Исповедь поверженного

В этот зимний вечер мне повезло и не повезло одновременно. Не повезло то, что моя машина заглохла на трехсоткилометровом шоссе, проходившем по мрачной мексиканской пустыне, и именно тогда, когда я никак не ожидал от нее — технический осмотр прошел всего три дня назад в неплохом автосервисе, мастер уверял, что никакие неприятности мне не грозят в течение длительного периода, он дает гарантию. И все же… Мотор никак не хотел заводиться не под напором моих непристойных ругательств, ни от стартера, ни с толкача. Словно издевался над домой шедевр корпорации "Фольксваген", который почему-то считался стандартом немецкой надежности и качества; я даже в тот момент вспомнил, как советские "Жигули" можно было завести с одного удара ноги по капоту. В части везучести в данной ситуации, то стоило отметить, что, судя по навигатору, в километре находился придорожный мотель, где обычно останавливаются водители крупногабаритных машин, автобусов, грузовиков, а также неудачники-туристы, заблудившиеся в этом краю. Уже было темно, за восемь часов вечера. Покидать машину не хотелось, но не ночевать же здесь! Чертыхнувшись, я вышел из салона, закрыл на ключ дверь, перекинул через плечо сумку с лэптопом и побрел по дороге в сторону объекта, где мог бы узнать относительно технической помощи, и раз так уж получилось, то поужинать и переночевать. Надеялся, что "мастер-карт" здесь принимают, ибо местной наличной валюты было немного.
Удивительна природа мексиканской равнины. Звезды казались яркими алмазами в этой пустынной ночи, Млечный путь струился по небосклону. Ветер катил по дороге и дюнам траву, изредка завывал, но меня это не пугало. Луна светила достаточно ярко, чтобы видеть асфальтовую поверхность, впрочем, в кармане у меня был фонарик на тот случай, если все же видимость из-за темных облаков ухудшиться. За время продвижения к жилому строению ни один транспорт не прочертил дорогу, ни один зверь не выскочил мне навстречу, ни одна птица не пролетела. Будто все вымерло.
Хотя нет. Мотель горел как окнами, так и яркими рекламными щитами. Особенно впечатлил[1] горящий красный глаз над входной дверью. Неоновая вывеска Los derrotados представилась мне непонятным по смыслу. Впрочем, а чего ждать в центре пустыни? Дело не в названии, а в том, какие услуги мне могут предложить в этом заведении. Надеялся на чистую постель, неплохую еду и, может, немного вина. Сидевший за "ресепшен" типичный предтавитель мексиканского этноса — шестидесятилетний мужчина в сомбреро — ответил на мое приветствие с улыбкой и доброжелательностью:
— Буэнас ночес, сеньор[2]. Чем могу быть полезен? — английский у него был не ахти, однако вполне понятный. А что тут говорить — я-то же не носитель этого языка, учил все в школе и университете, к счастью, одолел, хотя говорю с ошибками и сильным акцентом.
— Мне номер на ночь...
— Да, конечно, — мужина снял с доски ключ и протянул мне. — Ваш номер тридцать три… Горячая вода, полотенце и белье все там. Телефон тоже.
— Вы принимаете кредитки?
— Да, без проблем.
Я расчитался. Потом спросил, кладя кредитку в портмоне:
— Где здесь есть поблизости автомастерская? У меня в километре отсюда машина заглохла… «Фольксваген-Пассат»...
— Мастерской нет в радиусе семидесяти километров, сеньор, — зевнул тот. — Но не волнуйтесь, мой сын Хорхе — автомеханик, завтра утром он осмотрит ваши "колеса" и починит. Если ничего серьезного, то сумеет справиться наличием тех инструментов, что у нас есть. А если что-то серьезное, то придется вызывать эвакуатор.
Звучало обнадеживающе. Я согласно кивнул.
— А поужинать где можно?
— Так при мотеле есть кафе, загляните туда, еда там неплохая. Моя супруга Хуанита готовит отлично, она даже конкурс выиграла по мексиканской кулинарии. И второй сын, младший, Педро там барменом работает.
Я поблагодарил, и вначале осмотрел свои аппартаменты. Неплохо, хотя и не роскошно. Но мне и не нужна роскошь — я не миллионер, не аристократ. К чему мне телевизор? Нуждаюсь только в горячем душе и свежем полотенце, и все это было. Искупавшись, я оделся и вышел из мотеля.
Кафе располагалось ближе к дороге, хотя стеной соприкасалось к мотелю. На стоянке находились два грузовика, один минивэн и пикап. Пассажиры и водители, наверное, проводили время за столиком. Я вошел внутрь. Действительно, там были люди: одни глотали местную пищу, другие пили пиво и смотрели телевизор — шел матч по бейсболу, а двое, техасцы, судя по сапогам и ковбойским шляпам, играли в бильярд. У барной стойки стоял симпатичный парень, видимо, тот самый Педро, который быстро ставил тарелки с едой, что получал из окошка, открывал бутылки и производил расчет на кассовом аппарате. Увидев меня, он сразу признал во мне иностранца и спросил по-английски:
— Чего изволите, сэр?
— Что можете предложить на ужин?
— Мексиканскую пищу, сэр. Хотите мясо, картофель, салат?
— Острое блюдо?
— Естественно.
— Согласен. И кофе, пожалуйста.
— Будет сделано. Вы пока можете сесть, пока заказ выполним. Не беспокойтесь, это не займет много времени. У нас полуфабрикаты, на микроволновке все быстро сделаем.
Я кивнул и стал смотреть, где удобнее расположиться. Не хотелось сидеть в шумном месте, там, где телевизор гремел динамиками, или где били киями по шарам любители бильярдной игры, при этом не стеснявшись сквернословить на английском в перемежку с испанским. В углу, у окна, где тускло светил плафон, был столик, и мне показалось, что именно это место для меня. Хотелось побыть в одиночестве, смотреть через стекло на Луну. Когда я направился туда, то увидел, что столик уже занят. Оказалось, сидит какой-то мужчина в неряшливой одежде. Он был в тени, и поэтому не сразу попал в поле моего зрения. Я в нерешительности остановился, думал, поискать в другом месте, но мужчина дружески махнул мне рукой, мол, не стесняйся, присаживайся.
Я пожал плечами и не стал отказываться от приглашения. В Мексике не принято отказываться, могут посчитать оскорблением. Народ здесь дружелюбный и открытый, правда, бывают иногда некоторые личности чрезмерно горячими и без тормозов.
Мужчина был немолодой. Небольшая борода, морщины, рубцы на щеках, густые брови и длинные волосы, связанные в узелок. Одежда больше европейского покроя, чем национальное мексиканское. Плащ серого цвета, джинсы, мятая красная рубашка. Руки сухие, жилистые. Но было заметно, что человек — крепыш, пускай и невысокого роста. А вот глаза… Я сразу понял, то это не алкоголик, не наркоман, не бродяга, не смотря на то, что он медленно тянул из стаканчика текилу. Потому что глаза были наполнены какой-то мудростью и тоской. Казалось, что в этом человеке какая-то тайна, несет он груз какой-то большой ответственности и не может от нее избавиться. Единственное, что немного отталкивало – иногда вспыхивающий красный свет в зрачках, словно там работала лампочка.
— Я вам не помешаю? — спросил я. — Ох, извините, может, вы не говорите по-английски… Ё абло испаньол но биен[3]
— Я говорю по-английски, можете не утруждать себя испанским, — успокоил он меня. — Но у вас акцент, судя по всему, английский не ваш родной язык. Кто вы?
— Я узбек… Но вы вряд ли знаете, откуда я.
— Узбекистан, республика в Центральной Азии, — блеснул своей эрудицией мужчина. — Мен узбек тилини биламан[4]… — Это он сказал именно на моем родном языке, чем сразил меня.
У меня невольно вырвалось из груди:
— Ох, откуда?
Это было неожиданно. Здесь, за тысячи километров от дома я встретил человека, прекрасно говорившего на узбекском, когда из десяти тысяч жителей мог только один признаться, что знает координаты моей страны и даже способен указать ее расположение на географической карте. Во всяком случае в Мексике и в южных штатах США доля процента встречных мной персон что-то вспоминали об Узбекистане.
— Не гадайте — бесполезно, — хрипловато ответил мужчина. — Я знаю много языков, причем многие из них уже мертвые.
Мне стало любопытно:
— Латинский тоже? – я его учил в университете, на историческом факультете, и скажу, был достаточно сложным для усвоения и понимания. Трудная грамматика.
— Латинский тоже. Арамейский — мой родной язык.
— О-о-о, это библейский язык, я думал, что он тоже из списка мертвых.
— Нет, нет, в Сирии, к примеру, есть люди, которые общаются на арамейском, они сохранили этот древний язык, хотя и внесли значительные изменения в него, язык развивается, пополняется новыми значениями и оборотами, — произнес мужчина, откинувшись на спинку кресла. — Меня зовут Кан, но я не мексиканец. Хотя прожил здесь достаточно долго. Просто я прирос к этой земле… Здесь все напоминает о моем прошлом...
— Я Санжар, — представился я. — Санжар Аброров.
— Чем вы занимаетесь, Санжар?
— Я этнограф, доцент, изучаю культуру народов Центральной Америки. Живу в Ташкенте, а здесь по проекту. Мне один швейцарскмий фонд выделил грант на исследование, поэтому я приехал сюда, — пояснил я. — Ехал в университет, где по контракту проживаю, и застрял здесь… Невезучий день. Сначала какой-то шеф музея отказал мне в изучении древних свитков майя из-за того, что письмо-рекомендация просрочена, потом мексиканская полиция придиралась к моему паспорту, думая, что он поддельный, ибо эти два идиота в униформе никогда не слышали об Узбекистане. А тут еще машина заглохла в километре отсюда.
— Да, невезучий и для вас, — согласился Кан. – Хотя таким может быть любой другой… Но именно этот день невезучий для меня. И только он определил мою судьбу. Наверное, у вас такого не было.
Мужчину явно тянуло к беседе, и ему было о чем рассказать. Мне стало любопытно:
— Почему?
Тут мой собеседник внимательно оглядел меня и спросил:
— Вы какую веру исповедуете?.. Ах, из Центральной Азии, значит, ислам.
Мне пришлось его подправить:
— Увы, не все жители этого региона мусульмане. Я родился и воспитался в семье коммунистов, поэтому не верю...
Кан кивнул:
— Ага, атеист. Это и хорошо.
— Почему?
— Легче будет меня понять. Люди разных конфессий судят, исходя из догм, и не готовы услышать нечто иное, что не вписывается в их книжные писания или религиозные установки… А атеист будет как бы нейтральным слушателем, который может соглашаться, а может нет, но не станет спорить по церковным постановкам событий, имевших место… скажем, шесть тысяч лет назад.
— А что тогда произошло – шестьдесят веков назад?
— Это был цветущий край, — Кан махнул в окно, за которым Луна освещала жалкий мир пустыни. — Прекрасные деревья, изумительного вида цветы, прозрачные реки, полные рыбы, благоприятный климат… Рай, одним словом… Ну, почти рай...
— И почему это исчезло? Экологическая катастрофа? — предположил я. — Типа того, что было 65 миллионов лет назад, когда на Землю бабахнулся астероид? Тогда ушли в историю динозавры… вымерло 95 процентов животного и растительного мира...
— Нет, это не астероид, не вулкан, не потоп… — усмехнулся Кан, и зрачки вдруг его вспыхнули красным огнем в полную силу, словно лампочка получила больше напряжения. Я поежился. Почему-то вспомнил неоновый глаз над дверью в кафе, что-то было близкое между зрачками этого человека и вывески. — Это война.
— Война шесть тысяч лет назад? — недоверчиво спросил я. — Кто с кем воевал? Как можно было воевать так, чтобы превратить цветущий край, как вы сказали, в мертвый мир, в пустыню? Это только атомным оружием возможно, но вряд ли тогда человечество располагало таковым. Ну, и еще гипотеза: если сюда не сбросили бомбу какие-нибудь пришельцы из космоса. Этот аспект любят прокручивать в своих работах многие уфологи, а также писатели-фантасты.
Кан хрипло рассмеялся. Но в его смехе была грусть.
— Нет, воевали ангелы.
— Ангелы? — измился я. Мне показлось, что мужина собирается меня разыграть. Только вид его демонстрировал обратное — полную серьезность и сосредоточенность. Кан продолжал медленно цедить текилу и хотел что-то продолжить...
В этот момент подошла женщина, видимо, супруга того хотельера в сомбреро, которая принесла кофе, чашку и сахар с лимоном. Педро выполнил первую часть моего заказа. Что касается горячего, то...
— Ужин будет готов минут через десять, сеньор, — сообщила она, улыбнувшись. — Надеюсь, вы не торопитесь?
— Мучо грациас[5], — поблагодарил я. — Нет, не тороплюсь, я тут до утра, — бросив в чашку сахарный кубик и выдавив лимон, я перемешал кофе ложкой, после чего отпил. М-м-м, недурно.
Когда Хуанита отошла, Кан произнес:
— Да, ангелы...
— Откуда вы это знаете? Ведь ни в Библии, ни в других источниках религиозного значения ничего подобного не описано.
В этом я не был особенно уверен, ибо религия никогда не была моей сильной стороной, и курс ее истории и основ в Ташкентском государственном университете был пройден быстро, всего один семестр. Но сказал просто так, ибо ничего иного в голову не пришло.
— Ну, в Библии кое-что описано… Вскольз, в большей части негативно, но глава о войне ангелов была изъята из религиозных текстов. Преднамерено.
— Кем?
— Тем, кто победил в той войне. Им это было не нужно. Ведь тогда люди стали бы спрашивать, почему же была война между ангелами, кто виноват, и тогда все выглядело бы в ином свете. Церковь бы не могла упирать на некоторые очевидные вещи, и не была бы столь сильной.
— А вы откуда это знаете?
— Я был участником тех событий, — услышал несколько ошеломляющий ответ.
Я нахмурился:
— Вы шутите?
— Отнюдь.
— Для шести тысяч лет вы неплохо сохранились, — сиронизировал я, ибо по-иному не мог отреагировать на столь странное заявление. — Я бы не дал вам больше пятидесяти пяти.
Мимо окна промчалась какая-то машина, ее фары слегка ослепили меня. Все же не я один катаюсь по пустынне в этот час.
— Ха-ха-ха, вы мне льстите, ибо шесть тысяч лет для меня — это возраст ребенка. Мне значительно больше, чем вы можете предполагать.
Я отхлебнул кофе, языком обвел губы и сказал:
— Люди столько не живут.
— Не живут, — согласился Кан. — Но я-то не человек.
— Ангел, хотите сказать?
— Вы догадливы.
Я откинулся на спинку кресла и внимательно всмотрелся в собеседника. Да, человек на вид серезный, не глупый. Но нет крыльев за спиной. Одежда явно не изготовлена в Небесной канцелярии. Я бы назвал его бомжем, но нельзя называть так кого-то лишь за внешний вид. Гарун-аль-Рашид, восточный правитель средневековья, тоже облачался в рубища, чтобы входить в народ, знать его проблемы и слушать, что люди говорят о власти. Может, Кан был аскетом или мода не являлась его жизненной стезей. И все же что-то в нем было неземное… неуловимые черты...
В кафе продолжали играть в бильярд и смотреть телевизор. Никому не было дела до нас, сидевших в уголке у окна и ведших неторопливую, немного странную беседу. Я до сих пор не мог привыкнуть к тому, что этот человек общался со мной на узбекском, причем он знал его лучше, чем я.
— У меня иное представление о ангелах?
На лице у Кана появилось выражение интереса:
— Какое, если не секрет...
— Ну-у, больше из кинофильмов и книг. Ангелы — это существа, похожие на людей, только с крыльями. Они умеют летать и… многое знают. Но характер у них отвратительный… ха-ха-ха… это все, что я могу сказать.
Кан снисходительно улыбнулся:
— Знаете, разница в генах человека и шимпанзе составляет всего два процента! Лишь два процента отделяют примата от хомо сапиенса, но какое это отличие — это гигантское расстояние в разуме и образе жизни! Разница между ангелом и человеком практически незначительна — всего одна сотая процента, мы даже могли бы иметь единое потомство… Но по некоторым причинам это невозможно.
— Почему?
— Для формирования потомства нужна душа. У ангелов ее нет. Она есть у людей. Но люди смертны, а ангелы — бессмертны. Это два противоречия заложены в те доли процента генетической разницы. Но именно это противоречие стало причиной войны. Вы понимаете?
Я опять сделал глоточек. Было уютно сидеть здесь и вести эту беседу, хотя, естественно, ни на грамм не верил собеседнику. Просто хотелось как-то скоротать время до утра. За окном было холодно, холодные звезды и ветер, гнавший облака.
— Значит, шесть тысяч лет назад вы, Кан, участвовали в той войне? Ветеран ангельского сражения? Невероятно!
— Да, я был центурионом в армии Самаэля, — с некоторой гордостью произнес тот.
— А это кто?
Данное имя мне ничего не говорило. Кан вначале с недоумением посмотрел на меня, потом вспомнил мою атеистическую сущность и насмешливо произнес:
— Гм… Он был одним из самых главных ангелов Творца. Входил в узкий круг приближенных к Нему, был Главнокомандующим армии Эдема. Его звание — Денница, выше него был только Он, Творец. Я же был помощником Денницы. Вместе мы защищали рай, откуда нас позже свергли...
Тут я обалдел:
— Подождите, подождите, Кан… Это случайно не история мятежа Сатаны? Что-то там из-за гордыни… Падшие ангелы...
— Да, эта история, вы угадали. Только Сатаной, Дьяволом, Князем Тьмы, Люцифером, Веельзевулом назвали его позже, и назвали его враги — ангелы, которые сплотились вокруг Михаила...
— Михаила?
— Да, Архистратиг, то есть главный ангел, оставшийся верным Творцу в этой непростой истории. Именно его Господь назначил генералом Армии, который повел войско против нас… И так стали называть Самаэля люди, поверившие рассказам Михаила. С тех пор нас люди называют бесами, демонами, чертями, нечистой силой. Все беды человечество теперь валит на нас, а не на себя – как это просто и мерзко. Если кто-то ворует – бес попутал, если кого-то убили – демон надоумил...
Мне стало смешно — перед мной, получается так, сидел сам черт. В обличие человека? Увидев мою улыбку на лице, Кан спросил:
— Вы мне не верите, Санжар?
— Конечно, нет, ведь я — атеист. Но рассказ ваш интересен. Я думал, что ангелы — это типа… ну, волшебники, умеют делать чудеса.
— Как фокусники в цирке?
— Типа того...
— А то, что вас окружает, разве уже не чудо? — Кан руками показал все кафе.
— Какое же это чудо? — удивился я. — Обычное здание. Нормальные посетители. А там, — я махнул в окно, — пустыня. Далее — океан. Города, острова, облака, джунгли и так далее.
— Жизнь на Земле не могла зародится, если бы мы, ангелы, не создали все для этого. Это был мертвый шарик в холодном пространстве.
— Мне казалось, что этот мир, согласно религиозным догмам, создан Господом.
— Он создавал планеты, звезды, галактики, то есть более грандиозное и масштабное, но приводили в порядок планеты мы — помощники Творца. Мы помогали Ему во всем. Работы хватало, если честно, ибо вся Вселенная находилась в нашей разработке. Мы расчитывали температуру для нормальной жизни, подталкивали холодные планеты поближе к звезде, чтобы она лучами могла согреть поверхность. Регулировали вулканическую активность и движение водных масс. Мы удаляли едкие газы, чтобы формировать кислородную атмосферу. Мы выполняли задачи по генетическому кодированию организмов. И все было хорошо, пока Им не был создан человек...
Меня это слегка задело:
— Ага, значит, мы — причина той войны.
— Да, вы, но в этом лично вашей вины нет. Это спор между Денницей и Господом, который перерос затем в междоусобную войну. Она произошла шесть тысяч лет назад, именно сегодняшнюю дату...
— Тринадцатого декабря? — уточнил я.
— Да, тринадцатого декабря. Именно здесь, в этой местности, которая стала пустыней. Здесь толкнулись две небесные армии.
— А много вас было? Ангелов в том сражении?
— Нас в Эдеме было тридцать миллионов ангелов, и одна третья встала на сторону Самаэля… Другая треть пошла за Михаилом, решившихся остаться с Богом. Оставшаяся треть с архангелом Гавриилом охраняла Эдем от нас, мятежников. Они закрыли двери Рая и никого туда не впускали. И сейчас путь закрыт нам, сторонникам Самаэля...
— Демона… — уточнил я.
Лицо у Кана сморщилось, словно его пронзила зубная боль. Огонек в глазах медленно угасал.
— Не называйте его так. Это оскорбительно для меня и тех, кто был верен Главнокомандующему. Имя ангела — имя его славы! Денница был самым могущественным, талантливым, красивым и приближенным к Творцу. И он был оскорблен тем, что Господь дал людям душу, а ангелов лишил этого. Душа — это стержень человека. Она стимулирует человека на познание окружающего мира, на любовь, самоотверженность, отчаянные поступки, на эмоции, чего в большей степени были лишены мы, ангелы. Мы можем смеятся, но не так весело или грустно, как люди. Мы можем бороться, но не так героически и смело, как люди. Мы хотим любить, но не можем. Человек идет на смерть, если это спасает другим жизнь. А нам это не ведомо. Душа толкает человека на поиски и изучение неведомого, жаждет открытий и приключений, разум постоянно в творчестве, тогда как мы постоянны во всем, мы уже знаем все и нам не нужно что-то учить и искать. Поэтому мы хотели больше любви от Господа, чтобы компенсировать наши недостатки, а он полюбил людей, потому что сделал их подобно себе. Получалось так, что человек был равен Богу по возможностям и способностям. Вы и оправдали это, ибо за короткое время создали мощную техническую и духовно развитую цивилизацию, которая вывела вас в космос, ваш интеллект открыл дорогу к звездам и вы пришли к пониманию мироздания. Вы умеете творить и видеть суть вещей, как Он. Мы этого лишены. Мы всего лишь технические ассистенты. Это была нам пощечина. Поэтому Самаэль отказался признать человека и помогать ему. Он сделал так, чтобы человек стал смертным.
— Что-то припоминаю. Это Ева дала яблоко Адаму с эдемского Древа познания, а подтолкнул ее к этому Змей-искуситель, кем являлся ваш это… Самаэль...
— Да, это так. Подтолкнул людей к нарушению обета Господа, несомненно, Самаэль. Он хотел показать Ему, как слабы люди, что они делают ошибки. И на фоне этого вернуть расположение Творца. С вашей, человеческой точки зрения это не совсем этично. Но не забывайте, мы ангелы, у нас совсем иные нравственные ориентиры, другие целевые установки. Но получилось все иначе. Люди стали смертными и были изгнаны из Эдемского сада. С другой стороны, они получили возможность продолжать род. То есть люди жили в поколениях, передавая знания и опыт, а ангелы, как бессмертные существа, жили в себе и для себя. Однако Господь понял, кто виноват в проступке Адама и Евы, сильно рассердился. Денница лишился власти. Тогда он, разъярившись, отказался признавать Его, и заявил, что Эдем теперь будет принадлежать ангелам. А Денница по рангу и статусу равен Творцу...
Эта реплика была неожиданной по сути.
— Ого-го, ну вы даете! — поразился я, внешне оставаясь спокойным. Кофе закончилось, и я с сожалением поставил чашку на стол. — Вы это… типа, выставили Господа за дверь?
Тут появилась Хуанита, которая несла поднос с моим заказом. Она, улыбаясь, аккуратно разложила блюда на столике, положила салфетку и столовые приборы. Из тарелок поднимался аппетитный аромат мексиканской кухни. О боже, как я люблю местную кулинарию!
— Провече, сеньор[6], — сказала женщина. Потом обратилась к Кану: — Сеньор что-нибудь желает?
— Да, еще текилы, — попросил Кан.
Женщина кивнула и ушла. Она сказала что-то Педро, указав на Кана, и тот стал наливать текилу в новый бокал.
Я взял вилку и нож и стал разрезать телятину. Кусочек обмакнул в острый соус и отправил себе в рот. Язык взорвался от огня, казалось, не потушить ничем, но я быстро приложил картошку и овощи к "горящему" месту. Кан смотрел, как я ем, и крутил в пальцах уже почти пустой бокал.
— Вообще-то это хамство — отнимать то, что было создано Творцом, — произнес я, отдышавшись от первого "ожога". — Рай-то создан Богом...
— Хамство — это создавать людей… Например, таких, кто сейчас войдет в кафе, начнет грабить его, оскорблять посетителей и, может, попытается вас убить, — сердито сказал Кан. — Так не поступают ангелы, но это свойственно людям. Это тоже свойство души...
— Каких людей? — не понял я.
— Вот этих, — и Кан указал на дверь.
Я обернулся. Там никого не было.
— Но ведь никто не вошел...
И тут я замолчал, ибо услышал исходивший с дороги рокот мотоциклов. Тяжелый таких, на которых обычно ездят крутые байкеры. Может, «харлеев». Через минуту дверь отворилась и в помещение с шумом ввалились четверо мексиканцев. Это были здоровяки, подобно быкам, в кожанных куртках и сомбреро. Я сразу понял, что таким обычно движут инстикты, а не ум. Судя по развязанному и наглому поведению, они имели проблемы с законом, а здесь чувствовали себя свободно и расковано. Может потому, что не было поблизости полиции. Или потому что полиция боялась их. А может, потому что полиция настолько оказалась в Мексике коррумпированной, что водила дружбу с организованной и неорганизованной преступностью… Такие личности, как я понимаю, много не болтают, а сразу хватаются за оружие и устраняют проблему. Ну, как по-сталински: нет человека — нет проблемы! Только здесь более изощреннее. Все-таки Центральная Америка.
— Эй, мучачо[7], быстро нам бутылку текилы! — заорал один из них, бородатый и с подбитым глазом, скорее всего, лидер. — И пожрать чего-нибудь!
— И кассу, кассу открывай, — подхватил другой, длинный и лысый, подходя к стойке бара.
Двое остальных, стоявших чуть позади, загоготали. Находившиеся в кафе люди притихли и опасливо разглядывали наглецов. Нависла напряженная атмосфера.
Педро, стоявший у стойки, побледнел:
— Сеньоры, у меня мало денег! Наше заведение не столь рентабельное… Может, лучше бесплатно поедите? Мы быстро вам устроим это...
Это вызвало взрыв негодования.
— Ты чего, сопляк, решил нас умилостливить своими жалостливыми побайками? — взревел бородатый и схватил парня за ворот и притянул к себе: — Быстро бабло из кассы, иначе пристрелю! — и он достал пистолет из-за пояса брюк. — Жрать свое дерьмо будешь сам!
Одновременно двое вытащили из плащей винчестеры, а один – револьвер, и наставили стволы на испуганных посетителей. Игравшие в бильярд подняли руки, на их лицах был ужас и страх.
— Так, все на стол — баксы, песо, драгоценности. Кто сомневается, что ружья стреляют, мы продемонстрируем в реальности их мощь и пробивную способность! — злым голосом произнес лысый. Двое, стоявших позади него, с выставленным оружием стали обходить столики и собирать кошельки, портмоне и сумки. Даже тех, кто играл в бильярд, они не оставили без внимания — весь выигрыш перекочевал в карманы грабителей.
Смотря за происходящим, я понял, что вечер перестает быть спокойным и переходит в разряд детектива или боевика. Хорошо, если я не стану объектом этого "сценария", и все пройдет мимо меня. Или хотя бы лишусь только кредитной карточки и того немногого из наличностей, что в портмоне. В груди у меня все похолодело, особенно когда один из мексиканцев, в темных очках, приметил нас и двинулся в нашу сторону, держа вытянутым правую руку. Его револьвер целился мне в голову. Кан был невозмутим, словно его это не касалось.
— Блин, из-за этих идиотов я не скоро получу свою текилу, — только пробормотал он.
— Ты чего там лопочешь, скотина?! — заорал на него грабитель и переправил оружие на ангела.
Тот положил на стол пустой бокал и негромко произнес:
— Читаю молитву...
Это вызвало смех у преступников.
— Он думает, что Господь спасет его от пули! — смеялся лысый. — Пуля — это бог, который дарует смерть тем, кто перечит нам!
— Может, молитва остановит нож, ха-ха?! — соглашался с ним бородатый, извлекая из ножен лезвие. Было видно, что он не против поиграться этой штучкой на наших телах. Сидевшие за столиком женщины испуганно вскрикнули, но их мужья быстро зажали им рты, чтобы не разгневать грабителей. Похоже, ситуация переходила в более драматическую часть.
В темных очках был не многословен, он взвел курок и коротко сказал:
— Читай скорее, я тебя убью… — было видно, что он не шутит и убить посетителя кафе действительно намерен.
— Я читаю молитву, чтобы Господь взял тебя к себе и увидел, какую мерзость создал, — прошипел Кан, поднимая глаза на подошедшего. — И понял, что человек — большая Его ошибка!
Его слова изумили преступников.
— Чего, чего?
— Что он там вякнул?
Тут произошло то, что можно увидеть только в кино. Ангел стремительно вскочил и не успел я моргнуть, как стоял у очкастого. Хрясь! — кисть хрустнула от удара и пальцы разжались, выронив револьвер. Мексиканец еще не успел ощутить боль, как Кан нанес ему кулаками удар в грудь, потом в голову и ногой добавил в пах. Я услышал звуки разрывающейся плоти. Издав вскрик, грабитель отлетел назад и стукнулся об стену. Мне кажется, встать с пола он уже не мог. От такого удара обычно не встают. Очки отлетели в сторону, я увидел, что это индеец.
— Бах! Бах! — загрохотали выстрелы. Это его товарищи открыли беспорядочный огонь по мужчине, осмелевшимуся дать отпор крутым мексиканцам. Я прыгнул под стол. Пули щелкали по стене, разбрасывая штукатурку, и рекошетом отлетали в сторону. Остальные посетители тоже с криками спрятались, кто куда успел и смог. Парень за стойкой схватился за голову и закрыл в ужасе глаза. Хуанита, услышав выстрелы, закрылась в кухне.
Но пули не достигли своей жертвы. Кан увиливался от них как-то играючи, будто скорость пули для него ничего не значило, и при этом приблизившись к врагу практически вплотную, видимо, желая схватиться в рукопашную. Я не видел стычки, но слышал крики боли, звуки ударов и шум падающих тел на пол. Не прошло и минуты, как все было покончено. Мои коленки тряслись, и мне стоило трудов подняться на ноги. То, что я зрел, меня ошеломило. Все четверо валялись в неестественых позах и в состоянии, словно их тела были скручены в жгут. Грудь у лысого пробита насквозь, что было нетрудно увидеть его внутренние органы, а ноги связаны в узел, как веревки. У бородатого на лбу торчал кинжал, которым он до этого желал проколоть кого-нибудь из посетителей кафе; остекленевшие глаза выражали страх и изумление. Третий, толстяк, лежал, согнувшись буквой "Л", на спинке стула, я видел его только большой зад. Он не шевелился, и я знал, что толстяк мертв, как и все остальные. Оружие было разбросано. Весь пол был усыпан гильзами, а по помещению медленно клубился дым прогоревшего пороха.
Кан пнул ногой лысого и сплюнул. Труп, естественно, не шелохнулся.
— Все, можете продолжать отдых! — объявил он всем находившимся в кафе. Люди с изумлением и каким-то страхом оглядывали его.
— Может, вызвать полицию? — нерешительно произнес один из бильярдистов.
На что получил насмешливый ответ:
— Веришь, что полиция приедет в такую даль? Зачем ей трупы?
Вообще-то Кан был прав: полиция не охотно стала бы регистрировать преступление, причем в которой погибли преступники, возможно, представляющие какую-то крупную банду. А тут всякие орудуют: наркомафия, торговцы оружием, наемные киллеры, воры, партизаны-повстанцы. Тогда пришлось бы давать отчет главарю, почему такое произошло и где те герои, которые уложили сообщников. Не хотел шума, естественно, и сам Кан. Он щелкнул пальцем по носу и сказал, обращаясь к парню за стойкой:
— Педро, оттащи это дерьмо подальше от мотеля. Завтра койоты сожрут мясо и растащат кости — через неделю и следа не останется от трупов.
— Си, сеньор, ё асе[8], — поспешно ответил Педро, выходя из-за стойки. Он был бледен и немного заикался. Из-за кухни выглянула Хуанита. Поняв, что проблема разрешилась, она успокилась.
— Оружие спрячь… и боеприпасы с них возьми, они пригодятся, — приказал Кан, и парень не ослушался, быстро все провернул.
Тем временем Кан подошел к стойке и забрал свою текилу, после чего неторопливо вернулся ко мне. В кафе люди успокоились и продолжили свои дела. Разговоры, естественно, были о драке. Лишь бильярдисты не решились начать новую партию, видимо, не придя в себя после происшедшего; они уселись за стол и заказали тоже что-нибудь выпить. Я их понимал.
— Как вы это смогли? — спросил я, пораженный физическими возможностями Кана. – Это невозможно...
— Я же говорил, что я — ангел, а это обычно для нас, — спокойно сказал тот, и сел на свое место. Потом кивнул мне:
— Санжар, продолжайте кушать, нас сегодня никто не побеспокоит… во всяком случае я надеюсь на это.
Моя еда не пострадала во время конфликта, и я взялся за нож и вилку. Мясо не остыло.
— И как часто сюда наглядываются такие мерзавцы? — я махнул за окно: было видно, как Педро, пыхтя, тащит лысого за ноги в сторону дюн. Ночью было кого прикормить.
— Бывает… Но я не ожидал их визита сегодня.
— Почему?
— Потому что сегодня самый невезучий день… Хотя именно в такой день такие идиоты и лезут сюда.
— День, когда вас свергли?
— День, когда мы проиграли, Санжар, — поправил меня Кан. Он опять взялся за бокал. — На трехсоткилометровом участке собрались двадцать миллионов воинов. Две огромные армии, сражающихся практически вплотную друг к другу. И поверхность, и небо было в телах, свет даже не доходил с небес до земли. Сражение шло сутки, и мы проиграли.
— Вы были обречены, наверное… За Михаилом был Творец!
— Ну… все относительно. Денница был самым лучшим полководцем, сильнее и умнее Михаила; он разработал стратегию и все шансы на победу были именно у нас. У Денницы, и у Михаила были мечи, которые в свое время они получили от Него. Этими мечами можно было разрушать миры. Но Бог лишил силы меч Самаэля, а его соперника усилил. В итоге Архистратиг нанес нам поражение...
Вошел Педро, схватил бородатого за руки и опять потащил к дюнам. Посетители молча наблюдали за ним, но мысленно одобряли.
— Да-а, представляю этот бой, — протянул я. Мясо прожевывалось с трудом, и я отложил его, взялся за овощную часть блюда. Рот "горел" от перца. Конечно, было странно продолжать ужин, когда за короткое время столкнулся с необычайным: самый настоящий ангел и его потасовка с бандитами. Разве такое встретишь в другом месте? Хотя криминал-то и встретишь, особенно, в Мексике, но вот представителя библейского сюжета… Просто желудок был пустым и требовал своего.
— Вы хотите его увидеть? Это бой?
Я удивленно поднял голову.
— Конечно… Но как? У вас есть видеозапись? – в моем голосе прозвучали нотки иронии. Собеседник не обиделся.
— У меня есть память, которая лучше всякого видео, — и тут Кан приподнялся с кресла, протянул руку ко мне и приложил ладонь на мой лоб. Его рука была холодной, как лед. Меня словно током пронзило, и я увидел… Нет, не глазами. Сама картина вспыхнула в моем мозгу, и она была настолько реальной, что протяни руку и нащупаешь сам.
Утро 13 декабря. Рассвет, солнце только поднимается из-за горизонта и прекрасная зеленая долина с рощами, что растилалась здесь, не успела вкусить теплые лучи. Проснувшиеся насекомые только начинали свою музыку. Но неба не видно. Миллионы и миллионы ангелов, стоящих на земле, висящих в воздухе и смотрящих друг на друга с ненавистью и презрением. Армии расстянулись на километры в длину и высоту. Это было грандиозное, захватывающее дух зрелище. Каждый из воинов держал огненный меч. Только чего ждали? Раздался звук рога, призывающий начать схватку. Вперед вырвались передовые полки, и началось тут такое, что описать страшно. Огненные вихри вспарывали живую плоть, кожа горела, отлетали части тела, вспыхивали крылья. Ангелы корочились от боли, падали вниз, но на их место заступали новые, которые с яростью набрасывались на врага. Казалось, кипит воздух от всеобщей ненависти. Крики боли заглушались возгласами атакующих. Пылала растительность, трескается земля, обугленные туши животных разбросаны по всей поверхности. Кажется, уже нет кислорода, и все живое задыхается… Мое внимание привлекли двое ангелов: один в черном шлеме и черными крыльями, другой в белой тунике и белыми крыльями, оба фехтуют мечами ярко-голубого цвета. И мне сразу стало ясно, кто из них Денница, а кто Архистратиг. Их глаза пылают яростным огнем, и каждый желает другому смерти. Хотя могут ли быть смертными те, кто обречен быть бессмертным?
Тут Кан убрал руку, и меня словно оттолкнуло. Я упал на кресло. Видение исчезло. Лишь голова трещала от энергии, полученной извне.
— О боже! — выдохнул я, не придя еще в себя. Трудно описать чувтва от увиденного, но это было нечто...
— О-о, это не Он, — вздохнул ангел. — Это всего лишь ангелы: серафимы, херувимы, престолы и другие. Все, втянутые в бойню, которая, по сути, была бессмысленной.
Я не мог еще поверить увиденному:
— Но вас расчленяют там мечами… Вы умираете?
— Нет, мы не умираем, но боль чувствуем. Другое дело, что процесс регенерации позоляет нам восстанавливать утраченные органы и части тела. Это именно та часть генов, что делает нас отличным от человека. Душа не может регенирировать, а человеческий организм ограничен в регенерации.
Я молчал, не в силах чего либо сказать. Даже есть не хотелось, я оттолкнул тарелку. Кан смотрел на меня с усмешкой и продолжал пить текилу.
— И что теперь? — выдавил я из себя.
— А ничего… Мы проиграли. Путь в Эдем нам закрыт. Но есть другие миры, и все мы, поверженные, разбрелись. Лишь я построил это кафе, — и Кан ткнул пальцем в окружающие стены, — и прихожу сюда каждый год, 13 декабря, чтобы вспомнить то, что было шесть тысяч лет назад. Это не ностальгия, а ощущение того, как тяжело проигрывать и еще тяжелее быть врагом своему брату.
— Так это ваше кафе?.. Ах, теперь я понимаю, почему оно так названо… Падшие...
— Поверженные, а не падшие, — спокойно поправил меня Кан. — Но даже поверженные не теряют надежды… Поэтому я каждый год жду кого-нибудь из соратников, чтобы поговорить...
— И они приходят?
— Нет… За все тысячи лет ни один не вернулся сюда, на место битвы. Слишком сильны чувства обиды, горечи и отчаяния. Знаете, Санжар, здесь, под песками лежат части наших тел, и любой археолог мог бы найти здесь много интересного, ели бы начал вдруг копать. Только сюда никто не придет, никого пустыня не интересует. Михаил сделал все, чтобы эта битва стерлась с памяти истории… нет, не человека, а Небес. Ведь страшно признаться, что брат убивал брата лишь за то, что все они хотели быть любимыми у Бога. Сам понимаешь, все это не вписывается в стандарты религий, где утверждается совсем иначе...
— Говорят, по попущению Бога все падшие ангелы могут внушать людям греховные мысли и желания, руководить ими, подталкивать на преступления, безверие, чтобы проверить… э-э-э, типа, насколько они верны Господу, — сказал я. — Тест на веру...
— Ерунда, — махнул рукой Кан. — Зачем нам толкать людей к греху, если они сами на это запрограммированы? Душа — это источник всего: и хорошего, и плохого. Человеком движет то, что заложено душой, как мы можем влиять на нее и, само собой разумеется, на человека? Вы сами создаете тесты и сами же их проходите. Думаешь, это я подтолкнул этих уродов ограбить мое заведение? — ангел махнул рукой на дюны, куда Педро оттащил последнего негодяя.
— Нет...
— Вот тебе и ответ...
Кан залпом осушил бокал.
— Как ваш атеизм? — вдруг спросил он.
Я опешил:
— Знаете… трудно сказать. Я вам и верю, и нет...
Моя честность понравилась ангелу. 
— Можете не иметь религию, но верить в Творца все-таки стоит...
— Потому что вы верите? После того, как вас свергли с Небес, вы продолжаете Его любить?
— Да. Потому что Он — наш и ваш отец! И я верю, что мы вернемся обратно, что будем прощены.
— А мы?
— А вы нас не интересуете. Вы нам не конкуренты, не партнеры, не друзья. Вы — всего лишь жители Земли. И праха пришли и в прах уйдете. Вы — смертные существа!
— Но у нас есть душа, чего нет у вас, — вдруг зло сказал я.
Кан осекся. Его глаза потухли. Видимо, я задел его за живое.
— Извините, — почувствовав себя неловко, произнес я.
— Ничего, ничего...
Тут мой собеседник вдруг встрепенулся, красный огонь вновь вспыхнул в его зрачках. Он даже выпрямил плечи и гордо произнес:
— Нет, я ошибся. Есть еще один, кто хочет сюда придти… Тот, кто не меньше меня переживает о прошедших днях и держит в груди надежду...
— Кто?
— Он, — и Кан пальцем указал на дверь.
Там в проеме стоял мужчина в черном длинном плаще и шляпе с большими полями. Волевой взгляд, пронзительные глаза, которые тоже, как и у Кана, сверкали красным огнем. Рубцы на лице свидетельствовали, что мужина прошел через многое и бесстрашно преодолевал все препятствия, и несмотря на это он был весьма симпатичным и красивым. Отличная фигура, какие обычно бывают у спортсменов. Он медленно прошелся по кафе, кивнул Педро, сказал, мол, закажет еду позже и направился к нам. Что-то знакомое было в нем, но что? Раньше я его точно не видел.
— Кан? — сказал он, встав рядом со мной. Меня он игнорировал.
И тут меня пронзила догадка. Аж под ложечкой засосало.
— Вы — Самаэль! – я вскочил.
Денница с удивлением посмотрел на меня, а потом уставился на ангела:
— Это ты ему все рассказал?
— Да, Самаэль, я...
— Зачем?
— Потому что мне нужно было кому-то рассказать. Шесть тысяч лет — большой срок даже для ангела, и все эти годы я ждал тебя… От скуки и отчаяния даже людей начинаешь признавать своими...
Я практически пожирал того, ого называли Сатаной. Неужели это он? Тот, о ком говорят все религии мира, как о враге человечества, мятежнике против Творца. Даже трудно поверить, что я его вижу. Невероятно. Разве сегодня невезучий день для меня?
Увы, он им и остался, для меня, во всяком случае. Денница суроо сказал, обращаясь к Кану:
— У меня разговор к тебе, а не к человеку!
И он, не поворачиваясь ко мне, просто протянул руку и коснулся моего лба...
Свет померк, и я упал без памятства...
— Сеньор, вставайте, — услышал я словно сквозь вату.
С трудом открыв глаза, я увидел склонившегося надо мной старика в сомбреро, тот самый, что выдал мне ключи от номера.
— Вы просили разбудить вас в шесть часов утра...
— Как, уже утро? — вскочил я и огляделся.
Я лежал на кровати. Моя одежда аккуратно висела в шкафу, и я ее видел через открытую дверцу. За окном светило солнце. Прекрасная погода для декабря.
— Ваша машина исправлена. Вчера Хорхе разобрался в проблеме и доставил ваш "Фольксваген" к мотелю. Можете ехать дальше...
Я никак не мог собраться мыслями. Ведь вчера было такое, что забыть не просто: ангел, бандиты, сам Сатана, история войны шеститысячилетней давности… И все же я был смущен.
— Как я сюда попал?
Вопрос показался странным. Старик озадачился:
— Как? Сеньор, вы пришли и заказали номер...
— А потом?
— Потом сходили в кафе, поужинали и вернулись в двенадцать часов ночи, меня попросли разбудить вас в шесть утра...
Если честно, этого не помнил. Последнее, что врезалось в память, как Денница прикоснулся ко мне рукой… Дальше полный провал.
— Он меня отключил, — прошептал я.
— Кто?
— Ну, этот… Ангел.
— Кто? — старик смотрел на меня с явным смущением. Видимо, решил, что я — сумасшедший.
Но я так не думал, и хотел правды, поэтому стал расспрашивать хотельера:
— Вчера была потасовка в кафе?
— Какая потасовка?
— Ну, стрельба, драка? Четверо бандитов хотели ограбить посетителей кафе. Я сам все видел. Ваша семья тоже была свидетелем...
Старик покачал головой:
— Дискульпа, сеньор, перо эсто но посибле[9]. Там все было спокойно. Работали мой младший сын Педро и супруга Хуанита. Ничего не было криминального, уверяю вас.
Я вскочил, быстро оделся и, не умываясь, бросился из номера к кафе. У дороги стоял мой автомобиль, что пригнал Хорхе, больше никаких машин. Было прохладно, но не холодно. Пустыня казалась такой же мертвой, как и вчера вечером, когда я отправился сквозь нее в этот путь.
В кафе было малолюдно, всего лишь два посетителя. У стойки стояла незнакомая симпатичная латиноамериканка лет двадцати.
— А где Педро? — спросил я, оглядываясь. Ничто не свидетельствовало о вчерашней перестрелке. Все чисто, даже пол блестит, словно не было вчера лужи крови.
— Он спит, сеньор, — ответила девушка. — Свою смену отработал. Я — Луиза Кармен, чем могу вам помочь?
— Вчера здеь была попытка ограбления...
На лице девушки возникло выражение крайнего изумления.
— Вы что-то путаете, сеньор, здесь вчера было все спокойно… Моя мама работала, ничего не говорила о подобном.
— А кто ваш хозяин — Кан?
— Какой Кан? это наше заведение — моего отца и семьи, — расстерянно отвечала Луиза Кармен.
— А где этот мужик… типа бродяги… Его Кан зовут? И был еще в плаще и шляпе мужчина… У них обоих глаза горели красным огнем...
— Сеньор, вы о чем говорите? – девушка опасливо отошла от меня, думая, что я псих.
"Блин, неужели привиделось?" — мелькнула мысль. Расстроенный, я уже хотел было уйти, но остановился. Решил позавтракать.
— Мне яичницу и кофе с молоком, пожалуйста, — сказал я и направился к тому месту, где вчера, как я предполагаю, ужинал с ангелом. Там ничто не свидетельствовало о вчерашней драке.
Сев за кресло, я задумался. Ах, как интересно все начиналось, и я уже стал сомневаться в своем атеизме, вроде бы ощущал свою связь с началом мира… И все оказалось бредом. Наверное, вчера я что-то выпил, — пришла в голову такая мысль.
Заказ выполнили быстро. Уже через пять минут Луиза Кармен принесла тарелку с яичницей и хлебом, также чашку с кофе, поставила на стол. Когда она отошла я взял салфетку и случайно столкнул с подноса вилку. Чертыхнувшись, наклонился и… узрел то, чего никак в ту минуту не ожидал. Под креслом виднелось что-то черное, металлическое. Я протянул вниз руку и осторожно пальцами вытянул… револьвер. Тот самый, что вчера держал мексиканец в черных очках и грожал нам… "Та-ак, все таки это не бред", — процедил я, оглядываясь. Значит, вчера все произошло в реальности, просто сейчас семейка играет со мной в дурачка, типа, вам все померещилось. Может, так им сказал Кан. Но оружие-то не могло померещиться — его убрать они просто забыли. Не обнаружили. Хотя дырки от пуль в стенах замазали хорошо, что даже не заметить косметического ремонта.
Я положил револьвер обратно, под кресло, туда, где находился — мне оружие не к спеху. За его обладание можно схлопотать немалый срок как в Мексике, так и в США.
Быстро позавтракав, я расплатился и вернулся в номер. Забрал свои пожитки, попрощался со стариком в сомбреро, дав ему чаевые, после чего сел в машину. "Фольксваген" завелся с полоборота, и мотор привычно заурчал. Я переключил рычаг и легко тронулся с места. Вывеска Los derrotados не горела, но она мне теперь о многом говорила.
Я знал, где я буду 13 декабря следующего года. У меня было много вопросов. Атеистом себя я уже не мог считать.
(13-14 декабря 2012, Элгг)
 

/>
[1] Los derrotados (испан.) – Поверженные.
[2] Buenas noches, senor (испан.) – Добрый вечер, господин.
[3] Yo hablo espanol no bien, disculpa (испан.) — Я говорю по-испански не хорошо.
[4] Мен узбек тилини биламан (узб.) – Я знаю узбекский язык.
[5] Mucho gracias (испан.) – Большое спасибо.
[6] Proveche, senior (испан.) – Приятного аппетита, господин.
[7] Muchacho (испан.) – Парень.
[8] Si, senior, yo hase (испан.) – Да, господин, я сделаю.
[9] Disculpa, senior, pero esto no posible (испан.) – Извините, сеньор, но это невозможно.