Двуликий ангел

ДВУЛИКИЙ АНГЕЛ.
 
 
ГЛАВА 1
 
 
Стены… серые стены в огромной комнате без окон и дверей. И не сломать их мне, не пройти сквозь них.  И ничего я не слышу через них, сколько не прислушивайся. Это моя комната. Это они называют ее комнатой,  для меня же это камера пыток. Сколько я тут? Шесть лет или семь – уже не имеет особого значения. Сколько мне было, когда я попала в эту лабораторию? Точно не помню. За эти годы  я пережила столько боли  физической и душевной… Мое тело было истерзано, столько раз кровоточило, что порой, я думала, не выживу, но выжила. Сколько я плакала, просила не трогать меня, просила пощады, унижалась. Но мои мольбы оставались без ответа. Я никогда не забуду их холодные пустые  глаза без души, без эмоций… Глаза, в которых явно читалось, что они готовы без промедления убить меня, когда у них на то появится желание или прихоть, или же, если я не угожу им. Как я не сошла с ума? Не так давно я сама удивлялась этому, но теперь знаю, я не одна. Меня посетил мой двойник, то есть голос в моей голове, мое второе Я.  Он указал мне, для чего я предназначена, подсказал, что должна делать, научил прятать свои силы, даже тогда, когда мне делают больно. Это он сделал меня гораздо сильнее, научил терпеть, притворяться, быть робкой, послушной, словом стать их рабыней, но они об этом даже не догадываются. Да, я такая… Но только пока что.  Скоро всему придет конец. Потому что я ненавижу людей. И не только тех, кто тут работает, а весь человеческий род.  Мое второе Я объяснило мне, для чего я создана, и кто я такая. Мне предназначено уничтожить всех людей… Они не достойны жить, потому что их души прогнили насквозь, они ненавидят друг  друга,  устраивают  войны,  губят  планету...  Человечество  устарело…  Я и мне подобные  –  будущее человечества...
  Шепот… Снова это шепот, исходящий из глубины моего сознания, я услышала его, от чего все мое тело сладко задрожало. Но все надо скрывать, никто ничего не должен заметить. Еще слишком рано. Да, внутри меня уже не осталось ничего, кроме ненависти. Она спалила всю мою душу, не оставив даже обрывков. Теперь одна месть и ненависть двигают мною. И это люди сделали меня такой в тот момент, когда отняли, то немногое, что было у меня и что было мне дорого. Воспоминания о солнце, небе… Все, все постепенно стерлось под натиском нескончаемых экспериментов и боли такой силы, что порой кричишь уже всю ночь не в силах побороть это. Да, у людей есть один талант, они умеют хорошо убивать, стирать воспоминания, оставлять только чернь, с кишащей злобой и жаждой мести. Можно сказать, я, частично, творение людей. Но мой внутренний голос разубедил меня. Он сказал, что я создана освободить эту землю от них и ЭТО мое предназначение. И теперь я жду! Я знаю, этот момент настанет скоро, очень скоро. И не эти стены, не стальные обручи на моих запястьях и шее, не удержат меня. Порой я спрашиваю себя, а кто я? Как попала сюда? Но ответа получить не могу, даже, мое второеЯ не может ответить. Я только знаю одно, меня зовут – НОНА! И я не человек! По крайне мере не такой человек, каким обычно вы себе его  представляете. И скоро я выйду отсюда и, в первую очередь, мне нужно будет расквитаться с одним извергом. Его я ненавижу и презираю больше остальных, но он единственный человек, который до сих пор внушает мне страх, это он привел меня сюда, предал и отнял все. И потому, именно он должен умереть первым! Скоро… Скоро…
 
 
 
ГЛАВА 2
 
 
 
Алексей Панкратов, худощавый молодой человек, ничем не примечательной внешности, сидел на задней парте огромного лекционного зала. Он нервно грыз карандаш и почти не слушал лектора. Леша закончил медицинскую академию, причем, с отличием, затем проучился два года в ординатуре по терапии и, теперь проходил учебу в аспирантуре. Медицина для него была всем, его смыслом жизни. Как и многие молодые  амбициозные люди, он был уверен, что находится на грани величайшего открытия и, именно, по этой причине сегодня беспокойно ерзал на стуле, а глаза нервно перебегали с места на место. Причина была еще в том, что лекцию читал сам Вайназовский Эдвард Романович, который являлся его кумиром, идолом, примером для подражания.  
Эта личность была очень своеобразна и замкнута. Сколько не пытался разузнать о нем Леша, у него мало что выходило. Вайназовскому было всего сорок один год, хотя выглядел он гораздо моложе. Всегда подтянутый, отлично сложенный он одевался дорого и со  вкусом. Леша предполагал, что, не смотря на немалые заслуги перед медициной, вряд, ли его доход мог быть столь велик… Значит было что-то еще. Он слышал, что в свое время Вайназовский занимался заболеваниями, имеющими генетическую природу и, даже, помог многим пациентам. Именно это сейчас больше всего привлекало в профессоре Лешу. Генетика – вот та область, куда стремился сам он. Еще, будучи, студентом он знал, чем будет заниматься в будущем – лечить генетические заболевания. Это была его мечта. Леша нервно взглянул на свои колени, где лежала увесистая папка с его научной работой. Правда, пока, только наброски, но ему казалось, что он находится на пути к великому открытию. И теперь, во что бы то, не стало, нужно передать эту папку профессору. Вайназовский должен его прочитать, но как заставить его сделать это, Леша не имел ни малейшего представления. Проблема состояла в том, что Вайназовский крайне редко читал курсы лекций и еще реже занимался научной работой студентов. Он слышал о том, когда в прошлом году, очередной бедолага попытался сунуть ему в руки свою диссертацию с мольбой прочитать и оценить, тот на глазах у всех разорвал его и выкинул. Да, таким был Эдвард Романович, один из самых выдающихся  ученных, и один из самых деспотичных и амбициозных людей, которые не признавали никого вокруг себя. Но все равно, именно на него хотел быть похож Леша. Он настолько отвлекся в своих мыслях от реальности, что даже не заметил, как в зале воцарилась гробовая тишина, и все головы студентов повернулись в его сторону. Опомнившись, он встрепенулся и поднял голову, и тут же в страхе замер.  Вайназовский  стоял совсем рядом, его холодные, как лед глаза, неотрывно смотрели на него.
— Я задал вопрос, молодой человек, – произнес он как всегда тихим спокойным голосом, от которого пугаешься еще больше, чем от криков и ругани.
  — Извините… простите… я не расслышал. Вы не могли бы повторить?
— Не смог бы, – сказал тот с едва заметной презрительной улыбкой, — убирайтесь вон, раз вам не интересно то, что я говорю и впредь, чтобы вас на моих лекциях я больше не видел.
С этими словами он развернулся и начал спускаться, продолжая прерванную речь,  словно, ничего не произошло.
Леша был в панике, это была его последняя попытка отдать профессору свою рукопись. Именно сегодня он собирался, во чтобы то ни стало, это сделать, и если надо было бы, стал бы на колени. Но теперь все кончено! После такого, тот даже слушать его не станет. Если раньше шансы были приближены к нулю, то теперь уже, ниже этого самого нуля. Какое-то время, глупо моргая, он смотрел вслед удаляющейся фигуре, лихорадочно соображая, что же предпринять.  Но, заметив удивленные взгляды, которые бросали на него другие студенты, он понял, что самое лучшее сейчас не спорить и, молча, уйти. Обреченно собрав свои вещи,  Леша начал спускаться. В голове вертелась лишь одна мысль, неужели это конец. Все знали крутой нрав профессора и, если тот один раз сказал что либо, то уже никакие силы не заставят его передумать. Он уже собирался выходить, когда, в порыве последней надежды, повернулся к Вайнозовскому:
— Профессор, простите меня, но у меня была причина, по которой я отвлекся. Раньше такого никогда не бывало, ваши лекции, они всегда имели огромное значение для меня…
— Жалкая лесть на меня не действует, молодой человек. Неужели вы еще этого не знаете. Выходите, не отвлекайте меня от работы.
— Дайте мне минутку времени, и я объясню…
— Я сказал нет у вас ни…
— То, что вы читаете… сейчас… о возможности изменить хромосомный набор человека и многое другое… я тоже так думаю… я написал уже работу на эту тему… и она… в некотором роде, похожа на то, что говорите сейчас вы… Не поймите меня неверно, я не пытаюсь сказать, что опередил вас, или еще что-то, в этом роде… просто…
  — Что ты сказал?
Вот тут Леша испугался не на шутку.  Впервые он увидел, что Эдвард Романович вышел из себя. Тот во все глаза смотрел на него и руки его едва заметно дрожали.
— Я сказал, что… просто согласен полностью с вами. И, если бы вы согласились прочитать мой доклад по этому вопросу, может тогда…
— Пошел вон! – уже взяв себя в руки, спокойно сказал тот, указывая на дверь.
Леша понял, он проиграл.  Да и чего он ожидал? Плечи его поникли, и он побрел прочь. Выходя из здания, он уже точно знал, что больше сюда не вернется. Как и все гении, он был, по-своему, амбициозен. Он сел на ступеньки и вновь взглянул на свою папку. Работа…в которую он вложил столько сил, времени… всю свою душу. Все пошло к черту. Да он мог бы показать это кому-нибудь другому. И может, работу и оценят, и он защитит, как диссертацию. А что дальше? Просто забудут. Только Вайназовский смог бы оценить ее по достоинству. Но он не захотел. Леша еще долго сидел так, опустив голову на колени, его длинные неухоженные волосы падали на глаза, рюкзак валялся на ступеньках. Он ничего не слышал, не замечал вокруг.  Мечта разрушена, вот так вот, одним человеком, одним словом. В конце концов, он встал и, подойдя к первой попавшейся урне, уже собрался было выбросить папку, как вдруг услышал у себя за спиной.
— Если ты собрался это выкинуть, значит, ты и в самом деле глуп, как показалось мне на первый взгляд.
Резко обернувшись, он увидел профессора, тот стоял с невозмутимым видом, облокотившись на перила, и смотрел куда-то в сторону. Какое-то время он молчал, и Леша подумал, было, что тот и вовсе не собирается продолжить разговор, как вдруг тот спросил:
— Я задам тебе один всего один вопрос? От его ответа будет зависеть все. Когда ты начал писать эту работу?
  — Года три назад.
  — Ясно, – он протянул руку, указывая на папку, и Леша тут же передал ему его, боясь, что это сон.
  В какой-то страшный момент он подумал, что тот возьмет и порвет папку, но он этого не сделал, а положил к себе в кейс, даже не открыв.
— Ты чем-то напоминаешь  мне себя в молодости… Правда, не внешним видом, – добавил он, чуть брезгливо, а затем, не дождавшись ответа, развернулся и пошел в сторону стоянки, где была припаркована его новая черная иномарка.
  Леша, опомнившись, спросил, когда ему ждать ответа, раньше, чем через неделю, или позже...  Эдвард Романович едва повернулся, как будто удивленный тем, что ему посмели задать столь глупый вопрос, но потом, все же, сжалившись, решил ответить.
  — Молодой человек, вы слишком высокого мнения о себе. Мне хватает и десяти минут, чтобы понять, стоит эта куча листов внимания или они полетят в мусорное ведро, – тут он коротко и надменно засмеялся, – обычно, второй вариант побеждает. Но вы не волнуйтесь, я не мучаю таких напыщенных юнцов, как вы и, тут же, даю ответ, годится или нет. Так что ждите непременно сегодня.
  Эти слова, конечно, больно резануло по ухо Леши, сбив его с толку. Но, как только машина скрылась из виду, его уверенность вновь вернулась к нему.
— Ну, это мы еще посмотрим, – прошептал он, сжав кулаки.
Успокоившись, ему в голову пришла еще одна мысль, а ведь на государственную зарплату такую тачку не купишь. Чем же вы, все-таки, занимаетесь профессор? Хотя какое ему дело? Ведь, главное, он взял, и будет читать его работу.  Конечно, остается риск, что тот его забракует, но это вряд ли, он на самом деле верил, что она, если и не гениальна, то по крайне мере заслуживает должного внимания. Леша подошел к остановке и собрался ждать автобус, но потом передумал, сегодня такой день! Можно потратиться и на такси, что он и сделал.  Попав домой, а точнее в грязную однокомнатную каморку, которая досталась ему от бабушки, он тут же провалился в сон. Проснулся он только поздно ночью от настойчиво трезвонящего телефона. Заныв, он лишь набросил на голову подушку, надеясь, что человеку на другом конце провода, кем бы он там не был, это вскоре надоест. Но тут он резко вскочил – черт, да вдруг это профессор.  Одеяло свалилось на пол и, путаясь в его складках, он буквально налетел на телефон. В последнюю секунду он перевел дыхание и, как можно спокойнее, произнес:
— Алло, – но, тут же, разочарованно поморщился, услышав в телефонной трубке женский голос, причем, весьма знакомый и не очень-то его волнующий, тем более в такой день.
— Леш… Леш… ну, ты чего молчишь, а? – раздался вновь слегка плаксивый голос девушки.
  — Да, я слушаю, Катя. Что ты хотела? – раздраженно буркнул он, пытаясь одновременно выпутать ноги из злополучного одеяла, а свободной рукой протереть заспанные глаза.
Это была его давняя подружка, еще со школы безнадежно влюбленная в него. И всегда, с упорством бульдога, преследовавшая его, всю его не долгую жизнь. Не то, чтобы Катя была не привлекательна, даже, скорее наоборот… причем обладала она неплохой фигурой, хотя грудь могла бы быть и побольше, а талия поуже – размышлял лениво Леша, вспоминая, как она выглядит и когда ее видел в последний раз, практически не вслушиваясь в то, что говорит девушка.
  — Ну, так как? – услышал он вопрос.
  — Ээээ, ты, это извини, что ты там говорила? Я не расслышал, что-то с телефоном… – нагло солгал он.
— Нууу, как всегда, – обиженно протянула та – я спрашивала, может, мы сегодня увидимся, сходим куда-нибудь? Я плачу, – уже с явной надеждой произнесла она.
  Молодой человек на минуту задумался,  провести вечер с Катей не очень-то заманчивое предложение. Удивительно, но было время, когда он еще умудрялся встречаться с ней, естественно под ее натиском. Она даже пыталась переехать в его берлогу, а вот этого допустить он так и не смог. В первое время это было конечно мило, но все быстро приелось. Нет, Леша не был бабником и не изменял, он, вообще,  редко интересовался девушками. Все его мысли были заняты наукой, и для бедной девушки там просто не нашлось места. Поговорив, они решили расстаться. Надо дать должное уважение Кате, было видно, как больно это решение ранило ее сердце, но, ни скандалить, ни спорить она не стала. Видимо, решила, что если они останутся друзьями, то у нее может появиться второй шанс. Леша был ей за это весьма благодарен, чего он не выносил, так это скандалов и женских слез. А такой порядок вещей его вполне  устраивал.
Однако сейчас он и думать не мог ни о чем, кроме того, что его работа сейчас находится в руках Вайнозовского и,  может, именно в это время решается его судьба.
— Катюш, милая… ну, давай в другой разок,  а? У меня сегодня был жуткий день. Голова просто раскалывается, мне бы поспать.
— Ясно, – в голосе слышалась явная грусть, которую девушка пыталась безуспешно скрыть, – да, я слышала, что сам Вайназовский сегодня приезжал к вам и… мне сказали… кхх, кхх, что он, как бы, выгнал тебя прямо с середины лекции.
  — Боже, у тебя же совершенно другие курсы, причем, по педиатрии, да к тому же, в другом корпусе, как же вы, девушки, так быстро все успеваете разнюхать – слегка раздраженно произнес он.
  — Лешенька, да ты не переживай! Подумаешь, Вайназовский, профессор… да таких. как он сотни. Тем более все знают, что он напыщенный индюк со слишком завышенным самомнением о себе…
— Да замолчи ты… уж точно не тебе о нем судить. Хмм… педиатр нашлась! Да он гений, если хочешь знать, а выгнал за дело.
  — Да ладно, не кипятись… я просто… я просто хотела тебя поддержать. Думала, ты расстроен, наверно. Конечно, он гений, ты прав, – чуть не  плача, растерянно лепетала девушка.
  Леша вздохнул, иногда она его раздражала, как можно до такой степени не иметь гордости. И пытаться угодить ему во всем. От этого порой просто тошно становится. Добрая она, но нет в ней характера никакого. Скорее всего, проблема была не в нем, а в ней. Наверно, смог бы он когда-нибудь влюбиться, если бы она имела сильный волевой характер, и, точно знала, чего хочет от жизни, а не нюни распускала, в конце концов, ей же уже двадцать два года.
— Это… ты, извини меня! Я сегодня немного не в себе и, кстати, все не так ужасно, как тебе кажется.
  — Что ты имеешь в виду?
  — Ну… Это пока секрет, Кать. Дадим возможность этим завистникам почесать свои злые языки, но это ненадолго. А как только будут новости, ты узнаешь об этом первая. Обещаю! И даже больше того, если новости будут на самом деле хорошие, мы это отметим так, как ты захочешь и где захочешь! Идет?
  — Ты серьезно? – радостно спросила  девушка, – не обманешь?
  — Обижаешь, Кать! Когда я тебя подводил? – невинно спросил Леша, хотя прекрасно знал, что неоднократно.
— Ну, бывало – уклончиво пролепетала та грустно.
  — Да брось. Ну ладно, давай, пока. Мне и вправду некогда, – и не дождавшись ответа, бросил трубку.
 Взглянув на часы, он чертыхнулся и нахмурил брови. Было уже начало одиннадцатого вечера. Надежда, что сегодня что-нибудь решится, таяла с каждой минутой. Да и эта чертова Катя, почти двадцать минут не мог от нее избавиться, а вдруг, именно, в это время… Леша себя одернул. Он прекрасно понимал, что она тут вовсе не причем, если кому-то нужно, то он обязательно дозвониться. Вот только теперь стоял вопрос, а нужно ли?  Молодой человек сел на кровать и вцепился пальцами в волосы. Эта была его привычка в те  минуты, когда он нервничал. Странно, еще сегодня утром он ни на минуту не сомневался, что все пройдет гладко. Он был уверен в себе и  в своих возможностях. Конечно, там есть свои недочеты, но это ведь всего черновой вариант. Главное ведь, сама суть работы. Эта же блестящая теория и она, буквально, дополнят теорию Вайнозовского. Блин, почему же тогда он не звонит или хотя бы его секретарь. А может моя работа вовсе и не гениальна, может, там написана полная чушь, нереальный бред сумасшедшего, который возомнил себя ученым.
Так прошел еще час, в течение которого Леша окончательно измучил себя, но, все же, пришел к неутешительному выводу – его работа покоится в мусорном ведре. Конечно, тот обещал, каков бы не был результат, он его все равно сообщит, но, мало ли, может телефон был занят или секретарша, которой поручили, просто забыла. Это все уже не имело значения. Время было половина первого ночи, и мечтать дальше уже глупо. Одиночество, как никогда раньше, навалилась на него, и тишина стала невыносимой. За свои двадцать пять лет он очень редко позволял себе плакать, а точнее, всего пару раз в жизни. В детстве, когда умер его любимый бульдог; когда из семьи ушел отец, бросив их на произвол судьбы, и, третий раз, когда скончалась его бабушка, которую, он любил больше матери. И вот снова он почувствовал, как глаза наполняются слезами, и с каждой  секундой удержать их было  все тяжелее и тяжелее. Леша встал и, шатающейся походкой, подошел к телефону. С трудом, вспомнив номер Кати, набрал его. На пятый гудок ему ответил сонный голос девушки.
  — Это Леша, – грубо начал он, даже не пытаясь извиниться, что разбудил ее, – ты можешь приехать?
— Что, прямо сейчас? – удивленно спросила она.
— Да, прямо сейчас.
  — Но уже так поздно, Леш… может завтра… – осторожно начала, было, она.
— Я же сказал, сегодня или можешь вообще не приезжать… никогда! -  перешел тот почти на крик.
  -Хорошо, хорошо… Я приеду! А…у тебя… что случилось? Может…
  — Нет! – гаркнул он, – если ты едешь, то прихвати выпивки и желательно что-нибудь покрепче ясно.
  — Да, конечно! Скоро буду.
  Но Леша не стал даже слушать и уже бросил трубку. Не имело значения,  кто будет сейчас рядом, просто хотелось напиться, а не сидеть одному в этой комнате, стены которой вдруг стали давить на него. По сути, он не был слабым человеком и не привык быстро опускать руки. Всю жизнь он пробивал себе путь сам, без всякой помощи, полагаясь только на свой ум. И не раз случалось, что он падал, спотыкался, но все равно упорно шел к своей цели. Но есть большая разница между тем, когда ты пытаешься преодолеть различные препятствия на пути к своей мечте, пусть даже не всегда все выходит с первого раза – это все не страшно, так даже победа слаще бы показалась. И большая разница, когда ты достигаешь ее, а она бах!!! В последнюю секунду рушится у тебя на глазах – а вот это уже совсем другое дело. Вот это уже конец – и пусть его считают слабаком, трусом, но на медицине будет поставлен жирный крест. Чем заняться дальше? Не имеет значения, да хоть дворником, не все ли равно…
Так он и лежал, глубокая апатия медленно заполняла все внутри него. Мысли витали уже где-то вокруг мнимой бутылки, как вдруг он услышал очередной телефонный звонок. Первым порывом было выдернуть шнур из розетки, но, решив, что эта, скорее всего, Катя, поплелся к телефону.
  — Что еще? – рявкнул он в трубку – долго тебя ждать?
  — Что-то вы нервничаете, Алексей Панкратов, – услышал он в трубке тихий уверенный голос, который мог принадлежать только одному человеку.
  — Я… оооо… простите, это я не вам.
  — Да я уж понял, что не мне и, слава богу – хмыкнул он, но тут же вдруг изменил интонацию. В голосе не осталось ни тени шутливой формы, – значит так, дорогой мой друг, я редко говорю это… весьма редко, но вы меня сумели удивить. Причем настолько, что я уже отправил за вами машину, если вы, конечно, не против! – хоть это и звучало как вопрос, но профессор ясно дал понять, что за него уже все решено.
— Машину? – тупо переспросил Леша, которому казалось, что это все сон – зачем?
  — Все узнаете на месте. Это не телефонный разговор. Но предупреждаю сразу, соберитесь, сегодня вы должны принять очень важное решение в своей жизни, – дальше послышались монотонные гудки.
  Медленно повернувшись, Алексей взглянул на часы, было два часа ночи. Неужели это не сон, какая машина? Куда они поедут в такое время? Почему не завтра? На языке вертелось столько вопросов, которых он, даже, не догадался задать. Хотя он сомневался, что получил бы на них ответ, по крайне мере сейчас. Вдруг Леша словно очнулся, мозг его снова заработал в нормальном ритме. Кинулся к шкафу, пытаясь выудить оттуда хоть что-нибудь из чистой одежды. Забежав в ванную комнату, он кое-как побрился и почистил зубы и, взглянув на себя в зеркало, остался доволен своей внешностью. Что он там говорил? Что я его удивил? Я! Аспирант первого года смог поразить выдающегося ученного!!!  Боже, этому никто не поверит! Ну и пусть, зато он смог! Он сделал это! Гордость переполняла его настолько, что готова была вот-вот выплеснуться наружу в счастливом крике. И не имеет уже значение, что ему предложат, суть не в этом. Главное для Леши в эту минуту было, признание его кумиром, признание, что он талантлив. И ни разу он не задумался, что это может дать для него? Сможет ли он разбогатеть, что это означает для карьеры? Он доверчиво отдал свою работу человеку, которому безгранично доверял. Признание его работы таким ученным, как Вайназовский  была его целью, которая кому-то может показаться слишком наивной.  В силу своего возраста он не был разочарован в жизни и свято верил, что делает что-то для общества,  а не для себя. Ход  его мыслей был прерван стуком в дверь.
Уже приехали, – мелькнуло у него в голове, но, открыв дверь, он несколько секунд непонимающе, словно не узнавая, смотрел на миниатюрную девушку с короткими темными волосами, мягкими добрыми карими глазами, которые нежно и с любовью смотрели на него. Она, улыбаясь, протягивала ему какой-то пакет, неловко переминаясь с ноги на ногу. Ему не сразу пришло в голову, что это Катя, и он сам, не так давно, позвал ее к себе, и теперь понятия не  имел, что с ней делать. Так он и стоял бы, молча, если бы девушка, не выдержав и совсем растерявшись, не заговорила первой.
— Леш, а ты что такой нарядный? Ты разве уходишь? – она так же протягивала пакет, сама уже, напрочь, забыв о нем.
 Молодой человек виновато опустил глаза не в  силах смотреть на нее. Он растерянно почесал за ухом, лихорадочно обдумывая, как бы быстро выпроводить ее, и при этом постараться не обидеть.
  — Дорогая… тут такое дело… ты не поверишь!
— Почему же, поверю! Я всегда тебе верила, так что говори, в чем дело? – на переносице уже залегла легкая складка, предупреждающая о том, что на этот раз это не шутки, и она злится, причем, сильно.
— Меня срочно вызывают и… – в подтверждение его слов они услышали звук подъезжающей машины.  Кто-то уже начал подниматься по лестнице, – вот видишь, за мной уже приехали. Мне нужно бежать!
— Кто они, Леша? Да к тому же два часа ночи сейчас, куда ты собрался? Объясни мне!
Он так и не успел ответить, как к их двери подошел крупный мужчина, одетый в полувоенную форму. Даже не взглянув на девушку, он сразу обратился к парню, причем, по тому, как он разговаривал, было ясно, что он и есть военный.
— Алексей Панкратов?
— Да, это я.
— Меня отправил Эдвард Романович с требованием доставить вас на базу! И я бы попросил поторопиться, если можно, – тут он, все же мельком взглянув на девушку, продолжил, – буду ждать вас в машине, – и больше не сказав ни слова, ушел.
— Вайназовский? О, господи, что происходит, Леш? На какую базу?
Но молодой человек не хотел ее слушать, он уже схватил ключи и начал закрывать двери:
— Слушай, Катя, извини, что так получилось, но мои планы изменились и я не виноват. А теперь, ты же видишь, я должен бежать.
Вдруг Катя решительно схватила его за рукав легкой куртки:
— Я еду с тобой.
— Ты что, свихнулась совсем? Меня ждут одного! И прекрати, в конце  концов, истерику. Я же извинился, что ты еще хочешь от меня? И вообще, я не обязан перед тобой отчитываться – и, стряхнув ее руку, он направился вниз.
Катя бросила пакет на пол, даже не обратив внимания, на звук бьющейся посуды и кинулась за ним.
— Прошу тебя, не езжай!!! Ты же обещал, что проведешь этот вечер со мной. О, господи, Леша, как ты можешь так со мной поступать. Неужели я для тебя ничего не значу!  Останься ради меня… пожалуйста! – Катя бежала за ним и слезы ручьями текли по щекам, но его не трогали они. Резко повернувшись к ней, он грубо встряхнул ее, словно куклу.
— Прекрати, я тебе сказал, да что на тебя нашло? Не позорь меня, Катя, иначе, даже, нашей дружбе конец… это я тебе обещаю.
В какой-то момент она, молча, всматривалась в его глаза, пытаясь найти там хоть какие-нибудь чувства, но их не было.
— А ей и так конец!!! – тихо, но твердо произнесла она, не отводя взгляда от Леши.
 Молодой человек на долю секунды опешил от неожиданности, это было на нее слишком не похоже, но потом, придя в себя, отчеканил:
— Вот и отлично, это твой выбор! Желаю тебе удачи, я думаю, увидимся еще в любом случае. Может, удастся нормально поговорить потом, когда все успокоится и разъяснится.
Но она так и не ответила, а продолжала стоять, молча, не моргая и не плача уже. Просто смотрела в его глаза, словно, искала в них что-то и, словно, в последний раз видит его лицо. От этого взгляда юноше вдруг стало неуютно, и какой-то холодок пробежал по спине, но он отогнал это наваждение.
— Ладно, пока, – уже мягче сказал он, мимолетно прикоснувшись, поцелуем к ее щеке, и ушел, больше так и не обернувшись.
Девушка стояла у подъезда и смотрела вслед удаляющейся машине, в котором увозили ее человека… ее любимого человека. Легкий летний ветерок трепал ей волосы, и было довольно прохладно, но она этого не замечала. Лишь прокручивала их последний разговор и пыталась понять, что же она сделала или сказала не так, почему не смогла удержать его, и, самое главное, почему было так важно его удержать. Объяснения она не могла найти сама. В голове всплыла фраза «это твой выбор, увидимся еще», мимолетно брошенная Лешей.
— Нет, милый, это был не мой выбор… просто, мы не увидимся больше с тобой… никогда!!! – она произнесла это вслух, даже, не задумываясь, что говорит. И вдруг, вскрикнув, поднесла руки к лицу. Вот что терзало ее, вот почему она так отчаянно пыталась его удержать… Это не было просто эгоистическим желанием побыть с ним вдвоем. Тут не было даже обиды за то, что он так грубо ее бросил, просто она чувствовала, нет, даже, была почти уверена,  что больше его не увидит. Он ушел в неизвестность и никогда она его не найдет… сколько бы не искала. Что-то подсказывало ей – впереди зло, что-то ужасное, необъяснимое. И никак не передать это чувство, не рассказать, не показать его другим… Ей стало плохо, и она опустилась на бордюр, тяжело уронив голову на руки.
Десять лет слепой любви, она отдала ему десять лет своей жизни, готова была любить, лишь бы он позволял, и не нужно было ничего взамен. Он считал, что у нее нет гордости. И она знала, что он так думал, да и не раз он говорил ей об этом прямо. А ведь она есть, эта гордость, и всегда была, да только не понравилось бы ему покажи она ее. Вот и приходилось прятать, притворятся, что все хорошо. А со временем наверно и вправду забыла, что некогда существовали и гордость, и самолюбие. И кто виноват, она или он? Жила лишь надеждой, что когда-нибудь он оценит ее жертвы. И не дождалась… и что теперь? Что она сделала не так, что в самый ответственный момент не смогла удержать его…удержать любой ценой, ведь она чувствовала, понимала, но испугалась ему перечить. Значит, грош цена ее любви и, если ее плохое предчувствие оправдается, и с ним что-нибудь случится… Когда то, будучи еще ребенком, ей кто-то сказал: если ты не можешь что либо выразить словами, передай глазами. Они скажут гораздо больше, они не солгут, не обманут… Только нужно уметь вложить все чувства в этот взгляд… и тогда он поймет. А ведь она пыталась. Почему же он не увидел в них ни страха, ни боли, ни переживаний, ни любви… А все очень просто –  если бы пелена тщеславия, гордыни, цинизма, не затуманили бы тогда его разум, он бы заметил, что в этой девушке, ничем не примечательной на первый взгляд, было все… Все что нужно, чтобы стать счастливым. И что именно он был для нее идеалом, кумиром и примером для подражания…
 
 
 
ГЛАВА 3
 
 
 
Какое-то время они ехали молча. Леша смотрел в окно, пытаясь узнать местность, но она была ему не знакома. Зато он точно определил, что они явно выезжают из города.
  — Кстати, забыл представиться, меня зовут Олег Петрович, но, можно, просто, Олег, не люблю я эти формальности, – неожиданно подал голос водитель, чуть обернувшись и по дружески улыбаясь.
— Очень приятно, я…
  — Знаю, знаю, Алексей Панкратов… это моя работа, – добавил он, – я командую личной охраной Вайназавского. И, значит, он вас высоко оценил, раз отправил за вами лично меня.
Последние слова очень обрадовали Лешу. Надо же, и вправду личного охранника…подожди, подумал вдруг Леша, а зачем обычному профессору охрана? Немного поломав над этим голову, он все же решился спросить у Олега.
  — Нет, конечно, в обычной жизни она ему вовсе не нужна. Мы занимаемся охраной Вайназовского, а так же и других работников организации, на самой базе. Отвечаем, так сказать, за технику безопасности.
  У Леши чуть челюсть не отвисла, такого он не ожидал. Так и хотелось спросить, от кого именно охраняют они людей, но не решился. С одной стороны эта вся секретность, чувство опасности, неизвестности будоражило его и ему это нравилось, но с другой – впервые за все это время где-то в глубине его сознания зародился страх.
— Эта была ваша девушка? –  перебив ход его мыслей, спросил Олег.
Леша слегка растерялся потому, что уже успел забыть о ней и не сразу понял о ком речь.
— Ааа… эта… нет, мы просто друзья, – небрежно махнул он рукой.
  — Глядя на нее, я бы так не сказал!!! Это конечно не мое дело, молодой человек, но вы зря так с девушкой… такое милое создание.
  — Ну, да, наверно вы правы! Да ничего, завтра куплю ей подарок и пойду к ней извинюсь. Уверен, она простит. Всегда прощала.
— Завтра??? – удивленно поднял брови Олег, повернувшись в его сторону, – Мммдааа, я вижу, вы вообще ничего не знаете. Вам ничего не объясняли?
  — Нннет… просто сказали, чтобы приехал и все. А почему вы так удивились, когда я сказал о завтрашнем дне?
— Это не мое дело. Если не объяснили, значит, все скажут потом. И это не входит в мои обязанности.
  — Ясно, – только и смог ответить Леша.
  Дальше они вновь ехали в молчании. Леша от скуки пялился в окно, но вокруг, насколько хватало глаз,  густо росли деревья – словно они в дремучем лесу – подумал Леша, а не где-то в Московской области. Хотя ехали они довольно долго –  а, может, и область уже проехали. Взглянув на небо, он заметил, что начало светать, значит уже около четырех часов утра. Спать совсем не хотелось, но нервы были натянуты до предела. Вдруг они свернули с трассы на узкую дорогу, не отмеченную никакими знаками и, вообще, едва заметную.
  — Уже рядом, – сообщил Олег.
  Леша встрепенулся и уставился в лобовое стекло, пытаясь не упустить ни одной детали. Он успел заметить несколько предупреждающих знаков вдоль дороги, на которых было написано, что въезд частным лицам без специального разрешения строго запрещен, и что территория является охраняемой зоной. Минут через десять они подъехали к огромным воротам, которые тут же распахнулись.  Вокруг сновали люди в военной форме и с оружием.
  — Вот черт, – прошептал Леша ошарашено, – прямо как в фильме.
  — Да уж, веселенький фильмец, – сказал, как-то отрешенно, будто для самого себя Олег.
  Внутри территории, наоборот, не было вообще ни одного дерева. Это была огромная территория, причем, совершенно пустая, если не считать несколько машин и три здания примерно одной величины, которые стояли в самом центре. Здания ничем не походили на какую-то базу или на секретную лабораторию. Центральное здание можно было принять за небольшую пригородную больницу, но не более того, которая совершенно терялась на этом огромном поле. Остальные два здания, как понял Леша, предназначались для военных, которые охраняли территорию. Единственно, что говорило о важности этого объекта, так эта – огромная металлическая изгородь, причем, если присмотреться, то можно было увидеть провода, поверх изгороди. Значит, изгородь находилась под напряжением. В любом случае Леша был разочарован, после всех этих странных фраз, намеков, он представлял себе нечто грандиозное, а не обычную больницу с пациентами.
  Они остановились прямо у входа в центральное здание. И Леша, выйдя из машины, нерешительно остановился, но Олег, тут же, поманил его за собой. Теперь Леша заметил странные изменения в поведении, которые произошли с его спутником с того момента, как они въехали на эту территорию.  Он был напряжен, предельно сосредоточен, каждое движение четко продумано. Леша семенил за ним,  с трудом успевая. Оглядываясь вокруг, он вновь отметил, что все тут напоминает ему обычную больницу. Изредка встречались им навстречу люди в белых халатах, которые только быстро кивали в знак приветствия Олегу, и торопились дальше, не обращая внимания на молодого человека. Они зашли в длинный коридор, где с обеих сторон тянулись огромные двери лифтов. Не менее десяти – насчитал Леша, удивляясь, зачем столько много.
  Они зашли в один из них. На панели управления горело всего пять цифр, ровно столько этажей и было в здании. Но Олег не стал нажимать, ни на одну из этих кнопок, а просто приложил большой палец к маленькому окошку и, тут же, открылась другая панель, на которой значилось бесчисленное множество цифр. Не менее двенадцати – подумал про себя, обалдевший, от всего увиденного, юноша. Он уже догадался, что все что снаружи – это небольшое неказистое здание  – это все для отвода глаз. И основной медицинский блок находится под землей. И в подтверждение его домыслам, Олег нажал на двенадцатый этаж. Через несколько секунд, двери уже открылись, и они снова очутились в длинном коридоре, с множеством дверей в обе стороны. На каждой виднелись таблички с именами, фамилиями и родом их занятия. Практически на каждом значилось профессор или, как минимум, кандидат наук. Сколько же людей тут работает? – думал Леша, пока они не уперлись в крайнюю дверь, которая находилась в конце коридора. На двери висела табличка с надписью «Профессор, доктор медицинских наук Э.Р. Вайназовский»  Леша догадался, что видимо он тут один из самых главных, от чего гордость за своего наставника (а он уже считал его своим наставником) еще больше переполнила его.
  Олег приложил вновь палец к идентичному окошечку на двери.
  — Войди, Олег, – услышали они голос из динамики, и дверь тут же распахнулась.
  — Привет, – сказал тот, не поднимая головы от журнала, где он сосредоточенно что-то записывал – ты привел его – продолжил он в том же духе.
  — Да, он рядом со мной.
  Леша начал чуть нервничать, зачем задавать столько  вопросов, когда проще было бы поднять голову и самому убедиться в этом.
  — Ты можешь быть свободен на сегодня, иди, отдыхай, – великодушно сообщил Вайназовский, так и не бросив свое занятие.
  Леша был в шоке – можешь быть свободен? На сегодня? Да он, наверно, шутит, время уже около пяти часов утра, если не больше. А он отпускает его до «завтра», словно сделал одолжение. Да вот уже «завтра», если на то пошло. Но в отличие от Леши, Олег и бровью не повел, видимо, это было привычное дело.
  — До свидания, – сказал он коротко и, развернувшись, ушел, не забыв плотно до щелчка закрыть дверь.
А Леша так и остался стоять, не очень зная, куда себя деть и что делать дальше. Прошла минута другая, но ничего не изменилось и, надоев стоять столбом, как последний идиот, он, переступив с ноги на ногу, решился заговорить:
— Профессор, как вы и с…
— Тише, не отвлекай меня. Дай минутку, мне нужно кое-что доделать. Вот черт, – выругался он про себя.
Леша продолжал, молча, стоять. Он что издевается? Может это проверка на прочность? Смотрит, хватит ли у меня терпение и сила выдержки? Ну, в таком случае, не дождетесь, что я сдамся, могу и до следующего вечера простоять, если надо будет. Приняв такое решение, он почувствовал себя гораздо уверенней и, прислонившись к стенке, стал дальше ждать. Где-то минут через сорок Эдвард Романович вздохнул и откинулся на спинку стула, закрыв при этом глаза.
Отлично, – подумал про себя Леша – теперь он решил поспать… так что ли получается?
  Ну, – тут Вайназовский резко открыл глаза и пристально посмотрел на юношу.
  — Чего стоишь, словно прирос к полу? Садись, нам нужно многое обсудить. А времени у меня мало.
  Два раза ему повторять не стоило. Леша тут же сел в кресло напротив, сердце учащенно забилось в предвкушении вердикта.
  — Буду говорить прямо. Я прочел всю твою работу и, как уже говорил тебе, ты меня удивил. Хотя, конечно, ошибок там много, все очень хаотично, сумбурно. Ты перескакиваешь с места на место. Периодически теряешь нить своих мыслей. И, конечно же, работать на основании твоего проекта, на том уровне, на каком он сейчас, нельзя… ничего не выйдет.
  У Леши похолодело на сердце. Он ожидал услышать совершенно другое, а теперь, после того, как он проделал такой путь, ему говорят, что работа его неверна и теория об искусственном изменении набора хромосом не правильна!!!
Профессор увидел растерянность, которая отразилась на лице у парня, и улыбнулся.
  — Не спеши с выводами,  молодой человек! Я сказал то, что должен был сказать. Люблю говорить правду, даже, если она не приятна. Я просто хочу, чтобы ты понял, для чего ты тут находишься? Почему я тебя позвал? Алексей, да, ты ошибся, но это не имеет ровным счетом никакого значения.
— Как не имеет значения?  Я думал, что открыл не только новую теорию, но и возможность…
  — Ты ничего не открыл!!! И не смог  бы это сделать! – отчеканил тот и, облокотившись руками об стол, пристально взглянул на молодого человека, словно, изучал его изнутри – не смог бы потому, что это уже сделал Я.
— Что??? Вы уже разработали эту теорию? Но этого быть не может! Я ведь не идиот,  я узнавал, прежде, чем начать работу, я предельно точно узнавал, что этой области еще никто не касался. А те, кто даже пытались, не продвинулись в ней ни на шаг. И только по этой причине я выбрал эту тему. А теперь вы мне говорите, что она уже существовала и разработана.  Это означает… означает, что все, что я делал за два года бессонных дней и ночей прошли насмарку. Пусть даже с ошибками, пусть не совсем точно ясно, по крайне мере, я работал, это было мое детище и, со временем, я все равно исправил бы все. Нашел бы правильный путь. А вы, вы просто отняли у меня мечту! – сначала он кричал, руки его тряслись, но, чем больше говорил, тем больше в душе нарастала пустота, словно, с каждым произнесенным им словом он и сам постепенно начинал понимать, что все было зря. Кричать не имело смысла, он это осознавал, да и профессор тут был не причем. Не его вина, что  он гениален. Ему отчаянно захотелось спать, слишком многое произошло. Слишком много для одного дня надежд и разочарований. Леша опустил голову на руки и закрыл глаза.
  — Раз вы все сделали, значит, это величайшее открытие! Так, почему же эта работа нигде не опубликована и никто о нем не слышал? Или вы только что завершили работу и не успели?
  — Нет. Я закончил свою работу еще лет пять назад.
  Леша тут же открыл глаза и посмотрел на Вайнозовского. Что он за человек такой, к чему клонит? Он сидел перед ним. Как всегда идеально одет, холеный, хотя работал, явно, сутки. Смеющиеся холодные, как лед глаза, смотрели на него и ждали! Ждали, что же предпримет Леша дальше! Да он откровенно смеялся над ним, хотя идеально очерченные губы даже не дрогнули в улыбке. А лицо оставалось бесстрастным. Леше в голову вдруг пришла мысль, что никогда бы не подумал, если бы увидел такого человека на улице, что он профессор, причем один из самых выдающихся личностей. Гладко зачесанные назад волосы и не одного седого, утонченные, аристократические, черты лица.  Его возраст выдавала только сеть, едва заметных, морщин вокруг глаз. Скорее он был похож на голливудского актера, чем на врача. Хотя с другой стороны слишком цепкие, проникающие в самую душу глаза выделяли его, давая понять, что внешность  не имеет ничего общего с внутренним содержанием. Леша никогда не видел такого цвета глаз, их с трудом можно было назвать голубыми. Проще сказать, что они были прозрачные с едва уловимым оттенком голубого цвета. И это пугало… Леша вздрогнул и отвел глаза.
  — Что вы хотите от меня? – четко и даже с вызовом спросил он.
  — Это ты должен был спросить раньше. Помнишь, я задал вопрос после лекции?
  -  Да помню.
  — Что спросил я?
  — Сколько я работал над своей теорией?
  — И ты сказал – два года. Вот что самое важное в тебе, Алексей Панкратов. Ты работал всего два года, и я думаю еще год, максимум два, и ты добился бы своего.
  — А какое это теперь имеет значение?
  — Огромное! Потому что, я работал над своим проектом семь лет! Да, я  прошел гораздо дальше тебя, но мне сорок один год, у меня огромный опыт работы, оборудование и, самое главное, у меня было от чего отталкиваться, а у тебя ничего этого не было.
  — Что вы имеете в виду? От чего вы отталкивались? – Леша уже забыл о своих недавних разочарованиях, и что-то обнадеживающее опять зашевелилось внутри него. Предчувствие, что есть что-то очень важное, то, что ему необходимо!
— Об этом еще рано, – отрезал Вайназовский – сначала надо обсудить другие вопросы. Я предлагаю тебе работать со мной, то есть под моим началом. Я думаю это то, что тебя интересует. Ведь генетика – это то, что тебя волнует? Не правда ли?
— Да… о боже! Я такого не ожидал! Конечно, я согласен, это же моя мечта… Черт, это больше, чем мечта! – в порыве счастья юноша вскочил и, не зная, куда себя деть, начал расхаживать по комнате.
— Я не стал бы торопиться с ответом, – тут же остудил его пыл профессор, и откинувшись на спинку стула, начал медленно вертеть карандаш между пальцами, сосредоточив свое внимание именно на этом занятии.
  Леше хотелось его встряхнуть, как он может так тянуть, говорить так медленно и загадками. Неужели он не видит, что значит для него эта работа.
  -Ты очень юн! Сколько тебе, двадцать три?
  — Да, но это не имеет значения, главное то, что у меня в голове. Разве не так?
  — Так-то оно так… Хорошо, тогда  я скажу тебе, что тебя ожидает, так как ты понятия не имеешь, с чем тебе придется столкнуться. Потом я покажу тебе объект работы… частично. И только после этого ты дашь окончательный ответ. Потому что назад дороги уже не будет.
  — Меня ни что не остановит, – твердо сказал Леша, стараясь выдержать взгляд собеседника.
  — Ладно, сегодня уже поздно, – и с этими словами он встал и направился к двери, – ты можешь остаться сегодня тут на первый раз. Я дам указания. Но даже не думай никуда совать свой нос. Это ясно?
  — Да, – чуть обижено ответил Леша, – а сегодня вы разве мне больше ничего не скажете?
Профессор уже схватился за ручку двери, но остановился:
— Ты больше не сможешь посещать занятия, но об этом можешь не беспокоиться, официально ты там продолжишь числиться. Второе – никакой личной жизни. Третье – жить ты должен будешь тут на базе.
  — Как? Постоянно?
  — Так как ты новенький, то да! Пока ты не оправдаешь мое доверие! Может пройти месяц, может два, у всех по-разному! Потом, конечно, будет составлен график, как и каждого работника. Свободно перемещаются только единицы сотрудников, а это нужно заслужить.
  — Ясно, – сказал задумчиво Леша.
  — Конечно, оплачивается эта работа хорошо… даже очень хорошо! Таких денег ты явно не ожидаешь, но оно того стоит. Работа адская. Но, если ты на самом деле увлечен генетикой, то проблем не будет. Я отдал ей всю душу и не жалею об этом – он все это время стоял спиной и не видел выражения его лица, и только сейчас Вайнозовский все же повернулся к нему.
  — Ну, как?  Ты еще не передумал? – чуть с улыбкой спросил он.
  — Нет, – твердо сказал Леша и даже расправил плечи, – скорее даже наоборот.
    — Ну, тогда я в тебе не ошибся… хотя завтра будет видно. Сейчас за тобой придут и проводят в твою комнату. Отдыхай, завтра в двенадцать будь готов, – и задиристо подмигнув Леше, он открыл дверь и легкой небрежной походкой направился к лифту.
 
 
 
ГЛАВА 4
 
 
 
Вайназовский шел медленно. Он размышлял о своем новом подопечном. Что ж, выбор не плохой, парень явно с мозгами, вот только направить их необходимо в нужное русло. Ну, с  этим проблем не будет. Слишком молод, амбициозен и, явно, восхищается мной. Он нужен ему, особенно, как не стало Бреда. Да неплохой был малый, но слишком глуп, раз так попался. Ведь столько раз предупреждали, читали правила безопасности. Они же не в игрушки играют, в конце концов. Вот уже почти год он искал замену – и, думаю, теперь попал в точку. Правда, его смущал возраст Леши, слишком молод… а соблазн слишком велик. Надо об этом с ним серьезно поговорить и не один раз. Не хочется повторения подобного случая, как с Бредом. Да, чертов соблазн… кому, как не ему знать об этом. Но справиться с ней может только он. А они что, надеются переплюнуть его?! Себе же во вред. Эдвард чувствовал, что устал и ему нужен отдых. Сколько он не спал уже? Но еще столько дел… К тому же нужно сходить посмотреть на объект, всегда все нужно проверять самому и не терять бдительность. Он зашел в лифт и нажал на последний этаж, куда доступ открывался лишь единицам сотрудников и конечно ему. Он был тут главный, он правитель.  Но он не собирался останавливаться на достигнутом уровне. Ему нужно все и он добьется своего. Эдвард начал вспоминать, когда ему было двадцать три: наивный студент, свято верящий в медицину, желающий спасти жизни людей. Столько было идей: придумать вакцину от рака, лечить СПИД и многое другое! Как же это все наивно. Ведь никто не ценит этого. Государству плевать на твои благие намерения. Спас ребенка – на тебе грамоту, сухое пожатие руки и, да, ты молодчина, иди, работай дальше. Да, у нас в стране медицина – самое неблагодарное дело и это поймет каждый со временем. Но если быть достаточно умным, то и тут можно поживиться, причем, весьма прилично. Хотя дело, в общем-то, не в деньгах. Их у него сейчас столько, что он может не работать до конца своих дней и ни в чем себе не отказывать. Просто человек или должен добиться максимума в жизни, или, ничего не  делая, просто существовать. Останавливаться на достигнутой цели – это глупо. Он молод,  умен, у него есть деньги… но кое-чего не хватает – это власти. Но вот ее-то и труднее всего получить. Эти чертовы политики думают, что он работает на них, видите ли, во благо государства. Ха…ха…ха… как бы не так! Но, к сожалению, приходится пока подчиняться им, пресмыкаться. А этого он ненавидел больше всего – подчиняться! Но сейчас выбора нет, пока надо делать вид, что он работает на них, они финансируют его, причем очень даже не плохо. Значит, он может спокойно ставить свои эксперименты, ведь, что ни говори, кроме власти он еще любил науку, считая, что главная сила в ней. Эдвард Романович уже шел по пустынному коридору, в отличие от верхних этажей, тут не было ни капли комфорта. Все вокруг было сделано из хромированного металла. Специальный сплав,  самый крепкий во всем мире. Ни одной лишней детали. Все в идеальном порядке. Он сам спланировал все  двенадцать этажей, которые находились под землей.  Эдвард проходил по своему «дворцу», любовно осматривая все вокруг. С одной стороны шла гладкая стена, с другой – множество отсеков, с огромными металлическими дверями без окон. Каждая дверь имела свой уровень защиты. Некоторые даже находились под электрическим напряжением, которое срабатывало, если кто-нибудь попытался открыть дверь без необходимого доступа. В каждом отсеке была оборудована комната наблюдения, со всеми необходимыми для этого новейшими техническими приспособлениями. Многие отсеки пустовали, но не все. В тех отсеках, в которых находились объекты, над дверьми горела красная лампочка. Только три человека из его отделения имели свободный доступ к этим отсекам и еще человек  двадцать знали, кто и с какой целью находится за этими дверьми и какие эксперименты тут проводятся. Остальные не имели даже понятия. Каждый работал на прикрепленном этаже (а их было около тридцати человек персонала на каждом этаже) и занимался своим делом, все было четко отлажено. Главное секретность – это было основное условие.
 Вайназовский остановился у двери номер «пять» и задумчиво посмотрел на него. Затем подошел и, приложив палец, набрал специальный код. Часть панели на двери отъехала, открыв бронированное окно, практически, непробиваемое никакими пулями. Некоторое время он смотрел на то, что было внутри, затем брезгливо поморщился и закрыл. Очередная неудача,  наверно, стоит избавиться от объекта номер «пять». Но огорчаться не стоило, пока у него есть объект номер «десять». Природа есть природа, с этим не поспоришь. Вот, наконец, он подошел к последней двери самого большого отсека, защищенного лучше других и подразделяющегося, в свою очередь, еще на несколько мелких отсеков. Вайназовский повторил процедуру с кодом и двери, толщиной в семьдесят сантиметров, легко разъехались в стороны. Он зашел в небольшую комнату, которая была вся заставлена мониторами, аппаратурой и большим количеством разной техники. За двумя длинными столами, с множеством встроенных мониторов и кнопок, сидели двое. Один молодой человек лет тридцати делал какие-то записи в компьютере. Другой, постарше, с  усталыми глазами, нуждающимися в отдыхе, смотрел через огромное окно, установленное в стену перед ним. Заметив Вайназовского, они дружно встали, чтобы поприветствовать его. Тот в ответ лишь кивнул. Он подошел к окну и, молча, уставился на комнату внизу.
  — Как она? – спросил он, не отрывая глаз от окна.
  — Хорошо, – ответил тот,  кто постарше. – в последнее время она ведет себя идеально.
  — Это хорошо, наконец-то начала подчиняться, хотя… все равно следите в оба, не теряйте бдительность.
  — Конечно, не сомневайтесь, – с пылом уверили его подчиненные.
  Вайназовский еще какое-то время смотрел через окно, и на какой-то миг, его всегда жесткий взгляд смягчился, в нем появилось что-то вроде нежности, но это длилось недолго, он повернулся к врачам и, внимательно разглядев их, сказал:
  — Андрей, ты что-то неважно выглядишь, может тебе взять отпуск.
— Да, вы правы, Эдвард Романович, – и он устало протер глаза, – я как раз подумывал попросить у вас, но после того, как Бреда… ээээ не стало, я не хотел вас беспокоить.
— Не переживай, я думаю, что нашел замену.
Андрей и его младший коллега удивленно переглянулись.
  — Ну, это хорошо, раз так, – ответил Андрей, – правда придется его готовить.
— Ничего, он быстро научится, я уверен.
— Хорошо…профессор, а вы сегодня спуститесь вниз?
  — Нет. Сегодня я слишком устал.  До завтра ребята. Да, кстати, завтра я приведу новичка. Постарайтесь, не пугать его сразу… я имею в виду случай с Бредом. Ему еще рано знать.
  — Ясно.
  Когда  он вышел, Андрей повернулся к приятелю:
  — Гребанная работа, правда, Слав?
  — Ну, да… хотя с другой стороны платят охрененно…
  — И что? Ну, платят тебе, а когда отдыхать, если мы сутками торчим тут. Причем, еще вопрос, кто за кем тут следит, – и он с ненавистью посмотрел через окно на объект.
  — Да ладно, старина, у тебя просто депрессия! Все не так уж и ужасно, ты работаешь тут почти семь лет и ничего такого, из ряда вон выходящего, в общем-то, не случалось… ну… не считая случая с Бредом, – уже тихо добавил Слава.
  Андрей устало и грустно на него посмотрел.
  — Дурак ты, Слав, дурак. Ничего ты не знаешь!
  — О чем ты?
  — Забудь! Я, наверно и, правда, устал, и мне нужен отпуск, – и больше не проронив ни слова, он уселся на свое место, продолжая прерванную работу.
  Слава беспечно пожал плечами и пошел наливать себе кофе.
 
 
 
ГЛАВА 5
 
 
 
  Спалось плохо! То ли новое место на него давило, то ли, просто,  слишком много переживаний, но в любом случае проснулся он в десять утра усталый и разбитый. Побрел в душ, после чего стало гораздо лучше. Леша сел на кровать и снова взглянул на время, почти одиннадцать, а он не на шутку проголодался. Рядом с кроватью на тумбочке стоял телефон. Он еще вчера пытался позвонить с него Кате и матери. Но у него ничего не вышло. Видимо телефон  предназначался только  для местных звонков. Леша поднял трубку, но никаких гудков так и не расслышал. Тут он заметил кнопку на аппарате с надписью «сервис». Он потыкал на него пальцем и сразу же услышал  мягкий вежливый голос.
  -Чем могу помочь?
  — Ээээ, вы знаете… я тут новенький, только вчера устроился…
  — Не беспокойтесь, доктор Панкратов, я в курсе! Так чего вы желаете?
  — Где тут можно позавтракать?
— У нас имеется  на этаже столовая, где вам предложат любые блюда и на любой вкус. Так же, при желании, мы можем принести вам в комнату.
  — Да, отлично! В комнату, пожалуйста – обрадовано сказал Леша.
  — Что именно вам принести?
  Леша растерялся:
  — Ээээ… ну, что-нибудь на ваш вкус, если можно.
  — Как скажете, может вам еще что-нибудь нужно?
  — Нет… а хотя, знаете, мне бы переодеться во что-нибудь… если это не проблема конечно.
  — Конечно, все будет сделано. Ваши размеры?
  Леша назвал и положил трубку.
— Ух, ты! – сказал он вслух – вот это жизнь! Лучше чем в самом дорогом отеле.
  Минут через сорок он, уже полностью одетый, причесанный и сытый, стоял перед зеркалом. Выглядел он шикарно.
 Если бы Катя его увидела, небось, шлепнулась бы в обморок – подумал он. Повертевшись еще чуть-чуть, Леша вдруг передумал и, сняв пиджак, надел новенький медицинский халат. В конце концов, не в ресторан же он собрался. Теперь он врач, и у него есть работа. В дверь постучали ровно в двенадцать. Это был Вайназовский лично.
  — Вы пунктуальны.
  — Знаю, пойдемте. Я же говорю, не люблю терять зря время.
  Они прошли к лифту и спустились на нижний уровень. Когда Леша увидел все это, то челюсть у него, мягко говоря, отпала. Господи, чем же они тут занимаются?
  — Кто там? – спросил он робко.
— Всему свое время. Сейчас я должен показать тебе кое-что другое? И это очень важно, – они подошли к заветной последней двери под номером десять.
  — Сейчас ты узнаешь то, что знают единицы. Это очень секретно, настолько, что за болтливый язык ты можешь лишиться жизни. И я не шучу.
  Леша видел, что тот говорит правду, и шумно сглотнул.  Да, такой правды он не ожидал.
  — Я не пугаю тебя, просто хочу, чтобы ты знал. Это последний рубеж. Зайдешь, значит, обратной дороги не будет. Но сейчас ты еще можешь передумать.
  — Я ответил вам еще вчера, – взяв себя в руки, сказал Леша. Секретно, значит, секретно! Болтливым он никогда не был.
  Вайназовский удовлетворенно кивнул и они вошли. Сейчас в комнате наблюдения находился Слава и другой сотрудник лет сорока – Александр Анатольевич. Серьезный, чуть замкнутый мужчина, уже начинающий седеть. Они поздоровались с профессором, и Слава проявил живой интерес к Леше в отличие от своего коллеги, который лишь сухо кивнул и отошел в угол. Когда закончилась церемония представления, Эдвард Романович поманил к себе Лешу.
— Хочу познакомить тебя еще кое с кем – и, взяв за плечи, он подвел его к окну.
  Леша вообразил себе, что увидит кого угодно, вплоть до каких либо чудовищ или даже инопланетян, но он никак не ожидал увидеть девушку! В большой металлической комнате, где практически не было мебели, не считая маленького деревянного стола и стула, а так же пластиковой кровати, находилась девушка. Леша во все глаза смотрел на нее и не мог оторвать взгляда, а дыхание словно перехватило. Девушка лежала на кровати, свернувшись калачиком. Глаза ее были закрыты и, казалось, что она спит. На ней было надето что-то вроде детской или даже больничной пижамы голубого  цвета. Волосы длинные, крупными локонами разметались практически по всему ее телу. Они имели очень необычный, даже можно сказать, неестественный цвет с пепельно-белым оттенком, и переливались словно жемчуг. В природе не существует такого цвета, но они явно были натуральными. Она была миниатюрна, и на вид ей можно было дать лет семнадцать-восемнадцать. Когда первое наваждение прошло, и Леша начал соображать, он повернулся к профессору:
  — Вы хотели показать мне девушку? Обычную девушку?
  Вайназовский лишь улыбнулся.
  — Посмотри на нее, Алексей, и скажи, что ты видишь?
  — Ну, девушку… черт, я не могу понять вас… Чего, вы, добиваетесь? Я вижу девушку!  Да, очень  красивую девушку. Даже, сказал бы, прекрасную. Ну и что дальше то?
— Я хочу, чтобы ты смотрел глубже. Так ли она обычна, как ты считаешь?
Леша еще раз внимательно посмотрел на нее и вновь залюбовался.
  — Ну… она необычна конечно… – неуверенно начал он
  — Правильно. Но в чем?
— Не знаю, как объяснить… наверно будет глупо звучать, но она… Слишком идеальна что ли, – почти промямлил он сконфуженно.
  — Молодец! Ты абсолютно прав, она на самом деле идеальна. В ней нет изъяна. Цвет кожи, пропорции тела, форма губ, глаз,  даже бровей. Словно кукла, которую собрали из совершенных кусочков и соединили. А теперь вопрос – для чего?
  — Чтобы никто не остался равнодушен?
  — Вот ты попал в точку. Это создание природы! И она напоминает мне хищный цветок. Очень красивый яркий и, когда насекомые, привлеченные этой красотой, опускаются на ее лепестки, они захлопываются. И насекомое оказывается в ловушке, откуда нет выхода.
  — Но почему вы так о ней говорите, словно, она,  какой-нибудь убийца? – не подумав, ляпнул Леша, и тут же, заметил, как все переглянулись между собой, но никто ему так и не ответил.
  — Об этом позже, – отчеканил профессор.
  Леша отвернулся от окна, чтобы привести свои мысли в порядок.
— Хорошо, – сказал он, – пусть будет по-вашему. Но кроме ее внешности, что в ней такого? Я ожидал, если честно, нечто другое.
  — Будет тебе другое! – с этими словами они подошли к одному из мониторов и, ловко управляя компьютером, Эдвард Романович навел камеру на ее лицо, которое вблизи показалось Леше еще прекрасней, хоть и было частично прикрыто волосами. Нажав кнопку на микрофоне, он четко произнес приказным тоном:
  — Открой глаза, Нона! – длинные, как уголь черные ресницы девушки вздрогнули, и она медленно распахнула глаза, но головы не повернула, а просто смотрела прямо перед собой. Леша ничего не заметил и хотел, было уже, спросить, когда Вайназовский вновь заговорил, – повернись к нам, Нона.  И девушка подчинилась. Чуть привстав, она повернула голову, волосы рассыпались по плечам, открыв ее лицо полностью. И тут Леша отшатнулся от неожиданности и даже испуга.
  — О боже… ее глаза… что с ними? – он продолжал смотреть на нее, точнее на ее глаза и не мог оторвать взгляда. Они словно гипнотизировали, а она смотрела на него, тоже не отрываясь и не мигая. Проблема была в том, что у нее были абсолютно черные глаза, не просто цвет радужной оболочки, потому что никакой оболочки вовсе не было, ни зрачков, ни белков тоже не было, а только совершенно черные глаза. И этот бездонный омут словно затягивал тебя. Его начало мутить. Профессор дернул его за рукав, привлекая внимание, и тот с благодарностью отвернулся.
  — Не стоит слишком долго смотреть особенно для начала, со временем привыкнешь, но вначале это может быть несколько опасно.
  — Она что, слепая? – устало спросил Леша, голова до сих пор кружилась.
  — Нет.
  — Тогда что с ней?
  — Я думаю, ты уже догадываешься. Нона – не человек! Точнее, не совсем обычный человек. Ее набор хромосом отличается от обычного человека. Значительно отличается, что и дает такой поразительный эффект. Она обладает уникальными способностями, которые вот уже  семь с лишним лет я изучаю. И до сих пор не разобрался полностью.
  — Почему вы держите ее взаперти и в таких условиях? – он не успел договорить, как услышал нервный смешок у себя за спиной.
  — Об этом же спрашивал и Бред, –  сказал Слава шепотом.
  Леша сделал вид, что не расслышал.
  — А каким образом вы проверяете ее способности?
  — Это долго рассказывать, я дам тебе весь архив на нее, и ты самостоятельно изучишь все. И только потом ты начнешь работать с нами на пару.
  — Хорошо, –  Леша еще раз, напоследок, взглянул на нее и вновь их взгляды совпали.
  — Она может меня видеть? Это окно разве прозрачное?
  — Нет, конечно, видимость только односторонняя, – сказал Слава, – я знаю, что тебя беспокоит. Тебе кажется, что она видит тебя, правда же? – и он засмеялся, – не переживай, всем вначале кажется так. Хотя, может она чувствует что-то, кто ее знает, – как-то равнодушно пожал плечами он.
  Леше же это смешным не показалось. Ему захотелось выйти.  Вайназовский заметил его состояние и великодушно сказал, что он может идти к себе в комнату. Слава тебя проводит и, когда будешь готов, зайди ко мне я дам тебе досье на Нону. Леша благодарно кивнул и вышел.
 
 
 
 
ГЛАВА 6
 
 
 
Он сидел за столом погруженный в чтение. Груда папок заполняла почти всю поверхность стола.  Он решил изучить все от корки до корки. И чем больше он  читал, тем больше его затягивало. В углу так же стояла коробка с дисками, на которых запечатлены видео съемки с участием «объекта номер десять» (так они называли Нону). Они все были пронумерованы, но некоторые диски отсутствовали. Было ли сделано это специально или случайно он не знал. Но с этим он решил разобраться попозже, сейчас он не мог оторваться от чтения. Да это было нечто. Вопреки всем законам природы. Боже, если бы ему рассказали, он никогда бы не поверил. Хотя сам разрабатывал теорию на эту же тему, но одно дело теория, а другое – наглядное доказательство существования такого… существа. Он никак не мог понять, как отнестись к Ноне.  Как к человеку или  все же это нечто другое?
Теперь он знал, что Нона была найдена в десятилетнем возрасте в какой-то богом забытой деревушке под Москвой. Откуда она там взялась и когда, никто не смог ответить. Местные жители утверждали, что она жила в лесу на окраине деревни вместе со стаей диких собак. Несколько раз ее пытались отловить все те же местные жители, но не тут-то было. Стая собак, в основном всегда безобидная, тут же вставала на ее защиту. В конце концов, на нее махнули рукой,  предпочитая не замечать. Многие жители утверждали, что девочка это вовсе не человек, а ведьма, колдунья, и ее трогать не следует, иначе навлечешь на себя беду. Это конечно был всего лишь бред старых полуспившихся жителей убогой деревушки, но, как оказалось, истина в этих словах была.  Вскоре произошел неприятный инцидент. Несколько местных ребят были покусаны собаками. В общем-то, ничего страшного не произошло, видимо ребята, которым захотелось поразвлечься, решили поиздеваться над странной девочкой, живущей в лесу. Закончилось это тем, что покусанные, плачущие они прибежали домой. Со слов детей они просто гуляли, как вдруг, эти твари напали на них, и им еле удалось убежать. Леша слабо верил в эту версию, но это дело не меняло. Отец одного из парнишек, некий Михаил Борисович, обозлившись, направился в лес, прихватив охотничье ружье, намереваясь расправиться с надоедливыми животными. Как потом рассказывал этот бедолага, он в тот день быстро наткнулся на стаю, но как только прицелился в одну из них, на него накинулась эта сумасшедшая девочка, рыча словно животное.  Он несколько раз оттолкнул ее, но она никак не унималась, говорил Михаил, и даже несколько раз укусила его за палец, причем до крови. Тот, обозлившись окончательно, ударил ее по лицу, как утверждал он, только  слегка и сумел ее утихомирить на какое-то время. И тут он вновь прицелился и сумел пристрелить одну из псин, та громко завыла и повалилась замертво на бок. Вот с этого  момента и начинается самое интересное. Михаила Борисовича нашли к вечеру того же дня, точнее, то, что от него осталось. Выжил он чудом, еще пара часов проведенных в лесу и ему бы пришел конец. Правая рука была сломана в девяти местах, плюс, открытый перелом трех пальцев, левая – в шести  местах, пальцы так же сломаны, точнее буквально вывернуты. Так описывал их местный врач. Ноги находились не в лучшем состоянии, множество переломов ушибов и ран. Показания, которые потом  давал этот несчастный, больше походили на бред, от чего тот, впоследствии, попал в психушку. Но он, до последнего момента,  утверждал, что говорит чистую правду, и его изувечила десятилетний ребенок. Когда  милиционеры спросили, каким образом она это сделала, Михаил Борисович совсем растерялся, потом заплакал и честно признался, что не знает, но он уверен, что это именно она. Как он потом признался – он видел ее глаза и то, как она смотрела на него, а он чувствовал и даже слышал хруст медленно ломающихся костей… его костей. А девочка, молча, продолжала смотреть на, кричащего и вопящего мужчину, пока тот не потерял сознание. Конечно, ему никто не поверил, даже местные жители не могли в это поверить. Все же милиция попыталась найти эту девочку, так как она являлась единственным свидетелем этого преступления. Ее нашли через несколько дней. Она пряталась в заброшенном сарае, откуда с большим трудом ее удалось вывести. Точнее выманить с помощью еды. Девочка была совершенно дикой, не умела разговаривать, да к  тому же имела странные черные глаза, словно она чем-то больна или слепая. Ее продержали в отделении сутки, совершенно не зная, что с ней делать дальше. Потом было принято решение отправить ее в одну из московских детских больниц, пусть там решают, что с ней делать. Молодой милиционер, который вез ее до Москвы, доверительно поведал врачу, что от этого ребенка у него буквально мурашки по спине бежали всю дорогу, и подобного страха он еще ни разу в жизни не испытывал.
  Девочку сразу направили в психиатрическую клинику, где  лечащим врачом, кому поручили ее, оказался не кто, иной, как сам Вайназовский (на тот момент только кандидат наук), работающий в обычной городской психиатрической больнице и параллельно занимающийся научной работой, основанной на изучении последствий изменения хромосомного набора человека. И тут такая удача: прямо к нему в руки попадает она. Вайназовский был единственным человеком, который серьезно воспринял  рассказ молодого милиционера. И он сразу же принялся изучать девочку. Он сразу определил, что она не обычна, и обладает способностями, которыми обычный человек не обладает. Из записей Вайназовского Леша узнал, что Нона (так, почти сразу, назвал ее Вайназовский) вначале никак не проявляла свои способности. Разговаривать она не могла и даже не пыталась пойти на контакт с Эдвардом Романовичем. Была очень замкнута, агрессивна, но никаких попыток нападения не предпринимала. Вайназовский исследовал ее кровь, провел все возможные анализы, но никаких отклонений не  обнаружил, не считая странных глаз, да полуфантастической истории – ничего интересного. Он был разочарован и подавлен, девочка до сих пор находилась у него  в отдельной палате, которую он  тщательно  закрывал. Кормил он ее лично и никого другого к ней не подпускал. С ней был предельно ласков, обходителен. С течением времени Нона перестала его бояться и прониклась неким доверием. Но время шло, и терпению Вайназовского постепенно пришел конец. Он уже решал вопрос о переводе девочки в какой-нибудь детский приют, а в ее истории болезни стал делать записи, что она  абсолютно здорова. Заходил он к ней уже крайне редко, приходил, оставлял еду и тут же уходил. Он замечал, что девочка скучает, так как он был единственным человеком, с которым она так долго контактировала и единственным, кто проявил о ней хоть некое подобие заботы. Но Нона его теперь мало интересовала. Однако вскоре все изменилось. В один из вечеров, во время дежурства  Вайназовского, умер пациент. Предстояло много работы, связанной с оформлением истории болезни, да и проблем не оберешься – это уж точно. Он напрочь забыл о девочке, которая находилась в боксе, и только поздно вечером вспомнил, что сегодня забыл ее накормить. Девочку он видел только утром, когда принес ей завтрак. Он, как обычно в последнее время, не стал у нее задерживаться  и тут же  ушел. Проблемы с умершим пациентом настолько вымотали Эдварда Романовича, что, в первый раз за все это время, он попросил медсестру отнести еду и накормить девочку. Буквально минут через тридцать после его просьбы в отделении раздался жуткий вопль, явно, принадлежавшей женщине. Эдвард Романович тут же вскочил и побежал на крик, думая, что стало плохо кому-то из пациентов или еще что-то  в этом роде. Но когда он приблизился к концу коридора, то сразу понял, что крики, которые уже перешли в обычные стоны, исходят из палаты, где находилась Нона. Он тихо открыл дверь и тут же изумленно замер. Все в комнате было перевернуто верх дном, в дальнем углу на полу барахталась медсестра, но когда Вайназовский пригляделся, он вдруг увидел, что она не просто барахталась, а билась головой об стену. Причем билась она как будто не сама, а словно кто-то управлял ею, точнее ее головой потому, что бедная женщина из последних сил руками упиралась в стену, пытаясь оттолкнуться. Все ее лицо было залито кровью, да и стена тоже. Она лишь слабо всхлипывала, нос и челюсть были явно перебиты. Эта картина так изумила его, от чего он не сразу понял, что происходит, и несколько секунд просто в изумлении смотрел на медсестру, но, когда, повернувшись, он увидел Нону, то все встало на свои места. Девочка стаяла чуть в стороне и сосредоточенно, напряженно, не отрываясь, смотрела на женщину.  И тут, очнувшись, Вайназовский вскрикнул:
  — Прекрати, Нона! Сейчас же прекрати! – сомнений, что это делает именно она, у него не было.
Он не очень надеялся, что девочка его послушается, но она, тут же, посмотрела на него. В это мгновение он заметил колебание, мелькнувшее на ее лице. Но уже через секунду бьющийся стук прекратился, и медсестра тихо сползла на пол, хрипя и постанывая. Вайназовский  испугался и, причем, сильно, но вместе со страхом он почувствовал прилив счастья и даже восхищения. Значит, все-таки, это правда, она  может, она не такая как все!
  — Нона, девочка моя, пойдем в мой кабинет, хорошо? – начал он как можно ласковее. В ответ та кивнула.
— И так больше не делай, хорошо? Никто не должен знать, что это сделала ты! Понимаешь? – та вновь кивнула.
Вайназовский не без страха взял ее за ручку и отвел к себе в кабинет. Потом занялся медсестрой, которой тут же была оказана соответствующая помощь. Она осталась жива, правда получила сильное сотрясение мозга, не считая сломанного носа и вывихнутой челюсти. Но рассказать кому-либо, что произошло, она не смогла, так как ничего не помнила с того момента, как вошла в комнату к девочке. В конце концов, все подумали, что, видимо, кто-то из пациентов-шизофреников сбежал из палаты и напал на бедную женщину. На этом данный инцидент и закрыли, чему безмерно был рад Вайназовский.
  Дальше, ценой невероятных усилий, но он смог убедить нужных людей в том, что эта девочка очень ценный экземпляр, причем, не только, для медицины, но и для всего государства. Так он получил доступ к секретной базе государства (а затем, добившись колоссальных данных от своих экспериментов, стал одним из главных людей на этой базе). Тут он уже без труда установил – в чем разница между этой девочкой и человеком. Все оказалось как нельзя лучше. Она отличалась на генетическом уровне. Если у обычных людей двадцать три пары хромосом, то у Ноны их было двадцать пять, то есть  пятьдесят хромосом.  Обычно хромосомные аномалии в таком количестве приводят к остановке развития беременности с последующим выкидышем, так называемый «естественный отбор природы».  Остается загадкой,  как такой ребенок появился  на свет. Эту загадку и хотел разгадать Вайназовский, чтобы в дальнейшем использовать в своих личных интересах. Изучив частоту хромосомных нарушений в природе, он понял,  что способности Ноны могли быть безграничны.  Нону тут же поместили в особо изолированный и защищенный отсек.
Теперь Вайназовский не боялся Ноны, считая, что полностью обезопасил себя и все предусмотрел. Отношение к ней, конечно же, сразу изменилось. Больше он не был ласков, никаких просьб, только приказы, а если она не слушалась, то наказание было очень болезненным. Сначала Нону стали обучать правильно говорить, писать и читать. И ее способности просто поражали. От  начала учебы и до того момента, когда она полностью освоила русский язык прошло не больше пяти дней, еще пять дней ушли, чтобы научить ее английскому, немецкому, французскому. Такие же феноменальные показатели она продемонстрировала и при изучении математики, геометрии, азов физики и химии. По приказу Вайназовского дальнейшее обучение Ноны было прекращено. Он решил, что это может привести к непредсказуемым последствиям, если она будет знать слишком много. Но одно было понятно точно: Нона обладала фотографической памятью. Однажды увиденное или услышанное ею, она запоминала моментально и не забывала никогда. Точнее сказать, ее мозг можно было сравнить с компьютером, обладающим практически бесконечной памятью. Так же профессор установил, что вначале Нона не контролировала свои способности: они проявлялись как бы спонтанно, как инстинкт самосохранения или в порыве сильного гнева. Но с течением времени она научилась полностью ими управлять и уже могла сделать, что угодно и когда угодно. Так же с возрастом силы ее увеличивались, за этим особенно тщательно  следил профессор. Вайназовский пытался установить, каким именно образом она это делает, но точно доказать не смог. Он предполагал, что телепатически – других вариантов он не знал. Способности ее, конечно, имели ограничения. Если в одиннадцать – двенадцать лет Нона могла воздействовать на что-либо в радиусе двух метров максимум, то теперь уже диапазон увеличился почти до пяти метров. Она воздействовала как на воодушевленные предметы, так и на не воодушевленные. Имела некоторые способности к гипнозу, но не сильно выраженные (видимо еще осознавала возможности гипноза) и с этим можно было бороться, если ты в курсе, с чем имеешь дело. Слух и зрение у нее были немного выше нормы обычного человека, точно также как и осязание. Это означало, что боль она ощущала, как и любой человек. Было еще кое-что, что сильно выделяло ее. Организм Ноны обладал сверх повышенной регенерацией. Раны на ее теле затягивались от нескольких минут до пары часов, в зависимости от глубины и размера. Точно так же практически любой внутренний орган мог регенерироваться. Иммунитет безупречен. Ни один из известных вирусов, в том числе и ВИЧ инфекция, ей были не страшны.
Чем больше Леша читал, тем больше его поражали ее способности. Он откинулся на спинку кресла, давая минутку отдыха глазам и переваривая полученную информацию, как вдруг ему голову пришла мысль. Каким же образом Вайназовский все это установил? В отчетах профессора все время повторялись слова «в ходе экспериментов», но какие это эксперименты? Леша задумался: время заживления ран, болевой предел, предел ее способностей… Он не был наивен, но, представив, что с ней проделывали, он шумно сглотнул. И тут он вспомнил о дисках с видео съемкой, наверно на них записано все то, о чем он сейчас гадает. Но так ли сильно он хочет это видеть? Взяв себя в руки и включив на компьютере диск под номером один, он начал смотреть. В углу была надпись «Объект № 10, одиннадцать лет». На экране появилась девочка, она испуганно жалась в углу комнаты. Все те же блестящие бело-пепельные волосы волнами струились вокруг ее лица. Девочка была сильно напугана и явно находилась на грани истерики. В нескольких метрах от нее стоял Вайназовский
  — Нона, повернись спиной и поставь руки на стену, как тебя учили, –  сказал он жестким тоном, нетерпящим возражения.
  Девочка явно колебалась, потом начала яростно трясти головой и еще больше вжалась в угол.
— Не заставляй меня принимать крайние меры, Нона. Ты же знаешь, будет больно, если ты не будешь слушаться.
    — Не надо, я не хочу больше, – и из глаз ее потекли слезы.
Леша смотрел на эту картину, и ему стало ее жаль – она же всего лишь маленький ребенок, в конце концов.
— Ты злишь меня, Нона… а ты знаешь, что это означает! Я считаю до  трех… один, два…
Он не договорил. Девочка всхлипнула в последний раз, повернулась лицом к стене, затем подняла руки над головой и, упираясь ими в стену, встала, словно заключенный.
— Молодец, – удовлетворенно произнес Вайназовский.
   И тут же в спину девочки, в область правой лопатки, выстрелили дротиком похожим на маленький шприц. Через несколько секунд она уже безвольно сползла на пол. Затем несколько людей в белых халатах подняли ее и положили на каталку, пристегнув ремнями, хотя она была явно без сознания.
Подошел Вайназовский и, комментируя свои действия для камеры, начал действовать.
  — Объект номер «десять» становится слишком опасным. Учитывая это, мы решили обезопасить себя, – говорил он равнодушным голосом без всяких эмоций. Профессор достал несколько металлических колец, две маленькие и одно большое, – эти обручи сделаны из специального сверхпрочного сплава. Мы наденем их на пациента. В них вмонтирован специальный чип и мощные мини  аккумуляторы, для того чтобы проводить электрический ток – с этими словами он надел обручи на запястья и шею Ноны. Затем, что-то нажав, активировал их, — при непослушании, а так же при агрессивных действиях, ее ударит заряд электрического тока. Управление осуществляется через наш компьютер нажатием одной кнопки. Сила удара и длительность так же будет непосредственно контролироваться нами, так что никакой опасности для объекта обручи не представляю, если, конечно, она будет подчиняться. При попытке их удаления без соответствующего кода, они самопроизвольно ударят разрядом достаточно мощным, чтобы временно ввести ее в состояние шока, но существенного вреда не принесут. Учитывая ее способности, которые к тому же развиваются с возрастом, я принял для себя решение, что в экстренной ситуации мы можем уничтожить объект более мощным разрядом. Даже,  несмотря на ее сверхрегенерацию, такого удара ей сто процентов не выдержать. Конечно, я надеюсь, что до этого не дойдет. Объекту, когда она придет в сознание, все будет разъяснено полностью – для ее же безопасности. Вайназовский уже закончил манипуляции с кольцами и теперь удовлетворенно разглядывал свое творение. Леше стало тошно. Они обращались с ней, словно она животное… нет, даже еще хуже, словно неодушевленный предмет, или робот. Он понимал, что Нона безгранично опасна, но ему казалось, что можно использовать более гуманные методы. Хотя с другой стороны, кто он такой, чтобы оспаривать или критиковать профессора.
    — Он знает, что делает, – произнес вслух Леша. Наверно, он хотел убедить самого себя в этом, потому что его внутреннеея протестовало. Он просмотрел и другие видео материалы, где было зафиксировано подтверждение письменного описания опытов: Нону обучали языкам, математике и некоторым другим наукам, проверяли слух, зрение… Очень часто он видел, как ее все так же ставили к стенке и накачивали транквилизаторами, от чего бедный ребенок практически уже ничего не соображал. Вначале Нона часто плакала, просила, умоляла ее не трогать, кричала, что ей больно. Затем, с течением времени, ее поведение изменилось, она стала еще более агрессивной, не раз делала попытки напасть на сотрудников, иногда они увенчивались успехами, и некоторых этот маленький ребенок с лицом ангела умудрялась калечить. Правда расплата наступала тут же. Ее тело пронзали током, от чего та извивалась, кричала и корчилась от боли на полу. Потом наступил период апатии. Леша видел все это по ее глазам: с каждым последующим опытом, они менялись, и в омуте ее черных глаз можно было прочесть все эмоции. От страха и испуга вначале, потом ненависти, а позже, когда ей уже  исполнилось четырнадцать лет, до полной апатии. И это было страшнее всего. Видеть, как она постепенно сдается, теряет волю, хотя порой она вновь оживала и начинала бороться, но безуспешно. Их было слишком много против нее одной.
  Теперь, на наглядном примере Леша понял, каким образом профессор добился таких результатов и с помощью каких методов. В одном из видео материалов он видел, как ее посадили за стол. Перед ней в нескольких метрах стояли три бетонные плиты разной величины. На них было указан вес: первая сто килограммов, вторая – триста,  третья – пятьсот килограммов. Вайназовский из наблюдательной комнаты, расположенной этажом выше, по микрофону давал ей указания: поднимать по очереди каждую из этих трех плит. С первым Нона справилась достаточно легко (надо сказать, что поднимала она их не руками).
  — Молодец, – слышался его довольный голос, – следующий.
Со вторым ей было уже гораздо сложнее. Леша видел, как она напряглась, и пот мелким бисером выступил на ее лице, но она, все же, справилась.
  — Теперь третий, Нона, – не унимался тот.
Даже Леше, который смотрел всего лишь видео и не присутствовал там, было ясно, что она не справится, слишком непосильная ноша, а ведь ей там всего четырнадцать лет. Но Вайназовский был непреклонен, он требовал от нее невозможного поступка. И она старалась изо всех сил. Вены на ее маленькой шейке вздулись, а пальцы сжались в кулачки, и ее безудержно трясло.
— Я не могу, – наконец произнесла она после долгих усилий.
Леша был уверен, что на этом все закончится, но не тут-то было.
  — Я сказал, подними! Ты слышишь меня, Нона? Старайся лучше, я знаю, ты можешь!
— Но я не могу… не могу, честно, – жалобно лепетала она, рефлекторно схватившись за обруч на шее, видимо, ожидая удара в любую минуту. Она беспомощно, с паникой в глазах, начала озираться вокруг, словно, искала помощи, поддержки от кого-нибудь из присутствующих охранников, которые безучастно стояли на безопасном расстоянии от нее и молчали. Никто не проронил ни слова.
  — Не лги мне!!! – уже перешел на крик Эдвард Романович – сейчас же, я приказываю тебе, сейчас же подними! Иначе ты знаешь, что тебя ждет, не заставляй меня делать тебе больно.
  И Нона уронила руки обратно на стол, секунду она смотрела на свои пальцы, а потом обреченно подняла глаза и вновь впилась глазами в эти пятьсот  килограммов непосильного веса. Через пару секунд ее начал сотрясать озноб, еще через минуту ее уже всю трясло, как в лихорадке, но она пыталась и не сдавалась. Бетонные плиты дрогнули и вот-вот готовы были приподняться, но тут все закончилось. Нона резко обмякла и повалилась на пол. Какое-то время она лежала без движения с открытыми остекленевшими глазами. Вдруг она схватилась за голову и начала кричать пронзительно, истошно. Ее руки сжимали голову, будто пытались удержать, что-то на месте, словно, голова сейчас лопнет.
— Кто включил электрический заряд? Кто это сделал? Прекратите сейчас же! – кричал вне себя от злости Вайназовский.
Ее припадок он, видимо, принял сначала за очередной электрический заряд. Но после того, как все вокруг растерянно разводили руками, он понял, что перегнул палку, что с ней творится что-то неладное.
  — Транквилизаторы, введите ей сейчас же транквилизаторы, – уже с паникой в голосе проорал он.
   Ее тут же укололи, но даже после этого она не сразу утихомирилась. Позже, почти в полуобморочном состоянии, мелко дрожа, она, наконец, перестала стонать. Вайназовский лично спустился вниз, и Леша впервые увидел озабоченность на его лице, граничащую с испугом. Леша понял в тот момент, как сильно профессор боится ее потерять.  Но почему? Что испытывал он к ней? Какие-то чувства? Или же, попросту, боялся потерять свой ценный, подопытный экземпляр…  Леша видел, как бережно тот поднял девочку, не побоявшись к ней приблизиться. Он отнес ее на кровать и всем приказал выйти.  Кто-то попытался возразить, сказав, что даже под действием препарата, Нона может быть непредсказуема, и лучше отойти на безопасное расстояние. Но Вайназовский перебил его, и приказал, чтобы все убирались вон из комнаты. Когда там никого не осталось, Вайназовский сел на край кровати и нежно погладил ее по голове.
— Все будет в порядке, с тобой ничего не произойдет, – тихо говорил он ей, но скорее убеждал себя.
Нона на короткий миг открыла глаза и затуманенным взором уставилась на профессора. Леша почти уткнулся в эту минуту в экран носом, пытаясь уловить выражение ее лица. В какой-то момент та напряглась, но потом веки, вновь, тяжело опустились, и она отвернулась к стене. Эдвард Романович продолжал гладить ее по голове с какой-то болезненной нежностью и трепетностью, но Леша готов был поспорить, что, прежде чем Нона отвернулась,  в ее глазах, как молния,  промелькнула злоба… Глаза, буквально, вспыхнули тогда, лютой всепоглощающей ненавистью. Но, то ли она испугалась чего-то сделать, то ли попросту не смогла, так и осталось непонятным.  Она была истощена до предела. Леша еще раз перемотал назад и поставил на паузу тот момент, когда она посмотрела на профессора. Неужели это заметил только он, Леша? Профессор явно не обратил внимание! Но как? Ведь это так ясно читается и дело тут не в испуге – решил он, наконец, – просто она не смогла… не хватило сил! Лешу не покидало  чувство, что он очень остро, как никто другой, реагирует на ее глаза. Даже через видеозапись, он буквально чувствовал ее эмоции. Леша резко встал, голова раскалывалась, а время было уже три часа ночи. Может, у него просто разыгралось воображение, а может и на самом деле он видит и чувствует чуть больше, чем другие… Интуиция, по крайней мере, у него всегда была хорошо развита. Думать он больше не мог, решив, что досмотрит остальное завтра утром, пошел спать. Наверно, он слишком все близко воспринимает  к сердцу, так работать нельзя! Он ученный, а она подопытная, как ни крути, поэтому он должен вести себя как все другие сотрудники. Просто она так прекрасна, до боли красива… словно ангел, которого бог случайно забыл на этой грешной земле. И что, именно, люди своими грязными низкими убогими помыслами зародили в ее душе демона, который теперь рвется наружу, чтобы уничтожить все то, что осквернило ее. Рвется наружу, чтобы уничтожить нас за то, что мы натворили. Эти мысли неосознанным вихрем неслись в голове у Леши уже в полусне. А ночью его мучили кошмары. Ему снилось, что демон, в обличии ангела с черными бездушными  глазами,  вырвался наружу и теперь идет по земле, сея смерть… И как, наивные глупые люди сами тянутся к нему, а дотянувшись, умирают в страшных муках. И Леша в той толпе… точно так же тянется руками, хотя знает – это теперь зло, смерть… Но устоять не может… не в силах. И когда его пальцы касаются ее, а губы трепетно зовут – Нона, Нона – она вдруг, повернувшись к нему, произнесла:
  — Нона умерла, ее больше нет… а вы заставили… заставили… сделать вам больно, и будет только хуже…
 
 
 
ГЛАВА 7
 
 
 
Утром болела  голова, просто раскалывалась. Он помнил, что ему приснился какой-то кошмарный сон, но какой именно он не мог вспомнить. Остались смутные образы и неясное чувство приближающейся беды. От этих мыслей у Леши побежали мурашки по коже. Он никогда не был мнительным или пугливым и, уж тем более, суеверным. Но в последнее время что-то с ним происходило, он не узнавал самого себя. Взглянув на часы, он чертыхнулся, время перевалило за девять. А рабочее время, как его предупреждали, начиналось с восьми часов, когда сдавали ночной пост. В первый же день умудрился проспать! Вскочив с кровати, Леша быстро умылся и, не позавтракав, оделся и спустился на таинственный двенадцатый этаж. Когда он позвонил в десятый отсек, из видео экрана на него взглянул Слава.
  — А это ты? – сказал тот, открывая дверь.
  — Извини, Слав, я ужасно спал, полночи просматривал досье, а потом долго не мог уснуть, к тому же снились кошмары, – начал тот оправдываться.
  Слава держал в одной руке чашку с кофе.
— Да расслабься ты. Я тебя прекрасно понимаю, – сказал он и сел за свой стол. Какое-то время он задумчиво молчал, словно, думал о чем-то, – да, понимаю… это уж точно, – продолжил он затем и, не глядя на Лешу,  спросил – и как тебе? Похуже любого ужастика, не правда ли?
  Леша подошел к окну и посмотрел на девушку, живущую вот уже более  семи лет в заточении, которая перенесла столько мук, что он мог только удивляться, как она еще не свихнулась окончательно.
— Я не все еще просмотрел. Дошел до возраста, когда ей исполнилось пятнадцать лет, – наконец ответил он.
— Ммм… да, этого уже хватает, чтобы понять, что в жизни существуют такие вещи, о которых лучше не знать. Но боюсь тебя огорчить, как говорится, самое интересное ждет тебя впереди, – горько усмехнулся Слава.
  Леша посмотрел на него внимательно, тот, в свою очередь, продолжал пить кофе, работая параллельно над какой-то программой в компьютере. В отличие от него выглядел Слава совершенно спокойным.
  — Слав, сколько ты тут уже работаешь?
— Чуть больше двух лет уже.
  — Скажи, а тебе… не жаль ее? Разве можно вот так вот? Это, как минимум, бесчеловечно.
Тот оставил работу и впервые посмотрел на Лешу серьезно.
— Жаль… конечно.  Ты не думай, когда я в первый раз попал сюда и узнал то, что тут происходит, реакция моя была еще хуже. Меня кошмары мучили почти каждую ночь, совесть бунтовала с каждым новым экспериментом, которые Вайназовсий проводит тут чуть ли не каждый день. Ты думаешь, как мы можем работать в таком месте, что мы бессердечны, и все такое…  Но это не так, точнее, надеюсь, что еще не так. Просто со временем  ко всему привыкаешь… и уже относишься ко многому, как само собой разумеющемуся. Хочешь сказать, как это жестоко? Да, жестоко, но ты уже перестаешь это замечать. Перестаешь ощущать чужую боль и страдание. Начинаешь пропускать это мимо себя, словно, ты к этому не причастен. А что, по-твоему, остается делать?  Ты ученный, ты должен понимать, если не ты, то это сделает кто-нибудь другой! Время может многое… заставит душу зачерстветь так, что ты потом сам себя не узнаешь. Подумай сам, кто-то ведь должен быть злым гением. Зато открытие, которые мы сделаем в будущем, может быть спасет тысячи жизней или даже целые поколения. Вспомни немцев и что они творили во время второй мировой войны, сколько жизней погублено было… И сейчас их осуждают, даже, после прошествии стольких лет в них, образно говоря, бросают камни. Но мы-то, ученные, знаем, чем обязаны им… Как бы горько это не звучало. Не многие знают, какой скачок сделала медицина после окончания войны. Люди просто не хотят думать, ломать голову над этим, считая такой скачок обычным результатом прогресса науки. А нет тут никакого совпадения, ты это знаешь, я это знаю, и еще пару сотен ученных. А остальные, так называемые судьи, преспокойно пользуются теми достижениями, которые получены через реки крови и страданий. Практически, всем, что мы сейчас имеем, мы обязаны им, они положили начало основным исследованиям, а теперь все пользуются этим, незаслуженно приписывая себе их открытия.
— Ты защищаешь и оправдываешь действия гитлеровцев и нацистских ученных во время войны? – удивленно спросил Леша.
— Нет!!! Я осуждаю, но не самих ученных, а людей, которые развязали эту войну, допустили и поддерживали то, что они творили в концлагерях, в том числе эти нечеловеческие эксперименты над людьми и даже над детьми. Но, в то же время, я признаю, что весь мир многим теперь обязан нацистским ученным и их открытиям. Вспомни, кому мы обязаны прогрессу в лечении  раковых заболеваний, возможности ЭКО, лечению бесплодия, операциям по трансплантациии различных органов, проведению гемотрансфузий и сотням других достижений, которыми мы теперь так благополучно пользуемся во благо человечества. Так пусть, прежде чем осуждать, признают также и их заслуги, или же, если они такие гуманные, сожгли бы весь архив, оставшийся после освобождения концлагерей. У каждой медали есть две стороны, ты это понимаешь?
Леша молчал, он понимал, что тот прав, но его дедушка некогда воевал на той самой войне, когда тому было всего девятнадцать лет, а через год  угодил в концлагерь «Освенцим». Ему повезло, он там пробыл всего месяц. Потом ему чудом удалось сбежать, да и война вскоре закончилась. Но Леша помнил с детства то, что рассказывал ему дед. Трех недель хватило, чтобы дедушка до конца жизни так и не мог спать без таблеток. И часто просыпался с криком от очередного кошмара, а постель была мокрой, потому что мочился от страха, а потом плакал долго на плече у жены, как ребенок, хотя в жизни он был мужественным, смелым человеком. Даже зная о том, что с ним порой происходило по ночам, Леша гордился им и хотел быть похожим на него. И даже то, что тот ему, еще десятилетнему ребенку, не постеснялся рассказать, уже говорило о многом. Он как-то сказал ему перед самой смертью «знаешь, что меня удивляет Лешенька до сих пор? Как же так получилось в нашем мире, что один человек может сломать психику и убить душу другого человека за считанные дни с таким холодным отчуждением и бездушием… что даже вечности не хватило бы на то, чтобы зажили эти раны и хотя бы на миг забыть этот ужас. Есть оказывается вещи, с которыми даже время не может справиться – это жестокость и цинизм другого тебе подобного человека. Или же, просто я оказался слишком слабым, не смог правиться… прогнулся… – и первый раз в жизни он заплакал перед внуком. А вскоре после этого умер. Его нашли мертвым с открытыми от ужаса немыми глазами на мокрой простыне. А бабушка корила себя за то, что впервые за всю их совместную жизнь не услышала, не успела его разбудить, прежде чем кошмары завершили свое дело во сне.
— Я не знаю даже что сказать… наверно, не должно быть так – сказал он, кивнув на девушку, которая как всегда лежала на кровати и почти не шевелилась.
  Слава тоже подошел к нему и тоже посмотрел туда.
  — Скажу тебе кое-что прежде, чем согласиться на эту работу, я неделю думал. И это был самое тяжелое решение, которое я принимал за все свои тридцать лет. Я  всего лишь физик и отвечаю только за работу всей техники в этом отсеке – он положил руку на плечо Леше и чуть сжал его – ты не думай, я не пытаюсь оправдать себя, и ни в коем случае не пытаюсь отговорить тебя от этой работы. Ты мне нравишься, и я хотел бы, чтобы ты остался, но ты должен быть уверен, что сможешь всегда и при любых обстоятельствах сделать все, что тебе прикажет профессор. Ты медик, тем более генетик, тебе придется сложнее, а ведь ты не знаешь и половины, друг мой.
  — О чем ты?
  — Я о  некоторых других отсеках на этом этаже. Мне довелось пару раз увидеть… но мне бы хотелось стереть это из своей памяти.
  Слава, всегда веселый и улыбчивый, теперь стоял нахмурившись. И Леша поразился, увидев истинное лицо этого человека, который  сейчас выглядел лет на сорок. Это испугало его даже больше самих слов.
  — А что там было? – в тон ему спросил Леша.
— Рано еще… не нужно тебе это пока – ответил, вдруг улыбнувшись, Слава – ты не обращай внимания, порой я веду себя как параноик. На самом деле все не так страшно, как кажется. И если честно, я не жалею, что согласился на эту работу. Раньше я работал на государственном предприятии и получал двадцать шесть тысяч вместе со всеми премиями. Я физик и без ложной скромности говорю тебе – один из самых лучших во всей Москве, иначе Вайназовский не позвонил бы лично и не пригласил бы на собеседование. Теперь я получаю около пятисот тысяч в месяц. Да, работа морально тяжелая, но я доволен.
— Сколько? Ты не шутишь? – ошалело, переспросил Леша.
  — Отнюдь – и он засмеялся – это хорошо лечит нервишки,  даже лучше чем время.
  — Интересно, я буду так же получать? – задумался Леша впервые за это время о денежной стороне той должности, что ему предложили.
  — Конечно. Думаю даже чуть больше. Ты, как бы так сказать, подвергаешься большему риску. Хотя я думаю это условность, разница, в общем-то, не велика.
  — Ты так спокойно говоришь об этом? – удивился тот.
  — Да ладно, всегда есть риск. Зато теперь я кормлю и обеспечиваю полностью свою жену и маленького ребенка. И мне не приходится считать в конце каждого месяца копейки и слушать, как плачет жена потому, что ребенку нужно столько всего, а денег не хватает, переезжать постоянно с места на место, меняя съемные квартиры и таская своего малыша по разным садикам. За два с лишним года работы я смог купить новую трехкомнатную квартиру в приличном районе, обставить ее. приобрел  дорогую машину. и еще осталось прилично денег,  чтобы, наконец-то,  поехать за границу, и отдохнуть по высшему классу, – чуть подумав, он почесал себе затылок – правда, потом мы наверно останемся на мели, но экономить я не собираюсь. Хватит! Бомжевал почти десять лет. Тем более тут в любое время можно получить аванс до пятидесяти процентов, так что, знаю, проблем не будет.
— Да, это конечно клево, – промолвил задумчиво Леша.
Он размышлял над этим. Да, деньги это хорошо конечно, никто не спорит, но для него это никогда не стояло на первом месте, как для большинства. Хотя он прекрасно понимал Славу – у него семья – это совсем другое дело, а он-то один. Что ему делать с этими деньгами? Так ли он в них нуждался? Нет, дело было в другом. Он хотел тут работать, так как  это было захватывающе интересно, так как это было продолжением его, уже начатой, научной работы, он чувствовал – тут столько перспектив, о которых он, скорее всего, даже не догадывается.
— Ты знаешь, наверно, я останусь. Думаю я справлюсь, раз все вы справились… почему бы и мне не попробовать. И профессор также справляется… – твердо сказал  Леша, окончательно приняв решение. И теперь стало  гораздо легче и, даже, некая гордость появилась в его душе.
Слава, вроде бы уже, вновь занявшийся своей работой, неожиданно поднял голову, и губы скривились в ироничной улыбке, которая вовсе не понравилась Леше.
— Ты на самом деле мне нравишься, и я чувствую, мы подружимся с тобой. Поэтому я скажу тебе кое-что. Но это должно остаться между нами. Не все тут, как мы с тобой. Некоторые, работали тут еще и до появления Ноны и многое повидали. Дело это теперь для них привычное и с годами, как я тебе уже сказал, многое попросту не замечаешь, но есть некоторые… – Слава перешел на шепот, словно, их могли подслушать – которым всегда было плевать на то, что происходит с другими, чужие муки их не трогают и никогда не трогали. Просто удивляешься, насколько они черствы! И в первую очередь я говорю о твоем профессоре. Поверь мне, Леш. Он переступит через любого и даже через нас с тобой, если будет на то необходимость. У него мертвая душа уже с рождения, я считаю, что такие, как он и работали в нацистских концлагерях. Словно, за свою работу они продают душу дьяволу.
— Мне кажется, ты ошибаешься… все это ради науки… – начал, было, Леша, хотя сам тоже начал сомневаться в благих намерениях профессора. Слава покачал головой:
— Поверь мне, наука его беспокоит в последнюю очередь.
— Неужели ты думаешь, что дело просто в деньгах. Никогда не поверю этому, он слишком умен, чтобы таким путем стремиться всего лишь к богатству.
  — Нет, мне тоже не кажется, что причина не в них. Все гораздо сложнее. Я не могу точно сказать тебе, но это связанно с ней – и тот кивнул на Нону.  Она не просто объект для исследований, она ему нужна… правда, не знаю для чего именно – замолчав он задумался над чем-то. Потом, посмотрев в глаза Леше, произнес – ты можешь считать это бредом, но меня не покидает ощущение, будто он готовит ее к чему-то!
— К чему ее можно готовить… – и, посмотрев на спящую Нону, содрогнулся, – таким образом?
— Сам не знаю — пожал тот плечами, – следи за всем внимательней. Ты умный парнишка, хоть и молод. Думаю, ты сам все поймешь со временем.
  Эти слова глубоко засели в его голове. Хотелось поспорить, сказать, что это не правда, он не такой. Что все это во благо человечества и его будущего. Но, подумав, он понял, что еще при просмотре видео материала у него у самого возникли такие сомнения, и теперь их стало гораздо больше.
— Ладно, – вдруг резко сказал Слава, вставая, –  что-то я слишком разоткровенничался с тобой. Ни с кем еще до этого я не делился своими подозрениями. Надеюсь, я могу доверять тебе, иначе мне не сдобровать – усмехнулся он чуть нервно.
-Это навсегда останется только между нами, – ответил Леша серьезно, протянув руку для пожатия. Тот ответил на это жест и словно груз упал с его плеч.
  — Эту тему больше не поднимаем, мы и так слишком много времени потеряли. Скоро придет Эдвард Романович, нужно быть готовыми. И что ты проспал из-за кошмаров, ему про это знать не обязательно, – засмеялся Слава.  Леша тоже не удержался:
  — Это уж точно.
  Ровно через десять минут, как и предсказывал Слава, пришел Вайназовский.  Вместе с ним зашли еще четверо человек. Мужчины стояли позади профессора с хмурыми отчужденными лицами.
— Как хорошо, что вы тут, – сразу начал профессор, пропустив слова приветствия и обращаясь к Леше, – вы просмотрели весь материал, что я вам передал вчера?
— Больше половины, Эдвард Романович?
— Неплохо… и что вы можете сказать по этому поводу? Мне интересно ваше мнение!
  На секунду  Леша растерялся, его проверяли, он чувствовал это, но тут же, взяв себя в руки, уверенно сказал:
— Одним словом, могу сказать, впечатляет. Единственное, что очень жаль, не довелось присутствовать при этом, а пришлось смотреть на видео. Столько открытий… и  многое просто поражает, конечно – он говорил не совсем правду, но, с другой стороны, он и не лгал, просто промолчал о некоторых деталях.
  Вайназовский кивнул, удовлетворенный его ответом.
  — Теперь я хотел бы тебе представить наших коллег, которые так же принимают активное участие в проекте. Вот – указал он на худощавого достаточно пожилого человека – профессор и декан химико-биологического института Клименко Денис Витальевич. А это – заслуженный врач, ведущий гематолог Москвы, Давыдов Алексей Владимирович.
  Как только его назвали, он сухо кивнул в ответ. Около него стоял плотный подтянутый мужчина без определенного возраста с красноватым лицом, в очках с дорогой оправой и толстыми линзами.  Его Вайназовский представил как профессора, доктора медицинских наук, ведущего хирурга и заведующего отделением одной из центральных больниц Москвы, номера, которого Леша так и не запомнил. Тот в свою очередь даже не взглянул на Лешу, словно, его и не существовало.
— И еще один наш сотрудник, один из лучших психотерапевтов, а так же по совместительству главный нарколог нашей страны, Александр Сергеевич Трофимов, –  представил четвертого мужчину Вайназовский.
Это был красивый мужчина лет сорока, когда его представили, он единственный из всех приветливо улыбнулся и произнес мягким вкрадчивым голосом:
— Добро пожаловать в нашу команду.
  — Спасибо, – ответил Леша, не зная, что еще тут добавить. На самом деле он чувствовал, что они никак им не интересуются, считая его фигурой не значимой и не стоящей  их внимания. Даже дружелюбное обращение Александра Сергеевича, скорее всего, было профессиональной привычкой. Фамилия, кстати, показалась Леше знакомой, вроде где-то он его уже слышал. Пока он размышлял над этим, Вайназовский представил им Лешу:
— Алексей Панкратов, закончил Первый Московский медицинский институт с отличием, прошел  итернатуру по терапии и два года проучился в клинической ординатуре по анестезиологии и реаниматологии. Сейчас проходит у нас на кафедре аспирантуру и параллельно работает дежурантом в реанимации в одной из городских больниц.
  Леша удивился… Насколько, оказывается, осведомлен Вайназовский о нем.
    — А не кажется ли вам, Эдвард Романович, что Александр Панкратов еще слишком молод и не опытен для такой серьезной работы, – вдруг сказал с легким пренебрежением тот самый хирург фамилию, которого Леша уже успел забыть.
— Нет, я уверен, что он прекрасно справится, и будет вести работу вместо Бреда Крико, который, к сожалению, покинул нас, – твердо не терпящим никаких возражений сказал Вайназовский, даже не обернувшись – не хватает только Кондратьева Дмитрия Васильевича, нашего второго физика.  А с Колосовым Андреем Алексеевичем, нашим вторым терапевтом, и Вячеславом Меркуловым  вы уже успели познакомиться, насколько, я помню.
  Леша  и Слава дружно кивнули.
— Вот и отлично. Ну, что ж, – наконец повернулся он к докторам, столпившимся за его спиной, – раз представление завершено мы можем перейти к другим вопросам. Подробные отчеты о поведении и самочувствии нашей, так сказать, пациентки вы будете получать как всегда в конце каждой недели. О планах по поводу новых экспериментов мы поговорим с вами уже лично, если вы не против.
— Конечно, Эдвард Романович,  мы всем довольны. Данные, что мы получили за последние несколько лет просто ошеломляющие, они внесли огромный вклад в науку. Надеюсь, мы не остановимся на достигнутом, -  произнес, как всегда, вкрадчиво и учтиво Трофимов.
  — Не сомневайтесь, коллеги. Все самое интересное еще впереди. Ну а сейчас, если вы не возражаете, мы примемся за рутинную работу. Вы, конечно, можете принять участие, если возникнет желание – сказал с какой-то странной улыбкой.
— Нет, спасибо. Мы пойдем, займемся своими делами. Когда нужно будет собраться, сообщите нам, и мы обсудим дальнейший план действий, – произнес,  до сих пор хранивший молчание  – гематолог, фамилию, которого Леша опять-таки забыл. Через минуту они все скрылись за дверью, причем, с молниеносной скоростью.
  Вайназовский вновь усмехнулся. Леша понял, что он не очень высокого мнения о них и ему по каким-то причинам приходится их терпеть.
  — Не волнуйтесь, ребята, они не часто сюда заглядывают. Предпочитают находиться подальше от двенадцатого этажа, и в то же время, хотят быть в курсе всех событий. Так что, Леша и Андрей, вам придется каждый день составлять подробный отчет обо всем, что тут происходит. Каждый ведь хочет урвать свой кусок пирога, при этом держа свой зад в безопасности.
При этих словах Слава тихо засмеялся, но, тут же, взял себя в руки.
Вайназовский продолжил:
-Приходится ничего не упускать, ведь каждого из них волнует только своя область медицины. Андрей сегодня опоздает, отпросился по семейным обстоятельствам, я его, конечно, отпустил, но впредь такого не должно быть – это вы должны запомнить. Дмитрий отлучился по моей просьбе и с минуты на минуту подойдет. Как только все соберутся, пусть Андрей объяснит тебе обязанности и ознакомит тебя со всеми делами тут. Теперь, когда вас четверо, нагрузки будет меньше. Дежурить будете по двое.  Она находится под действием снотворных и седативных препаратов, днем Нона более активна и, значит, более опасна, поэтому днем вас должно быть трое. Один отлучается двое на пульте управления и никак не по-другому. Смотрите у меня!  Я буду за этим тщательно следить. График можете составить сами, как вам будет удобно, впредь никаких опозданий, отлучек, нарушений режима. Уволю любого без предупреждения. Всем ясно?
  Они не успели ответить, как двери разъехались, и в комнату вошел еще один доктор, как Леша догадался Дмитрий Васильевич. Тот нервно всех оглядел, кивнул в знак приветствия и тут же повернулся к профессору.
  — Я все сделал, как вы сказали, – едва слышно сказал он.
  — Очень хорошо… где?
  — У меня в кабинете.
— Тогда, через пятнадцать минут, жду вас у себя – он собрался было уходить, но, напоследок оглядев всех еще раз, сказал – как только все соберутся, повторите всем  мои указания. Я не собираюсь каждого отлавливать и повторять одно и тоже.  И чтобы я не слышал потом, будто кто-то был не в курсе.
  Леша со Славой только посмотрели друг на друга и чуть ли не хором ответили:
  — Хорошо, Эдвард Романович.
  И тот вышел, даже не попрощавшись. Слава плюхнулся в кресло:
  — Уух ты, ну и денек сегодня, с ума можно сойти и это еще после дежурства.
  Леша не слушал его, он с интересом разглядывал второго физика. Тот нервно расхаживал по комнате.  Худощавый с усталыми, чуть запавшими раскосыми глазами, которые хитро перемещались с места на место, тонкими плотно сжатыми губами и заостренным подбородком он был похож на лисицу. Высокий чуть выпуклый лоб говорил о том, что человек умен, но очень скрытен. Леше он не понравился сразу. Было в нем что-то отталкивающее, он в то же время походил и на ищейку и точно также тихо и беззвучно передвигался, а это действовало на нервы. Наконец он подошел к Леше и пожал ему руку, кожа на ощупь была сухой и холодной.
— Очень рад… очень – проговорил тот, отводя глаза.
    — Я тоже – промямлил – Леша в ответ, как можно быстрее убрав руку.
— Мне нужно к главному, но я скоро вернусь, а потом все обсудим – сказал он и вышел.
— Неприятный тип – заключил Леша, поглядывая на Славу.
— Да уж, это точно. Не стоит ему доверять, он всецело принадлежит Вазнесемскому и доносит ему обо всем, что тут происходит так, что будь осторожен.
  — А Колосов… Андрей кажется. Он что за человек?
  — Нормальный. Правда с ним можно умереть от скуки потому, что очень он молчаливый, слова лишнего не скажет. Но подвоха от него можно не ожидать. Его ничего и никто не волнует кроме своей работы. Сделает то, что велено и уйдет. Он всегда сам по себе, но на дружбу и поддержку можешь не рассчитывать – тут Слава улыбнулся — ей богу тебя сам бог послал, иначе тут тоска смертная была бы.
  — Я тоже рад. Надо постараться устроить график так, чтобы мы с тобой были на пару как можно чаще.
— Это точно. Сделаем легко.
Наконец все четверо были в сборе, и можно было начинать составление графика. Слава предложил сделать это самому, никто возражать не стал, только губы Дмитрия Васильевича еще больше поджались. Когда закончил Слава оповестил:
— Сегодня  днем на дежурстве остаются Леша, Дима и Андрей. Если ночью должны дежурить один физик и один врач, то предлагаю просто чередовать: я с Лешей,  Дима с Андреем. Чередуемся ночь через ночь. Так будет удобней и без путаницы. Днем работать третьим дежурантом будем по очереди. Как вам? Все согласны?
  Все кивнули головой на том и решили.
  — Ну ладно, ребята. Я и так задержался, поеду домой сегодня, хоть увижу, наконец, своего карапуза. Неделю не виделся с семьей.
  Леша пошел его провожать.  У самых дверей Слава подмигнул:
  — Ради тебя я сегодня пожертвовал своим отдыхом. Я не должен был дежурить сегодня. Но раз мы теперь напарники, то должны поддерживать друг друга.
  — Спасибо, дружище, – улыбнулся искренне тот в ответ – тогда до вечера.
  День прошел нормально. Леша сразу понял, что от него хотят, и старался все делать правильно. В свободные минуты он часто подходил к окну и любовался Ноной. Чаще всего та лежала, отвернувшись к стене. Порой, когда он подходил, она поднимала голову, словно, чувствовала его присутствие, и он готов был поспорить, что их взгляды встречались, но та, тут же, отворачивалась. Ее кормили три раза в день, завтрак ей отнес еще Слава. Когда настало время обеда, Дима и Андрей начали спор, кто отнесет еду Ноне. Никто из них заходить лишний раз в комнату Ноны не хотел.
— Давайте я отнесу – вдруг сказал беспечно Леша.
Воцарилась тишина. Они недоуменно уставились на него.
  — Нет, ты еще многого не знаешь… рано еще, – сказал, наконец, Андрей.
— А почему бы и нет, – вдруг возразил Дима, хитро сощурив глаза – мы ему все подробно объясним… Он же умный мальчик, как сказал Эдвард Романович, так пусть попробует.
— Я не согласен, – упорствовал Андрей.
— Тогда иди ты, – хмыкнул тот в ответ.
— Не переживай, пойду, – буркнул тот злобно, уже вставая.
  Но Леша остановил его.
  — Андрей…Алексеевич, – подсказал тот.
  — Да, извините, Андрей Алексеевич. Я справлюсь, я видел, как это делал Слава. Не переживайте я сделаю все, как  нужно.
Тот долго колебался, но потом сдался.
  — Хорошо, пусть будет по-твоему.
  Он долго объяснял ему, что и как надо делать, раз десять предупреждал не переступать красную линию ни в коем случае. И только после этого подал ему каталку с пластиковыми контейнерами. Леша сел в маленький лифт, соединяющий верхний отсек с нижним и, спустившись, встал перед дверью. Тут только он почувствовал, как колени предательски дрожат, было страшно, но все же, желание проникнуть туда, где она было сильнее.
— Я готов, – сказал он по микрофону и двери, почти такие же толстые, как и основные, тяжело и с шумом разъехались. Он тихо вошел, толкая коляску перед собой, красная жирная полоса виднелась еще в паре метрах от него. Нона уже сидела за столом, спина выпрямлена, руки сложены одна на другую, но глаза она так и не подняла. Она напомнила ему школьницу за партой.
— Привет, – сказал он, не зная зачем, хотя ему сказали с ней не разговаривать.
Она подняла глаза, посмотрела на него внимательно, оглядев с ног до головы. Интерес, возникший буквально на секунду, тут же потух, и она отвернулась, словно, его и не было тут.
Леша уже собирался уходить, как вдруг решил открыть контейнеры и посмотреть, чем ее кормят. Там были мясо с картошкой, салат капустный, большой стакан сока и чай с медом. Он удивленно закрыл все. Продукты для еды были выбраны, бесспорно, полезные, но никак не изысканные или какие-то особенные. Больше ничего не сказав, он вышел, как ему было велено. Через час он забрал уже практически пустые контейнеры и вышел. А она так и не промолвила ни слова, будто, ей была безразлична окружающая действительность и он, в том числе.
 
 
 
ГЛАВА 8
 
 
 
  Прошел месяц. Леша постепенно освоился с работой и Эдвард Романович был им доволен. Он так же узнал, что профессор не только работает над проектом «Нона», но было еще кое-что… То, что держалось под большим секретом и не только от сотрудников, но и от своего руководства на правительственном уровне. Он работал над созданием клона Ноны. Вот для чего ему она была особенно необходима. Насколько профессор продвинулся в своих исследованиях,  Леша не знал, и даже не мог предположить. Это пугало его больше все. Он не понимал: во-первых, для чего ему именно клон Ноны, ведьона же есть. Он же получал все, что нужно для своей научной работы от экспериментов над Ноной, к тому же она не была до конца исследована. Зачем профессору еще один точно такой же экземпляр?  Во-вторых: они с таким трудом контролировали одну Нону, что же будет, когда их станет двое или еще больше? Леша содрогнулся. И видимо, не только он один это понимал., Представитель правительства, курирующий проект, категорически запретил ему ставить опыты в этом направлении. Но Эдвард Романович  проигнорировал этот запрет. Когда Леша понял, что происходит, он содрогнулся и лишь мечтал о том, чтобы у профессора ничего не вышло. Впервые он заподозрил о таких опытах профессора, просматривая видео архив Ноны. За последние несколько дней он возобновил просмотр и изучение ее архива. Он заметил, как часто Вайназовский брал спинномозговую жидкость Ноны якобы для исследования. Но Леша разбирался в генетике и знал, что Эдвард Романович уже давно и полностью изучил ее генетическую структуру и что для этого не обязательно каждый раз брать спинномозговую жидкость. Также Вайназовский, накачав Нону транквилизаторами, удалял весь персонал и, выключив видео камеры, оставался с ней наедине. В письменном архиве об этом не было сказано ни слова. Как потом сравнивал Леша по времени на записи, он пребывал там, около одного или полутора часа. Что он там делал – никому не было известно. Но Леша догадывался… Не сразу, но осознание этого пришло постепенно. Он ни с кем не делился своими соображениями, даже со Славой. Это было слишком серьезным обвинением и, если, каким-то образом, до профессора это дойдет, ему не сдобровать. Потому Леша и держал язык за зубами. Вот, если бы, найти доказательства… думал он не раз, но на этом мысли его обрывались. Что бы он сделал? Сдал бы Вайназовского кураторам из правительства? Или не смог бы? Ведь он до сих пор преклонялся перед его умом, считая его гением, но, с другой стороны, профессор переходил границы дозволенного, он слишком превозносил себя, считая, что держит все под контролем. А что будет, если он сделает, хоть один неверный шаг. Ему было тяжело представить последствия этих экспериментов.  Сегодня Леша отдыхал после дежурства. Но сон не шел, и он решил досмотреть записи в надежде узнать что-нибудь еще новое. Он включил очередной диск и сел смотреть. Появилась запись «Объект № 10. Нона, 17 лет». Он перемотал чуть вперед и увидел, как в полубессознательном состоянии, Нону пристегивают огромными железными оковами к стене. Ее словно распяли. Она была не в своей комнате. Это было огромное пустое помещение, состоящее из четырех металлических стен, лишь в одном углу проходила лестница, около которой стояли наблюдатели – человек десять. Лиц он их не видел. Пока она постепенно приходила в сознание, в комнате началось движение. В другом углу помещения укрепляли какое-то сложное оборудование с множеством экранов и приборов, о предназначении которого он пока не догадывался, но почему-то, оно ему отдаленно напомнило какое-то орудие больших размеров. За этим прибором стояли Дмитрий Васильевич, сам Вайназовский и профессор-хирург, которого недавно представляли Леше, но имя его он забыл. Леша перемотал еще чуть вперед, на тот момент, когда Нона начала отходить от действия лекарств. Сначала она затуманенным взором обвела зал, не понимая, где находится и что происходит. Когда сознание полностью прояснилось, девушка испуганно вскрикнула и попыталась вырваться. Поняв, что именно удерживает ее тело, она сосредоточилась на своей руке. Было четко видно, как одна из оков прогнулась.
— Нона, остановись! – тут же раздался голос из усилителей.
Она перестала и перепуганными глазами посмотрела на дальний угол, где стоял профессор.
— Ты знаешь, что будет, если ты станешь сопротивляться. Не надо нам мешать и все закончится быстро.
  — Нет, нет, нет! – начала вдруг кричать девушка, ее явно охватила паника, и это, видимо, усилило ее способности, от чего все пять  оков  (одна на шее и по две на руках и ногах) постепенно начали прогибаться миллиметр за миллиметром. Леша заметил, как на балконе второго этажа началась паника, кто-то испуганно пытался убежать, но двери были заблокированы. Зато откуда-то из угла выступили военные с ружьями, которые только и ждали команды Вайназовского, чтобы вмешаться. Но тот остановил их рукой.
— Ты сама виновата, – сказал он. И вдруг тело Ноны задергалось мелкой дрожью и выгнулось дугой, не смотря даже на удерживающие ее кандалы. Это продолжалось несколько секунд, потом тело девушки обмякло, и она повисла буквально на руках. Лица ее не было видно, волосы широким веером прикрывали его. Но она была в сознании. Леша видел, как остаются сжатыми ее кулаки, и она дрожала не то от страха, не то от боли.
  — Я же предупреждал тебя, – сказал назидательно профессор.
  Только сейчас Леша заметил маленький пульт управления, который тот держал в руках.
  — Подними голову, Нона, и посмотри на меня.
  С трудом, но та починилась. Она посмотрела – все лицо было в слезах, а из носа шла тоненькая струйка крови.
— Вот так-то, девочка моя. Слушайся меня и тогда, обещаю тебе, не будет больно. Сейчас в тебя полетят пули… не волнуйся, во первых они резиновые, а во вторых нацелены только на твои конечности. Ты должна будешь отвести их от себя. Если хорошо постараешься, то с тобой вообще ничего не случится.
  Нона перевела взгляд на эту аппаратуру и опять рефлекторно дернулась.
  — Не надо! Пожалуйста, не делайте этого, прошу вас… – жалобно сказала она, глядя на профессора.
  — Это не обсуждается, хватит вести себя как ребенок, – жестко обрубил он ее.
  В какой-то миг глаза Ноны сузились в дикой злобе, и кулаки сжались еще сильнее. Но тут же она опять обмякла.
  — На счет десять мы начинаем. Приготовься, Нона. Я знаю, ты сможешь.
  Та снова взглянула на машину-орудие, и страха уже в глазах не было. Она просто смотрела и ждала. Скоро полетели пули.  Их не было видно, на экране отображалась лишь цифры. Хотя Леша и не был физиком, но сразу сообразил, что эта скорость полета пуль, она была очень высокой. Выстрелы раздавались с щелчками и с равномерным интервалом времени. Но с Ноной ничего не происходило. Леша даже не понимал, куда они летят. Тут на экране цифры начали увеличиваться, как и частота выстрелов. Теперь Леша видел отметины, которые оставались на стене недалеко от тела девушки. Он был в шоке и, открыв рот, придвинулся поближе к экрану. Невероятно, она способна отводить от себя даже пули, значит, не всякое оружие действует на нее. Это повергло его в шок. Но, продолжая смотреть, Леша заметил, чем больше становились цифры на экране, тем ближе оставались отметины на стене около ее рук и ног. В глазах у Ноны уже мелькнула обреченность, она поняла, что, сколько бы, ни старалась, они не остановятся до тех пор, пока не доведут свое дело до конца.  Но она не сдавалась, лицо сильно напряглось, и какое-то время она держалась, но потом раздался первый вскрик. Пуля угодила в руку и тут же ее одежда покрылась кровавым пятном, но они не останавливались, и пули уже задевали и руки, и ноги девушки, та уже кричала и плакала безудержно:
— Хватит, хватит! Мне же больно! 
  — Ты можешь справиться сама, – твердо и безжалостно сказал Вайназовский – хочешь прекратить, тогда сосредоточься и отведи их сама.
Но она уже не слышала его  и даже не кричала. Она повисла на руках и только стонала от каждого удара. Пижама на руках и ногах почти сплошь была покрыта кровью.
И тут все прекратилось, в нее полетел дротик со снотворным, но она даже не отреагировала, видимо, сознание она потеряла еще раньше. К ней тут же подбежали. Вайназовский, хирург и еще несколько помощников. Они освободили и положили обмякшее тело на носилки. И сняв с нее рубашку, хирург принялся осматривать раны. Камера приблизилась к девушке, теперь показывая все крупным планом. Леша ужаснулся, руки и ноги были все истерзанны на них, как будто живого, места не осталось.
— Конечно, нужно сделать рентгеновский снимок, но я почти уверен, что кости целы. Повреждения все на уровне кожи и мышц. Хотя меня это удивляет.
    — Что именно? — спросил Вайназовский.
— При такой скорости и силе удара пули должны были пролетать на вылет или, как минимум, задеть кости.
  — Вы хотите сказать, что она до последнего сдерживала их, то есть снижала скорость.
  — Думаю да, это объяснило бы такой исход эксперимента.
Вайназовский улыбнулся:
  — Я знал, что она не сдастся так просто! Молодец!
  — Что будем делать? Вытащим их и зашьем раны или пусть сами заживают?
  — Решайте сами, эта область больше интересует вас.
Хирург почесал себя за бородку и произнес:
  — Вы знаете, я бы оставил как есть.  Было бы интересно проследить, как ее организм справится с повреждениями без нашего вмешательства и избавится от инородных  тел.
  — Вы хотите оставить пули внутри… но это приведет к воспалительным процессам и сильным болям.  Она будет сильно мучиться, – удивился даже Вайнозовский. Впервые на его лице появилось выражение жалости.
  — Учитывая ее сверх регенерацию, я думаю, она гораздо быстрее, чем вы предполагаете, справится с этой проблемой.
  — Поступайте, как знаете, – наконец сказал он с сомнением в голосе и, отвернувшись, вышел.
  Значит, пули были настоящие – подумал Леша с отвращением.  Вот так вот, оказывается, вы определяете ее силы, профессор. Все четко и никаких проблем.
  Дальше Леша большей частью перематывал видео запись.  Сил смотреть, как в бреду мучается Нона, у него не было. Наконец, он остановил запись в тот момент, когда над ней столпились почти все профессора и доктора наук, которые с умным видом ее разглядывали.  Во главе кровати стоял весьма довольный собой  хирург...
  — Мы получили поразительные данные, господа. Последняя пуля была отвергнута ее собственным организмом через  одиннадцать часов пятнадцать минут от начала эксперимента. Первичное заживление ран началось, где-то, через шесть часов тридцать минут, полное заживление – еще через четыре часа. В общем, до полного восстановления организма потребовалось двадцать один час сорок пять минут. Взгляните на ее руки никаких следов, даже малейшего шрама. Леша видел ее гладкую кожу, которую все восхищенно рассматривали, но никто из них не подумал, что значили для Ноны эти  двадцать один час и сорок пять минут. Почти сутки невыносимых болей, пока ее тело, миллиметр за миллиметром выталкивало пули из организма, пока срастались мышцы и восстанавливались нервы и сосуды. Они ведь решили держать ее в сознании, испугавшись, что различные препараты могут отрицательно повлиять на результаты заживления. Ей, в самые тяжелые минуты, кололи легкие обезболивающие, которые мало чем помогали.
 
 
 
ГЛАВА 9
 
 
 
— Ты участвовал в экспериментах с использованием пуль? – спросил через несколько дней Леша у Славы, когда вышел Колосов, и они остались вдвоем.
  — Нет, но присутствовал, – ответил тот, – Вайназовский берет на такие опыты своего Дмитрия Васильевича, но я и рад был. Не очень-то хотелось принимать в этом участием.
  — Ясно, — коротко ответил Леша. Он смотрел через окно на фигуру внизу, сидящую за столом. Она ничего не делала, да и делать ей было нечего. Просто разглядывала стены. Интересно, о чем она думает – размышлял Леша.
  За их спиной раздался кашель и вошел Колосов. Выглядел он не лучшим образом.
  — Этот бронхит меня замучил, – пожаловался он обреченно, – а еще дежурю сегодня.
— Если хочешь, я останусь вместо тебя, – сказал Слава, – ты лучше иди, подлечись, а потом как-нибудь подменишь меня.
  — Серьезно? Слушай, спасибо… выручил ты меня и, правда, что-то сегодня совсем хреново мне. Эта работа доконает меня когда-нибудь.
  — Иди, иди, – повторил Слава, откинувшись на кресло.
  — Сейчас, только накормлю ее, – пробормотал Колосов, направляясь на кухню, — еду для нее уже принесли.
Леша остановил его:
— Оставь, я отнесу.
  — Ладно, ребята, спасибо. Ну, удачи, вам! – сказал тот и, тяжело кашляя, вышел.
— С чего это ты такой добрый? – спросил Леша с улыбкой у Славы.
— Да я со своей вчера поругался. Домой идти нет желания сегодня. А тут ночевать все равно, что в клетке. Лучше уж поработаю. А ты чего? Хотел помочь или нравится к ней спускаться? – с ухмылкой спросил он в свою очередь.
  — Не знаю, наверно нравится… – задумчиво пробормотал тот.
— Ох, тревожишь ты меня порой, – вздохнул Слава, – ну да ладно, дело твое. Иди уж.
  Леша пошел на кухню, открыв ради любопытства ее контейнеры, он в очередной раз поморщился. Как всегда полезная, но совершено не вкусная пища. И тут его взгляд упал на их собственный холодильник, который был забит продуктами. В холодильнике он нашел пирожные. Он взял шоколадное. Обычно все девушки любят такое – подумал он, выкидывая салат и поставив вместо него пирожное.
  Когда Леша, спустившись на мини лифте, вошел к ней, она все так же, не меняя позы, сидела за столом.
  — Привет, Нона, – поздоровался он в очередной раз, прекрасно зная, что ответа не будет.
— Я тут принес тебе кое-что вкусное, попробуй.
  Она не подняла даже глаз, но Леша знал, что она услышала. Он уже привык, что Нона никогда ни с кем не разговаривала. Единственный кому она отвечала, был профессор. Он был уверен, что причина тому страх. Вздохнув, он повернулся и вышел. Поднявшись к себе, он внимательно стал смотреть на экран, следя за ней. Нона подошла к стойке и взяла поднос едой. Ее движения были настолько однообразны, будто она не думала, а просто действовала чисто механически, как заведенная кукла. Сев за стол, она принялась кушать, когда она открыла контейнер с салатом, ее рука с вилкой замерла. Какое-то время она смотрела на пироженное, а затем, повернувшись, подняла глаза к одной из центральных камер. Она знала, что он наблюдает за ней. Не отводя взгляда, Нона бросила вилку на поднос и, закрыв контейнер, отодвинула его. Потом она встала и отнесла все на место. Леша огорчился, он так хотел найти с ней хоть какой-то контакт. Ему было жаль ее. Он всего лишь хотел доставить ей хоть небольшое удовольствие. Леша спустился, чтобы забрать все. Нона лежала на кровати спиной к нему.
  — Почему ты не поела? Ведь это и  правда вкусно, – ответом ему была тишина, – скажи, может, ты хочешь чего-нибудь?  Скажи мне, чего бы ты хотела, я постараюсь это принести – их разделяло десять метров расстояния, но он знал, что она все прекрасно слышит.
Он уже подумал, что все бесполезно, она не собирается отвечать, как вдруг Нона повернулась к нему и тихо сказала:
  Я скажу тебе чего я хочу… хочу, чтобы ты открыл мне двери и я вышла отсюда!!! Ну, что, выполнишь мою просьбу, раз ты такой добрый и так жалеешь меня?
В первую секунду он заворожено слушал ее голос… нежный, тонкий,  манящий. Но потом, опомнившись, ответил:
— Ты же знаешь, что просишь о невозможном.
  Ее губы растянулись в кривой усмешке:
— Ты такой же, как и все! И не пытайся притворяться, что это не так! Не  пытайся мелкими поблажками заставить поверить меня, будто ты желаешь мне добра.
Ее слова задели его. Частично она была права, он не многим лучше других, раз согласился на такую работу.  Но все же, он делал это не с какой-то определенной целью, ему искренне было жаль ее.
  — Зря ты так обо мне.  Ну что ж, больше я не буду тебе докучать.
  — Подожди, – она сказала это так тихо, что он едва разобрал.
  Леша, который уже открыл дверь и собирался выходить, повернулся и удивленно посмотрел на нее. Нона, отвернувшись, уставилась в одну точку.
  — Я хочу кое-что…
  — Что?
  — Книгу.
  — Книгу??? – удивился еще больше Леша, – какую книгу?
  Нона пожала плечами:
— Не знаю… любую, где много картинок. Море, солнце, животные… я не знаю точно… – и тут она замолчала, так и не договорив. Было видно, как тяжело ей дается эта просьба. Она явно переступала через свою гордость.
  И Леша это прекрасно понял, поэтому не стал ее больше мучить.
— Хорошо! Я обязательно что-нибудь найду, – только и сказал Леша и вышел.
  Он был очень доволен. Сам не понимал, чему именно радуется, но был счастлив. Когда он поднялся на второй этаж, его ждал осуждающий взгляд Славы.
  — Скажи мне, что это было?
  — Ты о чем? – попытался увернуться Леша.
  — Не делай вид, будто не понимаешь о чем я?
  — Да ладно, чего ты злишься, что в этом такого? Подумаешь, попросила книгу.
— Нам запрещено с ней разговаривать. Как ты не понимаешь, Леш? А ведь все происходящее записывается на видео… причем, заметь со звуком?
Леша почесал затылок. Об этом он как-то не подумал. Да, Слава был, конечно, прав. Леша вел опасную игру.
— Вайназовский же не станет просматривать все видео подряд. А в отчетах ничего такого мы не укажем, – и он с надеждой посмотрел на Славу.
  — Да, он не все просматривает, но может… ты рискуешь, причем, подставляешь и меня, –  Слава был зол и это явно бросалось в глаза.
  — Слушай, Слав… ну извини! Просто посмотри на нее, – и Леша ткнул в экран – она там сидит целыми днями, так же с ума можно сойти. Разве тебе не жаль ее, а?
Лицо друга смягчилось, но он все равно отрицательно покачал головой
  — Ты ничего не знаешь и не понимаешь… это ее наказание…
  — Так с ума ведь можно сойти…
  — Ладно, хорошо, ты победил, — смирился Слава, махнув на него рукой, – я удалю момент вашего разговора с диска, но если что-нибудь всплывет, смотри, я тут не причем!
-А ты можешь это сделать??? – удивился тот.
— Конечно,  я и не то могу! Или ты думаешь, этим ты один пользуешься?  Тут у каждого свой скелет в шкафу, – произнес он загадочно.
— Спасибо… не волнуйся, если вдруг что, я вину полностью возьму на себя. Скажу, что ты не знал.
  — Пойду курить, –  сказал Слава как-то обреченно, потом, подумав, добавил, – ты знаешь, я больше переживаю за тебя, ты слишком часто думаешь о ней. Не стоит. Она, как ни крути, всего лишь экспериментальный объект, причем, весьма опасный и ты ничего не можешь с этим поделать. Я понимаю тебя она притягивает, словно магнит своей красотой и этот невинный образ… что хочется ее защитить. В одном я точно согласен с профессором, ее внешность обманчива, она притягивает, чтобы погубить! Когда забываешь об этом, то взгляни лишний раз в ее глаза, они у нее вовсе не ангельские, это ты должен вбить себе в голову.
  Леша промолчал, он и так это знал и понимал, но ничего не мог с собой поделать. Да она все время была в его голове, и ее образ преследовал его даже во сне.
  На следующий день Леша отпросился у профессора в город. Он сразу направился  в самый крупный книжный магазин и долго ходил по рядам. В конце концов, он выбрал то, что было нужно. Большую книгу, которая называлась «Все чудеса света». В книге было много глянцевых картинок различных стран и местностей с их достопримечательностями, как известных, так и мало известных,  описывались многочисленные закоулки земли, где почти не ступала нога человека. Он удовлетворенно вышел из магазина, зажав книгу под мышкой. Вернулся он на базу около восьми часов вечера. У него был выходной, хотя он с радостью сегодня же преподнес бы Ноне подарок. Но сделать это было нелегко. В первую очередь нужно это сделать во время дежурства, причем, необходимо, чтобы дежурство было на пару со Славой.  Никто другой не должен был об этом узнать. Посмотрев на график дежурств, он увидел, что сможет преподнести подарок Ноне не раньше двадцать второго  июня, то есть, через четыре дня.
  — Черт, как долго, – выругался он вслух.
Зато через три дня он работал в дневную смену. Но кроме Славы с ними еще дежурил Колосов. Леша задумался и потом решил, что может быть получится и в этот день, если удастся как-нибудь отвлечь Колосова. Леша сел за стол, поставив книгу перед собой. У нее была твердая обложка, покрытая сверху глянцевой яркой оберткой. Подумав, он решил, что не стоит ей давать книгу в таком виде, нужно, прежде всего, соблюдать осторожность. Через час он удовлетворенно разглядывал свою работу: оторвав каркас книги, он заменил ее более мягкой картонкой, а сверху обернул той  же глянцевой оберткой. На первый взгляд и не различишь, словно он купил ее в таком же виде – решил Леша довольный собой.
  Наконец наступило двадцать число. Леша, завернув книгу в пакет, раньше всех прибыл на смену. Он незаметно проскользнул на кухню, спрятал сверток под столом и только потом вышел к остальным. Дмитрий подозрительно, как показалось Леше, взглянул на него, но, тут же, отвернулся, Колосов, который до сих пор выглядел неважно после простуды, да тем более дежурства, вообще не обратил на него внимания, пока Леша не поздоровался и не спросил, как прошла ночь.
  — Все нормально! – ответил Кондратьев, хотя Леша обращался не к нему, –  наконец-то она угомонилась и притихла, по моему.  А то зараза много нервов  нам всем попортила, – добавил он злобно.
  Леша хотел ему напомнить о том, сколько они причинили ей мучений и боли, но решил промолчать. С каждым днем Кондратьев ему нравился все меньше и меньше. Злобная старая ищейка – вот кто он, подумал Леша про себя. Через пару минут появился Слава, как всегда в веселом расположении духа.
  — Здорово ребята? Как делишки? – поприветствовал он всех.
  — Да нормально все, – буркнул опять все тот же Дмитрий.
  — Ну, ты я вижу как всегда не в духе, Дмитрий Васильевич, – засмеялся Слава, явно издеваясь, — ну это и понятно, в твоем-то возрасте столько работать… тебе бы выспаться, – он говорил как будто искренне и участливо вот только глаза его издевательски смеялись.
Леша сам еле сдержался от смеха. Тот бросил злобный взгляд на Славу.
— Я поехал домой, – наконец процедил он и, подойдя к шкафу, начал снимать халат и переодеваться, потом, молча, ни с кем не попрощавшись, ушел.
Слава подмигнул Леше и сел на место, только что ушедшего Кондратьева.
  — Ты, я вижу, совсем измотался, Андрей Алексеевич, – на этот раз искренне сказал Слава, глядя на поникшего Колосова.
— Да, есть такое.
— Возьми ты, наконец, отпуск!
— Пытался, да только Вайназовский сказал никак не раньше следующего месяца.
— Совсем решил людей извести наверно, — буркнул Слава себе под нос.
  Тут Лешу вдруг осенило:
  — Слушайте, Андрей Алексеевич, пойдите, поспите хоть пару часов, а мы вдвоем справимся, – краем глаза он видел, как подозрительно посмотрел на него друг.
  — Да нет, вы что, ребята… спасибо, конечно, но профессор узнает, разнесет ведь – грустно ответил тот.
  — Его не будет сегодня до трех часов.
  — С чего ты взял? – недоверчиво спросил Колосов.
  — Встретил его сегодня в коридоре. У него лекция или доклад на каком-то конгрессе. До трех часов. Значит, тут он будет не раньше четырех.
  Леша говорил правду, он на самом деле видел Вазнесенского и сейчас, вспомнив об этом, решил воспользоваться.
— Да нет, вдруг что случится? – пробормотал Андрей Алексеевич, но было видно, как он борется с собой.
— Не переживай.  Она ведет себя тихо, если вдруг, какие неполадки, мы тут же тебе позвоним. Иди, отдохни хоть часов до двух.
  — Ну, я не знаю. Неправильно это как-то, – упирался из последних сил тот.   
  Но Леша уже чувствовал, что сопротивление сломлено и победа за ним. Он подошел, поставил руку ему на плечо и как можно добродушно произнес:
— Идите, идите, хватит с вас, мы за всем проглядим. Правда, Слава? К тому же, ты засыпаешь на ходу, Андрей Алексеевич.
— Угу, конечно, – как-то вяло и невнятно ответил тот, – ладно ты прав! Пойду, вздремну пару часов, а то от меня в этом состоянии и, правда, толку мало, – и он встал, собираясь уходить. 
  — Но вы ребята не думайте, я не забуду, как только в следующий раз кого-то из вас нужно будет подменить я всегда готов, – сказал он с благодарностью, прежде чем за ним зарылась дверь.
— Ну, выкладывай. Что на этот раз ты задумал? – тут же накинулся на него Слава.
  — Да ничего, честное слово. Ну, ты же видел, в каком он состоянии, – бормотал Леша, старательно отводя глаза.
  — Ты мне мозги не пудри, я тебе не престарелый Колосов.
  Леша понимал, что отпираться бессмысленно, тем более, что без его помощи не обойтись, но как начать этот разговор он не знал.
— Ладно, – решился он, – мне нужно будет, чтобы ты на пару минут очень внимательно наблюдал за Ноной, на случай если… что-нибудь случится.
Глаза у Славы расширились от ужаса:
— Нет, нет и еще раз нет. Только не говори мне, что ты собираешься переступить эту чертову линию и подойти к ней. Я даже слушать не собираюсь, зачем тебе это. Отвечаю сразу, я против, и тебя не пущу, – и он решительно отвернулся к компьютеру и что-то в бешенстве начал печатать да с такой силой, что Леша подумал – клавиатура сейчас разлетится на части.
— Да, ты прав, именно это я и собираюсь сделать. И сделать с твоей помощью или без. Не хочешь в этом участвовать, так значит, сиди тут и печатай себе – вдруг решительно заявил  Леша. В конце концов, это его жизнь и он решает, что с ней делать. Он, развернувшись, пошел на кухню и достал книгу из-под стола. Потом вернулся обратно и уже собирался подойти к лифту, как его остановил голос друга.
  — Ты хочешь отдать ей книгу лично в руки, я так понимаю.
  — Да, – все еще стоя спиной к нему, ответил Леша.
Тот вздохнул тяжко и обреченно. Леша не выдержал и повернулся к нему.
  — Ты не обязан мне помогать, Слав. Я не в обиде, честно. Это мое решение и ты не должен за меня отвечать.
  — Да пойми же ты, я боюсь за тебя, а не за свою шкуру беспокоюсь. За жизнь твою, черт бы тебя побрал. И неужели ты думаешь, что, если ты все же спустишься туда, я брошу тебя… Да только мало толку будет, если она захочет… – и он не договорил.
  — Да ладно, ты преувеличиваешь, если заметишь что, что-то идет не так, выруби ее. Ну, даже, если она покалечит меня, ничего страшного, я готов даже к такому исходу, – немного нервно, но, все же, твердо ответил он.
— А к летальному исходу ты тоже готов? – Слава смотрел ему в глаза и Леша видел, что тот боится и не на шутку.
Он и сам боялся, конечно. Всю ночь, ворочаясь с боку на бок, он размышлял об этом. Он не мог объяснить, почему ему это нужно, что ведет его, какие цели преследует. Он просто хотел к ней приблизиться, это всегда было отличительной чертой его характера, ему всегда хотелось то, чего нельзя…
— Ну, зачем ей убивать меня?
  — А зачем ей было убивать Бреда? – вопросом на вопрос ответил Слава.
— О чем ты? Я прочитал весь архив, но не об одном смертельном случае там не указывалось.
  — Там много чего не  указывается. Я знаю про него и то лишь потому, что это произошло на моих глазах. В курсе только единицы людей. Для всех остальных Бред уволился и улетел к себе в США.
Леша недоверчиво смотрел на него. Ему не верилось, что о смертельном исходе в такой большой организации могут так легко и просто умолчать.
  — Почему ты раньше не сказал мне?
  — Потому что Вайназовский приказал молчать об этом.
  — Зачем ему это? – устало спросил Леша.
    — Как ты думаешь? В первую очередь, чтобы  не вспугнуть тебя.  К тому же, как ты думаешь, если бы это стало известно некоторым людям в правительстве, это им понравилось бы?
— Как это произошло, расскажи подробно? – попросил Леша, садясь на стул рядом со Славой.
Какое-то время они, молча, уставились на экран, где девушка, сидя на кровати, теребила краешек своего одеяла и о чем-то размышляла (никому не ведомо о чем) с глубоко отрешенным видом.
  — Я стараюсь не вспоминать эту историю, и не стал бы тебе рассказывать, если бы не надеялся, что хотя бы это тебя остановит. Ну, так вот, слушай. Бреду Лафнеру было тридцать два года. Он работал, как раз до тебя, был анестезиологом реаниматологом. Насколько мне известно, Вайназовскому порекомендовали его! Они какое-то время вели переписку по интернету. Тот очень заинтересовался работой, над которой трудился профессор.  Ну и приехал к нам в Россию, чтобы тоже принять участие. Ничего не могу сказать, как врач он был очень умен и знал свою работу как никто другой.  Таких специалистов не так много. Но вот как человек… конечно, не хорошо говорить так про умерших, но был он порядочная сволочь.
— В чем это проявлялось?
— Не перебивай!  Все по порядку, сам поймешь. Так вот, понятное дело, что, как и наш милейший друг, Кондратьев, он являлся истинным сторонником методов Вайназовского и его вторым доверенным лицом. Ну, это уже, как ты понимаешь, объясняет, почему я отзываюсь о нем не самым лестным образом, но даже не это самое омерзительное. Понятное дело, что как анестезиолог, при любых экспериментах или при необходимости различных обследований, усыплял или накачивал Нону транквилизаторами именно он. И я считаю, точнее, знаю, что он пользовался ее беспомощным состоянием.
  — Как это понимать?
  — Так прямо и понимать! Ты знаешь, какими внешними данными обладает Нона и, конечно, трудно устоять перед этим соблазном.  Но она, прежде всего, пациентка и то, что над ней ставят эксперименты, не означает, что ею можно пользоваться для других целей. Я не раз замечал, как Бред трогал, касался как бы невзначай ее груди, бедер, во время того, когда устанавливал на ней датчики или брал кровь для исследования, а она лежала накаченная и обездвиженная лекарствами. Грубо говоря, лапал ее. Это смотрелось отвратительно. Учитывая, что ей тогда было всего шестнадцать лет.
  — А нона?  Как она реагировала? – спросил Леша, чувствуя, что в нем вскипает возмущение. Как может человек, тем более врач, пользоваться беззащитным состоянием девушки. А для Леши она, прежде всего, была именно девушка, пусть и не совсем обычной.
  — Вот тут то и самое интересное. О том, как ведет себя Бред, знал я, думаю только я один. Колосов слишком наивен и невнимателен, а Кондратьев,  так ему совершенно плевать было, что там делают с подопытной. Для него та не больше, чем лабораторная крыса.  Потому-то Бред чувствовал себя совершенно расковано. Наверно он думал, что Нона ничего не сможет вспомнить после пробуждения, или же, был слишком уверен в своей безопасности. К тому же, сама Нона ничем не выдавала то, что ей каким-то образом неприятен Бред.  Скорее даже, наоборот, с ним она была более ласкова и дружелюбна, чем с любым другим из нас. Он был единственным человеком, не считая самого профессора,  с которым она разговаривала. И Бред сиял от удовольствия, учитывая это, наверно, думал, что нравится ей. Да и я был уверен, что та и правду ничего не замечает или не понимает, что происходит.
Так продолжалось довольно долго, пока в один прекрасный день, точнее ночь, когда дежурили я и Бред, не произошел этот кошмарный случай.  Каждый из нас занимался своими делами.  А Нона сидела себе преспокойно и рисовала за столом.
— Рисовала? – переспросил удивленно Леша.
— Ну да, раньше ей позволялось гораздо больше. Она могла читать некоторые книги, рисовать, ей давали иногда различные игры, головоломки, чтобы не скучала. Порой даже приносили телевизор и включали мультфильмы. Она их почему-то очень любила. Да и рисовала, кстати говоря, Нона прекрасно, хоть в художественную галерею относи. Так вот Бред относил ей ужин, но в отличии от тебя, он всегда был очень осторожен и никогда не пытался к ней приблизиться в обычном состоянии ближе, чем на пять метров, – заметив удивленный взгляд Леши, Слава уточнил, – да, раньше комната была гораздо меньше.  Это сейчас ее способности выросли до того, что она может управлять на расстоянии около шести метров, соответственно и отметка стоит на десяти метрах, ради безопасности. Вот и пришлось соединять два соседних отсека.  А тогда, ограничением для нее было расстояние в три с половиной метра… Точнее, считалось так, а красная линия была на пяти метрах.
— Почему считалось? – вновь не выдержал и спросил Леша.
— Узнаешь, – отмахнулся тот, – и вот Бред спустился с ужином к ней. Я все это видел,  внимательно следя за записью на мониторе. Нона подняла голову и улыбнулась. Никогда я не видел такой обворожительной улыбки у нее как в тот день. Ну и Бред тоже расплылся довольный собой. Он спросил: как дела, Нона? Та ответила, что хорошо.  И что ты там рисуешь? – поинтересовался он. И она ему говорит, что его и улыбнулась еще шире, а потом добавила – хочешь, покажу. Ну, он конечно согласился. И Нона быстро сложила из листка самолетик и пустила в его сторону. Он не долетел до отметины буквально метр, может чуть больше. Ой, извини – сказала, сразу погрустнев, Нона. И тут Бред, который на секунду, было, заколебался, вдруг решительно перешагнул через черту и, сделав несколько шагов, взял листок. Я тоже тогда не обратил особого внимания на это обстоятельство. Понимаешь, расстояние было отмечено с запасом на полтора метра, да к тому же с Бредом, как думали все, у них были, можно сказать, дружеские отношения. Я просто  смотрел на экран и злился на то, что она именно к этому ничтожеству относится лучше всех. Как вдруг заметил изменившееся лицо Бреда, когда тот развернул листок. Он открыл, было, рот, чтобы что-то спросить, как вдруг упал и начал орать как ненормальный.  Это были жуткие вопли, не человеческие. Взглянув на Нону, я все понял, за то время, что она пускала самолетик, и пока Бред подходил, Нона незаметно приблизилась, буквально на два шага вперед, но ей этого хватило. И теперь она стояла,  продолжая улыбаться, да только улыбка теперь была жуткой, злобной и пугающей...  Я, тут же, нажав на кнопку, ударил ее не слабым разрядом.  Она  рухнула на пол, потеряв сознание. Я включил сигнал тревоги и побежал вниз. Открыв двери, я посмотрел на Бреда и не мог понять, что с ним. Следов крови не было, но его вопли пугали дико. Он крутился по полу, как ненормальный и держался за голову. Из-за этого я не мог его разглядеть, как следует. Я услышал, как сбегается личная охрана Вайназовского, которая всегда дежурит в соседней комнате, да  потом прибежали Кондратьев и Колосов, ну и сам Вайназовский. По стечению обстоятельств в эту ночь они все ночевали на базе.
  — Угомоните же его кто-нибудь, – крикнул он.
  Я, опомнившись, побежал наверх, схватил успокоительное и обезболивающее  для Бреда, а также снотворное для Ноны, пока та не пришла в себя. Я выстрелил в него дротиками три раза. Три дозы, понимаешь, и только после этого он перестал брыкаться как эпилептик и застыл, продолжая зажимать голову руками, лицом вниз и только стонал и как-то странно хрипел. Мы тот час же оттащили его подальше и, когда перевернули, все замерли от шока. Я такое даже представить себе не мог. Его голова была сплющена с двух сторон и имела теперь странную чуть вытянутую форму. Словно его положили под пресс и сдавили так равномерно и четко. Не сильно, но хватило на то, что внутричерепное давление возросло настолько, что буквально выдавила глаза из орбит. Это была жуткая картина. Потом началось кровотечение из носа, ушей и даже глаз. Но он не умирал, а продолжал мучиться, врачи, осмотрев его, только развели руками, мол, ничего не поделаешь. Кости головы были целы, она просто будто вдавила их внутрь… Даже не знаю, как это объяснить.  В общем, промучился он еще пару часов и, когда вопли слушать стало невыносимо, Вайназовский приказал усыпить его… окончательно. Мне, конечно, влетело потом, хотя я отделался, мягко говоря, легко. Я был уверен, что тот час же вылечу с работы, но Вайназовский выгонять не стал, не знаю почему. Может быть, понимал, что моей вины тут немного. Бред был сам виноват, что переступил эту линию, он прекрасно знал правила. А я лишь виноват в том, что не заметил, как Нона приблизилась на эти два чертовых шага. Но когда мы повторно просматривали видеозапись, то почти никто не уловил это едва заметное движение, ну, словно, как у хищницы. Я потом еще подумал, наверно, стоило бы дать ей шанс доделать до конца свою работу, по крайней мере, умер бы сразу, но потом я понял, что все было запланировано именно так. Она долго и тщательно готовилась, месяцами вынашивала план мести, следила за каждым его шагом, терпеливо ждала, когда Бред оступится, совершит ошибку. И все ее ласковое отношение было притворством, игрой, дабы усыпить бдительность Бреда. Она все прекрасно понимала и помнила… и ненавидела его.
— Ты в этом уверен? Может, она просто решила его убить без особой причины? Не могла же она столько времени притворяться, что ничего не происходит и терпеть все это, а потом улыбаться ему и разговаривать, если столь люто ненавидела – спросил, пораженный всем услышанным, Леша.
— Вот именно, что могла. И я в этом уверен потому, что подобрал тот самый листок, который она кинула ему. Знаешь, что там было нарисовано?
— Что?
  — Бред, с расплющенной головой ровно настолько, насколько она это сделала. Она изобразила его лежащим на полу с выпученными глазами и руками, прижатыми к голове. Точно так, как потом и было. И вот почему Бред тогда так изменился в лице, когда увидел рисунок.
У Леши все  внутри похолодело, и жуткий страх овладел им на некоторое время. Да, бесспорно, его рассказ подействовал на него.
  — А ты кому-нибудь говорил об этом?
  — Нет, конечно! Вряд ли они поверили бы. Да, к тому же, мало кого это, по-моему, волновало. Особенно Вайназовского. Его интересуют только факты и не более того! К тому же, у меня не было доказательств, только догадки.
  — Ясно! – задумчиво произнес он, глядя в сторону.
  — Ну, как, теперь то, ты понимаешь, чем тебе это может грозить? Надеюсь что да…
— Я все понимаю, но ты меня не переубедил! – твердо сказал Леша, который, наконец, взял себя в руки и успокоился, – она убила его не просто так. Ты сам говорил об этом! И я уверен, что ты прав.  Но на все всегда бывают свои причины и у нее они были. Я же не делал ей ничего плохого!
— Да пойми ты, идиот, – взревел уже в бешенстве Слава, от переизбытка эмоций он вскочил и теперь нервно стал прохаживаться по комнате, – для нее все мы враги. Все, кто тут работает. Кто то в большей степени кто то в меньшей… а может и, вообще, все люди… никто не знает, что у нее в голове!
  — Ты не отговоришь меня! Хочешь помочь, помоги, не хочешь, не надо, но не пытайся меня остановить, – сказав это, Леша еще крепче сжал книгу и  пошел к лифту.
Сердце колотилось в бешеном ритме, адреналин ударил в голову со страшной силой. И он знал, что говорит правду, он это сделает и будь что будет! Зайдя в лифт, Леша обернулся и на минуту их глаза встретились.
— Знаешь, о чем я еще думаю?  Раз они скрыли смерть Бреда практически от всех, а не было ли еще смертей? – Слава уже сидел в кресле. И вопрос, казался, был задан больше самому себе, чем другу и тут двери закрылись, и Леша начал спускаться.
Когда он зашел в комнату Ноны, то твердо знал, что Слава его не бросил, и сейчас, внимательно наблюдает за ним на экране, и это немного успокаивало.
  — Привет, – сказал он ей, — а я принес то, что ты просила.
  Она взглянула на него. Как всегда этот странный молчаливый взгляд, который с одной стороны так его пугал, с другой завораживал. Нона встала, но подходить не стала. Она просто стояла и ждала, а он не знал, что сказать дальше. Все слова словно вылетели из его головы.
— Почему ты не уходишь? – неожиданно спросила та.
Леша растерялся, он не сразу понял, что она имеет в виду, и только потом сообразил – она ждет, пока он оставит книгу, и выйдет, чтобы могла ее потом забрать, как и еду.
— Я собираюсь подойти к тебе и отдать лично в руки, – наконец ответил он.
  На ее лице появилось сначала удивление, потом она усмехнулась и, слегка наклонив голову, с интересом уставилась на него.
  — Да ну… а не боишься?
  — Боюсь!!! И еще как!!! – честно признался он.
  — Тогда зачем тебе это?
  — Хочу отдать тебе лично, вот и все. Это мой подарок, я долго выбирал специально для тебя.
— Что ж… попробуй, раз ты такой смелый, – ответила она после недолгого раздумья.
  Леша чувствовал, что она смеется над ним, играется, как кот с мышкой. И именно этой самой мышкой он сейчас себя и чувствовал, но теперь назад дороги не было.  Раз начал, иди до конца – прозвучало в его голове. Леша на миг замер  прямо около красной черты, но потом, глубоко вздохнув, перешагнул ее.  Всего один шаг и вдруг на душе стало легко и просто. И страхи исчезли. Дальше он смело пошел вперед, глядя ей прямо в глаза, замечая, как с каждым его шагом улыбка сходит с ее лица. Теперь она смотрела на него серьезно и задумчиво. Он подошел почти вплотную, настолько близко, что протяни руку, мог бы коснуться ее. Вблизи она была еще прекрасней, ее губы, волосы, кожа – божественное творение идеальной красоты. Ему вдруг стало не хватать воздуха, невыносимо захотелось притронуться, хоть на краткий миг, к ней, просто провести рукой по волосам или щеке… не имело значения, но дотронуться до этого чудного создания.  Прекрати – прокричал он у себя в голове. Сделай он это,  у него мог появиться шанс остаться без пальцев, как минимум…
— Вот, – протягивая книгу, наконец, произнес он, – надеюсь, тебе понравится.
Она опустила глаза, от чего дышать ему стало гораздо легче.  Какое-то время она разглядывала обложку, а потом взглянула на него, медленно поднимая глаза, с опаской, словно ожидала подвоха в любую секунду. Потом отвернулась, села за стол и начла листать книгу. Он заметил, как на ее щеках заиграла счастливая улыбка, а глаза радостно блеснули. И вдруг ему тоже стало очень хорошо и приятно на душе, будто ее эмоции передались ему тоже. Ей понравилось… понравилось, только и звучало у него в голове.
  — Ну, как тебе? – спросил он, не сдержавшись.
  Она нехотя подняла голову и опять посмотрела на него, недоуменно, будто напрочь, забыла о его существовании.
  — Да, это то, что я хотела, – сказала она через некоторое время и снова сосредоточилась на картинках. Текста пока она не читала, а только разглядывала иллюстрации.
Вдруг Леша опомнился — сколько времени он уже здесь? Наверное Слава уже сходит с ума от напряжения, наблюдая за ними — подумал он.
  — Нона ты сегодня не сможешь читать эту книгу, – сказал он, не подумав, и немного резко.
  Улыбка слетела с ее губ мгновенно, а в глазах вспыхнуло что-то недоброе. Она молчала и ждала, что он скажет дальше. Леша внутренне весь сжался, но внешне никак не показал, что его это напугало.
  — Сегодня дежурю не я! Понимаешь? А если кто-то другой увидит у тебя это – он указал на свой подарок – боюсь, что они отберут… да и мне влетит, наверное – попытался он немного пошутить. Но она никак не среагировала на его объяснения, и Леша нервно сглотнул. Голос в голове орал, не переставая, беги, беги!!! Но ноги словно приросли к полу, и двигаться никак не хотели.
  — Я дежурю завтра вместе со Славой… это мой напарник и друг, ему можно доверять! Как только заступлю, я дам тебе знать, и ты сможешь читать, хоть всю ночь напролет. А сейчас тебе придется спрятать книгу, пока не узнал Вайназовский – как можно тверже сказал Леша. Он заметил, что, как только произнес имя профессора, Нона вздрогнула, словно от удара хлыстом. Леша сильно сомневался, что она послушает его, и уже только надеялся, что она не сильно злится и не причинит ему вреда. Но вдруг Нона встала и, прихватив книгу с собой, направилась к кровати. Секунду подумав, она подняла матрац и положила аккуратно свою книгу туда, потом, поправив все, оглянулась вновь на Лешу. На этот раз она смотрела спокойно и немного задумчиво.
— Хорошо! Ладно, я пойду, пока не вернулся Колосов… наш третий напарник – уточнил он.
  Нона кивнула в ответ, словно была в курсе, кто и когда дежурит у них. Леша даже оглянулся и посмотрел на стену, туда, где за специальным стеклом должен находиться их кабинет, но ничего кроме блестящей стены не увидел. Мне показалось – сказал он про себя.
— Ну что же… до завтра,  – как то не сконфуженно произнес он и уже собирался уходить, как вдруг раздался ее голос, заставив его удивленно оглянуться.
  — Подожди!  Спасибо… за книгу! Но хочу предупредить тебя… это ничего не меняет! К тебе я отношусь, и буду относиться не лучше, чем к другим так, что, даже, не пытайся сблизиться со мной, а то, как бы, не пришлось горько разочароваться! – произнесла она холодным тоном.
Лешу больно задели эти слова, но он попытался не подать виду.
— Я это сделал не с какой-то определенной целью, а просто так! И я не пытаюсь обмануть тебя или задобрить маленькими поблажками. Я просто хотел сделать тебе приятно и все!
  — Хорошо! Пусть тогда так все и остается, а теперь тебе пора уходить.
  И он ушел, «переваривая» её слова. Когда он вышел из лифта, то чуть не столкнулся со Славой. Тот буквально налетел на него.
  — Черт, я тут чуть в штаны пару раз не наделал, особенно, когда ты запретил ей читать. Ей богу, я думал, что тебе конец, так она на тебя посмотрела! – говорил он, чуть не задыхаясь от эмоций.
  В его взгляде читалось откровенное восхищение, что, немало, удивило Лешу.
  — Что это с тобой?
  — Сам не пойму, но я даже завидую  тебе, – откровенно признался он.  Когда они сели на свои места он продолжил:
  — Ну не томи,  рассказывай.
  — О чем? Ты же сам все видел и слышал.
  — Я поражаюсь твоему спокойствию! Я хочу, чтобы ты рассказал о своих ощущениях, эмоциях… что ты чувствовал, когда стоял в шаге от нее и разговаривал…
— Если честно, то было чертовски страшно – засмеялся Леша – особенно в некоторых моментах.
  — Да, уж это точно…
  — Но мне понравилось, это совсем другое, видеть ее вблизи, разговаривать с ней, как с обычным человеком. Это нечто!
  — Ничего себе обычный человек! – чуть нервно воскликнул Слава.
    — Правда, меня задели ее последние слова – уже не так воодушевленно произнес Леша.
— Не бери в голову. Я тебе сразу сказал, она ненавидит нас всех и ее трудно в этом винить.
— Слушай, – неожиданно вспомнил Леша, – а как же запись? Ее наверно нужно удалить. Ты сможешь это сделать?
— Сделаю, а куда мне деваться? – сказал обреченно  Слава, закатив глаза. Леша слегка обнял его за плечи.
  — Спасибо, дружище, ты в очередной раз меня спасаешь.
  — Надеюсь в последний, – ответил тот, засмеявшись. Он уже повернулся к компьютеру,  покопался в каких-то сложных программах, и уже через пару минут сообщил, – все готово!
  Леша хотел еще раз его поблагодарить, как в комнату вошел Колосов, зевая и протирая глаза, хотя время было только двенадцать часов.
— Ты чего так рано? – спросил удивленно и слегка растерянно Слава.
— Да, решил не рисковать и вас не загружать, ребята.
-Ааа, ясно, – протянул Слава, искоса взглянув на Лешу.
Его взгляд говорил о том, что они чуть не попались, да и он тоже это прекрасно понимал.
На следующие сутки он заступил на дежурство вместе со Славой и Дмитрием Кондратьевым, у которого по графику был только день.  Вечером, когда они остались вдвоем со Славой, Леша тут же сообщил Ноне о том, что она может взять книгу.
Нона тут же ее достала и, лежа на животе на кровати, начала листать. Лица не было видно, что немного разочаровало Лешу, но все равно он был доволен собой.
— Ты рискуешь сильно и я вместе с тобой.
— О чем ты?
  — Вайназовский все равно узнает о книге. Я могу стирать какие-то фрагменты записи, но уж никак не целую ночь.
— Ну и пусть узнает, я скажу, что не знал об этом. В конце концов, он не предупреждал лично меня о том, что она наказана, – беспечно отмахнулся Леша.
 
 
 
 
ГЛАВА 10
 
 
 
— Кто мне скажет, что это? – процедил сквозь зубы Вайназовский через неделю, как только Леша перешагнул порог.
От неожиданности он не сразу понял, что происходит, и растерянно обводил взглядом всех присутствующих. Колосов сам выглядел удивленным и только пожимал плечами, Слава сидел поникший и, когда их глаза встретились, он понял, что все плохо. А вот Кондратьев выглядел весьма довольный собой и едва скрывал улыбку.
  — Что вы имеете в виду? – спросил Леша, холодея изнутри.
  Он уже начал догадываться, что так разозлило профессора, но, все же, надеялся, что ошибается.
  — А вот это, – и с этими словами, тот бросил книгу, которая с громким стуком упала на стол, – не хочешь объяснить, как это попало к нашему испытуемому объекту?
Оправдались самые худшие его опасения.  Он какое-то время молчал, но потом взял себя в руки, и смело, подняв голову, ответил:
— Да могу! Это я ей дал.
— Зачем? – коротко спросил Вайназовский. Голоса тот пока не повышал, но Леша буквально кожей чувствовал его злость.
— Она попросила.  Я посчитал, что в этом нет ничего опасного,  тем более книга в мягком переплете.
  — Она попросила? Тебя? – переспросил уже не так тихо Вайназовский, сделав угрожающий шаг к нему, но Леша не отступил.
— Да меня. Я спросил, не хочет ли она чего-нибудь, и она попросила  принести  книгу! И я посчитал….
  — Твое дело не считать, а выполнять мои указания, – закричал он в бешенстве.
  Леша опешил. Вайназовский, как будто разозлился еще больше, но что он такого сказал? Но тут он заметил, как жестикулирует на заднем фоне Слава, размахивая одной рукой, тот пытался объяснить ему, чтобы он помалкивал. Леша вновь взглянул на профессора и окончательно растерялся.
— Хорошо, – промямлил он.
— Если еще раз узнаю, что ты сделал что-нибудь без моего разрешения, я выкину тебя на улицу. И это касается, кстати, всех присутствующих. Ясно? – сказал он, уже более спокойно, обводя всех строгим взглядом.
— Да, конечно, – ответил за всех Леша.
Вайназовский еще раз взглянул пренебрежительно на книгу, а затем подошел к окну и посмотрел вниз.
  — Мне сегодня нужно взять на анализ спинномозговую жидкость у объекта, я хочу, чтобы ты ее обездвижил! – сказал он, обращаясь к Леше.
— Хорошо!
  — Подойду к одиннадцати часам, к этому времени, чтобы все было готово. Мне нужно, чтобы ты ее загрузил часа на три, но при этом она должна быть в сознании.
— Как скажете, – ответил удивленный его странными указаниями Леша, – я могу и сам взять спинномозговую жидкость, если пожелаете.
— Нет, я это сделаю сам, – отчеканил тот, – кстати, Колосов, вы мне нужны.
— Сейчас? – еле слышно спросил тот.
  — Да! Я думаю ребята справятся вдвоем, они же у нас такие самостоятельные и уже доказали это на деле, – с сарказмом произнес тот.
— Справимся, – гордо подняв голову, ответил на этот выпад Леша.
    — Вот и отлично, – и он вышел за дверь.
  Кондратьев тут же засеменил за ним. Чуть позже, кряхтя и охая, вышел и Колоссов.
  — Ну, как тебе? – обратился Слава к Леше, иронично улыбаясь, – я же тебя предупреждал… хотя мы еще легко отделались, можно сказать. Если честно, я был уверен, что он уволит тебя.
  — Да, удачное начало дня, ничего не скажешь, – вздохнул Леша – интересно, а как он узнал так быстро про книгу?
Слава только хмыкнул:
— А вот об этом даже думать не надо. Я  тебе могу сразу ответить. Разнюхала все это крыса вчера вечером.  Может, Нона книгу достала, а может, он видео просматривал, кто его знает. Узнал и тут же доложил все Вайназовскому.
— Да, разозлился он не на шутку. Я все же не понимаю, что тут такого ужасного?
  — Да, ты многого не понимаешь, – вздохнул тот – он разозлился даже не потому, что ты сделал что-то без его ведома, а потому, что она, – и он ткнул пальцем в экран, – попросила тебя, а не его.
— В каком смысле? Ведь ты же сказал, что он сам ее наказал и так понятно, что он ничего не сделает.
— Вот тут ты ошибаешься. Я часто слышал, как он спрашивает ее, не желает ли она чего-нибудь. Но та упорно молчит. А он хочет, чтобы она просила… может быть даже умоляла… это бы доставило ему удовольствие.
  — Это же полый бред! – поразился Леша – зачем? Какой в этом смысл?
— У каждого свой скелет в шкафу! Помнишь, я уже говорил тебе об этом! – загадочно произнес он, отворачиваясь к своему компьютеру.
  Леша тоже сел и, уставившись на экран, задумался. Какую же игру ведет Вайназовский и что он скрывает?  Каким-то шестым чувством он понимал, что-то ужасное, грязное, но не мог понять, что именно. Иногда он жалел, что пришел работать сюда. Он хотел изучать науку, ставить эксперименты, но не  на людях же… И пусть Нону они не считают за человека, но так ли многим она отличалась? Вайназовский многое скрывает и это касается не только Ноны, было что-то еще…  Теперь Леша не был уверен, что так уж хочет об этом знать, и уж тем более участвовать. Он  был поражен, ведь не так давно он восхищался этим человеком и боготворил его, а теперь все изменилось, и от этого на душе становилось горько и стали появляться мысли – а тот ли путь он избрал в своей жизни. Может, не для этого готовила его судьба, ведь в отличие от многих работающих тут, даже Славы, ему многое тут претит. И хоть тот и убеждает, что со временем все пройдет, и он свыкнется, Леша не был так уверен. Чем больше он узнает, тем страшнее и омерзительней становилось на душе. Разве об этом он мечтал… Леша глянул на время, почти десять часов, нужно было подготовить Нону. Он встал и подошел к стеллажу с препаратами, выбирая то, что нужно.
— Странные указания дал мне все-таки профессор на счет этих анализов. Зачем ему, чтобы она была в сознании, да еще целых три часа?
  — Тебе предстоит удивиться еще больше потом, – усмехнулся тот.
  — Чему же?
  — Сам все узнаешь, имей терпение.
Леша насторожился, ох, как это ему все не нравилось… и тот тон, каким его друг произнес эти слова. Он набрал несколько препаратов в шприцы.
— Эта доза, наверно, слона бы уложила часов на десять.
  — Ты же прекрасно знаешь, что на Нону они действуют гораздо быстрее, ее организм практически сразу все выводит. Где обычному человеку нужна одна доза, ей необходимо как минимум три. К тому же, без малейшего вреда для ее здоровья, даже наркотики не вызывают привыкания, ни физического, ни психического.
— Да, я знаю, я читал в архиве, но просто не верится в это иногда. Я боюсь причинить ей вред.
— Да успокойся ты. Она не человек, Леша, ей навредить очень сложно, и устроена она совсем по-другому.  Ты, по-моему, все время забываешь об этом. Ей ничего не будет, даже, если ты ведро вольешь в нее, на нее даже яды практически не действуют, – уже немного раздраженно говорил Слава, глядя на него.  Леша понимал, что тот прав… хотя бы отчасти, но ничего с собой поделать не мог. Он уже взял поднос и направился к лифту, когда его остановил удивленный возглас Славы:
— Подожди… зачем ты набрал все в шприцы, а не в дротики? И ты не взял специальный пистолет для них…
— Я не собираюсь в нее стрелять, – отчеканил тот, вызывая лифт.
— Да ты свихнулся окончательно – Слава вскочил и, схватив дротики и пистолет, подошел к нему – ты просто голову потерял, и я не собираюсь смотреть на то, как тебе размажут голову потом об стену. Прекрати заниматься ерундой и возьми это.
  — Слава, я же сказал, нет – Леша твердо посмотрел ему в глаза, показывая, что он не передумает.
— Твою душу – выругался тот – да ты не понимаешь, что рано или поздно, если не она, так тебе голову размажет Вайназовский, хоть и не в прямом смысле. Он узнает, если не сейчас, так в следующий раз и уволит.
— Я уже не так держусь за эту работу – отчеканил он. На самом деле он кривил душой, работу все же терять не хотелось и не только из за высокой зарплаты или серьезных исследований, а из за нее, в том числе. Он так привык видеть ее, любоваться ею почти каждый день, пусть хоть издалека, но все же…
— Черт с тобой – закричал Слава злобно – ну и вали… делай что хочешь. Это твоя жизнь, а я тебе не мамочка, чтобы следить за тобой – и он отвернулся, бросив все,  что держал в руках, на стол. Леша вздохнул, он не хотел ругаться с ним, но они по-разному смотрят на многое, и тут ничего не поделаешь… и он, молча, спустился к ней.
Она сидела,  прижав колени к груди и обнимая их руками. Леша часто замечал, что она любит сидеть именно так, а может, просто вошло в привычку.
— Мне нужно сделать тебе укол, Нона. Так приказал профессор – это прозвучало как оправдание, и он сморщился от отвращения к самому себе.
  Она посмотрела на него, брови ее на секунду сошлись на переносице и, ему показалось, что та вся сжалась. Но потом выражение на ее лице опять стало отрешенным, она встала и подошла к стене, повернувшись к нему спиной.
— Не нужно, – вздохнул он – я подойду и сам сделаю тебе укол.
  Она повернулась и медленно, очень медленно подошла к стулу и села на него, не отводя подозрительного взгляда от Леши.
Леша опять вздохнул, никогда она не будет доверять ему, он это уже понял. Подойдя к ней, он почувствовал, что не испытывает страха. Рукав пижамы у Ноны был слишком узкий, чтобы его задрать наверх для укола в предплечье.
— Ты можешь опустить кофту, мне нужно видеть твое предплечье, чтобы сделать укол внутримышечно.
  Нона начала расстегивать пижаму, но на третьей пуговице ее пальцы замерли. Леша не сразу понял, чем вызвано ее замешательство.
— В чем дело? – спросил он.
Нона как-то странно улыбнулась
  — Теперь ясно, почему ты захотел вдруг подойти и сделать мне укол… так сказать лично – произнесла она холодно и расстегнула третью пуговицу, от чего пижама сползла с ее плеча до самого локтя.
  Леша, пораженный ее словами, сначала молчал, но потом он заметил, что оголилась не только рука…  Прорезь пижамы открылась  так, что стала видна ее грудь, не вся конечно, но достаточно сильно, чтобы у него пересохло во рту. Нона придерживала кофту одной рукой, а улыбка полная сарказма не сходила с ее губ. И тут Леша понял, что она имела в виду, и густо покраснел. Он тут же отвел взгляд.
  — Я не собираюсь смотреть, не волнуйся, и не с этой целью я подошел. Просто не хотел дротиками… – проговорил он как можно спокойнее. Он сосредоточился на руке и ни разу не отвел взгляда, пока не ввел все – все, застегнись – сказал он – последний препарат мне нужно ввести внутривенно – когда он, наконец, осмелился посмотреть на нее, то заметил, что она больше не улыбается, теперь на ее лице было напряженное и сосредоточенное выражение. Брови вновь сошлись на переносице, и она задумчиво и как-то обреченно смотрела на стену. Он понял, что причина не в нем,  она озабоченна чем-то совершенно другим. Нона закатила рукав до локтя, делая это чисто рефлекторно, ее мысли были далеки от происходящего.
  И вдруг его осенило – она боится, конечно. Наверно думает, что ее готовят к очередному эксперименту. А он, идиот, даже не объяснил ей что происходит.
  — Не волнуйся, у тебя всего лишь возьмут анализ для исследования – сейчас подействуют лекарства и больно быть не должно – как можно мягче сказал он. В этот момент он наклонился над ее рукой и вводил препарат. Когда почувствовал, что она повернулась к нему, он поднял голову и очутился лицом к лицу с ней. Их глаза были буквально в нескольких сантиметрах друг от друга. Его светло карие и ее черные, как угольки, не имеющие ни белка, ни зрачка, сплошная черная мгла… пугающие, но все же притягивающие к себе… живые, они буквально мерцали изнутри.  Время будто остановилось и он не мог оторвать своего взгляда от ее глаз… он утопал, тонул в них… не мог дышать… Голова закружилась, и он уже подумал, что они не такие уж и пугающие, а наоборот прекрасные своей смертельной красотой…
  — Дыши –  услышал он неповторимый голос, словно издалека…  вдруг все исчезло. Нона отвернулась, а он от неожиданности упал бы, если бы вовремя не схватился за край стола. Легкие горели огнем, и он шумно вздохнул в себя воздух. О боже – подумал он, что это было. Он только что чуть не задохнулся!  Сколько же прошло минут или секунд?  Леша взглянул на ее руку, игла была все еще в вене, в шприце уже ничего не осталось, он все сделал и даже не заметил этого. И тут он вспомнил, что она может гипнотизировать. Неужели Нона только что чуть не убила его или это вышло случайно?
  — Что ты сделала? – спросил он, наконец, отдышавшись.
— Ничего! – затем, встав, она чуть нагнулась к нему – если бы я хотела, ты был бы уже мертв – буквально прошептала она ему на ухо – потом, чуть шатающейся неуверенной походкой, направилась к кровати и легла на спину, уставившись в потолок.
Леша окончательно пришел в себя, теперь он испугался, и не на шутку. Наконец он понял, насколько она опасна и сильна… всего лишь один взгляд и через пару секунд он уже мертвый, лежал бы, у ее ног, просто потому, что забыл подышать. Но с другой стороны – подумал он – она ведь не сделала этого, она сама проговорила «дыши».  Он точно слышал, как она сказала ему, и он задышал, или ему послышалось, а из оцепенения он сумел выйти сам? Леша задумчиво смотрел на нее. Нет – решил он – если бы она захотела, то сделала бы с ним все что задумала.  Но она ведь не захотела!
  — Не бойся, больно тебе не будет – снова решил он успокоить ее.
  — Боли я не боюсь… уже не боюсь, — тихо и уже вяло проговорила она.
  — Но ты чего-то боишься, ведь так?
  — Кто будет делать? Эдвард Петрович?
  — Да, он.
  Нона чуть заметно задрожала. Она повернула голову к нему и тихо произнесла:
— Нет, я не боюсь… это другое… ты не понимаешь! И никогда не поймешь!
— Так объясни мне – попросил он.
— Уходи – устало проговорила она, отворачиваясь к стене.
  Леша не стал ждать, когда ему скажут во второй раз, и тут же вышел. То, что произошло, не выходило из его головы, точно так же, как и ее слова. Он поднялся, все еще размышляя над этим.
  — Что, черт побери, это значило? Что вы там внизу делали? И почему ты, как идиот, уставился на нее и минуты три не двигался, причем с такой глупой ухмылкой на лице – спросил Слава, едва сдерживая гнев, и не дожидаясь ответа на свои же вопросы.
  — Мы просто разговаривали – ответил он, отворачиваясь. Он и не предполагал, что он не дышал около трех минут. В тот момент ему казалось, что прошли какие-то секунды…
— Ах, вы разговаривали!!! Конечно, я то уж было, подумал… Нет, ты просто издеваешься надо мной? Я предупреждаю тебя, это в последний раз, когда я прикрываю твою задницу! И я не шучу!
Леша только кивнул. Сказать ему было нечего, он был не прав и знал это.
В три часа пришел Вайназовский, не опоздав ни на минуту.
— Все готово? – спросил он, чуть ли не порога.
— Да.
— Сколько она уже в таком состоянии?
— Минут пятнадцать – ответил Леша, посмотрев на часы.
— Отлично – удовлетворенно кивнул тот – а теперь все могут быть свободны, займитесь своими делами.
— Как свободны? – не удержался от пораженного возгласа Леша –  вы хотите, чтобы тут никого не осталось?
— Я что, не ясно выразился? Уходите и возвращайтесь не раньше, чем через два часа. Я все сделаю сам. Мне не нужна ваша поддержка!
Леша посмотрел на Славу, но тот не выглядел удивленным и спокойно собирал свои вещи. Значит это не в первый раз – понял Леша, судя по реакции друга. Он тоже, не забыв прихватить книгу, вышел вместе со Славой.
  — Извини меня – сказал Леша, когда они, молча, направлялись к главному лифту.
— Ничего… забудь. Пойдем лучше покурим на улице, хочу подышать свежим воздухом. Эти стены давят на меня иногда, что становится не по себе.
  — Пошли – обрадовался Леша тому, что Слава больше не злился.
  Он не курил. Но решил составить ему компанию, да и на улице он бывал в последнее время крайне редко. Они вышли и направились вдоль здания.  Вокруг простиралась сплошная голая поляна. Зато вдалеке виднелся лес, который с началом лета весь зазеленел и выглядел потрясающе. Недалеко от них лениво прохаживали военные, некоторые с собакой, некоторые просто разгуливали, со скучающим видом, по территории.
  — И часто профессор остается наедине с Ноной? – решился, наконец, задать главный, мучавший его, вопрос Леша.
    — Не так уж часто… ну… иногда! – как-то неопределенно ответил тот, закуривая сигарету.
— Зачем ему это? Почему один?
  — Я не знаю, Леш! Я точно так же, как и ты, работаю здесь. И от того, что прошло больше трех лет, многого вовсе не узнал. Я всего лишь пешка, которой они пользуются для своих целей. Но в подробности меня никто не посвящал. Да я и не стремлюсь к этому. Иногда, как говорится, лучше меньше знать – крепче спать будешь!
— Но хоть догадки… ведь признайся, ты не раз думал об этом – не унимался Леша.
— Думал! Но это всего лишь догадки…
— Так поделись ими.
— Слушай, тебе не кажется, что ты суешь нос не в свое дело. Не стоит, Леш… – вдруг серьезным тоном проговорил Слава, заглянув пристально ему в глаза.
  — Я просто хочу знать, с чем имею дело – ответил  чуть раздосадованный Леша.
 Слава какое-то время шел, молча, задумавшись о чем то. Леша уже подумал, что ответа не дождется, как вдруг тот заговорил:
— Когда я впервые пришел сюда, Вайназовский уже периодически оставался с ней наедине. Что он там делает, я не знаю? Но уж точно не два часа берет анализы, это уж точно, но в отличие от тебя я помалкивал и ни о чем ни у кого не спрашивал. Только однажды Колосов проболтался мне…
— О чем? – тут же встрепенулся Леша, остановившись.
Слава тоже остановился.
— Он сам знает не многое, но работает уже тут около десяти лет. И он сказал мне, что Вайназовский стал странно себя вести примерно года четыре  назад. Тогда впервые он прогнал всех, не объясняя причины, с того времени это и продолжается. Вот все, что я могу сказать. Остальное додумывай сам – почти шепотом сказал тот
  — Ты хочешь сказать, что он… – в ужасе начал, было, Леша.
  — Я ничего не хочу сказать – перебил его тот – и давай закроем эту тему – Слава выбросил окурок и опять направился вперед.
А Леша так и остался стоять в оцепенении еще какое-то время. Неужели он имел в виду…  Не может быть, ведь ей было всего лет четырнадцать. Нет, тут, наверно, что-то другое.  Может Вайназовский и обладает не лучшими качествами для человека, но он, прежде всего, ученый, врач, он не может поступить так… это уже слишком. Леша немного успокоился и пошел догонять друга.
 
 
 
ГЛАВА 12
 
 
 
Нона лежала на боку, повернувшись к стене. В хромированной стали она видела свое размытое отражение, искаженные черты своего лица. Она ждала  и чувствовала, что с каждой минутой ожидания слабеет. Не только физически, но и морально. Она знала, что будет, знала настолько четко, что от этого становилось еще хуже. За столько лет проведенных в этих стенах, она привыкла ко многому: к боли, страданиям, унижению, к череде одиноких однообразных дней и ночей, к отчаянной скуке, тоске… Но только одно до сих пор заставляло ее внутренне содрогнуться… и в такие минуты она хотела умереть...
И вот она услышала его шаги, еще задолго до того, как он вошел, потом тихо открылась дверь, шаги стали громче и буквально эхом отдавались в ее, отяжелевшей от введенных препаратов, голове. Затем она увидела его отражение все на той же стене, такое же размытое, как и ее… совсем рядом. Рефлекторно она попыталась оттолкнуть его от себя, задушить, переломать все кости, но ничего не выходило, она и знала наперед, что не выйдет. Препараты ослабили ее. Тело практически не слушалось, а разум пребывал, словно, в тумане. Прошло слишком мало времени, чтобы восстановиться, но если бы он задержался еще, хотя бы на час, она бы сумела. Они не знают, не догадываются, что теперь она стала гораздо сильнее, и ей понадобится максимум часа два на то, чтобы силы вновь вернулись к ней. Но профессор слишком хитер, он не будет рисковать и уйдет, гораздо, раньше, она понимала это. Хотя с другой стороны, может быть, оно и лучше, ей нельзя сейчас выдавать себя, иначе она никогда не выберется отсюда… еще слишком рано… но соблазн так велик. Она знала, что не сможет удержаться от малейшей возможности убить его.
  Он сел рядом с ней на кровать, и она уловила запах исходивший от его тела. Она не выносила этот, одному ему присущий, запах, смешанный с дорогим парфюмом, он казался ей тошнотворным, омерзительным…  Ее начало тошнить, голова закружилась еще больше… А самое ужасное – ей захотелось плакать, сильно, безудержно… Но нет, ее слез он не получит. Вот уже несколько лет она не плакала и порой думала, что уже не умеет это делать, но только не в такие минуты.
— Привет, девочка моя – услышала она его голос и почувствовала, как рука его начала гладить ее волосы – моя красавица – продолжал шептать он ей на ухо.
-  Ты же знаешь, я все сделаю для тебя, все, что ты попросишь. Я тебе купил бы сотни книг, попроси тыменя об этом, но ты молчишь и просишь кого-то другого. Почему, Нона?
На своей шее она почувствовала прикосновение его холодных губ. От отвращения все внутри у нее сжалось, и она попыталась отодвинуться, но лишь сумела уткнуться лицом в подушку.
  — Почему ты отталкиваешь меня – продолжал нашептывать страстно его голос – ты же знаешь, что нужна мне. Все что я делаю, только ради тебя. Со временем ты поймешь это и оценишь – взяв за подбородок, он повернул ее лицо к себе. Нона не могла сопротивляться, она лишь закрыла  глаза, чтобы не смотреть на того, кого ненавидела больше всех на свете. Он впился в ее губы, а руки начали нервно расстегивать пуговицы на ее пижаме. Оторвавшись от губ, он начал осыпать поцелуями ее шею, уже обнаженные плечи, спускаясь все ниже и продолжая лихорадочно шептать – ты еще полюбишь меня, полюбишь…
Но она уже не слушала его… она кричала. Отчаянный крик раздавался лишь в ее голове, там были и слезы, и боль, и все то, что она так тщательно прятала от посторонних глаз… 
  — Тише, тише – вдруг услышала она чей-то тихий, нежный голос – это в последний раз, я обещаю тебе – это была ее вторая половина, голос ее разума… И вдруг Нона перестала ощущать всю реальность происходящего, она больше не чувствовала ни его прикосновений, ни его голоса, ни запаха… Разум, отделившись от тела, уносил ее куда то далеко.
  — Когда? – спросила она – Сколько мне еще ждать?
  — Совсем чуть-чуть!!! И скоро всему конец… всем им конец. Мы уничтожим все то, что ты ненавидишь, они будут умирать,  долго и мучительно…
  — Когда? – буквально выдохнула Нона от нетерпения.
  — Скоро… очень скоро – тихий голос продолжал нашептывать это заветное слово, которое буквально убаюкивало ее...
 
 
 
Глава 13
 
 
 
  Леша пришел на дежурство. Переступив порог, он удивленно замер, за компьютером сидел не Слава, как он ожидал, а Кондратьев.
  — Здравствуйте, – поздоровался Леша – а где Слава? По графику же он вроде должен заступить сегодня!
 Дмитрий Васильевич взглянул на него с усмешкой.
— Да, должен был, но Вайназовский перед отъездом приказал, чтобы Слава работал на пару с Колосовым, а мы теперь будем работать с вами вдвоем.
Леша разозлился. Он сдавил челюсть с силой, чтобы не выругаться вслух, прекрасно понимая, что это все козни Кондратьева. Он, явно, что-то разнюхал, и теперь решил разделить их со Славой, так ему будет легче контролировать его.
— Не понимаю, какая в этом необходимость – наконец то, сказал Леша, делая вид, что его это не очень-то интересует.
— Ну… вы слишком молоды, да и Слава не очень опытен. Профессор решил, что будет лучше, если вы будете работать на пару с более опытными людьми – проговорил тот, не глядя на него, но губы все еще были растянуты в издевательской ухмылке, которая ясно говорила о том, что он получает удовольствие от своей победы.
  Ну, что ж – подумал Леша – радуйся престарелая крыса. Я не дам тебе повода выкинуть меня отсюда. Он надел халат и сел на свое место. Мельком взглянул на Нону, та сидела на кровати, как всегда.  Но  сегодня у Леши не было настроения разглядывать ее.  Он отвернулся и начал заполнять отчет, стараясь занять себя чем-то. Вдруг до него дошло, что его новый напарник только что говорил вроде о том, что Вайназовский якобы уехал.
— А что, Эдвард Романович в отъезде? – как можно безразличнее спросил он. Боковым зрением заметил, как тот подозрительно скосил на него свои глаза через толстые стекла очков, от чего они казались еще более маленькими, чем были на самом деле.
  — Да, улетел сегодня утром в США! Но вернется через пару дней.
— Ясно – только и ответил Леша. Сначала это новость обрадовала его, но  вспомнив, что теперь он работает с Кондратьевым, радость сразу поубавилась. Так вот почему они  это затеяли. Чтобы держать меня под контролем на время отсутствия профессора – понял он.
  Прошло несколько часов и за это время они перемолвились всего парой слов. Леша просто умирал от скуки, и безбожно хотел спать. Глаза слипались и он, то и дело, проваливался в сон, голова сползала с руки, которой он ее поддерживал. Интересно, сколько я так продержусь – подумал, было, он, как вдруг услышал прерывистое пищание. Распахнув глаза, он увидел, что на мониторах нескольких компьютеров загорелось красная надпись.
— Черт! – тут же выругался Кондратьев с другого конца комнаты.
— Что происходит? – спросил удивленный Леша, пытаясь разобрать, что написано на мониторе.
— Да картридж, снабжающий энергией ошейник объекта, разряжается, и компьютер предупреждает о необходимости его поменять.
  — И как часто его нужно менять? – спросил он, не зная, что еще говорить. Он в физике не очень-то разбирался, и вникать в эти тонкости не было особого желания.
  — Не так часто, в зависимости от того, как часто им пользуются. Но так как в последнее время Нона вела себя на удивление тихо, то уже почти год как его не меняли.
  — Ясно! И что нам нужно теперь делать?
  — Тебе, в общем-то, ничего. Просто набери мне препараты, чтобы я мог усыпить ее – ответил тот с важным видом, откидываясь на спинку кресла.
  — Что значит «чтобы вы могли усыпить»? Это моя работа! – возмутился Леша.
  — Я сам к ней спущусь, а ты будешь наблюдать по монитору, чтобы все прошло гладко – ответил тот, как ни в чем не бывало, но Леша видел, как его глаза издевательски блестят. Он не на шутку разозлился и с трудом сдерживался. Тот специально пытался вывести его из себя, и он прекрасно это понимал.
— Сколько понадобится времени для этого? – с трудом взяв себя в руки, спросил Леша. Он предчувствовал, если они поругаются, то в этой битве проигравшим останется он. Ведь Кондратьев, слишком, приближен к профессору и тот поддержит именно его, даже не вдаваясь в суть проблемы, а Лешу, и слушать, скорее всего, не станет.
  — Минут пятнадцать,  от силы двадцать? – сказал тот, немного задумавшись – мне всего лишь нужно заменить один картридж на другой.
  — И это все? И он сразу будет функционировать?
  — Конечно!  Самое сложное в этом деле – это занесение обновленных данных с нового картриджа в главный компьютер после того, как тот активируется.
  — А зачем это? Вы же сказали, что он начинает функционировать сразу после того, как заменишь его.
— Да мы в любой момент можем при необходимости ударить ее разрядом электрического тока, как обычно. Но если не внести данные, то не будет связи между штрих-кодом на новом картридже и компьютером, который при малейшем нарушении работы, передает все данные нам, как это случилось только что. При поломке или, если допустим, Нона попытается снять ошейник, что, конечно маловероятно, так как он из прочного сплава, да и при попытке насильно снять без применения кода, он автоматически ударяет разрядом. Но в любом случает, вся эта информация должна, тут же, поступить на компьютер. Понимаешь?
  Леша на самом деле мало, что понял и лишь чуть поморщился.
  — В общем, набери в инъекционные дротики препараты для объекта –  сказал тот, чуть пренебрежительно.
  Леше ничего не оставалось, как выполнить его указания, и он, нехотя встав с кресла, направился к стойке с лекарственными средствами.
  — Я дам ей снотворное! Будет действовать около часа. Хватит?
  — Конечно. Я же сказал мне нужно минут пятнадцать.
  — Да, слышал я, слышал – процедил он сквозь зубы. Как же ему надоел этот Дмитрий Васильевич, придушил бы его собственными руками. Леша все сделал так, как тот велел и подал ему дротики с усыпляющими лекарствами.
Дмитрий Васильевич все забрал и спустился на мини лифте к Ноне. Леша не стал смотреть в монитор, то ли это было делом принципа, то ли просто не хотел видеть, как с ней обращаются. Но когда через какое-то время, он повернулся к монитору, Кондратьев уже вытащил из ее ошейника маленький прямоугольный диск и направлялся к выходу. Обездвиженное, казавшееся таким беззащитным тело Ноны, осталось лежать на полу рядом с кроватью. Она лежала на боку, повернутая все еще к стене, лица видно не было под покровом густых волос. Кондратьев вернулся довольный собой.
— Вот видишь, все уже готово. Теперь надо заняться основной работой – он сел за компьютер и начал что-то кропотливо вводить туда, сверяясь с какими-то бумагами. Бесконечный ряд цифр и кодов. Леша некоторое время наблюдал за ним, потом отвернулся и опять посмотрел на девушку. Она все еще лежала в той же позе. Сердце сжалось от жалости – вот сволочь, бросил ее на холодном полу, мог бы хотя бы переложить на кровать – подумал он злобно, но ничего говорить не стал, прекрасно зная, каков будет ответ. Тот ему скажет, что ей все равно ничего не угрожает, никакое заболевание, и она всех нас еще переживет. Кондратьев всегда так говорил, и иногда Леше казалось, что он завидует  ей, точнее совершенному строению ее организма, не то, что у него – «старая развалина».  Леше захотелось пить.
— Я пойду, приготовлю себе чашку кофе – предупредил он напарника. Тот в ответ лишь рассеянно кивнул.
  — Тебе тоже принести? – тот опять рассеянно кивнул.
  Лучше бы не предлагал – подумал Леша, теперь придется и правду готовить. Он встал, как вдруг ему показалось, что Нона зашевелилась. Он резко повернулся и внимательно посмотрел на экран. Нона все так же лежала на полу и никаких признаков жизни не подавала. Он посмотрел на часы, время было час ночи. Прошло всего лишь полчаса. Нет, она не могла так быстро отойти от действия снотворного, как минимум еще тридцать минут, если не больше –  подсчитал он. Ему просто показалось, надо срочно выпить кофе и покрепче. Не хватает того, что он засыпает на ходу, так еще ему и мерещится всякое.
— Да, что б тебя… – раздраженно прокричал Кондратьев, ударив по клавиатуре.
— Что случилось? – зевая, спросил Леша.
— Что-то напутал… этот чертов компьютер показывает, что на ней вообще нет никакого картриджа – видя недоуменный взгляд Леши, уточнил он –  показывает, что нет контакта с кожей.
— Как это так? Он же на ней!
  — Да знаю я – нервно отмахнулся тот – я видимо ошибся где-то. Придется все заново вводить!
Отвернувшись, Леша только торжественно улыбнулся.
Ну, так тебе и надо – подумал он, выходя в смежную комнату, служившую кухней.
 
 
 
Глава 14
 
 
 
— Проснись – услышала она нежный голос – проснись, ну же, вставай. Нам пора!!! Времени очень мало… – Нона не сразу поняла, что происходит. Голова невыносимо кружилась, и хотелось спать, но что-то мешало ей, заставляя ее глаза, против ее же воли, открываться. Она попыталась встать.
  — Нет… – закричало ее сознание – не шевелись, ты не должна двигаться, иначе они заметят.  Нона замерла и через пару минут уже полностью пришла в себя.
  — Что происходит? – спросила она саму себя.
  — То, о чем ты мечтала – ответил ей голос – Это случится сегодня!!!
  Нона почувствовала, как сердце забилось в бешеном ритме, и кровь ударила в голову. Наконец-то, наконец-то – думала она – да, я готова, я достаточно сильна для этого. Теперь она знала, что ей дальше делать…
Нона вновь закрыла глаза и сосредоточилась, концентрируя свои силы. Ей необходимо избавиться от обручей. Но сделать это нужно максимально быстро пока ее не парализовал ответный заряд. Она знала, что на это уйдет очень много сил, но это была самая ответственная часть, дальше будет проще… она знала, она чувствовала это.
— Торопись – шепотом тихо раздалось в голове. И Нона напряглась раз, два, три… одновременно все три обруча с щелчком разорвались и упали на пол. Это произошло настолько быстро, что они даже не успели среагировать. Она скосила глаза на то, что осталось от ее кандалов: из переломанного металла торчали несколько тонких проводов, и они искрились. Ее губы растянулись в холодной улыбке – дальше все проще. Она опять сосредоточилась и сверхпрочный металл из чего были сделаны обручи медленно начал скручиваться, словно пластилин, пока не превратился в три колышка с острым, как лезвие концом. Они тихо поднялись в воздух, и начали крутиться по спирали, все больше и больше набирая скорость, пока их не стало видно вовсе. Все было заранее продуманно… Нона медленно подняла голову и взглянула на стекло, которое отделяло ее от них. Избавившись от этой преграды, она, считай, уже на свободе. Свою дверь ей не одолеть, слишком толстая и прочная, даже, учитывая ее силы, но вот бронированное стекло толщиной около пяти  сантиметров, за которой они так давно и беспечно прячутся,  – это другое дело. Там сидел один, видела, точнее, мысленно чувствовала его. Вот и прекрасно, это еще больше упрощает ее задачу. Она вновь сосредоточилась и вдруг колья с огромной силой полетели в стекло. Самое большое – точно в центр, остальные два по краям. Она тщательно рассчитала силу удара и точки попадания. Сначала негромкий щелчок, а через несколько секунд – треск. Она удовлетворенно наблюдала, как расходятся на зеркальной поверхности трещины, сначала медленно, потом все быстрее и через некоторое время все рассыпалось на сотни, тысячи кусочков разных размеров осколков, словно от взрыва. Все полетело на пол, засыпая большую часть комнаты и только куски побольше замирали в воздухе на разных уровнях, образовывая что-то вроде лестницы. А она стояла внизу, у подножья… и не один осколок не задевал ее тела. Нона увидела перепуганное лицо человека, стоявшего наверху. Он, словно окаменев, стоял столбом посередине и, расширенными от испуга глазами, уставился на нее, будто не веря всему происходящему. Рот смешно открывался и зарывался так, словно, он хотел что-то сказать, но не мог, ну тут он вдруг рванулся вперед к столу. Нона смотрела на него, а затем улыбнулась… на прощание!!! Потом она занесла ногу на первую ступеньку и та даже не шелохнулась. Она легко и быстро поднялась и перешагнула через раму и тут же заметила второго. Он тоже смотрел на нее, но в отличие от того первого, лицо, скорее удивленное, чем испуганное.
— Привет, Леша! – произнесла она нежно. Чашки, что он держал в руках, вдруг выскользнули из рук и разбились – неужели ты не рад меня видеть? – спросила она таким же нежным воркующим голосом.
 
 
 
Глава 15
 
 
 
  Леша разливал кофе, когда вдруг услышал странный звук, не очень громкий, но, все же, он настороженно поднял голову, прислушиваясь внимательней. Он отвлекся, пролил кипяток себе на пальцы и тут же с криком отдернул руку. Ожог был не сильный, но кожа покраснела и слегка ныла. Черт – выругался он, дуя на свои пальцы. Потом он взял чашки со стола и направился в наблюдательную комнату.
— Дмитрий Васильевич – позвал он по дороге — с вами все в поряд… – но договорить он так не успел, потому что раздался жуткий грохот за стеной, послышался треск и звук бьющегося стекла. Леша, тут же, кинулся туда, но переступив порог пораженно замер. От их экрана, некогда состоявшегося из бронированного стекла с односторонним видением, практически ничего не осталось, не считая пары осколков торчавших из рамы по бокам. Он не мог поверить своим глазам. А понять, что происходит и подавно.
— Что происходит? – спросил он вслух. Но ответом была тишина. Только сейчас он обратил внимание на то, что Кондратьева нет. Леша недоуменно обвел комнату глазами, как вдруг заметил в дальнем углу белый халат и ноги, торчавшие из-под стола. Он кинулся было к нему, чтобы помочь, решив, что тому просто стало плохо. Но когда он приблизился, то с ужасом понял, что Кондратьев мертв. Его шея была вывернута на сто восемьдесят градусов и там, где должно было быть лицо, виднелся затылок. В эту самую минуту он вдруг увидел ее… Она медленно поднималась, словно передвигалась по воздуху, и смотрела на него своими бездонными черными глазами, которые блестели и мерцали, как никогда раньше. В голове у Леши был полный хаос, что и как могло произойти, он не мог понять. Время, будто, замерло и секунды тянулись как часы, он словно завяз в болоте и каждое движение и даже мысли давались с огромным трудом. Она говорила ему что-то. Он понял это по движению ее губ, растянутых в холодной улыбке, но смыл слов никак не доходил до него. Очень медленно он начал осознавать весь ужас положения, в котором он находился и не только он… В голове, словно молния, вспыхнула ужасающая мысль – она выбралась, она теперь свободна… Его пальцы разжались и чашки выпали из ослабших рук, но он даже не почувствовал это. Он тут же кинулся к столу, пытаясь нажать на сигнал тревоги, хотя прекрасно знал, что это не поможет и ему конец. Леша протянул было руку, как почувствовал резкую боль и услышал, как хрустнула его кость в нескольких местах. В глазах потемнело, и с криком он упал на колени, хватаясь за руку, которая теперь свисала словно плеть.
  — Еще раз шевельнешься без моего разрешения, и я убью тебя – сказала она очень спокойно.
Теперь он расслышал ее.
— Чего ты хочешь? – выдавил он из себя, превозмогая боль и пытаясь придумать, как остановить ее.
— Ты знаешь! И ты поможешь мне – отчетливо сказала она, глядя на него. Теперь она не улыбалась, а спокойно смотрела, как он корчится от боли, и ему показалось, что она получает удовольствие, видя его мучения. Он испугался.  Страх сковал его изнутри, это был не только страх перед смертью… мучительной смерть. Нет, он просто представил на минуту, что будет с людьми, если она выберется наружу. Сколько смертей? Десятки… сотни… прежде чем, ее остановят и смогут ли остановить! Она убила Кондратьева с расстояния более десяти метров, смогла каким-то образом освободиться от ошейника и разбить бронированное стекло. Леша понял, что все это время она водила всех за нос. Нона гораздо сильнее, чем они думают, и сила ее будет увеличиваться в геометрической прогрессии.
  — Нет – выдохнул он из себя и посмотрел ей в глаза.
— Нет?! – удивилась та – это мы еще посмотрим…
И Леша закричал, он не знал, что может вообще так кричать, но боль была адская. Она выворачивала ему израненную руку, он мечтал потерять сознание или даже лучше умереть сразу, но, ни того, ни другого не происходило.
— Хватит, хватит! Умоляю, прекрати… я все сделаю – она перестала, но боль не хотела отпускать. Леша весь дрожал и обливался холодным липким потом.
    — Открой мне дверь – скомандовала она.
Леша попытался встать и смог только с третьей попытки. Кое-как ковыляя, он дошел до двери и приложил здоровый палец к панели и уже собирался набрать код, как вдруг он услышал звонок и на экране монитора, куда поступала информация от камеры наблюдения за коридором, высветились пять фигур.
— У вас там все в порядке? – раздался голос одного из них через динамики – мы услышали какой-то шум… Это была охрана, дежурившая на этаже, в руках они держали автоматы. Леша хотел было крикнуть, чтобы они убегали, но потом у него вспыхнула надежда. Ведь они вооружены, может быть, они справятся с ней – подумал он. О  том, что бы их предупредить об опасности и речи быть не могло. Нона зорко следила за каждым его шагом. Леша повернулся к ней и вопросительно взглянул.
— Открывай – совершенно спокойно ответила та, подходя ближе. И тут он понял, как сильно ошибался. Нет, они никогда не смогут остановить ее, но выбора у него не было. Дрожащими пальцами он набрал код, и дверь разъехалась перед ними. Он даже не успел и рта открыть, как все пять человек со стонами повалились на пол друг за другом. Никто их них даже не успел поднять автоматы, все произошло в считанные секунды. Леша отвернулся не в силах смотреть на их перепуганные и недоуменные выражения лиц перед смертью.
— Иди вперед –  услышал он. Леша с ужасом переступил через тела и двинулся по коридору. Он не слышал звука ее шагов. На ней не было обуви, и передвигалась она совершенно бесшумно, но ему и не нужно было слышать, он чувствовал ее каждой клеткой своего тела. Периодами он думал, что вот-вот потеряет сознание, и начинал радоваться этому, но, тут же, силы, непонятно каким образом, восстанавливались, и ему приходилось идти дальше, придерживая искалеченную руку здоровой. Боль со временем немного стихла. Они проходили мимо отсека номер пять.
— Стой – услышал он ее голос и он, повернувшись, удивленно посмотрел на нее. Она остановилась и замерла, пристально смотря на дверь, и долго молчала.
— Кто там находится? – наконец спросила она, не отрывая взгляда от двери. Леша на какой-то момент забыл и о руке и том плачевном положении, в котором находился. Этот отсек его давно интересовал, и он всегда мечтал узнать, какие опыты там проводит Вайназовский, но не это его сейчас поразила. А то, что Нона спросила: кто там находится, словно она точно знала, что там кто-то есть. Леша никогда не думал, что там может находиться какое-либо живое существо и, даже, предположить не мог! Единственным, в своем роде живым объектом для экспериментов, была Нона. Насколько он знал, других таких объектов в здании не было.
  — Я не знаю – ответил он честно.
  — Открой ее.
  — Я не могу, у меня нет кода – он думал, что она не поверит ему, но та его даже не слушала. Она уже приблизилась к двери, и он увидел, как сосредоточенно, буквально, впилась в нее взглядом Нона. И тут он пораженно заметил, как металл начал будто плавиться прямо у него на глазах. Это было просто ошеломляющее зрелище. Сантиметр за сантиметром дверь скручивалась и поддавалась, образовывая расщелину между двумя створками. Дверь была гораздо тоньше, чем в отсеке у Ноны, но, все же, не менее сорока сантиметров толщиной, и все из того же прочного сплава. Как же она сильна – подумал он, обращая внимание, что, нехотя, восхищается ею. Когда проход стал достаточно велик, чтобы в него мог пройти человек, она остановилась.
— Иди первый — приказала Нона ему.
  Но Леше и не нужно было повторять, он и сам уже двинулся в том направлении, сейчас любопытство пересилило всякий здравый смысл. Он с трудом втиснулся и, наконец, попал в небольшую комнату больше похожую на больничную палату, не считая хромированных стальных стен. Тут находилось огромное количество всевозможных инструментов, препаратов и медицинской техники. Пока он все это разглядывал, Нона прошла мимо него, направляясь в дальний угол, где стояла кровать, закрытая большой ширмой. Леша тоже двинулся за ней и, когда увидел то, что лежало на этой кровати, ему чуть не стало плохо. Его замутило и он, отшатнувшись, привалился к стене, с ужасом и отвращением разглядывая это.
На большой кровати, окутанное сплошь проводами и датчиками, лежало обнаженное тело Ноны, точнее,  ее копия. Это было что-то вроде недоработанного образца самой Ноны, но, насколько мог судить Леша, моложе ее лет на пять. Недоработанный – потому что, только одна ее половина похожа на нее, другая же половина была безобразна и мало походила, вообще, на человеческое тело. По всей видимости, эта была попытка Вайназовского создать  клон Ноны. У нее были такие же пепельно-серебристые волосы. Одна сторона лица и тела в точности соответствовала оригиналу, а другая – словно не имела костей вообще. Вместо костей, как определил Леша, у нее было, что-то вроде, хрящевой ткани, от чего кожа на этой части как бы растекалась и сморщивалась. Он так же заметил, что на коже у нее множество рубцов, оставленных, явно опытной рукой, хирурга. Значит, ее не раз резали, изучали ее строение изнутри – понял он. Вместо руки торчал длинный отросток, не имеющий ни локтевого изгиба, ни пальцев, и напоминающий щупалец. Одна грудь прекрасна, а другая – недоразвитая складка, которая вместе с коже сползала на бок. Грудная клетка  не имела даже ребер. Вторая нога, точно так же, как и рука напоминала щупалец, но гораздо длиннее и была вывернута под странным углом в форме вопросительного знака. Леша был шокирован, он не мог поверить в то, что видит. Неужели Вайназовский все-таки попытался создать ее клон? И то, что получилось, было просто жутким и невообразимым зрелищем. А с научной точки зрения, описать это какими-либо критериями было просто нереально. Сколько лет он держит ее тут? Сколько же экспериментов он провел на этом несчастном существе, которая, по сути, была еще ребенком лет тринадцати, от силы четырнадцати. Леша посмотрел на Нону, но та не обращала никакого внимания на него. Она, не отрываясь, смотрела на саму себя… Леша впервые видел у Ноны такое выражение лица, как сейчас.  Она смотрела на нее с такой нежностью, лаской и болью в глазах, в которых стояли слезы, а губы ее дрожали. Вдруг Нона-2 открыла глаза, точнее один глаз, второй так и остался закрытым, словно почувствовала присутствие кого-то. Какое-то время она смотрела в потолок, а потом медленно повернулась и взглянула на Нону. Леша обратил внимание, что глаза у той тоже были черные, но в отличие от оригинала они были безжизненными и тусклыми. Во взгляде ее читалась мука, боль, одиночество… он понял, что клон Ноны не обладает или, практически не обладает, ни какими сверх силами, и ею мало кто интересуется! Между тем, две Ноны глядели друг на друга какое-то время, не отрываясь, потом та открыла рот, и губы ее зашевелились, пытаясь что-то сказать, но ни звука не издавали. На шее у нее стояла трахеостома, так как дышать самостоятельно она не могла. От бессилия из глаз ее покатились слезы. Она с трудом подняла свою руку  и, плача,  потянулась к Ноне. И Нона мягко и нежно подхватила ее и  приложила к своей щеке, затем вторую руку она пожила на лоб своей неудавшейся копии и замерла, пристально всматриваясь в ее глаза. И вдруг та успокоилась, и слабая улыбка заиграла на губах. Леша понял, что Нона телепатически разговаривала с ней, а та, в свою очередь, глядела восхищенными глазами на Нону, как на божество… наверно именно им она ей сейчас и казалась! Нона села на край кровати, не выпуская ее руки, и начала ласково гладить ту по волосам с такой трепетной нежностью, которую Леша никогда еще не видел ни у кого. Так продолжалось довольно долго, пока ее копия не уснула со счастливой улыбкой на устах, тогда Нона осторожно положила ее руку на кровать и встала. Выражение ее лица изменилось и стало жестким. Неожиданно Леша увидел, как тело ее клона вздрогнуло, резко дернулось, буквально на секунду, и тут же обмякло. Нона убила ее, и Леша, пораженный от неожиданности, растерянно посмотрел на нее и тут же похолодел от страха. Руки у нее были сжаты в кулаки, она смотрела на него из подлобья, и во взгляде стояла такая свирепая, жгучая ненависть, что он  понял, сейчас она убьет и его, и смерть его будет мучительна. Он начал безотчетно пятиться от нее, хотя прекрасно понимал, что это бесполезно.
— Ты знал? – и она указала пальцем на кровать – принимал в этом участие?
  — Нет – сказал он обреченно – я впервые вижу ее… я не лгу!
  — Выходи – приказала она, и он вышел и направился к лифту.
  После того, что он увидел, в душе его теперь была пустота, отвращение к самому себе и ко всем кто тут работает. И не мог с собой ничего поделать.  Так они дошли до лифта. Он не стал ждать, когда она прикажет открыть и сам, приложив палец и набрав код, вызвал его. И тут же, обессилев, он сполз по стене на пол и, не пытаясь встать, остался сидеть на полу, приложив голову к стене. Нона встала над ним, и он не в силах поднять глаза еще сильнее опустил голову.
— Я знаю, ты все равно убьешь меня, но у меня к тебе только одна просьба – сделай это быстро… не мучай меня. Я ведь тебе никогда не причинял боли!
  — Боли? Что ты знаешь о ней? – безжалостно и отвращением в голосе произнесла она – ты считаешь, раз ты не принимал участие в чем-то, значит, на тебе нет вины? Ошибаешься!!! Я скажу тебе, что ожидает тебя и всех остальных людей… вы подохнете все, один за другим, потому что вы не достойны жить. Ставите себя на вершину пирамиды, наивно полагая, что могущественнее вас на земле никого нет. На самом деле ваша ничтожная жизнь не стоит даже жизни насекомого потому, что только вы уничтожаете себе подобных из алчности, зависти, злобы или просто так. Человечество сгнило изнутри. Но, к сожалению, природа слишком поздно осознала свою ошибку. Вы, как сорняки, разрастаетесь и размножаетесь, уничтожая друг друга и природу, которая вас создала, пуская свои ядовитые отравленные корни в нее. Думали, что я – это мутант, ошибка природы, а на самом деле ошибкой природы являетесь вы, а я – новое, я – будущее. И она создала меня, чтобы я вас уничтожила, всех, до единого. И я с радостью сделаю это!
  Леша слушал все, что она говорит, и с каждым словом сердце сжималось от боли… Потому что она была права, потому что нечем было возразить!!!
  — Не все такие! В мире еще существует много хорошего, и мы умеем не только уничтожать, еще мы умеем любить… –  вдруг сказал он, резко вскинув голову и посмотрев в ее глаза. Он больше не боялся и со своей смертью смирился, но он не собирался так просто отступать от общепризнанных моральных ценностей и идеалов человека и отдавать их на «растерзание» Ноны и верил в то, что говорит. Она посмотрела на него внимательно и долго. Но так ничего и не сказав, повернулась и зашла в лифт. Двери за ней закрылись… Леша ошеломленно смотрел туда, где только что стояла она. Нона не убила его. Но почему? Он ясно видел, что она собирается это сделать: с самого начала это четко читалось в ее глазах. Так почему она передумала? Почему? – спрашивал он сам себя не раз…
  Постепенно чернота окутала его, и он, наконец-то, потерял сознание.
 
 
 
ГЛАВА 16
 
 
 
Она не тронула его. Почему? Она сама так и не поняла, хотя изначально именно это и собиралась сделать. Щадить она никого не думала, но в последний момент что-то ее остановило. Ее сознание протестовало, оно словно вопило: убей его убей, убей.  Впервые она не послушалась своего сознания, а просто развернулась и ушла… Но сейчас она выкинула это из головы. Нона поднималась, поднималась туда, где была свобода, туда, куда она мечтала, и всего лишь несколько шагов отделяло ее от своей мечты. Все внутри нее трепетало с каждой секундой все больше и больше, ожидание нестерпимо томило. Вот и открылись двери, Нона медленно прошла по коридору, на пути у нее никто не стоял, хотя это  ее мало волновало. Она справилась бы со всеми, кто попытается помешать ей. Только дойдя до главной двери, она заметила сидящего за столом охранника, но тот и голову поднять не успел, как замертво свалился на пол. Нона равнодушно прошла мимо него и, толкнув двери, оказалась на улице. Свежий ночной ветер подул ей в лицо. Это было ни с чем не сравнимое ощущение давно забытого чувства блаженства, словно кто-то ласкает твою кожу… После стольких лет проведенных в закрытом помещении с искусственным освещением, без свежего воздуха, не видя ни солнца, ни неба, ни ночных звезд, она наслаждалась, подставляя лицо легкому дуновению ветра, глубоко втягивая запахи трав, леса… тысячи ароматов смешиваясь, дарили ей счастье. Подняв голову, она увидела ночное небо, миллионы звезд  ярко горели и манили к себе. Хотелось взлететь к ним, подальше от всего, что ее окружало. Как же жаль, что у нее нет крыльев, как у птиц, она завидовала им, завидовала их свободе… Вдруг она услышала вдали голоса и приглушенный лай собак. Очнувшись от своего забвения, она вздрогнула и оглянулась. Рядом никого не было, лицо ее опять приняло жесткое выражение, и она уже направилась, было, туда, предвкушая то, что сделает с ними…
  — Не ходи! – остановил ее «голос». Нона замерла.
  — Но почему? – спросила она.
— Нужно бежать, твои силы почти на исходе… их осталось слишком мало – и тут она поняла, что «голос», как всегда, ее не подвел. Нона настолько забылась, что не обратила внимания на ноющую боль в голове, которая медленно и все с более нарастающей силой овладевала ее. Она знала что это!!! Так уже бывало, голова всегда начинала болеть, когда силы бывали на исходе. Слишком много она их потратила, когда зашла в отсек номер пять. Опасно, очень опасно… и она понимала, чем это может закончиться. Свет из вестибюля подал на нее, выделяя ее силуэт в ночи, и Нона отступила на несколько шагов, скрываясь в темноте, затем она побежала, чуть пригибаясь и периодически оглядываясь. Обогнув здание, она уже побежала изо всех сил, пока не увидела прямо перед собой металлическое ограждение. Заметив провода, она тут же поняла, что изгородь находится под напряжением. Нона вновь напряглась, от чего голова начала просто раскалываться от боли.
  — Я смогу, смогу – твердила она себе. Решетка ограждения медленно, но все-таки начала поддаваться, расходясь в сторону и образовывая проход. Нона выдохнула, ее начало трясти и это пугало. Какое-то время она приходила в себя, пытаясь унять боль. Когда, наконец, она подняла голову, то  с облегчением заметила, что проход достаточно велик, и она сможет пролезть, не задев при этом прутья. Нона смело подошла, глубоко вздохнув, она задержала дыхание и начала осторожно проходить. Она знала, если заденет, то это конец. Она не сможет восстановиться достаточно быстро, чтобы убежать прежде, чем ее найдут, а если она вновь попадет к ним в руки, то она, уже точно, никогда не сможет больше убежать. Это ее единственный шанс сбежать, и она не собиралась его упускать. Наконец она перелезла  и тут же пошатнулась…  Нона так ослабела, что чуть не упала, но она взяла вновь себя в руки.
  — Сейчас не время расслабляться, нужно еще чуть-чуть продержаться и тогда все будет в порядке –  твердила она себе.
    — Беги – вновь услышала она голос своего разума, который звучал как-то приглушенно, словно отдалился от нее. Сейчас некогда было задумываться об этом, и она побежала изо всех сил. Куда точно направляться она не знала, и задумываться об этом сейчас не могла. Начался лес, это ее несколько успокоило. Он будто защищал ее своим покровом, придавая ей смелость. Она чувствовала, как мелкие ветки и камни раздирают ее ступни. Но это не сильно ее беспокоило. Ее больше волновала голова, которая теперь словно раскалывалась на мелкие части.  Споткнувшись, Нона упала на четвереньки, она задыхалась теперь и легкие «горели» огнем. Она слишком долго жила в замкнутом пространстве и ее тело не привыкло к таким нагрузкам. Нона вообще мало уделяла внимания физическому развитию организма. Больше ее волновала сила ее разума, но теперь она поняла, что зря.
— Мне нужно отдохнуть, хоть чуть-чуть, и тогда силы восстановятся, я приду в норме и могу не бояться – думала она, лежа на земле. Невыносимо хотелось спать, просто закрыть глаза и провалиться в спасительный сон – он всегда помогал ей восстанавливаться.
— Нет, беги! Тебе надо бежать – кричал в голове все тот же приглушенный голос.
-  Я не могу! – простонала Нона вслух – не могу, не могу больше! – ей хотелось плакать. Быть так близко от свободы и потерять ее только потому, что она устала и морально физически… Она вынесла столько всего, а теперь сдается… Вдруг она услышала вой сирены вдалеке. Они заметили, что она сбежала, и подняли тревогу, а это означало только одно, теперь они будут преследовать ее.
— Нет, я так просто не сдамся – сказала она вслух, с трудом вставая.  Первые несколько шагов были самые тяжелые. Но потом она смогла бежать. Перед глазами все плыло, ветви деревьев царапали ей лицо, но она ничего не замечала, просто двигалась вперед, не понимая, куда она идет и что ее там ждет.
  Чем дальше она убежит, тем больше шансов, что ее не обнаружат, по крайне мере не сразу. А время… это то, что ей сейчас необходимо, то, что может ее спасти. Ноги заплетались, и она опять, не удержавшись, упала, больно ударившись коленом. Нона перевернулась на спину и застонала. Она схватилась за голову, чтобы унять эту пульсирующую боль, но все было бесполезно. Мучительно хотелось спать. Нона насильно открыла глаза, боясь, что уснет. Сквозь множество ветвей деревьев она опять увидела звезды, теперь они едва проглядывали, но все же, от этого не менее манили к себе. На краткий миг она забыла, в каком плачевном положении сейчас находится, забыла о больной  голове, об усталости и перенапряжении… Она любовалась этой красотой. Вокруг стояла мертвая тишина, только иногда раздавался тихий стрекот цикад. Это было прекрасно. Ее глаза начали смыкаться.
— Они идут, идут за тобой – пронеслось в ее мыслях. Нона уже не понимала, кто это говорит, она сама или ее второе я – прислушайся, и ты услышишь их… идут за тобой, чтобы запереть тебя в твоем подвале… и никогда не выпустят…  до самой смерти…
— Нет – прокричала Нона.  Она вскочила и ухватилась за ближайшую ветку, чтобы сохранить равновесие. И тут она услышала вдалеке голоса и лай собак.
— Собаки, о боже – простонала она – с их помощью они быстро ее обнаружат, выследят ее в считанные минуты, если она сейчас же не продолжит путь. Нона сконцентрировалась и несколько секунд стояла так. Головная боль несколько уменьшилась, и дышать стало чуть легче, и она опять двинулась вперед. Уже не так быстро, чтобы не выдохнуться так быстро, как в прошлый раз. Постепенно она начала привыкать к такому ритму, у нее словно открылось второе дыхание. Если бы у нее было хотя бы минут сорок, то силы вернулись бы к ней, и никто не был бы для нее страшен.  Но сейчас она уязвима, а сорока минут в запасе у нее нет… рисковать она не может. Сколько прошло время, она не знала. Голоса вроде стихли. Но она знала, что стоит ей остановиться, и они настигнут, ее рано  или поздно… Значит нужно бежать пока силы не восстановятся, но такая физическая нагрузка мешала ей сконцентрироваться. После такой нагрузки и времени понадобится гораздо больше для восстановления. Сможет ли она вынести это испытание? Она уже и не знала. Только одно она понимала точно, если она не сможет, если ее поймают, то лучше смерть, чем те ненавистные стены ее комнаты… тогда она точно сойдет с ума, просто свихнется. Теперь, когда она почувствовала вкус свободы, поняла что это… нет, она сделает все, чтобы не попасть к ним в руки, но если не повезет и они ее поймают, то лучше умереть… Эта мысль несколько ее успокоила. Нона так задумалась, что даже не сразу поняла, что лес вдруг закончился, и она буквально вылетела на дорогу. От неожиданности и усталости она не удержалась и упала прямо на асфальт. Она не успела сообразить ничего, как увидела боковым зрением свет, который надвигался на нее с большой скоростью, он слепил ей глаза, и Нона рефлекторно попыталась прикрыть их руками. Она услышала жуткий скрежет, который начал сводить ее с ума, она поняла, что это свет фар, приближающейся машины. Свет неминуемо приближался…
Сейчас он собьет ее – подумала она, а этого нельзя было допускать, с физическим повреждением она не справится, это уж точно. Что это ее преследователи,  она не сомневалась.
  — Они поняли, в какую сторону я направилась, и решили перехватить. Это мысль словно взорвалась в ее голове и в последнюю секунду она отдернула руку от лица и, сконцентрировавшись, попыталась сбросить машину в сторону, но голова словно взорвалась, и перед глазами вспыхнули искры. Нона закричала, крепко зажмурив глаза. Она уже не пыталась сбросить машину, а просто вытянув рефлекторно руки вперед, пыталась остановить ее, создав барьер между собой и ею. В ушах зазвенело, ей казалось, что она сейчас умрет, если не остановит машину, но что такое смерть по сравнению с вечным заточением. Нона буквально чувствовала, как машина приближалась, хотя скорость заметно снизилась, но она уже не была уверена, что справится. Силы были на грани, таких усердий она еще никогда не предпринимала и поэтому не имела представления, какие будут последствия…. Когда силы окончательно исчерпались, она почувствовала, как зыбкая чернота поглощает ее, окутывая со всех сторон.
  Нет, нет… только не это, нельзя  сейчас терять сознание – кричала она внутри себя – это моя гибель… только не сейчас, еще пару минут, пожалуйста – но как она не пыталась, ничего не  выходило – помоги мне, пожалуйста – призвала она отчаянно свое второе я, но оно тоже ускользало от нее. Нона буквально чувствовала, как что-то отделяется от ее сознания и уносится прочь, она теряла часть себя… Что происходило с ней, она не понимала и это пугало ее. Перед тем, как окончательно провалиться в черноту, она поняла, что остановила машину буквально в нескольких сантиметрах от себя, но сейчас это уже не имело никакого значения. Может было бы лучше, если бы она ее сбила… может удар был бы настолько сильный, что она умерла бы… С осознанием своей неизбежной, горькой доли, она окончательно потеряла сознание.
  — Прости, прости,  я не смогла – сказала она самой себе перед этим.
 
 
 
 
Часть 2
 
ГЛАВА 1
 
 
 
  Алан Балдин сидел на диване в самом отдаленном углу комнаты. На его красивом лице отражалась явная скука. В руках он держал бокал с белым ромом, слегка покачивая его в руках, от чего кубики льда бились о край, и изредка делал маленькие глотки, скорее инстинктивно, чем от желания выпить. Дом, в котором он находился, принадлежал ему, точнее, его отцу. Это была роскошная трехэтажная загородная дача. С бассейном и теннисным кортом, а вокруг простирался прекрасный лес. Сейчас по всему дому сновала толпа студентов однокурсников и друзей, а музыка гремела на всю мощь. Два часа ночи, а вечеринка была только в самом разгаре. Алан, оторвав взгляд от стакана, иногда обводил комнату взглядом и, нахмурившись, вновь отворачивался. Ему было двадцать два года, он учился на последнем курсе МГИМО, и являлся одной из самых ярких личностей в институте, не только от того, что его отец был преуспевающим политиком, но и потому, что Алан обладал очень привлекательной, яркой внешностью. Чуть удлиненные пряди черных волос постоянно падали на лоб, доходя почти до самих глаз, от чего он часто, небрежным движением руки, отбрасывал их назад, и это вошло у него в очаровательную привычку, от которой млели многие девушки. Глаза светло голубые, обрамленные длинными черными ресницами, прямой аристократический нос, придававший ему чуть надменный вид, красиво очерченный рот. Его можно было бы назвать смазливым или очаровательным,  если бы не высокие и даже чуть резковатые скулы, да и все черты лица были словно высечены из дерева, и имели четкие чуть грубоватые правильные линии. Красив… но красота его была холодной, отчужденной…  Он был высокого роста и обладал хорошо сложенным натренированным телом. Сегодня он был одет в белую рубашку, небрежно расстегнутую на груди, с закатанными до локтей рукавами, и черные брюки, прекрасно облегающие и подчеркивающие его фигуру.
  Алан вновь посмотрел на толпу однокурсников и друзей. Они танцевали или плескались в бассейне, кое-где парочки откровенно обнимались и целовались, совершенно не смущаясь толпы, некоторые были настолько пьяны, что едва стояли на ногах, а кто-то сходил с ума под действием наркотиков. Девушки, почти все в дорогих купальниках и на высоких шпильках, расхаживали по комнате и веранде, громко смеясь и стараясь привлечь к себе максимум внимания. Все, как на подбор, красавицы и обладательницы идеальных фигур. Хотя над многими уже успели поработать опытные пластические хирурги. Эту вечеринку организовал Алан, не так давно ему это казалась блестящей мыслью, но теперь ему было смертельно скучно. Одни и те же лица, одно и те же развлечения. Он смотрел на них, понимая, что сам является частью этого мира. Дорогие машины, шмотки, духи… все самое лучшее… дети самых известных и богатых людей страны… У него в гостях были только избранные. Самые красивые и богатые… так называемая «золотая молодежь».  Другим вход был воспрещен. Алан тоже принадлежал к этому миру, хотя в отличие от многих, старался избегать огласки и не любил любое упоминание о своем отце. Он любил его, но в последнее время отношения стали натянутыми. Мать Алана умерла, когда ему было десять лет.  Это были тяжелые времена для него. И он не мог простить отцу то, что тот достаточно быстро завел себе новую жену. Он знал, что отец часто изменял матери, еще при жизни, но сделав любовницу своей женой, он окончательно воздвигнул стену между ними. Алан поступил в этот институт, конечно, не без помощи отца, но в дальнейшей учебе он наотрез отказался от какой либо помощи со стороны отца и учился, в отличие от своих друзей, самостоятельно, перебиваясь с тройки на четверку. Он не был глуп, скорее даже наоборот. Учеба на самом деле давалась ему просто, но тот образ жизни, который он вел, тяжело было совмещать с занятиями, поэтому приходилось читать на переменах  урывками. Но он был доволен, пусть это были тройки и четверки, но зато они были свои, он сам их заработал и гордился этим. В девятнадцать лет Алан с большим скандалом, но все съехал, и стал жить самостоятельно. С отцом они поддерживали общение и созванивались каждый день. Но домой за три года он так больше и не зашел, предпочитая встречаться на нейтральной территории. Оглядевшись, Алан заметил, как многие девушки пытаются привлечь его внимание, но они его не интересовали.
  — Привет – услышал он женский голос рядом с собой. Повернувшись, он увидел красивую девушку  с длинными черными волосами и фигурой модели, хотя фотомоделью она и являлась, правда не самой удачной. Это была Кристина, его последняя пассия, с которой он расстался пару дней назад.
  — Привет — ответил он небрежно. Разговаривать, а тем более выяснять отношения, у него сейчас совершенно не было желания.
  — Я звонила тебе! Почему ты не брал трубку – и она села рядом с ним на диван, положив одну ногу на другую.
  — Я был занят – ответил он, мельком взглянув на ее ноги. А затем залпом выпил все, что было в бокале и, поморщившись, поставил его на столик.
  — Зачем ты так со мной? — спросила она, и голос ее слегка задрожал – ведь нам было хорошо вместе, и я нравилась тебе.  Разве не так?
Алан тяжко вздохнул. Он так и знал, что этим и закончится, но женских слез он не переносил. Он стал думать, как бы выкрутиться из этой ситуации и обойтись без скандала.
  — Послушай, Кристина! Да, ты мне нравилась. Но я ведь сразу предупредил, чтобы ничего серьезного ты не планировала. Ты же знаешь, я не люблю серьезных отношений. Я никогда этого не скрывал.
— Да, конечно – она отвернулась, но уже через некоторое время опять повернулась к нему. Слез на глазах уже не было, зато в них мелькнуло что-то другое.
  — Ты все равно не найдешь никого лучше меня – сказала она с улыбкой.
  — Может быть – ответил он, тоже попытавшись улыбнуться.
Он задумался, Кристина и вправду была очень красива, и он не понимал, почему охладел к ней, но в последнее время все его отношения с девушками заканчивались несколькими свиданиями. Хотя стоит отдать ей должное, с Кристиной он встречался «целых» полтора месяца. Когда в последний раз он любил или, хотя бы думал, что любил? Наверно это было в одиннадцатом  классе, когда он впервые испытал сильные чувства к своей учительнице. Ему было семнадцать лет, а ей двадцать семь… Он тогда думал, что влюблен.  Может, так оно и было, кто знает? Ее звали Ирина. Довольно долго она казалась ему чем-то неземным, недосягаемым чудом. Хотя на практике, все оказалось гораздо проще.  Деньги и дорогие подарки сделали свое дело. И через пару недель он заполучил ее, тогда, правда, он не придал этому значения. Они встречались почти год, и за это время он ни разу не изменил ей, что было вовсе не характерно для него. Но на выпускном вечере он, все же, не удержался. Она застукала его прямо в мужском туалете  с девушкой, которую он сейчас даже не мог вспомнить. Они поругались, она кричала, что никогда не простит его, но не прошло и месяца, как Алан добился возобновления отношений. Вот тут все и  закончилось. Все, что он к ней испытывал, буря чувств, эмоций… все это за какой-то краткий миг потухло разом, и все рухнуло. Он не мог понять, что было причиной тому, она не была виновата ни в чем. Все такая же милая, очаровательная. Да, она начала эти отношения, в первую очередь, конечно, очарованная дорогими подарками и его деньгами. Но Алан не придавал этому большого значения, он знал, что все девушки ведутся на это и никогда не поверит, что может быть по иному… К тому же он знал, что привлекателен и многие девушки сходят по нему с ума и поэтому, даже без денег, смог бы заполучить практически любую, хотя с последними сделать это было гораздо проще. Теперь, со временем он понял, в чем была причина внезапного охлаждения его чувств к Ирине. Отношения возобновились слишком легко и просто...
Вот и сейчас ему опротивели все эти девушки, вечеринки, выпивки. Каких-либо проблем в жизни он не испытывал, если он чего-то хотел, то запросто добивался этого, и быстро остывал, все ему надоедало и приедалось. Он перестал получать удовольствие от развлечений, отдыха и даже от девушек. Ему надоели эти однообразные куклы и, даже, эта однообразная жизнь…
— Алан, ты слышишь меня? – услышал он голос девушки, который вернул его к реальности.
  — Что?
— Так мы встретимся на днях? – спросила та с надеждой – вспомним старые добрые времена…
— Да, да, конечно – ответил он, не задумавшись, лишь бы отделаться от нее.  Этот разговор ему окончательно надоел.
— Пойдем к нам. Почему ты сидишь тут один? Смотри, какая классная вечеринка, все веселятся… – не отступала Кристина.
— Я хочу побыть один – чуть резковато ответил он – оставь меня, пожалуйста.
Кристина уже открыла рот и хотела что-то сказать, но потом передумала и, молча, ушла. Алан, еще какое-то время, сидел, задумавшись, но потом резко встал и отправился искать своего лучшего и единственно близкого друга Игоря.  Он дружил с Игорем уже более десяти лет и откровенно восхищался им. Это был очень спокойный уравновешенный человек, к тому же, умен не по годам. Его ум граничил с гениальностью. И Алан всегда удивлялся, как тот умудрялся отлично учиться, причем, не прикладывая совершенно никаких усилий. К тому же Игорь был женат уже больше года. Сейчас его жена Инна была на третьем месяце беременности. Он завидовал их идеальным отношениям, они словно были созданы друг для друга. Причем Инна, как ни странно, была из совершенно простой семьи и не отличалась яркой внешностью. Все что можно было сказать о ней это то, что она была весьма мила. Но Игорь выбрал именно ее из десятка претенденток. Раньше Алан думал, что тот совершает ошибку, но теперь понял, насколько сам был глуп. Сейчас Алан вспомнил, как не так давно думал, что не существует девушки, которую не волнуют деньги, но Инна, наверно, была единственным исключением во всем мире, и именно ее нашел для себя Игорь. Когда они встречались, она даже не знала, что Игорь сын нефтяного магната и единственный наследник, а, узнав, наотрез отказалась выйти замуж за него. Когда тот в шоке спросил, почему, она ответила, что никогда не сможет конкурировать с девушками из его общества, и на их фоне  будет всегда казаться гадким утенком. Игорь смог ее уговорить, он на самом деле любил ее. Правда Инна полностью игнорировала его компании и вечеринки. Никогда не появлялась на них, но, в то же время, не запрещала Игорю проводить время со своими друзьями. Он ценил ее, как никто другой, и никогда не изменял, хотя девушки буквально висли на нем не меньше, чем на самом Алане. Это было не мудрено, Игорь был сыном одного из самых богатых людей в России и лакомым кусочкам для охотниц за состоянием.  Их не останавливало даже то, что он женат и скоро станет отцом. Алан увидел его, тот стоял у стойки бара, разговаривая с какими-то ребятами.
— Игорь, слушай, можно тебя на минутку.  Разговор есть.
Тот серьезно посмотрел на него.
— Конечно – они вышли на веранду, и Алан направился в сторону своей машины.
— Так, только не говори мне, что ты собрался уехать – настороженно произнес Игорь, подозрительно покосившись на него.
— Именно это я и собираюсь сказать. И хотел бы тебя попросить проследить тут за всеми.
  — Нет, нет и еще раз нет – тот,  остановившись, начал размахивать руками – во первых, ты выпил, во вторых, я обещал Инне, что сегодня вернусь пораньше. Я и так задержался.
— Мне некого больше просить, тем более, что надо будет всё закрыть тут, когда все разойдутся – сказал Алан – Многие слишком пьяны и безответственны.
— Черт, Алан! Куда ты хоть собрался? Что за дела? Это ведь твоя вечеринка, ты сам ее организовал, а теперь сваливаешь.
— Я хочу домой. Не могу больше тут находиться! – Алан засунул руки в карманы брюк и смотрел куда-то в сторону – я объясню Инке, не переживай. Ты же знаешь, она меня любит и не сможет мне отказать – улыбнулся он.
— Что с тобой?  В последнее время ты сам на себя не похож. И кстати, я тебе говорил, что не стоит это все затевать. Но ты же, никогда никого, не слушаешь!
— Да сам не пойму – ответил тот честно – опротивело все… так ты  выручишь меня?
— У меня есть выбор? – ответил тот, обреченно пожимая плечами – но ты пил Алан. Может, вызовешь такси?
— Не волнуйся, всего два стакана рома. Бывало и похуже, ты же знаешь – и он хитро улыбнулся ему – спасибо тебе, дружище, я тебе обязан.
Игорь вдруг подскочил к нему и, обхватив его одной рукой поперек шеи, другой начал тормошить волосы – да ты мне всю жизнь обязан будешь – смеясь, промолвил он
— Эйй… ты меня задушишь – закричал Алан, пытаясь вырваться. Затем сумел ударить того локтем в живот. Игорь сразу ослабил хватку и согнулся пополам.
— Ну, ты гад – простонал он, смеясь и одновременно морщась от боли.
    — Ничего, а ты мне прическу испортил зато – пошутил Алан, похлопав друга по спине.
— Ладно, пошли — сказал он, отдышавшись.
Они подошли к серебристому спортивному ягуару Алана. Тот открыл дверцу. Но так и не сев за руль сказал:
— Кстати, у меня, по-моему, могут быть проблемы с экзаменом по иностранным языкам.
— Ну, обратись, наконец, к отцу, он разберется.
— Ты же как-то справляешься без помощи родителей.
— Ну, ты это не я – заносчиво произнес Игорь, посмотрев на небо и хитро улыбаясь.
— Справлюсь сам, вот увидишь! – ответил Алан, садясь в машину – даю слово!
— Ну, ну! Ладно, не замарачивайся, езжай домой. Только не гони, ради бога, хорошо?
  — Конечно, ты же меня знаешь.
-  Вот поэтому и беспокоюсь – сказал Игорь, вздохнув и почесав затылок.
Алан засмеялся, завел машину и, нажав на газ, с визгом тронулся с места. Он посмотрел на часы, почти три часа ночи. Выехав за ворота, он прибавил газ, и его машина быстро скрылась за поворотом. Игорь, молча, покачав головой, вернулся в дом.
Минут через пятнадцать Алан свернул с главной трассы на довольно узкую дорогу, которая терялась среди густых деревьев. Этот короткий путь он открыл для себя совсем недавно и о ней знал только он. Даже на карте эта дорога нигде не была отмечена, зато она позволяла, сэкономить минут тридцать, да к тому же, тут никогда не было гаишников… хотя они его мало интересовали. Стоило показать паспорт и его тут же отпускали, несмотря на любые нарушения, но он их, конечно, не обижал…
Алан посмотрел на спидометр – сто восемьдесят километров в час… Вспомнив свое обещание, данное Игорю, он немного сбавил газ. Алан сейчас мечтал об одном, поскорее добраться до дома и посидеть в тишине и спокойствии в своей уютной квартире с чашкой кофе. По его расчетам до города оставалось еще минут двадцать, когда он вдруг заметил еле заметное движение впереди, какой-то силуэт выскочил из-за деревьев прямо на дорогу. В голове сначала мелькнуло, что это какое-то животное, и он резко дал по тормозам. Раздался жуткий скрежет. Все происходило за считанные секунды, но сейчас они казались ему бесконечно долгими, словно, в замедленной съемке. Вдруг он ужасом заметил, как фары осветили человеческое лицо, а машина продолжала катиться по инерции и неминуемо приближалась к нему. Он понял, что не успеет остановиться и собьет его. Позже он почувствовал легкий толчок, и у него появилось странное ощущение, будто машина вязнет в какой-то трясине, словно, что-то останавливает ее, но это были не тормоза. Эта странная мысль мелькнула у него в голове, но, тут же, другие эмоции захлестнули его. Машина, наконец, остановилась. Вокруг стоял жуткий запах паленной резины и дым. Алан долго не поднимал глаза и, вцепившись в руль, пытался успокоиться. Когда взглянул в лобовое стекло, то не увидел никого.
— О боже, боже – простонал он…  Он сбил его, тот толчок не мог быть ни чем иным, кроме как звуком удара тела  о машину. Его начало трясти. Мысль, что он убил человека, сводила с ума. Алан, включив заднюю скорость, заставил себя медленно отъехать назад. Отъехав на пару метров, он увидел тело человека, которое лежало на асфальте без движения. У Алана закружилась голова, его затошнило, с трудом сдерживая себя,  он попытался привести свои мысли в порядок. Надо уезжать немедленно – подумал он, тот, скорее всего, мертв, и он уже ничем не может ему помочь. К тому же, он не виноват, черт побери, он и на самом деле не виноват… Это тип сам выскочил из-за деревьев,  словно, материализовался из воздуха…  Но как объяснить это дорожной полиции причем, они найдут алкоголь в его крови. Черт, черт – он не мог пойти в полицию, просто не мог. И, нажав на газ, Алан проехал мимо человека, лежавшего все там же, стараясь не смотреть в его сторону, и уже отъехал пару метров, как вновь затормозил.  Нет, он не мог так поступить. Просто свалить, как последний трус… Он знал, если все-таки он уедет, бросив человека на дороге, то никогда не сможет простить себе. А вдруг он все же жив? – мелькнула у него надежда. Что, если он сможет ему еще помочь? Тогда все можно утрясти мирно. Он заплатит за его лечение, найдет лучших врачей. Алан вдруг откинул голову назад, и на какое-то время закрыл глаза. Когда он их вновь открыл, то взгляд стал более осознанным и спокойным. Теперь, приняв решение, ему стало несколько легче, он уже не ребенок и должен нести ответственность за свои поступки, этому всегда учила его мать. Алан вышел из машины и несколько секунд замер в нерешительности. В темноте он видел лишь слабый силуэт, но никаких признаков жизни он не подавал. Алан направился к нему
— Эй, с вами все в порядке, вы слышите меня? – спросил он, надеясь услышать хотя бы стон в ответ, но вокруг стояла зловещая тишина. Алан нервно сглотнул. Теперь он подошел совсем близко и вдруг понял, что это не мужчина, как он себе почему-то вообразил вначале. Это была девушка, к тому же совсем молодая, хотя лица и не было видно, его закрывали пряди светлых волос. Она лежала на боку спиной к нему. Алан присел на корточки рядом с ней, не зная, что предпринять дальше и как ему быть. Девушка… девушка, может, даже, еще совсем ребенок, судя по хрупкому телу – эта мысль въелась ему в сознание, и он в отчаянии схватился за голову.
— Что я наделал?! Боже, что я натворил? –  простонал он, но, тут же, взяв себя в руки, он нащупал в заднем кармане брюк телефон и быстро набрал 03. Алан с разочарованием заметил, что сеть не ловила. Только сейчас он вспомнил, что на этой территории сотовые телефоны никогда не ловили сигнал. Спрятав, уже не нужную трубку обратно в карман, Алан принялся осматривать девушку, но не заметил нигде на теле следов крови, это его несколько взбодрило. Он приложил руку к ее губам и почувствовал горячее дыхание на своей коже.
Жива!!! – он от счастья чуть не закричал. Теперь, несколько успокоившись, он решил действовать обдуманно и в первую очередь определить, насколько серьезны ее повреждения. Он знал, если поврежден позвоночник, то лучше не трогать человека, дабы не навредить еще больше. Но сейчас выхода не было, телефон не ловил, ждать помощи было неоткуда, по этой трассе практически никогда не проезжали машины, а бросить ее тут,  он тоже не мог, значит остается надеяться, что травмы не такие серьезные. И он осторожно повернул девушку на спину, голова ее откинулась и волосы разметали вокруг. Алан какое-то время, открыв рот, смотрел на нее, точнее, на ее лицо. Еще никогда в жизни он не видел прекраснее этого лица, даже в темноте оно, словно, светилось, и он не мог оторвать взгляд от ее лица.
  Алан тряхнул головой – черт, о чем он думает? – разозлился он на себя. Теперь он оглядел ее всю. Но кроме пары царапин на лице и на стопах, он не заметил никаких повреждений. Нагнувшись, он приложил ухо к груди и услышал, как бьется ее сердце. Несколько быстро, но отчетливо. На умирающую она не была похожа.  Алан не мог понять, что с ней. Наконец,  он решил, что у нее шок и она просто потеряла сознание… Но тот звук удара об машину… –  вспомнил он. Алан аккуратно пощупал ее руки и ноги, внимательно следя за выражением ее лица, но оно оставалось спокойным, и  никаких видимых повреждений. Тогда он подсунул руки ей под шею и под колени и поднял, как можно осторожнее. Она была легкая, почти невесомая, ее голова откинулась назад… и он опять уставился на нее,  и долго смотрел, не отрываясь. Потом опомнился и уложил на заднее сидение, и еще раз послушал её дыхание – ровное, спокойное. Алан схватил плед из багажника и укрыл ее, только потом, быстро сел за руль и поехал в город. Он все время оглядывался назад, проверяя все ли с ней в порядке. В какой-то миг он вдруг заметил, как она зашевелилась.
  — Вы меня слышите? Как вы себя чувствуете? – быстро спросил он, останавливаясь у обочины и повернувшись назад. Девушка открыла глаза и затуманенным взглядом обвела салон.
  — Как вы себя чувствуете? – вновь спросил он – но она не ответила и закрыла глаза. Алан решил пока ее больше не беспокоить и тронулся с места. Минут через двадцать он уже подъехал к «Склифу» Заглушив двигатель, он обернулся и посмотрел на нее. На первый взгляд казалось, что девушка просто спит, но он не был врачом,  у нее могли быть внутренние повреждения, о которых он не знает. Но, все же, впечатление умирающей она, явно, не производила. Алан раздумывал, что же ему делать дальше: если он отведет ее в больницу, то придется все объяснять, вызовут полицию, найдут в крови алкоголь, и проблем не оберешься. Но с другой стороны, он мог отвезти ее к себе домой. Если он заметит, что ей стало хуже, тут же вызовет скорую помощь. Он некоторое время еще сидел, раздумывая, что же ему все-таки предпринять и решил, что лучше оформит ее в больницу и будь что будет, как вдруг девушка на заднем сиденье вновь зашевелилась и повернулась лицом к нему, откинув одну руку за голову. Она была очаровательна и походила на ребенка, который просто-напросто сладко и крепко спал.  Он долго смотрел на нее, опять, не в силах оторвать взгляд от нее. Потом завел мотор и направился к себе домой.
 Припарковав машину в гараже под домом, он взял девушку на руки вместе с одеялом и направился к лифту, надеясь, что никого не встретит по пути. Наверно трудно будет объяснить людям, почему он несет под утро босоногую девушку, завернутую в одеяло. Со стороны это выглядит очень странно… но все, слава богу, обошлось.
С трудом открыв дверь одной рукой, он отнес ее в гостиную и аккуратно уложил на диван. Девушка не просыпалась, и он, сев рядом,  задумался. Что он сделал? Зачем привел ее домой? Он и сам не понимал, но теперь уже было поздно сожалеть. Да и сожалел ли он? Теперь он мог спокойно разглядывать ее, не беспокоясь о ее самочувствии, а смотреть, было на что. Длинные красивые волосы имели странный неестественный пепельно-серебристый оттенок, которые крупными локонами обрамляли ее лицо, но, насколько он мог судить, они не были окрашены, значит это ее натуральный цвет. Он перевел взгляд ниже, на черные длинные ресницы, которые отбрасывали тень на ее щеки, сначала он не мог поверить, что они тоже натуральные, и он даже нагнулся ближе, но, как ни странно, это было на самом деле так. Идеальные черты лица, нежные пухлые губы, маленький прямой нос… Она походила на сказочного персонажа и казалась просто нереальной, прекрасной или даже божественной. Он дотронулся до ее лица, кожа нежная, как у ребенка…  И тут он вдруг обнаружил, что теперь не замечает никаких следов царапин. Он удивленно перевел взгляд на ступни, но и на них тоже не было видно никаких ран, всего лишь перепачканы землей… Странно, он ведь отчетливо видел раны, они не могли зажить так быстро. Только сейчас он обратил внимание на странную одежду, в котором была девушка. Что-то вроде больничной пижамы. Может она сумасшедшая, которая сбежала из какой-либо психиатрической больницы – подумал он. Ведь нужно же было как-то объяснить, что могла делать девушка в три часа ночи в такой глуши и от кого она бежала. Алан устало почесал затылок. Голова от всех этих мыслей  и пережитого страха разболелась. Он пошел на кухню и, достав карту, начал изучать местность, где наткнулся на нее. Но там ничего не указывалось. Тут он вспомнил, как ему кто-то из приятелей рассказывал, что в этой местности находится какое-то закрытое учреждение, не  то больница, не то частная клиника, а он еще спорил с ним, что сейчас уже нет таких учреждений... 
Алан взял телефон и позвонил в круглосуточную справочную. Ему ответил вежливый голос девушки. Он попытался узнать адрес и телефон этого учреждения. Девушка попросила подождать несколько минут и в трубке зазвучала мелодия. Он решил, что позвонит туда и узнает, не пропадала ли у них какая-нибудь пациентка, а потом объяснит, что произошло и, если нужно будет, то отвезет ее сегодня же обратно. Когда он подумал об этом, что-то, вроде, легкого сожаления зашевелилось в его душе. Но не успел он подумать, с чем это связанно, как вновь услышал голос девушки. Она извинилась и сообщила ему, что там и правда располагается государственное учреждение, но никаких данных больше дать не может, так как это закрытая информация, и в их базе данных ничего больше не указано. Алан удивился и, поблагодарив ее, положил трубку. Странно – подумал он, даже номера телефона не смог узнать. Что ж, придется поехать туда утром и попытаться напрямую связаться с ними. Все еще зажимая трубку в руке, он направился обратно в гостиную.
 
 
 
ГЛАВА 2
 
 
 
В какой-то момент Нона открыла глаза.  Сначала она не могла понять, где находится и что с ней произошло… все было как  в тумане. Она смутно помнила, как бежала по лесу, потом вспомнила и саму машину, которая чуть было ее не сбила. Значит, ее все-таки нашли – устало и как-то обреченно подумала она. Сил сопротивляться у нее сейчас не было. Голова все еще сильно болела и пульсировала, и каждое движение причиняло ей невыносимые страдания. Она слышала мужской голос, который спрашивал у нее что-то, но слов она не разобрала и не хотела вникать в них. Все теперь не имело смысла. Она погибла, обречена на пожизненные страдания, и сил больше сопротивляться не было. Не имело значения, что с ней сделают и какое будет наказание. Оставалось надеяться, что ее просто убьют после всего того, что она сделала. Невыносимо хотелось спать, она устало прикрыла глаза и тут же провалилась в глубокий сон.
 Второе пробуждение было более ясным. Теперь Нона, распахнув глаза, тут же вспомнила все, что с ней произошло до мельчайших подробностей. Она находилась в просторной комнате, которую никогда раньше не видела. Это было не похоже на их лабораторию. И поэтому она не могла понять, где именно находится. Нона привстала, анализируя свои ощущения. Голова практически не болела, на первый взгляд с ней все было в порядке. Нона вновь обвела взглядом комнату, но нигде не было видно, ни охраны, ни стальных дверей… Посмотрев на свои запястья и ощупав шею, она поняла, что обручей тоже на ней нет. Так, где же она находится? И как сюда попала? Раздумывала она, когда вдруг услышала звук приближающихся шагов, и тут же в комнату вошел молодой человек.  Заметив, что она пришла в себя, он растерянно остановился. Нона взглянула на него, она никогда раньше его не видела, но это не имело значения, все люди были ее врагами, так или иначе, и от него нужно было избавиться, а потом уже решать, как выбраться отсюда. Нона сосредоточилась, она буквально почувствовала, как ломается его позвоночник в области шеи, как хрустят его позвонки… но вдруг поняла, что ничего не происходит. Он, так же, как и раньше, спокойно стоял и смотрел на нее.
 Ее захлестнула волна паники. Что происходит – думала она – что с ее силами? Почему не срабатывает её сила? Теперь она попыталась хотя бы оттолкнуть его. Но вновь ничего не вышло. Ужас своими цепкими лапами проник в ее душу, сердце бешено забилось. Времени прошло достаточно много, они должны были восстановиться, она не может быть настолько беспомощной. Нона всегда привыкла полагаться на свои силы, и как защитить себя другими способами, просто не знала. От страха она прижалась к спинке дивана, лихорадочно соображая, как ей быть, как сбежать отсюда. А он продолжал смотреть на нее. Кто он? – подумала она, просто человек или он работает на профессора. Знает ли он, кто я такая? Но потом поняла, конечно, знает, ее всегда выдают её глаза. Он просто не может не заметить, что она не такая, как все они. Но он не выглядел удивленным или шокированным.  Она прекрасно знала, какую реакцию вызывала у людей, которые видели ее впервые. Это могло говорить только об одном, он знает, и скорее всего сейчас приедут за ней и заберут обратно в лабораторию...
  — Не бойся – вдруг услышала она его голос, и он улыбнулся – я не причиню тебе вреда. Я нашел тебя на дороге, точнее, я чуть было не сбил тебя машиной… но вроде все обошлось!
  Нона ничего не ответила, продолжая пытливо и напряженно всматриваться в него. Почему он так с ней разговаривает, словно, она обычный человек. Притворство? Скорее всего, да! Пытается проникнуться к ней в доверие, чтобы успокоить ее. Интересно, знает ли он, что она сейчас бессильна и не может что-либо сделать! Скорее всего, нет! – решила, наконец, она – только это может объяснить подобное его поведение.
— Ты слышишь меня? – заговорил он вновь – как ты себя чувствуешь? Ничего не болит? – заметив, что она упорно продолжает молчать, он, наконец, сдался.
— Хорошо, давай я принесу тебе что-нибудь поесть. Ты наверно проголодалась! – сказав это, он вышел из комнаты.
  Нона обратила внимание, что все это время он держал в руках телефон, значит, они уже, скорее всего, едут за ней! Отбросив одеяло, она подбежала на цыпочках к двери и попыталась открыть ее, но у нее ничего не вышло. Тогда она попыталась сломать дверь с помощью сознания, но вновь ничего не произошло.
  — Где ты? Помоги мне? – обратилась она в панике к своему внутреннему голосу, но ответа не было. Нона устало прислонилась головой к двери, что же с ней произошло? Почему она так слаба? И главное, как быть дальше? Даже, если она выберется отсюда, как сможет защитить себя от людей. Ведь их так много… там за этими дверями они кишат, словно тысячи и тысячи  микробов. Они не оставят ее в живых, не пощадят ее…  Она вновь услышала шаги и метнулась обратно на диван. Через минуту появился тот же молодой человек. Теперь в руках он держал поднос, который он положил на маленький журнальный столик прямо перед ней.
  — Я не знал, что ты любишь, и заварил тебе какао. В шкафу нашел только  печенье, да и варенье. Меня давно не было дома, и я чаще всего ем в ресторанах – пытался оправдаться он.
  Но Нона мало, что понимала из его слов. Ее мысли сейчас были заняты совсем другим. Она смотрела на чашку, в которой дымилась какой-та коричневая жидкость. Он назвал это какао, но она никогда не пробовала его. Ее правда больше волновало другое, а не помешано ли в ней снотворное или еще что либо? Но уже через пару минут она осторожно взяла чашку и сделала глоток. Не имело значения, что было в нем, даже если яд… Без сил она, в любом случае, не представляла ни для кого угрозы. Так, стоило ли сейчас сопротивляться, к тому же она и вправду была голодна. Напиток оказался весьма вкусным, и она быстро выпила его. Несколько минут она выжидала, что же с ней произойдет? Но потом поняла, что страхи ее были напрасны. Она чувствовала себя физически совершенно нормально, а  после еды ей стало гораздо лучше.
 
 
 
 
  ГЛАВА 3
 
 
 
Да, девушка, по моему, явно не в себе – думал Алан, заваривая какао. Когда Алан зашел в комнату и увидел, что девушка очнулась, он обрадовался, но, тут же, поймал на себе ее взгляд. И если одним взглядом можно было бы убить, то это был именно такой случай. У него даже мурашки по спине побежали, но в следующую секунду она вдруг забилась в угол дивана, как испуганный кролик. В ее широко распахнутых глазах читался дикий ужас, как будто, перед ней стояло страшное чудовище. Сейчас Алан сильно сомневался, правильно ли он поступил, приведя ее домой. Наверно, там, все-таки, находится больница для каких-нибудь душевнобольных пациентов, и она может быть одной из них. Но с другой стороны ему было жаль ее – такая красивая, молодая… И неужели больна? Может это излечимо? Заварив какао, и положив на поднос все съестное, что нашел на кухне, он понес его в комнату. Девушка все так же сидела на диване, нервно вглядываясь на него. Алан попытался разговорить ее, но не тут-то было. Девушка упорно хранила молчание. Иногда ему казалось, что она и вовсе не понимает его. Может она глухонемая – подумал он, и почему-то огорчился еще больше. Почему он так переживает за нее? – спросил он самого себя – неужели дело в ее внешности? Он уже хотел обреченно убрать поднос, решив, что она  так и не притронется к еде, но девушка, все же, взяла чашку и начала есть. Это его приободрило немного, может она не настолько сильно сумасшедшая, как показалось на первый взгляд. Вдруг его осенило.
  — Ты наверно хочешь принять ванну? Я даже не догадался тебе сразу предложить… – спросил он, пытаясь поймать ее взгляд, который та упорно отводила. И вновь ответом ему была тишина. Алан вздохнул. Черт побери, что же ему делать с ней? Наверно придется завтра отвезти ее в какую-нибудь психиатрическую клинику, и показать врачу.  Пусть они дальше решают, откуда она взялась, и что с ней делать?
— Пойдем, я провожу тебя в ванную – сказал он устало. Та послушно встала и последовала за ним. Алан завел ее и, указав на джакузи, спросил:
  — Ты знаешь, как этим пользоваться? – спросил он ее, уже без всякой надежды на какую-нибудь реакцию с ее стороны. Но она вдруг мотнула головой.
  — Ну, слава богу, значит, не глухая – обрадовался он почему-то – ладно, я тебе сейчас все сам приготовлю.
  Он включил воду и начал ей объяснять:
  — Вот тут лежат пенка для ванной, зубная паста, мыло, шампуни, ну всякое такое – перечислял он, открыв шкафчик над раковиной – не стесняйся, можешь взять все, что пожелаешь – не успел он договорить, как ошарашено замолк.
 Девушка расстегнула свою пижаму и сбросила ее на пол, совершенно не смущаясь того факта, что он все еще находился тут…
 Но даже не это больше поразило его, он просто восхищенно уставился на ее фигуру, словно, школьник, который в первый раз в жизни увидел обнаженное женское тело. Когда она принялась снимать брюки, он не выдержал.
— Подожди, хватит, – замахал он руками, отвернувшись, – закройся, пожалуйста! О боже, – простонал он, еще пару минут и он, наверное, накинулся бы на эту бедную девушку, которую пару часов назад чуть сам же не убил, и к тому же, у нее, явно, «не все дома». Осторожно повернувшись к ней, он вновь увидел, что она стоит в самом углу, испуганно прижимая пижаму к груди.
  — Извини – выдохнул он нервно – я просто не ожидал… в общем, вот тебе полотенце, и вот висит халат, потом, если хочешь, накинешь на себя – промямлил он, выходя из ванной комнаты.
  Как только очутился по другую сторону двери, он хлопнул себя рукой по лбу. Боже он ведет себя, как идиот, как будто ему тринадцать лет… Да что с ним такое происходит? Он никогда не смущался девушек, у него их было сотни: блондинки, брюнетки, рыжие, пухленькие, худенькие… Почему он так странно реагирует на эту девушку? Наверно просто переутомился – решил он, наконец, – столько событий навалилось за одну эту ночь, и не мудрено.
  Алан пошел на кухню и, взяв телефон, набрал номер Игоря. На часах было почти пять часов утра, за окнами начало рассветать.
  — Привет – поздоровался он, услышав голос Игоря.
  — Здорово. Ты что это не спишь? Я думал ты поехал домой, чтобы отдохнуть.
  — Ты просто представить себе не можешь, во что я вляпался… – устало сказал он.
  — Дай угадаю – засмеялся тот – и виной всему, скорее всего опять какая-нибудь красотка.
  Алан не удержался и тоже улыбнулся:
  — Ты проницателен, как всегда. Хотя все совсем не так, как ты себе это представляешь!
  — Да, ну! – удивился тот – так расскажи, что там у тебя стряслось?
  — Это долго. Так просто не объяснишь. Ты не смог бы завтра заехать ко мне домой. Мне нужен твой совет.
  — Ты издеваешься наверно. Ничего, что благодаря тебе, я только сейчас еду домой! И кстати, спасибо, что позвонил Инке, как обещал!
  — Блин… прости, а! Совсем вылетело из головы. Тут столько всего навалилось, ты просто представить себе не можешь. Мне и, правда, нужна твоя помощь.
  — Когда она тебе не нужна была? – устало сказал тот – хорошо, заеду, но только вечером. Ок?
  — Конечно. Завтра еще созвонимся – сказал благодарно Алан, и поставил трубку.
Игорь точно знает, что ему делать. Он такой покойный, уравновешенный. Он, точно, подскажет самый разумный выход из сложившейся ситуации…
 
 
 
 
ГЛАВА  4
 
 
 
Нона все еще стояла в углу ванной,  когда он вышел. Она чувствовала себя разбитой и подавленной и думала, что вот-вот сойдет с ума, если не поймет, что происходит. Где ты? Ответь мне! – обратилась она к своему сознанию, но оно молчало.
Нона обвела усталым взглядом ванну, и вдруг увидела на одной из многочисленных полок маленький графинчик из тонкого стекла. Она не должна сдаваться – мелькнуло у нее – нужно вновь и вновь пытаться. И Нона напряглась, не отрывая взгляд от графина, но, сколько она не старалась, у нее ничего не выходило. Он, по-прежнему стоял там, даже не дрогнув. Нужно сократить расстояние, может, она просто слишком слаба еще  – решила она, подходя ближе и беря графин в руки. Нона вновь сосредоточилась и, закрыв на этот раз глаза, опять попыталась разбить его. Неожиданно она услышала треск, невероятное облегчение появилось на душе, но разочарование наступило быстро, когда она увидела у себя в сжатой руке осколки. От растерянности она тут же разжала кулак, и осколки посыпались на пол, уже успев испачкаться в крови. В ее крови… она с ужасом осознала, что просто напросто разбила его рукой и силы ее тут не причем. Один из самых больших осколков глубоко впился ее в ладонь, и ручейки крови уже стекали по ее руке, пачкая мраморный пол. Боли она не ощущала, и о ране не беспокоилось. Ее мысли были сейчас заняты совсем другим.
 Вдруг она поймала свое отражение в большом зеркале. Она долгое время смотрела на себя, не сразу осознав, что девушка, которую там видит и есть она сама. Нет, эта была она: ее волосы, лицо, губы… но вот глаза… Это были чужие глаза и они не могли принадлежать ей… Потому что из зеркала на нее смотрела обычная голубоглазая девушка, черных глаз не было и в помине. Нона заморгала в надежде, что это ей только кажется, но ничего не изменилось. И тут она все поняла… Почему он так с ней обращался, почему был так обходителен, почему не боялся ее и не сдал обратно в лабораторию? Потому что вообразил, что она обычный человек. Невероятный ужас вновь вспыхнул у нее внутри, затмевая разум… Страх, жесткий, невообразимый страх навалился на нее всей тяжестью. Еще никогда она так не боялась. Даже тогда, когда ее мучили, причиняли боль, ставили на ней разные эксперименты. Никогда она не  чувствовала себя такой потерянной, одинокой и, главное, запуганной до смерти, как в эту минуту. И все потому, что она не только стала похожа на человека, сейчас она им и была… Ничего не отличало ее от тех, кого она так ненавидела и презирала.
Нона попятилась от своего отражения, все еще рефлекторно придерживая одной рукой кофту у себя на груди. Она забилась в щель между стиральной машиной и джакузи, словно, пыталась укрыться там. Прижав колени к груди, она уткнулась в них головой, правая рука все еще кровила, и лежала на холодном полу. Ей было плохо, она чувствовала, что устала бороться, теперь уже не только с людьми, но и с самой собой… и жгучие слезы хлынули из ее глаз.
Тихонько всхлипывая, она не услышала, как открылась дверь, и кто-то вошел внутрь. Неожиданно она почувствовала прикосновение к своей раненой руке. Нона напряглась, но так и не шелохнулась.
  — Бедная, ты поранилась – услышала она очень тихий мягкий голос совсем рядом – не плачь, прошу тебя, я сейчас что-нибудь придумаю.
  Нона подняла голову и впервые увидела его лицо так близко от себя. Какое-то время они смотрели друг другу в глаза, потом он перевел взгляд на ее руку, которую нежно держал в своей ладошке. Нона тоже взглянула туда, как будто впервые заметила кровь и осколок, который все еще впивался в ладонь.
  — Сейчас будет немного больно, потерпи, пожалуйста – мягко проговорил  он, после чего, осторожно вытащил стекло и, выкинув его на пол, встал и начал лихорадочно шарить на полках, пока не вытащил оттуда коробку. Он снова сел рядом с ней на корточки.
  — Нужно обработать рану – сказал он, глядя на нее – немного пощиплет, придется потерпеть.
Нона заворожено кивнула, она вообще не чувствовала боли, зато чувствовала нечто другое. То было сложно объяснить, но на душе у нее стало вдруг тепло и хорошо… от его мягких прикосновений и нежных слов. Еще никто так с ней не обращался и никто так не беспокоился о ней. Она буквально чувствовала теплоту и заботу, которые исходили от этого молодого человека, сидящего напротив нее.
— Вот видишь, и все прошло. Правда, ведь? – спросил он, заклеив рану пластырем. Но не выпуская руки. он стал нежно перебирать ее пальчики, аккуратно так, чтобы не навредить.
  — Нона!
 Он удивился еще больше, чем она сама, услышав свой собственный голос.
  — Что? – пораженно спросил тот – тебя так зовут… Нона?
  Она лишь кивнула в ответ, и он улыбнулся ей. И эта улыбка была такой заразительной, что она почувствовала, как ее собственные губы растягиваются в ответной улыбке.
  — Очень красивое имя! А я Алан. Я уже подумал было, что ты немая, но, слава богу, это не так. Правда?
  — Правда – машинально согласилась она, не вникая в суть вопроса. Она с интересом разглядывала его, удивляясь, почему у нее ощущение, будто, она видит его не впервые.
  — Я оставлю тебя, чтобы ты могла искупаться. Если что, буду ждать снаружи – после минутного молчания, как-то сконфуженно произнес он, вставая – и постарайся не мочить руку, а то наклейка сползет.
  И он вышел. Нона несколько минут еще сидела, как парализованная, анализируя свои ощущения. С его уходом она почувствовала себя вновь одинокой, и захотелось снова оказаться рядом с ним. Но Нона, как можно быстрее искупалась, и, накинув халат, немного боязливо, вышла из ванной комнаты. Он стоял у двери.
  — Ну, как? – спросил он, улыбаясь.
  — Спасибо, хорошо – ответила она, уже чувствуя себя в его обществе более уверенно.
  — Тогда пойдем, я покажу тебе, где будешь спать – и они направились по коридору. Открыв одну из дверей, он запустил ее внутрь. Нона зашла и огляделась, эта была очень красивая, уютная комната, в кремово-коричневых тонах и с большой кроватью посередине. Алан подошел к окну и задернул тяжелые шторы.  В комнате сразу стало темно.
  — Вот, я принес тебе переодеться – сказал он, указывая на тумбочку, на которой лежала футболка – эта моя… Извини, но ничего женского у меня нет. Если честно я редко привожу домой девушек… и поэтому… В общем, переодевайся, я не буду смотреть – сказал он, отворачиваясь.
  Нона опять удивилась, неужели ее тело так отличается от других девушек… Может с ним что-то не в порядке, хотя обычно, раньше на ее тело мужчины всегда по-другому реагировали. Но сейчас ее не покидало ощущение, что ему оно не нравится. Она вдруг поняла, что это очень огорчает ее, но не понимала почему. Нона скинула халат и натянула белую футболку, которую он ей дал и, тут же, юркнула под одеяло.
  — Все – сообщила она ему.
  — Вот и хорошо – сказал он, поворачиваясь к ней. Алан некоторое время смотрел на нее, потом направился было к двери, но, передумал и подошел к ней.
  — Я посмотрю твою руку – сказал он, присев на краешек кровати. Рана была достаточно глубокой. Нужно все же ее еще раз посмотреть, а может и показать врачу… Сняв аккуратно пластырь, он так и замер, открыв рот от изумления. Нона тоже напряглась и, закусив губу, ждала, что он скажет.
  — Но тут ничего нет – как-то неуверенно проговорил он – даже царапины не осталось… все зажило…
 Она сейчас злилась на себя за оплошность, нельзя было допускать, чтобы он осмотрел руку, но она не знала, что силы ее не были утеряны полностью, значит, ее тело все еще быстро регенерирует. Она сейчас боялась, что ему может показаться это очень подозрительным, она не знала почему, но для нее это было очень важно.
  — Блин, о чем это я? Нужно ведь радоваться, значит, я ошибся, это была всего лишь царапина. У тебя даже не осталось и шрама – при последних словах он еще раз  с сомнением осмотрел ее кожу, но потом, положив, руку на место, улыбнулся.
  — Ладно, спокойной ночи тебе… точнее уже утра.
  Она поняла, что сейчас он уйдет, а ей не хотелось оставаться одной. Она хотела, чтобы он был рядом…
  — Не уходи – еле слышно прошептала она.
  Он посмотрел на нее внимательно, в какой-то момент потянулся в ее сторону, но потом чуть резковато отпрянул. И все  же, протянув руку, нежно провел по ее все еще влажным волосам.
  — Как скажешь, я подожду, пока ты не уснешь.
 
 
 
ГЛАВА 5
 
 
 
  Он смотрел на нее внимательно. Сейчас она не казалась ему такой уж сумасшедшей, как несколько часов назад, хотя нормальной назвать ее тоже было не возможно. С ней что-то произошло, и это было что-то непонятное, страшное. Он не знал почему, но был практически уверен в этом. И решил попытаться разузнать все, но нужно быть очень осторожным.
  — А где твои родители? Может их стоит предупредить, что ты у меня. Наверно они беспокоятся о тебе! – спросил он, как можно безразличнее.
  — Нет, у меня нет родителей – ответила она, глядя прямо на него своим настороженным взглядом.
  — Прости – он помолчал некоторое время, обдумывая, что сказать дальше – а что с ними произошло? Если тебе тяжело вспоминать,  можешь не отвечать.
  — Не тяжело. У меня их никогда не было.
  — Значит, ты выросла в интернате? – эта мысль уже приходила ему в голову не так давно, и теперь он уже был почти уверен, что понял причину ее странного поведения и затравленного взгляда, словно она боялась всех. Она молчала и, отвернувшись от него, смотрела в угол. Легкая складка пролегла меж ее бровей. Наверно ей трудно об этом вспоминать – подумал он. Он не раз слышал и видел передачи, как издеваются над детьми в детских домах и интернатах, и сейчас был уверен, что причина кроется именно в этом. Скорее всего, она сбежала оттуда именно по этой причине и поэтому тогда чуть не угодила под колеса его машины. Какая-то непонятная злоба охватила его, ему отчаянно захотелось разобраться во всем, чтобы отомстить за нее ее обидчикам… Чтобы уберечь ее от них. Хотя от кого именно, он так и не смог пока разузнать.
  — Да – тихо произнесла она, вернув его к реальности. Он не сразу понял, что она имеет в виду, но потом вспомнил свой вопрос. Значит, он был прав. Алан нахмурился, ему столько всего хотелось спросить. Появилось желание схватить ее за плечи и потрясти, чтобы она рассказала ему все. Кто посмел ее обидеть и что они сделали с ней там!  И тогда он устроит этим подонкам… Они получат по заслугам. Он был готов обратиться даже к отцу, если понадобится, хотя давно обещал себе, что никогда не будет просить того о помощи, но ради нее готов был переступить через свои принципы и гордость.
  — Тебя там…обижали? Расскажи мне, что произошло? Почему ты сбежала оттуда? Ведь не просто так, верно? – он говорил мягко и нежно, пытаясь показать ей, что ему можно доверять.
  Взяв ее обе руки в свои, он тихонько сжал их. Она повернулась к нему и в глазах ее стояли слезы. Впервые за это время Алан задумался о ее возрасте. Сколько ей интересно лет? Выглядела она лет на восемнадцать, но если воспитывалась до сих пор в интернате, значит, могло быть и меньше. Хотя он мало что понимал в подобных заведениях, но как он слышал, с достижением совершеннолетия, подростки начинали самостоятельную жизнь. Если только это был не совсем обычный интернат, может быть для детей инвалидов или еще что-то в этом роде.  Внешне Нона выглядела совершенно здоровой, но вела себя не совсем соответственно возрасту. Складывалось такое ощущение, что она впервые попала в цивилизованный мир и, словно, ей лет тринадцать или четырнадцать, не больше.
— Доверься мне! Я защищу тебя — попросил он, чуть наклонившись вперед, — я хочу помочь тебе!
  — Они… они делали мне больно – едва слышно прошептала она, задрожав все телом, будто, у нее началась лихорадка.
  — Кто они? Тебя били? – с трудом сдерживая гнев, и чуть резковато, спросил он.
  Но Нона вдруг выдернула руки, выражение ее лица стало серьезным, минутная слабость, которой она поддалась, прошла. Она сосредоточенно разглядывала свои пальцы.
— Так, кто они? – Алан не собирался теперь сдаваться – скажи мне!
— Люди… – каким то странным бесцветным голосом ответила она, не поднимая головы.
Он понял, что больше ничего от нее не дождется. Нона закрылась в себе, и откровенничать не собиралась. Значит, дело обстояло гораздо хуже, чем он предполагал – заключил для себя Алан. Алан аккуратно взял ее лицо в свои руки, заставляя тем самым посмотреть на него.
  — Мы поедем туда завтра, вместе с адвокатом или полицией, и они ответят за все свои поступки, чтобы они там не совершили… – он заметил, как с каждым его словом ее глаза постепенно округляются и, в конце концов, она взвизгнула:
  — Нет, нет! Я не вернусь туда… никогда не… – у нее началась настоящая истерика.  Она пыталась вырваться из его рук, а из глаз брызнули слезы. На лице отразился невероятный ужас.
  — Успокойся, прошу тебя, успокойся – пытался успокоить он ее, с трудом удерживая.
Но Нона металась на кровати и кричала только «Нет!». Алан обхватил ее руками и, крепко обняв и прижав к груди одной рукой, другой начал гладить по волосам, приговаривая:
  — Хватит, ну, хватит…
  — Ты… ты обещал защитить меня! Ты сказал, что я могу довериться тебе! А теперь хочешь вернуть меня обратно! Отдать им… – всхлипывая, сказала она и, упираясь в его грудь руками, пыталась оттолкнуть его.
  — Неправда – твердо сказал он – я никому, слышишь меня, никому тебя не отдам. Если ты не хочешь, мы не поедем. Я всегда держу слово. И запомни, я всегда теперь буду защищать тебя. Никто больше не прикоснется к тебе и пальцем.
По мере того, как он говорил, Нона успокаивалась. Она больше не сопротивлялась и, уткнувшись головой ему в плечо, тихо всхлипывала. Алан сгреб ее в охапку и посадил на колени, словно маленького ребенка, и начал тихонько покачивать.
— Мой отец очень влиятельный человек. Поверь мне, если  понадобится, он тоже поможет. Вот увидишь, все будет хорошо. Если ты не хочешь, можешь мне ничего не рассказывать. Забудь все, что с тобой произошло потому, что с этого дня твоя жизнь изменится – он уже сам не понимал, что ей говорит. Но сейчас ему хотелось лишь одного, уберечь ее от всех бед на земле… сделать ее счастливой… Он напрочь забыл, что ничего о ней не знает, и знаком с ней  буквально несколько часов. Ему, почему-то казалось, что он знает Нону всю жизнь, будто они самые близкие люди, и появилось желание заботиться о ней,  оберегать ее. Через некоторое время  ее дыхание стало тихим и размеренным. Она уснула. Еще довольно долго он так сидел, боясь разбудить ее. Но потом почувствовал дикую усталость. Он вспомнил, что уже сутки не спал, и тело его сейчас ломилось от усталости, не только физической, но и моральной.
  Глаза он открыл только в четыре часа пополудни, услышав настойчивый звонок в дверь. Голова болела. Он не сразу вспомнил последние события, но уже  минут через три окончательно пришел в себя и пошел открывать дверь. На нем все еще была рубашка и черные брюки, правда, уже изрядно помятые.
— Привет – сонно поздоровался он, увидев Игоря.
— Выглядишь потрясно, – сказал тот, критично осматривая его – давай, рассказывай! Так что у тебя там случилось? А то я уже начинаю пугаться. Кстати, видели бы тебя, сейчас, все твои многочисленные поклонницы – усмехнулся он, проходя на кухню.
Алан сморщился и провел рукой по своим потрепанным волосам, пытаясь привести их в божеский вид, но быстро понял, что это безуспешно.
— Мне бы душ принять для начала – промямлил он. Еще недавно он очень желал, чтобы его друг оказался рядом, хотел поделиться с ним, рассказать про Нону, но сейчас понял, что не нужно этого делать. Он тянул время, почему-то  он уже не был настроен на откровения. Наверно потому, что заранее знал, как среагирует Игорь, но выхода не было.
  — Нет, уж, не тяни – ответил Игорь, заваривая кофе.
  — Даже не знаю с чего начать – Алан сел за стойку бара и положил руки на стол. Через минуту перед ним уже дымился горячий кофе – спасибо, это то, что мне нужно.
  Игорь сел напротив и, отхлебнув кофе, выжидательно посмотрел на друга. Алан вздохнул и начал подробно все рассказывать, не упуская ничего.  Закончив, он замолк.
  — Мм… да – протянул тот – значит она все еще у тебя?
  — Да. Спит в гостевой комнате.
  — Пойдем, заглянем – предложил он.
Алан не стал спорить, и они вместе направились в комнату. Как можно тише открыв дверь, они заглянули внутрь. Нона все еще спала и видимо довольно крепко, так как она даже не шелохнулась, когда они вошли.  Во сне она была похожа на ангела. Кудри ее беспорядочно разметались по подушке, одна рука свисала почти до пола, вторая была запрокинута за голову.
  — Ну и ну – выдохнул Игорь восхищенно. Алан приложил палец  к губам и знаком велел выйти. Когда они вновь пришли на кухню, Игорь уже не улыбался и смотрел на друга серьезно и даже озабоченно.
  — Теперь я понимаю, почему ты так беспокоишься о ней?
  — Я сбил ее на дороге… точнее, чуть было не сбил – неуверенно начал он – я просто хочу помочь ей…
  — С каких пор мы такие добрые, Алан. Ты просто запал на нее, ну признайся в этом. И я понимаю тебя, тут, мягко говоря, есть на что посмотреть. Но ты должен был отвезти ее в больницу или полицейский участок. Может ее кто-нибудь ищет из родных.
  — У нее нет родных. Она сирота.
  — Это она тебе сказала? – спросил тот, иронично подняв одну бровь.
  — Да и я верю ей – упрямо ответил тот.
  — Боже мой, Алан. Ты никогда не терял голову из-за телки, какой бы красивой она не была. Что же сейчас с тобой происходит?
Алану не хотелось признаваться, что самого мучает этот вопрос. Он сам не понимал, почему так реагирует на эту странную девушку.
— Послушай меня – начал очень серьезно Игорь – ты не можешь просто так ее тут оставить. Ты даже не знаешь кто она на самом деле. Может она, вообще, работала на той самой дороге. А сейчас, увидев, что ты богат, строит из себя невинную жертву и, признаюсь тебе, весьма удачно.
  — В такой глуши? – усмехнулся Алан.
  — Они и не туда забредут, если надо будет – устало ответил Игорь.
  — Ты когда-нибудь видел босоногую проститутку в пижаме?
  — Причем тут пижама? Что ты имеешь в виду? – не понял тот.
— А то что, когда я подобрал ее, на ней не было обуви, и она была одета в пижаму.
  — Ты что серьезно? – поразился тот.
  — Абсолютно.
  — Ну, хорошо, может в этом ты и прав. Но тогда, я бы, на твоем месте, насторожился еще больше. Ты не задумывался над тем, что она могла там делать в такое время и  в таком виде?
  — Я только об этом и думаю последние двенадцать часов – прикрыв глаза, разбитым голосом ответил Алан.
  — Вот и правильно. Вдруг она сумасшедшая или сбежала из какой-нибудь женской колонии для несовершеннолетних… Кстати, а сколько ей лет? – вдруг спросил он.
  — Я не знаю точно. Думаю лет восемнадцать или девятнадцать – неуверенно ответил Алан.
  Игорь нахмурился еще больше.
  — У тебя с ней что-нибудь было?
  — Что ты имеешь в виду? – искренне удивился тот
  — Ты сейчас специально строишь из себя дурака или на самом деле у тебя вытекли мозги – спросил Игорь, начиная нервничать.
  — Ты имеешь в виду, спал ли я с ней? Нет, не спал? – и он посмотрел ему в глаза, показывая, что не врет.
  — Вот теперь ты пугаешь меня на самом деле – заключил Игорь – кроме имени, ты что-нибудь знаешь о ней?
  — Ну, она сказала, что выросла в интернате…
  — Как я понимаю, документов у нее при себе нет.
  Алан в ответ только кивнул. Он прекрасно понимал, что, по сути, Игорь прав во всем, но внутренне злился на него. Он не хотел все это выслушивать, он, наоборот, надеялся услышать от Игоря слова поддержки. Он сам думал обо всем этом и, причем, не раз. Но Алан уже принял решение: он не оставит ее, по крайней мере, не сейчас.
  — Ты должен поехать в то учреждение, которое находится неподалеку от места, где нашел ее. Скорее всего, она сбежала именно оттуда.
  — Нет – резко ответил он и, встав, принялся нервно расхаживаться по кухне – она сказала, что ей там делали больно. Я не знаю что точно означают ее слова потому, что кроме этой фразы мне не удалось выудить у нее больше ничего. У нее началась настоящая истерика, ее всю трясло при упоминании об этом месте. Я не повезу ее обратно и на этом точка.
  — Тогда обратись в полицию. Пускай с этим делом разбираются они. Ты не можешь ее держать у себя.
  — Почему не могу? – упрямо ответил тот.
  — Потому что это глупо и не разумно! Не веди себя, как дите-переросток, – Игорь тоже вскочил и, упираясь руками о стол, злостно посмотрел на друга – подумай головой, в конце концов, я лично не стал бы доверять ей!
— Ты не знаешь ее. К тому же, я обещал ей, что помогу… – он резко замолк на полуслове. Алан не хотел говорить ему то, что вчера, в порыве каких-то чувств, наговорил ей. Но и отказываться от своих слов не собирался.
— Так, так!  И что ты еще успел ей наобещать? Я вижу, она уже получила почти все, что хотела от тебя.
Алан открыл, было, рот для резкого ответа. Он чувствовал, что теряет контроль над собой и вот-вот готов взорваться, а ведь они никогда не ругались с Игорем. И сейчас все могло закончиться ссорой, причем, весьма серьезной, но так и не успел ответить, как они услышали скрип двери и тихие шаги босых ног. Они повернулись и одновременно уставились на дверь. Нона медленно и неуверенно заглянула на кухню и, увидев Алана, улыбнулась ему. На ней все еще была его футболка, которая доходила на ее миниатюрной фигуре почти до середины бедер, но, сделав несколько шагов ему навстречу, она вдруг испугано замерла, заметив, что в комнате есть еще кто-то. Сначала она смотрела на Игоря, молча, но потом, медленно начала пятиться обратно, готовая вот-вот убежать.
  — Подожди – быстро сказал Алан, заметив ее реакцию – не бойся, это мой друг. Он не причинит тебе вреда.
  Алан осторожно подошел, взял ее за руку и подвел поближе. Он чувствовал, что она упирается. Нона спряталась за его спиной и оттуда не сводила напряженно-опасливого взгляда от Игоря. Тот же, наоборот, сначала смотревший на нее восхищенно, теперь откровенно удивлялся ее реакции. Он вопросительно взглянул на Алана, как бы спрашивая, что это с ней?
  — Она меня тоже боялась сначала – объяснил он, пожимая плечами.
  — Познакомься, Нона, это мой друг, Игорь. Он очень хороший, правда, иногда ведет себя, как редкостный козлина – попытался пошутить он.
  — Привет – ответил тот, сделав шаг в ее сторону.
Но она, тут же, отшатнулась и, скорее всего, убежала бы, если бы Алан не держал ее за руку.
  — Да что это с ней? – не удержался, в конце концов, Игорь.
  — Я не знаю, но боится, по-моему, всех. Будто людей первый раз видит – сказал тот абсолютно серьезно.
  — Нона, прекрати дрожать от страха. Он ничего тебе не сделает, я даю слово. Хватит так себя вести – поучительно сказал Алан, строго посмотрев на нее.
  Нона вздрогнула, словно, его слова или тон задели ее, но, все же, послушно вышла из-за его спины и встала рядом.
— Мм… да! Что же, начнем заново – сконфуженно откашлявшись, сказал Игорь, пытаясь разрядить обстановку – меня зовут Игорь, и я не хочу тебе зла, честное слово – и он улыбнулся ей, протягивая руку.
Нона бросила быстрый взгляд на Алана, а потом нерешительно коснулась его руки своими длинными тонкими пальцами.
— Я, Нона – тихо сказала она.
— Вот и отлично, уже лучше – улыбнулся Алан ей – ты умничка.
От этих слов лицо Ноны озарилось ответной счастливой улыбкой.
— Ты голодна?
— Да.
— Я сейчас закажу для нас что-нибудь в ресторане. Ты что хочешь?
— Я не знаю – мотнула она головой и снова посмотрела на Игоря, на этот раз почти без страха.
— Ну ладно, я сам выберу тебе что-нибудь. Пойди в зал пока, посмотри телевизор. Хорошо?
— Да – послушно ответила она и вышла.
— Что это было? – шокировано спросил Игорь – знаешь, я беру свои слова о том, что она притворяется, обратно. Если только она не самая виртуозная актриса в мире, конечно, но то, что она не совсем в своем уме это точно…
  — Да, я знаю, она немного странная. Мне кажется причина в ее прошлом. С ней что-то произошло, и я хочу знать, что именно.
  — Даже не знаю, что тебе на это ответить – озадаченно ответил тот – но не спорю она… она просто очаровательна и я никогда еще не видел такой красоты – сказал как-то задумчиво Игорь – я бы сказал, даже какая-то неестественная что ли… как будто, она не только что встала с кровати, а сошла с обложки журнала – рассуждал он вслух.
  — Эй, эй, остынь – засмеялся Алан – ты женат и у тебя скоро будет ребенок.
  — Да я не в том смысле – засмущался Игорь, чем привел Алана, просто в безудержное веселье… еще никогда он не видел его таким растерянным – к тому же, она еще ребенок, по крайне мере, ведет себя так.
  — Да уж, я заметил. И это почему-то привлекает в ней еще больше…
  — Ладно. Я все равно остаюсь при своем мнении, тебе нужно отвести ее в участок. Или, хотя бы разузнать о ней все, что можно – сказал Игорь, уже взяв себя в руки.
  — Я узнаю, честно, но не сейчас искренне — пообещал Алан.
  Тут на кухню вновь заглянула Нона.
  — Что случилось? – спросил Алан
  -  Я не могу включить телевизор.
  — Он что, сломался? – поразился тот.
— Я не умею – после минутного колебания тихо сказала она, уперев глаза в пол, словно, ей было стыдно в этом признаваться.
Алан и Игорь удивленно переглянулись, но ничего не сказали.
— Пойдем, я покажу тебе – сказал он, нежно беря ее за руку и ведя обратно в зал.
Алан, взяв пульт в руки, показал, как тот включается, потом начал переключать каналы, объясняя ей, где что нажимать.
  — Ой, оставь этот канал, пожалуйста – вдруг вскрикнула она, хватаясь за его руку. Алан удивленно посмотрел на экран: там шел какой-то мультфильм.
  — Ты хочешь смотреть это?
  — Да, да, это мой любимый мультик, про золушку, я его обожала раньше, когда мне давали иногда смотреть телевизор… в детстве. До того, как наказали – бормотала она, не отрывая от экрана счастливого взгляда.
  — До того, как тебя что? – переспросил удивленный Алан.
  Нона резко обернулась, на какую-то долю секунды он уловил в ее глазах страх, будто, она ляпнула что-то, что говорить не хотела, и сейчас жалеет об этом.
  — Ничего – через некоторое время ответила она и, как ни в чем не бывало, отвернулась. Она тут же села на пол, поджав под себя ноги, как обычно это делают дети, и вновь ее лицо озарилось счастливой мечтательной улыбкой. Добиться от нее ответа сейчас явно не удастся, подумал он. К нему подошел Игорь, и они переглянулись. Алан пожал плечами, давая понять, что сам ничего не понимает.
  — Ну ладно – пробормотал Игорь, все еще глядя на девушку – наверно лучше мне уйти.
  — Пойдем, я тебя провожу.
  Игорь обулся и, открыв дверь, махнул другу.
— Будь осторожен – в какой раз предупредил он, уже сбегая по лестнице вниз.
  Алан закрыл дверь и посмотрел на часы, начало седьмого вечера. Воскресенье, а он так и не подготовился к экзаменам, как планировал. Алан усилием воли заставил себя, наконец-то сесть за тесты, но мысли все время возвращались к девушке в соседней комнате. Он безумно хотел быть с ней рядом, она притягивала его словно магнит, но, все же, он держался. У него сейчас были проблемы в университете. Его могли отчислить, если он не сдаст все экзамены. В, общем-то, он не волновался об экзаменах, единственной проблемой для него могли стать иностранные языки. Это всегда было его слабым местом. В совершенстве он владел только английским языком, так как английскому его обучили еще в детстве, а вот немецкий и французский усваивал с трудом. К тому же у него были проблемы и с самим преподавателем, престарелым профессором, который в отличие от многих не брал взятки. Его средний бал был настолько низок, что тот наотрез отказывался даже допускать его к экзаменам. Алан знал, что у него теперь только два выхода: или упросить профессора дать ему какое либо дополнительное задание, которое ему, конечно, придется выполнить, или просить помощи у отца, чего ему делать тоже не хотел. Алан откинулся на спинку стула и потер переносицу. Наконец он решил, что завтра же поедет на занятия и решит этот вопрос. Ему, во чтобы то, ни стало, нужно уговорить профессора пойти навстречу. Он посмотрел вновь на часы и с изумлением заметил, что уже почти полночь. В квартире было подозрительно тихо. Алан пошел в гостиную комнату и увидел спящую Нону.  Она лежала на ковре, все там же, где он ее оставил, свернувшись клубочком и зажав пульт в руках. Алан улыбнулся и некоторое время, опираясь о косяк двери плечом, любовался ею. Она спала, как ангел, ангел, который принадлежал ему. Он не знал, почему эта мысль пришла ему в голову, но понял, что считает эту девушку своей собственностью, хотя прекрасно понимал, что это не правильно. Он подошел к ней и, осторожно вытащив пульт из ослабевших пальцев, поднял ее на руки. Какая же она легкая – в очередной раз подумал он, бережно неся ее в гостевую комнату. Укладывая ее, она все же проснулась и, сонно открыв глаза, улыбнулась ему.
  — Спи, мой ангелочек –  прошептал он, присев на корточки у изголовья кровати, и легко ущипнул ее за носик, от чего Нона скорчила недовольную гримасу и отвернулась, тут же заснув. Алан тихо засмеялся. Она очаровала его, в этом нет сомнения, с какой-то грустью подумал он. Потом, прикрыв дверь, тоже удалился к себе в комнату. Он уже засыпал, когда вдруг услышал какие-то звуки. Сначала, не придав им значения, Алан лишь перевернулся на другой бок, но вдруг, уже более отчетливо, услышал крики, которые раздавались из соседней комнаты.
  Нона!!! – понял он и, тут же вскочив, побежал к ней. Когда он открыл дверь, то замер. Подушки были разбросаны на полу, одеяло скомкалось, а нона металась на кровати и с ее губ срывались крики, которые иногда переходили в мучительные стоны. Придя в себя, Алан тут же подскочил к ней, и попытался разбудить, но она никак не просыпалась.
  — Не надо, не надо… мне больно… пожалуйста прекратите… – вдруг начала она бормотать в исступлении, и слезы покатились по ее щекам – я не могу больше!  Хватит… хватит… хватит…
Алан испугался за нее не на шутку, еще никогда не видел он, чтобы кого-то так мучили кошмары, это было ужасающее зрелище.
  — Проснись, Нона, ну же, проснись! Это только сон, открой глаза – и, схватив ее за плечи, начал трясти ее.
  Неожиданно Нона резко открыла глаза и начала вырываться из его рук.
  — Нет, нет, отпустите меня… ненавижу… ненавижу – кричала она.
  Хотя в комнате было темно, но Алану, на какой-то миг, показалось, что у Ноны нет глаз, вместо них на него уставились две черные зияющие отверстия в глазнице. Он нагнулся, пытаясь рассмотреть, но она уже закрыла глаза, когда открыла их вновь, он понял, что ему это просто показалось. Нона замерла в его руках, будто, не могла понять, где находится.
  — Это я, Алан! – мягко сказал он – ну же, успокойся. Это всего лишь кошмарный сон.
  Она окончательно пришла в себя и, уткнувшись ему в грудь, обвила его шею руками. Алан тоже обнял  ее, прижимая к себе еще сильней, он чувствовал, как она дрожит всем телом, словно, в лихорадке, чувствовал все еще мокрую от слез щеку.
— Тише, тише, мой ангел. Теперь все будет хорошо. Я рядом, ты у меня дома и в безопасности. Никто не сделает тебе больно, пока я с тобой!
— Никто? – спросила она дрожащим голосом.
— Никто – подтвердил он уверенно – что тебе снилось? Расскажи мне, кто тебе делал больно?
Она какое-то время молчала.
— Я не помню – наконец пробормотала она.
Алан чувствовал, что она лжет, но настаивать не стал, сейчас самое главное было успокоить ее.
Какое-то время они так и сидели, обнявшись и молча. Каждый думал о своем. Позже Нона чуть отстранилась
— Ты можешь сегодня остаться со мной? Не уходи, пожалуйста…
  — Конечно, останусь – он осторожно, так, чтобы не напугать, поцеловал ее в лоб, едва коснувшись губами. Потом встал, поднял подушки и одеяло, вернув все на место, и только после этого лег рядом с ней. Нона тут же уткнулась ему в шею, и он обнял ее. Одной рукой он перебирал ее шелковистые нежные волосы, пропуская их сквозь пальцы, чувствуя, как постепенно она успокаивается и засыпает… Через некоторое время он тоже уснул.
Проснулся Алан рано и не сразу понял, где он находится, и почему Нона лежит рядом с ним, но, тут же, вспомнив события прошлой ночи, он успокоился. Алан осторожно вытащил руку из-под ее головы, так, чтобы не разбудить девушку, и вышел из комнаты. Посмотрев на часы, выругался, было уже почти восемь часов утра. Он быстро оделся и, наспех хлебнув крепкого кофе, собрался выходить, как вдруг остановился у самого порога. Чуть подумав, Алан подошел к комоду и, взяв блокнот, быстро написал несколько строк на листке, потом пошел в гостевую комнату к Ноне и приклеил записку к зеркалу. Только после этого он, наконец, вышел из дома, направляясь на занятия в институт, куда уже бесповоротно опаздывал. Он спустился бегом к подземному гаражу и собирался сесть в джип, когда его внимание привлек, стоявший рядом его же «ягуар». Он не видел его с того вечера, когда чуть не сбил Нону и даже не осматривал его в тот день. Но сегодня Алан отчетливо заметил, что вся передняя часть машины прогнулась. Не так уж и сильно, чтобы печалиться…  Его сейчас мучил другой вопрос. Если бампер прогнулся, значит, он все же обо что-то ударился? И второе – почему он прогнулся так равномерно и по всей длине. Ведь такого не бывает. Сбей он кого-либо, или стукнись обо что-то, прогнулась бы только часть бампера, то есть, непосредственно место удара, но не так, как сейчас, по всей длине равномерно, словно, ее сплющили. Ломать голову над этой загадкой времени не было, и Алан решил, что подумает над этим позже и,  сев в другую машину, поехал в институт.
ГЛАВА 6
 
 
 
Нона проснулась. Она не успела даже повернуться, как сразу почувствовала, что его рядом нет. Это огорчило ее. Интересно, когда он ушел? – подумала она. Солнечный свет пробивался через щели на занавески, падая на лицо и приятно согревая кожу. Она сладко потянулась и зевнула, окончательно сбрасывая с себя сон. Вдруг, вспомнив свой кошмар, она испуганно села на кровати. Потом, медленно встав, подошла к зеркалу, чтобы, как и прошлым утром, проверить, не стали ли глаза вновь черными. Но сейчас Нона почувствовала странную перемену в себе. Если еще вчера она взирала на свое отражение с надеждой увидеть там черные глаза, то сегодня она боялась даже посмотреть в зеркало. Но, все же, взяв себя в руки, она подняла глаза. Голубые!!! И Нона облегченно вздохнула. И тут она поняла, в чем именно состояла ее перемена. Теперь она не хотела, чтобы силы ее возвращались, точнее, хотела, чтобы это произошло позже. Это открытие шокировало ее. Нона села на край кровати. Что с ней происходит? Она окончательно запуталась в самой себе. Почему всего за несколько дней она так изменилась? Неужели дело в этом молодом человеке? Неужели он так сильно смог ее изменить? Когда они только встретились, она желала ему смерти, и осуществила бы, свои замысли, если бы только смогла. Чуть позже она уже осознала, что не сможет и не желает причинять ему вреда. А теперь? Теперь она не хочет вернуть себе силы? Нет, она хотела обрести снова свои способности, но ей нужно было еще время. Наверно все потому, что Нона знала, как только вернутся обратно силы, ей придется расстаться с Аланом. Сейчас она человек, по крайней мере, ничем от людей не отличается, но как только все вернется на свои места, Нона и Алан окажутся по разные стороны пропасти. Да, она никогда не посмеет тронуть его, но и остаться с ним она не сможет. Да и он, как только поймет, кто она, тут же возненавидит ее, отвернется от нее. Ведь он так к ней относится, потому что считает, что она человек, такой же человек, как и он сам. Поэтому она хотела еще хоть немного пожить «человеческой» жизнью. Разве не достойна она того, чтобы хоть раз в жизни быть счастливой, чувствовать чью-то заботу, теплоту. Ведь у нее никого нет, и никогда не было, она всегда была одинока и впереди ее ждет лишь одиночество. Так стоит ли винить себя в том, что она желает быть рядом  с ним хотя бы еще чуть-чуть, еще пару дней, неделю, или даже месяц. А потом она уйдет навсегда, сохранив в памяти каждый прожитый с ним день. Нона встала и вновь взглянула на себя. Да, она готова была теперь признаться, что, ошибалась в некоторых тонкостях человеческой сущности. До этой встречи с Аланом она полагала, что люди не способны на какие-либо добрые или нежные чувства, даже, по отношению друг к другу, была уверена, что ими движет лишь отрицательные чувства и эмоции. И все из-за того, что в жизни она сталкивалась только со злобой и ненавистью. Но теперь она поняла, что  была не совсем права. Ну и пусть он так относится ко мне только потому, что я сейчас похожа на обычного человека. Зато я нужна ему сейчас, он заботится обо мне и готов защитить. Пусть потом на смену этим чувствам придет  ненависть, презрение  и страх. Все равно она не изменит к нему своего отношения, она сохранит в своей памяти лишь хорошие моменты, и будет жить этими воспоминаниями, когда выполнит свой долг и останется одна! Сейчас ей нужен Алан, кем бы, он не являлся! Она надеялась, что времени будет достаточно, для того, чтобы она насытилась счастьем, которое он ей дарит сейчас. После этих размышлений, она более или менее разобралась в себе, и ей стало гораздо легче. Настроение улучшилось, и она решила жить одним днем, а сегодня начало дня и сегодня он будет рядом с ней. Нона выбежала из комнаты.
— Алан – позвала она, но ей никто не ответил – Алан ты где?
Нона открыла дверь в его комнату, но там было пусто, тогда она заглянула во все комнаты, даже в ванную.  И только обшарив всю квартиру, она уверилась, что тот ушел. Нона невероятно огорчилась. Она уже раз десять задавала себе вопрос, куда он мог уйти и когда вернется? Вдруг только завтра или послезавтра? Ей было невыносимо одиноко и тоскливо без него. Нона зашла опять к нему в комнату и, заметив скомканную белую рубашку, которая была на нем в тот день, когда он нашел ее в лесу, взяла его в руки. Уткнувшись в него носом, она почувствовала запах его духов и тела, такой, уже до боли знакомый и  приятный. Ей стало так тепло и уютно. Нона прижала рубашку к груди и побрела к себе в комнату. Только сейчас она обратила внимание на небольшой листок, приклеенный к зеркалу. Взяв его в руки, она прочитала: «Привет, мой белокурый ангел. Я не стал тебя будить, когда уходил, поэтому пишу записку. У меня кое-какие срочные дела, как только я их улажу, то сразу вернусь к тебе. Когда проснешься, позавтракай. Я специально записал номер телефона в конце записки. Позвони по нему и закажи себе еду на имя Алана Балдина. Пусть запишут на мой счет. Обязательно закажи! Не скучай! Давай, закажи все, что пожелает твое сердце! Обнимаю, Алан».
Нона поцеловала записку, ее глаза радостно блеснули. Он неоднократно называл ее ангелом, и ей безумно это нравилось. Рубашку его она накинула на себя и пошла на кухню. Кушать не очень то и хотелось, по крайней мере, в одиночестве. Но так как он сказал ей поесть, то она послушно взяла телефон и набрала номер, который был указан в записке. 
  — Здравствуйте, это ресторан «Рио-гранд». Администратор Наталья, чем могу помочь?
  — Здравствуйте! Мне сказали заказать еду – неуверенно промямлила Нона, не очень понимая, как и что нужно говорить.
  — Конечно, без проблем. Назовите ваш адрес!
  Нона растерялась окончательно, но, тут же, вспомнила, что Алан говорил заказать на его имя, и решила так и сделать.
  — Я хочу заказать на имя Алана Балдина.
  — Эээ… вы знаете, Алан Балдин, конечно, наш постоянный клиент, но  если вас не затруднит… вы не скажете, кем вы ему приходитесь и ваше имя, пожалуйста.  Нона почувствовала, что голос на противоположной линии уже был не столь обходительный и любезный, как в первые минуты разговора. Теперь в нем промелькнули подозрительные нотки.
— Я Нона… я его… – и она замолчала, не зная, как ответить на этот вопрос. Нона сама не понимала, кем, по сути, приходится она Алану.
— А фамилия? – не унималась та.
И Нона, не выдержав, бросила трубку. Ей стало обидно за свою несамостоятельность, ничего у нее не выходило. Она старалась вести себя так, как обычно ведут и разговаривают люди, но чем больше она пыталась не выделяться, тем хуже у нее это получалось. Сколько раз она замечала удивленный взгляд Алана, который он периодически на нее бросал, а ей ведь нельзя допускать, чтобы он заподозрил что-нибудь не ладное, иначе придется уйти. Но куда она пойдет, не имея способности, даже, защитить себя. Там, за стенами этого дома толпы людей, они всюду, и она окажется одна против них.
  Нона побрела в гостиную и включила свой любимый канал. Вновь сев на пол, она начала смотреть мультфильмы в надежде отвлечься, хотя бы на время, от мрачных мыслей. Вдруг она услышала звук открывающейся двери. Алан – тут же подумала она и бросилась в прихожую, чтобы встретить его, но как только дверь отворилась, она с ужасом увидела, что это не он. Передней стояла какая-то женщина, которая в свою очередь тоже с удивлением взирала на нее. Нона испугалась. Страх, который в последнее время всюду преследовал ее, вновь вспыхнул в ее душе. Она тут же бросилась в ванную комнату и закрылась там. Она слышала, как женщина прошла на кухню, и оттуда раздавались неясные звуки. Нона никак не могла понять, кто это, и почему она пришла в дом Алана, и что ей нужно. Она села на пол, у стены, положив, голову на колени, и  мечтая, чтобы поскорее пришел Алан.
 
 
 
 
 
 
 
ГЛАВА 7
 
 
 
Алан подъехал к дому. Настроение было хуже некуда. Он, в очередной раз, скосил глаза на соседнее сиденье, где лежали две увесистые папки. Вот все, что он добился. Профессор дал ему два огромных текста на английском и немецком языке.  Он должен их перевести от корки до корки и послезавтра принести ему.  И это, учитывая, что на носу экзамены.  Когда он все успеет? Ведь это не реально. Может, все сложилось бы гораздо лучше, если бы он не умудрился опоздать сегодня на занятия и, как назло, первой парой был немецкий язык. Это явно еще больше обозлило преподавателя. Алан взял под мышки свою ношу и поднялся к себе домой. Открыв дверь, он заметил, что пришла Ольга. Она убиралась у него в квартире два раза в неделю вот уже четыре года и стала незаменимой частью его жизни. Она была очень доброй женщиной и успела привязаться Алану, отчего искренне заботилась о нем. Часто выполняла работу, которая не входила в ее обязанности. Вечно ругала его, что тот не кушает дома. Она упорно считала, что в ресторанах готовят ужасно плохо  и что ресторанная еда несъедобна. Она привозила продукты и периодически готовила ему нехитрую домашнюю еду. И он обожал ее борщи и салаты больше всего. Готовила она вкусно, может потому, что делала это от души. Алан щедро платил ей за работу, но никогда не мог ее заставить взять хоть лишний рубль. Но Алан нашел выход из положения, он зачастую делал ей дорогие подарки на всевозможные праздники. Тут она отказаться не могла, дабы не обидеть его, но узнай она, на самом деле, сколько  стоят его подарки, вряд ли, согласилась бы их принять – с усмешкой подумал Алан, проходя на кухню. Оля стояла за кухонным столом и что-то сосредоточенно резала. Она явно не слышала, как он пришел. Алан на цыпочках подкрался к ней сзади и, обхватив за шею, поцеловал в щеку. Та испуганно ахнула в ответ.
— Ну, ты, негодник, – запричитала она, стараясь придать суровое выражение своему лицу. – Так напугать бедную старую женщину.
— Не дуйся, Оленька – сказал он, смеясь и одновременно пытаясь заглянуть ей через плечо. – А что это мы готовим? У меня уже слюнки текут!
— Так, нечего тут совать нос раньше времени! Как будет готово, я позову! И, небось, уже поел в какой-нибудь забегаловке. Да? – строго спросила она.
— Нет, – и это была правда. Его смешило, что она все, даже очень дорогие, заведения, которые он посещал, упорно называла забегаловками.
-  А что это за странная девушка у тебя дома? Раньше я никогда не видела, чтобы ты домой кого-нибудь приводил, – спросила Оля, поворачиваясь к нему. В ясных чистых глазах читалась искренняя забота. Детей у нее своих не было, и Алан стал ей практически родным сыном, которого у нее уже никогда не будет.
  — Ааа… это Нона, – сказал он, почему-то, засмущавшись. – А где она, кстати? – спросил Алан, оборачиваясь. Только сейчас он обратил внимание, что Ноны нигде не видно было. –  Надеюсь, вы с ней подружились?
  Оля откашлялась.
  — Ну, как тебе сказать? – тихо прошептала она. – Когда я пришла, она забежала в ванную, заперлась там и не выходит. Я забеспокоилась и попыталась постучаться и спросить, все ли у нее в порядке, но она не отвечает. – И Оля с беспокойством посмотрела на него. – Это, конечно, не мое дело, но странная она какая-то.
  — Да, я знаю! Просто у нее было тяжелое детство. Она сирота, – попытался он объяснить.
  Алан подошел к двери ванной и тихо постучался:
  — Нона, с тобой все в порядке. Это я… – дверь тут же распахнулась, и Нона кинулась ему на шею.
  — Почему ты тут сидишь?
  — Я испугалась, – ответила та тихо.
  Алан высвободился из ее объятий и, держа ее за руки, он серьезно посмотрел на нее.
— Нона, так нельзя. Я понимаю, что тебе тяжело. Но ты не можешь бояться теперь всех людей на свете. Это не нормально. Ты не должна так себя вести, ведь ты не сумасшедшая, – он говорил немного резковато и видел по ее лицу, что его слова задевают ее, но решил, во чтобы то ни стало, все изменить. Он хотел, чтобы Нона научилась вести нормальный образ жизни, хотел, чтобы она привыкла не только к нему, но и к окружающему миру и принимала его таким, каким он был...
  — Хорошо, – только и сказала она, отворачиваясь от него. – Я все сделаю, как ты скажешь.
  — Вот и хорошо. Пойдем, я познакомлю тебя с Олей. Оля это мой хороший друг, тебе она тоже очень понравится, вот увидишь, – он взял девушку за руку и повел на кухню. Нона не сопротивлялась, но выглядела она совсем подавленной. Ему сразу стало стыдно за свой резкий тон, и он хотел, было уже, извиниться, но, подумав, решил повременить.
  — Оль, познакомься, это – Нона, – с этими словами он тихонько подтолкнул испуганную девушку вперед. И стоя за ее спиной, он украдкой подмигнул Оле, чтобы она была более обходительной с ней.
  Оля посмотрела на него и еле заметно кивнула.
  — Привет, – и она широко и добродушно улыбнулась.
  — Привет, – повторила Нона, стараясь не смотреть в ее сторону. Оля чуть прищурила глаза, как бы оценивая ситуацию, потом, немного подумав, ее лицо приняло решительное выражение.
  — Знаешь что, Алан? Иди-ка ты, займись своими делами, нечего топтаться на кухне среди баб. Мы тут сами как-нибудь справимся.
  — Конечно, – ответил тот сразу, поняв ее намек. – Только вы тут быстрее, а то у меня уже живот скрутило, – пожаловался он, шутя.
  Когда Алан вышел, у Ноны был совсем затравленный взгляд. Было видно, что ей отчаянно хотелось бежать за ним, но она явно не решалась, чтобы не разозлить его. Она так и стояла, искоса поглядывая на эту пожилую женщину и не зная, что ей делать. Оля делала вид, что не замечает ее, и продолжала готовить.
  — Ноначка, не хочешь помочь мне? Думаю, Алану будет приятно, если ты тоже что-нибудь приготовишь ему, – сказала она хитро.
  — Хочу – сказала та едва слышно. – Но я не умею.
  — Ничего, это не проблема, научим. Ну-кась, иди сюда, что ты там встала, как бедный родственничек.
  После минутного замешательства, она все же приблизилась к ней и вопросительно посмотрела на Олю.
  — А что вы делаете? – спросила она уже с любопытством.
  — Готовлю это маленькому сорванцу. У нас на обед сегодня будет жаренная курица с картошкой и салат. На десерт я испеку свой фирменный яблочный пирог.  Ты, значит, не умеешь готовить?
  — Нет, совсем не умею…
  — Хочешь, научу?
— Конечно, очень хочу, – с жаром ответила Нона, с надеждой глядя на Ольгу. Страх постепенно исчез и она теперь чувствовала себя крайне неловко, что боялась ее. Не зря Алан злился – подумала Нона.
— Ну, тогда гляди, – и она начала ей все объяснять.
Минут через пятнадцать Оля удивленно смотрела, как ловко справляется Нона с картошкой. Та схватывала буквально все на лету. Сначала она была крайне удивлена, что Нона не умеет даже чистить картошку, и вообще, складывалось впечатление, что она видит картошку первый раз в жизни. Но сейчас девушка за пять минут мастерски почистила груду картошки и теперь нарезала их соломкой.
  — Правильно? – спросила она, заметив, что Оля следит за ней.
  — Да! Ты, вообще, молодец. Быстро учишься.
 Нона от счастья прямо вспыхнула.
  — Как вы думаете, Алану понравится?
  — Уверена в этом, – засмеялась Ольга. – Теперь я могу быть за него спокойна, если готовить будешь ты. А то вечно кушает, где попало.
  — А научите меня еще чему-нибудь? – попросила Нона.
  И Оля показала, как маринуется курица, объяснила, сколько и чего куда добавлять. Нона внимательно слушала, вникая в каждое слово. Ольга была крайне удивлена, что такая красивая и явно ухоженная девушка интересуется приготовлением еды. Такие как она, обычно, волнуются только за свою внешность и к кухне не приближаются, но эта девушка была необычна во всем и, как, ни странно, очень понравилась ей.
  — Ты знаешь, у Алана есть программа по кулинарии. У тебя так хорошо все получается, что ты могла бы в следующий раз все сделать самостоятельно.
  — Вы так думаете?
  — Просто уверена.
Алан все это время сидел у себя в комнате, ломая голову над текстом. Поняв всю безуспешность своих попыток, он взял телефон и набрал номер Игоря. Ему явно нужна помощь и он надеялся узнать, нет ли у Игоря кто-нибудь из знакомых, кто хорошо знает немецкий и французский. Это, конечно, было не честно, но выхода другого он не видел. К сожалению, Игорь ничем не смог ему помочь, положив трубку, Алан крепко задумался, где бы найти переводчицу, чтобы за один день, максимум за два, вся работа была выполнена. Он уже собрался позвонить в какую-нибудь справочную, как услышал голос Оли, которая звала его обедать. Он только сейчас понял, что и на самом деле проголодался. Бросив все на столе как было, он направился на кухню. Нона была все еще там, она усердно накрывала на стол, прислушиваясь к наставлениям Олю. 
  — Очень вкусно, – похвалил Алан Олю, уплетая все за обе щеки.
    — Это все, кстати, приготовила Нона, – сказала та, многозначительно, улыбаясь.
  Тот удивленно уставился на Нону.
  — Это правда?
  Нона в ответ лишь смущенно улыбнулась. Когда они, наконец, проводили Олю, Алан вновь вернулся за свое задание по иностранным языкам, хотя ему уже казалось, что все безуспешно. Уже прошел еще час, когда в комнату заглянула Нона.
  — Что ты делаешь? – тихо спросила она с порога, не решаясь войти в комнату.
— Задание – коротко бросил он, не отрываясь от книг, которыми был завален, буквально, весь стол. Нона еще какое-то время простояла, но потом нерешительно зашла и заглянула через плечо Алана в журнал, который тот держал в руках.
  — «Они ушли вместе, взявшись за руки. Он посмотрел на нее и, заметив, что спутница устала, он спросил…» – читала она, но удивленный взгляд Алана заставил ее прерваться.
  — Ты что, только что прочла текст?
  — Да.
  — Ты знаешь немецкий? – пораженно спросил он, недоверчиво глядя на нее.
  — Да, – коротко ответила та.
  — Хорошо знаешь?
  Нона пожала плечами.
  — Ну, вроде, да…
— И что тут написано дальше? – спросил он, все еще  не веря ей.
  — «спросил: тебе плохо, мисс Кетрин? Она сказала, что немного кружится голова, но сможет продолжить их путешествие», – Нона лишь глядела на текст и переводила синхронно, не задумываясь, ни на секунду, будто немецкий был ее родным языком.
  — Откуда? – только и смог спросить Алан.
  — Научили.
— Странно, – задумчиво пробормотал он. – А что ты еще знаешь?
— Английский, французский и… и, итальянский, – быстро ответила та.
  — Ты серьезно? – он не мог поверить ей.
Он уже составил примерную картину ее жизни в приюте по поведению Ноны. Но владение четырьмя языками в совершенстве никак не укладывалось у него в голове. Все было весьма странно. Да, она ничего о себе не рассказывала ему, но одно было ясно – эта не простая девочка из обычного приюта.  Жизнь её потрепала, как следует. Алан был уверен, что ни в одном приюте не изучают столько языков, и даже в специализированных элитных школах в нынешние времена преподают, ну, максимум два языка…
  — Как так получилось? Откуда у тебя такие знания? – просил он скорее у себя самого. От нее ответа он уже не ждал.
  — Не знаю. Просто научили, – как-то сухо прокомментировала она.
  — Ясно, – только и ответил он. Ему в голову пришла мысль, что чем ближе и лучше он узнает Нону, тем больше вопросов у него возникает, хотя должно быть все наоборот.
Он не понимал, почему Нона так упорно скрывает от него свое прошлое, почему она не может довериться ему? Разве он не доказал ей, что ему можно доверять, разве мало он сделал для нее. Но вслух высказывать свои мысли он не стал. Алан был не тот человек, который без приглашения «лез» в чужую душу, хотя Нона была далеко небезразлична ему, но он хотел, чтобы она сама ему доверилась.
— Может тебе помочь? — робко спросила она, заглянув ему в глаза.
-  Ну, если тебе не сложно…. Я был бы не против.
  Она улыбнулась, от чего на ее щеках появились ямочки, которые украшали и без того прекрасное лицо.
— Ты иди, отдохни, а я все сделаю.
    — А тебе не сложно? — неуверенно спросил он – Ты уверена, что справишься. Нет, не думай, что я не доверяю тебе, просто это задание очень важное для меня и нужно очень серьезно подойти…
Она вновь улыбнулась ему, от чего Алан тут же пристыжено умолк.
    — Я все сделаю как надо, не переживай — мягко сказала она – Только научи печатать на компьютере, и можешь больше ни о чем не беспокоиться.
— Ты не умеешь работать с «Windows».
      — Нет, но я быстро научусь. Покажи мне один раз, мне этого будет достаточно, вот увидишь.
  Алан, какое-то время, серьезно смотрел на нее. Как ни странно, он, почему-то, был уверен, что она говорит правду. Сколько еще секретов таиться в этой странной девушке? – думал он про себя.
Через десять минут Нона уверила его, что все поняла, и Алан, показав все, что она просила, отошел от стола. Сначала он решил, проследить за ее работой, но, видя, как ловко она справляется с компьютером, передумал. Нона лишь мельком заглядывала в журнал и тут же печатала. Небось, она знает, что делает – подумал Алан, ложась на кровать. Он не собирался спать, но уже через  пять минут провалился в глубокий крепкий сон. Проснулся Алан в третьем часу ночи. Открыв глаза, он не сразу понял, где находится, но потом, вспомнив все события, поднялся. Голова немного побаливала. Все-таки последние дни были слишком насыщенными – подумал Алан. Посмотрев на свой рабочий стол, он увидел Нону.
 Она  сидела  до сих пор за столом, голова ее покоилась на правой руке,  вторая рука свисала вдоль тела. Нона явно уснула.
Алан, обеспокоившись за нее, встал. Бедная девочка, он уснул, когда она выполняла его работу, и  даже не умудрился предложить помощь. Он подошел  к ней и тихо позвал по имени, но та даже не среагировала. Ему стало стыдно. Не стоило взваливать на нее свою работу – карал он себя в очередной раз. Она ведь гораздо младше его, это Алан должен помогать ей, а не наоборот.
 Экран компьютера все еще горел и Алан, не удержавшись, заглянул туда. Повозившись с мышкой, нашел две папки, в каждой из которых находился сохраненный текст с переводом. За какие-то пару часов Нона перевела два огромных текста на разных языках. Он пораженно смотрел на эти файлы,  даже не читая их. Как она сумела? Как хорошо надо знать языки, чтобы за такой короткий период все успеть? – размышлял он.
 Алан вновь посмотрел на, безмятежно спящую, девушку. Во сне она выглядела еще красивей. Волосы Ноны каскадом разметались по спине. Она выглядела такой милой и ранимой, что хотелось оберегать это хрупкое создание. Алан осторожно поднял девушку на руки, она даже не думала просыпаться,  только голова ее припала к его плечу. Он понес было Нону в ее комнату, но вдруг передумал и, вернувшись к своей кровати, осторожно уложил на шелковую простыню. Накрыв Нону одеялом, Алан разделся и, лег рядом, обняв  девушку одной рукой. За эти пару дней он уже привык, что Нона находится все время рядом с ним, хотя раньше он не любил, когда девушки оставались на ночь, предпочитая спать одному. Но теперь, по какой-то непонятной причине, все вдруг изменилось. Алан не мог заснуть, он смотрел на ее лицо, которое находилось буквально в нескольких сантиметра от него самого. Он отвел локон ее волос, который упал на лицо и вдруг его взгляд остановился на ее губах. Не удержавшись, Алан нагнулся и нежно поцеловал ее пухлые губы,  на вкус они показались ему сладкими. Никогда еще до этого у него не возникало  таких ощущений от одного поцелуя. Он отстранился и тут заметил, что Нона не спит, а широко открытыми глазами смотрит на него.
Она молчала, по выражению ее лица невозможно было понять, что она испытывает,  и какие чувства пробудили в ней его поцелуй. Никаких эмоций не выражало ее лицо, лишь молчаливый сосредоточенный взгляд.
Алан хотел было что-то сказать, но потом вдруг передумал. Она не отстранилась, и это для него сейчас было самым важным. Думать о чем-либо, кроме как о ее губах, он уже не мог. Алан вновь наклонился, внимательно наблюдая за ее реакцией, и опять поцеловал. На этот раз более настойчиво, и почувствовал, что та нерешительно, но все же отвечает на его поцелуй. Он  пришел в сущий восторг. На самом деле он не хотел признаваться самому себе, но отказа сейчас очень страшился, еще ни разу он не чувствовал в себе такую робость. Но это уже не имело значения, Нона робко неуверенно, но все же принимала его ласки. В затуманенном мозгу Алана на краткий миг появилось глупое ощущение, что она целуется в первый раз — настолько невинно она это делала, но он тут же отбросил эту мысль. Сейчас его интересовало другое. Разум затуманился от желания, и он уже ничего не мог с собой поделать. Руки его уже смело, нетерпеливо, и от этого несколько грубовато, ласкали ее тело. Наконец правой рукой он начал лихорадочно расстегивать ее рубашку и запустил руку в открывшийся ворот, блаженно застонал...
Он знал, что стоит быть более сдержанным, но ничего не мог с собой поделать, она сводила его с ума, заставляя терять над собой контроль. Он не сразу обратил внимание на то, как вдруг застыло ее тело, словно оцепенев, но вдруг она заметалась в его объятьях и начала отбиваться.
    — Нет! Нет! Не прикасайся ко мне, не трогай! — закричала она, неистово молотя его грудь кулаками.
  Алан нерешительно остановился  и удивленно уставился нее. Он не мог понять, что с ней произошло, но Нона не успокаивалась, хотя Алан уже отстранился, прекратив тут же свои ласки.
    — Успокойся, Нона. Прошу тебя — сказал он, глядя на нее, и лишь придерживая ее плечи руками — я не трону тебя больше. Ну хватит, прошу — продолжал он  в полной растерянности.
  Но его слова не возымели никакого действия. Она не реагировала на его утешения и, вырываясь, продолжала колотить его по груди сжатыми кулачками.
  — Прекрати, Нона — уже чуть ли не кричал он и, пытаясь привести ее в чувство, слегка встряхнул за плечи.
  Только после этого она притихла, ее глаза были широко распахнуты, взгляд отрешенный, как будто она смотрела сквозь него, как бы, не понимая, ни, где находится, ни кто сейчас рядом с ней...
    — Нона, что случилось? Я испугал тебя? Извини, я перешел границы… Я понимаю… — глухо произнес он, вглядываясь в ее глаза. Постепенно взгляд ее прояснился и, несколько раз моргнув, она уже осмысленно смотрела на него, но ни слова не произнесла.
  — Скажи что-нибудь, только не молчи?
 Лучше бы она кричала, возмущалась… Что угодно, лишь бы не это тягостное молчание...  Этого немого укора он не мог вынести. Он не знал, что на него нашло, никогда еще он не был таким несдержанным и не терял контроль над собой. Но видит бог, он не хотел причинить ей вреда. Все произошло спонтанно и неосознанно. Он не вел себя так с девушками раньше, но как объяснить ей это, он не знал. Алан резко отстранился от нее и встал, а Нона упорно продолжала молчать.
    — Наверно ты хочешь остаться одна, мне лучше уйти — сухо произнес он, отвернувшись.
  Он был зол, хоть и пытался это скрыть. Прежде всего, злился он на себя, от чего чувствовал отвращение к себе. Открыв дверь, он повернулся к ней:
  — Я не пытался тебя ни изнасиловать, ни причинить тебе боль! Просто я потерял голову… Прости меня! Я и подумать не мог, что так противен тебе, но обещаю, что больше  такого не повторится. Я к тебе и пальцем никогда не прикоснусь. Обещаю… Тебе не о чем беспокоиться — и он вышел, даже не  дожидаясь ответа.
 
 
 
Глава 8
 
 
 
Нона не могла полностью осознать, что именно произошло, как вышло так, что она обидела его. Когда она почувствовала его поцелуй на своих губах, сначала испугалась, но проанализировав свои ощущения, вдруг поняла, что ей приятно. Неосознанно она начала отвечать на его ласки. Она и вообразить не могла, что это может быть так приятно. Раньше она ненавидела, когда ее касались, но сейчас, от прикосновений его рук она буквально таяла и не хотела чтобы он останавливался. В какой-то момент она почувствовала – что-то не ладно, слишком бессознательно и пылко она отдалась своим ощущениям, потеряла контроль над своим сознанием. Оно как будто раздвоилось: одна часть отчаянно хотела продолжения, понимала, что это руки и губы Алана, ее Алана, который, за последнее несколько дней, стал ей так дорог. Вторая часть вернулась в прошлое, напоминая ей другого человека, кто вызывал в ней животный ужас, чьи ласки она ненавидела… Нона чувствовала буквально каждой клеткой своего тела это неосязаемую борьбу, которая происходила в ее сознании. Одни ощущения сменяли другие, доводя ее от отчаянного восторга до невыносимого отвращения. И в какой-то момент она не выдержала, прошлое победило, слишком невыносимы были воспоминания, слишком многое ей пришлось вынести, чтобы так просто отдаться новой жизни с ее новыми ощущениями. Ее память была безупречной, от чего каждая мелочь буквально въедалась и как кинолента прокручивалась вновь и вновь. А вспоминать ей, к сожалению, было что. Она бы с радостью стерла ту часть жизни, которая была заполнена чередой нескончаемой боли, чувства одиночества, унижений, страха… Но она не в силах была это сделать.
Когда она, наконец, поняла, какую боль причинила Алану, было уже слишком поздно. Она видела в его глазах горечь и обиду. Когда он уходил, ей невыносимо захотелось крикнуть, чтобы он остался рядом с ней. Нона открыла было рот, но слова так и не слетели с ее губ. Что она скажет ему, как объяснит то, что творится у нее на душе? Чтобы Алан все понял, ей нужно будет все рассказать ему, поведать весь ужас, через который она прошла… Но тогда придется рассказать и про другую сторону ее жизни, то есть, кем она на самом деле является. А этого она допустить не могла… только не сейчас… О, как она мечтала все ему рассказать, излить душу, если бы только знать, что он ее поймет, не прогонит и не возненавидит. Но, к сожалению, она была уверенна, что именно так он и поступит. Как рассказать, что не так давно с легкостью убивала ему подобных, что пыталась убить и его самого при первой их встрече, и обязательно сделала бы это, будь у нее такая возможность… Поверит ли он в то, что она изменилась и что она теперь другая Нона!!!  Хотя с другой стороны, он тоже был ее врагом, но она все же смогла его полюбить таким каким он был… Да, она теперь была уверенна, что влюбилась Это то чувство, от которого, как она думала, была избавлена, о которой не раз читала в книгах, но никогда не испытывала сама. И теперь не понятно, плакать или же радоваться ей, что она, наконец, полюбила…
 Она не была столь наивна, слишком хороша зная и помня, как на нее реагировали люди. Она  вызывала у них страх, а страх в свою очередь неизменно приводит к ненависти. Человеческая натура такова, что она всегда отвергает то, чего боится и то, что чуждо. Нет, Алан не поймет ее, отвернется, как всякий другой. Переживет ли она такого удара???
 Нона прекрасно понимала, рано или поздно ей придется его покинуть, вечно продолжаться так не может, но сейчас она не была к этому готова. Когда-нибудь она будет жить только этими воспоминаниями, этим периодом жизни, когда она была на самом деле счастлива. У нее будут воспоминания не только покрытые мраком и вызывающие отвращение, в ее душе будет и Алан. То единственное, светлое, нежное, что она оберегала и ценила в этой жизни… Белое пятно в ее непроглядной душевной темноте, которая заполнила всю ее прошлую жизнь.  Она не насытилась еще им, слишком быстро летит время, когда ты счастлива – с горечью подумала Нона, уронив голову на колени.
Несколько раз она пыталась встать и хотела кинуться за ним, обвить его шею и излить душу, но она останавливала свой порыв, беспрестанно напоминая себе, что произойдет тогда. Нона вдруг отчетливо поняла, что не хочет становиться прежней, значит и не хочет, чтобы силы возвращались к ней и тогда, может быть, она смогла бы навсегда остаться рядом с Аланом. В эту минуту Нона съежилась, почувствовала себя предательницей. Но кого она предавала? Себя??? Таких как она нет больше, по крайне мере она не встречала. Но чем она  сейчас отличалась от людей?  Она слабая как и любой другой человек и практически нет ничего такого, чтобы ее выделяло из общей толпы… Так почему же она не должна считать себя чудовищем? Мутантом??? То было в другой жизни, та была другая Нона!!! Прошлого не вернешь и ошибок не исправишь, остается лишь жить настоящим...
 
 
 
ГЛАВА 9
 
 
 
Нона проснулась одна. За это время она уже привыкла спать в объятьях Алана и теперь чувствовала какую-то опустошенность, полное безразличие ко всему окружающему… Она медленно встала и, стараясь не шуметь, вышла из комнаты.  В квартире царила полная тишина. Девушка подошла к двери комнаты Алана, взялась за ручку, но долго не решалась открыть. Наконец она нажала на ручку и осторожно заглянула внутрь. Кровать его была пуста. Нона закрыла дверь и растерянно замерла. Слезы жгли ей глаза, но она сдержалась.
Он ушел… Даже не дождался, когда я проснусь,  просто ушел – в отчаянье размышляла она.  А скоро и вовсе выставит ее из дома. И что ей тогда делать?
Вдруг Нона услышала какой-то звук, который исходил из кухни, и направилась туда. Шлепая босыми ногами, она тихо зашла и тут же увидела Алана, который сидел за столом и завтракал.
Он не заметил ее. Держа в руке чашку кофе, он, отсутствующим взглядом, смотрел прямо перед собой, явно о чем-то размышляя. Волосы его были все еще влажные после душа, а бедра замотаны большим банным полотенцем. Лучи солнца, проникая сквозь окно, отражались на его загорелом теле, придавая коже бронзовый отлив, а влажные волосы мерцали, словно мелкие, мелкие звездочки были рассыпаны по ним. Нона не решилась заговорить, она просто прислонилась к косяку двери и откровенно любовалась им. В эту минуты все тягостные мысли улетучились из ее головы. Алан был рядом, совсем близко… Если сделать несколько шагов, то можно коснуться его… Как же он красив… — думала она. Почему-то раньше она никогда не обращала внимания на внешность людей. Ей они всегда казались безликими, однотипными, никчемными созданиями, которые стояли на ее пути, и от которых она всегда мечтала избавиться… Но  теперь все так изменилось… Куда-то улетучилась вся ненависть, которую она испытывала к людям, ушло чувство отвращения от одного лишь присутствия их рядом  с собой. Даже обида и боль постепенно стирались, если не из ее памяти, то, по крайне мере, из ее души...
 Вдруг Алан, словно услышав ее мысли, обращенные неизменно к нему, повернулся и взглянул на нее. Нона в эту минуту напряженно замерла, его задумчивый странный взгляд пугал ее. Он словно прожигал ее насквозь, изучая изнутри, но мгновение спустя лицо Алана осветилась теплой улыбкой.
— Доброе утро, — мягко сказал он ей, вставая, но затем, опомнившись, посмотрел на себя. – Прости, за мой вид… Я не думал, что ты так рано встанешь. Сейчас только семь утра…
— Мне уже не спалось, – автоматически ответила Нона, но в голове у нее крутилось совсем другое. Он не зол… не зол на нее за вчерашнее. О большем она сейчас и мечтать не могла, как же в эту секунду она была счастлива.
Все еще улыбаясь, он подошел к ней и, приобняв за плечи, наклонился к ее губам, от чего сердце Ноны застучало в бешенном ритме и казалось вот-вот выпрыгнет из груди. Она словно чувствовала вкус его поцелуя и наивно, не отдавая отчет в том, что делает, потянулась ему навстречу. Замерев несколько секунд  буквально в сантиметре от ее губ, он вдруг слегка отстранился и, взяв ее лицо в ладони, нежно поцеловал в лоб.
 Нона была разочарованна, хотя очень старалась не подавать вида. Почему он так поступил? Этого она не могла понять… Неужели я ему больше не нравлюсь – размышляла Нона, – может я недостаточно красива или попросту наскучила ему… Только вчера он так страстно и в тоже время нежно обнимал и целовал ее. Так почему сегодня Алан так холоден к ней. Эти мысли не давали ей покоя, вихрем кружась в ее сознании. Раньше все было так просто – она думала и размышляла лишь об одном. Целью и смыслом ее существования была месть! А единственные эмоции, которые она испытывала это – злость и ненависть. А теперь все стало гораздо сложнее, она ощущала внутри себя столько разных чувств, многие из которых она была даже не в состоянии объяснить. Как ни странно, злость и ненависть гораздо легче объяснить, чем то, что испытывала сейчас она. Нона опустила голову и уткнулась лицом ему в грудь, а руками робко обвила его талию. Она чувствовала запах его кожи, который, смешавшись со сладким запахом ванили с клубникой,  буквально сводил ее с ума.
 Алан запустил пальцы в ее волосы, и нежно поглаживая их, почти шепотом спросил:
— Что с тобой сегодня?
В ответ та лишь мотнула головой. Ей не хотелось разговаривать, что-то объяснять, да и не знала она, как сказать, какими словами поведать ему о том, что творится в ее голове, в ее сознании, которое будто раздвоилось, раскололось на две части.  Одна, которая хранит черную сторону ее сознания, так и не смогла вырваться из ужаса прошлого. Иногда она чувствовала, как что-то страшное из прошлой жизни рвется наружу, пытается вернуть ту предыдущую, злую, полную ненависти, Нону. Другая же сторона – это, словно только что родившийся младенец, будто жизнь ее началась с того момента, когда она попала под машину Алана,  когда, взяв ее раненую руку, он мягко обрабатывал рану, когда заботился о ней… «НЕ ПЛАЧЬ – сказал он тогда, заглянув ей в глаза, – БОЛЬ СКОРО ПРОЙДЕТ», не понимая, в чем истинная причина ее слез. А ведь она плакала вовсе не из-за боли в пораненной  руке, которую даже не почувствовала. Это были скорее слезы злости, горечи и безнадежности от сознания того, что силы покинули ее. Силы, которые она собиралась использовать, чтобы убить его...
Нона вздрогнула от этих мыслей и еще крепче прижалась к Алану.  Боже, а ведь она могла убить его тогда… без сожаления и жалости… Каким же чудовищем она была…  Ход ее мыслей прервался, когда она почувствовала как крепко прижал ее к себе Алан. Так сильно, словно хотел задушить, зарываясь лицом в ее волосы.
— Не понимаю… Я не понимаю тебя, — шептал он ей почти в самое ухо. Ведь есть что-то, что пугает тебя. То, от чего ты порой дрожишь, как сейчас или плачешь по ночам, мучаясь в кошмарах. Порой твой взгляд полон грусти и сожаления, а порой холодный, жестокий… Я пытаюсь понять, что происходит. Почему ты так не похожа на других?  Что мучает тебя и преследует во сне? Но ты молчишь...  Я спрашиваю, хочу, чтобы ты открылась мне… Но ты вновь молчишь… Я жду, когда ты сама раскроешь мне свою душу… Но бесполезно… Одно молчание… Нона скажи мне! Я хочу знать! Хочу защитить тебя, отомстить, если понадобится, помочь тебе, но я не могу ничего для тебя сделать. Даже слов утешения подобрать не могу, потому что не знаю, что мне говорить. Расскажи мне, что с тобой произошло?
У Ноны сжалось сердце. Она открыла рот, готовая вот-вот все выплеснуть, все, что скопилось за 8 лет ада, все, что она перенесла, сколько стерпела, как мучилась, сидя в четырех стенах лаборатории…
— Я…Я…Я не могу, — услышала она, словно со стороны, свой подавленный голос. И это было правдой, не могла она сделать то, о чем он просил. Она верила ему, верила в искренность его чувств, знала, что он не желает ей зла. Но в то же время она слишком хорошо понимала, что Алан ее не поймет… Не сможет понять, почему она убивала и калечила людей, таких же как он. Не сможет принять ее, если узнает, что она не та, за которую себя выдает. Она не человек, а скорее мутант… одним словом чудовище… Нона резко отстранилась от него и улыбнулась.
— Все хорошо, Алан. Мне нечего рассказывать, все не так ужасно, как тебе кажется. Да, мое детство прошло не так легко и беззаботно, как хотелось бы, но ничего страшного в моей жизни не было. А кошмары… так я даже не помню, что мне снится… Они мучили меня всегда. Я не думаю, что это как то связанно с моим прошлым, видимо просто фантазия у меня такая – она врала и делала это убедительно.
Ни разу ее голос не дрогнул, она видела по выражению лица, что Алан поверил ей. Если и не полностью, то, по крайней мере, значительно успокоился.
И это было правильным решением – сделала вывод для себя Нона.  Никогда, никогда, он не узнает, кем  она была, и кем еще может стать… И если это произойдет, она исчезнет, исчезнет бесследно из его жизни. Но пока не хотелось об этом думать, сейчас она будет просто радоваться жизни рядом с ним до тех пор, пока это возможно.
— Ну, хорошо. Я рад, если это на самом деле так, — он слегка взъерошил ей волосы и направился к двери. – Пойду, переоденусь.
— Ты уходишь?
— Да, у меня есть кое-какие дела.
— Жаль, — в голосе ее прозвучала грусть, которую она не смогла скрыть.
— Я отлучусь ненадолго, а вечером мы пойдем  с тобой гулять. Нельзя же сидеть в четырех стенах словно заключенная. Ты, наверное, уже сходишь с ума тут...
— Да нет… Это не так. Мне очень хорошо у тебя дома, да и в четырех стенах сидеть я привыкла, почти всю жизнь просидела — последняя фраза вылетела у нее случайно, не подумав, и сейчас, заметив, как удивленно смотрит на нее Алан, тут же растеряно, замолчала.
-  В каком смысле всю жизнь? — спросил он.
— Ну… в детдоме… Нас редко куда-то вывозили — смело солгала она.
— Какой ужас. На это ваше учреждение вообще в суд надо подавать! — злостно проговорил Алан. – Но мы, конечно же, не будем сидеть дома. Я покажу тебе столько красивых и веселых мест. Тебе понравится.
— А там много… людей будет?- нерешительно спросила Нона.
— Хватит, Ноночка! Ты не можешь всю жизнь бояться всех. Тем более, пока что я рядом, никто тебе не причинит вреда. Ты веришь мне?
— Да...- и это была правда. Она верила ему и готова была пойти с ним куда угодно, лишь бы он был рядом, все остальное  не имело никакого значения.
Алан вернулся на кухню минут через десять, Нона так и продолжала стоять на том же месте, не решаясь пойти за ним. На нем была белая стретчевая футболка и бело-голубые джинсы. Алан уже обулся и теперь стоял, и смотрел задумчивым взглядом на Нону.
— Что-то случилось? – смутившись, просила она.
— Я просто идиот. Только сейчас сообразил, что у тебя даже нет одежды и обуви.
Нона в ответ промычала лишь что-то невнятное. Она плохо понимала, какая ей нужна одежда и для чего. За эти пару дней она много смотрела телевизор, читала и даже пыталась разглядывать людей из окна, так что, теперь многому научилась, но все же было еще множество проблем, например как эта.
— Ладно, я заеду в магазин, и тебе привезут все, что нужно — наконец решил Алан, и Нона облегченно вздохнула, от того, что он не стал ее ни о чем расспрашивать. – Кстати, сюда, скорее всего, придет сотрудник из магазина… какая-нибудь девушка.  И пожалуйста, не нужно прятаться от нее и бегать по всей квартире. Обещаешь?
Он откровенно смеялся над ней,  Нона это видела, и ей стало обидно.
  — Хорошо — сухо ответила она.
Алан засмеялся, заметив ее реакцию, но больше ничего не добавил и, попрощавшись, вышел.
Как только за ним закрылась дверь, Нона сразу же пожалела, что не вышла провожать его. Без него квартира, которую она уже успела полюбить, показалась скучной и невзрачной. Девушка посмотрела на стол  и поняла, что проголодалась. Открыв холодильник, она вытащила оттуда продукты и начала готовить себе завтрак. И если бы сейчас кто-нибудь увидел ее, то никогда бы не подумал, что готовить она научилась буквально вчера. Нона прочитала почти всю книгу по кулинарии, которую ей дала домработница, и теперь мастерски управлялась на кухне, запомнив каждый рецепт дословно. И все-таки, многие способности ей очень даже пригодились – подумала вдруг весело Нона.
 
 
 
Глава 10
 
 
 
Алан спустился в гараж, нужно было отвести «ягуар» в сервис для ремонта и он решил не откладывать. Он еще раз критически осмотрел бампер машины и нахмурился. Вот уже в очередной раз Алан не мог понять, каким образом получилось так, что вся передняя часть была помята, точнее сказать прогнута, причем равномерно по всей длине, словно он ударился об стену, но даже в этом случае, ему никогда не приходилось видеть, чтобы машина повредилась таким странным образом. Алан провел рукой по волосам, это была его привычка, когда он нервничал или крепко задумывался. За последние несколько дней в его жизни столько всего произошло, что многое просто не укладывалось в его голове. Алан сел в машину  и выехал, когда зазвонил телефон. Выругавшись про себя, он полез в карман. Звонил Игорь.
— Слушаю…
— Привет, Алан! Как твои дела? Что-то тебя давно не видно и не слышно?
— Все отлично! — как можно непринужденней, ответил он.
— Ясно… Как Нона? Надеюсь, ты прислушался к моему совету…
Некоторое время Алан молчал, не зная, что ответить.
— Ты знаешь, Игорь, не беспокойся за меня! Я сам разберусь, что мне делать и как жить, — немного резковато ответил он.
— Алан… — начал было тот – ладно, ты прав. Это совершено не мое дело. Просто будь осторожней. Я не знаю почему, но что-то во всей этой истории мне не нравится. Что-то меня настораживает…
— Ты все утрируешь!- уверенно ответил Алан, хотя на самом деле Игорь в чем-то был прав. У него у самого была масса вопросов, на которые он, ка сожалению, не знал ответов, и это его раздражало. Но никакого выхода сейчас не было. Давить на Нону сейчас не стоило, он это чувствовал и лишь надеялся, что со временем все станет на свои места и его опасения окажутся напрасными.
— Давай тогда поговорим о чем-нибудь другом, — предложил Игорь.
— Да, ты прав!  Это было бы здорово. Как твоя Инна? У нее все хорошо?
— Да, вроде все нормально. Спрашивала, кстати, почему ты не заходишь. Раньше ты был у нас частым гостем. Ты же знаешь, как она к тебе относится…
— Я зайду обязательно. Просто столько проблем навалилось за последнее время.
— Ну да…  Одну проблему твою я уже имел честь видеть.
— Не начинай,  Игорь… По  моему мы договаривались…
— Ладно, забудь. Так, что там за проблемы? Я могу помочь?
— Думаю вряд ли. Хотя с одной, думаю, я уже разобрался, — и Алан скосился на папку, в которой лежало задание от профессора, переведенное для него Ноной. Правда он совсем не был уверен в том, что все правильно, но по крайне мере, сам он вряд ли бы справился лучше.  Сегодня надо было  успеть заехать в институт и отдать тексты, чтобы, наконец-то, дай бог, получить зачет. Затем заехать в сервис и отремонтировать свою любимую малышку и, в конце концов,  наведаться к отцу... 
— Не завидую. Ну ладно желаю тебе удачи. Надеюсь, как получишь зачет,  мы это дело отпразднуем и как всегда с размахом…
— Да,  да, конечно… — немного рассеяно, ответил Алан.
Странно, но раньше он не вылезал из вечеринок и различных тусовок, но в последнее время он не узнавал самого себя, вот уже который день практически не выходил из дома, причем ему это нравилось.
— Ладно, не пропадай там совсем. До встречи… — и Игорь положил трубку.
Алан как раз подъезжал к институту и, припарковав, машину вышел. Он уже поднимался по лестнице, как вдруг услышал, что его зовут. Это была Кристина, она быстро взбежала по лестнице и,  поравнявшись с ним, весело промурлыкала:
— Ооо…Какие люди… Привет, Алан, — с этими словами она подставила щеку для поцелуя.   а
Алан отрешенно и мимолетно поцеловал ее в ответ.
— Привет, – сухо сказал он, продолжая свой путь.
Кристина сразу заметила его пренебрежительное отношение, но постаралась сделать вид, что ничего не произошло.
— Я звонила тебе, но ты, как всегда, не взял трубку. Неужели тебе тяжело просто поговорить со мной, я ведь о большем и не прошу…
Только не это — подумал про себя Алан, мысленно застонав от досады. Он ненавидел выяснять отношения, тем более, сейчас, уж точно не готов к таким разговорам.
— Слушай, Кристи, у меня много дел. Мне сейчас не до болтовни, – не останавливаясь, проговорил он, мечтая, чтобы та отстала.
 Но Кристина была не из тех девушек, которые легко сдаются.
— И что за дела у тебя такие важные? Раньше ты находил время для меня…
  — Это было раньше, – уже не скрывая своего раздражения, сказал он. Оказавшись в холе, Алан резко повернулся к ней.
  — Послушай, Кристина, мне казалось, что мы с тобой еще в прошлый раз все выяснили. Я тебе уже все сказал, зачем ты вновь заводишь этот разговор?
— Зачем? И ты еще спрашиваешь? — в ее глазах мелькнули слезы. — Потому что я люблю тебя… — в отчаянии почти выкрикнула девушка, с надеждой глядя на него.
 Алан обреченно закатил глаза.
— Послушай, ты прекрасно знаешь, что это не правда. Ты не из той породы, которые любят. Просто ты не можешь смириться с тем, что  тебя бросили… Вот и все. Давай будем честны друг с другом. Между нами все кончено и, чтобы ты не делала, это ничего не изменит.
— У тебя кто-то появился? – вдруг ледяным тоном спросила Кристина и глаза ее угрожающе сверкнули.
— С чего ты взяла? – изумился Алан.
— Кто она??? — ее голос перешел почти в визг.
Немногочисленные студенты, которые проходили мимо, уже с интересом поглядывали на эту сцену. Алан уже откровенно начал злиться, его достало, что в последнее время все пытаются лезть в его личную жизнь. Сначала Игорь… Теперь еще и бывшая девушка...
— Это тебя не касается, – отрезал он и, резко повернувшись, зашагал прочь.
Кристина, к его облегчению, осталась стоять на месте.
— Это мы еще посмотрим, – тихо прошептала она, но Алан этого так и не услышал.
Он поднялся на третий этаж, где располагалась кафедра иностранных языков, и постучался в дверь кабинета профессора Савельева.  Услышав приглашение войти, открыл дверь.
Савельев сидел за столом и что-то писал.  Он лишь мельком взглянул на Алана и жестом подозвал к себе, так и не отрываясь от своего занятия. Алан знал, что тот специально демонстрирует пренебрежительное отношение к нему, дабы, таким образом, указать молодому избалованному юноше (как  считал профессор), на его место. Но Алану было плевать на мнение профессора, он решил не подаваться на провокации и, молча, терпеливо ждал. Прошло минут пять, прежде чем Савельев отложил ручку и, наконец,  заговорил с Аланом.
— Что ж, юноша, вы пришли… Если честно, не ожидал вас так рано. Неужели все сделали? – с сарказмом спросил  он..
— Да, сделал, – спокойно ответил Алан, вытаскивая распечатанные тексты,  и положил их на стол.
Профессор хотя и был удивлен, но ничем себя не выдал. Он спокойно взял одну из папок  в руки и принялся изучать.
— Присаживайся, — великодушно позволил он и углубился в чтение.
Прошло еще минут пятнадцать, прежде чем Савельев поднял голову. И тут Алан увидел откровенное удивление на  лице профессора.
— Прекрасно. Я, конечно, прочел всего лишь пару листов, но пока не нашел не единой ошибки. Невозможно даже придраться к чему либо. Савельев замолчал, и какое-то время изучающим взглядом смотрел на Алана, потом продолжил. — Кто вам помог с переводом? Текст был сложный и я уверен, что вы это сделали не сами.
— Вы правы, мне помогли…частично… — признался Алан.
— Кто?
Алан немного смутился, но потом все же произнес:
— Девушка.
— Ваша девушка?
— Ну… да… — неуверенно ответил Алан.
— Она иностранка?
— Нет.
— Ну что ж,  молодой человек,  – произнес, наконец, профессор. – Хоть вы и не сами справились с заданием, но все же зачет я вам  ставлю, хоть это и не в моих правилах. Иностранными языками нормально владеть вы так и не научились, но, по крайней мере, мозгов для того, чтобы найти прекрасную и, как я понимаю,  умную девушку у вас хватило.
— Спасибо, — выдавил из себя Алан, которому не очень-то понравилось, как отозвался о его интеллекте профессор, но спорить сейчас было бы глупо. Самое главное то, что он сам сдал зачет, не прибегнув к помощи отца. Все же, как-никак, он справился...
— Не стоит. Поблагодарите ее, — с этими словами он протянул зачетку Алану, но прежде чем отдать, напоследок произнес. — И советую беречь такую девушку как она.  Скажите, что я восхищен.
— Обязательно…
 
 
Глава 11
 
 
 
С одной стороны он был доволен, что так легко отделался. Теперь с экзаменами было покончено, и он мог спокойно предаваться отдыху, по крайней мере, до конца лета, но все равно какое-то странное чувство беспокойства не оставляло его.  С чем или даже с кем это было связано, он не мог полностью разобраться. Может причина скрывалась в этой странной девушке, которая появилась в его жизни так неожиданно, а может впервые за все свои двадцать два года он впервые проникся чувствами к девушке, тем более, столь не похожей на других. Наверно причина была именно в этом. Выйдя на улицу, Алан посмотрел на небо – чистое голубое, погода стояла прекрасная и настроение тут же поднялось. Ален решил отбросить все мысли и наслаждаться этими моментами… Неторопливо направился к своей машине, по дороге лениво разглядывая людей. Многие девушки кидали многозначительные взгляды на него, но они его сейчас не трогали и не потому, что они были некрасивы… Не так давно он бы не упустил случая познакомиться с какой-нибудь симпатичной девушкой и провести с ней вечер, но сейчас, он ясно осознавал, насколько они бесцветны и не интересны по сравнению с Ноной. Им не хватало чего-то… чего-то особенного, едва уловимого, того, что выделяло его Нону среди этой толпы блеклых кукол. Она была особенной … Алан сел в машину, обдумывая свои дальнейшие планы. В первую очередь нужно было заехать в магазин и заказать все необходимое для Ноны, затем  заехать в  салон и отдать машину в ремонт, а домой можно добраться и на такси. Да это будет правильней всего – решил, наконец, он, трогаясь с места.
 
 
 
Глава 12
 
 
 
Ирина стояла за прилавком и явно скучала. Народу в магазине сегодня почти не было и это было не удивительно, учитывая прекрасную погоду, которая так и манила на улицу. Нормальные люди отдыхают на природе или даче в такое время года, а не то, что она, работает. Тяжко вздохнув, она начала разглядывать улицу, которая была хорошо видна через огромную витрину почти во всю стену.  Центр Москвы, вокруг красивые здания, рестораны, кафе…  Люди отдыхали, веселились, а она… 
Вот уже три года, как Ирина приехала  в Москву из маленького городка  в провинции с населением около ста тысяч человек. Как и во всех маленьких городах,  почти все знали друг друга. И Ирина чувствовала себя зверьком, запертой в клетке. А ведь она была очень красива и многие молодые люди, когда она еще училась в школе, пытались ухаживать за ней, но они мало ее интересовали. Ирина, как завороженная, вечерами смотрела телевизор, смотрела и любовалась красивой жизнью звезд и знаменитостей… И как же она мечтала иметь хоть частицу того, что имели они, соприкоснуться с той роскошью, в которой купались они… Об этом Ирина могла только мечтать.
Жизнь так не справедлива – часто думала она. Одним все, а другим ничего...
Она жила с матерью в однокомнатной квартире и у нее не было даже своего уголочка, где она могла бы уединиться и предаваться мечтам. Мама часто говорила ей, что все не так уж и плохо, они не голодают, не ночуют на улице… и никак не могла понять недовольство дочери. Мама…  вдруг перед ее взором всплыло ее лицо. Такое нежное, доброе, всегда улыбающееся лицо, не ухоженное, исчерченное глубокими морщинами… Хотя ей было всего пятьдесят один год, но выглядела она на все шестьдесят один. Отец их бросил еще давно и уехал. Ни разу не вспомнил он не о маленькой дочери, не о бывшей жене. Не смотря на это, ее мать никогда не отзывалась о нем плохо, она вообще не любила говорить о нем, наверно, потому что в глубине души продолжала любить его. Ирину порой раздражала это бесконечная доброта и простодушие матери, и она злилась. Злилась на то, что та была довольна своей жизнью и работой учительницы, за то, что не могла понять дочь, за то, что не смогла добиться в жизни большего, и довольствовалась тем, что имела. Порой та тяжко вздыхала и, качая головой, говорила, что Иринка слишком сильно похожа на отца: тот тоже всегда был недоволен тем, что имел. Сейчас, по прошествии трех лет, Ирина поняла, что во многом мама была права...
 Она-то предполагала, что все будет элементарно просто: вот она приедет в столицу, поступит в университет, ведь училась она  хорошо,  найдет работу,  быстро сделает карьеру и удачно выйдет замуж… Но не тут-то было… Все ее иллюзии развеялись буквально через пару месяцев. Да, она поступила в университет, но денег катастрофически не хватало. Устроившись на вечернюю работу, она начала так уставать, что сил ни что другое просто не оставалось.  Ирина не высыпалась, начала пропускать занятия, оценки стремительно начали снижаться. И ей пришлось срочно взять академический отпуск, иначе ее бы исключили. Теперь она снимала квартиру, уже четвертую по счету. Бесконечные переезды, однообразная жизнь, которая сводилась только к тому, что постоянно приходилось ломать голову, где бы достать денег. Порой ей хотелось все бросить и поехать домой к матери, уткнуться ей в плечо и плакать…плакать и еще раз плакать… И чтобы та гладила ее по волосам и говорила своим знакомым тихим голосом – доченька, все будет хорошо...
Только чувство гордости не позволяло ей поступать таким образом, ведь в таком случае ей пришлось бы рассказать о том, что она бросила учебу, что у нее ничего не вышло…
 Сегодня эти тяжкие мысли особенно сильно мучили её, ведь сегодня суббота, а впереди ее ждет еще шесть часов работы, а потом пустая квартира и холодная постель.
 Она так и продолжала стоять и смотреть на улицу, пока ее внимание не привлек знакомый красный «ягуар». Сердце ее затрепетало, ведь она прекрасно знала, кто это.
Алан Балдин постоянный и видный клиент их бутика. И еще, вдобавок, он был очень красив, настолько, что все сотрудницы их магазина буквально сходили по нему с ума, но единственная, кому он уделял внимание, была она – Ирина. Часто он, откровенно, флиртовал с ней, и каждый раз она ждала, когда же он, наконец, пригласит ее на свидание. Другие девушки ей завидовали и злились и, наверно, именно поэтому отношения с сотрудницами в последнее время явно испортились. Но ей было наплевать на них, сейчас ее интересовал лишь Алан.
Ирина быстро подскочила к зеркалу и критически себя оглядела. На ней был дорогой фирменный костюмчик, хотя на ее взгляд и несколько строговат, но зато отлично подчеркивал фигуру. В очередной раз она обрадовалась, что администрация магазина бесплатно предоставляет им фирменные костюмы на работе. Схватив сумочку, она наспех подкрасила губы и взбила свои каштановые волосы. «Неплохо» — решила она. Подойдя к стеллажам, она начала поправлять вещи, делая вид, что занята работой. Услышав как зазвонил колокольчик над входной дверь, она повернулась и, натянув самую соблазнительную улыбку на лицо, пошла навстречу Алану.
— Здравствуйте! Я могу вам чем-нибудь помочь? — сказала она стандартную фразу приятным голосом.
— Привет! — слегка небрежно ответил тот, что было не совсем характерно для него. — Мне нужна одежда… женская...
— Конечно, — все тем же тоном ответила Ирина, но сердце ее тревожно сжалось. В голове крутилось — для кого?.. для какой девушки он покупает вещи… Может подарок для сестры или матери — пыталась она успокоить себя.
Алан вел себя не как обычно. В его поведении и манере общения что-то изменилось, едва уловимое на первый взгляд. Нет, он все так же был обходителен и вежлив, но что-то… Ирина сразу заметила эти перемены. Она пыталась переубедить себя, что ей это просто кажется, успокоить… Ведь совсем недавно она нравилась ему, и он даже не пытался скрыть своего интереса, давая тем самым надежду, которая много значила для бедной провинциалки, какой, как не крути, она была. В такие минуты трудно понять, почему? Что ты сделала не так? Отчего человек, без какой-либо видимой причины, отворачивается от тебя, теряя всякий интерес. Все эти мысли молниеносно пронеслись в ее голове за те несколько секунд, что она стояла перед ним, продолжая, как ни в чем не бывало, улыбаться, и ничем не выдавая своих эмоций, что было не очень-то просто.
— У нас сейчас появилась новая коллекция, которая может вас заинтересовать — произнесла она опять те же заученные слова.
— Нет, на этот раз мне нужно в женский отдел.
  Сердце Ирины болезненно сжалось.
  — Конечно, что именно вас интересует?
— Эээ… Я даже не знаю, если честно. Я в этом не очень хорошо разбираюсь.
  -Ничего страшного, я вам помогу, — Ирина старалась поймать его взгляд, но он практически не смотрел на нее.
Сейчас она была для него просто  продавщица в дорогом магазине, хотя, может и раньше, все было так же. Просто она сама себе на фантазировала бог весть чего...
  — У меня не так много времени… Ирина, — прочел он ее имя на бейджике.
И она тут же это заметила. Значит Алан, даже не запомнил, как ее зовут, хотя раньше неоднократно обращался к ней по имени… — разочарованно подумала она.
— Вы знаете, мне наверно нужна будет ваша помощь,-  оживился вдруг Алан и обворожительно улыбнулся ей. — У вас я вижу хороший вкус, не могли бы вы подобрать вещи для девушки и помочь ей.
— Никаких проблем. Когда она сможет подъехать?
— Вряд ли это возможно. Понимаете,  она… эээ… приехала из другой страны и совсем не знает города, в общем, как бы это выразиться … Ну, она, скажем так, немного отличается от нас… Ну там другие обычаи, традиции…
— А откуда она приехала? — это был не совсем корректный вопрос, но любопытство все же пересилило ее сдержанность.
 Алан словно не услышал или сделал вид, что не услышал.
— Так вот, вы не могли бы привезти все необходимое домой. Все дополнительные расходы и ваше потраченное время я оплачу.
Первой мыслью Ирины было отказаться, ей было унизительно его предложение, хотя в этом не было ничего особенного. Но проблема была в том, что она исходила от него, и обслуживать нужно было его  девушку. Видимо именно этот факт задел её за самое живое. Не хватало ей своих бед, теперь она еще должна будет обхаживать его капризную избалованную пассию. Она ни на секунду не поверила в его рассказы о том, что якобы та приехала из какой-то неведомой страны. Просто некоторым особам видимо не хочется ездить в магазин, им больше нравится, когда их обслуживают на дому и в некотором смысле слова пресмыкаются перед ними. Конечно, имея столько денег, почему бы не побаловать себя и лишний раз не доказать другим, на сколько выше ты стоишь на общественной лестнице. А потом можно смело похвастаться перед подругами, как один из самых дорогих бутиков города обслуживает тебя на дому. Ирина прекрасно знала таких людей вроде Алана Балдина, знала, и не раз чувствовала на себе их пренебрежительный взгляд, их манеру разговаривать, вести себя, давая тебе четко понять, что ты ровня им. А ведь Алан казался ей другим. В отличие от многих, он был всегда вежлив, галантен, делал ей комплименты… и иногда, так смотрел на нее, что сердце замирало. Неужели это все казалось ей или это было лишь притворством,  чтобы потом  посмеяться над ней.
Нет, она на такое не подписывалась, тем более, что их магазин не оказывал такого рода услуг, и Ирина имела полное право отказаться. Но в самый последний миг она все же прислушалась к голосу разума. И здравый смысл взял верх над её гордостью. Он предлагал ей денег, а ведь они ей так нужны. Да и администрация будет не против. Таких клиентов, как Алан Балдин, терять не стоило, так что, они выполнят любую его просьбу и требования,  лишь бы угодить, в этом Ирина не сомневалась.
— Хорошо, я поговорю с руководством, но думаю проблем возникнуть не должно, — пытаясь ничем не выдать своей досады и горького разочарования, проговорила она.
— Это было бы превосходно, — и он одарил ее ослепительной улыбкой.
Но это было, к сожалению, лишь дань вежливости, не более того,  в то время, как в глазах его читалось явное безразличие.
Через пять минут Ирина вернулась. Алан сидел в кресле, меланхолично попивая кофе.
— Как я вам и говорила, администрация магазина готова предоставить вам такую услугу.
 Алан, тот же час, отставив чашку, встал.
— Прекрасно! Спасибо вам. У вас, по-моему, есть в базе данных мой домашний адрес?
— Конечно! — слова домашний адрес больно резанули слух. Стоило бы догадаться – подумала она с горечью.
— Запишите все расходы на мой счет, я потом все оплачу.
Он уже повернулся, чтобы уйти, когда Ирина его остановила.
— Вы, кстати, не сказали, а что именно вам нужно… точнее, нужно девушке?
Этот вопрос явно его озадачил.
-  Я даже не знаю… думаю все…
— Все? — непонимающе переспросила Ирина, и брови ее поползли вверх.
— Ну… Понимаете, у нее ничего нет,  вообще ничего. Так что ей наверно понадобится одежда, обувь… белье… В общем, я в этом мало что смыслю, думаю вам лучше знать, что необходимо молодой девушке вроде вас. Выберите на ваш вкус,  все до мелочей.
— Как скажете… Но если вы подскажете хотя бы ее размер, мне было бы гораздо проще.
Алан задумался, нахмурив брови. Потом он, оценивающим  взглядом, окинул фигуру Ирины  и сказал:
— Я думаю, примерно как у вас,  может чуть поменьше…
— Ясно, — сухо ответила Ирина. –  Ладно, я что-нибудь придумаю.
— Спасибо, до свидания, — и он ушел.
Ирина, еще какое-то время, так и продолжала стоять, глядя через стеклянную дверь, как медленно отъезжает его машина. Улыбка постепенно сползла с ее лица. Наконец она отвернулась, направляясь к женскому отделу, как вдруг услышала тихий смех. Две её сотрудницы стояли в сторонке, и хитро поглядывая на нее, о чем-то перешептывались. О чем именно они говорили, и над чем смеялись, нетрудно было догадаться. Это было последней каплей, но она все же нашла в себе силы, гордо вскинув голову и старательно делая вид, что ее это мало волнует, пройти мимо них. Но как только она добралась до туалета и закрыла дверь, слезы градом покатились по щекам. Вместе со слезами вырывалось наружу всё: горечь, обида, унижение, которое она испытывала, пустые надежды, разрушенные мечты… Воспоминания об унылом прошлом, о бессмысленном настоящем и мысли о грядущем беспросветном будущем, где никто и определенно ничто хорошее ее не ждет. Эти мрачные мысли словно душили ее. Довольно долго она просидела вот так, почти не шевелясь, пока полностью не овладела собой. Успокоившись, она старательно привела себя в порядок, прекрасно понимая, что не вынесет, если кто-нибудь из сотрудниц узнает о том, как на самом деле ей тяжело на душе. Она давно поняла, что нельзя никому показывать свои переживания и боль. Люди вокруг слишком жестоки, чтобы искренне сочувствовать тебе и тем более помочь. Наоборот, они питаются твоим горем, получая от этого наслаждение. А такого удовольствия доставлять своим сотрудницам она не собиралась. Они и так довольно много потешились над ней.
Убедившись, что с внешностью все в порядке, Ирина вернулась в женский отдел и начала подбирать вещи для девушки Алана, более удачной и счастливой, чем она.
Часа через два она уже стояла в шикарном холле, который был больше и красивее, чем ее убогая съемная квартирка. Глубоко вздохнув, она натянула привычную вежливую маску на лицо и позвонила в дверь, но ей никто не ответил. Ирина позвонила еще пару раз, но никакой реакции так и не последовало. Она не на шутку разозлилась. Ей пришлось поехать почти через весь город, и было уже восемь часов вечера и это при том, что она с утра на ногах, а в руках держит десятки пакетов и коробков. Ирина чувствовала безумную усталость, а теперь, вдобавок ко всему, эта чертова избалованная кукла забыла, что к ней должны были приехать из магазина, и укатила куда-то. А ведь Ирина лично звонил Алану, и предупреждала о своем приезде...
Резко развернувшись, она направилась к лифту, как вдруг услышала тихий скрип. Обернувшись, Ирина с удивлением увидела, что дверь открыта, но никого в проеме не было.
Они что, издеваются – зло подумала она, направляясь обратно, – неужели не могут хотя бы встретить человека нормально.
Ирина вошла и остановилась, не очень понимая, что ей делать дальше.
— Есть кто дома? – достаточно громко спросила она.
— Да, здравствуйте, — раздался в ответ тихий голос у нее за спиной.  Ирина обернулась и увидела девушку. На мгновенье она потеряла дар речи. Ей часто приходилось видеть красивых роскошных женщин, но никогда прежде такой красоты она не встречала....
Это чудное ведение стояло, скромно прислонившись к стенке. Из одежды на ней была только широкая мужская рубашка, доходившая почти до середины бедер. Она смотрела на нее серьезным сосредоточенным взглядом, от чего у Ирины появилось глупое ощущение, словно та ее боится. Как ни странно, но Ирина так и не смогла прочесть на кукольном личике ни тени пренебрежения или высокомерия.
— Здравствуйте, — наконец очнулась она.
— Вас прислал Алан. Вы из магазина?
— Да, меня зовут Ирина. И меня просили помочь вам подобрать одежду, но если честно, я сомневаюсь, что вам понадобится моя помощь, и ничуть не сомневаюсь, что у вас отличный вкус, и вы справитесь без меня. С такой-то внешностью – хотела добавить Ирина, но вовремя прикусила язык
— Нет, что вы! — неожиданно громко воскликнула девушка. Подойдя, она схватила Ирину за руку и заглянула ей в глаза.
— Мне очень, очень нужна ваша помощь. Понимаете, я совсем в этом не разбираюсь, а Алан может рассердиться… Я очень стараюсь, но все это для меня в новинку, и у меня ничего не выходит.  Я все время делаю что-то не так… — все продолжала тараторить девушка.
Недоуменно взирая на девушку, Ирина пыталась понять хоть что-нибудь из этого потока слов.
  — Хорошо, хорошо, — наконец сказала она, пытаясь успокоить ее. – Я как раз для этого и  пришла…  я сделаю все, что в моих силах.
 После ее слов девушка заметно расслабилась и даже улыбнулась, от чего на ее щеках появились очаровательные ямочки.
      — Вы на самом деле приехали с севера? А с какого города именно?- все же не удержалась Ирина от любопытства.
      — С севера? –  удивленно переспросила та. –  С чего вы взяли?
      — Но мне сказал… Хотя, видимо, я все перепутала.
     Так она и думала – Алан солгал. Не походила она на приезжую из другой страны девушку, хотя и москвичкой ее тоже не назовешь. Но, с ее то внешностью, она в любом случае привлечет практически любого мужчину, которого пожелает, хоть мешок из-под картошки на нее одень – с  горечью думала Ирина.
      — Что ж, может, начнем примерку? — бодро предложила она, вспомнив,  наконец, о своих обязанностях.
      — Конечно… Идемте в гостиную, там будет удобно. А вы много вещей привезли?.. Кстати, меня зовут Нона, а вас Ирина, насколько я помню.
      — Я думаю,  достаточно, — сдержанно ответила Ирина.
     Как бы она не старалась относиться холодно к этой красотке, у нее это не выходило. Нона была настолько очаровательна и невинна, что невольно улыбаешься ей в ответ. Ирина принялась вытаскивать вещи из  многочисленных пакетов, демонстрируя каждую, от чего Нона приходила в полнейший восторг. Ирина показывала, учила, объясняла, что и с чем следует носить, и та буквально на лету все схватывала.
   Правда, надев кружевное полупрозрачное белье, которое настоятельно рекомендовала ей Ира, Нона с сомнением разглядывала себя в зеркале.
— Вы думаете, это понравится Алану?
— Конечно. Поверьте мне, я уверена, что он придет в полный восторг, — неужели она раньше не носила ничего подобного, удивлялась про себя Ирина.
— Но… Как-то не удобно,  -  Нона сморщилась.
— Привыкните. Девушкам и не на такие жертвы приходится идти, чтобы понравится мужчинам.
— Да??? А на какие еще? — с интересом спросила она, оторвавшись от зеркала.
— Ну… как на какие? Да на многие… Вы же, в конце концов, тоже женщина и, я думаю, понимаете, о чем я… — совсем растерялась Ирина. Порой ей казалось, что она разговаривает с ребенком, хотя внешне Нона не очень-то походила на неопытную девушку.
— Ну… Если честно, раньше я никогда не обращала внимание на такие вещи. Да и на свою внешность тоже… — задумчиво произнесла Нона, вновь разглядывая свое отражение в зеркале, только на этот раз она смотрела на свое лицо. – Ответите мне честно на один вопрос?
— Конечно!
— Как вы думаете, я красива? Могу я  завлечь … к примеру Алана?
Ирина сначала подумала, что та шутит, не может быть, чтобы она не знала о том, какое впечатление производит на людей, причем не только мужчин. Но заметив, как серьезно и выжидательно Нона смотрит на нее, поняла, что  она не шутит.
Ирина встала с дивана и подошла к девушке, так что теперь в зеркале отражались они двое. Она лишь мельком взглянула на себя, но даже этого мимолетного взгляда хватило для того, чтобы понять, насколько блекло и неинтересно смотрится Ирина на фоне Ноны. Это больно задело ее самолюбие.
  — Ваше лицо, да и вы сами, можете привлечь любого мужчину. Я еще никогда не видела такой красивой девушки как вы, — все же произнесла она ровным тоном.
Затем, отвернувшись, она принялась собирать оставшиеся вещи, хотя собирать было практически нечего. Нона скупила буквально все вещи, которые привезла Ирина.  Она знала, что это принесет ей большой доход, да и начальство останется весьма  довольным, но отчего-то радости это не прибавляло, а хотелось плакать.
Собрав все в пакеты Ира, с усилием улыбнулась и протянула руку девушке.
  -  Ну, все! Мне пора.
— Вы уходите? Как жаль! Может, останетесь еще ненадолго? – искренне просила Нона, но Ира лишь покачала головой.
— Не могу. Необходимо вернуться на работу. Я уже и так опаздываю, – это была неправда, но оставаться не было сил. Не потому, что ей было неприятно общение с Ноной, нет, та очень даже понравилась Ирине. Просто она поняла простую истину, что бороться за Алана бессмысленно… Ей никогда не сравниться с такой, как эта девушка, что стояла перед ней. И повернувшись,  Ирина вышла из квартиры.
 
 
 
Глава 13
 
 
 
Алан пришел домой лишь под вечер. Уставший, но весьма довольный собой. За один день он решил многие проблемы, которые не единожды откладывал. Он в очередной раз убедился в том, как за последние несколько дней он изменился, стал более ответственным и серьезным. Видимо на него повлияла Нона, ведь теперь нужно было заботиться не только о себе, но еще и о ней, а она сущий ребенок… Даже отец заметил перемены, произошедшие в нем. Хотя встреча с отцом как всегда была не проста, но на этот раз он постарался контролировать свои эмоции и ему это практически удалось. То, что они ни разу не поскандалили за весь вечер, уже о многом говорило.
— Нона! -  позвал он, скидывая туфли и направляясь к дивану, но так и замер.
В центре комнаты стояла она и улыбалась. Девушка была одета  в белый  короткий сарафанчик, на ногах серебристые сандалии без каблуков. Руки украшали браслеты в тон, а в ушах блестели сережки.
— Сама подобрала все это. Тебе нравится?  — спросила она.
— Очень! Ты просто… ангел, – только и смог он ответить.
 Нона засияла от его слов и начала кружиться, демонстрируя наряд со всех сторон.
— Надеюсь это не единственная вещь, которую ты приобрела? -  спросил, смеясь Алан.
— Нет, что ты?  В моей комнате вся кровать  завалена вещами, я даже не знаю, куда их деть.
— Закинь куда-нибудь, а завтра скажешь Оле, чтобы она разложила все в шкаф, — небрежно отмахнулся Алан.
— Да не стоит, я и сама могу это сделать.
  Алан в ответ лишь пожал плечами.
— Ну что ж, как знаешь! Ты лучше скажи, куда ты сегодня хочешь пойти?
— Не знаю… Я думаю, может, не пойдем никуда, а просто останемся дома… вдвоем… — с надеждой спросила Нона, опуская при этом глаза.
— Ну,  уж нет! Невозможно сидеть все время дома, — тоном, не терпящим возражения, ответил Алан. — И если ты не решила куда идти, тогда я сам выберу место отдыха.
  Алан лениво лег на диван, и хитро прищурившись, поглядел на девушку.
  — Ты любишь воду? 
— Воду?  Ну, так… вроде да, — неопределенно ответила Нона.
— Тогда решено, мы едем в аквапарк. Ты, как я понимаю, не была там?
— Нет.
— Вот и прекрасно, — Алан тут же поднялся и зашагал в ванную. – Я быстро приму душ, а ты пока надень купальник, – не оборачиваясь, бросил он на ходу.
— Хорошо, — только и смогла ответить Нона.
  Она не хотела ни в какой аквапарк, хотя даже понятия не имела, что это такое. С большим удовольствием, она осталась бы дома, ведь они могли бы полежать, посмотреть телевизор или, просто, поболтать, но перечить она не решилась.
 Иногда ее злило свое собственное поведение. Почему она не может даже возразить ему? Где ее гордость? Воля? Хотя с другой стороны, к чему это все, ей и так приятно просто быть с ним рядом. Да, она боится ему перечить, потому что не хочет терять его. Разве есть тут что-то постыдное, разве плохо любить кого-то? Нет — решила она, наконец,  и кинулась в свою комнату искать купальник.
 Как хорошо, что та девушка настояла на том, чтобы Нона взяла купальник. Ведь не так давно она и представить себе не могла, где он может ей пригодиться. Ирина просто молодец, такая милая девушка… Как ни странно, не все люди оказываются такими жестокими, как недавно думала она. Многие из них очень даже приветливы и добры...
 
 
 
Глава 14
 
 
 
Сначала Нона была шокирована, она буквально не могла дышать, попав в огромное помещение, заполненное множеством людей. Если бы Алан крепко  не прижимал ее к себе, Нона точно не смогла бы переступить порог. Страх был настолько необычным и неожиданным, что в какую-то долю секунды Ноне показалось, будто силы ее вернулись. Смех, визг взрослых и детей, музыка… все это словно оглушило Нону. В первую секунду она крепко зажмурила глаза, и вдруг почувствовала, что уже ничего не слышит, долгожданная тишина и тьма окутали ее. Она словно осталась одна в темной огромной комнате, а вокруг пустота, покой… Только тихий голос, доносившийся откуда-то со стороны, едва слышно звал ее…  Голос так сильно похожий на ее собственный… Он одновременно обрадовал и испугал Нону. С одной стороны она словно обрела что-то давно утраченное, забытое,  родное, с другой – появилось острое, болезненное чувство, что она может потерять нечто другое, не менее важное… Но вдруг этот тихий зов померк и она отчетливо услышала…
— Нона, Нона! С тобой все нормально? Тебе плохо? — это был Алан.
Тут же тьма отступила, вернув ее в действительность. Нона открыла глаза и растерянно огляделась.
— Ты как? – Алан озабоченно вглядывался в ее лицо.
Нона улыбнулась и облегченно вздохнув, прижалась к нему всем телом. Почувствовав, как его теплые руки бережно обнимают ее, она расслабилась. Нет, ей показалось, просто это был шок, силы не вернулись к ней, и сейчас она поняла, что безмерно этому рада.
— Все хорошо.  Просто я не привыкла…
— Точно. Извини, я виноват, затащил тебя сюда практически насильно, думал понравиться. Если хочешь, мы сейчас же поедем домой, или в какое-нибудь другое, тихое  место.
— Нет, давай останемся. Правда, со мной все в порядке — и она улыбнулась.
Ей и правда стало гораздо лучше, к шуму и людям вокруг она практически привыкла. Это ее удивило, она не представляла, что все окажется так просто. Оглядываясь по сторонам, Нона поняла, что никто на нее не указывает пальцем, не смотрит враждебно или с испугом. Они принимали ее за свою… Может теперь она и своя… кто знает? – размышляла Нона, пока они направлялись к главному бассейну.
— Посидишь тут? А я пока сбегаю за напитками. Или пойдешь со мной?
— Нет, я подожду тебя тут, — решительно ответила Нона.
Алан еще какое-то время с сомнением смотрел на нее, но затем, успокоившись, начал пробираться через толпу людей, которые танцевали около барной стойки. Нона села в шезлонг и стала с интересом наблюдать за окружающими. Красивые девушки в купальниках и парни в плавках веселились от души. Кто-то танцевал, кто-то со смехом плескался в бассейне, некоторые парочки уединились на скамейках, а другие слетали с каких-то странных извитых пластиковых трамплинов и, падая в воду, восторженно кричали. Ноне тоже захотелось присоединиться к ним, захотелось так же беззаботно отдыхать и расслабиться. Она и представить себе не могла, что люди так живут.  В ее представлении все казалось по другому… намного мрачнее. Наблюдая за весельем других, она тоже невольно начала радоваться. Вдруг какой-то парень упал около нее, задев при этом ее ноги. От неожиданности Нона вскрикнула, испуганно взирая на парня, который пытался, но все никак не мог встать. Наконец ему это удалось
— Простите, девушка, — смеясь, сказал он. – Вам не больно?
— Нет.
— Точно?
 Молодой человек, быстрым оценивающим взглядом, оглядел ее с ног до головы  и, весьма довольный увиденным,  продолжил:
 – А может я как-то смогу загладить свою вину? – заискивающе, спросил он, пристраиваясь рядом на скамейку.
— Все в порядке, — Нона улыбнулась ему.
 Ей было приятно, что с ней так спокойно общаются и молодой человек выглядел так мило добродушно.
— А как вас зовут, если не секрет?
— Не секрет. Нона, — простодушно сообщила она.
— Очень приятно. А меня Дима, — с этими словами он, улыбаясь, подал ей руку.
Нона хотела было уже в ответ пожать протянутую руку, как вдруг перед ней возник Алан, который держал в руках два бокала, и лицо его выражало крайнее недовольство.
— Что тут происходит?- спросил он, переводя взгляд то на парня, то на Нону.
— Девушка оказывается с вами? — вопросом на вопрос ответил Дима.
— Да, она со мной.  А что, какие-то проблемы?
— Нет. Извини, я не знал, — произнес он разочарованно, и еще раз взглянув на Нону, отошел, явно расстроенный.
Алан сел на освободившееся место и, молча, подал девушке один из бокалов.
— Что это? — спросила та, беря в руки бокал с красной жидкостью.
— Вино — коротко бросил Алан, даже не повернувшись к ней.
Нона удивилась, она не могла понять, что с ним произошло, и почему Алан выглядел крайне недовольным. Осторожно понюхав жидкость, Нона поморщилась, запах ей показался не очень приятным, но, чтобы не обидеть Алана, она послушно глотнула. На вкус это было что-то кислое и не очень  вкусное.
— Что с тобой? – наконец, не выдержав, спросил она
— А то ты не поняла?
— Нет. Ты злишься на меня?
— Конечно на тебя!!! Боже, Нона, не делай такое невинное лицо.
— Но я и, правда, не понимаю, Алан. Что я такого сделала? — совсем уже растерянно произнесла Нона, пытаясь заглянуть ему в глаза.
Алан вздохнул, долго молчал, но затем все же ответил:
— Стоило мне отлучиться на пару минут, так ты уже флиртуешь с  другим! А я ведь отлучился всего лишь на пять минут…
— Флиртую? – недоуменно воскликнула, Нона. – О чем ты?
— Не прикидывайся, будто ты не понимаешь! — но глядя в наивно распахнутые, большие голубые глаза Ноны, он вздохнул. — Иногда мне кажется, что ты с другой планеты.
— Нет, я такая, как и все,- натянуто проговорила она, отводя глаза.
— Хорошо, больше не будем об этом. Просто обещай мне, что не будешь впредь так себя вести.
Нона хотела спросить, что именно он имеет в виду, но взглянув на мрачного Алана, не стала, и только коротко кивнула в знак согласия. На самом деле она не совсем понимала, что такого она натворила, но смутно догадывалась, что причина кроется в том молодом человеке, который не так давно с ней разговаривал. Нона загрустила, как же много она не понимала, не знала… Ей хотелось быть идеальной, вести себя, как и все вокруг, но все время что-то выходило не так, все время она делала какие-то ошибки. Размышляя об этом, Нона, незаметно для себя, допила все содержимое своего бокала, и ее голова слегка закружилась, а в теле появилась легкость. Алан, который уже успокоился, теперь явно сожалел о своем резком тоне и, поэтому, пытаясь загладить вину, предложил девушке покататься на горках.
— Давай! – с радостью согласилась Нона, уже забыв о своих недавних грустных мыслях.
— С каких именно начнем? — лукаво спросил он, вставая и протягивая ей руку.
— Я даже не знаю. Может на тот, – указала она рукой на огромную синюю горку.
— Ну и ну… ты смелая у нас, как я погляжу, — засмеялся Алан. — Нет уж, давай начнем с чего-нибудь по проще.
 Нона согласилась, и они побежали к лестнице, захватив по дороге надувные круги.
  — А зачем они? -  спросила она,  взбегая вслед за Аланом.
— Сейчас узнаешь!
И она узнала… Они катились сначала по темному тоннелю с огромной скоростью. Нона находилась за спиной у Алана и крепко держалась за  него, визжа от восторга, потом резко вылетели в бассейн, там было не глубоко,  но Алан все равно тут же подхватил ее на руки.
— Ну как тебе?
— Классно, Алан. Это… Это просто не описать словами. Я хочу еще, давай еще, — резко высвободившись из его объятий, Нона резво выскочила из воды, подхватив очередной круг, кинулась было опять к горке, но Алан ее удержал.
— Подожди, дуреха, — смеялся он. – Зачем на этой же? Давай испробуем другие .
— Точно давай, — и она начала озираться, — вон…  давай теперь на ту… красную!
— Догоняй! – крикнул он и кинулся туда.
 Нона тоже припустила за ним, до горки они добежали одновременно.
— А ты быстро бегаешь, — похвалил Алан.
Через час они уже испробовали почти все горки, от чего Алан уже еле волочил ноги. Нона же, напротив, была бодра и никак не хотела останавливаться.
— Слушай, Нон, я больше не могу, – не выдержал, наконец, Алан, буквально рухнув в шезлонг.
— Ну, пожалуйста, давай еще разочек, еще один разочек, — не унималась Нона.
— Мы же еще не уходим, дурочка, — ласково сказал он, взяв ее за руку и притянув к себе, – отдохнем, а потом покатаемся еще. Тут, кстати, есть еще много других развлечений.
— Да? И какие?
— Пойдем,  просто поплаваем в бассейне.
— Но я… я не умею плавать, — нерешительно, глядя на огромный бассейн,  пробормотала она.
— Серьезно???  Ну, тогда давай я тебя научу. Пошли, — и он потянул ее в воду.
Долго учить ее не пришлось, буквально через полчаса Нона уже ловко и изящно рассекала бассейн вдоль и поперек. Алан лишь недоуменно качал головой, либо она обманула его — думал он — либо у нее талант. Подплыв к ней, Алан нырнул под воду и, схватив за ногу, потянул ее вниз. Когда они оказались под водой, тишина окутала их.  Алан смотрел на нее во все глаза, ее пепельно-белые волосы блестели и переливались в искусственном синеватом отсвете, и ореолом окружали ее тело. Сейчас она казалась ему какой-то неземной нимфой из сказки.
Алан вплотную подплыл к ней и поцеловал прямо там под водой, и она ответила ему. Ощущения были не реальными, хотелось только одного, лишь бы не всплывать, так и остаться тут с ней вдвоем… Но легкие уже начали гореть огнем и им пришлось подняться, чтобы глотнуть воздуха.
— Ты знаешь, о чем я сейчас подумал? – спросил, ее чуть отдышавшись, Алан.
— О чем? — едва слышно ответила она.
— Впервые в жизни пожалел, что у меня нет жабр…
Нона звонко рассмеялась и, подплыв к нему, обвила его шею руками.
— Мне так хорошо с тобой. Я не понимаю, как жила столько времени без тебя… — прошептала она ему на ухо.
— Правда?
— Да…
— Тогда обещай, — он заглянул ей в глаза, – обещай, что ты не покинешь меня никогда.
Нона долго смотрела на него, но ответить не торопилась.
— Молчишь?! Я так и знал, что ты не хочешь быть со мной, — сказал он ей с улыбкой, но в  глазах мелькнула горечь.
— Я хочу, но…
— Что, но?
— Не уверена, что смогу…
Нона была в отчаянии, она не могла ему сказать, объяснить, что сама страстно желает того же, но это вряд ли возможно. Их отношения обречены, это было то единственное в чем, к сожалению, она была уверена. Рано или поздно их пути разойдутся, потому что она другая…
— Сможешь!  Если ты этого на самом деле хочешь.
Нона улыбнулась и поцеловала его, потому что слов для объяснения всего того, что творилось у нее на душе, не было.
Домой они вернулись только под утро и лишь, потому, что на этом настоял Алан. Нона совершенно не устала, хотела остаться, но Алан едва передвигал ногами. И как только они переступили порог, Алан направился в свою комнату и, рухнув на кровать прямо в одежде, моментально уснул. Нона тихо подошла и, накрыв его одеялом, еще долго смотрела на его умиротворенное и счастливое лицо, затем легла рядом и тоже уснула.
 Утро выдалось солнечным, теплые лучи, проникая через стекло, падали на лицо. Жмурясь, Нона открыла глаза и тут же улыбнулась.
— Чему ты радуешься? — вдруг услышала она вопрос.
Повернув голову, она посмотрела в смеющиеся, но все еще сонные глаза Алана. Он лежал на животе, обхватив подушку руками, и лениво разглядывал ее.
— Уже проснулся? — и она мягко улыбнулась ему.
— Как ни странно, да! Так чему ты радуешься с утра пораньше?
Нона опять подставила лицо под лучи солнца.
— Оказывается, так приятно просыпаться, а солнце греет и ласкает твою кожу… так тепло… нежно…
— Странно, никогда не обращал внимания на такие вещи, — задумчиво проговорил Алан.
— Зря. Просто, ты никогда не был этого лишен, потому и не ценишь.
— Лишен чего? Солнца что ли? – недоуменно спросил Алан. – А ты что, росла на северном полюсе? — хотел пошутить он, но столкнувшись с задумчивым и слегка грустным взглядом Ноны, замолчал.
— Я сейчас приготовлю завтрак, – перевела тему Нона, вставая.
— Я тебе помогу.
— Не стоит, лучше пойди, прими  душ.  Пока что я сама справлюсь.
— Ты уверена? Не так давно ты не умела готовить, — переворачиваясь и зевая, проговорил Алан,  хитро поглядывая в ее сторону.
— Уже умею, я быстро учусь, — чуть обиженным голосом ответила Нона, и хотела было уже выйти,  но Алан успел перехватить ее руку.
— Не дуйся! Ну… не дуйся, — засмеялся он, притягивая вырывающуюся девушку к себе.
— Отпусти сейчас же — кричала Нона, отбиваясь, но Алан лишь крепче ухватил ее за талию и повалил на кровать.
— Ну, что? Успокоилась?- миролюбиво спросил он.
— Нет, и не подумаю!!!
Ухмыльнувшись, он поцеловал извивающуюся Нону в губы.
— А сейчас?
— Нет, — уже не так уверено, сказала она, но заметив, что он собирается вновь ее поцеловать,  сдалась. — Ладно,  ладно,  простила...
— Точно?
— Точно. Можешь отпустить.
— Эхх, жаль, быстро сдалась. Ведь совсем не хочется отпускать тебя — но все же руки он разжал.
Нона ловко соскочила с кровати, обернувшись, она увидела, что Алан развалился среди подушек, и с довольным видом поглядывает на нее снизу верх.
  — Надеюсь, я все же не отравлюсь, — наконец, произнес он с самым серьезным видом.
— Ах, ты… — но слов больше от злости она не нашла и, схватив подушку, швырнула его в Алана.
 Тот даже не пытался отвернуться, лишь продолжал смеяться.  Нона, вздернув голову, вышла из комнаты и направилась на кухню. Злость тут же улетучилась куда-то, и теперь ей самой стало смешно. Напевая мелодию, которая ей запомнилась из аквапарка, она заглянула в холодильник. На ней вновь красовалась рубашка Алана, которую она вчера еще приглядела для себя.  Почему-то ей очень нравилось надевать его вещи, и теперь это вошло в привычку.
Из холодильника она вытащила бекон, яйца, молоко и стала готовить. Через пятнадцать минут на столе появились  яичница с беконом, тостеры и свежезаваренный кофе. Красиво разложив все по тарелкам, она ждала пока Алан выйдет из ванной комнаты. Не прошло и пяти минут, как он подошел, свежий, завернутый в белый халат…  При виде великолепно сервированного стола, он  даже присвистнул.
— Беру свои слова назад, дорогая!
— Ты же даже не попробовал, — слегка прищурившись, ответила она.
— Я и так могу определить,  поверь мне, — но за стол все же сел и принялся уплетать за обе щеки. 
Нона тоже ела не с меньшим аппетитом.
— Ну,  какие у нас планы будут на сегодня? — спросил Алан, откинувшись на спинку стула.
— Планы? Я даже не знаю… А что, мы сегодня опять пойдем в аквапарк, — и ее глаза заблестели.
— Нет, нет! Притормози. Ты меня решила убить, солнышко мое. Я так не могу, сегодня предлагаю посидеть в ресторане, вдвоем. Зато на завтра у меня на самом деле грандиозные планы!
— Да? И какие же?
— Это секрет…
— Алан,  ну  хватит, говори же, — заныла в нетерпении Нона.
— А что я за это получу? -  тихо проговорил Алан, подняв выразительно одну бровь и поглядывая на Нону, от чего та моментально засмущалась.
— А что ты хочешь?
— Лучше не спрашивай, – сказал Алан, улыбаясь, но глаза почему-то остались серьезными. – Забудь, не нужно все воспринимать буквально.
— Ну, так куда мы пойдем?
— На вечеринку!- заявил Алан.
— На чью вечеринку? — на самом деле эта новость не очень-то обрадовала девушку.
Она до сих пор побаивалась новых мест, потому что плохо представляла себе, как нужно себя вести в той или иной ситуации, а выглядеть глупо в глазах Алана, было совершенно невыносимо.
— На нашу, -  продолжал он, не замечая приунывшую Нону.
— Как это?
— Я решил, что организую вечеринку… В твою честь! — заявил воодушевленно Алан. Эта идея его явно заинтересовала, от чего глаза Алана лихорадочно заблестели.
Зато Нону она привела в настоящий ужас.
  — В мою?  Что ты имеешь в виду?
  — Да ничего особенного, просто снимем какой-нибудь ресторан или  клуб, пригласим друзей,  наймем ведущего для вечера… Ну все как обычно
— Зачем все это? – тихо сопротивлялась Нона.
— Как зачем? Я хочу представить тебя всем. Да и к тому же, я давно не веселился.  Пригласим человек семьдесят-восемьдесят, не больше. Раньше я устраивал вечеринки по поводу и без повода.
— Но, Алан, что я там буду делать? На меня же все будут глазеть! — в отчаянии воскликнула девушка.
— Не пойму, в чем проблема? Пусть глазеют. Ради этого я всех и зову! В конце концов, ты же не ребенок, Нона, — уже довольно резко сказал Алан.  Лицо его стало хмурым и хорошее настроение тут же улетучилось.
Нона сразу заметила перемену в нем, ей стало больно. Она ни в коем случае не хотела обидеть Алана, прекрасно понимая, что тот хочет угодить и сделать приятное для нее, не осознавая, что тем самым причинят ей страдания.
— Поступай как знаешь, Алан, если ты хочешь, то организовывай свою вечеринку, — попыталась улыбнуться Нона, но жесткое выражение с лица Алана не сошло.
— Не нужно делать одолжения, ради бога, — сухо проговорил он, вставая. – Я хотел как лучше, хотел познакомить тебя со своими друзьями, хотел, чтобы ты повеселилась. Думал ты обрадуешься, что я ради тебя организовываю вечеринку, думал тебе будет приятно… В общем, забудь. Глупая была затея.
   Нона хотела возразить, но он не дал ей возможности, повернувшись, тут же вышел из комнаты.
Нона осталась сидеть на стуле, глядя на пустую тарелку. Она не знала как быть, что делать? Побежать за ним и попросить прощения? Но ей было страшно, вдруг он рассердится еще больше. Со дня их знакомства это была первая ссора, и Нона теперь была в отчаянии. Она и представить себе не могла, что его резкий тон и слова могут ее так сильно ранить, но винила она, прежде всего, только себя. Ведь он прав, не может она вечно сидеть взаперти. Если хочет жить как люди, то должна привыкнуть к ним, должна вести себя как они, уметь веселиться, радоваться жизни, а не трястись чуть что…
Вдруг в ней вспыхнула злоба с примесью презрения к самой себе. С каких пор она стала такой трусливой?  Раньше, запертая в четырех стенах, подвергаемая вечным унижениям и пыткам, стоя под дулом орудий, направленных на нее, скованная цепями, она никогда, ни разу, и не думала бояться. Да, тогда в ней бушевало много эмоций: злость, ненависть, отвращение, но никогда не страх!!! Так что же изменилось? Да, она стала слабее, да у нее нет прежних способностей, и не может теперь она защитить себя, но ведь никто и не покушается на нее, а скорее наоборот… И самое главное, рядом с ней человек, который будет оберегать ее...
— Алан, подожди, — крикнула она, выбегая в холл, но видя, как тот обувается, нерешительно замерла, — ты уходишь?
— Да, — коротко бросил он, не поднимая глаз.
— Но куда?
— Есть кое-какие дела...
— Не уходи… Я хотела тебе сказать, что… — но все слова, что она не так давно собиралась ему сказать, вдруг вылетели из головы.
-  Не стоит, — перебил ее Алан и через секунду дверь за ним захлопнулась.
Нона так и осталась стоять перед закрытой дверью. Что она натворила? Она все испортила, теперь он бросит ее, оставит. А она не представляла сейчас жизни без него. Неожиданно она услышала, как открывается дверь. Сердце ее тут же радостно подпрыгнуло, он вернулся!!!.
— Алан…- крикнула она, подскакивая к двери, но договорить не успела, так как на пороге стояла Оля.
-  Привет, — тепло поздоровалась та, но Нона в ответ лишь кивнула и, опустив голову, побрела в свою комнату.
  Оля удивилась поведению девушки, она уже успела узнать Нону, и это было совсем не характерно для столь доброй и жизнерадостной девушки как она. Она поняла, что между молодыми людьми явно что-то стряслось и, лишь грустно покачав головой, направилась исполнять свои обязанности, решив, что девушку сейчас лучше оставить одну.
 
 
 
ГЛАВА 15
 
 
 
Алан сначала был очень зол на Нону. Он и сам не мог понять, чем именно была вызвана эта вспышка агрессии. До этого к Ноне он испытывал лишь самые нежные теплые чувства, и всегда боялся обидеть  ее. А теперь именно это он и сделал… Выйдя на улицу, Алан уже раскаялся, и хотел было вернуться и попросить прощения, но чувство собственного достоинства остановило его. Ведь, в конце концов, он прав — пытался убедить себя Алан — я все делаю ради нее. Еще ни к одной девушке он так трепетно не относился. Такое поведение вообще не характерно для него. Он из кожи вон лез для того, чтобы угодить ей, не жалел для этого не времени, ни денег. Так почему же она этого даже не ценит? Другие девушки просто валялись бы у его ног, сделай он половину того, что сделал ради Ноны. В конце концов, он подобрал ее на улице, одел, накормил, приютил, к тому же ничего не просил взамен… Хотя страстно желал, ее просто до сумасшествия, а она словно капризный ребенок, не хочу это, хочу то… С его  желаниями даже не  пытается считаться, он никогда не будет терпеть,  если об него будут вытирать ноги. Так размышлял он, пока не сел в машину. В кабине было довольно душно, Алан включил кондиционер и, откинувшись на сиденье, задумался… Да кого он  обманывает?.. Все равно виноват ни кто иной, как он сам… Ведь он знал, что с ней нужно быть терпимей, по ласковей, нужно время… А стоит ли она того — пронеслось у него в голове — да, стоит… еще как стоит… Он почему-то был уверен, что больше никогда не встретит такую, как она. Ведь Нона являлась воплощением мечты, наверно, любого мужчины. Она была идеалом того, что можно назвать красотой… очарованием… Если потеряет ее навсегда, то потом всю жизнь он будет жалеть об этом.
 Через пару минут Алан полностью успокоился и теперь, спокойно подумав, решил, что сначала все же поедет по делам. Он не солгал ей, когда уходил из дома. У него на самом деле были кое-какие дела, которые он не хотел откладывать в долгий ящик, и они непосредственно касались Ноны. Алан хотел восстановить ее документы. Конечно, проще всего было бы найти детдом, в котором не так давно жила Нона, но он дал ей слово, что не поедет туда. Хотя, откровенно говоря, не понимал, почему девушка так упорствовала. Он уже понял, что с ней там, а может и не только с ней, обращались очень жестко…. Скорее всего, она многое утаивала от него. Он чувствовал, что за этим милым, кажущимся детским лицом, кроется многое. Выдавали порой ее глаза, их выражение… он не мог объяснить, но иногда Нона так смотрела, будто ей не восемнадцать лет, а все пятьдесят. Как бы хотел он проникнуть в ее голову, и узнать, что скрывает она… Помочь ей забыть тяжелые воспоминания, которые преследуют ее почти каждую ночь… Он знал, что необходимо найти и разузнать все подноготную того приюта, где воспитывалась Нона. Но сделать это, скорее всего, возможно, если подключить отца, потому что сам он уже пытался и ничего не вышло.
 Ни в одной карте, даже в самой новейшей, он не нашел даже упоминания ни о каких учреждениях на той территории, где нашел девушку. Единственное учреждение, которое находилось в том районе, это какой-то исследовательский центр или  психиатрическая клиника, он так и не понял до конца. Куда бы, он не звонил, информацию ему не давали. Это его не очень-то удивило, объект, скорее всего, государственной важности, поэтому и сохраняется такая секретность. Наибольший интерес вызывало другое обстоятельство — во всей округе, на многие километры, не указывалось больше никаких зданий или учреждений. Тогда, как туда могла попасть девушка, к тому же в таком виде? Может она попала в какую-нибудь историю или ее похитили и укрывали, или… Но больше ничего определенно разумного не приходило на ум. 
Алан в очередной раз попытался выкинуть все эти  мысли из головы. Сейчас перед ним стояла другая проблема. Необходимо было поговорить срочно с отцом и просить его об одном одолжении. Алан от этих мыслей сморщился, но выхода не было. Это не экзамены и самому тут не справиться… Документы Ноне никто не сможет сделать, кроме отца, точнее понадобятся его обширные связи. Тут вставала еще одна проблема, кроме его уязвленной гордости — согласится ли отец взяться за это дело. Ведь ему придется объяснить, почему девушка осталась без каких-либо бумаг удостоверяющих личность, да и вообще, кто она такая и как связана с ним, Аланом.  Он уже не раз думал об этом  и понял, что без вранья, в данном случае, не обойтись, хотя, откровенно говоря, лгать он не любил, но выхода другого не было. Раз придется соврать, то нужно это сделать как можно ближе к правде, во первых – это будет более реально, а во вторых совесть будет чище. Поэтому он решил сказать, что девушка сирота и воспитывалась в детском доме, где с ней скверно обращались, от чего она решила сбежать, прихватив документы, которые впоследствии были утеряны или ее ограбили?...
Алан почесал затылок, не зная как лучше соврать. Хотя, если честно, и то, и то звучало совершенно неправдоподобно. Ну да ладно, решил он, наконец, пусть будет – украли, напали какие-то хулиганы и украли, мало ли что на улице случается… По поводу того, как они познакомились, было уже гораздо проще, Алан так и скажет, что Нона чуть не попала под его машину, получив при этом лишь легкие ушибы, поэтому в больницу обращаться не стали и Алан решил помочь бедной девушке сам. Звучит, как дешевая мелодрама, подумал с грустью Алан. Принц спасает бедную нищенку, просто смешно… Ну, в крайнем случае, скажет,  что она ему безумно нравится, ведь это уже была правдой. Алан знал, что отцу это вся история крайне не понравится, и он тут же попытается все разнюхать о девушке, но с другой стороны, пусть узнает… Ведь ему самому интересно знать — кто такая Нона?
 Алан не так часто, а точнее, вообще не обращался к отцу с просьбами, и поэтому был уверен, что тот не сможет отказать.  Еще раз все обдумав, Алан позвонил отцу и сообщил, что приедет. Тот несказанно удивился и обрадовался, это сразу чувствовалось по слегка взволнованному голосу…
 
 
 
 
Глава 16
 
 

Вернуться  в реальность было тяжело, точнее, невыносимо. Он долго пытался открыть глаза и не мог… Было ощущение, будто веки  налились свинцом… Он смутно понимал, где находится… Скорее всего, у себя дома — вяло размышлял Леша, — видимо вчера перепил вот и похмелье…
 Постепенно память стала возвращаться к нему, перед глазами всплывали странные картины: вот очень красивая девушка стоит перед ним…  Нона, да, точно, ее зовут Нона… Потом длинный тоннель… звук бьющегося стекла…  или  посуды… И вдруг он все вспомнил, и в этот миг сердце как будто застыло, замерло. Она убежала… Нона на свободе…
Это был страшный удар.  Леша изо всех сил попытался открыть глаза и, наконец, ему это удалось. Он лежал на какой-то кушетке, вокруг царил хаос, бегали люди, кто-то кричал. Леша попытался приподняться, но тут же адская боль пронзила его руку. Точно, рука — вспомнил он — она его сломала. Кое-как придя в себя, он обнаружил, что лежит в отсеке Ноны, на некогда бывшей ее кровати, рука перевязана, но не более того, даже шин не наложили, а ведь ему нужна хорошая медицинская помощь.
— Эй, кто-нибудь! Мне нужен врач… Травматолог желательно, — крикнул он, но никто не среагировал. Никому не было до него дела.
-  Э-Э-Э-й-й-й!!! — уже начиная злиться, прокричал Леша.
— Можешь не орать, тебе никто ничем не поможет, пока я не позволю, — вдруг услышал он знакомый голос, от чего мигом похолодел, и даже забыл о ноющей руке.
— П-п-профессор? Вы вернулись? Так быстро? — едва слышно пролепетал Леша, немея от страха.
— А что мне оставалось делать, когда мне сообщили маленькую, но  такую грустную новость? — голос его звучал спокойно и ровно, но вот глаза и вздувшиеся вены на шее говорили совсем об обратном. – Не хочешь мне поведать, что тут произошло? А то ни от кого я не могу услышать внятного ответа…
Нервно сглотнув, Леша все же ответил:
  — Она… она… Нона, то есть подопытная  номер десять сбежала…
  Вайназовсий резко наклонился к самому уху Леши, и  прошептал:
    — О… да… Я это понял, представляешь… — вдруг резко повернувшись, он заорал не своим голосом, — Игорь!.. Игорь!.. Где он? Найдите мне его… Срочно!
Все вокруг в тот же час побросали свою работу и заметались в беспокойстве, но через пять минут Игорь все же нашелся...
— Звали? — коротко спросил он, даже не взглянув на Лешу.
— Этого — ткнул Вайназовский на лежащего и трясущегося в плохом предчувствии Лешу – ко мне в кабинет… И ты жди меня там — с этими словами он повернулся и стал удаляться .
Игорь, молча, схватил парня за здоровую руку, и довольно резко потянул.
— Вставай, давай — грубо сказал он.
Леша буквально взвыл от боли, а в  глазах потемнело.
— Идиот! — закричал тут же Эдвард Романович — он сейчас опять хлопнется в обморок, а мне он целый и адекватный  нужен, у меня нет времени на возню. Скажи, чтобы сделали ему обезболивающее, да только не очень сильное, так чтобы вменяемый был… — распорядился тот и вышел из отсека.
Хотя после укола Леше стало гораздо легче, все же ноги он волочил с трудом, и Игорь тащил его на себе, придерживая за здоровую руку. Когда они подошли к кабинету профессора, Игорь тут же открыл дверь. Леша, даже в таком состоянии, сумел удивиться, откуда Игорь знает пароль от двери,  неужели тот ему так доверял?
Игорь положил бледного юношу на диван, а сам, включив свет, уселся напротив и, не мигая, уставился на него.
— Что тут происходит? — попытался наладить контакт с ним Леша, но тот никак не среагировал, и Леша предпочел тоже замолчать.
 На душе было паршиво, он чувствовал, что вляпался по самые уши, и выбраться из этой трясины будет очень сложно.
Минут через десять пришел сам профессор. Взяв стул, он сел рядом с диваном.  Внешне Вайназовский выглядел совершено спокойным, и Леша, слишком хорошо изучивший его, уже знал, что это не предвещает ничего хорошего…
-Ну, так, что ты мне хочешь рассказать? — спросил Вайназовский.
— А долго я был  в отключке? – ответил вопросом на вопрос Леша.
— Почти пять часов, — все же снизошел до ответа Эдвард  Романович, после почти минутного молчания.
— Так долго! — ахнул совершенно искренне Леша. — Ее так и не поймали? — вырвалось у него, хотя ответ он и так знал. Нона до сих пор на свободе!
— Нет, — сухо бросил Вайназовский, явно теряя терпение, — я долго буду ждать?
Леша набрал побольше воздуха в легкие и рассказал все, что вспомнил, до последней мелочи. Тот слушал, молча, не перебивая, единственной реакцией на его рассказ было то, что Вайназовский с каждой минутой все больше и больше бледнел. Наконец,  Леша закончил и замолк, старательно отводя глаза. Какое-то время царило гробовое молчание, но вдруг Эдвард Романович вскочил и, подлетев к столу, смахнул все с нее с такой силой, что вещи разлетелись в разные стороны, часть из них полетело на бедного юношу, который от испуга пытался прикрыть лицо здоровой рукой.
— Убью… убью всех… Да как вы могли, уроды!!! — орал он в бешенстве — идиоты безмозглые… Сколько раз было сказано, чтобы вы смотрели во все глаза и не отвлекались. Вы знали, кто она такая и на что способна… Да вы хоть представляете, что вы натворили, кретины?
Леша покрылся холодным потом от страха, если бы у него были силы, он бы тут же вскочил и убежал… Не имеет значения куда, лишь бы  подальше отсюда, от профессора, от этой лаборатории… Даже Игорь, до сих пор сидевший совершенно невозмутимо, нервно начал ерзать на стуле.
— Поймите, мы не виноваты! Она оказалась гораздо сильнее чем вы…  то есть, мы могли предположить. Посмотрите видео, там все запечатлено.  Ведь никто не знал, что силы ее настолько велики… Видимо… Я думаю, она притворялась долгое время…
— Заткнись, не смей оправдываться. Я и так уже все просмотрел. И без твоих умозаключений, сделал выводы о ее новых талантах. Да только это вас не оправдывает! Сколько мер безопасности было принято на такие случаи! Если бы два олуха не отвлеклись и сидели  на месте, то один из вас, хотя бы успел нажать сигнал тревоги, и тогда, она не сумела бы сбежать...
— Но я отошел буквально на три минуты, чтобы налить кофе, и все!
— Ты знаешь, — вдруг резко успокоившись, и как-то тихо проговорил Вайназовский, — что мне показалось интересным? Почему Дмитрий Витальевич мертв, а ты жив? Даже нет, я не так выражаюсь.  Почему все, кто с ней столкнулись, мертвы, а ты нет? Тебе не кажется это любопытным? Мы все знакомы с «миролюбивым характером» нашей девочки и знаем, как она «добра» к людям…
Леша стало дурно, он прекрасно понял, к чему клонил профессор. Ему даже в голову не могло прийти, что Вайназовский может заподозрить его в соучастии  побега.
— Я… Я не знаю… Честно! Поверьте мне, я сам удивился… До последнего  думал, что она убьет меня, но буквально в последнюю секунду Нона передумала, я это понял по ее глазам, и я не могу объяснить — почему?...
— Зато я могу, — перебил его профессор, — думаешь, я слепой или идиот, что не замечал, как ты, так сказать, симпатизируешь нашей подопытной?
Леша ошалело смотрел на него не в силах вымолвить ни слова. До сих пор он был уверен, что профессор не в курсе, иначе, как предполагал Леша, он немедленно предпринял бы какие-нибудь действия. А теперь выясняется, что он знал!!!
— Как вы  узнали?
Тот хмыкнул:
— Я всегда просматриваю все записи, причем очень внимательно. И даже не думай, будто я не замечал, что некоторые фрагменты были удалены.
— Но… Почему вы тогда ничего не говорили?
— Любопытство! К сожалению это мой порок. Если честно, я думал, что она использует тебя, притворяется,  как и в случае с Бредом, но ошибся!
Голова у Леши пошла кругом. Он всегда знал, что Вайназовский крайне жестокий человек и порой человеческие жизни для него не представляли никакой  ценности. Главным смыслом его жизни была наука. Но получается,  он только что признался в преднамеренном жертвовании жизнью сотрудника, ради простого любопытства. Неужели он настолько  бездушен?  И Леша впервые по-настоящему испугался. Животный ужас охватил его, так как перед ним открылось истинное лицо того, кого он когда-то боготворил.
— Вы считаете, это я ей помог сбежать? — каким-то уже бесцветным голосом спросил Леша.
— Именно. Сломал себе руку, чтобы все выглядело натурально, и думал, что я тебе поверю? Так?
Леша ничего не ответил и лишь прикрыл устало глаза. Спорить с ним было бессмысленно, чтобы он не сказал, какие бы доводы не приводил, тот не поверит.
— Где она? – неожиданно, каким-то другим тоном, спросил Вайназовский после довольно долгого молчания.
— Я не имею понятия...
— Лжешь! — взревел Вайназовский, — тебе же будет хуже! Отвечай, где она прячется?
  — Я же говорю, я не знаю, не знаю!  Я не помогал ей, чтобы вы не говорили. Да, мне ее всегда было жаль! Да, я старался как можно облегчить ей жизнь… Но выпускать!!! Нет!  Я бы никогда этого не сделал, по той простой причине, что она слишком опасна для окружающих! Потому что знал,  она будет убивать… — возбужденно, почти, прокричал Леша.  В порыве эмоций он приподнялся на диване, но теперь, закончив, в полном изнеможении рухнул обратно.
Вайназовский спокойно выслушал его, ничего не сказал, но на его лице читалось теперь сомнение. Затем он встал, подошел к аквариуму, который стоял вдоль стены, и какое-то время, молча, смотрел на рыбок, апатично плавающих внутри...
— Что ты сделал, чтобы приблизиться к ней?- наконец спросил он тихо.
— Что? – такого вопроса Леша не ожидал, и поэтому в первую минуту растерялся.
— Почему она не тронула тебя? Ведь ты с ней, насколько я понял, нашел общий язык, — он повернулся и посмотрел внимательно в глаза Леше, — что подопытная тебе говорила? Она жаловалась?
— Нет… Мы не так уж и близко общались, как вам могло показаться…Да, я старался с ней сблизиться, но мне это не совсем  удавалось! А не убила?.. Может, потому что я относился к ней не как к подопытной крысе, а как к человеку!
-Ясно, — сухо проговорил профессор, – я не знаю, говоришь ты правду или нет, но могу тебе сказать одно, я все равно найду ее, где бы она ни пряталась… Она принадлежит мне! Нона — мое творение!!! Тебе было жаль ее? Да?  Что ты понимаешь? Ты, всего лишь щенок, еще молоко на губах не обсохло! Все что я делал, все для нее… ради нее… — тут он резко остановился, понял, что сболтнул лишнее, заметив ошарашенное лицо Леши. На долю секунды Леше показалось, что Вайназовский злится на него, не потому что считал его соучастником побега… Он злился, потому что Леше удалось добиться хоть какого-то понимания со стороны Ноны, того, чего ему не удалось за столько лет. Нона так и не приняла  профессора, что просто сводило его с ума.
Эдвард Романович взял себя в руки, подошел к Игорю, и что-то тихо сказал ему.  Как ни напрягал свой слух Леша, так и не смог услышать. Тот в ответ, молча, кивнул и, подойдя к Леше, коротко бросил:
— Вставай!
Он подчинился, и они направились к выходу. Сначала Леша думал, что его отправляют в верхний отдел лаборатории для оказания медицинской помощи и тихо радовался, что допрос остался позади и, как ему казалось, он  легко отделался.
Игорь крепко держал его за руку, помогая двигаться. Когда они вышли в холл и двинулись в направлении главного входа,  Леша вдруг напрягся.
— Куда это мы?
— В город, — коротко сказал тот, не замедляя шаг.
-Но почему? Мне ведь нужен доктор… Моя рука… она сломана, и по-моему,  не в одном месте…
— Знаю.  Я отвезу тебя в городской травматологический пункт.
— Но ведь у нас в лаборатории тоже есть медицинский персонал, способный оказать мне помощь, так почему меня не обследует на месте, тут же?...
— Я не в курсе. Мне Эдвард Романович велел отвести тебя в городскую больницу и оставить там. Больше ничего мне не известно. Все вопросы не ко мне.
Леша промолчал, хотя был крайне удивлен таким поворотом событий. Когда они сели в машину он предположил, что, скорее всего, Эдвард Романович решил его уволить, и это не удивительно в связи с последними событиями. Как ни странно, особого сожаления по этому поводу он не испытывал. Хотя, его удивило то обстоятельство, что так срочно понадобилось выставлять его за дверь, а ведь все вещи его остались там… Леша вздохнул, и уставился в окно.  Была уже глубокая ночь, действие препарата постепенно начало отходить, и рука ныла все сильнее и сильнее. Вдруг он заметил, что машина свернула не направо в сторону города, а налево. Он точно запомнил этот поворот, когда они сворачивали на эту трассу и его привезли в лабораторию. Почему Игорь свернул в другую сторону, Леша чуть было не озвучил свой вопрос вслух, когда неожиданно его сердце сжалось от страха и ужаса. За несколько секунд он все понял, его не собирались вести в какую либо больницу и даже не в город… Вайназовский приказал убить его, что Игорь и намеревался сделать. Сомнений у него в этом не было. Лешу затрясло, положение было критическим, сил, чтобы оказать сопротивление у него не было. Он был очень слаб, да и рука сильно болела, а у Игоря есть оружие, он всегда носит его под пиджаком… Нужно выпрыгнуть из машины – пронеслось у Леши в голове.  Стараясь не шуметь, он попытался открыть дверцу, но та не поддалась. Заблокирована — понял он, и новая волна паники охватила его. Леша прикрыл глаза, на случай, если Игорь следит за ним через зеркало заднего вида, а сам в это время начал лихорадочно соображать. Минут через пять он, наконец, взял себя в руки.
— Игорь, у тебя сигареты не будет? — голос его звучал на удивление спокойно.
— На, возьми, — и тот протянул ему пачку.
Леша взял одну.
— Черт, зажигалку не могу найти. Прикуриватель не дашь? — а сам в это время молился про себя, чтобы тот не дал ему зажигалку.
— Ща...- и через пару секунд подал ему то, что он просил.
Сделав вид, что поджигает сигарету, Леша придвинулся поближе к сиденью, на котором сидел Игорь, и резким движением приложил прикуриватель к его щеке. Раздался истошный вопль и тогда Леша обхватил той же рукой шею, чтобы не дать времени опомниться. Игорь, не ожидавший нападения, от резкой боли потерял управление и, вывернув руль, съехал с трассы и врезался в дерево. Леше повезло, скорость была небольшой, и поэтому он практически не пострадал, лишь задел больную руку от чего чуть не потерял сознание, но уже через некоторое время пришел в себя. Оглядевшись, он заметил, что Игорь привалился к рулю, и по голове его растекалась кровь, но он был явно жив, видимо довольно сильно стукнулся об руль. Времени терять было нельзя. Перевалившись через свое сиденье, он дотянулся до кнопки и, разблокировав двери, покачиваясь, вышел. На дороге никого не было, и куда идти Леша не знал, потому просто направился вперед, лишь бы подальше от Игоря… Он придерживал больную руку и пытался бежать, но ему это плохо удавалось. Он плелся, постоянно, невольно оборачиваясь назад, так как Леше все казалось, что его преследует Игорь...
  Вокруг царил мрак, пугающий своей тишиной. Куда он идет, и что будет делать дальше, он не представлял, сейчас его волновало только одно, уйти как можно дальше…  Леша чувствовал, что с каждой минутой шаги его замедляются, а рука теперь болела просто невыносимо. Он находился на грани обморока, как вдруг услышал позади себя шум подъезжающей машины. Это Игорь его догоняет, подумал Леша, буквально обезумев от страха, и первым порывом было желание свернуть с дороги и спрятаться в лесу, но взяв себя в руки и поразмыслив, он все же решил, что это не Игорь. Машина почти поравнялась с ним, когда Леша, наконец, понял, что он спасен… Прыгнув почти на середину дороги, он отчаянно замахал рукой, пытаясь во чтобы то не стало остановить ее. Заскрипели тормоза и старенькая десятка белого цвета, резко дернувшись, остановилась.
— Ты что охренел, придурок? — высунувшись из окна, проорал водитель, но тут он заметил, что молодой человек весь с ссадинах и едва стоит на ногах, — эй, приятель, что с тобой?
— Помогите мне, — дрогнувшим голосом попросил Леша, испугавшись, что мужчина просто напросто уедет, бросив его здесь, если  он отойдет с дороги.
— Так, что с тобой стряслось? — переспросил тот, подозрительно косясь на него.
— Я попал в аварию, — не растерялся Леша.
— А где же машина?
— Бросил ее там, — махнул он рукой в противоположном направлении. — Она съехала с дороги, и врезалась в дерево… У меня сломана рука и мне нужна помощь!
Какое-то время мужчина сомневался. Время было позднее, и брать попутчика было довольно рискованно, но все же жалость к молодому человеку, который явно попал в беду, стала преобладать над  разумом.
— Хорошо, давай садись. Так уж и быть, подвезу.
Леша не верил своему счастью, он чуть ли не бегом припустил к машине и влез на заднее сидение.
— Спасибо вам огромное, даже не знаю, как отблагодарить, — морщась от боли, проговорил он.  Наконец-то страх немного отступил и он смог свободно вздохнуть и поразмыслить над тем, что же ему делать дальше.
— Да не за что. Тебе повезло, парень, этим участком пути не так часто пользуются, тем более в такое время суток, мог и до утра остаться на дороге. Кстати, меня зовут Коля, можешь называть дядя Коля — добродушно разрешил водитель.
— Леша, — ответил тот, думая над тем, можно ли назвать вообще последние события его жизни везением… по-моему все обстояло как раз наоборот – решил он.
— Так, куда ты направлялся то хоть? — добродушно расспрашивал его Николай, не замечая, как нервничает Леша. Ему сейчас было не до болтовни, тем более, что он не знал ответа на этот вопрос.
— В город,  — это было первое, что пришло ему в голову.
— В город? — удивился Николай, — да ты че, парень? Ты же ехал совсем в другом направлении.
— Да? — притворился удивленным Леша, — видимо сбился с пути…
— Ясно. Ладно, я сам направляюсь в Москву, еду в сторону центра.  Тебя куда подбросить? Если не очень далеко, то довезу.
— Меня… — и тут Леша задумался, и, правда, куда ему ехать? Домой? Нет, домой нельзя. Вдруг люди Вайназовского его уже поджидают там? Но тогда куда? Ведь у него с собой нет ни денег, ни документов. И тут он вспомнил! Катя!!! Ему нужно поехать к ней, она поможет, не оставит его в беде…
— Мне на станцию метро «Водный стадион», если можно.
— Да, можно. Это почти по дороге. Да только тебе в больницу то надо, сынок. Вон у тебя с рукой,  что-то не лады.
— Сломана, — безразлично бросил Леша, — ничего страшного, я сам врач, разберусь.
— Ну, смотри, — удивленно проговорил Николай,  бросив подозрительный взгляд на юношу.
 Больше он ни о чем расспрашивать не стал, и остальной путь они проделали в полной тишине. Леша этому был только рад.
От души поблагодарив Николая, Леша вышел у метро. Взглянув на время, он видел, что часы подбираются к трем часам ночи. Поздно конечно для визита, особенно, учитывая, что в последний раз он не очень-то красиво поступил с девушкой, но другого выбора не было. Квартира Кати находилась буквально в трех минутах ходьбы от метро, чему он был несказанно рад. Добравшись до четвертого этажа, он позвонил в звонок, но дверь никто не открыл.
 Вдруг ее нет  – запаниковал Леша и начал названивать вовсю. Услышав шорох за дверью, он с облегчением вздохнул.
— Кто это? — раздался тихий испуганный голос.
— Я, Кать, открой!
— Кто?...
— Да я это, Леша… Катя, открой быстрее, мне плохо.
Раздался щелчок и дверь распахнулась. В розовой пижаме стояла растерянная Катя и во все глаза смотрела на Лешу.
— О боже, Лешенька!  Что  с тобой?
— Потом все объясню, — уже едва шевеля языком, проговорил Леша, тяжело опираясь на косяк, — так ты впустишь меня или прогонишь?
— Ты что глупости говоришь? Давай помогу, — она попыталась его подхватить, но Леша оттолкнул ее, застонав от боли.
— Аа…  Рука, моя рука… Она сломана…
Только сейчас она обратила внимание на его правую руку. Пальцы на ней уже опухли и чуть посинели.  Катя охнула и уже аккуратней обхватила его, затаскивая в квартиру. Положив парня на кровать, она тут же схватила ножницы и, разрезав его водолазку до плеча, осторожно осмотрела поврежденную руку.
— Скверно, — констатировала она, — тебе нужно к врачу и срочно!
— Какие все умные вокруг, — огрызнулся Леша, — я и сам знаю что нужно. Да только нельзя мне никуда выходить..
Катя не стала обращать внимание на явную грубость молодого человека, пропустив все мимо ушей.
— Почему нельзя?  Что происходит? Ты влип в какую-то историю?
Леша отвернулся не в силах смотреть на ее чистые полные любви и сострадания глаза.
— Это еще мягко сказано… Сейчас не спрашивай меня ни о чем,  помоги просто. У тебя есть что-нибудь болеутоляющее?
— Только таблетки какие-то…
— Это мало поможет. А что-нибудь в инъекции?.. Я бы даже не отказался сейчас от промедола, — горько усмехнулся он.
— Что ты говоришь? — осуждающе пробормотала Катя.
Леша только отмахнулся.
— Да если бы ты знала, через что мне пришлось пройти… Ладно, неси таблетки,  хоть что-то...
 
 
 
Глава 17
 
 
 
Выйдя на улицу, Алан облегченно вздохнул. Он уладил все дела, хотя уговорить отца оказалось не так-то просто. Он встретил его радушно со всей теплотой, на которую был способен, ведь сын не так часто к нему приходил и тем более с просьбой. Хотя Алан и добился своего, далось ему это крайне тяжело. Как бы рад не был отец видеть сына, но история, которую рассказал ему Алан, не слишком пришлась тому по душе, и все же отказать в помощи он не смог.
Теперь, когда самое тяжелое было позади, настроение у Алана поднялось. Он прекрасно знал, если папа обещал, то обязательно справится с любой задачей, и он мог быть спокоен. Правда папа настоял на том, чтобы Алан представил ему девушку, которая, как сразу понял отец, была Алану очень дорога. Это не очень-то воодушевило его, но выбора не было. Он прекрасно знал, что не сможет вечно прятать ее от родных и близких. 
Через час Алан уже был дома.  Он тихо открыл дверь и зашел в квартиру. Дома царили полумрак и тишина. В какой-то момент его охватила паника – вдруг нона ушла? Он уже хотел было позвать ее, но чувство гордости остановило его,  хотя страх не покидал. В гостиной ее не оказалось,  так же как и на кухне и в ее комнате. Алан уже не на шутку встревожился и почти полностью уверился в том, что ее нет дома, осознав, что понятия не имеет, где и как ее искать. Уже машинально он открыл последнюю дверь, ведущую в его комнату, даже не надеясь, что она может быть там. Сначала ему и, правда, показалось, что комната пуста, но вдруг он увидел силуэт, вырисовывающийся за белыми шторами. Алан подошел и, отодвинув легкую ткань, увидел ее. Нона сидела на подоконнике, обхватив согнутые колени руками и низко опустив голову. Услышав его шаги, она медленно подняла голову и встретилась с ним взглядом. Она молчала, а глаза печально смотрели на него. Никто из них долго ничего не говорил, они просто смотрели, не отрываясь друг на друга. Свет от уличных фар и огней отражался на ее волосах, придавая им необычайное сияние. Алан протянул руку и дотронулся до них, они были нежные, как шелк. Отделив локон, он поднес его к губам и поцеловал.
— Ппрости меня, — услышал он ее тихий голос, – я все сделаю, как ты хочешь.
— Нет, тебе не за что извиняться, это я идиот и должен просить прощение. Я не должен был давить на тебя, я не имею на это право… Я, вообще,  не имею на тебя никаких прав…
Устроившись рядом с ней,  Алан положил свою голову ее на колени. 
Какое-то время она молчала и не двигалась, но потом он почувствовал, как она робким неуверенным движением запустила пальцы в его волосы. Алан блаженно закрыл глаза, обхватив ее ноги.
— Я думал ты ушла…
— Я хотела… Думала ты прогонишь меня…
— Никогда, — и он крепче сжал её, словно боялся, что она испарится, исчезнет, если он хотя бы на секунду отпустит ее, — обещай мне, что ты не уйдешь, — попросил он.
 Но Нона не отвечала. Тогда Алан поднял голову и, заглянув ей в глаза, повторил:
— Ты хочешь уйти?
— Нет…
— Тогда обещай, что не покинешь меня.
— Я не могу, — чуть заметно дрожа, ответила она.
— Почему? — напряженно спросил он.
— Вдруг что-то произойдет… Что-то такое, что ты не сможешь мне простить…
— Такого не будет! Мне нужно лишь одно, чтобы ты была рядом… Я не могу без тебя. — он обнял ее, прижимая к себе. – Не могу, — шептал он ей на ухо, — обещай… скажи мне это…
— Обещаю, — неуверенно сказала она, едва слышно.
— Не уйдешь?
— Нет…
Он поцеловал ее в лоб, затем спустился к щеке, и только после этого дотронулся до губ, а она охотно ответила ему.
Подняв ее на руки,  Алан встал.
— Пойдем спать?
— Да.
— Останешься сегодня со мной?
— Да.
Алан улыбнулся и, откинув одной рукой одеяло, уложил ее на кровать, а сам присел рядом.
— Когда будет вечеринка?- вдруг спросила она.
— Не будет никакой вечеринки, забудь об этом.
— Но я хочу. Я честно хочу пойти вместе с тобой.
— Ты серьезно?
    — Конечно. Ты абсолютно прав, я не могу так жить всегда,  не могу от всех прятаться, и я хочу, чтобы ты научил меня, как жить по-другому… — Живи так, как тебе хочется, Нона.
— Я хочу как ты …
Он улыбнулся в ответ.
— Хорошо, тогда в субботу я организую вечеринку, и самой  яркой и красивой девушкой там  будешь ты. И мне не нужно тебя учить, я знаю, что ты сама со всем справишься.
— А что мне надеть, как нужно выглядеть? Я в этом не совсем хорошо разбираюсь.
— Ты во всем выглядишь потрясающе, — сказал Алан, поцеловав ее вновь.
— Алан, ну серьезно, — укоризненно проговорила она.
— Ну, хорошо, хорошо, я отвезу тебя в салон, они во всем там разберутся, не бери в голову. За деньги можно все сделать.
— Неужели все? — с сомнением спросила Нона.
— Конечно, и так было всегда.
— А разве любовь за деньги тоже можно получить?
— Как раз таки за деньги и можно мне кажется. Если ты беден, то никому не нужен, а если богат, то тебя любят все.
— Это не правда, — вдруг твердо сказала Нона, — может, я не так уж и хорошо в этом разбираюсь, но уверена в одном, если любишь по настоящему, деньги тут не причем. Какое они имеют значение?
Алан внимательно посмотрел на нее.
— И для тебя не имело бы никакого значения, будь я беден? Не будь у меня этой машины, квартиры и другой роскоши? И ты все равно осталась бы со мной?
— Конечно! Причем тут твой дом, машина? О чем ты? — искренне удивилась Нона.
Ему казалось, что она говорит правду, но он мог и ошибаться, слишком хорошо Алдан знал девушек, тем более таких красивых, как она. Не мог он так просто поверить в такую бескорыстность, наоборот, если бы она призналась ему, что его материальное положение играет для нее роль, он бы, так или иначе, понял ее. Это была жизнь, и на нее нужно было смотреть рационально, а вот то, что она говорила сейчас, это его удивляло.
— Я рад, если это на самом деле так, — сказал он ей серьезно, — но так ли это покажет только время.
Нона ничего не ответила, а лишь молча, смотрела на него. Алану в этот момент показалось, будто они совершено из разных миров,  очень далеких друг от друга. Он встал, разделся, и лег рядом, обняв ее.  Они почти сразу уснули...
Утро выдалось солнечным и теплым.
— Вставай, соня, — Алан уже одетый стоял перед ней.
Нона сладко потянулась.
— А сколько времени?
— Уже одиннадцатый час. Пошли, позавтракаем и поедем, прогуляемся в парке.
— Как скажешь, — с легкостью, которая обрадовала Алана, согласилась Нон, вставая.
— Что мне одеть?
— Ты же купила вещи, разве нет, — крикнул уже с кухни Алан, который уже готовил завтрак. Он хотел сделать ей сюрприз, но  глядя на подогревшие тосты, засомневался в своей затее.
Нона, закутавшись в его огромный халат, зашла к нему.
— Ага, купила. Кстати, я совсем забыла тебе показать мои новые вещи… Их очень много, мне кажется даже слишком много.
— Ты не  перестаешь меня удивлять, — засмеялся Алан, схватив ее в объятья и усадив к себе на колени, — обычно девушкам вещей всегда не хватает, а у тебя все наоборот.
— Ну, это же правда, — недоумевала он.
— Ладно, забудь, сейчас пойдем что-нибудь выберем тебе.
— Кстати, чем это тут пахнет? — удивленно спросила Нона.
Алекс почесал за ухом.
  — Нуу,  я пытался приготовить нам завтрак, и вот что из этого вышло…
Нона засмеялась.
— Да ладно, все не так плохо. Давай я тебе помогу, — и она принялась колдовать над плитой.
— Кстати, я забыл вчера тебе сказать, что твои документы скоро будут готовы. Еще чуть-чуть и ты станешь полноправным членом страны, — не без гордости сообщил Алан.
Нона обернулась.
— Правда?  Ооо…  Это так здорово, а когда все будет готово?
Алан  лишь улыбнулся в ответ.
 
 
 
Глава 18
 
 
 
Рука почти не болела. Леша лежал на старом диване и размышлял о том, что же ему делать дальше. Вот уже две недели как он жил у Кати, никуда не выходил, не звонил! От каждого шороха или шагов, которые раздавались в подъезде, он замирал в испуге, ожидая, что это непременно за ним. Но с каждым днем страх постепенно отступал, давая волю разуму. Раздался звонок в дверь. Леша вздрогнул, но посмотрев на время, понял, что это, скорее всего, пришла Катя с занятий, но все же тихо подошел к двери и посмотрел в глазок, прежде чем открывать. Только убедившись, что это Катя он открыл дверь.
— Привет. Как дела? — озабоченно спросила она, снимая обувь.
— Нормально, — Леша  лег обратно на диван и вновь уставился в потолок, продолжая о чем-то размышлять.
Катя вздохнула, так он себя вел вот уже вторую неделю и практически не разговаривал с ней. Она пыталась вывести Лешу на откровенный разговор, старалась разобраться, что же гложет его, но он не поддавался. Она прошла на кухню и, оглядевшись, тут же поняла, что он опять не обедал! Быстро приготовив нехитрый обед и разложив его по тарелкам, она позвала Лешу к столу. Тот пришел минут через пять все в таком же удрученном состоянии и, сев за стол, уставился в тарелку, но так к еде не притронулся.  Катя долго, молча, наблюдала за ним, потом, не вытерпев, спросила:
— Леша, ну что с тобой происходит?
Он молчал, словно и не слышал о том, что она говорила. Катя уже решила, что ответа так и не дождется, как вдруг он порывисто схватил ее за руку.
— Мне нужно ее найти!!!
— Кого? — чуть испуганно и непонимающе спросила Катя, глядя в его лихорадочно блестящие глаза.
— Ее… Нону!
— Да ты с ума сошел. О чем ты говоришь? Как это найти? Она же чуть не убила тебя, да и зачем тебе это нужно?
— Катя, — и он больно сжал ей руку, — ты должна мне помочь. Пожалуйста, помоги мне!  Обещай, что поможешь.
И ей ничего не оставалось, как кивнуть, хотя все внутри нее протестовало против этого замысла. Леша немного рассказал ей о лаборатории, об экспериментах, которые ставили над этой странной девушкой… Но одно она заметила точно. Всегда, когда разговор заходил об этой Ноне, глаза его начинали гореть странным блеском. И ей это отнюдь не нравилось, хотя она никак не могла понять, что именно значит для него эта девушка. Но полагаясь чисто на женскую интуицию, она чувствовала, что Нона играет в его жизни далеко не последнюю роль. К тому же ее беспокоило, что этот «монстр» в женском обличии, убила многих людей, когда бежала и чуть не убила Лешу… ее Лешу… И теперь, после всего что произошло, он всерьез хочет найти ее. Ей захотелось схватить его, ударить, если понадобится, и кричать, кричать, пока не получит ответ на свой вопрос. Зачем? Зачем эму это нужно? Но Катя не стала ничего говорить и, взяв себя в руки, отвернулась, чтобы скрыть боль и отчаяние, промелькнувшее в ее глазах.
 
 
 
 
 
Глава 19
 
 
 
Слава стоял у газетного киоска и просматривал издания, решая, что же купить, как вдруг услышал за своей спиной тихий женский голос.
— Вы же Слава, да?
Он удивленно обернулся и увидел миловидную молодую девушку лет двадцати.
— Да. А вы кто?
— Пожалуйста, отвернитесь и продолжайте, как ни в чем не бывало, рассматривать газеты. Это очень важно.
Слава некоторое время колебался, думая, не розыгрыш ли все это, но что-то в голосе девушке, скорее всего взволнованный чуть дрожащий тон, подсказывал ему, что стоит послушаться ее. Он отвернулся, но все же спросил:
— В чем собственно дело девушка? Насколько я помню,  мы с вами не знакомы.  Да и к тому же, зачем вся это секретность?
— Так нужно! Меня прислал Леша…  Алексей Панкратов…
— Что? — изумленно, почти, вскрикнул Слава,  оборачиваясь опять.
— Нет, пожалуйста. Вы сейчас купите газету, а потом приходите в кафешку за углом, называется «Камелия». Я буду ждать вас там за столиком, только вы сразу не подходите ко мне, сначала садитесь неподалеку и закажите что-нибудь, а потом сделайте вид, что просто хотите познакомиться со мной и заговорите.
Быстро проговорив это, девушка, не дождавшись ответа, ушла и, свернув за угол, скрылась из виду. Слава не знал, что и думать. Во-первых вся ситуация была мягко говоря странной, во вторых, если ему не изменяет память, девушка сказала, что ее отправил сюда Алексей Панкратов. Но ведь Леша погиб! Поразмыслив, Славе все же захотелось разобраться во всей этой ситуации и поэтому, купив первую попавшую газету, он направился искать указанное девушкой кафе. Труда большого это не составило. Только свернув за угол, он увидел маленькое неказистое здание с уже выцветшей вывеской «Камелия». Слава зашел внутрь и, оглядев маленькое почти пустое помещение, почти сразу же приметил одинокую девушку, которая сидела в углу. На него она не обратила внимания  и никаких знаков ему не подавала, сидела, сосредоточенно изучая меню, но Слава все равно был уверен, что это именно та девушка, с которой он не так давно разговаривал. Он сел за соседний столик и, подозвав официанта, заказал чашку кофе и первое попавшее пирожное. Минут через десять ему принесли заказ, для вида он отхлебнул совершенно невкусный и уже остывший кофе, к пирожному даже не стал прикасаться. Затем, решив, что время настало, он повернулся  к девушке и сказал, как ни в чем не бывало:
— Девушка, вы одна?
Она тут же подняла голову и улыбнулась ему, хоть и немного нервно, как тут же приметил Слава.
— Да.
— Меня зовут Слава, а вас? — банально начал он. Все это, по его мнению, походило на дешевую сцену, которые играли бездарные актеры, но любопытство брало верх над всеми другими доводами.
— Катя, — с готовностью ответила она, продолжая, почти не мигая, на него смотреть.
— Тогда, может, я присяду за ваш столик?
— Да, конечно.
Слава взял чашку кофе и присел около нее. Дальше они оба надолго замолчали, не зная с чего начать.
— Ну? — все же не вытерпел Слава, — я пришел. Что вы мне такого важного хотели поведать,  Катя?
— С вами хочет поговорить Леша, а не я. Просто он просил, чтобы я вас привела к нему, не вызывая никаких подозрений.
Голова у Славы пошла кругом.
— Подождите, девушка… О чем вы говорите? Мне кажется, тут произошла какая-то ошибка! Алексей Панкратов, по крайне мере, тот Алексей, которого знал я,  умер, и никак встретиться со мной не может!
  Катя как-то странно посмотрела на него и брови ее взлетели верх:
  — Умер?.. Нет, это вы что-то путаете, он жив, и сейчас ждет вас у меня дома.
— Нет,  нет,  этого просто не может быть, вы понимаете?
Катя отвернулась и, взяв свою чашку, отхлебнула из нее.
— Мне кажется, вас ввели в заблуждение! Но я вам вряд ли могу все объяснить, вам лучше поговорить с ним с глазу на глаз. Он очень просил меня связаться с вами.
— Хорошо, — сдался, наконец, ошеломленный Слава, хотя все равно сомневался в правдивости ее слов, — но зачем вся эта секретность.
— Так просил Леша.  Он боялся, что за вами могут следить…
— Следить? За мной? Но зачем?
— Я не знаю! Так вы пойдете со мной или нет? – как-то безучастно и вяло проговорила  Катя, как будто этот разговор сильно ее утомил.
— Хорошо,  пойдемте.
Они вышли на улицу и не спеша прогулочным шагом направились в сторону ее дома. Когда они подошли, то сделали вид, словно Катя пригласила молодого человека к себе в гости и только после этого они поднялись. Дойдя до пятого этажа, Катя опасливо оглянулась и, постояв пару минут, достала ключи и открыла дверь. Слава, скрепя сердце зашел, хотя чувствовал, что не стоило этого делать.  Он уже в сотый раз пожалел, что согласился на эту авантюру. Теперь ему казалось, что его специально заманили в эту квартиру, чтобы ограбить, и сейчас выскочит приятель этой девушки, может и не один, и они нападут на него… Но вдруг ход его мыслей прервал голос, который показался ему знакомым, но он так и не мог поверить в это...
— Катя, это ты?
— Да, я.
— Слава пришел? Он с тобой? -  с этими словами из комнаты в коридор вышел не кто, иной, как Леша Панкратов.
 В первый момент Слава испуганно отшатнулся, словно увидел приведение.
— Ты что испугался? Или не рад меня видеть? — криво усмехнувшись, спросил Леша.
— Он считал, что ты умер… — подала вдруг голос Катя и ушла на кухню, чтобы не мешать их беседе.
Леша удивленно посмотрел на Славу.
— Умер?...  Кто тебе такое сказал?
— Так все говорят на работе… Ну… после того случая. Нам объявили, что все, кто находился на нашем секторе, погибли, когда сбежала «подопытная». Подробно так и не объяснили, но по их словам, выживших не было, это я точно помню.
— Ясно, — задумчиво проговорил Леша, потерев подбородок здоровой рукой.
— Зато мне ничего не ясно. Ты живой и здоровой, стоишь тут, между тем, как все считают, что ты погиб со всеми остальными. Что вообще происходит? Я ничего не понимаю. Но я так рад… Ты просто не представляешь, как я рад, что ты жив, — с этими словами он подошел к Леше и обнял его, похлопав по спине.
— Ну… сомневаюсь, что все так же рады… — горько усмехнулся Леша. Теперь он не сомневался, что Слава искренне рад его видеть, и он мог ему довериться, — ладно пойдем в зал, я все тебе объясню.
 Леша сел на диван, а Слава, немного подумав, присел в кресло и выжидательно посмотрел на друга.
— Так, что там произошло в тот вечер? Я просто умираю от любопытства.
— Ты вообще ничего не знаешь?
— Да, практически ничего, кроме того, что произошло ЧП и Нона сбежала, оставив после себя горы трупов.  но никто не знает сколько именно человек погибло, точнее нам не сообщили. Говорили, что человек десять, не меньше…
— Больше, — и Леша все ему рассказал  с самого начала, стараясь не упустить ни одной детали.
 С каждым произнесенным Лешей словом, Слава все больше и больше бледнел.
— Ты уверен? Боже я не могу поверить, что Вайназовский пытался тебя устранить, но зачем ему это надо? Я не верю… Неужели только потому, что считал тебя виновным в ее побеге?
— Я тоже так не думаю. Как мне кажется, ему не нужны лишние свидетели, а я слишком много  знаю.
— До сих пор не верится… — с сомнением в голосе проговорил Слава.
— Да ты посмотри на меня! Я весь избит, рука сломана и это, не считая, мое моральное состояние… Мне кажется, что за последний месяц я постарел лет на двадцать.
— Черт, черт… — эмоционально вскричал Слава и, вскочив с кресла, нервно начал расхаживать по комнате, – я знал, что Вайназовский тот еще засранец, но чтобы до такой степени… Ты в полицию уже обращался?
— О чем ты!? Какая полиция? Да кто мне поверит, сам подумай, посчитают меня сумасшедшим.
— Ну да, ты прав. Значит правильно, что я решил уволиться.
— Уволиться? — переспросил Леша.
— Да, в последнее время… В особенности после этого случая я начал осознавать в полном объеме с чем имею дело и на сколько рискую, и даже этих денег, что я получаю, не стоят того. Теперь, когда я узнал, как Вайназовский ценит своих сотрудников, я убедился в правильности своего решения.
-Нет, ты мне нужен. То есть мне нужно, чтобы ты продолжал там работать еще какое-то время.
— Зачем? — удивленно переспросил Слава.
Леша какое-то время молчал, но потом, серьезно посмотрев в глаза Славе,  произнес?
— Мне нужно ее найти.
— Да ты сбрендил, — тут же поняв о ком говорит его друг, в шоке воскликнул Слава, — ты что? Она чуть не прикончила тебя, а теперь ты собираешься ее разыскивать. Ну уж нет, пусть этим занимается профессор или полиция.  Это теперь нас с тобой не касается.
— Ты не понимаешь, Слава. Ты просто не видел, тебя не было в тот день, когда все произошло…
— И слава богу, что не было. Мне моя шкура дорога в отличие от тебя. Леша, ты рехнулся. Зачем тебе она нужна?
— Чтобы остановить ее. Ты не видел, на что она способна. Все что мы о ней знали, все было притворством! Она гораздо, гораздо сильнее, чем мы могли себе даже предположить.
— Тем более мы не должны в это ввязываться…
— Ты не понимаешь, Слава. Это касается всех нас… Всех людей… Она мне тогда, ну, перед тем как ушла, сказала кое-что и эти слова не выходят у меня из головы. В них было столько ненависти, злобы направленной против людей. Она хочет уничтожить нас, и я боюсь, что она способна это сделать, по крайне мере, унести тысячи, может, десятки тысяч человеческих жизней…
— Леша, послушай меня, она чуть не убила тебя. Один бог знает почему она все же этого не сделала. На ее счету уже десятки смертей и, как ты говоришь, она гораздо сильнее, чем мы предполагали… Неужели ты думаешь, что справишься с ней?
— Я не собираюсь, то есть,  не хочу ее убивать, я лишь хочу поговорить с ней, попытаться разубедить ее. Ведь она все же не убила меня, хотя явно собиралась это сделать, но что-то ее остановило… и никто лучше меня не знает ее, я должен хотя бы попытаться… Иначе будет катастрофа, а я буду чувствовать себя виноватым, потому что, как не крути, я все же виноват, что она сбежала. Я дежурил, я должен был быть более внимателен...
— Ты не виноват. Она все равно сбежала бы, если б не в тот день, так это произошло бы в другой… какая разница…
— К тому же я должен найти ее раньше, чем Вайназовский?
— Но почему? Мне кажется, он единственный человек, который может с ней справиться.
— Потому и не нельзя этого допустить. Я много думал, сопоставлял  все факты, и пришел к неутешительным выводам.
— Каким?
Леша поднял голову и пристально посмотрел в глаза Славы. И Слава, впервые за весь разговор, испугался, до него стала доходить вся опасность этой ситуации, опасность, которая ставила под удар, может быть, даже все человечество...
— Ты думаешь, Эдвард Романович просто так, ради науки, исследовал  ее способности и  ставил эксперименты над ней? На самом деле наука его мало интересовала. Единственное чего он желает это власть, путь которому ему должна была проложить Нона! Только для этого он растил ее, он не изучал ее силы, а наоборот тренировал их, чтобы Нона стала сильнее. Для этого она нужна ему. Да, Нона опасна, но в руках Вайназовского она опасней в сотни раз.
Слава крепко задумался и, наконец, понял, что Леша, как никогда прав, как бы, не хотелось ему это признавать, но все склонялось именно к этому. Да и у него самого не раз появлялись сомнения, сколько раз он спрашивал себя — Зачем? К чему все это?
— Ты веришь мне.
— Да, — глухо ответил Слава
— Так ты поможешь?
— Да. Что я должен сделать?
— Ничего особенного,  просто ходить на работу и попытаться узнать все о Ноне. Не обнаружили ли они ее следов? Что предпринимает Вайназовский?
— Хорошо, — сказал Слава, поднимаясь и направляясь к двери, — наверно сегодня мне стоит уйти, уже поздно. Как только хоть что-нибудь узнаю, я позвоню тебе.
— Катя даст тебе номер телефона. Только не звони с сотового или домашнего телефона,  лучше с таксофона,  и будь осторожен.
— Да, конечно, не волнуйся, — и он уже почти вышел из комнаты, как вдруг остановился,  повернулся к Леше и спросил, — ты видел ту другую комнату, то есть  что в ней было?  В  отсеке номер… ну… где был клон?
— Да, видел, — тихо сказал Леша, отворачиваясь и сморщиваясь от воспоминаний, — ты знал об этом?
— Слышал, но не верил слухам. Как ты думаешь, для каких целей Вайназовский пытался создать клон Ноны?
Этот вопрос так и повис в воздухе, так как они оба прекрасно поняли для чего, но никто их них не решился произнести вслух. Слишком жестоко звучала правда и иногда легче отбросить ее в сторону, чем задумываться над тем, что ты не можешь понять и принять...
— Да, ты, скорее всего, прав, но это единственная зацепка…
— Знаешь, что меня удивляет? — сказал Слава через некоторое время,- почему до сих пор ничего не произошло. Как ты сказал, она теперь обладает колоссальными возможностями. Так почему же она ими не пользуется? Не было никаких подозрительных убийств или происшествий. Если Нона в городе, неужели она до сих пор ничего не предприняла.
— Я  часто думал об этом и ждал, когда произойдет катастрофа, смотрел каждый день выпуски новостей, но ничего… тишина. И это меня пугает еще больше, я предполагаю, что Нона  затихла по двум причинам. Она продолжает копить и нарастать свои силы, а до тех пор не хочет быть обнаруженной. Нона очень хитра, мы уже имели возможность в этом убедиться. Но рано или поздно время придет и тогда всем нам придется не сладко.
— Да, я понимаю, — кивнул серьезно Слава, — ладно мне пора, пока ничего не могу тебе сообщить, но  попытаюсь.
— Спасибо, ты  мне очень помог. Позвони, как только узнаешь что-нибудь.
— Хорошо.
— Береги себя.
— Ты тоже, — и попрощавшись, Слава вышел.
 
 
 
Глава 20
 
 
 
Вечер удался на славу, думал Алан, счастливо глядя на Нону, которая стояла поодаль и, улыбаясь, с кем-то разговаривала.  Она была просто восхитительна в черном облегающем платье и собранными верх волосами, похожа на греческую богиню. Никто из его друзей не смог пройти мимо нее, не оглянувшись, она поразила всех. Алан чувствовал легкий укол ревности, но все равно его переполняло счастье от осознания того, что она принадлежит ему. Нона полностью освоилась, хотя порой и было видно, что она робела перед его друзьями, но Алан сразу объяснил ей, чтобы она вела себя спокойно и непринужденно, и что ей нечего бояться. Никто не причинит ей тут зла, и он был в этом уверен. Алан взял два бокала с шампанским и подошел к Ноне, протянув ей бокал, он  поцеловал ее в щеку, давая понять этим самым,  что всем остальным  не на что рассчитывать.
— У меня уже кружится голова, — смеясь, сказала Нона, но бокал все же взяла.
— Это ведь хорошо.  Ты хоть расслабилась. Ну как тебе, нравится тут?
— Да, очень, — посмотрев ему в глаза, ответила она честно.
— Тогда можно пригласить тебя на танец?
— Можно, — немного засмущавшись, ответила она.
Он взял ее за руку и повел на танцпол. Обняв за талию, он слегка прижал ее к себе.  Еще никогда ему не нравилось так отдыхать, как сегодня. Он не хотел пить, не хотел никаких других развлечений. Единственное, что было ему нужно это видеть улыбку на ее лице и знать, что она рядом.
— Алан.
— Да, — оторвавшись от своих мыслей, ответил он
— Тут столько… девушек. Ты их всех знаешь? – как-то нерешительно спросила Нона совсем тихо.
— Ну,  практически да …
— Откуда?
— Нууу, со многими из них я учусь, некоторые девушки просто знакомые моих друзей...
— Ясно, — она что-то не договаривала и Алан это чувствовал.
— А в чем дело? Почему ты спрашиваешь?
— Не знаю, я просто не… ну, не знала, что у тебя так много знакомых… девушек.
И тут Алан понял и это его рассмешило.  Неужели она ревнует его, эта мысль приятно грела душу.  Он еще крепче обнял ее и заставил посмотреть в глаза.
— Они для меня ничего не значат. Ты прекрасна, никто не может даже сравниться с тобой.
— Правда? – спокойно спросила она, но были видно, как ее глаза засияли от счастья.
— Конечно. Неужели ты не видишь этого сама?
— Никогда не думала об этом прежде, — честно призналась Нона.
Когда песня закончилась, Алану пришлось оставить Нону на некоторое время одну, и пойти встречать Игоря.
— Привет. Рад, что ты все же решил прийти. А что Инна не присоединилась?
— Ты же знаешь, она не любит такого рода мероприятия.
— Жаль, конечно, хотел ее познакомить с Ноной, мне, кажется, они могли бы подружиться.
— Ух, ты! Первый раз слышу от тебя, чтобы ты пытался познакомить своих подружек с Инной.
— Она не просто моя подружка… тут нечто большее, — совершенно серьезно сказал Алан, и Игорь заметил, что он не шутит.
— Да… Ты меня не перестаешь  удивлять. Ладно,  пойдем, что-нибудь выпьем, — с этими словами они направились к барной стойке.
На минуту Алан оглянулся, ища глазами Нону, но той не была видно. Он не стал сильно переживать по этому поводу, она достаточно хорошо и комфортно себя чувствовала в этом обществе, чтобы понапрасну беспокоиться за нее.
Вдруг он почувствовал, как чьи-то руки нежно обнимают его сзади. Он подумал, что это Нона и улыбкой повернулся, но улыбка так и застыла на его лице, так как перед ним стояла Кристина, которую он никак не ожидал увидеть.
— Привет, котик! — промурлыкала она, продолжая обнимать его.
— Что ты тут делаешь? — несколько грубовато спросил Алан, придя в себя.
— Как что? Ты разве не говорил, что мы теперь можем остаться друзьями, а это разве не вечеринка для твоих друзей, — чуть обиженно, надув губки,  проговорила она у самого его уха, так как вокруг гремела музыка.
Алан аккуратно освободился из ее объятий, но все же примирительно улыбнулся ей.
— Конечно. Я не против, извини, что спросил?
— Видела твое новое увлечение. А она ничего, — сказала она самым невинным голосом и вновь обняла его за шею.
— Мне тоже нравится, — в тон ей проговорил Алан, вновь освобождаясь из ее объятий.
— А я тут не одна пришла, с другом, если ты не против, — наконец оставив его в покое, сказала Кристина.
— Не против, конечно.
— Это Роман Ламонов. Ты его помнишь?
Алан промолчал, не зная, что ответить. Конечно, что он еще мог  ожидать от Кристины? Ему было на самом деле плевать, что она начала встречаться теперь с его самым ненавистным врагом. Но то, что она умудрилась притащить его  на вечеринку, это разозлило Алана не на шутку.
— Мне безразлично с кем ты общаешься, Кристина?- холодно произнес он.
Я?- и она неприятно рассмеялась, глядя ему в лицо, — котенок, я же сказала тебе, что мы с ним просто друзья, а вот твоя подружка, как я вижу, весьма мило с ним как раз общается, — и кивком головы она указала ему, куда-то за его спину.
Неприятный холодок начал подниматься у него внутри, но он твердил себе, она не могла, она не могла, но обернувшись, сердце его буквально сжалось. Роман и Нона, уединившись, стояли на темной веранде, которая выходила на улицу. Как бы хотелось ему не верить, но Кристина на этот раз была права. Роман стоял, обнимая Нону, его Нону, за талию, и что-то шептал ей на ухо, потом, проведя рукой по её по волосам, он наклонился к самому ее лицу. Лица Ноны Алан не мог видеть, так как она стояла к нему спиной, но ему и не нужно было этого. Хватало того, что она абсолютно не сопротивлялась ему, позволяя обнимать и целовать себя. Как она могла, ведь ему казалась, что она испытывает к нему взаимные искренние чувства. И даже, если это было не так, даже если он сам придумал это, не все ли равно. Как она могла так унизить его перед всеми друзьями, выставив его полным идиотом? И это после всего, что он сделал для нее. На вечеринке, которую он посвятил ей, Ноне?  Ему показалось, что в спину ему всадили нож, какое-то время он стоял, растерянно смотря на них, не замечая никого вокруг себя, но из прострации его вывел голос Кристины.
— Мне кажется им очень хорошо друг с другом. Что ж, у нее неплохой вкус, ведь говорят, что Роман сын весьма преуспевающего банкира, — с сарказмом проговорила Кристина, и как ни в чем не бывало, отошла в сторону.
 И тут ярость с невероятной силой захлестнула Алана, он уже не мог держать себя в руках, не замечая никого вокруг себя, он направился  прямиком в их сторону.
 
 
 
Глава 21
 
 
 
Нона глядела на них, не мигая, и не могла произнести ни слова. Это был, как удар молотом, мысли метались в ее голове в беспорядочном хаосе, а она продолжала смотреть, хотя понимала, нужно отвернуться… ей больно… невыносимо больно… но не могла… А голос тихо и назойливо что-то шептал ей на ухо. Она не хотела слушать, хотела крикнуть молчи, закрыть руками уши, но тоже не могла. Алан стоял и улыбался, а его обнимала другая девушка … Он улыбался, она видела эту счастливую улыбку, когда та, другая обняла его. Словно сквозь туман она наблюдала за тем, как он поворачивается и они о чем-то мило беседуют… А вот и губы ее приближаются к его уху… Нона, не выдержав, резко отвернулась. Она стояла на балконе, а рядом с ней стоял ОН, придерживая ее за талию. Нона почти не ощущала прикосновений, как и не ощущала его самого. Единственное, что ей сейчас хотелось так это побыть одной. Вот так за какие-то краткие минуты вся прелесть этого вечера, все то счастье, которое она не так давно испытывала, развеялись как прах…
 
За десять минут до этого…
 
Нона стояла чуть в стороне и влюбленными глазами смотрела, как Алан разговаривает со своим другом. Она не хотела подходить и мешать ему, ей хватало и того, что она видела его, могла тихонько разглядывать в свое удовольствие.
— Так это вы? — раздался голос над ее ухом.
 От неожиданности она вздрогнула и обернулась. Рядом с ней стоял высокий молодой человек. Волосы светло русые, карие глаза, изящный подбородок, прямой чуть длинный нос, который придавал его лицу, некую особенность, но никак не портил. Нона могла бы сказать, что он красив, но какой-то странный цепкий холодный взгляд портил это ощущение. У кого-то, кого она ненавидела, был очень похожий взгляд, но  эта мысль так же быстро  пропала из головы, как и возникла. Слишком прекрасным  был вечер, слишком много она выпила, и слишком много счастья навалилось на нее… на ту, которая так не привыкла ощущать радость, восторг, счастье…. любовь, а теперь эти эмоции захлестнули ее с такой силой, что она практически не думала ни о чем. С каждым днем часом минутой прошлое отпускало ее, отходило на задний план, она научилась не вспоминать, не думать...
— Кто?- удивленно переспросила Нона, не вполне понимая, что он имеет в виду.
— Та самая Нона, для которой все это устроено? — с улыбкой  спросил молодой человек.
Теперь Нона решила, что он весьма  мил, особенно когда улыбается.
— Вы друг Алана?
— О, да … очень близкий друг, — еще сильнее расплылся он в улыбке.
— Странно… Я думала его лучший друг это Игорь, но видимо ошибалась, — и Нона улыбнулась в ответ.
— У Алана много хороших друзей. Как и много прекрасных девушек…
— Что вы имеете в виду? — непонимающе взглянув на него, спросила Нона.
— А вы не знали? — как будто удивился тот, — знаете что? А давайте выйдем на  балкон и поговорим, а то тут так душно, да и из-за музыки ничего не слышно. С этими словами он мягко, но настойчиво взял ее за руку и повел к выходу.
Нона не сопротивлялась, отчасти потому, что его слова не только удивили ее, но и насторожили. Она не понимала, что он подразумевал, но сердце тревожно сжалось.
— Тут гораздо лучше, не правда ли? — сказал молодой человек, как ни в чем не бывало, как только они вышли на балкон.
  — Так что вы говорили про Алана?
— Ооо, да это все ерунда, не обращайте внимания, – беспечно махнув рукой, проговорил он.
 Но Нона продолжала выжидательно смотреть на него.
— А знаете что? — и он слегка обнял ее за талию, придвинувшись поближе.
Нона хотела оттолкнуть его, но в последнюю секунду передумала, она не хотела обижать друзей Алана, хотя его прикосновения скорее вызывали у нее отвращение.
— Вы так прекрасны. Я восхищен, — и его глаза жадно прошлись вдоль ее тела.
— Спасибо, — холодно ответила Нона, делая слабую и безуспешную попытку высвободиться.
-  Жаль только,  что вас не ценят...
Эти слова тут же заставили ее напряженно замереть.
— Что вы хотите этим сказать?
— Давай перейдем на ты. Меня зовут Роман… Роман Ламонов, сын Александра Ламонова. Вы наверно слышали?
— Нет, — покачала она головой.
— Ну ладно, — чуть разочарованно протянул, он продолжая обнимать ее и едва заметно прижимаясь к ней еще ближе, — знаешь, ты мне очень понравилась… Нет, на самом деле, видно, что ты очень нежная, добрая…  уже и не говорю о твоей внешности… С такими данными ты могла бы заполучить любого,  а ты выбрала именно его…
— А что в этом плохого? — Нона никак нем могла понять, на что он намекает. Роман ей теперь определенно не нравился, но чувство любопытства не покидало ее, и чем больше он говорил, тем сильнее оно разгоралось.
— Для него нет ничего плохо, а вот для тебя может закончиться плачевно, — с самым серьезным лицом сказал он, глядя ей в глаза, — тебя разве не предупреждали?
— Нет.
— Ладно.  Он, конечно, мой друг, но я тебе все же скажу. Алан хороший человек, но слишком не постоянный, он меняет девушек, как перчатки, — сказал с легкой грустью он, — к сожалению, тебя постигнет такая  же участь…
— Какая же? — холодно спросила Нона. Она чувствовала, что ему нельзя верить, голос кричал, не верь, эта ложь, но она не могла теперь избавиться от навязчивой мысли, а вдруг правда… что тогда?
— Он играет с девушками пару недель, а потом всегда бросает, причем делает это не очень-то красиво. Я так считаю. Ты же его очередная игрушка… на пару дней… хотя… — задумчиво протянул он — с тобой может он будет чуть дольше, чем обычно…
— Это неправда, — как можно уверенней возразила Нона и попыталась высвободиться из его объятий  теперь уже довольно резко.
Ей хотелось убежать, она жалела, что выслушала его, жалела, что заговорила с ним, потому что он зародил в ней зерно сомнения, крохотное зернышко, которое ежесекундно возрастало и увеличивалось.
— Не веришь? — переспросил он, выпуская ее из объятий, но лишь на секунду.  Переместив руки, он резко развернул ее,  и теперь обнимал сзади, но теперь ей было абсолютно плевать. Её глаза не отрываясь уставились в одну точку, она словно застыла и не могла даже дышать, — тогда смотри, он видимо уже нашел другую… замену тебе… Но ей уже не нужно было говорить.  Нона сама все видела,  слова  были тут излишне...
— А я с тобой никогда бы так не поступил, — продолжал шептать Роман, — вот, если б ты стала моей, я многое для тебя сделал бы…  Скажи, что ты хочешь и ты получишь все. Я могу позволить себе, дам тебе практически все...
Он продолжал и продолжал говорить ей что-то, но она не слушала его и не хотела слушать, хотя короткие обрывки его фраз все же долетали до ее сознания, причиняя еще  большую боль. И тут, не выдержав, она отвернулась. Нона закрыла глаза, пытаясь выкинуть образ, который запечатлелся в ее памяти. Сейчас наверно он целуется с другой так же, как недавно целовал ее…
— Лжец, — услышала она вдруг какой-то шепот внутри себя. Нона не поняла, кто это сказал, она сама или кто-то другой...
Она почувствовала, как кто-то обнял ее, но никакой реакции с ее стороны не последовало… Сейчас это волновало ее в последнюю очередь… Одиночество… Вот что она отчетливо увидела перед собой.  Жизнь без него… Она снова одна в этом злобном мире, где теперь снова все будут против нее…
— Я вам не помешал, — вдруг,  как  во сне услышала на его голос.
— Алан! — Нона обернулась, слабая надежда вспыхнула в ее душе. Он пришел за ней, он не забыл о ней… Но тут же пришло разочарование, когда она увидела выражение его лица.
— Я вижу, ты зря время не теряешь, Нона, — со злостью глядя на нее, проговорил он.
Нона не могла понять, что так разозлило его, почему он так с ней разговаривает, почему в глазах его сейчас, всегда таких нежных и любящих, сквозила ненависть… ненависть к ней,  к Ноне...
Но не успела она подумать об этом, как Алан резко подскочил к ним, и оттолкнув ее, нанес сильный удар в челюсть Романа, от чего тот отлетел на несколько шагов.
— Ах, ты сволочь! — процедил тот, едва придя в себя, — ты за это поплатишься, -  и он с криком накинулся на Алана.
 И вдруг Нона поняла, точнее,  почувствовала, что это она всему виной, что она совершила ошибку,  которая может очень дорого ей обойтись.
— Нет, нет, Алан! Не надо!!! — завизжала она в отчаянии, но этот крик растворился среди общего шума и ора, который все возрастал…
Многие гости столпились вокруг дерущихся, с любопытством наблюдая за ними, но никто не пытался  их развести.
Удары сыпались одни за одним.  Они оба долго не уступали друг другу по силе и ловкости, но все же Алан, в конце концов,  сумел нанести сильный удар, который, наконец, сбил противника с ног, от чего тот повалился на стол и, перевернув его, упал на пол. Алан стоял рядом, какое-то время он смотрел на поверженного врага, пытаясь рукавом вытереть кровь с губ, но потом, когда злоба чуть отступила, он повернулся, направляясь к выходу. Вдруг он услышал чей-то, сдавленный вскрик… Голос был до боли знаком… затем шум и приближающиеся шаги. Все происходило, как во сне, очень медленно, но он запомнил почти каждое мгновение. Вот он повернулся и увидел почти прямо перед собой разъяренное лицо Романа, который занес бутылку шампанского, готовый нанести сильнейший удар, целясь ему в голову. Он скорее это осознал, где то на уровне подсознания, как и то, что не сумеет избежать этого удара, не успеет увернуться, защитить себя… И вот рука с бутылкой шампанского уже опускается… Алан просто закрыл глаза, ожидая неотвратимого удара… но ничего не произошло….
 Когда в следующее мгновение он открыл глаза, Роман, растерянно шатаясь, стоял перед ним, непонимающе глядя на свои руки. Тут же подскочил Игорь, который только сейчас смог пробиться  через любопытную толпу  и,  растолкав всех, кинулся между Романом и Аланом, чтобы предотвратить дальнейший бой. Но Роман как будто и не собирался продолжать, через какое-то время он огляделся, и резко развернувшись, направился к выходу, со злостью расталкивая людей.
 Алан не понял, что именно произошло, но сейчас его это волновало меньше всего. Мысли витали вокруг Ноны, и он непременно хотел найти ее и потребовать  объяснений. Он начал искать ее глазами, но так и не увидел нигде.
— Так, концерт закончен, — крикнул Игорь, давая всем понять, что пора расходиться и оставить его друга в покое. о
— Где Нона?- спросил Алан  в свою очередь.
— Мне нужно поговорить с тобой, — с каким-то странным напряжением в голосе проговорил Игорь, стараясь привлечь внимание Алана.
— Потом, потом…  Мне нужно ее найти…
— Ты не понимаешь, это очень важно… мне нужно кое-что рассказать…
— Не надо,  я сам все видел, — резко бросил Алан, посчитав, что Игорь имеет в виду поведение Ноны.
— Видел? И что ты думаешь по этому поводу?… Тебе не кажется это странным?
— Странным?...  Да она выставила меня всеобщим посмешищем, она предала меня,  связалась…  да еще с кем?...  С  Романом Ламоновым…
— Но я не об этом я хотел сказать…
— Не надо, — резко прервал его Алан, давая понять, что разговор закончен, — я знаю, что ты ее недолюбливаешь, и помню, как ты меня предостерегал… не нужны мне твои нравоучения… только не сейчас. Мне нужно ее найти, извини, — и с этими словами он пошел прочь.
Игорь хотел его остановить, но потом передумал. Сейчас был не подходящий момент для такого разговора.  Алан слишком взвинчен и ему о  будет тяжело принять то, что он хотел ему рассказать. А сказать было что!!! Игорь задумчиво облокотился на барную стойку,  голова его слегка пошла кругом, и было от чего. Он начал вспоминать и прокручивать все события, пытаясь восстановить в памяти все до мельчайших деталей...
Игорь как раз поднялся на второй этаж и оттуда наблюдал за вечеринкой, подумывая о том, что ему уже пора бы домой ехать, когда неожиданно началась драка. Игорь сначала не думал вмешиваться, зная, что Алан не любит этого, но тут он увидел, как побежденный Роман вдруг схватил бутылку и кинулся на Алана. Все происходило слишком быстро, но четко запечатлелось в его памяти. Он не успел опомниться, как Роман уже занес  руку для удара…
Но вдруг во всей этой суматохе он услышал сдавленный крик, который мог принадлежать только Ноне. Но не это его удивило, он даже не повернулся в её сторону. В голове крутилась только одна мысль, как помочь Алану? В ту же секунду бутылка, которой замахнулся Роман, отлетела в сторону.  Да, можно было бы подумать, что она выскользнула у него из рук, если бы не одно обстоятельство, она полетела совсем в противоположную сторону.
Игоря не покидало ощущение, будто какая-то неведомая сила вырвала бутылку из рук Ламонова. Да и сам Роман был растерян этим странным происшествием… Это было видно по его растерянному взгляду, каким он смотрел на свои руки, словно не веря в то, что произошло. Игорь был шокирован, но все же бросился вниз, пока Роман не очнулся и не предпринял новую попытку к нападению.
Когда он пробирался через толпу, его взгляд случайно выхватил среди всего этого хаоса силуэт Ноны. Она стояла чуть в стороне от всех и, не шевелясь, смотрела в одну точку, словно загипнотизированная… Что-то было в этом взгляде пугающее, леденящее душу, он  не мог объяснить, что именно...  Но тут Игорь отвлекся и, когда вновь взглянул в ту сторону, ее уже там не было.  Нона исчезла!
Игорь был всегда трезво мыслящим человеком, не верил в инопланетян и паранормальные явления, всегда и все пытался объяснить с научной точки зрения, но то, что сейчас он увидел, не мог объяснить, как бы ни старался. Однако в одном он был уверен, то, что произошло, связанно с ней, с этой странной девушкой… И сейчас он хотел рассказать об этом Алану и уговорить его держаться от нее подальше. Она опасна… Теперь Игорь это знал.  С первого дня он чувствовал, что Нона не такая как все, а теперь был уверен в этом.
Единственно Игорь с трудом представлял себе,  как убедить Алана,  что он не врет, что ему не показалось… Ведь звучит все настолько нереально… Но сейчас выбора не было, Алан не будет его слушать, по крайней мере, не сегодня. Игорю оставалось теперь надеяться только на то, что Нона исчезла навсегда...
 
 
 
Глава 22
 
 
 
Она стояла, едва дыша, все тело ее дрожало, словно она билась в лихорадке. От испуга и растерянности она забежала в кабину туалета, и заперлась изнутри, надеясь, что ее никто не заметил. Нона еще не вполне осознала, что произошло, и теперь, раздумывая над этим, она все больше и больше пугалась. Кем она сейчас была, кто она сейчас? Эти вопросы кружились в ее голове.  Ей надо прийти в себя, нужно взять себя в руки.  Она ведь спасла его, а это было самое главное. Алан цел и невредим, все остальное не имеет значения — пыталась она успокоить себя, но знала, что это неправда.  Ее второе Я пробудилось, и она чувствовала ее присутствие… она, до сих пор, ощущала ее в своем сознании… Ту страшную минуту, когда она увидела, как Роман кинулся на Алана, она не забудет никогда. Что случилось с ней?.. Она выбила из рук Романа бутылку, но тут же потеряла контроль над собой. На доли секунды Нона стала прежней, в ней вновь вспыхнула ненависть, злоба и все, что когда-то она ощущала… Появилось дикое желание убивать всех, кто был рядом… всех, кто находился в этом помещении, не щадя никого, и даже Алана… От этих мыслей ей стало плохо, и она тихо застонала...
— Нона! – вдруг услышала она голос Алана, который раздался за дверью, -  я знаю,  что ты тут,  открой.  Я хочу поговорить.
— Убей его, — вдруг раздался голос в ее голове, от чего Нона еще больше затряслась, – из-за него ты слабеешь, ты забываешь, для чего ты создана… Нет… нет… — закричала она, хватаясь за голову и пытаясь унять свое сознание.
— Неужели ты не можешь даже поговорить со мной. Я что, не достоин даже этого. Если я тебе не нужен, скажи мне это, глядя в глаза, — почти кричал Алан в бешенстве.
 Но Нона практически не слушала его. Она умоляла про себя, чтобы он ушел…  Она должна спасти его от самой себя …
— Уходи, прошу тебя,  уходи, — только и смогла едва выговорить Нона. Ей казалась, что сейчас она сойдет с ума, еще чуть-чуть и голова ее разлетится на сотни мелких кусочков. Ее невыносимо тошнило и шатало, сил бороться  против самой себя почти не было, она слабела…
— Я прошу тебя, только ответить мне… Просто скажи, почему ты так поступаешь,  скажи,  неужели я ничего не значу для тебя?
— Убей, убей его,  убей… — твердил голос,  — он враг тебе, они все враги...  Он другой, он  не должен  жить…
— Замолчи! — вскрикнула Нона, -  замолчи!!!
— Хорошо. Это твой выбор. Смотри не ошибись. Прощай, Нона!-  произнес он.
Нона опомнилась, его слова, наконец, дошли до нее. Ей захотелось тут же вернуть его, крикнуть — нет, это не правда, она может и хочет принадлежать только ему -  но не произнесла ни слова. Потому что вдруг отчетливо поняла, все — это конец… Конец всему, что было между ними. С этой минуты они вновь по разные стороны войны. И если она хочет уберечь его, спасти, то должна отпустить. Он не должен приближаться к ней.  Она опасна и, в первую очередь, для него. А если с ним что-нибудь произойдет, она не простит себе этого никогда...
 Нона молчала, и слезы тихо покатились из ее глаз. Она еще чувствовала, что он находится там, за этой тонкой дверцей и что, открыв дверь, она вновь увидит родные черты, которые были ей так дороги, увидит его глаза и может, протянув руку, прикоснуться к нему. Нона протянула руку и приложила ее к двери, словно, хотя бы, сквозь него хотела почувствовать его тепло.
-  Алан, — позвала она, но лишь пошевелила губами, звука с ее губ не слетело.
— Как же ты могла?
Тут она услышала звуки удаляющих шагов.
— Алан, — уже громче вскрикнула Нона, — Алан, не уходи… — отчаянье захлестнуло ее, когда она поняла, что он не услышал или просто не захотел услышать её.
Нона опустилась на пол и, прижавшись лбом к двери, зарыдала. Она  осталась одна, одиночество обступило ее со всех сторон как тьма. Голос ее, её второе я, молчал и даже он сейчас покинул ее… Все оставили, отвернулись от  нее, а ведь сейчас она так беззащитна и ранима… .
 
 
 
Глава 23
 
 
  Сколько прошло времени, она не знала. Она словно пребывала в забытье. В голове неотвратимо крутилась лишь одна мысль, она потеряла его и виновата в этом лишь сама. И вдруг Нона отчетливо поняла,  без него она не сможет жить… Жизнь вдали от него — ее погибель...
  — Я хотела спасти его, — твердила она вновь и вновь, но она знала, что эта была не правда. Правда, к сожалению, заключалась в том, что она опасна… В том, что она может причинить ему вред, в том, что она другая, она чудовище, монстр, пригодная и созданная лишь для того, чтобы убивать его и ему подобных… Осознав это, Нона закрыла лицо руками и застонала. Так, почему же, почему она полюбила его? Почему, раз природа создала ее для других целей,  почему она оказалась способна на эти чувства? Раньше Нона думала, что ей это не дано и была счастлива, так как считала, многие эмоции и чувства эта лишь слабость людская… А теперь она сама подалась им. Может быть в какой то мере ее внутренний голос и прав…Алан делает ее слабее, но разве имеет это значение, когда только одна мысль о нем, переполнят ее сердце радостью, счастьем, о чем она даже не мечтала. Разве хоть минуту жалела она, что встретила его, разве променяла бы секунду этой короткой жизни, на что-то другое будь у нее выбор. Нет и еще раз нет!!!
  — О, Алан, — произнесла Нона вслух.
  Ей необходимо поговорить с ним, хотя бы  в последний раз она должна ему все рассказать, открыть свое сердце. И тогда он может  сделает выбор… Он может возненавидеть ее… Пусть, разве это будет хуже того мнения, которое сложилось у Алана сейчас о ней. Пусть ненавидит, но знает, что он единственный человек, который смог изменить ее, единственный, кто ей дорог, единственный, за кого она отдала бы свою жизнь, не задумываясь ни на секунду.
  Думая об этом, она все больше и больше убеждалась в том, что ей необходимо все ему рассказать. И вполне возможно, она в это начала уже верить,  что он поймет ее. Она расскажет, как ее мучили, как унижали, пытали… И он не сможет обвинить ее в жестокости, ведь они тоже были жестоки. Это они ее сделали такой, они пробудили в ее душе все самое худшее. А он, Алан, дал понять ей,  она не чудовище и не монстр… Она может быть такой же, как они,  любить,  радоваться, наслаждаться  жизнью… 
  Нона встала. Теперь она знала, что ей делать. Единственным желанием было увидеть его, поговорить, обнять… Она открыла дверь и выбежала из туалета.
  Пробравшись в в общий зал, Нона растерянно оглянулась. Все вновь танцевали и веселились, будто ничего и не произошло. Людей стало еще больше.  Нона протискивалась сквозь толпу, пытаясь найти Алана, но его нигде не было видно. Она, уже было, совсем отчаялась, как вдруг почувствовала — кто-то схватил ее за руку. Первой мыслью было, что это Алан, и она счастливо обернулась. Но ей тут же пришлось разочароваться, перед ней стоял Игорь.
  — Где Алан? Мне нужно срочно его найти! — слегка раздраженно, сказала она.
  Но Игорь не торопился ей отвечать, он как-то странно, изучающие, смотрел на нее, ни малейшей тени улыбки не проскользнуло по его лицу.
  — Игорь, скажи, ты видел Алана? — нетерпеливо переспросила Нона.
Ей сейчас некогда было думать о странном поведении Игоря, хотя ничего странного, может, и нет...  Она уже давно стала замечать, что Игорь относится к ней настороженно и не очень-то и любит, но сейчас это не имело никакого значения...
  — Его нет, — холодно ответил он, не сводя с нее глаз, и не выпуская все еще ее руки.
— Нет? — озабоченно, переспросила она, — тогда где он?
— Ушел.
— Куда? Игорь, да скажи мне нормально, где он? Ты не понимаешь…
— Я как раз таки все понимаю, — прервал он ее. — К сожалению, Алан ничего не понимает.  Это ты смогла окрутить его, обвести  вокруг пальца.
— О чем ты говоришь, Игорь? — Нона, непонимающе, уставилась на него.
— Не притворяйся, Нона! Я все видел…
— Что ты видел? — сердце у нее готово вот-вот выпрыгнуть из груди, она уже знала ответ на этот вопрос, и понимала, что он имел в виду, и теперь ей стало страшно...
— Все. Я не знаю, как ты это делаешь, но зато уверен в одном. Алан не должен с тобой общаться!
Нона выдернула руку, теперь она разозлилась. Да кто он такой, чтобы решать за них? Что он знает о том, что ей довелось пережить?
— Я сама его найду. Спасибо за помощь, — она повернулась, чтобы уйти, но Игорь вновь схватил ее за руку.
— Оставь его в покое. Ты… ты … О боже, я даже не знаю как это сказать, может это звучит и глупо и я знаю, мне никто не поверит, если я расскажу кому-либо, но я чувствую, что ты опасна для него. Не причиняй ему вреда, иначе я не знаю, что с тобой сделаю. Не сомневайся, я найду способ…
  — Прекрати нести чушь, — зло прокричала Нона.
  Она не хотела признаваться, но его слова больно задели ее. Он говорил ей то, чего она сама боялась больше всего на свете и потому пыталась не думать, убеждая себя, что это не так...
— Я никогда не причиню ему вреда. Я люблю его, — она не знала, почему говорит это абсолютно чужому человеку, который, ко всему прочему, ее прямо таки ненавидит, но ей хотелось переубедить Игоря,  может, тогда ей самой станет легче...
Он долго и пристально смотрел на нее, потом его взгляд чуть смягчился, он выпустил ее руку  и медленно произнес:
— Если ты любишь, как говоришь, тогда отпусти его. Ты не должна  быть рядом  с ним, ведь ты сама это понимаешь…
— Нет, — и ее голос почти сорвался.
— Ответь мне, Нона… Кто ты? — неожиданно спросил он.
Нона открыла было рот, чтобы ответить ему, но вдруг с ужасом поняла,  ей  сказать нечего… Она  ничего не сможет объяснить...
 И правда, кто она? Она долго молчала, отводя взгляд, пока, наконец, не произнесла:
  — Я не знаю… И это правда! Но знаю лишь одно, я никогда не причиню ему зла. Только не ему…
— Он пошел домой, — вдруг сказал Игорь и повернувшись ушел.  Нона какое-то время стояла и смотрела ему вслед, а затем медленно  направилась к выходу.
Она не знала, поверил ли ее словам Игорь, как и не знала,  верит ли в них она сама. Сейчас, лишь одно жгучее желание поскорее увидеть Алана, толкало ее вперед, домой… Домой к нему, туда, где они так долго были счастливы вместе. Она упадет к нему в объятья и все закончится, как страшный сон.
  Выйдя на улицу, она нерешительно замерла. Свою сумку она где-то выронила, но возвращаться и поискать ее, она не собиралась, каждая минута была на счету. Нона огляделась и, наконец, решила пойти домой пешком, к тому же, если срезать дорогу и пройти через парк напрямую, то существенно можно было сократить путь. И она быстро направилась по намеченному маршруту, но через некоторое время модная обувь на высоких каблуках стала больно натирать ей ноги.  Нона остановилась, сняла босоножки, а затем, недолго думая, закинула их в первые попавшие кусты. Единственное острое желание, которое она испытывала на данный момент, было быстрее дойти до дома, и поговорить с Аланом.  Ей было необходимо это сделать как можно быстрее. Она должна ему признаться во всем, рассказать, кто она такая и кем является. Он поймет ее и простит прежние ошибки, ведь раньше она была другой, не той Ноной, что сейчас идет к нему.  Она же не виновата, что судьба так с ней обошлась и ненависть поселилась в ее душе. Она тогда и знать не знала, что окружающий мир может приносить не только боль и страдания, но и столько счастья и любви. Всего этого она была лишена, но теперь все будет иначе. Они начнут все сначала, без обмана и лжи. Эти мысли ее приободрили, и она прибавила шагу.
 
 
Глава  24
 
 
 
— Слушай,  Вов,  тебя не достала эта гребанная работа?
— Еще как, — ответил его напарник Максим.
 Они сидели в патрульной машине, и вяло беседовали. Это была территория их обслуживания,  где они проходили сегодня дежурство.
— За эту мизерную зарплату мы обязаны всю ночь торчать в этом парке,  хоть бы что-нибудь интересное произошло что ли,  иначе я усну.
Максим в свою очередь уже дремал и почти не слушал, что ему говорит друг. Откинув кресло максимально назад, он удобно пристроился на сиденье и уже собирался полностью погрузиться в сон, как в самый последний миг, перед тем как его глаза полностью закрылись, он уловил какое-то движение. Он тут же с любопытством открыл глаза, и уже более внимательно приглядевшись, увидел девушку в белом легком, почти воздушном, платье. Она шла босиком, а ее светлые волосы в лунном свете отливали серебром и густыми волнами падали до самой талии. В первые секунды Максиму показалось, что это какое-то видение,  мираж, будто  ангел проплыл по дорожке через парк, настолько не вписывалась она в окружающую мрачную атмосферу. Но потом, окончательно очнувшись от остатков сна,  Максим привстал.
— Эй, Вов, да ты только глянь…
— Что? — прервав свои размышления, недовольно спросил тот.
— Да посмотри ты, какая цыпочка идет, глянь туда, — указал рукой Максим.
Вова посмотрел в ту сторону и обомлел.
  — Ни фигааа себе…  Вот это сюрприз, — приободрился он, -  чувствую, нам сегодня крупно повезло и ночь будет не такой скучной, как казалось на первый взгляд.
  — О чем ты? — непонимающе, спросил  Максим
  — Да ты че?…  Посмотри на нее, да она же работает ночью… сто процентов даю… Вот мы ее сейчас и задержим, придется крошке  отработать свое освобождение.
    — Эээ…  Ты так думаешь?  А вдруг нет?
 Вова хмыкнул:
— Конечно, она просто прогуливается в два часа ночи по парку одна, и в таком виде.
  — Ну, а если мы ошибаемся?
  — Ну, так в чем проблема? Пусть предъявит документы,  прописку.  Да расслабься ты, у меня нюх на таких крошек. Че? Первый раз что ли? Это, кстати, одно из излюбленных мест у них. Короче, хватит трепаться, давай за ней, а то ускользнет.
  — Ты прав, — приободрился тут же Максим в предвкушении развлечений, причем девушка, насколько он мог  судить с такого расстояния, была весьма и весьма красива и,  к тому же, молода.
    — Девушка, вы случайно не заблудились? — крикнул Вова.  Девушка испуганно вздрогнула и, повернувшись, посмотрела на них.
  — Добрый вечер, лейтенант Тихомиров и старший сержант Панинов. Прошу ваши документы, — с легкой издевкой, продолжал Вова, хотя давно уже заметил, что у нее нет ни сумки, не карманов.
Но девушка продолжала упорно молчать.
  — Вы что, оглохли?- слегка раздраженно, спросил Вова, удивленный ее поведением.
  — Девушка, как ваше имя? — в свою очередь ласково спросил Максим, который до сих пор стоял,  молча, не в силах промолвить ни слова, пораженный удивительной красотой их жертвы.
Нона перевела взгляд на него и, видимо, его мягкий тон немного успокоил ее, и она тихо произнесла:
    — Нона.
  — А фамилия и отчество? — продолжал он.
  — Я… я… не знаю, — как-то уж больно искренне и в тоже время  растерянно,  произнесла она.
  — Ха, ха… Еще бы она назвала тебе имя и отчество. Ща, жди, она еще тебе и адрес даст, — довольный собой и, сделав окончательный вывод,  сказал Вова.
    — Так, гражданка… Боюсь, вам придется проследовать за нами в отделение, чтобы мы могли установить вашу личность, раз вы не можете  предъявить нам никаких документов и не желаете называться.
    — Но я не могу… Я должна попасть домой, это очень важно, — отступая на несколько шагов,  пролепетала девушка.
  — Эй, эй! Да ты никак собралась удирать, милая? — с этими словами Вова обошел ее сзади и, схватив за запястья, завел ее руки за спину.
— Ты знаешь, — начал он тихо говорить ей в самое ухо, -  мы ведь на самом деле совсем не злые, правда, друг, — кивнул он с улыбкой Максиму, — мы ведь все понимаем, и конечно, отпустим тебя, всего то за небольшую услугу…  Ты ведь нас понимаешь?  А, Нона?
  — Ннет… Я не понимаю, но я постараюсь все сделать, как вы скажете, только отпустите меня.
  — Ну, вот и молодец, но притворяться не стоит, и не делай, ради бога, такое невинное выражение лица, словно для тебя это впервые. Пойдем, — и он подтолкнул, слабо сопротивляющуюся девушку вперед, в сторону машины.
Максим почесал за ухом, ему было не очень ловко от этой сцены. Он был еще совсем молод, и в отличие от своего напарника, раньше никогда не участвовал в подобных делах.
  — Слушай, Вова, а может не стоит? — не очень уверено пробормотал он, глядя, как тот  насильно заставил девушку сесть на заднее сиденье.
Вова закрыл двери, заблокировал их, и только после этого повернулся к Максиму.
  — Слушай, ты чего дрейфишь, а?
    — Ну, она… А вдруг она все же не такая, понимаешь?
    — Да брось ты, Максим.  Ты что опять начинаешь? Да я собак съел на этом деле, поверь моему опыту.
  — Но она выглядит такой напуганной, невинной, и совсем еще молоденькая.
  — Они почти все так выглядят, и ты знаешь, такие актрисы, что могли бы любой звезде утереть нос. Поверь мне, она притворяется, — сказал он уверенным  тоном, глядя ему прямо в глаза, и хлопнул его по плечу.
    — Ну, если ты так уверен… — немного приободрившись, ответил Максим.
    — Конечно, — подмигнул тот, — ну разве она не хороша?  Давай я первый,  ты потом, а сейчас постой на стреме.  О кей?
  — Да, хорошо, — и он отошел к дороге, стараясь не смотреть в сторону машины.
Этот разговор его немного успокоил, но все же беспокойство не покидало его. С одной стороны он понимал, они совершали преступление, и к тому же, как не хотел он себе признаваться, ему было жаль девушку. Но с другой стороны, ее лицо не выходило у него из головы, она была так прекрасна, и он безумно ее хотел, и это желание заглушало все остальное.
Максиму от нетерпения стало трудно дышать, впервые эта девушка вызывала у него такие ощущения.  В какой-то миг он вспомнил, что дома его ждут жена и ребенок, которых он очень любил. Но он постарался отогнать эти мысли. До него отчетливо долетали отчаянные приглушенные крики девушки, оглянувшись, он понял, что в машине происходит борьба, и девушка отчаянно сопротивляется.
  — Заткнись, сука, — услышал он злой возглас Вовы, и ее голос вдруг смолк.
 Видимо ударил, с отвращением подумал Максим. Он не хотел слышать больше ничего и тем более видеть, и он отошел еще дальше. Максим нервно закурил, прислонившись к дереву. Вдруг неожиданно тишину разорвали дикие крики Вовы.
  — Нет, нет! Не надо, — завопил он.
От неожиданности Максим вздрогнул и выронил недокуренную сигарету на траву. Дальше вновь воцарилась тишина, еще более пугающая и гнетущая. Все внутри Максима похолодело от страха, но взяв себя в руки, он выхватил оружие и побежал к автомобилю. Приблизившись к ней, он никого не увидел, дверь была настежь распахнута, но внутри никого не оказалось.
    — Вова, ты где? – как-то слишком тихо и сипло позвал он, но ответа не последовало.
Максим медленно обошел машину, держа оружие в обеих руках, и готовясь к любой нестандартной ситуации, как его  учили в школе милиции. Он начал углубляться в парк, пробираясь сквозь кусты и деревья. Вдруг до него донеслись какие-то звуки, которые он пока не мог разобрать, и он направился в сторону этих звуков.
 
 
 
 
 
 
 
 
Глава  25
 
 
 
Она стояла неподвижно, словно статуя, и молча, смотрела на человека, который, корчась от боли,  молил о пощаде. В этот момент она не слышала его.  В ее сознании происходила мучительная борьба двух сторон.
— Не трогай его! Что ты творишь, Нона? Оставь его… ты же уже другая, -  твердил один голос.
Но тут же, второй продолжал:
  — Убей его… Он должен умереть, это ничтожество захотело  поиздеваться над тобой… Их всех нужно уничтожить, всех до единого, одного за другим… Вспомни,  для чего ты создана…
Вдруг Нона часто заморгала, словно очнулась от сна и начала лихорадочно осматриваться вокруг,  не понимая, что происходит  и где она находится...
— Умоляю…  Не убивай меня… Пощади, — услышала она голос.
Оглянувшись, она увидела, как на боку в луже крови лежит человек. Он смотрел на нее переполненными ужасом глазами.  Из последних сил, вонзая ногти в землю, он пытался отползти как можно дальше. Вторая рука, неестественно вывернувшись, безжизненно болталась вдоль тела. Лицо с каждым движением искажалось гримасой невыносимой боли, но это не останавливало его. Страх и ужас, которые отражались в его обезумевших глазах, были гораздо сильнее физических страданий.
Нона все поняла и, осознав в полной мере степень содеянного за последние несколько минут, она невольно отшатнулась, закрывая уши руками, чтобы не слышать стонов человека, которого сама же покалечила. Нона отвернулась и тут она увидела тело второго полицейского, точнее то, что от него осталось...
— Нет, нет… — простонала Нона,  руки невольно разжались и все тело ее обмякло.
Медленно повернувшись, неуверенной походкой она зашагала вперед. Проходя мимо еще живого полицейского, она бросила на него мимолетный  почти равнодушный взгляд.
— Я не хотела, — сказала она тихо, скорее, для самой себя, чем для него.
Кого она пытается в этом убедить? — думала Нона,  бредя, куда глаза глядят.
 Хотела, иначе не сделала бы… Она не может изменить свою сущность, и никогда не сможет жить в мире с людьми, ведь в отличие от них она не человек, а нечто другое…  хотя оболочка у нее человеческая.
 А Алан… При мысли о нем боль пронзила ее сердце. Игорь был прав, когда говорил, что она представляет для него опасность. Если по ее вине с ним что-нибудь случится, хоть малейший вред, то она  никогда не сможет простить себе этого...  Значит, у нее нет выбора, и остается лишь одно — это исчезнуть из его жизни.  И чем дальше она будет от него,  тем лучше...
Пошел дождь, сначала мелкие капли одиноко падали на землю и тут же исчезали, словно, их и не было, но постепенно набирая силу и скорость, они перешли в нескончаемый поток. Струи воды стекали с волос и плеч Ноны, смывая следы крови с белого платья.
Как было бы замечательно, если бы дождь так же мог смыть кровь и с моей души.  Реки крови убитых ею людей… и может тогда… Если бы все начать сначала… если бы она, будучи еще ребенком, смогла удержать рвущееся из нее кровожадное чудовище -  думала она глядя на небо.  Но это если бы не случится и ничто не способно очистить ее…
 
 
 
Глава 26
 
 
 
Алан вошел обратно в здание клуба. Там все еще царила атмосфера веселья и непринужденности.  Никто даже не собирался расходиться. Алан был расстроен, и эта веселая публика раздражала его. Он вернулся для того, что бы найти Нону,  поговорить с ней,  не мог Алан оставить  все как есть.  Он добьется,  чтобы она призналась,  почему так поступила с ним? Как могла променять его после всего, что Алан для нее сделал, на этого недоросля?
Мне только нужно услышать правду, — уверял себя Алан, — а затем я уйду, и Нона может поступать, как хочет и делать, что ей заблагорассудится.
В глубине души Алан осознавал, что это всего лишь жалкие отговорки. На самом деле он хотел ее вернуть, но не хотел  признаваться в этом  даже самому себе. Его гордость была уязвлена.  Алан обошел все здание, заглянул в туалет. Он нигде не мог ее найти… И вдруг ему в голову пришла мысль. Ромы ведь тоже нет,  значит,  Нона ушла вместе с ним… Эта догадка чуть не свела его с ума, волна  ярости  окутала  его.
— Я убью их, — вертелась в голове навязчивая  мысль, — а она просто дрянь неблагодарная.
Алан, сломя голову, начал проталкиваться к выходу, когда случайно столкнулся с Игорем.
— Алан?...  Что с тобой?  У тебя какой-то безумный вид?
— Не твое дело,  оставь меня, — зло ответил он, пытаясь оттолкнуть Игоря
— Это из-за нее?
Алан сразу понял о ком речь и, неожиданно вся злоба куда-то улетучилась,  осталась только  опустошенность.
— Ты видел ее? — спросил он, упавшим голосом, старательно отводя глаза.
— Да, видел, — сухо ответил  Игорь.
— Она ушла с Ромой?  Да?
Игорь какое-то время, молча, и внимательно наблюдал за Аланом. Затем спокойно произнес:
— Нет, она ушла одна,  почти сразу же  вслед  за тобой.
Алан встрепенулся и,  резко подняв голову, посмотрел  на него.
— Куда? Куда она пошла? Ты знаешь?
— Нет…  И даже если бы знал,  не сказал бы…
— Почему?  О чем ты?  — удивился Алан.
— О том, что ты не должен с ней общаться. Оставь ее… Она… она опасна…
— Да что ты за бред несешь?
— Я видел кое-что во время драки. Я не могу это объяснить,  но знаю лишь  одно,  она не совсем обычный человек,  и она  опасна…
— Да господи, о чем ты, Игорь? Ты вообще думаешь, что ты говоришь?  Надеюсь это шутка и  мне сейчас некогда, так что поговорим позже.
— Нет, — Игорь  схватил друга за руку, — ты должен послушать. Это вовсе не шутка.
Игорь выложил ему все, что  видел, и с каждым его словом  лицо Алана вытягивалось все больше и больше.
— Ты, верно, свихнулся, — вдруг раздраженно сказал Алан, перебив его на полуслове, -  я сам найду ее, и мне не нужна твоя помощь.
И Алан ушел, а Игорь остался стоять, глядя ему в след. Он с горечью думал о том, что это их первая серьезная ссора и никто из них не пойдет на попятную потому, что каждый считает себя правым. И это, в конце концов,  может стать концом их многолетней дружбы и все из-за этой девки… От злости Игорь сжал кулаки… Ну что же, Алан сделал свой выбор, пусть будет так -  решил он, наконец.
Алан, в свою очередь, тоже понимал это. Но в отличие от Игоря, его мысли сейчас были заняты Ноной. Если не  с Романом, то тогда где же она? Ведь у нее нет ни денег, ни ключей от квартиры. Да к тому же она не понимает, где находится.  Он начал всерьез беспокоиться. Сев в машину, он взглянул на часы, они показывали половина третьего ночи.
  — Черт, — выругался он вслух, — где же найти ее?
Он задумался и несколько минут сидел в машине, опустив голову на руль, пока не решил проехаться по всем близлежащим улицам в надежде на удачу… хотя мало в это верил. Сейчас он вовсе забыл о той злости, которую не так давно испытывал к Ноне.
Взглянув вновь на часы,  он  обратил внимание, что прошел уже час, а Ноны нигде не было видно. Несколько  раз он подъезжал к дому в надежде, что она все же сориентировалась и пришла домой, но все было безрезультатно.  Алан уже совсем отчаялся, как вдруг, проезжая по очередной безлюдной улице, увидел ее. Она медленно шла по противоположной стороне. Резко развернув машину, нарушая все существующие правила дорожного движения, он подъехал к ней.
-Нона! — закричал  он, опустив окно, но она никак не отреагировала и продолжала идти по улице, низко опустив голову.
Алан, бросив машину у обочины, побежал за ней.
  — Нона, остановись. Нам нужно поговорить, — подбежав к ней, Алан схватил ее за руку и развернул к себе.
Нона остановилась, но продолжала так же безучастно стоять, никак не реагируя на его присутствие. Только сейчас Алан обратил внимание на то, что Нона стоит босая, платье промокло насквозь и прилипло к телу, спутанные волосы падали на лицо так, что его почти не было видно. Алану вдруг стало не по себе. Он почувствовал, что произошло что-то страшное...
— Что с тобой? Что случилось? — почти закричал он, инстинктивно схватив ее за плечи и встряхивая.
Какое-то время она молчала.
— Оставь меня, — наконец, глухо ответила она и попыталась  высвободиться, чтобы уйти, но Алан еще сильнее сжал ее плечи.
  У него появилось ощущение,  если он сейчас отпустит и позволит уйти, то потеряет её навсегда.
  — Нона, что произошло? Тебя… кто-нибудь обидел? Тебе что-нибудь сделали? — пытаясь взять себя в руки, и как можно мягче, спросил он, приподнимая ей подбородок, так чтобы можно было заглянуть в глаза.
Затем, осторожно отводя ее волосы от лица, он осмотрел ее. Никаких следов насилия или побоев он не заметил. Но это его не очень успокоило. Алан обратил внимание, что Нона упорно отводит глаза и этот факт беспокоил его все больше.
— Посмотри на меня, — попросил он.
  Она не сразу послушалась, но потом все же подняла на него глаза, в которых читались боль и обреченность.
  — Прости меня, я… Я был не прав. Пошли домой, Нона.  Ты ведь совсем замерзла.
 Но она в ответ лишь покачала головой.
— Нет, уже ничего не исправишь. Слишком поздно...
— О чем ты?  Что произошло? Кто тебя обидел, Нона?
— Меня? — и на долю секунды губы ее разошлись в грустной улыбке, — ты ничего не понимаешь, Алан… Нет, меня никто не обидел. Но все это сейчас не имеет значения. Мы не можем быть вместе. Это просто не возможно. Я должна уйти.  Прошу тебя, отпусти меня.
— Но куда ты пойдешь?
На секунду она замолчала, задумавшись, но потом все же ответила:
— Не знаю, да и какая разница. Главное, я должна быть далеко от тебя...
И грубо вырвавшись из рук ошеломленного Алана, она вновь побрела дальше.  Он остался стоять, с  изумлением наблюдая, как она уходит. Ее слова задели его до самой глубины сердца. Он вообще не знал, что может быть так больно и никогда не испытывал ничего подобного… Он повернулся и направился к своей машине, но сделав пару шагов, замер.
Жить без Ноны?.. Как он сможет? Неужели она ничего не испытывает к нему?  Почему она так запросто готова отказаться от всего, что их связывало? Но если это так, почему в ее глазах отражались такая мучительная боль и неподдельная грусть? Нет, тут что-то не так… Алан бросился за ней. Подбежав к ней, он схватил ее и, развернув к себе, крепко обнял.  Нона не сопротивлялась.  Она отрешенно и покорно стояла, уткнувшись лицом  в его плечо.
— Не нужно, Алан, — с нежностью в голосе произнесла она, но не попыталась отстраниться, — ты не знаешь меня.  Да я сама себя не знаю. Мое прошлое… оно… Я так хотела бы изменить все, но, к сожалению, это не возможно. Опусти меня, прошу тебя… Поверь, так будет лучше, и в первую очередь для тебя.
— Да, ты права. Я не знаю тебя, иначе смог бы понять, почему ты так поступаешь. Я не знаю, что творится в твоей душ, и какие мысли кроются в твоей голове? Ты ничего мне не рассказываешь. Твое прошлое… Я вообще ничего про  тебя  не знаю… Кем ты была до встречи со мной? Как жила? Что тревожит тебя?  Я ничего не знаю и могу лишь догадываться, что в твоей жизни произошло что-то страшное то, что ты пытаешься скрыть от всех и от меня в том числе… Но  послушай, Нона… — он замолк, пытаясь подобрать слова, которые в полной мере могли бы описать все то, что он испытывает, -  пусть будет так…  Я не принуждаю тебя раскрывать свои тайны. Если ты молчишь, значит, на то есть причины. Я буду ждать, когда ты сама доверишься мне и уверен, что такой момент настанет. Как и уверен в том, что всегда смогу понять тебя и помочь. А пока забудь все… Хотя я понимаю — это сложно… Представь, что твоя жизнь начинается с того момента, как мы встретились и нет у тебя прошлого, есть только настоящее и будущее со мной. У нас все будет хорошо, потому что… Ну, потому что…
— Почему? — тихо спросила она.
— Потому что я люблю тебя. Мне кажется, я полюбил тебя с первого взгляда, как только  увидел. Я не хотел признаваться в этом даже самому себе, но ничего подобного ни к какой другой девушке я еще не испытывал.
Он почувствовал, как Нона задрожала, и ее руки нежно обвили его спину.
— Алан, ты любишь не меня… не настоящую меня, а ту, другую, которую спас тогда ночью на дороге.
— Ты и есть она, — сказал он твердо,  — так и продолжай ею быть,
— Я не могу…
  — Сможешь… Я помогу тебе. Только будь со мной, Нона.  Согласна? — в голосе его прозвучала надежда.л
  Это было тяжелое решение для Ноны. Но как только она, наконец, дала согласие, тяжелый камень словно рухнул с ее измученного сердца. И она поверила, что сможет, у нее получится измениться навсегда. Алан тем временем поднял ее на руки, и бережно понес к машине. Посадив ее на переднее сиденье, сам сел за руль и поехал в сторону дома.
 
 
 
 
Глава 27
 
 
 
Когда они зашли в квартиру, Алан бережно усадил ее на диван. Нона почти не шевелилась и только смотрела на него широко открытыми глазами. Что означал это взгляд, было совершенно непонятно. То ли грусть, то ли смирение с чем-то неизбежным…
 Вытащив из шкафа  несколько одеял, он закутал в них Нону.
— Ты вся мокрая, тебе необходимо переодеться, иначе можешь заболеть.
— Я никогда не болею, — тихо прошептала она, но он не услышал ее слов.
— Я пока принесу полотенце, а ты сними платье и укутайся опять.
Но когда он вернулся, она все так же отрешенно продолжала сидеть, даже не шелохнувшись. Алан начал лихорадочно ее обтирать, прямо сквозь мокрое платье, пока не понял глупость своего поступка.  Ее нужно было раздеть...    Обреченно покачав головой, он присел рядом и начал осторожно сам расстегивать платье, внимательно наблюдая за ее реакцией, но его не последовало. Когда же он осторожно начал стягивать платье через голову,  Нона послушно подняла руки. Сейчас она напоминала ему заведенную куклу. Взглянув на нее, у него вдруг перехватило дыхание, он не мог оторвать взгляд от ее прекрасного тела. Мокрые волосы частично прикрывали ее наготу, и ему безумно хотелось откинуть их назад. Сейчас  ее можно было сравнить с ангелом, со срезанными крыльями. В эту минуту в его голове пронеслась странная мысль, она не такая как все,  она совсем другая… На этой грешной земле не могло зародиться такое идеальное создание. Вдруг он поймал на себе ее внимательный изучающий взгляд, и это смутило его. Ему показалось, что она читает его мысли.
-  Прости, — наконец взяв себя в руки, промолвил он, — я не хотел...
— Хотел, — и взяв его за  руку, притянула к себе.
   Он замер. Чего она добивается? — вертелось у него в голове, -  ведь раньше она не подпускала его к себе.
Сомнения улетучились, когда Нона, не отрывая своего взгляда от него, молча,  положила его ладонь себе на грудь.
— Нона,  ты хочешь?
— Да…
Алан еле смог убрать руку и лихорадочно разделся сам. Потом  осторожно повалил ее на одеяла и начал ласкать. От переполнивших его чувств, это выходило у него грубовато, но сейчас  он не мог думать ни о чем, кроме этого желанного тела… Он снял с нее трусики и раздвинул ноги,  как вдруг почувствовал, что-то неладное… Нона замерла. Он взглянул на нее, глаза ее были плотно закрыты и с ней что-то происходило. Он понял, это переломный момент,  она вновь в своих кошмарах. Алан нагнулся над ее лицом.
— Открой глаза, Нона.  Это я,  Алан.
Она секунду словно не решалась, но потом испуганные глаза ее распахнулись. 
Алан нагнулся к самому уху:
— Это я,  это я,  любовь моя, — повторял он, — я не причиню тебя боли. Ведь я всегда берег тебя,  правда?
-  Да, — тихо сказала она, вновь,  отворачиваясь.
— Нет, смотри мне в глаза.  Запомни меня, тут только ты и я.  Никто больше не сможет причинить вред моей девочке, ты слышишь? Я никому никогда не дам тебя в обиду.
Она слышала, и с каждым словом черты ее расслаблялись.  Да, это был ее Алан, его голос, его руки… Тот, кто спас ее… кто не бросил и любит ее такой, какой она есть…  Он сам так сказал. Слабая улыбка озарила ее лицо, и она отдалась ему.
Алан поцеловал ее, теперь он действовал очень ласково и нежно.  Он целовал ее глаза, губы, щеки, спускаясь все ниже, пока она не застонала. Алан вошел в нее. И остановился. Она была не девственницей, хотя на какой-то миг он размечтался, что она будет невинной. Но одно он знал точно, она не хотела этого. Это произошло против ее воли. Он должен разобраться во всем, и начнет он  с завтрашнего дня. Просто так он это не оставит, эти люди должны быть наказаны. Нона удивленно открыла глаза и посмотрела на него.
— Тебе больно? — спросил Алан, лишь бы отвлечься от своих мрачных мыслей.
Нона покачала головой и улыбнулась:
— Нет… Совсем нет…  Продолжай, Алан, милый,  не останавливайся...
Эти слова привели его в полный восторг, и все остальные мысли ушли на второй план. Это ночь была безумной, ему еще никогда и ни с кем не было так хорошо, как с ней. Они занимались любовью долго, страстно, сначала на диване, потом на полу. Нона была ненасытна, она стонала от наслаждения и Алан вместе с ней… Через несколько часов они обессиленные рухнули на подушки, разбросанные около дивана.
— Тебе понравилось? — спросил он.
— Да, очень… Я даже представить себе не могла, что это может быть так приятно.
— Но разве… — но Алан вовремя замолк он не хотел признаваться даже самому себе, как втайне надеялся, что он будет первым мужчиной в ее жизни и сейчас был не тот момент, чтобы спрашивать ее о горьком прошлом опыте. Она и так натерпелась, Алан интуитивно это чувствовал. Он спросит ее  потом, когда она отойдет, а может она и сама откроет ему свою душу...
— Что разве?
Чтобы перевести тему, Алан брякнул первое, что пришло ему в голову.
— Мы же не предохранялись, ты можешь забеременеть,- и тут он на самом деле задумался о такой перспективе.
— Я … я … я не знаю…  Что же нам теперь делать?
Вдруг Алан улыбнулся:
— Да можно кучу способов придумать, даже прямо сейчас. Чтобы избежать этого, наконец, существует аборт, — но вдруг отчетливо осознал, что хочет ребенка от нее.  Да именно так, он сделает ей предложение, как только будут готовы документы, а это наступит завтра… Купит кольцо с огромным  бриллиантом.
— Чему ты улыбаешься? – озадаченно спросила Нона.
— Тому, что мы скоро поженимся, — брякнул он, не дотерпев до завтра.
— Что? Но…. мы не можем,  не можем.
— Почему же это? Ты любишь меня?
— Да.
— И я люблю тебя! Так что нам мешает? Мне никто кроме тебя не нужен,  Нона.  Что ты на это ответишь?
Она долго молчала, так долго, что Алан успел испугаться — она  откажет…  Но тут Нона кинулась ему на шею со словами:
-  Да, да,  я согласна.
И это было правдой, почему бы и нет. Все останется в прошлом, она изменилась, он поможет ей измениться окончательно, и они будут вместе навсегда. Это последнее слово так грело душу, что внутри у нее все пело от счастья.  Она не позволит никому разрушить их счастье, ни Вайназовскому, ни своему второму Я… И, в конце концов, ведь он тоже желает ей счастья.  Так вот он сидит перед ней, тот, кто спас ее, доставил столько радостных минут, так нежно  касался ее, что она сходила с ума в его объятьях, хотя раньше думала, такое  просто невозможно.
Вдруг обнаженный Алан резко поднялся, Нона смутилась и отвернулась, а он  выбежал в другую комнату.  Через пять минут он вернулся с журналом.
— Выбирай, куда ты хочешь поехать  в свадебное путешествие?
Нона взяла журнал, наподобие той книги с иллюстрациями, которую  тайно пронес Леша, когда она находилась в клинике. Воспоминания нахлынули на нее… Она так мечтала попасть в эти экзотические страны, а теперь эта мечта может осуществиться.
— Мы сможем поехать в путешествие?
— Конечно, куда пожелаешь.
Она начал листать.
— Хочешь во Францию, или в Венецию, там прелестно… или в Италию, Испанию.  Выбирай.
Нона покачала головой и, недолго думая, и даже не читая, ткнула на какие-то острова.
 Он прочел:
— «Острова на Бали, самые уединенные места, где вы можете побыть со своей второй половиной почти в полной изоляции. Это небольшие коттеджи, недалеко от поселка, на берегу океана, где вы будете чувствовать себя в полной изоляции. Но если хотите новых ощущений и одиночество вам надоест, турфирма может предложить вам несметное количество развлечений…»
 Алан не стал читать до конца. Он был восхищен:
— Это прекрасный выбор, дорогая.  Как я сам не догадался?  Только ты и я, и на две недели, а может и на  двадцать  дней.
Нона захлопала от счастья в ладоши:
— Ты говоришь правду?
— Конечно, прямо завтра поеду в это турагентство и на ближайший рейс куплю путевки.
Нона чуть не задохнулась от счастья.  В какой-то момент она хотела сказать, что хотела бы там остаться жить, но потом поняла насколько это глупо. Но все же она туда поедет, это будет здорово. Никого вокруг,  и пальмы,  океан…  Ох, как давно она смотрела на эти картинки и мечтала хотя бы на один часок туда  попасть, а теперь…  Она никогда не думала, что может быть такой счастливой, как сейчас...
Алан спросил:
— Может, переберемся на диван или будем уже жить как аборигены.
— Я хочу остаться тут.
 Он чмокнул ее в  щеку. Затем нашарил пульт на полу, включил телевизор. Нона уютно прилегла рядом, и одна его рука обнимала ее, и этого было достаточно. Алан щелкал на пульте каналы,  как вдруг до Ноны долетели обрывки фраз.
  — «Чудовищное убийство совершено в парке на Зеленоградской улице. Убит один полицейский, второй находится в полном шоке. Комментариев никто не дает.  Есть несколько версий: говорят, что такое могла совершить группа террористов, другая версия, будто выживший полицейский указывал на девушку, которая одна совершила это зверское убийство.  Но скорее это не под силу и троим мужчинам…»
Нона  напряглась.
— Какай ужас! Боже, ты же находилась недалеко от этого места.  Скажи честно,  на тебя никто не нападал, Нона .
— Нет,  нет, Алан, все в порядке. Я просто переживала из-за нашей ссоры,  а туфли где-то потеряла.
  — Господи, ты больше ни шагу не сделаешь без меня после шести часов  вечера, да и в другое время тоже. И никаких прогулок по лесу. Смотри, они даже не могут показать то, что осталось от второго полицейского, прикрыли простыней, значит нечто ужасное. А второму точно обеспечена психушка.
Нона облегченно вздохнула, никто не поверит и никому даже в голову не придет связать хрупкую девушку с такими убийствами. Но это было в последний раз, хотя она и защищала себя.  Если бы она не защитила себя, они могли убить ее.  Что ей оставалось делать?  Нона решила забыть об этом.  Со временем она научится контролировать свои эмоции, и ее второе я  не будет доводить дело до убийства.  «Больше никаких смертей,  обещала она сама себе, глядя на Алана».
— Почему ты так на меня смотришь? Я ведь переживал за тебя. Представь, что они могли с тобой сделать, попадись ты им на пути?
— Не переживай, ведь у меня есть ты.  И ты защитишь меня… «А я тебя»,  — уже про себя сказала Нона.
Она приняла решение, и теперь твердо решила взять верх над своим вторым сознанием, если хочет, чтобы они были счастливы. Нет, до конца расставаться нельзя, это ведь частица ее, это ее защита,  и его тоже. Она должна быть готовой к защите обоих. Но быть хитрее, не доводить проблему до убийства.
— Выключи телевизор, — попросила она.
 Алан так и сделал.  Он  обнял ее, и они уснули.
 
 
 
 Глава 28
 
 
 
Яркое солнце вовсю светило в окно. Пробуждение было таким же счастливым, как и те сны, что снились ей про острова.  Алан тоже проснулся, встал и, зевая во весь рот,  направился в душ.  Нона, застыдившись своего вида,  зарылась в одеяла. Алан засмеялся:
— Не волнуйся, ты идеальна. Тебе нечего прятать. Кстати, как насчет совместного душа?
Нона мотнула головой, но не тут-то было. Алан подхватил ее, и визжащую, потащил в ванную комнату. Они долго купались, смеялись и  веселились как дети, брызгая друг друга водой.  Потом вышли, завернувшись в халаты.
  Алан властным тоном сказал:
  — Иди, приготовь завтрак, то у меня много дел.
А у него, и правда,  дел  было много. Пока Нона возилась на кухне, Алан одевался и все обдумывал — с турагентством проблем возникнуть не должно,  деньги есть, документы готовы, надо только забрать… А вот вчерашняя  история с Ноной не выходила у него из головы. Что-то с ней произошло. Над  ней в детстве явно надругались и не один раз. И все проблемы, скорее всего, начинаются с этого детдома, откуда она сбежала. Кстати, очень странно, ни по одному каналу не передавали, что потерян воспитанник детдома. Конечно, никому не  выгодно предавать огласке, что творится за стенами своего учреждения… У Алана был знакомый, точнее знакомый его отца, который как раз занимался такого рода вопросами. Он обратится к нему, он уж точно все разузнает. Сначала нужно будет навести все справки о Ноне, а потом уже поговорить с ней.  Он сумеет ее уговорить дать показания. Какая-то мразь посмела исковеркать ее душу… Никогда еще Алану не было дела до того, сколько у его девушек было мужчин, или какой образ жизни они вели  до знакомства с ним...  Но теперь Алан очень хотел, чтобы именно он был первым ее мужчиной. Чтобы никто не посмел ее обидеть, оскорбить...
— Все готово, — крикнула Нона с кухни.
 Алан, изобразив на лице беззаботную улыбку, чтобы не огорчить свою девочку, пошел завтракать. Наскоро поев, Алан направился к выходу.
  — Блин, и когда ты научилась так вкусно готовить… да у тебя талант.
  — Продукты заканчиваются, обжора, — сказала, смеясь, Нона, — нужно сходить в магазин.
  — Закажи все  на дом.  Я не хочу, чтобы после вчерашнего случая, ты  выходила на улицу.
— Алан, до магазина пять минут ходьбы, сейчас выходной, утро, на улице полно народу, и к тому же я хочу подышать свежим воздухом.
  — Странно, что-то ты раньше не жаловалась, что сидишь дома… — сказал Алан без особых эмоций, и поцеловав  Нону,  вышел.
Нона задумалась, да она  и сейчас не жаловалась,  просто, ради Алана решила привыкать к жизни, которую ведут все  и быть как все.  Это у нее уже почти получается. Теперь она не шарахается прохожих и даже может спокойно  спросить у них что-нибудь, если понадобится.
Нона переоделась, взяла деньги, которые всегда оставлял ей Алан, и решила все же прогуляться. Погода была просто чудесной, пахло цветами и летом...
Нона улыбнулась консьержке, которая сидела в своей каморке за столом.
— Добрый вечер.
— Добрый, — в ответ улыбнулась та, — если не секрет, вы теперь живете у Алана Балдина?
— Да, — честно ответила Нона, — мы собираемся скоро пожениться и поедем на острова в свадебное путешествие.
Консьержка, которая немало повидала девиц у Алана, с сомнением посмотрела на молодую девушку,  но было в ней что-то такое открытое, простое, словно она светилась изнутри, да и внешне она была неимоверной красавицей...
— Очень рада за вас. Где будет свадьба? — полюбопытствовала она в свою очередь,  такую новость упускать было нельзя.
— Ой, я даже не знаю. Я хотела бы дома, чтобы были только близкие, кстати, приходите  тоже к нам, хоть на часок, я вас приглашаю,- добродушно сказала Нона.
Консьержка растерялась, никогда постояльцы и гости этого дома так с ней не разговаривали, да еще и приглашать! На свадьбу! Шутит что ли? Но девушка искренне улыбалась самой счастливой улыбкой.
— Да у меня и подарка нет…  да и не удобно как то...
— Не нужно подарка, у меня нет родственников, только тетя Оля, наша помощница, да и вы будете с моей стороны.  Приходите,  нам ничего не нужно, будут только самые близкие, а я… я просто сирота.
Консьержка Люба просто расплылась в улыбке от удовольствия, вот ей позавидуют уборщица и сменщица. А девушка и правда очень милая и хорошая, надеюсь, Алан  не обманывает ее,  свадьба и правда состоится.
— Тогда обязательно загляну… Очень рада за вас.  Знаете, вы мне сразу понравились, вы добрая, не то что, эти…. И она махнула головой наверх. Нона улыбнулась и попрощалась.  Нужно будет купить ей в магазине  что-нибудь вкусненькое. С этими мыслями, беззаботно улыбаясь, она направилась в супермаркет.  Некоторые прохожие в ответ улыбались ей. А ведь все не так, как представлялось ей тогда, в лаборатории… Они совсем не злые и не желают тебе ничего плохого...
 
 
 
Глава 29
 
 
 
Алан, как только  сел  в машину, набрал номер Петра Андреевича  и попросил того разузнать все об окрестностях той местности, где нашел Нону, о детском доме поблизости, о директоре, и как обстоят дела в данном учреждении.  В общем, тот обещал через час перезвонить.
Сделав одно дело,  Алан направился в турагенство, и заказал там путевки на Бали через две недели. А на следующей неделе они сыграют свадьбу — подумал Алан,  правда, он еще не поставил в известность отца, но это не имело особого значения. Он был уверен, что Нона не может не понравится кому-либо, она ведь просто ангел...  Алан подъехал к огромному ювелирному магазину и, выложив баснословные деньги, купил самое красивое кольцо с огромным бриллиантом. Беззаботно напевая себе под нос какую-то веселую песенку, Алан направился к машине и не заметил, как вдруг к нему подошли двое крупных мужчин одетые в черные костюмы.
  — Вы Алан Болдин?
— Да, — почувствовав что-то неладное, ответил Алан.
  Первое, что пришло ему в голову, его хотят ограбить, но эта мысль быстро улетучилась. Средь бела дня, в центре города, кто рискнет? К тому же тут сотни камер...
— Профессор Вайназовский Эдвард Петрович хотел бы с вами поговорить… Он просит вас  сесть к нему в машину, это не займет много времени.
   Алан смутно начал вспоминать эту фамилию, связанную с политикой и даже с его отцом...  Насколько он помнил, они были настоящими врагами.  Алану стало интересно, что тот хочет от него, и кивнув, сел в открытую дверцу лимузина.
На другом конце сидел мужчина в дорогом костюме со спортивной  подтянутой фигурой и, явно, выглядевший младше своих лет, хотя седина уже проступила у него на висках. Какое-то время они, молча, разглядывали друг друга, словно, изучая. От Алана не ускользнули цепкие холодные глаза профессора под золотой оправой очков.
— Ладно, — первый нарушил молчание профессор, — не хочу отнимать у вас время, я сразу перейду к делу...
— К делам отца я не имею никакого отношения, и в политику влезать не собираюсь…
— Мне нет дела до политики, — открыв кейс, он достал оттуда желтую папку, в углу которой была прикреплена цветная фотография, и передал папку Алану.
      — Вы знаете эту девушку?
  Вопрос больше звучал как подтверждение, и Алан понял, что тот в курсе практически всех событий и врать не имеет смысла. Он лишь мельком взглянул на фото, это была, конечно же, Нона.
  — Да знаю. Это моя невеста, — от него не ускользнуло то, как на долю секунды исказилось лицо профессора, но тот быстро взял себя в руки.
— Я бы хотел вас поздравить и пожелать счастливых долгих лет вместе, но боюсь, не получится...
— Что вы имеете в виду?
  — Посмотрите внимательнее на фото.
Алан вновь взглянул на папку, сначала ничего не заметил, но потом, вглядевшись, он увидел, что вместо красивых голубых глаз девушки там были черные бездонные, как омут глаза.
  — Что это значит, шутка? Фото-шоп? Или это ее сестра близнец? Она чем-то больна?
    — Нет, это и есть Нона… Настоящая Нона, которую знаю я, вот уже на протяжении одиннадцати лет.
    — Что? – ошарашено, спросил Алан, он ничего  не понимал.
— Какого цвета у нее сейчас глаза? — неожиданно спросил Вайназовский.
— Ярко голубые, почти фиолетовые, — автоматически и удивленно ответил Алан, но очнувшись, спросил, — подождите, что значит «сейчас»?
    Проигнорировав его вопрос, Вайназовский внимательно посмотрел на Алана.
  — Знаете, что меня удивляет? Почему вы до сих пор живы?
  — Что? — не контролируя себя, закричал Алан.
  — Я вам сейчас попытаюсь объяснить. Многое вас будет шокировать,  но это чистая правда.  Нона по генетическому набору не соответствует человеку, да, она похожа на нас, но она не такая как мы.
Алан только моргал, думая, не сошел ли этот человек с ума.
  — Откройте папку и прочтите, тогда, может, и поймете, — продолжил Вайназовский.
  Сначала Алану хотелось бросить папку в лицо Вайназовскому и выйти,  но что-то удержало его. Открыв папку, он начал читать, и не мог оторваться: очень много и непонятно  было написано про группы и резусы крови, еще больше что-то про хромосомы, чисто медицинскими научными терминами, в чем он совершенно не разбирался. Перелистав несколько страниц, он вдруг наткнулся на фотографии жутких убийств, под каждым было примечание, и стояла дата. Убийца Нона: номер 11 — размозжен череп и так далее… Алан не мог дальше читать, таких фотографий было более десяток, оторванные конечности, выколотые глаза и многое другое. В конце примечание: всего убито двадцать четыре человека, искалечено — четырнадцать, мелкие травмы  — сорок пять.
— Что все это значит? – все еще ничего не понимая, спросил Алан.
  — Это ответ на ваш вопрос,  почему меня удивляет то, что вы до сих пор живы. Обычно Нона не оставляет людей в живых.
— Да что вы несете?  Вы путаете,  Нона со мной уже почти два месяца, она знает моих друзей и никогда ничего подобного не происходило… Да и вообще, что за бред я слушаю. Вы хотите сказать, что эта хрупкая маленькая восемнадцатилетняя девушка убила десятки людей, большинство из которых крепко сложенные вооруженные солдаты?  Ну, это просто смешно, ей богу.
— Вы знаете набор хромосом у человека?
— Сорок шесть, -  машинально  ответил Алан.
— Правильно.  У Ноны их пятьдесят…  Вроде небольшая  разница? Но это дало невообразимый эффект. Она не убивает как обычный человек, ей не нужно оружие. Она обладает гораздо более сильным оружием… Это телепатия! Мы контролировали ее возможности как могли. Раньше ее способности не распространялись более чем на десять метров, но теперь, я боюсь, что она стала гораздо сильнее, и я не  могу даже представить на что она способна. Правда, не понимаю, почему она до сих пор бездействует, может, копит силы.
Вайназовский,  словно, забыл  о присутствии Алана,  размышляя сам с собой.
— Этого не может быть.  Нона боится людей, она хрупкая нежная, и не в состоянии обидеть даже животное…
— Животное, может и не обидит, а вот людей да. Это ее цель, она создана для убийства.
— Кем?
— Видимо,  самой природой…
— Так, кто она?
— Как вам сказать?  Можно объяснить по-разному, мутант, ошибка природы,  или совершенный вид оружия для убийства,  сверхчеловек...
— Я не верю вам, – вдруг бросил Алан, отшвырнув папку. Он знает Нону, а то, о чем говорит этот человек, ему неизвестно. Он не отдаст им ее обратно…
Алан, уверенный, что дверцы заблокированы, взялся за ручку, намериваясь выйти, и удивился — они не были заперты,  как он ожидал.
— Вы можете идти, но знайте, вы рискуете, не только собой, но и тысячи  жизней других  людей.
— Допустим, вы правы, что я могу сделать? И почему вы не схватили ее еще раньше, до того, как я с ней познакомился?  Вы, как я вижу, так много знаете. Ведь для вас не секрет, где она?
— Нет, последние сутки, как мы ее обнаружили, мы следим за каждым вашим шагом. Найти ее помог случай. Кстати, вы слышали про зверское убийство полицейского — почерк Ноны...
— Нет, это были террористы!
— Не несите ерунды, это все в  новостях так передают. Они не знают как объяснить по другому. Ведь Нона  сверх засекреченный объект.
— Так, чем я могу помочь?  Никак не пойму, почему же вы ее не поймали до сих пор? — и тут сердце Алана сжалось, надо ее предупредить. Вдруг они и, правда, ее схватили, пока он тут с ними болтает.
— Вы что, если мы попытаемся это сделать в городе, могут пострадать сотни невинных людей.  Вы не имеете даже представления, на что она способна. Я  хочу, чтобы вы поехали со мной, ей же мы скажем, что захватили вас в плен, и вывезли на какой-нибудь пустырь. Там все будет готово к ее поимке.
— Вы хотите убить ее? Я вам никогда в этом не помогу. И не верю я вам. Да, вы вселили сомнение в мои мысли, но все равно я не  вам верю. Она не такая,  я знаю ее…
— Она, видимо, использует вас для своих целей. Мы не знаем, что у нее в голове.
— Если это так, почему  вы уверены, что она попадется в вашу ловушку. Да она просто сбежит.
— Нет,  я изучил ее за одиннадцать лет. Нона придет, потому что мы бросим ей вызов,  она не отступит.
На самом деле Вайназовский не был столь уверен в то, что говорит. Его мучили и терзали сомнения, а не влюбилась ли она в этого смазливого мальчика?  Она была долго изолирована и, видимо, там, на дороге что-то случилось.  Он спас ее, и она глупенькая, вдруг решила, что влюблена. Хотя Алан на удивление держался стойко, другой бы с воплем сбежал куда подальше, не пытаясь даже  разобраться,  где правда, где ложь.
Алан долго думал, не зная, что ответить, его терзали сомнения.
— Вы хотите убить ее? — этого он не мог допустить, даже, если все это правда,  во что он мало верил.
— Да вы что? Я опекал ее одиннадцать лет, она самое ценное,  что есть у нас, конечно, нам приходится держать ее под строгим контролем и в изоляции, но никто ей не причинял зла. Вы знаете, что Нона не восприимчива ни к одному из известных нам опасных инфекционных заболеваний -  СПИД, гепатит, оспа…
— Вы ставили на ней опыты?
— Нет, на крови. Брали пробы крови и пытались вживить вирусы, бактерии, грибы, но ничего не выходило, они моментально погибали. Мы уже на грани создания вакцины от всех болезней. Кроме того, она обладает и другими уникальными возможностями – это уникальная память, тело ее регенерирует в десятки тысяч раз быстрее, чем человеческое… Все это вам не понять, вы не врач и не ученый, — сказал с вызовом Вайназовский,  — мы все равно ее поймаем, и вы не сможете мне помешать, но можете спасти другие жизни. К тому же вы получите наглядное доказательство моих слов.
Последние слова убедили Алана.
— Хорошо,  я согласен, но мне нужны будут доказательства. 
Тут как раз зазвонил его телефон.
— Извините, — Алан нажал  кнопку, это был Петр Андреевич.
— Я узнал все, что мог, но вряд ли это вас удовлетворит. Никакого приюта в округе на несколько километры нет. Рядом есть очень засекреченная база, куда не пробраться даже мне, все, что мне удалось узнать, там проводятся исследования связанные с генетикой.
— Спасибо. Я как раз разговариваю с профессором Вайназовским, — бросив быстрый взгляд на того, сказал Алан, — он хочет мне кое-что показать и приглашает с собой.
— Ты что? Эдвард Петрович злейший враг твоего отца. Ты знаешь, я бы не советовал…
— Не беспокойся, профессор гарантирует мне безопасность. Правда? -бросил взгляд на профессора Алан.
— Конечно, о чем речь. Мы же цивилизованные люди! – ответил тут же  Вайназовский, а про себя подумал, -  а он хитер, теперь избавиться от него будет не так-то просто, видимо, придется отпустить, -  чего профессор вовсе не желал.
 Он ненавидел Алана уже за то, что Нона с ним. Он представил, как они развлекаются, как он обнимает, целует ее, и…  Он с трудом заставил взять себя в руки.  Алан уже закончил разговор.
  — Хорошо,  поехали.
 
 
 
Глава 30
 
 
 
Нона пришла домой с пакетами. Ей очень нравилось покупать всякие новые безделушки, разнообразные продукты, пробовать их на вкус, и еще она собиралась устроить ужин при свечах для Алана, как  в том фильме, который она недавно смотрела, а потом… может быть… и она тут же, смутившись собственной мысли, начала  разбирать пакеты.
Вдруг ожил телефон.  Нона взяла сотовый,  это был Алан, и она с улыбкой поднесла трубку к уху, держа надкусанное яблоко в руках.
— Привет, — раздался голос из ее кошмаров, который она ни с каким бы не спутал, яблоко выпало из ее рук и покатилось под стол, но Нона не шелохнулась.
— Я вижу,  ты меня узнала, Нона. Неужели  ты даже не соскучилась?
— Алан… Где Алан? Что ты с ним сделал? — первый раз она обращалась к нему на «ты», и тот тоже это заметил.
— Он рядом со мной. Нам пришлось взять его с собой, на некоторое время, так сказать…
— С ним все в порядке? Дай ему телефон?
Ее искренние переживания и забота бесила профессора, но он сдержался, — потом он им устроит  сладкую жизнь, сейчас, главное, заполучить ее обратно.
— Конечно…
Через секунду раздался голос Алана.
— С тобой все хорошо?  Боже,  Алан, они с тобой что-нибудь сделали?
— Ничего, Нона, мы просто сидим в машине за сорок километров к югу  от аэропорта Домодедово, на берегу озера. Они… они мне рассказали про тебя… Это ведь не правда, скажи…
Но связь в телефоне на некоторое время прервалась, а потом она вновь услышала ненавистный голос профессора:
 -Ты поняла, где мы? Я думаю, с машиной и навигатором ты справишься, подъезжай сюда, и получишь своего Алана целого и невредимого, и без фокусов… Ты меня знаешь...
— Да, — только и смогла прошептать Нона и трубка выпала у нее  из рук.
 
 
 
Глава 31
 
 
 
Через час Нона уже спускалась по тропинке на открытую поляну. На ней был все тот же любимый, белый короткий сарафан и сланцы на босу ногу.  Она шла медленно, но твердой походкой, хотя впереди, метров за сто, стояли два вертолета и около пятидесяти вооруженных солдат,  а в центре -  Вайназовсий. Когда она прошла половину пути, он остановил ее, и начал говорить в громкоговоритель:
— Справа лежит коробка, там наушники, надень их, и мы будем разговаривать с этого расстояния.
Она послушалась,  надела на уши аппаратуру, и тут же услышала его голос:
  — Придется предостерегаться, не знаю, на что ты способна.
  — Где Алан?
  — Тут, он нас слышит, — и тут же из машины вышел Алан и встал рядом с профессором.
 Она поняла, что Алан все слышит и испугалась, зная, что дальше будет.
— Как ты смогла поменять цвет глаз?  Этого я от тебя не ожидал. Почему бы тебе не показать Алану свою истинную сущность, в том числе и внешность.
-  Вот я, и моя внешность,  мне нечего менять.
— Так значит?
— Отпусти Алана, он тут не причем.
  — Пусть идет.
  И Алан медленно направился к Ноне, с каждой секундой жалея, что согласился на эту авантюру.  Зачем она приехала? Теперь он лихорадочно соображал, как бы им сбежать отсюда.  Когда он был уже в нескольких шагах от Ноны, он услышал голос Вайназовского.
— Кстати, почему ты решила, что мы привели его сюда насильно? Он сам приехал, хотел узнать о тебе правду.  Никто его не похищал.
Нона ошарашено посмотрела на Алана.
 Он быстро подошел к ней со словами:
— Прости меня, Нона, но они говорили о тебе таки вещи  и так убедительно… Я сначала не верил, не хотел верить, но у меня, к сожалению, появились сомнения, и тогда профессор сказал, если я поеду с ним, то смогу сам в этом убедиться. Теперь я вижу, что сделал огромную ошибку, но сейчас не об этом.
С этими словами он быстро сдернул наушники с себя  и Ноны, которая за все это время не проронила ни слова.
  — Нам нужно бежать с этого проклятого места. Не волнуйся, они не смогут нам ничего сделать, я сообщил кое-каким важным людям, где я и с кем, и если со мной что-нибудь произойдет, ему это так просто с рук не сойдет. Так что, он не будет рисковать.
Он схватил Нону за руку и потянул за собой, но та не шевельнулась.
— Хватит, Нона! Нам нужно торопиться.
— Ты иди, — ровным, каким-то бесцветным голосом сказала Нона, -  я остаюсь. Тебя они, и правда, не тронут, но меня никогда не оставят в покое. Они будут преследовать нас всегда, — на самом деле это была только часть правды, другая была в том, что она настолько боялась, как бы Алан не узнал о ее прошлом, что готова была рисковать собой, лишь бы он ушел.
— Нет, — решительно запротестовал Алан, — они схватят тебя, и заберут с собой. Если остаешься ты, значит,  остаюсь и я вместе с тобой.
  Нона внимательно посмотрела на него и поняла, что его не переубедить. Немного подумав, она надела наушники и сделала несколько шагов вперед. Солдаты, которые были на чеку, сразу напряглись. Нона остановилась и внимательно посмотрела на Вайназовского, а он на нее. Между  ними происходила молчаливая  внутренняя борьба.  Они довольно долго сверлили друг друга напряженными взглядами,  пока первый не выдержал профессор:
— Покажи свое истинное лицо своему другу, Нона. Пускай увидит настоящую Нону.
— О чем ты? – пожала плечами Нона, -  вот мое лицо.  Я Нона и другой не существует, она умерла.
— Ты можешь эти сказки рассказывать мальчишке вроде него, а я то тебя знаю хорошо.  Покажи, на что ты способна, ну же…
— Вы не понимаете, многое изменилось и доказательство для вас, эти два месяца. Я попала в аварию, в ту ночь меня сбила машина, и что-то произошло, я сама ничего не пойму, но той Ноны  больше нет. Я теперь не представляю для вас ценности, я обычный человек, ничем не отличаюсь от вас и ни на что не способна, — Нона говорила как можно спокойней и убедительней,  от этого зависело очень многое.
Вайназовский сначала молчал, и на его лице мелькнуло сомнение, но потом вдруг его лицо резко побагровело от злости, и он закричал:
— Да тогда ты мне и, правда, больше не нужна, — и с этими словами он выхватил из кобуры рядом стоящего офицера пистолет и выстрелил. Все произошло так быстро, что Алан не успел практически среагировать. Такого он не ожидал. Все происходило как во сне, он даже не успел сделать шаг, чтобы оттолкнуть Нону. И пуля задела ее…
Нона коротко вскрикнула и схватилась за плечо, но когда убрала руку, там была лишь небольшая  рана, крови почти не было, пуля прошла насквозь...
— Почему ты не отвела пулю от себя, ты могла с легкостью это сделать, — кричал в бешенстве Вайназовский.
Он на самом деле не собирался ее убивать, а лишь хотел проверить, зная, что инстинкт самосохранения у Ноны развит в первую очередь и очень сильный.
Алан слушал все это, и не мог понять, о чем они говорят. Голова  и так начинала идти кругом, и он решил, если они выберутся живыми из этой передряги, то заставит ее рассказать всю правду о себе.
— Я объяснила вам почему, мне нечего добавить… — с этими словами она развернулась и, взяв за руку оторопевшего Алана, направилась в другую сторону, молясь про себя,  чтобы тот их отпустил.
 Сначала все шло хорошо, но через несколько метров они вдруг услышали голос Вайназовского:
— Да, ты права. Теперь я это вижу. В таком случае ты мне не нужна,  да и он тоже, как лишний свидетель, -  холодно произнес он, — стреляйте в них! -  приказал он.
Теперь Алан уже не был настолько удивлен, но зато понимал, что спасения для них нет, бежать некуда, и прятаться тоже нет никакой возможности. Единственное, что он смог сделать, это, прикрыть Нону собой, повернувшись спиной к солдатам, хотя сомневался, вряд ли это спасет…  Больше он ничем не мог помочь ей. Ничего, зато умрут они вместе и быстро,  подумал он, и когда услышал звуки выстрелов,  зажмурил глаза…
Прошло какое-то время, но ничего не происходило. Алан подумал в какую-то секунду, что он уже мертв, но открыв глаза, увидел, что до сих пор прижимает к себе спиной Нону, уткнувшись в ее мягкие волосы. Тогда ему в голову пришла мысль, что солдаты стреляли в воздух, чтобы напугать их и повернулся к ним лицом, хотел сказать… Но он  тут же забыл все слова, и открыв рот смотрел на десятки пуль, которые висели в воздухе вокруг него, одна находилась сейчас в двух сантиметрах от его глаза.  Алан смотрел и не мог поверить своим глазам. Он всегда отвергал все сверх естественное,  но как объяснить это?  От шока, забыв вообще на какую-то секунду, где он находится,  Алан попробовал взять одну из пуль в руки. Она была горячей, но как не старался он,  с места не сдвинулась, словно приросла к воздуху.
— Нона, ты это види… — хотел было спросить он ее, как вдруг все пули упали к его ногам, а одна осталась в ладошке. И вдруг его осенила страшная догадка.
— Нона, — он повернулся к ней, но та продолжала стоять спиной, только крепко сжав руки, — скажи,  это сделала ты? Ты их остановила?
— Да, — тихо ответила она.
 Алан с трудом сглотнул:
— Повернись ко мне, Нона.
Но та не послушалась, продолжая, молча, стоять. Тогда Алан обошел ее и попытался заглянуть в лицо,  но глаза ее были крепко зажмурены.
  — Открой глаза,  Нона.
 Та только мотнула головой.
— Подними голову и открой глаза, Нона, — мягко повторил Алан.  Поколебавшись минуту, Нона, наконец, медленно подняла голов, и распахнула глаза.
— О боже,  боже мой, -  отшатнулся от нее Алан.
 Он смотрел на бездонные черные глаза, которые из-за длинных ресниц, казались на ее побледневшем, лице, еще больше. Он сравнил их с ртутью,  с зеркальным отражением потому, что видел свое отражение в ее глазах.
— Так, значит это все правда? Ты убила, и искалечила столько  людей? Только не ври мне, хватит с тебя вранья! Скажи хоть раз правду, я всегда доверял тебе, а ты…
— Да… Это правда, но я защищала себя… — пыталась оправдаться Нона, но Алан уже схватился за голову и что-то бормотал, не слушая ее дальше.
— Ответь еще на один последний вопрос, прошу… Мне говорили, что при первой нашей встрече ты, скорее всего, хотела убить меня тоже? Это правда?
Нона долго молчала, только слезы градом текли из ее глаз.
  — Ответь, -  был безжалостен Алан.
— Это трудно объяснить… сначала… да, я испугалась, но потом… Потом я поняла, что никогда не смогла бы этого сделать, потому… потому что я люблю тебя… Я бы никогда не причинила тебе вреда или боли...
  Но тут она замолчала, потому что поняла всю безуспешность попыток оправдания.
  Он ее не слушал.  Алан пребывал в таком состоянии, будто находился в каком-то третьем измерении, все вокруг казалось нереальным, было ощущение, что  он сидит в кинотеатре три «Д»  и смотрит фильм. Он был как в бреду, все перемешалось — Нона, Вайназовский,  эти фотографии убитых людей,  оторванные руки, ноги...  Ему стало плохо, его замутило.
— Алан, прошу тебя… — дрогнувшим голосом, попыталась в последний раз оправдаться Нона, — я не виновата, я лишь защищалась, как умела, но ты… боже Алан, я люблю тебя, люблю,  поверь мне...
Алан, наконец, поднял на нее глаза:
— Тогда все понятно, ты сначала задумала убить меня, а потом решила использовать себе во благо,  документы, ведь без них тебе было бы не скрыться от преследователей. А потом, ты,  наверное, расправилась бы со мной,  как и с другими правда? Так вот, -  и он достал из кармана пакет, -  получи, вот твои документы, — и он швырнул ей в лицо прозрачный файл, из которого выпали на землю паспорта заграничный и российский, страховой полис, права, кредитные карты. Тут все, что тебе нужно,  можешь продолжать в том же духе…
 Нона даже не взглянула на рассыпанные вокруг документы, от отчаяния она не знала, что сказать и лишь качала головой, и из глаз лились слезы, все больше и больше, она не могла остановиться.
— Что же ты, Нона? Вот я перед тобой, убей меня… Зачем я тебе? Не хочешь, передумала? Стало жаль, ну ладно, спасибо… — с сарказмом говорил Алан.
Он повернулся, чтобы уйти, но потом, вспомнив еще кое-что, резко развернулся:
  — Да,  кстати, чуть не забыл, — улыбнулся он какой-то странной улыбкой, — это я купил тебе сегодня, хотел сделать сюрприз… — и он достал из кармана джинсов маленькую коробку и кинул к ногам Ноны.
Тут их прервал озлобленный голос Вайназовского:
— Мне надоело слушать эту мыльную оперу, я рад, наконец, что до твоих мозгов дошло, с кем ты имеешь дело, и что тебя просто использовали, правда, поздновато, но, как говориться, лучше поздно, чем… — и он засмеялся, — кстати, на твоем месте я бы не стал  испытывать судьбу, и смотался бы отсюда побыстрее. Машина стоит на обочине под рекламным щитом, ключи в бардачке, уходи, не тяни время.  Это мой последний совет и, кстати, держи язык за зубами.
Алан ничего не ответил, его страшно мутило, сердце готово было выпрыгнуть из груди, и спотыкаясь словно пьяный, он пошел по тропинке в сторону дороги.
Нона смотрела ему вслед.  «Алан, Алан, не уходи»  — хотелось крикнуть ей и броситься за ним, но ни слова не слетело с ее губ, будто она онемела. Потом она все же взглянула под ноги и подняла коробку и, открыв ее, замерла…  Обручальное кольцо невиданной красоты… Она вытащила его и повертела в руках, но надевать не стала. Никогда это кольцо теперь не окажется на ее пальце, рухнули все ее мечты...
  Я же говорила, — услышала она в голове свой внутренний голос, — он предаст тебя, как только узнает, всю правду про тебя. Да, он любил, но только не тебя, а твой облик.  Дай мне волю, выпусти меня, и я спасу тебя, я сделаю так, что твои страдания и боль утихомирятся, я помогу тебе, как всегда помогала. Ты ведь знаешь, ты и я одно целое, только друг другу мы можем доверять. Хорошо  — мысленно кивнула Нона.
Слезы вдруг перестали литься, и лицо ожесточилось, стало непроницаемым.  Она  почувствовала — внутри у  нее что-то  надломилось, погибло...
— Хорошо, — сказала она, обращаясь к профессору, — что ты хочешь отменяя? — тон был спокойный и холодный.
— Вот и вернулся мой ангел, — самодовольно улыбнулся Вайназовский, — сейчас я подойду к тебе и принесу новые браслеты и ошейник, но предупреждаю, если со мной что-нибудь случится, твой возлюбленный, — с усмешкой сказал он, — погибнет. Мои люди постоянно следят за ним, они везде.
— Я поняла.
Он подошел к ней с коробкой в руках, и открыл его. Нона увидела -  там лежали совсем другие браслеты, не те, что раньше. Она рефлекторно и покорно подняла руки,  и Вайназовский защелкнул замки на запястьях.
  — Повернись, — и нежно приподняв ее волосы, он надел ошейник и тоже защелкнул.
  Тут же запищал какой-то механизм, активировав их. Профессор, не удержавшись, с трепетом поцеловал ее в шею. Нона не шелохнулась.  И тут ее ударил ток намного мощнее, чем в предыдущий раз. Она упала и долго билась в судорогах на земле,  пока  не прекратился удар тока.
— Это тебе за то, что ты осмелилась покинуть меня, и сбежать, да еще связаться с этим  молокососом.
Нона не слышала его сейчас, пребывая в полубессознательном  состоянии.  Она вдруг забыла, где находится и что ее окружает, ей казалось, будто они с Аланом вместе в их квартире, в голове пролетали обрывки воспоминаний,  смех,  поцелуи …  и  беспредельная  нежность пролилась по ее телу.
Вайназовский бережно поднял ее на руки и понес. Голова Ноны беспомощно запрокинулась, и вдруг, открыв в полубредовом сознании глаза, она вдалеке увидела Алана. Он тоже смотрел на нее. Нона не могла прочитать выражения его взгляда, но сейчас ее это не волновало, она улыбнулась ему,  будто ничего и не произошло. А вот и он идет ко мне, чтобы забрать домой — вертелось у нее в голове, пока она окончательно не потеряла сознание.
Алан на самом деле видел эту сцену, он видел как на нее, покорную, надевают какие-то кольца, потом, как она забилась в конвульсиях. Нет, — в ужасе  крикнул он, и уже побежал было обратно, чтобы спасти ее, но остановился. Все решено, все решено, -  твердил он себе,  она убийца, она опасна… она не человек… И повернувшись, уже бегом бросился к машине, пока не передумал.
 
 
 
Глава 32
 
 
 
Нона очнулась вновь в своей камере, которая теперь была переделана, но сути это не меняло. Голова болела, но сердце почему-то билось ровно, и на душе было спокойно. Иногда, при каких-то воспоминаниях, в груди немного щемило и становилось на миг больно, но потом это быстро проходило, словно кто-то глушил ее эмоции, и она  знала кто это, и была безумно благодарна. Скрестив ноги, она ждала… ждала его. И долго ждать не пришлось. Эдвард Романович  заговорил по микрофону.
— Доброе утро,  Нона.  Как спалось?
— Прекрасно, — в  тон ему ответила  Нона, — нам нужно поговорить с глазу на глаз, спуститесь, если вы, конечно, не боитесь.
 Последовала пауза, после которой он сказал:
— А чего мне бояться?  Ты знаешь,  если вдруг что …
— Тогда спускайтесь.
Нона уже сидела за столом,  когда пришел профессор. Он нерешительно подошел, слегка удивленный ее поведением. Раньше Нона боялась его, а  теперь от страха не осталось и следа.
— Присаживайтесь, – добродушно предложила она, будто они были старыми друзьями.
— Так о чем ты хотела поговорить?
-Мне кажется, время настало. Все эти одиннадцать лет вы пытались увеличить мои силы, не так ли? — она вопросительно посмотрела ему в глаза.
Он удивленно кивнул.
— Так вот, вы даже не можете себе представить,  насколько сейчас я сильна, но опыты над собой ставить я не позволю. Если у вас есть желание, я тут же могу разломать все ваши стены и преспокойно выйти отсюда, не смотря на то, что вы тут все укрепили.
На самом деле она не была уверена в том, что говорила, хотя чувствовала невероятную силу в себе, но сейчас главное было убедить его.
— А ошейник с браслетами, — продолжила она, и тут ее черные глаза блеснули, как молния, через  секунду кандалы на руках и шее рассыпались на мелкие кусочки и разлетелись по полу. Профессор от шока даже вскочил, и готов был сбежать, но вовремя остановился.  Он понял, Нона не собиралась ни убегать, ни убивать его, иначе это уже случилось бы,  значит, хочет что-то другое…  И он сел на место.
Нона же на самом деле преувеличила свои способности. Разделавшись с ошейником и браслетами, у нее закружилась голова, и  появилась резкая слабость в теле. Хотя она быстро восстановилась, Нона теперь поняла, что вырваться отсюда будет вряд ли ей под силу.
-  Впечатлён, — сказал Вайназавский, — так, чего же ты хочешь?
— Вы знаете единственное мое слабое место… Это — Алан! -  профессора от злости даже перекосило, — так вот продолжила она, если он умрет, умрете вы все,  может даже и я сама, если он будет идти по улице и на него упадет горшок с цветком, вы тоже умрете, если он поскользнется и сломает  себе ногу, умрете… ну ладно, так и быть, — с усмешкой сказала она, — в этом случае я просто всем вам переломаю ноги, причем обе. Вы понимаете о чем я, никаких случайностей не должно быть, вы не то, что его не тронете, вы теперь будете его оберегать, потому что пока  есть он, есть у вас и я.
— Что ты имеешь в виду?
— Я буду делать все, что вы прикажете. Любые самые сложные задания. Ведь вы для чего-то меня готовили, так вот, я согласна, возьмем реванш.
Профессор смотрел ей пристально в глаза, постукивая пальцами по столу. На самом деле она его раскусила, он не собирался оставлять эту сволочь в живых и хотел его смерти, но теперь с этим придется повременить. Нона поймет, что не было никакой любви, невозможно любить такого хлюпика, который, даже не смог оценить, такое чудо творения природы,  и сбежал,  как трус.
— Хорошо, он меня не интересует, — сказал, немного подумав, Вайназовский, — пусть себе гуляет.  Мои люди пристально следят за ним, он, кстати, за последнее время редко выходит из дома, зато к нему приходила какая-то черноволосая красавица, — с усмешкой добавил он. Но  ни один мускул на лице Ноны не дрогнул.
— Меня это мало волнует. И кстати, раз в неделю или раз в две недели я буду звонить ему со скрытого номера…
— Не пойдет, — взревел профессор, — я не позволю вам общаться.
— Мы не будем общаться, все кончено. Я буду слушать его голос, и проверять все ли с ним в порядке,  я не собираюсь заговаривать с ним.
— Хорошо, — расслабился тот, — если это честно.
— Теперь второе …
— Второе, — удивленно вскинул брови профессор, — что еще?
— Ты…ты больше никогда не прикоснешься ко мне, — тихо и отчетливо, металлическим голосом сказала Нона, — иначе я переломаю тебе пальцы...
От этих слов Вайназовский побледнел, как полотно и, не зная, что ответить, то открывал, то закрывал рот. Потом, взяв себя в руки, выдавил:
— Хорошо.
— Тогда договорились. Когда первое задание?
— Завтра же. Сегодня в обед я приду и все тебе разъясню. Это очень легкое задание, справишься без труда, а потом постепенно дальше и дальше  будем продвигаться к нашей главной цели. Мы с тобой добьемся всего, мы будем править этим миром, и тогда, может быть, ты оценишь то, что я для тебя сделал.
— Может быть, — протянула она, — кто знает?
— Я зайду позже, — бросил он, вставая.
— А вдруг наш разговор прослушивается и записывается? Вы не боитесь, что кто-то может предать вас?
— Я всех отпустил и выключил оборудование. Ты недооцениваешь  меня.
Он уже выходил, когда вдруг обернулся и спросил:
— У тебя с ним что-нибудь было?
— Это тебя не касается.
— Нет, касается.  Я тебя вырастил… Так было или нет?
Какое-то время она молчала, потом улыбнулась, чувствуя, как ему неприятно и радуясь этому,  сказала:
  — Да, было, и никогда мне не было так хорошо и приятно, как в ту ночь...
— Чем же я плох? Красотой? Внешностью? Почему меня ты отвергла?
— Потому что Алан защищал меня, потому что никогда не делал мне больно, потому что не пытался использовать в своих целях…  Он просто любит… любил меня, — поправила Нона.
— Вот именно, любил… А люблю тебя и всегда любил,  ты это поймешь со временем, — выглядел он даже жалко, отметила про себя Нона.
Нона промолчала и отвернулась.
Вечером того же дня профессор вернулся, держался так, будто последнего разговора между ними и не было.
— Черт, планы меняются.
— Что случилось?
-Мне нужно срочно улетать, а это дело я не могу никому доверить. Теперь контролировать тебя буду лично я.
— На какое время?
— Недели на три.
— Я с ума сойду  в этих стенах за это время, — сказала Нона.
— По твоему желанию тут уже стоит диван, плазменный телевизор. Что ты еще хочешь? Не наглей, Нона.  Моему терпению тоже может прийти конец.
— Я хочу выходить на улицу… на территорию лагеря...
— Чтобы ты опять сбежала?
— Да брось, я давно могла бы это сделать. Теперь мне некуда и не для чего  убегать. Смысла нет… — уже тихо добавила Нона.
— Хорошо, — немного подумав, ответил Вайназовский, — но мы все же имплантируем тебе микрочип, чтобы контролировать тебя. Но куда мы вставим чип,  ты знать не будешь. И только после этого я переведу тебя на верхние этажи, где лечатся и обследуются больные с генетическими проблемами. В лицо тебя никто не знает, так что, если  будешь вести себя смирно, то получишь, что захочешь. Согласна?
-Да.
 
 
 
 
 
Глава 33
 
 
 
Через несколько дней она переехала в верхний блок, ей выделили крайнюю палату с телевизором, DVD проигрывателем и комфортным  диваном.
— Ну что, твоя душа довольна? Раньше ты не была такой требовательной.
— Раньше я никогда не была на воле,- отрезала она, глядя на окно.
— Ладно, веди себя хорошо, за тобой все время будут наблюдать и докладывать мне. За Аланом тоже, не забудь, и даже за его друзьями.
— Я помню.
— Но сразу предупреждаю, телефон я тебе не оставляю, — сказал безапелляционным  тоном Вайназовский. — Будешь звонить, когда я приеду.
Нона в ответ промолчала, понимая, что она и так добилась слишком многого. На самом деле у нее не было никакой конкретной цели, ни убегать, ни убивать кого либо, она не собиралась. Даже к  профессору она перестала испытывать ненависть, а только унизительную жалость почему-то. Убегать ей и, правда, было некуда. Алан  ее никогда не простит и обратно не примет,  да и не винила она  его. Наверное, трудно осознать такое простому человеку...  А ведь она не смогла даже объясниться ему. Все было совсем не так, как преподнес Вайназовский, но,  к сожалению, сути это не меняло.
— Я поехал, — сказал профессор, ожидая хоть какой-то реакции, но его не последовало. Лишь коротко брошенное «хорошо» услышал он в ответ.
Первые несколько дней Нона шаталась по отделению, разглядывала больных, некоторых ей было очень жаль, были даже больные дети, но к ним никого не допускали. И Нона с нежностью  и  сожалением смотрела на них через стекло.  Иногда их становилось меньше, и куда они исчезали, никто не знал, точнее, знали, но не говорили...  После этого Нона перестала ходить в детское отделение. Она стала чаще выходить на улицу. За ней следили, но никто никогда ее не трогал.
 Как-то раз, когда никого рядом не было, Нона вновь  раздвинула электрические решетки ограды, теперь она сделала это с легкостью. Да, все же она стала сильнее, и продолжает дальше набирать силу...  Нона вышла на маленькую поляну, где был такой же маленький прудик, и в нем резвились утка  с утятами.  Она села на прохладную землю,  была середина августа, еще тепло, но все же чувствовалось приближение осени с ее дождями и холодами. Так она сидела, задумавшись, и не замечая времени, наблюдала за пернатыми, но через каких-то пять минут, уже прибежали солдаты с собаками, распугав всех.
Нона злобно посмотрела на них и сказала:
-Я буду сидеть тут, сколько захочу. Можете передать это  Вайназовскому, и я не сдвинусь с места. Пусть только хоть кто-нибудь  попробует подойти ко мне....
Об этом сразу же было доложено по телефону Вайназовскому. Тот, подумав, решил, пусть себе сидит, но дальше пруда идти запретил. И теперь Нона приходила сюда каждый день, она приносила белый хлеб, крошила в воду и кормила утят. Те сначала боязливо шарахались, но потом привыкли к Ноне настолько, что кормились с ее рук. На ее глазах  маленькие утята потихонечку взрослели и, наблюдая за ними, она получала такое умиротворение и душевное спокойствие, что все мысли  куда-то улетучивались, и казалось, в целом мире больше никого нет кроме них. Как то она скинула пижаму и в одних трусах прыгнула в прохладную, но не очень чистую воду, на ее поверхности уже  плавали опавшие желтые листья.  Она резвилась как дитя, забыв обо всем на свете,  утка с утятами тоже весело плавали рядом. Нона вышла из воды озябшая, ноги были перепачканы в глине.  Ей стало весело… Это место и эти минуты напомнили ей детство… собак, с которыми она вместе спала, игралась,  добывала себе еду... 
Поздно вечером она вернулась домой, или в лагерь, как правильно называть… Дежурная медсестра покачала головой, а увидев ноги, тут же заверещала:
  -  Марш в ванную.
Нона не стала спорить, и послушно ушла принимать душ, слушая причитания у себя за спиной:
— Простудишься ведь, деточка. Не понимаю, почему тебя выпускают, ты же заболеешь.
  — А меня уже не спасти, — с улыбкой сказала Нона, проходя мимо, — потому и выпускают. И тут вдруг остановилась, увидев телефон, который висел на стене. Безбожно захотелось позвонить, она тихо подошла и, взяв трубку, начала набирать номер Алана, но гудки не шли, а лишь раздавались какие-то щелчки.
  — Он внутри больничный, — услышала она за спиной холодный голос все той же медсестры.
  На самом деле она не была злой. Это была полная, преклонных лет женщина, красившая волосы в розовато-красный цвет, чтобы скрыть седину, но получалось еще хуже. Просто годы работы в этом учреждении ожесточили ее, потому что любое неповиновение каралось увольнением, а платили тут много. Нона вздохнула и подошла к ней.
— А нет городского?
— Есть, — и она ткнула на свой стол, — но у меня  категорический приказ, не имею права разрешать пользоваться им  пациентам.
Нона закусила губы, решая, что ей делать. Она могла с легкостью оглушить эту женщину и позвонить, но, во первых она ей нравилась, а во вторых, это было бы нарушением договора с Вайназовским.
— Леся, — прочла на бейджике Нона имя дежурной, — а если я позвоню, но не буду разговаривать?
— В смысле? А зачем тебе это нужно? — подозрительно спросила та. — В чем логика?
— Голос… Хотя бы услышать голос… — и Нона опустила взгляд, чтобы скрыть навернувшие на глаза слезы. 
Леся все сразу поняла, и лицо ее осветилось доброй улыбкой. 
— Хочешь позвонить любимому?
  Нона кивнула.
— Проверить, все ли с ним хорошо, я честно не вымолвлю ни единого  слова.
— Ну, ладно, — поколебавшись, ответила медсестра, — но смотри, скажешь хоть слово, я нажму на рычаг.
  С этими словами Леся протянула Ноне трубку, и она тут же схватила ее...
— Диктуй номер, — сказала Леся, с опаской оглядываясь, не идет ли кто.
  Нона назвала цифры, и услышала гудки: один, два, три, четыре… Сердце  затрепетало, неужели не возьмет, о боже, что если профессор не сдержал обещания…  И вдруг она услышала раздраженное — «алло».
Нона даже прикрыла ладонью губы, чтобы не называть его по имени.
  — Да, кто это? — продолжал Алан, явно не в духе. — Слышите вы, шутники, мне надоели эти постоянные звонки, если есть что сказать, приходите ко мне домой...
И связь оборвалась. Нона улыбалась, все так же держа ладошку у рта, но слезы градом катились из ее глаз.  Леся сразу подобрела.
— Ну что ты, не горюй. Вот вылечишься и вернешься к своему возлюбленному …
— Нет, — перебила ее Нона, — он меня не ждет.
— Такую красавицу! Да хватит! Как увидит, так сразу прибежит обратно,  уверяю тебя, у меня в этом большой опыт.
 Нона едва улыбнулась:
-  Но я не вылечусь уже никогда, — и с этими словами она повернулась и пошла к себе.
-   
 
 
 
 
 
  Глава 34
 
 
 
Разбудило ее чье-то присутствие в комнате, резко распахнув глаза, она вскочила, готовая защищаться, но это был Вайназовский.  Он, молча, сидел на краю ее кровати и смотрел на нее. Было еще рано  и окно озаряли оранжево-красноватые лучи восходящего осеннего солнца, от чего в комнате было уже почти светло.
— Что вы тут делаете? — зло спросила Нона.
— Просто смотрел на тебя, — спокойно ответил он, — не забывайся,  Нона, ты все равно принадлежишь мне, чтобы ты не говорила, — и резко нагнувшись, он схватил ее за лицо двумя руками, и начал целовать. Нона почувствовала резкий запах перегара.  Да он пьян — поняла она. Она отпихивалась, отталкивая его, но почему-то ничего не получалось. Где ее силы, почему она не может оттолкнуть его?  Он навалился на нее всем телом, целуя уже  шею и спускаясь все ниже и ниже.
— Не смейте!  Иначе …
— Иначе? Что иначе? — он поднял голову, — я тебя создал, и ты не пойдешь против меня...
— Вы в этом уверены?
— Да, но даже если ошибаюсь, — и он резко запрокинул ее голову назад, схватив за волосы, — даже, если так, попробуй причинить мне хоть какой-нибудь вред, и через пять минут от твоего Алана не останется и следа. Как интересно мы с ним связаны, правда? Но мне кажется, ты все равно не посмела бы,  даже не будь его.  Нона, ты моя!
И он начал расстегивать ее рубашку, Нона закричала, но он закрыл ей рот рукой.  Когда он коснулся ее груди, она вдруг зарыдала, он удивленно поднял голову.
— Пожалуйста, не трогайте меня, я умоляю, я все сделаю, как обещала, но не трогайте меня, — и на ее лице он прочитал омерзение.
— Почему, Нона, — он опять сел на кровать, и опустив голову на колени, продолжил, — почему он, а не я?  Ведь он ничего не сделал для тебя?  Он просто любил твою оболочку, куклу, которую нашел на дороге. А как только увидел настоящую тебя, даже не стал слушать оправдания, он даже не дал тебе шанса объясниться.
— Потому что это вы постарались, — зло сказала она
— Да, но разве он не мог выслушать тебя, раз так любил?  Скажи, ты бы выслушала его, если бы вы поменялись ролями?...
Этот вопрос поставил Нону в тупик. Она задумалась, прежде чем ответить. 
— Я не знаю, наверное, выслушала бы. Но мне тяжело судить человека, зная, что предварительно он разговаривал с вами.  Я знаю, что вы за человек!  Вы такое… Нет, вы хуже меня, вы чудовище. Вы показали ему, как сами сказали, лишь оболочку. Почему же вы не рассказали обо всем, что со мной творили, как держали меня взаперти в комнате без окон и дверей, без свежего воздуха, какие опыты надо мной  ставили все эти годы, как издевались надо мной, про все мучения длиной в одиннадцать лет… Это вы ему сказали? Как вы мне по ночам, обнимая меня, нашептывали мне на ухо, что все люди, кроме вас, враги, что они хотят меня уничтожить, желают зла. Но на самом все твои слова оказались не правдой, на свободе я убедилась в обратном… И алан не желал мне зла, и многие другие тоже.
— Потому что они не знали, кто ты  на самом деле.
— А кто я? Я сама же могу и ответить: я есть творение ваших рук, а не природы. Ведь я могла жить, как обычный человек, как все люди и никто бы не догадался, если бы вы меня тогда научили, но нет, вы разбудили во мне зверя.
— Как обычный человек? Что ты несешь, Нона? Да они отбросы  человечества, ничтожества.  Мы должны править такими как они, тебе сила дана не просто так, чтобы прятать ее внутри себя и притворяться таким же отбросом. Ты предназначена править. И твоя вторая половина это знает.
У Ноны широко распахнулись глаза, откуда он знает про ее второе я!
— Да, Нона, я все знаю, я знаю тебя лучше, чем ты сама себя. Ладно, спи, я не буду трогать тебя, раз ты этого так не хочешь. Я подожду, терпение у меня есть.
Он ушел, оставив ее в полном смятении. Как же так, неужели он прав, неужели она создана для убийств, для того чтобы разрушать и уничтожать все вокруг себя…  Но тогда почему она полюбила, почему природа наградила ее этой способностью любить? И как она сможет разрушить то, что успела полюбить?!  А Алан? Он предал ее? Он сам пришел на то поле,  сам же вывел и ее туда же… Но ведь его обманули… Нет, его привели туда сомнения… И все же он предатель, он бросил ее, когда она больше всего нуждалась в его поддержке. Хотя с другой стороны, он прикрывал ее свой спиной, пытался защитить своим собственным телом. Но вопрос кого? Знай, он до этого, что она другая, поступил бы он также или нет… Нона запуталась окончательно, и черный голос нашептывал, что Вайназовский хоть и тварь последняя, но прав. Алан не заслужил ее любви, а ведь ему она в какой-то момент поверила, когда спасала в драке, спасала от пуль…
— Хватит, хватит, -  закричала Нона  и бросилась на подушку.
 
 
 
 
 
 Глава 35
 
 
 
— Ну что, тебе все понятно? — третий раз спросил Вайназовский у Ноны в такси, в котором они ехали по городу. — Вот его фотография.  Нона лишь мельком взглянула на снимок, там был лысеющий подтянутый мужчина средних лет, появилось ощущение, будто, где-то она его уже видела, но тут же улетучилось.
— Каждое воскресенье он обедает в одном и том же ресторане, заказывает столик в углу. Ты должна войти туда раньше и привлечь  к  себе как можно больше внимания.
— Зачем? — удивилась Нона, — я думаю, лучше быть  наоборот незаметной.
— Нет, надо учитывать психологию людей. Они  всегда пытаются обвинить человека, который прячется, стараясь быть незаметным, а ты, такая красивая, хрупкая, беззащитная, никто даже не свяжет это вместе.
— Хорошо.
— Но смотри, — продолжал Вайназовский, — все должно быть естественно, что-то типа инсульта или сердечного приступа, никаких следов на теле, ты поняла?
— Да, поняла.
  — Постарайся не притрагиваться к нему, будь все время на расстоянии, там много камер, пусть увидят, что ты даже не походила к нему. И еще, прячь глаза от камер, это самое главное. Запомнила?
— Да, — устало повторила Нона.
Выполнить указание Вайназовского было вовсе не сложно, если не считать, что она не хотела убивать, точнее, какая-то часть ее сознания не хотела, а другая была совсем и не против, что пугало Нону. Она чувствовала, что вновь изменилась, стала как раньше, и все это произошло под влиянием профессора. Он умел контролировать сознание людей и направлять их деятельность в нужном ему  русле. Но на нее его гипнотическое влияние не подействует. Она согласилась только потому, что у нее нет выбора: или этот мужчина, или Алан. Выбор был очевиден. Она сотни людей убьет лишь бы его спасти, это была горькая правда.  Зациклившись на спасении Алана, Нона и не замечала, что полностью попала под влияние Вайназовского.
Они подъехали и остановились в квартале от ресторана. Нона вышла из машины.
— Такси будет тебя ждать. Меня же тут не будет, не хочу светиться, хотя машина и тонирована.
 Нона кивнула и, закрыв дверь, пошла легкой походкой к шикарному ресторану. Не успела она войти, как почти все головы, даже женские, повернулись в ее сторону. А посмотреть было на что.  На Ноне было черное шифоновое платье спереди  закрытое наглухо, зато спина была оголена почти до самого копчика, где красовалась брошь с драгоценными камнями. Спереди тонкий поясок из таких же камней, а дальше платье струилось до пола, длинное, полупрозрачное,  многослойное, и в скрытых разрезах мелькали при ходьбе ее стройные ноги.  Волосы уложены шикарными кудрями на затылке и только несколько локонов ниспадали  на плечи. Перстни с драгоценными камнями и длинные бриллиантовые сережки дополняли образ.
Дизайнером внешнего облика Ноны был Вайназовский. Увидев конечный результат, он остался очень доволен.  Никто не подумает  заподозрить такую красивую, дорого одетую леди, как она...
К  ней тут же подскочил администратор.
  — Вас кто-то ждет?
Нона медленно обвела зал глазами, увидела  пустой столик в углу: — Нет, я одна, — потом с улыбкой добавила Нона, — если позволите, конечно.
— Мы вам очень рады.  Какой  столик вам выбрать, в центре зала или в тишине, в углу?
   Сначала Нона хотела  сесть поближе к объекту, но потом решила, это слишком привлечет внимание.
— Предпочитаю барную стойку, — кивнула она в сторону бара.
  — Вы уверены, мадемуазель? У нас шикарные столики...
  — Уверена, когда я одна, я люблю проводить время за барной стойкой.
— Конечно, конечно, проходите, — он провел ее к стойке и, выдвинув стул, кивнул официантам, чтобы они к ней были внимательней.
Она посмотрела на время, еще минут тридцать ждать, если верить профессору.  Нона решила, что просто так сидеть не должна и, подозвав бармена, шепнула ему:
— Сделай мне что-нибудь.
— Что-нибудь? — удивился тот, потом широкая улыбка с ямочками на щеках, озарила его лицо.
  Нона невольно начала разглядывать его, и эта заразительная улыбка перешла к ней, на миг она забыла, зачем она тут. На нем был строгий костюм бармена, черный пиджак, белая рубашка с черной бабочкой на шее, но Нона заметила, что под длинным черным фартуком на нем были широкие белые шорты чуть ниже колен и кроссовки. Нона хихикнула. Он тоже заметил ее взгляд. Лицо резко стало грустным.
— Пожалуйста, не выдавайте меня администратору, он уволит меня за форму.
— Зачем же тогда так оделся? — полюбопытствовала Нона.  Если честно, она не очень понимала, почему разговаривает с этим барменом, но было в нем что-то очень привлекательное, забавное и смешное одновременно. Он очень был похож на Алана, только моложе, может быть лет восемнадцать.  Темно  шоколадные довольно длинные волосы были зачесаны назад в своеобразную прическу, которая ему очень шла.  — Понимаете, я опаздывал, с одной работы на другую бежал, вот брюки и не успел надеть.
Нона засмеялась.
— Какой ты забавный. 
Он улыбнулся во весь рот, и ямочки стали видны четче, а мягкие добрые карие глаза смотрели на нее с восхищением.
— Как  тебя зовут?
— Элвис, — эпотажно, — сказал он.
 Нона улыбнулась.
  — А если серьезно, я Сашка Румянцев, — как-то нехотя сказал он,  — имя обычное, а как зовут вас, если не секрет?
— Нона… — и вдруг осеклась, она должна была сказать вымышленное имя, — хотела сказать Нина, — поправила она.
Но Саша посмотрел на нее внимательно и, подмигнув, сказал:
— Нина, так Нина, хотя Нона — вот это красиво.
  Так что будете заказывать?
  — Я, если честно, плохо разбираюсь в коктейлях. Вот собираюсь замуж, а подруг нет, решила устроить себе девичник.
    — Ура, да мы с вами повеселимся! Надеюсь, никто нам не помешает, хотя, — и он скорчил гримасу, -  учитывая, как глазеют на вас все мужики ресторана, однозначно  будут помехи.
— Моим ухажером сегодня будешь ты, — кокетливо улыбаясь, сказала Нона.
Саша распустился, как цветок.
— Тогда коктейли выбираю  вам я, — сказал он и начал подбрасывать стаканы, ловя их, то лбом, то руками.
Нона восхищенно смотрела на это представление, потом  он поджег стаканы, предварительно чем-то обмазав, и снова начала вертеть ими. Тут один стакан упал  и с грохотом разбился. Сашка ойкнул и быстро замел следы, но было поздно. Подскочил администратор и начал ругать его, отведя в сторону. Нона подняла руку, подзывая администратора к себе.
— Не трогайте бармена, это я попросила его. У меня сегодня девичник и я настаивала, чтобы она показал мне вот такой вот фокус, а за разбитый стакан я заплачу втройне.
— Что вы, что вы, девушка?  Вы отдыхайте, я думал, он вам мешает, вечно его ругаем за это.
— Наоборот, мне очень понравилось, — теперь я буду приходить сюда с подругами каждые выходные.
Администратору ничего не оставалось, как пожать плечами и отступить. Санька выдохнул:
— С меня шот в подарок.
— А что это?
— Да вы что?  Первый раз в баре?
— Второй, — засмеялась Нона.
— Ладно, я вам все покажу, — и он навертел ей коктейль невероятной красоты, вылил в огромный разукрашенный бокал и подал ей.
Нона осторожно выпила через трубочку и скривилась.
-Нет, нет,  Нона. Выпей  сразу, залпом, до самых банановых сливок.
Она послушалась его, и сделала, как он велел.  Сначала желудок обожгло  чем-то горячим, но потом по всему телу разлилась приятная теплая волна… 
— Здорово… Мне еще.
— Давайте другой сделаю.
— Давайте.
 Он опять начал вертеть стаканы, но тут подошел официант и что-то шепнул ему,  от чего Санька скис.
— Что случилось?
— Мой коктейль решил вам подарить вон тот мужик с третьего стола,  угощает, видите ли.
Нона обернулась, это и был тот самый объект.
— Да ладно, я буду считать, что он твой, и ты меня угощаешь.
Саша снова заулыбался, потом подал руку ладошкой кверху, Нона не поняла, что он хотел, и вопросительно посмотрела на него.
  — Давайте же быстрее хлопайте, пока меня снова не поймали.
   Тут она догадалась и хлопнула ладошкой.
  — А где ты еще работаешь?
  — Да в другом баре, там до вечера, тут в ночь.
— А отдыхаешь когда?
— В воскресенье,  сплю целый день, — улыбнулся он, и только сейчас она заметила, какие грустные и уставшие у него глаза.
— А сам откуда?
 Он явно смутился.
— Я думаю, вы даже не знаете, что такое место вообще существует… Так сказать, богом забытый уголок земли, — она удивленно изогнула брови.
— А родители?  Они остались там?
— Да там.
— Ты разве не скучаешь?
— Если бы ты знала их, думаю, ты  не стала бы даже задавать такой  вопрос. Я не мог дождаться, когда уберусь от них подальше.
— А ваши?
— Обращайся ко мне на ты, — улыбнулась Нона,  но после минутной паузы добавила, — у меня никого нет,  я никогда не знала своих родных, и даже не знаю, были ли они у меня.
— У любого человека есть родители, да только иногда лучше вообще не иметь их, чем таких, как мои.
— У человека да, есть, — еле слышно прошептала она.
 Саша удивленно взглянул на нее, но как ни странно, ничего не сказал, только кивнул, и она была благодарно ему за это.
Нона выпила свой коктейль, даже не почувствовав его вкуса. На короткое время, что она разговаривала с этим странным, но таким добродушным и веселым молодым человеком, она забыла практически обо всем, и смеялась над его шутками так искренне, как не смеялась уже, наверно, очень давно. Но теперь недавнее прошлое снова обрушились на нее, и она вспомнила, что ей нужно выполнить приказ Вайназовского. А потом будут другие убийства… И так до бесконечности, потому что она вновь стала его собственностью. Он мог с ней делать все,  что заблагорассудится…
Нона открыла свою сумку и вытащила две тысячи долларов, все деньги,  что дал ей с собой Вайназовский, и протянула их Саше.
— Что это?- ошалело, спросил он.
— Это тебе.
— Нет, — твердо сказал Саша после минутного колебания, — не могу я их взять.
— Но почему? Ведь все оставляют чаевые, я видела.
— Не хочу именно у тебя брать, — упорно проговорил он.
— Саш, — мягко сказала Нона, улыбнувшись, — возьми их… они все равно мне не принадлежат. Так что, пусть будут твоими, тогда от них хоть какой-то толк будет.
Он серьезно посмотрел на нее, но потом сдался и взял.
— Спасибо, -  искренне сказал он.
— Не подскажешь, где я могу помыть руки, – спросила она через какое-то время.
— Прямо и направо.
Все, теперь нужно было приниматься за дело. Она встала и направилась в указанную сторону, проходя мимо объекта, она вновь взглянула на него и улыбнулась. Нона шла по коридору и сразу приметила две камеры. Она тут же вывела их из строя, а затем зашла в туалетную комнату и, встав у раковины, помыла руки, при этом неотрывно глядя на свое отражение… Из зеркала на нее смотрела шикарная блондинка с черными бездонными, как омут, глазами… Когда она вышла, он стоял у двери, и поджидал ее.  Охраны рядом не было.
— Привет, — с легкой хрипотой в голосе проговорил он, откровенно разглядывая ее фигуру.
— Привет.
— Меня зовут  Васильев Сергей…
— Иванович, — закончила она за него, -  я знаю.
Он, удивленно, посмотрел в ей в глаза  и вдруг отшатнулся:
  — Какого  черта, что за… — но договорить он так и не успел.
 Вдруг лицо его начало синеть, он схватился за сердце и согнулся пополам. Нона все так же продолжала стоять и, молча, смотрела на него. Она не чувствовала при том ничего, в душе была какая-то устрашающая пустота. С холодным безразличием она продолжала наблюдать за тем, как он завалился на бок и захрипел. Она мысленно чувствовала, как жизнь постепенно уходит из его тела… Осталось совсем немного… .
 И вдруг она услышала крик. Нона на миг все забыла, и повернувшись увидела его… Это был Алан, ее Алан…. В первую секунду ее сердце радостно подпрыгнуло, но тут она увидела, как он бросился к человеку, что лежал у ее ног.
— Нет, нет, папа. Что с тобой? — кричал он, обхватив его голову руками, -  вызовите скорую,  помо… — его слова тут же оборвались, когда, подняв голову, он увидел ее, и несколько бесконечных секунд, показавшиеся обоим часами, они смотрели друг другу в глаза не в силах поверить, что они встретились именно при таких обстоятельствах… Когда первый шок прошел, его глаза будто налились кровью, и он, наконец, начал осознавать, что это сделала она,  Нона.
— Ты… ты… подлая тварь. Ты убила его, ты убила моего отца, — с этими словами он бросился на нее и, схватив ее за горло, прижал к стене. Нона чувствовала, как его пальцы все сильнее и сильнее сжимают ее шею, и она уже практически не могла дышать. Но она и не думала сопротивляться,  ее руки безвольно свисали вдоль тела, только из глаз катились горячие слезы, когда одна из них докатилась его палец, они вдруг разжались, и он с тихим стоном оттолкнул ее.
— Ты довольна? Теперь ты довольна? Ты разрушила мою жизнь, всю мою жизнь, и отняла у меня единственного родного человека. Ты способна причинять только боль, и разрушать все, к чему прикасаешься. Убей и меня! Что же ты стоишь, Нона?  Ведь ты убийца, не так ли? Ну, же, давай! — выкрикивал он злые слова, глядя на нее исподлобья, глазами полной ненависти, — ты просто чудовище… В тебе нет ничего человеческого. И как же я мог это не замечать раньше, каким же я был глупцом.
— Алан… Алан, — еле отдышавшись, прошептала она, — я не хотела,  я… я не знала. О, Алан, только выслушай меня, я прошу тебя, только выслушай… — голос ее срывался от рыданий
— Убирайся… А еще лучше, исчезни. Если бы ты знала, как сильно я тебя ненавижу… Исчезни из моей жизни… из этого мира, — тихо сказал он, падая на колени около тела своего отца,  даже не взглянув больше в ее сторону.
Нона хотела еще что-то сказать, как-то объяснить, но не успела.  На их крики начали сбегаться люди и обслуживающий персонал, толпа нарастала и началась суматоха. Нону оттеснили в сторону, и теперь она больше не могла его видеть. Как будто пребывая в кошмарном сне, она побрела прочь. Не в силах поверить, что она убила отца человека, которого любила больше жизни, и которого пыталась защитить. Он прав, она и правда несет в этот мир только хаос, боль и разрушение.
 
 
 
Глава  36 
 
 
 
Когда она приехала в лабораторию, то прошла мимо Вайназовского,  даже не взглянув на него.
— Куда это ты собралась? Почему не отчитываешься? — удивленно обернулся он ей вслед.
— К себе, — обронила Нона, не останавливаясь.
Она действительно пошла к себе, но не в ту комнату, которую до сих пор занимала, а спустилась в отсек № 10, где она провела почти всю свою жизнь, вернулась в свою тюрьму, хотя теперь никто и не думал запирать стальные двери.  Теперь она хотела остаться здесь навсегда.
Но Вайназовский не собирался так просто отступать от нее, он зашел за ней следом.
— Что происходит? Ты выполнила мой приказ? — нетерпеливо спросил он, стоя у нее за спиной.
— Ты знал? — проигнорировав его вопрос, спросила она в свою очередь.
— О чем ты?
— Ты знаешь! — она повернулась к нему и черные глаза в бешенстве уставились на него. — О том, что это был его отец?
Вайназовский испуганно отшатнулся, но потом, взяв себя в руки, твердо выдержал ее взгляд. Охрана, которая прибежала следом за ним,  тоже насторожилась и сразу несколько автоматных стволов были направлены на нее.
— Не стоит, парни, опустите. Она не будет причинять вред… Алану, не так ли, Нона? К тому же, я выполнил свою часть уговора, я  обещал тебе не причинять никакого вреда ему, но речь о его отце не шла.  Так ведь, Нона? — ехидно проговорил он.
Ее глаза тут же потухли и она вновь отвернулась. Во всем теле Нона чувствовала невероятную слабость, и душа была полностью опустошена, но все там теплилась маленькая надежда. Она не успела довести дело до конца, в самую последнюю минуту вмешался Алан. Сергей Иванович мог выжить… Только бы он выжил, молилась Нона про себя. Игнорируя его последний вопрос, Нона, молча, легла на кровать,  отвернувшись к стенке,  и так продолжала лежать, не реагируя ни на кого.
Чудо не свершилось, через пару часов, по экстренным новостям передали о том, что министр здравоохранения внезапно умер, по предварительным данным от остановки сердца. Нона молча выслушала эту новость от счастливого сияющего профессора, при этом ни один мускул на ее лице не дрогнул. Как только он закончил, она вновь отвернулась от  него к стенке и закрыла глаза.
 
 
Глава 37
 
 
 
Дни протекали за днями. Нона пребывала в одиночестве с того дня, как Вайназовский уехал. Она так и не притронулась ни к еде, ни к воде. Это не было каким-то осознанным шагом или протестом против него. На самом деле она и вовсе об этом не задумывалась, как в общем,  не задумывалась практически ни о чем. Большую часть времени она проводила на пруду, сидя на краю песчаного берега. Она могла часами смотреть на водную гладь. Утята выросли и улетели куда-то, и теперь тишина в природе и  одиночество в душе, сочетаясь меж собой, и усиливая друг друга, ощущались гораздо сильнее. Но она, как будто, не замечала перемен в окружающем ее мире… Не заметила, как  постепенно листья на деревьях пожелтели, высохли и опали, покрывая поверхность пруда сплошным ковром. Сначала это были единичные, почти незаметные изменения. Но в один из редких ясных солнечных дней она обратила внимание, что водную поверхность полностью  покрывают опавшие листья, образуя красивый узор, словно пряча что-то испорченное или недостойное под собой. Такие же изменения происходили и в душе Ноны. Боль в ее сердце постепенно стихла, будто мягкая перина окутала ее разум и душу, не давая возможности думать и вспоминать. Но бывали и минуты прозрения, когда она отрешенно глядела на закат, или наоборот, восход солнца, который так красиво отсвечивался от поверхности листьев, придавая им огненный оттенок, будто они вот-вот загорятся. В такие редкие минуты острая почти невыносимая боль словно пронзала ее сердце, ей становилось трудно дышать, и она начинала задыхаться.  Воспоминания, как снежная лавина, вдруг накатывались на нее, приводя в отчаяние, и тогда она плакала. Рыдания сдавливали ей горло, причиняя почти физические страдания. Нона прижимала ладони к груди, пытаясь унять эту боль, терзавшую ее изнутри, словно огонь.  Он будто выжигал ее душу.  Затем наступало опустошение, когда слезы высыхали, и не оставалось ничего, кроме чувства горькой утраты и отчаяния. Но с каждым разом минуты прозрения становились все короче и реже. Нона не понимала, что именно с ней происходит, но ей было так легче, и она радовалась этому, не желая возвращаться в жестокую реальность. Мир вокруг нее так сузился, что она чувствовала себя практически как в оболочке, защищенной от всего, что царит вокруг. Она не замечала, что с каждым таким днем все больше и больше слабела. Но это было только физическая слабость, в душе же, наоборот, царили мир и покой. Она не замечала, даже, неотступно следящих за ней ребят в военной форме, практически не отвечала на вопросы, которые задавали ей. Только каждое утро она, как заводная кукла, вставала вместе с восходом солнца, шла к пустынному берегу, и сев на песок проводила там время до самого заката, почти не двигаясь в одной и той же позе...
Никто не пытался противиться ей, хотя многих, особенно Славу, беспокоило такое положение дела.  Он понимал, что с ней не все в порядке. Сначала он оставил без внимания ее отказ от  пищи, думая, проголодается — поест. Но потом его это начало пугать. Он видел, как она худела, словно таяла на глазах. Несколько раз он попытался дозвониться профессору, но тот был слишком занят, и не воспринимал его доклады всерьез. Вайназовский решил, что Нона слишком сильна, и уж ее то, организм не подведет и с ней ничего не может случиться.  Славе ничего не оставалось делать, и он, молча, наблюдал, как Нона медленно погибает. В этом он был уверен. И как-то раз его подозрения оправдались.
Шла уже третья неделя, как уехал профессор, но его возвращения  уже все ждали. Погода сильно испортилась, и осень вовсю давала о себе знать. Нона, как всегда, с утра отправилась к пруду. Когда она уже выходила, ее окликнула медсестра, дежурившая на посту в этот день.  Эта была Леся, она уже успела полюбить эту тихую пациентку.
— Дорогая, на улице холодно и сильный ветер. Ты бы оделась потеплей, — крикнула она Ноне вдогонку.
 Но Нона даже не обернулась.
— Ну, совсем с ума сошла, так же можно и заболеть не на шутку, — пробормотала женщина, отворачиваясь. Ей нравилась красивая и молодая девушка, и она очень сочувствовала ей. Леся  тоже замечала странные перемены в ее поведение, и старалась чем могла,  помочь ей.
Нона пришла на поляну и направилась к пруду. К ней тут же подошел военный  и, как было велено, проводил ее до озера. Он долго и задумчиво смотрел на хрупкую фигуру девушки,  сидящей у самой кромки воды. Ветер трепал ее роскошные волосы, но та будто ничего не замечала. Несмотря на то, что он был одет в довольно теплую куртку, он уже начал замерзать. Но девушка была одета только в легкий больничный костюм...
— Слушайте, мне кажется, сегодня вам не стоит долго гулять, — впервые нерешительно за все это время заговорил он.
Ему было строго запрещено близко подходить к ней и вступать в какой-либо контакт. Но сегодня он не смог удержаться. На этот раз Нона, услышав его голос, повернулась к нему, и долго, не отрываясь, смотрела ему прямо в глаза. От этого взгляда охраннику стало совсем не по себе, и легкий озноб пробежал по его телу, хотя в ее красивых больших глазах не читалась никакая угроза или злоба. Они были пусты, она смотрела на него, но он чувствовал, что она его не видит. Может она сумасшедшая, подумал он в какой-то момент,  но тут она отвернулась.
Почувствовав, что она хочет, чтобы ее оставили одну, он  отошел. И почему ее так все боятся? Строго приказали неотступно за ней следить. К чему все эти предостережения?  Какой вред может причинить эта хрупкая девушка? К тому же, она  явно немного не в себе,  думал он,  уходя.
 
 
 
Глава 38
 
 
 
Нона чувствовала себя хорошо,  по крайне мере, ей так казалось. На душе была холодная безмятежная пустота.  Мысли плавно растекались в ее голове, концентрироваться на чем-то определенном она не могла, да ей и не хотелось. Такое положение вещей ее полностью устраивало. В последнее время ей постоянно хотелось спать. Но сейчас безмерная усталость навалилась на нее, и непонятное ощущение тяжести придавило тело к земле. Нона медленно растянулась на влажном песке, не ощущая ни холода, ни ветра, только тихий плеск воды, который словно убаюкивал ее. Она не заметила, как провалилась в сон. Проснулась Нона уже к вечеру.  Солнце почти село. Она понимала, что должна возвращаться обратно в палату, но ей не хотелось шевелиться.  Она бы с радостью осталась тут, однако понимала, что ей не позволят этого сделать. Она вообще удивлялась, что ей разрешают в последнее время столько вольностей. Тяжело вздохнув, она попыталась сесть. Ей не сразу удалось приподняться, голова странно гудела, а в ушах стоял тихий звон, но он не пугал ее, даже наоборот, она словно плавала в каком-то тумане. Нона все же встала, но сделав пару шагов, почувствовала, как звон в ушах стал сильнее и в глазах потемнело.  Она не поняла, что падает, не почувствовала, как чьи-то бережные руки ее поднимают,  как затем несли и уложили на кровать. Вокруг нее царил хаос. Кто-то бегал, что-то говорил ей. Она все слышала, видела, как будто наблюдала со стороны, но она не хотела отвечать, ей было так хорошо, наступила полная умиротворенность… Наконец-то, она изолировалась от них от всех, наконец-то она больше не чувствует этой душевной боли и это было восхитительно. Она так об этом мечтала в последнее время. Вот что ей было нужно! Перестать чувствовать, перестать думать, стереть все воспоминания, никаких эмоций… Только тишина и темнота… И она уходила, погружаясь в эту пучину спокойствия все глубже и глубже…
 
 
 
Глава 39
 
 
 
— Что значит, умирает? — взревел он не своим голосом, — что за ерунду вы несете?  Да она вас всех переживет.  Она не может ничем болеть, и вы это прекрасно знаете.  Скорее всего, это ее  очередная хитрая уловка.
Вайназовсий только что прилетел и пребывал в отличном расположении духа.  Не успел он перешагнуть порог, как к нему в кабинет  вбежали Слава и Александр Сергеевич Трофимов — психотерапевт.
— Вы не понимаете, — не унимался Слава, — на этот раз все очень серьезно,  я почти уверен…
— Почти? — с издевкой, спросил Вайназовский, — ты прекрасно знаешь, что к ней это слово не должно относиться. В случае с ней нужно быть уверенным на все сто процентов.
— Хорошо, — с нажимом сказал Слава, — тогда я уверен на сто процентов. Нона умирает!
— Бред, — и от злости профессор стукнул кулаком по столу.
— Вот уже больше трех недель она ничего не ела и не пила ни капли.
— Что??? Почему вы мне раньше не сказали? — его глаза округлились. Только сейчас до него постепенно начало доходить истинное положение вещей.
— Я звонил вам и неоднократно рассказывал про нее, но вы не хотели меня слушать.
-  Где она? — вдруг осипшим глухим голосом спросил он.
— В реанимации! Точнее в отсеке номер десять. Мы специально организовали для нее там все необходимое, но пока улучшения не видно.
— Хватит! Я не хочу больше ничего слышать. Я должен увидеть ее сейчас же.
С этими словами он быстро зашагал к выходу, даже не закрыв дверь своего кабинета, чего раньше никогда не бывало, и направился к лифту. Слава с Трофимовым переглянулись между собой, но ничего не сказали, и  молча, направились за ним.
 
 
 
Глава 40
 
 
 
Он открыл дверь отсека и на долю секунды растерянно замер, словно не понимая, где он и что происходит.  Широко раскрытыми глазами он неотрывно смотрел на кровать с многочисленной  аппаратурой вокруг, и только спустя какое-то время различил Нону, укрытую одеялом. Вайназовский тихо подошел к ней, не веря своим глазам. Ее бледное личико почти сливалось с простыней. Она настолько похудела, что черты ее лица заострились, от этого она казалась еще более хрупкой и уязвимой.
— Как… — не договорив,  он проглотил ком, подкативший к горлу, — как долго она в таком состоянии?
— Вы имеете в виду впала в кому? — Александр Сергеевич, но тут же осекся, когда увидел взгляд, который бросил на него Вайназовский, но взяв себя в руки, уже более тихо договорил, — три дня…
— И ни разу не  приходила в сознание?
— Нет.
Какое-то время в комнате воцарилось молчание, только звуки работающей аппаратуры нарушали эту зловещую тишину.
— Убирайтесь, — еле слышно проговорил он. Но те не сразу поняли в чем дело, и молча, продолжали стоять, — убирайтесь отсюда, — вдруг не своим голосом,  крикнул он, резко обернувшись.
Все трое в испуге попятились к выходу и  быстро вышли.
Оставшись один, Эдвард Романович еще минут пять, в молчании, смотрел на нее, и вдруг  рухнул около нее на колени.
— Нет, Нона, нет! — простонал он, закрывая лицо руками, — ты не можешь умереть… Прошу тебя… Этого просто не может быть… Прошу тебя, прошу, — уже кричал он, схватив ее за руку и прижимаясь к ней лицом.
 
 
 
Глава 41
 
 
 
Алан с трудом открыл глаза, он слышал, как надрывался, уже в какой раз телефон, но поднимать трубку не собирался. Он не хотел ни с кем разговаривать и никого видеть. С того ужасного дня мир словно перевернулся для него. Иногда ему казалось, что Ноны и вовсе не существовало, что она была плодом его воображения, и он сходит с ума. Его мозг никак не хотел воспринимать то, что с ним произошло.  Слишком все было не реально, чтобы оказалось правдой. Алан никому об этом не рассказывал, так как боялся, что его посчитают сумасшедшим.  А может он действительно с ума сошел и все произошедшее фантазия его больного мозга…
Голова немыслимо болела, это было и не удивительно. Вот уже, какой день, он пил и пил, и не мало. Повсюду в комнате валялись пустые бутылки из-под виски или коньяка, а вся квартира провоняла сигаретным запахом, а ведь он, вот уже, как лет пять не курил, а теперь вновь начал. Алан понимал, что нужно выходить из этого запойного состояния, но ничего пока не мог с собой поделать. Алкоголь, хоть и на время, но глушила его воспоминания о Ноне. Он тосковал по ней, можно сказать, просто напросто не мог существовать без нее. Алан не мог и не хотел верить тому, что о ней  рассказал Вайназовский. Алан вновь застонал, вспомнив ее. Спустя некоторое время он встал и побрел в ванную комнату.  В зеркале на него смотрел человек,  постаревший лет на десять, лицо заросло щетиной, глаза воспалились, веки отекли, руки слегка дрожали. Он брезгливо поморщился и отвернулся. Почему он не может забыть о ней? Почему мысли постоянно возвращаются в прошлое, вспоминая как им было хорошо вместе? Какой же нежной и невинной она была… Она не оставляла его даже  во сне, часто снилась. Иногда это были прекрасные сны, иногда кошмары, в которых он видел ее черные бездонные глаза.  Она улыбалась ему и протягивала руки, маня к себе, и он шел, притягиваемый словно магнитом, хотя и знал, что она убьет его, как только он подойдет. Просыпаясь, Алан неизменно чувствовал какое-то опустошение внутри себя.
И сегодняшний день был не исключением. Взяв себя в руки, Алан заставил себя принять душ,  побриться, и кое-как привел  себя в порядок. Выйдя из ванной, он вдруг услышал, как настойчиво звонит домофон. Алан не собирался открывать, но звонки не прекращались, и тогда он, нехотя побрел к входной  двери. Нажав на кнопку видеодомофона, он увидел на экране двух молодых людей,  явно ему не знакомых.
— Кто это? — спросил он, желая быстрее от них отделаться.
— Нам нужен Алан Балдин!
— Я вас слушаю.
Он видел, как молодые люди переглянулись между собой и через короткую паузу один из них заговорил.
— Откройте, нам нужно с вами поговорить.
— У меня нет времени, — поморщился Алан, и уже собрался было отключить домофон, как вдруг услышал.
— Это очень важно, мы хотим поговорить о Ноне.  Вы ведь знаете ее?
Рука Алана так и застыла  на полпути. Сначала ему показалось, что он ослышался, но люди, которые стояли за дверью молча,  ждали ответа.
— Хорошо, — наконец ответил Алан, не в силах отказаться, сердце у него  учащенно забилось при одном только упоминании о Ноне.
— Я слушаю вас, — немного резковато сказал он, распахнув дверь и пристально глядя, на непрошеных гостей.
— Мы можем зайти? Разговор, скорее всего, будет длинным.
— Проходите, — бросил коротко Алан, впуская их в квартиру.
 
 
 
Глава 42
 
 
 
Когда, спустя час Слава и Леша закончили свой рассказ, у Алана голова уже шла кругом.
— Как я могу поверить во все это?  Это звучит так неправдоподобно!
— Неправдоподобно? — удивленно переглянулись они, — странно, насколько нам известно, кое-что профессор уже поведал вам. Правда, не все, что он сказал, было истиной, точнее, это была искаженная правда. Он преследовал свои цели и, как я вижу, преуспел в этом, — добавил Леша.
— Да и вы сами видели, на что она способна. Разве я ошибаюсь? -  вставил свое слово Слава.
— Да… Да, это так, но поймите, я нормальный человек, и никогда, ни во что сверх естественное не верил, а тут столько всего…
— Тут нет ничего сверх естественного, чистая наука. Просто не все и не всегда становится доступным для обычных людей. Если  бы вы только знали, сколько всего скрывает от простых людей правительство, вашему удивлению не было бы предела.
— Сейчас речь не об этом, — вмешался Леша, — сейчас мы говорим о Ноне. Верить нам или нет, это ваш выбор, но в отличии от Вайназовского, мы рассказали все, как было, и не преследуем каких-либо корыстных целей.
— Тогда, что вы от меня хотите? Зачем пришли? — глядя внимательно  то на одно, то на другого, спросил Алан.
— Затем, что… Нона… она умирает, и время идет уже не на дни, а на часы…
— Что? Как умирает? От чего? Этот профессор, он что-то сделал? Опять опыты? — от нахлынувших эмоций Алан даже вскочил и заметался по комнате в порыве гнева. — Я это так не оставлю,  я засажу эту тварь за решетку а если не получится, убью его лично…  Сначала мой отец, а теперь и Нона…
— Успокойтесь, — перебил его Слава, — на этот раз профессор тут не причем. Мы не знаем, что происходит с Ноной. Никто не знает, но уверены, что это каким-то образом связанно именно с вами, иначе мы не пришли бы к вам.
— Она умирает по своей воле, — как-то глухо сказал Леша.
На какое-то время воцарилось гнетущее молчание. Алан стоял и смотрел в окно, руки были плотно сжаты так, что костяшки пальцев побелели, наконец, он медленно повернулся к ним.
— Я должен ее увидеть, и я придумал, как это сделать. Мне понадобится ваша помощь.
— Конечно, ведь именно для этого мы и пришли.
 
 
 
Глава 43
 
 
 
Часа через четыре Алан с отрядом ОМОНА подъехали к воротам территории секретной исследовательской базы.
-Предъявите ордер на обыск охранникам, но если они попытаются сопротивляться, разрешено применить оружие на ваше усмотрение, — твердым голосом сказал командир, и взглянул на Алана, тот тоже кивнул в знак полного согласия.
К счастью охрана не стала оказывать сопротивление. На счет конкретного случая никаких указаний не было, и они предпочли решить дело мирным путем, тем более им предъявили ордер с расширенными полномочиями, позволявший предпринимать любые действия. Несколько людей остались снаружи,  остальные вместе с Аланом зашли в здание и сразу же направились на нижний этаж, туда, куда им указывал Слава.
Когда Алан, наконец, ворвался в отсек номер десять, он, в первые секунды не сразу понял, что происходит. Открывшаяся картина поразила его, лишив на долю секунды дара речи. Спиной к двери около кровати на коленях стоял мужчина. Кровать была  обложена многочисленными приборами, что из-за них не видно было, человека лежащего в ней. Но в скором времени Алан пришел в себя и вдруг понял, что стоящий на коленях человек, это профессор. Буря гнева поднялась в его душе.
— Отойди от нее немедленно, — закричал он, направляя оружие на Вайназовского.
— Вы арестованы, — вмешался тут же командир.
Подойдя к Алану, он положил ему руку на плечо, чтобы тот ненароком не застрелил Вайназовского. У него был приказ взять его  живым...
Алан взял себя в руки и опустил оружие, хотя это стоило ему  огромных усилий. Тут же к профессору подбежали несколько человек из отряда, и скрутив ему руки, повели к выходу. Тот не сопротивлялся и казался отрешенным, безжизненным. Лишь  когда его вели мимо Алана, он вдруг резко поднял голову, и во взгляде его явно читалась неприкрытая ненависть.
— Это ты виноват… Ты, во всем виноват, — прохрипел он, и тут же вновь бессильно обмяк, — делайте что хотите, теперь мне уже все безразлично.
С этими словами его вытащили из комнаты. Алан даже не обернулся, его взгляд был прикован к койке. Он медленно подошел,  сердце с каждым шагом сжималось от страха все сильнее и сильнее...
— Нет, только не умирай, Нона… Господи, сделай так, чтобы она была жива…
Подойдя достаточно близко, он увидел на мониторах показатели  ЭКГ и множество цифр. Нона была жива. Но радость от этого открытия тут же утихла, когда он взглянул в ее бледное осунувшееся лицо. Кожа казалась почти прозрачной, глаза плотно закрыты, на лице кислородная маска, а из рук торчало множество трубок. Алан забыл, что в комнате находится еще люди, он никого больше не слышал и не видел, сейчас мир, словно, уменьшился до крошечных размеров, в котором место хватало лишь для них обоих.
Он присел возле нее и нагнулся к ее лицу. Пальцы Алана нежно и с трепетом коснулись ее щеки.
— Нона, ты меня слышишь? — прошептал он, но ответа не последовало.
— Она в коме, — услышал он за своей спиной голос Славы, но смысл его слов не доходил до его сознания.
— Милая… милая моя… Нона, прости меня, если сможешь…Я… Я так виноват… — и голова его бессильно упала ей на плечо, а руки судорожно сжимали ее плечи, — прошу тебя… прошу… — он не понимал, о чем именно ее просит, слова сами слетали с его губ. И вдруг он почувствовал легкое, едва уловимое движение. 
Резко подняв голову, Алан сосредоточенно вглядывался в ее лицо. Неужели ему только показалось…  Но через какое-то время он заметил, как ее веки дрогнули, а потом медленно открылись. Сначала затуманенный взор блуждал по комнате, потом остановился над склоненным лицом Алана, и она едва заметно улыбнулась. Рука ее поднялась и коснулась его лица, но тут же безвольно упала на постель.
Алан тут же схватил ее руки и прижал их к своей груди. Он столько всего хотел сказать ей, объяснить, но теперь просто не мог произнести ни слова. Язык словно прилип к небу и не слушался его.  Вдруг он увидел, как ее глаза увлажнились и потекли слезы.
— Не плачь, — прошептал он, — я рядом и все будет хорошо.
Алан заметил, что под маской ее губы зашевелились, и она, явно, пыталась ему что-то сказать.
— Не надо, Нона, береги силы. У нас еще будет время поговорить. Тебе сейчас нужна помощь, — и он хотел встать,  чтобы позвать врачей, которых тоже привел с собой в надежде, что ей смогут помочь.
Но Нона схватила его за руку, не дав возможности отойти. По ее отчаянному взгляду  было видно каких неимоверных усилий ей это стоило.
— Хорошо, хорошо, я не уйду, — попытался успокоить он ее. Но она все продолжала ему что-то говорить.
Алану ничего не оставалось, как осторожно  снять с нее маску.  Заметив, что Нона дышит самостоятельно, он ее отложил.
— Что ты хотела сказать  мне? — с нежностью спросил он.
Нона опять что-то произнесла, но слышен был только тихий шепот.  Алан нагнулся совсем близко так, что слышал ее дыхание.  Когда вновь посмотрел ей в глаза, в них читался ужас.
— Нет, Нона тебе нельзя… Я не могу этого сделать… -  но под ее умоляющим взглядом он весь обмяк и сдался.
— Хорошо, — только и произнес он. Затем повернулся к Славе.  — Помоги мне отключить все приборы.
— Ты что? Этого нельзя делать, они поддерживают жизнедеятельность ее организма, без них она может в любой момент…
— Она так просит… Хочет, чтобы я вынес ее на свежий воздух.
Слава тут же осекся и, обреченно пожав плечами, стал помогать ему.  Потом Алан взял ее на руки, и тут же сердце сжалось от боли. Нона была почти невесома, он чувствовал через больничную пижаму ее хрупкое тело. Он с трудом сдерживал крик отчаяния, готовый слететь вот-вот с его губ, но он сдержался. Голова Ноны покоилась на его плече,  глаза закрыты, но по едва уловимому движению тела от ее дыхания, он понимал, что она жива. Алан бережно понес ее к выходу.  Командир отряда омоновцев хотел было что-то возразить, но в последнюю секунду сдержался и отвернулся.
Алан поднялся на лифте и вышел из здания. Сегодня на редкость было тепло и солнечно. Он пошел вперед, не разбирая, куда направляется, да это и не имело значения. Главное, что она была рядом. Он чувствовал биение ее сердца, мог дотронуться до нее… Незаметно он добрел до пруда, и только тут пришел в себя, и начал осознавать горькую истину. Она умирала и хотела свои последние минуты провести вне этих мрачных стен, что ее так долго окружали...  Вот сейчас, в любую минуту он может потерять ее навсегда...
Он упал на колени, прижимая свою ношу к себе.
— Не сдавайся, Нона. Прошу тебя, не покидай меня, — глухо проговорил он.
Она открыла глаза и посмотрела на него. В ее взгляде отражалась только нежность и любовь.
— Слишком поздно, — тихо проговорила она, вновь положив голову ему на плечо.
Алан понял, что бесповоротно теряет ее, и от бессилия обхватил ее еще сильнее, словно пытаясь насильно удержать ее этим порывом.
— Я не могу без тебя, Нона… Ты слышишь меня? — он почти срывался на крик, — если ты умрешь, я тоже погибну.  Ты нужна мне, я не смогу и желаю жить без тебя, Нона. Ты для меня все… Прости меня, что я понял это слишком поздно...
Алан почувствовал, что плачет, но не стеснялся своих слез, он говорил ей правду, и знал что так и будет… Он не собирался без нее жить.
— Если ты умрешь, я тоже не хочу жить. Без тебя нет меня. Я не знаю, что тебе еще сказать, как уговорить тебя бороться. Раз ты решила уйти из жизни и я с тобой уйду.  Я хочу, чтобы ты это знала. Я виноват перед тобой, я знаю… и может нет мне прощения… но я…
Он вдруг замолчал, Алану показалось, что она не дышит. Но поднять голову и взглянуть в ее лицо он не решался.
— Я люблю тебя и всегда любил, с первого дня и до последней встречи, -  он умолк, больше ему сказать было нечего...
 
 
Глава 44
 
 
 
 Спустя год.
 
Алан задумчиво стоял у окна, он не слышал разговоры друзей, с головой окунувшись в свои мысли.
— Алан, Алан, очнись ты наконец, — сказал Игорь, положив руку ему на плечо.
— А… да, извини, я задумался.
  — Оно и видно. Что с тобой происходит в последнее время?  Ты сам не свой. Знаешь, пора бы уже свыкнуться с мыслью о том, что…
— Да, я знаю, — перебил его Алан, — просто переживаю, особенно в последние месяцы. Сам не знаю, что на меня нашло.
 В гостиной у Алана за столом сидели Слава, Леша и Игорь. После всех событий, которые пришлось им пережить, они очень сдружились, и теперь были настоящими друзьями, готовые всегда поддерживать друг друга.
— Слушай, мы же хотели посидеть, посмотреть футбол, выпить пива и, наконец, забыть обо всех проблемах и расслабиться, — вставил Леша, — так давай же расслабимся, наконец. Тем более, вот-вот начнется трансляция.
— Я давно готов, — улыбнулся Алан.
— Все будет хорошо, не переживай, — тихо сказал ему Игорь, — ты же знаешь, что в любом случае полагаться на нас.
— Да, я это знаю, — и он говорил правду. Алан был очень благодарен судьбе за то, что жизнь свела его с такими друзьями, как Игорь, Слава и Леша.  Без них он бы не справился…
Когда, наконец, все ушли, Алан собрал пустые бутылки, гремя ими, он зашел на кухню и остановился, любуясь ею.
— Что ты так смотришь? – засмеялась Нона,  поворачиваясь к нему, но, не переставая, мыть посуду.
-  Все еще не могу привыкнуть, что ты рядом со мной… Навсегда, -  немного помолчав, добавил он.
Нона засмеялась:
— Надеюсь это правда.
— А то ты не знаешь? Кстати, хватит убираться. Мы завтра вызовем домработницу,  она все сделает.
— Ты же знаешь, мне совсем не тяжело.
— Ты не должна утомлять себя, пойдем, полежим на диване.  Я  хочу побыть с тобой.
 Нона не стала спорить и, покорно отложив недомытую посуда,  последовала за ним.
— Зря ты так беспокоишься, — сказала она, — я чувствую себя прекрасно.
Алан улыбнулся, глядя на уже большой живот Ноны. Девятый месяц беременности, он не мог в это поверить, вот еще немного, и он станет отцом. А ведь не так давно он и представить не мог, что в нем проснутся отцовские чувства, хотя год назад, он много чего не мог себе представить. 
Протянув руку, он нежно погладил ее по животу. Единственное, что омрачало его мысли, это то, что Нона сильно переживала. И сегодня, вспомнив разговор со Славой, он решил поговорить с ней об этом. Хотя знал, что любая тема  насчет беременности ее  пугает.
— Нона.
— Да, — ответила она рассеянно.
— Ты, надеюсь, выкинула из головы все глупости, — спросил он ее с легким нажимом.
Какое-то время она молчала, но потом все же ответила:
  — Да,  конечно…
Алан взял ее лицо в свои руки  и заставил взглянуть ему в глаза.
— Послушай меня, дорогая. У нас будет чудесный ребенок, и не один, я больше никогда не хочу слышать от тебя этих глупостей про наследственность. Ты меня  понимаешь?
— Да, — и Нона попыталась улыбнуться.
— Ну, скажи мне, что тебя так мучает, почему ты в последнее время сама не своя.
— Алан, — выдохнула она и на глазах появились слезы, — я просто боюсь,  а вдруг… -  и она осеклась, — вдруг он будет похож на меня… Ну ты понимаешь, о чем я.
— Все будет хорошо. И так думают не только я. Видишь, как счастливы  Леша с Катей.
— Да, но у нее будет  обычный ребенок, а у меня может родиться чудовище в человеческом облике… — и она тихо расплакалась.
— Не смей так говорить! — резко бросил Алан. Но видя, как подавлена Нона, смягчился, — даже, если ему достанутся твои способности, мы научим его управлять ими и направить в нужное русло,  представь какой гений у нас родиться, Нона.  Он никому не причинит вреда.
— Но ведь я же причинила… и многим, — тихо сказала Нона.
— У тебя не было таких любящих родителей, какие будут у него, Нона. Тебя. Наоборот, учили быть жестокой,  но ты ведь смогла измениться.  Он же будет окружен с детства любовью и заботой, и вот увидишь,  все будет прекрасно.
— Алан, я даже не знаю, как и где рожать ребенка. Если у него будут черные глаза, ты представляешь, что тогда произойдет, или, если кто-нибудь узнает о том, что это не обычный ребенок…
— Отец нам поможет. Никто ничего не узнает. А во-вторых, мы ведь не знаем, может ребенок будет совершено обычным, Нона.
— Я надеюсь… Я так на это надеюсь, Алан, — и Нона обняла его,  уткнувшись ему в шею.
 
 
 
Глава 45
 
 
 
На самом деле ее опасения были гораздо сильнее, чем она показывала Алану.  Мысли ее унеслись назад…
 Когда Нона каким-то чудом выжила тогда и очнулась, она не сразу поняла, где она находится. Это не была лаборатория, она находилась на широкой кровати, а небольшая комната была заполнена душистыми цветами, через окна светило  солнце. Нона растерянно огляделась, она смутно начала вспоминать. Она слышала голос Алана, который говорил, что любит ее, что скучает, и жизнь без нее не имеет смысла для него. На какой-то короткий миг, когда к ней вернулось сознание, она поняла, что он  несет ее на руках, и ей тогда показалось, что они входят в какие-то ворота… Потом был провал, после которого она услышала свое второе Я, оно словно пробудилось после долгой спячки, но Нона была так слаба, чтобы бороться с ней. Отдохни, Нона, ты устала – тихо нашептывало ее сознание –  я все сделаю, я спасу тебя… Дальше была тьма,  больше ничего она не могла вспомнить. Но что все это значит? Сон? Неужели только сон? – с горечью думала Нона, глядя в белоснежный потолок.
 Вдруг она услышала чьи-то шаги, а потом дверь открылась и она увидела его. Он стоял и смотрел на нее, а она на него. Никто из них двоих не мог вымолвить ни слова.  Алан, молча, подошел к ней, обнял и, положив голову ей на живот, тихо промолвил:
— Жива… Ты жива… Ты очнулась…
Нона никак не решалась коснуться его, но все же осмелилась и легкие дрожащие пальцы скользнули по его волосам.
— Алан? — тихо сказала она, словно не веря своим глазам, — но как?
Он взглянул на нее:
 Я больше никогда не оставлю тебя.
— Но… твой отец… я ведь… — и она осеклась не в силах продолжать.
-Не волнуйся, с ним все в порядке.
— Но по новостям передали…
— Эта была ложь,  которую мы придумали.
— Он жив?  С ним все в  порядке?
— Да.
— Боже, как я рада, — и Нона с облегчением откинулась на подушки. Ей не хватало слов, чтобы выразить свои эмоции, чтобы сказать насколько сильно она рада слышать, что не стала причиной гибели его отца.
— Значит, это был не сон, и ты был со мной. Ты пришел за мной, да?
— Да, я забрал тебя оттуда, и больше никому никогда не отдам!
— А как ты узнал?
— Слава и Леща.  Они открыли мне глаза на многое. Сначала я не мог поверить в то, что слышу, но они убедили меня конкретными фактами. И  тогда я понял, наконец-то понял, какую огромную ошибку совершил, и как сильно я виноват перед тобой,  Нона. Мне понадобилось всего пару часов, чтобы доложить обо всем некоторым людям из правительства, друзьям моего отца. К тому же у меня были все доказательства правдивости моих слов, как документальные, так и видео-факты. И тут конечно не обошлось без помощи Славы и Леши. Если бы не они, я бы не знал, что мне делать, и как жить дальше…
— Потом я нашел тебя и думал, что уже опоздал. Ты почти не дышала, и все как один твердили, что ты умираешь, но ты выжила, Нона, и теперь ты со мной.  Больше никто не прикоснется к тебе и пальцем, я обещаю тебе.
Нона сжала его пальцы:
— Алан прости, что не рассказала тебе все сразу.
— Давай забудем с сегодняшнего дня прошлое. Мы начнем жизнь заново, с чистого листа.  Ты ведь останешься со мной, так ведь.
И Нона лишь кивнула в ответ, она не могла вымолвить ни слова от счастья.  Алан обнял ее и долго не шевелясь,  молча держал в объятиях.
Потом он рассказал ей, что она находится в специализированном учреждении, отделение было специально  развернуто для нее отцом Алана. Все врачи, которые контактировали с ней, были строго предупреждены о нераспространении сведений. Еще через несколько дней Нону отпустили и Алан забрал ее. В узком кругу друзей  они отпраздновали это событие. Когда уставшие, но абсолютно счастливые они лежали, обнявшись в постели, Алан заговорил:
— Ты знаешь, я хочу сообщить тебе одну новость,- и он загадочно улыбнулся.
— Какую? — с любопытством спросила Нона.
— Это конечно прозвучит несколько странно. Вообще-то, обычно женщины сообщают об этом своим мужчинам, — смеясь, сказал он.
— О чем ты?  Я не понимаю тебя?
— Ты беременна, Нона… Почти два месяца… Мне сказали об этом, пока ты лежала в больнице, но я не стал сразу тебе говорить. Хотел, чтобы ты услышала эту новость, когда мы вернемся домой, и ты знаешь я…  Нона, что с тобой?
Она смотрела на него не мигая.  Кровь отхлынула от ее лица, и теперь она казалась ему очень бледной. Она испуганно смотрела на него не в силах произнести ни слова.
— Да что с тобой, дорогая?  На тебе лица нет. Неужели ты не рада? — озадаченно спросил Алан, удивленный ее реакцией. 
Он думал, что Нона, как и он обрадуется этой новости, и никак не ожидал такой реакции.
— Этого не может быть, — наконец прошептала она, — этого нельзя допустить.
Нона вскочила с кровати и принялась нервно расхаживать по комнате.
— Как ты можешь так говорить? Это… Это ведь наш ребенок!
Нона резко остановилась, и несколько секунд пристально смотрела на него.
— Ты не понимаешь.  Только подумай о том, кто может родиться у меня? Кем он будет? Это… это… существо… даже не знаю как  сказать.  Может он станет монстром...
— Не смей так говорить, — резко оборвал ее Алан, и встав, схватил Нону за плечи, заставив посмотреть ему в глаза, — это наш с тобой ребенок и он будет абсолютно нормальным. Если бы ты знала, как я был счастлив, когда узнал об этом. Я еле сдерживал себя до последнего, чтобы тут же не рассказать тебе.  Хотел  сделать сюрприз, а ты…
— Ппрости, Алан.  Я так боюсь… – и она уткнулась ему в грудь, — ты думаешь все будет нормально?
— Я знаю это, — Алан понял, чем были вызваны ее страхи, но он не разделял их, — это еще не все. Я хотел еще кое-что сказать тебе, — с этими словами он подошел к комоду, достал оттуда маленькую черную коробочку и протянул ей.
— Это тебе.
— Что это.
— Открой и узнаешь.
Она послушалась и, когда открыла, увидела кольцо. Молча, она разглядывала его.
— Ты согласна выйти за меня замуж? — прошептал он.
Нона подняла глаза и долго смотрела на него, пока, наконец, не произнесла заветное «да».
Алан тут же подхватил ее на руки.
— Теперь у нас будет семья, представляешь настоящая семья.  Ты счастлива?
— Да, — только и смогла произнести она.
Через несколько недель они сыграли тихую свадьбу. Были приглашены только самые близкие — Слава, Леша с Катей, которые тоже собирались узаконить свои отношения в ближайшее время, Игорь с супругой и, конечно, отец Алана. После всего, что они пережили, отец и Алан наконец-то сблизились. Сергей Иванович на удивление сына полностью поддержал его. Алан неоднократно разговаривал с Ноной, терпеливо объясняя, что ее страхи не обоснованны. Постепенно она успокоилась. Окруженная заботой и любовью Алана она полностью отдалась семейному счастью.
Сейчас до родов оставалось считанные дни и Нона вновь почувствовала смутное беспокойство, которое она пыталась скрыть от мужа, чтобы не расстраивать его. Она знала, как сильно он хочет, и ждет появления на свет ребенка. Но Алан замечал ее перемены в настроении и без устали убеждал ее в обратном.
 
 
 
Глава 46
 
 
Роды принимали врачи, которых специально пригласил  Сергей Иванович. Они прошли благополучно, Нона легко перенесла все тяготы. Когда врач взял на руки новорожденного мальчика и поднес матери, Нона не сразу решилась взять его на руки. Вначале она в страхе отпрянула от младенца, но через несколько минут нерешительно спросила:
— А с ним все в порядке?
 Женщина-акушерка, которая помогала принимать роды и сейчас держала ребенка на руках, улыбнулась.
— Конечно, у вас просто чудесный ребенок.
Нона нерешительно протянула руки к нему. Взяв его на руки, она со страхом посмотрела в его глаза и увидела мутно голубые глаза, которые, невидящим взглядом, смотрели на нее. От счастья у Ноны выступили слезы на глазах. Она впервые осознала, что теперь мать и только сейчас поняла, как сильно она любит его. Как все это время она могла отвергать свое дитя?
Тут дверь открылась и в комнату влетел Алан. Нона сквозь слезы улыбалась ему, и Алан, поняв, что все уже позади, наконец-то, спокойно вздохнул. Он подошел к ним, на лице его блуждала счастливая улыбка.
— Покажи мне его, — и Нона протянула ему сверток.
— Возьми его, — Алан неуклюже взял ребенка.
— Боже, какой же он маленький… Но такой красивый! Правда? — Алан просто светился от счастья и гордости, — нет, ты только посмотри, какой он красивый, Нона!
— И как же вы назвали свое чудо? — вдруг вмешался врач, смотревший на всю эту сцену со стороны.
Алан и Нона переглянулись и нерешительно замялись, осознав, что до сих пор так и не придумали ему имя. Они столько всего пережили, что только сейчас вздохнули спокойно.
— Неужели не придумали до сих пор? — со смехом спросил врач, -  ну тогда может я вам помогу? Что, если назвать его Адам?
Нона перевела взгляд на Алана:
— Мне нравится,  даже очень...
— Мне тоже! Лучшего имени не сыскать, — и он вновь посмотрел на свое сокровище, — Адам! Ты будешь самым счастливым ребенком на свете. Я тебе это обещаю.
— Ладно, нам нужно взять кое-какие анализы, чтобы окончательно убедиться, что с ним все в порядке, хотя мы в этом и не сомневаемся. Но вам, молодой человек, придется подождать в коридоре. К тому же, матери нужен отдых, — с этими словами врачи забрали ребенка, и выпроводили упирающегося Алана из палаты. Нона откинулась на подушки и поняла, что врачи были правы, она действительно очень устала. Почти все это время она находилась в постоянном нервном напряжении, и только теперь она почувствовала невероятное облегчение и безмерное счастье, которое пробудилось в ее душе. Блаженно улыбаясь, она не заметила, как уснула…
 
Пролог
 
Спустя 5 лет.
 
Нона, Алан и пятилетний маленький Адам ехали в машине. Адам был пристегнут к специальному креслу на заднем сиденье, но ни на секунду не замолкал, постоянно осыпая родителей вопросами: что это? Зачем? Почему так? Родитель смеялись и терпеливо объясняли ему все,  о чем он интересовался.
— Тебе не кажется, что в последнее время Адам стал совсем невыносим? – смеясь, спросила Нона, глядя на мужа.
— Пусть! Это говорит о том, что у нас растет смышленый парнишка, — гордо произнес он.
Нона улыбнулась и поцеловала его в щеку. Алан к ее удивлению оказался очень заботливым отцом. Все свое свободное время он посвящал Адаму и не мог налюбоваться им. А в  последнее время еще и  приставал с вопросами, а не завести ли нам еще одного ребенка и на этот раз он хотел непременно девочку. Над этими его планами Нона лишь смеялась. Она была не против, но уговаривала его подождать, пока Адам чуть подрастет.
Они были счастливой семьей, и Нона с каждым днем все больше и больше любила Алана. Правда, теперь в ее сердце поселилось еще одно место, которое занимал ее сын. Она теперь не могла поверить, что когда то хотела избавиться от ребенка. Ох, если бы она знала тогда, что такое быть матерью!.. Каждое утро просыпаться от того, что твой мальчик прыгает на кровати, разбрасывает по всей квартире вещи, а когда ты злишься или ругаешься, он смотрит на тебя огромными голубыми глазами, из которых вот-вот хлынут потоки слез…  Нона тут же жалела его и принималась обнимать и целовать…
Она думала об этом, пока они медленно двигались в пробке, продвигаясь в сторону дома. Вдруг она услышала пронзительный гудок и от неожиданности она вздрогнула. Они находились на перекрестке, когда с боковой дороги, нарушая все правила,  вылетел черный «лексус», загородив им дорогу и пронзительно сигналя. Алан едва успел затормозить, остановившись буквально в сантиметре от него.
— Ты что творишь? — открыв окно, в бешенстве закричал он, — у нас в машине ребенок.
— А мне плевать, — раздался в ответ голос, принадлежавший парнишке восемнадцати максимум девятнадцати лет.  Вместе с ним в машине сидели еще трое ребят, нагло смеялись,  глядя на них.
— Ах, ты сволочь! Я им сейчас устрою, — зло сказал Алан, намериваясь выйти, но Нона тут же вцепилась в его руку.
— Пожалуйста, оставь их, не связывайся. Ты же видишь,  они, скорее всего, пьяны, не опускайся до их уровня.
— Да как они смеют…
— Алан, у нас Адам сидит на заднем сиденье, неужели ты при нем будешь устраивать сцену?
 Этот довод, наконец, убедил Алана, и он с трудом подавил желание выйти и надавать им по морде.
-  Хорошо, — сдался он.
— Чё? Струсил, ггговнюк, — прокричал, один из них, перед тем как проехать дальше.
Алан зло надавил на газ и тоже поехал вперед. Все это время Адам с интересом и удивлением наблюдал за происходящим вокруг. Его, еще детский мозг, не понимал всего происходящего. Но одно он осознавал точно, те люди, что только что отъехали,  обидели его отца. Адам, молча, посмотрел в сторону удаляющейся машины. Его детское личико стало теперь серьезным, брови слегка нахмурились  – они плохие – пронеслось у него в голове.
Вдруг Алан и Нона услышали скрежет тормозов, а потом удар. Повернувшись, они увидели, что черный «лексус», съехав с дороги,  врезался в дерево.
— О боже, — произнесла Нона, — надеюсь, они там хоть живы все.
— Конечно, скорее всего, отделались испугом да царапинами. Авария пустяковая. Это, кстати пойдет им только на пользу, — удовлетворенно сказал Алан.
— Ну, да, — тихо произнесла Нона.
 Смутная и непонятная тревога поднялась в ее душе. Она не могла объяснить, с чем именно это связанно, но ей стало не по себе. Вдруг она резко повернулась назад и пристально посмотрела на Адама. Тот, ничего не замечая вокруг, низко склонив голову, сосредоточенно возился со своими игрушками, и что-то неразборчивое бормотал себе под нос. Прислушавшись, Нона поняла, что он просто играется сам с собой. Она облегченно вздохнула,  укоряя  себя за вечные страхи.
— С тобой все в порядке? — спросил озабоченно Алан, — ты побледнела.
— Да, все хорошо. Просто хочу быстрее вернуться домой, что-то я устала, — и она улыбнулась ему.
— Скоро будем, потерпи.
Адам, подняв голову,  посмотрел на родителей своими черными бездонными, как омут глазами, и едва заметная легкая улыбка промелькнула на его лице. Но тут же его глаза вновь пробрели свой обычный голубой оттенок.
— Мама, мама, ты видела моего бэтмана, — весело кричал он, протягивая ей игрушку.
— Да, сынок, конечно.
— А ты купишь для него друга Робина, а то ему одному тяжело сражаться со злодеями.
— Хорошо, милый, конечно, куплю, — и она потрепала его черные прямые волосы, такие же, как и у отца.
Ночью они уложили его, наконец, спать и, тихо притворив дверь,  вышли из комнаты.
— Пойдем,  выпьем на веранде по бокалу вина, — предложил Алан.
— Отличная мысль.
Они сидели на кушетке, глядя на небо и закутавшись в плед. Ноне было так уютно и приятно, что она уже  задремала.
— Нона, можно тебя спросить кое о чем?
— Конечно.
— Сегодня днем… Это случайно не ты сделала? Ну… с той машиной, которая врезалась в дерево? — задумчиво спросил Алан, обнимая жену.
— Нет, не я.
— Даже если и ты, я хочу сказать, что не обвиняю тебя, я бы на твоем месте тоже…
— Алан, хватит, я же сказала — это не я! Они сами врезались, ты же видел, что они были пьяны, вот и не справились с управлением. К тому же, ты ведь знаешь, я потеряла практически все свои способности уже много лет назад.
— Ну,  да, знаю. Просто подумал,  может они вернулись…
— Нет, не вернулись, Алан, — какая-то легкая грусть промелькнула в ее голосе.
— Ты сожалеешь об этом?
— Нет… Ты же знаешь, что я хотела быть обычным человеком.  Я только радовалась… Просто иногда, ну, очень редко, мне кажется, что какая-то часть меня умерла, как будто я что-то безвозвратно потеряла, оно ушло от меня. Я не могу это объяснить точно. Я так давно не слышала голос моего сознания… Ну,  другой меня, и иногда мне кажется, что ее и вовсе не было, может я все себе выдумала.
— В последний раз, когда это было?
Нона на какое-то время задумалась.
— По-моему, когда я умирала у тебя на руках, тогда я отдалась ее власти последний раз, потому что была слишком слаба. И она спасла нас… Точнее меня, потому что после того дня я никогда больше не слышала ее.
Алан крепче обнял ее.
— Наверно, так оно и лучше?
— Да, наверно, — и она говорила искренне, хотя и с оттенком грусти, — просто, мне не дает покоя одна вещь.
— Какая?
  — Куда она исчезла,  Алан? …
 
 
В это время в комнате ребенка.
— Спи, Адам,  спи… Сегодня ты сделал все правильно. Ты ведь любишь своих маму и папу?
— Да…
— Тогда ты должен их оберегать! Твоя мама теперь так слаба…
— Да,  я буду их оберегать…
— Только никому не говори обо мне хорошо? Это наш секрет…
Ребенок безмятежно спал и с его губ не слетело ни одного слова! Только слабая улыбка промелькнула на его лица и тут же исчезла!
 
 
 
 
 
КОНЕЦ