Пасха

Пасха
Натали Бесеребрянная


Отрывок из романа: «Свеча горела…»

…То была предпасхальная ночь начала 70-х годов.
Семиклассница Наталия и ее бабушка в тот вечер
отправились на праздничную службу вдвоем.
Это был один из тех редких случаев, когда Наталия решительно приходила в церковь.
Не первый раз она попадалась в капкан, расставленный администрацией школы,
но этот случай был самый отвратительный
и даже жестокий по отношению к верующим людям.

Накануне по школам был объявлен очередной приказ о том,
что «всем учащимся строго настрого запрещается посещать
церкви, костелы или синагоги».
Так было всегда перед большими праздниками,
будь то православные католические или иудейские.

Но многие из учеников вопреки всему нарушали запрет,
и приходили на службу, прячась от патрулей,
выставленных по этому поводу в храмах, и возле таковых,
и тех школьников кого удавалось все же поймать,
сурово за это наказывали, с позором вычитывали на линейках
и собраниях, исключали из пионеров и комсомола.

Но на этот раз все происходило гораздо суровее,
этот случай был еще более уничижительный.
Как только прихожане во главе с церковнослужителями
двинулись с зажженными свечами крестным ходом обходить церковь,
школьников стали выхватывать с движущейся процессии по одному.
У них из рук вырывали свечи и тут же топтали их ногами,
а корзины и сумки с крашеными яйцами
и пасхальными выпечками выпотрошили в специально приготовленные мусорные баки.

Люди не сразу понимали, что происходит в колонах,
какая-то толкотня, плач и просьбы,
даже мольбы этого не делать, сбивали всех с толку.
Некоторые из старших школьников кто нес Хоругвь,
охваченные паникой, пытались отдать свою ношу
первому подвернувшемуся попутчику и поскорее смыться,
а другие не дрогнув, не испугавшись,
просто таки стояли « на смерть», держась за древки так,
что ни какая сила не в состоянии была их отнять.

Получались заторы, старики и старушки натыкаясь друг на друга,
пытались собой прикрыть несчастного ребенка,
которого тащили те, кому положено, с красными повязками на рукаве.
Иные «нарушители», изловчившись, умудрялись все же вырываться
из рук патрулей, бежали кто куда, но,
у обочины дороги из кустов на них выскакивали притаившиеся там учителя.

Возле церкви стояла полная неразбериха и жуткий крик.
Завидев хватающую на бегу детей, учительницу своей внучки (по прозвищу "ВВ"),
и поняв, что происходит бабушка Наталии,
пережившая две войны и не одну облаву,
быстро сообразила что делать.
Она тут же прислонилась спиной к церкви и,
приподняв все свои юбки, словно парашютами
накрыла ими присевшую на корточки внучку.
Благо по старой привычке или традиции бабушка носила широченные юбки,
накрахмаленные до треска, в количестве трех штук одновременно,
с пышными оборками по низу, густо собранные
и стянутые на талии тугими веревочками.
Наталия часто по этому поводу подшучивала над ней.
— Ба! На ваши юбки столько ткани уходит,
что можно было бы из них в случай чего сшить палатку.

— И в эту ночь, просидев почти до утра, между второй и третьей юбкой,
Наталия осталась не пойманной, благодаря бабушке.

Но уже днем, в Святое Воскресенье всех нарушителей
и в том числе и её погнали на коммунистический воскресник.
И это в такой день, когда «даже птица гнезда не вьет» как сказала её бабушка,
их заставили работать целый день, лопатами граблями метлами пилами и топорами.

А уже в понедельник директор вместе с "ВВ"
на общешкольной линейке выстроили всех,
кто был пойман, и Наталию тоже.
"ВВ" категорически потребовала сознаться её в том,
что она тоже была в церкви. Заявив:
– «Хотя тебя возле церкви и не поймали за руку, но все же тебя видели там».
— Наталия гордо молчала, не отвечая ни «да» ни «нет».
Её упрямство привело учительницу в бешенство, и она вынесла ей приговор.
– «В течение месяца ты будешь стоять на всех уроках у доски,
а также отвечать домашние задания по всем предметам ежедневно».
И Наталия стойко «выстояла» это наказание,
не пожаловавшись ни разу даже своим одноклассникам,
кто-то же, все-таки на неё донес.
Тяжелое испытание тогда пришлось выдержать её ногам,
к концу шестого, а иногда и седьмого урока они просто немели,
но сложнее для Наталии, оказалось, зубрить домашние задания.
Никогда в жизни она еще так прилежно не училась.
А из комсомола её все же не исключили.
— «Не пойман не вор» — изрек по этому поводу замдиректора, "Гриня",
— «и пойман, еще не вор, все нужно сначала доказать».
Для него казались гнусными сами по себе разборки по этому поводу.
И он был один из немногих учителей, которые, на своих уроках, положив Наталии руку на плечо,
заставлял жестом её присесть на стул,
мотивируя это тем, что она, «ужасно мешает ему свободно передвигаться по классу».

Но, Наталия внутренне тогда не признала в своем поступке
ничего героического более того, глубоко осознала
свое ничтожество по сравнению с теми двумя,
кто не прятался в церкви и не отрицал на линейке своего присутствия там.
И только глядя на них, она поняла,
что всю жизнь, изображая из себя «отважного борца»,
она даже в малой доле не уразумевала,
какие же они на самом деле люди, «сильные духом»?

А те двое оказались именно такими, брат и сестра,
маленькие, щупленькие, неказистые на вид,
стояли они тогда, посреди зала взявшись за руки,
и смотрели на всех чистыми и добрыми глазами.
И даже тогда, когда совсем потерявшая над собой контроль,
взбесившаяся, пионер вожатая, расстегнув воротники их рубашечек,
тыкала пальцами им в грудь, указывая на нательные крестики,
дети не дрогнули, не запаниковали.
А на оборот, прикрыв двумя ладошками свои крестики,
они оставались абсолютно спокойными,
и более того при этом на их губах сияла улыбка.
Что в своем возрасте могли они так глубоко постичь,
когда даже взрослые пасовали перед ними,
перед их непоколебимой стойкостью,
оставалось для Наталии лишь догадкой.

Но дома бабушка прижавшись своими губами почти вплотную к уху Наталии,
поведала ей страшную историю этой семьи.
— «Их дедушка был в 30-х годах нашим священником,
однажды ночью за ним приехал «черный ворон»,
ну, это значило только одно его пришли забирать.
Отец Георгий, что значит Победоносец, так звали батюшку,
при обыске отдал своим мучителям все,
но крест с груди отказался снимать,
его бросили на пол и стали бить, пытаясь сорвать крест силой,
но это не подействовало.
Хоть батюшка и был маленького росточка и худой,
что кожа да кости, его внуки видать все в него пошли,
но за крест держался сильно.
Так и забили его до смерти, но креста у него не отобрали,
да и после смерти отобрать не могли,
он так сцепил его в своем кулаке,
что этим нелюдям пришлось отсекать крест с пальцами.
И свидетели того потом поговаривали что отец Георгий улыбался при этом».
Услышав впервые в своей жизни такую историю,
потрясенная Наталия попыталась задать бабушке еще несколько вопросов.
На что бабушка так глянула на внучку, и при этом так сурово цыкнула на нее,
что в страхе Наталия даже оглянулась, не слышит ли их кто.
И тут же бросилась бабушке на шею, и больше ничего не говоря,
они еще долго, долго обнявшись, плакали.