Малинка

Цветок весной с земли сорвал весенний ветер,
                                                              Его  с любовью к солнцу поднеся, сам улетел,
                           оставил только пепел…

 
Малинка
 
        — Заканчивается посадка в скорый поезд пятнадцать сорок, сообщением М* — Полтава, – безразлично и протяжно, откликаясь эхом в здании вокзала, прозвучал голос из громкоговорителя.
– Отправление поезда со второго пути в пятнадцать часов тридцать пять минут по московскому времени, – продолжал волновать голос и без того взволнованных пассажиров и провожающих.

         Вера Малинина — девушка двадцати семи лет худенькая с короткой стрижкой в светло-голубом в горошек платье и с небольшой черной сумкой в руках вскочила в пассажирский вагон. Осторожно, чтобы не наступить на кого-нибудь в узком заполненном пассажирами вагоне,  она мелкими шагами прошла в свое купе и села у окна.

        — Ты, шо цэ девушка, кинула сумку на проходи?! – обратилась к Вере румяная, светловолосая, с молочными формами женщина. Она тащила двумя руками за собой огромный, по бокам клепаный, потерявший в некоторых местах окраску чемодан и пыталась спиной вперед войти в Верино купе. Вера быстро подвинула поближе  к себе не мешавшую проходу сумку.
– Допоможiть мэни, будь ласка, втягнуть цю бандуру (помогите, пожалуйста, втащить), – обратилась она к кому-то в проходе вагона. Высокий парень с крючковатым носом помог женщине, и она совершенно выбившись из сил, радуя усталое мягкое тело, плюхнулась на пассажирское место. Решив остудить себя, достала из рукава  кофточки белый маленький платочек и замахала им как веером, вытянув губы трубочкой, с шумом стала дуть себе на пышную грудь.
С улыбкой посмотрев на Веру, спросила:
 – Пойидымо разом?

— Поедем, — ответила Вера и улыбнулась.

— Ты куды йидыш? – и, не дождавшись ответа, добавила: – Одна?

— Одна, – ответила Вера.

— В гости?

— Да.

— От, жэ смалить (печет), жарко дужэ, — жалуясь на летнюю
жару, высказала свои мысли вслух украинка.
Поезд, чуть слышно скрипнув, незаметно тронулся с места. Здание вокзала, как будто огромное существо, ожило и медленно двинулось в сторону. Свежие лужи еще не успевшие помутнеть от пыли и брошенных в них окурков, заскользили навстречу поезду, слепя глаза пассажиров яркими бликами солнца. В вагоне стало тихо. Пассажиры, настраивались на длинный путь, и было только слышно как дети, всегда неугомонные, что-то нашептывали своим родителям.

— Пойихалы… — продолжала высказывать свои мысли вслух попутчица.

        Поезд выбрался из тесного города и, как будто радуясь простору, набирал скорость. Вера смотрела в окно, и перед ее глазами, словно в картинках, пробегали многоэтажные серые дома, дороги по которым, как будто играя вперегонки с поездом, мчались машины, долго и широко проползало поле, на котором корабельными мачтами, возвышались высоковольтные опоры, быстро проплыло небольшие озеро, где утки, испугавшись шума, смешно дергая головой, спешили скрыться в густых зарослях осоки, следом за озером, спрятав поезд густой зеленью, прошумел небольшой лес…

      Время, подгоняемое стуком вагонных колес, незаметно бежало… За окном солнце пряталось за горизонт, и вся картина окружающей природы, потеряв дневной простор и яркие краски, приближалась к окну. Украинка убрала свои пожитки, постелив постель, готовилась перед сном покушать. Она открыла чемодан, от чего воздух в купе наполнился деревенским запахом еды: сала, чеснока, домашней колбаски, хлеба и вареных яиц. Вера из своей сумки достала московский бутерброд (разрезанную пополам булочку с копченой колбаской), тоже решила перекусить.
Попутчица, увидев, как Вера собиралась это есть, скривившись, как чернослив, спросила: — Хиба (разве) цэ йидять?
И, помогая Вере убрать ее продукты обратно в сумку, сказала: — Будэмо йисты мойи прыпасы.
 В купе стало душевно и весело, слышно было, как веселые, наполненные едой рты говорили и смеялись, иногда их разговор прерывался чокающим стуком вареных яиц.

          Женщина рассказала, что зовут ее Виолетой, ей тридцать восемь лет, что она замужем, и у нее есть дети — двое хорошеньких мальчиков. Вера в ответ на искренность попутчицы, рассказала, что живет в Москве. Сейчас едет в гости к маме в Полтаву и, что у нее в данный момент тяжелое время, а совсем недавно она рассталась со своей любовью. Ее мама, чтобы как-то поддержать в трудную минуту, пригласила ее к себе.
Украинка, услышав о любви, еще больше оживилась и попросила рассказать эту историю.
Вера посмотрела в черное окно купе и начала свой рассказ.
— Завязалось все это десять лет тому назад. Мне тогда было семнадцать лет. Я приехала в Нижний Новгород на Всероссийскую олимпиаду школьников по немецкому языку. Вот там, на олимпиаде мы с ним и познакомились. Он мне понравился сразу. Да и как он мог мне не понравиться: красивые глаза, высокий, а голос такой мягкий и нежный. Звали его Андрей.
— Шо дужэ гарный хлопець був? – спросила Виолета.

— Да… — немного смущаясь, ответила Вера… – Он был немного старше меня…

— На багато? (на много) – с  тревогой в голосе спросила Виолета.

— Нет… на пятнадцать лет…
— Ой, оцэ так! – воскликнула Виолета и ее круглые глаза еще больше округлились.
— Да, на пятнадцать лет, – повторила Вера и о чем-то своем подумав, зачем-то указательным палацем начала собирать крошки на столе.
— Нэ можэ будь? – не унималась попутчица. – Вин жэ був для тэбэ дужэ старенький, – последнее слово Виолета постаралась выговорить на русском языке и поближе подсела к Вере, обняла ее как родную.
— Я сам не понимаю, как все это произошло.
— Я, зато все понимаю! – возмутилась Виолета. – Малинки дужэ захотелось, кобылине! – обращаясь по видимому к избраннику Веры, продолжила она. Увидев, что своим напором смутила Веру, уже немного понизив тон, сказала – Надо було ту дурь выкынуть с головы. Пробач будь ласка, росповидай дали (извини, пожалуйста, рассказывай дальше). 
— А я не выкинула… Познакомились мы в экскурсионном автобусе, когда в очередной раз поехали по Нижнему Новгороду. Я тогда села одна на первом сидении. Возле меня место было пустое. Андрей был в нашем автобусе и сел рядом. Он спросил у меня               «- Как тебя зовут?». Я ответила – Вера. А он «- Какое красивое имя». — Я ему отвечаю, обычное – мученица. Он засмеялся и говорит «- Вера это значит, веришь во что-то. Во, что ты веришь Вера?». – А я ему не знаю. А он говорит «- Надо верить в дружбу, в хороших людей, в любовь, наконец. В любовь веришь Вера?». – А я ему опять не знаю Андрей Яковлевич. — Он улыбнулся и больше мы с ним тогда не разговаривали, только в конце, когда закончилась экскурсия, он подошел ко мне и попросил номер моего телефона. Говорит, что может, будет в Москве, и если я не буду возражать, то покажу ему столицу нашей родины. Я дала ему свой телефон и скоро забыла про него.
— Вот змиюка – резюмировала Виолета – Вот так воны всегда говорять. Ой, пробач(извини).
— Я вернулась в Москву и продолжала жить своей жизнью. Однажды, примерно, через полгода, он мне позвонил. Вот с этого звонка и закружилась моя жизнь бешеным колесом…
В купе повисло недолгое молчание. Украинка о чем-то думала и покачивала головой, а Вера смотрела в окно и о тоже думала чем-то своем.
Паузу в разговоре оборвала украинка – Ну шо прийихав?
 
— Да приехал… – ответила Вера, и глаза у нее сощурились то ли от воспоминания, толи от неожиданно набежавшей злости.
— Ну шо?- уже полностью не скрывая свое любопытство, заерзав на месте, спросила Виолета.
— Шо, шо! – слегка иронизируя, ответила Вера – погуляли по городу и в гостиницу…Он мне всю нашу прогулку «- Ты такая замечательная, такая красивая, я без тебя не могу». – А я дурра уши развесила. Думаю будь, что будет…
— Ой е…е…е… вздохнула Виолета. – Так у нього мабудь була жiнка? (у него, наверное, была жена) — спросила Виолета и опять глаза округлились у нее как раньше.
— Да была. И ребенок был. Он мне все обещал «- Разведусь, разведусь». А я верила…Так он мне десять лет все обещал и обещал.
— Часто з ным зустричалысь? – спросила Виолета.
— Нет. Наверное, один раз в три месяца. Приедет, побудет в Москве три дня и домой…. Сколько раз себе говорила, брось ты его, но опять, как только приезжает, я снова с ним встречаюсь. Наверное, приручил меня. Последние три года, перед тем как расстаться, встречались мы очень редко. Я чувствовала, что у него ко мне отношение изменились, но я гнала от себя эту мысль, не хотела терять его, привыкла…Ведь кроме него у меня никого не было. Только им жила…
А совсем недавно говорит «- Дорогая наши отношения зашли в тупик. Нам нужно расстаться…». Виолета, ты не представляешь, что со мной тогда было. Хотела умереть, думала отравиться… Так мне было плохо …У Веры глаза наполнились слезами. Она шмыгнула носом и вытерла ладонью глаза…
-И шо щас? – с нескрываемым сочувствием спросила Виолета.
— Отремонтировал мне квартиру и все. Расстались… Теперь кроме собаки у меня никого нет.
— Якой собаки?- с недоумением спросила Виолета.
— Купила себе собаку на рынке, назвала ее Эндрю. Огромный кобель я даже породы ее не знаю.
— Навищо тэби собака? (зачем тебе собака) – недопонимая, открыв рот, спросила попутчица.
Вера пристально посмотрела на Виолету, спросила:
 – Ты о чем это сейчас подумала?! А?…
— Та не я так, шось в голови мылькнуло (что-то в голове милькнуло) – отводя в сторону глаза, ответила украинка.
Так попутчицы еще немного посидели, допили остывший чай, принялись готовиться ко сну.
Стук вагонных колес и приглушенный свет купе успокоил попутчиц. Вера,  уставшая от воспоминаний, повернувшись к стене, уснула. Виолета напротив, еще долго крутилась в постели со стороны на сторону, шептала себе что-то поднос и тяжело вздыхала…
Поезд в Полтаву пришел по расписанию. Полтава встретила попутчиц ярким солнечным утром. По платформе сновали туда-сюда люди. Старые бабки с кошелками в руках пытались что-то продать пассажирам. Украинская речь заполнила все пространство вокзала. И было слышно только … ШО, КУДЫ, НАВИЩО (зачем). Утром женщины почти не разговаривали. Каждая готовила свои вещи к выходу.
Вера вышла из вагона и остановилась. Она посмотрела на вагон, в котором  ехала, на массу людей, бегающих по вокзалу. Среди этих людей увидела Виолету, которую встретили муж и два ее белобрысых мальчугана. Мальчишки первыми увидев свою маму,  вдвоем повисли на ее руках. Виолета радуясь встречи, жарко целовала их пухленькие щечки и загорелые лобики. Затем подошел ее муж, и они еще долго стояли, обнявшись вчетвером, и казалось, что нет счастливее семьи на белом свете…