Страшный доктор

Ветряков Павлик  начал свой медицинский путь из фельдшеров Скорой помощи. Время было смутное да весёлое. Трудился он на сей ниве не за страх, а за совесть, так как видел себя в профессии не просто одним из, а не применно доктором. Настоящим, без всяких там званий и регалий,  обычным лекарем. Работая в 03, он получил направление от заведующего подстанцией на обучение в Третьем меде, и удачно туда поступив принялся грызть гранит науки. 
Жизнь и время девяностых  годов, привносила определённые коррективы в процессы сосуществования в мегаполисе, молодого и амбициозного студента медика. Днём на занятиях, — вечером на работу. Платили за выходы на  дежурство — сущие копейки, и в голове у Павлика, завсегда было множество идей, по добровольному изъятию денежных средств у болеющего, да охочего до неотложной помощи жителя или гостя столицы. 
Без денег с дежурства, Павло не уходил. 
Старался быть честным, на сколько позволяла ситуация. 
И, как говорил Великий Комбинатор Остап Сулейман Берта Мария Бендер Бей: " Красть грешно! Чтите уголовный кодекс! Шура..", Павлик и подумать не мог о воровстве. Он придумывал и внедрял в жизнь различные приёмы, вынуждающие население  испытывать от появления доктора скорой, некоторые материальные издержки в своём бюджете. 
Так же, Пашка не прочь был и покуражиться над нуворишами, или скупердяями. Он безошибочно, с порога, определял качество жизни обитателей жилища или другого помещения, в кое его отправляла диспетчерская служба оперативной службы 03. 
Как то примчав в квартиру с шикарным ремонтом, с истинными меховыми изделиями на вешалах, и дорогущим мужским кашемировым пальто. Он по привычке пытался зацепить на крючёк свою замызганную синюю медицинскую куртку. ( Павлик решительно боролся с произволом хозяйственной службы 03, требуя или денег на моющее средство и аммортизацию его личной стиральной машинки, или стирки данного изделия самой же хозяйственной службой). При всём этом, на нём был всегда белоснежный, крахмаленный  медицинский халат. Его он всегда стирал, крахмалил, гладил и т.д..,  только сам, не доверяя сие таинство никому). 
Ну вот он и прицелился своей, не знавшей стирки, спецодеждой на крючок с вывешеным там песцовым, белоснежным полушубком. И  уловив "дикий взгляд", хозяйки мехового изделия, краем лаза. Он тут же сунул куртку, с засохшими вкраплениями крови на рукавах, черными разводами от непонятно чего по всёй поверхности медицинского пуховика на дешёвом синтипоне, себе подмышку, со словами: — "Ой! Что это Я? Ещё слямзят !"
Двинулся к постели болезного мужичёнки, придававшегося мучениям от головных болей, и искавшего исцеления в  бутылках дорогого французкого коньяка. Коньяк был знатным, с величественными буквами на латинском языке, украшавшими и подтверждующими изыск и долголетнюю выдержку напитка — XO !( по англицки оно и понятно, а вот по русски — хо… то знак! )
К коньяку, у Павлика, была многолетняя страсть! Он мог его  вкушать, размеренно, побалтывая круговым движениями чудодейственный нектар, по стенкам бокала из тонкого стекла. Выкуривая при этом толстенную сигару, пыхкая горьковатым дымом, в белизну потолка съёмной однокомнатной квартиры.
Вид же человека, распластавшегося на кожанном диване в позе пьяного матроса, привёл Павлика в состояние глубокой печали и сожаления, так как ничто так не могло обидеть Павлушу, как хамское отношение к излюбленному  произведению Бахуса — Коньяку! 
— Что же вы так!? — больше с укором, чем с состраданием и сожалением проговорил доктор.
— Весьма опрометчевы  Вы к столь знатным напиткам. 
-Ой! Доктор! Помоги мне, а я ж тебя отблагодарю по царски… 
Еле ворочал языком уставший творец теневых капиталов, представлял собою в конкретный момент времени, довольно таки жалкое зрелище. Его Матильда, так уж Павлик её сразу нарёк, брезгливо поморщилась, когда доктор обратился к ней с просьбой подать стул. Но предмет мебели подала. 
Павлик щелкнул затворами на скоропомощном боксе, и выудил из недр "рыжего чудовища", тонометр  и принялся осматривать болезного. 
После короткого и незамысловатого осмотра, Павлик решил играться в доктора, до предела. 
— Кардиограмму сейчас Вам снимем. 
— Ой, доктор! Хоть чего, только помоги...- простонал хворающий . 
Наложив на конечности и грудь по точкам Боткина, электроды, Пашка выудил из чёрной сумки небольшой аппарат. То был кардиосканер. Снимаешь аппаратом работу сердца, и к телефонному аппарату. Набираешь заветный номер, там сидит дежурный кардиолог. Он принимает по телефону информацию со сканера, и тут же выдаёт тебе качественную консультацию по сердцу… Конечно примитивно, да и погрешность велика, но! Как это чарующе действовало на пациентов в пресловутые 90-е...!!!!
Матильда, была повержена в лёгкий шок. Болезный прибывал в лёгкой эйфории от внимания к своей персоне, и такому выразительному  сервису. 
Павлик же, ни фига не понимавший в кардиограмме, с видом учёного, декларировал работу сердца во всеуслышание, и корчил при этом из себя, ну как минимум доктора Борменталя...
После всего вышеперечисленного, пациент был в "кармане"!
— Доктор! Может быть Вы, займётесь мною, я буду щедро оплачивать Вашу работу. А то ведь знаете, всё пашешь, пашешь… В небо взглянуть некогда… А что деньги, коли здоровья нет...
Павлик же, проводил лекцию, о вреде алкоголизма, о синдроме хронической усталости… О том что за сосудами головного мозга, да всей кровеносной системой, нужно следить смолоду, а не когда инфаркт шарахнет! В общем правильные вещи говорил. При всём при этом, заряжая бутылки с растворами, нашпиговывая в них чудодейственные препараты, а после врезаясь в вену кубитальным катетером, убирал симптомы интоксикации, от чрезмерного воздействия алкоголя на организм.
Аппогеем же, служил последний штрих. После фразы: 
" Доктор! Чем я Вам обязан? Называйте сумму не стесняясь!"
Павлик брал в руки шприц, с заготовленым релланиумом, и медленно вводил его внутривенно, практически по капле… При этом, отвечая на тирраду о гонораре...
— Ну, Вы уж сами определяйте! На сколько Вам я помог, хотя, скорая и неотложная помощь, в нашей стране, оказывается на безвозмездной основе… Но, ВАша болезнь нынче, от чрезмерного удовольствия, так, что Вы уж сами...
А больному то уже хорошо… он практически в нирване… И это после мучений...
— Ой! Милый доктор! Фуууу! Как же здорово… Вероника! Там доктору триста долларов подай… Не примите за невежество, это благодарность!- и  пациент засыпает сном младенца... 
Павлик же, снимая  трубочки -бутылочки… Вытаскивает катетер, накладывает повязку на область внутривенного проникновения. Колит вдогонку ещё 2 кубика лекарства, но уже внутримышечно... 
Собирает вещи, получает из рук Вераники гонорар, и оставляет номер телефона. Всё по честному!
Так что прав был товарищ Сталин, когда на просьбу М.И Калинина, что всесоюзным старостой был, о повышении зарплаты врачам, ответил приблизительно следующим образом: " Думаю, не стоит! Хороший врач сам себя прокормит, а плохому врачу,  и столько денег хватит...".
Но Павлик вырос! Выучился! И стал врачом! Лихие девяностые канули в лету. Наступил миллениум, и Павел Игоревич уже служил травматологом в Первой Градской. Дежурство выпало ему не из лёгких. Да и к тому же персонала не хватало, и Павел Игоревич, дежурил третьи сутки подряд. Была пятница, а в этот чудный день недели, в первушку везут всякое и всё. Разбитые носы, сломаные руки, разбитые головы… Короче всем работы хватает, потому как в пятницу, народ отмечает окончание трудовой недели... 
Все хирурги были на операциях, ну…, так бывает. И травмотологу приходится сматривать и хирургических больных. Павлик только вышел из перевязочной, шил резаные вены. Посмотрел на часы — 2-30. 
— Лена! — посмотрел он на дежурную сестру приёмного отделения, — просто падаю от усталости, мне бы хоть пол часика… Ну если привезут и не срочное, помурыж там в приёмнике, я хоть полчаса... 
— Халат бы сменили, а то вот в крови...
— После, Лен! После… — и Пашка скрылся в ординаторской. 
Казалось он уснул ещё падая на диван. Как буд то кнопку "Выкл" кто то нажал.
Росту Паша был около двух метров, да в плечах — косая сажень, в общем красавец! А так, как  волосы были редки, ещё и белёсы, то Пашка череп свой от волос избавлял 
" Джилетовским" станком... 
Провалился он  в сон, безоговорочно  и безвозвратно! Кто работал по ночам, тот поймёт, что существует некий предел. Когда поспав всего то минут двадцать, можно  после горы сворачивать. Но эти двадцать минут, они самые важные! 
— Павел Игоревич! Павел Игоревич! Пашка! Твою мать! 
— А!? Что? 
Медицинская сестра стояла над Павликом и будила его. 
— Да там урода привезли… весь на понтах! Врача требует! 
— Что с ним? — не открывая глаз проворчал Павел.. 
— Да живот болит....
— Иду — скрипнул зубами Павел. Не включая свет сдёрнул с вешалы халат,  фонендоскоп бросив на шею, он поплёлся к смотровому кабинету. 
Войдя в смотровую, он увидел круглолицего мужика, с огромной, безобразной работы, золотой, масивной цепью на шее. В распальцовке, а-ля! 90-е, и с таким же выражением интеллекта на лице... 
— Что с Вами?- угрюмо, и даже сердито спросил Павел. 
— А? Вы? Доктор?
— Ну! Я доктор! Что случилось? — с неподдельным раздражением в голосе спросил врач.
— Я, это.., пойду я… прошло у меня всё… — и прошмыгнув мимо  застывшего в недоумении Павла Игоревича, больной кинулся сразу на выход из приёмного отделения.
Пашка вышел в  пустой коридор и подошёл к "витрине" регистрационной медсестры. 
Та что то торопливо писала в формуляре карты.
— Лен! Он убежал!
Лена подняла голову, и заржала, словно полковая лошадь. Она не могла остановиться, и даже сложилась пополам. 
— Ты чего?- недоуменно спросил врач. 
-ААААААААААААА! — бесновалась сестричка...
— Да что с тобой! — прикрикнул эскулап. 
Лена только рукой махнула в сторону зеркала и снова зашлась в истерическом хохоте. 
Пашка двинулся к зеркалу. То что он увидел, было -ДА!
Из зазеркалья на него смотрело лысое чудовище с красными глазами. Халат был в крови, а на шее, вместо фонендоскопа, болтался кипятильник.
Химки.  декабрь 2012г.