Босая интеллигенция

 Вечерело. Огни фонарей пока не горели, но дело к тому шло. Сверчки оглушительно стрекотали в парке. Мы подошли к зданию театра. Огромное круглое белоснежное здание со скульптурами дев и мужчин с музыкальными инструментами. Большие белоснежные колонны, обрамленные каннелюрами, двери светлого дерева, невероятно тяжелые с позолоченными ручками.
Мы поднялись по ступеням, он приоткрыл дверь, пропуская меня вперед.
Мое вечернее черное платье, плотно обтягивающее фигуру, приятно поблескивало в свете многочисленных люстр, расположенных в холле. Подойдя к зеркалу, я поправила маленькую шляпку, заправила черный локон, выбившийся из строгой прически, подтянула атласные черные перчатки. Я подкрасила губы помадой и теперь они вновь сияли ало-бардовой розой. Легкий загар, черное платье, черные волосы,  карие глаза мягкого глубоко цвета и красные губы. Отлично выгляжу. Я обернулась и улыбнулась мужчине, любовавшемуся отражению позади меня. Я поправила ему галстук-бабочку и, взяв под руку, позволила повести себя в зал.
Большая сцена была скрыта бархатными занавесками бардового цвета, по краям шла золотая бахрома. Кресла в зале были также темного бардового цвета. Под потолком располагалась огромная люстра, она сияла так, что я не могла некоторое время оторвать от нее восхищенного взгляда. Мой мужчина деликатно кашлянул, я обернулась и улыбнулась, мне было смешно, наверное, я выглядела забавно. Интересно, может я и рот раскрыла от удивления.
По своим местам рассаживались дамы в шикарных платьях, сопровождали их мужчины в изящных костюмах и смокингах. Я разглядывала толпу, с удовольствием отмечая, что мы с партнером выглядим ничуть не хуже других.
— Ты только посмотри на ту блондинку, — сказала я ему, потянув за рукав.
— Которую?
— Ну вот же, ее сразу видно!
Я ткнула пальцем, указывая на девушку с белоснежной кожей, тонкой шеей и тонкой талией, облаченной в платье бежевого цвета. Она походила на ангела.
— Извини, но кроме тебя я не вижу никого, ни блондинок, ни брюнеток, ни даже рыжих, ты самая красивая.
— Перестань! – Я шутливо шлепнула его веером по руке. – Спасибо. Блондинка пробирается к своему креслу во втором ряду, перед ней еле проползает та пышная дама с перьями на голове.
— Вижу.
— Не правда ли она красива?
— Нет.
— Ты лжешь.
— Да, — он улыбнулся рядом белоснежных зубов.
— Перестань, как я могу с серьезным видом смотреть балет, когда ты постоянно дурачишься. Скажи что она красивая, ведь красивая?
— Красивая.
— Вот так бы сразу.
Мы замолчали, я разглядывала остальных женщин. Он прошептал мне на ухо, я почувствовала его легкой дыхание на своей коже, отчего немного съежилась внутри.
— Ты самая красивая из всех этих дам и я с тобой не дурачусь… Разве что блондинка красивее.
Мои глаза округлились, я развернулась с целью огреть чем-нибудь этого грубияна и увидела пару смеющихся глаз, обрамленных насмешливыми морщинками.
— У Вас плохо получается лгать, мсье, я просто проверила чтобы убедиться, вот и все.
Я выпрямила спину и стала легко обмахиваться веером, с серьезным видом уставившись на сцену. В душе мне хотелось хохотать. Он улыбнулся и тоже выпрямился.
Занавес поднялся, я сосредоточила все внимание на сцене. Танец, музыка, все происходившее пред моими глазами завораживало. Я видела любовь, ненависть, страсть, печаль, отчаяние. И все это без единого слова. Эти превосходные тела мужчин и женщин умели разговаривать на международном всеобщем языке. Легкая дрожь пронизывала мое тело, всплески музыки в сочетании с ярыми движениями на сцене заставляли сердце трепетать. Он тоже глядел восторженно, похоже, и ему понравился балет. Иногда, в порыве чувств, я сжимала его ладонь, но потом отпускала и мы не касались друг друга.
Занавес опустился, прозвенел звонок, оповещающий об антракте. Он взял меня под руку и мы выплыли в холл с остальной толпой. Мы медленно прогуливались по коридорам, разглядывая портреты заслуженных артистов, актеров, танцоров. В общем холле было людно, мы вступили в толпу в поисках официанта с шампанским. Я встретила несколько знакомых дам, его же отправила за шампанским.
— Как быстро ты спрятала от нас своего кавалера! – Хихикнула красивая брюнетка в красном платье, игриво улыбаясь.
— Я его не прятала, просто мне очень хочется пить.
— Ну конечно! Алла, скажи ведь, она просто боится, что он уделит хоть капельку внимания кому-нибудь еще!
— Согласна, дорогая, ты охраняешь его, словно он – редчайший бриллиант, не стоит окружать его такой заботой, ведь это только подстегивает нас! – Сказала Алла – пышногрудая черноволосая девушка в кричаще-неприличном платье, что, кажется, её ничуть не смущало.
Он подошел с двумя бокалами шампанского. Я их представила друг другу. Женщины стали увлеченно обсуждать с ним постановку, восхищались теми или иными танцорами, музыкой, обстановкой и прочее прочее. Он мило улыбался каждой, был учтив и галантен. Я увидела знакомую супружескую пару и, извинившись, отошла к ним, оставив своего спутника на растерзание любопытных дамочек.
— Кажется, мы задели вашу прекрасную спутницу. Примите комплимент, что вы здесь самая заметная пара!
— Благодарю, — его губы растянулись в обольстительной улыбке, — а чем же позвольте узнать вы ее задели?
— Мы просто посоветовали ей не виться вокруг вас коршуном, ведь мы вас не украдем и не съедим.
— Мало какой мужчина откажется быть съеденным такой привлекательной девушкой как вы! Он галантно поклонился, а дамы весело засмеялись.
Я разговаривала с Соловьевыми и краем глаза наблюдала за тем, как эти трое веселятся. Казалось, он их околдовал, они слушали чуть ли не с открытым ртом, постоянно хохоча, стеснительно прикрывая рот рукой, но ни капли не скрывая колышущиеся от смеха груди.
— Ладно, иди уже к своей красавице, а то она шею себе свернет или заработает косоглазие!
Он улыбнулся и посмотрел в мою сторону, я неуверенно улыбнулась в ответ.
— До свидания, девушки, спасибо за прекрасную компанию.
Он поцеловал ручку каждой и направился ко мне. Я расслабилась и не сдержала довольной улыбки, когда он подошел ко мне и приобнял. Я познакомила его с Соловьевыми и до конца антракта мы беседовали вчетвером об искусстве. Он был отличным собеседником и легко поддерживал разговор. Потом мы говорили о литературе, в этой сфере он еще более образован, это я знала. Соловьевы пригласили нас на ужин в воскресенье в свой загородный дом. Мы согласились. Прозвенел звонок, мы вернулись в зал.
Второй акт отличался большей нежностью и мелодичностью. Танцоры плыли по сцене, изгибались и извивались, словно ивы под ураганным ветром. По окончанию труппу вызывали на бис несколько раз. Постановка была поистине великолепной, у меня осталась легкая дрожь в теле, голова наполнена волшебными мелодиями и переплетениями нежных гибких тел. Мой мужчина был в задумчивости. По его лицу трудно было что-либо сказать, он был серьезен, видимо тоже «переваривал» пережитые эмоции.
Когда мы вышли на улицу, совсем стемнело, фонари ярко горели желтым и белым светом, сверчки и кузнечики стрекотали громче. Нас задержали мои знакомые болтушки-подружки, мы поделились впечатлениями, но разговор не клеился, так как мой спутник сдержанно молчал и, казалось, был чем-то обеспокоен. Дамы почувствовали себя неловко и вскоре отстали от нас.
— Что-нибудь случилось? – спросила я.
— Нет, а должно было?
— Ты ведешь себя как-то странно, больше не поведу тебя в театр.
Он расплылся в улыбке и, приобняв за плечи, медленно продвигался прочь из толпы на широкую лестницу. У лестницы он взял меня под руку и я почувствовала себя королевой, спускавшейся к своим подданным. Я вообразила, что я прекрасная королева, а это мой король, могучий и властный. Мы медленно спускаемся, придворные дамы слегка приседают и опускают голову, мужчины кланяются. Я улыбалась, фантазируя все дальше. Напряжение пропало с его лица, оно было спокойным и красивым, Широкие плечи и натянутая как струна спина, сильные красивые руки, поддерживающие меня. Да, он отлично подошел бы на роль самого короля.
От ступеней театра тянулась длинная аллея. Посередине проходили маленькие фонтаны, которые уже отключили на ночь, по бокам вымощенные булыжником дорожки. По краям дорожек стояли редкие лавочки. У самого театра горели белые огни фонарей, а вдоль аллеи были только желтые, таким образом, если стоять на аллее и глядеть на театр, то он ярко светился на фоне ночного неба. У подножия театра стояли Соловьевы, мы подошли к ним и недолго поговорили. Окончательно условившись о завтрашнем ужине, мы расстались.
— Прекрасные люди.
— Согласна. С удовольствием с ними отужинаем. Нужно будет что-нибудь принести с собой выпить.
— Предлагаю купить красного сухого вина, я знаю несколько отличных марок.
— Ты и в вине разбираешься?
— Конечно.
В магазине он выбрал бутылку дорогого красного вина.
— Ты не устала?
— Нет.
— Прогуляемся?
— Можно, а где?
— Если готова пройтись, то неподалеку есть небольшой сквер.
— Ну, давай.
Он заметно повеселел, мои ноги немного опухли и болели от долгого пребывания на шпильках, но я решила стоически вытерпеть, впервые мы с ним пошли вместе прогуляться. Я не могла упустить такого случая. Мы болтали о том о сем, никогда он не был так весел, я ловила каждое  слово. Помимо изысканных манер он отличался живым умом и прекрасным чувством юмора. Все же я немного сторонилась его, так как мы были из разных миров, он был всегда сдержан, собран. Иногда казалось, что он вообще не способен испытывать эмоции, а все его поведение – сплошная фальшь, маска. Я же в свою очередь – буря эмоций, хоть и старательно скрывала это. Возможно, это нас взаимно притягивало. Плюс и минус, инь-янь и все такое прочее.
Я явно переоценила свои возможности и уже через 10 минут ноги нестерпимо заныли. Вообще я не ношу каблуки, так как имею слишком маленькую стопу для своего роста, и мои ноги быстро устают, но в театр нельзя было не надеть самые красивые черные лаковые туфли на тонкой шпильке. Я пыхтела как паровоз, стараясь идти ровно, и в душе проклинала все и вся. Я ненавидела свои прекрасные любимые туфли, ненавидела его за то, что мы вообще куда-то пошли пешком, ненавидела улицу с ее неровностями и трещинами. Мне уже было все равно, о чем он рассказывает, я сосредоточилась на своем шаге и боли в стопах. Он остановился и внимательно посмотрел на меня, словно оценивал, пройду я еще пять-десять шагов или нет. Понимая, что он обо всем догадался, я стала нелепо оправдываться.
— Почему мы остановились? Мы уже пришли? А где же скамеечки и красивые деревья? – я говорила с нервным смешком, все больше походя на идиотку. Осознав какую околесицу несу, я замолчала так же быстро как начала щебетать.
Он добродушно рассмеялся и стал расстегивать манжеты рубашки. Я выпучила глаза, не понимая, зачем он это делает.
— Что ты делаешь? – осторожно спросила я.
— Расстегиваю манжеты, — он заулыбался еще шире.
Сегодня он мне столько раз улыбался, что я волей неволей тоже заулыбалась, но по-прежнему недоумевала: что он собирается делать? Первое предположение было, что он хочет снять рубашку. Зачем? Ума не приложу! Расстегнув манжеты, он принялся стягивать галстук-бабочку. Здесь мои опасения лишь усилились и я в ужасе ждала продолжения. Но пиджак вместе со злополучной рубашкой остались на месте. Скомканный галстук отправился в карман. Пустые улицы откликнулись от его мягкого гортанного смеха. Он явно потешался надо мной.
— Ну что, ты готова?
— К чему???
— Как к чему? Неужели не поняла?
— Нет, конечно! Я поняла только, что тебе видимо жарко, и ты решил раздеться, или может воротник натер?
— Ха-ха, возможно я немного вспотею, но ты не выглядишь такой уж тяжелой.
Я с подозрением покосилась на него.
— Что ты этим хочешь сказать?
В ответ он повернулся ко мне спиной и слегка присел, руки чуть отодвинутые в сторону подались назад. Я смотрела и тут меня осенило!
— Ты с ума сошел??? Ты хочешь, чтобы я тебя оседлала?
Он рассмеялся уже в голос, звонко, громко. Я не удержалась и тоже захохотала.
— Пойми, на руках я тебя далеко не унесу, а так смогу «катать» хоть всю ночь, садись не стесняйся.
— Но ведь я в платье, я не смогу физически!
— Так задери его повыше, а чтобы прикрыть свои красивые ножки можешь накинуть на плечи мой пиджак, все равно он мне мешает!
С этими словами он снял с себя пиджак и, бросив мне, вернулся в прежнюю стойку, поглядывая на меня в пол оборота.
— Ну, сам напросился!
Я подтянула платье до самых бедер, накинула пиджак и с размаху запрыгнула на спину. Он ловко подхватил мои ноги, и я повисла у него на спине как негрятенок в подвязной сумке матери. Моего веса он словно и не почувствовал, немного подбросил меня, так что я оказалась чуть выше и сидела удобнее. Так мы и пошли по темной улице, слабо освещенной редкими фонарями.
— А ты не устанешь?
— Нет, я же сказал, что так могу носить тебя хоть всю ночь, плюс мне нравится держаться за твои ножки.
Я ахнула и шлепнула его по плечу. Мы весело рассмеялись. Со стороны это смотрелось забавно. Молодой мужчина, несущий на спине бесформенную кучу, которую образовывала я, скрытая большим пиджаком, плечи которого сползали с меня и я их постоянно натягивала. Заканчивали образ мои голые ноги, торчащие в стороны. Дорога пошла немного вниз, отчего он ускорил шаг, а затем и вовсе побежал. Я подпрыгивала на его спине как мешок с картошкой. Улицу сотрясали мои отчаянные вопли и его громогласный хохот. Наконец, он остановился.
— Давай я пойду сама, я уже могу.
— Тебе не нравится на моей спине?
— Твоя спина просто очаровательна, но я вполне могу уже идти, ты, наверное, устал после такой пробежки.
— Глупости, тем более мы почти пришли.
Я и не заметила, что «еду» в окружении невысоких деревьев, кроны которых почти соприкасались друг с другом у центра тропинки. Тусклые фонари освещали нам дорогу, было очень красиво, я перестала протестовать и наслаждалась «поездкой». У красивой лавочки я натянула воображаемые вожжи, мой верный конь остановился, я спешилась.
— Мне нравится эта лавочка.
— Конечно, присаживайся.
Я аккуратно присела на край и сложила руки на коленях, как полагается приличной даме. Он стоял напротив, оперевшись плечом о дерево и прикуривал сигарету. Он выглядел бесподобно. В белоснежной рубашке, слегка растрепанный, с насмешливым взглядом. Он рассматривал меня, словно паук муху, попавшуюся в паутину. Таким я его никогда не видела и мне стало неловко. Сквер оказался совершенно безлюдным, что не удивительно в час ночи. Он почувствовал мое настроение и по-мальчишески улыбнулся. Я немного расслабилась и улыбнулась в ответ.
— Дай пиджак.
Я поспешно сняла его с плеч и отдала. Плечи сковал легкий холод, я потерла их ладонями.
— Сейчас верну, чуток померзни.
— Мне не холодно, — фыркнула я.
— Вот и хорошо.
Он встал спиной ко мне и снимал наклейку с горлышка бутылки.
— Ты откроешь сейчас вино?
— А тебе не хочется?
— Ммм… пожалуй, хочется, но что мы тогда завтра принесем Соловьевым?
— Завтра я куплю новую бутылку.
Он приложил рукав пиджака к дереву и стал методично стучать об него дном бутылки. Я с интересом наблюдала, никогда не видела подобного способа. Через несколько минут я уже стояла рядом и вглядывалась в пробку, он сказал, что «она сама полезет». Так  и случилось медленно, но верно пробка выползала из горлышка. В итоге она выскочила, выпустив пару глотков вина за собой. Я хлопала в ладоши, словно увидала новый фокус. Он торжественно передал откупоренную бутылку мне.
И что мне с ней делать??? Пить прямо из горлышка? Но это же неслыханно!
— Ммм… может у тебя припасен какой-нибудь хитрый способ из ничего сделать бокалы?
— Нет.
— Ты предлагаешь мне пить прямо из бутылки?
— Да.
— Нет уж, спасибо, я, пожалуй, откажусь.
— Как хочешь.
Он забрал у меня бутылку и сделал большой глоток. Закрыв глаза, он медленно проглатывал вино. У меня потекли слюнки и я проглотила комок, стоявший в горле.
— Да, оно действительно восхитительное… тонкий оттенок граната и чернослива… Бесподобно…
Он сделал еще один глоток.
— Дай сюда!
Он протянул мне бутылку, ладонью вытирая губы. Я припала к горлышку и ощутила приятное покалывание на языке, переходящее в согревающее жжение в горле.
— Ммммм…. – вырвалось у меня, — и правда восхитительно! Как хорошо, что мы не понесли его завтра с собой, иначе я бы жадничала весь вечер и с ужасом смотрела как этот напиток пропадает из чужих бокалов, доставаясь не мне.
Я сделала еще пару глотков и вкушала букет.
— Ну что, ты теперь не так скована?
Его глаза весело смеялись, я покраснела и села чуть глубже, показывая, что я расслаблена и чувствую себя непринужденно.
— Да, вполне.
— Нет не вполне, тебе не идет жеманство, ну же, раскройся.
Он бросил свой пиджак на траву и сел на него, прислонившись к дереву. Одну ногу он согнул в колене, а вторую вытянул.
— Вот как нужно расслабляться.
Я протянула ему вино. Он выглядел действительно расслабленным с бутылкой в одной и сигаретой в другой руке.
Теперь был мой ход, я сбросила туфли и легла на лавке, свесив босые ноги с краю.
— Ну как?
— Так намного лучше!
Он отдал мне вино.  Горячее тепло разливалось по телу, я чувствовала себя 18-летней девчонкой, гуляющей ночью с однокурсником. Я рассмеялась от своих мыслей, на душе было так хорошо и приятно, хотелось, чтобы это никогда не кончалось, вот так сидеть босиком в парке и пить вино.
— Знаешь, я чувствую себя первокурсницей.
— Это же хорошо! Кто сказал, что в 30 лет нельзя по ночам гулять в парках.
— Не знаю. Кажется, что все это было так давно, мы теперь такие серьезные стали. Вспомнила, как ехала на твоей спине, словно мешок с картошкой. Я рассмеялась, он тоже.
— Я бы выбрал менее грубое сравнение, лучше как маленькая девочка, хотя маленьких девочек на плечах катают. Хочешь, покатаю на плечах?
— Чтобы я взобралась на такую высоту? Никогда!
— Слабо?
— Да, я боюсь, да и ты не выдержишь.
— Поосторожней со словами, дорогая, неужели я выгляжу таким слабым?
Он поднялся с земли и подошел ко мне. Ухватив подмышками, легко поставил ногами на лавочку, а сам сел передо мной.
— Ну давай, трусиха.
— Ах, это я трусиха! Ну смотри, уронишь – убью тебя!
Я подтянула руками платье и аккуратно села на его плечи, все это время он сотрясался от хохота. Он поднялся, мои крики оглушили улицу.
— Я передумала, передумала! Поставь на место! Боже как высоко! Я боюсь! Нет, стой, стой тебе говорят!!!
Он медленно шел по тропинке, придерживая меня, а я вцепилась руками ему в шею, в ужасе глядя на далекую землю. Через минут пять я восстановила равновесие и уже не так боялась.
— Теперь я – жираф и могу съесть самые сочные листочки, которые находятся на верхушках деревьев! – Мы смеялись а я тянула руки к кронам деревьев под которыми шел наш «жираф» и срывала самые большие и красивые, приговаривая «вот, и вот какой, а еще вот этот».
Немного уставшие, мы вернулись к моим брошенным туфлям и пиджаку под деревом.
Оба устроились у дерева, он приобнял меня и мы тихо говорили. Я рассказала как воображала себя королевой, а его своим королем, мы пошутили и развили эту тему дальше, что окончилось хохотом до слез. Когда он закурил, я попросила и себе сигаретку, хоть и не курю.
Так мы и сидели, допивая вино и пуская в прохладный воздух теплые клубы серого дыма. Я – в роскошном, но сильно измятом и потрепанном платье, со шляпкой, покосившейся на бок, с босыми ступнями и он в небрежно расстегнутой белоснежной рубашке, растрепанными волосами. Мы чувствовали себя детьми, на душе было так приятно и спокойно, хотелось, чтобы это маленькое сумасшествие никогда не кончалось. Обратно я шла по мягкой траве босиком, держа в руках туфли. Я прыгала от радости и захлебывалась от смеха, когда он пытался ухватить меня и не настигал. Волны адреналина бурлили в крови, а вино приятно кружило голову. Он вызвали такси и благополучно проводил меня до дома.