Улица Роз

Жанне удалось вырваться из цепких объятий двух пьяных парней и броситься в проулок. Этот микрорайон ей был совсем не знаком, и она бежала туда, куда гнал её первобытный страх. Она слышала за спиной торопливые шаги преследователей, их угрозы и отборный мат. Она завернула за угол и увидела здание двухэтажной школы. Взлетела на крыльцо и дернула ручку двери. Та оказалась запертой изнутри. В отчаянье Жанна забарабанила в дверь кулачками, не чувствуя боли. Наконец-то дверь распахнулась, и Жанна непроизвольно ввалилась в неосвещенный тамбур, упав в объятие мужчины.
— Спасите, — прошептала она.
 Мужчина закрыл дверь на засов, и в тамбуре повисла тишина, которую нарушало тяжелое дыхание девушки. А на площадке перед школой появились пьяные парни, и их громкие голоса проникли сквозь закрытую дверь:
— Она где-то здесь!
— В школе! Больше негде спрятаться.
Они поднялись на крыльцо и стали стучать в дверь:
— Эй, сторож, открывай, давай.
— Базар есть
Жанна шагнула к мужчине, нащупала в темноте его руку и жарко, с мольбой прошептала:
— Не открывайте, пожалуйста.
Стуки не прекращались, и сторож спросил, не открывая двери:
— Кто там? Что случилось?
— Открой, мужик, погутарить треба.
— Говори. Дверь я не открою. – Голос у сторожа был молодой.
— Открой, — уже грубее стали звучать требование.
— Ага. Только позвоню «02», а там и поговорим.
— Козёл! – Единственное литературное слово прозвучало в лексиконе парней. Они отошли, зашептались, разобрать слов было не возможно. Жанна всё ещё держала руку парня в своей руке, и он почувствовал, как она вся дрожит.
— Пойдёмте, я напою вас чаем, -  и, не дожидаясь её согласия, вышел из тамбура в фойе школы. Жанне ничего не оставалось делать, как последовать за ним. В ярко освещенной комнате им представилась возможность рассмотреть друг друга. И они не разочаровались. Жанна была симпатичной: карие бархатные глазки в оправе густых ресниц, легкий изгиб бровей, аккуратный, чуть вздернутый носик, алые чувствительные губки. Кожаная короткая куртка и кожаные брюки подчеркивали прекрасное телосложение. Её визави звали Игорем. Он был чуть выше среднего роста. Телосложение было спрятано под вытянутым и потрёпанным свитером, с большим воротом, старые джинсы неопределенного цвета. Длинные, тёмные и слегка кучерявые волосы падали на плечи. Аккуратная стильная бородка. За очками проскальзывал романтический и чуть иронический взгляд серо-голубых глаз.
 «Наверняка, художник». – Подумала Жанна, присев на краешек жесткого дивана. Комната была меблирована по-спартански,  без излишеств: выше упомянутый диванчик, стол, заваленный газетами и книгами, и стенной шкаф. Из недр его Игорь достал банку, кипятильник, два немытых бокала и горсть карамелек.
  — Сейчас погреемся, — сказал он и, чтобы заполнить тишину, включил магнитофон. Раздался скрежет, скрип, ужасные звуки – музыка в стиле «металл». Жанна невольно поморщилась, словно от зубной боли. Игорь тут же убавил звук. Он удивительно легко пил крутой кипяток, меж тем как Жанна в ожидании, когда же чай чуточку остынет, грела о бокал ладони.
— Ты художник? – Спросила она. Тишина внушала страх и неуютность.
— Сторож, — лаконично ответил он.
— Такой молодой и сторож? – Голос в полупустой комнате звучал звонко. – Мне казалось, что сторожами работают лишь пенсионеры, ну, и инвалиды.
— Еще неудачники, — продолжил её мысль Игорь. – И я как раз к ним и отношусь.
— Ты – неудачник?
Игорь кивнул на книги:
— Провалился в третий раз. Два раза еще до армии, и вот этой осенью.
— Куда поступал?
— В политехнический институт.
— Академия. – Поправила его Жанна.
— Ну да, — он кивнул головой, и серёжка в его ухе качнулась в такт. – Пока служил, тут так много перемен произошло. Жуть! Оказывается, давать взятки сейчас – это норма. Я же, наивность, все по старинке, пытаюсь академию взять знаниями. А ты?
— Поступила в мед.
— Молодец. – Он встал и, без объяснений, вышел из комнаты. Парень не очень-то любил разговаривать. Жанна выпила чай, и благодатное тепло разлилось по всем телу. Даже стало жарковато, и она сняла куртку. Свитер тонкой вязки плотно облегал её фигурку, формам которой могла бы позавидовать любая модель. Так часто из уст своих друзей она слышала слова восхищения и зависти. Так часто, что сама свято верила, что она – прелесть, красавица, что ни один здравомыслящий представитель сильного пола просто так не пройдет мимо, обязательно оглянется. И во взгляде том будет восхищение. В глубине души она гордилась этим. Хотя порой это доставляло одни неприятности. Сегодняшний вечер был тому ярким примером. Вернулся Игорь, и Жанна на мгновение перехватила его красноречивый взгляд. Неужели все парни одинаковы? Пускают слюнки при виде красивой девчонки.
— Твои ухажеры поджидают тебя.
— Мои? – Возмущение проявилось слабовато.
— Сидят на лавочке и потягивают пиво. Ты бы позвонила родителям, сообщила, что задерживаешься.
— Не кому звонить, — театральным жестом прервала его и погрустнела.
— Тогда придётся провести тут ночь.
Жанна резко подняла голову и метнула на парня взгляд, в котором явно читался испуг. Игорь отвернулся и закурил.
— Я бы проводил тебя, — начал он оправдываться. – Но мне нельзя надолго оставлять пост. Хотя, если ты живешь не далеко…
— В центре.
— В центре? – Он повернулся к ней. – Каким же ветром тебя занесло в этот неспокойный район?
— К подруге приехала. Переночевать хотела. А той дома не оказалось.
— Понятно.  Я сам-то живу на севере. Вот приходится через весь город мотаться на работу.
 В магнитофоне закончилась кассета, и в комнате повисла тишина. Игорь уже собирался вновь включить, но Жанна попросила:
— Не включай, пожалуйста.
— Почему?
— Мне не нравится такая музыка. Слишком тяжелая.
— Может, просто не понятная? – Усмехнулся в усы парень, затеребил свою бородку. – А я хотел пригласить тебя на концерт.
— Меня? На концерт?
— Да. – Парень посмотрел на часы. – Ко мне приходят друзья, и мы здесь играем потихоньку.
— Такую? – Она кивнула на магнитофон.
— Ага. Наутилус Помпилиус, Машина времени, Кино, Зоопарк, Ария, ДДТ.
— И много друзей? – Вновь беспокойство закралось в её душу.
— Трое. – Игорь понял её состояние и смятение. – Ты не бойся, они вполне приличные ребята.
 Жанна ничего не успела ответить: послышался стук в дверь.
— Они, — коротко пояснил Игорь и вышел из комнаты. Чисто рефлекторно Жанна надела куртку и застегнула молнию. Села в угол дивана и тревожно стала ожидать появление музыкантов – рокеров. В коридоре послышались бурные голоса, шаги, смех. Они ввалились в комнату.
— Познакомьтесь,- предложил друзьям Игорь. Парни, не ожидавшие застать тут кого-либо, растерялись, но находились в таком состоянии короткое мгновенье. Каждый из них подошел к девушке, галантно поклонился, с осторожностью пожимая ладонь.
— Саша.
— Владимир.
— Юра, можно Егор.
— Жанна, — тихо отвечала она. Различить или запомнить каждого было проблематично: все одного типажа, в однотипной одежде, с длинными волосами. Да и ни к чему это было. Парни тут же забыли про ее присутствие. Сели за стол, на котором появилась водка, пиво и закуска. Стали о чем-то спорить, громко говорить. Предложили и Жанне присоединиться, но она отказалась и была приятно удивленна, что никто не стал настаивать и уговаривать. По мере опустошения спиртного, разговор становился всё громче и громче, теряя при этом стройность и порой логичность. В комнате повис густой табачный дым. Становилось даже дышать проблематично, Жанна закашлялась. Парни замолчали, все разом обернулись и даже, как ей показалось, удивились, увидев её.
— а Жанна хочет послушать, как мы играем, — сказал Игорь.
 Жанна бросила на него красноречивый взгляд, и он в ответ только иронично улыбнулся.
— А у нас песня есть про Жанну, — сказал кто-то из рокеров.
— Улица Роз, — добавил второй.
— Ага, — присоединился и третий.
— Пошли, —  они все вскочили и направились в коридор. К Жанне подошел Игорь:
— Пошли, Жанна, послушаешь. – Он протянул ей руку. Жанна по непонятному наитию не смогла отказаться.
 Актовый зал школы находился на втором этаже. Парни уже расположились на сцене и настраивали инструменты. Жанна села посередине зала, подальше от колонок. Игорь сел прямо на край сцены, свесив ноги, как раз напротив неё. Взял гитару в руки, и они начали. Часто прерывались, спорили, что-то доказывая друг другу, начинали опять всё с начала. И только с пятой попытки у них что-то получилось. Игорь солировал. Он смотрел прямо на неё, и Жанне казалось, что именно для неё и про неё он пел эту песню. Особенно ярко получался у него припев:
Сводит с ума
Улица Роз.
Спрячь свой обман,
Улица грёз.
Я люблю и ненавижу тебя!
 Какие-то душевные флюиды, какой-то импульс, словно невидимые нити протянулись между ними. Что-то произошло в это время. Какой-то всплеск положительных эмоций, чувств, страстей. Что-то новое охватило её всю, целиком, наполняя доселе невиданной негой и блаженством. Румянец покрыл её щечки. Она смутилась, опустила голову, и удивилась, обнаружив лёгкую дрожь в руках. Захотелось спрятаться, чтобы этот парень, не дай Бог, увидел её состояние. Боялась вновь столкнуться с его ироничной улыбкой. Ради приличия она выдержала еще парочку песен, а потом прошла к сцене.
— Не понравилось? – Поинтересовался парень, тоже, между прочим, пряча глаза.
— Я не понимаю такую музыку, — Жанна натянуто улыбнулась. – Можно, я лучше в комнате посижу?
— Я провожу, — он соскочил со сцены.
Они в молчании прошли по темному коридору, спустились на первый этаж.
— Ты можешь прилечь, — он достал из шкафа одеяло и подушку. – У меня смена заканчивается в шесть утра. Я разбужу тебя. Спокойной ночи.
Всё так же отводя глаза, он вышел и осторожно прикрыл дверь. Жанна опустилась на диван, уткнулась лицом в ладошки, стараясь взять себя в руки. Собраться с мыслями и разобраться во вспыхнувших чувствах. Это ей плохо удавалось. Она сняла куртку, ботинки, забралась под одеяло, и в полной темноте немного успокоилась. Как-то незаметно для себя уснула.
 
 Из состоянии дремоты её вывел шум за дверью. Спорили далеко не просто выпившие, а изрядно пьяные, два парня.
— Всё, Юран, я сказал, — голос принадлежал сторожу. Жанна проснулась окончательно, прислушалась к разговору.
— Ты чего, друг? Опять за своё? Помнишь, однажды на вечеринке девица пиво перебрала и уснула.
— Помню.
— Тогда я хотел переспать с нею, а ты не дал
— Не допустил, — поправил его Игорь.
— Не важно. А знаешь, она, между прочим, сейчас работает проституткой. Так что твоё геройство – тьфу, и растереть.
— Ну и что?
— Все они одинаковы. – Юра, пожалуй, совсем был пьяным. – Так что, пусти меня к Жанне.
Жанна оцепенела, потом сильно испугалась. Стала в потемках искать ботинки, но никак не могла отыскать.
— Нет, — в ответ Юре прозвучал властный голос.
— Почему?
— Я сказал: нет! – В голосе увеличивались металлические ноты.
Жанна наконец-то нашла ботинки, но теперь куртка куда-то завалилась.
— Для себя приготовил? – Усмехнулся Юра.
— Да. – От этого короткого слова Жанну бросило в сначала в жар, потом в холод.
— Понятно.
— Пошли, пошли, провожу тебя.
Послышались удаляющиеся шаги, потом скрип открываемой входной двери, и тишина. Видимо, парни вышли на улицу. Сердце у неё бешено колотилось, кровь стучала в висках, а по телу волнами пробегал озноб. Она вскочила, включила свет, отыскала куртку и быстро надела её. Сидеть она уже не могла, стояла посередине комнаты в полной решимости кричать, бороться, кусаться и царапаться. Вот хлопнула входная дверь, скрипнул засов, шаги одного человека. Сторож со стильной бородкой и близорукими глазами. Он все ближе и ближе! Он … прошел мимо комнаты и стал подниматься на второй этаж. Силы покинули Жанну. Она опустилась на стул и слёзы брызнули из её глаз. Время для неё остановилось. Сколько она вот так просидела – не помнит. Очнулась лишь тогда, когда в дверь комнаты осторожно постучали.
— Да, — охрипшим голосом ответила она.
В комнату сперва заглянул, а потом и зашел Игорь.
— Уже проснулась?
— Да.
— Сейчас попьём чайку, а там смотришь, и сменщик придет.
Он поставил в банке кипятиться воду, а сам навел на столе порядок. И вновь он удивительно свободно пил крутой кипяток. А Жанна никак не могла унять дрожь, и её зубки бились о краешек бокала.
— Замёрзла? – Учтиво поинтересовался он.
— Ага.
— Сейчас согреешься. Пей пока. А я пойду, встречу старика и передам объект. – Он допил чай и вышел из комнаты.
 Вскоре послышался из коридора старческий голос. Сторожа пошли с обходом по школе. Жанне не хотелось, чтобы старик увидел её здесь, поэтому она быстро допила чай и вышла на крыльцо. На улице властвовала золотая осень. Школу окружали аллеи в большом количестве, и сейчас все берёзки стояли в «золоте». Красота! Жанна залюбовалась этим пейзажам. Уже стали ходить автобусы и троллейбусы, но она не торопилась идти на остановку. И всё думала и думала об одном: сказать ли парню о том, что она слышала их ночной разговор или промолчать? Ответ так и не нашелся. На крыльцо вышел Игорь, уже одетый в куртку, со спортивной сумкой на плече.
— Я думал, что ты уехала.
— Нет.
— Пошли?
— Пошли. До центра нам по пути.
— Да, до центра,- эхом повторил парень таким тоном, словно сожалел, что в центре города их дороги разойдутся. Она останется, а он поедет дальше. Жанна сама почувствовала жалость. С таким можно и на край света.
 Автобус был заполнен только наполовину. Но они не стали садиться, а встали около заднего окна. Жанна рисовала на запотевшем окне узоры. Молчали, и первой молчание нарушила Жанна:
— А почему ты бороду носишь?
— Тебе не нравится? – Вопросом на вопрос откликнулся он.
— Без бороды ты выглядел бы моложе, — она слегка улыбнулась. Внутреннее напряжение спало, ожидание неприятности бесследно испарилось.
— И глупее, — добавил он.
Улыбка на её лице стала полной, симпатичной, с «ямочками» на щечках и блеском маленьких, ровных зубов.
— Почему?
— Мальчишка я еще. Никак не повзрослею.
 На центральной площади города они сошли с автобуса вместе. Игорю предстояла пересадка.
— Я провожу тебя.
— Не стоит. Мне тут два квартала пройти пешком.
— Я тоже никуда не тороплюсь. – Он и не ждал её согласия, и первым пошел по усыпанному листвой тротуару. Жанна прибавила шаг, чтобы догнать его. Они некоторое время молчали.
— Что скажешь родителям?
— Вообще-то можно ничего не говорить. Они у родственников, в деревне. Только к вечеру приедут.
— Ну и не говори.
— Матери, может, ничего и не скажу. Мы с ней как-то не очень близки. А вот отцу расскажу обязательно.
— Ну, ну, — он был занят своими мыслями.
— А у тебя какие отношения с родителями?
— С матерью полное взаимопонимание.
— А с отцом?
— Сбежал, когда мне было полтора года.
— Извини.
— Не стоит. Обида давно прошла.
— Вот я и пришла.
Они остановились около высотного дома, и вошли в подъезд. Остановились и замолчали.
— Может, зайдёшь? Чаю попьём.
— Не боишься? – Вновь в его голосе проскользнула ирония, но глаза оставались серьёзными и, почему-то, грустными.
— Теперь нет.
Он окинул взглядом подъезд, словно в раздумье.
— Предложение, конечно, заманчивое, но…
— Что «но»?
— Мне тоже пора домой. Устал я что-то сегодня. – Он протянул ей руку, и Жанна осторожно вложила в его горячую ладонь свою.
— А ведь я даже не знаю, как зовут тебя.
— Игорь. Игорь Ворчун.
— Ворчун? Почему? – Изгиб бровей у неё был потрясающим.
— Фамилия такая.- Просто пояснил он.
— Фамилия? – Она удивилась.
— Да, — кивнул он головой.
В её глазах «заплясали чертенята», ослепительная улыбка коснулась губ, хотя Жанна и пыталась сдержать её. Ей это удавалось с большим трудом.
— А ты посмейся, — взгляд его стал добрым. Он сам улыбнулся.
 И Жанна, словно только и ждавшая этого разрешения, засмеялась, прикрывшись ладошками. Их лица были так близки, а желание столь огромным, что, когда она перестала смеяться, Игорь наклонился и их губы сплелись в горячем поцелуе.
 
Был осенний, ещё тёплый день. Игорь стоял на школьном крыльце, не спеша курил и любовался угасающей природой. Мимо проходили прохожие, и он с ленцой провожал их взглядами, отмечая про себя, что люди, находясь под наблюдением, меняются, сдерживают эмоции, сковывают движения и следят пристально за собой. Особенно это заметно на молоденьких девчонках. Замечают, что парень внимательно смотрит за ними, и с ними происходят метаморфозы. Неожиданно на крыльцо из проходивших мимо прохожих поднялся мужчина. Встал рядом, облокотился на перила и закурил. Игорь вопросительно посмотрел на него.
— Т совсем стал взрослым, Игорь.
— Вы знаете меня?
— Я твой отец.
Ни один мускул не дрогнул на его лице. Игорь просто отвернулся, достал новую сигарету и прикурил от зажигалки. Повисло молчание, неловкое, угнетающее.
— Почему ты молчишь? Скажи что-нибудь.
— Много раз я представлял себе эту встречу. В детстве я вас просто ненавидел. А сейчас? – Он пожал плечами. – Сейчас мне уже всё равно. Есть ли вы, нет ли вас – всё едино. Всё давно выгорело.
— И тебе не интересно…, — начал было вновь обретенный отец.
— Нет. – Резко ответил Игорь, и обернулся к нему. – Нет, мне не интересно.
Вновь повисло молчание. Игорь чувствовал, как уходит от него лирическое настроение, и даже величественный листопад уже не радовал глаз. В голове звенели слова из песни Шевчука об осени.
— Да, я пришел сюда, по большому счёту, совсем по другому вопросу. – Заговорил мужчина, и, не дождавшись ответа, продолжил. – Ты познакомился с моей дочерью. Она рассказала мне, и я догадался, что это ты. Фамилия у матери довольно редкая.
— И что? – Игорь не понимал, куда клонит мужчина.
— Она слишком восторженно говорила о тебе. Боюсь, что она в тебя влюбилась.
Игорь лихорадочно перебирал в памяти всех знакомых девчат. Никто на роль влюблённой не подходил. И вдруг его словно стрелой пронзила мысль. Да такая, от которой вмиг он почувствовал боль в груди. Сигарета в руке вздрогнула, переломилась.
— Её зовут Жанна? – С трудом выдавил из себя.
— Да.
И вновь молчание. Ужасное и опустошающая.
— Вы ей сказали?
— Нет. – Он немного замешкался. – Вот что я думаю: может, это ты просто откажешься встречаться с ней? Жанночке не обязательно знать, что у меня была семья.
— И сын. – Жестко добавил Игорь.
— И сын, — обреченно подтвердил отец.
— Почему?
— Мы с ней очень близки. Мне бы не хотелось терять дружбу с дочерью. Да и удар для неё будет слишком тяжелым. Взрослый уже, должен всё сам понимать.
 Игорь ничего не ответил. Он не знал, как поступить. Или вообще не прийти на назначенное свидание, или пойти, чтобы придумать какую-нибудь нелепицу? Смотреть в её бархатные глазки и врать?! Нет, это было выше его сил. Уж лучше чисто по-английски, ничего не объясняя. Пропасть в городе, бесследно пропасть.
 Он смотрел, как оторвался от клёна багряный лист и стал медленно падать. Слишком медленно.