Кому на Руси жить хорошо (отрывки)

 
 
              ПРОЛОГ
 
Собрались у пивнушки
Однажды мужики
Из поллитровой кружки
Прополаскать кишки.
Купили у старушки
Сушеной рыбки пуд.
Опорожняют кружки
И разговор веду.
И как у нас ведется
С давно минувших дней,
Чем больше пива пьется,
Тем тема всё важней.
Главу уныло свесивши,
Один из них спросил:
— Кому живется весело,
Вольготно на Руси?
 
       ГЛАВА 1
 
— Ясно ж, братцы дорогие,
Всех счастливей олигарх.
Ведь фактически в России
Он невенчанный монарх.
— На сегодня хватит водку
Нам хлестать! Пора решить:
Полететь ли на Чукотку
Или в Англию свалить.
— Что ж, Абрамыч,- кто-то молвит,-
Фрукт, конечно, непростой!
— А вот Ромка Абрамович –
Губернатор, не изгой.
— А про Толика забыли?
Хитрован! Чистейший бес!
Как мы только раньше жили
Без чубайсовской ЕЭС?
— Ну, чего дерете глотки?-
Рявкнул дядя Тимофей.
— Ясно же: лишь на Чукотке
Может счастлив быть еврей.
 
Мужики согласны с этим.
Нечего и спорить тут.
Вместо авиабилетов
Пару ящиков берут.
В тот же вечер загрузились
Все в военный самолет.
Чтоб бутылки не разбились,
Если лайнер упадет,
Драгоценную поклажу
Закрепили. А потом
Пожелали экипажу
Двести футов под килем.
До чего ж летели долго!
Не один приснился сон.
О такой державе только
Мог мечтать Наполеон!
Нивы взглядом не ошаришь!
А лесов? А рек? Полей?
Ты же, дорогой товарищ,
Всех богаче на земле!
Ничего себе держава!
Края нет! простор какой!
И за тысячу лет, право,
Всё попробуй обустрой!
Это ж целая планета!
Это ж, братцы, материк!
И когда успел всё это
Обойти простой мужик?
 
 
 
На югах приобрести.
Приобресть себе машину,
Мебель, дачу, лодку, сад,
Приглядеть себе дивчину,
Настрогать с ней пацанят.
Ну, и чтобы им икалось,
И родне подкинуть жмень.
Ну, и чтоб чуть-чуть осталось,
Так сказать, на черный день.
Стал я от такого звона
Выше всяких королей.
Планы у Наполеона,
Видно, были поскромней.
Тут, как в лоб дубиной, братцы!
Все вы помните тот год…
И осталось от богатства
Мизер… как наплакал кот.
Ох, как жутко матерились
В это время мужики!
Пили, вешались, грозились
Разорвать Москву в куски.
В них была такая сила,
Разорвали б мигом… Но
На билеты им хватило
Не в Москву, а лишь в кино.
 
 
 
— А может, ищем мы не там?
Счастливцы, может, рядом бродят?
 
— Сообразил! – вскричал Василий.
— Дотумкал всё же, ешкин кот!
Всех лучше тот живет в России,
Кто за границею живет.
— Ну, и дурак!- сказал Григорий.
— На заграницу нам плевать!
Нам что за дело, что за морем
У них, нерусских, благодать?
— Ну, как нерусских-то, ребята?
Нас, как кузнечиков в траве!
Да в той Америке треклятой
Нас даже больше, чем в Москве!
Ну, что вы, мужики, как дети?
Вы сами ж знаете о том:
Без русских нет страны на свете,
Что пол-России за бугром.
— Да за бугром же, а не тута!
Нам что за прок, ядрена вошь?
Ты что-то, Васенька, напутал!
И не по делу речь ведешь!
— По делу, мужики! По делу!
Такой уж наш сумбурный век!
Будь русский черным или белым,
Он всё же русский человек!
— Коль русский, так живи в России!
Вертайся, чтобы здесь пахать!
Зачем же страны ты чужие
Крепишь? А на свою начхать!
За что же к ним такая жалость?
Все эмигранты – молодцы!
А тут в России, мол, остались
Лишь дураки и подлецы.
Все хороши там – хоть ты тресни!
А тут уроды лишь живут.
У них и руки не на месте.
И знают только водку пьют.
— Да ни о том вы, бляха муха!
Все эти байки ни к чему!
Ведь мы все русские по духу,
По языку и по уму.
— Я, братцы, вот о чем толкую…
— Натолковался, Вася! Брось!
— Ведь где найдешь страну такую,
Где всем хреново б так жилось?
Хоть ты богач, хоть ты бродяга,
Хоть супермен, хоть идиот,
А всё равно одна бодяга.
 
— Что ж… поедем за границу! –
Говорит их атаман.
— Нужно лишь определиться
Нам, в какую же из стран.
— Ну, конечно, едем в Штаты!
— Ишь губешку раскатал!
Всё же мы не депутаты.
А бюджет наш очень мал.
— Ну, в Германию! Там, кстати,
Русских тоже, словно вшей.
— Если честно, то не хватит
И до Латвии грошей.
— Так поедем автостопом!
Я слыхал от мужиков:
Наша бабка по Европам
Ездит так без дураков.
 
Эх, Рассея! Ты Рассея!
Не понять тебя умом.
Ты сынов своих рассея,
Не жалеешь ни о ком.
Кто Америки богатства
Умножал своим трудом,
Кто французское гражданство
Оплатил своим умом.
И куда ни ткнешь на глобус,
Всюду русского найдешь…
Заберет такая злоба –
Еле-еле отойдешь.
Ничего-то нам не жалко,
Ни ума, ни красоты…
Вроде в качестве подарка,
Наши лучшие черты.
Что получше – за границу!
А чего добро таить?
А самим бы материться,
Водку пить да морды бить!
Что ж мы так себя не любим?
Всё доводим до беды?
Что же мы Россию губим?
Растуды твою туды!
Власти нами помыкают.
Что пекчись о дураках?
И во всех нас упрекают
За границею грехах.
 
 
У задумчивой реки
(Время шло к обеду)
Под уху пьют мужики
И ведут беседу.
— Видно, в мире счастья нет
Полного такого,
Ведь от горя и от бед
Никто не застрахован..
— Коли так, то надо нам
(Бродим год уж с лишком)
Расходиться по домам
К женам и детишкам.
— Мужики!
 
Они глядят:
Бомж с испитой рожей.
— Вы мне граммов пятьдесят
Плесканите тоже!
— Плесканем! Садись, мужик!
Закуси ушицей!
 
Пьет. Туда-сюда кадык
Только шевелится.
Не одежда, а рваньё.
Морда, что твой ежик.
— Что ж ты, братец, ё-моё!
До такого дожил?
— До такого до чего?
— До такой вот доли?
— Всяк по-своему живет.
Я своей доволен.
 
БАНДИТ
Поздним вечером у речки
Засиделись мужики.
Словно шерстка у овечки,
Волн бегущих гребешки.
Ветерок от речки веет,
Шелестит тальник листвой.
Месяц светит, но не греет.
И мерцает звездный рой.
Разложили костерочек,
Сверху черный котелочек,
Заварганили ушицу.
Ароматище какой!
Тут слюною подавиться
Может запросто любой.
Под уху, само собою
(А иначе ж – просто срам!)
Наливают зверобою
Помаленьку двести грамм.
Тут же ложки в ход пустили…
Ох, уха! Не описать!
Котелок опустошили
За минут, наверно, пять.
Тут же дружно закусили.
Ну, и враз заговорили.
Кто визжит, кто этак зычно…
Крик! Святых всех выноси.
Разговоры, как обычно:
Кто же счастлив на Руси?
 
Бах! Бах! Бах! Да что же это?
Вскочили сразу мужики.
Лучи прожекторного света
Всё озарили у реки.
 
За бандитскою разборкой
Наблюдают из кустов.
За листвою, как за шторкой,
Не увидишь мужиков.
Ну, конечно, натерпелись
Страха дяденьки на год.
А братва, не канителясь,
Постреляла – и вперед!
И к привалу потихоньку
Мужики опять ползут.
— Вот таких попробуй тронь-ка,
Сразу бошку оторвут!
— Никого ведь не боятся:
Ни ментов и ни суда…
Вот они-то точно, братцы,
В нашей жизни господа.
— Да! Свободны от закона!
— И таким везде лафа.
Не страшна им даже зона.
Им и нары, как софа.
Пьют, едят деликатесы.
Девок шварят, как хотят.
И модели, и принцессы
К этим в очередь стоят.
 
— Ну, бывает, постреляют.
Не без этого. А то ж
Просто, на фиг, заскучают
От тоски, ядрена вошь!
 
— Салабоны! Обезьяны!
Галерея дураков!
Что вы знаете, бакланы,
Про житье-бытье братков?
 
Мужики вскочили в страхе.
Это кто же так вопит?
В окрававленной рубахе
У костра бандит стоит.
Хоть рукой зажата рана,
Через пальцы кровь бежит.
Взглядом мутным, полупьяным
На собрание глядит.
— Ох ты! Пуля зацепила.
Ты, милок, присядь к костру!-
Говорит ему Гаврила.
— Дай-ка рану осмотрю!
Всё же я ветеринаром
Был в совхозе. А народ
Говорит совсем недаром:
«Человек – такой же скот».
 
На фуфайку усадили.
Кто-то стопочку поднес.
— Пулю вытащишь?-
Гавриле
Задает бандит вопрос.
— Да тебе ж в больницу надо!
Тормознем кого-нибудь!
— Стой, мужик! На место падай!
Мне туда заказан путь.
— Это так!- сказал Гаврила.
Почесался и вздохнул.
— Вот со мной однажды было:
В руку нож себе воткнул.
Кровь фонтаном. Ну, в больницу
Оттортал меня сосед.
Только начал я лечиться,
Тут как тут явился мент.
«Что да как? Да кто свидетель?
Видел это ли сосед?»
Что ему б я не ответил,
Вижу, мне доверья нет.
Может, срок хотел мне впарить.
Им бы лишь людей сажать.
— Ша! Мужик! Кончай базарить!
Будешь пулю доставать.
— Нет! Давай-ка, парень, знаешь,
Отвезем тебя к врачу!
— Если пулю не достанешь,
Всех вас гадов замочу.
 
Медленно из-под рубахи
Пистолет он достает.
Мужики застыли в страхе.
Ну-ка вдруг палить начнет.
— Никакого ж инструмента!
Нет!- Гаврила прошептал.
 
И такого аргумента
Принимать бандит не стал.
— Нож возьми вместо пинцета!
Ассистенты – мужики.
Ты давай быстрее это!
А не то отдам коньки!
 
         СКАЗ О САЖЕ
Валька Сажин весь в наколках –
Настоящий Эрмитаж.
С детских лет, как на иголках!
Двести с лишним только краж.
Вся бандитская Россия
Знает Сажу. Вся братва.
Воровство – его стихия!
Он умрет без  воровства.
У больших специалистов
Он уроки с детства брал.
Руки, как у пианистов,
Холил и оберегал.
Тяжелей отмычки в руки
Под расстрелом он не брал.
«Руки – это же не крюки!
А мой главный капитал».
Хоть он парень был не промах,
Всё планировал, считал,
Но в местах, таких знакомых,
Постоянно отдыхал.
А виной одна причина
(Как себя он ни ругал!) –
Был приметный он мужчина
И на женщинах сгорал.
Говорили часто Саже:
— Откажись от этой лажи!
Бабы – это же навоз!
Задирать не надо хвост!
Бахнул, трахнул и привет!
 
Только Сажа их совет
Пропускал мимо ушей.
Бабник страшный! Хоть убей!
И гужуясь как-то с Милкой
На постели и с бутылкой
 
У ПРЕЗИДЕНТА
В зале их встречает Путин,
Как заправский хлебосол.
Улыбается и шутит,
Приглашает их за стол.
Мужики за стол садятся,
Шевельнуть боясь перстом.
Тут такие люди, братцы,
Рядом с ними за столом.
Вот напротив пухлолицый
Сам Фрадков, премьер-министр.
Рядом Шойгу, как синица,
Он порывист и речист.
Как степной орел, сурово
Возвышается Грызлов,
Скажет изредка он слово
И глядит на мужиков.
Греф, Чубайс, Лужков, Зурабов,
Жириновский – весь синклит.
Расфуфыренная баба
Украшениями блестит.
А кремлевские лакеи,
Словно мухи, взад-вперед.
Мужики сидят, робея,
Не раскроют даже рот.
На столе такие блюда –
И не знаешь, как их звать!
Красота! Картина! Чудо!
И пером не описать!
Всем шампанского налили.
Встал с бокалом президент.
Сразу все, кто говорили,
Замолчали в сей момент.
Путин же удавьим взглядом
Огляделся, сдвинул стул.
Мужикам, что сели рядом,
Улыбнулся и кивнул.
— Что ж, позвольте,- начал тихо,-
Мне за тех сказать свой тост,
Кто хлебнул по горло лиха,
Столько горя перенес!
Что ж, за тех, кто землю пашет,
Кто на стройке, у станков,
Кто икрою хлеб не мажет!
Вообщем, пьем за мужиков!
 
До того сказал душевно,
Что расплакался Федот:
— Эх, ты, матушка-деревня!
Всё же есть тебе почет.
 
Завертелся Петр на стуле.
— Что ж сидим, как дураки?
 
И шампанское смахнули,
Словно воду, мужики.
И погнали тост за тостом!
Каждый ляпнуть норовит:
Кто узорчато, кто просто
По-мужицки говорит.
Все радеют и болеют
За страну и за всех нас.
Мужики же всё полнее
Наливают каждый раз.
Мол, шампанское не водка,
С ног на землю не валит.
Только что-то речь нечетко
В их устах уже звучит.
А когда Иван поднялся,
Чтоб ответный тост сказать,
То немного зашатался.
Ноги ж ватные опять.
Ведь не зря же офицеры
Жрали раньше этот срам.
Если пить его без меры,
Тоже вдарит по мозгам.
Тут Иван тихонько крякнул,
Волю всю в кулак собрал
И, держа напиток, брякнул,
То есть тост такой сказал:
— Я, товарищи, признаться,
В говорильне не мастак.
И прошу не обижаться,
Если что скажу не так.
Вообщем, тут такое дело…
Спор возникнул среди нас,
Вскоре ссора закипела:
Кто счастливей всех сейчас.
Ну, маленечко приняли
И давай вопить опять.
Кулаками помахали –
Правду нечего скрывать.
Помахались – и в пивнушку.
В это время наш Федот
Из-под кустика пижучку
Вот такую достает.
Птенчик крылышками бьется.
Желторот еще и глуп.
А Федот глядит, смеется:
«Дам щелбан – и будет труп!
Хоть и маленькая пташка,
А полет ее высок.
Человек-то как букашка.
Птичка ж – это ангелок!»
Тут с куста летит синица.
И бочком. Бочком. Бочком.
И… могу перекреститься
Нашим русским языком
Говорит: «Пусти младенца,
Если есть в тебе душа!
Если слушаешь зов сердца,
Не погубишь малыша!»
На нее Федот дивится
И в ответ ей: «Э! постой!
Получается, ты, птица,
Вроде рыбки золотой?»
«Что ты хочешь? Пива банку?
Ящик водки? Говори»
«Ты нам скатерть самобранку,
Если можешь, подари!»
Вообщем, скатерть-самобранку
Подарила нам тотчас.
В будни или же на пьянку
Стол всегда готов у нас.
Ну, немного погуляли
И решили клятву дать,
Что пойдем в любые дали,
Чтоб счастливца отыскать.
— Что ж нашли? – его спросили.
— Нет еще. Но вот сейчас
Мы, товарищи, решили,
Что счастливец среди вас.
— Это как же? Это кто же?
— До чего ж ты, братец, быстр!
Я не знаю. Но быть может
Президент или министр.
 
Путин криво улыбнулся:
— Интересный краковяк!
Обо мне ты заикнулся.
Растолкуй же, что и как!
Это в чем ты, братец, счастье
Президентское узрел?
В том, что первый я во власти,
В центре самых важных дел?
— В том числе и в этом самом.
Знает вся тебя страна.
И тобой гордится мама
И детишки, и жена.
— Президент, конечно, счастлив,
Как какой-то идиот.
И по будням он, и в праздник
Тянет тяжкий воз забот.
— Или вот возьмем, министры,-
Греф спешит ему помочь.
— Ведь министр как канистра.
Не нужна, отбросят прочь.
Вот сидишь на мягком кресле,
А по сердцу, как наждак:
«Что же будет завтра, если
Что-то сделаю не так?»
Интриганов-то хватает,
Норовят наверх пролезть.
Снимут, пресса поругает –
Вот и вся министру честь.
Нет стабильности, покою.
От проблем трещит башка.
Позавидуешь порою
Работяге у станка.
 
Мужики сидят, вздыхают.
Снова вышло не в струю.
А министры знают хают
Жизнь несчастную свою.
Вроде есть и власть и деньги,
И машин по десять штук.
За границею их дети
Изучают курс наук.
 
После знатного приема
Мужики идут гурьбой.
— Интересно, что же дома?
Как детишки? Что с женой?
— Этак чувствую я, братцы,
Не вернемся мы домой.
Счастье, стало мне казаться,
Русь обходит стороной.
Видно сильно согрешили.
Не загладить нам вину.
Вот за это обделили
Счастьем нашу сторону.
— Эх! – Иван остановился,
Плюнул зло, махнул рукой.
— Хватит, братцы! Побесился!
Возвращаюсь я домой!
— Ну, а клятва? Обещанье?
— Обещание – фигня!
Надоело! До свиданья!
Вы уж дальше без меня!
 
Уж хотел идти к вокзалу,
Федя хвать его рукой.
— Ну, а если по сусалу,
Человек наш дорогой?
 
На отступника взирают,
Словно волки, мужики.
Желваками лишь играют
И сжимают кулаки.
Ваня топчется на месте
Мужики-то как родня.
— Ладно, братцы! С вами вместе!
Вы простите уж меня!
Сам не знаю, что со мною.
Только вышли из дворца,
На душе моей, не скрою,
Словно налили свинца,
Словно грязным сапожищем
Потоптались изнутри.
 
А ему:
— Кончай, дружище!
На! Стаканчик-то бери!
— Что жена мне? Что мне дети?
Проживут уж как-нибудь!
Без товарищей на свете –
Это же не жизнь, а жуть.
— Выпей, Ваня!
 
Льют другую.
— Полегчает на душе.
— Дайте всех вас расцелую!
— Во! готовенький уже!
— Ты не очень-то, Ванюха,
Разоряйся в кураже!
Навострил блюститель ухо
В нашу сторону уже.
 
Но мужик, как разойдется,
Всё снесет, как динамит.
Если и не подерется,
То весь свет обматерит.
 
 
— На милицию с пробором
Я положил, так сказать!
Им бы только, крохоборам,
Нас, как липку, обдирать.
 
                ОДИССЕЙ
Нам объявили, что войне конец,
Хотя по-прежнему то там, то здесь стреляли.
И я решил на службе наконец
Поставить крест. Меня и не держали.
Хотя в деревне, знаю я, не рай
Да и с работой как-то там не очень.
Но этот весь бардак и дурость через край
Осточертели. Сил терпеть нет мочи.
Когда бы было так на той войне,
Дошли легко бы немцы до Урала.
Когда такой развал по всей стране,
То армии никак не избежать развала.
 
В грузовик впрыгнул наверх,
Как солдат бывалый.
Плюнул:
— Проклят будь навек
Этот край кровавый!
Чтоб былинки не росло,
Чтобы всё напалмом,
Как в Вьетнаме, бы сожгло
Налево и направо.