Секрет призраков прошлого

By Skarlett  Bonn.

                                                           The Secret

Она способна погубить человека. Она может спасти жизнь и так же обречь её на медленное гниение; множество жизней было отдано за владение ею, не один прекрасный сон нарушила она муками дум о себе; не одну тысячу сердец заставила разбиться в дребезги; миллионы покрасневших от волнения иль негодования лиц, сопровождаемые нарушением  дыхания и сердцебиения  тоже на её счету… жизнь или смерть, любовь или расставание, душевное спокойствие или же мучительные укоры совести и звон натянувшихся до предела струн нервов… решать ей. Она  –  Тайна.

Глава 1. Рождение их Тайны.

Никому другому не было настолько хорошо известно о власти Тайны над жизнью и людьми, как Ричарду Томпсону .
Так уж сложилось по велению её Величества Судьбы, что само его рождение было дело рук Тайны. И она не преминула оставить на душе своего творения  след, так сказать, на вечную память.
Мать его, Беатрис Фриоли, никогда не пыталась сделать тайну из того, какой она натуры. Но вот, когда родился пятый уже по счёту ребёнок, Беатрис решительно отказалась говорить кому-либо, что он её сын, дав рождение, таким образом, и тайне. Ведь, по сути, каждый из пяти детей был ею для их матери, такой же, как были и отцы всех этих чад.
Так как маленький Рич оказался пятым, да ещё и в тот промежуток времени, когда его страдающая от одиночества матушка решила начать жизнь из чистого листа с новым мужем, при этом твердо уверив последнего, что с этого самого момента она – образец правильной женщины, то, как вы сами понимаете, рождение мальчика осталось загадкой для всех.
Настоящим же отцом его был… э, нет, пусть это будет неизвестно ни вам, ни Ричарду.
25-го августа, Беатрис, под покровом ночи, оставаясь никем не замеченной, отнесла малютку Рича к порогу старого библиотекаря, который, хоть и был беден, как церковная мышь, но, тем не менее, слыл в деревушке добряком. Жена его, Луиза Томпсон, выйдя ночью из дому (видимо из-за лая собаки, так как ребёнок был чем-то напоен и крепко спал на ступеньке), чуть не споткнулась о дитя и до того испугалась сему зрелищу, что спросонья приняла его за привидение и закричала во всю глотку. Даже пёс сразу же замолк от столь громкого и неожиданного крика, но «призрачный» малыш продолжал преспокойно спать. Луиза, немного оправившись, осмелилась взять ребёнка на руки и, подняв белую простынку, в которую принёсшие запеленали его, утвердилась в мысли, что он не привидение, а живое существо. Хотя, на счёт «живое» женщина не была уверена, ведь,  хотя существо это и дышало, но никаких признаков, присущих человеческим отродьям в таком малом возрасте, не наблюдалось: он не плакал, не кричал, и даже не проснулся, несмотря на окружающий шум. Зато на этот самый шум прибежали остальные домочадцы – её муж Джон с дочерью Эммой на руках, которую он второй час подряд тщетно пытался убаюкать.

Глава 2. Гоусти Томпсон.

С тех пор прошло семь лет… За необычное появление в доме Томпсонов в ту памятную летнюю ночь, Рича прозвали Гоусти. Он был принят  в эту семью, получив почётное звание Ричарда Томпсона, сына Джона Сэмьюэля  и Луизы Томпсонов. Тем не менее, особенности этой таинственной личности, которая стремительно формировалась, кирпичик за кирпичиком, мягко говоря, немного не вписывалась в царящую здесь атмосферу.  Джон, глава семьи, был весьма вспыльчивым и непробиваемым человеком, он не любил и  не хотел никого слушать, но зато всегда пытался добиться того, что бы слушали и слушались его; когда Томпсон приходил в ярость (а это частенько бывало, ведь, как было бы точнее сказано, даже лёгкому дуновению подвластно стать причиной пожара), то почти никакая сила не могла утихомирить этот пыл, кроме женских слёз. Несмотря на перечисленные недостатки, Джон Томпсон был хорошим и добрым человеком, так как старался всегда помогать родственникам и людям, которые сумели заслужить его расположение; так же был трудолюбив, хоть и заставить Томпсона что-либо сделать человеку, не знавшему всех особенностей его характера, было не всегда легко. Была в нём и страсть к знаниям, в том числе и к их неизменному источнику – книгам, благодаря чему, собственно, в склоне своих лет он и предпочёл профессию библиотекаря многим другим. Таков был этот человек, взваливший на свои, многое испытавшие, плечи тяжкий в таком возрасте груз — маленького ребёнка.
Что же до его супруги, Луизы, то она была истеричной, самолюбивой особой, но искренне верила в свою добродетель и неблагодарность людей, её окружающих.  Именно из-за этой её «веры» она и взяла на себя ещё одно дитя, решив основательно заняться его воспитанием и «слепить собственными руками» из этого мальчугана Человека. Данное намерение продержалось не много не мало – 6 лет, а в последующие годы Луиза яро возненавидела Ричарда, утверждая, что, несмотря на все её старания, нормальным человеком он так и не стал, и, по данным ею прогнозам, стать таковым и не сможет.  Она страдала, по её словам, от ужасного отношения и неблагодарности. Но на самом же деле, происходило это, по сути, лишь от одного – от собственного характера.
***
С раннего  детства Ричи,  или, как его называли в семье Томпсонов – Гоусти, был не по душе остальным детям. А те, кто всё же начинали с ним дружбу, вскоре предавали её и уходили подальше от чуждого им существа. Мальчик плакал, страдал от одиночества, но с годами понял, что просто нужно найти замену этим «незаменимым предателям». Этой заменой стали книги, книги, которых было множество в доме отца-библиотекаря. Гоусти довольно рано и быстро овладел чтением, и оно так же рано и быстро полностью овладело им. Он понял, что книги – лучшие друзья такого как он. Они не могли обидеть или предать, не могли насильно заставить что-либо сделать, не могли становиться навязчивыми, когда переставали интересовать или были уже несколько раз прочитаны. Книги были гуманнее, чем люди во многих смыслах.  Даже если они задевали какую-нибудь из струнок души, то, во-первых, не  нарочно, а во-вторых, их можно было в любую минуту выкинуть, сжечь или поставить на полку к другим и забыть о них, ведь они – не люди, поэтому не способны обижаться по поводу и без такового, мстить, кричать, ревновать, мучить, заставлять страдать от неразделённого чувства или ударить тебя, будь ты хоть сильнее, хоть слабее остальных.… Нет, всего этого они не могли, и в этом, определённо, был их главный плюс, козырь и далее в том же роде. Но не лишены они были и некого сходства с людьми. Книги – своеобразный  союз бумаги и мысли, который, в зависимости от автора, приправляется различного рода специями: побуждениями призвать к бунту или миру, навеять те иль иные мысли, мнения; чувствами  с разными оттенками – любви, ненависти, спокойствия, возбуждения, патриотизма…; образами, которые, не достигнув глаз человеческих, могли бы достичь глаз души и сердца… Так и каждый человек, по сути, представляет собой  союз  многих частиц, тысяч составляющих одного механизма… Книги были не вечны, как не вечны были и живые существа, населявшие  планету. Залогом предела  существованию книг являлась недолговечность бумаги, а для людей – телесной оболочки. Но последние всё же опаснее, чем хранители тайн душ, сердец и детища разума человеческого – книги.  По всем вышеуказанным причинам последние стали достойнейшей заменой тех, кто не уставал разочаровывать Гоусти в течение всей его жизни.

Глава 3. Шаг в жизнь.

Было утро. Солнечный луч прокрался через оконное стекло и теперь нагло светил в глаза спящему  ребёнку. Спустя минут пять мальчик проснулся, и жмуря глаза посмотрел в окно: там  виден был небольшой дворик и старая разросшаяся яблоня, под которой Гоусти часто любил сидеть часами, размышляя о чём-то. Сейчас на его излюбленном месте сидели две девочки и оживлённо разговаривали. Первая из них, с тёмно-русыми короткими волосами, в  легком  коричневом платье со странными узорами и в очках была сводной сестрой Рича – Эммой. Та же, что сидела рядом значилась её подругой, хотя неизвестно, являлась ли она таковой на самом деле, так как была полной противоположностью Эммы и никогда не уставала всем доказывать своё превосходство над ней.
Гоусти хотел было выйти во двор к девочкам, но, вспомнив прошлую свою попытку заговорить с ними, одевшись, сонно побрёл в отцовскую библиотеку, находившуюся в метрах двадцати от их дома.
Библиотека представляла собой двухэтажное старинное здание, некогда белые стены которого пожелтели и добавляли ему веку лет эдак на пятьдесят…Вокруг был сад, за которым ухаживала Эмма, когда Бэтти, её подруги, не было с нею. Ричард же находился тут часами, сидя на лавчонке за библиотекой, где в дневную жару летом всегда было прохладнее благодаря тени деревьев и небольшой речушке, протекавшей неподалёку. 
Так и протекали, словно воды этой речки, его дни.
Когда пришло время выбирать свой путь в жизни, Гоусти не путался в паутине собственных «хочу», а, одиножды приняв решение стать, как и отец, библиотекарем, не поддался соблазну изменить его. Он хотел только одного: жить как можно дальше от Луизы Томпсон, от постоянных истерик, криков, унижений… И вот путь к свободе был начат…первый камешек заложен…
***
Годы обучения Рича Томпсона внесли некое разнообразие в  рутину его жизни. Дело в том, что как раз с тех времён рядом с ним, будто тень в плоти, появилась Энни. Не пришла, не приехала, а именно появилась.  И уж когда эта тень нашла своего «хозяина», если можно так сказать, то не отходила от него, и, крепко вцепясь «железной хваткой», насколько  хватало сил этого хрупкого существа, всегда старалась быть рядом. Каждое утро начиналось встречей около выхода из домика библиотекаря, у которого он учился и жил, и каждый раз «тень» произносила первое, что приходило в её голову.
Сегодня же, только открыв глаза и взглянув в окно, Гоусти увидел мрачную картину: на улице было пасмурно, лил дождь, и, судя по виду прохожих, довольно холодный. Тем не менее, долг есть долг. Юноша нехотя встал с кровати, за несколько минут привёл себя в порядок и, отпив пару глотков холодного чаю, вышел во двор.  Маленькая худощавая фигурка была уже тут, как по расписанию. 
— Чудесно, не правда ли? – смотря на стремительно текущие по улицам ручейки, спросила Энн.
— Нет. Не правда, — ответил, раскрывая  зонт, Гоусти. – Идём?
И Тень по привычке вцепилась за рукав ежедневного попутчика, слушая о недавно прочитанной им книге.

Глава 4. Недосягаемый образ.

Ричард  рассказывал Тени всё. Будь то реальность или же фантазия. Последняя помогала ему выжить в мире, где Судьба предопределяла жизнь от её начала до самого итога. Фантазия давала возможность душе обретать крылья, которые хоть и были плодом воображения, но в реальности
их свободного полёта невозможно было усомниться.
Вот и сейчас для поддержания своих сил душа неистово требовала чего-нибудь неизведанного и чистого, чего-нибудь… а именно – Любви. За свои  пятнадцать лет Гоусти ни разу не был под властью этого чувства, юноше просто было не до него.
 В тот день Энн, как и всегда, шла с ним в библиотеку слушать нудные поучения старого Грэмблера. Всё утро лил ледяной дождь, небо было затянуто серыми, мрачными тучами так, что солнечные лучи не в силах были пробить блокаду и хоть немного прогреть осенний день. На главной дороге города, несмотря на ужасную погоду, толпилось немало народу. Некоторые из них собирались за продуктами на базар, другие спешили на работу, третьи шли проведать приболевшую на днях тётушку… Гоусти с интересом разглядывал лица и внешний вид прохожих, и вдруг, его взгляд остановился на юной девушке, которая несла в руках багрово-красную розу, укрывая её плащом от непогоды. На вид ей было лет тринадцать, русые прямые волосы виднелись из большого капюшона, накинутого на голову, тонкие изящные руки с трепетом держали цветок.