Третье свидание

Третье свидание


Эй, это кто это там вякнул, что нам, козлам и кобелям, так и надо?!
Выходи-ка сюда — дай я на тебя полюбуюсь!




Мы познакомились случайно. Надо же, как вдруг попёрло: только неделю назад я купил новый Лексус и всё не мог накататься. И налюбоваться не мог машиной, и надышаться. Пылинки с неё сдувал. У меня никогда не было прежде такой красавицы. Это я пока о Лексусе.
А она — ОНА! — она стояла у обочины и голосовала. Тоже такая славная, прям как мой Лексус. По пути разговорились, потом кафе, гуляли, туда-сюда… Нет, что вы, на первом свидании ничего не было. Я этикету обучен. Только на третьем, я знаю. А мои, лично мои, светские манеры настолько великодушны, что я готов терпеть до пятого. Только никому не говорите, дабы меня не подняли на смех. После пятого уже даже я понимаю, что ко мне относятся несерьёзно, меня тупо используют и мне становится обидно и скучно.
Короче, договорились встречаться. Второе свидание, вы же знаете, сплошной пиар и инвестиции — нечего рассказывать. Зато сразу договорились о третьем и у меня затеплилась — нет, что там затеплилась — воспылала с большими на то основаниями надежда, что недалёк уже мой звёздный час.
— Ты не мог бы завтра встретить меня после корпоратива?- спросила она и добавила — милый.
Милый! Милый, — сказала она и я понял: свершилось!
Милый? Ну что „милый“ — фигня! — скажете вы,- нам сотни раз говорили „милый“ и ничего не происходило.
Да при чём тут „милый“, мужики! Канун Нового Года, корпоратив: дамочка точно будет слегка навеселе. Тут уж, как говорится, дело техники. Только рот не разевай.
Она была в хлам. В сосиску, в стельку, в драбодан!
Но я это осознал не сразу. Сначала я подъехал и меня не пустили. Меня! Из солидного „Лексуса“, в моём лучшем представительском костюме (по такому случаю) не пустили. Сказали:
— Много вас таких, у которых девушки здесь зажигают. Вот, у обочины — в очередь, сейчас мы её пригласим.
Солидная, видать, контора. „Газпром“, никак не меньше.
Стою, курю… Ведут мою ненаглядную. Красивая какая! И белое платье ей так к лицу.
Это я в первое мгновение лишь восхитился, как здесь всё величаво и торжественно: Надо же, провожают, как принцессу Кентерберийскую! Потом только дошло: сама она плохо ходит. И сломанный каблук здесь вовсе ни при чем.
— Чао, мальчики! — попрощалась она с секьюрити и расцеловала каждого в накачанные щеки. Причём второго, посмазливее, попыталась засосать в губы, но он в самый последний момент отстранился.
— Вам сюда, девушка — вместо прощания бросил смазливый секьюрити и сделал неопределённый жест в сторону меня и Лексуса.
— Какой милый! — произнесла она и попыталась потрепать меня по щеке, но промахнулась и ухватилась за дверную ручку.
Я не успел ничего сделать. Моя домашняя заготовка — широко и галантно распахнув дверцу Лексуса, объявить: Прошу, мадемуазель! — так навсегда и осталась в моей голове, в папке „черновики“. Она рванула дверцу на себя — раздался дикий скрежет.
А-а-а-а, новый Лексус! — отдалось в моей голове криком сорвавшегося в пропасть альпиниста. Как я не заметил сразу, что мне досталось „неправильное“ место в очереди встречающих у обочины. Поребрик слишком высокий — у-у-у, блин!
— Упс! — икнула она. Тоже, наверное, заметила, что случилось непоправимое.
Ага, щаз-з-з! — нихрена она не заметила.
Упс, — сказала она, почувствовав что дверь открылась недостаточно, и рванула рукоятку посильнее. Дверь, циркулем прочертив геометрически идеальную дугу на асфальте тротуара, распахнулась во всю ширь.
— Стой, не садись! — истошно завопил я с такой силой, что на меня обернулись все окружающие. И близко стоящие водители, и далеко отошедшие секьюрити — все. Весь „Газпром“ прильнул к окнам посмотреть, что случилось. Лишь один человек меня не услышал. Мешком с картошкой, с высоты оставшегося в живых каблука она свалилась на сиденье. Я кожей почувствовал, как сминается металл об поребрик.
— Погоди, не закрывай! Сто-о-ой!
И, как прежде, лишь один человек в радиусе километра меня не слышал.
— Бля, ну что за дела! — всё причитала она, снова и снова пытаясь притянуть к себе заклинившую дверь, пока я, наконец, не вышел из ступора и не оторвал её изящные наманикюренные пальчики от ручки.
Я не выволок её из машины. Она так трогательно хлопала глазками. Два сердобольных водителя, соседи по очереди, помогли мне слегка приподнять машину и закрыть дверцу.
— Ивановская, 13, шеф, гони! — распорядилась она.
Не узнала или прикалывается? — посетило меня первое за вечер сомнение. Стерва, она ещё прикалывается, надо же! Новый Лексус!
И я погнал. А она… Она пыталась сидеть прямо. Первые тридцать секунд. Потом голова её начала склоняться. Все ближе и ближе к коленям. К её коленям — не опережайте события! Затем, почувствовав тёпленькое внизу, у ног — я, дурак, забыл вместо печки кондиционер включить, будто сам пьяным не бывал! — она потихоньку сползла на коврик и мирно свернулась там калачиком. Ещё минут через пять чувствую, её что-то беспокоит. Думаю, дай-ка остановлюсь на всякий случай. Вдруг чего. Вон, она по креслу руками шарит — ищет чего? Или что? Пока я зелёного дождался, пока перекрёсток проехал — она уже все ручки на кресле успела покрутить и все рычажки нажать. И, видимо, решив, что ей удалось открыть окно, выплеснула всё роскошное меню новогоднего фуршета на велюровое сиденье. Светло-серое такое, красивого мышиного оттенка. А мне ведь в автосалоне предлагали чехлы — отказался. Некрасивые, говорю — так гораздо симпатичнее.
Пришлось опустить окошко самому. Не-е, она своё дело уже сделала — не для этого. Так дышать легче. А она, облегчённо вздохнув и причмокнув красивыми губами, примостив красивую замшевую сумочку на сиденье — да, туда-туда — удобно устроив свою красивую и длинноволосую белокурую причёску поверх сумочки и счастливо улыбаясь, уснула.
Ладно, Ивановская близко уже. Дотерплю — мужественно решил я. Кто после этого скажет, что я не джентльмен? И что у меня с выдержкой не в порядке, а?
По лестнице поднимались в таком порядке: она впереди, я — чуть позади, на вытянутых руках поддерживая её талию. Но в коридоре я на секунду потерял бдительность. Она бросилась мне на шею с нежными лобзаниями и признанием:
-Ты такой милый!
Теперь мой костюм и галстук от Армани с её чудесными волосами, белым платьем и стильной сумочкой, а также с креслом моего новенького Лексуса пахли одинаково.
— Ы-ы-ы, ты такой лапуля, Васенька!
А я Андрей!
— Маленький мой… и-ик… ты заслужил награду...- проворковала она, пытаясь ещё разок дотянуться до меня красивыми губами.
— Ну чего ты? — разочарованно протянула она через секунду, но тут же встряхнула белокурой головкой и, снова легко переключившись на позитив, продолжила — Ладно, я в душ, а ты тут постарайся не скучать. Да-а, мой малыш?
… И упала на кровать, спокойно и ровно через полминуты задышав и забывшись сном младенца.
Больше я её не видел.
Нет, пледом я её всё-таки укрыл — я ведь не злодей. И бросился вниз по лестнице: мне ещё Лексус отмывать…