Забытое интервью

Когда-то состоялся мой первый концерт на фортепиано, вспоминал маэстро, это был яркий, запомнившийся на всю жизнь день. Мама — хормейстер.Н… ской филармонии крутилась вокруг меня, поправляя, то фрак, то бабочку, то стирала замшей что-то несуществующее с моих ботинок. Отец, представительный, красивый мужчина около сорока лет тоже был где-то рядом, явно волнуясь и то и дело беспричинно улыбаясь. Наконец подошло время, и вошёл шофёр папы, напомнив, что надо ехать. Папа был солистом той же филармонии, где работала мама, и уже тогда много гастролировал по стране, имел свою машину, прикреплённого шофёра и всеобщее признание. Его голос довольно часто можно было услышать из модных тогда радиоточек – а все праздничные демонстрации не обходились без его приятного баритона. В 50 годы (в день моего рождения) всего этого естественно не было… но была бесконечная работа двух молодых, талантливых людей (папы и мамы), которых захватила и музыка и та аура, которую она несла...

Мы тогда имели маленькую однушку, и по рождении сына некуда было поставить кроватку ребёнка, поэтому спать мне сразу же пришлось в большой плетёной корзинке, которую папа торжественно водрузил на стоящий в комнатке огромный рояль. Я тогда спал и слышал, разливающуюся музыку, и просыпался естественно. Так музыка навсегда становилась частью моей жизни....
У отца был друг, у которого была дочка приблизительно моего возраста. Она иногда приходила к нам в гости, но я был всегда занят игрой на рояле весь день и почти не замечал её. Мне попались отличные учителя музыки. Был я с детства пухленьким мальчиком, так как почти не выходил на улицу – ибо с пяти лет я уже музицировал, целые дни и не слезал с круглого вертящегося стульчика до поздней ночи.

 Нам попались хорошие, милые, интеллигентные соседи, они мягко улыбались при встречах со мной, никогда не выражаясь в грубой форме, и постоянно справлялись о здоровье родителей… это было то время, когда формировался мой характер. А характер позвал меня в йогу… И вот я, тринадцатилетним пареньком начал свои занятия, после чего оказалось, что я не так толст, неуклюж, а уж о музыке и говорить не приходилось. К этому времени я довольно хорошо справлялся с классикой, но душой постоянно тянулся к импровизации, за что часто получал нечто нелестное от родителей. Нет, никто из них меня и пальцем не тронул, но от их слов и мимики мне было не лучше…

Итак, эта идиллия продолжалась до восемнадцати лет, после чего состоялся мой первый концерт на публике. Я не пел как папа, не руководил другими, как мама – я играл. Первые минуты своего выступления, я ещё волновался, но вскоре музыка захватила меня всего. Я забыл даже, что я сейчас на сцене и сотни людей внимательно наблюдают за мной. Когда я кончил играть, раздался гром аплодисментов, люди вставали, улыбались, кричали браво и всячески выказывали своё одобрение моему выступлению…   
Сегодня, с высоты прожитых лет, являясь уже признанным музыкантом во всём мире, бесконечным лауреатом международных конкурсов, я вспоминаю с некоторой грустинкой ту счастливую пору, когда рядом были папа и мама, увы, ушедшие навсегда.

Хочу добавить от себя. Он до сих пор молодо выглядит, занимается йогой, конечно, не так интенсивно, как прежде, и сейчас его можно увидеть либо за роялем дома, либо играющим на фортепиано на сцене где-то за границей. Дома в России его почти не видно, т.к. график его сегодняшних выступлений плотно забит выступлениями за границей…