Виктор-Будда рок-н-ролла:Тень Виктора Цоя

Основано на реальных чувствах с долей художественной дорисовки событий.
Жанр_
Жанр книги я могу охарактеризовать как интеллектуальный триллер. А также как реквием по кумиру. Но больше всего я отношу свою книгу к такому стилю, как контрастная буддийская мораль. Почему? Потому, что прочитав одну страницу, вы можете сказать: «Фу, гадость! Написано на уровне пятнадцатилетнего подростка». Прочитав следующую страницу книги, вы возможно скажите: «Речь философа! Мысль китайского мудреца». Гармоничное накладывание страниц друг на друга создаёт книге голос. Окрашивает её смыслом. Мысль медленно зарождается, живёт и медленно погибает в этой книге. И всё это происходит по средствам алигорий, сопоставлений и метафор. Почему «контрастная»? Потому, что религия Буддизм – совершенна иная по сравнению с остальными религиями Мира. В Буддизме есть и добрые и злые Боги. Будда не Бог. Будда просто человек, который достиг гармонии с собой и со всей Вселенной. С каждой планетой, с каждой звездой. Он познал это и рассказал об этом остальным, пытаясь спасти остальных. А в других религиях: вот есть некий мифический Бог, а остальные лишь его марионетки. А в Буддизме у тебя есть выбор и мнение. На фоне чёрно – белых религий, Буддизм как фиолетовая радуга. Книгу нужно прочесть от начала и до конца, иначе смысл не раскроется перед вами. Потому, что уникальность книги состоит в том, что она написана от первого лица настоящего времени и тут же переходит в первое лицо прошедшего времени.
Посвящение_
Книга посвящается любимому и многоуважаемому Виктору Робертовичу. Он всегда останется живым и гениальным. А также она посвящается тем фанатам, которые ушли вслед за ним. Светлая Вам Память!
Частично посвящается Марьяне Игоревне за то, что по-настоящему любила и верила в Виктора. А также спасибо Валентине Васильевне за то, что родила его. К счастью, за два года до её смерти мне удалось с ней немного пообщаться. Спасибо Роберту Максимовичу за сына.
Посвящается Александру Викторовичу. Он всегда помнит о нём. Всегда с ним рядом.
Отчасти посвящается прародителю Династии Цой: стране под названием Корея.
Предисловие_
Некая писательница как-то раз сказала, что не представляет как можно писать книгу и не поделиться с родными (друзьями) задумкой сюжета, развитием событий, развязкой. А я знаю, какого это. Я пишу в одиночестве. Но меня это вполне устраивает потому, что я ломаю ещё один стереотип: "Творческие люди очень ранимые и тонкокожие." Это точно ко мне ни коем образом не относится. Да, я - творческая личность, но я не хлюпик и не нытик. Тот, кто придумал о невероятной ранимости людей, которые занимаются творчеством, только прикрыл всю свою слабость характера. А теперь этой отговоркой с радостью и удобством пользуются другие.
Я не творческий хлюпик и уж точно не слабохарактерная личность. Я - интеллектуальный воин слова, у которого в руках вместо самурайской катаны находится чернильная ручка. По крайне мере пока в моей руке лишь ручка, но возможно лет через пять у меня будет меч. Всё может измениться в один прекрасный момент. Я предпочла бы быть мастером клинка, нежели слова, чтобы чувствовать вес катаны. Чтобы искусно управляться с алмазной саблей, которая неимоверна остра и разрезает плоть даже тогда, когда свершился лишь удар по воздуху.
Прошло уже двадцать лет как небо рухнуло на землю, и его осколки врезались в сердце. Эта трагедия до сих пор так свежа. Она не зажила и кровоточит.
Эта книга является своеобразным ответом на все эти гнусные нападки псевдодрузей безпорно Великого Виктора. Даже после его гибели они исходят чудовищной чёрной завистью по отношению к нему. Так вот знайте, что он лучше вас всех вместе взятых! Хватит очернять его память! Не нужно говорить, что Витя не был ангелом, а скорее наоборот. Это безобразная ложь! Это нелепая чушь! Такие слова уже неоднократно я слышала в интервью людей, которые считаются (якобы) его друзьями.
Виктор- ангел! Его крылья вытканы из серебра. Крылья были тяжелы наподъём, но он всё же смог взлететь и не на малую высоту.
Виктор, я восторгаюсь тобой до безумия! Ты достоин всех похвал мира и за его границами. Я приклоняюсь перед тобой, мой Благородный Корейский Дракон, который владеет мудростью воды и силой очищения огня. Ты моментально очищал людей вокруг себя, но некоторые вновь засоряли свою ауру и погибали от неверного пути. А некоторые всё - таки остались чисты взглядами и помыслами судьбы. Ты обладаешь терпением земли, лёгкостью и всепониманием воздуха.

В эту ночь мне приснился страшный сон. Я увидела себя за рулём машины, такой же, как у Витюши. И вот вдруг - не понятно откуда выезжает автобус. Явно он появился там не просто так. Я со всей дури ударила по тормозам, но они были безмолвны будто мёртвая ящерица. От этого предумышленного столкновения моя душа приземлилась вновь в моём теле.
Найдя ключ от своих тяжёлых век ввиде силы воли, я открыла замок и посмотрела на часы, которые висели на стене чёрного цвета. Было ещё относительно рано. Стрелка едва коснулась цифру пять. За окном пылало белое ядро красного Солнца. Больше мне не удалось уснуть. Тревога поглотила мой разум, моё причудливое сознание.
На душе скребли кошки. Они точили о моё ментальное тело свои металлические когти. Могу поклясться, что среди этой утренней могильной тишины я слышала этот устрашающий звук прошлогоднего металла.
Ближе к восьми часам, когда ноги моих родных потопали к белому другу по имени холодильник, я тоже решила встать и выпить чашку горячего кофе с нежно-бодрящим эффектом. Мои ноги безовсякого чехла понесли меня прямиком на кухню.
Я осушила уже полчашки, когда мой брат, держа вилку в руке, завёл некий до боли странный разговор.
- Кореникель, посмотри, как вилка необычно отбрасывает тень.
- Ага.
- Интересно, что чувствует тень, когда уходит от своего хозяина?
- Наверное, боль.
Скоропостижно сказала я и впала в ступор. В голове вертелась только что ворвавшаяся в кору головного мозга фраза:
" Тень без хозяина чувствует боль!"
Смотря в одну точку и даже не намекая на то, что человек может моргать, я сказала монотонным и спокойным голосом-баритоном:
- И куда же деться тени, если её тело умирает? Она же станет бродягой. Тень без пристанища - это призрак глаз.
- Что? Ты это о чём?
На это я ему ничего не ответила. Толи я проверяла всю глубину только что произнесённых мною слов, толи я молчала, боясь потерять, заглушить в себе какие- либо чувства. Я ушла прочь с кухни, оставив чашку на стеле.
Через несколько часов в доме раздался телефонный звонок. Я почему- то вздрогнула. Во мне родился какой- то необъяснимый страх. Как будто бы я боялась услышать то, от чего могу сойти с ума. Немного обуздав свой страх, я подняла трубку.
- Алло!
- Хай, Корея!
- Привет- привет, Мальвина!
Это была моя подруга. Мальвина - это кличка, потому что у неё было две пряди волос синего цвета. Ну а меня величали Корея, так как я - бешенная фанатка Виктора и неравнодушна к культуре Кореи, в общем. Да и имя моё – Кореникель - схожа с названием страны.
- Что делаешь?
- Чувствую себя тенью.
- Корея, что за ответ такой?
- Не знаю. Ну, ладно! Ты чего звонишь?
- Сегодня у Айса День Рождения. Ты пойдёшь?
- Во сколько?
- В два часа.
- Может быть.
- Ну, давай, пока!
- Мальвина...
- Да? Что ты хотела сказать?
- Ничего. Пока.
Я хотела задать ей вопрос: " Тебе не хочется плакать?" Но потом я решила, что вопрос некорректный и удручающий.
Я вымыла десять тарелок, вытерла их тёплым полотенцем. Аккуратно взяла их, чтобы поставить в шкафчик, но тут раздался яркий и трагичный визг тормозов. Тупой, но громкий удар. Тарелки просто выпрыгнули из рук и зазвенели на разные голоса, лады и по нотам. Наповерхность тут же выплал мой сегодняшний сон. Я, не задумываясь, подбежала к окну. За окном я увидела ужасную картину:
"Легковой автомобиль столкнулся в лобовую с автобусом. Повсюду разлилась кровь. Искореженный металл, а в воздухе пахнет снежной смертью. Водитель легковушки оказался мёртвым. Его достают из машины. И мои глаза видят, что этим водителем является Витя.
- Витя... Витя! - закричала я и бросилась из дома.
Я слышала, что бегу по лестнице, но я не чувствовала ног. Мне их будто отрезали ржавой пилой. Казалось, что сердце остановилось, а навык дышать в эти минуты явно был утрачен.
Приближение к месту аварии давалось мне нелегко. Каждый шаг мне давался с неимоверным трудом. Кровь присохла к коже.
- Где он? Он мёртв?
- Кто? Вы о ком спрашиваете?
- Не прикидывайтесь. Что с водителем этого автомобиля?
- Водитель этого авто погиб на месте.
- О, Всепознающий Будда! Витя, нет! Я хочу его увидеть, хочу. Покажите мне его, покажи... те!
- Извините, а вы ему кем приходитесь?
- Вы мне его покажете или нет?
- Я не имею права. Простите!
- Значит "нет"?
Я оттолкнула его и подбежала к телу. Минута кромешной тишины и выдох облегчения. Это был не он. Не мой Будда. Не Виктор.
- Что вы делаете?
- Простите, я ошиблась. Хвала Будде!
От этих эмоций у меня разыгрался аппетит. Я налила себе кофе и собралась сделать бутерброд. Я открыла кран с холодной водой для того, чтобы нож принял холодный душ. Но через мгновение он меня укусил. Кровь хлынула как будто из артерии. Промыв рану я плюнула на этот бутерброд. Выпью чашку кофе, да и всё. В прихожей эта чашка выпадает у меня из рук так, словно её кто- то выхватил и наотмашь отбросил от меня. Я присела на корточки и начала собирать осколки. Вдруг один осколок впился мне в палец. Я зашипела и встала. Капля крови водоворотом с высоты моего роста падает на осколки разбитой чашки и (разъединяется) разбивается словно чисто- породистый китайский фарфор. Она разлетелась по сторонам, и в каждой йоте крови можно было увидеть моё отражение. Моё встревоженное лицо. Неожиданно внутри меня что- то оборвалось. Такое тонкое, хрупкое и хрустальное. Слёзы плелись нескончаемым потоком. Солёная вода умыло моё лицо. Я взяла молоток и с внутриутробным криком начала крушить в квартире всё подряд. Под молоток пошёл сначала телевизор, потом телефон, магнитофон. А после этого я швырнула молоток в стену. На ней остался лёгкий отпечаток моей истерики. Я замерла на месте, часто и глубоко вдыхая запах разрушения.
Мой взгляд опустился на гитару, которая покорно стояла в углу и ждала, когда чьи- то пальцы заставят её струны судорожно дрожать. Она такая красивая и манящая, строгая и будоражащая сердце. Она притянула меня к себе. Я обняла её. Нет, не обняла. Вру! Я вцепилась в неё. Я вросла в неё и душой, и взглядом. Сидя с ней в обнимку на полу я чего- то ждала. И вот - пятнадцатого августа, ровно в 12.28 моё сердце остановилось.
Не знаю, сколько времени я была без сознания, но когда я пришла в себя, то услышала каких- то два голоса: мамы и женщины неизвестной мне.
- А она что, увлекается творчеством Виктора Цоя? - спросила женщина.
- Да.- ответила мама.
- Странно.
- Что "странно"?
- У неё остановилось сердце в двенадцать двадцать восемь.
- И что?
- А то, что именно в это время погиб Цой.
- Что? Он погиб? Господи, если она об этом узнает, то она сойдёт с ума. Как мне ей об этом сказать?
- Не говорите ей об этом хотя бы недельки две- три. Пусть немного придёт в себя, а потом вы ей всё корректно, аккуратно и спокойно поведаете.
- Хорошо. Я всё поняла.
- Что?
Спросила я, открывая глаза.
- Повторите, что вы сейчас сказали? Витя погиб, погиб, да? Вы врётееее!! Вы всё врётееее!!! Этогооо не может быть!!! Кино не может так закончитьсяяя!! Это неверная концовка! Что с ним, скаа... жиитеее...
- Он погиб сегодня. Попал в автокатастрофу в Латвии. - Сказала женщина, смотря на меня с опаской.
Я не знала, что сказать. Боль сковала мои губы мёртвой хваткой. От безразличия речи я стала громко кричать. Кричать и плакать. Но меня скрутили и сделали какой- то укол. Когда я стала засыпать, то поняла, что в шприце было снотворное.
Я проспала до вечера. Мои сломанные глаза увидели закат. Первый закат без него и таких закатов отныне будет множество. Я поднялась с дивана так, будто во мне было литров пять водки. Я осмотрела комнату и наткнулась на гитару. Схватив её, я отправилась на улицу. Выйдя из подъезда, я ужаснулась. Передо мной предстала картина трагедии. Мне показалось, что недавно закончилась война, и мы её проиграли. Мы оказались в вечном плену врага.
На улице было много людей, и все они шли с плакатами Цоя. Каждый держал в руке свечу. Девушки плакали навзрыд, а парни ели сдерживали жжение слёз в своих глазах. Тихим голосом, почти шёпотом, они пели его песню. Всё время срываясь на крики: "За что? Почему именно он?"
Внезапно пошёл дождь. Первый дождь после него, который пытался смыть печаль с наших лиц. Но его усилия были тщетны. Печаль размазалась по лицу, и осел на губах налётом боли и неадекватной скорби. Они укрывали свечи своей ладонью, но всё же некоторые из них погасли, как и наши взгляды. Взгляды поклонников затмил этот день.
На следующее утро мне не хотелось просыпаться. А зачем? Его ведь больше нет. Он никогда не сможет больше спеть. Не сможет ударить по струнам. В эту ночь мне ничего не снилось. Всю ночь я видела только белый фон и пустоту потери изнутри меня.
День прошёл нудно и скучно. Вечером мы сели ужинать. Ещё с нами были наши гости: сосед Сергей и его дура дочь, блондинка. Всё было спокойно и мирно, пока блондинка не ляпнула необдуманную чушь.
- Ой, а вы слышали, что Виктор разбился на машине?
- Света!
Тут же одёрнул её Сергей. Я перестала жевать и бросила вилку на стол. Я встаю из- за стола и ухожу в свою комнату. Перед тем как уйти, я сказала пару ласковых этой Ш... блондинке.
- Тварь крашеная, закрой свой рот. Твой поганый рот недостоин даже имени его произносить. Цзай цзянь!
Прошло семьдесят часов со дня... О, Будда, как мне тяжело произнести эти слова. Семьдесят часов со дня... гибели Виктора. Никуда нельзя скрыться от этого. Мне хочется куда- нибудь спрятаться и не видеть этих надписей в подъезде, на асфальте, на стенах домов. Если я этого не вижу, то думаю, что он до сих пор жив. Когда я читаю одну из этих строк: "Виктор Цой, мы с тобой! Ты - Бог! Ты жив!", то чувствую себя горящей заживо. Я решила от этого сбежать, конечно же, со своей гитарой. Мы с ней поднялись на чердак. В этот день я начала писать песни. В этот день родилась моя первая птица. Я написала песню буквально за пару часов. Она получила название "Тень Виктора Цоя."
Даже неукладывается в голове. Прошла уже целая неделя, семь дней- близнецов. Мои дни стали копировать друг друга. Мой день начинается со слёз, ими же он и заканчивается. Сейчас со мной только его фото и мои песни, которые я пишу каждый день. Они моё утешение и соль для кровоточащей раны.
Проходя мимо двери, я услышала смех и какой- то шум. Я взглянула в глазок. Это наши соседи: Сергей и его дочь. Она выходит замуж. Сергей с родителями жениха увесили коридор воздушными шарами, ленточками какими- то, плакатами с надписью: "Совет да любовь!" От злости я так и осела на пол. Ярость бушевала во мне.
- Витя мёртв, а они радуются. Такое я не в состоянии простить. Они же плюют нам в лицо. Ну, всё, я ей устрою!
Я бросилась к серванту и взяла из полки самую большую и острую иглу. Я вышла из квартиры и с такой сладостью угрохала все их клоунские шары, сорвала и порвала, как бешеная собака, эти плакаты на очень- очень мелкие кусочки. А ленточки я пожевала и выплюнула. Да, да, всё именно так. На мой крик и визг выбежал Сергей.
- Кореникель, ты, что такое творишь? А ну, быстро перестань!
- Как вы смеете? У нас траур, а вы веселитесь и "жрёте" водку!
- Да наплевать нам на твоего Цоя. Понятно, Кореникель?
Произнесла Света выходящая изо спины Сергея.
- Для тебя я - Кореникель. Что он мой - это ты права. А вот что "наплевать"- это ты зря сейчас сказала.
- Ой, не пугай. Что ты сделаешь?
- В отличие от тебя, у меня много воображения и я умею им пользоваться.
Я бегу по лестнице, срывая по пути шары и плакаты. Как только я выхожу из подъезда, то меня тут же встречают упакованные к свадьбе машины. Я хватаю первый попавшийся камень и начинаю колотить эти автомобили. Я успеваю разбить три машины прежде, чем меня останавливают гости, которые выбегают из подъезда, словно на пожар.
- Ты что? Я сейчас ментов вызову.
Сказал какой- то парень, который оттягивал меня от авто.
- Да я сейчас этим камнем поразбиваю ваши головы. В стране, между прочим, произошла трагедия, а вы смеете глумиться над нашей бедой. Я вас убью!
Мне за это ничего не было. Нет, я не маг. Просто это посчитали нервным срывом и упекли меня в больницу на десять дней. Нервный срыв? Куда срываться? Не уж то в беспробудную пропасть? Как я могу сорваться, если я стала этой самой пропастью? Я - бездонное создание Будды. Все чувства, которые пытаются в меня влезть исчезают во мне без следа. И ты их не сможешь спасти или отыскать. Все мои нервы расплавились после первых минут его документального бездыханного тела.
Когда я возвращалась из больницы домой, ко мне пришла мысль: на лестничной клетке можно сделать маленький мирок для поклонения Виктору и плевать, что скажут серые мыши- соседи.
Вернувшись домой, я тут же села писать объявление. В нём говорилось о том, что фаны Цоя должны завтра вечером пронести, кто, что сможет для того, чтобы создать наш мирок на лестничной клетке. Как странно звучит: "Рай в клетке". В моей голове чёрнокнижная тюрьма. Пятнадцатое августа посадило меня за решётку. Этот день сделал меня заключённой и охраницей, плетью и оковами, ключом и невыносимо длинными днями, бессмысленным бытием. Я - пленник августа. В эту ночь мой сон распылился на других. Ночь нарисовала картины в головах других пассажиров, а я осталась без билета. Да, перед сном покопавшись по карманам, билета я не отыскала, зато я сочинила новую песню. На фоне ночного неба она заискрилась как радуга над Шанхаем в самом сердце дождя. "Пленник августа"...
Вот и наступил вечер восемнадцатого дня без дыхания Виктора. Мне кажется, что я тоже перестала дышать. Мы с гитарой сидели на лестнице и ждали частичку народа, который носит гордое звание - "Фанаты Цоя". Гордость сдул с меня первый час ожидания. Третий - тихо потрёс меня и остатки гордости облетели. Пятый час так вкусно поколотил меня будто битой, которая была из сплава самых тяжёлых металлов на Земле. Я решила сама всё обустроить. На стенах я сделала иллюстрации к песням: пачка сигарет, погоны генерала, каплю крови, Солнце и обожжённые крылья, рука зажигающая свет. На стене, которая находится ближе к лестнице, я повесила его фотографии и плакаты. Чуть поодаль нарисовала листы из книги и написала туда стихи, которые посвятила его памяти. На пол, повсюду, я поставила кактусы. Не люблю умирающие цветы, сорванные в садах и на клумбах. Это прихоть человека и всего – то. Через некоторое время ко мне подошли парень и девушка.
- А здесь делают паминальницу Виктора?
- Да, но я уже всё сделала сама. Спасибо, что пришли, хотя бы вы.
Я решилась спеть им свои песни: "Тень Виктора Цоя" и "Пленник августа". Допевая песню, я уже боялась. Как они отнесутся к моим песням? Всё таки они о нём, о Великом. Но они отреагировали неплохо.
- Классные песни!- сказал парень.
- Он прав. Вити больше нет...
- Не говори так. Он всегда у нас в сердце. Он наполнитель моего, наших сердец.
С трясущимся голосом я перебила девушку.
- Это всё понятно! Он - Бог! Он - Великий рокер. У него даже инициалы: В.Р. - Великий рокер. Но он и вправду погиб, а людям нужен новый воин рок – н - ролла, за Азию. Война не окончена, а у нас украли императора. Мы не знаем, что делать, потому что его нет.
- А что мне делать?
- Тебе нужно найти продюсера.
- Не знаю, нужно ли мне это?
- Не думай о себе, думай о мести за него и о рок - н - ролле.
- Возможно, ты права.
Окончания ночи я ждала на кухне за чашкой кофе и с сигаретой. Я закурила от перегрузки. Информации много за сегодня накопилось. Дым сигарет немного развеет пыль, а голове и утрамбует информацию. Утром я села перед зеркалом и отрезая по пряди волос, сопровождала фразой:
- Я вам устрою! Я вступаю в бой! Мы выиграем эту войну. За Витю! За рок – н - ролл! За правду! Во имя мести!
Мои длинные волосы укоротились до плеч. Из каштанового цвета они превратились в чёрный. Я сделала себе большие стрелки на глаза. Чёрные тени для век очень хорошо подчёркивают мои воинствующие нотки в зелёном глазу, как июньская трава. Июнь... Месяц его Рождения... Кончики глаз я накрасила фиолетовыми тенями для век. Это подчёркивало боль в моём карем глазу, цвет шоколада. Взяв гитару, я пошла на поиски продюсера.
Я иду по улице. Листья слетают в ладони, как будто они состоят из нитей, которые рвутся в руках человека. Я чувствовала, как листок каштана читает свою последнюю молитву в моей руке. Солнце расклеилось на устах у тучных войск. Асфальт под ногами хранил в себе тысячи историй на разных языках и даже на тех, которые слывут мёртвыми. Он намного мудрее меня. На нём сотни отметен. За день сотни взглядов людей и собак, птиц и кошек. А вот, на этом самом асфальте надпись: "Виктор Цой, мы с тобой!"
Я остановилась, как будто бы передо мною встала пропасть. Кажется, ещё один шаг сделаю и сюда больше не вернусь. Утону в своей душе. Растворюсь в смерти Виктора. За моей спиной послышался гул тормозов. Я вылетела в астрал, поэтому и не поняла, что этот гул тормозов не имеет никакого отношения к Вите. Я, чисто рефлексорно, крикнула:
- Витя...
Я захлопнула веки от чувства безысходности и горя. В голове всплыли картинки, как он садится в машину, после он весь в крови. Мне стало не по себе. Будь проклята эта машина всеми проклятьями Мира! Я закрыла уши и присела на асфальт. На улице было совершенно тихо, но в моих ушах звучали крики, всхлипы фанатов. Если сейчас так плохо мне, то, какого его семье: маме, отцу, жене, которая его по- настоящему любила? Как он мог променять её на эту вертихвостку Наталью? Ей же только деньги твои были нужны. Всё это понятно. Неужели он этого не замечал? Не удивлюсь, если она что-то знает об этой смерти. А что, если она сообщница? Сообщница, только вот чья? Мои рассуждения кто-то прервал, дёргая меня за плечо. Я открыла глаза и увидела мужчину лет тридцати пяти в костюме.
- Вам плохо?
Он подошёл ко мне из любопытства, нежели действительно хотел помочь и уж очевидно, что он боялся услышать слова: "Мне плохо и мне нужна помощь".
- Да, мне плохо! Меня выворачивает изнутри каждую секунду. Сон обходит меня стороной, а от еды меня воротит. А смотреть на людей мне противно.
Я сама себя одёрнула. Мои губы застыли в полудвижении несказанного слова. Осознав, что данный мужчина не имеет никого отношения ко мне, то я посчитала, что не стоит выливать на него себя. Он лишь прохожий и больше никто.
- Извините, это я о своём, о наболевшем. Я в норме. До свидания.
Не дожидаясь ответа, я продвинулась по линии асфальта. Я быстрым шагом направилась к горизонту, который напоминал мне о скорби. Отныне я - метка скорби, а горизонт стал её неугасаемой памяткой. Опешивший мужчина тоже отправился по своему запланированному плану.
Почему жизнь такова? Почему хорошие люди уходят и уносят за собой добро и свет, надежду и неимоверный объём веры во всё хорошее. А плохие вот они, все здесь, на этой грешной Земле. Плохие остаются и продолжают разрушать мир изнутри. Так что же это получается, я не умерла, значит, я - плохой человек? Тогда зачем мы рождаемся? Получается, что мы все рождаемся плохими? А в течение жизни мы что- то создаём, придумываем, куда- то идём, кого- то ждём, раскрашиваем мир более ярко, нежели он был до нашего рождения. По этим факторам мы и меняем свою карму. Её не сделать чистее звоном монет. Её можно сделать чистее очистив душу и помыслы. Любовь к монетам - это зло! Тьма закрывает этим золотом ваши чакры, а вы этого уже не в состоянии заметить. По искуплению мы становимся хорошими. Наше сердце становится крепче, больше, светлее, а душа - сильнее и могуществение. Разум - мудрее. Слова - быстрее и красноречивее, как у посланника Богов Меркурия. Добрые оставляют с нами свет, а от злых остаётся лишь пепел. Им никто не будет дышать. Никто не хочет дышать пеплом. Ни один не станет его вдыхать по своей воле, если только социум заставит это сделать. Забавно, а у кого- нибудь в мире ещё возгорают такие же мысли? Это факт без основания, но это явно факт. Также всё и происходит со смертью и жизнью. Ладно, хватит устраивать пытку мозгу. Он ещё неполностью активировался после... пятнадцатого августа. Прошло только девятнадцать дней...
Я увидела лавочку и присела на неё. Расчехляю гитару. Дыши, дыши, моя Муза, предчувствием осени. Вдыхай сплошное очарование дождя. Учуй запах влаги на коже. Прелестный лик дождя сражает как стрела насквозь. Витя тоже знал об этом... Любил он ощущать на своей корейской коже капли исконного дождя. Помедитировав: сделала два определённых движения, один вдох три протяжительных выдоха поставленным дыханием ушуиста. Я люблю и занимаюсь Ушу по возможности. Меня бесит, когда говорят: Шаолинское Кунг - фу. Слово "кунг - фу", означает, умение, знание. А "Ушу"- это истинное название единоборства.
Я начинаю сочинять песню. Сначала слова:
" Я вижу карму корейских вздохов. Твоя карма словно маргаритка. Она цветёт как маргаритка. Распускается во дворе слёз. Вскоре звезда Неву озарит. Разгорятся огни, охладеют моря. Ленинград зовёт тебя в темноте. По холодным нотам манит. Мою боль взорвать нельзя. Взорвите мою боль и её источник - моё тело. Дыхание угасает каждый день, каждую минуту. Снег мёртв с тобой. Сойду с ума без сожаленья. Уйду в трамвай и там усну. Во мне нет Бога. Во мне есть Будда- это ты. Ты - Будда рок - н - ролла".
Не шло дело. Были какие- то разрывные, несвязные фразы. Да, они глубоки и осмысленны, но нет в песни какого- то одного слова, которое скрепит все предложения. Одно слово. На этом слове держится вся песня. Звучит нелепо? Возможно! Но это правда чистой воды. Хотя, правда у каждого своя. Иногда она даже бывает иллюзией. Так вот и пойми: где взять правду и как её распознать. Может её нужно искать в себе? Или может под кроватью? А возможно она притаилась у тебя в волосах. Или же она уже давно в огне. Она сгорела, а для нас остался только пепел. Пепел ничего нам не скажет.
Я продолжаю писать слова к песни:
"Голос его теряется в земле. Засыпают его палачи. Болеет Солнце, болит... Линия коснётся воды. Вода коснётся линии головы. Тепло колеет при мне. Кара настигнет всех их... Выхода нет у судьбы. Запаяли карие глаза".
К вечеру моя песня была готова. Ключевыми словами стали: голос Кореи. Музыку я уже сочиняла дома, вернее, на чердаке в гармонии с колесом Дхармы и переплетясь с сансарой. Сейчас я стала её сестрой, её частью. Мы слились в один Сатурн. Ведь в каждой песни я перерождаюсь. Каждая моя песня- это одна из моих оболочек. Это- каждая моя жизнь. Только что написанную песню я именую "Голос Кореи - Голос Китая".
Иду по лестнице, прохожу седьмой этаж, и слышу разговор двух девушек. Они стоят на лестнице и курят.
- Слышала, что про Цоя говорят?
- Нет, а что?
- Сегодня сказали, что он был пьяный и уснул за рулём. Так и вмазался в икарус.
- Да ты что?
- Вот так!
Я выскакиваю к ним, держа слёзы в полной завязке.
- Это ложь!!! Кто так низко и мерзко врёт? Кто такой циник? Ненавижу!!! Ненавижу вас всех! Твари!!! Не стыдно очернять память о нём? Циники, лицемеры, мерзавцы!
- Девочка, у тебя крыша поехала?
Спросила меня одна из них с лицом немца на допросе.
- Да пошли... вы... все...
Пройдя несколько ступеней, я пылко добавила.
- Каждый...
Я выбежала из подъезда, а в голове звучало лишь одно слово: "Ложь!" Я бегу вдоль по улице изо всех ног, с гитарой за спиной. Просто бегу. Где- то через полчаса меня что-то остановило. Мои ноги вросли в асфальт. И как раз в это время на меня едет автомобиль. Я стояла посреди дороги в полном шоковом трансе. Эта ложь меня похоронила заживо. Машина меня сбила. Свершился поцелуй безжалостного железа! Моё бессознательное тело совершило два мегаграциозных сальто в грязном воздухе города. Танец с воздухом завораживает и восторгает. Воздух заплетает волосы и осязание в одну картину будущего. А ведь будущего нет. Каждый будущий день- это наше настоящее. У нас есть только прошлое. Оно живёт в нас, пока мы живы. Оно остынет вместе с нами. А безликое будущее утопит наши портреты. Меня увезли в больницу, а вот моя гитара осталась сиротой на дороге лежать. Будто я стала её предателем струн.
Я пролежала в коме три дня. В таком состоянии мне привиделся сон (либо это было видением). Я видела операционную. В ней была некая брюнетка, и она берёт скальп, разрезает Вите голову. Она вынула из него сердце и смеялась над моими истеричными эмоциями и слезами. После я оказалась в лесу. Какой- то мужчина перерезает Вите шею. Витюня улыбается, а я начинаю задыхаться. Но даже в тот момент, когда запас воздуха заканчивался в моих песочных лёгких, я смотрела на его улыбку и думала: "Эта улыбка нефритового ангела. В его глазах прекрасно горит звезда. А его голос из мрамора и в мраморе он нашёл пристанище. Застыл как бабочка в янтаре!"
Песок закончился, и я очнулась в больничной палате. Я нервно вскакиваю с кровати и выбегаю на коридор. В городе на головы людей разлилась ночь. Я иду медленно и опираюсь о стену. Медсестра как обычно спит на посту. Не стану я её пугать. Пусть спит. Может ей снится счастье, которое берёт её за руку. Прохожу чуть дальше и вижу парня в белом одеянии. Он сидит грустный и прижавшейся к батареи. Я удивлённо посмотрела на него. Он явно разжег во мне интерес загадки, но я прошла мимо, хотя на несколько секунд я притормозила рядом с ним. Через несколько шагов от него я услышала голос:
- Кореникель, куда ты?
Я заволновалась. Кто ночью в больнице может знать моё имя? Меня же зовут не Катя и не Света какая- нибудь. Я делаю три глубоких вдоха и один выдох. Обернулась и увидела, что прямо передо мной стоит тот самый парень в белом. Я вздрогнула.
- Откуда ты знаешь моё имя?
- Не знаю. Просто когда я посмотрел на тебя, то имя само собой всплыло в моей голове.
- Ты меня пугаешь.
- Мне самому страшно! Я раздвоился. Ты можешь мне помочь?
- Что значит "раздвоился"? Это как?
- Пойдём, покажу, где мой дубль.
Мы отправились в одну из палат. Там было три человек. На кровати, возле двери, действительно лежал он. На руках у него были повязки.
- Что с твоими руками?
- Я порезал вены.
- Какова причина?
- Гибель моего Бога.
- Неужели…
Я без слов поняла, что он говорит о Викторе. Ну, а кто же ещё достоин носить звания Бога?! Никто, кроме него! Виктор…
- Лучше назвать его Буддой.
Я дотронулась до него и оторопела. Он был холодным, как лёд на Аляске. Я прикоснулась к его шеи, чтобы прощупать пульс. Ноль ударов в минуту. Он мёртв.
- Что ты делал до того, как раздвоиться?
- Я отравился. Я выпил множество таблеток всяких – разных. Смысла в моей жизни нет, а я не такой, чтобы жить бессмысленно. Во всём должен быть смысл.
- Ты прав! Чёрт, чего я стою? Надо позвать медсестру.
Я рванула к двери, но он меня окликнул.
- Стой!
- Что?
- Зачем её будить? Я видел её сон. Он – чудесен! Всё равно меня уже не спасти. Я же уже умер?
- Да, ты умер.
- Это прозвучит страшно, но я рад.
- Почему страшно? Я тоже не хочу бессмысленно жить.
- У тебя есть смысл.
- У меня? И какой же?
- Я вижу над тобой арфу, и из неё льётся музыка.
- Музыка? Знаешь, раньше я обожала музыку. А рок – н – ролл это вообще моя страсть, моё наваждение, мой свет. После гибели Виктора у меня смешанное чувство к рок – н – роллу. Да, я его по – прежнему люблю и им восхищаюсь, но во мне рождается ненависть, когда я думаю, что рок виновен в смерти Вити. Если бы Витюша не занимался музыкой, то может он был бы жив. Но тогда я бы не стала писать песни. За это, наверное, стоит сказать ему спасибо, но… Чёрт, сколько «но».
- В тебе до сих пор живёт любовь к рок – н – роллу, значит, не всё потеряно. Тихо! Слышишь?
- Что?
- Меня зовут.
- Кто?
- Какой – то женский голос. Женский, но грубый. Прощай! Мне пора уходить!
Он поднялся и вышел из палаты. Я выскочила за ним.
- Стой! А как тебя зовут?
На коридоре я ели сдержалась, чтобы не закричать. По коридору шли люди в белом. Я оказалась в эпицентре этой толпы. Я вертелась по сторонам, пытаясь понять, что происходит. Моё ухо улавливало обрывки придыхательных слов из разных голосов.
- Витя…
- Жизнь не справедлива…
- Ложь…
- Виктор жив…
- Витя!
Обернувшись назад, я нос к носу, столкнулась с какой – то девушкой. Она прошла сквозь меня с шёпотом:
- Витяяя…
Она будто потянула мою душу за собой. Взяла её под уздцы, и я падаю в обморок. Я стала пустой. Я не могу даже думать. Мысли вянут в бутонах. Я стала холодеть и рассыпаться на песчинки. Я становлюсь красно – фиолетовой дымкой и прибилась ближе к потолку. Я, в оболочке этого дыма, лечу ввысь. Я поднималась всё выше и выше, пока не запуталась в ветках дерева Инжира. С долей усилий я отсоединяю листок от ветки. Вдруг на моих иллюзорных глазах он превращается в ласточку. С кончиков её крыльев капает вода, а на голове у ласточки немного рисовых зёрен. Я обвила её вокруг. Мы с ней говорили, не имея губ и языка.
- Что – то ты рановато оказалась здесь.
- А что мне делать там без него?
- Воскрешать.
- Кого?
- Музыку. Ты думаешь, что песни, которые ты создаёшь, приходят в твой разум просто так?
- А разве это происходит как – то по – другому?
- Каждая новая песня посылается вам от наших. Переводя на ваш термин: ”Песни приходят к вам от умерших“. Они мертвы только потому, что вы провозгласили себя живыми.
- Неужели?..
- Да, Корея. Тебе же нравится, когда тебя так называют?
- Я готова визжать от восторга, когда слышу это слово в свой адрес.
Лёгкая улыбка появилась на моём теле, которое сейчас лежит на холодном полу в коридоре больницы.
- А почему мы до сих пор здесь?
- Тебе ещё не пора, хотя решать только тебе, а я приму любое твоё решение.
- Ты – моя смерть?
- Отчасти.
- Мой ангел?
- Частично.
- А кто же ты тогда?
- Я твой проводник – лодочник.
- В мир мёртвых?
- В мир – иного сознания. У каждого есть проводник. Мы находимся рядом с людьми и ждём, когда их позовёт дерево. Мы доносим до дерева выдохи, а до людей – только что рождённые, свежие вдохи.
- Дерево?
- Каждый твой выдох – это листок с дерева. А когда на нём не останется ни одного листка, тогда придёт твоё время. Ты придёшь сюда и станешь им.
- А как же перерождение? И почему я буду жить инжиром?
- Переродишься, когда посчитаешь нужным. А инжир ты выбрала сама, потому что по гороскопу друидов Виктор является инжиром. И пока ты будешь здесь, я буду спать в коконе возле тебя.
- А где – же дерево Виктора?
- Тебе рано об этом знать. Но время для этих знаний ещё придёт.
- А листьев на моём дереве не так уж много.
Вдруг я услышала гармоничную музыку с собой. Звуки Китая перемешаны с моим сердцем.
- Что это за прекрасная музыка? Откуда она?
- Она для тебя. Тех, кто умирает, сопровождает музыка Родины. Эти нотки Китая для тебя сейчас звучат.
- Мы так похожи.
- Я и есть ты. Я сделана из частички твоей души при твоём первом рождении на Земле. Родина не находится там, где…
- Ты родился телом. Родина находится там, где живёт твоё сердце. Там, куда оно прикипело и его уже никогда не отодрать. Национальность, записанная в паспорте, для меня ничего не решает.
- Ну что, пора решать: остаёшься здесь с музыкой либо заберешь её с собой?
- Заберу её. Не хочу встретить её только после смерти. Хочу, чтобы и на Земле она была со мной, во мне!
- Иди. До встречи.
- Пока.
Дым развеял лёгкий ветер. Я вхожу в тело и просыпаюсь в палате. Анализы, кардиограммы и другая медицинская чушь. Я пробыла в больнице ещё три дня. Мне это настолько надоело, что я устроила истерику из – за чего меня и выписали под мою ответственность. Все же боятся за кого – то отвечать.
Я пешком возвращалась домой. Ветер бил в лицо, пытаясь запутать мои мысли в клубок. По дороге я останавливалась возле каждого дерева. А вдруг в этом дереве чья – то душа? А может вот в этой шикарной и необычайно красивой липе живёт его сердцевина, дух – ядро?
Прохожу мимо того места, где меня сбила машина, то я замечаю на дороге какой – то осколок. Подхожу поближе и понимаю, что этот кусочек остался от моей гитары. Я оглядываюсь по сторонам и подбегаю к нему, чтобы поднять. Когда осколок оказался у меня в руке, я осматриваю его со всех сторон. А после зажимаю его в кулаке и говорю, смотря вдаль.
- Я тебя не предала, а ты осталась со мной.
Я изменяю курс. Вместо того чтобы пойти домой, я направилась в магазин. Покупаю портвейн на все деньги, которые сумела отыскать в тёмных лабиринтах карманов. Прихожу домой, не разуваюсь, я сажусь на пол прямо в прихожей и начинаю пить. После двух выпитых бутылок, я закуриваю, и мне становится дурно. Я успеваю добежать до туалета, и меня тошнит. Я решаю, что нужно пойти поспать, но до комнаты я не дохожу. Спала на полу в прихожей среди бутылок и пепла от сигарет. Ужасная, конечно, картина.
На следующий день я была не в состоянии куда – то идти, что – то искать. Я отходила от алкогольных тисков у головы. Через день я пошла искать продюсера или директора. Плевать мне как это называется. Главное – это рок – н – ролл. Я ходила, исполняла свои песни, но везде мне отказывали. Время шло, а куда идти дальше, какие нужно предпринять действия, я не имею ни малейшего представления. Полгода ушло в никуда. В это время ко мне не пришло не одной песни. Я работала: посудомойка, уборщится и т. д. Ведь специального образования у меня нет. Я чувствую себя словно опустошенный сосуд. Я – птица с обрезанными крыльями. Больно ни от того, что кровь хлещет из раны, а от того, что не можешь взлететь, когда видишь небо. Но всё же через полгода я нашла человека, который согласился на моё творчество. Его зовут – Шнайтис Юрий. В первой же день нашего с ним знакомства, он решил подобрать мне имидж. Фу, как я не люблю это слово.
- Вот это платье тебе подойдёт.
Показал он пальцем на бледно – голубое платье. Я это всё ужасно не люблю: платье, юбки, каблуки. Бе – е – е, это не моё в кубе. Но я его примерила. Я терплю ради музыки.
- Может быть, я померю вот это?
Показала я на чёрную водолазку с китайскими иероглифами: Вода ни есть жизнь. Вода есть её сердце. Вода есть её кровь.
- Нет, это людям не понравится.
- А я и не должна нравиться людям. Людям должна нравиться моя музыка.
- Тогда пошла вон отсюда. Или слушайся меня или иди гуляй. Свободна!
Я стиснула зубы. Терпение уже иссекало.
- Вот, надень это, поедем в студию.
Мне пришлось натянуть на себя платье бежевого цвета. Безвкусица. Каблуки, на которых я через каждый шаг падаю. Мы сели в машину. Она тронулась с места. Юрий Шантанович брезгливо дотронулся до моих волос и сказал.
- Завтра перекрасим тебя в блондинку. К твоему типу лица больше подойдёт светлый цвет волос.
- Что? Слышишь ты, дядя, ты не офигел? В своём уме? Мозговая коробочка пуста, что ли совсем? Нет. Я терпела эти дурацкие платья, туфли на каблуках, но трогать мои волосы – это уже чересчур. Между прочим, волосы – это сакральная связь с Космосом. У них есть память. Всё! До свидания! Нет, прощайте!
Я открыла дверцу машины с ноги. Сделав пару шагов, я поняла, что далеко и быстро на каблуках не уйти. Я их снимаю и бросаю в кусты. И мне фиолетово, что на улице месяц март и снег ещё толком не растаял. Спиной я почувствовала, что за мной едет автомобиль. И я была права. За моей спиной раздался голос.
- Кореника, стой ты.
- Я сказала: «до свидания!» Не хочу с вами иметь никаких дел. Хорошо, что я поняла это до того, как что – нибудь подписала бы.
- Да не буду я трогать твои волосы. Ты останешься брюнеткой. Поехали в звукостудию. Время идёт.
- Ладно.
В студии я успела выпить две чашки кофе, прежде чем пришёл звукорежиссёр. Я была готова и попросила начать запись.
- На, возьми текст.
- Какой текст? Свои песни я знаю наизусть.
- А это не твоя песня.
- А чья?
- Неважно. Читай текст.
- Я люблю тебя, а ты меня нет. Что за бред? Что это такое? Где вы ЭТО взяли?
- Теперь этот бред будет твоим репертуаром.
- Нет, не будет. Я такую чушь не стану петь даже под дулом пистолета. Лучше умереть, чем вот это петь. Я – чистокровный рокер. Эту бредятину подсовывай обезбашенным мальчикам и девочкам, которые считают себя рокерами. Я таких призираю и никогда такой не стану. Для меня из рокеров существуют только Виктор Цой, Александр Васильев и Янка.
Я бросаю этот текст ему в лицо и ухожу. Это даже не текст. Это тупой набор слов не связанных по смыслу и значению.
Вечером раздался звонок яркий и настойчивый.
- Да.
- Слушай сюда, если ты не станешь петь попсу, то ты вообще петь не сможешь. Ты даже говорить не сможешь, потому что есть будешь через трубочку. Поняла меня? Ни одна собака твоё тело не найдёт.
-Всё сказал?
Я бросила трубку. Мне наплевать на его угрозы. Я же помню, что на моём дереве ещё достаточно листьев, чтобы не умереть завтра от рук этого мерзавца.
На следующий день я пошла на кладбище. Я стою под чёрным зонтом на кладбище. Нет, я была не бледной, как принято говорить в книгах. Я стояла с таким чувством, что надо мной палач занёс топор и через мгновение я окажусь путевой нитью к планете Нептун. Я чисто – белое полотно. Никаких красок на лице нет: ни горя, ни кристаллов прискорбия под кожей. Только смертельное ранение в голову и безразличие к миру живых. Гроб того парня уже опустили в землю и успели закопать. Людей было достаточно, чтобы принять её стойко, но в итоге вымочить дома подушку в свои слёзы. Сына не забыть… не заменить… Наверняка к такому же выводу пришла Валентина Васильевна после этого сражения. После удара, от которого уже никогда не придёшь в себя. А если и придёшь, то для окружающих ты станешь другим, сумасшедшим. Сумасшедшим для них, но не для тех, кто пережил тоже самое. Когда его родные разошлись, то в гуще заката появилась дымка вишнёвого цвета. Это душа парня скользнула по облаку к Высшему сознанию. Домой умчался без родных, к родным местам.
В одиночестве рождается истина. В тишине рождается созидание и прозрение. Я решила, что его отчасти проводили в Свет, и я пошла домой вдоль кладбища. У нескольких могил появилась дымка только синего и красного цвета. Эти дымки тоже воспарили в рукава раскалённого заката. Недолго здесь помнят умерших. Либо мёртвых пытаются забыть, чтобы не отнялся дар речи. Чтоб забыть как это: склеить в одном предложении существительное и прилагательное.
Через несколько часов я встретилась с Мальви в кафе. Через полгода нужно хоть с кем – то налаживать контакт. Невозможно всю жизнь быть затворницей. Как бы сильно я этого не желала. Мне хорошо одной. Одиночество – моя стихия. Моё море. В нём вся вода подчиняется мне! Один мой жест для неё красноречивее, чем сотни книг. Сидя в кафе, я замечаю, что на другой стороне улицы стоит машина этого Юрия Шанатовича Шнайтиса.
- Мальви, обрати внимание вон на тот автомобиль.
- Ну, ничего так, а что?
- А то, что это авто того самого ублюдка, который сначала хотел сделать из меня голимую попсу, а потом, когда я отказалась, угрожал убить меня.
- Да? Это он? Сейчас я пойду и скажу ему всё, что я о нём думаю. Тварь подзаборная!
- Перестань! Не связывайся с ним. Он мне ничего не сделает. Надоест, отстанет.
- Откуда ты знаешь?
- Знаю!
Вечером в тоже время звонок повторился.
- Ты подумала насчёт моего предложения? Будешь петь попсу?
- Никогда.
- Да пойми ты, у тебя будет слава, деньги, много денег. А потом ты сможешь петь рок – н – ролл. Ну как, договорились?
- Нет, истинный рокер никогда не предаст рок – н – ролл. Из попсы в рок – н – ролл не перебраться. Это иллюзия. Он просто не примет тебя. Отвергнет, как несовместимый с твоим организмом орган.
- Запомни, последствия могут быть ужасными.
В трубке зазвучали гудки.
Через два дня мы с Мальвиной гуляли по улице, и меня чуть не сбила машина. Нет, не машина Юрия. Конечно, он же не такой дурак, каким кажется, чтобы совершать наезд на своём авто.
- Ты как?
- В норме, Мальви.
- Корея, это был он? Думаешь, это по его указке произошло?
- Безусловно, ветер оттуда дует.
- Может ты всё- таки согласишься с его предложением? А то он тебя и вправду убьёт.
- Ты с ума сошла? Ты вообще слышала сейчас, что сказала? Ну, вот от кого от кого, а от тебя я таких слов никак неожидала услышать. Пока. Я одна пойду домой. Одна… Я осталась одна… перед своим Днём Рождения.
Я отправилась домой. Мальвина кричала мне что – то во след, но я не обернулась.
- Корея, ну извини меня. Я не подумала. Ляпнула с бухты барахты. Корея… Кореникель. Я не хочу, чтобы ты погибла. Понимаешь? Корея… Ко_ ре_ ни_ ке_ль!!!!!
Я шла поставленным и быстрым шагом, говоря себе под нос.
- Видеть тебя больше не хочу. Сказать такое мне, зная, что рок – н – ролл для меня дороже и любимее всего – всего на Свете. Знает же, что я его уже восемь лет слушаю. Ни дня без рок – н – ролла! Ни вздоха без него и нет выдоха. Я просто не умею без него дышать. Я не способна на это.
Выйдя из лифта, я начала искать ключи в карманах. Когда я подошла к двери и вставила ключ в замочную скважину, я подняла глаза и увидела его. Нож торчал в двери. Я выдернула его как вилку из розетки. То есть аккуратно и с оглядкой (опаской) на ток. Я на секунду действительно физически почувствовала разряд тока, но через мгновение это чувство исчезло. Нож я бросила на ступеньки. Пусть ждёт того, кто позволит куску заострённого металла стать своим повелителем, хозяином. Кто – то же делает нож своим воздыхателем. Грубость крови поражает. Нет, приводит в состояние омерзения.
Мы сели ужинать: я, мама, брат и его подружка. Брат начал разговор со мной.
- Кореника, этот Юрий больше не звонил?
- Сегодня нет. Он преподнес мне другое напоминание о своём лице.
- И какое же?
- Нож в дверях нашей квартиры.
Брат подавился.
- Что? Нож? Да он вообще уже обнаглел? Давай подадим заявление в милицию.
- Нет, бесполезно всё это. Жди, пока ему это надоест.
- Жесть!
- Да, да, Мирт, вот такая наша жизнь. Смирение и вера.
Видя, как на меня смотрит брат, и его девушка, я постаралась более расплескать эту тему и влить по каплям им в уши.
- Ну, так все говорят. Я просто думаю, что это слова слабаков и тех, кто ничего не хочет изменить. Вернее, не знает, кто он и чего он добивается. Факт своего Рождения нужно ведь оправдать. В первую очередь перед самим собой.
Ближе к ночи в дверь свершилось три чётких удара по двери.
- Мирт, открой. Блин!!!!
Я открыла дверь, на пороге лежит конверт. Я поднимаю его и читаю.
«Виктор в Японии!»
Я опешила. Откуда это послание: из ледяного Рая или из страстно – сладкого Ада?
Через день вечером я шла по улице с новой, только что купленной гитарой. Я не обратила внимания на парня, идущего позади меня. Я была слишком рада покупке, что ничего не видела вокруг. Да и не хотела я видеть уставших людей, уставших улиц, уставшего города. Но тут я почувствовала удар по голове тупым предметом. Меня били ногами. Моё лицо поздоровалось с асфальтом. Моя кровь потекла из меня, изгибаясь и уворачиваясь от камней как змея. А последняя моя мысль была посвящена гитаре. Я боялась, что её разобьют или украдут. Я столько на неё зарабатывала. Я не переживу её потери вот так.
Мне наложили швы на подбородок, губы. Прописали кое какие лекарства и отпустили домой. С головой всё оказалось в порядке. Видимо он не рассчитал силу удара. А может быть, наоборот, у него всё было рассчитано и предусмотрено? С гитарой, Слава Великому Будде, всё было хорошо. Она ждала меня дома в том же углу, что и моя предыдущая. Я взяла её в руки, сыграла пару аккордов, но… Ау, больно! Пальцы же все в ссадинах и кровоточат. Но преодолевая ничтожную боль тела, я сыграла и спела свою любимую песню «Печаль». Эта самая глубокая и яркая грусть из всех его песен. Слушаешь её и проникаешь в его душу. После этой песни остаётся осадок тайного знания, которое было дано понять лишь Виктору. Пальцы потом весь день болели. Физическую боль не сравнить с душевной. Она гораздо сильнее и никогда не забывается. Душевная боль уже никогда не оставит тебя. Такая боль не заживает.
Утро. Всё в ожидании рождений и воскрешений. Сегодня двадцать второе марта – День моего Рождения. Сегодня мне исполняется девятнадцать лет. Не успев отойти ото сна, я тут же подбежала к полке, достала оттуда две дикаративных свечи. Это те две свечи, которые я жгла в день его гибели. Я решила, что это отныне станет моей личной традицией. Когда мне плохо либо чересчур радостно, на свой День Рождения, на его День Рождения, я буду зажигать эти свечи и смотреть, как с медлительной влажностью погибает воск – слеза свечи. Не поверите, но мне это помогает. Кажется, будто слёзы свечи являются твоими. Кажется, словно она берёт часть твоих слёз на себя. Создаётся впечатление, что язык огня слизывает с твоей ауры все страхи, а дым заполняет пустоту внутри тебя. Расползаясь по тебе, он смягчает острые углы.
Ближе к обеду собрались гости и все начали заниматься подготовкой к празднику. Я поняла, что я здесь лишняя и ушла в свою комнату. Я стала медитировать. В надежде улететь куда – то далеко. Мне хватило практики и сил, чтобы появиться там, где я жаждала появиться. Я оказалась возле своего дерева – инжира. Моей ласточки на этот раз рядом со мной не оказалась. На этот раз я была в своём теле, но оно было покрыто красно – фиолетовой дымкой. Я не навязчиво выглянула из – за инжира и увидела множество других деревьев: липа, дуб, берёза, сосна и иные породы. Я решила пройтись дальше и насладиться красотой этого мира. Справа стояла липа огромного размера. На ней висели маленькие колокольчики и при каждом касании ветра они так нежно звенели. А возле неё росли белые тюльпаны. На лепестках тюльпанов лежало немного снега. Слегка пройдя дальше, я увидела берёзу с красными ленточками на ветвях. Они развивались, как волосы русалки. Вдруг надо мною пролетела стайка ласточек. Их было пять штук. У одной было две огненных колонки над крыльями. У второй – хвост был заплетён косичкой. Третью я не успела рассмотреть. Четвёртая ласточка была жёлтого цвета. А вот пятую, к сожалению, я тоже не успела охватить взглядом. Где – то вдалеке я увидела ворота и замок, который возвышался здесь над всем. Я направилась к нему. Мне становилось всё интереснее с каждым шорохом моих шагов. Подойдя к этим воротам, я сумела рассмотреть детали замка. Он был с двумя башнями и состоял он из чёрного нефрита. Слева от него стоит дерево. Это каштан. Его корни чуть – чуть виднеются из – под земли. И возле этих корней лежат серебряные монетки. Они создают круг около дерева. На коре растут орхидеи с лепестками почти до земли. А внутри этих цветов лежат сочного цвета зелёные яблоки. Бабочки танцуют, рассекают воздух возле верхушки.
- Неужели такое совершенство бывает?
Задыхаюсь от жажды не забыть эту прелесть, вернувшись назад. Я открываю ворота и вхожу туда. Подойдя к каштану, я замечаю, что прямо перед ним есть пруд. Наповерхности воды растут лотосы посыпанные корицей. А вода является такой чистой, что бьёт в глаза её белизна. Она как молоко. Коктейль: молоко со снегом и белым жемчугом. Я подхожу к пруду и едва касаюсь этой необычной воды, как вдруг оттуда вылетает дракон цвета воды пруда. Я попятилась назад, неудержалась на ногах и упала на траву. Она была словно шёлк. И тёплой будто бы шерсть. Я вглядывалась в это насыщено – синее небо, на котором не было ни намёка на облака. Дракон забавлялся со своим хвостом. Это неописуемое зрелище. Если могла бы, то осталась бы навечно наблюдать эту незабываемую картину. Неожиданно моё умиротворение нарушил лёгкий удар о землю, прямо у моего указательного пальца. Я вздрогнула и опустила голову вниз. Это был плод каштана. Я нерешительно подняла его и разломала на две половины. Из каштана выпала чёрная жемчужина, но непростой формы. Она была в виде восьмиконечной звезды. Я приподняла её к уровню глаз. Жемчужина меня буквально гипнотизировала. Она оказалась зеркальной. Сквозь это чёрное жемчужное зеркало я заметила, что на коре дерева что – то нацарапано. Я отложила её на траву и, встав, подошла к каштану. Увидев, что там написано я упала на колени.
- Вэй1то4ла1.
На каштане было нацарапано четыре иероглифа. Они означают имя Виктор.
Я дотронулась до вырезанных иероглифов и услышала мужской голос позади себя.
- Этот каштан превосходен, не так ли?
Произнёс он на китайском языке. Я поднялась с колен и обернулась. Передо мной стоял парень азиатской внешности. Азиат был в чёрных брюках и в чёрной рубашке, а поверх был надет длинный чёрный плащ.
- Да, каштан прекрасен.
- Хочу высказать тебе своё почтение.
Он совершил китайский поклон воина.
- За что?
- Ты сама нашла сюда дорогу. А это нелегко.
К азиату подбежал тигр. Тигр длинношерстный, чёрно – белого цвета с чёрными крыльями. Меня передёрнуло. Он, конечно, очарователен и завораживает, но вот так вблизи я никогда не видела тигров. Он зашипел.
- Тихо, Шань.
Сказал азиат, погладив его по крылу. Тигр усмирился и лёг рядом с ним.
- Я хочу спросить.
- Спрашивай, Корея.
-В этом дереве притаилась душа Виктора?
- Спрашиваешь, чтобы подтвердить своё предчувствие? Зачем? Ты же всё чувствуешь. Почему вы люди, всегда ждёте каких – то словесных подтверждений? Почему вы сами себе не верите? Кто же тогда поверит вам?
- Так «да» или «нет»?
- Не знаю.
Раздался громкий шум, и я оказалась в своей комнате. Оказывается, это моя родня включила магнитофон со своей безвкусной эстрадой. С раздражением я вошла в зал.
- О, Кореникель, выпьешь? Это же твой день.
- Сделайте музыку потише.
- Что?
- Тьфу, забыла на русский перейти. Сделай звук тише.
- А – А – А… Хорошо!
Звук утих и раздался звонок в дверь. Я открываю дверь и вижу на пороге Мальвину с подарочной коробкой в руках.
- Корея, с Днём Рождения! Желаю всего – всего и …
- Маль, мне не нужен подарок от тебя. Я всегда была без друзей, одна. Я по жизни волк – одиночка. Пока!
Я захлопнула дверь.
В середине апреля я подала заявку на участие в рок – фестивале. Ответ мне пришёл через месяц. В письме говорилось, что я допущена к участию с песней «Тень Виктора Цоя». Рок – фестиваль состоится 4 июня. Получив такой ответ, я прыгала от радости до потолка. Узнав об этом, Мальви решила поехать со мной как группа поддержки. Не понимаю, с чего она взяла, что я нуждаюсь в поддержки? Я что, не умею ходить или стоять? Жутко.. Признаюсь честно, я никогда не умела шутить. Другой склад ума. И я этому даже рада. Жизнь – это не шутка. Это пытка раскаленным железом на открытом сердце. Я не могу слушать эти глупые высказывания людей: « Впереди ещё целая жизнь!» А откуда вы знаете, какова продолжительность этой «всей жизни»? Может вся наша жизнь – это ещё один день, месяц и всё! Наши росписи выцветятся на фотографиях. Судьбу ведь невозможно поменять (изменить), её можно лишь подкорректировать, трансформировать под свои мысли. Предать ей облик своей кармы. Подшив судьбу на неё.
Мы с Мальвиной добирались до назначенного места автостопом. Мой номер был девятнадцатым. Какая ирония! Мне девятнадцать лет и я выступаю под девятнадцатым номером. Не знаю, хороший это знак или плохой.
Я нашла укромное местечко, поставила там фотографию Вити и зажгла свечу. Я опустила голову. Сложила руки ладонь к ладони и дотронулась до носа, нижней губы два раза дотронулась до лба. После я держала руки на уровне груди и шептала.
- Ты – корень рок – н – ролла, а мы - твои ветви. Ты воистину рокерский ангел и рокерский храм. Я тебя никогда не забуду и сделаю всё, что в моих силах, чтобы тебя никто другой не посмел позабыть и оставить тебя во вчерашнем потускневшем дне. Одно слово «верь»!
Я ещё раз повторила ритуал и положила его фотографию в свой рюкзак.
- Ты вечно будешь живым!
Уверенно сказала я.
Тут ко мне подходит Мальвина с каким – то парнем.
- А ты знаешь, что здесь один урод оскорбляет Виктора?
- Нет, я этого не слышала. И что эта за ублюдошная тварь? Сейчас он у меня кровью захлебнётся. Я не позволю, не позволю при мне хотя бы слово плохое в его адрес сказать.
- Он вот – вот выйдет на сцену. Иди, может быть, ещё успеешь.
- Окей!
Я побежала к выходу на сцену. Этот парень уже стремился к микрофону, но я вышла за ним на сцену, одёрнула его за плечо и задала вопрос.
- Ты обнаглел, крыса?
- Что?
- Уши на что? Немедленно извинись за то, что оскорблял Цоя! А иначе я выбью из тебя эти извинения. Понял, крыса?
- А не пошла бы ты лесом. Я перед этим чуркой извиняться не намерен.
- Рот закрой…
- Ты…
- Рот закрой или тебе его закрыть навечно?
- Он – бездарность! Тексты у него легкотня. Музыка вообще.
- Он так писал, чтобы каждый мог сыграть его песни для себя, когда на душе плохо.
- Ой – ой – ой! Он – бездарен!
- Ах ты, тварь.
Я ударила его ногой в грудь. Он покачнулся.
- Я сказала: «заткнись»! В гневе я неумолима.
Крикнула я ему.
- Ну, держись, дрянь! Ты этого хотела.
Он подошёл и ударил меня наотмашь кулаком в лицо. Из носа тут же потекла кровь. Я нанесла ему ответный удар по ногам и он осел. Я взяла его за шею, и его лицо ударилось о моё колено. Потом последовало несколько точных ударов ему по спине и нас разняли.
- Извиняйся, ублюдок! Пустите меня! Я не уйду пока не услышу из его грязного рта извинения. Пустите меня! Ещё встретимся. Понял?
Меня отнесли за кулисы. Там Мальвина подала мне платок, чтобы я вытерла кровь.
- Подними голову, надо остановить кровь.
- Ты – дура?! Голову не в коем случаи нельзя поднимать.
- Ты зачем полезла в драку? Это же просто слова!
- Просто слова? Эти слова оскорбили меня.
- Стоп!!! Эти слова оскорбляли не тебя, а Витю.
- Оскорбления в его адрес автоматически переходят на меня. Да наплевать, пусть поливает грязью меня, но не Виктора!
- Но это субъективное мнение конкретного человека. Одного из миллиона.
- Это мнение пусть они оставят при себе. Я когда услышала, как он неуважительно говорит о нём, я буквально впала в бешенство. Все приёмы ушу вспомнила, хотя до этого думала, что ничего не запоминаю о единоборстве. Интересно. Правда же?
- Ну да.
К нам подбегает парень, который уже состоялся, как знакомый Мальвины. Он был взволнован и возбуждён. Задыхаясь, он произнёс:
- Тебя исключили из фестиваля. Ты больше не участник, прикинь?
- Почему я исключена? Это за то, что я уделала того сосунка? Так, ладно! Хорошо!!! Прекрасно!!! А знаете, что я сейчас сделаю? Пойду и устрою им тоже, что и этому… тому…
Я встала и пошла к тем, кто меня исключил. В своей голове я уже всех положила на лопатки, но тут я заметила, что сцена пуста. Я вышла на сцену и просто спела свою песню без гитары, без каких – либо других аккомпониментов. Аплодисментов не прозвучало. Я постояла минуту, словно я из керамики или глины. А после безымянно ушла и покинула людей, оставив им ноту моей диафрагмы. За кулисами я услышала целую палитру эмоций, которые имеют свой грив и которым ещё не успели повесить ярлыки «добрые» люди. Песня пришлась им по нутру. Я села на пол и заплакала.
Первое место досталось тому, кого я немного опустила на землю. Видимо из – за жалости. А я не была участницей, поэтому я осталась ни с чем.
Я, Мальвина и её знакомый сидим на лавочке. Я курю. Мальвина изучает дым сигарет внимательно и координально. А знакомый вдруг заиграл на моей гитаре.
- Эй, знакомый, не мучай мою гитару. Она привыкла, что тот, кто на ней играет, знает, как это делается.
- У меня, между прочим, имя есть.
- Ооооййй, блин, ну так скажи его нам уже, наконец. Мы же не экстрасенсы. У тебя на лбу твоё имя не написано, к сожалению.
- Костя.
- Мальвина.
- Кореникель, кличка Корея, но я решила взять себе псевдоним.
- Какой?
Любопытна спросила Мальвина.
- Морролина.
- Морролина? Где – то я уже слышала это имя. Где же? Где же?
- В кино. Морро.
Сказал Костя, ударив по струнам.
- Кореникель, он прав?
- Да, он угадал. Всё, Костя, хватит терзать её. Дай сюда.
Я буквально вырвала у него из рук гитару. Сигарету я быстро докуриваю и выбрасываю. Я заиграла (запела) свою песню «Пленник августа». На полпесни рядом с нашей лавочкой встал какой – то мужчина. Мне было не по себе. Не люблю, когда дышат в спину. Можно пропустить удар. Но я всё же смогла допеть песню и обернулась.
- Вы что – то хотели спросить?
- Да, пожалуй.
Он подошёл ко мне.
- Ты случайно не с фестиваля едешь?
- Да, именно с фестиваля. А вам зачем такая информация?
- Я слышал, как ты пела.
- Да сейчас вся улица это слышала.
- Нет, не сейчас. Я был на фестивале.
- Ну «и»?
- И я могу тебе помочь.
- Ооооо, нет, только ни это! Будешь наряжать меня в идиотские платья, а потом заставишь петь попсу? Знаем, проходили.
- Попсу? Я её на дух не переношу. Я – заядлый рокер. Рок – н – ролл слушаю с десяти лет.
- Я тоже.
Задумчивая маска припала к моему лицу.
- Меня зовут Гореслав.
- А я – Морролина.
- Фанатеешь Виктором?
- Мои песни все о нём. Нетрудно догадаться, кто я.
У меня началась творческая жизнь, наконец – то! Ночью я сочиняла песни, а днём записывалась в звукостудии. У меня уже было несколько концертов. Меня и мою музыку восприняли отлично, но есть одна значительная проблема: у меня брали интервью, и я узнала, что оказывается я недостойная.
Отрывок из интервью:
- Морролина, скажи, а ты будешь петь песни о чём – нибудь другом, а не только о Викторе? После его гибели уже год прошёл, а ты, как я понимаю, до сих пор не в себе?
- Прошёл всего год. Вы думаете этого достаточно для того, чтобы отречься от своего Божества? Отвечай на чётко поставленный вопрос.
- А для тебя он – Бог?
- Бог, Будда, небо, вода, смысл, вера, надежда, стремление, любовь, жизнь!
- Понятно! Морролина, а …
- Называй меня Тенью Цоя.
- Я не могу тебя так назвать.
- Почему же?
- Ты не дотягиваешь до его уровня. Ты недостойна, носить это звание, но всё в твоих руках. Ты можешь это изменить.
- Что? Так значит, я недостойна, носить этого звания? Значит, я – бездарность и самозванка? Я – дура? Почему я не заслуживаю, чтобы меня так называли? А? Я тебя спрашиваю. Всё! Fuck you!
Я ушла оттуда, громко хлопнув дверью. Немного отойдя от этого нелестного для меня разговора, я отправилась домой, чтобы собрать вещи. Я переезжаю к Гореславу, в его квартиру. Почему – то Мальвина решила поехать со мной в роли волнующейся за меня подруги, хотя никогда поистине ею не являлась. Наверное, это просто было поводом, чтобы съехать от родителей и видеть их как можно реже. Наредкость они ей поломали мозг.
Поднявшись пешком на пятый этаж, я подошла к плакатам Цоя и аккуратно сняла их со стены. Бережно положив их на пол. Ту же процедуру я повторила с его фотографиями. На каждом фото он всё загадочнее и очаровательнее. Глаза Виктора всё больше налиты Буддой и особой философией, который в мире больше никто и никогда обладать неудастоится чести. Философия иероглифа Цой. Непредсказуемые мысли по – поводу обычных вещей. Как элегантно и нерушимо сочетал он в песнях себя и этот мир. Собранные плакаты и фотографии я взяла в одну руку и продолжила свою работу. Половина свечей на полу уже неприсутствовало. Но та половина, которая осталась, половина от давно уже погасших свечей отправилась в угол лестничной клетки в компактной пирамидке. Я подошла к горшку с кактусом и увидела, что там море окурков сигарет. Я выбросила их прочь. Пускай их топчут безжалостные ноги. Пускай они станут немой пылью и больше никогда не захотят кого – то или что – то погубить, отравить своим медленным ядом. Но как только последний окурок коснулся пола, я сама достала из кармана пачку сигарет и закурила.
- Вот уроды! Чтобы у вас руки забыли движенья любого типа, любой породы. Какое же это кощунство. Прошёл всего-навсего год. Что такое год на сращивание позвоночника? Плевок в вечность, не более того. Что такое год для воскрешения мёртвого сердца? Ни – че – го!!! Этот вопрос дует в коробках, которые брошены в подвалах. Вот какова субстанция ответа. Но за год можно написать книгу, да не одну. Можно научиться кататься верхом на лошади. Возможно встать на лыжи или нарисовать фееричную картину, которая замедлит ход времени в твоей мастерской. За год возможно умереть. Нет, умереть можно за одно моргание глаза. Ты начинаешь моргать живой, а заканчиваешь – мёртвой. Да…
Горько сказала я, бросив окурок на пол и растоптав эту вредную привычку навечно. С этим потухшим окурком я погасила в себе желание потянуться к пачке сигарет, когда больше не хватает фантазий и воображения, чтобы без последствий смотреть на реальность и видеть её. Взяв плакаты, фото и кактус я направилась в квартиру. Поставила горшок на стол в зале, плакаты положила рядом. На цыпочках я сумела дотянуться до полки в шкафу и взяла оттуда спортивную сумку средних размеров. Мне вполне хватит этого пространства. Вещей у меня немного и все они чёрного цвета. Чёрный цвет – любимый цвет Виктора. Я всегда отдавала предпочтение этому цвету, а после гибели Вити, я в него влюбилась. Никогда не понимала: почему некоторые и люди помешены на тряпье? Народ, надо украшать, совершенствовать, ухаживать за собой изнутри. Снаружи украшают себя либо бездушные, либо глупые. Даже в таких рассуждениях есть выбор, но он практически одинаков по значению. Собрав все необходимые вещи, я отправилась к Гореславу Ивановичу. Кстати, фото, плакаты и кактусы, я прихватила с собой. Семье я оставила записку, что я никогда не чувствовала их присутствия рядом. Я никогда не могла с ними о чём – то поговорить. Каждый на своих ультраволнах. Каждый в зазеркалье ищет своего духовного близнеца. Все называют это второй половинкой. Очередное заблуждение. Ты и твоя душа – это одно целое. Это и есть вторая половина. Просто нужно найти к ней ключ и подход. А духовный близнец – это и есть ваша банально – людская любовь во всё сердце. Близнец находит тебя, и только тогда просыпаются яркоотчётливые чувства ведь он проходит по твоим болевым точкам, а потом рассказывает о своих.
Гореслав Иванович дал нам с Мальви одну комнату на двоих. Моя кровать стояла прямо возле окна. Каждое утро первым кого я видела и первый, кто желал мне доброго утра, было тяжёлое Солнце. Видно, что он болеет мечтой, поэтому оно и накручивает небо на свои средневековые ресницы. Не нужно быть гением, чтобы догадаться о мечте солнечных бликов. Вода. Его мечтой является водная гладь. Прислушайся к его мятежному голосу. Он так и молится: «Умоляю, хоть каплю дайте. И я согрею ещё сотню миллионную людей за сотню тысячную лет. Хотя бы раз мне стать покорным слугой у Принца дождя. Я припаду к его руке щекою. Дай только каплю на кончик истлевшего пальца».
Невыносимо слышать это как только просыпаешься. Это так вскрывает мне мозг, что каждое утро ко мне стала приходить строка. Первое время я их игнорировала, но после стала записывать приходящие ко мне фразы на стену, рядом с моей кроватью. Гореслав и его жена разрешали мне всё. В этом доме никого не пугала рокерша с причудами. Свои кактусы я поставила на подоконник. Фото засунула в рамки и повесила их на стену, как и плакаты. У Гореслава Ивановича и его жены Надежды Вячеславовны тоже была своя комната. У их сына Антона, которому было двенадцать лет, тоже имелась своя отдельная комната. Ну, а Костя меня, просто сразил наповал!!!! Он приходит к нам каждый день. С девяти до восьми как на работу. А недавно вообще остался ночевать. В зале на раскладном диване приземлился. В этот момент я почувствовала себя мостом, который помогает молодёжи лишний раз не встречаться с родителями.
Я проснулась. На часах шесть утра. На ум пришла очередная интересная фраза. Я взяла маркер чёрного раскраса и начала писать на стене. На ней уже было достаточно много надписей в разброс, но все они уже складывались в моей голове в одно целое, в песню.
Надписи на стене:
Ручной макрослух видит лиловый ноготь над твоим крылом. Дождь наполняет меня границей азиатских снов. Я – убеждённое объятие смерти. Протяни руку к Солнцу 1. Теряюсь в подсознании мутных городов. Не бойся её потерять 2. Закрыв себя, мы можем жить мечтою. Дыхание смерти расползается по чертам твоих скул. Потеря – неизбежное покрывало 3. Жить мечтою твоих глаз.
Рядом было нарисовано сердце, которое запуталось в щупальцах медузы и гитара.
Я сижу на кухне и смотрю в потолок, считая сантиметры Солнца. От скуки я начала осматривать кухню и говорить названия всего, что видела.
- Окно. Плита, а в ней газ. Кастрюля. Кран, внутри вода. Вилки – ложки. Холодильник. Холодильник? Да, холодильник.
Я встала со стула, подошла к холодильнику и открыла его. Покопавшись в нём, я обнаружила в морозилке эскимо на палочке. Я тут же его отобрала у холодильника. Нетерпеливо открыв эскимо, я застыла, держа его в руках.
- Нет, так скучно!
Я взяла блюдце и ножом сняла с палочки всё эскимо. Ела прямо руками.
- Смотри, что про тебя написали.
Сказал Гореслав, бросая свежую газету на стол. Облизав пальцы, я взяла газету в руки. Там был заголовок: « Атака теней».
- Ну и что? Я всегда их просила называть меня его тенью. Что – то не так, Гореслав Иванович?
- Ха, ты ещё спрашиваешь?! Заголовок хорош, да. Прочти, пожалуйста, всю статью. Там такое написали, ужас. За что они тебя так ненавидят? Я никак не могу этого понять, хоть ты тресни.
- Гореслав, успокойтесь. Это всего лишь чернила, всего лишь на бумаге. Ничего серьёзного и страшного в этом нет. Слова иногда просто напрасное содрогание воздуха. Больше в них ничего нет. Они пусты, как кувшины в пустыне.
- Морролина, я тебя, конечно, люблю, но давай ты это уже как – то прочтёшь, и не будешь доводить меня до сердечного приступа.
- Хорошо – хорошо, уже читаю. Видишь, она у меня в руках.
- Морроль…
Я открыла страницу на нужной мне странице, отыскала глазами статью и начала читать про себя:
« Солнце – звезда погасла, а неупокоенные тени до сих пор бродят среди нас. Сколько мы будем это терпеть? Да, человек она хороший и рокер от Бога, но давайте будем честны перед собой и перед Виктором. Она же немного не дотягивает до звания – Тень Виктора Цоя. Не идёт от неё таких мощных излучений, какие шли от него..
Давайте попросим Морролину о том, чтобы она перестала петь о нём, и спела бы нам о себе. Не сотвори себе кумира, Госпожа Морролина».
- Не сотвори себе кумира? Поздно, я прикипела к нему сердцем. Я всегда буду его вестницей. Я всегда буду ему поклоняться и восхвалять Великого Неистового Виктора. Он этого достоин. Он заслужил вечный почёт и покой. Да, всё - таки я начала отвыкать от живых.
Гореслав открыл форточку и судорожно закурил.
- Сигарету дать?
Несколько секунд я подумала, смотря на сигарету, а потом сказала:
- Нет, я перегорела к никотину.
Прошла минута молчания.
- Почему? Неужели я даже ни тень? Тогда, кто же я? А может я – сон? Скоро наступит утро и я растворюсь в пространстве? Может моё Рождение – мираж? Сегодня состоялось вымышленное рождение речей.
Из кармана я достою маркер и пишу на руке только что придуманную мной строчку: « Сегодня состоялось вымышленное рождение речей». Эту фразу я вплету в уста своей новой песни. Встав из – за стола, я в клочья разорвала газету, которая отчаянно сопротивлялась мне своим объёмом. Но всё же она украсила своими страницами мусорное ведро.
Дорога. Я, Мальвина, Костя, Гореслав Иванович и его семья едим на шашлыки. За нами ехала машина с друзьями Гореслава. Они – то нас и вытащили на природу. Я жутко этого не хотела, но меня уговорили. Я сидела на заднем сидении и смотрела в лобовое стекло. Вдруг я вижу мост, а за рулём Виктора. Я оглянулась по сторонам. За окном авто был не мой город. Это Латвия.
- Витя, не езжай туда. Остановись, Виктор. Там беда. Бееедааа…
Закричала я и коснулась его плеча, но моя рука прошла насквозь, как нож в тёплое масло. Я вздрогнула.- Что со мной? Я – призрак?
Вдруг Витя поменялся в лице. Я увидела автобус, который нёся на нашу легковушку.
- Чёрт, отказали тормоза. Отказали тормоза!
Мы столкнулись. Виктор лежит весь в крови. Дыхание напрочь отсутствует. Передо мной мёртвый Будда. В его лице я увидела смерть моей жизни и русского рок – н – ролла. Я начала метаться. Хотела ему помочь, но не могла, ведь я всего лишь призрак этого времени. Мой срок жалок. От безнадёги я закрыла глаза и сказала:
- Это миф! В реальности Виктор жив и здоров. Жив и здоров!
Набрал мой голос мощь произношения.
- Кореникель, что с тобой?
Спросила Мальвина, повернувшись ко мне с переднего сидения. Я поспешно разрезало воздух кинжалом ресниц. Быстро огляделась по сторонам и поняла, что я в машине Гореслава, а не в Витиной. Выдох облегчения, за которым последовал вдох памятной скорби.
- Будешь яблоко?
Спросила Мальвина и протянула мне сочное, спелое зелёное яблоко. Мой пристальный взор окутал яблоко. Я ничего ей не ответила только взяла яблоко и крепко зажала в ладони словно лезвие. Мой взгляд вновь устремился в окно. В голове засел пейзаж буддийского Рая. Дерево, в котором теперь цветёт душа Виктора и он поражён красотой тех мест дословно, как и я. Но тут я почувствовала чьё – то тепло на поверхности своей руки. Я повернулась. Это Костя взял мою руку в свою. Ему стало интересно, что написано на моей коже.
- Что это?
- Строчка к моей новой песни. Ничего не было под рукой, пришлось записать здесь.
- А почему потом не смыла?
- Смывала, но окончательно надпись не покинула мою кожу. Остался след. Его ели видно. Ещё пару раз помою, и она смоется. На будущее хочу тебе сказать: не надо меня трогать. Я не люблю, когда всякий каждый вводит в мою ауру свой негатив. Спасибо заранее.
- Ладно, договорились.
Мы нашли отличную поляну и стали там обустраиваться. Гореслав и какой – то его друг стали делать шашлыки. Мальвина с Костей просто сидели и разговаривали. Сын Гореслава и сын друга Гореслава играли в мяч. Вся эта картина меня утомляла. Уже прошёл год и десять дней после того, как любимое Витюшено сердце перестало биться в унисон с Космосом и кареглазой Кореей. Поэтому я пошла вглубь леса. На отшибе я нашла две берёзы, которые стояли друг напротив друга, а рядом была только высокая трава с глазами – ромашками, которые следили за мной внимательно и бесповоротно.
- Здесь мне никто не в силах помешать. По крайней мере, на это есть надежда.
Я присела на траву в позе для медитации. Глубокий вдох, короткий полувыдох и остаток воздуха в лёгких я вывела плавным и длинным выдохом. Руки я сначала держала над головой, прижав их ладонями друг к другу. После я спускала их вниз и делала кистью переворот вокруг другой. Завершало это действие так: руки были на уровне груди, а подушечки четырёх пальцев касались друг друга. Большой палец в этом действии не участвовал.
И вот я уже стою возле своего дерева инжира. Вдалеке виден тот небопривлекательный замок. Мне хотелось ещё раз увидеть этот каштан и чудесный пруд. Я пошла туда. Каштан всё также неописуемо красив, а по – поводу пруда и плодов каштана просто нет слов, одна музыка льётся в голове. Меня целиком и полностью поглотило, покорило новое воплощение Вити и это место. В человеческом обличии Виктор был безупречен, а теперь он необъяснимое явление. Одним словом: гений, нечто, чудо, прелесть…
Я не знаю, сколько времени я просидела у дерева, обнимая его и поя ему песни. После, ещё несчитанное количество времени, я изучала, как красиво и изящно вырезаны иероглифы его имени на коре каштана. Я поводила рукой по воде в пруду, но дракон на этот раз не вылетел. Я подождала минут пять, а затем решила, что на этот раз ждать появления дракона бесполезно. И я направилась к замку. Неторопясь, я поднялась по ступенькам и оказалась у двери. На замке висели ниточки, которые указывали ход цветам на стены замка. Но одна из них была оборвана. Я сумела дымкой вернуть нить на место, и вновь появилось сочетание. Внизу стояли благовония. Я подула на них и на всю округу они стали источать приятный аромат. Вдруг за спиной послышались шаги. Я обернулась. Это был прелестный тигр по имени Шань. Он подошёл ко мне и так мило пофыркал.
- Привет, Шань! Мы с тобой знакомы, помнишь меня?
Я неуверенно протянула к нему руку и медленно присела на корточки для того, чтобы погладить его.
- Хороший тигр. До безумия красивая кошка.
Сказала я, погладив его по голове и крылу.
- Он тебя помнит.
Донёся до моего левого уха знакомый голос. Это был тот самый азиат, весь в чёрном. Затаив дыхание, я поднялась и обернулась.
- Здравствуй, это снова я пришла.
- Я вижу тебя.
- В прошлый раз я не успела спросить твоего имени. Как тебя зовут?
- Бай – Шуй.
- Бай – Шуй? Белая вода, как в том пруду?
- Да. А зачем ты пришла сюда?
- Увидеть дерево… Увидеть Виктора…
- Кореника, хорошо, что ты пришла. На твоём дереве не так уж много листьев осталось. Тебе пора обустроить твоё новое место воплощения.
- Как я могу это обустроить? Я не понимаю.
- Ты можешь посадить возле дерева цветы. Ты можешь создать свой пруд, похожий на тот у каштана. Пруд по субстанции может быть любым. Пойдём к инжиру.
Мы направились к инжиру. У самых ворот я остановилась и с отчаянием в глазах взглянула на дерево у пруда. С глубоким выдохом я пошла дальше. Мы шли в полной тишине. Были слышны только наши шаги и шелест ветра в крыльях Шаня. Вот мы остановились у инжира.
- Каким ты хочешь видеть своё дерево?
- Наверное, хочу, чтобы на его коре были прикреплены стеклянные коробки, а внутри будут жить медузы. Можно?
- Конечно.
Вдруг возле меня появились коробки из стекла, а внутри уже были медузы разных парод и разного окраса.
- Что ещё?
- Дракона. Чёрного дракона.
- Хорошо.
Я начала рассматривать медуз.
- Пока.
- Пока.
Сказала я незадумываясь и только потом поняла, что он со мной попрощался.
- Стой!
Я обернулась, но его и тигра уже нигде не было. В траве лежало большое яйцо. Видимо в нём дракон. Я в недоумении взяла коробку и прислонила её к инжиру. На моё удивление она прикрепилась к дереву.
- Держится! Ура! Хорошо, что я догадалась, а так бы, что я делала?!
Одну за другой, друг за друга. И через некоторое время я увесила всё дерево. Прямо у корней я выкопала ямку, положила туда травы. Затем положила туда драконье яйцо. Я стояла и любовалась своим инжиром. Вдруг я как – то глухо услышала крики:
- Морроль, Морролика… Наших бьют. Где ты? Нам нужна помощь.
- Гореслав Иванович?
- Корея, Корея, Корееяяя…
- Мальви? Мальвина?
Я открыла глаза уже в лесу между двух берёз. Я не поняла, что это было. Толи мне это послышалось, толи на поляне и правду что – то не то. Несколько секунд было тихо, но после вновь раздался голос Мальвины.
- Мать твою, Кореникель, где тебя носит?
- Мне не послышалось.
Я побежала на поляну. Выбежав на неё, я увидела драку. Все в одной куче толкутся. А что такое драка? Драка – это танец умения и кулака. Драка - это поэзия немого танца. Удар «коготь тигра» прекрасно дополнит эти жесты в этом танце с кровью. Я просто нырнула в эту толпу, как рыба в воду. Мы бились до последнего, из – за всех сил и противник отступил. Мы стояли и жадно хватали воздух ртом. Пытались отдышаться. У всех нас остались следы врагов. У Гореслава был фингал под правым глазом и ссадины по всему лицу. У Надежды очень болел указательный палец. Сразу было ясно, что у неё перелом. Разбитый нос был у друга Гореслава. Мальвине вырвали прядь волос, как раз таки синего цвета. Какая же она теперь Мальвина? А вот Косте и мне повезло меньше всего. У Кости была рассечена левая бровь. Кровь так и струилась по лицу. Она пыталась залить глаз, но он его прикрывал и отмахивал её путь к глазу. У меня была разбита нижняя губа. Но сначала я этого не видела. Я случайно коснулась губы и шикнула от жжения. Потом я ещё раз посмотрела на всех и неадекватно засмеялась.
- Вот и отдохнули, блин. Вы себя со стороны видели бы. Неплохо вас, точнее нас, разукрасили эти поганцы.
Они переглянулись. Через мгновение тоже рассмеялись во всю прыть. По окончании смехотерапии, я спросила:
- А чего они от вас хотели? Почему они полезли в драку?
- Да офигевшие потому что. Пришли и потребовали шашлык и вино. Якобы это их постоянное место отдыха, а мы его заняли и теперь им некуда идти потусовать. Я сказал, что эта поляна общая, а если они тут пару раз отдыхали, то это ещё не значит, что она принадлежит им. Один из них толкнул меня, я – его. Так и началась драка.
Сказал Костя, смахивая кровь.
- Гореслав Иванович, нам надо в больницу, потому что по - любому Косте необходимы швы.
- Тебе тоже.
- Да нет. У меня всё в норме. Такую медитацию прервали, а! Ай – йа – йай!!!
Мы собрали свои вещи и поехали в больницу. Косте наложили три шва. Мне – два. У Надежды Вячеславовны оказался не перелом, а просто растяжение. Ей сделали тугую повязку.
Дорога. Мы возвращаемся домой. Вдруг в мою голову пришли красивые словосочетания. Вновь нет по близости листка бумаги. Снова выручает кожа. Я достала маркер и нанесла на руку: « Заброшенное яблоко покоится в тени волос каштана».
- Что ты делаешь?
Меговозмущённо спросил Константин. Меня это поразило и слегка разозлило.
- А тебе какое дело до того, что я пишу на своей руке? Это же мои руки. Понял меня? Пожалуйста, не надо выводить меня из себя. Я ведь не посмотрю, что ты пострадал в бою и вмажу разок тебе по болевой точке. Одно касание и тебя пролизует. Хочешь узнать, какого это?
- Нет, не хочу. А что я такого спросил? Я не понимаю, почему ты так вскипела?
- Твой вопрос был уместен, но в следующий раз следи за интонацией слов и тоном голоса.
- Извини, если что – то не так. Сдвинутая.
- Спасибо за комплемент. Тот, кто безумен, тот гениален.
Мы проехали несколько миль в безмолвии и раздумии. После я ответила Косте на его недавний вопрос, но взгляда от окна не оторвала.
- Я записала мысль, чтобы по прибытию домой её не забыть.
Никакой реакции от Кости непоследовало. Он даже не повернул голову в мою сторону. Как сидел с опущенной головой, так и продолжал это делать. Тут же Антон похлопал по плечу Гореслава и сказал:
- Папа, я хочу пить. Заедем в магазин?
- Заедем – заедем.
Сквозь зубы сказал Гореслав. Все те, кто сидел в машине были на каком – то взводе, а может, все просто ещё не отошли от шока, от внезапности этой бессмысленной драки – танца. Ещё через пару миль, Гореслав притормозил у какого – то магазина, чтобы выполнить пожелание ребёнка. Спустя пятнадцать минут он возвратился в машину, отдав Антону бутылку газировки, а мне он протянул свежий выпуск газеты. Мы тронулись с места, и я прочла заголовок:
«Задушим тень воспоминаний и досады!»
Я подумала: «Это они обо мне? Да неужели? Вот кто я оказывается – тень воспоминаний и досады. А разве воспоминания о Викторе уже им не нужны? Так скоро всё прошло? Так скоропостижно придают его забвению? Не верю! Вернее, не хочу и не буду в это верить. А разве нет на дне души тени досады? Досада от того, что жизнь не справедлива. Что жить страшнее с каждым днём. Что никто никого не уважает. Я – тень, которая осталась от легенды и воина – героя. Он крепко держал гитару (меч) в руках и не болел звёздной болезнью. Вот его секрет. Глаголы в прошедшем времени меня всё ещё угнетают и заставляют беспробудно грустить, и таять на ладони у оглушительной тоски…»
После этих мыслей, я открыла страницу, где была написана статья.
«Дамы и господа! Давайте задушим, наконец - таки, уже эту тень, от которой веет могильной тяжестью и загадочностью смерти. Да, мы скучаем по Виктору, но мы хотим поскорее избавиться от этого чувства, а она не даёт нам этого сделать. В каждой своей песне она говорит о скорби в честь Виктора. Послушав эти песни, мы тоже начинаем грустить и впадать в истерику. Подожди, Морролина, пусть пройдёт ещё немного времени и тогда ты будешь петь о нём не вызывая у нас слёз и боли. Через лет пять мы сможем их слушать. Потерпи, время ещё не пришло. Ты не вовремя. Пока мы не нуждаемся в тебе, как в тени Вити. Пой о чём – нибудь другом и всё у тебя будет хорошо. Кстати, имя тоже не мешало бы сменить. Поверь, не нужно врастать в его смерть. Однажды ты можешь в ней потеряться».
Покачав головой от возмущённого непонимания, я открыла окно и выбросила газету. Её страницы вихрем завизжали от восторга свободы. Не нравятся им отпечатки пальцев людей, кем бы они ни были: адвокатами, инженерами, музыкантами, грузчиками либо ворами. Воздух, жахнувший из открытого окна мне в лицо, воскресил гамму мыслей. Извилины в мозге носились со скоростью Света. Я думала: «Во – первых: меня смутило слово «поверь». С этого слова начинают строить предложения только лгуны и лицемеры. Я уже вросла в его смерть и потерялась там. Я не понимаю, в каком я пространстве нахожусь. Каждое утро просыпаясь, я пытаюсь догадаться: жива я или уже нет? Но если меня видит Мальвина, когда говорит: «Доброе утро!», значит, я всё ещё жива. Во – вторых: что же вы за фанаты такие, у которых через пять лет песни о потери Виктора не будет вызывать чувств: ни боли, ни слёз, ни досады? Хотелось бы мне лично получить с каждого ответ на этот вопрос. Но, увы… Судьба распоряжается нами по – другому. Совершенно не так, как мы того смели возжелать. В – третьих: поменять имя – это всё равно, что поменять своего Будду на демона из подворотен. Это равняется предательству Виктора и самой себя изнутри. Его печаль стала пылью, которая теперь осела на моём голосе и отражает его неоконченную роль. После гибели Виктора, я увидела каждый оттенок мрака. Я услышала каждый полутон тьмы. Я превратилась в ультраэксперта по цветовой палитре мрака. Это для вас он только чёрный и пугающий, а для меня в нём множество теней разных гамм и образов. В нём осели голоса столетий и крики завтрашних трагедий. Там, за углом, притаилась черноволосая девушка с зелёными глазами. Её голос подарен Солнцу. Её душа ослепла, а каждую минуту её руки и спина получают удар огненной плетью. Она не знает, кто она? Скорее всего, проклятие бесконечное и грубое в своём взаимодействии с сознанием. Узница мрака. И эта узница носит моё имя. Которое? Корея, Кореникель, Морролина? Все три. Ведь это все мои имена. Каждое из них пропитано моей аурой и носит на себе мою карму».
Тут я вернулась из лабиринтов раздумий в салон автомобиля и слышу, как Костя говорит Гореславу:
- Гореслав Иванович, а вы не могли бы меня подбросить до дома, а то у меня голова болит.
- Нет, не могу. У меня тоже болит голова и… и всё остальное.
- Ну, Гореслав Иванович, с вами, конечно, кашу не сваришь. Значит, сегодня я остаюсь ночевать у вас?
- Оставайся.
Пробормотал Гореслав. А я вновь погрузилась в глубину дум. С вами каши не сваришь да впредачу лишишься той, которую сумел сварить один. Вроде бы только что была в тарелке, но стоит всего один раз отвлечься и она исчезнет безпорно, крайне быстро. Да, воистину кто – то придумал поговорку. Прямой и точный удар в глаз. Метко, но нечасто. А жаль…
Квартира Гореслава. Костя лежит на диване и пьёт чай. Гореслав что – то ел на кухне со своей женой и сыном. А Мальви стояла у зеркала уже неимоверное количество времени и нервно говорила:
- О, нет, мои волосы… Суки, чтоб вам…
- Винна, не ругайся матом. Тут ребёнок, между прочим, находится.
- Не называй меня Винной. Плохая медитация. Винна – вино. Ужас, как родители прокляли.
- Ладно. Больше я тебя так называть не стану, если не буду слышать мат из твоих уст. Договорились?
- Уговор дороже денег.
Я пошла в свою комнату. Достала из полки две свечи и зажгла их. Моё успокоение и единственная нить, связывающая меня с пятнадцатым августа тысяча девятьсот девяностого года. Я погасила их через двадцать секунд горении ведь границы свечей неизбежны. Я храню их, чтобы они были со мной как можно дольше. Этот день вымотал меня, иссушил до последней капли, поэтому я рано легла спать. Наверное, было только часов семь, может быть восемь, но не более того.
Я уснула, проснулась и оказалась в новом дне. Только вот что же в нём есть такого, чего не было во вчерашнем? Вот то же самое Солнце из вчерашнего дня. Те же люди проснулись с утра. Те же прежние люди перешли в другой день. Они проснулись с теми же мыслями, что и два дня назад. С ними остались проблемы, с которыми они вчера уснули. Никуда они не исчезли. Проблемы придёться решать. Никто тебе не поможет. Никто тебя не спасёт. Ты один в этом Мире. Один…
Наступили первые дни сентября. Теперь каждую ночь мне снился какой – нибудь кошмар. Ложилась я всё позже, а просыпалась всё раньше. Мешки под глазами появились. Тормознутые и размазанные движения, словно под гипнозом. Глаза обвалок туман. Медитации не помогали. Я никак не могла войти в Буддийский рай. Наверное, не хватало концентрации и самоконтроля. А главное – гармония, которая всегда была внутри меня куда – то улетучилась, как новорождённое слово. Несколько лет назад, я стала записывать свои кошмары в обычную двенадцатилистную тетрадь. Может, если я их буду записывать, то они уйдут из сознания, и вскоре я их забуду.
Тетрадь. Первое сентября. Я нахожусь в полуразрушенном здании и иду по лестнице, а на моём лице большой шрам, из которого так и льётся кровь. Кровь чёрно – красного цвета и наредкость густая. По всему телу железные щепки. Они впились в меня и терзали болью. Из этих ран тоже шла кровь, но ярко – красного цвета и она была жиже, чем вода. Через три ступени стоял Цой ко мне спиной.
- Вик_тооорр! Что ты зде_ееесьь дела_ееешьь?
Каждое слово давалось мне с неимоверной тяжестью. Мои губы ели – ели могли шевелиться. А каждый шаг я делала сквозь время и с бешеным усилием. Но я всё равно шла. Шла к Вик_тоооррууу…
У меня была чёткая мысль, не знаю откуда, что если я дойду до Вити, то он останется живым. Я уже почти дошла до него, препятствием оставалась одна ступень, но тут лестница у меня под ногами рассыпаться, как песочный замок, и я падаю вниз. Без криков, без эмоций принимаю смерено свою гибель. Было такое чувство, будто должно случиться так, а не иначе. Я произнесла только одну фразу в бескрылом полёте:
- Не дошла до него. Я заслуженно погибаю в темноте с пустотой.
Четвертое сентября.
Я иду по той дороге, где погиб Цой и вижу его разбитую машину. Из неё поднимается дымка фиолетового – тёмно – зелёного цвета. Дымка сверкала, и от неё исходил запах мёда. Эта прекрасная дымка умчалась ввысь и исчезла на недосягаемой высоте. Проходя мимо машины, я увидела Виктора в крови. После этой картины, я достала из кармана нож. Удаляясь от машины, я наносила себе на руки и шею порезы глубокого содержания. Вдруг всё озарилось белым светом, и я проснулась.
Пятое сентября.
Я лежала под дождём, в туман вросла на асфальте. Рук и ног у меня не было. Они были отрезаны и лежали рядом со мной. Вдруг, неизвестно откуда, налетела стая ворон и начала клевать меня в голову.
- Вон! Вон от меня, сволочи! Я – не корм. Я не позволю вам сделать меня закуской. Мне больно! Нет, нет, не – ееееет! Воооннн!!
Но с каждым моим криком ворон становилось всё больше. Будто бы они и ждали моих криков, как подтверждение моих болевых ощущений.
- Воооннн! Пошли вон от меня, твари пернатые.
Их вновь налетело ещё больше. Они полностью закрыли моё тело своими крыльями. После этого я издала такой громкий крик, что сама из – за него проснулась.
Я думала, что сны забудутся, если их записать, но я ошиблась. То и дело я вспоминала картины из своих кошмаров. Меня эти картины обливали кипятком. Я была в полном безрассудстве.
Концерты пошли неплохо. За неделю я ездила хотя бы на одно выступление. Иногда бывало два – три в неделю. Вообще, когда как повезёт. Народ вроде бы воспринимал меня, а вот журналисты нет. В газетах продолжали появляться статьи, в которых говорилось, что я – псих, сумасшедшая, не в себе. Что я вызываю у людей стресс. Что я плохо влияю на людей. Писали, что я давлю на мозоль и меня пора остановить. Неужели я похожа на вора иди маньяка, что меня нужно остановить? Сами не слышат, что говорят.
Могу сказать, что люди давно уже перепутали значения всех существующих слов и употребляют их невпопад. Поэтому они и выглядят глупо. Например: на философа нельзя выучится. Ты либо философ, либо таким не являешься. Что могут дать тебе эти учебники? Ровным счётом ничего. По шаблону жить нельзя. Предсказуемость – это зародыш скуки. А шаблон всем известен и очень – очень предсказуем.
На улице стоит обычный холодный и депрессивный вечер ноября. Гореслава дома нет, хотя на часах уже девять. Надежда Вячеславовна уже начала беспокоиться и заметалась по углам квартиры. Вдруг зазвонил телефон. Она сразу же рванула к нему и подняла трубку. Несколько секунд тишина, после чего я услышала монолог:
- Да, я его жена. А что случилось? Что? Нет, этого не может быть. Как это произошло? Как? Скажите мне, скажите. Да, да, я всё поняла. До свидания.
Послышался хлопок. Это она положила трубку. После этого она закричала во всю силу лёгких.
- Мооорооллиииннаааа…
Я вздрогнула и выбежала из комнаты в прихожую. Надежда стояла опираясь о стену. Она плакала и дышала через раз. Надежда не поднимая на меня глаз произнесла:
- Гореслава убили… сегодня… два часа назад. Одно сообщение и моя жизнь закончена. Как я теперь буду жить?
- Что?, Надежда Вячеславовна, это правда? Гореслава убили?
- Господи, Морролина, я не сумасшедшая, чтобы так шутить. Жизнью и смертью любимых не шутят. Никогда не шутят, слышишь? Гореслав убит, убит. Он мёртв. Гореслав уже никогда не войдёт в эту дверь. Теперь его сюда только внесу. Гроб внесут…
Она осела на пол и рыдала. Я смотрела на неё, но никак не могла войти в тему. Я не могла поверить в ещё одну смерть.
- Уходят лучшие. Там ему будет лучше, намного лучше. Чёрт, кого я пытаюсь обмануть? Я в шоке. Я в бешенстве. Какая мразь могла это сделать?! Он же никому ничего плохого не сделал.
Я тоже осела на пол и заплакала. Мы с ней потеряли голос в трагедии. Надежда и я могли только перешептываться. Тонко шептали.
- За что, Морролина? Он же никого не обидел за все свои сорок лет. А его кто – то обидел до смерти. Ненавижу жизнь и все её проявления.
- Вы ненавидите жизнь, а жизнь ненавидит меня. Она всеми путями пытается меня обуздать, чтобы я жила как все. Чтобы я не хотела что – то изменить. Но мои принципы не сломать. Сломать можно только мою душу. Она это уже сделала. Сделала с лихвой.
Из своей комнаты вышел Антон.
- Мама, а где у нас… Са_хар? Что случилось? Мама, почему ты плачешь? Морролина, что случилось?
- Сынок, Антошенька, милый, любимый… подойди ко мне.
Антон подошёл к ней и она его зажала в объятиях. Надежда продолжала плакать.
- Мама, да что здесь происходит? Скажи же мне, наконец.
- Нет, нет… Я не могу.
- Надежда, скажите ему. Он всё равно узнает об этом. Это же его отец, а никакие – нибудь золотые рыбки, которых можно незаметно подменить, чтобы ребёнок ничего не заподозрил
и не расстроился. Говорите...
- Папа? А что с папой? Мама, мама, мам!
Закричал он, дёргая её за плечо.
- Твоего отца убили два часа назад. Гореслав мёртв. У тебя больше нет папы, сынок.
- Что? Мама, ты сошла с ума? Морролина, это правда? Мама сказала правду?
- Да, мама сказала тебе правду. Гореслава Ивановича, твоего отца, убили. Держись, прошу тебя, ради матери.
- Папа…
Антон поднялся с пола. Помолчав несколько мгновений, он начал кричать. Надежда поднялась к нему, обняла и начала успокаивать.- Тихо, нам всем тяжело. Успокойся, Антоша. Всё будет хорошо. Мы должны с этим справиться. Мы же семья. Мы вместе и мы победим.
Но он никак не реагировал на утешения матери. Он продолжал кричать. Дошло до того, что он начал синеть.
- Надя, Надя?
- Что?
Раздражительно отозвалась она на мой зов.
- Посмотри, он посинел. Он задыхается.
- Антон?
Она взглянула на него и закричала.
- Вызывай скорую, быстрее.
Я вызвала скорую. Его увезли в больницу. На следующий день мы пошли его навестить и узнали, что он потерял дар речи. Антон от горя онемел. Но врачи убедили Надежду, что это временно. Вечером к нам пришла Мальвина. Она с Костей куда – то ездила на день и вот вернулась.
- Привет, Корея! Как дела? О, Надежда Вячеславовна, здравствуйте. Вы как?
Но Надежда ничего на это не ответила. Она, как опущенная в воду, прошла мимо нас.
- А что с ней?
- Мальвина, ну ты и дура.
- Я – дура? Это с какого перепуга? Хватит меня оскорблять. Я всё же тоже человек.
- Гореслава убили вчера. А у Антона была истерика, и он на время потерял речь.
- Антон онемел?
- На время. Ну, по крайней мере, Надежде так пообещали врачи, хотя я им почему – то не доверяю.
- А уголовное дело завели?
- Да, а толку? Я ментам тоже не доверяю. Сейчас дело открыли, а завтра закроют, потому что им за это заплатят некоторую сумму денег. Вот и всё правосудие. В наше время надеяться можно только на себя.
- А как же теперь твоя музыка будет существовать?
- Не существовать, а жить. За музыку не переживай. Мою музыку не в клетке запереть, не в колодце утопить. Рок – н – ролл – отчаянно бессмертен. Бессмертие рок – н – ролла создали гитарные струны и голоса, которые пропитаны мудростью возвышенных мантр. Я – мазайка мантр, когда она сложится в иедино, то откроется тайная дверь, а за ней будет гордо стоять Виктор Цой.
Она посмотрела на меня с непониманием выше сказанного. В воздухе витало чувство, что мы говорим на разных языках совсем не схожих друг с другом, как китайский и русский, японский и французский.
- Ага. Слушай, а может тебе надо поспать?
- Не хочу. Хочешь с ним попрощаться?
- Да. А где он?
- Гроб находится в зале. С утра мы его забрали из морга.
Утро следующего дня. Надежда очень рано уехала в больницу. Похороны сегодня в два часа. Я сидела на своей кровати, смотрела в окно и пила кофе. Вдруг в комнату залетает Мальвина, сжимая в руках газету. Я спокойно, абсолютно безэмоционально посмотрела на разъяренный вид Мальвины и спросила:
- Что, очередная статья?
- Да. На, прочитай.
Она протянула мне газету. Я взяла.
- Открой страницу двадцать четыре.
Я открыла. Заголовок был угрожающий: «Проклятая тень».
Статья:
Проклятая тень – Морролина убивает своих хозяев. Сначала был Виктор, а теперь Гореслав Иванович, которого мы все так любили и уважали. Пора тени исчезнуть с горизонта. А кто станет её следующей жертвой? А что, если этот кто – то уже подходит к ней и его дни сочтены? Если честно, то я уже стал бояться своей собственной тени. А вдруг она тоже приготовила мне на шею петлю, а сейчас просто ждёт подходящего случая. Жуть! Страх! Мрак!
Будь осторожен, человек, тень ведь есть у каждого, но никто не догадывается о её характере и мотивах.
Я аккуратно сложила газетные страницы листок к листку, и положила газету на край своей кровати.
«Если честно, то я уже стал бояться своей собственной тени!» - лжец. Как можно написать такую несвязную белиберду? Обвинения в смерти Гореслава – это я ещё могу проглотить. Но обвинять меня в гибели Виктора – это нагло и глупо, и гнусно. И вот как этот человек может спать спокойно зная, что оклеветал меня безвкусно и низко? Как? Я не понимаю. Не будет ему успокоения после смерти. Он сам себя обрёк на скитания между мёртвыми и живыми. Четыре благородных истины Буддизма ему уже никогда не понять.
Кладбище. Похороны Гореслава. Пришло много людей. Я стояла, опустив голову, а когда я её подняла и бросила бездонный взгляд в толпу, то увидела там того, кого в своей жизни надеялась больше никогда не увидеть, не услышать, не знать. Этим человеком был Юрий Шантанович. Я дёрнула Мальвину за рукав.
- Что он здесь делает?
- Кто?
- Посмотри, кто стоит напротив тебя.
Она посмотрела.
- Это же Юрий. Он что, был другом Гореслава? Не верю!!!
- Неужели и Гореслав держал меня во лжи? Я в замешательстве. Что мне делать: скорбить или ненавидеть?
Я прошла чуть ближе к гробу. Там стояла Надежда Вячеславовна.
- Надежда Вячеславовна, а что вон тот человек в красной шапке делает на похоронах? Кем он приходится Гореславу Ивановичу?
- Это его брат.
- Брат? Брат? Но у него же другое отчество, другая фамилия, откуда?
- Когда ему было двадцать лет, он уехал в Германию и сменил фамилию, а также отчество. Он ненавидел свою семью и Гореслава в том числе. Один раз, когда они были детьми, Юра хотел его убить, но родители вернулись домой и предотвратили возможную трагедию.
- Ненависть к Гореславу, не приязнь ко мне.
- Неприязнь к тебе? С чего это вдруг?
- Был у нас конфликт интересов. А вы не думаете, что это он мог убить Гореслава Ивановича? В детстве он ведь уже пытался это сделать, но тогда ему помешали, а сейчас…
- Ты и вправду так думаешь?
- Я почти в этом уверенна.
- Нужно сходить в милицию и сообщить им эту информацию.
- Не думаю, что он окажется за решёткой. Да и вы на это особо не рассчитывайте. Ныне у нас закон таков: у кого власть и деньги, тот безукоризненно прав.
Увидев меня, Юрий ехидно ухмыльнулся и направился к своей машине. Я поспешила за ним. Он уже почти дошёл до авто, но я успела его догнать.
- Юрий, а куда вы это так спешите? Всё- таки сегодня вашего брата в землю закапывают. А может это ваших окровавленных рук дело? Отвечай, поддонок!
- Привет, Морролина – Кореникель. Я же говорил тебе, что ты ещё об этом пожалеешь. Вот я и выполнил своё обещание. Ты – следующая. Запомни!!!
- Я пойду в милицию.
- Попробуй. Ха, но возвращаясь домой, смотри по сторонам. Тебя может сбить машина или что – нибудь сверху на тебя упадёт. Например: кирпич.
- Я поняла.
С лицом потерянного корабля я пошла назад к могиле Гореслава. Бесполезно спорить с Юрием. У него есть деньги, а у меня только рок – н – ролл и крах, который сожрал меня пятнадцатого августа девяностого года. Пятнадцатое августа – мой палач. Мой рок – н – ролл стал для меня искусной иллюзией. Я живу в ней для того, чтобы окончательно не утонуть в озере уныния. Чтобы не стать единственным обитателем этого всепоглощающего сердца озера.
Пока я шла к могиле, то увидела, как на небе появилась дымка бордового цвета с ободком синих оков. Он поднимался всё выше и выше, пока я перестала находить её в своём поле зрения. Смотря на небо, я прошептала:
- Прощай, Гореслав.
Я продолжила свой путь к могиле. Ко мне в голову пришли мысли: «Мне нужно посетить могилу Вити. Нет, я не смогу увидеть его имя на могильной плите. Не хочу видеть подтверждений того, что он погиб».
Похороны Гореслава освежили мою память. Потеря Виктора теперь с большей силой давила мне на мозг. Внутри всё взрывалось по желанию пустоты. Руки смерти обвили мою шею. Одно неверное движение и моя шея будет сломана. Я задыхаюсь.
Возвращаясь домой, Мальвина начала со мной разговор.
- Кореникель, я решила переехать назад к родителям. Я решила, что в следующем году буду поступать в Институт.
- Да неужели?
- Да, я решила, что пора мне браться за ум.
- Спасибо, псевдоподруга. В очередной раз ты меня предаёшь. Когда мне нужна моральная поддержка и помощь, то ты постоянно куда – то исчезаешь, убегаешь, смазываешься от меня. Всё. Пока. Не хочу с тобой разговаривать. Скажу тебе только одно: если ты предаёшь, то кто – то когда – то предаст тебя гораздо жоще.
Придя домой, я собрала все её вещи и выставила сумку за дверь. Я привыкла к предателям возле себя. К себе слишком близко я их не подпускаю. Я их чую. Предательство оставляет на них глубокий след, и этот след могут увидеть буддийские монахи. Йоги до каждого волоса на голове. Воин до последней капли крови. Мудрец до последнего стука уставшего сердца. Он знает, что никто просто так не умирает. У каждого горя есть два дна. Карма не сбивается с пути и времени. Он познал Буддизм. Ему открылись четыре благородных истины. Такой возможностью обладаю и я. Не знаю: хорошо это или плохо? С одной стороны монеты – это хорошо, ведь я заранее знаю, с кем не стоит общаться, потому, что такой человек может довести тебя до петли. С другой стороны монеты – это плохо, ведь я не могу подпускать к себе людей. Ну, покрайней мере, подпустить к своей ауре я могу подпустить очень редких людей. Большинство из них являются предателями, убийцами, мерзавцами и так далее, и всё в таком роде.
Ночью ко мне в комнату вошла Надежда. Я не спала. Она присела на кровать Мальвины и сказала:
- Морроль, а зачем мне продолжать жить? Он же мёртв. Его нет.. нет ни где.
- У вас есть Антон. Вы ему нужны.
- Да, это так. Я пойду.
Случившееся меня поразило. Если она задаёт такие не двусмысленные вопросы посреди ночи, то явно она задумала самоубийство. Но когда? Прямо сейчас или через день, месяц? Да, возможно сегодня я её смогу спасти, потому что я рядом, но через месяц это уже будет нереально. Я вышла за нею вслед. Поискав её по комнатам, я поняла, что ванная заперта, а значит, она в ней. Я стала стучать в дверь.
- Надежда Вячеславовна, вы там? Знаю, что там. Откройте, дверь. Не делайте своего ребёнка сиротой. Надежда Вячеславовна. Надежда!..
Мне никто не отвечал. Вдруг за дверью послышался мелодичный шум воды.
- Надежда, последний раз прошу вас открыть дверь, а иначе… Значит, выбираете «иначе»?! Хорошо!
Я сгруппировалась и собралась выбить дверь. Первую попытку настигла неудача, но за то вторая – удалась. Первое, что я увидела была бритва, которая валялась на полу и брызги крови. Приподняв глаза чуть выше, я увидела Надежду. Она лежало в красной воде.
- Вены. Ничего, спасут. Чтобы наверняка умереть, вены в другом месте резать нужно.
Я выбежала в прихожею, и вызвала скорую помощь. Она приехала через полчаса. Надежду удалось спасти. Зачем портить себе руки, ведь шрамы останутся с тобой навсегда. Если хочешь умереть, то знай смертельную зону вен.
Спустя неделю, Антона выписали из больницы. Надежда с ним решила уехать к своей сестре в другой город. Вот они с чемоданом стоят у двери.
- Может, не поедете?
- Нет, Морролина, я решила. Сейчас я хочу побыть с родными людьми. Мне нужна поддержка. Я не могу одна с этим бороться.
- То есть после смерти Гореслава Ивановича, я стала чужой в этих стенах? Я сейчас правильно поняла ваш уклончивый намёк?
- Да, как обычно ты права и очень пронзительна. Зришь точно в корень.
- Появилась ты, а его не стало. Может быть, это и не связанно между собой, но я провожу нить его смерти к твоему появлению.
- Понятно. Через сколько месяцев я должна съехать?
- Спасибо! Постарайся через пару месяцев, а до того я с Антоном поживу у сестры. Ключ бросишь в почтовый ящик. Прощай.
- Прощайте.
- Пока, Морроль.
Улыбчиво сказал Антон, будто и не было этой трагедии с потерей речи.
- Пока.
Стоя у лифта, в ожидании его прибытия, Антон смотрел на меня и махал рукой, а Надежда ни разу на меня не оглянулась. Она стояла, опустив голову и с ужасной хваткой вцепившись в чемодан. Дверь лифта открылась. Антон сразу же вбежал в лифт, а Надежда постояло несколько секунд неподвижно, после чего посмотрела на меня и прошептала:
- Прости!
Я аналогично ответила.
- Всё в норме. Я вас понимаю и не смею осуждать.
Она вошла в лифт, и он направился вниз.
- Судей вообще в мире нет. Каждый человек сам себе и палач и судья. Как человек может судить другого? Он же сам весь в грехах и отметинах.
Я закрыла дверь.
За последнюю неделю у меня не было ни одного выступления. Мальвина мне не звонила и не приходила. С Костей та же ситуация. Но в пятницу после обеда зазвонил телефон. Я с вялым недовольством подняла телефонную трубку.
- Да.
- Здравствуйте. Я с Морролиной разговариваю?
- Да.
- Приятно познакомиться! Я – журналист. Зовут меня Неонил Архаический. Я пишу статьи о вас.
- Аааааа!! Тот самый, который хочет задушить тень воспоминаний и досады?!
- Ха, значит, вы читали мои статьи.
- Читала и приходила в адскую ярость. Ха, ты, конечно, редкостная пакость, тварюга! Как давно я хочу заехать тебе в лицо. Это чувство не передать словами, так я тебя ненавижу. Хотя ненависть удел слабых по духу людей.
- Морролина, успокойтесь, пожалуйста. Я хотел бы взять у вас интервью. Это возможно? Если возможно, то где, восколько и когда?
- Возможно. Мне вдруг захотелось заглянуть в глубь твоих глаз. Интересно, что я там увижу кроме наглости и вранья? Ну, раз вы знаете мой номер телефона, то и адрес у вас уже имеется, не так ли?
- Да, вы угадали.
- Тут и угадывать нечего. Через час подъезжайте.
Я нервно бегала по квартире. От окна к окну, от окна к двери. Вдруг раздался звонок в дверь. Я посмотрела в глазок. Там стоял парень лет двадцати пяти в очках, стриженые волосы до плечь, шатен. Я открыла дверь.
- Здравствуйте. Я – Неонил. А вы Морролина?
- Дуй.
- Что?
- Да. Ааа, тот самый неугомонный ловец теней.
- А вы сопровождение тела Виктора?
- Ха, интересно. Тет – а – тет вы можете меня так назвать, а при других, держите какую – то непонятную марку. Что за игру ты ведёшь с двойными стандартами?
- Войти можно?
Я молчала и осматривала его, но после тридцати секунд, сказала:
- Входи.
Он вошёл в квартиру. Я плавно закрыла квартиру, и мы прошли в зал. Неонил присел на кресло, а я на диван, который стоял рядом.
- Ну, излагай, Неонил. Зачем пришёл?
- Я хочу взять у тебя интервью. Можешь ответить на несколько вопросов?
- Задавай свои вопросы. Не ходи вокруг да около.
- Хорошо, Морролина. Как ты первый раз услышала Витю? Нет, не так сформулировал вопрос. Ааа, как ты узнала о Викторе?
- Я была у подруги, а соседи сверху включили магнитофон очень громко, и там звучала песни Вити «Последний герой».
- Ыгы, ясно. А скажи, пожалуйста, как ты пишешь песни?
Я несколько секунд помахала головой, оглянулась по сторонам, а потом скрестила руки на груди и сказала:
- А кому интересен процесс? Важен же ведь только результат. Вы же все сейчас именно так живёте.
- Ну, всё- таки, ответьте на вопрос.
- Хорошо. Я включаю магнитофон с его песнями и начинаю выплёскивать на бумагу всю себя. Потом я отключаю магнитофон и в полной тишине, в гордом одиночестве пишу музыку. Иногда, очень редко, мне сниться текст песни либо я просто слышу мелодию. Просыпаюсь и сразу за ручку или за гитару.
- Необычно вы пишете.
- Как умею, так и пишу. Привычка.
- Понятно. А у вас есть другая точка зрения?
- В смысле? Переведите, пожалуйста, ловец теней.
- Ваше виденье мира будет расширяться или оно остановилось на Викторе и далее вам некуда двигаться?
- А по – моему мне есть куда двигаться. В Викторе много деталей кармы, которые нужно ловко уловить и вкласть их в песню. Сделав эти детали точкой моей кармы. Детали кармы Виктора нужно копотно разгадать и отпустить, чтобы он обрёл нирвану.
- Вы говорите, как китайский философ – красиво и мудро, но ухо простого человека не улавливает суть сказанного.
- Возможно, вы нащупали суть моей личности, а может быть, это просто маска, которая охраняет меня от злых чужеземцев, которые так и норовят захватить твою Родину. Они хотят отбить запах твоей нации от земли. Стереть следы твоего народа.
- Но вы же знаете китайский язык?
- Дуй4. Сюэ2си2 ханъ4юй3 дэ во3. Дань4ши чжи3 чжун1го2жэнь2 ли3цзе3 ханъ4юй3 лэ.
- Простите, что вы сказали? Не могли бы вы сказать всё то - же самое, но на русском языке. Безусловно, китайская речь красива на слух и изящна в произношении, но я, к сожалению, китайского не знаю.
- Я сказала, что я немного говорю на китайском языке. Я только познаю её. Знать китайский язык могут лишь китайцы. Те, кто родился со знанием этого языка в крови.
- Вот опять вы это делаете.
Сказал Неонил, параллельно записывая что – то в блокнот.
- Что я делаю?
- Говорите манерами китайца.
- Ну, тогда уж лучше будет сказать «китаянки».
- Да, извините, не так выразился. Как давно вы увлекаетесь Востоком?
- Востоком? Я увлекаюсь Востоком?
- Ну да.
- Неонил, ты что – то путаешь. Я живу мыслью о том, что Азия есть в этом Мире. Частички Рая на серой, банальной и скучной Земле. Без неё я бы уже не жила. И, наконец – то, у меня появилась возможность сказать всем: «Хватит путать Азию и Восток. Азия – это Китай, Корея. А Восток – это Азербайджан, Грузия». Вы понимаете разницу между ними? Вы видите эту разницу?
- Возможно это так
- Не знаю. Не уверен, что вижу разницу.
- Различия между ними явны и ярко выражены. Неужели, этого можно не заметить? Это можно только проигнорировать. Вы просто не желаете видеть различия между Азией и Востоком потому, что вам так удобнее, привычнее.
- Возможно это так.
- Да, это так. Потому, что вы боитесь ломать свои вековые стереотипы и взгляды. Боитесь, что не найдёте замены и останетесь зависшими в воздухе без мнений, без стандартных мнений других. Вы где – то от кого – то их услышали и впитали в себя, не разбираясь в их подлинности. Тяжело вам быть собой, когда вокруг клоны. Кто – то, копирует какого – нибудь актёра, а кто – то свою сестру. А может это подруга, брат, водитель автобуса. Список может оказаться очень длинным. Зачем терять себя в других? Мы так редко находим себя и боремся за свои идеалы.
- А каков ваш идеал? У вас есть своя идеология?
- Есть. Вы все её прекрасно знаете. Моя идеология – это не дать ни на минуту забыть Виктора и, если его кто – то убил, то я найду его, и он ответит за каждую каплю Витюшеньки. Я не знаю, что будет через сто лет, но я хочу, чтобы через эти сто лет каждый знал и помнил – кто такой Виктор Цой. Он – гений рок – н – ролла и лекарство от того, чтобы не жить в затмении дельфина.
- Затмение дельфина?
- Да.
- А что это означает?
- Ты живёшь музыкой, свободой… помогаешь людям. Вытаскиваешь их из воды, когда те уже бесшумно спускаются на дно. А потом эти самые люди выбрасывают тебя на берег и их забавляет то, что ты задыхаешься. Им нравится наблюдать за тем, как жизнь медленно и мучительно выходит из тебя. А ведь этот дельфин верил людям и думал, что когда он окажется в беде, его спасут. Но они решили по – другому, якобы по – человечески.
- Ты прирождённый поэт.
- Ыы, я – прирождённый человек. Вот и вся головоломка. Ну, так что, теперь я стану нареченна, как тень Виктора Цоя?
- Вы – то заслужили, но зачем вам это? Зачем, госпожа Морролина? Его нет, а вы здесь.
- Они мертвы только потому, что мы правозглосили себя живыми.
- А кто вам такое сказал?
- Ласточка – проводник.
- Кто?
- Союзник – проводник по имени ласточка.
- Ласточка – это кличка?
- Ну да, это кличка.
- А она ваша знакомая?
- Больше вам ничего не нужно о ней знать. Придёт время, вы о ней сами узнаете.
- Ладно, не будем о ней.
- Вы не ответили на мой вопрос. Вы наречёте меня – Тенью Виктора? А может вы чего – то боитесь? Кого – то?
- Нет, я никого не боюсь.
- Ха, тот, кто говорит, что никого не боятся, трусы. Тот, кто говорит, что всё знает, на самом деле не знает совершенно ничего. Вот теперь прислушивайтесь к собеседнику, и вы сразу поймёте, кто перед вами.
- Спасибо за совет, за новую информацию, за интервью, конечно, тоже.
- Ни3 се4се!
- Что?
- Спасибо вам.
- Не за что. Я пойду. До свидания.
Мы прошли в прихожею. Я открыла дверь. Неонил направился к лифту, нажал кнопку и соединился с ожиданием.
- Цзай цзянь!
Сказала я и закрыла дверь. За закрытой дверью я села на корточки и взялась за голову.
- Надо же, писал обо мне такую чушь, а оказался нормальным человеком.
В среду вышел номер газеты с моим интервью. Я чувствовала на себе сотни маленьких игл. Заголовок статьи был таким: «Азиатка со славянской внешностью: Китай лёг на сердце жемчужиной».
- Заголовок подстать статье. А что же внутри неё?
В ней было написано всё слово в слово. Я начала таять, но тут на меня словно ушанок ледяной воды вылили. В самом конце было написано, что я запутавшаяся в странах душа Китая, но не Тень Виктора. Мне, конечно, это льстит, но… Я с уважением приклоняюсь перед Неонилом за такое наречение моей особы, но тень – это моя ниша в рок – н – ролле и в рок – н – ролле Виктора. Эта статья стала последней каплей в чашу моего терпения. Он же обещал, что назовёт меня, так как я хочу – тенью. Он же сказал, что я заслужила это. Нет, всё же, как я считала его подлецом, так он им и останется в моих глазах. Если столкнусь с ним, то сломаю ему правую руку, чтобы хотя бы на время он был обезврежен.
Ближе к вечеру, я сходила в магазин. Купила десять бутылок вина и десять пачек сигарет. Вернувшись домой, я принялась безудержно пить. Выпив две бутылки и закурив, я подошла к окну, за которым безпорно правила тьма – ночь. Сделав затяжку, я выпустила вредоносный дым. Я вертела рукой, пристально разглядывая пачку сигарет. Сделав ещё одну затяжку, я вышла на балкон.
- Даааа… вот сейчас сигану вниз, и никто не заметит. Никто не услышит мой захлёбствующийся крик восторга от того, что долю секунды ощущала полёт. Что на мгновение я покорила воздух, поставив его на колени. Ну же, Кореникель, давай, всего один шаг и сгорят нетленные рукописи. Все они ошибаются, когда говорят, что рукописи не горят. Горят. Горят ещё как, только им огня никто не давал. Вот поэтому все эти годы рукописи томились в душной полке. Пыль жадно их разъедала.
На балконе я как – то не аккуратно повернулась и рухнула вниз. Подняться я уже не смогла, поэтому заползла назад в квартиру и уснула прямо на полу без подушки, без одеяла.
На утро моя голова трещала по швам. Было ощущение, что на ней лежала двухтонная плита, а сверху ещё кто – то бил по ней кувалдой. Возможно, Такого же размера. Благо вина в доме было ещё достаточно. Я неуверенна поднялась на ноги и отправилась на кухню. Я трясущимися руками открыла бутылку и начала пить прямо с горла. До чего же я пала. В семь утра стоять на кухне и пить из горла вино. Но, хотя бы вино хорошее. Позор, но никто этого не видит, значит, мои действия перестают быть позорными. О них ведь знаю только я. Поставив бутылку на стол, я закурила и пошла в свою комнату. Войдя в свои покои, я полулегка на кровать, на которой раньше спала Мальвина. Я подняла глаза, а на стене висели плакаты и фота Виктора. Вдруг в моей голове всё смешалось. Я видела машину Виктора, его тело в крови, какой – то мужчина перерезает тормоза Вите, тут же я вижу наглую улыбку Юрия, призрака парня из больницы. Тут я нечаянно обожгла руку сигаретой и пришла в себя. Я закричала. Немедленно я достала из полки листки формата А4, маркер и начала писать:
« Япония, как убежище. Убийство: отрезанные тормоза. Паника».
После того, как я это написала, я прикрепила эти листки на стену.
- Что же произошло?
После этих слов я потушила окурок прямо на столе и села писать дальше. Лист формата А4:
Здравствуй, Виктор!
Я не знаю, где ты сейчас и что с тобой, но до того, пока я не закрыла глаза, я буду ждать твоего возвращения. Чувство к тебе – это космо – кармическая привязанность, которую решили испытать на мне. Такова моя судьба, наверное.
На Земле столько тайн, убийств, а я одна и все эти тайны подвластны мне для разгадки. От этого мне и страшно и гордо. Что же мне делать? Вопрос на засыпку. Вопрос с подвохом. Ответ придёт ко мне чёрной кошкой в чёрной комнате. Как – то не по себе жить, когда ты знаешь, зачем родился. Ты тоже знал, почему ты здесь. Держался с уверенностью храброго воина. Как же ты это всё пропустил через себя? Сила твоего духа безгранична.
Твоя Вечная фанатка – неадекват: Кореникель (Морролина).
Отбросив исписанный лист вверх, я начала писать следующее письмо Виктору. Лист формата А4:
Привет, Витюша!
Знаешь, слушая твои песни, я понимаю, что я не одна стою в противостоянии с этим подлым Миром. Бой, в котором я стою плечом к плечу с идеальным ленинградским корейцем, стоит любых страданий и жизней. Да лучше бы погибла я и сотни других, но только не ты, Витюнечка.
Я истинно – крепко верую в тебя. Каждая твоя песня приоткрывает тайну мироздания. В каждой строке я вижу тебя с гитарой у экрана замёршего окна.
Наверное, никто не хочет знать правды, а тем более бороться за неё. «А зачем? – думают они. Люди примут правду, если кто – то один проберётся сквозь лес и хищников к ней. А сам человек ничего не хочет делать для правды. А ведь правда – это успокоение сердца.
Каждая песня может стать последней, поэтому каждую песню нужно писать, отдавая ей всю себя, чтобы память осталось не бездарностью. Как легко упасть там, где уже кто – то шёл.
Исконно фанатичная душа. Она влюблена в тебя и твой рок – н – ролл…
Когда я поставила последнюю точку, в дверь постучали. Я не хотела открывать, но тот, кто стоял за дверью, был очень настойчив. Всё мне пришлось открыть дверь. На пороге я увидела Мальвину.
- Ааа, это ты. Зачем пришла? Не уж – то родители из дома выгнали, и ты решила прийти перекантоваться здесь.
- Корея, что с тобой? Что с торбой творится?
- Ой, не надо нравоучений. Мне это всё уже порядком надоело. Хорошо?
- Хорошо. Войти – то можно или ты на меня так зла, что не впустишь в дом?
- Есть такая китайская поговорка: «Если ты злишься, ты не прав!» Так что, я на тебя не злюсь. Ты меня слегка раздражаешь.
- Ясно. Ладно, я тогда в другой раз зайду.
- Стой! Заходи. Всё равно я дома одна и делать мне нечего.
Мальвина вошла в квартиру, закрыв за собой дверь.
- А где Надежда Вячеславовна и Антон?
- Они уехали в другой город. У неё там сестра живёт. А ещё она дала мне два месяца на то, чтобы я съехала. Она винит меня в смерти Гореслава. Наверное, отчасти это так и есть.
- Сомневаюсь. Но у каждого своё мнение. Как ты тут живёшь? Здесь же так накурено, хоть топор вешай. Ты ведь бросила курить?
- Бросила, а потом подняла. Как и всякий. Ведь каждый человек, сначала избавляется от каких – либо своих привычек, но рано или поздно к ним возвращается.
- Ну, допустим не каждый.
- Каждый, каждый. Проверенный и подчеркнутый факт жизни.
Мы прошли на кухню. Я налила себе вина в стакан. Показав полупустую бутылку Мальвине, я спросила у неё:
- Вина? Кофе? Чаю?
- Чаю, пожалуйста.
Я поставила чайник на плиту, зажгла газ и села на стул. Нелепо достала из кармана пачку сигарет, закурила и небрежно бросила пачку на стол.
- Интересно, почему люди пьют?
- У каждого своя причина, Мальви. Кто – то пьёт потому, что его никто не в состоянии понять. Кто – то от того, что скован болью. И вот когда ты делаешь глоток вина, она размягчает оковы. От этого тебе становится легче. Но это не выход, я понимаю. А тот, кто этого не осознаёт, теряет себя, своё лицо и тихо умирает в подворотнях. Говорят, что один бокал вина тебе не навредит. Ложь. Понимаешь, это ложь. Путь вникуда начинается именно так. Сначала бокал вина в день, а через месяц ты уже не вдохновляешься таким количеством. Через два – ты увеличиваешь дозу. Теперь тебе нужна бутылка в день, чтобы снять усталость. А почему люди думают, что только алкоголь снимает усталость? Это ещё одна ложь. Есть и другие способы.
- Какие, например?
- Зелёный чай с мятой и жасмином, благовония, медитация. Есть много способов снять усталость и не убивать себя изнутри.
- Значит, алкоголь – это зло и коварство свыше?
- Да.
- Корея, тогда почему ты сейчас сидишь передо мной со стаканом вина?
- Я не знаю ответа на этот вопрос, который меня тоже тревожит. Я сама не могу проанализировать своё состояние на данный момент. Это так сложно. Раньше я думала, что во мне много сил. А теперь всё чаще на меня налетают мысли, что, скорее всего, я слаба духом и меня уже победила судьба. Почти два года назад я считала себя малоуязвимой, но сейчас… Всё координально изменилось. Я катастрофически не успеваю переделывать себя под скоротечным многоменяющим ликом жизни. Иногда я ощущаю, что после пятнадцатого августа, моя оборона рухнула и я лежу на земле с мечём зажатым в руке, а из шеи виднеется сабля врага. Без Виктора я пыль, я иллюзия. Меня нет. Я жива телом, но мертва душой с ним. Победителей не судят, а проигравших никто не помнит. Я из проигравших. Меня никто не будет помнить, а мне плевать!..
Я истерично засмеялась, делая глоток вина. В Мальвине что – то дрогнула, но она не подала вида. Страх – всего лишь твоя выдумка. Боишься того, что надумала.
- Как ты думаешь, почему всё происходит именно так, а не иначе?
- Потому что побежденных намного больше, нежели победителей. Тот, кто победил, стирает в порошок имена тех, кто проиграл. И никому не интересно, как в реальности сражался этот воин? А вдруг он использовал подлость в бою? А бой, в котором было место для подлости, не может считаться правдивым. Результат такого сражения не может считаться истинным. Бой, по китайским канонам воина, должен быть благородным и честным. Никогда нельзя недооценивать противника. Это чистая правда.
После этих слов я подошла к плите и выключила чайник. Сделав чашку чая Мальвине, я вновь села на своё место, потушив сигарету в первом попавшимся блюдце.
- Слава Богу, ты понимаешь, что алкоголь до хорошей жизни не доведёт. А я уж имела смелость подумать, что твоим девизом стал: «Секс. Рок – н – ролл. Наркотики».
- Ой, Мальвина, что за тупой стереотип?
- Ну, так все говорят.
- Все повесится решат, так и тоже за компанию?
- Нет, конечно!
- Это такой тупой стереотип. Он уже такой древний, что сил нет. И что за привычка у людей, ставить всех на одну линию?! Это уже даже как – то аморально. Не понимаю, как можно так узко смотреть на вещи, которые бесконечно многогранны?
- Нет, Кореникель, ты на этот раз ты не права.
- Почему?
- Ну, ты хочешь сказать, что нет рокеров, которые употребляют наркотики?
- Почему нет? Конечно, они есть, но это не означает, что мы все такие.
- Мы – это кто?
- Тот, кто создаёт и играет рок – н – ролл.
- Но ты сейчас пьёшь, а алкоголь – это своеобразный наркотик.
- В точку.
Торкнула в воздух пальцем, будто выстрелила.
- На данном этапе алкоголь – временная потеря рассудка. Через несколько дней всё должно войти в своё русло. Нужно что – то делать, чтобы победить, а не тут сидеть дома и вливать в себя эту отраву.
Мальвина сделала глоток чая и сказала:
- Слушай, несладко. Можно ещё одну ложечку положить в чай?
- А почему ты спрашиваешь? Вот сахарница.
Я протянула руку к сахарнице и поставила её рядом с чашкой Мальвины.
- Бери и клади сколько тебе нужно.
- Спасибо!
Она положила в чашку ещё две ложки сахара, перемешала и снова сделала глоток. За ним последовал ещё один прихлёб. После она поставила чашку на стол.
- Жизнь одна, так зачем же тратить её на всякие глупости?
Я пила вино и услышав эти слова, поперхнулась.
- Жизнь одна? Что за бред такой? За каждой спиной стоит сотни перерождений.
- Тогда почему все пытаются реализоваться в этой жизни и не надеются на следующую? Это тебя не смущает?
- Отнюдь! Люди поступают так лишь потому, что надеются сюда вернуться. А возврат туда, где ты себя не понимаешь – невозможен. Они оставляют здесь что – то после себя для того, чтобы вернувшись узнать, кем ты был раньше, о чём думал, что тебя волновало, и чем ты дышал, превозмогая страх перед неизвестностью жизненного пути. Знаешь, о чём я сейчас думаю?
- Нет, я же не умею читать мысли.
- Я думаю, что последнюю мысль рассчитать невозможно. Её можно только предположить.
- Последнюю мысль? В смысле?
- Последнюю мысль перед смертью. Ведь у каждого она эксклюзивна и сверхразнообразна.
- Я даже не в состоянии предположить, о чём я буду думать, когда буду за гранью.
- Безусловно, моя последняя мысль будет носить в себе имя – Виктор. Музыку – рок – н – ролл. Континент – Азия. Но никто не будет об этом знать. Безмолвно моё последнее изречение.
- Вот именно так всё и заканчивается. В этот момент ты одна стоишь перед смертью, и ты беспомощна, а она Всемогущая. Быыыррр!! Мурашки по коже от таких мыслей.
Мальвину передёрнуло. Она сделала глоток чая и зажала в руках чашку полуостывшей воды.
- Ты вновь входишь в заблуждение. Вот именно так ничего не заканчивается. Твоя посмертная мысль запечатана в архивах Будды. Каждая мысль, каждое слово и любой твой жест – всё там, в архивах Будды. Когда ты окажешься там, Он тебе их прочтёт, а ты удивишься: «Неужели я была такой глупой? Неужто я была так слепа и не замечала, что ответ на мой вопрос в моём собственном вопросе. Просто нужно было добавить всего один знак».
- Какой знак?
- Сейчас ты этого не поймёшь, если только не станешь останавливаться и замечать кто рядом.
- Знаешь, со мной недавно случилась странная вещь.
- Какова она?
- Три дня назад я смотрела кино, название я не помню, но смысл был в том, что девушка делала всё так, как говорят родители и в итоге сошла с ума. Но оно шло поздно, и я сумела досмотреть фильм лишь до середины, а потом уснула. А вчера вечером я почему – то не могла уснуть и включила телевизор. Там шло то самое кино, которое я не досмотрела. Самое странное то, что я попала на ту половину фильма, которую тогда проспала. Это же какой – то знак?
- Безприкословно. Таких совпадений просто так не бывает. Значит, ты должна из этого фильма что – то полезное усвоить. Усвоила?
- Усвоила, что нужно выслушивать и слышать родителей, но делать выбор мы должны делать на свой вкус. По – своему.
Я молчала и смотрела в одну точку. В голове пролетали мысли о том, что меня никогда не нарекут тенью Виктора. Меня вдруг взволновало моё следующее воплощение: где это произойдёт? Каким будет мой цвет глаз, волос, кожи? Каким будет мой голос? На каком языке я буду излагать свои мысли? Удастся ли мне вспомнить об этих днях? А особенно о пятнадцатом августа? Будет ли в этот день мне не по себе или я ничего не буду помнить о своей нынешней жизни? И о чём думал Витя, когда уходил в нирвану?
Я тихо произнесла:
- О чём ты думал, Витя?
- Кореникель, что с тобой? Эй, не пугай меня, ответь. Скажи что – нибудь. Корея…
Мальвина начала дёргать меня за плечо и повторять все мои три имени: Корея, Кореникель, Морролина.
- Что? Перестань меня трясти. Я – не яблоня, я – инжир.
- Ты это о чём?
- Неважно. Я долго не реагировала на твой позыв?
- Да, прилично. Минут тридцать.
- Извини, внезапно вошла в транс.
- Да ничего страшного.
В воздухе повисло молчание. Было слышно только, как Мальви делает глотки зелёного чая с мятой. На запах мяты и чая ложилось моё лёгкое разрывное дыхание. Вдруг Мальвина как – то искоса посмотрела на меня и сказала:
- Тебе нужно сходить к нему на могилу.
- Я не…
Я сделала резкий выдох. Сумбурно достала из пачки сигарет своё штучное успокоение и нервно закурила. Сделав пару затяжек, я произнесла:
- Я не могу… Я не готова увидеть его имя на могильной плите. Это чудовищно! Это подтверждение меня добьёт. Я и так уже на грани искусного безумия. Одной ногой я уже за дверью психушки. Лучше бы мне умереть как можно раньше, ведь с каждым днём мне всё невыносимее просыпаться потому, что я всё помню. Я помню, что его нет. Что он погиб. Но всё равно я надеюсь в глубине разума, чтобы Виктор всё же не считался мёртвым. Желаю, чтобы это оказалось ужасным сном, который меня так часто посещает, но каждый раз я просыпаюсь, и свет ввиде голоса Вити разгоняет тьму мифа о его гибели.
После этих слов я залпом выкурила сигарету, томящуюся в моей руке. Налила в стакан вина и выпила одним взмахом. Я стукнула стаканом по столу и тихо закричала. Меня всю трясет. Я вновь хотела закурить, потянулась к пачке, но потом передумала.
- Корея, нельзя ставит мёртвых смыслом жизни.
- Кто сказал, что «нельзя»? Кто может управлять мной, кроме меня? Никто! Совершенно ник_тооо!! Он – мой смысл жизни. Жизнь моя, а значит, только я решаю, что или кто является моим смыслом жизни. Никому не дано жить за меня, и никому не дано навязывать мне свой смысл. Чужие стереотипы я отторгаю.
- Но, а как же всем известная заповедь: «не сотвори себе кумира»!
- Во – первых: я – буддистка. А во – вторых: напомнить тебе ещё одну заповедь вашей религии?
- Да.
- Добрыми делами вымощена дорога в Ад. Ну и религия! Это же толчок к осознанию того, что будь ты плохим или хорошим ты всё равно попадёшь в Ад. То есть шанса на спасение у тебя по – любому не будет. Тогда в чём суть? Зачем молиться, ходить в церковь, если исход жизни уже предрешён? А Адам и Ева?
- А с ними, что не так?
- А то, что они съели плод знаний и их изгнали из Рая. Получается Рай человека в неизвестности? В неосознании происходящих событий? Или Рай – это отречение от себя и самосовершенствования? Это не моя религия. Для меня она слишком глупа и примитивна. Извини, я не хочу осквернить твою веру, но это сугубо моё мнение. Я так считаю, другие считают по – другому, но… Ладно, неважно.
- Да ничего, я не в обиде.
- Не сотвори себе кумира. Ха, чушь неимоверная. А если кто – то другой создал его для тебя, что тогда? На этот вопрос у вашей религии имеется ответ? Нет. У вас почти ни на что нет ответа. У вас только два традиционных ответа на всё вопросы, множеству разных людей: смирение и терпение. Я в это не верю. Я выбираю: познание и действия.
Мальвина ничего не сказала, посмотрела на часы, которые весели на стене и засобиралась домой. Когда она ушла, я вновь села за стол в своей комнате и начала писать письма. Лист формата А4:
Привет, Витюша!
Здравствуй, Нерушимый воин Кореи!!
Ни Северной, ни Южной, а Единой!!
Корея Одна. Один народ плечом к плечу сражался за право называться корейцами. Каждый народ держит удар, чтобы их нацию не истребили. У твоей страны однокровная история и однокровные млечные сказки. Такие прелестные и магические.
Витя, я уверена, что твой голос будет проникать сквозь время и пространство. Любые песни двадцать первого века не заглушат тебя. НИКОГДА!!!! Никогда такого неприключится с жемчужным корейским голос Ленинградского рок – н – ролла. Ты наречён как жемчужный корейский голос рок – н – ролла.
Я знаю, что с каждым годом, веком, твоя известность будет возрастать. ТЫ НИКОГДА НЕ БЫЛ ПОПУЛЯРНЫМ, ТЫ ВСЕГДА БЫЛ (И ОСТАНЕШЬСЯ) ЗНАМЕНИТЫМ И ИЗВЕСТНЫМ!!!!! С каждой секундой твоя музыка покоряет сотни сердец, которые ищут себя в потоках городов.
Радостных снов тебе!!
Вечноприклонённая перед тобой Корея * Кореникель * Морролина.
Прикрепив письмо на стену, рядом с его фотографиями, я снова начала писать. Лист формата А4:
Здравствуй, Великий Виктор!!
Я стою… на крою…
Задыхаюсь и … бесславно умру!!
Ты никогда не будешь называться ностальгией. Так тебя посмеет назвать только самый неграмотный болван!!! Ты являешься легендой, памятью, но никак не ностальгией!!!
Я чувствую, что скоро умру и буду рядом с каштаном, в котором твоя душа нашла временное успокоение и пристанище.
Я не знаю, что ещё написать. Всё уже написано и зачёркнуто.
Скоро будем в одном и тоже месте приходить в себя.
Кореникель.
После того, как я закончила писать письмо, я пошла в зал и включила два магнитофона. В одном – играла его песня, в другом – моя. И тут же я прикоснулась к гармонии Вселенной. Она проходит сквозь меня и разжижает мою кровь второй группы. Это специфическое ощущение человека. Сочетание наших голосов выпадало в контраст: красный цвет стал дополнением чёрного. В этот момент в комнате произошло знакомство Солнца и Сатурна, огонь поцеловал воду и не погас, а наоборот, вдохновился. В наших мелодиях слились в иедино горькие и сладкие привкусы. Во мне родилось ощущение, что чай стал носить в себе запах и вкус кофе, а кофе стало зелёным чаем с тонизирующим качеством азиатских специй. Эти специи никого не оставляют равнодушными. Их вкус неповторим. Никак его не подделать никому.
Сейчас в этой комнате был обман танца: грубый, но завораживающий китайский дождь с грустной страстью держал в объятиях танца скорби бескрылый, но летящий снег. Не уверена, что кто либо испытывал такое же чувство. А может такое чувство давалось человеку, который обитал далеко отсюда. На границе. Это происходило где – то между веков. Это случилось на нейтральной ноте. Наверное, это было так. По – другому такое явно не прочувствовать.
В состоянии эйфории я подошла к зеркалу, которое находилось в прихожей. Я посмотрела сквозь небо на себя. Убрав чёлку с глаз, я увидела следующую картину: «Виктор стоял и курил. После он выбросил окурок, сел в машину. Авто тронулось с места».
- Стой!
Крикнула я и с размаха ударила по зеркалу. Стекло разлетелось на крохотные куски. Я порезала руку, потекла кровь второй группы, отрицательного резуса. Я присела на пол, среди осколков. Я заплакала. Нет, не от того, что у меня порезана рука, а от того, что уже ничего нельзя сделать. Всё самое наихудшее уже произошло. Вытирая слёзы, я вымазала лицо в кровь.
- Витя!! Витя!! Виииттяяя!!!!
Вдруг я начала задыхаться. Грудь была скована, и каждый вдох туго пробирался в лёгкие. Воздух казался огнём или расплавленным свинцом. В этот момент значение слова «воздух» и его качество стало теряться во мне. Мой глаз цвета травы и глаз цвета шоколада закрылись. Я ушла в несознание.
Без сознания я пролежала часов девять – десять, после чего Мальвина зашла ко мне в гости, а когда я не открыла ей дверь, она сходила за Костей. А он привёл с собой своего брата и они взломали дверь. В больнице я пролежала неделю. У меня случилась клиническая смерть, продолжительностью в четыре минуты.
Когда я вернулась домой, то неделю сидела и, не разгибаясь, писала письма Виктору. В итоге мне удалось написать двадцать писем плюс четыре, которые были написаны до того, как я попала в больницу. К каждому письму я сама сделала конверт. Каждый конверт я расписала и раскрасила. А внизу подписала: « С любовью, Виктору!» И поставила свою роспись, как печать подтверждения. Затем я положила эти конверты в толстую книгу. Взяв эту книгу, я отправилась на кладбище. Наверное, пришло время увидеть его могилу. Я до сих пор к этому не готова, но другого шанса попрощаться с его телом может не выдаться. Так могу и уйти – не прощённой и не попрощавшись.
Я медленно шла по тишине январского «Богословского» кладбища. «Богословское» сочетает из двух слов «Бог» и «Слово». Витя покоится в крепких словах Будды. Наконец – то я дошла до Вити. И вот я вижу это подтверждение: На могильной плите его имя. Его, а не какое – либо другое. Я простояла неимоверное количество времени у могилы, а после и достала из рюкзака книгу. Вынув из неё все конверты, я положила их на могилу. После я положило на неё ещё кое – что. Останки моей первой верной гитары, которая была моим талисманом.
- Вот и всё. До встречи, Витюша!
Я поспешила уйти оттуда.
Наступила весна. На календаре красовалась надпись – март. Я переехала обратно в квартиру мамы, но меня там никто не ждал, впрочем, как и всегда. Никто не был рад моему появлению. К этому времени у брата уже была законная жена и недавно родившаяся дочь Марина. В этой квартире уже не было моей комнаты, поэтому мне поставили раскладушку на кухне. Играть на гитаре мне запрещено, ведь в доме маленький ребёнок. Якобы моя музыка мешает спокойному сну Марины. Но я – то прекрасно понимаю, что это месть в мой адрес. А ребёнок способ меня в чём – то ограничить, чтоб мне было плохо и, возможно, чтобы я съехала от них куда – нибудь подальше.
Вечером десятого марта мне позвонила женщина и пригласила меня выступить на рок – фестивале, который состоится двадцать восьмого апреля. Я безколебаний согласилась.
К концу марта меня стали упрекать в том, что я не приношу денег в дом. Моя семья попрекает меня куском хлеба в день и двумя чашками кофе. Разве это семья? Пускай каждый сам себе ответит на этот вопрос. Я не могу больше терпеть их упрёки. На следующий день я одолжила денег у Мальвины и Кости. Пообещала, что вскоре отдам.
После того, как я бросила якобы родным эти деньги в лицо, я отправилась на чердак. Там, на чердаке, в одиночестве я начала писать песню. Текст песни:
Скорбь гипнотизирует меня.
Я теряю себя и группу крови.
Душа распласталась на рукаве.
Моя смерть удобная.
Мысли застыли в стекле.
Двадцать два паука ползают по мне.
За два дня я написала свою новую песню. Я назвала её «Рассыплю сердце над Кореей» или её второе название «Двадцать два паука». В ней два смысла, а значит, она должна носит два названия, чтобы полностью раскрыть всю соль песни.
Двадцать восьмое апреля. Фестиваль. Я отдала свою песню в руки народа. Я уже почти ушла со сцены, но тут услышала слова того мужчины, который объявлял исполнителей.
- Это была Тень Виктора Цоя.
- Что?
Я подошла к нему.
- Что ты сказал?
- Тень Виктора.
- Кто? Кто его тень? Кто? Кто? Я?
- Да. Ты – Тень Виктора Цоя.
- Спасибо! Спасибо вам. Я…по…рааа…
В ту же минуту все мои чакры раскрылись и начали излучать обворожительную радость, которая пленила сознание. Я знаю только одно: что ничтожные единицы рода человеческого пережили такого. Хотя наверняка я этого знать не могу. Это чувство разъедает сердце спокойствием. Завораживающее увлажнение восторга крови.
Сделав несколько шагов, я рухнула на сцене. На часах было 12.20. Кто – то вызвал скорую помощь. Я слегка смогла приоткрыть глаза и увидела ласточку, которая летела с листком каштана в клюве. Она села ко мне на голову и вплела в мои волосы этот листочек. А в голове родилась мысль «Стоило столько страдать, чтобы перед смертью знать, что народ принял тебя, как маленькое дополнение Виктора. Как его Тень»!
Сердце замерло минута в минуту. Двенадцать часов двадцать восемь минут – время моей смерти. Дата смерти: 28 апреля 1992 года.
Солнце погасло почти два года назад, и всё это время тень света скиталась. Никто её не понимал. Никто – это я!! Я – пыль у ног Виктора Цоя!!
Вечером того же дня Мальве пришло письмо от меня, которое я бросила ей в почтовый ящик сегодня утром.
Привет, Винна!
Пишу тебе для того, чтобы ты выполнила мою последнюю волю, если со мной что – то случится. Закопайте пустой гроб, а моё тело кремируйте и оставьте меня в его могиле. Я хочу быть погребена вместе с ним, Любимым Витюшенькой!!!! Только никому об этом ни слова! Обещай мне. Обещаешь?
Прощай.
Морролина * Кореникель * Корея.
Кладбище. День. Первого мая. Гроб, якобы вместе с моим телом опускают под землю. Дождь истерично хлещет по лицам. Туман поглотил любую скорбь. Ветер развевает миф. Среди моих гостей: Мальвина, Костя, мама и несколько моих поклонников: 3 девушки и 3 парня. Гроб тёмно – зелёного цвета и он был наглухо закрыт. Глубокой ночью Мальвина и Костя отнесли урну с моим прахом на «Богословское» кладбище. Большое им спасибо за то, что они как – то нашли способ выполнить мою последнюю просьбу. Костя и Мальвина поместили мою урну в его могилу.
С тех пор ходит легенда, что я покоюсь с ним в одной могиле. Но есть и такие, которые считают, что я нахожусь в своих индивидуальных покоях. Через пять лет после моей смерти кто – то пытался откопать мои останки, чтобы узнать всю правду, но у них ничего не вышло.
Жизнь как иллюзия.
Иллюзии взращивают все. Порой это происходит даже фанатично.
_КОНЕЦ_
Карма имён по моей собственной
разработке - методике - разработке
"Медитация по - Даратеевски".
Если вы хотите, чтобы я разложила ваше имя по моей методике, то можете заказать, написав мне на Е-мэйл. Раскройте свою карму. Разложите её по полочкам и поймите, её изнутри. Увидьте карму сызнанки. Такой методики ещё не было. Я - первооткрыватель. С пятой стороны Света ещё никто её не изучал и не смотрел на неё с этой стороны. А я смотрю на карму с пятой стороны и хочу показать это всем.
Я не стану раскрывать вам секрет своих медитаций. Скажу только одно: "Я медитирую под рок - н - ролл Виктора Цоя, потому что он гармонично слажён". Остальные секреты останутся при мне.
Кореникель.
Значение: Богиня, которая охраняет буддийские храмы. Раз в 200 лет приходит на Землю воинствующей, но справедливой вестницей и наказывает истинно виновных. А остальным приносит новую веру.
Девиз: "То, что я медитирую!"
Свойство: "Воскрешаю!"
Детерминант (психологическая особенность личности): Поиск учителя. А когда найдёт его, то до конца будет следовать за ним по пятам.
Акцент реинкарнации: Тонизирующий
Тайная суть личности: Кармический идейник ( живёт только во имя какой - либо идеи)
Загадка кармического предназначения: Маяк - Гуру.
Ментальность сути: Медиум рок - н - ролла.
Маяк - гуру: освещает людям путь. Когда они видят его свет, то приходят к нему и там они познают истину. Каждый из них, наконец - то, и узнаёт: кто он и зачем он переродился в этом вопощении.
Код личности: Орхидея в рисовых зёрнах.
Тотем - животное: Чёрно - белый тигр с зелёными глазами (магия и грациозность, ловкость и уникальность).
Тотем - растение: Лотос с двенадцатью лепестками ( символ сердечной чакры).
Цвет: Фиолетовый с четырьмя каплями чёрного цвета.
Характеристика:
Хороший стратег и не менее хороший тактик. Её конёк - это интеллектуальные речи вечером у завораживающего огня. Она желает, чтобы каждое её слово сопровождалось ударом по струнам. Девушка - воин. По складу характера отчасти амазонка, но жертвенность и альтруизм ей тоже присуще. Черты альтруизма кладутся на меч, и чаще всего она расчехляет его для войны, которая предназначена вовсе ни ей. Стремится к уединению, поэтому для окружающих всегда остаётся ультразавуалированной загадкой. Отгадка находится Наповерхности, но никто не в силах уловить её. Неуловима, как падающая звезда. Обладает гипертрофированным чувством свободы и независимости. Часто находится в состоянии депрессии. Но когда выходит из депрессии, то видит окружение в сгустках энергии познания и взахлёб выхватывает их из окружающих её созданий. После депрессии всё звучит по - новому. Всё нужно снова узнать, изучить, понять. И так происходит каждый раз после выхода из депрессии. Красноречием блещет с раннего возраста. Неуязвима. Но время от времени забывает об этом и становится хорошей мишенью. К счастью для себя, она вспоминает о своей неуязвимости и пули буквально разбиваются об неё. Это необъяснимо, но это так и есть. Насквозь обладает благородной дипломатией. Оторвана от корней предков. Родные её не понимают, поэтому между ними нет астральной связи. Элемент эйфории в ней присутствует, но ненадолго. Где - то к годам двадцати впадает в полную, детальную гармонию с собой, а через несколько лет - с дыханием Будды и всей Вселенной. Иногда подвержена импульсам. Бежит от шаблонов и правил, которые служат прихотью того или иного человека. Любой язык учит долго и дотошно. Даже, когда знает его в совершенстве, всё равно боится это афишировать. Думает, что ещё недостаточно хорошо им владеет. Полиглот, начиная прямо со Дня Рождения. Психологически подсаживает людей на философию. Ко всем в состоянии найти ключ и может склонить кого угодно на свою сторону. Слывёт моралисткой глубоких рассуждений. Выход за рамки обыденности и обычности ей безпорно обеспечен. Непредсказуема в своих реакциях. Может не побояться преградить путь убийце с окровавленным ножом, но впасть вступр от того, что кто - то ругнулся матом. Не испугается коснуться оголённого провода, но устроить истерику изо нехватки света в комнате. Подвержена фатальности судьбы и во всём ищет последовательный смысл. Чтит традиции и очень часто становится их коррекцией либо порождает новые. Некрасавица для людей Земли. Им же кукол барби подавай да потупее. А она не такая. У неё своя эксклюзивная внешность: смесь экзотики и притяжения. Необычные черты лица, но очень обаятельные. Она завораживает и вдохновляет воздух. Изнутри льётся свет, на который окружающие слетаются. Этот свет невозможно не заметить даже тем, кто слеп с рождения. Она похожа на миф затерянных языков. Она наделена улыбкой Персефоны - Богиня мёртвых. Имеет идеальный слух, вплоть до яснослышанья.
Морролина.
Значение: Печальная песнь иноземки.
Девиз: "То, к чему я привязана"!
Свойство: "Укрепляю!" (свои знания, а после отдаю их другим).
Детерминант (психологическая особенность): Фанатична в привязанностях.
Акцент реинкарнации: Увлажняющий.
Тайная суть личности: Кармический странник.
Ментальность сути: Лодочник Солнца ( перевозит по одному человеку к свету, а после возвращается за другим. И так продолжается пока неисякнет её время).
Загадка кармического предназначения: Монах - лодочник (познать себя и Космос, а после перевозить по - одной заблудшей души).
Код личности: Глоток войны.
Тотем - животное: Паук ( Когда она говорит два предложения, то ничего не понятно. Когда она говорит десять предложений, то впадаешь в полное несознание произнесённых слов. И только когда ею произнесено последнее слово, то все остальные слова становятся на одну линию, как планеты при затмении. Некоторые это называют это озарением. Я бы назвала это всего лишь осознанием сказанного. Тоже самое происходит и с пауком, когда он плетёт свою паутину. Ведь по одной нити не отгадать узор всей паутины).
Тотем - растение: БАМБУК (Высота. Выносливость. Стойкость.)
Цвет: Чёрный цвет с множеством вертикальных (маленьких) чёрточек кроваво - красного цвета.
Характеристика:
Наделена способностью к оккультным наукам. Никогда и не при каких обстоятельствах не поддаётся искушениям: ни Света, ни Тьмы. Мистична. Обладает мистическим складом ума. Ей присуще глубь размышлений. Всецело посвящает себя любимому делу и ради этого готова пожертвовать всем, что имеет на данный момент. Поговорка: "Лучше синица в руках, чем журавль в небе" - Не для неё. Она чётко знает свою высоту полёта и точно знает, что никогда не будет летать ниже. Никогда!!! Целеустремлённая до безумия. Не разменивается по мелочам во всех сферах жизни. Успешна. (В глазах судьбы она зажгла свечу, но скорее всего сама же её и потушит). Очень редко достигает счастья, если не отмечена печатью Будды. Но если отмечена, то вознесётся до бескрайних высот. Глубоко не лёгкий характер. К ней нужен особый подход. Не умеет (и не хочет) подчиняться. Абсолютно не разбирается в химии, физике, математике, но вполне сносно - в технике (в основном в автомобилях). Умна и мудра. Азартна, но в любой момент может его усыпить в себе, если видит, что он не оправдан. Рвётся в бой по - любому поводу. Склонна к отчаянному риску. Добросердечна. Гармонична. Иррациональна. Медленно, но верно вводит людей в свои убеждения и через некоторое время они уже начинают думать так же, как она. Люди идут за ней, преодолевая любые препятствия на своём пути к самопознанию (познанию). Чтит законы, но ни те, которые придуманы людьми, а законы морали и своей религии, которую выбирает сама: Христианство, Язычество, Буддизм. В ней есть исключительность. Рассудительна. Теряет рассудок только тогда, когда отстаивает свою точку зрения. Даже если поймёт свою неправоту в середине спора, всё равно не примет чужую версию. Но после, когда останется одна, то сделает выводы и трансформирует своё мировоззрение. Чутко оберегает друзей, которых у неё очень мало (два - три максимум).
Виктор.
Карма имени именно Виктора Цоя, а не других.
Значение: Одержавший победу у времени.
Девиз: "То, что я познаю!"
Свойство: "Раскрываю!" (Как самого себя так и других. А также - новый смысл музыки и жизни. Но новую истину знает только он. Больше никому об этом не говорит, если только не встречает родственную душу. Ей он поведает всё. Остальным лишь намекнёт.)
Детерминант(психологическая особенность): Ставит чёткую цель на горизонт и самоотверженно идёт на её зов.
Акцент реинкарнации: Тонизирующий
Тайная суть личности: Кармический воин (всегда сражается за свою точку зрения)
Ментальность сути: Шаман рок - н - ролла (Тексты приходят ему от Высшего Разума. Его песни гипнотизируют и завораживают. Он покоряет уже с первой ноты, с первого слова.)
Загадка кармического предназначения: Переводчик - маяк (Узнавшую истину тонко вплетает в тексты своих песен и оставляет их светом на маяке, чтобы люди не разбились о тьму жизни. Чтобы люди не утонули в безнравственном болоте дней.)
Код личности: Каштановая чешуя дракона.
Тотем - животное: Дельфин (загадочность)
Тотем - растение: Ясень (проницательность).
Цвет: Серебристый, который слегка отдаёт фиолетовым цветом с двумя каплями чёрного.
Характеристика:
Прирождённый философ. Его можно ассоциировать с добрым мудрецом, у которого на всё есть свой ответ. Ловкий и храбрый. Мужественный победитель, имеющий удивительную власть над людьми и Миром. Благородный гений. Справедлив. Всегда и во всём ищет гармонии со своим внутренним Миром. Если что - то ему не понутру, то он уйдёт от этого любым путём. Выходит за рамки ординарного и скучного. Он словно бы парит над реальным Миром, как изящный и могущественный дракон. Имеет высшее предназначение, но не ощущает этого. Выполняет особую кармическую задачу. Умеет обаять с помощью красноречия и дипломатии. Крайне рассудителен. Отчасти религиозен. Он - воплощение мудрости и гениальности. Многогранная личность. Умеет убеждать. Из любой мелочи извлекает много полезного и нужного. Отличается от многих. Знает множество тайн. Он знает то, о чём нельзя говорить людям, а то они сойдут с ума. То, что может поставить всех на колени, а также то, что может убить либо вознести до небес. На протяжении всей жизни пытается соединить вовсе несоединяемое. Иногда у него это получается и неплохо. Гиперинтеллектуален. Это покоряет, восторгает, вводит в транс большинство людей его окружения. Мечтатель, но скрывает это до поры до времени. Наделён императорскими данными, но редко пользуется ими. Посланник сакрального предназначения кармы.
_Послесловие_
Планируй жизнь, но помни о сюрпризах и о том, что впоследствии планы изменятся, приобретут новое лицо с другими очертаниями. Возможно, после этого изменения ты бешено влюбишься в жизнь либо станешь её ненавидеть до потери ненормированного пульса и считать её врагом под номером один. Захочешь победить её во чтобы то ни стало. Вцепишься в неё зубами и не отпустишь до тех пор пока не найдёшь способ изыскано отомстить.
Когда ты читаешь книгу, ты можешь дорисовать любую строку. В твоём воображении создаётся любая мимика написанных мной чувств между слов.
Вот чем меня покорили книги. Они рисуют карандашом, а докрашиваешь и дорисовываешь фон ты сам.
Самураи говорят: "Неважно, какова твоя жизнь. В конце всех ждёт одно и то же - смерть".
Достойная смерть делает из тебя достойного воина, достойного человека. Воин никогда не боится умереть, но и не ищут её. Не культивируют в себе это чувство. Потому, что истинокровный воин (монах) знает, что смерть приходит тогда, когда твоя карма очищена, все долги отработаны и осмыслены. Она приходит тогда, когда твоя Земная миссия выполнена и можно переходить на более высший уровень сознания.
Сценарий жизни можно переписать, но финал всегда останется прежним.
Если ты боишься смерти, значит, ты не познал жизни.

P. S.Стиль моего рок – н – ролла носит название: МантроБуддийский рок – н – ролл.
Мой стиль – тюнинг рок – н – ролла. Под мою музыку можно медитировать. Это свежий вдох в рок – музыку. Спасибо за внимание! До свидания. Пусть ваши мысли посещает лишь гармония!!