От любви до любви…4 шага

Почти три дня она рыдала. Мир рухнул, погребя все под своими руинами. Все, что она построила своими руками, все — было разрушено. Ее сын, красавец сынок, единственный, неповторимый, самый-самый, теперь не с ней – вообще ни с кем.
Она ощутила себя рисунком на асфальте, раздавленная и оглушенная горем. Да, жизнь не разрешает расслабляться. Как же так могло случиться – он хорошо водил машину, мастерски даже. А теперь ни его, ни машины – и гора пепла в душе.
Она задавалась вопросом «почему?». Ответа не находила, опухла от слез. Смотрела фотографии, плакала, снова смотрела, казалось, чем дольше будет смотреть, тем больше шансов, что это уйдет, и ее сын, любимый сынок будет теперь с ней.

1

Они встретились в чудесную пору – в студенчестве. Она заметила его не сразу: он не обладал ни яркой внешностью, ни повадками Казановы. На дискотеки, или как их называли «тискотеки», он не ходил. Так что точек соприкосновения у них было не так много: лекции, экзамены, сдача курсовых. После первого курса в стройотряд она не попала, после второго тоже одна из всех групп  попала в приемную комиссию. Зато после третьего курса всем потоком они поехали в другой город, где должны были строить какую-то то ли ферму, то ли ангар. Вообще процесс ей был не интересен, равно как и деньги. Во время строительства на студентах экономили: техники не давали, и все приходилось делать «врукопашную». Работа оказалась трудной и грязной, но юноши делали ее на каком-то энтузиазме, доказывая, что они взрослые мужчины. Девушек старались не задействовать, и лишь вечером, когда разжигали костер, все собирались вместе.
Он умел играть на гитаре и хорошо пел. Наверное, этим он ее и подкупил. Потом стал петь нее. Девчонки завидовали ей. Менестрели были далеко не у всех, и, похоже, это подстегнуло их отношения. Ей должны были завидовать. Она так хотела. Осенью они поженились. Опять же праздновали большой институтской компанией, много фотографировались – запечатлевали.
Она тоже была влюблена в его влюбленность в себя. Когда она видела зависть в глазах подруг, она воспаряла. И чувство любви к себе, к нему, тоже выглядело, как облако: мягко, обволакивающие – до самого неба. А когда она поняла, что у них будет ребенок и что он –муж- сдувает с нее даже несуществующие пылинки – счастье захлестнуло ее с еще большей силой.

2

Появление на свет ее ребенка изменило их жизнь. Все было подчинено ему. Она ловила каждое его движение, каждый его вздох, звук. Счастье волнами накатывало, всколыхивало ее жизнь, накрывало ее.
 Муж преуспевал, вносил в их жизнь позитивно-прогрессивные перемены. У нее все появлялось, как по мановению волшебной палочки, так что даже чувство зависти не могло прорости.
Сын рос прелестным ребенком – красив был необыкновенно, словно принц из сказки. Но не как в сказке, а как в жизни, уже к восемнадцати годам дитя стало очень уж своенравным, плохо управляемым, как, впрочем, все перебалованные в детстве дети. А ей нравилось его баловать. При всех его не очень приятных чертах  характера – в привычках – мать он любил. И она это знала.
Какое-то время ничто не нарушало эту гармонию. Когда он уходил в компании, она волновалась, когда заводил романы – бесилась. Умом понимала, сердцем – нет.
Романы были бурными, бестолковыми. Зато ее мальчик был любим. И это двойственное отношение к его «любвям» только усиливало ее собственную.

3

.
Даша жила с бабушкой в старом доме в центре. Конечно, родители у нее были, конечно, они ее любили. Но им было некогда. Просто в один момент они поняли, что любовь ушла погостить к другим,  и пошли за ней, чтобы вернуть, но каждый своим путем и со своим окружением.
О ней они не забывали – вещи и открытки, а позже SMS-ки, слали ко всем праздникам, а иногда и просто так. Возвращаться не торопились, видимо, еще не встретили то, за чем пошли.
Бабушка постоянно говорила ей, что «они ее любят, но жизнь так складывается…», а она, как всякий ребенок, знала, что любить его должны здесь, сейчас и каждую минуту. Бабушка ее была человеком необыкновенным:
дом ее ломился от книг, что было очень нестандартно. Но самое главное  – они все время читали, но не просто читали – делились восприятием литературы. Стихи читали вслух и от этого уши их были музыкальными, речь текла чистым ручейком. Жить с таким грузом было непросто. Бабушка всегда  говорила Даше, что ее красота – это ум. Но в восемнадцать лет -это не комплимент, а, напротив, почти оскорбление.
Правда, сама Даша думала, что самое главное в жизни не ум, не красота, а любовь. Но в школе мальчишки обращали внимание только на ярких девочек.
Ее высокая душевная организация никого не зацепляла.
 Уже позже, в институте, она увидела его, когда переходила улицу. И чуть не попала под машину. Из жалости, наверное, он проводил ее. А почти из интереса пригласил на свидание.

                                                     4

Она вспомнила, как сын смотрел на Дашу. В его глазах не было любви; он играл со всеми, как играет холеный, знающий себе цену, кот, в доме, в котором нет мышей, с игрушечной мышью. Охотничий инстинкт – и постоянный выигрыш.
А она смотрела ему в глаза, растворялась, как сахар в чашке чая. И было видно, что этот сладкий чай – это его ежедневная трапеза.
Именно за эту любовь-привязанность она сразу ее невзлюбила:» серая, наверное, убогая, но видно, что дом ей понравился», — подумала она, и в душе заготовила веник – выметать ее отсюда, как мусор, как только она надоест сыну. А сын прав. Жену надо искать, тщательно выбирая претенденток. К чему торопиться. Ему ведь нет еще тридцати лет. Для мужчины — детский возраст.

                                                         5

Она буквально притащила ее к себе домой. В лице ее больше не читалось ни презренья, ни гадливости, напротив, у нее самой был взгляд побитой собаки. Она смотрела живот Даши, и ей казалось, что сын вернется. Она начинала любить этот живот и даже без неприязни смотрела на его собственницу. Еще полгода назад она бы не пустила ее на порог. Но сын ушел и весь мир забрал с собой. За что этот мир ей мстил, она так и не могла понять, но то, что жизнь вернется именно через этот живот, она поняла. Поняла, что этот хрупкий сосуд нужно оберегать ей, иначе, если этот сосуд разобьется, то закончится та самая вечная связь, веревочка между прошлым и будущим. А этого позволить себе она не могла. Терять она не привыкла; привыкла только брать, причем все, о чем мечтала. Ее жизнь благодаря этому качеству была расписана, как школьная пьеска: простенько, но зато весь сюжет построила она сама. Она знала, почти пошагово, как все будет в ее жизни. Она сама, чаще всего расписывала сюжет. Не учла только, что расплата за постоянное везенье наступает еще при жизни.

                                               ***

Только с рождением внука она узнала, вокруг кого закрутится ее орбита, на кого прольется ее любовь. Еще одна мысль стала часто ее посещать: без любви к матери младенца она не сможет быть близкой ему – этому крохотному воплощению ее сына.
И в первый раз теплая улыбка на лице обратилась именно к Даше. Младенец улыбнулся и удовлетворенно зачмокал.