Чёрный ящик

— Привет! Узнал? Нет!? Я чёрный ящик… нет, не с «Поле Чудес», с борта самолёта. Я самописец. Я смотрю, у тебя возник вопрос: «почему чёрный ящик?»
Начну, пожалуй, с того, что я действительно не чёрный, а оранжевый. Иногда моего брата ещё окрашивают в красный, это чтоб нас легче было найти среди обломков. И, я совсем не ящик, а цилиндр. А один мой знакомый  самописец, в форме шара, оставь его на секунду без присмотра, тут же укатиться, и ищи его, свищи. Чтоб ты понял «кто я и что я», и что такое «самописец», расскажу нашу историю.
Первый самописец, был создан в далёком 1939 году, учёными из Франции, если не ошибаюсь, их имена: Франсуа Уссено и Пол Бодуэн. Но вы не подумайте,  что он мой родственник. Он записывал только характеристики полёта (изменение высоты, скорости, ну и тому подобное). Кстати, возможно, что именно из-за него, нас и начали называть «чёрный ящик», потому что он записывал данные на фотоплёнку и чтоб не засветить её, его и окрашивали в чёрный цвет. 
        А мой родственник был задуман намного позже, в 1953 году, после того как разбился первый в мире британский реактивный лайнер. Один учёный из Австралии, его звали Дэвид Уоррен, он тоже принимал участие в расследовании, так вот он  вдруг смекнул, что запись разговоров экипажа в аварийной ситуации, могла бы очень помочь в понимании происходившего. И вот в 1956 году он собрал аппарат, который одновременно записывал  и голоса и параметры. А записывал он всё на магнитную ленту. И вот на этом, пожалуй закончу с историей, потому что ты уже начинаешь скучать. «Почему ты нам это рассказываешь?» — спросите вы меня. А я вам отвечу: я хочу, чтоб вы  узнали правду. Правду о том, что происходит на борту самолёта перед самым его падением. Я поведу вас в самую гущу событий. Внимание!!! Будет жутко! 
В то злосчастное утро, всё было как обычно. Техники носились по самолёту, проверяя все системы на работоспособность. Я слышал, как в баки поступает топливо. Я не видел машину, но знаю, что она, также как и я, оранжевая. Мне всегда было интересно, почему у самолётов, топливо находиться в крыльях? И вот год назад, я подслушал разговор двух пилотов. Голос первого, грубый бас и даже немного рокочущий, уверенный, спокойный. Он спросил у второго, голос которого был высок, похож даже на женский.
— Эй! — Сказал первый. — Ты знаешь, почему у самолётов, топливо в крыльях?
— Нет, капитан. – Первый, оказавшийся капитаном, объяснил ему заумными словами, но я расскажу проще: самолёт тяжёлый, крылья лёгкие, и не будь там топлива, их бы оторвало при взлёте. Всё же вернёмся ко дню, о котором я уже говорил. Для начала объясню одну необычность. Авиакомпания, в самолёте  которой я установлен, решила сэкономить и вместо того чтоб установить два комплекта самописцев, установила один. Снова немного информации: на борт самолёта(обычно)ставят два комплекта регистраторов. Первый как я и мой напарник. Я пишу голоса в кабине пилотов и радиопереговоры. Мой напарник, занял должность, поскучней, он пишет параметры полёта. Мы окутаны в прочный стальной герметичный корпус, который защитит нас в случаи аварии. Нас также спрятали в хвост, поскольку он чаще всего остаётся целым.
Второй комплект, находиться в кабине, ничем не защищены и работают на протяжении всего полёта, записывая каждую минуту. Именно  поэтому пилоты их и называют «ябедники». И вот на этих «ябедниках» компания и сэкономила Фирма FeldEXe. Будучи на должности аварийных регистраторов, мы вынуждены были подрабатывать на полставки, на должности эксплуатационных. В этом и заключается необычность, обычно я должен включиться в аварийной ситуации, но работаю во время всего полёта, благодаря этому, я сейчас могу рассказать вам мою историю.
18 августа 2010 год. Время 9:38 утра. Авиалайнер «Боинг 737 — 17d». Дверь в кабину пилота открыта и мне слышно, что происходит в комнате стюардесс сразу за кабиной, в которой расположена дверь наружу. В кабине второй пилот, как представился он диспетчеру, Майк Тулл, завершает предполётную подготовку самолёта. На борт поднялись две стюардессы и жизнерадостно начали обсуждать перерыв между рейсами в Лос-Анжелесе. Одна из них, которую звали Меган, девушка с очень приятным, хоть и грубым для девушки голосом, радовалась тому, что была на экскурсии в месте, где снимают кино. Она познакомилась там с черноволосым красавцем Джеком, который учиться актёрскому мастерству, а пока подрабатывает ассистентом режиссера, чтоб заплатить за учёбу. Вторая ей ответила, что отсыпалась всё это время  в отеле, и лишь раз вышла прогуляться в парке. И добавила: пошли пассажиры, готова к полёту, Сэм?
— Готова, только лёгкая дрожь в ногах. Ничего не могу с собой поделать.
— Бывает, через пару месяцев пройдёт, со мной было то же самое. Доброе утро сэр, проходите, присаживайтесь.
— Доброе утро мисс, занимайте своё место, оно по левой стороне четвёртый ряд, сидение у окна. Доброе утро капитан. – Почти одновременно произнесли девушки, увидев капитана среди пассажиров. Через несколько секунд я услышал как он сел на своё место, пристегнулся, и надел наушники с микрофоном, от чего я услышал очень чётко, его ответ на приветствие второго пилота.
— Доброе утро сэр. Второй пилот Майк Тулл сэр.
— Доброе, доброе, Майк. Джон. Джон Райан. Мы с тобой уже летали?
— Да сэр, «Коннектикут – Чикаго», сэр.
— Ну что, полетели? – спросил капитан у Майка, услышав в наушниках о подходе  времени взлёта.
— Да сэр. Предполётная завершена. – Гул двигателей приглушился, одна из стюардесс закрыла наружные двери, а после и в кабину. Датчик открытия дверей отключился.
— Гидравлика? – начал капитан воздушного судна.
— В норме. – Отвечал второй пилот.
— Двери?
— В норме.
— Предупреждение о взлёте?
— Есть.
— Топливо?
— Под крышечку.
— Система управления?
— В норме.
-Система оповещения движения?
— Так же в норме. – В это время в салоне из громкоговорителей доносился инструктаж. Стюардессы  сообщали пассажирам, где находятся аварийные выходы, как пользоваться ремнями и кислородными масками. В эфире радиостанции появился диспетчер.
— Диспетчер, это борт ТХ – 7318, запрашиваю разрешение на взлёт. — Произнёс капитан в микрофон, нажав кнопку на штурвале.
— Борт ТХ – 7318. Взлет разрешаю. Ваша полоса 12, держаться правее.
— Вас понял держаться правее. Выходим на взлётную.
— Удачи вам 7318. – произнёс ровный и спокойный голос мужчины диспетчера.
Взлёт прошёл гладко. Мой напарник мне шепнул, что всё было в пределах нормы. Пилоты при наборе высоты разговаривали редко. В последний километр они попали в воздушную яму.
— Воу!
— Что это было?
— Яма Майк, всего лишь яма. Мы пролетаем над лесом, тут воздух холоднее.
— 9800, капитан. – Доложил второй пилот.
— Выравниваем.
— Понял сэр.
— KY – 75. Это борт ТХ – 7318 «Лос-Анджелес – Мемфис» Стали на заданную высоту. Скорость полёта 938 километров в час. Курс83°. Автопилот включен.
— ТХ – 7318, вас понял, продолжайте 83°. Чистого неба.
— Ну что Майк, можем теперь и отдохнуть. – Обратился капитан, ко второму пилоту отпустив кнопку передачи.
— Да сэр.
— Джон, просто Джон.
— Ок… Джон. – Голос второго пилота немного изменился при этом, возможно он улыбнулся.
— Я пойду, поприветствую пассажиров. Заодно прихвачу, что ни будь, выпить, ты будешь? Виски, бренди? В кабине несколько секунд была тишина. – Да шучу я. Лимонад, вода? Может Чай?
— Воды, если можно.
— Ок. – Подтвердил капитан и, выйдя, закрыл за собой дверь. Майк пару раз клацнул какими-то тумблерами. Но после, был сплошной и монотонный шум двигателей в течение пяти минут.
Капитан вернулся со словами: «Твоя вода Майк».
— Спасибо сэ… Джон.
— Пустяки.
— Джон, помнишь, ты не успел мне рассказать о той девушке, из Джерси?
— Я себе два месяца голову ломал, так стало любопытно.
— Из Джерси…? А! Ты про Жаклин?
— Нее, — протянул Майк, — Джесси. А была и Жаклин?
— Это долгая история.
— Я никуда не спешу Джон. У нас впереди десять часов полёта.
— Хорошо, о ком тебе, рассказать Майк?
— Десять часов Джон.
— Ну что же, с чего бы начать…? Мы тогда только приземлились, и в зале аэропорта мне представили двух молоденьких стюардесс–стажёрок. Руководство компании обязало меня провести инструктаж и показать им самолёт. Рассказать о нашем нелёгком деле, что да как. В то время как мы зашли в кабину, я заметил, что одна из девушек флиртует со мной. Я, конечно, подумал,  что мне могло показаться, но я всё же решил подкатить к ней…. Ну и в итоге мы с ней пробыли пару-тройку месяцев и разбежались. 
— А почему?
— Вместе мы летали только месяц, может полтора. Потом её перевели, она начала летать с другими пилотами. – Он выдержал паузу. – И кто-то оказался лучше, чем я.
-Ты…, ты знал его?
— Да. Я его стажировал.
— Вот же гад.
— Нет. Не он, она.
— А ты прав Джон. Она могла бы и отказать.
— Да вот и я о том же. Да ну его к чертям всё это. – Самолёт снова попал в яму, но оба пилота промолчали, а глаз у меня нет. Так что этот момент я опущу.
— А что там с Жаклин?
— Жаклин? Она просто чудо.
— В каком смысле?
— Ты не особо внимателен, Майк. – Мои расшифровщики между собой говорили, что возможно капитан показал Майку кольцо. 
— Да ладно. Не может быть, Джон. Ты женат.
— Да Майк, решил остепениться. Теперь я примерный семьянин, жена, двое детей.
— Уже и детишками обзавелись… 
— Борт TX – 7318, как слышите? Приём. — Зазвучал в наушниках, голос диспетчера.
— Слышу вас. Что-то интересное?
— Рекомендуем снизить скорость до 700 и опуститься на 6000.
— А в чём дело?
— Впереди подозрение на шторм.
— Вас понял. Подтверждаю спуск на 6000 и снижение скорости до 700. Спасибо.  – А что ты Майк, всё ещё ведёшь разгульную жизнь?
— Даа. Никак не могу определиться.
— Много уже поменял?
— Около двух десятков.
— Дамский угодник. 
— Девушки любят парней в форме, особенно лётчиков. Слушай Джон, ты не будешь против, если я посплю с часок? 
-Абсолютно… Вчера была бурная ночь?
— Не то слово.  
Пилоты замолчали, и всё так же монотонно гудели двигатели. За бортом усилился ветер, и автопилот периодически выравнивал самолет, подгоняя его под указанные параметры. Несколько раз в кабину заходила бортпроводница и спрашивала капитана, не принести ли ему чего либо. В первый раз он заказал содовой, во второй: «какой ни будь журнал». И в третий отказался от всего предложенного, среди которого был: обед, десерт и не знаю что оно такое: суши. В течение пятого часа было «тихо», лишь изредка слышались звуки перелистывания страниц. Несмотря на спуск до 6000, избежать столкновения не удалось. Грозовое облако и самолёт шли лоб в лоб.
— Капитан, пассажиры начинают переживать из-за грозы. – Доложила, войдя Сем.
— Переживать? Да я давно уже в панике. А если без шуток, передай им, что нет причин для беспокойства.
— Да капитан.
— Паника? Какая паника? – проснулся, и спросонок начал тараторить второй пилот, — Что случилось?
— Падаем Майк, — повышенным голосом произнес капитан, — пристегни ремни.
— Как падаем? Почему не разбудили? — В кабине зазвучал раскатистый смех капитана. — Джон, ну сколько можно? Ты весь прошлый рейс подшучивал надо мной. Но это, уже перебор.
— Прости Майк, не смог удержаться. Видел бы ты себя.
— Ладно, пойду, перекушу.
— Принеси мне пару сэндвичей. 
Грозовое облако поглотило самолет. Пассажиры я полагаю, начали переживать из-за молний, сверкающих за иллюминаторами. В какой-то момент моя защита почувствовала перегрузку и отключила меня на какое-то время от систем самолета. В самолет ударила молния, второй пилот в ту же секунду вернулся на свое место.
— Это была молния?
— Да.
— Все в номе?
— Пока да. Доложи ему.
— Понял. Это борт TX -7318, мы попали в зону турбулентности. В Самолёт ударила молния! — докладывал второй пилот, но Майк не заметил, что све-титься индикатор радиоканала, извещающий об аварии. Радио не работало, и никто не отвечал. — Черт! Радио не работает. Джон, что делать?
— Попробуй перезагрузить.
— Перезагружаю… Ничего. Джон, молния повредила радио. Что делать?
— Будем подниматься.
— Что?
— Надо подниматься. — Закричал капитан.
— Зачем?
— Нужно подняться выше грозовых туч, чтоб прекратить эту тряску.
— Понял. Скажешь когда.
— На счёт три. Раз, два, три. — Вместе с пилотами считала и гроза.
На счёт три, пилоты потянули на себя штурвал, и в тот же момент в самолёт снова ударила молния.
— Уууух ты! – протянул второй пилот.
— Это что такое? Ещё одна!
— Что за тряска? – Внезапно самолёт делает резкий крен и начинает быстро терять высоту. Пилоты штурвалом пытаются его выправить, и совершенно не понимают, что происходит. – Тихо, что такое?
— Майк, радио.
— Что?
— Радио заработало. Доложи ему. – Тряска продолжалась и от неё открылась дверь в кабину пилотов и начала биться о перегородку. В кабину начали доноситься крики пассажиров, в основном женские. Где-то рядом, сразу за дверью, женский голос, это была стюардесса Меган, она прерывисто повторяла только одно: «О Боже! О Боже! О Боже!»
Датчик контроля высоты, показал критические параметры. Потеря высоты шла очень быстро, самолёт вошёл в пике. Включился речевой информатор.
— Недопустимое снижение!
— Что доложить-то? Что за отказ?
— Недопустимое снижение! – продолжал повторять информатор каждые 500 метров.
— Не понял я.
— Твою мать! – Крикнул со страху второй пилот.
— Недопустимое снижение!
— Это борт TX – 7318. Падаем. Отказ систем управления. – Доклад командира воздушного судна так и не прозвучал в эфире. Поясню почему. На штурвале две кнопки: кнопка СПУ (самолётное-переговорное устройство) и радиокнопка. Первый пилот, по ошибке зажал СПУ, а не радио. Последние слова пилота слышал только я. Речевой информатор отчитывал уже сотни метров до земли. Первый  пилот Джон Раян всё ещё пытался выровнять самолёт, вытягивая на себя штурвал.  Второй пилот Майк Тулл потерял сознание (по предположениям расшифровщиков) ещё на 900 метрах от земли. Последние слова командира воздушного судна Боинг 737 — 17d, позывной TX – 7318, Джона Раяна, свидетелем коих я был, были адресованы его семье. Он знал, что я передам. Я передам.
— Джон Раян. – Он говорил медленно и спокойно. – Моя жена: Анна, и мои дорогие доченьки: Дженни и Рози. Я вас очень люблю, и сильно буду за вами скучать. Прощайте. Это конец.
Этими печальными словами и была закончена запись борта ТХ – 7318 «Лос-Анджелес – Мемфис». Спустя тридцать секунд после слов командира, на сотые секунды раздался скрежет металла…
Включен радиомаяк. Запись окончена.