Добавить

Дети холода.

Дети холода.

Метель, неожиданно начавшаяся за окнами караульного помещения, усиливалась с каждым часом. Готовившиеся идти на посты солдаты, покачивались от хронического недосыпа. Они вяло надевали неудобные тулупы поверх серых шинелей, обували высокие, влажные внутри, валенки на толстой резиновой подошве. Смена заступала с 2 до 4 часов ночи.
Дико хотелось спать. Хотелось укутаться в шинель на лежанке у горячей батареи и видеть радужные сны о «гражданке» и далёких теперь подругах. Но служба есть служба, не забалуешь. Нужно сменить пацанов. Небось, совсем окоченели на морозе. На улице не месяц май, минус 31.
— Становись! – отдал команду ефрейтор, он же разводящий.
Смена построилась в шеренгу в комнате подготовки суточного наряда. Из помещения дежурного офицера вышел капитан. Ефрейтор козырнул ему, начал докладывать:
— Товарищ капитан! Наряд для сле….
— Отставить! – прервал его офицер. – У меня уже в ушах от докладов звенит. Третьи сутки в нарядах. Все готовы?
— Так точно.
— Угу. Я думаю, вам не стоит напоминать, почему последние полгода караул заступает на посты без огнестрельного оружия? А? Кто ответит? Вот ты солдат….
Он указал пальцем на щуплого паренька.
— Рядовой Селезнёв, — отчеканил тот.
— Почему? – капитан поправил кобуру с ПМ.
— Эээ… Это… В общем, участились нападения на часовых с целью завладения оружием, а так же дезертирства с постов вместе с ним. За последний год только в нашей части было три случая. Один солдат погиб, двое в розыске.
— Вот так-то, орёлики, — расстроено сказал капитан. – Дурдом получается. Тут  полно с… и оружия разного, а вы его с одним штык — ножом охраняете. Перестраховщики понимаешь…. Если что вся надежда на тревожное подразделение. Хотя пока оно добежит….
Он махнул рукой.
— Часовой без оружия – пушечная закуска, — добавил он, нахмурившись. – На постах внимательность и ещё раз внимательность! Остальное вы знаете. Идите, принимайте смену.
— Есть, — ответил разводящий. – Направо!

***
Смена шла в две шеренги. Впереди, прихрамывая на левую ногу, ковылял ефрейтор. Ещё утром он сильно подвернул ее, поскользнувшись на льду, но о лазарете не могло быть и речи. Народу катастрофически не хватало, наряды были не укомплектованы. Мало того, половину части ещё осенью «добровольно» отправили в одну из воспалившихся горячих точек родины.  Как-то ночью пришёл полковник, посчитал спящих солдат через одного и на следующее утро «добровольцы» отбыли на войну. Следующую партию готовили в конце зимы. Но кто будет нести службу здесь? На кого оставят склады, бункеры, прочие постройки угасающего режимного объекта? Пахло расформированием части, и этот запах всё сильнее пропитывал окружающую обстановку.
Колючий снег обжигал лица солдат, метель мешала идти. Ещё на половине пути  караул начал мёрзнуть. Благо на некоторых постах были установлены застеклённые,  не отапливаемые, но спасавшие от ветра, будки КПП. Они были снабжены двумя запиравшимися изнутри дверями для сквозного прохода через пост. На дверях имелись маленькие смотровые окошки. На каждом посту находился телефон внутренней связи и тревожная кнопка, которая часто не работала.
— Слышь, ефрейтор! – перекричав метель, позвал разводящего один из солдат. – Когда по часу стоять будем?! Мороз-то какой, ядрёный, подохнем все!
— Не знаю! – отвечал тот. – Ставить некого!
— Не хватало за год до дембеля яйца отморозить!
— Не боись! Не отморозишь! У кого их нет, тому отмораживать нечего!
— Чё?! – обозлился солдат. – Это ты типа, пошутил сейчас, собака страшная?! Типа, посмеялся?!
Караул заржал, предчувствуя развлечение.
— Закрой хлеборезку, а то на пост заступишь вперёд ногами! – с нотками железа в голосе огрызнулся ефрейтор.
Смех прекратился. С некоторых пор вся часть знала что со «страшной собакой» шути да не зашучивайся. Памятен был случай, как он чуть не задушил сослуживца из-за безобидного прикола. Бедолага уже практически посинел, когда ефрейтор опомнился и убрал руки с горла.
Впереди показался пост №2, изрядно занесённый снегом.  КПП был оборудован автоматическими воротами с тускло светившим фонарём.
— Твою ж, за ногу! – выругался кто-то из рядовых, оглядывая снежные заносы. – Завтра опять придется всю часть скребками «пидорить» и сугробы ровнять! А ночью при учебной тревоге по ним скакать! Потом опять ровнять и снова скакать, снова ровнять и снова скакать! Оргазмоподобные мероприятия!
Разводящий подошёл к будке, повернулся спиной к запертой двери, стал долбить в неё каблуком кирзового сапога.
— Сова, открывай! Медведь пришёл! – выдал он фразу из известного мультфильма. – Есть кто живой?! Меняться пора!
Дверь медленно отварилась, на пороге показался такой же не выспавшийся и закутанный в тулуп боец.
— Наконец-то, — не довольно произнёс он. – Опаздываете на десять минут!
— Меняйтесь по-бырому! – сказал разводящий. – Паша, блин! Спишь на ходу!
Солдат, утопавший в огромном тулупе с засаленными рукавами, резво выскочил из строя, побежал к двери КПП.

***
Павел, стараясь согреться, подпрыгивал внутри будки, ударяя себя руками по плечам.
— Вот оно, к-а-к-о-е  на-ше лето… — напевал он себе под нос.
Ему ещё повезло с постом, некоторым же придется торчать на улице. Хотя на счёт повезло можно поспорить. Именно на этом посту один за другим произошли три ЧП. Двое часовых пропали, их обвинили в дезертирстве. Как стало известно, обоих до сих пор не нашли. Третьего солдата обнаружили мёртвым в сугробе за территорией части. Предположительно подошедшая смена спугнула грабителей. Они не успели взять оружие, но голову парню основательно размозжили. Он не выжил. На других постах такого не происходило никогда.
Прошло всего полчаса, но Павлу показалось, что два полноценных. Он ходил от одной двери к другой. Останавливаться было нельзя, иначе он заснёт стоя и возможно падая, разобьет себе физиономию о стену или пол. Такое время от времени случалось.
«Скорее бы смена, — думал Паша. – Чайку горячего хочу с чем-нибудь сладким и ещё… брынзы».
Приятные размышления прервал странный звук снаружи. А может ему только показалось? Метель воет, как волчица, потерявшая выводок. В её вое можно услышать любой знакомый, а чаще незнакомый шум. Несомненно, показалось….
Паша вернулся к мыслям о тепле и еде, но звук повторился снова, заставив его вздрогнуть.
«Ротный что ли с проверками бродит? – подумал он. – А чего это ему в такую погоду посты шманать? Навряд ли он рехнулся до такой степени. Нет, это не ротный. Может бездомные собаки из примыкающего к части городка? Они вечно ошиваются на мусоросборнике, жрут недоеденную солдатами сечку и всякую тухлятину. Их тут столько, что приходилось пару раз отстреливать. Но скорее всего это не они. Собак, как и ротного в такую погоду на улицу не вытащишь. Что же это?  Хотя если ротному пообещать пол литра…».
Звук повторился вновь. Павел быстро снял трубку висевшего на стене телефона, набрал номер караулки. В трубке послышался голос дежурившего бойца:
— Караульное помещение. Рядовой Афа….
— Афоня! – крикнул Павел.
— Это ты Паша? Чего?
— Тут у меня вокруг поста шумы какие-то подозрительные. Будто чего тяжёлое в снег падает. Уже несколько раз было. Может тревожное подразделение поднять?
— Да ты очумел с мороза? Чего падает? Мерещится ему всякое де***мо от недосыпа и он парней дёргать собрался. Крестись чаще, оно и пройдёт. Вот я давеча зашёл на «очки», а там…. – Афоня тяжело выдохнул. — А потом отпустило…. Короче звони по делу!
Послышались гудки, дежурный повесил трубку.
— Это кто ещё из нас очумел, — Павел тоже повесил трубку.
Звук падения снова повторился, только гораздо ближе. Паша подошёл к небольшому смотровому окошку, на двери. За ним была тёмная, исполосованная метелью, ночь. Сквозь мечущийся снег пробивался свет фонарей освещавших улицы городка. Больше ничего не было видно.
Вдруг Паша почувствовал, что его непреодолимо тянет открыть дверь и выйти за КПП. Он никак не мог совладать с собой, казалось, его кто-то заставляет это сделать. Не было сил сопротивляться этому желанию. Он открыл дверь и пошёл вперёд. Отойдя от будки метров на пять, Паша остановился, рука легла на штык — нож.
Он попытался разглядеть, что находится в самой гуще непогоды. Увидел терзаемые метелью невысокие кирпичные дома, освещённую автобусную остановку, неработающий газетный киоск и что-то ещё. Какую-то несуразную высокую конструкцию на дороге, ведущей к КПП. Верхняя часть конструкции сдвинулась с места. Павел заметил это движение. Мурашки тут же побежали по спине. Он даже перестал чувствовать мороз.
Конструкция завораживала, манила, звала неслышимым голосом. Она двинула одной из своих нижних частей, потом другой, потом верхней и снова нижней. Каждое передвижение нижней части сопровождалось звуком похожим на падение чего-то тяжёлого в снег. Странное сооружение направлялось к КПП.
Паша не двигался, он смотрел на чудные перемещения и никак не мог понять, что это. Конструкция больше походила на марионетку, подвешенную за длинные верёвочки и управляемую не опытным кукловодом. Именно её напоминали раскачивающиеся, трясущиеся движения конструкции или…
«Существо, — пришло на ум Павлу. – Эта конструкция живая».
Её движения одновременно пугали и завораживали, гипнотизировали и усыпляли, останавливали ход мыслей, мешали сосредоточиться. Павел стоял столбом не в силах пошевелиться. Волю будто выключили, как выключают свет в расположении после отбоя. Остаётся лишь слабый, рассеянный огонёк контрольной лампы. Свет всё ещё сопротивляющегося рассудка.
Существо – конструкция двинулось быстрее. Расстояние между ним и Павлом быстро сокращалось. Оно на ходу  стало складываться в многочисленных суставах, его рост заметно уменьшился.
Павел разглядел голову на длинной худой шее. Она была сильно вытянутая, угловатая с бледным лицом и глубоко ввалившимися глазами. Ни носа, ни ушей не было. Рот представлял собой чёрную полосу. Существо подобрало с обочины дороги глыбу льда. Коротко размахнувшись, швырнула её в часового.
Время словно застыло. Паша видел, как ему в голову летит медленно вращающийся кусок льда, но ничего противопоставить этому не мог. Туча событий пронеслась у него перед глазами за это короткое время. И из них ярче всего зафиксировался недавний инцидент с повесившимся в сушилке Андрюхой из первого взвода. Наверное, были схожи ощущения безысходности и неотвратимости случившегося.
Недавно Андрей получил письмо от своей девушки, в котором она сообщала, что выходит замуж за его лучшего друга, который то ли откосил от армии по липовой аллергии, то ли откупился. Его психика не выдержала подобного дуплета.
Благо дневальный заподозрил неладное, и парня удалось спасти. Из петли его вытаскивали целым отделением. Когда тот оклемался офицеры основательно «намылили ему шею». А «дембеля» просто попросили так больше не делать, хотя могли и «покромсать в винегрет».
Глыба была уже в метре от головы Павла.
«Вот так оно и тех парней убило», — догадался он.
В памяти всплыли слова матери сказанные ему перед отправкой на службу: «Тебя ждут дома». Это заставило прийти в себя. Прилагая титанические усилия воли, Павел отклонил голову влево. Хоть и с меньшей силой, но глыба всё равно задела голову по касательной. Шапка – ушанка, завязанная под подбородком, смягчила мощный удар. Хотя и его было достаточно, чтобы Павел отключился в сугробе.

***
Он очнулся от того, что правая нога сильно замёрзла. Валенок соскочил с нее, и размотавшаяся портянка волочилась следом, обнажив спрятанный под неё шерстяной носок.
Открыл глаза, голову прошила острая боль. Приступ тошноты вынудил глубоко вдохнуть морозный воздух с колючими снежинками. Сотрясение обеспечено. Будка КПП быстро удалялась, скрываясь из виду в ещё более усилившейся метели.
Существо волокло Павла за воротник тулупа по глубокому снегу. Страх пришёл как всегда вовремя. Он заставил сбросить с себя остатки гипноза, притупил боль и холод, включил мыслительную деятельность на полную катушку, впрыснул в кровь десяток «кубиков» адреналина. Паше стало на мгновение жарко, он запаниковал, хотел позвать на помощь, но понял, что кроме странного существа его никто не услышит.
Жуткое создание свернуло с дороги на пустырь. Оно направлялось к заброшенному бомбоубежищу, уверенно прокладывая путь через сугробы. Сегодня для него была удачная ночь, ещё одна добыча, хорошая погода, свобода передвижения. Вход в подземелье встретил своего хозяина гудящей от ветра пустотой. Там, в самом конце бомбоубежища, за разрушенной стеной начинался его мир. Мир тьмы и холода.
Существо тащило человека по тёмному коридору, в тишине которого гулко отдавались его тяжёлые шаги.
«Тебя ждут дома», — вновь вспомнил Паша слова матери. Он попытался осторожно выбраться из тулупа, это оказалось ему не под силу. Спина больно ударилась о наваленные на полу обломки кирпичей и булыжники. Павел прикоснулся рукой к разрушенной стене. Всё ясно, его тащат глубоко под землю. В это время с ноги соскочил второй валенок, зацепившийся за камень. Попытаться бежать сейчас, было равносильно самоубийству. Хозяин подземелья быстро нагонит его и убьёт. Павел решил выждать и посмотреть, что будет дальше. Может, подвернётся благоприятный момент.

***
Шероховатый проход шёл всё время под уклон, только один раз повернув направо. Непроглядную темноту подземелья нехотя разогнал слабый зеленоватый свет фосфорицирующих лишайников покрывавших стены и свод. Павла волокли мимо множества прозрачных коконов прикреплённых к стенам и покрытых инеем. Они были соединены между собой сетью толстых трубок или сосудов, по которым циркулировала жидкость.
 Существо, тащившее Павла, остановилось, и он смог разглядеть внутри коконов голые человеческие фигуры в больших грибообразных наростах. Это напомнило ему плантации вешенок приделанных к потолку гаража  его дядьки жившего в деревне. Внутри коконов было тепло, так как из щелей напоминавших жабры и расположенным по их бокам, выходил пар.  
«Урожай поспевает, — решил Павел.- Скоро сбор».
Подошло ещё одно существо. Послышался похожий на человеческий разговор, с множеством гортанных и шипящих звуков. Последовал сильный рывок, Павел отлетел вглубь примыкавшей к проходу пещеры. Он упал в кучу хлама, с минуту лежал в ней не двигаясь, слушал темноту. Убедившись, что существа ушли, достал из кармана зажигалку. Крутанул колёсико, высекая искры. Зажёгся тусклый огонёк. Его вполне хватило, чтобы разглядеть, куда он попал. Всюду валялись куртки и пальто со следами крови, мужские, женские, детские. Рабочие спецовки, дорогие шубы и милицейская форма были навалены в кучу. Рядом с Павлом лежал мёртвый мужчина в лыжном костюме.  Павел чуть не закричал от страха, когда заметил торчащий у него из груди обломок палки.
«Мертвяк, — подумал Паша. – Наверное, его притащили ещё живым и он тут окочурился».
Идея пришла неожиданно. Павел скинул с себя тулуп и шапку. Одел их на мертвеца. Пока он переодевал труп, заметил сломанный пополам автомат. Видимо тут окончили свои дни «дезертировавшие» солдаты. Окоченевшие пальцы с трудом застегнули пуговицы тулупа.  Паша пытался согреть руки дыханием, но это слабо помогало. Задеревеневшие от холода ноги подкашивались и ныли.
В проходе послышались громкие шаги. Павел вытащил из ножен штык – нож и встал сбоку от входа в пещеру.
«Смогу ли я»? – подумал Павел.
Он вспомнил изречение черноусого прапорщика Тараканова, переведённого к ним по «залёту» из ДШБ. То был здоровенный не унывающий мужик с руками «экскаваторами».  Солдаты уважительно называли его Люцифером, за привычку на любые возражения делать очень и очень больно.
«Нам татарам всё равно, что водка, что пулемёт. Главное чтоб с ног валило», — говорил он, покручивая гусарский ус.
С этими словами он отправил в больницу трёх нарушителей периметра проникших на охраняемый объект. Это вам не зам. по тылу по прозвищу Чебурашка….
В пещеру вползло существо, оно схватило лыжника за ворот тулупа и вытащило в проход, быстро удалившись. Вторая тварь просунула в пещеру голову. Павел занёс штык – нож над собой. Его трясло как в лихорадке, но не от холода.
« Смогу ли я убить? Смогу ли? Нет, не смогу, — испугался он собственных мыслей. – Не смогу. Никогда».
Существо, ища добычу, медленно озиралось, вращая головой на длинной шее.
— Не смогу, — прошептал Паша.
Тварь резко обернулась на звук голоса. В это мгновение Павел, что было сил, опустил штык – нож на череп существа. Замерзший клинок со звоном сломался. Не соображая, что теперь делать он прыгнул на голову подземного хищника. Обхватил шею руками и с силой рванул её вверх. Шейные позвонки монстра громко хрустнули. Тварь вздрогнула и завалилась на бок.

***
Павел бежал по длинному проходу, подсвечивая путь пламенем зажигалки.  Ноги почти потеряли чувствительность, пальцы рук онемели. Вот и разрушенная стена бомбоубежища. И тут он увидел стоящего в проломе ребёнка. Это был мальчик лет шести. Беспризорник?
Он стоял и смотрел на остановившегося солдата.
— Ты чего тут? – дрожащим голосом спросил его Павел.
Ребёнок сказал нечто неразборчивое, продолжая разглядывать человека. Павел поднёс зажигалку поближе и чуть не упал от испуга. На него смотрело лицо убитого им существа, только в миниатюре. Сзади послышались торопливые гулкие шаги, сопровождаемые бессвязным бормотанием. Павел швырнул зажигалку в детёныша и бросился к выходу из проклятого подземелья. Дитё холода подпрыгнуло, впившись убегающей добычи в спину.
Павел, что было сил, бежал по коридорам бомбоубежища, всю дорогу стараясь скинуть с себя химеру. Гулкие шаги позади, неумолимо приближались.
Он выскочил на пустырь. Спину обожгла сильная боль от укуса острых зубов детёныша. Он заметил мечущиеся в метели фонари. Крикнул что-то в их сторону и, теряя сознание упал в снег. В это мгновение послышалась отборная матерщина, несколько длинных автоматных очередей и взрыв гранаты выпущенной из подствольника.

***
Павел резко открыл глаза, готовый бежать или драться. Но этого не требовалось. Он лежал на койке в армейском госпитале. Голова, кисти рук и ноги были в бинтах. Рядом с ним на табуретке сидел полковник Нечипоренко. На обшарпанной тумбочке лежал принесённый кем-то апельсин и печенье.
— Ну и задал ты нам работёнку, — задумчиво произнёс полковник, глядя куда-то в сторону. – Мы думали, ты в бега подался или в самоход за водкой, а оно вон как вышло. Тревожное подразделение благодари и рядового Афанасьева. Если бы не они тебя бы сейчас в цинк запаивали.
— Что это было, товарищ полковник? – простужено хрипя, спросил Паша.
— Чёрт его знает. Неизвестная форма жизни. Сейчас прибывший батальон огнемётчиков её в подземелье «прописывает». Ты солдат давай поправляйся. Расскажешь подробно, как дело было.
Он положил рядом с апельсином пачку сигарет.
— Это тебе от роты.
Достал вторую, положил рядом.
— А это от меня.
— Служу России, — прохрипел Павел.
Полковник ничего не ответил, встал и, поправив китель, вышел из палаты. Паша с трудом сел на койке. За окном блистал солнечный зимний день. Красота. Жаль только, что зло с каждым разом приобретает всё новые и новые формы. Самые странные и неожиданные, изощрённые и крайне жестокие обличия. Вот и неизвестные науки твари тоже посеяли зло и его же пожинают.

2012.
 

Комментарии

Отправить