Carpe diem

Начало романа CARPE DIEM

П. Валерий

CARPE DIEM

И всем Богам я посвящаю стих

«Я». Валерий Брюсов

Предисловие

Милая читательница! Дорогой читатель! Эту книгу помог опубликовать
отец моего знакомого, издатель, и ему одна из первых благодарностей.
Большое спасибо за переводы стихов очаровательной поэтессе В. Моя
заслуга в переводе прозы и составлении примечаний. Но самую большую
признательность я выражаю моему бывшему однокласснику. Дело в следующем.

В 2005 году на средиземноморском побережье Франции, недалеко от
границы с Италией, строители обнаружили остатки древнеримской виллы. Мой
школьный товарищ, на тот момент владелец участка и строительной фирмы,
дал знать мне, молодому доценту, и через неделю я был на месте с тремя
коллегами с кафедры истории Н-ского педуниверситета. Само здание виллы
датировалось началом I в.н.э., а большая часть артефактов – I – II
веками н.э. Среди них встретилось несколько украшений, предметов
изобразительного искусства, обладающих художественно-исторической
ценностью. Однако главной находкой стала пара бронзовых ваз с прекрасно
сохранившимися свитками – романом «Carpe diem». Необходимо отметить, что
для историка он не содержит практически ничего нового (не считая, в
частности, описания некоторых религиозных ритуалов), что было бы
неизвестно о Древнем Риме, а один мой коллега даже сомневается в
правильности датировки произведения второй половиной I в.н.э. (считая,
что оно написано много позже).

Роман как раз и повествует о жизни римской аристократки в это время, в
основном в 68-69 гг. По небольшим отрывкам папируса, очевидно, самым
первым наброскам книги, можно уверенно предположить, что изначально она
писалась от первого лица.

I в.н.э. – период расцвета средиземноморской цивилизации, блестящая
эпоха римского владычества. Однако в указанные годы она была несколько
омрачена. Отрицательные стороны императора Нерона привели, в конечном
счёте, к гибели первую династию римских Цезарей – династию
Юлиев-Клавдиев, а державу – к гражданской войне; в это неспокойное время
буквально в течение года сменилось четыре императора.

Такова в двух словах политическая обстановка. Экономическая же
характеризуется в тот период расцветом товарно-денежных отношений (что
даже позволяет некоторым исследователям говорить о существовании
рыночной экономики и капитализма в тот век). Основным производством было
сельское хозяйство и ремесленничество, опиравшееся на уникально
высокопроизводительную эксплуатацию рабского труда. При этом раб был де
юре (и чуть не де факто для многих владельцев) вещью, говорящим орудием.

В переводе использовано достаточно много латинских слов. Во-первых,
они довольно красивы. Во-вторых, перевод их одним русским словом весьма
затруднителен. К тому же мне не хотелось идти по пути большинства
переводчиков, трудящихся для популярных публикаций. Когда одно слово они
заменяют сочетанием нескольких и потом многократно употребляют его.
Например, вместо слова «претекста» пишут «тога с пурпурной полосой по
краю», или не «магистрат», а «лицо, занимающее высшую государственную
должность» - и так в тексте несколько раз. Введение же одного термина
устраняет лишнюю развёрнутость и, надеюсь, благоприятствует познанию,
расширению эрудиции уважаемых читателей.

Также питаю лестные надежды, что вы, очаровательные читательницы, и
вы, мужественные молодые люди и почтенные мужи, держащие настоящую
книгу, полюбите Древний Рим так, как люблю его я, и как любили его сами
римляне. С уважением, В. В., историк и переводчик.

Пролог

…Басса и М. Красса Фруги, за четырнадцать дней до августовских календ.

Солнце почти касалось горизонта, близилась первая стража. В доме на
холме почти все спали. Небольшой, но очень уютный, дом принадлежал
молодой семье. Этим вечером там были, кроме слуг, только трое маленьких
ребятишек. Родители гостили у их дяди.

Одна из двух детских комнат по просьбе старшей, пятилетней девочки,
была устроена прямо в библиотеке, на втором этаже. В ней и находились
теперь она, старшая сестрёнка, её четырёхлетний братишка и младшая
девочка, совсем малютка, которой через пять дней исполнялось два годика.
Мальчик играл в догонялки со старшей, а малышка, глядя на них, бегала
вокруг старика, хватаясь за его тунику.

Хромой и дряхлый, этот педагог единственный из фамилии, уже спавшей
здесь же, на втором этаже, не лежал ещё в своём крошечном кубикуле под
самой крышей. Но и он то и дело засыпал, сидя, прямо на ковре. Когда
девочка особенно сильно дёргала его за одежду, он пробуждался и
некоторое время смотрел на игру старшеньких ребятишек. Их весёлые
громкие крики не мешали старому греку снова задрёмывать.

Резвый мальчик, хотя и младше на год сестры, почти не уступал ей в
игре. Убегая, ловко уворачивался, уходил в сторону, так что считавшая
его уже пойманным девчушка останавливалась с пустыми руками. Догоняя её,
он почти не промахивался, хитро стараясь загнать преследуемую в угол, и
там широко расставленными ручками ловил девочку в свои объятия. Ей
иногда удавалось убегать только за счёт более длинных быстрых ножек.
Впрочем, она, конечно же, поддавалась любимому младшему братику.

Оба ребёнка просто дышали здоровьем. Немного пухленькие, с
разгоревшимися глазами, с подпрыгивающими и развевающимися от прыжков,
поворотов и остановок мягкими волосами – на них можно было любоваться
часами. Личики на загляденье милые, смеющиеся. Младшая крошка совсем ещё
полненькая, с чудесными ямочками на всегда румяных щёчках. Кончик пряди
светлых волос попал ей между устами. Прелестное дитятко, устав убирать,
уже не обращала на неё внимания.

Тем более что-то другое неожиданно притянуло её взгляд. Малышка даже
открыла ротик и перестала теребить короткий рукав туники старика. Отчего
тот, прилегши на бок, уснул.

- Желтва! Желтва! – показывала толстеньким пальчиком куда-то самая
маленькая. Братишка и сестричка присели около неё, совсем уж устав
носиться.

- Где жертва, любимая моя куколка? – поглаживая, говорит ей сестра. –
Сейчас все спят, никто не будет приносить жертву.

- Смотррри, может, пррравда, будет жеррртва? – спрашивает мальчик,
накануне научившийся выговаривать «р».

Он тоже увидел чёрный дым, просачивающийся с первого этажа сквозь
деревянное перекрытие. Внезапно, будто озвучивая первые прорвавшиеся
языки пламени, раздаются ужаснейшие крики – за стенами в полном отчаянии
орут проснувшиеся от страшных ожогов слуги. Им некуда бежать. Окон в их
каморках нет, или они слишком узкие и маленькие. В тесном коридорчике у
лестницы всё уже объято вовсю полыхающим огнём – пожар в первую очередь
поднялся снизу сюда. Вот уже быстро занимаются с трёх сторон книжные
полки, а сквозь доски пола идёт всё больше дыма. Которым, видимо, уже
успел задохнуться старик – его голова лежала не на ковре. Напрасно
толкают своего педагога старшие ребята и подражающая им и сейчас
малютка.

К своему дому, где пламя объяло уже весь первый этаж, подбежала
молодая мать, едва переводящая дыхание. Уже не орала погибшая рабская
фамилия, остолбеневшая женщина не слышала и гула пламени. Но чувствовала
обжигающий жар пожарища – она остановилась лишь перед рухнувшим бревном.
Сделав шаг назад, теряя от кошмарного, невообразимого горя разум, мать
услышала зов всех трёх своих дитяток: «Мама! Мамочка!»

Задыхаясь дымом, они не могли громко кричать, не в состоянии даже
просто открывать свои ротики. Малыши обнялись и заплакали.

Подбежавшие вслед за госпожой рабы не успели остановить её. Совсем
обезумев, женщина бросилась спасать своих крошек, она вбежала сквозь
огонь в дом. Кровля и перекрытия которого через мгновение обрушились,
погребая мать и детей…

Посвящаю настоящие записи

Кибеле, Венере и Мнемосине

Книга первая

I

Множества чудных облаков с появлением Авроры сбежались её
приветствовать. И так и остались на небе, потеряв с уходом Богини
великолепные краски, но своей незамутнённой белизной призывая к чистоте
пробуждающиеся живые существа. Но камни, листья, травинки слишком устали
от вчерашней жары и не против побыть в тени и лёгкой утренней прохладе.

К четвёртому часу свежесть пропадает, становится чуть душновато. Хотя
жары нет – светило по-прежнему прячется за толпящимися облаками. Полоса
песка отделяет воды Лигурийского понта от юной зелени травы. Месяц
Афродиты начался очень тепло, и Присцилла Младшая с утра вышла на
прогулку в одной косской тунике. Пройдясь от здания виллы через старый
виноградник до рощицы, она спустилась к морю. Скинув сандалию, она
проводит ножкой по гладкому камню. Он слишком холодный. Тогда молодая
женщина, подобрав одеяние, присаживается на траву.

Фабия Присцилла уже около трёх нундин пребывает в самом большом и
любимом своём поместье, в Нарбоннской Галлии, совсем близко к Лигурии.
Она вспоминает событие, случившееся, как сказали бы персы и скифы,
больше «круга» назад. Тогда старший брат Квинт, зная, что Младшая любит
в этом имении буквально каждый камень, сказал ей, девятилетней девочке:

- Присцилла, сестричка, послушай, как можно назвать, специально для
тебя, нашу виллу – Амагальтус.

Ей сразу понравилось. Нет, больше: она пришла в такой восторг, что
стала прыгать и скакать вокруг, теребя его тунику, смеяться вместе с
ним. Потом спросила:

- А почему Амагальтус, Квинт?

- Сначала поцелуй старшего брата. Поцелуй руку, чтобы она крепче
держала оружие, защищая римский мир, тебя, нашу семью и род – ведь ты
умница, я знаю!

Девочка чуть наклонилась и прикоснулась губами к его правой руке. От
которой исходил аромат душистого притирания, кожа была гладкой, ни
одного волоска…Уже тогда Фабия восхищалась Квинтом чуточку больше того,
что положено младшей сестре.

- Так почему, а? Как это – Амагальтус? Всё-таки ты молодец – ни один
номенклатор так не выдумает!

- Объясняю. Ама – любимое, галь – галльское, тус – сальтус. Ясно,
умничка?

И довольная сестрёнка целый день – Квинт уехал после завтрака –
надоедала своему учителю-грамматику, на все лады расхваливая новое
слово.

Это яркое воспоминание из детства часто приходит к хозяйке старинного
родового имения, в тот же год переименованного по капризу любимых детей
тогдашнего владельца.

Поднимается ветер, и море немного волнуется. Странным образом начинает
беспокоится и Присцилла. Но с ощущением надвигающегося приятного
известия. «Может, - думает она, - будет письмо от любимого?» Однако от
этой мысли волнение ещё больше овладевает ей.

Кажется, будто волны говорят ветру:

- Посмотри, вот девушка ждёт весточки от любимого. Это бедняжка Фабия,
маленькая любимица Кибелы. Утешь её, Австр!

И вот порыв ветра стихает, лишь лёгкий бриз слегка поигрывает её
недлинными, немного не достающими до плеч, тёмными волосами. Пытаясь
унять трепет, девушка молится морской Богине Амфитрите.

Неожиданно громкий всплеск пугает её, и тут же чьи-то руки закрывают
глаза и тянут её назад. В ответ на вскрик Фабии раздаются слова:

- Сейчас тебя утащат мои помощники Сатиры! Почему ты забыла мои
алтари, недостойная?!

Несмотря на понижение, голос знаком хозяйке, и она, узнав подругу
Веру, складывает руки в «мольбе»:

- О, пощади меня, Отец Либер!

Звонкий женский смех разносится над пляжем. Присцилла грозит кулачком
Хатаниду, юному слуге-здоровяку, который сопровождает её на этой
прогулке и должен оберегать от всяческой угрозы.

- Если Цербер так же охранял вход в Гадес, Геркулесу не составило бы
труда похитить оттуда вместе с самим стражем кого угодно! Уж и задам я
тебе трёпку, негодник!

Спутник хозяйки изображает ужас, молча простирается на песке и тянется
поцеловать ей пальцы ног. При этом его туника задралась, оголив правую
ягодицу. Вера пользуется этим моментом и с криками «Срывай день!» и
«Держи девственника!» быстро садится на него и окончательно обнажает ему
задницу. Хозяйка велит своему слуге: «Лежать, не двигаться!», а её
подруга раздвигает ему ягодицы:

- Прощайся с невинностью, мальчишка!

Хатанид, уже забыв притворство, отчаянно просит:

- Нет, домина, пожалуйста! Я же не выдал вас, когда вы знаком
остановили меня, подкрались к моей госпоже и бросили в воду булыжник.
Пощадите, я всегда вам во всём повинуюсь!

- Так что, Присцилла Младшая?! – продолжая восседать на несчастном и
звонко шлёпая его по мягкому месту, официальным тоном обращается гостья.
– Каков будет ваш вердикт?

Сдерживая смех и тоже понижая голос, хозяйка отвечает:

- Через наложение руки, а, вернее, рук, этот работник, называемый
Хатанид Хатанион Негодный, приговаривается завтра выполнить одно особое
желание домины Секстии Веры, по доказанной вине неповиновения порочным
её желаниям! Дикси.

- Но, моя госпожа, а как же наказание от вас? Ведь я не смог как
должно защищать вас здесь и сейчас.

- Ах ты, шалопай, в рифму! О Мусагет! Мне бы так уметь! Слушай.
Учитывая предыдущие заслуги, позволяю придумать наказание себе самому.
Исполнить его немедленно. Секстия Вера, встаньте. И обнимемся, наконец,
моя Шрамик!

- Лечу, как пух от уст Эола, моя Муция Сцевола!

Лучшие подруги обнимаются, крутятся на месте, целуются в щёчки и в
губки. Фабия, оторвав свои уста, шутя выговаривает:

- О Геркулес! И ты стихами! Тоже туда же, сестрёнка? Сговорились вы,
что ли?!

Вдруг раздаётся хохот. Это над Хатанидом смеются слуги Веры, вероятно,
ещё не видевшие подобного: стоя на руках вверх ногами, провинившийся
целует травку, на которой сидела его госпожа, а поцелованные стебельки
откусывает и жуёт. Всё ещё в объятиях друг дружки, хозяйка с гостьей
тоже закатываются смехом и падают на песок. На их глазах слёзы радости,
на прелестных устах признания в любви, дружбе и скуке в одиночестве без
милой подруги. Присцилла ещё раз целует Веру в губы, вспоминая их родной
вкус.

- Муция, ты что, настолько давно здесь без мужчин?! Видели бы нас
теперь Парис и Елена…

- Да, возликовали бы и сказали: «Вот так почаще бы и попродолжительнее
бы, подруги!» А насчёт мужчин – что уж тут скрывать – действительно,
приличное время никого не видела…Потому и вела себя прилично!..- подруги
опять звонко смеются.- Что ж, идём скорей домой! Побежали?!

- Сейчас. Эй, Хатанид, вставай обратно на ноги, не то оставишь пляж
Амагальтуса без травушки! Фабия, бежим, конечно!

- Как в детстве, а? Кто вперёд вон до того куста?!.

II

Пожалуй, необходимо немного рассказать о ближайших подругах. Вера и
Присцилла ровесницы, они друг другу, быть может, ближе, чем сёстры.
Дружба и любовь. Ни с кем они не могут быть столь откровенны, как между
собой. Хотя Фабия и любит в шутку попугать Секстию – мол, женщины
способны оберегать любые секреты… пока не встретят знакомых, которым
можно передоверить эти страшные тайны.

Они встретились и познакомились в храме Конкордии – очень символично,
как подруги потом это отметили. Им было по десять лет. Присцилла как
была длинненькой и худощавой, всё же и до сей поры – хотя и родила двух
детей и пару раз пыталась поправиться, налегая на всевозможное мясо –
так и остаётся стройной. С узкой талией – такой, что никогда не носит
корсет, довольно высокая – чуть выше среднего мужского роста. Лицо
красивое, с идеальным овалом. Серые глаза. Носик прямой. Она сама
считает его несколько длинным, но подруги и любовники твердят, что он
прекрасен. Слегка смугловатая кожа. Чёрная родинка слева над уголком
губ. Которые и без подкрашивания отличного цвета, весьма притягательные,
соблазнительные, нижняя несколько больше, припухлее верхней; девушка
любит, когда её посасывают. Попа привлекательная. Недостатком фигуры
являются ноги, точнее, степень их прямоты. Длинные, не тонкие, они –
самую малость, едва заметно – кривоваты. Но это, кроме прочего, с лихвой
компенсируется супердостоинством Фабии – её грудью. Когда она без
бюстгальтера, под прозрачной или вовсе без одежды, многим ценителям
женской красоты не до ножек Присциллы. Высокая, упругая,
пропорциональная, к сосцам так и тянутся персты или уста – грудь её
потрясающе прекрасна.

Вера стояла в святилище Конкордии, устремив очи в мозаичный пол,
скромна, симпатична, и уже тогда было видно: женственность – вот что
будет главное в её внешности. Это подтвердилось, и теперь все, мужчины и
женщины, отмечают в её облике прежде всего женственность. А по замечанию
второго брата Фабии, Гая, характер тоже типично женский.

Волосы очень длинные и светлые, обычно одной или двумя косами уложены
– иногда спиралью – вокруг её милой головки. Глаза тоже светлые. Черты
лица правильные, притягивающие. Мочки ушей чуть утолщены и, когда нет
серёжек, так и просятся для поцелуя. Кожа, особенно нежная на шее,
успела слегка загореть на открытых местах. Роста Секстия среднего.
Фигура так и притягивает взгляды мужчин и некоторых женщин, а многие
ваятели многое отдали бы за её согласие позировать для статуй Богинь –
пропорции идеальные.

А вот скромность осталась у ней только показная: при незнакомых, на
улицах, в общественных местах. Но выглядит это столь естественно, что
посторонний человек никогда и не заподозрит в ней опытной распутницы.
Присцилла же, едва взглянув ей в глаза, угадывает в них желание, когда
подруга, например, встретив красавца, потупив их, снова поднимает. Или
лишь посмотрев на волосы Веры, представляет их распущенными, мерно
колышущимися, или разметавшимися от запрокинутой головы по спине,
закрывая две родинки – у кошачьего места и над левой ягодицей – на
грудях, чуть задевающими бёдра…

О том, почему одна из них Шрамик, а другая Муция, как-нибудь потом.

После полудня пошёл дождь, вечером возобновился, и во время ужина на
террасе подруги наслаждались свежестью, какая всегда бывает приятна
после нескольких жарких и душных дней. Всё это время они рассказывали
друг дружке, как проводили дни в своих поместьях.

В Городе, перед тем, как уезжать, они договорились встретиться в
Амагальтусе, через месяц, в апрельские ноны, и вот Секстия, чуть
пораньше, приехала из своего имения в Ближней Иберии. Приплыв из
Тарракона, возле которого и находится её латифундия, в Массилию, а
оттуда по суше к Фабии, своим ранним прибытием преподнеся ей такой милый
сюрприз.

В числе прочего гостья поведала о любезности своего родственника,
брата бабушки, наместника Тарраконской Иберии Сервия Гальбы, которого
тогда ещё многие, почти все, называли по привычке Луцием Ливием Оцеллой.
Недавно жители и войска провинции провозгласили его императором.
Попросив её передать пару писем, одно в Массилии, другое в Риме, Гальба
заботливо предоставил племяннице для плавания небольшой конвой. Поэтому
на судно, на котором она плыла, попросились ещё несколько
путешественников, желавших добраться до места в безопасности.

Среди них оказался – совершенно случайно, как сказала, улыбаясь,
Шрамик – молодой всадник, теперь задерживающийся по делам
отца-негоцианта в Массилии и Водах и обещавший быть в Амагальтусе. Вера
веселилась, нахваливая приглашённого ею эфеба, дошла и до того, что
говорила о его выносливости в постели, будто бы успев её испытать: «Как
это я, Секстия, в Секстиевых Водах, да без секса?!» Присцилла возражала,
что больше подруга не сможет в этом убедиться, так как по праву хозяйки
именно она будет предоставлять гостю место для ночлега. Которое
наверняка окажется ближе к хозяйскому ложу, чем к спальне Веры.

Вообще говоря, они почти никогда не ссорятся из-за мужчин. А потому
веселье от вина и радость встречи ничем не омрачались. Девушки лишь
пожалели, что нет рядом ещё двух их подруг, Ребилии Терции и Геллии
Клементины.

Утомлённые долгими разговорами и вином, спать легли рано, едва
стемнело.

III

У Фабии из числа её слуг недавно появилась новая фаворитка.
Естественно, не в смысле наличия с ней интимной связи, а отличаемая и
балуемая любимица. Уриана, которую для краткости госпожа называет Аной.
Прежняя, ставшая лезть не в свои дела, была отправлена на полевые
работы, где как раз теперь не хватало рабской силы. Стоит отметить, что
Секстия любезно предоставила с десяток своих слуг для помощи в посевных
и других весенних работах в Амагальтусе. Анна – верника, выросшая в
рабской семье здесь, в галльском поместье. Пару лет назад Присцилла
обратила внимание на красоту девочки и увезла её в Город в качестве
домашней служанки, следящей за одеждой и помогающей госпоже при
одевании. К тому же приказала старому педагогу Лахету обучить её чтению
и письму. Теперь, продолжая исполнять обязанности вестиплики и порою
писца, юная красивая невольница постоянно при госпоже и часто отдаёт
необходимые распоряжения другим слугам.

Фабия не заметила, как к тринадцати-четырнадцати годам вестиплика
повзрослела, формы налились и округлились, пусть до изящнейшей
стройности Веры ей и далеко. Кстати, подруга за ужином и обратила
внимание хозяйки, как выгодно эти округлости служанки смотрятся рядом с
несколько худощавой владелицей. «Слава Богам! – подумала тогда она. –
Анна находится близко ко мне только дома. Запрещу ей прислуживать при
гостях, пусть сидит в своей спальне. А то красивым лицом она и раньше
успевала привлечь внимание моих любовников, едва мелькнув со столой,
теперь же и телом, пусть невольно – она же ещё девственница – будет
притягивать взгляды мужчин. Которые должны думать только о прекрасной
Фабии. По крайней мере , у меня в доме».

Уриана разбудила свою госпожу рано утром. Та сначала не поняла. Может,
спросонья, а, может, зря они распечатали за ужином последнюю амфору
чудесного напитка, дара лоз, что обильно растут в Амагальтусе. Пришлось
вестиплике напомнить, в чём дело. Оказывается, вечером Присцилла велела
будить себя, «едва начнёт светлеть на востоке небесный свод…»

- О Геркулес, да! – вспоминает вслух молодая домина. – Я же хотела
отомстить Шрамику за вчерашний мой испуг на пляже.

Помолившись в ларарии, она с коварным планом возмездия приближается к
отведённому подруге кубикулу, перейдя на крадущийся, на цыпочках, шаг.
Раздвинув занавеси, входит в комнату. Как это часто бывает, любуется
красотой Веры – покрывало лишь на левой ноге, прелестница мирно спит на
спине. И тут вошедшая кричит, как умалишённая: «А-а-а-а-а! А-а-а-а-а-а!»
Секстия вскакивает, ничего не поймёт, стоит, уставившись на уже смолкшую
похитительницу сна.

Прибежали бывшие поблизости слуги – портьер не видно из-за их голов.
Таращат глаза. У мужиков в руках – в качестве оружия, надо думать – что
попалось под руку. У одного бронзовая ваза, у другого факел, у третьего
чья-то старая сандалия, четвёртый с каким-то колесом как со щитом… А
ведь Фабия в одной тунике из почти прозрачного виссона, а её подруга,
хоть и с одеялом в руках, но – спросонья или от испуга, а, быть может, и
нарочно – не закрылась. Хозяйка командует:

- Что, веларии и легионеры? Марш отсюда. Хватит глазеть, будто не
видели никогда.

Вера бросает покрывало и потягивается.

- А я так сладко спала… Муция, хорошо, мы квиты – ты напугала меня
изрядно. Перестань улыбаться и не говори, что у меня было очень забавное
лицо.

- Нет, сестрёнка, не забавное. А о-о-очень даже смешное!.. И весьма
красивое. Поверь мне, даже после пробуждения ты достойна…

- Возбуждения!

- О Геркулес! Ты снова со своими рифмами! Вот как закричу опять!

- Ой, боюсь-боюсь.

- Правильно, бойся. Я тебя сейчас защекочу!

- Ты полагаешь, я буду долго в долгу оставаться? Сама же первая
запросишь пощады! Давай, иди сюда, я готова защищаться – не посмотрю,
что ты Муция Сцевола!

Фабия уже бросается к ней, собираясь не только щекотать, но и кусать,
дабы поубавить смелость Шрамика, завизжавшей и упавшей на кровать, но в
этот миг, на ходу спросив разрешения, в спальню, запыхавшись, вбежала
Ана:

- Госпожа! Госпожа!.. Там воин у ворот… грозный такой!.. Хатанида
копьём ткнул!.. Малинку до смерти напугал!.. Ох, она до сих пор там
лежит…Ужас, что делается!.. Ну что за напасть!.. О Добрая Веста,
защити!..

- Ана, хватит причитать! Чтобы сейчас же была готова квадрига! Мигом,
я сказала! Вера, одевайся, поедем смотреть, что стряслось.

Фабия берёт свой кинжал, надевает пояс с тоже драгоценными ножнами и
встречает в коридоре свою подругу в том же вооружении. У колесницы
толпятся рабы. Одни начинают впрягать лошадей, другие с мотыгами,
вилами, ещё какими-то палками беспорядочно крутятся около, все
беспокойно галдят.

- Тихо! – прикривает прокуратор. – Слушайте госпожу!

- Десять человек немедленно к воротам, бегом. Галик, собери быстро ещё
две декурии и туда же. Пока эти копуши закончат, наконец, с квадригой.
Марс Златошлемный, помоги нам!

- Правильно, Муция! И мои слуги пригодятся. Эй, вы слышали?..

И вот подруги едут в колеснице. Правит Вера. Фабия тревожится.
Мятежный Виндекс разгромлен, но, возможно, кто-то из бежавших дезертиров
– или просто негодяев-смутьянов, любителей ловить рыбку в мутной воде –
разбойничавших, как она слышала, на севере Лигурии, добрался и сюда.

Впереди показались ворота. Точнее, новая, законченная прошлой осенью,
арка. Не дойдя до неё с полстадия, стоит посланный «авангард». Уже
вместе с ним квадрига приближается к арке. Сквозь проём видно, что сразу
за ней стоит солдат, по виду центурион, в полном вооружении и
кавалерийском плаще. Облаков почти нет, поднимается солнце – Феб во всей
своей красе – отчего ярко сверкают начищенные доспехи и шлем с опущенным
забралом. В его отряде с полдюжины всадников в дорожной одежде и
колесница, в которой возница отвернулся, глядя на дорогу за собой. Один
из конных кричит басом:

- Жители Амагальтуса, приветствуйте светлейшего Александра, пришедшего
к вам с требованием вина, провианта и гостеприимства!

Тут Секстия шагом направляет квадригу вперёд, а Фабия, собрав всё своё
мужество, левой рукой вцепившись в борт, правой в рукоять кинжала на
поясе, старается без дрожи в голосе отвечать:

- Ваше полное имя, из какого вы легиона, кто командир?

А Вера, обернувшись, приказывает слугам:

- Стройся в линию!

Центурион поднимает свой щит и направляет остриё копья в грудь одной
из надвигающихся лошадей, топает левой ногой. Последнее служит знаком
верховым, они по трое обходят арку с обеих сторон, подъезжая к Терминам.

Но вот воин опускает щит, ставит копьё, поднимает забрало и говорит:

- Всем отбой!

Фабию Присциллу и Секстию Веру

Приветствуют доблестные Парис и Елена!

Возница оборачивается:

- Мир вам, подруги!

Это Геллия, она уже слезает с колесницы. Девушки спрыгивают со своей и
бегут к «центуриону», снявшей шлем.

- Ребилия!

- Терция!

Все четверо обнимаются, целуются, смеются. Фабия счастлива!

Геллия, сдерживая смех, замечает:

- О Талия! Сестрёнки, ну и устроили мы тут комедию! А мы-то с Парис
собирались напугать вас штурмом! Но хозяйка и вправду дочь славных
Фабиев – подтянула войска, чуть не целую центурию, строит их для битвы,
сама впереди, на боевой колеснице!

Вера играючи бьёт её в плечико:

- Про меня забыла, что ли? Мы вместе держим оборону нашей крепости!
Захватчицы, вы просчитались: ныне гарнизон Амагальтуса усилен отрядом
Секстии Веры! К тому же я только что поднабралась военного искусства у
бравого полководца Гальбы, моего дяди!

- Стойте-ка! А я что, по-вашему, не похожа на воина?!

- Парис! Ну что ты, сестрёнка! Извини! Просто и так все мы знаем, что
ты самая мужественная, самая воинственная! О Геркулес! Недаром Квинт
зовёт тебя Пентесилеей. Не скрою, я испугалась, увидев тебя сейчас.…
Скажи, Шрамик, как это ты направила квадригу вперёд, буквально в самую
гущу боя, а?

- Признаюсь, не успела ничего сообразить, как-то само получилось…

Почти все слуги уже ушли на виллу, в том числе уехали и конные,
сопровождающие Ребилию и Геллию. А четыре подруги всё ещё стояли,
веселясь. Вдруг в кустах неподалёку кто-то зашевелился, и женский голос
произнёс:

- О Милостивые Боги! Где я?.. Что я?.. О Всевышние! На нас же напали!

Оттуда выходит Хатанид, осторожно пригибаясь и озираясь:

- Малинка очнулась. А как увидела, что солдат стал меня убивать, так и
упала сразу. Сынок её пустился со всех ног бежать, а я еле отбился от
того, нападавшего, и в засаду. Спрятался, потом и Малинку перетащил
туда…Госпожа, сначала я не боялся. С самого утра мы втроём работали
здесь, на поле; гляжу, пыль, скачут. Я в арку, хочу остановить, мало ли
что. А этот копьём давай меня убивать! Вот.

- Вот негодный врун, клянусь Марсом! – восклицает Ребилия. – Да я чуть
древком его толкнула, он и упал. Мигом вскочил, да и притрусил в кусты.
Полюбуйтесь – бесстрашный Ахиллес!

- Так и было, - подтверждает Геллия. – А мы, проголодавшись в дороге,
решили слегка позавтракать возле арки. Поели, посидели, собрались было
уже ехать к дому, но тут показалась первая ваша «манипула»…

- Ладно, без знамени ещё! – вставляет Парис.

- Да, а сразу за ней и командование гарнизона!.. Хозяйка, проводи нас
в дом, - взяв за руки Фабию, просит Клементина, - мы ведь совсем
ненадолго в гости.

На двух квадригах четыре подруги, или, как они ещё себя называют,
квартуорфеминат, поехали на виллу.

IV

О Секстии Вере уже немного написано. Похоже, время поведать о Канинии
Ребилии Терции и Геллии Клементине. Кто близко их знает, и в первую
очередь, естественно, Фабия и Секстия, называют эту пару Парис и Елена,
уже лет девять. В настоящее время, в общем, Геллию трудновато назвать
Прекрасной с большой буквы. Нет былой девичьей стройности, несколько
пополнела – зато какая роскошная, пышная, но и оставшаяся довольно
высокой грудь. Ростом Елена чуть ниже среднего, волосы вьющиеся,
тёмно-русые, до плеч, мягкие, очень приятные на запах и на ощупь. Глаза
голубые, но не яркие. Черты лица совсем чуть-чуть, но мелковаты,
несколько детские. В остальном выглядит она превосходно. Ни за что не
скажешь, что она старше своих подруг на четыре года. Деньги и время,
уделяемые ей на внешность, оправдывают вложения. В этом вопросе она
настойчива, может развить невиданную активность. Но если дело не
касается сохранения молодости и красоты, Елена готова пролежать на своём
роскошном ложе сколько угодно. Она избалована, ленива, капризна. Род её
знаменитый, достаточно древний. Отец души не чает в единственном дитя и
ни в чём практически не отказывает. В восемнадцать-девятнадцать она по
праву звалась Прекрасной Еленой, это никем не оспариваемый факт.

Ребилию Фабия знает давно. Несколько лет близкими друзьями были дед
Терции и брат деда Присциллы, затем и родители девочек некоторое время
крепко дружили, гостили друг у друга в Городе и на ближних к нему
виллах, вместе с детьми. У Терции лишь младший братик, у Присциллы тогда
были только два старших, сами же ровесницы – в общем, крепко подружились
и дочери. Затем родители Ребилии развелись. Мать увезла детей в своё
поместье в Кампании, где Терция и жила пять лет. К несчастью, её
родительница погибла в кораблекрушении, и девчонке приходилось не очень
сладко. Из наставников с ней постоянно был рядом только один пожилой
грамматик. На вилле или в доме отца, она была предоставлена в основном
самой себе. Когда в городе её навещали Фабия, Секстия или обе вместе,
эта девчонка радовалась, и радости её не было границ.

Ещё она принималась рассказывать, что на кампанской вилле соседские
дети – одни мальчишки, и она проказничает, играет с ними на равных, а
если кто пробует обидеть, даёт такой отпор, что даже вдвоём против неё
бояться лезть. На одной из тех вилл приличный гимнасий, и Ребилии весьма
понравилось там заниматься. Чего, например, Присцилла никак не может
понять: «Фу! Пыль, грязь, пот, тебя бросают оземь!..» И никак не
представляет себя борцом на спортивной площадке; иное дело – в шутку, на
мягком ложе, с послушным любовником… Так вот, Ребилия приказала и в
своём поместье – а в городском доме попросила вместе с братиком своего
отца – устроить небольшие эфебии. До сих пор редкий её день проходит без
гимнастических упражнений.

Заметная крепость мускулов нисколько не портит её стройности. Высокая,
одного роста с Фабией. Плечи чуть широковаты. Крепкая, упругая грудь
меньше тех размеров, что требуют классические пропорции. Зелёные глаза,
несколько высокомерный взгляд. Лицо с правильным овалом немного жёсткое,
однако, бесспорно привлекательное. Красивый рот нельзя назвать
маленьким, а брови тонкими. Нос чуть большеват, с самую малость
утолщённым кончиком. Короткие светлые волосы иногда слегка завиты –
Еленина забота.

Когда Ребилия с подругами, они без лишних вопросов признают за ней
верховодство во всех забавах, играх, проделках. Мужественная внешне,
такая же внутри.

Когда ей шёл четырнадцатый год, она встретила Геллию… О Прекрасные
Богини! Это была любовь с первого взгляда! Ведь Ребилия продолжала во
многих делах ощущать себя мальчишкой, где-то даже таким маленьким
сатиром, сорванцом – изнеженная же Геллия, совсем недавно первый раз
разведённая, с трудом переносила мужскую брутальность; порою она
говорит, что даже их, «мужланов», запах пробуждает в ней брезгливость.
Если не считать пары подростковых увлечений, до Ребилии у неё была
только одна, длившаяся около года, связь с одной знатнейшей матроной –
знатной по роду и знатной бисексуалкой – научившей девушку премудростям
зародившейся на Лесбосе любви.

Через несколько дней после их встречи юная амазонка привела в
маленькую тесную компанию любимую и любящую, и Фабия с Секстией с
радостью приняли её четвёртой подругой. В тот же час прозвав Ребилию
Парис, а Геллию – Еленой Прекрасной. Тем более что некоторое время – дня
три-четыре – с момента их знакомства последняя не появлялась дома,
фактически была похищена. К счастью, не последовало войны с разрушением
твердынь Илиума, где ничего не помня наслаждались влюблённые. Весьма
кстати, оказалось, пригородная вилла Ребилиев Феликсов называется Илиум.
Что немало способствовало превращению этой истории в популярный анекдот.
Только не все в Городе знали, что юный Парис – это девушка. А в
остальном всё верно: похищенная чуть не от мужа красавица, страстная
любовь, гнёздышко Илиум.

Глядя на них, и Присцилла с Верой стали изменять своим первым мужьям
ещё и с симпатичными девушками. Но не сильно этим увлеклись, предпочитая
всё-таки молодых людей и мужчин соблазнительницам-женщинам, пусть порою
и умопомрачительно красивым.

Таким образом, и с этими подругами у Секстии и Фабии нет даже намёков
на ссору из-за любовников. Весьма вероятно, именно это обстоятельство и
является краеугольным камнем в фундаменте их нерушимой дружбы.

А ведь сколько самых близких подруг становилось злейшими врагинями
из-за мужчин. Которых, кстати, чаше всего бросали через полгода-год. А
былой женской дружбы уже не вернёшь. Секстия не видела подобного
восстановления отношений, Фабия не видела, её старший брат, между
прочим, не видел. Если и бывает такое, то не в Риме, наверное. Да и у
эллинов и у варваров вряд ли. В тот день, третий до апрельских нон,
хозяйка, кстати, рассказала гостьям анекдот на похожую тему.

V

- Сестрёнки мои любимые, а знаете ли вы, что теперь в Афинах говорят
про замужество?

- ?

- «Почему женщины выходят замуж?» « - Недостаток жизненного опыта».
«Почему они разводятся?» « - Недостаток терпения». «Почему вновь
выходят?» « - Недостаток памяти».

Подруги вольготно расположились в тени, в приятной прохладе, на
просторной террасе виллы, празднично украшенные венками из весенних
цветов. С высоты второго этажа прекрасно видны синее море и
благоухающее, цветущее, славящее весну царство Флоры. Звучат две флейты:
играют Флея, служанка Фабии, и молодой симпатичный раб Секстии. Лежанки
стоят в форме буквы «Т». В направленном на юг, то есть на море,
основании литеры две вплотную сдвинутые заняты Ребилией и Клементиной,
перекладину образуют ложа Присциллы и Веры и стол между ними. Занятый
блюдами их завтрака, плавно переходящего в прандиум.

Из обслуги больше всего хлопот у Аны, которую её госпожа поставила
прислуживать Ребилии Терции – девчонка еле успевает бегать туда-сюда. А
Парис ещё подгоняет её шлепками по притягательному мягкому месту. Елена
сама засматривается на юную рабыню. А её всегда здоровый аппетит,
несмотря на перекус у арки, усилен утренней поездкой. Да и Фабия с
Секстией, в другое время пытающиеся воздерживаться от перенасыщения,
ныне, пережив утреннее приключение, не оставляют слугам времени скучать
в ожидании перемены блюд и опустошения кубков. Кстати, неразлучная пара
привезла с собой вино, по традиции великолепное лесбосское. Которое
достаточно разбавлять простой подсолённой водой, не нужно мёда, розовой
эссенции или других добавок – вкус и аромат без малейшего преувеличения
превосходные. Но вернёмся к их мудрой беседе.

- Это что, кто-то из новых философов?

- Думаю, нет. Будь это философ – а все они должны, согласитесь, знать
логику – он бы непременно вывел такое умозаключение: стало быть, женщины
состоят из недостатков.

- Пожалуй, ты права, подруга, - поддерживает хозяйку Вера.

- Постойте, а я вас опровергну, - возражает Ребилия. – Не все
философы, хотя я не очень-то разбираюсь…

- Не скромничай – ты у нас Демокрит!

- Не все философы признают обязательной логику. Как вам должно быть
прекрасно известно, стоик Аристон Лысый физику и логику отменил: первая
выше нас, а вторая не для нас; также и почти все его последователи.
Значит, автором этого мини-диалога может быть мудрец-стоик.

- Молодец, любимая! Как я тебя обожаю!

- Моя Прекрасная, а помнишь ли ты одну нашу мудрость?

- Да-да, конечно, - спешит принять участие в научном разговоре
Геллия. - Я благодарна Богам за три вещи: во-первых, что я человек, а не
животное, во-вторых, что я римлянка, а не варварка, и в-третьих, что я
женщина, а не мужчина.

- Совершенно правильно, моя дорогая! Получай награду, - Терция
приобнимает за шею возлюбленную, и приникает своими соблазнительными
устами к довольной улыбке Клементины.

- Тебя я не виню, Елена – это Парис научила тебя. Но вообще-то Сократ…
Эй, я вам говорю! Успеете ещё, - потягивая за лоб голову Ребилии, Фабия
прерывает взаимопритягательное занятие парочки. - Вернитесь с Лесбоса в
Галлию!

- Не Сократ, а Фалес, - отрывается, наконец, амазонка от дорогого рта.
- И не будь рядом столь мощного отвлекающего источника радости и моего
счастья, - при этом она покосилась, конечно же, на Клементину, и та
благодарно засмеялась, - я назвала бы тебе источник, где указано, что
это изречение именно Фалеса.

- Допускаю, сестрёнка, но «в-третьих» мудрец всё-таки говорил:
«благодарю, что я мужчина, а не женщина».

- Так что же из этого? – вступается Вера.- Всё точно, Парис! Надо
благодарить Богов, что мы женщины! Слава Всевышним! Взять хотя бы наши
тела – как они восхитительны и стройны! Я на себя могу смотреть часами,
да и на любую из вас, сестрёнки!

- Постой, милая подруга! А как же война и власть – мужские, истинно
римские призвания?

- Оставь, амазонка ты наша Пентесилея, - отвечает Секстия. - Давай вот
поинтересуемся у подруг. Присцилла, - обращается она сначала к хозяйке,
ища поддержки, - что такого в политике? И что, кстати, нового в
политике?

- На данный момент я соглашаюсь с тобой. Сейчас у меня вообще не то
настроение, чтобы беседовать о политике. К тому же кредо нашего союза
четырёх – никакой политики. Прошу не забывать! А новое спрашивай не у
меня, а у тех, кто позже выехал из Города.

- Ясно, хорошо. Что ты скажешь, Парис?

- Как я слышала – буквально вчера-позавчера от попутчиков – все
главным образом толкуют о провозглашении твоего дяди, о настроении
преторианцев и верхнегерманских легионов. Обоих консулов принцепс,
говорят, отстранил – сам стал единственным. Объявил набор войска по
трибам – а никто и не пришёл. Тогда потребовал от господ определённое
число рабов, самых лучших… Хорошо, да, что нас нет в Городе? Кто бы
согласился ему их дать? А теперь, кстати, Шрамик, - амазонка лукаво
улыбнулась,- можешь спросить у Елены.

- Неужели?! Геллия? - приподняла бровки Секстия, удивлённо глядя на
неё.

- Ты же отлично знаешь, Вера, что меня мало интересуют государственные
дела. А значит, ими занимаются мужчины. Но попробую – только ради вас,
сестрёнки – что-нибудь сказать. Недавно послала служанку в одну из
лавок Косты, где я часто беру благовония. Да ты сама её знаешь, Шрамик,
прямо в его доме которая. Она возвращается пустая и мелет какую-то
ерунду. Что сам Коста совсем пропал, а его кухарка, знакомая служанки
моей, не знает, что теперь готовить, раз хозяин исчез. Иду к отцу,
может, думаю, он что слышал. Оказывается, Цезарь, теряя контроль над
ситуацией в Городе и державе, усилил преследования, возобновил казни.
Сенаторы и всадники, конечно, жутко недовольны. Да, как раз один
всадник, в чём-то там заподозренный, и был казнён, а его деловой
партнёр, тот самый Коста, который и не мог быть ни в чём замешан, изгнан
из Рима и Италии и говорят, дёшево ещё отделался. И где я теперь буду
брать такие ароматные смеси для волос?..

- Да, я ещё слышала,- начала было Парис,- что муниципии ветеранов…

- На правах хозяйки требую прекратить политическую дискуссию!
Предлагаю нечто гораздо лучшее и приятное. Первое: выпьем,
подруженьки-раскрасавицы, за нас, за женщин, и, конечно, за любовь!

Пролив по древнему обычаю немного вина, девушки осушают свои кубки.
Как у них заедено после этого тоста, подруги обнимаются и целуются.

- Второе: идёмте, сестрёнки, потанцуем! Мне кажется, несколько
залежался наш квартуорфеминат. Вперёд! Не отставать!

Они бегут вниз, к цветнику, где владелица латифундии велела садовнику
оставить около половины югера простой травы. Ребилия, взяв ладонь
любимой, заводит подружек:

- Чего ждёте?! Возьмёмся за руки, спляшем в хороводе под нашу песню!

Чем они с огромным удовольствием и заразительным весельем и занялись.
Флея играет известный ей быстрый мотивчик, юный флейтист почти сразу
подключается. Резвая, задорная мелодия раздаётся перед большим красивым
домом, долетает до моря, оттуда ей в ответ шумит прибой.

Парис, прилично выпив, обычно хочет видеть радостными окружающих, всех
без разбора. В этот раз праздник встречи и дружбы опьяняет её ещё больше
чудесного пития Отца Либера. Она кричит, чтобы принесли одну из амфор
дорогого лесбосского – «Ребилия Фелиция умеет погулять!» Рабыни,
служившие за столом, и другие, бывшие рядом на вилле, по её приказанию
пьют вино с далёкого острова и встают во второй хоровод вокруг домин.
Только сначала по знаку хозяйки принесли охапки одуванчиков. И вот
подружки танцуют в хороводе, прыгая как можно выше при коротких строках
песни. Её подхватывают и служанки, ведь они не раз её слышали. Они
кружат по траве в другую сторону. Так что у очаровательных домин
создаётся ощущение быстрого-быстрого движения (по кругу). Ибо почти всю
длинную строку они бегут, останавливаясь только в её конце. Танец и
песню сочинила, конечно, Парис.

Полуденное солнце не собирается никуда прятаться. Облака и тучи Юпитер
собирает где-то в другом месте, видимо, чтобы ничем не омрачать веселья
в Амагальтусе. Хатанид и ещё три раба осыпают маленький кружок цветами.
Немного нестройно, девушки поют первые и кричат чуть не во всё горло
вторые строки:

Неразлучные подруги, мы готовы веселиться

День и ночь! День и ночь!

Слава благостной Венере, чей алтарь не забываем


Никогда! Никогда!

Предаваться наслажденьям весной, осенью и летом

Круглый год! Круглый год!

Мы красивы и
богаты, молодые, озорные –

Лучше всех! Лучше всех!

Пять или шесть раз спев эту песенку «ПриВеГеРе» – от имён: Присцилла –
Вера – Геллия – Ребилия – наплясавшись, подруги устало присаживаются,
подобрав туники, на постеленные на траве покрывала.

VI

Парис хватает за ногу Ану, но той удаётся вырваться. Девчонка отбегает
к дому и глядит на свою госпожу. Фабия показывает ей, чтобы несли вино,
а самой фаворитке даёт понять, чтобы пока скрылась. Ребилия обижена:

- О Марс! Муция, ты и раньше где-то прятала этот цветок, это сокровище
– и сейчас лишила нас с Еленой такого удовольствия! Мы бы просто щёчки
ей целовали. Они такие румяные, свежие, гладкие… наверное…

- О Геркулес! Где я прятала?! Дома она всё время! И знаю я ваше
«просто в щёчки»! Испортите мне девчонку! Впрочем, я побуду немного
вашим цензором и послежу за тем, надлежащее ли у вас поведение…

- С каких это пор ты стала ревнительницей строгих нравов?! Ты что,
сестрёнка, на солнце перегрелась?! Кстати, вернёмся в таблиний – день
всё-таки жарковат. Приляжем, отдохнём.

- Да, идёмте в тень. Но я хотела сказать, что если вы, Парис и Елена,
будете вести себя как подобает… - тут на Фабию снова уставились такие
удивлённые, если не сказать ошеломлённые, лица, что она еле удержала
смех до конца фразы, - то есть пить, болтать, веселиться, гулять и
угождать хозяйке, то совсем скоро я обещаю подумать насчёт понравившейся
вам Урианы.

Посмеявшись со всеми, Геллия говорит:

- О Сафо! Вот это кличка! Не забыть бы, пока развлекаемся.

Решив переключить их внимание на что-то другое, Секстия вспоминает:

- А где же Хатанид? Где этот храбрый Ахиллес, бившийся на заре с
Парис? Он же должен исполнить сегодня моё особое желание!

Молодые красавицы поднялись в галерею и направились к перилам. Вера
кричит:

- Хатанид! Хатани-и-ид! Мигом сюда, к террасе!

- Не появишься сейчас же… - хотела пригрозить хозяйка, но паренёк уже
прибежал и встал внизу, боязливо ожидая вердикта.

Подруги опираются на перила и ждут, что скажет Шрамик.

- Хатанид! - начинает она строго. - Сейчас ты возьмёшь два больших
кувшина воды и принесёшь их сюда, а потом быстро закончишь исполнять моё
желание. Ты понял?

- Нижайше благодарю, госпожа! - глубоко кланяется юный раб и убегает.
Видимо, наивно полагая, что и вторая половина задания будет столь же
бесхитростной.

Тем временем на оставленных покрывалах не занятые у стола и уже не
пляшущие в хороводе полдюжины рабынь плели венки и допивали вино. Уже не
лесбосское, а присланную хозяйкой амфору.

Прибегает Хатанид с водой.

- А теперь вылей всю воду вон на тех служанок, - тихо, чтобы не
услышали невольницы, говорит Секстия. - Да чтоб ни одна капля на траву
не упала! И чтобы на каждую попало!

- О нет, нет, госпожа, прошу, что-нибудь другое, - умоляет на коленях
парнишка.

- Молчать, раб! - кричит возмущённая Парис. - Где моё копьё?!

Этого оказывается более чем достаточно. Спотыкаясь, Хатанид бежит,
хватает кувшины и один за другим выплёскивает их на головы опешивших на
миг служанок. Раздаётся страшный визг, слуга падает, неловко пытается
подняться. Ребилия командует:

- Девки, вперёд! Разорвать его!

Фабия кричит:

- Не его, только одежду!

- Хватайте,- подхватывает Геллия.

- Несите женское платье, - велит Секстия одной из рабынь на террасе.

Подруги, хохоча, наблюдают, как пойман и уже наполовину лишён своей
туники ошалевший Хатанид. Почти менады, громко смеясь, служанки
окончательно раздевают его и шлёпают ладошками куда попало, толкают, не
выпуская из круга. Обеими руками он прикрывает свой пЦс.

- С другой стороны не забывай, мальчик! Или хочешь там лишиться
девственности?!

Увидев, что к месту событий поднесли старую серую – возможно, бывшую
когда-то красной – паллу, Вера кричит:

- Одевай и иди к нам, тогда они тебя отпустят.

Парень, путаясь, одной рукой продолжая закрывать между ног, пытается
надеть платье. Похихикивающие «вакханки» помогают ему справиться и
подталкивают в сторону террасы. Потупив голову, сгорая от стыда, закрыв
теперь уже лицо, несчастный плетётся туда. Под смешки облитых им на свою
беду рабынь. Под попрыскивание старающейся остаться серьёзной – всё-таки
они служат светлейшим госпожам – обслуги в таблинии. Под безудержный
хохот подруг.

- Ребилия, может, вы с Геллией её, - показывает хозяйка на своего
бедного раба,- может,- говорит она сквозь одолевающий смех, - Хатаниду
положить между вами, а? Ой, не могу!

Отсмеявшись, Фабия сама сходила за новой амфорой вина. Она решает не
огорчать своих подруг:

- Так и быть. Сегодня желание гостий для меня закон… Тащите лежанку, -
это прислуге,- ставьте вплотную, между этими госпожами, - перегнувшись
через перила, громко. - Эй ты, поди сюда, наверх! Живо! - Парис и Елене.
- Сестрёнки, вы готовы почти допустить к нашему столу молодое орудие
говорящее? Приглашаем?

Вера весело кивает, а Клементина возмущается:

- Фу! Мужик! Да ну его! Дорогая, скажи ей! Или сама прогони этого,
этого…

У входа на террасу стоит фигура в том самом сером платье, полой
которого накрыта голова.

- А я настаиваю! - и хозяйка велит поднявшейся фигуре. - Давай, не
бойся. Приляг вот сюда.

Геллия сторонится, а Ребилия срывает с головы возлегшей рядом с ними
полу.

VII

Когда Фабия ходила за вином, она приказала своей фаворитке следующее:
быстро надеть то, из чего с удовольствием выпрыгнет Хатанид, подняться
наверх, ничего не бояться и ни в коем случае не сопротивляться; если кто
приласкает, похвалит, осторожно отвечать.

- О Великие Боги! О Прекраснейшая Венера! - восторгается Терция. -
Фабия, милая, спасибо тебе, родная!

- О Купидон! Клянусь Вестой, это действительно сокровище! - вторит ей
Клементина. - Эй, где чаша для прелестнейшей Урианы? Наливайте ей наше,
лесбосское, вино, да без воды. Прелестной девушке – прелестное вино!

- Пей до дна, милочка, не стесняйся, - обхаживает Ану с другой стороны
амазонка.

Фаворитка глядит на свою хозяйку, а что та может ей сказать, кроме:
«Расслабься! Получай удовольствие!» Пара часов счастья подруг ей
безусловно дороже невинности рабыни, пусть до этого госпожа и берегла
её.

- Шрамик, сестрёнка, может, тебе скучно? Чего тебе сейчас хочется?

- Что ты, милая Муция?! Мне очень хорошо! Я благодарю Всевышних за
дни, подобные этим!

- Тогда я спокойна. И тоже всем сердцем отдаюсь радости и счастливому
моменту! Срывай день!.. Полюбуемся на сестричек.

Ана лежит на спине, как и две гостьи, почти вплотную к ней, но они
скорее на боку. Ребилия продолжает кружить голову девчонке (как она
привыкла проделывать это со свободными):

- …Допивай и эту чашу, красивейшая из смертных! Какое у тебя милое
плечико, - Ана и не заметила, как оно оголилось: дерзкая молодая домина,
стянувшая немного старую паллу, нежно гладит его. - Давай знакомиться.
Меня зовут Парис, слева от тебя Елена. Погляди же на неё, милая, она
тоже обожает тебя с первого взгляда, - и когда рабыня поворачивает
головку, Ребилия целует её в плечо, вызывая тихое «ой!».

- Душка, ты сама не знаешь, как очаровательна! Прекрасная Елена,
прочитай девочке наши заветные стихи.

- Вот послушай, что сочинила одна такая же красивая женщина.
Запоминай, мы дарим тебе эти божественные строки, - Клементина читает
медленно, с чувством, с расстановкой и паузами, даже с нарастающей
экспрессией.

Богу равным кажется мне по счастью

Геллия правой, ближней к служанке, рукой берёт её левую, свободную от
беспрестанно наполняемой чаши, руку Аны, свою левую, незаметно чуть
задрав серое платье, кладёт ей на коленку.-

Человек, который так близко-близко

- Пей, сказочная моя, бесценная Уриана! Это амброзия! - шепчет
девчонке на правое ушко Терция. - Ласковая моя, тебе хорошо? Кивни своей
прелестной головкой.

Перед тобой сидит. Твой звучащий нежно

Слушает голос

Глотнув вина, подвергаемая сладким мучениям кивает и тихо произносит:
«Да, благодарю вас, госпожа!» Елена, отпустив локоток пленницы, легонько
её щекочет.

И прелестный смех. У меня при этом

Пока невинная тихо смеётся и осторожно отталкивает настойчивую длань.

Перестало бы сразу сердце биться:

- Свет очей моих, ослепительное моё солнышко, отпей ещё этот напиток
жизни смерти и бессмертия…

Лишь тебя увижу, уж я не в силах

Вымолвить слова.

Служанка буквально впитывает льющиеся мёдом из уст двух красавиц-домин
ласковые слова. Они, эти речи, возносят её до блаженной радости.
Наслаждение дополняет вино. Пригубив чуть побольше из чаши, она уже не
отводит – теперь не щекочущих – ласкающих кожу предплечья – пальчиков
Геллии.

Немеет тотчас язык. Под кожей

- Волшебная, неземная, бархатная!

Левая рука Клементины неспешно, поглаживая взбирается уже чуть выше
левого колена Аны.

Быстро лёгкий жар пробегает, смотрят

Амазонка, сев около своей добычи, левой рукой начинает движение вниз
от её волос. Правой действует симметрично с подругой, они потихоньку
раздвигают невольнице ноги.

Ничего не видя, глаза, в ушах же

Звон непрерывный.

- Благословенная… Радость моя ненаглядная… несравненная… желанная…
жизнь моя…

Терция действует смелее, целует, чуть посасывая, каждый пальчик.

- Ты любишь мою подругу?.. Любишь меня?

Потом жарким я обливаюсь. Дрожью

Нога Ребилии ложится через бедро сладко истязаемой жертвы, касаясь
ступни Геллии, перекинувшей её через другую ножку Урианы, шепнувшей «да!
да!»

Члены все охвачены, зеленее

Испустив короткий стон, девчонка пьёт до дна свою чашу и отбрасывает
её (кубок поймала Вера).

Становлюсь травы, и вот-вот как будто

С жизнью прощусь я.

- Умопомрачительная, долгожданная, ты заворожила, свела нас с ума!..

Рабыня уже и при желании не может сдвинуть свои ножки. Там, под
паллой, на внутренней, такой гладкой и нежной, поверхности бёдер
безраздельно властвуют ладони соблазнительниц. Наполняемая томлением
грудь пышет под ласками Клементины.

Но терпи, терпи: чересчур далёко

Всё зашло…

Задыхающаяся Ана хочет запрокинуть голову, но Парис повернула её к
себе, испепеляя огнём зелёных глаз. Влажные порочные губы амазонки через
мгновение вопьются в распахнувшиеся навстречу девственные уста.

Геллия вопрошающе смотрит на Фабию. Та, увлечённая заводящим зрелищем,
не сразу понимает, чего она хочет. Тогда Секстия, давно уже давшая знак
удалиться всем слугам, уводит за руки и Фабию.

VIII

Уйдя с галереи, они «разбили лагерь» во внутреннем дворике, у
бассейна. Наслаждаются прохладой, мелодиями флейт, вином, лёгкой
закуской и всем тем, что им даровали в этот день Милостивые Всевышние.

- Сестрёнка зачем ты меня увела? Я была не против поглядеть – это
столь захватывает, возникает приятное томление… Да и ты, Шрамик, сама
ведь любишь и лицезреть, и когда на тебя смотрят во время близости.

- Конечно, Муция.

- В чём же дело, Фиалковенчанная?

- Слушай. Во-первых, мне нравится, когда я сама делю ложе с мужчиной,
и на это смотрят, или когда гляжу за любовью эфеба и девушки –
понимаешь?

- Да-да, просто я чуть подзабыла. А во-вторых?

- Ну и к тому же наша Елена не очень любит, когда за ней наблюдают,
если она не с Парис. Видимо, эту деталь ты тоже запамятовала?

- Ты права, милая подруга. Я совсем забыла об этих интимных
подробностях. Спасибо, теперь вспомнила. Смогу ещё больше угождать милым
подругам. Всегда признавала, что в сексе ты знаешь гораздо больше меня,
- слегка льстит Муция. - Что ж, давай выпьем: твоё здоровье! Я тебя
люблю!

- И я тебя!

Они поцеловались, как утром с гостьями и как всегда при тостах и
встречах (не у всех на глазах): дважды в каждую щёчку и четыре раза в
губы. Традиция. Ведь их четыре подруги. Когда Фабия её придумала,
начиналось с двух. Потом появилась Вера – количество поцелуев приятно
увеличилось до трёх. Затем, с появлением Клементины, стало четыре.
Вспомнив об этом, Присцилла умилилась:

- Ах, Фиалковенчанная, как прекрасен наш квартуорфеминат, наша дружба!
Слава Бессмертным Богам! Мы почти не ссоримся. Вспомни-ка какую-нибудь
нашу с тобой крупную размолвку. Я вот так сразу и не смогу.

- А я знаю. Ничего, если случай будет очень давним, а повествование
долгим?

- Попробуй. Рассказывай.

- Однажды две отроковицы возвращались со свидания с юношами. Встреча
происходила в Садах Помпея, ближе к Виа Фламиниа, там была такая
укромная беседка, где… Но ладно, опущу некоторые детали. Паланкин
небезызвестных нам героинь двигался по Виа Лата через Марсово к
Агриппову полю. Девочки приятно провели время, и потому совсем
позабыли, что их отпускали из дома только до одиннадцатого часа.
Темнело. Носильщики про себя поругивали юных домин. Мол, не слушают
родителей, мол, могли хотя бы взять с собой факелоносцев, ведь мрак на
улицах всё плотнее. А молодым госпожам весело во мгле носилок, они
балуются, с удовольствием обсуждают «настоящие, взрослые» поцелуи и
кое-какие более интимные ласки. Внезапно остановка. Паланкин опускается
на мостовую. Услышав шум, одна героиня решается выглянуть наружу. При
слабом свете колеблющихся огней двух факелов у статуи Тривии неподалёку
она видит страшную картину. Носилки оказались в арке Водопровода
Агриппы, с обеих сторон путь преградили по четыре вооружённых дубинами и
огромными ножами разбойника. У самого толстого на голове какие-то рога.
О ужас! Один из педисеквов пытается пробиться вперёд и падает, сражённый
кинжалом напавшего «рогатого». Головушка юной домины мигом прячется за
занавесками. Снаружи слышны требования ценностей и угрозы бандитов.
Девочки, а ведь на них много золота, шёпотом признаются одна другой в
вечной дружбе и любви, готовности пожертвовать жизнью ради сестры.
Прижимаются друг к дружке и хватаются за свои, также драгоценные,
кинжальчики. За тканью, отделяющей кромешную тьму носилок от страшного
полумрака арки, раздаются звуки борьбы, драки и даже звон оружия.
Подростки обвиваются руками и готовятся умереть, обнявшись, в один миг.
Кульминация эпизода. Занавески распахиваются…

- И появляется…

- Не перебивай, Муция, пожалуйста! Потерпи, родная!

- Хорошо, милая. Но давай ещё выпьем этого восхитительного
лесбосского! Я так разволновалась, слушая твой рассказ!

Они пьют за молодость, и Секстия продолжает.

- И в полумраке подружки видят молодого прелестного воина в прекрасном
парадном вооружении со знаками отличия трибуна. Который, переводя
дыхание после стычки, облегчённо говорит: «Красавицы, вы здесь! Я так
рад!» и счастливо улыбается. Сердца обеих девочек воспламеняются сильным
чувством к столь мужественному, храбрейшему, очаровательному герою. О
Вечно Юная Киприда! О крылатый проказник Купидон! В этом чувстве
благодарность щедро разбавлена любовью! Одна спасённая, в венке из
фиалок, первой решается заговорить: «Кто вы, наш Тесей? Чьё имя нам и
нашим родителям с благословением произносить в молитвах?» «- Прежде
всего, дайте мне вашу ручку», - говорит взволнованный воин, и одна
подруга начинает узнавать спасителя. Носильщики и уцелевший педисекв
помогают отложившим дубинки спутникам трибуна убрать поле небольшого
сражения. Тело смелого раба кладут на его плащ, трупы двух разбойников
оттаскивают к стене, из живота толстого торчит короткий меч с богато
украшенной рукоятью. Слуга выдёргивает его, вытирает и подаёт своему
господину. Вложив оружие в ножны, доблестный квирит продолжает: «Мой
брат Гай обожает Гомера. Сейчас он как нельзя кстати. И, глядя на
девочку в венке, которая дрожит от прохлады, волнения и блаженства,
герой читает героические стихи.

Правую руку ей жали, и каждый желаньем зажёгся

Сделать супругой законной своей и ввести её в дом свой,

Виду безмерно дивясь Кифереи Фиалковенчанной…

Целых два месяца потом получившая такое прозвище отроковица ссорится с
лучшей подругой из-за предмета их общей любви. Пока ветреный Амур не
поражает сердце Фиалковенчанной стрелой нового чувства…

IX

Опять в горле пересохло. Предлагаю, дражайшая Присцилла, такой тост.
Выпьем за сегодняшний день, пожалуй, один из лучших в нашей жизни! Аве,
Фабия!

- Да, за этот день! Аве, Секстия!

Сквозь звуки флейты с таблиния доносятся громкие стоны и ещё более
сильные крики.

- Вот разошлось горячее трио! Шрамик, ты тоньше разбираешься в
искусстве любви. Может, скажешь, кто это так громко кричит?

- Это не Парис, - прислушивается к смолкающим, летящим с террасы
звукам Вера, - не Елена, следовательно, это твоя Уриана.

- Как им хорошо! - Фабия слушает через некоторое время возобновившийся
язык страсти. – Я очень рада за них!.. Счастлива!.. Я счастлива,
сестрёнка моя любимая! - кричит хозяйка.

Шрамик тоже счастливо смеётся и присоединяется к Присцилле:

- Да! Да! Да!.. Я пьяная от счастья!..

Дальше они кричат, не разбирая слов друг друга, громко смеются и не
скоро ещё успокаиваются.

Наступает тишина. Флейты прекратили играть ещё когда они заорали.
Криптопортик затих. Фабия с Секстией молчат: пьют вино, снова за
счастливый день. Присцилла делает знак музыкантам, и они негромко
возобновляют игру. Льётся спокойная мелодия. Две лучшие подруги
блаженствуют.

- Смотри, Елена, вот идиллия! - входят обнявшись Терция с Клементиной.
- Эй, сестрёнки, вы тут не заскучали? Муция, мы так благодарны тебе! Я
не устаю повторять: сорвать цветок невинности – это божественное
наслаждение!

- Что вы, подруги?! Для меня честь и радость доставить вам
удовольствие! К тому же я принимаю гостий, приезд которых после разлуки
– уже счастье! Сейчас я не преувеличиваю – это действительно так!

- Да, родные мои! - подтверждает Секстия. - Честно говоря, мы сейчас
кричали от счастья!

Нужно заметить, что их беседы, вероятно, были несколько путанее.
Остаётся надеяться, что милые читательницы и мужественные читатели не
взыщут строго и допустят немного приукрасить речь действующих лиц, столь
очаровательных.

- Мои любимые, родные, дражайшие сестрички! Бесценные мои!..

- О! Клянусь Марсом!- перебивает Фабию Парис, они с Еленой уже легли
возле подруг.- Такое вступление – к чему-то важному!

- Красавицы! Как наши кубки наполнены этим превосходным вином, так и
этот день, наш изумительный, несравненный и бесподобный день, вместил в
себя счастье сразу всех нас! Я полагаю, каждая надолго, если не на всю
жизнь, запомнит его. Геллия Клементина, ты согласна со мной?

- Да, Присцилла! Я люблю вас всех!

- Секстия Вера, ты не возражаешь?

- Нет, Муция, я лишь жалею, что память людская изменчива и
недолговечна.

- Каниния Ребилия Терция, твоё мнение?

- Сёстры, любимые мои! Давайте совершим возлияние Мнемосине! Давайте
принесём жертвы Бессмертным, дабы они... Я хочу сказать, пусть хоть
Блаженные Боги и Богини помнят этот день вечно! Клянусь Венерой и
Марсом, он достоин этого! В знак согласия прошу всех испить божественный
дар лозы!

Совершив возлияние Всевышним, подруги торжественно «дают знак
согласия». Сбежав от поцелуев и объятий, Фабия отдала прокуратору
приказание принести в жертву Юпитеру быка. Кстати, по совету обожаемого
брата, она учредила среди рабов коллегии, назначив в этом поместье
Галика их главой, даже позволив ему в особых случаях самому приносить
жертвы. Мяса, сказала она ему, немного на стол, чуть побольше на дорогу
гостьям – ведь Геллия упомянула, что в Амагальтусе они ненадолго – а
остальное членам его коллегий.

Вероятно, явно благосклонные к хозяйке в тот день Богини и Боги не
оставили без внимания её добрые намерения. Когда Присцилла вернулась в
перистиль, у Ребилии родилась поразительная мысль. Даже более
замечательная, чем лесбийская любовь втроём с девственницей.

- Любезнейшая Муция! Пока ты отлучалась, меня озарила одна идея.
Фиалковенчанная горячо, а моя милая, - посмотрела Парис на Клементину, -
обжигающе горячо – меня поддержали. Надеюсь, и ты будешь за.

- Что такое? Если вы собираетесь, - позволяет себе Фабия пошутить и на
святую тему, всё-таки она высокопосвящённая жрица Великой Матери Богов,
- если вы собираетесь внести в Сенат предложение о нашей прижизненной
консекрации, то есть произвести нас в богини, пополнив число Граций, Ор
или став спутницами Гебы или Бастет, то я, в общем, не против… Эй, рабы,
на колени! Почему не совершаете возлияний новым богиням?!.. Встаньте,
встаньте быстро – я же просто смеюсь.

- Тоже впечатляющая мысль, но я придумала другое. Ты, как очень умная
и лучше всех нас владеющая языком… Не улыбайтесь так! Я о литературном.
Ты будешь вести записи, - объясняет Парис, - станешь писательницей,
может, даже книга наберётся. И тогда ни этот наш наполненный счастьем
день, ни другие, которых, столь же радостных, я уверена, будет впереди
немало, не исчезнут из памяти людской насовсем!

- Великие Богини! Блаженные Кибела и Киприда! Благодарю вас! -
восторгается Фабия, поднимая руки к небу. - Прелестная Парис, ты послана
к нам Богами! Клянусь Венерой, я так и сделаю. Подручный писец есть на
примете, которому можно доверить… Только уж извините, писать буду прозой
– как вы знаете, я не в любимицах у поэтических Муз. Но мысль
наипревосходнейшая! Завтра же начну.

- Мы не сомневались,- посмеявшись с гостьями, говорит Вера.- Кстати,
тогда уж включи в свою книгу, пожалуйста, мой недавний рассказ.

- А о чём это, подруги?- интересуется Ребилия.

- О том милом времени, когда нам едва исполнилось двенадцать, когда мы
с поцелуев начинали познавать все таинства любви, когда Амур впервые
поразил наши нежные сердца…

- О! Несомненно, такая тема достойна любой книги…

X

Ребилию прерывает Геллия, целуя в губы. Она увлекается и не сразу
может оторваться от начинающей обнимать и удерживать её возлюбленной. С
трудом остановившись, начинает говорить.

- Прости, радость моя! Позволишь ли ты мне рассказать историю на ту же
тему, что и Секстия? Мне тоже было лет двенадцать, и тогда я ещё не
знала всей полноты счастья: я ведь ещё не знала тебя, любовь моя.
История коснётся одного-двух моих лёгких увлечений и тоже, между прочим,
первых поцелуев.

- Пожалуйста, Елена. Ты же знаешь, я вообще редко ревную. Но прошу не
заблуждаться, это никоим образом не умаляет моего чувства и желания. А
если ревновать, - оригинально развивает мысль амазонка, - то мне
пришлось бы делать это не смыкая глаз. Ибо и женщины, и все без
исключения мужчины не могут смотреть на тебя без вожделения, Прекрасная
Елена! И даже спрятав от очей людских, я буду не в силах укрыть своё
бесценное сокровище от всевидящих взоров Бессмертных!

Подобный комплимент трудно оставить без благодарности, и, снова сделав
над собой усилие, чтобы прервать лобзание, Клементина продолжает свой
рассказ.

- Было это в консульство, если не ошибаюсь, Торквата Силана и Квинта
Антонина, в праздник Вакханалий. История произошла в доме Персия.
Старому распутнику теперь оставалось только смотреть на чужое веселье,
но и за это он благодарил Богов. Совмещая два этих занятия, наблюдение и
благодарность, консуляр устроил у себя для молодёжи Дионисии. После
представления небольшой комедии началось роскошное пиршество. Педагогов
и прочих сопровождавших юную аристократию слуг хитрый дядя приказал
«нейтрализовать» - кого напоить, кого отправить с какими-нибудь
пустячными, но долгими поручениями, а кому и подложив прежних своих
наложниц. А посему вино лилось рекой, парочки подростков удалялись из
пиршественной залы – а Персий вспоминал свою молодость. Одна девушка,
старше меня года на два, с которой раньше мы пару раз виделись и успели
понравиться друг другу, увела меня во внутренний двор. Там, в тени
галереи, под журчание фонтана мы отдались объятиям, поцелуям «взасос»,
изучению свежих горячих тел. Вскоре нас вспугнули ребята повзрослее, и
мы, всё-таки довольные друг дружкой, вернулись в просторный зал, где
началась разудалая пляска вакханок. Звенели тимпаны, гремели систры,
заглушаемые десятком самбук и форминг. Нам поднесли небольшие чаши с
вином, которые мы осушили. Прежде чем присоединиться к остальным, я
решила чуть-чуть осмотреться. Девчонки весело прыгали и баловались,
изображая священное безумие поклонниц Отца Либера. В самом центре этих
зажигательных танцев выделялась высокая симпатичная девушка или даже
молодая женщина в красной столе и пышном венке с вплетёнными белыми
ленточками, как бы тоже плясавшими в такт с цепочкой с амулетом. Будто
почувствовав мой заинтересованный взгляд, она поглядела на меня
блестящими серо-голубыми глазами. Это длилось лишь мгновение, но я
почувствовала исходящее от неё желание и обещание ответного незнакомого
наслаждения. Мне показалось, что я начинаю влюбляться. А тут ещё вино
ударило мне в голову, и я потихоньку присела, но не сводила глаз с
вакханки; которая под шумок хватала за разные интересные места своих
соседок. Я смотрела и ревновала, всё больше влюбляясь в озорную
крепкофигурную, но стройную, пышноувенчанную молодую танцующую. Она
поглядела на меня ещё только один раз, и этот взгляд манил больше
первого. В то же время двум юным плясуньям рядом с ней доставалось всё
больше знаков внимания, доходящих до быстрых, будто это предусмотрено
пляской, поцелуев в губы. Досадуя на это, я пью ещё вина и решаюсь на
отчаянный ход. Чуть пошатываясь, наталкиваясь на движущихся под быструю
музыку подростков, я иду прямо к предмету своей с первого взгляда
влюблённости, хватаю её за руку и тащу во внутренний двор… - Геллия
отпивает из своей чаши и, широко улыбнувшись, завершает свою историю. -
Потом я узнала, что происходило, пока я покидала экус в первый раз.
Развеселившийся консуляр, на правах хозяина празднества в честь Отца
Либера, которому он служил всю жизнь, голосом магистрата, перед которым
дюжина ликторов, потребовал, чтобы вся молодёжь пустилась в танец
служительниц Хмелевенчанного Бога. Юношам слуги по такому случаю
принесли женские одежды. Один мальчик решил последовать, как я затем
выяснила, Платону, сказав:

Нет, я не в силах женщиной одеться.

Но другой стройный парень лет восемнадцати, родственник хозяина (знавший
этот анекдот о пире у Дионисия), как некогда Аристипп, принял столу,
ловко, да и с помощью окруживших его девушек, надел её и
продекламировал:

Чистая душой

И в Вакховой не развратится пляске!

И при этом, подавая музыкантам знаки, чтобы играли быстрее и громче,
стал так задорно танцевать, что вокруг него тотчас собралась вся самая
весёлая молодёжь. Этого-то юношу я и утащила. Прижав его к колонне и
ощутив, что это эфеб, я отпрыгнула, споткнулась, пробормотала что-то
вроде извинения и, дико смущаясь, убежала. Вот такая история.
Представляете – почти влюбилась в мужчину!

XI

- А я и не знала, моя Прекрасная Елена, что у тебя был настоящий
Тесей-мужчина!

- Я тоже не слышала про этот случай, - признаётся вслед за Ребилией
Секстия. - Почему ты раньше не рассказывала эту забавную историю?

- Как ты сказала, Парис? Тесей? Вы не поверите, мои родные поклонницы
Сафо, но в рассказе Веры главный герой, как она сама назвала его тогда,
тоже Тесей!

- Конечно, он же убил рогатое чудище в каменном почти тупичке…

- А ты, милая Шрамик, ни за что не поверишь, что Тесей твой и
Клементины – одно и то же лицо!

- Всё это действительно увлекательно, сестрёнки, но нам с любимой пора
покинуть эту столь гостеприимную виллу. Дорогая, давай собираться.

- Я уже приказала всё приготовить, слуги ждут только нас, - отвечает
Геллия.

- А мне ведь тоже надо уезжать, Муция. Прости, но я вообще не должна
была нигде задерживаться. Дядя передал страшно, - Шрамик делает
соответствующие глаза, - важное письмо в Город.

- Какая жалость! Но я всё равно бесконечно благодарна вам, родные мои!
Ваш приезд – настоящее счастье! Всё-таки нельзя ли хоть кому-нибудь
остаться?

- Нам никак, Фабия, - сожалеет Парис, Елена уже ушла переодеваться. -
Извини, дорогая, нам тоже жаль, но что поделаешь. Время неспокойное. А
попутный конвой отправляется из Генуи рано утром. Необходимо выехать
отсюда сейчас же, я и так тянула до последнего. Нам ведь точно так же не
в радость с тобой прощаться.

- Мне тоже, - присоединяется Вера. - А может, ты с нами поедешь?
Извини, но всё-таки в это время года долго жить в поместье – дурной тон.

- О Геркулес! Я помню, разумеется. Но что-то задерживается одно моё
судно…

- Ладно, ладно, понятно. Ты просто решила дождаться того юного
всадника, не так ли? Признавайся-ка!

- И в мыслях не было! - шутливо отрицает Присцилла предположение
Секстии. - Я даже забыла, что он должен заехать. Кстати, зачем ты тогда
звала его сюда, если уезжаешь?

Уходя вслед за Ребилией готовиться к дороге, отдать необходимые
распоряжения, Вера говорит:

- Всё для тебя, лучшая подруга: и молодого человека пригласила, и об
отъезде своём не говорила, чтобы не испортить день.

Фабия бежит к ней, целует и обнимает чуть не плача…

Вскоре они едут к той самой арке, возле которой «сражались» утром
Парис и «Ахиллес». Геллия любопытствует:

- Шрамик, а что в письме Сервия Гальбы? Так интересно! Может,
распечатать осторожно, а?

- Нет, подруга, ни в коем случае. Дядя настаивал на срочности и
секретности. Первое я уже чуть нарушила, так хоть во втором послушаю
его.

- Правильно. Приказ военачальника должен исполняться максимально точно
и полно, - это, конечно, Ребилия.

- Шрамик, поделись, сколько любовников ждут тебя в Городе?

- Оставляла пятерых, - отвечает хозяйке подруга, но трое точно не
скучают и, возможно, уже забыли меня.

- Прекрати, тебя невозможно забыть, покинь ты Рим хоть на люстр, -
«утешает» Фабия Секстию, хотя та и сама превосходно знает о своём шарме
и любовном искусстве. - К тому же найти ещё хоть целую дюжину за полдня
тебе совсем не трудно…

Подруги подъехали к арке. Старый лик Януса на её барельефе уставился
на кортеж гостий. Ребилия решительно призывает:

- Не люблю слёзные расставания. Прощай, Фабия! Желаю тебе поскорее
уладить дела и вернуться в Город. Подруги, говорите кратко.

- До свидания, милая Присцилла!- посылает воздушный поцелуй Геллия.

- До встречи, сестра! Не скучай, - не удержавшись, Шрамик бежит к
Фабии, порывисто обнимает и быстро возвращается к своему экипажу.

Ребилия, без доспехов, но верхом на лошади, командует:

- Тронулись!

Присцилла громко говорит им вслед:

-Да хранит вас Меркурий! До встречи, сестрёнки!

И уже не сдерживает слёз. Молодой Янус с высоты арки взирает на
удаляющихся молодых женщин и сопровождающих их слуг.

- Галик, бери поводья, - приглашает владелица латифундии в квадригу
прокуратора, - поехали обратно… О Великие Богини! Как я устала. Но и как
счастлива я была сегодня!..

XII

У будущего консуляра Персия, которого упоминала Геллия, в юности,
среди множества прочих не самых славных любовных приключений была связь
с женой собственного младшего брата Тита Гентилией Фламинией. Трудно
судить о таких делах, о том, как на это смотрят Блаженные Всевышние, но
распутник некоторое время считал, что был наказан Богами. Тит, поспорив
с друзьями, что сможет обогнать профессионального возницу, разбился на
квадриге. Обогнав-таки колесницу соперника. А его юная супруга умерла
при родах. Она и при жизни не могла с уверенностью сказать, от какого из
братьев – от мужа или старшего – её ребёнок. Так это и осталось
загадкой. Официально Персий, разумеется, считал новорождённого
племянником, но порою в пьяных разговорах называл его сыном. После
рождения дитя дядя, одев маску своего брата, поднял его от своих ног,
символизируя признание Титом младенца законным сыном. На девятый день
получившим прэномен в честь отца - Тит, а когномен в честь матери –
Фламинин, иногда его ещё называли Постумом. В тот же день, для фамилии
праздничный день-лустрикус, в городскую книгу актов был вписан ещё один
сын Рима – Тит Фабий Фламинин Постум.

На этом воспитание Персием племянника и ограничилось. Зато не был
ограничен его доступ к имуществу ребёнка, доставшемуся по наследству от
Тита старшего и Гентилии. Так что к совершеннолетию у юноши из всего
наследства осталось только громкое родовое имя. Но и оно значило весьма
много, чем молодой человек умело пользовался. Честолюбивые и тщеславные
негоцианты, желавшие выдать за него своих дочерей – чтобы их внуки
принадлежали к выдающемуся роду и звались древнейшим славным именем –
должны были предложить Титу Фабию довольно выгодные и заманчивые
условия. Даже свою первую жену, хотя ему и было всего четырнадцать, и
дядя был против, он выбрал сам. Явный корыстный расчёт жениха и то, что
невеста была старше на пять лет, не помешало им довольно мирно прожить
несколько лет.

Тит Постум приобрёл благодаря первому браку приличное состояние – не
менее сенаторского ценза. Но не обзавёлся детьми. Бесплодие жены
послужило поводом к первому разводу. Для второго и третьего были другие.
Богатейшие люди по-прежнему без колебаний готовы были отдать дочек и
немалую часть состояния за блеск имени. Тем более, что образ жизни Тита
Фламинина Постума по сравнению с его дядей Персием был значительно
приличнее – весьма выгодный фон для сравнений представлял собой
консуляр.

Один старый сенатор сделал молодому человеку очень выгодное
предложение, конкретно около полутора миллионов сестерциев. С условием,
что остальное имущество после его, тестя, смерти достанется дочери и её
детям от Фабия; и что жених и невеста вступят в древнюю и ныне редкую
форму брака между патрициями – конфарреатио. Вскоре будущие супруги в
Капитолии, в присутствии Верховного Понтифика и Фламина Юпитера,
преподнесли в дар Наилучшему и Величайшему Богу пирог из полбы,
приготовленный невестой.

Новая жена, двадцатилетняя Навция Присцилла была весьма религиозной, и
будучи беременной ежедневно посещала святилища Дианы, Юноны и Луцины, а
на последнем месяце домашнее – ларарий. Не сказать, что Навция была
очень красива. Худощавая, а после родов располневшая. Очень добрая,
заботливая, ласковая, такая вся домашняя и родная, преданно верная,
редкостная унивира.

Присцилла Младшая родилась в консульство М. Виниция (второе) и Т.
Тавра, между двумя праздниками, Эквирриями и Либералиями, то есть в
семнадцатый день перед апрельскими календами. Что дало повод друзьям
Тита Фабия шутить, что дочка будет воинственной и свободной.
Воинственной, как её славные предки, и свободной в том плане, в каком её
дядя Персий, то есть от предрассудков и ханжеской морали. Но это
говорилось, конечно, в отсутствие Присциллы Старшей, а на присутствие
десятилетнего Квинта, брата новорождённой, внимания не обращали.

Родив дочку, Фабию Присциллу, Навция молилась Румине, Потине, Эдуке и
другим древним, многими забытыми, Божествам, сама кормила грудью – и
дитя росло здоровым и жизнерадостным. К несчастью, когда дочке
исполнилось три годика, мать скоропостижно, через полгода после своего
отца, умерла от болезни, чумы, не дожив трёх дней до своего
двадцатичетырёхлетия. Дочь совсем не помнит её. Остались только портрет
и статуя в доме деда, Навция Приска.

Вдовец очень горевал по умершей. Которую при жизни не очень-то ценил,
а утратив звал бесценным сокровищем, единственной и неповторимой. Ибо
несмотря на его чуть не ежедневные измены, Навция практически и не
глядела на других мужчин, храня беспримерную верность.

Лишь через девять лет он женился в пятый раз, по безоглядной страсти,
на женщине, только что получившей развод за измену – не в первый раз –
можно сказать, полной противоположности Навции, как это ни странно.
Рогация, двадцати лет, не патрицианского, вообще не знатного рода,
небогатая, алчная и развратная, сумела очаровать уже немолодого, всё
горевавшего по верной Присцилле Старшей, Фабия. Не устоял он перед
искусно разыгранными добродетелью и скромностью. К тому же великолепная
красота чаровницы-«скромницы» блистала и слепила, просто поражала.

Новая жена сразу настояла на удочерении Марции, ребёнка от одного из
прошлых браков. Девочка получила имя Фабия Марциана. А вскоре, добившись
максимального влияния на супруга и, главным образом, контроля над его
финансами, повела такую развратную жизнь… Но вернёмся к Фабии Присцилле.
Пока ей не исполнилось трёх лет, заботливая, нежно и сильно любящая
родная мать радовалась здоровью растущей дочурки и благодарила древние
Божества обильными возлияниями и приношениями, в основном бескровными.
Затем две служанки, добрые пожилые женщины, нянчили и баловали девочку.
В семь лет кроме нянек ею занялся и наставник. Отец не стал отдавать
дочку в школу, как того и хотела Присцилла Старшая, сторонница домашнего
образования. Читать, писать, считать Фабия училась легко, сама проявляя
интерес к римской и греческой литературе, более всего мифологической.

XIII

С появлением мачехи и няньки, и наставник были проданы, а их
воспитанницу Рогация поспешила выдать замуж.

Юная Присцилла Младшая, видимо, унаследовав от матери большую часть
религиозности, к браку отнеслась очень серьёзно, хотя совсем не любила
жениха. Молилась, как и мать, древним Богам – Домидику, Домицию,
Виргиниенсису… Но в божественной помощи последних не оказалось нужды.
Во-первых, жить новобрачные стали в доме жены, то есть в доме её деда,
Навция Приска – и на новом месте, то есть в доме мужа, ей устраиваться
не пришлось. Во-вторых. Супруг, хотя ему и было тоже немного лет, всего
пятнадцать, выпивку и секс весьма любил; ещё его увлечением была
астрология. В первую брачную ночь он напился до того, что перепутал в
большом доме спальни и уснул в постели служанки. А узнав, что жена ещё
девственница, «это почти в тринадцать лет!», спросил, всё ли у неё
нормально, полноценная ли ему досталась жёнушка?

Напрасно вторую ночь прождав на супружеском ложе мужа, Фабия, уснув,
удостоилась видения. Во сне Великая Матерь Богов велела ей пройти сразу
первое и второе посвящение в её храме. Утром Присцилла Младшая прибыла в
паланкине в святилище Богини на Палатине, рассказала первой
встретившейся жрице о своём сновидении. Священнослужители поверили
девочке, гадания подтвердили её правдивость, не последнюю роль сыграла
выдающаяся знатность неофитки. И уже вечером к алтарю Кибелы Фабия
принесла свою девственность. После обряда второго посвящения последовала
ещё и ночная служба Матери Богов…

Если от Присциллы Младшей можно было ожидать усердия в благочестивых
делах угождения Богам как от девочки религиозной, то в служении
Диндимене ей открылись и сладострастие и наслаждение вином, также
составляющие не последние свойства её натуры. Такое служение Божеству,
совмещающее благочестие, возможность девушке занять священническую
должность и удовлетворение разбуженной тяги к сексуальному удовольствию,
не могло быть не созданным будто специально для Фабии. Менее чем через
полгода она уже стала младшей жрицей – и то она боялась поначалу
ответственности этого сана и не сразу поддалась уговорам – а спустя
восемь лет Старшей сестрой – высокопосвящённой служительницей Великой
Матери Богов; выше её по иерархии только Старший Брат, Понтифик
жреческой коллегии Богини, первосвященник храма. Присцилла Младшая,
теперь уже Фламина-Старшая сестра, популярна среди прихожан, любима и
почитаема многими из них.

С мужем у Фабии было очень мало общего, разве что крыша над головой.
Супруги, договорившись не раздражать родных, устроивших брак, жили
вместе довольно долго. Вместе – это условно, конечно. На одном ложе они
оказывались очень редко: когда, во-первых, одновременно ночевали дома,
а, во-вторых, если вдруг не оказывалось поблизости ни любовников, ни
любовниц ни у него, ни у неё. Присцилла за два с половиной года этого
замужества припоминает только с дюжину подобных совпадений. К концу
брака она родила мужу сына, тот запросил развод; жена добилась немалой
материальной выгоды за согласие отдать ребёнка бывшему супругу.

Единственное, что ей нравилось в этом юнце, было его увлечение
астрологией. За компанию она слушала лекции приглашаемого им
преподавателя этого предмета, прочла пару книг, но скоро остыла ко
всяким гороскопам и мало что запомнила.

Продолжала Фабия начатое дома до брака образование в школе. Снова по
всем предметам обучалась легко и успешно. Особенно понравилась ей
философия; дома она прочитала пару дюжин книжек, но на большее Муции не
хватило. Кроме того, занималась у хорошего наставника.

Однако её добродетельная покойница-матушка совершенно не напрасно
ратовала за домашнее обучение, считая, что в школах портятся нравы
детей. Её душа, если бы посещала сад и портик, где проходили занятия,
послушав разговоры учащихся, что шепчут на ушко её доченьке
одногруппницы, вознегодовала бы точно.

Закончить там обучение девушке не довелось. Вторые брак и беременность
стали тому причиной. После развода снова наследник остался – правда, до
годика ребёнок не дожил – с отцом, а у юной матери – значительные
деньги. Строгие читательницы, не спешите упрекать. Из-за произвола
Рогации у её падчерицы, когда она её спровадила из дома, не было ничего,
кроме дедовского дома, его имений и Амагальтуса, практически не
приносивших тогда дохода. Вот и вынуждена была Присцилла выжимать
средства из мужей и многих любовников. Впрочем, вторая категория
довольно охотно помогала чужой красивой юной жене материально.
Приходилось таким образом добывать деньги. Просить у братьев или кого бы
то ни было она не собиралась. Однако к семнадцати годам доходы её
стабилизировались, на довольно высоком уровне, и уже не было нужды
думать о деньгах, по крайней мере так, как это было в тринадцать лет.

Но вернёмся в год консульства Тиб. Аскония и П. Трахала, то есть в
восемьсот двадцатый год от основания Города, в Нарбоннскую Галлию, в
приморское поместье Амагальтус. Писцом, о котором владелица латифундии
сказала своим подругам, что ему она может доверять, оказалась фаворитка
Уриана. Начало записям было положено.

XIV

На пятый день после отъезда милых подружек, то есть шестой перед
апрельскими идами, было написано уже тринадцать глав. В настоящей можно
рассказать о том, как оказались в Амагальтусе Парис и Елена, столь
осчастливив Муцию и Шрамика. Вот, кстати, и ещё один предмет для
описания: появление прозвищ Шрамик и Муция.

А начать главу можно с того, почему Присцилла сама не уехала.
Во-первых, что бы подумал о них с Секстией приглашённый последней
молодой человек, не застав здесь ни одну? Её, хозяйки, пребывания
требуют законы гостеприимства, хороший тон и, наконец, обычная
порядочность, да и женское любопытство. Она призналась Ане, что было бы
приятно увидеть симпатичного интересного молодого человека.

Да, она любит, и это чувство всепоглощающе велико и на всю жизнь. Но
что поделать, Фабия молода, занимает высокое положение в обществе, её
тело здорово – всё это настойчиво требует своего. В Городе ей помогают
обряды ночных и праздничных священнослужений в храме Кибелы. Кстати,
недавно там, в Городе, прошли главные празднества в честь Богини, одни
из немногих, которые, как она признавалась Шрамику, Муция недолюбливает
– за стенания, вопли, рыдания коллег. «Помогают» и пара-тройка
любовников, зачастую любезно предоставляемые Верой. Там, в Городе, Фабия
постоянно видит своё божество, свою любовь, что само по себе уже
блаженство, которое, по её мнению, рады бы испытать многие смертные.
Здесь же, в галльской провинции, бедная девушка лишена даже возможности
созерцать возлюбленного. Его статуя в атриуме, которой она заставляет
кланяться каждый раз слуг, как если бы это был живой господин,
естественно, не в счёт. Но приходится ради тела и ради соответствия
своему положению думать и о других мужчинах.

(В расположенное поблизости имение брата, Салнарбии, в этом году без
его напоминаний, Фабия уже не раз съездила, проверяла, как идут дела.)

Во-вторых, приехав в своё поместье, она отправила пять судов с
собственным вином в Остию. Четыре, загруженные римскими товарами, уйдут
в Иберию, а одно, с тем же грузом и оставшимися деньгами, должно
вернуться сюда, в Амагальтус. Никак не менее двадцати тысяч Присцилла
планирует оставить в имении на разные текущие расходы. Безусловно,
финансами и морской торговлей занят в основном её управляющий, и она ему
доверяет. Но, само собой, и проверяет. Секстия права, разумеется: долго
быть (не летом) в деревне, да ещё по денежным делам – это дурной тон. Но
брат и его управляющий, бывший ранее прокуратором Амагальтуса, Филерот,
научили её регулярно посещать имения – без хозяйского присмотра они не
дают дохода.

Дождавшись гостя и возвращения судна, Фабия хочет сразу уехать в
Город. В первую очередь, конечно же, чтобы скорее увидеть любимого!

Теперь о появлении на этой вилле Парис и Елены. Меднобородый,
заканчивавший свои выступления в Ахайе, через Эпафродита приказал эдилу
Ребилию Феликсу, отцу Парис, съездить в Киренаику. Амазонка, накануне
поссорившись с любимой, попросила родителя взять её с собой. Ей нравятся
рискованные предприятия, а морское плавание не без оснований можно
отнести к их числу. Уже перед отплытием она перестала сердиться на
Елену, но решения своего не поменяла. В последнее время отношение к
дочери у Мания Феликса потеплело, и он забрал её в поездку.

Геллия дней десять ужасно переживала. Присцилла с Верой почти
безуспешно пытались её утешать. Помогал лишь такой аргумент: «От
постоянных слёз ты подурнеешь и перестанешь нравиться нашей Пентесилее.
А она любит тебя по-прежнему, сама сказала нам, когда мы провожали её в
Остии». Телесные утехи Клементины со служанками были бледным подобием
ярких часов на ложе с любимой, и едва ли скрашивали её отсутствие. Но
потом одна симпатичная гречанка, купленная по такому поводу рабыня,
оказалась прирождённой и страстной лесбиянкой и старалась для новой
госпожи как могла, даже получив за это кличку Мелета. Новая невольница
полюбила свою домину и ласкала её искренне, с большим чувством и
нежностью. Усилия её не пропали даром. Просыпаясь, Елена была такой
благодушной, почти счастливой, весело болтала со слугами, а фаворитку
отличала подарками и вниманием. Об этом Фабии насплетничала одна
служанка Гелиев Клементов. Так что, когда Муция и Шрамик навещали Елену,
грусть она изображала не очень естественно. Узнав о приезде Феликсов,
поспешила отослать Мелету на пригородную виллу.

Фелиция – таким именем любит называть себя, особенно в счастливые
моменты, Парис. Не Каниния Терция, как в документах, а по когномену и
агномену отца и брата – Ребилия Фелиция. Фелиция, конечно, почувствовала
измену, хотя бы по изменившемуся в постели поведению любимой. Но
благоразумно не стала ничего говорить. Да и сама она всё обратное
плавание развлекалась с симпатичной юной чернокожей невольницей,
подаренной, наряду с дюжиной других отличных рабов, её отцу пропретором
Киренаики. Кроме прочего отец и дочь навестили в Александрии сына и
брата, Марка, который скоро должен вернуться в Рим.

Тем не менее, встреча Парис и Елены искрилась неподдельной радостью и
счастьем. Любовь вспыхнула с обновлённой силой. Через два дня Фабии и
Секстии надо было уезжать. Не только проведать, как они это старались
делать ежегодно, свои самые большие и доходные имения, но на этот раз и
с другими целями: Вера повидать влиятельного родственника, а Присцилла –
опасаясь вследствие одного дурного знака возвращения Нерона. И, как
оказалось, для того, чтобы вскоре успокоить своё поместье, устрашённое
чудовищными слухами. Говорили, будто Меднобородый хотел не только убить
всех живших в Городе галлов, но и отдать все галльские провинции войскам
как добычу. Однако Муция и Шрамик решили скрыть свой отъезд и покинули
Город, ничего не говоря и даже не навестив ничего кругом не замечающих
влюблённых Парис и Елену. Оставив, тем не менее, церы, где упоминали
понятными только квартуорфеминату намёками, куда они отбыли. Через
десять-двенадцать дней, наконец насытившись одна другой, Фелиция и
Клементина вспомнили о подругах. Прошло ещё дней семь, и Геллия удивила
отца желанием съездить по делу в лигурийскую латифундию. Которая
находится примерно в полутора днях пути от Амагальтуса. Совершив
совместное путешествие, парочка, пусть всего на один день, навестила
Присциллу. И порадовала, обесчестив при этом, Уриану.

На следующее утро после их отъезда, когда служанка пришла к
пробуждению хозяйки, Фабия поговорила с ней по поводу случившегося в
таблинии.

- Красавица, тебе вчера не было больно, ты не расстроена происшедшим?

- Нет, моя госпожа, - спешит заверить в обратном вестиплика, - совсем
нет, и даже вроде наоборот.

- Как, как? Наоборот, говоришь ты? Продолжай, Ана.

- Я благодарю вас, домина, что вы позвали меня вчера на террасу!
Огромное спасибо за милость, за то, что позволили прилечь подле двух
таких знатных ваших подруг! Я была так счастлива слышать от них приятные
речи и даже стихи, и всё это для меня! Пила дорогущее вино. А потом, ну,
после того, как, - опускает глазки рабыня, - после нашей любви… Парис…
извините, госпожа Ребилия Фелиция и госпожа Геллия Клементина до дна
выпили кубки за моё здоровье, молодость и красоту! Я не умею хорошо
сказать, но, как могла, говорила им об их прелестности, об их
божественности, как я благодарна за растраченные мне…

- За расточённые.

- … за расточённые мне ласки. Я упала перед ними на колени и бросилась
целовать ноги. Но Па-… ой, простите опять, госпожа Ребилия Фелиция
подняла меня и так поцеловала!.. Аж голова закружилась, я чуть опять не
упала, ладно, она меня держала. И подарила мне пять ауреусов. Такие
деньжищи! Она сказала: «Возьмёшь, милочка, что-нибудь на память». Прямо
не знаю, как её благодарить, - служанка снова смущается, налившись
краской. - Моя госпожа… не знаю, как и попросить… В общем, я согласна,
то есть я надеюсь на новые встречи с госпожой Ребилией Фелицией, с милой
Парис… Простите меня, - она постирается ниц, - простите, моя домина! -
поднимается на колени и, смотря сначала в пол, а потом умоляюще на
Фабию, она продолжает. - Это, может быть, нехорошо? Вы ведь служите
Великой Богине, скажите, как мне быть?

Сделав вид, что размышляет над её признанием и вопросом, Присцилла
думает немножко о другом. Что всё-таки не укрыла, как собиралась, Ану от
внимания любовников. Правда, это не навредило ни госпоже, ни самой
вестиплике, последней, как та выразилась, «даже наоборот». А хозяйка ещё
чуть переживала за неё. И в данном случае не «любовников», а «любовниц»
привлекла невольница своей свежайшей красотой. Выдержав таким образом
паузу, Муция отвечает Уриане.

- Даже если и есть в этом что-то дурное, то совсем мало. Я помолюсь за
тебя, возможно, совершу возлияния и даже небольшую жертву.

- О! Как мне вас благодарить? - служанка снова простирается на полу.

- С этого дня будешь много писать под мою диктовку, начнём после
прандиума. Возможно, это будет моя книга. А теперь поднимись, иди и
занимайся своими обычными обязанностями. И между прочим, имей в виду
одно преимущество чисто женской любви – после близости не нужно
опасаться нежелательной беременности. А насчёт новых встреч с Парис –
лично я совсем не против, при случае поговорю с ней. Но не забывай: если
Елена снова проявит нежность к тебе, ей тоже отвечай лаской. А теперь,
если ты всё поняла, - рабыня, усердно внимавшая, усиленно закивала, -
иди и прежде всего помолись Венере и Кибеле, а ко мне пришли Ксану.

- Век буду помнить вашу доброту! Целый век, моя госпожа! -
поклонившись, довольная девчонка выпорхнула из спальни. Можно не прятать
её от любовников – она оказалась лесбиянкой.

Теперь история из детства Фабии. Через некоторое время после
знакомства с Секстией они часто виделись и уже вовсю играли вместе,
сближаясь всё больше. Как-то она гостила у Присциллы. Разбаловавшись,
девочки бегали по всему дому, и Фабия случайно зацепила за цветочную
гирлянду дымившийся домашний жертвенник. Он опрокинулся, и несколько
угольков упали на ножку Веры. Она закричала, а Присцилла в отчаянии и
чтобы поддержать подружку, разделив с нею боль, положила свою левую руку
на рассыпавшиеся угли. Правда, почти сразу отдёрнула. Прибежали её отец,
гостивший тогда дома средний брат Гай, почти вся фамилия. Все
успокаивали девочек, домашний врач прикладывал снадобья от ожогов, а Гай
сказал: «Посмотрите, это же Муций Сцевола, только девочка». У Секстии
образовался оригинальный шрамик высоко на левом бедре, с внутренней
стороны, в виде буквы «А». Тогда они расшифровали это как «подруги» или
«дружба», скреплённая на алтаре. Вот почему Вера и Присцилла зовутся для
близких Шрамик и Муция.

XV

Пока никаких особенных гостей в Амагальтусе не наблюдается, хозяйка
проводит время как обычно. С тою лишь разницей, что теперь часто диктует
Ане или другому писцу, мальчику-бальнеатору Кробилу, свои заметки. Они
их записывают сначала на церы, а потом уже на свиток папируса.

В деревне Присцилла просыпается рано, в первом или втором часу. Встаёт
и направляется в термы, моется в тепидарии, стойко переносит труд
эпилятора, принимает процедуры растираний и умащений в унктории.
Проходит в домашнее святилище и молится, а в праздники совершает
соответствующие необходимые обряды, возлияния и жертвоприношения.

Не видя ничего страшного в том, чтобы порою проводить какие-то
ритуальные действия, положенные только мужчинам: по меньшей мере у себя
дома она считает себя выше предрассудков и суеверий.

Завтракает чаще сидя. После утренней трапезы отправляется на прогулку
пешком, иногда верхом, по своему обширному поместью.

От большого господского дома отходит мощёная дорога, сначала на
восток, почти параллельно линии берега, потом поворачивает на север и
прямой линией ведёт к новой арке. Это Центральная дорога или дорога
Статуй. Возле её поворота стоит небольшая ионийская ротонда-беседка.
Обычно ко времени прогулки Фабии там собираются желающие
поприветствовать знатную домину, поговорить с ней. Жители близлежащих
деревушек, городка Новые Верцеллы, мелкие колоны. Некоторое время
Присцилла уделяет им, часто помогая деньгами бедным горожанам.

В полдень ещё одна, самая плотная в течение дня, трапеза – прандиум.
Затем молодая госпожа может почитать, побеседовать с прокуратором о
делах. Часу в девятом-десятом обед, после чего возможна ещё пешая или в
носилках прогулка. Следом за этим посещение терм, с более
продолжительным омовением последовательно в калдарии, лаконике, иногда
судатории, тепидарии и фригидарии, зато в унктории в этот раз Фабия
ограничивается только ароматическими притираниями.

До наступления первой стражи девушка ужинает, совсем чуть-чуть,
выпивая не больше половины секстария вина, своих виноделен. Немного
отдохнув, идёт в ларарий прославлять и благодарить Всевышних, Демонов,
Героев и предков, проводя за этим занятием порю около часа.

Затем выходит на террасу насладиться вечерней свежестью и понаблюдать
закат Божественного светила, полюбоваться темнеющими облаками или
светлым ликом Богини Луны, послушать сверчков и шум моря.

Ложась в постель, перед тем как уснуть, иногда вздохнёт или даже
пустит слезинку, думая о своей безответной любви…

Таков примерный день Фабии Присциллы на её любимой вилле. В Городе он
проходит, разумеется, по-другому. Вставать обычно приходится позже, часу
в пятом. После небольшого омовения в термах и молитвы в ларарии, где
постоянно курится фимиам и горят лампады, молодая домина, зачастую
пропуская завтрак, располагается в атриуме, где проходит салютатио.
Утреннее приветствие разного рода – однако ж не разделяемых патронессой
на разряды и очереди – просителей, клиентов, среди которых больше
женщин. Фабия их так и называет – «клиентки».

В праздники посещает представления в театрах и амфитеатрах и, само
собой, торжественные религиозные мероприятия.

В полдень обильный прандиум, после которого также чтение, деловые
разговоры с управляющим и диспенсатором или сон. Вслед за этим обед, и
потом около получаса уходит на выбор платья, обуви, украшений и столько
же на то, чтобы всё это надеть. Если Присцилла идёт гулять пешком, то в
солнечный день велит брать зонтик. Но чаще прогулку по Городу молодая
красавица совершает в паланкине.

Во время которой может посетить подруг и молодых, зрелых, а когда и
преклонного возраста, мужчин. У коих позволяет себе остаться иногда часа
на два: в дни, когда она свободна от службы в храме. Но чаще дневные
визиты кратковременны, они лишь предваряют вечерне-ночные встречи.

Возвращаясь с прогулки, а дом её, кстати, на Марсовом поле, во
Фламиниевом Цирке, между Портиком Помпея и новыми Термами (термами
Нерона), Фабия может для разнообразия посетить эти последние, а не
домашние. В общественных ей доставляет немалое удовольствие ловить на
себе множество загорающихся желанием жадных глаз. Да и самой приятно
незаметно посматривать на крепкие мускулистые мужские тела и их
достоинства.

Итак, посетив термы, в большинстве случаев всё-таки свои собственные,
и чуть-чуть закусив после кубка вина, Присцилла или уходит в гости,
точнее, уезжает на носилках или, реже, принимает подруг, знакомых,
любовников у себя. Впрочем, для четырёх человек её дом открыт всегда:
брата Квинта и трёх подруг, для каждого из них есть даже отдельная
комната.

По чётным числам молодая женщина в середине первой стражи приходит в
святилище Великой Матери Богов, хотя на первой части службы, для
прошедших одно только первое посвящение, её присутствие необязательно.
Бывает, она пропускает эту половину богослужения или вообще не приходит
в храм, так как службы чередуются: один вечер лишь обычная, другой – раз
в четыре дня, точнее, по четвёртым числам месяцев – после простой ещё и
расширенная, или ночная. Начинающаяся вслед за обычной примерно со
второй стражей.

Непосвящённым, интересующимся её содержанием, жрица Фабия Присцилла
может поведать следующее, что не будет профанацией, разглашением
таинств. Ради читательниц

и читателей настоящих записей она даже рассказала чуть больше.
Поблагодарим же её и помолимся Кибеле, чтобы не гневалась за это на свою
молодую усердную служительницу.

Сначала куреты-привратники обходят собравшихся с особым ритуалом,
проверяя, все ли прошли второе посвящение и могут присутствовать на
предстоящих тайнодействиях. Затем Старшие брат или сестра вопрошают
адептов, готовы ли они сегодня принять духовно Идейских Нимф и Дактилов,
проводят молитву, помогающую это сделать. После этого следуют лёгкая
трапеза и возлияния Диндимене, руководимые корибантами; снова краткая
молитва (одного адепта за всех). Верующие духовно настраиваются и
ощущают присутствие в целле Блаженных: Нимф и Дактилов. Что необходимо
для проведения главного священнодействия, самой священной службы, столь
угодной Великой Идейской Матери. Не оставляющей без внимания своих
адептов и ниспославшей им такую форму поклонения, что приязненна и
Богине, и дарует наслаждение верующим… Надев туники, служители Реи
простираются ниц, слушая краткую завершающую благодарственную молитву
Старших брата или сестры. Которые, закончив её, поднимают и
благословляют всех отслуживших ночные Мистерии. После чего расширенная
служба считается законченной, прихожане постепенно расходятся по домам.

Когда и Присцилла отправляется из святилища домой, а когда, после
простой службы, может остаться у кого-нибудь на ночь. Тогда, встав
пораньше, она едет домой досыпать, и уже в носилках, по пути, снова
уснёт. И может не заметить, как слуги аккуратно переложат её на любимое
мягкое ложе.

XVI

В Амагальтусе, вечером пятого дня перед идами, молодая домина,
подустав сочинять и диктовать (что называется «писать»), лежит на
террасе, вдыхает чудный воздух и вдруг обращает внимание на поведение
двух воробышков в воздухе и на перилах таблиния.

- Скажите-ка, - обращается она к Ане и Кробилу, занятым здесь же
переписыванием, - как вы смотрите на то, чтобы женщины могли совершать
публичные ауспиции и, вообще, становится авгурами?

Юные красивые слуги выражают своё одобрение и интересуются, чем
вызвана эта великолепная мысль. Госпожа удовлетворяет их любопытство.

- Наблюдала сейчас за двумя пташками, и мне показалось, это кое-что
означает. Я вам скажу, но только и вы мне сначала кое в чём признаетесь.
Кого из фамилии вы хотели бы видеть в своих кубикулах?

Кробилу лет пятнадцать-шестнадцать, он очень миловидный, мягкий,
изнеженный, замечательно наносит притирания и масла. Мальчик краснеет и
отвечает:

- Благодарю, госпожа, с Хатанидом мы живём мирно и дружно.

- Эй, Кробил, - играючи хлопает его по ноге Ана, - ну ты и негодник!
Небось в нашу чудесную домину влюбился?

- Ана, не шути так, не зарывайся, - строго говорит Фабия, но замечает,
что мальчишка краснеет ещё гуще, уши прямо горят. - И ты не ответила.

- Простите, моя госпожа!- подбегает к ней служанка, целует ноги и
возвращается на место. Прошу вас, моя чудная домина, вместо Флеи пусть в
моей спаленке будет Ксана. С вашего разрешения я провела с ней пару
ночей. Ей, по моему, было приятнее, чем со всякими мужланами.

- Хорошо, пусть Ксана переберётся к тебе.

- Госпожа, а что же вы увидели в тех птичках? - не забыла Ана того,
что хотела сказать хозяйка.

- Ах, да, слушайте. Почудилось мне, будто их поведение и чириканье
означает, что завтра ко мне приедет какой-то молодой человек. Возможно,
просто показалось. Впрочем, завтра и увидим, - Фабия, прикрыв рот,
зевнула. - Пойду спать. Ана, идём. Возьми это покрывало, и тунику снять
поможешь, что-то сил нет самой…

На следующий день после прандиума она снова собиралась вздремнуть.
Перед этим прочла начатые записи. Обратила внимание на интересный момент
– за один день два случая с переодеванием и ещё один из пошлого, но в
тот же день рассказанный Едва Присцилла начала засыпать, в её спальню
заглядывает Ана и шепчет:

- Госпожа, вы спите? Моя госпожа, к вам приехал гость.

XVII

Фабия посылает приготовить и принести свою лучшую паллу и сказать,
чтобы прибывшего попросили подождать, предоставили ему всё необходимое и
всё, что он пожелает. Она немного волнуется. Встаёт, начинает
прихорашиваться и наряжаться с помощью прибежавшей с туникой Ксаны и
других служанок. В это время её гость тоже переодевается: снимает
дорожную одежду и облачается в новую, видимо, только что купленную тогу.
После чего проходит в атриум ждать хозяйку.

Ана приносит паллу, госпожа отправляет её внимательнее поглядеть на
приехавшего под предлогом ещё раз поинтересоваться, чего он желает.
Вернувшись, фаворитка рассказывает.

- Ах, моя госпожа! Он такой молодой, этот эфеб! Если бы не мужская
тога, я бы подумала, он ещё мальчик. Ростом как вы, домина. Не скажу,
что худенький.

- Хорошо, а лицо какое? Не страшный?

- Нет, что вы, госпожа, совсем наоборот, симпатичный. Волосы
светло-русые, немного длиннее, чем обычно сейчас у господ. Что ещё?
Много золотых украшений…

- А глаза?

- Я только на миг взглянула. Вроде серые.

- Он чего-нибудь захотел?

- Я спросила его, а он заговорил как по писаному. «Я желаю только,
чтобы твоя госпожа как можно меньше беспокоилась моим приездом. И, если
это никого не обременит, я бы просил разместить моих мулов, лошадей и
рабов».

- А ты что, ещё не сказала об этом Галику?

- Простите меня, прошу вас, но сразу, когда приехал этот юный
господин, прокуратора не было, вроде он где-то на новом винограднике. А
сейчас, как приехавший господин сказал, я пошла и распорядилась о
размещении. Вы же сразу велели, моя домина, дать ему всё необходимое.

- Хорошо, молодец!

Итак, юный всадник прохаживается в атриуме, взволнованный новой для
него ситуацией. Один, в гостях у одинокой знатной патрицианки, которая
что-то не спешит к нему выйти. Может, у неё есть какие-то важные дела. К
тому же сама она его не приглашала…

Приветливо улыбаясь, излучая уверенность, Присцилла входит к
заждавшемуся эфебу. Видя его смущение и некоторую растерянность, сама
начинает разговор.

- Весьма рада видеть вас на моей скромной вилле, юноша! Фабия
Присцилла Младшая, дочь Тита Фламинина Постума, приветствует вас как
своего гостя!

- О, я безмерно благодарен вам за гостеприимство. Надеюсь, двадцать
моих слуг никак не стеснят вашу фамилию… Простите, Фабия Присцилла, что
приехал вот так, под вечер… почти… и … Надеюсь, я не отвлекаю вас, не
мешаю вашему уединению…

- Спешу уверить в обратном. Я весьма обрадовалась, услышав о вашем
прибытии, - она чуть было не сказала, что немного ждала его. - А теперь,
если вы ещё не забыли, будьте любезны назвать себя.

- О, прошу прощения, - дальше юноша делает комплимент по услышанной
подсказке, - но, действительно, любой мужчина забудет все правила
приличия…

«А мог бы сказать, - думает Фабия, - «забудет обо всём на свете».

-…едва увидит вашу красоту. Меня зовут Луций Габерий Флор, я всадник,
сын всадника Публия.

- Очень, очень приятно! Счастлива, что наше знакомство наконец
состоялось! Смею рассчитывать, что вы будете вести себя как квирит, а не
как неотёсанный варвар: ведь вы изволили выразиться, что «забыли правила
приличия». Пройдёмте, Габерий Флор, во внутренний дворик, и там
расположимся поудобнее, - продолжает Присцилла, пока они идут в
перистиль, где уже играет флейта; в полутёмном коридоре она на миг берёт
его за руку, будто показывая дорогу, и эфеб тотчас смущается, краснеет.
- Поудобнее, ведь вы, я уверена, очень устали.

- Нет, что вы – я полон сил! - совсем по-мальчишески отвечает он.

Ана была права насчёт его возраста. И внешности тоже. Над верхней
губой и на подбородке светлый пушок, на щеках румянец.

- Буду рада убедиться в этом ночью, - глаза гостя стали размером с
блюдца. - Минувшей ночью, в утреннюю стражу, на виллу хотели напасть
разбойники, но моя верная Уриана пригрозила, что их побьёт сама Парис, и
они, испугавшись, убежали. Я хотела просить вас побыть ныне стражем
этого мини-града, ведь служанка позабыла, что Парис здесь уже
нет…Расслабьтесь, я пошутила: не было никаких разбойников. Вы, пожалуй,
не были в армии?

- Нет, - обескуражен Флор, - не был.

- О Геркулес! Что же мы стоим? Вот, прошу, прилягте – окажите честь
пообедать со мной, - Фабия и Габерий ложатся, разделённые столом, лицом
друг к другу. - А то, что вы не были в легионах, совсем не страшно. И
даже к лучшему – не огрубели, не утратили свою очаровательную юную
свежесть. Давайте до дна выпьем первый кубок. За наше счастливое
знакомство! - видя, что гость торопится поднести чашу к губам, хозяйка
мягко напоминает. - И не забудем умилостивить Богов, снисходительно
допустивших ваш приезд – прольём несколько капель. Вот и хорошо, - они
выпивают. Кубок девушки, внешне не отличимый от другого, вмещает почти
наполовину меньше. Поэтому она не боится, осушая его, захмелеть больше,
чем ей хочется. - Ибо как высокопосвящённая жрица, можно сказать,
заместитель Понтифика, я обязана следить за соблюдением священных
ритуалов, не так ли?

- Конечно, Фабия Присцилла, извините, что забыл.

- Давай договоримся. Переходим на «ты», это раз. Если ты не против,
конечно. Для тебя с этого момента я просто Фабия, это два. Согласен?

- Да, я только за, конечно. А вы… - но тут хозяйка чуть нахмурила
бровки. - То есть ты, Фабия, зови меня Луций.

«Он Луций, я Муция – интересно (хотя далеко не первый Луций). Но пока
не хочу открывать моё прозвище, - размышляет Присцилла, жуя обожаемое ею
жареное мясо. - Надо придумать что-нибудь другое».

- Позволь лучше называть тебя Флор. Ты свежий, юный, благоухающий –
как цветы, что радуют взоры Богов и смертных! Этой весной твой когномен
так идёт тебе! Выпьем за твою молодость и свежесть!

«Если бы никто ещё не срывал тебя до меня, - лезет в голову Фабии
мысль, пока они пригубляют оставленное Ребилией и Геллией лесбосское. -
Надо ещё польстить ему. Назову его Тесеем. Ведь так совсем недавно моего
возлюбленного, не сговариваясь, назвали две мои подруги. Пусть у этого
юноши хотя бы данное мною прозвище будет напоминать мою великую
любовь».

- В этом доме, пусть довольно небольшом, я всё-таки порою чувствую
себя одиноко и блуждаю как в Лабиринте. Хотя здесь нет Минотавра, кто
знает, что может случиться с беззащитной девушкой. Хочу звать тебя
Тесеем. Не возражаешь?

- О Фабия, я горжусь данным тобою прозвищем!

- Вот и славно. Пьём за Тесея и Фабию!

- Да, это здорово! - поставив кубок и беря со стола яблоко, говорит
гость. - Решусь спросить у тебя, прелестная хозяйка. Твоя вилла
просторна. Может, есть и термы?

Отметив, что он уже осмелился на такое обращение, Присцилла отвечает:

- Что значит «может»? Скромные, небольшие, но они, естественно,
построены. А что ты хотел, Тесей?

- Да я, в общем-то, с дороги… - снова смутился Габерий, - неплохо бы…
хотел бы помыться.

- Это замечательно, но я пока не пущу тебя туда, - на недоумённый
взгляд даже переставшего жевать яблоко эфеба Муция объясняет. -
Во-первых, термы ещё не подготовлены – я велела бальнеаторам не
торопиться, но сделать всё наилучшим образом. Во-вторых, я тоже
собиралась посетить их сегодня. А ты, Тесей, обещал вести себя
цивилизованно, соответственно, я рассчитываю, что ты уступишь девушке. К
тому же прелестной, как ты польстил мне. Уступишь первенство их
посещения, не правда ли?

- Да, Фабия, бесспорно. Но я не льстил, ты и вправду прелестна.

- Благодарю, - поднимает она свой бокал. - Давай выпьем за красоту.
Как сказал о ней философ Карнеад, это владычество без охраны. За
красоту!

Отпив и держа кубок в руке, юноша восхищается:

- Как это верно! Ты сразу покорила меня, Фабия. Этот мудрец, как ты
там его назвала, он здорово это выдумал. Теперь я буду звать тебя
владычицей, повелительницей!

- Принимаю. Слушай мой первый указ. Ты должен побольше есть. Не
стесняйся, ведь ты, пожалуй, любишь покушать. Приляг как тебе удобно,
расслабься. Иначе ты быстро устанешь, истратишь свои силы и не сможешь
восстановить их. Ешь, Тесей, всё, что нравится, что на тебя смотрит.

- Слушаю и повинуюсь, - налегает на только что поднесённые блюда
гость, беря подряд то с одного то с другого.

Хозяйка тоже принимается за обед, решив плотнее поесть сейчас, чтобы
вечером почти ничего не брать в рот. Так советует её врач – не кушать с
наступлением первой стражи. Порядком закусив, они берутся за кубки. На
этот раз решился произнести тост эфеб.

- Фабия, давай выпьем за тебя! За красивую и гостеприимную хозяйку, за
повелительницу! - выпив, он интересуется. - Скажи мне, владычица, что за
статуя стоит в атриуме? Почему служанка, которую ты присылала, и ещё
один раб поклонились ей? Если это Бог, то какой?

- О Тесей, сколько вопросов! Пусть это останется загадкой Лабиринта…
Почему ты не берёшь грибы? - переводит Присцилла разговор в сторону. -
Они очень вкусные.

- Спасибо, Фабия, но я люблю только собирать.

- Пожа-а-алуйста! - она берёт блюдо с грибами и смеясь рассыпает их по
мозаичному полу галереи перистиля.

Служанки прыскают в кулачки, глядя на эту проделку и оторопевшего
Габерия. Придя в себя, он поднимается с ложа и действительно принимается
собирать, объясняя:

- В детстве я любил погулять по лесу, «поохотиться» на ягоды, грибы.
Но однажды на моих глазах раб отравился каким-то из них. С тех пор я не
могу их есть, но побродить в их поисках по лесу мне по-прежнему
нравится.

XVIII

–

 hм0

ц

рецов, так наставлял сограждан: прежде чем приказывать, научись
повиноваться. Вижу, в тебе сокрыт великий ум. Он лишь нуждается в
развитии, в учителе, который бы задал ему верное направление. Так и
быть, я побуду твоей наставницей, для начала преподав кое-что из семи
мудрецов…

Монолог Присциллы, изредка прерываемый восклицаниями восхищённого
ученика, для которого она была не только повелительницей, прелестной
хозяйкой и наставницей, но уже «прекрасной Ариадной» - «Долго же он
боролся со смущением,- отметила она про себя,- прежде чем решился так
меня назвать» - восьмым, и самым великим, мудрецом и ещё кем-то, девушка
и не помнит, вроде авгуром и верховным понтификом – монолог её длился до
второй стражи… Ей нужно было бы приказать записывать и его, а потом
продать книготорговцу, как философский монолог «К Тесею», или «Ариадна».
Главное, оригинально – у всех диалоги, а у неё монолог, к тому же автор
– женщина. Подруги быстро распустили бы слухи о достоинствах книжки…
Жаль, Фабия и сама не запомнила всего. А ещё был момент: когда
разошлась-разговорилась, только подумала, как она в этот вечер
красноречива, гость назвал её ещё и женщиной-Цицероном…

- Ты верно поступаешь, Тесей, что больше всё молчишь. Сейчас поясню,
только давай смочим уста – у меня во рту снова всё пересохло. За
лакедемонянина Хилона! - поднимает Присцилла кубок за, наверное,
седьмого, последнего мудреца. - И за прекрасные отношения между
наставницами и учениками!

Приняв божественной влаги, она облизывает губы. Они блестят в свете
факелов. Девушка наслаждается тем, как этот мальчик смотрит на неё.
Заканчивает урок философии:

- Хилон из Спарты говорил: «сдерживай язык, особенно в застолье». Сам
не ведая, ты уже следуешь почти всем их премудростям. Вот так. Или я
ошибаюсь относительно твоих способностей?

- О нет, повелительница! Ты не можешь ни в чём ошибаться. Я умный, да.
Просто …

- Молчи. Я знаю. Сейчас подожди немного или иди освежись, тебя
проводит Флея. Я быстро вернусь, не волнуйся.

Она уходит, ей самой надо чуть развеяться, избавиться от лишнего вина
в желудке. Заранее велев сплести пару венков, теперь она забирает их и
несёт один в руке, а другой уже на голове. Увидев её увенчанную, едва
успевший вернуться Флор недоумевает:

- Какой сегодня праздник, что-то я не припомню.

- Вообще-то идут Мегалезии... Тебе не всё ли равно? Ведь главное: твой
приезд сюда – вот наш праздник! - Фабия надевает на прилегшего эфеба
второй венок. - Повелеваю радоваться и пить новый кубок! - сама немного
отпивает, снова облизываясь. - Теперь я всё-таки иду в свои термы. А
если уж я их посещаю, то не тороплюсь уйти. Тесей, я помню, ты хотел…
Подожди, помоешься тоже. Вот Уриана, она тебе покажет, куда идти. Ты
слушаешь меня, мой мужчина?

- Да, я подожду, повелительница.

Присцилла подходит к нему, нагибается и на мгновение соединяет их
уста. Отворачивается и не спеша уходит, сказав Ане:

- Пойдём, мне нужно кое-что тебе приказать, - отведя её в сторону,
тихо говорит. - Когда он допьёт второй кубок, проводи его ко мне в
тепидарий…

Молодая домина успевает смыть с себя дневную пыль и перейти в
ункторий, пока Габерий пришёл в тёплоё отделение. Он моется, а Фабия
незаметно наблюдает. Пухленький, видно брюшко, похоже, эфебии – не самое
любимое его место. Торс гладкий, но ноги покрыты волосиками, тоже
светлыми. «Что ж, могло быть и хуже», - думает хозяйка и зовёт его в
элеотезий:

- Иди ко мне, Тесей. Ты любишь свою Ариадну?

Увидев её почти обнажённой, юноша не сразу смог вымолвить:

- Моя повелительница!.. Ты так прекрасна!.. Да, я люблю тебя!

- Повторяй это… Говори мне слова любви, мальчик…

И Присцилла, положив его на спину, снова берёт в свои руки инициативу.
Здесь её лучшая подруга, Шрамик, сказала бы: «О Купидон! А я и не знала,
что теперь эта штука так называется!» Берёт в свои руки инициативу их
уже гораздо более близкого общения Ц…

Флор слишком быстро завершает свой путь к вершине наслаждения. Его
партнёрша даже не успевает как следует отдаться огню страсти. Ласково,
видя его смущение, она просит его в другой раз не торопиться, несколько
сдерживать себя, чтобы «не разочаровать свою повелительницу, которая
надеется, что вскоре он заслужит похвалы».

Фабия уводит гостя в отведённую ему спальню. Где, после
непродолжительной нежной беседы, начинает целовать его молодую гладкую
кожу на плечах, груди, шее… В комнате он уже показывает себя – как это
Секстия угадала? – выносливым любовником, компенсируя явную нехватку
опыта. Но это ничего: у огненно-опытной повелительницы его хватает на
двоих. Ц…

В перерыве между двумя потоками желания они лежат, тихо разговаривая.
Отдавшая много сил захлестнувшей волне страсти, Муция почти не может
говорить и на этот раз слушает юношу , откровенно изливающего все свои
мысли. Среди прочего эфеб рассказал и о своих переживаниях в атриуме,
когда он ждал её выхода. О своих четырёх предыдущих связях, не слишком
удачных и очень кратких. Поведал и о знакомстве с лучшей подругой своей
«отныне повелительницы».

Заканчивая дела в Тарраконе, Флор готовился к отъезду домой. Но тут
Сервия Гальбу провозглашают императором, и он, вернувшись из Нового
Карфагена, набирает не только подобие Сената из местной знати, но и
личную охрану (вместо солдат) для своей опочивальни, «добровольцев» –
как раз из юных всадников. Симпатичный Габерий, к тому же не местный, а
из самого Рима, был «призван» туда в числе первых. Очень опасаясь такого
товарища, хотя и не метившего в командиры, многие «добровольцы» стали
строить козни и выдумывать на него гнусные обвинения. С другой стороны,
просто уйти он не мог – боялся, что суровый старик рассердится
пренебрежением к оказанной чести. Стоя в карауле возле спальни
провозглашённого императора, он целиком был погружён в горестные свои
раздумья – как бы вырваться из этого запутанного клубка – и совершенно
упустил тот момент, как кто-то тихонько «прошмыгнул» в охраняемую
опочивальню. Абсолютно для него внезапно чьи-то ладони закрывают сзади
глаза… Хмельная Вера едва прямо с поста не утащила эфеба в ближайший
подходящий покой. Лишь страх подвергнуться наказанию удержал его в
противодействии страстному напору красавицы. В числе прочего она и
пообещала помочь ему покинуть «добровольцев» и Тарракон. С началом
утренней стражи, когда его сменил особо невзлюбивший его всадник, Шрамик
– не скучавшая, однако, в одиночестве, ей не давал это делать настырный
легат Виний – прислала за Габерием служанку. Однако любвеобильная
прелестница ночью несколько переусердствовала с вакхическим напитком и
не смогла как следует распознать потенциал юного партнёра. Через день,
как и обещала, «вызволила» его из «добровольцев», и даже предоставила
каюту по соседству. На судне же и в Массилии постеснялась солдат дяди и
не приглашала Флора даже днём…

Чувствуя, что приятная, но всё-таки усталость, чуточку отпускает её
тело, Присцилла потихоньку начинает прелюдию. Удивляется, что и Тесей
уже готов к новым подвигам на их ложе. Пока может связывать и
произносить целые слова, она шепчет ему с придыханием:

- Вот в этом ты – настоящий мужчина! Этим ты и дорог, герой, одолевший
рог Минотавра! Только говори мне о своей любви… - Ц…

Из кубикула юного гостя, еле шевеля ногами, Фабия ушла лишь с началом
утренней стражи…

XIX

На следующий день, третий перед апрельскими нонами…Впрочем, молодой
женщине, лежавшей в своей постели, было мало дела до числа. Около месяца
она провела без интимной близости, а прошедшая ночь принесла ей такое
удовлетворение, что и о месяце, и о годе можно было позабыть, и о своих
годах. А ведь двадцать третий свой день рождения она тоже справляла в
одиночестве, здесь, в Амагальтусе, не желая приглашать всякую
деревенщину из окрестностей, а других достойных владельцев вилл не было
никого. Аналогично были встречаемы в любимом поместье и празднества
наиболее почитаемых патрицианкой Богинь – Квинкватрии и Мегалезии.
Отмеченные, правда, немалыми жертвами, едва ли не более обильными, чем в
ближайшем городке. Куда она сама к тому же и отправляла с дюжину
животных в первый день каждого праздника.

А как же её любовь? А вот как. После полудня страшным усилием воли
Фабия заставила себя встать с кровати, после обильного прандиума, а,
скорее, уже обеда, она прошла в атриум, села на колени у статуи
любимого, «и так говорила».

- О лучший на свете! Самый родной! Самый дорогой! Радость моя!
Возлюбленный мною больше жизни! Прости меня, но если бы я ещё с
полмесяца не была с мужчиной, я заболела бы физически, сошла бы с ума.
Этот мальчишка мне нужен только для тела, - Присцилла даже призналась,
для какой именно его части. - В уме, сердце, душе безраздельно
властвуешь ты, красотою, мужественностью и мудростью подобный Богу!
Знаю, ты прощаешь, ибо совсем не обрадуешься, увидев меня немощной и
душевнобольной. Благодарю, любовь моя!

Вернувшись в свою комнату, начинает чуть подкрашивать лицо (то есть
руководить соответствующими действиями своей служанки), благодаря и
славя Бастет и Киферею, что много и не нужно.

Муция пользуется декоративной косметикой совсем мало, как и Шрамик.
Парис вообще редко приукрашивает лицо, а вот Елена делает это чуточку
лишнего. Уделяя много внимания своей внешности, она зато обладает самыми
ухоженными ногтями и на руках, и на ногах, просто идеальными, и вообще
выглядит самой холёной из квартуорфемината. Не только Ребилия, но и
Фабия с Секстией, бывает, принимаются, восхищаясь, целовать её пальчики.
Та гречанка-утешительница, Мелета, наверняка посасывала и пухленькие
пальчики ножек Геллии.

Сидя перед зеркалом Фабия вспоминает, как почти сразу точно
охарактеризовала своего гостя, едва увидев и чуть пообщавшись. Это
подтвердилось дальнейшим его поведением и рассказами между телесными
усладами. Малообразованный – отец пожалел денег на хороших
преподавателей; плохо знает хорошие манеры, вкусы не развиты. Выпячивает
богатство – слишком много золота на теле, сразу сказал, что с ним две
декурии слуг. Симпатичный, но не уверенный в себе. О чём говорило хотя
бы то, как он не совсем уютно чувствовал себя в новой тоге. Девушка
видит, как он дуется, когда она называет его юношей, намекает на его
возраст. А её это забавляет, да и он лишний раз припомнит, насколько она
выше его в обществе. Зато когда Присцилла хочет похвалить Флора, ей не
надо долго думать, что сказать – стоит только обратиться «муж»,
«мужчина», он чуть не млеет. Впрочем, они же не в Городе – здесь, в
провинции, и такое развлечение, такой любовник Фабии вполне сгодится. Да
и приятно женщине, в конце концов, когда ею, пусть не самыми изысканными
словами, непрестанно восхищаются.

Заглянувшая Флея докладывает, что обед накрыт, всё готово.
Проснувшись, домина приказала расставить ложа и столики в таблинии
второго этажа. Теперь отсылает Ану проверить – всё-таки та сама семь
дней назад была там некоторым образом наравне с госпожами – и пригласить
к трапезе Габерия.

Муция ещё разок бросает взгляд в зеркало – косская туника великолепно
смотрится. К чему верхнее платье? Она же в Амагальтусе, у себя, в
родовом поместье, а после вчерашнего оно и перед гостем необязательно.
Как и лифчик – к чему он? Закрывать чудесную грудь? Увольте.

Посмотрев на портрет любимого, любящая ещё раз просит у него прощения.
В прекрасном настроении владелица виллы поднимается в просторную, уже
почти всю в тени приближающегося вечера галерею. Облокотившись на
перила, ладонью прикрыв от солнца глаза, созерцает море, довольно
спокойное; его шума почти не слышно. Подошедший Флор останавливается и
не решается отвлечь её, явно любуясь далеко не морем: на солнце её
туника совсем ничего не скрывает. Не оборачиваясь, она приветствует
гостя:

- Здравствуй, Тесей! Что ты так долго стоишь? Приляг на ближнее ложе –
так тебе будет удобнее глядеть на меня.

Он послушно ложится и сначала делает подготовленные комплименты:

- Фабия, ты прекрасна! Ты лучшая в мире женщина! Клянусь Юпитером
Величайшим, я никогда не видел такой! Никогда и нигде!

- А сейчас ты что видишь?- она хочет услышать экспромт.

- М-м-м, твоя фигура совсем как у очень юной девушки.

- Что ж, спасибо за это «как». Я, значит, старая. Благодарю.

- Нет, нет. Извини, моя повелительница. Ты не старая, я не это хотел
сказать…

- Нет, теперь ты изобличён, - Муция решает припугнуть эфеба. - Ты
думаешь, раз сам такой юный, всех, кто уже чуть-чуть старше двадцати,
можно вычёркивать из списка молодых и красивых. Ты будешь страшно
наказан. А чтобы эта кара начала тебя мучить уже сейчас, свой приговор
ты не услышишь сразу. Обжалованию он не подлежит, ибо у тебя только одна
владычица. Ради справедливости – следует выслушать и другую сторону –
предоставим слово твоему адвокату. Уриана, это ты.

- Моя госпожа, в защиту вашего гостя…

- Это твой клиент, так и говори.

- В защиту моего клиента скажу, что этот мальчик ещё совсем молод.
Нельзя его строго наказывать. А ещё он принёс два чудных венка. У меня
всё, моя госпожа.

- Выслушав защиту, признаю её аргументы неубедительными, недостаточно
весомыми, принятого решения не меняю. Тесей, что за венки?

- Прелестная Фабия, я сам нарвал цветы для них. Ты так правильно
сказала вчера: наша встреча – настоящий праздник! Выбирай любой.

Она берёт тот, что не слишком пышный и, будто всё ещё сердясь,
забывает про второй и про «спасибо». Ложится, надевает венок, поправляет
волосы и берёт кубок.

- Эй, храбрый Тесей, не унывай… пока. Поднимем бокалы за любовь! Час
назад Киприде принесён в жертву белый ягнёнок. Пусть теперь к нему
добавляются возлияния. Слава Великой Богине! Такой тост только до дна!
Не останавливайся, юный всадник! - испив, Муция удивляется. - О Вакх!
Это фалернское! По-моему, три года назад в Кампании был такой удачный
урожай! Кто это выбирал? Стой, сама скажу. Моя подруга Секстия
посоветовала тебе. Молодец, что нашёл.

- Да, самое дорогое оно было!

«Да, не в самой дорогой лавке», - но вслух Присцилла говорит другое:

- Благодарю и за фрукты. Погоди, а ты что, не собираешься оплатить
услуги адвоката? Дай же ей начатую амфору, - Ана поклоном благодарит и
берёт у эфеба гонорар, домина разрешает ей сбегать отнести его в свой
кубикул. - Правильно, Тесей. Ты снова поступаешь разумно. Иначе, оставив
патрона без вознаграждения, ты бы не смог рассчитывать на дальнейшую
защиту. Отныне ты будешь называть Уриану своим адвокатом и патроном.
Относись к ней почтительно. Ты всё понял, мудрый муж? - устраивает
патрицианка небольшую проверку. Не захочет рабыню звать патроном – ещё
не влюбился, надо будет приложить ещё немного усилий.

- Конечно, моя повелительница! Я лишь позволю себе надежду на
небольшое снисхождение. Не наказывай меня очень строго, а, Фабия? -
заглядывает он ей в глаза.

- Я подумаю, юноша, - улыбается она. - Скажи какой-нибудь тост.

- Прелестная Ариадна, выпьем за тебя! За твою красоту! - молодой
всадник без передышки осушает свой кубок.

- И молодость! - выпивает и она свой бокал. - Если бы ты добавил два
лишь слова: «и молодость» - был бы уже наполовину помилован. Но теперь
поздно… Ешь, тебе надо. Для поддержания молодой силы. Тесей, ты помнишь
о семи мудрецах, наш вчерашний урок? Говори, я послушаю.

Пришлось ей самой вкратце всё растолковывать ему заново. За такой
беседой они подняли ещё два тоста.

- Ана, совсем забыла тебе сказать. Отныне ты не только адвокат, но и
патрон этого юного всадника. Тесей, ты не забыл ещё, что Уриана как
истинный оратор защищала тебя перед твоей властительницей? - Флор
немного растерялся, Присцилла сокрушается. - Да, как поразительно точно
на вопрос «Что быстро стареет?» философ Аристотель ответил:
«Благодарность». Хочешь научиться быть благодарным, Тесей?

- Конечно же, моя прекрасная и самая молодая Фабия! Что я должен
делать?

- Приедешь в Город, купи и прочитай труд Сенеки «О благодеяниях», -
видя недоумение эфеба, она находит момент подходящим. - А сейчас я поеду
верхом на прогулку по Амагальтусу. Планировала взять тебя с собой, но ты
наказан. Твоя кара: оставаться здесь одному.

Домина подмигивает фаворитке, и та берёт слово:

- Моя госпожа, я прошу о снисхождении к моему клиенту. Он усерден в
повиновении вам. Если вы смягчите своё наказание, он, наверное, будет
ещё лучше в послушании, - посмотрев на подаваемые хозяйкой знаки, чтобы
она была смелей и обратилась к Габерию, служанка продолжает линию своей
стороны. - Луций Флор, как патрон, я даю вам совет: просите о
помиловании. Защищая вас, я думаю, что сейчас это не повредит.

- Юная прекрасная Фабия, - внял рекомендации адвоката юноша, - прошу
тебя смилостивиться. Умоляю, возьми меня на прогулку, - он даже пытается
поцеловать своей повелительнице руку

Она не мешает, вяло даёт ему левую. Пока он не отрывает своих губ, она
говорит:

- Что ж, я склоняюсь к тому, чтобы удовлетворить ходатайство защиты о
снисхождении. Но есть два условия. Первое, непременное условие: ты,
Тесей, больше не забываешь благодарить своего патрона. Второе выполнишь
по своему усмотрению: взять на прогулку тех двух слуг, что остались с
тобой в доме, пусть несут вино и кубки. Приговор понятен?

- Фабия, благодарю! С радостью принимаю оба условия.

В подтверждение слов он кричит приказание своим рабам. Потом, сняв с
мизинца золотое, самое маленькое своё кольцо, он дарит его рабыне:

- Прими, мой патрон. Я признателен тебе.

Не дав никак поблагодарить всадника, госпожа отсылает её под предлогом
распорядиться приготовить лошадей.

- Вот действия и речь не мальчика, но мужа. Но Тесей, ты услышал о
снисхождении, но не знаешь о том, какое наказание тебе взамен.

- Какое же, моя властительница? Согласен на всё, лишь бы оставаться
рядом с тобой!

- Ночью я велю тебе кое-что сделать, и ты не посмеешь отказаться.

- О да, Фабия! Да!

- А сейчас не забудь снять тогу – здесь некого стесняться.

XX

Та дорога, по которой семь дней назад к арке мчался «военный отряд»
Секстии и Фабии с германцами-«преторианцами», была вымощена ещё внуком
Аллоброгика, также как и половина перпендикулярной ей, почти декумануса,
Лесной дороги. Они делят Амагальтус на четыре примерно равные квадрата.
Идущая от портала к морю и дому дорога, практически кардо, до Августа
была пограничной. При нём к поместью были присоединены обширные, почти
четырнадцать центурий, земли к востоку, и пограничная стала Центральной.

В поле и небольших кустиках поют птички, сопровождая цокот копыт.
Лошади молодой женщины и эфеба идут шагом по этой дороге, ещё называемой
дорогой Статуй. Впереди виден перекрёсток, изображение Гекаты смотрит на
них львиной мордой.

- А теперь я вижу Тривию, угадал?

Пока они не спеша ехали, Флор пытался угадывать, кого изображает
каждое изваяние. До главной развилки их стоит тринадцать, по одному
через каждый стадий. Римских Богов гость узнаёт, а вот троянских героев
и эллинских Божеств он почти не знает.

- Нет, мой ученик, эту статую воздвиг мой брат Гай. А он филэллин,
поэтому, естественно, это греческое Божество. Геката – Богиня
чародейства, ночных видений и мрака. Кстати, все скульптуры выполнены
греками.

- Как здорово! Фабия, я наслаждаюсь, даже слыша твой голос! Твоими
речами и познаниями я восхищаюсь…

Они совсем приблизились к пересечению дорог. Их кони шагают рядом, и
Присцилла часто задевает босой левой ногой ступню эфеба, каждый раз он
блаженствует. Остановив лошадь, она предлагает тост.

- За ночной мрак, в котором так уютно влюблённым! - два раба подают
наполовину наполненные кубки, которые господа осушают. - Ты гость,
решай, куда направить нашу прогулку.

- Повелительница! Прошу, расскажи, будь так добра, что налево и что
там направо.

- Пёсья голова Гекаты глядит в сторону участков городских колонов. Лет
семь они со своими рабами обрабатывают эти земли.

- А сколько всего они платят за аренду?

- О Геркулес! Сразу видно делового мужа, - Присцилла снова прикасается
к его ноге пальчиками своей и в этот раз даже нежно поглаживает. - А я
почти не интересуюсь денежными делами. Слышала вроде от Галика, это
прокуратор, что суммарно выходит около двухсот тысяч. А может, это в
Салнарбиях поблизости, у брата Квинта… А, нет, у него там арендная плата
побольше, тысяч триста – триста пятьдесят… Я путаюсь, не спрашивай меня
о всяких взносах. Лучше бы не перебивал своим вопросом.

- Извини, Фабия! Жаль, нет моего патрона. Но я слушаю дальше.
Продолжай, прошу.

Он наклоняется просить прощения к её руке, но девушка убирает её
потрепать гриву своей Стелы и подставляет ему колено. Юноша уже
нагнулся, и ему оставалось только поцеловать то, что подано. Она
смеётся:

- Очень хорошо! Вот так и впредь ты должен просить прощения у своей
повелительницы! И чем ниже, тем выше шансы на положительный исход! -
чуть успокоившись, продолжает объяснять. - Лошадиная голова изваяния
смотрит в сторону дороги, которая называется Лесной именно потому, что
ведёт в рощу, через арбусты. Отсюда их не видно за склоном. Так куда мы
поедем?

- Налево, если ты не против, Фабия, моя юная и прелестная
повелительница!

- Трогаем, только чуть быстрей.

Они проезжают полями, где в одном месте им встречаются рабы Флора.
Ночью хозяйка велела ему отправить всех его слуг (кроме двух) на её
поля. На посеве у неё не хватало рабской силы, хотя все двенадцать
декурий с виноградников, плюс нанятые на время работники, были заняты
там. Монитор щёлкает кнутом, и сеятели низко кланяются.

Через полстадия с другой стороны дороги трудятся её собственные рабы.

- Почему я не видел ни одного компедитуса, где они?

- В имениях нашей семьи, при Клавдии, по-моему, отказались от
эргастулов – это невыгодно. Как рассказывал мой любимый… - Присцилла
делает вид, что отвлекается, чтобы кивком и улыбкой ответить на
приветствия и поклоны декурии; лицо Флора вытягивается, он чуть рот не
открыл, - … мой любимый брат Квинт, в то время, когда Луций Сенека был в
зените могущества, это очень помогло. Философ приветствовал гуманность и
когда узнал, что у нас нет каторжных рабских тюрем, оказал отцу
значительную помощь.

Вскоре они уже проезжают между виноградниками.

- Справа новый, осенью даст лишь третий урожай. Да помогут Телл,
Церера и Отец Либер! Но вино – между прочим, фалернских сортов –
отличного качества! - показывает Присцилла молодому всаднику гордость
Амагальтуса. - Здесь налево старый, тоже арбуст, но перед рощицей чуть
меньше центурии шпалерного.

- Фабия, ты здорово всё разъясняешь. Ты так умна. Здесь всё
превосходно устроено. Я восхищён всем этим!

- Вот ты снова заставляешь меня усомниться в своей любви, Тесей. Как
жаль.

Она пускает Стеллу рысью, останавливает только у леска. Её догоняет
эфеб. Не оборачиваясь, будто обиженно, девушка выговаривает:

- Ты хвалишь ум и устройство поместья, но упорно молчишь о моей
внешней красоте. Или ты перестал считать меня самой прекрасной из
женщин? - надувает она губки, он молчит, опустив голову. - Во-первых,
извинись как ты умеешь, - Флор тут же спрыгивает с лошади, подходит и
целует ей подъём стопы. - Во-вторых, пока мы доедем до Термина, а потом
вернёмся сюда, к выезду из рощицы, ты напряжёшь свой интеллект и будешь
говорить о том, как я сейчас выгляжу, - подбежавшие рабы получают приказ
наполнить кубки. - Тесей, оторви свои коралловые уста от моей нежнейшей
кожи, - как обычно, Муция даёт юноше подсказки по выполнению
предстоящего задания, - и приложи их к своей драгоценной чаше. Выпьем за
хороший урожай! - она бросает опустевший бокал. - Поскакали,
красноречивый муж!

Вечернее солнце освещает лиственную рощу. Присцилла больше любуется
видами леса, полянок, ручейка, через который перекинут каменный мостик,
дикими лесными цветками, чем слушает, что там сочиняет её поклонник.
Иногда, впрочем, улавливая кое-что. О «сверхстройной фигуре» - это
верно. О «божественной груди» - патрицианка и сама не нарадуется. Когда
лучи Сола попадают на неё, тёмные, коричневатые сосцы прямо горят сквозь
почти прозрачную косскую ткань, колыхаясь от езды верхом. О «маленьком
волшебном ротике с полными губами, которые красивее коралла» -
подсказка, как всегда, услышана. О «длинных прекрасных шёлково-гладких
ножках»…

Остававшимся на месте виноносам не пришлось долго ждать: Присцилла не
стала медленно ехать, пожалев мальчика.

- Ты просто Гортензий Гортал! Благодарю! Скажи тост, и хватит.

- Фабия, прекраснейшая из женщин! За твою молодость и красоту! - он
высоко поднимает кубок.

- И за твоё раскрывающееся красноречие, достойный муж!

Повеселевший юноша начинает говорить о поместье отца недалеко от
Города, отвечая на вопрос о любимой вилле. В первую очередь он,
естественно, похвалился размерами – четырнадцать центурий, затем
количеством работников и так далее. Они подъезжают к Гекате. Флор
заканчивает, припоминая напоследок ещё одно «выдающееся достоинство»:

- … А дорожка одного из садов там длиной сорок стадиев! Приезжай
как-нибудь, прокатимся на квадриге. Фабия, прекрасная моя
повелительница, ты приедешь?

Гуляющие останавливаются у развилки.

- Обещаю подумать. Куда сейчас? Считаю, пора домой: солнце скоро
начнёт целовать морские волны на горизонте…

- О! Как ты здорово сказала!

А Муция всего-навсего позаимствовала сравнение у кого-то из поэтов
Ахайи. Они поворачивают направо, как раз к морю.

- А я запомнил. Это Ахиллес, - показывает гость на первое от
перекрёстка изваяние, - статуя воздвигнута в честь твоего предка
Аллоброгика, правильно?

- Да, мой ученик, наклонись ко мне, - Присцилла целует его в щёку. - О
Киприда! Ты просто неподражаемо свеж, мой Тесей!

- Надо же, совсем забыл спросить. Фабия! Моя юная, красивейшая
повелительница! Помнишь, тогда, почти сразу как мы познакомились, ты
сказала, что Уриана, мол, грозилась так: «Вас побьёт сам Парис!» Кто
это? Кем грозилась мой патрон? И ты ещё сказала, что она забыла – Париса
здесь уже нет. Прошу, не мучь меня, ответь… А то я морду набью этому
Парису! - вдруг выдаёт эфеб, видимо, выдумавший объект для своей
ревности.

Муция звонко смеётся, представляя, как это будет выглядеть: её спутник
такой неловкий и малоподвижный. Но вдруг напускает на себя серьёзности.

- За морду ты немедленно попросишь прощения, в максимальной степени! -
пока он соскакивает с коня, идёт рядом со Стеллой, которую Фабия не
останавливает, и на ходу целует её ухоженные гладкую пяточку и тонкие
пальчики, она говорит. - Если у тебя останется желание это сделать, буду
рада посмотреть. Ты смелый мужчина, я догадывалась. Храбрый. Но, видимо,
не всегда хорошо слушаешь. В тот день я сказала «сама Парис». Это моя
близкая подруга. Позже я познакомлю вас, и мы обговорим условия
поединка. Возражения не принимаются, ты же доблестный муж и должен
держать слово!

- Твою подругу я жалею, Фабия. Но твоё слово – закон для меня,
повелительница. За свой неосторожный язык я прощён?

- Да, садись на коня и поехали скорее – нужно многое успеть.
Перекусить, испить божественной влаги, смыть дорожную пыль. А потом,
если не забыл, ты должен быть готов понести своё наказание.

Выполнив всё, что она наметила: поев фрукты, выпив чудесного вина,
сполоснувшись в тепидарии, где прислуживала одна Ана, любовники
полуобнажёнными проходят в комнату Флора, где Присцилла озвучивает
«наказание». В разгар прелюдии она просит юношу:

- Милый Тесей, у меня зачесалась спинка, между лопаток. Нет, не
пальцами. Поцелуй, почеши там язычком… Вот так… Хорошо. Хватит.

Вскоре она снова жалуется.

- Ой, снова чешется. Только ты, пожалуйста, снова своими устами и
язычком, мой чудный мужчина. Это и будет исполнение твоего наказания.
Сейчас между пальчиками ножек.

Эфеб садится на ковёр и берёт ступни девушки в руки:

- Конечно, милая Фабия, конечно, любимая! Между какими?

- Между большими… - и она нежно, но и властно направляет руками его
голову себе… Ц…

У эфеба неведомым образом остались силы отнести Присциллу в её
комнату. Её же хватило лишь на то, чтобы не заснуть у него на руках.

XXI

В день накануне ид Фабия проснулась за час до полудня. После трапезы
прошла в перистиль, где занялась, удобно разлегшись на ложе или
прохаживаясь в галерее, своими записями. С наступлением вечера она
прервала это занятие и сама пошла звать юного любовника на ужин.
Заглянув в комнату, увидела его валяющимся на кровати.

- Тесей, поднимайся! Хватит лежать. Ты кушал что-нибудь сегодня?
Только прандиум? Это ты зря. Мужчина должен хорошо есть. По крайней
мере, мой мужчина в моём доме, чтобы ночью… Ты сам знаешь, зачем. Иди в
таблиний наверх. Не медли.

- Да, моя повелительница, - отвечает он уже в спину Присцилле. Которая
идёт распорядиться насчёт терм и сказать Ане, чтобы та нашла другую
рабыню служить за столом. А сама фаворитка чтобы легла на поставленное
вплотную к Флорову ложе. Госпожа отправляет служанку вперёд себя с
наказом быть понаглее и, если что, напомнить о благодарности. Муция
потихоньку крадётся за ней по лестнице и осторожно заглядывает на
галерею.

- … ложись вот сюда, мальчик, так сказала твоя повелительница.

- Да, патрон, конечно. Ты принеси, пожалуйста…

- Ошибаешься, - перебивает сметливая Ана. - Вот Сирена, можешь её
послать за тем, что нужно.

- Сирена, - говорит той несколько обескураженный эфеб, - возьми в
перистиле или атриуме… что-то я забыл… венки принеси.

Уриана ложится рядом с ним, поставив ногу на его ложе. Видя, что Флор
готов сопротивляться, она останавливает:

- Помни о благодарности!

- Что?

- Непременное условие, - вступает в таблиний и в беседу Присцилла. -
Ты ведь не забываешь своих обещаний? Дай свой кубок патрону. Уриана, пей
вино, за благодарность. Можешь всё, а захочешь, оставь клиенту.

Обозначив таким образом иерархию, Фабия тоже ложится за стол. Её
фаворитка проливает несколько капель, пьёт сама, милостиво оставляет
половину совсем растерявшемуся мальчику. Сирена приносит венки и по
знаку домины надевает их сначала закусывающей рабыне, потом богатому
всаднику.

- Успокойся, Тесей. Отвечай только да или нет. Ты любишь меня?

- Да.

- Хочешь быть рядом со мной?

- Да.

- Адвокат всегда защищает тебя и выручает?

- Да.

- Вот и замечательно. Теперь все просьбы ко мне – через мою фаворитку.

- Да.

- Правильный ответ. Наклонись ко мне.

Муция через стол лобзает его. Лишь почувствовав пробуждающееся
желание, отрывается. Потрясённый юноша произносит:

- Да-а!..

Они подняли ещё пару тостов. Флор оставляет половину кубка патрону и
даёт ей закуску со стола.

- Как хорошо… - блаженствует Присцилла, растянувшись и закрыв глаза. -
Но я собиралась идти в термы, надо сходить.

- Фабия, я ведь иду с тобой?

Она делает вид, что не слышит.

- Моя прекрасная и юная повелительница, разреши…

- Эй, Хатанид, - перебивая, кричит вниз хозяйка, - баня готова?

- Да, - слышится голос слуги, - как раз всё готово, госпожа.

Наконец, до эфеба доходит.

- Уриана, будь любезна попросить свою домину о разре-…

- На твоём месте, душка, я не стала бы предстательствовать за клиента.
Не слышу просьбы в его голосе, он будто небрежно приказывает. Не так
говорят, когда хотят понравиться фаворитке. К тому же в таких случаях
дарят подарки, ища её расположения.

Всадник снимает браслет с левой руки; Ана не растерялась – подаёт ему
запястье, на которое юноша, повторяя своё прошение нужной Муции
интонацией, надевает украшение.

- Моя госпожа, возьмите его сейчас с собой.

- Раз ты этого хочешь, милая девочка. Так и быть, ради тебя.

В термах Присцилла просто моется и принимает омолаживающие ванны, ни
разу не взглянув на эфеба. Зато он не отрывает от неё любовного взора.
Недостаточно он подарил адвокату, а та может обращаться с ним с каждым
разом всё вольнее. Озорная улыбка появляется и на лице служанки, когда
её молодая домина шепчет ей об этом на ушко. Помывшись, Фабия терпит
старания эпилятора, занимающегося после ножек и подмышек холмиком Венеры
(так с детства Фабия называет лобок; как и Ребилия, она не переносит и
там ни одного волоска; Вера же и Клементина оставляют ровненькие
аккуратненькие прямоугольнички). Переходит в ункторий, отсылает того
слугу, который обычно занимается натиранием и умащением (ванны с
полезными для кожи настоями, процедуры в элеотезии молодая женщина
принимает регулярно). Сказав Ане, чтобы занялась притираниями, она
вольготно лежит, наслаждается ароматом набатейских благовоний, очередь
которых за галльским бальзамом, движениями нежных ладоней служанки и
неотрывающимся от них взглядом юного всадника.

- Ты должен полюбить эти руки, Тесей.

- Я уже завидую им, а теперь и люблю, моя повелительница! - радуется
он, что возлюбленная к нему обратилась.

- Благодари мою служанку, она ублажила сейчас моё тело, просто нанеся
смягчающий бальзам. Но сделала это так, скажу я, что я наслаждаюсь,
радуюсь и даже заговорила с тобой. Теперь понимаешь, как ты должен
относиться к рукам патрона, к ней самой?

- О да, моя восхитительная хозяйка! Конечно, да!

- Ана, девочка, сходи за косской туникой, той, что без рукавов, и
распорядись, чтобы всё приготовили для ужина на пляже. Ты чудно
постаралась, я довольна.

- Всегда рада, моя госпожа, когда вам хорошо! - она кланяется и
уходит.

Присцилла подходит к гостю, велев не двигаться. Целует в щёки, в лоб,
в глаза, напоследок задерживается на губах. Не выдержав, он кладёт свои
ладони на её тонкую талию. Девушка тут же отрывается:

- Тесей, я же говорила «не двигайся», - проводит пальчиком ноги по его
устам, - Видно, ты захотел, чтобы я ужинала на берегу в компании заката,
морских волн, песка и бриза – без тебя. Как Орфей, из-за неразумного
порыва ты не хочешь удержать свою Эвридику…

- Домина, вот одежда, которая вам нужна, - пришла Уриана.

- Дай, я сама оденусь. А тебе, по-моему, что-то хочет сказать этот
молодой человек.

- Патрон, только ты можешь спасти меня! Вот, прими, - надевает он
рабыне браслет на вторую руку; она не убирает, и эфеб на мгновение
прикасается к ней губами. - Как клиент, я прошу тебя, приложи свои
старания, чтобы повелительница Фабия взяла меня на пляж. Я не могу без
неё!

Девчонка снова подаёт ему руку, и он уже не отрывает своих уст от её
пальцев, пока не слышит:

- Берусь за тебя просить, - рабыня поворачивается к хозяйке. - Моя
госпожа! Не знаю, в чём на этот раз провинился Флор. Но, наверное, он по
молодости думал сделать лучше. К тому же мой клиент влюблён в вас.
Пощадите Луция.

- Ты сказала хорошую речь. Твой подзащитный прощён за свою
невоздержанность. Собираемся на пляж. Я возьму тебя с собой, достойный
муж – ты сумел как следует поговорить с моей фавориткой.

Флея тихо играет грустные мелодии под сопровождение шумящих небольших
волн. Лучезарный сын Гипериона правит свою колесницу по нисходящей, уже
близко к океану. Легчайший бриз несёт свежесть, прохладу и запах моря.
На низком столике вино и разные блюда. Присцилла послала Ану купаться, и
вот та, нарезвившись, обрызгав Хатанида с ног до головы, выходит из воды
голенькая, подгоняемая будто заигрывающей волной, освещённая заходящим
солнцем.

- Не думай, Тесей, - говорит сидящая Муция лежащему рядом юноше,
украдкой поглядывающему на совсем юную красотку; которая вместе со всеми
прочими слугами по знаку домины оставляет пляж, - не думай, что она
сможет, даже в теории, что-то почувствовать к тебе как к мужчине. Уж
поверь мне, мой послушный квирит.

- Твои слова – всегда правда, дорогая Фабия. И закон для меня. Нарушая
его, я приглашаю могущественного патрона. Она симпатичная, да. Но даже
не будь она лесбиянкой и рабыней, она никогда, никогда не сравнится с
тобой, о моя повелительница!

- Вот речи, достойные мужа любящего.

Девушка целует эфеба и кладёт его руку себе на грудь, садится на
юношу, оставляя его лежать на спине. Задирает ему тунику, снимает свою,
они ласкают молодые тела друг друга. Солнце заходит, и их, уже
обнаженных, освещает только месяц…

Луций и Присцилла лежат на боку лицом к лицу, тихо беседуют, отдыхая.

- Флор, у тебя прекрасная нежная кожа. Но на руках и ногах это трудно
ощутить. Видел сегодня в термах, как я мужественно терпела труд
эпилятора?

- Да, Фабия, мне было так больно смотреть. Но я был и счастлив, что
могу сидеть и наблюдать за тобой в бане. Всё-таки ты прекрасней всех,
любимая!

Она награждает его лобзанием и заканчивает свою мысль:

- Советую тебе, Тесей: не пренебрегай услугами эпиляторов. Купи, если
у вас их ещё нет, или пусть какой-нибудь другой слуга научится.

- Благодарю за совет, прекрасная юная Фабия! Может, пойдём в спальню?
Холодает.

- А я знаю, что может нас согреть. Выпьем.

- За тебя, любимая!

Они осушают кубки, и Муция шепчет:

- А теперь я скажу тебе, от чего нам будет тепло. Иди поближе, мой
неутомимый мужчина, это должен слышать только ты.

Он приближает свою голову, чтобы лучше внимать, но она вместо слов
прижимает свои влажные от вина губы к его рту. Они целуются со всё
нарастающей страстью, их руки путешествуют, лаская бёдра, груди,
ягодицы… Присцилла чувствует желание, идущее от её прЦти, готовность
снова принять толсЦкий чЦн любовника, и встаёт на четвереньки: коленями
на покрывало, а локтями, не замечая этого, на песок.

- Вот мне уже тепло-о… Пусть мне станет жарко… Где же ты, Те-… о-о-о-…
да!- ощутила она ожидаемое наслаждение от первого проникЦния Ц…

Отдохнув на пляже и перейдя в кубикул, они ещё раз предаются
сладострастному занятию…

XXII

Первое, что узнала Присцилла, проснувшись в полдень апрельских ид – ей
наконец можно уехать из Амагальтуса! Не успела открыть глаза, у постели
уже стояла довольная Уриана. Служанка, конечно, знала, как её госпожа
хочет побыстрее в Город. С нескрываемой радостью, чуть не крича,
вестиплика сообщила, что пришло судно, стоит у пирса (при спокойной
погоде даже средних размеров корабли могут швартоваться у Амагальтуса).
Фабия сама чуть не орала от избытка эмоций приказывая вызвать в атриум
капитана и прокуратора, принести прандиум и прочее, и, конечно же,
приготовить благодарственные жертвы. Юпитеру – за столь благоприятный
посвящённый ему, Царю Небожителей, праздничный день. Его Могучим и
Блаженным брату и сыновьям, Нептуну и Диоскурам, ещё Исиде –
покровительствовавшим успешному плаванию.

Быстро покончив с делами – в поместье она оставит на десять тысяч
более того, что планировала изначально – она помолилась с большим, чем
обычно, чувством благодарности.

Немного времени уделила и записям, постоянно подгоняя писца, в этот
день им был Кробил. Когда Муция описывала особенно эротичный эпизод
прошедшей ночи, её охватила приятная истома. «Надо отвлечься!»- сказала
она и стала думать о том, что предстоит ближе к вечеру и об отъезде. Что
сама и с помощью Луция, принесёт жертвы. Что нужно просить Богов об
удачной дороге, выехать пораньше, задержаться в Новых Верцеллах,
проведать там святилище Геркулеса, построенное их семьёй в консульство
Г. Регула и Л. Руфа, принять нескольких клиентов из покровительствуемой
общины. Что к вечеру надо быть уже в Генуе, у Вибия Салютария, у
которого всегда останавливаются Фабии, путешествуя в свои галльские
поместья... А чтобы пораньше встать, соответственно, необходимо и спать
лечь пораньше. А значит, успевшие стать привычными обед и ужин с юным
всадником отменяются, времени останется на одну близость. Что ж, тоже
правильно, пусть юноша потоскует в одиночестве.

В перистиль зашла весёлая Ана, доложила, что всё почти готово для
жертвоприношений и праздничных обрядов, в том числе жреческая палла
госпожи. Та отправляет её пригласить Флора участвовать в них…

Вечер, ночь, следующий день прошли так, как планировала Присцилла, без
разных непредвиденных обстоятельств. Владелица распрощалась с
Амагальтусом; пожалуй, до осени, как обычно.

В Генуе пожилой хозяин просторного небедного дома, Салютарий,
принимавший ещё Тита Фабия младшего и даже Тита старшего, деда нынешней
гостьи, как всегда, обрадовался приезду Фабии со спутником. Но ещё
больше радости это вызвало у его юных внука и внучки. Подростки Марк и
Вибия обожают Присциллу, знатную римлянку, с неподражаемыми столичными
манерами, сверхмодно и изящно одетую, жизнерадостную и молодую, жрицу
Кибелы…

Гости быстро сполоснулись в бане и прошли в триклиний. Обычно Фабия
задерживалась у них на день-два, посему и в этот раз добрый Салютарий
уговаривал погостить.

- Ради меня, старика! - восклицал он между возлияниями. - Когда ещё в
моём доме будет такая красавица?!

- Посмотри на свою внучку, любезный мой Вибий, - возражает гостья, -
вот-вот мне будет с ней не сравниться. Одно преимущество юности чего
стоит!

- Э-э-э, и не вздумай так сказать больше. Ты, Фабия, всё не меняешься.
Как из ребёнка превратилась в прекрасную девушку, так и радуешь всех
своей красотой!.. А внучка моя егоза и Марк-сорванец заждались тебя
совсем. Уж дней пять только и донимают меня: «Почему Присцилла не едет?
Что такое? Что да почему?» Что, не так, детки?

А те лежат, улыбаются, не сводят глаз с Муции. Которая что-то берёт у
своей служанки и говорит:

- Марк, Вибия, идёмте ко мне.

Внуки хозяина подходят, и гостья дарит им золотые украшения. Юноше
перстень, отроковице браслетик – единственные изящные вещи из многих,
уже снятых с Флора Аной; остальные более массивные, нежели искусные.
Брат с сестрёнкой бурно восторгаются, с двух сторон бросаются обнимать и
целовать Фабию. При этом шепчут, что утром их дед уезжает на два дня по
делам, и они хотят «замутить шикарную гулянку как у вас, в Риме!
Присцилла, оставайся, умоляем! Это будет грандиозно! Если ты с нами
будешь, потом целый год в Генуе будут вспоминать о нашем пире!..»

- Эй, детки, отстаньте от нашей дорогой гостьи! Вообще, вам пора
спать, идите-ка по своим комнатам.

Когда те удалились, поцеловав деда и ещё раз гостью, шепнув ей в два
ушка: «подумай!», «пожалуйста!», оставшиеся за столом трое взрослых
осушили полные кубки за гостеприимство. Хозяин говорит:

- Решили, когда я уеду, устроить пирушку. Я-то знаю, сам молодым был.
Эх, времечко было!.. Пусть порезвятся, уж лучше здесь, дома. И тебя,
небось, упрашивали остаться. Ещё бы! Будут своим дружкам-подружкам
говорить: «У нас дома живут и будут на нашей вечеринке двое из самого
Рима. Один – состоятельный всадник, но что круче всего – главная в Риме
жрица, ужас какая знатная и богатая, красивая, вся такая модная, прямо
супер!» Я знаю, как они теперь говорят. Так ты и вправду, Фабия, если
хочешь, погости пару-тройку деньков, сделай милость. Внуков порадуешь,
присмотришь, чтобы не натворили лишнего. Меня утешишь – я через два дня
вернусь, полежим за столом, я привезу отличную дичь, рыбу, медка такого
запашистого, поговорим… А, красавица?

- О Геркулес! Вибий, ты так добр, так заманчиво всё расписываешь! Не
будь здесь со мной Луций Флор, клянусь Кипридой, подумала бы, что ты
приударяешь за симпатичной гостьей! И не скажу, что моя крепость
настолько тверда, чтоб не поддаться твоему шарму!

- Ох-ох, шутница, ох, выдумала!

- Марк Салютарий! Клянусь Венерой! В тебе есть что-то притягательное!
Вот посмотри, мою руку что-то так и тянет, - Присцилла движет правую
ладонь к поясу тоги лежащего рядом на боку хозяина, а левой будто не
может удержать её. - Держите мою руку! Что же её притягивает?! Вибий,
сделай что-нибудь! Что за штука у тебя под тогой?! - гостья будто и
левой рукой, и всем телом оттягивает правую, но ладонь уже касается тоги
ниже пояса; девушка напугана и громко вопрошает. - О Геркулес! Что же
это?!

Хозяин озадаченно и смущённо улыбается, Флор скрипит зубами от
ревности.

- А! Вот что! Вот эта штука! - Присцилла хватает ткань одежды. - Этот
объект, - она поднимает руку, зажав между большим и указательным
пальцами маленький кусочек хлеба, - эта крошка, оказывается, притянула
мою руку. Нынче не в моде, Марк Салютарий, украшать тогу хлебным
мякишем!

От портьер раздаётся задорный смех – там торчат головы Марка младшего
и Вибии, они не могут сдержаться: до этого похихикивали и прыскали –
теперь хохочут.

- Вот, оказывается, моя правая рука и тянулась устранить единственный
недостаток в твоём столь элегантном облике, хозяин. Она завзятая
эстетка, не терпит безвкусицы и порою капризничает, ты уж извини её.

Вибий берёт кисть молодой гостьи и целует:

- Такую руку, такой прелестницы, не за что извинять. О Боги! Фабия, ты
всё такая же озорница! - он нежно отпускает ладонь девушки и
поворачивается ко всё ещё смеющимся внукам. - А вы, вы!.. Ведь полночь
уже прошла! Марш по кубикулам! Чтоб сейчас же спали! Ну что с ними
поделать, а, Фабия?

- Хорошие они у тебя, такие милые! Совершим возлияние Эскулапу и
выпьем за здоровье твоих внуков! - проливает Присцилла капли из своего
кубка…

Пролежав за столом чуть не до утренней стражи, хозяин и гости и сами,
наконец, разошлись по комнатам. Флору и его спутнице предоставили две
дальние маленькие, но с широченными кроватями, спаленки, расположенные
через стенку. Точнее, тонкую перегородку с дверным проёмом, неплотно
занавешенным.

- Милый Вибий! Он обо всём подумал, - говорит девушка, обнаружив это и
пройдя в спальню Луция, где, как и у неё, горела маленькая лампа. Она
сразу начинает раздевать юношу, а он, шепча ей о своей любви и её
красоте и юности, снимает с неё тунику, столу она скинула сама, нижнее
бельё Присцилла помогает стянуть с себя, виляя попой и двигая своими
длинными ногами. Она быстро тушит светильник и во тьме нащупывает Ц…

XXIII

По приказу госпожи слуги пришли будить молодых путешественников, едва
успевших сомкнуть глаза, с первыми лучиками Божественного дневного
светила. Фабия оставляет пару цер: хозяину и Вибии с братиком, с
записками о благодарности за гостеприимство, извинениями, что не может
оставаться долее, и с поздравлениями с праздником. Муции не терпится
увидеть свою любовь! Она спешит в Город.

Флор возле вощёной дощечки, написанной его спутницей для старика
Салютария, оставляет пять ауреусов. Девушка дописывает: «P.S. Деньги от
Л. Габерия, он признателен за гостеприимную любезность. Купи в честь
праздника своим чудным деткам что-нибудь модное. Например (правда,
скорее всего, придётся добавить ауреусов), красавице Вибии – косскую
тунику без рукавов, ей должно подойти. Ещё раз обнимаю и целую».

Едва открылись городские ворота Генуи, дюжина повозок Присциллы и
Флора выехала из них, погромыхивая на камнях, по мощёной дороге, идущей
на восток и постепенно заворачивающей к югу. Езда мало мешала отсыпаться
господам, у которых ночью в спальне нашлось занятие приятнее сна.

Поздним вечером этот кортеж достиг прибежища Фабиев на этой дороге.
Это довольно просторный дом на окраине маленького городка,
расположенного почти посередине между Генуей и Пизами, чуть ближе к
последним. За этим домом следит и управляет им специальный раб. Кроме
тех случаев, когда здание нужно его господам, когда они проезжают здесь,
а это дней десять, максимум двадцать в год, заведующий с выгодой сдаёт
его коммерсантам и другим лицам.

Ожидая, пока приготовят горячий ужин, Фабия диктует записи и при этом
вспоминает про ранний завтрак. В конце ночи в доме Салютария, перед тем
как Ксана пришла поднимать свою молодую домину, любовники, устав от
страстных объятий и ласк, очень проголодались и решили подкрепиться.
Весьма кстати забрела плохо выспавшаяся Ана, ей было неуютно на новом
месте, и она хотела вздремнуть у ног госпожи. Муция срочно отправила её
за едой. Фаворитка скоро вернулась с «добычей», унесённой со стола из
экуса. Присцилла велела ей снять одежду и лечь на живот между господами.
Играя, Фабия пока не пускала Флора к еде. Сама накинулась на
поставленную вестипликой на крохотном столике снедь; перед служанкой
поставила на кровать два блюдца с мясом и изюмом, та с жадностью
принялась их поглощать. А для юноши Муция наложила еду на ноги его
патрону, ближе к её попке, на спинку в том же районе, даже между
ягодицами. И сказала ему: «Ешь, ты же голоден. И похвали этот
оригинальный столик. Можешь делать это одновременно. А если будешь
кушать без рук, обещаю в следующую ночь снова навестить тебя». Всадник
ртом брал кусочки мяса и сушёные фрукты, иногда зарываясь носом между
половинками роскошной задницы смеявшейся рабыни. Пережёвывая, он
говорил, что не поменял бы этот столик на тот, что стоит целый миллион,
ведь эта фаворитка открывает доступ к милостям своей домины - тогда сама
домина подумала: «к милостям и милым прелестям» - без которой он не
сможет жить.

Так как был праздничный день, для ужина Флор велел своему обсонатору
накупить всех гастрономических радостей, какие только можно было найти в
поздний час в этом городке. Лёжа за сплошь уставленным столом, молодые
люди в венках слушают игру Флеи, выучившей новую мелодию. Эфеб, рядом с
которым возлегла его патрон, вспоминает другую беседу за столом,
произошедшую прямо перед тем, как он познакомился с Секстией. Тогда его
стол тоже был весьма богат. Приглашённый им попутчик отказался и вдруг
начал ругать столь обильный, со многими излишествами, прандиум, его
крайнюю дороговизну и далее в том же роде. Юноша в тот момент совсем
растерялся, вплоть до того, что есть совершенно расхотелось.

- Вот так случай! - смеётся Присцилла. - У тебя всегда за столом
отменный аппетит, ничто его не может отменить, а тут на тебе!.. А тому
ругателю надо было ответить так, как философ Аристипп человеку,
порицавшему роскошь его стола. «Согласился бы ты купить всё это за асс?»
Тот сказал: «конечно, да». «Значит, тебе просто дороже деньги, чем мне
наслаждение».

Флор долго восхищался мудростью киренаика и заодно своей сотрапезницы.
Которая весьма выделяет Аристиппа среди философов и любит его учение и
изречения.

С наступлением третьей стражи Фабия прогоняет из внутреннего дворика
всю прислугу, кроме Аны, разумеется. Уже безо всякого повода надувает
губки и тихо напевает «ПриВеГеРе». Эфеб отдал адвокату уже все свои
украшения кроме всаднического перстня и толстой цепочки на шее.

- Патрон, эту цепочку подарил мне отец, я никак не могу…

- Слушай, - перебивает, простирая руку к цепочке, пьяная рабыня,
осушив его кубок, - а где твоя булла? Отдай-ка её… Великая Сафо! - это
госпожа недавно научила Уриану так выражаться. - Я и забыла, что ты уже
перестал её носить.

- Моя патрон, я тебе сегодня отдам три ауреуса!

- Ох уж эти скупые мальчишки! Женщины так щедры… О божественная
Парис!..

- Десять, нет, пятнадцать ауреусов!

- Я подумаю. Целуй! - она подаёт ему ножку, Присцилла делает вид, что
собирается уходить спать, загнанному в угол юноше остаётся повиноваться.
- Ниже. Ниже! - командует – госпожа велела ей для наглости выпить
побольше – рабыня, пока клиент не начинает лобызать её пальчики и
подошву. - Хорошо… Но хватит. Остановись!.. Грязный мужик, тебе
понравилось?.. Я спросила тебя!

- Э-э-э, да, мой патрон, мне понравилось лизать твои нежные прекрасные
пяточки и целовать пальчики.

- Животное!.. Домина, этот… мой клиент… просит вас, моя госпожа…

- Спасибо, красивая, я поняла. Иди к своей Ксане и возьми эту амфору –
угостишь её хорошим вином. Только обещай сама больше не пить сегодня.

- Обещаю, моя госпожа!.. Буллу дарю… то есть… Благо-дарю!

Ана размашисто кланяется. Не удержав равновесия, своим налитым задом
едва не налетает на колонну. Но выпрямляется и гордой походкой, видимо,
выражая презрение ко «всяким мужланам», удаляется.

- Терпи, доблестный муж, - ободряет Муция любовника. - Ты будешь
сейчас же достойно вознаграждён. Неси меня на ложе!..

Выпив в постели ещё вина, партнёры делают второй перерыв.

- Должна тебя огорчить, мой Тесей. Пожалуйста, не расстраивайся, но
оставшиеся в пути ночи я не смогу, как обычно, посещать тебя. Пойми,
таков женский организм.

- О Фабия! Ты меня просто убиваешь! Неужели ничего нельзя придумать,
а? - он так жалок, девушке становится больно на него смотреть. -
Любимая! Видеть тебя и знать, что ты не подаришь мне своих ласк… Я не
переживу… - юноша готов зарыдать. - Умоляю, божественная! Я всё готов
отдать за ночи с тобой!

- Успокойся, Тесей! - проводит Присцилла ладонью по его волосам. - Не
надо так убиваться. Ради тебя я могу пожертвовать собой… Только знаешь,
что? Мне так давно хотелось виллу у Города, пусть сотня-полторы югеров,
но рядом – это так замечательно! - она начинает пальчиками гладить его
плечи. - А всё что-то никак не получалось. Я сейчас мечтаю, - её ладони
переходят на грудь, - была бы у меня такая вилла, я бы устроила там,
милый Луций, такую, знаешь, любовную пещерку, как у Дидоны и Энея, - с
груди Муция ласково переходит на животик. - Тогда в предстоящие дорожные
ночи я впущу тебя в другую свою… пещерку, тесную и горячую, которую до
тебя, - её руки опускаются до лобка и ниже,- никто в такое время не
посещал… пока главные врата любви не смогут вновь принять мужественного,
твёрдого героя Тесея…

- Любимая! У нас есть кроме Гест, - это название того поместья,
которым он хвалился в Амагальтусе на конной прогулке, - ещё одна вилла у
Рима, она хорошая, я уговорю отца…

- Правда, дорогой?- начинает Присцилла повторять ртом путь,
проделанный рукой.

- Да, Фабия, да. Клянусь Юпитером! - она на середине пути. - Клянусь
Юноной и Вестой! - её губы между пупком и волосиками. - О да,
повелительница! Клянусь Дитом, вилла будет твоей через десять дней!
О-о-о… Ц…

Очень жаль стало молодой женщине мальчика, пришлось пообещать ему
такую ночную ласку, к которой она не очень часто прибегает. Приходится
чуть не целых два часа готовиться, прежде чем отдаться любовнику тем
способом, каким обычно это делают мальчики. Некоторые её знакомые, в
основном из адепток Кибелы, говорят, что даже предпочитают этот метод
обычному, что столь полно ощущать пронЦие, слияние с мужчиной невозможно
при вагЦм сЦии. Добавляют, причём очень верно, ещё одно преимущество –
абсолютно никакой вероятности забеременеть. Но Присциллу более возбЦет
сам факт необычного пронЦия, некая большая порочность, и, как признаётся
она Шрамику, ещё то, что при этом как никогда чувствует себя волчицей,
дикой самкой, потерявшей все людские приличия, белокурой, публичной
девкой…

«Но ничего, - думает Фабия, - от меня не убудет, испытаю редкие, к
тому же не лишённые приятности, ощущения. Да и предстоят всего три такие
ночёвки, а дальше вернусь к обычной близости. Кстати, может, и в Город
уже приедем… Увижу любимого – это главное! Как я скучаю, о Боги! О
Прекрасная Венера! О Великая Кибела! Будьте благосклонны! Я стерплю
любые превратности, только бы скорее обнять мою любовь!..»

Следующим вечером Флор и его спутница прибыли в Пизы, где остановились
у ещё одного её гостеприимца. Присцилла, как ей ни хотелось в Город,
узнав, что утром четырнадцатого дня перед майскими календами в Рим
отправится центурия преторианцев, решила, что достаточно они трое суток
рисковали, путешествуя без конвоя, и нужно переждать один день, чтобы со
столь надёжным сопровождением спокойно добраться до Города. Весь день
Фабия пролежала на ложе, просматривая накопившиеся – почти закончился
целый свиток – записи, немного подиктовав новые. Чуть позавидовала
подружке Секстии, которая легко переносит месячные и даже не считает
возможным прерывать в это время сексуальные отношения.

Рано утром тронувшись в дорогу вместе с преторианцами, к вечеру
добрались до городка, рядом с которым было ещё одно прибежище,
аналогичное предыдущему. Присцилла пригласила центуриона поужинать и
переночевать в этот дом и даже, из симпатии к его молодости и крепкому,
мускулистому телу, послала в его кубикул Ксану. А сама последнюю ночь
«чувствовала себя волчицей» с юным Луцием. Которому весьма понравилось,
когда его возлюбленная так его ублажает.

Оставшиеся три дорожные ночёвки его спутница предпочитала вернуться к
вагЦой и орЦй близости, хотя он и упрашивал свою повелительницу и
напрямую, и через патрона, которой отдал около полусотни ауреусов, снова
впустить его в горячий аЦс. Поздним вечером одиннадцатого дня перед
майскими календами, в последний ночлег в пути, несколько не доезжая до
Остии, где они отстали от конвоя, на вилле одной знакомой Фабии, Флор
дошёл до того, что обещал Уриане серебряный талант, в пять раз больше её
домине, купил очень дорогое ахейское вино. Присцилле оно пришлось весьма
по душе, в честь большого праздника она совершила много возлияний и
немного не рассчитала свои силы. Итогом стала сдача той её прикрывавшей
тыл крепости, осаду которой на ближних и дальних подступах безуспешно
вёл две ночи её любовник – на третью добившийся-таки, с помощью дара
Вакха, своего.

Утром Муция, намываясь в бане, долго ругала и Габерия, и себя, и
попавшую под горячую руку Ану. С хмурым видом диктовала она свои записи,
заканчивая первый свиток. Но уже в девятом часу, увидев с пригорка
Город, забыла всё и радовалась как девчонка. Славила Бессмертных и
Предвечных, смеялась и плакала…





(Конец книги первой, далее не одна ещё следует ()

Примечания

Таблицы

Время суток

В античности не существовало эталона продолжительности часа. Она
менялась в зависимости от долготы дня. Светлое время суток – день,
делился на двенадцать часов. Восход солнца – начало первого часа. Солнце
в зените (высшей точке) – полдень, конец шестого, начало седьмого часа.
Заход – конец двенадцатого часа, начало первой стражи. Ночь – тёмное
время суток, делилась на четыре стражи (по несению постов, караулов
прежде всего в римской армии): две стражи от заката до полуночи
(середины ночи) и две после, до восхода.

В таблице приведено лишь примерное соответствие привычному времени.

Античность 3-я стража 4-я, или

утренняя

стража 1-й

час 2-й

час 3-й

час 4-й

час 5-й

час 6-й

Час

Наши дни 00:00 – 03:00 03:00 – 06:00 7-й час

утра 8-й час

утра 9-й час

утра 10-й

час 11-й

час 12 час

Дня

Античность 7-й час 8-й час 9-й

час 10-й

час 11-й час 12-й час 1-я

стра-

жа 2-я

стра-

жа

Наши дни 1-й час дня 2-й час дня 3-й

час

дня 4-й

час

дня 5-й

час

дня 6-й

час 6-9

вече-

ра 9-12

вече-

ра



Числа месяцев

В описываемое время, то есть в I в. до н. э., римским календарём был
юлианский, введённый Юлием Цезарем в 45 г. до н. э., т. е. практически
не отличался от современного (погрешность один день в 133 года). Лишь
числа месяцев имели другие названия. Существовали три точки отсчёта:
календы, ноны и иды. Календы – первые числа месяцев (отсюда слово –
календарь). Ноны – пятые числа, иды – тринадцатые (в марте, мае, июле,
октябре – 7-е и 15-е соответственно). От них, точнее, до них и вёлся
отсчёт. До нон и ид текущего месяца и до календ следующего. Например, 24
января – 9-й день перед февральскими календами. Каждые четыре года к
февралю добавлялся ещё один день – «второе 24-е» февраля, или «второй
шестой» день перед мартовскими календами – bisextus [бисекстус] – отсюда
год – «високосный».

Сов-

ре-

мен-

ное

чис-

ло Древнеримские числа

Январь, август,

декабрь Февраль

Апрель, июнь,

сентябрь,

ноябрь Март, май, июль, октябрь

1-е Календы

2-е Четвёртый перед нонами Шестой перед нонами

3-е Третий перед нонами Пятый перед нонами

4-е Канун нон Четвёртый перед нонами

5-е Ноны Третий перед нонами

6-е Восьмой перед идами Канун нон

7-е Седьмой перед идами Иды

8-е Шестой перед идами Восьмой перед идами

9-е Пятый перед идами Седьмой перед идами

10-е Четвёртый перед идами Шестой перед идами

11-е Третий перед идами Пятый перед идами

12-е Канун ид Четвёртый перед идами

13-е Иды Третий перед идами

14-е 19-й перед календами 16-й перед

календами 18-й перед

календами Канун ид

15-е 18-й перед календами 15-й перед

календами 17-й перед

календами Иды

16-е 17-й перед календами 14-й перед

календами 16-й перед

календами 17-й перед календами

17-е 16-й перед календами 13-й перед

календами 15-й перед

календами 16-й перед календами

18-е 15-й перед календами 12-й перед

календами 14-й перед

календами 15-й перед календами

19-е 14-й перед календами 11-й перед

календами 13-й перед

календами 14-й перед календами

20-е 13-й перед календами 10-й перед

календами 12-й перед

календами 13-й перед календами

21-е 12-й перед календами 9-й перед

календами 11-й перед

календами 12-й перед календами

22-е 11-й перед календами 8-й перед

календами 10-й перед

календами 11-й перед календами

23-е 10-й перед календами 7-й перед

календами 9-й перед

календами 10-й перед календами

24-е 9-й перед календами 6-й перед

календами 8-й перед

календами 9-й перед календами

25-е 8-й перед календами 5-й перед

календами 7-й перед

календами 8-й перед календами

26-е 7-й перед календами 4-й перед

календами 6-й перед

календами 7-й перед календами

27-е 6-й перед календами 3-й перед

календами 5-й перед

календами 6-й перед календами

28-е 5-й перед календами Канун

календ 4-й перед

календами 5-й перед календами

29-е 4-й перед календами - 3-й перед

календами 4-й перед календами

30-е 3-й перед календами - Канун календ 3-й перед календами

31-е Канун календ - - Канун календ



Месяцы аттические, македонские и иудейские

В отличие от римского, наиболее точного, календари большинства народов
были лунными. Новолуние – первое число нового месяца, полнолуние –
четырнадцатое, и т. д. Двенадцать лунных месяцев (лунный год) составляют
354 дня, что на 11 дней короче солнечного года. Поэтому в некоторые года
добавлялся 13-й месяц. Числа лунных месяцев в переводе на привычные дни
каждый год и месяц были разные, можно говорить лишь об общем
приблизительном соответствии. Допустим, аттический год начинался с
месяца гекатомбеона (примерно с середины июля по середину августа),
далее метагитнион (середина августа – середина сентября) и т. д.

Римские (современные) Аттические Македонские Иудейские

Июль-август Гекатомбеон Лаос Аб (ав)

Август-сентябрь Метагитнион Горпией Элул

Сентябрь-октябрь Боэдромион Иперберетай Тишри

Октябрь-ноябрь Пианепсион Диос Мархан (мархешван)

Ноябрь-декабрь Мемактерион

Кислев

Декабрь-январь Посидеон Апеллай Тевет

Январь-февраль Гамелион

Шеват

Февраль-март Анфестерион Дистр Адар

Март-апрель Элафеболион Ксантик Нисан

Апрель-май Мунихион Артемисий Ияр

Май-июнь Фаргелион Десий Сиван

Июнь-июль Скирофорион Панем Таммуз



Летосчисление

(годы, упоминаемые в тексте)

4 а. Календарному году, с 1-го января по 31-е декабря, присваивалось имя
двух (ординарных) консулов (этого года). Например, 64 г. н.э. –
консульство Гая Басса и Марка Красса Фруги, 65 г. – консульство Авла
Нервы и Марка Вестина Аттика и т. д.

Консульство Год современного

летосчисления

(без указания –

нашей эры)

Кезона Вибулана (третье) и Тита Трикоста Рутила 479 до н. э.

Гая Пулвилла и Тита Ланата 477 до н. э.

Луция Эмилия Павла Македонского (второе) и Гая Лициния Красса 168 до н.
э.

Луция Оцеллы и Суллы Феликса 33

Фабия Персия и Луция Вителлия 34

(третье) Гая Цезаря Германика (Калигулы) 40

(третье) Цезаря Клавдия и (второе) Луция Вителлия 43

Марка Виниция (второе) и Тита Тавра 45

Гая Лонга и Квинта Верания 49

Торквата Силана и Квинта Антонина 53

Нерона (первое) и Луция Вета 55

Цезаря Нерона (второе) и Луция Пизона 57

П. Мария и Л Азиния 62

Гая Регула и Луция Руфа 63

Гая Басса и Марка Красса Фруги 64

Авла Нервы и Марка Аттика 65

Гая Телезина и Гая Павлина 66

Тиберия Аскония и Публия Трахала 68



4 б. Легендарная дата основания Рима – 21 апреля 753 года до н. э.
Некоторые даты указывались: «в таком-то году от основания Рима». Такой
год начинался 21 апреля и заканчивался 20-го. Например, с 21-го апреля
715 года до н. э. по 20 апреля 714 г. до н. э. – 39 год от основания
Рима (большая часть приходится на 715-й), с 21 апреля 67 года (н. э.) по
20 апреля 68 года – 820-й от основания Рима (большая часть приходится на
67 год).

от основания Рима 39 157 161 260 275 277 373 429 537 586 690-е 709

современные, до н. э. 715 597 593 494 479 477 381 325 217 168 64-54 45



Сокращения (личных) имён (прэноменов, praenomen)

Имя (прэномен) Авл Аппий Гай Децим Квинт Кезон Луций Маний

Сокращение при письме А. Ап. Г. Д. Кв. К. Л. Ман.



Имя Марк Нумерий Гней Публий Секст Сервий Спурий Тит Тиберий

Сокращ. М. Н. Гн. П. С. Сер. Сп. Т. Тиб.



Линейные меры

Римская и некоторые греческие Что означает Соотношение Примерное
значение в метрической с-ме

дигитус перст, палец - 1,8 см

пес (фут) нога (стопа) - 29,6 см

пассус шаг 5 песов 1,48 м

сажень размах рук 1/100 стадия 1,85 м

плетр - 1/6 стадия 30, 8 м

стадий - 1/8 мили 184, 98 м

миля milia passus –

тысяча шагов - 1479,8 м

или 1 км 479,8 м



Монеты

(Там, где денежная единица не указана (в тексте), подразумеваются
сестерции)

Название Квадрант Асс Сестерций Денарий Скрупулум Ауреус

Металл медь или

бронза медь или

бронза латунь или другой

сплав цветных металлов серебро золото Золото

Соотношение 1/4 асса 4 квадранта 4 асса 4 сес-терция 1/3 ауреуса 25
денариев



7 а. Приблизительные цены

(Фунт – 326-327 г; секстарий – 0,54 л; конгий – 3,28 л)

Продукт 1-1,5

фунта

хлеба секстарий

оливкового

масла конгий

дешёвого

вина 5

яиц курица 3 фунта

сви-нины кролик фунт

тво-

рога фунт

перца

Цена 1 асс 2 асса 5 ассов 1 асс 2 асса 2 сес-терция 2 сес-терция 2 асса
16-60

сест.



Сокращения

в ч. – в частности егип. – египетский ок. – около
т. е. – то есть

в т. ч. – в том числе знам. – знаменитый прибл. –
приблизительно ф-ф - философ

г. – город изв. – известный р. –
римский

гос. – государственный к-рый – который р-н – римлянин

гр. – греческий лат. – латинский см. – смотрите


др. – древний напр-р – например совр. –
современный

Примечания переводчика

Книга первая

Басса и М. Красса Фруги, за четырнадцать дней до августовских календ –
19 июля 64 года, см. таблицы 2 и 4 а.

первая стража – см. таблицу 1: Время суток.

педагог – в античности раб (обычно пожилой или увечный), сопровождавший
ребёнка, в ч., в школу, иногда ему доверяли часть воспитания.

фамилия – совокупность всех членов семьи, домочадцев, зависимых людей,
включая рабов – живущих в одном доме.

кубикул – спальня.

туника – повседневная одежда др. римлян. Надевалась на голое тело или
поверх белья; что-то вроде рубашки без застёжек, до колен, чаще с
короткими рукавами. Бельё – у мужчин нечто наподобие совр. трусов; у
женщин – трусиков, и полоска ткани, обматывавшаяся вокруг груди, аналог
совр. бюстгальтера. На людях появляться в одной тунике позволяли себе
лишь рабы, бедняки и т. п.

Кибела, или Великая Матерь Богов, Пессинунтская Богиня, Идейская Матерь,
Рея, Диндимена, Кибеба, Сестра Сатурна – мать Юпитера, сестра Сатурна,
матерь Богов – Богиня плодородия, покровительница городов.
Оргиастический культ этой Богини проник в Др. Грецию из Малой Азии, из
Фригии; в Риме стал распространяться со II в. до н. э. (г. Пессинунт
возле горы Диндимены в Галатии – центр культа).

Венера, или Киприда, Киферея, (гр.) Афродита – Богиня любви, красоты,
юности. Эпитеты: Вечно Юная, Фиалковенчанная, Нежнейшая, Владычица Кипра
(по одной из версий Венера родилась из пены (Афродита по-гречески и
означает «Пенорождённая») на берегу Кипра). Также Богиню называли
Эрикиной по её знаменитому храму на горе Эрик на Сицилии.

Мнемосина – Богиня памяти, мать Муз (Музы – дочери Юпитера (гр. Зевса) и
Мнемосины).

Аврора или (гр.) Эос – Богиня утренней зари; эпитет – Розоперстая.

четвёртый час – см. таблицу 1: Время суток.

Лигурийский понт – понт – море, Лигурийское – часть Средиземного моря.

месяц Афродиты – этруски, у к-рых р-не переняли довольно многое,
называли Богиню Апрус, месяц в честь неё р-не назвали апрель.

Присцилла Младшая, Фабия Присцилла – Фабия – родовое имя, лат. nomen
gentilicum; личного имени (т. е. собственно имени, в совр. смысле)
женщины в Древнем Риме не имели. Но своё имя у них не менялось в течение
жизни (могло добавиться, не так часто, нечто вроде прозвища), независимо
от замужеств. Они получали родовое имя (на 8-й день после рождения) и,
чтобы зваться отлично от сестёр или других обладательниц такого же
родового имени, ещё одно: часто Прима, Секунда, Терция и т. д. (т. е.
Первая, Вторая, Третья) или, обычно для близких родственниц разных
поколений, Старшая и Младшая. Также ещё одно, следующее за родовым,
женское имя было производным от когномена отца (реже по матери).

Мужские римские имена. Для примера рассмотрим такое: Луций Эмилий Павел
Македонский. Луций – личное имя (давалось на девятый день после
рождения, т. н. день лустрикус), прэномен, лат. praenomen. Эмилий –
родовое имя, nomen gentilicum, носили все, принадлежавшие к роду. Павел
– когномен, лат. cognomen; изначально давался не сразу, а в течение
жизни, нечто вроде прозвища, указывающего на внешность, характер,
запомнившийся поступок или др. Затем, начиная примерно со II в. до н.
э., когномен стал широко передаваться по наследству и указывать, таким
образом, на stirps или familia (семейство), к-рых в роду было много.
Македонский – агномен, лат. agnomen, четвёртое имя, имели далеко не все,
сначала давалось в основном за славные подвиги, затем (передаваемое по
наследству) стало служить для обозначения семейства в более тесном
смысле. В основном р-н носил тройное имя.

Фабии – древнейший и очень знатный патрицианский род. Вообще,
патриции, в отличие от плебса (плебеев) – гораздо более знатные, в
первые два-три века р. истории только патриции и считались р. народом,
полноправными гражданами. Затем, к III веку до н. э., плебеи постепенно
добились полного уравнивания в правах, стали появляться и выдающиеся
(знатные) плебейские роды, вливавшиеся в аристократию. К I веку н. э.
истинных патрициев, потомков старинных родов, осталось очень мало. Более
половины упоминаемых в тексте патрициев и патрицианок называются так
благодаря тому, что императоры жаловали патрицианское достоинство
гражданам, не являвшимся потомками знаменитых древних родов.

косская – косская одежда производилась на острове Кос (у побережья Малой
Азии – огромного полуострова, омываемого Чёрным (с севера) и Эгейским (с
запада и юга) морями) из очень тонкой, иногда полупрозрачной, ткани;
одежда очень дорогая.

нундины – здесь: период времени, обычно имеется в виду девять дней,
нундины – каждый девятый день.

Нарбоннская Галлия – р. провинция на территории совр. Франции, омываемая
с юга Средиземным морем, см. карту 3; также называлась Галлия Браката,
или Провинция.

Лигурия – область на северо-западе Италии, см. карту 2.

круг – у древних персов 12 лет.

номенклатор – раб-именователь, в его обязанности входило знать названия
блюд (на столах) и имена всех гостей, клиентов, рабов в доме и др.
Последних было порою столь много, что номенклатору, бывшему не в
состоянии всех запомнить, приходилось придумывать им имена.

ама – от лат. amatus – любимый.

сальтус – крупнейшее (более 250 гектар) поместье, латифундия (от лат.
lati fundi – обширные земли).

грамматик – преподаватель словесности (языка и литературы).

Австр (гр. Нот) – Бог южного ветра, Аквилон (гр. Борей) – северного,
Фавон (гр. Зефир) – западного, Эвр – восточного.

Амфитрита – морская Богиня, супруга Нептуна (гр. Посейдона), Бога морей.

Сатиры – низшие Божества, спутники Вакха, с козлиными копытцами,
хвостами и рожками.

алтарь – жертвенник, на котором сжигались, в ч., части приносимых в
жертву животных.

Отец Либер, или Вакх (Бахус), (гр.) Дионис, (гр.) Лиэй (букв.
«Разрешитель»), (гр.) Нисей, (гр.) Леней – весёлый Бог вина, покровитель
виноделия, искусств, земледелия и пр. Имя Либер р-не обыкновенно
производили от лат. liberus – свободный, выражая этим свободу и
распущенность его культа. Эпитеты: Хмелевенчанный, Многогроздный,
Податель вина.

Цербер – трёхглавый грозный пёс, страж входа в Гадес (Аид) – подземное
царство мёртвых.

Геркулес (гр. Геракл) – великий герой, сын Юпитера. Одним из его
знаменитых двенадцати подвигов было доставить (царю Эврисфею)
чудовищного подземного стража. Геркулес и сам стал Бессмертным,
Божеством; в начале н. э. особо почитался среди простого народа.

«Срывай день!», или (более распространено в русском переводе) «Лови
мгновение!» – лат. Carpe diem! – ставшие афоризмом слова из стихов
выдающегося др. р. поэта Горация (I в. до н. э.).

домина – госпожа.

через наложение рук – лат. (legis actio) per manus injectionem,
юридическая формула. Наложение рук применялось, в ч., истцом к
обвиняемому должнику, чтобы поставить его в рабоподобное положение (т.к.
тем же образом заявляли на кого-либо притязания, как на своего раба) и
этим принудить к уплате.

Дикси – лат. dixi – высказалась (-ся). Означает окончание речи.

рифма – вообще, античное стихосложение обходилось без рифм, самое
главное было в стихотворном размере. (Возможно, была лишь такая забава –
игра в рифмы) Перевод встречаемых в тексте стихов с использованием рифм
– каприз поэтессы В.

Мусагет (гр. Предводитель Муз) или Аполлон, Феб – Бог солнца, солнечного
света, покровитель поэзии, поэтов, музыки и др. искусств (ещё и
пастухов). Эпитеты: Лучезарный, Дельфиний, Ликейский.

Эол – Бог – повелитель всех ветров.

Конкордия – лат. Согласие – Божество Согласия. Храм Конкордии стоял на
Форуме (Римском Форуме) – центральной, главной площади Рима, средоточии
общественной (при Республике и политической) жизни. Форум располагался у
подножия (или пологий склон) юго-западного склона Капитолия –
центрального и главного из семи римских холмов.

Город – с заглавной буквы – Рим.

Ближняя или Тарраконская Иберия – р. провинция на территории совр.
Испании. Тарракон – город с резиденцией наместника (административный
центр) провинции Ближняя Иберия.

Луций Ливий Оцелла, или (позднее) Сервий Сульпиций Гальба – в
описываемое время пропретор (наместник) Тарраконии (Ближней Иберии).

Массилия – (совр. Марсель) – портовый город в провинции Нарбоннская
Галлия.

всадник – член сословия всадников, следующего за высшим, сенаторским.

Воды, Секстиевы Воды – город недалеко от Массилии, изв. своими
источниками.

эфеб – р. юноша от 16 до 20 лет.

вино – главным образом пили разбавленное, чистое употреблялось
значительно реже. Далее, если нет особого упоминания, речь идёт именно о
разбавленном вине. Воду часто добавляли подсоленную, кроме неё мёд,
ароматические добавки.

верника – рабыня, верн – раб, рождённый в рабской семье того же хозяина,
а не где-то извне приобретённый.

вестиплика – служанка (т.е. рабыня), наблюдавшая за одеждой, помогавшая
при одевании-раздевании.

стола – длинное просторное платье, отличительная одежда р. матроны;
напоминает длинную юбку, только её «пояс» надевается выше груди. Матрона
– взрослая р. гражданка, слово с оттенком уважения, от лат. mater –
мать.

ларарий – домашнее святилище, в к-ром находились образы Божеств, предков
(к-рым также поклонялись), жертвенник, лампады, где совершалось
большинство домашних религиозных ритуалов.

занавеси, портьеры – внутри дома дверные проёмы часто вместо дверей (или
перед дверьми) занавешивались.

виссон – тонкое хлопковое полотно обычно белого, иногда пурпурного
цвета, ценилось практически на вес золота. Из виссона шилась большая
часть косских одежд (лат. coa vestis).

веларий – раб, раздвигавший занавеси.

Веста (гр. Гестия) – Богиня – покровительница р. государства и домашнего
очага.

квадрига – колесница, запряжённая четвёркой лошадей (см., например,
сторублёвую (образца 1997 года) купюру с квадригой Аполлона).

прокуратор – здесь: управляющий крупным имением, иногда раб, иногда
свободный. Управляющий поместьем вообще называется вилик.

декурия – здесь: десяток рабов; декурион – раб-надсмотрщик, начальник
над декурией.

Марс или Градив, (гр. Арес, Эниалий) – Бог войны, хранитель Рима (ещё и
защитник посевов). Эпитет: Златошлемный.

Виндекс – Гай Юлий Виндекс – наместник Лугдунской Галлии, в марте 68 г.
восставший против императора Нерона, был разбит рейнскими легионами,
сохранявшими верность последнему.

стадий – мера длины, расстояния, 184,98 м; см. таблицу 6: Линейные меры.

центурион – командир центурии или манипулы. Центурия – войсковое
подразделение численностью при полном комплекте сто тяжеловооружённых
воинов (легионеров пехоты). Манипула – включала в себя две центурии,
т.е. манипула, порою выступавшая как самостоятельная боевая единица,
насчитывала двести тяжеловооружённых пехотинцев.

Термин или Терм – Божество-охранитель границ и межей, изображался в виде
столба с человеческой головой; такие изображения устанавливались вдоль
границ.

Талия – одна из Муз, покровительница комедии (и азартных игр). Всего
муз, покровительниц искусств и наук, дочерей Юпитера и Мнемосины,
девять. Эвтерпа, Каллиопа, Клио, Мельпомена, Полигимния, Талия,
Терпсихора, Урания, Эрато. Терпсихора покровительствует танцам, Урания –
астрономии. О других далее.

Пентесилея – царица амазонок, отважно сражавшаяся с самим Ахиллесом.

Ахиллес, или Ахилл, Пелид – сын царя Пелея и морской Богини Фетиды,
великий, непобедимый гр. (ахейский) герой, неукротимый и бесстрашный.
Главный герой «Илиады» Гомера, поэмы об осаде могущественного города
Трои (троянская война) коалицией ахейских (греческих, данайских) войск.

квартуорфеминат – лат. (буквально) «(союз) четырёх женщин», по аналогии
со словами дуумвират (союз двух мужей), триумвират (союз трёх мужей),
децемвират (союз десяти мужей).

Парис – троянский царевич, очень красивый; в юности не знал, что он сын
царя и царицы Трои Приама и Гекубы, рос в пастушеской семье. Однажды он
пас стадо на склонах священной горы Иды, и перед ним явились три Богини
с просьбой выступить судьёй в их споре – кто из них Прекраснейшая.
Венера пообещала ему в жёны самую красивую женщину, и Парис присудил
победу (и золотое «яблоко раздора») ей. Затем он вернулся в родную
семью, как один из послов поехал (поплыл) в Спарту, где жила царица
Елена, красивейшая в мире женщина, супруга царя Менелая. Она (не без
вмешательства Венеры) полюбила Париса (как и он её), и они бежали из
Спарты (прихватив спартанские сокровища) – Парис похитил Елену и привёз
домой в Илион (другое название Трои). Это похищение и послужило поводом
к троянской войне, закончившейся взятием и сожжением Илиона.

Геллии, Канинии, Секстии – знатные аристократические роды.

Кампания – плодородная область Италии, главный город Капуя – второй по
величине после Рима в Италии.

гимнасий – место спортивных (гимнастических) занятий; палестра – зал
(школа) для них.

эфебии – площадки для гимнастических состязаний и упражнений эфебов (и
не только).

анекдот – в оригинальном тексте лат. слово, означающее буквально
«острота, шутка». Совр. понятия «анекдот» в античности не существовало.
Хотя само гр. слово «анекдот» было – буквально «неизданное, не
подлежащее широкой огласке» – и означало, как и вплоть до XIX в.,
забавный рассказ из жизни тех или иных реальных (чаще изв. и знам.) лиц,
современников рассказчика и исторических. (Переводчик счёл возможным
использовать данное слово в тексте.)

венки – надевались в праздники, по другим радостным поводам.

Флора – Богиня пробуждающейся весенней природы, садов, цветов, растений.

прандиум – полуденная трапеза, обычно самая плотная за день. Обед был
часа три спустя.

лесбосское вино – считалось одним из самых лучших.

Демокрит Абдерский – выдающийся мыслитель V – IV вв. до н.э.; широко
известен по школьному курсу физики как др.гр. ф-ф, введший понятие об
атомах.

Аристон Лысый из Хиоса – др.гр. ф-ф-стоик III в. до н.э.

физика, логика и этика – весьма распространённое в древности деление
философии (т.е. практически всей науки) на три эти части. Физика изучала
природу живую и неживую, под логикой понималось нечто вроде современной
теории познания, этика занималась моралью, учением о добродетели.

Сократ – знаменитейший и величайший др.гр. ф-ф (V – IV вв. до н.э.).

Фалес Милетский – знам. др.гр. ф-ф (VI в. до н.э.), один из семи
мудрецов. Семь мудрецов считались предшественниками собственно
философов.

Цезарь – здесь: император Нерон. Ко второй половине I в. имя Цезарь уже
фактически стало громким титулом, включавшимся в имя р. императора.
Нерон правил с 54 г.

пролив немного вина – т.е. совершив возлияние – застольный и религиозный
обычай, ритуал, форма подношения Богам.

югер – мера площади, примерно 25 ар (соток), 0,25 (1/4, четверть)
гектара.

Юпитер или Йов, Дий, (гр.) Зевс, Кронид – царь Богов, верховный Бог, Бог
грома и молнии, светлого и мрачного неба. Покровитель средиземноморской
цивилизации. Эпитеты: Наилучший и Величайший, Тучегонитель,
Молниевержец, Громовержец, Облаков Собиратель (Нефелегерет), Дождливый и
другие.

цензор – в эпоху Республики (конец VI в. – 40 – 30-е гг. I в. до н.э.) –
высшая гос. должность, вершина cursus honorum («карьеры почестей»),
избрания на неё удостаивались самые выдающиеся деятели своего времени с
практически безупречными репутациями. В обязанности цензора входило:
надзор за нравами, соблюдением норм морали р. гражданами, распределение
их по классам в зависимости от состояния (оценка его или размер
назывались цензом), включение и исключение из списка Сената и другое. В
эпоху Империи полномочиями цензора обладал император.

таблиний или криптопортик – (крытая) терраса, галерея, т.е. пространство
между стеной и рядом колонн.

кличка – рабы не имели права даже на имя и носили только кличку.

Сафо – др.гр. поэтесса VII – VI вв. до н.э., с острова Лесбос, первой
воспевшая однополую женскую любовь. Которая по её имени называется также
сапфизм.

менады – неистовствовавшие поклонницы Вакха.

палла – женский плащ, напоминающий мужскую тогу; иногда, в ч., при
торжественных шествиях, женщины одну её полу накидывали на голову.

вакханки – женщины – служительницы Вакха, на праздниках в честь Бога
опьянявшиеся чистым вином и впадавшие в священное безумие.

орудие говорящее – т.е. раб, слуга, лат. instrumentum vocale. В отличие
от орудий немых (напр-р, кирка, телега) и издающих нечленораздельные
звуки (напр-р, быки) – классификация изв. р. учёного М. Теренция Варрона
(I в до н.э.), писавшего, в ч., о сельском хозяйстве.

Купидон – Бог (любовной) страсти.

Богу равным кажется мне по счастью… - стихотворение Сафо, перевод В. В.
Вересаева.

Сады Помпея – общественный сад, парк, устроенный Помпеем Магном. В числе
других подобных Садов – Лукулла, Саллюстия, Ацилиев, Домициев –
располагался на севере Рима, на Пинции (Садовом холме), восточнее
остальных. См. карту 1: Город Рим.

Марсово поле – район (не административный) Рима; изначально, примерно до
конца II – начала I века до н.э. священное (посвящённое Марсу) поле за
городской стеной, где проходили центуриатные Комиции (Собрания граждан),
в ч., избиравшие высших должностных лиц, обладавших империем (полным
набором властных полномочий, включавшим командование крупными или даже
всеми военными силами республики), то есть преторов и консулов (в первом
веке до н.э. уже был застроен). Агриппово поле – район (не
административный), расчищенный, благоустроенный и застроенный
выдающимся, знам. военным и гос. деятелем М. Випсанием Агриппой (ок
64/63 – 13/12 до н.э.), сподвижником Октавиана Августа. Кроме этого
района построил множество зданий и сооружений, в т.ч. знам. Пантеон, а
также водопровод. (От источника воды в нескольких или даже десятках миль
от Города р-не проводили трубы (водоводы), по к-рым (по наклонной) вода
текла в Город. Трубу поддерживали арочные конструкции, иногда в
несколько ярусов.) Водопровод Агриппы был одним из примерно десятка
подобных сооружений, снабжавших Рим водой.

Тривия – Богиня трёх дорог, изображения к-рой в виде трёх фигур часто
устанавливали на перекрёстках.

педисекв – раб-скороход, сопровождавший хозяина.

100) трибун – здесь: военный трибун. У командира легиона, легата, был
помощник (интендант) квестор и префект лагеря, также под
непосредственным началом легата были шесть военных трибунов – высший
командный состав легиона, крупнейшего воинского формирования.

101) Тесей – гр. герой, отправившийся на остров Крит в Лабиринт,
построенный по указу царя Миноса, где обитало чудовище Минотавр с бычьей
головой, пожиравшее людей. Тесей убил его, спасши тем самым своих
спутников (предназначенных на съедение чудовищу), девушек и юношей.
Тесею помогала полюбившая его критская царевна, дочь Миноса, Ариадна, в
ч., дала ему клубок, чтобы он не заблудился в коридорах лабиринта.

102) квирит – полноправный р. гражданин.

103) Гомер – величайший др.гр. эпический поэт, примерно IX – VIII вв. до
н.э., автор «Илиады» и «Одиссеи» (шедевры, сокровище мировой
литературы), других поэм «троянского цикла» и произведений (до нас почти
не дошедших), а также (нек-рые ему только приписывались) гимнов Богам,
т.н. гомеровских гимнов.

104) героические стихи – т.е. написанные гекзаметром, размером,
характерным для большинства античных эпических произведений, как раз и
повествующих о героях, например, таких как упомянутые «Илиада» и
«Одиссея».

105) Правую руку ей жали… - отрывок из гомеровского гимна «К Афродите»
(перевод В. В. Вересаева).

106) Амур или (гр.) Эрос (Эрот) – Бог, сын Венеры, весёлый проказник,
посылающий любовь; изображается в виде маленького крылатого мальчика,
часто с луком и стрелами (любви, поражающими сердца).

107) Аве! – лат. ave! – приветствие, буквально «радуйся!».

108) коллегии – вообще собрания-организации, чаще всего в тексте имеются
в виду религиозные (жреческие) коллегии, объединяющие служителей культа
одного храма или (верховные, в Риме) одного Божества. В некоторые из них
входили и наиболее посвящённые (в таинства) прихожане, поклонники
Божества – а не только жрецы. По образцу последних наиболее гуманные
рабовладельцы устраивали подобные среди своих работников, разумеется, с
ограниченным набором полномочий.

109) перистиль – внутренний дворик, окружённый колоннадой (крытой
галереей) или, можно сказать, «окружённый портиками». Портик – колонны с
перекрытием над ними. Портики сооружались отдельно, но чаще примыкали к
стенам зданий.

110) Сенат или Курия – в эпоху ранней империи (принципат, I – II вв.)
высший законодательный орган власти, хотя и зависевший, и подчинявшийся
императору (фактически, но формально независимый), собрание всех
действующих сенаторов, около семисот (600 – 900) человек, цитадель
аристократии. (При Республике Сенат формально лишь утверждал решения
Комиций (всеобщих Собраний граждан), но реально был высшим органом
власти вообще). Курией называлось и здание, в котором заседал Сенат, но
он мог собираться и в другом подходящем месте, чаще всего в каком-нибудь
храме. Сенаторами могли стать бывшие магистраты, обладавшие необходимым
имущественным цензом (миллион сестерциев). В эпоху Империи в списки
Сената кандидатов вносил (т.е. фактически зачислял в Сенат, делал
сенаторами) император (при Республике число сенаторов пополнялось
полномочиями цензоров). При первых императорах (I в.) человеку простого
происхождения попасть в Сенат было несколько проще (например, самым
богатым всадникам), но всё же (при Республике вообще более чем на 99%)
сенаторами в подавляющем большинстве становились потомки
аристократических (сенаторских) семей, граждане, принадлежавшие к знати
(нобилитету).

111) консекрация – обожествление р. гражданина.

(Далее гражданин, гражданство – речь всегда (если нет особой
оговорки) идёт только о римском (или латинском, с чуть меньшими правами
– напр-р, для вольноотпущенников (родившимися рабами, но отпущенными на
волю)) гражданстве. Если человек не рождался гражданином, то стать
таковым было большой честью.)

112) Грации или (гр.) Хариты – Богини благодарности, радости,
милосердия, также красоты и женской прелести; три сестры.

Оры – Богини времён года, дня и охранительницы ворот неба и
(гр.) Олимпа.

Геба – (гр.) Богиня юности; супруга Геркулеса.

Баст или Бастет – (егип.) Богиня женской красоты, обаяния,
обольщения (часто изображается с кошачьей головой или в виде чёрной
кошки).

113) Вакханалии или (гр.) Дионисии – праздник в честь бога Вакха, во
время которого ярко проявляется свободный, даже распущенный характер его
культа (не во всех обрядах и ритуалах). В чём-то схож с ним праздник
Богини Женской Свободы, Либеры, Либералии (вероятно, аналогия по
схожести имён: Либер и Либера), начало празднования к-рых приходилось на
17 марта.

114) консуляр – т.е. бывший консул, почётнейший титул; консуляры
(особенно при Республике) – самые уважаемые люди, очень высокий
социальный статус, практически высочайший.

115) тимпан – обтянутый кожей бубен.

систр – металлическая трещотка.

самбука, форминга – струнные инструменты, разновидности арфы.

116) экус – зал.

117) служил Отцу Либеру – здесь: переносно, т.е. много кутил.

118) магистрат – высшее должностное лицо государства, обладавшее
полномочиями в течение одного календарного года.

Высшая исполнительная власть в Др. Риме осуществлялась через систему
магистратур (высших должностей). При Республике они были реально
выборными (избирались на Комициях), в I – II вв. формально выбирал Сенат
(Комиции более не созывались), на деле назначали император и его
приближённые. Существовали пять основных магистратур. Квестура, эдилат,
претура, консулат – составлявшие cursus honorum, карьеру почестей. Её
ступени обязательно нужно было преодолевать по порядку (начиная с
квестуры), и для каждой существовал свой возрастной ценз, кроме того,
прежде чем избираться, занять должность, гражданин должен был отслужить
определённое время в войсках. Стать, например, эдилом, не пройдя
квестуру, или претором, не быв квестором и эдилом, было практически
невозможно. Существовали и другие требования. В частности,
подразумевалось наличие приличного состояния. Так как все (немалые)
расходы, связанные с отправлением должности – содержание аппарата, плата
подчинённым и т.д., а чего стоило, напр-р, одно только устройство
общественных игр, представлений – все расходы ложились на плечи
магистрата; но зато он и пользовался соответственным почётом.

квестор – низшая магистратура, финансовый чиновник, в ч., много
занимался контролем, сбором поступлений в гос. казну, не только денег,
но и напр-р, хлеба (зерна). Возрастной ценз – 27 лет. Количество
(квесторов) – не менее сорока.

эдил – занимался устройством зрелищ, наблюдением за общественным
порядком, состоянием общественных зданий. В описываемое время эдилов
было не менее шести. Половина – плебейские, менее почётная должность;
половина – курульные (как и более высокие магистраты, имели право на
курульное кресло – особый знак отличия – украшенное, в ч., слоновой
костью), более почётная, однако и требовавшая больших расходов. Ценз –
примерно 35 лет. Плебейские эдилы избирались из плебеев, курульные – из
патрициев.

претор – помимо некоторых полномочий гражданской (при Республике
иногда и военной власти) преторы осуществляли высшую (не считая
верховную, последнюю инстанцию – суд Цезаря) судебную власть. Вели лично
наиболее важные процессы, на менее важные назначали судей, издавали свои
эдикты, являвшиеся источником права (т.н. преторское право) и т.д.
Минимальный возраст – около 39 лет. Число преторов – восемнадцать. Число
сопровождавших их ликторов – не более шести. По прекращении полномочий
преторы могли получить в управление (соответствующую рангу) провинцию
или принять под своё начало легион.

консул – высшая магистратура. Вели заседание Сената, осуществляли
высшую гражданскую власть (также занимались устройством значительных
игр), пользовались очень большим почётом. По окончании года, т.е. срока
полномочий, получали (более важную и крупную) провинцию. Число ликторов
– двенадцать. Возраст – не менее 43 лет. Самих консулов было двое, это
были ординарные консулы. Кроме них, особенно в эпоху принципата, чтобы
удовлетворить, с одной стороны, возросшую потребность государства в
определённом количестве консуляров (т.к. только они могли занимать
определённые высокие посты), а, с другой, честолюбие знати, лишившейся
части полномочий и независимого положения – кроме ординарных на год
назначались консулы-суффекты, исполнявшие обязанности в течение примерно
пары месяцев (ординарные – обычно первые полгода). Их количество
доходило до шести, изредка больше.

Итак, перечисленные ординарные магистраты вступали в должность 1
января и заканчивали её отправление 31 декабря. Но в начале этого
долгого примечания (эта информация вообще-то пригодится далее, она
приведена переводчиком не просто так, чтобы «блеснуть» знаниями, так
что, «милые читательницы и мужественные читатели» (как обращается к вам
автор), можете потом возвращаться к этому примечанию) в начале данного
примечания упомянуто пять магистратур, а до сих пор рассказано лишь о
четырёх. Итак, были магистраты, полномочия к-рых начинались 10 декабря.
Это

плебейские трибуны – избирались (назначались), как явствует из
названия, только из плебеев, для защиты интересов последних. Возраст –
от 27 лет. Число их – десять. Кроме того, что в должность вступали
пораньше, так ещё и были избавлены от обязательного прохождения cursus
honorum, т.е. могли стать преторами и консулами… Впрочем, довольно.
Первого предложения о плебейских трибунах вполне достаточно. Переводчик
приносит свои извинения за эти «лирические отступления», навеянные
текстом, над которым довольно долго трудился.

Таким образом, «магистрат, перед которым дюжина ликторов» – это
консул. Значит, Персий вообразил себя консулом, т.е. вспомнил былое,
двадцатилетней давности: он был ординарным консулом в 34 году (кроме
того, проконсулом (наместником) Азии примерно в 44-45 гг., Понтификом и
членом жреческой коллегии августалов).

119) ликтор – ликторы составляли почётный эскорт преторов, консулов и
императора (у него было 24 ликтора).

120) Платон – знам. др.гр. ф-ф , IV в. до н.э., основатель Академии. Его
последователи, ф-фы этой школы – академики.

Дионисий – правитель (тиран) Сиракуз.

Аристипп из Кирены – изв. др.гр. ф-ф, IV в. до н.э., ученик Сократа.
Объявил и проповедал наслаждение главным руководящим принципом. По его
родному городу последователи Аристиппа назывались киренаиками.

«Нет, я не в силах женщиной одеться» и «чистая душой И в Вакховой не
развратится пляске» - реплики Пенфея и Тиресия (строки 836 и 317) из
трагедии Еврипида «Вакханки» (перевод Ф. Зелинского).

121) Тесей – (по прошествии значительного времени после поездки на Крит)
похищал совсем ещё юную Елену. Её очень скоро отбили её братья Кастор и
Поллукс – Диоскуры, близнецы (один из них – сын Юпитера), покровители
мореплавателей и воинов.

122) Янус – Бог всякого начала, входов и выходов, изображался с двумя
лицами – молодым и старым, Бог мира.

123) люстр – так р-не называли период в 5 лет.

124) Меркурий или (гр.) Гермес, Эрмий – Бог – покровитель торговли,
путешествий и других занятий, проводник душ в царстве мёртвых; отсюда, в
ч., эпитет Вожатый. Как убившего великана Аргуса иногда называют
Аргоубийца.

125) сенаторский ценз – имущественный, минимальное состояние сенатора
должно было быть не менее миллиона сестерциев. Далее, если не
указываются денежные единицы, речь идёт именно о сестерциях,
распространённой р. монете. Весьма приблизительно др.р. сестерций можно
оценить в 4 + 2 евро.

126) патриции – если речь не о недавно пожалованном достоинстве, то в
описываемое время принадлежность к патрицианской семье однозначно
означала родовитое происхождение, выдавала знатность, родословную
возрастом в шесть-восемь веков. (См. также прим. 14)

127) Верховный (Великий) Понтифик – лат. Pontifex Maximus. Жреческую
коллегию каждого значительного Божества возглавляет Понтифик
(Первосвященник), главный священнослужитель, высший иерарх. Все
первосвященники составляют высший религиозный орган, Понтификат –
Коллегию Понтификов, и возглавляется она как раз Великим Понтификом,
можно сказать, высшим гос. чиновником, ответственным за служение,
поклонение Божествам, сохранение pax deorum – мира с Богами (при
принципате чаще всего Великим Понтификом был император).

Фламин (с заглавной буквы) – также очень важный сан, обязанности
Фламинов несколько отличаются от обязанностей Понтификов (Фламины более
религиозны, менее светски). (Со строчной буквы) фламин – вообще жрец,
фламина – жрица, безотносительно реального сана, как принадлежность
профессии. Вообще, жреческие должности всегда считались (и были) в Риме
почётными и очень почётными, жрецы, члены коллегий были очень уважаемыми
людьми. К их мнению – само собой, в вопросах религии прежде всего –
толкованию значений, предсказаниям и т.п. и другим обязаны были
прислушиваться магистраты и, разумеется, остальные граждане. При этом
жрец не обязан посвящать всю свою жизнь религии, его долг – исполнять
определённые обряды, отправлять культ, следить за соблюдением
религиозных предписаний. В принципе, можно говорить о сане в Др. Риме
как о гос. должности (тем более во времена Республики некоторые, самые
важные, напр-р, Великого Понтифика, были выборными – избирали граждане
на Комициях) неотъемлемой составляющей жизни и государственности. Как
подтверждение значимости жреческих должностей можно привести такой
пример: должность Верховного Понтифика занимали такие величайшие р-не,
как Гай Юлий Цезарь и Октавиан Август, в течение 19-ти и 26-ти лет
соответственно.

128) Диана или Кинфия, Феба, (гр.) Артемида – Богиня луны, охоты,
растительности, покровительствует и родам. Сестра Аполлона.

Луцина – Богиня, в одном из аспектов Богиня луны и других небесных
светил (ночных), также покровительствует родам.

Юнона – супруга и сестра Юпитера, Царица Богов, Богиня – покровительница
женщин, материнства, брака, семьи, рожениц, (гр.) Гера.

129) унивира – буквально «одномужница» – верная супруга, бывшая с мужем
до конца жизни.

130) Эквиррии – праздник, отмечающийся в мартовские иды, т.е. 15 марта
(см. таблицу 2: Числа месяцев). Как и весь месяц, посвящён Богу Марсу и
войне; в древнейший период р. истории в этом месяце ежегодно начинались
военные походы.

131) Румина – Богиня кормления грудью; лат. ruma – сосок.

Потина – Божество, обучающее младенца самостоятельно пить; лат. potere –
пить.

Эдука – Божество, обучающее ребёнка самостоятельно есть; лат. edere –
есть, кушать.

132) Домидик – Божество, помогающее новобрачной войти в дом мужа.

Домиций – Божество, помогающее молодой жене обустроиться на новом месте,
в новом доме.

Виргиниенсис – Божество, в первую брачную ночь помогающее жене развязать
пояс.

133) Палатин – один из центральных холмов Рима. Знам. р. семь холмов:
Капитолий, Палатин, Целий, Авентин, Квиринал, Виминал, Эсквилин. См.
карту 1: Город Рим.

134) выдающаяся знатность – см. прим. 14. Род Фабиев был одним из,
пожалуй, десятка самых знам. и славных. Родоначальник Фабиев – Геркулес.

135) неофит – только что, недавно посвящённый, «новопосвящённый».

136) возможность девушке занять священническую должность – за некоторыми
исключениями (напр-р, весталки) в традиционных р. культах жрецами могли
быть лишь юноши и мужчины, в некоторых же перенятых из Греции и с
Востока священнослужителями могут становиться и девушки и женщины.

137) консульство Тиб. Аскония и П. Трахала – см. таблицу 4 а.

Восемьсот двадцатый год от основания Города – т.е. Рима, примерно 67-68
гг. – см. таблицу 4. Дату основания Рима вычислил изв. др.р. учёный М.
Теренций Варрон.

138) главные, т.е. Мегалезийские празднества в честь Богини Кибелы –
проводятся в апреле, в др. Риме были введены в начале II в. до н.э.,
продолжительность их – семь дней, одни из главных празднеств в году,
сопровождавшиеся масштабными зрелищами.

139) атриум – в р. доме первое помещение от входа, вокруг него
располагались другие комнаты. В перекрытии атриума присутствует
прямоугольный проём, под которым располагается небольшой бассейн –
имплувий. Атриум служил при этом чем-то вроде гостиной (но близких
друзей и родных приглашали в перистиль или внутренние покои). В
специальном незакрытом шкафу находились образы (imagini) предков с
подписями (tituli), гласившими о занимаемых ими магистратурах –
соединённые гирляндами, образовывали своеобразное родословное древо.
Также атриум украшался, в ч., картинами.

140) Остия – морские ворота Рима, порт в устье Тибра (реки, на к-рой
стоит Рим), в 25-30 км от Города.

141) около двадцати тысяч (сестерциев) – на эту сумму можно было
приобрести земельный участок площадью примерно 5 гектар (способный
прокормить пару семей).

142) Меднобородый – лат. Agenobarbus, Агенобарб, когномен фамилии
Домициев Агенобарбов. До того, как император Клавдий усыновил Нерона,
тот носил имя Луций Домиций Агенобарб, после усыновления – Клавдий Нерон
Друз Германик Цезарь. Когда Нерон отпускал бороду, его внешность вполне
соответствовала бывшему когномену. Видимо, так его продолжали называть
за глаза (не в его присутствии).

143) выступления в Ахайе – Ахайя – р. название (почти всей) Греции как
провинции. Больше года, до марта 68-го, Нерон выступал там как артист и
спортсмен, оставив дела государства на своего вольноотпущенника,
приближённого, Эпафродита.

144) Киренаика – р. провинция на севере Африки, западнее Египта.

145) Мелета – гр. «усердная».

146) пропретор – наместник. Провинции делились на сенатские – спокойные,
лояльные, и императорские – потенциально опасные мятежом. В последние
император по своему усмотрению назначал (любого гражданина, вплоть до
вольноотпущенника) наместника: в крупные – легата, в мелкие –
прокуратора (до Клавдия назывался префектом), подчинявшегося легату.
Например, прокуратор Иудеи подчинялся легату Сирии. В сенатские
наместников назначал Сенат (опять же, скорее формально, фактически чаще
всего опять-таки император) из отслуживших свой срок магистратов, чаще
всего консулов и преторов. В более крупные и значимые провинции
направлялись проконсулы, в другие пропреторы (в совсем мелкие или
незначимые – проквесторы).

147) ауреус – ценная р. золотая монета; см. таблицу 7: Монеты

148) люстрации – очищения, религиозный обряд.

149) Муций Сцевола – знам. легендарный р. герой. В 509 г. до н.э.
этрусский царь Порсенна осаждал Рим. Юноша Муций пробрался во вражеский
лагерь с целью убить Порсенну, но был схвачен. Чтобы показать, что не
боится пыток и смерти, Муций сам положил свою правую руку на горящие
угли жертвенника. Поражённый этрусский царь снял осаду и удалился со
своим войском. Муций же получил прозвание (когномен) Сцевола, т.е.
Левша.

150) буква «А» - лат. amici – друзья, ara – алтарь.

151) бальнеатор – раб-банщик, трудившийся в бане, термах.

152) церы – вощёные, т.е. покрытые воском, дощечки для письма, отдельные
или скрепленные как блокнот.

153) термы – банный комплекс. Включал раздевалку, отделения для помывки
горячие, тёплые и холодные и помещения для растирания и умащения –
ункторий (элеотезий). Холодное (с бассейном) – фригидарий (нечто вроде
предбанника), тёплое – тепидарий. Горячие: лаконик – с большим мелким
бассейном, калдарий – чаще с раковинами (а не с ваннами), судаторий – с
влажным паром.

154) эпилятор – раб-массажист, удалявший волоски с тела господина.

155) ионийская – т.е. выполненная в ионийском ордере, одном из трёх
распространённых стилей античного классицизма. Также существуют
дорический ордер и коринфский, наиболее предпочитаемый р. архитекторами
и заказчиками.

156) колон – свободный (не раб) крестьянин, обрабатывающий чужую землю,
арендатор.

157) секстарий – др.р. мера объёма жидкостей, прибл. 0,54 литра.

158) Демоны – Бессмертные рангом пониже Божеств (не страшилища, не
тёмные силы) и повыше героев.

159) салютатио – лат. «приветствие» – утреннее приветствие. Клиенты (и
другие, например, желающие ими стать), приходили к своему покровителю,
патрону, с какими-либо просьбами, засвидетельствовать почтение и прочее.
Система отношений патрон – клиенты, покровитель – зависимые, появилась
едва ли не вместе с самим Римом. Клиенты получали материальную,
юридическую и иную помощь, патроны – известность как щедрые
могущественные покровители, какие-то услуги и т.д.

160) Фламиниев Цирк – здесь: административный район (округ) города Рима.
По инициативе Октавиана Августа Рим был разделён на четырнадцать
районов, чуть позже каждый из них получил своё название. Данный район –
по внушительному сооружению – Цирку Фламиния.

В цирках в Др. Риме проводились в основном ристалища – конские бега,
одно из самых популярных зрелищ, а также, естественно, и другие игры и
представления.

161) Портик Помпея – огромный портик, возведённый Помпеем. Гней Помпей
Магн (Magnus – Великий) (106 – 48 до н.э.) – выдающийся р. полководец и
гос. деятель, участник первого триумвирата (вместе с Гаем Юлием Цезарем
и Марком Лицинием Крассом), затем противник Юлия Цезаря в гражданской
войне.

162) термы Нерона или (в тексте также встречается) Новые термы –
построены в 62 г.

163) по чётным числам – вообще, у др. р-н чётные числа не считались
благоприятными для праздников и других религиозных и общественных
церемоний. Но, во-первых, культ Кибелы был перенят; во-вторых, видимо,
дальновидные его р. основатели решили, что таким образом поклонники
Богини, как р. граждане, участвующие в обязательных ритуалах в честь
других Божеств, в эти дни будут зато располагать свободным временем.

164) первое посвящение – степень посвящённости поклонников Божеств во
всех культах различна. Прихожане низших степеней посвящения не могли
присутствовать на некоторых службах и при определённых ритуалах, не
знали тайный смысл многих обрядов, мистерий и т.д. Мистерии – священные
таинства, тайнодействия, обряды с тайным смыслом, неясным для профанов,
т.е. непосвящённых.

165) куреты – юноши – Божественные хранители Зевса-младенца на острове
Крит (куда Зевса спрятала от отца мать Рея (Кибела)), впоследствии –
жрецы критских и иных культов Зевса и Реи.

166) адепт – посвящённый поклонник, служитель Божества.

167) Идейские Нимфы и Дактилы – Нимфы – второстепенные Богини, обитающие
в лесах, рощах и т.д., в т.ч. на горе Иде. Дактилы – второстепенные
Божества, обитающие на склонах горы Иды (во Фригии в Малой Азии или на
Крите), служители Идейской Матери – Кибелы. Гора Ида священная,
поскольку на ней сочетались Кибела и Сатурн, родители таких главных
Богов, как Юпитер, Юнона, Нептун, Аид и Церера.

168) корибанты – жрецы Матери Богов.

169) целла, или наос – центральная часть (зал) храма, его главное
культовое (самое просторное) помещение.

170) ауспиции – гадания по полёту и крику птиц и атмосферным явлениям.
Правом публичных ауспиций обладали некоторые жрецы и магистраты.

171) авгур – специальный р. жрец, толковавший волю Богов и совершавший
гадания, наблюдая атмосферные явления (гром, молния, облака и т.д.),
полёты птиц и поведение (в ч., аппетит) священных цыплят. Почётнейшая
должность; для всех важных гос. и других решений необходима была санкция
коллегии авгуров.

172) тога – верхняя одежда р. граждан, кусок ткани (прибл. 6 на 3 м),
особым образом оборачивающийся вокруг тела, чаще всего из шерсти.
Разновидность тоги – претекста (praetexta) – тога с пурпурной каймой. Её
носили жрецы и действующие магистраты, а также юноши до 17 лет. В 17 лет
они, с особым обрядом-инициацией, обычно в праздник Либералий, получали
мужскую тогу (togae virilis) и снимали буллу (см. ниже) и претексту,
отдававшиеся домашним Божествам.

173) вас, вы – переводчик счёл возможным и удобным использовать
обращение на «вы», дабы яснее передать уважительность и такт, чтобы
российскому уху и глазу не было непривычно и резко «тыканье» незнакомым
и едва знакомым, уважаемым людям. Хотя в латыни отсутствует такое
различие в обращении «ты» – «вы».

174) Карнеад – др.гр. ф-ф II в. до н.э., основатель Новой, или Третьей,
Академии. В Др. Риме хватало почитателей Новой Академии, хотя самыми
распространёнными были стоицизм и эпикурейство.

175) Питтак, Солон и Хилон – VI в. до н.э., соответственно, из Митилен
(на Лесбосе), Афин и Спарты – трое из семи мудрецов. Др. греки считали
их, семерых мудрецов, предшественниками собственно ф-фов. «Философ»
буквально означает «любитель мудрости».

176) Цицерон – Марк Туллий Цицерон (106 – 43 до н.э.) – величайший р.
оратор, также был учёным и гос. деятелем. Занимавший, кстати, некоторое
время должность авгура (прибл. с 52 г. до н.э.) и принадлежавший к числу
сторонников учения Карнеада.

177) лакедемонянин – т.е. спартанец; Спарта – Лакедемон, Лаконика.

178) огненно-опытная повелительница – в оригинале автор использовал
гр.-лат. игру слов: гр????????? – огненный, ????????? – опытный, лат.
imperator – повелитель, властитель.

179) «и так говорила (говорил)» - часто употребляемые в эпических поэмах
слова, предваряющие прямую речь персонажей.

180) следует выслушать и другую сторону – р. афоризм (из области
юриспруденции).

181) фалернское – вино, выращенное и произведённое в Фалерне, северном
районе Кампании, считалось одним из лучших в Италии.

182) патрон и адвокат – во времена Республики адвокатами называли тех
лиц, которые не только дома подавали советы, но и являлись в суд, чтобы
своим присутствием придать больший вес притязаниям той стороны, за к-рую
они стояли. Совершенно отличными от них были патроны – судебные ораторы.
Но во времена императоров различие между патронами и адвокатами
совершенно исчезло. Патроны - также богатые и знатные люди (см. прим.
158) по отношению к покровительствуемым ими клиентам. Такой патрон
должен был, в числе прочего, защищать своего клиента и давать ему советы
в судебных делах.

183) Аристотель – один из величайших др.гр. учёных, ф-ф, основатель
Ликея, ученик Платона.

184) декуманус и кардо – две осевые линии, делившие любой участок земли
– виллу, военный лагерь, города (строившиеся по образцу лагеря) и другое
– на четыре равные части. Кардо проходила с юга на север, декуманус – с
востока на запад.

185) Август – Гай Юлий Цезарь Октавиан Август (63 до – 14 н.э.) –
приёмный сын и наследник Гая Юлия Цезаря, великий р. гос. деятель,
единолично управлял государством (до смерти) официально с 27 г. до н.э.
(фактически раньше), основатель принципата как формы правления (от слова
princeps, принцепс). С него и началась эпоха империи. Его правление (уже
при жизни) считалось началом новой эры. Само слово эра – аббревиатура:
Ab Exordium Regni Augusti – aera – с начала правления Августа. После
смерти был обожествлён.

186) центурия – здесь: мера площади, равная двумстам югерам, т.е. прибл.
50 гектар.

187) Геката – гр. Богиня мрака, ночных видений и чародейства.
Изображалась со змеями в волосах, факелом в руках и тремя головами:
лошадиной, пёсьей и львиной. Р-не зачастую отождествляли Гекату с
Тривией.

188) филэллин – любитель (всего) эллинского, то есть греческого:
культуры, литературы, искусств, философии и т.д.

189) городской колон – или кондуктор – крупный арендатор, обрабатывавший
землю со своими рабами.

190) тысяч двести, триста, триста пятьдесят – очень хорошие доходы.

191) монитор – раб-надсмотрщик.

192) компедитус – раб в ножных оковах (как наказание за проступок).

193) Клавдий (10 до-54 н.э.) – р. император (41-54).

194) эргастул – своеобразная каторжная тюрьма (в поместье, т.е. на
вилле) для рабов в оковах.

195) Сенека в зените могущества – знам. ф-ф Луций Аней Сенека (ок 4-3 до
– 65 н.э.). С 49 г. был наставником Нерона, нек-рое время после его
воцарения (в 54 г.) Сенека фактически определяет всю р. политику. В 62
г., потеряв всякое влияние на бывшего воспитанника, удалился от дел,
вышел в отставку.

196) Телл или Теллус – лат. Tellus – Богиня-Земля, Богиня плодородия. В
начале нашей эры её культ зачастую был забыт.

Церера или гр. Деметра – Богиня плодородия, пропитания, земледелия.

197) арбуст – виноградник, в к-ром лозы вьются по другим (плодовым)
деревьям – в отличие от шпалерного со специальными подпорками.

198) Океан – здесь: огромная река-Божество, омывающая всю землю.

Гелиос, сын Гипериона – Гиперион – Титан, имя означает буквально
«Идущий по верху». Гелиос – Бог Солнца.

199) Аллоброгик – Квинт Фабий Максим Аллоброгик, консул 121 г. до н.э.,
в том же году в большой битве разбил галльское племя аллоброгов.

200) Квинт Гортензий Гортал (114-50 до н.э.) – изв. р. оратор, соперник
Цицерона.

201) набатейские – набатеи – арабское племя, бывшее под властью Рима.

202) Орфей – несравненный поэт, певец и музыкант. Его возлюбленная,
Эвридика, умерла, оказалась в подземном царстве. Спустившись туда, в
Аид, очаровав подземных Богов своим искусством, он выпросил разрешения
вывести свою любимую в страну живых. Но Аид поставил условие – Орфей не
должен оглядываться. Почти у самого выхода на поверхность тот всё же не
выдержал, посмотрел назад (убедиться, следует ли за ним любимая) – и
увидел, как тень Эвридики навсегда влечёт назад, в мрачные глубины
царства мёртвых.

203) иды – см. таблицу 2: Числа месяцев. Иды посвящены Юпитеру.

204) Нептун или Посейдон, Колебатель Земли – Бог морей (а также
покровитель коневодства, конных состязаний и т.п.).

Исида – (егип.) Богиня плодородия, воды и ветра, покровительница
женщин, мореплавателей. Её культ был весьма популярен в греко-римском
мире; некоторые его ритуалы отличаются сексуальностью и даже
оргиастичностью.

205) триклиний – трапезная.

206) Эскулап – Бог врачевания, здоровья (гр. Асклепий).

207) с праздником – в этот день, 15 апреля, отмечаются Фордицидии –
праздник посевной.

208) прибежище – у аристократов было не принято пользоваться
гостиницами, постоялыми дворами. Обычно, на постоянных маршрутах,
останавливались у знакомых – гостеприимцев, или в своих т.н.
«прибежищах» - собственных домах, построенных специально для этой цели.

209) обсонатор – раб, занимавшийся закупкой продовольствия.

210) асс – монета, денежная единица; см. таблицу 7: Монеты.

211) булла – амулет в виде кружка или шарика, у аристократов золотая.
Буллу носили р. женщины, а мальчики, сыновья полноправных граждан – до
совершеннолетия, т.е. до 17 лет.

212) Дидона и Эней – Эней – могучий и славный герой, сын Богини Венеры,
прародитель р-н, воевал на стороне троянцев. После падения Трои долго
плавал с товарищами, побывал и в Африке. Где в него (не без
вмешательства любящей заботливой матери) влюбилась царица Карфагена
Дидона. Впервые они стали близки в гроте (пещере), когда дождь застал их
во время охоты.

213) Дит или Плутон, Аид, Гадес – Бог, царь подземного мира, царства
мёртвых (Аида). Клятва подземными Богами считалась нерушимой (другие
клятвы – часто просто восклицания).

214) волчица – лат. слово lupa означает и «волчица», и «публичная
женщина».

215) преторианцы – личная гвардия императора, привилегированные
войсковые части. Располагались не только в Риме, но и в других городах
(нечто вроде специальной службы охраны).

216) талант – мера веса драг. металлов, 24-26 кг, крупнейшая денежная
единица.

217) большой праздник – здесь: Палилии – 21 апреля – день основания
Рима, в 68 году –820 лет.

(Далее примечаний, конечно, поменьше ()

(Кому вдруг интересно, пишите valerius_551 на @mail.ru)