Окна. Часть 1

Вы ведь знаете о городе N? Да, том самом, где часто происходят невероятные, но совершенно правдивые чудеса.
Так вот прямо сейчас одно из них снова происходит…
Дело в том, что в этом городе есть одна старенькая улочка, где дома стоят друг к другу так близко, что когда у жильцов одного дома ломается телевизор, они просто садятся у окна и спокойно смотрят любимую передачу по телевизору соседей в доме напротив. А если ломается сушилка, то так же спокойно и просто соображается веревочка на двоих (опять же с соседом напротив), и на следующий день над улочкой появляются гирлянды из разноцветных платков, маеечек и носочков.
Что же касается домашних кошек… О них мы говорить не будем, так как вы уже и сами догадались, что из-за маленького расстояния между подоконниками местные кошки были уже давно общими и гостили то в одной семье, то в другой, то в третьей…
Да, такая вот забавная есть улочка в городе N. И нам надо на нее поспешить, потому что именно на ней сейчас происходит одно «случайное» совпадение. Оно, как обычно бывает с обыкновенными чудесами, началось без нас, но недавно, поэтому сейчас начнется самое интересное.
В дома, стоявшие друг против друга, на одинаковые этажи, в один и тот день (вчера) въехало два новых жильца. Парень и девушка. Никто из старых жильцов не видел, как они входили в подъезды, но зато вечером в двух окнах этих домов, в одно и то же время зажегся свет. Поскольку раньше свет в них не горел, все поняли это одинаково — поселились новенькие!
И стали гадать — кто же они такие?
Но мы гадать не будем. Мы просто заглянем к каждому из них и все узнает сами:)
Итак, в синем дома с рыжей черепичной крышей, на четвертом этаже, в квартире номер 16, которая вот уже месяц пустовала, тем вечером за столом с видом на окно соседнего (красно-коричневого) дома с серой жестяной крышей в удобном кресле расположился молодой человек приятной наружности. Он включил современную настольную лампу и под ее мощным светом сосредоточенно корпел над огромными листами чертежей. Работал он напряженно, потому что из-за переезда в новую квартиру не успевал теперь сдать проект нового дома заказчику в срок. Анна, конечно же помогала ему расставлять вещи, но все-равно времени ушло так много! Проект дома нужно передать строителям уже завтра!
Да, он был архитектором и звали его Макс.
И этот симпатяга и трудяга Макс был так поглощен своей работой, что разумеется пропустил момент, когда в окне напротив появилась Мария.
Мария (а именно так звали девушку, которая поселилась в симметричную квартиру красно-коричневого дома с серой жестяной крышей) появившись в окне, так же зажгла не менее мощную электрическую лампу и с не меньшим, чем Макс сосредоточением углубилась в свою деятельность. А именно: она поставила у окна мольберт с незаконченной картиной и при свете гаснущего дня и спасающей положение лампы принялась торопливо наносить завершающие мазки. Она так же, как и ее сосед Макс из-за переезда (занявшего весь день!) не успевала закончить натюрморт для одной из заказчиц в срок, а та собиралась подарить его своей уезжавшей за границу дочери. А ведь картина должна еще высохнуть!
Да, Мария была художницей и кстати весьма симпатичной!
Итак оба новосела до позднего вечера знакомились друг с другом таким вот странным способом — единодушно заканчивая каждый свое дело и вид из окна их мягко говоря не интересовал. Делали они это кстати сказать под аккомпанимент ненавязчиво звучащьего откуда-то сверху Листа. То ли великий композитор, проникнувшись к ним сочувствием, самолично играл для них на божественном фортепиано свой не менее божественный «Забытый вальс», то ли (что более вероятно, хотя менее чудесно) жилец под крышей синего дома опять в меланхолии, а когда он в меланхолии, улочка обычно в музыке. И слава богу, что он — большой поклонник классики иначе его давно бы выселили, а так…
Но речь не об этом чудаковатом человеке, а о Максе и Марии, которые работали и ничего вокруг себя не видели. Увидели же они друг друга только утром следующего дня и очень удивились:
***
«О, как близко расположено окно этого по-дурацки выцветшего синего дома!» — с не удовольствием отметила было про себя Мария.
Когда она выбирала эту квартиру, окно напротив пустовало и она как-то не подумала о том, что в последствии из него на нее будет пялиться какой-нибудь тип. И вот, пожалуйста! Нет, тип очень даже симпатичный.
Брюнеты в ее вкусе… К тому же в очках и лицо интеллигентное. Сидит за столом, заваленным чертежами с чашкой чего-то горячего… Да, от такого можно не ждать неприятностей в виде грохочущей музыки или шумных вечеринок до утра, мешающих спать. Но все-таки… как близко его окно! Кажется, она даже улавливает аромат свежесваренного кофе. Так вот что он пьет. До чего же вкусно пахнет! Даже самой захотелось! А почему бы и не сварить?
***
«О, как близко расположено окно этого старого сомнительной планировки кирпичного дома!» — с неудовольствием подумал было в свою очередь и Макс.
Навестившая его утром Анна забрала законченный проект и как всегда по доброте душевной и уже сложившейся традиции приготовила ему отличный кофе. И он собирался приступить к новому заказу, наслаждаясь его вкусом и своим уединением, но… Тут окно напротив открылось, и он оказался в компании какой-то девушки! Поразительно! О чем думали проектировщики этой улицы? Это же преступно близко! Кажется, если он решит поздороваться с внезапной соседкой, ему даже не придется напрягать голос! А она ничего… В рыженьких есть что-то от ранней осени, а он так любит это время года. Какая-то чистота, природность, свежесть. И эти милые веснушки… К тому же она еще и рисует, иначе зачем у окна мольберт. Возможно все не так плохо, он просто не выспался. А поздороваться с девушкой стоит – а то не вежливо как-то: смотреть так долго на человека и молчать.
Макс приветственно приподнял было кружку с кофе, но девушка внезапно отвернулась и исчезла в глубине комнаты. И тут же, как-то подозрительно внезапно посерело на душе.
«Не выспался…» — решил Макс, потер глаза, отхлебнул из чашки немного ароматной бодрости, — «Сам же хотел поработать в уединении часа два. Ну, ушла рыженькая художница, ну потом поболтаем…»
Но тут девушка вернулась. Макс увидел в ее руке чашку и… Дурацкая беспричинная улыбка сама собой расцвела на его физиономии.
Чтобы как то вписать эту загадочную реакцию его мимических мышц (обычно не склонных к подобной подвижности) в ситуацию, он неловко приподнял кружку с кофе и сделав ей в воздухе чокающееся движение сказал:
— Доброе утро!
***
Мария с удовольствием сварила себе кофе, понимая, что именно его ей так не хватало с утра, так как она совершенно не выспалась из-за вечерней работы и переезда. Потом налила его в свою любимую чашку (высокую белую с красным сердечком) и отхлебнула…
Прекрасно! Настроение сразу поднялось и даже по-настоящему захотелось посмотреть на картину свежим взглядом и вынести ей вердикт.
Мария вернулась к мольберту, но взгляд первым делом как-то само собой повело в сторону – в окно. Что-то там его цепляло… И когда сосед поднял в знак приветствия свою кружку, она поняла – что! И чуть было не расхохоталась. У него в руке была точно такая же кружка!
На его «доброе утро» она молча кивнула и выразительно постучала пальцем на красному сердечку на своей кружке.
***
Ответа Макс не услышал, зато увидел, как девушка стучит пальцем по кружке.
Потом оба немного посмеялись.
«Забавное совпадение!» — подумал Макс, — «Но почему она ничего не сказала в ответ? Неужели с такого расстояния не слышно? Странно, но возможно и так…»
— Я – Макс! – он чуть повысил голос, — Архитектор. Проектирую частные дома. А вы?
Теперь-то она должна услышать? Но девушка в ответ только снова улыбнулась. И Максу показалось, что улыбнулась она на этот раз… грустно. И он сам как-то вдруг погрустнел.
Ясно, не хочет знакомиться. И вообще… Наверное, он ей мешает тут со своим кофе и попыткой не принужденно поболтать, а она как человек вежливый улыбается, мол, заткнись уже, кто бы ты там ни был и не мешай мне… Точно – работать. У нее там картина. У него – тоже… хм. В общем…
Чувствуя себя, сам не зная почему, ужасно неловко, Макс кашлянул, хлебнул кофе и уже собирался опустить взгляд в новый чертеж (надо же куда-то глаза девать!), как вдруг девушка в окне, что-то сделала и показала ему листок, вырванный из записной книжки.
«Мария. Я рисую картины. Приятного вам дня, Макс!» — прочитал ошеломленный Макс на нем надпись синим маркером.
Настроение его сразу улучшилось:
— И вам, Мария! – изрядная порция загадочного волнения преобразила его обычно бесцветный, хоть и приятный голос.
***
Ее сосед вел себя странновато. Размахивал чашкой, то бледнел, то краснел и еще эти интонации… Он, что волнуется?
Мария вдруг и сама покраснела. И быстро отвела глаза в сторону.
«А вот это нам, моя дорогая, ни к чему…» — печально подумала она.
Ей в отличии от Макса, который умудрился дожить до 26ти лет так ни разу и не влюбившись ни в кого, все было понятно. Это сердечное волнение, которое так преображает взгляд и разливается предательским теплом по щекам… Это возбуждение мыслей в голове… Эта вдруг возникающая потребность улыбаться без причины и флиртовать…
Марии все эти симптомы были знакомы и ясны. И она сразу решила: «Нет».
Парень симпатичный, и кружки у них одинаковые, и поводов для более близкого знакомства с ним будет уйма, ведь если этот стол у окна – его рабочее место, то видеться они будут очень часто, но… Нет. У нее есть причина. Однако, излишне драматизировать тоже ни к чему, ведь она знала, что рано или поздно, это может случиться и в принципе готова, и совсем отказывать себе в приятном обществе, на такой вот вполне дружеской дистанции, не стоит…
«…А стоит вернуться к картине» — взяв себя в руки решительно додумала мысль Мария, и мило улыбнувшись Максу, переключилась на натюрморт.
***
Макс «всё понял».
Во-первых, эта Мария его либо реально не слышала, либо она была слишком хорошо воспитана, чтобы кричать через улицу, делая их разговор достоянием ушей случайных прохожих, играющих на улице ребятишек и дворовых котов. И в этом нет ничего удивительного!
Во-вторых, эта Мария действительно пришла к окну по делу – вот она уже смотрит на свою картину и даже берет в руки кисточку. И в этом тоже не ничего удивительного!
Удивительно другое! Его внезапная болтливость, приправленная изрядной порцией какого-то подозрительно приятного волнения! И это при том, что и в более располагающих к общению ситуациях (среди друзей, например) он этим качеством был явно не богат, а тут…
Ну, ладно. Хватит уже удивляться, иначе вместо проекта загородной виллы его очередной клиент будет слушать его размышления над этим утренним изменением его характера. Вряд ли ему это понравится больше, чем эскиз дома.
И Макс, обменявшись с Марией вежливо-виноватой улыбкой, наконец-то опустил голову и взялся за остро заточенный карандаш…
***
Прошел день… Макс работал с вдохновением. Он любил свое дело. И где-то ближе к четырем так углубился в творческий процесс, что забыл об утреннем происшествии. А потом пришла Анна. Она поцеловала его в лоб и приготовила ужин на двоих. Вечер они провели вместе, за бокалом красного вина и обществе небольшого электрического камина. Анна по традиции пересказала Максу все новости и порадовалась за него. Вчерашний проект был принят заказчиком на ура и он собирался заказать еще один проект, для своего сына, который недавно женился и хотел построить для семьи дом за городом. Собственно, по этой причине Анна и принесла вино: чтобы отметить такое удачное течение дел.
— Вот видишь, как все быстро наладилось! – улыбнулась она. – Даже быстрее, чем мы предполагали. Ты рад?
Макс тепло посмотрел на нее. Высокая темноволосая кареглазая Анна сидела напротив, забравшись на диван с ногами, и излучала удовлетворение и свое особое по-женски мягкое и ровное спокойствие. В ее обществе ему всегда было очень уютно. Он кивнул:
— Я, думаю, да. Я рад.
Они посидели еще немного. Поговорили о пустяках, потом Анна поднялась, накинула на плечи легкое шерстяное пальто и поцеловала Макса в щеку:
— Побрейся, — усмехнулась она.
Макс машинально провел рукой по двухдневной щетине. Она права. С этим переездом и работой как-то забыл… Внезапно взгляд зацепил окно напротив. Вернее не само окно а другой взгляд в том окне. Сердце сбилось с размеренного ритма. Макс обернулся, чувствуя себя куском железа, до которого только что дошло, что рядом находиться магнит и… словно завис.
Или не завис, а как это называется? Выпал из реальности. Или напротив – впал в нее до такой степени, что умудрился прожить секунду, как минуту, а то и все пять минут с не слыханным обострением всех чувств. И прожил их в глубине серо-зеленых глаз Марии, застывшей в окне за мольбертом с кистью в руке.
Отвлекло Макса от этого дальнего плаванья деликатное похлопыванье по плечу. Он вздрогнул и тупо посмотрел на Анну. Та немного грустно улыбнулась, качая головой:
— Ты бы поосторожней с этим делом.
— С каким? – он все еще плохо соображал.
— С таким, — туманно объяснила Анна, подмигнула и ушла.
***
День выдался очень насыщенным. Обработав законченную картину лаком и оставив ее сушиться, Мария до вечера бегала по городу, решая миллион накопившихся маленьких дел. О своем новом соседе Максе, которым она почему-то увлеклась с несвойственной ей поспешностью, так вдруг, она почти не думала. Разьве что вспомнила один раз, когда оказалась на площади у популярного Фонтана Влюбленных, где многочисленные парочки бросали в воду монетки, целовались, болтали, пили чай и просто прогуливались.
Был час обеда, и Мария, купив себе в близ стоящем кафе какао и булочку с корицей, присела среди этих пар на нагретый сентябрьским солнцем бордюр фонтана. Откусывая по маленькому кусочку теплую булочку и запивая ее ароматным напитком, она вдруг поймала себя на ощущении, что в первый раз в жизни ей мало. Мало этой вкусной булочки и замечательного какоа, солнечного дня, осеннего пронзительно-голубого неба… Мало, чтобы почувствовать себя живой. А еще вчера бы этого с лихвой хватило.
Но не сегодня.
«Увы…» — философски вздохнула Мария, обводя взглядом многочисленных влюбленных вдруг в друга молодых и не очень.
Да, вот тогда она вспомнила о ее «оконном соседе». И с тех пор так и стала называть его про себя. Она намеренно избегала употреблять в мыслях его имя, словно чувствовала, что тогда привяжется к нему намертво. Потому что его имя ей тоже очень нравилось! Как и его улыбка, и глаза, и очки, и даже легкая небритость.
Но выработанная годами собранность не позволила Марии долго мучить себя мечтами, которые давно уже были помечены ей, как «запретные».
Она почти спокойно доела свой обед, кинула в фонтан монетку и продолжила свой день.
Вечером она чувствовала себя совершенно счастливой и удовлетворенной. Столько  всего успела и ни капельки не устала. Захотелось сделать наброски по свежим фотографиям, которые она сегодня делала на телефон, пока бегала по городу. Поужинав, Мария решила не препятствовать своему желанию. В прекрасном настроении она подошла к мольберту, взяла кисть и… нечаянно посмотрела в окно.
Настроение упало. Бессовестно быстро и резко, не спросив у нее разрешения и не смотря на всю подготовку и прочее-прочее.
В глубине комнаты в оранжево-желтом мерцающем отсвете электрического камина виднелось два человека. Женщина сидела на диванчике спиной к окну, а напротив угадывался Макс. Они о чем-то разговаривали, пили вино, улыбались, иногда до Марии доносился женский смех. Очень приятный и мелодичный. Мария чувствовала боль и, увы, знакомое отчаяние человека, который осознает свои чувства и желания, но так же осознает и преграды. И боль эта стала очень сильной, когда Мария увидела, как женщина (красивая – высокая с длинными темными волосами) встала и, видимо на прощанье, поцеловала Макса.
Две слившихся на мгновение в полумраке фигуры – профиль Макса (красивый благородно очерченный профиль) на мгновение утонул в густой волне женских волос…
Мария пыталась заставить себя отвернуться, но не могла. К ее не приятному удивлению внутри нее вдруг проснулась своенравная мазохистка, которая и заставляла смотреть это немое кино о чужом счастье. Театр теней.
Смотреть и травиться им… А потом…
«Если не везет, то не везет по-крупному…» — горько пошутила про себя Мария, когда Макс внезапно обернулся в ее сторону и посмотрел ей прямо в глаза.
***
Да… Между этими старыми домами, на этой странной улочке в том самом городе N, случались всякие отношения… Зависали многие и по разным причинам.
Зависали фанаты «Красных Бизонов», когда смотрели через окна напротив игру своих героев вместе с фанатами «Белых Медведей», которые вдруг обнаруживали, что они не одни у телевизора, когда при каждом удачном голе в ворота их любимчиков откуда-то сзади раздавалось дружное и бессовестное «Ура!».
Зависали молодые мамочки, когда часами делились друг с другом, а заодно и с теми же футбольными фанатами (если таковые случались в то же время) рецептами яблочных пирогов и адресами магазинов, где можно купить подгузники подешевле.
Зависали мамочки со стажем, когда со слаженностью и сноровкой, которой могла позавидовать любая монтажная бригада, натягивали между окон веревки с вереницей детской разномастной одежды.
Зависали старушки, когда… Но их «когда» всегда зависело от того, какие зависания уже случились на момент их контакта. Если – футбольные матч – они обсуждали это событие. Если большая стирка, то… Ну, и так далее. Можно сказать, что старушки всегда исполняли в этих двух забавных домах своеобразный бэк-вокал. Проще говоря, были на подпевке.
Как впрочем и кошки. Особенно в марте. Те зависали друг перед другом ночами надолго и со вкусом и никакие тапочки и прочие неопознанные летающие предметы не могли сорвать им их, увы, не сольную программу.
Да, какие только зависания не происходили в этих домах между разными людьми лишь по одной причине – так близко были их окна. Но до сих пор, ни разу между двумя окнами этих действительно старых домов не зависало, не повисало такое многословное, красноречивое… Такое громкое… молчание…
***
Мария вынесла эту минуту стойко. Кто их них двоих отпустил взгляд другого она так и не смогла определить. Но когда осознала, что смотрит уже не в темно-карие глаза, а на пустой так и не тронутый кистью холст, поняла, что это и не важно. Важно другое – как теперь быть?
Он к ней не равнодушен. После таких гляделок только пятилетняя девочка этого не поймет. Она к нему… Она к нему – тоже. И что же теперь делать? Так опрометчиво заплатила хозяйке этой квартиры за два месяца вперед, потому что ей очень понравился этот квартал, и дворик, и дом… А теперь? Где еще она может поставить мольберт? Ну где достаточно света, чтобы она могла спокойно писать картины и было достаточно далеко от окна? Дурацкий вопрос. Нигде. Что предпочтительней? Мучить зрение или мучить душу?
Мария не глядя в окно, нащупала на нем ручку и закрыла его. Смешно, но от этого она почувствовала себя немного более защищенной, словно оконная рама разрезала нить, которая минуту назад соединяла два сердца.
Спать. Она подумает об этом утром.
«Надеюсь, он мне не приснится. Это будет слишком нелепо, как в дешевом фильме про любовь, только без хэппи энда…» — с этой язвительной мыслью Мария отправилась в спальню. Спальня в однокомнатных квартирах данного типа была маленькая, и каким образом хозяйка умудрилась впихнуть туда довольно громоздкую кровать, было для девушки полной загадкой.
Мария на удивление быстро заснула. И… да, все было у нее этой ночью «нелепо»
***
Не менее «нелепо» прошла эта ночь и у Макса. Нет, Мария не снилась ему, но лишь по той причине, что он толком и не спал.
Анна ушла, окно напротив закрылось, и в голове внезапно случилась пустота. Ни мысли. И еще Макс сразу понял – спать он сегодня не будет. Не хочет. Ни думать, ни спать, ни… Ничего он сейчас не хочет. Всё вытеснило к черту одно единственное чувство. Или не чувство, а… знание? Странное знание, не выразимое пока никакими словами. Ну, разьве что одним?
Рыжая девушка в окне напротив – это ОНА. Та самая «она»… Он почему-то думал, что с таким в своей жизни уже не столкнется. Просто потому что верил в разумность вселенной, которая гарантировала (во всяком случае, он бы на ее месте бы гарантировал!), что в его случае никакой «ОНА» не случиться просто потому что это – не разумно, не логично… Зачем?!
— Зачем…
Макс пошевелил губами, тупо глядя на закрытое окно красно-кирпичного дома напротив. Он чувствовал себя рыбой, которую выбросило на берег, и которая так же глупо открывает и закрывает рот.
Потом в переполненный пустотой прозрения разум попыталась пробиться логическая мысль собственного сочинения: «да, нет не может быть, мне просто показалось». Попытка была засчитана. Потом было еще много таких мыслей и попыток, но…
Нет. Не показалось. Не путает. Не выпил «лишнего». Не перегрелся. Не фантазия разгулялась… Просто, Мария – «та самая». И он не знает, что там у нее к нему, но у него к ней опять же — «то самое». И… это ужасно не логично в его положении. И именно от этого факта останавливается мозг! Он дожил до 26ти лет и все было под контролем: вокруг всегда крутилось достаточно симпатичных женщин, и многие из них не редко крутились в довольно опасной близости, но… Но он как то всегда умудрялся оставаться равнодушным! Потому что в его положении это разумно. И не только разумно… Гуманно даже. И тут…
***
В общем, Макс в ту ночь не спал.
Он влюблялся.
Сидел, пил вино, смотрел на редкие звезды отчаянным взглядом и влюблялся вопреки себе в «ту самую». А «та самая» из соседнего окна влюблялась в него. Ворочалась во сне, улыбаясь там чему-то, и влюблялась…
Такое вот у них происходило «случайное» совпадение. И оно было третьим после переезда и кружек с красным сердечком, но далеко не последним:)
***
На следующий день первым проснулся Макс. Еще бы ему не быть первым, когда заснул он вчера в собственном кресле, а сидя особо не поспишь. Вот он и проснулся…
Потер глаза, посмотрел на закрытое окно Марии и все вспомнил, чем изрядно подпортил себе настроение. Пришлось срочно варить себе кофе и с преувеличенным интересом рассматривать вчерашние чертежи – наброски нового проекта. Помогало это все плоховато, но Макс мужественно продолжал, потому что проснувшееся вместе с телом желание помечтать о Марии гасить ему было за неимением опыта в сердечных делах больше нечем. Тем более, что вино от Анны от вчера благополучно допил.
К концу второй кружки кофе в душе все-таки наступило жалкое подобие ее обычного равновесия, но Макс был рад и такому варианту.
«Что ж…» — рассудил он, возвращаясь к проклятому окну, — «Думаю, переезжать из-за этого приступа внезапной симпатии пока не стоит. В конце-концов что лично я знаю о любви? Да ничего. Возможно, как раз у меня она скоро пройдет. Будем считать, что вчера был кризис, как это обычно бывает при болезни! Сегодня температура спадет и я пойду на поправку…»
И приняв таким образом окончательное решение, на тему «как быть», Макс решил закрепить воцарившийся в душе порядок ударной дозой работы. Он сварил себе четвертую чашку кофе (вообще-то он никогда не пил больше двух…) и засел…
***
Мария в свою очередь проснулась поздно, ближе к полудню. Чувствовала себя не то хорошо, не то плохо, окно решила не открывать не смотря на то, что терпеть не могла спертый воздух, и до обеда сидела в полумраке за кухонным столиком и тихо пила кофе.
Думать о своем состоянии, как о нем думал Макс, она не могла, потому что в отличие от него опыт в любви у нее был. И он говорил ей о том, что влипла она по-крупному. То есть влюбилась сильно, денег на переезд лишних пока нет, поэтому ей предстоит эти два месяца почаще бывать на свежем воздухе, держать окно закрытым и при рисовании пользоваться электрической лампой.
Бороться с мыслями о Максе Мария особо не пыталась. Зачем? Думать о нем и представлять – это же очень приятно, и к тому же абсолютно безопасно, когда знаешь, что этим с ее стороны все и ограничится.
И она пила кофе, грустила и мечтала, в подробностях вспоминая его профиль, глаза, улыбку и все такое прочее… Короче вела себя как обычная влюбленная девушка. Хотя обычной она себя как раз и не назвала бы.
***
Вы можете, конечно спросить: «Минуточку…А почему, собственно, эти странные люди, не сговариваясь, решили так отнестись к такому замечательному, тем более, взаимному чувству? Окна позакрывали и прочее…» На что мы вам ответим: «Понятия не имеем. Это не наша история. Все, что мы можем – это подсматривать и подслушивать, а забегать вперед… Увы!»
Поэтому… давайте просто продолжим:)
Итак, с того самого дня, когда Макс решил, что «кризис уже миновал», а Мария решила, что будет рисовать отныне при лампе, окно напротив окна Макса не открывалось…
Сначала Макс был этому рад. Еще бы, ведь это значительно облегчало задачу прохождения «реабилитационного периода». Медицинская терминология ему нравилась тем, что лишала его романтическую болезнь всякой романтики. По крайней мере, он так думал.
В каких терминах думала по поводу своей симпатии Мария мы узнать, пока не можем, ведь она закрыла окно! Поэтому пока придется довольствоваться Максом:)
А Макс с того дня только и делал, что работал и пил кофе. И так продолжалось неделю. Эскиз нового дома был уже почти готов, и его можно было показывать заказчику. Об этом и заявил пришедшей в субботу Анне довольный Макс.
Анна в ответ окинула его с порога задумчиво-печальным взглядом. Макс имел все признаки изрядно перепившего кофе человека, который не прикасался к бритвенному станку дней десять, а заодно забыл, где лежит его расческа и что рубашку вообще-то наизнанку носить не принято, даже если она домашняя. Довершали колоритный образ сини круги трудоголика под глазами и рулоны исчерченной и изрисованной бумаги, валявшиеся вокруг стола, на котором красноречиво возвышалась нелепая кружка с сердечком и початый полулитровый френч-пресс  с кофе.
 Анна была умной женщиной, то есть проницательная, поэтому немного помолчав, вздохнула и вместо длинных не нужных нотаций о пользе гигиены и вреде ненормированного рабочего дня и кофе просто спросила:
— Ты все-таки в нее влюбился?
***
 
— Кто? Я? — тупо переспросил Макс, замирая и чувствуя себя вором, которого только что поймали на месте преступления и всё настолько очевидно, что…
…Что все что сейчас получится у этого «вора»сделать — это молча протянуть не в меру проницательной девушке тубус с готовыми чертежами, отвести взгляд, впериться им в трещинку на стене и ничего больше не говорить. И не видеть её печальной понимающей улыбки и не обратить внимание на мягкое прикосновение тонких пальцев к плечу… Не услышать тихого стука закрывшейся двери…
«Ушла…» — мысль была короткой и обманчиво спокойной. Макс отлепил взгляд от стены, не понимая сейчас ни этой своей реакции на слова Анны, ни… вообще ничего не понимая. Всё было «хорошо» — он принял решение, ушел с головой в любимое дело, пил любимый кофе… Он отлично справлялся с не нужным ему чувством, но… Стоило Анне спросить его об этом в лоб, вот так с порога, и… Всего лишь слова, просто вопрос, но по воздействию сравнимо было с отрезвляющей оплеухой.
Такой растерянности Макс не чувствовал уже давно.
Он прошел мимо зеркала, мельком посмотрел на свою порядком потрепанную подавленным переживанием физиономию и криво ему усмехнулся. «Отлично» всё, как же… Ага. Все-таки он мало что смыслит во всей этой любовной ерунде, а она оказывается живучая. Ведь он думал, что просто работает, а на деле вышло, что не просто. А сложно: проектирует, чертит, конструирует и… каждую секунду говорит всем этим всё ростущему желаю встретиться с Марией «нет». Поэтому так зверски устал… Этому желанию все его «нет» пока что до лампочки!
— Ты все-таки в нее влюбился, — мрачно пробурчал Макс себе под нос, повторяя так задевшие его слова, — Да. И что? Переживу и это. Не смертельно.
Он чувствовал, что начинает злиться. Видимо, действительно переработал. И кофе перепил. И вообще… Кстати так перепил, что тот умудрился кончиться в рекордно короткие сроки — на дне банки осталось всего пару ложек.
— Вот и отлично, — Макс решительно вернулся к двери и натянул поверх надетой наизнанку рубахи свое серое шерстяное пальто и нырнул босыми ногами в осенние ботинки, — Прогуляюсь в магазин — мозги проветрю…
День клонился к вечеру. Дверь хлопнула в квартире во второй раз и в ней остался ворох бумаг на столе, френч-пресс с остывшим кофе и густой воздух напитанный его ароматом и горьким послевкусием неловко оборванного разговора…
***
На улице было тепло, но промозгло. Воздух пах прелой сырой листвой. И  загорающиеся на фоне грязно-серого набухшего тучами неба то тут то там золотистые островки света — уличные фонари, словно стремились раскрасить собой его унылость.
Макс вышел, с неудовольствием посмотрел на тучи, вдохнул влажный холодный воздух и… наступил в лужу. Чертыхнулся: мгновенно промокшая стелька не порадовала голую пятку, став для него очередным доказательством, что он далеко не в «порядке», так как забыл надеть носки.
Так в сыром ботинке, недельной небритости и скверном настроении Макс дошел до площади, вокруг которой располагались магазины и многочисленные кафе. Людей на ней было много. Все спешили в разные стороны с пакетами, набитыми продуктами и подарками. До Нового года был еще месяц, но «дух рождества» по вечерам уже витал тут во всю: после работы очереди в магазинах  и толчея на площади стали обычным явлением. Макс только начинал жить в этом районе и для него это многолюдие стало очередным не приятным сюрпризом. Он поморщился и без всякого удовольствия влился в людской поток — магазин с кофе находился на другом конце площади.
Дтолкался он до него изрядно «обласканный» со всех сторон чужим хорошим настроением, чувствительными тычками пакетов и сумок под колени и торопливыми «извините». Ему самому, разумеется, настроения это не улучшило, поэтому в магазин Макс вошел абсолютно недружелюбный, хотя все еще молчаливый. Но последнему так же пришел конец, когда прямо на входе какая-то дамочка в красной вязанной шапке внезапно бросилась ему на грудь, обдав себя и его горячим какао из бумажного стаканчика, который она держала в руке!
Как это не каламбурно звучит, но стакан кипятка, окативший его лицо и пролившийся за растегнутый на груди ворот рубахи стал последней каплей для Макса в этот день, посвещенный воздержанию от проявления бродивших в душе эмоций. И он вопреки уже давно сложившейся привычки не хамить никому ни при каких обстоятельствах вдруг рявкнул на весь магазин:
— Глаза дома забыла?! Смотри куда летишь!
И он собирался продолжить, но красная шапка на голове дамочки в этот момент резко съехала назад, явив его взору бледное миловидное личико Марии, обрамленное торчащими во все стороны рыжими кудряшками. Два круглых от потрясения серо-зеленых глаза уставились на него снизу вверх.
Макс так и застыл с полуоткрытым ртом…
***
Неделя выдалась, к счастью, просто сумасшедшей. К счастью, потому что от традиционно большого перед новым годом колличества заказов на картины, ни сил, ни времени на мысли о ее «оконном соседе» у Марии не оставалось. Она практически забыла о нем, равно как и о себе, с головой уйдя в рисование.
Так продолжалось до вечера пятницы, то есть до того момента, когда машинально опущенная в банку с кофе ложечка с длинной ручкой звонко тренькнула о металлическое дно. Мария с вялым удивлением погруженного в творческий процесс художника заглянула в банку и поняла, что появился повод сделать перерыв и немного развеяться. То есть сходить в магазин.
В голове сидел образ очередной картины, и поэтому девушка не сразу попала ногой в ботинок. К тому же Мария чувствовала, что действительно утомилась, и пожалуй после магазина она сразу ляжет спать, а утром продолжит.
Когда она вышла на улицу, от свежего холодного воздуха даже немного закружилась голова. И Мария не пошла — поплыла в свой любимый кофейный магазинчик на площади, сквозь туман все еще работающего над будущей картиной воображения и пелену утомления худо-бедно различая пеструю предновогоднюю суету реальности. Состояние было скорее приятное, чем нет: Мария шла и смотрела на окружающий ее мир так, словно бы это тоже была картина, точнее много картин. Она везде видела сюжеты, в любой сценке, даже в фонарном столбе. Она мысленно представляла какой краской лучше писать их, мысленно обрамляла в рамы… На лице ее то появлялась, то исчезала легкая задумчивая улыбка фантазерки.
Встреча приятельницы в магазинчике немного включила ее в жизнь простых смертных, обделенных буйной фантазией людей. Мария к тому времени как раз купила пачку кофе и только что заказала себе чашку своего любимого какао «на вынос». Девушки немного поговорили, вернее поговорила приятельница, а Мария послушала. Ей не очень хотелось что-то сейчас рассказывать, да и ничего особенного у нее не происходило уже очень давно. Поэтому она молчала и слушала в пол уха, разглядывая оживленное лицо собеседницы оценивающе-вдумчивым взглядом живописца.
«Надо будет как-нибудь нарисовать ее портрет» — наконец пришла она к выводу, — «Думаю, должно получиться что-то интересное…»
На этой мысли их разговор закончился. Приятельница исчерпала весь свой запас житейских новостей и сплетен, и видя, что ее подруга-»чудачка» традиционно где-то «витает», вежливо попрощалась с ней и пошла к витринам выбирать себе чай.
Мария же, вся погруженная в свои мысли и идеи, развернулась к выходу и там на нее налетел «оконный сосед», и весь ее только что сваренный какао оказался на его хмурой небритой физиономии…
Все это произошло так быстро и неожиданно, что сразу хоть как-то осмысленно отреагировать у Марии просто не получилось. Она только слабо ойкнула и тупо уставилась в потемневшие от гнева карие глаза. А потом до нее запоздало дошло, что на нее еще и накричали…
И Мария уже хотела возмутиться в ответ с не меньшим энтузиазмом, чем этот придурок (Ведь он сам налетел на нее и чуть с ног не сбил! И какао всё пролил! Пусть сам и смотрит «куда летит»!) но… Но в груди вдруг всё сжалось от ужасной боли, просто невыносимой и из глаз сами собой брызнули слезы.
Мария не могла вспомнить, когда она плакала так по-детски в последний раз. В детстве и плакала. Тогда чувства выходили наружу сразу, беспрепятственно. Но потом она, как и все взрослые люди, научилась как-то осмысливать их и решать — давать слезам ход или не стоит. А тут… Она просто расплакалась. Сразу, без малейшего понимания и анализа. До такой степени стало больно от этого взгляда и обидно от этих жестких слов, что единственный вариант защитить себя от этого агрессии и боли был вот таким…
Наверное, все посетители небольшого в общем-то магазинчика обратили на нее свое внимание. Наверное, потому что, вдруг брызнув слезами, Мария немедленно зажмурилась, и уронив пустой стакан, выбежала на улицу ни на кого не глядя. Врезавшись в толпу и судорожно сглатывая душившее ее рыдание, девушка побежала домой. Ее окликали прохожие, но Мария только отмахивалась от их участливых вопросов: «Что случилось?» и «Вам помочь?».
Она могла сказать, что случилось, но поскольку помочь ей все-равно никто не мог, какой смысл говорить?
***
Это проишествие произвело эффект взорвавшейся бомбы только в душе у Макса и Марии. Посетителям и работникам магазинчика короткая стычка какого-то небритого хама с впечатлительной разявой и пара клякс на полу не показались великой трагедией. И когда девушка выбежала за дверь, продавец просто вылез из-за прилавка и спокойно протянул так и оставшемуся стоять Максу пару салфеток.
Макс машинально взял их, сунул в карман и не глядя на удивленного продавца тоже вышел. И медленно побрел через площадь…
Он не особо видел куда идет слишком впечатленный слезами Марии. И не только ее слезами. Давно сформировавшаяся привычка контролировать себя и свою жизнь, которую он выработал, потому что был уверен — так ему будет проще, дала сбой. Полный и внезапный. И это Макса впечатлило не меньше, чем расплакавшаяся от его грубого поведения Мария. Непредсказуемая, трогающая, цепляющая и вторгающаяся в самую суть тебя Жизнь, которая до этого момента только и делала, что нарезала круги перед высоким забором из правил. Каким-то чудом она преодолела это препятствие и вцепилась в уже давно переставшее фонтанировать яркими красками переживаний сердце. Вот что испытал Макс в момент, когда его сначала облила кипятком, а потом слезами девушка, встреча с которой в планах не стояла.  Более того — в этих планах на счет нее стояло одно большое и жирное «нет».
«Совпадение…» — эта мысль была первой с момента, когда Макс почувствовал толчок в грудь, а потом ожог кипятком.
Пустая, не утешаюшая, не возвращающая контроль над собой и обстоятельствами жизни мысль. Она тем не менее застряла в голове как заноза и всё думалась и думалась фоном. А на сердце лежал камень вины и его щедро омывали волны раскаяния, желания немедленно пойти к Марии с извинениями и… страха.
Вновь вернувшегося страха позволить себе «нормальную жизнь». Позволить пойти, поговорить, поддаться чувствам… Просто действовать, повинуясь порывам и простым «хочу», но… Все это означало пойти на поводу у незапланированной, но все-таки возникшей привязанности вместо того чтобы продолжать игнорировать ее в себе, придерживаясь однажды данному самому себе обещанию привязанностей не иметь никаких…
Какое-то странное обещание для живущего среди людей симпатичного молодого человека, заметите вы. И мы с вами согласимся… И продолжим свои наблюдения, чтобы все-таки понять в чем тут дело…
***
В тот вечер Макс долго бродил по окрестным аллеям и скверикам. Пятно от какао на рубашке почти высохло, стелька в ботинке тоже, но решение по поводу Марии так и не пришло. И поэтому Макс всё кружил вокруг проклятой улочки, где его угораздило снять квартиру, но к дому не приближался.
Ведь если идти и извиняться, то лучше сразу и немедленно. А если не идти, то… То тогда лучше всего поймать такси и поехать к Анне. У нее и переночевать.
И Макс пытался понять, ЧТО из этого всего он выдержит наверняка. Вариант вернуться к себе не рассматривался просто потому, что приравнивался к первому пункту. Окно Марии напротив, он обязательно посмотрит в него, если вернется в свою квартиру, и тогда обязательно пойдет к ней.
Сумерки сгустились, фонари стали светить ярче и веселей — отражаясь на сыром асфальте россыпью крошечных бликов. Макс остановился у одного из них и посмотрел наверх — на мягко светившийся в тумане влажного воздуха стеклянный матовый шар. Возможно он что-то вспомнил внезапно. Что-то из очень давнего прошлого, что-то важное и настолько личное, что в мысли оно не облеклось. Зато преобразило его лицо, щедро освещенное неживым электрическим светом. На нем вдруг проступило странное для человека его возраста выражение — опустошенность. Такое бывает обычно у людей, проживших очень длинную, но тяжелую жизнь. Когда мудрость во взгляде пока еще соперничает с тающей болью всех тех потерь, через которые пришлось пройти их душе, чтобы усвоить уроки богатой на отрезвляющие события жизни…
Да вот такое выражение вдруг проступило в глазах Макса, состарив его сразу лет на десять, превратив 26тилетнего парня в зрелого мужчину. Проступило и почти сразу же пропало. Макс опустил голову, и уже совершенно другой внутренне и внешне, без колебаний направился к дороге, где стояла пара машин с черными «шашечками» на дверцах.
Он сел в первое попавшееся такси и спокойно назвал водителю адрес Анны…
продолжение следует