что, даже несмотря на некоторые опасения наблюдавших за Павлом врачей, никто не решался ничего на это возразить.
Признаться честно, в те дни мы очень мало с ними виделись, несмотря на то, что жили в одном доме. Но они были слишком заняты друг другом, и меня это вполне устраивало, потому что, если уж говорить начистоту, мне сейчас тоже было совершенно не до них.
Мою тайну пока не знала даже Ольга. Впервые в жизни мне почему-то не хотелось посвящать её в это. В своём обычном состоянии она, без сомнения, сразу же заметила бы, что со мной что-то происходит, но сейчас ей было совершенно не до этого. К счастью для меня, наверное, потому что пока я была просто не в силах признаться ей в своих чувствах и страшилась узнать то, что она может подумать по этому поводу.
В тот роковой день я сидела в кресле в своей комнате и пыталась что-то читать. Но у меня это плохо получалось, потому что все мои мысли были заняты сейчас совсем другим, и это мешало мне полностью сосредоточиться на лежащей у меня на коленях книге. За дверью послышались шаги. Каким-то десятым чувством я всегда угадывала, что это именно он приближается сейчас к моей комнате, а не кто-то другой. И я, как всегда, оказалась права.
Дверь открылась. Моё сердце гулко застучало, но я заставила себя не обернуться и не броситься к нему навстречу, хотя больше всего на свете мне хотелось именно этого. Но я, уже зная по предыдущему опыту, что это ни к чему хорошему не приведёт, продолжала сидеть и делать вид, будто я читаю. Он вошёл в комнату, подошёл к моему креслу и остановился чуть позади. Я молчала, с трудом сдерживая дрожь нервного возбуждения, и ожидала его первых слов, не сомневаясь, что он сумеет в очередной раз поразить меня своей странной, убийственной, на мой взгляд, логикой. Увы, он, как всегда, меня не разочаровал!..
— Послезавтра приезжает Андрей, — произнёс он совершенно спокойно и обыденно, словно и не догадываясь, что от этой его фразы у меня в душе всё перевернётся. При этом я точно знала, что он не преследует цели нарочно издеваться надо мной. Просто таковым было его мышление, и я ничего не могла с этим поделать.
На глазах у меня выступили слёзы, но я лишь крепко сжала зубы, чтобы не дать им пролиться. С трудом сдерживаясь, чтобы не сказать ему что-нибудь резкое или даже грубое, я молча встала и подошла к окну. Некоторое время я просто стояла вот так, словно пытаясь что-то разглядеть там, вдали, за стволами могучих деревьев. Но на самом деле я даже ничего не видела от боли и разочарования.
Выждав пару минут, — пока я не почувствовала себя в состоянии говорить спокойно и членораздельно, — я, не без некоторого ехидства, поинтересовалась:
— И ты пришёл сейчас только для того, чтобы сообщить мне об этом?
Увы, никакое моё ехидство не могло пробить ту броню ледяного отчуждения, которой этот человек зачем-то по доброй воле отгородил себя от меня. Он стоял рядом со мной… И в то же время, он словно был где-то очень далеко отсюда.
— Вообще-то, да, — произнёс он безо всякого выражения, и я вновь ощутила подступающий к горлу ком, который мне удалось проглотить лишь ценой неимоверных усилий. Но я всё же смогла пока это сделать, потому что не желала доставить ему удовольствие видеть мою боль.
Эта его неизменная манера оставаться спокойным и невозмутимым в любой, даже самой критической ситуации бесила меня до такой степени, что иногда я чувствовала просто дикое непреодолимое желание попросту подскочить к нему и тряхнуть его изо всех сил, чтобы он, наконец-то, сбросил свою непроницаемую маску и показал свои истинные чувства. А в том, что они у него есть, я почти не сомневалась.
Зато я очень даже сомневалась в том, что когда-нибудь смогу увидеть их. Потому что этот человек был просто непробиваемым в своей холодной отчуждённости.
Господи ты Боже мой, я всегда казалась самой себе очень спокойной и выдержанной, особенно в сравнении со своей чересчур порывистой младшей сестрой. В отличие от неё, я с детства умела очень хорошо скрывать свои чувства и эмоции, и это всегда было предметом моей необычайной гордости. Но рядом с замораживающей сдержанностью и ещё более ледяным хладнокровием этого совершенно непонятного странного человека я казалась самой себе законченной истеричкой с полностью истерзанной и ненормированной психикой.
Поэтому, несмотря на дикое желание завопить и затопать ногами, я глубоко вздохнула, чтобы хоть немного справиться с душившими меня эмоциями, и так же спокойно поблагодарила его:
— Большое спасибо.
По задумке, мой ответ должен был обдать его арктическим холодом. Но он его, похоже, нисколько даже и не ощутил. И, когда он задал свой следующий вопрос, в его спокойном голосе по-прежнему прозвучало лишь вежливое участие:
— Разве ты не рада этому, Алина?
Не выдержав больше этого издевательства над собой, я резко повернулась и посмотрела ему прямо в глаза. Но он без малейшего труда выдержал этот мой убийственный взгляд. Да, похоже, его ледяное спокойствие не могло поколебать ничто, и всё, что я пытаюсь сделать, это лишь метание бисера перед свиньями.
— Ты уедешь? – тихо спросила я, изо всех сил пытаясь сдержать невольную дрожь в голосе и с горечью осознавая, что мне это не удалось.
Он кивнул, ни мгновения не колеблясь. А впрочем, чего ещё я ожидала от этого человека?..
— Да.
— Значит, я действительно не рада! – сердито буркнула я, ощущая себя при этом упрямым избалованным ребёнком, которому хочется раскричаться и топнуть ножкой, поскольку просто не удаётся каким-либо другим способом добиться желаемого. – Я просто в шоке! – добавила я для пущей правдоподобности.
И это действительно было правдой.
Но на него, к сожалению, всё это не произвело ни малейшего впечатления. Он лишь пожал плечами с деланным равнодушием и спокойно шагнул к двери. Я молча смотрела ему в спину, борясь с очень противоречивыми желаниями. С одной стороны, мне хотелось броситься перед ним на колени и умолять не уходить. А с другой стороны, моя ущемлённая гордость требовала, чтобы я просто запустила в спину этому идиоту что-нибудь тяжёлое, чтобы причинить ему как можно более сильную боль.
Но я не сделала ни того, ни другого. Потому что в какой-то момент у меня возникло такое чувство, будто внутри у меня что-то оборвалось. Попытаться остановить его у меня уже просто не было сил. И сказать ему мне тоже больше было уже нечего.
Все эти дни я не раз упорно пыталась объяснить ему всеми возможными и невозможными способами, что он значит для меня гораздо больше, чем Андрей. Но он, казалось, попросту не понимал этого. Или, точнее, не хотел понимать. И не желал слышать.
Мне действительно оставалось разве что только рухнуть перед ним на колени с заверениями в вечной любви. Но даже моё отчаянье и готовность к самопожертвованию имели всё-таки свои границы. И, несмотря ни на что, существовали определённые вещи, на которые я не пошла бы ни при каких обстоятельствах.
Я закусила губу, чтобы не разреветься от безысходного отчаянья, но слёзы всё равно потекли по щекам. Впрочем, он не видел их, так что я больше даже и не пыталась их удержать. Всё равно это было бесполезно. Сейчас он уйдёт. А я просто сяду в кресло и умру.
Но на самом пороге он вдруг остановился и, не оборачиваясь, тихо проговорил:
— Не надо плакать, Алина!
Эти его слова вызвали у меня новый поток слёз. Но, в то же время, подхлестнули мою раненую гордость. И я со злостью и яростью смахнула струившиеся по щекам ручейки, твёрдо решив, что больше никогда не пролью из-за этого человека ни одной слезинки.
— У тебя, что, глаза на затылке? – как можно более резко и грубо спросила я, надеясь, что, получив такой ответ, он сразу же уйдёт и, естественно, не посмеет обернуться. Теперь у меня уже не было никакого повода желать, чтобы он остался. Я не хотела, чтобы он увидел мою зарёванную физиономию и понял, какую боль сумел мне причинить.
— У меня нет глаз на затылке. Просто я чувствую это! – проговорил он и всё-таки обернулся. На мгновение на его лице отразилась мука и отчаянье, — видимо, по поводу того, что он, вольно или невольно, заставил меня так страдать. По крайней мере, я осмелилась предположить, что это именно так. Но мне больше не было никакого дела до его неискреннего раскаянья.
— Раз ты можешь чувствовать, что я плачу, почему же ты тогда не чувствуешь, как мне плохо?! – почти закричала я на него от отчаянья. – Из-за тебя плохо!..
Возможно, хоть угрызения совести смогут пробить эту его ледяную броню? Или же всё действительно напрасно?..
Мне было сейчас так плохо, как ещё никогда в своей жизни. И самое кошмарное во всей этой ситуации заключалось в следующем. Я видела, что ему тоже тяжело и больно, и никак не могла понять, что же заставляет его так вести себя со мной. На мгновение мне даже показалось, что под тяжестью вины в нём что-то дрогнуло, и я подумала было, что мне всё-таки удастся докричаться до его замороженной души. Но, увы, мне это только лишь показалось. И, вместо ожидаемого мною осознания всех своих грехов и слов любви, я услышала лишь тихое обещание:
— Не надо плакать. Алина! Всё будет хорошо!
— Почему ты уезжаешь? – воскликнула я, не зная, как удержать его, и почти лишаясь рассудка при мысли о том, что я могу навсегда его потерять.
— Потому что приезжает Андрей, и я больше буду тебе не нужен! – спокойно пояснил он, привычно равнодушно пожав плечами.
Я готова была просто взвыть от отчаянья и ярости. Господи, ну, надо же быть по жизни таким тупым!.. Неужели он и вправду ничего не понимает?..
— Но мне нужен ты! – с нажимом заявила я, сдерживаясь из последних сил. – Ты, а не Андрей! Почему ты никак не желаешь этого понять?!
Он внимательно посмотрел на меня и строго нахмурил брови. И я на мгновение даже почувствовала себя смущённой этим его недовольством.
— Не надо так говорить, Алина! – назидательным тоном проговорил он. – Никогда не надо произносить слов, о которых ты будешь потом жалеть!
Но эти его учительские интонации в голосе не произвели на меня ни малейшего впечатления. Скорее, наоборот, задели до глубины души, поскольку выставляли меня какой-то ничего не соображающей идиоткой, не способной разобраться в собственных чувствах.
— Почему ты думаешь, что я пожалею о своих словах? – возмущённо вскричала я. – Я давно уже не неразумный ребёнок, и, может быть, хватит меня за него принимать?.. И не стоит считать меня истеричной дурочкой, которая сама не понимает, что говорит! Я вполне отдаю себе отчёт в том, что делаю! И всегда говорю только то, что действительно думаю!
Он понимающе покачал головой, как бы соглашаясь с моими словами, но упрямо продолжал гнуть свою линию:
— В твоей жизни слишком много всего произошло за последнее время, Алина! И ты просто запуталась. Вот вернётся Андрей, и всё сразу же встанет на свои места!
Мне хотелось просто завопить от отчаянья и затопать ногами. Я больше была уже не в силах выслушивать весь этот бред. Если кто из нас двоих и был сумасшедшим, то уж точно не я!..
— Но при чём здесь Андрей? – вскричала я, буквально хватаясь за голову. – Я уже говорила тебе, что меня с ним ровным счётом ничего не связывает! Почему ты делаешь вид, будто не понимаешь этого?
— А что думает об этом сам Андрей? – как-то слишком вкрадчиво осведомился он, и его чёрные глаза при этом опасно сузились. – Он тоже считает, что вас ровным счётом ничего не связывает?
— Мне нет никакого дела до того, что он думает! – в отчаянии выпалила я, надеясь хоть таким образом поставить точку в этом глупом и бессмысленном споре. Хотя это моё заверение было не совсем правдой, и мы оба прекрасно это понимали. На самом деле я очень даже переживала из-за Андрея, — и терзалась, и страдала, и спать не могла по ночам от мучительного чувства вины перед ним. Но я вовсе не намерена была сейчас признаваться в этом!
Он посмотрел на меня с таким возмущением, что я, несмотря на всю свою решимость, непроизвольно отвела глаза в сторону.
— Ты жестока! – только и вымолвил он в ответ на мои слова.
— Нет! – живо возразила я, изо всех сил стараясь оправдаться перед ним. – Дело вовсе и не в моей жестокости! Просто я, как и любой нормальный человек, хочу быть счастливой! Пойми же ты это, наконец!
— Я всё понимаю! – уверенно кивнул он. – И ты будешь счастлива с ним!
В его голосе при этом не прозвучало ни тени сожаления. Только твёрдая уверенность и  спокойствие. Он готов был запросто отдать меня другому и даже ни капли не переживал по этому поводу… Да что же он за человек такой, черт его подери?..
Я на мгновение закрыла глаза, чтобы хоть немного успокоиться и собраться с мыслями, а потом так же твёрдо покачала головой и произнесла:
— Нет! Я никогда не смогу быть счастлива с ним! Пойми же ты, наконец, что я попросту не люблю его!
— Полно, Алина! Это тебе только так кажется! – уверенно резюмировал он с некоторой долей презрения в голосе, словно ни на миг не сомневался в том, что я говорю сейчас ерунду, о которой действительно скоро забуду или буду сожалеть. И я на мгновение даже лишилась дара речи от этой его непоколебимой уверенности. Потому что все мои слова, все мои доводы просто растворялись в ней и теряли какой бы то ни было смысл.
От этого его тупого и совершенно непробиваемого равнодушия у меня просто опускались руки, и не оставалось больше никаких сил ни спорить с ним, ни объяснять что-либо, ни даже просто как-то сопротивляться этой своей непонятной судьбе, толкающей меня в разные стороны и не дающей никаких надежд на счастье и покой. И мне снова, в который уже раз во время этого разговора, с трудом удалось подавить в себе желание завопить и затопать ногами, как упрямому капризному ребёнку, которого никак не может и не хочет понять слишком серьёзный и при этом абсолютно бесчувственный взрослый.
— Боже мой, да услышь же ты меня, наконец! – по-настоящему вспылила я, доведённая им уже просто до крайней степени отчаянья. На глаза снова навернулись слёзы, и мне лишь ценою неимоверных усилий удалось сдержать их. – Мне двадцать лет, и я давно уже способна отвечать за свои поступки! Я не люблю Андрея! Мне горько это сейчас осознавать, потому что он всё-таки не совсем чужой для меня человек. Но всё, что было между нами, было ошибкой! И я не собираюсь больше повторять её. Когда он приедет, я честно признаюсь ему, что между нами всё кончено!
— Мне очень жаль, — только и сказал он в ответ, и его голос при этом прозвучал совершенно невыразительно. А впрочем, чего ещё я могла ожидать от этого человека? Сочувствия? Поддержки?
Любви?..
Но я тоже, как и он, умею быть и упрямой, и настойчивой. И я не собиралась сдаваться. В конце концов, ещё не вечер. Андрей пока ещё не приехал, и у меня ещё есть возможность объясниться.
— И не делай вид, что ничего не понимаешь! – требовательно вскричала я, глядя в упор в его чёрные глаза. Прежде я никогда не могла выдержать его взгляд, но теперь мне удалось это без труда. – Я точно знаю, что тоже не совсем безразлична тебе! Я же чувствую это! Почему же тогда ты делаешь вид, будто совсем ничего не понимаешь? Что заставляет тебя так вести себя?
Я продолжала упорно смотреть на него, пытаясь вынудить его на этот раз первого отвести глаза. Но мне это никак не удавалось. И в какое-то мгновение, видя перед собой это непроницаемое лицо, я снова усомнилась в том, способен ли он вообще хоть на какие-то чувства?.. Может быть, в конце концов, я лишь нафантазировала себе всё это, а на самом деле он действительно совершенно равнодушен ко мне, как и пытается это показать?..
Но, увы, — к несчастью для самой себя, — заглянув в его глаза, я только лишний раз поняла, что всё-таки не ошибаюсь в отношении него. Эти глаза жили на его лице какой-то своей особой жизнью. И ему почему-то не удавалось контролировать их выражение и заставить их быть равнодушными. И в них – в этих необычных слишком выразительных глазах – светилась любовь. Огромная, всепоглощающая любовь, от которой у меня подгибались колени, и ещё больше хотелось плакать. От нежности, таящейся в них. И от тоски.
А ещё в них была какая-то непередаваемая словами боль, которую я ясно видела, чувствовала, ощущала, но смысла которой никак не могла тогда ещё объяснить. Потому что я просто не представляла, что конкретно могло вызвать такую ужасную боль.
— Да всё я понимаю, Алина! – устало вздохнул он, наконец, и первый отвёл взгляд в сторону. Я могла бы гордиться тем, что заставила его сделать это, потому что это тоже было моей тайной целью. Но мне почему-то сейчас было вовсе не до пустого бахвальства. Тем более, что его последующие слова разом убили во мне какую бы то ни было надежду на лучшее. – Я всё прекрасно понимаю! Но пойми и ты, наконец, что всё это напрасно! Из этого попросту ничего не выйдет!
— Но почему? – снова вскричала я и почувствовала, что опять вот-вот разревлюсь. И тут мне в голову неожиданно пришла одна мысль, которая отнюдь не улучшила моего состояния, и я тут же поспешила высказать её вслух, не в силах томиться от неопределённости и изводить себя напрасными надеждами:
— Ты женат?
Он в ответ покачал головой.
— Нет.
У меня отлегло от сердца, поскольку в моих глазах это было единственной причиной, способной объяснить и отчасти оправдать его поведение. И поэтому я ожидала положительного ответа на этот свой вопрос. Но он опять удивил меня.
— Но тогда почему же?.. – запальчиво воскликнула я, не в силах сдержать свою обиду и злость. Потому что другого правдоподобного объяснения, с которым я могла бы ещё примириться, для меня тогда попросту не существовало.
Он лишь пожал плечами с деланным равнодушием и почему-то ничего не ответил. Возможно, ему просто нечего было мне сказать. Устав ждать, когда же он, наконец, нарушит это тягостное молчание, я снова спросила его:
— Скажи, Андрей – твой друг?
Он почему-то очень внимательно посмотрел на меня, словно только что в первый раз увидел, и кивнул:
— Да.
— И именно поэтому ты так ведёшь себя? – возмутилась я, потому что это в моих глазах  было самым глупым объяснением из всех возможных. – Но это же попросту нелепо! Я всё равно расстанусь с Андреем, — независимо от того, получится у нас с тобой что-нибудь или нет! И оттого, что ты сейчас так ведёшь себя, никому из нас лучше не станет!
Он снова немного помолчал, глядя в пол под своими ногами. Я искренне надеялась на то, что сейчас он обдумывает мои слова. Но минуту спустя он снова поднял глаза на меня, и по их решительному блеску я поняла, что он действительно принял твёрдое решение, от которого не отступится ни за что на свете. И мне снова просто захотелось застонать вслух от горечи и разочарования.
— Нет, Алина, дело не только в этом! – тихо проговорил он, глядя прямо мне в глаза. Я изо всех сил старалась не отвести взгляда, хотя это и было непросто. – Да, Андрей действительно мой друг, и это очень много значит для меня, но истинная причина вовсе не в этом! Меня останавливает совсем другое! Всё гораздо более серьёзно, чем ты даже можешь себе сейчас представить! Но я не могу тебе этого пока объяснить! Я очень виноват перед тобой, Алина, и я прошу у тебя прощения!
— За что? – поразилась я, совершенно ничего не понимая из его слов. – Ты не сделал ничего такого, за что я могла бы винить тебя!
— Сделал! – уверенно возразил он. – Я с самого начала понимал, что мне следует держаться подальше от тебя, но не смог! Прости меня, пожалуйста, за это! Ты ещё очень молода, Алина, и я уверен, что, как только я уеду, ты быстро забудешь меня!
Меня опять охватило безудержное отчаянье. Я знала, что он неправ, но была не в силах доказать это. И осознание этой моей беспомощности буквально сводило меня с ума.
Отвергнув меня ради каких-то своих непонятных идеалов, он совершит непоправимую ошибку, в которой мы оба – я была уверена в этом на все сто процентов – будем раскаиваться до конца своей жизни. И, тем не менее, я была бессильна помешать ему сделать это.
— Нет! – вскричала я со слезами в голосе. – Я никогда не смогу тебя забыть! И не смей ничего решать за меня!
— Забудешь, Алина! – спокойно проговорил он, словно и не слыша меня. Мне казалось, что он повторяет эту свою нелепую фразу, как заклинание, пытаясь убедить в этом, в первую очередь, даже и не меня, а себя самого. – В конце концов, мы с тобой едва знакомы! Мы даже толком ничего не знаем друг о друге! И ты просто ошибаешься, полагая сейчас, что я хоть что-то значу для тебя!
Это прозвучало, как приговор.
Несколько минут я просто молча смотрела на него, борясь с безумным желанием разрыдаться в голос от безысходности. Но, наконец, мне всё-таки удалось взять себя в руки, — хотя и не без труда, — и я постаралась произнести как можно более спокойно:
— Я действительно ничего не знаю о тебе! Я даже не знаю твоего имени! Но для меня всё это просто не имеет никакого значения! Я люблю тебя. Понимаешь ты это?..
Мой голос сорвался, и я на мгновение невольно остановилась, надеясь хоть на какой-то ответ. Но, так и не дождавшись его, я снова попыталась продолжить:
— Ты очень нужен мне! Я не смогу жить без тебя! А что касается того, что ты сам ничего не знаешь обо мне… Да за эти дни я, наверное, рассказала тебе всю свою жизнь! Но я вовсе не требую от тебя ничего подобного! Я просто хочу быть с тобой!
Он по-прежнему молчал. Просто стоял и молчал. Мне тоже больше нечего было сказать ему, и теперь я терпеливо ждала его ответа. А он вместо этого резко повернулся и вышел из комнаты.
Это был конец.
Больше у меня не оставалось ни малейшей надежды.
Я бросилась на кровать и разрыдалась. Первый раз в жизни я, сдержанная и уравновешенная особа, плакала навзрыд, как безумная, даже и не пытаясь сдерживать слёзы. Да мне бы это сейчас всё равно и не удалось. То, что я сказала ему, было больше, чем просто признание в любви. Я даже и не понимала сейчас, как я вообще могла решиться произнести эти слова вслух. А он то ли действительно так ничего и не понял, — в чём я глубоко сомневалась, — то ли просто снова сделал вид, что не понимает, — что выглядело на данный момент куда более правдоподобно.
И теперь, лишившись последней надежды на счастье, я совершенно искренне полагала, что моя жизнь разрушена, и не представляла, как мне вообще жить дальше.
Человек, которого я любила всем сердцем, жестоко отверг меня. Просто выбросил, как надоевшую игрушку, и недвусмысленно дал понять, что всё, что было между нами, не имеет для него ровным счётом никакого значения. К тому же, я была вынуждена признаться честно, между нами и не было ровным счётом ничего, заслуживающего внимания. Так что, если я ему действительно попросту безразлична, он никак не обманывал меня и не давал мне никаких оснований на что-то надеяться. Я сама себя обманула и придумала нечто, чего вообще даже и быть-то не могло.
Послезавтра приезжает другой человек, который так же по-своему был дорог мне, и мне предстоял тяжелый разговор с ним, — разговор, к которому я совершенно не была пока готова. Я вообще не была уверена в том, что смогу во всём признаться ему. Как я осмелюсь сказать ему о том, что больше его не люблю?.. Мне было безумно страшно и тяжело даже подумать об этом, потому что я прекрасно знала, какую ужасную боль причиню ему этими своими словами. Но продолжать обманывать его и дальше и тоже была просто не в силах. К сожалению, я никогда не умела ни притворяться, ни лицемерить, и едва ли готова была сейчас в одночасье научиться этому.
По собственной глупости и наивности я попала в ситуацию, из которой теперь не было выхода. И я вовсе не была уверена, что сумею найти его за оставшийся день.
Я попросила принести обед в мою комнату, потому что просто безумно боялась сейчас встречаться с человеком, который практически отверг меня. Я не знала, как смогу посмотреть ему в глаза, что скажу, если он всё-таки осмелится заговорить со мной; я вообще не представляла, как мне вести себя в его присутствии. Но, как выяснилось позже, переживала я совершенно напрасно. Мне следовало бы тревожиться не о том, как вести себя в его обществе, а о том, окажусь ли я в нём ещё хоть когда-нибудь. Потому что после нашего с ним утреннего разговора его больше никто не видел. Он попросту исчез, и никто не знал, где он сейчас скрывается, и что с ним случилось.
Так что проблема вынужденного общения с ним как-то отпала сама собой. Только легче мне от этого, увы, почему-то не стало. И осознание того, что он сам не желает встречаться со мной, превратило мою жизнь в кошмар.
Больше в тот день я его не видела. И на следующий день тоже, хотя, на мой взгляд, это уже вообще переходило все границы. Его поведение было совершенно нелепым, и я сгорала от желания сказать ему об этом. Но, по мере того, как проходило время, а он так всё и не появлялся, я начинала испытывать всё более сильное беспокойство по этому поводу.
Я знала, что он, вроде как, был приставлен здесь для того, чтобы охранять нас, и поэтому я была на все сто процентов уверена в том, что он не мог уйти совсем и бросить нас, — по крайней мере, до того момента, пока его функции не возьмёт на себя кто-то другой. Значит, он всё ещё где-то поблизости и просто скрывается, чтобы не встречаться со мной. И, прекрасно осознавая всё это, я не могла определить даже для самой себя, обижает меня такое его поведение или же попросту бесит.
Поначалу, — первые несколько часов, — я была даже рада этому его, как мне тогда казалось, временному отсутствию. Оно давало мне возможность придти в себя и подготовиться к новой схватке, поскольку я всё ещё не собиралась сдаваться так просто. Но с течением времени и моя злость, и моя решимость попросту таяли, и я ощущала всё большую потребность просто увидеться с ним. Это было необходимо, и я не могла больше ждать. На этот раз я собиралась прямо, без каких бы то ни было посторонних намёков, просто сказать ему снова, что я люблю его, и спросить, почему он сам так боится проявить хоть какие-то чувства по отношению ко мне? В принципе, всё это уже было сказано, но теперь я собиралась проявить ещё большую настойчивость, потому что, в конце концов, такое его поведение становилось уже попросту глупым. Никто не будет счастлив оттого, что мы с ним навсегда расстанемся. Жить так дальше было просто невозможно, и я намеревалась положить всему этому кошмару конец.
Но он, к сожалению, даже не предоставил мне такой возможности. Он сам решил всё за нас обоих, и моё мнение его попросту не интересовало.
В его отсутствие время тянулось неимоверно медленно. Я в буквальном смысле слова не находила себе места от тревоги и беспокойства. Вечером следующего дня мне позвонил Шатов, и это хоть немного внесло разнообразие в мою ужасную жизнь. Меня подозвали к телефону, не сказав, кто именно меня спрашивает, так что это стало для меня не совсем приятным сюрпризом, поскольку Артур Шатов, признаюсь вам честно, был сейчас последним человеком на этой Земле, с кем я желала бы побеседовать. Я взяла трубку, испытывая какую-то подспудную надежду и, в то же время, боясь даже мечтать о чём-то определённом, и не слишком решительно проговорила:
— Да!
— Здравствуйте, Алина! – поздоровался со мною мой хозяин, и при звуках его голоса у меня в душе всё перевернулось. Наверное, от разочарования. – Как вы там поживаете?
— Артур, это вы? – неуверенно переспросила я, пока ещё не совсем понимая, почему при звуках его голоса я ощущаю какую-то смутную тревогу. Сердце отчаянно заколотилось в груди, и этому я тоже не нашла тогда достаточно правдоподобного объяснения. Впрочем, возможно это было связано всё с тем же разочарованием и даже каким-то смутным страхом перед этим человеком.
— Да, это я, — отозвался он в ответ. – Так как ваши дела?
Несмотря на то, что я была сейчас буквально на грани отчаянья, я вовсе не собиралась рассказывать ему о своих проблемах, и поэтому, собрав всю свою волю в кулак, я ответила как можно более спокойно:
— Всё в порядке! А почему вы спрашиваете?
— Зачем вы мне лжёте, Алина? – спросил он после секундного раздумья, и в его голосе мне почудилось осуждение. Впрочем, до этого мне тогда ужё совершенно не было дела, а вот тот факт, что он что-то подозревает, меня не на шутку встревожил.
Поэтому я с трудом сдержала тяжёлый вздох и упрямо проговорила, радуясь про себя уже тому, что он не видит сейчас моего лица:
— Я не лгу.
— Завтра приедет Андрей, — как бы между прочим упомянул Шатов, видимо, вполне серьёзно ожидая моей радостной реакции на его слова.
О Господи!.. Мне снова захотелось просто застонать в трубку от горечи и боли. К моему великому сожалению, если он действительно ожидал от меня какой-то особо радужной реакции, то его ожиданиям не суждено было сбыться. Скорее, в данный момент я была настроена зарычать от злости и отчаянья. Его слова показались мне преднамеренной насмешкой, если даже не оскорблением, потому что он, при всей своей прозорливости, а так же благодаря своим многочисленным шпионам, о которых он упоминал при мне ещё в прошлый раз, наверняка, прекрасно был осведомлён обо всём, происходящем здесь. Так что я ни на миг не усомнилась в том, что эти его слова были произнесены специально, чтобы вывести меня из себя и толкнуть на откровенность. А если же нет… Тогда они все просто сговорились и намеренно измываются надо мной!..
Но, несмотря на всё своё ожесточение, для которого, признаться, у меня было немало причин, я всё-таки сумела вовремя вспомнить о том, что Артур не только мой хозяин, но он ещё и друг Андрея. И именно по этой причине я старалась быть как можно более вежливой и терпеливой с ним. Правда, совсем скрыть от него свои чувства мне так и не удалось.
— Я знаю, — сухо проговорила я, так и не сумев сдержать своего раздражения, и мысленно сделала себе выговор за то, что была недостаточно корректна, прекрасно осознавая, что этот мой тон только вызовет излишнее любопытство у моего собеседника.
Так оно и произошло.
— Разве вы не рады? – казалось бы, удивлённо спросил Шатов, но меня это его наигранное удивление только разозлило ещё больше. Наверное, он действительно считал себя неплохим актёром, но я-то прекрасно поняла, что он лишь попытался придать своему голосу должную степень изумления. Я была на все сто процентов уверена в том, что на самом деле он прекрасно всё знал. И, если он и дальше желал продолжать притворяться, то лично я не видела в этом никакого смысла и не намерена была поддерживать его нелепую игру.
— Да нет, почему же, рада, — отстранённо кивнула я, не сумев сдержать тяжёлого вздоха, который, естественно, был совершенно излишней демонстрацией моего состояния. Но что я ещё должна была ему сказать?.. Я действительно не знала, как мне вести себя с ним.
— Алина, насколько я могу судить, у вас возникли серьёзные проблемы, — заметил Шатов. Причём, меня уже даже и не поразило то, что это был вовсе не вопрос, — это было утверждение. – Может быть, вы расскажете мне о том, что с вами творится?
Неожиданно я почувствовала ещё большую злость, — настолько сильную, что мне просто захотелось открытым текстом послать его куда подальше, и я с трудом сдержала такое опасное желание. Больше всего в своей жизни я ненавидела лицемерие, а от этой неожиданно проснувшейся вдруг непонятной заботливости Шатова за километр веяло именно этим. И осознавать это мне было на редкость неприятно, потому что у меня уже было определённое сложившееся мнение об этом человеке, и до сих пор он вовсе не представлялся мне таким уж подлым лицемером.
— Да вы же сами давно уже всё знаете! – раздражённо воскликнула я, с трудом подавив показавшееся мне в тот момент наиболее естественным желание попросту швырнуть трубку на рычаг, потому что я не видела никакого смысла продолжать этот нелепый и бестолковый разговор. – Что же тут ещё рассказывать?..
Он некоторое время просто молчал, и я, успокоившаяся за эти несколько минут и уже почти полностью пришедшая в себя, вдруг испугалась, что он тоже может рассердиться на меня и отключиться. Но, как оказалось, опасалась я этого совершенно напрасно. У него на мой счёт были совсем другие планы.
— Да, вы правы, я действительно всё знаю, — спокойно проговорил, наконец, Шатов, и в его голосе на этот раз мне почудился лёгкий упрёк. – Но я искренне надеялся, что вы, несмотря ни на что, всё-таки считаете меня своим другом, и поэтому захотите поделиться со мной своими проблемами. К сожалению, я ошибался!
Этот его почти немой укор подействовал на меня гораздо лучше и сильнее всяких открытых обвинений. Я смутилась и почувствовала себя последней идиоткой на этой планете.
— Артур, вы ни в чём не ошиблись… — осторожно начала было я, стараясь говорить как можно более спокойно, но у меня это слишком плохо получалось. Мне даже так и не удалось закончить эту фразу, потому что горло у меня сжалось, дыхание перехватило, и я почувствовала, что сейчас снова разревлюсь, как дура, совершенно не способная совладать со своими чувствами и эмоциями. Мне было ужасно стыдно осознавать это, но я ничего не могла с собой поделать.
— Вы плачете? – встревожено спросил Артур. Впрочем, я тогда не совсем сумела уловить, чего было больше в его голосе: тревоги или недоумения. Но тогда я и не стала особенно раздумывать над этим.
— Пока ещё нет! – с трудом сумела вымолвить я, всё ещё продолжая сражаться сама с собой. И потерпела, наконец, поражение в этой неравной борьбе. Слёзы заструились по моим щекам, в буквальном смысле слова, ручьями.
— Что с вами, Алина? – снова повторил Артур, без сомнения, услышав в трубке сдерживаемые рыдания, и его голос прозвучал при этом очень мягко. – Неужели всё это действительно так серьёзно для вас?
— Смотря, что вы имеете в виду! – непроизвольно всхлипнула я, злясь одновременно и на саму себя за эту мою несуразную истерику, и на него, — за то, что он довёл меня до такого состояния. Но, как я ни пыталась сейчас успокоиться, это было выше моих сил.
— Я имею в виду человека, которому поручил охранять вас! – сухо пояснил Шатов, и в его голосе прозвучали не понравившиеся мне металлические нотки. – Мне кажется, что он плохо справляется со своими обязанностями!
У меня непроизвольно вырвался нервный смешок. О Боже, какую глупость он сейчас говорит!.. – подумалось мне. Если бы проблема была только в этом!.. Но, увы!..
— О, нет, он прекрасно с ними справляется! – поспешно вскричала я, потому что, несмотря ни на что, всё-таки желала защитить своего неизвестного друга и оградить его от вполне способных посыпаться на его голову из-за меня неприятностей. А в том, что Шатов не замедлит доставить ему их, я даже и не сомневалась. – Дело совершенно не в этом!.. – твёрдо, — насколько это было, конечно, возможно в моём положении, — добавила я.
— Тогда в чём же? – поинтересовался Шатов, чем снова не на шутку прибесил меня. Ведь я-то прекрасно понимала, что он всё отлично знает, и, тем не менее, зачем-то ведёт со мной эту странную и непонятную мне игру, которая расстраивала и огорчала меня ещё больше. Ну, что ж, в конце концов, если он не хочет говорить начистоту со мной, то и я тогда не стану пускаться в особые откровения, как бы он ни старался принудить меня к этому!..
— Да нет, Артур на самом деле всё в полном порядке! – действительно твёрдо заверила его я, счастливая в тот момент уже оттого, что мне удалось проговорить эту фразу почти совсем правдоподобно. Я бы даже сама себе, пожалуй, поверила, если бы услышала всё это со стороны. Так почему бы и ему не поверить в это и не оставить меня в покое?..
— Честное слово, со мной всё нормально! – добавила я. – У вас совершенно нет никаких причин для беспокойства!
В конце концов, всё остальное было попросту не его дело!..
— И вы плачете от счастья!.. – с неприятным сарказмом в голосе закончил он и поинтересовался вкрадчиво. – С вами такое часто бывает?
Ну, всё!.. Я почувствовала, что нахожусь уже на пределе, и больше просто не в силах играть в эти детские игры кто кого лучше проведёт!.. Он хочет правду? – с яростью подумала я.  Ну, что ж, сейчас он её получит!..
— Нет. Не часто, — отрывисто проговорила я. Мой голос срывался от напряжения, но всё-таки я ещё старалась сдерживаться. – Ну, хорошо, если вы так хотите, я объясню вам, в чём дело!..
— Да уж, пожалуйста!.. – вклинился Шатов, уловив моё секундное замешательство. Я так и не поняла, чего он пытался добиться этой своей очередной саркастической репликой. Завести меня ещё больше?.. Наверное, это было уже просто невозможно! Я и так была на грани.
— Да, признаюсь вам, я действительно не рада приезду Андрея! – заявила я со всей свойственной мне решимостью. – Потому что человек, которому вы поручили охранять меня, — я со злостью повторила его собственные слова, испытав при этом какое-то непонятное мне самой тайное удовлетворение, — завтра уезжает!
Он опять, казалось, ничего не понял. Или, как всегда, — что было гораздо более правдоподобным, — притворился ничего не понимающим. Если бы он только знал, как мне всё это уже надоело!..
— Ну, и что? – спросил он, и я могла бы голову дать на отсечение, что в его голосе послышалось совершенно искреннее недоумение. Да, актёром он был бы весьма талантливым!.. Этого даже я не смогла бы отрицать!..
— Он уезжает, и я чувствую, что больше никогда его не увижу! – выпалила я на одном дыхании, опасаясь, что, если хоть на миг остановлюсь, то уже не решусь признаться в этом. – А я не хочу, чтобы он уезжал! Я просто не могу допустить этого!
Шатов с минуту молчал. Казалось, мои слова действительно ошарашили его и поразили до глубины души. Настолько, что он даже не сразу нашёлся, что мне ответить.
— Неужели это действительно так важно для вас, Алина? – удивлённо переспросил, наконец, он. – Но почему? Вы же даже не знаете толком этого человека!
— Я знаю о нём всё, что мне необходимо знать! – почти всхлипнула я.
— Но как вы можете быть уверенной в этом? – изумился Шатов.
— А вот так!.. И вы правы, для меня это действительно очень важно! – пылко вскричала я, попытавшись вложить в это признание все свои чувства, чтобы он сразу же понял, что это действительно не просто слова. – Я люблю этого человека!
На этот раз он молчал даже чуть подольше. А потом задал глупейший, с моей точки зрения, вопрос, который мог свидетельствовать только о том, что мои признания действительно явились для него шоком:
— Вы уверены в этом?
Я расхохоталась, с трудом сумев остановиться, потому что прекрасно понимала, что этот мой хохот через мгновение перейдёт в истерический смех. А я всё ещё пыталась держать себя в руках, даже несмотря на свои  слёзы.
— Ну, вот, и вы туда же!.. – воскликнула я с последним слишком резким смешком, оборвавшемся на какой-то высокой трагической ноте. – Артур, поймите, я давно уже взрослая и вполне дееспособная женщина, умеющая отвечать за свои слова и поступки! Я не ребёнок какой-то неразумный, лепечущий невесть что, и не надо так упорно принимать меня за него! И, если я что-то говорю, значит, так оно и есть, — как ни грустно мне это осознавать!..
— Просто эти ваши слова немного удивили меня! – после некоторого колебания признался Артур.
— Или, правильнее сказать, шокировали! – поправила я его.
— Да, действительно, можно и так сказать… — задумчиво пробормотал он. – Вы правы… А вы уже говорили с ним об этом?
— Я пыталась поговорить с ним! – не сумела я сдержать тяжёлого вздоха, непроизвольно сорвавшегося с моих губ. – Но он попросту не хочет меня слушать! Мне кажется, — предположила я, и при этих словах мой голос невольно дрогнул, — что он просто не любит меня! И я не представляю, что мне теперь делать!
Ну, вот и всё. Я призналась ему во всём, что меня тревожило. И теперь ждала лишь окончательного приговора, не питая, впрочем, особой надежды на то, что он будет особенно мягок.
— А почему вы думаете, что он не любит вас? – тихо спросил меня Шатов несколько секунд спустя. – Он сам сказал вам это, — или же вы просто пришли к такому выводу?
— Нет, так прямо не сказал, — покачала я головой. – Но этого и не надо было говорить вслух! Я и так всё прекрасно поняла, потому что я не вижу никакого другого оправдания его странному поведению!
— А вам никогда не приходило в голову, Алина, что на самом деле он любит вас? – вкрадчиво заговорил вдруг Шатов. Моё сердце снова забилось, как сумасшедшее. Забилось, — и остановилось после следующих же его слов. – Просто в его жизни есть нечто, что разъединяет вас. И он слишком хорошо знает, что это нечто никогда не позволит вам быть вместе, поэтому и ведёт себя так странно и непонятно, на ваш взгляд, именно из любви к вам?
Такое невероятное объяснение происходящего до сих пор как-то не приходило мне в голову. И я просто воспрянула духом, будучи уверенной на все сто процентов, что наша взаимная любовь сможет преодолеть любые препятствия, которые судьбе будет угодно воздвигнуть на нашем пути.
— Вы что-то знаете об этом «нечто»? – требовательно спросила я Шатова, готовая при необходимости хоть клещами вырвать у него ответ.
— Я знаю всё, Алина, — с привычной грустью ответил он, но похоже было на то, что он вовсе и не спешил добавлять к этому что-то ещё. И я поняла, что сам, по доброй воле, он, естественно, ничего мне не расскажет.
— И это действительно так серьёзно? – дрогнувшим голосом спросила я, потому что грустные нотки в словах Шатова не на шутку напугали меня. Я поняла, что речь действительно идёт о чём-то очень серьёзном. Но я не желала верить в это. Я твёрдо знала, что на пути нашей любви не может быть никаких преград! И мне надо было лишь понять, с чем мне придётся иметь дело на этот раз!
— Да, — твёрдым, но абсолютно лишённым каких бы то ни было эмоций голосом проговорил Шатов. – Поэтому, пожалуйста, смиритесь с этой мыслью и не мучайте ни его, ни себя! Вы никогда не сможете быть вместе!
— Но я не могу смириться с этим! – вскричала я, не в силах опять сдержать свой гнев. – Никогда! Вы требуете от меня невозможного!
— Это вы желаете невозможного, Алина, — тихо ответил Шатов. – А я лишь указываю вам на это.
— Я не могу так дальше! – всхлипнула я. – Почему вы тоже продолжаете мучить меня, вместо того, чтобы спокойно и откровенно всё мне объяснить? Неужели всё это настолько сложно?
— А что вы собираетесь сказать Андрею? – уклонился от прямого ответа на мой вопрос Шатов. – Для него это, несомненно, будет не слишком приятное известие!
Я на мгновение снова ощутила привычные угрызения совести, которые посещали меня всякий раз при этой мысли. Но я не собиралась позволить ему сбить меня с пути истинного!..
— Я ещё пока не знаю, как быть с Андреем! – честно призналась я. – Мне очень трудно… Наверное, я никогда не решусь сказать ему, что больше не люблю его… Господи, что же мне делать?.. Я не хочу причинять ему боль! Но и скрывать всё это от него я тоже не смогу!..
— Значит, он вам всё-таки не совсем безразличен? – тут же переспросил Артур, и мне показалось, что его голос при этом оживился, и в нём послышалось плохо скрытое облегчение. И меня это неприятно задело.
Я снова так и не сумела сдержать тяжёлого вздоха.
— Как вы не понимаете, Артур?.. – с отчаяньем в голосе проговорила я, по-прежнему с трудом сдерживая слёзы. – Это же совсем другое!.. Андрея я тоже люблю по-своему… Конечно же, он не безразличен мне, и никогда не может стать совсем безразличен… Нас слишком многое с ним связывает… Но это совсем другое!..
Я даже и сама не заметила, как непроизвольно всё-таки призналась в том, что нас с Андреем всё же многое связывает. До сих пор я упорно отрицала это. Но, слава Богу, он не стал подлавливать меня на этой моей непроизвольной ошибке, потому что найти ей достойного оправдания я точно не смогла бы!..
— Я прекрасно понимаю вас, Алина! – тихо согласился со мной Шатов. – Вы просто хотите быть счастливой, как и любая нормальная женщина!
— Да, наверное! – согласилась я.
Но он, оказывается, ещё не закончил.
— Но, поверьте мне, Алина, в данном случае вы просто бессильны хоть что-либо изменить! – добавил он, разом перечеркнув все мои возможные наивные надежды. – Сама судьба против вас!
У меня опять просто руки опустились от отчаянья, и злые слёзы снова обожгли глаза. Но я уже больше даже и не пыталась их скрыть.
— Артур, прошу вас, объясните же мне, наконец, в чём дело! – буквально взмолилась я. Если бы он был в тот момент рядом со мною, я, наверное, просто рухнула бы перед ним на колени. – Я больше так просто не могу!..
Неподдельное отчаянье, прозвучавшее в моём голосе, не могло не тронуть даже такого человека, как он. Я чувствовала это почти физически, даже в его молчании, которое воцарилось сразу же после моих слов. Но, немного помолчав, он всё-таки упрямо проговорил:
— Я не могу этого сделать, Алина! Это не моя тайна, и я не имею права её выдавать! Не просите меня, пожалуйста!..
Это было просто какое-то дежа-вю. Его  малоубедительные объяснения с каждой минутой всё больше напоминали мне объяснения Андрея по поводу самого Шатова. Похоже, в их организации просто не было обычных нормальных людей, прошлое которых не было бы покрыто мраком. И это уже начинало попросту пугать меня. Хотя указать Шатову на схожесть ситуаций я пока не решалась, потому что не хотела, чтобы он узнал о том, что я спрашивала о нём у Андрея.
— Хорошо, Артур, я не стану настаивать! – согласилась я, ощущая при этом просто безмерную усталость. – Я прошу вас только об одном! Скажите, пожалуйста, мне, узнаю ли я хоть когда-нибудь об этой страшной тайне, — или же мне так и предстоит терзаться в догадках и сомнениях всю мою оставшуюся жизнь?
— Не думаю, что вы когда-нибудь узнаете об этом! – честно признался Шатов. – Навряд ли он захочет обо всём рассказать вам!
— Но почему, чёрт возьми?! – вспылила я, не в силах больше сдерживаться. Это было уже просто какое-то форменное издевательство надо мной и над моими чувствами!..
— Слишком много вопросов, Алина! – мягко упрекнул меня Шатов. – Поверьте, мне действительно очень жаль, что всё так получилось! Но, поймите, судьба есть судьба!.. Нужно просто осознать это до конца и смириться!..
Ну, уж нет!.. – мелькнула у меня яростная мысль. К чёрту смирение!.. К дьяволу судьбу!.. Неужели он действительно ещё настолько плохо знает меня, что всерьёз рассчитывает на то, что я сейчас соглашусь я ним и попросту обо всём забуду?.. Но со мной этот номер не пройдёт!..
— Но при чём здесь судьба? – недоумённо воскликнула я, стараясь при этом всё-таки не выплёскивать на него своё раздражение, потому что, даже в таком перевозбуждённом состоянии, я всё-таки прекрасно осознавала, что не он его виновник, и срывать на нём зло бессмысленно. – Судьба – это нечто абстрактное, а мы с вами живём в реальном мире! И я никак не могу понять, почему, если два человека встретились в нём и полюбили друг друга, они не могут быть вместе? Это попросту глупо и несправедливо, и вам всё равно не удастся переубедить меня! И я не понимаю, какую цель вы преследуете, пытаясь убедить меня в том, что я должна смириться и не желать ничего другого!
— Да я и не собираюсь переубеждать вас, Алина! – с некоторой долей насмешки в голосе обронил Шатов. – Не будьте же ребёнком!.. Вспомните, в конце концов, как мало вы знаете об этом человеке, и попытайтесь понять, за что конкретно вы уж так сильно его любите? Чем он заслужил такую вашу преданность?
— Да я вообще ничего не знаю о нём! – с вызовом отозвалась я. – Но для меня всё это ровным счётом не имеет никакого значения! Невозможно объяснить, за что мы любим того или иного человека и почему не можем полюбить вместо него другого!
— Знаете, Алина, тем лучше для вас, что вы совершенно ничего о нём не знаете! – констатировал столь очевидный факт Шатов, совершенно, похоже, упуская из виду мои последующие слова. Может быть, он их даже и не расслышал?.. – Тем быстрее вы сможете забыть его! – добавил он в заключение.
— Но я не хочу его забывать! – возмущённо вскричала я. – Почему вы не можете понять этого, Артур?! Я хочу быть с ним, и я не отступлюсь от своего решения, чего бы мне это ни стоило!
— Вы – очень упорная девушка! – восхищённо отметил Шатов, хотя меньше всего меня сейчас интересовало его мнение о моей собственное персоне. – Но в данном случае, боюсь, всё это вас ни к чему не приведёт! Вы желаете невозможного, и, чем раньше вы это поймёте, тем лучше будет для всех вас!
— Но почему? – снова почти закричала я, чувствуя, что у меня уже просто начинается банальная истерика. Я уже даже и сама устала от этого своего вопроса. На глаза снова навернулись слёзы, но мне это было уже безразлично. Я больше уже даже и не пыталась их сдерживать.
— Алина, ваше горе может растрогать даже такого чёрствого человека, как я, и, поверьте, я очень сожалею о том, что не в силах ничем вам помочь… — начал было он после секундного раздумья.
— Вы – вовсе и не чёрствый человек, Артур! – довольно бесцеремонно перебила его я, почему-то задетая этими его словами до глубины души. – Просто вы для чего-то изо всех сил пытаетесь именно таковым казаться!
Теперь-то я знала это наверняка, поэтому и могла говорить об этом с такой уверенностью!..
— Не перебивайте меня, пожалуйста! – устало вздохнул Шатов. – Мне и так сейчас непросто! И мне действительно очень жаль, что всё так вышло, Алина! Я искренне верю в то, что вы ещё будете счастливы, несмотря на сложившиеся обстоятельства! Вы заслуживаете этого больше, чем кто бы то ни было!
— Это вы из-за Андрея так говорите, да? – догадалась я, и его слова, вместо того, чтобы утешить, снова возмутили меня. – Это из-за него вы пытаетесь сейчас помешать мне? Ну, так знаёте, — вам всё равно не удастся разлучить нас!
Мне показалось, что этими своими словами я взяла реванш. Но я ошиблась.
Он снова замолчал, и на этот раз надолго. А когда, наконец, заговорил, в его голосе сквозила явная обида.
— Андрей тут совершенно ни при чём, Алина! – тихо вымолвил он, и я поняла, что он говорит это искренне. – Речь сейчас идёт не о нём, а о вас! И мне лишь жаль, что вы так неверно истолковали мои слова!
Мне сразу же стало стыдно за свою какую-то воистину детскую агрессивность. В конце концов, этот человек, похоже, действительно по-своему старался мне помочь, а я в каждом его слове пытаюсь найти какой-то второй смысл!.. И это, должно быть, попросту оскорбительно для него!
— Извините меня, Артур! – искренне попросила я у него прощения. – Мне просто стало очень обидно из-за того, что вы никак не желаете понять меня! Я не знаю, что мне делать, поэтому и веду себя так… В общем, как идиотка! – нашла я правильное название.
— Вы опять не правы! – грустно вздохнул он. – Я изо всех сил пытаюсь понять вас, Алина! Вы любите этого человека, и сейчас вам кажется, что без него не стоит даже и жить на белом свете! Так ведь? На этот раз я правильно понял вас?
— Так, — обречённо согласилась я. Ему действительно на этот раз на редкость чётко удалось сформулировать мои мысли и чувства.
— Но я очень прошу вас сейчас только об одном! Пожалуйста, не делайте пока поспешных выводов! – посоветовал он мне. — Может быть, всё ещё как-то обойдётся, но сейчас, во власти всех этих чувств, вы можете натворить немало глупостей! Просто положитесь на судьбу и верьте в то, что всё ещё будет хорошо!
Честно говоря, меньше всего я ожидала сейчас услышать от него нечто подобное. И я не знала, смеяться мне или плакать. Я просто не в силах была осознать тогда до конца весь смысл его слов.
— Что вы имеете в виду, Артур? – туповато переспросила его я. Но я действительно не знала, что и подумать.
— Ничего, — признался он. – По крайней мере, ничего конкретного. Просто я изо всех сил пытаюсь успокоить вас и внушить вам хоть какую-то надежду на лучшее! Неужели же мне так и не удалось это сделать?
Я на мгновение задумалась и вынуждена была согласиться. Его слова, даже такие неопределённые, действительно давали мне какую-то надежду. И я призналась:
— Отчасти.
В ответ он как-то не слишком уверенно усмехнулся. И мне почему-то стало больно при мысли о том, что я тоже так и не смогла его утешить и успокоить. Хотя, признаться честно, это была весьма странная мысль.
— Ну, слава Богу, хоть отчасти! – сказал он. – Наверное, Алина, вам просто надо было хоть с кем-нибудь поделиться своими неприятностями и услышать хоть какие-то слова ободрения и поддержки! Я прав?
— Да, наверное, — с тяжёлым вздохом согласилась я, по-прежнему не зная, то ли мне заплакать сейчас, то ли засмеяться. Мне одинаково хотелось и того, и другого.
— Вы не будете против, если я ещё как-нибудь позвоню вам? – осторожно спросил Шатов, словно опасаясь сейчас на чём-то настаивать и не зная, как я вообще могу отнестись к такой его просьбе. – Хорошо, Алина?
— Хорошо, — кивнула я, не видя никакого повода отказывать ему. Мне даже пришло в голову, что это действительно было бы совсем неплохо, если бы у меня была иногда возможность переговорить с ним, особенно, на фоне нынешних тревожных событий и ещё более мрачных предстоящих. Кто знает, когда мне в следующий раз может потребоваться помощь и поддержка, а этот человек, по крайней мере, не собирался отказывать мне ни в том, ни в другом.
— Мне действительно жаль,  что я больше ничем не могу сейчас помочь вам! – повторил Шатов. – Но, тем не менее, я хочу, чтобы вы знали, что всегда можете на меня рассчитывать! И это не зависимо от того, как сложатся ваши дальнейшие отношения с Андреем!
Вот это последнее дополнение было особенно ценным, потому что, если бы он сам этого не сказал, я едва ли посмела бы о чём-то просить его после того, как расстанусь с Андреем. Но, поскольку он сам упомянул об этом, я, по крайней мере, могла надеяться на то, что мы сохраним с ним дружеские отношения, несмотря на обстоятельства.
— Я очень благодарна вам, Артур! – искренне сказала я. – В самом деле, вы просто не представляете себе, насколько я вам благодарна!
— Спасибо, Алина, — почему-то в ответ тоже поблагодарил меня он, и это показалось мне несколько странным. – А теперь, прошу вас, попытайтесь хоть немного успокоиться! Внушите себе, что всё ещё будет хорошо, и это обязательно сбудется, — вот увидите! Ну, договорились?
Я про себя невольно улыбнулась, потому что отреагировать как-то иначе на его слова было попросту невозможно. Всё-таки, он действительно умел быть хорошим другом, и в глубине души я была рада, что он есть в моей жизни.
— Договорились, — вымученно согласилась я.
— А теперь идите выпейте что-нибудь успокоительное и ложитесь спать! – посоветовал мне Шатов. – В конце концов, правду говорят: утро вечера мудренее! Спокойной ночи, Алина!
— Спокойной ночи, Артур! – вздохнула я, понимая, что разговор окончен, и испытывая по этому поводу лёгкую грусть. И в то же время, я понемногу осознавала справедливость его слов, поэтому действительно считала, что на сегодня всё уже сказано, и добавить к этому больше просто нечего.
В трубке послышались гудки отбоя, и я тоже послушно положила её на рычаг.
Честно говоря, я нисколько не обманула его. После этого разговора мне действительно стало чуть-чуть полегче. Все тревоги словно на время отступили, — по крайней мере, до завтрашнего дня, — и появилась какая-то робкая надежда на лучшее.
Если бы только я знала, что ждёт меня впереди!..
 
8. Я узнаю истину.
 
Вопреки всем своим ожиданиям, в эту ночь я прекрасно спала. И, проснувшись утром, даже не сразу вспомнила, что сегодня должно произойти. Но, некоторое время спустя, память всё-таки услужливо пришла мне на помощь, и я снова погрузилась в своё привычное для меня за последние дни взвинченное состояние, со страхом ожидая того, что будет дальше.
Андрей ворвался в дом, как тёплый шальной ветер. Со всеми этими переживаниями я как-то даже и не ощущала, насколько соскучилась по нему, — да и странно было бы даже подумать об этом!.. Правда, услышав, как подъехала к дому машина, я по-настоящему испугалась и даже задрожала от волнения, испытав на миг малодушное желание забиться куда-нибудь в угол, чтобы Андрей попросту не смог меня найти. Но когда он, быстро взбежав по лестнице на второй этаж, появился на пороге моей комнаты, все мои страхи мигом развеялись, и я, совершенно забыв обо всём на свете, с криком радости бросилась в его объятия, безмерно счастливая уже оттого, что он здесь, рядом со мной, живой и здоровый. А всё остальное как-то временно отступило на второй план.
Он подхватил меня на руки, словно я совершенно ничего не весила, и закружил по комнате.
— Алинка, любимая!.. – шепнул он мне на ухо, целуя мои волосы. – Как же я соскучился по тебе! Я уж думал, меня никогда не выпустят из этой проклятой больницы!
Но секундное опьянение радостью встречи прошло, и я ужаснулась тому, что я делаю. Почувствовав невыносимые угрызения совести, я осторожно высвободилась из его объятий и решительно отстранилась. Я испытывала жуткую потребность поговорить с ним обо всём прямо сейчас, не откладывая ни на секунду, потому что не желала больше обманывать и мучить его. Но я просто не знала, с чего начать.
Любые слова, которые я могла бы сейчас произнести, показались мне вдруг на редкость банальными и жестокими, и я была просто не в силах начать сама этот пугающий меня разговор.
Недоумённо выпустив меня из своих объятий, Андрей очень внимательно посмотрел на меня. Мне и раньше всегда казалось, что он видит меня насквозь, но сейчас, в этот момент, я даже ни на мгновение не усомнилась в том, что он действительно способен заглянуть в самые скрытые уголки моей памяти и прочесть все мои тайные мысли. И мне стало очень сильно не по себе от подобного ощущения. Честно говоря, я почувствовала себя настолько жутко, что мне просто захотелось трусливо сбежать куда-нибудь подальше отсюда, — а лучше вообще просто провалиться сквозь землю.
Но это было уж совсем какое-то нелепое детское желание. В конце концов, разве не я сама уверяла всех в том, что я уже не ребёнок и вполне способна отвечать за свои поступки?.. И вот пришло время сделать это.
— Может быть, присядем? – тихо спросил Андрей, и это было в тот миг для меня совершеннейшей неожиданностью.
Я вздрогнула и испуганно взглянула на него, не совсем понимая, чего именно он от меня хочет. Впрочем, теперь, по прошествии довольно длительного времени, мне уже не совсем понятно, чего конкретно я в тот момент испугалась. Ведь я прекрасно знала, что могу бояться кого угодно в этом безумном глупом мире, но только не его.
Андрей подошёл к дивану, сел на него и предложил, спокойно глядя на меня:
— Иди сюда!
Это вовсе не было приказом; скорее, это было просто просьбой, — причём, довольно невинной, — но я всё равно на мгновение опять ощутила неприятный лёгкий холодок страха, пробежавший у меня по спине. Я осторожно приблизилась, избегая даже смотреть на него и чувствуя себя при этом безмерно виноватой перед ним. Словно я на самом деле совершила какое-то страшное преступление, осмелившись всего лишь полюбить другого.
Андрей, по-прежнему очень внимательно глядя на меня,  кивнул на место рядом с собой и предложил:
— Садись!
Немного помедлив, я всё же решилась присесть рядом с ним. Я хорошо понимала, что веду себя сейчас попросту глупо, но ничего не могла с этим поделать. Я чувствовала, что он уже прекрасно понял причину моей холодности и отчуждённости, и всё-таки опасалась, что он, несмотря на это, может попытаться сейчас снова обнять меня или даже поцеловать, потому что просто не представляла, как мне тогда вести себя с ним.
Самое смешное, что я была бы вовсе даже и не против этого. Андрей по-прежнему оставался для меня очень близким и родным человеком. Но это было бы нечестно, в первую очередь, по отношению к нему самому. А кроме того, я считала это предательством по отношению к человеку, которого любила… И для которого, похоже, всё это не имело ровным счётом никакого значения.
Но, как оказалось, я слишком плохо знала самого Андрея. К сожалению, несмотря даже на всё то, что было между нами, на самом деле он по-прежнему оставался для меня непредсказуемым незнакомцем, и я совершенно не могла предугадать, как он может повести себя в той или иной ситуации.
— Не бойся, Алина, я не трону тебя! – тихо проговорил он, тоже отводя глаза в сторону и избегая смотреть на меня. – Ведь именно это, как я понял, пугает тебя сейчас больше всего?
Я закусила губу, не решаясь поднять на него глаза. Чувство вины, охватившее меня, казалось, было способно попросту придавить меня к земле. Я и с самого начала предполагала, что это объяснение дастся мне ой как нелегко, но я даже и не думала, что это будет настолько ужасно.
Андрей снова поднял голову и некоторое время пристально разглядывал меня чуть прищуренными глазами, в которых, вопреки моему ожиданию, вовсе не было ни гнева, ни ненависти. Но я всё равно вся буквально сжалась в комочек, как испуганный мышонок, лишь усилием воли заставляя себя оставаться на месте, поскольку на самом деле мне хотелось сейчас только одного: опрометью броситься вон из этой комнаты. Но это как раз было единственным, что я никак не могла позволить себе ни при каких обстоятельствах.
— Кто он? – спокойным голосом спросил вдруг Андрей несколько секунд спустя.
О Господи, он действительно обо всём догадался!.. – с ужасом подумала я, с трудом заставляя себя поднять на него глаза, но уже через мгновение, не выдержав его пристального взгляда, снова опустила их. Это было больше того, что я готова была вынести.
— Кто? – одними губами переспросила я. Голос мне уже не повиновался. Наверное, в тот момент я была одним сплошным олицетворением вины.
— Тот, ради кого ты решила меня бросить! – по-прежнему ровно и даже как-то равнодушно пояснил Андрей.
Я терзалась, не зная, с чего начать разговор и как облегчить предстоящий удар, а он тем временем спокойно и без труда называл вещи своими именами, даже и не пытаясь хоть как-то смягчить ситуацию или выставить её в более выгодном для себя свете. Я едва сдерживала слезы. Мне хотелось плакать навзрыд и молить его о прощении. Но я не делала ни того, ни другого. Наверное, в тот момент я тоже просто была в шоке.
Андрей осторожно приподнял мою голову за подбородок и заставил меня посмотреть ему прямо в глаза. Я не посмела воспротивиться, поскольку и без того чувствовала себя ужасно.
— Не прячься от меня, Алина! – тихо попросил меня Андрей. – Ты же не можешь на самом деле бояться меня! Скажи, почему ты плачешь?
— Как же мне не плакать!.. – только и смогла выдохнуть я в ответ и закрыла лицо руками. Ну, прямо, как в сказке про зайца, которого лиса выгнала из избушки!.. Это могло бы быть смешно, если бы не было так печально…
Он по-братски обнял меня. Я не отстранилась, потому что инстинктивно поняла, что в этих его объятиях не было ровным счётом никакого сексуального подтекста, и они действительно чисто дружеские. А кроме того, они даровали мне успокоение, пусть хотя бы минутное, и забвение…
— Ну, что ты, Алина, всё же в порядке!.. – как сквозь сон слышала я его ласковый голос. И мне не удавалось различить в нём даже тени обиды, что, признаться, удивляло меня больше всего в данной ситуации. – Не надо плакать, я прошу тебя! Я вовсе не собираюсь устраивать тебе сцены ревности и в чём-то упрекать! Ты – свободная женщина, и поэтому имеешь право поступать так, как посчитаешь нужным!
Я просто не верила своим ушам. Он так спокойно воспринял всё это, что мне даже показалось это удивительным. Возможно, на самом деле наши отношения и не значили для него ничего особенного, раз он смог так легко и просто простить меня?.. По крайней мере, теперь я очень надеялась на это, поскольку подобная ситуация несколько облегчала моё состояние, и я не чувствовала уже себя кругом виноватой.
— Спасибо тебе, Андрюша! – сумела вымолвить я, с трудом сдерживая дрожь. – Я так боялась, что ты не поймёшь меня и станешь осуждать!
Он грустно улыбнулся и снова спросил:
— Так кто он?
У меня с губ сорвался очень тяжёлый вздох. Ах, как мне хотелось бы и самой знать ответ на этот вопрос!..
— Если бы я только знала!.. – вслух призналась я.
Андрей чуть нахмурился, недоумённо глядя на меня и явно ожидая продолжения, потому что мои слова мало, что способны были ему объяснить. Но, поскольку я ничего больше не добавила к уже сказанному, он задал мне ещё один вопрос:
— Как тебя понимать?
— Я не знаю, кто он! – с очередным тяжким вздохом призналась я, поскольку скрывать от него очевидное попросту не имело смысла. Рано или поздно он всё равно узнал бы об этом, а обманывать его я не хотела. – Я даже не знаю его имени! Я ничего о нём не знаю!
На последних словах в моём голосе прозвучали какие-то неприятные истерические нотки, но я понадеялась на то, что Андрей их не расслышал. Возможно, это так и было. По крайней мере, если он всё-таки и различил их, то не подал виду.
— Интересная история!.. – невесело усмехнулся Андрей в ответ на моё странное признание. – Но ты хотя бы знаешь, любит ли он тебя?
Я в отчаянье затрясла головой и почувствовала, что снова сейчас расплачусь. Чёрт возьми, в последнее время я стала какой-то истеричной плаксой, и мне в душе было ужасно стыдно за своё поведение. Но что я могла с собой поделать, если мои нервы просто были уже на пределе?..
— Нет? – удивлённо переспросил он.
— Нет! – подтвердила я. – Я вообще ничего не знаю!
Андрей несколько секунд молчал, задумавшись, а потом тихо спросил:
— А ты его?
Я ощутила определённое неудобство при мысли о том, что нужно признаться Андрею в своих чувствах к другому мужчине. Но не могла же я их теперь отрицать!.. Это было бы попросту нелепо!..
— Да, — тихо ответила я всё же после секундного замешательства и почувствовала, как его рука, лежащая на моих волосах, чуть дрогнула. Это лишний раз доказало мне, что на самом деле он был далеко не так спокоен, как пытался это изобразить. На меня вновь волной нахлынуло раскаянье, и я почти взмолилась. – Андрюша, прости меня, ради Бога!
— За что, моя хорошая? – устало проговорил он и отвернулся. – Я ни в чём тебя не обвиняю! Для меня самое главное –  чтобы ты была счастлива!
Он встал с дивана и подошёл к окну. Я догадалась, что он намеренно отвернулся от меня, чтобы я не видела выражения его лица и не смогла прочесть написанных на нём в тот миг чувств. Но я и без того могла догадаться обо всём об этом.
— Ты нас познакомишь? – спросил он, не оборачиваясь, минуту спустя, и меня снова поразило, насколько спокойно звучит его голос, совершенно не выдающий никаких чувств.
Эта его просьба показалась мне совершенно неуместной в данной ситуации и всё-таки против воли выдающей его внутреннее состояние. И я снова почувствовала угрызения совести.
— Прости меня, Андрей! – повторила я вместо ответа. Впрочем, это была именно та фраза, которую я готова была сейчас повторять без устали. – Пожалуйста, прости! Мне очень жаль! Правда, мне очень жаль, что всё так получилось!
Он резко обернулся, и в этот миг я увидела в его глазах такую невыразимую словами боль, что у меня перехватило дыхание от отчаянья и осознания собственной неимоверной вины.
— О чём ты жалеешь? – быстро спросил он. – О том, что было между нами? Да?
Я молча смотрела на него, ошарашенная и даже напуганная неожиданной яростью в его голосе. Это было не совсем то, что я ожидала услышать.
— Не смей жалеть об этом! – резко добавил он, и на этот раз я ясно уловила в его голосе очевидную угрозу, от которой мне на мгновение даже стало как-то не по себе. – Это было прекрасно, слышишь!.. Не смей об этом жалеть!..
Эта его отповедь изумила меня до глубины души, тем более, что у меня и в мыслях не было ничего подобного, и я имела в виду в тот миг совсем другое. Но я не знала теперь, как ему это объяснить, и какие мне найти слова, чтобы он поверил, поскольку любые мои оправдания в эту минуту могли показаться попросту надуманными.
— Но я и не думаю жалеть о том, что было между нами! – с возмущением в голосе возразила я, правда, всё равно сомневаясь в душе, что эти мои слова прозвучат достаточно убедительно и заставят его поверить мне хотя бы в этом вопросе. А ведь это действительно была чистая права! Я ни на мгновение не пожалела о том, что было между нами. Я лишь сожалела по поводу того, что всё это так быстро закончилось. – Я имела в виду совсем другое, когда заговорила об этом! Мне просто жаль, что всё так получилось! Я действительно искренне полагала, что всё будет совсем иначе!
— Жалеешь о том, что разлюбила меня? – усмехнулся он, выслушав мои жалкие оправдания.
В его словах мне послышалась такая горечь, что у меня защемило сердце. Со стороны казалось, что он нарочно стремится причинить себе ещё большую боль. Мне было до слёз жаль его. Но едва ли он нуждался сейчас в моём сочувствии и соболезнованиях!.. И поэтому я постаралась сдержать свои истинные чувства, которые не могли принести сейчас ничего, кроме ещё большего вреда.
— Ты ведь не возненавидишь теперь меня за это, Андрей? – тихо спросила я, и мой голос невольно дрогнул. Наверное, именно этого подсознательно я боялась больше всего на свете. Того, что он не сможет простить мне моего предательства и возненавидит меня до глубины души.
— Возненавидеть тебя?.. – переспросил Андрей и печально улыбнулся, словно я действительно сказала нечто совершенно нелепое. Затем он потряс головой, будто бы в полном недоумении, и добавил с горечью в голосе. – Но за что?.. Хотя, какое всё это имеет теперь значение!..
— Огромное! – вскричала я, непроизвольно прижимая обе руки к груди, как бы в подтверждение своих слов. – Мне хотелось бы, чтобы мы с тобой остались друзьями! Неужели же это теперь невозможно?..
— Друзьями?.. – снова с улыбкой переспросил Андрей, и у меня опять возникло уже привычное ощущение того, что я сморозила несусветную глупость. Впрочем, как и всегда. Но, вместо того, чтобы указать мне на это, Андрей подошёл ко мне и слегка обнял меня за плечи. Я не посмела отстраниться, хотя прекрасно понимала, что на этот раз его объятия невозможно посчитать чисто дружескими.
— Боюсь, что нет, моя дорогая! – покачал он головой, с грустью глядя на меня. – Ты значишь для меня намного больше, чем все друзья, вместе взятые! Это – совершенно разное, и не стоит смешивать всё в одну кучу!
Он смотрел на меня сейчас с такой любовью и нежностью во взгляде, что у меня на глаза снова навернулись слёзы. Но я не знала, что могу сказать ему в ответ. Мне лишь хотелось, чтобы хотя бы отчасти всё осталось по-прежнему… Наверное, я слишком многого хотела…
— Не плачь, Алинка! – тихо попросил меня Андрей, как всегда, прекрасно угадывая моё состояние. – У тебя всё будет хорошо! Я уверен в этом! Так что вытри слёзы и успокойся!
— А ты, Андрюша?.. – зачем-то заговорила я, поскольку этот вопрос действительно не на шутку тревожил меня. – Что будет с тобой?
Вот идиотка!.. Только круглая дура могла заговорить об этом!.. Сейчас как раз было время для такого нелепого вопроса, лишний раз подтверждающего мою жестокость и способного только ещё больше растравить душу человеку, который этого ничем не заслужил!..
Похоже, ему тоже пришло в голову нечто подобное. Но он не стал так прямо высказывать мне это.
— Нелепый вопрос, Алина! – только и проговорил он, чуть пожав плечами. – Ты так не находишь?.. – Он снова внимательно посмотрел на меня, пунцовую от смущения и осознания своей глупости, и продолжил. – Что будет со мной?.. Да ничего, я полагаю! Как-нибудь переживу! У меня ведь попросту нет другого выхода! Признаться честно, я с самого начала не верил, что всё может быть так хорошо! Такая девушка, как ты, — и рядом со мной!.. – Он смущённо рассмеялся, словно действительно считал себя недостойным меня. – Это всё было слишком здорово, чтобы быть правдой! Наверное, это просто наказание за мои прошлые грехи!
— Пожалуйста, не надо так говорить! Я прошу тебя! – не удержалась я, и у меня из глаз снова хлынули слёзы. И я не нашла ничего лучшего, кроме как добавить в полном отчаянье. – В конце концов, всё не так уж плохо!..
Он посмотрел на меня, как на умалишённую. И он, признаться, имел для этого все основания. Я и сама-то казалась себе именно такой.
— Да, ты права! – с насмешкой кивнул вдруг он. – Ты правильно сказала! Всё не так уж плохо! Всё гораздо хуже, чем ты даже можешь себе представить!
Он проговорил всё это почти совершенно спокойно, только с какой-то несоизмеримой горечью в голосе, но каждое его слово словно молотом вбивалось в мой мозг и припечатывало меня к земле. И я была не в силах ничего добавить к этому.
— А знаешь, что самое удивительное? – продолжал он после минутной паузы. – Я ведь давно уже всё понял! Ещё тогда, когда ты приходила ко мне в больницу! Я сразу же понял, что у тебя кто-то есть!
— Но это не совсем так!.. – жалко попыталась оправдаться я, но Андрей одним нетерпеливым движением руки разом пресёк все мои робкие возражения, и я не решилась продолжать.
— Но тогда я боялся даже подумать об этом, — со вздохом признался он. – Мне казалось тогда, что, если ты только скажешь мне, что любишь другого, я просто сразу же умру. А теперь я знаю это наверняка, и, как видишь, всё ещё жив! И, более того, я почти совершенно спокоен. И даже ничего не чувствую. Совершенно ничего. Ни боли, ни обиды. И это даже странно.
Насколько я могла судить, он просто был сейчас в состоянии шока и именно поэтому, наверное, действительно ничего не чувствовал. Но сказать ему об этом я не смела. И могла лишь с ужасом предположить, что будет, когда эта блаженная шоковая анестезия пройдёт, и к нему вернётся способность чувствовать и переживать.
— Ты простишь меня, Андрюша? – с мольбой в голосе спросила его я.
— Я уже говорил тебе, Алина, что мне не за что прощать тебя! – твёрдо покачал головой он. – Ты ничего не обещала мне! Ты даже не переехала в мою квартиру, несмотря на то, что я просил тебя об этом! Видимо, ты уже тогда прекрасно понимала в душе, что это долго не продлится, и не хотела ничем связывать себя!
— Нет, это не так! – воскликнула я. – Мне действительно казалось, что я люблю тебя… — добавила я зачем-то, но в этот момент Андрей так посмотрел на меня, что я запнулась на полуслове и мгновенно осознала всю нелепость и неуместность этой своей фразы.
— Прости… — только и смогла прошептать я, задыхаясь от ужаса.
— Не надо так говорить, Алина! – тихо промолвил Андрей. – Ты причиняешь мне боль. А я этого всё-таки не заслужил, как мне кажется!
— Прости, — тупо повторила я и снова добавила с мольбой в голосе. – Я лишь хочу, чтобы мы остались друзьями!
Андрей очень внимательно посмотрел на меня своими светлыми чуть прищуренными глазами и тихо спросил:
— Ты действительно полагаешь, что это возможно?
— Но почему же нет?.. – с отчаяньем в голосе воскликнула я. – Ты по-прежнему очень дорог мне, Андрей! Я не хотела бы совсем потерять тебя!
И я снова запнулась, осознав, что эти мои слова тоже можно истолковать весьма превратно. Ему могло бы показаться, что я просто пытаюсь оставить его про запас… На тот случай, если у меня так ничего и не получится с моим нынешним возлюбленным. Но я вовсе не имела в виду ничего подобного, и поэтому я ужасно испугалась, что Андрей может увидеть в моих словах именно этот смысл.
Он ответил не сразу, и за эти несколько секунд я уже потеряла всякую надежду. Но тут Андрей снова поднял голову, пристально посмотрел на меня и кивнул как бы против воли.
— Хорошо, Алина! Я обещаю тебе, что навсегда останусь твоим другом, — что бы ни случилось!..
У меня отлегло от сердца. И я сумела лишь невнятно прошептать неповинующимся языком:
— Спасибо…
Он снова кивнул мне, повернулся и молча вышел из комнаты. От стука захлопнувшейся за его спиной двери я невольно содрогнулась. И это лишний раз доказало мне, в каком истерзанном состоянии были сейчас мои несчастные нервы.
Всё оказалось несколько легче, чем я предполагала. Не было ни криков, ни взаимных оскорблений, ни упрёков, ни обвинений в предательстве. Но теперь я даже сожалела об этом, потому что, наверное, легче было выслушать любые оскорбления, чем видеть этот молчаливый полный боли и горечи укор в глазах своего бывшего возлюбленного.
Это оказалось гораздо тяжелее для меня самой. И намного больнее, чем я даже могла себе представить. Но всё было кончено, и обратного пути уже не было.
* * *
Вообще-то, я не любила лес и безумно боялась его, как, впрочем, и многие люди, выросшие в городских условиях. Мне всегда казалось, что я, в буквальном смысле слова, заблужусь в трёх соснах и ни за что не сумею отыскать дорогу назад, а кроме того, все лесные насекомые, похоже, поджидали здесь именно меня, чтобы наброситься, наконец-то, и напиться моей на редкость вкусной крови. Поэтому обыкновенно меня было не заманить в лес ни при каких условиях. Так надо ли объяснять, в каком я должна была находиться состоянии, чтобы углубиться в ненавистную мне лесную чащу по доброй воле? И, тем не менее, это было именно так.
Сегодня я умудрилась забрести довольно далеко от дома, совершенно забыв о своей неспособности ориентироваться и почти не обращая внимания на атаковавших меня надоедливых насекомых, которые вскоре, почувствовав, видимо, моё состояние, почему-то оставили меня в покое. Мне просто необходимо было побыть сейчас одной, чтобы душа, наконец-то, отдохнула от всех тревог и переживаний этого тягостного дня, и лесная чаща показалась мне наиболее подходящим и приемлемым убежищем. Признаться, я всё ещё никак не могла придти в себя после неимоверно тяжёлого и болезненного разговора с Андреем, стоившего мне, наверное, нескольких лет жизни. А кроме того, мне просто необходимо было увидеться, хотя бы в последний раз, с моих чересчур таинственным незнакомцем, но он так и не появился, и я не знала, чем можно было всё это объяснить. Вполне возможно, — допускала я, — что он давно уже уехал, и я больше никогда не увижу его… О, нет, даже думать об этом было невыносимо!..
Андрей, я чувствовала это, тоже хотел бы встретиться со своим более удачливым соперником, но тот как в воду канул, и никто не мог подсказать нам, где он скрывается. Андрея вся эта ситуация, похоже, уже не на шутку раздражала, а мне просто было очень тяжело и больно из-за всей этой таинственности и неопределённости. И я совсем не знала, как мне быть дальше, и что мне вообще теперь делать.
Тропинка, на которую я случайно наткнулась четверть часа назад, и за которую буквально уцепилась в тщетной попытке не заблудиться, привела меня к берегу небольшой речушки, о существовании которой поблизости я даже и не подозревала. Словно какой-то неведомый инстинкт сумел безошибочно привести меня именно на это место. Я поспешила к берегу, почему-то вдруг почувствовав необходимость подойти к нему поближе, и, ещё не дойдя даже до него, увидела просвечивающую сквозь листву фигуру человека.
Я едва удержалась, чтобы не закричать от удивления и радости. В человеке, неподвижно сидящем на краю обрыва и задумчиво глядящем на реку, я сразу же узнала того, кто вот уже столько дней занимал все мои мысли.
Я совершенно не ожидала увидеть его здесь. Было даже более, чем странно, что все мои опасные скитания по лесу привели меня именно к нему. Но в тот миг я была готова принять это просто за знак судьбы, в существовании которой я теперь уже почти не сомневалась.
Я осторожно приблизилась к нему сзади, стараясь, чтобы моих шагов не было слышно, и до самого последнего момента наивно полагая, что моё появление станет для него сюрпризом. И, как я смела надеяться, довольно приятным. Но, увы, — я его, как всегда, недооценила.
— Ты напрасно изображаешь из себя индейца на тропе войны, Алина! – сказал он, не оборачиваясь.
Честно говоря, я этому даже и не удивилась. Я уже давно и ко всему привыкла. Гораздо больше меня удивил его спокойный и даже дружелюбный тон, которым были сказаны эти слова. Я ожидала упрёков и обвинений. Впрочем, возможно, всё это было ещё впереди.
Медленно сосчитав про себя до десяти, чтобы хоть немного успокоиться, я подошла к нему и присела рядом с ним прямо на землю.
— Как ты меня заметил? – с напускным весельем в голосе поинтересовалась я, словно между нами ничего и не произошло.
Я надеялась услышать в ответ так же нечто шутливое. Именно к этому меня подготовила и первая его фраза, в которой не было никакого негатива. Но вместо этого он повернулся ко мне и довольно резко спросил:
— Какого чёрта ты сюда пришла? Неужели ты не понимаешь, что я не желаю больше никогда видеть тебя?
Его слова обидели меня до глубины души. Отвернувшись в сторону, чтобы скрыть появившиеся на глазах слёзы, я постаралась проговорить как можно более спокойно, чтобы он не заметил буквально душивших меня эмоций:
— А я и не ожидала найти тебя здесь! Я просто гуляла по лесу и оказалась здесь чисто случайно!
Его, казалось, устроил такой ответ, потому что он едва заметно кивнул головой. Мы оба немного помолчали, словно не зная, что сказать. Я всё ещё не могла окончательно придти в себя после его неожиданной грубости, а он сам, казалось, вообще не собирался нарушать это тягостное молчание.
— Куда ты пропал? – решилась спросить я, наконец, поняв, что эта пауза слишком затягивается. Ещё немного, и прервать её будет уже совсем невозможно. – Надеялся убежать от меня?
— От себя всё равно не убежишь, — тихо сказал он, глядя на реку своими чуть прищуренными от солнца чёрными глазами, и от его слов в моём сердце всколыхнулась робкая надежда. Но следующий же его вопрос разом погубил в зародыше все мои наивные девичьи мечты. – Как дела с Андреем?
— Откуда ты знаешь, что он уже приехал? – удивилась я, скорее, по привычке, чем на самом деле. – Тебя же не было в тот момент дома! Или ты где-то прятался?
— Я всё знаю! – насмешливо отозвался он, поворачиваясь, наконец, в мою сторону, и у меня почему-то мороз пробежал по коже. Мне вдруг показалось, что я где-то уже слышала и эти слова, и этот насмешливый голос. Но я не могла сейчас сообразить, где именно. – Так как у вас дела? – добавил он.
Я вздохнула, пожала плечами и честно призналась:
— Мы решили расстаться.
— Точнее, насколько я понял, это ты решила расстаться с ним? – с печальным вздохом переспросил меня он.
Я не видела смысла скрывать от него столь очевидных фактов, которые он, к тому же, и сам прекрасно знает. Поэтому я снова пожала плечами и обронила, как бы между прочим:
— Да.
Он почему-то снова вздохнул и покачал головой. Выглядел он при этом, надо заметить, весьма опечаленным, и это меня одновременно и удивило, и задело.
— Жаль! – сорвалось с его губ. – Действительно, очень жаль!
У меня в голове промелькнула довольно неприятная мысль о том, что у него, похоже, явно, не все дома. Потому что только так я могла сейчас объяснить его слова. Но вслух я этого говорить не стала, а лишь заметила, тоже сопроводив свои слова тяжёлым вздохом:
— Я не понимаю тебя!
Он ничего не ответил сразу, и я уже подумала было, что так никогда и не дождусь от него каких бы то ни было объяснений. Вместо этого он поднял лежащий у него под ногами камушек и бросил его в реку, наблюдая за разбегающимися по воде кругами.
— Оглянись вокруг, Алина! – заговорил он минуту спустя, когда я уже вовсе и не ждала этого. Я действительно непроизвольно обернулась вокруг, хотя в тот миг совершенно не поняла, к чему он это мне предложил. – Посмотри, как всё красиво! – спокойно продолжал он, не давая мне особого времени на раздумья над его непонятными и странными словами. – Очень трудно представить себе, что, возможно, уже завтра кого-то из нас не будет на этой земле, а здесь так ничего и не изменится… Ни лес, ни речка, ни даже эти круги на воде… Всё останется по-прежнему. Не будет только одного человека… Признаться честно, Алина, я никак не могу осознать этого, как ни стараюсь!
В его голосе звучала такая безнадёжность, что мне стало не по себе, а от его жутковатых слов у меня вообще мороз пробежал по коже. Сразу повеяло какой-то замогильной прохладой, и я невольно поёжилась, как от озноба, хотя день стоял не по-осеннему тёплый.
— К чему все эти разговоры о смерти? – непроизвольно дрогнувшим голосом спросила я. Мне было страшно, вопреки всем доводам рассудка и здравому смыслу, буквально кричавшим мне о том, что бояться здесь вовсе нечего. Всё было нормально. Ничто не предвещало беды. И, если бы не его странные слова, я никогда не задумалась бы ни о чём подобном.
Он повернулся ко мне и ласково улыбнулся. Его взгляд стал очень нежным, и я даже почувствовала, что буквально таю от этой его нежности. Мне даже показалось на миг, что сейчас он притянет меня к себе и обнимет, но этого, естественно, так и не произошло. Зная этого человека настолько хорошо, как знала его я, смешно было даже мечтать о чём-то подобном. И всё-таки я невольно отметила про себя, что он ещё ни разу не смотрел на меня так, но, вместо того, чтобы обрадоваться осознанию этого, я почему-то встревожилась ещё больше.
Я давно уже поняла, что этот человек ничего не делает просто так. И поэтому не могла найти объяснения этой его необычайной нежности. Так стоит ли удивляться тому, что это его выражение меня так напугало?..
— Мне тридцать шесть лет, Алина, — зачем-то пояснил он, — но, признаюсь тебе честно, мне ещё никогда в жизни не было так тяжело, как сейчас! И так страшно.
— Но почему? – в отчаянье воскликнула я, интуитивно почувствовав, что решающий момент, наконец, настал. Дальше тянуть было просто некуда. Либо мы с ним сейчас же выясним всё раз и навсегда, и он, наконец, объяснит мне, какие немыслимые причины заставляют его так вести себя и отвергать меня, либо мне предстоит мучиться всю свою оставшуюся жизнь и гадать, не упустила ли я свой шанс.
Я вдохнула поглубже, чтобы немного унять бешеное сердцебиение, и снова заговорила, надеясь хоть на этот раз достучаться до него сквозь его непробиваемый панцирь:
— Я люблю тебя! Мне всё равно, кто ты такой на самом деле! Ты можешь даже по-прежнему ничего не рассказывать о себе, — мне нет до этого никакого дела! Я просто люблю тебя! И ты тоже любишь меня! Скажи мне, — ведь это так?.. – В моём голосе прозвенели с трудом сдерживаемые слёзы. – Я чувствую это! Я просто не могу ошибаться! Мы с тобой любим друг друга, — а это самое главное! Потому что любящих людей ничто не сможет разлучить! Я точно знаю это!
Я выпалила всё это на едином дыхании и испуганно замолчала, ожидая его последующих слов, как окончательного приговора. Сегодня, сейчас, в этот миг, всё должно было, наконец, разрешиться. Но он в ответ лишь улыбнулся и проговорил:
— Как же ты ещё молода, Алина!
— При чём здесь это? – несколько возмущённо вскричала я, несколько задетая его словами, потому что лично я не видела пока в своей молодости ровным счётом никакой преграды. Скорее, наоборот, пока ещё это было моё достоинство. И меня оно вовсе не пугало.
— Ты очень молода! – задумчиво повторил он, снова устремляя свой взгляд куда-то вдаль. – И слишком многого ещё не понимаешь в этой жизни!
— И чего же конкретно я не понимаю? – с вызовом в голосе попыталась уточнить я. – Объясни, пожалуйста, если тебе не трудно!
— Многого, — лаконично обронил он и снова умолк. И, как я подозревала, ничего объяснять мне он по-прежнему не намеревался.
Я резко вскочила на ноги, не понимая ещё до конца, что конкретно я собираюсь сейчас сделать: столкнуть его с обрыва в реку, как он того, на мой взгляд, давно уже заслуживает, или же просто убежать прочь, оставив его наедине со своими проблемами и странностями.
— Да, я люблю тебя! – проговорил вдруг он, чуть помедлив, не глядя на меня. Но его голос прозвучал при этом как-то слишком обречённо. – Я очень люблю тебя, Алина! Но, видишь ли, девочка моя, на Земле всё же существует нечто, способное разделить даже двух очень любящих друг друга людей!
— И что же это такое? – нетерпеливо воскликнула я, едва сдерживаясь, чтобы попросту не затопать ногами.
— Это смерть, — спокойно проговорил он.
От этих его мрачных слов меня даже передёрнуло, и я на мгновение лишилась дара речи. Правда, у меня тут же мелькнула робкая надежда на то, что он шутит, и эта его фраза – всего лишь проявление его на редкость странного чувства юмора. Но его глаза, которые он, наконец-то, поднял на меня, были слишком серьёзными и печальными. И я почему-то непроизвольно поверила в то, что у него есть какие-то определённые основания так говорить.
— Так ты решил умереть? – насмешливо обронила я, стараясь не показать, какое впечатление произвели на меня его слова. В конце концов, он пока ещё не предоставил мне никаких реальных доказательств того, о чём говорил. И это были всего лишь слова.
Но он не отвёл глаз и не улыбнулся в ответ, как я в глубине души надеялась, а просто сказал:
— Так решила судьба.
И в этих его словах, и во всей его внешности было нечто фатальное, что заставляло меня невольно верить ему, хотя мой разум протестовал изо всех сил. И я никак не желала сдаваться.
— Ты пытаешься меня запугать? – сердито спросила я, нахмурив брови.
— Увы, нет! – покачал он головой. Искренность, звучавшая в его голосе, просто сводила меня с ума. – Хотя мне очень этого хотелось бы… Но я всего лишь пытаюсь сейчас объяснить тебе смысл моих поступков, которые, насколько я могу судить, кажутся тебе совершенно нелепыми и бессмысленными! Ты только выслушай меня очень внимательно и не перебивай, хорошо?
— Хорошо, — осторожно согласилась я, впрочем, не собираясь выполнять своего обещания. Но сейчас для меня самым важным было заставить его говорить, и ради этого я готова была пойти на любые клятвопреступления.
Он ещё какое-то время молчал, словно собираясь с мыслями, а потом, наконец, заговорил:
— Нам нельзя было с тобою встречаться, Алина. Когда я увидел тебя в первый раз, я сразу же понял, что ты – именно та женщина, которую я не мог найти всю свою жизнь. Но, увы, ты появилась слишком поздно!
— Слишком поздно? – с ужасом в голосе переспросила я. Мой язык отказывался мне повиноваться.
— Да, слишком поздно! – повторил он и для пущей убедительности кивнул головой. – Мы могли бы даже не успеть встретиться с тобою. По прогнозам врачей, я должен был умереть ещё много месяцев назад!
Окружающий мир завертелся вокруг меня в бешеном ритме, и я поняла, что попросту потеряю сейчас сознание. Я беспомощно снова опустилась на землю.
— Что такое ты говоришь? – в отчаянье прошептала я, отказываясь даже вникать в смысл его слов. Они казались мне такими ужасными… такими бессмысленными… Это просто не могло быть истиной!..
— Правду, — с грустной полуулыбкой подтвердил он. – И только правду! Неужели ты думаешь, что какие-либо другие причины могут заставить мужчину в здравом уме отказаться от такой девушки, как ты? Да ни за что на свете! – Он лукаво улыбнулся мне, но тут же снова стал серьёзным и  сосредоточенным, и я уже не была уверена в том, не померещилась ли мне эта его быстрая улыбка. – Просто я с самого начала знал, что мы с тобой никогда не сможем быть вместе!
Я смотрела на него расширенными от страха глазами, не в силах до конца поверить в то, что он говорит. Точнее, поверить-то я ему давно уже поверила. Но осознать всё это было просто невозможно.
— Нет! Этого не может быть! – тупо замотала я головой, надеясь лишь на то, что сейчас он улыбнётся и скажет, что всё это было не совсем удачной шуткой. Но мои тайные надежды не оправдались.
— Чего не может быть? – тихо переспросил он. – Нет, Алина, я не обманываю тебя! Я болен уже много лет. То, что я до сих пор ещё жив, — загадка для учёных. Чудо, которое не может длиться вечно. Я сейчас уже в таком состоянии, что каждый день может быть последним. Расставаясь с тобой, я даже никогда не знал, увижу ли я тебя ещё хоть раз!.. Поэтому я и не хотел встречаться с тобою, — ведь ты помнишь об этом!.. Я много раз пытался положить всему этому конец… Я видел, что ты привязываешься ко мне, но искренне продолжал надеяться на то, что с возвращением Андрея ты забудешь обо мне, и всё встанет на свои места! Я пытался убедить тебя в этом… Но так получилось только ещё хуже… Мне правда очень жаль, Алина!..
Он выглядел совершенно сломленным и потерянным. А я… В тот миг мне казалось, что я попросту уже умерла…
— Я не верю тебе! – в диком и каком-то совершенно нелепом отчаянье закричала я. В таком состоянии я была готова уцепиться за соломинку. Слишком много всего случилось в моей жизни за последнее время, и мой рассудок не мог совсем не пострадать от этого. – Ты всё это просто выдумал, чтобы напугать меня! Это не может быть правдой!
— Мне бы очень хотелось, чтобы это было просто моей выдумкой! – тихо возразил он. – Но это действительно правда!
Вот теперь мне всё стало понятно! И его странное поведение, и его непонятное стремление оттолкнуть меня, и его необъяснимая грусть в глазах, и все его тщетные попытки избежать моего общества!.. Да, теперь мне всё стало ясно. Все кусочки головоломки встали, наконец, на свои места. Но облегчения это мне не принесло. Ни малейшего.
— В конце концов, если ты не веришь мне, ты можешь спросить обо мне у Андрея, — добавил он, и выражение его лица стало ещё более печальным, — если только это вообще было возможным. – Он всё расскажет тебе, и ты убедишься в том, что я тебя не обманываю!
— Андрей действительно хорошо знает тебя? – уточнила я. В это мне тоже не совсем верилось, несмотря на то, что Шатов ещё раньше говорил мне об этом. Наверное, в первую очередь, потому, что сам Андрей никогда не упоминал ни о ком, по описанию похожем на этого человека. Впрочем, надо заметить, он вообще не упоминал о каких-то других своих друзьях. Только об Артуре Шатове.
Впервые за всё время этого нашего невеселого разговора в его чёрных глазах промелькнула усмешка.
— Да, знает! – подтвердил он. – И очень даже хорошо! Даже странно, Алина, что ты сама до сих пор не догадалась о том, кто я! Ведь я даже не пытался изменить голос! Неужели ты действительно так ничего и не поняла?
— А что я должна была понять? – удивлённо переспросила я, чуть передёрнув плечами от раздражения. Он опять загадывал мне какие-то загадки, а мне давно уже надоело безуспешно  пытаться найти ответ на них.
Его губы уже слегка приоткрылись, чтобы начать говорить, и я замерла и невольно чуть поддалась вперёд, понимая, что сейчас он, наконец-то, расскажет мне обо всём, что так долго мучило меня. Тайное станет явным, и я смогу понять, что к чему, и разобраться в окружающих меня тайнах. И в этот самый момент что-то просвистело около самого моего уха. Я удивлённо обернулась, совершенно не представляя, что это могло бы быть. Но, раньше, чем я успела это понять, он бросился на меня, довольно грубо повалил на землю и прикрыл своим телом.
— Какого чёрта!.. – возмущённо воскликнула я, собираясь начать сопротивляться и как-то протестовать против такого далеко не самого деликатного обращения, и тут следующая пуля вонзилась в землю буквально в нескольких сантиметрах от моей головы. До меня наконец-то, — хоть и с опозданием, как всегда, — дошло, что именно происходит вокруг, и я буквально оцепенела от ужаса. И слова возмущения, застывшие у меня на языке, превратились в какое-то нечленораздельное блеянье.
— Нам надо перебежать к дереву! – прошептал он мне на ухо. – Там мы будем в относительной безопасности! Ну, давай!..
И, прежде, чем я успела опомниться, он вскочил на ноги, резко поднял меня и, не давая мне даже толком встать, практически силой перетащил меня к поваленному дереву, лежащему метрах в трёх от нас, и снова кувыркнул на землю. Несмотря на всю серьёзность ситуации и охвативший меня страх, в душе я всё-таки успела возмутиться тем, что со мной обращаются, как с бесчувственной куклой. Однако у меня хватило благоразумия не говорить этого вслух и не создавать тем самым дополнительных проблем. Тем более, что этот марш-бросок к дереву оказался на редкость удачной идеей, поскольку за его широким мощным стволом мы были, по крайней мере, надёжно защищены от пуль.
Выстрелов я не слышала, — видимо, стреляли из пистолета с глушителем, — и этот факт в тот момент почему-то показался мне особенно устрашающим. Полнейшая тишина, лес, речка, безмолвие, нарушаемое только грохотом собственного сердца, и вдруг… Ещё одна пуля, выпущенная неизвестным киллером, отщепила кору от дерева, за которым мы, вроде бы, надёжно укрылись, и я поняла, что это наше временное и весьма сомнительное убежище не сможет спасти нас от угрожающей нам опасности.
Я непроизвольно вздрогнула и испуганно прижалась к своему всё ещё таинственному защитнику. Он выхватил откуда-то пистолет и наугад выстрелил несколько раз.
Всё происходило, словно в каком-то заезженном боевике, и я, совершенно не веря в реальность ситуации, как будто наблюдала за ней откуда-то со стороны.
— Ничего не бойся, Алина! – прошептал он мне на ухо, стараясь успокоить и вселить уверенность, которой я уже давно не испытывала, и тут же замер, прислушиваясь, — видимо, пытаясь определить, где находятся наши противники, и насколько они далеко от нас. – Я не допущу, чтобы с тобой хоть что-то случилось!
— С тобой я ничего не боюсь! – так же шёпотом уверила его я и вдруг поняла, что это действительно правда. И я добавила. – С тобой мне даже умереть будет не страшно!
Он посмотрел на меня очень серьёзно, явно не разделяя мою весьма оригинальную точку зрения в данном вопросе, и вдруг, совершенно неожиданно для меня, широко улыбнулся.
— Умереть никогда не поздно, глупышка! – заявил он. – Но ты будешь жить! Вот, держи!..
Он протянул мне свой пистолет. Я тупо уставилась на него, не решаясь взять оружие, поскольку ему оно, без сомнения, было сейчас гораздо нужней. Но он сам вложил пистолет в мою ладонь, и мне оставалось лишь чисто машинально сжать пальцы.
— Ты останешься здесь! – безапелляционным тоном поставил меня в известность он. – И попытаешься укрыться за этим деревом! Я сам разберусь с этой проблемой! Понятно?
— Но как? – испуганно воскликнула я. В тот момент я боялась не за себя, — только за него. – Один, без оружия?.. Не известно ещё, сколько их там!..
— Я сам разберусь! – твёрдо повторил он, разом отметая тем самым все мои робкие возражения. – И не церемонься, — стреляй сразу же, как только услышишь какой-нибудь подозрительный шорох! Твоя жизнь сейчас важнее всего остального! А разбираться будем потом!..
Эти его приказания чем-то напомнили мне распоряжения Андрея, — тогда, когда я находилась в квартире Эммы, а он звонил мне по телефону. Я смогла только тупо кивнуть в ответ на его слова. У меня просто не было сейчас никакого другого выбора.
Он легонько поцеловал меня в лоб и мгновенно словно растворился в воздухе. Я даже не успела заметить, куда конкретно он исчез. Да и какое это имело теперь значение?.. Гораздо важнее было то, что я осталась совсем одна… И сразу же почувствовала себя беззащитной и беспомощной, как ребёнок.
Итак, я осталась дожидаться его за поваленным деревом, переставшем уже казаться мне таким надёжным убежищем, как поначалу. Минуты текли ужасно медленно. Я буквально сходила с ума от страха за него, — да и за себя тоже, что греха таить, — ежесекундно ожидая нападения и совершенно не будучи уверенной в том, что сумею достойно его отразить. И даже тяжёлый пистолет в моей руке не придавал мне ни капли уверенности и спокойствия.
Стояла ничем не нарушаемая гробовая тишина. Настолько мертвая и призрачная, что мне уже даже мерещился звон в ушах. И вдруг где-то совсем рядом послышались странные звуки. Я вздрогнула от страха и неожиданности и прислушалась, пытаясь определить, что это было. Кто-то сдавленно вскрикнул, почти всхлипнул, и опять надолго всё смолкло.
Не надо было даже обладать особой прозорливостью, чтобы понять, что где-то рядом кто-то кого-то убил. Но кто? И кого?.. Этого я, естественно, не знала. И мне оставалось только лишь надеяться на лучшее.
Он появился так же неожиданно, как и исчез. Просто словно вырос передо мной из-под земли. Я с трудом сумела сдержать крик, — то ли от испуга, то ли просто от удивления, — хотя, какое это тоже теперь имеет значение?.. К счастью для нас обоих, у него реакция была намного лучше моей. Я даже ещё не успела толком сообразить, что произошло, а он уже перехватил мою руку с пистолетом и осторожно разжал мои пальцы.
— А то ещё пристрелишь меня ненароком!.. – как бы в шутку заметил он, но взгляд у него при этом был вовсе не шутливым.
Секундное оцепенение, на какой-то миг охватившее меня, моментально прошло, и я без лишних слов бросилась к нему в объятия.
Я вполне справедливо ожидала, что он тут же поспешно отстранит меня, но вместо этого он прижал меня к себе так крепко, что у меня даже дыхание на миг перехватило. Но я не успела даже толком обрадоваться этому, потому что он так же резко отпустил меня и отступил на шаг назад.
— Я тебя всю испачкал, — заметил он как бы в своё оправдание, но голос его при этом почему-то прозвучал очень напряжённо, и я сумела почувствовать это.
Я недоумённо взглянула на него и  только тут заметила, что рубашка у него пропитала кровью. И это страшно напугало меня.
— О Боже!.. – в ужасе воскликнула я. – Что с тобой? Ты ранен?
— Да нет, ничего страшного, — покачал головой он, но мне показалось, что он тщательно взвешивает каждое своё слово. – Просто царапина. Нож скользнул по рёбрам.
— Он был один? Тот человек, который стрелял в нас! – пояснила я после короткого замешательства, вызванного испугом за его жизнь.
— Сказал, что один… — задумчиво проговорил мой защитник. – Но на всякий случай нам с тобой следует соблюдать осторожность… Давай-ка поскорее вернёмся домой, от греха подальше… Здесь тебе оставаться опасно.
— Сначала необходимо тебя перевязать! – решительно заявила я, пытаясь расстегнуть его рубашку. – Домой вернуться мы всегда успеем, а ты к тому времени можешь потерять слишком много крови!
Он резко перехватил мою руку и сжал её так сильно, что я от неожиданности даже вскрикнула и ошеломлённо уставилась на него.
— Нет, ни в коем случае! – категорично отверг он мою помощь. – Это может быть опасно для тебя! Посмотри, ты и так вся в крови!
Вид крови давно уже перестал пугать меня, поэтому его странный протест не произвёл на меня ни малейшего впечатления. Я всё равно не собиралась подчиняться ему, тем более, когда речь шла о том, чтобы оказать помощь ему самому.
— О чём ты говоришь? Какое всё это имеет значение? – возмущённо воскликнула я, твёрдо намереваясь настоять на своём, чего бы мне это ни стоило. Тем более, что в данном случае я была совершенно убеждена в своей правоте.
Но он снова весьма решительно отстранился от меня и даже отступил на шаг назад, видимо, для большей безопасности. Моей или его?..
— Со мною всё в порядке, Алина! – несколько натянуто заявил он и попытался смягчить свои слова улыбкой, которая получилась, правда, у него совершенно неестественной. – Не волнуйся! Со мною ничего не случится!
Я нахмурилась, понимая, что передо мною возникла ещё одна загадка, и каким-то шестым чувством угадывая, что, если мне удастся сейчас разрешить её, то всё остальное разъяснится само собой. И я была, кстати, совершенно права, как покажет будущее.
Я уже открыла было рот, чтобы задать ему ещё какой-то вопрос, но он вдруг весь как-то напрягся, подобрался, и это, естественно, не ускользнуло от моего внимания. И не на шутку встревожило меня.
— В чём дело? – взволнованно спросила я, уже не сомневаясь в том, что нас ждут новые неприятности.
— Тс-с!.. – Он приложил палец к губам и прислушался. Я невольно последовала его примеру. – Сюда кто-то идёт…
Я замерла и насторожилась ещё больше, пытаясь уловить те звуки, которые привлекли его внимание. И действительно, по тропинке, — той самой, по которой я пришла, — кто-то спускался. Я непроизвольно схватилась за руку своего спасителя, инстинктивно надеясь на его защиту.
— Он сказал, что был один… — чуть слышно пробормотал он как бы про себя, но я всё-таки сумела расслышать эти его слова.
— Ты убил его? – спросила я вдруг. Этот момент дошёл до меня как-то неожиданно и оказался слишком шокирующим, чтобы я сумела вовремя прикусить язык и промолчать.
Он насмешливо посмотрел на меня, и я опять почувствовала себя круглой идиоткой. Но это, скорее, уже просто по привычке.
— Нет, я предоставил ему ещё один шанс убить нас! – с убийственным сарказмом в голосе обронил он.
Судя по шороху шагов, неизвестный приближался к нам довольно быстро. Я задрожала от волнения, не зная, какой ещё насмешки ожидать от своей беспутной и весьма зловредной судьбы. В этот момент ветки кустов раздвинулись, и мы увидели спускающегося по тропинке Андрея.
Вот уж не думала, что когда-нибудь снова так обрадуюсь его появлению, как в тот зловещий миг, перед которым я уже почти простилась с жизнью!..
— Андрей! – закричала я, чтобы привлечь его внимание, совершенно не думая в тот момент о своём спасителе, который, как я сообразила уже позже, мог вовсе и не желать этой встречи с моим бывшим возлюбленным.
Андрей тут же бросился к нам. Вид у него был весьма встревоженный, и я сразу же поняла, что он появился здесь, на этой тропинке, не просто так.
— Алинка!.. С тобой всё в порядке? Я что-то услышал, и… — тут он буквально запнулся на полуслове, и я поняла, что он только сейчас увидел моего спутника.
Возникла неловкая пауза. Андрей смотрел на нас такими глазами, словно видел нас первый раз в жизни. Точнее, конечно же, не нас обоих, а моего друга, который тоже поначалу показался мне несколько сбитым с толку из-за этой неожиданной встречи. Правда, он пришёл в себя гораздо быстрее, и на его губах даже появилась его обычная лёгкая полуулыбка.
— Здравствуй, Андрей, — тихо сказал он, глядя прямо ему в глаза. И я поняла, что присутствую сейчас при чём-то весьма необычном.
— Артур?.. – с неподдельным изумлением в голосе вскричал Андрей, словно только что узнал стоящего перед ним человека. А возможно, он просто не мог до конца поверить своим глазам. – Господи, Артур!.. Что ты здесь делаешь?
Тот спокойно пожал плечами и ответил со своим привычным уже для меня равнодушием:
— Спасаю Алину.
Я невольно отступила на шаг назад, расширенными от ужаса глазами глядя поочерёдно на обоих мужчин. Я тоже не в силах была до конца поверить в происходящее, так что чувства Андрея в тот момент были мне весьма и весьма понятны. Сам он тоже ещё не пришёл в себя от изумления и всё ещё смотрел на нас обоих с таким видом, словно видел перед собой привидение. Он явно не ожидал встретить здесь своего друга, — да ещё при таких зловещих и двусмысленных обстоятельствах, которые тоже накладывали свой отпечаток на всё происходящее.
И только Артур Шатов был совершенно спокоен. Просто противоестественно спокоен, — но я уже давно привыкла к этому его железному самообладанию. Он молча смотрел на меня, и на его губах играла уже такая знакомая мне по прежним временам грустная улыбка, истинный смысл которой мне, наконец-то, стал ясен и понятен.
— Теперь ты знаешь почти всё, Алина, — тихо промолвил он. Но он не пытался оправдаться, — он просто констатировал этот очевидный факт. – Больше мне добавить к этому нечего!
Андрей, так же, как и я, тоже поочерёдно переводил взгляд с меня на Артура, кажется, просто не в силах всё ещё поверить своим собственным глазам.
— Что здесь происходит? – вымолвил он, наконец.
Я взглянула на него, собираясь что-то ответить или объяснить, и поняла, что это уже излишне. Он сам обо всём догадался. Просто боялся пока ещё признаться в этом даже самому себе.
— На нас напали, — спокойным и ровным голосом пояснил Артур, и по его тону действительно невозможно было заподозрить наличие в его душе хоть каких-то эмоций. – Этот человек, — к сожалению, я забыл спросить его имя, — был слепо предан нашему общему другу, от которого вы оба пострадали в прошлый раз. Он довольно опрометчиво посчитал Алину виновной в его гибели и несколько раз пытался её убить. И на этот раз он, признаться, был чертовски близок к цели!..
— Несколько раз? – видимо, невольно переспросил Андрей и побледнел, поскольку он до сих пор ничего об этом не знал.
Артур, чуть поколебавшись, кивнул, понимая, что скрывать от него правду всё равно бессмысленно.
— Да. Алина, я думаю, сама потом расскажет тебе всё более подробно!
— Ты ранен? – спохватился вдруг Андрей, видимо, только сейчас заметив кровь на одежде друга. Впрочем, сейчас он находился в таком состоянии, что я не удивилась бы, если бы он даже ничего и не увидел.
— Да нет, ерунда, — поморщился Артур. – Просто царапина! В общем, это неважно!..
— Давай, я посмотрю! – предложил Андрей. – Тебя нужно перевязать!
Но Шатов, к моему великому изумлению, отверг и его помощь тоже. Хотя сейчас это было уже более, чем странно.
— Нет! – твёрдо покачал головой он. – Я всё сделаю сам! Я не могу рисковать ни тобой, ни Алиной!
Андрей, похоже, воспринял этот его отказ с таким же точно негодованием, как и я чуть ранее.
— Но, Артур… — довольно резко начал было говорить он.
И тут я, наконец, тоже пришла в себя. До этого я, уже, похоже, по привычке, наблюдала за всем происходящим со стороны.
— Артур?! – вскричала я каким-то не своим голосом. – Нет, этого не может быть! Это невозможно! Я не верю вам!
Я сама теперь уже не знаю, почему в тот момент я так говорила. Вероятнее всего, это были просто последствия глубочайшего эмоционального шока, весьма пагубно сказавшегося на моей психике. Потому что на самом деле в душе я нисколько не сомневалась в том, что это правда, — просто мой истерзанный разум отказывался воспринимать такое простое и, в общем-то, вполне логичное объяснение. До которого я, в принципе, вполне могла бы дойти и своими силами, если бы не была так слепа… И так безнадёжно глупа.
Артур смотрел на меня с уже привычной и казавшейся мне уже совершенно естественной грустью в своих больших чёрных глазах. И теперь я знала её причину, казавшуюся мне прежде такой загадочной.
— Мне очень жаль, Алина! – только и сказал он, словно это каким-то образом всё объясняло. – Андрей, проводи её обратно! Я буду на «Сатане».
Я почти не улавливала смысл произносимых им слов, но, тем не менее, сумела понять, что он собирается уходить, а Андрею велит увести меня домой. Но этого я просто не могла сейчас допустить.
— Нет! – закричала я, бросаясь к нему и хватая его за руку. Для меня сейчас важнее всего было удержать его, потому что я прекрасно понимала, что, если он уйдёт, я больше никогда его не увижу. – Не уходи, прошу тебя! – продолжала я со слезами умолять его. – Пожалуйста, не уходи!..
Но по его непроницаемому лицу я понимала, что все мои мольбы бессмысленны. Я почувствовала, что у меня начинается самая настоящая истерика. Меня трясло так, что мне с трудом удавалось устоять на ногах, и я ощущала, что ещё мгновение, и я просто начну биться в ужасном припадке…
Это был, наверное, самый жуткий момент в моей жизни. И я прекрасно понимала, что, если отпущу этого человека сейчас, если позволю увести меня от него, то этот ужас будет преследовать меня до самой смерти.
Артур осторожно освободился от моих цепких рук, в отчаянье хватающихся за него, и отстранил меня от себя. Осторожно, ласково, но весьма решительно.
— Прощай, Алина, — тихо сказал он. – Андрей, я прошу тебя… — Он повернулся к своему другу и на мгновение запнулся, видимо, просто не сумев сразу же подобрать нужных слов. – Андрей, прошу тебя, расскажи ей обо всём!
— Почему бы тебе самому это не сделать? – с ноткой раздражения в голосе осведомился Андрей, которому, судя по всему, вовсе не улыбалось выполнять эту его просьбу.
— Я пытался. Но не успел, — лаконично признался Артур.
Мы все трое некоторое время не шевелились. Наверное, каждый из нас в душе боялся сделать первый шаг, который повлечёт за собой нечто неизвестное. Потом я снова шагнула в сторону Шатова, желая ещё что-то сказать ему, как-то попытаться остановить его…
Лицо Артура неожиданно перекосилось, словно от невыносимой боли.
— Ради Бога, Андрей, забери её! – почти выкрикнул вдруг он.
Это был единственный раз, когда он на мгновение потерял контроль над собой. И до, и после этого случая он всегда был спокоен и безукоризненно владел собой, заставляя меня терзаться в сомнениях, способен ли он вообще испытывать хоть какие-то человеческие чувства. Теперь я поняла, что способен. Но было уже, похоже, слишком поздно. Слишком поздно, чтобы хоть что-то суметь изменить и исправить.
Андрей тоже словно вышел из ступора, в который погрузился при виде Артура. Он подошёл ко мне и послушно взял меня за руку.
— Пойдём, Алина! – тихо сказал мне он. – Нам пора возвращаться, пока остальные не отправились на поиски!
Я с неописуемой яростью оттолкнула его ладонь. Ему не удастся увести меня, — это было единственное, в чём я была сейчас уверена. Всё остальное в этом мире было мне попросту безразлично.
— Нет! – твёрдо проговорила я в ответ.
Я знала, что у него ничего не получится. Вообще-то, если уж говорить начистоту, я очень плохо понимала, что происходит сейчас вокруг меня. Единственное, что я осознавала в те мгновения до конца, — это то, что меня насильно пытаются увести от самого дорогого для меня в этой жизни человека. И я была готова сопротивляться до последнего. Я не собиралась позволять ему уйти, и уж точно не намеревалась никуда уходить сама. Что бы они оба здесь не делали, я твёрдо знала, что не сдвинусь с этого места без него…
— Пойдём! – решительно повторил Андрей, сжимая мою руку ещё крепче, так, что мне больше не удавалось от него освободиться, несмотря на все мои тщетные попытки.
Поняв, что Андрей, похоже, полностью контролирует ситуацию, и мне так просто от него не избавиться, Артур молча повернулся и пошёл прочь.
— Артур!.. – в отчаянье закричала я ему в след, делая последнюю тщетную попытку задержать его. – Не уходи, прошу тебя! Я люблю тебя! Не уходи!..
Он остановился, обернулся и посмотрел на меня. Плёнка жизни словно замерла на месте. Сколько бы ни прошло времени, — я всегда буду видеть его, словно воочию. Ничто не заставит меня забыть эти жуткие последние секунды нашей встречи.
В его чёрных глазах застыла такая тоска, которую просто невозможно было описать словами. И эта невысказанная боль была куда сильнее моей собственной. Даже на таком расстоянии я увидела у него на глазах слёзы, которые он больше даже и не пытался скрыть. Я рванулась к нему, что было сил, потому что знала, что мне просто жизненно необходимо догнать его и удержать. Но я не смогла. По непонятной мне причине всё вокруг меня вдруг закружилось, и окружающий мир рассыпался на миллиарды мелких осколков… Что было потом, я попросту не могу припомнить…
Видимо, для моей истерзанной за последние недели психики всё это было уже чересчур. И она не смогла справиться с нахлынувшим на неё кошмаром…
 
9. Я теряю любимого человека.
 
Когда я открыла глаза и поняла, что лежу на кровати в своей комнате, моей первой и весьма успокоительной мыслью было то, что всё это мне попросту приснилось. Я ещё с ужасом успела подумать, какой жуткий был этот сон, и как хорошо, что он, наконец, закончился… Мне было так плохо после него… И так страшно…
Я с трудом села, поскольку всё моё тело было, словно ватное, и не подчинялось мне, осмотрелась по сторонам и мгновенно вспомнила все мельчайшие детали происшедшего. И у меня снова закружилась голова, и перед глазами всё потемнело. Мне послышался чей-то стон, и я не сразу сумела сообразить, что он сорвался с моих собственных губ…
Увы, всё то, что со мной произошло, вовсе не было сном, и теперь я осознавала это со всей возможной чёткостью. Всё это действительно произошло со мной наяву. И, что самое нелепое, я умудрилась потерять сознание, — именно тогда, в самый, может быть, важный момент моей жизни, когда мне, наоборот, требовались все мои силы для того, чтобы удержать любимого человека и не дать ему исчезнуть. А я вместо этого грохнулась в обморок, как последняя идиотка, и всё испортила!..
А теперь, вместо того, чтобы как-то действовать и, возможно, ещё попытаться всё исправить, я преспокойно лежу здесь и ни о чём не думаю!..
Мысль об этом буквально подстегнула меня. Я вскочила с кровати, бросилась к двери и обнаружила её запертой. Ещё одно препятствие, которое невозможно было преодолеть просто так, с ходу!.. Но даже это не способно было сейчас меня остановить, и я, в полном отчаянье, изо всех сил ударила по ней ногой.
— Стучаться бесполезно, — раздался сзади негромкий голос Андрея, и я резко обернулась от неожиданности. Андрей сидел в кресле, стоящем в самом дальнем и тёмном углу комнаты, поэтому я его сразу и не заметила. Но сейчас, при виде него, меня даже затрясло от ярости, стоило мне только снова припомнить все те события, непосредственным участником которых он был. В тот миг я ненавидела его настолько сильно, что была готова растерзать собственными руками. Что, несомненно, и ожидало его, в конце концов, если он немедленно не откроет мне эту проклятую дверь!..
— Никто тебя не услышит, — покачав головой, добавил Андрей. – Мы с тобой одни в этом доме! Все остальные уже уехали.
— Зачем ты запер дверь? – гневно спросила я, невольно сжимая кулаки, словно приготовившись к сражению. И я действительно была готова наброситься на него и, если потребуется, отнять у него ключи силой. К счастью, мне этого не понадобилось делать.
— Потому что мне надо поговорить с тобой, — с тяжёлым вздохом пояснил Андрей, — а это – единственная возможность заставить тебя выслушать меня и не дать тебе убежать раньше времени!
— Выпусти меня немедленно! – потребовала я, снова беспомощно ударяя кулаком в дверь, словно надеясь таким образом сломать её. – Мне надо уйти!
— Ты уйдёшь, — спокойно кивнул он. – Но только после того, как выслушаешь меня! Так что перестань ломиться в запертую дверь!
Я обречённо плюхнулась обратно на кровать, тщетно пытаясь успокоиться. Но мне это никак не удавалось. От волнения меня всю трясло, и, несмотря на душивший меня гнев, я чувствовала, что вот-вот разревлюсь, как девчонка.
— Возьми себя в руки, Алина! – мягко проговорил Андрей, прекрасно понимая моё состояние. – Нам всем сейчас тяжело!
— Хорошо. Я постараюсь, — со вздохом пообещала я, осознавая справедливость его слов и действительно пытаясь взять себя в руки.
Андрей подошёл ко мне и присел на кровать рядом со мной, держась, правда, на некотором расстоянии, видимо, чтобы не напугать меня и не разволновать ещё больше.
— Я больше не увижу его, да? – спросила я дрогнувшим голосом и с мольбой уставилась на Андрея, словно от его ответа зависела моя жизнь. А впрочем, в каком-то смысле так оно и было.
Он не сдержал грустной улыбки, но мне в этой его улыбке почудилась надежда. И я воспрянула духом.
— Для этого мне пришлось бы связать тебя, не так ли? И, прямо связанной, отправить обратно в Переславль? – проговорил Андрей, прекрасно, видимо, зная уже меня и мой на редкость неугомонный характер. Потому что он не спрашивал, — он просто констатировал очевидный для него факт.
— Да, наверное, — с невольным смешком согласилась я. Мысль о том, что он не собирается мешать мне увидеть Артура, разом успокоила меня и наполнила мою душу непередаваемой радостью. – Где он?
— Он на своей яхте, — пояснил Андрей. – Она стоит в устье реки, чуть дальше того места, где мы сегодня были. Если ты захочешь, я потом провожу тебя!
Я бросила на него удивлённый взгляд. Неужели он действительно искренне сомневался в том, что я захочу ещё раз увидеть этого человека?.. Видимо, он всё-таки не настолько хорошо знал меня, как я надеялась!..
Несколько секунд мы оба молчали. Я ждала, пока заговорит Андрей, а он, похоже, просто собирался с мыслями и обдумывал, как можно деликатно подступиться к этому вопросу.
— Скажи, Алина… — нерешительно начал было Андрей. – Ты действительно не знала о том, кто он?
Мне показалось, что задать этот вопрос ему стоило немалых душевных сил. Ещё бы!.. Я прекрасно могла понять его чувства!..
Я покачала головой в ответ и призналась:
— Нет, не знала. Правда, пару раз мне приходила в голову такая мысль, но я тут же забывала об этом, потому что это казалось мне полнейшим абсурдом!
— Понятно, — кивнул Андрей и задал новый вопрос. – Что ты вообще знаешь о нём?
— Да практически ничего, — не сумела я сдержать тяжёлого вздоха. – Всё, что он когда-либо говорил, казалось мне каким-то путанным и непонятным. Он, вроде бы, дал мне понять, что болен какой-то страшной болезнью и скоро должен умереть. Неужели это правда?
— Да, — кивнул Андрей после секундного колебания, видимо, вспомнив просьбу самого Артура всё рассказать мне. – Это действительно правда. У него СПИД.
Это слово рухнуло на меня камнем, буквально придавив меня своей тяжестью и разом лишив всех ещё остававшихся надежд. Несмотря на все слова Артура, я никогда до конца не верила в то, что дело может на самом деле обстоять так серьёзно. И такой страшный диагноз даже не приходило мне в голову.
— О Боже, нет!.. – только и смогла прошептать я. На самом деле в тот момент мне хотелось попросту застонать, как раненому зверю.
— Да, Алина, — с непроизвольным вздохом подтвердил Андрей. – По прогнозам врачей, он должен был умереть ещё пару лет назад. Но он пока живёт. Только благодаря своей воле.
— О Господи!.. – как заклинание, повторяла я.
— Вот поэтому я и говорил тебе тогда, что он самый несчастный человек на свете, — продолжал объяснять Андрей. – У него есть всё: и деньги, и власть. Но здоровье не купишь ни за какие деньги, как ни банально это звучит на самом деле!
— Нет, Андрей!.. – почти прорыдала я, закрывая лицо руками. – Я не верю тебе! Это не может быть правдой!
Мне хотелось закрыть глаза, чтобы спрятаться от всего этого окружающего меня мира… От ужасной правды, которую я больше не хотела знать… От безжалостных слов Андрея, способных убить своей неимоверной тяжестью…
Он в ответ лишь пожал плечами. На его лице застыло горестное выражение, которое ни в коей мере не могло облегчить мою боль.
Мне очень хотелось заплакать, но слёз почему-то больше не было. Мои глаза были до боли сухими. Я лишь смотрела на Андрея, не мигая, и ждала продолжения.
— Как это произошло? – спросила я и не узнала собственного голоса. Но такой пустяк уже не в силах был даже огорчить меня.
— Несколько лет назад он попал в больницу, — начал рассказывать Андрей. – Простенькая операция по удалению аппендицита, о которой можно было бы и не вспоминать. Но возникли какие-то осложнения, и потребовалось срочное переливание крови. И ему перелили кровь ВИЧ — инфицированного человека.
Что-то в его тоне показалось мне очень странным. Он словно что-то не договаривал. И я внезапно догадалась, о чём он умолчал.
— Случайно? – дрогнувшим голосом уточнила я, почему-то в глубине души всё-таки надеясь на положительный ответ.
— Нет, не случайно, — мгновение поколебавшись, ответил Андрей, видимо, понимая, что скрывать это от меня всё равно не имеет смысла. – Его заразили тогда специально.
— Но почему? – в отчаянье вскричала я, будто моё праведное возмущение могло теперь хоть что-то исправить.
Андрей очень внимательно посмотрел на меня, прежде чем снова заговорить.
— Почему тебя пытались убить, Алина? – грустно спросил он, словно я действительно могла знать ответ на этот вопрос. – Ты кажешься мне самой прекрасной девушкой на свете, и я искренне не представляю, как кто-то мог причинить тебе хоть какое-то зло. Но, тем не менее, другие люди хотели убить тебя, и чуть было не преуспели в этом!
Я молча смотрела на него, не совсем понимая, к чему он вообще начал весь этот монолог. Но он тем временем продолжал говорить, и мне всё стало ясно.
— Вот так же и тут!.. Точно такая же ситуация! Ты любишь его и не понимаешь, как кто-то может относиться к нему иначе. А у него, между тем, всегда было много врагов. И его неоднократно пытались убить. Но, до поры, до времени, им это не удавалось.
Я слушала, что он говорит, и в душе удивлялась полному оцепенению, охватившему меня. Ещё минуту назад я готова была плакать, кричать, вопить, возможно, даже рвать на себе волосы, — а теперь вдруг я почувствовала полное спокойствие и даже сама этому удивилась. Я снова словно со стороны наблюдала за тем, что происходит в этом мире. Но в моём сознании всё, наконец-то, встало на свои места и прояснилось.
— Я хочу его увидеть! – твёрдо проговорила я и на этот раз всё-таки сумела ужаснуться своему собственному голосу. Он был чужим, звучал как-то странно, глухо и словно откуда-то издалека.
— Да, конечно, — так же откуда-то издалека отозвался Андрей. – Я могу проводить тебя, если ты захочешь. Но только не кажется ли тебе, что ему может стать от этого только ещё тяжелее? Я знаю Артура много лет, но сегодня я впервые видел его в таком состоянии!
Андрей действительно выглядел сейчас крайне озабоченным, и я не могла не согласиться с ним, — по крайней мере, в том, что едва ли Артур захочет видеть меня. Да, разумом я была с ним в этом совершенно согласна. Но моё сердце требовало совсем другого. И я не могла противиться его желаниям.
— Мне обязательно нужно встретиться с ним, Андрей! – твёрдо повторила я и сурово нахмурила брови, предугадывая возможные возражения. – Если ты не поможешь мне, я найду его сама!
Он кивнул и нерешительно улыбнулся.
— Хорошо, Алина, — сказал он. – Кто знает, что из этого может выйти?.. Возможно, я ошибаюсь, и вам с ним действительно необходимо встретиться!
Он не ошибался. Но это сейчас не имело для меня ровным счётом никакого значения. Я приняла твёрдое решение и не собиралась отступать от него ни при каких обстоятельствах.
Это было выше моих сил.
* * *
Андрей проводил меня до устья реки, где стояла яхта «Сатана», и помог попасть на неё, после чего пожелал мне удачи и тактично удалился. И это было с его стороны совершенно правильным решением.
Я никак не ожидала застать Артура спящим, ведь было всего часов восемь вечера. Кроме того, в этот день произошло так много различных событий, что просто невозможно было представить себе, чтобы человек, являющийся их непосредственным участником, мог уже так запросто отключиться от всего этого и заснуть. Но, видимо, несмотря ни на что, нервы у Артура Шатова были стальные, а совесть – чистая, и поэтому ничто не могло помешать ему преспокойно предаться заслуженному отдыху.
Яхта мне не понравилась, хотя она, вне всякого сомнения, была безумно шикарной. Но мне, в моём нынешнем состоянии, она показалась слишком чёрной и пустынной, и я невольно отметила про себя, что название «Сатана» подходит ей как нельзя лучше. И от этого жуткого слова, навевающего мысли о загробном мире, и от самой яхты меня просто в дрожь бросало, и мне с трудом удавалось держать себя в руках.
Похоже, Артур, — то ли в силу своей необычайной смелости, то ли просто будучи уверенным в своей полной неприкосновенности, — не опасался больше никаких нападений, потому что никого, кроме него, на яхте не было, и дверь в его каюту оказалась открыта. Я осторожно вошла и несколько секунд наблюдала за спящим Артуром, опасаясь даже дышать, чтобы случайно не разбудить его. А кроме того, мне просто доставляло удовольствие смотреть сейчас на него, осознавая, что здесь, на яхте, он полностью в моей власти, и ему от меня больше никуда не скрыться.
Но, хоть я и старалась изо всех сил вести себя тихо, как мышка, он всё равно, видимо, что-то почувствовал, потому что тут же проснулся и сел, недовольно уставившись на меня. Причём, в первое мгновение мне даже показалось, что он не совсем уверен в том, что действительно видит меня наяву. Но он пришёл в себя очень быстро.
— Какого чёрта ты здесь делаешь? – резко спросил он, и все мои тайные иллюзии по поводу того, что он всё-таки будет рад моему появлению, тут же развеялись.
Хоть я, в глубине души, и ожидала именно такого приёма, но всё же от незаслуженной обиды меня словно на миг парализовало. Я не в силах была ни шелохнуться, ни заговорить, ни хотя бы даже просто заплакать. Я просто стояла и смотрела, как он встаёт с кровати, подходит ко мне и останавливается на достаточно безопасном от меня, на его взгляд, расстоянии. Я видела горечь и боль в твёрдых, словно высеченных из камня чертах его лица. Но оправданием мне служило лишь то, что я искренне полагала, что смогу облегчить эту боль и залечить раны, нанесённые самой судьбой.
— Зачем ты пришла, Алина? – устало спросил он. В его голосе больше не было ни злобы, ни раздражения. Только сожаление, — но настолько сильное, что у меня дыхание перехватило от боли за него. – Неужели ты не понимаешь, что так только ещё тяжелее?
— Я люблю тебя, Артур, — просто сказала я, словно это всё объясняло. И, на мой взгляд, это действительно всё объясняло. Я лишь не предусмотрела того, что у него-то совсем другой взгляд на всё это.
Он покачал головой и вдруг улыбнулся, но только эта его улыбка по-прежнему оставалась очень грустной. А впрочем, я давно уже к этому привыкла и почти не обращала внимания на такие мелочи. Просто он был такой, какой есть. И я смирилась с этим.
— Мне казалось, что мы с тобой уже обсудили этот вопрос! – проговорил он и чуть поморщился. – Давай не будем начинать всё с начала, ладно? Я устал.
Я смотрела на него во все глаза, и у меня сердце сжималось от любви и жалости к этому человеку. Впрочем, в последнем чувстве я вовсе не собиралась ему признаваться, потому что была уверена в том, что оно показалось бы ему попросту оскорбительным. Вместо этого я сказала:
— Андрей всё объяснил мне.
— Тогда я вообще не понимаю, что привело тебя сюда! – недоумённо нахмурился Артур. Похоже, он действительно не в силах был это понять.
— Потому что мы с тобой любим друг друга! – пылко воскликнула я, словно эта моя фраза всё объясняла. – Артур, я знаю, что нам осталось немного… Но не стоит отказываться от счастья, даже если оно продлится всего несколько дней!
В тот миг я действительно говорила то, что думала. И он прекрасно понял это. Взгляд его чёрных глаз стал очень ласковым, и на мгновение мне даже показалось, что он сейчас согласится с приведёнными мною доводами. Но вместо этого он только покачал головой.
— Но почему? – воскликнула я.
— Милая моя девочка, — со своей извечной грустной улыбкой заговорил он, — это мне осталось совсем немного! От силы, несколько месяцев! А у тебя впереди целая жизнь! И я не собираюсь тебе её портить!
Да, конечно же, я не могла не признать, это было очень благородно с его стороны, — отказаться от меня, чтобы не портить мне жизнь! Но мне это его благородство показалось сейчас, по меньшей мере, безумно глупым. Просто какое-то нелепое донкихотство, способное испортить жизнь нам обоим.
— А ты не подумал о том, как я буду жить без тебя? – с вызовом в голосе, порождённым крайней степенью отчаянья, воскликнула я.
— Мне будет гораздо труднее! – пожав плечами, невыразительно заметил он. Как будто кто-то другой вынуждал его самого порождать все эти непреодолимые преграды, которые он воздвиг между нами!.. – У тебя, по крайней мере, есть Андрей! – продолжал Артур. – Он замечательный человек, и он сделает всё для того, чтобы утешить тебя! А у меня не осталось больше никого.
— У тебя есть я! – пылко возразила я в ответ на его показавшиеся мне совершенно нелепыми слова. – И мы с тобой можем быть вместе! Пусть это продлится недолго, — но я не хочу отказываться от счастья!
Он спокойно выслушал меня и снова лишь покачал головой. Да я и не ожидала уже другого ответа, но всё-таки в глубине души надеялась на то, что мне рано или поздно удастся переубедить его. Я верила, что счастье возможно, и надо лишь протянуть руку, чтобы получить желаемое. Я вот только не знала пока, как заставить его поверить в это.
— Нет, — мягко возразил он. – Мы никогда не сможем быть вместе!
— Но почему же? – опять воскликнула я, казалось, вложив в это своё восклицание все терзавшие меня чувства. Господи, я в который уже раз задаю этот вопрос, который давно уже надоел даже мне самой!..
Артур чуть помедлил с ответом.
— Посмотри на себя, Алина!.. – вымолвил он, наконец. – Ты так молода, так красива!.. У тебя всё ещё впереди! И я уже не говорю сейчас о том, что  я почти на двадцать лет старше тебя… Ты прекрасна; ты просто создана для любви!.. И ты хочешь её… А я… — В его усмешке прозвучали ненависть к самому себе и отвращение. – Я никогда не смогу даже дотронуться до тебя без страха заразить!..
— Но почему ты так говоришь? – снова вскричала я. – В конце концов, мы с тобой не неразумные дети! И мы оба знаем, что СПИД не передаётся при прикосновениях! Если мы с тобой будем соблюдать осторожность, то…
— Нет, ни в коем случае! – категорично возразил он, не желая, по всей видимости, даже задуматься о подобном варианте, казавшемся лично мне вполне реальным. – Мало ли, что может быть!.. Я не могу и не хочу рисковать тобой! У тебя всё ещё впереди! А я – конченый человек!
Мы оба некоторое время молчали, собираясь с мыслями. Потом я нерешительно спросила:
— Теперь ты уедешь?
— Да, — кивнул он без малейших колебаний. Похоже было на то, что для себя он всё давно уже решил.
— Куда? – спросила я дрожащим голосом, едва сдерживая слёзы. То, что он задумал, было полнейшей нелепостью. Но я не могла его в этом убедить.
Он пожал плечами, явно не собираясь рассказывать мне о своих планах, и ответил довольно уклончиво:
— Я и сам ещё не решил.
— От себя не убежишь! – мрачно напомнила я ему его собственные слова, прекрасно осознавая, что именно это он и намеревается сейчас сделать.
— Зато я убегу от тебя! – не стал скрывать своих намерений он. – Из твоей жизни. Оставлю тебя в покое!
— Но я вовсе и не хочу, чтобы ты оставлял меня в покое! – поспешно возразила я, наверное, в глубине души всё ещё надеясь на что-то. Может быть, на чудо?.. – Я хочу быть с тобой! У нас всё получится, — я в этом уверена!
Артур вздохнул и медленно покачал головой. Ах, как меня уже достал этой его отрицательный жест!.. Мне просто хотелось завопить, чтобы хоть как-то докричаться до него. Но я уже понимала, что всё это бесполезно.
— Алина, прошу тебя, не мучай ни себя, ни меня! – тихо сказал он, но каждое его слово, несмотря на спокойный тон, звучало, как окончательный приговор. – Я не стану сейчас уверять тебя в том, что ты скоро меня позабудешь! Ни ты, ни я, — мы оба не сможем никогда забыть друг друга! Не стоит даже и пытаться это сделать! Разница между нами состоит лишь в том, что для меня всё это закончится очень скоро, а тебе предстоит жить с этим ещё долгие годы! Но ты справишься, — я уверен в этом! И у тебя всё ещё будет хорошо!
— Зато я не уверена, что вообще хочу жить дальше! – не подумав, выпалила я и в тот же миг поняла, что это действительно правда. Жизнь без него не имела никакого смысла. И я не хотела продолжать её.
Если ему суждено умереть, — что ж, я смогу с этим примириться!.. Потому что я ненадолго переживу его!
Артур нахмурился при этих моих словах. Видимо, он прекрасно понял, что, хотя они и произнесены сгоряча, но они действительно правдивы. А может быть что-то в выражении моего лица или глаз убедило его в том, что я не шучу. Но я вдруг поняла, что мне удалось действительно напугать его.
— Пожалуйста, не надо так говорить, Алина! – тихо произнёс он и признался, хотя я понимала, чего ему это стоит. – Мне сейчас очень тяжело! У меня больнее нет никаких сил бороться с судьбой. И единственное, что ещё пока даёт мне эти силы, — это надежда на то, что ты, несмотря ни на что, ещё будешь счастлива!
— Никогда! – пылко воскликнула я. – Без тебя – никогда!
И я думала так совершенно искренне.
— Алина, пожалуйста, не надо! – повторил он, и в его голосе на этот раз прозвучала такая тоска и обречённость, что мне снова захотелось заплакать. – Для меня страшнее всего мысль о том, что ты можешь совершить какую-нибудь глупость! Пообещай мне, что этого не будет!
— Всё в этом мире слишком глупо! – хмуро отозвалась я. Как и он, я не намерена была сдаваться и отрекаться от своих решений. И я говорила совершенно серьёзно. Если он хочет, чтобы у меня всё было хорошо, он должен быть вместе со мной. Иначе…
И он, похоже, понял это. Потому что он вдруг как-то слишком пытливо посмотрел на меня, взял меня за руку, хотя обычно старался избегать каких бы то ни было прикосновений, и предложил:
— Давай-ка присядем на минутку! И поговорим, наконец, как следует!
Я бессмысленно кивнула в ответ, будучи на все сто процентов уверенной в том, что ему не удастся меня разубедить.
Мы сели на его кровать, поскольку ничего более подходящего в его каюте попросту не было.
— Обними меня, пожалуйста! – попросила я его, надеясь, что он не откажет мне хотя бы в этой мелочи.
Правда, какое-то мгновение он всё-таки колебался, словно не решаясь сделать это, а потом всё-таки притянул меня к себе и обнял. Я вздохнула с облегчением. По крайней мере, он осознал, что не сможет причинить мне этим никакого вреда. Для начала и это было уже хорошо.
— Я сам во всём виноват, Алина, — тихо сказал Артур, хотя я его пока ещё ни о чём не спрашивала. – Со мной не случилось ничего такого, чего я не заслужил бы!
Его слова поразили меня до глубины души. Потому что он действительно говорил сейчас то, что думал. И это показалось мне жутко несправедливым.
— Почему ты считаешь себя виноватым? – почти обиженно воскликнула я. – Андрей рассказал мне, как это случилось! Ты ни в чём не был сам виноват!
Артур пожал плечами и попытался объяснить мне свою мысль, насколько это было, конечно же, возможно.
— Я всегда думал, что это наказание за грехи молодости! Ты не представляешь, Алина, каким я был в двадцать лет!.. Избалованные дети богатых родителей, — а моя семья и при социализме жила прекрасно, — обычно считают, что им всё позволено! И я тоже не был исключением из этого правила! Я был тогда просто чудовищем! И я вполне заслужил своим поведением всё то, что случилось со мной позже!
Но на меня его признания почему-то не произвели никакого впечатления.
— А я как-то никогда и не считала тебя идеальным! – сказала я совершенно спокойно. Он может заниматься самобичеванием, сколько ему угодно. Но я вовсе не собиралась поддерживать его в этом стремлении.
Артур в ответ неожиданно рассмеялся, и, как ни странно, совершенно искренне. Похоже, моя фраза по какой-то причине показалась ему очень забавной.
— Ах, да, правда, я и забыл, что ты сначала узнала меня именно с плохой стороны! Но даже эти мои выходки выглядят совершенно безобидными в сравнении с тем, что было раньше! А самое обидное во всей этой ситуации заключается в том, что я заразился уже гораздо позже, когда все грехи моей бурной молодости были уже далеко позади. Я никогда раньше не думал, что всё может вот так обернуться…
Я слушала его, затаив дыхание, осознавая, что впервые он говорит со мной так откровенно. В первый и в последний раз?.. Да, похоже было именно на то.
— Я быстро смирился с судьбою, — продолжал рассказывать Артур. – В подобных случаях моментально понимаешь, в чём заключаются настоящие ценности… Я лишь сразу же поставил перед собой цель прожить как можно дольше. И я, как мне кажется, довольно успешно с этой задачей справлялся… Пока не встретил тебя…
Он снова на мгновение замолчал, видимо, обдумывая свои дальнейшие слова. Потом тряхнул головой, похоже, осмыслив до конца какую-то терзавшую его мысль, и продолжил:
— Знаешь, Алина, я никогда не верил в Бога… Зато сейчас, когда конец действительно уже близок, я стал часто о нём задумываться… Мне хочется поговорить с ним… Сказать ему, что он несправедлив. Он мог наказать меня за мои грехи, отняв у меня жизнь, но он не имел права поступать с тобой так жестоко! Ты-то ведь совершенно ни в чём не виновата! Мы не должны были с тобой встречаться!..
— Не говори так!.. – со страхом оборвала его я, испытав на миг самый настоящий ужас при одной только мысли о том, что мы действительно могли бы попросту никогда не встретиться. Сейчас я не могла даже представить себе такого. – Я никогда не пожалею о том, что мы с тобой встретились! Слышишь? Никогда не пожалею!..
— Это тебе сейчас только так кажется! – отмахнулся от моих слов Артур, как от чего-то несущественного. Он явно не верил мне, хотя не имел для этого пока никаких оснований. – Я изуродовал твою жизнь! И жизнь Андрея заодно, — а у меня никогда не было лучшего друга, чем он! И мне очень тяжело сейчас осознавать, что, если бы я не вмешался так не вовремя, у вас всё было бы хорошо!
— С Андреем всё было совсем не так! – возразила я, желая прервать этот поток саморазоблачений. – Мне действительно казалось, что я люблю его, но я никогда не чувствовала по отношению к нему ничего подобного! Только с тобой я поняла, что такое настоящая любовь!
— Он очень хороший человек, Алина! – настойчиво проговорил Артур, словно я пыталась отрицать это. Напротив, я вполне была согласна с ним в том, что Андрей – просто замечательный человек. Но сейчас это не имело для меня ровным счётом никакого значения.
— Ты будешь счастлива с ним! – добавил он, и мне показалось, что он как бы пытается внушить мне это. И совершенно напрасно. Я не поддавалась внушению в той степени, в какой ему хотелось бы. – Он сумеет всё сделать для того, чтобы ты почувствовала себя счастливой!
— Но мне нужен только ты! – с отчаяньем в голосе воскликнула я, по-прежнему недоумевая, как он может не понимать таких простых вещей.
Он погладил меня по волосам и улыбнулся своей грустной улыбкой обречённого человека.
— Представь, что я уже умер! – спокойно посоветовал он мне. – Тем более, что это уже почти правда! Если бы мне повезло чуть меньше, я уже давно был бы там!
— Но я хочу, чтобы ты жил! – воскликнула я, и у меня из глаз снова хлынули слёзы.
— Это попросту невозможно, — вздохнул Артур. – Не надо обманывать себя, Алина, и желать несбыточного! Я уже почти мертвец! И у меня есть к тебе последняя просьба! Ты знаешь, что святой долг любого человека – выполнить последнюю волю умирающего?
Я уставилась на него во все глаза, не до конца понимая, шутит он или говорит совершенно серьёзно. Но он, похоже, и не думал сейчас шутить.
— И чего же ты хочешь? – дрожащим голосом спросила я, заранее понимая, что эта его последняя просьба окажется для меня трудновыполнимой.
— Ничего настолько ужасного, чтобы можно было перепугаться до такой степени, как ты сейчас! – непроизвольно рассмеялся он. – Я лишь хочу, чтобы ты пообещала мне одну вещь!
— Какую? – из последних сил выдохнула я.
— Я хочу, чтобы ты, по крайней мере, попыталась быть счастливой! – сказал он, не осознавая, видимо, что требует от меня невозможного. – Ты должна мне это пообещать! Тогда я смогу уйти спокойно!
Я снова взглянула на него, чтобы ещё раз убедиться в том, что он говорит серьёзно, и против воли кивнула:
— Я постараюсь.
В тот момент я пообещала ему это почти искренне. Почти… Потому что в глубине души я на все сто процентов была уверена в том, что это попросту невозможно, как бы я ни старалась.
Мы проговорили с ним до самого рассвета, но так и не сумели придти к какому-то единому решению и остались каждый при своём мнении. Он считал, что жертвует собой мне во благо. Я же полагала, что он совершает самую большую ошибку в своей жизни…
А утром он попросту без лишних слов высадил меня на берег, небрежно поцеловал на прощание в щеку и исчез из моей жизни.
Навсегда.
 
10. Воскрешение.
 
Тот день, когда я много часов простояла на берегу, глядя вслед исчезнувшей яхте, разделил мою жизнь на две части. И склеить их теперь было уже попросту невозможно. Да я и не пыталась, если говорить начистоту.
С той поры прошёл целый год. Хотя мне трудно было в это до конца поверить.
Как я жила всё это время? Несмотря на довольно искреннее обещание, данное напоследок Артуру, все эти долгие месяцы я вела довольно замкнутое существование и ни с кем, кроме Эммы и Андрея, не общалась. Да я и не желала видеть кого-либо ещё, кроме них.
Артур сумел позаботиться о моём будущем и устроил так, что теперь в течение всей своей жизни я ежемесячно должна была получать довольно крупные суммы денег, так что в какой-либо работе у меня больше не было необходимости. В общении я тоже, похоже, совершенно не нуждалась, и поэтому пока просто наслаждалась неожиданным покоем и возможностью пожить в своё удовольствие, о чём я никогда прежде не смела и мечтать.
Андрей, прекрасно зная о моём нынешнем финансовом благосостоянии, поскольку именно он должен был проследить за ним, часто шутил, что теперь, благодаря этому, я стала завидной невестой, и мне следует аккуратнее подходить к выбору женихов. Но меня всё это совершенно не интересовало. И я не собиралась выходить замуж, — по крайней мере, в ближайшее время. А возможно, даже и никогда. Мысль об этом нисколько не пугала меня, а, напротив, доставляла какую-то тайную радость, потому что я не боялась одиночества. Просто пока мне казалось, что я до конца своей жизни не смогу забыть человека, которого так любила, и его образ, перед которым меркнут все другие представители мужского пола, будет вечно стоять у меня перед глазами.
Андрей всё прекрасно понял, и я была безумно благодарна ему за это. Мы с ним стали очень хорошими друзьями, и разрушить эту дружбу, пережившую такие нешуточные испытания, казалось, не могло теперь ничто. Андрей, как и прежде, был очень тактичен и никогда больше не заговаривал со мной о своей любви, хотя я и чувствовала, что он всё ещё любит меня. Но, понимая и уважая мои чувства, он тоже пытался как-то наладить свою жизнь и даже встречался с другими девушками. Мне не приходило в голову ревновать. Напротив, я искренне желала ему счастья и была бы очень рада, если бы он отыскал достойную себя спутницу жизни. Но, увы, — похоже, ему пока просто не везло.
Точно так же мы с Андреем никогда не говорили и об Артуре. Эта тема всегда была негласным табу между нами. И, хотя мне на самом деле безумно хотелось бы поговорить о нём, — хотя бы просто для того, чтобы узнать о нём побольше, а тем более, выяснить, где он сейчас и что с ним, — я не смела спрашивать об этом. Эта тема всё ещё была слишком болезненной для нас обоих, и у меня, несмотря на весь мой ставший совершенно несносным характер, всё-таки хватало такта не травить ему душу ещё больше.
Об Артуре Шатове я вообще больше никогда ничего не слышала. Ходили слухи, что он исчез, но куда и по какой причине, — никто точно не знал. Никто даже вообще не мог сказать наверняка, имеют ли эти слухи под собой хоть какую-то реальную основу. Но, поскольку Артур и раньше был непостижимой загадкой для окружающих, то никто особенно ничему этому не удивлялся и не печалился.
Правду знали только мы с Андреем. И, естественно, молчали, даже не сговариваясь об этом. Просто это было для нас обоих совершенно очевидно. Даже Эмма, которая после всего пережитого стала довольно близкой моей подругой, и то не догадывалась о том, что связывало меня с Артуром, и лишь искренне сожалела по поводу нашей размолвки с Андреем, действительно полагая, что мы с ним прекрасно подходим друг другу.
А потом случилось нечто, вновь перевернувшее всю мою жизнь. И в который уже раз доказавшее, что к прошлому больше нет возврата.
Это произошло в тот день, когда Андрей, забежав ко мне после тренировки в тренажёрном зале, случайно оставил у меня свою спортивную сумку. Я, к сожалению, заметила это только тогда, когда он уже ушёл. Подняв сумку с пола в прихожей, куда он довольно небрежно швырнул её, и собираясь убрать её в шкаф до следующего его прихода, я случайно увидела выглядывающий из внутреннего кармана краешек конверта.
Какое шестое чувство подсказало мне, что мне просто необходимо взглянуть на него? Теперь я уже этого не знаю. Просто моё несчастное сердце почему-то вдруг тревожно забилось, словно пытаясь о чём-то поведать мне. Я до сих пор не могу понять, что заставило меня вытащить этот конверт, — ведь я прекрасно осознавала, насколько это низко и даже подло – копаться в его вещах. И всё-таки я, почти против воли, вытащила его.
Взглянув на обратный адрес, я едва не выронила это письмо, казалось, обжегшее мои пальцы. Мои руки задрожали, перед глазами всё потемнело, и я уже не могла разобрать прочитанное секундой ранее имя отправителя: «Артур Шатов».
Интуиция меня, как всегда, не обманула, заставив вынуть этот конверт…
Неповинующимися пальцами я вытащила два листочка бумаги, исписанные некрупным твёрдым почерком, но потребовалось ещё какое-то время для того, чтобы я справилась со своим волнением настолько, что смогла читать.
«Здравствуй, Андрей!
К сожалению, всё произошло так нелепо, что у нас с тобой не было даже возможности объясниться. Поэтому я и решил написать тебе это письмо. Ты – мой единственный друг, единственный человек в этом мире, чьё мнение  для меня ещё что-то значит. И мне хотелось бы, чтобы ты хотя бы попытался понять меня, если уж не простить.
Ну, что я могу сказать сейчас в своё оправдание? Видит Бог, Андрюша, я не хотел, чтобы всё так получилось. Я не хотел любить её и изо всех сил старался оттолкнуть её от себя, прекрасно понимая с самого начала, что между нами ничего не может быть.
Я видел, что вы с ней просто созданы друг для друга, и искренне хотел, чтобы вы были счастливы. Но судьба распорядилась по-своему…
Я не знаю, сможешь ли ты простить меня за то, что я изуродовал жизнь вам обоим. Я лишь хочу, чтобы ты знал одно: несмотря на то, что я полюбил Алину с первого взгляда, я никогда не встал бы на твоём пути, если бы не нелепое стечение обстоятельств. Пожалуйста, поверь мне! Я сразу же понял, что эта девушка не для меня. Она заслуживает лучшей доли, чем та, которую я мог бы ей предложить. Но ты, — ты как раз тот человек, который ей нужен. И я искренне верю в то, что однажды она поймёт это, и вы будете счастливы.
Андрей, мне сейчас очень тяжело. И единственное, что меня пока ещё поддерживает, — это мысль о том, что два самых дорогих для меня человека будут вместе. Я уверен в этом.
Что же касается меня самого… Сейчас, когда ты читаешь эти строки, меня уже нет в живых. Пожалуйста, не осуждай меня за это. Пока была надежда, — хоть какая-то крохотная надежда, — я боролся. Но больше надежды нет. Моя смерть – это лишь вопрос времени. Если я не умру сегодня, это случится через несколько дней. Это всё равно неизбежно, и я, наконец-то, смирился.
Признаться честно, у меня просто больше нет сил. Я устал. Я знаю, Андрюша, ты будешь искренне сожалеть обо мне. Не стоит. Теперь мне уже хорошо. И гораздо легче, чем все эти годы. Я смогу, наконец-то, обрести покой.
Пойми меня, пожалуйста, и попытайся всё объяснить Алине, чтобы у неё не оставалось никакой, даже самой призрачной, надежды. Поверь, так будет лучше для нас всех. Я это точно знаю.
И будьте счастливы!
Прощайте.
Артур».
Внизу стояла дата. Мой взгляд упал на неё, и дыхание перехватило… Мне казалось, что всё самое худшее уже позади. Но, увы, я жестоко ошибалась…
Это письмо было отправлено девять месяцев назад… Прошло уже девять месяцев с того дня, как… как… О Господи!.. Это было просто немыслимо!..
Я не сразу поняла, что дикий вопль, резанувший по барабанным перепонкам секунду спустя, мой собственный. Такие звуки вообще не могли вырваться из горла человеческого существа… Если это существо, конечно же, не безумно…
Я изо всех сил зажала руками рот, чтобы прекратить весь этот кошмар, чувствуя, что я попросту схожу с ума. Сердце билось где-то в голове и, казалось, барабанило прямо по мозгам… Артур умер. Артура больше нет. Весь мир вокруг меня рушился, и обломки его, казалось, падают мне прямо на голову… Я умирала… Да, я была совершенно искренне уверена, что просто не смогу пережить всего этого…
Откуда-то появился Андрей. Я даже сразу и не заметила это. Как выяснилось уже позже, — когда я пришла в себя, — он вернулся с полдороги, вспомнив, что забыл у меня свою сумку, и весьма справедливо опасаясь за лежащее в ней письмо. Подъехав к моему дому, он услышал мой жуткий нечеловеческий крик и сразу же понял, что произошло. Для этого не надо было обладать особой фантазией.
Он застал меня стоящей посреди комнаты и смотрящей на него безумными глазами. Я не только не узнала его сразу; я даже вообще не осознала в тот миг его присутствия. Письмо, выпавшее из моих рук, лежало тут же на полу у моих ног как самое очевидное и недвусмысленное доказательство происшедшего.
Я совершенно не помню, как он усадил меня в кресло и налил чего-то выпить. Спиртное, казалось, обожгло все мои внутренности, и это было первое моё осознанное ощущение. Я задохнулась и закашлялась, и это привело меня в чувство, хотя и не сразу.
— Как ты? – спросил Андрей, опускаясь на корточки перед моим креслом. – Получше? Пришла в себя?
— Кажется, да, — машинально ответила я, не понимая ещё до конца, что он вообще имеет в виду. Я непроизвольно подняла на него глаза и вдруг, разом вспомнив всё, вцепилась в его рубашку мёртвой хваткой, сама того, похоже, не осознавая, и завопила. – Почему ты раньше мне этого не сказал? Как ты мог так со мной поступить? Как ты мог скрыть это от меня?
Он осторожно оторвал меня от себя и попытался снова усадить в кресло, но ему это так просто не удалось, потому что я билась в его руках, словно в каком-то припадке.
— Как я мог сказать тебе, Алина? – с невыразимой горечью в голосе переспросил он. – Я тысячи раз собирался показать тебе это письмо, но так и не смог решиться на это! Я же знал, как это подействует на тебя!
— Но ты должен был мне это сказать! — не желала слушать его глупых оправданий я. – Ты не имел права скрывать это от меня! Как ты мог?..
Я не замечала, что кричу, что по моим щекам ручьём текут слёзы. Я вообще больше ничего не видела и не слышала вокруг себя. Моя жизнь была закончена. И я хотела лишь умереть…
— Я знаю, — очень тихо виноватым голосом проговорил Андрей и тяжело вздохнул. – Прости меня, Алина! Я знаю, что очень виноват перед тобой! Но я просто не смог!
В ответ я, кажется, зарыдала ещё громче. Впрочем, сейчас я не могу быть уверена даже в этом, потому что тогда я едва понимала, что происходит вокруг меня.
— О Боже, Андрей!.. – стонала я, словно в полузабытьи. – Что же мне теперь делать?.. Я не переживу этого!..
Он ласково обнял меня за плечи, пытаясь хоть немного успокоить, хотя и понимал, конечно же, что сейчас это бесполезно,  и посоветовал:
— Поплачь, милая! Может быть, тебе станет хоть немного легче, если ты выплачешься! Артура уже не вернуть, но ты-то живая, и ты должна найти в себе силы жить дальше! Слышишь, должна! Хотя бы ради него! Потому что он этого хотел!
— Что с ним случилось? – не удержалась я от этого страшного вопроса, хотя и понимала, что задавать его не следует, потому что ответ на него может просто добить меня. – Что он сделал?
Андрей колебался лишь мгновение, а затем коротко пояснил:
— Застрелился.
Комната снова закружилась перед моими глазами, и я поняла, что сейчас попросту потеряю сознание. И, наверное, это было бы даже и к лучшему, потому что обморок спас бы меня от неминуемого безумия.
— О Боже!.. – только и смогла прошептать я, не в силах больше вымолвить ни слова. – Боже мой!.. Как он мог?..
Андрей поддержал меня, чтобы я не рухнула с кресла на пол, и дождался, пока моё жуткое головокружение не прошло, а потом сказал:
— Мне тяжело так же, как и тебе, Алина! Я ведь тоже любил его! До встречи с тобой для меня не было никого ближе, чем он!
— Я знаю, — обречённо вздохнула я, понимая справедливость его слов. – Но мне всё-таки было как-то легче, пока я считала, что он ещё жив! Это давало мне силы на что-то надеяться…
— Надеяться было не на что, — печально покачал головой Андрей. – Он всё равно не дожил бы до сегодняшнего дня. Я узнавал у врачей. Ему оставалось совсем немного. И он… — Андрей на мгновение запнулся, видимо, раздумывая, стоит ли мне говорить об этом. Но я смотрела на него вопросительно и требовательно, и он всё-таки решился закончить свою фразу. – И он очень страдал перед смертью!
Но на меня эти его слова произвели гораздо менее сильное впечатление, чем он, по всей видимости, рассчитывал.
— Он не должен был этого делать! – упрямо повторила я. Для меня сейчас имел значение лишь сам факт гибели Артура. Всё остальное я просто не способна была услышать.
— Он просто устал, — тихо пояснил Андрей каким-то совершенно безжизненным тоном. – Ему было очень тяжело. Я-то знаю это!
Может быть, этот его тихий и обречённый голос произвёл, наконец, на меня такое впечатление, но смысл его слов всё-таки дошёл до меня, и я, содрогнувшись в душе, всё же вынуждена была согласиться с его рассуждениями.
— Я понимаю, — сказала я с тяжёлым вздохом, но это была уже вполне осмысленная фраза. Я понемногу приходила в себя.
— Тебе уже получше? – с облегчением спросил Андрей, видимо, тоже почувствовав это.
— Кажется, да, — кивнула я, сама ещё себе до конца не доверяя.
— Налить тебе ещё выпить? – заботливо предложил Андрей. – По-моему, тебе это сейчас не помешает! Чего ты хочешь?
Воспоминание о жгучем напитке, опалившем мои внутренности, заставило меня содрогнуться, и я поспешно замотала головой, не желая испытать нечто подобное вновь.
— Только чего-нибудь освежающего! – сказала я. – В холодильнике, кажется, есть сок!
Андрей кивнул и  подошёл к столу, чтобы забрать оставленный на нём бокал.
Он стоял спиной ко мне. Какую-то долю секунды я просто смотрела на него, и вдруг у меня возникло ощущение, что все эти переживания и страдания, накопленные за этот год, начали как бы осыпаться с меня. Это было очень странное, какое-то совершенно необъяснимое чувство. Перед моими глазами, словно запечатлённые на киноплёнке, проносились все эти события, так изменившие мою жизнь, и словно бесследно где-то исчезали. А мне действительно с каждой секундой становилось всё легче и легче.
Я снова видела себя впервые приехавшей в Москву… Я знакомилась с Эммой, с Андреем  и с Артуром… Мучительные занятия, едва не заставившие меня уехать… И робкое, ещё только зарождающееся чувство к своему красивому партнёру…
Я снова словно воочию увидела нападение на нас… Ранение Андрея… Все мои эмоции, чувства и переживания, связанные с этим… Моё чудесное спасение… И черноволосый насмешливый человек со странными словно живущими своей отдельной жизнью на его лице глазами…
Всё это пролетало передо мной, как в тумане, и растворялось. И я, словно испытав всё это ещё раз, чувствовала себя теперь обновлённой… и готовой жить дальше.
За этот последний год я столько всего перенесла, что и врагу не пожелаешь. Но теперь, когда больше не было всей этой неопределённости, буквально сводившей меня с ума, словно какая-то невидимая броня, в которую я сама по доброй воле себя заключила, начала понемногу рушиться, и я снова почувствовала себя живой. И, Господи ты Боже мой, насколько же это было потрясающее ощущение!..
То, что случилось с Артуром, было ужасно. Я до сих пор не могла думать об этом без содрогания. И я всё ещё, наверное, любила его, потому что любовь — не лампочка, и нельзя так просто выключить её… Но наши чувства действительно с самого начала были обречены. Он знал это. А я, в силу своей природной глупости и упрямства, никак не желала этого понять. Этим своим упорством и своей совершенно нелепой настойчивостью я измучила и себя саму, и Артура, и… И Андрея.
Господи Боже мой, а ведь больше всех досталось в этой ситуации именно ему!.. Я словно нарочно издевалась над ним всё это время, не желая щадить ни его самого, ни его чувства… А зачем, спрашивается?.. Кому всё это было нужно?.. Кому нужны были все эти бесполезные страдания, все эти муки, это чуть ли не полное отречение от жизни?.. Уж никак не Артуру, который никогда не желал мне этого!.. Я сама, по доброй воле, зачем-то заточила себя в этой раковине, и, словно монашка, принявшая обет безбрачия, не желала больше ничего чувствовать…
Но жизнь берёт своё. А мне был ещё всего только двадцать один год…
В этот момент Андрей обернулся ко мне, и наши взгляды неожиданно встретились. Меня словно обдало жаром. И я вдруг поняла, что люблю этого человека. Эта мысль пронзила меня внезапно, ошарашила и на миг лишила дара речи, но ведь в ней на самом деле не было совершенно ничего удивительного или противоестественного.
Да, я любила его. И я была счастлива, наконец-то, осознать это. Конечно, это было совсем не такое чувство, которое я испытывала по отношению к Артуру, но ведь оно и не должно было быть таким. Каждое чувство индивидуально и отлично от другого, так же, как нет двух совершенно одинаковых людей в этом мире. И всё-таки, я его действительно любила…
То, что связывало меня в своё время с Артуром, больше было похоже на внезапное озарение, беспамятство, безумство… Да, это действительно была сильная, всепоглощающая любовь, страсть, но у неё не было будущего, и это было известно изначально. Моё чувство к Андрею было, на первый взгляд, более спокойным и уравновешенным, но оно, в конце концов, оказалось и более глубоким. Оно преодолело все преграды и выдержало все испытания. И при этом смогло сохраниться.
— Алина, что с тобой? – настороженно проговорил Андрей, наблюдая за быстрой сменой чувств на моём лице и, без сомнения, теряясь в догадках, что бы всё это могло означать.
Я встала с кресла и подошла к нему. Я была не в силах больше сдерживаться. Честно говоря, мне хотелось подбежать и просто броситься к нему на шею, но я вовсе не была сейчас уверена в том, что он правильно всё это поймёт. Всё-таки, прошло уже немало времени, и, наверное, наивно было теперь надеяться на то, что всё может так легко и просто вернуться на круги своя. Я не знала, сможет ли он простить мне всё то, что ему пришлось пережить по моей вине. Но в одном я была уверена теперь на все сто процентов: рано или поздно я всё же сумею добиться его прощения, чего бы мне это ни стоило!..
— Всё в порядке, Алина? – по-прежнему настороженно спросил Андрей, наблюдая за моим приближением к нему и явно не догадываясь о том, что конкретно я задумала.
Тем временем я подошла к нему почти вплотную и остановилась в нерешительности, просто не зная, что сказать и что сделать. Но он и так всё понял. Прочитал всё по моему сияющему лицу.
— Алина?.. – неуверенно прошептал он, дотрагиваясь пальцами до моей щеки. И в этот миг я до конца осознала, что между нами ровным счётом ничего не изменилось. Всё осталось по-прежнему. Словно и не было этих ужасных месяцев, казалось бы, навеки отдаливших нас друг от друга.
— Я люблю тебя! – так же шёпотом ответила я, понимая, что эти мои слова – единственное, что имеет сейчас значение для нас обоих.
Несколько мгновений мы молча смотрели друг другу в глаза. Я почувствовала, как моё сердце сковывает ледяной обруч при одной только мысли о том, что он может сейчас меня отвергнуть. А потом я вдруг очутилась в его объятиях, и все мои тревоги разом отступили куда-то на второй план.
— Скажи это!.. – требовательно умолял меня Андрей, прижимая меня к себе всё крепче и крепче. – Скажи ещё раз!..
О Господи!.. Да я готова была теперь повторять эти слова снова и снова, как заклинание, пока ему не наскучит меня слушать!..
— Я люблю тебя! Люблю! Господи, Андрюшенька, как я тебя люблю!
Я гладила его волосы, с восторгом ощущая, как во мне просыпаются давно позабытые чувства и желания, которые я, казалось, давно уже похоронила где-то внутри. Но на самом деле они всё ещё были живы. Они таились где-то в глубине меня всё это время и вот теперь, наконец-то, сумели вырваться на свободу.
— Я так боялся, что больше никогда не услышу от тебя этих слов! – прошептал Андрей, и я почувствовала, что его голос чуть дрожит. И меня снова охватило раскаянье за то, что я так долго мучила его. – Господи, как же я боялся!..
Я слегка отстранилась от него, чтобы посмотреть в его глаза, и с удивлением увидела в них слёзы. И словно впервые до конца осознала, сколько бед пережил этот человек по моей вине. И испугалась, что никогда не смогу залечить причинённую ему боль.
— Боже мой, Андрюшенька, как же я тебя измучила!.. – пробормотала я, тоже с трудом сдерживая слёзы. – Прости меня, ради Бога!..
— Нет, что ты!.. – улыбаясь, покачал головой он, и от этой его улыбки я воспрянула духом. – Нет, миленькая моя! Всё хорошо! Я люблю тебя! Господи, я всегда тебя любил!..
Я молча прижалась к нему всем телом, понимая, что любые слова сейчас уже просто излишни. Оцепенение многих месяцев спало с меня, и я смогла, наконец-то, свободно вздохнуть. Я снова стала женщиной, — нормальной, живой женщиной, способной и любить, и желать, и надеяться, — такой, какой я была раньше…
Это был просто страшный сон, который уже закончился. И я искренне верила, что впереди меня ждёт счастливая безоблачная жизнь…
* * *
Мы поженились через четыре недели, — по окончании дурацкого испытательного срока в ЗАГСе, который был для нас совершенно излишним.
А родившегося ровно через девять месяцев нашего первенца, как две капли воды похожего на своего отца, мы назвали Артуром. Других вариантов у нас обоих просто не было.
И это – единственное, что напоминает нам о том, что мы пережили и чего никогда не сможем вычеркнуть из нашей памяти.
Дань уважения удивительному человеку, которого мы оба никогда не забудем. И всегда будем любить. Несмотря ни на что.
Он остался с нами. В наших сердцах. Навечно.