Уайна Капак. Атауальпа. I часть

I Акт. Сцена I.
Старый и больной Инка Тауантинсуйу Тупак Юпанки лежит на носилках в своём дворце в Куско, рядом с ним колдун, пытающийся его хоть как-то спасти от скорой смерти, перед ними два стражника, справа от них начальник стражи, на переднем же плане, почти на краю сцены, верховный жрец, который возвещает народу весть об этом ужасном событии:
Жрец.
Народ, увы, это печальное время наступило.
Пропадает правитель, прославивший государство наше —
Он, хотя бы и в кровати смертельно болящий,
Но всё же тот, не растерявший своего блеска, и великий.
(Уходит.)
Первый страж.
Да, я помню, как власть его питательной водой на пустую землю дикарей попадая,
Сначала расходилась, эту грубую чешую, Пачамамы недостойную, в молодую кожу преобразуя,
Затем мхом памп и улитками домов новые места покрывались из поселений,
А после храмы появлялись и дворцы, жители наши, а не иностранцы, вопросами задавались,
Смотря на которые, только, что же за чудо видели они, построек лучше предыдущих поколений?
Были ль это горы, в которые были у суровых соседей захваченные собраны кугуаровы шкуры,
Или это местные пурехи всё сажали, трудясь день и ночь, кукурузные террасы?
 
Второй страж.
Но теперь, когда Сапа Инка умирает, мы должны узнать имя преемника его,
Человека, покорившего острова, населённые чернокожими людьми, которые называли его Ту́пой,
Скоро, до захода солнца, возьмёт к себе великое оно само.
Начальник стражи.
Хорош болтать, (поворачивается к колдуну)
Лагарту, долго ли ты будешь там возиться с терапией?
Келлю Лагарту (Qellu Lagartu), колдун.
Терпение, похоже, Солнца Сын вам своей персоной сам объявит всё.
Инку поднимают на руках двое его слуг и усаживают на трон, сам же он стонет.
 
Тупак Юпанки, инка.
Тауантинсуйу Капак Уари будет управлять,
Хоть он и не койи моей сын, но я его растил, за ним наблюдал,
Поэтому ему доверяю, и теперь власть верховная будет над империей — его.
(Умирает.)
Сцена II.
(Входит Мама Окльо со своим слугой с правой стороны сцены, Чуики же Окльо соответственно со своим с левой стороны.)
Мама Окльо.
Что же будет с нашим царством, раскрывшимся, как банана оболочка, на все стороны четыре,
С землёй, завещанной нам, несмотря на народов иных изобилие, Солнцем и Луной?
Ах, перезрела и прогнила (отчего теряют и волокна силы) мякоть вся.
Каждая нить отдельная стремится соки все в себя употребить,
Клетки в итоге заставляя разрушаться от работы день и ночь.
И при таком раскладе не следует ли нам соединиться с деревом живительным предков и богов своим,
Даже если наш отец и кормилец с ним связь утратил, приказ кощунственный издав?
Чуики Окльо.
Так ведь Пачакути, лилия в нашем саду взращённая (как он сам говорил),
Не был первенцем в семье Виракочи Инки и пас лам в юности,
Потом напав на прародителя нашего, и напоив его чичей из сосуда осквернённого,
Собой на троне Куско, не имея на то никакого права, заменил.
Мама Окльо.
Подождите, сестра моя, когда крестьянин пампу, сажая картофель, обрабатывает удалением сорняка занесённого,
Которым были тогда предрассудки и обычаи первобытной скудости,
Это не означает вырывание плодов, хоть и сморщенных, но прекрасных, земли.
Чуики Окльо.
Как?! Несчастного нашего пращура ты отходом ненужным и невзрачным обозвала?
У меня было лучшее представление о твоём разуме, в котором места нет подобной глупости,
Ах, (обращаясь к небу) незавидна твоя участь, Виракоча, после смерти быть кумиром сына, дочерью же попираемым!
Мама Окльо.
Клеветница! Через тебя все слухи проходят, как слова через пещеры горные,
Превращающиеся в конце пути в совсем иное, нежели то, что было в них сказано.
Чуики Окльо.
Какой ты изощрённый способ нашла, чтобы измыслить, будто у меня в голове не мозг, а воздушные полости,
Что ж, на такие оскорбления я отвечать не буду, это низко для меня — нашипеть-то на змею!
Мама Окльо.
Ваше обращение с царственной особой заслуживает исключительно жестокого наказания,
И обвинения в замысле злословном я, так как спокойствие дороже, близко к сердцу не приму.
Чуики Окльо.
А быть так, что преступник просто скажет «Я — виновен», может ли?
Пока идей для проодолжения нет, может быть, когда будет ещё время свободное, тогда и попробую что-то новое дописать.