300 дней

Оксана Зорина

300 дней

Дженнифер сидела на скамье в Центральном парке, закрыв руками лицо, уже
несколько часов. А в голове звучали несколько слов: «Скоро все кончится.
Всего триста дней… Только триста дней… Неужели триста дней?»

Она разжала пальцы и открыла глаза. Через темные полосы тонких пальцев
просвечивался мир. Мир, которого скоро не будет. Хотя нет, мир
останется, не будет ее. Легкий ветерок, разносивший по голубому небу
пушистые облака, колыхал ветви деревьев, отчего дружно трепетали
маленькие зеленые листочки. С радостным щебетаньем носились в весеннем
воздухе стайки птичек, будто приветствуя весну, из глубины аллеи
доносился детский смех и оживленные разговоры мамочек.

Дженнифер опустила руки и скрестила их на груди. Всем весело. Неожиданно
теплая погода оживила все вокруг, животные, птицы, люди и сама природа,
радовались наступлению весны. Откинувшись на деревянную спинку, Джен
подумала, что это последняя весна в ее жизни. Последняя… это звучит так
странно… неправдоподобно странно. Мимо нее прошла старушка, ведущая на
поводке белого шпица.

- Я никогда не состарюсь, - подумала она, - никогда. Моя жизнь подходит
к концу. Не к логическому завершению, которое возможно, когда тебе
восемьдесят и на твои похороны соберутся дети, внуки, правнуки, их дети,
а дети их детей будут рассказывать о тебе своим детям. Нет. Мне двадцать
пять, и на мои похороны придет разве что моя кошка, но не думаю, что она
сможет. Ведь тогда ей негде будет жить, и придется самой заботится о
себе. Что я имею? – Дженнифер взъерошила каштановые коротко стриженые
волосы. – Чего я добилась в свои двадцать пять? Работаю официанткой в
кафе и живу в маленькой неуютной квартирке на окраине города. А чего бы
я хотела? – она задумалась. – Чего бы я хотела?

Этот вопрос оказался намного сложнее, чем могло показаться на первый
взгляд. И Дженнифер не смогла сразу на него ответить.

Сегодня в 9 часов утра доктор оборвал все ее мечты, желания, планы,
словами: «Меньше года. Возможно 10 месяцев, может меньше». Однако
профессор, которого пригласили на консультацию отчетливо и
безапелляционно произнес: «Я даю ей триста дней. Не больше». Чего
скрывать, она была больна, тяжело больна. Ей повезло, что страшная
болезнь внешне никак не давала о себе знать, но так будет не всегда. Она
прогрессировала, сжигая изнутри молодой организм. Врач предупредил, что
возможно скоро она не сможет обходиться без посторонней помощи, начнется
слабость, головокружения, обмороки… Но вся проблема заключалась в том,
что ей не к кому было обратиться. Матери алкоголичке она давно не была
нужна, а других родственников или знакомых у Джен не было. Она жила
отшельником, замкнувшись на своих проблемах и делах. Ей даже не с кем
было поговорить, кроме Сары, ее кошки.

Дженнифер поднялась, и глубоко вдохнув воздух, наполненный тонкими
весенними ароматами, пошла по аллее. Засунув руки в карманы куртки, она
задумалась: «Чего же я хочу больше всего?» Ведь если ей осталось жить
так мало, хотелось бы последние дни провести с максимальной пользой,
насладиться жизнью… пока это возможно.

Да, как и любая девушка, она мечтала о большой любви, мечтала о принце
на белом коне, но это была утопия. Она понимала, что это вряд ли
осуществится в последние триста дней, коль ей не везло двадцать пять
лет. Но еще бы она хотела… провести эти триста дней глядя на… океан.
Дженнифер вдруг остановилась. Да! Это то самое! Океан! И как она сразу
не догадалась?

Сидеть целыми днями на берегу, вдыхать терпкий, соленый, сильно пахнущий
йодом воздух, и смотреть в бесконечную синюю даль – вот оно счастье!
Встречать с океаном рассветы и провожать закаты на протяжении долгих
трехсот дней, и умереть… видя перед глазами только бескрайнюю,
искрящуюся на солнце водную гладь. Что могло быть лучше бесконечного
умиротворения океана?

Девушка улыбнулась. Счастье оказалось не так уж и далеко, их разделяло
всего три тысячи миль и несколько тысяч долларов. Закинув на плечо яркий
полосатый шарф, Дженнифер быстрым шагом направилась в банк.

На ее счете оказалось пять с половиной тысяч, все что она смогла
накопить за семь лет работы. Этого было очень мало, чтобы навсегда
переехать на побережье.

Но у нее было всего триста дней и пять тысяч долларов.

Всю дорогу домой она прикидывала, как быстро сможет продать свою
квартирку и сколько сможет за нее выручить. Не хотелось откладывать
продажу, к тому же Джен не могла себе этого позволить, время поджимало.

Едва повернув ключ в замочной скважине, Дженнифер услышала громкое
мяуканье по ту сторону.

- Что ты, малышка? Соскучилась? – спросила девушка, беря пушистую
трехцветную кошку на руки. – Ничего, мама уже дома. Сейчас я разденусь,
умоюсь и будем ужинать. Ты, конечно, спросишь, как прошел день? – Джен
присела на корточки и заглянула в зеленые кошачьи глаза. – Плохо, Сара.
Намного хуже, чем я предполагала, - ей стало себя жаль, и на глаза
навернулись слезы. – Мне так тяжело, Сара. Но раскисать нельзя. Ведь у
меня есть целых триста дней, это почти год, а это уже что-то!

Открыв холодильник, она выставила на стол пакет с кошачьей едой, лазанью
и банку безалкогольного пива.

- Думаю, с меня хватит, - проговорила девушка, ставя лазанью в
микроволновку. – А ты, Сара, смотри не объешься, - заметила она, глядя,
как кошка с жадностью набросилась на Вискас.

Зайдя в комнату, девушка включила телевизор, стянула джинсы и рубашку,
небрежно бросила вещи на кресло и, надев безразмерную футболку с ярким
принтом, прошлепала босиком на кухню за ужином.

Удобно устроившись в углу дивана, Дженнифер поставила на колени тарелку
и сделала несколько глотков холодного пива. По телевизору шли глупые
ток-шоу, но больше смотреть было нечего. Она уставилась в экран,
медленно жуя лазанью, а в голове крутился один вопрос:

- Почему? Почему я? Почему сейчас?

Ведь это было не справедливо, хотя в жизни нет справедливости, и это
действительно так. Тогда не погибали бы дети, и не рождались у того,
кому они были не нужны, кто торговал детскими жизнями. Не происходили бы
те ужасные события, о которых каждый день передают в новостях.

Дженнифер нахмурилась, и снова глотнула пива.

- Нельзя сдаваться, нельзя! – уговаривала она себя. – Ради себя самой я
должна продолжать жить, словно ничего не случилось.

Но это было сложнее исполнить, нежели сказать. Не жалеть себя было
невозможно, а еще сложнее не искать причины случившегося – просто не
повезло. Но это было сложно осознать и принять.

Она поставила пиво на стол и легла на диванную подушку, зажмурив на
несколько секунд глаза. Как прожить отмерянный ей отрезок времени, не
думая о том, что скоро наступить день Х? Как не потерять смысл даже в
тех трехстах днях? Как?

Джен открыла глаза и невидящим взглядом уставилась в экран телевизора.
Представив себе глубокие синие просторы океана с белыми барашками волн,
она облегченно вздохнула. Она приняла единственное верное для себя
решение – уехать на побережье. С самого детства Дженнифер любила море,
чувствовала в душе особую тягу, даже зов океана.

Наконец, ее глаза начали слипаться, а на экране женщина со слезами на
глазах рассказывала ведущему о своей беде…

Вокруг сгущалась тьма, и лишь впереди что-то сверкнуло. Она медленно
направилась туда, ощущая босыми ногами прохладу ночного леса. В темноте
между деревьями таинственно сверкали светлячки, откуда-то доносился
опьяняющий сладкий аромат роз… В пышном платье из полупрозрачной органзы
она продолжала свой путь по сказочному лесу, в окружении сотен огоньков,
ее каштановые волосы свободно ниспадали на плечи…

Дженнифер вздрогнула и открыла глаза. Пустая банка из-под пива валялась
на столе, экран телевизора погас, а пустая тарелка от лазаньи скатилась
на пол. Девушка потянулась за пультом, и, выключив телек, растянулась на
диване. Но сон бежал ее. Вспомнив слова доктора, она вдруг расплакалась,
уткнувшись в подушку. И почему жизнь так несправедливо устроена? Почему
она, в самом рассвете жизни, должна ее покинуть? Почему?

Хотя это риторический вопрос. На него попросту не было ответа. Почему
гибнут дети? Умирают младенцы? Погибают родители троих и более детей?

Дженнифер покачала головой, по сравнению с ними она счастливица,
прожившая четверть века.

Она снова подумала об океане, и, почувствовав некую умиротворенность в
душе, уснула, решив завтра же отправиться в риэлтерскую фирму и
поставить на продажу свою квартиру. Денег на ее счете хватит, что бы
снять домик на берегу и продержаться какое-то время.

До утра она бродила в сновидениях по сказочному лесу.

***

- Вы сошла с ума? Нет, милая дама, вы точно сошли с ума! – негодовал
доктор Генри Джонсон. – Вы же останетесь без медицинской помощи, когда
должны находиться под постоянным наблюдением. И к тому же прием
препаратов…

- Я отказываюсь от всего, ради своих трехсот дней, - спокойно произнесла
Дженнифер, глядя на высокого худощавого человека в белом халате.

Мистер Джонсон вздрогнул и посмотрел на девушку.

- Вы все слышали? Ради всего святого, вы не должны были это услышать, и
не должны принимать на веру. Даже то, что я вам говорил про десять
месяцев, может оказаться неправдой. Человеческий организм не
предсказуем. Нельзя предугадать, как он поведет себя в той или иной
ситуации. Мисс Николсон, Дженнифер, вы не должны уезжать!

- Док, я все решила, - упрямо повторила Джен, перебирая пальцами край
блузки. - Вам меня не отговорить. Сегодня утром я дала объявление о
продаже квартиры и уезжаю через три дня. Мне хочется до конца своих дней
наслаждаться жизнью, сколько бы она не продлилась, и не видеть
больничных палат, докторов, сестер, шприцев и тому подобное. Вы меня
понимаете? – она покачала головой. - Знаю, что понимаете, хоть и не
подаете виду, ведь это противоречит вашим врачебным принципам. Возможно,
я только в эти дни почувствую себя счастливой, что бы ни случилось. Но
мне хочется быть один на один с природой, с океаном, а не с врачами.

- Джен, послушайте, - взмолился Генри, протягивая к ней руки, - я хочу
только помочь вам.

- Вы не сможете сохранить мне жизнь, но только продлите агонию, если вам
это удастся. Этого я не хочу. Позвольте мне быть свободной, и прожить
свои последние дни так, как я хочу, - Дженнифер подняла на него глаза
полные слез. – Ну же, постарайтесь понять меня, док.

Доктор Джонсон бессильно опустился в кресло. Нахмурив рыжие брови, он
строго посмотрел на девушку, сидящую напротив. На бледном, исхудавшем
лице казались огромными карие глаза, узкий, слегка вздернутый носик и
пухлые губы. Скулы и переносица, усыпанные мелкими веснушками и короткие
каштановые волосы, делали ее похожей на сказочного эльфа. Генри горестно
воздохнул и покачал головой.

- Вам придется подписать отказ от медицинской помощи, от госпитализации…

- Я подпишу все, - перебила его Джен. – Я готова.

- Черт побери! – взорвался он. - Все должно быть совсем не так! Это не
правильно! Мисс Николсон, я понимаю ваше решение, по крайней мере,
стараюсь это сделать, но как врач я не имею права отпустить вас. Я не
могу! Я…я просто не смогу жить с этим. Оставить вас совсем без помощи?

В ответ Дженнифер лишь плотно сжала губы.

- Вот, возьмите, - тихо проговорил он, протягивая ей карточку. –
Вижу, что не смогу вас переубедить.

- Что это?

- Это мои телефоны, домашний и мобильный. Джен, умоляю, если вам нужна
будет помощь, если вам нужен будет совет, или просто поговорить,
позвоните - я приеду. День и время не будут иметь значения. Я бы ни за
что не отпустил вас, но не стану удерживать. Ваше решение важнее всего,
даже если я с ним не согласен.

- Спасибо, - с улыбкой произнесла Дженнифер, пряча карточку в кошелек. –
Спасибо, мистер Джонсон, но вы зря беспокоитесь обо мне. Я еду туда, где
буду счастлива. А что может быть важнее, чем умереть счастливой?

Она поднялась, и тихо вышла из кабинета.

Спустя три дня Дженнифер мчалась по автостраде в сторону побережья
Тихого океана. На переднем сиденье стояла пластиковая переноска, в
которой сидела перепуганная Сара, сверкая через решетку зелеными
глазами.

Джен улыбнулась, и надавила на педаль газа. Ветер теребил ее волосы,
наполняя все ее существо особенной радостью. Впереди серебряной лентой
уходила вдаль дорога, а слева блестел океан. Пальмы нагибали головы,
украшенные перистыми листьями, как бы приветствуя гостью в своих
владениях, и Дженнифер отвечала им широкой улыбкой.

За эти три дня многое произошло. Она уволилась с работы, собрала самые
необходимые вещи, забронировала небольшой домик на побережье, купила
билет на самолет, и, не оглядываясь назад, села в такси, которое
доставило ее в аэропорт.

И сейчас Дженнифер сидела за рулем подержанного форда, направляясь в
небольшой прибрежный городок. Она, как могла, старалась не думать о
себе, о своей болезни, о том, что ждало ее впереди. Сейчас она начинала
новую жизнь равную тремстам дням, и планировала получить от нее
максимум.

Небольшой двухкомнатный домик, с кухней, ванной и открытой верандой,
выходил прямо на пустынный песчаный пляж. Сара, принюхавшись к новой
обстановке, прошмыгнула в комнату и притаилась под диваном. Обстановка
оставляла желать лучшего, но за те небольшие деньги, которые были у
Дженнифер, лучшего нельзя было и пожелать. Стены были обклеены старыми
обоями, местами выцветшими настолько, что невозможно было разобрать
рисунок. Мебель была самая необходимая: в кухне маленький уголок и стол,
посреди гостиной стоял диван с потертой обивкой, перед ним стеклянный
столик, а возле стены на высокой тумбе красовался доисторической
телевизор, который, кстати, неплохо показывал. Спальня тоже не
отличалась от всего убранства дома. Те же обои, те же занавеси на окнах,
широкая кровать, кресло и большой трехстворчатый шкаф с зеркалами.

- Ну, Сара, добро пожаловать в наш новый дом, - весело произнесла
Дженнифер, ставя на пол тяжелые сумки. – Надеюсь, нам обеим здесь очень
понравится. Смотри, какой прекрасный вид открывается отсюда. Даже лежа
на диване, я буду видеть океан. Он такой большой… необъятный… кажется,
что даже здесь я ощущаю его мощное и ровное дыхание, - она засунула руки
в карманы голубых, обтягивающих стройные ноги, джинсов. – Не
пятизвездочный отель, конечно, но все необходимое для жизни есть. Это
главное. Ты здесь располагайся, а я хотела до темноты заехать в
магазины. Скоро вернусь, не скучай, Сара.

Она подхватила подмышку маленькую сумочку и вышла из комнаты.

Припарковав машину у большого супермаркета, девушка направилась к
магазину.

Набрав полную корзину мюсли, хлопьев, блинчиков, и не забыв про Сару,
Джен остановилась у канцелярских товаров. Взяв в руки толстую тетрадь с
ярко-красными розами на обложке, она подумала, что это то, что надо. Она
заведет себе дневник и будет записывать события всех трехсот дней.
Возможно, после ее смерти это будет кому-нибудь интересно, а если нет,
то это поможет ей самой не впасть в уныние. Подкатив корзину к кассе,
она заняла очередь и стала терпеливо ждать, оглядывая витрины.

Неожиданно в груди будто вспыхнул огонь, разливаясь по всему телу
жаркой, удушающей волной. Лицо вспыхнуло, и перед глазами поплыла
красная пелена. Дженнифер покачнулась, вцепившись обеими руками за
тележку, удержалась на ногах.

- Вам нехорошо?

Девушка обернулась. Перед ней стоял молодой человек, в синей футболке и
джинсах, больше ничего она не смогла рассмотреть.

- Все ок, - пролепетала Джен, пытаясь собраться силами.

Жар ушел и теперь все ее тело била мелкая дрожь, колени задрожали, и она
почувствовала, будто падает в глубокую пропасть. Сильные мужские руки
подхватили ее, удерживая от неминуемого падения.

- Держитесь за меня, - сквозь пелену небытия услышала Дженнифер низкий
грудной голос, - я помогу вам. Дышите носом, глубже. Глубже. А выдыхайте
через рот. Ну же. Вам лучше?

Она сделала вдох. Еще один. Да, ей стало немного лучше. Туман перед
глазами рассеялся.

- Спасибо, мне гораздо лучше, - тихо проговорила она, глядя на своего
спасителя.

Молодой человек улыбнулся, и протянул ей руку.

- Меня зовут Джек. Джек Рассел. Я вас раньше здесь не видел. Вам,
правда, уже лучше?

-Да, да, почти все прошло. Спасибо вам еще раз, Джек, - с искренней
благодарностью произнесла Дженнифер.

Расплатившись на кассе, она выкатила тележку на улицу, и, подъехав к
машине, остановилась, уперевшись обеими руками о капот форда. Немного
отдышавшись, девушка уложила покупки в багажник, и медленно поехала к
домику на берегу, где ее ждала Сара.

Доктор Джонсон предупреждал, что в скором времени могут начаться
обмороки и головокружения, но Дженнифер не думала, что это наступит так
скоро. Хотя возможно, просто сказывается резкая перемена климата.

До самого сна девушка раскладывала свои вещи, желая побыстрее
расправиться с этим малоприятным занятием, чтобы завтра с самого утра
отправиться на пляж.

Ночь не принесла ей облегчения. В коротких, как забытье снах, Джен
продолжала бродить по ночному лесу в окружении мерцающих огоньков,
вдыхая сладость многочисленных роз, росших у подножия деревьев. А
очнувшись, резко, словно от толчка, она долго лежала в темноте,
размышляя о своей жизни. Странно было то, что с того самого момента, как
она узнала правду ей стал сниться этот сон, повторяющийся каждую ночь. И
каждый раз она продвигалась все дальше по тропинке, исчезающей в
окутанной туманной дымкой глубине леса.

Может это знак? Предостережение? Предсказание? Дженнифер верила, что сны
несут в себе важную информацию о будущем человека. Но что значил ее сон?

Закутавшись в теплый махровый халат, она босиком вышла на веранду. В
лицо ей пахнул свежий соленый воздух. В темноте фосфорическим светом
отзывались кучерявые гребни волн, расходясь на берегу прерывистой белой
сеткой. Постояв немного, она спустилась по лестнице на пляж, и ее голые
ноги тут же погрузились в прохладный песок.

Океан манил и притягивал ее к себе. Медленно девушка двинулась навстречу
этой грозной стихии. Голова была пуста, словно кто-то выключил все ее
мысли, нажав на кнопку off. Как завороженная, Джен продолжала идти
вперед, видя перед собой только черную водяную пропасть, поглотившую
луну и звезды. И теперь они светились из глубины океанских вод.

Все показалось ей так просто и очевидно, так легко, заманчиво легко.
Никаких страданий, предчувствий, ожидания неизбежного – главное, не
останавливаться.

Вода обожгла ледяным огнем обнаженную кожу ног. Все выше и выше…
Наконец, Дженнифер почувствовала, как набегающая волна выталкивает ее на
берег, но тут же через мгновение настойчиво увлекает за собой на
свободу, в бесконечность.

Небо медленно окрашивалось предрассветным пурпуром, и, заметив это, она
остановилась. Только сейчас Джен ощутила, что по щекам текут соленые
горячие потоки слез. Полы халата колыхались в воде, подобно крыльям
сказочной птицы, и, растерянно оглянувшись по сторонам, она вдруг
зарыдала в голос.

- О, Боже! – вырвалось из горла.

В этот момент ее душа будто треснула пополам и половинки распались в
разные стороны, выпуская на волю невысказанные страдания. Обхватив себя
руками, девушка продолжала стоять по пояс в холодной воде, делясь с
океаном своей бедой.

- Вы сумасшедшая? – послышался за спиной чей-то громкий голос. – Решили
умереть?

И тут же Дженнифер почувствовала, что ее грубо вытащили из воды и
понесли на берег. Ветер окутал холодным дыханием мокрое тело, и,
вздрогнув, девушка возмущенно взглянула на «спасителя».

- Что вы делали в океане в такое время? И в таком виде? – воскликнул
мужчина.

- Я… я пыталась освободиться! – закричала она сквозь слезы. – Кто вас
просил вмешиваться?

- Освободиться? Отчего?

- Не ваше дело! – гневно ответила Джен, поставив ногу на ногу. – Вы… вы
не должны были… не имели права…

- Спасать людей – моя профессия, - уже спокойнее возразил молодой
человек, опуская закрученные до колен джинсы. – Я спасатель, мисс. Хотя
конечно, когда я вышел на пляж, то и предположить не мог, что какая-то
дамочка решит свести счеты с жизнью таким образом.

- Я не сводила с жизнью счеты, мистер Рассел, - парировала она, ощущая,
как холод сковывает все ее существо. – Я просто…

- А я думал, что вы не расслышали мое имя в магазине, - усмехнулся он. –
Вы не сказали вчера, как зовут вас.

- Я не думала, что мы еще встретимся, мистер…

- Джек.

- Джек, - повторила Джен. – К тому же я была не в том состоянии, чтобы
заводить знакомства.

- Тогда, должен вам сказать, вы выбираете странные места для их
заведения, - снова усмехнулся Джек, оглядывая пустынный пляж. – Холодно?

- Да, - согласилась Дженнифер, пытаясь в темноте рассмотреть
собеседника.

Около тридцати лет, высокого роста, атлетического сложения, темные
волосы, скорее всего голубые глаза, приятное открытое лицо. Он стоял,
переминаясь с ноги на ногу, а на песок с джинсов стекали темные струйки
морской воды.

- Я снимаю здесь домик, - неуверенно сказала она, - может зайдете? Я
напою вас горячим шоколадом в благодарность за свое спасение.

- Я не против, - с радостью отозвался Джек. – Но вы все еще не сказали,
как вас зовут.

- Дженнифер, - просто ответила девушка.

- И все?

- И все.

- Ок, - кивнул головой Джек, в знак согласия, - Дженнифер – вполне
хватит.

Они зашли в дом. Джен пригласила Джека на кухню, а сама направилась в
спальню, чтобы поскорее освободиться от мокрой, застывшей одежды.

- Вы надолго в наши края? – спросил Джек, разливая дымящийся шоколад по
чашкам.

- На триста дней, - неожиданно для себя выпалила она, плюхнувшись на
кухонный диванчик.

- Странный срок, - удивился Рассел. – Обычно приезжают на неделю, на
месяц, на три месяца, даже на год, а вы на триста дней.

Джен пожала плечами, обхватывая пальцами горячую чашку.

- Я бы хотела остаться здесь подольше, но боюсь, что не задержусь больше
чем на эти триста дней, - беспечно произнесла она, стараясь скрыть
волнение в голосе.

- Вы странная девушка, - тихо проговорил Джек, пристально глядя на нее.

- Почему? – спросила Дженнифер, взъерошив волосы. – Никогда не замечала
в себе ничего странного. Я такая же как все.

- Совсем нет. Когда я увидел вас в первый раз, то у меня было ощущение,
что вы не от мира сего. Джен, вы больше походите на сказочный персонаж,
на маленькую лесную фею.

Дженнифер улыбнулась.

- Такое сравнение мне нравится. Фея лучше, чем сумасшедшая.

Щеки Джека покрылись румянцем.

- Я не хотел вас обидеть, - смутился он, - просто, в своей жизни повидал
всякое.

- Я понимаю, - тихо произнесла она, опустив глаза, - но на мой счет вы
немного ошиблись.

- И я рад этому.

Их глаза встретились, и Дженнифер отметила про себя, что у Джека они
все-таки голубые.

Они проговорили несколько часов, обсуждая разные темы: природу, погоду,
друзей, жизнь… В кампании Рассела Джен чувствовала себя так естественно
и непринужденно, что казалось, они были знакомы всю жизнь, как бы ни
банально это звучало.

Всю жизнь ей не везло с парнями. Было тяжело найти хорошего друга,
собеседника, любовника. Те несколько раз, когда она пыталась завести
нормальные долговременные отношения, оканчивались полным крахом. И
глубоко разочаровавшись в любви, Джен решила не пытаться больше. По
крайней мере, пока.

Но ее болезнь и окончательный приговор, перевернули все в ее жизни с ног
на голову. Для любви не осталось места в ее умирающей душе, и Дженнифер
смирилась с этим. В лице Джека она увидела только хорошего приятеля,
возможно друга, который бы скрашивал ее одинокие триста дней, но не
более.

Он ушел, когда солнце стояло высоко в небе, бросая лучи на искрящиеся
синие воды Тихого океана.

Покормив Сару, Джен села на кровати, держа в руках тетрадь и ручку. Она
открыла первый лист и аккуратно написала: День первый.

Закусив колпачок ручки между зубов, она задумалась. Этот день должен
стать днем воспоминаний. Логично начинать повествование последних дней
жизни, вспомнив ее начало.

Дженнифер откинулась на подушку и закрыла глаза.

Жарко. Темно. Душно. Маленькая девочка притаилась за большим массивным
комодом, с замиранием сердца слушая громкие крики и ругань, доносившиеся
из коридора – это были ее первые воспоминания. Все детство прошло под
эти крики. Мать все время была пьяна и отец, придя домой после работы,
начинал кричать.

Джен открыла глаза и нахмурилась. Это было неприятно вспоминать. Она
всегда завидовала своим одноклассникам, имеющим нормальные семьи, добрые
отношения с родителями. Она этого не имела. Когда же после смерти отца
мать стала опускаться все ниже, Дженнифер, которой едва исполнилось
пятнадцать, собрала вещи, купила билет на автобус и покинула родной дом,
отправившись искать счастья в мегаполис.

За все те десять лет, которые она жила в городе мать ни разу не пыталась
отыскать ее, хотя первые месяцы Джен посылала ей часть денег, которые ей
удавалось заработать разнося почту и подметая улицы. Позже она
устроилась официанткой в кафе, но в ее душе всегда жила надежда, что
однажды все изменится: она найдет хорошую работу, встретит своего принца
и у нее, наконец будет своя настоящая семья.

К сожалению, не всегда получается так, как этого хотим мы. И в один
осенний дождливый день всех работников кафе направили на сдачу анализов.
А через неделю в ее маленькой квартирке раздался телефонный звонок:

- Да? Алло? – сонным голосом произнесла Дженнифер, всего пару часов
назад пришедшая с ночной смены.

- Мисс Николсон?

- Да.

- Вас беспокоит доктор Джонсон. Нам надо встретиться.

- Что-то не так? Я не понимаю.

- Нам надо встретиться, - повторил он. – Это не телефонный разговор. Но
если в двух словах…

Через час Дженнифер сидела в приемной доктора Джонсона. Дверь
отворилась, и оттуда вышел высокий худощавый мужчина с ярко-рыжей
шевелюрой на голове. Он сочувственно посмотрел на девушку и спросил:

- Вы Дженнифер Николсон?

Она молча кивнула головой.

С этого мгновения отсчет ее жизни пошел в обратную сторону, но впереди
не было прожитых уже двадцати пять лет. Нет. Были долгие обследования,
анализы, пункции, капельницы, инъекции, и ужасный приговор – триста
дней.

Джен размашистым почерком быстро записывала всплывавшие в голове мысли и
воспоминания.

***

- Привет!

Джен оторвалась от книги и подняла глаза. Перед ней стоял улыбающийся
Джек.

- Привет, - радостно отозвалась она. – Не ожидала тебя здесь увидеть.

- Я принес тебе свежие булочки, - сказал он, опускаясь рядом с ней на
колени. – Хотел сделать тебе приятное.

- У тебя это получилось, - улыбнулась Дженнифер, прикрывая ладонью глаза
от солнца. – Доставай скорее, от них исходит такой аромат, что трудно
сдержаться.

- Прошу, - произнес обрадованный Рассел, протягивая девушке горячую
завитушку.

Приподнявшись на шезлонге, Джен впилась зубами в сдобу, качая головой в
знак благодарности.

- Что ты читаешь? – спросил Джек, рассматривая яркую обложку книги. –
Даниэлу Стил? Я читал несколько ее романов. Особенно мне запомнился
последний, кажется, он назывался «Конец лета». А это что? Делаешь
заметки? – поинтересовался он, указывая на тетрадь.

- Это пишу я, - с трудом произнесла Дженнифер, прожевывая булку, -
только мой рассказ называется «Начало зимы».

- Дашь почитать?

- Не сейчас, - она отрицательно покачала головой, - но может быть,
когда-нибудь потом – обязательно.

Джек пожал плечами.

- Может, сходим куда-нибудь вечером? В кино? Или просто посидим в баре?
– неожиданно предложил он. – Ты приехала на отдых, а только и делаешь,
что…

- Отдыхаешь, - закончила фразу Джен.

Рассел замялся.

- Да, ты права. Прости, что потревожил, возможно, в другой раз, - он
взглянул на часы. – О, мне пора. До встречи!

- Уже уходишь?

- М-да, моя смена начинается.

Джен улыбнулась и отложила недоеденную булочку в пакет.

- Работа прежде всего, я понимаю. Джек, спасибо еще раз за сюрприз.
Увидимся.

- Да, конечно, - молодой человек поднялся, и, помахав на прощанье рукой,
быстро пошел по берегу.

Дженнифер снова взяла в руки книгу, но взгляд ее следил за удаляющимся
Джеком.

- Зря не согласилась, - вздохнула она, - я так давно не ходила в кино,
а другой раз может и не наступить.

Вновь отложив книгу, она открыла свою тетрадь. Десять листов и десять
дней уже позади, а время беспощадно двигалось вперед. Перевернув чистый
лист, она записала, что всего пару минут назад упустила возможность
немного развеяться и погулять в обществе симпатичного молодого человека.

Джек нравился ей настолько, насколько может привлекать обаятельный,
веселый и внимательный мужчина одинокую молодую женщину. Они виделись
всего два или три раза, но чувство странной духовной близости связывало
их невидимой нитью.

Всю следующую неделю она каждую минуту ожидала его появления, но Джек не
приходил. Теперь же проводя как обычно целый день на пляже, лежа на
шезлонге под навесом, Джен думала о Джеке, чьи глаза походили на
глубокие синие океанские воды.

Рано утром Дженнифер выходила встречать рассвет. Потом несколько часов
она прогуливалась по пляжу, держа в руках босоножки, ощущая, как
прохладные волны ласкают ее ноги. После обеда Джен устраивалась в
шезлонге с книгой в руках и уходила домой только после заката. Ночью,
когда небо было усыпано миллиардом ярких звезд, она стояла на веранде,
глядя туда, где под покровом ночи океан соединяется небом.

Джека все не было, и долгие дни проходили в тоске, скуке и одиночестве.
Она то и дело ругала себя за то, позволила увлечься себе мистером
Расселом. Она не имела на это права – их возможный роман был заранее
обречен на неудачу. Однако чаще Дженнифер благодарила небеса за то, что
они познакомились с Джеком, и ее дни не омрачались мыслями о болезни,
неизбежном конце и бесконечной жалости к себе. Она думала только о
Джеке, мечтала о том, что было бы если бы не… Это было так заманчиво.
Так восхитительно заманчиво.

В конце недели, Джен поехала в город. Выходя из супермаркета, она
заметила на парковке Джека. Первое желание было броситься к нему,
объяснить свое поведение, устыдить в его невнимательности, но оно
сменилось растерянностью, когда Дженнифер заметила рядом с ним девушку.
Красивая блондинка, с пышными формами, положив тонкую руку ему на плечо,
весело смеялась. Джек наклонился к ней, что-то рассказывая на ухо.

Джен, рассердившись на себя, забросила покупки на заднее сиденье, села в
машину.

- Ты готова расплакаться? – строго спросила она, глядя на свое отражение
в зеркале. – Не стоит. Он не стоит твоих слез. Нет, - она покачала
головой, - он стоит, просто не судьба…это к лучшему…для него.

Со вздохом она повернула ключ зажигания, и, нажав педаль газа, выехала с
парковки на дорогу. Джен не могла знать, что все это время Джек
внимательно следил за ней, провожая взглядом.

***

- Скучала?

Дженнифер приподняла солнечные очки, и взглянула на улыбающегося Джека.
Ее сердце бешено заколотилось в груди при его появлении, и яркий румянец
залил щеки. Но с трудом сдержав свои эмоции, она лишь пожала плечами:

- Нет, не особенно. У меня и без тебя есть отличная компания.

- Сара?

- Да, - просто ответила Джен, но тут же рассмеялась. – По крайней мере,
это существо всегда будет рядом со мной.

- Это был тонкий намек? – спросил Джек, опустившись на песок.

- Ну что ты? – удивилась девушка. – Мы с тобой только друзья, скорее
просто знакомые, разве я могу на что-то претендовать? – ее голос
прозвучал не так безразлично, как ей того хотелось. – Как дела?

- Все отлично, спасибо, - смутился он, ощущая странное напряжение между
ними, хотя девушка приветливо улыбалась.

- Когда начинается твоя смена?

- У меня выходной.

- И ты тратишь свое время на меня?

Джек прищурил глаза, и осторожно дотронулся до тонкой белой руки
Дженнифер.

- Мне показалось или ты на меня злишься?

Лицо Джен приобрело пунцовый оттенок, но она вдруг громко рассмеялась.

- Злюсь? Наверное, ведь сегодня ты не принес мне булочки. Пойду
искупаюсь. Ты со мной?

- Вода холодная, - отозвался Джек, глядя на Дженнифер.

- Меня это не пугает. А тебя? – она поднялась, и, отбросив полотенце,
направилась к океану.

Рассел проводил глазами маленькую стройную фигурку, и, вскочив, быстро
побежал за ней.

Вода действительно была холодная, но Джен не хотела отступать. Стиснув
зубы, она смело вошла в воду. Всего несколько мгновений хватило, чтобы
организм привык к температуре воды, и теперь можно было получить
удовольствие от плавания.

Дженнифер всегда любила плавать, а в компании Джека, это было
восхитительно. Сделав несколько заплывов кролем, она с наслаждением
перевернулась на спину, а вокруг нее, словно акула, кружил Джек.

- Ты странная, - вдруг сказал он.

Она слегка улыбнулась, и, перевернувшись на живот, глубоко нырнула.

Он покачал головой, и стал ждать ее появления.

- По-моему, ты повторяешься, - улыбнулась она, вынырнув позади него. –
Что же во мне странного?

Джек резко обернулся и увидел перед собой большие карие глаза Дженнифер.

- У меня две руки, две ноги, одна голова, - продолжила она, кружа вокруг
молодого человека, - конечно, я не блондинка, но не думаю, что это очень
странно.

Джек широко улыбнулся.

- Ревнуешь?

- Нет, нисколько! – уверила она его. – Да и как я могу? Мы едва знакомы.
Я могу только порадоваться за твой выбор, надеюсь, вы будете счастливы.

Услышав это, Джек громко рассмеялся.

- Ты ревнуешь! Клянусь, если бы мы были с тобой не в воде, я бы тебя
расцеловал!

Усмехнувшись, Джен нырнула, направляясь к берегу.

- Ну, теперь берегись! – крикнул он, выходя из воды.

Дженнифер, до этого медленно шагавшая к навесу, взвизгнув, кинулась
бежать в сторону дома. Джек бросился за ней бегом.

У самых ступенек, он настиг Джен, и, подхватив на руки, стал кружить.
Она весело смеялась, шутя, тарабаня по его спине маленькими кулаками.

- В тебе есть нечто, что притягивает меня, как магнит, - тяжело
проговорил Джек, прижимая к себе стройное девичье тело. – Но я никак не
могу разгадать, что именно.

Дженнифер смущенно посмотрела на молодого человека.

- Может, ты просто себя обманываешь? – пролепетала она. – Во мне нет
ничего такого, иначе я не была бы так одинока.

- Возможно, ты ждала только меня, - ответил Джек, наклоняясь к ее губам.

Джен отстранилась и взглянула на Джека.

- А кто была та блондинка?

Он громко рассмеялся, целуя Дженнифер в губы.

- На счет нее можешь не волноваться. Эта блондинка моя кузина. Она
приехала учиться, хочет стать спасателем, как я.

- А…, - потянула Джен, улыбаясь.

Осторожно поднявшись по ступенькам в дом, Джек прошел в комнату, искоса
поглядывая на притихшую Дженнифер. Опустив ее пол, он вновь припал к
нежным губам страстным поцелуем.

- А я уже решил, что ты меня отшила. Если бы я не видел тебя тогда на
парковке, я бы не решился подойти. Но у тебя было такое лицо… Мне так
хотелось быть с тобой рядом, но боялся, что я не в твоем вкусе, –
прошептал Джек, укутывая Джен в мягкий халат. – Не замерзла?

Она только покачала головой, и обвила руками его мускулистые плечи…

- Зря боялся, - ответила Дженнифер, глядя в глаза Джека, - я ждала
тебя…каждый день…каждую минуту…всю свою жизнь…

- Я рад.

Их губы встретились, чтобы не расставаться никогда… Если бы за поцелуй
давали Оскар, то Джен и Рассел непременно стали бы обладателями
престижной премии. Она задыхалась от страсти, охватившей ее. Слишком
долго эти чувства дремали внутри ее существа, слишком долго не кому не
удавалось пробудить любовь в ее сердце. Слишком мало теперь было
отведено ей времени…

Джек отстранился от Джен, нежно проведя пальцем по щеке.

- А ты страстная натура.

- Никогда бы так не сказала о себе, - усмехнулась она, все еще обнимая
Рассела за шею. – Это плохо?

- Это отлично. Плохо то, что мне придется тебя ненадолго оставить в
компании Сары.

Руки Джен опустились.

- Нет, - выдохнула она, побледнев.

- «Только не это!» захотелось закричать. - « Только не оставляй меня. Не
сейчас, когда я ощутила вкус любви, вкус счастья!»

Заметив перемену в Дженнифер, Джек испугался.

– Эй, я вернусь скоро, - он крепко обнял девушку. – У тебя такое лицо,
будто ты умрешь, если я уйду.

Она вздрогнула и Рассел, сильнее прижал ее к себе.

- Я ведь не принес тебе булочки, и к тому же мне надо заскочить домой.

- Ты скоро вернешься?

- Да.

- И останешься со мной?

Джек поцеловал ее в мокрые, пахнущие йодом волосы и широко улыбнулся.

- Останусь…

***

Почти неделю Джек провел в доме Дженнифер, лишь изредка наведываясь в
свой дом, который находился в десяти милях к северу. Это было самое
счастливое время для Джен. В своей тетради в течение всех семи дней, она
писала только несколько слов: « я счастлива!!!!!»

Эти слова означали очень много. Больше, чем могла значить вся ее жизнь!
Дженнифер, не задумываясь, отдала бы свои двадцать пять прожитых лет за
эту одну неделю, проведенную в объятиях Джека. Ее Джека! Любовь
незаметно прокралась в разбитое измученное сердечко Джен и оно ожило!

Дни пролетали так же быстро и незаметно, как и наполненные нежностью и
страстью ночи.

Отрывая утром лист календаря, Джен с огорчением заметила, что прошло
уже два месяца с момента ее приезда на побережье. Время ее не щадило,
неумолимо вычеркивая дни из списка. В общем ее здоровье не ухудшилось,
наоборот, она стала лучше выглядеть, поправилась. Только по утрам и чаще
вечером, перед сном, появлялись головокружения. Иногда совсем не
хотелось есть, а порой наоборот Джен целый день что-то жевала, чтобы
хоть как-то утолить голод.

Но однажды, когда она выехала в аптеку за лекарствами, ей стало нехорошо
настолько, что Джен потеряв сознание, упала на каменный пол. Когда она
открыла глаза, то не сразу поняла, что находится во внутреннем помещении
аптеки. На нее испуганно смотрели зеленые глаза фармацевта.

- Деточка, ты пришла в себя? – заботливо произнесла женщина средних лет,
в белом халате с гладко зачесанными седеющими волосами.

Дженнифер согласно кивнула головой, и попыталась приподняться.

- Нет, не спеши, полежи еще немного. Что же ты в таком положении сама
отправляешься по магазинам, - с укором проговорила она. – Неужто мужа не
могла попросить.

- В каком положении? – переспросила Джен, потирая пальцами виски.

- Ну как же? В положении… какой у тебя уже срок?

Дженнифер широко раскрыв глаза, с удивлением посмотрела на женщину.

- Не может быть! – мгновенно пронеслось в голове. – Но…месячных не было!
Уже два месяца…. Нет! Нет!!!!!

Боже мой, как она могла забыть о естественном ритме!

- Только не говори, что ты не знала. Женщины всегда чувствуют это. У
меня глаз наметан, я всегда вижу беременна женщина или нет. Поверь мне!

Не говоря ни слова, Дженнифер закрыла обеими руками рот, чтобы не
закричать от ужаса, охватившего ее. Она затрясла головой, стараясь
отогнать от себя эти страшные слова «беременна». Горькие слезы хлынули
из глаз, и плечи затряслись от беззвучных рыданий.

- Ну что же ты плачешь, детонька? – женщина присела рядом с Джен на
кушетку, обнимая ее за плечи. – Ты молоденькая, еще вся жизнь впереди. А
дети это счастье. Господь посылает малыша за заслуги, и ты должна
принять этот дар с благодарностью.

- Не могу я! – вскрикнула Дженнифер, поднимаясь с кровати. – Не могу!
Какая тут может быть благодарность?

- Тебя муж бросил? Или ты вообще не замужем? – удивилась женщина.

- Я умираю, - тихо произнесла Джен, упав на колени перед ней. – Я
тяжело больна! Господь, пославший мне малыша, укоротил мою жизнь до
трехсот дней. До жалких трехсот дней! От них осталось уже чуть больше
половины! Нет, нет, нет. Это не может быть правдой! – она вновь затрясла
головой. – Этого просто не может быть!

Засунув руки в карманы халата, женщина глубоко вздохнула, и с
сочувствием взглянула на Джен.

- Значит, ты должна дважды отблагодарить Бога, - сказала она, не сводя
глаз с заплаканного лица Дженнифер. – Он дает тебе возможность не
впустую прожить жизнь, а оставить после себя продолжение. Подумай об
этом. Мне безумно жаль тебя, такую молодую, сильную и красивую. Но
поразмышляй, почему все произошло именно сейчас, когда тебе меньше всего
хочется думать о детях. Почему Господь именно сейчас дает тебе
возможность побыть матерью, может быть лишь несколько минут, но… тебе… и
сейчас. У меня клиент, - она поцеловала ее в лоб, - возьми тест, и
подумай. Если тебе что-нибудь понадобиться, позвони по этому телефону и
спроси Дебби. Это я.

Поджав губы, женщина вышла из комнаты. Джен покрутила в руке пакетик с
мгновенным тестом, и сунула его в карман джинсов вместе с телефоном
Дебби.

Не обращая внимания на безумную головную боль, Джен бегом бросилась к
машине, повторяя про себя, что это все неправда. Это бред! Небеса не
могли так зло подшутить над ней. Это было бы слишком жестоко.

Придя домой, она первым делом отправилась в ванную… Две полоски…Время
остановилось. Сидя на кафельном полу ванной комнаты Дженнифер не моргая,
смотрела на две полоски. Через открытые окна в дом врывался мерный рокот
океанских волн, громко мяукала Сара за дверью ванной, но Девушка ничего
не слышала, были только эти две полоски. Они будто провели черту на
полотне ее жизни. Что же дальше?

Медленно она дотронулась до своего живота. Ничего. Она ничего не
почувствовала, но неожиданная уверенность в том, что там растет
крошечное существо, плод их любви с Джеком, разлилась в ее сердце
горячей струей материнской нежности. Ведь это ее будущий малыш. Она
поднялась и подошла к зеркалу. Подняв майку, Дженнифер долго смотрела на
плоский белый живот, и, усмехнувшись, покачала головой.

- Глупо. Господи, как глупо все, этого не должно было произойти, но
произошло, - она с грустью взглянула на настенный календарь и до боли
закусила губу. – Я не хочу умирать, но умру… А Джек? Могу ли я с ним так
поступить? - она вновь погладила живот. – Но ты, ни в чем не виноват,
бэби.

Дженнифер положила тонкую картонную палочку с двумя красными полосками
на столик рядом с телефоном, и подняла трубку.

- Джек? Привет, как дела? – ее голос задрожал. - Нам надо поговорить.

-Привет. Поговорить?

- М-да…да…

- Дженни, ты в порядке?

- О, да. Просто приезжай скорее.

- Хорошо. Как только закончу здесь, приеду. Ты можешь подождать?

- Да, я жду.

- Ок, целую.

В трубке раздались короткие гудки.

Обняв маленькую шелковую подушку, Дженнифер легла на кровать. Голова
разрывалась от вопросов, на которые не было ответа.

Как Джек отреагирует на новость о малыше? Что он скажет, узнав о ее
болезни? Останется ли он с ней или она снова будет одинока? Хотя нет, не
одинока, теперь есть «он», ее малыш.

Теперь это уже нельзя скрывать, пришло время ему обо всем рассказать. Но
чаще всех остальных звучал вопрос:

- Почему? Почему я? Почему именно сейчас, а не пять лет назад, шесть лет
назад?

Оставив малыша, она обречет его на жизнь без мамы – главного человека в
жизни ребенка! А Джек? Ведь ему придется взять на себя все заботы о
беби, пожертвовав своей личной жизнью, карьерой.

А если нет? Тогда до конца своей недолгой жизни, она будет думать, что
смогла бы хоть немного испытать радость материнства, хотя бы раз увидеть
свое дитя, услышать его голос, дотронуться до маленькой детской ручки.
По истечении трехсот дней ее не станет, но все же она будет жить в этом
маленьком сердечке, которое бьется у нее в животе.

Закусив от расстройства губы, Джен положила руку на живот. Она могла
поклясться, что чувствует, что там кто-то есть, она ощущает это всеми
фибрами души. Но болезнь украдет у нее самое главное – счастье видеть,
как растет ее сын или дочь. Она заплакала, уткнувшись лицом в подушку,
жалеть себя уже не осталось сил, теперь ей было жаль неродившегося
малыша. Он меньше всех был виноват в ее состоянии, в том, что так
сложилась несправедливая жизнь.

А Джек? Имела ли он право возложить на него такую тяжелую ношу? Ведь
скорее всего она покинет их очень рано, и Джеку придется самому растить
их беби. Согласится ли он? Готов ли он пожертвовать всем ради их
ребенка?

Но разве могла Джен найти ответы на такое количество вопросов? Это было
не под силу даже самому мудрому человеку на свете.

Дрожащей рукой Дженнифер достала из-под подушки тетрадку и перевернула
чистый лист.

- День 77, - прошептала она, делая очередную запись в тетради.

«…неожиданно захотелось умереть сейчас или никогда. Впервые я не знаю,
что еще написать. Хочу жить! Жить ради своего ребенка, своего и Джека. Я
его уже люблю, хотя только недавно узнала о его существовании. Что же
мне делать? Как рассказать обо всем Джеку? В глубине души я надеялась,
что этот момент никогда не наступит.

Когда я сюда приехала, то не собиралась влюбляться в кого бы то ни было.
Я хотела прожить отведенные Богом дни в гармонии с самой собой, хотела
каждый день видеть океан, вдыхать свежий морской воздух. Но нет. Судьбе
вздумалось поиграть со мной, и превратить мою жизнь в телесериал.

Теперь я начисто забыла о своей болезни, думая только о малыше. Если бы
еще не болела так голова, и не вспыхивала огнем грудь…. Что если Джек не
захочет ребенка? Ведь это вполне вероятно! При разумном подходе к этому
вопросу, я склоняюсь к мысли, что он скорее не захочет, хотя… Я люблю
своего ребенка! Я уже его люблю! Мне жаль будет с ним расстаться, когда
бы это ни произошло, сейчас или через двести с лишним дней.

Мне кажется, что я смиряюсь с тем, что скоро умру, но почему должен
умереть он? Вот она несправедливость – ни в чем неповинный младенец или
умрет или останется сиротой!»

Резко отчеркнув линию, Джен снова зарылась лицом в подушки, откинув в
сторону злополучную тетрадь.

Неожиданно перед глазами все поплыл, а сердце забилось с бешеной силой…
и затихло.

Под ногами Дженнифер ощутила влажную листву, в нос ударил запах прелых
листьев смешивающийся с тонким, едва уловимым ароматом распускающихся
роз. Плотным кольцом ее окружили мерцающие огни светлячков, отмахнувшись
от них рукой, она пошла дальше по тропинке. Почему-то хотелось идти все
дальше и дальше…

***

Широко зевнув, Джен перевернулась на спину, и открыла глаза. На кресле
сидел Джек и читал газету.

- Соня, ты уже проснулась? Сначала позвонила, напугала, а я приезжаю –
ты спишь! – с напускным возмущением произнес он, подсаживаясь к ней на
кровать.

Протерев глаза, Дженнифер улыбнулась и посмотрела на молодого человека.

- Джек.

- А ты ждала кого-то другого? Ну, выкладывай, что случилось?

- У меня есть две новости для тебя, - выпалила она, не сводя глаз с лица
Джека.

- Да? Интересно какие?

- Одна плохая, другая очень плохая, хотя первая может быть и не так
плоха, как я о ней думаю. Все зависит от твоего к ней отношения.

Джек отложил прессу в сторону, и откинулся на спинку кресла.

h

z

I

h

hue

hd

Z

$

Z

¶

h?

hI

8- Ты меня заинтриговала и даже немного напугала. Ну, рассказывай.

Дженнифер медленно поднялась и нервно зашагала по комнате.

- Сначала я должна рассказать тебе очень плохую новость. Я должна была
рассказать тебе ее раньше, намного раньше, до того как мы… ну ты
понимаешь. Просто я не думала, что все зайдет так далеко.

- Джен, ты меня действительно пугаешь! Что случилось? Ты… замужем? – он
резко встал, продолжая следить глазами за Джен.

- Нет.

- Помолвлена?

- Нет, нет, ну что ты!

- Тогда что? – спросил, разведя руками Джек.

- Я больна.

Джек обошел комнату и присел на кровати, подогнув одну ногу.

- Я не понял, как больна? Чем?

- Очень больна, - она заняла его место в кресле, - я умираю, Джек.

- Что? – он замер. – Ты шутишь? Это какой-то глупый розыгрыш? Это не
смешно, Дженни!

- Я не шучу, к сожалению, - тихо проговорила она, и слезы покатились из
ее глаз. – Господи, как бы я хотела сказать, что это только моя
фантазия, моя выдумка, но это не так. Я умираю, - уже в голос зарыдала
Дженнифер, всплеснув руками, - и никогда мне не было так себя жаль, как
сейчас, когда у меня появился ты и… Мне осталось жить не так много.

- Сколько? – бесцветным голосом произнес ошарашенный Рассел. – Сколько,
Дженни?

- До начала зимы, - она закрыла ладонями лицо. - Когда я сюда приехала,
у меня было в запасе целых триста дней, но они быстро проходят.

- Это неправда! Это не может быть правдой! – воскликнул Джек, потирая
пальцами виски. - Почему именно триста? Кто мог определить тебе такой
глупый срок?

- Какая теперь разница, моих дней не станет больше! Мой лечащий врач
собирал медицинский консилиум, чтобы обсудить мой случай. В тот момент я
лежала под капельницей, и один из докторов, профессор, думал, что я
нахожусь без сознания или сплю. Он четко сказал «Даю ей триста дней, не
больше». Ничего не изменить, Джек. Ни я, ни ты не в силах изменить
этого. Зимой я умру.

- Теперь я понимаю, почему ты себя так вела с первой нашей встречи, -
удрученно проговорил он, опуская голову. – Это действительно плохая
новость, конечно, было бы лучше, если бы ты сразу мне открылась. По
крайней мере, я бы не чувствовал себя таким эгоистичным идиотом сейчас.

- Понимаю, - растянула Дженнифер, вытирая слезы, - ты бы не стал
встречаться со мной, зная правду. Если ты оставишь меня сейчас я пойму.
Я отпущу тебя, Джек, тем более что нас не связывает ничего, чего бы мы
не смогли изменить. Кроме …

- Оставить? Нет, нет, ты все не правильно поняла, - Джек вскочил с
кровати и упал на колени перед ней. – Твоя болезнь ничего не меняет. Она
никак не повлияла бы на мое отношение к тебе, с первого взгляда я понял,
что ты особенная, что ты… моя! Я жалею только о том, что заставил тебя
волноваться и переживать попусту. Я вел себя, как последний дурак! Джен,
я счастлив, что сейчас нахожусь рядом с тобой, когда, надеюсь, тебе
очень нужен. Я люблю тебя, Дженнифер Николсон. Ты появилась в моей жизни
так неожиданно, но… Я не знаю, как сказать, ты за очень короткое время
стала моей. Понимаешь? Стала неотъемлемой частью меня, моей жизни, моей
судьбы. Я не хочу тебя терять, потому что люблю. Очень люблю, и мне все
равно, сколько времени будет отведено нам с тобой для счастья, но это
будет самое счастливое время в моей жизни, - с жаром произнес он, глядя
в глаза Дженнифер. – Конечно, если ты захочешь этого, захочешь быть
рядом со мной.

Она обхватила ладонями его лицо, и, наклонившись, прижалась губами к его
губам.

- Спасибо, Джек. Спасибо за то, что ты появился в моей жизни, и готов
пройти ее со мной до конца. До скорого конца. Я тоже тебя люблю, жаль
только, что мы встретились так поздно.

В ответ он крепко и страстно ее поцеловал.

- Но это не все, да? Ты говорила про две плохие новости. Надеюсь, что
вторая будет не так плоха, как первая.

Дженнифер пожала плечами.

- Это, смотря с какой стороны посмотреть, - она тяжело вздохнула,
нахмурив брови. – Я беременна, Джек.

Услышав это, он опустил руки на колени и непонимающе, уставился на нее.

- Я понимаю твое состояние, Джек, но это правда. Я жду от тебя ребенка,
- она снова вздохнула, и откинулась на спинку. – Сегодня для меня и тебя
день стрессов. Я бы хотела облегчить твои муки, но не могу, потому что
мне сейчас тяжелее, чем тебе. Прошу только одного – подумай. Я все
сделаю, как ты скажешь. Мне отведен слишком короткий срок на этой земле,
чтобы я могла увидеть, как растет мой малыш, как начнет ходить,
говорить, как скажет первые «мама» и «папа». Но с другой стороны Судьба
дает мне шанс не зря прожить эту жизнь, дает возможность оставить после
себя ребенка, продолжение моей ниточки, понимаешь?

Джек молчал.

- Я все сделаю, как ты скажешь, - повторила Дженнифер, глядя на
застывшее лицо Рассела. – Если ты не захочешь его оставлять я приму это,
я постараюсь.

- Джен, это слишком для меня, - тихо проговорил он. – Я ничего не могу
понять. Только что ты сказала, что смертельно больна, и тут… Я должен
подумать. Это сложно… Мне…мне надо подумать, понять…я…не понимаю…Прости.

С этими словами Джек поднялся, и вышел из комнаты.

- Джек! Не уходи! – воскликнула она ему вслед. – Не оставляй меня
сейчас!

Но Дженнифер услышала только, как хлопнула входная дверь. Она не
шелохнулась, лишь зажмурив глаза, с силой вцепилась пальцами в мягкую
обивку кресла.

Этого она боялась больше всего. Он не понял. Джен уронила голову на
грудь. Теперь все кончено.

Дрожащими руками она дотянулась до тетрадки с розами, и крепко сжала
пальцами гладкий футляр ручки.

- Конец наступил раньше, чем я предполагала. Было глупо с моей стороны
надеяться на что-то, в моем случае положено тихо сидеть в своей норке и
умирать… - ручка выпала из застывших пальцев.

Адским огнем загорелась грудь, обжигая затылок. Запрокинув назад голову
Дженнифер, медленно закрыла глаза.

…неожиданно темную лесную поляну осветил холодный лунный свет… С
огромного дерева, исчезающего кроной в темноте, свешивались качели,
веревки которых были заплетены розами. Осторожно ступая в ночи, она
протянула руку, но уколовшись об острые, как иглы шипы, тут же отдернула
ее. На землю упала капля крови, и на этом месте показался молоденький
зеленый росток. На глазах на тоненькой веточке стали появляться розовые
бутоны, которые мгновенно окрашивались в алый цвет. Но качели манили к
себе…

Глубоко вздохнув, Джен открыла глаза. Впервые она делала это с
сожалением, неожиданно захотелось остаться в том лесу навсегда… Там
спокойно…

Она подумала о Джеке, и сердце сдавили ледяные тиски, ей стало не
хватать воздуха. Джен открыла рот, пытаясь вдохнуть больше кислорода, но
из горла вырвались сдавленные рыдания, и девушка повалилась на подушки,
заливая их горькими слезами.

Она злилась на Рассела за то, что он ушел, оставил ее одну в такой
тяжелый момент, за то, что оказался слабым. Она ненавидела себя за то,
что требовала от Джека невозможного, за то, что хотелось верить в то,
что никогда не произойдет. Она проклинала свою Судьбу, тот тяжкий
жребий, выпавший ей на долю. Единственно кого жалела Джен, был ее
ребенок, которому не суждено было увидеть свет. Он был жертвой ужасных
обстоятельств, как и сама Дженнифер. Некого было винить, просто так
несправедливо сложилась жизнь.

В мире остался только один человек, который мог сейчас помочь ей –
доктор Генри Джонсон. Девушка поднялась с кровати и неуверенной
походкой вышла в холл. Порывшись в сумке, она достала кошелек, где
лежала его карточка.

Подняв телефонную трубку, Дженнифер быстро набрала номер. После длинного
гудка в трубке раздался сонный мужской голос:

- Алло?

- Мистер Джонсон?

- Да.

- Вы мне нужны, - сквозь слезы пролепетала Джен, прислонившись спиной к
стене.

- Алло? Кто это? – на мгновение голос в трубке исчез. – Дженнифер, это
вы? Что с вами? Вам плохо?

- Вы мне нужны, - повторила она, не в силах объяснить ему все по
телефону. – Приезжайте, прошу вас.

- Дженнифер, я приеду. Скажите только, где вы? Я вылечу первым же
рейсом.

Она продиктовала адрес и так же тихо сказала «спасибо», перед тем, как
повесить трубку.

Голова кружилась все сильнее, унося ее в другой мир. Вокруг все ярче
зажигались огни, освещая кусты роз, оплетающие стволы
исполинов-деревьев, источающие дурманящий аромат. Джен закрыла глаза, и
снова ступила босой ногой на прохладную, усыпанную листьями землю. Здесь
она чувствовала себя, как дома. Вокруг все было знакомо. Светлячки
радостно кружились около нее, приветствуя ее появление. Пышные юбки,
будто облако окутывали ее ноги, а огни манили все дальше и дальше.
Словно завороженная, она пошла за ними… она искала качели…

***

Спустя сутки Генри Джонсон стоял на пороге ее дома, в руках он держал
лишь дорожную сумку. Дженнифер открыла дверь прежде, чем он нажал кнопку
звонка. Она с облегчением вздохнула, увидев перед собой его
сосредоточенное лицо.

- Вы здесь…

- Здравствуйте, мисс Николсон, - он слабо улыбнулся и зашел в дом. – Вы
плохо выглядите.

Джен хмыкнула в ответ.

- У меня мало причин, чтобы хорошо выглядеть, доктор. Я очень рада,
что вы приехали, спасибо.

Генри поставил сумку и обернулся.

- Я же просил вас звонить мне, если вам будет нужна моя помощь. Поэтому
я здесь, - он обвел глазами обстановку комнаты, - у вас, довольно мило.

Джен проводила доктора на веранду, где стояли плетеные тол и стулья.

- Не правда ли, отсюда открывается отличный вид на океан? – спросила
она, ставя на стол поднос с дымящимся кофе и бисквитами.

- Вы об этом мечтали?

- Да, именно. И мне здесь хорошо…было.

Мистер Джонсон пристально вгляделся в лицо Дженнифер. И сдвинув густые
рыжие брови, он потянулся за чашкой.

- Мисс Николсон, - начал он, делая глоток обжигающего напитка, -
Дженнифер, я приехал к вам так быстро, как только мог, и вижу, что не
напрасно. По вашему лицу и так все ясно. Прошу только не скрывать ничего
и… - мистер Джонсон провел пальцем по ручке чашки, - я договорился с
местной клиникой…

- Хотите подвергнуть меня новому обследованию?

- Да, мне необходимо знать, как протекает болезнь. Но это только просьба
с моей стороны.

Джен согласно кивнула головой.

- Конечно, док, я знаю, что это необходимо. Но сначала вы должны знать
кое-что…

Она встала и беспокойно прошлась по деревянному настилу веранды. Почему
то вдруг стало невыносимо тяжело открыться Генри Джонсону, хотя Джен
знала, что он поймет ее. Но у нее не было иного выхода, к сожалению.
Тяжело вздохнув, она рассказала доктору обо всех событиях последних двух
месяцев.

Лицо мужчины мрачнело с каждой минутой, он нервно сжимал пальцы,
усыпанные яркими веснушками, не поднимая глаз на девушку. Но, не
выдержав, он так резко поднялся, что опрокинул сиденье.

- Вы сошли с ума! Я не могу в это поверить! Вы губите свою жизнь, те
жалкие остатки, которые смерть оставила для вас! – вскричал в
негодовании Генри Джонсон. - Дженнифер, вы ненормальная? Я с самого
начала понял, что вы ненормальная! И я ненормальный, раз стою здесь! Кто
отец ребенка? И он знает? Он все знает и все равно оставил вас?

Она судорожно сглотнула, и согласно кивнув головой, медленно сползла по
стене, закатив глаза.

Генри едва успел подхватить ее на руки, кляня, на чем свет стоит, ее,
отца ребенка и саму Судьбу!

Она очнулась в местном отделении больницы.

- Привет, - улыбаясь, произнес Генри, сидевший рядом с ее постелью. Он
осторожно дотронулся до руки Дженнифер. – Представьте себе, я, доктор,
не смог вас привести в чувства, пришлось приехать сюда. Но оно и к
лучшему. Сразу проведем кое-какие анализы, узнаем ваше состояние.

- Спасибо, - пролепетала Джен, приподнимаясь на подушке, - спасибо, что
вы здесь. Поверьте, я знаю, чего это вам стоило.

- Это самое малое, что я мог сделать. Я же сам просил вас звонить мне,
если будет плохо. А я вижу, что вам плохо. А тем более сейчас, когда вы
оказались в такой ситуации так?

- Да, - со слезами в голосе произнесла она, - мне очень плохо.

- Вот и правильно сделали, что позвонили мне. Для меня важно ваше
здоровье, ваша жизнь, Дженнифер, - скромно ответил доктор Джонсон. –
Как же вы допустили такое? Неужели вы не понимаете, что беременность
лишь укоротит вашу жизнь, она отберет у вас все силы, и потом… как же
ребенок? С кем он останется? Что его отец? Вы не виделись с ним?

Джен опустила глаза.

- Он ушел вчера утром. Боюсь, он не сможет с этим смириться, док.

- Аборт для вас тоже опасен.

- Что же делать?

Джонсон развел руками.

- Как часто повторяются приступы, теряете сознание?

- Первые два месяца нечасто, - задумавшись, проговорила Джен, - два-три
раза в неделю, а теперь…почти каждый день.

Доктор вздохнул, покачав головой.

- Из двух зол выбирают меньшее, - он на мгновение задумался. – Я
предлагаю аборт. Если не большой срок, то это пройдет с наименьшими для
нас потерями.

Слеза скатилась по ее щеке. Дженнифер закрыла глаза, и сказала:

- Я сделаю так, как вы скажете, док.

Он присел на край кушетки, и закрыл руками лицо.

- Не думал, что мне когда-нибудь придется решать подобные вопросы.
Дженни, дорогая, но как же вы допустили такое? Ведь ваше состояние… оно
не улучшается… оно не может улучшиться. С каждым днем становится все
хуже и хуже. После операции, вы можете не дожить до зимы. Все эти
события лишь ускорят вашу кончину. Простите меня, что говорю так, но это
голая правда!

- Мне все равно, - тихо произнесла она, - теперь мне все равно, когда я
умру. Больше на земле меня ничто не держит.

- Глупенькая девочка, - ласково проговорил доктор. – Неужели он стоит
таких жертв?

- Стоит. За всю свою жизнь я не встречала таких как он. Мне жаль,
искренне жаль, что он не смог принять все обстоятельства такими, какие
они есть. Но от этого Джек Рассел не стал хуже, просто не сложилось.
Просто оказалось слишком сложным решение, которого я ждала от него.
Поэтому мне все равно. Я готова.

- Ну что ж, - доктор Джонсон потер руки о халат и пожал плечами, - раз
ты решила, и я решил, то займемся анализами, - он и сам не заметила, как
стал обращаться к Дженнифер на - ты.

Он достал жесткий сундук белого цвета и довольно похлопал по нему
ладонью.

- Моя мобильная лаборатория, она позволит узнать о тебе все. Готова?

Джен кивнула и отвернулась в противоположную сторону, пока медсестры
готовились брать кровь из вены. Она поморщилась, почувствовал, как
острая игла проткнула кожу, но не повернулась.

- Скоро ты поедешь домой, Дженнифер. Не вижу смысла оставлять тебя в
больнице на всю ночь. А завтра утром я за тобой заеду.

- Как скажете, док, - она усмехнулась, глядя на белую стену больничной
палаты. – А мне нравится, что мы с вами стали ближе. Вы вроде как мой
единственный друг сейчас.

Доктор смутился, вспомнив о своей оплошности, но тут же добавил:

- Отлично, тогда и меня называй просто Генри.

Пройдя все необходимые осмотры, УЗИ, сдав все анализы, Джен вышла из
здания больницы, когда солнце уже клонилось к закату.

Она медленно брела по улице, не замечая ничего вокруг. Чужая жизнь,
кипящая вокруг нее, не трогала, а скорее раздражала сейчас Дженнифер,
потому, что она думала только о ребенке, который рос у нее в животе. Это
были последние двенадцать часов его существования. Весь мир померк от
осознания неизбежного. Понурив голову, Дженнифер свернула между домами в
узкий проулок, который вывел ее к крутой железной лестнице, ведущей на
пляж. Стянув с себя босоножки, она пошла босиком по теплому песку к
самой кромке воды.

Солнце, приближаясь к горизонту, разливало по небу яркие вечерние
краски. Океанские воды, охваченные предзакатным золотым пожаром, катили
широкие волны к берегу, остывая в белой пене прибоя.

Джен долго стояла на берегу, наблюдая это буйство небесных красок,
неожиданно провела пальцами по щекам. К собственному удивлению, она
поняла, что плачет, сама того не замечая.

- Скоро наступить и мой последний закат, - прошептала она, - но не
сейчас. Не сейчас… а жаль.

Дженнифер медленно пошла вдоль берега по направлению к дому, до которого
было довольно далеко, но ее это не пугало.

- Завтра я превращусь в пустую морскую раковину, - горестно подумала
она, поддевая пальцами ног мокрый песок. – У меня не останется моллюска,
которого надо защищать, заботиться о нем. И я уже потеряла свое море, в
котором купалась, в котором жила и была счастлива, которое любила… О,
Джек, сможешь ли ты понять меня когда-нибудь? Простишь ли? А ты, мой
маленький ни в чем не повинный малыш, сможешь ли ты простить свою мать?
Я говорю тебе это сейчас, потому, что знаю, что можешь слышать мои мысли
– я люблю тебя. И завтра, когда твоя не сформировавшаяся маленькая душа
вернется на небо, я хочу чтобы ты знал, что я бы ни за что и никогда не
бросила тебя. Даже сейчас ты уже являешься моей жизнью – ты и есть моя
жизнь. Когда мы встретимся с тобой там, на небесах, то больше не
расстанемся… Скоро встретимся. Мне теперь совсем не хочется жить, даже
оставшиеся двести с лишним дней, потому, что уже завтра умрет моя душа…
- Джен споткнувшись, упала на колени. Но подняться не было сил. И,
уткнувшись лицом в ладони, она заплакала. Громко, ничего не скрывая,
выворачивая наизнанку всю душевную тревогу и боль, рыдания вырывались
наружу все сильнее. Прижав к груди босоножки, девушка легла на песок и
закрыла глаза, из которых текли горькие нескончаемые слезы.

Было уже совсем темно, лишь у самого горизонта протянулась лиловая
полоса, как легкий отголосок уходящего дня, когда Джен поднялась,
стряхивая с себя песчинки. С моря подул холодный ветер, и, поежившись,
она нехотя продолжила путь домой.

- Бедняжка Сара, - вдруг произнесла она, - ты по моей вине голодаешь.

Подхватив обувь, она побежала так быстро, как только смогла.

***

Утро наступило неожиданно быстро. Когда раздался стук в дверь, Дженнифер
ни как не могла разлепить опухшие и отяжелевшие от слез веки. Буквально
скатившись с постели, она открыла входную дверь, и увидев перед собой
доктора Джонсона, застонала.

- Уже?

- Да, Дженнифер, пора. Я подожду в машине.

Умывшись и пригладив взъерошенные волосы, она быстро натянула джинсы и
футболку. Наложив полную миску еды кошке, Джен обняла и поцеловала Сару.

- Ну, милая, до встречи. Пожелай мне что-нибудь на кошачьем, Сара,
что-нибудь хорошее. Пока.

Спустя полчаса они уже подъезжали к парковке больницы. Заглушив
двигатель, Генри повернулся к Дженнифер и взял ее за руку.

- Дженни, как бы тебе не было сейчас тяжело, это надо сделать.
Беременность, как насос выкачивает твои последние жизненные силы. А
такими темпами ты не сможешь прожить и трех месяцев, это дали результаты
твоих анализов. Понимаешь? Сейчас важнее поддержать твой организм, дать
ему возможность работать только на себя. Не хочу тебя обманывать, но в
моей практики не было подобных случаев. Твое заболевание довольно редкое
и предсказать, как будут развиваться дальнейшие события, в особенности
на фоне беременности, я не могу. Сейчас болезнетворные клетки
нестабильны. Что будет дальше? – пожав плечами, он крепко сжал ее пальцы
и вышел из машины.

После необходимых процедур перед операцией, две молоденьких медсестры
помогли Дженнифер перебраться на жесткую каталку, накрыли ноги простыней
и вывезли в длинный, ярко освещенный коридор.

Глядя на люминистцентные лампы, Джен удивилась, что в голове не было
никаких мыслей. Было пусто… было все равно… все безразлично…

Вот и операционная.

- Сейчас мы сделаем наркоз, – мягко сказал анестезиолог, поднимая маску.
- Поговорите со мной. Как вас зовут?

- Дженнифер, - медленно произнесла она, и, выпрямив руки вдоль тела,
постаралась расслабиться.

Генри Джонсон в белом халате, подошел к ней и заглянул в лицо.

- Все будет хорошо, Дженни. Операцию проведет мой хороший знакомый, а я
буду рядом, на всякий случай. Хорошо?

Она кивнула.

- Да.

В этот самый момент дверь резко распахнулась, и все кто находился в
операционной, обернулись. На пороге стоял Джек. Его глаза лихорадочно
горели, а его поза и выражение лица говорили о крайнем напряжении.
Мельком взглянув на окружающих, он остановился на испуганном
побледневшем лице Дженнифер, лежащей на операционном столе.

- Стойте!

- Джек? – слабым голосом спросила Дженнифер, приподнимаясь на локтях. –
Что ты здесь делаешь?

- Стойте, - повторил Рассел, подходя к ней. – Я не позволю вам убить
моего ребенка.

Он осторожно подхватил Джен на руки, и направился к выходу.

- Но этим вы убьете ее! – воскликнул Генри Джонсон, преграждая ему путь.

- Нет, - Джек покачал головой, - я спасу ее.

Доктор не двинулся с места.

- Дженни, подумай, что ты делаешь?

Но она была так ошеломлена происходящим, что просто не могла и рта
раскрыть. Поэтому, воспользовавшись ее молчанием, Джек обошел доктора и
быстрым шагом двинулся к выходу.

Постояв немного Генри, усмехнулся и накрыл стерильной салфеткой
хирургические инструменты.

- Ну, посмотрим, - пробормотал он, стягивая перчатки с рук. – Кто
знает…

***

Она пришла в себя только в машине. Не сводя искрящихся счастьем глаз с
Джека, она повторяла, как заводная кукла:

- Ты пришел за мной. Ты вернулся. Ты пришел…

- Милая, мне очень жаль, что тебе пришлось пережить столько из-за
меня…я…

- Как ты нашел меня? – тихо спросила Джен, опустив голову. – Почему ты
пришел?

- Все очень просто, я люблю тебя.

Она, закусив губу, покачала головой.

- Любишь меня? Даже после всего того, что ты знаешь?

Джек сжал руку в кулак и несколько раз постучал по рулевому колесу,
думая над ответом.

- Утром я пришел к тебе и увидел, как вы уезжали. Джен, я понимаю, что
ты не сможешь простить меня так быстро, как мне бы этого хотелось…но
поверь…

- Простить? – она удивленно подняла тонкие брови. – Джек, мне не за что
прощать тебя, это я…

Но он не дал ей договорить, приложив палец к губам.

- Я поступил с тобой ужасно, мне нет прощенья, я и сам прекрасно это
знаю. Я, как идиот слонялся все эти дни, пытаясь осознать, понять и
просто поверить в то, что ты мне рассказала. Мне надо было переварить
все это. Знаю, что поступил отвратительно, я самолюбивый, эгоистичный,
короче ужасный человек. И если ты меня ударишь сейчас, я приму это как
должное.

Дженнифер, пригладила рукой волосы, и нежно погладила Джека по руке.

- Я тоже люблю тебя. Но все же, ты не должен был меня забирать так…
так быстро. Доктор сказал, что из-за малыша я могу раньше умереть,
понимаешь?

Лицо Джека застыло.

- Это правда?

- Это возможно. У меня редкая болезнь и, - она нахмурила брови, - никто
не может предсказать, как она поведет себя в дальнейшем. Аборт был бы
просто перестраховкой.

- А ты бы что выбрала?

Джен с надеждой посмотрела на мужчину. Ей захотелось дотронуться до
него, обнять, ощутить всем телом его силу, его нежность, его любовь.

- Я бы хотела… я бы очень хотела увидеть нашего ребенка.

Перегнувшись через сиденье, Джек крепко поцеловал ее в губы.

- Тогда поехали

- Куда ты меня везешь? – не ответив, спросила Джен, глядя в окно, на
пробегающие мимо дома.

- Домой.

- По-моему, дом в другой стороне, - возразила она, не поворачиваясь к
Джеку. Она попросту не хотела, чтобы он увидел ее радостную широкую
улыбку.

Джек мельком взглянул на маленькую хрупкую женскую фигурку в голубой
больничной рубашке, и его сердце сжалось от боли.

- Дженни, мне очень многое хочется тебе объяснить, рассказать…но не
сейчас. И ты молчи, не говори ни слова, очень прошу тебя, - быстро
проговорил он, крепко сжав руками руль. – Знаю только одно – я осел!
Дурак!

Усмехнувшись, Дженнифер все-таки посмотрела на Рассела.

- Да, да, так и есть, - кивнул головой Джек, - я едва не упустил свое
счастье. Но теперь все… молчок. Т-с-с, - он приложил палец к губам.

- Что ты затеваешь, Джек?

Но он ответил на ее вопрос широкой улыбкой.

В этот момент Джен неожиданно почувствовала себя очень легко и спокойно.

- Наверное, это и есть счастье, - подумала она, - когда в душе так тихо…

Машина свернула в узкий переулок и резко остановилась перед
металлическими гаражными воротами.

Дженнифер открыла дверь автомобиля. Свежий морской ветер остудил ее
пылающее от радости и счастья лицо, и словно старый друг, зарылся в
отросших каштановых волосах.

- Зачем ты вышла? – воскликнул Джек оборачиваясь. – Не забывай, уже
начинается осень, а ты… посидела бы еще в машине.

- А я и не могу выйти. Ты ведь буквально похитил меня из больницы,
посмотри, я в рубашке и босая. Все мои вещи остались там.

Спохватившись, Рассел тут же рассмеялся и легко подхватил ее на руки.

- Ну, по крайней мере, это рубашка похожа на платье.

- Ты так считаешь? Мне сегодня везет, ты носишь меня на руках весь день.

- И всю жизнь, - продолжил он, - если только ты захочешь.

Но она только загадочно пожала плечами, с любопытством рассматривая
окрестности. На побережье Тихого океана все было не так как в глубине
материка. Дыхание осени даже не ощущалось – все также цвели цветы и на
деревьях трепетали зеленые листья.

Небольшой двухэтажный дом с аккуратным фасадом, оплетенным диким плющом,
стоял на самом берегу. Вокруг располагались живописные зеленые лужайки,
обрамленные цветущими бордюрными растениями. Дженнифер предположила, что
как и все дома в округе, дом Джека выходил открытой террасой прямо на
пляж.

Прищурив глаза, она посмотрела на Рассела.

- Почему он привез меня к себе домой только сейчас? – подумала Джен.

Но Джек не дал ей возможности, как следует поразмышлять над этим
вопросом. Нежно дотронувшись губами ее губ, он заглянул в ее большие
карие глаза.

- Ты готова?

- К чему? – наигранно удивилась Дженнифер.

- К тому, что тебя ждет за этими стенами, - загадочно произнес молодой
человек.

- К чему столько загадок, Джек? – спросила Джен, глядя сверху, как он
идет по усыпанной мелким гравием дорожке. – Я не понимаю. Но я обо всем
и так догадалась.

- Неужели? – улыбнулся Рассел.

- Да, - утвердительно кивнула она головой, - ты хочешь, чтобы я
переехала к тебе жить. Так?

Молодой человек снова улыбнулся.

- Вот видишь, ты этого не отрицаешь. Значит, так оно и есть. Это все
понятно, только зачем вся эта таинственность? Знаешь, мне это не по
душе, не люблю сюрпризов, в последнее время они приносили мне только
несчастья.

- Ты все сказала?

Джен кивнула головой.

- Тогда открывай дверь, раз уж ты обо всем догадалась, больше никаких
загадок. Клянусь тебе, - Джек опустил ее на мягкий коврик у входа.

Глубоко вздохнув, она отворила деревянную, покрытую лаком дверь. Внутри
было так темно, что Дженнифер, как слепой котенок, неуверенно сделала
несколько шагов. Вдруг… свет…цветы… шары…улыбающиеся люди…восторженные
крики…

Дженнифер зажмурилась, и резко повернулась к выходу. Ее щек коснулись
прохладные лепестки. Она открыла глаза, и в растерянности взглянула на
Джека. Он стоял перед ней, преклонив одно колено, в его руках был
огромный букет роз.

- Дженнифер Николсон, - официальным тоном произнес он, хотя глаза его
улыбались, - вы выйдете за меня замуж?

- Что? – прошептала Джен, не сводя взгляда с лица Джека. – Ты хочешь…
хм, этого не может быть, - она покачала головой. – Это неправда… ты же
только… Я же в больничной рубашке, - зашипела она.

- Ты мне отказываешь?

- Нет…

- Согласна? Кстати, она тебе очень идет.

- …

Обведя взглядом присутствующих, среди которых она неожиданно заметила
Дебби, женщину из аптеки, Джен замерла, боясь даже вздохнуть. Дебби с
надеждой смотрела на Дженнифер, ожидая от нее главного слова – согласна.
И, на мгновение закрыв глаза Джен собралась с мыслями и… взяла из рук
Рассела букет.

- Мой ответ – да. Я с великой радостью стану твоей женой, Джек Рассел.

- Ура!

- Ура!

- Поздравляем!

- Ну, наконец-то! – слышалось со всех сторон.

Молодых людей обступили немногочисленные гости.

Джек поцеловал руку Джен, и повел ее в центр обширной гостиной.

- Теперь, нам придется подтвердить свои намерения перед Богом.

- Что?

- Да, да, мы сделаем все сразу. Вдруг ты передумаешь, - шепнул он на
ухо, раскрасневшейся Дженнифер.

Джек взял в свою руку ладошку Джен и повернулся в сторону, где стоял в
ожидании своего выхода святой отец.

- О, Боже, - только и выдохнула она.

***

- Я не могу поверить в то, что сейчас происходит, - проговорила
Дженнифер, удобно устроившись на диванчике, который стоял на открытой
веранде. – И как ты смог все это организовать? У тебя же не было
времени?

- Признаюсь, у меня были помощники, - он загадочно рассмеялся. – А
поверить придется, у вас просто нет иного выхода, миссис Рассел, -
улыбнулся Джек, протягивая молодой жене стакан лимонада.

- Все уже разошлись?

- Да, уже почти полночь.

- У тебя отличный друзья, Джек.

- Теперь это и твои друзья, дорогая. Ты устала? Для тебя это было полной
неожиданностью, да?

Дженнифер рассмеялась.

- Да уж. Представляю, как ты потешался над моими словами: «я обо всем
догадалась…»

- Точно, мне было очень смешно, я еле сдержался. Но, тебя ждет еще один
сюрприз, еще одна гостья.

- Кто? – спохватилась она, поднимаясь с дивана.

- Сиди, сиди, не стоит вставать. Наша гостья сама к тебе придет.

И через мгновение, на колени Джен запрыгнула кошка. Она тут же принялась
тереться о ее лицо и руки, как бы говоря, что она очень рада их встрече.

- Сара, милая Сара! О, Джек, ты не забыл про нее? А я… Прости, меня,
Сара, прости. Но теперь мы с тобой никогда не расстанемся…, - она
неожиданно замолчала.

- Джек, зачем ты женился на мне? – вдруг горестно произнесла Дженнифер,
глядя в темноту, откуда доносился рокот океана. – Потому, что у нас
будет малыш? – она крепко прижала мурлыкающую Сару к груди. – Но ведь
ничего не изменилось, да и не может измениться. Через несколько месяцев
меня не станет… а у тебя могло быть все иначе…

Джек медленно подошел к ней и опустился на колени.

- Я знаю, - протянул он, заглядывая в большие карие глаза, наполненные
слезами. – Но все так, а не иначе. И я не хочу, чтобы у меня все было
иначе. Давай с тобой договоримся, Дженни, что с этого момента мы с тобой
никогда больше не будем говорить о твоей болезни, о том, что нас ждет
впереди. Это все будет потом. А мы с тобой живем сейчас, и сейчас нет
ничего важнее на всем белом свете, кроме нас, нашей любви и нашего
малыша. Отныне мы будем жить так, как будто болезни нет, и нас ожидает
счастливая долгая, слышишь, долгая жизнь. Она будет длиться столько,
сколько будет длиться, но она - только наша. Мы не позволим ей забрать
у нас хоть мгновение счастья. Хорошо?

Дженнифер согласно закивала головой, судорожно проглатывая слезы.

- Я так рада, что ты есть у меня, Джек, - пролепетала она, обхватывая
руками шею мужа.

***

Кто-то сказал, что счастливые часов не наблюдают. Это высказывание как
нельзя более кстати подходило к семье Расселов. Дни пробегали за днями,
сливаясь в долгие счастливые месяцы, наполненные любовью, радостью и
пониманием.

Здоровье Дженнифер менялось к лучшему, хотя все врачи в это не верили,
постоянно направляя ее на дополнительные обследования и анализы. Но
самое главное, малыш рос здоровым, чего Джен жаждала всей душой. Сама
она округлилась, поправилась, лицо ее дышало спокойствием и здоровьем. В
тайне она радовалась еще одному своему «достижению» - ее перестали
мучить боль в груди и терзать частые обмороки. Она никому не говорила о
своем радостном подозрении, даже Джеку, боясь вселить в него призрачную
надежду. Но время шло, и когда до родов оставалось меньше месяца, Джен
решилась сообщить об этом только одному человеку.

Дождавшись, когда Джек уснет, она выскользнула из-под одеяла, и, прижав
к груди телефонную трубку, она вышла в коридор.

- А… доброй ночи. Генри? Это вы?

- …алло?

- Простите, что звоню в такой неурочный час, но это очень важно!

- Дженнифер?

- Да, доктор, это я.

- Что-то случилось? Вам стало хуже? Что с ребенком?

- Все хорошо.

-…

- Генри, хочу вам сказать… это очень важно. Возможно, вы не поверите,
но…я излечилась.

- …???

- Да, по вашему молчанию я понимаю – вы в шоке. И наверняка, думаете,
что я не в себе, но это действительно так. Но поверьте, я не выдумываю.
Уже полгода, как у меня нет обмороков, слышите? Я прекрасно себя
чувствую, и почти совсем забыла и этот лес, и розы, и качели… Я никому
не говорила об этом, даже Джеку, потому что боялась, что обмороки снова
начнутся, едва я поверю в то… Однако, они просто исчезли – я здорова!
Вы мне не верите? Но ведь факты на лицо! Вы сами говорили, что у меня
участятся обмороки, я буду бледнеть и худеть, что болезнь съест меня
изнутри. Но если бы вы меня сейчас видели, доктор!

Генри слушал ее, удрученно качая головой. И дело было даже не в том
верил он или нет. Просто этого не могло быть! Дженнифер заблуждалась,
глубоко и наивно, но заблуждалась. Периодически, ее кровь присылали ему
в клинику на дополнительные анализы, и результаты были не утешительными.
Скорей всего, беременность просто сгладила внешние проявления болезни,
а состояния организма осталось прежним, и ухудшалось с каждым днем.

- Генри, почему вы молчите? – послышался голос в трубке.

Джонсон тяжело вздохнул, и провел рукой по рыжим волосам.

- Какой у вас срок, Дженнифер? – усталым голосом спросил он. – Сейчас
уже начало декабря, значит девятый?

- Да, все правильно. Осталось совсем немного, и я увижу своего малыша.
Джек так его ждет, он уже все подготовил к рождению… Но все же вы
молчите…

- Дженнифер, я хочу приехать.

- Что-то не так? Вы мне не верите? – в женском голосе прозвучала
тревога.

- Нет, нет, - Генри зажмурил глаза, он не мог вот так все сказать ей. –
Просто я врач, а значит скептик. Я должен убедиться во всем сам, хочу
осмотреть вас, провести кое-какие анализы… Вы согласны?

- Конечно. Но вы удивитесь, что все именно так, как я вам говорю.

- Я очень хочу в это верить, Дженнифер. Постараюсь завтра же взять
билет. Только прошу вас, Дженни… - он замолчал.

- Я буду вас ждать, Генри. Спасибо, - прошептала в ответ она, прежде чем
повесить трубку.

В телефонной трубке уже целых пять минут раздавались протяжные гудки, а
доктор Джонсон продолжал сидеть, держа ее около уха. Его ждало впереди
страшное испытание – отнять у человека надежду. Он был уверен, что Джен
ошибалась, принимая изменение течения болезни, за выздоровление, но все
было не так. И сейчас, на его плечи лег тяжелый камень, ведь разрушить
чужие мечты непосильная задача, но ее необходимо было выполнить.

***

Генри Джонсон прибыл на побережье Тихого океана через три дня. На душе
его было очень тяжело, и даже неожиданно хорошая погода в это время
года, не радовала его. Слишком тяжела была его ноша, и от нее никак не
было возможности избавиться. Едва оставив вещи в гостинице, он сразу же
направился в больницу, на встречу с лечащим врачом Дженнифер.

Их разговор затянулся допоздна. Генри подперев рукой голову, с грустью
взглянул в окно.

- Я действительно считал, что болезнь миссис Рассел отступила, ведь все
анализы, которые мы проводили…

- Я вас не виню, - перебил его Джонсон, - вы не могли сделать более
тщательный анализ, а потому не могли заметить разрушительные изменения в
ее организме. Здесь некого винить, - он тяжело вздохнул, - разве что
только саму жизнь. Ни я, ни кто другой не в силах помочь Дженнифер, не в
силах остановить развитие ее болезни. В мире нет такого средства, и мы
вынуждены только наблюдать, как она умирает.

- А как же все те препараты, которые ей назначали в вашей клинике? –
удивился доктор.

- Это все пустышки, которые не вылечат, но и не навредят, - ответил
Генри, продолжая смотреть в окно. - Я хотел хоть как-то поддержать ее
здоровье. А впереди еще роды…

- Может кесарево?

Джонсон отрицательно покачал головой.

- Наркоз может губительно сказаться на организме. Нет, думаю, роды она
переживет, но дальше… Увы, но мы ничем не можем ей помочь. Странно, но
беременность дала возможность Дженнифер, хоть немного насладиться
«здоровой» жизнью. Если честно, то я в это не верил, думал, что все
будет намного хуже.

Он поднялся и, заложив руки за спину, прошелся по кабинету.

- Мы с вами должны быть готовы, коллега. Роды могут наступить в любой
момент, и потом… мы обязаны сделать все, что в наших силах, чтобы
облегчить страдания миссис Рассел.

***

Боль возвращалась снова и снова. Она как лавина наваливалась на
измученное родами тело, заставляя тужится изо всех сил. Дженнифер лишь
на несколько секунд откидывалась на подушки, стараясь отдышаться. Но
боль возвращалась, и все начиналось заново.

- Тужься, давай девочка, осталось совсем немного, уже головка
показалась, - подбадривала Джен акушерка.

- Мне больно… - простонала она в ответ, - я не могу больше…

Врач, принимавший роды, подошел к Дженнифер.

- Ты должна теперь думать не о себе, а о ребенке. Он уже готов родиться,
и только от тебя зависит, когда это произойдет. Его жизнь и здоровье
теперь в твоих руках. Так что, хватит себя жалеть, соберись и хорошенько
тужься, выталкивай его, - он положила руку на живот. – Схватка пошла,
давай Дженни, тужься!

Вцепившись в металлические поручни пальцами, Дженнифер тужилась,
стараясь вытолкнуть из себя ребенка.

Мгновение и безграничное облегчение. Она ощутила как скользнули из лона
маленькие ножки. Торопливые акушерские мероприятия и маленькое красное
тельце вздрогнуло, закряхтело, и наконец послышался плач новорожденного
человечка.

- Поздравляю, у вас девочка!

- Девочка, - радостно повторила Дженнифер, вглядываясь в крохотное,
покрытое белой смазкой личико. – Привет, крошка, я твоя мама…

Резкий спазм сдавил горло и стало трудно дышать. Джен откинулась на
подушку и закрыла глаза. Все ее тело пробил холодный пот, слишком
знакомым был этот страшный симптом. За ним всегда следовало…

Жар охватил грудь, быстро перебираясь на живот и ноги… Дженнифер
стиснула пальцами простынь, и закрыла глаза.

Холодно. Джен огляделась, было ощущение, что она вернулась домой,
который покинула очень давно. И лес и розы и даже мерцание огоньков, все
было знакомым, родным. Она смело двинулась дальше, туда, где ждали ее
качели на освещенной луной поляне…

Она медленно открыла глаза. Возле ее кровати стоял Джек, с трепетом
держа на руках новорожденную девочку.

- Она прекрасна… - прошептала Дженнифер, глядя на крошечную дочь.

- Да, это удивительно! Всего несколько минут назад этого создания не
было, и вот…, - Джек широко улыбнулся. – Моя принцесса, моя маленькая
принцесса! Дженни, взгляни только, как она хороша. Спасибо тебе,
дорогая, спасибо за нее.

Он осторожно положил дочку рядом с Дженнифер.

- Теперь у меня две самых любимых девочки на свете.

Джен улыбнулась, и послала мужу воздушный поцелуй.

- Я так счастлива, Джек, - сказала она, приподнимаясь на подушках, - так
счастлива. Ведь в душе я боялась, что не доживу до этого дня, боялась за
нашу малышку.

- Дженни, мы ведь…

- Нет, Джек, теперь я должна это сказать, - на ее глазах выступили
слезы, - теперь я… Давай назовем нашу дочь Мелиндой, всегда любила это
имя. Тебе нравится?

- Чудесное имя – Мелинда. Мне очень нравится.

- Вот и отлично, - Джен с любовью посмотрела сначала на спящую дочь,
потом перевела взгляд на Джека. – Теперь я должна…а-а-а... - она
вздрогнула и схватилась за грудь, - жжет, как жжет, - прохрипела
Дженнифер, откидываясь на подушку.

Неожиданно перед глазами все поплыло, потемнело, стало тяжело дышать…

Она стояла посреди лесной поляны, в воздухе витал дурманящий сладкий
аромат роз... качели, освещенные ярким лунным светом манили к себе… она
медленно направилась к ним. Вдруг безумно захотелось сесть на них и
взлететь ввысь…

- Дженни…

- Дженнифер! Тебе плохо? – взволнованный голос Джека вернул ее в
реальность.

- Джек? – пролепетала она, непонимающе глядя на мужа. – Это ты?

Джен тяжело вздохнула, и посмотрела в окно.

- Мое время пришло, - тихо сказала она, и по щеке пробежала слеза,
оставляя на бледной коже мокрый след.

- Что ты сказала? – спросил Джек, наклоняясь к ней.

- Где Мелинда?

- Ее унесли на время. Дженни, что случилось? Ты неважно выглядишь.
Неужели… неужели все вернулось?

- Позови доктора Джонсона, пожалуйста. Мне очень надо с ним поговорить…

- Конечно, сейчас же позову. Я не так давно видел его в коридоре. Я еще
приду к тебе. А сейчас отдыхай. Роды и все такое, просто слишком много
навалилось на тебя, надо отдохнуть.

Джек поцеловал ее и вышел из палаты.

Джен закрыла обеими руками лицо и зарылась в подушку.

Огонь в груди вновь вспыхнул так внезапно, казалось что горят
внутренности, и Дженнифер скорчилась на кровати от невыносимой боли.
Хотелось позвать на помощь, но ни один звук не вырвался из искаженного
болью рта.

Темнота. Холод. Впереди Дженнифер снова увидела качели. Неожиданно боль
прошла, она протянула руку и дотронулась до обвитых вьющейся розой
веревок, теряющихся в небесах. Едва она села на качели, они тут же стали
слегка раскачиваться, легкий ветерок развивал ее каштановые волосы, а
внизу под ногами расстилался ковер из роз…

- Господи, приди в себя, Дженнифер…

Она вздрогнула и открыла глаза. На ней нависло встревоженное лицо Генри
Джонсона.

- Боже, Дженни…, - застонал он, - я так боялся этого, но…

- Я ошиблась, доктор, ошиблась, - прошептала Дженнифер, глядя на него,
не в силах шевельнуться от безумной слабости. – Я умираю, уже умираю… У
меня в сумке лежит тетрадь, достаньте ее, прошу вас.

Гении достал тетрадь и сел на край кровати, где лежала Джен.

- У меня мало времени, откройте ее.

- Тут остался последний лист…

- Да. Сегодня последний день. Так быстро прошли мои триста дней,
удивительно, как точно определил срок моей жизни доктор, который
приезжал на консилиум. Генри, напишите:

День 300. сегодня я стала самым счастливым человеком на свете – у меня
родилась дочь, моя маленькая принцесса. И как часто бывает в сказках, ей
предстоит пройти свой жизненный путь без меня, без матери. Но я хочу,
чтобы она знала, я всегда буду смотреть на нее с небес, я всегда буду
рядом, только в другом мире…

Джек, я не перестаю благодарить Судьбу за встречу с тобой, жаль, что мы
не встретились раньше. Тогда бы наша счастливая жизнь продолжалась куда
дольше жалких трехсот дней…

Береги Мелинду, храни ее, как самое дорогое, что есть в моей жизни. А
профессор все-таки ошибся, я прожила больше трехсот дней, я прожила
целую жизнь…

Ее голос ослаб. Генри поднял голову и взглянул на Дженнифер. Ее голова
скатилась с подушки, и волосы частично прикрыли лицо. Но все равно было
видно, как она страдала от боли, раздирающей ее тело.

Он тихо поднялся и приоткрыл дверь. Завидев его, Джек подошел к Генри.

- Как она доктор? – он заглянул в палату. – Дженни спит?

Джонсон не нашел что ответить ему. Молча он протянул Расселу тетрадь.

- Она хотела, чтобы ты это прочел, но не сейчас, потом… Джек…

- Что случилось? – непонимающе спросил он, и тут же замер в ужасной
догадке.

Закусив губы, Джек вошел в комнату.

Увидев на кровати Дженнифер, он в нерешительности остановился.

- Она…

- Еще нет. Но у нее не осталось сил бороться за свою жизнь, - проговорил
Генри, нахмурив брови. – Роды сыграли роль катализатора. В ее теле будто
произошел ядерный взрыв – теперь надежды нет. Побудь с ней. Твоя любовь
облегчит ей ту невыносимую боль, которая терзает ее тело.

- Сколько, док?

Генри удрученно покачал головой. Он вышел, аккуратно прикрыв за собой
дверь.

Джек медленно приблизился к кровати, и дрожащей рукой откинул каштановые
волосы со лба жены.

Она приоткрыла затуманенные глаза.

- Джек? Я так устала, у меня совсем нет сил. Ты не уйдешь?

- Нет, нет, дорогая, я всегда буду рядом с тобой. Поспи.

Она закрыла глаза и тяжело вздохнула.

Время шло, и на город опустилась ночь. Все это время Джек не отходил от
кровати Дженнифер. Он сидел на стуле рядом с ней, держа в руках
маленькую ладонь. Лишь изредка он ощущал, как напрягается все ее тело от
очередного приступа. Он понимал, что теперь нет никакой надежды.
Неожиданно настал момент, которого он так страшился, что гнал все это
время даже из своих мыслей.

Джек не сводил глаз с бледного, измученного лица жены.

- Как же я буду без тебя жить? – прошептал он, дотронувшись губами ее
пальцев. – Дженни, милая. Я не хочу расставаться с тобой. О, Боже,
сделай так…сотвори чудо, не забирай ее у меня! О, Господи, - он горько
усмехнулся, - о чем я прошу, этого никогда не случится. Доктор Джонсон
говорил, что болезнь разъедает все внутри, будто сжигает органы, разве
такое можно пережить? А ты нашла в себе силы еще выносить Мелинду и
родить ее! Если бы я знал, чего тебе это стоило… Прости меня, родная,
прости если сможешь!

Джек закрыл глаза и прижался щекой к теплой ладони.

***

Закат окрасил горизонт кроваво-красными полосами, когда Джек очнулся,
словно от забытья. Дженнифер неподвижно лежала на кровати, лишь испарина
покрывала ее бледный лоб, говоря о борьбе со смертоносной болезнью.

- Дженни, - тихо позвал он ее, - Дженни, ты меня слышишь? Нет, лучше не
отзывайся, поспи еще, тогда коварная болезнь оставит тебя в покое хоть
немножко. И ты будешь со мной… Как бы мне хотелось, чтобы ничего этого
не было, словно это сон, и мы скоро проснемся дома в своей спальне… Я
старался не замечать твоей болезни, и тебе внушил тоже самое, это было
так глупо… но мне хотелось, чтобы мысли о неминуемой смерти не мешали
тебе жить, и мне тоже, хотелось верить, что у нас все хорошо, и так
будет всегда… Мне так жаль…

- Так и было, - неожиданно произнесла Дженнифер, глядя на мужа, - Джек,
благодаря тебе, последние месяцы я верила, что здорова, я была
счастлива… и мне жаль, что мое время закончилось так быстро… Я не хочу
умирать, Джек. Не хочу…

- Т-с-с, не говори не чего, милая, не трать последние силы.

- А-а-а, - она застонала, хватаясь за грудь, - как больно-о-о…

Джек бросился к Джен, обняв ее крепко-крепко, он принялся укачивать ее
как маленького ребенка.

- Я так люблю тебя, Джек. Тебя и нашу дочь… береги ее… - голос сорвался
и превратился в полу стон полу хрип, пока не затих.

- Джен, Джен! О нет! Нет, не уходи! – воскликнул Джек, тряся ее за
плечи.

Он не выдержал и с громкими рыданиями прижался к обмякшему безжизненному
телу.

***

…Качели взлетали все выше и выше… холодный лунный свет ослеплял,
заполоняя все вокруг. Уже не было видно ни роз, ни деревьев, ни
светлячков… только розовый аромат и лунный свет…Так хорошо…спокойно…

Конец.

21.09.2008

Оксана Зорина

proza.ru

PAGE

PAGE 1