Пасынки зинданов (Пирамиды астрала 4)

ПАСЫНКИ ЗИНДАНОВ
(МИР, КОТОРОГО НЕТ)

Виктор Кувшинов

Роман, фантастика, приключения

ГЛАВА 1. ЖИЗНЬ № 1

Спи мой мечтатель средь ласковых снов,
Скоро вставать - ты в ловушке миров.
Память пронырливо разум обманет,
Радость уйдет и надежда растает.
Сколь не пытайся судьбу обмануть,
Ничто не исправить и ничто не вернуть…

… в голове кружились незнакомые стихи. Откуда он их знал? Ян пытался
открыть глаза, но это ему никак не удавалось. Звуки постепенно стали
просачиваться в уши, однако ничего, кроме того, что где-то капала вода,
не было понятно. Наконец до него дошло, что вокруг сыро и довольно
холодно. Он слегка пошевелил ногой. Там что-то хлюпало, как будто под
ступней была слякоть. Постепенно силы возвращались, и он открыл глаза.
Это мало что изменило – все вокруг скрывали плотные сумерки, нарушаемые
только призрачным светом, проникающим сюда из-под железной решетки
сверху. Он поднял руку и стал ощупывать лицо, одежу, земляные стены…
Похоже, он был одет в какие-то лохмотья и находился в яме, единственный
выход из которой был зарешечен. С неба в клеточку мерно капала вода в
лужу, скопившуюся в центре ямы.

Так как ничего интересного вокруг не нашлось, Ян снова закрыл глаза и
попытался хоть что-то вспомнить. Мысли с трудом ворочались в голове:
«Как он здесь оказался? И вообще, что с ним произошло?» Смутные
воспоминания никак не хотели оформляться ни во что определенное, и он
решил начать с самого простого – вспомнить, кто он такой. Одно было
ясно: зовут его Ян, он мужского пола и среднего возраста, но дальше
начинались трудности. Смутно вспоминалось, что жил когда-то в стране,
под названием…, нет, не вспомнить. У него были родители, но как их звать
– тоже никак не прояснялось.

Чем он занимался всю жизнь? Учился? – может быть. Работал? – наверно. Но
ничего конкретного в голове не прояснялось. Всплывали только какие-то
бытовые детали, происшествия из детства – в общем, всякая ерунда, не
объясняющая ровно ничего. Что за странная амнезия? Он домучил себя
попытками что-либо вспомнить до того, что начала адски болеть голова.

Силы, тем временем, потихоньку возвращались, и он решил обследовать
место, в котором пришлось оказаться. Открыв снова глаза, он увидел все
ту же сумрачную картину. Опершись на мокрую и скользкую земляную стену,
Ян с трудом встал и подождал, пока успокоятся оранжевые блики перед
глазами. Уняв дрожь в коленях, сделал два осторожных шага вдоль стенки,
держась за нее руками. Ступни скользили в грязи, но, удержав равновесие,
он выяснил, что находится в земляной яме метра четыре в диаметре, с
закрытым верхом, и небольшим зарешеченным люком. В голове всплыло
странное слово «зиндан». «Кажется, так называют такую тюрьму на
востоке... – на каком востоке?» - Ян не мог вспомнить. Но то, что его
здесь держат взаперти, до него дошло со всей безнадежной отчетливостью.
Узник вышел на середину ямы, встал в лужу под люком и поднял руки. От
вытянутых вверх пальцев до решетки было еще почти метр – одному ему
отсюда не выбраться.

Ян попытался крикнуть и почему-то удивился собственному голосу –
хриплому и чужому. «Почему чужой? И какой у него был тогда голос
раньше?» – ответа не было. Не дождавшись никакой реакции на свои
призывы, он прошел ближе к стенке и плюхнулся прямо на мокрую землю.
Тишина давила на уши, а звук капающей воды выводил из себя. Казалось,
прохладный воздух постепенно высасывал из тела жизненные силы. Узник
несколько раз подходил к решетке, в отчаянии пытался допрыгнуть до нее,
но, снова и снова убеждаясь в напрасности этих действий, затихал,
скорчившись в комок у стены и пытаясь сохранить хоть какое-то тепло в
теле. В конце концов, он окончательно замер, тупо уставившись в серые
сумерки. Время перестало для него существовать, также как и голод,
прохлада и сырость. Мысли тупо вертелись вокруг одного вопроса: «Кто он
такой, и как здесь очутился?»

Он не знал, когда это случилось, и сколько он так просидел, – может быть
несколько часов, а может – дней. Из состояния стагнации его вывел лязг
откидываемой решетки и свет факела, резанувший по глазам.

- Хе! Смотри! Кого-то принесло на сей раз, – проворчал один голос.

- Да, будет «нашему» забава! Кажись мужик. Баба была бы лучше, ну да
ничего, и этот сойдет. Ладно, бросай веревку – пусть сам выбирается.

Ян разглядел, как из отверстия скинули конец веревки. С трудом встав на
ноги, он подошел и попытался ухватиться, но затекшие конечности не
хотели слушаться.

- Ну, чё раззявился? Лезь, если сгнить здесь не хочешь! – послышался
далеко не ласковый окрик.

- Я… я не могу. Руки затекли, – выдавил из себя совсем охрипшим от
бездействия и холода голосом Ян.

- Так давай, разминай! – раздалось нетерпеливое понукание сверху. – Хотя
бы ухватись получше, мы тебя вытянем. Не век же тебя ждать.

Ян, помахав руками, ухватился за веревку и намотал ее на кисти, чтобы та
не выскользнула из непослушных пальцев. Соображать было некогда. В душе
царил сумбур: «Кто эти люди и зачем он им понадобился? Если это тюрьма,
почему они, увидев его, удивились, как незнакомому человеку?» Но,
кажется, убивать его сразу не собирались, и это радовало. Так как любая
другая альтернатива холодной и сырой камере заточения ему сейчас
представлялась лучшим выбором.

Слегка ободрав ладони с локтями и подрастянув связки, Ян все же оказался
наверху перед двумя детинами неопределенного возраста и рода занятий.
Хотя, как он определил бы род занятий? Ян постарался вспомнить, что
значит род занятий, но ему не дали долго думать, подтолкнув в спину и
приказав шевелить ногами. Они вышли из-под навеса, прикрывавшего яму, и
двинулись гуськом по тропинке, идущей в лес. Снаружи было скучно и
пасмурно. Тучи висели над головой, готовые вот-вот пролиться холодным
душем. Ян шел в середине и рассматривал покачивающуюся спину бредущего
впереди мужика, одетого в потертую брезентовую фуфайку и такие же
шаровары, заправленные в резиновые сапоги. Узник посмотрел на свои
башмаки, которым больше подошло бы название лапти, да еще и насквозь
промокшие. Он попытался прояснить обстановку, спросив:

- А куда это мы идем?

- Помолчи лучше! Скоро узнаешь! – отрывисто посоветовал впередиидущий,
не останавливая движения.

Яну ничего не оставалось делать, как продолжить плестись вперед. Через
час такого топтания по лесу они вышли на окраину поля с какими-то
высокими длиннолистыми растениями. Посадки были покрыты водой, и
плантацию можно было бы принять за болото, если бы растения не росли
ровными рядами, выдавая искусственное происхождение насаждений. Далее
дорога потянулась меж заболоченных полей. Приходилось месить ногами
грязь, местами утопая по щиколотку в бурой жиже. Наконец этот, почти
бесконечный путь привел их к серому зданию, напоминающему крепость или
замок. Архитектор, кто бы он ни был, явно не смог бы похвастать
изящностью сего творения. Практичность здесь была поставлена во главу
угла, как впрочем, и всех остальных частей строения. Высокие стены
однозначно имели оборонное значение. Небольшие окна наружных стен
выглядели больше бойницами, чем эстетическими элементами. В общем,
никакого радостного чувства эта каменная хоромина с черепичной крышей
своим видом не вызывала.

Яну было не до созерцания сомнительного шедевра местного зодчества, так
как, не видя ничего съестного неизвестно какого времени, он еле стоял на
ногах. Видимо, заметив его невменяемое состояние, конвоиры, проведя
узника через внушительные ворота на двор, прошли к низеньким зданиям в
дальнем углу площади и, попетляв между ними, втиснули валящегося с ног
Яна в грязное помещение, похожее на кухню.

- Эй, Марфуша! Покорми новенького, пока кони не двинул, а то «Сам» потом
с меня три шкуры сдерет за недогляд, – крикнул куда-то в темноту
коридоров конвоир, затем пихнул пленника на лавку у стола и добавил. – А
мы пока пойдем, доложимся об улове.

На звук его речи из темноты выплыла дородная дама с половником в руке,
как и полагается заведующей по кухне. К этому моменту Ян уже терял
сознание от сводящего с ума и вызывающего голодные спазмы запаха еды. Он
только сумел разглядеть, что перед его носом появилась какая-то плошка с
бурдой, вроде каши и воткнутой туда ложкой. Дальше все скрылось в тумане
процесса поглощения пищи и воды. Наевшись, он чуть тут же не упал на
лавку спать. Почувствовав на вороте своей рубахи тяжелую руку Марфуши,
он послушно проплелся в угол комнаты и завалился прямо на пол – в любом
случае здесь было суше и теплее, чем в яме.

Его разбудил невежливый пинок под ребра и столь же неласковый окрик:

- Хватит спать, как там тебя? Пошли, сам маг решил посмотреть на улов.
Это твой шанс – может еще на что и сгодишься, – сверху нависла знакомая
харя провожатого.

Впервые мысли Яна стали проясняться и он смог адекватно оценить
обстановку. Он спал на полу в углу какого-то плохо освещенного
помещения, наполненного различными запахами приготовления еды,
смешанными с вонью пищевых отходов. Скорее всего, это была кухня, а
Марфуша – поварихой при этом заведении. Дольше оценивать достоинства
окружающей обстановки не дал конвоир:

- Давай, вставай! Нечего из себя несчастного строить, ты просто еще не
знаешь, что такое несчастье. У тебя еще все впереди! – видимо, чем-то
очень довольный мужик, пытался острить, и посчитал свою шутку весьма
удачной, так как не замедлил тут же разразиться громогласно лающим
хохотом.

Окончательно проснувшись, Ян с невозмутимым видом встал и пожал плечами.

- Звать-то как? – смилостивился до знакомства мужичина.

- Ян.

- А меня, Петр. Вот и будем знакомы. Так что пошел ты, Ян, скоренько,
пока наш маг не осерчал! – и, повернувшись спиной, нечесаный Петр
направился, не оглядываясь, на улицу под моросящий дождь.

Поскольку ничего другого не оставалось делать, Ян проследовал за ним.
Вокруг была какая-то средневеково-унылая обстановка: грязь на немощеном
дворе, маленькие окошки в серых каменных или деревянных зданиях. Вокруг
были неухоженные, грязные люди, занимающиеся тяжелой работой. «Куда же
это меня занесло?» - опять спросил себя Ян, и снова у него не было
ответа даже на то, откуда его сюда занесло и кто он такой. Но было
отчетливое ощущение, что не привык он жить такой полуживотной жизнью.
Значит, в жизни бывало что-то лучшее.

Пребывая в таких мыслях, Ян не заметил, как они прошли весь двор и
поднялись по каменному крыльцу в холл с высокими потолками. Здесь
обстановка начала больше радовать глаз. Каким-то образом исчезла
сырость, буквально пропитавшая все за порогом. В канделябрах по стенам
горели газовые светильники, сколько-то разгоняя густые тени в углах
коридоров. Они прошли по лабиринтам переходов, поднялись на второй этаж
и остановились перед невзрачной дверью. Петр с неожиданным
подобострастием осторожно постучал в дверь и, что-то там расслышав,
тихонько ее приоткрыл, засунув голову в образовавшуюся щель. Через
мгновение не очень умытая Петрова рожа показалась обратно и приглашающе
кивнула Яну:

- Входи и поклонись для приличия. Хозяина лучше не гневить, – при этих
словах он открыл дверь шире, пропуская вперед пленника, а сам остался в
коридоре.

Ян, с опаской оглядываясь, зашел в большую комнату с высокими потолками.
Свет падал из узких, но высоких окон. Дойдя до середины комнаты, он
остановился, продолжая разглядывать интерьер, который был выдержан в
типично средневековой манере: с охотничьими трофеями и гобеленами по
стенам, большим камином посреди стены напротив, резного стола тяжелого
дерева, дивана с витыми ножками и шикарного кресла, в котором и
размещался тот тип, под чьи светлы или темны очи он был приведен.

Почему-то у Яна сразу возникла ассоциация с тараканом: таким же
напыжившимся, внимательно шевелящим усами, плоским и неприятным, готовым
в любой момент смыться созданием, которого так и хочется раздавить
тапком. К сожалению, у пленника не было под рукой сейчас такого большого
тапка, который смог бы раздавить сидящего перед ним субъекта. А таракан
был умный, хоть и противный. Умный соперник – это нелегко. Почему-то Ян
сразу определил сидящего перед ним типа, как соперника. Что бы ни
случилось дальше, но больше чем на деловые и очень временные отношения
Ян с ним не согласится. Поэтому единственное, что он сумел выдавить из
себя, это был холодно-вежливый легкий поклон головы.

Мужчина ощупывал его черными бусинами внимательных глазок, как
таможенник, дорвавшийся до симпатичной блондинки и якобы выясняющий, не
завалился ли у нее пакетик героина под лифчик. Судя по шикарным одеждам,
было видно, что этот тип был не прочь вкусить роскоши, но весьма ленив в
вопросах гигиены, о чем говорили немытые волосы.

- Тебя зовут Ян, - наконец сказал большой таракан вместо приветствия и
спросил. – Может, ты уже слышал, кто я?

- Нет, не успел, - ответил нейтральным тоном пленник, решив не
усугублять отношения сразу, ведь может статься, здесь он получит
сколько-нибудь полезную информацию.

- Хорошо, я – маг болотного волшера, и мое имя великий Сван! – при этом
немытый брюнет горделиво хохотнул и выразительно пошевелил усами. –
Здесь все принадлежит и подчиняется мне. И если ты будешь верен, то
получишь защиту и покровительство мага, к которому боятся сунуться
соседи. Но если начнешь противиться, то я тебе не завидую.

- А что значит противиться? – полюбопытствовал Ян, опасаясь, что именно
этим он и займется, не сходя с места, настолько ему встало поперек горла
упоминание «великий», произнесенное магом о самом себе. Это могло
свидетельствовать только о невменяемости.

- Ну это ты, кажется, и так понимаешь. В точности выполнять мои
распоряжения или распоряжения моих помощников – вот твоя основная задача
выживания здесь.

- А если я не захочу выживать? – спокойно переспросил Ян, чувствуя, как
в душе нарастает яростный протест против такой постановки дела.

- Мда-а, - прошамкал тонкими нервными губами Сван. – Кажется, нас,
вернее тебя ожидают сложности. Ты что-нибудь помнишь до зиндана?

- Это вы ту выгребную яму, в которой я оказался, имеете в виду?

- Мда-а, - повторил свое шамканье маг. – Из этих ям мы в последнее время
частенько выгребаем просто никуда не годные помои, и что-то мне говорит,
что ты как раз из таких будешь. Так скажи все-таки, что ты помнишь до
того, как очутился у нас?

- Ровным счетом ничего, - подумав, ответил Ян. – Какие-то смутные
воспоминания из детства, но ничего определенного…

- Все ясно. Тяжелый случай, – маг разочарованно вздохнул. – Знаешь
сколько нужно строптивую лошадь объезжать? Иногда всей ее жизни не
хватит. Ну да ладно, чем больше будешь рыпаться, тем больше от тебя
толка. А там глядишь и новую попытку предпримешь.

- Какого толка? – Ян ровным счетом ничего не понимал из этих бредовых
речей. Маг явно говорил о чем-то сам с собой, попутно издеваясь над
собеседником.

- А это тебе знать ни к чему. Итак, как с козла молока. Если бы еще
девкой оказался посмазливей да построптивей – хоть какая, никакая
потеха, а так… ладно, разболтался я что-то. Иди и отрабатывай свои
харчи. Задаром никто тебя кормить не будет, - и, подумав немного, Сван
добавил. – И не советую сбегать – только хуже будет. Короче, пшел на
свое место!

Яну осталось только сверкнуть глазами и, не попрощавшись, выйти из
комнаты с гордо поднятой головой, по которой он и получил оплеуху,
немедленно после пересечения порога.

- Идиот! Теперь нахлебаешься по полной программе, – проворчал Петруха и
с заискивающим бормотанием заскочил в комнату получать инструкции от
барина.

Ян остался в коридоре, уставившись на горящий вдалеке канделябр. «Может,
надо было прогнуться? Чего стоило состроить подобострастную улыбочку и
пошаркать ножкой или побить копытом?» - отчего-то при этих мыслях
сделалось совсем противно. Видимо, было что-то в прошлой жизни такое,
что не давало поступить таким образом. Он чувствовал, что ему одинаково
противно, как рабское подчинение, так и помыкание людьми, но откуда эти
чувства и на чем они основаны – было покрыто мраком неизвестности.

За спиной послышался легкий скрип отрываемой двери и через мгновение Ян
ощутил уже знакомый неласковый тычок в спину, сопровождаемый
бормотанием:

- Топай, твое рабское превосходительство! Определили тебя на полевые
работы. Ох, и повеселишься же, – Петр ворчал, но в его голосе была
заметна легкая досада на незадачливость новенького. – Нет, чтобы
прогнуться малость, так надо повыпендриваться. Точно, по первому разу
живешь! Ну ничего, погоди: жизнь-то тебе рога пообломает. Не сейчас, так
со второй или с третьей попытки поумнеешь.

Тем временем они вышли из главного здания замка, и направились к
воротам. Ян поймал пару сочувствующих взглядов. Видимо народ
догадывался, куда ведут новенького и что ему там предстоит. Это
сочувствие не вдохновляло, но выбора пока что не оставалось, и он
продолжил свой путь за пределы замка. Они отошли совсем недалеко, к
каким-то низеньким обветшавшим баракам. Петруха завел пленника в
тюремного типа постройку и, указав на нары на втором ярусе, сказал:

- Вот твоя койка. Располагайся с удобствами! Сегодня, считай, у тебя
выходной, а вот с завтрашнего дня и начнется твоя веселая трудовая жизнь
на благо всего волшера и конкретно – великого мага. Кстати, вот тебе и
собеседник, - Петруха ткнул своим толстым волосатым пальцем в сторону
дальней койки, почти неразличимой в темноте. – Побеседуете, пока другие
не подойдут, - и, захлопнув дверь снаружи, исчез из поля видимости.
Впрочем, и сама видимость почти исчезла из этого поля, так как освещения
от малюсеньких окошек под потолком явно не хватало.

Ян сначала попытался на ощупь разобраться с его новой постелью. На нарах
нельзя было сидеть прямо – голова упиралась в потолок. Подстилкой служил
мешок из ветхой ткани, в котором пересыпалось давно продавленное и
стертое в труху сено. Подушку, видимо, должна была заменять собственная
рука. Вздохнув, Ян решил познакомиться с товарищем по несчастью.
Спустившись на пол, он прошел в дальний конец коридора и, присев
напротив лежащего на нарах человека, поздоровался.

- Привет, коли не шутишь, - слабым голосом отозвался человек. – А меня
можешь Василием звать.

Ян пытался рассмотреть в темноте черты лица этого человека. Ему
показалось, что кожа у него была мокрой, как будто облитая водой или
каким-то клейким раствором.

- Что с тобой, ты болен? – удивленно спросил Ян, подразумевая болезнь
кожи.

- Да, сломал ногу и теперь не знаю, встану вообще ли на ноги, - тихим
голосом почти простонал Вася, имея в виду совсем другую хворь.

- Когда это случилось?

- Вчера. Нога теперь вывернута. Боль адская, ее раздуло. Сдохну теперь,
наверное.

- Давай посмотрю. Я тебе ее вправлю, если кость не раздроблена. И потом
надо шину наложить, - Ян стал почти на ощупь, слепо всматриваясь,
проверять ногу.

Вася от такой процедуры взвыл и потерял сознание. Это упростило дело:
осталось только ухватиться покрепче за ногу и рывком поставить кость на
место. Перелом, к счастью, не был открытым, и кость относительно легко
встала в правильное положение. Теперь дело было за малым – нужно было
найти, из чего сделать шину и фиксирующую повязку. Ян встал и подошел к
выходу. Дверь была закрыта снаружи и весьма прочно, что, в общем-то, и
не удивляло.

Тогда он пошарил взглядом в сумеречном помещении и наткнулся на палку,
видимо отломанную от нар. Прикинув, что если он сломает ее пополам, как
раз получиться две шины, хорошо зафиксирующие кость, Ян резким ударом о
косяк претворил свою идею в жизнь. Оторвав от Васиного сенного матраса
пару полосок ткани, он смастерил вполне сносную фиксирующую повязку и
только после этого задумался, откуда он все это умеет? Руки сами
помнили, что нужно делать в подобных случаях, но где и когда он научился
этим навыкам, было по-прежнему непонятно.

Пока он так раздумывал, Вася снова застонал, подавая признаки жизни.
Наконец совсем пришел в себя и спросил:

- Что это было?

- Теперь лежи и не беспокой ногу. Когда кость срастется, опять сможешь
ходить, но с месяц придется полежать.

- Ты вправил мне ногу? – обрадовано простонал Вася.

- Вправил, вправил. Только скажи мне, чем это ты болеешь? У тебя же кожа
на лице слизью покрыта.

- Ах, это ты про кожу спрашивал. Вот что, друг, сначала скажи, откуда ты
взялся, если про это не знаешь? – продолжая тихонько постанывать,
героически поддерживал беседу Василий.

- Я прямо из зиндана.

- А что-нибудь до этого помнишь?

- Ну, ты прямо, как этот ваш Сван! Те же вопросы задаешь, – удивился Ян.
– Не помню я ничего!

- Пожалуй, судя по тому, как ты мою ногу починил, ты явно в первый раз
из зиндана вышел.

- Да как же это? Объясни хоть толком.

- Хорошо, объясню, что знаю. Только, раз ты здесь сразу оказался,
значит, шибко магу нашему насолил. Сюда, обычно, за ненадобностью
ссылают. Это последнее место для «пришедших». Лучше руки на себя
наложить, чем так жить, да решимости не хватает.

- Неужто все так плохо?

- Нет, все еще хуже, чем ты думаешь. На самом деле тебе надо немедленно
бежать, пока кожа не «потекла». Ну да слушай, расскажу все по порядку. Я
не знаю, насколько стар этот мир, но его история уходит не менее чем
тысячу лет вглубь веков. Я так же не знаю, существуют ли другие миры или
земли за пределами этой страны, но, судя по тому, что откуда-то
появляются новые «приходящие», вроде тебя – существуют. Самые старые
жители этого мира – маги. Никто не знает, насколько они стары. Здесь
полно сказок и легенд о прошлых временах, но что в них правда, а что
ложь – неизвестно. То, что смутно помню из своих прошлых жизней и то,
что рассказывают другие, позволяет с некоторой долей уверенности
рассказать тебе, как устроена жизнь в этих землях.

Весь мир поделен между магами на волшеры. В каждом волшере безгранично
царствует один маг. Они часто враждуют и воюют между собой. Для этого
используют, как физические силы своих территорий, так и волшебные
способности. И здесь есть несколько непонятных особенностей. Люди этого
мира делятся на две совершенно разные группы. Это «пришедшие» и
«рожденные». Основное отличие их заключается в следующем: «рожденные», в
большинстве своем крестьяне, рождаются здесь натуральным путем,
проживают свою жизнь и умирают. Но не все так просто, как кажется.
Во-первых, на определенной территории всегда живет определенное
количество «рожденных» или, иначе сказать, крестьян. И если их,
например, заставить сражаться, и они начнут гибнуть, то в деревнях будет
рождаться больше детей. Но если они идут жить в город, в деревне число
детей не прибавляется, а почему – никто не знает. «Рожденные» от природы
довольно тупы и одинаковы в своем поведении, и в них совершенно нет
магической силы. Они хорошо работают на полях, справляются с
примитивными ремеслами и могут худо-бедно махать мечом, но только из-под
большой палки.

А вот «приходящие», такие как мы с тобой – сплошная загадка. Мы приходим
в этот мир уже взрослыми и неизвестно откуда. По всей территории,
равномерно, в случайных местах разбросаны зинданы – ямы, в которых
появляются «пришедшие». Правильнее их называть как-нибудь по-другому,
так как изначально они служат своеобразным роддомом. Но маги превратили
их в тюрьмы, закрыв их на решетки, и вылавливают оттуда вновь прибывших
для своих нужд. Я подозреваю, что мы с магами одной природы и им нужен,
не столько наш труд, сколько наша магическая сила. Ты еще не знаком с
чувством постоянного выкачивания сил из тебя и кошмарами по ночам.

Мы все когда-то появились в этом мире в первый раз в зиндане, полные
гордости и спеси, но не помнящие ничего из прошлой жизни. Но после
первой смерти, снова появляемся в какой-нибудь из этих ям, и тогда можем
смутно вспомнить хоть что-то о нашей предыдущей жизни здесь, но, при
этом, постепенно утрачиваем те черты, что привнесли с собой самый первый
раз. Я, например, смутно помню, что и раньше появлялся в таком же
зиндане, даже с кем-то воевал, но конкретных воспоминаний почти не
сохраняется.

Кроме оседлых магов, живущих в волшерах, есть еще бродячие маги. Они
воистину единственные жители этого мира, которые не принадлежат ни к
рабам, ни к господам. Их независимость основана на способности
противостоять другим магам. Поскольку они не претендуют на собственность
хозяев волшеров, то между ними установился своеобразный паритет, то есть
стороны, просто вынуждены терпеть друг друга. По слухам, колдовскую силу
имеют какие-то слова или фразы, и их знание дает власть магам над
другими «пришедшими» и миром. А наши духовные силы используются ими для
активации этих заклинаний.

Скорее всего, ты первый раз пришел в этот мир, и поэтому, твоя судьба
незавидна. Тебя будут держать как собаку, и чем беспокойней ты будешь,
тем больше энергии из тебя выкачает Сван. А теперь я расскажу, чем я
«болею». Ты просто не видел остальных. Здесь у всех на открытых участках
головы и рук, кожа превращается в лягушачью. Поэтому, ни один соседний
маг не нападает на это гнилое место. Экономически этот волшер держится
на выращивании резиновой травы, ты наверно видел ее на полях. Она растет
только в здешних болотах, и каучук обеспечивает безбедное существование
магу. Я думаю, что наши силы Сван тратит на колдовство, притягивающее
все тучи и дождь с округи и для выращивания этой гадости, а заодно, и
для изменения нашей кожи. В замке прислуга не страдает этим
«заболеванием», видимо получая за службу какое-то противоядие. Наша кожа
функционирует только в высокой влажности. По слухам, зону дождей
окружает довольно широкий пояс с засушливым климатом, где наша кожа
почти мгновенно превратилась бы в пергамент и растрескалась, а мы умерли
бы от кровопотери и обезвоживания. Так что нас здесь никто и не
охраняет… Самое смешное, что большинство даже довольно жизнью и готово
молиться на благодетеля – рабство быстро делает из человека животное…

- А ты сам, как сохранил способность к свободомыслию? – встрял в рассказ
Ян.

- Сам не знаю. Но я пассивный созерцатель, а не боец. А вот тебе просто
необходимо попытаться бежать прямо сейчас, до того, как народ вернется с
работ. Через несколько дней твоя кожа изменится, и это будет лучшим
замком на твоей шее. Это мой совет, а следовать ему или нет – решай сам.
Если решишься, то главное при побеге – держать одно направление.
Ориентируйся хотя бы по направлению ветра. И опасайся болот, в них
водятся крокодилы, они небольшие, но в стае опасны. Других крупных
хищников в этих лесах нет, а вот ядовитых змей хватает – но здесь уж,
как повезет.

- Ладно, пойду к себе на нары, подумаю.

- Думай, только недолго. Через пару часов барак будет полон людей.
Решишься бежать, лезь на верхние нары в противоположном углу – там крыша
плохо крепится. Выбей пару стропилин и давай ходу отсюда.

- Спасибо за совет! – Ян пошел к своим нарам и, усевшись внизу,
задумался: «Врать Васе резона не было, да и сговориться с Петрухой тот
вряд ли успел. Только больно уж его рассказ смахивал на какую-то
сказочку про злых колдунов и еже с ними. Но и его, Яново собственное
происхождение в этом вертепе сырости вписывалось в эту историю, как нож
в масло. А думать-то надо быстро… если Вася не врет – не больше часа
осталось. Так, Сван – еще тот свин. Нет, таракан. Явно, что от него
ничего хорошего ждать не приходится. За что же еще зацепиться? Если
заслали сюда гнить заживо, то явно в замке применения больше не было.
Петруха, в конечном счете, и не плохой парень – добра по-своему желал. А
рожа у него крепкая – явно кожа не «течет»! Кругом прав Васюня. Зря я
ему не доверяю. Все, бегу, а там видно будет!»

Решившись, Ян кинулся, как ужаленный, в указанном направлении.
Действительно, стропила не держались в полусгнивших бревнах, и после
двух основательных пинков, вылетели из пазов, образовав внушительную
прореху. Беглец сумел пригнуть приподнятую крышу на место, пока
вываливался наружу. Все обошлось без лишнего шума и пыли, хотя какая тут
пыль в такой слякоти… Ян оказался на заднем дворе никем не охраняемого
барака, стоя по щиколотку в жиже. Думать было некогда, да и не о чем.
Поэтому он, что называется, подхватил юбки, рванув в сторону далекой
опушки, еле просматривающейся из-за сита мелкого и нудного дождя.

Путь лежал через все те же заболоченные поля с резиновой травой. Ян
только раз обернулся, и заметил далеко в стороне одинокую фигуру.
Заметили ли его бегство? Но, поскольку за ответом бегать было
далековато, то и расстраиваться по этому поводу не стоило. Так что он
только поддал газу, шлепая по грязи ногами и проваливаясь в нее почти
по колено. Со стороны этот медленный спринт по сплошной полосе
препятствий выглядел наверно забавно, но Яну как-то не хотелось лишних
наблюдателей, и он чесал, как пьяный заяц по болоту, через каких-нибудь
полчаса добравшись до опушки колючих кустарников. Это препятствие
оказалось нисколько не легче болотистого поля. В результате нескольких
попыток он продрался-таки под полог деревьев, оставив на колючках
изрядную часть одежды. Дальше он держал путь, ориентируясь только на
ветер, равномерно закидывающий порции прохладной мороси в левое ухо.

Беглец брел, выдерживая направление весь остаток дня. Все мысли были
заняты тем, как быстрее уйти от ненавистного места. В конце концов,
дневной свет покинул его одновременно с остатками сил. Ян, не видя почти
ничего, забился под ветви большого дерева, в надежде, что там будет
посуше. И только замерев на сырой земле, понял, что у него, наверно, нет
шансов. Сил фактически ни на что не было, и последние их остатки
высасывала вместе с теплом промозглая влажность. Он впал в состояние
оцепенелого полузабытья.

В голове кружились мысли: «Что дальше? Он, может быть, продержится один
дневной переход, не больше. Куда идти? Надо найти крестьян, о которых
говорил Вася, и разжиться у них едой и одеждой». Ему было ясно, что он
никогда не примирится с рабский жизнью в болотном волшере, так же, как и
не пойдет в прислуги или помыкать другими людьми. Да никто ему уже этого
и не предложит. Может, попробовать разыграть из себя странствующего
мага? Но он не знает ни одного даже завалящего заклинания и проколется
при первой же проверке его способностей. Так ничего и не придумав, он
заснул кошмарным сном.

Утро не внесло никаких изменений, разве что ноги тряслись от слабости, и
все тело бил озноб от переохлаждения. Ян даже стал немного понимать тех
рабов, которые молились на своего господина, предоставляющего им кров и
пищу. Но, несмотря на слабость, он заставил себя двигаться дальше. Через
пару часов беглец уже совсем плохо соображал, где и как идет. Поэтому,
когда он вышел на дорогу, огибающую очередное заболоченное поле, и
увидел перед собой двух всадников, только тупо на них уставился, вместо
того, чтобы бежать в лес.

- Ну что же ты Ян, и двух часов не погостил у нас? – наигранно заботливо
спросил знакомый голос Петрухи. – Бегать-то тоже надо уметь, а не с
бухты-барахты – без еды, без одежды.

Ян от неожиданности плюхнулся задницей прямо в лужу и только открывал
рот, как рыба, пребывающая в немом возмущении оттого, что ее вытащили на
воздух. Бывший конвоир продолжал философствовать:

- Избить бы тебя надо, для порядка, так ведь и так еле на ногах
держишься. Ты идти-то можешь?

- Нет… - выдохнул из себя последнюю надежду на свободу Ян

- Хм, а чего ж с тобой делать-то? Связать руки и тащить за собой – так
мы и к вечеру не доберемся. А падать будешь, так еще и руки из суставов
повыдергаются. Опять же – порча магова имущества. Ты сейчас, пожалуй, и
сзади на крупе лошади не усидишь. В общем так: вставай! Ох, и грязный же
ты, – брезгливо скривилась Петькина рожа. – Да никуда не денешься…

Он подогнал коня к беглецу, ухватил за шиворот и закинул того поперек
седла прямо перед собой. Здоровенный конь только присел под тяжестью
двух тел и снова выпрямил ноги. Так Ян и поехал назад к своему новому
дому, вися через коня кверху задом, к земле передом.

***

Дальше жизнь слилась в один унылый и мутный поток времени. Первых пять
дней его держали на цепи и заставляли работать на обработке ненавистной
резиновой травы: выдавливать и выпаривать сок, варить из него каучук и
подготавливать его для продажи.

Проснувшись на шестой день, Ян с ужасом заметил, что с пальцев слезает
кожа. Он осторожно попробовал отодрать лоскутки – это оказалось
совершенно безболезненно. Под сошедшей пленкой была новенькая, блестящая
и мокрая лягушачья шкура. Он со страхом коснулся руками лица – на
пальцах осталась все та же пленка старой кожи. В зеркало можно было не
смотреть, слава богу, такового и не было в наличии. Меньше всего сейчас
ему хотелось увидеть собственное лягушачье лицо. А ведь он даже не знал,
как оно выглядело. К своему голосу он привык, а вот что представляет из
себя, не имел малейшего представления.

Единственно, в чем он был уверен: у него была прошлая жизнь. И жизнь эта
была интересной, так как, несмотря на то, что не помнил почти ничего
конкретного, он многое знал и умел. Даже в обработке каучука откуда-то
знал, что его лучше отжимать в пласточки перед транспортировкой, а не
сушить толстыми кусками, как это делалось в волшере. А самое главное, у
него сохранились чувства и отношение ко всему. Так, он откуда-то знал,
что никогда не смириться с рабством в этом мире. Только надо разобраться
во всем и понять, как наверняка вырваться их этого места. Ян почему-то
был уверен, что скорее попытается изменить этот мир или погибнет, чем
покориться его жестоким правилам.

И все же, быстрое изменение кожи оказалось жестоким ударом судьбы.
Ясность в драматизм ситуации внес надсмотрщик, обрадованный изменениям,
произошедшим в облике пленника:

- О! Поздравляю! Сегодня с тебя снимут кандалы. Теперь они не нужны.
Новая кожа связала тебя с этим волшером до самой смерти!

И действительно, с него сняли цепи и перевели из карцера обратно в общий
барак. Отрадным в этой перемене было то, что он теперь мог хоть
сколько-то общаться и узнать больше об этом мире. Приятным было и то,
что Васина сломанная нога явно шла на поправку. Благодарный пациент уже
успел напеть всем об отчаянном и благородном парне Яне, и поэтому, у
новичка не возникло больших трудностей в рабском коллективе. Тем более
что в лидеры он не рвался, а пару раз при мелких разборках тело само
вспомнило какие-то приемы борьбы, да так, что ему же самому пришлось
потом откачивать наседавших на него сотоварищей по сохе и лопате. В
результате, уже через пару дней он прочно занял свою экологическую нишу
в этом маленьком барачном биоценозе и отношения у него почти со всеми
воцарились, если не дружеские, то, по крайней мере, уважительные. Ян
даже придумал для себя статус – «раб в законе». Что-то это название ему
смутно напоминало.

К собственному разочарованию, он не смог почерпнуть почти ничего нового
об этом мире у своих коллег. Вася оказался настоящим философом по
сравнению с другими, и то, все его знания он умудрился выложить при
первой беседе. Рабы возносили благодарности кормильцу Свану, а основной
проблемой, занимающей их умы, было, где достать выпивки и как пробраться
в соседний барак к бабам. Ян оценил расчет мага. Официально запретив и
то и другое, он дал рабам две маленькие лазейки: по каплям, якобы
подпольно, позволял доставать омерзительного качества алкогольное пойло,
и смотрел «сквозь пальцы» на охрану бараков. Таким образом, весь смысл
жизни рабского общества свелся к этим двум незамысловатым целям, и все
были довольны. Кроме Яна. Но он не спешил ни с кем делиться своими
возражениями.

Единственную новую информацию для себя он черпал из окружающей
обстановки. Так, внимание новичка привлек животный мир волшера.
Оказалось, что здесь существуют почти все известные домашние животные,
но по рассказам Василия, к ним в придачу в этом и других, неведомых
волшерах обитали свои собственные магические твари, как ручные, так и
дикие. Причем ручные были результатом «сознательного» колдовства, а
дикие, по всей видимости, являлись побочным продуктом той-же
деятельности.

В болотном волшере кроме нормальных лошадей, свиней и кур были
«выведены» исполинские буйволы, работающие день-деньской на распашке
болот под посадки резиновой травы и питающиеся в основном отжимками этой
же травы. А диким побочным продуктом явились мелкие крокодилообразные
твари, рыскающие по болотам в поисках чего бы пожрать. Мясо этих тварей
было очень неплохим на вкус, так что они служили еще и предметом барской
охоты, да и рабам не возбранялось устанавливать на них ловушки. Эти
крокодильчики были опасны в стаях. Другой опасностью были ядовитые змеи.
Их укусы были не часты, но могли оканчиваться смертельным исходом.

Ян заметил, что на полях работали в основном крестьяне, живущие в
соседних деревнях. Рабы же состояли только из «пришедших» и содержались
неподалеку от замка. Он на себе прочувствовал, почему их держат
неподалеку от мага. Каждую ночь ему снились кошмары, в которых его, то
душили, то топили, то просто мучили, а наутро он чувствовал в себе
пустоту, которая лишь к вечеру восполнялась каким-то подобием
умиротворенности с самим собой. Васино предупреждение о выкачивании из
них сил оправдывалось на сто процентов. Однообразная работа днем,
бесконечные дожди, отвратительная еда и забытое богом жилище в сочетании
с еженощным душевным вампиризмом превращали жизнь в серый и нудный ад,
который в достаточно короткие сроки был способен превратить кого угодно
в безмолвную скотину.

Так прошло несколько недель. Ян все время думал, что он может
предпринять для освобождения, но не находил выхода. Чтобы напасть на
мага, нужно оружие, чтобы бежать – еда и одежда. Ни того, ни другого у
него не было. Он понимал, что обстоятельства пытаются его сломать, но
вместо этого он чувствовал внутри себя какую-то пружину, готовую снести
все кругом, когда она распрямиться, и которая закручивалась все туже с
каждым днем. И когда он уже был совершить сколь угодно отчаянный и
необдуманный поступок, лишь бы вырваться из этого колеса рабской жизни,
фортуна, казалось, сама повернулась к нему лицом.

Однажды вечером, когда усталый народ потянулся по баракам, его отозвал
грубым окриком Петька. Как Ян уяснил из своей рабской жизни, Петруха
состоял чем-то вроде правой руки при маге и управлял почти всем
хозяйством. Потому-то он и обходил зинданы лично, так как доставка
новеньких пред очи мага была наиважнейшей задачей. И потому, его приказы
нужно было исполнять беспрекословно. Ян отошел от всех обратно под навес
к начальнику.

- Как, обжился на новом месте? – ехидно скривилась Петрова морда.

- Сдохнуть лучше, чем на этом месте жить, - равнодушно ответил Ян.

- Ну что ж, тоже выход. Но у меня другое предложение. Я ведь к тебе с
самого начала присматриваюсь. Не будешь ты тут лямку тянуть – это и ежу
понятно. Небось, уже дозрел – видно, как волком смотришь. Даром, что
снаружи смирненький. Кстати, ты чего надумал: бежать или на мага
напасть?

Ян оторопело рассматривал Петрухины хитрые выцветшие глазки под
кустистыми бровями, его ухмыляющиеся толстые губы, а сам растерянно
соображал: «Неужели это все у меня на физиономии написано, что он с нее
читает, как с листа?»

- Да не дрейфь ты! – подбодрил его Петька. – Терять тебе все равно
нечего. Это вот мне, если что – многого лишиться придется. Ну да я тоже
не пальцем деланный, кое-что в людях соображаю.

Пленник явно не ожидал такого разворота дел. Петька в его глазах
подпрыгнул до новых горизонтов уважения. Этакий психолог под деревенской
личиной. Тем временем, видя, что рот Яна никак не может захлопнуться от
удивления, его собеседник скомандовал, проорав так, чтобы слышали идущие
к бараку рабы и их конвоиры:

- Я тебе за непослушание два часа работы всыплю! Пошел вон в дальнюю
мастерскую, будешь дерьмо разгребать! – и тихим шепотом добавил. –
Поговорить без лишних ушей надо.

Яну ничего не оставалось делать, как, понурив голову, пройти в указанном
направлении. За ним, на некотором расстоянии, довольно похлопывая себя
по сапогу рукояткой плети, прошествовал Петруха. Как и предполагал новый
раб, в мастерской никого не было. Он зашел на середину комнаты, поближе
к верстаку и обернулся назад. Главный надзиратель, оглянувшись по
сторонам, прикрыл створки дверей и уставился на Яна с возмущенным видом:

- Ну что, будешь на мои вопросы отвечать, или мне так и продолжать перед
тобой танец невинной старухи исполнять?

Раб еще чуть-чуть подумал и ответил:

- Ты прав, терять мне нечего. Выкладывай, что такого интересного ты
можешь мне предложить?

- Вот это другой разговор – не бабы, но мужа! Не ошибся я в тебе
все-таки. А предложить могу по твоему усмотрению: быть при мне главным
управляющим или стать вольным магом. Но, зная твой характер, посоветую
второе. Согласен?

- Согласен. Теперь толком расскажи, что ты за дело затеял? – потребовал
откровенности от нового напарника новый сообщник.

Петька глубоко вздохнул, достал колченогий стул и указал на такой же
Яну.

- Садись партнер, в ногах правды нет. История будет долгой. Хотя, как я
думаю, Васюха тебя просветил отчасти, так что не буду говорить об общем
устройстве здешних дел. Но некоторых вещей твой хромой приятель, скорее
всего, не знает. Например, то, что маги хоть и живут долго за счет
колдовства, но не вечно. И убить их тоже можно. В принципе, не сложнее,
чем раба. Так вот, знаешь ли ты, что случается с магом после смерти?

- Нет, откуда мне знать? – ответил Ян.

- А то же самое, что и с рабами. Они вновь «приходят» в этот мир в
зинданах, и, представь себе, совершенно так же ничего не помня, как и
остальные.

- Получается, маги тоже когда-нибудь становятся рабами?

- Зришь в корень, кореш! Но после второго «пришествия» мы начинаем
кое-что помнить из старой жизни. Так вот и сообрази теперь, кем я был в
прошлый раз? – продолжал свою мысль Петька.

- Неужели магом?

- Вот именно! Только помню из этого ой как мало! Теперь кумекай дальше.
Знаешь, чем каждый маг силен?

- Какими-то заклинаниями и духовной силой рабов.

- Вот именно! Только уточню немного. Этот мир закодирован в магическом
языке. Как же его, кажется, скандике… да не суть важно. Знание одного
волшебного слова дает немного власти над тем элементом мира, который оно
обозначает. Составление фраз из этих слов и делает возможным управлять
всем, чем угодно. Да есть одна небольшая незадачка, даже две. Во-первых,
никто много этих слов не знает, а во-вторых, употребление их в
неправильном порядке чревато непредсказуемыми последствиями, и в первую
очередь для самого экспериментатора.

- Да, хитро ваш мир устроен, – изумился Ян.

- Хе-хе, не ваш, а наш! Теперь тебе братец отсюда хода нет!.. Наверное.
По крайней мере, мне так кажется, хотя, кто его знает? Ладно, не в этом
дело, а в том, что представь себе старого мага, пожившего не одну сотню
лет. Что ему делать перед неотвратимым концом? Вот они и пишут книги с
колдовскими словами и заклинаниями, какими успели разжиться или сами
придумали, а потом прячут их в тайниках, в надежде, что им удастся
вспомнить, где их искать. Только все это от отчаяния. Не слышал еще ни
одной сказки про то, как «пришедший» разыскал бы свои записи оставленные
в прошлой жизни. При нынешней системе, вероятность оказаться рабом у
другого мага гораздо больше, чем выбиться в люди. Вот маги и становятся,
чем старше, тем злее. Власть, она, кого хочешь, в зверя превратит, а за
пару сотен лет и совсем с ума свести может.

- А что, Сван старый маг? – поинтересовался Ян.

- Не так чтобы очень, но я думаю, годков триста правит.

- А каким магом ты был раньше?

- Сам бы хотел знать…, но власти у меня было много. Смутно помню, что
даже войска водил на соседей. И колдовал неслабо, и «пришедших» душ у
меня было немало. Но где, что и зачем, а главное, как – ничего не помню.
Ведь наверняка написал книгу с заклинаниями, а где спрятал? Как это
узнаешь, если даже местности, где раньше жил, не помнишь. Одно только
знаю наверняка – то место лучше этого болота было.

- Хорошо, диспозиция понятна. Но каковы твои планы и какое мое место в
них?

- Сразу скажу: планы рискованные. Наверняка тут никто ни за что не
поручиться. Мне нужно, чтобы все более-менее разбирающиеся в оружии
выехали из замка, и лучшим поводом для этого может быть не что иное, как
твое бегство. А я в это время попытаюсь справиться с магом. Ему давно
уже пора сменить шкурку, а то засиделся здесь до чертиков в голове.
Понимаешь, ты новенький и весь кипишь, как котелок на костре. Для Свана
ты богатый источник энергии, которого он не захочет лишаться просто так.
Не сомневаюсь, что за тобой будет разослано во все стороны столько
поисковиков, сколько найдется у мага. Тебя не держат в цепях, только
благодаря уверенности, что отсюда с твоей кожей не убежать, и моим речам
о том, какой ты стал хороший.

- Но меня же поймают, и мне, действительно, не выбраться из этого
волшера! – возмутился Ян.

- Умный, однако! На, пей! – Петька выставил перед Яном бутылку. – Здесь
вода из замка – она заговоренная. Достаточно пить каждый день, чтобы
кожа восстановила нормальные свойства. При побеге у тебя будут
нормальные сапоги, плащ и еда. Несколько дней я тебя буду посылать на
индивидуальные работы в дальнюю мастерскую. В одно утро дам знать, что
там, под крыльцом, будут спрятаны вещи для побега. В задней стенке
здания пара досок держится на соплях, оттуда и беги. У тебя будет фора
до вечера, когда придут за тобой и обнаружат пропажу. Потом начнется
шум. Тебе нужно уйти через лес прямо от мастерской – там коням не
пройти. Да и времени на твои поиски у них не будет, если я, конечно, не
оплошаю с магом. Но тут уж, как повезет. Всех его уловок я знать не
могу. Но и у меня несколько «слов» и хороший клинок на него найдется.

- И все же, какая разница людям от того, какой маг будет ими править? –
съехидничал Ян.

- Знаешь, я сюда о спасении твоей души пришел говорить, а не о мировых
проблемах. Не хочешь, как хочешь – назавтра твое тело предадут земле, -
потом, немного подумав, признался. – Если честно, мне и самому тошно
смотреть, до какого скотского состояния он «пришедших» довел. Это все от
злости. Ведь ему самому это не выгодно. От таких рабов и волшебной
энергии-то с гулькин нос. Так что лучшую жизнь я им и без твоих
нравоучений обеспечу. Доволен?

- Доволен. Единственно, не поделишься ли хоть одним «словцом» для
надежности? – Ян, не отрываясь, уставился в хитрые Петькины глазки.

Тот побегал взглядом туда-сюда, тяжко вздохнул, замер на минутку и,
взглянув в упор на Яна, тихонько произнес:

- «Си-на-сейс!»

Ян почувствовал, как у него занемели руки и ноги. Он попытался сказать,
что слово действует, но язык тоже не поворачивался во рту. Вышло только
одобрительное мычание. Через некоторое время спазм мышц стал отпускать и
позволил двигаться.

- К-круто! – наконец заколдованный смог выдавить из себя сиплым голосом.

- Учти, все зависит от силы вкладываемых эмоций или, иначе, энергии.
Если очень сильно захотеть, то можно и убить человека, остановив ему
работу сердца и дыхание. И еще, не вздумай перепутать первую букву на
«м», а то заклинание обернется на тебя. Ну что, достаточно?

- Д-да, конечно, – пробормотал Ян.

- В общем так. Я тоже заинтересован, чтобы ты бегал от всех, как можно
дольше, лучше и дальше, так что боятся подставы смысла нет. Если
заметишь, что погони нет, можешь возвращаться – переворот свершился. Я
отзову всех с этого глупого занятия. Возвращаться или нет – решать тебе,
но честно предупрежу, я дальше засушливого пояса не ходил, так что,
сколько добираться до населенных мест, не знаю.

- Спасибо! Если не обманешь, на большее и надеяться нельзя, - до Яна,
наконец, дошло, что его мечта выбраться из этого гнилого угла, кажется,
имеет шанс на осуществление.

- Ну и ладно. Жди моего сигнала, - спокойно проговорил Петька, и вдруг
заорал. – Пошел вон, в барак, раб! С завтрашнего дня будешь у меня в два
раза больше вкалывать!

***

Три дня Ян ходил к дальней мастерской ремонтировать упряжь для буйволов.
Дело было нехитрым – заменять стертые кожаные ремни на новые. Каждый
день его запирали на время работы в мастерской, давая хлеб и воду, чтобы
не оголодал до вечера. По окончании работы он сдавал результаты своего
труда, получал очередной ленивый нагоняй и возвращался в барак, на свои
нары. И каждый день его ждала в мастерской бутылка с водой из замка,
припрятанная за рабочим столом.

На четвертый день, при выходе из барака он столкнулся с Петькой, который
о чем-то болтал с надсмотрщиком. Увидев, что Ян выходит из барака, он
спросил:

- Как новенький, справляется? – а сам, вполуха слушая ответ, подошел к
Яну, взял его за подбородок и произнес. – Ничего, кожа в порядке.
Сегодня... еще поработает в мастерской, а там пусть со всеми батрачит, –
при этом, он сделал явный упор на слове «сегодня» и подтвердил знак,
утвердительно опустив веки.

У Яна захватило дух. Он подобрался, как готовая сорваться стрела, но
сдержал свои эмоции и спокойно поплелся за надсмотрщиком. Несмотря на
то, что новый раб любую минуту ждал какого-нибудь подвоха, все шло как
по маслу. Надсмотрщик, как обычно, привел его в мастерскую и закрыл на
ключ. Даже погода, как специально, стояла прекрасная – с самой ночи не
упало ни капли дождя. Он метнулся к месту, где обычно стояла бутылка с
водой, но все было без обмана – очередная порция послушно поджидала его
на условленном месте. Ян выпил все содержимое без остатка и спрятал
бутылку за пазухой. Осмотрев руки, недовольно заметил, что они
только-только стали немного грубеть. Кожа еще по-прежнему блестела, как
лягушачья.

Убедившись, что снаружи не доносится никаких близких звуков, он взял
тяжелый молоток, которым правил заклепки на сбруе, и прошел к задней
стенке. Две доски немного отличались по цвету, будто не так давно были
сменены. Ян обмотал молоток куском кожи, чтобы приглушить удары, и стал
выколачивать нижнюю сторону досок из пазов. Они, действительно, были
коротковаты и поэтому непрочно держались в нижнем брусе, а после
нескольких ударов отошли от края. Прежде чем отогнуть их окончательно,
Ян решил немного подождать, но видимо, его побег неплохо прикрывался
Петром, так как никаких шальных глаз или ушей поблизости от мастерской
не было.

Дальше предстояло самое сложное. Сверток с его походным обмундированием
должен был лежать под крыльцом, а вход очень неплохо просматривался с
полей. Ян вылез из прорехи в стене и по-пластунски прополз в направлении
крыльца. На обозримом отсюда участке поля никого не было. Он быстро
запустил руку под доски и нащупал тряпичный кулек. Вытащив его наружу,
проверил, не осталось ли чего еще, и быстренько вернулся в сарай.
Развернув кулек, нашел все необходимое. Даже портянки для сапог.
Единственно, чего не хватало – хорошего ножа, но он прихватил резак для
разделки кожи из мастерской – все лучше, чем ничего.

Оглядев себя в последний раз, Ян пришел к выводу: «Беглец экипирован.
Посмотрим, насколько хорошо он умеет бегать?» Он даже не накинул плаща
по причине сухой погоды, а прихватил его подмышку. С собой у него еще
имелась пустая бутылка и пара краюх хлеба – достаточно для двух-трех
дней пути и явно маловато для недельного перехода. Но выбирать сейчас,
впрочем, как и все последнее время, не приходилось. Вздохнув поглубже,
он опять вылез наружу и припустил прямо к лесу. На этот раз он бежал в
противоположную сторону от направления своего первого побега. С этого
края поля были меньше заболочены, и он довольно быстро передвигал ногами
в немного великоватых, грубых, но хорошо держащих воду резиновых
сапогах. Некоторое время спустя Ян находился уже на опушке леса.
Оглянувшись назад, он не заметил ни одного человека. Кажется, его
бегство начиналось удачно.

Ян бежал весь день, ломясь без оглядки через лес, осторожно
переправляясь через болота и реки, и еще осторожнее выходя на поля или
дороги. Ему сопутствовала удача. Он старался держать направление на
ветер, так как, хоть и было сравнительно сухо, но тучи никуда не делись,
и ветер по-прежнему оставался единственным ориентиром. Ближе к вечеру он
посчитал, что если даже погоню и вышлют после обнаружения пропажи, то у
всадников будет мало времени до темноты и им придется заночевать в
деревнях, пару из которых он встретил по пути и обошел стороной.
Километров тридцать-сорок он преодолел, но для всадника по дороге это не
расстояние. К тому же, хоть издалека, но пару раз его заметили
крестьяне, так что у погони были потенциальные информаторы. Ян решил
забиться глубже в чащобу и переночевать там. Завтрашнее утро должно
показать, совершил ли переворот Петруха. Если погоня продолжиться,
значит, Сван у власти, и беглецу, действительно, надо давать деру во что
бы то ни стало.

Устроившись под густющей елкой, Ян разжевал полкраюхи хлеба и запил
набранной в ручье водой. Заметив направление, в котором ему нужно было
выступать поутру, он попытался заснуть, но сон никак не шел. Сказывалось
нервное напряжение, и мысли так и прыгали в разгоряченной голове.

Он поймал себя на мысли, что не может вспомнить ни одного отрадного
момента из своей жизни в этом волшере, если только не считать моральное
удовлетворение от вылеченной Васиной ноги. Все остальное было сплошным
безрадостным выживанием и ожиданием чего-то лучшего. Несмотря на большой
рабский коллектив, он чувствовал себя в одиночестве. Соседей по бараку
трудно было назвать людьми – настолько они потеряли человеческие
признаки. С дамами из соседнего барака было, в общем-то, то же самое.
Только мельком или издалека видев их, он ужасался, что может сделать
жестокое угнетение с прекрасной половиной человечества. Другими словами,
прекрасной эта половина здесь давно перестала быть. Одиночество, скука,
тяжкий тупой труд и лягушачья кожа – ничего больше от этой жизни он не
мог вспомнить. Даже Свана ему было жаль. Ян чувствовал, что тот просто
сходит с ума от своей безграничной мелкопоместной власти среди тоскливых
болот и дождей. Думать, сколько на его счету загубленных душ, Ян просто
не хотел…

Проснувшись под мерное шуршание дождя, Ян понял, что удача, по всей
вероятности, начала поворачиваться к нему спиной. Но плащ делал свое
дело, и он, не сильно огорчаясь, побрел дальше, отметив, что направление
ветра за ночь слегка изменилось.

Первая неприятность случилась, когда он, начиная забывать об
осторожности, внезапно выскочил из кустов на дорогу прямо перед каким-то
всадником. Он даже не успел ничего сообразить, как в его сторону
полетела веревка с двумя шариками на концах и обвила его ноги. Дальше он
соображал уже лежа на земле. На его счастье всадник был один и, как
только Ян увидел злорадно ухмыляющуюся рожу знакомого надсмотрщика, то
с чувством шепнул накрепко запомнившееся слово: «Си-на-сейс!» Лицо
наездника, как ухмылялось, так и застыло с криво растянутыми губами.

- Смейся паяц! – злорадно произнес беглец, всплывшую в сознании странную
фразу и принялся распутывать веревку, захлестнувшую ноги. Конь послушно
стоял неподалеку, а вот его хозяин не сохранив равновесия, завалился
набок, раскорячив негнущиеся руки и ноги. Ян удовлетворенно созерцал
результат своей колдовской деятельности. – Эко тебя приморозило! Хорошо,
что шепнул «слово», а ведь мог и крикнуть с перепугу. Что же теперь с
тобой делать? Не оставлять же на дороге.

Ян подхватил под узды коня и, кое-как закинув на него своего
раскоряченного преследователя, повел скакуна в лес. Отойдя на приличное
расстояние от дороги, он решил разузнать, что же произошло в замке.
Когда начал снимать надсмотрщика наземь, тот уже стал «оттаивать».
Воспользовавшись этим, беглец завел ему руки за спину и связал вожжами.
Наконец у мужика стал шевелиться язык, и он промычал что-то вроде: «Я
т-те… ты меня еще…» и так далее. Ян, усмехнувшись, приказал:

- Если хочешь жить, рассказывай, что у вас в замке приключилось?

Вразумительного ответа он дождался еще через несколько минут. Охранник,
сообразив, что беглец может и еще чего-нибудь колдануть, повел себя
довольно корректно, и с готовностью вывалил на все новости. Оказалось,
что Петруха заварил немалую кашу, пустив под вечер облаву на сбежавшего
раба. Но одолеть Свана ему, кажется, не удалось, так как ни о какой
смене власти надсмотрщик не слышал, а беглеца с сегодняшнего утра стали
искать только еще тщательнее, видимо подозревая в сговоре с Петькой. По
счастью, коней у Свана оказалось не так уж и много, а сектор поиска
неопределенный. К тому же маг явно не обладал поисковыми заклинаниями,
иначе дело поимки было бы вопросом нескольких часов. Но очевидно, что
опять не оставалось выбора – только как продолжать свой путь отсюда.

Ян не знал, что делать с надсмотрщиком. В конце концов, он решил завести
того вместе с конем глубже в лес, и связать его так, чтобы тот мог
делать небольшие шажки и выбраться на дорогу за сутки – двое. От коня в
лесу толку было мало: верхом не поскачешь и за собой через дебри да
болота не потащишь, а по дороге Ян продвигаться боялся. Поэтому он
продолжил свой путь, только прихватив у стражника еще немного хлеба да
большой нож.

Следующая неприятность случилась уже под вечер, когда он перебирался
через очередное болото. Увидев краем глаза, как вспенилась вода за
соседней кочкой, он почувствовал на своей ноге острые крокодильи зубы.
Ян только успел крикнуть свое останавливающее слово, и это спасло его
ногу, так как, обернувшись, он заметил рядом еще несколько этих тварей,
замерших неподвижно в болоте. Благодаря маленьким размерам хищника,
кость не повредилась от зубастой пасти, но сапог был прокушен, как,
впрочем, и кожа с мясом. Надо было что-то делать со сведенными на ноге
челюстями. Беглец, превозмогая боль, вынул нож и начал резать связки в
углах челюстей болотной твари. Наконец он почувствовал, как они
разомкнулись и, хромая, добрался до края болота. По пути он заметил, что
животные, несмотря на маленькие размеры, очень плохо поддавались
заклинанию и быстро оживали.

Обидным было то, что местность становилась суше, и это болото, возможно,
являлось последним на его пути. Ян снял сапог, вернее то, что от него
осталось, и рассмотрел ногу. Вся портянка была в крови и воде. Размотав
ее, он убедился в серьезности ран, но делать было нечего, и, разорвав
часть портянки на лоскуты, беглец туго перебинтовал ими ногу. Из сапога
пришлось сделать калошу. Кость цела, и на ногу можно наступать, но
пришлось полежать с часик, чтобы рана перестала кровоточить. Затем
пришлось еще и вырезать клюку, на которую можно опираться, облегчая себе
ходьбу.

Дальше путь превратился в непрекращающийся кошмар. Сначала Ян неплохо
продвигался, несмотря на боль в ноге. Преследования больше не
наблюдалось. Жилые места, как и дожди с болотами кончились на следующий
день пути. Еще через день от туч не осталось никаких следов, и местность
стала резко меняться на засушливую. Несмотря на улучшающуюся обстановку,
скорость продвижения начала резко падать. Опухшая нога отзывалась болью
при каждом шаге, и к концу пятого дня беглец доел последний хлеб,
который он и так растягивал по крохам. На шестой день он, уже плохо
что-либо соображая, плелся по высохшей степи. Последний раз река
попалась еще утром, и вечером оставалось только полбутылки воды. С
наступлением темноты он повалился прямо там, где шел, тупо уставясь на
три маленьких разноцветных луны в абсолютно беззвездном небе.

Седьмое утро застало его уже на ногах. Ян хорошо представлял себе, что
должен перейти через засушливый пояс, так как здесь даже животных почти
не было, не говоря о людях. Мысли крутились вокруг не пойманных и не
съеденных зверушек. Даже убитый крокодил постоянно появлялся перед
глазами, плывя в знойном мареве пустынной местности, как
неосуществленная надежда. У Яна сначала не было возможности развести
огонь, и он брезговал есть сырое мясо, а теперь он мечтал, хоть о
чем-нибудь съедобном, но любая мышь сейчас двигалась быстрее и
проворнее, чем он. Тем не менее, беглец упорно переставлял ногами,
ориентируясь на восток по медленно ползущему в небесах солнцу.

Настоящая беда настигла его под вечер, когда он заметил, что его руки и
лицо покрыты пергаментной пленкой, которая лопнула в одном месте на
ладони и засочилась ручейком крови. Глядя на эту трещину, он с ужасом
понял, что кожа не пришла еще в норму и не выдерживает сухого воздуха.
Он засунул руку за пазуху и осторожно, несгибающимися пальцами выудил
оттуда бутылку с остатками воды. Пробку пришлось вытаскивать зубами. Как
ни хотелось ему пить, он лил воду по каплям на раны, размазывая ее по
коже, которая впитывала жидкость, как губка. Несколько капель он нанес
на лицо. В бутылке осталось не больше четверти стакана воды. Ян
мужественно спрятал ее обратно за пазуху и продолжил свой путь.

Это была какая-то издевка судьбы. На него больше не нападали хищники и
не преследовали люди – казалось, иди себе спокойно, пока куда-нибудь не
придешь. Но засуха и зной добивали беспощадно, а лягушачья кожа и
прокушенная нога только усугубляли состояние. Несмотря на жуткую
усталость, он не остановился вечером, решив идти так долго, как только
сможет, а потом залечь на день в тени, если такая найдется. За спиной
давно потух закат, а Ян все брел по степи, постепенно переходящей в
пустыню, ориентируясь на свет лун этого мира. Где-то за полночь он
оступился и скатился в песчаную яму. Подняться ему оттуда уже было не
суждено…

Очнувшись от беспощадного жара солнца, он потянулся за бутылкой, в
которой должны были остаться несколько капель воды, и увидел, что
натянутая, как пергамент, кожа на руке лопнула в нескольких местах. Он
потратил остатки воды на руки и лицо, но это почти не помогло. Нужно
было искать тень. Ян поднялся на четвереньки и, увидев рядом палку,
поднялся на трясущихся ногах. Он стоял в песчаной ложбине. Нужно было
подняться по склону, но истощенный беглец с трудом представлял, как это
сделать. Подойдя к краю осыпи, он попытался вскарабкаться на нее. Однако
песок все продолжал сыпаться сверху, а потрескавшиеся до крови руки
утопали в сыпучем обжигающем бездонном месиве.

Он, как испортившийся робот, медленно забирался вверх и сползал обратно
с осыпающимися пластами, не чувствуя больше окровавленных и сожженных
песком рук, и видя перед собой только оранжевое марево пульсирующей
крови. В какой-то момент он сдался и затих прямо на склоне. С
растрескавшегося лица и скрюченных рук еще текли небольшие ручейки
крови, но сознание уже не реагировало ни на что. Ян уплывал в
неизвестность, а внутри его как будто просыпалось и разворачивалось
какое-то сокровенное знание. Он почувствовал себя под ночным небом,
полным звезд, вокруг него был удивительный мир с яркими огнями и
бесшумно двигающимися повозками, красиво одетыми людьми и многоэтажными
зданиями. На мгновение ему показалось, что он вот-вот вспомнит, кто он и
откуда, но все скрылось в оранжевой пелене забытья…

***

…Ерема и Пантелей неутомимо топали в своих прочных лаптях по песку,
подгоняя ослика, запряженного в повозку. До солончака, куда они
направлялись, чтобы пополнить деревенские запасы соли, оставалось полдня
пути. Основное здесь было не промахнуться – в пустыне, как в море, нет
никаких примет. Огибая одну из попадавшихся по пути впадин, Пантелей
увидел лежащего на животе человека.

- Смотри, Ерема. Нечто человек лежит? – спросил он озадаченно, остановив
упряжку.

- Да какой в пустыне… - Ерема осекся на полуслове, так как и сам заметил
тело.

- Негоже это как-то в пустыне одному. Может живой еще? – деловито
рассудил Пантелей.

- Не-а. Живой, не лежал бы на солнцепеке раскинувшись. Видишь: он,
наверно, выбраться оттуда пытался, да не смог. Однако ж надо похоронить
парня. В писании сказано: «Всех земле предавать должно!»

- Ну и лезь тогда сам, а я подстрахую, – сказал Пантелей.

- А и полезу! В песке яму выкопать – раз плюнуть! Зато по совести
поступим. Держи конец веревки - подстрахуешь, – с этими словами Ерема
сиганул вниз по склону и шустро принялся за дело. Спустя совсем немного
времени иссохший труп был предан земле, вернее песку, а
импровизированный похоронных дел мастер выбрался наверх песчаного гребня
и отрапортовал приятелю. – Да, он, пожалуй, не из наших, не из
«рожденных». Наверно «пришедший» с болот. Вся кожа перелопалась и
высохла, как на мумии. Удирал видно от тамошнего мага, да не дошел
малость до жилых мест.

- Ну ничего, сейчас, поди, уже где-нибудь в зиндане просыпается. Считай,
ты ему новую жизнь подарил! – подбодрил его Пантелей.

- Да толку-то – они же ничего почти из старой жизни не помнят. Этому
новому ведь наплевать будет на то, как прежний помирал, - с досадой
ответил Ерема.

- Да ладно! Ты, что нужно сделал, а остальное не нашего ума дело, –
выдал веское заключение Пантелей, и крестьяне продолжили свой путь к
солончаку.

ГЛАВА 2. ЖИЗНЬ № 2

Таинственный взгляд

под опушкой ресниц…

Неведомый страх,

скрытый масками лиц…

Сыграем по новой

пасьянс или блиц?

Железной рукою

нам карты сдает

Плутовка судьба

и с ухмылкою ждет…

Кружащиеся в голове строки начали пробуждать ее к реальности. Саша как
будто вспомнила, что сейчас нужно просто посидеть спокойно, чтобы не
вызывать боли в теле и голове. Спустя некоторое время она почувствовала,
что может открыть глаза без особых последствий. Она с изумлением
заметила двух мужчин, как и она, полулежащих в песчаной яме спиной к
стене. Немного ближе к ней был темноволосый юноша, очень приятный на
вид. Он с нескрываемым удивлением смотрел на нее, слегка морщась от боли
– видимо стал смотреть раньше, чем нужно, и его голова разболелась от
напряжения.

- Закройте глаза, юноша! Вам станет легче, - тихо сказала Саша и сама
поплатилась приступом головной боли. Закрыв глаза, девушка еще посидела
пару десятков минут, пока боль окончательно не ушла. Наконец до нее
донесся шепот:

- Сударыня… извините, я не знаю вашего имени, - юноша уже справился с
приступом и мог говорить. – Разрешите представиться, Александр, Саша… -
он вдруг замолчал на полуслове, потому что никак не мог вспомнить, кто
он и откуда. Даже фамилия вылетела из головы. Ему в ответ донесся слабый
смех:

- Саша!

- Да, Саша, а что тут смешного?

- Нет, вы не поняли, молодой человек. Я тоже Саша… - она призадумалась и
добавила. – Но ничего больше о себе я не помню.

- И я тоже. Какая-то странная амнезия с нами приключилась. А Вы не
знаете, кто это там, у дальней стены? Такой впечатляющий мужчина, -
Александр решил свести беседу к нейтральной теме, пока сам не разобрался
в своих ощущениях. Он указал глазами девушке на противоположную сторону
ямы. У дальней стены полулежал с закрытыми глазами довольно высокий,
хорошо физически развитый мужчина, с приятными чертами лица и темными
прямыми волосами. Он был явно незнаком Александру. Впрочем, юноша
сомневался, есть ли сейчас хоть один человек в мире, которого бы он
узнал. Молодой человек перевел взгляд на девушку, и у него замерло
дыхание. До него только сейчас дошло, насколько красива она была. И
совсем не своими нарядами. Он заметил, что они все в этой яме были одеты
в какую-то стандартную крестьянскую одежду. Только на девушке, в отличие
от мужчин, было одето длинное домотканое платье вместо холщевых порток.
На ногах красовались типичные деревенские лапти. Додумать мысль о
несоответствии простого одеяния с утонченными чертами лица девушки, не
дал ее возглас:

- Саша, мне кажется, что я вообще никого не помню. Так что совершенно не
могу утверждать, знаком ли мне этот мужчина. И простите за
непрезентабельный вид. Ничего с этим не могу поделать.

- По-моему, тут у нас всех такой вид, так что нечего и расстраиваться. У
меня предложение, давай на «ты» обращаться, раз уж мы товарищи по
несчастью, - предложил Александр.

- Давай. Это даже как-то поддерживает. Хоть кто-то близкий будет в этой
ужасной обстановке, - с радостью согласилась Саша и спросила. – Кстати,
где это мы находимся?

- Судя по решетке сверху, ничего обнадеживающего. Это похоже на тюрьму,
- Александр нахмурился и немного торжественно прошептал. – Сашенька,
можно я так буду тебя называть? Я хочу сказать, что хоть и не помню о
себе ничего, но я обещаю, что постараюсь защитить тебя от наших
тюремщиков.

- Спасибо, - напряженно шепнула Саша. – Но ты ведь ничего обо мне не
знаешь.

- А какое это имеет значение? Ведь, насколько я понял, ни я, ни ты
ничего о себе не помним. Мне достаточно чувства. У тебя ласковые глаза.
Ты не можешь быть плохой.

- Спасибо на добром слове. Мне действительно, стало спокойней. Если еще
и этот мужчина окажется благородным человеком, то, надеюсь, нам будет
намного проще выживать здесь…

Пока они так, неспешно вели беседу, физические силы постепенно
возвращались к ним. Саша, наконец, встала и, слегка покачиваясь, прошла
по периметру ямы, задержавшись у неподвижного тела мужчины.

- Бедный, жив ли хоть он?

Будто в ответ на ее слова, мужчина вздрогнул и застонал…

***

Еще один шаг

в неизвестность миров,

И вот под ногами

то пропасть, то ров.

И сколько еще

мне придется пройти

Пока не достиг

завершенья пути?

В голове опять кружились какие-то рифмованные слова. Это уже с ним было.
Но, вместо звука капающей воды, он услышал шорох легких шагов по песку.

- Не шевелитесь… расслабьтесь. Сейчас будет легче… - мягкий шепот
донесся до ушей Жана. Нет, его зовут Ян? Да, кажется, так. Он
почувствовал прикосновение чьей-то руки ко лбу и поглаживание по
волосам. Это очень помогло. Начавшая стучаться в висках боль утихала.
Детский голос продолжал нашептывать. – Не открывайте глаз и не пытайтесь
шевелиться, пока не почувствуете, что вернулись все силы.

Ян остался послушно сидеть, не пытаясь даже приподнять веки. Память
стала возвращаться к нему в обратном порядке, начиная со странных
видений, которые пришли к нему, когда он умирал в пустыне. Он понимал,
что это были воспоминания из его далекого прошлого. Он даже припоминал
какие-то лица, но никак не мог вспомнить ничего конкретного, кроме
откуда-то всплывшего имени Жан. Он чувствовал, что во всем этом что-то
неправильно, но что? Потом на него навалились жуткие переживания
последних дней побега. Да, теперь он знал, что такое смерть, и смерть не
внезапная, а выстраданная, от потери последних сил в борьбе с жестоким
миром, когда пытаешься выстоять до конца, но обстоятельства все равно
ломают тебя, как тростинку.

Он вдруг с ужасом вспомнил свои растрескавшиеся и кровоточащие руки и
все-таки не удержался от того, чтобы открыть глаза и посмотреть на
дрожащие ладони. От этого усилия снова взорвалась боль в голове, и
поплыли желтые круги перед глазами, но он успел заметить, что руки у
него в порядке. Ян расслабленно ждал, когда успокоятся пульсирующие иглы
в висках. Опять послышалось шуршание легких шагов, и укоризненный шепот:

- Все в порядке, не беспокойтесь. Просто расслабьтесь. Через полчасика
сможете нормально говорить и смотреть, - Ян снова почувствовал мягкую
ладонь на лбу и гладящее движение по волосам. Боль в голове стала быстро
утихать.

«Кто же эта волшебница, так быстро избавляющая от мучений?» -
промелькнула мысль в голове. Ян понял, что это не ребенок, а, наверное,
девушка, но открывать глаза и нарушать рекомендацию постеснялся. Мысли
опять перенеслись к былым событиям, но ничего отрадного в его жизни
вспомнить больше не удалось.

Единственной полезной информацией, которую сумел восстановить, было то,
что где-то существует маленькое царство слегка помешанного мага Свана
под названием болотный волшер. В этот волшер маг стягивает все тучи с
округи, чтобы выращивать у себя резиновую траву и потом продавать
полученную из нее резину по всей округе. Поэтому вокруг его царства
образовался засушливый пояс, который и не смог преодолеть Ян из-за своей
пересохшей лягушачьей кожи, которой Сван награждает всех новеньких
«пришедших».

Ян был таким «пришедшим». Он, как и другие, появился откуда-то в этом
мире и не мог вспомнить откуда. Вот и сейчас, память уперлась в его
первое появление в зиндане, как в глухую стену. Только предсмертное
воспоминание в пустыне чуть-чуть приоткрыло эту плотную завесу забытья,
и то только для того, чтобы посеять смятение в душе.

Через некоторое время опять послышался шепот. Ян удивленно вслушался.
Было впечатление, что недалеко переговаривается два человека. Но,
поскольку слов было не разобрать, а времени, прошедшего с момента
пробуждения прошло достаточно, Ян рискнул подать голос:

- Гм… простите… я не помешаю вашей беседе? - выговорил он медленно,
опасаясь, что слова обернутся новой мукой. Но боли не было.

Тогда Ян отважился приоткрыть глаза, и это оказалось тоже почти
безболезненно. Он увидел, что в этом зиндане, вырытом в песке, было
намного светлее и суше, чем в первом. Скосив глаза в сторону
послышавшегося шепота, Ян увидел девушку и юношу, напряженно
разглядывающих третьего узника. Они были одеты в простую незамысловатую
одежду. На вид им можно было дать лет 17-20. Чернявому парню еще явно не
хватало мужественности, но и маленьким его назвать было нельзя, а вот
девушка уже успела вступить в ту самую пору, когда женщина расцветает
всей своей красотой, а чуток угловатости в ее порывистых движениях
только добавляет ей прелести. У обоих были правильные черты, только
девушка, естественно, была утонченней и мягче. Ее вьющиеся темные волосы
контрастировали с бледной кожей. Ян попытался им улыбнуться, но,
по-видимому, его гримаса мало походила на дружелюбную, так как лица
молодых людей только еще больше вытянулись, пока те всматривались в его
паралитическую мимику. Тогда он, не смотря на возможные болевые
последствия, решил кардинально прояснить ситуацию:

- Спасибо, юная леди, за заботу, и прошу простить за мои, несколько
устрашающие гримасы, они должны были выражать дружественную улыбку, – Ян
попытался пошире растянуть рот, потом сложил губы в трубочку и попытался
свистнуть. Вместо свиста раздалось уморительное шипение и глупейший звук
«фю». В результате, пришлось смущенно выпучить глаза и заткнулся.

Однако эта пантомима сработала, как нельзя лучше. Девушка, не
удержавшись, весело рассмеялась. Парень тоже, аж прихрюкнул, пытаясь
сдержать усмешку. Тогда Ян продолжил свой монолог:

- Разрешите представиться, Ян! Больше о себе почти нечего сказать. Помню
только, что был рабом в каком-то болоте и кормил собой тамошних комаров
с крокодилами, которые по какой-то причине сами не сбежали оттуда и не
сдохли там от тоски.

Девушка, осмелившись, встала и, отряхнув платье, подошла к незнакомцу:

- А я Саша, - и присела в легком книксене. – А это тоже Саша. Так
странно: нас зовут одинаково. Мы только что познакомились. Но, к
сожалению, нам совершенно нечего о себе сказать. Только то, что где-то
когда-то жили и даже может быть были знакомы, но это все на уровне
эмоций. Мы уже с час, как очнулись, и заметили Вас. Я поняла или помнила
откуда-то, что нам нельзя поначалу двигаться, так как это причиняет
боль, поэтому успокаивала Вас и просила не шевелиться. Это ничего?

- Я очень благодарен тебе за помощь, – сумел встрять в радостное
щебетание девушки Ян. – Только давай на «ты», а то я себя каким-то
старцем чувствую. Значит, мы почти одновременно появились в этом
зиндане?

- Да. Мы, если только чуть-чуть пораньше, и поэтому уже в полном
порядке. Надо бы придумать, как отсюда выбраться. А то неизвестно,
сколько еще ждать придется, пока за нами придут.

- Зови своего Сашу посоветоваться, а то я еще сам к нему не дойду, –
предложил Ян.

- Он не мой Саша, - не сдержав смущения, возразила слегка покрасневшая
Саша. В попытке срыть неловкость, она повернулась сидящему в пяти метрах
парню, махнула ему рукой и крикнула. – Саш! Ну что ты там, боишься, что
ли? Иди, познакомься. Ян еще двигаться не может.

- Да не боюсь я. Просто, зачем сударю мешать, если он в себя еще не
пришел? – деловито проворчал парень и, подойдя к Яну, коротко
представился. – Александр!

- Ян! Извини, руки еще толком не могу подать, – серьезно кивнул гость из
болотного волшера, а сам про себя улыбался, любуясь на этих взрослых
детей. Их эмоции и мысли можно было читать по лицам, как с листа бумаги.
И то, что там читалось, сильно радовало. Он благодарил судьбу, которая,
будто излив на него всю грязь в прошлую попытку, решила сделать
роскошный подарок, сведя его с двумя такими юными, чистыми и, кажется,
совершенно не испорченными душами, недостаток жизненного опыта которых,
с лихвой восполнялся силой эмоций, искренностью устремлений и
открытостью. Он предложил. – Присаживайтесь поближе, поговорим. Сначала,
как-нибудь договоримся называть вас по-разному. Ваши прекрасные имена
можно просклонять, как угодно. Выбирайте, что кому понравиться – Алекс,
Саша, Шура, – и, посмотрев на парня, посоветовал. – Тебе бы, например
лучше подошло бы имя Алекс, чем Шурик.

- А что, хорошо звучит. Буду Алексом, – согласился парень.

- А можно мне остаться Сашей? – осторожно спросила девушка.

- Ты еще спрашиваешь? – удивился Ян. – Слово девушки для джентльмена
закон, если оно, конечно, не вступает в противоречие с окружающей
действительностью.

- ?

- Пардон, я, кажется, вспомнил, что имею дурную привычку нести всякую
ахинею в присутствии хорошеньких девушек. Некоторое разжижение мозгов,
понимаете ли. Так что, прошу простить, - Ян поспешил оправдываться,
увидев непонимание в глазах собеседников, и уже серьезным тоном добавил.
– Можно только, я иногда буду вас звать Сашенька или Шурик? А за это
обзывайте меня, как угодно: Ян-болван, Ян-профан, да хоть Ян-чемодан!

Ребята опять прыснули, видимо представив, как будут обзывать этого
мужика такими прозвищами. Таким образом, знакомство состоялось, и
настала пора выяснить, что они знают о положении в, в котором оказались.
Выждав, когда ребята отсмеются, представляя его чемоданом, Ян продолжил:

- Я понял, что Саше уже больше нечего добавить по прояснению ситуации,
но, может, ты, Алекс помнишь хоть что-нибудь полезное из своей прошлой
жизни? Ваша речь немного странная, как будто старинная… - Ян замолк на
полуслове, не в силах объяснить себе, что это за старинная речь такая.

- А у нас была прошлая жизнь? – несколько смущенно спросил в ответ
юноша, оставив без внимания нюансы речи. – Я ни в чем не уверен. У меня
осталась только память на отношение ко всему. Могу сказать, что мне
нравиться или нет. Например, к Саше у меня отношение такое, будто мы уже
знакомы.

- Ну, это может быть между людьми, если они очень подходят или нравятся
друг другу, - возразил Ян, и продолжил, чтобы не смущать молодежь. –
Тогда я вам расскажу, что знаю об этом мире. Почему-то я помню почти все
о своей прошлой жизни с самого появления в зиндане, весьма похожем на
этот. Кстати, Вам тоже слышались какие-то стихи, когда вы очнулись
здесь?

Ребята дружно кивнули, но ничего конкретного по этому поводу не могли
сказать. Так что Ян продолжил рассказ, а они внимательно слушали его
историю, будто пытаясь осмыслить, было ли и с ними что-либо подобное. Во
всяком случае, ни тени сомнения в их взглядах рассказчик не заметил.
Закончил он свою речь словами:

- Одно я могу сказать наверняка: нам необходимо выбраться из этого
зиндана, как можно скорей. Я не верю в душевность и благородство здешних
магов, особенно, по отношению к молоденьким девушкам, - Ян заметил, как
при этих словах, гневно сверкнули глаза Алекса и испуганно вздрогнули
ресницы Саши. Сделав паузу, он продолжил. – Кажется, в этом есть
какой-то перст судьбы, что мы оказались здесь вместе. Поверьте старому
прохиндею: я не оставлю вас без своей помощи, и в ответ надеюсь на вашу
поддержку. Нам необходимо держаться вместе, пока существует общая для
всех опасность.

- Да, ты прав, - согласился Алекс. – Нам нужно попытаться выжить, а
главное, уберечь Сашу от местных любителей дам.

- А знаете, что? – задумался Ян. – Надо распределить роли, на случай,
если мы все-таки окажемся в «гостях» у местного мага. Вот вы довольно
похожи и будет неплохо, если назоветесь братом и сестрой. А я буду злым
дядькой, который, просто не набрался еще сил, чтобы разделаться с
парочкой молодых ребят. Тогда, в любом случае, кто-нибудь из нас будет
обладать большей свободой, и сможет попытаться что-нибудь предпринять
для общего блага всех присутствующих в случае пленения. И еще, Сашенька,
я понимаю, что это нелегко слышать девушке, но постарайся быть
пострашнее, ну, или хотя бы грязнее. Сутулее, что ли. Это отведет от
тебя чрезмерное внимание мужчин.

- А что, я такая хорошенькая? – кокетливо сощурила глазки девушка.

- Ох! – сокрушенно вздохнул Ян. – Ну почему женщины любой поворот дела
используют для того, чтобы поиздеваться над мужчинами? Ты хочешь
услышать, какая ты красивая? Пожалуйста: очень красивая! Но сейчас это
может сыграть против тебя. Ладно, хватит болтать. Давайте, лучше
попытаемся выбраться отсюда.

Спустя некоторое время они, запыхавшиеся и отчаявшиеся, стояли под
решеткой, прикрывающей зиндан сверху. Максимум, что им удалось, это
подсаживая друг друга, цепляться за железные прутья и висеть на них.
Несмотря ни на какие усилия, решетку сдвинуть не удалось.

- Ладно, подведем итоги, - деланно бравым тоном сказал Ян, переводя
дыхание. – Отсюда нам не выбраться. Давайте думать дальше.

- А что тут думать, копать надо! Грунт песчаный, так что и голыми руками
что-то сможем сделать, - предложил Алекс.

Ян озадаченно посмотрел на парня и мысленно выругал себя за тупость.
Конечно, если втроем по очереди делать подкоп, может что и получится.
Единственно, надо придумать, как оберегать руки. Он посмотрел вокруг.
Яма была совершенно пуста, как и в его прошлое «пришествие». Странно,
еще тогда он заметил, что в зиндане не работают естественные потребности
организма: не хотелось ни есть, ни пить, ни, соответственно, освобождать
свой организм от продуктов метаболизма. Видя, что ребята ожидающе
уставились на него, он сказал:

- Ну что вы так на меня смотрите? Ну да, осел – не подумал! Но голыми
руками мы долго не прокопаем. Есть на нас хоть что-нибудь твердое?

- Если только лапти, - посмотрела на свои ноги Саша.

- А если ими и копать? – спросил Алекс.

- Да, если на вас нет ничего другого покрепче, остаются только лапти.
Надо выбрать какой-нибудь участок и начнем. В тюрьмах люди ложками
подкопы рыли, – вдохновился Ян и стал осматривать песчаные стенки их
родильного узилища.

- В каких тюрьмах? – послышался пытливый вопрос сзади.

Ян задумался, но ничего не мог вспомнить.

- С ума легче сойти, чем понять, откуда у меня эти мысли. Давайте лучше
копать. Вот здесь попробуем. Тут песок явно суше и сыпется.

Он начал отгребать прямо из-под крыши зиндана. Сначала дело шло весело.
Песок ссыпался ему под ноги, и он, забираясь по нему все выше, копал под
самой крышей. Но крыша не кончалась, а рыхлая масса превратилась в
твердую супесь, и могла перейти в еще более твердый песчаник. В конце
концов, Ян в изнеможении свалился с откоса, который он успел накопать,
уставился на свои сбитые в кровь руки и, сдерживая стон, сказал:

- Лапти лаптями, но не повторяйте ошибок глупого дяди Яна. Теперь я не
знаю, когда смогу хоть что-то делать этими стертыми огрызками.

- Нашелся дядя, – подбежавшая Саша осторожно взяла его за руки и, чуть
не плача, продолжала упрекать Яна. – Ну зачем надо было так стирать
руки? Что мы, не можем по очереди потихоньку выгребать песок? Как
обидно, здесь ничего нет, чтобы тебе помочь! Погоди, я придумала.

Она решительно взялась за подол своего крестьянского платья и рванула
ткань, так, что в ее руках остался длинный узкий лоскут. Затем девушка
довольно умело обмотала его вокруг кистей незадачливого землекопа.

- Стой! – крикнул Ян направившемуся на раскопки юноше и добавил,
повернувшись к Саше. – Спасибо тебе, моя спасительница, но не рви свое
платье больше, а то оно может стать опасно коротким для окружающих.
Лучше оторви подол моей рубахи – она достаточно длинная, и обмотай так
же руки Алексу, пока он их еще не сбил о почву.

Саша незамедлительно принялась за дело, и Алекс избежал участи Яна,
сохранив свои руки под повязкой. Настил из сколоченных бревен был,
действительно, широкий - в расчете на то, что один человек без
инструментов не прокопается и за неделю. Им повезло – их было трое, и
Саша копала почти на равных, когда у Алекса и Яна больше не оставалось
сил. Она неистово вгрызалась в землю, забывая о своем внешнем виде, и Ян
только стыдливо отводил глаза, завидев в очередной раз выбирающуюся
вперед ногами из лаза Сашеньку, когда она вытаскивала оттуда песок - как
ни пачкай красивое и сильное девичье тело, оно не теряет своей
привлекательности.

Ян начал замечать, как неравнодушен к девушке Алекс, причем вполне
взаимно. Он же почему-то чувствовал себя гораздо опытнее ребят и
испытывал к ним, в особенности к Саше, какие-то родительские чувства.
Хотя, были ли у него самого когда-нибудь дети, тем более взрослые, он не
смог бы сказать, как не мог бы сказать, сколько лет ему было в той
жизни, которая приснилась ему перед смертью.

Только на второй день к вечеру им удалось достичь края настила, прокопав
четырехметровый туннель под ним. Уставшие от тяжелого труда и
начавшегося голода, они стояли у своей кротовой норы и осматривали
сверху ловушку для «новорожденных». Последние метры лаза они делали
совсем узкими, так чтобы только протиснуться под бревнами. Яну даже
пришлось расширять его под себя после девушки, чтобы добраться до фронта
работ.

Прокопалась наружу Саша. Ян с Алексом, лежащие недвижно на земле, уже
начали беспокоиться, долго не слыша звуков выбирающейся из лаза девушки,
когда она вдруг весело крикнула им сверху, заглянув через решетку:

- Привет! Вы долго еще будете тут прохлаждаться? Я иду гулять, – и
звонко рассмеялась, как будто не копала только что туннель из последних
сил.

Наконец до друзей поневоле дошло, что надо выбираться, пока прелестная и
чумазая первопроходчица еще ждет. Ян пропустил вперед Алекса и полез
последним. Он опять застрял в лазе, и ребятам пришлось расширять его
снаружи, а ему откапывать изнутри и выбрасывать землю вперед. В конце
концов, его, как червя, вытащили за руки, и ему только осталось
удивляться, как это он мог протиснуться в такую дырочку.

Когда первая эйфория от обретенной свободы прошла, перед ними во весь
рост встала проблема: куда идти и чем наесться? Ведь можно было
протопать прямо в логово местного мага, а этого ни у кого из беженцев в
планах не значилось, и Ян, припомнив свой обширный опыт по совершению
побегов в прошлой жизни, сделал предложение:

- Давайте посмотрим, куда идут следы от этого зиндана. Если это
тупиковая точка, а зинданы, скорее всего, всегда тупиковые точки
тропинок, то мы легко определим направление «магистратуры».

- Чего?

- Ну, жилища предполагаемого мага. Короче, расходимся в пределах полста
метров по секторам и возвращаемся обратно.

Через некоторое время они четко определили направление одной
единственной тропинки.

- Отлично, дорога найдена, – заключил после небольшого совещания Ян и
повернул в противоположную сторону. – Кстати, на всякий случай, нам надо
выломать какие-нибудь палки, и проверить лапти, вернее то, что от них
осталось – нельзя сбивать ноги.

Ян шел впереди, тараня заросли ивняка и елей, чтобы облегчить путь
молодежи. Вскоре попался чистый ручей, из которого они могли попить и
ополоснуться. До вечера удалось преодолеть приличное расстояние. Уже в
темноте старший из троицы решил остановиться прямо в лесу, поскольку
никаких признаков жилых мест не обнаружилось. С одной стороны, это было
хорошо, потому что возможным преследователям не у кого было спросить,
где искать беженцев. С другой, ему жалко было смотреть на Сашу. Она
мужественно крепилась и старалась не отставать от остальных, но от
природы более нежное и тонкое создание не могло соревноваться с мужиками
в физической выносливости в таких тяжелых и голодных условиях.

Выбрав для остановки сухой мшаник под пологом сосен, он нашел бревнышко,
на котором Саша могла посидеть и передохнуть, а сам взял Алекса в
помощники и приготовил с ним девушке импровизированное ложе из елового
лапника и пушистого мха. Сами они легли прямо на мох в некотором
отдалении с двух сторон от девушки, как бы охраняя ее, на случай
нападения четвероногих или двуногих хищников.

Им повезло. Здесь видимо, долго не шли дожди, и мох был настолько сухой
и теплый, что с ночевкой не возникло никаких проблем. Другое дело –
начавшийся голод. Как только они покинули зиндан, их организмы стали
нормально функционировать, со всеми вытекающими и… другими
последствиями. Голод, как раз и был одним из таких последствий. Если
жажду они успешно удовлетворили водой из ручья, то те несколько
сомнительных грибов и зеленых ягод, что попались по пути, выглядели
настолько несъедобно, что беженцы не решились на опасные эксперименты.
Без какого-либо оружия и огня, добывание пропитания могло стать основной
проблемой, если они не встретят завтра крестьянского жилья.

Ян лежал на мягкой лесной подстилке, беспечно предаваясь разным мыслям,
которые блуждали в его голове, как загулявшие пьяные гости, никак не
желающие расходиться по домам и мучающие гостеприимного хозяина. «Кто он
такой и зачем в этом мире?» - этот извечный философский вопрос очень
странно обернулся конкретной задачей, от правильного решения которой
зависело их выживание. Причем, ребята или первый раз жили в этом мире
или у них начисто стерта память о предыдущих попытках. Он же со всей
четкостью помнил первую попытку и теперь ему предоставлялась вторая –
как в компьютерной игре.

«Интересно! - другая мысль бесцеремонно выпихнула из головы первую: А
что такое компьютерная игра?..» Но никакой спасительной идеи не
приходило. Тогда первая мысль опять своенравно вернулась на место:
«Будем считать, что мы гости, у которых отшибло память». Но легче от
такого ответа не стало, и тогда в голову ввалился извечный русский
вопрос: «Что же им все-таки делать?» Тут же, паровозом, захотел пролезть
еще один: «А что такое русский?», - но Ян просто отмахнулся от него,
понимая, что так толку не добьешься. Зато откуда-то пришло другое, более
здравое соображение: «Вот американцы сразу бы сказали – спасайте ваши
задницы! И были бы, между прочим, правы». Что тут действительно, думать?
Все равно, вокруг полнейшая неизвестность. «Утро вечера мудренее!» -
всплыла откуда-то дурацкая поговорка и выгнала, наконец, все думы, в том
числе и о том, мудренЕе или мудрЁнее будет утро.

Ян уже совсем погружался в сон, когда вдруг ощутил на краю восприятия
странное ощущение то ли зова, то ли притяжения внутри себя. Это чувство
было очень слабым и пробилось сквозь его озабоченные дневными проблемами
мысли только сейчас, когда он почти уснул. Но чувство было четким. Не
понятно откуда, но он знал, куда теперь ему надо идти. Опять-таки, он не
мог сказать: надо ли идти туда же его компаньонам по побегу, но с этого
момента в нем включился внутренний компас, как у перелетных птиц, китов
или потерявшихся кошек. Он просто ощущал, что ему очень надо в сторону…
кстати, почти совпадающую с направлением их побега. Тем лучше – не надо
менять планов, если такие и были. Они просто будут двигаться в этом
направлении втроем… Так он и уснул посреди неоконченных дум и странных
ощущений.

Алекс тоже не спал на своем месте. Ему не давал покоя голод и сбитые
ноги, из-за чего он вертелся с боку на бок и постоянно вздыхал. На самом
деле его сердце, кажется, посетила одна незамысловатая болезнь, особенно
характерная для столь юного возраста. Он в очередной раз повернулся с
боку на бок, и перед его глазами в темноте леса вырисовался стройный
силуэт причины его «сердечной недостаточности». Раздался шорох платья, и
рядом с ним на мох присела легкая лесная тень, тихо спросив:

- Алекс, ты не спишь? Мне одной страшно, можно я с тобой рядом посижу?

- Конечно, Сашенька!.. Можно я тебя так буду называть? – Алекс,
обрадованный визитом девушки, не знал, как выказать свою признательность
за то, что она пришла за помощью к нему, а не к Яну.

- Да, это так приятно. Мне кажется, меня именно так называли раньше.
Может, маменька или бабушка… жаль, что я о них ничего не помню.

- Странно все это. Я тоже понимаю, что у меня должны быть родственники
или хотя бы друзья, но вспомнить что-либо о них не могу, - пожаловался
Алекс и предложил. – Давай, лучше я провожу тебя до твоей лежанки и
посижу рядом с тобой, пока ты не уснешь. А потом вернусь сюда спать.

- Хорошо, только не уходи так далеко, ляг где-нибудь рядом. Если я
проснусь, то опять от страха в голову начнут кошмары лезть, - попросила
Саша.

***

Утром проснувшийся Ян застал странную сцену. Парочка молодых,
целомудренно лежала ногами в разные стороны. Причем голова Алекса
умостилась на краю Сашиной лежанки, касаясь ее виска. «Милые нравы
позапрошлого столетия», - он опять удивился странному сравнению,
всплывшему в голове. Почему милые нравы? Причем тут столетия? И
все-таки, он внутри понимал, что это именно так, и не смотря на
поверхностное раздражение, он, действительно, умилялся наивности и
чистоте чувств.

Удача сопутствовала им. После спокойной, хотя и голодной ночи, они,
несмотря на сбитые ноги, довольно высоким темпом продвигались примерно
до полудня, пока не вышли на сенокосы какой-то деревушки. Первая
попавшаяся им пожня с высокой, по грудь травой, была еще не скошена.
Найдя выходящую с нее тропинку, беглецы двинулись по ней дальше. На
второй пожне вовсю шла работа. Мужчина косил траву, а две женщины, по
всей видимости, мать с дочерью, сгребали сушеную траву и складывали ее в
копны. Одеты они были очень похоже на беглецов. Ян, мгновенно оценив
обстановку, решил разыграть заблудившихся батраков и, пройдя к
крестьянину, выдал откуда-то вспомнившуюся глупую фразу:

- Бог в помощь! – хотя, что она должна была означать, было не очень
понятно.

- Спасибо, коли не шутите, - как-то без вдохновения ответил крестьянин.

- Мы тут, того… приблудились маленько, - начал косноязычно выговаривать
Ян, подделываясь под простонародную речь и вспоминая свой прошлый
рабский опыт.

- Так и чего надобно? – прямо спросил крестьянин.

- Так вот, работу ищем. Не найдется ли у тебя какой? – путник без
обиняков стал подряжаться в батраки.

- Да работы-то завсегда найдется. Только оплачивать ее мне нечем.

- Да платы и не надо. Дашь приют, да покормишь – того и довольно. Нам
сейчас не до торга. Обувка почти сносилась, а в дороге разбойники
напали, хорошо их мало было – удрать сумели. Только вот, ничего с собой
не осталось, – продолжал заливать Ян. Он здраво рассудил, что для начала
нужно было разобраться, что к чему в этой местности, а уж потом
предпринимать какие-либо действия, согласно обстановке. Так что
передышка в гостях у крестьян была весьма кстати.

- А чо, мне годится! – обрадовался халявной рабсиле мужик. - Как раз
сезон в разгаре, а сыновей бог не дал, так что очень даже к месту помощь
придется, - потом, внимательно разглядев спутников Яна, сказал. – А
ребятки-то хлипковаты. Но ничо, ты вон экий бугай – без лошади пахать
можно! Они-то чо тебе – родня, чай, какая?

- Да племяши: сестра с братом, Алексашки оба. А меня-то по-уродски, Яном
прозвали, вот и мыкаюсь.

- Да уж, прикрякнул сочувственно крестьянин. – Это ж в каких же это
местах так людев кличут?

- Да, честно сказать, издаля мы, не сумею и объяснить. Вот бродим, без
кола, без двора.

- Ну ладно, коль с местными магами у вас свары нету, то это не моего ума
дело. А меня Артемом кличут, вот жинку Ефросиньей, можно Фроськой, да
дочка на выданье, Параша, – и, завидев ухмылку на лице Яна, вызванную
немного странноватым именем, крестьянин неправильно ее истолковал. – И
чтоб у меня без баловства! Знаю я, эти молодеческие ухватки – дрыном
туда, дрыном сюда. Ежели что, быстро отростки повыкорчевываю!

Однако Ян заметил, как мужичок сам, украдкой облизываясь, посмотрел на
Сашеньку и понял, что политика нравов здесь, скорее всего, соблюдается
только в отношении одной стороны. «Но это ничего, и у Саши защитники
найдутся!» - несколько раздраженно подумал Ян про себя. Крестьянин,
заметив плачевное состояние путников, смилостивился над ними:

- Ладно, сегодня вечор уж близко, так что идите с Парашкой в деревню –
она вам наш дом покажет. Помойтесь, да поешьте, а завтра с утра за
работу!

Парашка, заслышав об нежданном отпуске, свалившемся ей на голову
посреди самой страды, весело подхватила юбки и уже пританцовывала, в
нетерпении ожидая гостей и батраков по-совместительству. Деваха
оказалось веселой, и без задней мысли выбалтывала все деревенские
новости. Ян внимательно слушал и только иногда направлял мысль юной
крестьянки в нужное ему русло, одновременно подмигивая Сашеньке, чтобы
она прониклась важностью выуживания новостей, а не ринулась с головой в
такую же беззаботную болтовню.

Выслушивание беседы двух девчонок о цветочках и парнях его не прельщало,
поэтому Ян аккуратно пару раз показал Саше прижатый к губам палец, когда
она, вдохновенно набрав полные легкие воздуха, уже произносила
магические женские фразы, типа: «А знаешь, я тут…» - или: «Ты
представляешь, как…» - такие, которые обычно предваряют тирады, которые
могут длиться от нескольких минут до многих часов, при этом, одинаково
не обладая какой-либо смысловой нагрузкой.

Из нескончаемых речей веселой крестьянской молодухи, они почерпнули
весьма важную информацию. Тот зиндан, в котором они появились,
принадлежал большому волшеру, чей маг слыл либералом и прогрессивным
властителем. Хотя это не мешало ему иметь изрядный гарем из «пришедших»
девушек. Сопоставив это с тем, что их зиндан был неплохо закрыт, Ян не
спешил верить этим мифам о добром барине.

Деревня, к которой они вышли, находилась на краю волшера, а дальше
начинались ничейные земли, граничащие, с одной стороны с совсем уж
дальним волшером, а с другой – с морем. Село стояло в тупике дороги,
дальше был только лес, откуда, собственно говоря, они и пришли.
Крестьяне здесь поголовно занимались скотоводством и помаленьку охотой,
огородами и выращиванием злаков на прокорм себе и животным. Он понял,
что им еще повезло с побегом, так как, по рассказам Параши, в лесу
хватало, как хищников, так и колдовской нечисти, образовавшейся в
результате деятельности магов.

Наивная крестьяночка, принимая их за своих коллег, заговорщицким тоном
поведала о «пришедших», которые почти все, умели сколько-нибудь
колдовать, зная хотя бы одно «слово». Она сильно сокрушалась о том, что
«рожденные», то есть крестьяне, не владеют «словами», но зато и на них
«слова» почти не действуют. Эти данные оказались для Яна просто
откровением. Если это правда, то надо было остерегаться любого путника
на дороге. С другой стороны, с «рожденными» нужно было полагаться на
свои силы, а не заклинания. Интересным оказалось и то, что Параша жалела
«пришлых», которые, оказывается, не могли иметь детей. Получалось, с
одной стороны, «пришедшие» могли перерождаться, а с другой стороны,
платой за это было бесплодие. Кажется, эта новость сильно повлияла на
Сашеньку, которая загрустила после этих слов.

Яна беспокоило то, что он никак не мог вспомнить останавливающее
«слово», которое ему поведал Петруха. Это было бы самым мощным его
оружием и защитой ребятам. Но этот мир, похоже, избирательно стирал
информацию по своей прихоти, или просто, заковыристое и чуждое слово не
задержалось памяти. Ян все время мысленно перебирал в памяти
«се-ла-сэс», «се-на-сос», «си-но-сис» и так далее. Он помнил только три
певучих слога и сочетание букв «с» и «н». Видимо, должно было случиться
что-нибудь экстраординарное, чтобы он вспомнил это «слово».

Вскоре они подошли к типичной деревне, какие Ян уже видел в прошлую свою
жизнь здесь. Несколько бревенчатых изб с небольшими огородами для самой
необходимой зелени к столу, пыльная дорога посередине и река со стороны
задних дворов. Окна в избах были маленькие, стены домов и заборы –
некрашеные, крыши из дранки.

Они прошли по тропинке ко второй с краю избе. Ян внимательно заметил
расположение дома, так как помнил, что крестьяне, как и их жилища до
ужаса похожи друг на друга, и если выйти из дома вечером, заранее не
взяв ориентиры, можно потом долго искать по всей деревне нужную избу и
ее хозяина.

С этого момента началась их, местами тяжелая, местами забавная,
деревенская жизнь. В избе, кроме старшей сестры, бегала еще пара шустрых
рыжиков помладше. Параша оказалась очень гостеприимной, сразу же на
скору руку накормив путников хлебом с молоком и холодной кашей. Ян
посоветовал ребятам не налегать на еду, чтобы потом не мучаться от
колик, и буквально вытащил их из-за стола после небольшой перекуски.
Молодая хозяйка, сверкая зелеными глазами на счастливом веснушчатом лице
со вдернутым носиком быстро организовала чумазым гостям баню, только и
мелькая везде огненно-рыжими косами.

Тут начались первые забавные сложности у молодых беглецов. Отправившись
всем гуртом под руководством Параши смотреть, натопилась ли баня, они
увидели небольшой сруб, стоящий у самого берега реки. Зайдя в чистенький
предбанник, Ян сразу прошел вперед и заглянул в парную. К своему
удивлению он обнаружил, что баня топилась по белому и прямо сверкала
чистотой. Он спросил у радостно тараторящей Параши, нужно ли принести
воды, и получил от нее два пустых деревянных ведра. Вернувшись в
предбанник с полными ведрами воды, он застал забавную сцену.

Обнаженная огненноволосая крестьянская нимфа, бесхитростно выставив на
обозрение все свои розовые и рыжие прелести, недоуменно уставилась на
остальную молодежь, которая (в особенности мужская часть оной) краснела,
как перезрелый помидор и не знала, куда прятать глаза. Ян не удержался
от довольного хмыканья, поняв, что произошло вопиющее несовпадение
представлений о банной процедуре.

- Параша, прошу прощения за хохот. Просто ребятки из деревень, в которых
мужикам и бабам принято мыться раздельно. Вот они и в некотором
смущении. Давайте сделаем так, сначала моются девушки – теперь вам воды
будет достаточно, а потом мужики. Пусть немного дольше, но проще будет.
Да и папенька твой не осерчает, что мы на твою красоту зарились, - и,
заметив, что рыжая деваха приуныла, с хитрой улыбочкой добавил для
поднятия девичьего настроения. – Хотя я бы и не прочь с такой
хозяйкой-красой помыться, но не будем ребят одних оставлять.

- Так и пущай моются вдвоем. Чай, брат с сестрой, – загнала Яна в тупик
одной фразой, воспрянувшая молодая хозяйка, намекая, что они с Яном тоже
могут помыться вдвоем.

«Вот влип. Не хватало еще от папаши огрести по полной», - у Яна, в
принципе, не было возражений против банной беседы с милой
представительницей местной молодежи, но кроме простой осторожности, ему
почему-то не хотелось травмировать психику молодежи. Поэтому он брякнул
первое, что пришло на ум:

- Ладно, красавицы, мойтесь! Не могу же я поперек данного батюшке
обещания пойти, – и вытолкнул глотающего ртом от переизбытка эмоций
Алекса на улицу, сам выскочив за ним следом и подарив на прощанье рыжей
девахе оценивающий мужской взгляд.

- Уф-ф! – только сумел выдохнуть Алекс. - Я даже как-то растерялся.

- И не скажи! Тут, кто хочешь, растеряется - этакая огневка в крапинку!
Кстати, это наш первый большой прокол. Хреновые из нас крестьяне, если с
бабами в одной бане помыться не можем. Ладно, если продержимся здесь
несколько деньков – и то хорошо. Все равно отсюда дальше пойдем, а
заодно и на ус намотаем, как по-крестьянски себя вести нужно.

- В том числе, не отказываться мыться тет-а-тет с сельскими дамами? –
иронично переспросил Алекс.

- Ну что ж, если придется взвалить на себя сей тяжкий крест… - Ян
глубоко и тяжко вздохнул. – Чего не сделаешь для соблюдения имиджа!

- Чего соблюдения?

- Ну, имиджа – это… - Ян хотел объяснить, что это такое, но в голове
всплыла только глупейшая фраза: «Имидж – все, баня – ничто!» или там
как-то по-другому было. Так ничего и не придумав, он состроил серьезную
рожу и изрек ничего не значащую фразу. – Это что-то вроде яблока,
снаружи красивое, а внутри червями изъедено.

Они сидели на завалинке и предавались отдыху. В животах приятно урчало,
а ноги еще приятнее ломило усталостью, дававшей непередаваемое ощущение
благодати, когда осознаешь, что больше не надо месить дороги, болота и
леса в поисках, где бы приткнуться переночевать. Однако рыжая селянка
решила еще раз испытать их мужское начало, внезапно выскочив, в чем мать
родила, из бани и с радостным смехом пробежав к речке, где с
удовольствием принялась барахтаться, сверкая над водой то грудью, то
бедром. Ян про себя хихикал над смущающимся Алексом и чуток пожалел, что
не принял бесхитростного предложения Параши. Саша выскакивать купаться,
естественно, постеснялась.

Где-то через час-другой, они опять уселись на завалинке, но уже
распаренные и чистые, в стиранных обносках, милостиво выданных им
веселой Парашей. Их белье, тоже чистое, только еще мокрое, сушилось тут
же на жердях. Девушки уже где-то в доме готовили ужин к приходу хозяев.

- Эх, хорошо! Если бы еще не работа, век бы здесь оставался. Сейчас
рыбки бы половить на удочку… – почти искренне заявил Ян.

- А мне кажется, что ты сбежишь отсюда при первой возможности, –
наблюдательно заметил Алекс.

- С чего ты взял?

- Ты над всем здесь подсмеиваешься. Не зло, но как-то снисходительно,
как взрослые смеются над детьми. Как будто наперед все знаешь, что тут
случиться может.

- Ну, ты хватил: все знаю! Просто помню быт и нравы крестьян по первому
своему приходу. Они, действительно, ведут себя немного, как дети, -
потом подумал и признался. – Хотя ты прав: есть у меня в этом мире
какая-то цель. Не знаю какая, но чувствую, что должен к ней идти.

Ян не знал, сколько раз и как сильно прокалывалась Саша в болтовне с
Парашей, но за ужином их ждала еще серия таких нестыковок. Первый ляпсус
возник, когда Сашенька с непосредственностью ребенка подскочила к столу
и уселась за него, подумав, что все вокруг только ее и ждут. Ян
сообразил, что девушка, видать, была приучена когда-то, что кавалеры
стоят у стола и ожидают, пока все дамы не сядут, и не заметила, что все
домочадцы замерли, пока хозяин не даст своего благоволения на ужин.
Поэтому Ян, якобы подхватив под руку, случайно упавшую на сидение Сашу,
поставил ее на ноги и заявил:

- А вот и наша шалунья подоспела! - интенсивно подмигивая ей одним
глазом.

Слава богу, девушка быстро соображала и, скромно потупив глазки,
улыбнулась, будто ничего не произошло.

Хозяин, напыжившийся, как индюк, выждал минутку и дал команду:

- Ну, с Богом! – видимо эта фраза в соответствие с местным домостроем,
одновременно заменяла и молитву, и напутствие домочадцам, так как все
облегченно уселись на лавки и принялись за еду, черпая себе варево из
чугунка в строгом соответствии рангам – сначала хозяин, затем мужики, а
потом уже бабы и дети по старшинству.

Было заметно, что все-таки быт крестьян здесь довольно продвинут, так
как ели они из керамических плошек – каждый из своей, и даже ложки из
твердого дерева были не только для своих, но и гостям нашлись. Пища была
простой: каша, овощи, хлеб. Пока Яна устраивало все. Хозяин даже достал
шкалик с вонючим самогоном и угостил нового батрака. Алекс отказался,
сославшись на молодость.

Для Яна настало тяжелое испытание – вести беседу с Артемом и не
проколоться в мелочах. Он, как обезьяна, передразнивал манеру хозяина
вести себя за столом и беседовать, постоянно приговаривая: «Понимаешь,
вот!» - или: «Это, однако, да!», - на что хозяин только довольно гудел в
ответ: «Эт тебе не лаптем щи хлебать!» - или: «А то как?!» Беседы тоже
велись обстоятельные, начинаемые вопросами вроде: «А что, травы нынче
хорошо поднялись?» - или: «Как скотина, этот год, без потерь
перезимовала?» Хозяин только заливался басистым соловьем, радуясь
возможности похвастаться перед нищим мужиком, и не замечая некоторых
нескладух в поведении и разговорах пришлых людей. Однако не обошлось и
без вопросов со стороны любопытного крестьянина.

- А вы что же от своего мага-то бежите? - ни с того ни с сего спросил
крестьянин и выжидающе уставился на Яна.

- Ох, бежим! Так далеко уже убежали, что и мест не упомнить. Наши места
болотным волшером звались.

- Не знаю такого, - недоверчиво сказал Артем, наливая еще по стопарику

- Потому и не знаешь, что мы все лесами, да лесами. Не знаю, сколько уж
и волшеров прошли. А жизнь у нас была – сплошное рабство и нищета. Лучше
в дороге сдохнуть, чем так жить, - дальше Ян врал, как мог, а хозяин все
въедался своей недоверчивой мыслью в мелкие детали. Тогда гость вдруг
сообразил: надо врать по крупному, чтобы тебе поверили.

Он рассказал сказку про то, как болотный маг съедал крестьянских девиц и
разводил сумасшедших драконов, питающихся, в свою очередь, зрелыми
мужиками и откладывающими за это магу молодильные яйца, которые маг
поедал, и поэтому оставался бессмертным со времен сотворения мира.
Почему и пришлось удирать Сашеньке и Яну, чтобы не быть съеденными магом
или драконами.

Это прошло на ура. Удивленный враль только заметил, как после его
рассказа над столом зависла мертвая тишина. Все заворожено слушали
бредятину, и создавалось впечатление, будто даже Сашенька поверила его
басням. С этого момента он стал бесспорным лидером коллектива и
впоследствии все домочадцы по очереди, время от времени приставали к
нему с уточняющими вопросами на счет длины зубов драконов и количества
поедаемых магом девушек или яиц.

Другой проблемой стало, как и предполагал Ян, неравнодушие хозяина к
новой батрачке. Однако изрядная скученность мешала тому приставать к
Сашеньке. Спать улеглись рядком прямо на полу в горнице. Ян, видя
расположение Саш друг к другу, хитро усмехнувшись, лег прямо посреди
комнаты, указав Алексу лечь рядом и поместить Сашеньку у стены. Так что
девушку «прикрывал» от посягательств «брат», а уж их обоих прикрывал
«дядюшка» Ян. Хозяева спали в светелке, а дети на полатях у печи...

Саша тихо лежала у стенки и прислушивалась к дыханию Алекса. Мысли слепо
бились о стену беспамятства, как ночные мотыльки в освещенное окно. Она
чувствовала, как их закручивает волна новой жизни и у них складываются
какие-то отношения, но обычно, связи между людьми строятся на опыте их
жизни. И какой-то опыт у нее был – она могла сказать, что и как надо
делать в разных ситуациях. У нее было четкое отношение ко многим вещам и
событиям, но конкретные факты были словно стерты из ее головы. Она
чувствовала, что Алекс оказался точно в таком же состоянии одинокой
души, выброшенной прихотью судьбы на берег чуждого мира. И это общее,
какое-то ущербное состояние их внутреннего мира сближало сильнее любых
внешних обстоятельств. Даже Ян не был так обделен – он хоть что-то
помнил из своей прошлой жизни, а им было просто не на что опираться в
своих мыслях и поступках. Она вдруг ощутила такую смертную тоску по
неизвестному, утраченному ей миру, что слезы сами навернулись на глаза.
Вдруг она ощутила легкое касание и поглаживание по волосам.

- Не грусти, я всегда буду с тобой рядом! – раздался еле слышный шепот в
самое ухо.

Она, не выдержав, повернулась лицом к Алексу и уткнулась ему в рубашку,
совсем разрыдавшись. Но теперь это были слезы облегчения, смывавшие
тяжесть одиночества с ее души. Она прижалась к парню и затихла, как
маленький ребенок, нашедший спасительное прибежище в объятиях мамы или
папы. Кто были ее родители? – она не знала. Теперь Алекс заменил ей и
родителей и весь прошлый мир. Они молчали. Юноша только тихонько
поглаживал ее волосы, ни о чем не спрашивая и как бы молча отвечая на
все ее незаданные вопросы. Ей было так с ним хорошо! Ее душа сейчас
просто отдыхала, забыв обо всех тяготах и страхах неласкового мира. Она
несколько раз порывалась что-то сказать или спросить, но
останавливалась, понимая напрасность слов. Наконец в ней созрело то, что
она хотела обязательно сказать Алексу. Она приподнялась и, потянувшись
вплотную к его уху, шепнула:

- Саша, спасибо тебе за все.

- За что, милая моя? – послышался удивленный шепот.

- За все! За то, что ты есть, за то, что ты понимаешь меня без слов, за
то, что ты снял с меня камень тоски и одиночества, – с жаром прорвались
все ее чувства наружу.

- Но за это не надо благодарить. Ведь я люблю тебя и получаю те же
чувства взамен. Без тебя мне в этом мире было бы так же одиноко, - Алекс
отважился и, найдя в темноте Сашенькино еще мокрое от слез лицо,
осторожно поцеловал ее, почувствовав, как ее губы встрепенулись от
переживаний, но не отодвинулись, а наоборот, ласково приоткрылись ему
навстречу.

- Да, ты прав, я просто буду благодарить судьбу, а тебя любить, так же,
как ты меня, - шепнула счастливо девушка, когда они все-таки разомкнули
уста, чтобы вздохнуть. Они еще долго шептались и уснули, найдя друг в
друге так нужную им опору в этом чужом для них мире.

***

Уснув, как бревно, Ян где-то посреди ночи почуял, что самогон оказался
неплохим мочегонным средством. Приподнявшись на локте чтобы выбраться
«до-ветру», он прислушался – похоже все спали. Ян улыбнулся – в темноте
просматривалось, что Алекс совсем не по-братски обнимал во сне свою
«сестру», доверчиво прильнувшую к нему всем телом. Их отношения довольно
быстро развивались. «Надо бы их поутру разбудить до того, как проснутся
хозяева, чтобы те не подумали, бог знает чего».

Утром хозяйка все-таки встала первой, тихо выйдя из-за занавески,
прикрывающей вход в светелку. Но и ребята не подкачали. Когда Ян открыл
глаза, услышав легкие хозяйкины шаги, он быстро приподнялся, с одной
панической мыслью: «Только бы молодежь не застукали!» Но ребята
оказались молодцами – хотя и спали рядом, но уже без тесных обниманий –
прямо, как настоящие брат с сестрой. В принципе, можно было бы не врать
на счет их братских отношений с самого начала, но Ян не мог без их
согласия объявить их крестьянам мужем и женой. Тогда бы им
действительно, пришлось бы спать вместе, а он чувствовал, что ребятам
нужно время, чтобы постепенно пройти все те восхитительные этапы любви,
какие проходят молодые и чистые души, да еще если борются при этом со
всякими трудностями. Хотя бы с такими, как эта ночевка «по стойке
смирно», когда «близок плод, да не укусишь». На счет близкого плода он,
правда, ошибался, и совсем не в отношении Саш…

С работами, не смотря на опасения, не возникло больших сложностей. Они
просто соглашались с хозяином на любой труд, и оказалось, что их руки
помнят те работы, про которые они ничего не знали. Так, Ян неплохо
управился с косой, а Саши сносно ходили за коровами и работали на
огороде. Единственно, что не выдерживало – это их руки. К вечеру все
могли пощеголять новенькими мозолями. Ян уговорил хозяина, что они не
были привычны к таким работам, в основном занимаясь изготовлением
резины, поэтому и набили мозоли. Так что на следующий день они сменили
виды работ и сумели заработать мозоли на новых местах, зато старые, при
этом, немного зажили. А по ночам Ян бдел над молодежью, разнимая их
иногда на приличествующее расстояние перед побудкой, чтобы не застукали
хозяева.

На вторую ночь он сам столкнулся с одной молодой и горячей проблемой.
Вернувшись из своего турне до-ветру и ложась в темноте, он с удивлением
заметил, что его место кем-то занято. Он наклонился, чтобы рассмотреть,
кто там, и его шею внезапно обвили горячие и ласковые руки. Он пошарил
рукой и наткнулся на не менее горячее и упругое женское тело. «Ах ты,
рыжая бестия! Твой же папочка нас застукает!» - только успел подумать он
и хотел уже начать ругаться шепотом, как его губы залепил страстный
поцелуй. Оторвавшись от губ юной насильницы, он зашептал, теряя всякий
контроль, ей в самое ухо:

- Тебя же батька заругает.

- Не боись, ты у меня не первый! А папка, слышишь, как храпит? Хоть
галопом по горнице скачи! - страстно прошептали в ответ мягкие губы, а
шаловливые ручки нетерпеливой девушки уже гуляли по всем его
достоинствам и недостаткам.

Яну нечего было возразить на такой железный логический довод, и он
покорился могучему велению изголодавшегося тела, буквально упав в
девичьи объятия. Может, спустя какое-то время ему и стало немного
стыдно, но в тот момент он просто ничего не соображал. Все ли обитатели
и гости дома проснулись от их далеко не мышиной возни, оставалось только
догадываться.

Рыжая плутовка упорхнула бесшумной тенью на полати к сестричкам, а он
остался лежать, обуреваемый противоречивыми чувствами. Тело пребывало в
блаженной истоме, а в душе был какой-то горький осадок и разочарование
от неправильности происходящего. У него не было никаких особенных чувств
к простоватой деревенской девушке, да и становиться зятем этого
крестьянина была не лучшая перспектива. С другой стороны и ей, кажется,
ничего другого и не было нужно, так как на следующий день она вела себя,
словно ничего не произошло.

Но когда на следующую ночь он проснулся от напряжения в определенном
месте, вызванного умелыми ласками и нашел все то же исходящее желанием
молодое тело у себя под боком, он понял, что отсюда надо бежать, пока не
поздно. Он все-таки не сумел справиться с зовом плоти и опять накинулся
на эту необузданную фурию. После этих ночных поползновений ему почему-то
было стыдно смотреть Сашам в глаза, будто он своим поведением давал им
обратный пример, как не надо строить отношений. Хотя вряд ли они о
чем-либо догадывались – молодой сон крепок. Вообще, все было неправильно
– несмотря на приятность телу и шпионские ночные интриги, он чувствовал
себя какой-то скотинкой в загоне, к которой привели телку на случку.

Судьба сама решила за него проблему побега, ввергнув их в совсем уж
неожиданные приключения. На третий день их пребывания в гостях у
крестьянской семьи, по проселочной дороге заклубилась давно не
смачиваемая дождями пыль, и в село въехали три разукрашенных и
вооруженных всадника. Один из них, спешившись, прошел по избам и
потребовал собрать всех крестьян через полчаса в центре деревни. На
пожню, где косили траву Ян с Артемом, прибежала запыхавшаяся Параша и
громко запричитала:

- Папка! Маговы посланники прискакали, всех собирают, что-то важное
говорить будут. Беги скорее, а то осерчают, будет от них мороки.

Артем, не говоря ни слова, сунул косу в кусты и припустил в село. Ян
призадумался, бежать ли сразу за ним или лучше присмотреться, чем эти
события обернутся. А рыжая деваха, не долго думая, кинулась к
замявшемуся на месте Яну.

- Они за вами приехали, чует мое сердце! Бежать тебе надоть, – а сама
уже повисла у него на шее. – Приласкал бы хоть на прощание! –
пожаловалась она, видя, что Ян думает о чем-то другом.

А думать ему было над чем. Ребята оставались в поселке, и убегать
одному, означало отдать их, фактически беззащитных, в руки неизвестного
мага. Ян сморщился от уже надоевшей ему мысли: «Опять не остается
выбора». Параша, увидев скривившееся лицо Яна, приняла это на свой счет
и принялась мотать слезы на кулак. Ян сообразив, что ни за что обидел
крестьяночку, поспешил ее успокоить:

- Да это я не про тебя – придется ребят идти выручать или с ними к магу
отправляться, – и погладил девчушку по рыжей голове.

- А я уж подумала, что совсем тебе немила, – обрадовано, сказала девушка
и без обиняков, скинула через голову сарафан и повисла у Яна на шее.

Что, спрашивается, оставалось делать истинному джентльмену, каковым в
душе считал себя Ян? Не отвергать же последнюю просьбу девушки,
соблазнительно демонстрирующую свои развитые на чистом воздухе и
деревенском молоке прелести, украшенные забавными веснушками и рыжими
завитушками, да еще в столь поэтической природной обстановке. Пришлось
немного отложить поход в магово логово и попрощаться, так сказать,
крепко, по-мужски с жаждущей ласки сельской прелестницей...

Подходя к селу, они встретили идущего навстречу Артема. Он хмуро
посмотрел и сказал:

- Ведь чуял все время подставу! Никакие вы не «рожденные»! Одного только
никак в толк не возьму: очень уж молоды твои «племяши». Ведь «пришедшие»
тут появляются уже взрослыми, ну хоть бы двадцать пять годков им было, а
этим двадцати нет, наверное. Ну что уж теперь, иди к маговым послам,
ребят твоих они уже забрали, теперь тебя ждут.

- Ну, не поминай лихом, Артем! Все-таки я честно отрабатывал хлеб. А что
не сказал, откуда мы – так прости, не мог я правды поведать, сам
понимаешь! – Ян протянул крестьянину руку и дождался когда он, не спеша,
протянул свою пятерню навстречу. Потом повернулся к девушке-огневке и
пожелал. - И тебе всего хорошего!

Та, глядя восхищенно на Яна, пренебрегла строгостью папаши и бросилась
тому на шею, поцеловав в щеку.

- Прощай хороший «пришелец»! Век буду помнить твою доброту!

До Яна стало доходить, что «рожденные» немного преклоняются перед
«пришедшими». Видимо они понимали, что маги происходят из них, тем самым
делая из «пришельцев» высшую касту. «Хороша каста, если из нее рабов
рекрутируют!» - с сарказмом подумалось ему. Ян с некоторой жалостью
оторвал от себя наивную девчушку и, махнув отцу на прощанье, пошел
навстречу неизвестности. Все его мысли крутились вокруг оставленных в
деревне ребят: «Только бы их не увели без него!» Это по отношению к ним
было бы настоящим предательством, которого он не смог бы себе простить.

Он не опоздал: посреди улицы колобродил местный народ. В толпе
выделялись три нарядно одетых человека явно не крестьянского сословия.
Тут же стояли ухоженные кони в хорошей сбруе. Крестьяне, завидев Яна,
притихли и расступились, ожидая дальнейшего развития событий.

Неподалеку от всадников стояли Саши, расстроенные, но пытающиеся
сохранить достоинство, насколько это было возможно в их затрапезных
нарядах. Увидев, что ребят не вяжут веревками и, даже наоборот, довольно
мило с ними беседуют, Ян подошел вплотную к военным или полицейским и
представился, не скрывая своего происхождения:

- Добрый день! Меня зовут Ян. Я «пришедший», как и эти молодые люди.

- Привет, привет. Мы посланы за вами верховным магом нашего волшера –
Изанры. Я, капитан специального отделения охраны порядка нашего города.
К нам поступил сигнал о том, что в западном зиндане появилось сразу
несколько «пришедших». Вот мы и здесь, - офицер внимательно всмотрелся в
лицо Яна и добавил. – Да, не требуется даже поискового «слова», чтобы
сказать, что ты «пришелец».

- Неужели меня так легко распознать? – искренне удивился Ян.

- Ну, в данной ситуации, зная, что вас должно быть трое, это не трудно.
Странность с вами в другом. Я, хотя и слышал, что в зиндане может
возникнуть два человека, но сам с этим не встречался. А тут сразу трое –
этого даже верховный маг, наверно, понять не может.

- А часто у вас «пришедшие» появляются? – поинтересовался Ян.

- Да нет, десятка два человек в год со всех зинданов, - на автомате
ответил офицер, задумавшись о чем-то своем.

- А сколько у вас зинданов тогда?

- Э-э, брат! Да ты, гляжу, излишним любопытством страдаешь? Смотри,
иногда из-за нескромного вопроса можно и на голову короче стать, – зло
усмехнулся офицер и крикнул крестьянам. – Эй вы, соберите три лошади –
по одной со двора, и выделите нам конного провожатого, чтобы забрал
коней, когда мы прибудем на место. И побыстрее!

Не прошло и полчаса, как отряд из семи всадников, двинулся в путь. Ян с
удовлетворением заметил, что не только он неплохо сидит в седле, но и
оба Саши были когда-то явно знакомы с верховой ездой. Правда, Сашеньке,
для нормального сидения в седле пришлось позаимствовать мужские портки у
сердобольной Параши. Офицер обещал к вечеру добраться до города. Что-то
их там ждало?

ГЛАВА 3. ТРОЕ ИЗ ЗИНДАНА

Ян внимательно рассматривал всё, что попадалось им по дороге. Несколько
встретившихся деревушек, почти не отличались от той, в которой они жили,
если только наличием гостевых изб, явно недотягивающих ни до постоялых
дворов, ни до трактиров. Они бойко продолжали пылить копытами коней в
течение нескольких часов. Ян уже с беспокойством оборачивался и
поглядывал на Сашеньку, трясущуюся в седле рядом с Алексом, но она
каждый раз одаривала его подбадривающей улыбкой, как бы говоря, что все
в порядке. Офицер ехал впереди, почти не оборачиваясь и не спрашивая ни
о чем. Один солдат вел коня в паре с лошадью Яна, но от него никакого
толка добиться не удалось – настолько он был неразговорчив.

Ближе к вечеру дома стали встречаться чаще, и, наконец, дорогу им
перекрыла застава, за которой начинались городские постройки. Однако
шлагбаум тут же открылся, как только ехавший впереди офицер перекинулся
парой слов с охраной. Ян смотрел на расставленные кое-как избы, которые
постепенно выстраивались в стройные ряды и улучшали свое качество,
перейдя, наконец, к самому центру города, в каменные постройки, не
лишенные некоторого вкуса.

Их вели в центральные районы, что говорило или о ценности конвоируемых,
или о необычности случая. В конце концов, процессия выехала на главную
площадь, и взору путников предстал роскошный дворец, в котором, по всей
вероятности, и проживал маг или маги. Выполнен он был из светлого,
похожего на мрамор камня, весь в вычурных фресках, колоннах, портиках и
прочих прибамбасах дворцового искусства. Однако долго им созерцать сие
странное архитектурное произведение не дали. Офицер повернул куда-то
влево и провел их к гораздо меньшему и неброско оформленному зданию.
Обойдя его сбоку и пройдя через охраняемые ворота в ограде, маленький
отряд оказался на дворе заведения, напоминающего казармы или постоялый
двор. С одной стороны была конюшня, с другой хозяйственная часть, а
напротив возвышалось главное здание, выходящее другой, парадной стороной
на площадь.

- Ввиду необычности вашего появления в зиндане сам верховный маг хотел
на вас взглянуть. Поэтому я доложу о прибытии, и вам сообщат, когда он
вас примет, - деловито отчеканил офицер и уже собрался улизнуть, когда
Ян поймал его за рукав и произнес:

- Э-э, так не пойдет, мил человек. А разместить, накормить, помыть,
приодеть? Мы что, такими вот неряхами и пойдем к магу на прием?

- Ах да, - смутился офицер. – Сейчас я распоряжусь обо всем. Переночуете
в этой городской гостинице и казарме по-совместительству. Все равно к
магу раньше завтрашнего утра вы не попадете, - с этими словами он
отправился в главное здание гостиницы и вскоре путники, действительно,
были размещены в двух комнатах на втором этаже. И не только размещены,
но и, накормлены, помыты, и даже приодеты в одежду, какая нашлась.

Уже вечером, в сумерках, когда только путники собрались обсудить между
собой последние события и выработать план возможных действий, в комнату
к ним кто-то постучался. Ян отворил и увидел небольшого парнишку,
одетого в костюм служки, который тихим голосом спросил, кто тут за
главного. Ян вопрошающе посмотрел на Саш. Те непонимающе пожали плечами.
Тогда он решил взвалить эту «должность» на свои плечи, и ответил:

- Ну, я буду. А что?

- Тогда пошли! Мне велено тебя доставить, к одному господину, - и,
заметив некоторое сомнение Яна, мальчишка усмехнулся. – Что, дрейфишь?
Этакий бугай! Не боись, хозяин велел сказать, что доставит тебя обратно
в целости и сохранности.

- Я не дрейфлю, а сомневаюсь: а стоит ли мне, на ночь глядя, с
маленькими мальчиками гулять? Что твоя мамка скажет? – решил не терять
марки Ян.

- Ладно болтать. Раз поджилки трясутся, так и скажи. А то, сомневается
он – пижон! Ну, я пошел. Так и скажу: струсил бугай, – мальчишка явно
издевался.

Ян не выдержал и по-мальчишески поддавшись на кондачка, выскочил за
пацаном в коридор. Так они и двигались: то ли шли, то ли бежали – то ли
Ян пытался парнишку догнать, то ли тот от него удрать. Так что он и не
заметил, как оказался в другом здании, зайдя в него через черный ход.
Они прошмыгнули несколько мрачных коридоров мимо неподвижно стоящих
охранников и, наконец, Ян влетел в темную, завешанную тяжелыми
портьерами и освещенную только одной свечой комнату. Оглянувшись по
сторонам, он понял, что потерял мальчишку, и стал, как вкопанный, не
зная, что делать дальше.

Неожиданно, напротив вырисовался силуэт мужчины в темно-бардовой
бархатной мантии, и Ян услышал тихий вкрадчивый голос:

- Добро пожаловать в наш волшер, великий Орин!

- Здравствуйте Вам, конечно, но я вроде как не Орин. Вы не обознались ли
случайно, многоуважаемый?.. Простите, не знаю, как Вас звать-величать, -
весело возразил Ян. Он почувствовал, что внутри него поднимается
какая-то задорная ярость оттого, что кто-то играет им, как котенком.

- Браво, браво! – раздалось легкое похлопывание в ладоши и хитрый
смешок. – Вы, право, превосходите все мои ожидания! Давайте тогда играть
честно!

- Что-то сомневаюсь, однако… - протянул Ян с не меньшей хитрецой.

- Ну, честно, это в меру возможностей, конечно. Мы не маленькие дети на
исповеди, так что знаем разумные пределы откровениям… - удовлетворенно
признал эту настороженность таинственный собеседник. – Итак, Орин. – и,
видя, как возмущенно скривился гость, со смешком добавил. – Орин, Орин –
не спорьте! Вы же умный человек – это сразу видно. Итак, разрешите
представиться, с Вами имеет честь беседовать Зеон, один из трех младших
магов Изанры, ответственный за порядок в нашем волшере. А то имя,
которое вы помните из зиндана, было Ян?

- Совершенно верно, и представьте себе, никакого Орина я не знаю, –
немного с издевкой произнес Ян, якобы в растерянности разведя руками.

- Ладно, уговорили: хватит дурочку ломать. Давайте лучше пройдем к столу
и присядем. У нас есть, что с вами обсудить…

***

… Уже глубокой ночью, Ян, вернулся со странных посиделок и нашел Саш,
сидящими в его с Алексом комнате на своей кровати. Как ни хотелось Яну
не разрушать их хрупкую идиллию, но пришлось, конечно, предварительно
постучавшись и подождав немного, войти внутрь. Ян уселся напротив,
пытаясь рассмотреть лица молодежи в бледных отсветах газовых фонарей.
Выглядели они немного смущенными, но счастливыми. Особенно Сашенькины
большие глаза, так и переливались томными радостными бликами в черных
зрачках.

- Поздравляю! – шепнул Ян, с удивлением замечая, что любовь, не
спрашивая, своенравно приходит к кому угодно и когда угодно, порой, не
завися ни от каких внешних обстоятельств.

- С чем? – удивленно спросил Алекс.

- С тем, что у вас написано на ваших осоловело-счастливых физиономиях.

- А что у нас такого написано? – заинтриговано спросила Сашенька.

- А то, к чему почти все стремятся, но очень немногие достигают –
настоящей взаимной любви. Не только страстно-животного единения в
постели (хотя и это неплохо), но и постоянно согревающего чувства
душевной близости. И дай вам бог пережить с вашим чувством не столько
препятствия и невзгоды, сколько привычку, которая попытается сделать вас
равнодушными, спустя многие годы спокойной жизни. Вот если вы с этим
врагом справитесь, тогда и познаете настоящее единение душ, - Яна явно
понесло на какие-то ханжеские философствования. Он с удивлением поймал
себя на мысли: «И все это ты рекламируешь после своих упражнений с
рыжими селянками?»

- А ты-то почем знаешь? Ведь сам же ничего не помнишь из прошлой жизни,
– спустя некоторое время спросил Алекс, поймав Яна на отсутствии
подобного опыта.

- Сам не знаю. Выперло откуда-то, - беззаботно отмахнулся Ян. – Давайте
к делу, а дела у нас еще те.

- А мне все-таки твои слова понравились, - призналась Сашенька и,
вздохнув в романтичном порыве, добавила. – Ты это так уверенно произнес,
словно у тебя была когда-то такая любовь. Может, ты ее еще вспомнишь?

- Ладно, не будем об этом, - Ян почувствовал неприятное ощущение, словно
эти слова задели какую-то больную струну внутри, и поэтому, поспешил
сменить тему. – Слушайте внимательно: я влезаю по уши в странную и
неприятную историю подковерной борьбы магов. По всей вероятности, один
младший маг по имени Зеон хочет как-то насолить великому магу Авелуру,
выдав меня за одного их старинного чародея Орина. Имена у них всех
какие-то дурацкие, но тут уж ничего не поделаешь, чем бы старцы не
тешились…

В общем, то ли я на Орина похож, то ли Зеону так уж очень надо, но мне
лучше не рыпаться. Этот старый маг жил в уединении недалеко отсюда, в
замке и считался самым старым и самым сильным. Но он не практиковал
магии на широкую ногу в последние десятилетия, а с полгода назад и
совсем исчез. Никто не решается лезть в замок, так как там магических
ловушек понапехано на каждом шагу. В общем, расчет на то, что Авелур
поведется на липового Орина и попытается у меня разузнать про его книги.
Главного мага на этом поймают или подставят. Но этого мне, естественно,
не сообщили. Поэтому, держитесь от меня чуток на расстоянии, что бы
успеть увернуться, если от меня брызги полетят.

- А что, не было возможности отказаться? – спросил Алекс.

- Может, и была, – задумался Ян. – Но у меня было несколько причин не
отказываться.

- И какие же это? – слюбопытничала Сашенька.

- Во-первых, плохо сразу заиметь себе врага в виде не самого последнего
мага. Во-вторых, я, кажется, приобрету, чуть ли не безграничную свободу
и буду вхож в половину домов и лаже во дворец. В-третьих, я выклянчил
пару «слов» у Зеона, чтобы якобы их вспомнить во время беседы с великим
магом, а это уже какая-никакая сила. В-четвертых, я вообще не собираюсь
здесь задерживаться. А вот вам, если удастся, посоветовал бы остаться.
Все-таки здешние условия не сравнить с таковыми в болотном волшере.

- Что-то лишковато всяких доводов, сдается мне, что тебе просто
интересно, - подловила его Саша.

- Хм, а и правда. Мне до жути интересно подразворошить местный курятник!
Честно сказать, рабская жизнь и крестьянство уже немного достали.

- А почему ты не хочешь здесь остаться? – спросил Алекс.

- Я должен идти. Не знаю… что и как, но только чувствую куда.

- Как странно. А нам не надо туда же идти? – спросила Саша.

- Не могу сказать, но если вы не чувствуете этого влечения, то, наверно,
не надо. Теперь запоминайте внимательно «слова» - не одному же мне ими
пользоваться. Первое слово вызывает состояние невидимости. Оно сделает
вас на несколько минут незаметным для окружающих, - Ян четко прошептал:
«ми-на-на-кю-ма-тон» и исчез из видимости. – Запомнили? – раздался его
вопрос прямо из пустоты.

- Да-а, - хором выдохнули ребята.

- Тогда повторите, чтобы не забыть, - попросил Ян, и в ответ раздалось
дружное бормотание. Комната опустела, а голос Ян продолжал нудить. –
Дело не только в «словах», но и в душевной силе, вкладываемой в эти
сова. Простым «пришедшим» этого слова хватает на несколько минут. И
следующее можно будет применить только спустя часы, когда восстановятся
силы. По крайней мере, мне так объяснил Зеон. Теперь запоминайте второе
слово, которое я выторговал у мага: «эс-те-су-ла-уту». Запомнили?
Повторите. Оно все равно не сработает, так как мы только что
израсходовали силы.

Раздались послушные голоса ребят, повторяющих эту абракадабру.

- Отлично! Это слово не сработает еще потому, что оно должно быть
направлено на какое-нибудь препятствие, которое надо пройти. Например,
на стену. Тогда предмет станет как бы прозрачным для говорящего это
слово. Все, уроки закончены. Идем спать?

В пустой комнате повисла тишина.

- Ну, хорошо, хорошо, я иду в Сашенькину комнату, а вы оставайтесь
здесь. Ну не оставлять же девушку одну, без охраны в не закрывающейся
комнате среди этого магического вертепа да еще рядом с казармой! Эх,
молодежь, молодежь. Можете не краснеть – все равно не видно…

Дверь сама по себе раскрылась и закрылась. А в комнате раздался
заговорщицкий смешок:

- А ты еще боялась его спрашивать об этом! – и послышалось выразительное
чмоканье.

- Слушай, а это так смешно! – послышался девичий голос из темноты
пустующей комнаты. – Как будто с воздухом обнимаешься!.. Постой! Ты куда
лезешь? А ты ли это вообще? – в ответ раздавалось только довольное
хмыканье и чмоканье.

Три ночи, проведенные рядом на полу крестьянской избы, сблизили их
настолько, что Сашенька не в силах была сейчас сопротивляться осмелевшим
приставаниям невидимого, но настойчивого Алекса. Да и что оставалось
делать одинокой душе – не отталкивать же единственного любящего человека
в этом мире. Их души, не видя препятствий, просто упали в объятия друг
другу, а тела последовали вслед. На краю сознания Сашенька вспоминала
какие-то заветы молодой приличной девушки, по-видимому, когда-то крепко
вбитые ей в подсознание. Но здесь все это было забыто и не имело
значения. Было только властное влечение души и тела. Поэтому сейчас,
когда Ян великодушно оставил их в спальне, один на один с необузданным
желанием, девушка уже не могла ничего поделать ни с Алексом ни с собой.

Почувствовав невидимые, осторожные и нежные руки любимого, впервые
решившиеся проникнуть туда, куда пристойные девушки не пускают кавалеров
с бухты-барахты, Саша мысленно поблагодарила невидимость и Яна,
придавших решимости ее любимому и вернула в страстном поцелуе всю
нежность и ласку. Дальше все слилось в один восхитительный и упоительный
миг. Они постепенно стали видимы, но между ними уже почти не осталось
ложного стеснения и они отдались ласкам и играм без тормозов…

Наутро Ян сумел по достоинству оценить их помятый вид. Правда, сначала
он долго стучал в дверь, но потом не выдержал и зашел будить парочку,
сладко спавшую поперек сдвинутых вместе кроватей.

- Хороши, братик с сестричкой! – присвистнул Ян. Эта фраза, наконец,
дошла до сознания просыпающейся молодежи.

- Что уже вставать? – промямлил Алекс, а Сашенька испуганно одернула
одеяло на ноги и подтянула его до подбородка, будто могла напугать Яна
видом своих соблазнительных мест.

- Ну, если вы хотите весь день спать и не ходить к магу на прием…
короче, жду вас через десять минут, одетыми и опрятными!

***

На прием к верховному магу они попали только после обеда. Их вели по
анфиладам не очень большого, но еплохо украшенного дворца. В конце
концов, идущий впереди, разряженный, как павлин, церемониймейстер или
мажордом (кто их разберет?) важно стукнул два раза своей палкой в
высоченную резную дверь и раскрыл ее перед гостями, приглашая с легким
поклоном пройти внутрь. Им так и не удалось услышать ни единого слова от
этой надменно-каменной рожи. «Типичный придворный лакей. Наверно, хорошо
взятки берет, если, конечно, ему дают» - подумал Ян и смело зашел
внутрь.

Однако оказалось, что это еще не приемная мага, а только «предбанник» с
секретаршей или просто дамой, встречающей гостей. Несмотря на пристойную
дворцовую обстановку, платье этой вполне милой дамы своей длиной, вернее
отсутствием таковой, и огромным вырезом на груди говорило о
полифункциональности ее службы. Она, томно закатив глазки, осведомилась
о именах гостей и предупредила, что они удостоились величайшей чести
предстать пред не менее величайшим магом современности, великим и
ужасным (или могучим) Авелуром.

Они очутились в помпезном дворцовом кабинете. Пятнадцатиметровая зала
была отделана по высшему классу: шикарный ковер на почти черном
блестящем паркете из мореного дуба, гобелены с батальными и волшебными
сценами, парчовые шторы на высоченных окнах, выложенных замысловатой
мозаикой, и конечно, бесконечный и неподъемный стол, олицетворяющий
незыблемость магистровой власти. С противоположной стороны стола сидел
верховный маг, судя по его суровой напыщенности и огромному размеру
кресла, в котором еще надо было отыскать находящегося там человека.

Старший гость спокойным шагом прошел на середину ковра, подождал, когда
сзади подтянутся ребята и, сделав заметный, но весьма легкий поклон,
представился:

- Ян, «пришедший» в одно время с этими молодыми людьми в ваш зиндан.
Молодых людей зовут Александр и Александра, – при этих словах, ребята
вежливо поклонились. Сашенька даже изобразила книксен. Ян снова
повернулся к магу и выжидающе уставился на него. Тот не менее выжидающе
подвигал бровями и, видимо решив, что пауза выдержана достаточная,
медленно произнес:

- Знаете ли вы, почему я лично пригласил вас к себе? – похоже, подтекст,
который должно было читать в вопросе, был чем-то вроде: «Вы хоть
понимаете, жалкие черви, к кому попали?»

- Я слышал от офицера, как он удивлялся, что мы появились в зиндане
втроем, - поддержал беседу Ян.

Магу, видимо надоело сидеть, напыжившись в кресле, и он вышел из-за
стола, встав напротив гостей и внимательно их рассматривая. Выглядел он
странно, сочетая в себе противоречивые черты. Было заметно, что,
несмотря на волшебные омоложения, груз лет и большая власть давили на
его психику. Темные карие глаза отличались умом, но складки век выдавали
пресыщенность жизнью, смешанную с циничностью. Не добавляли
привлекательности и расплывшиеся лицо и тело. Ян даже удивился, неужели
такой кудесник не мог, вместе с продлением жизни подкрасить и внешний
вид?

Авелур, теребя пухлой рукой кисточку шелкового кушака, подпоясывавшего
шикарный, вышитый золотом халат, в упор разглядывал гостей. Особенно Яну
не понравилось, как он уставился на Сашеньку и похотливо ей ухмыльнулся.
Наконец, хозяин кабинета произнес:

- Да, очень странное событие. Честно скажу, очень давно слышал о
появлении двух «пришедших» в зиндане. И помнится, это тоже были молодые
люди… Мда, - он стоял, заложив на спину руки и выпятив объемистый живот,
покачнулся с пятки на носок и снова поднял взгляд на Сашеньку. –
Настолько молоденьких красавиц из зинданов я еще не встречал.

Саша потупилась, густо покраснев, а у Яна сжалось сердце от предчувствия
дальнейших проблем. Однако толстяк не стал форсировать разговор в этом
направлении, и, обратившись к Яну, спросил:

- А троих в зинданах еще не появлялось никогда. Вы можете хоть
что-нибудь сказать по этому поводу? – и уперся сверлящим взглядом в лицо
гостю.

Ян посмотрел на него сверху вниз, не скрывая своего превосходства в
росте, и понимающе улыбнулся:

- Прошу меня простить, но нам трудно анализировать ситуацию. Ребята,
по-моему, вообще ничего не помнят о своем прошлом, кроме того, что,
может, когда-то были как-то связаны друг с другом. Я же помню четко мою
последнюю жизнь раба в болотном волшере, где называл себя Яном. Правда
длилась эта жизнь не более пары месяцев.

- Еще интересней, - маг опять покачался на ногах в задумчивости.- Полная
забывчивость, как и полная память о предыдущем воплощении крайне редки,
а у вас сразу оба противоположных случая. Да еще одинаковое имя у
женщины и мужчины. А что-то о своих навыках или привычках вы можете
сказать?

Старший гость перебросил взгляд «великого и ужасного» вместе с заданным
вопросом, как мячик, Алексу. Тот только пожал плечами, а Ян успел
придумать план дальнейших действий, чтобы отвлечь магическое внимание от
Сашеньки. Он не очень почтительно наклонился к пузану и прошептал, тому
на ухо, якобы тайком от молодежи:

- Если вам что-нибудь говорят мои смутные воспоминания о жизни мага,
носившего имя Орин… - договорить он не сумел, так как «великий» вдруг
отпрыгнул от него, как горная коза, и испуганно замер. Ян продолжал
смотреть на него, как ни в чем не бывало, и тихим голосом добавил. – Но
мне не хотелось кричать о столь сомнительных воспоминаниях на весь
дворец.

- Да, да, я понимаю, - вдруг затараторил собеседник, потеряв всю свою
солидность. Потом взял колокольчик со стола и звякнул в него пару раз.
Подождав, когда откроется дверь, и войдет фривольно одетая дама из
передней, он обратился к молодежи. – Дорогие Александры, добро
пожаловать в Изанру! Пройдите, пожалуйста, к моей… моему секретарю, и
она ознакомит вас с нашим обычным распорядком приема новых «пришедших» в
волшер. А с вами, дорогой Ян, нам надо еще немного побеседовать.

Ян был доволен. Первый раунд за Сашину безопасность он отыграл. Теперь
стоило позаботиться и о себе. Когда дверь закрылась, толстяк подхватил
гость под локоть и провел в дальний угол кабинета, между окном и столом.
Там оказался очень милый закуток с журнальным столиком, парой легких и
удобных кресел и небольшим диванчиком.

«Не дай бог Сашеньке оказаться тут один на один с этим добреньким
дядюшкой!» - подумал гость и плюхнулся в предложенное кресло, быстро
пробормотав: «ус-ко-ит-сэа». Это было третье «слово», которым снабдил
его Зеон, на тот случай, если кто-то попробует чудодейственным образом
проверить, не лжет ли Ян. Слово заставляло его на время стопроцентно
верить своему вранью, и ложь не распознавалась никакими средствами.

- А теперь, уважаемый Орин, попрошу Вас вспомнить все, что можете о
своей прошлой жизни, - вкрадчивым голосом попросил маг, уже пришедший в
себя от сногсшибательной новости.

Ян не заставил себя ждать, начав плести осторожные, но убедительные
небылицы о своих возможных воспоминаниях. Даже намекнул, что вспоминает
пару «слов». Неизвестно, как проверял его «великий», но результат
превзошел все ожидания новоявленного Орина:

- Да, сомнений нет! – задумчиво поговорил маг, выслушав рассказ. - Вам
уважаемый Орин, сильно не повезло в первое воплощение, но Вы мужественно
сражались с невзгодами. Может быть, за это судьба на этот раз забросила
вас ближе к дому. Поверьте: это редкостная удача! только нужно
постараться вспомнить как можно больше из прошлой жизни. А я Вам помогу
по мере возможностей, - и, подумав, добавил. – Все-таки, надо объявить о
Вашем возвращении к нам. Я думал, что может, было бы целесообразнее не
оглашать сразу, но это впоследствии может плохо сказаться на нашей с
Вами репутации. Вы не будете против, если сегодня вечером на званном
ужине во дворце будет объявлено о Вашем «пришествии»? Кстати, не
откажетесь ли на первое время поселиться во дворце, в комнатах для
гостей?

Ян удивился такому повороту событий. Зеон надеялся, как раз на то, что
великий маг утаит от публики эту новость. Ситуация, кажется, начинала
выходить из под чьего-либо контроля. Ну что ж, это даже веселей! Подумав
над предложением, он согласился, с одной оговоркой:

- Я полностью Вам доверяю. У меня есть только одна маленькая просьба:
если можно, поселите молодых людей где-нибудь недалеко от меня, чтобы
иногда хоть словом перемолвиться. Ведь пока что, в этом мире у меня,
кроме Вас и их, нет ни одного знакомого человека, а это, признаться,
несколько удручает, - Ян внимательно следил за выражением лица толстяка.
Но тот то ли умело скрывал свои чувства, то ли, в самом деле, не имел
ничего против, так как лицо его оставалось спокойным. Маг, даже
несколько воодушевившись, завершил беседу словами:

- Отлично! Не беспокойтесь о такой малости. Конечно, мы разместим
молодых людей, как Вы желаете. Я думаю, что их даже можно пригласить на
прием. Кажется, у них очень приличные манеры. И не беспокойтесь о
нарядах, на то во дворцах водятся слуги, понимаете ли… - маг решил
закончить беседу легкой шуткой. Но в конце, уже вставая, взял гостя за
руку и подчеркнул самое важное, что он ожидает от Орина. – Главное,
постарайтесь побольше вспомнить. Кстати, в этом поможет наша специальная
программа воспоминаний для «пришедших», я бы порекомендовал Вам ее
пройти вместе с друзьями. Только… не надо о всех воспоминаниях
рассказывать кому попало. Ну, всего Вам доброго!

- Спасибо за радушный прием, великий маг, - Ян даже чересчур вежливо
поклонился Авелуру, настолько он ему показался милым в этот момент.
«Ведь может быть приятным, если захочет, чертяка!» - подумалось гостю.

Выйдя из приемной, он тут же оказался в не менее радушных руках его
секретарши, передавшей его дальше по эстафете дворцовым слугам.

***

Ян, то есть Орин, стоял вместе с Сашами посреди роскошной залы. Их чуть
ли не под руки привели распорядители ужина, и теперь они торчали и ждали
появления верховного и по-совместительству великого мага Изанры. На них
с любопытством поглядывали чопорно разодетые гости, которых собралось в
зале немерено. Ян узнал Зеона, вошедшего в зал сбоку. Младший маг даже
не взглянул в сторону новеньких, а стал о чем-то перешептываться с
близстоящими дамами. Наконец тихая музыка небольшого струнного оркестра
стихла и церемониймейстер торжественным голосом объявил:

- Верховный маг волшера Изанры – Авелур!

Яна удивило короткое перечисление титулов, но не ему было судить об этом
– в каждом курятнике свои правила. Между тем, высоченные двери в дальней
стороне залы раскрылись, и в них зашел все тот же кругленький мужичок, с
которым они уже встречались днем. Только теперь тот был наряжен в
странный костюм – что-то между мантией и длиннополым камзолом с
расшитыми золотом рукавами и белыми кружевами манжет и воротника
рубашки. Ну и конечно, без килограммовых медальонов и перстней с
кристаллами в булыжник величиной не обошлось. «Верховный» произнес
довольно длинную приветственную речь, в которой пообещал сегодня еще
удивить гостей.

Снова заиграла музыка, и между гостями засновали слуги с подносами,
заполненными напитками и легкой закуской. Пока Саши скромно шушукались в
углу о чем-то своем, к Яну подошел незнакомый представительный мужчина и
назвался Георгием – младшим магом волшера, заведующим науками,
технологиями и обучением.

- Очень приятно, а меня можно звать Ян. Я недавно появился у вас в
зиндане.

- Да, именно поэтому я и подошел к вам. Может, Вы познакомите меня со
своими очаровательными молодыми друзьями?

- Да, конечно! – Ян пригласил жестом Саш подойти ближе и коротко
представил их. – Александры, с ними вместе мы и есть трое из зиндана.

- Да, очень приятно! – усмехнулся маг. – Я хотел бы объяснить вам, как у
нас принимают вновь пришедших в волшер. Сначала мы проверяем ваши
способности в различных областях и, если вы проявляете явные умения в
какой-то специальности, даем несколько профессиональных «слов» которые
помогут в будущей работе и жизни. Надо заметить, что большинство
обслуживающего персонала в городе из «рожденных», а «словами» владеют
только «пришедшие». Я думаю, кто-то из наших учителей завтра займется
проверкой ваших талантов, если вы, конечно, не против.

- Очень интересно узнать, что же мы умеем! – заинтригованно воскликнула
Саша, наряженная в довольно приличное платье голубого шелка. Сочетание
хорошего наряда, с молодостью и счастьем, светящимся в ее темных глазах,
делали ее неотразимой.

Беседа с ученым магом просветила троицу новичков на счет устройства
системы обучения в волшере. Оказалось, что крестьянских детей
поспособней набирают в город для обучения ремеслу в училище. «Пришедшие»
совершенствуют свои знания в местной академии по желанию и наличию у них
для этого денег. Академия весьма небольшая, но имеет хорошую библиотеку.
Заодно разговор зашел и о денежной системе. В ходу ходили золотые,
серебряные и медные монеты, защищенные особой волшебной печатью от
подделок. Никаких ассигнаций или других бумажных знаков не признавали,
особенно при расчетах между волшерами.

Прием шел своим чередом и гостей пригласили в банкетный зал к
загруженному всяческими яствами столу. «Неплохо ребята устроились!» -
удивился Ян, когда оказался перед этим раем для гурмана. К его немалому
удивлению, их с Сашами препроводили за стол к местам совсем недалеко от
«верховного». Когда все приглашенные нашли свои стулья, Авелур, взяв в
руки бокал с вином и выждав минутку, произнес:

- Дорогие друзья, сейчас я объявлю новость, сообщить о которой я обещал
вначале вечера! - он выдержал значительную паузу, как бы наслаждаясь
заинтригованностью гостей. – Итак, разрешите представить, вернувшегося в
новом воплощении, великого Орина!

Ян встал и скромно поклонился, обведя взглядом вытянувшиеся лица
притихшей публики. «Кажется, крутой был этот старичок Орин», -
подумалось гостю, так как воцарившаяся тишина за столом и не думала
никуда отступать. Тогда он решил, смягчить обстановку и сказал:

- Прошу меня простить, но не стоит так удивляться. Просто мне повезло
вновь оказаться там, где жил до этого. Но, по сути, я очень мало, что
помню из прошлой жизни, так что все придется начинать почти с нуля.

- Ну, это мы еще посмотрим! – обнадеживающе возразил Авелур. – А сейчас
попрошу познакомиться с еще двумя гостями, пришедшими к нам одновременно
с Орином, двумя юными Александрами. Воистину невероятное событие
случилось в нашем волшере – сразу три «пришедших» в одном месте
одновременно, и среди них великий маг!

С этого момента, началась «веселая» жизнь Яна. Оставаться в тени ему не
удавалось. Уже прямо на банкете начались знакомства, обычно начинающиеся
фразой: «Извините уважаемый Орин, вы не помните меня, я такой-то или
такая-то, мы с вами…» и так далее. Гость из зиндана старался поменьше
пить и пытался запомнить, кто тут кто, и чьи интересы переплетаются во
дворце, но все оказалось сложно. К тому же было нужно успевать
присматривать за молодежью. К тому же назначил для себя сверхзадачу:
следить по возможности за главными магами.

Надо сказать, имя Орин, как волшебная палочка, устроило их быт как
нельзя лучше. Всю троицу разместили в удобных просторных комнатах.
Недалеко были и все удобства, а кормили их с дворцовой кухни, принося
заказанную еду прямо в комнаты. Ян с ребятами уже успел познакомиться с
парой расторопных слуг. Родом они были из деревень, откуда их еще детьми
взяли на обучение и дальнейшую службу. Болтая с ними о том, о сем, гость
потихоньку для себя выяснял внутридворцовые порядки, а так же
расположение залов, комнат и служб. Скоро он уже представлял, как
устроен дворец, и какие здания его окружают.

***

На следующий день после приема их позвали прямо с утра для проверки
талантов. Во время завтрака пришел слуга и сказал, что отведет их к
мастеру здешней академии, который отвечает за такие тесты. Быстренько
разделавшись с остатками завтрака, все поспешили за посланцем, разумно
полагая, что их не будут вечно кормить только за то, что появились в
какой-то яме одновременно, и все же придется отрабатывать свой хлеб.

Слуга провел всю компанию через улицу в здание академии и библиотеки. В
конце концов, они оказались в комнате с простыми деревянными столами и
стульями. Через пару минут к ним зашел мужчина в черном костюме, по
внешнему виду которого можно было почти безошибочно определить его
принадлежность к учительскому сословию – настолько он был преисполнен
самоосознания своей умности. Но, как оказалось, дядька просто на всякий
случай напустил на себя важности. Буквально через пару минут после
знакомства они уже весело болтали, забыв, зачем здесь находятся.

- Так как Вы будете нас проверять? – наконец вспомнил Ян.

- Я буду давать вам некоторые предметы, а вы попробуете отвлечься и
сделать с ними все, что пожелают ваши руки и душа. Только одно условие:
ничего не ломать. У нас тут не дворец – все на строгом учете! - опять
проникнулся важной ролью учитель.

Это оказалось преувлекательнейшим занятием. Начали с изобразительных
искусств. Профессор неизвестных наук поставил перед каждым по мольберту
и выдал на выбор палитры с масленой и акварельной краской и мелками. Дав
им два часа, он велел нарисовать максимум по два рисунка и посоветовал
сначала просто постоять с закрытыми глазами и пофантазировать, отдавшись
во власть своих рук и эмоций. Они договорились не подсматривать друг за
другом до конца опыта и встали в разные углы комнаты лицом в центр. Ян
так и не смог поймать особого вдохновения. Масляных красок он вообще
боялся. Взяв акварель, понял, что кроме какой-то мазни ничего не
добьется, и, остановившись на мелках, начал выводить смешные каракули.

Через два часа зашел учитель и попросил продемонстрировать произведения.
Ян с удрученным видом развернул мольберт и показал свои каракули.

- Да-а уж! Точка-точка, огуречик, вот и вышел человечек! Для детского
сада вполне сносно, – учитель при всем желании не смог сказать ничего
похвального.

- Значит, не мое, – с печальным вздохом согласился старший зиндановец.

Настала очередь Алекса. Он, явно стесняясь, показал результат: две
неплохие картины акварелью. Одна изображала бегущих коней, а другая –
красивый прибой с огромной волной, накатывающейся на берег изогнутой
темной дугой под огромной шапкой белоснежной пены перед тем, как упасть
на скалы. Все долго смотрели и, наконец, учитель высказал общую мысль:

- Очень впечатляюще – у Вас явно чувствуется рука художника. Ну, Саша,
чем же Вы нас порадуете? – учитель посмотрел на смущенную девушку.

- Я… только одну картинку успела нарисовать. Зато большую, маслом… -
девушка явно стеснялась. – Но она не совсем такая… понятная.

- Ну, ничего, у нас не экзамен, мы просто посмотрим. Хотя странно, что
Вы выбрали масло, это обычно средство профессионалов и за два часа
что-либо изобразить им… в общем, если у вас хоть что-нибудь получилось,
это будет прекрасно, - подбодрил девушку учитель.

Она перенесла мольберт так, чтобы на него падал свет от окна и,
решившись, резко повернула картину к зрителям, сама напряженно замерев в
ожидании. Трое зрителей молча уставились на картину. Ян сам не заметил,
как стал то подходить ближе, то отходить, то глядеть на картину под
разными углами. Он смотрел и не мог насмотреться. На картине был
изображен лес. Но какой лес!

Колоннада огромных деревьев с мощными корнями и точно так же выглядящими
ветвями, постепенно пропадающая в сумеречной дали, сводила с ума. Ян
даже вывернул голову набок, пытаясь представить, что будет, если картину
перевернуть вверх ногами. Внизу на фоне деревьев были изображены две
крошечные темные фигурки людей. Сравнение этих потерянных фигурок с
гигантскими деревьями придавало ощущение масштабности лесных великанов.
В дополнение ко всему, картина как бы переливалась гранями кристаллов,
будто была выполнена на неровной поверхности. Ян так и блуждал по ней
глазами, утопая в перспективе фантастического леса, и тосковал,
представляя мизерность и одиночество заблудившихся в нем людей, от
которых остались только тени.

- Идемте, - наконец хрипло выговорил учитель и выбежал из комнаты.
Ничего не понимающие друзья последовали за ним в коридор. Учитель же,
ничего не говоря, куда-то несся. Они так и догоняли его по коридорам,
пока не оказались перед закрытыми дверьми и снова услышали его голос. -
Это главный зал библиотеки. Смотрите!

Войдя в открывшуюся дверь, они пораженно замерли. Перед ними висела
точно такая же картина, только в два раза больше, потрескавшаяся и
выцветшая и все же сохранившая то же очарование.

- Это самая ценная картина в библиотеке, да, думаю, и во всем волшере, –
тихим голосом проговорил учитель. – Ей более полтысячи лет.

- Что за плагиат? – непонимающе воскликнул Ян. – Но мы же не были еще в
этом зале, и Саша просто не могла подглядеть.

- Неужели не понятно? – спросил учитель. - Если бы Саша даже и срисовала
эту картину за два часа, это было бы невероятно. Но она прорисовала все
детали с абсолютной точностью. Просто-напросто у обеих картин один и тот
же автор!

Долго молчавшая девушка вдруг быстро подошла к картине и посмотрела в
нижний правый угол. Потом оперлась о стенку и сползла по ней, сев на пол
и расплакавшись. Алекс подскочил к ней и принялся утешать. Сашенька,
всхлипывая, произнесла:

- Там мой знак – «А» и два сплетенных сердечка. Неужели я такая старая?

- Ерунда! – нарочито немножко грубо ответил Ян, - ты такая, какая есть,
а эти века не имеют значения. Загляни в свою душу, разве она не поет,
когда ты творишь такое?

- Да, я была словно пьяная, когда писала картину, - призналась Саша.

- Вот это и есть главное! Твоя душа молода, она хочет любить и быть
любимой, она хочет творить и наслаждаться своими творениями, а ты
плачешь по какому-то несуществующему отсчету времени! – успокаивал ее
Ян. – Нам всем может по миллиону лет, ну и какое это имеет значение?
Никакого! От этого нам ни холодно, ни жарко.

- Нет, имеет. Вот откуда у тебя эти, такие нужные слова? – спросила
успокаивающаяся Саша. - Мне иногда кажется, что твоя душа мудрее и
старше, чем все наши вместе взятые.

- Ну, спасибо, записала меня в старую рухлядь и радуешься? – Ян
почувствовал слабый укол обиды, как будто, что-то подобное ему уже
говорили, и это его всегда раздражало, но, так и не разобравшись в своих
чувствах, он продолжил веселить приунывшую Сашеньку. – Нет уж, я тебе
вот что скажу: нет ничего умнее хорошей глупости, случившейся к месту. А
вообще-то ты неплохо устроилась – теперь тебя здешние будут на руках
носить, как гения изобразительных искусств.

- Я очень боюсь, – Саша встала и схватила за руку учителя. – Не говорите
пока ничего о моем рисунке и этой картине. Мне надо самой разобраться в
этом всем. Вы можете рассказать о той художнице, которая написала это?

- Я готов преклонить колени перед Вашим талантом, Сашенька. И просите
меня хоть о чем – с удовольствием выполню любую просьбу! – несколько
напыщенно, но искренне заявил учитель.

- Хорошо, тогда оставим все, как есть, а мой рисунок спрячьте
куда-нибудь до лучших времен. А можете сейчас что-нибудь сказать о ней?
– девушка кивнула в сторону картины.

- Не очень много. Знаю лишь, что в нашем волшере несколько сотен лет
назад жила одинокая художница. Кажется она тоже «пришла» очень молодой и
вдвоем с юношей, но потом что-то с ним произошло, или их пути разошлись…
Не хочу врать, но, по моему, она не долго прожила и, то ли умерла, то ли
исчезла. Я попрошу подготовить к завтрашнему дню материалы, какие
найдутся в библиотеке – тогда все и узнаем, - учитель взглянул на
большие настенные часы и сказал. – Сейчас время обеда. Давайте, сделаем
перерыв на полтора часа, а потом опять приступим к тестам на вашу
память.

После обеда настало время проверять их способности в музыке. Учитель
привел их в комнату, заставленную различными духовыми и скрипичными
инструментами.

- Мы специально тестируем сначала наиболее отвлеченные искусства. Такие
навыки меньше всего стираются при перерождении и легче всего проявляются
у «пришедших», - объяснял учитель. – Но вы и сами видите результат,
продемонстрированный Сашей. Так что теперь дерзайте – берите по очереди
инструменты в руки, закрывайте глаза и пытайтесь извлечь из них звуки.
Посмотрим, что у вас получится!

Первая пробовала Саша. Ей удалось очень даже неплохо сыграть на
пианино, но с другими инструментами у нее явно ничего не получалось.
Алекс как-то напряженно смотрел на ее попытки, что-либо озвучить, и
вытолкнул Яна вторым. Тот ковырялся и пристраивался к разным дудкам,
сидел с закрытыми глазами за пианино, но «вспомнил» только взяв в руки
гитару, и то, так себе – стренькал какой-то мотивчик и все.

Дальше Алексу деваться было некуда. Он направился к щипковым
инструментам, взял в руки гитару, сел, закрыв глаза, и коснулся струн
пальцами… Ян не знал, что инструмент может каждой взятой нотой говорить,
в чьих руках он находится. Казалось бы, юноша просто перебирает струны,
но певучие точные звуки сами сливались в мелодию, почти не повторяющуюся
и не имеющую конца, но содержащую в себе скрытый ритм. Алекс вдруг
открыл глаза и раздосадовано сказал только одно слово:

- Нет!

Он снова пошел вдоль ряда инструментов и остановился напротив скрипки.
Спустя минуту все слушатели поняли, что было не так в игре на гитаре.
Ян, сам того не замечая, вытирал выступившие слезы. Эту музыку было
невозможно слушать иначе. Инструмент то ликовал, то плакал, то срывался
в бешенном темпе, то впадал в спокойную летящую эйфорию, и вместе с ним
летели их души…

Вдруг музыка внезапно оборвалась. Ян открыл глаза. Сашенька держала свои
руки на кистях Алекса, а с его левой руки капала кровь. Конечно, его
нетренированные пальцы не выдержали, и кожа на них стерлась. Сашенька,
которая не отрываясь следила за руками юноши, первой заметила кровь на
струнах и остановила впавшего в транс музыканта.

- Никогда бы не давал инструмента недоучкам! – наконец, дал оценку игре
Ян. – После такого, наверно, все что угодно будет казаться скрипом
немазаной телеги. Спасибо Алекс!

- Не стоит. Я немного не в форме, – усмехнулся новоявленный скрипач,
глядя на свои окровавленные пальцы. – И потом, откуда бы брались хорошие
музыканты, если бы не мучили сначала всех своим скрипом по нескольку
лет?

- Эх, только я один пока что выгляжу полной бездарью, – разочарованно
констатировал Ян.

- Не только. Вы забываете меня, - удрученно признал свою бесталанность
учитель, но тут же воодушевленно добавил. – Но знаете, найти два таких
гения за один день – это невероятное счастье.

***

Вечером Ян продолжил активную работу по разведке и подготовке своего
побега. Несмотря на весь лоск и показную доброжелательность, некоторые
признаки говорили о железной иерархии в волшере. Он надеялся устроить
безопасную жизнь для молодежи, хотя бы за счет их талантов. Но и насчет
себя он не сомневался ни минуты: роль псевдо-Орина не могла тянуться
вечно, а раскрытие его настоящей сущности ничего хорошего не сулило. К
тому же, в нем постоянно жило и немного с каждым днем нарастало чувство,
что он нужен где-то за пределами этого волшера.

Гость из зиндана назначил для себя жесткие сроки: от трех до шести дней
подготовки побега. Только два обстоятельства держали его здесь: он не
мог оставить ребят беззащитными и должен в деталях подготовить побег.
Как жить, так и бежать из этого колдовского вертепа, нужно уметь, и
учиться надо почти мгновенно. С другой стороны, обстоятельства работали
на них – еще в обед он получил записку с приглашением на вечерний чай к
одному важному околомагическому чиновнику, с которым успел познакомиться
на приеме.

Прежде чем отправиться в гости, он устроил летучку с юными друзьями.
Нужно было скоординировать свои действия. К счастью никаких приглашений,
подобно Яну, они не получали, и особой тактики на этот счет пока
выдумывать не приходилось.

Старший зиндановец решил совместить приятное с полезным и пригласил
молодежь прогуляться по улицам города, пока теплое солнце еще не
скрылось за горизонтом. Ребята не отказались, и они устроили совещание с
разведкой на местности. Они уже знали некоторые из зданий и только
уточняли для себя расположение улиц. Город оказался устроен довольно
просто. Административные здания окружали центральную площадь перед
главным дворцом, и от нее расходились улицы, на которых красовались
особняки наиболее важных особ в волшере.

- Ну что, как ни прикидывайся старушкой, а я все равно буду тебя
Сашенькой звать! – пошутил Ян над девушкой и спросил. – Каковы ваши
впечатления от этого волшера?

- Ну, на банкете было очень даже мило, - кокетливо потупила глазки
Сашенька. – Только этот толстый Авелур смотрел на меня как-то неприятно,
будто взглядом раздевал. А учитель хороший дядечка, даром только пыжился
сначала – это ему не идет.

- Это никому не идет, - кивнул Ян. – А ты Алекс, что скажешь?

- Не нравиться мне тут. Только что учитель приличный человек. Все
остальные какие-то скользкие, будто фальшивые, – скривился парень,
вспоминая прошлый вечер.

- Это, брат, политика! Тут нефальшивых на раз без масла съедают, даже
вякнуть не успеешь. – Ян задумался. – Надо признаться, вы мне ужасно
нравитесь тем, что в вас нет этой фальши. Видно, не успели нахвататься.
А мне вот пришлось когда-то. Чувствую, что знаю, как играть по их
правилам, но на душе противно от этих интриг. После прогулки я иду на
очередную разведку, а вы должны стараться продумывать каждый шаг.
Например, что думаете о том, как себя преподносить – парой или
независимыми молодыми людьми?

- А это имеет значение? – наивно спросила Сашенька.

- К сожалению, имеет столько значений, что все просчитать невозможно.
Если объявить вас парой, то это несколько защитит Сашеньку, но несильно.
При этом Алекс может оказаться под ударом. Ведь все понимают, что мы
только неделю назад появились в этом мире и не можем быть долго знакомы.
Если вы по-прежнему будете представляться независимыми, то это осложнит
жизнь Сашеньке, зато Алекс будет свободнее. К тому же, без родителей,
без денег и хорошего запаса «слов» ваша весомость в здешнем обществе
приближается к нулю, и даже восхищение перед талантами может оказаться
пустым пшиком, если вы перейдете кому-нибудь дорогу. Искусство в таком
обществе нуждается в богатых покровителях, а это, зачастую, то же самое
рабство. Так что положение сложное. Я попытаюсь найти вам таких
меценатов, которые смогли бы уберечь вас от общества и не сделали своими
домашними игрушками. Но разобраться в людях с наскока очень трудно, а у
меня мало времени.

- Спасибо тебе за заботу. Пока ты с нами, мне спокойно, – сказала Саша.
– Ты умеешь передумывать всех этих дворцовых хитрецов, оставаясь
нормальным человеком. Я ничего в их речах не понимаю, и без тебя нам
будет сложно. Тебе, действительно, надо уходить?

- Да. Я не знаю, где мое место, но точно не здесь.

- Тогда, может, возьмешь нас с собой? – спросила Сашенька.

- На счет Алекса я бы не сомневался, но будет ли для тебя наслаждением
нескончаемая походная жизнь, полная неудобств и опасностей?

- Не знаю, но после твоих разъяснений, мне кажется, что здесь не
спокойнее, чем в яме со змеями.

- Может, я сгущаю краски, но тот факт, что у верховного мага изрядный
гарем, причем, не только их «рожденных», но и из «пришедших», говорит о
здешних порядках. Кстати, как ты смотришь на то, чтобы занять почетную
роль любимой жены мага? Тогда уж точно, будешь в полной безопасности и
сможешь спокойно писать картины… – Ян не докончил мысли, так как получил
увесистую оплеуху от Сашеньки и, поймав возмущенный взгляд Алекса,
расплылся в довольной улыбке. – Отлично! Я, конечно, не учитель, но мое
маленькое испытание вы прошли с достоинством. Теперь я точно знаю, что
вам нужно.

- И что же? – спросила Сашенька, все еще возмущенно уперев руки в бока и
сверкая глазами.

- Вы и ваше искусство – то есть, вы нужны друг другу, а творчество для
вас, как воздух, которым дышите. Из этого и будем исходить, все
остальное неважно.

Три любопытных гуляки направились по одной из улиц прочь от дворца.
Однако моцион не длился долго. Навстречу им попалась группа неплохо
вооруженных и наряженных в военную форму людей. Троих из зиндана
выручило то, что они были прилично одеты, и самый нарядный из патруля
офицер согласился препроводить их до дворца, где ему и были даны
объяснения, почему подозрительно любопытные субъекты разгуливают по
центру города без каких-либо документов. Оказалось, никто не озаботился
такой малостью, как выдача официальных бумаг новичкам.

Вечером Ян все-таки добрался без каких-либо документов до особняка, в
который его пригласили на рюмку чая. Благо, дом находился в двух шагах
от площади, что говорило о высоком общественном положении его владельца.


Псевдо-Орина принимали со всем должным уважением. Предупрежденный лакей,
без слов проводил Яна в гостиную. Хозяин, степенный мужчина, с властным
лицом, представил ему жену, отсутствовавшую на приеме во дворце, и
провел в курительную комнату, где предложил Орину сигары и выпивку. Ян
не знал, курил ли старый маг, но сослался на то, что в свою
промежуточную жизнь в рабском состоянии не курил и пока не определился,
надо ли ему это вообще.

- Знаете, смерть – это хорошее средство, чтобы избавиться от дурных
привычек! – перевел он все в шутку и ограничился виски местного
изготовления.

Хозяин исподволь намекнул, что при перерождении ничего не остается, даже
внешний вид меняется, на что Ян рассмеялся:

- Я бы и испугался при виде своего нового отражения, но никак не могу
припомнить старого, вот в чем проблема!

- Ну, это ничего. Главное, что остались воспоминания о прошлой жизни, -
и собеседник перешел к животрепещущим вопросам. - Как Вам понравилось
здешнее общество? А может, вы что-то помните о нем из своего прошлого?

- Надо признаться, ничего особенного не припоминаю, и чувствую, что в
тонкостях местной политики еще долго придется разбираться, - признался
гость.

- Я Вас и пригласил, уважаемый Орин, для того чтобы помочь кое в чем
разобраться.

- Буду премного благодарен! – воскликнул Ян и навострил уши. Сейчас он
мог получить ценнейшую информацию, проливающую свет на многие темные
стороны здешней жизни.

- Я не последний человек в волшере, но не наделенный знанием многих
«слов», вследствие чего не могу претендовать на звание мага и поэтому
ношу простое имя Степан, каким наделил меня зиндан, а не выдуманное, как
у наших волшебников. Но могу похвастать, что вся разрешительная система
людей, транспорта и товаров находиться в моей епархии.

- Значит, тогда мне точно к Вам и нужно! – рассмеялся Ян и рассказал
недавнюю неразбериху с отсутствием у них документов.

Хозяин снисходительно улыбнулся и буркнул:

- Ну, что тут поделаешь! Маги витают в небесах, и где уж им до бренных
бумажек. Минутку! – он встал и вышел из комнаты. Вернувшись,
действительно, спустя какую-то минуту, он подал гостю небольшой свиток с
золоченой кисточкой и свинцовой печатью. Тот осторожно раскрыл красивую,
украшенную гербовой вязью бумагу, на которой было написано всего
несколько слов: «Беспрепятственно пускать подателя сего документа, куда
бы он ни попросил» и красивая надпись «Волшер Изанры».

- Но это же знак безграничного доверия? – удивленно спросил Ян. О такой
бумаге он не мог и мечтать, планируя свой побег.

- Ну, не такого уж и безграничного, - усмехнулся собеседник. – В частные
дома или особые департаменты все равно не пустят. Но Вы правы: примите
это, как знак уважения и залога дружеских отношений. С этим документом
будете уверенней чувствовать себя на улице. А теперь хотел бы объяснить,
кое-что… - и они вернулись к так интересовавшей Яна теме разговора. –
Понимаете, наше общество извращено тем, что у нас, «пришедших» нет
детей. С одной стороны это может показаться и плюсом – все появляются
здесь на равных условиях и никого не протежируют мамочки и папочки. Но,
на самом деле, получается еще хуже – когда нет династий, нет родственных
связей, каждый сражается, как волк, только за себя. Здесь идет
постоянная беспринципная и беспощадная война. Маги – это те, кому
повезло ухватить кусок пожирней – например, найти и расшифровать книгу
«слов». Они держаться вместе против всех и постоянно следят, не
подставится ли какой коллега под удар. А мы, кому повезло чуть меньше,
пытаемся найти свою волшебную книгу или хотя бы одно, но очень сильное
«слово». А потом, добившись всего, мы прикладываем все усилия, чтобы
потратить оставшееся время, деньги и власть для удовлетворения своих
прихотей. Ведь после нас, хоть трава не расти! Где снова мы появимся на
свет – никто и никогда не мог предугадать. На моем веку, Ваш случай
первый, когда маг оказался снова в том же волшере.

- Интересно, а зачем же нам обещали дать «слова» помогающие в профессии?
– удивился Ян. – Это же усиливает нас и ослабляет магов!

- Так только так кажется. На самом деле, эти «слова» только еще больше
поработят вас. Ведь «слово» «слову» рознь! И сотня «слов», помогающая
варить железо, делать стекло или изготавливать ткани, не заменит одного,
боевого или подавляющего волю людей. А владение таким профессиональным
«словом» закабалит вас до скончания века получше любых цепей, так как
ничего другого вы уже не сможете хорошо делать. Вот и выйдет из вас
какой-нибудь пекарь высшей категории. Раздавать эти слова правящим магам
очень выгодно. Ведь волшер не так уж и велик, и свое производство
хороших изделий почти невозможно без волшебства. А надо еще чем-то
торговать с соседями и быть сильными, чтобы отражать возможные
нападения. Для этого и раздаются такие слова. Это я Вам, как
профессионал доложу.

- Да, приятно поговорить с умным человеком, - усмехнулся гость. –
Кажется, за одну короткую беседу я стал раза в два более осведомленнее о
положении вещей, чем за несколько дней до этого. Но, как это все,
по-вашему, может отразиться на моей судьбе?

- Вы, дорогой Орин, появившись здесь, становитесь мишенью для всех. Все
хотят заполучить Вашу книгу «слов», обманув или стараясь привлечь Вас в
союзники. Не верьте никому. Даже мне. Не буду скрывать, завладеть Вашей
книгой – это предел моих мечтаний, но я реалист, и мне достаточно того,
что Вы запомните мои слова и, когда обретете былое могущество, то не
забудете мою откровенность.

- А если мне не повезет?

- Ну, если Вам не повезет, то не о чем и говорить. Скорее всего, тогда
вы снова начнете все с зиндана… только уже неизвестно где.

Затем, они перешли в гостиную и предались пустой болтовне вместе с
хозяином и его супругой. Почувствовав, что дело дошло до десертов, Ян
посчитал, что для вежливости уже достаточно, и засобирался «домой». Уже
в дверях, он пожал руку хозяину и с чувством сказал:

- Спасибо за Вашу помощь и откровенность. Если выпадет случай, попытаюсь
отплатить Вам тем же.

- На том и держимся! Если вовремя соломки не подстелить, все кости
переломать можно, – немного картинно рассмеялся хозяин, на чем они и
расстались, чтобы больше уже никогда не встретиться…

***

На следующий день ученики снова пришли к учителю, думая продолжить
упражнения в каких-нибудь ремеслах. Ян озабоченно посматривал на
нервничающую Сашу. Его тоже беспокоило, что там еще найдут в библиотеке
о ней, вернее ее предшественнице. Заметив немного увиливающий взгляд
учителя, Ян понял, что ничего радостного не предвидится. Мужчина
поприветствовал их с напускным весельем и на немой вопрос Сашеньки
отмахнулся с деланно беззаботным видом:

- Ой, Сашенька, мне стыдно признаться, но ничего интересного в
библиотеке не нашлось. Только общие сведения, которые я вам и сообщил.
Ваша предшественница, ну или Вы (не знаю, как это будет лучше сказать)
жила около шестисот-пятисот лет тому назад в нашем волшере и написала
много прекрасных картин, однако эта, единственная, сохранившаяся и
официально известная. О картинах в частных домах, естественно, никаких
сведений. Знаете, войны и мелкие междоусобицы не способствуют сохранению
шедевров… - вздохнул учитель. – А на счет ее частной жизни можно сказать
только, что жила она одна и не очень долго.

Сашенька молчала, обдумывая, что сказал учитель, и поэтому тот сразу
перешел к делу, несколько их удивив, так как предложил пройти во двор
академии. Войдя в какое-то боковое крыло, он остановился и показал
друзьям на целый ряд различных колющих, режущих, рубящих и просто
разбивающих человека инструментов или, правильнее сказать, орудий.
Учитель предложил:

- Здесь то же самое, как и с музыкальными инструментами, только теперь
просьба не испортить себя. Хоть оружие и учебное, но пораниться им все
же несложно. Да, кстати, вот идет и человек, который управляется со всем
этим арсеналом. Если почувствуете, что можете что-то изобразить,
выходите на двор и пытайтесь провести спарринг с моим помощником. Я не
предлагаю этот тест Саше, но и не запрещаю попробовать, если она
пожелает.

Саша не стала даже подходить к стенду с оружием, а вот Ян с Алексом
начали внимательно рассматривать и примериваться к разным железякам.
Наконец старший зиндановец, взяв в руки легкий, но длинный меч, взмахнул
им пару раз и почувствовал внутри себя уверенный прилив сил. Кивнув
учителю, он подхватил второй и, дав его партнеру по спаррингу, вышел во
двор. Сначала он осторожно опробовал несколько движений и потом
«отпустил тормоза». Через несколько секунд меч соперника валялся в
песке. Тот, не понимая, что произошло, подобрал оружие, и они снова
сошлись с тем же результатом. Сколько не пытался противник нападать на
Яна, тот постоянно выбивал меч у него из рук.

- Ладно, достаточно. Нужно и другие приемы и оружие опробовать, а не
ронять меч постоянно на землю, - несколько ворчливо сказал учитель,
видимо обидевшись на неловкость помощника.

- А можно мне без оружия, а ваш помощник с мечом? – спросил Ян.

- Как это? – оторопело спросил учитель.

- Да очень просто! – ответил Ян, отбросил меч в сторону и сказал. –
Нападай!

Противник несколько недоверчиво пошел в атаку на безоружного человека.
Ян молниеносно присел, провернулся волчком и ударил парня ногой под
руку, в которой был меч. Железяка опять полетела наземь. Это, наконец,
серьезно разозлило помощника. Ему явно не хотелось выглядеть увальнем.
Он схватил меч и уже быстро кинулся на испытуемого, но меч ударил в
пустоту, так как цель уже была где-то сбоку и подтолкнула летящего
вперед парня. Ян сам ойкнул, испугавшись, что парень пропорет себе
живот, но все обошлось. Меч опять плюхнулся на землю, опередив на долю
секунды своего хозяина.

- А можно мне с этим парнишкой еще позаниматься? – спросил Ян. –
Глядишь, еще чего вспомню.

- Уважаемый Орин, я не знал, что маги так владеют оружием и умеют
драться! – уважительно заметил учитель.

- Да бросьте, учитель. Маги же тоже из нормальных «пришедших»
появляются. А сколько же мне лет было, когда я тут жил? – уж явно не до
сражений да драк. Вот народ и подзабыл мои простые таланты, - Ян ловко
заговаривал учителю зубы. Ну откуда ему было знать, где и когда он
научился сражаться?

Где-то после полудня ему удалось отловить преподавателя и прижать того к
стенке с вопросом:

- Уважаемый учитель, только не надо мне говорить, что вы все сказали
Саше о ее прошлом. Так что Вы там про нее накопали?

- А я и не собираюсь это скрывать от Вас. Просто мне жаль девушку, и я
не хотел огорчать ее понапрасну. Слушайте, если хотите: согласно
записям, она появилась здесь такой же юной и тоже вместе с юношей. И они
тоже были близки, но судьба разделила их. Юноша погиб в результате
какой-то глупой ссоры, по предположениям, подстроенной кем-то из магов.
Сашину предшественницу насильно хотели выдать замуж, но она нашла
радикальный выход, изуродовав себя. Может, она хотела вообще покончить с
собой, но записи об этом умалчивают. А потом, она случайно стала
рисовать, все лучше и лучше. Ее картины расходились из волшера во все
стороны, но счастья в жизни так и не принесли. И, можно сказать, на пике
творческого взлета она ушла из этого мира, то ли от истощения, то ли от
сумасшествия, этого сейчас не узнаешь. Так что кроме картин, ничего
радостного у нее в жизни, по всей вероятности, не было. Вы сами
понимаете, уважаемый Орин, мне как-то не хотелось рассказывать ей столь
грустную историю.

- Мда, мало приятного такое услышать…

Следующие два дня Ян, как мог, крутился по дворцу, академии и
библиотеке, разнюхивая и собирая любую, способную стать полезной,
информацию. Вечерами он наносил визиты магам и высокопоставленным
чиновникам. Его имидж старого колдуна открывал почти все двери.

Даже верховный маг вспомнил о нем через день и справился, не воскресил
ли Орин в своей голове что-нибудь насчет книги, и когда он думает
посетить свое прежнее жилище. На этот вопрос гость из зиндана отшутился:

- Зная свою пакостливость, десять раз подумаю, прежде чем пойду к себе в
гости!

- Дело не в пакостливости, а в мудрости, - возразил Авелур. - Надо
признаться, многие подозревали, что Вы были перворожденным магом.

А что значит перворожденный?

- Так называют таинственных магов, о которых ходят легенды, что они
живут со времен создания этого мира и обладают секретом вечной
молодости, - ответил Авелур. - Несмотря на свой изрядный возраст, не
могу сказать, насколько Вы были старше. Так что, вполне возможно, что Вы
и были перворожденным.

Днем Ян с ребятами продолжал заниматься всякой всячиной, пытаясь
разбудить свою память, Он не пропускал любой возможности позаниматься в
академии с партнером, владеющим оружием. Вскоре он заметил, что главной
его задачей являлось случайно не убить напарника неожиданно
вспомнившимся приемом или ударом. Но он понимал, что от его умения может
зависеть не только его жизнь, но и что-то большее, как например, жизнь
Саш или то, неизвестное дело, которое нетерпеливо звало его отсюда.
Поэтому он только налегал на упражнения.

К третьему дню он чувствовал себя вполне готовым к побегу. У него было
разрешение на беспрепятственный выезд. Он знал, где без проблем можно
было взять коней, и как выбраться из города. Представлял, как устроена
система застав и обороны волшера, знал, где можно утащить денег перед
самым побегом. И даже предполагал, как работают поисковые «слова» магов,
и как их можно обмануть.

Самым сложным было устроить более-менее безопасное будущее Саш, в
котором они могли бы заняться творчеством. Он уже подумывал обратиться к
тому самому управителю разрешительной системы, который первым пригласил
Орина в гости и был наиболее откровенен с ним. Но как сообщить
чиновнику, что Орин исчезнет из поля видимости на неопределенный срок?
Можно, конечно, наплести что-нибудь про магические хитрости. Нужно будет
попросить его о встрече...

ГЛАВА 4. БЕЖАТЬ И ДОГОНЯТЬ

Саша вернулась в комнаты раньше всех. Ян остался махать мечом в
академии, а Алекс опять примерялся к скрипке, как только его пальцы
чуть-чуть зажили. Войдя к себе, она с удивлением заметила на столе
красивый конверт. Девушка вынула из него небольшой лист тисненой
гербовой бумаги и прочитала: «Дорогая Александра, до меня дошли слухи о
Вашем бесценном таланте живописца. Это очень меня заинтересовало. Был бы
признателен, если Вы навестили бы меня. С нетерпением хочу убедиться в
Вашей талантливости! Прошу ни о чем не беспокоиться. За вами придет
слуга в восемь часов вечера. Ваш Авелур»

Читая текст, она поняла, что у нее не осталось и пяти минут на
обдумывание ситуации. Как она боялась туда идти! И, как назло, ни
Алекса, ни Яна не было рядом. Девушка почти панически оглянулась,
выбежала в коридор и, заскочив в комнату к Алексу, бросила письмо ему на
кровать. Затем вернулась, переоделась в строгое темное платье, и стала
ждать, понимая, что ничего рационального не успевает придумать. В голове
крутилась успокоительная мысль: «Может он и в самом деле любитель
живописи? Нарисую ему пейзажик, и разойдемся миром… да уж, пейзажик…» У
нее появилось противное ощущение, будто ее ноги помимо ее воли были
готовы вести ее к магу. И это было ужасно!

В назначенное время пришел слуга и повел девушку по бесконечным
коридорам. Они прибыли в незнакомое ей крыло здания. Она заметила, как
уменьшилось число шмыгающих слуг после того, как они прошли пост охраны.
Саша догадалась, что они в частных покоях верховного мага. Слуга подвел
ее к дверям за приподнятыми портьерами и, открыв их, пригласил войти
внутрь. Ей ничего не оставалось делать, как зайти, теша себя пустой
мыслью, что все еще обойдется, и одновременно чувствуя, как золотая
клетка захлопывается вместе с закрывающейся дверью за ее спиной. Она
осторожно прошла вперед к свету, льющемуся из следующей приоткрытой
двери.

- Проходите, дорогая моя! Сашенька, я право, не кусаюсь! – послышался
слащавый голос мага.

Девушка осторожно зашла в комнату. Она была ярко освещена газовыми
светильниками. Самое неприятное, это была, хоть и просторная, ярко
освещенная, с большим пространством, креслами столиком и диваном, но все
же спальня, судя по огромной кровати под бархатным балдахином, стоящей у
дальней стены. Заметив удивленный и встревоженный взгляд Саши, маг
махнул рукой и сказал:

- Я приготовил эту комнату для занятий рисованием. Не обращайте внимания
на кровать, просто здесь больше света и места. Мы здесь, знаете ли,
иногда танцы устраиваем или другие представления, - при этом Авелур
двусмысленно хихикнул, а Саше стало совсем плохо от догадки, какими
танцами тут занимается этот пузан.

Однако маг не торопил события, проведя девушку к столику, уставленному
всякими закусками и выпивкой. Тут же стоял мольберт с красками. Маг
предложил ей угоститься и выпить по бокалу за встречу и ее успехи в
рисовании. После чего он предложил ей изобразить на ее вкус что-нибудь
на заранее отгрунтованном холсте, а сам уселся рядом в кресле, как он
выразился, полюбоваться творчеством юной художницы. Саша продолжала
играть роль ничего не подозревающей овечки, надеясь, что письмо с
приглашением уже попало в руки Алекса. Она понимала, что главная ее
надежда в том, чтобы оттягивать время, но она не знала, что другой слуга
позаботился, чтобы письмо мага не осталось лежать бесхозным в соседней
комнате…

Маг, тем временем, сидя в кресле, продолжал расхваливать Сашины таланты.
Постепенно он начал съезжать с комплиментов ее творчеству на комплименты
ее молодости и красоте. Вместе с количеством выпитого вина его похвалы и
любования Сашей становились все выразительнее. Через час такого сидения
он, не выдержал и, вскочив, подошел заглянуть, что там изобразила
Сашенька. Девушка напряженно стояла, сжимая до боли кисточку в кулаке.
На полотне была одна мазня, впрочем, неплохо отражающая весь ужас и
сумбур, царящий в ее душе.

- Хм, - послышалось сбоку. – Это какое-то новое направление в искусстве?
А, понял: Вы, Сашенька, еще только начали писать, и где уж мне понять
замысел автора…

Она почувствовала, как рука мага легла на талию и якобы успокаивающе
стала гладить вниз. Она не помнила, как отскочила в сторону, уронив
мольберт.

- Ну что ты, право! – рассыпался мелким противным смешком маг, тряся
своими рыхлыми щеками. – Я же хотел только успокоить! Хотя, надо
признаться, у меня маленькая просьба. Как ты смотришь, если я предложу
стать моей самой красивой, самой молодой и самой любимой женой? Ты
будешь купаться в роскоши, рисовать хоть целые дни напролет… только
подумай! Все тебя будут уважать, а я любить!

Маг, расплывшись в широкой похотливой улыбке, истекал слюнями
вожделения. Сашу чуть не стошнило от вида этих сжавшихся в щелочки глаз,
дряблых щек и пускающих пузыри влажных губ. Она кинулась в сторону и
вдруг недалеко от края кровати она почувствовала, как ноги отказались ее
слушаться. Девушка остановилась и медленно повернулась к кровати. С
другой стороны стоял, мелко трясясь от ехидного смеха и лучась от
удовольствия Авелур.

- Да, дорогуша, не помню еще, когда я получал такое редкостное
наслаждение! «Пришедшая» это вам не «рожденная» крестьяночка! Вот только
таких молодых и красивых «пришедших» никогда еще не бывало. Неужели ты
думаешь, я бы прошел мимо такой возможности? А какая строптивая – просто
сказка! Знаешь, какое это наслаждение объезжать таких ретивых кобылок?
Ты случайно не девственница? Вот была бы удача! – маг противно
причмокнул губами. – Ну, не стесняйся, станцуй хотя бы для начала!

Саша с ужасом почувствовала, как тело, против ее воли, стало извиваться
в каком-то эротическом танце. Маг поманил ее пальцем, и она послушно
вышла на открытое место перед кроватью. С ее глаз лились молчаливые
слезы, ничего другое ей было неподвластно.

- А теперь, раздевайся потихоньку, - продолжал наслаждаться своей
властью над юной строптивицей старый маг.

Она ничего не могла поделать! Продолжая танцевать, девушка начала
медленно снимать платье, а затем и все остальное с себя. В конце концов,
она, все еще танцуя, оказалась совершенно голой перед этим чудовищем.
Как бы она мечтала так станцевать перед Алексом! И как она хотела
умереть, но исчезнуть куда-нибудь отсюда. Но только молча рыдала и
сходила с ума…

- А теперь, подойди сюда, моя красотуля, раздень и меня, -
елейно-мерзким голосом почмокал пузан.

В ужасе она развязала кушак на огромном, трясущемся, как желе, животе, и
ее взору предстала фигура, которую можно было бы показывать в цирке за
деньги: шар жира на тоненьких ножках с хиленькими ручками по бокам. Ком
омерзения застрял у нее в горле, при виде всей этой гадости, носящей
название мужского достоинства. Она поняла, что сейчас произойдет то,
после чего она не захочет больше жить…

***

Ян возвращался с очередного своего визита к шишке местного масштаба в
несколько раздраженном настроении. Кажется, он дошел до дна этого
мутного колодца и, если даже продолжит эти визиты, его ждет примерно
одно и то же барахтанье в грязи, перетряхивание грязного белья и
перемывание костей, бесконечно длящееся в различных комбинациях. Одним
словом, ничего нового и полезного он сегодня не почерпнул, что лишний
раз подтвердило его уверенность, что ему больше нечего здесь делать.

Уже подходя к черному входу во дворец, откуда было гораздо ближе к их
апартаментам, он наткнулся на нервно вышагивающего перед дверьми Алекса.
Тот схватил Яна за грудки и чуть не со слезами закричал:

- Сашенька пропала! Никаких следов!

- А ты где был? Я же говорил, смотрите в оба друг за другом! Ты давно
здесь торчишь?

- Да уж с полчаса, как пришел с академии. Понимаешь, как идиот,
запиликался на скрипке и про время позабыл…

- Так, быстро в Сашину комнату! – Старший из зиндана припустил по
коридорам, не ожидая Алекса. Влетев в помещение, он стал озираться по
сторонам. Следом подоспел парень. Ян спросил. - Смотри, чего из ее
одежды не хватает?

Они быстро определили, что она одела темное, строгого покроя платье.

- Я знаю, где ее искать, и это никому ничего хорошего не сулит, - Ян
почувствовал, как в нем закипает гнев и, прежде всего, на себя самого:
«Как он мог прошляпить очевидный факт?» Но заниматься самокопанием было
некогда. Он скомандовал Алексу. – Быстро собирай вещи, свои и
Сашенькины! В любом случае нам надо бежать. Затем иди в гостиницу при
казармах, на конюшню и от имени мага Орина попроси запрячь казенную
карету четверкой лошадей. Я с ними договаривался о конях, но скажи, что
обстоятельства меняются и нужна карета. Пусть проще, но крепче. Жди нас
там с вещами. Все – время пошло. Лишь бы не опоздать!

Ян выскочил в коридор, напряженно соображая на ходу. Судя по одежде,
Сашенька должна быть во дворце, если ее не увезли силком. С другой
стороны, вряд ли кто другой осмелился бы выкрасть девушку из дворца
мага. Сколько времени прошло, как ее «пригласили» к Авелуру? Из академии
она ушла часа полтора назад. Тогда «в гостях» она максимум с час. Если
толстяк начнет сначала разыгрывать из себя утонченного человека, то у
Яна был шанс успеть, а если нет… он почувствовал, что начинает терять
над собой контроль, и заставил себя успокоится.

Он шел в ту часть дворца, где располагались личные покои верховного мага
и его гарема. Приблизительный план здания был в голове, и он решил
проверить, проходила ли Саша мимо поста охраны. Ян с беспечным видом
подрулил к охранникам и спросил:

- Ребята, вы не видели здесь нашу Сашеньку, девушку в темном платье, а
то она к ужину не вышла, мы уже обыскались.

- Э-э… – начал мычать один солдат, но старший из охраны рявкнул на Яна и
солдата одновременно. – Не положено тут болтать! Следить надо лучше за
своими барышнями.

Однако уже по мычанию солдата стало ясно, что Сашенька только что
проходила здесь. Гость из зиндана пожал плечами и ушел обратно за
поворот коридора. Остановившись и убедившись, что за ним никто не
наблюдает, он шепнул: «ми-на-на-кю-ма-тон» и исчез из видимости.

Ни охрана, ни другие встречаемые в коридорах люди больше его не замечали
и оставляли достаточно пространства для прохода человека. Единственную
трудность в коридоре доставило прохождение поста, где он только что
беседовал. Начальник охраны распекал своих подчиненных за болтливость и
бегал между ними туда-сюда, поэтому Яну стоило немалых трудов проскочить
мимо, при этом, не наделав шума и никого не задев.

Он не знал, где искать Авелура, но, включив интуицию, пошел на верхний
этаж в самый дальний конец коридора. Любой маг, в первую очередь,
печется о своей безопасности, и поэтому будет укрываться, как можно
дальше от потенциальных противников, прикрываясь хоть охраной, хоть
слугами, хоть гаремом. Дойдя до конца коридора, он осмотрел внимательно
двери, одна была слишком официально-парадной и явно служила для приема
гостей. Если маг там с Сашенькой, то, скорее всего, дело еще не дошло до
рукоприкладства к нежностям девичьего тела.

По коридору прошел слуга и прошмыгнул в одну из дверей. По раздавшимся
оттуда нескольким женским голосам Ян сообразил, что это может быть
гарем. Оставались две двери, но одна была уж очень проста – скорее
всего, ход в какую-нибудь подсобку. Ян уже хотел войти в последнюю
дверь, как услышал легкий стук из-за нее. Он сообразил, что там может
быть внутренняя охрана. Понимая, что может поднять шум, ломясь через
двери, Ян решился еще поколдовать, не зная, сработает ли второй раз
заклинание. Он встал прямо перед стеной, произнес: «эс-те-су-ла-уту» и
сиганул прямо в нее. С облегчением он заметил, как проходит сквозь
препятствие, как сквозь воздух.

Не останавливаясь в темноте, ломанулся дальше и ударился лбом во вторую
стену. Обернувшись вокруг, он заметил, что никого нет, охрана, видимо,
была отделена от него внутренней перегородкой, а он был во внутреннем
шкафу или кладовке. Ян ощупал стену перед собой и нашел контур двери.
Надавив на ручку, он понял, что дверь открывается. К сожалению, без
скрипа не обошлось…

Сцена, представшая перед ним, сначала чуть не заставила его задохнуться
от возмущения от Сашенькиного предательства. Но, подойдя ближе, он
разглядел ее глаза, полные боли и отвращения, а также ручьи слез,
текущие по щекам. Тут до него дошло, что старый развратник парализовал
волю девушки своей магией и заставляет делать все, что захочет. Ян
чувствовал, что такого чудовищного издевательства над людьми ему еще не
приходилось видеть ни в какой жизни. Преисполненный праведного гнева, он
уже летел на лягушкообразного красавца, стоящего совершенно нагим перед
столь же обнаженной Сашенькой.

К сожалению, не только Ян увидел их. Маг тоже не оставил без внимания
скрипнувшую дверь, и летящий на всех парах непрошенный гость с размаху
влепился в невидимую стену. Удар был так силен, что горе-спасатель на
мгновение отключился и сполз по незримой преграде.

- Ян! – раздался отчаянный крик Сашеньки, и она снова замерла, молчаливо
плача.

Крутя головой и приходя в себя после удара, непрошенный гость сообразил,
что толстяк поставил защиту перед ним и, на секунду ослабил контроль над
Сашенькой. А вот он сам стал опять видимым.

- Забавно. Вы не сильно ушиблись, Ян? У меня были сильные сомнения на
счет того, настоящий ли Вы Орин, и вот Ваша же подружка подтвердила это
сомнение, - Авелур стоял, нисколько не пряча от гостя свои неприлично
торчащие из-под нависающего брюха прелести, и тряся ими в приступе
идиотского хихиканья. – Вы, как нельзя, кстати. Я, знаете ли, в
некотором смысле эксгибиционист и, вне зависимости от имени, Вы
доставите мне верх наслаждения своим присутствием, как, надеюсь, и моей
юной партнерше. Смотрите, как она хороша! Сейчас Сашенька начнет
изумительные ласки. Поверьте, это доставляет невероятное удовольствие!

Как выяснилось, он явно переборщил. Когда Сашенька стала, против воли
снова приближаться к омерзительному старикану, у Яна от ярости все
поплыло перед глазами. Он с лихорадочной скоростью перебирал в уме
слоги, вспоминая останавливающее «слово». Внутри его будто что-то стало
рваться, выпуская наружу массу энергии и воспоминаний. И вдруг, как
молния, «слово» само вспыхнуло в голове, наливаясь сокрушающей силой. Ян
со всей ненавистью выплюнул в голого старика: «си-на-сэйс!»

Маг, как стоял с довольной улыбочкой, так и окаменел. Одновременно
упали, опирающийся на невидимую и внезапно исчезнувшую стену, Ян и,
стоящая перед пузаном, Саша. При этом девушка задела несуразный памятник
магическому самодовольству, только что бывший верховным правителем, и
тот полетел со стуком на пол.

Ян не дал девушке долго приходить в себя на полу. Сразу же вскочив, он
подхватил ее на руки и положил на кровать, схватил с пола одежду и
положил рядом. Затем подскочил телу Авелура. Не было сомнений в том, что
перед ним еще теплый, но абсолютно безжизненный труп. Гость перетащил
его волоком на другой край кровати, уложив на подушки и прикрыв одеялом
так, чтобы придать наиболее естественную позу спящего человека. Это было
довольно трудно, так как останавливающее «слово» Яна оказалось так
сильно, что у мага не то что руки, но даже его несчастное достоинство
вместе с брюхом остались выпирать, как каменные.

Дальше он понесся по комнате, туша газовые фонари оставив только один,
слегка его притушив. После всего этого он вернулся к Сашеньке. Она
только-только стала приходить в себя от шока. Прикрыв ее простыней и
присев на край кровати, Ян успокаивающе гладил ее по голове и ждал,
наблюдая, как в ее глазах появляется осознанный блеск. Наконец из
девичьих очей хлынули слезы облегчения, и Сашеньку затрясло от нервного
срыва. Спаситель не выдержал и поцеловал ее в щечку, прошептав:

- Прости нас, что не успели раньше. Но теперь можешь все забыть. Из ныне
живущих, только Алекс и я видели тебя нагой, а я никому не скажу!

- Где… Что с Алексом? – спросила Саша первое, что пришло ей в голову.

- С ним все в порядке: готовит побег для нас, пока мы тут занимаемся
зодчеством, делая из магов обнаженные статуи.

- Что?.. Ты убил Авелура?

- Он был плохой мальчик, - пожал плечами старший из зиндана. – Ну что
тут поделаешь?

- Как же ты сумел? – Сашенька быстро приходила в себя.

- Прости, так получилось, не надо было меня сердить… - Ян хитро
подмигнул девушке. – Честно признаться, мне почему-то его не жалко.
Закопают, и пусть начинает все с начала.

- Да, зря он сомневался, что ты не Орин. Да, ты не Орин – ты что-то еще
хуже… или, правильнее сказать, лучше! Ой, я же голая, - Сашенька
залилась румянцем.

- Хороший признак! Ты не разучилась стесняться после всей этой гадости,
– засмеялся Ян. – Между прочим, заметь: я даже лишний раз не взглянул на
твои красоты.

- А что, я такая страшная? – уже жульническим тоном спросила Сашенька,
перестав смущаться и видя, что ее спаситель ведет себя
по-джентельменски.

- Вот это мне нравиться! – не переставал смеяться Ян. – Что отличает
настоящую женщину? Она даже одной ногой стоя в могиле, не забудет
спросить: «А как я выгляжу?» Ну, надо признаться, как настоящий
мужчина, несмотря на некоторую спешку, я успел оценить твою красоту. Но
есть же у меня совесть, не пялиться на тебя, когда все уже позади!

- Ах, значит, ты все-таки подглядывал? – строго сощурилась Сашенька.

- Ну, какая женщина не хочет, чтобы за ней немножко не подсмотрели.
Ладно, одевайся. Ты уже совсем оправилась. Одежда рядом. И не смеши
меня! – было проблематично сдерживать истерическое веселье, одолевшее
его после стресса, поэтому он встал и отвернулся, оправдываясь. – Сейчас
на мой гогот вся охрана сюда сбежится! Не забывай – мы в середине
магического логова, а еще тепленькая тушка начальника этого вертепа
лежит рядом.

- С тобой мне не страшно хоть у мага во дворце, хоть у дракона в пещере.
Мы так тебе с Алексом благодарны! – донеслось из-за спины и еще через
минуту послышалось. – Все, я готова. Что дальше?

- А дальше я стану опять невидимым и буду идти за тобой. А ты должна
разыграть из себя томную даму, довольную тесным общением с Авелуром.
Немного опухшие глаза и нос этому поспособствуют. Выходя, увидишь
охрану. Скажи им, что верховный «смертельно» устал от ласк и уснул,
попросив не беспокоить его до утра, пока сам не позовет.

- Только держи руку у меня на плече. Мне так спокойнее, - попросила
Сашенька.

- С удовольствием! - раздался голос Яна из пустоты.

Действительно, то ли Янова ладонь помогала Саше, то ли ей после всего
пережитого было все равно, но она очень натурально сыграла, а ее
растрепанный вид, только придавал ей естественности. Девушка так и
прошествовала до своей комнаты в сопровождении успокаивающей руки на
плече. Зайдя внутрь и увидев, что все ее вещи исчезли, она удивленно
спросила:

- А где одежда… - и спохватившись, добавила. – И Алекс? С ним, точно,
все в порядке?

- Я же сказал: Алекс обеспечивает наше отступление, - раздалось у нее
над плечом. – Сейчас спокойно бери накидку в шкафу и иди по лестнице на
выход. Там направишься в конюшни при казармах. Надеюсь, что к тому
времени я проявлюсь обратно.

Так и получилось: только что уличный прохиндей, подскочивший к одиноко
идущей Саше, вдруг схватился за бок, охнул и присел отдохнуть на
мостовую, а уже на подходе к казарме, девушка обнаружила Яна
вышагивающим рядом.

- Слушай, а как ты можешь использовать так много «слов» подряд? У тебя
же силы должны кончиться?

- Ты знаешь, со мной там, у мага что-то произошло. Как будто внутри
что-то треснуло и оттуда хлынула прорва энергии. Я из-за этого и мага
прибил, как муху. И теперь полон каких-то странных воспоминаний. Но мы в
этом потом разберемся. Сейчас главное – культурно, чтобы никто не
заподозрил, сделать из этого города ноги.

Алекс не терял времени даром, и они нашли парня, обихаживающим лошадей,
впряженных в небольшую карету. Завидев приближающихся друзей, он кинулся
навстречу и крепко обнял Сашеньку, расспрашивая:

- Что с тобой случилось? У тебя наплаканные глаза.

- Не бойся, милый! Ян вовремя подоспел, - Сашенька, наконец, позволила
себе расслабиться и опять расплакалась в объятиях любимого.

Поняв, что только напрасно мучает девушку своими расспросами, Юноша
усадил ее в карету, а сам собрался усесться за вожжи. Ян остановил его,
сказав, что он сам справиться с лошадьми, а вот Алексу лучше успокоить
свою подружку.

- Так, что же с ней произошло? – настойчиво спросил парень.

- Честно скажу, я только-только успел, но в результате, переборщил с
магом, и его труп, сейчас изображает из себя очень крепко спящего
Авелура.

- Ты что, убил мага? Как ты сумел?

- Сейчас не время, потом объясню! Садись в карету, и поехали. Скоро весь
волшер будет у нас на хвосте.

Алекс оказался понятливым и быстро запрыгнул в эту коробку на колесах.
Ян, не мешкая, но и не спеша, чтобы не вызвать подозрений, подъехал к
воротам со двора и, назвавшись магом Орином, предъявил пропуск охране.
Это превосходно сработало, и они выехали со двора. Дальше он взял путь
не на выезд из города, а к академии. Он надеялся провернуть там пару
важных дел. Оставив карету в проулке недалеко от входа в здание, Ян
прошел к входу. Дверь, естественно, была закрыта. Тогда, прикинув, с
какого окна можно скинуть вещи, ночной тать вернулся к Алексу и попросил
его подойти к нужному месту через пятнадцать минут, а заодно отдал ему
пропуск:

- Если поднимется шум, то гони лошадей из города и на юг к морю. Там
ближе всего до границ волшера. Потом бросайте карету, и верхом скачите,
меняя направления. У меня одного гораздо больше шансов здесь выжить,
если начнется преследование.

Он опять исчез из поля видимости пройдя сквозь закрытые двери. Его
беспокоило, насколько возросли его силы и сколько он еще сможет
злоупотреблять своими новыми возможностями. Но альтернативой волшебству
была только грубая сила и ловкость, а ее, без привлечения внимания
окружающих, явно нельзя применять. Поэтому он, невидимый, несся по
лестницам пустующего здания.

Вскоре руки оттягивала пара увесистых мешков, со стороны выглядящих, как
два самостоятельно плывущих в воздухе предмета. Вот и нужное окно. Он
рассмотрел замок, достал кинжал и, отдавив им раму, почти бесшумно
вытащил запорный язычок из паза. Это было уже второе окно, не считая
двух дверей, который ему пришлось открывать в здании – сколько бы он сам
ни проходил сквозь стены, вещи, которые он нес (кроме одежды на нем), не
хотели следовать сквозь препятствия.

Алекс ждал внизу – значит, пока все спокойно. Ян не знал, установлены
ли какие-нибудь магические охранные системы в здании, но другого выхода
не было. Он передал тяжелые, слегка позвякивающие мешки вниз и, присев
на подоконнике, прикрыл за собой окно. Через минуту они уже ехали к
окраине города. Постовые на выезде закрывали проезд в полночь. У них
было еще целых полчаса в запасе…

***

Два дня прошло в непрерывной скачке насколько позволяли утомленные
лошади. Полночи в одну сторону, потом поворот на другую дорогу. К утру
бросили карету, дали лошадям отдохнуть и попастись на траве, а сами
позавтракали предусмотрительно прихваченной снедью. Дальше скакали
верхом, ведя одну лошадь на привязи. Леса сменялись полями, поля
деревнями. Ян вел их маленькую группу к морю, на юг. Они уже достигли
размытых в этом направлении границ волшера. Дальше до моря земли были
спорными и не поделенными между еще двумя другими мини-государствами
магов. Там они надеялись укрыться от преследователей.

Этот день путники пробирались по небольшим дорожкам, чтобы сбить с толку
возможных преследователей. До наступления темноты они облюбовали полянку
недалеко от дороги и, стреножив коней, приступили к разбивке лагеря.
Саши сноровисто распаковали вещи и занялись разведением костра и
приготовлением ужина, а Ян решил обойти вокруг и осмотреться.

Его не покидало ощущение, что по их следам идет преследование. Не нужно
быть особенным магом, чтобы понять, что они наверняка потревожили
какие-нибудь магические охранные штучки, и если их серьезно ищут, то в
ход пущены следящие или поисковые «слова». Он рассчитывал, что
избавление от верховного мага на руку тому же Зеону, который явно плел
свои интриги против Авелура. Но, поскольку «пришелец» из зиндана
продемонстрировал, насколько может быть опасен, теперь никакому магу не
улыбалось иметь под боком такого соперника. Если Ян сейчас уйдет из
волшера и покажет тем самым, что не собирается ни с кем биться за
влияние, то все еще может обойтись. Тогда он сможет стать странствующим
магом.

Почти на всех стоянках он разминался с оружием в руках и без него,
вовлекая в эти занятия Саш. Алекс, впрочем, немного фехтовал, и поэтому
легкий меч ему тоже был не чужд, а Сашенька, просто не хотела отставать
и казаться слабенькой дамочкой, хотя научить ее Ян смог только самым
простым и необходимым приемам обороны. Уходя из Изанры, он
предусмотрительно вооружился и прихватил немного денег из академии.
Также пришлось стащить скрипку для Алекса, и свернутые холсты, краски и
кисти для Сашеньки. Ребята были удивлены и обрадованы таким подаркам.
Хотя их удручало, что вещи были приобретены нечестным путем, как
впрочем, и все остальное, начиная с упряжки лошадей. Но что было
вздыхать о воровстве, когда на душе висело убийство верховного мага?

Ян, вооружившись мечом и кинжалом, осторожно шел по своим следам, чтобы
проверить, нет ли за ними погони. Пройдя с полкилометра, стараясь
держаться тени и постоянно прислушиваясь, он вдруг услышал ржание коня.
Беглец отошел за ствол толстого дерева и стал ждать. Вскоре на дорожке
показался маленький, но хорошо вооруженный отряд. Впереди верхом ехал
смутно знакомый человек. Он выглядел очень настороженным и как будто
прислушивался к чему-то. Когда его конь проходил мимо, всадник шепнул
какое-то слово и спустя мгновение, весь побледнев, обернулся, будто шаря
вокруг глазами. Затем крикнул следующим за ним войнам:

- Он где-то здесь! Будьте внимательны!

Ян понял, что медлить нельзя. Это, наверняка, поисковый маг, владеющий,
по крайней мере, несколькими «словами», и если не остановить его сейчас,
он легко справиться с беглецом. Всадника сдерживало от нападения только
то, что он не видел соперника среди густых зарослей. Ян негромко, но,
вкладывая достаточно силы, чтобы обездвижить человека, сказал:
«си-на-сэйс». Всадник так и остался неподвижно сидеть на идущей по
инерции лошади, а для беглеца мгновения растянулись в один тягучий
поток. Сейчас от быстроты и ловкости зависела не только его судьба, но и
жизнь ребят, оставшихся в лагере.

Он кинул в сторону какую-то подвернувшуюся палку, имитируя движение в
кустах, а сам отступил в другом направлении. Ян не боялся сразиться с
конными вонами, но лукам или арбалетам, если таковые окажутся у
противника, ничего не мог противопоставить на открытом пространстве.
Поэтому, единственной его возможностью было заставить преследователей
спешиться в чаще и не давать им прицелиться. Беглец понял, что, скорее
всего, остальные воины были из «рожденных» крестьянских детей и на них
его чары не подействуют, а опосредованных способов сражаться, таких как
вызывание огня или воды с ветром, он не знал. Так что приходилось
рассчитывать только на свои физические возможности.

Как и предполагалось, ближайший всадник подогнал коня к чаще и спешился,
чтобы не ломать ноги животному. Ян бросил камень еще дальше от себя,
очень удачно сымитировав шум убегающего человека. Еще два война сошли с
коней и проследовали за первым в кустарник. Беглец благодарил судьбу,
что встреча с отрядом случилось на краю чащобы. Последний конный,
подъехав, остался в седле и стал осматриваться с взведенным арбалетом в
руках.

Ян не знал, что делать. Напасть он не успевал, а преследовать, ушедших
на его поиски в лес, боялся, так как легко мог получить арбалетный болт
в спину. Однако фортуна опять была благосклонна. Всадник, услышав
удаляющиеся шаги приятелей, посчитал, что противник дает деру, и,
опустив оружие, повернулся к одеревеневшему магу, чтобы хоть как-то
помочь тому. Этого Яну было достаточно, чтобы подскочить к лошади и
резануть мечом по сбруе, удерживающей седло и стремена. Расчет оказался
верным, и всадник кулем повалился на землю, издав громкий охающий звук.
По завершении его падения, беглец уже стоял над ним, уперев клинок ему в
грудь. Воин, видя свою беспомощность, отбросил арбалет в сторону. Ян,
довольно ухмыльнувшись, ударил лежащего по сонной артерии, убедился, что
тот обездвижен, подхватил арбалет и скользнул в чащу.

Беглец старался двигаться, пусть и медленно, но бесшумно. Громкий «ох»
приятеля, скорее всего, насторожил тех, кто был в лесу и те могли
вернуться обратно. Вскоре Ян услышал треск веток, и смог неожиданно
напасть на ломящегося сквозь кусты первого солдата, выключив того одним
ударом. Ян только удивлялся, откуда у него сохранились навыки странной
борьбы, которые в экстремальной обстановке сами воспроизводились его
телом.

Оставалось еще два бойца. И здесь удача начала ему изменять. Оказалось,
что один из них сумел подойти довольно близко, пока беглец разбирался с
первым. Ян старался понапрасну не убивать людей, но не мог адекватно
контролировать «эффективность» своих ударов. Поэтому приходилось
проверять, шевелится ли поверженный человек после удара или нет. В тот
момент, как он склонился над солдатом, Ян боковым зрением заметил
надвигающегося на него человека с поднятым для удара мечом в руках.

Пока голова удивлялась, тело стало действовать само по себе, мгновенно
уходя с линии поражения. Но совсем удара избежать не удалось: меч задел
кончиком его бедро, оставив довольно длинный порез. Ян на ходу вытащил
клинок и, перегруппировавшись, встретил противника лицом к лицу, когда
тот развернулся для повторного удара. Воин был явно удивлен тем, что его
очевидная жертва вдруг оказалась в полном вооружении у него за спиной,
но бой принял сходу. Беглецу же было не до размахивания мечом, так как
он знал, что где-то сзади еще один соперник, а силы уже стали убывать от
сильной кровопотери. Поэтому Ян, не мудрствуя лукаво, просто выбил меч
из рук война своим фирменным приемом и шибанул того в лоб гардой.

Рассматривать, убил ли он своего соперника или просто оглушил, не
пришлось, так как левое плечо обожгло сильным ударом, повалившим его на
землю. К счастью, он упал рядом с заряженным арбалетом, так что когда
услышал шум ломящегося через кусты человека, успел повернуться и
выпустить стрелу в упор. В результате, на него повалился еще кричащий и
совсем свеженький труп. Яну еще повезло, что, валясь по инерции, солдат
не продырявил его мечом, который держал в руках.

Солдаты были обездвижены, но Яна мучила мысль, что он слишком мягко
остановил волшебника, и скоро тот сможет опять двигаться. Беглец
попытался встать, но его пронзила боль в плече – арбалетный болт прошил
мышцу насквозь, и левая рука висела, как плеть. Через несколько
мгновений колокольного звона в голове, Ян все же обнаружил себя стоящим
и опирающимся на ствол дерева. Он начал свой долгий, пятнадцатиметровый
путь на опушку леса. Беглец шел, придерживаясь правой рукой за деревья,
подволакивая ногу и оберегая левое плечо от ударов веток. Зелень листвы
все больше сливалась в глазах в один мутный, покачивающийся поток.
Наконец он увидел свет впереди. Это был край дороги, с которого он
только что, но будто вечность назад, зашел в лес.

И вот они встретились – два мага недоучки, владеющие какими-то
«словами»-подачками и оба еле передвигающиеся. Но, если Ян стремительно
терял силы, то его противник наоборот, столь же стремительно возвращал
их себе. Судьба одновременно дала им шанс, и они оба использовали его,
произнеся каждый свое «слово» и вложив в него все силы, какие имелись на
этот момент.

Результат оказался ужасным для обоих. Если Ян, понимая, что это его
последняя возможность обезвредить врага, остановил тому сердце, то у его
противника нашлось лишь «слово», лишающее зрения. В этом
профессиональном «слове» был свой смысл. Оно было почти безопасно для
знающего нужное «противоядие» мага, который мог легко восстановить свое
зрение. Зато не знающий заклинания терял почти все свои магические
способности, так как действие произносимых заклятий зависело от
визуальной концентрации на предметах, на которые они направлялись.

Плывущая, нечетко воспринимаемая реальность в одно мгновение сменилась
полнейшей темнотой в глазах Яна, когда он из последних сил шептал свое
останавливающее слово в сторону замеченного им мага. Он так ничего и не
понял. У истощенного последним усилием сознания не осталось никаких
ощущений, кроме боли, и оно провалилось в спасительное забытье…

***

…Шорох какого-то зверька… где-то шелестит ветер… вот скрипнула половица…
Ян открыл глаза. Ничего не изменилось. «Как странно» - никогда еще он не
открывал после сна глаза и не мог при этом ничего рассмотреть. Неужели
такая темная ночь? Он попытался привстать и в глазах вспыхнули
зелено-желтые сполохи боли, пронзившей плечо. Сознание опять погрузилось
во тьму неясного бреда...

Неизвестно, в который раз Ян выплыл из пучины беспамятства. Он не мог
отделить темноты реальности от ярких картин галлюцинаций, назойливо
кружащихся в голове. Но на этот раз он четко понял, что лежит, а
полнейшая тьма не рассеивается, когда он открыл глаза. Первой же мыслью
было: «Что с Сашами?». Ведь он их бросил в лесу, и неизвестно, сколько
еще преследователей могло продолжить погоню. Второй мыслью было желание
понять, где он находится: в плену или нет, и есть ли вокруг люди. Он
позвал, стараясь произнести фразу: «Есть кто-нибудь?», но из горла
раздался какой-то невнятный сип. Тут же послышались легкие шаги, и его
лба осторожно коснулась ласковая, чем-то знакомая рука.

- Лежи миленький, только не двигайся, а то опять сознание потеряешь, –
он узнал Сашенькин голос. – На, попей воды, а то у тебя горло пересохло.

Его рта коснулось что-то, напоминающее край кружки, а голову бережно
приподняла заботливая рука. Ян почувствовал живительную влагу, льющуюся
ему в рот и мимо – по щеке и шее. Наконец он понял, что напился, и
блаженно откинулся на подушку.

- Что с нами случилось? – смог Ян выговорить довольно внятно. – Мы в
плену?

- Нет! С нами все в порядке, – Сашенькин голосок, радостно журчал,
успокаивая начавшие в панике метаться мысли. – Главное, что ты все-таки
выкарабкался. У тебя была такая горячка! Хорошо, местная знахарка знала,
какие травы прикладывать, да какими сборами тебя поить – иначе и в
сознание не пришел бы.

- Спасибо, что не бросили меня там, – признательно произнес Ян.

- Так ты не видишь ничего? – вдруг озабоченно спросила Саша.

- А сейчас не ночь случайно? – в ответ переспросил больной и по
молчаливому всхлипу Саши понял, что вокруг день. – Ну что ж поделаешь.
Значит, мы с тем магом обменялись «подарочками». Расскажи лучше, что там
произошло, когда я отключился?

- Вот и Алекс идет, сейчас он лучше расскажет. Я-то туда попала, когда
уже все закончилось.

- Привет! – раздался радостный возглас из темноты. – Теперь будешь жить.
А о чем я должен рассказать?

- Что там произошло? – коротко спросил Ян, чувствуя, что его силы опять
начинают истощаться.

- Не знаю сам, чего это я решил пройти за тобой, но мне повезло услышать
пару вскриков в той стороне, откуда мы приехали. Когда я подошел, то
нашел настоящее побоище. Три лежащих человека на опушке и еще три в
кустах неподалеку. Причем одним из них был ты. Я первым делом бросился к
тебе и, увидев раны, решил сделать хоть какую-то перевязку. Ногу я еще
более-менее толково обмотал, а вот с плечом пришлось повозиться.
Арбалетная стрела была сделана из крепкого дерева. Хорошо, у одного из
тех вояк был очень острый кинжал – в конце концов, я перерубил древко.
Потом осталось только выдернуть стрелу и плотно перемотать рану.

- Спасибо! Судя по всему, ты все правильно сделал, - поблагодарил парня
Ян.

- А вот потом начал шевелиться один из вояк. Тут только до меня дошло,
что ты не убивал их, а старался оглушить. Я успел срезать вожжи с одного
коня и перевязать ему руки, пока он совсем не пришел в себя. Затем я
пошел проверять остальных. Один, на опушке, напрочь окаменел, а из троих
в лесу – один мертв, простреленный стрелой арбалета, а два других –
живы, но без сознания. Я связал и их, собрал все оружие и коней, и тут
подоспела Саша.

- Я тоже забеспокоилась, куда все запропастились, и пошла в том же
направлении, что и Алекс. А там такой кошмар…

В результате Ян узнал, что его перевезли на конфискованных лошадях в
ближайшую деревню, а обезоруженных военнопленных просто отпустили
обратно в волшер. Самое обидное во всем этом, что он, по запарке забыл,
что мог стать невидимым, и легко перебить всех соперников.

Они уже три дня находились в деревне у местной знахарки. Теперь у
беглецов имелся целый табун лошадей в шесть голов и арсенал
разнообразного оружия. Но ничто из этого не могло вернуть зрения,
отнятого магом.

Еще через пару дней Ян смог встать и пройтись по комнате. То ли знахарка
делала чудеса, то ли странный открывшийся канал энергии лечил его
изнутри, но раненый быстро шел на поправку. Еще не вставая с кровати, Ян
понял, что его жизнь изменилась полностью. Слух обострился в несколько
раз, и теперь он ориентировался в кромешной темноте по мельчайшим
звукам, запоминая их направление и свойства.

Скоро, не сходя с кровати, он знал, где находятся все двери, окна, печь,
стол, длину тамбура и так далее. Все это он определил по скрипам и
шорохам от проходящих и что-то делающих людей, и звукам с улицы. Ян даже
знал, что у хозяйки есть рядом скотный двор и недалеко проходит дорога.
Оказалось, что обостренный слух, может во многом заменить зрение, надо
только все время внимательно вслушиваться…

Был и другой процесс, спровоцированный еще во время стычки с верховным
магом: внутри него всплывал поток каких-то смутных воспоминаний, в
которые он вслушивался с не меньшей жадностью, чем в окружающие звуки.
Ян вспоминал жизнь в каком-то мире, совершенно непохожем на этот. Его
мучили видения поездов, машин, огромных городов, самолетов. Он иногда
даже вспоминал названия этих явлений и предметов. Но у него начисто
отсутствовала память о конкретных людях, именах или событиях. Сколько бы
он ни старался прояснить это, мысль все время куда-то ускользала, как
ящерица, оставляя в цепких объятиях сознания только хвост неясных
ощущений.

И еще одна потребность росла с каждым днем. Может быть, из-за потери
зрения, но Яну казалось, что тянущее его куда-то чувство многократно
усилилось, как будто цель сама постепенно приближается, и ему тоже надо
пытаться идти навстречу. Теперь, в полной темноте, не замутненный
другими ощущениями, этот зов был очень ясным. Хотя Ян никак не мог
определить, какой природы было это ощущение. Просто ему хотелось
двигаться в определенную сторону, как перелетной птице хочется лететь на
север или юг в определенное время.

Встав на ноги, Ян понял, что весь мир изменился для него так же, как
изменился он сам. Приходилось учиться ориентироваться в полной темноте,
используя палочку, и запоминать обстановку в доме и на дворе,
ориентируясь только на звуки. Это было ужасно. Он, наконец, осознал,
сколько потерял – фактически весь мир. Но и приобрел нечто другое: стал
слушать и слышать новый мир, говорящий с ним мельчайшими шорохами,
которые сознание раньше просто отбрасывало за ненадобностью.

Он поражался, сколько гармонии может быть в звучании природы, например,
на лугу, полном стрекота насекомых, пения птиц и шелеста ветерка. И
сколько ужасного шума производит человек, гремя наковальнями в кузнице,
точа лезвия или пиля дерево. Теперь мир в основном состоял для него из
звуков и сигналов трости, которая стала чем-то вроде чувствительного
продолжения руки. А люди превратились в голоса, вздохи и шорохи шагов,
по которым он стал не только безошибочно определять, кто к нему
подходил, но и чувствовать, в каком настроении человек.

Ребята днем помогали по хозяйству знахарке, и Ян придумал себе занятие,
которое показалось бы странным нормальному человеку, но давшее слепому
моральную отдушину. Как-то раз в доме оказалась пара ребятишек,
забежавших, то ли от соседки, то ли от родственницы. Они, видимо впервые
видели слепого человека, и стали приставать к Яну с детскими
расспросами. Как-то само собой получилось, что он решил рассказать им
какую-нибудь историю, памятуя свой удачный опыт сказителя страшилок.
Первая же незатейливая байка про принцессу, злого колдуна и прекрасного
принца, вызвала неописуемый восторг у детворы. Через пару дней у
знахарки на дому образовался целый клуб любителей сказок. Ян, по звукам,
даже заподозрил взрослых в подслушивании историй, но не стал их
разоблачать или смущать. Зато прибавил в рассказы ощущения реализма и
драматизма.

Было и еще одно, наиболее болезненное ощущение в его жизни. Он понимал,
какое глубокое сочувствие и признательность его окружали. Саши, мало
того, что провозились с ним все время, пока он был без сознания,
буквально выходили его до состояния, когда Ян уже мог самостоятельно
передвигаться. Да и сейчас, каждую свободную минутку они прибегали и
спрашивали, не надо ли ему чем помочь. А в нем росло раздражение на
судьбу и самого себя. Оказывается, он уже привык считать себя
самостоятельным суперменом, который умеет раздавать оплеухи и вовремя
смываться, а теперь все стало ровно наоборот: он стал почти беспомощен
и, если честно сказать, был Сашам только обузой. И чем ласковее они были
с ним, тем больше ему хотелось выть от собственного бессилия и
никчемности. А молодежь превосходно со всем управлялась. Ребята сумели
продать часть трофеев и одну лошадь, оставив за постой вторую знахарке.
Сами помогали по хозяйству хозяйке, понемногу втягиваясь в крестьянскую
жизнь.

Спустя неделю Ян с ребятами решили, что им нельзя оставаться в этой
деревне и надо для безопасности отойти на юг подальше от границ волшера.
Ян чувствовал, что уже сможет осилить дневной переход верхом. Из
магических умений у него осталось только «слово» невидимости – остальные
требовали зрения.

Они совершили два дневных перехода, пока не нашли большую деревню, в
которой пустовал сносный дом. Саши сноровисто в нем управлялись, закупив
за копейки все им нужное в селе и его окрестностях. Крестьяне оказались
очень приветливыми, хотя и недалекими людьми. Его спутники
представлялись молодой супружеской парой, и это всех устраивало.

Пока они продвигались от села к селу, Ян понял, что в его распоряжении
оказалось странное и доселе неведомое оружие – его слабость. Видя перед
собой слепого человека, селяне всегда старались выказать свое
сочувствие, то просто поглаживая по руке, то угощая чем-нибудь. Забавным
оказалось и то, что слава о слепом сказителе уже обогнала их, и Яна
почти в каждой деревушке просили рассказать что-нибудь.

***

Прожив еще неделю на новом месте, Ян утвердился в одном решении, и в
один прекрасный день, дождавшись, когда ребята разбегутся по делам,
приступил к выполнению своего плана. Нельзя было сказать, что это далось
ему легко. Было трудно, как решиться, так и осуществить задуманное.
Посидев и послушав, как Саши собираются по делам, он понял, что ребята
едут на сенокосы и у него есть, по крайней мере, полдня.

Слепой встал и по памяти подошел к печке, за которой молодежь прятала
деньги. На ощупь он разобрал поленницу, прикрывающую нехитрый тайник.
Скоро у него в руках, был кошелек. Он порылся внутри и нащупал, разные
по величине монеты, среди которых было даже несколько золотых. Он
отложил себе с десяток медяков и пару серебряных кружочков, которые
определил по размеру и весу, а остальное убрал на место.

«Ребята вполне обеспечены, могут, наверно, даже год прожить ничего не
делая» - удовлетворенно подумал Ян. Потом связал узелок, в который
положил краюху хлеба, кружку, ложку и кусок сыра, подвязал к поясу нож,
накинул дождевик и, взяв в руки свою палочку-выручалочку, вышел из дома.


Все прошло на удивление гладко. Слепой произнес «слово» невидимости, но
боялся, что кто-нибудь заметит в деревне плывущий по воздуху узелок,
палку или нож, поскольку не был уверен, какие из предметов остались
видимыми. Однако крестьяне были заняты своими делами, и даже везде
снующие мальчишки гуляли где-то на речке или помогали родителям. Он
неплохо научился ориентироваться, узнавая дорогу по прокатанным колеям.
Сейчас Ян повернул в ту сторону, куда должен был идти. Искать
направление не было нужды – что-то само постоянно звало в дорогу.

Он не спеша шел по колее, ощупывая палкой обочину. При звуках
приближающейся повозки или всадников Ян каждый раз становился невидимым
и пережидал в стороне. Он знал, что ребята расстроятся и начнут его
искать, но не мог с этим ничего поделать. Для себя он твердо поставил
две задачи: найти свою неизвестную цель и доказать себе, что он способен
выжить самостоятельно, а не висеть ярмом на шее у Саш. В последние дни
полная зависимость стала просто невыносима. Молодежь тоже чувствовала
это, но старалась обходить острые углы в разговорах. Ян понимал, что
если и дальше останется в деревне, то неминуемо превратиться в желчного
инвалида, брюзжащего по каждому поводу и досаждающего близким. Он не
хотел быть настолько обязанным ребятам. Вполне достаточно и того, что
они вытащили его из могилы.

Вообще-то Ян даже рассматривал вариант с самоубийством, но тут было две
больших проблемы. Он, скорее всего, очнется зрячим где-нибудь в новом
зиндане, но что при этом, будет помнить из прошлой жизни? Может – все, а
может – ничего. И еще эта цель – Ян чувствовал, как потихонечку
приближается к ней, а в новой жизни он может оказаться неизвестно где.
Ему почему-то казалось, что слепой он или зрячий – не имеет большого
значения. Главное – достигнуть причины этого зова, а там жизнь
приобретет новый, пока неведомый ему смысл.

В полдень он прошел невидимым небольшой хутор. К счастью, опять никто не
заметил странных самодвижущихся предметов на дороге. Беглец не хотел
оставлять Сашам никаких зацепок для поисков, поэтому решил два первых
дня продержаться, не показываясь на глаза крестьянам. Ему показалось,
что пара всадников, догнавших его сзади и проехавших мимо, были никто
другие, как его Саши. Его сердце так и рвалось крикнуть им что-нибудь
успокоительное, но он сдержался. Ян считал себя не вправе вовлекать
ребят в личные авантюры без того, чтобы обеспечить им хоть какую-то
безопасность, а этого как раз и не мог гарантировать.

К ночи слепой бродяга достиг большого села и остановился в лесу,
дожидаясь, когда все улягутся спать. Самое неприятное, чего он боялся –
были собаки. Но оказалось, что невидимость и здесь помогла, и хвостатые
пираты, то ли боялись, то ли не принимали медленно движущиеся по дороге
вещи за что-либо серьезное. Он миновал село ночью и ушел дальше по
дороге.

На второй день к нему пришло какое-то умиротворение. Ян больше не жалел
и не думал ни о чем, кроме неспешного шествия к далекой цели. Его ничто
не раздражало, он не суетился и пытался наслаждаться звуками природы,
окружавшими в пути. А, зайдя под вечер второго дня в деревню, он был
приятно обрадован. Мальчишки, завидев его, побежали по дворам, весело
крича:

- Слепой сказочник пришел! Ура! Идите все сказки слушать!

Оказалось, что он обеспечил себе звездную карьеру сельского сказителя и
ночлег на весь свой путь. Так и потянулись дни длинной цепочкой дорог,
рассказов и ночлегов у крестьян. Они все спрашивали: «Куда ты идешь?», а
он чистосердечно отвечал: «Не знаю, просто мне надо идти». Его всегда
упрашивали остаться и рассказать еще что-нибудь, и он рассказывал,
сколько мог, но никогда не оставался на следующий день. Самое
интересное, что ему не надо было выдумывать свои сказки, как первые дни.
Теперь он рассказывал о своих смутных и очень странных воспоминаниях
поднимающихся откуда-то изнутри. Он говорил об изумительных мирах,
которые должны были где-то существовать.

Больше всего детишкам нравился рассказ о мире детской Дайсоновской
сферы. Что означало это название, Ян не представлял, но вспоминал мир с
каждым рассказом все в больших деталях. Изумительное место, в котором
жили или гостили не только дети, но и взрослые представляло собой сферу,
в которой все жили на внутренней поверхности, а в центре ее мягко
светила огромная луна. Вся поверхность сферы представляла собой
сказочную страну, в которой дремучие леса с единорогами сменялись горами
с драконами, пустыни с джиннами – морями с добрыми и глуповатыми
пиратами, которые прятали свои несметные сокровища.

А между всем этим стояли парки аттракционов. Гостям выдавались по вкусу
средства передвижения – лошади, кареты, пони, и даже единороги и
драконы, но под расписку, что никто за это не несет ответственности. На
самом деле с детьми никогда не происходило ничего плохого, так как в
мире была заложена система безопасности. Ян откуда-то это знал, но не
рассказывал детишкам, чтобы не отнимать остроты ощущений. В этом мире
можно было сражаться с орками, дружить с эльфами и бродить до
бесконечности по гномьим пещерам.

Но самым верхом развлечений, которого могли достичь гости или жители –
было путешествие на местное светило, висевшее в центре сферы. Но для
этого надо было постараться. На поверхности сферы было небольшое
притяжение, и оно резко пропадало, с удалением от нее. Поэтому на
светило существовало три пути. Один: найти холм и просто разогнаться,
подпрыгнув на его вершине. Если прыжок был достаточно силен, то человек
отрывался от поверхности и начинал парить, постепенно приближаясь к
светилу.

Но редко у кого на это хватало силы, и тогда на выручку приходило
желание, чтобы путешествовать вторым способом: нужно было просто очень
сильно захотеть взлететь, и тогда хватало даже совсем небольшого прыжка,
чтобы начать свое путешествие вверх. Ну и третий путь: оседлать дракона.
Тут, правда, были свои сложности. Сначала надо было договориться с ним,
а это требовало умения рассказывать сказки. И все равно, дракон мог в
любой момент вздурить и съесть или сжечь незадачливого нанимателя.

Ну а уж когда кто-то попадал на светящийся шар в центре сферы, его ждала
воистину прекрасная участь. Яну не надо было закрывать глаза, чтобы
представить, как это было волшебно и изумительно оказаться в мире, где
все светилось изнутри. Он вспоминал непонятно чье ощущение восторга,
когда впервые оказался среди светящегося леса под ночным небом. Не
только сама земля немного светилась, но каждая травинка, ствол, и цветок
мерцали мягким светом неповторимой окраски. Все это создавало
неописуемую гармонию. Среди этих светящихся джунглей, парков и лугов,
летали столь же живописные флуорисцирующие бабочки и птахи, а самыми
впечатляющими среди них были пестрые райские и золотые жар-птицы.

Там же находились светящиеся дворцы и замки, в которых детвору угощали
всевозможными вкуснятинами и крутили им мультики. Но самых любопытных,
забиравшихся в дальние уголки дворца, иногда ждало разочарование: зайдя
в очередную дверь, на которой бала надпись «Не входить!», они вдруг
оказывались снова внизу на внутренней поверхности сферы. Вниз также
можно было попасть, спрыгнув с этого светила и пролетев обратно
захватывающий полет по воздуху, направляемый только силой мысли и
желания.

Было множество других миров, которые вспоминались Яну, и он рассказывал,
о приключениях в воздухе, на земле и воде, происходивших непонятно с
кем. Только одной темы он не касался – детям, никогда не видевшим звезд,
было трудно объяснить, что в других местах все небо может быть усеяно
светящими точками, которые вполне могут оказаться солнцами обитаемых
планет. Это вызывало трудности еще и потому, что Ян сам не мог вспомнить
всего, и в его голове перемешались воспоминания о разных местах без
какой-либо взаимосвязи между ними.

Так он и шел в полной темноте, через невидимый мир, смирившись с
несправедливостью судьбы и победив гордыню смирением, не думая о пище и
ночлеге. И мир платил ему признательностью детей и сочувствием взрослых.
Он понял, что в беззащитности есть огромная сила, которая делает людей
открытыми. Зная, что не нужно ждать беды, они прямо выражали все свое
сочувствие и доброту, если были способны на таковую. Ян уже сбился со
счета дням: может – прошел месяц, может – два, как он вышел в свой путь,
но слепой бродяга чувствовал, что его цель уже рядом. И еще Ян ощущал,
что эта цель, что-то невозможно родное и близкое, и, что когда он
достигнет ее, то все поймет, и тогда, наконец, закончатся его мучения
неизвестностью…

ГЛАВА 5. ПИРАТША

Пиратша сидела в портовом кабаке и потягивала пиво из большой кружки.
Дама была весьма неприглядна на вид, шириной мало уступая изрядной
высоте. Лицо, если его можно было так назвать, украшало несколько
здоровенных и разноцветных бородавок. Нос картошкой, с пористой
кожей-кожурой и чересчур густые черные брови не прибавляли красоты этой
образине. А пучок собранных на затылке, чуть ли не просмоленных волос,
говорил о том, что его хозяйка меньше всего думала о своем внешнем виде.
Однако, никто вокруг не осмеливался ей перечить или обсуждать внешность,
уважая неоспоримые физические качества и крутой характер.

Сейчас пиратша отдыхала и думала о своем, смешивая мысли с пенистым
напитком. Вдруг она почувствовала легкое касание в области… ну, скажем,
бедра. Ее рука мелькнула и, поймав то, что там было, шлепнула этим,
посмевшим шарить в области… подвешенного к поясу кошелька, прямо по
столу. Столь же мгновенно внушительных размеров тесак грохнул всего в
каком-то миллиметре от пальцев, которые занимались изысканиями ниже
пояса. Из-под ее подмышки раздался сдавленный всхлип ужаса, и пойманная
рука безвольно обвисла. Пиратша вздохнула, пробормотав что-то вроде:
«Лазают тут всякие сопляки!», затем обернулась и, ухватив «обидчика» за
шиворот, швырнула на пустой стул перед собой.

- Еще один засранец на мою душу, – утвердительно заключила она, глядя на
плюгавенького типчика, безвольно развалившегося на сиденье и потихоньку
приходящего в себя. – Ну что, допрыгался? - усмехнулась пиратша,
наблюдая за парнем, как сытый кот за мышью. – Да ты браток, наверно, не
из здешних?

Парень, наконец, собрался с духом и затравленно ответил:

- Я… я не знаю вас, миледи,

- Нашел миледи. Если хочешь, можешь обращаться ко мне «тетушка Моа». Так
меня называют здешние лоботрясы, хотя какая я им тетушка? Да что с ними
поделаешь, как твое-то имя будет?

- Жигляй я – щипач. Был, если ты, тетушка Моа мне пальцы поотрубаешь, -
безнадежно-упавшим голосом ответил хлипкий парень и грустно уставился на
свои руки, каким-то чудом оставшиеся целыми.

- Ты хоть знаешь, щипач, какую куру ощипывать полез? – усмехнулась
пиратша.

- Т-теперь знаю… - пряча глаза, сказал парнишка.

…Мало, кто не знал в округе, недавно здесь появившуюся, но быстро всем
показавшую, кто есть кто, тетушку Моа – пиратшу. Ее и прозвали так,
довольно уважительно (а не просто по имени, как обычных женщин) за то,
что, фактически, еще не нашлось ни одного мужчины, способного справиться
с ней ни голыми руками, ни саблей, ни мечом. А вот от нее схлопотать
оплеуху можно было очень даже запросто. Однако, в отличие от своих
коллег мужчин, Моа не грешила излишней жестокостью, стараясь всегда
рассудить споры по совести, и это только добавляло уважения в обращение
«тетушка».

Вор прервал своим появлением ее слегка пьяные воспоминания о появлении
здесь. Моа пришла в этот мир, судя по мнению окружающих, первый раз.
Найдя себя в яме и не помня ничего, кроме пары дурацких рифмованных
строк и своего, еще более дурацкого имени, она выбралась оттуда, как
только смогла двигаться. Когда отошла боль, она ощутила всю мощь и
ловкость своего большого тела и не растерялась, когда обнаружила себя
среди царства полной анархии.

Сначала она нашла приют в деревне, пойдя в батрачки к одной семье. И
хотя Моа стала завидной работницей, сбежала оттуда через неделю.
Окружающие резонно подумали, что ей надоела тупая работа, но, на самом
деле, была еще одна, внутренняя причина. Сразу, как она очнулась в
зиндане, у нее появилось чувство, что ей очень нужно двигаться в одну
сторону. Женщина не понимала, что это значило, но и не могла
сопротивляться зову. Так она и оказалась на берегу большого никем не
управляемого острова, выйдя из внутренних крестьянских земель.

Очутившись в маленьком портовом, полурыбацком, полупиратском городке,
она быстро сориентировалась и разыграла роль пиратши. Моа хорошо
запомнила свой первый «выход в свет». Морских разбойников женского рода
здесь видом не видывали, и ее претензии на громкое бандитское звание
вызвали бурю веселья в первом же кабаке, куда она пожаловала. Тогда,
нисколько не смутившись, новоявленная пиратша тут же вызвала на бой всех
насмешников.

Она спокойно стояла посреди кабака, одетая в непрезентабельную мужскую
крестьянскую одежду и абсолютно уверенная в своих силах. Ржание пьяных
мужиков не утихало. Они придумывали все новые шуточки, одна другой
солоней, и гоготали над ними, как гуси на случке. Моа все это, в конце
концов, надоело, и она пнула по ближнему от нее столу, за которым
мужичье особенно усердствовала в ее адрес. Стол от удара подпрыгнул на
полметра, и все содержимое кружек и тарелок оказалось на пиратах и их
прихлебателях.

- Да ты знаешь, стерва, на кого поперла? – взревел один, особо
габаритный флибустьер и сделал шаг навстречу, с явно неблагородными
намерениями. – Ну-ка курочка, повернись к лесу передом, ко мне задом!

- Сейчас посмотрим, что за хлюпик тут пищит, - спокойно ответила Моа и
резко ударила в солнечное сплетение расставившего свои лапищи верзилу.
Тот остановился, как вкопанный не в состоянии ни вздохнуть, ни
двинуться, и через несколько мгновений стал сгибаться как перочинный
нож. Обведя зрителей спокойным взглядом Моа спокойно спросила. – Кто
следующий?

Следующие не замедлили явиться и отомстить за товарища. Когда второй
нападающий приземлился на первого, в воздухе заблестела сталь ножей.

- Так, ребятки! За ножи отдельная плата - у каждого, кто полезет, буду
срезать кошелек. Ну что, все еще есть охотники? – предупредила
распалившихся мужиков пиратша.

Желающие опять нашлись. Гора поверженных пиратов только росла. Моа сама
себе удивлялась. Она, зная, что придется пробивать себе дорогу кулаками,
пробовала до этого различные упражнения и приемы, но отрабатывать их на
живых соперниках пришлось впервые. Чувствуя, что скоро весь кабак
захочет с ней потягаться и завидев клинки размером с небольшой меч, она
предупредила:

- Все, шутки кончились: теперь буду убивать! Кто хочет умереть первым? –
она, переведя дух, спокойно обвела взглядом притихших мужиков,
столпившихся вокруг на приличном расстоянии. Моа стояла спиной к стенке,
так что тылы у нее были прикрыты. По-прежнему в руках у нее ничего не
было. Столы и стулья, были давно скинуты в углы помещения, оставляя
приличное пространство для поединка. А у ног Моа валялось несколько
срезанных ею кошельков и отобранных ножей.

Напряженную тишину нарушил рев первого поверженного детины. Он уже давно
очнулся и горел желанием отомстить. Сейчас мужик выскочил из-за спин
других и, замахнувшись ножом, попытался ударить Моа прямо в сердце. Она,
подхватив его руку, ушла с направления удара влево, и подтолкнула его
вперед за его собственным ножом и одновременно подставила ногу. Пока
мужик подымался с колен и разворачивался, она подскочила к нему и серией
частых резких ударов в грудину остановила сердце. Громадный мужик
побледнел, замер и повалился на спину.

Моа, поставив ему ногу на грудь, обвела спокойным взглядом совсем
притихших мужиков и тихо сказала:

- Его сердце остановлено. Он мертв. Но у вас есть пять минут, чтобы
признать мое право на звание пирата и равной вам в правах. Тогда я
оживлю его. Время пошло…

Мужики разом зашушукались. Она спокойно наблюдала за ними, по-прежнему
держа ногу на груди мертвого обидчика. Наконец, один, уже битый пират,
видимо, какой-то заводила, вышел вперед и скромно замявшись, сказал:

- Ну, мы тут чего. Подумаешь, немного потешились. Но капитана Марлина
жалко: целая команда останется без присмотра. В общем, мы решили: быть
тебе пиратшей, но как тебя звать?

- Моа.

- Хорошо, тогда тетушкой Моа будем величать – больно знатно дерешься.
Здесь никто так не умеет. Может, научишь?

- Ладно, посмотрим… - неопределенно ответила Моа и добавила. – Отойдите
подальше, я его оживлять буду.

Пираты боязливо отодвинулись, видимо, предполагая, что без колдовства
здесь не обойдется. Но Моа это не требовалось. Она просто знала, что
делать, чтобы завести сердце, если, конечно оно не повреждено
безвозвратно. Знала так же, как и все приемы борьбы и многое другое,
совершенно не предполагая, откуда у нее все эти знания. Она разложила
пирата на полу, открыла ему вонючий рот, проверила, не запал ли язык и
брезгливо сморщившись, вдохнула в него весь запас своих могучих легких.
Затем четыре раза, резко наваливаясь, толкнула его в грудину, и опять
повторила вдох… После четырех таких упражнений, пират закашлялся и
хрипло задышал. Моа встала и коротко бросила через плечо:

- Можете забирать своего капитана.

Обрадованное мужичье схватило Марлина и поволокло за стол. В кабаке
быстро наводили порядок. Столы и стулья разошлись в новом порядке по
залу. Тетушке Моа предоставили центральное место. Она подобрала
срезанные кошельки и уселась за стол, крикнув, чтобы все слышали:

- Ну народ, подходи за своими деньгами. Я сегодня добрая.

Мужики, скромничая, как нашкодившие мальчишки, начали по одному
подходить к ее столу. Моа спросила у первого, самого смелого или самого
бедного:

- Какой твой?

Мужик ткнул грязным ногтем в самый тощий кошель. Моа вытряхнула его
негустое содержимое на стол. Сгребла половину денег обратно в кошелек и
отдала владельцу. Затем к ней потянулась очередь из других обделенных
владельцев кошельков. Вскоре на столе скопилась изрядная гора денег из
ополовиненных пиратских запасов и самый нарядный и большой кошель. Моа
помнила – это как раз того, оживленного капитана. Поэтому, хитро
посмотрев в сторону отпивавшегося пивом верзилы, крикнула:

- Уважаемый капитан Марлин, не обессудьте, но за оживление я беру с Вас
весь кошелек! – она усмехнулась и сгребла все деньги в бывший
капитанский, а теперь ее личный кошель, и крикнула слуге, кинув тому
серебряную планету. – Ей парень! От меня лично с уважением самому
смелому здесь мужчине, капитану Марлину кувшин лучшего вина, какое
найдется, и по кружке пива всем остальным!

Таким образом, набив морды половине пиратов, и чуть не умертвив одного
из них, она умудрилась не только стать единственной здесь женщиной
пиратшей, но и подружиться с большинством отпетых бандитов…

…Очнувшись от воспоминаний, Моа продолжила свой допрос.

- Что ж ты такой слюнтяй? – немного скривившись, спросила пиратша,
разглядывая карманника Жигляя. Парень совсем потерял чувство
достоинства. Видимо, слава о ней дошла и до его ушей. – Ну, раз уж
попался, повесели хоть – расскажи о себе немного. Ты хоть из «пришедших»
будешь?

- Да, а как же! Разве крестьяне до воровства додумаются?

- Да уж, они до такого опускаться не станут, - вспомнила свой опыт
общения с простоватыми, но в среднем добродушными селянами Моа. – Давай
дальше, а я думать буду, что с тобой делать.

Она, действительно, была в некотором замешательстве. Ну, не рубить же
этому парню пальцы, как сделал бы любой пират. Моа не была пиратом – она
была пиратшей, и это давало ей право на любой поступок, не согласующийся
с жестоким этикетом. Она могла отпустить вора на все четыре стороны и не
посмотрела бы на урон своей репутации, но ей почему-то стало жалко эту
никчемную душонку. Захотелось понять, что движет этим парнем, какие
мысли копошатся в его голове. А парень, как на допросе, выдавливал из
себя:

- Я давно из зиндана – несколько лет уж будет. Да только жизнь как-то не
сложилась. Сначала мечтал заняться живописью или литературой - у меня
память на что-то такое осталась, но кому здесь это нужно? Вот и мыкался,
без работы и без жилья. Ни силой, ни ростом не вышел, так и угодил к
ворам. Руки-то у меня чуткие да ловкие – как раз по карманам лазать.

- Ну, на счет ловкости ты хватил. Я-то тебя, как муху, поймала!

- Это я расслабился. Привык все у пьяных мужиков воровать, вот и
сработал неаккуратно, - признал профессиональную ошибку вор.

- Тут ты, пожалуй, прав будешь. Я хоть и навеселе, но стараюсь держать
ухо востро. Ладно, это понятно, но скажи, неужели тебе нравится такая
жизнь? – наконец Моа начала понимать, что она хочет услышать от парня.
Ее интересовало, может ли человек получать удовольствие от такого
жалкого существования? О чем он может мечтать? Ведь понятно, что даже
распоследний пират пьяница мечтал, хотя бы о вине, богатстве и бабах,
если у него ни на что другое не хватало ума, а что ждало вора
карманника?

- Что тут говорить – самому противно, - поник головой Жигляй. – Ведь
были мечты, а теперь только выживание, - и, перейдя на шепот, признался.
– Попробуй не принеси паханам долю… лучше и не думать, что будет.

- Так сделай от них ноги, и все дела, – усмехнулась пиратша.

- Лучше и не пробовать, а то эти самые ноги и повыдергивают, чтоб больше
не бегал. Как в западне: сначала, вроде как приютили, ремеслу научили, а
теперь до конца дней отрабатывать должен.

- Да, вляпался ты парень, - задумчиво проговорила Моа. – А скажи: смог
бы ты сделать какой-нибудь настоящий поступок, чтобы вырваться из этого
колеса судьбы?

- Я уже и так, и эдак прикидывал… - после тяжкого вздоха сказал парень.
– Нет мне выхода. Я даже подумывал руки на себя наложить – так хоть по
новой с зиндана все начать можно. Но ведь тогда я буду уже не я, и все
забуду.

- А хочешь, я тебе дам шанс человеком стать? – Моа вдруг ударила в
голову шальная мысль: почему бы не помочь парню обрести уверенность, и
посмотреть, что из этого получиться? Это было что-то вроде азартной игры
– поставить на него и посмотреть, как он выкарабкается или утонет в
своем слюнтяйстве. Чисто интуитивно она чувствовала, что в этом хлипком,
забитом судьбой человеке может найтись сила, способная изменить жизнь к
лучшему. И потом, неплохо было иметь хоть каких-то помощников для
осуществления своих планов, а пока она была одна как перст.

- И как же это? – недоверчиво спросил Жигляй.

- Ну, если я с твоими хозяевами договорюсь, может, что и выйдет, -
неопределенно сказала Моа и, подумав, спросила. – Отведешь меня к ним
сегодня вечером?

- А не боишься? – удивленно спросил парень. – Ведь нож в спину сунут, и
поминай, как звали.

- Могут и сунуть, конечно, - согласилась Моа. – Но чтобы совать, причина
нужна. И потом, что я тебе, курица, чтобы меня резать? Сама ведь могу и
ножом, и без ножа…

- Ну, это известно – тебя все пираты боятся! – согласился Жигляй.

- Вот, сам же говоришь. А надо, чтобы еще и воры с бандюганами боялись,
тогда можно будет отсюда и уходить куда-нибудь, а то совсем скучно
становиться… Ну все, хватит! Надоела мне твоя рожа. Чтобы в восемь
вечера ждал у входа – пойдем в гости.

Моа сама не очень понимала, зачем ей этот хлюпик. Ее интересовала только
одна вещь: как идти вслед за зовом, направляющим вперед и не дающим
сидеть на месте. Перед ней простиралось бескрайнее море. Пиратша
понимала, что не разбирается в местной географии и мореплавании, но ей
надо было пересечь это огромное водное пространство. Основной причиной,
почему она сунулась к пиратам, была именно эта потребность.

Только пираты ходили на своих более-менее хороших посудинах в самые
дальние походы, по слухам, делая набеги даже на волшеры противоположного
берега. Торговые суда были тихоходные и менее мореходные, чем у морских
разбойников. А рыбацкие лодчонки вообще в расчет брать не приходилось.
Вот и пришлось ей пробиваться в морские разбойники, не имея никакого
представления об этом промысле и еще меньше смысля в мореходстве.

Звание пиратши у нее уже есть, но этого явно маловато, чтобы попасть на
пиратский корабль, да еще и заставить его двигаться в нужном
направлении. И самая большая проблема – отсутствие людей, которым она
могла бы довериться. Ее угрожающая внешность и еще более угрожающие
способности, пока только всех отпугивали. А Жигляй вполне мог стать
сообщником, который помог бы на том же корабле.

Сегодня она, наконец, выпытала у одного пьяного флибустьера, что тот
самый капитан Марлин, которого она чуть не отправила в зиндан,
собирается вскоре выходить в поход к дальним берегам. Тетушка надеялась
уговорить взять ее на корабль, и было бы неплохо – с Жигляем, в качестве
адъютанта или оруженосца.

Вечером в сумерках щипач вел пиратшу по узким, мощеным булыжником
улочкам, петляющим меж лабиринтов заборов и стен. Каменные дома
постепенно сменились на деревянные лачуги.

- Что-то небогато живут твои боссы, – с сомнением спросила Моа своего
провожатого.

- Это только снаружи вид такой. Мало кто знает, что скрывается за
фасадом. – Жигляй прошел еще немного и сказал. – Пришли.

- Странно. Ничего особенного. Все те же лачуги, – оглянулась пиратша,
строя из себя простофилю. На самом деле она заметила легкое шевеление в
густой тени на противоположной стороне улицы и была готова к любой
развязке ситуации, держа Жигляя на линии поражения возможным
противником.

Ее новый напарник постучал хитрым выстуком в ворота и стал ждать. Спустя
некоторое время с той стороны спросили:

- Кого в такую рань несет?

- Да Жигляй я. По делу! – ответил парень, явно нервничая.

- Что, выручку принес? – донеслось одобрительно-узнавающее ворчание, и
дверь стала открываться.

За ней показалась примерно такая же хлипкая харя, как и у Жигляя, только
гораздо старее и хитрее. Увидев Моа, старикан страшно удивился, злобно
зыркнул на вора и попытался захлопнуть створку ворот обратно.

- Ай-ай-ай, нехорошо так дам встречать, - ласковым тоном промурлыкала
Моа, сунув ногу в открытую щель и не давая захлопнуть ворота. – Да,
скажи вашему стремному у забора, что если жить хочет, пусть сюда идет. И
вообще, я не убивать вас пришла, а поговорить о деле. Чего же так
пугаться?

- Кто ты такая, чтобы?.. – возмущенно взвизгнул дедок, тщетно пытаясь
захлопнуть дверь.

- Да ты не мельтеши, - потешалась пиратша. – Слыхал про тетушку Моа? –
и, заметив испуганный взгляд, продолжила. – Значит, слышал. Тогда и
болтать попусту не будем. Мне насчет Жигляя с вашим боссом поговорить
надо. Не думай, я со всем уважением. Надеюсь, и мне окажут хоть
какое-нибудь почтение?

- А чем докажешь, что ты Моа? – спросил старик, явно пересиливая желание
броситься наутек.

- Ну, если тебе слова Жигляя мало, то я, к примеру, могу за две секунды
прикончить и тебя, и того типа, что на стреме. Такое доказательство тебя
устроит? – спокойно позевывая, сказала Моа и, сделав небольшую паузу,
добавила. – Ну все, устала я ждать, начинаю доказательство!

Никто из присутствующих не заметил, как в сторону противоположного
забора полетел молниеносно кинутый нож. Раздался звук втыкаемой в дерево
стали и, последовавшая за этим, площадная ругань.

- Это я пожалела вашего сторожевого пса. Следующий нож будет в лоб, –
спокойно заметила Моа.

Больше «доказательств» не потребовалось. Ругающийся мужик с выдернутым
из забора ножом подошел к воротам и уважительно признал:

- Это она! Так нож всадить у самого виска в полной темноте, только она
сможет. Так что, Сыч, пропусти тетушку Моа. Ты, может, уже и старый, а
мне еще жить хочется.

Сыч без слов открыл ворота настежь и впустил незваных гостей. Моа только
бросила Жигляю через плечо:

- Останься здесь, я сама поговорю с кем надо, - и прошла за Сычом в
большой каменный дом, совсем не вязавшийся с захудало выглядящим
забором. В здании их встретил еще один тип, явно прикидывающийся
валяющим дурака бездельником. Однако нескольких слов Сыча ему было
достаточно, чтобы Моа проводили в большую, шикарно обставленную комнату.
Охранник попытался попросить пиратшу отдать ему оружие, но она
презрительно усмехнулась и сказала:

- Все равно, мальчик, всего оружия на мне не найдешь. А если я хотела бы
здесь кого-то убить, то поверь, сделала бы это давным-давно без всякого
оружия, и не спрашивая разрешения. Так что твоя жизнь и есть залог моего
доброго расположения, и надеюсь, на встречную доброжелательность.

«Все-таки здорово иметь репутацию беспощадной убийцы. Все самые
неприступные двери открываются, чуть ли не сами собой. Самое смешное,
что мне не пришлось еще никого убивать для этого, если не считать
капитана Марлина» - думала Моа, удобно и якобы расслабленно рассевшись в
огромном кресле, а на самом деле, чутко вслушиваясь в малейшие шорохи.
Ей все-таки удалось уловить легкий звук из-за портьеры и запеленговать,
по крайней мере, одного охранника.

Вошел тот же тип из коридора и предложил ей выпивки, а заодно подождать
босса, который обещал скоро появиться. Моа с благодарностью приняла
стакан с каким-то гремучим ромом и принялась ждать, надеясь, что в
алкоголь не было подмешано снотворное или яд. Но все обошлось – голова
оставалась ясной, а хозяин сего заведения появился, действительно, не
заставив даму долго скучать. Завидев в дверях напротив молодого лощеного
мужчину в шикарном халате, она поднялась и, улыбнувшись, первая начала
разговор:

- Приятно видеть столь интеллигентно выглядящего хозяина дома! Прошу,
только не целовать ручки гостье – больно уж они у меня не дамские, да и
звание пиратши обязывает, – она рассмеялась своим же словам и
представилась. – Тетушка Моа, собственной персоной, прошу простить за
бесцеремонное вторжение и нарушение Вашего покоя!

- Ну что Вы! Я, как узнал, какая у нас гостья, сразу поспешил,
засвидетельствовать свое почтение. Простите за мой непрезентабельный
наряд, но я не мог заставить Вас долго ждать, – собеседник проявил не
меньшее искусство в построении витиеватых фраз. – Итак, разрешите и мне
представиться – Исаак Фортье. Не знаю уж, по какому поводу в меня
втемяшилось это имечко, но что зиндан дал, с тем и живу!

- Очень даже приличное имя и вполне соответствует прекрасному внешнему
виду, – усмехнулась Моа и пожаловалась. – Вот мне, так даже фамилии не
досталось, а имя, как у бегемота, хотя, конечно, оно как раз
соответствует моей комплекции и физиономии, если ее можно еще так
назвать.

- Не отчаивайтесь! Зиндан Вас наградил столь потрясающими, я бы сказал,
даже убийственными талантами, что грех жаловаться!

Они весьма удачно чесали языки, так что любой салонный завсегдатай
только позавидовал бы, но у Моа были и другие цели, поэтому она быстро
повернула разговор в нужное ей русло:

- Я к Вам, милейший Исаак, вот по какому поводу. Встретился мне давеча
Ваш человечек – пытался у меня кошелек срезать, да не повезло парню,
пришлось побеседовать со мной.

- А, по-моему, очень даже повезло! Мне уже доложили, что у него все
пальцы на руках. Я, конечно, преклоняюсь перед вашим благородством, но в
данном случае не совсем, знаете ли, понимаю… - лощеный франт
выжидательно посмотрел на Моа.

- Да, Вы правы, ничто не ускользает от Вашей наблюдательности… - Моа
изобразила некоторое смущение, как бы показывая, что у нее свои дамские
интересы на этого парнишку, затем вздохнула и якобы призналась
заговорщицким тоном. – Что-то в нем такое есть. Сама не знаю. Ведь
совершенно никчемный типчик, даже воровать толком не научился… наверно,
Вам только в убыток.

- Ну, мы не разбрасываемся своими людьми… - осторожно выговорил Исаак,
догадываясь, к чему клонит Мо, и стараясь не продешевить. – И потом, он
слишком много о нас знает…

- Да ладно, что я Вам, налоговая инспекция? К тому же, я уже, наверно,
не меньше его о Вас знаю, – рассмеялась Моа. – И, кстати, очень даже
очарована Вашими манерами. Скажу прямо: денег у меня в данный момент на
выкуп нет, но кое о чем другом мы могли бы договориться…

В результате переговоров Моа выторговала у Исаака Жигляя всего за пару
золотых отступными, и то в рассрочку, пообещав заплатить, когда они
вернуться с пиратского набега. Хотя у нее и было сейчас в кошельке не
менее десятка таких монет, но она разумно полагала, что им найдется
лучшее применение. Тетушка еще весьма пространно пообещала Исааку,
дружбу и поддержку в возможных городских междоусобицах, и в результате
Жигляй стал чем-то вроде оруженосца при ней.

…Ближе к полночи Моа ввалилась в ставший уже почти родным кабак и прошла
прямо к столу, где сидел порядком подвыпивший капитан Марлин. При ее
приближении пара прихлебателей сноровисто освободила место уважаемой
посетительнице.

- Не позволите ли присесть за Ваш стол, капитан? – игриво поигрывая
бородавками, широко улыбнулась Моа и показала хищный оскал во всей
красе.

- Да, всегда мечтал с такой красоткой за одним столом посидеть, –
буркнул Марлин, чем вызвал гоготание приятелей, не удержавшихся от
смеха, несмотря на угрожающую близость пиратши.

- Ладно, успеешь еще с красотками посидеть, – ответила Моа и плюхнулась
за стол напротив капитана. – У меня серьезное дело к тебе, рыба ты моя,
судаковина!

- От судака до марлина, как от курицы до орла – так что, не по адресу, –
буркнул капитан, все еще недовольный своим поражением в бою с Моа.

- Да ладно тебе на несчастную, страшненькую девушку обижаться! –
хихикнула басом Моа и тихим заговорщицким голосом продолжила. – Я тебе
вот что скажу. До меня дошли слухи, что ты на днях в рейд идешь.

- Кто тебе сказал? – заинтересованно возмутился капитан.

- Да ладно – кто сказал. Кто же такой даме не уступит, если я очень
сильно попрошу? Не в этом дело, - довольно усмехнулась Моа. – А в том,
что я хочу тебя поздравить с моим зачислением в команду!

- Как это… - сначала опешил Марлин, но потом сообразил, какое хамство
только что услышал. – Ах ты, чертовка! Такого нахальства я еще не
встречал!

- Ну, извини. Нельзя уже девушке и пошутить, – Моа деланно потупила свои
маленькие глазки.

- Какая девушка такие и шутки: медвежьи!

- Вот и я о том – чем тебе не мила такая медведица? Я же одна пол твоей
команды в бою стоить буду.

- Но у меня команда уже набрана, да и баба на корабле… - неуверенно стал
соображать капитан.

- А что? Я могу команду и проредить – как морковку на грядке! Знаешь,
так: берешь за загривок и дерг! Маковка и оторвана – очень легко
получается! – насколько только могла ласково выговаривала Моа, выглядя,
как объевшаяся медом медведица. – И потом, что за проблема – баба на
корабле. Будто вы не берете на камбуз баб, да и для другой службы, по
прямому предназначению, так сказать…

- Да уж! – только хмыкнул, чуть не поперхнувшись Марлин, видимо
представив Моа, исполняющую это самое, прямое женское предназначение.

- Да ладно, не нужны мне твои мужики. Я тебе лучше в бою отслужу. А пока
плаваем, я кашеварить могу!

- Нет, будешь меня и команду своим рукопашным приемчикам учить.

Почувствовав, что этой фразой капитан сказал «да», она начала торг. В
результате Моа пообещала половину своей доли, но не согласилась
показывать слишком много приемов, сославшись на то, что станет
беззащитной перед мужиками. И еще она выторговала место Жигляю. Корабль
отправлялся через день, что как нельзя лучше устраивало пиратшу. Она
вообще могла отправиться в любую минуту – ее здесь ничто не держало.

***

Самым смешным оказалось то, что наибольшей проблемой бравой пиратши на
корабле стала морская болезнь. Не то чтобы она сильно страдала, но
первых три дня пришлось, изображать непросыхающую пьяницу. Жигляй же
стал оправдывать ее надежды с первого дня, умело прикрывая недуг
патронши рассказами о ее запойности. Только на четвертый день она совсем
справилась с этим недугом и смогла приступить к тренировкам команды. К
ее счастью, мужички в основном подобрались ленивые, негибкие и
старавшиеся увильнуть от занятий, несмотря ни на какие увещевания
капитана. Поэтому дальше пары-тройки простецких ударов и захватов дело
не пошло. А вот Жигляй, несмотря на свою хлипкость, оказался хорошим
учеником, компенсируя, малый вес и силу, быстротой и ловкостью, и,
спустя неделю, уже мог на равных драться с тяжеловесными пиратами.

Они шли не совсем в ту сторону, куда звал Моа ее внутренний компас, но
отклонение было небольшим и сетовать на судьбу не приходилось. Ветер всю
дорогу был умеренный, и близкий к попутному, так что они продвигались с
максимально возможной скоростью. Плавание проходило довольно скучно,
хотя, по словам капитана, так и должно быть, пока они не достигнут
группы островов, мимо которых проходил торговый путь. Судно было не
маленьким и команда довольно большой – в тридцать человек. Капитан
расщедрился (или испугался) и выделил Моа отдельный закуток, который
нельзя было назвать в прямом смысле каютой, однако койка там помещалась,
а большего пиратше и не было нужно. А благодаря Жигляю, ютившемуся в
общем кубрике, она знала настроения и сплетни, царившие в команде.

Наконец, под вечер двенадцатого дня впередсмотрящий заорал с мачты
традиционную, почти магическую фразу: «Земля, справа по борту!». Этот
сигнал, как по волшебству, привел весь корабль в состояние кипучей
суеты. Моа уже знала, что приближение к островам означало конец их
спокойной жизни. Они оказались у густонаселенных берегов, где
курсировало немало потенциальной добычи. Новоявленная пиратша мрачно
заметила, что ей почему-то совсем не хочется участвовать ни в каких
грабежах или разбоях. Она с ужасом думала, что, пытаясь достичь любыми
средствами своей цели, угодила в западню, в которой придется исполнять
роль изувера и убийцы, или отказаться от своих планов и пойти против
всей команды, глупо погибнув в неравном поединке. Ни то, ни другое ее не
устраивало, но и найти выход из этой западни не могла. Кем же она была
раньше, что, обладая такой сокрушительной техникой убийства, не способна
на истязание людей? В этом крылся какой-то необъяснимый парадокс.

Однако судьба распорядилась так, что сначала пиратам пришлось стать не
нападающими, а убегающими, и здесь, Моа показала во всей красе свои
боевые качества. Спустя какой-то час после обнаружения островов,
впередсмотрящий снова подал зычный голос, известив о появлении корабля
на горизонте. Сначала обрадованный капитан приказал идти на всех парусах
наперерез кораблю и подготовить абордажную команду. Однако вскоре
выяснилось, что атакуемый корабль совсем не собирался убегать, и даже
наоборот повернул в их сторону. Когда его стало возможно рассмотреть,
капитан скомандовал:

- Поворот оверштаг!

Учитывая довольно сильный ветер, это был опасный трюк с крутым
разворотом корабля против ветра, что говорило о серьезности их проблем.
Боцман, чуть не истерически выкрикивая команды начал гонять матросов по
мачтам. Моа старалась никому не мешать. Понять что-либо в этой суете
было выше ее сил. Как ни был искусно и быстро совершен разворот, корабль
потерял ход. До Моа дошло, что приближающийся фрегат вовсе не торговое,
а какое-то военное или пиратское судно, что, в общем-то, не имело
большой разницы, по крайней мере, для них. Как ни пытались они набрать
скорость, больший по парусности корабль быстро нагонял их посудину.

Наконец, стало ясно, что стычки не избежать, и капитан скомандовал:

- Всем, кто может держать оружие, приготовиться к бою! Паруса долой!

Моа, поняв, что ее место впереди, вышла к борту, откуда намечалось
столкновение судов. Это оказалось патрульное судно. Преследователи
допустили ошибку, начав выяснять, кого нагнали и, пустив вперед малую
абордажную команду. Моа, увидев впереди себя Марлина, отодвинула его
плечом и сказала:

- Погоди. Пока, держите их на прицеле арбалетов, не стреляя. Я покажу
вам танец с саблями! Лучше бы конечно с мечами, да они слишком тяжелые.

Она еще на берегу, подобрала себе в оружейных лавках две тяжелых,
длинных, почти прямых сабли, которые без малого тянули на легкие мечи. У
Моа были четкие представления, как сражаться двумя клинками, и она
знала, что нет более эффективного оружия, чем это, тем более, в ее
руках. Она только попросила в кузнице добавить к ним особые гарды, легко
выворачивающие мечи противника особым приемом.

Сейчас пиратша стала прямо перед упавшим на их фальшборт абордажным
трапом и, увидев устремившихся к ней вооруженных мужиков, выхватила
из-за спины сабли. Они развернулись в руках двумя туманными веерами.
Передние нападающие замедлили ход, явно не понимая, что это за чудо. Моа
же легкой танцующей походкой вспрыгнула на трап и пошла в атаку. Первые
нападающие были вынуждены вступить в бой, но тут же, потеряв клинки,
были выкинуты пинками с мостков. Пиратша шла вперед, почти не
останавливаясь, только сменив эффектную, но не очень эффективную
сабельную «бабочку», на прицельные удары и движения.

Вдруг она заметила, что храбрые войны, начинают разбегаться, смотря
через ее плечо. Она на мгновение оглянулась и поняла, в чем дело. За ней
следовал Жигляй, крутя почти точно такую же «бабочку», как и Моа. Откуда
нападавшим было знать, что кроме этого, хилый Жигляй мало, что мог
противопоставить нападавшим. Так или иначе, но психологическая атака
удалась, и вскоре Моа осталась на сходнях одна с Жигляем за спиной.
Тогда она громко и весело крикнула:

- Уважаемые воины, кто бы вы ни были. Предлагаю, для сохранения вашей
команды в целости и сохранности, выйти сюда вашему капитану и
переговорить с нашим достойнейшим командиром Марлином!

Она стояла между двух линий нацеленных друг на друга арбалетов, но
стороны не спешили приводить их в действие, понимая, какой жестокий урон
это может принести обоим командам. Нападавшие осознали, что неприятель
почти равен по количеству арбалетов, и, скорее всего, превосходит их
наголову в искусстве боя – ведь они не знали, сколько таких
сокрушительных бойцов в команде, как эта жуткая тетка.

Спустя некоторое время к трапу вышел капитан догнавшего их парусника.
Это безошибочно определялось по горделивой осанке и нарядной форме,
увешанной позолоченными финтифлюшками. Моа чуть отступила и, увидев, что
Марлин тоже подошел к мосткам, уступила дорогу. Два капитана, картинно
вышагивая, сошлись на узком помосте, будто не замечая неустойчивости и
покачивании настила.

Моа не вслушивалась в горделивые речи двух задиристых морских петухов.
Она только надеялась на их благоразумие и то, что конфликт будет улажен
мирно. До нее доносились отдельные вопли, типа «Я, данной мне
властью!..» или «На дне морском я всех вас видел!..» Наконец, капитаны
разошлись и абордажный трап убрали. Марлин, проходя мимо Моа, тихонько
буркнул:

- Я твой должник. Хорошо, что у них на корабле мага не было…

Корабль пиратов сменил направление движения на совершенно другое. Позже
Моа выяснила у капитана, что напавшее на них судно было полувоенным
парусником, патрулирующим границы объединенного островного волшера.
Благодаря выступлению Моа, пиратов весьма вежливо попросили покинуть
воды волшера и не появляться в них впредь. Это решение устраивало обе
стороны, так как и без островного мини-государства, пиратам было, где
развернуться. Моа же это еще больше играло на руку, так как корабль стал
точно на тот румб, куда указывал внутренний компас пиратши.

***

На следующее утро они опять встретили большое, хорошо вооруженное судно
и прошли мимо, оставив его на грани видимости. Однако еще через день
пиратам, наконец, повезло. Они встретили несколько меньший, чем их
парусник, тихоходный торговый корабль – самая желанная добыча пиратов.
Где-то после полудня впередсмотрящий радостно заорал:

- Прямо по курсу двухмачтовая шхуна! Торговец!

С палубы ему хором ответило дружное «Ура!». Корабль, не меняя
направления, прибавил ходу и стал легко нагонять неповоротливое судно.
Моа, почувствовав, что не сможет остаться в стороне от готового
свершиться насилия, вышла в полном вооружении вперед и наблюдала за
быстро приближающимся бортом паникующей жертвы. Ее сердце разрывалось от
жалости к ни в чем неповинным людям, но она никак не могла найти такой
выход из положения, чтобы сохранить жертвы в целости. На шхуне плечом к
плечу стояли пять мужчин, обреченно готовясь к последнему бою. Но самое
ужасное – она заметила двух женщин, спрятавшихся в трюм перед самой
атакой. Не хотелось даже думать, что сделают с ними пираты.

Вот уже полетели абордажные кошки, и два корабля намертво сцепились
бортами. На более низкую палубу торговой шхуны плюхнулся трап, и тут Моа
осенило. Она первая вскочила на настил и закрутила саблями свою
фирменную бабочку, развернувшись лицом к пиратам. Рванувшая было следом
озверелая, вооруженная, кто чем, толпа остановилась перед ней. Желающих
напороться на мечи не было, да и нападать на своего боевого инструктора,
было как-то странно. В общем, сцена со стороны наверно и выглядела бы
забавной, если бы на кону сейчас не стояло, по крайней мере, несколько
жизней.

Крутя саблями, Моа с облегчением заметила вышедшего вперед Марлина.

- Ты чего это, тетушка – сбрендила? – удивленно спросил капитан.

- Нет, не сбрендила. Вы что хотите с этим кораблем сделать? – спросила в
ответ Моа, перестав крутить сабли.

- Ну, как обычно: товар и деньги – поделим, мужиков – в расход, баб – в
приход, корабль – спалим, поскольку беспутный.

- Хорошо, тогда слушай мое предложение! Мне нужен корабль (все равно
какой – этот вполне сгодится) и команда для его управления. Помнишь: ты
сказал, что за тобой должок? Я предлагаю: тебе забрать все товары,
деньги и ценности со шхуны, но оставить мне то, что не очень нужно – сам
корабль и его команду.

Капитан стоял и молчал, видимо продумывая, варианты.

- Хорошо, только бабы команде.

- Нет! – против воли вырвался вопль из глотки Моа. Немного подумав, она
подумала, и добавила:

- Без баб команда работать не будет. Два золотых за них тебе лично.

- Четыре!

- Три!

- Согласен, – капитан обернулся назад и прокричал. – Отбой! Добровольная
сдача! Шхуна в распоряжении Моа. Кто не согласен, может у нее спросить.

Как ни хотелось пиратам поразвлечься на корабле, желающих выяснять
отношения с Моа не нашлось. Несколько остывшие мужики, ворча, нехотя
разошлись по палубе. Пиратша обернулась к защитникам шхуны:

- Ребята, надеюсь, вы понимаете, что расстаться с товаром легче, чем с
жизнью?

Плохо вооруженные мужчины уставились в пол, и Моа поняла, что, может
быть, расстаться с товаром, для них было равносильно самоубийству.

- Подумайте о женщинах, если своя жизнь не дорога! – это увещевание,
кажется, подействовало. А может они просто поняли, что сопротивление
бесполезно, и лучше согласиться на мирную сдачу шхуны.

Через час все ценное было вынесено с корабля, три золотых перекочевало в
кошелек капитана и суда разошлись. На палубе шхуны остались Моа с
Жигляем, который не бросил свою патроншу. Когда пиратский корабль поднял
паруса, Моа обернулась к членам своей новой команды и спросила:

- Надеюсь, у вас хватит совести быть благодарными за то, что я
остановила эту ораву?

Прятавшиеся до этого за спинами две женщины, чуть не с тумаками насели
на своих «защитников» и высказали за них свое мнение:

- Конечно, благодарны, матушка! Не знаем как тебя и звать-то. Эти дурни
сами не понимают, чего избежали!

- Я не матушка, а тетушка Моа. А что с вами случилось бы, говорите? С
мужиками уже ничего – в зиндане, может быть, начинали, если из
«пришедших». Шхуну сожгли бы, ну а вам, милые барышни я, да и никто
другой, не позавидовал бы. Вряд ли вы после столь интенсивного
использования живыми до берега добрались… - и, видя, что ситуация вполне
стала доходить до мужчин, перешла к делу. – Вы мне должны одну услугу:
пройдете со мной по этому курсу до самого материка, - Моа не сомневаясь,
указала нужное ей направление. – Затем я сойду на берег и заплачу вам
семь золотых. Было бы десять, да три пришлось уплатить за ваших
барышень. Это, конечно, не компенсирует всех ваших расходов, но даст
выкрутиться из ситуации.

- Но это же семь дней пути, – попытался возразить один из мужичков, но
другой тут же возразил. – Ничего, нормальная плата, и воды там
спокойнее, чем здешние.

- Теперь у вас на корабле два неплохих бойца! – поддержала его бывшая
пиратша. Возражений на убедительные просьбы не последовало – да и кто бы
мог устоять перед несокрушимыми доводами тетушки Моа? Так что шхуна,
неспешно переваливаясь на волнах, гонимых почти попутным ветром,
неумолимо приближала ее к неизвестной цели.

Спустя несколько дней, справа показалась далекая кромка берега. Капитан
шхуны, приземистый мужичок, обросший лопатообразной бородой, видимо,
призванной подчеркивать его немалый возраст и придавать солидность,
объяснил Моа, что начинается береговая линия, и если она желает, то
может сойти сейчас и продолжить путешествие верхом. Хоть бывшая пиратша
и не была искушена в мореплавании, но могла оценить тот факт, что
скорость корабля, постоянно идущего почти по прямой при хорошем ветре,
гораздо выше, чем темп продвижения на лошади по петляющим дорогам. Так
что она не согласилась на предложение лукавого морехода и приказала идти
вдоль берега, пока не станет ясно, что дальше можно продвигаться только
сушей. Еще через пару дней такой момент настал: берег резко изогнулся
влево, образуя залив и перегородив курс кораблю. В глубине залива
виднелись дома какой-то деревушки.

Моа спросила капитана, знакома ли ему эта местность, на что последовал
ответ:

- А как же, конечно знакома! Это рыбацкая деревня. Здесь вполне можно
причалить к пирсу. У нас осадка сейчас небольшая, прямо и подойдем.

Это устраивало всех присутствующих, и команда дружно принялась за дело,
готовя корабль к швартовке и спуская лишние паруса. Настал момент, когда
ее напарнику надо было решать свою судьбу. Моа отозвала парня ближе к
юту и спросила:

- Ну что, Жигляй, дальше делать будешь? Хотя, теперь Жигляем тебя трудно
назвать – изменился на глазах.

- А что, и правда, изменился? – удивленно спросил парень.

- Еще как! Сам-то не заметил? Смотришь теперь в глаза, и осанка
выпрямилась. Сразу видно независимого человека, – усмехнулась Моа. – Я
дальше помчусь по своим делам, а тебе теперь нянька не нужна. Так что
выбирай – на корабле останешься или на берег сойдешь. Я тебе большую
часть своих денег оставлю – примерно столько же, как и капитану.

Парень смутился, явно не зная, как реагировать на такой подарок. Но Моа
не дала ему сомневаться, сказав:

- Не мнись, мне много денег теперь не нужно – чувствую: цель уже где-то
рядом.

- А что дальше? – спросил Жигляй.

- Сама не знаю, - ответила, задумавшись Моа. – Просто такое ощущение,
что деньги больше не понадобятся.

К ним, смущенно переступая с ноги на ногу, подошел капитан, почесал свою
огромную бороду и сказал:

- Скоро будем причаливать, тетушка Моа.

- Вот и прекрасно!

- У меня вопрос к вам… - потоптался с ноги на ногу бородач и, наконец,
выразил мучившую его мысль. – Я так понял, что дальше по суше вам вдвоем
вроде и не обязательно путешествовать. Не желает ли Жигляй остаться на
корабле? Мы бы с удовольствием…

- А зачем я вам дался? – удивленно спросил парень.

- Ну, вы так сражаетесь… - мялся капитан. – Таких бойцов мы отродясь не
видывали. Один против целого корабля разбойников.

- Ну это ты хватил! – рассмеялся Жигляй.

- А что, вот тебе и шанс! – обрадовалась Моа. – Давай, договоримся:
Жигляй у вас на судне останется пока не доберетесь до какого-нибудь
большого города, – и добавила парню. - А там сам решай – новой жизнью
зажить или продолжать плавать на этом судне.

Спустя полчаса она сошла на берег, облегчив на три четверти свой кошелек
и не неся на совести никаких обязательств или грехов, если не считать
пары золотых, которые она задолжала Исааку за Жигляя. Все ее помыслы
были устремлены вперед, на дорогу. Моа чувствовала, как приближалась
заветная цель, начиная будить в ней непонятные чувства и странные
воспоминания. Но ей некогда было их анализировать – пиратша попросту
спешила вперед, а для удачного продвижения нужна лошадь, на розыски
которой она и отправилась…

Не дожидаясь вечера, Моа уже выехала на неплохом скакуне, наверняка,
переплатив за него местному держателю конюшни. Зато была уже в пути и до
ночи проехала добрый десяток миль по дороге, примерно совпадающей с
нужным направлением…

***

Пять дней скачки могли бы утомить кого угодно, но не Моа. На самом деле,
она почти не замечала усталости, так как была сосредоточена только на
дороге и собственных чувствах. С ней происходило что-то непонятное. Она
ощущала, как внутри ее начинают подниматься воспоминания о событиях,
никогда с ней не происходивших. Ей снились небеса, усеянные звездами,
необычные люди и животные. А самым сильным чувством стало ощущение
теплоты внутри, словно она приближалась к чему-то родному. И сегодня это
чувство было особенно сильным.

С утра Моа гнала сменного коня, только на полчаса остановившись в
деревушке перекусить и дав скакуну отдохнуть. И вот, уже ближе к вечеру
она почувствовала, что ее путь закончен. Цель совсем близка. Пиратша с
удивлением рассматривала обычную маленькую деревушку перед собой. Что же
здесь могло быть такого, что манило ее с другого конца моря?

Моа остановилась у крайней ограды и, спешившись, привязала коня. Она
медленно пошла дальше, словно боясь спешить. Солнце клонилось на полпути
к закату. Под ногами вилась пыль, смахиваемая с сапог чахлой травой,
пытающейся выживать по обочинам дороги. Мимо тянулся покосившийся
плетень. Где-то далеко лаяла собака, кудахтали куры, мычали коровы...
Вокруг был обычный ранний деревенский вечер, когда крестьяне еще не
вернулись с полей и скотных дворов.

Но Моа не замечала ничего вокруг. Она как будто плыла в собственных
мыслях. Все ее воспоминания и ощущения вдруг мощной волной стали
подниматься изнутри, грозя затопить сознание. Большая женщина
остановилась у очередного плетня – за ним сидела ватага детишек,
которые, затаив дыхание, слушали рассказ какого-то человека. Моа
вслушалась в слова…

***

…Ян последние дни чувствовал, что цель, к которой он шел, сама
стремительно стала приближаться к нему. Сегодня он особенно ясно это
ощущал. Когда он пришел в эту деревушку, его, как обычно, уже встречала
восторженная ребятня, и сейчас слепой рассказчик отдавал им «долги» за
еду и постой. Но не все было, как прежде. Его, непослушная память начала
выбрасывать совсем уж необычные воспоминания. Он рассказывал детишкам об
удивительной, вечно пасмурной стране, вогнутой, как блюдце, где
творились чудеса, росли гигантские деревья, водились ужасные животные и
летали огромные птицы. Он рассказывал о чудищах, водящихся в тамошних
морских пучинах и огромной горе, стоящей посреди мира...

В какой-то момент он понял, что манящая цель, настигла его. Ян встал,
прервавшись на полуслове, повернулся, направляемый мощным, как магнит
чувством, и успел только сказать ребятам:

- Бегите отсюда! Сейчас здесь случится что-то страшное! – и шагнул
навстречу судьбе...

…Моа, слушая рассказ слепого человека, тоже почувствовала, как внутри
что-то разорвалось, выпуская наружу поток чувств, который начал топить
ее сознание. «Да, это он – тот человек, которого искало сердце. Только
почему он слепой? Но ведь и она была совсем не Моа, а кто же тогда?
Вместо пиратши внутри проснулась другая, настоящая «она» и вытеснила эту
картонно-гротескную женщину-карикатуру. Было немного жаль страшную, но,
в общем-то, честную и справедливую, неправильную и неспособную на разбой
пиратшу. Сейчас, толком не видя ничего вокруг, она пошла навстречу тому,
кто скрывался внутри слепого бродяги…

Разбежавшиеся от сказителя ребятишки увидели, как он осторожно
переступая ногами, пошел к большущей и страшной тетке, двигающейся от
забора. Одного вида этой женщины было достаточно, чтобы разогнать всю
деревню. Потом дети заметили, как эти двое взялись за руки. И тут
произошло что-то совсем непонятное: на месте странной пары полыхнул
яркий свет, словно сверкнула молния. Тут же раздался скрежещущий звук,
как будто что-то огромное рвалось и мялось. Воздух и лужайка на месте, в
котором стояли два человека, стали искажаться и плыть. По ногам ребят
ударила дрожь, в лица пахнуло ветром, и все стихло – на месте двух людей
осталась пустая лужайка…

ЧАСТЬ ВТОРАЯ: В ПОИСКАХ ТЕНЕЙ

ГЛАВА 6. НАЧАЛО

Слепой скиталец и страшноватая пиратша не исчезли бесследно, а их долгий
и трудный путь друг к другу завершился не напрасно…

Ян, ощутив в руках ладони невидимого ему человека, только успел понять,
что он дошел… Дошел, несмотря на слепоту, несмотря на все препятствия.
Касание этих невидимых, но отчего-то таких родных рук, словно подключило
всю его сущность к источнику мощной энергии. Его душа буквально
вырвалась наружу и яростная вспышка любви и счастья, казалось, выбросила
его вместе со встреченной им целью куда-то за пределы этого сурового
мира.

Нет, ему не показалось: он действительно выпал из реальности. Он снова
видел, и вместе с возвращением зрения понял, что окружающий мир больше
не выглядел, как обычно, а стал каким-то прозрачным, словно застекленный
витраж сельской местности. Он теперь чувствовал, что больше не связан
узами мира. Однако это было вокруг, а внутри себя он понял, что его
настоящее имя не Ян, и даже не Жан, а Женя, Евгений, и постепенно к нему
начало приходить осознание, как он оказался в этом мире.

И все-таки даже не это было самым чудесным. Находясь посреди прозрачного
пейзажа, он держал за руку совсем даже не прозрачное, а до боли родное и
прекрасное создание неземной красоты. Высокая и стройная девушка похожая
одновременно и на человека, и на ангела, почти без одежды, только
прикрытая короткой туникой, ласково улыбалась и игриво заглядывала ему в
лицо умопомрачительными вертикальными зрачками изумрудных глаз. На самом
деле ей были не нужны одежды, так как тело покрывал атлас тончайшей
шерстки, и, казалось, ее обтягивало бархатное трико.

- Ты мой ласковый ангел? – осторожно спросил Женя, боясь спугнуть это
божественное видение.

Девушка продолжала улыбаться, и одновременно он почувствовал ее
мысль-ответ:

«Может быть… но тогда ты тоже мой ангел…»

«Я не понял, мы что, можем переговариваться мыслями?»

«Мне кажется, здесь это не важно…»

Лэя, да Лэя, а не Моа, тоже пыталась осознать, что с ней произошло. Где
эта пиратша, где слепой сказитель? Цель, звавшая ее долгие дни,
достигнута, но достигнута всего лишь для того, чтобы осознать новое
состояние и новые цели. Она чувствовала, что их с этим симпатичным
темноволосым парнем очень многое связывало. Что-то гораздо большее, чем
знакомство или даже дружба, ведь они могли не только переговариваться не
раскрывая рта. Она поняла, что чувствует этого парня, как самую близкую
душу. Постепенно к ней стала возвращаться память, и теперь им предстояло
вместе определить: для чего они здесь, да и кто они вообще такие?

- Нам нужно вспомнить себя! – вырвалась у нее оформившаяся мысль.
Неземная девушка немного беспомощно посмотрела на свои руки и добавила.
– Я никак не могу понять, кто я. Ведь мой внешний вид совсем не похож на
человеческий.

- Подожди! Не смотри на меня минутку, – Женя почувствовал, что ему
совершенно не чужда ее внешность, скорее наоборот... Он закрыл глаза и
попытался найти то ускользающее ощущение, которое посетило его. Ему
очень захотелось выглядеть похоже на девушку… на Лэю – ее имя само
всплыло в его голове.

Открыв глаза, он понял, что ощущение посетило его не зря. Он стал выше,
сильнее, а главное, покрылся таким же прекрасным шелковым мехом, что и
Лэя. Его превращение было встречено восторженным возгласом-мыслью:

- А теперь я попробую превратиться в человека! – и вскоре Женя увидел
почти столь же неотразимую человеческую девушку, одетую в легкое летнее
платье.

Он не удержался и в восхищении обнял ее. Странная смесь некоторого
стеснения и восторга от единения с родным человеком захлестнула
сознание. Он на мгновение заметил легкое смущение девушки, но ее ждущие,
приоткрытые губы ясно говорили о том, что поступил правильно. Он не смог
больше выдерживать какие-то глупые приличия и прильнул к этим прекрасным
устам, а дальше все смешалось в едином порыве любви, и на какое-то время
им было уже все равно, кто они такие и как выглядят…

Женя очнулся, обнаружив их парящими высоко над призрачной землей. Он не
испугался и не удивился - откуда-то он знал, что здесь это нормально.
Лэя, его ангел, плыла рядом, будто предавалась безмятежной дреме в его
объятиях. Сейчас они были оба в человеческом обличье. Почувствовав его
любопытство, девушка открыла свои глаза и весело спросила:

- Интересно, что мы еще сможем вспомнить, кроме того, что очень близки?

Это был далеко не праздный вопрос. Женя прислушался к их общим
ощущениям. Да, сейчас им было комфортно, но внутри опять начал возиться
червячок неудовлетворенности:

- Кажется, я начинаю чувствовать, зачем я пришел в этот мир. Понимаешь,
именно чувствовать, а не вспоминать. Здесь все что-то очень и очень не
так, и пока я не разберусь, что тут к чему, не успокоюсь.

- Смешной! – ласково воскликнула неземная красавица.- Ты хоть в себе для
начала разберись! Хотя… - девушка на миг замолчала, словно прислушиваясь
к себе, и продолжила уже серьезно. – Ты, наверное, прав. Я тоже не могу
много вспомнить, но чувства мне говорят, что выполнила, что хотела:
нашла и пробудила тебя. Это звучит нескромно, но я пришла спаси тебя и
спасла. Сама не знаю, как и от чего, но только чувствую, что завершила
свое дело.

- Да, я был прав, когда назвал тебя своим ангелом. Ты мой
ангел-спаситель. Встретившись с тобой, я обрел огромную силу. Не могу
сказать, что теперь мне никто не страшен и море по колено, но то, что я
больше не слепой попрошайка – это однозначно, – Женя прервал свою
хвалебную речь, заметив, что Лэя о чем-то напряженно думает.

- Прости, - шепнула девушка. – Во мне нарастает еще одна настоятельная
потребность, – ее взгляд изменился на страдающий. – Я чувствую, что
должна немедленно уйти. У меня осталось что-то или вернее кто-то еще
более близкий, чем ты.

Женька сразу приуныл: значит, он не был единственным у этой красавицы, а
он-то размечтался! Но, пытаясь сохранить приличную мину, спросил:

- Мне тоже, еще в облике Яна снились какие-то загадочные миры. Может, мы
из одного такого? Но как ты тогда туда попадешь, ведь после смерти все
здесь оказываются по новой в зинданах.

- Нет, нет, - шепнула, прислушиваясь к себе и почувствовав его обиду,
Лэя. – Не ревнуй, этот кто-то совсем маленький, и он, скорее всего,
любит тебя так же как и я. Это… да, наверно, это наш ребенок… -
удивленно взглянув на Женю, замолчала на полуслове красавица.

Женька натурально выпучил глаза. Значит, ангелы рожают детей? И у него
есть семья! Да – он не ощущал ни какого дискомфорта от такого
утверждения. Похоже, что дело обстояло именно так. Его думы прервала
очередная догадка Лэи:

- Я чувствую, что при первой возможности окажусь там, а значит, покину
этот мир. Не знаю, как это произойдет, может быть во сне, а может, я
просто постараюсь закрыть глаза и прыгнуть туда, к своему ребенку. Но
пока что-то мешает мне уйти.

- Наверно это мир тебя не пускает, - предположил Женя.

- Может быть, но все-таки, мне кажется, что теперь мир не сможет меня
остановить, особенно отсюда. Посмотри, как мы легко проломили его при
встрече.

- Кстати, а где это мы находимся? – вспомнил о необычном пейзаже внизу
Женя.

Они еще долго по крохам собирали информацию и пытались вспомнить, кто
они на самом деле и откуда. И далеко не на все вопросы им удалось найти
ответы…

Сначала они принялись за изучение своей памяти. Лэя предложила помогать
вспоминать друг другу, так как они могли свободно обмениваться не только
мыслями, но и образами. Решили начать с Жени – очень уж ему не терпелось
понять, зачем и как он оказался здесь. Они замерли, остановив движение
где-то на высоте. Взявшись за руки и закрыв глаза, они попытались
наладить обмен мыслями так, чтобы Лэя могла свободно сопереживать его
воспоминаниям.

Прошлое по-прежнему скрывалось в смутных картинках каких-то видений.
Женя скользил в них, пытаясь найти самое раннее событие, которое он ясно
помнил. Наконец он остановился: да, вот оно, но не само событие, а
четкое ощущение, что надо делать – он должен проникнуть туда, где
пропадали другие и попытаться их освободить…

***

…Он уже третью неделю околачивался в мире каких-то полоумных фантазеров
с садомазохистскими наклонностями – явными любителями всякой полуживой
мертвечины, вампиров и других аноректических «красавцев» весьма
сомнительной внешности. Ему, мало того, что приходилось скрывать свои,
мягко выражаясь, прохладные чувства, но еще и надо было разыгрывать из
себя бравого лоботряса, которому некуда приложить фантазию и
безрассудность. Целью была одна забегаловка в маленьком городке или
кладбище – Женя затруднялся, можно ли назвать это городом при таком
количестве двигающейся мертвечины на квадратный метр.

Насчет смелости у него, как ни странно, вопросов не было. То ли он в
свое время пересмотрел или перечитал ужастиков до того, что это стало
потешно, то ли здесь этих монстров было слишком много. А, как известно,
при превышении определенного уровня, многие ощущения меняются на
противоположные. Одного жаль: у него очень чесались руки покрошить эти
все синюшные головы, как арбузы, но по какой-то внутренней установке он
должен был ими восторгаться и требовать новых зрелищ.

А их тут было хоть отбавляй. Нельзя было пройти ни по одному переулку
этого вечно сумеречного города, чтобы на него не начал налезать
какой-нибудь очередной худосочный, длиннозубый и зачастую
полуразвалившийся тип. Женька не мог сдерживать хохота, смешанного с
тошнотой. Это почему-то обижало нападающих, особенно вампиров, и они
пытались, то вести себя еще агрессивнее, то убирались, явно растерянные.
А еще причиной несерьезного отношения к ним была обыкновенная злость.

Злился он, сам не зная, на кого или что. Вернее он понимал, что с ним
что-то произошло, но что? Он четко помнил, что ему присоветовали или
дали установку найти здесь по-настоящему острые впечатления. И он, как
идиот, слонялся, пил вино, дебоширил и пытался найти развлечения
покруче. Его мучила какая-то непонятная амнезия – Женька смутно помнил,
что болтался до этого в каких-то мирах и что-то там делал, но
чувствовал, что позабыл самое важное, ощущая себя каким-то духовным
инвалидом.

Вот и сегодня он завалился опять в этот бар прямо с утра, а может и с
вечера – кто тут разберет в этой вечной серости? Знакомый до отрыжки
бармен обнажил свои клыки в улыбке, больше похожей на оскал, и услужливо
спросил:

- С чего начнем?

- С петли на шею! – мрачно рявкнул Женька.

- Извините, не припомню такого напитка, - страшно смутился за свою
непрофессиональность бармен. – Может мертвую Маргариту?

- Пополам с тухлыми яйцами Дракулы…

И так не отличавшийся румянцем бармен совсем позеленел, так как бледнеть
было дальше некуда. Его можно было понять. С одной стороны ясно, что
клиент шутит, но так выражаться о Дракуле здесь равносильно тому, как
если бы сказать на партсобрании коммунистов, что дедушка Ленин умер от
сифилиса в борьбе за права пролетариата. Вроде и правда, вроде и смешно,
но попробуй, улыбнись.

- Ладно, остынь парень, тебе вредно кипятиться, а то стухнешь быстро!
Знаешь, мясо в тепле моментом портится, – буркнул недовольный клиент. –
Налей, чего покрепче, а то ваш курятник из разлагающихся летучих мышей
мне уже тут сидит, – Женька стукнул себе поперек горла. – Сплошная
антисанитария. Хотя, какая к черту антисанитария для мертвяков? Идиотизм
какой-то. Слушайте, вы клоунами в цирке не пробовали выступать? Детей
хоть бы посмешили. Эх, налей-ка мне водочки похолодней. Ведь я-то еще
живой – мне дезинфекция нужна.

- Сей момент! – обрадовано подпрыгнул бармен, уходя от опасных тем для
разговоров.

Вся округа полнилась слухами об этом невозможном типе, который ходил и
смеялся над всеми самыми уважаемыми и страшными жителями города. Сколько
они пытались его пугать, нападать, кусать и прочее – его ничего не
брало. Вечно пьяный, он не поддавался никаким чарам. И даже если
некоторым вампирам удавалось его поцарапать, они быстро убеждались, что
кровь этой жертвы почти не пригодна для употребления просто потому, что
ее было слишком мало в том алкоголе, который тек по жилам.

Бармен уже два дня как кинул в особый ящик послание, которое должно
попасть некоему типу, скорее всего, агенту какой-то конторы, который
просил извещать о таких отчаявшихся любителях острых ощущений. Сейчас
работник бара уже сам почти отчаялся дождаться агента, настолько надоел
ему этот розовощекий нахал. Если жуткий гость задержится здесь еще хоть
на неделю, это нанесет непоправимый урон репутации и самоуважению всего
мира Вамп.

Но вот в дверь прошмыгнул щупленький человечек, совсем непохожий на
вампира или зомби, и у бармена отлегло от его мертвого сердца. Он
приветственно кивнул гостю и указал взглядом на Женьку, орущего какую-то
дурацкую песню. Человечек, не мешкая, пошел к столику веселящегося
клиента.

- Ба! Приятно видеть живой цвет лица! Надеюсь это не анилиновый
краситель? – разухабистый певец радостно протянул руку и, ухватив
человечка за щеку, слегка потрепал. – Вот, сразу видно свеженькое мясцо
пришло!

- Разрешите присесть? – вежливо спросил гость.

- Какой вопрос? Советую побыстрее напиться, чтобы эта нечисть не
присосалась. У них, видите ли, аллергия на вино. Им доктор покой
прописал, вечный! – воскликнул Женька и придвинувшись к соседу,
прошептал. – А они врачебные рекомендации, между прочим, нарушают. Так
что надо их всех лишить больничного. Нечего этим дармоедам, нет –
дерьмоедам, вернее – дерьмрососам, нашу рабочую кровушку пить! Правильно
я г-рю?

- Правильно. Разрешите представиться, Федор, – человечек вежливо
поклонился, но выпрямиться не успел, так как оказался сграбастанным в
объятиях габаритного балагура.

- Мать наша женщина! У меня же кореша так звали! – Женька схватился за
голову. – Вот только забыл, где же мы с ним пили? Ну ладно, потом
вспомню. Так вот Федя, друг мой, меня зовут Женька, и никак иначе! Ох и
знал бы ты, Федя, как мне здесь надоело! Ведь все понарошку. Ну разобью
я пару этих тухлых чайников с зубами на ножках. Так они же завтра опять
притопают и опять же меня смешить начнут. Я теперь, как завижу
очередного такого недопереваренного, так сразу заставляю или сплясать,
или песенку спеть, а если не хочет, так по кумполу – они же страшилки
любят. Вот я и стал для них страшилкой. Но мне-то от этого не легче!

- А какими судьбами вы к нам? – вежливо спросил человечек.

- А никакими. Сейчас уже и не упомню, какой придурок сказал, что здесь
ужасть, какие ужастики, но вышло лишь до ужаса смешно! Знал бы ты
Федюньчик, сколько я миров обошел, и везде одно и то же занудство. Даже
в инферно, - Женька махнул рукой, а про себя задумался: что же он знает
про инферно? Но оказалось, что почти ничего, поэтому продолжил. – Ну,
давай, вздрогнем по одной, что ли?

- Ваше здоровье! – проговорил, довольно улыбаясь, Федя и чокнулся с
Женей рюмкой водки. – Мне кажется, я мог бы предложить вам то, что вы
ищете.

- Ай, не говори мне об этих бесконечных Диснейлендах для недоразвитых
ангелов! Единственное место, где мне было страшно и интересно, это
Земля. Но это было так давно, что и не упомнить! – он опять задумался: а
что он помнит про эту… Землю? Немного, но какие-то смутные образы
всплывали, подсказывая, что надо говорить. – Вот там можно было умереть,
и при этом, никто не мог наверняка сказать, что будет после смерти! Вот
это кайф! Все бы отдал за то, чтобы испытать такое еще раз! И не говори
мне, что можешь меня отправить на Землю – нет такого способа.

- Ну зачем же на Землю? Есть место не хуже, вернее не лучше, чем Земля.
Хотите оказаться в мире, где вы позабудете, что с вами было до этого, и
не будете знать, что вас ждет после смерти? Совсем, как в реале!

- Нет, не хочу – опять жалкое детство, подгузники, мокрые пеленки,
десятки лет взросления, неуверенности. Нет, не нужно мне этого реального
занудства.

- Детства не будет. Вы окажетесь там уже взрослым, но дальше выживать
придется, как повезет. Причем там все сложнее, чем в реале, так как
возможно колдовство. А свои магические способности Вы должны будете сами
определить. У Вас, кстати, довольно большой потенциал – это поможет вам
добиться там успеха. Но ничего не гарантировано.

- Хм, - Женька задумался. – Звучит заманчиво. А сколько там времени
придется пробыть?

- Да хоть целую жизнь. Но не волнуйтесь, время там идет в десять раз
быстрее. Так что если даже до старости проживете, здесь не больше
пяти-семи лет пройдет.

- А действительно там страшно будет?

- Ну подумайте сами. Вы не будете помнить, как попали туда и
соответственно, все опасности станут для вас настоящими и серьезными.

- А что это за мир такой? Почему я про него ничего не слышал? – дивился
Женька.

- Потому что его нет. Его нет для всего астрала. Вы просто по выходе из
него забудете к нему дорогу.

- А какой от меня прок этому миру?

- Ну об этом смешно и говорить. Чем больше душ – тем сильнее мир.

Женя долго молчал, обдумывая предложение. Потом воскликнул:

- А чего я теряю?! Завтра, в это же время здесь, я буду готов, - и
встав, удалился из бара…

Это событие наиболее ярко всплыло в его памяти. Женя еще вспомнил, что
пошел с утра на встречу с услужливым человечком в знакомый ему до зубной
боли бар… а спустя какое-то время началась история Яна…

…Зависнув на призрачной изнанке этого тайного мира, они продолжали
вспоминать свой путь сюда. Женя мысленно попросил поменяться Лэю
местами, и теперь уже она попыталась определиться в своем прошлом…

***

Спустя какое-то время в известный бар мира Вамп ввалилась огромная, как
в ширину, так и в высоту, страшноватая на вид тетка.

- Так! - сказала она, выразительно пошевелив своими впечатляющими
бородавками, и наотмашь хлопнула по столу раскрытой ладонью. - Или ты,
синюшная рожа, сейчас же скажешь, куда сбежал этот ублюдок Женька, или я
начинаю потрошить твою забегаловку вместе с клиентами!

- Простите, мадам, но о ком Вы говорите? - пытаясь состроить
невозмутимую гримасу, спросил бармен.

- Слушай, налей-ка мне вон того рома стаканчик, а потом поговорим! -
сказала со вздохом, одетая, как заправский солдат, огромная дама, и
указала толстым пальцем на бутылку с ярко раскрашенной этикеткой.
Опрокинув в себя все содержимое стакана и даже не поморщившись при этом,
она стукнула опустевшей емкостью по прилавку и продолжила. - Хватит мне
Ваньку валять! Этого идиота, ищущего везде приключений на свою задницу,
нельзя не заметить. А то, что он тут ошивался, пол вашего протухшего
городка знает! Особенно если их очень хорошо расспросить.

Бармен с ужасом понял, что это и есть та сумасшедшая тетка, которая
искала своего, то ли должника, то ли приятеля Женьку, и которого сам же
бармен спровадил неделю назад к ушлому агенту. Бармен залебезил,
услужливо улыбаясь, а сам лихорадочно соображая, что же ему делать.
Нахрапистая гостья, не будучи полной дурой, и понимая, что бармену надо
просчитать все варианты, безнадежно зевнула и сказала:

- Расслабься и повспоминай пока, а мне сделаешь еще пару коктейльчиков
покрепче, на свой вкус, и принеси вон за тот столик. Идет?

- Сей момент! - обрадовано воскликнул бармен и принялся готовить свои
любимые «Мертвую Маргариту» и «Кровавую Мэри». Он понял, что для такой
гостьи одного коктейля будет и в самом деле маловато.

Тем временем, громадная дама, уже нашла очередную жертву в виде весьма
приличного, можно сказать, интеллигентного вампира в годах, который
никому не мешал и тихонько попивал свою порцию детской крови со льдом у
себя в уголке. Нет же, этой неугомонной тетке взбрело в голову
распугивать почтенных завсегдатаев заведения. Бармен не проявлял
повышенного любопытства к клиентам, но знал, что этот вампир был из
администрации городка, и портить отношения с уважаемым кровососом ему не
улыбалось. Хоть и говорят, что мертвым боятся нечего, и укус вампира
бармена не пугал, но он-то себя еще к совсем умершим не причислял и
сориться с властями не собирался.

В отличие от него, большущей гостье было абсолютно наплевать, как на
власти, так и на кровососов, и она, с ласковой ухмылкой, от которой не
то что у вампира, но и у любого зомби все внутри окончательно протухнет,
присела за столик к длиннозубому джентльмену.

- Приятного аппетита, то есть, чтоб вам солнышко всегда светило! -
ехидным басом поприветствовала тетка вампира и плюхнулась за его столик,
так что стул на пределе своих деревянных возможностей издал скрипучую
руладу, пошатнулся, но все-таки, честно исполнил свой мебельный долг,
приняв необъятную гостью в свои скудные и жесткие объятия. - Надеюсь,
такой джентльмен найдет минутку поболтать с бедной несчастной девушкой,
брошенной своим приятелем.

- Конечно, мадам... простите, не имею чести знать ваше имя, - благородно
умершим голосом одобрил невольный собеседник довольно нахальные действия
незнакомой дамы.

- Ну и ладненько! Зачем Вам, сер, мое имя. Поверьте, оно не добавит мне
очарования! Ведь совершенство так трудно сделать еще прекрасней! -
"мило" улыбнулась и потупила глазки двуногая корова. Вампир чуть не
подавился своей порцией крови от таких откровений, но стойко перенес это
надругательство над канонами красоты. А безразмерная «красавица»
продолжила свои девичьи жалобы. - Вы лучше вот что мне скажите, не
видали ли Вы здесь одного типа? Он такой, с меня ростом, чернявый и
всегда ищет на свою задницу приключений!

- Простите, уважаемая, но здесь много всяких душ болтается.

- Да ладно, не стройте из себя невинного донора - мы не на пункте
кровосдачи! Этого типа никто не может не заметить! Я ж его знаю. Он ни
одной возможности позабавиться не оставит!

- Уж не о Женьке ли баламуте Вы говорите? - вдруг сумел как-то
неестественно побледнеть и так уже бывший далеко не первой свежести
господин.

- Именно, баламуте! - Тетка радостно схватила поданный барменом стакан и
отхлебнула из него добрую половину. - Фу! Ну и гадость! Эй, парень, ты
какой тухлятины туда намешал?!

- Как всегда, мэм – немного водки, немного льда...

- И?..

- Ну и недельной давности сушеных опарышей. Все как положено. Я Вас
уверяю! Ни один зомби не жаловался! - бармен явно не знал, где
прокололся, и пытался задобрить грозную гостью. - Вот, если Вам не
понравилась Мертвая Маргарита, попробуйте Кровавую Мери - кровь совсем
свежая...

- Ах ты, недоносок полумертвый! Там же водка с томатным соком должна
быть!

- Простите, с каким томатным соком? Я такого рецепта не знаю.

- Ладно, полстакана водки сюда и отвали, синенький ты мой! – и снова
обернувшись к культурному вампиру, продолжила. - Так куда же этот
пройдоха Женька смылся?! Девушка к нему со всей душой, понимаете ли, а
он, ноги в руки и деру! Нет, так не пойдет! Я тут все переверну, а его
из под земли достану!

- Ну не расстраивайтесь Вы так! - подбодрил ее вампир. - Он здесь еще
совсем недавно был. Я о нем четыре дня назад слышал.

- А с чего это Вы, уважаемый, взяли, что я расстраиваюсь? Когда я начну
расстраиваться, тут всем туго придется! - тетка хитро хихикнула. - Я еще
та любительница приключений! Если вам прохвост Женька надоел, то смею
вас заверить, что он выл от меня так же, как и вы от него. Так что
можете представить, как вам придется от меня бегать, если я его не
найду?! – и дама громогласно заржала, видимо от предвкушения охоты на
местных жителей.

Последующих трех дней новоявленной даме оказалось достаточно, чтобы
поставить все мертвое население мира Вамп на уши.

Все началось первым же вечером, когда серый день сменяется еще более
серыми сумерками. Габаритная, полная здоровья и свежей крови дама
беззаботно разгуливала по закоулкам городка, нисколько не озаботясь о
своей безопасности, когда ее заметил молодой и неопытный вампир.
Прельстясь видом беззащитной жертвы, он, недолго думая, подрулил прямо к
"девушке" и предложил ей составить компанию в прогулке. На что "девушка"
ответила радостным согласием и сразу озаботила своего кавалера вопросами
о возможном местонахождении баламута Женьки. Приятель краем уха слышал о
таком и предложил пройтись через парк в одно место, где можно было
расспросить о пропавшей зазнобе. Впоследствии этот несчастный шепеляво
жаловался, что только хотел поцеловать даму в шейку, когда они шли по
парку, и вырывать за это голыми руками зубы своему кавалеру – просто
верх неприличия. И как теперь молодому симпатичному вампиру показываться
на людях без клыков? Он тогда просто не знал, что отделался еще легче
других искателей приключений, возжелавших общения с полной жизни дамой.
Отрывая им зубы, руки, ноги и даже головы, она только каждый раз
сетовала:

- И что же это такая напасть на бедную девушку? Одна мертвечина! Что им
не оторви - все равно ползают! А ведь всего-то и нужно – узнать, куда
этот прохиндей Женька удрал! Одним словом, тупые – все мозги протухли!
Скукотища!

Она уже пятый день наведывалась все в тот же бар, и бармен чувствовал,
что если сегодня не подойдет вызванный им человечек, который увел
пресловутого Женьку, то бар может не досчитаться нескольких предметов
мебели, а заодно и постоянных клиентов. Большая дама, недовольно взяв
свою традиционную порцию водки размером в полстакана, уже прицеливалась,
не найдется ли сегодня кого новенького, с которого можно было бы начать
допрос «с пристрастием». И нашла-таки в углу одного идиота, который по
своей лени или глупости еще не прознал про вампирскую чуму, заведшуюся в
этом баре. Но бедному вампиру, как впрочем, и всем остальным, включая
бармена, несказанно повезло. Как только огромная женщина с хищным
оскалом примерилась причалить к столику с выбранной жертвой, дверь в бар
распахнулась, и на пороге появился долгожданный плюгавый типчик. Он
осторожно оглянулся на большую, весьма разбойного вида женщину и
быстренько прошел к бармену.

- Привет! Что-то к тебе любители приключений зачастили? – осторожно
поинтересовался он у бармена и заказал себе слабенький коктейль.

- Видел ту даму? – шепнул ему обрадованный бармен. – Если ты спровадишь
ее туда же, куда этот разбойник Женька сгинул, то тебе весь мир Вамп в
ножки кланяться будет! – и шепотом добавил. – До меня слухи дошли, что
даже наверху зашевелились, до того эта дама всех нас достала!

- Ладно, пойду, поговорю. А она, и впрямь, рвется в бой?

- Не то слово! Так рвется, что всех наших покойничков замордовала!
Половина уже подумывает, не помереть ли совсем – до того жизнь тошная
пошла. Где ж это видано, чтобы нежить живых, де еще и безоружных
боялась? – причитал бармен. – Уведи ты ее! Век благодарны будем!

- Что-то мне здесь не нравиться, - задумчиво проговорил неказистый
гость. – Ладно, тот был громилой-забиякой, но откуда точно такая же
бесшабашная тетка на ваши головы? Не слишком ли многовато?

- Да нет, как раз получается, что Женька будто бы от этой дамы и сбежал!
Вот она его и ищет. Что говорить – два сапога, пара. Зачем уж он ей
нужен, не знаю, но его-то следы здесь пропадают, вот она и вертится
волчком – только успевай отскакивать! Так что иди, скажи что знаешь, где
его искать – она за тобой, куда хочешь, побежит, лишь бы до того
оболтуса добраться! - бармен уже нетерпеливо толкал все еще
сомневающегося знакомого в спину.

Вздохнув поглубже, человечек прошел в зал и уселся за свободный столик,
неподалеку от огромной тетки, уже хотевшей было поболтать с онемевшим от
страха вампирчиком, но заметившей нового человека. Все ее внимание
переключилось на свежачка – ведь он был живой, о чем говорили его
розовые щеки. А здесь, в самом рассаднике мертвечины живые встречались
не чаще, чем один из десятка. Тетка, несколько опешив, уставилась на как
ни в чем ни бывало усевшегося за соседний столик гостя.

- Ладно, живи пока, нежить! – рявкнула она вампиру за своим столиком и,
заржав над собственным каламбуром, решительно пересела за стол к
новоявленному гостю. – Ба! Живой среди протухших! Извините сер, но
такого случая я просто не могу пропустить. Пообщаться с живым здесь –
словно глоток чистого воздуха вздохнуть! В таком месте только одно
большое преимущество, любая дама без малейшего стеснения может портить
воздух – все равно никто среди этой тухлятины не заметит! Но, к
сожалению, все плюсы на этом и заканчиваются.

- А что начинается? – с любопытством спросил человечек.

- Тоска начинается! Я-то думала, что этот придурок в опасное место
сбежал, а тут - как на складе с протухшим мясом! Нет, я понимаю, будь я
первый раз в астрале, вся бы, наверно, перетряслась от страха. Но, когда
по сто раз пройдешь все эти игры, то до мелочей знаешь их штучки-дрючки.
Только что ходишь и упокаиваешь недоупокоеных.

- Неужели не боитесь, что они Вас укусят и в своих обратят?

- Да где им с моим содержанием спирта в крови справиться – ведь сами же
и отравятся! Да и потом, меня же еще укусить надо до того, как я клыки
им повырываю. Ладно, что это мы все о грустном… лучше уж Вы мне
расскажите, как при Вашей комплекции, Вы все еще живой тут бродите?

- У каждого есть свои маленькие секреты, - деланно-смущенным тоном
ответил человечек и продолжил. – А я слышал от бармена, что Вы кого-то
ищете здесь?

- Ой, и не говорите! – махнула своей лапищей медведица. – Есть (или уже
был) у меня приятель. Мы с ним вроде как соревновались, чего бы такого
стремного испытать или место найти поопасней. Ведь, куда не сунься – все
эта ангельская шелупонь свои душеспасительные дифирамбы поет да всех
ублажает. Никакого риска – вкуса жизни не хватает! Вот и здесь то же
самое: думала, Женька чего страшненького нашел и от меня прячется, а на
самом деле, он куда-то дальше смотался, а я тут, как дура, этих вампиров
ублажать должна! Ух, если бы я до него добралась, он бы у меня узнал,
как я веселиться умею! А, кстати, - тетка вдруг вопросительно уставилась
своими бородавками на мелкого мужичка. – Вы, случаем, не знаете, куда он
смылся?

- Ну, может быть и знаю, - медленно сказал агент неизвестно какой
конторы и вдруг оказался в объятиях гигантских рук, прижатый к спинке
стула объемистой грудью.

- Не может быть! - пахнуло на него сложной смесью перегара, лука и еще
какой-то гадости. – Я вся внимание! Что угодно за сведения, которые
помогут разыскать этого беглеца!

- Простите, - пропищал почти совсем задушенный собеседник. – Вы бы не
могли пододвинуться? А то я так не смогу сообщить интересующие Вас
сведения.

- Ах да, извините, я что-то разнервничалась! Знаете, каково бедной
девушке такое услышать! – кокетливо потупила глазки коровообразная
«красавица». – Вы меня совсем смущаете, а я от этого становлюсь
беззащитной. Ну, говорите же быстрее, противный!

- Сначала Вы мне скажите, хотели бы вы попасть в мир, где риск будет
настоящим и, при этом, не будет никаких поблажек?

- Такого не бывает! – усмехнулась «девушка». – Такое могло быть только
на Земле, где мы могли умереть по настоящему, а здесь – все обман!

- Но здесь можно расти в высшие сферы, и творить оттуда новые миры!

- А! Бросьте эти ангельские песнопения! Слияние душ и все прочее! Не
собираюсь ни с кем сливаться ни в какой унитаз! Чтобы потом опять такие
вот придурочные миры плодить? Нет уж, увольте!

- Но можно добраться до высших сфер и создать целую вселенную! –
продолжал подначивать ехидный человечек.

- Ага! Чтобы совсем превратиться в полубессознательное божество, которое
непонятно чего хочет и что делает? Бросьте эти сказки – это не для меня!

- Тогда мое предложение будет точно для Вас! – довольно усмехнулся ее
собеседник, откинувшись на спинку стула и, прищурившись, рассматривал
собеседницу, как будто оценивая, подойдет ли та для его целей.

- Уж не туда ли удрал этот прохвост, куда вы хотите меня пригласить? –
вдруг догадалась тетка и опять схватила в тиски своих рук плюгавого
мужичонку. – Уж этот пройдоха точно мимо развлекухи не пройдет!

- Именно так! – просипел в который раз уже придушенный человечек и
«девушка», спохватившись, снова выпустила его из своих объятий. – В этом
мире вы забудете, как туда попали, так же как и не будете помнить
конкретные события, предшествующие попаданию в него. Никаких гарантий на
выживание и хорошие условия там нет. То есть Вы опять будете думать, что
смерть окончательна, как и на Земле.

- Класс! А почему я раньше о таком не слыхала?!

- Этот мир тайный, и о его существовании никто не знает.

- Все, отправляйте меня немедленно – я не собираюсь терять здесь свое
время!..

Допив свою выпивку, они чуть не в обнимку вышли из бара. Больше в мире
Вамп их никто не видел. Зайдя в темный переулок, Лэя почувствовала, как
ее подхватила какая-то сила и понесла через глубины астрала в
неизвестном направлении. Она ощутила, как ее сознание прощупывают мягкие
щупальца чужой воли. Она терялась в пустоте и теряла память о том, что с
ней было до этого. Спустя неизвестно какое время и расстояние она
очнулась, помня только свое имя – Моа…

***

Лэя очнулась от воспоминаний и удивленно посмотрела на Женю:

- Как странно получается. Мы знаем, зачем пришли в этот мир, и даже
вспомнили, как сюда попали, но ничего не можем сказать о своей прошлой
жизни, или например, о том кто нас сюда послал.

- Из твоих воспоминаний я понял, что мы с тобой, скорее всего, две
половинки одной слившейся сущности, - попытался проанализировать обрывки
мыслей огромной женщины Женя и признал. – Но как получилось так, что мы
пришли в этот мир отдельно, я не пойму.

- А я, кажется, догадываюсь: получается, что этот несуществующий нигде
мир поглощает отдельные души и больше не выпускает и из себя. А более
сильные сущности, вроде нашей пары он просто не принимает. Вот
поэтому-то нас и разделили перед входом туда, да еще и стерли память,
чтобы мир не почувствовал подвоха…

- Вполне похоже на правду, - Женя сверял это утверждение с собственными
ощущениями и чувствовал, что никакого дискомфорта от этого у него не
возникает. – Тогда понятно, для чего нам нужно было найти друг друга:
теперь у меня с твоей поддержкой будет гораздо больше сил и
возможностей, для того чтобы разобраться, что тут к чему.

Да, мне кажется, что теперь, если я даже и уйду из этого мира, то между
нами должна остаться хоть какая-то связь, - подтвердила его мысль Лэя и
вспомнила. – Слушай, а мы только до твоего попадания сюда и дошли в
твоих воспоминаниях! А что случилось с Яном?! Почему ты был слепой,
когда я, то есть Моа тебя нашла?

- Ну, это только во второй жизни… - вспомнил Женя.

- Как во второй? Ты что, умер до того?! – с ужасом прошептала Лэя.

- Не я, а Ян. Давай, я попробую вспомнить все для тебя, хотя о первой
его жизни воспоминания немного стерты.

И они опять повторили процесс, только теперь уже Женя закрыл глаза и
стал вспоминать, а Лэя присоединилась к открытым для нее мыслям. Где-то
посреди «просмотра» девушка не выдержала и, обняв Женю, расплакалась:

- Бедненький, как же ты сражался с судьбой! Как это ужасно погибнуть в
этой раскаленной пустыне! Какой ужас там творился!

- Не расстраивайся, все-таки это был не совсем я.

- Нет, теперь и я немного знаю, как ужасна может быть жизнь, и что такое
умереть страшной смертью в борьбе с пустыней и болезнями. Теперь мы оба,
благодаря Яну прошли через смерть и, знаешь, хоть я и не помню своего
прошлого, но мне кажется, это делает нас другими. Я так горжусь тобой.
Пусть и в обличье Яна, но ты не сломался, не превратился в домашнее
животное. Ты погиб, сохраняя свободу и продолжая бороться с ужасными
обстоятельствами. А когда не осталось другого выбора, ты предпочел
смерть рабству.

- Ну, скажем, там, в песках уже не осталось никакого выбора. Ян все
равно бы умер, но ты права, он сражался с пустыней и всем миром, пока
были силы. И ты права в том, что, так или иначе, все события делают нас
немного другими. Вопрос только, лучше или хуже? – философски заметил
Женя и предложил. – Ну что, «смотрим кино» дальше?

- Да, - коротко выдохнула слегка успокоившаяся его неземная красавица, и
они продолжили.

Лэя сначала удивилась двум молодым Сашам, оказавшимся в одном зиндане с
Женей, но затем, охнув от возмущения, накинулась на него:

- Ах, вот чем ты занимался в мое отсутствие?! На рыженьких крестьяночек
потянуло?! А я, как дура, через моря… – и вдруг, заплакав, замолчала.

- Ну, Лэечка, ангел мой! Пойми, это же не я был! Ян ведь ничего о тебе
не помнил. И заметь, он пытался уйти от слишком тесного общения, просто
эта решительная девушка не давала ему прохода.

- Да, всегда вы мужики так, сначала хвостом крутите, а потом
обстоятельства виноваты! – продолжала обижаться девушка.

- Хвостом, это вы больше крутите! – буркнул Женька и взмолился. – Ну
прости, пожалуйста - сам не знаю за что.

- Да?! А когда пошел в этот мир, зачем суперменом «выпендрился»?! Я,
например, так страшно выглядела, что никакие мужики не приставали.

- Надо признать, я толком не могу сказать, почему так выглядел, -
признался Женька и хитро переспросил, подбоченившись. – А что я такой?!
Супермен?!

- В отличие от твоего, только что продемонстрированного ко мне
отношения, для меня ты был всегда суперменом, - отвернув нос, холодным
тоном сказала девушка и, усмехнувшись, язвительно добавила. – Правда,
надо заметить, Ян был повыше и посимпатичней.

- Правда?! – расстроено переспросил Женя.

Лэя помолчала мгновение, потом, сама не выдержав, бросилась любимому на
шею и, уткнувшись ему в грудь, тихо сказала:

- Нет, - потом помолчала еще немножко и призналась. – Я просто не могла
этого перенести: ведь я же сейчас сама вместе с Яном изменила себе! От
этого с ума можно сойти! Обещай, что не будешь сознательно такого
вытворять?!

- Конечно, милая моя! Да для меня никого другого и не существует! Ты
пойми, это был не я. Я не больше сопереживаю Яну, чем ты сейчас.

- И все-таки, это была часть тебя и меня… - Лэя долго молчала и сказала.
– Нет, не обещай мне ничего, так же как я не буду обещать тебе – это
глупо. Мы или нужны друг другу, или нет. И все обещания и клятвы только
будут портить отношения. И потом, я надеюсь, у нас впереди не одна сотня
лет – мало ли что с нами еще случиться…

- А что может случиться? – удивился Женька.

- Откуда я знаю, если и себя вспомнить не могу?

- Да уж, проблемка! Но мне кажется, мне на ближайшую сотню лет одной
тебя достаточно будет! – рассмеялся облегченно Женя, видя, что его
ласковый ангел отошел от приступа праведной ревности и стал по-прежнему
весел. – Давай, досматривай историю про Яна.

Лэя снова не удержалась от слез, когда сопереживала с Яном его уход от
заботливых Саш.

- Ты все-таки любишь меня. Как же ты в шкуре Яна слепой прошел такое
огромное расстояние, следуя зову сердца? – осторожно комментировала она
своими мыслями воспоминания о Яне.

Хотя, чего было спрашивать? Ян был даже где-то умиротворен – ведь он
делился с детьми впечатлениями о непонятных волшебных воспоминаниях, и
это делало счастливыми, как маленьких слушателей, так и рассказчика.

- Я не представляла раньше, каково быть слепым, - тихонько призналась
Лэя.

- Я тоже, - согласился Женя. – Это совсем другой мир, и необязательно
худший, чем наш. Ты права в том, что теперь, пройдя через смерть и
слепоту, мы лучше будем понимать обделенных и страдающих людей.

- Слушай, тот маленький человечек говорил, что в этом мире время идет в
десять раз быстрее, а ведь я сюда попала спустя почти десять дней по
внешнему времени. Значит, для тебя прошло три месяца. Что-то не
увязывается.

- Да нет, все правильно. Я больше месяца прорабствовал до своей смерти в
пустыне. Потом провалялся там еще столько же, пока меня кто-то не
закопал. Я, вернее, Ян слышал, что человек, чтобы снова реинкарнировать
в зиндане, должен быть обязательно предан земле, ну может быть, воде.
Или другой вариант – может быть, этот мир придерживает душу где-нибудь
перед новой инкарнацией неопределенное время. В общем, во второй раз мы
с тобой почти одновременно появились в зинданах и сразу почувствовали
друг друга.

- Все-таки я не зря за тобой пошла! – довольно улыбалась прекрасная фея.
- Без нашей встречи ты мог бы тут годами шататься, пока твоя душа не
всплыла наружу.

- Да уж, если не жизнями! – Женьку аж передернуло от такой перспективы.
– Да и что бы я смог без слияния наших душ?

- А очень обязательно тебе спасать этот мир сейчас? Может, пойдем домой?
Туда, куда мне нужно уйти, – спросила его осторожно Лэя, сама понимая,
что так просто отсюда ее настырная половина не уйдет.

- Я хочу понять, что здесь происходит. Ведь если сейчас уйти, все
останется на прежних местах. Тогда, что станет со всеми заблудшими здесь
душами? Этот мир огромен и совершенно непонятно, как устроен.

Затем Женя вспомнил, что Лэя еще задолжала воспоминания о Моа, и они
вместе просмотрели короткую жизнь пиратши. Как бы то ни было, они были
снова вместе. Многое оставалось неясным, но Лэя высказала надежду, что
все окончательно всплывет у нее в сознании, если она сможет удрать
отсюда туда, где было ее настоящее место. Вспомнив о своем уходе,
прекрасная фея виновато посмотрела на Женю и осторожно спросила:

- Ты не обидишься, если я сейчас попробую уйти? Мне… вернее нам это
очень нужно. Поверь…

- Зачем ты спрашиваешь – удивился новоявленный спасатель миров. – Ведь я
чувствую тебя почти как самого себя. Иди, я знаю, что это необходимо.

Но сколько Лэя не сосредотачивалась на том зове, который буквально
переполнял ее сущность, что-то ей мешало.

- Нет не сейчас, - произнесла спустя некоторое время по-прежнему
радующая своим присутствием Женю, девушка. - Вообще, если там время
течет в десять раз медленнее, то часто это делать даже не стоит и
пытаться. Я не чувствую никакой угрозы, значит, наверно так и должно
быть.

- Да, здесь я думаю даже день или два ничего серьезно не решит, -
поддакнул ее «супермен», несколько опасающийся остаться один на один с
этим таинственным местом.

- Давай, сначала подумаем: что мы выяснили о мире, пока жили в нем? -
предложила Лэя, и ее не так чтобы очень смелая половина нахмурилась,
вспоминая Янову жизнь:

- Первый раз я не помнил о себе ничего конкретного, и меня сразу
прозвали новеньким, то есть впервые пришедшим в этот мир. Во второй раз
я почему-то помнил почти все, что со мной случилось в первой жизни и это
удивляло всех, так как обычно пришедшие помнят только некоторые детали
из прошлой жизни, но ничего конкретного. Еще одна странность была во
второй раз. Мы с Сашами втроем почти одновременно появились в зиндане.
Такого случая никто не мог припомнить. Хотя есть сомнение, что они
раньше тоже появлялись вдвоем, но это только догадки.

- Такое впечатление, что мир активно участвует в таких процессах. Разве
такое возможно?

- Почему бы нет? Если этот огромный монстр может стирать и возвращать
память пришедшим, как ему вздумается, то почему бы ему не иметь хотя бы
зачатки самостоятельного и активного мышления? Но скорее всего он
настроен действовать в пределах заложенных в него правил, однако внутри
этих программ он может выдумать что-то и свое. По крайней мере, мне
хочется в это верить, иначе я, ни себе, ни другим, здесь пропавшим, не
завидую. Во всяком случае, механизм захоронения и реинкарнации в
зинданах точно запрограммирован в нем. Как и стирание или изъятие памяти
на время пребывания здесь «пришедших».

- Получается, что в этом мире осуществлена попытка воплощения колеса
Сансары: бесконечных перевоплощений или реинкарнаций? – спросила Лэя.

- Только кармы не хватает! – хмыкнул Женя. – Кстати, из-за этого колеса
Сансары, как ты выразилась, мне и не нравиться этот мир. Что-то здесь не
так как должно быть. Помнишь, что нам обещал этот ангел-зазывала в мире
тухляков?

- Да, он обещал острых ощущений, таких как на Земле. Что мы забудем,
откуда пришли, и все переживания будут настоящими, - старательно
вспоминала Лэя рекламу, проведенную ей плюгавеньким человечком в баре, и
добавила. – Если бы еще вспомнить, о какой Земле шла речь. У меня с ней
нет никаких ассоциаций.

- Знаешь, судя по нашему меняющемуся облику здесь все сложнее. Но ты
права, вроде бы все в словах того коротышки было правдой. Для нас, в
принципе, так и произошло, мы вспомнили что было до нашего вхождения в
мир, но вспомнили «насильственным путем» разрушив связи, удерживавшие
нас здесь. Но для других-то эти обещания обернулись лживой ловушкой.
Пришедшие забыли и себя и все остальное, крутясь в этом колесе
перерождений, вместо того, чтобы вспомнить прошлую жизнь и оценить все
перипетии, случившиеся с ними в этом мире.

- Но если бы они вспомнили и вышли отсюда, мир перестал бы быть тайным!
– засомневалась Лэя.

- Необязательно. Достаточно было бы стереть у них все знания о самых
характерных опознавательных приметах, и пусть гуляют на все четыре
стороны! – возразил задумчиво Женя.

- Значит, мир захватывает души и крутит их в себе. А какой ему в этом
смысл?

- Мне кажется, мы несем с собой впечатления – свежую кровь, так сказать.
Вспомни: пиратше сохранили все твои умения и даже воспоминания о жизни,
кроме конкретных знаний о людях и событиях. Кроме того, каждый из нас
привносит немало душевной энергии, которую здесь успешно используют
маги.

- Я мало с ними сталкивалась. На пиратском острове их не любили и,
кажется, просто избавлялись от таковых, - призналась Лэя в своей
неосведомленности.

- Немного и потеряла. В среднем весьма неприятные типы. Хотя, надо
признаться, и Ян баловался колдовством, правда, в ограниченных тремя
словами пределах.

- Да уж, сколько душ отправил на тот свет? – насупилась его
ангелоподобная половина.

- Да не на тот, а в зиндан! – попытался оправдываться Женька.

- Сам же сказал, что они все забывают в зиндане! Знаешь, это, может быть
намного хуже, чем «умереть» и оказаться выкинутым из этой системы.

- Ну ладно, ты же сама все видела! Что Яну оставалось делать? У него
просто не было выбора.

- Да, как и в случае с аппетитной крестьяночкой! – не удержавшись от
укола, усмехнулась Лэя, и добавила. – А если серьезно, что мы еще можем
сказать об этом мире?

- Ну, хотя бы то, что мир очень жесткий. Если бьют – то больно, и руку
оттяпают – не отрастет! Слепоту Ян не мог себе вернуть.

- С другой стороны, здесь возможно колдовство, - возразила Лэя.

- Но какое-то странное. Нужно знать какие-то смешные слова, складывать
их во фразы и при этом вкладывать в них свою душу. От этого душевного
потенциала и зависит эффективность колдовства. Чтобы собрать этот
потенциал с душ, колдуны в своих волшерах и рабством не гнушаются.

- Тогда получается, что в мир заложен какой-то код, подчиняющий
действительность знающему магу. Хорошо, но мне дается еще одна вещь.
Если понятно, кто такие «пришедшие», то кто же тогда «рожденные»?

- Да, это нелегкий вопрос. Такое впечатление, что они простоваты по
сравнению с пришедшими и как бы немного ближе к животному миру. Во
всяком случае, ни о каких прошлых жизнях они не вспоминают, и на них
почему-то плохо действует колдовство.

- У меня такое впечатление, что мы уперлись в стену загадок… - вздохнула
Лэя

- Я предлагаю попробовать выяснить хоть что-нибудь прямо сейчас, раз уж
мы здесь оказались, - предложил нехитрую программу действий Женя. –
Кстати, у меня всплывает определение: изнанка. Не могу точно сказать,
что это такое, но что-то вроде верхнего уровня над миром, откуда вполне
возможно кто-то им управляет.

– Давай, полетели! А то руки прямо чешутся разузнать, кто всем этим
хозяйством хороводит, и что ему от всего этого нужно.

- Предлагаю прошвырнуться прямо по изнанке этого мира – может, кого
встретим, и мир заодно отсюда посмотрим. Давай руку! – и они взмыли над
призрачными пейзажами.

Спустя час – другой полета на бешеной скорости они все так же продолжали
наблюдать внизу бесконечное разнообразие пейзажей от гор до морей.
Повсюду были разбросаны крестьянские деревушки, иногда попадались
небольшие городки и замки. И только раз они увидели действительно
большой город. В конце концов, им надоело это бесцельное путешествие, и
они просто остановились, молча приходя в себя.

- Какой же величины этот мир? – наконец, выразила свое удивление Лэя.

- Одно понятно – очень большой, и облетать его так, дело напрасное – все
равно толком ничего не поймешь и не добьешься.

- А здесь, на изнанке, как ты говоришь, никого нет или он хорошо
прячется.

- Тогда нужно что-то предпринять. Что ты думаешь на счет того, как может
быть устроен такой мир? Я смутно помню, что пришел в тот, другой мир
Вамп еще откуда-то. Да и ты собираешься уйти домой. Никак не могу
связать в голове все факты, только есть чувство, что мы не так смотрим
на все это.

- Да, я тоже что-то такое вспоминаю. Давай закроем глаза и попытаемся
представить себе, как нужно на все это смотреть, чтобы увидеть суть или
основу мира, – подхватила идею Лэя.

Они опять взялись за руки и, закрыв глаза, пытались нащупать в своих
воспоминаниях, как увидеть за внешней картинкой настоящую структуру. У
них получилось. Женя, первым открыв глаза, увидел, что они висят среди
паутины разноцветных светящихся нитей.

«Как красиво!» подумал он. Лэя в унисон с ним повторила мысль и только
захотела спросить: «Как бы эту красоту охватить всю взглядом», как вся
картинка стала стремительно сжиматься. Вскоре они висели над причудливым
переплетением ветвящихся структур мира.

«В этом есть какая-то чудесная гармония. Я просто не верю, что это
создал кто-то плохой!» - восхитилась представшей перед ними
сюрреалистической картиной Лэя.

«Ты права! Никто бы из нас наверно до такого не додумался бы! Но
посмотри, как этот мир сложен и огромен! Взгляни на эти основные ветви,
как они стройны, как переливаются цветами!» - подхватил восхищения своей
половинки Женя и обернулся к ней. Он бы, наверно схватил инфаркт или
хотя бы отвесил челюсть, если бы они у него были в тот момент. Вместо
неземной красавицы рядом с ним висела сфера мягкого желтоватого света,
от которой к нему протянулся яркий луч. Посмотрев на свои «руки» он
понял, что у него их тоже нет. Да и какие руки могли быть у огненной
сферы?

Лэя тоже одновременно с ним переживала такие же чувства, но быстрее
пришла в себя, высказав мысль: «Так, наверно выглядят наши души и этот
мир на самом деле. Заметь, мы переговариваемся мыслями. А этот луч – я
чувствую, что это тот канал, который делает нас единой сущностью».

«Да, мы с тобой единое целое, выглядящее во внешнем мире как два разных
существа» - согласился Женя: «Это, наверно, какая-нибудь информационная
составляющая мира и нас».

«А ты заметил пару странных вещей?» - настороженно спросила Лэя.

«Каких?»

«Я чувствую, что на этом уровне, кроме нас никого нет. А вторая
неприятная деталь – смотри! Видишь, многие ветви на самых концах
окрашиваются в темные и красноватые тона. Это как-то неприятно!»

«Ну, что никого нет - это может быть и нормальным. Что здесь делать
«живым» существам? Но вот эти тонкие веточки, явно отдают какой-то
темной, я бы сказал инфернальной энергией. Хотя, чего еще ждать от мира,
где процветает рабство?!» - рассудил Женя: «Ты знаешь, мне кажется, если
прикоснуться к этим нитям, то можно понять, что они в себе несут!»

Женька захотел проверить свои догадки и скользнул сознанием к миру,
переливающемуся под ним перламутром своих энергетических связей. Он
начал с основания самых больших ветвей расходящихся он одного невидимого
центра. Лэя, при этом, только успела сконцентрироваться на его
подстраховке, предупредив о неизвестных опасностях.

При прикосновении к ветвям в сознании любопытного исследователя
вспыхнуло далекое светило. Орбиты трех лун протянулись вокруг
прекрасного мира. Странно, но он не почувствовал никакого неприятного
влияния инферно. Картина была прекрасной. Особенно его удивило, как
много светлой, теплой, какой-то ангельской энергии было привлечено сюда.
Она сияла своей характерной перламутровой белизной по всему миру.

До Жени вдруг дошло – это же все живое вокруг, а самое интересное, что и
все «рожденные»! Получается, что все крестьяне этого мира являются по
своей сути ангелами! Ха! Вот тебе и крестьяночка! Значит, Ян того-этого,
с ангелицей?! Забавно! Теперь понятно, почему они все такие немного
наивные, и почему ему было так хорошо с их детишками. Что может быть
чище новорожденного ангела, пусть даже и простоватого? И все-таки ангелы
ангелам рознь. Лэя, хоть и была такой же светлой, но по уровню развития
ее можно было бы назвать и божеством, хотя кто она по сути оставалось
тайной и для нее самой.

Женя немного запутался в собственных попытках все оценить и решил более
предметно рассмотреть детали мира, скользнув по одной ветви к периферии.
Но вдруг картинка пошла пикселями, и вместо увеличения все поплыло
какими-то значками.

«Да он же закодирован!» - в отчаянии «воскликнул» Женька, поняв, что не
может ничего рассмотреть.

«А чего ты хотел от творения такого класса! Зато всякие неучи, вроде
нас, ничего с ним не смогут сделать!» - послышалась Лэина усмешка: «И
все-таки мы узнали много чего нового из этих загадок!»

«И что же?»

«А то, что этот мир создан гением и прекрасен по своей идее!»

«Да, надо признать. И все-таки я не понимаю, как так тонко чувствующий
красоту создатель мира смог сделать из него столь ужасную ловушку для
гостей? И где же он прячется?»

«Что тут гадать! Одно наиболее вероятно – автор может скрываться где-то
внизу, в самом мире. Но вот кем он мог бы быть?»

«В мире это должен или должны быть сильнейшие маги, если их несколько.
Надо будет заняться их поиском. Я сейчас вспоминаю легенды о
перворожденных, может, эти как раз из таких и будут?»

«Вполне может быть…»

Их исследования позволили сделать несколько ценных выводов. Было ясно,
что они соединились друг с другом против всяких правил этого мира,
проломив его реальность. Лэя, сопоставив это с тем, что им не было
известно, чтобы кто-то из «пришедших» совершал такое объединение,
предположила, что этого не дает сделать мир, а без такого единения
пришедших у них невозможно рождение детей. Женя подхватил мысль,
предположив, что ангельско-крестьянские сущности рожденных
воспроизводили себя поколение за поколением внутри мира, как и любые
животные сущности.

Основная идея мира тоже частично прояснилась: дать возможность
астральным жителям пройти настоящие реальные испытания, учитывая магию и
присутствие страха перед смертью. Гости приходили сюда уже взрослыми и
проживали максимум сорок – пятьдесят лет, что по внешнему времени
равнялось всего четырем – пяти годам, если только соотношение скорости
времен было таким, как обещал агитировавший их в мире Вамп человечек. И
все было бы прекрасно, если бы пришедшие «туристы» не оказывались после
«аттракциона» опять со стертой памятью на стартовой позиции в зиндане. И
в этом нужно было обязательно разобраться.

Но сначала предстояло «прибрать за собой». Женя настоял на том, чтобы
попытаться определить, не нанесли ли они больших повреждений
информационным ветвям, когда устроили противозаконное слияние, да еще и
прорвались на второй уровень, или изнанку без спроса.

- А как мы найдем место нашего провала сюда? – спросила Лэя,
рассматривая бесконечные прозрачные пейзажи изнанки.

- Я думаю, надо представить себе ту деревню, где мы встретились. Только
я был в тот момент слепой. Давай я «подключусь» к тебе, а ты «выведешь»
нас на это место, вспомнив его в деталях.

Они так и сделали. Спустя несколько мгновений Женя услышал удивленный
возглас Лэи:

- Ой, я, кажется, перестаралась! – неземная красавица, одетая в тонкую
шелковую тунику, смеялась, оглядывая плетень и избу во дворе. Они стояли
уже не на изнанке, а в реальности мира.

- Ничего, я думаю, нам столь же несложно будет вернуться обратно.
Приятно узнать, что выход в реал этого мира столь легок – значит у него
нет никакой специальной защиты от таких трюков. А интересно взглянуть на
те места, по которым я бродил слепым! – Женя с жадным любопытством
разглядывал обычный деревенский пейзаж. – Заметь, все разбежались кто
куда. Видать, знатный тарарам мы здесь устроили, раз, спустя столько
времени, никого вокруг не появлялось!

- А и в самом деле, сколько времени? – озадачилась Лэя.

- Вот ведь вопрос! Судя по солнцу, сейчас вечер. Мы или пару часов
отсутствовали или целые сутки и два часа – поди, разбери. У крестьян
спрашивать бесполезно.

- Можно спросить, когда был этот тарарам: сегодня или вчера? Но это
потом, а сейчас закрой глаза, я попытаюсь еще разок уйти туда, куда меня
тянет зов! – Лэя сосредоточилась на возвращении, но опять ничего не
произошло.

- Жаль! – сказал, прикидываясь расстроенным, Женька, когда увидел Лэю,
по-прежнему стоявшую рядом с ним. Ему было приятно, что она еще немного
побудет здесь. В глубине его души он чувствовал, что вскоре может на
очень долгое время расстаться со своим ангелом, и ему не хотелось делать
это сейчас, да, видимо, и никогда не хотелось…

- Ладно, идем, смотреть, какую брешь мы пробили, – вздохнула Лэя, и они
поднялись на второй уровень.

В нормальном видении, почти ничего не было заметно. Только внимательно
присмотревшись, они разглядели как бы замутненную картинку на том месте,
где произошло противозаконное слияние их душ.

- Давай, посмотрим, что произошло со структурой мира? – предложил Женя и
переключился на видение информационных нитей. – Опаньки! Смотри, здесь
несколько обрывов и какие-то ошметья болтаются! Давай я «посмотрю», что
там произошло, а ты меня подстрахуешь!

Лэя согласно «кивнула» и Женя потянулся к оборванным нитям. В его
сознании вспыхнули наслаивающиеся картинки места, в котором они только
что находились. Одна была с деревом и куском забора, а на другой всего
этого не было, и проекция была, как бы сдвинута. Женя чисто интуитивно
стал сводить картинки вместе, мысленно «пожелав» дереву и забору принять
прежний вид. Дальше он так же «заровнял» лужайку и обочину дороги, и
вдруг, вся картина прояснилась и наполнилась жизнью. А затем случилось
то, чего и следовало ожидать, но он как-то упустил из виду: все
«изображение» подернулось пикселями и стало течь, а по нему опять пошли
символы какого-то языка.

«Молодец!» – донеслась до него Лэина мысль. – Все ветви заиграли, как
живые, только вот эти оторванные остатки болтаются. Может мне
посмотреть?

«Нет. У меня есть уже немного опыта. Давай, лучше я с ними разделаюсь.»

«Хитренький! Как что интересное, так все сам!» – пожаловалась Лэя,
кокетливо мерцая аурой в сумерках астрала, но все же сдалась: «Ладно,
лезь! Только осторожней - я подстрахую!»

Ничего не говоря, Женя принялся за ближайший неопределенной формы кусок
тусклой субстанции. Сосредоточившись на нем, он вдруг ощутил себя
большущей и очень сильной женщиной. Он немного «отстранился» и
«взглянул» на это создание со стороны и не удержался от смеха: «Ну и
красавицей же ты была!» - догадался он, чей это образ.

«Стирай ее! Она не должна принадлежать этому миру! – донесся Лэин приказ
сквозь ее еле сдерживаемый смех. – «Все ради тебя! Представь, каково
женщине такой красоткой выглядеть? Но чего не сделаешь ради любимого!»

«Как хорошо, что я был слепой, а то умер бы еще от страха, когда тебя
встретил!»

«Не меня, а Моа!»

«А каково имечко! Неужели ты придумала?»

«Нет, это мир постарался. Давай, стирай!»

Женька «поднапрягся», выразив абсолютное желание не видеть здесь эту
жутковатую в своей мертвенной неподвижности женщину, и изображение
поплыло, растворяясь в темноте астрала. Через какое-то время Женя
«увидел» все ту же ветвящуюся паутину ветвей мира и Лэину сферу рядом с
собой, а между ними тянулся светящийся луч, как и прежде связывавший их
души.

- Отлично! Какой бы хорошей Моа не была, ее место в прошлом! – донесся
возглас Лэи. – Остался только еще один инородный и мертвый кусок. Скорее
всего, это остатки нарушенной оболочки Яна. Может, мне пойти?

- Да нет! – беззаботно ответил Женька. – Сейчас я его, в два счета
уделаю.

- Ну смотри! Я, все-таки буду страховать! – озабоченно ответила Лэя и
осталась наблюдать за эволюциями Жениной ауры в сетях почти
восстановленного мира.

Астральный ремонтер приблизился к непонятной потухшей массе и «закрыв
глаза» прикоснулся к ней. Дальше случилось что-то непонятное. Он
действительно ощутил себя на мгновение внутри Яна, но только на
мгновение. Затем, как будто щелкнул выключатель, и он полностью стал
Яном…

…«Что же случилось? Я по-прежнему слеп, но не чувствую земли под
ногами, как будто плыву в воздухе. Странно, что-то мешает – будто кто-то
другой пытается достучаться до меня… Ах, да! Я же рассказывал историю
детям, но куда же они подевались?.. Нет, этот зов, ведший меня куда-то,
стал просто невозможно сильным, а потом… что же было потом?..»

Лэя с ужасом «увидела», как Женина аура втянулась в тусклый бесформенный
обрывок, который стал наливаться светом, подсоединившись к ближайшей
ветви мира и начал куда-то по ней скользить. Лэя, онемев от ужаса,
«смотрела», как вытягивается и истончается связывающий их луч.

- Нет! – крикнула она сама себе и всему миру. – Ты еще меня не знаешь!

Страх потерять любимого, поднял внутри все ее силы и бросил сознание по
лучу. Она ощутила слабого и подавленного миром Женю внутри ничего не
понимающего Яна. Одновременно она почувствовала, словно бритвой по
нервам, попытку мира стереть Женину настоящую информацию и память.
Промедление было подобно смерти для ее родной половинки, и она ударила…

Пройдя волной по лучу, она наполнила собой Женину душу и взорвала оттуда
все искусственные оболочки, больше не заботясь ни о благополучии мира,
ни о переживаниях Яна. Они опять оказались среди паутины ветвей в
сумраке второго уровня мира. Только сейчас, они уже представляли собой
одну целостную, яростно сверкающую сферу, но Лэе не было до этого
никакого дела. Ее сознание слилось с Жениным, и сканировало его, пытаясь
понять, не нанес ли мир ему повреждений.

«Прости, пожалуйста, моя фея! И спасибо!» – наконец откликнулся
виновато-признательной мыслью Женя.

«Слава богу, ты в порядке! Ладно, разъединяемся! А то я не пойму сама, с
собой или с тобой заговариваюсь!» - повеселевшей мыслью отозвалась Лэя.

«А мне хорошо! Так ты от меня никуда не сбежишь!» - откликнулся изнутри
ее Женя.

«Нет, так слишком хорошо! Еще немного и мы перестанем быть отдельными
личностями, и придется нам вечно сидеть на втором уровне, а нас ждет еще
одна родная душа.»

«Ладно, согласен, расходимся!» - как им ни было хорошо вместе, они все
же разделились на две самостоятельные ауры, по-прежнему связанные лучом.

Пребывая во все еще несколько растрепанных чувствах, они осматривали
место их астрального сражения с миром. Как ни странно, но сильных
повреждений информационным нитям они не нанесли. Только одна ветвь была
разорвана немного в стороне от точки их слияния, но и она не отмирала, а
питалась силами с обеих сторон. Видимо в мире были задействованы
дублирующие связи, делавщие наведенную реальность особенно жесткой. Они
не стали пытаться восстановить ветвь. Им было ясно главное – Ян был
полностью ликвидирован, и вероятность повторного «влипания» Женьки в
этот образ была сведена к нулю. Лэя все же сильно раздосадовалась:

- Да пошли ты этот мир куда подальше! Теперь его и так запеленгуют.
Никуда он не денется!

- Лэя, остынь! Ну чего ты обижаешься на машину! Ругай лучше меня! Мир
просто уловил вернувшуюся к нему Янову сущность и стал готовить его к
повторной инкарнации. Почем ему знать, что там еще и моя душа
примешалась?! Я больше чем уверен, что против нас здесь ничего и не
замышлялось. Просто мне надо хоть чуть-чуть думать, прежде чем лезть в
эти системы, чтобы не напарываться на защиты от внешнего вмешательства и
внутренних сбоев.

- Тогда получается, что тебе вообще нельзя сюда влезать, а значит,
собирайся, и идем домой! – казалось, добила Лэя последний логический
гвоздь в гроб Жениных рассуждений.

- Э-э нет! Передергиваешь! – возмутился только-только нацелившийся на
спасение мира Женька. – Ты права, мне не следует лезть в
самоподдерживающуюся систему мира, но заметь, что, вырвавшись из образов
Яна и Моа, мы свободно можем выходить сюда, а самое главное, свободно
входить в мир в тех образах, в каких пожелаем!

- Да, надо признать, что мы как бы исключили себя из этой системы. Но к
чему ты клонишь? – насторожилась Лэя.

- Может быть, я прожил в этом мире слишком долго, но я прикипел к его
жителям. И потом, у меня никак не выходит из головы прекрасная сеть
ветвей мира. Я хочу помочь и ему, и его обитателям. Наверно, я опять
сглуплю, но, несмотря на эту попытку захвата, я все равно хочу разыскать
тех, кто создал это чудо, понять, что они хотят, и попытаться исправить
этот мир к лучшему.

- Тогда обещай, что после того, как я уйду, ты не будешь лазать по этим
нитям!

- Конечно! Тем более, что никакого толку от этого не будет, пока я не
получу доступ к коду. Максимум, что я смогу, это выходить на изнанку,
чтобы быстрее перемещаться туда, куда мне понадобиться.

- Лучше и с этим не рискуй понапрасну, а то вдруг мир решит тебя опять
захомутать, а я буду далеко, да еще в десять раз медлительнее. Я ведь не
знаю, смогу ли оттуда, как сейчас, прыгнуть по лучу в твои объятия и
выручить свою незадачливую половину? И даже если смогу, то сколько
времени это займет?

- Если ты «провозишься» там с полчаса, это будет пять часов по здешнему
времени, - подсчитал на лету Женя.

- Вот то-то и оно. Скорая черепашья помощь! Ой и страшно мне тебя здесь
оставлять! – вздохнула Лэя.

- Не бойся, больше никаких крестьянок!

- Все бы тебе насмехаться!

***

Спустя некоторое время, в деревне, где произошло странное событие,
сопровождаемое яркой вспышкой и исчезновением в ней слепого рассказчика,
появилась пара путников, ведущих под уздцы одного коня. Они прошли по
улице к дому старосты и спросили, где можно купить еще одного скакуна.

- Дык, как же вы до нас добрались-то на одной скотинке? – озадаченно
чесал в своем нечесаном затылке староста, огромный мужичина с окладистой
бородой. – Ох и делов сразу навалилось! То баб с ребятней успокаивать:
видишь ли, у них забор с деревом и этим слепым исчез! Исчез, да и исчез
– кому какое дело? Дык нет, голосят-вопят: «Землетрус! Небо на землю
упало!» А я проверил – все на месте, и забор, и дерево. Вот ведь
пустомели! Будто без них делов нетуть?

- Так как бы насчет лошадки, может, найдется у кого лишняя? Мы заплатим
хорошо!

- Дык с того и надо было начинать! – обрадовался староста. А я-то
грешным делом подумал, опять «пришедшие» нас обманут! Дык, как же вас
звать-величать будет?

- Лэя и Женя, к Вашим услугам, - улыбнулась неотразимой улыбкой молодая
женщина...

…Надо сказать, перед тем, как здесь появиться, нашим искателям
приключений пришлось поставить несколько «научных» экспериментов и
провести пару не менее серьезных диспутов.

Сначала они долго спорили, что и как Женя будет делать. Сошлись на том,
что ему надо найти перворожденных магов, а для этого надо идти в мир и
расспрашивать о том, где их искать. Одно удручало Лэю – она не хотела
отпускать свою половину одну, но и тут нашлось решение: Женька резонно
предположил, что столь развитым и талантливым ребятам, как Саши, будет
скучновато сидеть у крестьян в деревне и, может, они составят ему
компанию в поисках магов. Лэя радостно ухватилась за это предложение.

Потом они задумались над такими очень приземленными вещами, как их
внешний вид и самое главное – деньги. Ситуация складывалась забавная.
Они как бы выпали из системы мира, и это могло иметь множество
непредсказуемых последствий, как хороших, так и не очень.

- Одно совершенно понятно: нам надо выходить в мир в человеческом виде.
Одежда на нас в последний раз была такая, какую мы сами придумали. Я
вывалился в своих любимых драных спортивках, а ты, между прочим, в виде
прекрасной инопланетянки! – рассуждал Женя, сидя посреди призрачного
пейзажа знакомой деревни.

- Вообще-то интересно, если ты так и будешь прыгать на изнанку и
обратно, захочешь ли ты есть, или будешь каждый раз восстанавливать свое
физиологическое равновесие?

- Это-то ладно, но смогу ли я привносить в мир деньги в карманах?

- А что мы гадаем? Давай попробуем! – и Лэя прыгнула прямо на лужайку.

«Ты что!» - по внутренней связи просигналил ей испуганный Женька: «Там
же люди могут быть!»

«Ой, не подумала! Но, вроде, никого!» - и шаловливый ангел появился
обратно на изнанке мира.

- Однако придуманные мной деньги в кармане были! – добавила она
радостно. – Так что с этим никаких проблем!

- Тогда где будем выходить в мир? – спросил Женя. – Может, поближе к
Сашам? Они должны быть в трех-четырех днях верховой езды на север
отсюда. Я хоть и целый месяц сюда брел, но скорость слепого примерно в
десять раз медленней, чем у всадника.

- Слушай, а что нам стоит, проскакать эти три дня? Давай здесь и выйдем!
Вон моя лошадка, как была привязана, так и стоит до сих пор у околицы, -
Лэя сама себе не желала признаваться, что просто хотела побыть с Женей
хоть немножко вдвоем в этом мире, раз уж ей было не суждено пока что
уйти туда, куда рвалась ее душа. – Кстати, судя по тому, что лошадь
стоит на том же месте, мы все-таки недолго на изнанке пробыли. Вряд ли
бы ее местные на ночь бесхозной оставили.

Женя, как в открытой книге читая в ее грустящих глазах просьбу, не
разделять ни с кем их нежданный маленький отпуск, сам обрадовано
согласился:

- Великолепная идея. Давай немного присмотримся к этому миру вместе.
Может, чего полезного наглядим?! – и хитрюще улыбнулся.

- Понятно! Знаю я эту пользу! – счастливо рассмеялась Лэя и, потупив
глазки, призналась. – Очень надеюсь, что зря мы это время здесь не
потратим… - и тут же предупредила. – Но не надейся, что я пропущу хоть
одну возможность уйти отсюда!

- Скажешь тоже! Разве могу я перечить такому неземному созданию, –
поспешил заверить девушку в своих самых лучших намерениях Женя…

…И вот они стояли перед старостой, звеня деньгами в карманах. Правда,
мешка с золотом у Женьки не получилось. Оказалось, что предел созданным
и вносимым в мир ценностям устанавливал их душевный потенциал. Лэя
правда пообещала, что после своего выхода, она постарается подпитывать
энергией, Женю сколько ему понадобиться, но пока что им приходилось
рассчитывать только на свои силы. Хоть этих сил у них было и немало по
сравнению с другими обитателями, но их нужно было тратить на массу
других вещей. В любом случае денег в их карманах хватало, чтобы купить
полдеревни вместе с ее жителями, а вооружать армию или покупать замки с
дворцами пока что в их планы не входило.

Следующие три дня для Жени остались в памяти, как лучшее время,
проведенное в этом загадочном мире. Сколько бы приключений, опасностей и
захватывающих пейзажей Ян не увидел до этого, прятавшемуся под его
шкурой Женьке все время не хватало Лэи.

Теперь он четко понимал, что и когда-то раньше мог делиться с ней любыми
впечатлениями или спросить совета, например, как быстрее драпать из
какой-нибудь неприятной перипетии, и она часто ему помогала. Но это было
до истории Яна и будет после того, как они опять расстанутся. А сейчас
она была с ним наяву, и они, как в былые, никак не вспоминающиеся
времена, скакали вместе навстречу неизвестности и приключениям,
останавливаясь где придется, устраивая пикники в приглянувшихся местах,
ловя рыбу, собирая грибы, готовя еду у костра и отдыхая в стогах сена.

Каждое утро Женя замирал, боясь открыть глаза и увидеть, как исчезла его
любимая. А Лэя старательно пыталась уйти, несмотря на то, что им было
так хорошо вдвоем. Женя не осуждал ее, ведь там она была гораздо нужнее,
и ему самому не терпелось «вспомнить» хотя бы через связь с Лэей, кто
там такой маленький ее ждет. Поэтому он сейчас разрывался между желанием
попридержать мамочку у себя и отправить ее поскорей.

Но не только развлечениями они занимались. На самом деле, это маленькое
путешествие оказалось очень даже важным для того, чтобы выяснить их
новые свойства в этом мире. Так, Женя вспомнил и испытал магические
слова, ставшие известными Яну. Сначала, он рассмешил своим бормотанием
неугомонную половину, повторяя ей:

- «Ми-на-на-кю-ма-тон», «ми-на-на-кю-ма-тон», «ми-на-на-кю-ма-тон» - на
что она смеялась и просила:

- Ну, еще раз скажи – это так забавно звучит!

- Если бы забавно! Увы мне – колдовство не работает! – расстроено
сообщил Женька. – Я должен был исчезнуть из видимости!

- Эка проблема! – смеялась Лэя. – Возьми да прыгни на изнанку. Сразу
исчезнешь отсюда!

- В том-то и дело, что исчезну! А с помощью этого слова стал бы
невидимым, никуда не исчезая.

- Да не расстраивайся ты! Попробуй какое-нибудь другое «слово»!

- Ладно, сейчас! – и подойдя к стогу, в котором они только что очень
славно отдыхали, Женька, не рассчитывая на успех, произнес. -
«Эс-те-су-ла-уту!» - и сделал отчаянный шаг вперед.

Сзади раздался сдержанный вздох удивления. Пройдя сквозь стог сена,
новоявленный колдун с гордостью посмотрел на свою, онемевшую половину.

- К-как это ты сумел? – наконец она выдавила из себя.

- Ну что ты, право?! Будто на изнанке не сама в светящуюся сферу
превратилась?! – довольный произведенным эффектом, подначил свою
насмешницу Женя.

- Не-ет, проходить через стог сена я не умею! – растерянно растягивая
слова, пожаловалась Лэя на свою беспомощность.

- Ты забыла. Это все-таки не реальный мир. Здесь только наведенная
действительность, и, зная правила игры, ее можно изменять как угодно.

- А ты уверен, что между неколдовскими, реальными мирами и этим такая уж
большая разница?

- Хм… - задумался Женя. – А может, ты и права, но как же это проверить?

- Не смеши! Ты опять захотел что-то проверять? Мне кажется, никакого
окончательного ответа просто не существует, – усмехнулась девушка, но
согласилась, - Хотя, со стогом понятно. Все-таки этот мир не такой
«жесткий», как кажется.

- Да, но мы забыли поздравить себя с одним очень важным открытием! –
вспомнил Женька.

- С каким это? – насторожилась девушка, пытаясь сообразить, о чем речь.

- Мы можем колдовать! Просто на нас волшба не действует, так же как и на
«рожденных». Правда, на них – скорее всего, потому что они ангельские
сущности, и как бы стоят особняком от всего мира, а на нас – потому что
мы вообще выпали из этой системы.

- Я удивляюсь, почему мы тогда можем колдовать?

- Я, кажется, догадываюсь. Магия основана на душевной энергии, а не на
ангельской, а у нас этой душевной энергии хоть отбавляй, так что мы
должны быть очень сильными колдунами. Жаль, что третье, как и четвертое,
слово я не могу проверить.

- А на что они направлены?

- Одно останавливающее – очень опасное, а второе заставляющее тебе
верить, когда ты врешь. Но оба слова будут действовать только на
«пришедших».

- Давай, проверь на мне останавливающее «слово». Хочу убедиться, что и
оно на нас не действует.

- «Си-на-сейс!» - тихонько сказал Женька, боясь остановить Лэе сердце,
но ничего не произошло.

Тогда он повторил слово сильней – опять ничего. Лэя только удивленно
вертела головой прислушиваясь к своим ощущениям. Тогда Женя крикнул, что
было сил, и вдруг Лэю проняло. Она замерла, неспособная пошевелить и
пальцем. Женька с испугу, чуть не завыл, но вскоре его застывшая красота
мигнула пару раз, и ее губы стали разъезжаться в кривой усмешке.
Незадачливый маг подскочил к своей половине и подхватил ее одеревеневшее
тело, чтобы оно не упало. Колдовской паралич быстро проходил и Лэя,
наконец, забавно прошепелявила:

- Круто!

- Но подействовало раз в тысячу слабей, чем обычно. Таким воплем, я бы,
наверно, толпу «пришедших» сразу умертвил, ведь сил-то у нас, наверно
раз в десять больше, чем у обычных душ.

- Возьмем на заметку. На нас колдовство все-таки действует, но очень
слабо.

Другой раз Женя нырнул на изнанку и явился оттуда с двумя настоящими
катанами в ножнах.

- Смотри каковы?! – горделиво спросил он у своей подружки по
приключениям.

- Да, Моа о таких мечтала… но прошу тебя, старайся ими поменьше махать!

- Ну что ты, в самом деле?! За кого меня принимаешь? Я ведь страшный
трус, и в драку ввязываюсь только тогда, когда другого выхода нет, -
попытался успокоить свою подругу по оружию, владелец новеньких катан.

- Если ты и был трусом, то очень давно. Так давно, что я не помню, -
пошутила девушка.

- Это только так кажется, а когда некого защищать… ты просто не знаешь,
как быстро я умею бегать!

- Ладно, уговорил, мой трусливый защитник! Владей этим страшным оружием!
– Лэя задумалась и спросила. – А интересно, здесь что, нет
огнестрельного оружия?

- Я не знаю точно, но мне сдается, что порох здесь просто не работает,
так как другие технологии сравнимы с восемнадцатым веком на Земле, а
пистолетов или мушкетов я не видел. Максимум, что они используют – это
довольно примитивные арбалеты.

Лэя только согласно кивнула, вспоминая пиратское вооружение:

- А и правда, зачем бы тогда была нужна магия, если любого колдуна из
автомата Калашникова за полкилометра расстрелять можно? Весь мир
насмарку бы пошел.

Так они и продвигались на север, минуя деревеньки и расспрашивая: не
останавливался ли у них слепой сказитель? Несколько раз ребятишки
признавали в Жене Яна. Как им это удавалось – было совершенно непонятно.
Все-таки Ян был выше, с более светлыми волосами и крупными чертами лица.
Но от детворы не скрывалось их сходство.

В последней деревне, где они остановились, уже слышали о двух очень
добрых и милых молодых людях, поселившихся в одном селе в нескольких
часах верховой езды. Ночью на сеновале, Женька рассказывал Лэе, какие
забавные и милые ребята были Саши, какие таланты в музыке и живописи они
проявили, как хорошо относились друг к другу и как Лэе будет интересно с
ними познакомиться.

А на утро он, потрясенно обнаружил, что его половинки больше рядом нет.
Его сердце захлестнул приступ тоски, но тут же внутри раздался еле
слышный знакомый голос: «Не рано ли опечалился? Лучше прислушайся, кто с
нами вместе!», и Женя ощутил радостную и звонкую, хотя и слабенькую
волну любви, сразу развеявшую его тоску и согревшую сердце. Ему
слышалось ликование маленького ангелочка, истосковавшегося по маме.

Он, с трудом улавливая мысли, с помощью Лэи понял, что это была их
крохотная доченька Элия, которая выражала всю свою ласку и нежность. И
кто бы ей мог отказать в ответных чувствах? Женю тут же бросило из
холода отчаяния в эйфорию теплых чувств. Естественно что он не мог
спокойно пережить новость о том, что у него оказывается есть не только
жена, похожая на ангела, но и прекрасная дочь от нее. Жаль, что никто не
видел его глупую физиономию, умудряющуюся одновременно кукситься от
расставания с Лэей и расплываться в блаженной улыбке от еле уловимого
общения с доченькой…

ГЛАВА 7. ПОСЛЕДНИЙ ИЗ ПЕРВЫХ

Утреннее солнце вышло из-за дальнего горного хребта, синеющего в сонной
дымке тумана, и сразу озолотило своим светом противоположный склон
долины. Коснулось оно своей теплой ладонью и его щеки, словно кто-то
мудрый и всепонимающий погладил непослушное дитя в немом одобрении. Он
стоял и встречал восход, как и неисчислимое множество раз до этого, зная
до каждой мелочи, как будет развиваться цветовая гамма зари. Каждый
рассвет повторял почти в точности предыдущий, и все же в каждом было еле
заметное отличие: то облако оттенит синевой небосвод; то листва
меняется от нежной зелени весной, темнея летом и раскрашиваясь красками
осенью; то выпавший вечером дождь, к утру поднимется зыбкой молочной
дымкой тумана; а то влага, наоборот, выпадет серебристой росой, украсив
бисером листву лугов.

Замечать и ценить эти оттенки он научился спустя бесконечные годы своего
существования. Как научился ценить и не нарушать жизнь, текущую мимо
него в своей непрестанной и неторопливой суете. Он кинул последний
взгляд с балкона, висевшего над пропастью ущелья. Там, в глубине бежал
горный поток, через который перекинут единственный мостик, ведущий в его
замок. Отсюда открывался великолепный вид на долину, освещенную
восходящим солнцем и опоясанную величественными горами. Утреннее
представление праздника природы заканчивалось. Дымка тумана быстро таяла
под теплыми лучами солнца, согревающими альпийские луга. Скоро день
войдет в свои неторопливые права, озвучивая трелями пичуг и шелестом
ветра знойную солнечную палитру красок. Тогда надо искать уединения
где-нибудь в тени больших ив на берегу озера или ручья. Можно даже
половить форели, но зачем попусту переводить рыбу?

Он спустился с балкона в свой кабинет, обставленный, как и положено
магу, шикарной мебелью тяжелого дерева, неисчислимыми стеллажами с
фолиантами, один древнее другого, и, естественно (куда без этого
деться?), с большим камином в углу. Он всегда улыбался этой бутафории и
не понимал, зачем ему самому все это нужно? Он ведь прекрасно знал, что
был старше любой из этих книжек, и не припомнил, чтобы кто-нибудь,
когда-нибудь любовался всей этой магической помпезностью. Только улыбка
его временами была умиротворенной и понимающей, временами –
саркастической, а иногда – раздраженной, в зависимости от настроения и
обстоятельств. Правда, последнюю сотню лет обстоятельства фактически не
менялись, за исключением погодных условий…

Из всех живых сейчас с ним в замке обитал только огромный и очень умный
пес. Сколько он их сменил – память не могла удержать. Собаки слишком
быстро умирали – какие-нибудь пятнадцать лет и все... Но всегда, когда
беспощадный мир в очередной раз отбирал у него мохнатого друга, он
выходил в свет и брел по деревням, подыскивая себе нового соратника.
Судьба зачастую сама вручала ему в руки или приглянувшегося щенка, или
уже взрослого пса. Иногда, для этого ему нужно было дойти до одного из
ближайших городов, а это был немалый путь. Обычно, он просто заглядывал
в глаза его будущему питомцу и понимал – вот тот, с кем он свяжет
предстоящие годы. Ему казалось, что грусть по утраченному спутнику жизни
играла важную роль в поиске. Он немного знал, как мир перевоплощает души
животных, и всегда надеялся, что в новом спутнике живет душа старого и
верного товарища. Но, с другой стороны, мир стирал всю предыдущую
сущность животного, так что проверить, та ли это сущность, ни сил, ни
умения у него не было. Поэтому оставалось только слепо верить…

Сейчас верный друг ждал его на дворе замка, как бы спрашивая: «Ну что,
хозяин, куда пойдем сегодня?» Он никогда не привязывал пса, оставляя ему
полную свободу заниматься в округе, чем тому взбредет в голову, и только
надеялся, что мохнатый приятель не проявляет волчью жестокость к
окружающей замок живности. Правда, он поддерживал миролюбивость
животного хорошей кормежкой, так чтобы тому не приходилось утолять свой
голод за счет жизней маленьких обитателей долины. По большому счету
хозяину было все равно, умрет ли одной зверушкой больше или меньше от
огромных собачьих клыков, но последнюю сотню лет он почему-то привык
считать, что, чем меньше вмешивается в окружающий мир, пусть даже и
посредством собаки, тем этот мир становится прекрасней, и этому мнению
были свои основания…

Единственным наслаждением было созерцание бесконечных пейзажей, во время
долгих отлучек из замка, совершаемых в компании своего друга. Ему не
было нужды заботиться ни о чем. Он не без основания считал себя
сильнейшим магом этого мира. Действительность подчинялась ему с одного
«слова», но у него не осталось желания менять ее в соответствии своим
прихотям. Он лишь делал маленькие, но приятные уступки для себя и
собаки, «готовя» еду и кров парой «слов» и так же быстро возвращая
окружающую реальность обратно, когда в изменениях отпадала
необходимость. Его гораздо больше занимало наблюдение за полетом птиц,
ростом травы, таянием снегов – тогда он чувствовал единство с этим
миром, который прощал все издевательства причиненные ему когда-то.
Прощал, как прощает не осознающий себя гигант, добродушный в своей
несокрушимости и величии. Он чувствовал себя, может быть самым неудачным
ребенком этого мира, но не изгоем. И как бы он хотел ощутить себя
родителем или хотя бы покровителем ему! Но он был пойман, как и другие в
эту вечную, пусть и ласковую к нему ловушку. И выбраться из нее можно
было, только потеряв себя и свое «я». И самое ужасное, что он сам был
виноват в том, что мир стал таким. Ведь если бы не он, у всех сохранился
бы шанс выйти когда-нибудь из игры…

…Невозможную пропасть лет назад он стоял у истоков этого мира вместе с
другими. И если бы он был тогда теперешним, может, все и пошло бы не так
– но все мы крепки задним умом, даже прожив тысячу лет. А тогда его
съедала банальная жажда власти. Ему казалось несправедливым, что
какое-то никчемное божество должно править миром. Да, они создали этот
мир, но идею-то подкинул он, как и собрал вместе единомышленников. А
теперь мир был поделен и каждому снисходительно выдана подачка из набора
«слов», позволяющих менять мир по своим вкусам в пределах своего
волшера. Ему тоже досталась своя толика «слов», но он-то рассчитывал на
все! Обида сжигала его изнутри, и он нашел способ отомстить. И хотя не
сделал все по-своему, но изменил все так, что мир стал неподвластен
никому…

Это была его самая глубокая тайна, его сила, его позор и его слабость.
Сейчас он стыдился этого поступка, но не тогда. Тогда он не задумывался,
почему все другие должны будут расплачиваться за его амбиции. И вот он,
бесконечные годы является самым могущественным магом этого мира – и
зачем все это ему, когда у него нет желания нарушить роста травинки, не
то что с кем-нибудь о чем-либо спорить? Он давно чувствовал себя
мертвым. Цеплялся за жизнь, не зная, что еще от нее пожелать и давно
потеряв интерес к мирской суете. Единственное, что еще его немного
занимало – это единение с природой, бездумное, ничего не ждущее, никуда
не стремящееся…

***

Он, как наяву, помнил тот день – день наибольшей лжи, которую он привнес
в этот мир и за которую расплачивается до сих пор…

Они сидят в его центральном дворце в укромной комнате, спрятанной в
бесчисленных переходах и залах, забитых челядью, придворными и прочими
приживалами и слугами. В его свеженькой библиотеке не менее свежего мира
томятся тысячелетние книги, повествующие о якобы древней истории,
выдуманной их шутливым божеством.

- Ты доволен, Искатель гор? Ведь у тебя самый большой волшер! –
спрашивает мягким голосом девушка, с любопытством рассматривая
центральную площадь большого города, усеянную снующими туда-сюда людьми.
Она оборачивается, смотря на него радостным и доверчивым взглядом. Он
никогда не забудет этот взгляд – взгляд счастливого творца,
переполненный эйфорией и восторгом от великолепно сделанной работы. –
Правда, у нас очень неплохо получилось?

- Да, ты права. Этот мир – просто чудо! – ему было не занимать опыта в
практике скрывания истинных мыслей и настроения, поэтому он широко и
доверчиво улыбался, так что даже божество обманулось в его искренности.

Как он ненавидел это астральное лебезение! Любовь – только она давала
шанс стать всемогущим. Как это все ему надоело! Почему он,
самодостаточный мужик должен спариваться с какой-нибудь взбалмошной
бабой, чтобы достичь высших уровней и создать свой мир? Он еще на Земле
привык рисковать своей жизнью, и никогда не нуждался ни в каких дамских
сюсюканьях! Поэтому, кстати, и оказался до срока в астрале. Так зачем
ему эти телячьи нежности еще и тут? Ничего – он нашел путь, как создать
свой мир. Пусть ему пришлось обмануть несколько душ и даже божество. Но
так им и надо, раз такие доверчивые. Если бы он мог справиться один, он
бы никого и не звал.

- Ты не представляешь, как мы рады! И вы все, кажется, довольны. Все
получили то, что искали. В крайнем случае, мы можем немножко подправить,
если что-то будет работать не так. Но мне кажется, ничего не надо
менять. Если бы ты мог видеть мир с третьего уровня! Он – само
совершенство! Там нельзя изменить ни одной линии – сразу все пойдет
наперекосяк.

- Конечно, жалко! Хоть бы одним глазом на такую красоту посмотреть, ну
или взглянуть сверху сразу на весь мир…

- Погоди, а ведь это совсем несложно устроить, – девушка с темными,
вьющимися волосами, обрамляющими бледное лицо, задумалась, опустив
густые ресницы и прикрыв большие бирюзовые глаза. – С третьим уровнем не
получится, а вот второй – проще некуда! Найдется у тебя укромная
комната?

- Укромней этой не найдешь, – заинтригованно предложил хозяин дворца.

- Тогда отвернись и подожди, пока я не позову, - предложила молодая
женщина, а сама отвернулась от него в противоположную сторону. Вскоре
послышался сдержанный возглас. – Смотри!

Обернувшись, он увидел стол, на котором вместо столешницы было
обрамленное инкрустированным деревом черное зеркало.

- Это окно, показывающее весь мир со второго уровня. Я сделала на него
зрительную проекцию оттуда. Давай, попробуем, как оно работает, – с
трудом сдерживая восторг, шептала девушка, наклонившись и всматриваясь в
зеркало.

«Мне бы твои возможности! Конечно, легко пребывать в таком восторге,
когда все в твоих руках», - завистливо подумал маг и молча подошел к
зеркалу.

- Кажется, работает. Смотри, видишь что-нибудь?

- Да, очень отчетливо, будто с высоты птичьего полета. Это же наша
местность!

- Теперь «вглядись» в город и во дворец.

Он послушно стал всматриваться, и картинка вдруг начала быстро
увеличиваться, словно он падал на землю. Ему пришлось подавить в себе
рефлекторный страх – в конце концов, и не того приходилось насмотреться.
Углубляясь в изображение, он смог заглянуть в их комнату и увидеть, как
они рассматривают зеркало.

- А как же?..

- Просто отстранись взглядом, и картинка сразу уменьшится, – догадалась
с полуслова о его вопросе девушка. – А если захочешь сдвинуться в
сторону, только переведи туда взгляд и изображение сместиться туда, куда
пожелаешь.

«Ох уж эти божества! Опасно с ними. Не успеешь подумать, как они уже все
знают о твоих мыслях. И все вот так, походя. Надо лучше следить за
собой», - подумал он и посмотрел на уменьшившийся и ставший ползти в
сторону пейзаж.

- Кстати, ты ведь умеешь смотреть на Землю и другие планеты в
энергетическом спектре?

- Спрашиваешь? Конечно! – немного обиженно ответил он.

- Это я к тому, - попыталась сразу оправдаться за непонятно чью
неловкость молодая женщина, и виноватым тоном продолжила. – Что зеркало
должно показать этот мир с энергетической изнанки, а она не такая, как у
реала. Я так хотела, чтобы ты смог взглянуть оттуда на наш мир. Ну,
давай, попробуй! – и она замерла, с надеждой смотря на собеседника.

Его бесило это участие. Будто он какой-нибудь больной или инвалид. Как
она не понимает, что, глядя на него, как учительница на первоклассника,
она унижает его достоинство? Но бросаться такими божественными подарками
он себе не позволит. Он сосредоточился и представил картинку, похожую на
черную поверхность Земли, усеянную лей-линиями. И зеркало послушалось.
Только картина, представшая в нем, была совсем другой. Никакой
поверхности не было. Вместо этого он увидел восхитительную систему
ажурных ветвей, веером расходящихся по темноте, в которой где-то на
первом уровне жил недавно сотворенный мир.

Он, онемев, долгое время всматривался в картину, развернувшуюся перед
его глазами. Потом вгляделся в одну большую ветвь, и та стала
приближаться. В конце концов, он как бы нырнул внутрь ее, и зеркало
вдруг показало горный массив, который он сам недавно «придумывал»,
посылая пожелания божеству снизу «наверх». Потом он перепрыгнул на
другую, переливающуюся голубыми оттенками «веточку» и увидел знакомый
ему горный поток, стремящийся со склонов скального массива. А вот дальше
его постигла неудача. Перепрыгнув с ветви на ветвь в очередной раз, он
наткнулся на плывущую перед глазами абракадабру.

- Прости, - послышался виноватый шепот, и он увидел, как картинка
поменялась на нормальное видение – в зеркале был вид морского дна,
усеянного кораллами. – Я не могу передать тебе те части языка, которые в
распоряжении других, ведь и они не знают твоих «слов». Поэтому ты в
сильном приближении не можешь войти в ветви мира, кодирующие их волшеры.
Но в нормальном изображении они будут видны и тебе. А на общем плане
сможешь наблюдать энергетическое состояние всех волшеров. К тому же, на
всех землях, не входящих в волшеры ты сможешь рассматривать все, как и
в своих собственных краях.

Виноватость в голосе больно резанула по его самолюбию. Это божество,
которое моложе его на полсотни лет, смеет делить участки влияния для
них, как ясли для несмышленых детишек! Но он снова сдержал себя. Его
план близок к осуществлению, а это глупое божество напоследок дает ему
артефакт, который, действительно, сделает его всемогущим!

- Ничего страшного! Все понятно. И без этого, твой подарок просто
божественный! – лучезарно улыбаясь, ответил он девушке, внимательно
заглядывающей в его глаза, будто боящейся найти там хоть каплю упрека. И
он, почувствовав, что наступает наилучший момент нанести свой удар,
вкрадчивым тоном предложил. – А не пора ли и вам подумать о себе?

- О чем это ты? – непонимающе вскинула брови молодая гостья.

- Ведь наш мир создан, чтобы астральные жители снова могли ощутить жизнь
во всех красках, когда риск – это, действительно, риск, а цена жизни –
это все, что ты помнишь и чем себя ощущаешь! Вы ведь этого хотели?

- Да, я, кажется, догадываюсь, о чем ты думаешь, – мечтательно вздохнув,
сказала его гостья. – Это страшно и захватывающе одновременно.

- Я ничего не предлагаю, ведь мир ваш, и вам решать, что с ним делать.
Просто мне так показалось…

- Ты прав, зачем бы мы создавали это чудо, если бы им нельзя было
воспользоваться? Но на такой шаг надо решиться... Ладно, я уже, наверно,
надоела тебе, пора и к своей половине спешить, а то, что он подумает?

- Да ладно, знаю же, что он все подслушивает. Пока, беги к нему, а то
уже соскучилась!

- А ты не смейся! Это все равно, что без одной ноги ходить. Потому-то и
страшно будет решиться на такое… - женщина махнула ему рукой и растаяла
в воздухе, не слишком церемонясь с наведенной реальностью мира, чем еще
раз заставила всколыхнуться омут зависти в душе ее собеседника.

Тем не менее, он чувствовал себя, как никогда, счастливым. Отравленное
зерно падения божества посеяно в душу этой девицы, а в его руках
оказался воистину волшебный инструмент. Если эта вещь позволит не только
наблюдать, но и концентрировать действие его «слов» на видимые в зеркале
объекты, то в мире не останется никого, способного противостоять его
силе…

***

Спустя полгода с той памятной беседы зерно проросло - их милое божество
объявило, что мир работает, как часы, и оно покинет их на небольшой
срок…

Он хладнокровно выждал неделю и приступил ко второй части своего плана.
К этому времени он основательно подготовился, изучая действие зеркала.
На его удачу, доверчивое божество не озаботилось поставить туда никаких
защит, и он мог адресовать действие своих «слов» на любые расстояния.
Единственной преградой служила кодировка других компаньонов и конечно,
неприступность сердца мира, находящегося в вершине пирамиды мира на
третьем уровне астрала. Но для его целей сил у него хватало. А зеркало
облегчило задачу до уровня детского сада.

То, что он намеревался сделать, не было известно никому из его коллег по
созданию мира. Эта история началась много раньше. Когда-то вследствие не
очень праведной жизни в реале, он очутился в одном из верхних миров
Инферно. Тогда его сильно выручило чувство противоречия. Когда его,
вместе с остальными обитателями начали притеснять дьявольские сущности,
ему стало обидно, и он возглавил сопротивление угнетению, сражаясь за
права душ и помогая, чем только мог, окружающим. И в результате очень
быстро оказался вышвырнутым оттуда в свободный астрал.

Спустя многие годы болтания по астральным закоулкам, он, разочаровавшись
в мягкости большинства миров, сам вернулся в инферно. Его индивидуализм
не давал ему нигде прижиться. В конце концов, он понял, чего не хватало
многим мирам – они были слишком слащавые, и у него появилась мечта
создать реально жесткую систему, но он чувствовал, что без энергии
инферно, это не получится. Тогда он и собрался навестить своих бывших
угнетателей, и в этом ему опять помогли его упрямство и бесшабашная
смелость.

Он с ходу занырнул в черно-багровый занавес пирамиды и представил себе
мир, в котором давным-давно отбывал исправительный срок, но попасть в
«родные» пенаты не смог. Инферно благоразумно огораживалось от
остального астрала, не пуская внутрь слишком много душевного или
ангельского позитива, как и не растрачивая попусту негатив. В общем он
оказался в каком-то предбаннике неизвестно какой конторы. К счастью,
оказался не один – в углу сидело странное создание, смахивающее на
человека, но явно содержащее в себе что-то от свиньи. Этакий уродливый
гибрид. Хотя ничего удивительного в этом не было: инфернальные
ангельские сущности никогда не заботились о своем внешнем виде, даже не
пытаясь походить на людей.

- Чего приперся? Или мало тебе уже всыпали – еще захотел? – хрюкнуло
своим волосатым пятаком существо.

- Я по делу, а не с тобой трепаться! Свяжи-ка лучше меня с Легаром –
он-то меня должен помнить.

- А еще чего не хочешь? Чтобы каждый засранец верховных ангелов инферно
вызывал, когда вздумается?

- Кончай болтать, не то я тебя сейчас от всей души любить начну! – он
пошел с раскрытыми объятиями по направлению к свино-человеку, при этом,
широко улыбаясь.

Кажется, ему удалось вызвать у себя сочувствие и приязнь к несчастной
свинке, так как существо, жалобно прихрюкнов, испарилось из комнаты, и
на месте его появился тот, кого он ожидал здесь встретить – Легар, один
из высших надсмотрщиков преисподней.

- Что ж ты так «хорошо» поступаешь с нашим младшим персоналом? –
раздался то ли смех, то ли рык, испускаемый большущим, под два с
половиной метра, совершенно голым, страшно волосатым мужиком, бесстыдно
выставляющим вперед полуметровый фаллос.

- Брось ты эти штучки! Что я тебе, школьница какая? Я по делу пришел, а
тут свинья хрюкает. Ну, пришлось хрюшку пожалеть.

- Ох, и хитер! Как в былые времена, мелких чертей на раз раскручиваешь,
– рассмеялся уже нормальным голосом Легар, тут же уменьшаясь до обычных
размеров и «одеваясь» в приличный костюм. Внимательно «присмотревшись»,
дьявол продолжил. – Ну и какое у тебя дело может быть к нам? Больно аура
у тебя легкая – не к нашему департаменту. Не боишься крылышки-то
подпачкать?

- Не боюсь, – и незваный гость выложил перед дьяволом свою идею:
создать мир, в котором бы воплотилась беспощадная реальность, даже более
жесткая по отношению к душам, чем на Земле, так как подразумевала бы
использование колдовства. Но для претворения плана в жизнь нужна энергия
инферно, без нее мир будет слишком добреньким.

- Хм, ты хоть понимаешь, что хочешь самым элементарным образом заложить
нам свою душу? И ради чего? Ради очередного эксперимента? – задумчиво
произнес Легар, плюхаясь в непонятно откуда взявшееся кресло.

Такое же кресло возникло и под гостевой задницей, а между ними появился
неплохо сервированный столик с выпивкой и закуской. Судя по изменившейся
обстановке, было ясно, что гость сумел заинтересовать дьявола. А ведь
когда-то он только пару раз, мельком видел его – слишком
высоко-недоступен был этот темный ангел инферно. Было непонятно, какой
табель о рангах занимал Легар, но то, что тому подвластны многие
вопросы, о которых и не помышляли мелкие черти, было совершенно ясно.

- Ничего, ради такого шанса, стоит и душу заложить! – подумав, ответил
он дьяволу.

- Ты знаешь, хоть и не в наших правилах честно предупреждать и играть в
открытую, но для тебя я сделаю исключение, – произнес темный ангел. –
Тем более что от твоей осведомленности будет зависеть, насколько ты
преуспеешь.

- А вам ведь тоже должен быть какой-нибудь резон в этом деле? – спросил
гость.

- Приятно беседовать с умным мальчиком, - с вкрадчивостью змеи произнес
Легар. – Нам это может отлиться присоединением целой пирамиды к инферно.
А может, и нет – это уж как тебе удастся привести свой план в
исполнение.

- Как я понимаю, чтобы быть успешным, надо соблюсти какие-то правила
игры?

- Слушай внимательно. Мы можем дать тебе, так называемый, кристалл
инферно, наполненный энергией нашей пирамиды. Кристалл – это для
красоты, на самом деле можем хоть кусок дерьма сделать. Это специальный
астральный носитель энергии. Он будет хорошо упакован, чтобы ни одна
ангельская сво... сущность не догадалась. Можешь этот контейнер хоть
себе внутрь запрятать. Кстати с дерьмом это очень естественно получится!
– дьявол не стал удерживаться от грубого смеха.

Гость только вздохнул на это скоморошество и спросил:

- А как я смогу эту энергию в нужный мне мир запустить?

- Не с того думать начинаешь! Сперва ты должен найти себе божество,
пожелающее с тобой иметь дело, и создать мир на твоих условиях – и это,
поверь мне, самая трудная задача. Потом, мир должен быть абсолютно
закрытым – иначе об энергии инферно быстро прознают ангелы, и всю
лавочку зачистят или уничтожат. А вот когда этот мир, после «засева»
вызреет с пару тысяч лет, тогда и можно будет говорить о присоединении
его к инферно. Но, поскольку вероятность такого исхода очень мала, тебе,
мой дорогой гость, придется расплатиться за кристалл соответствующим
эквивалентом: позитивной энергией своей души. И вот тут-то я и получу
истинное удовольствие! – хищно ухмыльнулся Легар.

- Какое еще удовольствие? – насторожился гость.

- Решай, сколько потянешь! Если возьмешь немного энергии – так, чтобы
«запачкать» небольшой мирок несчастными случаями, катастрофами, драками
и убийствами, то после выхода из такого мира в астрал, автоматически
провалишься до первого уровня инферно – чистилища, где уже бывал. Чтобы
претворить в жизнь систему рабства, пиратства, черной магии или
каких-нибудь вампиров с трупоедами (это уж от твоей фантазии зависит)
системно в небольшом мире или спорадически в большом мире, тебе придется
впоследствии провалиться до миров второго уровня, к примеру –
преисподней. Оттуда путь наверх очень долог и тяжел, но еще возможен. Но
если хочешь наверняка утопить мир в горе и отчаянии, тебе будет грозить
самое дно ада, а оттуда выход уже невозможен. Там ты быстро потеряешь
остатки человечности. Так что думай, а я попытаюсь получить
удовольствие.

Было противно смотреть на довольную, цинично ухмыляющуюся рожу Легара,
но делать нечего – гость стал напряженно думать. Он не любил сюсюканий,
но и никчемный садизм ему был противен. Сколько же нужно добавить ложек
дегтя в бочку нового мира, чтобы превратить его в то, что надо? Он
надеялся создать большой мир, и мелкой пачкотней в таковом заниматься не
было смысла, но и обрекать себя на самую глубину преисподней он не
желал. По всему выходило, что второй вариант был самым подходящим. Он
взглянул на внимательно на Легара, наблюдающего за его мучениями, и
подумал «Неужели все так видно по моей роже?»

- Видно, видно, - довольно хмыкнул темный ангел. – Я вижу, ты решил. И
одобряю твой выбор. Возьмешь кристалл сейчас или подождешь, когда мир
будет готов?

- Если не скажется на моем «имидже», то сейчас…

…И вот, наступил момент, когда он, наконец, мог осуществить давнюю
мечту. Их юное божество было беззащитно, а он имел в руках все
необходимое, чтобы «подправить» мир в соответствие со своими задумками.
Но, свершив задуманное, он отрежет себе путь во внешний астрал, так как
вне мира ему останется одна дорога – в тьму преисподней.

Искатель гор вынул багрово-красный кристалл из-за пазухи, где носил его
долгие годы, ожидания этого момента. Небольшой, вытянутый в форме шишки
темный рубин был заключен в прозрачную пленку, защищающую внешний мир от
действия инферно. Оставалось лишь подойти к столу, отливающему чернотой
спящего магического зеркала. Он взял себя в руки и прислушался к своим
ощущениям – нет, внутри не было никаких сомнений. Он делал то, к чему
стремился.

Он наклонился над столом и всмотрелся в него, представляя себе весь мир
в энергетическом плане. В зеркале послушно развернулась картина
прекрасного веера ветвей мира, расходящихся от невидимого центра.
Инструкция по применению, выданная в инферно сама всплыла в памяти.
Раньше он планировал оставить кристалл где-нибудь в открытом поле и
мысленно открыть его с большого расстояния, на котором мрачное излучение
не сможет затопить его душу. Тогда энергия инферно пришлось бы
постепенно расползаться по миру из точки, в которой был открыт кристалл.
Это имело бы нежелательное последствие: энергия преисподней
распределилась бы неравномерно, а ему не очень хотелось, чтобы его
волшер стал инфернальным центром.

Но теперь, после того, как стала ясна интерактивная природа действия
зеркала, у него был шанс распределить всю энергию равномерно по миру.
Хотя с этим и был сопряжен немалый риск. А вдруг эта гадость выплеснется
не в зеркало, а прямо в комнату? И все-таки он рискнул – поставил
кристалл прямо на зеркальный стол и, отойдя в сторону, мысленно приказал
раскрыться защите кристалла. Его обдало тяжелым холодом потока энергии,
который, к его счастью, впитался в магическое окно, растекаясь по ветвям
мира. Он выждал момент, когда сосущая под ложечкой тяжесть совсем
отпустила, и подошел к столу. Кристалл пустой стекляшкой стоял на
полированной поверхности. Он взял его, ничего не ощутив кроме гладких
граней в руке, и заметил, как дрожат руки. Ноги тоже не желали
слушаться, став похожими на ватные столбы. Его тело среагировало
правильнее на опасность ситуации, чем сознание. «Надо же, насколько
натурально нашему божеству удалось воспроизвести реальность даже в
реакциях организма», - успел подумать он, и мысли опять вернулись к
важному процессу. Первый шаг сделан – нужно делать и второй.

Он внимательно вгляделся в зеркало. Красноватые оттенки стекали вниз к
самым тонким веточкам, смываемые позитивной энергией в основных потоках
и оседая где-то в самых низах системы мира. Выждав, когда картина
успокоится, он приступил к выполнению завершающего штриха, без которого
все эти его махинации не имели смысла.

Еще при планировании мира он подсказал идею вхождения в мир через
возрождение в земляных ямах. И в этом не было бы ничего особенного
(такие системы практиковались во многих мирах), но они привнесли
маленькое усовершенствование – мир должен был стирать память о
конкретных событиях связанных с датами, именами и названиями. Он хотел
вообще стирать ее, но их «добренькое» божество сделало так, чтобы мир
хранил изъятую память у входящих, а потом, после их смерти, должен был
возвращать свое «я» гостям. «Ох уж эти юные божества! Сплошные
сюсюканья!» - сколько ему пришлось приложить усилий, чтобы убедить
творца этого мира сделать систему зинданов по его плану.

Но все было не зря. Сейчас он должен вмешаться в структуру мира всего
лишь одним «словом». Но каким! Он гордился своей придумкой. Система
портов, как и весь мир, кодировалась странным языком, который их
божество нашло где-то на Земле. Когда они разрабатывали порты в его
собственный волшер, он объяснял идею, а их божество кодировало его
фантазии. Потом он, прикинувшись любопытным, попросил дать ему
посмотреть, что получилось в результате совместной работы, и изобразил
сильное расстройство по поводу нечитабельности процесса. Творец мира
повелся на уловку и выдал ему «перевод» всех слов, нужных для
инкарнации.

Дальше все было делом техники. Он нашел в цепочке текста звено, которое
нужно было изменить, и составил из общих, известных ему «слов» приказ
миру ввести маленькое изменение, которое состояло из слова «повтор».
Волшебное зеркало упрощало задачу, и ему, зная слова, оставалось только
приказать сменить кодировку на одно слово, что он и проделал с холодной
спокойностью…

Все! Он закрыл выход из системы портов, которые отныне превращались в
настоящие зинданы. «Повтор» означал новое перерождение без возможности
вспомнить предыдущую личность «пришедшего» в мир. Никто, раз появившись
в такой яме, не сможет больше вырываться из колеса перерождений,
впрочем, как и он сам. Он просто закрыл себе, как и всем другим, выход в
астрал, где его ждала только пучина инферно. И теперь он реально
становился самым сильным магом этого мира. Мира, оставшегося без своего
создателя.

«Добро пожаловать, всем желающим! Обратной дороги нет, и не будет!» -
ему хотелось расхохотаться над зеркалом, всем миром и его, так
называемыми, соратниками, включая их неудачливое божество, но, следуя
своей привычке, он лишь скупо улыбнулся. Однако в этой улыбке не было
пощады его врагам и просто слюнтяям – всем, кто отважился оспаривать его
власть. Впереди его ждали столетия, нет, тысячелетия всевластия.

Знал бы он, как жестоко ошибался. Тогда он просто не мог даже
представить, что это такое на самом деле – столетия власти, не говоря
уже о тысячелетиях…

***

Он никуда не спешил. Перед ним раскинулся мир, готовый покориться
поступи его войск, но он выжидал. Через зинданы все прибывали новые
«пришедшие» - внешняя ангельская агентура работала безупречно. Внутри
мира эти ангельские сущности тоже были очень полезны, но как бы ни была
велика ангельская энергия, породившая и поддерживающая постоянный
уровень «рожденных» по всему миру, их самоосознание было ограничено и
действия неактивны. «Пришедшие» же пытались перестроить окружающее под
себя, а мир им не давался. Так появлялась интрига в жизни. Даже стали
появляться новые волшеры с какими-то новоявленными, худосочными магами,
добивающимися власти больше путем интриг, чем колдовства. Спустя лет
пятьдесят, по границам его владений возникло сразу несколько мелких
волшеров каких-то самодуров, где вовсю процветало рабство и насилие.

Внутри своих владений он постиг все прелести власти и богатства. Его
дворцы и без того ломившиеся драгоценностями, великолепной мебелью и
отделкой, постоянно пополнялись произведениями труда местных зодчих.
Правда «рожденные» не были очень способным народом, и поэтому к работам
привлекали «пришедших». То же было и с его гаремом, полным молодок из
«рожденных». Однако истинными жемчужинами было несколько «пришедших»
дам, пусть и не самых молодых, но отличающихся яркостью и
индивидуальностью. Он развлекался, как мог, объезжая свой огромный
волшер и практикуясь в охоте, рыбалке и прочих удовольствиях.

Наконец настала пора показать, кто в доме хозяин, и он стал собирать
армию. Это было забавно. В принципе он мог бы справиться с новоявленными
магами, знавшими по нескольку случайных «слов», и без всяких войн,
используя только магию, но ему был нужен психологический эффект. Ему
хотелось показать всем, да и что уж скрывать, почувствовать самому,
какая государственная мощь сосредоточена в его руках.

Первые же сражения, которые он постеснялся бы и сам назвать таковыми,
повергли к его ногам все близлежащие территории, но он знал, что дальше
на запад располагаются земли сразу трех его бывших соратников, и вот
туда-то он и направил свои войска после празднования триумфа, которого
устыдился бы любой уважающий себя полководец. Тогда вперед его гнала
одна мысль: «Он покажет всем своим «коллегам», чего они стоят в этом
мире!»

По данным разведки и наблюдениям из зеркала, он знал, что трое из
«перворожденных» магов (как их уважительно прозвали в мире) объединились
для отражения его атак. Наплевав на опасность, он сам возглавил свое
войско, оставив дома свое самое мощное оружие: волшебное зеркало. Это,
наверно, были лучшие его дни в этом мире. До сих пор, оставаясь в
пределах волшера, он ощущал пресыщенность всем, что занимало его думы
раньше и, как нельзя кстати, этот поход вернул всю полноту и остроту
жизни, к которой он всегда стремился.

Он летел на коне впереди своего хорошо обученного войска и встретил
противника уже при входе на территорию ближнего волшера. Когда конные
патрули донесли о первых вражеских разъездах, он решил, не
останавливаясь, провести разведку боем и с двумя верховыми отрядами
продолжил движение. Он не боялся за себя – от шального удара у него была
магическая защита, а от происков своих «перворожденных» приятелей… -
посмотрим, что они еще придумают?

Они влетели серыми тенями прямо в лагерь противника. Спустя поколения
это нападение стали изучать в военных училищах под названием битвы под
Черной рекой, а тогда… Может, этим и был бы доволен Суворов, который
любил сходу обескуражить противника. Но он-то был не Суворов, и
растерянное метание полуголых «рожденных», истошно-истерические вопли
«пришедших» и вой перепуганной обозной прислуги вызвали у него только
чувство жалости пополам с гадливостью. И было трудно понять, была ли это
чувство вызвано беспомощностью врагов или его собственной жестокостью.
Он понимал, что поток инферно не миновал и его, и он, вслед за мелкими
тиранами, сам становился величайшим деспотом мира.

После того «легендарного» ночного броска противник был фактически
деморализован. Один из его бывших коллег погиб, а два скрылись в бега,
главные города волшеров оказались захвачены, и воевать стало больше не с
кем. А новый властелин чувствовал себя каким-то свихнувшимся Ермаком,
застрявшим посреди бескрайних просторов, когда можно захватывать все
земли, хоть налево, хоть направо. Но вот беда – не потерять бы
направление к собственному дому, и хорошо бы знать: зачем ему все эти
бескрайние просторы?

В результате, он с великими почестями, но в душе совершенно бесславно,
вернулся домой и больше не выезжал ни в какие сражения на протяжении
столетий. Если даже где-нибудь на окраине и появлялся какой-нибудь
полоумный смельчак, принимаясь отвоевывать кусочки от хорошо отлаженной
государственной системы, было достаточно пары «слов» брошенных в
зеркало, чтобы вызвать у нарушителя спокойствия пожар, наводнение или
вечный понос…

За тайнами «слов», не доставшихся ему от своих коллег, он тоже перестал
охотиться. Его стало мучить чувство напрасности. Зачем ему эти «слова»,
если он и без них самый могущественный здесь? Он и так уже послужил
поводом для гибели одного из своих коллег, и ему было противно гоняться
за перепуганными «перворожденными» соратниками.

Только после этих захватнических походов до него стало доходить, какую
ловушку он себе построил. Все вокруг к чему-то стремились, чего-то
добивались, в крайнем случае, чего-то боялись. У всех был хоть какой-то
смысл в жизни или хотя бы в выживании, как у рабов, а у него было все.
Все, чего он только мог пожелать. Он не мог даже купить ничего, так как
все здесь принадлежало ему. Воевать было не с кем и не за что. Он мог
ласкать, издеваться, убивать… все, что угодно – ему только
подобострастно смотрели в глаза. И все это длилось столетиями. Сначала
он наслаждался, но весьма недолго, потом неистовал и издевался над всем
и вся. В конце концов, он впал в апатию, и годы незаметно потекли мимо
него.

В этом ровном и пустом потоке времени его поразило только одно известие,
когда, спустя столетия добровольно ушел из жизни один из
«перворожденных». В последствии, узнавая об очередном таком уходе, он
перестал удивляться. Но тогда это событие всколыхнуло разум. Он вдруг со
стороны взглянул на свою жизнь и понял, что ему нужно. И тогда искатель
гор запаковал самые необходимые вещи, сгрузил стол с зеркалом на телегу
и отправился с двумя старыми слугами в дальний замок в горах. Ему
окончательно опротивел мир, в котором не осталось желаний.

Спустя несколько лет слуги умерли. Осталась одна собака. Но ему больше
никто не был нужен. Ему надоели слуги, а собака все же была
каким-никаким другом. Она была свободна в своих поступках, и он сам
должен был подлизываться к ней, угощая лакомствами.

Может, он уже сошел с ума? Но кто об этом мог ему здесь сказать? А
может, он сошел с ума, когда возжелал всех земных и неземных благ?
Сейчас он даже не мог сказать с точностью, жив ли он или мертв. Да и
какая в этом разница здесь, в астрале? Хотя он не прав, астрал где-то
там, за пределами этого мира, и к нему нет дороги. Даже если бы и была,
все равно для него это был лишь путь в инферно.

Последние несколько веков он не знал, что происходит с миром. Скорее
всего, инферно потихоньку подминало его под себя. Еще какая-то тысяча
лет и он окажется в дьявольской системе вместе со всем этим миром. А он,
наивный, еще сомневался в надежности расчетов Легара.

За последние долгие годы, только один раз зеркало замерцало синим
свечением. Он понял – ушел еще один «перворожденный». Подойдя к столу,
он всмотрелся в черноту и догадался – это Орин, маг, которого он уважал
больше остальных. Тот так же последние столетия жил в уединении,
по-видимому, пресытившись мирскими развлечениями, но тоже не выдержал
бессмертия.

А что он сам? Когда-то он стремился к риску и острым впечатлениям.
Казалось, он получит все это вместе с властью, но он ошибся, с властью
он получил безопасность и скуку. Даже сейчас, живя и путешествуя в
горах, он рисковал больше, чем, предаваясь развлечениям во дворцах.
Горы, альпийские луга, реки и озера оставались единственным, что
интересовало бывшего, а может и настоящего властелина этого мира. Он
искал простого риска в бесконечных путешествиях по бескрайним просторам
горного края, подаренного когда-то ему создателем. Давным-давно он
предал и горы, и творца этого мира, за что расплатился разочарованием в
жизни. Но мир гор милостиво принял его, а их несчастный творец затерялся
во времени.

Он хотел забыть все, срываясь порой в пропасти, или начиная замерзать на
перевалах, но всегда сдавался и, в испуге, применял свои магические
способности, спасая себя в последний момент. Больше скуки он боялся
перерождения: что его ждало после зиндана? Может быть, рабство – ведь в
следующей жизни будет уже не он, а кто-то другой, с другим именем и
внешностью, другой памятью…

***

Он уже почти собрался выйти к своему лохматому другу, позавтракав, как
обычно, «выдуманной» овсянкой и кофе с молоком. Завтрак тоже отражал его
теперешние пристрастия в еде, вернее, полное их отсутствие. Он одел «до
любви» поношенный дорожный костюм и, по привычке, зашел в небольшую
комнату, где стояло волшебное зеркало.

Откинув портьеру в темное помещение, он понял, что сегодня он, скорее
всего, никуда не пойдет. С зеркалом, вернее с миром, творилось что-то
столь странное, что этому не было объяснения. Замерев на мгновение, он
наблюдал за сильным желто-зеленоватым свечением, шапкой поднимающимся от
черного стола. Когда-то зеркало несколько раз показывало похожее, слабое
синее свечение, когда мир прощался с очередным перворожденным, уходящим
в зиндан. Но эти события происходили всего пару раз на протяжении почти
тысячи лет. Сейчас свечение было другим и гораздо мощнее.

Наконец он решился и подошел к столу. Свет шел от определенной точки. Он
вгляделся в нее – это было далеко, где-то в бывших владениях Орина.
Картинка ветвящихся каналов жизни мира стала увеличиваться, и он
разглядел, что случилось: несколько ветвей было разорвано. Такого он еще
никогда не видел.

Неосторожно приблизив картинку в попытке рассмотреть разрыв, он
скользнул взглядом по нитям, и в зеркале появилась смазанное и
расплывчатое изображение какого-то деревенского пейзажа. Только сейчас
он понял, что смотрит на местность, которую не должен видеть из-за
кодировки Орина. В задумчивости он «заглянул» в другие, целые нити – они
текли непонятными сочетаниями символов.

Он стоял и не знал, что подумать. А свечение, между тем, успокаивалось.
Неизвестно, сколько он так простоял, пытаясь найти хоть что-нибудь в
памяти, способное подсказать, отчего произошел разрыв информационных
связей. И снова ему повезло. Когда он, перед тем как уйти, бросил
последний взгляд на зеркало, то понял, что не видит больше разрывов в
связях. Перворожденный «вгляделся», вновь скользнув по ветвям к
знакомому месту, но натолкнулся на кодированную картину мира.

«Что за ерунда?» - подумалось ему, и он вернулся на нормальное зрение в
месте бывшего разрыва. Картинка стала четче, и что-то в ней изменилось.
«Вот оно! Тут, кажется, не было дерева, или оно было какое-то
размазанное», - он долго рассматривал место и вдруг на грани зрения
заметил какое-то движение. Наблюдающий долго не мог ничего понять.
Картинка, вроде была на месте, никого живого на ней не было, а стоило
чуть отвлечься и как будто что-то смещалось. Затем все надолго затихло.
Но он с упорством тысячелетнего удава смотрел в эту точку, боясь
пропустить хоть что-нибудь новое.

И вдруг, по глазам полоснуло ярким всполохом света. Он прикрыл на
мгновение веки и вновь проверил состояние ветвей мира в этом месте. Да,
как он и предполагал, появился еще один разрыв. Что же это могло быть?
Ясно, что происходит что-то из ряда вон выходящее, а он ничегошеньки не
понимает. Тогда маг, уже несколько паникуя, уставился на то же место
нормальным зрением и ждал, не отводя взгляда ни на секунду.

И он дождался: спустя немалое время на картинке началось движение. Но
какое! Сначала наблюдатель ничего не понимал. Все оставалось на местах,
и одновременно что-то менялось. Потом он догадался: по миру двигался
кто-то невидимый, или видимый, но не в этом зеркале. Он даже различил
две таких тени, вернее искажения картинки, как будто изображение
раздвигалось каким-то невидимым телом и возвращалось после его
прохождения обратно. Отслеживать это движение было очень трудно, но он
не боялся трудностей и, как застывший памятник своему упрямству, стоял,
схватив ладонями резной край стола и не замечая ничего вокруг...

Вскоре он мог ответить себе на некоторые вопросы. Зеркало просто не
видело двух существ, скорее всего обычных людей по внешнему виду, так
как «тени» гуляли по деревне, и с ними долго общался какой-то
крестьянин. В конце концов, невидимки оседлали лошадей и помчались на
север по единственной в этих местах дороге. Куда же они двигались, эти
два существа, которые запросто рвали ветви мира, о чем он и помыслить
никогда не мечтал? Он почувствовал, как, впервые за столетия страх
непонимания сжал холодной рукой его сердце.

Он лихорадочно, но очень тщательно рассматривал дорогу, ведущую на
север, «заглядывая в каждую деревушку и стараясь найти что-нибудь
необычное. И ему опять повезло. Только от этого «везения» ноги на миг
отказались его слушаться, и он тяжело навалился на край стола, чтобы не
упасть. Где-то в трех днях пути от резво продвигающихся на север
«теней», разглядывая очередную деревушку, он, последний из первых, самый
великий маг этого мира, увидел ее!

Все вокруг померкло, пол стал куда-то уходить из-под ног, но он ничего
не замечал. В голове билась только одна мысль: «Таких совпадений не
бывает!» Он чувствовал, что это движется его смерть. «Но он еще что-то
может. Он не сдастся, как ягненок. Его голыми руками не возьмешь!» -
никто не видел, как почти совсем обезумевший и разом постаревший мужчина
лихорадочно шарил глазами вокруг, как бы пытаясь проверить, насколько
прочны стены вокруг, сколько у него оружия и вообще, хоть чего-то, что
могло бы помочь ему в этот страшный для него час…

ГЛАВА 8. СНОВА ВМЕСТЕ

Женька, успокоенный общением через астрал с доченькой и Лэей, пылил
копытами (не своими, конечно) по дороге, вьющейся среди крестьянских
полей с полусобранным урожаем, упорно продвигаясь на север. Он
чувствовал себя странным, откуда-то вспомнившимся ему персонажем: Санчо
Пансо, потерявшим своего Дон Кихота и не очень представляющим, а что
делать дальше? Бороться с ветряными мельницами или спасать благородных
девиц? И то, и другое дело святое, но Женька, подобно Санчо, не ощущал
себя, ни великим, ни благородным, ни тем более сумасшедшим. Поэтому он и
терялся, не зная, с какой стороны подступиться к этому необъятному миру.

А пока оставалось только глупо улыбаться, вспоминая теплоту чувств
исходящую от его девочек и действовать в соответствии со словами
жизнерадостно-глупой детской песенки: «Вместе весело шагать по
просторам, (и еще раз) по просторам, и что-то там выпивать, или нет,
напевать лучше хором! - Женька даже затянул этот мотивчик, но сам
испугался страшных звуков, со скрипом вылезавших из его горла и
заткнулся, испуганно оглядываясь: Не напугал хоть кого? Вон ребенок у
околицы плачет – немудрено при таких певческих талантах. Ну почему вот
так всегда, чем сильней медведь на ухо наступил, тем больше петь
хочется? Придется теперь малыша успокаивать».

Женя спрыгнул с коня посреди очередного хутора и подошел к малышу,
присев перед ним на корточки. Пошарив по карманам, он с удовольствием
наткнулся на свои любимые карамелины, которые не забыл «прихватить» с
верхнего уровня мира. Малыш, одетый в простую холщевую рубаху до колен,
горделиво отвернулся в сторону и украдкой утирал кулачишком нос. Женька
протянул конфетину парнишке, приветливо улыбнулся и спросил:

- А не скажет ли благородный рыцарь, отчего его сердце посетила такая
грусть?

Дальше произошло что-то неожиданное. Мальчишка замер на мгновение, с
удивлением и надеждой взглянув на конфетного соблазнителя. Женя еще
успел усомниться, что вряд ли малыш понял хоть слово из его помпезной
приветственной речи, как тот, чуть не оглушив Женьку, бросился к нему
навстречу, схватил в обнимку и заорал, что было мочи на всю округу:

- Ула-а! Слепой Ян велнулся! – потом отстранился от него на секунду,
упершись в его грудь руками, и строго спросил. – Ты зачем черный и
маленький стал? И почему видишь?

- Так уж вышло, - сокрушенно вздохнул Женька. – У меня и имя сменилось…

- А сказки не забыл? – еще строже и требовательно нахмурившись, спросил
паренек.

Женя почувствовал, что у него, как у настоящего Санчо, появился шанс
сплутовать и сказать, что он все забыл. Но под прицелом этих
требовательных глаз спасовал и не стал врать. Он чувствовал, что эта
рассказанная или не рассказанная сказка может стать лучшим или никаким
моментом в пока еще коротенькой жизни этого малыша. Путник опять
вздохнул и признался:

- Не забыл…

Раздалось еще более громкое: «Ула-а!!!». Женя на мгновение еще раз
оказался стиснутым в маленьких объятиях малыша и, сорвавшийся с его
плеч, соломенноволосый ураган полетел по хутору, возвещая великую весть:
вернулся слепой рассказчик, и сегодня будут сказки для всех! Женя с
улыбкой смотрел малышу вслед. «Ну что тут поделаешь? Не обмануть этих
маленьких сорванцов! Не зря же они, по сути, ангелами являются. Да и
наверно, правильно он сделал, ведь для детишек это праздник, а с него
много не убудет. Ну, заночую здесь, а завтра наверняка уже и до Саш
доберусь!»

Он стоял у околицы, прикрыв глаза. Девочки сейчас спали – это все, что
он мог сейчас ощутить. Лэя объяснила, что по-настоящему с ним может
связываться, только выходя в астрал из того мира в котором они с дочкой
сейчас находились и который назывался Сэйлар. Но даже и тогда связь была
немного слабовата – этот мир явно пытался блокировать канал. Затрудняло
обмен мыслями и десятикратная разница во времени. Хотя мысли мгновенно
проносились по несуществующему пространству, но «созревали» с разной
скоростью. Жене каждый раз приходилось немного ждать очередного ответа
Лэи, зато она получала их, как из пулемета, еле успевая сообразить, что
к чему. Так что он даже стал «думать» медленнее, когда «говорил» с ней.

От воспоминаний его отвлекли громкие детские голоса – целая ватага
ребятни неслась к нему по улице, а значит, надо начинать оправдывать
высокое детское доверие. «О чем бы им рассказать? - Женя сосредоточился
на смутных образах, всплывающих в памяти: Ах, вот этого Ян почему-то еще
не рассказывал. Абсолютно прикольное место, только вот где же он его
видел? Жаль, ничего конкретного… но ведь, надо было какому-то совершенно
сбредившему чудаку захотеть походить по горам вверх ногами!»

Жене вспоминался сногсшибательный мир-аттракцион. Там притягивалась к
земле (или воде) любая часть тела, находящаяся ближе, чем пять
сантиметров от поверхности. А все остальное, свисало «вниз» в небеса.
При этом возникала целая куча забавных моментов, причем сразу после
входа в мир.

Женя припомнил, как у него тут же вывалилось все содержимое его штанов,
то есть карманов в штанах: любимые карамельки, какие-то брелки, фонарик
и бог знает, что еще, которое он носил с собой. Самое смешное, он успел
подхватить тогда фонарик, но от всей этой неожиданности подпрыгнул в
попытке дотянуться до улетающего хлама. А в результате оторвался от
поверхности и полетел в пропасть неба, разверзшуюся под ним. От страха
он зажмурил глаза и услышал смех в ушах: « Первая попытка не считается!»
– после чего снова очутился в стартовом коридоре.

Второй раз, он уже был внимательнее. Карманы оказались пусты, а гость не
бегал и не подпрыгивал. Затем начинались настоящие приключения. Встретив
ручеек, он подошел зачерпнуть воды и получил пригоршню взлетевшей
холодной влаги прямо в лицо. Самое интересное началось, когда они,
кажется, на пару с Лэей, начали штурмовать горы. Чтобы забраться на
перевернутые вниз кручи, надо было только притормаживать бег и не
угодить при этом в катящиеся навстречу по склонам ручьи. Зато
«спускаться» с гор было почти невозможно, и только тогда до него дошло,
зачем им выдали странные перчатки, больше похожие на ботинки, и
приказали везде такать с собой. Теперь, надев эти приспособления на
руки, они встали на четыре точки и начали забираться по склону горы
«вниз» как заправские альпинисты. Занятие было не из очень легких, но
зато можно было передохнуть, подтянувшись к поверхности скалы животом, а
то и спиной, и, присосаться к пятисантиметровой зоне нормального
притяжения, как рыба прилипала. Это было верхом блаженства – висеть себе
над пропастью открытого неба! Можно ноги оторвать, свесить их вниз и
поболтать ими там. И даже плюнуть в небеса, но как-то язык не
поворачивался, глядя на красоту проплывающих под ногами облаков…

Женя на мгновение прервался и взглянул по сторонам – его окружало два
десятка восхищенных и доверчивых глаз. Он почувствовал укол сочувствия к
Яну – как много тот терял, не видя эти, внимательно следящие за ним и
чуть ли не боготворящие глазенки маленьких слушателей. Заметив
нетерпеливое ерзание и вздохи в аудитории, он понял, что у него нет
другого выбора, кроме как продолжать рассказ о своих полузабытых
приключениях…

***

Утром он выезжал из деревни, выполнив свой долг перед детворой. Почему
это было долгом, он не мог сказать – просто чувствовал, что если проедет
мимо деревни, это ляжет на его душу неприятной тенью.

Хотя, что ему было оправдываться перед собой? Подумаешь, задержался на
одну лишнюю ночь. По Лэиному времени прошел лишний час. Главное, по ее
мнению, они уже сделали – сейчас ангелы уже запеленговали этот мир по
лучу, связывающему их души, так что спасение этого мира, это уже больше
его собственные причуды.

Конечно, эта реальность была неласкова с Яном, и Женя мог, наплевав на
все, вернуться к своей неземной подруге. Но он упрямо решил остаться,
сколько Лэя его не уговаривала. Сейчас, когда он оказался один, Женька
опять собрался с мыслями и начал вырабатывать великие планы не хуже того
же Дон Кихота. Нужно было только найти, с какими мельницами бороться, и
каких Дульсиней спасать.

А мельницы были еще те – точно такие же призрачные и страшноватые, как в
бреднях престарелого рыцаря Ламанческого. Кого искать? С кем бороться?
Ничего, кроме упоминания о перворожденных, у него не было. Но был шанс
хотя бы ознакомиться с миром, прежде чем отдавать его на судилище и
побоище ангелам. А уж если повезет, то и понять, что же тут на самом
деле происходит, и, может, самому исправить ту неправильность, которая
ощущалась вокруг.

Женя, в предвкушении встречи с давнишними приятелями, въезжал в
небольшую деревню. Именно здесь, по сведениям крестьян, должны были жить
Алекс с Сашенькой. Он все пытался представить себе Саш в роли
крестьянских жителей. Почему-то это было трудно сделать, особенно в
отношении Сашеньки. Ну, никак она не вязалась в его представлениях с
тяжелым крестьянским трудом. Дело не было в ее слабости или в отсутствии
характера. Мышцы всегда можно было накачать, а характер у нее был
сильный. Он вспомнил, как быстро она осваивалась и брала себя в руки в
самых сложных ситуациях. Дело в другом: как-то не вязалась ее
утонченность и развитость с простой деревенской работой. Было ясно, что
ее изысканность не выдержала бы под долгим натиском тяжелого ежедневного
труда. Недолгое время она, наверно, с удовольствием проведет в сельской
местности, но всю жизнь…

Так, задумавшись, он доехал почти до центра деревни. Женя приостановил
коня – что-то здесь было не так. Он огляделся вокруг. Полная тишина.
Только ветер взметнул буранчик пыли с дороги, да какая-то пичуга
испуганно чирикнула за ближайшим плетнем. Путник озадаченно вертел
головой – не может быть в деревне так тихо в разгар летнего дня. Ну
ладно, скотина пасется на лугах, взрослые, кто на сенокосе, кто в
борозде. Но детвора? Дети всегда или весело выбегали навстречу путнику,
или с криками бежали прочь и прятались за заборами. Незваный гость
внутренне подобрался и продолжил движение по вымершему селу.

«Ага! Все же есть тут живые», - подумал он, увидев мелькнувшее в окошке
испуганное девичье лицо. Где-то крикнул младенец, и опять наступила
тишина. Женя, не мешкая, нашел самый приличный на вид дом и, подвязав
коня у ворот, вошел на двор. В хате по-прежнему было тихо, но он, не
останавливаясь, взошел на крыльцо и громко постучал в дверь. Долго не
было никаких звуков. Наконец, кто-то медленно подошел с той стороны и
спросил низким мужским голосом:

- Чаво надобно?

- А чаво вы все попрятались? – спросил в тон Женька. – Я вроде не
кусаюсь. Неужто с виду такой страшный?

- Ходють тут всякие… - неохотно проворчал мужик за дверью и замолчал.

- Не понял? Я ведь и помочь могу, ежели надо. Ты скажи, в чем проблема –
может, разберемся? – Путника стало забавлять необычное поведение селян.

За дверью зашушукались. Было слышно, как женский голос о чем-то умолял –
видимо, не открывать дверь, а мужику было, то ли стыдно своей робости,
то ли любопытство одолело. Наконец это любопытство пересилило, и тот же
бас спросил:

- А ты поманеньку кажи, сам-то откудава, да зачем?

- А чего по маленькому ходить, когда по большому охота? – резонно
ответил Женька. – Ты уж не юли, говори, чего вас так напугало?

- Да не чаво, а кто! – с досадой вздохнул мужик. – Вот кажи, откудаль
ты, тогда моготь и открою.

«Хороший вопрос! - подумал путник, почесав в растрепанных волосах:
Придется придумывать какую-нибудь правдоподобную версию… а, зачем
врать!» - и сказал, как есть:

- С юга еду, разве не видишь? Уж какой день в пути.

- Ну, тогда ладно, – загремело засовом внутри.

Женя так и не понял, что он такого сказал, но двери перед ним открылись.
Староста (как это выяснилось позже) – здоровенный, бородатый мужик не
замедлил пояснить:

- Ежели б с Изанры – век бы не открыли…

У Женьки мгновенно внутри взвинтилась пружина подозрения. Он прохрипел,
уже догадываясь о том, что услышит:

- Что случилось?

- Дык намедни тудыть, энти маги-то нагрянули, возьми их неладная! Тутава
такой тарарам стоял! – воскликнул обиженно староста.

- Что с Сашами? – Женька не заметил, что вцепился мужику в рубаху и
трясет его, как перезревшую грушу.

- Дык… - не мог ничего выговорить мужик. – Мы ж того, за Сашенек горой!
Но все равно страшно стало. Попрятались, - мужик от стыда не знал, куда
прятать глаза. – Сашки ж, они добрые, деток наших уму-разуму учили, а мы
вот… не смогли уберечь.

Огромный деревенский детина жалобно разводил руками, не пытаясь
вырваться из цепких рук чужака, чуть не вырвавших из его рубахи
порядочный клок. А гость стоял, оцепенев, и пытался собраться с мыслями:
«Если с ними случится что-нибудь плохое, он себе этого не простит!»

Его ступор нарушило басистое лопотание:

- Но они живы! Живы! Я сам видал, когда их маг спеленал своим
колдовством да в телегу и уложил. Их такими и повезли в Изанру…

- Когда? – нетерпеливо вырвалось у Жени.

- Дык эть, вечором и было, не стали на ночь оставаться – спешили шибко!
– как будто оправдывался мужик.

- Сколько было магов или солдат? И как это случилось? – Женька продолжал
вытряхивать нужную ему информацию из крестьянина…

***

Сашам уже раз пришлось бежать, когда на них вышел какой-то сомнительный
тип, вынюхивающий что-то в деревне. Вроде бы ничего и не произошло, но
по разговорам с соседями они поняли, что тот искал именно их и, найдя,
поспешил удалиться. Еще раньше они переехали сюда из места, где их
покинул Ян. Ребята не могли представить, как ему, слепому, удалось тогда
ускользнуть от них. Никакие поиски не дали результата. Правда, вокруг
расходилась молва, что объявился слепой рассказчик, который знал
удивительные истории о невероятных сказочных мирах, но был ли это Ян,
выяснить им не удалось.

Они не могли оставаться на прежнем месте. Все там словно укоряло за то,
что они бросили беспомощного человека на произвол судьбы. Да и
подходящего жилья в деревне не было. Так что им пришлось уже второй раз
менять место жительства. Они продолжали перемещаться на юг, в ничейные
земли и в последний раз остановились примерно в семи дневных переходах
от Изанры, где их вряд ли стали бы искать. Деревушки были похожи одна на
другую, как близнецы. Безобидные простоватые жители, веселая шумная
детвора и тяжелый труд в полях.

Сашам повезло: с тем запасом денег, что у них остался, они могли
безбедно существовать почти неограниченное время. Единственно, что нужно
было делать – не выделяться на фоне крестьян, и для виду они обзавелись
скотиной. Это было даже забавно – ухаживать за одной коровой и парой
лошадей, наготово закупив кормов для животных. Они предавались
очарованию простой сельской жизни и своей любви.

Незамысловатые занятия с соседскими ребятишками, позволившими тем
освоить простой счет, расположили к ним всю деревню. Так что крестьяне
не знали, чем помочь и как угодить своим новым соседям.

Этот день начался, как всегда в деревне, с первыми лучами солнца.
Сашенька попыталась спрятать лицо под одеялом от назойливого света, но
первая робкая мысль о шаловливом светиле потянула за собой цепочку
других, и сладкие объятия сна растворились в утренней неге. Алекс еще
спал. Она сначала потянулась к нему, чтобы пошалить и приласкать
одновременно, но остановилась в последний момент. Ее ненаглядный так
сладко сопел, что у нее не поднялась рука прервать его сон. Девушка
тихонько выскользнула из-под одеяла и пробежала на цыпочках в гостиную.
Не задерживаясь, она выскочила на двор, поросший мягкой травой. Босые
ноги окунулись в прохладную росу, и сон окончательно развеялся.

Со скотного двора уже доносились звуки. Это Фрося, соседская девчушка
возилась с их коровой. Когда они покупали у крестьян буренку, Саша
заметила, как старшая дочка украдкой утирает слезу. Тогда она позвала
девочку с собой и спросила, что ее так расстраивает. Ребенок не стал
упираться и совсем раскис – оказалось, что она растила несчастное
животное с самого рождения, и ласковая корова была ее любимицей. Саша
даже обрадовалась такой ситуации. Она сразу же договорилась, что девочка
может ухаживать за коровой, а взамен забирать большую часть молока, так
как было трудно представить, зачем им двоим столько молочных продуктов.
Всех это устроило. Только потом Саша поймала себя на веселой мысли: «И
зачем спрашивается, надо было корову заводить? - и сама же себе
ответила: Для сохранения высокого статуса крестьянина!»

Девочка, на радостях, помогала и с двумя лошадьми, которых Саши
оставили себе. Так что молодежь могла себе позволить поваляться в
кровати и отлучаться на прогулки по окрестностям, а главное, заняться
немного живописью и музыкой. Сашеньке было больно глядеть на Алекса –
его пальцы явно не были приспособлены к тяжелому труду, который быстро
убивал в нем талант скрипача. Поэтому она старалась оградить его от
тяжелой работы, но тот постоянно пытался сделать все сам, словно
доказывая ей и себе, что на него можно положиться в любой ситуации.

Сегодня выдался домашний день. Не надо было никуда ехать по делам, и
никакой прогулки они тоже не запланировали, так что Саша занялась
разными хозяйственными делами – их все равно в деревне всегда было
невпроворот. Уже за полдень девушка услышала топот копыт по дороге и,
выглянув из дверей дома, почувствовала, как у нее подкашиваются от
страха ноги. Но она быстро заставила себя собраться и спряталась
обратно. По улице со стороны Изанры ехал десяток вооруженных всадников.


Алекс был в конюшне - возился с поломанными яслями. Она хладнокровно
выждала, пока вся процессия минует их дом. Конечно, солдаты могли ехать
по своим делам, но какие дела могут быть у них в этой глуши? У нее не
было почти никаких сомнений, что это за отряд, и по чьи души они здесь.

Саша метнулась через двор к конюшням. Алекс, видимо, не расслышав топота
копыт, как ни в чем не бывало, ковырялся режуще-колющими орудиями труда
в деревянной конструкции ясель. Девушке и хотелось бы подшутить над его
упражнениями, но сейчас было не до того. Она, запыхавшись, крикнула
прямо с порога:

- Скорей! На дороге солдаты!

Больше ничего объяснять не требовалось. Алекс бросил инструменты и
кинулся к ней.

- Они у дома?

- Нет, поехали в центр деревни – но у старосты спросят и вернутся сюда.

- Тогда бежим в дом! Надо вооружаться. Главное обезвредить мага. Я
говорю "слово" первым, ты второй. Третьего шанса не будет, - все это
Алекс отрывисто выкрикивал на бегу к дому.

h

h

mH

sH

h

h

mH

sH

h

mH

sH

V

?

4

’

V

X

‚

„

†

–

?

?

¬

Oe

O

U

e

i

i





"

$

2

4

6

b

d

f

x

z

|

’

?

?

?

O

th

,’

?

mH

sH

h

h

hcM

hy

hi3

?

?

¬

®

r

†

$

a

ae

A

"

?

?

?

¦

®

W"

hth4

hth4

T

?

.

i

th

`

i

h%T

h%T

he

?

U

hp

?

oe

?

O

h 

h6

h

h”

h6

h

?

O

?

P

P

`

A

O

th

hwk



?

?

?

?

?

?

?

?

?

?

?

?

@

b

l"

t"

n#

a%

P)

o*

0

E2

¦3

U5

f6

I7

?8

n:

”;

o;

e

oe







R

(

6

b

z

.

V

~

?

U

ae

R

’

‚

?

0

B

L

N

j

l

t

x

i

,

6

N

d

t

v

ae

"!

O!

a!

th!

"

a%

th%

P)

n)

Z+

^+

`+

b+

z,

Tz,

?,

?,

E,

.

.

N.

t.

‚.

†.

41

:1

?1

°1

2

2

A3

4

U5

6

E6

Ue6

ue6

th6

7

7

N7

?7

T8

’8

?8

AE8

a8

9

3/49

A9

(;

*;

V;

\;

”;

1/4;

TH<

a<

-=

`=

4>

6>

z>

|>

O?

O?

?@

A

A

A

OeA

OA

aeA

?A

@B

BB

HB

LB

bB

fB

oD

&E

F

F

-F

F

,I

0I

8I

xI

rK

tK

K

?K

?K

¬K

oK

L

?M

To;

<

a<

D?

`?

A

THB

?C

oC

?F

^K

P

 T

@W

eY

dZ

\

]

TH]

?_

.`

^b

(e

4e

\f

?j

???x??$??$????{??M

?M

AEM

EM

¦R

iR

S

HS

?S

?S

?S

tV

vV

xV

‚V

oV

&W

@W

?W

\Y

?Y

eY

Z

*\

j\

?\

?\

<^

B^

V^

`^

^

c^

A^

?^

o^

A_

U_

d`

¤`

?`

ue`

b

-b

?h

Aeh

?i

¤i

$n

&n

,o

>o

Aeo

AEo

bp

cp

thp

>q

@q

Nq

Ueq

aq

@r

Lr

|s

1/4s

3/4s

As

Oes

aes

aes

oes

>u

^u

?u

iu

v

v

v

v

aev

aev

*w

R?j

On

3/4r

Hx

y

Oey

?z

Ue{

?}

¶

??

†?

†

°‡

l‹

?

l?

V”

A”

2•

z?

U?

l!

*¦

^§

???x??$??$????{?*w

fw

jw

x

"x

"y

\y

?y

Ay

\z

?z

x}

z}

¶}

I}

1/4~

3/4~

j?

l?

o?

O‚

?

†?

??

„

8„

<„

V„

d…

E…

‚?

??

?

4?

¶?

oe?

u?

?

?

H?

o–

4—

8—

b—

1/4—

O—

U—

Ue—

‚?

Ae?

E?

O?

 ™

c™

U?

ae?

u?

›

›

(?

b?

??

i?

e?

(?

L(?

1/4?

AE?

 

& 

X 

\ 

^ 

` 

f 

Oe!

*c

¤

¤

v¤

‚¤

¤

’¤

JY

tY

?Y

cY

AeY

AEY

&¦

(¦

X¦

n¦

p¦

?¦

?¦

^§

j§

th§

B?

®?

&©

?©

o©

T?

l?

¬?

ae?

c

A

n®

?®

Z?

\?

l?

n?

~?

??

??

¤?

??

TH?

b±

x±

?±

$?

X?

Z?

f?

‚?

–?

¦?

„?

??

°?

Ae?

O?

Oe?

?

`?

AE?

Ue?

?µ

?µ

?¶

E¶

E¶

I¶

Ue¶

·

0?

6?

¶?

W^§

3/4§

T?

AE

N?

O»

R3/4

zA

HE

*E

I

HO

xO

?O

U

?TH

THa

4a

Je

3/4i

o

tho

Xu

ou

???x??$??$????{?¶?

o?

oe?

o?

o3/4

?

„?

¶?

AE?

E?

O?

Ue?

iA

A

A

A

?Ae

–Ae

?A

–A

1/4A

OA

eAE

C

E

DE

(E

*E

TE

zE

0E

2E

>E

XE

E

cE

?E

?E

jE

rE

vE

OE

¦I

eI

jI

~I

?I

?I

I?

a?

VN

zN

O

FO

rO

vO

?O

2U

DU

„U

bUe

dUe

’Ue

?Ue

?Ue

OUe

OUe

aUe

OY

TH

(TH

*TH

,TH

>TH

@TH

JTH

3/4a

ua

?a

Ua

?a

Ea

6ae

Tae

^a

ta

Xae

’ae

W’ae

oae

thae

c

0c

†c

Ec

e

e

Oee

Oe

Le

?e

ze

’e

¦e

?e

Aei

i

4i

li

–i

Oi

THi

?

`?

??

??

??

nn

–n

In

o

o

o

Po

do

vo

xo

po

¦o

o

o

o

o

To

?o

?o

¬o

oe

oe

Roe

`oe

Aoe

?oe

n/

z/

Ae/

O/

Ueu

THu

Vu

”u

?u

Oeu

iu

?u

ou

ue

pue

’ue

–ue

Eue

„

?

TH

B

AE

E

O

Oe

???x??$??$????{?Они успели достать оружие и выйти во двор, как туда уже
нагрянули всадники. Все произошло почти мгновенно и, если бы в отряде
был только один маг, или ребята успели бы уйти невидимыми со двора, а не
бегали за оружием, то все бы, может, и обошлось, но спешка плохой
советчик...

Маг впереди отряда не таился – его можно было сразу распознать по
свойственной волшебникам пышной одежде и дорогой сбруе. Алекс сходу
выкрикнул останавливающее слово и тот застыл в седле, как памятник своей
самоуверенности. Сашенька, обрадовавшись, оглянулась на остальных, но
все выглядели на одно лицо, только один был пониже и угрюмее других.
Она, на всякий случай повернулась к нему и крикнула то же слово:
«си-на-сэйс!», что и секунду раньше Алекс. Но произошло что-то
непредвиденное – она сама вдруг застыла, словно ее «слово» отразилось от
невидимой стены и вернулось назад. Алекс, увидев, что девушка начинает
валиться с ног, бросился к ней, выхватывая на ходу меч. Но добежать ему
было не суждено. Он наткнулся на какую-то невидимую стену, которая не
пускала его никуда

Откуда им было знать, что первый маг был только подсадной уткой, а
второй, гораздо опытнее, быстро оценив ситуацию, применил универсальное
средство: "слово" ставящее невидимую зеркальную стену. Смог он
использовать и второе, спеленав, но не убив Алекса. Правда, для этого
ему пришлось использовать силы двух пришедших, взятых специально для
этого в отряд. И как оказалось, дело того стоило. У него в руках были
два из трех, разыскиваемых верховным магом беженцев – живых и
невредимых, по крайней мере, для того, чтобы их с пристрастием
допросить. Четно говоря, после того, что они вытворили в Изанре, порешив
целый отряд преследования, он не ожидал такого успеха. Правда, был еще
где-то и третий, но о нем никто ничего не знал, кроме того, что он, то
ли умер, то ли ослеп и пропал бесследно.

Спеленутых заклинанием пленников уложили, как два полена, в найденную на
дворе телегу, и отряд незамедлительно двинулся обратно. Пришлось,
правда, сунуть в ту же телегу и незадачливого помощника мага, который
потихоньку оттаивал от действия останавливающего "слова"...

***

Женя запрыгнул на коня и пришпорил бедное животное, которое чуть не
стало на дыбы от такого обращения. Из сбивчивых объяснений крестьянина
он понял, что ребят связали и увезли в большой спешке. Женька натурально
психовал. Если бы он не остался рассказывать сказки в предыдущей
деревне, он мог оказаться здесь вовремя, а сейчас их отделяло почти
сутки пути, и он никак не успевал... И вдруг до него дошло и он натянул
поводья, чуть не перелетев через голову измученной лошади.

Какой же он идиот! – не сходя с коня, Женька закрыл глаза, отрешаясь от
окружающей действительности и переносясь на изнанку во второй уровень
мира. Оглянувшись снова, он увидел полупрозрачный сельский пейзаж и
себя, наполовину завязшим в крупе лошади. Что думало, замученное его
выкрутасами животное, он, к счастью, не мог понять – мешала кодировка
мира. Так что оставалось только проследовать над дорогой в сторону
Изанры и выследить отряд, сопровождающий телегу с Сашами. Чудес не
бывает, и он со стопудовой необратимостью нашел конвой, пыливший по
дороге в дне пути от него. Женя сходу вспомнил, что ему нужны две легких
катаны, и вывалился прямо перед первыми всадниками.

Ехавший впереди маг затормозил, чуть не подняв на дыбы коня. Женька
удивился, подумав: «Неужели я так устрашающе выгляжу?» - и оглядел себя.
Тут настал момент то ли пугаться, то ли плакать со смеху ему самому. Про
катаны-то он не забыл, и теперь стоял в красивой воинственной позе, но
полинялые спортивки и до любви заношенные домашние тапочки никак не
придавали его имиджу куража. Но это еще бы прокатило – кто тут знал о
современных воинских нарядах? Однако когда он увидел свои красивые руки,
покрытые шелковистой шерстью, явно принадлежавшие нечеловеческому
образу, то он понял, что маг испугался вовсе не его тапочек и даже не
катан.

"Ну что ж, иногда неконтролируемые мысли бывают только на пользу!" -
оптимистично подумал Женька о своем невольном желании принять более
воинственный образ инопланетного родича Лэи, и спросил у расфуфыренного
мага:

- Эй, ребята, кажется у вас в телеге знакомые мне люди. Я так мечтал с
ними пообщаться! Может, устроим пикник на обочине и поговорим по душам?
- Женька по какой-то из своих стародавних и подзабывшихся привычек нес
всякую лабуду, а сам лихорадочно просчитывал ситуацию:

«Это, скорее всего маг, но наверно слабенький – слишком уж на павлина
смахивает. Остальные – солдаты из «рожденных». Что-то не сходится. Саши
бы с этим всяко справились. Надо быть осторожнее. И арбалеты с луками у
них есть. Интересно, а что со мной будет, если они во мне дырку сделают?
Если я бы по их правилам помер, то снова очнулся бы в зиндане, но я-то
вроде как и не включен в систему этого мира. Вот головоломка!..»

"Кстати, а вот и настоящая «головоломка» начинается… Как бы и в самом
деле не успели голову проломить!" – пришла новая мысль, когда он увидел
выехавшую из-за мага пару хорошо вооруженных воинов с самыми неласковыми
мордами.

- Ну, значит, не хотите по-дружески, - вздохнул Женька.

- Ты кто такой? - наконец сообразил спросить удивленный маг.

- Да так, человек прохожий, вернее не человек, Сэйл! – ответил Женька,
вспомнив одну из посланных «оттуда» мыслей Лэи о названии красивых и
немного грозных существ, и начал прикидывать план дальнейших действий.
Судя по воинственному настрою, даже его шерстяная внешность их не
испугает. Да и как красота может испугать? Ведь хоть ему и было сейчас
далеко до Лэи, но по сравнению с теми же крестьянами, он был просто
красавцем, разве что необычной внешности. Да, видать, когда-то и где-то
засиделся он в этой шкуре, раз автоматически в сэйла превратился, пока
догонял обоз по изнанке...

Отвлеченные мысли не довели до добра, и противник первым перешел к
активным действиям. Женька почувствовал, что его ноги как будто связало
вязким киселем. Это маг успел сказать какое-то «слово». «Инопланетянин»
только поблагодарил судьбу, что заклинания на него почти не действуют и,
сделав шаг вперед (чем привел мага в немалое замешательство), шепнул
свое веское останавливающее «слово». Он сдерживал себя, понимая, что
может легко переборщить, и тогда маг превратится в свежеокоченевший
труп.

Кажется, он попал в самую точку. Несчастный маг только медленно пилькал
глазами, пытаясь выразить свое возмущение произошедшим конфузом. А вот
Женьке пришлось сразу приступать к активным физическим упражнениям, и
шуточки тут пришлось отставить в сторону. Два конных богатыря, увидев,
что маг в опасности, выхватили мечи и кинулись на пешего незнакомца,
невзирая на его странный вид. Ему пришлось покрутиться. Несмотря на свою
неплохую подготовку, недавние метаморфозы в разные тела сказались на
скорости и отточенности движений, к тому же пришлось сражаться сразу на
два фронта.

Ему удалось парировать первый удар, но вывернуть меч своим коронным
приемом не получилось, поэтому другую катану он машинально подставил под
удар второго наседавшего воина. Новоявленному сэйлу помог конь первого
наездника. То ли испугавшись лязга стали, то ли еще чего, лошадь пошла
боком, подставив ему под лезвие стремена. И пока вояка делал свой
богатырский замах, Женька попросту аккуратно, чтобы не покалечить
животное, чиркнул по сбруе и воин с яростным криком атаковал затылком
землю с другой стороны животины.

К сожалению, наблюдать столь красивое приземление летающего, как топор,
всадника, было некогда, поскольку другой его коллега по оружию опять
обратил свое пристальное внимание к Женькиной голове, пытаясь снести ее,
как кочан перезревшей капусты. Вот тут-то у Жени и включилась вся его
прыть. Он, наконец, не только сумел подставить под удар катану, но и
вывернул из рук всадника меч. Здоровенный детина только возмущенно
таращил глаза от такого «нечестного» приема, и Жене ничего не оставалось
сделать, как приземлить замешкавшегося соперника тем же методом, что и
первого.

Но в принципе, расседлывание двух воинов диспозиции не меняло. В него
метило сразу три арбалета, и ему удавалось только чудом избежать болта в
бок, за счет того, что его все время прикрывали кони или вояки,
размахивавшие мечами. Он понял, что остались доли секунды на принятие
решения, а ничего путного в голову не приходило. И тут он краем глаза
заметил, что один маленький и подозрительно плохо вооруженный воин лезет
в телегу, где по идее должны были быть Саши, и правильное решение пришло
само собой.

Он вынырнул на изнанку и пронесся к телеге, на ходу превращаясь в
человека и одеваясь в жилет с прочными панцирными пластинами из
пластикового кевлара, который непонятно откуда вспомнился ему.

«Что с тобой, астральный путешественник?» - донеслась до него мысль Лэи.


«Ты вышла в астрал?» - мгновенно спросил он и, не дожидаясь ответа,
послал ей пакет информации: «У нас тут небольшая физкультурная разминка.
Саш повязали местные парни, и я восстанавливаю справедливость, но эти
ребята почему-то возражают! В общем, мне нужна твоя любовь. Ну, не в
прямом смысле, а в том, что поддерживай меня энергией, если почувствуешь
нехватку у меня. Все, я иду в бой, пока не поздно! Читай прямой репортаж
с места событий из моей головы – она открыта для тебя все время».

Все это не заняло и пары секунд, пока он перемещался к новой позиции. Он
знал, что не успеет дождаться Лэиного ответа из-за разницы во времени,
но на ее поддержку, в случае чего, рассчитывал.

«Случай чего» чуть не свалился ему прямо на голову, когда он проявился в
реале, мирно сев на край телеги и невинно покачивая катанами перед носом
мелкого воина. Опешивший солдат, почему-то не стал хвататься за оружие
или убегать, а только что-то испуганно буркнул себе под нос. Женька
почувствовал, как его оплела какая-то вязкая масса, похожая на ту,
которая только что была вызвана павлинообразным красавцем, но гораздо
сильнее. До Женьки дошло, что перед ним стоит маг, который гораздо
сильнее первого. Ему в мгновение ока стало ясно, почему ребята оказались
в западне.

Женя с трудом успел подставить меч под неумелый, но опасный удар
небольшого клинка, и выкрикнул:

- Си-на-сэйс!

Однако малый не среагировал на просто убийственной силы «слово». Вместо
этого Женя почувствовал, как его почти окончательно сковала сила
собственного приказа. Он понял, что маг применил, что-то вроде зеркала,
отразившего его заклинание. Доли секунды ему хватило, чтобы понять, что
сейчас его голова будет отделена от туловища, и он титаническим усилием
снова выбросил себя на изнанку, успев просигналить: «Спасибо Лэя!» Без
ее поддержки ему, возможно, не хватило бы мобильности. Ведь сил он
тратил, как какая-нибудь магическая электростанция.

«Как же этот кудесник сумел два раза по нему шарахнуть?» - подумал
незадачливый вояка и опять прыгнул в реал поближе к врагу. Бесшумно
прорисовавшись у того за спиной, он постучал по плечу замаскированному
знатоку «слов» и, когда тот резко обернулся, шарахнул рукояткой катаны
по его магической башке так, чтобы он не мешал дальнейшему развитию
боевых действий.

Постоянные исчезновения и перемещения нападавшего, а так же выключение
из борьбы обоих магов не прибавили отряду боевого духа. Женя для
профилактики тихонько сказал останавливающее слово, держа в поле зрения
сразу всю группу воинов. Это сработало – два, и без того выглядящих
устало воина, не меняя поз, начали потихоньку валиться с коней. «Уф-ф!
На двух меньше!» - облегченно вздохнул Женька и крикнул оставшимся
воинам:

- Ребята! Я же просил побеседовать, а не драться! Если сейчас
остановитесь, обещаю, что все поедут домой целыми и здоровыми. Ну что?

Наступила вязкая тишина. Солдаты балансировали на грани исполнения долга
и очевидной бессмысленности сражаться с этим джином, выскакивающим в
разных местах под разными личинами. Было видно, что им попросту страшно.
И все-таки Женя прошляпил. Звякнул тетивой арбалет, невидимый за спиной
одного из всадников, и сильный удар чуть не повалил его на землю.
Астральный турист поймал равновесие и мельком взглянул на отскочившую от
кевлара стрелу. Он несколько секунд обводил железно-холодным взглядом
испуганно притихших воинов. На самом деле он судорожно пытался вернуть
себе сбитое ударом дыхание и его страдальчески скорченная физиономия,
как нельзя лучше сошла за свирепый лик непобедимого героя. Видя его
болто-непробиваемость, бойцы магического фронта окончательно потеряли
боевой дух, и после его тихого, якобы надменно-задумчивого вопроса: «Вам
что, жить надоело?», послышался звон кидаемого на землю оружия.

- Ну, слава богу, разум восторжествовал! – воскликнул Женька, а затем
приказал солдатам подобрать своих закостеневших сотрудников и отойти в
сторонку, пока он будет заниматься с Сашами. Двух магов он сам сволок в
кучу. Затем связал и заткнул им рты, оставив оттаивать. А вот что делать
с несчастными Сашами, он не знал. Собственно он, наконец, впервые смог
обратить на них внимание. Бедные ребята лежали почти недвижно на дне
телеги. Хорошо хоть у магов хватило совести постелить толстый слой
соломы. И все равно, у Женьки сердце сжалось от сочувствия.

- Что же мне с вами делать? - растерянно бормотал он, оглядывая ребят и
понимая, что не может ничего придумать, и вдруг наткнулся на удивленный
взгляд Сашеньки.

- Кто ты такой? – слабым голосом произнесла она.

- Пардон, но?.. – успел удивиться Женька и тут же хлопнул себя по своему
толоконному лбу. – Вот Балда!

Тут же вернувшись на изнанку, попытался вспомнить внешность Яна. Это
оказалось непросто, так как, тот почти не смотрел на себя в зеркало, а
ощутить себя в его шкуре было нелегко. Но Женька постарался и вывалился
обратно в слабой надежде стать узнаваемым для ребят. Сашенька удивленно
и с напряжением вглядывалась в лицо нового и чем-то знакомого персонажа,
невесть откуда появившегося перед ней. А вот Алекс догадался:

- Ян, это ты? – радостно и одновременно настороженно спросил он.

- Ух! Я уж испугался, что не признаете.

- Выглядишь ты и вправду странновато, но, судя по звукам бойни и столь
быстрой развязке, у меня почему-то не было сомнения, что скоро увижу
тебя. И когда ты снова прозрел? – немного шепелявя, выговаривал Алекс.

- Сейчас разберемся с вами, и все объясню. Тот тип, которого вы только
что видели – это тоже я, так что, если по ходу дела опять в него
превращусь, прошу не пугаться и ничем тяжелым по голове не бить! –
подбодрив шуткой ребят, Женя мысленно связался с Лэей:

«Ты не присоветуешь что-нибудь?»

«Не тарахти – я не успеваю соображать. Ты как дятел в ваших Диснеевских
мультиках! Может, попробуешь их по очереди поднять на изнанку?» -
донесся через некоторое время ответ Лэи.

«А как, я это сделаю? И потом, не угробить бы их…» - с опаской спросил
Женя: «Ведь они интегрированы в мир… ага понял!» - до него дошел совет
Лэи, как это проделать.

«Ты догадливый мальчик! – замедленно, на манер ухающей совы рассмеялась
его половина и добавила: Я обеспечу энергопитание!»

«Ишь слова-то какие выучила», - улыбнулся он в ответ своей помощнице и,
подойдя вплотную к Алексу, сказал:

- Замри и ничему не удивляйся! Буду лечить тебя от обездвиживания, – а
сам мысленно изолировал его от окружающего пейзажа, заключив в кокон,
чтобы отгородиться от воздействия астрала, как «напомнила» ему Лэя.

Затем он представил, как пейзаж становится прозрачным… и все-таки что-то
шло против желания мира. Женька чувствовал, как он просто выдирает
Алекса из оков реальности, и только благодаря Лэиной подпитке продолжает
движение «наверх». Он даже стал сомневаться – а не убьет ли Алекса такое
вольное обращение? Но мир вдруг сдался, и они оказались на втором
уровне. Алекс только удивленно вертел головой, пытаясь сообразить, что
произошло, а Женька облегченно вздохнул, увидев машущего руками, как
мельница приятеля.

- Все! Концерт окончен, идем обратно, – и они вернулись в реал, что
оказалось намного проще.

Алекс, тут же забыв и о Яне, и о том, что он освободился, кинулся к
Сашеньке. Он вскочил, как ни в чем ни бывало, на телеге и попытался
растормошить обездвиженную девушку, но она только жалобно улыбалась,
продолжая лежать, как спеленатая мумия.

- Ну, все! Отскочи на полметра и отвернись, – приказал Женька
расстроенному влюбленному. - Не мешай мне сосредоточиться.

Повторение процедуры оказалось более легким делом, и вскоре они имели
радость лицезреть юную прелестницу в полной красе, правда немного
растрепанную и помятую. Но это только придавало ей очарования, особенно
в глазах счастливого Алекса.

- Ой, мальчики, я наверно лохматая, как ведьма из сказок, - счастливо
защебетала девушка, тщетно пытаясь причесать волосы.

- Нет, ты прекрасна, как ведьма этого мира! – ляпнул Женька и, заметив
поникшее от его сапожного комплимента девичье лицо, поспешил
исправиться. – А кто тебе говорил, что ведьмы ужасны? Ведь первое, на
что обращает все свои магические и не магические способности женщина,
это совершенствование внешнего вида. Правда, со вкусом у них бывают
проблемы. В общем, страшная ведьма – это нонсенс, кроме случая с Бабой
Ягой. Но она использует свой жуткий имидж, как психологическое оружие.

- А не пора ли нам делом заняться? – осторожно остановил Женькино
словоблудие Алекс. – А то маги, вроде, уже очухались, да и с солдатами
нужно что-то делать.

- Хороший вопрос, – задумался астральный приятель и поймал насмешливую
мысль:

«Что-то ты там перед дамой хвост распустил, как индюк? Лучше выуди из
мага его зеркальное «слово». Сашам оно точно пригодится, и отпусти отряд
куда подальше. Зачем они вам?»

«Лэечка! Что бы я без тебя делал?»

Оглядев поле боя, Женя спросил у Саш:

- Как вы себя чувствуете? Руки, ноги не болят?

- Странно, но ничего не болит! – ответил Алекс и хихикнул. – Даже по
нужде не хочется, а то последний час думал, конфуза не избежать!

- В принципе так и должно быть. А ты как? – обратился он к Сашеньке, но
та только утвердительно кивнула, соглашаясь с Алексом.

- А что такое изнанка, и что с нами произошло? – сразу вспомнил Алекс.

- Давайте, обсудим все потом, а сейчас надо разобраться с колдуном и
отпустить всю команду в марафонский забег до Изанры, - с этими словами
Женя взял мелкого мага и отволок его к обочине. Попросив Саш постоять в
сторонке, он вытащил у мрачного типчика кляп изо рта.

- Не повезло тебе, брат! Впрочем, какой ты мне брат. Хотя шанс уйти
отсюда живым и невредимым у тебя есть, - начал беседу-допрос Женя,
разыгрывая из себя доброго следователя.

- Что… что ты собираешься со мной делать? – наконец вымолвил коротышка.

- А это от тебя зависит, – обрадовался понятливости собеседника
допросчик. – Скажешь зеркальное «слово» - отпущу, а не скажешь –
допрашивать с пристрастием придется. Вот только потом тебя в кучу
собрать трудно будет, – хищно облизнулся Женька. Откуда-то он знал, что
такие шутливо-зверские рожи ему особенно удаются, и с удовольствием
заметил, как сжался в комок невзрачный человечек.

Даже стало немного стыдно за свои издевательства, но маг не дал ему
умильно прослезиться по поводу своей жестокости, и что-то шепнул. Женя
почувствовал, как его опять опутывает вязкий кисель, и заметил, как
покачнулась Сашенька, словно у нее ослабли ноги. Он, разом озверев,
схватил за грудки коварного типа и, наспех представив защитный кокон,
вырвал его на изнанку.

- Ах ты, собака! – Женьке даже не пришлось прибегать ни к каким
ухищрениям, чтобы разыграть из себя злого следователя. Все вышло само
собой. – Посмотри вокруг! Ты вырван из мира, в котором живешь. Если я
сниму сейчас защиту, тебе и нескольких секунд здесь не выдержать. Быстро
говори слова!

- А какая мне разница, – горько усмехнулся колдун. – Сейчас ты меня по
ветру пустишь или Зеон в расход отправит? Все одно.

- Зеон? – Женька пытался вспомнить приключения Яна в Изанре. – Это,
случаем, не младший маг при верховном?

- Нет, теперь он сам верховный маг, – ответил кисло человечек.

- Так чего же он такой неблагодарный? Ян ему, можно сказать, в руки
власть наготово вложил, только что бантиком не подвязал, а он? – Женя
даже обиделся, как мальчишка.

- Страх, - сказал только одно слово его пленник.

- А чего боятся-то? – не понял астральный следователь.

- Тот, кто убил верховного мага, может вернуться и повторить то же с
новым…

Поняв причину запирательства Женька просто пообещал поговорить с
верховным магом «по душам» и «отмазать» провинившегося мага в глазах
начальства. Вскоре в его «словарном запасе» оказались заклинания
зеркала: «пэй-ли-вас-таан», связывания: «си-тоо-си-нут» и выкачивания
магических сил: «ан-на-вой-ма». По окончании плодотворного
сотрудничества они благополучно вывалились обратно на обочину дороги.

- Сиди тут! – сказал перевязанному веревками, как ливерная колбаса,
мужичку Женька, чем вызвал у того кривую усмешку. Завидев Сашеньку,
устало присевшую невдалеке, астральный воин подошел к ней и спросил. –
Что, слабость сильная? Это маг успел у тебя качнуть силы. Слушай
внимательно: я, закрыв глаза, скажу тебе «слово», а ты повторишь его,
смотря прямо на мага и заберешь у него энергию. Если он не соврал, то
твое самочувствие должно восстановиться.

Сашенька только согласно кивнула, а Женька медленно произнес
механическим голосом: «ан-на-вой-ма». Девушка повторила «слово» с
большим чувством в сторону своего обидчика и реакция не замедлила себя
ждать. Она вновь повеселела и словно засветилась энергией, а маг, и без
того выглядящий уныло, совсем понурил плечи. Дальше они проверили и
другие «слова» - все работало, колдун не соврал, и Женька,
расчувствовавшись, пообещал ему свое заступничество перед верховным
магом Изанры. Пришлось, правда, конфисковать три коня, оставив телегу
для пеших бойцов.

Они стояли опять втроем, как когда-то в компании с Яном, и смотрели, как
клубится пыль, поднявшаяся за уходящим в Изанру отрядом.

«Не пора ли объясниться перед молодежью?» - возникла в Женькиной голове
лукавая мысль…

ГЛАВА 9. В ПОИСКАХ ТЕНЕЙ

Спустя полчаса Женя с ребятами въезжали в ближайшую деревушку, которую
он присмотрел с изнанки. В ней, как ему правильно показалось, находилась
большая гостевая изба, в которой они, прежде всего, перекусили, а потом
уже приступили к неспешной беседе. Поскольку Лэя не имела ничего против,
то и Женя решил не скрытничать и рассказать, что он знает об этом мире,
а заодно и том, кто был Ян на самом деле.

Ему не пришлось начинать беседу, так как, едва утолив голод, ребята сами
пристали с расспросами, явно намереваясь узнать все, что можно от этого
необычного типа. Сашенькины глаза так и светились любопытными огоньками.
Так что пришлось все рассказывать без утайки, ну или почти без утайки…

- А мы бы могли сменить свой внешний вид, когда ты поднимал нас туда? –
заинтересованно спросила Сашенька, когда разговор перешел на обсуждение
текущего момента.

- Скорее всего, нет. Мы с Лэей разорвали все связи с миром, когда
слились и сбросили свои внешние личины. Из-за своей оторванности от мира
я могу свободно перемещаться по изнанке. А в момент вашего подъема
чувствовалось немалое сопротивление реальности. Ведь вы, в отличие от
нас – астральных шпионов, вплетены в этот мир и так же закодированы, как
и все вокруг. Я даже струхнул по поводу Алекса вначале, когда тащил его
туда, но все обошлось. И то благодаря Лэиной помощи. Иначе у меня не
хватило бы сил на все эти фокусы на изнанке и здесь.

Они еще беседовали, выясняя для себя, что этот мир затерян, как и
несметное множество других миров в безграничном астрале и местные жители
Изанры иногда называли его Анавэйл. Женя рассказывал, насколько,
вероятно прекрасен был этот мир при задумке, и признался, что хочет
выяснить, что же здесь пошло не так.

Он видел, как погрустнели лица ребят, когда они поняли, что уже
множество раз возрождались в зинданах, ведь со времени написания
Сашенькой картины в библиотеке прошло пять столетий. У Жени от жалости
сжалось сердце. Каково вот так получить подтверждение о бессмысленности
твоего существования? Полтысячи лет – и все напрасно! От этого можно и
волком завыть. Он почувствовал, как его коснулась сочувствующая мысль:

«Прости меня, глупую!»

«За что?»

«Я хотела увести тебя оттуда, но теперь я почувствовала весь ужас
положения его жителей и я сама не приму тебя обратно, пока ты не
распутаешь весь узел этих тайн и не освободишь всех несчастных!» -
призналась Лэя.

- Нет, наши жизни не совсем напрасны, по крайней мере, эта! – с жаром
возразил Алекс. – Я в ней встретил тебя, и мне ничего больше от судьбы
не надо.

- Нет, Алекс, надо, – поправил его Женя. – Вы же не просто так
встретились, а чтобы идти по жизни и переживать все события вместе. Ведь
любое событие бессмысленно, если ты не можешь поделиться впечатлениями о
нем с близким тебе человеком. Поэтому вам очень много надо пережить и
узнать вместе. И я постараюсь, чтобы ваш совместный опыт не ограничился
рамками этого мира и не окончился с существованием в этом воплощении.

- Как жаль, что нам нельзя иметь детей. Это просто убивает меня! –
всхлипнула, опять задумавшись о своих бедах, Сашенька.

- Потому-то я и хочу разобраться со всем этим, чтобы вы с Алексом, как и
другие пары, могли бы завести себе столько маленьких ангелочков, сколько
только пожелают ваши души.

- Спасибо тебе Ян! Ой, прости, Женя! – девушка совсем смутилась от
несдержанного проявления эмоций.

- Теперь, когда хоть что-то прояснилось, нужно решить, что вам делать
дальше, - предложил Женя. – Может, вернетесь в деревню, а я подстрахую,
время от времени наблюдая с изнанки?

- А что ты сам собираешься делать? – ответил вопросом на вопрос Алекс.

- Ну, общая и великая цель ясна: «осчастливить» мир и его жителей своими
геройскими делами. Но почти ничего конкретного пока нет. Еще в Изанре
ходили слухи о перворожденных магах. Вот, думаю, если попробовать их
разыскать?

- Если они еще где-нибудь остались. Никого древнее их, наверно и нет, -
задумавшись, произнес Алекс.

- А я бы пошла в Изанру и потрясла нынешнего верховного мага или в
библиотеке покопалась, - предложила Саша.

- Да, это, пожалуй, единственное разумное действие, которое может
принести хоть какой-то толк, - согласился астральный шпион.

- Жень… - Сашенька как-то жалобно посмотрела на «спасителя миров» и,
вздохнув, призналась. – А можно нам с тобой?

- Но ты же понимаешь, что я сам не знаю, выживу ли в этих переделках или
нет. А вы менее защищены, чем я.

- Может это немного высокопарно звучит, но если на кону стоит мое
освобождение из этой цепи перерождений, то я готова рискнуть и оказаться
в зиндане, лишь бы потом вспомнить настоящую себя! – с некоторой
горячностью возразила Саша.

Женя задумался: «А ведь и действительно, если даже Саши окажутся в
зиндане, то потом можно будет пробудить их истинную душу и они вспомнят
прожитые жизни. Лишь бы удалось найти способ управлять миром».

«А мне за тебя страшно, - раздалась мысль в голове: Возьми ребят с собой
– ты ведь обещал, к тому же, три головы лучше, чем одна. Я-то ведь в
астрал только изредка смогу выходить, а с Сэйлара лишь эмоциями и
обмениваться остается».

«Хорошо лапушка. Я себя буду беречь для тебя, как пасхальное яичко! А от
ребят, мне кажется, и так не отвертеться!»

Женька узрел перед собой раскачивающуюся руку. Это Алекс водил ладонью с
растопыренными пальцами у него перед лицом:

- Ау! Ты где?! – услышал его насмешливый вопрос Женя, и, сообразив, что
сидит в отключке, ответил:

- Учтите, что нас за столом четверо, так как моя прекрасная и более
умная половина сейчас в астрале и дает мне ценные рекомендации.

- Ну и что она думает о нас? Можно нам с тобой идти?

- Она-то думает, что не только можно, но и нужно, но я… - Женьке не дали
договорить.

Сашенька с восторженным воплем «Ура-а!» бросилась к нему на шею и
крикнула ему в ухо, чуть не оглушив:

- Лэя, спасибо! Ты не представляешь, как мне уже надоело сидеть на одном
месте в деревне! Я не говорю, что там плохо, но хорошего должно быть
помаленьку, а то от него тошнить начинает.

- Ну ладно, уговорили! – довольно, как мартовский кот на солнышке,
улыбался Женька. Ничего не может быть скучнее, чем в одиночку спасать
мир – даже похвастаться не перед кем. А тут совсем другой оборот: и
выпендриться есть перед кем, и уму-разуму есть, у кого поучиться.

В результате, все с энтузиазмом принялись обсуждать стратегию и тактику
предстоящих действий.

- Во-первых, нам надо как-то быстро перемещаться по миру, - задумался
Женя. – Я-то по изнанке могу куда угодно проскочить, а вот вы?..

- А что, ты не можешь нас с собой перекидывать? – спросил Алекс.

- Надо попробовать. Двоих, боюсь, будет не выдрать из реала, а
поодиночке, по крайней мере, когда мой ангел хранитель на связи в
астрале, я вас, наверно, перенесу. Мне в этом деле главное, чтобы она
постоянно меня поддерживала.

«Поддержу – не сомневайся, только учитывай ритм. Я в астрале два-три
часа ночью, пока мое тело спит на Сейларе. Значит, по вашему времени
один-полтора дня и потом перерыв на восемь дней» - послышался
комментарий Лэи.

«Нет, так слишком долго! Слушай, а других способов нет, меня поддержать,
пока ты не спишь?» - мысленно предложил Женя.

«Подожди минутку, я поспрашиваю кое у кого. Одна проблема – у этих
ангелов слишком много мыслей одновременно. Пока что-нибудь сообразят, у
тебя минут десять пройдет. Пока!» - и Лэя ушла со связи.

Ребята, уже сообразив, отчего вдруг Женька замирает то с видом
сосредоточенного идиота, то с дурацкой улыбкой на лице, послушно ждали
результатов его медитации.

- Полтора дня из десяти это будет, скорее всего, возможно, а про
остальное время узнаем чуть позже, - наконец известил своих напарников
по приключениям Женя. – А пока попробуй забрать у меня силы для волшбы.
Если удастся, то вы будете вооружены почти как я.

Алекс понимающе кивнул и произнес:

- Ан-на-вой-ма!

Женя почувствовал, как у него немного задрожали от слабости коленки, но
ощущение сразу прошло. Алекс попробовал использовать позаимствованную
силу на другом «слове», и то сработало безупречно.

- Ну что ж, по крайней мере, когда у меня будут силы, можете из меня
черпать – обрадовано констатировал факт Женя. – Давайте дальше выяснять,
что к чему.

- А что выяснять? Забрасывай нас в Изанру, мы попробуем распотрошить
библиотеку, а ты мага.

- Возражений нет. Единственно, что еще меня беспокоит, это Орин. Ведь
именно про него ходили слухи, что он перворожденный. А если мне
попробовать проникнуть в его замок? – задумчиво бормотал Женька, когда
его прервала Лэя:

«Ангелы готовы проделать такой трюк, но поскольку они не могут влезть к
нам в душу, то только обеспечат постоянную подпитку. То есть тебя будет
все время немного распирать от энергии, но в момент максимальных
нагрузок, тебе может ее и не хватить. Я-то, когда нахожусь в астрале,
постоянно чувствую, сколько тебе надо. Но на то, чтобы перетаскивать
ребят потихоньку на небольшие расстояния, как до Изанры, сил у тебя
должно хватить».

«Спасибо, любимая! С тобой я чувствую себя суперменом в посудной лавке!»

«Смотри, дров не наломай, мой слоник! На всякого супермена вожжа
найдется. Так что будь осторожен».

- Вроде, все ясно, – снова обратился к ребятам Женя. – Будем пробовать
по ходу дела. Вы как, не устали? Сейчас уже вечер. Ляжем спать или
переместимся в Изанру?

- Да ты что? Во-первых, мы все бока уже пролежали в телеге, а во-вторых,
какой же вор спит среди ночи? Как раз самое время начинать действовать.

- Тогда, за дело! Прямо отсюда и начнем. Сначала я попробую перетащить в
библиотеку тебя, Алекс, а потом вернусь за Сашей. Да, кстати, вот деньги
за еду, чтобы половой не приставал, - Женя высыпал на стол перед
девушкой мелочь из кармана.

Улучив момент, когда вокруг никто не сновал, Женька «подхватил» Алекса и
вывалился с ним на изнанку. Оказалось, что перемещаться с грузом было
вполне возможно. Энергии, правда, тратилось прорва, но при Лэиной
поддержке астральный извозчик об этом не задумывался. В результате они
уже довольно скоро плыли над призрачной Изанрой, выискивая здание
академии с библиотекой. Найдя его, Женя прямиком влетел в нужный зал.
Здесь, как раз, все уже было закрыто, так что он с облегчением вывалил
свою ношу прямо на паркет главной комнаты.

- Жди здесь! Я за Сашей! – Женька не стал рассусоливать и повторил
ходку. Вскоре они все втроем, сидели прямо на полу и совещались.

- Я знаю, где у них хранятся самые древние книги, - сказала Саша. – Мы
пойдем туда и будем просматривать, что приглянется.

- Хорошо, - согласился Женя. – Но как же быть со светом? Там же
темнотища.

- Ты же сам говорил, что можешь с изнанки, что хочешь, достать, –
удивленно спросил Алекс. – Вот и принеси свечей!

- Вот идиот! – хлопнул себя по лбу Женька и сконфужено провалился на
второй уровень мира.

Вскоре он появился с целой охапкой свечей и огнивом.

- Ладно, не мне вас учить, что тут делать. Пошел я к магу. Его
апартаменты мне известны, так что будем надеяться на конструктивный
разговор.

***

Оставив ребят ковыряться в залежах старых фолиантов, Женя летел над
сумеречной Изанрой по направлению к дворцу. Где-то здесь должен обитать
верховный маг Зеон. Астральный шпион вспомнил, откуда Ян убегал в
последний раз и, сориентировавшись, нырнул в окно верхнего этажа
апартаментов покойного Авелура.

Внутри он продолжил медленный полет сквозь стены. В коридоре никого не
было. Поздний вечер – если в доме устроен какой-нибудь прием или банкет,
то выудить мага из компании лизоблюдов будет нелегко. Поэтому шпион не
стал спускаться вниз, а решил пролететь по комнатам этого этажа, в
надежде застать мага в домашней обстановке. Темные комнаты проплывали в
унылом однообразии тяжелых портьер, и дорогих интерьеров.

«Пардон» - смутился Женька, внезапно натолкнувшись на полураздетую или
недоодетую даму, внимательно изучающую себя в небольшое настольное
зеркало.

«Ты это кому?»

«Кажется, я на территорию гарема залетел!»

«Ну конечно! Сколько не отпускай вас, мужиков в бой, вы вечно к женщинам
или выпивке свернуть норовите», - послышался немного ревнивый смех в его
голове.

«Лечу, не задерживаясь, дальше!» - послушно отрапортовал Женька, втихаря
упиваясь невольной ревностью Лэи.

Пока он в спешке выбирался из дамских апартаментов, еще пару раз
натолкнулся на скучающих или болтающих красавиц, но они уже были в более
пристойных одеждах. Маг на пути не встретился, и пришлось вылететь из
здания и прикинуть, где еще можно искать. Оказалось, нужно тралить
другую половину этажа. Женя сместился в сторону и опять нырнул в поиск.
Через пару стенок он наткнулся на знакомые по прошлому визиту Яна
комнаты. Здесь горели светильники.

«Лэя, ну почему я такой болван? Чем тралить все здание, надо было идти
прямо сюда».

«Ну, ничего, зато гарем навестил! Будь осторожен, мой милый, я же не
только твои мысли слышу, но и чувства».

«Так нечестно! Я думал, хоть немножко поревнуешь».

«Иди! Хватит мне и так переживаний за тебя».

Женька вырулил в большую спальню. Надо сказать, весьма вовремя! На
полчасика попозже и пришлось бы мага из постели в самый неподходящий
момент вытаскивать. Перед невидимым гостем предстала милая сцена
заигрывания. Разряженная, но умудряющаяся «невзначай» обнажать свое тело
в самых соблазнительных местах, дамочка стреляла своими амурными
стрелами в жертву, которая в пылу ухаживания сулила золотые горы и
вываливала комплименты целыми охапками. Сейчас знакомый Яну человек,
явно был в ударе.

Пока маг не успел перейти от разговоров к активным действиям, Женька
осмотрел себя и проверил, чтобы его внешний вид соответствовал
значимости визита, а главное смахивал на Яна. Затем бесшумной тенью
прорисовался за спиной красавицы и изобразил самую радушную улыбку, на
какую только был способен.

Маг застыл с открытым ртом посреди очередной ласковой речи и уставился
на визитера, за поимкой которого он недавно отправил целый отряд.
Красавица жеманно повела плечиком и мурлыкнула что-то вроде: «И что
дальше?» Но Зеон никак не среагировал на ее любовный лепет, пытаясь
собраться с мыслями. Чувствуя, что еще мгновение, и маг произнесет
какое-нибудь гаденькое «слово», Женя поспешил его поприветствовать:

- Дорогой Зеон, рад видеть Вас в полном здравии и благополучии, и прошу
за невольное вторжение в Ваши покои! Не найдется ли у Вас минутки
поговорить со мной с глазу на глаз, и я не посмею Вас больше беспокоить.

От тихого и уверенного голоса за спиной ночная бабочка вспорхнула,
словно спугнутая летучей мышью.

- Иди к себе в покои, дорогая, мы потом продолжим, – нарочито спокойно
произнес женщине Зеон, окончательно придя в себя после первой
растерянности. Дамочка, не задерживаясь, подхватила свои шикарные
шелковые юбки, совершила движение по большой дуге вокруг странного
ночного гостя и растаяла в сумеречных фалдах гобеленов в направлении
выхода из спальной залы.

- Не примите за назойливость, верховный маг, но мне нужна Ваша помощь, и
я рассчитываю на взаимность. Ведь, так или иначе, но я помог Вам
оказаться на этом месте, - Женя старался быть предельно вежлив,
балансируя на устрашении и ласковости. Кажется, ему это удалось, так как
Зеон все-таки решил поговорить:

- Ну что ж, не буду спрашивать, как Вы здесь появились. Присаживайтесь
на место этой милой дамы и побеседуем о Вашей проблеме, Ян, если я
правильно припоминаю.

- А помните, Вы настаивали на имени Орин? – лукаво улыбнулся Женька,
присаживаясь перед магом, но увидев блеснувший в глубине магических глаз
испуг, поспешил добавить. – На самом деле я не Орин и не Ян. Можете меня
звать Евгений или просто Женька.

- Странно, впервые вижу человека, не желающего себя называть приличным
именем, - удивился маг.

- А что такое приличное имя? Такой же пустой звук, как и неприличное.
Вопрос в том, какие чувства мы с именами связываем. Я привык к Женьке, в
иных местах его любят и уважают и, что самое приятное, не за власть или
силу, а просто так, за такого, какой я есть.

- Забавное отношение к жизни, - задумался маг. – В этом, наверно, что-то
есть, но поверьте, мне как-то приятней слышать в свой адрес обращение
«верховный маг».

- А почему Вы послали за моими друзьями отряд? – решил не тянуть резину
гость.

Маг помолчал мгновение, видимо раздумывая, врать или нет, потом решил
все-таки не врать:

- Я послал не столько за ними, как за Вами, Женька, - сказал он, сделав
язвительное ударение на имени гостя. – Честно признаюсь, в нашем мире
таких сильных и непонятных противников лучше держать в поле зрения, а
еще лучше вообще не видеть в живых. Вы должны понимать законы придворной
жизни, тем более не отягощенной правом наследования.

- Ясно, как у матушки природы: ешь всех, пока тебя не съели. Но почему
Вы зачислили меня в противники? Я ведь просто отправился по своим делам
и никому не мешал.

- Это Вы знаете, куда и зачем Вы отправились, а что мне было думать? И
заметьте, я Вас держал только в потенциальных противниках, - не
поленился объясниться маг.

- Ладно, проехали! Так мы до утра тут будем в любви объясняться!
Давайте, лучше я скажу Вам, кто я и зачем здесь, а взамен Вы расскажете,
что знаете о тех, кто создал этот мир!

- Создал? Простите, не понимаю, как можно создать мир? – маг и в самом
деле удивился, или был, действительно, большим артистом малой сцены.

- Ладно, не грузите себя лишней информацией. Я пришел в этот мир
снаружи, через зиндан и намерен разобраться, что здесь к чему. На данный
момент, мне ясно, что этот мир болен. Скорее всего, он был создан
неизвестным гением, а потом в нем что-то пошло не так, и он стал
ловушкой для множества душ, постоянно приходящих сюда из астрала и
становящихся здесь «пришедшими».

- Ну и чем бы я мог Вам помочь? – невозмутимо спросил маг. – Я ничего не
знаю о создании мира. Его история теряется в тысячелетиях, и никому не
известно, кто его сотворил.

- Хорошо, я задам прямой вопрос: что вы знаете о перворожденных?

- А зачем Вам эти байки? Ведь все равно, ничего конкретного не известно,
– маг брезгливо сморщился, изображая полную неосведомленность.

- Я должен разобраться во всем и освободить все эти бесчисленные души из
ловушки мира, – прямо ответил Женя.

Он начал понимать, что маг не желает говорить на эту тему. И, тем более,
не надо было говорить последнюю фразу! До астрального шпиона дошло, что
он сейчас заимел злостного идейного врага, который ни за что не захочет
расставаться со своим положением. Но дошло слишком поздно. Маг, сидя в
расслабленной позе, словно ленивая змея, приготовился к ядовитому броску
и ударил изо всех своих магических способностей. А способности у него
были воистину большие!

Женька в мгновение ока заметил, как от его тела отделяются, словно
отсеченные, руки и ноги. Затем комната поехала куда-то наискосок.
Потолок перевернулся вниз. На мгновение он увидел приближающийся пол.
Удар лбом. И все закрутилось в сумасшедшей карусели. Он попытался
вздохнуть и, разевая рот в немом крике, понял, что туловища у него нет,
а его голова катится, отрубленная, по шикарному ковру, пачкая его
кровью. Спасибо Лэе, она первая сообразила, что произошло и «крикнула»:

«Прыгай на изнанку!»

Женька только слепо послушался и, закрыв в последнем осознанном усилии
глаза, представил себя в полупрозрачных апартаментах дворца…

Спустя мгновение он ощупывал себя, боясь посмотреть снова. Затем до него
дошло: «Если я себя ощупываю, значит, есть не только что ощупывать, но и
чем ощупывать. Это радует! Посмотрим тогда, где я нахожусь?» - раскрыв
глаза, он со слоновьим облегчением увидел себя висящим посреди маговой
спальни. Его обрадовало еще больше то, что на ковре не было никаких
следов только что происшедшего события. Следующая его мысль была
направлена Лэе: «Спасибо, вовремя ты мне приказала! А то я бы еще
чуть-чуть подумал и вырубился окончательно. А там ищи-свищи меня в
астрале».

«Это в лучшем случае, а в худшем – развоплощенным в матрице мира. А в
чем урок? - послышалось деланно насмешливая отповедь: Нашлась вожжа и на
нашего жеребца!»

«Слушай, с какой же силищей он по мне шарахнул?»

«Как минимум, стократной. Бедненький! Как ты там, в порядке? Я сильно за
тебя струхнула!» - в голосе его феи послышалось мокрое сопение готовых
пролиться слез.

«Успокойся, лапушка! С твоей поддержкой я, как у Христа за пазухой», -
Жене самому пришлось поддержать свою опору и надежу.

Женька опять проявился в комнате, на этот раз за спиной у Зеона, сменив
внешний вид на сэйла для пущего эффекта. Не забыл он и «поставить
зеркало» между собой и спиной вскочившего на ноги и обалдело
рассматривающего пустой ковер мага.

- А зачем у вас, магов такие дурацкие имена? – словно продолжая легкую
беседу, спросил оживший гость. – Ведь в зинданах вы получаете всяких
Васей с Федями.

- Это традиция. Не знаю, с каких незапамят… - невозмутимым тоном начал
фразу Зеон и осекся на полуслове, когда увидел у себя за спиной
покрытого шелковой шерстью высоченного красавца.

Женька тряхнул пышной гривой и опять широко улыбнулся. Маг с ужасом
уставился на острые клыки. Надо сказать, улыбка мужчин-сэйлов была
чем-то особенным, сочетая в себе веселость, дружелюбность и хищность в
такой гремучей смеси, что человек, первый раз ее видевший, обычно впадал
в ступор, не зная как на нее реагировать: то ли приветствие, то ли
угрозу. Самообладание у мага было потрясающее – он быстро принял решение
и стал действовать в прежнем ключе.

Дальше произошло что-то невообразимое. Уже после Женя сообразил, что
Зеон, видимо, решил изжарить навязчивого гостя всем своим последним
ресурсом. А в тот момент между ними возникла молния, которая тут же
отразилась от Женькиного зеркала и шарахнула по точно такому же,
установленному вокруг мага. В результате в доли секунды молния со
страшным сухим треском раз сто успела проскочить яркой вспышкой между
зеркалами и, в конце концов, нашла выход в комнате, рванув так, что от
апартаментов мага почти ничего не осталось, а участников перепалки
спасли только их волшебные щиты, которые они выставили друг против
друга. Хорошо, что сила взрывной волны тут же сбила пламя, которое
неминуемо возникло бы при более слабом разряде.

Женька на долю секунды оказался быстрее мага и, воспользовался тем, что
«зеркало» соперника ослабло после отражения собственной молнии. Он
скоренько организовал невидимый кокон вокруг Зеона и выдернул того на
изнанку, сам приобретая человеческий вид. Верховный маг успел только
удивиться прозрачным интерьерам разрушенной комнаты, как напавший на
него астральный хулиган, протащил того через крышу дома и завис высоко
над ночной улицей, выглядящей отсюда зловещим каменным колодцем, местами
скудно подсвеченным слабыми газовыми фонарями. Странно, но бывший до
этого невозмутимым маг, вдруг крепко перепугался. Кажется, у него была
боязнь высоты. В любом случае он жалобно запричитал, таращась на
разверзшуюся под ними пропасть:

- Не надо-о! Все что хочешь, только опусти на землю!

- А хулиганить больше не будешь? – весело улыбаясь, спросил Женя.

- Не-ет!

Видя, что от испуганного колдуна толку как с козла молока, Женька почти
молниеносно опустил его на землю, по пути пролетев сквозь столб и угол
дворца. В сумерках, прозрачность окружающих вещей не была сильно
заметна, и поэтому Зеону пришлось пережить еще пару неприятных моментов
при встрече лоб в лоб с этими препятствиями. Казалось бы, маг должен
быть полностью деморализован, но Женя заметил, что, как только они
оказались на «твердой» поверхности, тот опять зашевелил губами.

Женька стоял, скрестив руки на груди, и глядел на верховного мага, как
умудренная опытом воспитательница детского сада на шкодящего прямо перед
ее глазами малыша.

«Лэя, ну что с ним еще такого сделать, чтобы он осознал?»

«А ты сними защиту на пару секунд, может, подействует?»

«Умница!» - наглядевшись на нашептывания растерянного мага, Женя
спросил:

- Тебе все мало?! Здесь твои «слова» не действуют, как и мое обращение
на «Вы». Надоело мне твое упрямство. Даю пару секунд, чтобы
прочувствовать все удовольствие пребывания простой души на втором уровне
мира, - и снял защиту.

Он хладнокровно отсчитал «раз-два-три», глядя на страдальчески
вытянувшееся лицо и застывшие в сумасшедшем экстазе глаза Зеона.
Восстановив защиту, он дал магу пару минут ожить от опасного «промывания
мозгов», и прочитал маленькую лекцию о вреде чрезмерного упрямства в
астрале:

- Обычной душе, такой как у тебя, достаточно минуты, чтобы раствориться
в этом потоке информации.

- Я как будто прикоснулся ко всем знаниям мира, – прошептал маг, словно
не слыша, что ему втолковывал гид.

- Еще чуть-чуть и ты бы навсегда растворился в них, - спокойно пояснил
Женя. – Ну что, уговорил я тебя к сотрудничеству или оставить тебя
здесь?

- Уговорил, - поникшим голосом согласился маг, наконец, признав
превосходство противника.

- Ну и хорошо. А если будешь послушным мальчиком, никто и не собирается
отбирать у тебя место верховного. Но вот более прогрессивным и
демократичным правителем тебе стать придется – это точно! Хотя гарантий,
как все повернется, дать не могу. Учти, в случае моей неудачи, этот мир
вообще будет разрушен.

- С этого и надо было начинать, – сердито буркнул маг.

«А ведь он прав – очевидная ошибка. Надо уметь влезать в чужую шкуру и
вставать на противоположные позиции» - прокомментировала Лэя.

«А мне тут головой пришлось расплачиваться! До сих пор в горле першит,
как вспомню», - Женьку и в самом деле раздосадовал свой промах. Но
самокопанием заниматься было некогда, и он решил додавить ситуацию:

- Выкладывай без выкрутасов все, что знаешь о перворожденных или
происхождении мира.

- Про мир ничего не могу сказать, а перворожденные, по легендам, это
маги, которые живут вечно, со времен сотворения мира. Они должны быть
самыми могущественными, но я ни одного такого не знаю. Авелур явно не
тянул на «перворожденного»… если только Орин. Но кто же его знает? Он
лет пятьдесят не показывался из собственных владений, а с полгода назад
прибежали трое слуг, работавших у него, и сказали, что Орин исчез. Никто
ничего толком не знает. В замок, естественно, никто не суется. Даже
слуги туда ни ногой, хотя, они-то больше всех и боятся.

- А чего уж там такого страшного?

- А кому охота погибать? Тем более, если Орин был, и вправду,
перворожденным? Тогда его магические силы просто не поддаются
определению. Он, наверно, не просто «слова» знал, а мог говорить на
языке этого мира.

- Может, слуг разыскать? – Женька задумался. – Нет, они наверняка
ничего толком не знают. Надо идти прямо в замок. А далеко он отсюда?

- Не очень. Полдня верховой езды в сторону пустыни, - произнес удрученно
маг, и вдруг до него дошло. – Нет! Я туда не поеду!

- А кто тебя спрашивает?

- Все равно не поеду!

- Да успокойся! Я не о том. Никто мне там и не нужен. Давай так. Ты мне
дорогу показываешь, и мы за полчаса будем на месте. А потом я тебя верну
в твою спальню, а сам займусь замком, - и, увидев испуганное лицо мага,
рявкнул. – И перестань бояться высоты! Здесь ее нет. Ты не можешь никуда
упасть.

Видя недоверие в глазах мага, Женька перевернул того вверх ногами,
подвесив в паре метров над дорогой.

- Ну, теперь, где верх и где низ? Понял?

- Понял! - донесся испуганный возглас.

- Полетели! Показывай дорогу! – Женька не давал опомниться магу, и тот
начал всматриваться в темные силуэты домов. К счастью, становясь
прозрачней, реальность на изнанке так же становилась и более различимой
в темноте. В реале сейчас ничего нельзя было увидеть, а здесь
угадывались смутные контуры домов, дорога и деревья, росшие по обочинам.
Худо-бедно, но маг сумел сориентироваться и начал указывать путь Жене,
летящему над домами и держащему за шиворот Зеона. Действительно, где-то
спустя полчаса полета они увидели черную громаду замка, стоящую, как
остров, посреди высохшей степи.

- Этот? – спросил Женя.

- Этот, - шепотом ответил маг.

Астральный шпион прикинул: «Еще час туда-обратно, чтобы мага вернуть.
Это ж ровно полночь будет. Хорошо, хоть две луны показались, а то хоть
глаз выколи».

«Не забудь Саш навестить. До утра я буду с тобой, так что лучше в замок
тебе идти этой ночью и с моей поддержкой», - послышалась Лэина мысль.

- Ладно, рулим обратно, – сказал он магу и понесся в Изанру.

***

Он снова висел перед глыбой замка. В ночи, при свете двух разноцветных
лун, тот выглядел страшновато безжизненным. Стены из темного камня не
придавали зданию легкости. Женя медленно приблизился к стене и взмыл
вдоль нее до уровня первых окон. Большие проемы смотрели на него
мертвыми провалами глаз навечно уснувшего исполина.

Женя, как и планировал, оставил мага в его разрушенной спальне и
навестил ребят, старательно проверяющих при свете свечей библиотечные
полки. И вот сейчас он один, посреди ночи что-то собирался делать с этим
древним каменным монстром.

«А что, действительно, мне здесь надо?» - попытался определиться с
мыслями новоявленный спаситель местного отечества.

«Все то же самое, - послышался смех в его голове: добывать информацию!
Ищи библиотеку. Она у мага может быть и древней, и полезней, чем в
Изанре».

«Хорошо. Но где древние маги устраивают себе библиотеки? Может, в
подвале?»

«Не думаю. Читать все время при свечах – только зрение портить. Да и
книги отсыреют. Скорее всего, она располагается в помещении с большими
окнами. Хотя самое сокровенное он может и в кладовке прятать, но, все
равно, недалеко от библиотеки».

«Ты, как всегда, права. Начну с верхних этажей», - ответил
шпион-невидимка и уже кинулся к башенкам, как услышал вдогонку
замечание:

«Только не туда! Как ты представляешь себе книгохранилище в каменной
трубе диаметром в три метра?»

Женька только смущенно хмыкнул и свернул к основному зданию. По окнам
было похоже, что на первых этажах были подсобные помещения. Выше
располагались приемные залы. А вот самый верх наверно занимали личные
покои и, возможно, библиотека. Недолго думая, он завернул в ближайшее
окно. В призрачном свете одной из лун, робко заглядывающей сквозь
пыльные стекла, просматривались серые контуры помещения. Это была
какая-то подсобка, так как ничего примечательного, кроме старых шкафов и
простой мебели здесь не было.

Надо было идти дальше, и Женя, убеждая себя, что ему, здесь, на изнанке
ничего не страшно, прошел сквозь стену и оказался в длинном, почти
черном коридоре. Он всмотрелся в темноту, но там ничего нельзя было
разглядеть. Горе-разведчик только крякнул от досады и, сообразив факел
поярче, вынырнул в реал коридора. Ярко вспыхнувшее пламя вырвало
несколько метров из цепких лап потемок. Он оглянулся, всматриваясь
вокруг. Было видно, что тут давно никто не ходил и, тем более, не
прибирал. Везде классическим серым слоем лежала пыль, по углам не
обошлось без паутины.

«Бедные насекомые! Им же здесь совершенно некого ловить в свои сети. Ну
и жизнь – сплести паутину и сдохнуть».

«Взгляд биолога, на сцену из фильма ужасов. Ты лучше смотри по сторонам
– кто его знает, какие там ловушки понаставлены? Главное, чтобы голову
не размозжили, а то игра окончена!»

«Забавно, что я начинаю привыкать ко всем этим смертям. Даже болевых
эффектов нет».

«Все правильно: болевые эффекты возникают позже, а когда быстро убивают,
то это безболезненно… говорят, я сама не пробовала…»

Несмотря на все эти бравурные разговоры, Жене почему-то было страшно.
Сколько себя не уговаривай, а инстинкты берут свое. Душа так и рвалась
куда-то в пятки, лишь бы подальше из этого коридора. Он признался себе,
что в других условиях уже бежал бы отсюда без оглядки. Но он все-таки
шел, внимательно осматривая закоулки и открывая двери, которые можно
было открыть. К счастью, большинство из них не было заперто, что в
принципе и можно было ожидать: от кого закрывать двери, если живешь в
замке один или с парой верных слуг?

Везде царило успокаивающее запустение. Разведчик начал терять
осторожность, просто шагая и распахивая подряд все двери. И получил по
заслугам. На восьмой или девятой двери случилось… сначала он не понял
что. Женя, не останавливаясь, дернул с силой бронзовую витую ручку на
себя и, вместо очередного сумрачного чулана, его встретила вспышка
яркого света. Пока он рефлекторно загораживался от нее рукой и закрывал
глаза, все опять погрузилось в темноту. Теперь уже в полную темноту –
даже факел ничего не освещал. Он растерянно оглянулся – вокруг ничего не
было видно, как будто в воздух были налиты густые чернила.

«Лэя!» - жалобно позвал он свою палочку-выручалочку.

«Что с тобой, мой маленький? Ты вроде жив-здоров», - послышалась
насмешливо-заботливая мысль.

«Да не совсем уверен. Ничего не вижу, как Ян, когда ослеп».

«Ты не Ян. Выйди на изнанку и все пройдет. Заодно осмотришься!»

Женя последовал совету и, закрыв глаза, представил себя в прозрачных
интерьерах второго уровня мира. Осмотревшись снова, он увидел все ту же
черноту.

«Попробуй сместиться в сторону».

Женька послушно поплыл назад и с немалым облегчением оказался посреди
все того же мрачного коридора, кажущегося теперь ему самым освещенным
местом в мире. В том месте, где он только что был, клубилась большая
черная сфера.

«Может, посмотреть, что это такое?» - задумался он «вслух».

«У тебя больше дел никаких нет, как рассматривать всякие магические
фокусы? Опять влипнешь в эти чернила, и вся радость. Плыви дальше!» -
послышалась разумная отповедь, и Женя продолжил двигаться по изнанке, не
рискуя влипать в такие ловушки, благо, слегка пробивающийся снаружи свет
позволял ориентироваться. По пути попались более шикарные комнаты,
похожие на спальню и кабинет, и наконец, разведчик оказался там, куда
стремился весь вечер и полночи. Он влетел в большую залу, с одной
стороны которой располагались высокие окна, а другая скрывала в сумерках
несколько рядов стеллажей с книгами.

«Ура, Лэя! Мы на месте. Ну, держитесь, маговы премудрости!» - с этим
радостным воплем Женька вывалился в реал, прихватив, светильник в десять
горящих свечей, и чуть не вприпрыжку поскакал к заветным кладезям тайн.
Однако спустя минуту его пыл поутих. Нет, читать он мог. Мир заботился о
всех «пришедших», наделяя их знаниями общего языка, в том числе и
письменного. Но, видя перед собой бесконечные ряды книг, Женька
натурально скис и пожалел, что он не какой-нибудь сканер с компьютером в
одном флаконе, чтобы разом взять и прошерстить все тексты на наличие
ключевых слов.

«А может, попробуешь?» - спросила Лэя.

«А как? Если бы еще мир не был закодирован, я бы с изнанки въехал в
ветви, на которых все эти книги подвешены, и разом их «увидел», а так я
только простой читатель».

«Ладно, не растраивайся! У тебя до утра еще часов пять-шесть. Открывай
все тома и по названию и датам определяй, читать или нет».

Женя послушно стал снимать книги по одной и вскоре уловил систему. На
одном стеллаже была художественная литература, которую он никак не
ожидал здесь найти. На другом – про лекарства, травы, яды и прочую
дребедень. Было и много магической литературы, но большая часть этих
книг была написана неизвестным языком. И только один стеллаж был
посвящен истории и немного географии.

Проблемой было то, что книги были совершенно разных возрастов и поэтому,
зачастую, было совершенно непонятно, описывают ли они одну и ту же
местность или разные. Имена великих магов, волшеров и городов сплелись в
гремучий клубок. Странно, но про перворожденных нигде не упоминалось.
Женя заподозрил, что эта информация могла скрываться где-то еще.

Поскольку его чуть не тошнило от всей этой средневековой витиеватой
книжной дури, Женька решил оглядеться и проверить, нет ли здесь еще
какого-нибудь укромного тайника, где могли бы быть спрятаны книги про
происхождение мира и перворожденных. Он начал планомерно обходить все
дальние уголки залы, и вскоре наткнулся на небольшую, тщательно
украшенную резным деревом дверь. Памятуя о недавнем конфузе с магической
ловушкой, он отошел в сторону и осторожно ее толкнул вытянутой рукой.
Ничего не произошло. Щелкнул замок, и дверь свободно открылась. За ней в
сумеречном свете лун проглядывала небольшая комната с письменным столом
и кожаным креслом посередине. Дальняя стена представляла собой ряды
сплошных книг.

«Вот где Орин прятал самое сокровенное!» - воскликнул воодушевленно
Женька, но сдержался от того, чтобы бездумно прыгнуть в комнату, а
осторожно вошел, стараясь быть на чеку…

Стукнула сзади, захлопнувшаяся словно от сквозняка, дверь… Скрипнула
половица… Стол с креслом были уже совсем близко, и Женя вдруг понял, что
пола под ним нет.

- А-а-а! – только успел выкрикнуть он и услышал Лэин возглас:

«Скорее, прыгай на изнанку!»

Но испуг сделал свое черное дело. Мгновение спустя, Женька сообразил,
что летит куда-то в пропасть, и зажмурил глаза, пытаясь представить себя
на втором уровне. К сожалению, только мгновение спустя, как это еще
могло получиться. Теперь же ничего не случилось. Он продолжал падать в
бесконечную пропасть.

«Лэя!!!» - почти истошно возопил «спаситель мира», но связи не было. Он
только чувствовал где-то на грани восприятия волнение и сочувствие, но
ничего внятного. Панические мысли тяжелым набатом гремели в пустой от
отчаяния голове: «Все, кранты! Допрыгался! Довыпендривался, идиот!» -
самое обидное, никто не слышал его раскаяния...

Наконец что-то изменилось. Он перестал падать, хотя твердой опоры под
ногами так и не возникло. «А может, это просто ветер дул снизу? А на чем
ты тогда стоишь?» - мысли были одна другой «умнее» и, чтобы больше не
раздражать себя своей собственной глупостью Женька сделал шаг неизвестно
куда. Как ни странно, это получилось. Он почувствовал мягкую
поверхность, и постепенно пришло чувство, будто он идет по вспаханной
мягкой почве, слегка утопая в ней.

Однако это не прибавило никакой ясности. Вокруг по-прежнему был
абсолютный мрак. Женя справился с паникой и пошел, сам не зная куда, и
ругаясь для храбрости: «Что за бедная фантазия: второй раз подряд глупая
темнота. Это уже не интересно, - он даже стал гордиться своим
самообладанием и подбадривал хвастовством, непонятно к кому обращаясь: А
вот сами попробуйте-ка вот так походить, неизвестно где и ничего не
видя!» Но это помогло плохо. Его вдруг охватил жестокий приступ жалости
к себе: «Он же, может, уже никогда отсюда не выберется. Лэя, я жить
хочу! С тобой... А меня тут замуровали. Да пошел этот мир, к магам в
бороду! Пусть, хоть ангелы, хоть бесы его штурмом берут и на кусочки
разделывают!» По его щеке побежала скупая, но крупная, мужская слеза,
однако не успела еще сорваться вниз, как он увидел слабый свет впереди.

Состав испуганных мыслей сразу переехал на новые рельсы: «Сейчас станет
ясно, кто тут такие ловушки ставит. А может, это вообще конец всему?
Вдруг этот маг меня развоплотит?» Женька тряхнул головой и попытался
успокоиться: «Совсем опупел от страха! Какая душа может развоплотить
такое великое и прекрасное божество, как я?» - он явно повеселел, но
ненадолго, так как в сознание прокралась подленькая мыслишка: «А зачем
тебя развоплощать? Посиди себе здесь пару бесконечностей кряду – вот
веселье-то будет! Да уж, лучше развоплотиться добровольно, чем это».

Пока он так, в панике рассуждал, ноги сами вели его к новой цели. Среди
полной темноты слепящим светом горел всего один маленький огонек.
Приблизившись, Женя разглядел, что это была обычная свеча, стоящая на
небольшом, круглом, абсолютно черном столике. Он недоуменно обернулся
вокруг и, не найдя никого, кто мог бы зажечь свечу, громко спросил:

- Ну и что значат эти шуточки?

За спиной у него раздался мелкий дребезжащий смешок:

- Вообще-то гости здороваются при встрече… – и опять послышалось
противное хихиканье.

- Простите, но при встрече чего? Нового Года? Я пока никого не вижу, –
продолжал праведно возмущаться Женька.

- Ты, наконец, пришел, негодный шкодник! – и опять это хихиканье.

- Кто, я? Я может и шкодник, но вполне еще годный. И почему «наконец»? Я
вообще сюда не собирался.

- Еще бы ты собирался! Но теперь, ты мой гость, Инар. Ну и дурацкое же
ты себе имечко выбрал. Не надоело еще за тысячу лет? – сводящее с ума
хихиканье продолжалось, и Женя, все-таки смог рассмотреть
приближающегося мелкими шагами старика. Обросший длинными волосами, тот
по всей вероятности забыл, что такое внешний вид и почему за ним надо
следить.

- Имечко и действительно, дурацкое, но я к нему вроде как не имею
отношения. Меня зовут Евгений, а лучше Женька, – продолжал вежливо
возражать невольный гость.

- Хватит врать, Геннадый Петровитш! Ты на пять лет меня младше. И
попрошу уважать старших.

- Но поверьте, я не знаю никакого Геннадия Петровича и тем более Инара.

- Хе-хе-хе! Это ты обманутым тобой людям говори. А меня не проведешь!
Сюда никто кроме тебя не смог бы добраться. Я ведь ушел, а тебе все
неймется! Но я знал, что ты придешь за мной, и подготовился к встрече.
Да, да, подготовился! Хе-хе-хе…

- Простите, но что вам сделал этот несчастный Геннадый Петровитш? –
сымитировал забавное произношение старика Женька.

- Ох, и ловок ты прикидываться, когда хвост прищемили! Я, может, и
послабее тебя, но отсюда не выпущу, здесь моя кодировка. Так что будь
поласковее.

До Жени стало доходить вся жуть его положения и, чтобы убедиться в своих
выводах, он спросил:

- Так Вы и есть пропавший Орин?!

- Хе-хе-хе… Не прикидывайся! Я, в отличие от тебя, обличия не меняю,
насколько чувствую, настолько и выгляжу.

- Ну, я, в общем-то, тоже… - согласился Женя.

- Вот наглец! Сменил личину и еще издевается. Ну, ничего, ты теперь за
все ответишь, – глаза мага блестели лихорадочными огоньками. А невольный
гость все больше убеждался, что угодил в компанию к сумасшедшему магу,
который за свою тысячу лет, раз пять успел сойти с ума. Самое ужасное
было то, что тот принял своего пленника за какого-то своего кровного
врага, причем, не менее старого и сумасшедшего. Но тут он вспомнил,
зачем затеял всю эту чехарду с магами:

- Так Вы один из перворожденных? Это большая честь для меня…

- Прекрати! – брезгливо взвизгнул старик. – Прекрати это пошлое
обращение. Перворожденный – что может быть презрительнее! Это мир
рожденный, а тем, кто… Ты что, опять меня разыгрываешь? Нет, не выйдет!
Я давно не тот лопух, которого ты когда-то обвел вокруг пальца. Твое
время кончилось! Или тебе и тысячи лет мало? Нет, молчи, если хочешь
протянуть свое жалкое существование здесь. Молчи! – маг перешел на
заговорщицкий шепот. – Да, молчи. Я бы все тебе простил, все твои
змейства, но их не могу. Этот грех тебе никогда не смыть! Как жаль, что
я не в силах вышвырнуть тебя отсюда прямо в астрал. Твоя сволочная
душонка провалилась бы до самого дна ада. Где ей, впрочем, самое место!

- Но, великий Орин, я и в самом деле, ни в чем не виноват, – Женя не
знал, как вдолбить брызжущему слюной старикану, что он не Инар. Тем
более что перворожденные, видимо, умели менять свой внешний вид, и этот
Инар мог выглядеть как угодно.

- Не виноват! Он не виноват! Вы только послушайте! А где убиенные тобой
владетели степей и болот? Ты даже пары сотни лет не дал им. Да что они,
ты же весь мир изгадил! Что ты с ним сделал? Где наше солнышко? Куда ты
их дел? – старик истерически разрыдался. Было ровным счетом непонятно, о
ком или о чем он говорил.

- Какое солнышко? Кого я дел? – Женя чувствовал, что если сумеет
добиться связной речи от старика, то ему многое станет ясно, но маг
ничего не слушал и говорил, будто сам с собой.

- Прошли столетия, и все напрасно. Ты доволен? – глядя искоса,
нашептывал старик. - Да, ты достиг всего, что хотел. Обожрись теперь
этим так, чтобы из ушей текло! И зачем тебе это? Зачем надо было душу
продавать? Теперь ты и сам наказан, но кому это поможет? Их тебе не
вернуть! И мне не вернуть – все эти столетия пытался. Иногда находил
похожих, но все напрасно. Даже если бы и нашел, что я могу? Никто ничего
не может. Что ты, гад, наделал?

Женька почувствовал, что еще чуть-чуть, и он сам сойдет с ума. Поэтому
просто взял и пошел прочь от свечи и свихнувшегося старикана. Затем,
когда возмущенные и злорадные вопли затихли вдали, а света свечи больше
не было видно, Женя сел на невидимую почву и стал думать. Вернее,
сначала прислушиваться. Сосредоточившись, он ощутил где-то внутри теплую
тревогу и поддержку и попытался изо всех сил послать ответный сигнал
признательности. Чувства доходили отчетливо, но как ему был нужен сейчас
дельный совет!

Во-первых, куда он угодил? Сумасшедший старикан – это Орин. Значит, они
в какой-то ловушке, организованной магом. Поскольку этот мир не терпит
слияния душ, то маг, скорее всего, обычная душа. А это значит, что он
может оперировать миром только на нижнем уровне, и, самое главное, выйти
из него не может. Значит, они никуда из этого уровня мира не делись.
Следующий вывод: они по-прежнему в замке, а это темное место или фикция,
или пространство с измененным масштабом, то есть, они просто стали
крошечными и бегают себе где-то в подвале. А вывод? С выводом было туго:
слишком много предположений, основанных на ощущениях и интуиции. В любом
случае, надо было выбираться отсюда.

Женька просто встал и пошел дальше. Ничего другого в голову пока не
приходило. Но, все-таки всему бывает конец, даже темноте, и он увидел
вдали свет. Это сразу прибавило оптимизма, и пленник чуть не вприпрыжку
продвигался к источнику надежды. Однако, по мере приближения, он
почувствовал, как от отчаяния у него стали подгибаться ноги. На прежнем
столе стояла давешняя свечка.

- Хе-хе-хе, побегай, побегай! – раздался в стороне довольное дребезжание
голоса. – Это полезно для организма. Хотя, что с твоим телом случиться?
Будешь тут еще тысячу лет бегать.

- Нет. Я просто свернул не в ту сторону, пока там, в темноте
рассиживался. Вот сейчас побегу в одном направлении и выберусь отсюда! –
больше для себя самого, чем для мага, выкрикнул Женька и кинулся, не
задерживаясь, от свечки.

Бегом этот фокус получился еще быстрее. Завидев впереди свет, он уже
понял, что бегая и прыгая, отсюда не выбраться. Это благотворно повлияло
на мыслительные функции, и он решил все-таки разговорить сумасшедшего
мага на полезную информацию. Поэтому, успокоившись, подошел к столу и
сказал.

- Ну что ж, уважаемый Орин. Ловушка Вам удалась.

-Хе-хе, еще бы! Ты на моей территории. Мир здесь делает то, что я
захочу.

- Хорошо, тогда расскажите о том человеке, за которого вы меня приняли?
– Женя решил дать сумасшедшему шанс вылить до конца свой груз обид, но
трюк не прошел.

- А зачем мне тебе про тебя же и рассказывать? Ты, как был самым глупым
да жадным до власти, так им и остался, раз сюда пришел, любитель гор.

- А почему любитель гор?

- Ты что, за тысячу лет забыл, кем ты был? Хе-хе, - старик, заподозрив
неладное, раздраженно пробурчал. – Ты – владетель гор, я – пустынь, чего
нам было делить? Нет, ты сюда полез. Но я-то тебя знаю! Так что
располагайся и отдыхай. Элементарные удобства-то ты себе и здесь
наколдуешь, а на шик – извини, у меня просить придется.

- Уважаемый Орин, позвольте рассказать вам одну историю, - Женя
чувствовал, что пытается сдерживаться из последних сил, и решил поведать
магу о себе, пока у него хватало спокойствия. – В астрале есть тайный
мир, которого вроде бы и нет нигде, но в котором постоянно пропадают
люди…

Женя почти без утайки поведал о ходе своей операции внедрения и как он
оказался здесь. Старик, казалось, внимательно выслушал, но его слова
после рассказа повергли гостя в уныние:

- Все это красивая сказка, а на самом деле, Инар, я тебя отсюда не
выпущу по одной и очень простой причине, – и маг снова противно
захихикал.

- По-какой? – испуганно спросил Женька.

- А по той, что я сам не знаю, как отсюда выбраться. Хе-хе-хе. Хотя мне
и здесь хорошо. Там, снаружи меня уже ничего не интересует.

- Вы хотите сказать, что сами угодили в собственную ловушку? – чуть не
взвыл гость.

- Ну, не совсем угодил. Я сам решил сюда уйти, – престарелый маг решил
пококетничать и сложил губы в умную трубочку. – Не тебе спрашивать,
Инар, как все может надоесть.

- А если я попытаюсь доказать, что я не Инар, Вы поверите? – спросил
Женя.

- Инар не смог бы сделать лишь одного: выйти отсюда! – так что, если
исчезнешь, то я поверю, что ты некто больший, чем старый маг.

Это был явный прогресс. Орин, наконец, признал, что может и ошибаться.
Женька постарался влезть в эту лазейку здравомыслия и стал
договариваться:

- Хорошо, я попытаюсь выйти отсюда, но мне нужна небольшая помощь. Ведь,
если я не Инар, я не знаю, как делаются подобные ловушки.

- Ну-у, и что же ты хотел бы знать? – протянул задумчиво колдун.

- Эта ловушка, сделана только с использованием элементов мира? Мы
по-прежнему на первом уровне астрала?

- Да, а как же, – удивленно ответил маг. – Я просто зациклил
пространство, установив сплошную сферу зеркала, которая отражает все
внутрь сама на себя. Так что, сколько не убегай, все равно вернешься
сюда.

- А как же я попал сюда?

- Это просто. Зеркало наружу не отражает, и в него попасть – труда нет.
Ты из моей библиотеки упал прямо в сферу и все дела.

- Понятно, а почему же я на изнанку не могу выйти? – продолжал
любопытствовать Женя, пока маг был добрым и отвечал.

- Это мне не известно, я ведь там не был, - Орин высокомерно поджал
губы, видимо, не зная, то ли обидеться, то ли поверить в
сверхспособности гостя.

- Хорошо. Я попробую выбраться отсюда, но ответьте хоть на пару моих
вопросов. Как найти творца этого мира или кто знает, как управлять
миром? Тогда я смогу освободить не только Вас, но и всех желающих.

- Я не просил меня освобождать.

- Но, по крайней мере, у Вас будет выбор, сидеть здесь или выйти наружу.

- Я не верю тебе, кто бы ты ни был! Я знаю творца, но не скажу, как его
зовут, да это и бесполезно. Но если ты не Инар, и сможешь отсюда
вырваться, то ищи старого негодника. Этот бандит всему виной! Ищи его в
горах за центральным волшером. Иди туда через лесной волшер, отсюда на
запад, и попробуй найти владетеля лесов, если он еще жив. Может, хоть он
видел создателя мира. Хотя, все мы были понемногу создателями, - тяжело
вздохнул маг и добавил. – Но что с нас толку? Да, и загляни в
центральном волшере в библиотеку, там есть одна книга, жаль у меня не
сохранилась… называется она: «Девять». В ней есть все, что тебе нужно
знать, если ты настоящий «спаситель» этого мира, – старик не стал
удерживаться от саркастической усмешки, и добавил. – А теперь я с
удовольствием посмотрю на представление с демонстрацией твоих
«божественных» способностей!

- Спасибо! – Женя, поняв, что маг больше ему ничего не скажет, уселся
прямо на невидимую землю, спиной к столу со свечей и к магу.

Он сосредоточился. Пленник темной ловушки не представлял, как ему
вырваться, и для начала просто решил, во что бы то ни стало связаться с
Лэей. Женя собрал все свои силы и послал импульс с просьбой, чтобы Лэя
послала так много энергии, сколько только сможет, и попробовала
связаться с ним. Спустя некоторое время он разобрал слабую мысль,
повторяющуюся множество раз словно эхо: «Милый, что с тобой?»

Женя весь подобрался и ответил:

«Я в зеркальной ловушке. Здесь все отражается внутрь, видимо и наши
сигналы. Кажется, из-за этого я не могу выйти на изнанку!»

«Поняла!» - еле слышно донеслась мысль из астрала. Через некоторое время
снова дошла мысль, правда, очень плохо слышная: «Делай зеркало! Ты
знаешь «слово»… сферу… внутри… обычный реал… на изнанку… свободен».

Женька молчал, напряженно ловя обрывки мыслей, и пытался собрать их в
кучу. «Ага! Кажется, понял. Качни энергии!» Он сосредоточился и шепнул:
«пэй-ли-вас-таан». Затем изо всех сил представил, себе призрачные
интерьеры замка. Как ни страшно было открывать глаза, но пришлось…

«Ура!» - он плыл в каком-то почти абсолютно темном полуподвале. Но в
духовое окно, все же пробивались крупицы света, и он понял, что вырвался
из ловушки.

«Ух, и напугал же ты меня! Уже не знала, что и делать», - оглушительно
громко раздалась радостная мысль Лэи. Но Женька не возражал – просто
перестал вслушиваться.

«Слава богу, сил хватило! Не знаю, сколько энергии при этом потратил,
но я на свободе!»

«Потратил - не беспокойся. Я как сумасшедший трансформатор перекачивала.
Так что оправдывай вложения!»

«По крайней мере, я знаю, что делать дальше», - и Женя поведал все свои
впечатления о визите к Орину.

«Хороший мальчик!» - отозвалась Лэя: «Лети скорее к Сашам, пока их
служащие в библиотеке не застукали».

Женька только охнул, взмыв вертикально вверх прямо над крышей замка, и
устремился в Изанру. В самом деле, восточный край неба уже начал
светлеть.

Когда он сходу, чуть не кубарем вывалился между стеллажей библиотеки, то
наткнулся на умильную сцену: Сашенька, явно перечитав мудреных книг,
тихонько посапывала носиком, улегшись на лавке и уютно расположив голову
прямо на толстенном, по-видимому, раскрытом на самом интересном месте,
томе. Алекс же, упорно хмуря брови, перелистывал очередной фолиант,
облокотившись спиной к той же скамейке и не давая Сашеньке упасть.

- Привет, как дела? – шепнул Женя.

- Надо в лесной волшер идти, он тут недалеко. Там точно перворожденный
маг есть. Мы нашли два упоминания и даже его имя. Угадай какое?

- Уж не Леший ли? – подшутил Женька.

- А ты откуда знаешь? – обиженно спросил Алекс.

- А что, и вправду Леший? Я тоже наслышан о лесном волшере, но об имени
его мага и не думал.

- Ладно, будем уходить? – спросил Алекс, вставая и осторожно придерживая
руку Сашеньки, готовую упасть с его плеча.

- Буди свою спящую красавицу! Летим в лесной волшер...

ГЛАВА 10. В ЛЕСАХ

Женя сидел на берегу большой реки, неспешно несущей свои воды среди
бескрайних лесов. Он щурился на теплое светило, пытаясь разглядеть
плавающий поплавок среди бликов на воде. Солнце крепко припекало, и он
скинул походную куртку, усевшись на сухую кочку и облокотившись спиной к
толстому стволу березы. Вот поплавок дернулся и исчез под водой. Женька
восторженно подсек, и на крючке затрепыхалась серебристо-зеленоватая
рыбина.

«Форель? - удивленно подумал он, разглядывая улов: Классно! Вот такой
рыбки можно и попробовать. Спасибо создателю – не забыл реки населить
приличной живностью». Астральный турист с чувством глубокого
удовлетворения и благодарности кинул рыбешку на лужайку позади себя.
«Эх! В кои веки порыбачить в свое удовольствие! Да еще в такой приятной
обстановке», - Женька опять закинул снасть и замер, чтобы не пугать
форель – известную рыбакам трусиху. Мелькнула мысль попробовать ловить
нахлыстом, но лень окончательно его сморила, и он не мог даже подумать,
чтобы сейчас лезть на изнанку за новой снастью.

Он даже прикрыл глаза, не от дремоты, а чтобы насладиться медленным и
беззаботным течением времени, слушать случайные всплески рыб, пение
пичуг и жужжание редких насекомых, таких же ленивых, как и солнце,
неспешно бредущее себе где-то наверху.

На лужайке, что называется, без задних ног, спали Саши. Все-таки
путешествие через изнанку не сняло с них всей усталости. Видимо
сказывалась кодировка мира, который никак не хотел отпускать их от себя.
Поэтому сейчас они наверстывали упущенный ночной сон.

Надо сказать, Женя молчал не один, с ним молчала еще одна далекая и
одновременно такая близкая душа, наслаждаясь его спокойной гаммой чувств
и сама, отходя от недавних переживаний.

«Мне надо уходить», - донесся до его сознания ласковый шепот: «Прошу
тебя, милый, береги себя, и ребят! Представляешь, если бы ловушка Орина
оказалась прочней, и тебе не удалось пробиться сквозь нее?»

«Не беспокойся, лапушка моя. В крайнем случае, ангелы влезли бы сюда и
разворотили весь курятник», - беззаботно подумал Женька.

«А ты не подумал, что случайно, при этом и тебя могли бы «разворотить»
или развоплотить? Я нисколько не уверена, что в этом мире нет сил,
способных на такие фокусы. Будь осторожней с этим Инаром – кажется у
него, в самом деле, огромные возможности. Вот впаяет тебя в инфопоток
мира - попробуй, выуди тебя оттуда потом».

«Да, ты права. Буду осторожен», - вздохнул, соглашаясь, Женя.
Ангел-хранитель быстро привела в чувство своего беспечного мальчика,
вышедшего погулять не в тот двор.

«Значит, я не услышу тебя неделю…»

«Постараюсь выходить в астрал чаще, когда малышка будет спать. Часа на
два получится, может, даже пару раз», - с надеждой предложила Лэя.

«Попробую появиться на связи через пару ваших суток. До встречи!
Маленький ангелочек уже просыпается…» - мысли Лэи стали доходить хуже.

«Доброго утра!» - крикнул мысленно Женя вдогонку. В ответ донеслась
только ласковая мысль-улыбка. Теперь они могли только слегка чувствовать
друг друга. Как ему хотелось прояснить, что это за планета, на которой
обитала его ангелоподобная половина, как впрочем и вспомнить всю свою
прошлую жизнь, но приходилось подчиняться обстоятельствам. Если уж Лэя
говорила, что это невозможно без нарушения целостности его личности, то
ему и подавно не было смысла дергаться.

Женя вздрогнул от прикосновения к плечу. Ему понадобилось несколько
мгновений, чтобы прийти в себя и сгруппироваться. Он резко обернулся… и
с облегчением увидел Сашеньку. Она стояла, приложив палец к губам, и
жуликовато улыбалась:

- Тихо, Алекс еще спит. Что, напугала? – шепнула она. – Как это ты
умудряешься рыбу ловить и дремать одновременно?

- Я не спал, а с Лэей беседовал. Она ушла из астрала в свой мир, и
теперь нескоро появиться на связи, - немного грустно ответил Женя. –
Садись, бери удочку. Еще пара рыбин, и завтрак готов.

- А ты разве с изнанки еды принести не можешь? – удивилась Саша.

- Могу, но тут сразу несколько «но». Если я выйду на изнанку, мне и еда
вроде как не нужна, но за все я расплачиваюсь тратой сил. Меня, правда,
«подсадили» на питание откуда-то из-за пределов этого мира, но все
равно, надо еще будет вас перетаскивать, а на это затраты просто
огромные. И еще одно «но». Я как бы исключен из системы мира и не знаю,
какими свойствами обладают все притащенные мною вещи – они же тоже здесь
чужеродные продукты, а значит и вам.

- Тогда и здешняя еда может быть неперевариваемой для тебя, – возразила
Саша.

- А и правда! – Женька принялся лихорадочно вспоминать, сколько раз и
как много он ел в этом мире. – Много. Много раз и много ел. Правда,
частенько болтался на изнанку и обратно, так что мог там «разгружаться»,
приводя свой внешний вид и внутреннее содержание в любое состояние. –
Слушай, для меня здешняя еда, по крайней мере, нейтральна, но и для вас
моя может оказаться пустым местом.

- А может, и нет, – весело возразила Сашенька. – Ну ладно, давай, сейчас
рыбы поедим. Смотри, клюет! – воскликнув, она сильно дернула удилищем,
отнятым у Женьки, и красивая, сверкающая брызгами на солнце, форель
полетела на лужайку, сорвавшись с крючка прямо в полете.

- Не дергай так сильно – оторвешь рыбе губу! – крикнул в ответ Женька, и
они рассмеялись от неожиданности.

- Чем это вы тут занимаетесь, пока я сплю? – шутливо, но чуть ревниво
спросил Алекс, подойдя к ним.

- Ой! – воскликнула Сашенька, прикрывая ладошкой рот. – Прости, эта
рыбина… Я не хотела тебя будить! Ты всю ночь книги читал, а я продрыхла.
А теперь вот, спать тебе не даю…

- Да перестань! Кто же днем спит? Наоборот, хорошо, а то голова бы с
пересыпа разболелась, - отмахнулся Алекс, а сам подошел к девушке и
нежно ее обняв, поцеловал за ушко. Это лучше всяких слов успокоило
извиняющуюся Сашу, и она тут же предложила:

- Давайте, я рыбу почищу и пожарю, а вы пока обсудите, что дальше
делать!

- Да? А как ты ее собираешься жарить? – с хитрецой в голосе спросил ее
Алекс. – У нас ведь кроме этих мечей, что Ян, то есть Женя выдумал,
ничего и нет!

Девушка сразу же приуныла, но Женька не дал развиваться депрессии на
гастрономической почве и сказал:

- Сделаем так: я сгоняю на изнанку за всем необходимым, а пока Сашенька
чистит форель, ты Алекс наберешь хвороста для костра. А потом будем
вместе планы строить.

Предложение было встречено без возражений, но с такими длинными
инструкциями по поводу того, что нужно принести со второго уровня, что
Женька уже подумал: «А не легче ли приволочь оттуда уже готовую еду?»
Однако, видя энтузиазм по поводу предстоящих упражнений в кулинарном
искусстве, решил не возражать. Вскоре на лужайке горел костер, на
котором в сковороде аппетитно шкварчала нежнейшая рыба, и Женька, глотая
слюни, окончательно убедился, что во многих случаях процесс гораздо
важнее результата.

А еще спустя полчаса, они, все довольные, перемазавшиеся сочной рыбой с
хрустящей корочкой, сыто улыбались друг другу. Женька даже не поленился
еще раз сигануть на изнанку и вернулся по-прежнему перемазанный рыбой,
но с карманами, набитыми сластями и хорошим чаем в пачке со слониками.
Так что рыбное обжорство плавно перешло в чаепитие с конфетами и
печеньем.

По ходу дела они начали делиться сведениями. Женя рассказал о своем
походе к Зеону и Орину, а Алекс поведал о том, что сумел найти в книгах.
Он нашел только два упоминания о перворожденных магах. Одно было об
Орине, а второе о владетеле лесов, перворожденном маге лесного волшера.
Сведений было мало, но парень нашел схему расположения волшеров, по
которой владения Лешего располагались на запад от Изанры, сразу за
большой рекой, впадающей на юге в море. Центр этого волшера должен был
располагаться немного к северу, у довольно приметной горы. Было в книге
и упоминание о центральном или объединенном волшере далеко на западе. В
нем был самый крупный город, известный автору книги – Сарт. На
северо-восток от Изанры начиналась область пустынь, на краю которой и
располагался замок Орина, который называл себя владетелем пустынь…

- Да, как хорошо, что я не взял вас в гости к этому полоумному Орину! –
признался Женя.- У меня такое ощущение, что все эти перворожденные
посходили с ума из-за своей старости.

- Так есть ли смысл разыскивать их? – озабочено спросила Сашенька. – Чем
они могут помочь?

- Других способов что-либо выяснить я пока не знаю. Может, найдется еще
не окончательно свихнувшийся маг и поможет разобраться в механике этого
мира. Ведь они знают его код! Орин же хвастался, что я на его
территории, и он управляет миром. Жаль, что с ним нельзя было поговорить
адекватно. Кроме Лешего, где-то за центральным волшером должен обитать
самый сильный маг этого мира – Инар, владетель или искатель гор. Но пока
мне немного страшновато к нему соваться – ведь он, по словам Орина, и
испортил весь мир. Еще одно дело: в библиотеке Сарта надо найти книгу
под названием «Девять». Ей должна быть тысяча лет. Не представляю, как
она могла сохраниться, но попробовать ее найти, наверное стоит.

- А что в этой книге? – заинтересовано спросил Алекс.

- Если бы я знал! Но, по словам Орина, нам все станет ясно, когда мы
прочтем ее, - объяснил Женя и, нахмурившись, продолжил. – Сейчас, пока
мы находимся на самом краю лесного волшера, я еще раз вас спрашиваю: вы
готовы сопровождать меня и рисковать своими жизнями? Я все еще могу
оставить вас в какой-нибудь деревне и снабдить деньгами.

- Ты знаешь, единственное, чего я боюсь в этой жизни, это потерять
Алекса! – подумав, призналась Саша. – Остальное не заслуживает сильного
сожаления. Когда мы с тобой, я чувствую, что мы живем, мы делаем важное
дело и у нас есть смысл в жизни. Неужели это не стоит риска? У меня
только одна просьба к тебе, если Алекса убьют… убей и меня, пожалуйста.
– совсем тихо добавила девушка. – Так мы, может быть, опять возродимся
вместе где-нибудь в новом зиндане. Пусть мы и не будем ничего помнить,
но это не помешает нам снова полюбить друг друга.

Женя молчал и смотрел, как непрошенная слеза скатывается из зажмуренных
глаз девушки. Наконец Алекс смог нарушить молчание:

- Сашенька, не знаю, как тебя за это благодарить. Жень сделаешь это же и
со мной, если с ней что-нибудь случиться?

- Ничего я с вами не буду делать, – прокашлявшись и скрывая свое
смущение, несколько грубовато ответил Женька. – Как только возникнет
смертельная опасность, я вас по очереди на изнанку выдергивать буду. Так
что не рассчитывайте легко умереть!

- Спасибо! – улыбнулась, вытирая глаза, Саша.

- Тогда вопрос о вашем поселении у крестьян снимается с повестки дня, -
сделал вывод Женя и спросил тоном генерала главного штаба на
стратегическом совещании. – Тогда прошу высказать соображения по поводу
наших дальнейших действий.

- А что тут думать? Лешего надо искать, коли он где-то рядом, –
воскликнул Алекс.

- А ты что думаешь? – Женька уставился на Сашеньку.

- А что я скажу? Алекс прав: надо в лесном волшере поискать. Только
вооружи нас поэффективнее. Чтобы не быть беспомощным грузом для тебя.

- Надо хорошенько подумать. Во-первых, нужно вас одеть в кевларовую
защиту…

-Какую, какую?..

- Кевларовую. Сам не очень помню, что это такое, но что-то легкое и
прочное. Так мы к минимуму сведем возможность вашей гибели от случайных
арбалетных выстрелов и стрел, да и мечом кевлар не разрубишь, а синяки
да шишки можно залечить. Дальше…

Вскоре все трое стояли на лужайке в «подогнанной» под них амуниции. У
всех были жилеты с пластинами кевлара и такие же нашивки на рукавах и
ногах. Женя со своими любимыми короткими мечами за спиной и всякой
метательной мелочью. Алекс с арбалетом и одним мечом, а Саша с луком,
саблей и кинжалом. Женьку так и подмывало сказать девушке: «Смотри, не
порежься!» - но, видя ее решительный настрой, у него не поворачивался
язык. Они даже немного потренировались, попрыгав и побегав, а также
помахав, покидав и постреляв для пробы.

- Теперь запомните вооружение, и когда я буду вас выгружать с изнанки в
центр лесного волшера, общими усилиями вооружим вас точно так же. Я
надеюсь, что моего нынешнего потенциала хватит на перемещение и
вооружение.

***

Женя с Алексом «под мышкой» летел к северу над извивающейся под ними
огромной и бесконечной змеей реки. Бескрайние леса распростерлись на
огромной территории, образуя безбрежный зеленый океан, местами
нарушаемый островами прогалин и лугов, речных пойм и болот. Астральный
извозчик внимательно высматривал признаки человеческого жилья и большую
гору, которая была указана на карте. Он начинал «уставать» и стал
беспокоиться – ведь ему еще нужно вооружить Алекса, чтобы он сумел
продержаться до его возвращения с Сашей.

Наконец на горизонте появился и стал быстро приближаться правильный
конус странной горы, возвышающейся серым треугольником над ровной
зеленой поверхностью, как совершенно чуждая геометрическая фигура.
Сориентировавшись в последний раз по горе и излучине реки, Женя с
изумлением разглядывал море тайги под собой. Где же поселения людей? По
сведениям Алекса они пролетали над самым центром волшера.

Женька предупредил своего пассажира о посадке и пошел на снижение.
Пролетев под кроны, он все понял. Жилища были разбросаны по всему лесу.
Домами их было трудно назвать – скорее хибары на сваях или вообще
висящие на стволах деревьев гнезда с крышей. Ни дорог, ни электричества.
Встречные люди больше напоминали бродяг или дикарей. Женя, понимая, что
сейчас не до этнографических исследований, несся сквозь призрачный лес,
пока не нашел более-менее укромное место, и с криком «Выходим!»
вывалился в реал.

Место и в самом деле выглядело укромным. Вокруг рос густой кустарник.
Они с Алексом стояли под высокими дубами. Женя критически оглядел парня.
Кажется, все оружие и одежда были на местах.

- Похоже, все в порядке.

- Да, амуниция на месте. Отлично сработал! – ответил Алекс. – Хватит сил
на Сашу?

- Пока обратно лечу, восстановятся. Я же на постоянной подпитке сижу.
Сиди тихо и не высовывайся – я полетел!

- Сам, смотри, не заблудись! – усмехнулся Алекс и уселся под стволом
дуба.

- Хм, а это ты прав, – задумавшись, Женька провалился на второй уровень
и взмыл вертикально вверх. Вися над лесом, он внимательно осмотрелся
вокруг. Вершины дубов, под которыми остался Алекс, выделялись зеленым
куполом над лесом. А река, немного позади, делала характерную излучину с
небольшим островком. Впереди по курсу возвышалась странная гора.
«Пожалуй, запомнил», - подумал астральный извозчик и полетел за Сашей.

С ней операция транспортировки прошла еще проще. Женя сориентировался,
найдя купол дубовых крон, и нырнул под них. По-пути он мельком заметил
что-то в ветвях дерева, но не придал этому значения, спеша отыскать
оставленного здесь Алекса. Однако парня на месте не оказалось. Женя
осторожно проявился и поставил Сашеньку прямо на ноги в соседних кустах,
показав ей прижатый палец к губам.

Ошибки не было: место то же самое. Он осторожно высунулся из кустов и
прислушался: кругом стояла прямо звенящая тишина. Что-то здесь не так.
Вдруг до него дошло: крики птиц доносились только издалека, а вокруг
стояла абсолютная тишина. Нутром чувствуя опасность, Женя тихонько
вернулся в кусты и шепнул Саше:

- Сиди здесь и не двигайся! А я попробую разыскать Алекса с изнанки.

Сашенька, сверкнула глазами, порываясь кинуться на помощь своему
ненаглядному, но разум восторжествовал, и она, в конце концов, кивнула,
соглашаясь с навязанным ей планом…

***

…Оставшийся под покровом дубов Алекс спокойно примостился у корней
огромного дерева. Однако сидеть ему быстро надоело – ни спать, ни
философствовать ему не хотелось. Поэтому он не выдержал и решил
произвести маленькую разведку, чтобы к прибытию компаньонов по
приключениям, похвастаться хоть какой-нибудь информацией. Его немного
озадачила тишина этого места, но в таких сумерках, вполне могло быть и
тихо – лесные жители, особенно птицы, тоже любят солнце и тепло.

В общем, спустя пару минут, он снова был на ногах и медленно обходил
сумеречную лужайку под кронами дубов. Не найдя ничего подозрительного,
парень решил протиснуться сквозь кусты и посмотреть, что скрывается за
ними. Осторожно пролезая через заросли полусухих веток, он вдруг
почувствовал, что нога странно спружинила, не желая двигаться вперед,
словно ее потянули на резинке назад. Он наклонился вниз и ощутил, как
его руки и лицо облепила какая-то гадость. Он с трудом вырвал ногу из
этой вязкой и невидимой в сумерках субстанции и попытался сделать то же
с рукой, но понял, что нога снова перестала двигаться. Тогда он уже в
панике рванулся, что было сил назад, но эта клейкая мерзость спружинила
на ветвях и отбросила его вперед. Алекс с ужасом почувствовал, как еще
больше влип в нее.

Юноша замер и попытался рассмотреть, что это было. «Только этого еще не
хватало!» - в просвете неба виднелись нити паутины. Он лихорадочно стал
вспоминать рассказы о волшебных животных, водящихся в разных волшерах.
Были там, конечно, и пауки, но что они собой представляют, и чем, вернее
кем, питаются, он припомнить не мог. Алекс подавил очередной панический
порыв, вспомнив, как путаются в паутине мухи. Вместо этого парень
попытался дотянуться до висящего на поясе ножа, но руки были уже плотно
спеленуты липкими нитями, а он представлял собой свеженькую и хорошо
упакованную мумию.

Оставалось только ждать, кто будет быстрее, Женя с Сашенькой или хозяин
паутины? Алекс затих, вспомнив, что трепыхание жертв обычно привлекает
пауков к добыче, и они проверяют, что им попалось на закуску. К его
жуткому до тошноты сожалению, это не помогло – хозяин паутины был
начеку. Заметив мелькнувшую тень, Алекс поднял глаза кверху и чуть не
завыл от страха. Прямо на него, ловко перебирая суставчатыми ногами
между ветвей, спускалось нечто темное, мохнатое и многоногое. Когда оно
поравнялось с лицом жертвы, та только в немом параличе жадно глотала
воздух. Парень увидел во всей красе это чудо природы – почти
полутораметровая тварь, надо сказать, с гладким и шелковистым мехом и
любопытно вытаращенными восьмью (или сколько их там было) маленькими
глазками.

Алекс, мысленно попрощавшись с Сашенькой, закрыл глаза и приготовился к
классическому холодному (или обжигающему?) уколу в сердце, ну, или еще
куда… Но укола не последовало. Вместо этого, до его слуха донесся
странный, тихий, как будто жалостливый посвист. «Издевается, зверюга!
Резину тянет», - ожесточенно подумал Алекс и хладнокровно продолжал
изображать из себя свежий труп. Никакого укола не чувствовалось. Вместо
этого, мохнатая тварь что-то делала с его рукой. «Получше заматывает,
гадина! Ну, погоди! Сейчас Женя с изнанки выскочит, сделает из тебя
решето», - отчаянно думал Алекс. Однако посвист сменился каким-то
довольным урчанием или мурлыканьем, и он почувствовал, что рука его
свободна, а под его ладонью он нащупал длинный шелковистый мех…

…Женя, выйдя на изнанку, по кругу осматривал поляну. Она оказалась
пустой. Тогда он полетел сквозь расположенные вокруг кусты. Пусто…
«Стоп!» - изнаночный следопыт наткнулся на клубок какой-то
прозрачно-белесоватой субстанции, напоминающей разрезанный кокон. Он
вышел в реал и, подойдя к этой непонятной гадости, разглядел, что она
напоминает вату. Женька потрогал ее руками и понял, что оторвать их ему
от этой «ватки» не удастся.

«Паутина!» - с ужасом подумал он, вспоминая все страшильные книжки и
фильмы, в неисчислимом количестве посвященные загадочным членистоногим.
Опять выскочив на изнанку, он принялся нервно отряхивать руки от
оставшейся в реале паутины. Тут-то до него и дошло: «Алекс!» Женька юлой
стал кружиться по кустам и дубраве, забираясь все выше, и вдруг, на всем
ходу остановился, как вкопанный, отвесив свою невесомую челюсть и
вытаращив глаза на представшую перед ним умильную картину, от которой
могла бы застыть кровь в жилах, будь она сейчас в нем.

На краю огромного дупла полупрозрачного дуба, сидел довольный и такой же
полупрозрачный Алекс. И все бы было ничего, но рядом с ним приютился
невиданных размеров тарантул, а на коленях копошилось сразу несколько
тарантутулят: «Тьфу, тарантульцев – какая гадость!» - Женька не знал,
как их называть, а тем более, как относиться к такой идиллии. Он все же
решился вылезть в реал и проявился рядом, но на безопасном расстоянии,
усевшись на огромный сук.

- Ты, это, того! Поосторожней с ними! – немного сиплым от волнения
голосом и слегка заикаясь, посоветовал он Алексу.

Тот только весело засмеялся и воскликнул:

- Посмотри! Они доверчивы, как котята. Это их мамаша, наверное, -
неуверенно добавил парень и снова воодушевленно заявил. – Представляешь,
как я сначала перепугался! А потом смотрю, это страшилище мою руку
освободило и давай об нее тереться да мурлыкать. Тут только до меня и
дошло, что оно ласки просит. И представляешь: этот паук сразу стал таким
симпатичным! Смотри, как он глазками довольно крутит. А паучата? Это
цирк какой-то! Хорошо, я понял, что паучинная мамаша меня сюда зовет,
она так жалобно попискивала и отбегала. Потом опять ко мне подбежит,
голову подсунет под руку, чтобы я ее погладил, и опять отбежит и
свистит мне, мол: «Иди за мной!» Я и пошел. Правда сюда забираться
непросто было, но и не особенно трудно, - он внезапно остановился и
вскрикнул. - Слушай! Слетай за Сашенькой, она же, наверно вся
перепугалась.

- Вот болван! – непонятно кому адресуя ругательство, крикнул Женька и
исчез с ветки. Вскоре он проявился там же вместе с Сашей. Она не стала
кокетничать и изображать дамских страхов перед насекомыми и, ухватившись
за ветви, сразу перешла поближе к Алексу с семейством славных мохнатых
чудовищ. Правда, на страшилищ они больше не тянули даже в недоверчивых
Женькиных глазах. Он и сам, не удержавшись, примкнул к компании и не
заметил, как стал умиленно наглаживать и начесывать маленьких и
немаленьких мохнатых друзей.

- А чем же они питаются, если тебя не тронули? Хотя, если бы это был
настоящие пауки, то и питаться могли бы только насекомыми, – озадачился
Женя, водя ладонью по шелковой шерсти мохнатого тельца и стараясь не
угодить рукой в какой-нибудь из восьми глаз.

- Я не знаю точно, но мне кажется, они питаются мелкими птичками.
Смотри, какая здесь тишина – наверно все глупые пичуги уже отсюда
повыведены, - предположил Алекс.

- Фу, как нехорошо! – возмутилась Саша, смотря на мамашу или папашу (кто
их разберет?) семейства.

- Брось эти человеческие капризы! – усмехнулся Женька. – Ты знаешь,
сколько средняя кошка за свою жизнь передушит мышек, белочек и птичек?
От этого котята не становятся страшней.

- Да, ты прав, нет смысла ругать природу, - согласилась Сашенька. – А
почему они должны питаться одними мухами?

- Настоящие пауки переваривают жертву, впрыскивая в нее желудочный сок,
а это возможно только в отношении таких же, как они животных, обладающих
экзоскелетом. Но мухами такую махину не прокормишь, значит, они все-таки
не настоящие пауки, прикинул Женя. – Да, будь этот паучок покрупней, да
не люби так ласку, он вполне мог бы и перекусить Алексом. Причем, это
нисколько не отменяет миролюбивость его характера – кушать-то всем
хочется.

- Ну, ты хватил! – рассмеялся Алекс.

- А что смеешься? Сам-то что на завтрак сегодня ел? Рыбку. А чем в
принципе рыба для тебя отличается от птички для паука? Ну, а если паук
большой, то ему и еды надо побольше…

- Вы тут до вечера собрались паучинную философию разводить? –
рассмеялась Саша. – Не пора ли двигаться, Лешего искать?

- Пора, только договоримся об имидже, - возразил Женя.

- О чем? – переспросил Алекс.

- Ну, о том, под кого мы будем косить. Я думаю, с нашим теперешним
запасом «слов» мы вполне сойдем за свободных бродячих магов. Кстати, вы
помните все «слова»?

Ребята начали повторять шепотом все, что знали, не вкладывая «усилий» в
свое колдовство. Женька внимательно слушал и в заключении сказал:

- Отлично, но если меня нет рядом, используйте слово невидимости в
первую очередь – так вы хоть удрать от опасности сумеете. А если я буду
близко – то лучше зеркало. А то мне вас не найти будет, чтобы на изнанку
выдернуть.

- Ну что, пошли? – Алексу явно не терпелось. – Только, как через паутину
пролезть?

- Ну, давайте, я вас еще раз через изнанку протащу, – предложил Женька.

Ребята не отказались и он, поднатужившись, выдернул с реала Сашу,
перенес ее за пределы дубравы и повторил ту же манипуляцию с Алексом.
Это оказалось неожиданно тяжело – два подряд вытаскивания и тут же
возвращения в полной амуниции потребовали слишком больших усилий за
короткий отрезок времени. Но на этом проблемы не кончились. Когда Женя
появился с Алексом рядом с Сашенькой, та озабоченно разглядывала свои
руки и пыталась вытереть их об одежду.

- Что с тобой? – не менее озабоченно спросил ее Алекс.

- Да вот, не пойму. Руки как будто немного липкими стали. Может от
паутины или пауков следы остались?

Алекс озадаченно посмотрел на свои руки и, потрогав одежду на себе,
сказал:

- Действительно, словно кожа размякла. Но, кажется, и одежда какая-то
мягкая стала. Но я хорошо помню, как этот паук ловко меня от паутины
освободил – ничего липкого на мне не оставалось.

- А мне кажется, я догадываюсь, что произошло, – нахмурился Женька. –
Пауки тут ни при чем. Это я виноват. Вернее, вам противопоказано часто
выходить на изнанку. Ваше тело не выдерживает. Мир теряет контроль над
вами, и поэтому ваше воплощение начинает давать сбой. Если вы
«затвердеете» в ближайшее время, значит это восстановимо, но если нет,
то я боюсь вас больше вытаскивать «туда». Ведь каждый раз я повторно
вырываю кодированную и интегрированную в мир информацию и снова насильно
туда ее ввожу против всяких правил. Сейчас меня больше всего беспокоит,
что с вами делать?

- А что делать? – удивленно посмотрела на него Саша. – Что и
планировали: Лешего искать. Ничего с нами не сделается. Подумаешь, руки
чуть липнут.

- Ты уверена? – не унимался Женька, продолжая сомневаться в
целесообразности дальнейшего похода с молодежью.

- Да брось ты беспокоиться! – ответил за Сашу Алекс. Давай побродим
здесь, да поспрашиваем, может, Лешего найдем.

- Хорошо, уговорили. Тогда давайте, разделимся и пойдем параллельными
курсами. Вы – вдвоем, я один. Направление держите на гору, через пару
часов я вас найду с изнанки. Не прячьтесь сильно к этому времени, чтобы
я вас мог разыскать, - дав Сашам инструкции, Женька двинул стопы в
сторону реки и, отойдя с полкилометра, тоже повернул к горе. Таким
образом, он надеялся отловить хоть кого-то из аборигенов и прояснить
ситуацию с Лешим.

Идти под сводами крон больших деревьев оказалось нетрудно. Нужно было
только вовремя обходить заросли кустарников да заболоченные участки,
иногда встречавшиеся по дороге. Он внимательно следил по сторонам.
Где-то слева оставалась река, но приближаться к ее берегам он не
решался, так как пойменных лугов с изнанки не заметил, а идти по
зарослям ивняка у самого берега ему не хотелось. С другой стороны,
недалеко от берега больше шансов найти какое-нибудь жилье.

Его надежды оправдались, и он нашел, правда, не совсем то, что думал.
Его опять подвела беспечность. Он как раз, фальшиво насвистывая
неизвестно какой мотивчик, рассматривал зверушку, мелькнувшую в кроне
большого дерева, как мимо его носа что-то тихонько вжикнуло и смачно
воткнулось в ствол недалеко от уха. Женька перепугано замер и скосил
глаза на стрелу, прочно увязшую в коре сосны.

«Исчезнуть на изнанку?» - мелькнула запоздалая мысль. «Уже поздно! Если
бы хотели, то давно убили бы», - сам собой пришел прагматичный ответ.
Женя как бы невзначай наклонил голову, подставляя под возможный удар
шапку, подшитую кевларом. Хорошо, что он озаботился об этих
замаскированных касках для ребят – в таком вот случае могут обойтись
только шишкой.

По-видимому, его не собирались нашпиговывать стрелами, так как события
никуда не развивались. Женька не отводя глаз от воткнувшейся в ствол
стрелы, решил подшутить и тихонько произнес: «эс-те-су-ла-уту». Затем
сделал шаг вбок, в сторону ствола и преспокойно скрылся в нем, выйдя с
другой стороны дерева. Он замер, весь превратившись в зрение и слух.
Слева уже на значительном расстоянии хрустнула ветка. Женька вздохнул:
«Без изнанки не обойтись», - и провалился туда.

Быстро пронесшись сквозь прозрачный лес, он увидел, удирающего с места
встречи, плоховато одетого мужчину с луком, длинным ножом и колчаном,
полным стрел. Астральный турист не без позерства, залетел вперед, удобно
устроился, нога на ногу, на упавшем стволе и проявился в реале, когда
бедолага подбегал к нему.

- Куда спешим, добрый человек? – он попытался изобразить благодушную
улыбку, не желая получить стрелу между глаз от перепуганного стрелка.

Не зря он улыбался. Мужичок, с ходу притормозив голыми пятками,
вытаращил глаза и схватился за колчан. Женька, стоически продолжая
улыбаться, покачал пальцем из стороны в сторону:

- А вот этого не надо! Я же в Вас, милейший, ничем не пулял. Так зачем
этим заниматься? Давайте, лучше мирно побеседуем.

- О чем? – сумел выдавить из себя слово перепуганный мужик, осторожно
отодвинув от колчана руку.

- Ну, о погоде, к примеру. Чем не разговор? – продолжал изображать из
себя беззаботного туриста Женька, сорвав травинку и разжевав стебелек
который должен был быть сладкий, но почему-то оказался горьким. Так что
сцена не удалась, и Женька сморщился, отчаянно отплевываясь. – Что за
гадость тут у вас растет?

Странно, но он добился отличного результата совершенно противоположным
трюком, чем планировал – мужик, увидев слабость волшебного
мистификатора, вдруг радостно заржал, выставив вперед палец:

- Вот умник! Горькуху есть сырой! Ой, не могу!

- Ну, милейший, - наконец отплевавшись, обиженно сказал неудавшийся
артист. – И на старуху бывает проруха. Я не из ваших краев, так что
горькуха или сладкуха – откуда мне знать?

- На какую старуху? – непонимающе зацепился за слово остатками мысли
простоватый дядька.

- Да это так, родственница одна – крыша у нее прохудилась, вот и вышла
проруха, - кажется, Женьке удалось окончательно размягчить своей лабудой
несчастное сознание аборигена, и следовало приниматься за допрос. –
Итак, для начала, давайте, как истинные джентльмены, представимся друг
другу. Меня, например, Женькой зовут, а Вас как?

- Да это, Митяем кличут, а чо? – настороженно начал выдавать сведения
местный информатор.

- Да так, ничо. Митяй, я тут проходом в гости к вашему магу, да заплутал
малость. Вроде, как он тут должен жить, а следов никаких не видать. Вот
и думаю, не пошлешь ли ты меня к Лешему?

- А чо не послать, это мы завсегда, даже по матушке можем! – понял
шутку Митяй.

- Нет, спасибо! – рассмеялся в ответ Женька. - Ни к маме, ни к папе, ни
на кулички мне не надо. Только к Лешему.

- Ладно, понял! – довольно улыбался Митяй. – Устарели твои данные, Леший
здесь лет сто назад, может, жил, а теперь он за горой, говорят, обитает.
Вроде как у самого подножья, недалеко от реки. Но отсюда неблизко – дня
два бегом без передышки.

Да, далековато, - прикидывал Женька в уме, что делать с Сашами. На
изнанку их дергать пока нельзя, а идти туда пешком бесполезно. – А не
скажешь, как вы тут живете-можете?

- Да ничо живем, по-простому, - ответил Митяй, видимо соображая, к чему
может клонить этот непонятный маг.

А Женька никуда и не клонил, сам не зная, что делать.

- Слушай, а деревни у вас тут нет? Как-то скучновато так, в лесу, без
людей.

- Как нет? Есть, конечно! – возмутился Митяй, как будто речь шла о
Изанре или Сарте. – Вот как раз дальше вдоль реки к горе пройти, и будет
большая деревня. В ней и рыбаки живут – у них лодки в том месте на
берегу. Народу много!

- Хорошо. А скажи мне Митяй, какие деньги у вас в ходу? – Женька стал
прикидывать, как бы устроиться в деревне получше, а соответственно, и
чем расплачиваться с местными.

Митяй, меж тем, чего-то замялся, но потом нехотя признался:

- Да мы, почитай, денег и не видим здесь. Так, меняем то на се. Вот. На
деньги травку продаем.

- Какую еще травку? – удивился Женька.

- Хорошую, курительную, ту, что ты жевал только что. Она только у нас и
растет. Вот по реке народ и приходит на лодках за ней, но это в сезон,
через месячишко, а сейчас у нас только свои в лесу.

- Ну, спасибо за сведения! Пойду, посмотрю на вашу деревню, может там и
заночую. Пока, что ли!

- Тогда до вечера! Я тоже подойду, больно ты занятный человек, или не
человек даже.

Женя неожиданно озадачился точно подмеченной характеристикой и сначала
захотел успокоительно заявить мужичку, что он, без сомнения, человек. Но
тут же спохватился, вспомнив, как он недавно чисто машинально
превратился в сэйла. Да и можно ли человеком назвать астральную
сущность, какую они с Лэей представляли собой? Поэтому он просто ушел на
изнанку и помчался разыскивать Саш. Они должны быть где-то на пути к
этой деревне.

Ребятам повезло меньше в том, что они пока никого не встретили, но
больше в том, что в них никто не стрелял. Женя без большого труда нашел
их, весело вышагивающими по направлению к горе, иногда проглядывающей
меж деревьев. Он, не останавливаясь, проследовал вперед и зигзагами
протралил местность, пока не наткнулся на поселение, которое деревней
можно было назвать лишь с трудом. Больно оно смахивало на стойбище
своими убогими домишками на сваях. Но все же это было веселей, чем
болтаться попусту по лесу.

Женя быстренько вернулся к Сашам и, вывалившись прямо перед ними, весело
воскликнул:

- Впереди по курсу деревня. Будет где остановиться.

- Фу, напугал! – воскликнула Сашенька.

- Ты смотри, поосторожней так. А то кто-нибудь от неожиданности махнет
мечом или с лука стрелой пальнет, – согласился со своей спутницей Алекс.


Но в остальном ребята возражать не стали, и скорректировали курс на
деревню. Сашенька не преминула похвастаться, почему у них такое веселое
настроение – кожа на руках постепенно переставала липнуть и у Алекса
стала почти нормальной. Но Женя решил не форсировать ситуацию и дать
Сашам полностью восстановиться. Ну что, в конце концов, решала одна
ночь? Леший мог и подождать. Оставлять ребят среди диких мест без своей
астральной поддержки он не хотел и решил провести разведку в одиночку,
если они удачно устроятся на ночевку в деревне.

Буквально через пару часов они вышли к поселению. Сделать это было легко
– все тропинки сбегались к одной цели. Вот только нельзя все-таки
вспоминать о проблемах – стоило Женьке подумать, что они больно легко
подошли к селу, как на дорогу к ним выскочил, воинственно разукрашенный
папуас. Хотя они и не были на берегах Новой Гвинеи или острова Ява,
такое сравнение невольно приходило в голову при виде бесноватого
полуобнаженного воина с копьем и мачете в руках.

- Опаньки! – испугавшись от неожиданности, воскликнул Женька, но нашел в
себе мужество заслонить собирающегося пойти в атаку Алекса, и тихонечко
сказал в сторону нависшей над ними и нетерпеливо подпрыгивающей угрозы.
– «Си-на-сэйс».

Глядя на застывшего в гротескной позе и возмущенно пилькающего глазами
аборигена, Женя облегченно вздохнул – здесь, главное, по запарке, не
переборщить. Он обошел вокруг воина и понял, что это довольно молодой
парень, только слишком разукрашенный. Подошедшая Сашенька с любопытством
всматривалась в устрашающую раскраску и осторожно коснулась
размалеванной груди пальчиком. От этого прикосновения эпическая фигура
начала медленно заваливаться назад. Женька только успел подхватить свое
магическое творение и осторожно опустил его на землю.

- Пойдем в деревню. И будьте настороже, – командир маленького отряда
продолжил свой путь по тропинке, осторожно оглядываясь по сторонам.

Не доходя буквально несколько метров до первых хижин, они неожиданно
наткнулись на выскочившего откуда-то сбоку мальчишку. Женя украдкой
показал Сашам, чтобы они притормозили, а сам полез в карман за
леденцами, которые не успел сжевать по дороге. Больше всего его сейчас
беспокоило, видел ли мальчишка в своей жизни конфеты?

Однозначно видел. Причем давно, так что успел соскучиться. Женька
никогда не занимался внушением, но тут почувствовал себя настоящим
гипнотизером. Взгляд парнишки так и прирос к его руке. А новоявленный
конфетный экстрасенз уже лелеял дальнейшие коварные планы по
расположению обитателей деревни. Он решил обратиться к неслабому
сказительскому опыту Яна и пошел по логическому пути: путь к сердцам
родителей идет через детей, а путь к сердцам детей идет через сказки. Но
первый и самый эффективный крючок – это леденец, карамель, ну или еще
какая-нибудь сладость.

- Привет! Как дела? – Женька уселся на пенек у тропинки, продолжая
держать сладкую приманку в поле зрения малыша.

- Это конфета? – недоверчиво спросил малыш, глотая слюну и игнорируя
приветствие гостя. Женька не обиделся. Он понимал, что такие мелочи, как
пустое сотрясение воздуха всякими приветствиями, не могли пойти ни в
какое сравнение с возможностью завладеть такой конфетищей.

- Конечно! – ответил он уверенно и тут же приврал. – Я их специально для
детей ношу. Попробуй – если понравится, я тебе и вторую дам.

Малыш недоверчиво потоптался, потер грязными руками об одежонку и,
наконец решившись, подошел пару шагов, чтобы схватить леденец.

- Ты хоть фантик не съешь! – рассмеялся Женя, видя, что малыш запихивает
ее в рот, не разворачивая. И, пока маленький собеседник, деловито
насупившись, дегустировал сладкий продукт, Женька вел свою
дипломатическую работу дальше. – Смотри, вот второй леденец. Его
получишь, когда соберешь сюда своих друзей. Я хочу вам сказку
рассказать. Любишь сказки-то?

- А кто их не любит? Сейчас всех позову, – серьезно ответил мальчишка и
настороженно добавил. – А с конфетой не обманешь?

- Не обману! – усмехнулся Женька. – Хотел бы, сто раз бы уже успел
обмануть.

Такого поручительства мальчишке явно хватило, и друзья увидели, как
засверкали его босые пятки по тропинке. Тихонько стоявшие в стороне Саши
подошли к Жене и уселись рядом на поваленном дереве.

- Как это у тебя так ловко с детьми получается? – спросила Сашенька.

- Спасибо Яну за большую практику, – улыбнулся Женька. – Нет ничего
вернее, чем налаживать дипломатические отношения, начиная с детей.
Надеюсь, что через часик деревня без кровопролития и большого обмана
будет нашей.

И действительно, спустя не такое уж и долгое время, тропинка
превратилась в сцену ораторского искусства, окруженную немалым собранием
маленьких слушателей. Что больше всего радовало рассказчика, к группе
детишек присоединялись и мамаши, видимо спохватившиеся отсутствующих
малышей. Даже ранее обездвиженный, и еще раньше разукрашенный охранник
мирно присоединился к слушателям спустя полчаса. Саши, тоже, забыв обо
всем, внимательно слушали, чем кончится волшебная история про страшного
и мудрого дракона, украденную принцессу и отважного, но бедного принца.

- Вот, что делает отсутствие телевизора! – закончил свое повествование
Женька, совсем затомившись работать языком. – Извините, я все-таки устал
с дороги и надеюсь на ваше гостеприимство.

Мамаши засуетились, вспомнив про все свои брошенные дела, и вместе с
детворой потащили гостей в деревню. Там несколько медяков сделали свое
дело, и у гостей на ночь был свой небольшой домик, правда больше
смахивающий на дощатый настил на сваях, чем на приличное жилье, но при
теплой погоде путешественникам и не требовалось ничего больше. Женя все
никак не мог понять, состоит ли население поселка только из «рожденных»
или из «пришедших» тоже. Пожалуй, второе было вернее. Саши тоже
склонялись к такому мнению.

Одно было ясно – уровень жизни был очень низким. Никаких
государственных структур, служб или коммуникаций не наблюдалось. Даже
роль дороги выполняла река. Люди кормились рыбалкой, охотой и
собирательством, и опустились бы до дикого состояния, если бы не одна
статья экспорта, которая поддерживала все лесное сообщество. Этой
статьей оказалась та горькая травка, которую с понтом зажевал недавно
Женька. Она оказалась не только горькой на вкус, но и неплохим куревом
при правильном высушивании. Вот эту траву и вывозили отсюда по реке
торговцы.

Обрадованные щедрым, и разговорчивым гостям, жители собирались к вечеру
устроить всеобщую гулянку, и Женя, удостоверившись в безопасности ребят
и прикинув, что до заката еще часа три, все-таки решил слетать на
разведку, пока Саши «затвердевают» сидя в деревенском реале. Поскольку
компаньоны не возражали, он, не затягивая дела, понесся со всей
возможной скоростью вокруг горы.

В самом деле, на другой стороне, недалеко от реки он увидел поля и луга,
что говорило о некоторой сельскохозяйственной активности. А у самого
берега обнаружилось и приличное для этого лесного края поселение,
состоящее в основном из деревянных построек, но более добротных, чем в
деревне, в которой остались Саши. Даже была улица с небольшой
центральной площадью и большим домом на ней, в котором, наверно, и надо
было искать Лешего.

Женя не спешил проявляться посреди площади, а самым бесстыжим образом
проник в предполагаемые апартаменты местного перворожденного мага и стал
рыскать по этажам и комнатам. В одном, особо большом помещении, которое,
если сильно прищуриться, можно было назвать залом, шло какое-то
пиршество. Во главе стола сидел лохматый мужичина или дед, определить
возраст которого было невозможно в силу полной залохмаченности его
головы. Астральный шпион с восторгом рассматривал лицо, из которого были
видны только глаза и кончик носа, все остальное представляло собой одну
прическу, плавно переходящую в брови, бороду и усы или, вернее
объединяясь с ними в единый волосяной покров.

Визитер до того залюбовался этой колоритной личностью, что неосторожно
вывалился с изнанки прямо перед волосатым мужиком – хорошо еще, не на
стол, за которым сидела ватага веселых, но несколько неопрятных людей.
Правда, все равно, приземление, вернее приседание в объятия внушительной
дамы нельзя было назвать удачной посадкой. Чтобы скрыть смущение, Женька
воскликнул:

- Ух ты! Ну и борода! – и хлопнул в восхищении себя по коленям. Затем
обернулся к странно наряженной даме, на коленках у которой он оказался,
и смущенно произнес. – Миль пардон, мадам! Неудачное посадка, понимаете
ли.

- Ты кто таков? – строго спросил Женьку волосатый старик (или не
старик). В его голосе смешалась оторопь с возмущением.

- Я? – переспросил Женя, на ходу придумывая версию поубедительнее. – А
Вы, благородный старец, не Леший случайно будете?

- Какой я тебе старец! Да как ты с самим Лешим разговариваешь? –
возмутилась борода с бровями.

- Простите, не разглядел, – Женя, наконец, сообразил, кем ему назваться.
– И еще раз простите, что не представился сразу. Я душа маленькая, по
служебному делу, с инспекцией…

- Какой еще такой иншпекчией? – с трудом проговорил явно незнакомое ему
слово Леший.

- Ну, с проверкой. Оттуда! – Женька ткнул пальцем в потолок.

- Откуда оттуда? Там только крыша, - не понимал мохнатый руководитель
застолья.

- С астрала.

- Какого еще осралу? Эй, стража! Выкиньте отсюда этого нахала. Я сегодня
добрый. Всыпьте ему пару раз батогов, и пусть себе катится в лес!

- Это Вы зря, дяденька! – немного обиженно заявил Женька, видя
приближающихся мордоворотов, только чуть менее волосатых, чем его
неласковый собеседник.

Пришлось опять лезть на изнанку. Пока он разглядывал недоуменно
мечущихся по залу охранников и тихую панику за столом, ему вспомнилось,
что показалось таким странным в Лешем. Если бы тот был настоящим
перворожденным, то ему должно быть лет, как тому же Орину, а он обиделся
на старца. Ладно, это, но не мог же перворожденный не знать об астрале,
если они живут тут чуть не вечно? Или мог? «Эх, надо выяснять, коль я уж
здесь», - подумал Женька и полез обратно, на этот раз, благоразумно
проявившись у бородача за спиной – подальше от его костоломов, бегающих
по залу.

- Простите, милейший, – шепнул он возмущенному предводителю стола,
отметив боковым зрением округлившиеся от страха глаза дамы, у которой в
объятиях он недавно побывал.

Дедок подпрыгнул от неожиданности, и Женя почувствовал, как его кожа
зачесалась. Но, поскольку ничего другого не произошло, он попытался
успокоить местного предводителя:

- Ну, не надо так нервничать, я же с самыми лучшими намерениями!

Вместо того, чтобы успокоится, дед явно струхнул, так как прытко
отскочив в сторону поближе к пышной даме, со страхом уставился на Женю и
спросил:

- А ты чего?

- Чего? – не понял Женька.

- Почему иголками не пошел? И в пень не превратился?

- А-а! Это просто на меня «слова» плохо действуют, – отмахнулся Женька.
Однако, заметив, что стражники опять обратили на него внимание, он
сообразил, что его могут принять за «рожденного». Поэтому сразу добавил.
– Но мои «слова» очень даже действуют! – и, чтобы слова не расходились с
делом, тихонько шепнул в сторону стражников, – «си-то-си-нут».

Оба бугая затрепыхались в связывающих их невидимых узах и кулем
повалились на пол, высказывая на ходу все, что они думают по адресу
Женьки в самых, что ни на есть, «лесных» выражениях.

- Простите великодушно, но они немного мешали столь интересно начавшейся
беседе, - мягким и добрым голосом извинился Женя.

Леший почему-то не оценил его тона и посмотрел на гостя, как на гремучую
змею, шипящую свои ядовитые наговоры. Почувствовав неладное, астральный
гость быстренько выставил «зеркало» и почти одновременно увидел, как
волосатик задымился сразу во многих местах. Особенно впечатляюще,
отвратительно воняя паленым, закудрявилась его большущая борода. Дядька
завопил и закрутился волчком.

Женьку, как молния, ударила в темечко догадка: «Так это ж он меня сжечь
хотел! Хорошо, что пороху не хватило, а то бы сейчас уже заживо сгорел».
И чисто по наитию, быстренько окружив неудачливого мага защитой,
выдернул из реальности мира. Мужик сразу перестал дымиться и
расслабленно успокоился. Женя только обрадовался, что «наверху» не так
воняло жженой бородой, а то находиться рядом с Лешим была бы настоящая
проблема.

- Ну что, больше не болит? – изобразив заботу и ласку, насколько только
смог, спросил Женька страдальца.

- Не болит, - недовольно буркнул дедок неопределенного возраста и
зыркнул глазками по сторонам. – Это, где это мы?

- Все там же, – усмехнулся врачеватель дремучего пиромана. – Ну, раз уж
ты не такой старый, то давай на «ты». Просто мы на изнанке, то есть, на
втором уровне астрала. Видишь, какое все прозрачное стало? Ты, кстати,
осторожнее. Я вокруг тебя защитное поле держу. Если защита нарушится, то
тебе здесь долго не протянуть.

Леший как-то сразу въехал в ситуацию и присмирел, а Женя почувствовал
поднимающуюся волну разочарования. Не выдержав, он спросил волосатика
прямо:

- Ты настоящий Леший, то есть, перворожденный маг?

- Ну-у, - протянул понуро мужик. Потом посмотрел как-то безнадежно на
своего пленителя и признался. – Да я уж третий поди после настоящего-то!

- То-то и оно, а я-то еще думаю: больно уж не впечатляющий из тебя
кудесник.

- Да уж, куда мне до настоящего Лешего. Знаю пяток «слов» - тем и живу.
Да хоть какой-то маломальский порядок в лесу содержу, как могу. Вот
настоящий был, говорят, о-го-го! Он ведь всяких чудных лесных обитателей
наколдовал. А сейчас – ищи их свищи, все куда-то, то ли поразбежались,
то ли повымерли. Жалко.

- А! Встречал я тут семейку пауков – забавные такие, – вспомнил Женька.

- Это они к кому как. К плохому человеку – хорошо, если не заметят, а то
замотают в паутину и оставят сохнуть навечно, - не спеша пояснял Леший
номер три. – Но в целом, эти зверики незлобивые.

- Так что же, тебе ничего толком и неизвестно про Лешего? –
разочарованно спросил Женя.

- Как не известно? Жил он тут бог знает сколько, поговаривают, что со
времен сотворения мира, но как это на самом деле может быть, я не
представляю. Но в лесах он был настоящим властелином. Ходят слухи, что
он мог даже с животными и птицами общаться. Только никто не знает, что с
ним случилось. Взял и исчез в один день. Потом один мужичок посмышленей
смекнул, что свято место пусто не бывает – вот так и пошли новые Лешие.

- А вы-то как тут выживаете? Глухомань же страшная Неужто не тянет хоть
немного к цивилизации?

- Это, кому что нравится! Рожденные – они же, где родились там и живут.
Вот пришедшие, бывает, отсюда уходят, а другие наоборот, к нам идут. У
нас хоть и бедно, но свободно.

- Понятно: анархия – мать порядка! – усмехнулся Женя. – А о других
перворожденных ты что-нибудь знаешь?

- А это, кто это такие? – озадачился Леший.

- Мда-а! – совсем расстроился астральный разведчик. Одно его
успокаивало. Хорошо, что он пошел один на эту вылазку – теперь не надо
тратить на транспортировку Саш целый день. И все-таки, чтобы очистить
совесть, он спросил. – А что-нибудь о других магах или волшерах ты
слышал?

- Ну, к востоку – Изанра. Мы с ней торгуем. А вокруг только леса. На
север даже и не знаю, есть ли что. С юга море. А на восток полюднее
будет. Там, говорят, центральный волшер, но я сам не бывал, - Леший
задумался, шевеля густыми бровями. Женя уже подумал вернуть его обратно
– не тратить же на него попусту силы, как вдруг, Леший что-то вспомнил и
буркнул. – Тут, вот еще одно непонятное дело. Эта гора странная. Ладно
бы, что на ней ничего не растет, можно понять: склоны крутые, один
камень. Но поговаривают, что люди там пропадают. Вот пойдет человек и
все – ни следа не остается. Так что и не ходит туда никто. А может и
вранье все. Как проверишь? Пропадать-то никому не охота. Вот. Теперь
все. Больше ничего такого особенного припомнить не могу.

- Хорошо, поехали обратно. Ты как, волосы уже отрастил? – Женька с
удовлетворением отметил, что бородач постепенно принимал прежний вид.

- А что, отросла? – мужик радостно схватился за бороду и недоверчиво
усмехнулся. – Надо ж и хмель почти весь из башки вылетел!

- Значит, пора возвращаться. А то еще размякнешь тут – что потом с тобой
делать?

- Давай, давай! – испуганно засуетился вновь обволосевший Леший, и Женя
выгрузил его прямо на прежнее место, правда, уже в почти пустую залу.

- Да, кажется, я немного подпортил тебе застолье, – смутился он, увидев
двух стражников, все еще слегка брыкающихся на полу. – Ну ладно, я
полечу, а ребятки через часик-другой сами оклемаются.

- Конечно! Какие обиды? Даже интересно было. Для разнообразия нашей
лесной жизни, так сказать, – и, не удержавшись, проявил-таки
любопытство. – А не скажешь, кто же ты такой на самом деле?

- Вот, все спрашивают, а я и сам не знаю, вернее не помню толком. Что-то
вроде прохожего. А по пути пытаюсь выяснить, что тут происходит, а
заодно и помочь, если получается, конечно.

- Ладно, лети уж. Нам вроде помощь и не требуется.

- Это, как сказать. Ну, бывай, лесной царь! – крикнул на прощанье Женя,
и вслед ему донеслось:

- Не царь я. У нас это – равноправие!

Но Женька уже рулил обратно, в задумчивости огибая гору. Солнце
коснулось горизонта, и он спешил до наступления полной темноты найти
место деревни, в которой остались Саши. Он пролетел над самой
поверхностью горы. Камень, как камень. Конус горы был неестественно
правильный, но чего на свете не бывает, тем более этом? Местами в
скалистой поверхности проглядывали выбоины, образующие небольшие
площадки, но ничего более примечательного. Где здесь пропадали люди,
было совершенно непонятно.

Женька нашел поселение, когда солнце уже полностью скрылось за
горизонтом. Он подоспел вовремя. Хотя это зависело от того, что
определять словом вовремя. Если, чтобы принять участие в оргии с самого
начала – то он явно опоздал. Но чтобы предотвратить действия, за которые
Сашам, скорее всего, было бы потом стыдно глядеть друг другу в глаза –
то в самый раз.

«Да когда же они успели?» - ошарашено думал он, оглядывая представшую
перед ним сцену…

***

…Сашенька с Алексом, потратили несколько минут на веселую возню по
приведению в божеский (хотя, скорее в убожеский) вид хибары на сваях,
чтобы потом не беспокоится о ночлеге. Затем вышли и уселись на крыльце,
болтая свесившимися ногами и наблюдая за жизнью деревни – благо, домик
выходил прямо на центральную поляну.

У соседского домишки кипела бурная деятельность. Хозяева выносили столы
и городили лавки прямо на улице. От суетящихся женщин и детей к ним
подбежала девочка, одетая в простое платьице и весело сказала:

- Здорово! Сегодня праздник будет!

- А что праздновать собираетесь? – любопытно спросила ее Сашенька.

- Как что? – удивилась девчонка. – Вас! То есть, ну то, что вы в гостях
у нас. Женя такой сказочник, что здесь никто подобного и не слышал. А
где он?

- А он спит – устал очень с дороги, попозже проснется, – на ходу
придумал Алекс, чтобы не смущать местное население частыми
исчезновениями их компаньона, и так уже прослывшего здесь крутым магом.
– А праздник, это всегда хорошо!

Такого ответа оказалось достаточно, и девчонка побежала обратно к
столам, а через полчасика Саш уже пригласили отведать разносолов.
Несмотря на невысокий уровень жизни, лесные жители смогли удивить гостей
разнообразием вкусных блюд. Десятки видов грибов, ягод, дичи и рыбы,
печеного, вареного и квашеного приготовления поставили ребят в тупик –
даже если брать всего понемногу, такое количество блюд было невозможно
перепробовать.

Одно огорчало хозяев – отсутствие Жени. Пришлось приоткрыть тайну и
сказать, что когда он спит, то становится невидимым и искать его
бесполезно. Гостеприимные хозяева успокоились, только когда им
пообещали, что он обязательно скоро будет. За столом нашлись даже
горячительные напитки, но Саши, опасаясь потерять бдительность, пили
немного. Вскоре местные жители начали затягивать пьяные песни. Алекс
немного поморщился, но Сашенька, смеясь, ткнула его в бок и сказала:

- Это же фольклор! Как ты смеешь игнорировать его?

- Я смирен и спокоен! Просто надо отнестись к этому, как к шуму.

- Вот и умница! – воскликнула Сашенька и попыталась подтягивать
заунывный мотив. Солнце совсем ушло за кроны деревьев и народ,
развеселившись, повалил из-за стола на поляну, а ближайшие к ребятам
соседи начали наперебой объяснять:

- Сегодня большой праздник. Поэтому мы устроим танцы. Для вас самые
лучшие места! – они наперебой показывали на небольшой холм на краю
поляны. Делать нечего – молодежь послушно заняла зрительные места, а
женщины продолжали объяснять. – Чтобы танцы стали понятны, мы курим
немного горькуху. Она дорогая – мы ее сушим и продаем, а сами только на
праздник и позволяем себе.

- А может, не надо курить? Мы как-то не привычные, – засомневалась
Сашенька.

- Нельзя отказывать! – зашептала ей в ухо ближайшая женщина. – Мы вам
честь оказываем. Вся деревня обидится.

- Ладно, раз надо, значит надо, - вздохнул Алекс, и ребята приняли от
женщин наготово раскуренную трубку.

Поскольку все внимательно за ними следили, то пришлось «приложиться»
по-настоящему. На удивление дым не был едким, а даже приятным. Не
хотелось ни кашлять, ни чихать, в общем, ничего особенного. Трубка пошла
гулять из рук в руки. Откуда-то появилась примитивная флейта, которую
правильнее было бы назвать дудкой, и столь же странный щипковый
музыкальный инструмент типа «один палка два струна». Но постепенно
«музыка» становилась все приятнее. Трубка так и бродила по кругу,
временами посещая и Саш, причем отвертеться от нее не было никакой
возможности, да почему-то и желания. Танцующие женщины становились все
красивее и раздетее. Кто-то потянул в круг танцующих Сашеньку, а затем и
Алекса. Сознание Саши плыло в приятной неге, хотелось сказать всем, как
они любят их, ноги сами переступали в каком-то странном ритме. Вокруг
почему-то уже были совсем обнаженные танцующие, Причем внешний вид
мужчин явно говорил о том, что это представление только танцами не
закончится…

…Когда Женька плюхнулся с изнанки посреди всей этой компании, перед ним
предстала картина воистину народного единения. Он не был ханжей и ничего
не имел против эротики, как искусства, когда человеческие или другие
гуманоидные тела представали во всей своей красе. Но представшая картина
была слишком уж реальной, вернее брутальной – и тела были далеки от
совершенства, да и от чистоты, и танцы больше смахивали на массовую
случку свиней в загоне. Не говоря об ужасных звуках, по всей
вероятности, считавшихся здесь музыкой.

Самое интересное, что Сашенька с Алексом, тоже одетые только по
минимуму, танцевали, но, действительно, красивый танец, и не обращали ни
на кого внимания, любуясь только друг другом. Проблема была в том, что
хоть они и были заняты только собой, но на них-то окружающие обращали
еще какое внимание, и вряд ли их счастливое неведение продолжалось бы
долго. Вот поэтому-то Женя и посчитал, что он успел вовремя.

Он не стал рассусоливать, а подхватил Сашеньку на руки, направившись
прямо к приготовленной для них хижине. Однако не все были полностью
одурманены куревом, и пара голых мужичков, возмущенно потряхивая, чем
придется, преградили им дорогу. Тогда Женька решился на неопробованный
им ранее трюк. Он, глядя на всех преграждающих ему путь людей сказал:
«эс-те-су-ла-уту», и пошел напролом.

Пролома не получилось, он просто прошел сквозь всю толпу, причем
Сашенька прошла сквозь них столь же свободно. Уже у порога он, с ужасом
представив, как они все проходят друг сквозь друга и слипаются затем в
страшных уродцев, обернулся и увидел опешивших, но вполне дискретных
людей. «Уф-ф!» - пропыхтел спаситель молодежной чести и быстренько
прошмыгнул со своей обнаженной ношей в дом.

Так же быстро он сбегал за растерянно оглядывающимся Алексом и, шепнув
ему: «Сашенька ждет тебя в доме!», потащил парня на прицепе. Носить
такого битюга на себе ему не улыбалось. По пути пришлось оттолкнуть пару
ретивых почитателей и почитательниц гостевых прелестей, но до крыльца,
на котором опять появилась, ничего не понимающая и улыбающаяся Сашенька,
они добрались благополучно. Женька мягко, но настойчиво затолкал
молодежь внутрь хибары выяснять между собой обкуренные отношения, а сам,
расслабленно вздохнув, устроился на крылечке у закрытых дверей.

Видя его «миролюбивую» улыбку и полное вооружение, местные не стали
спорить, а продолжили свое свинячье веселье без гостей. А Женька
подумал, подумал, да и завалился спать прямо у порога, чтобы не мешать
ни Сашам, ни местным. Наверно, навеянная последними событиями, ему
приснилась Лэя…

***

…Его разбудил, легкий знакомый посвист. «Где же он его слышал?» - Женя
протер глаза, пытаясь хоть что-то рассмотреть в почти полной темноте. И
без того маленькие луны решили поиграть в прятки за невидимыми тучами.
Посвист повторился и он вспомнил: «Пауки!» – и тут же ему в ладонь
ткнулось что-то мягкое и пушистое, а по ногам тихонько застучали острые
коготки. Паук продолжал как-то тревожно посвистывать и даже потащил
человека за штанину куда-то в сторону.

«Что-то здесь не так!» - Женя быстренько выскочил на изнанку и вернулся
с огромным горящим факелом. Лужайка сразу высветилась призрачными
тенями. Паук, присевший от яркого света, снова привстал на своих
ногах-ходулях, просеменил в сторону и вернулся назад. Посмотрев, куда
отбегал паук, Женька увидел странное изломанное существо метра два-три в
высоту, больше всего напоминающее самку богомола, только пострашнее
из-за угрожающих клешней и мощных жвал. Не оставалось никакого сомнения,
что это «милое» создание пожаловало в гости к ним, так как другие дома
его явно не интересовали.

Насекомое-переросток стояло, ослепленное светом, отражающимся в его
огромных зеленых фасетчатых глазах. Женя с ужасом заметил еще несколько
таких же поблескивающих глаз в кустах. «Алекс!» - сипло выдохнул он, не
зная кричать или шептать. Если шептать – то Алекс явно не услышит, а
если кричать – то можно привлечь внимание этих монстров. Он не боялся за
себя – в любую секунду ему ничего не стоило махнуть на изнанку. Но это
значило оставить Саш на растерзание этим диким гибридам насекомых с
раками.

Пока он соображал, что делать с этой тварюгой, первый богомол освоился и
прытко пошел вперед. Женя дернул из ножен лежащий тут же на пороге меч и
приготовился к атаке, которая не замедлила последовать. Неудобство
доставляло то, что одной рукой пришлось держать факел. Однако ближайшая
клешня с треском отлетела к дому после столкновения с клинком, а огонь
очень удачно подпалил твари глаз, что заставило ее отскочить с противным
скрипучим всхлипом. Слава богу, сзади хлопнула дверь, и донесся
заспанный голос Алекса:

- Что за шум?

- Быстро одевай кевлар и вооружайся! – крикнул Женя, прикидывая, какая
тварь следующей полезет в атаку.

Полезла, с упорством танка, все та же, но в этот раз остальные не стали
отсиживаться в кустах и начали выходить на поляну. И все же
путешественникам повезло, что у насекомых не хватило соображения напасть
всем сразу, и Женя, повторив усечение клешни, теперь уже последней у
этого членистовредного, опять банально ткнул факелом в зеленую морду. Но
дальше на повторах вылезать было нельзя, и защитник Саш, удрал в дом,
захлопнув за собой дверь.

Воткнув факел в щель на стене, он крикнул уже вооружившемуся Алексу:
«Держись, как хочешь, тридцать секунд!» Затем схватил в охапку сонную
Сашеньку и прыгнул с ней на второй уровень. Мысли мелькали в голове со
скоростью блох: «Надо быстро выдернуть их отсюда! Двоих сразу не потяну
– могу угробить. Значит, сначала Сашеньку, потом Алекса. Куда?!
Куда-куда: на ту Кудыкину гору, конечно – рядом, и ни одна тварь не
доберется. А исчезновения людей на горе, о которых Леший говорил? Я им
исчезну - мало не покажется!» - он сам не понимал, кому грозил, но
действовал быстро. Саша окончательно проснулась, будучи уже на изнанке,
и изумленно спросила:

- Где это мы? – потом, поняв, что на втором уровне астрала, тут же
сменила вопрос. – Куда летим?

- На Кудыкину гору!

- Какую?.. Где Алекс? – переспросила Сашенька.

- Идет спасательная операция. Все, приземляемся! – Женька подрулил к
одной из выщербин повыше на горе и выгрузил на небольшую площадку Сашу,
приказав:

- Сиди тихо и не мерзни! Я за Алексом, – и видя, что она опять хочет
что-то спросить, добавил. - Потом все объясню.

Путь обратно занял еще десяток секунд, так что в полминуты Женя
укладывался. Но что такое полминуты среди этих жутких монстров? –
Вечность! В голове билась только одна мысль: «Жив ли Алекс?» Все
остальное было поправимо.

Алекс был жив. И не просто жив, а очень жив, то есть очень живо метался
по разваливающейся на куски под ударами жвал халупе, и ловко отсекал
мечом конечности замешкавшиеся монстров. К счастью, факел продолжал
каким-то чудом держаться в расщелине, куда его воткнул Женька, и поле
боя было хорошо освещено.

Думать было нечего, астральный извозчик, вывалившись в реал за спиной
Алекса, охватил того барьером и привычно выдернул на изнанку. И вовремя
это сделал, так как в этот момент очередная, но уже прозрачная клешня
все-таки пронзила спину Алекса, а заодно и его спасателя, но без каких
либо потерь с обеих сторон.

Не обращая внимания на все еще по инерции размахивающего мечом Алекса,
Женька взял бешенный темп по направлению к горе. Он чувствовал сильную
усталость. Два подряд вытаскивания с реала – это все-таки максимум, что
он мог себе позволить. Но скользить на изнанке было легче, и он старался
изо всех сил. Теперь его терзала другая мысль: «Что же он наделал?
Оставил еле одетую Сашеньку, чуть ли не на вершине горы, откуда никто не
возвращался. Если с ней что-нибудь случиться, он себе этого не простит!»

Но все было в порядке. Слегка замерзшая Сашенька с благодарностью обняла
появившегося рядом с ней Алекса, а Женька дивился своим способностям:
«Вот, как полезно иногда думать поменьше! Ведь если бы задумался, где ее
оставил, то полночи бы наверно летал, как нетопырь вокруг этой горы!
Темень – хоть глаз выколи!» Он вручил замерзшей покорительнице гор
одежду, которую не забыл выдумать перед выходом в реал и сказал:

- Вы пока осваивайтесь, а я обратно. Нельзя же деревню оставлять на этих
тварей. Там детей полно! - почему-то думать о взрослых после вчерашней
сцены из жизни скотного двора ему не хотелось. Алекс только согласно
кивнул головой, и Женька добавил, испаряясь. – Я постараюсь быстро!

С изнанки место побоища выглядело эффектно. Дом занялся пламенем от
сбитого на пол факела, а нескладные фигуры, напоминающие то ли циркули,
то ли сумасшедшие башенные краны, продолжали заниматься раскройкой
строения на кусочки, правда, уже без былого энтузиазма. Видимо,
чувствовалась потеря цели. То, что нападение было именно на них, у Жени
не оставалось никаких сомнений. Вот только на него или на Саш? Скорее –
на него. Кому-то он все-таки перешел дорогу, а значит, стоит на
правильном пути.

Но кто мог поручиться, что недовольные монстры не примутся за кромсание
всей деревни? Поэтому Женька, приготовившись, прыгнул одному чудищу за
спину. Это оказалось не очень удачной идеей. Рако-богомол был плохо
различим против бликов света, к тому же другие «насекомые» мигом
переориентировались на вновь возникшую перед ними жертву. А «жертва»,
тем временем, подсекла мечом задние ноги ближнего чудища и опять исчезла
из поля зрения гипертрофированных насекомых.

Женька смотрел на результат своих усилий и расстроился – богомол
довольно ловко вертелся на оставшихся конечностях. Если так отсекать по
одной ноге, то до самого утра можно провозиться. Хорошо еще силы
потихоньку возвращались – на собственные прыжки с изнанки и обратно он
тратил энергии не больше, чем блоха, прыгающая с собаки на человека. Он
внимательно присматривался к движениям тварей и, наконец, нашел решение
– их конечности никогда не заходили за спину. Похоже, что это их
Ахиллесова пята.

Женя пристроился встать на спину одного из монстров и, проявившись в
реале, приземлился, вернее приспинился точно на зеленый хитин. Доли
секунды ему хватило вжикнуть катаной по тонкой шее страшилища. Голова с
глухим стуком скатилась с еще размахивающего клешнями туловища. Дальше
пошло не сложнее, чем на уборке капусты. Кочаны голов только катились
вниз, смешно стуча по земле. Женька даже пожалел, что развлекуха
кончилась так быстро – уже на шестом кочане.

Он еще раз появился на поляне, внимательно осматривая округу. Кажется,
все было спокойно. Его волновало здесь только одно: что стало с пауком,
фактически спасшим им жизни? Этот мохнатик мог попасться богомолам под
руку или что там у них… но следов таинственного помощника нигде не было.
Вместо этого между домов промелькнула фигура человека. Женя прошел в ту
сторону и крикнул:

- Все в порядке! Несколько жаренных тараканов – только и всего.

Мужчина осмелился выйти и настороженно произнес:

- Не знаю, что и думать. Об этих тварях ходили слухи. Они Лешим были
выдуманы еще в незапамятные времена, но много лет никто их не видел.
Откуда они могли появиться, и почему на нас напали?

- Не бойтесь – не на вас, а на нас. Мы были их целью, и мы уходим. Так
что живите и дальше спокойно! - больше здесь делать было нечего, и Женя
помчался к оставленным на горе товарищам. Теперь его преследовала
другая, столь же неразрешимая проблема: как спустить ребят с горы по
крутому скалистому склону? Второй раз подряд он боялся их вытаскивать на
изнанку, а гора для спуска была хороша только для альпинистов
экстремалов, но не обычных неподготовленных девушек и парней.

Когда он подлетел к горе, то понял, что поторопился с опасениями.
Опасаться надо было совсем другого. Ребят на том месте, где он их
оставил, не было. Засомневавшись в своей ориентировке на местности, он
стал наворачивать круг за кругом вокруг горы, изображая до рассвета
танец сумасшедшей летучей мыши. Но все было напрасно – Саш нигде не было
видно…

ГЛАВА 11. ПОД ЗЕМЛЕЙ

Инар забыл о сне, забыл о еде, забыл обо всем. Замок тоже, и без того
выглядевший заброшенным, совсем потерял всяческие признаки обитаемого
места. Даже пес, так и не дождавшийся своего хозяина, ушел в лес, только
изредка проверяя, не появится ли, наконец, его друг, чтобы позвать в
очередной поход по горам.

Он почти не отходил от зеркального стола, наблюдая за своей смертью
(иначе он не мог это воспринимать), упорно движущейся по миру с какой-то
определенной целью. Что конечной целью является он, Инар не сомневался.
Единственная слабая надежда заключалась в том, что его смерть могла и не
знать, что пришла именно за ним. Подогревал это предположение и факт,
что этот, невидимый ему пришелец не пошел прямо сюда, а направился в
Изанру.

Но самым пугающим было, что, по всей вероятности, этот таинственный
визитер мог запросто исчезать и появляться в любой точке мира и, ни
зеркало, ни Инар не могли бы уследить за этими перемещениями, если бы
гость не взял в компанию их. Этих… ох, как он ненавидел этих юнцов! Но
сейчас они сослужили добрую службу. Увидев один раз эту парочку в
зеркале, Инар составил на них поисковое «слово», и теперь зеркало
послушно отыскивало всю компанию раз за разом.

И все-таки он немало струхнул, когда они на время появились и опять
исчезли из Изанры. Зеркало долго плутало из стороны в сторону, словно
ориентир потерял четкость, но все-таки эти бездельники нашлись в деревне
лесного волшера. И это было ему на руку. В Изанре (хоть Орин и исчез из
мира довольно давно) реальность продолжала сопротивляться попыткам Инара
подчинить ее себе, как будто перворожденный колдун был еще жив. А вот
Леший, действительно, покинул этот мир, вернее переродился в зиндане,
так его владения, несмотря на неизвестную Инару кодировку, все же
поддавались влиянию.

Поэтому властелин мира сразу поискал наиболее неприятных из созданий
Лешего – богомолов переростков. Нескольких удалось найти, сравнительно
неподалеку доживающих свой век в дремучих лесах. Он «погнал» монстров к
цели, внушив им образы молодых людей, постоянно сопровождающих
невидимого гостя. Все складывалось удачно, и если бы не этот противный
паук, почувствовавший приближение угрозы, то враги были бы уничтожены
одним ударом. Но тут Инару не повезло. И ведь надо было так случиться!
Теперь следы всей компании потерялись в темноте ночи, и зеркало молчало,
как мертвое, показывая при «слове поиска» только черную поверхность…

***

Оставшиеся на горе, Саши сначала не знали, как выразить друг другу
радость встречи после чудесного спасения, но не заниматься же
обниманиями до посинения в столь странном месте? Глаза привыкли к почти
полной темноте, и они стали оглядываться вокруг, чтобы понять, куда это
они угодили. Выбоина в склоне скалы была несколько странноватой. Как
будто кто-то зачерпнул огромной поварешкой кусок поверхности, и
образовалась сферическая выемка. Ее нижняя сторона была покрыта
нанесенным сюда песком и образовывала довольно ровную площадку.

Алекс осторожно приблизился к краю. Крутой склон уходил гладкой скалой
вниз в черную пучину ночного мрака. Вверху та же стена продолжала
подыматься в неизвестность. Ничего не разглядев, он вернулся к Сашеньке
и, найдя ее в темноте, сказал:

- Ничего не видно. Так что придется ждать Женю.

- А в другую сторону? Вдруг там какая-нибудь пещера? – Саша уже тащила
за руку Алекса вглубь выемки.

Никакой пещеры не оказалось. Вместо этого, они на ощупь добрели до
начинающегося подниматься скального склона и остановились перед ним.
Девушка обернулась к невидимому Алексу с предложением вернуться на место
и замерла с открытым ртом. Что-то произошло и что-то нехорошее. Она
только охнула и крепче схватила за руку своего верного спутника. Алекс
тоже невольно обернулся. За спиной ничего не было. То есть там
предполагалось нахождение еле заметного свода небес, но вместо него была
только угольная чернота.

- Что это? – испуганно прошептала Сашенька.

- Не знаю, - ответил Алекс. – Давай отойдем обратно десять шагов – так
мы должны будем оказаться примерно в середине площадки. Может там станет
светлее.

Они отошли. Но ничего не изменилось. Они по-прежнему были в кромешной
темноте. Тогда Алекс предложил сделать так: он поползет к краю скалы на
коленях, чтобы не упасть с нее, а Сашенька будет идти рядом и держаться
за подол его рубахи, чтобы не потерять друг друга в темноте. Спустя пару
десятков метров такого путешествия Алекс остановился и сказал:

- Мы должны уже висеть над пропастью. Возвращаемся. Саша, постарайся
повернуться строго назад, ориентируясь от меня, - юноша встал рядом с
развернувшейся спутницей и они, взявшись за руки, пошли в строго
обратном направлении. Ребята не сбились и вышли к каменной стене,
начинающей полого подыматься кверху из-под их ног.

- Что же нам делать? – немного беспомощно спросила Сашенька.

- А что тут сделаешь? – безнадежно ответил Алекс и стал вслушиваться в
давящую на уши тишину. Здесь даже движения воздуха нет… или есть?

- Постой! - парень настороженно замер. – Ты ничего не чувствуешь?

- Ничего… ну, если только ветерок чуть-чуть обвевает, - сомневаясь,
ответила Саша.

- Вот именно! Поток воздуха движется куда-то вглубь горы. О чем это
говорит?

- Ты хочешь сказать, что где-то есть отверстие, куда его засасывает? –
задумалась девушка.

- Правильно! И сейчас мы это проверим, – Алекс сориентировался по
направлению дуновения и двинулся немного наискосок по кромке каменного
откоса.

Пройдя метров пять, они вышли в точку, где поток воздуха тек прямо вверх
на невидимый в темноте склон. Причем давление ветра явно усилилось.

- Где-то здесь должно быть отверстие, если конечно, это не восходящая
струя атмосферы, - сказал Алекс. – Я попробую забраться выше. Склон
очень пологий, и метра два-три одолею свободно. Постарайся держаться
рядом.

- Хорошо, я полезу прямо за тобой, и помогу тебе, если понадобится, -
ответила Саша, и они принялись штурмовать откос.

Спустя пару метров каменная поверхность стала резко подниматься вверх,
но и приток воздуха был настолько сильным, что они слышали, как он
где-то впереди шумит в теле горы. Алексу действительно потребовалась
помощь Саши, которая, подобравшись снизу, легла на скалу всем телом и
подставила свои вытянутые руки, как упор для ног. Этого последнего
усилия хватило для того, чтобы Алекс сумел дотянуться до края отверстия,
в которое затягивало воздух.

Дальше все зависело от ловкости, отсутствием каковой парень не страдал,
да и склон не был еще вертикальным, что намного облегчало задачу
подъема. Спустя несколько секунд он уже свешивался из огромной трубы
вниз и кричал Саше:

- Слушай, тут какая-то гигантская вентиляционная шахта, совершенно
круглая в сечении и с гладкими стенами, идущая горизонтально внутрь
горы. Как ты думаешь, стоит рискнуть, посмотреть?

- Только вместе, если даже и пропадать! – ответила отчаянная девушка и
стала карабкаться вверх.

- Погоди! – рассмеялся Алекс. - Я сброшу конец пояса – так ты мигом
здесь окажешься! Неужели ты думаешь, что я оставил бы тебя одну в этом
черном мешке?

Вскоре молодые люди стояли в абсолютно темном тоннеле, стенки которого
круто закруглялись вверх.

- Диаметр этой трубы должен быть не меньше четырех метров, – прикинул
Алекс, ощупывая стены. – Пойдем вперед?

- Пойдем! Только, надо чем-то прощупывать дорогу впереди. Помнишь, как
Ян ходил, когда ослеп? – предложила Саша, сама не зная, что этим спасает
жизнь Алексу, который вынул из ножен меч и стал простукивать дорогу
впереди себя.

Спустя полсотни метров тоннель резко обрывался вниз. Алекс, почувствовав
пустоту под кончиком меча, резко выпрямил ноги и даже попытался махнуть
вперед рукой, чтобы удержать равновесие на кромке, разверзшейся под
ногами пропасти. Но размахивать руками, как мельница ему не дала бывшая
на чеку Сашенька, которая повисла всем своим весом на рванувшейся вверх
и вперед ладони Алекса. Спустя пару секунд молчаливой и отчаянной борьбы
с инерцией и силой тяжести, парень только сумел пропищать жалобное:
«Ой!», - а девушка судорожно засмеялась, обнимая своего вполне целого и
живого ненаглядного (в полной темноте) друга.

Когда расшалившиеся нервы немного успокоились, Алекс провел мечом по
пустоте, куда мерно проваливался невидимый поток воздуха и спросил
подругу:

- Что будем делать?

- Посмотри, нет ли там каких-нибудь ступенек? Если это искусственное
сооружение для вентиляции, то должны же быть хоть какие-нибудь ступеньки
для обслуживания колодца?

- Ты права. По крайней мере, у нас нет других шансов отсюда выбраться, –
Алекс встал на четвереньки и принялся ощупывать стенки колодца, который
был такого же большого диаметра, как и горизонтальный тоннель. Спустя
минуту раздался его удивленный возглас:

- А ты права! Тут даже не скобы, а винтовая лестница с перилами вдоль
стены спиралью вниз уходит. Ну что идем?

- Нет еще, - испуганно сказала Саша. – Надо подумать. Вдруг лестница
обвалится или перила сломаются? Надо как-то подстраховаться.

- Тогда свяжем наши пояса перевязью из-под колчана и лука. Все равно его
у тебя с собой нет, – предложил Алекс.

Они спускались и спускались в невидимую бездну. Оказалось, что
спускаться, тоже нелегкая работа – ноги стали временами выделывать
опасные трюки, внезапно сгибаясь в самый неподходящий момент. Хорошо,
что невысокие перила страховали от падений.

В одном месте им пришлось серьезно попереживать, когда, совсем отупевший
от монотонных движений, Алекс вдруг поймал рукой вместо перил пустоту и
продолжил за ней плавное движение в пропасть. К счастью Саша в этот
момент прочно стояла на ногах и держалась за последний отрезок перил
рукой, и еще больше им повезло, что тонкая кожаная перевязь выдержала
нагрузку. В результате, Алекс завалился не в пропасть, а на ступеньки
лестницы, запоздало вцепившись в стойку сломанных перил чуть позади
себя.

Дальше они шли с удвоенной осторожностью. Насколько глубоко они
спустились, было трудно рассчитать, но по ощущениям – уже ниже, не то
что горы, но даже уровня земли и реки. Но ничто не бывает бесконечным, и
им оставалось только радоваться, что их сил хватило достичь дна колодца.
Молодежь сидела на плоском каменном полу, обнявшись и пытаясь прийти в
себя.

Они еще не знали, что скоро события начнут развиваться вне зависимости
их желаний или усилий. Их визит не остался незамеченным со времени
проникновения в ловушку, прикрывающую выход воздуховода на вершине горы…

***

Женька рвал и метал, носясь вдоль поверхности горы по изнанке и не
находя нигде ребят. Он клял себя многоэтажными ругательствами, основное
содержание которых можно было свести к мысли: какой он растяпа, не
поверивший Лешему, и на кой ему сдались эти богомолы. Когда стало
светать, а истерика пополам с паникой просто иссякли от недостатка
эмоций, он завис перед горой, тупо уставившись на склон.

Затем по какому-то наитию, он отлетел к деревне и вернулся к горе точно
так же, как проделывал это в темноте. В результате он оказался у одной
большой выщербины. Он разглядывал ее внимательно – выемка, как выемка,
только уж больно правильной формы, как впрочем, и вся гора. И все-таки
ему показалась неестественной темнота в ее глубине. Он спрыгнул на
ровную поверхность песка и гравия, видимо насыпавшегося со склона.

«Ага!» - он разглядел на песке четкий отпечаток небольшой ноги – скорее
всего, Сашенькиной. К сожалению, никаких других следов ему не попалось.
Тогда он прошел вглубь странного грота и почувствовал, как вокруг него
опустился полог темноты. Женя только заинтересованно пожал плечами,
прошел вперед и уперся в скальный откос. Знал бы он тогда, насколько
точно повторял эволюции ребят, в результате которых оказался у того же
входа в воздуховод.

Но дальше его действия разошлись с поступками Саш, просто потому, что у
него была с собой его любимая изнанка, которой он и не преминул
воспользоваться. Вернулся он с изнанки уже в тоннеле с факелом в руках и
быстро продолжил путь, на ходу продолжая обзывать себя, но уже новыми
эпитетами, типа, какой он идиот: не мог додуматься сразу, посмотреть
здесь получше, а летал вокруг горы, удовлетворяя прихоть своей глупости
и паники.

Он бежал по коридору и понимал, что опаздывает – все его бестолковые
метания в деревню и обратно с полетами вокруг горы отняли несколько
часов. За это время ребята могли оказаться, бог знает где, а, судя по
грандиозности сооружения и работающей ловушке на входе, этот
вентиляционный ход мог быть вполне обслуживаемым и находиться под
контролем. Задумавшись над этим, Женька не заметил разверзшейся пропасти
колодца под ним и с ходу сиганул туда.

Напугаться он успел, только почувствовав шум ветра в ушах. Испуг
заставил мысли бежать быстрее, и он выскочил на изнанку, пока не
размозжил себе голову о каменную стену. Женя по инерции скользил на
изнанке вдоль колодца. Было странно наблюдать, как полупрозрачный факел
падал, по-прежнему пылая в нескольких метрах от него и разбрызгивая
временами искры. Вот факел ударился о перила лестницы, сбегающей вниз по
спирали, и, рассыпав горсть огоньков, отлетел в сторону, приземлившись
окончательно на ступеньки на другой стороне колодца.

Женя, понимал, что ему лень спускаться пешком по лестнице с огнем в
руках, а в темноте он не сможет «падать» на изнанке мира и
ориентироваться в этом подземелье. Поэтому он притормозил свой «полет» и
вышел на лестницу с новым горящим факелом. Затем аккуратно бросил его
вниз и тут же последовал за ним, но уже по изнанке. Здесь главным было
не отставать и не отклониться в стенку колодца, с чем Женя блестяще
справился. Правда, в последний момент, увидев, как факел ударился о дно
колодца, он на всем ходу «воткнулся» в пол. Пришлось срочно «всплывать»,
чтобы скорректировать свою позицию относительно дна.

Вновь оказавшись с зажженным факелом теперь уже в нижнем горизонтальном
туннеле, Женька, что есть духу, припустил бегом по нему. Выбирать, куда
бежать, не приходилось – подземная труба не разветвлялась и шла в одном
направлении. Но долго такое преследование не продолжалось – он уперся в
металлическую решетку, за которой было видно, как тоннель разделяется,
по крайней мере, на три рукава.

Женя остановился в недоумении. Пролезть сквозь такую ячею ребята никак
не могли, если только с помощью «слова», но и следов после себя не
оставили. Он вглядывался в темноту за решеткой, прошел назад несколько
шагов, пытаясь найти хоть какие-нибудь следы в туннеле, но все было
напрасно…

***

Саши достигли той же решетки, что и Женя, но часом раньше. Двигаясь в
полной темноте, они просто уперлись в нее и остановились.

- Что дальше делать будем? – спросила девушка у Алекса.

- Давай отдохнем и подождем. Если ничего не изменится, пойдем обратно и
начнем ощупывать стены тоннеля. Вдруг мы пропустили какую-нибудь дверь?

- А если это просто ловушка и никого из живых тут нет? – с невольным
страхом воскликнула Сашенька.

- Надеюсь, что не ловушка, судя по одному признаку, - задумчиво
рассуждал Алекс.

- По какому?

- Если бы за этой системой не следили, и она существовала тысячу лет, то
мы вполне могли бы наткнуться на кости и останки людей или хотя бы
животных. Но ничего подобного мы не видели. Даже пыли здесь нет.

- Ну, пыль- то и не могла скопиться при таком постоянном потоке воздуха,
но в остальном ты прав. На входе стоит ловушка. Такое впечатление, что
она сделана для того, чтобы никто не мог уйти и рассказать об этом
сооружении на поверхности.

- Или чтобы отлавливать любопытных, – предположил Алекс и тут же
воскликнул с хитринкой в голосе. – Слушай, а чего мы расселись? Пошли
дальше!

- Ты что? Вроде не падал? Как мы пойдем?

- Ты сама не падала случаем, откуда-нибудь? – еще хитрее спросил Алекс.

- Ой, ну какая же я дуреха! – воскликнула Сашенька и вскочила, тут же
собираясь произнести «слово», позволяющее проходить сквозь препятствия.

Однако она вовремя заметила свет за спиной и обернулась в радостной
надежде, что сзади появится Женя. Но там был незнакомый мужчина в
военной форме, стоящий с факелом в руке и с бесстрастным выражением лица
рассматривающий Саш. Алекс тоже встал, завидев незнакомца. Им пришлось
потратить полминуты, ожидая пока глаза привыкнут к свету. Все это время
незнакомец продолжал молчать. Наконец, юноша не выдержал и спросил:

- Здравствуйте! Меня зовут Алекс. Простите, но с кем я имею честь
говорить?

- Вот именно, - медленно и с сарказмом ответил неподвижно стоящий хозяин
подземелья. – Имеешь честь! Это ты правильно сказал. А кто твоя
спутница?

- Моя жена, Александра, – горделиво и строго ответил Алекс,
непроизвольно делая шаг и заслоняя Сашеньку от незнакомца.

- Хм. Ну, мы это еще посмотрим… - продолжал, как ни в чем не бывало
мужчина. – Вы «пришедшие»?

- Да, – коротко ответил Алекс.

- А теперь, позвольте представиться: маг северо-западного сектора
подземного волшера, Семен Темный, полковник. Об остальных моих
обязанностях, вам пока нет необходимости знать. И еще: вы нарушили
границы нашего волшера и вторглись на суверенную территорию без
приглашения и выданных виз. Поэтому рассматриваетесь, как потенциальные
агрессоры, или, по крайней мере, нарушители порядка.

- Интересно, как можно что-то нарушить, не зная, что это существует в
природе? – удивилась девушка.

- Незнание закона не освобождает от ответственности! Поэтому вы будете
заключены под стражу до выяснения ваших личностей и намерений. Если
следствие покажет, что никакого противоправного умысла ваши действия не
несли, то вас амнистируют, но вам придется отработать потраченные на
расследование затраты.

- Интересно получается. Значит, в лучшем случае, нас ждет каторга? – с
сарказмом усмехнулся Алекс.

- Вы быстро поняли, в какой ситуации оказались и, надеюсь, будете вести
себя благоразумно, чтобы избежать худшего варианта.

Сашенька дернула за рукав Алекса и шепнула ему на ухо:

- Лучше не дергайся! Не забывай, время работает на нас. Женя должен идти
следом.

- О чем вы там шепчетесь? – подозрительно спросил маг.

- Да это я его уговариваю быть сговорчивее. Кому нужна спесь в таком
положении? – ответила за парня девушка.

- Правильно. Тогда пройдемте! – и военизированный маг сделал
приглашающий жест в сторону стены воздуховода. Заметив непонимающие
взгляды ребят, он довольно засмеялся и спросил. - Вы хоть слышали о
колдовстве?

- Ах да! Понятно, – воскликнул Алекс и шагнул в стену, ведя за собой
Сашеньку.

Спустя пару шагов они оказались на площадке, очень напоминающую перрон,
у которого стоял вагон странной конструкции, больше всего напоминающий
огромную фасолину. Колес у него не было. Вместо них вдоль вагона посреди
дна шла выемка, которой он лежал на единственной и широкой рельсе,
уходящей в круглый туннель, диаметром чуть превышающий вагончик.

- Прошу! – маг указал на открытую дверь.

Внутри оказалось весьма уютно. Четыре удобных кресла были расположены
друг против друга. Маг устроился напротив ребят и прошептал какие-то
слова. Дверь вагона закрылась, и он плавно и бесшумно понесся в темноту.
Если бы не напряженная обстановка, Саши наверно вовсю удивлялись бы и
обсуждали странную технику, но ребятам не до того – они понимали, что,
удаляясь от места попадания в подземелье, они теряют шансы на то, что
Женя скоро разыщет их с изнанки. Ведь ему тоже было невозможно
ориентироваться в полной темноте…

***

А Женька, тем временем, сидел полным болваном и клял себя последними
словами посреди туннеля, пытался найти выход из ситуации. Он опоздал.
Ребята куда-то исчезли и, скорее всего, не сами. Глупо было думать, что
при такой активной ловушке снаружи ими не заинтересовались внутри.
Вероятность того, что он ошибся, и они остались снаружи, не исключалась,
но была мизерной. Сейчас он должен был решить, по какому пути поисков он
пойдет, а от этого может зависеть жизнь ребят, не говоря об их здоровье
и благополучии.

Если вернуться и искать на горе – они могут пропасть в подземельях. Если
пойти через решетку, то куда? Три совершенно идентичных дороги – выбирай
на вкус! Он опять занялся самобичеванием. Как он мог тащить ребят с
собой и подвергать опасностям?.. С другой стороны, а вдруг это козни
против них, а он единственная защита ребятам? Но кто они такие, чтобы
устраивать на них нападения? А вот он, как раз, мог перейти дорогу, и не
одному магу. Как бы то ни было, напрасно сейчас выяснять, кто виноват,
лучше сосредоточиться на том, что делать?

К сожалению, он никак не мог прийти к решению, какой следующий шаг будет
наиболее верным. Не зная того сам, Женя совершал самое верное действие,
какое только мог придумать: ничего не делал, так как ему нужно было лишь
немного подождать, пока за ним придут. И за ним пришли… вернее, пришел –
все тот же маг-полковник, который принимал Саш.

Маг, в свою очередь, был удивлен. Не успел он доставить «гостей» по
назначению, как его сторожевой амулет опять показал сигнал тревоги. Он
быстро распорядился разместить молодых людей под домашним арестом.
Хотелось бы позаниматься ими «поплотнее», но до особого распоряжения
сверху их предписывалось содержать в приличных условиях – вдруг окажутся
какими-нибудь важными или влиятельными людьми наверху? Теперь же ему
пришлось быстро проследовать к себе в кабинет. Как он и предчувствовал,
опять сработала та же ловушка. Полковник решил поспешить, чтобы застать
«пришельца» еще в колодце.

Каково же было его удивление, когда он увидел свет в туннеле и, пройдя
на него, обнаружил, рассевшегося посреди пола мужчину, который с
любопытством разглядывал появившегося хозяина. Магу не удалось выдержать
высокомерно-пренебрежительной паузы, так как мужчина сразу же
«обезоруживающе» улыбнулся и спросил:

- Доброе утро! Если не ошибаюсь во времени суток. Тут пара взрослых
ребятишек не пробегала? Простите, не знаю, как к Вам обращаться и в
каком Вы звании. Ах да, еще раз простите! Меня зовут Евгений, а можно
Женька-оболтус – сильно не ошибетесь.

- Здравствуйте, Женька! Можете обращаться ко мне полковник, а по имени
Семен Темный, маг, - он с удовольствием вернул обратно нахальное
представление, сдобрив его немалой порцией язвительности – больно уж
беззаботен был этот «оболтус». Но тут же маг почувствовал, что начал
терять свое привычное хладнокровие. А это было худшее, что могло
произойти с военным. Он даже сплюнул сгоряча и попытался восстановить
свой невозмутимый вид. – Никаких взрослых ребятишек я не видел. А вот
Вам, милейший оболтус, придется проследовать со мной до выяснения
обстоятельств вашего вторжения в подземный волшер.

Женя, смотря на закаменевшее лицо военного, понял, что простыми
разговорами от него ничего не добьешься, и пожалел, что не может влезть
в голову к офицеру, чтобы подслушать его мысли. Кодировка мира не
позволяла этого сделать. Пришлось заняться психологической обработкой
вояки. Он, как был – сидя, перенесся на изнанку и, переместившись за
спину к магу, опять проявился в тоннеле.

- Дорогой полковник, с кем и куда следовать, позвольте мне решать
самому, - шепнул он ничего не понимающему полковнику на ухо.

Тот даже слегка присел от неожиданности, но опять взял себя в руки,
понимая, что столкнулся с сильным соперником. В следующий момент он уже
снова выпрямился и невозмутимо посмотрел через плечо:

- Не надо меня пугать дешевыми фокусами! Выучили «слово невидимости» и
играетесь, словно мальчишка.

- Угу! - довольно согласился Женька. – Выучил, но вот беда, не действует
оно на меня. Вообще плохо действуют «слова». Не верите? Попробуйте любое
– не бойтесь.

Маг возмущенно сверкнул глазами и что-то буркнул себе под нос. Женька
почувствовал легкую задеревенелость в руках и ногах, и, «ласково»
улыбаясь, сказал:

- Вот видите, останавливающее «слово» тоже не действует. Вот такой я
выродок – ничего тут не поделаешь.

Было видно, что собеседник окончательно растерялся. И тут Женьке пришла
в голову интересная мысль. Он понимал, что маг все равно его не доставит
туда, куда ему надо. А вот достаточно его напугать и «отпустить»
восвояси, и тогда напуганный вояка побежит к руководству или прямо к
Сашам. Напугал он его уже достаточно, теперь настала пора отпускать:

- Ну ладно, заболтался я что-то с Вами. Пора и честь знать. Передавайте
привет начальству! – с этими словами гость «окончательно» исчез из вида.

Как он и рассчитывал, последняя фраза направила ход мыслей мага в нужное
русло. Насколько он понимал, для военного на службе главное, это
субординация, если, конечно, он не планирует лишиться всех званий и
заслуг. Как говорится: кесарю кесарево, а слесарю - слесарево. А
поскольку полковник не был ни богом, ни кесарем, он в растерянности
немного потоптался по туннелю и решился на осмысленные действия.

Тут наступил момент поволноваться и Жене. Он с нетерпением ждал, что
предпримет напуганный маг. Поскольку целенаправленно перемещаться по
изнанке в темном подземелье не возможно, астральный шпион решил
попробовать двигаться за проводником. А лучшего проводника, чем
перепуганный полковник не придумать. Здесь самым важным было не отстать.
Поэтому Женька держался на чеку, что оказалось весьма кстати, так как,
решившись, его невольный проводник стал действовать, то есть двигаться,
без промедления.

Женя в последний момент сообразил, что офицер неожиданно прыгнул на
стенку туннеля и исчез в ней. Он, несколько паникуя, кинулся туда же.
Однако ему тут же пришлось тормозить перед вагончиком-монорельсом весьма
странного вида. Не успел он толком удивиться такой технике, как чуть
опять не упустил мага, усевшегося в это транспортное средство. Кабина
монорельса плавно, но очень быстро заскользила в туннель и начала
стремительно набирать скорость.

Это было что-то! Женька, как сумасшедший, пытался удерживаться в салоне,
следуя за странным транспортом, а это было ой как непросто. Это было бы
даже невозможно – следовать точно с той же скоростью и не вылетать в
стенки туннеля, если бы на изнанке перемещение не зависело только от
мысли или желания, и напрочь отсутствовал эффект инерции. Женя мысленно
«держался» за свет внутри кабины, исходящий из необычных светильников, и
несся по тоннелю, как спятившее приведение. Хотя, почему как?

Можно бы рискнуть «проявиться» прямо в вагончике, но Жене надо было или
найти ребят, или попасть в центр странного волшера, чтобы уже оттуда
вызволить молодежь. А заодно, разобраться, что за таинственный супермаг
устроил этот волшер, о котором не было никаких упоминаний в книгах
Изанры.

Ох, и долго же они так неслись! Только на минуту остановились на
какой-то станции, где полковник выскочил из кабины и, отдав пару
распоряжений, продолжил свой путь, пересев в новый вагончик. Женьке уже
надоело постоянно концентрировать внимание на этом ускользающем
монорельсе. Он уже начал всерьез опасаться, что может «сорваться с
крючка», как чудной транспорт стал тормозить и остановился в большой
зале, напоминающей метро, только с четырьмя монорельсовыми путями вместо
двух обычных.

Маг, не задерживаясь, выпрыгнул на платформу и взлетел по лесенке наверх
в очередной переход. Дальше пошла беготня по коридорам, проверка
документов, отдание чести (в смысле военной), рукопожатия, рапорты... Но
все это было уже несложно. Астральный шпион только дивился, смутно
вспоминая, насколько военные одинаковы, хоть на Земле, хоть в астрале:
продолжают детские жестокие игры, будто в молодости шишек не наполучали.
Тупость, сила и жажда власти – вот три тайных двигателя этой системы.
Какими бы флагами не махали, каких бы лозунгов не кричали, каких бы
погремушек ни вешали на себя и других – под этим всем крылось все одно:
стремление к власти одних и беспрекословное подчинение других. Только
одно исключение оправдывало эту систему – нападение врага, но чаще враг
был гипотетический, а военная машина гипертрофирована.

«Интересно, от кого эти-то собрались «обороняться»? Хотя нет, не
интересно. Но придется выяснять – иначе Саш тут будет не найти», - пока
Женя придавался милитаристическим, непонятно откуда нахлынувшим
философиям, в реале начало происходить что-то занятное. Полковник,
пройдя массу кордонов, добрался-таки до какой-то военной шишки, может
быть даже особе, приближенной… к какому-нибудь пупу земли или,
правильнее сказать, подземелья. Это было видно по богатой обстановке в
кабинете, а также разукрашенному, как новогодняя елка, мундиру весьма
представительного субъекта, носившего чин, пожалуй, не меньше
генеральского.

Поскольку влезть в мысли разговаривавших было трудно, Женя нашел уголок
за портьерой и тихонько там «проявился». Беседа носила тот
непередаваемый колорит, какой достигается только в общении двух разных
по рангу военных, имитирующих «душевный» разговор отца с сыном,
следствием которого может быть либо одобрительное похлопывание по плечу,
либо порка. Начальник, при этом, разыгрывает из себя всепонимающего и
почти панибратского папашу, а подчиненный «ест глазами» благодетеля и
изводится на всякие «есть», «так точно» и «рад служить».

Беседа проходила именно в таком ключе. Причем, полковник напоминал, даже
не нашкодившего сынишку, а провинившуюся служебную собаку и «служил» не
хуже той, тем более что стоять на двух лапках, ему было не в пример
легче, чем собаке. Женька узнал о себе много нового. Оказывается, он
представлял собой угрозу номер один системе безопасности и всему волшеру
в целом. Что ж, большая честь! Только вот что с ней делать?

Пока генерал принимал рапорт, Женя думал: высовываться ему или нет? Если
не высунется, генерал может решить, что дело не стоит того чтобы
передавать это «самому». А если высунется, то генерал слишком
перепугается, и не пойдет докладывать наверх, а будет пытаться отловить
незваного гостя. Вот дилеммка-то!

- Ну и какие меры по обнаружению этого нарушителя Вы предприняли? –
немного строго, немного покровительственно спросил «господин генерал»,
явно тупя и не въезжая, что полковник уже ему минут десять пытался
втолковать.

- В том-то и дело, что никакие меры не подействовали, – Женька нутром
чувствовал, как потеют лоб и руки у полковника, пытающегося втолковать
начальству серьезность положения. – «Слова» на него не действуют, и из
видимости он пропадает, когда угодно и сколько угодно раз.

- Ну и что? Нельзя его, что ли было локализовать в том тоннеле – пусть
бы себе помирал с голода, – беседа явно затягивалась.

Начальство абсолютно не хотело понимать серьезности положения. Так что
Жене все же пришлось вмешаться. Он «пересел» через изнанку на край
генеральского стола, ровно за спиной габаритного дяденьки.

Пожалуй, он переиграл. Нельзя так пугать людей, пусть даже и одетых в
форму. Полковник, что-то втолковывавший генералу, вдруг остановился,
открыв рот на полуслове, и замер, словно увидев привидение. Впрочем,
почему словно? Непонятный субъект для него был наверно самым страшным
привидением. Удивленно посмотрев на онемевшего полковника, господин
генерал проследил за остановившимся взглядом и наткнулся на странного,
не по-военному одетого типа, сидящего прямо на его столе и беззаботно
покачивающего ногой.

Видя, что генеральские щеки стали подозрительно надуваться, а лицо
краснеть, Женька предупредительно воскликнул:

- Дорогой генерал, прошу Вас, не портьте себе здоровье. Так ведь и удар
хватить может. Успокойтесь, пожалуйста. Я тот оболтус, о котором Вам
докладывал уважаемый полковник.

- Вот-вот! Я говорил! – немного визгливо воскликнул полковник, злорадно
оправдываясь.

- Кк-ак? – наконец сумел выдохнуть свое возмущение генерал.

- Что как? Или кто как? – заинтересованно спросил Женька. – Прошу, не
надо «как»! А то придется кабинет проветривать…

- Как ты попал сюда, мерзкий шпион? – наконец сформулировало
генеральскую мысль начальство.

- Фи, как банально, – скуксился незваный гость. – Я, и шпион! А что у
вас тут шпионить-то? Вы, уважаемый, простите, что без представления. Я,
понимаете ли, с визитом к вам, а Вы обзываться.

- Как вы проникли в мой кабинет? – продолжал ехать танк генеральских
мыслей по наезженной колее.

- О, Господи! За что мне это! – закатил Женька глаза и снова стал
объяснять, то есть врать. – Я надеялся, что полковник представит меня
Вам, а Вы, соответственно, Самому. А приходится вот так, без стука
входить. Как-то неприлично.

- С какой целью вы проникли в наш волшер? – продолжал
строго-начальственно вопрошать генерал.

- Ну, все! – взвыл Женька. – Придется применить шоковую терапию.
Господин полковник, подождите нас пять минут, не больше, – и пока
полковник раскрывал рот, чтобы спросить, кого и откуда ждать. Астральный
хулиган подхватил генерала и выдернул его на изнанку.

- Что произошло? – осторожно спросил генерал, рассматривая ставшего
прозрачным полковника.

- А произошло то, что Вы, не очень уже уважаемый мною генерал, надоели
мне своим упрямством, и мне придется наглядно показать, откуда я и что
могу с Вами сделать. Мы сейчас на изнанке вашего мира. Я Вас защищаю от
немедленной смерти, так что проникнитесь ко мне доверием, а то ведь могу
и обидеться. А теперь мы совершим небольшое путешествие, - и Женя,
сориентировавшись, понесся с бешенной скоростью вверх.

Они прошили толстенные пласты грунта и стрелой взмыли в небо. Женька
затормозил где-то над облаками. Генерал только молчал и потел. Как это
ему удавалось на изнанке, астрального извозчика не интересовало – он
щурился на солнышко и любовался пейзажем. Повисев с минутку, он кинулся
с той же скоростью вниз, но немного не рассчитал и, проскочив
апартаменты, влетел в огромную полость, в которой размещались то ли
склады, то ли производственная зона. Крикнув генералу что-то вроде
«пардон», он вернулся чуть вверх и оказался перед судорожно
оглядывающимся и переминающимся с ноги на ногу полковником. Было видно,
как ему страшно от мысли, что генерал похищен, но все же непонятного
мага он боялся еще больше и послушно ждал отведенные ему пять минут.

Женя не стал больше мучить вояк и, вывалив генерала на его шикарный
ковер, «смиренно» попросил:

- Теперь Вы, надеюсь, понимаете, что мне, с моими возможностями,
абсолютно все равно до ваших тайн и прочая в смысле шпионства.
Единственное, что меня немного интересует, так это поговорить с главным
магом вашего волшера. Больше я вам ничего сообщить не могу, кроме того,
что двое моих знакомых совершенно случайно, по моей оплошности угодили
сегодня в вашу трубу в лесном волшере. Поэтому попрошу Вас, полковник,
разыскать и позаботится о них, как о детях родных. Иначе Вам не
позавидуешь… - Женька раздал инструкции и, повернувшись ко все еще
приходящему в себя генералу, спросил. – Ну что, мон женераль? Пошли в
гости?

Женераль явно мялся.

- Что-то не так, друг мой? – гость изобразил наивное удивление.

- Так просто к нему не попасть, - скромно сказал генерал.

- А мы и не будем «так просто». Прощайте, полковник! – сказал Женька и
опять выдернул на изнанку генерала, одновременно прислушиваясь к себе.
Все-таки второе вытаскивание на изнанку подряд – нелегкое дело. Как там
еще главный маг волшера дурить будет? А сам продолжил беседу со своим
пленником. – Ну, милейший, показывайте дорогу.

Генерал слабо попытался усомниться в целесообразности таких действий, но
Женя пригрозил:

- Или вы ведете меня к верховному магу, или я веду вас в астрал, то есть
растворяю в нем на веки вечные. Давайте, не стесняйтесь! Поверьте, все
только довольны будут.

Эта глупая фраза почему-то сломила последние патриотические сомнения
генерала, и он поднял руку, указывая направление пальцем, как малое
дитя. Так они и плыли по коридорам прямо сквозь стены, охрану, с этажа
на этаж, пока не оказались в каких-то, прямо-таки царских палатах.
Женька только удивлялся, как это генерал так хорошо ориентировался в
бесконечных лабиринтах? Может, от страха? Но факт оставался фактом – они
зависли посреди комнаты или залы, особенно пышно обставленной в стиле
французских Людовиков с их Луврами и Версалями. По всей видимости, в
зале шел прием или совещание.

Главная цель Женькиного визита сидела за столом в кресле с
гипертрофированной спинкой резного дерева, инкрустированного костью и
золотом. Это был небольшого роста человечек, как, впрочем, и полагается
быть всем великим диктаторам и полководцам. Женю привлекли его глаза
невзрачного на вид человека. Они контрастировали своим лихорадочным
блеском с совершенно бесстрастным выражением лица. Казалось, что под
этой маской все время идет работа мысли, и Женя опасался, что мысль эта
нездорова по своей природе.

- Опять сумасшедший? – с досадой пробормотал он и поймал удивленный
взгляд генерала. Сообразив, что неосмотрительно так высказываться о
начальстве в присутствии подчиненных, он спросил у своего спутника. –
Это ваш главный начальник? Как его зовут?

- Это великий маг Чингиз, владетель недр!

- Значит Чингиз-маг. Очень мне что-то напоминает, но выглядит вполне
обыкновенно. Да, а случаем он не «перворожденный»?

- Какой? – переспросил генерал и задумался. Потом с сомнением сказал. –
Сам он себя (как и мы его) так не называет, но иногда визитеры с
поверхности отзывались о нем, именно как о перворожденном, и с немалым
уважением.

- С каждой минутой занятнее, – задумался Женя. – Что ж тогда в
Изанровской библиотеке о нем ничего не было сказано? Ладно, проверим!
Вы, господин хороший генерал, как думаете меня представлять?

- А можно мне не участвовать в вашем визите? – как-то совсем не
по-генеральски заклянчил его подопечный. – Меня за такую оплошность
головы лишить могут, уже не говоря о разжаловании.

Женька согласно кивнул и, дав «задний ход», вывалил генерала в каком-то
предбаннике, а сам вернулся в зал совещаний великого подземного
полководца. Он забыл спросить генерала о звании верховного, но, судя по
всему, на меньшее, чем генералиссимус, тот не согласится. Астральный
гость, «поправив» на себе костюм, чтобы не казаться совсем уж последним
лабухом, «проявился» за общим столом на пустовавшем стуле и с самым
внимательным и сосредоточенным видом присоединился к прослушиванию
доклада какого-то военонначальника, тыкающего указкой в цветные
стрелочки и линии на карте.

Все-таки его заметили. Правда, не сразу. Сначала сидящие рядом удивленно
повернули к нему головы, затем докладчик, в очередной раз обводя
аудиторию горящим взором, наткнулся на незнакомца в странной одежде.
Наконец, Женька удостоился взгляда самого владетеля недр. На каменном
лице ничего не отразилось, но глаза все-таки сверкнули искрой удивления.
А дальше последовали очень странные и интересные события. Верховный
пошевелил губами и всё вокруг остановилось. Вернее, все остановились.
Кроме самого мага и его незваного посетителя.

- Интересное «слово», уважаемый владетель недр, – как всегда
обезоруживающе улыбнулся Женька. – Простите великодушно за то, что
«слова» не очень на меня действует. Таким уж уродцем вышел…

- Странный, однако, уродец, - невозмутимо спокойно признал свое
поражение в этом раунде хозяин подземелья. – Во всяком случае, не из
«рожденных» - хоть на них «слова» и не действуют, но и они магией не
промышляют.

- Совершенно верно, ваше верховенство, - «гость» оценил быструю
сообразительность мага. – Но я не из «пришедших» и в магии слаб.
Простите, что сразу не представился: Женя, простой гость из астрала.
Надеюсь, Вам это место знакомо?

Последовала долгая пауза, в течение которой небольшой человек продолжал
в упор смотреть на Женьку, так что у того уже и уверенная улыбка успела
сползти с лица, и брови озадаченно подняться и опуститься, в конце
концов, сменившись жалобно-ожидающим выражением. Гость явно проигрывал
магу стрельбу глазами. Не выдержав, он обиделся и, исчез из виду и
«пересел» на место рядом со строгооким владетелем подземных садов и
огородов.

- Ну, так как? – снова спросил гость. – Поговорим?

Одновременно со своим вопросом, Женька почувствовал, как стул под ним
проваливается или даже растворяется в полу, быстро засасывая туда и его.
Ему срочно пришлось «пересесть» с другой стороны верховного.

- Так уже неинтересно. Я ведь тоже могу обидеться, – расстроено
воскликнул нахальный визитер.

Ему показалось, что маг съехал с катушек и задался целью изничтожить
неожиданную угрозу. Но владетель подземелий, видимо, удовлетворившись
игрой, очнулся и начал говорить вполне человеческим языком, даже
позволяя себе некоторое проявление чувств.

- Признаться, Вы, Евгений перемещаетесь там, где простым смертным не
позволено. Но что привело столь нахальное божественное создание в наши
палестины?

- Ну, право, зачем уж так сразу и божественное… Значит, все-таки вы
перворожденный, как и Орин или Инар, раз знакомы с астралом.

- Вы знаете их? Только не надо нас называть перворожденными. Это
придумали «пришедшие», а мы не перворожденные. Мы – владетели этого
мира, – объяснил маг, потом горько усмехнулся и добавил. – А если
точнее, пользователи. Вечные пользователи и пленники. И все-таки, вы не
рассказали о цели визита. Ни за что не поверю, что какое-нибудь
прогуливающееся божество просто так заблудилось в нашем мире. Он ведь не
принимает божеств и не дает им возникать внутри.

- Вы правы во всем. Я не случайно здесь, хотя и не очень понимаю речи о
божествах. Хотя, если Вы под ними понимаете астральные пары, то я,
наверно, как раз из таких. Я послан какими-то ангелами, разобраться, что
за странный мир-ловушка тут образовался, но при этом мою память так
основательно подтерли, что о себе едва ли много чего могу сказать.
Задачу минимум я, то есть мы (как я понял) уже выполнили: мир отслежен
ангелами, и в принципе, я мог бы устраниться от дела, оставив дальнейшие
разбирательства высшим силам.

- Не приведи господь им перейти дорогу… - мрачно проговорил владетель
недр.

- Именно поэтому я еще здесь. Знаете, мне очень понравился ваш мир,
особенно с изнанки, да и прожил я здесь две жизни кряду. Пусть и
небольших, но в них я успел повстречать хороших друзей и как бы прирос к
этой реальности. Вот теперь и пытаюсь по-любительски, разобраться, что
здесь произошло. А из владетелей мне встретился только Орин. Правда, я
так и не спросил у него, владетелем чего он является, – подшутил Женька,
но тут же получил краткий ответ:

- Пустынь. Он любил пустыни, такой уж странный был. Правда, как и все
мы…

- Да в странности ему не откажешь, – кивнул Женя. – Заперся у себя в
замке в зеркальной ловушке и не желает ни с кем общаться. А меня принял
за какого-то Инара, владетеля гор.

- Не сказал бы «какого-то», - задумчиво и, разом помрачнев, произнес
Чингиз. – Если хотите узнать, что произошло с нашим миром, то
единственный, кто знает ответ – это Инар. Наверняка, все, что здесь
случилось, его рук дело.

- То же говорил и Орин, но отказался рассказать, кто создал этот мир, а
направил меня в Сарт – столицу центрального волшера. Там мне нужно найти
книгу под названием «Девять», в которой объясняется устройство мира.
Странно, но он ничего не упоминал о Вас. Говорил только о лесном и
центральном волшере. К сожалению, настоящий Леший уже давно исчез…

- Это естественно, - в голосе владетеля промелькнула искра довольства. –
Никто не помнит и не знает меня, но напрасно. Настанет и мой час! А на
счет книги Орин прав, разыщите ее, и Вам станет понятно, как был
образован этот мир. Я же помогу Вам быстро добраться в Сарт.

Женя, почувствовав, что беседа на этом может окончиться, решил
подсуетиться и поспешно попросил:

- Уважаемый Чингиз, у меня есть к Вам пара просьб. В знак дружбы, не
откажите в малости убегавшемуся по вашему миру божеству (раз уж Вы так
меня называете).

- Хорошо, просите, но не могу ручаться, что выполню все пожелания, - маг
проявлял разумную осторожность.

- Первая просьба: Не могли бы Вы распорядиться прислать сюда двух моих
друзей. Они, собственно, и угодили в систему вентиляции в лесном волшере
с моей дурной подачи. А я последовал за ними, но оказался здесь у Вас, и
где мои спутники, пока не знаю. Это пара молодых людей, а зовут их
Сашами. Мне кажется, ими занимается некий маг Семен Черный, полковник
северо-западного сектора. А вторая просьба: не могли бы Вы в общих
чертах показать свой волшер? Или, Вы даже сможете немного рассказать о
себе? Честно сказать, мне ужасно интересно.

- Трудно отказывать небожителям. Хорошо, что ничего невыполнимого в этих
просьбах нет. Сейчас, только распоряжусь, чтобы Ваших Саш доставили
сюда. – Чингиз шепнул, что-то себе под нос и все окружающие, до этого
замершие, как восковые фигуры, задвигались и заговорили, как ни в чем не
бывало. Владетель спокойным голосом отдал распоряжения, и зал в
несколько секунд опустел. Маг же с невозмутимым видом вернулся к беседе.
– Они будут здесь через час. А сейчас, поскольку совещание все равно
прервано, давайте я покажу Вам кое-что.

Хозяин широким жестом указал Жене на боковой вход в залу, и они прошли
туда. Однако, входя в дверь, гость заметил, что освещение странным
образом пропало и тут же вернулось, но теперь перед ним предстала
воистину огромная зала. У визитера захватило дух от восторга. Такой
красоты и оригинальности убранства он никогда не видел. Витые, цветного
стекла колонны были увенчаны плакучими ветвями светильников. Купольные
своды, хаотичные с первого взгляда, на самом деле образовывали странную
гармонию. Стены и пол переливались бликами, немного напоминая мозаику
Таиландских храмов, а подсветка причудливым образом отражалась от
прозрачных граней отделки.

- Ну, как Вам наш главный зал для приемов и банкетов? – раздался за
плечом горделивый вопрос.

- Нет слов! Это произведение высочайшего искусства.

- Многие «пришедшие» из наших зинданов проявляют различные таланты, а мы
пытаемся обратить их на благо волшера.

- У вас под землей тоже есть зинданы? – удивился Женька.

- А как же. Ведь я тоже приложил руку к созданию этого мира. Мы с самого
начала уговорились с создателем о многих вещах.

- Кажется, я понимаю, откуда у вас эти монорельсы.

- В том числе и они. Но Вы не знаете, как создаются туннели. Интересное,
между прочим, дело, – владетель подземелий был явно горд своим волшером.
– Пойдемте, посмотрим на одну такую землеройную «машину».

Маг показал рукой обратно на дверь, и Женя, уже догадавшийся о принципе
действия этих переходов, смело шагнул в нее. Действительно, они
оказались в плохо освещенной пещере, разделенной на огромные загоны. А
вот в загонах их ожидал сюрприз. В каждом огороженном месте располагался
громадный зверь, не зверь – что-то размером с двух быков, а внешним
видом напоминающее крота, Только с головой, бронированной костным
панцирем, и широченными, как ковши экскаватора, лапами.

- Это наше основное магическое оружие! - не без нотки хвастовства заявил
маг. Женя с удивлением обернулся на владетеля недр, который лихорадочно
поблескивал глазами, а тот продолжал хвастать. – Эти кроты-переростки
копают туннели для монорельса. Они созданы так, что, беря направление,
кроют строго прямо и без остановки. Причем, в отличие от тех маленьких
кротов, что обитают в других волшерах, эти частично поедают грунт и
прессуют его в экскременты, образующие литой монорельс. А остальной
грунт впрессовывают в стенки туннеля.

- Как же Вам удалось создать такое чудо?

- Магия, конечно. Но, если честно, то мы договорились с создателем об
этих зверюшках – без них здесь нечего делать. Так же и с вагонами и
«магнитной» подушкой. Зато сейчас в моих руках огромная сеть туннелей.
Не скажу, что по всему миру, но под основными волшерами есть наши
коммуникации, - азарт начал захватывать верховного мага. – А сейчас я
Вам еще кое-что покажу. Как раз все должно быть готово.

Тем временем Женя краем глаза заметил странных людей, скромно стоявших в
стороне, по-видимому, обслуживающих этих животных. Какие-то они были
ненормальные – бледные, подслеповато щурившиеся на гостей, как будто
слабый свет резал им глаза. Но пока он решил не спрашивать о них
владетеля. К чему дразнить персону, от которой зависела сейчас судьба
Саш?

Они проследовали в тот же переход, через который попали сюда и оказались
на высоком балконе перед огромной, хорошо освещенной площадью в
соответствующей по размерам пещере. «Как же этот свод держится и не
обрушивается вниз?» - промелькнула мысль у гостя и тут же была вытеснена
зрелищем, представшим на площади. Женя даже не сразу сообразил, что под
ними выстроились бесконечные колонны вооруженных пиками, арбалетами и
мечами людей.

Владетель недр вышел вперед к перилам балкона и в приветственном жесте
поднял руку. Над площадью поплыло оглушительное: «Зда!.. Же!.. Вла!..
Не!..» В ответ раздался усиленный магическими фокусами голос Чингиза:

- Дети мои! Близок час, когда исполнится наша общая мечта! Мир погряз во
мраке междоусобиц и дикости. Ему нужна организующая сила. И этой силой
станете вы! Вы выйдете наверх и стальной рукой наведете порядок!..

Женька не мог слушать этой, такой знакомой бредятины про заботу великого
папочки и наведение порядка, естественно, во вкусе этого очередного
спасителя отечества. Только сейчас до него со всей ясностью дошло все
сумасшествие очередного «перворожденного». Да, тысяча лет не проходит
даром. С другой стороны, такая игра в диктатора, наверно хороший метод
избежать полного безумия. Есть далекая, практически недостижимая цель, в
виде мирового господства. Есть призрачный смысл в попытке ее достичь.
Здесь, главное, не спешить, а то не дай бог достигнешь цели, и что
дальше? Хотя, что дальше тоже известно: рано или поздно мания
преследования, замыкание в себе и полное сумасшествие.

«И все-таки, надо сдерживать себя и строить хотя бы нейтральную мину», -
спохватился Женя и воззрился «с самым заинтересованным видом» на толпу
под ними. Вскоре речь отца народов закончилась, прозвучали
приветственные вопли, и владетель всего этого цирка со счастливой
ухмылкой обернулся к своему гостю. Женька поспешил скорчить восхищенно
изумленную рожу, чувствуя, как ото всей этой мерзости поднимается
тошнота к горлу.

- Как Вам удалось все это? – воскликнул он, а сам подумал: «Еще один
сумасшедший пастырь и стадо восхищенных баранов. Разве для этого
создавался этот (да и любой другой) мир?»

- Я специально показал Вам, что здесь есть сила, способная удержать мир
от падения в пропасть! – глаза мага сверкали лихорадочным огнем. Женя
понял, что Чингиз был еще больнее, чем Орин. Становилось ясно, почему
маг выбрал для себя такое имя.

- Да, это большая сила, – согласился гость, преданно вытаращив глаза, а
сам, подумывая: «Не выдернуть ли этого сумасшедшего на изнанку, да
растворить в астрале?»

Остановила от этого опрометчивого поступка только мысль о Сашах. А маг
продолжал петь соловьем:

- После памятного поражения Инару восемьсот лет назад, когда был
уничтожен владетель степей, я пообещал себе, что когда-нибудь создам
силу, способную противостоять этому чудовищу. И я создал ее. Где сейчас
прячется Инар? Скорее всего, у себя в горах. А я здесь – под всеми
волшерами сразу.

- Да, Вы ведь обещали подбросить нас до Сарта в своих восхитительных
вагончиках? Хотелось бы взглянуть на книгу, - Женьке надоело слышать
этот реваншистский бред, и он напомнил, что им как-то надо добраться до
библиотеки.

- Да, конечно. За пару часов вы достигните окраин столицы центрального
волшера, - уловка сработала, и маг занялся на насущными проблемами.

Начинать перевоспитывать очередного «спасителя мира», как и вмешиваться
в его планы было опасно, так как грозило непредсказуемыми последствиями,
как для гостей, так и для всего подземного волшера, да и мира в целом. А
так оставалась надежда, что подземный кудесник еще долго будет
вынашивать свои проекты, и Женя успеет, что к чему до начала масштабных
военных действий. А тогда уже и всякие сумасшедшие диктаторы будут не
страшны.

- Как там мои спутники? Еще не появлялись? – гость продолжал уводить с
опасной темы размечтавшегося милитариста.

- Должны ожидать у меня в приемной. Кстати, вы не откажетесь отобедать у
нас во дворце?

Женя замялся. Ему почему-то ужасно не хотелось сидеть, как тупой
манекен, битых два часа в компании напомаженных и чопорных придворных,
но и обижать хозяина было почти смертельно опасно, по крайней мере, для
Саш. Поэтому он ответил уклончиво вежливо:

- Я польщен Вашим гостеприимством и с удовольствием бы принял
приглашение, но мы уже и так непозволительно долго пользуемся Вашей
добротой…

- Давайте спросим Ваших спутников, - не стал настаивать хозяин, и они,
все тем же манером переместились обратно в апартаменты Чингиза.

- Послушайте, а как вы перемещаетесь так быстро в реале? Ведь изнанку
использовать не можете.

- Да нет тут ничего сложного, просто… - подземный диктатор вдруг
замолчал на полуслове – в дверях показались Саши в сопровождении уже
знакомого полковника.

Женя непонимающе посмотрел на мага, затем на Саш – все вроде было
нормально. Тогда он решил разрядить обстановку и, бросившись навстречу
парочке заблудшей молодежи, воскликнул:

- Ну, слава богу, живы, здоровы! Ох, и набегался же я за вами! Уважаемый
владетель недр, великий Чингиз, обещал нам быстро доехать до Сарта.

Саши, явно не зная, как себя вести, скромно поблагодарили молчащего
мага, а Женя вдруг вспомнил, что забыл спросить у «перворожденного»
самое главное. Хлопнув себя по лбу рукой, он обратился к помрачневшему
магу:

- Совсем забыл спросить Вас о главном! Вы что-нибудь знаете о создателе
этого мира? Где его искать? Орин сказал, что тот пропал сразу после
сотворения…

Маг тяжело и как-то обижено взглянул на гостя и презрительно бросил:

- Вы что, решили посмеяться? Вагон готов. Ступайте! Я в ваших
божественных играх не участвую, – потом повернулся к гостям спиной и
ушел.

Женька, ничего не понимая, пожал плечами и спросил Саш:

- Не пойму, чем это мы мага рассердили? Но, что уж тут поделаешь,
поехали! Полковник, Вы покажете нам дорогу?

- С удовольствием, – невозмутимо сказал военный, и сделал приглашающий
жест рукой.

Спустя несколько минут перемещений по коридорам они сидели в уже
знакомом вагончике, который бесшумно мчал к Сарту. За небольшими окнами
изредка мелькали серые блики редких, слабо освещенных участков тоннеля.
Друзья удобно устроились на мягких сиденьях и некоторое время молчали.
Вдруг Женя вспомнил, что оставил ребят без обеда:

- Слушайте, вы хоть где-нибудь перекусили? И вообще, с вами все в
порядке? Я, честно говоря, сильно струхнул поначалу, когда вас нигде на
горе не обнаружилось.

- Да нет, ничего с нами особенного не произошло. Даже покормили какой-то
тюремной баландой, - поспешил успокоить Алекс.

- Мне не по себе от того, что мы увидели, - грустно призналась Саша. –
Когда нас вели под арест, мы проходили мимо рабочих... ужасное
впечатление. Эти люди… они наверно никогда даже света нормального не
видели. Там такие мрачные полутемные переходы со светящейся плесенью.
Чувствуешь себя кротом. А люди. бледные, худые, с большими глазами… или
мне показалось, или, в самом деле, в них было столько безысходности…

- Не думаю, что показалось. Я тоже заметил таких людей, - согласился
Женя. – Они мне очень напомнили тех рабов, что Ян встретил в болотном
волшере. С этим Чингизом все ясно. Военная диктатура, основанная на
рабстве – просто и надежно. Восемьсот лет постоянного движения к цели.
Так он смог избежать полной шизофрении, но платой стало рабство тысяч
«рожденных» и «пришедших».

- Значит Чингиз настоящий «перворожденный»? – спросил Алекс.

- И такой же полусумасшедший, как Орин.

- Ты смог у него что-нибудь прояснить для себя?

- Не много. В общем, все то же: этот Инар, который тут за главного и
который предположительно подпортил мир, крепко прижал хвост Чингизу еще
восемьсот лет назад, вот он до сих пор и вооружается. Владетель недр
тоже слышал о книге «Девять», но о создателе мира говорить отказался. Да
это вы и так видели.

- Мне показалось, он на нас обиделся, как будто его обманули. Но, как мы
его успели бы обмануть, если в глаза не видели? – размышляла Саша.

- Странный он, впрочем, как и все маги. Кто знает, что ему в голову
взбрело? – ответил Женя. – Одно хорошо: мы движемся в Сарт, и надеюсь,
скоро проясним для себя многое, если не все.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ: ВЛАДЕТЕЛЬ НЕБЕС

ГЛАВА 12. ДЕВЯТЬ

И было их девять

владетелей мира,

Чьи руки держали

начала эфира.

Нетленный язык

их связал в одну нить

И каждый взял то,

что желал получить.

И каждый отдал,

что умел и хотел.

И каждый воздвиг

и постиг свой удел.

…Женя, наконец, держал в руках, раскрытую на первой странице, книгу,
которая должна дать ответы на многие вопросы. Сколько сил они потратили
на то, чтобы добраться до нее! Два дня понадобилось только для того,
чтобы узнать, как пройти в библиотеку…

…Сначала все шло, как по маслу. Вагончик домчал их до маленькой станции
магического метро, и они быстро добрались до поверхности в сопровождении
бравого военного, чином пониже, судя по меньшему количеству нашивок и
побрякушек, чем у провожавших. Путешественников вывели к темной входной
ловушке, расположенной в каком-то гроте. Сопровождающий офицер вежливо
предупредил:

- Сейчас на одну минуту будет снята защита и откроется выход. Вам, в
виде исключения, разрешено покинуть наш волшер. Поэтому, большая
просьба: хранить место входа в тайне. Иначе это может ослабить нашу
обороноспособность.

- От кого? – удивленно спросил Женя.

- От внешних врагов, – с невозмутимой уверенностью ответил военный.

Астральный гость не стал интересоваться внешними врагами, подозревая,
что тем самым, мог сам легко в угодить в их число. Тем более что времени
на беседы у них больше не осталось. Тьма перед ними рассеялась и все
увидели длинную пещеру, слегка освещенную вдали.

- Это свет от естественного входа, - пояснил их подземный гид. - Идите
на него, и окажетесь у подножия холма. Дальше двигайтесь прямо, пока не
выйдете на дорогу – на ней сверните налево и через полдня дойдете до
пригородов Сарта. Счастливого пути!

Невольные гости подземелий радостно распрощались с провожатым и
устремились на свежий воздух. Спустя несколько минут они стояли на
лесной поляне у подножия холма. Прежде чем предпринимать активные
действия, надо было сориентироваться на местности, и Женя предложил:

- Ну что, может, я слетаю на разведку, чем пешком до города топать?

- Давай так. Мы пойдем прогуляемся – хочется просто походить по лесу
после этих подземелий. А ты разведай в городе все и возвращайся за нами.
Все равно нам деваться некуда – будем двигаться в известном направлении.

На этом и порешили. Ребята устремились по еле видной тропинке под кроны
больших деревьев, а Женя «полетел» по изнанке вдоль того же маршрута,
только с большей скоростью. Дорога пролегала в полукилометре от пещеры.
Он свернул налево, как советовали вояки, и припустил вдоль извивающейся
змеей грунтовке. Спустя некоторое расстояние грунтовка примкнула к
гораздо большему тракту, мощеному камнем.

Женя старался запомнить координаты, чтобы потом найти ребят. Для этого
он взмыл вверх и увидел общую картину в радиусе нескольких километров,
но дальше перспективу было не рассмотреть из-за облаков, местами
полностью скрывающих землю. Он так и полетел под самыми тучами, чтобы
срезать ненужные петли дороги. По тракту в обоих направлениях ползли
повозки вперемешку с конными и пешими людьми.

Вскоре вдали показались деревенские дома, нанизанные, как бусы, на
петляющую нитку большака. Постепенно постройки все больше скучивались у
проезжего пути и, наконец, стали образовывать целые кварталы. Женя
двигался дальше: поскольку конечной их целью была библиотека города или
волшера, то и им нужно разместиться поближе к центру столицы. Вскоре он
кружил над центральными кварталами, выстроенными самой причудливой
застройкой. Только главная площадь и набережная реки были выдержаны в
одном стиле, а дальше было видно, что каждый строил, во что горазд. Дома
стояли, как хотели, только что не посягали на ширину улиц – видимо, это
контролировалось властями.

Астральный разведчик снизился и продолжил свой полет прямо по улицам,
подыскивая гостиницу или что-то вроде этого. Деньги не были
ограничением, поэтому он притормозил у вполне респектабельного дома, с
шикарным фасадом, увенчанным золотой вывеской «Гостиный дом», и
швейцаром на входе. Он, не выходя с изнанки, «заглянул» внутрь и
убедился, что фойе вполне соответствовало фасаду. Еще раз оглянувшись,
он заметил пару прилично одетых мужчин, и внимательно запомнив их
наряды, поспешил в боковую улочку, где неприметно «проявился» в похожем
костюме, не забыв набить карманы золотыми монетами и карамелью.

Золотой на чай безмерно воодушевил швейцара. По его округлившимся от
восторга глазам, Женя понял, что переборщил. Золота не жалко, но
прокалываться с первого же шага как-то стыдно даже перед самим собой.
Тем не менее, основная цель была достигнута. Дверь перед ним приветливо
распахнулась, и гость, напыжившись примерно на пол-индюка, чтобы
соответствовать нормам зажиточных «пришедших», но и не перебрать, как со
швейцаром, горделиво ступил в холл гостиницы и, не спеша, обвел
оценивающим взглядом помещение.

Обстановка была шикарной. Но он не подал вида, а со слегка кислой миной
прошел к регистратору или метрдотелю. Сравнительно молодой человек за
канцелярской стойкой таял в умопомрачительно сладкой улыбке. Женьке так
и хотелось сказать что-нибудь, типа: «рот на бантики подвяжи!» - но он
продолжал играть роль зажравшегося обывателя и поэтому небрежно спросил:

- Как у вас тут, приличные апартаменты на троих найдутся?

- Конечно! С великой радостью и на Ваш выбор. Трехкомнатные с ванной и
ватерклозетом или отдельные для каждого? И вид можно выбрать в сад или
на площадь, также этаж, на выбор, есть второй и четвертый.

- Что-то у вас посетителей негусто, раз такой выбор? – изобразил
брезгливое сомнение гость.

- Никак нет! Не пустуем, на две третьих заполнены, а если учесть, что
сейчас не сезон и никаких публичных событий в городе, то вполне даже
много гостей. И потом… не каждый же себе позволит в лучшем отеле Сарта
остановиться!

- Ой ли, в лучшем?

Парень за стойкой сумел скроить уморительную гримасу, одновременно
выражающую и обиду за отель, и радость гостю, и сладострастное желание
услужить. Женька не удержался и, рассмеявшись, прокомментировал
пантомиму:

- Судя по тому, как вас тут вышколили, действительно, лучший. Ладно,
давайте трехкомнатный, на втором этаже, с видом в сад, на три дня.
Изанровские золотые вам подойдут? – и высыпал на прилавок несколько
монет.

- Да, подойдут. Так вы из Изанры? Это ж какая даль! Вы морем сюда
добирались? – не удержался от любопытства регистратор.

- Много будешь знать… в общем сам решай, что с тобой станет. А о
магических тайнах расспрашивать не рекомендовал бы, целее будешь! –
пренебрежительно усмехнулся Женька. – Лучше номер покажи.

Номер, типа свит с большой залой и двумя, примыкающими к ним спальнями
был превосходен. Водопровод и канализация совсем умилили и без того
приятно удивленного гостя, и он без дальнейших проволочек сказал:

- Я беру. Багаж доставят позже. Два моих гостя тоже прибудут чуть позже.

Регистратор, лично показывавший номер, проводил гостя в холл и
замявшись, все-таки отважился спросить:

- На какое имя пожелаете записать номер?

У Женьки екнуло внутри: «Вот болван! Опять прокололся. А вдруг он
какой-нибудь местный паспорт потребует?» Но снаружи гость хранил
серьезную мину японского самурая, делающего себе харакири тупым кухонным
ножом:

- Евгений Котов! Что-нибудь еще?

- Хорошо бы удостоверение личности посмотреть, - совсем стушевавшись,
спросил метрдотель. – У нас правила такие. Это же для Вашей
безопасности.

«Ну, точно! Вляпался!» - чувствуя, что он не знает, как выглядит
документ нужного образца, Женька решил поерничать:

- А тебе какую бумажку нужно? У нас в Изанре ведь совсем не те, что
Сарте приняты!

- Да мне любую, – жалобно проканючил слуга.

Женя лихорадочно думал: «Как и что ему подсунуть? Ага!»

- Смотри, что там у тебя упало? – Женя детсадовским приемом отвлек
внимание слуги. Благо за его спиной на полу и в самом деле белела
какая-то салфетка. Пока тот оборачивался, хитрый посетитель сиганул на
изнанку и за секунду, выдумал себе документ. Так что, к тому времени,
когда регистратор повернулся обратно, гость стоял перед ним все в той же
зевающе-невозмутимой позе. – Тогда, если тебя устроит, вот мой документ,
- и вытащил на свет продукт своего скорого творчества.

Слуга с интересом воззрился на то, что явилось из кармана клиента. Надо
сказать, Женька и сам вытаращил глаза: «О чем же он думал, когда лазал
на изнанку?» В руке у него была красная книжица, смутно ему знакомая
тем, что где-то ее нужно обязательно иметь каждому субъекту и называемая
паспортом. Но делать было нечего и он горделиво (правда, с внутренней
опаской) раскрыл «паспорт» на первой странице. Там красовалась его
фотография, чем-то знакомый ему герб с двуглавой, явно волшебной птицей
и надпись, гласившая, что он является гражданином какой-то Российской
федерации. Метрдотель был сражен. Как волшебной картинкой с изображением
физиономии клиента, так и непонятным языком, на котором написан
документ.

Женя, увидел вытянувшееся лицо служки, и до него дошло: паспорт-то был
написан на языке, который он откуда-то понимал, но явно непригодным в
Сарте. Чувствуя, что опять влипает по самые уши, он с самым невозмутимым
видом пояснил:

- Не каждому дано прочесть то, что не положено его разумению. Это тайный
язык. Лучше покажи мне твой документ, и я справлю себе такую же бумагу.
Где у вас их выдают?

- В магистратуре, – жалобно протянул регистратор и полез за своими
удостоверением личности.

- Ну и ладненько, - увидев нужную бумагу, без всяких фотографий, которых
тут отродясь не видывали, Женя попрощался. – Через часик-два, глядишь, и
подойду с нужным документом и друзьями. Так что, держи за службу! - и,
кинув маленькую золотую монетку, он выскочил на улицу.

«Уф-ф!» - отдувался трижды опростоволосившийся астральный махинатор:
«Что же дальше-то будет, если я с первым же слугой впросак несколько раз
угодил?» Но время поджимало, и он припустил обратно за Сашами. Надо было
их перебрасывать – терять день на бессмысленное топтание по дороге было
бы очередной глупостью.

Он, внимательно всматриваясь, летел над трактом. Вот дорога, которая шла
мимо пещеры. Женя снизил скорость, летя уже над самой поверхностью
земли, чтобы не разминуться с ребятами. Но дорога все вилась, а друзей
не было. Он, кажется, проскочил все-таки тропинку. Остановившись, он
взмыл под облака и, оглядевшись, увидел знакомый холм за лесом.
Действительно, он пролетел мимо. Вернувшись, он внимательно поискал
начало дорожки и, найдя, устремился под кроны деревьев. Спустя несколько
минут, ничего не понимая, он обозревал вход в пещеру.

Внутри что-то начало сосать и тянуть вниз. «Опять? Сколько же можно?» -
Женя чувствовал, как у него от расстройства начали подрагивать руки.
Кто-то зло шутил или издевался над ним и, конечно, над Сашами. «И
все-таки, цель этого противника Саши? Хотя не факт, просто они более
доступны», - первая растерянность и паника стала сменяться злой
отчаянностью. Он всерьез обиделся: «Если этот шутник сделает что-нибудь
с ребятами, он перевернет весь мир, но найдет его. А Саш спасет, если
даже для этого их понадобится вырвать из зиндана».

Но хорошо обещать, а как выполнять? Ведь Женя – не политик, а мир – не
обманутые избиратели. Обещать себе опасно. Можно потерять доверие, а там
и до комплекса неполноценности и самоуничижения недалеко. Он, как уже
бывало не раз, остановился и попытался хладнокровно просчитать ситуацию.

Что могло произойти? Самое безобидное: ребята спят где-нибудь в кустах у
обочины. Это можно оставить на последний случай. Другой вариант: на них
мог напасть подземный диктатор – маловероятно, так как он явно не
захотел с ними общаться. Тогда на них мог напасть тот, кто уже наслал на
них гибриды кузнечиков с омарами в лесном волшере. Но как этот кто-то
уследил за ними и успел сюда переместиться? – маловероятно, но возможно.
Четвертое: их могли подвезти в какой-нибудь повозке до города, пока он
летал под небесами – а вот это реальный вариант.

Женька метнулся стрелой к окраине Сарта и оттуда стал прочесывать тракт,
заглядывая во все подозрительные повозки и всматриваясь в путников на
дороге. Проверка дороги заняла с полчаса. Еще десять минут ушло на то
чтобы внимательно «пройтись» по грунтовке и тропинке. Саш нигде не было.


Тогда он вышел в реал на тропинке и пошел пешком от пещеры, внимательно
вглядываясь в следы. С этим ему повезло больше. Почти у самой дороги он
нашел признаки какой-то потасовки: примятую траву, лоскут ткани и даже
немного крови. Мысли взвинтились штопором в мозг: «Соображай! Сколько
было нападающих? - больше, чем два или крутой маг, иначе ребята
справились бы. Пешие или конные? – скорее пешие, на коне здесь не
пройдешь. Так, дальше: как искать? - проверить следы по тропинке и
кругами прочесывать лес. На дорогу они, похоже, не выходили».

Женя почти бегом двинулся по тропинке дальше, внимательно всматриваясь в
мельчайшие приметы: «Да, нападающие были пешие. Копыта отпечатались бы
на почве...» Вдруг он полетел носом в землю, а над ухом раздался
знакомый смех. Ничего не понимая, Женька утер прелую листву с лица и
обижено спросил:

- Алекс, ты где?

- Здесь я, – раздался тихий голос. - Не ори. Прости, что неудачно
остановил тебя, но кричать не хотел. Эти гопники где-то рядом бродят –
нас, наверно, ищут.

- Вот болван! – воскликнул Женька.

- Ну вот, чуть что и болван, – раздался обиженный голос Алекса.

- Да нет, это я, в который раз уже, болван. Не мог вспомнить, что сам
вам советовал применять «слово невидимости» в случае опасности. А что с
Сашенькой?

- Да здесь я! – донесся немного запыхавшийся, но веселый голос девушки.
– Все в порядке. Просто ты быстро бегаешь. Хорошо, Алекс быстрее – сумел
тебя догнать. Зато я первой услышала, как ты ругался. А вообще-то, это
так забавно, когда ни себя, ни Алекса не видишь.

- Ну, слава богу, а то я тут чего только не передумал. Как хорошо, что
Алекс меня догнал, а то я опять уже хотел на изнанку сигануть, – изливал
душу в пустое пространство Женька. А пустое пространство сочувственно
вздыхало на два голоса:

- Мы это поняли, вот я и ткнул тебя носом, чтобы снова не удрал –
пришлось сходу подножку ставить.

- Хорошо, мои невидимые братья по разуму. Рассказывайте подробно, что
тут произошло?

Как выяснилось, на Саш напала банда крестьян. Но ребятам повезло –
мужики были далеко не профессионалы разбойного дела, и за несколько
секунд предупредили путешественников своим топаньем и пыхтением. Однако
до ребят не сразу дошли неблагородные намерения идущих навстречу им
пешеходов, и это чуть не сыграло плохую службу.

Вместо того, чтобы поприветствовать встречных, мужики, с каким-то
отрешенным видом бросились на Саш. Хорошо Алекс на всякий случай
подготовился к встрече, и сразу, при виде свирепо набычившегося
предводителя, выхватил меч. Он еще успел выкрикнуть Сашеньке: «Исчезай!»
и сделал замах на мужика, вооруженного небольшим ножиком. Парень ничего
не понимал. Если это бандиты, то зачем нападать с перочинным лезвием?
Что ему теперь, резать мечом этого мужика, как свинью? Но думать было
некогда, и он все же чиркнул нападавшего клинком по плечу. Тот на лету,
вместо того чтобы пытаться ударить, выронил нож, ухватился за рану
другой рукой и взвыл благим матом.

Алекс, воспользовавшись замешательством, саданул мужика, что было сил,
гардой в лоб. Пока другие нападавшие не подоспели, он оглянулся на
Сашеньку, но за спиной никого уже не было видно. Облегченно вздохнув, он
прошептал: «ми-на-на-кю-ма-тон» и тоже исчез из видимости. Дальше они
просто отошли в сторону и ждали, когда полоумные крестьяне натопчутся,
наругаются и упрутся восвояси.

- Одно странно, - закончил задумчиво рассказ Алекс. – Спустя некоторое
время, как мы исчезли, они как будто потеряли цель и топтались, не зная,
что дальше делать, пока не сообразили, что их главарь истекает кровью и
его надо тащить в деревню.

- Да, будто они и не разбойники, а какие-то простые увальни, - добавила
симпатичная елочка голосом Сашеньки.

- Пожалуй ты права, – задумчиво проговорил Женька, заинтересованно
рассматривая иголки. И вдруг на фоне хвои начал проступать стройный
дымчатый силуэт, вооруженный маленьким мечом и луком. Предводитель
маленького отряда обрадовано отметил это про себя и продолжил мысль. –
Очень уж эти крестьяне напомнили богомолов в деревне. Как будто их
кто-то на нас насылает. Кстати, из тебя очень симпатичное и нехило
вооруженное приведение получается. Жаль только, что не летающее…

- Что, уже «проявляюсь?» - спросило симпатичное привидение.

- Да и пора бы уже, – прокомментировал Алекс появление своей подруги на
свет.

- Ой, а как я выгляжу? – смущенно охнула Сашенька. – Еще не хватало
внутренностями сверкать.

- Вот за что я женщин люблю. Хоть под расстрел веди – все одно будут
спрашивать, когда к стенке приставят. Не видно у тебя кишок! Даже твоего
прекрасного тела не видно, Алекс подтвердит. Ты как туман. Но, надо
сказать, хорошо вооруженный туман.

- А откуда ты знаешь, что у нее прекрасное тело? – подозрительно спросил
ивовый куст голосом Алекса.

- Ну, при моей обширной многолетней практике…

«Какой, какой практике? - ехидно спросила его собственная голова. – Вот
отсюда попрошу поподробнее. Стоит его оставить ненадолго одного, как он
уже пытается подглядывать за одними и мечтать о других!»

Пойманный с поличным Женя не поддался панике, а с мастерством старого
ловеласа и нежностью в мыслях, ответил:

«Это для тебя ненадолго, а для меня целая вечность прошла. И с чего ты
взяла, что под другими я не подразумевал тебя? И потом, невежливо
девушку оставлять без комплиментов. Красота, она, как и любовь, умирает
без внимания. И вообще, я ужасно соскучился. Как вы там?»

Со свойственным женщинам простодушием, Лэя сразу повелась на его мысли,
а может и чувства, и стала радостно сообщать о последних новостях
неведомого мира.

Женя очнулся от внутреннего разговора, только когда его хорошенько
тряхнул за плечо ивовый куст.

- Ты здоров?

- Лэя в астрале! – только сказал он и опять застыл с улыбкой блаженного
идиота.

- Ну, все! Теперь полчаса будет медитировать, – понимающе вздохнул Алекс
и стал беседовать с Сашей, обсуждая ее, как впрочем и свои, симпатичные
внутренности…

***

Инар в ярости ударил кулаком по зеркальной поверхности стола и бессильно
опустился на стоявшее рядом кресло. Его попытки проваливались одна за
другой, как тонкий лед под ногами, и он тонул в ледяном омуте отчаяния и
страха. Маг стал похож на тень, сверкающую безумными глазами на
изможденном лице. Ему некогда было есть и некогда спать. Все время он
уделил одной цели, вернее врагу, который неумолимо приближался к его
владениям. Великий маг мог бы спокойно восстановить свои силы из
источника, установленного еще создателем мира. Но он знал, что ему
предстоит бой, и бой этот будет не на жизнь, а на смерть. Поэтому берег
волшебные силы, по капле собирая их в накопителе магической энергии.
Единственное, на что он позволял их себе тратить – это было зеркало,
через которое пытался нанести упреждающие удары.

Еще ночью ему казалось, что жуткие богомолы вот-вот справятся со спящими
в лесном волшере врагами, но досадная случайность, в виде какого-то
паука, сбила все карты. А затем они пропали. Полностью. Он раз за разом
отправлял поисковое заклинание в зеркало, но то показывало лишь темноту.
Временами его обуревала дикая радость – враги уничтожены! Но затем он
понимал, что так просто они не уйдут, и он всего лишь опять в дураках. И
тогда его охватывала истерика. Владетель гор понимал, что окончательно
сходит с ума, но ничего не мог с этим поделать.

Он уже потерял всякую надежду увидеть их снова, как вдруг зеркало
показало эту парочку, но где? У самого Сарта! Теперь до горного волшера
осталось рукой подать. Он лихорадочно прикидывал, что сможет сделать.
Одновременно заметил, что неуловимая тень, постоянно следовавшая за этой
парой, исчезла из поля видимости зеркала. «Божество пошло прогуляться по
астралу. Что ж, нет ничего лучше!» - он шарил по окрестностям в поиске
чего-нибудь, что могло быстро вывести двух молодых наглецов из игры.

Как бы он хотел устроить какой-нибудь природный катаклизм! Ну, хотя бы
разжижить почву под ногами на пару минут. Но они, как назло, постоянно
появлялись слишком близко к центрам волшеров, чья кодировка не давала
ему распоряжаться, как у себя дома. Единственным средством было
воздействовать на животных или людей, и то опосредованно, впрямую они
«словам» не поддавались.

К его радости, неподалеку нашлась группа крестьян, катящих несколько
конных повозок по грунтовой дороге. Он мгновенно принял решение.
Мужички, до того мирно и молчаливо бредущие по колено в пыли, вдруг
остановились и уставились друг на друга. Потом, не договариваясь,
ринулись назад по дороге, бросив повозки, и свернули на тропинку,
ведущую к неприметной пещере в склоне холма…

Его беспокоила только плохая вооруженность крестьян, но этот недостаток
должна была с лихвой скомпенсировать ярость, которую он им постарался
внушить. Что, в конце концов, мог противопоставить шести деревенским
бугаям один парень, пусть и вооруженный? А потом его ждало огромное
разочарование. Когда первый мужик, не останавливаясь, пошел в атаку,
казалось, что молодежь от гибели отделяют секунды. Нападавшие послушно
повытаскивали ножи и прихватили какое-то дубье для нападения. Однако,
после первого же наскока переднего крестьянина, оба юных наглеца куда-то
исчезли.

Сначала он, опешив, пытался понять, что произошло. Мужичье, потеряв
цель, потопталось на месте, почесало у себя в загривках и, подхватив
под руки заводилу, потопало обратно к брошенным телегам. Инар
внимательно всматривался в опустевшее место несостоявшегося сражения и,
наконец, сумел рассмотреть то, что искал. Да, парочка никуда не делась,
просто стала невидимой. По еле заметным флуктуациям пространства он
сумел определить перемещение одного из них, но от этого не стало легче.
Крестьяне ушли, а никого другого поблизости больше не было…

***

Если Вы думаете, что вопрос: «Как пройти в библиотеку?» - имеет смысл
только, когда зимним вечером надо снять старушку-часового с важного
поста охраны, то Вы серьезно заблуждаетесь. Несмотря на научную
организацию поисков, которую попытался применить Женя, какая-то, прямо,
средневековая действительность Сарта опрокидывала все их попытки и
насмехалась над ними, как могла. А ведь им нужно было найти не просто
какую-нибудь библиотеку, а с книгой, носящей короткое и странное
название: «Девять».

После того, как путники без проблем устроились в гостинице, то заметили,
что солнце начало клонится к закату. Поэтому решили выступить на
библиотечное дело поутру, а вечер провести в каком-нибудь местном
ресторане поприличней. Оказалось, что в центре города его искать
особенно и не нужно. Все тот же регистратор гостиницы, очень
обрадовавшись показанным самым неподдельно-натуральным документам,
выданным Женькой Сашам и себе, не стесняясь, выложил всю нужную и
ненужную информацию, где, как и до какой степени можно наесться и
напиться.

Однако на странный вопрос о библиотеке он не смог вразумительно
ответить. Но это было и понятно. Ну, кто из гостей города будет
интересоваться библиотекой? В крайнем случае, спросят о музее, который
по недоразумению и вследствие каприза какого-то древнего мага затесался
каким-то боком среди дворцовых зданий. В общем, у незадачливых искателей
литературы, осталось самое расплывчатое представление о местонахождении
данного источника мудрости и кладезя культуры. Она располагалась, должно
быть, в магистрате, или академии, или просто была отдельно, а может и во
дворце – короче, ищи, где хочешь.

Уже в ресторане Женька, собрав в кучу, разъезжающиеся от хмеля и
переживаний последнего дня, мозги, пытался изложить Сашам, что на данный
момент им известно о книге. Место было самое располагающее: отдельный
столик в уютном закутке, заполненный самыми изысканными разносолами
(Женька бесстыдно сорил своими бесконечными денежными запасами), тапер
на сцене, играющий на пианино, вежливые официанты и не забитый до отказа
посетителями зал.

- Что нам известно о книге? – над столом повисла напряженная пауза, и
Женя признался сам себе. – Почти ничего: только название и то, что она в
библиотеке. Дурак – повелся на слова Орина. Кто же мог подумать, что
Изанра со своей маленькой библиотекой смотрится деревней средней руки по
сравнению с Сартом.

- Да брось ты ныть! - отмахнулся Алекс. - Завтра с утра прочешем все
подозрительные заведения и найдем нужную библиотеку.

На этом они и закончили свое стратегическое совещание, руководствуясь
принципом всех мудрых бездельников мироздания – зачем делать сегодня то,
что терпит до завтра? Зато назавтра друзьям пришлось «повеселиться»,
бегая по городу и пытаясь, не привлекая к себе внимания охраны, выяснить
расположения библиотек. Самый худший вариант не замедлил претвориться в
их и без того беспокойную жизнь. Библиотек оказалось три, и это только
основных. О частных собраниях книг они даже не задумывались.

- И это-то при полном отсутствии книгопечатания! – ругался Женя, стоя
посреди дворцовой площади и картинно размахивая руками.

- Надо разделиться, – предложила Сашенька. – Мы пойдем легальным путем,
а ты с «заднего входа» с изнанки.

- А вдруг на вас опять наезжать кто-нибудь станет? Я же не успею
подскочить.

- У меня такое чувство, что не будет, - ответила девушка.

- Почему это?

- Мы уже много часов находимся в Сарте, а ничего не произошло. Может,
невидимый враг не может нам здесь вредить? К тому же, мы будем все время
в людных местах и, если что, сможем или позвать на помощь, или стать
невидимыми.

- Хорошо, – нехотя согласился Женька. – Только держитесь всегда вместе,
а я буду время от времени проверять, где вы и что с вами.

- Вот и отлично! – обрадовался Алекс. – Начнем с магистрата – мы
попытаемся расспросить о книге, а ты попробуй пошарить по закромам.

- Тогда еще одно, – предупредил Женя. – Попытайтесь раздобыть хоть
какую-нибудь карту этого мира. Особенно меня интересует горный массив,
где-то неподалеку, где, по словам Орина должен обитать Инар, любитель
гор, а заодно и самый сильный маг этого мира.

Только на второй день поисков, в дворцовой библиотеке, куда не смогли ни
за какие деньги проникнуть Саши, Женя, скользя взглядом по пыльным
корешкам книг, вдруг зацепился взглядом за мелькнувшую цифру. Он
вернулся, чтобы рассмотреть, что там мелькнуло. Это была неприметная,
довольно небольшая и тонкая книга, на корешке которой красовалась
маленькая золоченая девятка.

«Неужели?» - невидимое тело пронзила неуверенная радость. Нелегальный
посетитель, оглянувшись по сторонам, осторожно проявился между
стеллажей, выудил зажатую между большими и толстыми фолиантами книжицу,
взял ее в руки и раскрыл на первой странице…

Текст большей частью излагался в стихах. Женя оторвался от плавно
текущего речитатива и понял, что в книге больше чувств, чем содержания.
Поэтому он принялся мысленно вычленять рациональное содержимое.
Получалось, что этот мир основан девятью людьми, магами, душами – скажи,
как хочешь, но суть от этого не меняется. Каждому их них было создано по
уделу или волшеру, где он должен стал полновластным хозяином. Мир был
закодирован единым языком, но некоторые части его были поделены между
волшерами так, что кодировку своего волшера знал только его хозяин. Все
эти факты подавались иносказательно, и о действительном значении текста
приходилось только догадываться.

Но что-то все равно не сходилось. Основатели мира называли себя
владетелями, и этих владетелей было только восемь, судя по объектам их
владений, состоящих из воды, гор, пустынь, небес, лесов, болот, степей и
недр. Причем, легко было представить себе лесной волшер с Лешим или
воинственного владетеля недр Чингиза, да и Орина, как владетеля пустынь,
но что означало владение водами и, тем более небесами – это никак не
укладывалось в голове. А строчки лились и бежали дальше, скрывая
истинное содержание в своих замысловатых завихрениях…

Ангелы дарят любовь созиданья

Станут рожденными в мире изгнанья.

Небо вместит все мечты и желанья

В душах пришедших найдя состраданье.

Тем, кто захочет пройти испытанье

Смерть будет истиной мерой познанья.

Да, как и толковала ему Лэя, в мир была привнесена жизнь за счет
значительного вливания ангельской энергии. Все «рожденные», так же как и
обычные животные представляли собой ангельские сущности различной
степени сложности, которые циркулировали в мире, воплощаясь из поколения
в поколение. А вот пришедшие души из астрала попадают в мир через
зинданы, в книге называемые вратами или портами:

Через врата гости в мир попадут

И в воплощении жизнь обретут.

В яме, откуда начнут возрожденье

Вспомнят лишь имя, привычки, стремленья…

Все будет подлинным без снисхожденья…

Кажется, Женька стал схватывать концепцию мира. Этому немало
способствовали его собственные и Яновы воспоминания. Мир был создан
владетелями, для своих игр. Но, чтобы было интересно, они организовали
крутой аттракцион, приблизив всю остроту ощущений к максимуму наиболее
очевидным трюком. Во входных портах мира имитировалась реинкарнация,
когда прошлая (то есть настоящая) жизнь забывалась, и пришедший человек
вынужден был заново прожить здесь реальную жизнь, относясь ко всему
через призму реальной смерти, и под конец по-настоящему умерев. Таким
образом, острота ощущений гарантировалась по полной программе. Женя
продолжал выуживать из красивой, но совершенно иносказательной вязи
строк нужную для себя информацию. Наконец он нашел:

Только уйдя в свой конечный предел

Гость обретет то, чего он хотел.

Вспомнив себя, он оценит того,

Кто эту жизнь прожил здесь за него…

Да, теперь все становилось на свои места. Первоначально, мир был создан
так, что, умерев после воплощения, пришедший «вспоминал» себя настоящего
и мог оценить этот аттракцион длинною в жизнь, точно так же, как Лэя
вспомнила себя и оценила Моа. Про себя Женя до сих пор не мог похвастать
полным восстановлением памяти. Его смущало то, что при их слиянии и
пробуждении Моа и Ян умерли, как личности. Их случай по всей вероятности
отличался от других пришедших тем, что их настоящие сущности были
спрятаны ангелами внутри астральных шпионов. В отличие от них, настоящую
память и сущность обычной пришедшей души мир хранит где-то у себя в
закромах. Но почему же пришедшие вновь и вновь перерождаются в зинданах
бесконечное число раз, так и не вспоминая себя?

«Неужели Орин был прав, и этот неизвестный Инар испортил именно эту
функцию мира?» - мелькнула догадка у Жени. Он топтался и пыхтел в
сумеречном коридоре, не в силах оторваться от книги. Теперь он понимал,
почему никто не обращал внимания на эту тонкую книжечку. Что толку
читателю от странных и непонятных стихов? Вот и пылилась своеобразная
конституция мира тысячу лет на полке, никем незамеченной.

Вроде, все становилось на свои места. Надо было найти нехорошего Инара и
поговорить с ним по душам, а потом соображать, что делать с миром. Но
что-то было не так. Что-то важное Женя упускал в своих рассуждениях.
Сюда бы Лэю – они бы быстро вдвоем додавили ситуацию. Но Лэя появилась
ненадолго два дня назад, помогла перебросить ребят в Сарт и была
вынуждена уйти на Сэйлар, по требованию маленького ангелочка,
проснувшегося раньше времени.

Из всех владетелей они навестили троих, и Ян еще одного в болотном
волшере. Из них двух не было на месте (предположительно исчезнувших,
переродившись в зинданах), а два съехали крышей и ругали пятого,
владетеля гор, Инара. Ругали и боялись. Еще один перворожденный
организовал этот центральный волшер, а именно владетель степей. Это
стало известно еще раньше молодым посетителям библиотек Сарта. Саши
накопали массу полезной информации, поэтому сейчас нужно дочитывать
книгу, а потом приниматься за анализ ситуации вместе с ребятами.

Спустя три с хвостиком часа он перевернул последнюю страницу. Орин был
прав – теперь Женя понимал, что и как устроено в этом мире. Даже знал,
что владетель воды организовал свой волшер под водой. Только владетель
небес оставался загадкой, как, впрочем, и девятый владетель неизвестно
чего. Но в целом Женя был в восхищении от прочитанного. Только вот
действительность сильно отличалась от изложенного в книге, и были все
основания идти за разъяснениями к Инару.

***

Вечером они опять сидели в уже обжитом ресторанчике и держали совет.
Вернее Женя уже битых два часа сидел и смотрел, как Саши приросли
взглядами к книге, которую он «скопировал» по памяти, когда вынырнул с
изнанки. Между прочим, Сашенька оказалась на сто процентов права: никто
в Сарте не пытался на них нападать, и они спокойно выяснили для себя,
что хотели.

Теперь настало время подводить итоги, но ребята, как-то неадекватно
реагировали на книгу. Женя считал себя терпеливым человеком, но было
сверх его сил сидеть и смотреть, как кто-то, не отрываясь, читает.
Спасали только разносолы и выпивка на столе. Хотя с выпивкой надо было
вести себя поосторожнее, чтобы не пришлось срочно поправлять голову на
изнанке. Помогал скоротать время и тапер, неплохо наигрывающий попурри
из незнакомых мелодий.

Астральный турист предался воспоминаниям последних часов, когда он не на
шутку разволновался, потеряв своих напарников. Они должны были
«пропалывать» книги в библиотеке академии, но многочасовые поиски на
изнанке и прочтение книги привели к тому, что в библиотеке Саш не
оказалось. Женька по привычке, сначала ударился в панику, но потом,
поостыв, решил прочесать все здание академии. Мало ли, куда ребята могли
забрести?

Он нашел их спустя некоторое время. Ему стало смешно и досадно за свою
недогадливость – ну где же еще нужно искать людей искусства, как не там,
где они могут реализовать себя? Досадно, еще и от того, что он
совершенно забыл об их тяге к прекрасному, заставляя копаться в пыльных
томах библиотек. Первым ему попался Алекс, играющий на скрипке перед
небольшой группой слушателей в каком-то, видимо музыкальном классе
академии.

Женя потихоньку вынырнул с изнанки в коридор и присоединился к стихийно
собравшейся группе, почувствовав себя, как и все присутствующие,
какой-то мухой, влипшей в сладость льющейся мелодии и неспособной ничего
с этим поделать. Все стояли, как парализованные, боясь неаккуратным
движением или шумом нарушить то хрупкое очарование, которое незримо
висело в комнате. Спустя неизвестно какое время Женя усилием воли
заставил все-таки себя обратить внимание на пальцы Алекса. Один опять
начал кровоточить. Хотя они и огрубели от тренировок в деревне, но не
настолько, чтобы выдержать такой марафон. А скрипач, поддерживаемый
атмосферой завороженного молчания, все играл и играл…

Женька вздохнул, а затем, превозмогая нежелание, подошел к Алексу и
положил руку на смычок. Потом взял его пальцы и, повернув ко всем,
сказал:

- Он слишком хорошо играет. Надо и позаботиться и о музыканте.

Публика еще стояла некоторое время, притихши, а потом дружно и громко
зааплодировала. Незнакомые люди окружили Алекса и стали наперебой
расспрашивать: откуда он взялся и что за музыку играл? Но Женя не дал
этому безобразию захлестнуть с головой музыканта и, подхватив парня,
громко всем объявил:

- Всем спасибо, до свиданья! – и как всегда, принялся врать. – А если
серьезно, никуда он от вас не денется, сам завтра придет сюда – ему же
без скрипки хана. А сейчас, дайте дорогу скрипачу, чтобы залечить
пальцы.

Женя отволок слегка упирающегося и пребывающего под хорошей дозой
музыкального наркотика Алекса подальше в коридор и вытащил его на
изнанку. Там парень, хоть и не стопроцентно, но все же мог чуть-чуть
подлечить пальцы. Заодно они стали искать пропавшую подружку. Парень
объяснил, что они разговорились с несколькими местными учащимися, и те
предложили попробовать свои силы в искусствах. А что еще нужно, чтобы
совратить от дела двух увлеченных людей? Вот и ринулись ребята гулять по
академии, пока не добрались, каждый до своего лакомого кусочка.

Алекс показал своему астральному гиду место, где он расстался с
Сашенькой, и они начали поиски заблудшей козы оттуда. Женя взял курс
прямо через комнаты параллельно коридору, чтобы, не останавливаясь,
тралить помещения. Они пролетали учебные аудитории, какие-то кабинеты,
попался даже небольшой зал. Девушку они нашли, только описав полукруг по
этажу, когда возвращались с другой стороны коридора. Она в совершенном
одиночестве стояла в небольшой комнате за мольбертом, повернутым к окну,
и смотрела на него оценивающим взглядом, машинально оттирая пальцы от
следов краски небольшой тряпочкой.

Женя бесшумно высадил Алекса и проявился сам с изнанки у художницы за
спиной. Нехорошо, конечно, подглядывать, но ему так хотелось посмотреть,
что на этот раз придумала Саша. А рисковать, положившись на милость
автора и оставив себя без просмотра, он не мог себе позволить. И правда,
девушка, заметив, что кто-то заслонил свет, падающий из окна, интуитивно
сделала движение, пытаясь закрыть картину спиной, но было уже поздно.
Тем более, целых два кавалера смотрели такими просяще-щенячьими глазами,
что она не удержалась и улыбнулась:

- Ладно, что с вами поделаешь? Картина еще сырая, но когда мне ее
удастся дописать? Смотрите! – и отошла на пару шагов, замерев в ожидании
комментариев.

- И что же здесь недорисовано? – удивленно воскликнул Женя спустя минуты
две молчания, в течение которых они с Алексом топтались и толкались
перед мольбертом, рассматривая полотно со всех углов.

Картина опять поражала своей необычностью. Почти все полотно занимал
скол ледяной глыбы или айсберга. Прозрачная поверхность играла светом на
вертикальных гранях льда, как бы отражая и преломляя солнечные лучи и
добавляя им светлые голубые и розовые тона. Из глубины и откуда-то снизу
проступала таинственная синева или зелень, и в ней можно было увидеть
ускользающие контуры прекрасных белых дворцов, утопающих в легкой зелени
садов, и даже людей перед ними. Но стоило отвести взгляд и видение
исчезло. Женя отошел еще немного и опять начал угадывать в
переливающихся гранях льда картину, но теперь она была другая. Дворцы
уже казались белоснежными парусниками на фоне изумрудного моря, а вместо
людей были птицы.

- Что за колдовство? – промычал Женька и, наконец, сумел оторвать взгляд
от картины, путано забормотав. – По-моему, это уже перерисовано. То
есть, я имел в виду… здесь сколько картин вообще-то?

- Не понравилось? – упавшим голосом шепнула Сашенька.

- Не понравилось? – переспросил Женя, не понимая. – Ты хоть знаешь, что
рисуешь? Это же какой-то опиум для народа! Откуда на мою голову такие
таланты? Рядом с вами чувствуешь себя полной бездарью. Мне, чтобы хоть
немного понять и воспринять, что ты тут изобразила надо наверно час
толкаться – дольше, чем ты рисовала. Она еще спрашивает: «Понравилось
ли?» Да тут надо спрашивать: «Не сошел ли ты с ума от восторга, пока
картину рассматривал?»

- Значит, понравилось? – уже повеселев, переспросила девушка несущего
бредятину приятеля.

- А что, не видно, что я тут заговариваться стал? Если я скажу, что я в
восторге – я не скажу ничего. Только прошу, не трогай ее больше! Здесь
ни прибавить, ни убавить, без того чтобы испортить.

- А почем ты знаешь? – уже сияя от восторга, озорно спросила Саша. – Я
автор. Может, я еще что-то хотела там изобразить?

- Нет! Не дам глумиться! Это уже не твое – пусть люди смотрят! Им от
этого светлее на душе будет.

- Ну, Жека, ты совсем разошелся, – смеялась вовсю Сашенька. – Автору,
его же картину не даешь посмотреть.

- Посмотреть можешь, но не более того!

- Кончай дурачиться! Сашенька устала и хочет есть, – встрял Алекс и
заметил и ласково обняв девушку. – А картину и я не дам дописывать.
Слишком опасно – один неверный мазок и все!

- Ладно, уговорили, собственники! Не успеешь написать, как уже не твое,
– несмотря на обиженные слова, Сашенька светилась счастьем в объятиях
восторженного Алекса.

Они вышли в коридор и довольно быстро нашли тех приятелей, которые
снабдили девушку всем необходимым для творчества. После недолгих
объяснений, новые восторженные поклонники Сашенькиного искусства приняли
дар с заверениями, что картина будет выставлена в самом лучшем зале
академии.

- Смотрите у меня! Я проверю! Не вздумайте ее куда-нибудь спрятать, –
пригрозил Женя полушутя, полусерьезно.

- Хм, а кто ты такой, чтобы «у тебя» что-то там смотреть? – поймала его
на слове Саша.

- Как кто? – возмущенно воскликнул старший приятель. – Самый ярый твой
поклонник!

- Кстати, это надо отметить. Пошли в ресторан, у меня для вас тоже,
между прочим, новость есть...

А теперь он покорно ждал, пока они дочитают. Что-то в этом было странное
– они читали и кивали про себя, будто соглашаясь или узнавая текст.

- Вам что, знакома эта книга? – спросил Женя сразу, как только увидел,
что они дошли до последней страницы.

- Не-ет, - как-то растянуто ответил Алекс и добавил задумчиво. – Но у
меня странное ощущение, будто я согласен с каждым словом в ней. Да,
именно так и должен быть устроен этот мир: без рабства, но и без особых
поблажек пришедшим. То есть все, как в реальной жизни. Интересно,
значит, и у нас была прошлая жизнь. Как же ее опять вспомнить? Ведь по
книге получается, что наше подлинное «я» храниться где-то в кладовых
мира, но как его оттуда достать?

- А не боишься? – настороженно спросил Женя. – Ведь тогда ты уже не
будешь этим Алексом, что сейчас. То будет кто-то другой, кто лишь
поиграл в твою жизнь, и будет вспоминать тебя, как одну из сотен
страничек-жизней, прожитых в этом мире… А это,считай, означает твою
смерть, именно твою, такого, какой ты есть сейчас.

Ребята притихли, задумавшись. Он не мешал им обдумывать ситуацию –
понимал, что сам «родившись», в каком-то смысле убил Яна. Наконец,
Сашенька нарушила молчание и медленно произнесла:

- Трудный выбор. Может, и в самом деле лучше прожить в этот раз, как
есть, до конца, - и, еще помолчав, спросила. – А что ты испытал, когда
превратился из Яна в Женю?

- Ян не знал, что произойдет. А когда уже произошло, я не мог жалеть о
том, что его жизнь закончилась, так как моя, при этом, снова началась…
Проще сказать, о смерти Яна некому было жалеть.

- Кроме нас, - вздохнул Алекс.

- И детишек в деревнях, которые слушали его сказки, - добавила девушка.

- Ну, простите, я тут не очень-то и причем. Так уж случилось… - стал
оправдываться Женя. –С другой стороны, получается, что смерть Яна
ударила больнее по вам, чем по нему. Давайте, отложим эти сложные
вопросы на потом, а сейчас разберемся, что дальше делать.

- Давай! – согласилась Саша, и они приступили к выработке стратегии.

Итоги обсуждения оказались весьма грустными.

- Весь мир превратился в одним большой зиндан, а мы стали его детьми, -
прокомментировал Алекс.

- Хуже: мы жалкие пасынки зинданов… - грустно кивнула Саша.

- Ты прав, по этой книге мир задумывался свободным, без рабства, без
напрасного насилия, - продолжил Алекс. - То есть риск и
самостоятельность здесь ключевые черты, но мир утонул в безысходном
тупом порабощении и беспощадной борьбе за власть и богатство.

- И, скорее всего, Орин прав: виновником этих правок был Инар. По
крайней мере, я не вижу других кандидатур, - подхватил мысль Женя, но
тут вмешалась Сашенька, все время, о чем-то напряженно думающая:

- А я не согласна с книгой в одном очень важном деле. Этому миру не
хватает любви. Здесь нельзя образовывать настоящие семьи и иметь детей.
Это делает мир слишком жестоким.

- Но это «технически» невозможно, при тех принципах, на которых он
основан, – возразил Женя. – Лэя после того, как ушла, втолковывала, что
души должны слиться вместе, чтобы заиметь детей в этом мире, а это
невозможно, пока половина души лежит в кладовке мира. К тому же, после
слияния такие души стали бы способны, как я, выходить на изнанку и вся
игра потеряла бы смысл.

- Самое странное – усмехнулся Алекс. – Настоящего создателя мира так и
не нашлось.

- Да, темнят эти маги. Ничего не пойму. Похоже, что единственный, кто на
это может ответить – Инар, если, конечно, тоже окончательно от
бессмертья крышей не съехал, - рассуждал дальше Женька.

- Надо идти к нему, – уверенно заявила Сашенька.

- А не страшно? – спросил ее Женя.

- Не страшно!

- А мне страшно. За вас. Ведь вы будете почти беззащитны перед ним.

- Но ты же будешь с нами. Мы всегда у тебя энергии качнуть сможем. И
потом, на крайний случай, я прикинул, ты нас на изнанку раза три-четыре
сможешь вытащить, прежде чем мы совсем «размякнем».

- Ты забываешь, что я могу не справиться, да к тому же если еще и
сражаться придется. Запасы энергии и у меня не безграничны. Если только…

- Что, если только?

- Если только Лэя не поможет. С ее поддержкой я горы здесь своротить
могу.

- Вот и хорошо, дождемся ее и сразу выступаем, – обрадовано заявила
Сашенька.

- Интересно, знать бы еще куда? – спросил Женя.

- С этого и надо было начинать, – довольно усмехнулся Алекс. – Зря мы,
что ли по библиотекам шлялись? Тащи бумагу и карандаши. Будет тебе
карта!

Женька обрадовано выбежал в туалет, вернувшись оттуда и заодно с изнанки
со всем необходимым. Спустя пяток минут перед ним была неплохая карта
мира, или, по крайней мере, ближайшей округи.

- Смотри: вот центральный волшер. Он действительно гигантский и
образован на основе степного волшера, к которому присоединена пара
меньших по размерам территорий. Правит здесь совет магов, а о владетеле
степей почти никто уже и не помнит.

- А где горный волшер?

- Здесь, довольно далеко, но для тебя расстояния – не слишком большая
преграда. И еще очень важное упоминание нашлось в еще не очень старой
книге. С гор текут две реки, и они были обозначены на одной подробной
карте примерно вот так, – Алекс тыкал карандашом в две синие извилистые
ниточки. – Так вот, дальняя река огибает небольшую гору – первую в
массиве. А за излучиной в долине между этой горой и другими, более
высокими хребтами, стоит замок невиданной красы. По мнению одного
автора, он и есть обитель перворожденного мага – владетеля гор. Сам
горный волшер имеет столицу в предгорьях на более-менее ровной
поверхности, но перворожденный покинул ее много столетий назад. Так что
вот тебе точный адрес.

- Прямо не верится! То о нем ничего не знают, то точное местожительство
известно, - удивился Женя, боясь радоваться такой находке.

- А ты поверь. Как ни как, это первейший враг центрального волшера и
могущественнейший маг мира.

- Теперь, пожалуй, все ясно. Сейчас идем в отель, а завтра с утра я
слетаю на разведку. Главное дождаться Лэю. Она должна скоро появиться в
астрале, - подвел итоги совещания Женя и усмехнулся. – А забавно они
подделали древнюю историю мира?

- Да, библиотека полна всякой рухляди двух- и даже трехтысячелетней
давности, - согласился Алекс. – А мир основан примерно тысячу лет назад.

- Есть еще мне непонятного. Почему книга называется девять, а
владетелей, судя по их владениям, восемь?

- Может, у какого-нибудь владения было два хозяина? – пожав плечами,
неопределенно ответила Саша, когда все уже вставали из-за стола…

…А утром их ждал немалый казус. Хорошо Женя не отправился на разведку
в горный волшер прямо из комнаты, как планировал, а почему-то решил
позавтракать с ребятами за компанию. Очень уж ему понравилось вчерашние
посиделки в ресторане, и он просто искал дружеской атмосферы, тем более
что Лэя уже третий день не выходила на связь. Предупредив ребят, что он
пришлет еду в номер, астральный нувориш спустился вниз сделать заказ.
Ему сразу не понравилось натянуто-строгое лицо знакомого регистратора.

- Плохие новости? – сочувственно спросил он.

- Боюсь, что очень плохие, - пробормотал малый и украдкой взглянул на
входную дверь.

- А что случилось-то? – удивился Женя.

- Сейчас узнаете! – несколько осмелевшим голосом ответил регистратор,
увидев троих вооруженных людей, входящих в дверь.

Так и не поняв, что произошло, Женька с интересом уставился на
здоровенных мужиков в форме патрулей охраны, встречавшейся им раньше в
городе. Те сходу подошли к прилавку, и один, видимо, чином повыше,
спросил:

- Ты вызывал?

- Да, - опять заробел регистратор.

- Что за дело?

- Вот этот господин, Евгений Котов, судя по предъявленным документам, из
Изанры, расплатился три дня назад за постой Изанровскими золотыми.
Хорошо, что я не успел их сменять. Посмотрите, во что они превратились!
– расстроенный слуга выложил на прилавок несколько мягких желтых
кругляшей.

Женька, как и военные, удивленно воззрился на эти странные предметы,
ничем не напоминающие деньги, а регистратор продолжал жаловаться:

- Я еще вчера заподозрил, что-то неладное, а сегодня они просто стали
растворяться!

До Астрального махинатора, наконец, дошло, что он видит результат своего
жульничества. Внесенные им с изнанки предметы не были включены в
информационную матрицу мира, и видимо, тот постепенно вытеснял
чужеродные элементы из своей реальности, как только Женя оставлял их без
своего «внимания».

- Ты что, не можешь поддельные деньги от настоящих отличить? – немного
презрительно усмехнулся главный вояка и, обернувшись к подозреваемому в
мошенничестве, грозно рявкнул. – А с фальшивомонетчиками у нас разговор
короткий. Что можешь сказать в свое оправдание?

Женька ласково улыбнулся и примирительно сказал:

- Господин хороший, эти деньги не поддельные, просто я их с изнанки
принес, а ваш мир не захотел валюту принимать. Что ж я тут поделать
могу?

Военный начал надуваться и таращить глаза, видимо собираясь провести
массированную психическую атаку, но в этот момент подал голос
регистратор:

- Осторожнее, он колдовать умеет!

- Ну, это мы посмотрим! – рявкнул офицер и смерил испепеляющим взглядом
потенциального жулика. Его губы зашевелились, и Женя почувствовал
знакомое ощущение связывающего слова.

- Не-е, на меня «слова» не действуют, – сказал он, продолжая улыбаться,
и покачал пальцем перед носом опешившего воина.

- Ты что, рожденный?

- Нет, я же сказал: я не отсюда, а из астрала. Ну ладно, с вами каши не
сваришь, я пошел, – скучающе вздохнул Женя и провалился на изнанку,
мельком взглянув на хватающего пустоту вояку, а сам поспешил к Сашам.

Вывалившись прямо в номере, он закрыл входную дверь на все засовы и
заклинил ручку двери подвернувшейся палкой. Затем кинулся к двери,
ведущей в спальню, где еще только просыпались Саши. Заколотив в нее, что
было сил, он крикнул:

- Вы еще в постели?

- Нет, - послышался зевающий голос Сашеньки. – Я уже встала.

Женька, не раздумывая, ворвался в комнату и, схватив девушку, стоящую в
одной сорочке посреди комнаты, крикнул Алексу:

- Держись пять минут, заговаривай им зубы, сражайся! А я уношу Сашу!

- Куда ты ее без одежды? – сонным голосом спросил Алекс, приподнявшись
на локте.

- На изнанку! Там оденется, как только пожелает, – ответил Женька и
исчез с девушкой. Уже летя с ней на другой конец города, он рассказал
Сашеньке, что случилось, и высадил ее, вполне прилично одетой, в саду у
большого здания, в нижнем этаже которого располагалось заведение похожее
на ресторан. – Или сиди тут, или пойди в ресторан, а я за Алексом.

Он снова кинулся на изнанку и как нельзя кстати возник в номере. Как раз
у гостей кончилось терпение ждать морочащего им голову Алекса, и они
начали выламывать дверь. Парень уже был одет и вооружен, готовясь к
отражению атаки. На этом они и оставили «гостеприимный» отель и
отправились к Сашеньке, которая, как и полагается приличной девушке,
сидела на скамеечке и рассматривала воробьев, пытающихся купаться в
лужице, оставшейся после ночного дождя. После короткого совещания,
искатели приключений договорились о том, что молодежь позавтракает в
ресторане пару часов, пока Женя слетает на разведку в горный волшер и
вернется за ними. Ввиду резко осложнившейся обстановки, вопрос о том,
оставлять ли ребят в городе или брать с собой, больше не стоял на
повестке дня.

ГЛАВА 13. КОГДА НЕТ СЛОВ

Казавшиеся бескрайними степи сменились лесистыми холмами, постепенно
переходящими в предгорья. Женя летел над редкими облаками и любовался
безмятежными пейзажами, только местами потревоженными человеком, что,
впрочем, нисколько не мешало, а даже наоборот – вносило некоторое
разнообразие. Вот под ним, в излучине реки показался довольно приличный
по размерам город – размером больше Изанры, но все же значительно
уступающий Сарту. Скорее всего, это и была столица горного волшера, так
как на горизонте, грандиозной зубчатой стеной вставал горный массив.

Астральный путешественник взял направление вдоль предгорья и вскоре
обнаружил вторую реку, которую изобразил на импровизированной карте
Алекс. Оставалось только подняться вдоль нее до первых гор и найти ту
долину с замком, где должен обитать Инар – владетель гор.

Следуя за изгибом реки, Женя обогнул первую гору и вдруг оказался над
входом в чудесную долину, которую разрезала синяя лента воды. На
противоположной от него стороне, над рекой нависал замок, которому
вполне подходило определение, вычитанное Алексом: «невиданной красы».
Замок был немаленький, но летящие формы, непонятно как удерживающиеся на
скале, придавали ему неповторимую легкость. Видно, что хозяин его не
думал ни секунды об обороне, отдав все в угоду прекрасному. Если только
не считать того, что единственным подходом к зданию был тонкий висячий
мост, перекинутый через ущелье, по дну которого несся широкий и
стремительный водяной поток.

«Да, здесь можно жить столетиями!» - подумал Женя, оглядывая пейзаж.

«Это где ты собрался жить столетиями, да еще без меня?» - послышалась
лукавая мысль-вопрос.

«Ура-а! - «заголосил» про себя Женька.- Ты не представляешь, как нужна
сейчас! Теперь мы можем приступать к операции незамедлительно».

«Погоди, мой торопыжка», - рассмеялась Лэя, сама радуясь «встрече». –
«Ты все норовишь с места в карьер. Расскажи хоть, что тут у вас
произошло? Какая операция?»

Женька не стал битый час заниматься рассказами, а просто открыл Лэе свое
сознание, потянувшись мысленно к ней и заодно «подсмотрел» у Лэи, что с
их малышкой.

«Ты поосторожней там, а то выпрыгнешь сейчас весь сюда», - послышалась
ласковая мысль. Затем последовала пауза, потребовавшаяся Лэе на
осмысление информации. После чего она задумчиво продолжила: «Пожалуй,
наши первые впечатления от мира были правильными, и, если Орин с
Чингизом не врут, то владетель гор и есть тот, кто изменил мир. Слушай,
надо хорошенько подумать, что и как делать».

«Вот и я о том!» - обрадовался Женя: «Тут сразу пара вопросов. Что
делать с Сашами, и чего ждать от Инара? Если нападения на нас устраивал
владетель гор, то на своей территории он может стать еще сильнее. Но и
оставлять ребят в городе я не хочу – нам на хвост прочно села охранка, и
через несколько часов весь город будет знать о двух молодых чужаках
фальшивомонетчиках, удравших из гостиницы».

«А сможешь ты их прикрывать от мага, если возьмешь с собой?»

«Если бы я знал, на что он способен. Ребята могут применить немало
«слов», а так же черпать у меня энергию, пока я на прямой видимости. К
тому же я смогу еще раза два-три подряд переносить их на изнанку, прежде
чем их связь с миром начнет совсем трещать по швам».

«А не нанести ли визит Инару прямо сейчас, пока ребята в городе?»

«В том-то и дело, что я уже час, наверно, потратил на поиски этого места
и надо вытаскивать Саш из Сарта. Я только быстренько облечу замок и
посмотрю, есть ли маг на месте».

Женя кинулся к замку и, влетев в открытые ворота, пронесся по двору. В
целом здесь царило полное запустение. Все было чисто и аккуратно, но
абсолютно безжизненно. Он уже начал сомневаться, жил ли здесь Инар, как
заметил лежащего пса, который послушно уставился грустными глазами на
большие парадные двери, как будто кого-то ждал. Вспомнив затворничество
Орина, астральный шпион понял, что маг вполне мог здесь обитать. Просто,
по свойственной перворожденным привычке, тот редко выходил наружу.

«Раз собака здесь, то и хозяин должен быть в доме. Пес даже не привязан.
Значит, его держит здесь дружба. Жаль, Инар теперь не кажется мне таким
уж плохим дядькой, - послышался комментарий Лэи: В любом случае, вы
здесь для того, чтобы поговорить с ним, а не воевать».

«Плохие мы с тобой борцы за справедливость. В каждом враге пытаемся
разглядеть друга», - пошутил Женя и решил разок пролететь сквозь
основное строение, в надежде увидеть что-нибудь внутри. Но его ждало
разочарование. Когда он прошил стену, то оказался в кромешной тьме. Как
ни вглядывался – ничто не помогало. Он еще продолжил движение, но ничего
не изменилось. Тогда он в панике кинулся, что было сил, назад и вылетел
торпедой на яркий дневной свет.

«Ух! Что за ерунда? В здании же полно окон, - облегченно вздохнул
Женька: я уж подумал, что опять влип в какую-нибудь ловушку, как у
Орина».

«Ты забываешь, что сейчас ты на втором уровне и их ловушки тебе не
страшны. Я думаю, Инар мог как-то почувствовать угрозу и сделал
искусственное затемнение, чтобы нельзя было его найти!»

«Тогда получается, что он знает о том, что я могу путешествовать по
изнанке? Хороши дела! Ладно, некогда здесь болтаться, надо за ребятами
лететь».

***

Женя сам не знал, как он был прав. Инар следил за ними все дни, пока они
жили в Сарте, и его бесила беспомощность, с которой он наблюдал за
своими врагами. Он мог день и ночь смотреть за всеми их передвижениями,
но жесткая кодировка в центре волшера не давала вмешиваться в
происходящие там события. Владетеля степей он когда-то уничтожил, но
раздобыть код волшера так и не смог (да и, честно сказать, просто
поленился), и теперь, поддерживаемый советом магов, Сарт сопротивлялся
всем попыткам вмешаться.

Он час за часом наблюдал за перемещением наглой парочки. Но они не
спешили, зачем-то высиживая в библиотеках города. Но больше всего он
боялся их невидимого компаньона. Судя по всему, тот мог запросто
выглянуть в любом месте, в том числе и прямо у него в замке. Но Инар не
был бы великим владетелем половины мира, если бы не знал, как защититься
от вторжения дурных божеств с изнанки. И самое простое, но далеко не
последнее средство было полное затемнение в замке. Освещенной оставалась
лишь комната со столом-зеркалом и ссутулившейся над ним тенью того, кто
был когда-то всесилен и непобедим…

***

Время раздумий прошло. Женя молнией переместился в Сарт и, найдя
ресторанчик, в котором оставил Саш, вывалился в кустах напротив. Вокруг
стояла тишина. Парк был почти пустой, и никто не заметил его появления.
На улочке перед рестораном была только пара прохожих, спешащих по своим
делам, так что он без проблем проник в ресторан и нашел скучающую
молодежь, сидящую за столиком у окна.

- Ну, наконец-то! – воскликнул Алекс. – Мы тут уже все жданки съели, а
тебя все нет. Два часа, поди, прошло?

- Каюсь, долго искал замок, а потом еще с Лэей совещался, - начал
извиняться Женька, но был прерван радостным возгласом Сашеньки:

- Так что, Лэя с нами?

- Да, и передает вам привет! Оставлять вас надолго здесь одних я
опасаюсь. Поэтому предлагается такой вариант: я, по одному, перебрасываю
вас на прямую видимость к замку, так чтобы вы могли всегда черпануть
энергии от меня. Лэя уже подключилась к ангелам Сэйлара, и будет оттуда
качать энергии, сколько нужно.

- А что нам предстоит делать? – спросил Алекс.

- Если бы я знал! – честно признался Женя. – В идеале нужно просто
поговорить с Инаром и все исправить. Но это только наши пожелания. Если
нападения на нас было его рук дело, то, боюсь, избежать каких-то
разборок не удастся.

- Скорее всего, его, - удрученно подтвердила Сашенька.

- Тут еще одно дело, - вздохнул Женя. - Замок оказался абсолютно темный
изнутри. И это при наличии большущих окон! Значит, нас туда явно не
ждут.

- Скорее, ждут и готовятся дать отпор, – возразил Алекс. – Ну что,
перемещаемся туда? Кто первый?

«Пусть первый Алекс пойдет», - вмешалась Лэя: «Там все же опаснее в
данный момент, чем здесь».

- Сашенька, продержись здесь пять-десять минут, - попросил девушку Женя.
– Спрячься в туалете, поправь прическу, ну и так далее. Главное, не
светись. Будем надеяться, что городская стража не столь злая до жуликов,
чтобы успеть на тебя выйти, – и, повернувшись к Алексу, сказал. – Все.
Пошли в коридор. Оттуда и стартуем.

Уже на подлете к долине, Алекс предложил:

- А что если я сразу невидимым прикинусь?

- Хорошая мысль, и тут же черпани у меня энергии, Ччобы, если что, еще
чего-нибудь колдануть. Слова-то все помнишь?

- Конечно!

- Ну, тогда я тебя высажу вон в тех кустах, в противоположной стороне
долины, чтобы ты не светился на виду у замка, но мог держать меня в поле
зрения, если тебе срочно понадобиться энергия. Тебе нужно продержаться
несколько минут одному, пока я слетаю за Сашей. Ты готов?

- Опускай!

Они проявились посреди густого кустарника, и Алекс почти тут же исчез из
виду. Женя, оставаясь открытым для него, почувствовал легкий отток силы.

- Это ты? – спросил он, чтобы убедиться.

- Я! Заправился под завязку. Лети и забирай Сашеньку!

Женька дослушивал, уже исчезая из реальности. Ориентиры хорошо
зафиксировались в памяти, и он быстро понесся назад. С девушкой в
ресторане все было в порядке.

«Может, это я переоценил ретивость местной охранки?» - подумал он,
увидев, ее выходящую из туалета.

Но тут же его опасения подтвердились самым прямым образом. В двери
ресторана ввалилась пара военных, и один, подойдя к стойке, стал
спрашивать о чем-то бармена, а второй тем временем принялся зорко
рассматривать сидящих в зале. Сашенька была одна и поэтому спокойно
уселась на стул, не подходя под категорию разыскиваемых.

Женя не стал дожидаться, по их ли это души были военные или так просто
болтались, и вывалился прямо напротив девушки, чем, естественно, привлек
всеобщее внимание.

- Ты готова? – спросил он без обиняков и, получив согласный кивок, а так
же заметив, что один из вояк направил свои стопы прямо к ним, выхватил
Сашеньку на изнанку прямо так, как она и сидела за столом. Без конфуза
не обошлось. Он нечаянно прихватил и стул. – Пардон! Технические
неувязки, – промямлил ей смущенный перевозчик.

- Да брось ты! Давай скорее к Алексу, он там один.

- Ты права, – Женя взял курс прямо на замок. Стул болтался вместе с
ними, но он не обращал внимания – Лэя его накачивала такой силой, что он
мог и полресторана с собой прихватить. – «Переоденься» в боевую форму, а
то ты в этом платье не очень воинственно выглядишь.

- Никогда и не собиралась воинственно выглядеть. Просто обстоятельства
заставляют, – бойко ответила девушка и совместными «усилиями» они на
ходу приодели и вооружили ее, как нравилось.

- Не забывай, что это железо, скорее всего, тебе здесь не поможет,
старайся просто всегда помнить «слова» и употреблять самое удачное, а я
буду для вас с Алексом заправочной станцией.

Они стремительно подлетали к месту, где их должен был ждать Алекс…

***

Он чуть не упустил момент, когда враги появились по соседству с замком.
С утра они зачем-то перескочили, как блохи один за другим в другой район
города и битых два часа сидели в ресторане. Это его раздражало. Инар
понимал, что никакой нормальный человек не начнет день с того, что
завалится в ресторан, и будет там сидеть чуть не до полудня. К тому же
эта, почти неуловимая тень мелькала то тут, то там, пока вдруг не
исчезла на долгое время.

Он нутром чувствовал, что пришелец отправился по его душу. И в один
момент он ощутил, как шевельнулась его ловчая сеть, висящая в черноте
комнат и залов.

«Это он!» - мелькнула паническая мысль. Инар подобрался, как готовый к
прыжку тигр, но все успокоилось. Гость почему-то не вышел с изнанки
внутри замка. Но владетель гор не терял внимания. Приказав зеркалу
сосредоточиться на дерзкой парочке, он увидел, что девушка сидит одна в
том же ресторане, а парень куда-то исчез. Тогда он переориентировал
зеркало только на его образ. Зеркало некоторое время ничего не
показывало. Затем оно вдруг ринулось в сторону. И куда?! К его
собственному замку, остановившись на противоположной опушке долины.

Но дальше опять произошло непонятное. Зеркало, как будто потеряло
ориентир и стало бестолково блуждать по кустам. Сначала он разозлиться,
а потом его вдруг осенило: этот парень, как и в прошлый раз, стал
невидимым. Ну, невидимость ему здесь мало поможет! Если он находится
где-то на опушке, то легче всего его нейтрализовать, похоронив под
дебрями зарослей. Инар, посмеиваясь, сказал «слово» роста всем кустам,
бывшим на опушке. Почти мгновенно они стали разрастаться во все стороны.
Ветви, как пики пронзали пространство и переплетались в густую сетку.

Казалось, ни одно живое создание не выживет в этом частоколе, который
захватил собой всю противоположную часть равнины. Однако никого
окровавленного в кустах не появлялось. Инар остановил рост и внимательно
рассматривал в зеркале стола весь кустарник, но ничего не находил…

***

Алекс, оставшись один, в первую очередь подыскал удобное место для
наблюдения. По близости оказалась маленькая полянка, с которой хорошо
просматривался замок. Он занял позицию и принялся ждать. Взгляд невольно
остановился на стройных пропорциях замка.

«Не зря его расхваливали в книгах!» - но не успел он присмотреться, как
что-то вокруг изменилось. Послышался шорох, и он с ужасом увидел, как
кусты стали буквально выстреливать свои ветви во все стороны – настолько
молниеносным был их рост. Его спасло лишь то, что он оказался на
середине полянки, и это дало ему несколько секунд фору сообразить, что
делать.

Когда уже первая веточка на излете коснулась его груди, он произнес:
«эс-те-су-ла-уту», глядя на кусты, и ринулся вперед. Он страшно боялся –
ведь эти невинные на вид убийцы выбрасывали одну за другой все новые
ветви, и эти новые ветви могли и не быть прозрачными для него. Но все
обошлось, он прошел всю стену зарослей и вышел на луг перед уже
остановившими свой рост зарослями. Теперь Алекс оказался перед замком,
как на ладони. К счастью он сохранял свою невидимость и замер в ожидании
Жени.

А несущиеся по изнанке друзья озадаченно зависли над обширными зарослями
диковинных кустов, которых только что не было. Вернее озадаченный был
только один. Сашенька, всматриваясь в пейзаж под ними довольно спокойно
спросила:

- А где ты высадил Алекса?

- Туу-та! – промычал Женька севшим от страха голосом, пытаясь разглядеть
мертвое тело Алекса, но к его счастью, такового не находилось.

«Ты ничего не забыл?» - послышалась мысль Лэи.

«Чего я должен забыть?» - не понял Женька.

«Срочно выгружай Сашу где-нибудь в сторонке и сам проявляйся в реале.
Алекс наверно уже использовал какое-нибудь «слово», и у него больше нет
энергии. Соображай быстрее!»

Женька, спохватившись, метнулся в сторону, где кусты еще не разрослись
и, сказав Сашеньке:

- Приготовься стать сразу же невидимой и качай из меня энергию, –
вывалился с ней в таких же кустах, но почти в миле от Алекса. Уже на
прямой видимости он продолжал инструкцию. – Алекс, на опушке,
разросшегося кустарника, можешь попробовать пройти к нему. И не забывай
все время заправляться у меня силой.

Затем, увидев, что Сашенька благополучно исчезла, перепрыгнул на то
место, где по его предположению мог находиться парень.

- Ты здесь? – громко крикнул он в пустоту и одновременно с успокаивающим
ответом, почувствовал, как убыли запасы его энергии. – Отлично! Сашенька
в миле справа от меня у опушки того же кустарника. Она идет к тебе.
Попытайтесь выйти навстречу и черпайте из меня энергию, сколько нужно, а
я пока займусь магом.

Получив одобрительный возглас Алекса, он сделал отвлекающий маневр,
прыгнув ближе к замку, тем самым пытаясь привлечь внимание Инара к себе,
а точнее, отвлечь от ребят. Откуда ему было знать, что столь всемогущий
маг не видит его на изнанке и ориентируется только на слабые следы в
реале, оставляемые тремя гостями.

Но не так уж и слаб был Инар. Он заметил в зеркале, мелькнувшую на
мгновение Сашу, и перемещение Жени тоже зафиксировал, как и место где
находился Алекс. Но, разумно предположив, что юная парочка от него
никуда не денется, он сконцентрировался на перемещениях невидимой тени,
заскакавшей по лугу, как мартовский заяц, и постепенно приближающейся
все ближе к замку. Ему даже понравилась эта игра. Он начал выжигать те
места, где появлялась прозрачная тень. После двух неудачных попыток, он
понял, что не успевает, и стал играть на опережение.

Женя, увидев, что за ним вспыхивают немаленькие костры, понял, что
удачно отвлек внимание мага и для уверенности сделал еще пару прыжков
через изнанку. Последний оказался лишним. Слишком уж примитивный
алгоритм у него получился. Выскочив с изнанки, он точно угодил в
заботливо приготовленный для него костер. Причем пламя там было в рост
человека. Астральный попрыгунчик даже не смог кричать. Только
почувствовал, как на нем обугливается кожа, не говоря об одежде и
полыхнувших, как порох, волосах.

Хорошо еще, что рефлексы у него работали правильно, и Женька сам не
понял, как снова оказался на изнанке, где быстро восстановил форму.

«Не увлекайся играми! Так ведь, и в самом деле, сгореть можно», -
раздалась тревожная мысль.

«Каюсь! Я-то что – вылетел бы в астрал, а вот ребят он потом точно
замочит», - извинился Женька, но Лэя его прервала:

«Не давай магу опомнится, иначе он переключится на Саш. Иди в замок и
покажись на секунду на его дворе. А потом подумаем, что дальше делать».

Женя, в самом деле, довольно удачно выпрыгнул на внутренней территории
перед самым зданием и вернулся обратно на изнанку, прикидывая, как найти
мага.

«Как ты думаешь, нужен ему свет, чтобы нас оттуда видеть?»

«Правильно мыслишь. Если у него и есть такой прибор или артефакт, то
хоть немного света от него должно же идти», - послышался ответ.

Они сошлись на том, что замок надо на большой скорости прошивать
туда-сюда, пока не сверкнет что-нибудь внутри, что Женя, немедля, начал
претворять в жизнь. Иногда он выскакивал на луг и показывался там во
всей красе, чтобы ребята, если им нужно, могли подзарядиться. Он уже
сбился со счета, сколько раз пролетал черноту замка насквозь, как,
наконец, их с Лэей теория нашла подтверждение. Пришлось, правда, еще
пару раз проскочить сквозь дом, пока он не остановился в нужном месте.

Женя увидел перед собой стол, слегка освещающий изможденное лицо
человека, чей лихорадочно бегающий взгляд не обещал ничего хорошего
любому собеседнику. Он вздохнул и, шепнув Лэе: «Я пошел», - проявился
перед магом с другой стороны стола…

Так больно ему еще никогда не было! Его тело повисло на тончайших нитях,
пронизывающих его во всех направлениях. Женька почувствовал, как они
начинают резать тело под его собственным весом.

- Наконец-то! – на краю сознания, погружающегося в красное марево боли
он услышал смех явно свихнувшегося человека. – Ты умрешь страшной
смертью. Тебе не место в этом мире. Ступай туда, откуда пришел!

Женя из последних сил попытался вырваться на изнанку, но сеть не
пускала. Ему не хватало энергии. Он чувствовал, что еще немного, и он
умрет, провалив все дело.

«Лэя-я-я!» - жалобно звал он, видя, как свет в комнате собрался в одну
точку перед тем, как исчезнуть навсегда, по крайней мере, в этом мире.
Но его вопль не пропал даром. Он вдруг почувствовал, что в него хлынула
мощнейшим потоком энергия, буквально взорвавшая его изнутри.
Одновременно прозвучал приказ:

«Рви путы и прыгай на изнанку!»

Он, оставляя кровавые ошметья и куски одежды, вырвался обратно,
одновременно теряя сознание…

Инар с ужасом смотрел, как человек, только что прошитый его специальной
сетью, способной удержать в реале любой объект, медленно разрезая себе
плоть, кости и даже мозг, исчез из видимости, оставив только
окровавленный контур на пересекающихся во всех направлениях невидимых
нитях. Он не понимал, вернее, не знал: так ли умирает божество, перед
тем как уйти в астрал? Если он его убил, то значит, серьезных врагов не
осталось. Что ему эти два сопляка? И тогда мир опять упадет к нему в
ладони!

Но почему-то он не радовался. Да, он только что убил бога. Пусть
небольшого, всего на одну ступеньку выше простой души. Но эта ступень
была непреодолимым препятствием для него и многих других – тех, кто не
хотел поступиться своей независимостью и свободой, тех, кто жил для
себя, тех, кому не нужны были сюсюканья других душ. Почему мир устроен
так? Почему ему, умеющему и знающему так много, никогда не обладать теми
возможностями, что имеют эти наглые и глупые парочки в астрале? Его
затуманенный гневом взгляд обратился опять к зеркалу, послушно
показывавшему долину, по которой, постепенно приближаясь друг к другу,
незаметно перемещались два прозрачных призрака. Но они не были незаметны
для цепкого взора Инара. Лишь бы хватило сил – ведь он уже исчерпал
большую часть на одного из трех…

***

Саша, оставшись одна на краю долины, пошла по направлению, указанному ей
Женей, вдоль странных безжизненных кустов, сплетавшихся в сплошную
густую массу ветвей. Казалось, что долина пуста. Не было видно никакого
движения, даже ее собственного. Но не прошла она и нескольких шагов, как
в направлении замка, буквально на мгновение появился Женя, потом исчез и
снова появился в другом месте. Он так появлялся и исчезал несколько раз,
пока за ним не стали полыхать языки пламени, где-то на пятый раз их
защитник появился прямо в центре такого вспыхнувшего огня. Затем снова
исчез, и все стихло.

«Что же с Женей? - бился в голове вопрос: Опять он рискует ради нас.
Ведь ясно, что отвлекает внимание на себя». Оставалось только надеться,
что с ним все в порядке. Ведь на изнанке их друг мог легко
«отремонтироваться». Главное сейчас – дойти до Алекса, с ним будет легче
отбивать возможные нападения мага. Но дойти до своего любимого, ей было
не суждено…

Невидимые ноги ступали по мягкой траве. Слева тянулись заросли мертвых
кустов. Горы. Вокруг только горы и справа, вдали великолепный замок,
который, как насмешка судьбы, стал главным источником угрозы. Если бы не
эти кусты и мрачный владелец замка, она отдалась бы всей душой
завораживающему пейзажу и даже написала картину, в которой линии замка
переходили бы в линии гор, объединяя их в прекрасную гармонию. Но сейчас
ей было страшно – за Алекса, за их любовь. Она не боялась смерти, как
таковой. Девушка боялась потерять то, что приобрела в этой жизни –
потерять опять, как и полтысячи лет назад…

Но никто не спрашивал ее желаний, и надо было бороться. Бороться за все,
что в жизни было хорошего, и все хорошее, что могло еще с ней произойти.
Она вся внутренне подобралась и удвоила, утроила внимание. Женя уже
давно не появлялся. Значит, он внутри замка и вскоре кто-то должен был
выйти победителем из этого противостояния. В то, что Инар пойдет на
переговоры, она не верила. Он мог пойти, но только после того, как Женя
обездвижит и обезопасит его.

Девушка продолжала идти. Неспешно начав свое продвижение, она все
ускоряла шаг, понимая, что вдвоем с Алексом они будут в два раза
сильнее. Но на полпути владелец замка вспомнил о ней. Она увидела, как
прямо на нее со склона гор слетела черная туча. Приблизившись, туча
превратилась в стаю плотно летящего воронья. Сашенька понимала, что если
промедлит, то это воронье просто вонзится в то место, где она стояла,
независимо от того, видят ее птицы или нет. А выжить под такой массой
клювов и когтей никак не удастся.

Она лихорадочно перебирала в уме «слова» и, когда первые птицы были уже
в нескольких десятках метров, сказала: «пэй-ли-вас-таан». Птицы, одна за
другой стали ударяться с криками в невидимое зеркало и падать вниз.
Вскоре перед ней лежала целая гора черных, окровавленных, шевелящихся
перьев, голов и лап. Ей стало жалко несчастных тварей, бездумно
пожертвовавших своими жизнями по приказу мага. Но ничего не оставалось
делать, и она продолжила свое продвижение вдоль кустов, в надежде вскоре
найти Алекса.

Больше сил на магическую защиту не было, и единственная надежда
оставалась на собственные руки. Женя никак не показывался, а это, вместе
с нападением птиц могло означать только одно: маг выиграл бой. Она
только сейчас поняла, что у их друга, несмотря на неограниченные силы,
почти не было оружия против Инара, ведь астральный гость знал всего
несколько несчастных «слов».

Она проверила, удобно ли расположены рукоятка маленького меча и лук,
чтобы мгновенно воспользоваться тем или другим и обреченно, но не
сдаваясь, пошла вперед. Вскоре увиденное впереди заставило сжаться ее
сердце и перейти на бег.

В паре сотен метров стена кустов затрещала, и в проломе показался
уродливый и громадный зверь, напоминающий медведя, но с вытянутой, почти
как у крокодила мордой и длинными лапами. Казалось, зверь шел куда-то в
направлении замка, но она знала, что тварь ведется рукой Инара по
направлению к Алексу. «А вдруг он уже израсходовал все силы?» -
мелькнула паническая мысль. Она бежала, но понимала, что не успеет.

Зверь вдруг закачался, смешно задергав конечностями, обиженно заревел
громоподобным рыком и упал, как связанный. «Правильно!» - она мысленно
похвалила за находчивость Алекса и удвоила скорость бега. Алекс применил
связывающее «слово», лучше действующее на зверей и рожденных, чем
останавливающее. Только отчаянная злость и обида на полоумного мага
помогала ей не падать духом. Слишком очевидно, что маг просто
издевается, играя с ними, как кот с мышами. Откуда ей было знать, что
его силы тоже небезграничны, и он опасливо прощупывал их возможности,
используя наименее «энергоемкие» методы боя, заставляя послушных ему
тварей нападать поочередно то на нее, то на Алекса.

Саша с досадой и радостью одновременно увидела силуэт юноши, бегущего к
ней. Значит, их невидимость тоже стала пропадать. Она посмотрела на себя
и тоже заметила белесые контуры ног и рук. Теперь они становились легкой
мишенью для мага, а их все еще разделяла пара сотен метров.

И в этот момент на нее был нанесен новый удар. Саша увидела, как Алекс
показывает ей куда-то за ее спину, и быстро обернулась. Вдоль опушки
приближалась стая волков. Причем намерения хищников были совершенно
ясны. Она быстро выхватила лук и на грани возможностей выпустила
несколько стрел подряд. Пара хищников закрутилась на месте, но это не
повлияло на намерения других зверей. Сашенька в отчаянии выхватила свой
меч и кинжал. Оскаленная пасть первого зверя, зависшего перед ней в
длинном прыжке, метила ей прямо в горло…

***

…«Проснись! Хватит бездельничать! Ну, миленький! Там ребята погибают!» -
до сознания доносились то просящие, то требовательные, то почти плачущие
призывы. «Это сон?» - медленно всплыла первая мысль.

«Нет!» - уже четко раздалось у него в голове.

«Где это я?» - наконец последовала разумная мысль. Женька озирался в
полной темноте и ему вспомнились похожие ощущения Яна: «Я что, ослеп?»

«Ты на изнанке этого замка и, если ты что-нибудь не сделаешь, то я не
знаю, что Инар сделает с Сашами!»

«Это ты, Лэя?»

«Хватит задавать дурацкие вопросы!» - потребовал Лэин «голос», и Женьку
вдруг ослепило воспоминание об ужасной боли, которую он испытал, и
сумасшедший взгляд Инара, склонившегося над светящимся столом.

Он мгновенно сообразил, где находится, и кинулся в сторону. К счастью
он вылетел по косой вверх, а не куда-нибудь в недра скальных пород.
Оттуда он увидел, как стая волков осаждает отчаянно сражающихся ребят.

«Ах, так! Ты доигрался, старый сумасшедший интриган! Лэя, давай полную
накачку!»

«Что ты задумал?» - послышался тревожный вопрос, но Женька уже был
невменяем и, перейдя на энергетическое видение мира, кинулся, что было
сил, на ветвь, которая кодировала информацию замка. По крайней мере, ему
так казалось… Он ударил, разрывая ее, и она поддалась такому вандализму
– целый сектор мира мгновенно угас.

«Что ты делаешь?!» - отчаянно «кричала» Лэя.

«Я, кажется, только что стер мага из реальности вместе с его замком», -
испуганно осознал содеянное астральный хулиган и в срочном порядке
вернул нормальное видение.

Он промахнулся. Замок был на месте. Но полгоры за ним исчезло, как будто
ее и не было. Женя зачарованно смотрел, как оставшееся без опоры
прекрасное здание начинает заваливаться в образовавшуюся пропасть, а за
ним и все окружающие склоны гор, образуя с рекой один огромный селевой
поток.

«Саши!» - раздался отчаянный призыв Лэи в голове.

Он кинулся к опушке. К его ужасу волки продолжали наседать, вернее,
терзать лежащую Сашеньку, к которой безуспешно пытался прорваться
окровавленный Алекс. У Женьки все стало меркнуть перед глазами от
переживаний. Он молнией бросился к ребятам и одним движением выдернул их
обоих на изнанку.

«Лэя-я!» жалобно запричитал он, видя, что Алекс еще вполне жив, хоть и
истекает кровью, но на Сашеньку было страшно смотреть, вернее на то, что
от нее осталось. Самое ужасное было то, что она открыла глаза и
попыталась беспомощно улыбнуться. Женя сходил с ума – он понимал, что
Сашенька не могла, как он, восстановить здесь свои силы и, пусть
медленнее, чем в реале, но все-таки умирала, подчиняясь требованиям
мира. А у него только-только хватало сил, чтобы удерживать их обоих на
изнанке, да и то, только благодаря постоянной поддержке Лэи.

Алекс склонился над любимой, не зная чем ей помочь. Сашенька медленно
закрывала глаза…

- Сделай же что-нибудь! – отчаянно закричал Алекс Жене, а тот только
жалобно смотрел, не зная, что предпринять.

«Зафиксируй их в защите, держи в поле зрения окружающий пейзаж и
откройся мне!» - внезапно прозвучал не терпящий возражений приказ Лэи в
Женькиной голове. Он, не задумываясь, слепо повиновался, и произошло
что-то необычное. Он почувствовал, как в него разъяренным потоком
врывается сущность Лэи. Через мгновение он понял, что она уже здесь,
вернее они были здесь, деля одно тело на двоих. «Как ты додумалась
пробить защиту мира? - спросили они сами себя и тут же ответили: Жизнь
заставит!»

И все стало понятно без вопросов и ответов. Их распирала радость встречи
и единения, но радоваться долго было нельзя. Их возросшие в несколько
порядков, силы давали возможность делать почти что угодно, но им нужно
было очень мало – спасти Сашеньку. И только эту малость было невозможно
осуществить. Между ними со скоростью молнии проскочил диалог:

«Что нам делать?» - «Единственно, что им может помочь - выход в
свободный астрал. Где есть возможность слияния. Здесь они слишком
зависимы от мира. Если они любят друг друга, то превратятся в новое
божество со всеми вытекающими последствиями!» - «Но ты же знаешь, что
половина их душ где-то в этом мире, да и они сами закодированы его
языком. Я боюсь, они просто развоплотятся в открытом астрале», - «Тогда
есть еще один вариант: чтобы не выводить их из мира, но ослабить его
влияние, можно подняться на третий уровень…» - «Я не помню… ах да!
Теперь ясно», - «По крайней мере, мы можем посмотреть, поможет ли это»,
- и божественно-шпионская сущность немедленно приступила к задуманному.

Они перешли на энергетическое видение, окружили две сферы (более яркую
Алекса и постепенно бледнеющую Сашенькину ауру) жесткой защитой,
провалились на следующий, более глубокий уровень астрала и невольно
замерли, созерцая представшую им картину. Перед ними, переливаясь
кристаллическими гранями и мягкими линиями, казалось, сотканное из
серебристого тумана, оттененного мягкими тонами разных цветов,
пульсировало жизнью сердце мира. В плывущем среди сумерек глубин астрала
невыразимо красивом образовании ощущалась необъяснимая и, казалось,
чем-то знакомая гармония. Но сейчас все их внимание было сосредоточено
на Сашах. Они замерли, ожидая…

***

Алекс, поняв, что помощи ни от кого ждать больше не приходиться, бежал к
Сашеньке с одной мыслью: «Только бы успеть!» Куда или зачем успеть – он
не знал, но чувствовал, что без него ей долго не продержаться. И
действительно, атаки мага не замедлили себя ждать. Сначала стая воронья
довольно удачно разбилась о поставленное Сашенькой зеркало. Затем на
него самого вылез уродливый медведь, которого он удачно спеленал
связывающим «словом», но больше у них сил на колдовство не оставалось. К
тому же они стали видимыми.

Он бежал изо всех сил. И эта старая сволочь опять выбрала мишенью
Сашеньку! Увидев стаю серых хищников за спиной своей любимой, он понял,
что это конец. Он не успевал, а что могла сделать девушка против десятка
злобных волков? И все-таки он закричал ей, показывая на опасность за
спиной. К его немалому удивлению, девушка не стала стоять и ждать, сложа
руки, а достойно встретила хищников, сразу выведя пару и из строя
выстрелами из лука. Он бежал и кричал, пытаясь отвлечь внимание зверей
на себя взмахами рук. Частично это ему удалось – половина волков
пробежала мимо девушки и направилась к нему. Он бежал и смотрел, как
Сашенька приняла первого волка на выставленный меч. Дальше наблюдать
стало некогда– пришлось самому работать мечами, как бешенная мясорубка,
пытаясь пробиться к Саше.

Он не успел. Она упала на колени, сбитая прыгнувшим сбоку зверем, но
продолжала бой одной рукой, не давая волкам добраться до горла.
Кевларовая защита сколько-то берегла ее от зубов, но вскоре девушка
оказалась на земле.

Алекс уже был в трех шагах от нее, когда что-то произошло. Со стороны
замка сверкнула вспышка, и он заметил боковым зрением, как огромная
часть горы за замком исчезла. Больше ему не удалось ничего рассмотреть.
Два оставшихся в живых зверя пытались терзать тело Сашеньки, которая
закрыла руками лицо и горло. Алекс кинулся к ней, в последнем усилии
пытаясь достать волков, и не обращая внимания на двух других, наседавших
на него сзади. Но тут земля поплыла под ногами, и он заметил, как все
вокруг стало прозрачным, кроме растерзанной Сашеньки. Он, наконец, смог
достичь ее, но было поздно. На изуродованное тело было нельзя смотреть
без содрогания. Девушка сохранила только лицо.

Алекс держал в руках ее голову, всматриваясь в милые и прекрасные черты,
и вдруг Сашенька стала медленно открывать глаза. Говорить она не могла.
Только легкая улыбка тенью скользнула по лицу. Видимо, совсем угасая,
она также медленно, против воли, опустила веки. Алекс сходил с ума:
«Неужели ничего нельзя поделать? Они же на изнанке. Женя!»

- Сделай же что-нибудь! – сорвался у него с губ отчаянный вопль, и почти
сразу что-то стало происходить.

Окружающий полупрозрачный горный пейзаж превратился в странную
ветвящуюся структуру, светящуюся в темноте. А затем и эта структура
исчезла, только с одной стороны она сменилась на огромный и прекрасный,
то ли цветок, то ли кристалл. Но ему некогда было созерцать эти
изменения. Он пристально наблюдал за лицом любимой, пытаясь найти хоть
какие-нибудь признаки жизни и боясь лишний раз прикоснуться и причинить
этим боль.

Он дождался. Плотно сомкнутые ресницы вновь вздрогнули и приподнялись.
Их глаза встретились…

…Женя с Лэей «затаив дыхание» ждали, смотря на две сферы аур, мерцающих
в черноте астрала. Вот более яркая коснулась слабо пульсирующей ауры.
Постепенно вторая сфера стала набирать яркость. Женя с Лэей облегченно
«вздохнули» - Сашенька, в любом случае, будет жить. Но они продолжали
ждать, стараясь ничем не тревожить ребят…

…Последним, что помнила Сашенька, были страшные волчьи зубы, терзавшие
ее тело, плохо прикрытое кевларовыми пластинами. Но затем что-то
изменилось. Она на мгновение пришла в себя, больше не чувствуя боли и
видя заботливое лицо Алекса, склонившееся над ней. Потом силы снова
оставили ее, и она провалилась в беспамятство. Наконец, снова очнулась,
как будто подпитываемая мягким потоком теплой энергии. С трудом открыв
глаза, она наткнулась на внимательный и тревожный взор Алекса, а дальше…
она не поняла, что произошло. Их взгляды стали тонуть друг в друге, а
между ними как бы образовался канал, по которому в нее, казалось,
хлынула вся любовь и жизненная сила родной души…

…Алекс не мог и не хотел отрывать взгляда от глаз, чувствуя, как
Сашенька приходит в себя. Ее раны, стали исчезать одна за другой. Спустя
какое-то время он все же взглянул на девушку, и восхищению его не было
предела. Она, словно по мановению волшебной палочки, «переоделась» в
самое прекрасное платье, какое только можно вообразить. А красота ее
лица не шла в сравнение ни с каким платьем. Он робко потянулся к ней и,
с благодарностью найдя в ее глазах понимание, приник к ждущим его
губам... и они поплыли в легком танце-сне, шепча друг другу слова любви,
лаская и наслаждаясь…

…Взволнованное ожидание Лэи и Жени достигло предела. Если ошибки не
было, то сейчас они могут стать свидетелями слияния душ и рождения
нового божества. Но как им было страшно! Слишком много в этом уравнении
неизвестных. Ущербность душ, обворованных и закодированных этим миром,
замкнутое защитным барьером «пространство» третьего уровня далеко не
свободного астрала – любой из этих факторов мог привести к
непредвиденным последствиям. Но другого способа обрести себя
теперешними, какими они были сейчас, у Саш не оставалось. Чувствуя себя
страшными авантюристами, Лэя с Женей видели себе только одно оправдание:
настоящая любовь стоит того, чтобы рискнуть ради нее жизнью. А если
любовь не настоящая, то и слияния не произойдет – все, в общем-то,
просто. Просто и страшно.

Ярко засветившиеся сферы начали медленное кружение и стали распадаться
на мерцающие звездочки, исполняющие завораживающий танец двух
золотисто-серебряных вихрей, кружащихся вокруг одной невидимой оси.
Несмотря на их страхи, все шло, как и должно быть. Два вихря слились в
одно большое звездное облако, и наступил кульминационный момент.
Серебристый туман стал стремительно уплотняться и набирать яркость. Но
потом произошло непредвиденное: сжавшись до «нормальных размеров», новая
аура вдруг полыхнула яркой вспышкой и вырвалась из сферы защиты,
созданной Лэей и Женей.

Не успев «охнуть» от неожиданности, они следили за новорожденной
сущностью. А та стремительно кинулась к мерцающему в черноте огромному
кристаллу мира и слилась с ним. Они ясно чувствовали, как мир выражал
все чувства признательности и любви от виляющей хвостом собаки до
трущегося о руку хозяина котенка.

«Сдается мне, они знакомы…» - всплыла озадаченно-задумчивая Лэина мысль.
Женя смущенно ответил:

«И не просто знакомы… Господи, посмотри: теперь я понял, чью руку
напомнила мне структура сердца мира… Кажется, все последнее время я
исполнял роль старушки, ищущей очки, которые остались у нее на лбу, и
которая не может их найти, потому что плохо видит без очков».

И получил от Лэи подтверждение:

«Ведь мир вас специально в одну яму посадил, чтобы вы помогли друг другу
и ему тоже. А я-то хороша – могла бы и почувствовать!»

«Да, похоже, создатель сам нашелся. Ох, и дурак же я был! Пройти с ним
полмира и так и не сообразить, с кем общаюсь. А я-то еще разыгрывал из
себя покровителя молодежи. Да я этой молодежи и в подметки не гожусь.
Теперь я понимаю Орина – вот кого он солнышком называл. Да и Чингиз –
ведь он, наверно, подумал, что мы над ним издеваемся, и просто обиделся.
Не мог прямо сказать все, что о нас думает».

«Ты чувствуешь, как рад мир? Тысячу лет без хозяина - тут любое бревно
соскучится, а здесь целая, живая огромная система».

«Постой, кажется, новое божество зовет нас. Присоединимся?» - и они
подлетели к яркой сфере нового (или старого?) бога.

Прикоснувшись к ауре, Лэя с Женей ощутили, как волна любви и
благодарности топит все их чувства. Смеясь, они начали подавать знаки
СОС, и их обмен эмоциями стал чуть спокойней. Саши пытались выказать
своим спасителям свою радость – мир возвращал им всю память, хранившуюся
в его закромах, и они хотели разделить со своими друзьями этот миг. Женя
с Лэей невольно окунулись в водоворот воспоминаний…



ГЛАВА 14. САШИ

Озорная поземка бежала по белым зимним улицам, кидая пригоршни колючих
снежинок в лица зазевавшимся прохожим, летя наперегонки с возницами,
набивая ледяной крупой шерсть попавшимся на пути собакам и прячась на
обочинах до следующего порыва студеного ветра. Яркое солнце напрасно
пыталось согреть пешеходов, явно проигрывая в состязании морозу, который
с самого начала зимы деловито принялся наводить свои порядки. Да так
наводить, что уже в ноябре Неву атаковали первые любители старинного, и
вновь вошедшего в моду развлечения – кто, приматывая к валенкам железные
полоски, а кто, щеголяя цельнометаллическими коньками и пытаясь кататься
по гладкому, как зеркало, льду.

Молодая европейская столица жила своей, местами суматошной, местами
неторопливой жизнью, усердно дымя печными трубами, борясь с сугробами и
не унывая от долгих морозов. Многонациональный Санкт-Петербург неустанно
трудился по окраинам, торговал и обслуживал жителей в центральных
районах и устраивал приемы, балы и ассамблеи, другими словами правил, в
самом центре. Уже забылась трагическая смерть Александра II, как и его
реформы, и столица Российской империи беззаботно наслаждалась своим
могуществом, не ощущая накапливающегося социального давления нищающей
деревни и бесправных рабочих окраин, и год за годом теряя шансы на
мирное поступательное развитие. Но большие беды придут потом, а пока что
десятилетия относительного мира (если не считать турков и мелких
кампаний на южных границах) и, пусть и консервативного, но все же,
процветания позволяли большинству заниматься своими проблемами, только
иногда напоминая, что где-то существует власть, политика и беспорядки…

Шурочка неплохо училась на последнем, восьмом году в частной женской
гимназии и этот год был более свободным от обязательных занятий. Младшие
ученицы с завистью поглядывали на старшекурсниц, у которых головы были
заняты планами на дальнейшую жизнь. И, естественно, основной темой для
обсуждений был удачный брак, вернее, обсуждение возможных кандидатур для
этого мероприятия.

Надо заметить, в этом Шурочка немного не вписывалась в общие настроения,
и однокурсницы держали ее за немного ненормальную. Слишком много она
уделяла внимания рисованию – занятию весьма похвальному, но не очень
достойному настоящей светской дамы. Ее бы и совсем записали в чокнутые,
если бы не ее успехи в других, «серьезных» предметах. Да и положение ее
семьи не давало особо распускать въедливые языки на счет странных
замашек сокурсницы.

Шурочка была одним из самых милых созданий всего учреждения, а в
сочетании с папиным капиталом и весом в обществе, вообще считалась чуть
ли не самой завидной невестой. И при всем этом, казалось, что ей нет
никакого дела до матримониальных игр. Все свое свободное время она
тратила в студии изобразительных искусств. По мнению педагогов – весьма
не зря тратила. Единственное, что и кто могли ее оттуда вытащить, были
две ее подружки, которые частенько организовывали веселые вылазки на
каток, ледяные горки или катания на лошадях. На балах и приемах она
откровенно скучала и, если бы не танцы, то затащить ее туда было бы
совсем невозможно.

Сейчас Шура была в студии не одна. Старенький преподаватель живописи, с
которым она сдружилась еще на втором году обучения, когда он начал вести
этот предмет в классе, все вздыхал и расстраивался при виде новых работ
любимой ученицы:

- Эх, при Вашем таланте, Шурочка, родиться бы Вам молодым человеком!

- Ой, неужели я родилась таким уж старым человеком? – хихикала ученица,
переиначивая высказывание учителя.

- Все бы Вам хи-хи, да ха-ха! А у меня, между прочим, честно Вам доложу,
до сих пор не было такого талантливого ученика, – немного обиделся
учитель. – И представьте себе, среди юношей тоже.

- Да что Вы! Какой у меня талант? Я вот портреты неважно пишу.

- Причем тут портреты? Причем натюрморты? – технически, я Вам уже не
могу ничего больше посоветовать. Шурочка, Вы заметили, что я последнее
время даже не пытался задавать Вам темы? Вы, так сказать, находитесь в
свободном плавании.

- И правда! А почему? Я стала Вам не интересна, как ученица? – немного
разочарованно высказала свою догадку девушка.

- Нет, Шурочка, как раз наоборот! Я просто боюсь испортить Вашу
формирующуюся индивидуальность. Вы, как бы это правильнее сказать, нашли
свое, неповторимое видение мира. Для меня Ваши картины уникальны – они
обладают гипнотическим эффектом. Они многослойны, их можно смотреть чуть
ли не часами. И, скорее всего, у Вас впереди трудная судьба художника,
так как большинству нужны портреты или обычные пейзажи. Я не сомневаюсь,
что Ваше имя станет великим, только боюсь, что это может наступить, как
это часто у нас бывает, только после смерти художника.

- Ну, мне же не надо очень стараться подрабатывать на жизнь, – с
хитринкой в глазах воскликнула девушка. – Да и что проку от славы? Мне
главное, чтобы у Вас или еще нескольких человек дух захватило от
картины, а эти светские сплетни – все чепуха!

- Я боюсь другого, – вздохнул старичок. – Были бы Вы небогатым юношей,
то наверняка оттачивали бы свое мастерство, пытаясь зарабатывать им на
жизнь. Но Вас ждет прекрасное замужество, светская жизнь, развлечения,
воспитание детей. А все это неминуемо отвлечет вас от искусства. Ведь
оно требует постоянных усилий. Не зря же говорят, что гениальность – это
талант, помноженный на труд.

- Не знаю, не могу ничего обещать, - задумчиво ответила Шура. – Но мне
кажется, что я просто не смогу без кисти и мольберта. Я как будто тяжело
больна этим занятием.

- Да, единственная моя надежда на то, что природа художника не даст
отлынивать, и Вы будете еще нас радовать своими произведениями.

- Мне кажется, Вы все-таки преувеличиваете мои таланты, учитель.
Смотрите, сколько этих полотен уже пылится в студии. Не больно-то на них
заглядываются.

- Ну, во-первых, не сразу у Вас все стало получаться, и действительно
хороших картин еще не много. А во-вторых, Вы только недавно окончательно
нашли свой стиль и видение, которое делает Вас индивидуальностью. А
в-третьих, еще нужны годы, чтобы зритель дорос до Ваших работ. И мой Вам
совет: не слушайте огульных критиканов, пишите душой. Ваше сердце видит
гораздо больше, чем глаза.

- Спасибо учитель! Я на всю жизнь запомню Ваши слова.

- Надеюсь, что она будет долгой и счастливой. Мне уже грустно от
осознания, что остались последние месяцы Вашего обучения, и нам вскоре
придется расстаться, - старик украдкой смахнул набежавшую слезинку.

Шурочка не выдержала: наплевав на всякие этикеты, порывисто обняла
учителя и шепнула:

- Я никогда Вас не забуду! – после чего выбежала из студии.

Это признание ее талантов обычно строговатым и немного ворчливым
стариком оказалось полной неожиданностью для девушки. Она,
действительно, не могла представить свою жизнь без рисования, но считала
свое увлечение немного постыдным или несерьезным занятием. Точнее,
искусства были даже к лицу светским дамам, изредка помахивающим
кисточкой или поигрывающим на фортепиано, но днями напролет простаивать
у мольберта, перемазавшись по локоть в краске? Это никак не вязалось с
требованиями общества, предъявляемыми к девицам благородного
происхождения. Только сейчас она осознала, что простое увлечение
переросло в образ жизни, а, по словам учителя, и в талант, который мог
дать многое людям.

Идя по коридору из художественной мастерской, она вспоминала свою жизнь.
Рисовала она всегда, с раннего детства. Сначала ее учили на дому, но
потом, поддавшись веяниям прогресса, она стала посещать частную
гимназию, где уровень преподавания все же был выше, чем у домашних
учителей. Здесь же она вместе со старым учителем рисования открыла в
себе странный талант видеть и переносить на полотно то, что скрыто от
обычного взора.

События последнего лета окончательно повлияли на ее развитие, как
художника. Еще весной мама начала уговаривать папу на поездку в Европу.
Вообще-то это было модно в обществе: делать вояжи по европейским
столицам или проводить лето на юге Европы. Для мамы это было даже
немного зазорно, не щегольнуть в разговоре на каком-нибудь балу фразой,
типа: «А вот я, когда была в… (Ницце, Париже, Вене и так далее)». С
другой стороны, папе почти невозможно было оторваться от своих
финансовых рынков и производственных проблем. И все-таки, он уступил,
согласившись убить два с половиной месяца своей деловой жизни и
потратить их на семью.

Таким образом, они в середине июня отбыли на корабле в Германию, затем
продолжили путешествие из города в город по чугунке. Поездка стала
настоящим откровением для женщин. Папа, конечно, бывал во многих местах
с деловыми визитами, но для мамы и тем более Шуры, ее пятнадцатилетней
сестры и двенадцатилетнего брата путешествие превратилось в волшебный
калейдоскоп самых разнообразных впечатлений. Дорожные невзгоды с лихвой
окупались созерцанием чудных пейзажей и необычных городов. Дворцы,
замки, города и селения смешались в непрекращающийся ряд ярких картинок,
которые Шура пыталась хотя бы схематически запечатлеть на память в
походном блокноте. Но все это померкло в один прекрасный день, когда они
очутились в Париже.

С утра на второй день пребывания у них был намечен визит в Лувр, но
папенька, зная пристрастие своей старшей дочери к изобразительным
искусствам, спросил у распорядителя гостиницы, где бы его дочь могла
ознакомиться с работами современных художников. К великой Шурочкиной
радости, тот сразу бросился в пространные объяснения, из которых
следовало, что проще всего посетить выставку импрессионистов на
Сент-Мишель. Недолго думая, Шура променяла Лувр на галерею и с
приставленным к ней проводником отправилась по выясненному адресу.

Они пересекли на запряженном парой лошадей экипаже Сену и, немного не
доезжая Сорбонны, въехали во двор ничем не приметного здания. Шура еще
помнила, как она с провожатым входила в фойе, оставила там легкую
верхнюю накидку, но потом действительность перестала для нее
существовать. Сопровождающий гид что-то бормотал про современные веяния
и тому подобное, но она не слышала его, односложно и автоматически
отвечая. Она вдруг в одночасье поняла, как надо писать картины! Не
пытаться в точности изобразить действительность, а передать нечто
большее. Вот так, как этот Монэ, чтобы в тумане уловить силуэт девушки,
или Ренуар, чтобы угадать игру света или тени…

«Нет, она будет писать по-другому. Она напишет так, чтобы в картине
угадывалось несколько визуальных решений, так, чтобы сквозь хрупкие
кристаллические грани угадывалась мягкость тумана, чтобы сквозь холод
ощущалось тепло, чтобы…» - она сама плыла, как в тумане, вглядываясь во
все новые причудливые световые решения и все больше утверждалась в
мысли, что она будет писать по-своему – еще загадочнее, еще красивее.

Эти несколько часов на выставке, после которых ее чуть ли не насилу
увели пред папенькины очи, полностью перевернули ее жизнь. Вся семья
предавалась безмятежному отдыху на море, а она бродила, как сомнамбула,
вглядываясь во все вокруг и представляя, как бы это выглядело на
полотне, если смешать, к примеру, белый средиземноморский пляж с
Петербургскими снегами, или мысленно сопоставляла орнамент морских волн
с летящими облаками, а как можно было бы отобразить море или горы,
отражающиеся в зрачке человека…

Она с трудом дождалась возвращения в Петербург и на следующий же день
опрометью бросилась в мастерскую. Юная художница лихорадочно портила
одно полотно за другим, заставив папеньку потратиться на новые
рисовальные принадлежности, но ничего не получалось. В конце концов, она
в отчаянии закатила истерику с ломанием кисточек и разбрасыванием
красок, свидетелем которой оказался ее старый учитель. Он единственный с
пониманием отнесся к ее проблемам и, не зная сам, что она хотела
передать на полотне, помог ей советами. Шура хорошо помнила, как он ее
успокаивал:

- Не расстраивайся! Ничто новое не дается легко. Я не очень пока
представляю, что ты хочешь изобразить, но есть общие правила. Начни с
простого, только с одного-двух элементов. Добейся таких оттенков, когда
это простое изображение оживет. Затем попробуй другой элемент. А когда
ты научишься ловить то, что тебе нужно, начни комбинировать эти элементы
в более сложных сочетаниях, и тогда ты добьешься желаемого результата.

Он помогал ей, как мог, не щадя своего времени, и вот сейчас, спустя
почти полгода она услышала от него такое признание. Шура сама
чувствовала, что, наконец, кисть и холст покорились ей и, по крайней
мере, несколько картин ей удались именно так, как она и представляла.
Каждая из картин требовала гигантских усилий и филигранной отточенности,
особенно последняя, на первом плане которой были изображены буйно
цветущие полевые травы, в переплетении которых можно было угадать другой
мир: словно затененный яркими лепестками лес или парк с фигурками людей,
лошадей и даже каретами на дорогах и скрытыми домами. А если вглядеться
снова, то можно подумать, что это просто какие-то насекомые. А сверху,
этот цветущий луг походил на волнующееся зеленое море с гребнями цветов.
Изображение играло именно так, чтобы каждый раз можно было увидеть
что-то новое, в зависимости от настроения, освещения и бог знает чего
еще.

…Она почти бежала по коридорам, не застегивая норковой шубки. Сегодня
она снова задерживалась и не успевала вовремя домой. Маменька опять
будет укоризненно вздыхать, нянечка причитать, и не дай бог попасться на
глаза уставшему папеньке. Он, конечно, не будет топать ногами и кричать,
но ему достаточно грозно посмотреть на непослушную дочь, и коленки сами
начнут трястись от страха. А ведь он бывает добрый. И зачем ему
напускать на себя такой начальственный вид дома?

Чтобы сократить свой путь, Шурочка пошла через крыло музыкальной школы –
оттуда до их дома было всего несколько кварталов, которые она обычно
пробегала, наплевав на приличия и не удосуживаясь отловом извозчика. Но
сегодня ей не удалось так легко преодолеть этот маршрут. Повернув в один
из коридоров, она услышала звук скрипки, что не было так уж удивительно
в этом здании. Но пока она шла, ноги невольно притормозили движение, а
голова стала поворачиваться, ловя плывущие из приоткрытой двери звуки.
Совесть в последнем умирающем всхлипе попыталась придать движения ногам,
но была быстренько придушена традиционной мыслью: «Я только на минуточку
и побегу дальше…»

Спустя минуточку она, уже забыв обо всем, стояла у двери, боясь
неосторожным движением спугнуть это колдовство. Она не узнавала мелодии.
Похоже, это была чистая импровизация… но какая импровизация! Мелодия
почти не повторялась, используя только несколько ключевых элементов,
сочетающихся в невероятных каскадах минорных и мажорных оттенков,
заставляя сердце сжиматься от тоски и в следующий момент взмывать к
небесам от счастья.

Шурочка не удержалась и, сама не замечая, тихонько приоткрыла дверь,
проскользнув в нее – настолько было сильно желание увидеть, кто мог так
играть на скрипке. Она сама неплохо музицировала на фортепиано, но
такого исполнения ей не приходилось еще никогда слышать, ни на уроках,
ни на концертах. Каково же было удивление, когда она увидела одинокого
темноволосого юношу, стоящего в углу классной комнаты с закрытыми
глазами и играющего непонятно что, непонятно кому. Она тихонько
опустилась с цыпочек на пятки, почти не дыша и боясь нарушить это
очарование музыкой.

И все-таки она нашумела. Не совсем она, а оставшаяся открытой дверь,
которая вдруг со скрипом стала закрываться. Шура кинулась к ней, но не
успела, и та, влекомая сквозняком, с треском влепилась в прихлоп. Музыка
оборвалась на половине фразы. Очарование рассыпалось хрустальным бисером
и спряталось в темных углах комнаты. Но в душе осталось ощущение
чистоты, как после волшебного летнего дождя, а еще чувство наполненности
чем-то прекрасным.

Шурочка с испугом обернулась и виновато взглянула на молодого человека.
На его лице мелькнула досадливая гримаса, тут же сменившаяся удивлением.
Нельзя сказать, чтобы юноша был божественно красив, но и уродом он
определенно не был. Больше всего поражали его глаза. Не размером или
цветом, а внутренней сосредоточенностью. Они все еще были там, в этой
прекрасной мелодии, как будто юноше не было дела до всего окружающего, в
том числе и до представительницы прекрасного пола, стоящей перед ним.
Этот взгляд подкупал своей искренностью, в нем не было той обычной
фальши и светского лоска, которым маслянились взоры лакированных
кавалеров на балах. Чувствовалось, что молодому человеку просто не было
дела до всей этой мишуры.

- Простите, сударь… я Вам помешала заниматься, - смутилась Шурочка,
пытаясь оправдаться. – Я просто не могла пройти мимо. Я никогда такого
не слышала.

Повисла неловкая пауза. Видимо до юноши вдруг дошло, что перед ним стоит
очень привлекательная молодая особа, и он уже заинтересованно вгляделся
в лицо девушки. Шурочка, заметив внимание молодого человека к ее
персоне, еще больше смутилась и опустила глаза. Она вдруг почувствовала,
что стандартные фразы, вызубренные на занятиях по светскому этикету,
будут звучать здесь фальшиво, а искренне говорить с незнакомым молодым
человеком, да еще один на один, оказалось очень непросто.

- Спасибо за комплимент, сударыня, - наконец юноша окончательно вернулся
на землю и помог сконфузившейся девушке. – Право, я еще только учусь,
правда, уже самостоятельно. Вас наверно удивило мое присутствие в
женской гимназии, но в нашей, по-соседству, идет ремонт, и музыкальные
классы временно подселили к вам.

- Да, я слышала, - Шурочка радостно подхватила удачную тему для
разговора. – Это так забавно встретить на занятиях молодых людей! А то
уж больно наше заведение со своими строгими надзирательницами на
монастырь смахивает.

- Это верно! Сколько было споров и пререканий, прежде чем на это
подселение решились. Будто юноши и девушки дикие звери, которым никак не
ужиться друг с другом. Тем более, в консерватории обучение совместное, и
никто при этом не кусается.

- Простите, а чью вы мелодию исполняли? Она не повторялась. Неужели это
импровизация?

Настала очередь смутиться юноше. Он даже немного покраснел, но довольно
признал:

- Да, в основном, импровизация. Ну, может, пару элементов стащил
откуда-то. Я люблю так, для себя пофантазировать, когда не надо думать,
правильно ты что-нибудь исполняешь или нет.

- Забавно! – улыбнулась Шура. – А мне показалось, что все было
правильнее некуда. То есть правильность тут ни при чем. Правильность
нужна для таких как я, когда мы усердно молотим пальцами по клавишам. А
такую музыку, как Ваша, правила наверно убьют наповал. Нет, это просто
чудо! Как жаль, что дверь хлопнула, а я ее прозевала. Вы когда-нибудь
еще будете так играть? Я чувствую, что хочу услышать вновь эту музыку.

- Ну, Вы меня совсем захвалили. Хотите, я еще Вам сыграю?

- Ой, мамочки! – до Шуры вдруг дошло, что она безвозвратно опаздывает к
семейному ужину. - Что папенька скажет? Я же уже и так опаздывала.

- Простите, что задержал Вас, - в голосе юноши послышалась искреннее
сожаление.

Шура уже метнулась к двери, когда вдруг резко остановилась. Тон
последней фразы разбудил целый каскад мыслей. Они, действительно, два
чокнутых – даже не представились друг другу, как положено. И потом, как
она его найдет снова? Почему-то она даже не удивилась своему порыву и
тому, что неприлично с первой же встречи цепляться за молодого человека.
Обернувшись, она поняла, что у юноши с губ готов сорваться тот же
вопрос, и ей осталось только одобрительно улыбнутся.

- Простите, я даже не представился. Александр Левашов, студент
консерватории, а в гимназии репетирую по старому знакомству, - юноша
улыбнулся в ответ девушке и изобразил легкий вежливый поклон. Шурочка не
могла удержаться от смеха:

- Как странно! И я Александра, учусь на последнем курсе этого
богоугодного заведения.

- Ну, в этом нет ничего удивительного, – весело ответил скрипач. – Даже
император уже третий по счету Александр, так что не зазорно и нам.
Называйте меня просто Саша – так привычней.

- Давайте перейдем на «ты»! А меня все Шурой или Шурочкой зовут. А как я
тебя смогу найти еще? – видимо спешка заставила ее ляпнуть фразу,
которую никакая воспитанная девушка никогда не должна себе позволять, но
пугаться и что-либо соображать по этому поводу времени у нее не было
совсем.

Парень немного опешил от такого вопроса, но, пребывая в том же цейтноте,
без церемоний ответил:

- А здесь теперь и буду почти каждый день с обеда, если не выгонят –
репетировать все равно больше негде.

- Пусть только попробуют! А я примерно в тоже время в изобразительной
мастерской пропадаю. Это в следующем здании на втором этаже. Туда теперь
юношей тоже пускают после объединения. Было очень приятно познакомиться.
Я побежала! – И не дожидаясь прощальных фраз, Шура с обреченным вздохом
бросилась в пробежку до дома…

Она опоздала на целых полчаса к ужину. Да еще десяток минут ушел на то,
чтобы привести себя хоть в какой-то порядок. Нянечка только укоризненно
вздыхала, бормоча, что все уже переволновались и сколько же ее можно
ждать. Не «лихача» же за ней посылать? Девушка осторожно вошла в
обеденную залу, внимательно рассматривая узор на дубовом паркете.
Папеньке в глаза было лучше не смотреть…

Дождавшись тихого маменькиного приказа: «Быстренько на свое место!»,
Шурочка прошмыгнула за стол, отгородившись от родителя маминой
прической, и тихонько перевела дух: «Кажется, пронесло». Ерофей чинно
приблизился сбоку и уже подавал ей какой-то французский луковый суп. Их
кухня претерпела сильные изменения после поездки по Европе, и
периодически приходилось выдерживать эти мамины гастрономические
нововведения. Ну, как она не понимает, что лук французы едят с голодухи?
Ведь в нем ничего, кроме кожуры нет.

Ее размышления над тарелкой были прерваны самым странным образом. Она не
заметила, как разговор родителей зашел о ее планах на будущее.

- Шура, ты понимаешь, что вопрос о твоем замужестве больше нельзя
откладывать в долгий ящик? Мама не раз тебе уже об этом говорила. Ты,
извини меня, но в твои восемнадцать недолго и в старых девах остаться, –
папенька как-то неумно усмехнулся. – Ты должна понимать, что дело
нешуточное и в нашем положении я просто не могу все пустить на самотек.
Что ты на это скажешь?

- Не знаю папенька. Конечно, на балах немало симпатичных юношей. Но так,
чтобы к ним серьезно относиться? Они все какие-то кукольные,
ненастоящие.

- М-да, я не хочу быть старорежимным самодуром и заставлять тебя
выходить замуж за лучшую партию, исходя только из своих соображений, но
и абы за кого ты не пойдешь. Вот тебе задача на завтрашний вечер: у
князей Юсуповых прием по поводу двадцатилетия их сына. Там будет много
молодежи. Княжной тебе, конечно, не стать, но обрати внимание на трех
неплохих кандидатов на твою руку, которых укажет тебе мама. Я соглашусь
на любого.

- Хорошо папенька, – пролепетала Шурочка, пришибленная этой новостью,
как обухом по голове. Как же это так она проворонила собственное
замужество? И с кем ей придется разделить свою жизнь? Перед глазами
почему-то всплыл задумчивый взгляд Саши. Вот к кому лежала душа. А ведь
они не пообщались и десяти минут! Она попыталась вспомнить своих
многочисленных бальных кавалеров, но все их лица, не задерживаясь, плыли
перед глазами и сливаясь в один образ какого-то лакированного башмака.
«Господи, что же мне делать?» - ужин больше никак не хотел лезть в
горло. Братец втихаря корчил рожи, намекая на невесту из белого теста…
Она еле дождалась момента, когда стало приличным выйти из-за стола...

***

Залы сверкали канделябрами и хрустальными люстрами. Лакеи шныряли
туда-сюда, предупреждая любые прихоти расфуфыренной публики. На приеме
было немало молодежи. Вначале, до официального восхваления юного юбиляра
молодые люди кучковались, разделившись на партии и оценивающе созерцая
девушек. Самой неприступной была группа, собравшаяся вокруг виновника
сегодняшнего торжества. Остальные тактично держали дистанцию между
князьями и графами. Наиболее естественной и демократичной была
группировка из самых бедных представителей богемы, но попадаться им на
их острые языки что-то не хотелось.

Основной стратегической целью маменьки были молодые люди, крутившиеся
вокруг княжичей, сынки графов и очень состоятельных людей, но не
обремененных самыми высшими дворянскими титулами. Хотя если бы
какой-нибудь князь положил на нее глаз… но, по мнению мечтательно
закатившей взор маменьки, чудес на свете не бывает, и надо самим ковать
свое счастье. В чем могло заключаться такое счастье, Шурочка не
представляла, но спорить было бесполезно, и она решила попробовать
прислушаться к советам родителей, рассмотрев предложенные кандидатуры.

Видимо, закулисный матримониальный спектакль разыгрывался, как по нотам,
так как «кандидаты», скорее всего тоже подогретые родительскими
понуканиями не замедлили явиться, как только для этого созрела
обстановка. Неожиданно весь блеск и веселье бала увиделись Шуре
абсолютно с другой стороны, стоило ей предстать в роли девицы на
выданье. Все это блистательное сборище людей показалось ей чем-то вроде
ярмарки, на которой обговаривались сделки, торговали живым товаром,
выясняли отношения и сплетничали, сплетничали, сплетничали без конца и
края. Сейчас на лот была выставлена она и несколько молодых людей, хотя
параллельно таких призов было наверно несколько – но за всеми не
уследишь. Для этого нужна многолетняя практика, а главное, интерес,
которого она в себе никак не могла обнаружить.

Когда официальная часть банкета подошла к концу, и они наслушались
пышных и ничего не значащих здравниц в честь юного юбиляра, все стали
готовиться к танцам и настал самый интересный момент, ради чего
собственно и устраивались подобные сборища. Все группы разбились, и
началась бурная перестройка рядов. Старшие мужчины потянулись в
курительные и картежные. Матроны повели своих дочерей на заклание,
отпуская их на длинных поводках своих бдительных взглядов. Молодые и
резвые светские львята весело врезались в этот малинник, раскидывая
комплименты налево и направо, которые становились все откровенней и
солоней по мере удалении девиц от их маменек, начинающих кучковаться по
своим интересам и, поджидая к себе кавалеров посолидней. На их плечах
улеглась самая сложная часть бала – нужно было в довольно сжатые сроки
обсудить все новости, одновременно уследить за своими чадами и оценить
всех возможных кандидатов, главным критериями которых были, конечно же,
их мамочки. Ведь, как известно, червивое яблоко от гнилой яблони… А то,
что большинство «яблонь» здесь были основательно подгнивши, у Шуры
сомнений не вызывало.

«Наверно, однокурсницы правы, и я, действительно, чокнутая! - призналась
себе девушка, поймав себя на чувстве легкой гадливости от всего этого
спектакля: И все-таки, единственные искренние чувства здесь это зависть
и ненависть. Все остальное – театр. Причем, довольно плохой. И сегодня я
в нем исполняю чуть ли не главную роль». Ей захотелось немедленно
сбежать, но, вспомнив переживания маменьки и наказы отца, она уговорила
себя: «Нет, я все-таки просто паникую. Все не так уж плохо. Надо
попытаться найти в парнях хоть что-нибудь хорошее. Ведь они тоже
невольники того же спектакля. Может, все еще образуется».

Маменька, шепнув какие-то обязательные по ее мнению напутствия, слегка
подтолкнула Шуру в бурлящий водоворот молодежи, а сама заняла
наблюдательную позицию. Первым подрулил Григорий, сын металлургического
магната.

- Наше Вам, с кисточкой, сударыня! Не откажите мне в удовольствии
танцевать с Вами? – и добавил совсем по-панибратски. - Как, у Вас,
Шурочка, дела в гимназии?

- Нормально. Еще полгода и все – образованная невеста, – Шура состроила
приторную улыбку и поприветствовала старого знакомца.

- Что, родители наседают? – понимающе спросил кавалер, ведя даму к
первому танцу.

- Еще как наседают! А на Вас, Гришенька, что ли не наседают? – тоже
приниженно обращаясь к кавалеру спросила Шурочка.

- Есть такое дело. А что, как Вы думаете, сударыня, не сыграть ли нам
свадебку? Давайте договоримся – поженимся, и гуляй, хоть направо, хоть
налево. Все довольны и мы не в обиде. Здорово ведь! Смотрите: мало, кто
из кавалеров будет честен с Вами, как я. Они сами будут гулять, а Вас
дома под замок посадят в лучших светских традициях. Я же парень
прогрессивный – к эмансипе с пониманием отношусь.

- А что, весьма деловое предложение! – Шура невольно расхохоталась,
кружась в вихре первого вальса. – Одна только незадача. Такому
бестолковому созданию, как я еще и любви хоть немножко хочется.

- А что? Обеспечим любовь по полной программе! – Гриша совсем
придвинулся к ее уху своими полными, мокрыми губами и шепнул. – Сейчас,
говорят, новые немецкие веяния популярны – даже групповые занятия
любовью можно устроить. Вы как, не против?

- Я еще погодю, Гриша. Не доросла еще наверно, - шутливо оттолкнула его
от себя Шура ручкой сложенного веера – благо, вальс уже закончился.

- Смотрите, не перерастите, уважаемая! – усмехнулся кавалер и, не теряя
галантности, несмотря на недвусмысленный жест веером, проводил даму к
выбранному ей месту, а затем растворился в толпе, что, впрочем, Шура
восприняла с немалым облегчением.

Все-таки Гриша был самым отталкивающим кандидатом, как внешне, так и
внутренне. Может, конечно, современные взгляды на любовь и были
демократичнее, чем раньше, но такое плотское свинство, было Шуре не по
душе и, в принципе, мало чем отличалось от «свала» у простолюдинов.
Несмотря на новые веяния Европы, в России по-прежнему никто не
интересовался душевными качествами девиц. Что такое любовь, можно было
узнать только у Тютчева или Фета, а в повседневной жизни в расчет шли
только деньги, политика и экстерьер невесты. Она с тоской ожидала
очередного кавалера…

После бала, ночью, приехав с родителями домой, она чувствовала усталость
и брезгливость. Ей хотелось смыть с себя все эти оценивающие взгляды и
сплетни, а приходилось еще и успокаивать маменьку, которая с
расстройством наблюдала, как дочь отшивает одного за другим всех
кавалеров. Еще в карете отец коротко спросил:

- Ну как?

На что она довольно жестко ответила:

- Никак! Что бы Вы, папенька, сказали на моем месте, если Вам жених
предложил заниматься групповой любовью?

Отец вздохнул, помолчал и ответил:

- Мерзавцы! В наше время мы себе такого с девицами, тем более
благородными, не позволяли. Но не все же такие хамы?

- Папенька, дайте мне еще немного времени. Ну не лежит у меня к этим
сердце! Как представлю, что с эдаким лоботрясом или уродом весь век
коротать придется, просто жутко делается.

- Хорошо. Дам тебе пару месяцев и кандидатуры, а вы их с мамой обсудите.
Придется вам с ней по балам усердно пошастать. Никуда не денетесь! Это
тоже работа.

А на следующий день, когда Шурочка у себя в студии пыталась отвлечься от
всех, навалившихся на нее забот, к ней зашел Саша. Ей казалось, что она
больше не в силах переносить кавалеров, умудряющихся и льстить, и хамить
одновременно, как будто у нее выработалась какая-то непереносимость. Но,
увидев Сашин задумчивый взгляд, она почувствовала, как радостно
затрепетало сердце.

- Здравствуйте, Шура! Я пришел, как и обещал… - юноша явно не знал, как
продолжить разговор, опять перейдя на «Вы» и, видимо, столкнувшись с той
же трудностью, что и она в первую их встречу – плести высокопарный бред
не хотел, а откровенничать стеснялся.

- Как здорово! А то я уже подумала, что ты забудешь про свою
почитательницу.

- Нет, как можно! И потом, у меня еще не столько почитателей, чтобы
швыряться ими налево и направо.

- Ага! Понятно – когда станешь великим, и у тебя будет много поклонниц,
ты про первую и не вспомнишь! – хитро взглянув на смутившегося юношу,
сделала вывод Шурочка.

- Как ты могла подумать такое? – возмутился юноша. – Ты для меня…

- Я для тебя… что? – еще озорнее улыбнулась девушка, опять ловя парня на
слове, но, увидев, что тот совсем замешкался, подыскивая правильный
ответ, сама пришла ему на помощь: - Лучше молчи. Я пока для тебя просто
не могу ничего значить, а обижать меня тебе ни совесть, ни приличие не
позволяет. Я же вижу.

Саша улыбнулся и сказал:

- А ты, все-таки не просто остра на язык! Спасибо, что сжалилась.

- Брось! Острота языка не от ума или большой души, а от злости
происходит. Ведь добрый человек просто не в состоянии издеваться над
собеседником, пусть даже и в шутливой форме. Так что, ты уж извини. Это
у меня так – девичьи глупости.

- Ты лучше похвастайся своими работами – не просто же тут в мастерской
днями засиживаешься?

- А смеяться не будешь? Я ведь не портреты или натюрморты пишу.

- Но ты же надо мной не смеялась? Так почему я должен?

- Ну, ладно, смотри, пока никого нет, - Шура, набравшись смелости, пошла
к дальней стене доставать лучшие свои работы и, заметив, что Саша пошел
за ней, крикнула оттуда ему. – Погоди, пока не смотри! Я сначала их на
свет выставлю.

Юноша послушно отвернулся. Спустя минуту-другую, Шура приглушенным от
волнения голосом произнесла:

- Теперь можно, - и отошла в сторону, замерев в напряженном ожидании.

Саша, повернувшись и, увидев сразу пять картин, сначала замешкался,
потом как-то странно посмотрел на одну, тут же на другую, даже тряхнул
головой и уставился на третью. Долго-долго ее рассматривал, то
приближаясь, то удаляясь. Наконец произнес что-то про себя и перешел к
другой. Девушка уже устала ждать и осторожно спросила:

- Ну как?

- Что? – не поворачиваясь, буркнул парень, и вдруг до него дошло. Он
резко повернулся и восторженно уставился на автора, обреченно ожидающего
его вердикт. – Разве можно так рисовать?

- А почему нельзя? – не понимая, переспросила Шурочка.

- Нет, ты не поняла! Так нельзя рисовать!

- Но мне никто не запрещал…

- Да нет! Человек так не может рисовать.

- А кто может? – озадаченно спросила юная художница.

- Не знаю… но я не могу поверить глазам. Неужели это ты? Знаешь, я в
первый момент не понял. Словно какая-то визуальная ошибка. Как будто
обычная картина, но что-то неправильно. А потом вдруг: «бац!» - и все
стало на свои места. У тебя же по две-три картины в одной, да еще такая
игра света. Может, конечно, еще где-то кто-то и умеет так, но я никогда
не видел. Нет, погоди, дай еще посмотреть, – и он опять повернулся к
картинам.

Спустя еще минут пятнадцать, но уже не напряженного, а радостного
Шурочкиного ожидания, он все-таки насмотрелся и, восторженно схватив
художницу за руки, прошептал:

- Ты сама не понимаешь, что творишь! Ты, наверно, ангел, посланный на
Землю, чтобы дарить людям радость.

- Да нет, я далеко не ангел! И потом, на небо мне еще рановато, –
счастливо рассмеялась Шура. – Но за похвалу спасибо! Я ведь полгода
мучилась, пока у меня получаться стало.

- Но откуда ты знала, что у тебя должно было получиться?

- Оттуда же, откуда ты знаешь, что нужно играть на скрипке, – уверенно
ответила девушка.

- Да, ты права, - согласился Саша. – Я как-то до сих пор сам не
задумывался. Мы с тобой не совсем нормальные.

- Я бы сказала, что даже совсем ненормальные, – продолжала веселиться
Шурочка, беззастенчиво наслаждаясь славой в глазах своего первого и пока
единственного настоящего поклонника.

- Зато мы хорошо понимаем друг друга, – согласился Саша.

Шурочка вдруг поняла, что они стоят вот так, держась за руки, уже
несколько минут и ей ужасно не хочется, чтобы он отпустил ее ладони.
Наверно что-то промелькнуло в ее взгляде такое, что он тоже вдруг
замолчал и продолжал, не отрываясь, восторженно смотреть в ее глаза. Их
потянуло друг к другу, словно каким-то магнитом. Ее руки еще пытались
панически трепыхнуться, а глаза закрылись от страха, но приоткрытые губы
уже жадно ждали прикосновения… и дождались. Ее дыхание остановилось, а
сердце было готово выскочить из груди. Она опомнилась только, когда
почувствовала его руки, сомкнувшиеся на талии.

- Ой! – она выставила руки, упершись в его грудь, и сказала. – Это,
наверно, ужасно неприлично! Мы же только второй раз видимся.

- Прости…те, пожалуйста! Вы правы – это ужасно с моей стороны, так
приставать к девушке, - Саша от неожиданности перешел на «Вы».

- Ой, а я подумала, что это я тебя поцеловала, – честно призналась Шура.

- Нет, что бы ты ни говорила, но для меня ты ангел, посланный судьбою, –
наконец выплыл из бури чувств юноша. – Даже если мы больше никогда не
встретимся, я видел твои картины, я запомню прикосновение твоих губ
навсегда.

- Не надо так говорить! Я ведь тоже слышала твою музыку, и я не смогу
больше быть счастлива, не слыша ее хоть иногда…

- Странные мы с тобой все-таки. Никогда бы не подумал, что буду так
признаваться в любви девушке, которой не надо будет объяснять свое
музыкальное сумасшествие…

- Слушай, не рано ли ты начал объясняться в любви? Ведь это дорогого
стоит! – Шурочка с содроганием вспомнила бальных сальных кавалеров.

- Может ты и права, но мне кажется, все решилось, когда ты зашла в
музыкальный класс. Я тогда и сам еще не понял этого, но твои глаза… я не
мог их забыть.

- Да, я тоже почувствовала тогда твой взгляд – в нем не было и капли
того, противного веселого заигрывания, что у кавалеров на балах. Ты был
сам собой. И в тебе не было этого унизительно-снисходительного внимания,
которым вечно «одаривают» девушек ухажеры.

- Не хочешь ли сказать, что я не заметил твоей красоты? Тогда прости, но
я полночи не мог уснуть, вспоминая тебя.

- Да нет! Ты видел во мне не только мою внешность. Как бы это сказать…
твой взгляд искал взаимопонимания и поддержки, и я надеюсь, ты нашел ее,
- Шура вдруг хитро улыбнулась. – И сейчас ты отработаешь за эту
поддержку! С тебя причитается… Надеюсь, музыкальный класс свободен?

- На что ты намекаешь? – возмущенно возразил Саша. – Я же не в меньшем
восторге от твоих картин и сполна отплатил своим восторгом.

- Не будь занудой, уступи девушке!

- Ладно, пошли! Скрипка уже заждалась.

Шурочка опрометью бросилась скидывать холсты в угол комнаты, за что
заслужила возмущенный вопль:

- Ты что?! Осторожней! Они уже не твои – это достояние народа.

Потом они весело бежали по коридорам, а потом он играл на скрипке,
заставляя инструмент плакать и смеяться, а потом Шурочка не могла с
собой ничего поделать, как впрочем, и он… и они долго целовались в
пустом классе. А вечером девушка поняла, что больше не может ни о ком
кроме него думать. Она глупо улыбалась, напрасно пытаясь заставить себя
осмысленно отвечать на мамины вопросы. Хорошо, что еще не попалась на
глаза папеньке. Маменька, конечно, что-то заподозрила, но при столь
интенсивных поисках партии для своей дочери отнесла это на счет мечтаний
о женихах.

Сложности возникли позже и не со стороны родителей, а спустя день, когда
она не смогла разыскать Сашу, а он сам к ней не приходил. После
нескольких дней такой неизвестности Шура решилась на крайне неприличный
для девушки поступок: разыскать юношу по месту его жительства…

***

Александр Левашов родился в семье довольно известного в своих кругах
человека, Степана Левашова, дипломата по особым поручениям. К сожалению,
его блестящая карьера внезапно оборвалась в результате пленения и
последующей казни турецкими янычарами где-то на восточных границах
Австрии. После чего жена героя с ребенком на руках вынуждены были срочно
вернуться в Петербург из Европы. За заслуги супруга перед отечеством ей
был назначен неплохой пенсион из имперской казны. Но это не помогло ей
справиться со скоротечной чахоткой, которая была довольно обычным делом
в России. Поскольку пенсион был назначен только супруге, пятилетний Саша
остался без оного, хотя и с некоторой суммой денег, но совершенно
беспомощный перед тяготами жизни. И все же ему повезло, и повезло
дважды.

Сначала его мать успела связаться перед смертью со своей двоюродной
теткой, и та взяла на себя труд позаботиться о судьбе внучатого
племянника, устроив его по тогдашним временам чуть ли не в лучший приют
Петербурга под патронатом самой мадам Сушон. В этот приют как раз и
попадали дети, у которых от родителей оставались достаточные средства на
приличное содержание и воспитание ребенка. Учреждение было известно
своей честностью по отношению к финансовым сбережениям воспитанников и
получало дотации от казначейства и частные пожертвования.

Таким образом, Саша сумел получить не только домашний уют, но и неплохое
образование. Еще в школе у него заметили музыкальный дар. Мальчик
обладал абсолютным слухом и был сам не свой до игры на скрипке, тогда
как его сверстников было палкой не загнать на такие занятия. Антонина
Федоровна Сушон, содержательница приюта полюбила мальчишку, как своего
сына, хотя надо было признать ее ровное отношение ко всем воспитанникам.
Она старалась определить своих питомцев согласно их наклонностям, кого в
военное училище, кого обучаться чиновником, а Сашу она долго не
отпускала, определив в гимназию с очень сильным музыкальным курсом.

Она даже договорилась, что Саша будет жить по-прежнему в приюте, пока не
достигнет девятнадцати лет. Сейчас его скорее можно было назвать
квартиросъемщиком, чем воспитанником приюта. Помимо привязанности у нее
была и своя, немного эгоистическая причина удерживать воспитанника.
Старая женщина, как и многие другие, любила слушать его сольные
концерты, которые юноша иногда спонтанно устраивал прямо в приюте.
Сейчас он учился уже в консерватории и через пару лет должен был начать
самостоятельную карьеру. В том, что она будет прекрасной, у
держательницы приюта не возникало ни каких сомнений. Одно только
огорчало старое сердце – как она не оттягивала этот момент, не за горами
было расставание с любимым воспитанником, к которому давно уже
испытывала материнские чувства.

Несмотря на официальное сиротство, Саша считал себя счастливым человеком
– он мог заниматься любимым делом, и за это его ответно любили и
уважали. Он не был обделен лаской и уютом в детстве, не оказался
брошенным и в отрочестве. Перед ним была ясная дорога в будущее. Чего
еще можно было желать от жизни на его месте?

Однако все перевернулось в тот момент, когда в класс к нему случайно
зашла синеокая красавица с необычно темными волосами и бледным лицом,
которые в сочетании с яркими выразительными губами делали ее внешность
неповторимой. И все же, не столько внешность незнакомки сразила его
наповал, а искренняя реакция и восторг от его исполнения, которые он
успел подглядеть в ее глазах, когда внезапно прервал игру на скрипке.

Весь вечер он пытался отвлечься от волнующих мыслей о его новой
знакомой, но на следующий день сдался и пошел разыскивать ее в классах
художественной школы. В связи с ремонтом он и в самом деле, почти
беспрепятственно достиг указанной ею комнаты и нашел там девушку, в
одиночестве склонившуюся над мольбертом. Ему показалось странным, что
перед ней не было предмета рисования – ни натурщика, ни натюрморта.
Объяснение нашлось позже, а первое, что он увидел, это была радость,
вспыхнувшая синими искрами в ее широко раскрытых глазах. Искренняя
радость от встречи с ним.

Саша ощутил, как его сердце затопила теплая волна. Смутившись этого
чувства, он сумел выдавить из себя только скомканное приветствие. А
дальше ее веселый беззаботный голос легко сломал все надуманные им
барьеры, и беседа потекла, как само собой разумеющееся, между двумя
давнишними приятелями.

Как же с ней было легко! Но оказалось, что самое главное все еще
впереди. Когда он увидел ее картины, то сначала опешил, перебирая
взглядом одну за другой. Только спустя несколько минут до него дошло,
почему у Шурочки не было перед собой никакой композиции для отображения
на холсте – такого в жизни не увидишь. Он понял свою ошибку: эти картины
нельзя смотреть мельком, и начал всматриваться только в одну. Чем дольше
он смотрел, тем глубже он в нее «проваливался». Чуть не судорожным
усилием он заставил себя перейти к другой…

Из такого «утопания» в картинах его вытащил робкий оклик творца этих
чудес. Он совсем забыл о ней! Неужели вот эта юная, хрупкая девушка
могла создать такое? А он еще гордился своими успехами в музыке. Он
что-то восторженно ей говорил, а она не менее восторженно ему отвечала.
Он держал ее руки и утопал, но теперь уже не в ее картинах, а в ее
глазах… какие мягкие и нежные у нее губы… «Прости Шура, я не хотел тебя
обидеть! Разве можно обижать ангелов?» «Да, ты не ангел, ты лучше…»

А на следующий день к нему подрулил Вася, соратник по мучительству
музыкальных инструментов, специализирующийся на фортепиано. Хлопнув
Сашку по плечу, он восторженно воскликнул:

- Ну, ты даешь! Видел, как вы по коридорам с Шурочкой Черкасовой за
ручку бежали. Ничего не скажешь, поздравляю!

- Да ладно тебе, мы только познакомились. Хорошая девушка, а как картины
пишет!

- Да ты что? Опупел? Какие картины? Ты хоть знаешь, кого захомутал? Вот
болван! Ну почему дуракам везет?

- Ты что это имеешь в виду? – у Саши все похолодело внутри. Он
действительно болван. Ведь даже не поинтересовался фамилией девушки, не
то, что спросить, кто ее родители.

- Да теперь тебе можно про музыку забыть! Попроси у папаши-барона
отступные за свое разбитое сердце – он от тебя миллионом откупится. Но
портить девочку я тебе не советую – живьем закопают, все-таки сановничья
дочка.

- Все! Достал! Отвали, пока я об твою физиономию свои музыкальные пальцы
не обломал, – огрызнулся Сашка.

Внутри все замерзло одной ледяной глыбой. Господи, как больно! Как же он
так сглупил, подставив ее под удар? Все-таки они ненормальные – ведь она
тоже даже не поинтересовалась его родителями. Теперь и ей будет так же
непереносимо больно. Он не обольщался надеждой, что для нее это легкий
роман. Он помнил ее глаза, он видел плещущееся в них счастье. Не прошло
и трех дней, а их души, казалось, безвозвратно сроднились. «Нет, надо
рвать сейчас! Рвать, пока еще возможно. Пусть ей будет горько, но она не
лишится родительского благословения. Надо сказаться больным и не
попадаться на глаза Шуре…»

***

Шурочка впервые в жизни нагло врала. Она с озабоченным видом заявилась в
канцелярию консерватории и «по просьбе маменьки» узнала (узнавать «по
просьбе папеньки» она благоразумно не решилась), что случилось с неким
Александром Левашовым, студиозом-скрипачом, а заодно узнала, где его
найти по месту жительства. Юноша простыл – что-то с горлом. А живет он в
приюте… «Приюте? Как можно жить в приюте и учится в консерватории? Но
это не важно, надо его найти и передать письмо…» - «Оставить у вас
здесь? Нет, надо срочно и лично, тем более что здесь не очень далеко
добираться…» - «Спасибо, до свидания!»

Она привычно поймала «Ваньку», и отправилась по указанному адресу.
Кутаясь в шубку от ледяного ветра, пронизывающего всю повозку, девушка
медленно осознавала всю ситуацию. Или Саша, в самом деле, болеет, или он
скрывается, пытаясь забыть про нее. В искренности его чувств она
почему-то не сомневалась. И в том, и в другом случае ей надо с ним
увидеться. Нет, ей просто необходимо его видеть – она дольше не может
быть с ним в разлуке. «И это всего после двух встреч? - поймала она себя
на мысли и была вынуждена признать: Как это ни странно, но тебе придется
согласиться с тем, что он вошел в твою жизнь раз и навсегда, даже если
ты больше его никогда не увидишь».

Вот и здание приюта, выглядевшее на удивление весьма респектабельно. На
входе сторож… без спросу нельзя, но Шура не отступала:

- Письмо передать, лично от жены действительного статского советника…

- Тогда другое дело, извольте подождать немножко. Здесь тепло – не то,
что на улице…

Спустя какое-то время сторож вернулся и строго сказал:

- К нему нельзя. Он болен и никаких барышень не принимает, - старик был
явно смущен. Видимо ему не приходилось еще так нагло отказывать
сановничьим дочкам.

- Я никуда не уйду! Это очень важное дело. Я сяду здесь и буду ждать,
пока меня не пропустят, – Шурочка села на стоящую сбоку маленькую
скамейку.

Сторож вздохнул и пробурчал:

- Ну что ж, сидите – сидеть у нас не запрещается. А лучше, давайте
письмо – я передам из рук в руки.

- Нет, не могу! – Шурочка горделиво отвернулась к окошку. Она и в самом
деле не могла передать письма, просто потому, что его не существовало в
природе.

Она еще так просидела минут двадцать, играя со сторожем в молчанку. Она
не знала сама, чего дожидалась, но твердо решила не уходить, пока не
увидит Сашу. Вдруг из коридора донесся тихий голос:

- Шура, проходите, пожалуйста, - во внутренних дверях стоял Саша,
виновато смотря на нее…

Она не заметила, как они пропетляли по коридорам и очутились в небольшой
комнате на втором этаже. Шура с жадным до бесстыдства любопытством
осматривала все вокруг, но не потому, что оказалась впервые в жилище
чужого молодого человека. Ей была важна каждая мелочь, так как она
продолжала открывать для себя мир любимого. Она больше не притворялась
ни перед собой, ни перед ним. Ей было интересно все: и опрятная
обстановка, говорящая о внутренней потребности к чистоте, и небогатое
убранство, демонстрирующее невысокий уровень доходов хозяина, и
фотография мамы с папой, показывающая не только сыновние чувства, но и
былой высокий уровень жизни родителей (позволивших себе в те времена
фотографию), как и говорящий о том же их интеллигентный вид.

- Ты ведь не болен? – наконец Шура удивленно посмотрела на хозяина
комнаты, смущенно мявшегося в углу.

- Нет, - вздохнув, ответил Саша.

- Тогда, ты настолько не хотел видеть меня? – спросила Шура и вместо
ответа получила еще более расстроенный вздох. – Ты что-то узнал про
меня, или я надоела тебе? – спросила Шура, чтобы разговорить его.

- Узнал, - признался юноша, боясь поднять глаза на девушку.

- И что? Решил – я недостойна тебя? Видишь, я здесь – наплевала на все
приличия и светские достоинства. Скажи мне уйти, и я уйду! – в запале
заявила Шура.

- Уходи, - тихо, чуть не плача, прошептал Саша.

В воздухе зависла напряженная тишина. Шура не ожидала такого ответа и
лихорадочно соображала, чем он вызван.

- Нет, я не уйду, пока ты не объяснишь мне почему я должна это сделать!
– она решительно подошла к Саше, ласковым прикосновением повернула его
лицо к себе так, чтобы видеть глаза, и спросила прямо. – Ты узнал про
моего отца?

- Ты думаешь, он будет прыгать в восторге и хлопать в ладоши от
известия, что его зятем станет бездомный воспитанник приюта? – в Сашиных
глазах промелькнула искра боли. – Я не хочу ломать тебе жизнь!

- И ты решил, пока не поздно, расстаться со мной? – она продолжала
держать его за шею одной рукой, а другой стала гладить по упрямым
вихрам. – Ты правильно подумал. Спасибо, ты пожертвовал своими чувствами
ради меня. Я все понимаю, - она видела, как грусть заволакивает его
глаза, и добавила тихо. – Но уже поздно.

- Почему? Мы ведь всего два раза виделись и были вполне счастливы друг
без друга.

- Может ты и был. Ты ведь более свободный человек, чем я, - усмехнулась
Шура.

- Как так? – не понимая, воскликнул Саша.

- А вот так. Мне пару недель назад было поставлено условие – в срочном
порядке найти «достойного» жениха из великодушно утвержденного папенькой
списка… Если бы ты знал, насколько противно чувствовать себя на балах,
когда все только и смотрят на тебя, как на товар в лавке! А эти
кандидаты на мою руку – меня уже тошнит от их лживости и пустой
манерности!

- Тогда я тем более попался тебе некстати, - еще больше расстроился
юноша и присел на край стола, боясь прикоснуться к девушке руками, и
вцепившись для надежности пальцами в край столешни.

- Нет, ты был послан мне свыше, чтобы я по глупости не вышла замуж абы
за кого, поддавшись на уговоры родителей. Понимаешь, как бы ни сложилась
дальше моя жизнь, я теперь знаю, что такое настоящие чувства. А ведь
могла бы и прожить, так и не познав настоящей любви.

- Так может, нам лучше расстаться, чтобы эта любовь осталась в твоей
памяти, но не ломать тебе жизнь? – все еще пытался возражать Саша,
чувствуя, что теряет последние причины для сопротивления обуревавшему
его чувству.

- Я же сказала, что чуть не сломала себе жизнь, выйдя замуж за первого
попавшегося ловеласа. Так что не ломай мне ее снова. Или ты и вправду
меня не любишь? – Шурочка хитро и маняще взглянула в глаза Саше, с
готовностью положив ему руки на плечи.

- Люблю! Ты не представляешь, как люблю! – полупростонал–полупрошептал
Саша, окончательно сдаваясь, и уже без тормозов схватил в объятия
девушку, буквально вонзившись в ее губы.

- Представляю! Я ведь сама тебя так люблю! – счастливо рассмеялась
Шурочка, немного отстранившись после долгого поцелуя. – Только пощади
мои губы – что окружающие, да и родители потом скажут?

Юноша опять стал серьезным:

- Шурочка, ты должна отдавать себе отчет. Подожди, дай, я тебе скажу, -
попросил Саша, увидев, что девушка уже набрала в грудь воздуха, чтобы
опять ему возразить. – Это только наши чувства, но впереди долгая и,
может быть, тяжелая жизнь. Я приложу все свои силы, чтобы сделать тебя
счастливой, но у меня почти нет денег и я не уверен, что смогу
зарабатывать много игрой на скрипке. А ты привыкла жить в окружении
роскоши... Ты никогда не получишь родительского благословления на брак
со мной, а значит, нам нужно будет рассчитывать только на собственные
силы.

- А теперь послушай меня! Я честно выслушала все твои доводы, – у Шуры
отлегло от сердца. Все Сашины аргументы были проникнуты только заботой о
ней. Себя он вообще не брал в расчет. – Ты забыл о моих чувствах: чтобы
быть счастливой, я должна видеть отражение их в твоих глазах. Поэтому,
будь добр, не забывай и о себе! Ты прав в том, что согласия родителей на
брак нам не получить, но не прав, считая меня погрязшей в роскоши
белоручкой. Я привыкла трудиться и надеюсь, что смогу неплохо
зарабатывать на своих картинах. В крайнем случае, я могу работать
учителем, давать уроки рисования – ведь образование у меня весьма
неплохое. А о том, пребывать ли в роскоши с ненавистным мне человеком
или жить полноценной жизнью с тобой, позволь мне решать самой!

- И все-таки, давай не спешить. Вдруг я тебе еще надоем? – Саша все еще
умоляюще смотрел на Шуру, не забывая обнимать ее за талию.

- Хорошо! Но слишком на это не рассчитывай. И учти: у меня максимум два
месяца. Затем я все равно должна выйти замуж, - Шурочка хитро
улыбнулась. – Я надеюсь… за тебя. А сейчас кончай этот маскарад с
болезнями, я хочу видеть тебя каждый день в гимназии.

***

Месяц пролетел незаметно. Сколько Саша с Шурочкой ни старались держать
дистанцию, они все больше сближались, обсуждая свои успехи и проблемы в
искусстве, рассказывая о своем прошлом, ища и находя все больше общего.
Они уже не сомневались, что это судьба свела их вместе и идти против нее
бессмысленно. Саша только все время заботился о том, чтобы не
скомпрометировать Шурочку и поэтому тщательно скрывал их отношения от
окружающих. Она же только смеялась, называя его, то шпионом, то сыщиком.


Шуре периодически приходилось выезжать на балы, где устраивались
очередные закулисные смотрины. Выдерживать этот спектакль ей помогало
веселое обсуждение с Сашей всех идиотских бальных событий и сплетней. Ее
лишь огорчало, что она не могла потанцевать на балу с ним, и они даже
пробовали делать несколько па без музыки на свободном пятачке в
художественной студии.

Но всему приходит конец, и в один далеко не прекрасный день Шурин отец,
не выдержав «кривляний» дочери, заявил на семейном ужине:

- Или ты называешь имя своего жениха, или я выдаю тебя замуж за того,
кто понравится мне.

Дочь пообещала назвать имя в течение двух дней, а сама, еле соображая,
что происходит, отправилась к себе в комнату. Она не стала ни с кем
больше общаться и просидела до глубокого вечера, будучи не в состоянии
уснуть. Девушка вспоминала всю свою жизнь, подружек, любимую маму и
пыталась прочувствовать, насколько все это дорого ей, насколько она
нужна своим близким. Мама несколько раз просила пустить ее в комнату и
спрашивала, как Шурино самочувствие. На что, не открывая, дочка просила
прощения и выказывала желание побыть одной.

Она горячо молилась, наверно, как никогда в жизни, прося поддержки у
Бога, и наконец, пришла к трудному решению, которое успокоило ее. А
найдя внутреннее согласие, уснула. Назавтра ей нужно было выглядеть
очень хорошо.

Утром она не пошла на занятия, сказав нянечке, что первые уроки отменены
из-за болезни преподавателя, а сама неторопливо занялась своим
гардеробом, выбрав не самое пышное, но наиболее изящное платье из шелка,
купленное в Европе. Затем она достала тончайшее кружевное нижнее белье,
которое они с маменькой наглядели в Париже и которое она до сих пор
берегла, сама не зная зачем, внутренне стесняясь несколько
«откровенного» вида в нем.

Сложив выбранное одеяние у себя в комнате, она приняла ванну с лучшими
ароматическими маслами, просушила волосы, слегка перекусила и, надев всю
приготовленную одежду и шубку, выпорхнула после полудня из дома, якобы
на занятия.

Зайдя в здание гимназии, Шурочка не пошла к себе в художественную
мастерскую, а проследовала прямиком на половину музыкальной школы.
Подходя к знакомому классу, она с замиранием сердца услышала звуки
ставшей родной скрипки. Саша отрабатывал какие-то неимоверные пассажи,
повторяя их раз от раза. Она, не став долго прислушиваться, вошла в
комнату. К счастью, ее любимый музыкант был один.

Саша прервал игру, увидев в дверях Шурочку в распахнутой шубе. Сердце
радостно подпрыгнуло – он в последнее время всегда играл лицом к дверям,
подспудно ожидая ее появления в любую минуту, но сегодня девушка была
одета в верхнюю одежду, как будто только что зашла с улицы, и выглядела
как-то немного торжественно и загадочно. В раскрытом отвороте шубки
показалось восхитительной красоты шелковое платье лососевого цвета с
весьма откровенным декольте, прикрытым легким кружевным платком. Саша
стоял, опустив смычок, и ошарашено уставившись на любимую: ее щеки
украсил румянцем мороз, а в синих глазах переливались грусть, счастье и
волнение в какой-то невероятной смеси.

- Что-то случилось? – Саша подошел и осторожно поцеловал девушку в щеку,
боясь нарушить ее прелестный наряд.

- Случилось! – произнесла Шурочка. – Нам нужно поговорить у тебя дома.
Дело слишком серьезное, чтобы обсуждать его здесь.

- Но… - замялся Саша. – У меня не прибрано…

- Милый, - рассмеялась Шура. – Это не имеет никакого значения. Я прошу
тебя…

- Конечно! – спохватился юноша, сообразив, что от неожиданности городит
какую-то чушь. – Пошли, я только накину куртку.

Спустя полчаса они, отпустив извозчика и прошмыгнув мимо понимающе
ухмыляющегося сторожа, поднялись к Саше в комнату. Войдя, хозяин
скромного жилища первым делом судорожно метнулся по комнате, прибирая
разбросанные вещи, которых, впрочем, было немного. Гостья тихо хихикала,
наблюдая, как любимый суетится, пытаясь скрыть некоторый беспорядок:

- Как ты не понимаешь, что я люблю тебя всего, в том числе и с твоим
беспорядком в комнате? Ведь разбросанные утром в спешке вещи – это тоже
ты, – она остановила Сашу на полпути. – Лучше скажи, куда шубу деть? Да
и сам разденься, пока не вспотел, суетясь.

- Ой, прости! – воскликнул незадачливый хозяин и принялся ухаживать за
дамой, помогая ей снять шубу, шапку и сапожки.

- Давай, сам раздевайся, – рассмеялась опять Шура, увидев, как юноша
восторженно уставился на гостью, явленную ему из-под шубы во всей красе.


Пока он торопливо снимал верхнюю одежду, она, подошла к двери, закрыла
ее на щеколду. Потом сняла заколку в волосах и они темным волнистым
водопадом рассыпались по ее плечам. Юноша так и замер, застряв рукой в
рукаве полушубка и судорожно сглатывая.

- Ты… ты такая красивая! – наконец прошептал он.

- А что, раньше я выглядела дурнушкой? – довольно кокетничала девушка.

- Нет, просто я не представлял, насколько невероятно красивой ты можешь
быть! Это платье так тебе идет!

- Спасибо за комплимент, но ты не забыл? У меня серьезное дело к тебе.

- Постой, может, ты чаю попьешь? Я сбегаю на кухню.

- Нет, если ты не хочешь есть, чай и все остальное подождет, – голос
Шуры выдавал ее волнение.

- Я перекусил в бисквитной лавке, так что весь внимание, - Саша остался
стоять посреди комнаты, боясь прикоснуться к этому воздушно-прелестному
созданию. Ему передалось волнение девушки, и он только смущенно теребил
в руках, неизвестно как оказавшийся в них платок.

- Тогда я начну, - гостья глубоко вздохнула и сказала. – Вчера вечером
мой батюшка поставил мне условие: или я ему назову имя жениха в течение
двух дней, или он выдаст меня замуж, сообразуясь только со своими
интересами. Так вот, сегодня я назову ему твое имя…

- Но он же никогда не даст согласия! – с отчаянием в голосе воскликнул
Саша.

- Не даст. И поэтому, я здесь. Подожди немного. Мне нужен твой искренний
ответ на один вопрос. Только ответь на него, пожалуйста, от всего
сердца, не принимая в расчет ни моих родственников, ни учебу, ни
денежные проблемы, - Шура помолчала и шепотом спросила. – Ты любишь
меня?

- Да!

- Подожди! Ты любишь меня такой, какая я есть, без папиных капиталов,
без этих нарядов, иногда взбалмошную, иногда капризную и строптивую, с
головой, поехавшей на рисовании картинок и слушании твоей скрипки?
Будешь ли ты любить меня, когда я буду много работать, пополнею,
вынашивая наших детей, сможешь ли ты смотреть на меня каждый день в
домашней обстановке?.. Да… можешь не отвечать… - Шура растерянно
остановилась, видя, как подернулись мечтательной поволокой глаза Саши, а
на его лице все больше расплывалась блаженная улыбка. Она, смутившись,
тихим голосом договорила. – Прости, я такая нахалка – пришла тут и женю
тебя на себе почти без спроса. Но у меня нет выбора…

Незадачливый кавалер вдруг плюхнулся перед ней на колени, взял узкую
ладошку в руки и торжественным голосом произнес:

- Александра Черкасова я, Александр Левашов прошу твоей руки и сердца, и
предлагаю свою руку и сердце… или нет, я предлагаю всего себя, я готов
за тебя жизнь отдать!

- Спасибо! – счастливо рассмеялась Шурочка. – Я принимаю твою руку и
сердце, и тоже отдаю тебе всю себя. Только не надо за меня умирать – я
не Родина, а всего лишь девушка, к тому же с этого момента, простая и
бедная девушка, поэтому ты мне нужен живой, – и, перейдя на шепот,
добавила. – Вернее, с этого момента я твоя, и только твоя, жена,
подруга, любимая… делай со мной, что хочешь!

- С этого момента я весь твой! Приказывай и повелевай, моя королева! –
после «официального» предложения он перешел к более ярким выражением
чувств и, не сходя с коленей, обнял девушку за ноги. Ощутив под руками
ее прекрасное тело и вдыхая непередаваемый аромат тонких духов, он
почувствовал, что все поплыло у него перед глазами, затопляемое горячей
волной совсем не платонических чувств.

- Сашенька, любимый! – он почувствовал ее руки, теребящие его волосы.
Шурочка вдруг сама встала пред ним на колени и, взяв его голову в руки,
внимательно и ласково посмотрела в глаза. – Ты еще не понял, для кого я
так нарядилась, надев лучшее платье, самое красивое нижнее белье, приняв
ванну со всякими ароматами? Все это для тебя!

- Но… - жалобно промямлил неопытный ухажер. - Мы же еще не венчались…

- Сегодня вечером может случиться что угодно, папенька может
рассердиться так, что посадит меня под домашний арест, сошлет в деревню
и выдаст насильно замуж… Поэтому я в любом случае хочу стать твоей и
только твоей! Я надеюсь, ты не откажешь в этой просьбе своей девушке? –
Шура шептала и, не отрываясь, смотрела в его глаза.

- Я… просто умираю от желания, - откровенно признался Саша. – Но мне
страшно к тебе прикасаться – ты такая… изящная, великолепная, такая
воздушная!

- Как ты не понимаешь! Вся эта красота так и ждет быть истисканной и
измятой твоей страстью – она ведь для этого и создана.

- Мне стыдно признаться…- прошептал юноша, краснея. – Так получилось… я
еще никогда… не был с женщиной. Я не умею…

- Милый! Как я счастлива! – Шурочка крепко обняла его за шею и горячо
прошептала. – У мужчин этого не спрашивают и не требуют, но ты не
представляешь, как я рада, что буду у тебя первой, а может и
единственной! Как и ты у меня! Мы подарим себя друг другу. Только прошу
тебя, будь осторожен – я ведь боюсь. Говорят, это может быть больно...

- Я буду очень осторожен, - ответил Саша и почувствовал, как Шурочка
встает с колен и тянет его тихонько за руку к кровати. Поднявшись на
слегка подрагивающие от переживаний ноги, он увидел, как девушка
занавесила окно.

- Я немного стесняюсь, - объяснила она. – Если честно, мне хочется,
чтобы ты «разорвал меня на кусочки», но мне страшно. Давай будем
постепенно снимать по одной детали одежды. По крайней мере, начнем с
моего платья – его надо сохранить в целости, - Шурочка подошла к кровати
и повернулась к Саше спиной. – Помоги мне с застежками…

И начался долгий марафон нежных ласк и ухаживаний. Девушка была удачно
освобождена от платья, а вот дальше все начало мешаться в горячих и
неумелых ласках. Саша еще что-то соображал, помогая Шурочке снять с себя
рубашку, но когда дело дошло до снимания тончайших чулок, он начал
по-настоящему сходить с ума. Все-таки чулки благополучно оказались на
полу, а он страстно покрывал поцелуями ее восхитительные стройные ноги,
начиная снизу и подымаясь все выше. Девушка, сама теряя контроль под
нежными любящими руками, тихонько постанывала от избытка чувств:

- Милый, как хорошо! Как я люблю тебя…

Когда, плывя в мареве чувств, он вдруг наткнулся на испуганно
расширенные глаза любимой, Саша на мгновение осознал, что она увидела
его без одежды. Он нерешительно замер, оглядывая прекрасное девичье тело
и поняв, что без порванных деталей одежды все-таки не обошлось.

- Прости, любимый. Я просто неопытное дитя, – Шура потянулась, одной
рукой обняв парня за плечо, а второй, украдкой, страшно стесняясь, стала
ласково исследовать мужское тело. Наконец она прошептала. – Я готова…
только я немного боюсь…

Они провели на узкой кровати несколько часов. И оказалось, что не только
сжигающая страсть может быть прекрасной. Тихая, нежная ласка, ощущение
единения и наполненности чувствами после взрыва любви может быть еще
лучше и светлее, давая подлинное ощущение счастья с любимым человеком.

- Ты знаешь, - шептала Шурочка, прижавшись к Сашиному плечу и перебирая
пальцами его волосы. – Я так счастлива. Я знаю, что сделала правильный
выбор. Я вчера сильно молилась и просила Господа вразумить меня. Я ведь
хорошая и послушная дочь. И родители меня любят, особенно мама. И папа
по-своему любит. Я пыталась понять: права ли я, уходя к тебе и бросая
родительский дом?

И я поняла, что Христос заповедовал нам любовь, и поэтому я должна
выбрать в жизни путь любви, а не выгоды и денег. Ведь любовь папы ко мне
немного, как к вещи, как к его капиталам. Он якобы старается для детей,
но дети в его понимании это куклы без души и стремлений, которые должны
выполнять родительскую волю. Он ведь ни разу не поинтересовался моими
занятиями живописью. Мне больше всего жаль маму – она всю жизнь
слушалась отца. Не знаю, любила ли, но меня она точно любит.
Единственно, что меня успокаивает, что, после того как я уйду к тебе, у
нее останутся еще два ребенка, которые не дадут ей долго грустить.

После того, как я узнала тебя, я не могу больше представить свою жизнь с
кем-нибудь другим. В общем-то, у меня и не было выбора, но вчера,
продумав все, я поняла, что наш союз не может не быть богоугодным делом.
Вот тогда я и решилась на этот визит к тебе. И ты не обманул мои
ожидания – я чувствую, что нас ждет прекрасное будущее.

- Шура, давай договоримся на тайное венчание. У меня есть немного денег
– я найду священника. Если даже тебя будут держать взаперти, тебе стоит
всего один раз улизнуть, а против церкви твой батюшка не пойдет и
вынужден будет смириться.

- Да, это единственный выход. Я чувствую, что скорее руки теперь на себя
наложу, чем пойду замуж за нелюбимого. Пусть это и грех, но по-моему не
такой тяжкий, как предать свою любовь. Спасибо тебе, что ты решился на
венчание, ведь тебе тоже придется несладко. У меня фактически нет своих
денег, только мелочь, да немного украшений.

- Тогда, если даже тебе запретят ходить на учебу, что маловероятно, надо
найти способ связаться. Я все устрою в ближайшие дни.

- Легче всего через моих подружек – ты их знаешь. Лучше спроси Соню –
она меня никому не выдаст… надеюсь.

Они еще долго обсуждали свою будущую, хоть и не легкую, но счастливую
жизнь и, расставаясь, уже знали, что теперь стали, чем-то единым, над
которым, казалось, не властны, ни время, ни преграды, ни люди...

***

Вечером, как всегда за семейным ужином, Шура решилась и на немой вопрос
отца сказала:

- Папенька, я решила, за кого выйду замуж, кто будет мне достойным
мужем, будет любить меня, и кого люблю я, - не прикасаясь к еде,
произнесла Шура.

- Ну и кто твой избранник? – заинтересованно спросил отец, отложив
начатый было ужин в сторону.

- Александр Левашов…

- Хм, что-то не припомню такого имени. И кто же будут его родители?.. –
так начался изматывающий допрос с пристрастием, окончившийся, как и
предполагала Шура, грандиозным скандалом. Правда, девушке удалось тонко
сыграть, не выказывая всех своих чувств к своему избраннику, и ей не
запретили ходить на занятия. Но времени на размышления и действия все
равно оставалось мало – отец пригрозил выдать ее замуж через две недели,
если, конечно выбранный им жених согласится. Саше он просто не придал
никакого значения, посчитав это очередной глупой выходкой дочери.

Неделя прошла в напряженном ожидании. Шура с затаенным страхом следила,
как две свадебные машины закрутились одновременно. Правда, официальная,
папенькина была явно медлительнее, ведь там нужно было согласовать
желания сторон (конечно родителей, а не детей), приданные и прочие
финансовые вопросы, не считая организации самого помпезного события.

Тайная подготовка была куда как проще. Сложность заключалась лишь в том,
как достать денег и договориться со слабым на принципы священником.
Состояние своих «капиталов» Саша выяснил в тот же вечер, когда Шура
объявила отцу имя своего жениха. Он попросил Антонину Федоровну,
содержательницу приюта, уделить ему немного времени, чтобы обсудить
важные вопросы. Оказавшись один на один с тетей Тоней, как воспитанники
называли иногда строгую, но в большинстве случаев добрую пожилую
женщину, он без обиняков сказал:

- Мне нужны все деньги, остающиеся после выплаты за постой и обучение в
консерватории, - юноша напряженно смотрел в мудрое, не обойденное годами
лицо женщины, уже не пытавшейся молодиться, и поэтому выглядящей
естественно. В ее взгляде читалось сочувствие и понимание.

- Ты уже совершеннолетний и можешь распоряжаться своими деньгами, как
тебе хочется, но я все еще переживаю за твое будущее и надеюсь, что ты
их потратишь с толком. Ведь у тебя больше не останется средств к
существованию, и их нужно будет зарабатывать. Я не хочу вмешиваться в
твою жизнь, но боюсь, чтобы ты не стал жертвой какой-нибудь аферы. Ты
уверен, что правильно потратишь эти деньги?

Саша, задумался, вспоминая свою жизнь в приюте. Сколько беспокойства,
суеты, а порой и серьезных переживаний доставляли воспитанники своими
проказами тете Тоне, но она всегда находила на них время. Потеряв мужа в
незапамятные времена, она отказалась от личной жизни, по сути, отдав всю
себя им – своим питомцам. Он вдруг решился и спросил:

- Тетя Тоня. Вот скажите, что бы Вы выбрали в жизни: обеспеченную жизнь
с навязанным Вам женихом или, полную неопределенности, без особых
средств к существованию, жизнь с любимым человеком?

- А ты уверен, что тебе интересно мое мнение? – после долгого молчания
ответила вопросом на вопрос пожилая женщина.

- Да. Понимаете, я хочу заплатить за тайное венчание, и меня мучает
сомнение. Я получаю в жены ангела – девушку, необычайных талантов и
красоты, которая, я знаю, любит меня. Но этим венчанием я лишу ее
родительского благословения и, соответственно их денег и высших сфер
общества, где они вращаются. Это гнетет меня – я чувствую себя страшным
эгоистом, забравшимся сапогами в прекрасный цветник, и мечтающим сорвать
там самый красивый цветок.

- Ну, не такой уж ты увалень в грязных сапогах, - усмехнулась женщина и,
подумав немного, как бы сомневаясь, начала рассказ. – Когда-то, с
полсотни лет назад, я тоже была молода и у меня была возможность против
воли родителей выйти замуж за одного бедного юношу. Не знаю, как бы
сложилась моя жизнь, но я испугалась – просто испугалась бедности и
согласилась выйти за мсье Сушона, богатого старика. И вот сейчас, я могу
сказать, что ничего более прекрасного, чем та моя юная любовь в моей
жизни не произошло.

Даже детей мне Господь не дал. Всю жизнь я только и думала: «Ах, если бы
я тогда!» Деньги без близкого, любимого человека оказались только
суррогатом жизни. Мой старый муж умер, но и я к тому времени уже
чувствовала себя, как потухший очаг собственной жизни. Этот приют
оказался единственной отдушиной, дававшей мне силы и смысл жить дальше.
Все началось с того, что, не имея собственных детей, я взяла к себе на
воспитание ребенка у одних знакомых, затем еще одного. Моя жизнь обрела
новое содержание. Люди заметили, что я живу для питомцев, и меня просили
взять к себе новых сирот. Зная, что я вполне обеспечена, они доверяли
мне опекунство. Так и начал свое существование этот приют… - она
помолчала еще немного и продолжила. - Если ты, действительно, любишь
свою девушку и знаешь, что ей лучше с тобой, чем с кем-то другим, бери
деньги и венчайся. А что ты сможешь ее прокормить – в этом больших
сомнений у меня нет. Да и на что старая Сушон нужна, если не помочь
молодым? По крайней мере, с жильем у вас проблем не будет.

- Спасибо, тетя Тоня! – Саша быстро подошел к сидящей в кресле женщине,
обняв и поцеловав ее, как родную мать. – Мне так не хватало Вашей
поддержки. Ведь одно дело, наши юные мечты, а другое – мнение
умудренного жизнью человека!

- Не смеши меня! - горько улыбнулась старая женщина. – В этих вопросах
никакой опыт не поможет. Каждый человек – загадка и у каждого своя
судьба. Просто иди за велением сердца, но не забывай и о людях вокруг, а
там, как господь Бог на душу положит.

- Все равно, спасибо Вам огромное.

- Да, и забери деньги. Не так их у тебя и много, - женщина со вздохом
открыла сейф и отсчитала сумму, оставшуюся на Сашином счету. – В любом
случае перед твоими родителями я чиста: ты вырос порядочным человеком и
получил хорошее образование в соответствии с твоим талантом. Они могли
бы гордиться сыном. Царствие им небесное! – осенив себя крестным
знамением, она уже немного лукаво улыбнулась и добавила. – Ну, чего
стоишь? Беги, женись, коли приспичило! Невесту хоть потом покажи…

***

У лучшего Сашиного приятеля по приюту в не очень дальней родне оказался
вполне подходящий батюшка, который мог согласиться на тайное венчание.
Дело было деликатное и договориться с отцом Орестом оказалось возможно
только через его племянника.

В конце концов, Саша с приятелем встретились со священнослужителем в
одном из трактиров на окраине Петербурга. Батюшка был в принципе не
против этого мероприятия, но существовала большое «но». И за это «но»
денежное вознаграждение должно было быть соответствующим, поскольку
батюшка брал на себя немалый грех:

- Я, конечно, понимаю, что соединение любящих душ дело святое, - бубнил
батюшка. – Но и идти против воли родителей не по-божески. Ладно, хоть
опекунша жениха согласная. Здесь уже решать вам – что тут больший грех,
а я только скромный слуга Божий – проведу обряд, как положено. Только
поймите, если отец невесты решит меня преследовать, то я могу и приход
потерять,… то есть, как ни прискорбно, дети мои, но кушать всем нужно, и
компенсация понадобится немалая.

- Я не буду и не могу торговаться, - решительно заявил Саша. – Я собрал
все деньги, которые нашлись, и если их будет достаточно, то мы
договоримся.

Сумма оказалась не очень большой, так как батюшка крякнул, долго думал,
но, в конце концов, махнул рукой и заявил:

- Ладно, согласен! Надо молодым помогать.

- Тогда к сути дела, - Саша обрадовано конкретизировал разговор. – Где,
когда и как проведем обряд, и как быть с поручителями?

- Ну, с этим проблем нет. Коль уж в главном согрешил, что уж о протоколе
плакаться. Вон Мирошка и будет вам поручителем – подпишет потом
церковную бумагу. Да и приходы у вас все равно разные, так что где будет
венчание – разницы нет. Я так понимаю, что вам лишняя суета ни к чему.
Так вот, я служу в трех церквах, и две из них в больших деревнях – в них
народу молящегося всегда много, а одна, считай часовенка, на погосте
стоит совсем на отшибе. Вокруг в основном чухонь живет – лютеране.
Поэтому в той церкви службы зимой только что при отпевании устраиваем.
Вот там и удобно венчание отслужить. И от города недалеко – всего
десяток верст от Паргалово, мимо Кабловки в сторону Осиновой рощи. На
самом обряде никого и не нужно будет, я, жених, невеста и господь Бог, –
батюшка широко перекрестился. – Только неплохо бы задаточек, хоть в
полсуммы получить, дело-то нешуточное…

Договорились на вечер среды, когда у отца Ореста было окно от прочих
служб. Когда они возвращались, Мирон сокрушался:

- Не надо все-таки было денег ему давать. Дядька Орест, добрый, но
безвольный – начнет прямо сейчас пить, хорошо если к венчанию проспится.

А отец Орест, не выходя из трактира, заказал беленькой, чтобы выпить за
здоровье и удачу молодых. Но что-то его беспокоило. О чем-то он забыл
упомянуть. Как проехать объяснил… ах да, если будет снегопад, туда же не
добраться, пока ломовые дорогу не накатают!.. Ну, да ладно, Бог даст –
все образуется…

***

…Саша натянул повыше теплое меховое покрывало, заботливо укутав Шурочку,
доверчиво прижавшуюся к нему. Сани летели в белом мареве мелких колючих
снежинок. Несмотря на конец февраля, зима не хотела отступать и опять
решила засыпать все сугробами, не отпуская никуда лютые морозы. Тяжелые
свинцовые тучи низким пологом ползли где-то над белой вьюгой, и почти по
декабрьски ранние сумерки уже вовсю начинали выползать изо всех
закоулков. Город остался позади и начался зимник, состоящий, по сути, из
накатанной ложбины, сейчас все больше заносимой снегом.

Саша вспоминал, как ему удалось передать Шуре, через Соню, чтобы девушка
оделась потеплее и пришла на половину музыкальной школы к пяти часам
вечера в среду. Сейчас он сожалел о том, что не продумал такой мелочи,
как одежда. Шурочка не могла одеться на занятия, как на северный полюс,
а потом переодеваться у них никакой возможности не было. Ну да ничего, в
санях «Вейки», чухонские возницы, всегда держали суконные пологи, чтобы
закрывать пассажиров, и сейчас Шура пригрелась и рассказывала ему о
последних событиях:

- Милый, я так счастлива – мы больше никогда с тобой не расстанемся! Ты
не представляешь, как мне было тяжело притворяться послушной невестой и
терпеть все эти смотрины и жениховства. Слава Богу, никто не додумался
оставлять меня наедине с этим ушлым Толиком – точно под юбку полез бы, а
я бы тогда не удержалась… не хочется в тюрьму за повреждения жениха
угодить.

- А ты у меня с характером! Надо учесть на будущее, - притворно
испуганно прокомментировал новости Саша, еще сильнее обнимая любимую.

- Нет, если меня не ставить в невыносимые условия, то я вполне послушная
девушка. Ты лучше расскажи, как тебе удалось с батюшкой договориться?

- Отец Орест – дядя Мирона. Мы договорились, что он будет ждать нас в
церкви, в пяти верстах от Осиновой рощи. Там погост – четверть версты
направо от большака. Извозчик сказал, что знает эту церковь.

- Как хорошо – я скоро стану женой любимого человека! Ты знаешь, это так
волнительно – ведь, вся наша жизнь теперь изменится. Но то, что меня
ждало дома, делает меня увереннее. Не волнуйся, я сильная, я справлюсь и
с работой, и с домашними делами. Даже если чего-то не знаю, то быстро
научусь.

- А я и не боюсь. И потом у тебя на подхвате всегда будет черная рабочая
сила. Неужели ты думаешь, что я буду хладнокровно наблюдать, как ты
хлопочешь по хозяйству? И вообще, у меня больше практики в этом деле.

- Не волнуйся, я тоже, и с братиком понянчилась, и нянечке помогала…

- Эй, молодой барин! Туота… можоть вертаемся? Больно ж пурга сильна,
того гляди, дорогу совсем заметет, – прервал их беседу Вейка с трудом
подбирая русские слова.

- Нам обратного хода нет! Здесь же верст пять осталось всего? – ответил
Саша.

- Ну, дело барское, токмо обратно я вас ждать не стану – ещеть час-два и
саням совсем не пройти будеть, да и лошадь поморожу.

- Ничего, нам все равно в церкви надолго задержаться придется, да и у
батюшки, может своя повозка будет, - согласился Саша, и возница снова
пустил коня вперед.

- Приехали! – раздался спустя полчаса голос извозчика, и сани замедлили
свой ход.

Саша откинул полог и спрыгнул в довольно глубокий – по щиколотку снег.
Холодный ветер хлестал в лицо поземкой.

- А где церковь? – удивленно оглядывался он, не видя вокруг никаких
признаков жилья. С одной стороны был заснеженный лес, а с другой
теряющееся в сумерках поле, за которым, кажется, тоже угадывалась кромка
леса.

- Так вот, там она и будеть, - указал кнутом куда-то через поле возница.
Саша послушно вгляделся и увидел на фоне дальнего леса проглядывающий
купол церквушки и даже крест на нем. Извозчик объяснил. – А вот эта
дорожка туды и ведет. Мне к церкве чичас никак нельзя проехать – потом
сани не повертать! А здеся, на перекрестке в самый раз поворот сделаю.
Вот. А вы, когда вертаться будете, ловите ломового извозчика, здесь
крестьяне частенько в город всякогу товару, да дров возят, а легким
санкам чичас и не пройти будеть.

Из саней отважно выпорхнула Шурочка и весело крикнула:

- Спасибо, мы быстро туда доберемся! За четверть часа добежим, - и,
схватив Сашу за руку, потянула его на боковую дорогу, проваливаясь почти
по колено в легком свежем снегу.

Ему не оставалось ничего делать, как последовать за своей суженой.
Правда, юноше удалось притормозить девушку и выйти вперед, чтобы
пробивать путь первым. Пропахав битых полчаса белую пелену, почти
напрочь затянувшую дорожку, они все же добрались до церкви. Но уже на
подходе, Саша стал волноваться – в темнеющей мгле не было видно никаких
признаков присутствия людей в здании. Впрочем, если батюшка один, он мог
пока экономить на свечах. Больше всего его беспокоило отсутствие свежих
санных следов на дороге. Но с другой стороны, такой снегопад с метелью
легко мог скрыть следы, если священник проехал получасом раньше.

Нет, отсутствие признаков просто соответствовало ледяной
действительности – на входе в церковь висел большущий амбарный замок.
Саша, не веря глазам, подергал его, но тот упрямо преграждал молодым
вход к алтарю.

- Подожди, - сказал он, сжавшейся на морозе и удивленно смотрящей на
запертые двери Шуре. – Я обойду, посмотрю, нет ли другого входа.

Обойти здание ему не удалось. С одной стороны он почти сразу провалился
по пояс в рыхлый снег, где явно никто не ходил, а с другой они нашли
небольшой навес с загородкой, видимо для лошадей. Но никаких дверей и
оттуда в церковь не вело.

- Что будем делать? – немного растерянно спросила уже основательно
замерзшая невеста.

- Давай подождем немного, может, батюшка подъедет. Я пока тебя согрею. А
если он вскоре не появится, я попробую проникнуть внутрь здания – там
могут быть печь и дрова.

Спустя полчаса, в течение которых он разминал, заставлял шевелиться и
обнимал Шурочку, полностью вверившую ему свою жизнь, Саша понял, что
священника больше не будет, так как темнота начала окончательно скрывать
все вокруг. Он решительно приступил к штурму здания, но через десяток
минут убедился, что пролезть в узкие переплеты окон он не в состоянии,
как и отжать какие-нибудь створки или сломать замки. Под рукой у него
даже палки толковой не оказалось.

Единственным путем к спасению из этой снежной западни было идти к
тракту. Удрученно посмотрев на совсем продрогшую невесту Саша понял, что
нужно срочно вызволять ее отсюда. Снега еще прибавилось, но они упрямо
брели к основной дороге. Пока они шли, по большаку не прошло ни одной
повозки. Наконец, выбравшись, они стояли на дороге и решали, куда идти.

- Сможем ли мы пройти обратно пять верст, чтобы добраться до населенных
мест? – спросил Саша замерзшую девушку.

- Может, в другую сторону есть деревня поближе, ведь для кого-то эта
церковь строилась? Попробуем? Да и идти по ветру.

- Ты права, снегу еще навалило, нам просто не дойти в сторону города.
Давай рискнем, а если будет повозка, то все равно мимо не проедет.
Только давай, я сниму куртку из-под пальто, и ты оденешь ее. Что-то я
смотрю, у тебя шубка не больно толстая, а под ней ничего теплого нет.
Только быстро! Смотри, как только я сниму пальто, ты скидывай шубу, а я
надеваю на тебя куртку.

Бедная Шурочка не отказывалась, видимо начиная серьезно мерзнуть.
Переодевание неплохо удалось, но много тепла прибавить не сумело.
Главной проблемой девушки были изящные, но не достаточно теплые сапожки.


Они пошли в ночь и метель, не зная сами куда. На самом деле, дойти до
какой-нибудь деревни у них были неплохие шансы. Ребята выросли,
привычные к холодным зимам и могли пройти, даже сейчас, голодные и
замерзшие не одну милю, если бы не досадная случайность...

Саша идущий впереди и тянущий за собой Шурочку, вдруг услышал ее вскрик
и почувствовал, как ее рука выскользнула, оставив в ладони вязанную
рукавичку. Резко обернувшись, он увидел, как девушка сидит на обочине,
схватившись на щиколотку.

- Что случилось? – подскочил он к ней и взялся за ногу в невысоком
сапожке.

- Ой! Ничего, - всхлипнув, произнесла девушка. – Я, кажется, ногу
подвернула. Тут ледяная колдобина попалась. Сейчас, уже проходит, я
встану…

Но встать ей удалось только на одну ногу. Она виновато, мерцая в темноте
блестящими от слез и снега глазами, смотрела на Сашу.

- Что же я наделала? Как мы пойдем дальше? – в голосе Шуры свозило
отчаяние.

- Ничего! – Саша попытался придать уверенности голосу, чтобы поддержать
девушку. – Я понесу тебя, сколько смогу, а ты за это время отдохнешь и
согреешься. Глядишь, и нога успокоится, и мы пойдем дальше, как и шли.

Он подхватил на руки свою любимую и мужественно отправился вперед. Через
десяток минут Шура попросила его остановится, но он продолжил идти.
Тогда она выпрямилась и вывернулась из его, по правде сказать,
ослабевших рук. Приземлившись на одну ногу в снег, она сказала:

- Послушай, у тебя уже тряслись руки. Ты все рано больше меня не
пронесешь. У меня есть предложение. Беги скорее в деревню и возвращайся
с повозкой, а я подожду тебя здесь.

Саша осмотрелся вокруг, прикрываясь от порывов ветра, и спокойно
ответил:

- Нет, ты одна замерзнешь. А мне без тебя не жить.

- А с тобой мы наверняка замерзнем оба! – Шура перешла на крик. – Как ты
не понимаешь, у тебя есть шанс остаться в живых!

- Нет, без тебя – нет.

- Ты!.. Как ты не понимаешь! Я так хочу! Я хочу, чтобы ты жил! Разве ты
не обещал выполнять все мои просьбы? – девушка, в отчаянии колотила его
кулачками в грудь.

- Да, обещал. Но такая просьба бессмысленна. Это будет не жизнь – я
никогда не прощу себе и никогда не буду счастлив без тебя. Зачем тогда,
спрашивается, жить?

Шура порывисто обняла непослушного любимого и долго рыдала, прижавшись к
его груди. Потом подняла к нему лицо и попросила:

- Поцелуй меня… - и они слились в долгом прощальном поцелуе. Смирившись,
несостоявшаяся невеста медленно шептала. – Надо принять это, как судьбу…
Ты знаешь, все равно, мне лучше умереть в объятиях любимого, чем жить с
ненавистным человеком…. Спасибо тебе, милый, что повстречался на моем
пути. Пусть он был недолог, но в нем была наша любовь... Прости, мне
трудно говорить и я уже не чувствую ног… и хочется спать…

Саша молчал и плакал, пытаясь прикрыть от студеного ветра хрупкое тело
девушки. Чувствуя, что ноги не слушаются и его, юноша негнущимися
пальцами расстегнул пальто, обернул полой облокотившуюся на него Шурочку
и привалился на высокий снежный отвал на обочине, прошептав:

- Любимая. Прости меня за то, что я убиваю тебя своим растяпством. Ты
мой ангел, и я виноват перед тобой во всем.

- Нет, ты не понимаешь, - с трудом, почти не слышно, ответила Шура. – Мы
только уснем и снова встретимся, и снова будем вместе и счастливы. Вот
увидишь! До встречи, мой милый, - и она окончательно закрыла глаза.

- Спи мой ангел, я иду вслед за тобой, – прошептал Саша, чувствуя, что и
сам начинает засыпать, не ощущая больше холода…

***

…Шурочка попыталась разбудить Сашу. Он спал, не отзываясь на ее усилия.
Вокруг была полная темнота. Но что-то было не так. Она была не в
состоянии даже чуть-чуть сдвинуть его с места. Потом она поняла, что ей
совсем не холодно и ее подвернутая нога больше не болит. Девушка
вгляделась под ноги и поняла, что свободно двигается в снегу, ничего не
ощущая. Потом она обошла Сашу и с ужасом увидела в его объятиях себя с
мерцающим в темноте ночи, белым, как полотно, лицом. Она еще заметила
умиротворенную улыбку на «своем» лице и видимость поплыла перед взором.
Черное небо свернулось в большую длинную трубу с маленьким белым
пятнышком снега в ее конце, которое стало приближаться и становиться
ярче и теплей. Вылетев в это открывшееся окно, она оказалась перед
двумя людьми в белых одеждах с большими белоснежными крыльями за
спинами, от которых шла теплая волна любви и понимания.

- Я умерла? – спросила Шура, уже зная ответ.

- Ты знаешь, - ответил спокойно один из ангелов и ласково улыбнулся. –
Мы ангелы-спасители.

- Я на небесах?

- Да, это первый круг небес, и мы встречаем вас с великой радостью.

- А как же Саша?

- Он идет следом. Ты можешь подождать его здесь, а можешь встретить его
там, у тела.

- Да, я пойду к нему. Он все-таки умудрился отдать жизнь за меня.

- Хоть ты и не Родина, - улыбнулся ангел. – Иди, но не задерживайся
надолго. Простите нас, мы не сделали ничего, чтобы спасти вас и даже
немного наоборот… пара извозчиков испугалась непогоды и не выехала на
тракт…

- То есть вы специально нас забрали сюда?

- Не совсем специально, но даже если бы вас, обмороженных подобрал
извозчик, какая бы участь вас ожидала? Ваши таланты уже расцвели в
полной силе и нужны на небесах, как и ваша любовь.

- Но мы могли бы быть счастливы на Земле.

- К сожалению, даже без обморожений, вас ждала бы безрадостная судьба –
это просматривалось здесь. А теперь вас ждет восхитительное будущее. Ваш
брак воистину свершится на небесах. Ах да, погоди немножко, - крылатое
создание хитро улыбнулось и щелкнуло пальцем. Перед Шурочкой появилось
огромное зеркало, и она увидела себя в нем, одетую по-прежнему в зимний
наряд. Небесный житель продолжил. – Тебе надо нарядиться соответственно
событию, - и провел рукой по ее шубке. Девушка, как по волшебству
«переоделась» в прекраснейшее свадебное платье, фату и усыпанные
жемчугом туфельки. Счастливый вздох изумления застыл на ее устах. –
Теперь ты можешь идти встречать своего избранника. Кстати, ты сама
можешь переодеваться и многое другое – только «закрой глаза» и
представь...

- А могу я навестить маму? – спохватилась Шура, представив, как та
переживает за нее.

- Конечно. Ты можешь навестить ее - только пожелай ее увидеть.
Постарайся передать ей свои чувства, и если она достаточно любит тебя,
то поймет, - и Шура почувствовала, как проваливается обратно в темноту
зимней ночи.

Она снова стояла за спиной замерзающего любимого. Ее душу затопила
нежная грусть. Саша, даже умирая, пытался согреть и оградить ее от
мороза, но она сдалась первой. И вот сейчас, он еще где-то внутри своего
тела, а она тут, ожидает его. Шура прильнула к юноше со спины и ей
послышалась вина и сожаление, все еще теплившиеся в нем.

«Милый, не кори себя. Ты ни в чем не виноват. Все хорошо! Иди ко мне», -
попыталась внушить любимому свои чувства Шура. Вскоре что-то стало
происходить. Она ощутила, как его тело словно обмякло. Девушка осторожно
отстранилась и увидела, как из него вышло серебристое облако и через
мгновение превратилось в ее избранника, вполне живого и удивленно
оглядывающегося. От него исходило мягкое свечение, позволяющее четко
видеть его в темноте. Девушка сразу же подошла к нему и взяла за руки:

- Здравствуй, милый! С днем рождения тебя!

- Какая ты красивая! - восхищенно сказал Саша.- Вся, как будто светишься
изнутри. Откуда у тебя этот восхитительный свадебный наряд, и где мы
находимся?

- Сашенька, только не переживай, - улыбнулась Шура, – мы умерли и снова
родились. Вернее, наши души освободились от тел. Ангелы уже ждут нас.
Они сказали, что мы можем венчаться на небесах. Там так хорошо!

- А как туда попасть?

- Только закрой глаза и пожелай. Но у меня есть еще одно дело здесь. Я
хочу повидать маму – ведь я доставила ей столько горя…

- Тогда и мне нужно повидать тетю Тоню. А как до них добраться?

- Ангел объяснил, что можно просто попытаться «закрыть глаза» и
представить того, кого хочешь, а можно полететь над землей туда, куда
нужно. Давай возьмемся за руки и полетим. Ты не боишься?

- Нет, с тобой мне ничего не страшно.

- Тогда, летим! Только «переоденься», теперь нам не холодно, - Шура
объяснила, как это делается и они, оба нарядные, устремились в небо по
направлению к городу.

Под ними разворачивалась призрачная картина спящей столицы, местами
подсвеченной газовыми и электрическими фонарями, пробивающими своим
светом белую пелену все еще бушующей вьюги. Никто из них при жизни не
видел землю с такой высоты. Страх, восторг и восхищение одновременно
обуревали их души. Долетев до знакомых улиц, они разделились и
договорились встретиться на том же месте, чтобы потом навсегда уйти на
небеса.

Шура с волнением приблизилась к родному дому. Несмотря на поздний час,
во многих окнах горел свет. Она прошла сквозь стену, не ощущая
сопротивления, «поднялась» по лестнице и «вошла» сквозь двери маминой
комнаты. Та сидела, задумавшись, и держала в руках фотографию дочери.
Шура подошла к маме и, обняв за плечи, мысленно сказала: «Мамочка, я
здесь! Не грусти. Я счастлива и с любимым ухожу на небеса».

Все-таки мама почувствовала. Спустя некоторое время она напряглась и
подняла глаза, взглянув сквозь Шуру. Непонятно как, девушка оказалась на
некотором расстоянии и, глаза женщины вспыхнули удивлением и испугом.
Она увидела дочь и узнала ее. Шура продолжала изо всех сил посылать ей
чувство своего счастья и любви. На глазах мамы появились слезы. Девушка
ощутила, что это были слезы горя и облегчения. Мама поняла, что потеряла
своего ребенка, но одновременно, она знала, что ее дочь обрела подлинное
счастье.

«Мамочка, не грусти, я буду ждать тебя здесь. Расти сестренку с
братишкой и не вини папу – ему и так плохо», - Шура надеялась, что ее
мысли дойдут до мамы.

Вдруг рамка с фотографией, которую мама держала в руках, упала со стуком
на пол, и зыбкий контакт прервался. Женщина еще пыталась вглядываться в
темноту комнаты, но тщетно. Шура еще раз «обняла» маму, поймав ее мысль:
«Где же ты, доченька? Прости нас, если можешь!», и не в силах больше это
выносить, кинулась обратно к Саше…

ГЛАВА 15. ВОЗВРАЩЕНИЕ СОЗДАТЕЛЯ.

Какое-то время не было ни Лэи, ни Жени, ни Сашеньки с Алексом – они
все, вместе с истосковавшимся по своему создателю миром, «вспоминали»
историю двух юных душ, волею судьбы встретившихся в реале Земли, чтобы
обрести счастье на небесах.

Попав в астрал и пройдя все круги обучения, ребята, ни минуты не
сомневаясь, соединили свои души, образовав, наверно, одну из самых
молодых божественных сущностей. Несколько лет они посещали всевозможные
удивительные миры. Они продолжили свои любимые занятия, оставляя каждому
миру, в котором жили, ее замечательные картины и его необычайную музыку.
Единственное, о чем сожалела молодежь: они не могли подарить свои
произведения реальному миру Земли. Но и это, в конечном счете, было
поправимо – ведь, в конце концов, все развитые души реала оказывались в
астрале.

Постепенно они приходили к мысли, что хотят создать свой мир, где смогли
бы прожить жизнь, почти неотличимую от реальной. Но было несколько
препятствий. Им не хватало жизненного опыта, чтобы построить полноценную
большую информационную пирамиду. И еще, для воплощения своей мечты им
нужно было привлечь очень много созидательной ангельской энергии,
которую еще нужно было «заработать».

Однажды им представился такой случай. Две больших пирамиды астрала
решили соединиться через двухслойный мир-портал, но для создания такой
переходной зоны понадобилось особое видение, которым как раз и обладала
Шурочка, так любившая писать картины с двойным и тройным изображением.
То, что было невозможно для других, для Саш удалось легко и естественно.
Они посетили обе пирамиды и, выйдя на третий уровень астрала, Шура при
поддержке Саши просто представила себе двойной пейзаж, который
преломлялся, из одного в другой, стоило только сконцентрироваться на
боковом зрении. Ландшафты этой переходной зоны полностью совпадали, но
жители, растения и времена суток в каждом слое были свои. Поэтому, чтобы
попасть из мира в мир, нужно было не только обратить внимание на
видящийся сбоку пейзаж, но и увидеть его, то есть убедиться, что
находишься в свободной от растений, строений или живых существ зоне. В
принципе, она могла бы объединить и больше реальностей, но это в задачу
не входило. Создатели пирамид были так благодарны ее ювелирно точной и
изящной работе, что одарили Саш почти неограниченным астральным
потенциалом.

Вот тогда-то и началась разработка идеи нового мира. Насмотревшись на
чудеса астрала, Саши немного скучали по непрожитым годам в реале и
подыскивали себе соратников с теми же желаниями. Вскоре созрела главная
концепция: все ощущения должны быть максимально приближены к реальным,
за исключением дополнительной возможности вносить некоторые изменения в
действительность, то есть волшебства. А чтобы достичь подлинных
впечатлений, гости, приходящие в пирамиду, должны будут забывать свое
прошлое, кроме навыков и умений. Таким образом, угроза смерти
становилась реальной и неотвратимой, и, соответственно, ощущение риска –
стопроцентным. После смерти внутри мира душа должна вспомнить себя, и
вся прожитая жизнь перейти на второй план в восприятии личности.

Чтобы не красть много времени у приходящих душ, время в нем должно идти
в десять раз быстрее среднеастрального. А чтобы избежать наплыва
случайных гостей, мир решили сделать закрытым и даже дали ему название
Анавэйл – несуществующий. Саши ввели в кодировку создаваемой реальности
запрет на взрывчатые вещества, типа пороха, чтобы избежать развития
огнестрельного оружия, которое плохо совмещалось с магией.

Семеро душ собралось, чтобы создать этот мир вместе с юным божеством.
Все они давно скитались по астралу, но не хотели ни с кем себя связывать
и превращаться в божественную сущность. Для них это был уникальный
случай сделать невозможное: создать свой мир, не становясь божеством.
Они очень удачно разделились по интересам и сферам влияния, став
владетелями, каждый своей стихии и территории: волшера. Наиболее опытной
и старшей душой был Геннадий, который стал владетелем гор и взял новое
имя – Инар. Чингиз, бывший геолог, мечтающий о волшебном мире недр, не
стал менять имени. Двумя другими, самыми странными владетелями стали
Орин, выросший в песках Азии, который стал владетелем пустынь, и Стивен,
бывший ихтиолог мечтающий о своем подводном мире и ставший владетелем
вод.

Саши не меняли имени и не стали создавать свой волшер – ведь в их
распоряжении была вся созданная пирамида. За неимением своего волшера
они назвались владетелем небес в маленькой книге, явившейся стихотворной
конституцией мира. Они же позаботились о том, чтобы в будущем, владетели
волшеров сильно не враждовали, закодировав все старым, малоиспользуемым
скандинавским языком и разделив между волшерами часть кодировки.

Наконец, когда все было готово, Саши собрали всех участников проекта,
привлекли доступный им потенциал астрала и, изолировав кластер
информационной матрицы (а проще сказать – астрала), приступили к
творению, начиная с сердца мира, являющего собой вершину пирамиды на
третьем уровне астрала. Молодые люди представили мир в целом, каким бы
хотели его видеть, и вложили в него основные принципы и контуры
ландшафтов. В конце творения Шурочка придала восхитительный внешний вид
сердцу пирамиды (которым так восхищались Лэя с Женей).

Дальше, используя тайный язык, Саши работали со второго уровня с каждым
владетелем отдельно, прорисовывая в деталях его пенаты в соответствии с
его желаниями и вкусами. Одновременно, они «населяли» созданную
реальность ангельскими сущностями – будущими «рожденными» и животными, а
так же создавали псевдоисторию, с древними книгами и даже руинами
никогда не существовавших дворцов, храмов и крепостей.

Во многих других мирах астрала разместили ангельские программы, через
которые ищущие острых впечатлений души могли проникать в новый мир, как
бы не существовавший в астрале. Все функционировало почти без сбоев и
внутренних конфликтов. Когда, спустя полгода по внутреннему времени,
Саши убедились в безупречной работе всех ветвей пирамиды, Шура пришла к
самому авторитетному их соратнику – Инару и подарила ему артефакт,
позволяющий следить почти за всеми местами и событиями. Она попросила
присмотреть за их общим детищем, пока они сами окунуться в созданную ими
реальность. Наконец, настала пора осуществить свою тайную мечту –
прожить жизнь еще раз вместе…

«Остановитесь! - отчаянная мысль Лэи пронзила объединенное сознание
остальных зрителей астрального кино: Сашеньки, милые, вы столько
выстрадали вместе. Подумайте, кем вы сейчас себя чувствуете? Той
Шурочкой и Сашей или нынешними Сашенькой и Алексом?»

«Даже не знаем… немного и теми, и другими… Мы, наконец, вспомнили свое
прошлое», - отозвались несколько недоуменно Саши.

«Мне стало страшно за вас, - призналась Лэя: Ведь вы жили в этом мире
тысячу лет и невообразимое число раз, крутясь в страшном колесе Сансары.
И если мир сейчас вывалит на вас все сохраненные воспоминания о ваших
жизнях, то просто растворит ваши чистые юные личности в бесконечной
череде далеко не радужных судеб. Мне кажется, что после этого вы можете
превратиться в какую-нибудь бесчувственную и инертную сущность, которой
будет все равно, как до окружающего, так и до самой себя. Не хочу
навязывать вам своего мнения, но я успела полюбить вас и испугалась…»

Саши отозвались с благодарностью на предупреждение. Еще немного
пообщавшись в «высших сферах», все дружно вывалились на изнанку и
приняли нормальный вид. Женя уже совсем по-другому смотрел на Саш. Они
нисколько не изменились, но теперь, несмотря на их кажущуюся молодость,
он видел в них старших, более опытных и более талантливых партнеров.

Однако долго менять свою точку зрения ему не дали, так как Сашенька
оказавшись в «своем теле» сразу бросилась к нему на шею и,
расплакавшись, стала благодарить:

- Спасибо тебе за все!

- Да не говори глупостей! Я только и делал, что все портил…

- Ты забыл, как в образе Яна, не помня ничего о себе, спасал меня от
Авелура, как бился с отрядом солдат и ослеп? Ты не отказался от попытки
разобраться с этой пирамидой, хотя, казалось, сделал все, что от тебя
требовалось! И в результате, ты спас мир, ты спас нас еще раз и ты спас
огромное количество душ, оказавшихся здесь в западне благодаря Инару.

- Вообще-то из всей компании я один, все еще не помню своего прошлого.
Кстати, я не понял, что за фокус Инар сотворил с пирамидой? – Женька
судорожно пытался перевести разговор со скользкой темы. Он до ужаса не
любил корчить из себя героя и, тем более, скромного героя. Глупее роли
для себя он не мог представить.

- Он сделал две страшные вещи: привнес в мир энергию инферно и зациклил
смерть душ на повторное возрождение в зиндане. Это он через подаренное
ему зеркало, выследил нас и пытался убрать с дороги, а под конец вступил
в прямой бой. Господи! Какой же наивной я была, вручая ему зеркало и
фактически, бразды правления всем миром! Мы верили ему, а он мечтал о
господстве.

- Он черпанул этого господства полной ложкой. Столетиями сходить с ума –
не позавидуешь такой участи, - ответил Женя. – Его сумасшествие было
страшным. Я успел увидеть это в его глазах, перед тем как он чуть не
расфаршировал меня в замке.

Сашенька повернулась к Алексу и после долгого обмена взглядами,
обернулась опять к Жене с Лэей:

- Лэя, Женя, у нас к вам большая просьба… - было видно, как смущена
девушка, но подошедший сзади Алекс взял одобряюще ее руку, и она
продолжила. – Вы так добры к нам и ваши помыслы так прекрасны, что мы не
в силах вас отпустить… мы не представляем свою жизнь без вас. Мы просим
соединить ваши души с нашими в одну сущность… это было бы пределом наших
мечтаний!

Женька от удивления открыл рот, уставившись на ребят и соображая, что бы
это могло значить. Ведь, несмотря на помощь Лэи, он все еще многого не
понимал. И он и Лэя действительно успели полюбить Саш, как своих, если
не детей, то как брата с сестрой.

В целом, Жене была понятна идея слияния душ, рождающая воистину
могущественные астральные сущности, но он даже не помышлял об такой
эволюции – нужно сначала разобраться с самим собой. Выручила его Лэя,
найдя правильный ответ и высказав очередное откровение для Жени:

- Спасибо за любовь и доверие! Мы обязательно когда-нибудь объединимся с
вами, но сейчас у нас есть серьезное препятствие к такой эволюции. Мы
физически связаны с реалами двух разных планет. Это страшная тайна,
которую контролируют высшие силы, и разглашение ее грозит
развоплощением. Мы готовы и дальше помогать вам во всем, но эволюция в
высшие сущности для нас пока невозможна, по меньшей мере, в течение
нескольких десятков лет.

- Да и зачем спешить? Ведь вы, несмотря на потраченные годы, чувствуете
себя молодыми людьми, у которых еще много интересного впереди, -
поддакнул Женька, пытаясь скрыть свое удивление.

- И потом, - улыбнулась Лэя. – Вам еще надо произвести и вырастить своих
ангелочков, хотя бы в созданном вами мире. Саша, я помню твои мечты о
детях еще в реале. И кстати, вы уже сами поняли, что следуя советам
ваших крутых коллег – владетелей, сделали ошибку, исключив возможность
для «пришедших» заводить детей.

- Но это самая большая проблема – ведь мир препятствует слиянию душ,
чисто в результате того, что заполняет астрал наведенной реальностью. А
рождение детей душами возможно только после слияния, - задумалась
Сашенька.

- Мы, кажется, знаем, как разрешить это противоречие, - встрял Женька,
обрадовано вспомнив их беседы с Лэей. – Мы придумали волшебный ритуал
или культ, со своими храмами и служителями из «рожденных», разбросанными
там и сям по разным волшерам. Желающим заиметь детей парам придется
добираться, может и с трудностями, до этих храмов и там проходить
испытание на совместимость. Из храмов такие пары выбрасывало бы в
свободный астрал и возвращало им всю память о прошлом существовании в
астрале. Если этого души сохраняли бы тягу и совершали слияние, то могли
вернуться обратно в ваш мир качестве новых, божественных хранителей
мира, заботящихся о нем – ведь там будут жить их дети- ангелы.

- А если же души не пройдут обряда становления божества, то есть, если
их взаимные чувства не выдержат после «вспоминания» себя, они просто
останутся в астрале, так сказать «вне игры», и забудут дорогу обратно, -
добавила Лэя.

- И таких будет немало, если не большинство, - сказала Сашенька. – Но
это, может и к лучшему – тогда ритуал станет страшноватым и каждый
встречный-поперечный на него не решится. Не каждому охота умирать за
любовь.

- Вот это будет настоящее испытание! – воскликнул Алекс. – И пусть слуги
храмов вызывают какое-нибудь божество, которое будет проводить
испытание. Нет лучше прямо нас – я не хочу оставаться в стороне от столь
чудесного процесса.

- А представляете, какие помощники получатся вам из тех, кто пройдет
этот ритуал и останется здесь жить? – спросила Лэя. – Наверняка они
будут добрыми волшебниками, гораздо лучше тех владетелей и магов в
волшерах, что правят сейчас.

- А сколько любви привнесут такие пары! Мир станет светлее и с инферно
будет легче бороться, - воскликнула Сашенька

- Да - это реальный противовес темной энергии, что привнес в пирамиду
Инар, - поддакнул Женя. – Ведь не будете же вы выкорчевывать все ветви,
пораженные инферно? Их слишком много.

- Ну, если только самые ужасные. Остальное придется изживать постепенно,
- ответил Алекс и обратился с просьбой. – Лея, вы с Женей очень нам
нужны поиска всех владетелей и независимой оценки того, что тут
произошло без нас, – попросил Алекс. – Это не должно занять много
времени.

Женя с Лэей не возражали.

- Чингиза мы уже навещали, теперь Орином и Инаром надо заняться, -
задумался Алекс.

- Мне кажется, их всех надо отправить в отпуск в свободный астрал, -
предложил Женя. – Они явно пересидели на одном месте. А если они еще
захотят продолжить, то, пожалуйста. Только без этих шовинистических
штучек Чингиза и Инара.

- С Орином-то ладно, но вот с Инаром не знаю, что и делать, - озабоченно
вздохнула Сашенька. – Ведь провалится на самое дно ада…

- Вы сможете его извлечь из памяти мира прямо сюда? По крайней мере, мы
могли бы поговорить.

- Ты хочешь поговорить с Инаром? Я тогда на третий уровень с миром
договариваться пошла, – переспросила Сашенька и, увидев согласные кивки,
растворилась «наверху».

Спустя некоторое время она появилась с угрюмым немолодым человеком.
Недоверчивый взгляд исподлобья явно отдавал сумасшедшиной. Сашенька
держала вокруг гостя защитное поле, чтобы не угробить того раньше
времени.

- Ну что, Инар, вот и кончилось твое тысячелетнее правление. Можешь ли
ты сказать, что доволен содеянным и прожитыми здесь столетиями? – начал
разговор Алекс.

- А кто может сказать, что он всем доволен? – зло усмехнулся мужчина. –
Жизнь на то и дана, чтобы достигать то, о чем мечтал, и затем
разочаровываться в достигнутом.

- Ты так ничего и не понял, - грустно кивнула Сашенька. – Разве ты не
видишь, что перед тобой нет недовольных жизнью душ? Прожив тысячу лет,
ты не смог найти ценностей, которые не меркнут после обладания ими.

- Нет, кое-что понял: одиночество и горы – это единственное, что меня
устраивало последнюю сотню лет.

- Ты прекрасно знаешь, что с тобой будет, если ты окажешься в свободном
астрале, - сказал Алекс. – Ты хочешь этого?

- Глупо спрашивать – кто хочет оказаться у чертей за пазухой?

- Тогда ты можешь предложить хоть какую-то приемлемую альтернативу?

- Конечно, нет! То, что подойдет мне, всегда будет поперек горла вам.

- У меня есть предложение, - вдруг вмешался в этот диалог Женя. – Пусть
он идет туда, откуда пришел. После рождения в зиндане у него возникнет
шанс стать другим человеком и, возможно, избежать инферно.

- А что, это мысль! – воскликнула Сашенька и, изолировав на минуту Инара
от других, продолжила. – Спасти от инферно его может только стирание
старой личности или слияние с другой душой. Тогда он лишиться той гири,
которая утянет его сейчас на дно преисподней.

- Я, кажется, знаю, как увеличить его шансы на такое развитие. Это, в
некотором роде насилие, но в данном случае может пойти на пользу, - не
решаясь высказать сразу идею, задумчиво выговаривала Лэя.

- Что ты задумала? – подбодрила его Сашенька.

- Ты могла бы поделиться с ним частичкой своей души. Я не мастер по
анатомии душ, но ангелы с легкостью передавали нам нужные частички
информации, когда это было нужно, правда, с нашего согласия. У тебя, да
и у Алекса просто гигантский потенциал к творчеству и любви – в принципе
это две стороны одной медали. Если скопировать и «подарить» Инару хотя
бы толику этой тяги к прекрасному, у него появятся шансы полюбить
какую-нибудь «пришедшую» в этот мир душу настолько, что он сможет пройти
ваш новый «ритуал» становления божеством. Только «подарок» придется
делать ему без его ведома. Боюсь, иначе он его не примет.

- Пожалуй, ничего лучше нельзя и придумать, - задумчиво проговорила
Сашенька и повернулась к Алексу. – Как ты думаешь, надо попросить этих
ангелов – пусть они такую операцию проделают? Я, кажется, с
удовольствием так «отомщу» Инару, за его предательство. Мне очень
хочется, чтобы он, если пройдет слияние в нашем мире, с отвращением
взглянул бы на некоторые моменты своей прошлой деятельности.

- Какая ты у меня мстительная! – шутливо удивился Алекс. – Конечно, с
удовольствием подсажу Инару в душу зерно сострадания – а вдруг оно даст
всходы?

- Тогда я его обратно в мир пока отправлю, а потом мы на досуге этим
займемся, обрадовано согласилась Сашенька и снова исчезла вместе с
гостем.

- Кстати, почему книга «Девять» была составлена стихами и почему мир
читает эти странные стихи перед просыпанием в зиндане? - спросил Женя,
когда Сашенька вернулась одна.

- А, это Алекс любитель стихов, - быстро ответила девушка и, увидев
укоризненно насмешливый взгляд своей половины, призналась. - Ну и я,
конечно, руку приложила…

- Еще как приложила! Это она мир научила рифмоплетствовать. Теперь он
считывает общее настроение приходящей души и подсовывает ей какую-нибудь
«глубокомысленную» лабуду, чтобы нескучно просыпаться было.

- Ты еще и книгу лабудой назови! – немного обиделась Сашенька.

- Ну, книгу я не смогу лабудой назвать, хотя бы потому, что сам принимал
участие в написании, - хитро ухмыляясь, начал Алекс и окончил, защищаясь
от кулачков любимой напарницы, которая решила «физическими» способами
восстановить справедливость.

- Слушайте, кончайте драться! Я только хотел восхититься вашими новыми
талантами, как вы уже, не поделив лавры, потасовку устроили.

Успокоившись Алекс сделал немного неожиданное предложение:

- Мы уже знаем, что случилось со многими владетелями, но меня беспокоит,
что произошло с теми, кого мы еще не встречали. Я думаю, проще всего
будет разыскать Стивена – он должен быть у себя под водой. Из всех наших
друзей он был самым большим мечтателем. Хотите навестить его волшер?

- Я, честно сказать, подумывал найти водный волшер, когда прочитал
«Девять». Но горы с Инаром были настолько актуальны на тот момент, что
мы вынуждены были пойти к ним, - произнес Женя и согласился. – Давайте,
показывайте ваш подводный мир, если поэтами не хотите назваться!

Ребята, недолго думая, перекинули всю компанию через третий уровень
прямо во владения подводного волшера. Все оказались как будто под водой,
но все-таки, это была призрачная действительность изнанки мира. Сашенька
сказала:

- Закройте глаза и расслабьтесь, войдя со мной в контакт, как это было,
когда мы вместе вспоминали нашу жизнь в реале. Я «переделаю» ваши легкие
так, чтобы вы смогли по условиям нашего мира «дышать» водой, как дышат
жабрами рыбы.

Лэя с Женей безропотно повиновались и вскоре, «открыв глаза», обнаружили
себя среди морских глубин. Одновременно с дыханием Сашенька
откорректировала им множество других параметров: усилила зрение и
вставила в глаза воздушные линзы для более четкой фокусировки
изображения, а так же «переодела» их в теплые и гладкие гидрокостюмы,
снабженные ластами на ногах и перепонками на пальцах рук. В общем, они
чувствовали себя так же комфортно, как и на суше.

Гости с изумлением оглядывались на «рощу» коралловых берез, уходящих
тонкими ветвями в вышину и теряющихся там, среди далеких светлых
солнечных бликов, заблудившихся в толще воды.

- Где это мы? – почему-то шепотом спросил Женя, нисколько не удивляясь,
что свободно общается на высоких частотах, близких к ультразвуку.

- Мы в коралловой роще, высаженной перед дворцом владетеля. Стивен
говорил, что такие есть где-то в Красном море на Земле. Да вы не
удивляйтесь, а то так и застрянете здесь среди его чудес. Это и в самом
деле сказочная страна. Он не только воспроизвел все самое красивое с
Земли, но и восстановил то, что когда-то водилось и росло в морях,
правда, в более безобидном варианте, введя программу ненападения на
человека всем потенциально опасным тварям. К тому же он еще и сам
навыдумывал, бог знает чего.

Они плыли среди сказочных пейзажей, любуясь знакомыми и незнакомыми
обитателями глубин. Алекс уверенно вел их к особо красивому каскаду
коралловых зарослей. Внезапно часть красочной горы колыхнулась, и гости
почувствовали, как их ноги оказались чем-то спеленуты. Женька с ужасом
увидел, что его ступни оказались в объятиях огромного щупальца.
Проследив взглядом толстый и пестро раскрашенный шланг, он вдруг понял,
что перед ними не гора, а огромный осьминог, мимикрировавший под тон
кораллов. Приступ страха оказался настолько силен, что гость даже забыл
выскочить на изнанку. И хорошо сделал – иначе не миновал бы насмешек их
милых подводных дам. Сашенька и так рассмеялась, пожурив слишком
расторопного стража владетеля вод. Осьминог виновато пыхнул небольшим
чернильным облачком и поспешил ретироваться, а озадаченные гости
проследовали в невероятные морские пенаты.

Короткий визит в гости превратился в удивительное шоу. Совсем даже не
сумасшедшего вида хозяин, был и в самом деле влюблен в свое подводное
царство и неустанно создавал что-то интересное, высаживая и выращивая
все новые виды кораллов, водорослей и морских обитателей. Он, как
мальчишка, восторженно хвастал своими достижениями. Терпение его было
невероятно – он мог столетиями выращивать какой-нибудь фантастический
коралл или огромного морского левиафана. Здесь было все необычно,
начиная с еды и одежды, и кончая архитектурой подводных замков и
пастбищами морских коров. Уходя, гости чувствовали, что с сожалением
расстаются с этим прекрасным волшером, куда явно не добралось влияние
инферно.

- Всех ныне живущих владетелей мы знаем, - немного грустно сказала
Сашенька, когда они опять оказались на изнанке. – Теперь осталось самое
трудное – найти тех, кого, как и нас, не пожалела судьба, и кто уже по
многу раз реинкарнировал в зинданах.

- Я думаю, Лешего нам найти будет не очень трудно. Он только раз или два
успел переродиться, и мы постараемся вытянуть его ниточку из памяти
мира, но вот с владетелями степей и болот даже не знаю, что и делать, -
признал Алекс.

- Постойте, - Лэя задумалась, пытаясь вспомнить что-то важное. Перед ее
мысленным взором всплыл образ Жигляя, которого она сначала чуть не
лишила пальцев, потом сжалилась и выторговала у главаря банды. А затем и
он ее не раз выручал на корабле у пиратов. Сейчас до нее стало доходить,
почему Моа тогда не вышвырнула воришку из кабака, а стала с ним
возиться. Была у этого несчастного парня какая-то обреченность, будто он
устал от жизни – невообразимо долгой жизни. Она попыталась
сформулировать свою мысль. – Кажется, я, то есть Моа, знавала одного,
чем-то странного человека, с виду совсем никчемного. Но что-то
интересное в нем было – то, что заинтересовало пиратшу, и она помогла
ему «стать на ноги». Это не объяснить словами. Я в ее шкуре, могла
почувствовать эту значимость непростой души. А можете вы отследить, кем
был человек, если я его найду в мире?

- Можно попробовать, - согласился Алекс. - И потом, если он
действительно был когда-нибудь с нами, мы почти наверняка сможем его
узнать. Мир хоть и меняет внешность человека, но немного, если конечно,
ему специально не была поставлена задача изменить внешность. Попробуй
искать отсюда, представив его образ, а мы подключимся к тебе и попросим
мир помочь. Ты ведь знаешь, где примерно он может находиться?

- Это недалеко от Изанры, на побережье моря или в островных волшерах.

Они все вместе подключились к миру, и Лэя «поплыла» по изнанке над
побережьем моря на высоте птичьего полета, одновременно вспоминая черты
лица Жигляя. Видимо мир считывал ее мысли, и картинка внизу стала быстро
смещаться. Спустя совсем немного времени она увидела знакомого молодого
человека, только прилично одетого и что-то командующего матросам на
корабле, стоящем в порту одного из прибрежных городов. Хорошая одежда и
командирский тон явно указывали на удавшуюся карьеру.

- Это, без сомнения, владетель болот! – воскликнули чуть не хором Саши.

Женя тут же заинтересованно подключился к этому астральному кино и
заметил:

- Это не тот изверг, который там правит сейчас. А чего он такой странный
волшер себе выбрал? Кому интересно в болотах жить? Сам, наверно, и
«сбежал» от такой жизни в зиндан, если, конечно, какой крокодил ему не
помог.

- Что-то ты разворчался? – усмехнулась Лэя. – Видать, сильно Яну там не
понравилось.

- На самом деле Игорь, или, как он потом назвался, Иго – владетель
болот, был родом из местности, где леса перемежались с топями. У него
была идея фикс сделать жизнь в своем краю интересной и красивой, вот он
и решил здесь попробовать, да, видать Геннадий Петрович ему все
испортил…

- Да, очень жаль, что Иго не удалось осуществить свою мечту, - грустно
заметила Сашенька.

- Слушайте! Я не могу так уйти отсюда. Все-таки мы с ним прошли немалые
испытания, - Лэя на минутку задумалась и воскликнула. - Я придумала!
Женя отвернись – а то после вида этой дамы не сможешь на меня смотреть,
как… ну, как на жену.

- Что ты задумала?

- С Жигляем сейчас повстречается Моа. А тебе ее видеть не рекомендуется.

- Да не волнуйся ты! Видел ее краем глаза – внушающая уважение дама.
Представим, что мы в театре, а ты сильно загримированная артистка,– но,
заметив колючий взгляд своей половины, пошел на попятную. – Хорошо,
хорошо, я уже отвернулся.

Вскоре вся компания наблюдала, как в укромном уголке между складов пирса
появилась огромная женщина.

Моа, несмотря на свои габариты, ступала неслышной походкой по настилу
причала. Впереди виднелось несколько судов. То, к которому устремилась
пиратша, было вполне приличным торговым парусником. Легкий ветерок с
моря нес запах соленой воды, смешанный с привычным духом портовых зон:
«ароматом» рыбы, пеньки, сетей, смолы и бог знает чего еще.

Однако сразу пройти к Жигляю ей не удалось. На пути, у самого трапа
стояли два сомнительных типа. Своим потрепанным видом, на нормальных
матросов они не тянули – может грузчики, может еще кто. Моа встала и
пренебрежительно взглянула на загораживавших ей проход мужичков:

- Ну, что уставились? Мне к капитану надо пройти.

- А к какому капитану? – ехидно оскалился один.

- А к… - тут Моа поняла, что не знает, как сейчас зовут капитана. Не
Жигляем же! Но вовремя выкрутилась. – К какому? У вас тут их что,
десяток на одном корабле?

-А уж не любовницей ли ты ему приходишься? – вдруг ехидно заметил один,
и оба впокатку заржали.

Моа это все надоело, и она просто взяла этих двух хлюпиков за шиворот и
подняла на вытянутых руках.

- Ну что мне с вами делать? - расстроено вздохнула большая женщина,
глядя на присмиревших типчиков. – Были бы вы пиратами, можно было бы
хоть с вами выяснить отношения, а так – я на тараканах не
специализируюсь…

- Так ты… тетушка Моа! - прохрипел один из хлюпиков.

- А ты почем знаешь? – от неожиданности, большая женщина поставила обоих
острословов на ноги. Но те уже позабыли все шуточки и думали, как бы
поскорее отсюда удрать. Единственным препятствием к этому были
подгибающиеся от страха ноги.

Наконец один сообразил, что этой ужасной женщине был нужен капитан, и он
промолвил:

- В-вам т-туда, - и указал на трап пальцем.

-Ну вот и ладненько, – Моа уверенно взошла на борт корабля, где должен
находиться Жигляй. В стороне носовой палубы слышался разговор и какая-то
возня, так что она направилась прямо на эти звуки. Осторожно выглянув
из-за кипы каких-то тюков, пиратша увидела знакомую тщедушную фигурку.
Но сейчас это уже был не тот Жигляй, которого она повстречала в баре. На
палубе стоял уверенный в себе мужчина и спокойным тоном обсуждал что-то
с матросами. В том, как он общался с ними, чувствовалось, кто здесь
хозяин, хотя ни окриков, ни приказов не было слышно. Моа с удивлением
наблюдала за преображением человека.

И все-таки, не такая уж она была маленькая, чтобы долго незамеченной
наблюдать за людьми. Один из матросов стоявший к ней лицом вдруг поднял
взгляд от разложенных на палубе канатов и удивленно уставился на
габаритную гостью. Заметив его взгляд, остальные тоже обернулись
посмотреть.

Тишину разорвал радостный вопль Жигляя:

- Моа! Какими судьбами? – молодой капитан бросился к старой знакомой и
схватил ее в объятия.

- Привет!.. – Моа замялась, не зная, как при людях величать парня. – Как
тебя теперь звать? Уж не Жигляем же, – и, рассмеявшись, добавила: -
Что-то раньше ты не осмеливался так тетушку Моа тискать!

- Да вот, Игорем назвался. Как здорово, что ты здесь оказалась! А как ты
меня нашла? Я ведь только недавно здесь.

- Земля слухами полнится… - неопределенно ответила Моа-Лэя и задумалась:
«Не все, значит в зиндане стирается из памяти!» Но чтобы не выдать
подделки и своего астрального происхождения быстренько перевела
разговор. – Что обо мне, ты лучше о себе расскажи, как тут устроился?

- Спасибо тебе! Ведь ты мне немалую сумму отвалила. Мы как пришли в этот
порт, я сразу подумал: «Надо здесь осесть!» Так вот, твоих денег на пол
этого корабля хватило, а вторую отработаю за пять-шесть ходок. Торговля
здесь бойкая. Вот такелаж разбираем с новой командой. Мне и тут повезло:
большинство матросов из старого состава – уже сработавшиеся ребята.

- А что за типчики у корабля ошиваются?

- А-а, это пришедшие – на корабль пытаются наняться. Но этим доверия
нет: ленивые, да жуликоватые.

- Ишь, смотри, как заговорил! – рассмеялась своим неповторимым басом
Моа. – Сам-то давно ли ленивым, да жуликоватым был?

- Может и жуликоватым, но не ленивым, - немного обиделся Игорь-Жигляй. –
А после твоей школы и совсем поверил в себя.

- Не зря я, значит, тогда твою руку пожалела, – ухмыльнулась Моа,
припоминая их первую встречу.

- Слушай! – вдруг встрепенулся Игорь. – А давай с нами на корабле.
Отработаем – половина твоей будет.

- Спасибо за щедрость, но у меня другие дела…

- Странная ты, тетушка Моа – ведь тогда ты в сторону Изанры ускакала.
Как ты здесь успела оказаться? Ума не приложу.

- А ты и не прикладывай. Сам же знаешь: в мире нет прямых дорог, но есть
способы обойти их, - философски ответила совсем не философского вида
гроза пиратов.

- А знаешь, - вдруг, ни с того, ни с сего вспомнил Игорь. – Я ведь тут с
одной пришедшей познакомился – премилая девушка. Думаю, схожу пару раз в
рейсы, да женюсь!

- А вот это дело мило слышать сердцу любой женщины. Даже такой, как я! –
и Моа опять рассмеялась.

- Жаль только, детей нам не завести, если только взять рожденного на
воспитание – здесь это широко практикуется.

- Ну, это не факт, я слышала, есть один тайный обряд, с помощью которого
можно стать настоящей семьей и иметь своих детей, но только если его не
пройдешь, то есть если любовь окажется слабой, не настоящей, то есть
риск не вернуться в мир…

- А как его пройти! – Игорь аж схватил Моа за руку от волнения.

- Э-э, как у тебя дела-то далеко зашли! Не спеши: поживите вместе с
годик, а там, глядишь, вас и самих нужные люди найдут. Только обряд этот
не здесь совершают и добираться туда, говорят, не просто.

- Мы подождем, лишь бы ты не соврала!

- Когда это я врала? – возмутилась Моа и, хлопнув парня по плечу,
сказала со вздохом. – Ладно, я рада, что повидала тебя, а сейчас уже
спешу дальше – срочные дела.

- Моа… может, я чем смогу тебе помочь? – Игорь явно расстроился тем, что
его подруга-учительница уже уходит.

- Спасибо! Ты уже помог тем, что взял свою жизнь в собственные руки.
Значит, не зря возилась, – чувствуя, что у самой наворачивается слеза,
Моа порывисто обняла парня и, отпихнув, отвернулась и пошла прочь, не
оглядываясь … Она не видела, как бравый капитан, тоже украдкой смахнул
слезу…

***

- Ну что, будем его сюда выдергивать? – спросил Женя, когда Лэя снова
появилась на изнанке.

- А надо ли? Ему сейчас неплохо – он добился немалого в жизни.

- Хороший вопрос! Кстати, он касается и всех остальных жителей нашего
мира, - заметил Алекс.

- Мне думается, не надо спешить, - продолжила Лэя. – В первую очередь
надо заняться теми, кому здесь действительно плохо.

- Верно! А одновременно с освобождением страдающих душ, мы сможем
подчищать энергию инферно из мира, - обрадовалась такому решению
проблемы Сашенька.

- Кто бы еще сказал, как это делать? – спросил Женя.

- Разве ты не знаешь? – удивилась девушка. – Очень просто. Выдергиваешь,
находящуюся под гнетом душу из мира, а ветвь, на которой она «сидела» и
которая переполнена негативной энергией, просто отсекаешь от общего
канала и изолируешь.

- А! Это мы проходили с Лэей, когда прибирали за собой после слияния, –
понял Женя.

- Всем остальным «пришедшим» надо просто дожить здесь и выйти в астрал в
свое время, - докончил Алекс мысль, начатую еще Лэей.

- Только по-старому они уже жить не будут. Мир скоро изменится! –
Сашенька мечтательно сощурила глаза. – Здесь будет новое таинство
соединения и испытания пар «пришедших», и может, даже родятся новые
божества... Кстати, Алекс, как ты думаешь, где бы нам поселиться, чтобы,
наконец, завести своих детишек?

Алекс сначала удивленно, но потом понимающе взглянул на лукаво
улыбающуюся Сашеньку и деловито кивнул:

- Ну, в подводном волшере все же сыровато, - за что заслужил общий
хохот.

- Ладно, будет еще у вас время выбрать, – решила за них Лэя. – Не
забудьте про Орина с Чингизом – у них тоже головы от инферно съезжают.

- А вот с владетелями лесов и степей, нам нечем вам помочь, - признался
Женя.

- Ничего, потихоньку разберемся! – дружно ответили создатели мира,
вдохновленные новыми планами и перспективами.

- Ну что ж, нам надо идти. Будем ждать вас в гости! Вам обязательно надо
познакомиться с нашими близкими друзьями, а им посмотреть на ваш мир,
Сашенькины картины и послушать игру Алекса на скрипке, - Лэя понимающе
улыбнулась, заметив удивленный взгляд своей половины, и пояснила
специально для него. – Не переживай, скоро ты все вспомнишь.

- Так жаль расставаться… - горько улыбнулась Сашенька.

- Постойте! Вдруг вспомнила Лэя. Нам всем было бы неплохо «прогуляться»
в одно место и выяснить, наконец, с чего началась вся эта история. Да и
Женя там полноценно вернет себе свое «я».

- Ты имеешь в виду ангелов? – переспросил Женя.

- Да, службу, поддерживающую равновесие в нашем астрале, - ответила Лэя
и продолжила. – Все началось с запуганного и ничего не помнящего
человека, отловленного ангелами прямо в астрале. Память его была стерта,
а сам он отличался паническим страхом перед любой сущностью, пытавшейся
с ним контактировать. Расследование привело к одной лазейке в мире Вамп,
где регулярно исчезали отчаянные и авантюрные души.

- Но как же так получилось, что этот человек оказался в астрале? Ведь
мир, после вмешательства Инара не должен был никого выпускать, –
удивился Алекс, а Сашенька почти одновременно с ним охнула:

- Ой! А ведь мы должны быть благодарны ему – в результате всего этого мы
обрели свободу. Идем скорее в службу равновесия! Хоть и страшновато, но
пусть будет, что будет: свою вину и ошибки нужно признавать и
исправлять.

Вся компания отправилась в астрал и вскоре оказалась у черно-белого
занавеса, «топчась» на месте и дозываясь хозяев.

- Да не кричите вы так! – донеслась до них притворно ворчливая, но
донельзя довольная мысль. – Как слоны прямо! Эх, молодежь, молодежь.
Сразу культурно, что ли не могли на второй этаж зайти?

Не такие уж и неопытные божества (за исключением Женьки) только для вида
тупили глазки и шаркали ножками, изображая из себя нашкодивших шалунов.

- Мы вообще-то по делу… - начала было говорить Лэя, но тут же была
прервана:

- Да знаем мы ваши дела! Не в том смысле, что они неважные, а в том, что
знаем…

- Ага, то есть, подслушивали… – подначила прерванная на полуслове
гостья.

- Ну, как вам сказать… надо признаться, да! И как не подслушивать? Мы
тут все испереживались: мир-то наглухо закрыт. Вот и ловим информацию по
крохам. Но это ладно. Главное, мы поздравляем вас с успехом, высказываем
вам огромную благодарность и… как бы это выразиться… - помолчало в
астрале, потом крякнуло и призналось. – Иначе и не скажешь: извините и
простите нас…

- За что? – не понял Женька.

- Без Лэи мы вполне успешно могли бы завалить все дело. Ведь главный
засланец без нее там все никак не «пробуждался».

- Вот, хорошо! – воскликнул Женя. – Теперь хоть всем будет ясно, кто у
нас герой. А то так надоело в них ходить, хоть в скромных, хоть в
нахальных. Чувствуешь себя, как новогодний пень – вроде и не пушистый и
не зеленый, а вокруг тебя хороводы водят и игрушками наряжают. Так что
Лэя, готовь грудь для орденов!

- Которую?.. – скромно потупила глазки его неземная красота.

- Бесподобно бархатисто-золотистую, – безапелляционно подтвердила ее
мужская половина. – А теперь уважаемые ангелы, не покажете ли вы нам
того несчастного, которого изрыгнул из себя мир, которого, вроде бы и не
было?

- Как не показать? Конечно, покажем, – радостно суетливым голосом
затараторило в астрале. - Все равно без хозяина мира нам с этим
бедолагой ничего не сделать. Мы уж его и так на третий уровень закинули
и время остановили – чтоб не мучился. Так что для него с прошлой
встречи, если только пять минут и прошло, - разноцветная дымка перед
ними рассеялась, и на некотором удалении божественные гости увидели
несчастного мужичка, сидящего на стуле посреди туманного ничто.

- Иван! – Сашенька, с громким вскриком кинулась к мужчине. – Господи!
Что же с ним произошло? Он не узнает меня, - остановилась девушка, видя,
что мужчина смотрит на нее со страхом, готовый сорваться с места и
забиться в самый дальний угол, какой только здесь найдется.

- Я, кажется, догадываюсь, что могло произойти, - сказал, подошедший
сзади, Алекс. – Помнишь, наш Леший сильно изменил себя, когда стал
владетелем лесов, чтобы соответствовать своему новому образу? Он тогда
оставил матрицу на свою внешность в закромах мира. Я думаю, когда Леший
ушел из мира, чтобы возродиться в зиндане, произошел конфликт
информации. Мир попытался стереть память Лешего, но оставшаяся от него
базовая матрица не соответствовала тому Ивану, который хранился у мира.
А развоплощать из-за этого души пирамида не запрограммирована, Вот она,
не зная, что делать, и выбросила несчастного владетеля лесов в открытый
астрал.

- Теперь ясно, почему мир оставил Яну память после первой жизни, -
хмыкнул Женька. – Обжегшись на одном клиенте, он не рискнул уродовать
второго, такого же химерного.

- Тогда надо радоваться, что пирамида не выкинула Яна, а оставила ему
память, - поддакнуло содержимое ангельской службы равновесия.

- Хватит болтать! – немного сердито прервала их, озабоченная Сашенька. –
Я забираю Ивана. Вместе с миром мы его быстро «вылечим».

Все засуетились, прощаясь, и как-то за спасением бывшего владетеля
лесов, легко расстались с ушедшими домой Сашами. Женя опомнился, только
оставшись с Лэей один. Но им не дали долго раздумывать, до их сознания
донесся немой вопрос:

- Ну что, спаситель миров, ты готов вспомнить свое прошлое?..

© Хельсинки –Вантаа 19.17.2009

Последняя редакция 11.2010