Любимых помним

Ложная правда.

За окном было солнечно и тепло. По синему небу неспеша плыли белые пуховые облака. Среди них, как маленькие ангелы, кружили чайки и другие птицы с белоснежными крыльями. В кустах чирикали воробьи, радуясь жданному лету.
Лето пришло и в эту небольшую деревеньку, расположившуюся за несколько сотен киломметров от города. В деревню была всего-лишь одна асфальтированная дорога из города, а остальные дороги (да скорее дорожки) вели из леса, протоптанные грибниками и собирателями ягод.
Так вот, по одной из таких тропинок ехал на велосипеде мальчишка, лет 10. Хотя он скорее мчался стрелой в это полузаброшенное село. Светлые золотистые волосы колыхал ветерок, мешая ребенку разглядывать путь темными, как бусинки, глазами. Впереди уже показались первые крыши, половину из которых были прохудившимися. Все доски и внутри и снаружи сгнили. Доехав до середины деревни, мальчик кинул свой велосипед и понесся в покосившийся, с облезшей зеленой краской, но внутри вполне ухоженный дом.
Ребенок подбежал к старой двери, поправил пыльную от дороги рубашку и, пригладив волосы, постучал. Из-за двери донесся знакомый приглушенный хриплый голос:
— Войдите.
Мальчик дернул на себя дверь и та, со скрипом, открылась, позволяя вдохнуть мальчику знакомый, любимый аромат сухих цветов с поля.
В доме было как всегда темнее, чем на улице, не зависимо от погоды. Окна были зановешены старыми тряпками. Снова мальчишка из коридора видел кухонный стол, покрытый пожелтевшей от времени скатертью. И, как обычно, в заспустевшей прихожей стояла тумбочка с одной парой обувью, и лежали в углу снятые настенные часы, давно переставшие тикать.
Мальчик, сбросил обувь, бегом направился в гостиную, где ждала его хозяйка дома.
Он вошел в комнату и облегченно вздохнул, увидев пожилую женщину вполне крепенькой и сидевшей в обитым плюшем кресле. Седина тронула ее волосы и даже не скажешь, что когда-то эти редкие светлые волосы спадали большими черными кудрями по плечам. Ее голубые, словно моря, глаза глядели на мальчика радостно и с какой-то измученной надеждой.
— Вот, — сказал мальчик и протянул ей коверт.
Дрожащими руками пожилая женщина взяла это письмо, и так бережно начала его открывать, что это не могло не вызвать нежнейших чувств.
— Он говорит: "Мама," — ты слышишь, Михаель? Он назвал меня мамой.
— Слышу, — улыбнулся мальчик, с любовью глядя на то, как в глазах старушки снова появляются счастливые огоньки.
В уголках ее блестевших глаз появились слезы радости, которые так и не покатились по морщинистым щекам.
— Он пишет "Я скучаю, мне жаль, что я не могу приехать к тебе, мама. Я в следующем месяце попытаюсь вырваться с работы, но ее так много. Подожди меня еще немного. Андрей.", — она хрипло рассмеялась, закончив чтение письма. — Он скоро приедет!
— Людмила Николаевна, мне пора, — смущено улыбнулся мальчик.
Старушка кивнула, и мальчик пулей вылетел из дома.
Он знал, что Андрей не приедет. Это не первое письмо, где сын Людмилы говорит о скором приезде, но так он и не приехал ни разу за два долгих года.
Снова крутятся колеса велосипеда, снова скрежет тормозов. Мальчик вернулся к старенькому домишке с новым письмом спустя неделю.
Все та же прихожая с порванными обоями, все тот же стершийся линолиум.
— Людмила Николаевна, вам Андрей написал!
Старушка медленно поднялась с кресла, сбросив с себя черный плед и, шаркая по полу тапками, взяла письмо. "Все хорошо, я скучаю. Жди. Андрей". Казалось, такое краткое письмо, явно написанное в спешке, но сколько оно значило для этой пожилой женщины, оставшейся одной. Давно к ней не заходили соседи, ведь она не находила с ними тем для разговоров. Привыкла она сидеть дома, слушая утомляющую тишину. Ее глаза отвыкли от солнечного света. Стала она жить после отсутствия сына, как во тьме. Иногда она сомневалась — живет ли она вообще?
Письма приходили через неделю или две, и их приносил один и тот же мальчишка, приезжавший из города. Его часто ругала мама за то, что он уезжал на своем велосипеде на несколько часов.
Дошло это до того, что у него родители отобрали велосипед. Им совсем не нравилось, что Михаель, вместо учебы, ездет в какое-то захолустье.
Но разве его это остановит? Хватая новое письмо, мальчишка бежал в деревеньку к Людмиле Николаевне, шепча себе — "Только успеть, только успеть...".
И в один из таких дней, он увидел у дома старушки человека, высокого, с широкими плечами. Ему было лет 30. Он был с темной, не длинной бородой, и с узкими, хитро-бегающими глазами. Мальчик подошел поближе, жадно хватая воздух ртом после бега. При виде мальчика, мужчина улыбнулся, продемонстрировав белые ровные зубы.
— Дядя, вы что тут делаете? — спросил мальчик и с каким-то любопытством устремил растерянный взгляд на незнакомое лицо.
— Я друг ее сына. Должен ей сообщить...
— Нет, — не своим голосом закричал мальчик, перебив незнакомца. — Нельзя! Вы ее убьете, не говорите ей!
— Но он ее сын, она должна знать, — возразил мужчина и, шагнув на крыльцо, толкнул дверь.
Мальчик повис на ноге мужчины, не давая ему зайти. Он отчаянно шептал, задыхаясь от слез:
— Дяденька, не делайте этого...
Но дядя убрал со своей ноги мальчика и вошел, зовя по имени хозяйку.
Михаель сжал губы, вытер грязным рукавом слезы и, бросив письмо у крыльца, убежал.
Спустя несколько дней мальчик приехал с новым письмом, но не кому его уже было вручить, не увидит он больше счастливой улыбки этой женщины. Старый дом стал абсолютно пустым.
Михаель аккуратно клал у порога письмо и убегал, вытирая слезы.
Появляться в этом селе он стал не часто, но даже так, он смог через несколько месяцев узнать этого дядю, убившего старушку.
Он сидел на ступеньках дома и читал принесенные Михаелем письма. Сколько в них было стремления удержать от жадной дамы — Смерти эту пожилую женщину. Он бы тоже много отдал, что бы взять свои слова обратно, но слишком поздно. Им управляло чувство обязательства, что за два года старушке ни кто не сообщил  о неприятном происшествии. И он думал, что должен ей сказать. Но откуда он знал, что все закончится так?
Что же он сейчас здесь делает и почему сегодня он решил сюда прийти? Хочет извиниться перед мальчиком за то, что его не послушал и лишил жизни того человека, который являлся для него необходимым?
Заслышав шаги мальчишки, мужчина поднял глаза на него.
— Что вы натворили?! — крикнул Михаель, и его слова поглатила тишина.
— Я думал, так будет лучше...
— Вы убили ее! Она не должна была знать, что Андрея нет! Он ее смысл жизни!
— Но врать ей, как ты, не было выходом, — возразил мужчина.
— Вы дурак, дядя! Если бы вы видели ее радость при виде письма, вы бы так не говорили!
— Я хотел, что бы она знала правду.
— Вы своей правдой ее убили.
И мальчик снова убежал. На следующий день мужчины уже не было в этой деревеньке и он уже никогда здесь не появиться. Ребенок, как и этот мужчина, сидел на крыльце, перечитывал написанные им же письма. Несколько лет назад, Михаель на самом деле приносил Людмиле Николаевне письма от Андрея, пока не заметил среди листочком другой почерк, где говорилось о его смерти. Но разве он мог сказать старушке об этом?
Затем мальчик прошелся по дому. Здесь, в прихожей всегда было просторно и темно, но это не отталкивало, а наоборот призывало к помощи этой одинокой женщине. В тесной кухне Людмила порой брала письма и читала их вслух, в то время как что-то подгорало на плите. Взгляд ее был счастливым, но задумчивым, и Михаель не сомневался, что она представляла сына. А вот мальчик пришел и в гостиную, где Людмила Николаевна сидела в своем любимом кресле и смотрела куда угодно, но мысли всегда были далеко. Как бы он не вспоминал черты лица этой печальной старушки, сколько бы он не плакал из-за потери, он не вернет ее. И эта мысль острой болью пронзала сердце и оставляла в душе пустоту, будто чего то не хватает.
Мальчик стал все реже и реже приходить, а повзрослев, и вовсе стал смутно помнить старушку, которую очень любил, как родную.