Пушкинская тетрадь

Солнце России

Сквозь толщу миллионов лиц

Два века смуглый лик поэта

Тоскливо смотрит сверху вниз,

Уж два столетья ждёт ответа…

Он с божьим промыслом в глазах,

Как памятник нерукотворный,

Над миром в горе и слезах

Встаёт – живой и непокорный.

Вновь обжигает нам сердца,

Как солнца взорванного пламень,

И душу дерзкого слепца

Навечно обращает в камень.

Слепец, поднявший пистолет

На сердце гордое России,

Не видел пред собою свет,

Тот свет, что вечен и всесилен.

С холодным именем– Дантес,

Ворвался рок, как горний ветер!

Случится всё сегодня! Здесь!…

Его не станет на рассвете!

Но будет жить ещё века

Последней осени дыханье,

Коснется нас его рука,

Как недосказанная тайна.



Наталье Гончаровой

Кто позволил тебе снизойти,

Белый ангел, чтоб кровью платить

За касанье лазоревых крыл

Мог поэт. И как камень застыл

Чёрный купол небес над тобой…

Кто заставил ворваться судьбой,

И легендой остаться в веках,

Розой стать в Петербургских снегах…

Таша… Таша… Ты шёпот ночной…

Ты Мадонна, затмившая свет,

И бессмертье, призвавшее смерть.


Она перед последней ночью

Раскосая «мадонна» у окна

О, santa Natalie кладе снежном!…

Лишь завтра будет душу жечь вина,

И горе хлынет горечью безбрежной.

Под утро с криком бросишься к нему,

Как птица, вскинув сломанные крылья,

Потом у безысходности в плену

Застынешь между небылью и былью.

И времени замрёт неспешный ход,

В ночи небытие сюда впуская…

Лампадой алой в дом вплывёт восход….

Наташа… Таша… Пушкина… Ланская…


У памятника А.С.Пушкину

Он жив! Я знаю наверняка!

И не исполнилось предсказанье…

Вот тронул ветер цветы венка:

Не опоздало в любви признанье.

Угрюмый старец среди друзей

Седой «мадонной» любуясь нежно,

Стихи, как прежде читает ей,

Читая счастье в глазах безбрежных.

Играют внуки в ногах его,

В кудряшках детских пестреют банты…

Рукой поглаживает, давно посеребрённые бакенбарды.

Живёт, как прежде, где смерти нет –

Хозяин времени, и вечный странник

Рисует снова автопортрет

Себя – грядущего в скрижалях тайных.


1837 – 1937

Свеча горела до рассвета,

И капал воск… Ворчала свечка…

Когда б осечка в пистолете

В тридцать седьмом на Чёрной Речке!…

Друг другу двигались навстречу –

Убийца и усталый гений.

Сто лет спустя горели свечи,

И в сумраке стелились тени…

Стояли взорванные храмы

В глазницах окнах Петербурга.

Каналы, как сквозные раны

На синих крыльях демиурга…

На Мойке, в доме ангел белый

Стоит безмолвно у порога,

Свеча в руке дрожит над телом,

И гаснет под дыханьем Бога…