ЯЗЫК ИУДЫ

 
 
   И О Н А   А Л Е К С А Н Д Р И Й С КИ Й
 
 
                                                                        Я З Ы К    И У Д Ы
                                                                                                                                    
                                                                                   или
 
                                                                      Р И З Ы    С У Д Ь Б Ы      
     
   Когда Иуда узнал, что Учителя приговорили к смерти, то взяв деньги, которые дали ему старейшины, отнес их обратно.
— Зачем вы обманули меня? – сказал он им. – Вы же утверждали, что на суде с легкостью вывернете наизнанку его глаголы и покажете их истинную суть.  Я так надеялся на вас, а то для меня его мысли какие-то странные, как будто вверх тормашками.  А на деле  вы только свели с Ним свои личные счеты, а то Он, видите ли, нигде не учившись, не считает хищением называться сыном Бога. Теперь я кругом в дураках и мое право сесть по правую или по левую руку Спасителя навсегда потеряно. Вы обокрали меня, и  я вам этого так не оставлю.
— На один зуб у нас и ответ один, — сказали ему. – Эх ты, горе-ученик. Следи лучше за своим языком, а то как бы  не пришлось и тебе разделить участь  Учителя.   
– С удовольствием, — ответил Иуда и, бросив им сребреники,  вышел из храма и обратился к толпам народа, пришедшим отовсюду по случаю праздника.
— Братья и сестры! Не верьте старейшинам, они вовсе не те люди, за которых себя выдают и ничего не смыслят ни в законе, ни в пророках. А меня просто использовали как они всегда и делают.
— А что нам до того? – говорили люди. — Мы им никогда и не верили.
    Но Иуда не обращал внимания. Совесть сжигала его за то, что предал кровь невинную, и он говорил и говорил, чтобы переложить хоть часть вины на других. Благо в слушателях недостатка не было. Скандальные происшествия всегда привлекают толпы зевак.  Узнав об этом, старейшины стали советоваться, как заставить замолчать этого крикуна. О казни не могло быть и речи. Римляне не станут больше вмешиваться в их религиозные распри, боясь народных волнений.
— Ну и времена настали, — сетовали старейшины. – Едва одно горе прошло под именем Назаретянин как следом другое идет под именем Искариот. Что нам делать?
  Неожиданно к ним прибежал, запыхавшись от бега и от волнения, левит и прямо с порога огорошил сногсшибательной вестью:
— Вы не поверите! По городу ходят воскресшие покойники, и среди них я видел Валаама.
— Того самого?
— Истинно, истинно, говорю я вам. Того самого.
— А ты уверен? – допрашивали они. – Мы не имеем права на ошибку.
— Клянусь мамой. Я собственными ушами слышал, как он разговаривал со своей ослицей.
  Левит с испугу был сродни безумному.  На бегу потерял головной платок и даже не заметил этого. Но и другие были не в лучшем состоянии. И они решили попробовать уговорить пророка проклясть крикуна, чтобы тот замолчал. Долго искать Валаама не пришлось. Он сам направлялся к храму верхом на своей ослице. Не смея прекословить старейшинам, пророк только, молча, кивнул головой на знак согласия. Ослица тоже не стала артачиться и благополучно доставила своего хозяина к самому храму.
   Валаам спешился и, положив руку на плечо предателя, уже готов был проклясть его, но как говорится: не судьба. Отверзши свои уста, ослица опередила пророка:
— А ты обратил внимание, Иуда, на постоянство фарисеев, твердость книжников и безумие очевидцев?
  От неожиданности Иуда так и застыл с открытым ртом. А ослица, развернувшись,  затрусила прочь. Валаам  поспешил ей вслед, поняв, что он здесь уже не нужен. Его сутулая спина исчезла в толпе. Вскоре все увидели причину немоты Иуды. Изо рта предателя, извиваясь, выползала рыжая змея. Она все выползала и выползала  и, устремившись вверх, стремительно росла. Толпа тоже, казалось, потеряла дар речи. Выросши длиной в тысячу шестьсот стадий она, наконец, остановилась. И тут всех прорвало. Люди начали кричать:
— Иуда! Ты своим языком достал небо! Посмотрим, что оно тебе подарит. Небоскреб ходячий и прочее такое.
   Неожиданно стало темнеть.  Это змея, скручиваясь  в спираль где-то там, в вышине, закрыла солнце. И была тьма кромешная от полудня и длилась она три часа. Все оставались на своих местах, боясь убиться во тьме. Ужас сковал их до такой степени, что даже самым смелым три часа показались длиной в три года.  Для иных, как тридцать лет. Было немало и таких, которым три часа растянулись в целых триста лет. А уж самые боязливые потом божились, что прошло никак  не менее трех тысяч лет. Могильная тишина сводила с ума. Казалось, если бы небо вдруг разразилось грозами, всем бы стало намного легче.  Но чему быть того не миновать. Змея опустила голову, и люди услышали над своими головами зловещее шипение:
— Это вам не Синай, господа существа именительные.  Это Сион.
   Метнувшись в сторону предателя, гадина неожиданно  откусила собственный хвост на расстоянии пяти локтей от его лица и упала наземь, убив стоящих пред храмом, а было их сто сорок четыре тысячи, не считая женщин и детей.   Один Иуда уцелел. Изумленный стоял он посреди груды мертвых тел и проклинал день, в который родился. А в воздухе разлился запах цветущего граната. На этот запах сбежались все Иерусалимские жрицы самой древней в мире религии, сделавшие из нее профессию,  и увидели рыжую верьв, источавшую фимиам. Они стали поспешно отрезать себе куски верви на пояса, чтобы этим чудным запахом привлекать клиентов. Их примеру последовали провидцы, гадатели, поэты, книжники, всякого рода сочинители разных историй, те, кто с высоких гор и те, кто с равнин, те, что ложатся спать и те, что просыпаются,  а то и просто желающие иметь в хозяйстве такую полезную вещь как верьв. Долго еще потом в Израиле верьв называли языком Иуды. Иуда, ухватив конец верви, убежал подальше от всех в чей-то сад. А в это время убитые чудесным образом воскресли. Но предатель не ведал этого и, сидя под смоквою и дрожа от страха, мучился угрызениями совести. На ту беду садом проходили трое друзей, бывших в тот день свидетелями происшедших событий.  Двое пьяниц: отец и сын, и их друг, почти святой. Ему выпивки постоянно недоставало, поскольку дружки его непрестанно посылали за новой порцией свежих новостей, так они называли выпивку и закуску. Увидев Иуду, друзья решили немного развлечься. Они подняли горемыку и со словами: «повисел на небе, повисни еще и на смокве, наш сладенький» подвесили его к дереву. А руки связали, чтобы не спасся. И удалились восвояси, разнося эту новость по городу. Иуда вновь стал героем дня. Каждый хотел удостовериться лично, а увидев, считал необходимым толкнуть, плюнуть в его сторону или сказать что-нибудь обидное вроде:
— Вот висит король предателей. Вы только посмотрите, как он привязался к красавице Иштар. Кайфуешь, чувак? Кайфуй, не стыдись. Здесь все свои. 
   Так они пытались скрыть свою причастность к присвоению части  языка предателя.   Дни проходили за днями, а Иуда все висел. Никто не осмелился снять предателя. Иуда просил смерти, но смерть не приходила, и живой висельник скоро стал походить на египетскую  мумию.  И вот в ночь на праздник пятидесятницы он увидел чудесное сияние. К нему, оставляя на земле расплавленные следы раскаленными как медь в печи ногами, приближался Спаситель. Его глаза словно вспышки молний освещали все вокруг.
— Неужели Господь? – подумал Иуда.
— Истинно, истинно,  ты говоришь, — послышался голос, подобный шуму большой воды.
— Но я никогда не видел и не слышал Господа таким, — помыслил Иуда удивленно.
— Не видел и не слышал или не хотел видеть и слышать? – спросил Спаситель.
   И предатель понял, что он видел только то, что хотел видеть и слышал только то, что хотел слышать.
— Я исполнил все твои мечты, брат. Ты хотел власти, хотел ощутить ее вкус. Хотел все и сразу. Что же властвуй. Язык у тебя подвешен хорошо. Не бойся  -  не пропадешь, спрячешься за свою тень и будешь жить. Этот мир стоит тебя, Иуда, а ты его. Или тебе чего-то недостает?
— Помилуй, Господи. Я все понял:  агнец всего лишь тень льва, а я и тени Твоей недостоин. Дай мне только достойной смерти. Больше ни о чем не прошу.
— Хорошо, Иуда. Днем тебя побьют камнями, как всегда поступали с пророками. А об этом происшествии или забудут или перекрутят на свой лад, как им будет угодно.
  Иуда почувствовал, как исчезла верьв, Его высохшее тело упало наземь, словно сухая смоква. Обессиленный, он мгновенно уснул. На его лице светилась счастливая улыбка. Да! Иуда был счастлив. Наконец, он  научился понимать глаголы Учителя.
 
Примечания:
 
Иуда – Лев ( в переводе с иврита).
Иштар – дерево мира или Млечный путь по одной версии. Дочь Всевышнего и Царица неба по другой. Храмовая проститутка по третьей.