лепило

 
 
лепило-чудило, писака хвостатая, и чо оно тамо нагородило, 
ента буратинка носатая, ничо  нипонятно было.
пылинки в солнечном луче напоминали о звездах, поймать во 
внимание которые, всеж, не представлялось никакой возможности 
из-за ихней удаленности. человек еще и не знает, что умрет, 
а смерть его уже рассказала об евонной кончине исчо живущим.
 
шо бы ты ни делал, товарисч, оне тибя фсе равно
обують, енти фигляры с молоточками и пенснюшачками, закують, 
так сказать, в колодочки свои. ты, кншно, оченно большой будишь
и не ухватить тибя за бочок, но, ужо, тако и быть, плюну на тибя, 
и исчо разок плюну, и разотру хорошенечко. и чо тута думать:
"дают — бери, бьют — беги", чо на рожон-то лезть не подумавши, 
тож мине, дармоеды-самосады. а в куче отбросов хто будит ковырятьси, 
ась? тибя спрашиваю внимательно. пральна, тока рыбак какой-нить, 
и то, шобы червячков тамо поднакопать. дохлые кошки истории валялись
передавленные, с кишками наружу, вызывая справедливое возмущение 
дворников. и ништо человечье не было има чуждо — оне и оправлялси, 
и поправлялси, и отправлялси, и заправлялси, и, дажи, справлялси. да, 
когда-то оченно давно, во глубине веков была страна, в которой жили 
доверчивые люди, верящие своим правителям, но правители предали людей, 
предали свою горячо любимую страну.
 
больше ч, товарисч, чекрыжь 
чупакабру членистоногую, чубайсиков 
чубайси, чини чиновнику чухонь и табуреточку,
челиков чудящих чуйствуй, чай на чаевые чумачить изволишь.
 
а чо, классяк, одна треть сажаеть другую, а третья треть, так и быть ужо,
охраняеть и ту, и другую. интересненько, интересненько тако получаетси, 
а об ядерном нападении врагов будуть оне по интернету, шоли, перидавать 
али как-нить исчо, енто для тогось, в землю шобы зарыватьси, не задумываясь. 
а пущай, хочуть бижать первыми — бижите сибе на здоровьице, хочуть оне быть 
мачо с мачете — да, едрить твою, будьте има по самой, по полной, а вот ежели 
захочуть оне спасти вас — вот тута ужо нет, увольте, пожалуй, от ентого.
ихние свойства матрицы подсчету не поддавались — их было много и очень много, 
так много, что ими просто пользовались, без теорий.
 
усилим вкус,
расположим нос по
ветру, нежно прикоснемси,
заслушаемси, обозрим и сомлеем
 
привычка жить в теле как-то притупляла остроту восприятия
окружающего бытия, благо, хоть тело ничуть не ныло о своем и 
ничего не просило о сверх естественном. когда-то перед челиком
стояла задача разузнать о работе музыкальной табакерки. прошло время и задачей
стало взять в оборот эненергетику земли. и гриф "секретно" оне, похоже,
поставили, шобы концы в воду, шобы нихто и нихогда не узнал, как оно тамо 
было, шобы не дискредитировать, так сказать.
 
фсе проблемы человека от наличия евонной памяти: нету памяти — сразу
нету и проблем, так шо давайте будим потихоньку избавлятьси от ентого 
пережитка, от ентой болезни застаревшей, так сказать. а помочь человеку 
советом, шобы тот преодолел свою бессонницу, тута нужон специялист медицинский,
так сказать, и, ежели, по жисти, то говорить надоть больше и красивше надоть.
а шо, вот ежели по рубчику за кажное сказанное словечко давати, тоды 
и мульончик, глядишь, в году и получаетси, хотя миллионщиков и тако много 
будить, зато миллиардерщиков-то, поди, и вовси не нать ужо будит. челик
проанализировав анализы, так сказать, из одного канала, пришел к заключению, 
шо дерьма ужо оченно много тамо, и ужо воняеть, и шо пора бы уносить умершего.
 
ну и чо такого показали?
ну дали денежку, ну чого-й-то
тамо попросили, ну и чо? фсе беруть
нынче, и поболе беруть — и ничо, фсе ништяк
 
оне исчо пытались чого-й-то тамо изображать, аднакоси, фсе, времечко, 
оно, того, типа, гудбай и не надоедай, назавтре приходи, дарагой.
 
тот мир не любил ни живых, ни мертвых, впрочем, ему было
все равно, лишь бы только не мешали ему со своими глупостями.
тщетны были предостережения, суетны были рассуждения, ход событий
истории в логике своей оставались непредсказуемы, надо было только 
смириться — и будь, как оно будет.