Живем, Славка!

          Быстро набросив веревку на ветку и завязав узел, Славка посмотрел в последний раз на небо. Но, поднебесье никак не отреагировало на его взгляд. Оно не разразилось громом и не вспыхнуло молнией. По небу все также бежали минорные лохматые тучи, и унылый дождь слезился на серую невыразительную землю. Славка, чертыхнувшись, выругался, глядя на такое безразличие к нему со стороны неба.
 
  — А, будь все проклято! – чертыхнулся он снова и надел петлю на шею. Вот так, «не организовано» из жизни Славке уходить не хотелось.
 – Ну, хоть что-то должно произойти в такой пиковый для меня момент. – Подумал он, с надеждой озираясь по сторонам. Но, к большому его разочарованию даже ветер не всколыхнул веток.
 
 Обида за безразличие к его персоне подступила к Славкиному горлу, он нервно сглотнул и закрыл глаза. Но в тоже мгновение с новой надеждой открыл их.
  — Нет, почудилось. Это всего лишь тяжелый от сырости и от осеннего ветра гудит промозглый лес, и даже он совершено не замечает, не придает никакого значение тому, что сейчас в его чаще должно произойти. Ну, что ж пусть никто не видит, и никто не пожалеет и не ужаснется тому, что я сейчас сделаю.
 
 Ну, и ладно… Жил бесполезно и не заметно, и точно так же уйду, не оставив после себя великого наследия… – Он шмыгнул носом и еще раз оглянулся, пытаясь увидеть, хоть что-то доброе или торжественное напоследок. Но снова его взору предстало абсолютное равнодушие.
 – Ну, вот и хорошо, пускай так все и будет и пусть даже птицы молчат в такую минуту. – Он снова закрыл глаза и попытался хотя бы подумать, что-то важное в последний в этой жизни раз. Но помучив свои мозги, он не выковырял от туда ничего кроме банального требования:
 
  — «Давай уже побыстрее… Я, устал и хочу, чтоб все это уже закончилось».
 – Вот и хорошо, и правильно! – Согласился Славка со своим в край отупевшим мозгом.
 
  — Неее.… Не выдержит. Тонкая, да к тому же еще и гнилая.
 Услышал вдруг Славка, и голос этот прозвучал словно из его собственного нутра. В ответ на этот звук Славка от неожиданности лишь широко расплющил глаза.
  — Я говорю, не выдержит. Ветка хлипкая. Надо вон на той попробовать. – Вновь послышался хриплый голос.
 
 Славка понял, что звук доносится как то ниже его нутра, вернее даже ниже той ветки, на которой он в данный момент сидел, оседлав ее верхом как лошадь. Склонив голову он, в недоумении посмотрел вниз. Под его деревом стоял мужик, с виду обыкновенный пройдоха, в общем бородатый хмырь каких сейчас уйма.
 
  — Ты чего? – Искренне удивился Славка.
  — Я?! Да ничего собственно. Я мимо проходил. Гляжу что одежда на тебе еще ничего так себе, но поносить еще можно. Ну, и решил подождать. А так, в общем, ничего…
 
 -А, не пошел бы ты!!! – Снова чертыхнулся Славка.
  — Неее мужик, ты уж давай сам туда иди. А мне и здесь не плохо. Только вот одеждой обзаведусь и нормально. А, то осень уже, зябко. – Поежился пройдоха.
  — Слушай, шел бы ты лучше своей дорогой, а?
 
  — Так я и шел. А тут гляжу ты.… Да еще в хорошей одежде. Так чего мне от добра бегать. Лазить по холоду без толку. Неее мужик я тут обожду. А когда ты закончишь счеты с жизнью сводить, я и разбогатею на твоем несчастье.
 
  — Слушай, хмырь, я и в морду дать могу!
  — Не выйдет. Не успеешь. – Заявил равнодушно пройдоха.
  — Ты мне надоел! Пошел вон отсюда!
  — А, ты не ерепенься. Помирать же собрался, так помирай.
 От своих проблем помирай, а не от жадности.
 А, то глядишь, от жадности еще удавишься.… От жадности брат… — Мужик потер свой взлохмаченный затылок. — Нееет от жадности это совсем другая статья брат.
 
  — Да, чтоб ты провалился! Где ты взялся на мою шею. – Славка на такие речи хмыря серьезно психанул и снова чертыхнулся.
  — И что ты все чертыхаешься. Он тебя и так до петли уже довел, а ты все ни как не угомонишься.
  — Слушай пень трухлявый. Ничего тебе здесь не обломится. Я не собираюсь, как извращенец голым тут висеть. Шуруй по-хорошему от сюда. Тудыть тебя и растудыть тебя…  – Славка снова смачно выругался. — Понял?
  — Да что ты все чертыхаешься ты ж с виду интеллигент…
  — Ну, ты и св---чь. Да пошел ты… — Славка от злости заорал, и уже разозлившись до одури готов, был, коршуном набросится на зарвавшегося хмыря.
  — Неее мужик, ты не отвлекайся. И что ты все заладил, то «пошел ты», то «чтоб ты провалился», за что ты меня так невзлюбил. Я ж тебе ничего плохого не сделал. …Ну, а если я тебя отвлекаю…, то я тут сяду и тихонько подожду. –
 И хмырь со спокойной рожей уселся на бугорок под тем самым, Славкиным деревом. И уже как философ, в размышлениях подставив кулак под подбородок, равнодушно изрек. — Вот сижу себе тихонько и жду.
 
 Славка от негодования тут же попытался спрыгнуть и накостылять хмырю, потому что тот расселся под его деревом с таким видом, что было понятно, что он будет там сидеть столько, сколько ему надо и никуда он не уйдет, не получив от Славки желаемого.
 Славка в ярости сбросил удавку с шеи, и сделал перехват руками ухватившись за ветку, на которой сидел, для того чтобы повиснуть сначала на руках а затем и спрыгнуть на землю, чтобы дальше со всем бешенством навалять пинков этому хамоватому пройдохе.
 Но… ветка оказалась склизкой, и чтобы не рухнуть на землю Славке пришлось несколько раз качнуться и спружинить на своей «виселице», но сырое и рыхлое деревце хрустнуло и обломалось, полетев к земле вместе со своим грузом.
 
  — Ах! Ох! Да, чтоб тебе! – Завопил от боли Славка, валяясь на земле заваленный обломками скорбной ветки. — Чего ты ржешь как гнедой мерин! Помоги мне подняться, не видишь, я ногу подвернул. –
 Пройдоха еще немного заливисто похохотал, словно ребенок от щекотки и тихо удалился.
 А Славка, выбравшись из-под обломков, огляделся, хмыря и след простыл, будто и не бывало вовсе его под этим деревом, только корявая палка осталась на том бугорке, где он сидел.
 
 Славка доковылял до бугорка, и его поразил тот факт, что ни вмятины от человеческого тела он не обнаружил на том земляном холмике, и ни следов от ног хмыря на мокрой земле вокруг дерева он тоже не выявил. Кроме отпечатков своих собственных ботинок Славка под тем деревом ничего больше не нашел.
 Подхватив клюку пройдохи, он к своему собственному удивлению отметил, что та сухая и очень даже ловкая, она как раз подошла Славке для удобного перемещения со своей раненной ногой,
 по скользкой от непогоды земле. Опираясь на нее Славке можно было самостоятельно дохромать домой.
 Доковыляв до дома он, смирившись уже со своим невезением, опустив голову, тихо позвонил в дверь, та сразу же отворилась, словно его с нетерпением уже там дожидались, и радостная жена бросилась ему на шею, торжественно объявила:
 
  — Славка ты, где лазишь? Тебе из редакции уже три раза звонили, они берут твой рассказ! Ты представляешь?! Завтра надо ехать договор с ними подписывать! Только они предлагают тебе финал переписать, сказали, что ты должен оставь своего «горе-героя» живым, и еще они просили, что бы тот у тебя не чертыхался. Он же у тебя интеллигент. А, так им все нравится.
 Славка, от слов жены сначала остолбенел, затем вдруг побелел и выронил из рук клюку, та звонко грохнулась на пол. А жена ни придав этому значения, радостно воскликнула:
  — Живем, Славка!