Три богатыря.

Жили-были три богатыря: Илья Муромец, Добрыня Никитич и Алеша Попович. Жили, не тужили, ратились честно, защищали Русь-матушку от супостата лютого. Неустанно стояли молодцы на страже покоя родимой земли да всему свой срок. Пришла пора, решил Перун призвать воителей в свой небесный чертог, держать ответ за прожитую жизнь. 
И явилась за богатырями тогда Смерть неминучая, и настигла их ночью темною в лесу дремучем, в бору нехоженом. Вышла к костру сторонняя простоволосая женщина в длинной рубахе, расшитой красным по белому, и молвит с насмешкою:
— Поздорову, богатыри. Признали?
Смотрят молодцы, дивятся, мол, что за путница такая – бродит по лесу одна одинешенька, а с собой ни лукошка, ни торбы какой. А лицо-то меняется, и возраст не угадать. Глянешь раз – молодица совсем, а другой – баба в самом соку. Очи бездонные, древние, а все одно хороша собой. Богатыри и молвят в ответ:
— Прости, красавица, не ведаем какого ты роду-племени, николи с тобой не встречалися. 
Осерчала гостья, ножкой топнула.
— Все предо мною склоняются и стар, и млад, и князь, и холоп. И вы склонитесь, бо я Смерть лютая, по ваши души пришла. 
Алеша с Добрыней закручинились, а Илья осклабился в бороду русую, подмигнул побратимам и молвит страшной гостье:
— Коль пришла пора, неча сваритися. Знать мне первым идти. Забирай государыня Смерть. 
Зарадетилась Смерть, возликовала, что так легко одолела богатырей в былинах воспетых. Не чуя подвоха, горделиво к Муромцу подошла, хотела персты на темя ему возложить да с собой уволочь. А богатырь не будь дураком схватил проклятую, перекинул через кокорину, тут и Добрыня с Алешей не растерялися, ухватили Смерть, чтоб не убегла. А проказник Илья задрал ей подол и ну гашником по голому заду охаживать. Визжит Смерть, брыкается почем зря, а все одно богатырей не одолеть. 
Илья, значит, одной рукой гашником машет, а другой портки держит, чтоб не сползли да срам не открыли. Долго порол, аж рука устала. Смерть уж и блажить перестала, только стонет жалостно. Стало жалко ее Муромцу, ну поучил уму-разуму и будет. Опустил гашник, глядь, а Смерть бесстыжая раскинулась, и росой любовной покрылась обильно. Тут уж богатырь не стерпел. Да и какой мужик стерпел бы подобное самоохотие? Кинул портки, без оных сподручнее, и сбодал своим удом могучим охочую до богатырской ласки Смерть. 
До алой зари добры молодцы Смерть хороводили, куда ни попадя, аж умаялись, зато уважили девку, любо-дорого глянуть. И так полюбились ей уды молодецкие, что не тронула богатырей, ушла ни с чем, испросив позволения, навестить проказников следующей ночью. А ражим молодцам того и надобно. Когда это богатырь девке красной подсобить чем отказывал?