Лепрекон

Как Иван-дурак по западному жил.   (современная сказка)
                                                                                                                     
Жил да был Иван-дурак. Как главный герой родных сказок жил хорошо. Если поехать куда – так печь есть. Если надо что, так щука ему все  проблемы решала. Да много ли ему и надо было – чтоб тепло, светло, да сыто было. Но вот как-то вдруг щука ему и говорит:
-Все. Хватит. Ты теперь больше не Иван-дурак.
-А кто? – удивился он.
— Оглянись, — говорит щука – на дворе 21 век. Так что ты теперь уже не Иван-дурак, а… А – Лепрекон. И живешь ты не в СССР, а …..  на конце радуги. И  не просто живешь, а по западному. Свобода теперь. Да, вместо меня для решения проблем горшок есть у тебя с золотом, что собрал за свою со мной счастливую жизнь. И ваучер там же.
Почесал Иван-дурак в затылке. Пока думал ему уже табличку прикололи – бейджик называется. Там и написано «Лепрекон», чтоб допер… Глядь, а горшок и правда есть. И бумажка там лежит, где написано, что в этой бумажке та часть богатств страны, которая народу (то есть и Ивану тоже) принадлежит.
— Вот теперь заживу, — решил Иван.
Начал он считает, сколько ж это будет – его кусок от всей агромадной страны. Как ни считал, много получается.
— Вот ведь молодцы, что бумажку сделали! – подумал, — это ведь как ни считай, золота выходит столько, что ни в один горшок не войдет!
Только вот тугодум Иван. Ему бы в затылке почесать, да по сторонам оглядеться. Пока головой вертел, ваучер у него на другую бумажку обменяли. Эта уже акции называется. Дескать, завод ему принадлежит. Раньше работягой был, а теперь – хозяин.
Пошел Иван, то есть, простите, Лепрекон смотреть свое хозяйство. А что тут смотреть – здание уже кто-то занял. Теперь это уже не заводоуправление, а «частная собственность». Станки пораспихивали по разным местам. Да что тут и распихивать, старенькие они, сам ведь с кувалдой и какой-то матерью не раз чинил. Народ вокруг суетится – кто тащит что-то, кто голосует. Начальство сейчас, говорят, не назначать, а выбирать будут. Походил – походил Иван, ничего не понял и домой пошел.
Жена там ревет, детей в охапку взяв.
— Ты погодь, не вой – говорит Лепрекон. Тепереча не то, что ранеча. Мы теперь, это, Лепреконы. У нас горшок с золотом есть и накопления за жисть. Помнишь – «Храните деньги в сберегательном банке» — щука советовала.
— Какие деньги – воет жена, -  нету денег. Перестройка, говорят. Как перестроят, так отдадут.
Почесал по привычке Лепрекон затылок, покрепче за горшок ухватился.
— Проживем как нить, Раньше ж  жили.
А тут из горшка золотые монетки шустро так исчезать стали.
— Это кто, — кричит Лепрекон, — кто мои деньги тащит?
— А никто – отвечают ему. Никто конкретный не тащит. Это – Инфляция. Ничего не поделаешь. Мы страну перестраиваем, а ты все только о своем, да о своем.
Тут соседка забежала.
— Че дурака валяешь? – с порога в оборот взяла. – так горшок твой быстро пустой станет.
— Давай в тридевятое царство поедем, барахла тамошнего накупим, да тут  втридорога  продадим. Глядишь, еще и прибавится золотишко.
— Я ж не купец какой, — отвечает Лепрекон. Я рабочий класс. У меня разряд, знаешь какой?! Что я в самом деле, вот пойду на завод, где теперь хозяин, там и заработаю.
Пошел он на завод. А там пусто. В здании кафе, станки уже на металлолом утащили. Посмотрел – важные какие-то господа кучкой стоят, совещаются. Он к ним подошел.
— Где, говорит, директор нами избранный?
— А ты кто? – у него спрашивают.
— Я И… то есть Лепрекон — хозяин, рабочий класс.
— Вот и иди отсюда, работай. А нам не мешай. Мы – арбитражные управляющие. Разбираем тут кто что взял и куда. Долго это будет. Иди себе, не мешай. Как разберемся, так позовем.
Пошел Лепрекон обратно домой. Как ни крепко держит свой горшок, а монеты все тают, да тают. Дома уж соседка смоталась туда — обратно в тридевятое царство. Наряженная такая, пестрая вся в спортивном костюме «маде ин» и в туфлях чудных.
— Что за туфли-то? –  спрашивает Лепрекон.
— Кроссовки – отвечает соседка. Чай другая жизнь настала и слова новые знать надо. И не шатайся, а давай мне золотишко свое. Поедем, заработаем. Будешь ты теперь шопингом заниматься.
Почесал по привычке Лепрекон в затылке. Вспомнил, что  вывеска кафе на заводском дворе точно с иностранными словами. Делать нечего, надо к новой жизни привыкать. Поехал он с соседкой. Только никаким он шопингом не занимался, а все мешки таскал. С барахлом заморским. Его так и звали – мешочник. Звали все те, кому надо было за эти мешки платить. Чтобы барахло купить, чтобы на таможне пропустили, чтобы место на рынке получить. Тут еще амбал пришел, тоже говорит
– Плати.
— За что?  Лепрекон спрашивает:
— За крышу. — тот отвечает
— Да на … мне крыша, — рубит Лепрекон.
Что дальше было, думаю понятно. Постанывая и поглаживая бока, шел Лепрекон домой с рынка и думал:
— Надо побыстрее к этой новой жизни привыкать, а то столько новых слов. И кто ж знал,  в ранешние времена крышей –то совсем другое называлось. Плюнул он, да  и отправился с соседкой рассчитываться. Соседка теперь уже в отдельном особняке жила. Лепрекона и на порог не пустили.
— Я теперь бизнесом занимаюсь, — объяснила соседка. Магазин у меня свой, нечего мне с тобой якшаться.
Рассчиталась, правда, честно. Немного в лепреконовом горшочке золота прибавилось, ну да и не убавилось, слава богу.
Много чем Лепрекон во время перестройки занимался. Даже депутатом был, правда от какой партии все запомнить никак не мог, больно они одна на другую похожи. Хорошо, умный человек объяснил:
— Да не парься, ты – сказал, — все равно мы какую партию ни сделаем, все  КПСС получается.
Лепрекон  надеялся, что в Думе найдет он арбитражную комиссию и разберется, куда таки  его завод вместе с акциями девался. Все ходил, расспрашивал.   Видел он знакомые по плакатам на демонстрациях и выборах лица, которые  в развитом социализме вместе жили, разговаривать пытался. Да только без толку. Они все теперь господами называются, и слова совсем другие говорят
— Приватизация, деноминация, декларация, офшор…
 Лепрекону сразу и не выговорить. Хорошо, что хоть так же искренне говорят, как раньше, с энтузиазмом. Все сердце греет.
Народ вокруг ухватистый да торопкий. Слов все больше новых, да все иностранных. Даже в магазине уже и не продавец, а «менеджер». Товаров всяких море – тоже все больше с иностранными этикетками. Да и не мудрено, старый вот знакомый, что на селе жил, пишет, что учится лапу сосать как медведь. А то пока деньги на солярку соберешь, уже и сеять поздно. Да и пока посеешь, пока соберешь – до нового урожая ноги протянешь.
Впрочем, Лепрекон  его бедами голову себе не заморачивал. Вертеться надо было. В новой жизни только так – это уже Лепрекон хорошо понял. Однако пока Лепрекон повернется, у него уже хвать из горшка – то на образование, то на пропитание. Хорошо хоть Инфляция поутихла.
Тем временем и перестройка закончилась. Правда, что именно построили, Лепрекон  опять-таки не понял. Так он к этому уже привык.
— Ну, да ладно, — подумал он, — хоть в построенном поживем.
Тем более, что завод уже снова появился. Рабочие требуются. Пошел Лепрекон на родную проходную. Глядь, а там вывеска на чужом языке, хорошо хоть русскими буквами. Встретили его с распростертыми объятьями, сразу к станку определили. Он к старым знакомым, расспрашивать:
— Почему, дескать, на иностранном вывеска, и как да что?
— Плюнь, говорят ему.  Какая тебе разница, если зарплату платят. Пока ты промешочничал, мы тут по году без зарплаты пахали.
— А как же фабрики – рабочим?- спрашивает Лепрекон.
— Так то при социализме было, а сейчас..
— А что сейчас? – настаивает Лепрекон.
— Рынок – отвечают, частная собственность.
— Ну уж нет, — говорит Лепрекон, — не хочу рынок, у меня после него до сих пор бока болят.
— А куда денешься, — отвечают, — что построили, в том и живем.
Хорошо хоть работа знакомая, так легко у станка стоять. Только руки работают, а голова все думает. Аж заболела. Решил Лепрекон у сына спросить. Тот уже выучился в колледже, сидит в каком-то Интернете. Может он ответ даст – Что же тут происходит? Взял Лепрекон свой горшок и домой пошел. Золота в горшке уже не было. Что его туда складывать, когда враз расходится. А все-таки. Пока в руках держишь, вроде и что-то есть. Не даром ведь столько суматохи развели, для чего-то ведь страну перестраивали.
Сын дома действительно сидел, только на стуле, за компьютером. Спросил Лепрекон про Интернет, а сын посмеялся, пощелкал чем-то и на экран показывает.
— Вот, говорит, — всемирная паутина. На любой вопрос ответ даст. Думал Лепрекон, что же спросить-то, чтобы понятно было. А то сложно спросишь, так и снова ничего не поймешь.
— Что такое «Лепрекон» — наконец выдавил из себя.
-Не «что», а «кто». Смешные вы, юзеры – развеселился сын и снова кнопочки понажимал. Вот смотри.
Экран помигал и появился на нем человечек, в зеленом цилиндре. Толстый такой, сытый и веселый. Радуга за ним мерцает и горшок большой с золотом рядом стоит. Ишь, тяжелый видно, в руках не удержишь.
— Ты кто? – спрашивает он.
— Я – Лепрекон, отвечает бывший Иван-дурак.
Человечек на экране как захохочет.
—  Ты не настоящий Лепрекон. Это я – настоящий. Разве ты не знаешь, что Лепреконы только в Европе водятся. У вас климат не тот и, этот, как его – менталитет. А у нас климат чудесный для инвестиций, для демократии. У нас – ЕС, ВТО…
— Так и у нас, — заторопился Иван -Лепрекон. Что-то по телевизору говорили про светлое будущее. Нет, не про коммунизм, а как раз про это ВТО.
Тут мимо нечто большое и грузное продвигаться стало. Вроде и  глазу не видно, только выпихивает из пространства. Так Ивана — Лепрекона пихнуло, что горшок (с бывшим золотом) на пол упал, а нечто протиснулось сквозь стенку, походя горшок пришлепнуло. Виднелось у него на спине смутно что-то  написанное, только не разглядел Иван -Лепрекон. Он черепки свои подобрал и так стоял перед хохочущим Настоящим Лепреконом.
— Вот это у вас – сказал тот и исчез. Исчез со своим пузом, зеленым цилиндром, золотом в горшке и едва виднеющейся сквозь радугу Европой.
— Да что ты паришься, предок, — сказал сын. Я в эту Европу на ПМЖ еду. Все тебе по мылу и скину.
Повернулся бывший Иван и ненастоящий Лепрекон, бросил черепки и пошел к жене. Та над очередным мексиканским сериалом у телевизора замерла. А что ей не замереть – жизнь там, в Мексике совсем как в Европе, гораздо интереснее.
Обнял он ее за погрузневшие плечи. Погладил поседевшие волосы.
— Что ж, Марьюшка, — сказал он. Буду я снова Иваном. Иван, хоть и дурак, а  сроду в огне не горел и в воде не тонул. Одевайся давай, пойдем с синю морю, ловить золотую рыбку. Я теперь умный, знаю, что ей сказать надо. Нечего чужие сказки читать, когда свои есть.
Только вот пустят ли Ивана к синю морю………
— Не знаю. Тут нашей сказке конец, а кто слушал – молодец.